Призрак Мирского замка бесплатное чтение

Мирский замок, 13-е августа.

Шаги. Определённо слышались чьи-то тяжёлые шаги с лёгким волочением по брусчатому полу. Звуки в старинном подвале со сводчатыми потолками отдавались пугающим неестественным эхом, множась и теряясь в его закоулках. Неожиданно обрушившаяся на туристов кромешная тьма страшила меньше, чем пробирающий до косточек холод. А теперь и эти приближающие неизвестность угрожающие звуки!

Семья Величко забилась в угол, тесно прижимаясь, друг к другу. Микола, сын администраторши тоже теснился к ним. Выпирающие шершавые неровности дикого камня, из которого были выложены стены основания замка, впивались в спину. Жуткий озноб, наступал всё сильнее. Пар шёл изо рта. Пальцы уже не слушались. Растирание рук не помогало. Летняя одежда не могла согреть озябшие тела.

Сердце Вани трепетало и содрогалось от мысли – «Мы в ловушке. Выхода нет».

– Зачем он так с нами? Он же добрый. Неужели мы его разозлили, потому что потревожили его покой? – заплакала Варя, обняв родителей.

– Зюзя, это вам не Дед Мороз, – прошептал Микола, вглядываясь в темноту, где как ему показалось, он заметил пару горящих глаз.

Глава 1

Новый прогноз погоды на неделю приказал распрощаться со всеми ожиданиями на дождь. Плюс сорок градусов в тени и ещё в придачу сильный ветер. Сухое жаркое лето утомило. Хотелось забыться в каком-нибудь более прохладном месте, чем Кубанская сковородка. Столпотворение на Черноморском и Азовском побережье тоже не вселяло надежду на полноценный отдых. «Пора собирать детей и ехать в гости в Белоруссию» – сказали мои родители. А мы с сестрой даже если были бы против этого, то всё равно поехали бы. Когда ты подросток, тебе приходится следовать рекомендациям старших, пусть, даже если в душе у тебя на все эти «надень шапку», «помой руки», «в десять домой» и тому подобное, уже давно ничего кроме аллергии не вызывает. Как же хочется вырасти и наконец-то самостоятельно распоряжаться своей жизнью.

Папа, который родился в Минске, давно намекал, что пора бы туда съездить. Однако всё время какие-то дела отвлекали его от этой затеи и она планомерно весела в воздухе как некий потенциальный план развития событий на время его отпуска. Хотя казалось, что ветклиника без него не может прожить и одного дня, периодически воруя даже его выходные дни. Мы не могли сказать, что в такую жару жаждем путешествие на автомобиле длиною в почти две тысячи километров. Но сидеть дома тоже было скучно. Компьютерные игры надоели. В конце концов, в них можно поиграть, и когда дождь или снег уже захватят свои права в соответствующем сезоне. А сейчас хотелось летних развлечений. Однако многие пляжи заросли тиной, из-за размножившихся водорослей. Жара испытывала на прочность, даже самых выносливых. Уже через час прогулки в парке или катания на роликах хотелось только одного – спрятаться от вездесущего солнца. Стрижка кудрей почти под ноль, не дала должного эффекта. В кепке всё равно голова нещадно потела. Делать нечего. Я нехотя стал собирать вещи.

«В Минске прохладнее, чем у нас» напоминали родители, раздавая ценные указания по поводу подготовке к дороге. Лохматая шевелюра курчавых волос отца выглядела более растрёпанной, чем обычно. Одежда стала более яркой и молодёжной. Он запасался майками и футболками скупая всё подряд. Папа то и дело придавался воспоминаниям, нахваливая красоты тамошнего леса, размер грибов и вкуснейших ягод, таких как черника, брусника, голубика. Он как будто помолодел, прыгая по дому из стороны в сторону, стараясь ничего не забыть и не набрать лишнего. Они с мамой часто рассказывали, как однажды ездили в Минск, а там была аномальная жара, абсолютно не характерная для их региона. В итоге у них был полный багажник тёплых вещей, которые они таскали везде с собой по гостиницам, а сами ходили в том, в чём выезжали из Краснодара. Благо постиранная одежда успевала за ночь высохнуть. В этот раз они не единожды проверили прогноз погоды по Белоруссии, опасаясь снова попасть впросак. Никаких катаклизмов не предполагалось.

– Мы можем по пути заезжать города, и знакомится с культурой региона, который проезжаем. Когда мы путешествовали с вашей мамой, то останавливались во всех Краеведческих музеях. И …, – тараторил отец.

– Да, да, да, знаем, знаем. Вы были и в Ростове на Дону, и в Воронеже, и в Орле, и в Ельце и ещё где-то там. Может, мы не будем так растягивать время в дороге и быстрее доберёмся до пункта назначения? – не выдержал я и остановил это плескание эмоций, которое всё же долетело до нас, хоть мы с сестрой и спрятались в игровой комнате.

– Видишь ли, я предполагал, что это семейное путешествие пройдёт без каких-то определённых остановок. Дом, в котором я родился, давно продан. Мы будем останавливаться в отелях. Только два обязательных места, которые я намеревался вам показать. Это Брестская крепость и Хатынь, – немного сник отец.

– О, только можно, пожалуйста, без вот этого всего, что связано с войной. Мы и так в школе, только и дело, что пишем о том, что война это плохо! – возмутился я.

– Иван, а как ты ещё можешь понять, каково это было защищать свою родину? Тебя не устраивают семейные истории о воевавших дедах, хорошо, но ты должен и увидишь расплавленный кирпич, от фашистского орудия, – строго сказал отец.

Видя, что папа сейчас станет в непробиваемую позу, совершив кульбит, я пошёл на мировую: – Ладно, ладно, не кипятись. Давай только в Брест съездим и всё, хорошо?

– Хорошо, – выдохнул он и повернулся к сестре. – Варя, а у тебя есть какие-либо предпочтения?

Варвара, несмотря на нежный десятилетний возраст, быстро сориентировалась, что с отцом сейчас лучше даже не шутить.

Она мягко улыбнулась и сказала: – Папочка, ну что ты. Мне нравится всё, что ты придумал.

– Подлиза, – прошипел я, когда мы стались одни.

– Ты на пять лет старше, а до сих пор не понимаешь, что одним протестом и отрицанием в жизни ничего не добьёшься, – нравоучительным тоном, повторила она мамино выражение.

– Поживи с моё, я посмотрю, как ты заговоришь. Это тебе сейчас всё можно, а когда твои потребности возрастут, я посмотрю, как ты будешь реагировать на регулярные «нет, нельзя», – скривился я.

– Спорим, что у меня не будет как у тебя? – запрыгала Варвара, и полезла на шведскую стенку, размахивая своей длинной русой косой.

– Это почему ещё? – вскинулся я.

