The Long Dark бесплатное чтение

Пролог

"Гибнут стада, 

 родня умирает, 

 и смертен ты сам;

 но смерти не ведает

 громкая слава

 деяний достойных." 

– Речи Высокого. 

1

Арьен Норландский знал: власть церкви уже не остановить. Великая война богов навсегда изменила лик Старого Света, и рано или поздно церковь захватит весь мир. Словно саранча и не иначе целые армии разбойников и ревнителей веры грабят, вырезают и жгут язычников старой веры. Армии новых стран следуют на восток, лишая защиты свои государства, стремясь к покорению Святой земли. Епископ чувствовал, что миг предназначения настал, ведь совсем скоро война поглотит и новых правителей.

Но никто из королей не почувствовал такого отпора, как Арьен в борьбе за Норланд, однако он и не был королём. Лишь волей и Фанатизмом к своему делу он добился власти. Теперь, когда Арьен крепко вцепился в трон, как новый правитель Норланда, он приказал завершить это мероприятие любой ценой. Рыцарей и прочих, отправившихся с ним, цена ничуть не смущала: за Арьена, легендарного миссионера, любой готов был отдать жизнь. Его ораторское рвение, подвиги в сражениях за веру вновь поднимут войско крестоносцев…

Да. Неважно, сколько жизней пришлось отдать за все это и сколько еще, по всей вероятности, будет отдано. Долгое время он вынашивал планы способные завершить экспансию, сломить и подчинить дух севера, и он сделает это, но был и другой путь, к которому Арьен направлялся, не жалея лошадей.

Время торопило.

Он был в пути уже два дня. Письмо от аббата застало Арьена в Хаммерхоле. Из крепости выехал ночью, окружённый большим отрядом, рысью прошел по большаку, перед рассветом пересёк границу с Туманным лесом, а теперь, в полдень второго дня, уже был на окраине аббатства. Он немного рисковал. В здешних лесах разбойничали «фольдинги» – повстанцы, и горе тому церковнику, который нарывался на стрелу и острый топор. Но епископ не боялся. Его свита рождена для сражений. Бесчувственные взгляды неустанно оберегают господина, связанные клятвой на век.

Перед своим прибытием он послал весточку в ответ. Он приказал неустанно молится всему аббатству, чтобы не одна магическая сила не могла подступить к его стенам. Он требовал, от тех, кто добыл книгу держать ухо в остро.

Вскоре я прибуду лично, аббат, никто не должен покидать приделы монастыря и входить внутрь до моего прибытия, – написал он в своем письме, доставленном голубем несколькими днями ранее. – Уверен, Борн захочет выкинуть что-то в своей манере, но напомните, что если он ослушается, то не получит ни гроша.

На пороге монастыря показался отряд. Арьен окинул взглядом дубовые ворота. Те, кто следовал позади него, были столь же тихи, как и он, лица всадников скрывали рыцарские шлема, на поясах висели булавы. Массивные ворота со скрипом отворились, и отряд оказался внутри окруженный служителями бога. К нему поспешно приблизился глава монастыря, на голове у человека, как и каждого из братьев выстриженная монашеская плешь. Низко поклонившись, аббат представился:

– Брат Ульн, ваше преосвященство.

– Я знаю кто ты! – отозвался грубым голосом человек. Арьен и в молодости не отличался терпением. – Где книга?

– В часовне, под присмотром наемников…

– Веди!

– Да, господин, – пробормотал аббат, опустив голову, и, робко озираясь, двинулся к внутреннему двору. Другие, пятясь, пошли следом.

Часовые на стене не поклонились как требовал обычай, даже прекрасно зная епископа в лицо. Их лица не выражали уважения и страха, у них был совсем другой господин.

Большую часть монастыря составляли кельи – где монахи после службы проводят свободное время. Но Арьен не замечал их, как не замечал и широкой трапезной, и мрачный зал капитула справа, и братьев, склонившихся перед ним. Все помыслы его занимала величественное здание в центре – часовня аббатства Кранк.

У входа стояла группа воинов. Заросшие и бородатые они приняли грозный вид, опустив руки на рукояти своих клинков. Волчьи шубы скрывали за собой кольчугу и, как заведено у наемников, не один десяток ножей и кинжалов.

– Настоящие профессионалы, господин, – сказал Ульн, пытаясь поспеть за жеребцом епископа. – Вырезали большой отряд язычников, доставили невредимой, как вы приказали… Но ведь у нас множество славных воинов церкви, господин, зачем пользоваться услугами столь отвратительных людей?

– Неужто никто не отплатит за обиды кои потерпел я от этого беспокойного попа? – рявкнул самый крепкий наемник, услышав слова аббата.

Борн! Убийца Великанов, вождь безбожных наемников… Епископ медленно выпрямился в седле, не подавая виду и спокойно, он ловко спешился.

В каждой пяди Борна был виден варвар, думал Арьен, глядя на человека перед собой. Высокий, крепкий, одетый в тяжелую кольчугу, усыпанную засохшей кровью, хотя казалось, он к ее весу был привыкший. Притом, что на лице у него были густая спутанная борода, крепкий и длинный конский волос спадал до плеч; он так же был засален и не видел ванны множество дней. Возле него стояли похожие воины. Эти, в отличие от предводителя, были поменьше, хотя все до единого были экипированы самыми разными доспехами и оружием – явно собственного или иностранного изготовления. Подняв взгляды на епископа, они держались гордо.

– И еще! Чертова книга проклята. Мой лучший воин теперь корчится от боли и черт знает, когда вновь возьмет в руки меч! – не унимался вождь.

– Вы получите сполна! – отмахнулся Арьен. – Молись, чтобы это, была та самая книга, – он махнул рукой аббату. – Все кроме Ульна останутся здесь.

Аббат открыл для него дверь, да быстро захлопнул перед лицом злобно сплюнувшего наемника.

Казалось в часовне холоднее, чем снаружи. Это хороший знак. Подойдя к сумке, лежавшей на постаменте, епископ почувствовал, будто воздух вокруг нее сочится энергией. Словно что-то незримое желало оттолкнуть нежеланных людей.

Аккуратно развернув сумку, Арьен заглянул внутрь. Темная книга из кожи животных лежала на дне, лишь один символ в центре, на ее обложке, столь знакомый епископу…

– Да это она, Гальдрброк… Наш ключ к победе в этой промерзшей стране. Теперь, весь север склонится предо мной…

– Но ведь это грех, господин, энергия зла и проклятия витает вокруг, – перекрестившись пробубнел аббат.

– Глупец! Думаешь, церковь побеждает одним словом Божьим? – прокричал Арьен.

Аббат, притупив взгляд уставился в каменный пол. Какое-то время епископ разглядывал книгу.

– Патрия готовится к войне с сарацинами. У нас нет времени медлить здесь. Огромное войско уже собирается. Грядет долгая затяжная война, но с подобными артефактами, мы сломаем им хребты. Кто если не Господь направил нас, чтобы обернуть против врагов их же оружие?

Громкий гул раздался снаружи, будто огромная ручища постучала в ворота аббатства. Епископ с аббатом переглянулись, и двинули к выходу. Снаружи братья заметно суетились, а рыцари и наемники бросились к воротам. Новый могучий удар заставил трещать даже прочный дуб.

– Что происходит?! – испуганно поинтересовался аббат.

– На монастырь напали! – ответил вожак наемников, достав из-за спины двуручный клинок. – Кто-то снял часовых со стен и теперь таранит ворота.

– Не каждый осмелится на такое, – рассудил Арьен.

Епископ не боялся, но в его глазах сверкнула тревога. Схватив наемника за куртку, он прорычал:

– Помоги сохранить книгу, и ты получишь золота вдвойне!

– Ты не оставляешь мне выбора, епископ! – ухмыльнулся вождь, тотчас же отдернув руку Арьена.

Все это время он наблюдал, как люди с его отряда забираются на стену. Пятерка воинов аккуратно подобралась к бойницам разглядывая мертвые тела.

– Магнус! Что видишь? – крикнул вождь.

Вдруг его люди заметно засуетились.

– Держись! – послышалось со стены.

Земля задрожала. Спустя мгновение ворота с треском разлетелись в щепки и огромное существо рухнуло на снег.

– Тролль… – удивлено буркнул Борн.

Тряхнув головой исполин яростно взревел, наблюдая, как воины поспешно строятся перед ним плотным строем. Зеленый, поросший мхом и лишайниками, он двинул вперед, скаля почерневшие клыки, но град из арбалетных болтов забарабанил по каменной коже, все-таки остановив натиск зверя. Прикрывшись от стрел рукой, тролль зарычал.

Лязгнули мечи, вырываемые из ножен, группа сомкнула плечи, ощетинилась остриями.

Двое копейщиков – возможно, самые храбрые, а может попросту самые глупые – подошли ближе, стараясь нащупать слабое место. Тролль, словно ожидая глупцов ушел от атаки и одним могучим ударом сокрушил в кашу плоть, кости и кольчугу нападавших.

В ход пошли новые болты, а трое лучников-наемников били со стены в голову исполина. Несколько рыцарей не выдержали, двинулись навстречу, пришпорив лошадей. За ними вслед рванул рыцарь моложе.

Ударили с двух сторон. Полетели щепки. Сломав пики, они все-таки ранили существо. Тролль грозно заревел от боли, отступил назад. Стараясь защититься от новых стрел, он беспорядочной размахивал исполинскими кулаками. Случайный удар пришелся по третьему рыцарю, конь и всадник рухнули на землю. Заметив это, озлобленный великан замахнулся… аббатство огласил пронзительный визг, после чего от смельчаков осталось лишь кровавое месиво.

– Не расходиться! – рявкнул Борн, вертя головой он старался как можно скорее найти выход.

Выругался, отскочил в сторону, видя, что группа распадается, отступая с ужасом в глазах.

Под сводами бывших ворот показалась троица воинов. На их голых торсах и бородатых лицах виднелась боевая раскраска, а в руках могучие секиры. Издав боевой клич, они ударили одновременно с двух сторон, всеми силами поддерживая великана.

– Ральф, слева! – рявкнул Борн, мчась полукругом, чтобы обойти тролля.

Худощавый наемник быстро отвел стрелков на левый фланг стараясь отвлечь внимание чудовища.

Епископ, наблюдая за бойней заметно нервничал, слишком долго он гонялся за этой чертовой книгой, чтоб какой-то тролль с троицей берсерков заставили его отступить. Он сразу узнал этих прославленных воинов, которых в бою часто охватывало безумное опьянение убийством, от чего их силы зверски росли. Мастерство этих людей было известно всем, а кто повстречал их в битве, тот зачастую повстречался со смертью.

– Делай свое дело, наемник! – крикнул Арьен.

– Стрелы! Стрелы! Бей в рожу! – скомандовал здоровяк, а лучники и арбалетчики незамедлительно исполняли приказ. Отвлеченный тролль еще больше подался назад. Наемник в считанное мгновение забрался на стену, тролль уже оказался почти под ним.

– Бей еще! Точнее! – яростно крикнул он.

Борн, убивал троллей и ранее. Десятки шрамов на его лице видели тварей и пострашнее. Часто грубая, нехитрая тактика, срабатывала не хуже спланированных действий и сейчас не исключение. Выждав момент, Борн спрыгнул на голову чудовища вонзив меч в ключицу. Тролль заревел, стараясь достать металл, Борн ловко спрыгнул на землю, мгновенно подхватив одно из копий погибших. Одним точным ударом, он пробил мягкую кожу подмышкой.

– Ох… – выдавил тролль.

Борн продолжал напирать пока чудовище не ослабло. Завывая от боли, он рухнул на спину и недоуменно хрюкнул. Кровь ручьем сочилась из ран, добавляя кровавые узоры на белоснежный снег.

Берсеркер, узрев гибель товарища впали в безумие, их секиры заработали с новой силой сея смерть и ужасные раны, а лучники, наконец, сменили цель. Многие стрелы с легкостью пробили незащищенные тела. Один из берсеркеров погиб на месте, двое еще с трудом размахивали топорами, но все же смогли зарубить нескольких врагов. Новые стрелы повалили второго, один из болтов угодил прямо в глаз. Последний, тяжело дыша, рухнул на колени. Восемь стрел торчали из его спины и живота. Сплюнув кровь, он ухмыльнулся.

– Чего ухмыляешься, собака? – спросил Борн, с легкостью вынув меч из погибшего тролля.

– Это ведь берсерк! – воскликнул епископ, не спеша направляясь к месту побоища. – Ваш план не удался… Приятно знать, что книга и банда прославленного Олсона, теперь у ног церкви. Вы, наверное, не ожидали, что я прибуду так быстро. Славы не будет, глупая бессмысленная смерть.

Сплюнув сгусток крови, берсерк взглянул на Арьена.

– Довольно! Когда смерть приходит мы принимаем ее словно обнаженную женщину, она забирает нас в свои объятья… Но твоя смерть будет совсем иной, – прорычал берсерк и вновь на его лице появилась улыбка. – Мои топоры испили за жизнь немало крови церковников, и в этот раз сражались не зря…

Это были последние слова Олсона – Друга Троллей. Его голова подкатилась к ногам епископа с застывшей улыбкой на устах. Борн стряхнул кровь и отправил меч за спину.

– Сражались, не зря… – задумчиво повторил Арьен. – Книга!

Вдруг душераздирающий крик раздался от часовни. Брат Ульн лежал под лапами огромного серого волка. Одним движением волк распорол горло жертвы могучими когтями. В зубах он крепко сжимал сумку с книгой.

– Убейте тварь! Верните мне книгу! – чуть ли не визжа кричал Арьен, не обращаясь ни к кому в отдельности. Он видел глаза волка – голубые словно небеса, он узнал бы их из тысячи.

Волк ждать не стал, увернувшись от пары арбалетных болтов, рванул к не охраняемой стене. Стрела за стрелой шли мимо под крики епископа:

– Убейте! Убейте же его!

Один из рыцарей почти достал его пикой, но могучий прыжок выбил бедолагу из седла. До стены оставалось совсем немного, он уже взобрался по каменной лестнице, лишь последний рывок отделял волка от победы. Но арбалетный болт впился в бок, сильный удар сбил с ног и тот упал за стену. Борн, улыбаясь, опустил арбалет и бросил его обратно одному из стрелков.

На месте где должен лежать мертвый волк виднелось пятно багрового снега. Следы вели вглубь соснового леса. Поиски продолжались до темноты, было ясно, что без помощи оборотню не выжить, но все же он сумел скрыться от погони, оставив позади несколько мертвецов. Да, именно оборотню. Арьен и ранее встречал этот взгляд столь ненавистный его натуре.

2

Епископ быстро назначил нового главу аббатства и уселся за стол покойного Ульна. Никогда еще он не чувствовал себя таким злым. Чертов пес опять обвел его вокруг пальца. Ну ничего, еще есть время. Патрия не терпима к ошибкам, но кто как не епископ так легко подарил ей эти земли, он еще скажет свое слово, несомненно скажет…

– Стража! – окликнул он, стоящего за дверью. – Приведи мне вожака наемников.

