Игнис. Пепельный Хребет бесплатное чтение

Пролог. Времена Распада

Окружение замерло. Птицы перестали щебетать о лете и послушно разлетелись по самодельным гнёздам, повинуясь наступившей тишине. Трава уже не тревожила грунт частыми колебаниями. Деревья стихли и томно наблюдали за происходящим в аудитории через узкое замковое окно. Смолк и, привносящий в обстановку нотки веселья, летний ветерок, чуть только за Пепельный Хребет начало опускаться солнце.

В классе стояла тишина. Учитель молчала, раскладывая литые записи. Дети сидели тихо, разбавляя атмосферу нетерпеливыми воздыханиями.

В остальном, ничто не нарушало общего спокойствия. Парты не скрипели от торопливого ёрзанья маленьких тел, яро ожидающих истории. Лишь тёплый южный воздух, с привкусом мела и сырости, тяжело оседал на их светлые головы, перебирая пряди волос. Стены, обвешанные громоздкими портретами, гудели под тяжестью картин, тревожа нервы любознательных ребят. Помещение было холодным, но небольшие светильники придавали окружению тёплые тона и сказочное настроение, а небрежно колышущееся пламя разжигало в сияющих глазах новое волнение.

«Учитель, расскажите нам историю о страждущих идемарис. Она такая интересная!»

Учитель, что разносила познавательную литературу для новоприбывших на лекцию малышей, одобрительно кивнула. И с улыбкой на устах произнесла:

«Да. Следующий мой рассказ будет об идемарис и о нас, их потомках, идельха…»

Когда очи малышей дрогнули от столь интригующего начала, женщина зловещим голосом продолжила напускать таинственность, привнося в рассказ явно наигранную драму:

«…История о давно позабытых, свергнутых волей Неба созданиях, обладавших разрушительной силой – идемарис. В настоящем – о наследниках их былого величия, заключённых в человекоподобные тела – идельха.

Почему Небо так жестоко обошлось с нами? Никто не знает. Но каждый знает с чего начиналась история, пугающая действительность о них и нас – Времена Распада…»

Дети плохо понимали тяжёлые для их возраста умозаключения, однако до сих пор умиротворённо слушали. Прикасаясь к тайне, они тихо ворковали меж собой, негласно требуя продолжения истории. Истории об очередном маленьком мире, жизни вне каменных стен, вне страны, вне границ и времён. Историю, что от восторга заставляла трепетать непослушное сердце. Однако учитель неожиданно замолчала.

Она чувствовала ребяческое нетерпение, но ждала удобного момента, той самой отправной точки, когда взвинченные от томности ожидания маленькие сердца накалятся до предела. И учитель нащупала, поймала этот самый момент и начала рассказ медленно, непринуждённо, позволив малышам излить свои накопленные эмоции, поглотив каждое слово мудрой женщины:

«Когда-то давно наш уютный мир поддавался страшной напасти. Сотканные из смольной сути, безобразные существа правили его поверхностью с глубочайшей жестокостью. Идемарис, – черноокие вестники смерти, – своей силой взрывали скалы, взрыхляли землю, иссушали океаны долгие-долгие годы…

Однако жили на земле и люди – крохотные создания, коротавшие время в самодельных туннелях и норах. Скрытые под корнями многовековых деревьев, – единственного оплота существования, – человечество находилось в безопасности. Ибо только янтарная кора древ, возрастом и постоянством превосходившая идемарис, не позволяла чудовищам искоренить крохотную жизнь, с успехом выудить её из объятий крепкого муравейника.

Но людей не устраивала уготованная судьба. С утра до ночи они вели борьбу с идемарис, молясь Небу, столь далёкому и свободному, чтобы оно искоренило правящую материками напасть, даровало им толику силы, отваги, удачи, чего-нибудь. И Небо откликнулось на мольбы, в обмен на защиту, словом придало форму их могучим защитникам деревьям. Людскую форму, что узнавалась бы за тысячу миль от их родного дома-подземелья. И появились на свет деревья, прозванные эльбрах, наделенные силой, сравнимой с идемарис. И одолели властвующих жизнью существ, принеся мир на просторы Витерры».

Закончив предложение, учитель замерла. Она стояла перед классом молча и величественно, словно маяк, указывающий заветный путь к суше проплывающим мимо кораблям. Подобно солнцу, она дарила тепло своей непринуждённой, но полной мудрости улыбкой. Дети тоже молчали в недоумении. Боясь нарушить ход торжественной тишины, они ожидали подводящего итог слова преподавателя:

«Так рассказывают эту историю люди».

Казалось, вот она кульминация. Класс заохал и чуть было не начал рукоплескать от восхищения, но умная учитель и не думала останавливаться. Она показательно прокашлялась, умерив пыл радостно забурлившей аудитории, и с привычной для неё невозмутимостью продолжила:

«К сожалению, полная картина до сих пор не ясна. Часть истории утеряна, и лучшие умы мира борются над загадкой происхождения нас с Вами – идельха, имеющих человекоподобные тела, но силу идемарис, конечно, уже не сравнимую с прошлой, но всё ещё во много крат превосходящую людскую».

Дети продолжили вдумчиво слушать, в то время как женщина, пытаясь разъяснить им сложный пласт информации, стала нервно расхаживать между рядами, полностью погрузившись в словесный мир:

«Древняя связь идельха и идемарис не подлежит сомнению. Нечеловеческая сила, мощь и один из массы стихийный элемент, что наполняет наши тела… Проще говоря: существование нас, идельха, и есть доказательство этой связи. И всё-таки наша внешняя схожесть с человеческой расой остается величайшей загадкой и по сей день. Я, как и многие другие иде, пыталась отыскать истину и могу сказать Вам лишь одно, ребятки: мы с людьми похожи не только внешне. Возможно, они как-то причастны к нашей невероятной трансформации или чему бы то ни было, а возможно и нет. Это всего лишь мои догадки. Кто знает, может, Вы найдёте ответ, когда подрастёте».

На этой, побуждающей на подвиги, ноте и закончилась история, поведанная мудрым учителем. История, ставшая началом нелёгкого удела трёх друзей, которая впоследствии легла краеугольным камнем на всю Витерру, и связала судьбы многих, доселе неизвестных личностей. История – путеводная звезда, перекрёсток событий и дорог, отношений и судеб. Но самое главное – наша с Вами история о чудовищах, людях и деревьях.

Глава 1. Знакомство

Вечерело. С начала занимательной лекции миновало несколько часов, и аудитория опустела, благодаря покинувшей её пределы низкорослой ребятне. Но оставшаяся с учителем упрямая троица, словно губка продолжала впитывать знания, осыпая взрослую женщину вопросами:

– Учитель, а что стало с эльбрах? Они погибли или, может, обратились деревьями? – интересовалась рыжеволосая девочка в кружевной форме.

– Ни то, ни другое, юная Мишель, – заулыбалась учитель, поправляя оправу очков. – Эльбрах поживее нас с вами будут. Нам иде, конечно, мало что известно о Временах Распада, но согласно преданиям эльбрах заземлились в плотоядных лесах Оазиса с тех пор, и даже элементали не суются к ним, – пугающе проговорила она и с умным видом щелкнула девочку по веснушчатому носу. – Говорят, заблудший в Оазис, будь то зверь или идельха, ни один не сыщет дороги домой. Ни-ког-да.

– А почему?

– Такие вещи маленьким детям лучше не рассказывать, – кивнула сама себе учитель и узрела надутые щечки покорной слушательницы.

– Эльбрах – деревья. А любое дерево, даже колоссальное, можно сжечь, если постараться. Разве нет? – смело подключился к разговору Томас.

С зачесанными по-солдатски волосами, цветом близким к алому, при форме пламенной нации, расшитой на королевский манер, молодой принц казался куда старше одноклассницы. Его строгий ум не годился для баек и сказок, но как же не повыеживаться перед младшими, правда?

– Думаешь идемарис глупые и не пытались побороть эльбрах огнём? Раз не смыслишь в истории, то лучше молчи, хвастун, – подхватила Мишель, деловито уставившись на Томаса, но тот не успел возразить.

– Кстати на счёт этого!! – внезапно проговорила учитель, сменяя неуютную тему. – Давайте-ка потолкуем о сути нашей с вами стихии, мои пламенные иде!

Учитель Силестия, так звали преподавателя дети, была веселой, жизнерадостной и крайне умной идельха. Посетить хоть раз её лекцию об особенностях народа идельха считал долгом каждый житель огненной столицы, а за советом к женщине, прозванной вулканом за свою экспрессивность, строились очереди длинною в Пепельный хребет. В молодости она много путешествовала по миру в поисках загадок, тайн и невероятных исследований, потому знания Силестии не подлежали никакому сомнению, оттого поучительные лекции преподавателя пользовались огромной популярностью по всему восточному континенту. В то время как для самой женщины-вулкана они являлись отдушиной и важным предметом общения с подрастающей аудиторией.

Утром настоящего дня Силестии в роли учителя истории поступило предложение провести лекционный курс по предмету краеведения для служителей Красного замка – обители королевской семьи и её советников, что само по себе являлось превеликой честью, но не особо волновало сердце мудрой женщины. Куда большим увлечением, благодаря которому иде полюбила свое профессиональное хобби, служило обучение будущих поколений. И ближе к полудню, освободившись от тоскливого общества взрослых, она собрала детей отличных статусов со всего замка и провела занимательное собрание об удивительном окружающем их мире.

Под вечер на собрании остались самые стойкие и упёртые ребята: старший и младший принцы Томас и Раян, по редкой возможности избегающие строгое дворцовое общество, и дочь камеристки Мишель, любительница авантюрных и романтических историй, а также компании двух братьев.

Стрелки часов неумолимо мчались вперёд. Солнце поспешно опускалось за горизонт. Пора было закругляться, но дети уговорили Силестию, и она решила провести завершающий урок, темой которого стала, по словам преподавателя, наиинтереснейшая природа идельха и её происхождение.

– Томас, ты ведь уже можешь создавать огонь?

– Но нам ведь нельзя в замке! – беспокоилась Мишель. – Накажут!

– Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, – подмигнула Силестия. – Тем более, что ты и Раян никогда не видели его в действии. Пламенные бани не в счет.

– Моя мама, конечно, помогала храмовникам возжигать Вечный огонь, но…

– Томас? – мальчик нехотя кивнул, и учитель улыбнулась. – Покажи нам для практики. Только не такой сильный, которому тебя отец учил, – уточнила она. – Остальные должны узреть основу.

Томас спокойно вышел из-за парты, вытянул перед собой руку и сконцентрировался. Со стороны присутствующие на занятии заметили, как его ладонь от пальцев к запястью захватила алая субстанция, прогоняющая кожу огнём.

– Сейчас вы могли пронаблюдать, как этот юноша убрал кожу – покров, что оберегает элемент нашего тела от внешней среды, не позволяя ему испаряться, – объяснила Силестия, следя за тем, как витиеватые волны жара вздымаются с оголённой ладони идельха, а капли крови-элемента стекают на пол, подхватываемые Томасом на полпути, ловко и аккуратно дабы скрыть следы вольности.

Еще несколько секунд и раскалённая до красна жидкая стихия, из которой состояла рука принца, теперь испускала искры, что, танцуя, слетали с неё вместе с языками жара. Со звуком шлепка принц сжал кулак: что-то неясно вспыхнуло, мгновение и на раскрытой ладони, колеблясь, горел огонь, размером со спелый фрукт.

– Вот так? – ехидно улыбаясь, выпятил подбородок Томас.

– Неплохо, – поддержала преподаватель и, взмахнув кулаком, добавила, – Но у меня лучше!

На алой ладони Силестии, извиваясь, колыхалось пламя, большое и яркое, и чем интенсивнее мудрый учитель оголяла покров своей руки, тем насыщеннее становился следующий по пятам за кожицей огонь, способный захватить и тело женщины. Однако желанного не произошло. Рдяное пламя, безболезненно сдирающее кожу, остановилось в сантиметре от плеча Силестии, затанцевало и пропало, впитавшись в кровь хозяйки, а кожа оделась следом.

С задних рядов класса послышался девичий смех. Томас удручённо наблюдал за ликованием большого ребёнка в лице глумящейся над молодым принцем женщины в летах. Не реагируя на дерзновенные издёвки Мишель, юноша стал оправдываться:

– Вы же сами велели показать основы?

– А приказы старших в Дерроуте не обсуждаются? – взбодрилась женщина. – Ладно, ладно. Пошутили и хватит. Не хочу навлечь на себя гнев Кайонаодха.

– Так зачем была практика, учитель? – заинтересованно шлёпая ресницами, крикнула Мишель с дальней парты, возвратив в аудиторию учебную обстановку.

– Для демонстрации умений идельха, разумеется! – перешла к обсуждению Силестия. – Как думаете, дети, почему мы можем контролировать огонь?

– Потому что мы идельха огня! – утвердительно воскликнула Мишель.

– Правильно, Мишель. Но что значит быть идельха огня?

– …Состоять из жидкого пламени и вечно страдать от того, что только наша стихия столь тяжела и неподъемна? – скривилась девочка.

– Зато сильна, – подключился Томас. – Если бы эльбрах оказались ростом с обычное дерево, то я бы их с корнем повыдирал.

– Отличное предположение, но так всё же? – остановила настрой Силестия.

В классе воцарилась тишина. Никто из ребят не знал, о чём хочет поведать им учитель загадочным вопросом, но уже приготовился в ожидании невероятных подробностей.

Ощутив на себе тяжесть пристальных взглядов, учитель вздохнула:

– Так и быть… сама всё расскажу. Проведём, так сказать, аналогию, – приготовившись к объяснению, дама вышла из-за трибуны и стала расхаживать меж рядами массивных парт. – Вам можно знать про нынешних людей?

– Можно. Только не заходите далеко в изречениях, – насупился Томас, и она продолжила.

– Люди, эльбрах, идельха и идемарис – все они различны, но каждый из них похож друг на друга тем, что состоит из тех или иных стихий в каком-то роде… Однако первые, безусловно, заключают в себе стихию не природного происхождения, известную как эфир. С помощью эфира человек способен ранить нас. Их кровь – желчь, яд, проникающий в плоть всего живого, разрушающий её. Оттого люди опасны для стихийных существ, – взгрустнула женщина. – Однако, использование эфира – дело кропотливое. Оно истощает владельца до такой степени, что невосполнимые потери эфира оборачиваются для него смертью. В то время как мы отделываемся лишь истощением.

– Так значит, люди не могут воплощать все элементы прямо как идемарис? – разочарованно воскликнула Мишель. – И клыками не блещут…

– Это вас Бхайвер басням учит? – рассмеялась учитель. – Горстка людей на севере уж точно не причинит нам вреда, – угомонилась Силестия. – Но да ладно, посмеялись и хватит. Раз речь зашла об идемарис: древние чудовища могли воплощать все элементы – это факт. Но они совершенно не затрачивали на это занятие силы, в отличие от предмета суеверий Бхайвера, и могли бесконечно выплёскивать стихию. А знаете почему?

– Почему же?! Не томите! – сверкала глазками младшая из служанок.

– Плохо слушаете! – повторно щёлкнула девочку по носу строгий учитель, и та притихла, смутившись. – Потому что идемарис окружала эта самая стихия!

– Точно! Мы такие же! – обрадовалась Мишель. – Потерянный из тела огонь можно огнём и восполнить! – да надула щёчки, глядя на Томаса, возмущённого её зазнайством. – Или съесть что-нибудь вкусненькое…

– Верно подмечено, Мишель, – улыбнулась учитель. – Пока вокруг идемарис находились природные источники элементов: земли, вихря и далее, они могли черпать стихию из них, причем намного шустрее, чем мы. В учёных кругах мне нравиться сравнивать чудовищ-идемарис с клапанами, пропускающими через себя стихийные потоки. Так, до тех пор, пока существовала Витерра, – наш мир, – они были непобедимы.

В процессе повествования, Силестия всё глубже и глубже удалялась в омут научных теорий и определений, теряя крепкую связь с учениками. И пока у тех не закружилась голова от узконаправленной речи, взывая к противоречивым стонам, женщина бы и не заметила преподавательского промаха и не стала бы неуклюже извиняться.

– Что-то сбилась я, да и ладно, – усмехнулась учитель. – Будучи потомками идемарис, долгожители-идельха способны на то же, что и их верные пращуры. С одним отличием: в нашей власти один элемент. Вот, поглядите, – она наскоро задрала левый рукав, и, секундой погодя, её раскалённая рука вновь воспламенилась на глазах завороженных зрелищем ребятишек. – Ну, и не в том размере, конечно… да… – усмирила пламя женщина-вулкан, читающая в детях просьбу о дальнейшей демонстрации способностей элемента. – Я итак напрочь проголодалась с вами, детишки, многого не ждите.

– А я так смогу? – поинтересовалась Мишель.

– Разумеется! – подтвердила Силестия, обрадовав дитя. – Когда подрастёшь, как Томас, – и мгновенно радость переросла в огорчение.

Дабы развеять помрачневшую обстановку, женщина приободрила Мишель тем, что когда леди повзрослеет, то сумеет гораздо лучше неё контролировать пламя. Конечно, элементарный огонь она без знаний выплескивать сможет, но для каких-либо сложных махинаций со своей стихией, будет должна прилежно трудиться. Тогда, может, и испускать пламя либо закалять им оружие научится, подобно солдатам Его Величества. И нынче, взбодрившись, девочка повеселела да, прекратив свои допросы, притихла.

– Так вот… – прокашлялась учитель. – В заключение хочется предупредить, что все идельха, будь то водные, огненные, земляные и прочие, подобно своему элементу, имеют соответствующие слабости. Огненные иде, к примеру, в стуже слабы и беспомощны, поэтому никогда не путешествуйте на Север, ребятки… – остудила их пыл преподаватель. – Поверьте мне – место не из приятных. Этакое сосредоточение зла…

На минуту учитель закрыла глаза и ушла в свои мысли. Казалось, она была чем-то озадачена. Нечто старое и неприятное терзало женщину изнутри.

Дети замерли:

– Учитель Силестия? – спохватилась Мишель.

– Так… да, – наиграно заулыбалась женщина. – Водные предпочитают теплу холод и даже живут в океане, сторонясь жара, земляные – в лесах, сокрытые от палящего солнца, а вихревые иде – ближе к небу. – Учитель задумалась. – Точно неизвестно, но где-то среди скал… Только не переживайте! – нервно засмеялась она, глядя на кислые мины детей. – Ваша стихия – не приговор!! Даже огненный идельха способен противостоять холоду в жару! В пустыне Лондо, к примеру. Я слышала, что местные пламенные экзотичны и даже едят лед, представляете?! – закончила неловкий диалог преподаватель. – Вопросы? Если нет, то…

– Вообще, забыл спросить насчёт истории про Времена Распада. Когда идемарис ещё жили, – вспомнил Томас, попытавшись приободрить женщину.

– Слушаю.

– Я всё же не понял. Если этих самых наших предков победили эльбрах, как мы можем быть их потомками? – подметил мальчик, распластавшийся на парте первого ряда. – Получается мы потомки тех, кого не существовало. А раз чудищ не существовало, значит и нас существовать не может.

– …Да, и почему тела идемарис состояли из черноты, но при этом они могли использовать все элементы? – подключилась Мишель.

– Недурно для твоих пятнадцати десятков, Томас. Однако тебе не кажется, что ты малость намудрил со своей теорией? – взбодрившись, заохала учитель. – И ты, Мишель, знаешь, куда целишь. Но я уже вещала об этом ранее. Идемарис – сплошная тайна для нас с Вами. Как и Великий океан, к которому не суждено прикоснуться огненным существам, – пустила одинокую слезу женщина. – Да и подробнее разбирать такую сложную и ёмкую для вас тему ещё слишком рано, дети. Может, через десяток другой и расскажу чего побольше.

– Но учитель! – протяжно завыла Мишель. – Пожалуйста!

– Неа, и даже не просите! Вопросов нет, урок окончен! – с видом зияющего превосходства захихикала женщина. – Можете упрекать в своей неграмотности, вон того, – кивнула она в сторону парты у открытого окна, – спящего юношу. До встречи!

Окончив урок, Силестия собрала с беспорядочно расставленных ребятнёй парт познавательную литературу собственного сочинения, выстроив у себя в руках огромную шаткую стопку. Собрание литых страниц оказалось настолько высоким, что достигало подбородка взрослого учителя, коим и было успешно зафиксировано.