– Ваня, всё просто. Я отличница, а ты двоечник. Все отказы от того, чтобы ты выделял время учёбе, а не сидел в компьютере или на футбольном поле, – показала она мне язык, забравшись на самый верх и расхохоталась, сощурив фиалковые глазки.

Это была нашей с ней запоминающаяся черта, унаследованная от матери. По ним сразу все понимали, что мы родственники. Варе не раз учителя делали комплименты типа «цвет глаз у вас с братом единый, а вот оценки разные». Ну вот, что с неё взять? Не буду же я с ней драться? Я, конечно, не был двоечником, но и хорошистом тоже не был. Меня интересовали ролики и футбол, вообще любые активные виды спорта. Компьютерные же игры были лишь перерывом для восстановления физической формы. В медицинских целях, так сказать. Не будешь же прыгать с вывернутой лодыжкой? Ей, как младшенькой, просто повезло. Учёба давалась легко. Да и мама с ней занималась перед школой. А когда я был в таком возрасте, мама работала, может быть, поэтому у меня и нет особого рвения к знаниям. Зато всё, что касается футбола я первый. Меня тренер всем в пример ставит. Может быть, моё призвание это спорт, а не весь список предметов, который навязывают в школе?!

И тут мои рассуждения были дерзко прерваны Маркизой. Эта наглая огромная кошка бело-рыжего окраса вдруг прильнула ко мне, завалив на диван. Такие ласки она дарила только маме, как её любимица, поэтому её поведение удивило даже Варю.

– Чего это она? Ты что уронил сосиску, когда ел, а она решила, что ты ей от всего сердца подарочек преподнёс? – удивилась Варя.

– Не знаю. Может она чувствует, что все уезжают, думает, что опять соседке отдадут, как мы это делаем, когда на море отправляемся, – ответил я, стараясь отстраниться от этой бестии, которая продолжала на меня наваливаться, вдавливая всё глубже в диван моё поджарое тело.

– Мама, забери Маркизу себе, у неё кажется, начался синдром расставания! – закричала Варя.

Мама заглянула в комнату. Она выглядела не менее взъерошенной, чем отец. Русые волосы, затянутые в конский хвост, растрепались. Длинная юбка с блузкой была сменена на короткие шорты с майкой, чтобы удобнее было паковать и утрамбовывать сумки. Как фитнес-тренер она носила спортивную одежду только у себя на работе, а дома по обыкновению предпочитала одевать нормальные женские вещи без непонятных вырезов, подчёркивающих её мускулистое стройное тело.

– Маркиза едет с нами. У соседки внучка приехала и она боится, что её могут поцарапать коготки нашей старушки, – любовно забирая и поглаживая Маркизу, – сказала мама.

– Как это с нами? А где она будет сидеть? – нахмурился я.

– Не будь букой! Между тобой и Варей на заднем сидении она прекрасно поместится, – спокойно сказала мама и упорхнула к своим сумкам и рюкзакам.

Я сник. Теперь ещё и это. Если Маркиза будет ко мне вот так прикладываться, да я весь вспотею! И без неё ведь жарко! Но я промолчал. Видимо Варина лекция не прошла даром или мне просто стало жалко маму, которая помимо общих сборов ещё и на кухню к плите и духовке бегала, готовя нам в дорогу различные вкусняшки.

Пару дней сборов и рано утром в субботу с полной сумкой-холодильником колбасы и ароматно пахнущими пакетами с ватрушками, пирожками и печеньками, мы выскочили из ещё спящего Краснодара навстречу приключениям.

Глава 2

Пейзажи сменялись один за другим, приближая нас к цели путешествия. Как мы согласовали, крайней точкой маршрута стал Брест. Километры тянулись медленно. Привыкшим к разнообразию кубанского ландшафта, нам смотреть за окно было интересно лишь, когда мы подъезжали к крупным поселениям или переезжали мосты рек, но это всё встречалось крайне редко. Жара гнала нас и в Ростовской и Воронежских областях, сменив гнев на милость, только когда мы приблизились к Рославлю. Своего рода переломному моменту на нашем пути. С утра мы должны были въехать на территорию соседнего государства.

Видя, что дети приуныли папа и мама включались как аниматоры, но ненадолго. Чтобы сделать мало остановок, они сменяли друг друга за рулём, поэтому спали по очереди. Спасал планшет. Но просмотр кинофильмов с мультиками, слушая через наушники и постоянно прерывающимся интернетом удовольствием было назвать нельзя. В итоге мы выработали правило, которое я благополучно передал в правление младшей сестры. Пока мама или папа спали, Варя готовила вопросы. Затем при смене водителя и до того как второй должен был заснуть вся семья бурно обсуждала поднятую тему. Причём уговор был такой, что вопрос может быть любым. Выслушав всё, что родители думают о нашем с Варей будущем. Кем они нас видят в своих мечтах и даже когда ждут внуков, я попросил Варю, подумать над какими-нибудь другими вариантами вопросов, более практичными в применении и снова уставился в планшет, заметив, как сестра поджала нижнюю губу. «Ну, всё, теперь держись» – посмеялся я про себя.

Варя действительно постаралась. Вопрос был неожиданным.

– Девчонки в классе сказали, что Деда Мороза нет. Что он это враки, и подарки покупают родители, – расстроенным голосом сообщила Варя.

Я видел, как папа многозначительно посмотрел на маму, но та указала на руль, безмолвно давая понять, чтобы принимал решение сам, что именно сказать дочери. Мне так жалко стало сестрёнку, хотелось быть, как всегда, её защитником. Она смотрела на меня с надеждой, что я сейчас скажу, что девчонки не правы.

С минуту помучавшись, я прошептал: – Твои подружки сказали то, о чём все говорят. Но на самом деле Дед Мороз существует.

Лицо Вари озарилось.

– И в чём твой вопрос? – аккуратно спросил отец, усевшись удобнее на пассажирском кресле и открывая пакет с ватрушками, аромат которых сразу же наполнил салон.

– Я знаю, что он настоящий. Но я ни как не могу понять, где он живёт летом, когда жарко. Поэтому мой вопрос такой – А куда летом прячется Дед Мороз? – сказала Варя, растянувшись в очаровательной улыбке.

Сестра хоть и хотела, чтобы её уже воспринимали как взрослую, но отпускать сказку из своего детства не спешила. Однако сочетать не совместимое ей сложно давалось. Отец вглядывался в её глаза, пытаясь понять, в чём подвох.

– Если ты не шутишь, спрашивая об этом, то моя бабушка говорила, что он живет в Мирском замке, – медленно разжёвывая ватрушку, сказал папа.

– Это там, где мы как раз будем проезжать! – схватила свой блокнотик Варя.

– Так всё! Тебе уже десять лет. Пора вырастать. Дед Мороз и Снегурочка это выдумка, – взяла мама на себя смелость, открыть дочке правду.