"Набивает себе цену, бродяга," – подумал Арьен, как он и ожидал, Борн не торопился. Будь его воля, он давно бы перебил всех самодовольных безбожников, но время еще не пришло. С их помощью он захватил власть в этой стране и не без помощи наемников так долго ее удерживает – с людьми всегда можно договорится, обмануть, ввести в заблуждение, но чудовища, они признают лишь силу, и Борн отлично ей владел.

В дверь постучали. В комнату, чуть пошатываясь, зашел Борн, рухнул на стул. Улыбка до ушей не сходила с его уродливого, заросшего лица, как бы хвастаясь, он поигрывал новым трофеем на шее – зубом лесного тролля.

– Ты пришел наконец, – молвил Арьен. – Слишком долго пришлось мне ждать.

– Путь мой лежал сквозь мглистые горы браги! – пробормотал Борн.

Запах от него стоял столь ужасный, что епископ поморщился.

– Ты наконец приготовил мое золото, ваше преосвященство?

– Верни мою книгу! – злобно сказал Арьен, испепеляя наемника взглядом. – Первый раз вышло, найдешь и сейчас. Золото на поиски, конюшня, все в твоем распоряжении. Справишься, получишь свое прощение…

Борн будто сразу протрезвел, улыбка сошла с его лица. Серьезный и свирепый вид правда нисколько не напугал епископа.

– Будет тебе твоя книга и волчья шуба в придачу. Вот только после того, когда я узнаю почему она для тебя столь важна и что за волк переросток увел ее из-под носа, – сдержанно ответил наемник.

– Не твоего ума дело!

– Нет уж, моего! – вскочил Борн.

Стражники за спиной обнажили мечи, но епископ дал знак успокоиться. Борн попустил гнев усевшись обратно.

– Нет уж, это – дельце моего ума! Я потерял десяток бойцов, даже те сопляки защищали книгу до последнего вздоха, а уж банда Олсона, которая кстати столько лет успешно вырезала твоих людей, погибла за книгу! Я должен знать с чем имею дело.

Епископ откинулся на спинке стула внимательно изучая наемника. Какое-то время его злобные глаза бегали в раздумьях, но все же он сдался:

– Эта книга, как ты заметил, несет магической характер, она священна для язычников они во что бы то ни стало хотят доставить ее к западному морю. Зачем? Не знаю. Но она также нужна и церкви, с ее помощью мы положим конец восстаниям в этой стране. Это все что тебе нужно знать, наемник.

– А волк?

– Оборотень… из рунных магов, последний из клана Волчьей Поляны. Вульфхарди…

– Да ну! Тот самый, мать его Вульфхарди… Мне нужно больше… теперь мы не знаем куда может занести книгу, какие еще существа станут на ее защиту.

– Хорошо. Да будет так. Погоди, еще одно… С тобой отправится Анри и отряд рыцарей Храма.

– Мне нужны воины, а не шпики! – злостно ответил Борн.

– Лучших воинов не сыскать. Это мое условие. Так ты согласен или нет? – ехидно спросил епископ и в его руках появилась золотая монета, которую он швырнул в сторону Борна. Наемник молниеносно словил ее и подбросив над собой, вновь крепко сжал в руке.

– Согласен.

3

Петляя среди деревьев в кромешном тумане, он озирался, пытаясь найти верный путь. Тяжелое дыхание сбивало даже столь острый нюх и какое-то время волк попросту двигался вперед, с трудом удерживая сумку в зубах.

Погоня давно позади, это успокаивало. Но рана в боку все чаще напоминала о себе страшной болью. Желая перевести дух, он остановился, прислонившись к толстой сосне. В глазах потемнело, земля ушла из-под ног…

Очнулся уже человеком. Вокруг все также темно и холодно, но знакомый запах вернул толику надежды. Собравшись с силами, оборотень прошел еще несколько десятков метров, и разбросав свежий снег у одинокого ясеня, достал заранее спрятанную поклажу. С трудом одевшись и накинув на плечо сумку, он провел пальцами над раной произнеся пару слов, руку окутал тусклый свет и тут же угас, словно тьма не давала надежды. Выругавшись, человек поборолся с приступом кашля и начертав в воздухе искрящийся знак, отправился далее.

Не прошло и часа, как легкий снегопад превратился в страшную метель. Становилось все хуже. Истратив последнюю магическую силу, оборотень вынюхал запах очагов и навоза, пот и брага защекотали нос… И что это? Столь знакомый запах… запах собрата…

Глава 1 Невольники

"Хворый судьбой

не совсем обездолен:

этот счастлив сынами,

этот близкой родней,

этот богатством,

а этот деяньями."

 – Речи Высокого

1

Чем занимается мужчина после войны? Когда враг побежден, мятеж подавлен, а буйная река злобы уже прорвала плотину порядка и устремилась по руслу ненависти. Тем более если самые ужасные битвы всегда огибали стороной, и ты остался без почестей и славы, прозябать в низкой должности окружённый чуждой тебе землёй.

На помощь всегда приходит выпивка. Горячая, обжигающая глотку и душу, она сперва возносит тебя, наполняет восторгом и благоговением. Укрепляет веру в то, что ты вовсе не прожил жизнь зря, поднимает унылые моменты жизни до небес, а после разрушает твою личность без остатка.

Надсмотрщик Вельш был уверен, что его не оценили по заслугам. Виски и Эль наполняли его голову шепотом злобы и ненависти. Каждый день он твердил себе, что больше пить не станет. Он желал покинуть север, как можно скорее выполнить указания епископа или вовсе разнести весь рудник к чертям, подвесив каждого подростка.

– Я должен получить хорошую сумму, – твердил он, другому надсмотрщику, – и смогу поехать домой. Вот уже пятнадцать лет, как я не видал мать и всю мою семью. Как только епископ заплатит, я покину это проклятое место.

Закутавшись в плащи, они часто и много пили из своих фляг, укрываясь от налетевшей вьюги. Иногда щурясь поглядывали на часовых, после бросали презрительные взгляды на рабочих, и тут же забывали, продолжая толковать о своем.

– Сомневаюсь, – отвечал второй. – Епископ посылает в лес отряд за отрядом, новые Храмовники прибыли в Хаммерколь. Что-то намечается, Вельш.

– К чёрту! эти свиньи так набили бока, что, когда они зайдут в глубину леса мы ничего не услышим кроме визга! – отмахнулся надсмотрщик, его взгляд помутнел, а лицо выражало злобу. – А после все будет как есть, только я уже буду на корабле с бутылкой хорошего виски.

– Я уже не верю, что покину это место, Вельш. Раньше я был полон сил… но эти земли выжимают из меня жизнь, за десяток лет мы так и не подавили их, даже эти детишки… – казалось по его телу пробежала дрожь, – посмотри в их глаза, они все так же полны сил и ненависти. Мы никогда не дождемся перевода из этого места…

– Нет! – отмахнулся Вельш. – Скоро это все закончится. Вот увидишь.

Каменоломня у деревни Берг обладала лучшим камнем на территориях Норланда. Каждый день здесь трудилось множество окрестных деревень, они стекались от окраины леса вплоть до Ледниковой границы. Все рабочие лишь подростки, да дети…

Деревня Берг не один век скрывалась в тени Туманного леса и под волчий вой рождались там воины. Они отправляли к берегам, заполняя румы драккаров, во славу ярлов, для великих богов. Древняя и могущественная сила поила северян, гнала их могучие тела навстречу битвам среди дальних, неизвестных берегов. Но теперь, в деревне не осталось воинов, лишь исхудавшее вымирающее наследие… Тряпье на их телах с трудом спасало от сильного ветра, прищурив голубые глаза, подростки стойко откалывали огромные куски камня, волоча на своих плечах поражение предков.

Многие из них все чаще косились на своего вожака. С каждым ударом Уль все сильнее прикладывался к кирке, и с каждым ударом бубня что-то себе под нос, бросал гневные взгляды на стражу.

– Ссс… Уль! Хватит! – чуть слышно буркнул парень помладше.

– Вот именно! Хватит! – возмутился вожак со всей силы ударив по камню. – Сколько можно терпеть!

– Оставь его, Рун! – рявкнул третий. Олаф всегда присматривал за другом и не желал быть на поводу любого из окружавших их подростков. – Пусть себе бурчит.

Тревога была уместной. Недоверчивость и осторожность являлись свойствами необходимыми для существования. В любой час сильный брал у слабого, а хозяин убивал непокорного слугу.

– Мы тут все вскоре умрем, – не унимался вожак, – они убили наших родных, а мы еще работаем для них, строим стены и поганые дома для чужого Бога.

– Вельш из-за тебя нас прикончит, – чуть ли не шепотом сказал Рун, с опаской поглядывая в сторону пьяного надсмотрщика.

Уль осмотрелся и скрытно махнул вожакам других деревень. Другие, погодя, ответили тем же.

– Что ты задумал? – спросил Олаф. Ему все это не нравилось. Рун предчувствуя беду, усерднее взялся за работу.

– Я выберусь отсюда! Все мы сбежим! – обернувшись ответил Уль, в его глазах читалась злоба и отчаяние. – Но не сегодня… нет…

Олаф не ответил, с тоской слушая, как ноет лес под морозным ветром и часто стучит металл о камень.

Долго он пытался отвлечь себя работой, но мрачные раздумья о словах вожака не выходили из головы. Верно, Уль прав, не протянут до следующей зимы, а если и протянут, то намеренно убьют. С детьми управиться легче, а рынок рабов все так же переполнен рабочей силой. Тому свидетельствовали все новые и новые лица, что сменяли подростков из других деревней. Лишь Берг еще стоял на ногах… но и он все чаще лишался друзей.

Мысль о побеге не раз приходила в голову даже Руну, но казалась чем-то нереальным. Все то немногое, что видели дети за свою жизнь, это стены деревни и ненавистные рудники, а все, о чем слышали от взрослых, казалось еще более невозможным. Достаточно посмотреть на то подобие жизни, что царило среди их народа.

Но к старикам Олаф прислушивался, повидавшие на своем веку, многие из них были воинами и путешественниками. Они рассказывали о неимоверных существах и подвигах, о богах и героях, о мире где правил истинный конунг и народе, не преклоняющем колен. Они верили, что эти времена еще вернутся, но говорили о них шепотом и с трепетом, как о самой заветной надежде.

Между тем буря усилилась. Караульные не желали потерять работников из виду и приняли решение на сегодня сворачиваться.

– На сегодня все! – объявил надсмотрщик. – Арн, Дэйл, Боун, забирайте своих щенков, а не то подохнут раньше часу. Возвратимся как кончится буря… Эх, жаль на них хлеб за зря переводить.

– Выпивка с тебя, Вельш! – напомнил надсмотрщик с другой деревни.

– С вами забудешь…

Хоть до деревни Олафа рукой подать, дорогу замело настолько, что добраться стоило неимоверных усилий. Тем более что Рун, был не в силах справиться сам, и часто приходилось помогать товарищу сделать еще шаг. Он что-то бормотал о теплой кровати и еде. Казалось парнишка бредил, но Олаф не мешал ему, сам погрузившись в размышления, он старался позабыть о ноющем теле и крепком морозе.

Мысль о сегодняшнем утре, самая приятная. Проснувшись, он выбрался из своей заброшенной хибарки. Тишина над еще спящей деревней радовала слух. У дома стоял давно высохший дуб, видавший времена, когда вместо деревни еще рос густой лес.

Взгляд мгновенно привлек ворон. Огромная черная птица, в два раза больше размером чем любой ее собрат, восседала на ветке и угрюмо уставилась на парня.

Олаф растерялся от ее взгляда и невольно поклонился, на огромное удивление – ворон поклонился в ответ. Парень какое-то время, не веря своим глазам рассматривал птицу. "Какой уважающий себя ворон будет кланяться такому оборванцу как я?" – спросил он себя.

Ворон продолжал наблюдать. Олафу стало не по себе, но набравшись храбрости и исполненный детской наивности, он обратился к птице:

– Великий ворон, я прошу простить меня за то, что обращаюсь к вам. Возможно, Один услышит нас… Мы нуждаемся в помощи…

Одинокая слеза покатилась по щеке парня, но быстро смахнув ее рукой, Олаф насупился. Нет, он не будет плакать, только не он.

Ворон вдруг каркнул, нарушив тишину долгим эхом и будто вновь поклонившись парню, взлетел. Несколько раз взмахнув крыльями он скрылся за деревенским частоколом, оставив изумленного парня одного. Может, все-таки он его понимал?

Жестокая реальность вновь вернула Олафа из мира грез. Один из караульных пнул его требуя поторопится.

Наконец показался частокол, а в нос ударил запах теплых очагов. Дозорные на башнях перекинулись парой слов, тяжелые ворота со скрипом отворились, разгребая наметённый снег.

– Зайдем к старику Руги? – поинтересовался Рун. – Так хочется есть… Хоть краюху хлеба…

– Ты слишком скромен, – возразил Олаф. – Клянусь твоими рваными сапогами! Руги задолжал нам рыбу.

Старик жил на другом конце деревни и частенько выбирался к ручью за стеной. Стражники нечасто шныряли у его дома и даже не пытались отобрать рыбу, как часто делали со всем, что им понравится. Единственный лекарь на всю деревню слишком ценился. Ведь после войны болезни нахлынули повсюду, порой даже маленькая царапина способна лишить человека жизни в страшных муках. Несмотря на все молитвы, солдаты чаще заходили за помощью к целителю, ведь он знал, как вылечить болезни и магического характера – проклятия разрушенных капищ и тотемов довольно часто преследовали церковников.

Большую часть деревни составляли деревянные дома с соломенной крышей, и ветхие, напоминавшие об умирающей культуре северян длинные очаги. Хижина гончара уже осталась позади, а справа показалась кузница Хельна, но дети всего этого не замечали, опустив глаза, они старались скорее пройти, мимо не привлекая внимания шедшего им навстречу инквизитора. Черный плащ скрывал его с головы до ног, но даже тень, спадающая на лицо ужасного человека, не могла скрыть уродливого лица. Олаф не хотел и знать, что скрыто под шлемами троих сопровождающих его рыцарей. Такие "гости" бывают нечасто в столь отдаленных местах, но никогда их визит добром не кончается.

– Снова он. Я боюсь его… каждый раз, когда этот человек проходит рядом, мне кажется, что он укажет на меня пальцем, – заикаясь, сказал Рун.

– Я тоже боюсь, – пробормотал Олаф. Взгляд его вильнул в сторону Руна. – Но он не должен знать об этом, не должен учуять нашу слабость.

– Мы всего лишь дети!

– А они всего лишь взрослые! – напомнил Олаф, слегка улыбнувшись.

Но тут же его улыбку сняло как рукой, а глаза расширились до предела. Схватив товарища за рукав, он резко потянул его в сторону, не дав поднять головы.

– Что там Олаф? Что ты увидел? Я хочу посмотреть! Отпусти!

Вырвавшись из крепких хватки Рун ошарашенно уставился вперед.