Под грустные взгляды ребят тяжеленую кипу вынесли куда-то за пределы аудитории, подхваченную невысоким юношей, ожидающим своего наставника за дверью. И, улыбнувшись на прощанье, преподаватель удалилась, перенаправив недовольные детские возгласы на сладко сопящего у окна мальчика.

⪦ 1 ⪧

Бом… Бом… Бом… Протяжно, с толком и расстановкой отбивали башенные стрелки десятый час пополудни. Однако непутевого мальца они не трогали.

– Раян! – заверещала Мишель. – Почему ты портишь лекции Силестии?! – но мальчик не отвечал, продолжая сопеть себе под нос. – Раян!

Мишель разозлилась и со всей силы начала трясти спящего принца, издавая причудливые всхлипы. Тогда Томас, заметив настойчивое желание девочки разбудить своего младшего брата, недовольно произнес:

– Если хочешь до него достучаться, облей водой. Он же дуб дубом, – вздохнул мальчик. – Так и норовит от лекций удрать. Вот и дрыхнет.

– Это да, конечно, но облить водой? – забеспокоилась леди. – Так нельзя. Ему больно будет. Лучше мне помоги. Тем более, что…

Юноша не слушал. Пока Мишель делала пустые для его ума замечания, он уже успел подойти к раковине, расположенной возле учебной доски, и набрать в ладони достаточное количество неприятной жидкости.

– Томас!

– Глупая! – возмущался принц её безграмотности. – Не говори, чего не знаешь. Если идельха от соприкосновения с водой больно будет, людям даже эфир не придется использовать для победы над нами… – ворчал он, занося ладони с водой прямо над головой Раяна и «бац!», – …а только сделать так и всё, – облив соню, Томас закончил демонстрацию и вытер руки о форму.

Секунда. Мальчик резко встрепенулся и закашлялся, выжимая намокшие пряди. Худющий, с длинными волосами белого цвета, он мог показаться детям не только высоким, но и болезненным. Однако пламенные идельха даже при такой фигуре каждого второго могли огреть.

– Вот видишь, проснулся! – заулыбался виновник торжества.

– Да нет, я же хотела сказать, что…

– Томас! Ты это специально? Знаешь же, что я терпеть не могу воду! – ругался напуганный мальчик, протирая рукавом выступившие слезы. Благо мешковатая форма на нем позволяла это сделать.

– Не надо было спать на уроке! Из-за тебя Силестия нам меньше рассказала о стихии идельха и её происхождении.

– Это не повод меня обливать! – нахмурился Раян, но тотчас понизил тон, глядя на озадаченное лицо Мишель. – …В следующий раз расскажет. И мне какой толк слушать? Я всё равно огнём пользоваться никогда не смогу, ты же знаешь.

– А о других ты подумал? Может, она вообще больше не придёт. Если тебе неинтересно, шёл бы экономику изучать к маразматику Бхайверу! – скорчил лицо Томас. – Отлично сойдётесь. Два белобрысых чудака. Заплетись уже, стыдоба.

– Я не чудак! – послушно собрал пряди в хвост мальчик. – У меня с рождения волосы белые! А с твоими ярко-рыжими только ворон пугать!

– Нарываешься? – отвесил он братишке подзатыльник, и так, что тот чуть не вывалился из окна следом за обвалившейся кирпичной кладкой.

– Еще чего! – с обидой в глазах бросился брат на брата.

Ломалось. Крутилось. Звенело. Пока пол тихого класса не осталось в руинах после схватки двух глупых мальчишек.

«Богиня, опять они за своё. Два принца – два остолопа. И почему только наш элемент такой тяжелый?» – мысленно буркнула Мишель, не желая встревать в бессмысленную ссору, когда стены в помещении загудели, подрагивая, заставив иде прерваться.

– Это… эспа? – поинтересовался Раян, отвлекшись от драки.

Пол, потолок, а если выглянуть в незастекленное окно, и сам город с замком и окрестностями протяжно выл. Кареты, запряжённые лошадьми, останавливались, движение по городу прекращалось. Дребезжа, дома заметно покачивались, готовые к последствиям. Их шум, двигая душные проспекты, сливался воедино, давя на уши. Но иде на улицах вели себя вполне обыденно, и словно ждали чего-то, какого-то сигнала к дальнейшим действиям.

– Разве сейчас полночь? – ловко перекинулся иде через сломанный подоконник.

Под гудение города масляное солнце расплывалось за Пепельным Хребтом на горизонте. Однако стрелки башенных часов на площади только близились к заветному часу.

– Просто кое-кому спать меньше надо… – причитал побитый Томас. – Сегодня эспа позволили пробудиться раньше из-за внепланового Спуска.

– Внепланового? – удивился юнец и притих. Ведь у пламенных только одна вещь могла пойти не по плану.

– Война на Северной Заставе. Тяжело раненых спишут, пока не поздно, – цыкнул собеседник, – А, ну да, ещё бы ты был в курсе, мастер дрыхнуть, когда не надо.

– …Уж лучше спать, чем твои вечные возмущения с хвастовством слушать, – бормотал Раян, отведя взгляд и мысли в открытое окно. Ведь спустя несколько минут гулкий шум эспа стих, предоставляя ему возможность пронаблюдать за самым интересным действом будничного дня.

Кап. Кап. Кап. Секунда за секундой, капля за каплей на едва побагровевшем холсте просторных мощеных улиц по велению горожан вспыхивали первые стихийные фонари. Бодро и шустро вереница лампадок шествовала по проспектам, и юноша знал причину их скорого появления. Ведь издревле внутри источников освещения идельха заключали желеобразные порождения пламени. И когда те, полыхающие словно миниатюрные звезды, помещались в клетки плафонов, то жаром приносили успокоение теплокровным жителям.

«Эспа…» – произнес заветное имя Раян. Он знал, что порождения пламени не были единственным элементом, оберегающим столицу. И даже в эту ночь, без воли хозяев стихийные порождения проживали собственную жизнь.

Не отвлекаясь на пылкие замечания брата, мальчишка с жадностью впился в далекие образы знойной столицы. Жидкий огонь в фонарях, водяные сферы в ошеломляющих красотой фонтанах, бьющие струями. Крошечные каплевидные эспа направляли потоки рек в мирной тишине; закопанные в землю, обогащали ее недра, проклевывая семена в подходящую пору; приманивали теплый ветер. Стоило только обуздать их прихотливый нрав, и, управляющие родным элементом, эспа приспосабливались служить на благо идельха. Правда, с оговоркой, что хозяева предоставят им возможность хулиганить несколько раз на дню. Иначе столица превратится в руины, которые сами по себе расползутся по всей округе на радость завоевателей с диких земель.

Как бы сказал один ученый, если оказался здесь: «Эспа – это своенравный сгусток стихии. В зависимости от своего настроения он изменяет природу вокруг, не заботясь о мнении иде».

Но стоило упрекнуть их словом мастера, как немедля порождения стихали. Поваленные деревья врастали в грунт, разрушенные дома собирались воедино. Ведь под каждой кочкой, в каждом камешке, запрятанные в оболочке томились они, – эспа, – коими славился единственный град в мире, целиком сотворенный из живого материала, – Дерроут, – столица сильнейшей военизированной расы Витерры. Правда, немного неуклюжей из-за своей неподъемной массы, но не будем об этом досадном недостатке, ладно?

Ведь сам Дерроут, окруженный стенами, непреодолимыми, грандиозными, не обличал слабостей перед идельха. Вкупе с нависающим над градом Красным замком, сотворенным на возвышенности, он столь сильно стремился запрятать подоплеку, что, казалось, даже свет не проникнет сквозь навес тайны. Но здания храма Богини отгоняли безликую темноту в дневное время, словно бы по волшебству, проникая даже в самые потаенные каменные закоулки, даря иде теплый мир.

– Раян! – стукнул Томас брата, – Опять из поля зрения выпал!

– Да не выпал я! – почесал затылок принц. Но благо на шум, клацая каблуками, в учебный класс вошла стража, распустив неспящую троицу.

– Вот и беду накликали… – ознаменовала окончание посиделок леди и была такова.

Нехотя, отчитанные за нарушение комендантского часа, ребята улеглись спать рано, как и положено огненным существам, смолкающим с прохладой. Однако, невзирая на горячую кровь, взрослые идельха продолжили бодрствовать. Продолжили пускать в чудный пляс лампадки на мощеных улицах и нежиться в их тепле. Но, как известно, ничто не может длиться вечно.

Когда-то непоколебимое спокойствие горожан ныне съедалось ядовитыми слухами, сплетнями. Ибо в ту пору, когда в столице атмосфера города кипела, за ее чертогами территориями частных хозяйств и пастбищ, тянущихся вдоль дороги форпостов и редких домов, мельтешили всплески житейских волнений в преддверии очередных военных событий. И позже они донесутся и до самого защищенного города.

Глава 2. Огненная столица

Время неумолимо бежало вперёд, оставляя позади душный зной и уступая ласковому теплу, явившемуся в Дерроут на следующий будний день. Вослед за утром, в столице наступил полдень и солнечный свет мирно спустился с граней неприступных стен да мирно осел на лужайках домов.

Когда башенные часы на рыночной площади били который час пополудни, его благодать уже полностью захватила городские просторы огненного города вместе с теплым заревом храма Богини.

Толпа гудела. Экипажи сновали туда-сюда, идельха мельтешили вдоль них, вдоль улиц, переулков. Жизнь кипела в Дерроуте, не розня меж собой горожан-муравьёв. Ведь, подобно именно этим жучкам, на благо общества каждый был занят делом, каждый куда-то спешил, и каждому было всё равно: кто наблюдал за ними с далекой возвышенности из открытого настежь окна Красного замка.

Усталости ребята и не видели. Недавняя перепалка между двумя братьями завершилась ничьей. И, минуя несколько этапов примирений, они вновь стали верными друзьями и вновь весело носились по замку дружной троицей вместе с Мишель в свой единственный выходной на неделе.

Томас организовывал похождения, которыми грезили приключенцы. Мишель продумывала их сюжет. А Раян просто наслаждался своенравным духом авантюризма компании – таким редким и мимолетным…

Маленькая стрелка часов медленно приближалась к пяти, когда дети притомились от беготни и решили передохнуть в полупустом учебном кабинете, который в период вечерней суеты являлся самым тихим местом в замке.

Томас и Мишель впопыхах заняли первую парту, а Раян уселся возле того самого открытого настежь окна, за местом у которого часто любил посапывать, греясь мимолетным летом. Теперь же иде, не скованный учебными правилами, придвинул свободный стул к тёплому подоконнику и, поместив свою светлую голову на раскалённый жаром камень, принялся наблюдать за мелькающими по улицам взад-вперёд миниатюрами.

Когда первые двое ребят перешли к обсуждению вчерашней, неимоверно потрясающей по их шепоткам лекции, на зависть продремавшему её герою, тот окунулся в думы. Не обращая внимания на задирающих его ребят, он мысленно рассуждал о мире за стенами, напевая под нос тёплую, но грустную мелодию.

Да, Раян являлся главным героем нашей с вами истории. И сейчас он отрешённо глядел в зыбкую пурпурную даль, потому как, несмотря на окружение, с самого детства был одиноким, никому не нужным принцем.

Будучи спокойным и задумчивым мальчиком, в своих сокровенных мечтах юнец тепло лелеял надежду на то, что когда-нибудь объедет весь мир, посетит Витерру не только в качестве отпрыска королевской семьи, разъезжающего по окрестностям, а в качестве именитого путешественника, такого, что представлял бы собой высокого и загадочного юношу, знающего все потаённые места планеты, их секреты и загадки, бывалого странника, что обязательно увидит затопленный город Дерблау, плесневевший замок Дергрун, отыщет обиталище вихревых идельха, чьи следы замели века тщетных поисков и обвалившиеся скальные породы, заведёт множество друзей и погибнет в странствиях, прежде поведав о своих подвигах всему миру. Однако, конечно же, принц знал, что его мечте не суждено осуществиться. По строгому велению отца, даже повзрослев, Раян не сможет пользоваться огнем своего тела, что для сородичей мальчишки равноценно смерти.

Въевшись взором в сковывающий запястье браслет с фамильными узорами рода Кларисы – женщины, положившей начало пламенному государству, – ребёнок помрачнел: «Нет, в первую очередь найду друзей. Без них путешествовать скучно», – подумал он, пытаясь отвлечься от горьких мыслей.

А ведь друзья у дитя были, но совершенно не те, которые нужны. Томас – старший брат, будущий король. У него множество дел и забот, хоть мальчик постоянно жалуется Раяну на тяжёлую жизнь, идельха она в радость. Он ни за что не захочет лишиться нажитого им труда, ради бесцельного путешествия по просторам земли с братом.

Мишель, кстати, не была против, но Раян её и не спрашивал. Он видел, как девочке хорошо живётся в замке. Рядом с горячо любимой мамой она сияла так ярко, словно не из огня рождена была, а из светлых лучиков солнца.

Следовательно, младший принц, как великий путешественник, нуждался в близком по духу иде, во-первых, не обременённым жизненным багажом, и во-вторых, желающим пуститься во все тяжкие на пару с другом, не важно куда заведёт их дорога. И на сегодняшний день под эту кандидатуру подходил один такой идельха…

Спустя часы. Комната Раяна. Небольшая, невзрачная. Тут и там разбросанные вещи непочатые хозяином, оставленные на потом и забытые, как и сам он. Думы привели мальчика сюда, в очередной раз погоняя время и детей спать. И юнец уснул. Но долго проспать не смог, желая скорее встретиться с тем самым идельха. И с первыми лучами рассвета ринулся в тщательно спланированные бега.

– Раян, куда спешишь? – поймала Мишель принца, что торопился в сторону потайного выхода из замка. Растрёпанная, она глядела на друга с заспанными глазами и широко зевала. – Я сегодня в город иду. Нескоро вернусь. Так что…

– К Кристофу! – не останавливаясь, выкрикнул малец, но чуть не грохнулся, пойманный за шиворот. – Ты чего, Мишель?

– Дурень! Тебе военное положение ни о чем не говорит? Томас весь изведется!

– А? – вопросительно уставился он на барышню, – С каких пор ты за него переживаешь?

– Я?! За него?! – покраснела леди. И тут же смутилась, глядя в глаза друга, – Да никогда!

– А кто тебе цветы из сада приносил?

– Это для украшения холла! – не унималась Мишель, держа Раяна в узде, – Не увиливай! Забыл уже, как тебя в последний раз под арест брали? Ты ведь при форме!

Мальчик глубоко вздохнул. Чуть что, аргументы про форму вставали ему поперек горла. Принц носил ее бессменно – такова прямая обязанность. Ведь если король пламенного государства возглавлял армию, то его сыновья были ничуть не скромнее, под стать должностям. Одна беда: драли с них за погоны три шкуры – шаг влево от правил и расстрел.

– Как скажешь. Только пока я дождусь послаблений режима, то скисну без дела. Ты хоть сама помнишь, когда его снимали? – отвесил он и вновь нацелился увильнуть.

– Вроде в прошлом году, в честь какой-то крупной победы… Стой! – спохватилась леди, – Я с тобой пойду! Подожди немного… – прикрикнула она, убегая, но на полпути остановилась.

Её сердце неприятно ёкнуло. Высокая, рыжеволосая девочка осознала, что совершила ошибку и тут же развернулась.

«Так и знала!» – сердито скривилась она.

Раяна позади и след простыл.

⪦ 1 ⪧

Город цвёл. Необыкновенно, ярко, вычурно-зелено. Причиной же красоты служили земляные порождения. Эспа будто понимали, что пламенные идельха с растениями обращаться не специалисты отнюдь, и взялись за облагораживание столицы самостоятельно.

Одному земляному бугорку достаточно было дать семя, чтобы оно тут же, повинуясь воле земляного эспа, причудливыми узорами взобралось по крыше высоко в небеса, свиваясь с чужими стеблями. Такое проявление Раян называл захватом чужой собственности, словно земля разинутой пастью вцепилась в жилище, но проглотить не смогла. Что скажешь и о поведении любого другого порождения в целом.

Стихийные эспа буквально захватили столицу. Им было подвластно чуть ли не любое проявление действа. Ведь, по сути, они и являлись всем: достаточное количество водных эспа по велению мастера могли обуздать озеро, реку, море; воздушных – бриз, ветер, бурю и далее, влияя на природу, подстраивая её под себя, как земляные эспа взращивали растения, благодаря слову мастеров. Так, из заговорённых порождений и создавался Дерроут.

Раян задумался: «А есть ли предел этой силе? И что же будет, дай порождениям волю?» Задумался настолько глубоко, что и не заметил, как столичные часы на площади отбили двенадцать ударов, словно по щелчку будя столичных эспа, призывая их к положенному шуму.

Выцветший жёлтый заборчик. Беззубая каменная дорожка. Как ни поразительно, вокруг замка, что вздымался над столицей из её центра, располагались спокойные, вековые дома. И только в час протестов эспа, они тряслись, словно напуганные мыши перед хищником, громя сонную идиллию.

Следя за гудящим окружением, за стопорившимися на местах, в ожидании окончания забастовок эспа, прохожими, Раян неосторожно заглянул в переулок между шевелящимися домами, чуть не получив по голове цветочным горшком, с треском свалившимся на дрожащий грунт. Перед ребёнком вопящие дома медленно съезжались друг к другу и вновь разъезжались, пускаясь в пляску по едва заметному кругу.

Раян озадаченно следил за приковывающими взор движениями. Он не раз задавался вопросом о разумности решения возвести город из эспа. Порождения не одолеть физической силой, лишь говоря с эспа на их языке, можно добиться от них послушания, чем столичные мастера и занимаются. Однако порождения нестабильны. Кто знает, что им на ум придёт в очередной раз. Принц относился к ним с недоверием, в отличие от граждан Дерроута. Оттого, что Томас говорил младшему брату не зевать, если тот окажется в столице в представленный час, мальчику становилось ещё более не по себе.

По рассказам Кристофа Раян знал, что Дерроут изначально был обычным городом с типичной для пламенных идельха архитектурой. Однако век назад город взялись перестраивать после того, как экспедиция учёных обнаружила на древних руинах эльбрах некие рукописи.

«Ну, зато пыль вытирать не нужно…» – старался отыскать плюсы в происходящем пламенный ребёнок, шагая по городу.

Как вдруг он остановился. Погружённый в неуёмные думы, любознательный мальчик и не заметил, насколько далеко забрёл от дома под стихнувших в попытках освободиться эспа. Вот дитя в Красном замке, вот в спальном районе, а вот и прямиком на площади, обдуваемый тёплым воздухом гонимой толпы.

Площадь – это полное собрание, том всего увиденного до этого помноженный на невообразимое количество раз. Большая книга из множества историй.

Вот солдаты Его Величества промаршировали гордым строевым шагом. На поясе каждого из них Раян приметил широкие раскалённые мечи, представляя себя воюющим против заморских тварей с точно таким же. Застигнув растаявшего в улыбке принца врасплох, пронёсся почтальон, сердито вещая о какой-то очередной войне на севере. Мальчик тут же вспомнил Томаса и отца вместе с их «стратегически важными» собраниями после обеда и загрустил. Но ребенка внезапно захватил косяк воодушевлённо рассуждающей о тонкостях управления порождениями толпы. Да так, что он едва из него выбрался, наслушавшись о высшем предназначении их расы, сильнейшей и прекраснейшей, а также как нужно аккуратно передвигаться в хрупкой среде враждебных идельха из диких земель. Но рассказ про задорных ребятишек, которые безуспешно пытались выловить из фонтана довольного вихревого эспа получился самым забавным.

Вот уж не ожидал Раян, что при определённом настроении эспа способно сойти за некое животное, огибающее густым существом норовивших схватить его детей, словно дикий кот. Временно, но факт остаётся фактом.

А рассказы иссякать не собирались: вот парнишка залез на статую короля, и его бегут снимать взрослые, пока гвардия не засекла; или мужчину напротив Раяна ощипали мимо проходящие щеглы, да так, что заметил это только юнец. Единственное же, что не углядел он: чем крупнее и увлекательнее книга, тем быстрее от неё устаёшь. Шаг, второй, пятый теряется в тысяче других. Виденье сужается меж сотни спин. Мысли переплетаются с навязчивым шёпотом суеты. Может ли статься душно существу, сотканному из небесного огня? Пока мальчика одолевали подобного рода вопросы, количество идельха на улицах заметно поубавилось. Принц приближался к цели.

И вот его взору представился огромный, слегка покошенный особняк. Раян остолбенел. Дом, нет, убежище было настолько запущено, что лоза буквально заволокла его в себя. Виденье в разы хуже творившегося произвола в спальном районе. Вместо того чтобы уволочь жилище под землю, земля буквально сама вырвалась из недр и поглотила его. Даже дверей видно не было. Всего первого этажа! Вот что значит не приглядывать за порождениями снаружи!

