Аргилай. Возвращение домой бесплатное чтение

Пролог.

– Пункт первый. Остров Семи Башен второй по площади и восьмой по населению остров в Штормовом море. Расположен в ста десяти километров от восточного побережья континента. Площадь острова составляет восемь тысяч триста сорок два километра, протяженность береговой линии одна тысяча шестьдесят шесть километров. На серверном берегу находятся несколько крупных заливов. В западный берег вдается залив Ветров, а также небольшие каменистые бухты. Остров Семи Башен имеет преимущественно гористый рельеф, а посреди острова раскинулось крупнейшее плато Пробуждения. В центре плата с древнейших времен расположен Портал Создателя. Активация портала и прибытие существа из Бездны случаются регулярно, каждые сто дней, с момента Восстановления портала. Отслеживание и проверка мест на континенте, куда происходит исторжение портала, представляется максимально приоритетной задачей. Конечной же целью является изъятие энергетических капель у существ, являющихся из Бездны. Пункт второй. Климат на острове Семи Башен умеренный. Погода на острове характеризуется дождливой зимой и…

Ломонд озадаченно приподнял седые кустистые брови и быстро пролистав несколько страниц, рискнул продолжить чтение.

– Пункт восемь. Фауна острова. Остров Семи Башен известен, как крупнейший ареал обитания свинобрюхого попахвата … – старый маг резко прервался, нахмурился и поднял взгляд своих синих глаз на человека, стоявшего рядом. – Свинобрюхий попахват? Серьезно?

– Да. Очень наглые, невероятно прожорливые, но трусливые существа.

– Я спрашиваю: что это за белиберда, Репей?

– Руководство по использованию портала. – терпеливо пояснил собеседник, нервно хрустя костяшками пальцев.

Этот невроз Репея очень раздражала Ломонда. Хотя, если быть честным, в Репее раздражало все. Нелепо высокий и болезненно худой маг-хранитель портала имел несоразмерно большой для своего лица нос, малюсенькие глазки, и мерзкую привычку постоянно чесаться. А еще от Репея неприятно пахло. И причина была даже не столько в том, что на плато Пробуждения, из-за отсутствия воды, почти полностью отсутствовала возможность принять ванну. А в том, что маг-хранитель портала постоянно забывал чистить свои маленькие, кривые зубы.

– Это не руководство по использованию, – с трудом сдерживая раздражение, ответил Ломонд и, закрыв толстый фолиант, швырнул его на стол. – Это какой-то альманах путешественника.

Маленький, колченогий стол страдальчески заскрипел под весом альманаха, но выдержал и, к счастью, не сломался. Репей облегченно вздохнул. Этот стол был единственным целым предметом мебели в его хибарке с земляной крышей и стенами, сложенными из осколков известняковой породы.

– А, что я мог поделать? – заламывая себе пальцы, принялся оправдываться маг-хранитель портала. – Великий магистр повелел мне написать руководство по использованию портала толщиной в три пальца. И плевать он хотел, что я не технарь. Я понятия не имею, как использовать эту древнючую ерундень. Портал чинили без меня, а руководство писать мне? – он изменил голос, пародируя Великого магистра и почесал подмышкой. -Ты, говорит, языкам обучен? Обучен. Вот и пиши. А я-то откуда знаю, как портал работает. Работает и ладно. Еще раз повторяю: я не технарь! Я в совершенстве владею всеми языками континента, включая мертвые. Могу устно и письменно осуществлять перевод с любого из них. Умею грамотно и свободно выражать свои мысли, а также поправлять ошибки письма и речи других.

– Вот потому и сидишь в этой грязной лачуге подальше от людей. – попытался пошутить Ломонд, но заметив непонимающий взгляд собеседника, поспешил вернуться к основной теме разговора. – Когда и куда портал активировался в последний раз? Тим сказал, что с порталом какие-то неполадки.

– Мне нужно свериться с книгой регистрации. – ответил Репей, нервно почесывая внешнюю сторону кисти.

Седой маг в ожидании пробарабанил пальцами по грязной столешнице стола. Но ничего не изменилось – его собеседник все так же продолжал стоял на месте и чесаться.

– Ты собирался свериться с книгой регистрации. – терпеливо напомнил Ломонд и оглядел небогатую обстановку маленькой хибарки, в надежде найти упомянутую книгу.

В домишке присутствовала низкая кровать с кучей старого, давно не стираного тряпья, имелся позеленевший медный таз с затхлой водой, и собственно тот хлипкий стол, за которым сейчас восседал маг. Местонахождение книги регистрации представлялось загадкой.

– Я не могу. – ответил маг-хранитель портала, продолжая расчесывать кисть.

– Почему?

– Книга там. – Репей перестал чесаться и длинным тонким пальцем с грязным ногтем указал на Ломонда.

– Где? – совершенно растерялся тот, а затем догадался опустить взгляд себе между ног.

Такого поворота событий седой маг ожидать не мог. Оказалось, что табуретка на которой он сидел, табуретной являлась лишь формально. Вернее, от табуретки там имелись лишь сколоченные между собой ножки, а роль сидения выполняла большая книга с кожаным корешком и деревянным переплетом.

Ломонд поднялся на ноги, позволяя Репею забрать книгу регистрации. Теперь сидеть в лачуге, сложенный из каменных осколков, было решительно не на чем.

– Так, – маг-хранитель портала открыл книгу на заложенном месте, почесал чумазую шею и пробежал глазами по последней записи. – Место открытия портала: деревня Большое Дно. Связной на месте: староста Боров. Время…

– Четыре месяца назад? – предположил Ломонд.

Репей некоторое время размышлял над ответом, с хрустом, почесывая плешивый затылок и подсчитывая даты в уме.

– Да, получается четыре. – согласился он.

– Действительно многовато… – вздохнул седой маг и, в задумчивости, погладил свою короткую бороду. – Что ж, пойдем взглянем на портал. – решил он. – Зря что ли вы меня так грубо вызвали с континента.

Два мага покинули маленькую хибарку с земляной крышей и вышли на негостеприимное, ветреное каменистое плато Пробуждения. Под ногами неприятно хрустели куски осадочной горной породы. В воздухе витала каменная пыль, заставляя сильно щуриться и дышать через платок.

– Говорят в те времена, когда Создатель возвращался в наш мир, это плато было плодородно и тут цвели фруктовые деревья. – повышая голос, чтобы перекричать завывающий ветер, сообщил Ломонд.

– Говорят – кур доят, а коровы яйца несут. – недовольно буркнул Репей, почесывая себя на ходу пониже спины.