На виселице среди площади, болтались безмолвные, мерзлые тела, на их груди висели таблички, что гласили:

«ОНИ СКРЫВАЛИ ВЕДЬМ»

Парни хорошо знали этих добрых людей, они смотрели на их бездыханные тела, освещаемые тусклым светом факелов, безмолвно вспоминая слова Ульриха. Родители девушек с горя старались защитить детей, но поплатились за это жизнью. Впервые ни кольчужная перчатка, ни длинные мечи, больше не пугали Олафа. Он чувствовал, как что-то внутри ломается, трещит, вот-вот рухнет последний рубеж и вырвется темное, ненавистное, жестокое… Но взглянув на ошеломленного Руна, гнев его утих.

– Эй ублюдок! Что смотришь? Твоя родня чтоль болтается? – с ухмылкой сказал человек, углядев парней.

Дети не сразу заметили двух стражников, что стояли у виселицы, скорее всего любуясь своим поступком.

– Может хотите присоединится? – добавил второй, и они разразились диким хохотом. – Для храброго племени всегда найдётся местечко. Ну же! Смелее!

Рун гораздо чувствительнее Олафа с трудом сдерживал слезы. Немногие в темные времена могли оказать поддержку, немногие находили добрые слова. У этих людей все чувства были в достатке. Две рыжеволосые дочки, отобранные инквизитором теперь, пожалуй, остались лишь в памяти, что никогда не угаснет – памяти ребенка.

– Пошли, – сказал Олаф, потянув Руна за рукав. – Им уже ничем не помочь.

Недалеко за площадью начиналась тропинка, тянувшаяся вдоль пологого склона вниз, к хижине старика Руги. Там внизу деревни она казалась забытой, если бы не белая дымка, тонко стремившаяся к небосводу. Слегка оправившись от потрясения, Рун постучал в дверь.

– Входите! Нет от вас покоя! – отозвался голос внутри.

Подростки отряхнули ноги от снега и зашли внутрь. Долгожданное тепло мгновенно сняло напряжение, и Рун даже нехотя зевнул. Внутри все неизменно – завал из разноцветных пузырьков, едкий запах трав. Старик всю жизнь жил один, и никогда не заботился о порядке. Некоторые полки покрыты вековым слоем пыли, а семена собранных трав не скрываясь разбирали мыши.

– Это Рун и Олаф, господин Руги.

– А, вы, ну что ж, заходите! Помнится, я обещал накормить вас рыбешкой, – ответил старик, показавшись из соседней комнаты.

Его морщинистое лицо, и легкий приветливый взгляд из-под густых седых бровей напоминал героя сказок о лесных духах добряках. Длинная рубаха и ряд мешочков на ремне, прибавляли старику загадочного вида.

– Я как раз варю похлебку! Снимайте свои лохмотья, вот так. Пойдем, Рун, поможешь мне с рыбой, а ты, Олаф, последи за огнем, да с дровами не части. Годы уже не те в лес ходить.

– Как скажете, господин! Уж это я умею, – отозвался Олаф, в который раз рассматривая бесчисленные разноцветные настойки.

Не прошло и часа, как за столом веяло ароматом похлебки. Такая еда частично возвращала к жизни ослабевшие тела, возможно, лишь она и давала надежду.

– Вы несомненно прошли через площадь. Видно по вашим лицам, – начал старик.

– Да, Руги, мы все видели… – ответил Олаф, отложив ложку.

– Возьми ее обратно, малец. Мы северяне, мы сильные, разве забыл, что я говорил? Не давайте слабости взять верх. Я видывал разное за свою жизнь, воин правда с меня не вышел… Но это не значит, что я был когда-либо слаб, – лицо старика сделалось серьезным, как никогда – Север слабости не прощает!

Олаф кивнул и продолжил есть, выбросив из головы ужасную картину.

– Хорошие были люди эти Голдвины, редкость во все времена. Будь прокляты эти собаки, устроили себе хороший рынок, ничего не скажешь.

– Рынок? – переспросил Рун.

– Ага, думаете их на костре сожгли? Даже не знаю, что лучше… продали их. На таких красавиц всегда покупатель найдется.

– Так значит они живы? Их можно спасти! – неуверенно произнес Олаф.

– Не дури, вы, конечно, парни бравые. Пережили многих, но еще слишком малы. Ваша задача – не умереть, и, кто знает… Возможно, для нас еще не все потерянно… – мудро ответил старик.

Словно в насмешку над его надеждами, все тело внезапно пронзила резкая боль. Старость уже захватила его, а далее – неизбежная смерть. Олаф отвел взгляд, уж он то точно не предназначен для старости. И дожить ли ему до этих времен…

Распрощавшись со стариком, дети устремились домой. Зимой, да еще и на севере, светлое время суток являлось роскошью. С каждым часом снегопад превращался в бурю, будто духи зимы завывали отовсюду, рыская в поисках замерзающей жертвы. Сон не заставил себя ждать, единственная радость после столь тяжелого дня.

2

Проснувшись среди ночи, Олаф поторопился раздуть угли, ощущая мороз, что быстро просачивался сквозь прогнившие стены, в то же время, он старался изгнать из головы страшный сон. Рун, как всегда сладко спал, работа настолько выматывала парня, что он мог до смерти замерзнуть, не просыпаясь. Олаф знал, что довольно часто ему так и хотелось.

Пару щепок и древесная кора быстро наполнили светом хибару, и тепло вновь полилось по дому прогоняя леденящий воздух. В углу показалась толстенная серая крыса, в животе страшно урчало, но Олаф научился отгонять эти мысли. Друзья мастера по ловле крыс и если признаться честно, то они куда приятнее на вкус, чем еда на рудниках. Крыса взглянула Олафу в глаза слегка насторожилась.

– Живи пока, – пробубнел Олаф.

Грызун противно пискнул, словно в ответ и принялся прогрызать новую дыру в стене. Олаф вздыхал и всматривался в ловкость крысиной работы, словно видит это впервые – крыса была мастером в этом деле. Сначала это захватывало, а теперь его плавно клонило ко сну.

Странный шум отвлек от размышлений о крысах. Вопреки буре, кто-то пробирался по снежным сугробам. “ В такую-то погоду?”– подумал парень. Он заглянул в щель забитого окна – никого. Резкий стук в дверь заставил Олафа отпрянуть от стены.

– Кто там? – спросил Рун, протирая глаза.

– Не знаю, – ответил шепотом Олаф – Не достойно северянина оставить гостя в метель…

Олаф открыл дверь, и ветер со снегом больно ударил в лицо, запустив человека с ног до головы укрытого плащом, он с трудом прикрыл двери на засов.

Переступив порог, гость легко поклонился.

Лицо неизвестного скрывал капюшон, в полутьме лица различались плохо. Его плащ облеплен снегом, а за спиной свисала кожаная сумка.

– Проходите к огню, согрейтесь. – предложил неуверенно Олаф.

– Благодарю вас, – сказал незнакомец старческим голосом и подойдя к огню, уселся на доски.

Молчание, казалось, длилось целую вечность. Олаф нервно наблюдал за странным незнакомцем. Человек тяжело дышал, словно раненое животное. Олаф не знал, что делать и решил заговорить:

– Простите… но вам лучше пойти в местную таверну, здесь слишком холодно. – сказал он, бросая взгляды на незнакомца.

Ему было не по себе от мысли, кто может скрывать свое лицо. Но инквизитором он не был и это успокаивало.

– Меня вполне устраивает ваш дом. Он вполне уютный.

– Пожалуй не самый ужасный в Берге.

– Разве.. я забрался так далеко на север? – растерянно произнес человек. – Мне нужно на запад.. Времени совсем нет…

Сказав это, лишенный сил, старик плавно упал на бок. Олаф подскочил к незнакомцу и снял капюшон. Старик седым не был, черный волос спадал до плеч, а лицо заросло густой бородой. Лишь голос и множество морщин говорило о его возможном возрасте. Бледная кожа. На руках кровь…

– Что с вами? – спросил Олаф

– Я потерял слишком много крови. Руны указали мне путь к вашему дому… но как дети помогут мне…

– Помогут? В чем? – спросил Рун, дав старику воды.

Последний откашлялся. Друзья постелили соломы под голову раненного. Он с трудом развязал сумку и достал оттуда книгу. Книга не из церковных, которые часто видели дети. Ее страницы равномерно вырезаны из кожи животных, а на более толстой коже, что служила обложкой, выжжен знак. Олаф нередко встречал на старых деревьях и камнях что-то подобное. Эти знаки пуще всего стремились уничтожить священники и инквизиция.

– Язычник… – произнес Рун.

Старик заметил, что дети испугались и поспешил заверить, что бояться нечего:

– Сегодня никто не узнает обо мне… Слишком поздно… я так долго искал ее… эта книга так нужна в Винланде… вы должны сжечь ее, это небезопасно!

Старик явно умирал, он бледнел на глазах, а дышать становилось все труднее. Его речь становилась все медленнее, а глаза закрылись. Какое-то время он бредил, говоря на непонятном языке, а после выдавил последние слова:

– На запад… к фьорду Рагнара…корабль через две недели… я должен успеть… Винланд…

Старик притих, его грудь больше не вздымалась.

–Умер… – сказал шепотом Олаф и добавил, – Винланд.

Вдруг, на лбу старика появился знак, словно раскаленный металл он какое-то время светился, в мгновение все тело старика будто загорелось изнутри, и вспыхнув ярким пламенем, исчезло, оставив лишь тлеющие угольки.

Друзья переглянулись и вместе посмотрели на книгу, что лежала рядом с угольками.

– Сожги ее, Олаф, – сказал Рун.

– Этот человек отдал жизнь за эту книгу… Имеем ли мы право сжигать ее?

– Он язычник! Ты ведь знаешь, что сделает инквизитор, стоит ему узнать о нашем разговоре. Куда ты ее денешь? Отнесешь какому-то фьорду Рагнара? Мы дальше стен ничего не видели. Прошу, ты должен ее сжечь!

– У нас не будет другого шанса, Рун. Ты понимаешь, о чем я.

Рун лег на солому.

– Делай что хочешь, а я не хочу попасться инквизитору или волкам на съедение.

Олаф задумался, наблюдая, как остатки пепла подбирает легкий сквозняк.

– Это ведь могло произойти с кем угодно, но старик пришел к нам, – начал он. – Мы ведь не протянем долго, ты сам знаешь, а Хельга и Йорке… Хвицерк, Йоханнес, Сурд… Они не заслужили этого и были сильнее нас… Теперь у нас есть эта книга. Возможно, сами боги избрали нас…

Олаф провел рукой по обложке, она отдавала приятным теплом. Взглянув на Руна, он увидел, что тот смотрит на книгу.

– Богов давно нет, – неуверенно произнес Рун – их убил бог чужаков, как и наших родителей.

– А что, если нет? Что, если есть надежда? Что, если это ключ к свободе нашего народа? Люди еще сражаются! Целые отряды христиан пропадают в лесах, а этот старик? Ведь он отдал жизнь за эту книгу. Значит, и для нас она должна значить не меньше…

– Ты говоришь… ты говоришь, как викинг в сагах, что поведал нам Руги. Но это саги, Олаф, а мы – не викинги.

– Если ты считаешь меня старшим братом, – продолжал Олаф, – скажи, Рун, окончательно ли ты решил гнить на рудниках до смерти?

Рун закрыл глаза, в его мыслях крутились бесчисленные дни на каменоломне, лица друзей, и смерть, множество смертей.

– Уверен? – вновь спросил Олаф.

Рун открыл глаза:

– Не знаю… Мне страшно, но ты мне брат и прав, больше я этого не вынесу, – сказал Рун, поднявшись. – Это ведь руны? Там, в книге.

– Думаю да, руны и прочие знаки, – листая книгу, сказал Олаф.

Книга завораживала, тепло исходило от нее все больше, руки чувствовали слабую вибрацию энергии.

– Знать бы, что там написано… Без знаний, это всего лишь книга, – заявил Рун.

Олаф с усмешкой бросил на него взгляд, его глаза радостно сверкнули.

– Книга, нам помочь не сможет… – задумчиво сказал Олаф, извлекая из кармана пузырек с красной жидкостью и улыбнувшись, добавил, – потому, мы поможем себе сами.

– Ты украл это! Старик не на шутку разозлится.

– Сомневаюсь, что ему понадобится яд, в ближайшее время, – сказал Олаф.

Друзья переглянулись, страх перед будущим и уверенность в сегодняшнем переполняли их сердца. Но они улыбались, впервые по-настоящему, за столько лет.

Этой ночью их сны витали на западе, не раз они случайно слыхали о море и кораблях, которые, как говорили старики, всегда были родным домом северян. Бесконечная, темная гладь предстала перед друзьями. И одинокий драккар легко идущий по волнам.

Глава 2 Первый шаг

"Подарок большой

 не всюду пригоден,

 он может быть малым;

 неполный кувшин,

 половина краюхи

 мне добыли друга." 

– Речи Высокого. 

1

Прошло несколько напряженных дней, прежде чем буря наконец утихла. Каждую секунду казалось, что в дверь ворвется инквизитор, и отыскав книгу закажет у палача два места на виселице, но этого так и не случилось.

Сегодня утром, Олаф вышел из дома в надежде, что прогулка поможет в раздумьях, поможет прийти к какому-то умозаключению накопившихся важных вопросов. Парень часто обращался за наставлениями и душевным покоем к одинокому дубу на окраине деревни. Однако даже покой древа с его безмолвным могуществом сегодня не помогал. Говорить вслух с богами, в деревне среди церковников, словно подписать себе приговор.

"Живы ли еще боги?" – думалось ему.

Олафа снедали не проходящие тревоги: как-то пройдет предстоящий замысел? Время назначенного события стремительно приближалось, а Олаф вместе с другими детьми уже сомневался, выйдет ли из него хоть какой-нибудь толк.

Конечно набравшись сил за период бури, они стали увереннее. Общая цель вернула желание жить, восстановила раны душевные и телесные, и даже если, это делала книга, (которая так и осталась в тайне от остальных детей) Олаф и Рун принимали это с благодарностью.

Им противостояла взрослая, вооруженная сила, которая способна сменить плеть на меч и стрелы, и уж наверняка не станет задумываться, перед их применением.

Но медлить нельзя. Старик сказал: "две недели до отправки корабля". Время неумолимо подгоняло предстоящие события. Еще оставалось одно дело, которое требовалось завершить сегодня, от него во многом и зависел успех, а в частности от самого Олафа.

С самого утра, Олаф и Рун пришли к дому Уля, где к ним отнеслись с недоверием:

– С чего бы это? – поинтересовался Уль, приоткрыв двери.

– Ты был прав, и мы с этим согласны. Разве этого мало? – ответил невозмутимо Рун.

– Маловато.

Уль уже закрывал дверь, но Олаф остановил его подперев дверь ногой.

– Без нас ты не справишься, стражников много и бегают они быстрее любого из вас. У нас есть кое-что, что поможет это исправить.

Вожак задумался, но все же кивнул и пустил парней в дом.

– Я проверял вашу уверенность, – спокойно произнес он.

Дом отличался большим размером, но в целом являлся таким же убогим. Брошенный богатым бондэром (землевладельцем) во время войны, он был разграблен мародерами, и в последствии стал домом для десятка бездомных подростков. Уль, как самый взрослый взял ответственность на себя. Каждая потеря, выжигала глубокий шрам на его сердце, некогда веселый парень стал угрюмым и молчаливым, но все так же сохранял верность своей новой семье.