Стёкла расползлись по подоконнику. Из окон туда-сюда гулял ветер, теребя густую паутину.

«Как оно вообще ещё стоит?» – задался вопросом Раян, но ответа не последовало. Вместо него престарелый сосед Кристофа выдал всё об этом отрадном загульном мужчине как на духу: что он не платит налоги; что проводит всякие опыты по ночам, мешая спать; и вообще, что Кристоф чуть ли не чудовище из баек, только вместо крови хлещет горькую воду, запрещённую в употребление несовершеннолетним.

Говор дедушки, хоть и был обременён словами родного языка пламенных идельха, который в совершенстве знали немногие, в том числе и Томас, однако Раяну довелось понять главное. А именно, что Кристоф давно в своем притоне не показывался, и даже сотрудники Исследовательского Центра не знают, куда конкретно запропал их начальник, кроме как за стены.

Раян оказался глубоко удивлён. Да, Кристофа он не видел достаточно долгое время. Но не настолько древнее, будто загадочные Времена Распада, чтобы особняк успел покрыться глиной. Ему, младшему принцу, вредный старший и так нарёк не пользоваться тайным ходом из замка без крайней необходимости. И хоть необходимость оказалась крайней, но себя как-то не оправдала.

«Наверное, опять без меня с эспа экспериментировал», – предположил Раян и уже успел расстроиться, как вдруг из зеленой засады да по мысленному зову нагоняев мальчику прилетел тумак. Выглядел он, как маленькая рыжеволосая девочка наружности, сравнимой с приятной, но на деле далеко нет. И с размаху целился прямиком в низкий лоб попутавшего берега принца.

– Раян – кидала! – прямо обвиняла Мишель Раяна в предательстве.

– Да я всего лишь к Кристофу прогуляться вышел, – оправдывался ребёнок, потирая ушибленный лоб. – Обидно, вообще-то.

От столь спокойной реакции друга на ситуацию девочка рассердилась ещё пуще. И только сейчас глупый принц заметил, что поверх её прямых волос был накинут походный плащ. Быстрыми, нервными движениями Мишель нацепила на Раяна такой же, и вопросы сами отпали.

– Через площадь?! Мы же договаривались, что ты не будешь нарываться на неприятности, пока нас с Томасом нет рядом! А вдруг тебя поймают и запрут?!

– Да и ладно, – уводил взгляд мальчик, улыбаясь, – Сбегу, как обычно.

– Как сейчас? В одиночку?

– Ага. Целенаправленно… и незаметно, – всё же добавил он, нервно потирая затылок.

Сердитый взгляды. Надутые щёчки. Мишель ментально вцепилась в друга, провоцируя на ругань. Однако выдумать обидное слово на такого бестолкового мальца не получалось, да и в чём смысл ругаться на дурака.

– Ладно, твоя взяла, – проявила ум девочка. – Моя мама говорит, что мужчинам нельзя навязывать женское мнение: они всё равно сделают по-своему.

Раян незадачливо молчал. «Ещё бы ты её всегда слушала» – думалось ему.

– Твоя мама много чего говорит, – улыбчиво отводил взгляд мальчик. Отчего-то продолжать тему он явно не хотел.

– Верно, и я всегда её слушаю, потому что она права.

– Прямо-таки всегда?

– Да, всегда!

Судя по опустившемуся лицу друга, Мишель явно перегибала палку, но не собиралась останавливаться, потому как защищала самое дорогое: связь дитя с любимым родителем. Для девочки мать была превыше всего на свете, потому Мишель и не заметила, как надавила на больное место в душе принца:

– Мишель, ты же прекрасно знаешь… – совсем поник Раян, но его оппонент слишком увлёкся беседой.

– Знаю, у тебя же один Кристоф на уме! И ты весь в него: безответственный лодырь романтик!

– А в романтике-то что плохого?! – смирившись с дамой, повернул разговор собеседник.

– А в том, что она с остальными двумя качествами хорошо сочетается!

На этой фразе претензии Раяна иссякли. Придумать что-то остроумное для продолжения перепалки он не сумел. Мишель же, остужая пыл, всё-таки нашла в себе силы прекратить возмущения и, минуя мгновенья, дети дружно уселись на скамейке облагороженного участка Уолта – соседа пропавшего Кристофа, и озабоченно замолкли, рассматривая ухоженные красоты столичного сада.

Ветер теребил их встопорщенные волосы, потоками сбиваясь в нутро воздушного эспа, заключённого в хозяйственную мельницу. Круговорот ветреных колец так и норовил выбраться из клетки, волнуя стены мельницы, приковывая взгляды идельха. Цветы, под воздействием земляных эспа, прямо на глазах поворачивались в сторону солнечных лучей, избегая теней. А каплеобразный огонёк, ожидающий внутри лампады ночного затишья, радостно пламенел в неприметном сарае, готовясь к ночи.

– Слушай. Всегда хотела спросить, – начала диалог Мишель после рассказа Раяна о его похождении и неожиданно скорчила личико, – Сколько раз ты уже попадался? Тебе не надоело?

– Двести четыре. Раза, – уточнил мальчик.

– Ты что считаешь?!

– Конечно. Это ведь своего рода тренировка, – натянуто улыбнулся юнец, – В замке я всю жизнь не проживу, а в диких землях нужно быть начеку. Одних занятий с Кристофом недостаточно, – но затем подозрительно отвел взгляд, – …Мне даже кажется порой, что страже нравится меня ловить, знаешь? Словно бы и не было между нами презрения…

Солнце предательски слепило глаза. Ветер в мельницах тоскливо зазывал. Но отнюдь не природа мешала леди узреть желаемое. Ведь она давно знала…

– Раян, у меня еще есть свободное время, так что давай найдём этого твоего Кристофа. Так ты поскорее домой отправишься.

В первую очередь девочка хотела извиниться за своё нескромное поведение перед другом. И мальчик, кажется, осознал это:

– Ты ведь боишься опасных мест? – забеспокоился он.

– Это всего лишь пространство за стеной столицы, – отмахивалась девочка, вещая дрожащим голоском. – Такое же, как и перед ней. Вот стена с одной, вот с другой стороны… в итоге одна и та же стена получается, верно?

– А ты знаешь, как туда попасть? – замял неудобную тему Раян.

– Знаю, – похвасталась она, суетясь на месте, словно раскачиваясь на качелях. – Выход на окраину отрезан воротами, но…

– Из эспа, – погрустнел мальчик. – Не зная языка порождений, мы их не откроем. Я пробовал.

– Сами не откроем, мастера найдем, которому он известен. У меня много знакомых. В том числе из ратных.

«Язык порождений…» – про себя повторил Раян и торопливо достал откуда-то из кармана старый конверт. Аккуратно отогнув его верх, он вынул содержимое на свет: то было изношенное послание с неизвестными символами.

– Как такой? – обрадовался юнец. – Интересно, твой мастер сможет его прочесть? И вообще есть ли у языка эспа письменность…

– Где ты нашёл эту древность? На барахолке? – недоверчиво рассматривала листик девочка, – И с чего ты решил, что это язык порождений? В мире до кучи разных языков! – сменила леди тон на шёпот, – Не считая человеческих, языков эльбрах и сгинувших рас Времён Распада… – и вновь естественно продолжила беседу: – К тому же, не думаю, что мастер вообще согласится на нашу просьбу. Эти загадочные мужчины вообще никого, кроме как короля, не слушают…

– Это письмо моей мамы. Раз его текст написан на бумаге, то предназначался для отправки за границу, – продолжал свою тему Раян, – Символы на нём не относятся к нашему языку… Но если мастер не согласится… – разочарованно потянул Раян и тут же разразился идеей. – Слушай, а сами эспа могут читать?

– Дурень! Ты чем учителей слушаешь?! – заругалась Мишель, но вспомнила, чем именно Раян занимается на уроках, угомонилась, – …Ну да, ты ж дрыхнешь.

– В основном всё, что говорят учителя, я уже слышал от Кристофа.

– А этот твой Кристоф разве не говорил, что у порождений нет разума? Они словно дикие звери, которых и укрощают наши мастера! – причитала Мишель. – Какой там читать!

Раян расстроился от слов девочки, но душа его оставалась при своём. Эспа разумны. Он искренне верил в это. Возможно, они вообще пришли из другого мира захватить Витерру. Такая мысль казалась правильной… за исключением последнего предложения, потому как ребёнок знал, что только пламенные его сородичи используют эспа, что отрицает возможность захвата.

Как говорил Кристоф, за пределами столицы стихийными порождениями не пользуются вовсе: возделывают тугую землю самостоятельно, при помощи инструментов, а не заговаривая грядки на урожай; прокладывают канализационные трубы, не заставляя водные сферы растворять грязь до микрочастичек, передавая грунту. И ещё много чего нового и интересного создают, никогда до этого не виденного пламенным мальчиком.

Обсудив ещё некоторую долю времени природу стихийных порождений, идельха, наконец, соизволили отправиться в знакомую Мишель мастерскую на городской окраине в поисках проводника за стены.

Путь был долгий и Раян забеспокоился: не станет ли Томас искать их, ведь в таком случае авантюра может закончиться плачевно. За ними явится стража и развесёлую троицу в итоге накажут, в худшем случае заточив в карцере без возможности выйти за стены.

«Возможности выйти…» – зря прокрутил в уме Раян печальную мечту, на деле и не надеющийся на её исполнение. «Принцу отсюда никогда не сбежать. Даже такому бесполезному, как я. Ведь, сколько бы я не старался…» – осекся он.

Но мальчишка не ведал, на какие магические проявления способны самые тревожные мысли.

⪦ 2 ⪧

Десятков до восьми ребята редко выходили из замка. Его территории хватало для игр. Тут и небольшая рощица, и пруд, и огромный розовый сад. Томас и Раян выросли и жили здесь, поэтому познание внешнего мира для малышей ограничивалось наблюдением с балконов Красного замка за каменным градом, да рассказами множества других идельха, будь то учителя или приглашённые за порог гости. Однако положение изменилось, когда старинное крыло замка с лестницей закрыли, соорудив лифт из эспа. Воспользовавшись ситуацией, дети стали путешествовать через заброшенный проход в город. Тайно, разумеется. И обычно без участия Томаса.

В отличие от младшего, старший принц держался на виду у слуг. Его пропажа подняла бы на уши весь замок. Ведь Томас прямой наследник, будущий король. Его ждала скучнейшая, но ответственная жизнь. Удвоенная нагрузка на учёбу, участие в собраниях по государственным делам являлись только частью всех обязанностей мальчика. И как же он завидовал своему младшему брату, до которого никому не было дела. Но зависть была лишь поводом полениться. На самом деле, Томас знал, что за Раяном не просто не следили, а скорее, сторонились мальчика по приказу отца, и юноше была известна причина. Известна и, наконец, его знания, благодаря сторонним связям подтвердились в достаточной мере, чтобы смочь отстоять интересы брата и помирить его с отцом.

Лестничный пролёт, до блеска вычищенный. Новая ярко-красная ковровая дорожка, что за несколькими поворотами сменилась старой потрёпанной. Пара коридоров от главного холла к восточному крылу, в котором обитал младший принц, и отличия от привычно идеального интерьера замка стали существенными: цветы завяли, а вековые картины пожелтели под тяжестью солнечных лучей. Но Томас уже привык к подобного рода переменам и более не заострял на них своего внимания.

Принц искал Раяна, но чем ближе приближался к его комнате, тем сильнее тревожился не обнаружить в ней мальчика. Ведь тот частенько втихаря сбегал из замка к своему Кристофу. И тревожился Томас не напрасно.

Через открытое настежь окно гулял ветер по холодным просторам комнаты младшего брата, обдувая расшвырянные по дальним углам вещи, который день собирающими пыль, что порождения стряхнули на пол.

– Где мой брат? – стоя на пороге комнаты-бардака, он резко бросил слово в тишину позади себя.

– Брат? – вопросила тишина.

Из ниоткуда перед Томасом возник чрезмерно удивлённый дворецкий.

– Да не беспокойтесь вы так, господин, – заулыбался он. – Помните, что вам отец говорил? Будущий король не должен размениваться по мелочам.

Томас съёжился. Ему стало противно от этих слов, но он сдержался, окинув рассерженным взглядом дворецкого:

– Так где он?

– …

– Только не смей рассказывать отцу, иначе собственными руками придушу.

⪦ 3 ⪧

Камера. Раз засечка. Два засечка. Три. Книга прочитана.

Томас сердечно любил Раяна, однако окружающим претили их отношения, оплетаемые кознями. Младший юноша подозревал заговор, но взаперти сидеть не мог, выкрутасами подкидывая поленья в огонь, что угнетало старшего.

Десятая. Сотая. Приключение за приключением.

Раз от раза принц всячески стремился пресечь выходки брата, но уследить за каждой из них ему не удавалось – постоянно мешали взрослые с проблемами эгоистичного мира и справедливости. Вот малец и пропадал, вольный творить, что ему вздумается.

Как итог его частых прогулок, бодрыми слухами расползшихся по столице, дело дошло и до арестов юноши. Дисциплина – вещь строгая и послаблений не потерпит даже для такого отщепенца, как младший принц Раян. Естественно, он сам нарывался на неприятности своей непринуждённостью. Естественно, помимо тренировок, у поведения иде была причина гораздо более значимей. Он хотел сбежать из этих стен, пользуясь любой прорехой. И среди найденных в стенах изъянов он избрал самый глупый.

Сколько бы Раян не уговаривал себя, не выдумывал предлоги дождаться в замке совершеннолетия, столица не могла удержать в себе романтика вроде него, торопя в выборе.

Оплот пламенных жителей огромен: сонные владения при Красном замке; лишённые покоя, городские окраины при высоких стенах; далёкий лес, в коем исчезала речонка, огибающая поля с каменными домами; озерцо на прогалине, кидающее блики на взволнованный ребяческий взор из замковых окон. Однако свободой здесь и не пахло. Глаза везде. Вот Раян и стал попадаться им нарочно.

В тайне от Мишель и Томаса, в поздний час он вылезал из окна своей комнаты по карнизу вниз, по заброшенному лестничному проходу в город.

«Извините, запамятовал за комендантский час», – так же непринуждённо заявлял он страже, поймавшей негодника.

Планом привлечения внимания Раяна служил факт того, что нарушителей дисциплины переправляли за стены в исправительные учреждения. Только, даже усердствуя, кроме недоброй славы, мальчику заслуженные лавры никак не доставались.

Зато похитителей прибавилось. Но разве можно напыщенным гостям сторонних рас совладать с силой пламенной? Да и, в любом случае, несмотря на чаяния принца, незаконно выйти за стены ни одному идельха не удавалось.

Главная причина – это строгий контроль всего вывозимого из города. В первую очередь из-за стихийных порождений, экспорт которых строжайше запрещен. Наказанием за несоблюдение запрета служило преждевременное предание идельха Вечному огню, сродни смерти для пламенного существа. Ведь эспа – редкий материал, использованием которого славится одна лишь пламенная столица.

«Интересно, как их добывают? Надо будет у Томаса выведать или у Кристофа», – клубились думы в голове Раяна, пока в настоящем времени Мишель тащила облачённого в плащ мечтателя сквозь скорый поток толпы городской окраины. Скорый оттого, что на рубеже стен располагалась самая беспокойная часть города – торговые кварталы или хаотичные ряды, как их прозвали иде. Ведь, покопавшись в них, можно найти как кухонную утварь, соседствующую с домашним скотом, так и повседневные принадлежности рядом с продуктовой зоной, полной заморских деликатесов и сладостей. Такие кварталы находились под тканевыми навесами, в неизменной тени.

Опасное место: помимо угрозы угаснуть ради сохранности продуктов, здесь легко потеряться и, сквозь шумный галдёж продавцов, не заметить, как толпа уже тащит тебя на другую сторону огромного города.

– Мишель, и где же твоя мастерская? – начал нервничать Раян, когда ребята подобрались к самой окраине базара.

Взгляд забегал по пустующим прилавкам, коснулся крыши, окошек, стены, как вдруг панически замер. В попытках отыскать мастерскую, мельком юноша углядел идельха в рдяной форме, что стоял на страже у ворот поодаль. Беглого взора было достаточно, чтобы понять с кем он заимеет честь свидеться.

– Только не говори мне… – цыкнул Раян, и мужчина грозно зыркнул на него из-под парадной фуражки, истончая душевные струны.

Это был мастер. Самый настоящий мастер! Мальчишка узнал его по белым перчаткам, что члены когорты носили до плеч. Они никогда не сражались с иде. Лишь с элементалями, прибегая к изощренным тактикам. Но ученый ум не делал им чести, потому как вид мастера имели наикровожаднейший.

– Мишель, пойдем! – шепотом велел даме кавалер, схвативши за руку.

– Да ладно тебе. Ты же при форме! Такой шанс упустим!

– Так берегла, что теперь выдать меня решила? Нас тут же разоблачат и закроют!

– Ишь как заговорил! Но это наш шанс, так что не вредничай!! – уперлась Мишель, и слово за слово Раян залез под каблук. Ведь интерес был превыше.

Медленно, медленно ребята проследовали к мастеру в зону комфорта. Иде огня так неудобно расположился, что детям пришлось практически вплотную протискиваться меж него и проходом в заветный закуток. Но дело стоило свеч.

«Вот душный. Слово даю, сдать нас решил. Знает же меня», – вспотел мальчик, шествуя по тропе, огороженной литыми стенами с двух сторон.

Десять метров. Двадцать… Нет, даже тридцать. Только не в длину, а высоту имели широкие пласты. Как понял юнец, они являлись частью оборонных стен Дерроута и как-раз внутри них, словно крепость, и находилась мастерская эспа – зажатый в ополчении большой каменный дом на отшибе, состоящий из пяти объединённых в здание башен, с высоты похожий на цветок, а внутри…

Дверь загадочного жилья неспешно отворилась перед взором Раяна, звеня входным колокольчиком, – девочка не стала дожидаться разглядывающего его внешний вид мальчика. Когда-то хитрая Мишель уже была здесь под надзором старшего храмовника и сейчас помышляла разделить радость от увиденного со своим другом, небрежно потащив ребёнка за собой.

Таким образом идельха всё-таки вошли в помещение, шоркая половицами, и дверь, закреплённая пружиной, захлопнулась за их спинами, отрезая детей от шума внешнего мира. Непроизвольно, они замерли.

Сырость, витающая в воздухе, въедалась в строптивые головы ребятни. Но отнюдь не она создавала необыкновенную атмосферу этого места.

Пусто. За исключением стойки, в этом помещении было абсолютно пусто. Но безжизненная комната отчего-то тревожила Раяна. И когда, ухмыляющаяся, из-за отсутствия в помещении мастера, леди отвела друга к одной из дверей, коих вдоль стен располагалось целых пять, да отворила её, мальчик, наконец, узрел причину своего беспокойства.

– Здорово, правда? – задорно улыбалась Мишель, наблюдая за неподдельной заинтересованностью Раяна в происходящем.

– Ага… – только и произнёс ребёнок, всматриваясь в черноту под ногами.

Со дна бездонного колодца, сухого и тёмного, доносились до ушей звуки ёрзающей слизи. Мальчик пригляделся. Это были эспа. Целая башня полнилась желеобразными красными существами, точно шкурки диких лисиц, накинутыми друг на друга, трепещущими от соприкосновения с гладкими собратьями.

– Только почему-то никто не идёт, – забеспокоилась девочка после того, как дети простояли несколько минут перед одной из четырёх Бездн и осмелилась пройти за стойку в пятую дверь башни, предназначенную для самого мастера.

– Может, не стоит, Мишель… – струсил мальчик, но девочка уже приоткрыла завесу тайны и со страстью наблюдала за мастерской через скромную щель в проёме.

За дверью действительно находился похожий на мастера иде. Увлечённый своей работой, он не заметил, как вошли ребята и сейчас медленно перебирал взглядом ящики с эспа, выискивая подходящих. По крайней мере, так описала действия мастера Мишель, которой происходящее не было в новинку. Далее, судя по речи девочки, мастер в рабочем фартуке и очках, вынул желеобразных эспа из ящика, обнажив покров своих рук, и аккуратно понес в угол комнаты.

