Дурной сон, или Еще не время бесплатное чтение

1. Айрис

Когда-нибудь нас, может быть, найдут….

Он вышел из города босой, и без любимого серого пятнистого дикого коня, который подпускает к себе лишь его. Хотя и принадлежит не ему.

Его будто б подхватила и понесла неведомая сила. Он хотел побыть один, подумать… сам не знал о чем. То ли об отце, добром и мудром, который щедро наставляет его своему гончарному ремеслу. То ли о матушке, которую схоронили, когда ему было 6, но образ которой он бережно сберег в своей памяти. Все эти «ещё 2 раза по столько же»,

как говорили люди, что в этом понимают.

То ли о той девице, что смеялась и убегала, оглядываясь ему у ручья. Имя которой переливалось в её смехе. И это имя хотелось произносить.

То ли о том, что с Рождения Иисуса минуло уж десяток сотен лет. И ещё почти половина сотни. 30, это ж почти половина сотни, да? Он слышал это от счетоводов в церкви, и мотал на ус. Хотя у него пока и не было усов.

Обо всем этом он думал, чтоб не думать, что хочет есть. И отец тоже. Всегда, хоть и не признается. А ведь есть люди, которые не голодны. Они – бывают.

Удаленный поселок в большой низине в стороне от больших дорог, где он родился, всё больше отдалялся от него, хотя шумная суетливый Бормио и не думал приближаться. До него были версты и версты. Бесчисленное количество шагов!

Да ему туда и не надо.

Он шел, будто его толкало вперед. Туда, вдоль извилистой утоптанной пыльной дороги, потом в сторону – в поля, где дикая трава и посевы выше пояса. И ещё дальше. Его звало колыхание колосьев и листвы, звуки ветра, пробирающегося меж стволов и высоких трав. Робкие звуки птиц. Таинство Земли, и всего, что она прячет в себе и на себе, что кормит и чем наставляет.

Правда, были б у него силы, он поймал бы куропатку. И съел бы. Да Господин будет гневаться, если узнает. Все куропатки в округе – его имущество. Так можно стать имуществом и самому. За воровство у Господина.

Они едят досыта. Хорошо быть Господином, наверно.

Он всё быстрее шагал куда-то вперед, не смея сопротивляться неутолимой силе притяжения. В один момент внезапно почувствовал усталость, и осел прям на землю спиной по мощному древесному стволу, спрятавшись в траве под дубом. Ему было здесь странно. Покойно, и немного тягостно. Зябко, но уютно.

Ему хотелось остаться здесь. Подольше.

Откинувшись наземь, он прикрыл глаза, и вспомнил свое отражение в ручье. Ему нравилось его отражение, все в поселке были рады ему, им хотелось на него смотреть и кричать ему что-то с улыбкой. Ему было радостно радовать. Особенно девиц, которые хохотали и разбегались, оглядываясь вопросительно, будто он им что-то пообещал. Он чувствовал напряжение в щеках, и необыкновенный подъем внутри, когда люди смотрели на него. Думая об этом, он проваливался куда-то, в неведомое.

. .

Он увидел в прозрачном тумане странных людей. Их волосы были короткими, борода – колючей, а одежда – белоснежной, и странно тонкой – дорогой, верно, работы. На лице некоторые носили металлическое украшение из кругов, мешающих глазам. А вокруг, в этом доме, были удушающе чистые цвета и ровные линии.

А его тут – будто не было. Они не замечали его. Они были заняты…

Костями.

Человеческих костей он доселе не видел, видел лишь кости своей любимой в детстве собаки. Ее раскопали дети, и он… одеревенел, когда понял, что это они таскают по улицам. Это был Лай. Хотя уже и не он.

Он, но не он.

Эти же люди бережно держали в руках кости человеческой головы. Это было странно, любопытно и постыло. Они называли имя: Тибериус Эльбас или Аполиннариус. Кто мог такое придумать в трезвом уме?

Но люди не выглядели пьяными. Он вообще не видел таких прежде. И говорили он на непонятном языке – неторопливо, глухо. И все вокруг было невероятно: стены – прямые и гладкие, столы – словно вода, в горницу свет пропускал твердый воздух! Линии – немыслимо ровные, везде! А эти, не замечая этого дива, всё носились со скелетом. И его мгновенными изображениями – на пергаменте и расписных движущихся стенах.

Они осматривали его, чистили, почти разговаривали с ним. Чудаки, разве скелет ответит им?

Радовались, что у него – такие хорошие зубы. Чему радоваться? Если эти зубы больше ничего не съедят?

Где они откопали его и зачем?