Портал представлял из себя большой, искусно ограненный, каменный диск. В центре диска находился небольшой круглый бассейн, заполненный на первый взгляд обычной водой. По краю портала стояли высокий каменные зубцы. Не все из них были целы. Часть зубцов отсутствовали, на других виднелись трещины и сколы. Но более всего привлекали внимание те зубцы, что почернели от копоти и оплыли словно огарки свечи.

Ломонд остановился возле одного из таких зубцов, провел ладонью по его поверхности, отполированной ветром. Камень был холоден, как лед.

– Каждый раз удивляюсь, сколь сильна должна была быть магия, сотворившая подобное. – покачивая седовласой головой, проговорил маг.

– Ломать не строить. – безразлично пожал плечами маг-хранитель портала и почесал голову.

Ломонд легко запрыгнул на диск портала и проследовал к круглому бассейну в центре. Присел на корточки и посмотрел вниз. Маг увидел каменное дно бассейна, увидел легкую рябь, бегущую по «воде», но не увидел отражения. «Вода» каменного бассейна не отражала ничего: ни самого мага, ни Репея, маячившего за спиной, ни даже темных туч в пасмурном небе.

– Удивительно. – потрясенно произнес Ломонд.

– Да, – согласился маг-хранитель портала, вновь раздирая внешнюю сторону ладони грязными ногтями. – Раньше Суть выглядела, как расплавленное золото, а теперь стала совершенно прозрачной.

– Прозрачной она была до разрушения портала. – кивнул собеседник. – А после помутнела. По крайней мере так пишут очевидцы и участники тех страшных событий, что навсегда изменили наш мир. «Чистая, как слеза младенца, Суть неистово закипала, когда Создатель возвращался из путешествия за пределы границ реальности.» – процитировал он.

– Угу, я тоже читал Книгу Скорби. Трижды, на двух языках. – фыркнул Репей, увлеченно почесывая промежность. – И должен заметить в твоей интерпретации это звучит…

– Послушай, – внезапно перебил его Ломонд, с неприязнью поглядывая на то, чем занята рука мага-хранителя портала. – Ты не мог бы…

– Что? – нахмурился тот, ни на миг, не прекращая приятного занятия.

– А, не важно… – вздохнул маг и поднялся на ноги. – Думаю, пора заняться делом. Мне нужна энергетическая капля. Великий магистр упоминал, что ты дашь ее мне.

– Ну разумеется! – кивнул Репей и той же рукой, который удовлетворял свой зуд, достал из кожаного мешочка на поясе маленький прозрачный камешек, искусно ограненный в виде капли воды. – Новая. – заверил он.

Ломонд без колебаний принял каплю и, собрался было отойти в сторону, но маг-хранитель портала остановил его.

– Необходимо расписаться в получении. – настойчиво сообщил он, и принялся перелистывать книгу регистрации, которую захватил с собой. – Во всем нужен контроль, во всем нужен порядок. – самодовольно пропел любитель почесушек.

– Конечно. – легко согласился седой маг. – Где поставить крестик?

– Вот тут, – указал Репей, протягивая новомодное писчее перо, с автоподачей чернил. – Пишешь время получения энергетической капли, цель получения, подпись, расшифровку подписи и заверяешь все кровью. Когда закончишь работу, то вот тут напишешь время возврата, количество использованной энергии, подпись, расшифровку подписи и заверишь кровью.

– Ты шутишь? – не проверил Ломонд, но наткнувшись на совершенно серьезный взгляд собеседника, понял, что тот не шутит.

Когда все формальности были закончены, а бюрократический голод мага-хранителя портала частично удовлетворен, настало время преступить к самому главному. К проверке портала.

Крепко зажав энергетическую каплю в правом кулаке, Ломонд вскинул руки и одними губами зашептал заклинание. В начале ничего не происходило, но затем по каменным зубцам, обрамлявшим диск портала, пробежали искры. Ветер стих и в наступившей тишине стал слышен низкий, нарастающий гул, доносящийся из-под земли. Маг резко совершил в воздухе молниеносное движение руками, словно рассекая пространство. Гул стал громче, а на кончиках каменных зубцов, словно змеи, зашевелились дугообразные молнии. Ломонд еще трижды чертил пред собой, видимые лишь ему одному, знаки. И с каждым знаком земля тряслась все сильнее, а молнии уже танцевали не только на зубцах, но и между ними. Дело явно близилось к своей кульминации, все гудело, тряслось и трещало, как положено в подобных случаях.

Маг внезапно упал на одно колено и кулаком, в котором была зажата энергетическая капля, ударил по «воде» бассейна. Гул моментально смолк, будто его и не было, а молнии пропали.

Репей с интересом вытянул шею и приподнялся на мысках, ожидая увидеть результат.

Из самой глубины, прозрачной, как слеза младенца, Сути, из субстанции, которая была похожа на воду, но не являлась водой, медленно и неторопливо поднялся маленький одинокий пузырёк. Достигнув поверхности Сути и издав характерное «буль», он лопнул и бесследно исчез, не оставив о себе и следа. Словно кто-то смущенно пукнул в ванне.

– И это все? – уточнил Репей. – А разговоров то было.

– Ага… – огорченно вздохнул Ломонд. Седой маг выглядел крайне озадаченным и сильно расстроенным. – Мне необходимо вернуться в башню Великого магистра и освежить свои знания в библиотеке.

– Не помешало бы. – согласился Репей, раскрывая книгу регистрации и протягивая перо, с автоподачей чернил. – Вот тут, – напомнил он. – Время возврата, количество использованной энергии, подпись, расшифровку подписи и пальчик кровью.

Когда маги удалились, каждый по своим делам, и плато Пробуждения вновь стало принадлежать лишь холодному ветру, завывающему меж каменных зубцов портала, к краю бассейна вперевалочку подошло небольшое, неказистое существо. Оно напоминало туго набитый мешок репы, у которого выросли короткие кривые лапки с длинными пальцами. Существо опустило свою небольшую, лопоухую голову и, подслеповатыми глазками, уставилось вниз на «воду». Со дна бассейна поднялся пузырёк и лопнул на поверхности Сути. А за ним еще один. Неказистое существо моргнуло, рассматривая необычную диковинку и повернуло голову. Пузырей с каждой минутой становилось все больше, Суть начала слабо гудеть. Свинобрюхий попахват, а это был именно он, вздрогнул и трусливо отодвинулся от бассейна. Затем мешок с репой подпрыгнул на месте и припустил, что было мочи прочь, быстро перебирая своими кривыми лапками.

Глава 1. Пирожок.

Мелкие камушки и грязь летели из-под копыт. Уставшая лошадь то и дело спотыкалась и норовила перейти на шаг. Невысокий жилистый мужчина с завитыми усами по последней Грейсвановской моде, без устали подгонял несчастное животное, заставляя продолжать нестись галопом. Оттиск в виде летучей мыши украшал крышку большой седельной сумки, что хлопала по крупу кобылы.