Мальчик не придал значения сразу, но там, на узком каменном столе, виднелась литая форма для изготовления меча, да каменные молоты от мала до велика, разложенные строго по порядку. Ребёнок уже видел подобные картины в старых книгах: кузнец заливает форму раскалённой сталью, спустя некоторое время щипцами вытаскивает заготовку, затем заносит молот над ней и удар за ударом изготавливает из стального обрубка острейший меч.

Однако ни раскалённой стали, ни печи, в которой та пребывала бы, Раян не обнаружил в башенной комнате. Вместо этого, под ласковый шепот, похожий на молитву, мастер сжал в горящих руках эспа противоположных элементов, и помещение разразил оглушительный вой. Настолько, что закладывал детям уши, проникая глубоко в горло. Оттого идельха чуть не выдали себя, вдобавок пытаясь разглядеть творящееся над эспа ругательство.

«Что это за ерунда?» – спросила себя Мишель, глядя на то, как, полученная после операции, черная жижа медленно вливалась в форму, так и норовящая выбраться. Но тут же была накрыта стальной пластиной, пресекшей напрасные попытки.

– «Что это за ерунда», верно? – сухо проговорил молодой мастер, приметив детей. – Блоки, резервуары, трубы, черепица, – указал он на стопки дребезжащих подле себя стройматериалов, обернутых тканью. – В их основе лежит противоестественный элемент с крепкой оболочкой. Потому и крепкой, – промелькнул акцент и тотчас испарился с новой темой для разговора. – Приготовление из порождений мечей, кстати, нам в новинку – последнее изыскание учёных с древними письменами. Но только с этим оружием мы можем противостоять элементалям снаружи, – и обернулся на жуткий писк из литой формы, – Правда, успешность изготовления черного меча варьируется от одного к тысячи. И на этот раз мне, похоже, не свезло…

– Противоестественный? – переспросил Раян, любопытством поборовший страх перед мастером.

– Всё так… – с тяжёлым вздохом произнёс рыжеволосый мужчина, снимая грязные очки, от которых на его лице остались пыльные круги, – Вы же видели эспа в башнях? – вынужденно вещал он, – Порождения – существа спящие. И это мы, мастера, их усыпляем, изменяя форму и внушая прочую работу… Так зачем вы пожаловали, капитан?

– А, вот, – сунул Раян мамино письмо парню, старое и измятое. – Мы думали, что вы сможете прочесть эти символы. Вы ведь знаете язык эспа.

– Язык эспа? – изумленно переспросил собеседник, – Нет. Я всего лишь подмастерье и для работы на передовой не гожусь, – огненной рукой потирал иде затылок от недосыпа. Однако на этом Раяну и Мишель пришлось оставить свой расспрос, ведь подмастерье всё-таки выдворил любознательных ребятишек из мастерской под умоляющие его душу взгляды.

– Ну вот, так ничего и не выяснили, – огласила Мишель факт, когда за спинами детей захлопнулась дверь, хитро бренча колокольчиками.

– Я еще на базаре говорил, что ничего не выйдет, но ты не слушала, – поник Раян, шлепая с малышкой к выходу.

Шарк. Шарк. Младший принц не питал любви к шумным местам, тем более в сопровождении глухих целеустремлённых особ.

Далекие птицы над головой. Их ласковый гам над черными гранями. А он ведь даже не успел выспросить у мастера о загадочном цвете меча, в то время как его отец вечно щеголял с белоснежным за поясом. Зато теперь мальчику вновь придется плыть через гвалт прохожих, выслушивая заманчивую правду обо всех и вся.

Кованные врата без мастера. Шумный рынок. Голые сплетни. Эх, щекотливое благозвучие куда приятнее. После такого стресса ребенок с удовольствием засел бы в саду у фонтана и наслаждался его журчащей радостью вместе с Кристофом…

Стоп. Словно бы по команде Мишель вопросительно окинула его взглядом. Потом, видимо что-то вспоминая, перевела взор на каменные часы небольшого рыночного закутка:

– А, точно! Уже время Воскресного Спуска! Как я могла забыть! – загоревала она, свернувшись в клубок. – Это всё из-за тебя, Раян! Ты виноват!

То-то и оно. Мишель каждое воскресенье вместе с матерью посещала храм огненной Богини, к которому собиралась еще с утра. Ритуал Спуска важен леди, как и каждому иде пламенного государства, а за место его посещения, барышне пришлось за неугомонным юношей присматривать.

– Тогда давай ускоримся, – выдвинул предложение виноватый мальчик.

– Но там ведь столько идельха! Тебя ведь точно…

– Да всё путем, – настоял он и, вопреки собственным интересам, просто взял расстроенную Мишель на руки, словно пушинку, и помчался в сторону здания храма так быстро, как только мог.

Камера. Раз засечка на новых белилах. Два.

Сквозь толпу и пыль Раян упёрто двигался вперёд, расталкивая препятствия по дороге. Идельха чувствовал на себе тёплый взгляд девочки и от этого становился только напористее, сильнее, быстрее.

Три. Неважно сколько придется терпеть.

Флаги нации сопровождали их по дороге. Сквозь бельевые веревки юноша уже мог разглядеть ближайший шпиль алого храма. Мог почувствовать его жар, дотянуться, приблизиться.

Четыре. Он обязательно отыщет выход.

Стоп. Отдышка. Распростертые врата. Благоговение.

По архитектуре здание храма значительно отличалось от остальных зданий города. Изящный, глубокий орнамент стен. Купол не строился из плит, его высекли из камня обжигающим пламенем сотен идельха. И с того момента это пламя полыхало на пике здания, подчёркивая собой величие, что его создатели предали Богине, сотворившей пламенный народ. Ведь именно в его покоях она дарила жизнь рождённым идельха и именно в них жизни она и лишала.

«Значит, всё ещё не началось», – пронеслось в головах у ребят, и они тут же, соскочив с места, понеслись в объятья пламенной купели.

На самом деле Раян находился здесь впервые. Было не с кем, да и незачем. Обязанность посещения храма, хоть и касалась каждого, законом не принуждалась, лишь желанием. Так принц размышлял, будучи младше. Сейчас же он мог только жалеть о невежестве прошлого себя. Ведь ведущий в глубину огромный туннель, пульсирующий светом, по горячим ступеням завлекал идельха прямо в лапы первобытного кипящего жара.

Казалось, они спускались вечность. И чем ближе приближались к усыпальнице, тем яростней становился огонь, выступающий из-под ног удивлённого дитя.

Проблемы отступали, и на сердце становилось теплее. Собранные в помещении, идельха были равны каждый перед собой, словно одна большая семья.

Что происходило далее, Раян не ведал. Мишель просочилась сквозь толпу, куда-то ближе к первым рядам, видимо, заприметила свою мать. Мальчику же на дебютный раз было достаточно просто прочувствовать всеобщую атмосферу таинства этого места. За спинами он видел вздымающиеся столпы Вечного Огня, слышал священные песни на родном языке своего народа и чувствовал то самое счастье, переполняющее грудь от прикосновения к частице великой Богини.

Однако что-то неведомое тяготило его сердце в тот момент, словно бы иде не смог ощутить всего. И дело было не в осознании того, что в этот выходной здесь могли проводить обряд упокоения. Чего-то важного не хватало, чего-то более важного, зовущего мальчика из глубины, из-под полы усыпальницы…

– Ну, товарищ капитан. Какого хрена вы здесь делаете? – послышался знакомый голос на выходе из священной залы.

Старший принц, весом облокотившись на дверной косяк, недовольно скрестил руки на груди, поглядывая на младшего из-под алого козырька фуражки.

«Сдал-таки», – вспомнил Раян недавнего мастера.

– Гуляю, – нервно засмеялся он, приподнимая капюшон плаща.

– Нагулялись?

– Ещё… нет.

– Разве? – наталкивал брата на нужную мысль Томас. – Никак погоны дома забыли, а воевать отправились?

Парадный козырек предстал пред глазами, словно красный цвет для быка. Граждан он взывал к уважению, но Раяну служил знаком серьезных намерений и пущей строгости наследного принца, оттого спорить ребенок не стал.

– Молчите? – буровил Томас брата, – Как на уроках дрыхнуть – вы мастер, а как обещание сдержать, то всё! Ноги подальше от ответственности несут!

Атмосфера спешно накалялась. Как внезапно, в разгар сквернословий, над поникшим беловолосым принцем нависла Мишель.

– Раян, я нашла другого мастера! – радовалась она, в упор не замечая Томаса. – Пошли его уговаривать на поход за стены!

– Мишель! – зашипел принц, медленно переводя взгляд с неё на брата.

– Значит, в зайцев поиграть решили… – гневно потянул Томас и вплотную приблизился к объекту ругани, вещая полушепотом: – Раян, тебя же заставляли зубрить свод. И как ты не научишься, что мастера – важная часть нашей армии, подобно тебе самому. Поэтому вам запрещено контактировать с гражданскими без веского повода! – грозно глядел он на братца, – А ты взял и просто плюнул и на закон, и на военное положение! Неудивительно, что за тобой хвост увязался, – кинув фразу, юноша схватил Раяна за руку и стремительно повел к выходу, оставив растерянную Мишель позади.

– Какой ещё хвост? – недоумевал младший.

– Пошли отсюда, – сквозь зубы произнёс Томас и вывел обалдуя в переулок.

Неспешный шаг, другой. Сердце замерло. Раян изо всех своих сил старался прислушаться, поймать напряжение в воздухе. И когда тёплая пелена благодати храма спала с его чувств, мальчик, наконец, заметил.

Преследователи не были похожи на виденных ранее. Передвигались тихо, практически незаметно. Прячась в густой тени, чёрные фигуры приближались к компании, но не решались напасть.

– Бежим! – внезапно скомандовал Томас, и Раян побежал. Он не успел осознать опасность, но его тело подсказало действовать.

Каблуки стучали по мощёной дороге. Взгляд не успевал зацепиться за что-либо, направляя мальчика по нечётким образам окружения. Вперёд, за братом, перескакивая через подожжённые ящики, заборы, через сброшенные пламенем брата бельевые верёвки, вновь мимо алых флагов государства. И вверх, и вниз. Один переулок сменялся другим.

Стражников по дороге не встречалось. В городе, в данный час их практически не было и быть не могло. Ведь никто не посмеет на глазах у сильнейшего идельха огня, короля, совершать преступления в час Воскресного Спуска.

Ступени. Обрыв дороги. Поворот. И тупиковая стена перед глазами. Идельха судорожно обернулись: погони было не видать. Однако сидеть, сложа руки, или возвращаться – всякое решение неразумное.

– Томас, сделай что-нибудь! – понадеялся на Раян на брата, переглянувшись с ним.

– Я не мастер и стены эспа двигать не умею, – заключил иде, глядя на дребезжащую поверхность объекта разговора, – А разрушить ее у нас не выйдет. Молитву знать надо.

– Тебе же больше века, а не мне.

– Ха?! И что с того?! – от возмущения расширил глаза Томас, но Раян уже не слушал, уткнувшись взглядом в кирпич. – От возраста способности к языкам не прибавляются!

– …Спросим?

Томас шлёпнул Раяна по макушке:

– Бестолочь! Не позорься! Мастера ему не по своей прихоти годами учатся!

– Годами?! – разочаровался юнец, – И что ты предлагаешь делать?!

Пока младший брат, оправдываясь за устную глупость, пытался не столько признать вину, сколько предложить старшему быстро изучить язык эспа, слова из которого Раяну доводилось слышать несколько раз в жизни, за спинами иде послышались шаги.

«Они здесь!» – испугались мальчики. Идельха, что не боялись гнева короля. Одним этим фактом они внушали страх в сердца принцев.

Шаги приближались, а идеи нет. Тревожные мысли судорожно нарастали. Как вдруг, на белесую голову Раяна нежнейшим тоном осыпался голос:

– Сюда, Томас, Раян! – с высоты вглядывалась в друзей Мишель.

Помощь явилась вовремя. Хоть мальчики и оставили подругу позади себя, она отправилась вслед за ними вскоре после того, как чёрные спины преследователей промелькнули перед её взором. О конечной цели бега братьев Мишель догадывалась, потому следовать за ними по пятам не стала, сократив маршрут выбором иной дороги.

Она знала этот район. Окрестности храма и жившие в них ярые почитатели Богини были хорошо знакомы девочке. В далёком детстве, до житья в замке, каждую неделю дитё проходило здесь десятки, сотни раз, и сейчас, поочерёдно вытаскивая глупых принцев из западни, гордилось этим как никогда раньше.

Не перекинувшись с ребятами и словом, Томас соскочил с широкой каменной стены на землю позади неё. Друзья тут же последовали за ним, безоговорочно веря в своего предводителя.

Только вперёд. Иде бежали быстро, без оглядки. Старший принц, прислушиваясь к окружению, изменял курс в соответствии с ощущениями до тех пор, пока перед троицей не возникла ещё одна преграда.

– Я не полезу в воду! Она опасна! – противилась Мишель, щурясь от всплесков, безропотно прыгающих в воду братьев.

Небольшой водоём посреди домов выглядел зловеще. Странный закуток в странном месте. Судя по многочисленным котомкам с грязными вещами, здесь стирали бельё. Но если бы водоём не обновлялся, то сейчас вместо него дети лицезрели бы тинистое болото. Следовательно, у этой речушки, виляющей меж домов, должен был иметься выход.

– Она за стенами опасна, а не внутри них! – торопил её Томас, поправляя козырек.

– Я учителям больше верю!

– Но, Мишель, Томас прав, – встрял в спор Раян, зачерпывая воду ладонями. – Неприятная, конечно, но безвредная.

– Потому что горячая, – прошипел Томас, указывая на плавающих неподалеку стихийных существ, что съедали мусор, – Здесь, в столице вообще всё безвредное, отданное на волю эспа… Лезь уже давай!

Закончив разглагольствовать, старший принц не выдержал и, неожиданно схватив брыкающуюся Мишель за ногу, стащил смутьянку прямиком в горячую жидкость, что растворялась в воздухе густым паром:

– Далее по воде коллектор. Оттуда есть выход за стены, – заключил принц, отбиваясь от нападок разгневанной бестии.

– Откуда ты знаешь? – оторопел Раян.

«Неужели, всё это время из столицы был выход?» – пронеслось в голове у иде. Мальчик давно знал, что его брат владеет куда большей информацией об этом городе, чем он сам. Отец старался донести до Томаса любые, подвластные королевской семье, тайны. Но то, как он их использует…

– Оттуда, откуда и всегда, – последовал ответ. – Наш отец, несмотря на силу, очень осторожен и предусмотрителен, – отрезал дальнейшие вопросы мальчик.

Так, по сточной воде, ребята и двинулись в сторону коллектора, пока перед ними не возник вход в его туннельную глубь. Мишель сопротивлялась недолго, признав неправоту в выборе эффективного пути, но, завидев не столь прочные прутья решётки, оторопела.

– Если здесь всегда был такой проход, то им мог воспользоваться кто угодно, – вмешалась девочка. Переведя дух, она безрезультатно пыталась опустить полы своего платья ко дну водной субстанции, но эспа, облепившие ноги, так и норовили его поднять.

– А ты знала, Мишель? – разгибая стальные прутья, внезапно повысил тон старший принц, вещая эху. – Если не уметь пользоваться тайной, то она может и укусить, – и, под удивлённые взгляды ребятишек, двинулся в туннель, за их спинами возвратив решетку коллектора в изначальное состояние.

Мишель и Раян неприятно переглянулись. При всей своей любви к тайнам, эту они решили не разгадывать.

Тем временем Томас занял позицию лидера, проводя троицу по известным лишь ему коридорам, освещая их огненными сгустками собственного пламени, что каплями слетали с его рук, освобождённых от покрова. Раян же, сторонясь кусачей тайны, продолжил грести мысли о насущном. Шлёпая в конце бравого отряда, он то и дело поглядывал назад, но преследователей и след простыл.

«Кто они такие? Откуда и зачем явились?» – вертелось на уме у Раяна. Всё же он считал, что если бы облачённые в чёрное фигуры действительно хотели поймать идельха, то у них это непременно бы получилось. Все их осторожные действия, поведение… Они не были похожи ни на прямолинейных стражников, ни на свиту достопочтенных гостей. Неизвестные словно гнали детей куда-то или выжидали момента, но какого?

– Вот, пришли, – вырвал Томас мальчика из раздумий.

Намокшие, уставшие, по пояс в воде ребята, наконец, добрались до заветной цели Раяна… и ныне разочарованно вглядывались в каменные развалины когда-то жилого района внешних границ пламенной столицы.

– И сюда ты хотел сбежать, за стены? – так же разочарованно спросил Томас брата, выбравшись из воды.

На полпути из речушки Раян замер. После рухнувших на голову слов брата лишь вода, колеблясь, заставляла сердце мальчика биться. Томас не мог знать.

– Откуда ты…?

– Оттуда, откуда и всегда, – повторился принц, и небо над Раяном прояснилось. – Мир жесток, Раян. Как ты не понимаешь? Повсюду войны, разруха… Все хотят тебе нападлить, уничтожить, – старался донести понимание до поникшего брата Томас. – Только в замке безопасно. И пусть многие против тебя, я буду рядом. Вместе мы справимся. Скажи ему, Мишель! Это ведь ты вечно с ним носишься! – неожиданно сорвался он на девочку в удивлённой растерянности.

– Хватит, Томас! – взобравшись на берег, остудил гонор брата Раян. – Я тебя и с первого раза понял, не глухой… Это ведь тебе отец приказал, да?

Мальчик, наконец-то, осознал, зачем Томас вывел ребят за стены. Прячась за желание защитить, уберечь, он явно руководствовался приказами отца. Раян был уверен в этом. Он не наследник, но такой же принц на коротком поводке. Королю непозволительно отпускать в бега сына. Томас не плохой брат, просто отец слишком сильно на него влияет.

– …Ты не поверишь мне, верно? Ведь так же ненавидишь его, – глядя в глаза младшего брата, с толикой тоски произнёс старший.

– Верно, – после минуты цепкого столкновения взоров, произнёс Раян.

«И зря», – стало последней фразой Томаса после той тирады.

Спустя неуверенную тишину, Томас всё ещё вёл их, когда дети осматривали то малое, оставшееся от некогда городка: дома, в точности, поросшие мхом фундаменты, усыпанные колким кирпичом; покосившиеся, травяные колодцы, изъеденные временем статуи короля и его верных гвардейцев. Ребята впервые видели нечто отличающееся от их представления типичных сооружений. Дома из таких материалов были подвержены постепенному разрушению. Столичные с виду, однако, они не стояли вечно. Их стены и остальные части испещрялись трещинами, загрязнялись. И под воздействием обычного огня вскоре обратились пеплом, подобранным ветром. Ветром, который свободно теребил листву деревьев и кустарников, шуршащую, так легко поддающуюся грубым прикосновениям маленького принца, опадающую, вянущую в тени от неспособности дотянуться до солнца.

«Здесь так спокойно», – вопреки ссоре, наслаждался пребыванием в погоревшем городе Раян. «Всё идёт своим чередом…»

– Районы для бедных, – вел рассказ Томас, явно недовольный увиденным, – Бедных духом. Тех, кто отказался от жизни с эспа, следовательно, оказался в немилости короля, здесь за стеной, – пронаблюдав непонимающие взгляды, он глубоко вздохнул и начал хвастать знаниями, приободрившись. – Дурачьё, всё просто. Вы же знаете, что Дерроут не всегда жил бок о бок с порождениями. В минувшие времена, еще при сотворении нашего государства в диких землях, он был заурядным городишком. Но когда эспа стали неотъемлемой частью жизни идельха, появились несогласные с их использованием. Таких идельха отселили за стены, заниматься хозяйством. Однако это место давно погорело, – почему-то горестно добавил он. – Большего и я не знаю…

– Не знаешь? – вредничал Раян, – Или не хочешь, чтобы мы знали?

Редко, но младший принц был в обиде на старшего. Просто вымещал недовольство за вечные утайки брата. И пусть. Пусть Томас треснет его по затылку, чтобы нос не задирал, но, на удивление и Раяна и Мишель, их друг молчаливо разглядывал обгоревший кусок кирпича, поднятый на руинах одного из домов. Возможно, он даже и не слышал брата.

– И Кристофа, как видишь, здесь и след простыл, балда! – решила взбодрить ребят Мишель, хлопая по спинам.

– А я-то тут причём?! – возмущался Томас, отодвигаясь от радостной особы.

Мишель весело смеялась. Раян, глядя на неё, начал улыбаться в ответ. Как ни посмотри, Кристофа на руинах и правда не оказалось.

Ветер надрывал листья деревьев. Ворошил кирпичную крошку погорелых зданий и непокорно выл, теребя пряди сырых волос троицы.