На сестру было тяжело смотреть. Блокнот выпал из рук. Её глаза заполнили облачка влажного тумана. Вот-вот расплачется, подумал я, и хотел было сменить тему, но не смог. Потому что родители наперебой стали рассказывать, как они в своё время узнали о том, что Дед Мороз это сказочный персонаж. Немного погодя я заметил, что ни на кого не обращая внимания, Варя подобрала блокнот и что-то в нём ищет, шумно переворачивала страницы, пока не нашла нужную. Я заглянул к ней через плечо, насколько это позволяла раскинувшаяся между нами Маркиза. Ровным детским почерком было написано, что Мирский замок, располагается в девяноста километрах от Минска и имеет свою гостиницу. Я вспомнил, что перед дорогой Варя вместе с мамой составила список, потенциальных остановок.

До самого Минска ночлег нам не понадобился. Родители, продолжая меняться каждые три часа, ехали даже ночью. Поэтому уже на следующий вечер мы любовались столицей Белоруссии.

– Мам, а мы сделаем остановку в Мирском замке, с ночёвкой, когда будем ехать в Брест или обратно? – как бы невзначай спросила Варя, пока все выгружали вещи перед гостиницей «Спутник».

Казалось, её уже не волновало то, что сказала мама ранее, открыв страшную тайну. Судя по всему, моя сестра задумала сама отыскать Деда Мороза.

Глава 3

Плотно позавтракав драниками со сметаной и другой традиционной едой, только от вида, которой уже начинали течь слюнки, вся семья дружно решила пропустить обеденный приём пищи, чтобы вечером без спешки насладиться местными угощениями во время ужина. Предварительно наполнив различными крендельками и рогаликами наши походные рюкзачки, а также сделав запасы чая и кофе в термосы, мы продолжили свой путь.

Во второй половине дня нас встречал Брест. Сначала крепость интересовала меня только как фортификационное укрепление. Крепости-звёзды встречаются по всему миру, однако точного ответа кто их построил, нет. История говорит нам, что это простое копирование архитекторами. Но мы с мальчишками думаем иначе, чему поспособствовал наш школьный историк, заложив тень сомнения фразой – «…взять у врага лучшую практику похвально, но помимо её преимуществ твои недруги будут знать и недостатки…». Рассматривая стены, я неожиданно набрёл на тот самый расплавленный кирпич. Невольная дрожь пробежала по телу. Отец не преувеличивал. Он говорил правду! Это же до какой температуры тут всё прогрелось? Мозг стал вспоминать нужную информацию и выдал – производство кирпича происходит при более чем полторы тысячи градусов! В нём же огнеупорная глина. Да тут земля кипела под ногами! Как здесь могли выжить люди! Дальше всё было как в тумане. Я сжимал кулаки, больно впиваясь ногтями в ладонь, чтобы сдержать то и дело набегавшие слёзы. Мне было стыдно, что однажды я подумал, раз семь тысяч пленных было захвачено при обороне, значит, тут были трусы и предатели. «Предатели и трусы так не сражаются» пульсировало в голове, от каждого изрешечённого снарядами укрепления.

Мимо проходила какая-то группа с гидом, и ужасы войны заполнили наши сердца страшными цифрами. Люди писали кровью на стенах, что они погибнут, но не сдадутся. Экскурсовод упомянул, что одиночные бои продолжались ещё несколько месяцев после первого нападения.

Мы устремились в открытые двери музея. Взгляд упёрся в какой-то лист на стене. Автоматически я начал читать. Это были строки перевода боевого донесения командира нападавших немцев, генерал-лейтенанта Шлипера, от восьмого июля одна тысяча сорок первого года – «Извлечённый опыт:

1. Короткий сильный арт-огонь по старым крепостным кирпичным стенам, скрепленным бетоном, глубоким подвалам и ненаблюдаемым убежищам не даёт эффективного результата. Необходим длительный прицельный огонь на уничтожение и огонь большой силы, чтобы основательно разрушить укреплённые очаги. Ввод в действие штурмовых орудий, танков, и др. очень затруднён из-за не наблюдаемости многих убежищ, крепости и большого количества возможных целей и не даёт ожидаемых результатов из-за толщины стен сооружений. В частности, для таких целей не приспособлен тяжёлый миномёт. Превосходным средством для морального потрясения находящихся в укрытиях является сбрасывание бомб крупного калибра.

2. Наступление на крепость, в которой сидит отважный защитник, стоит много крови. Это простая истина ещё раз доказана при взятии Брест-Литовска. К сильным ошеломляющим средствам морального воздействия относится также тяжёлая артиллерия.

3. Русские в Брест-Литовске боролись исключительно упорно и настойчиво. Они показали превосходную выучку пехоты и доказали замечательную волю к борьбе».

Продолжая читать различные документы и письма солдат, я был готов разрыдаться. Вовремя положенная на плечо рука отца помогла мне справиться с чувствами. Варя и мама не смогли дойти до конца по всем залам обустроенного непосредственно в самой крепости музея. По маминому лицу не останавливаясь, текли слёзы. Варя тоже шмыгала носом. Они вышли на воздух. А мы с отцом в тишине, нарушаемой лишь поступью наших и других посетителей шагов с угрюмыми лицами, преодолели это наполненное болью пространство. Отец что-то писал в книге отзывов. Я видел, как скупая слеза упала рядом с его подписью. Даже он еле сдерживается от нахлынувших эмоций.

Также молча мы все шли обратно на парковку. Уже ни кто не хотел ехать в Беловежскую пущу, узнав о том, как там туго пришлось обороняться партизанам. Не один учебник ни способен передать того, что мы чувствовали. Впервые я искренне осознал, что война это действительно страшно. Она сильно отличается от той нарисованной реальности в компьютерных стрелялках. Я вдруг ясно понял, зачем по стране столько памятников Вечного огня и призыва «Чтобы помнили». Люди следующих поколений никогда не должны повторить это. Нужно договаривать любой ценой, но не такой, за которую расплата жизнь.

Маркиза, всё это время перемещавшаяся с нами в клетке вдруг замяучила. Была пора устроить ей променад. Отвлёкшись на домашнего питомца, мы как зачарованные машинально наблюдали за её действиями, словно нас четверых больше ничего не интересовало.

Прокашлявшись, папа первый нарушил это гробовое молчание: – Дети, я хотел, чтобы вы это увидели.

Он запнулся, подбирая слова, но я опередил его: – Всё понятно, пап. Спасибо.