Дорога, поросшая неказистыми хвойными деревьями, летной вилась по засушливым предгорьям, огибая подножия Пепельных гор.

Всадник вытер лоб рукавом промасленной куртки из отличной воловьей кожи. Он вспотел не меньше чем его, почти загнанная, лошадь. Обогнув очередное нагромождение валунов, усатый мужчина увидел впереди на дороге путников.

Предгорья самой северной части Ваниции много веков считались диким краем. Люди старались избегать этих мест. На всем протяжении пути от восточного побережья до легендарного города крепости Грейсвана, можно было встретить лишь пару-тройку деревушек. Да и те постепенно вымирали. Так, что путники на этой, всеми забытой дороге, смотрелись более чем странно.

Всадник натянул поводья останавливая, утомленную кобылу, и внимательно присмотрелся к незнакомцам.

Явным лидером, в компании, угадывалась женщина с рыжими волосами чуть выше плеч. Высокая и поджарая. Плавность ее движений и манера держаться наводили на мысль, что она опытный воин. Незнакомка была вооружена копьем, а ее пояс украшал новенький кинжал в ножнах с серебряными накладками.

Рядом с женщиной замерла девочка-подросток. С такими же рыжими волосами, но чумазая и растрёпанная. Скорее всего дочь – решил всадник.

Девочка быстрым, плавным движением достала стрелу из колчана, наложила на лук, но натягивать тетиву не стала.

На крепких, низкорослых лошадках сидели два гнома с топорами. Первый гном выглядел достаточно обычно для своего народа – невысок ростом, одет неброско, из бороды, средней длины, торчит большой нос. Второй был чуть выше ростом, шире в плечах и поверх одежды облачен в кольчугу. Подпаленный хохолок торчал меж выбритых висков на голове гука, являя собой жалкое воспоминание о шикарном петушином гребне волос.

Пятым и последним путником был парень болезненного вида с ожогами на лице и обгоревшей шевелюрой. Завернутый в теплое одеяло, он сидел на грациозной черной кобыле, чьи грива и хвост резко контрастировали своим светлым окрасом, цвета первого снега.

Особенностью профессии всадника с завитыми по последней Грейсвановской моде усами было, среди прочего, умение хорошо разбираться в людях. Эта компания смотрелась способной постоять за себя, но не отнюдь не агрессивной.

«Не бандиты.» – решил для себя мужчина. – «Вольные наемники, охранники каравана, а то и вовсе дураки-путешественники. В диалог с такими вступать можно.»

– Доброй дороги! – громко, по инструкции поприветствовал мужчина, указывая на большую седельную сумку с гербом в виде летучей мыши. – Курьерская служба Бакарди приветствует вас!

Тяжело и часто дыша, уставшая лошадь остановилась. Тело скакуна тряслось от изнеможения, а на морде хлопьями висела пена.

– Ну, доброй. – недружелюбно отозвалась рыжая женщина, подтверждая догадку, что она является лидером этой компании.

– Имя мое Мессдж. – представился всадник, пытаясь растопить лед недоверия. – А путь мой лежит из Ноби в Грейсван. Срочная доставка почты.

– Я Трицитиана. – нехотя представилась воительница. – Это Лиса. – Кивнула она на девочку и дала той знак убрать стрелу.

– Меня зовут Нюх. – назвался гном с длинным носом приподнявшись в стременах и, приложив первую руку к груди.

– Бипа! – рявкнул второй, более воинственный, гук и хрюкнул в бороду.

– Меня называют Бу. – нерешительно произнес парень в одеяле и его глаза нервно забегали.

– Ты Бу? – удивленно переспросил воинственный гном. – Но ведь…

– Да, я Бу! – перебил его парень, не дав договорить.

– Он Бу. – поспешила подтвердить Трицитиана. – Бу пострадал при пожаре. Везем его в город, к лекарю. А ты, курьер Мессдж, выбрал странную дорогу. – добавила она, с большим подозрением, изучая всадника глазами, цвета весеннего льда.

– Мост через Альбу сломан. – пояснил курьер. – По ту сторону Пепельных гор дорога непроходима и опасна – дикие племена нападают на караваны и одиноких путников.

– Ну это мы знаем. – покивал гном Нюх, а затем спросил. – Далеко ли до Грейсвана уважаемый? Заплутали мы тут чутка.

– Курьерская служба Бакарди готова предоставить вам самые точные карты континента. Указание основных торговых маршрутов, точные данные о проходимости проселочных дорог, удобный масштаб. – заученной скороговоркой громко продекларировал курьер Мессдж.

– А просто ответить, че, усы отсохнут? – проворчал Бипа.

– Курьерская служба Бакарди может бесплатно предоставить ознакомительную карту сроком на три дня. – не моргнув глазом отрапортовал курьер. – Но поскольку в условиях дороги возврат карты невозможен, то никаких бесплатных услуг наша служба предоставить вам на данный момент не может.

– Я один ничего не понял из этой чепухи. – удивленно спросил Бипа и обескураженно посмотрел на своих спутников.

Те синхронно покачали головами – мол мы тоже ничего не поняли.

– Кончай трещать, служба, – буркнул Нюх, развязывая тесемки своего поясного кошелька. – И давай сюда свою карту. Почем она?

– Пять монет! – радостно сообщил усатый мужчина и полез в седельную сумку с гербом летучей мыши.

– Грабеж. – буркнул гном, отсчитывая монеты из кошелька.

Внезапно по лицу курьера скользнула тень растерянности.

– Прошу прощения, но в наличии имеется лишь витринный экземпляр карты. – извиняющимся тоном сообщил он.

– И что вся эта фигня значит? – недовольно уточнил Нюх, позвякивая монетами в кулаке. – Мы из него не поймем, как добраться до Грейсвана?

– Экземпляр полностью рабочий, – уязвленно ответил усатый мужчина. – Но его смотрели и даже трогали другие покупатели.

– Беру! – рыкнул вконец разозленный гном и протянул пять монет. – Давай сюда!

Когда карта оказалась в руках Нюха, все вытянули шеи, пытаясь разглядеть, что на ней нарисовано. Нахмурившись и деловито сопя в бороду, гук долго рассматривал промасленный пергамент, крутя его и так, и эдак. Потом наконец сдался.

– А это…

– Мы сейчас вот здесь. – смилостивился курьер и ткнул пальцем в карту.

– А почему вот тут написано «старая цена 8 монет, цена по распродаже 7 монет»? – спросил парень в одеяле, указывая на краешек карты.

Представитель курьерской службы Бакарди густо покраснел и впервые ничего не ответил.

– Хорошо, что мы купили карту, когда распродажа закончилась. – ухмыльнулась Трицитиана.