– Скажу вам только одно… – решил предупредить друзей Томас, – Никогда. Слышите, никогда не связывайтесь со стихийными порождениями.

Слова слетали с его губ с переменной неохотой. Если он ослушается отца, если втянет Раяна и Мишель в мир взрослых интриг… много плохого произойдёт в том случае. Первый наследник мог только предостеречь непоседливого второго. Ведь он и так располагал его будущим наперёд.

И всё же имелась одна вещь – единственная вещь, которую Томас тщетно жаждал донести до Раяна по дороге домой, мрачно окинув взглядом забытые развалины; несбыточная мечта, застывшая глубоко в душе печального принца: «Если только это возможно, прошу, сбеги отсюда и никогда не возвращайся».

Глава 3. Тревожный разговор

Лето чудесное время года. А раннее лето того лучше. Трепетные ожидания солнечного жара первого месяца в самый его рассвет усиливались многократно, да так, что сердце пламенного идельха начинало биться чаще в преддверии завершения очередного дня.

Вот Раян и не мог уснуть. Впрочем, ночью он вообще редко спал. Ведь ночь – тот самый период, когда мечтается лучше всего. Особенно, когда проводится не на койке, а в городе с компанией друзей.

«Не связываться с порождениями?..» – из раза в раз повторял про себя Раян, возвращаясь домой по сточным каналам.

«Не связываться с порождениями…» – продолжал коробить ум принц. «Эспа действительно опасны? Это не мои домыслы? Если всё так, то кто разрешил пользоваться ими? Отец? Когда вообще это случилось и почему продолжается? В эпоху прежнего Дерроута или ещё до рода королевы Кларисы? Раньше?»

– Завтра я поговорю на счёт тебя с отцом, – прервал его мысли братец.

До настоящего момента Томас как всегда хвастал знаниями, рассказывая о многочисленных случаях с собраний великодушного общества отца, изображая их зачинщиков жестами. Раян и Мишель даже и не заметили, как добрались до совершенно невстревоженного замка. Однако, как только девочка отправилась спать, Томас пришёл к разговору, ради которого он и искал брата изначально.

– Я так понимаю, ты и меня туда потащишь, – недовольно произнёс Раян. – Ничего хорошего из этого не выйдет, сам знаешь.

– А ты думал, я просто так за тобой отправился? – ни на шутку рассердился Томас. – Никогда никого не слушаешь… Мало того, что втихаря шарахаешься по столице в поисках неприятностей, так теперь тебя и вовсе в замке не сыщешь.

– Ты и об этом знал, – надувшись, виновато отвел взгляд в сторону Раян, не желая ссориться с братом.

– А как же! Если ради тебя я и могу поступиться некоторыми правилами, то это еще не значит, что я ничего не замечаю!

Младшему принцу нечем было возразить. В то время как старший знал, на что надавить. И теперь у Раяна не оставалось выбора, кроме как согласиться на его неприятные условия о встрече с родителем. Однако неприятности на том и не кончились.

– Куда это ты намылился? – невежливо остановил его брат через пару шагов прощания.

Да… Раяна ждала долгая ночь. И отнюдь не в своей постели. Ведь правила он таки нарушил, за что должен был поплатиться. Но в едких раздумьях об эспа на холодном матрасе даже в камере день не заставил себя ждать, тихий, безмятежный.

В выходной Мишель даже здесь подняла бы принца с утра пораньше, взывая юного капитана к новому приключению. Однако сегодня девочка была занята работой по замку. И, шедший по тюремному коридору, Раян мог бы ее отыскать в походе за продуктами, на кухне или в одной из палат красного замка. Только мешать подруге и портить ее репутацию не собирался. Поэтому юнец поднялся в свою комнату, прихорошился и даже расчесался перед сегодняшним приемом да, поправив форму, отправился в учебный кабинет докучать Томасу.

Час мелькал за часом. Время нещадно клонило в сон. Как же скучно из раза в раз пролетали подобные дни, полагал Раян, слушая лекции преподавателя на задней парте. Другое дело вчера: стихийные порождения, рынок, храм, побег за стены.

«Почаще бы так…» – замечтался мальчик, пытаясь отсрочить скорые муки: «Хотя бы ещё разок…»

Однако думы Раяна на этой ноте и прервали. В то время как спор Томаса и Бхайвера по поводу «Какая стихия сильнее огненной?» достиг небывалых высот и вылился в настоящее противостояние, в дверь вошёл высокий миловидный мужчина среднего возраста, одетый в парадный красный кафтан, с убранными назад седыми волосами, и заставил взрослых остановить свою перепалку:

– Господин Томас, – скользнул глазами он и, заметив мальчика, продолжил, – Король требует Вашего присутствия в тронном зале.

– Срочно? – уточнил старший принц.

– Немедленно, – улыбнулся мужчина.

Услыхав данную новость, поданную столь грубым тоном, Томас вздрогнул, но не подал вида. Мальчик встал, поправил растрёпанную в сражении за честь одежду, и двинулся не к выходу из кабинета, а к своему брату, который явно не горел желанием встречаться с родителем.

– Я передумал! Я не пойду! – предвидя дальнейшие действия брата, завопил младший принц, цепляясь руками за подоконник.

– Мы ведь вчера разговаривали! Пойдёшь как миленький! – кряхтя, ответил Томас, тянущий Раяна за рукав. – Что же ты такой-сильный-то? Каши объелся? – негодовал он.

– Господа принцы, если Вы сейчас же не прекратите неподобающее ребячество, мне придётся окончить его самому.

Мужчина, стоя в дверях, всё ещё улыбался, но его низкий, леденящий кожу баритон говорил о недовольстве и раздражении столь безобразным поведением двух королевских особ.

– Слушай, я без брата никуда не пойду. Если хочешь меня забрать, то помоги мне оторвать его от этого чёртового подоконника! – крикнул Томас.

Не желая терять ни секунды более, мужчина послушался. Он медленно подошёл к мальчикам, возящимся друг с дружкой, взял беспомощного младшего за подмышки и поднял достаточно высоко над твёрдой поверхностью, чтобы исполнить просьбу старшего. В то время как болтающийся в воздухе Раян продолжал держать своей тощей рукой оторванный подоконник.

⪦ 1 ⪧

Мгновениями позже, бегло извинившись за устроенный бардак, два брата шли по широкому каменному коридору с высоким, под три метра, потолком. В отличие от коридора нижнего крыла, ведущего в комнату Раяна, этот оказался безукоризненно чистым, изредка украшенным растительностью и предметами искусства пламенного народа. Впереди строя, грациозной походкой, следовал выверенной тропе тот самый седовласый мужчина, ведя ребят к их немилому отцу.

На протяжении всего продолжительного пути в воздухе висело напряжение. Проводник, не реагируя на него, вежливо молчал, в то время как виновники образовавшейся неловкости Раян и Томас нехотя переглядывались друг с другом, не считая нужным переговариваться, каждый из своей прихоти.

Первый чувствовал себя отчасти виноватым за произошедшее безобразие, да ещё и скорая встреча с родителем заставляла его вновь и вновь выпадать из жизни в свои заоблачные приключения. Второй напротив весь путь настраивался на будущий разговор, собирая в кулак всю свою волю и мужество, дабы не упасть в глазах отца и своего младшего братца.

Однако время, как и действие непрестанно двигалось вперёд. И пока дети ворошили чувства, они, незаметно для себя, успели подойти к неестественно высокой двери тронного зала – пристанищу пламенного короля.

Всё также не обращая внимания на маявшихся чад, взглядами изучающих культурный орнамент, мужчина в красном кафтане обеими руками взялся за массивные ручки броского прохода и, не прилагая усилий, отворил дверь, выпуская солнечный свет прогуляться по едва тёплым каменным стенам.

– Входите, – кротко произнёс он и удалился, верно, по более важным делам, как посудили дети, наблюдая за убегающим от них силуэтом.

– В этот раз всё будет иначе. Отец не посмеет тебя игнорировать. Только не сейчас, – как бы невзначай бросил Томас, глядя на обеспокоенного братца.

– Не стоит обо мне беспокоиться, – тут же поник Раян.

– А вот и стоит! – вспыхнул мальчик от потерянного вида брата.

Зелёные глаза старшего принца горели, лия смелость. Ныне Томас был по-настоящему серьёзен и одновременно расстроен предстоящим действом. Раян мог бы искренне гордиться своим любимым братом, если бы наблюдал за ним, а не ковырял ногой узорчатый ковёр, погружённый в собственные думы.

Более не размышляя, двое малышей покинули стены просторного коридора и вошли в ещё больший, непомерно огромный каменный зал.

Первое, что бросилось им в глаза – это алые гобелены, изображающие существо, что пожирало солнце. Символ излишнего бахвальства и гордыни, как считал Раян, но Томасу, видимо, нравилось.

Растительности и прочих излишеств, к примеру, мебели, в зале не было. Всё строго и пусто. По правилам, по закону. И, как положено, к самому трону их вела неприлично красная ковровая дорожка.

Красный – парадный цвет. Цвет готовности, решительности и мужества. Цвет крови и войны, излюбленной южной народностью. Антипатичный цвет, ассоциирующийся у юношей с отцом, таким же, как и всё вокруг: правильным и до неприличия красным, пропахшим гарью сожженных его мечом костей, отчего-то имеющим белую наружность.

Казалось бы, ничто не могло взбодрить мальчишек, заставить отвлечься от пасмурных мыслей, но действительно ошеломительным событием для них стала возможность узреть отца не на его троне, а стоящим в стороне, изучающим столицу через одно из многочисленных окон подле королевского сиденья.

Король, упоминание о котором заставляло дрожать не только его сыновей, но и землю под ногами его врагов, слыл мужчиной властным и сильнейшим из представителей рода Кларисы. Он был высок и статен, обладал способностью видеть мир и его жителей исключительно исподлобья с презренным, грозным взглядом. А пышная алая борода видного мужа придавала ему своеобразный зловещий шарм в совокупности, с неподходящей к образу, гладкой причёской. Отчего, помимо устрашающего имени Кайонаодх, что был прозван Багровым за свою ненасытную жестокость, король одним своим видом распугивал местных и иностранных недоброжелателей, а его выдающийся красный кафтан излучал дополнительную тревогу и желание сбежать от неприятеля куда подальше.

– Зачем ты привёл его сюда? – грозно начал диалог отец, на языке пламенных идельха обращаясь к Томасу, – Я приказал тебе явиться одному.

– В отличие от меня, Раян Ваш кровный сын и достоин большего внимания, – на том же языке ответил мальчик, крепко сжимая опущенные кулаки.

Отец молчал, медленно рассматривая сыновей. Трудно было сказать, о чём он думал в тот миг: о Раяне, который безучастно глядел в пол в непонимании части слов; о непотребном поведении Томаса, своего дражайшего наследника; или, может, о прошлом, которое он, зачинщик трагедий, пытался похоронить вместе с единственным кровным сыном. Тем не менее, пронеслось несколько секунд, прежде чем Кайонаодх заговорил:

– Ты – мой единственный наследник. Так решила Эилинора.

– Моя мачеха не говорила подобного! – несдержанно повысил тон Томас, и, спохватившись, тут же остудился, – Она была замечательной. Никто бы не захотел взять меня после того, что я натворил…

Завершая диалог, мальчик притих. Воспоминания минувших дней кипятком окинули его. В глазах помутилось, подкосились ноги. Перед ним предстало пламя, и кто-то кричал, обвинял в чём-то ужасном.

Когда по спине раздался, приводящий в чувства, хлопок, взор Томаса прояснился. Раян смотрел на старшего брата всё ещё удручённо, с опаской, как бы спрашивая взглядом: «Всё в порядке? Может, хватит?». Но тот продолжил, не уделяя тревоге внимания. Ведь он, хотя бы на этот раз, должен отстоять свою точку зрения, защитив беспокойного младшего.

– Мне ведома причина: Вы с королевой долгое время не могли иметь детей. Но когда, наконец, появился Раян… – с комом в горле вёл изречение принц, – Всем известно, что королева истлела при родах. И все в замке, отнюдь не без Вашей причастности, считают Раяна краеугольным камнем её смерти. И пусть Вы не измените своего окончательного воззрения, пусть Раяну не дано унаследовать престол, ведь он по прошествии того инцидента уже никогда не сможет пользоваться элементом, Ваш родной сын погибнет в пучине подобных предрассудков, если Вы не примете противомер. Прислушайтесь, прошу!

Раян был отнюдь не против своей защиты, отчасти он даже рад был, когда его старший брат решил заступиться за глупого младшего. Но он давно принял на себя крест – вину за смерть собственной матери, оттого и не перечил своему родителю. И в то мгновение, когда Томас попытался переменить отца своими речами, заставить обратить внимание на сына, Раян спохватился: «А нужно ли оно мне? Я ведь никогда и не собирался оставаться рядом с ним». Мальчик знал, что отец не переменится, но одна мысль об этом тяготила его думы.

– Насчёт противомер. Тогда, два века назад, именно Вы приняли предложение Кристофа и предали сына, – ради брата рискнул ситуацией Томас, глядя на безучастное лицо короля. – Я знаю, Вы понимаете, о чём идет речь. Так кто здесь настоящий злодей?

– Прекрати, Томас.

– Но…

– Отец, простите, что мой брат потревожил Вас своими выдумками. Такого больше не повторится, – на ломаном диалекте монотонно ответил мальчик. Он всё ещё боялся поднять взгляд, но набрался храбрости заговорить.

– Томас, – наконец, обратился король к старшему сыну, игнорируя младшего, – Идёшь со мной. Собирается Совет.

– Мы недоговорили с Вами, – с ноткой злости ответил принц.

– Оставь глупые домыслы, – рассердился король, – Слухи – пустой треп.

«Я этого так легко не оставлю!» – подумал Томас, но возразить не решился, боясь подпортить старания Раяна. Принц поспешил и рано задел довольно острую тему. Сейчас, мальчик не испытывал ничего кроме огорчения. За свои действия, за неудачную попытку защитить младшего брата, и отчасти за то, что пришлось защищать его самого.

– Прости, – виновато изрёк он то единственное, на что у него осталось смелости, и удалился, следуя за отцом.

Дверь тронного зала с грохотом захлопнулась, пронося эхо в чёрную глубину души оставшегося в помещении мальчика. Тишина резала уши.

После ухода брата и родителя, Раян продолжил стоять посреди зала, глядя на полюбившуюся взгляду неприлично красную ковровую дорожку. Продолжил прокручивать в голове прошедший разговор.

Было горько. Неприятно и горько. Раян не понимал отчего. Не хотел понимать. Лишь выступившие на глазах горячие слёзы, единственные, что были преданы своим чувствам, побежали прочь от намокших глаз.

Глава 4. Скорое прощание

Солнце скрылось за бардовым горизонтом, торопя ночь. Улицы опустели. Кое-где ещё виднелись запоздавшие домой экипажи и гружёные заграничным товаром повозки, но плотная темнота, что сползла на город, скрывала их от любознательных глаз.

Замок молчал. Его окна горели в тишине, отпугивая сгустившуюся ночную тьму. Мишель уже давно спала, как и спали остальные дети местной прислуги. Томас же вместе с отцом ушёл на очередное крайне важное военное собрание, оставив своего младшего брата в полном одиночестве.

Раян всегда был сам по себе в замке, и не хотел укладываться спать. За ним не следили няньки как за Томасом. Его не купали, не одевали, не кормили, не клали спать, но он даже радовался такой свободе. Принц мог запросто вылезти в сад через окно своей спальни, и при этом его бы никто не стал искать. Не стал тревожить мальчишеские думы. Переждав полуночную забастовку эспа, так он и поступил. Тайком спустившись вниз, будто акробат, карабкаясь по каменным подоконникам и стальным решёткам, что имелись на нижних окнах, мальчишка выбежал в сад, который находился на заднем дворе замка.

Ночью зелёные окрестности выглядели потрясающе красиво, даже учитывая их обделённость капризными излишествами. Например, в этом саду росли только розы, и только красные. Но это ничуть не портило цветы, по воле эспа, раскрывающие бутоны при белой луне, а их густой приятный аромат обволакивал каждую огненную клетку зачерствевшего от столичного дыма тела.

По занимаемой площади сад был огромным, ничуть не уступающим длине и витиеватости замковым коридорам. Куда ни глянь всюду лабиринты кустов, сотканных из роз, но Раян знал дорогу. Он прибегал сюда бессчетное количество раз. И лишь одна тропинка вела его к положенному месту.

Мальчик шёл к могиле своей матери, что располагалась в самой дальней части сада. Придя на место, ребёнок опешил. Ему казалось розы цвели здесь ещё прекрасней, а небо было вовсе не чёрное, а таинственное, тёмно-синее, как великий океан, полное загадочных существ, сверкающих на далёкой поверхности. Но в этот раз Раян пришёл сюда не любоваться звёздами, а навестить свою спящую под сырой землёй мать.

«Идельха ничего не оставляют после себя. Тебе страшно повезло», – как-то разговорился Томас, глядя на заплаканного братишку в розовом саде: «Знаешь, зачем наши предки выдумали Богинь? Зачем обожествили пламя? Тело идельха – живой элемент. Пока его охраняет душа – он спит. Но когда идельха погибнет и душа уйдет, то спокойный живой элемент обратится стихийным бедствием. И чтобы этого не произошло, огненные иде при сотворении государства в первую очередь и заложили храм», – как можно более популярно объяснял он мальчику сложный пласт: «Только Вечный огонь на его алтаре способен растворить живой элемент в себе, не допустить его одичания… Но с твоей матерью всё иначе. Никто не ожидал ее смерти. Поэтому здесь и захоронен…»

«Элементаль», – нынче уставился Раян на каменную плиту: «Обречённая на вечные скитания оболочка без мысли и обличия. Уничтожая всё на своем пути, бездушный живой элемент плутает по свету, нападая на каждого встречного», – вспоминал он сухие учебники, имеющий свое мнение на этот счет.

Поступившись постулатом, идельха вдалеке от своей Богини обратились в элементалей – были прокляты и сородичами, и своим божеством. Так говорили взрослые. Твердили, что вернуться к Вечному огню Богини в конце своего пути и по её зову – есть высшая степень благодарности стихии за её наставничество; долг, призванный к исполнению каждым уважающим себя идельха. Однако до сих пор обращенные в элементалей, погибшие в войнах, спорах и конфликтах потомки идемарис сотнями разгуливали за стенами, скапливаясь в кучи, раня землю и сердца близких. И принц знал, о чем говорил.

К великому горю, его мать, Эилинора, погибла при родах и её пламенное тело, обратившись в элементаля, растеклось ядовитой лавой на глазах супруга, старшего сына и поражённых акушерок.

Элементаль – не есть прежний идельха. Душа мамы, которая и делала её таковой, в одиночестве бросилась к небу. Раян понимал это, и всё же именно элементаль, оставшийся от мамы, хранился в небольшой могилке, сокрытой в тени сада. Немногие знали об этом месте. Ведь, вспоминая Томаса, ушедшие идельха по законам не оставляют за собой ни чувств, ни надгробных камней.

Немного погодя, осмотрев окрестности на предмет наличия посторонних глаз, мальчик всё же уселся на холодную каменную плиту аккуратной маминой могилки, что располагалась под округлым куполом беседки на тонких ножках-колоннах. Вытащив что-то небольшое и скомканное из широкого кармана, он сжал под себя коленки, разместив на них свою голову, и принялся расправлять драгоценную вещицу.

Перед взором принца находилось письмо, то самое, не так давно обнажённое мнению Мишель. Помятое временем и небрежным отношением, но вполне читаемое послание далёких времён, что Раян стащил из давно забытых вещей матери. Точнее нашёл в небольшом тайничке её комнаты – ещё одного тайного прибежища мальчишки, надёжно запрятанного за внутренней панелью шкафа, забитого вышедшей из моды одеждой.

Это произошло давно. Десятков шесть назад, когда Раяну только стукнуло четыре. Отец выгнал мальца из совещательного зала, в который тот пробрался, дабы насолить строгому родителю и подслушать чужие разговоры бородатых дядек, что так яро осыпали комплиментами его старшего брата. Тогда Томасу досталось за него, и Раян, обиженный на ругань гораздо большего непоседы, чем он сам, убежал в мамину комнату и закрылся в платяном шкафу. Случайно навалившись на потрёпанную временем панель, мальчик и обнаружил скрытое за ней помещение.