Отец раскрыл руки, приглашая обняться. Мы стояли так, какое-то время. Маркиза не беспокоила нас, расположившись в паре шагов и намывая свою добротную мордашку. Каждый думал о чём-то своём. Деды воевали, не все вернулись с фронта. Рассказы бабушек о послевоенных годах тоже были наполнены горькой реальностью. Страна лежала в руинах. Сколько же всего выпало на долю того поколения? Нет, не так! Это выпало на несколько поколений людей моей родины и грош нам цена, если мы позволим забыть нашим потомкам, какой ценой далась эта Победа. У Гитлера в планах была полная ликвидация славянского населения с захватом природных ресурсов. Только массовый героизм и солдат, и партизан, и мирных граждан позволил одолеть фашистскую машину, под каток которой легла вся Европа. И именно поэтому эта война называется Отечественной.

И вот мама, тряхнув головой, хлопнула в ладоши как заправский физкультурник и спросила: – Что у нас там по расписанию?

Варя тут же нашлась с ответом: – Мы едем в Мирский замок.

Глава 4

Замок оказался закрыт для постояльцев, что несказанно расстроило Варю, и она категорически отказывалась покидать великолепный холл, где стояла стойка регистрации, за которой с приветливым видом в такт ей охала администраторша в чёрно-белой униформе.

– А нам как жаль, что гостиница не работает. И зарплата от этого меньше, – причитала пухленькая женщина, лет тридцати пяти.

– Мария Вячеславовна, это что же вы постояльцам жалуетесь? Не положено же, – строго сказал, появившийся из ниоткуда коротышка в чёрном костюме и галстуке.

– Господин директор, а они не постояльцы. Гостиница закрыта, – ловко выкрутилась администраторша.

– Всё с вами ясно и сынишка ваш тут целый день ошивается, и вы правила трактуете по-своему, на выговор напрашиваетесь, – попытался облагоразумить начальник свою подчинённую.

Женщина, было, открыла рот, чтобы что-то ответить, а директор вскинул ладонь и более строго сказал, оборвав её попытку: – Или на строгий выговор с последующим увольнением?

Черты лица женщины смягчились: – Ну, будет тебе Никит, не горячись.

– А что мне делать, если собственная жена нарушает всё, что можно и нельзя? – уже не гневаясь, а больше для острастки возмутился директор.

Эта сцена, в которой мы стали невольными свидетелями, разыгралась перед нами в считанные минуты.

Когда супруги стали улыбаться и подмигивать друг дружке папа спросил: – Подскажите, а поблизости есть другая гостиница. Или хотя бы кафе. Дети очень устали.

Парочка переглянулась и после кивка директора Мария Вячеславовна сказала: – Ну что с вами делать? Раз уж такое дело, то приглашаю вас к нам на ужин.

Ужин был отменный. Блюда, которые остались после дневной смены в ресторане «Княжеский двор», находившемся во внутреннем дворе замка, раздавались работникам. Поскольку постояльцев не было, малочисленный штат сотрудников после трудового дня спускался в полуподвальные прохладные залы и наедался за казённый счёт. Чего тут только не было: руляды из курицы, сальтисоны из говядины, рулеты мясные всех мастей, опята маринованные, блинчики с сёмгой, знаменитая белорусская отварная картошечка, котлеты с гренками, супы с грибами, борщ с томлёной говядиной, вантробянка и несчётный перечень мясных, овощных и ягодных закусок с салатами. От такого разнообразия разбегались глаза. Как голодные чайки мы накинулись на еду, стараясь попробовать как можно больше, а добродушные хозяева всё подкладывали и подкладывали различные яства на наши тарелки.

Насытившись и успев поболтать с родителями, работники посмелели и стали жаловаться земляку, рассказывая, что тут и как. Они сидели в конце длинного стола, и перешли на шёпот. Нам абсолютно ничего не было слышно.

– Что это они там секретничают? – надула губки Варя, продолжая разминать вилкой ванильное мороженое с черничным джемом.

Я посмотрел в сторону родителей. Ничего необычного. Папа кивает головой, поддакивая говорящему бармену, а мама гладит Маркизу, которая выглядит взъерошенной в новой обстановке.

Я пожал плечами и слегка замотал головой: – Тебе показалось. Обычные взрослые разговорчики, какие могут быть секреты?

И тут из-за покатого поворота, соединённого со сводчатым потолком зала вынырнул Микола с объёмным блюдом крошечных пирожков, на котором значились таблички «мясная начинка» и «ягодная начинка». Пирожочки просились в рот, а живот просил передышку. Я застонал, но всё же протянул руку к подносу. Микола, как сын приютившей нас четы, чувствовал себя здесь хозяином. На вид он казался ровесником Вари. Он уселся за стол напротив нас и подвинул поднос.

– Угощайтесь, угощайтесь, папа сказал, что вы голодные, а наши пирожки между прочем, самые вкусные во всей круге, за ними даже из соседних поселений приезжают, вот, – нахваливал наш добытчик свой дар.

– Микола, честно, мы были голодными только в начале, а сейчас уже не можем по достоинству оценить всё приготовленное, – вежливо сказал я.

– Ничего, ничего, мы вам ссобойку соберём. Тут ещё много чего есть, – подмигнул он нам с сестрой.

– Мы вам очень признательны, – улыбнулась Варя самой очаровательной улыбкой, – А ты не знаешь, о чём там взрослые разговаривают?

– Я всё здесь знаю, – важно сообщил Микола и приложил палец к губам.

– И о чём же они шепчутся? – наклонился я к нему поближе.

Микола со шпионским видом вскидывая брови, посмотрел по сторонам, а затем тоже вытянул шею вперёд: – Днём всё выглядит как обычно. Открыты сувенирные лавки, работают экскурсии и ресторан. А вот ночью здесь оставаться нельзя. Сами увидите, через пару часов закат и уже скоро все побегут по домам, будет только наружная охрана. Внутри ни кто не останется. Здесь призрак поселился. Уже как месяц постояльцев нет. Кто-то повадился пугать по ночам жителей замка. Персонал бежит домой ночевать, а туристы бегут так, что аж вещи свои оставляют и маме приходится их собирать и кому к машине относить, а кому и по почте посылкой отправлять. Уже с месяц так. Может, уже и нет никого, но пока никто не решается переночевать. Папа даже премию обещал тому, кто ночь в замке проведёт, но добровольцев пока не нашлось.

– А что же сам директор не заночует и не докажет, что там никого нет? – спросил я, уставившись, не мигая на Миколу.

– У него сердце слабое. Ему нельзя, – расстроенно пояснил Микола.

– Может это Дед Мороз шалит? – вдруг оживилась Варя.

– Не, скорее Зюзя, – шёпотом ответил Микола.

– Кто? Кто? – переспросил я, вытащив наушник из уха, в котором, как обычно, играла моя любимая подборка гитарных композиций Валерия Дидюля.

– Зюзя, – повторил Микола и, видя наши недоумевающие лица, пояснил: – Считайте, что он родственник Деда Мороза. У нас ребятишкам на Новый год могут их обоих пригласить.