Ответом на этот вопрос он оказался в знакомых полях. Он знал – там, вдали, этот холм огибает ручей, он узнал рельеф! Там другие люди, одетые в тонкую одежду разных цветов и странных форм, в смешных головных уборах, рыли их землю. Да, Господину это не понравится, когда тот узнает.

В чем же была их главная странность? И тут он понял: они – не суетились. Так ведут себя только те, кто не голодны.

И тут они нашли этого скелета.

Это точно был он. Безучастно, будто б оценивающе взирал на них своею бездонною пустотой. А они пред ним благоговели, будто пред драгоценностью.

Он смотрел на эти кости в руках людей, на которые были одеты странные одежды для пальцев, и… ничего не чувствовал. Хотя, наверное, должен был.

Они говорили на чужом языке. Но он словно видел их мысли – понимал их переговоры. Слышал их странное почтение. Костям?? Здесь были и чистые женщины с тонкой кожей, одетые как мужчины. И какие-то сумасшедшие с базарной площади в странных головных уборах, радовавшиеся как дети – на кладбище…

Все они говорили, что нашли молодого человека. Как они могли это узнать? На нем же нет лица!

А где дуб?

Здесь был дуб!

Дуб…

Они нарисовали тонкими приспособлениями на тонком белом холсте палки, и он узнал цифры. 2001. две тысячи? 2?? тыс…

И тут его обуял страх.

Кто эти люди, зачем они пришли? Зачем?!

Зачем им его кости? Что они будут с ними делать? Показывать другим? Таким же? Чистым и сытым? Зачем?

Его стала колотить дрожь, чуждость происходящего затопила его немым криком…

И тогда…

. .

Айрис очнулся. Его глаза целовало яркое солнце, прося вернуться. И обдувал дружелюбный ветерок. И травинка тыкалась в лицо, щекоча нос. Дурнота осталась в прошлом… И медленные пришлые люди, и их бессмысленные дела.

Он здесь.

Его имя – прекрасно.

Его уважает отец, ему рады люди на улицах.

Он бережно хранит память о матери. И поймает однажды девицу у ручья.

Он ещё что-то успеет. Сколько б ни было.

А до этих людей – ещё дважды по столько, сколь прошло с рождения Христа.

Прочь с этого места!

Ещё не время.

2. Алессо

Алессандро Далони промозгло мостился поудобней в своём кресле, уткнувшись лбом в мокреющее по ту сторону окно рейсового автобуса. И думал о том, что всего через 2 месяца ему исполнится уже аж 15.

А ещё думал: зачем ему было сегодня куда то ехать? В такую дрянную погоду? В какие-то там столицы…

Эта поездка началась для него неделю назад. Когда им позвонили, и пригласили его на какой-то научный симпозиум.

Его. На научный, да. Туда.

Точнее, началось всё раньше: когда они с самой ради шутки сдали кровь в международную базу данных ДНК. Она – сирота из приюта, всегда мечтала найти родственников.

Вообще-то мама была его хорошим другом, и они часто что-нибудь придумывали забавное – да всю его жизнь, хоть в последнее время он был согласен с ней не всегда.

Вот и в этот раз, когда она настояла чтоб он ехал, даже если она и не может по работе, он согласился натужно. Это же так забавно, и так научно!! Ага…

Она же сама поехать не смогла. Её почему-то не пригласили даже.

Теперь в стекле на него смотрел задумчивый минорный персонаж, которому шло капризничать. Мама часто просила его не состригать волнистые темные волосы до плеч, и он прятал их под бейсболку. Мама их очень любила, хоть всю жизнь была блондинкой.

Ещё мама любила говорить с улыбкой в глазах, что он красафффчик, но ему самому так не казалось. Он всё время замечал то прыщики на подбородке, то свой слишком широкий и яркий для парня рот, то небольшой, но глубокий шрам прям посреди смуглой щеки под глазом – память о клюнувшем его в детстве до крови петухе.

Мама и правда находила его прелестным. А он искал сходство с нею. И к своему ужасу не находил. А на кого быть похожим ещё – он просто нм знал.

Выйдя из автобуса он не потерялся, быстро сориентировался, назвал свое имя охранникам и номер пригласительного, и минуты спустя уже занял место в уголке просторного научного зала. Где было много взрослых людей. Но ему все ж удалось среди них затеряться. Даже в своем не симпозиумном оверсайзе и бейсболке задом наперед.

Симпозиум был какой-то археологический, и даже антропологический. Учёные показывали на экране раскопки, древние кости, и он даже втянулся – вовлекся в мрачный реализм этих устаревших новостей, сосредоточенно теребя и накручивая на палец кольца своих волос, назойливо щекотавших шею под воротником толстовки. Наверное, мама так хитростью стимулировала его продолжить образование? А говорила, что понятие не имеет, зачем его сюда позвали. Вот хитрюга! Ну все равно спасибо, любопытненько.