Гном снова засопел в бороду, ведя пальцем по линии дороги от указанной курьером точки на карте в сторону Грейсвана. Потом остановился.

– А это что? – сварливо спросил он. – Не подписано!

Мессдж в смущении дернул себя за ус.

– Видите ли, этой дорогой давно не пользовались… мы не уверены, что там находится сейчас. Вероятно, деревня. Я как раз направляюсь в ту сторону и надеюсь, сменить в деревне лошадь.

– Вот тебе и самые точные карты. Вот тебе и цена по распродаже. – фыркнул Бу, кутаясь в сползающее одеяло.

Курьер выпрямился в седле и обиженно произнес:

– Как только я доберусь до Грейсвана, наши карты будут обновлены. Вы сможете обменять свою старую карту на новую всего за четыре монеты.

Нюх недоверчиво прищурился и глянув на собеседника, спросил:

– А не брешешь?

– Следующее обновление обойдется вам всего лишь в три монеты. – заверил курьер.

Парень в одеяле загнул несколько пальцев, сосредоточенно подсчитывая в уме, и выдал:

– То есть через пять обновлений мы получим новую карту бесплатно, а за все последующие обновления вы будете нам доплачивать?

– Затрудняюсь ответить, – растерялся курьер, не готовый к подобной жадности. – Но уверен, такую информацию сообщит вам наше финансовое бюро в Грейсване.

– Мы с них спросим. – категорически заверил Бипа, хрустя костяшками кулаков.

– Доброй дороги! – по-деловому кивнул усатый мужчина, собираясь пришпорить свою несчастную лошадь.

– Подождите, – встрепенулся парень, чуть не уронив свое одеяло. – Я хочу отправить письмо. Ведь вы можете найти человека, если я знаю только его имя и город?

– Разумеется, за дополнительную плату, курьерская служба Бакарди предоставляет услугу разыскать адресата, если адресат имеет постоянное место жительства. – продекламировал мужчина и достал маленькую чернильницу, перо и небольшую дощечку на которую положил чистый лист пергамента. – Диктуйте. Пять слов – одна монета.

– А длина слов? – испуганно спросил Бу.

– Не существенно. – смилостивился курьер.

– Бу, ты это, – попросила Трица. – Покороче формулируй.

– А ежели мы все в одно слово, без пробелов? Ведь это же будет одно слово. – самодовольно произнес Бипа с видом гнома, который смог придумать величайшую финансовую аферу.

– Тогда платите, как за одно. Если это слово найдется в словаре. – без запинки отчеканил Мессдж.

– А где ж его взять то. – хохотнул довольный гук.

– Курьерская служба Бакарди может бесплатно предоставить вам… – тут же скороговоркой затараторил курьер и вновь полез в свою седельную сумку.

– Верю. – поднял руки Бипа. – Не надо.

Усатый мужчина самодовольно улыбнулся и, повернувшись к заказчику, спросил:

– Вы готовы диктовать послание?

Юноша кивнул и медленно, тщательно подбирая слова произнес:

– Конопушка везет друга. Организуй доставку в Фельдбон. Подпись: Локк.

Курьер старательно, аккуратным почерком вывел каждую букву.

– Адресат?

– Грейсван, Марселю Роже.

Мессдж хитрым образом свернул пергамент в небольшой квадратик, подписал адресата и убрал письмо в седельную сумку.

– Извините, опечатать сургучом сейчас на дороге не получится, – развел руками он. – С вас три монеты.

– Почему три, – удивился парень и, шевеля губами, проговорил текст письма загибая пальцы. – Десять слов – две монеты.

– Превышение лимита слов хотя бы на одно, оплачивается, как за пять. Предлог «В» считается за слово. – деловито ответил курьер протягивая ладонь. – С Вас три монеты.

– Это ты у меня за «В» монету требуешь? – угрожающе произнесла Трицитиана, гневно сверкая глазами. – Я сейчас тебе это «В» в «Ж» засуну, а потом «НА» отправлю.

– Советую тебе приятель вспомнить слово «распродажа». – с усмешкой, предложил Нюх.

Курьер улыбнулся одними губами и ответил сквозь зубы:

– Разумеется, нашим постоянным клиентам курьерская служба Бакарди готова предоставить скидку. С вас две монеты.

– Вот это я называю «здоровые рыночные отношения». – самодовольно сообщил гук-следопыт.

Когда расстояние между курьером, подгоняющем свою несчастную лошадь и межрасовой компаний стало достаточно велико, арт-три наконец спросила:

– Аргилай, ты что задумал?

– И с какого перепоя Аргилай, ты теперь Бу? – добавил Бипа. – Мы что-то о тебе не знаем, Лаи?

– А с такого перепоя, что теперь я не собираюсь каждому встречному-поперечному имя называть. Хватило мне, знаешь ли, и мага в Тильбоне с его фокусами и эльфа в карете с его арбалетчиками… Наелся новых знакомств по самый набалуй! А задумал я в Фельдбон рвануть, тем самым маршрутом, который для меня уже приготовили. И одним глазком глянуть, что там происходит. А может сразу двумя глазками. – ответил Лаи важно оправляя старое одеяло на плечах, словно это была королевская мантия. – Кто со мной?

– Глазками? – уточнил Бипа и хрюкнул в бороду. – Ты картоха, что ли?

– Фельдбон? – медленно проговорила Трица, задумчиво покусывая нижнюю губу. – Никогда не бывала в Фельдбоне.

– Я слышал, город очень красивый, – вступил в разговор Нюх. – И древний, как навоз дракона. Цветущий оазис посреди пустыни. А еще у них имеется соленое озеро, в котором невозможно утонуть.

– Все возможно, если ты пьян и у тебя достаточно дури. – хохотнул Бипа. – А вот пляжи там неплохие. И бабы с вот такими глазами!

– Звучит заманчиво. – улыбнулась наемница. – Едем!

Старый, потемневший от времени, бревенчатый домик с земляной крышей, первой заметила зоркая Лиса. Избушка пряталась среди деревьев недалеко от дороги и почти сливалась с окружающим пейзажем.

Путники спешились и, ведя коней под уздцы, направились к строению.

– Эгегегей! – хрипло проорал Бипа, внимательно рассматривая жилище без окон и с низкой дверью. – Есть кто живой?

Вместо ответа легкий ветерок принес отвратительный смрад разложения.

Арт-три поморщилась и пробормотала:

– Живодерня у них тут, что ли?

Звякнула ржавая цепь. Из будки появилась огромная собака светлого окраса, вся лохматая, с черной мордой и черными висячими ушами. От неожиданности непрошенные гости застыли, как вкопанные. Страж подошел и медленно обнюхал каждого. А затем радостно завилял длинным тощим хвостом. Лиска улыбнулась и принялась гладить и чесать грозного хищника, приговаривая что-то нежное на варварском языке. Вскоре собака лежала на земле, задрав лапы к небу и вывалив слюнявый язык из пасти, а рыжая девочка начесывала теплое волосатое пузо лучшего друга человека.