Я нахмурился, перебирая новогодний фольклор, но никакого Зюзю я так и не вспомнил.

– А как он выглядит? – спросила Варя, с любопытством лисички.

Полагаю, что в список своей охоты она уже добавила и этого загадочного персонажа.

– Он лысый толстый старик в белых одеждах и длинной бородой. Ходит босиком, а в руках носит булаву. Ему на пути лучше не попадаться, – спокойно ответил Микола.

Я смотрел на этого шебутного мальца и пытался понять, что у него в голове. Разыгрывает или и в правду белорусы такие суеверные? А что это ещё за воинственный Зюзя, которого приглашают детям? Я решил не подавать виду, что не верю ему. Варино лицо изображало интерес, но она почему-то молчала.

Я взял инициативу в свои руки: – А расскажи нам о замке, чтобы мы немного представили себе, кто у вас здесь вдруг поселился.

Видимо Микола не раз был на экскурсиях местных гидов, потому что его речь стала больше похожа на выдержки из буклета.

– Наш замковый комплекс это не просто историко-культурная достопримечательность. Это ценность и достояние всего белорусского народа, и более того – мира, потому что он внесён в список мирового наследия ЮНЕСКО. Замок начали строить в начале шестнадцатого века. Принято считать, что датой основания стал 1527 год, это по первому упоминанию в летописях. Замок не единожды перестаивался и был частично разрушен различными войнами. Первые хозяева Ильиничи завещали Мирское графство двоюродному брату последнего потомка, а именно Николаю Радзивиллу по прозвищу «Сиротка», который был представителем могущественного и богатейшего рода. После чего Мирский замок стал одной из его шикарных резиденций. Всего родословная Радзивиллов насчитывает четыреста сорок восемь человек, и я могу рассказать вам о каждом, – декларировал Микола.

– Пока не надо, – быстро встрепенулся я. – Начни с самых загадочных и мистических.

– Так они все такие. Возле каждого целый ореол таинственности, – возмутился тем, что его перебили Микола.

Неожиданно рядом со мной оказалась Маркиза. Она шипела и выгибала спину.

– Что это с ней? – испугалась Варя.

– Может мышей и крыс чувствует? Здание же старое, точнее старинное, – ответил я и протянул руки, чтобы посадить её к себе на колени. Но не тут то было. Маркиза задрала хвост трубой, и умчалось в сторону кухни.

Ну вот, теперь ещё за ней лазить придётся, нахмурился я, вспоминая, как однажды доставал её из бабушкиного погреба. Но тут я увидел маму. Она шла к нам, широко улыбаясь.

– Дети, прекрасная новость. Мы останемся в замке на несколько дней. И это будет совершенно бесплатно, – радостно сообщила она.

Глава 5

Я разделял мамино спокойствие. В отличие от папы у неё в роду все были казаками, а, как известно, среди них трусов нет. Папа тоже держался молодцом. Лишь перед первой ночью у него на лице иногда пробегали нервные улыбки и смешки. А после третьей ночёвки уже вся семья чувствовали себя здесь так, словно мы были владельцами замка. Нам предоставили двухуровневый номер люкс. Резная выполненная под старину массивная мебель погружала нас своим великолепием в средневековье. Установка умный дом позволяла двигать шторы, включать телевизор или приглушать освещение и многое другое, создавая дополнительный комфорт. Какое-то время мы сильно с ней позабавились. Варя даже аккуратно намекнула папе, что такой подарок ждёт на свой день рождения.

На что мама очень удивилась: – А меня как хозяйку дома ни кто спрашивать не собирается?

– Мамочка так будет только лучше, поверь, – тут же подскочила хитрая сестрёнка к маме со своими объятиями и поцелуйчиками.

– А мне нравятся наши портьеры, и перемещать их самой тоже. Я получаю от этого удовольствие, – не обращала внимания мама на уловки Вари.

– Дорогая, если честно, то только твоим сильным рукам они поддаются. Если ты рано уходишь на работу, то мы как в тёмном царстве остаёмся, – встал на сторону дочери отец.

– Всё с вами понятно, опять сговорились, – засмеялась мама, шутя, погрозив кулаком.

К счастью меня не волновали такие мелочи. То, что меня беспокоило, находилось ближе, чем какие-то занавески, где-то далеко у нас дома. А именно, наша проказница Маркиза перестала быть игривой кошкой. Она фыркала по углам и почему-то перебралась спать ко мне в кровать. Номер был оборудован системой кондиционирования, и меня это спасало от перегрева от этой бело-рыжей махины. Как бы я её не сгонял, она возвращалась, когда я засыпал. Маркиза настолько обнаглела, что перемещалась исключительно на моих руках. Я заменил её переноску спортивной сумкой, чтобы иметь свои руки свободными. Она не сопротивлялась. Почему-то других членов нашей семьи это абсолютно не заботило. «Мне кажется, что она тебя охраняет. Наверное, ты боишься спасть один» – сумничала Варька и после этого, я перестал упоминать о появившихся странностях Маркизы.

За два дня полноценных экскурсий мы облазили всю территорию, включая парк с прудом и церковь-усыпальницу князей. Нам удалось познакомиться с оборонительными особенностями во въездной и юго-западной башнях, где демонстрировались системы планировки и ведения боя. А вот сегодня утром в портретном зале мне стало скучно. Пока все рассматривали важные физиономии в грациозных позах, я прогуливался по экспозициям второго этажа в Северном корпусе. Реставраторы отлично постарались. Каждый зал или даже крохотные помещения были воссозданы по древним описаниям. В северо-восточной башне я натолкнулся на экспозиции времён Второй Мировой войны. Моё сердце снова с трепетом еле пережило рассказы о еврейском гетто, которое было на территории замка. Фашисты не кормили людей и те обменивали у местных жителей свою одежду на еду. Какие только ужасы здесь не творились. Но, несмотря ни на что имелась группа сопротивления, которая организовывала побеги пленных к партизанам. Люди боролись, даже не имея крохотных шансов на успех. Я вернулся к портретам и увидел, что туристов направили на следующую тематическую экскурсию. Присоединившись к остальным, я рассматривал винные погреба и кладовые. Слушал тонкости благоустройства Кухонной избы. Мы ныряли из подвала в подвал, и я уже стал отходить после прочитанного об узниках, как вдруг увидел табличку «Тюремный подвал», которая страшила только одним своим названием. Казалось, что души замученных людей всё ещё здесь обитают. Маркиза шипела и царапалась, и у меня появился повод, не привлекая внимания скрыть подкатившиеся слёзы. Я выбежал на воздух и пошёл к колодцу, расположенного почти посередине внутреннего двора. Никогда не думал, что я так чувствителен к чужому горю. Я поглаживал Маркизу, стараясь успокоиться сам, хоть со стороны казалось, что я пытаюсь утихомирить кошку. Из этой поездки я вернусь другим человеком – врезалась мысль мне в голову. Однажды я привезу сюда своих детей, пообещал я себе. Я чувствовал себя повзрослевшим, наблюдая, как легкомысленные туристы делают селфи. Куда только подевалась моя бравада? Хотелось крикнуть им, что они по костям ходят. Но язык словно прилип к горлу. Всем всё равно. Они выложат эти фото в своих социальных сетях, и забудут об этом месте в поисках новых мест для позирования. Произошла подмена понятий в значении посетить экскурсию. Теперь люди хотят не место посмотреть, а себя показать.