Девятеро подростков сидели у огня, обжаривая только пойманных здоровенных крыс. Бросив недоверчивые взгляды, они продолжили свое занятие.

– Что они тут делают? – спросил парень со шрамом на щеке, недоверчиво взглянув на вошедших. Звали его просто – Шрам.

– Решили присоединится к нам, – ответил Уль, усевшись на единственный в доме стул.

– И ты позволили им это? – поинтересовался другой, длинный и тощий по кличке Ветка.

– У нас нет выбора, нам нужно больше сил. Тем более у них есть что предложить нам.

– Так и есть, – сказал Олаф и достав из кармана пузырек показал его всем присутствующим – это, яд Альрауна.

– Чушь! – усмехнулся Ветка.

– Нет! – рявкнул Олаф. – Мы видели его… Несколько лет назад Руги выкопал его с корнем Мандрагоры. Мы пришли как раз в тот момент, когда мелкая тварь проснулась и перевернула весь дом.

– И что с ним стало, с Альрауном? – заинтересовался Шрам.

– Ничего хорошего! Он укусил меня за ногу… – фыркнул Олаф, показав шрам от двух толстых клыков.

– Мы загнали его в угол, – продолжил историю Рун. – Я почти успокоил это, дивное создание и…

– И я убил его метлой! Ничего ты его не успокоил, до сих пор помню эти бешеные глаза, два острых зуба, и десяток ног схожих с корнями, – Олаф запнулся, пытаясь выкинуть существо из головы. – После… если бы не десятки эликсиров старика… Место крови вышли бы все мои внутренности. Старик долго злился, он надеялся, что Альраун принесет ему удачу, и здоровье… Но в итоге, выжал из него всю кровь со словами – "Не пропадать же добру!"

– Этого пузырька хватит отравить половину гарнизона, нужно лишь дождаться действия яда, – закончил Рун.

– Это лучше, чем ничего! – согласился Уль. – Возможно, это даст нам шанс!

– Как же мы заставим их его выпить? Насильно заливать в глотки? – не унимался Ветка, вызвав ехидный смешок среди собравшихся.

– Это не к чему, – ответил нервно Рун.

Ему никогда не нравился этот длинный доходяга, сующий всюду свой длинный нос и вообще бывший одной из причин, почему друзья жили отдельно, на дух не перенося своего рода самоуверенных надутых глупцов. Не понаслышке зная, что он и Толстяк были из семей зажиточных аристократов. Олаф и Рун часто не понимали, как вообще им удалось пережить столько крепких детей.

– У нас есть план, – продолжил Олаф, не дав Руну попасть в сети насмешек. – Наш надсмотрщик задолжал другим выпивку и уже подготовил не малый бочонок, стоящий в гарнизоне. Все что осталось, это пробраться туда и вылить содержимое пузырька внутрь.

– Проще простого! – воскликнул Ветка. – И кто же это сделает, кому наплевать на свою шкуру? А если поймают? Все дело будет висеть на волоске, стражники выпотрошат бедолагу, чтобы узнать правду.

– Это сделаю я! – уверенно сказал Уль. Встав со стула, он возвышался над остальными и оставался все еще крепким парнем, хоть плохое питание заметно сказалось и на нем.

– Нет! – запротестовал Шрам, – без тебя эта затея ничего не стоит. Случись что с тобой нам всем конец.

– Это, сделаю я, – менее уверенно, но все же твердо сказал Олаф.

– Но ты… – хотел было начать Уль.

– Нет, – отрезал Олаф. – Я могу. Я меньше тебя и проворнее. Причем не раз бывал в том месте, выполняя различные поручения. Не смотри так на меня Рун, кто-то должен это сделать, но не ты, нет, у тебя еще будет возможность показать себя…

С этой мыслью Олаф брел по улице уставившись в землю, пока не наткнулся на кого-то огромного. Меч на поясе, толстая кольчуга, Олаф прищурился, ожидая удара, но его так и не последовало.

– Ты чего малец? – мягко спросил неизвестный. Его лицо украшала выстреженая бородка, могучие плечи укрывала накидка из меха, а за спиной висел широкий круглый щит. Незнакомец улыбался и как показалось Олафу, был настроен дружелюбно.

– Ослеп небось от голода, ну ничего дело поправимое! А ну-ка скажи малец, где ближайшая корчма?

Незнакомец выражался странно, Олаф привыкший к иностранцам, сообразил, что воин говорит с акцентом.

– Как ее… Таверна по-вашему!

– В конце улицы господин, " Медвежья Берлога", – наконец ответил Олаф.

– Тебя то, как звать? – поинтересовался человек.

– Олаф, господин.

– Вот что, Олаф, никакой я тебе не господин, зови меня Варус, или просто Вар.

– Как скажете гос… Вар, – улыбнувшись поправил себя Олаф.

– Пойдем Олаф, стоит перекусить! Не желаешь составить компанию, чужаку?

– Конечно! Вот только таких как я, туда не пускают…

– Я думаю, это тоже поправимо, парень… Пойдем, чего гадать, дела стоя на месте не делаются.

В таверне "Медвежья берлога", ранее "Тролль и Эль", уже давно хозяйничал южанин эмигрант. Но ранее, так и сейчас оборванцев тут не жаловали.

– Это еще что такое? – возмутился толстый трактирщик, уставившись на новоприбывших в особенности на Олафа.

– Это я, глупец, не видно что-ли, а парнишка со мной, – сказав это, воин швырнул серебряную монету толстяку, и добавил, – принеси эля, да курочку пожирнее.

Трактирщик какое-то время продолжал как вкопанный наблюдать за тем, как двое уселись за свободным столом (в зале сидело несколько человек и один из них словно торопясь быстро покинул таверну) и все же недовольно хрюкнув отправился выполнять заказ. Обед долго себя ждать не заставил, молодая, угрюмая девушка принесла горячую курицу с луком и пинту крепкого эля. От запаха Олафу вскружило голову. Последний раз курицу в таком виде он видел еще совсем маленьким. Олаф не мог поверить в случившееся, все происходило так, будто он не был кем есть и сидел на равных с воином. О такой чести, можно только мечтать.

– Ну чего сидим? Налетай, а то еще улетит пташка! Вот так молодец!

Парень не спешил, пытаясь держаться гордо, хоть и получалось это с большим трудом. Согревшись и набравшись храбрости сытого желудка Олаф наконец расслабился.

– Смотрю я на тебя и себя вижу, тоже когда-то, как и ты бесцельно шатался по жизни… А вокруг такие же, как этот пузатый, от них добра не сыщешь, они то и себя не любят, не то что других, а прикрываясь своим Богом и на подлость не скупятся.

– Прям как я? – удивился Олаф, бросив последнюю обглоданную кость. – Но как вам удалось, стать таким… – добавил он, бросая взгляд на лежащий рядом меч.

Ничего подобного парень не видел. Такую рукоять, могла обхватить лишь могучая рука.

– Каким? Воином? – усмехнулся Вар.

Подозвав парня поближе, он шепотом объяснил:

– Я таким родился на свет. А ты, разве…нет?

Подмигнув Олафу, Вар ударил по столу, эль явно поднял ему настроение.

– Ну что, малец? Еще по одной?

Вдруг дверь в таверну распахнулась. Внутрь, звякнув сбруей вошли три рыцаря в черном, во главе с инквизитором. Вар придвинул меч поближе.

– Так-так ну и кто тут у нас, – сказал инквизитор, бросив взгляд из-под капюшона. – Еще один безбожник…

– А чего собственно надо? – поинтересовался воин, заметно рассердившись.

– Ходишь тут, сеешь смуту среди детей своими речами. Хамить рабу Божьему на глазах у трактирщика, не порядок… Думаю придется тебе пройти с нами, – глаза инквизитора злобно сверкнули.

– Беги малец домой, детям тут больше не место. – сказал Вар, подтолкнув Олафа. – Беги, все в порядке.

Инквизитор провел парня взглядом, но задерживать не стал. Его цель намного больше и опаснее. Потому, он сразу забыл о Олафе.

– Ну так что, сам пойдешь или силой? – с угрозой сказал инквизитор и трое обнажили мечи.

– Ну что ж, – ответил Вар. – Раз есть выбор, то я выбираю силой.

Выхватив меч из ножен, он одним ударом разрубил стол, на котором минуту назад обедал. Никто из рыцарей назад не попятился, инквизитор лишь усмехнулся.

– Схватить его!

Самый крупный из рыцарей пошел в атаку подняв над головой меч, но Вар швырнув обрубок стола угодил по лицу, свалив неудачника на пол.

– Вот и встретились пес! Сейчас ты за все ответишь! – рявкнул воин.

Второй заходил справа, а третий, подняв товарища, пытался занять левый фланг.

С легкостью отразив несколько выпадов, воин нанес удар эфесом помяв рыцарю шлем. Инквизитор близко, один удар мог покончить с обидчиком, но вдруг, что-то тяжелое с треском разлетелось об голову, в глазах потемнело.

– Толстяк… – лишь успел произнести Вар, развалившись на полу.

– А это на десерт! – ухмыляясь сказал трактирщик, отбросив остаток дубины.

Инквизитор пнул ногой здоровяка, убедившись, что последний в глубоком беспамятстве.

– Этот язычник чуть не убил меня! Мне что, трактирщиков нанимать в охрану? – завопил инквизитор.

Он никак не мог припомнить, кто это такой.

– В темницу его, завтра будет уйма времени, чтобы податься в воспоминания.

Олаф долгое время наблюдал из-за угла, как связанный Вар пытался бороться, но частые удары все же лишили его сил. Кому есть дело в это жестокое время до иностранного воина, посмевшего связаться с инквизитором… Олаф винил себя за бездействие, на мгновение слепая ярость окутала его разум, еще б немного и он сорвался на помощь, но вовремя опомнившись отступил. Во рту чувствовался вкус железа, сплюнув сгусток крови он старался найти причину, но так и не нашел. Олаф не раз замечал за собой необъяснимые вещи, но после появления книги, они участились.

Он наблюдал, как доброго человека вновь волокут в темницу и отвернувшись отправился домой. Он не в силах бороться… не сейчас…

2

Постепенно день сменился ночью. Как и сейчас, уныло-бледное становится смоляно-черным, когда кто-то собирает с древнего небосвода все ярко сияющие звезды.

"Ты должен двигаться дальше" – прозвучал в голове Олафа собственный голос.

Впервые в жизни, он по своей воле подвергал себя столь большой опасности, и этот страх, тесно смешался с благоговением.

Ночь шептала легким ветром, снег щедро сыпал, скрывая шаги. Размеренно и ловко, Олаф пробирался по деревне, осторожно обходя одинокие жаровни, у которых несомненно крутилась стража. Парень, благодарил судьбу за то, что часовые самонадеянно оставляли посты, но самое сложное впереди.

Гул сзади, заставил Олафа обернуться навстречу снегопаду – как раз вовремя, чтобы увидеть, двоих патрульных выходящих из-за дома. Один из них сердито пнул ногой по ведру, после того, как споткнулся о кучу хлама. Не придумав ничего умнее Олаф нырнул в стоящую рядом бочку.

– Ты слышал? – насторожился патрульный.

– Слышал, что? – ответил другой, по всей видимости привыкший к частым заявлениям товарища или попросту безразличный.

– Там, у дома! Там что-то есть! Давай проверим…

Олаф винил себя за беспечность. Достаточно увидеть следы или заглянуть в бочку и ему конец. Все что оставалось, это сидеть и молится.

– Хватит с меня твоих выходок Джон! Ничего там нет!

– Но я точно что-то видел!

Над головой кто-то ухнул, испугавшись, Джон растерянно замахал копьем.

– Убери чертово копье! Вон твой враг, сидит на крыше, – рявкнул второй, осветив факелом филина.

– Дай мне чертов арбалет Пит! Я убью эту тварь.

– Тебе мало что нас тут каждое дерево хочет убить, хочешь, чтоб и птицы ополчились? Пошли, давай, пошел, арбалет ему мой подавай! Засранец.

Как только голоса утихли, Олаф выбрался из бочки. Напряжение отступило и он, какое-то время восстанавливал дыхание.

Удивительное открытие пришло парню в голову – он видел ночью словно днем! Но месяц, все так же скрывался за тучами, а Джон вдалеке вновь о что-то споткнулся. Стало легко, слух обострился, кровь закипела, желая движения. Олаф улыбнулся, чтобы с ним не происходило, сейчас это на руку. Гарнизон совсем близко, парень выдохнул и двинул вперед.

Прямоугольное здание построено недавно. Огромная комната в левом крыле служила местом для отдыха караула, а в правом размещался арсенал и склад. В центре крутая лестница вела вниз, в ту самую темницу, где Вар ждал расправы. Олаф со всех сил боролся с собой, склад его изначальная задача и он намерен завершить начатое.

Забравшись в канаву для стока, Олаф скрытно добрался до стены, страшно, но адреналин преобладал. Несколько стражников у входа что-то увлеченно обсуждали, позволив парню незаметно пробраться ко входу. Укрывшись в чулане, он прислушался – с большой комнаты доносился храп, несколько крыс шмыгнули с сухарями к темнице.

Достав из кармана пузырек и затаив дыхание, парень пробрался в арсенал – по обе стороны комнаты располагались пирамиды, забитые различным оружием. Среди всего и меч Вара, он гордо возвышался над остальным ржавым хламом. Олаф невольно потянулся к рукояти, но тут же отстранил руку, спрятавшись за одной из пирамид.

Несколько солдат вышли из склада недовольно бурча:

– Почему мы должны таскать эти бочки!

– Потому что он старше по званию! Главное, не забыть, что она рядом с овощами.

– Ох и допрыгается этот Вельш со своими играми, зуб даю, кто-то из детишек его когда-нибудь да порежет…

"Порежет" – повторил Олаф, смотря вслед проходящей паре. Несомненно, это, хорошая идея. Вкус железа вновь заполонил рот, казалось он чуял каждую крысу в этих стенах, они привели его в ярость! Да что там ярость, настоящее бешенство! Олаф не знал сколько прошло времени прежде чем он совладал с собой. Мышцы ныли от напряжения, казалось каждая кость вот-вот треснет. Мгновение назад новые чувства привели его сюда, а теперь чуть не погубили все достижение. Он должен совладать с собой, чтобы это не было, оно не должно брать над ним верх…

И вот, наконец, он увидел ту самую бочку, ее оставили на виду среди ящиков и забитых под завязку мешков с овощами. Подняв дубовую крышку Олаф вылил содержимое пузырька внутрь. Задача выполнена, миг отделял парня от триумфа, но у лестницы его словно удержал барьер… Выдохнув, он вернулся к арсеналу за самострелом, и на удивление с легкостью зарядив арбалетный болт, бездумно стал спускаться вниз.

Узкая лестница плавно переросла в широкую комнату центр которой занимал стол, за ним тихо посапывал тюремщик, что-то бормоча во сне. Виной тому была выпитая до дна фляга.

Камеры вокруг пусты, кроме самой маленькой у стены. Большую часть ее занимал человек, который узрев Олафа схватился за стальные прутья.

– На поясе… – чуть слышно указал Вар.