Перед ним предстала маленькая пыльная комнатка, в которой Раян с трудом смог разместиться на небольшой подушечке. Место, походящее на алтарь неизвестной ему религии. Вручную вырезанные статуэтки животных из заграничных сортов дерева, прелые травяные благовония, загадочные чернильные печати, символы и другие предметы чуждого дитю происхождения были беспорядочно разбросаны по миниатюрным полочкам и ящичкам, каждые имеющие свой едкий запах. Они казались юнцу неправильными, ненужными, вызывали отторжение и неприязнь у мальчишки, привыкшего к окружению, сотворённому из камней, но манили его своей таинственностью.

Борясь с желанием уйти из этого места, Раян всё же пошарил по маленьким ящичкам небольшого трюмо. В одном из них, доверху набитом женскими побрякушками, он и обнаружил то самое письмо и, торопясь на крик, зовущего его брата, небрежно скомкал, сунув в карман, и без того помятое послание.

Мальчик читал его за обедом, читал перед сном, читал, прячась в лабиринте садовых роз, и уже полюбившейся коморке с загадочным алтарём. Читал, но никак не мог понять ни единого символа чужого языка. И сейчас, в отдалённом от замковой суеты скверике, ночью настоящего дня, он в который раз предался бесполезному изучению дорогих ему иероглифов.

Раян хотел провести здесь эту ночь. Вусмерть замёрзнуть и уснуть рядом с Эилинорой безжизненным, как её бездушная плоть, сном, но перед этой затеей его разум начали одолевать очередные винительные потуги. Мальчик винил мать, винил себя, винил отца и даже своего непоседливого брата, что недавно пытался его защитить. Ему было больно и грустно. Он хотел бежать отсюда прямо сейчас, но не смог найти для побега внятной причины, когда перед его заплаканными глазами появилась тёмная фигура.

– О, Раян, не ожидал встретить тебя здесь, – проговорил незнакомец, заставив растерянного Раяна встрепенуться от неожиданности, – Прости, видимо я тебя напугал.

Покрытый тенью высоких кустарников, силуэт начал медленно подходить к принцу. И вот, озарённый светом луны, перед ним возник помятый жизнью мужчина в застиранном, белом халате и круглых очках, скрывающих заспанные круги под глазами. Его длинные светлые волосы были заплетены в хвост, но всё равно выглядели растрёпанными. Он стоял в паре шагов от мальчика, хихикая и теребя затылок мозолистой рукой, видимо, от волнения.

– Кристоф! – мгновенно повеселел Раян.

Принц живо соскочил с могильной плиты и бросился в объятия мужчины.

Кристоф слыл именитым учёным и важным другом королевской семьи. Он много трудился на благо своего народа и столицы. Раяну же он заменял отца. Мальчик гордился Кристофом, считал его непризнанным героем, что стоял на страже города и активно принимал участие во всех важнейших исследованиях и открытиях: этаким добром, что оставалось в тени злого короля.

Однако мужчина редко посещал замок и его владения и редко виделся со своим названным сыном. Обычно, он с утра до ночи находился в засекреченных лабораториях столицы, работая над чем-то конфиденциальным по приказу его старого друга Кайонаодха, или же просто Кайона, как называл короля Кристоф.

Мальчик не вникал в подробности, но точно знал, что отец особо не ладил со стоящим перед ним мужчиной приятной наружности, хотя перед рождением младшего принца, по словам Томаса, они плотно общались, можно сказать что дружили. В то время Кайон даже назначил Кристофа главным в экспедиции по расшифровке записей на руинах древнего храма эльбрах, к которому боялись соваться народы из диких земель.

Сейчас же Кристоф стоял перед Раяном, весь из себя измученный, не зная, что сказать мальчику в оправдание своих недавних пряток.

– Я тут это, тоже на могилку Эилиноры пришёл, – признался он ребёнку, который уже и забыл про неудачные поиски вечно занятого учёного и просто радовался его появлению.

– Разве вы были знакомы? – удивился мальчик, – Ты не говорил мне об этом раньше.

– Да повода не было, – оправдывался Кристоф, глядя на заплаканные глаза своего почитателя, – Хочешь, расскажу о ней?

Мальчик утвердительно качнул головой. Ещё не остывший после недавней встречи с родителем, он печальным взглядом следил за неуклюжим мужчиной, который пытался аккуратно взгромоздиться на скамью, скрипя всеми частями тела, словно старый ржавый катер, причаливающий к неудобной для стыковки корыта пристани.

– Тогда присядем? – указав на свободное место рядом с собой, предложил Кристоф, уже комфортно развалившийся на скамье.

Раян ярко улыбнулся и, не предоставив возможности мужчине договорить, мгновенно уселся в паре сантиметров от скрипучего учёного.

Предусмотрительно выждав пару секунд, пока скамья потеплеет от тяжести их тел и станет приятной основой для будущей истории, Кристоф принялся рассказывать взбодрившемуся принцу о знакомстве его и Эилин. О приятном погружении в прошлое, в котором эта пара случайно встретилась взглядами на каменном проспекте, а позже разговорилась и провела уютный вечер вместе, за столиком придорожного кафе. Говорил, какая она была умница и красавица, с неприкрытой грустью сожалел о её потери.

Случайно или нарочно увлёкшись историей, Кристоф продолжал вспоминать прошлое на радость своего маленького слушателя. Мужчина рассказывал, как многим позже, внезапно для него, встретил Эилин вместе со своим другом Кайоном, уже выросшим из принца в короля пламенных идельха. Как удивлялся их внеземной и не присущей последнему любви. Упомянул их сына Томаса, которого молодожёны обнаружили на королевской мостовой в один непримечательный осенний вечер и приютили у себя, так как долго не могли завести детей. Утаил лишь непонятую Раяном ссору двух давних друзей, каждый раз мастерски переводя беседу на тему более широкой известности.

Шли часы, минуты. И без того тёмная, густая ночь перерастала в сумерки, а мужчина и ребёнок, привычно игнорируя поток времени, продолжали болтать о вездесущих мелочах, от накопившейся усталости плавно переходя на более заземлённые темы:

– Кристоф, – начал разговор Раян, – Разве ты пришел сюда только навестить могилу мамы? Уже поздно, поэтому не думаю, что ты сможешь попасть в замок, но всё же…

– Не волнуйся за меня, малыш. Аудиенция у короля меня не интересует, – успокоил ребёнка мужчина, – Кстати, слышал, ты искал меня за стенами.

– Откуда? Только Мишель и Томас знали.

– Ты мне сам только что и сказал, – улыбнулся Кристоф.

– Так нечестно! – расстроился Раян, но мгновенно перехватил инициативу, – Тогда расскажи, что ты там делал на этих руинах!

– Хм, – задумался учёный, – Скажем, искал последствия катастрофы.

– Следы поджигателя?! Но ведь уже столько времени прошло!

Кристоф недовольно глянул на иде. Мальчик сунул нос, куда не следовало, сам того и не приметив.

– Тебе Томас рассказал, верно? – догадался мужчина, и Раян виновато отвёл взгляд, – Томас, значит… – довольно прищурился он, – А разве старший брат не предупредил тебя о том, что лезть в это дело опасно для такого любознательного малыша, как ты?

– Нет… только о том, чтобы мы с Мишель ни в коем случае не связывались со стихийными порождениями.

– Верно, – указательным пальцем подтянул оправу очков местный учёный, – Ведь этот городок и уничтожило одно такое порождение…

Мужчина, несмотря на ужас произнесённых им слов, оказался спокоен. Его слова об уничтожении прозвучали сухо, словно бы констатация факта. Сердце в груди мальчишки съёжилось. Томас знал об этом, но, как и всегда, промолчал. В воспоминаниях Раяна иде стоял на руинах с необыкновенно печальным лицом, тщетно вглядываясь в пепелище. Но его карие глаза твердили о чем-то, так и маня разгадать загадку пасмурных мыслей. Важных ли? Страшных ли?

– …Это был исключительный случай, – сухо продолжал Кристоф.

– Разве не ты говорил, что любая трагедия начитается с исключения? Не значит ли это, что эспа опасны? – запаниковал Раян, – Что нужно предупредить остальных идельха об этом?!

– А ты думаешь, они не знают? – после непродолжительной паузы, намекнул мужчина, – Думаешь, твой отец не знает?

– Значит… – остолбенел мальчик.

Кристоф знал Раяна с детства. Ребенок так и норовил сбежать из замка под шумок, притаившись в особняке ученого. Ночами они заседали на его заднем дворе, ставшим полем для тренировок различной степени тяжести. Вусмерть уставшие и довольные спускались в подвал и экспериментировали с эспа. А после до утра забивались на кухне, делясь накопленным во время чаепития.

Под задорный настрой мужчина обучал неприкаянного юнца самообороне, умению никогда не унывать. Он знал его характер. Знал, что Раян не отступится от начатого из природного любопытства и чувства справедливости. Поэтому не стал скрывать более:

– Думаю, пришло время раскрыть все карты, – серьёзно принялся обнажать он правду. – Мы с Эилинорой пытались заставить Кайона поведать о вредности порождений. Но он упёрся, ведь эспа – это не только слава пламенного народа, но и его сила. А любая сила, как знаешь, может быть использована против ее врагов… К сожалению, ты понимаешь, чем обернулись наши попытки.

– Моя мама ведь истлела при родах? – уже ничему не верил мальчик.

– Верно, при родах, – облегчил жизнь юнца Кристоф, – А одному мне никто не поверил… Перед смертью Эилин, мы с ней толком не общались. Кайон начал что-то подозревать. Он разделил нас. Запер меня в лаборатории, а твою маму в замке… Но я не думаю, что она сдалась. Эилинора была сильной женщиной. Она наверняка предприняла что-то, по крайней мере, пыталась предпринять, а потом эта ночь… – внезапно он рассмеялся, – Теперь остаётся лишь гадать.

История разлада глубоко тронула Раяна. Мозаика в его голове сложилась, и теперь он мысленно обязался объединиться с Кристофом против его врага, но чем же он мог помочь?

– Тогда что же нам делать?

– …

Мальчик вопросительно глядел на мужчину. В голову не приходило ничего интересного. Он глубоко задумался, тихо замычав для усиления мыслительного процесса, вспоминая сегодняшний день, отца, брата и весёлые приключения отважной троицы, но всё ещё ничего примечательного.

Затем Раян окунулся ещё глубже – в раннее детство, в постоянные подтрунивания его одногодками, в немые издёвки взрослых, окрестивших маленького принца неудачным вложением, а всё из-за слабости мальчика, его болезненного неумения пользоваться огнём и странного цвета волос. Принц до сих пор помнил, как прятался от недоброжелателей в саду, в спальне матери, в тайном, даже для Томаса убежище за внутренней панелью шкафа.

«Стоп, убежище!» – наконец вспомнил юноша, молча извлекая скомканное письмо из штанин, бесполезное для него, но, возможно, служащее подсказкой в важном деле Кристофа.

Мужчина не стал спрашивать. Он просто взял протянутое ему послание и стал пристально его изучать, изредка удивлённо восклицая.

– Где ты это нашёл? – с дрожащими руками спросил мальчика Кристоф.

Раян виновато молчал, перебирая взглядом распустившиеся розы. Не расспроса он ожидал от именитого учёного столицы.

– Да не буду я тебя ругать, просто скажи, – обнадёжил мужчина.

– Сначала ты скажи. Скажи о чём там написано! – поставил условие маленький принц, резко, но аккуратно выхватив смятую бумажку из рук собеседника, – Ты ведь можешь читать эти символы. Я точно видел! – возмутился он, выпятив вперёд обиженный подбородок.

– Обещаешь сказать, где нашёл, если я расскажу тебе, что просишь?

– Обещаю, – утвердительно кивнул головой Раян.

– Ладно, тогда слушай. Это письмо адресовано некой Анжелике. Твоя мама просит больше не дожидаться её в храме эльбрах, – припоминал Кристоф содержание мятого очерка, – Видимо, послание написано в то время, когда Кайон запретил Эилин выбираться из столицы. И, судя по нему, она горячо об этом переживает. Складывается впечатление, что эта неизвестная барышня – подруга Эилиноры, и она хотела помочь ей в тяжёлый момент жизни. Только вот чем?..

– Что за храм?

Ученый молчал. После прочтения он находился в глубокой задумчивости. Размышляя над письмом, Кристоф часто вздыхал, томно и протяжно, словно знал упомянутую в нём личность. И незаметно для себя выпалил:

– Храм Орт Тодес, значит. Возможно, не всё потеряно, – тут же, отрываясь от дум, он запаниковал, осознавая, что сболтнул лишнего, – Только не говори мне, что пойдёшь туда, пожалуйста! Ты ведь даже огнем пользоваться не можешь!

Мальчик не обратил внимания на взволнованные порывы побледневшего от содеянной глупости мужчины. Он лишь нервно вздохнул, подражая учёному, и перевёл тему с обсуждения письма на источник собственных тревог.

– Да, не могу, но не потому что мне века нет, – спустил рукав иде, выставив напоказ загадочную вещицу, плотно зафиксированную на тощем запястье, – Ты ведь знаешь о нем, верно? – принялся изучать он пол, пока в глазах не зажглась искра, – Но, на деле, правда в другом…

На этой ноте принц грустно улыбнулся, поумерив восторженный тайнами пыл. Но его тяжкий взгляд не задел очи Кристофа, лишь с отчаяньем скользнул по надгробной плите матери, безутешно ища ответы.

– Я только тебе расскажу, – всё так же не сводил он взора с имени на могиле дражайшего идельха, – Даже сейчас, несмотря на то, что я ребёнок и не прошёл крескит, я могу снимать покров и пользоваться огнём. И гораздо лучше Томаса.

Произнеся ошеломительный факт, Раян, наконец, посмотрел на Кристофа, глубоко поражённого откровением.

– Ха! Теперь у тебя такое же удивлённое лицо! – издевался названный сын, – Не всё-то ты знаешь про всех!

– Это ведь феноменальная особенность, Раян!! – обезумел мужчина, в порыве схватив его за плечи, – Сотни ученых трудятся над тайной крескита, тщетно пытаясь обойти запрет! Зачем же ты её скрываешь? – не понимал он намерений дитя, – Тем более, это главная причина, по которой тебя презирают!

– Не всё так просто… – угомонил учёного ребёнок, – Да, будучи малышом, я уже тогда мог обнажать покров, чему поражались взрослые, называя гением, который смог преодолеть ограничения нашей расы. Пророчили мне великое будущее, даже несмотря на нелюбовь отца, – хвалился он прошлым, – Однако, отчего-то я понемногу слабел: стал падать в обмороки, неметь телом. И вскоре обнаружилось, что у меня не получалось восполнять истраченное пламя, как у остальных иде, – и вдруг загрустил от накативших воспоминаний, – Идельха, который не умеет есть огонь. Не возгораться, а только гореть, боясь потухнуть в любой момент, – усмехнулся мальчик, – Я совсем как человек, который не может возвратить потраченный им эфир. Но эфирной крови нет в природе, её неоткуда брать, а огонь есть. Много огня. Бери – не хочу. Какое-то издевательство, прямо, – вновь расстроился он, следя за реакциями Кристофа на повороты повествования, – …Тогда отец и нацепил на меня браслет, наказав не пользоваться пламенем. Он и сейчас помогает мне ненароком себя не возжечь, окончательно не растратить жизнь и без того тощего тела…

После столь неутешительного монолога, обоих идельха настигла царящая в саду тишина и дуновение прохладного ветерка, вяло перебирающего одежду. Но не всё вокруг казалось им безнадёжно унылым.

В эту ночь горьких признаний их зачерствевшие сердца озарял свет сотен тысяч звёзд, даря надежду на будущее спасение. Несмотря на расстояние, огни светил старались пособить заблудшим душам. И мама Раяна, чувствовал он, так же подбадривала чадо не только с далекого неба, но и пребывая внутри каждой оставленной ей на земле вещи, дарящей спасительную память.

– Вообще, организм идельха ещё не до конца изучен… – во время раздумий Раяна, ушёл в собственные думы мужчина, пытаясь объяснить причину недуга принца. – Наши кости, органы, ткани, системы и прочее: структура нашего тела практически полностью идентична человеческому. «Практически» потому, что мы стихийные существа и состоим из элемента. Оттого, даже несмотря на всю схожесть с людьми, так от них отличны. К примеру, у нас отсутствуют половые органы, а многие другие выполняют декоративную функцию, – потерялся в уме гения иде Кристоф. – В зависимости от той или иной расы у каждого из нас свои предрасположенности и недуги, температура тела и его масса… Короче, я хотел сказать, что мы не болеем теми же болезнями, что и люди. Это антинаучно… Но влияние связи с человеческой расой… Возможно ли…?

– Даже если это болезнь, я думаю, что она излечима, – просветлел мальчик.

– Да, но… – горько захохотал Кристоф, чувствуя неловкость за потрёпанный вид, на который только обратил внимание, стараясь врасти в довольно тонкий для ночной погоды халат, – Какая связь между твоей болезнью и путём побега в храм к Анжелике?

В который раз не оставляя возможности Кристофу договорить, Раян соскочил с насиженного места и сощурил уставленные на учёного глазки цвета миндаля, что достались принцу от отца по наследству. Следящий за ребёнком мужчина даже слегка оторопел, наблюдая заметное сходство родителя и сына в этот мимолётный момент.

– Обещай, что не расскажешь ему.

– Хорошо, – тут же подхватил Кристоф.

– Не «хорошо», а «обещаю»! – настаивал Раян.

– Обещаю, – повторно отмахнулся мужчина, изо всех сил стараясь не закатить глаза от столь ребяческого поведения принца.

– В маминой комнате, в шкафу есть тайная дверь. За дверью ещё одна комнатка, только маленькая. С её вещами. Там я нашёл письмо, – наперёд выполнил обещание Раян, – …Я уже давно решил сбежать из столицы. Здесь я заперт и никому не нужен. В замке меня сторонятся из-за отца и моей слабости, в городе – из-за статуса. А там, на воле, все равны. Я верю, там я смогу найти причину болезни, а теперь ещё и помочь тебе разрушить замыслы Кайонаодха, встретившись с Анжеликой. Ты ведь сам говорил, что мама пыталась предпринять что-то, противясь отцу. Анжелика – единственная зацепка, но тебя самого не отпустят в путешествие.

Мальчик весь сиял, снова и снова прокручивая в своей голове предстоящие приключения. В то время как мужчина трезво глядел реальности в глаза:

– Ты думаешь, Анжелика до сих пор ждёт Эилинору, даже спустя почти век после твоего рождения?

– Они же друзья! – восхищённо аргументировал мальчик. Казалось, ничто не может сбить его с выбранного пути.

Мужчина глубоко вздохнул, взявшись рукой за перегруженную, возможно правдивыми, но глупостями, голову. Чрезмерно уставший, он начал интенсивно издавать звуки похожие одновременно и на мычание, и на скрип. Но, отчего-то, не стал отговаривать мальчика от его навязчивой идеи о путешествии. Ведь Кристоф понимал муки Раяна. Может хоть за пределами замка он найдёт себе место под солнцем.

– Поступай, как знаешь, – стало последней, достигнувшей ребёнка, фразой наставника его жизненного пути, – Это твоя жизнь и твой выбор. Только как ты планируешь проходить крескит, ума не приложу.

Раян не слушал. Идея о побеге плотно засела ему в голову. Он столько раз отговаривал себя действовать. «Я слаб, я одинок» – говорил себе принц. «У меня ничего не выйдет». Перекладывал решение сбежать на похитителей. Теперь же у мальчика была на то и причина, и повод. А после того, как Томас показал ему выход за стены, ещё и план. Вдохновлённый услышанным, юноша бежал прочь из сада, оставив воздыхающего Кристофа позади.

– Эх, даже не дослушал, – повесил голову мужчина, поднимаясь со скамьи. Внезапно, его спина хрустнула, заставив учёного непроизвольно скрючиться, когда меж колючей листвы послышалось тихое шуршание.

– Ты нарочно отпустил мальчика, даже не соизволив известить об этом его отца? – грубым голосом заговорила тень на языке пламенного народа.

– Он вернётся, когда того потребует время, – заулыбался Кристоф, отвечая гостю уже на общепринятом наречии. Мужчина до сих пор испытывал болевые ощущения в области спины, потому его улыбка вышла кривовато натянутой.

– Если не помрёт где-нибудь по дороге, – возмутился, но согласился с заявлением голос, – Ты ведь не забыл об уговоре?

– О каком-таком уговоре? – придуривался Кристоф.

– Жеманства тебе не к лицу, – разозлилась тень, в окружении зеленого шороха, – Вранье ребенку демонстрирует твою верность. Но право следить за исполнением уговора остается за мной. Ведь как только я сдержу свое слово, ты обязан сдержать твоё.