– Что насупился? – услышал я голос отца.

Я и не заметил, как они подошли ко мне.

– Сколько мы ещё здесь будем? – спросил я, стараясь изобразить будничный тон.

– Мы договорились с директором о пяти сутках, но если вам надоело, то можем уехать и раньше, – сказал отец, внимательно всматриваясь в моё лицо.

– Нам не надоело! – тут же вставила Варя и помчалась в сторону появившегося в дверях сувенирной лавки Миколы.

Я видел, как Варя с особым рвением пыталась завязать дружбу с Миколой. Парнишка и сам от нас не отставал, но я-то знал свою сестру. Что-то ей от него уже понадобилось.

Глава 6

Мне снился кошмар. Я видел себя одним из фашистских узников. Переводчик, работавший в местной полиции, предупредил нас, что немцы хотят ликвидировать гетто. Одни молились, другие сходили с ума, а некоторые, чтобы избежать предстоящей расправы, кончали жизни самоубийством. Мне показалось, что были и такие кто помогал душить своих. Я хотел выбраться и не мог. Я спотыкался о мертвые исхудавшие тела. Я чувствовал запах смерти. Слёзы текли по моему лицу. Но вдруг я почувствовал какое-то согревающее тепло и словно услышал из далёкого прошлого колыбельную, которую пел мамин голос. Я проснулся и резко сел на кровати. В комнате было темно. Только маленький ночник в форме свечи тускло горел у входа, создавая крохотное облачко света. Родители спали на втором этаже на широкой дубовой кровати, было слышно, как похрапывает отец. Варя мирно спала на тафте у стены. Значит, я кричал во сне, раз никого не разбудил. И тут я увидел физиономию Маркизы. Она сидела в ногах и в упор смотрела на меня. Её взгляд действовал пронизывающе.

Я попытался улыбнуться: – Что опять ко мне пришла? Не спиться тебе?

Кошка продолжала сидеть не двигаясь. Мне показалось, что она улыбается. Я потряс головой. Чего только не привидеться спросонья. Вдруг она сиганула на пол, пробежала до входа и остановилась у двери, ведущей в коридор. Она обернулась ко мне и аккуратно мяукнула. Затем повернула голову к двери и снова мяукнула. Я понял, что она хочет выйти. Дома я бы запросто выпустил Маркизу. Но мы были не дома. Спать не хотелось. Я натянул джинсы с майкой.

– Хорошо, давай прогуляемся, раз уж тебе так приспичило, – прошептал я.

Приглушённый свет от потолочных светильников отдавал жёлтым мягким ореолом, выстилая пространство, словно пушистое одеяло. Пока глаза привыкали к новым условиям, Маркиза умудрилась от меня сбежать.

– Эй, и в какую сторону идти? – завертел я головой в разные стороны коридора.

Лёгкий шорох раздался, откуда-то слева.

– Понял, – ухмыльнулся я и отправился за беглянкой.

Так шаг за шагом в попытке поймать Маркизу я сам того не заметил, как оказался возле церквушки. Небо было звёздным и безлунным. Фонари по периметру крепостной стены давали достаточно света, чтобы не заплутать в потёмках. Неожиданно я заметил какую-то фигуру на скамейке перед входом в усыпальницу. Я замялся. По ночам на территории замка было только наше семейство. Наверное, кто-то из работников пришёл. Но зачем? Фигура встала. Я автоматически отпрянул и спрятался за деревом. Послышались голоса. Второй как будто женский. Свидание что ли у кого-то? Надо выбираться отсюда. Но, где Маркиза? Я бросил взгляд в сторону церквушки. Там уже никого не было. Что ж можно выйти из своего укрытия и продолжить поиски.

– Кис, кис, кис, Маркиза! – приглушенно позвал я.

Тишина. Вот где её теперь искать?! Я развернулся и с размаху влетел во что-то вязкое. Вытирая лицо, я выбрался на тропинку. Видимо в паутину вписался, подумал я и вдруг почувствовал, что на меня кто-то смотрит из того места, где я только что стоял. Я попятился и упёрся спиной в дерево.

– Не бойся, – услышал я мужской голос, принадлежавший, скорее всего молодому человеку.

– С чего вы взяли, что я испугался! – вскинулся я. – Я кошку свою ищу, может, видели?

– Я здесь, – услышал я мягкий с придыханием голос.

У моих ног сидела Маркиза.

Видимо я всё ещё сплю, и мне это чудится. Я наклонился, чтобы взять её на руки, но она отскочила: – Подожди, ты нам нужен.

Я отпрянул: – Что за шутки? Кто это говорит?

– Твоя кошка пытается мне помочь. Но без тебя у нас ничего не выйдет, – сказал мужчина и подошёл ближе.

Его продолговатое с тонкими усиками лицо мне показалось смутно знакомым. Где-то я его однозначно видел.

– Что вам надо? – выпалил я.

– Когда строили этот пруд, были уничтожены деревья, много деревьев, – невозмутимо стал рассказывать незнакомец. – Мой предок не поверил в проклятье, и чтобы создать водоём, он приказал затопить цветущий яблоневый сад. И теперь здесь будут находить утопленников, пока не сравняется их число с количеством погубленных деревьев.

– Ты уттоппленник? – еле выговорил я, вглядываясь в фигуру в плаще.

– Нет. Я последний хозяин этого замка. Моё имя Доминик Радзивилл. Я спрятал здесь в пруду фамильные сокровища, накопленные многовековой династией. Мой дух не может успокоиться, так как у меня осталось одно дело. И ты мне в этом поможешь.

Призрак потянул ко мне свои руки с тонкими костлявыми пальцами. Я рванулся в сторону и проснулся. В щели под шторами виднелась толстая полоска яркого солнечного света. Варя потянулась, перевернувшись на другой бок и снова задремала. Я посмотрел на часы в телефоне. Начало пятого. Календарь высветил тринадцатое августа.

– Пятница тринадцатое, – прошептал я, скривив нижнюю губу.

Можно ещё поспать. Я хотел поправить одеяло, потому что моя правая нога в чём-то запуталась. И тут я вздрогнул от увиденного. Словно тысячи мелких искр вонзились одновременно во всё моё тело. На мне были джинсы и майка, а ноги упирались в бело-рыжий комок Маркизы, на лапах которой виднелась грязь. Мы действительно куда-то с ней ходили.