Направив самострел на тюремщика, Олаф затаил дыхание. Дрожащей рукой он потянулся к ключам… Еще немного…

Стражник "неудачно" хрюкнул, тренькнула тетива, арбалетный болт пробив череп на сквозь, впился в столешницу, оставив беднягу навсегда в мире снов. Олаф испуганно попятился назад, вытирая лицо от капель крови. Не так он хотел мстить врагам, только не как они…

– Олаф! Олаф! Взгляни на меня! – старался пробиться к нему Вар. – Ты не виноват, это случайность! Взялся за дело заверши до конца!

Бросив самострел Олаф выхватил ключ у покойника и быстро отворил камеру. Вару здорово досталось, при первой встрече его лицо выглядело более приятно.

– Эх парень! Я тебе во век не забуду! Скорее наверх, нужно убираться отсюда, только заберу свои вещи…

– Я убил его, – чуть слышно произнес Олаф. – И убил бы вновь… Разве это, правильно?

Вар бросил взгляд на труп, кровь с его головы уже собралась в огромную лужу под ногами.

– Не все в жизни должно быть правильным, парень. Иначе зло непременно возьмет верх. Главное лишь цель, а препятствия, будут всегда…

О побеге узнали только под утро. Когда под тонким покрывалом снега обнаружили несколько мертвых стражников. Весть еще не дошла до инквизитора, когда три трупа лежали у мест своих могил. Жители здешних лесов, чуют человеческую кровь на многие мили, они не любят церковников, поэтому похороны проходили без церемоний.

Инквизитор лично возглавил дело по поимке убийцы. Обвинения и приговоры в его послужном списке тянулись долгой чередой фамилий и имен, его имя известно во многих землях как Карл Выжигатель, и ожоги на лице говорили о причине столь фанатичной жестокости. Если его кто-то хочет убить, значит одно из дел не завершилось, дело чести, эту оплошность исправить.

Вар это знал, потому, пути товарищей разошлись на первом перекрестке.

– Пока этот человек жив я не в силах вам помочь, Олаф – тяжело выдохнув произнес Вар. – Но как только он умрет, я верну тебе долг.

– На завтра назначен побег, возможно десятки детей погибнут так и не увидев свободы… Уведи Карла и его солдат на юг и твой долг будет оплачен.

– Но это же безумие!

– Это наше дело! – уверенно ответил Олаф.

Вар нехотя кивнул.

– Будь по-твоему парень… будь по-твоему… Помни лишь, что главное достоинство храбрости – благоразумие. Не погибай.

– Как ты покинешь деревню?

– Как воин, Олаф. Как воин.

3

"Пройди нас стороной богиня Хель"… – подумал Рун, рассматривая самодельный нож. Хрупкий метал так же не надежен как завтрашняя затея. Нет, Рун не боялся, он лишь хотел, чтобы смерть никого не коснулась. В то время, когда Олаф скрылся во тьме, рискуя жизнью за общее дело, Рун волнуясь за друга проводил время у книги, в надежде, понять хоть что-то, что поможет им остаться в живых.

Но когда, он казалось был близок к разгадке, невидимый барьер разрушал все надежды.

Он будто слышал шепот книги, она говорила о силе которую таит и душе которой откроется. Рун решил стать этой душой – чего бы это не стоило…

Это в его духе, хоть сам он чаще считал себя трусом. Слова о смерти богов были лишь капризом, нет, он никогда в это не верил, ему казалось, что случись такое и его народ бы исчез, словно странный старик, превратившись в пепел.

Вновь раскрыв книгу на первой странице, он попытался отвлечься от тревожных мыслей.

Надписи не ясны, но небольшое изображение напоминало ритуал. Мысль будто пришла извне, и парень, испугавшись ее, все же прислушался.

Рун выбрал из огня обгоревший уголек и начертал такой же знак как в книге. После став в центр вознес руки и закрыв глаза сам не зная почему сказал:

– Иса.

Тишина. Парень приоткрыл глаз, но все как прежде. Усмехнувшись со своей глупости, он сделал шаг и тут же провалился в снег.

"Сон?" – подумал Рун, смахнув с лица снежинки. – "Нет уж, во снах настолько холодно не бывает".

Ночь в этом месте светлая хоть луны не наблюдалось. Ветер беспрерывно дул пронизывая тело до костей. Безжизненная, снежная степь раскинулась вокруг, вдалеке с трудом различались высоченные ледники, словно безмолвные одинокие стражи они по одиночке наблюдали за пустотой.

Как он мог совершить столь дерзкий поступок? Как мог отважится провести ритуал без капли знаний? Теперь все это, не важно. Он оказался среди бесконечного снега и льда, и тут погибнет от холода, забытый, одинокий.

– Знания не всегда приятны, – прозвучал голос будто отовсюду. Испугавшись, Рун за озирался.

– Кто вы? – выдавил он из себя.

– Я? – возмутился голос столь громогласно, что один из ледников вдалеке, рассыпался на мелкие осколки. – Я холод, я лед, я смерть и неподвижность… Я сам север! Но важнее узнать кто ты! Один из немногих смертных, ступивших на эту землю и уж точно первое человеческое дитя. Зачем ты здесь? М? Может облик твой обманчив?

Последние слова звучали с угрозой. Рун с трудом преклонил колено перед могучей силой, невыносимый холод и страх сковал его тело, но все же, собрав остатки духа, он дрожащим голосом произнес:

– Я лишь Рун, оборванец и бродяга, пустое место на северной земле… Друг Олафа…

Холод стал отступать, размеренно и постепенно все тело согрелось. Даже воздух стал теплым и мягким, Рун удивленно пошевелил вновь послушными пальцами.

– Чего ты хочешь? – спросил голос. – Зачем рискнул жизнью?

– Я лишь хочу спасти друзей, найти ответы на вопросы… – неуверенно произнес Рун.

– Какие вопросы?

– Почему книга оказалась у нас? Достойны ли мы пройти этот путь?

– Времена пред начертанных судеб, ушли. Теперь, смертные творят свою судьбу сами!

Достоин ли ты? Суди по своим деяниям!

Рун поднял голову, все та же пустота окружала его, но холод и ветер обходил стороной.

– Время неустанно следует своему пути! Но здесь – время ничто! Смертные нуждаются во времени, ступай! Быть может, мы еще встретимся… Заклинатель…

Рун открыл глаза. Он сидел на своем любимом месте у огня, держа в руках книгу. Знак на полу исчез, на руке, растаяло несколько снежинок. Парень улыбнувшись взглянул на дверь, спустя мгновение, в нее постучали.

Глава 3 Вар Дух леса

«Раз и навсегда – пусть

Молот упадет на них.»

– Архиепископ Медичи.

1

Ульрих знал, что все боялись и сам боялся не меньше других. Как самый старший, он тянул бремя воспоминаний о войне, о первых корнях того самого страха. Потому, больше всех понимал какой ценой может достаться свобода.

Он один из первых познал кишащие клопами клетки. Терпел утраты, тянувшиеся чередой убийств и казней. Его отец, верный своему делу до конца, погиб среди друзей вдалеке от родного дома. Теперь он, сын своего отца, ведет друзей на возможную смерть.

Нет, о поступке своем Ульрих не сожалел. Напротив, был им очень и очень доволен. Он знал, что ведет себя легкомысленно, но в побеге, он нашел выход для пламени неукротимо бушевавшего в сердце. Так или иначе смерть бродит рядом, почему же не рискнуть запутать следы?

Конечно, подростки отнюдь не наивны, там в лесу их ждет неизвестность, многие из них несомненно погибнут, но даже капля великого моря под названием свобода – стоит любых средств. Их отцы были викингами, они гордо шли навстречу смерти, и их сыновья станут для других примером.

– Это все? – поинтересовался Ульрих, осмотрев куски металла, с трудом напоминавшие ножи.

– Я сделал все возможное… – ответил Шрам, по привычке потирая щеку.

Ножи, яд и десяток отважных парней. Несомненно, в других деревнях дела обстоят не лучше.

– Я знаю, ты никогда не подводил меня, – не сдержав улыбки ответил Ульрих.

Похлопав товарища по плечу, вожак повернулся к остальным.

– И так, осталось только дождаться вестей от наших друзей…

– Или палача… – не упустил момент Ветка.

В дверь постучали. Один из парней, заметно нервничая отворил двери. У входа стояли Олаф и Рун, их лица говорили об одном – пути назад нет.

Вар оказался прав. Инквизитор ни секунды немедля взялся за дело, захватив с собой не малую долю гарнизона. Олаф испугался, думая, что из-за побега Вара отменят работы и тогда, все старания пойдут прахом. Но появление Вельша и погрузка двух бочек на сани, впервые принесли ему радость. Теперь, численный перевес на их стороне, стоит яду сделать свое дело и у них будет шанс!

– Вперед! Не то пройдусь кнутом по вашим спинам! – рявкнул Вельш и группа двинулась к руднику.

2

Волчий вой эхом раздался в лесу, Олаф прислушался, знакомый запах резко ударил в нос, но он отмахнулся. Только не сейчас, когда так нужен контроль, он не позволит неизвестности взять верх, только не сейчас!

«Книга чувствует», – не менее тревожился Рун.

Бережно вшитая с внутренней стороны куртки, она пульсировала неприятной энергией. Парень все больше убеждался, что книга жива, она будто знает, что назревает опасность и предупреждает, о возможной судьбе.

– Когда придет время, чтобы не случилось бегите, не оглядываясь! – негромко пробормотал Ульрих. – Я слышал, как стражники говорили о повстанцах на севере. Возможно, мы сможем добраться до них.

– Им наверняка нужны люди, мы много чего умеем, – согласился Шрам.

Рун хотел было что-то сказать, но Олаф отрицательно замотал головой. Чтобы не случилось они поклялись беречь книгу, потому все должно остаться в тайне.

Приблизившись к руднику, дети начали разбирать кирки, не забыв поправить ножи в рукавах.

Мало-помалу звон ударов раздавался по всему руднику. Другие группы постепенно прибывали, и весть о побеге быстро разнеслась среди подростков.

Вельш собрал надзирателей и караульных у огня. Казалось, все шло как никогда удачно. Несколько бойцов оставались на постах, и все же пиршество, в общем и целом, возымело нужный эффект.

Эль рог за рогом разошелся среди часовых, слегка захмелевшие люди разбрелись по своим местам и Вельш, как всегда, принялся хороводить с кнутом.

– Сколько ждать? – нервно спросил Уль.

– Скоро! – мрачно отозвался Олаф.

– Это ведь не укус, нужно время, – добавил Рун.

Ульрих хотел сказать что-то еще, но тут же умолк, справа донесся кашель. В то же время смолкли и перешептывания других детей, очевидно так же услышавшие долгожданный звук.

– Чертов север! – громко буркнул Вельш, вновь кашлянув в кулак.

В мгновение, подобный звук охватил весь рудник, но подростки, будто не обращая внимания, продолжали работать, ожидая сигнала.

Неудержимый кашель, свалил Вельша с ног. Со спины казалось, что вот-вот его легкие вырвет наружу.

Подгоняемый гневом и рвением, Ульрих подался к нему. Хоть страх велик, он все же сделал первый шаг навстречу свободе. В этот момент книга чувствительно обожгла спину, Руна охватило дурное предчувствие… Но Уль уже рядом, с рукава скользнул нож, крепко сжатый в руке, он навис над спиной ненавистного человека.

«За отца» – скользнула мысль.

– А!

Резкий удар сбил парня с ног. Ульрих упал на спину.

В глазах потемнело, с брови заструилась горячая влага, стараясь удержаться в сознании, он смахнул стремящуюся к глазу кровь.

Над ним нависла самодовольная гримаса Вельша, расплываясь в улыбке полной прогнивших зубов.

– Я же говорил! Говорил, что он это сделает! Гоните монеты ребятки! – радостно крикнул Вельш и придавив ногой грудь Уля, добавил, – Эй, парень! Хоть ты скоро и сдохнешь, знай, я в тебе не сомневался!

Олаф не мог поверить своим глазам… Они знали о побеге и яде! Все это время играя свои роли, солдаты пили обычную воду…

Олаф оглянулся. Где же Ветка?

Тощий предатель поспешил к Вельшу, злобно смотря на окружающих.

– Как ты мог? – выдавил из себя Рун.

– Ничего бы не вышло! Мы бы погибли в лесу один за другим, я не хочу! Я хочу жить!

– Трусливый ублюдок… Ты не достоин быть одним из нас, – с трудом произнес Ульрих. Нога Вельша не давала дышать.

– Пусть так! За то я буду жить! – рявкнул Ветка, нервно посмеиваясь.

– Хватит болтовни! А теперь, дьявольское отрепье слушайте сюда! – во всеуслышание прогремел Вельш. – Куда бы ваши тощие задницы не стремились бежать, мы узнаем и найдем вас! Потому что, ваши мерзкие, проклятые, северные душонки, смердят на тысячи миль!

Раздавшийся хриплый кашель, заставил часовых взглянуть на Вельша, но тот отмахнувшись, неуверенно продолжил:

– Я повешу всех заговорщиков… Но сначала, изрядно напою этим ядом… Что за…

Вельш убрал ногу с груди Ульриха, дав, наконец, парню нормально вдохнуть. Недоумевая, он схватился за грудь, а затем за живот, внутри все пронзила давящая боль. Выпитое обожгло все внутри, вызвало слезы и сухость во рту. Будто судорога сжала горло, и ужаснувшись, он сплюнул сгусток крови на снег.

Олаф воспарял духом, узрев как караульных одного за другим постигла та же участь.

– Я перепутал бочки, Рун! Ты слышишь! Я перепутал!

– Я убью вас! Выпотрошу каждого! – упав на колени прохрипел Вельш. Он пытался подняться, но кашель все больше лишал его сил. Хватая руками в снег, он с трудом поднял голову и ужаснулся…

– За отца!

Вельш лишь успел открыть рот. Нож впился ему в глаз, достаточно длинный чтобы убить. Так и застыв он рухнул замертво.

– Все в лес! Живо! – заорал Олаф.

Началась суматоха. Десятки подростков устремились к лесу, кирками и ножами пробивая себе путь. Некоторые солдаты, обессилив от боли, испытали на себе весь гнев стальных инструментов. Но большая часть, еще держалась на ногах.

В ход пошли стрелы. Одна за другой устремлялись в спины беглецов, многие достигали цели. За спиной кто-то вскрикнул, но Олаф не оборачивался.

– Скорее, Рун! – лишь подгонял он товарища.

Один из самых жестоких караульных преградил путь, с кровью у рта и бешеными глазами, он рассек воздух мечом и одним грубым ударом, убил впереди бегущего парня.

– Налево! – закричал Олаф.

Но поздно.

Убийца оказался ловким. Прыгнув он схватил Руна за ногу, и парень вскрикнув упал. При падении выронив нож, парень лихорадочно шарил по снегу в надежде спастись.

Брызгая слюной, человек хотел добраться до шеи и ухватившись за спину парня завыл. Рука почернела от ожога, но он не мог разжать пальцы. Олаф, наконец дав волю гневу, с криком бросился на врага. Караульный обернулся, пытаясь защититься, но безнадежно опоздал: нож Олафа впился ему в грудь обломившись на рукояти.