Дверь избушки приоткрылась, на пороге появился долговязый незнакомец. Колючие глаза недружелюбно смотрели на гостей с худого лица со впалыми щеками.

– Вот сука, ага. – выругался худой мужчина, почесывая давно не бритый подбородок.

– И Вам доброго дня. – отозвалась Трицитиана, разглядывая хозяина домика.

Незнакомец хрюкнул носом, собирая его содержимое и смачно сплюнул добытые ископаемые в ближайшие кусты.

– Единственная из своего помета выжила, тварь, ага. – сообщил он, кивая на собаку. – Сколько не лупили – все одно добрая, ага. Охраны никакой, вон как ластится, зараза. Зарезать думали, ага. А как ощенилась, так щенки все как на подбор крупные, злющие. Вот и оставили ее, ага. Сейчас течка, потому тут держу. А то сынки мамку обрюхатят, породу испортят, ага.

– То есть деревня близко, – поинтересовалась Трица. – Ага?

– Ага. – кивнул незнакомец.

– Так-так-так… – пропел себе под нос Нюх, доставая из-за пазухи недавно приобретенную карту курьерской службы Бакарди, и огрызок графитового стержня, которым гномы обычно делают записи и рисуют чертежи. – Как говоришь ваша деревня называется? Мне тут понимаешь, карту надобно обновить, чтобы потом не доплачивать всяким тараканам усатым.

– Пирожок зовется, ага. – охотно ответил незнакомец и указал направление дрожащей рукой. – Недалече тут. Поезжайте, ага.

– Какое аппетитное название. – оценил гном. Закусив язык, он аккуратно вырисовывал буковки под неподписанным на карте кружочком.

– Кажется я слышу, как заурчало в твоем животе. – усмехнулся в бороду Бипа, подмигивая собрату.

– Я думал это в твоем. – откликнулся тот.

– И в моем. – согласился Бипа, забираясь в седо. – Харчей нормальный охота – мочи нет!

Дорога вывела из леса на небольшую равнину. В воздухе витал аромат цветов, и гудели пчелы.

– Вот это наша тема! – радостно причмокнул губами Бипа, указывая на поле.

В высокой траве виднелись две дюжины деревянных колод с соломенными крышами. От пасеки в сторону дороги шел невысокий человек.

Незнакомец остановился перед путниками, снял широкополую шляпу с защитной сеткой и поклонился в пояс.

– Добрые странники, мир вам! – поприветствовал пасечник мелодичным, вкрадчивым голосом. – Звать меня Карпыч, я староста села Пирожок.

– И тебе мир, староста. Я Трицитиана. – отозвалась наемница, а затем поочередно представила своих спутников, вновь назвав Аргилая странным именем Бу.

– Странники в нашем селе редкость, – все так же вкрадчиво продолжил невысокий мужчина. – Но мы рады каждому гостю коли пришел он с миром. Времена ныне тяжки, а дороги небезопасны. Хотя столь бравому отряду, як ваш наверняка не страшны люди лихие.

– Это точно, – хмыкнул Бипа, поглаживая обух своего топора. – Ежели кто тискаться полезет, то сопли ему утереть есть чем.

– Ты нам дядь вот лучше скажи, – подключился к разговору Нюх. – У вас только название такое или пирожки имеются.

– Ныне год не самый урожайный, – горестно произнес староста Карпыч и развел руками, которые заметно дрожали. – Беды сыплются одна за одною. Но для столь уважаемых гостей и пирожков спечем и медовуху откроем и баньку истопим.

Гном с обгоревшим хохолком на голове, аж подпрыгнул в седле.

– Да я тебя дядь за такое расцеловать готов! – вскричал Бипа. – Банька, медовуха, пирожки!

– А с чем пирожки? – сглотнув слюнки, поинтересовался Аргилай.

– А с начинкой! – хохотнул гном.

– С грибочками имеются, с ревенем да с брусникою, – разъяснил староста, после чего, подобострастно улыбаясь, сделал приглашающий жест. – Почто мы на дороге молвим? Окажите честь следуйте за мною.

Молчавшая все это время Трицитиана хмыкнула и кивнула:

– Ну веди.

Высокий, в полтора человеческих роста, частокол, опоясывал село Пирожок. Каждый кол сверху тщательно заточили и обожгли в костре для прочности. Крепкие дубовые ворота отворила худая женщина средних лет с очень длинными светлыми волосами, заплетенными в косу. Из-за ворот послышалось низкое утробное рычание.

– Тихо! Сидеть! – строго прикрикнула появившаяся блондинка, и рычание моментально стихло. – Ласково просим в село Пирожок, гости дорогие. – улыбаясь белозубой улыбкой, совершенно беззаботно проворковала, только что рявкнувшая женщина.

– Мария, – представил староста Карпыч. – Жинка моя.

– Очень приятно. – ответил Аргилай и вытянул шею, пытаясь разглядеть того, кто рычал. – Кто у вас там, тигры?

– Хлопчики мои, – проворковала женщина. – Пушок и Бубенчик. – Ко мне! – строго приказала она.

Из-за створки ворот покорно вышли два мохнатых чудовища, размером с пони, и остановились рядом с хозяйкой. Псы были той же породы, что и добродушная собака, которую путники встретили ранее на дороге к селу Пирожок.

– Защитники наши. – гордо представил староста своих питомцев. – Без песиков совсем бы сгинули.

– Кажется мне нужны запасные штаны. – пожаловался Бипа, с ужасом поглядывая на Пушка и Бубенчика.

– Не бойтесь, уважаемый господин гном. Дитятки мои без команды Вас не тронут. – заверила Мария. – Хлопчики дюже ученые.

– Да-да, конечно. – кивнул гук. – И вообще они только понюхать хотели.

Над крышами, покрытыми зеленым дерном, разливалась гнетущая тишина, нарушаемая лишь ударами одинокого топора. Никто не выходил посмотреть на гостей, не выглядывал из дверей. Лишь в чуть приоткрытых окнах виднелись силуэты недоверчивых жителей.

– У вас всегда так гостеприимно? – спросил Аргилай, крутя головой по сторонам, пока староста провожал гостей через село.

– Не гневайтесь молодой господин. – вкрадчиво ответил Карпыч, ведя белогривую кобылу Трицы под уздцы. – Не от хорошей жизни люди из дома выйти опасаются.

– Случилось что? – уточнила наемница, вышагивая рядом.

– Случилось матушка, случилось… – вздохнул староста, темнея лицом. – Но негоже о делах молвить покуда гость с дороги не отдохнул.