Сон быстро улетучился. Я схватил планшет и стал искать любую информацию касательно Доминика Радзивилла.

Глава 7

Доминик Радзивилл был неординарной личностью, собственно, как и многие представители этого рода. После раздела Речи Посполитой, где располагались его имения, он автоматически стал подданным Российской Империи и служил камергером у Александра I. Но едва появился Наполеон, он тут же присягнул ему на верность, в надежде возродить свою родину. Я задумался о том, можно ли назвать такого человека предателем или он жертва обстоятельств? Был ли у него выбор не присягать русскому царю, а потом не становиться клятвопреступником? По крайней мере, с войсками Наполеона он был до конца и погиб в бою. Была ещё одна нелицеприятная часть его жизни, он женился на кровной родственнице. Меня аж передёрнуло, когда я это прочитал. Некая пятнадцатилетняя Теофила, двоюродная сестра Доминика, будучи замужем за другим закрутила с ним роман. Ему тогда было двадцать два. Это же, как надо было втюриться, чтобы совершить такую глупость? Родственники его женили на другой, а он сбежал со своей Теофилой. Кошмар какой-то! С чего это я должен ему помогать! Пусть себе мучается! Я захлопнул планшет и хотел задремать, но Маркиза остановила меня своим немигающим взглядом. Она видела, что я читал. Я так увлёкся, что не заметил, когда она переместилась за моё плечо. Я заколебался. Мысли путались.

Внимательно взглянув на кошку, я взял её себе на руки, так чтобы не смотреть ей в глаза и прошептал в её треугольное ухо: – Маркиза, это призрак плохой. Ему не надо помогать.

Маркиза выгнула спинку и заиграла коготками. Я гладил её и уже расслабился под её урчание, но вдруг она мне ответила: – Не всё так просто.

Надежды, что это всё-таки был сон, рассыпались как карточный домик.

Я глубоко вздохнул и спросил: – Я должен ему помочь?

– Да, только ты можешь это сделать. Другим не понять, – сказала Маркиза, заглядывая мне в глаза и взывая к моему милосердию.

Я бросил взгляд в сторону спящей Вари. Вроде бы пока нас не подслушивали.

– Я, я.. ты хочешь сказать, что я особенный? – удивился я.

– Имя определяет судьбу. Иван с древнееврейского языка переводиться как «Помилованный Богом» или «Божья милость», – сказала Маркиза.

Я выпучил на неё свои глаза: – Это же русское имя?

– Иоан, Иоган, Джон, Хуан и другие на разных языках звучит по-разному, но это одно и то же имя Иван. В каждом народе есть своя форма. В русском языке закрепилось имя Ваня, – спокойно промурлыкала Маркиза.

– Мама говорила, что если ребёнка называть свиньёй он однажды захрюкает. Это ж получается, если меня с рождения называли Божья милость, то я ей и стал? То есть через меня Бог помогает людям? – размышлял я вслух.

– Можно и так выразиться. Но нам надо спешить. Доминик двести лет отбывал наказание за свои деяния и должен был уже отправиться в другой мир, но внезапно появился некто, кто выкрал часть его родовых сокровищ. Надо найти их и вернуть на место, – тихо сказала Маркиза и спрыгнула с кровати.

Я услышал голос Вари: – Ну что ты там бухтишь? Дай ещё поспать!

И для закрепления просьбы в меня полетела диванная подушка. В других обстоятельствах я бы начал бой, но сейчас мне нужно было время всё обдумать. Задача выглядела невыполнимой.

За завтраком родители стали обсуждать, как мы будем возвращаться домой. Поедим ли по той же дороге или попробуем ещё побывать в Москве, чтобы прогуляться хотя бы по Красной площади. К их удивлению, я поддержал Варю, которая то и дело пыталась возразить, чтобы остаться в замке еще на пару дней. Я нашёл разумный довод, и родители со мной согласились.

– Мы же ещё поедем в отпуск все вместе, тогда вы нам полноценно Москву и покажете, а сейчас давайте ещё подышим воздухом папиной родины, – с умным видом продекларировал я, полностью обезоружив родителей.

Варя захлопала в ладоши, поделилась своей шоколадкой и прошептала «спасибо» мне на ухо, что являлось просто верхом благодарности у моей сестрёнки.

– Договорились. Сегодня пятница. Выходные проведём здесь, а в понедельник рано утром в дорогу, – резюмировал отец.

Далее завтрак проходил в обычном ритме, за исключением одной новости, которая так волновала мою сестру.

– Мама и папа, послушайте, пожалуйста, – издалека начала Варя.

Родители отложили приборы, понимая, что она сейчас что-то отчебучит и лучше быть наготове, внимательно вслушиваясь в подтекст очередной просьбы своего очаровательного чада.

– Мне Микола по секрету рассказал, что тут существует потайной ход. Им пользовались владельцы, когда нужно было незаметно покинуть замок. И Микола готов его нам показать, но только вечером, когда разойдутся все туристы и персонал. Он сбежит к нам из дома и всё кажет. Это его благодарность нам. Он сказал, что гостиницу стали готовить к приёму посетителей. Его родители каждый день молятся на нас. Потому что именно мы всем доказали, что в замке нет приведений, – гордая собой, сказала Варя.

Родители переглянулись и немного замялись. Затем папа сказал: – Ну, раз это такая благодарность. То отказать нельзя.

Глава 8

Микола пришёл после заката. Уверив наших обеспокоенных родителей, что он сообщил дома о своём отсутствии, новоявленный проводник повёл нас в подземелье.

– Говорят, что потайной ход был обустроен между двумя княжескими имениями в Мире и Несвиже, – начал своё повествование Микола.

– Так это несколько десятков километров? – изумился отец.

– Совершенно верно. Порядка тридцати километров. Однако целиком ход не обнаружен. Отрыли лишь полтора километра и именно туда я вас сейчас, и веду, – с важным видом сообщил Микола.

Петляя между вереницей дверей, Микола ввёл нас в нужный проход. Он включил освещение, клацнув рубильником у входа, и прикрыл дверь, когда мы просочились в узкий коридор, расширявшейся уже за поворотом.

– Не надо, что бы кто-то знал, что мы здесь ходим. Отец сторожей везде снова поставил. Незачем им пугаться. А то обнаружат дверь открытой и запрут ещё ненароком, – спокойно сказал Микола.