С трудом соображая, Олаф помог другу подняться. Опасаясь новых врагов, он нервно замотал головой, и его взгляд упал на лежащее неподалеку тело. Это Шрам… со стрелою в спине – он обрел свободу.

Новый свист привел друзей в чувство. Ни секунды немедля они устремились на запад. Лес уже совсем близко.

– Олаф!

Друзья оглянулись на север. Ульрих и трое выживших с их группы, зазывали к себе. Но Олаф и Рун с печальными лицами, лишь отвернувшись устремились в лес.

– Но почему? – поинтересовался один из парней.

Ульрих понимающе кивнул.

– Бежать с нами, изначально не входило в их планы…

3

Солдат Вар учуял задолго до того, как первый из них показался впереди. Он знал: что запаха они его не чуют, как не слышат и шагов. Несмотря на давно прошедшую войну, большая часть войск состояла из крестоносцев, которые за всю экспансию так и не отточили навыки в лесу (Местные воины в большей части погибли на Великой войне или занимали отряды повстанцев)

Среди сопровождающих Карла имелось с десяток Черных Рыцарей. Вдобавок к этим, в охоте участвовало несколько охотников на ведьм. За охотниками-то, если не считать «Элиту», Вару и следовало присматривать в оба глаза.

Пусть основная их задача не сходилась с планами Карла, все же они не становились менее опасны. Воин знал не понаслышке, что орден не брезговал использовать различное магическое оружие, настойки и артефакты. В большей степени, они убивали себе подобных и даже женщин. От воспоминаний, кулаки невольно сжимались.

Вар охотился, вся его жизнь была охотой. Теперь, она вернулась к нему, словно утраченная рука, будто восходящее солнце билось в его сердце. И даже в самой серой точке Норланда, где дул холодный ветер, он был как дома, среди лесов.

Немногие знали о прошлом Вара, он силен своими знаниями и обременен ношей, унаследованной от древних предков. Все потерялось, померкло, кроме жгучей мести, которая так близко. И он исполнит ее, как человек, только так…

Карл свято верил, что благословение сверху, направляло его взор. Никто и ничто не могло укрыться от гнева Возжигателя, словно смерть, он неустанно преследовал своих жертв. Даже сейчас, под широким красным плащом горело пламя ненависти, раскаляя кольчугу до красна. Но Вар – не убегал. Напротив, он рядом, следит за ним сквозь толщу леса. Карл это чувствовал и восхитился бы человеком, что посмел бросить вызов Возжигателю, но вспомнил и усмехнулся.

– Вар! Это ведь ты? – крикнул он.

В ответ послышалось глухое карканье среди крон. Тонкие ветви рассеянно колыхнулись, обронив песчинки снега, но лишь пестрый хвост фазана, мелькнул у терновника вдалеке. Инквизитор слегка преклонился, опираясь на шею скакуна, его бесчувственный взгляд скользнул по снегу, лишний раз убедившись в отсутствии следов. Изуродованные губы изобразили подобие улыбки.

– Я думал ты мертв… Зачем ты проделал столь долгий путь? Ради отца? Чести? Ради нее? О да, это наверняка ради нее… Кто как не она заслужила смерти!

Солдаты насторожились, им мнилось, будто кто-то огромный тяжело дышал в глубине.

– Ранее ты был менее сдержан! Наверное, сидишь там и дым валит со всех щелей! Ты боишься, знаешь, что будет лишь стоит тебе объявится в своем истинном обличии. Солдаты! Не тратьте время на поиск следов, ведь эта тварь рождена чтобы прятаться среди леса. Ради кого ты явился демон! Ради себя или ради шлюхи?!

Дыхание утихало… Ровно и размеренно словно, шелест травы. Легкий туман плавно возникал над землей.

В другом мире, в другое время, нагое женское тело плотно прижалось к нему. Она – это ласковое тепло ночного ветра. Она – это дождь, ласкающий его щеку, песни птиц и танец ручьев. Она – та девушка, которую он больше не сможет назвать своей.

Инквизитор возвел руки к небу, подражая ему охотники на ведьм прочитали молитву и вплетая неизвестные слова сияли светом.

Мутная пелена отступала, оставляя за собой, крепчающий образ человека. Голый торс имел огромные шрамы, слегка прикрытые густым черным волосом. Могучая рука, вскинув на плечо длинный меч крепко сжимала рукоять. В его взгляде читалась ярость хищного зверя, но холодная как осколок льда.

Размеренно, словно изучая, он наблюдал, как солдаты стягиваются к инквизитору, обнажая клинки.

– Явил себя… как глупо… – холодно произнес Карл. – Это она тебя научила? Вот как ведьма подбиралась к своим жертвам.

– Ты не достоин говорить о ней, – спокойно ответил Вар.

– Это потому, что я казнил больше людей чем она, несомненно. Тогда почему ты имеешь на это право! Разве я смог превзойти тебя? Наверное, ты возомнил себя Йоганесем, что бился на мосту против десятитысячной армии или Хеймдалем, что сразил пятерых ангелов вестников. Кто ты без своей силы, демон? Ты умрешь здесь, я сделаю все, чтобы ты никогда с ней не встретился!

Инквизитор чувствовал – его не сломить. Глухая ненависть, погребена задолго до встречи и теперь обуздана в могучих руках. Но чего ему бояться? Почему он вновь испытывает это странное чувство, потерянное в то время, когда огонь коснулся его души…

– Ты прав, перед тобой человек, а в руках моих лишь меч. Мое имя, недостойно быть равно столь великим именам. Ибо слава их не померкнет в веках. Но твое имя… будет забыто, я сделаю все, чтобы ты, никогда не встретил своего Бога!

Жуткий вой раздался вокруг. Солдаты растерянно оглядывались, с трудом различая серые пятна среди отдаленного тумана. Будто призраки они метались вдалеке, то появляясь, то исчезая среди деревьев. Они стремительно приближались, разрывая снег могучими лапами. Один из солдат закричал. Самые шустрые набросились ему на спину, разрывая беднягу на части.

– Волки! Демоны!

– Засада! – послышалось отовсюду.

Карл затейливо выругался. Как одержимые, дюжина волков набросилась на солдат. Зубы впивались в щиты, а когти рвали кольчуги. Они дрались яростно… Куда яростнее чем обычные волки – такие, живут лишь в лесах Хольмгарда. Пропитавшись ненавистью Вара, они сражались насмерть, гибли от мечей, топоров и копий.

Сам же воин, устремился вперед.

– Убить его! – скомандовал Карл.

Его конь с трудом сдерживал натиск двух молодых волков. Желая славы, они не отводили взгляда от жертвы и вцепившись в горло все же повалили скакуна на землю. Инквизитор лязгнул одного из нападавших железной перчаткой и обнажив серебряный клинок воткнул второму в пасть.

Черные рыцари встретили атаку без заминки. Вскинув меч Вар парировал удар первого из них и рассек горло одним точным ударом. Другие не уступали, лязгнула сталь клинков, один за одним могучие удары порождали целый сноп искр.

Несколько волков поспешили на помощь. Позволив расправится еще с несколькими Черными. Цель была близко.

Но резкая боль поразила все тело, не в силах справиться с ней Вар рухнул на колени.

Охотник на ведьм вцепился в него, желая высвободить дух, пробудить его. Сейчас ему далеко не нужно подавлять силу, скрытую внутри воина, напротив, он желал дать ей волю, полную свободу. Протянув руки к Вару, он шептал древние слова-заклинания.

Сквозь стиснутые от боли зубы воин все же сумел прорычать имя:

– Фар…

Словно стрела, пущенная из тумана, явился исполинский волк. Не успел охотник опомнится, как хруст костей и брызг крови поверг воинов в ужас. Швырнув безжизненное тело об дерево, волк метался, рычал, отпугивая окруживших Вара солдат.

– Карл! Тебе не уйти от меня! – поднимаясь ответил Вар.

– В точности мои мысли! – рявкнул инквизитор, добивая волка.

Он не боялся исполина, знал, Вар лично будет с ним сражаться и в подтверждение его мысли Фар метнулся на помощь собратьям.

Два охотника сошлись клинками и страшный вой разнесся над лесом.

– Какой клинок! Ради него я убью тебя, а после и твоих щенков.

– Этот меч предназначен лишь убивать тебе подобных! – отвечал Вар. – В особенности… чтобы убить тебя!

С этими словами Вар вновь рванул вперед. Карл отразил удар, и ловко нанес два ответных. Искры сверкнули, заставив обоих бойцов сощуриться.

– Долго же ты ждал этой минуты! – осклабился инквизитор. – Наш бой у Хольмгарда был слишком короток и не принес удовольствия.

– Обещаю, в этот раз, ты захлебнешься от счастья.

Карл захохотал.

– Твой череп займет почетное место в Партии!

Тут он нанес удар, серебряный клинок ярко вспыхнул, заставив Вара попятиться назад.

– А как тебе это демон? Нравится? – ухмыльнулся Карл. Удар за ударом яркое серебро слепило и отбирало силы у воина. – Слепой дух, что может быть смешнее?

– Смешнее… – отступая произнес Вар. – Лишь горящий инквизитор!

Достав из-за пояса небольшую колбу Вар разбил ее о металл, жидкость в мгновение растеклась, охватив клинок ярким пламенем.

Мечи схлестнулись вновь, удар за ударом свет и пламя с ненавистью пожирали друг друга. Инквизитор уступил. Пламя отвлекало его.

Несколько рыцарей пришли на помощь. Исполняя свой долг, они набросились на Вара с двух сторон, на их мечах оказалось немало волчьей крови, а бились рыцари отменно. Черные слаженно заработали клинками тесня Вара назад.

Инквизитор выругался. Но мешать не стал. Фанатично желая убить демона, рыцари мечтали послужить богу и покрыть себя славой.

Вар оценил их реакцию, понял их тактики позволил одному из рыцарей опередить второго. В то время, как первый рыцарь рванул вперед, предвкушая смертельный удар, Вар присел, меч со свистом пролетел над головой оставив рыцаря позади. Захваченный этим маневром врасплох второй страж налетел на огненный меч. Будто упертое в землю копье, клинок глубоко вонзился во вражью грудь.

Прежде чем первый рыцарь успел сообразить, чем обернулось дело, Вар выхватил меч у умирающего рыцаря и изо всех сил рубанул по ноге второго противника.

Лезвие разрубило кольчугу и сухожилия. Пронзительно вскрикнув, человек упал на бок. Выдернув из тела врага огненный клинок, Вар заколол раненного рыцаря, и только тут разглядел, отчего Карл не бросился в бой следом за парой стражей.

Как раз в этот миг инквизитор глубоко вогнал меч между ребер молодого волка. Но, тот умер не сразу. Извиваясь он клацнул пастью у лица Карла, несмотря на все свои ожоги ловкий инквизитор, увернулся от острых клыков и повалив серого на бок, добил длинным кинжалом.

Вернув оба клинка, инквизитор скинул капюшон обнажив страшное обличье. Не проронив ни слова, соперники возобновили прерванный поединок. Другие не важны, их кровь осталась незамеченной.

Волки завывали, победа близко. Небольшая группа рыцарей стойко сражалась, но обычные солдаты все больше стараясь скрыться в лесу погибали от страшных ран, нанесенных Фаром. Могучий волк не оставлял надежды.

Инквизитор этого не боялся. Стоит ему расправится с Варом как другие несомненно умрут. Его сила возрастет в трое упившись благословением свыше. Но он слабел, чувствовал, как дыхание и мышцы лишались поддержки. Этот лес отнимал его силы.

«Но ведь серебро лишило его сил! – злобно напомнил самому себе Карл. – Это он должен пасть в этой битве»

Однако Вар выглядел вновь столь же свежим. И взгляд его, все так же был холоден, словно лед.

"Какой же я дурак!"– понял инквизитор. – "Я сам попал в его сети! Даже здесь дух черпает силы и уже ничто не способно лишить его спокойствия".

Вар взмахнул мечем и могучий удар разрубил серебро. Меч словно взорвался. Схватившись за лицо, обессиленный Карл попятился назад, его вновь обожженные пальцы разжались обронив рукоять.

С десяток волков во главе с Фаром, окружили выживших, стремясь нанести последний удар.

– Оставь! – сказал Вар. – Мы пришли за ним.

Фар кивнул, и стая, внимая вожаку послушно отступила.

– Убирайтесь! – грозно скомандовал волк человеческим голосом. – Вы заплатили за верность!

Раненные и лишенные сил солдаты, озираясь на инквизитора все же неуверенно поковыляли прочь. Взгляды волков упали на Возжигателя, каждый хотел порвать его в клочья, но эта добыча, лишь одного охотника.

Карл обессиленно пал на колени, взглянув на лежащие рядом трупы солдат. Он проиграл. Меч навис над ним словно рок от которого не скрыться. Но голос, задержал удар.

– Думаешь я всегда был таким? – произнес инквизитор. – Это вы сделали со мной! Я был всего лишь ребенком… Они хотели принести меня в жертву, своим богам! Сжечь меня заживо! Тебе этого не понять…

– Ты убил сотни невинных людей!

– Я бежал через леса и болота, – продолжал Карл. – Сквозь плотную завесу дыма, по черной земле, я просто не мог принять свою боль. Я бежал, а огонь расползался дальше, пока все не обернулось пеплом. И тогда, среди останков моей плоти, поселилось что-то новое. Цветы увядали в моей тени, я был проклят, я был обречен. Но всему, что падает, суждено приземлиться. Бог взял меня за руку! Человека, которым я когда-то был, больше нет, теперь я – монстр, ведомый силами, которые вам не дано понять. Боль превратилась в силу, слезы обернулись золотом, с годами я стал жестоким.

Вар сотни раз добивал раненых. Ненависть и боль, пожирали его душу, но сам не зная почему, он опустил меч… Его жертва стала слишком жалкой… Ничего не осталось от того могучего существа, вселяющего ужас в сердца, лишь жалость и ничего более.

– Я не могу убить тебя, – произнес Вар.

Инквизитор улыбнулся.

– Тогда, я убью тебя, – с этими словами он бросился с кинжалом на Вара, но отточенные многими годами инстинкты встретили его острием меча. Кинжал лишь впился в плечо воина и легкая алая струя окропила снег. Вар понял – так и задумано.

– Боль наконец уходит… Я чувствую… Чувствую…

Инквизитор обмяк, медленно сползая с меча он рухнул на снег.

"Неужели его больше нет? Все кончено?" – растерянно подумал Вар.

Легче не стало, совсем нет. Воин взглянул на друга, величественный и могучий волк прощался с товарищами. Протяжный вой ознаменовал конец, в нем была радость от победы и скорбь о погибших.

– Фар… Твои братья… Мне жаль…

– Не нужно… – ответил волк. – Каждый из нас с радостью отдаст за тебя жизнь и ты, это знаешь… Никогда прежде моя стая не была так сильна… Мы обязаны тебе.

– Больше нет! Вы славно сражались, пришло время, вам поведать о своей славе волчатам.

– Ты не вернешься с нами?