– Ладно. – пожала широкими плечами женщина, изображая на лице безразличие.

– А курьер службы Бакарди до вас добрался? – полюбопытствовал Аргилай. – Мелкий такой, щупленький, с усиками.

– Як же, як же, – кивнул Карпыч. – Совсем недавно был у нас. Важный такой. Лошадь сменил и сразу отбыл. Дюже поспешаю – говорит.

При упоминании курьера Нюх недовольно сморщился и презрительно сплюнул в сторону. Гном явно не забыл те пять монет, что пришлось отдать за карту.

Бипа зачерпнул из ведра полный черпак травяного отвара и медленно вылил на жаркие камни печи. Раздалось характерное шипение. По парилке разлилась очередная порция ароматного горячего пара с запахом хвои и горных трав.

– Хорошо-то как! – простонал от удовольствия Нюх, лениво потягиваясь на деревянном лежаке. – До самых костей прогревает.

– Что думаете о ситуации? – скрываясь в уютной полутьме спросила Трицитиана.

– О какой ситуации? – ответил ей ворчливый голос Аргилая. – О той ситуации почему мы тут все сидим одетые в одни лишь дурацкие шапочки?

– Шапочки… – лениво протянула арт-три. – Ты хоть надень ее правильно. На голову. А то напечет и бо-бо будет.

Лаи даже не подумал последовать совету наемницы. Стыдливо озираясь юноша недовольно огрызнулся:

– Моя шапка – где хочу там и ношу.

– Не твоя, а банная. – назидательно поправил Бипа. – Что ты там под ней прячешь? Ну-ка покажи!

– Руки убери! – завопил Аргилай и, перебирая булками по лавке, отодвинулся от гука подальше. – Тебе-то хорошо, у тебя борода – вон какая длинная. – с завистью пожаловался юноша.

– У тебя там что-то секретное? – поинтересовался Бипа. – Может мы такого еще не видели?

– Может и не видели. – обижено отозвался Лаи, рассматривая множество шрамов на теле наемницы.

– Эй, – возмутилась Трицитиана, заметив заинтересованный взгляд юноши. – В глаза мне смотри!

– А что тут думать, – подал свой хриплый голос Нюх с лежака. – Все по домам сидят, от страха трясутся. А староста слаще меда стелет. Баньку организовал, стол накрывает. Зуб даю просить нас о чем-то станет. Бандитов каких отвадить или вызволить кого.

– Похоже на то. – согласилась арт-три. – Эй, Нюх, добавь парка. – попросила она.

Дверь распахнулась, обдавая друзей прохладой. В парилку вошел юноша. Пожирая взглядом голую Лису, он начал раздавать куски коры, величиной с ладонь. Закончив раздачу, парень застыл, не сводя глаз с рыжей девочки.

– Спасибо! – громко сказала Трица, привлекая внимание банщика. – Свободен!

– А? – словно удивившись, что в парилке есть еще кто-то, кроме Лисы, пробасил парень. – Да. Ага. Ухожу. Ага.

Лаи повертел перед глазами полученный предмет. Тот был мягче, чем обычная кора. Попробовал на зуб. Сплюнул.

– Это что? – удивился юноша.

– Что, что… Три себя, вот что. – усмехнулся в бороду Нюх и начал с усердием надраивать себя куском коры.

Чистым до скрипа, пропаренным до красноты и расслабленным до истомы друзьям, молодой банщик выдал свежие белые полотняные рубахи. Не сказать, что новые, не сказать, что чистые, но в хорошем состоянии и стираные. В таком интимном виде гостей и пригласили в дом старосты.

Посереди просторного помещения пылал большой прямоугольный очаг. Над очагом несколько котлов исходили ароматным паром. Дым поднимался вверх и уходил в круглое отверстие крыши. Длинный стол украшали всевозможные яства, которые могли позволить себе крестьяне осенью: грибы, отварная козлятина с овощами, орехи, яблоки и лесные ягоды в меду. И разумеется присутствовали обещанные пироги с грибочками, ревенем и с брусникою. Жена староста Мария в компании крепкой толстой женщины и миловидной молодой девушки прислуживали гостям за столом – следили, чтобы тарелки не пустовали и доливали ароматную медовуху со специями в быстро пустующие кружки.

Лаи вяло жевал какие-то кислые ягоды с медом и почти не пил. Как его и предупреждала в бане Трица – отсутствие шапочки на нужном месте вылилось в сильную головную боль. Зато гномы вдвоем ели за троих и пили за четверых. Так пили, что Бипа вскоре уснул лицом в тарелке.

Лиса не приняла кружку медовухи, который ей предложила крепкая толстая женщина.

– Воды принеси. – сказала за девочку арт-три. – Она не пьет.

Трицитиана строго-настрого запретила Лисе говорить при хозяевах дома на варварском языке. Племя Черных Медведей и по эту сторону Пепельных гор славилось своей жестокостью. Не хотелось нарваться на неприятности, а посему решили выдавать рыжую девочку за немую.

Арт-три удобно прижалась спиной к деревянной колонне, поддерживающей потолочную балку. Наемница вальяжно протянула пустую кружку Марии, намекая, что неплохо бы ее в очередной раз наполнить медовухой.

– Напоили ты нас, Карпыч, накормил, в баньке попарил. – с довольным видом произнесла Трицитиана, получив обратно полную кружку. – Время разговоры разговаривать. Что хотел от нас?

Староста встал из-за стола. Стряхнул с себя крошки и расправил рубаху. Откашлялся. Сделал знак своим женщинам выйти.

Когда Мария вместе с толстой теткой скрылись за дверью, а молодая девушка пустилась их догонять, Лаи вдруг сообразил, что сейчас предстоят долгие разговоры, а медовухи он так и не попробовал.

– Красавица, – окликнул он девушку и щелкнул ногтем по кружке. – А можно мне налить?

Миловидная черноглазая девушка с темными волосами до пояса, торопливо подошла к гостю. Слегка трясущимися руками наклонила кувшин над протянутой кружкой. Девушка нагнулась пониже, чтобы не пролить мимо ни капли густой медовухи. Лаи услышал аромат ее волос и почувствовал дыхание на своей шее. Внезапно девушка быстро и взволнованно прошептала:

– Уходите. Немедленно уходите. Уходите пока не поздно. Беда будет!

– Неждана, сердце мое! – строго позвал Карпыч, заметив, что девушка слишком надолго задержалась возле гостя. – Будь ласкова, оставь нас.

Черноглазая покорно поклонилась и стрелой вылетела из дома. Аргилай недоуменно смотреть ей вслед.

– Легка наша беда, – заламывая свои трясущиеся руки, продолжил староста. – Но и трудна, в одночасье. Сдюжить сами не можем. – он тяжело вздохнул. – Смиренно прошу подмоги благородная воительница. У Вас и вашего отряда.