Этот новый учёный на сцене, был круглолиц, уже лысоват, и очень вдохновлён своими новостями:

– Итак, нам удалось совершить удивительную находку! – вещал он, – всё мы знаем нашего друга, Тибериуса из раскопок близ Бормео. Нашли ведь мы его, как известно, совершенно случайно на месте стройки, уже дюжину лет назад, одиночное захоронение. Это молодой мужчина, живший в раннем средневековье, которого нам удалось обнаружить, изучить и даже очень успешно визуально реконструировать.

На экране показали череп, а потом и скульптурную голову-бюст. Совсем не похожую на неандертальца позапрошлого века. Или тысчеления, как его там.

– …известно, что парень прожил всего около 20 лет и умер от болезни, вероятно инфекции. Жил скромно, надоедал. Однако у него есть своя антропологическая уникальность – у него были идеальные ровные здоровые зубы. То есть предположительно он был красафФфчик.

Зал заулыбался, растеряв на мгновение свою глубоко осведомленную формальность.

– Погребения с подписью у него, как известно, не было – молодой человек просто ушел в поле и остался там, потом его судя по всему наспех захоронили без подписей и ритуальных предметов, случайно создав уникальные условия для сохранности, и потому мы сами дали ему свое опознавательное имя. И теперь знаем его так, Тибериусом. Теперь он – достойный и любимый сын нашей большой антропологической семьи уникальных находок. Так вот, неожиданно мы сумели найти в международной базе данных – его потомков! Геном совпал полностью, то есть он даже не просто много-юродный дядька, он успел оставить собственное потомство! Замечательная новость, я считаю!

Все тут так любили радоваться устаревшим новостям!

Занятно – только и успел подумать Алессо, пытаясь воображением пробиться сквозь толщу сотен лет с высоты своих не полных 15,

…как, вдруг услышал своё имя. Встрепенулся, и сам не понял, как ноги понесли его на сцену… По зову!

Но не предков, а довольного собою лысоватого мужика.

Следующие минуты он пытался вникнуть в услышанное совсем рядом, борясь с частоколом направленных на него как копья любопытных глаз. Ощущение было странное, щекочущее.

– Геном совпадает по мужской хромосоме, то есть это, приятель, твой родственник по батюшке. – Гордо держал в руках жутковатый артефакт спикер.

Алесс готов был вежливо поздороваться с черепом (или его имитацией) после такого официального представления. Почти не вздрогнув от упоминания.

Вот так странно бывает: человек-призрак, которого он никогда не знал, оказался промежуточным звеном в длинной цепочке между ним, и этой неизвестной жизнью этого вот уникального легендарного черепа.

Обладателя черепа. Когда-то – законного… Парня с красивой улыбкой. Из какого-то там века начала времен.

За неимением других данных, он искренне даже проникся к этому бедолаге. Всё-таки 20 лет – это не очень-то много. Это понимаешь даже в 14.

Вот мама удивится новостям.

Мама выслушала его задумчиво, и пошутила, что теперь ждём, когда Армандо, или Арландо, (тут она сомневалась), которого она видела лишь однажды в жизни, тоже сдаст свой геном в базу данных, и многократно удивится. Родственникам.

Ночью Алессу снился кошмар. Он общался со своим двойником из средневековья, у которого просвечивал череп, и тот встревоженно просил его поторопиться жить.

И ни слова про того, кто передал геном. Ну этого, посредника. Между ними.

И всё же Алесс просил Айриса приходить к нему ещё. Хоть какие-то родственники…

Тогда он сделал первую свою татуировку – мрачную по собственному эскизу, потому что начал рисовать причудливые философски-мистические образы – часы, змей. И стал ещё сильнее грызть ногти.

3. Олеся

Она была в ярости. Она сделала всё, чтоб победить в этом конкурсе! И что, и где её «…наконец сбываются ууссе мееечты, лучший мой подарочек…..».

Когда в их лингвистическом университете объявили кастинг на совместный международный АРТ-фото-проект «история в лицах современности», и она узнала, что Оннн – услада её глаз и мыслей с первого дня в универе – участвует в этом отборе в фаворитах, она немедленно зарегистрировалась. Давно думала, как бы чаще попадаться ему на глаза! А тут – есть реальный шанс попасть дуэтом на съемочную площадку!

Свершилось невероятное: она одержала победу в этом отборе. И лишь сейчас, прибыв на локацию – в старинный дворец, узнала, что в пару ей поставили какого-то итальянца.

Ну и что, что итальянский язык – её профиль, история Римской империи – её любовь, и она выиграла именно в этом национальном кластере конкурса?