– Что-то ты разговорился, старый пень, – обиделся учёный, – Даже при умении обнажать покров, Раяну всё равно придётся вернуться в столицу и пройти крескит. На деле, малец ещё не знает всего о себе, и я не врал ему. Просто утаил некоторые подробности. Придёт время, тогда и поговорим.

Не проронив и взгляда, гость исчез. Почувствовав это, Кристоф, в который за сегодня раз, тяжело вздохнул, не спуская улыбку с застывших в упоении уст.

– Стариков нынче связывают обязательства. Пусть молодёжь сама учится на своих ошибках. Ведь взрослые наделили её всем, чем могли, – проговорил учёный вслух и удалился в глубину сада, напевая нежную мелодию в гнетущую воздух тишину.

⪦ 1 ⪧

Раян бежал быстро и без оглядки. Мальчик не смотрел под ноги, то и дело, спотыкаясь о выступающие камни брусчатой дороги. Свет порождений в домах не горел. По улицам гулял знойный ветер. Дороги таяли в огнях, испуская витиеватые волны жара.

Из замка мальчик выбрался без особых проблем. Стража, патрулирующая здание, не заметила его шустрых передвижений по тайной тропе. А случайный взгляд, пойманный принцем из далёкого окна, – лишь издержки его развитого воображения.

Естественно, план у Раяна был. Он всё ещё помнил путь за стены, показанный Томасом. И нет, младший брат не собирался бросать старшего… и Мишель тоже. Он навестит их когда-нибудь… как-нибудь.

От подобных размышлений принцу становилось по-настоящему грустно. Но хоронить свои намерения Раян не собирался. Наоборот, сложившиеся перед мальчиком обстоятельства закаляли дух, как сказал бы сейчас Томас.

«Интересно, собрание уже закончилось? Поди, очередная война земляных с пепельными идельха, о которых так часто, в последнее время, говорят взрослые» – между тем подумал ребёнок. Он понятия не имел, кто такие эти пепельные идельха, как и не знал всех подробностей военных событий за пределами его королевства. В школе мальчику рассказывали только о четырёх основных стихиях: огне, воде, земле и воздухе. О пепле он слышал впервые. Однако Томас, изрядно протаскавшийся по пресловутым собраниям, утверждал, что стихий гораздо больше. Просто о них не принято говорить в обществе. По какой причине, не знали оба брата. Единственное, что было ясно – это скорая война, желание которой охватило оба народа.

Пару минут спустя Раян опешил, опёршись на каменную кладку дома неизвестного переулка. Он бежал кратчайшим путём свободы. Путём, ведущим к выходу из душного города, однако, неожиданно заметил за собой слежку. Шум топающих ног, отбивающих и без того плоский тротуар.

Мальчик запаниковал. Испуганный не столько звуками тяжёлых шагов, сколько возможностью быть возвращённым обратно в камеры замка, он притаился среди деревянных ящиков, оставленных у ближайшего порога.

Шаги приближались. Сердце малыша неровно стучало. Он не рассчитывал на преследование. Только не в эту ночь. Ведь стража должна быть на обходе западного района города. Когда из-за угла послышался взволнованный голос:

– Раян!

От внезапного крика хозяин имени дёрнулся и уронил на себя пару коробок, находящихся положениями выше. Перед ним стояла знакомая фигурка рыжеволосой девочки, усталой и запыхавшейся от поисков пропавшего принца.

– Мишель?! Ты что здесь забыла? – внезапно запаниковал мальчик. От чувства стыдливости мыслей кончики его ушей покрылись румянцем. Раздосадованный, ребёнок старательно попытался вмяться в камень, опираясь руками на ящики. Однако те, под воздействием его силы и веса, спешно отодвигались.

– Тебя забыла. Я знаю, что ты ночью в саду бываешь, – согнувшись над другом, переводила дух девочка, – Видела в окно, как в город побежал.

– Все вы всё знаете… и что теперь? Домой иди, твоей маме за тебя достанется, – продолжал причитать Раян, от тревоги и стеснения не замечая этого.

– И то! – грозилась Мишель, – Если ты хотел по городу пройтись, так бы и сказал завтра. Я бы и дела свои сделала, и с тобой прошлась. Только Томасу ни слова… Все-таки редко вместе бываем, – тихо добавила она и сделала неверные выводы, чему мальчик был несказанно рад.

Принимая опрометчивое предположение Мишель, Раян не сразу, но успокоился. Ловким движением он поднялся и тщательно отряхнулся от пыли, не удосужившись вернуть раскиданные ящики в прежнее положение.

Заметив оставленный беспорядок, Мишель неодобрительно глянула в его сторону, чем заставила сорванца прибрать следы опрометчивой деятельности.

– Ладно, тогда пойдём домой, Мишель, а завтра прогуляемся по городу, – закончив складировать ящики, удовлетворённо произнёс Раян и, не дожидаясь ответа девочки, повернул к выходу из мрачного переулка, оставляя её неясные возгласы позади.

В тот момент должно было быть светлее. Если бы только в переулках тоже горели самодельные фонари. Если бы Мишель не отвлекла Раяна, не вытащила из скромного укрытия, выставленных им ящиков, или тот обратил внимание на её тихие крики, предупреждения об опасности, что заглушала, приставленная к её рту, рука в белой, как мел, перчатке… Щелчок. И темнота.

Мальчик развернулся, чтобы позвать Мишель, отстающую от предводителя. Он не ждал удара со спины: с открытой, освещённой сотнями огней, улицы. Тело окатило холодом, и разум затуманился. Иде просто хотел вернуть Мишель в замок. Просто дождаться утра, сбежать из столицы с первыми лучами солнца. Но судьба вела принца по иному, отличному от его представлений, пути.

Глава 5. Погоня

Сгустились сумерки. Звёзды послушно скрылись в иссиня-чёрным небесным полотном. Миниатюрные, они загадочно сияли, наблюдая за проплывающими мимо облаками, что оберегали слепящее черноту светило.

Замок спал. Не спали лишь те, кто ставил дела государственные на ступень выше здоровья и других нематериальных ценностей.

Собрание, на которое проследовал Томас, шло полным ходом в огромном и пустующем, за исключением вычурно рдяных гобеленов и центрального стола, зале. Обитель преувеличенных умов была доверху набита видными деятелями, спор которых длился без преувеличения несколько полных часов и уже достиг эмоционального пика.

– Нам не нужна война, навязанная пепельными идельха! – кричал совсем не примечательный лицом мужчина в кафтане вызывающего цвета, – Да, согласно договору, мы обязаны выказать им содействие в бою с земляными иде, но этот шаг повлечёт за собой чрезмерные потери, причём для всех сторон конфликта!

– Да какая разница, – спорил объёмный редковолосый деятель, – Элементалей больше будет. Тем более, мы явно выйдем победителями.

– Как вы не понимаете! Не будет идельха не будет и победителей.

– Не в этом дело, – вяло добавлял видный обладатель ценного ума, перекладывая страницы, – В положениях союзного договора речь идет о взаимопомощи торговых отраслей, никак не военных. Артефакты, фирит…

– Взаимопомощи?! Это мы создали цивилизацию на диких руинах. Одни мы в окружении варварских земель продолжаем строить государство, где каждый гражданин ценен и имеет место в счастье и процветании! Мы, а не эти дикари! Так почему мы должны считаться с ними?!

«Нет же, не то!» – продолжали восклицать пламенные идельха, нисколько не волнуя сердце мальчика. Томас не оказывал интереса происходящему. Лишь отец, изредка поглядывающий на своё чадо, взглядом прогонял от того мысли о преждевременном сне.

«Глупые», – поперёк возражений мыслил мальчик. «Эти взрослые ничего не добьются спорами. Отказаться от войны не могут нет оснований разорвать договор, а принять значит потерять существенную часть нашей армии» – так учил размышлять отец. И только было паренек о нём вспомнил, как Кайонаодх, до этого молчаливо выжидавший часа, прослушивая доводы, изрёк решение:

– Отказ от войны необходим, – громко начал он, и все собравшиеся затихли, стушевавшись перед Его Величеством, – Пламенные идельха ничем не обязаны пепельным варварам. Их веская роль заключалась в предоставлении информации о событиях древности и поставке материалов. Теперь же наш огонь вечен и необходимость в сотрудничестве отпала. А какими методами убедить в этом пепельных, вы и сами прекрасно знаете, – одарил Кайонаодх присутствующих прожжённым взглядом и спешно привстал с насиженного места, – На этом собрание окончено.

После таких громких слов зал неистово зашептался, провожая понимающими взглядами короля и его отпрыска.

Томасу стало жутко, глядя на одурманенную тёмной идеей толпу. Кайонаодх ещё никогда не казался сыну таким непонятно пугающим. Мальчик не мог ничего сообразить на этот счёт. И всё же чувствовал недовольное сопротивление где-то внутри себя.

Сухо распрощавшись с отцом, Томас в сопровождении неуёмных служанок направился в свою комнату, думая о сладко спящем этажом ниже брате. Он ещё не знал, что вскоре после собрания, Раян будет похищен неизвестными прямо в яркой столице, на освещённой сотнями фонарей улице.

Взглянув на огни города сквозь настежь открытое окно, его глаза неожиданно наполнились грустью. Однако он не предал ей значение. Ведь маленький Томас не ведал так же и того, что вскоре ему придётся необратимо измениться от тяжести давящего на его сердце прошлого.

⪦ 1 ⪧

Ночь. Луна неподвижно висела на девственно-синей поверхности неба. Её мягкий свет объединял под собой всех видимых земных существ, призрачным слоем ложась на твёрдую травянистую гладь. В эту беспристрастную ночь он, словно тонкая, едва сотканная паутинка, укутанная росой, нежно обволакивал остроугольные каменные породы, шепчущие кроны деревьев и колючих елей, оставляя под их покровом зловещее нечто, сокрытое от дара белой луны.

Вопреки сложившейся под лучами светила волшебной обстановки, тёмный лес печально гудел. Теребящий его дремучесть грозовой посланник был дик и беспощаден. Торопясь обогнать сам себя, он с воем резался о скалы далёкого и одновременно близкого Пепельного Хребта – тощего хребта-скелета, который, подобно длинному, колючему бархану, тянулся с палящего юга далеко на холодный север. Даже вольный ветер ниспадал перед его величием, распугивая шуршащие кусты и теребя сухую грязь дороги.

Скача по ямам и овражкам разворошенного пути, колёса противно стучали. Хозяйка неприятного звука – еле живая деревянная повозка то и дело охала, пошатываясь на дугообразных поворотах и едва не падая на резких. Разбитая, она невольно проседала от тяжести везомого ею груза.

Раян и Мишель спали, телами прогибая дно деревянной развалины. Сопя, они крепко прижимались друг к другу, накрытые тёплым шерстяным одеялом поверх некогда мокрых голов.

Маячившие по холодному окружению тени вяло колыхались. Похитители детей – грозные, с головы до ног укатанные во всё чёрное мужчины выглядели пугающе жутко и, всё на тот же первый взгляд, являлись непомерно сильными и явно знающими своё дело представителями.

Предаваясь секретной конспирации, они не общались, лишь изредка переглядывались, слушая ветер. Отчего и не оказали должного внимания важному грузу, меж тем пришедшему в себя.

Мальчик слегка пошевелился и с недоумённым ужасом глядел на Мишель. Пытаясь сообразить в каком положении оказался, он взглядом обежал хрупкие своды повозки через едва видимый просвет в пледе, не желая соприкасаться с жуткими, укутанными в чёрные плащи, мужчинами.

Мысли безостановочно вились меж друг другом. Раян хотел было броситься прочь отсюда, но ощутив внезапное крепкое объятие со стороны, охладел.

Мишель проснулась от ёрзанья мальчика и тихо плакала, уткнувшись намокшим лицом в его форму. Раян невольно съёжился. Ему доводилось пребывать в положении похуже этого. Уже не раз принца окатывали ледяной водой, не раз похищали, запирали. И, ощутив тревогу не за себя – опытного одиночку, а за девочку – хрупкую, едва дрожащую, дабы не разоблачить их бессонные тельца, и всё ещё кому-то нужную, всё ещё кем-то опекаемую, мысли младшего братца выстроились в прямую цепочку надвигающихся событий. У него был план.

Навострив уши на случай непредвиденной опасности, Раян крепко взял её за руку. Сердце принца всё ещё быстро стучало, но взгляд говорил о твёрдости и уверенности в своих предстоящих действиях. Заметив решимость мальчика, Мишель перестала плакать. Она тоже думала о побеге.

Со стороны казалось, будто дети на интуитивном уровне почувствовали намерения друг друга. Напоследок, мальчик бегло осмотрел повозку и кивнул своей соратнице по побегу. Она кивнула ему в ответ. И, оставив свои волнения позади, ребята молниеносно подскочили с места недавнего ночлега на общее удивление едва прикорнувших мужчин.

Что-то громко треснуло. Не рассчитав силу прыжка, дети проломили скрипящие под собой доски, словно кто-то неразумно бросил якорь на полном ходу корабля. Повозка накренилась и с грохотом шлёпнулась на бок. Всё ещё везомая перепуганными лошадьми, она быстро наскребала внутрь себя грязь, вороша сырой грунт.

Взрослые мужчины спохватились мгновенно. Даже в такой ситуации они не издали ни звука. Непоколебимость и безразличие, возможно, тоже являлись издержками их конспирации, как и сложившийся глухой маршрут наперевес с чёрным нейтральным облачением этих понурых личностей.

Несмотря на ужасную тряску, фигуры в плащах умело держали равновесие на вспахивающей землю рухляди. Они тотчас успокоили лошадей и огляделись вокруг в поисках беглецов, но малышей в разбитой повозке уже не было.

⪦ 2 ⪧

Лес шумел. Порывистый ветер ломал сухие ветви высоких деревьев, перебирая листву травы и кустарников. Сырой душный воздух комом становился в горле, не позволяя свободно дышать. Собиралась гроза.

Под ногами детей хрустели ветки и коренья. Сбежав от похитителей, они мчались по тёмному лесу без оглядки, сметая всё на своём пути. Стремящийся вперёд Раян до сих пор держал за руку уже запыхавшуюся после безрассудного рывка Мишель, волоча её за собой. Ветер неистово бил прямо в их испуганные лица. Слёзная пелена застилала глаза, мешая смотреть под ноги, и ребята то и дело падали, спотыкаясь о толстые сырые корни.

Сквозь кусты, колючки, невольно обрывая собой цветы и ягоды, они бежали вперёд, преследуемые мужчинами в чёрном. Неслись прочь от опасности, открытыми ртами хватая спасительный воздух. Грязные, помятые оба ребёнка вновь падали и вновь поднимались, изредка прячась и выжидая, прислушиваясь и убегая, чуть приметят настороженный топот сапог. Но даже, будучи в таком положении, Раян продолжал прокладывать стезю обрывистым, нервным мыслям.

Принц глядел на Мишель и сердце его сжималось чаще. Не таких приключений он хотел, и тем более для неё. Ведь, как ни крути, одному Раяну удалось бы сбежать: мальчик куда сильнее, выносливее и опытнее Мишель, но вдвоём побег становился задачей не из простых… Нет, Раян не считал девочку обузой, он волновался за неё больше, чем за себя. И потому не видел другого выхода, кроме как бежать, надеясь, что преследователи устанут и бросят детей одних в этом лесу, оставив на растерзание диким животным или элементалям.

Предвещая окончание гнетущих мыслей Раяна, с небес начал накрапывать тёплый дождь, скоротечно перерастающий в ливень. Поддаваясь дикому ветру, он неприятно бил в лицо со всех допустимых сторон. Завывала природа. Небо сверкало, пуская молнии где-то вдалеке за тёмным горизонтом, пугая насквозь промокших беглецов.

Их ситуация не позволяла жаловаться на издержки суровой погоды. Отдаваясь бегу, ребята не заметили, как вплотную подобрались к скальной породе Пепельного Хребта. Величественная, она стеной преграждала путь к спасению. Мгновение, и надежда испарилась. Выхода не было.

– Раян, хватит, – простонала Мишель, от усталости падая на колени, – Я так больше не могу. Я домой хочу. Давай просто сдадимся. Твой отец…

– Мой отец не пошлёт помощь. Он никогда так не поступит! – грубо отрезал мальчик, перекрикивая гром. Принц всё ещё пытался найти выход, ощупывая холодный камень на предмет его наличия.

– Но ты же принц! – не верила Мишель мальчику, – Тебя должны искать!

– Томаса искали бы, но не меня. По крайней мере, не здесь, – не стал вдаваться в подробности Раян, и Мишель замолкла. За незнанием девочка хотела расспросить его, но ситуация и печальный взгляд друга остановили её любопытство.

Вновь, в покое, Раян продолжил копошиться в грязи, сквозь ливень, изучая каждый сантиметр торчащей из неё скалы. Принц искал ведомые ему зацепки, вспоминая неприятности, доставленные бесполезным положением в обществе и вездесущим грозным родителем.

Раян всегда умело сбегал от преследователей. Для этого он научился некоторым хитростям самообороны у Кристофа, которые вряд ли пригодились бы в данный момент, но главное – он научился использовать силу по назначению: физическую силу пламенного иде, превосходящую остальные народы. В этом и заключался его план, который пока не имел соответствующей основы.

Разбойного же нападения мальчик не планировал, так как похитители, на его взгляд, были не из числа обычных охотников за наживой, потому смысла в открытую с ними связываться, тоже не было. Эти опытные мужчины, облачённые в чёрное, могли запросто окружить ребят, затерявшихся в лесу. Загнать их в ловушку, взяв в клещи, или просто неожиданно напасть из засады.

Мальчик напрягся. Он точно знал, что преследователи могут поступить с детьми вроде них аналогичным образом. Времени на раздумья оставалось всё меньше. Но, на удачу обоим беглецам, принц таки обнаружил под скалой едва заметное отверстие.

– Мишель помогай, будем копать! – нервно обрадовался мальчик, готовый уже класть свою голову на алтарь.

– Зачем? Это бесполезно, Раян! Мы маленькие, у нас ничего не получится! Тем более эта скала… – возмущалась девочка.

– Не бесполезно! Здесь расселина. Если повезёт, она окажется глубже, чем видится, – мокрый и грязный, с уверенностью твердил Раян, продолжая шустро копать, – Повезло…

Усердно предваряющий план принц был одновременно удивлён и обрадован своим, в прямом смысле, открытием. Откопанная им небольшая расселина с невообразимой скоростью начала всасывать в себя лесной воздух. «Пещера» – пронеслось в голове у ребёнка. Только шансы протиснуться даже в откопанную щель были невелики, но дети обязаны ими рискнуть, ведь других не представлялось.

– Мишель!

Лишние разговоры ни к чему. Девочка смекнула, что от неё требовалось, и бросилась на помощь себе и другу.

Доли секунд до обнаружения копошащихся в грязи детей неумолимо стекали вместе с дождевой водой в расселину. Шаги приближались. Сердца нервно стучали.

– Не получится, Раян! Слишком медленно. Мы не успеем, – визжала Мишель.

Раян понимал её волнение. Продолжая копать, он думал, размышлял, как поступить дальше. Как вдруг наткнулся на необычную трещину, тянущуюся от угла расселины по породе вверх, но обрывающуюся на полпути.

В голову принца пришла невообразимая для других идея. Вскочив, мальчик отбежал к ближайшему небольшому, но крепкому деревцу. Затем, немного поднапрягшись, он с корнем выдрал его из намокшего грунта и, предупредив подругу об осторожности, просунул ветвистое бревно прямо в расселину под заветной трещиной.

– Залезай на него и прыгай!

– Что?!

– Что слышала. Мы будем противовесом. Так меня Кристоф учил: «Безумное воображение – лучшее, чем мы располагаем», – процитировал кумира мальчик. Невинно улыбаясь, он глядел на странно удивлённое выражение лица Мишель. Она считала его план дребеденью. Но делать было нечего, как и некуда бежать, и девочка послушалась.

На вид бревно казалось толстым и прочным. Оно должно было выдержать нескромный вес иде огня. И выдержало. Но скала не поднялась, как предполагала Мишель, всю жизнь прожившая в непокорном для великой силы огненных существ Дерроуте. Она раскололась. Под огромным весом двух пламенных иде, трещина молниеносно разрезала скальный камень. И, миг спустя, расселина увеличилась достаточно, чтобы в неё смогли протиснуться дети. Переполненные радостью, ребята готовились завершить один из этапов их приключения.