Нюх икнул и сложил руки на груди. Гном самодовольно, хотя и окосело, посмотрел на Трицу. Вся его поза показывала «А я говорил».

– Ближе к делу. – поторопила арт-три, отхлебывая медовухи.

– В лесах наших банда завелась. Сколь разумеем – племя Сынов Черных Медведей зовутся.

Лаи стрельнул глазами на Лиску. Идея того, что девушке необходимо хранить молчание оказалась здравой.

– Два раза этим летом приходили. Откупались мы от них снедью и скотиной. Но когда посланник явился в третий раз, – Карпыч замялся, перед тем как продолжить. – Задобрить его пытались. Почивали за столом этим. Но пришла беда откуда не ведали. Меда перебравши, споткнулся посланник о порог. Упал и убился. Голову разбил об лавку.

Лиса медленно встала из-за стола и выскользнула за дверь во двор.

– Схоронили мы посланника. Спрятали. Но разбойники скоро хватятся своего товарища. Як пить дать разумеют, что мы его погубили. Два дня тому назад охотник наш Слав, видел отряд Черных Медведей недалече от села. Уверен я – явились они, чтобы месть свершить. Боязно, не пожалеют они никого. – с кряхтением и держась за лавку, староста медленно опустился на колени и сложив руки в замок, слезно попросил. – Не дай погибнуть! Охрани матушка! Что угодно требуй. Не откажи простым людям.

– Ой будет тебе, будет, полы коленями мести. – еле шевеля языком, проворковала Трица и попыталась подняться из-за стола. Но голова от медовухи закружилась, и наемница плюхнулась обратно на лавку. – Чай не королева. Все мы вышли из народа, все мы дети семьи трудовой.

Староста быстро закивал, заохал и встал с колен.

– Мы ж тут як, – запричитал он. – К смерти уже готовились. Дни последние считали. И тут вы! Сам Творец вас послал, не иначе. Молю – помогите.

– Так, – с трудом выговорила арт-три. Голова женщины стала очень тяжелой и Трица подперла ее руками. – Ч-что известно о про..противнике. Ско…сколько их?

– Две али три дюжины поминал посланник. – почесывая плешивый затылок, припомнил Карпыч. – Ни бельмеса на нашем языке он не кажет. Мог я что-то упустить в речи его.

– Две-три дюжины? – туповато переспросила Трица и раскрасневшимися глазами посмотрела на свои расплывающиеся пальцы, пытаясь вспомнить сколько это будет. – А-а сколько нас? А-а сколько вас? Ну из тех, кто не стру-трусит и может срать… сражаться?

Поглядывая в потолок, староста призадумался, затем принялся медленно, нудно и поправляя самого себя, перечислять незнакомые имена. Трицитиана из последних сил пыталась слушать собеседника и не отключаться. Нюх же уронил голову на стол и громко, раскатисто, как только умеют гномы, захрапел.

Оглядев мутным взором триумфально завершающееся застолье, Аргилай неожиданно прислушался к своему внутреннему миру и осознал, что имеет срочную и неотлагательную потребность выйти во двор. Пробормотав непослушным языком что-то вроде «проститеящазз» юноша нетвердой походкой на подкашивающихся ногах вышел наружу.

В чистом ночном небе светил узкий серп луны, компанию ему составляли миллиарды ярких, крупных звезд. Горячее дыхание Лаи паром вырывалось изо рта в осенний морозный воздух предгорий. А неторопливое, но неотложное занятие юноши возле бревенчатой стены дома, добавляло еще целое облачко. Этот пар, пусть и не столь ароматный, напомнил Аргилаю недавние посиделки в бане. Как дружно впятером они провели время в той маленькой парилке, одетые в одни только шапочки. Трица с ее кучей шрамов по всему телу, крепкие коротышки Нюх и Бипа, которые сейчас самозабвенно храпели за столом, и Лиска, такая тощая, такая…

– Лиса! – от неожиданно осознания юноша круглыми глазами испуганно уставился в ночь. Под холщовой рубахой по спине пробежал холодок нехороших подозрений.

Лаи быстро закончил важно дело, затянул завязки штанов и принялся всматриваться в темноту ночи, пытая найти во дворе дома – Лису. Но девочки нигде не было видно. В голове всплыли воспоминания, как тот глупый банщик пожирал взглядом обнаженную Лису. Вдруг варварка решила с кем-то заговорить и люди поняли, что девочка из племени Сыновей Черного Медведя, а затем…

Невеселые размышления Аргилая прервал непонятный шум. В небольшом бревенчатом строении, расположенном рядом с домом старосты, что-то с грохотом упало, а после послышались звуки возни. Лаи на цыпочках приблизился к домику без окон. Прислушался. Там точно кто-то находился. Юноша прошмыгнул к двери, осторожно потянул за ручку. Открыто. Дверь легко и бесшумно поддалась. Внутри помещения на одной из стен висел маленький свечной фонарь. Но даже столь тусклого источника света хватило, чтобы на несколько мгновений ослепить юношу после темноты ночи. Когда глаза привыкли к новому освещению, Аргилай быстро осмотрелся. Это явно было не жилое помещение, а скорее сарай. Всюду стояли какие-то кувшины, горшки, ведра. На столах валялись разнообразные инструменты, о назначении которых оставалось только догадываться. В углу, под потолком висела вскрытая и выпотрошенная туша, кровь из которой капала в большое ведро, полное темной жидкости. Скорее всего это олень – решил Аргилай. Но присмотревшись внимательнее заметил, что у оленя имеется небольшие закрученные усы под человеческим носом. Юноша ощутил, как его, слегка обожжённые, волосы на голове начали шевелиться – в углу сарая, повешенный связанными ногами на крюк, висел обнаженный представитель курьерской службы Бакарди. Мессджу перерезали горло от уха до уха, вскрыли вены на руках, выпотрошили, и словно добычу, повесили сливать кровь в заботливо поставленное ведро.

Аргилай хотел закричать от ужаса, но горло сдавил спазм, не впуская и не выпуская воздух. Хотел убежать, но ноги словно приросли к полу. Юноша стоял и не мог оторвать глаз от кошмарного зрелища, представшего перед ним.

Сдавленный писк заставил Аргилая вздрогнуть и обернуться. В противоположном углу сарая, Лиса всеми своими скромными силами отбивалась от навалившегося на нее сверху банщика. Парень одной рукой старательно зажимал девочке рот, а другой рукой пытался справиться с её маленькими ручками. Лиса извивалась, как меленький хищный зверек и неистово сопротивлялась, стремясь выцарапать противнику глаза. Но весовые категории были неравны, а силы девочки стремительно таяли.