– Нет, в Хольмгарде, от меня нет проку… Но здесь остался друг, которому несомненно нужна моя помощь, – сказал Вар и рассеянно почесал за ухом исполина. Не погибай мой друг… Я чувствую, что наш мир еще не потерян.

Фар кивнул.

– Да будет так! Быть может, твоя судьба, лишь только началась, дух леса…

Глава 4 Туманный лес

"Знает лишь тот,

кто много земель

объездил и видел, —

коль сам он умен, —

что на уме

у каждого мужа."

– Речи Высокого

1

Тропы извивались накладывались одна на одну, или возвращались обратно, а чего хуже могли привести к обрыву. Рун и Олаф без оглядки стремились подальше от проклятого места, что большую часть жизни прослужил им домом.

Их глаза были обращены к западу. Наступил полдень, а впереди, сколько не гляди – ни просвета, ни дороги. Зато попадались быстрые ручьи, и кустарники в изобилии полны мерзлых ягод. Кругом вились следы зайцев и оленей, но о охоте нет и речи. Чем дальше они шли, тем страннее становился лес, среди сосен все больше появлялись одинокие дубы и березы, а ветви, все страннее сплетались, нависая над идущими. Совершенно новые чувства взволновали душу, ветер перемен взбудоражил сердца.

– И что теперь? – спросил Рун.

– На запад! – уверенно ответил Олаф.

– Лес огромен… как мы найдем верный путь?

– Все что мы можем сейчас, это идти вперед. Запад там, значит можно просто выйти к морю. Если старик сказал все верно, то времени у нас не так много…

– Но как мы узнаем, что это оно?

– Мы почувствуем, разве нет? Если наши предки были викингами, мы наверняка его узнаем. Мне кажется я был там когда-то. В самом раннем детстве.

– Так говорит Руги, – отмахнулся Рун. – И твои воспоминания в которых ты сам не уверен!

– Руги лгать не будет, – буркнул Олаф.

Взглянув на небо, он приметил огромного ворона и ускорил шаг.

Рун грустно покачал головой.

Парень думал, что Олаф, как и он выбился из сил, но ради друга сохраняет остатки духа. Нет дня чтобы его несгибаемый дух не возвращал Руна к жизни, но следуя его взгляду, он осознал – Олаф попросту верит. Даже если бы он знал, как и Рун, что судьбы больше нет, он воздвигнет новую нерушимую и могучую, словно тот мир, в котором Рун побывал прошлой ночью… Но этот мир столь силен, безграничен! Однако, одинок и пуст…

«…Как и мы» – закончив мысль, Рун вздохнул.

Противоречия не покидали друзей. Теперь, они совсем одни, блуждают среди безграничной хвои, как и другие беглецы. Правильно ли они поступили, оставив друзей? Теперь лишь покажет время…

Книга, будто чувствуя его тревоги, пропитала магическим теплом все тело. Успокоив, но не дав уверенности.

– Даже если мы сможем… – вновь начал Рун. – Как знать, что они возьмут нас собой?

– Уверен, если эта книга чего-то стоит, то судьба приведет нас к удаче, – улыбнувшись ответил Олаф.

– Судьбы больше нет…

Погруженный в свои мысли, Олаф не придал значения словам Руна. Сухарей едва хватит на завтра и приближающийся вечер может оставить парней без ночлега. Они готовы ко всему, однако на деле этакий исход оказался очень уж горек на вкус… Особенно если учесть быстро нарастающий туман, что несомненно способен скрыть затаившегося врага.

Внезапно Олаф осознал, что у них нет совершенно никакого оружия. Нож Руна исчез в снегу, а его безнадежно сломался в борьбе с караульным. Все что оставалось, это надеяться на себя.

– Слишком много шума, – сказал Олаф. – Без оружия, мы…

Внезапно он замер. В тот же миг, учуяв запах скверно ударивший в нос, Олаф резко развернулся вправо.

Справа, из сугроба, тяжело дыша, выскочил жуткий зверь. Еще один прыгнул к ним, с другой стороны. Приземлившись на все конечности в нескольких метрах от путников, оба поднялись на ноги. Друзья узнали их сразу, хотя никогда раньше не видели.

– Рэккены… Это Рэккены Олаф… – чуть слышно произнес Рун, попятившись назад.

Говорят, что Рэккенами становятся люди, изгнанные из стойбищ за жадность, злобу или трусость. После смерти преступник превращается в небольшое лохматое создание с дополнительным ртом на животе. Пусть про рты на животах старики и ошибались, но про ряд острых зубов и уродливость были правы. Вдобавок, их руки сжимали заточенные камни в форме ножей, и они несомненно желали ими воспользоваться.

– Щенок! Щенок! – довольно зарычал один из них.

Отряхнувшись от снега словно собака существо оскалилось.

– Маленький волчонок! Не опасно! Убьем и сожрем… Да сожрем… – скверно хихикая отвечал второй.

Храня неподвижность Олаф искал выход.

Все его знания о разных существах обширны, но Рэккены словно дворняги боялись лишь силы. Не придумав ничего умнее, он схватил лежащую рядом ветку и швырнул в сторону Рэккенов.

– Бежим!

Дряхлая ветка лишь на мгновение спугнула существ. Завывая и хохоча, они ринулись за детьми в предвкушении легкой наживы. И без того уставшие дети, что есть сил бежали вперед, но легкие и проворные Рэккены их уверенно настигали.

Еще мгновение и Руна бы поймали. Каково же было удивление одного из коротышек, когда с ветки сорвался огромный ворон и впился когтями ему в лицо.

Дети не оборачиваясь бежали вперед, слыша за собой удаляющиеся вопли.

– Скорее! Скорее! – подгонял Олаф.

Но Рун его не слышал, споткнувшись о камень он обессиленно рухнул на снег. Олаф поторопился помочь другу, бросая взгляды на черные пятна, что быстро настигали их, заметно прибавив в числе.

– Нам конец Олаф… Я больше не могу.

Олаф схватил друга за воротник и одним резким движением поставил на ноги. Его глаза словно горели, Руну показалось, что друг заметно прибавил в размере.

– Конец, это когда Хель придет за твоей душой! А теперь вперед! – зарычал Олаф неестественным голосом.

Испуганный Рун устремился за другом сквозь представший перед ними кустарник, ветки больно хлестали по лицу, а шипы беспощадно разрывали одежду. Рун на мгновение потерял друга из виду, вырвавшись из хватки кустарника он со всех сил рванул вперед и покатился с обрыва.

Все тело ужасно ныло, а ноги вовсе лишились сил. Подняв голову Олаф осмотрелся, смутно разглядев Руна лежащего неподалеку.

– Рун! – простонал он, но тот не ответил.

Что-то изнутри придало парню сил. Кое как стал на ноги, стряхнул с лица снег. Хромая, Олаф добрался до друга, упал на колени и принялся его трясти:

– Очнись брат, ну же! Вот так, молодец!

Рун от бессилия с трудом шевелил губами.

– Я бежал сколько мог, Олаф, больше не могу, я не ты… – с трудом произнес парень, взглянув на друга.

– Ты ведь сам говорил, разве забыл? Судьбы нет! А если ее нет, значит ты не можешь сказать, что ты можешь, а что нет.

– Я не могу больше идти…

– Зато можешь сражаться! – сказав это, Олаф осмотрелся.

Трое Рэккенов медленно заходили с боку и тыла, еще один медленно спускался с обрыва. Чем ближе они приближались, тем больше страшные лица расплывались в улыбке. Скрежет каменных ножей друг о друга, заметно прибавлял им злорадства.

Книга отдавала приятным теплом, ее ласковый шепот отнимал страх и усталость. Погружаясь во тьму, Рун взглянул на друга, но за мутной пеленой скрывалось нечто иное. Ужасный рык… Вот все, что он услышал, прежде чем тьма поглотила его разум.

2

Пустая и безграничная, бесчувственная, вечная и все же тьма плавно расступилась, бережно расстелив перед ним белое пространство. Погибающие снежинки тихо падали вниз, ложились на обледеневшую землю чтобы отдохнуть, они осыпали его лицо приятной прохладой.

Справа тепло. Повернув голову Рун вздрогнул. Рядом сидел усатый крестоносец, облаченный в тяжелую железную кольчугу с медной каймой вокруг рукавов и накидку с красным крестом на груди и спине, он неспешно подбрасывал трут, подкармливая прожорливые языки пламени искрящего костра.

Кольчуга опоясана широким ремнем, в глаза сразу бросился заткнутый за ним длинный нож с золотой рукояткой и в таких же ножнах, украшенных, как и рукоятка, драгоценными самоцветными камнями, в форме полумесяца.

– Даже не думай, – сказал крестоносец, продолжая заниматься огнем. – Таким как ты, ножи не нужны.

Взглянув на Руна, он удовлетворено кивнул и подняв глаза кого-то окликнул:

– Эй! Жив твой дружок!

Посмотрев на лево, Рун увидел Олафа у огня неподалеку. Он улыбался, не смотря на связанные за спиной руки. Парень невольно улыбнулся в ответ, но как и друг сохранил молчание. То, что они еще живы и в куртке Руна все также хранилась книга, давало шанс на то, что они попали не в те руки.

Вокруг трудилось с десяток лучников. Одни усердно копали, другие стаскивали трупы Рэккенов к общей могиле, возвращая из тел Брельтонские длинные стрелы в колчаны на поясах. Каждый из них огибал Олафа стороной, часто бросая на парня тревожные взгляды.

– Даже не знаю кому повезло больше, – пробормотал усач, – Возможно вам, ведь мы как раз охотились на этих тварей… Или нам, ведь твой проклятый друг, как раз поможет нам в нашей священной миссии. Понятия не имею, что вы тут делаете, но появились чертовски вовремя.

О чем это он? Этого Рун не знал и не желал знать. Куда больше волновало другое. Вся их затея рухнула в первый же день побега. Но пока они живы и книга скрыта от солдат, у них есть шанс.

– Все готово сержант, – окликнул усатого помощник, по имени Джон Ячмень.

Сняв с ремня флягу, он выпил остатки содержимого и затейливо выругавшись, швырнул ее в братскую могилу Рэккенов.

Окинув взглядом помощника, сержант зло стиснул зубы. Времени на разговоры не было. Солнце стремительно клонилось к горизонту, позволяя туману вновь окутать верхушки деревьев.

– Пусть двое разведчиков отправятся вперед… Да так, чтобы их не заметили. Нужно убедится, что за лагерем никто не наблюдает.

– Как скажешь сержант!

Джон подозвал к себе двух стрелков и отправил их вперед. Без доспехов и в белых одеждах разведчики шустро исчезли в лесной чаще. Провожая их взглядом, сержант связал Руну руки.

– Без шуток, – предупредил он парня. – Вперед! Идем в лагерь.

Джон, уже державший лук наготове, повторил приказ.

Отряд двинулся в след за разведчиками. Друзья смогли наконец поравняться друг с другом. Никто из остальных на это не возразил, и Олаф убедившись, что никто не смотрит в их сторону, показал Руну, спрятанный в рукаве каменный нож.

– Они не обыскали тебя? – дивясь шепнул Рун.

– Они меня боятся, – с мрачным лицом ответил Олаф.

– Но почему?

– Я не знаю… Ничего не помню.

Рун нахмурился, но промолчал. Он слишком хорошо знал друга, ясно что тот что-то скрывает.

– Нас ведут в какой-то лагерь на севере. Мы должны бежать при первой возможности.

– Что им нужно от нас?

– Думаю, скоро мы это узнаем.

Влияние книги становилось все сильнее. В этот раз она шептала о предстоящем ужасе. Какую бы форму не принял ответ, одну вещь Рун знал наверняка: крови прольется много, много больше, чем сегодня. Гораздо больше.

3

Встреча должна была состояться в часовне старого города, но Борн предпочел мрачному зданию давно знакомую таверну. Ему нет дела до указов епископа или напыщенных рыцарей, взявшись за работу, вождь не желал терять время впустую. Ведь таверны больших городов всегда пропитаны тайнами, а «Северный пик» в Хаммерколе переполнен секретами словно нищий вшами.

В конце концов главарь наемников всегда прислушивался к нуждам своих бойцов, а последние несомненно желают выпить, позабавиться с женщинами, наконец "слегка" навести шум в городских трущобах. Почему бы не убить двух зайцев сразу?

– С дороги псы! – рявкнул главный помощник Борна.

С трудом протиснувшись через пьяную толпу, громила поставил на стол две пинты эля, и уселся, напротив.

– Служанки нарасхват, предводитель. Весь город понесет от наших парней.

Черноволосый Магнус улыбаться не умел. Грозный и верный, он как нельзя кстати подходил на свою должность.

– Золото, – Борн Убийца Великанов поднял голову. – Теперь, его в достатке.

Сделав глоток, помощник окинул взглядом бурное веселье.

– Какого черта все веселятся?

– Еще один новый праздник, – отмахнулся вождь и перешел к делу. – Какие вести?

Магнус поправил топор, в отличии от спокойного Борна он с трудом терпел столь массовое веселье.

– О самой книге – ничего, – шепнул Магнус.

– Отлично, – выдохнул вождь и откинулся на спинке стула. – Значит врагов пока не прибавится.

– Многие говорят, о мертвецах, что будто наводнили туманный лес… Доходили слухи и о драконе…

– Невозможно! – улыбнувшись буркнул Борн и сделал несколько добрых глотков лучшего эля в Норланде.

– Возможно! Достаточно провести пару рейдов по Туманному лесу и без меня знаешь.

– Север никогда не знал покоя, – задумчиво пробормотал Борн. – Все это не то.

– Верно… – поддакнул помощник, не спуская с вождя глаз. – Есть еще кое-что, что показалось мне странным и довольно знакомым.

– Что же? – спросил стоящий рядом незнакомец.

Неожиданное появление последнего, заставило Магнуса выхватить кинжал.

Молодой человек стоял нерушимо. На вид ему не больше двадцати. Среднего роста, с узким лицом и тонким носом, он производил приятное впечатление. Глаза стального оттенка и огненная шевелюра, напомнили Борну мерзких Сколандов с островов Брельтона.

Облаченный в плащ на изумрудной застежке, парень казался слишком юным, по сравнению с ветеранами древнего ремесла. Воины перекинулись взглядом.

– Тебе чего надо, малец? – поинтересовался Магнус вернув кинжал в ножны.

– Встреча, должна была состоятся в более безлюдном месте, – парень проницательно глянул на Борна.

– Чертов сквайр, вождь! – отмахнулся Магнус. – Где твой хозяин, щенок? Нам есть, о чем потолковать!

Даже богатый жизненный опыт Борна повержен ловкостью меча, а точнее руки, что в мгновение приложила лезвие меча к горлу Магнуса. Тонкий, легкий с красным оттенком клинок показался знакомым.

– Какого… – изумился последний.

Скорость столь невозможна, что здоровяк растерянно застыл. Но Борн, вновь откинувшись на стуле лишь неспешно похлопал.

– Браво! Анри я полагаю? Да, ты определенно не обычный сквайр, еще раз взглянув на знакомый клинок и убедившись, что окружающие все так же увлечены пьянкой, он добавил, – Мой помощник, мне нужен живым. Так что, если мы хотим к чему-то прийти, советую тебе опустить меч.