В проходе особо примечательного ничего не было. Каменная кладка, такая же, как и в остальной подвальной части замка. Кое-где попадались ниши и углубления, наполненные каким-то промасленным ветхим тряпьём, которое, по-видимому, использовалось как ветошь для факелов. Пройдя метров двести у меня уже было желание попроситься в обратный путь. Но тут стали попадаться боковые ответвления, некоторые из которых были завалены, а в других зияла пугающая чернота. Становилось жутковато. Я вспомнил, как в детстве боялся встать с дивана, читая какую-нибудь книжку, думая, что злодей оживёт и схватит меня за ногу. Почему-то этот детский страх стал на меня снова нападать, едва я увидел эти чернеющие провалы стен. Проход то расширялся, то сужался. Иногда даже приходилось сумку, в которой сидела Маркиза нести перед собой, потому что в проходе мы с ней вдвоём не помещались. Неожиданно стало темно. Мы все замерли.

Послышался голос Миколы: – Неужели кто-то из сторожей электричество отключил?!

– Давайте назад, не заплутаем, тут дорога прямая, – скомандовала мама.

Мы развернулись на сто восемьдесят градусов и вдруг почувствовали дуновение ветра. Откуда бы это могла быть? – чуть не подпрыгнул я на месте. Пробираясь в кромешной темноте мы чувствовали, как становиться холоднее.

– Папа, почему так холодно? – тоненьким голоском пропищала Варя.

Было слышно, как она пытается согреть дыханием, озябшие пальчики.

– Возможно, это какая-та подземная река или ледниковые ямы создают этот холод. Во время экскурсии говорили, что в замке устраивали ледники, собирая зимой снег, а летом храня там продукты, – слабо убедительно прозвучал голос отца.

– Ты хочешь сказать, что мы набрели на ледник? А почему не было холодно, когда мы шли в другом направлении? Мы что заблудились? – посыпались вопросы Вари.

– Так, стоп. Микола, у тебя есть какие-нибудь опознавательные места в этом проходе? – отчеканила мама.

– Есть, но я их не вижу. Темно ведь, – расстроенным голосом сообщил Микола.

Я стал сомневаться в своих ощущениях. Челюсть дрожала не то от холода, ни то от страха. И тут мы услышали шаркающие шаги. Я изо всех сил старался найти другое объяснение этому звуку, но ни одна другая здравая идея не приходила в голову. Все инстинктивно начали прижиматься друг к другу, отступая к стене, которая, по-видимому, имела нишу. Гладя Маркизу, я чувствовал, как напряглось её тело, словно она готовилась прыгнуть. Моё сердце трепетало и содрогалось от мысли – «Мы в ловушке. Выхода нет».

– Зачем он так с нами? Он же добрый. Неужели мы его разозлили, потому что потревожили его покой? – заплакала Варя, обняв родителей.

– Зюзя, это вам не Дед Мороз, – прошептал Микола, вглядываясь в темноту, где как ему показалось, он заметил пару горящих глаз.

– Так, а ну-ка хватит причитать! Ваш Зюзя – это персонаж кабинетной мифологии, как и Дед Мороз. В вашем возрасте это уже пора знать, – воскликнула мама.

– А кто же тогда на нас смотрит вон из того угла? – дрожащим голосом спросила Варя.

Всё произошло очень быстро. Маркиза выскочила из сумки, не дав себя удержать. Я кинулся за ней, и моё лицо вонзилось в нечто вязкое. Я отпрянул, вспомнив это прикосновение. «Это же Доминик!» – пронеслось в голове. Я слышал, как отец бьёт камнем по камню, стараясь извлечь искру. И вот ему это удалось. Он подпалил в нише ветошь. Огонь вспыхнул, погас, а потом разгорелся ярким пламенем. Перед нами открылась неравная битва. Маркиза с неистовством царапала какого-то человека в лохмотьях с бешеными глазами, который отбивался, размахивая палкой в противоположную сторону.

«Это Доминик вместе с Маркизой защищают нас!» – осенила меня догадка.

Отец, проявил проворность и завалил сопротивляющегося незнакомца на пол. Затем, он связал ему руки, вовремя поданным мамой тонким кожаным ремнём. Пока все застыли, наблюдая за этой вознёй, я увидел мешковину, в проходе. Узел развязался, и внутри мешка что-то поблёскивало, отражая языки пламя. Я тут же вспомнил, о своей миссии. Аккуратно подобрав мешок вместе с содержимым, я положил его в свою вместительную спортивную сумку. Вес был приличный.

– На выход! – скомандовал отец, и мы вереницей затрусили за ним.

Я еле шёл, надеясь, что изменившаяся походка меня не выдаст, но ни кто не обратил на это никакого внимания. Все взоры были устремлены на связанного незнакомца, которого отец тащил за собой к входу.

Глава 9

Охранник, выключивший освещение во время дежурного обхода, всё ещё был в коридоре, когда мы вырулили на него своей дружной компанией. Хорошо, что этот молодой парень не упал в обморок от нашего появления. Он вызвал начальника охраны по рации, задержав без разбора всех присутствующих.

К счастью, всё хорошо закончилось. Призраком, который беспокоил постояльцев, оказался местный житель. Рассказы о княжеских богатствах, давно не давали ему покоя, а тут ещё дед перед смертью покаялся, что ходил во время войны работать на немцев в замок, чтобы участвовать в их раскопках. Фашисты тоже искали Радзивилловский клад. Он долго готовился, даже устроился как-то поработать в персонале замка, но из-за лени был уволен. За непродолжительное время работы он успел обследовать все интересующие его потенциальные места нахождения сокровищницы, упоминаемые в исторических источниках и в купленных им у потомков полицаев заметок на этот счёт. Жажда наживы была так велика, что он прокрался в подземелье замка, чтобы закончить свои поиски уже после увольнения. Этот искатель приключений уверял, что всё-таки отыскал несметные сокровища. Вскрикивая и повизгивая, он поведал, что сокровища охраняют русалки в пруду и что они чуть не затащили его на дно. Еле вырвавшись от них, он в беспамятстве от страха заблудился в тоннеле. В общей сложности этот человек провёл под землёй около двух месяцев, питаясь одними крысами. Его полусумасшедший бред ни кто не слушал. За время одиночества в полной изоляции чувствовалось помутнение рассудка.

Той же ночью, прогулявшись вместе с Маркизой, я закинул в пруд свою находку.

Доминик поблагодарил меня и на прощание подарил две маленькие золотые трубы: – Это из родового герба. Девиз Радзивиллов гласит – «Нам советует Бог». Именно Бог послал мне тебя для избавления. Пусть эти трубы будут тебе напоминанием, что кому-то всегда нужна помощь.

Эпилог

Эта история прибавила интерес у туристов и толпы повалили в Мирский замок, а мы возвращались домой. Мы с Варей повзрослели за время этого путешествия. Сестра сказала, что теперь будет пробоваться на роль Снегурочки, чтобы дарить малышам волшебство. А я решил, что стану спасателем в МЧС. Доминик прав, каждую минуту кто-то нуждается в помощи.