Выстрел. До маленьких ушей донесся неприятный свист. Мишель взвыла. По её, скорченной от боли, ноге, застывая, текла багровая жидкость.

Лицо мальчика помрачнело. На мгновение он замер, но тут же пришёл в себя, безмолвно веля себе бежать. Напуганный, он подхватил Мишель и закинул в тёмную расселину, спрыгивая следом.

Удовлетворённые проделанной работой, преследователи молча развернулись и скрылись во тьме, не проронив ни слова.

Глава 6. Тёмные пещеры

Снаружи лил дождь. Яростно громыхало небо, отдаваясь скрипучим эхом в пологой пещере, куда совсем недавно впопыхах спрыгнули пламенные дети. По её отвесным сводам медленно стекала неприятная для них жидкость. Помещение было сырым и слишком тесным, но не таким душным и грязным, в отличие от покрытой густым лесом поверхности.

Мужчины в плащах больше не преследовали ребят. Они не смогли бы протиснуться в узкую щель, вслед за удачливыми беглецами. И всё же у похитителей имелась возможность найти другой проход к детям через обширную сеть подземелий Пепельного Хребта, но ей они не воспользовались. Потому друзья решили, что те личности просто бросили их в этой пещере, не имеющей выхода наружу, однако имеющую вход в ещё большую глубину туннельного лабиринта, опасаясь существ, которые обитали в здешних витиеватых коридорах.

Что-то противно капало, заполняя отверстия сырой породы. Через расселину лилась дождевая вода. Сама дыра теперь располагалась метрах в четырёх над ребятами, потому путь на свободу был отрезан. Свыкшись, успокоившись и вдоволь надышавшись заплесневелым воздухом подземелья, они молча сидели на его плоской наружности, не желая переговариваться друг с другом.

В воздухе висела тревога. Грязные, ребята ужасно устали, а их непредназначенная для подобных условий одежда холодным грузом весела на мокрых плечах. Хорошим в ситуации можно было считать лишь то, что местный дождь оказался тёплым. Иначе, как следует остыв, пламенные идельха, потеряли бы сознание на полпути, так и не добравшись до тёмных пещер. Ведь горящий в их телах огонь являлся жизнью детей и допустить, чтобы он потух, ни в коей мере было нельзя, что ещё и может произойти, останься ребята в сыром климате дольше положенного.

Минуту назад Мишель протяжно ревела. Раскатываясь по округлой пещере эхом, её плаксивые возгласы слышались на километры вперёд, уходя вдаль – прямиком во тьму коридоров. Сейчас же, перетерпев боль, она тихо всхлипывала себе под нос.

Спеша оказать первую помощь, Раян разорвал низ своей грязной рубашки под формой, ополоснул его в сточной воде, морщась от частых прикосновений к ненавистной жидкости, и плотно обернул тканью ногу малышки, окидывая взглядом всеобъемлющую тьму, разрываемую громом и далеким писком.

«Значит, вот он какой этот мир без эспа. Он словно вечно тих и спокоен. Его не нужно опасаться, как порождений. Не нужно переживать, что часть этого мира внезапно сойдёт с ума, деревья преградят тебе дорогу, а шипящие камни заволокут в яму», – под нарастающий шум затянул он узел на тоненькой ножке покрепче, и, чуть не поскользнувшись, присел с рядом с леди, узревший поблескивание в смольной дали: «Напротив, нужно бояться того, что таится за ним, за деревьями, за камнями, готовое разорвать тебя на части. Но для начала…» – отвлекся он, теперь усиленно сверлящий взглядом рану подруги.

Как заключил мальчик, пуля от выстрела не задержалась под кожей, лишь прошлась по ней, оставив глубокий порез на исцарапанной травой голени Мишель. Благо она являлась пламенным иде, и её горячая, даже после дождя, кожа, мгновенно съёжилась и покраснела в области ранения, а густой элемент запекся, противно зашипев напоследок.

В отличие от эфира, элемент пламенных иде мгновенно стынет, сталкиваясь с низкой температурой внешней среды. И всё же, благодаря холоду, боль от раны продолжит изнурять тело, пока идельха не восполнит потерянный огонь из природного источника. Потому Раян и пытался создать для Мишель хотя бы какое-то подобие тепла.

– Нужно как-то тебя согреть, – проговорил Раян, усевшись как можно плотнее с хныкающей девочкой. Занятая плачем, она не отвечала.

Принц грустно вздохнул. Весь из себя переволновавшийся, он просто старался войти в положение раненого товарища, как-то утешить Мишель, однако она первая затеяла разговор:

– Знаешь, Раян, ты похож на главного героя романтической истории, – пробубнила девочка, шмыгая носом.

Мальчик напротив удивился. В форме не по размеру, да при своей фигуре он выглядел потешно. Но пусть так. Радостный, что не нужно будет придумывать какие-то сложные ободряющие конструкции, принц подхватил, предложенную ему, позитивную волну, неуклюже улыбаясь:

– Лучше б приключенческой…

– Да ну тебя! Не понимаешь ты девичьих чувств, – обиделась Мишель.

– …И, всё же, спасибо, – дополнил предложение маленький принц, заставив юную даму покраснеть от своей чистосердечной благодарности.

Наступила очередная тишина. Лишь монотонно стекающая со сводов вода нарушала её недолгий ход. Ветер резался о расселину, вороша лохмы малышей, а шедший снаружи дождь всё никак не желал прекращаться, создавая атмосферу повышенной влажности даже для пещерного окружения.

Ребята мельком поглядывали друг на дружку, но никто из них не решался первым вставить слово: каждый думал о чём-то своём.

– Не за что меня благодарить, – внезапно завела разговор Мишель, – Я ведь за тобой побежала тогда ночью, в городе, из своей прихоти. Как и всегда…

– Да, вечно я доставляю всем неприятности, – не дослушав, грустно заулыбался мальчик, почёсывая затылок.

– Нет же. Наоборот, это ты никогда не унываешь, сколько бы тебе не доставляли неприятностей! – неожиданно прикрикнула девочка на неправильно сделанные выводы принца и невольно покраснела, вновь накалив более-менее остывшую атмосферу.

Раян удивился. Ребёнок никогда не смотрел на себя с подобной точки зрения. Ведь это он вечно всем мешал и не угождал слабой, бестолковой натурой. Никак иначе.

– Слушай, – сменил тему мальчик, – А ты умеешь снимать покров?

– Мне только девятый десяток, – подхватила его идею краснощёкая девочка, – Я не проходила крескит, так что нет, не умею, – и приуныла.

– Я вот тоже не проходил, – умолчал о сокрытой под браслетом силе Раян. Ведь именно из-за болезни, тайной способности с рождения обнажать покров, мальчишка уже сейчас мог контролировать пламя и тягаться им с Томасом, – Интересно, а как он проходится?

Радостный, беззвучный визг. Маленькая девочка, заметив явный пробел в знаниях сотоварища, тут же обрадовалась. И, стремясь провести лекцию вечно её просыпающему принцу, Мишель состроила чрезвычайно умное выражение лица, водя указательным пальцем у себя перед носом:

– Помнишь, учитель Силестия рассказывала нам про упокоение: последние минуты жизни идельха, – стрельнула она глазами в сторону Раяна и, обнаружив непонимающий взгляд, добавила, – Когда его тело перед смертью возлагают на алтарь в глубине храма, преподнося вечному пламени Богини, спустившейся за своим чадом? Ну, чтобы он в элементаля не превратился.

– Ну, да… – соврал Раян, проспавший учебное время, но при этом прекрасно осведомлённый о процессе возложения от Кристофа.

– Моя мама говорит, крескит – это то же упокоение. Только, прикоснувшись к Вечному огню Богини, ты не растворяешься в нём, а обновлённый возвращаешься обратно в залу, – неожиданно поникла барышня, – На самом деле, я боюсь крескита. Хоть он всего раз в жизни проходится, и после него тебя навечно повязывают с Богиней, возлагают под её заботливое крыло, но… именно Богиня предупреждает тебя о смерти перед самым её часом, и это знание давит… – отвлекшись от махания воображаемой указкой, поднятым взором дитё изучало каменный потолок, знакомый и одновременно чуждый, напоминающий о далеком, ныне покинутом доме.

Раян оторопел. Вслушиваясь в рассказ Мишель, принц погрузился в нарисованные умом образы ритуала крескита: объятый пламенем подземный зал купели, пронизывающий душу жар, благоговение. Он вспомнил его, ритуал крескита, за которым мальчик наблюдал вместе с девочкой в столице. Толпа ликовала. Он чувствовал их зов, но не слышал. Силуэт в бурлящем огне. Где-то вдалеке зала, спрятанный за спинами одухотворённых идельха. Он исчез в нём. Нет. Пламя, словно воздушное одеяло, окутало фигуру. Слилось с ней. Взгляд. Яркий взгляд обновлённого, отныне взрослого иде соприкоснулся со взглядом принца. Мгновение, длившееся вечность. Отражение великой силы пронзило тело наблюдающего за происходящим ребёнка.

– Многие верят, что Богиня не просто предсказывает смерть, а приближает её неверующим. Однако мама говорит, что всё это вздор, она ведь… – запнулась Мишель на полуслове, – Как бы то ни было крескит обязателен к прохождению идельха в свой первый век… – внезапно приободрилась девочка, выведя Раяна из транса, – …а то он таким тощим останется, и Богиня его оберегать не будет! – и хлопнула мальчика по носу, явно имея принца ввиду.

– На всю жизнь?!

Девочка утвердительно кивнула.

– Да… – заворожено тянул последнюю букву мальчик, переводя свой взгляд на блестящий от мокроты дугообразный свод пещеры, – Жаль не смогу пройти его в столице.

– Почему не сможешь? – в недоумении Мишель оторвалась от лицезрения капающих звёзд, – Хочешь немощным остаться?!

– Я уже решил, что в ближайшее время не вернусь в замок, – уточнив, придурковато заулыбался Раян, – Отправляюсь в путешествие.

– Что за бред?! – заверещала девочка, – Тоже у своего Кристофа научился?!

– Ничего не у него, – возмутился принц на невдомёк брошенную клевету в сторону своего кумира, – Девчонкам не понять мальчишеские мечты.

– А теперь Томаса копируешь? – продолжала язвить Мишель, но Раян молчал, нарочито отвернувшись в сторону, – Как хочешь, – в ответ обиделась и она, – Только меня с собой не зови.

– И не собирался, – надувшись, произнёс мальчик.

И опять тишина. И опять броское капание, которое теперь раздражало и, вообще, отрицательно действовало на скопившиеся в клубок нервы детей, как и ветер, нескончаемым дождём бьющий в расселину, так и общая сырость помещения, невольно заставляющая чихать.

Сейчас мальчик, как и положено обиженному ребёнку, мысленно обзывал сидящую напротив девочку. Мол, и правильно, что он не позвал её в путешествие, абсолютно правильно. Ведь Мишель плакса, разбалованная болтушка, не готовая к трудностям бесконечных странствий, как морально, так и физически. Даже бегать толком не умеет, всё падает и падает, плачет и плачет, и… что он, опытный, зачерствевший от безразличного к нему отношения ребёнок, не смог защитить даже такую капризную беглянку, как она.

На душе у старшего малыша внезапно заскребло и заболело, но он не знал, что сказать. Он просто знал, что нужно скорее найти выход и отвести пострадавшую от его собственных действий Мишель к теплу. Ведь этот поступок – то единственное, что бесполезный принц мог сейчас сделать для своей маленькой служанки.

– Так что ты там говорил про пламя? Зачем спрашивал? – неожиданно начала разговор девочка, которая вела себя намного разумнее, отчего и казалась взрослее старшего её мальчика.

– Просто идти надо дальше, а света и нет, – серьёзно произнёс Раян, ещё не отошедший от своих тягостных размышлений, и получил в ответ ненавязчивый хлопок по плечу от скромницы Мишель.

– Чего серьёзный то такой? – с подозрительной радостью заулыбалась она.

Грохот. Послышались толчки. Раян, не успевший отреагировать на несвойственное поведение Мишель, забыл о дальнейшем диалоге вместе с девочкой, схватившейся за рукав опытного бегуна от заставшего врасплох явления.

Снаружи гремел гром, омывающий дождём нагие скалы. Громко тряслась порода, что ходила взад-вперёд, двигая малышей вниз по наклонной плоскости. Сырой воздух вибрировал, становясь поперёк неподготовленного горла, а пещерный свод крошился, сыпля камнями в образовавшиеся от дождя лужи. Дети испугано сидели и не шевелились, словно вкопанные. Миг спустя, толчки прекратились, оставив наблюдающую за природным безобразием малышню в воцарившемся покое.

– Что это было? – удивлённо прошептала Мишель.

– Не знаю, – ответил Раян, не подумавши, и тут же добавил, – Война же вроде как…

– Кого с кем? – непонимающе проговорила девочка.

– Ну, в столице взрослые давно о войне говорили. Пепельные с земляными воюют… и от Томаса не раз слышал, – вспоминал мальчик, осматривая недавно сыпавшийся свод.

– А здесь они чего забыли? Тут одни скалы.

– Так здесь пепельные и живут. Ты что, не знала? – удивился Раян неосведомлённости всезнайки.

– Это вы там, мальчишки, постоянно меж собой переговариваетесь. Откуда-мне-то знать? Про этих твоих пепельных в школе не рассказывают ничего. Сам понимаешь, – возмущалась Мишель, – Это я случайно маму подслушала о том, что рас идельха куда больше, чем говорят. Подробностей и не знаю.

– И то верно, – подметил принц, спокойно реагируя на врождённую ругань девочки.

Раян всё ещё глядел на мокрый свод, размышляя о войне и о том, что дети оказались в эпицентре её действий. Он думал про подрывы, видимо, организованные земляными идельха, чтобы вызволить на поверхность прячущихся под Хребтом пепельных. И тут мальчик начал плавно соображать, к чему ведут все эти породные волнения для чужеземцев, зашедших не на свою территорию:

– Мишель, нам надо уходить отсюда, быстро. А то как обвалится на нас всё это дело! – подскочил с места Раян.

– Мы же назад по этому скользкому склону не залезем! У меня нога болит, Раян! – предалась панике девочка, обнимая перевязанную ножку.

– Тогда дальше пойдём. Давай, лезь ко мне на спину, – протараторил Раян. Наклонившись, он повернулся спиной к паникёрше и подхватил сопротивляющуюся скорым действиям её на руки.

– Темно же, дурень! Как идти-то будем?! – возмущалась леди, колотя ручонками несущего её принца.

– Просто. Ты будешь стену трогать и путь подсказывать, а я идти вперёд и тебя нести, – распределил задачи мальчик.

Мишель глубоко вздохнула. Подметив спокойствие младшего принца, она отложила бесконечные возмущения, отчего тот был ей крайне благодарен. Успокоившись и удобней укомплектовавшись, они сделали второй шаг на пути к своему тёмному приключению, оставив позади угасающий по мере удаления особ лучик света, что бил из одинокой расселины, залитой грозовым дождём.

⪦ 1 ⪧

Что-то громко скреблось под ногами, где-то вдали неслышно колотилось. В сумрачной тишине сверкали воображаемые звёзды, что озаряли стук сердец. Скользкий потолок продолжал капать, насколько бы далеко не отходили дети от проливного дождя, орошавшего позади итак уже насквозь мокрую земную поверхность. В воздухе стояла сырость. Встревоженные, идельха молча топали по незнакомой дороге, вслушиваясь в повторные толчки и приседая вовремя уже знакомой тряски.

Ощущения детей обострились. Медленно, осторожно, выверяя каждый шаг, они шли навстречу беспросветной тьме и копошащимся в ней ослепшим тварям, что противно пищали где-то там, внутри мрачных и тёмных пещерных разветвлений.

Будто читая схожие мысли Раяна о своём сварливом нраве, Мишель незадачливо дулась. Сейчас, оторванная от твёрдой земли, с неимоверно ноющей ногой, заставляющей то и дело стискивать зубы, девочка полностью отдалась своим противоречивым мыслям.

Она понимала, что доставляет принцу неудобство своим бестактным поведением, понимала, что вечно попадает в неприятности, чем осложняет и без того трудный для маленьких идельха путь. Но не хотела признавать этого из-за скорой ненадобности.

Причиной тому служили слова Раяна, произнесённые уже во время осваивания детьми пещер, о том, что пламенные иде должны прийти и заступиться за пепельных. Ведь пепельные по договору помогают им с торговлей. И этих слов было достаточно в качестве краткого ликбеза о войне из далёких уст Томаса.

«Они заберут нас!» – радовалась Мишель. И беды моментально прекратятся, а её препирания забудутся, как только их вернут в столицу, и глупые мечты на голову больного принца в тот же миг забудутся, усохнув ещё в зародыше.

– Раян?

– Мм?

– А что тебе ещё говорил Томас об этих, пепельных? – пыталась отвлечься от несвойственных раздумий она, ублажая любопытство всякими повествовательными историями.

– Ну, – активно вспоминал ребёнок, продолжая размеренно вышагивать, – Знаю только, что они живут под Пепельным Хребтом, в сети подземных пещер.

– Думаешь, это они нас похитили? – приуныла девочка, опираясь локотками на мальчика.

Принц не ожидал вопроса. Он не знал о пепельных идельха многого, но всё же не считал, что им удалось бы так запросто проникнуть в столицу. Тем более перенести двух тяжеленых пламенных идельха в повозку. И пока Раян искал предположительные выводы в голове, Мишель, не получив от него внятного ответа на свой вопрос, продолжала бестолковый разговор сама с собой:

– …я вот думаю да. Они ведь хитрые, раз в пещерах прячутся. Представляешь, даже в красное нарядились, когда нас похищали там, в городе, – радовалась догадке девочка, не замечая помрачневшего Раяна, – Смешные, думали раз мы дети, то глупые. Подумаем, что нас пламенные идельха похитили.

– Мишель, не смейся, – монотонно проговорил мальчик. Он не знал всего и, в общем-то, не желал знать. Не желал утолять свою злость на огненный народ. К тому же мальчик понимал, что полная картина в итоге может оказаться иной, потому безмолвно продолжил двигаться дальше, тихо вздыхая себе под нос от столь тяжёлых для его возраста раздумий.

Меж тем Мишель и правда замолкла. Она не поняла, что намеревался сообщить ей маленький принц подобными выпадами, но гораздо более не хотела злить друга, как и не хотела молчать всю дальнейшую дорогу, потому вновь прервала тишину:

– Слушай, а где конкретно живут пепельные? Вдруг мы на них наткнёмся, и они нас опять похитят? – спонтанно спросила Мишель первое, что пришло на её ум, накручивая себя пуще прежнего.

– Не похитят. Насколько я знаю, здесь целая сеть подземных лабиринтов, выкопанных людьми ещё в далёкой древности, – похвастался мальчик своими немногими знаниями, полученными от Томаса, и приободрился.

– Ты сказал лабиринт?! – не в шутку запаниковала девочка, мотая руками и ногами, – А ну дуй назад! Живо!

– Как это назад?! – сопротивлялся избиению мальчик, сильнее прижимая к себе бесноватую знакомую, – Ты думаешь, я помню куда?

– Не волнует! Просто взял и развернулся!! – вновь завопила девочка, пытаясь спрыгнуть со спины Раяна, что затащил маленькую её в дебри скального лабиринта, и спрыгнула-таки, плюхнувшись на мокрый камень пятой точкой.

Взрыв и громкий треск. Основание скалы раздвоилось, засыпая камнями дальнейший проход. Воздух задребезжал. Взвинченный, он вихрем носился по влажной пещере, соприкасаясь с поверхностным, что яростно заполнял теперь залитое светом помещение сквозь образовавшуюся исполинскую трещину.

– Раян! – закричала ослепленная девочка, но малец ничего не мог поделать. Не мог воспротивится природному катаклизму.

Вторая волна. Пол вместе с потолком падали. Крошились. Уходили из-под ног детей, спешно падающих в огромную расселину вместе с камнями, пылью и грязью. Ребятишки кубарем катились вниз, пытаясь сцепиться друг с другом, но вновь и вновь их разлучали с треском падающие вниз булыжники, отбивая маленькие руки.

Плеск. Два тела непослушно свалились в подземную реку. Треск. Взрывались скалы, в спешке рушились сверкающие своды, топя маленьких идельха. Бурная река неслась, на ходу меняя своё направление. Грохот. Валились камни, поворачивая несгибаемую её в беспросветную глубину. Ещё одна безуспешная попытка схватиться за руку, ещё одна попытка зацепиться за острые скальные породы, неровно торчащие из речной поверхности.