– А я-то думал, что это Борн Убийца Великанов, имеет столь скверные манеры, – невозмутимо сказал Анри.

Ловко и изящно вернув меч в ножны, он присел рядом с озадаченным Магнусом.

Борн знал этот клинок. Не понаслышке знал, сколько горя принес Очиститель в руках его хозяина. Поговаривали, будто сами ангелы даровали его Грандмейстеру ордена Храма.

– Я знаю, как вести себя с вами. Но и ты знай, еще раз будешь угрожать моему человеку, и я сожру тебя живьем.

Анри кивнул.

Борн прекрасно понимал кто перед ним и чувствовал, что эта бесчувственная личность вполне может знать его прошлое. Рыцарь не боялся, держал себя гордо. В его глазах, было странное, мрачное спокойствие.

– Епископ дал мне полномочия найти книгу, куда бы не привел след, – сказал Анри. – Хочешь, не хочешь, а придется твоим людям вести себя достойно, в этом случае, наш рыцарский кодекс закроет глаза на ваши взгляды. Так, что же странного ты узнал, безбожник?

Рыцарский кодекс – от этой фразы Борна выворачивало наизнанку. Машины для убийства во имя веры, вот все, что он о них думал. Если Магнус видел лишь «щенка», то щенок опаснее любого волка. Борн слишком хорошо помнил те времена, когда подобные люди и их мечи обрушили свой гнев на земли Саксов. Внезапно его поразило чувство безмерного стыда. Ведь по большей части, это было его виной. Но отбросив воспоминания далеко вглубь своего сознания, он нахмурился. Возможно, это хороший шанс…

Борн замолчал, отхлебнул эля. Магнус тоже помалкивал, бросив недоверчивый взгляд.

– Так и будем сидеть? – буркнул Анри.

Борн кивнул Магнусу позволив продолжать.

– Несколько дней назад, – начал помощник, – дети на каменоломне взбунтовались. Не знаю, как им удалось, но они отравили большую часть караульных, в итоге, многим удалось сбежать.

– Ближе к сути Магнус, – терпеливо сказал Борн.

– По описанию, у одного из погибших стражников такой же магический ожог на руке, как у Бьерна. Караульные видели, как детишки убили его и бежали на запад.

Борн покачал головой.

– Такие артефакты, проведут кого угодно через Туманный лес! Дальше к горам в пещеры, а за ними море», – сказал Анри.

Магнус злобно взглянул на Арьена. С трудом подавляя злость.

– Это все?

– Еще одно.

Анри помолчал. Борн не торопил.

– После, сам инквизитор Карл был убит неподалеку с деревней, а с ним полсотни людей. Те, кто выжил, бормочут сущий бред, будто Карла убил демон, а помогал ему в этом – воскресший Фарфнир со стаей волков…

– А это уже проблема, – буркнул Борн.

– В лесу сейчас много крестоносцев, епископ приказал очистить Туманный от нечисти, – сказал Анри. – Как бы то не было, мы должны успеть добраться до гор быстрее книги.

– Рыцарь, – сказал Борн. – Куда спешить? В нашем кодексе есть правило которое известно всем – не спеши, а то успеешь.

– Ты только что его придумал.

– Пусть так, – согласился вождь. – Чтобы мы подчинялись твоим приказам, толковым людям придется подумать, как заплатить нам довольно крупную сумму золота, но боюсь даже епископ не обладает такими деньгами. Потому, сперва, убедимся в этой болтовне и пойдем по возможному следу, – рассудил Борн. – Собирай парней Магнус. Протрезвеют по дороге.

***

С этим они отправились в Берг. Борн держал наемников позади, дабы избавится от возможных конфликтов. Его товарищи прошли не мало передряг, но многие из них ожесточенные жизнью бродяги. Лишенные богов, лишенные любой семьи кроме такого же собрата, они вступили в отряд желая подзаработать до дна погрузившись в жизнь наемника.

Но рожденные в Храме, живут лишь для службы. В дальних землях Франциана, орден рьяно бережет свои тайны, долгие годы выращивая бесчувственных послушных профессионалов. Их подтянутые безрукавки на кольчуге не носили гербов, а глаза не ведали жалости.

Анри поравнялся с Борном. Жеребец благородных кровей Брельтона важно и напыщенно нес своего всадника, на что черный, лишенный благородных кровей конь Борна презрительно фыркнул.

– Брось скрипеть зубами Борн. Мои рыцари, подчиняются приказам беспрекословно, – улыбаясь сказал Анри.

– А мои люди, не хотят иметь с вами дел.

– Понимаю. Этот артефакт должен принадлежать нам, будьте уверены, в руках язычников он принесет разрушения.

– Оставь эти проповеди рыцарь. Мы найдем вам книгу за золото и только за золото, – невозмутимо произнес Борн. Его зоркий глаз приметил в снегу черное пятно приобретающее знакомые очертания. – Вот и проклятое место!

Среди скалистой местности рудника, лежали десятки тел. Застывшие и немые, они постепенно исчезали под снегом и лишь один ворон на черной скале безмолвно приглядывал за мертвецами.

– Не по церковному как то, а? – обращаясь не к кому в отдельности произнес Борн. Но все же бросил взгляд на Анри. Рыцарь лишь невозмутимо спешился, желая осмотреть погибших детей.

– Своих то забрали, – добавил Магнус.

Иногда, что-то словно грозилось продавить грудную клетку Борна. Воспоминания все так же отзывались болью в его сердце. Он не считал детей глупцами, нет, ведь только так он стал тем, кем есть теперь.

Многие следы скрыл тонкий слой снега, но несмотря на это, и быстро сгущающиеся сумерки, следопыт нашел более верное направление.

– Вождь! Взгляни на это! – крикнул худощавый следопыт по имени Ральф, ковырнув что-то черное в снегу. – Отрубили руку и бросили здесь…

"Боятся" – подумал Борн. Многие южане страдают от Норландских проклятий и наемники не исключение. Лишь удача берегла Борна от этой напасти, за что он безмерно благодарен.

– Да это определенно тот самый ожег. Уже смеркается, останемся на ночь здесь. Я надеюсь, Анри не против ночи с мертвецами? Это даст нам гарантию на сегодня остаться друзьями.

– Будь по-вашему Борн! –отозвался Анри.

Когда наступила ночь лагерь осветили искрящие костры. Чтобы не металось в лесной чаще и каким бы не было призрение между двумя сторонами, в данный момент это не важно. Борн не с проста решился заночевать здесь. Он чувствовал десятки глаз что следили за ними. Какие бы твари не пришли в надежде полакомиться этой ночью мертвыми, они сдержат любую вражду между живыми, по крайней мере сегодня.

Глава 5 Ярлы

Северяне… дети фиордов и потомки богов. Их набеги гремели мрачной славой, когда чужие берега утопали в крови. Где виден драккар, там жди беды. 

 "Я с колыбели обрек свою жизнь в войне", – пели их скальды у очагов, восхваляя очередные победы. 

Они погубили себя. Жестокость, выгода, ненависть, превосходство – наполнили до краев холодные сердца. Их сила породила слабость, они забыли про Рагнарек… 

…И настал тот день, когда пали боги и герои, он был иным, без славным и пустым. Небеса содрогнулись от войны богов, грозы и пламя вспыхнули в одночасье. 

 Протянулась рука:

 – Раз и навсегда, пусть молот упадет на них… 

Неизвестный автор

 "Падение и Восход"

1

Арьен где-то там, среди сомнительных и уверенных мыслей, которые многие годы зрели в его седой голове.

Он часто и пристально приглядывался к Патрийским порядкам. В столице церковной власти правят твердой рукой, там не так, как в Норладне. Там простые люди послушны. Всем правит самовластный правитель, слушая советов тамошних больших людей. А чтобы держать народ в послушании, правителям служат крепкие отряды из иноземцев. Иноземные дружины живут в Патрии в отдельных крепостях, кроме правителя и больших людей, никого не знают и не общаются с простыми людьми. Обычай разумный – воинам не жалко бить людей при усмирении непокорных.

И хотя всей душой он стремился к подобному, – вольнодумство, хаотичность, непокорность, выводили из себя все его устои. Книга была так близко. "Глупец! Дурень! Трижды дурак!" – корил он себя. И все же, как прежде, так и сейчас, епископ уверенно шел к своим планам.

Арьен Дюфа славился своей дальновидностью, это во многом укрепило его пост и притязание на северные земли. Как раньше, так и сейчас, он смотрел далеко наперед. Потому лишь Арьен вернулся в Хаммерколь, его дерзкий план уже действовал в полной мере.

Стоило епископу взойти на трон, Норланд преклонился пред одним господином. Некогда свободные ярлы и бондэры, теперь, подчинялись его воле. Те, кто получил приглашение на пир, а это, ни много ни мало тринадцать самых влиятельных ярлов, торжественным маршем ступали по главной улице города к замку епископа. Их приветствовали и ликовали, но в большей степени провожали грустным, молчаливым взглядом.

Еще при строительстве возвышающейся над городом цитадели, – как зачастую делали многие правители, – епископ втайне соорудил потайной проход с севера. И как поступали еще большие, при скрытии скарба и потайных ходов, он быстро и бесчувственно утопил строителей, и их семьи. Потому, при прибытии первой делегации в тронный зал, Арьен со столь невозмутимым видом, не выдавая усталость с дороги, все так же уверенно и строго восседал на своем троне.

Его телохранители, гиганты ростом, силачи, бросали оценивающие взгляды, но держались спокойно, совсем не опасаясь прибывших ярлов и их воинов.

Большая часть делегаций прибывала на драккарах. Ближайший ярл, владетель фиорда или недоступных морю земель, правил в трех днях пути от столицы Норланда. Даже спустя долгие годы расселения бондэров, через леса и горы нет настоящей дороги!

Как во времена рассвета викингов, на быстроходных кораблях реяли паруса, а борта украшали круглые щиты. Но это, лишь тень прошлого могущества и славы, немногие, лишь горсть еще напоминала о прошлых деяниях.

Теперь, корабли не подгоняли могущественные силы богов, они плыли медленно и непринужденно. На коротких носовых палубках драккаров, все так же поднимались чешуистые шеи чудовищ, что оканчивались головами драконов. Но и они померкли, потускнели, и больше не способны напугать, даже, маленьких детей.

В былые времена, даже один воин вселял страх. Гора мышц и металла сокрушали любого, кто станет на пути сына богов, и не было предела ужаса побежденных. Теперь, в большей мере их сменили регулярные войска, что заметно померкли в величии и мощи. Тощие церковные мечники, да стрелки с самострелами, казались чем-то иным, не уместным на драккарах северян.

Среди каждой свиты еще мелькало подобие викинга. Но одинокие берсерки, непобедимые ярлы, стали скорее подобием себя и предков, все чаще наряжаясь в старые доспехи для выражения власти, а в большей степени, сменили одеяния на манер южан. В былом вожди, теперь правители, ярлы путешествовали и расхаживали в мехах, да ярких рубахах.

Первым, как всегда, в тронный зал окруженный десятком лысых священнослужителей ступил ярл Стинга Вальд. Худощавый с кудрявыми черными волосами и козьей бородкой, он быстро направился к епископу склонив голову.

Один из первых, преклонив колено перед новым Богом и поддержав епископа всеми силами, он ратовал прибытию нового мира, наглядно одеваясь в одеяния крестоносца.

В отличие от своих спутников рыцарь одет в легкую кольчугу, поверх безрукавка с красным крестом, опоясана ремнем с мечом из Гешпанской стали. Но все это меркло по сравнению с толстой золотой цепью на шее и не менее толстым крестом. Набожный ярл среди остальных сыскал славу Святого.

– Ваше преосвященство, – раболепно произнес ярл и преклонил колено перед епископом.

– Стинга Вальд Святой, – уверенно сказал Арьен. – Я рад вашему прибытию, словно прикосновению бога. Никто из добрых людей не оспорит ваше стремление нести веру в заблудшие души.

– С тех пор как я поддержал вас, епископ, жизнь моя наполнилась светом и целью. Сейчас, как и прежде мой меч, преданность, принадлежат Богу и вам.

– Встаньте с колена сын мой, вы тут всегда желанный гость! Слуги проводят вас в ваши покои, а вечером, мы обсудим все тревожные вопросы.

Поднявшись, ярл и его свита вновь преклонились перед Арьеном, и последовали вслед за слугами под грозным взглядом епископа. Некоторые планы он вынашивал долгое время, теперь, хоть не в полной мере, но им все же суждено сбыться.

В горле пересохло, веки с трудом сдерживали усталость. "Где, тот молодой миссионер, что выдерживал месяцы тяжелой дороги… – думалось епископу. – И все же, еще не поздно все вернуть. "

Не успел Арьен окликнуть слугу чтобы тот принес вина, как двери вновь распахнулись и в зал резво заскочил низкорослый герольд.

Поклонившись, он указал на четверку крепких воинов, что стремительно, медвежьей походкой направлялась к трону. Все четверо как свойственно восточному клану, крепки словно скала, а лица украшали густые бороды.

– Владыка восточных земель, герой…

– Заткнись! Если язык тебе дорог! – крикнул длинноволосый воин и герольд испуганно попятился назад.

– Ярл Зигфрид! Как ты плавал? – бесчувственно произнес Арьен.

– Как всегда. Уже долгие три года.

Зигфриду не нужны манеры. Его интересовало совсем другое:

– Оставь любезности епископ! Я прибыл сюда за ответами и хочу услышать их прямо сейчас! – пророкотал ярл, ударив себя в грудь.

Арьен зло стиснул зубы. Всей душой он хотел, чтобы этот человек сейчас же варился в кипятке, живьем. Но ярл восточных границ имел огромный авторитет на своем фьорде и небольшую, но очень крепкую армию, в которую входила полсотни драккаров. Возможность наживы всегда двигала этим человеком, и епископ даст ему ее вновь, а после, сварит в кипятке ведь он, никогда не забывает унижений.

– Твои вопросы справедливы! – все так же невозмутимо отвечал Арьен. – Но ты, как и другие дождешься пира! Будь уверен, ты получишь желаемое и даже больше, во многом больше герой востока. Или же уходи, прямо сейчас!

Зигфрид опешил от такого хода, и какое-то время простоял в нерешительность. Но вдруг, раскатисто захохотал.

– Ты все так же умен и коварен владыка! – произнес ярл, ткнув пальцем в сторону Арьена. – Я умерю свой пыл, до вечернего пира! Но после, мы поговорим…

С этими словами, Зигфрид отправился к выходу.

– Вина мне! – крикнул он напоследок, пнув ногой провожатого слугу и вновь разразился смехом вместе со своими телохранителями.

Следом, процессия шла еще два утомительных часа. Один за другим в зал входили ярлы, кланяясь Арьену. Большая часть все так же верна, ибо во многом зависели от престола.

Оттар Рабовладелец один из них. В Тралсере собирается много ярлов. Там такой рынок рабов, как нигде в мире. Там все восточные купцы встречаются с западными купцами, а южные и западные торгуют людьми. Оттар сумел сыскать славу жестокого предпринимателя, а рынок целиком и полностью зависел от воли епископа.