Не так давно Аргилай окончательно осознал, что совершенно одинок в этом мире. У него нет родителей, нет братьев, нет сестер, нет дома. Именно по этой причине сейчас друзья стали для него гораздо дороже, чем были до того, как юноша узнал о своем происхождении. Стали самой настоящей семьей, которой у Лаи никогда не было. А сейчас какой-то мерзкий негодяй пытался надругаться над Лисой. Над Его Лисой!

Столбняк испарился. В ноги вернулась подвижность. Ярость поднялась из глубины сознания, вытесняя ужас, отсекая лишнее и оставляя лишь суть и цель. Аргилай ловко подскочил к возящимся на полу и со всей силы пнул банщика ногой в лицо. Голова парня откинулась назад. Раздался характерный хруст ломающейся кости, и противник Лисы моментально обмяк, потеряв сознание. Девочка угрем выскользнула из-под тяжелого тела, вскочила на ноги и схватив своего спасителя за руку, потянула прочь из страшного сарая.

Но далеко друзьям уйти не удалось. На улице их поджидали. С одной стороны, к сараю подходили двое: крепкая толстая женщина с топором и Мария, вооруженная небольшой дубинкой. С другой стороны, торопливо ковылял староста Карпыч, сжимая в руках любимое копье Трицитианы.

Подстегиваемый яростью Аргилай, соображал очень быстро. Немедля ни секунды, он моментально определил самого слабого, а точнее самого легкого противника. Не отпуская миниатюрную руку Лисы, юноша решительно бросился в атаку. Такой прыти враги от него явно не ждали. Мария попыталась ткнуть противника дубинкой, но промахнулась. А вот нога Лаи точно угодила блондинке в живот, повергая женщину на землю. Не сбавляя темпа и продолжая тащить за собой варварку, Аргилай юркнул в образовавшуюся в строю противников прореху и без промедления опрометью бросился со двора в, казавшуюся такой спасительной, тьму ночи.

Глава 2. Цена жизни.

Все словно повторялось. Когда-то давно, еще в самом начале своего путешествия, одетый во, что попало, Аргилай несся сквозь ночную тьму по деревне, не разбирая дороги и спасаясь от бойцов Борова. Сейчас вновь была ночь. Вновь деревня. Из одежды – лишь рубаха. И юноша опять убегал. Ах да, рядом, как и в прошлый раз находилась союзница – рыжая девушка. Правда сильно ниже ростом, заметно моложе и не столь искусная в бою.

А вот кто кого спасал в этот раз – вопрос спорный. Хотя Лаи хотелось думать, что герой-спаситель в этом случае он.

Лиса споткнулась и чуть не полетела в канаву, но юноша не позволил ей упасть, он крепко держал девочку за руку.

– Осторожнее! – зашипел Аргилай, тяжело дыша от быстрого бега, и тут же сам налетел на несколько лопат, стоявших у бревенчатой стены дома.

Юноша больно ударился, не удержался на ногах и, кувыркнувшись через голову, растянулся на земле.

Когда грохот от упавших лопат затих, парень сжал зубы и поднялся на ноги. Со лба Аргилая текла кровь, но сейчас было не до мелких царапин – оба беглеца напряженно застыли, вслушиваясь в тишину ночной деревни. Неподалеку послышались приглушенные голоса и звуки приближающихся шагов. Ища укрытие Лаи, в отчаянии, огляделся. Шаги и голоса звучали совсем рядом.

«Нас вот-вот найдут и схватят!» – металась паническая мысль в голове юноши.

Аргилай тенью скользнул вдоль стены бревенчатого дома и чуть было не споткнулся о деревянные ступени приступка. Наощупь отыскал спасительную ручку и потянул. О чудо – дверь оказалась незапертой и легко открылась. Тяжело дыша от напряжения и стараясь не наделать лишнего шума, беглецы ввалились в чью-то переднюю и тихонечко притворили за собой дверь.

Очень вовремя.

– Делай, что велено! – голос старосты раздался во дворе дома, в котором еще мгновение назад, прятались Лаи и Лиса. От заискивающих ноток в его тоне не осталось и следа. Теперь Карпыч говорил резко и повелительно, как человек привыкший, что ему безоговорочно подчиняются. – Бери псин и нехай по следу!

– Нехай псин по следу, – ворчливой скороговоркой передразнила жена старосты – Мария и охнула от боли. Удар ноги Аргилая не прошел для нее бесследно. – Чи не можно просто так взять и пустить псин по следу.

– Ну тоды давай будем тут всю ночь хаты обшаривать. – огрызнулся староста. – Толкую тебе – псин бери. Отродясь меня не слушаешь, дурна баба.

– Я не слухаю? – вспылила блондинка. – Так я тебе дурню старому столько раз повторяла, что псин надо учить след брать. Забыл? Сколько я говорила тебе? А? Сколько? А ты мне шо в ответ? – женщина понизила голос, пытаясь спародировать своего мужа. – Я вымотался. Не до того. Давай завтра. Одно слово – лодырь.

– Цыц, дуреха! – рявкнул Карпыч и дождавшись, когда жена замолкнет, продолжил более спокойным, но все еще ворчливым тоном. – Нема тут никого, даром только тягала.

– А кто лопаты раскидал по двору? – заспорила Мария. – Хату проверить надобно.

– Может кошка? – неуверенно ответил староста.

– Толкую жеж – лодырь. – самодовольно сделала вывод женщина.

– Ну тебя. – вздохнул Карпыч, полностью капитулируя и, судя по скрипу деревянных ступеней, направился исполнять просьбу жены.

Маленькие пальцы Лисы сильно сжали руку юноши. И без того мокрая спина Аргилая покрылась новой порцией пота. Но теперь уже ледяного. Варварка бесшумно поднялась на ноги и потянула Лаи за собой вглубь дома. Дверь во внутреннее помещение открылась без скрипа. Стараясь не нарушать мертвой тишины, царящей в доме, и низко пригибаясь, беглецы быстро зашли в небольшое темное помещение. Хозяева либо отсутствовали, либо уже крепко спали. Осторожно переставив глиняные горшки, стоящие на полу, ребята заползли под лавку. В этот момент дверь распахнулась и в помещение вошел староста.

– Уразумела? – торжествующе произнес Карпыч. – Порожняя хата.

Мария что-то пробурчала себе под нос, и, оставив мужа одного, подошла к единственному окну в комнате. Резные ставни были приоткрыты и позволяли луне проникнуть внутрь, слегка освещая обстановку. В этом призрачном сером свете Аргилай, с удивлением, увидел возле окна то, что ранее не замечал. И судя по тому, с какой силой Лиса сжала руку юноше, девочка тоже лишь сейчас заметила этот предмет – плетеное кресло-качалку. Но не пустое. В кресле виднелись очертания человеческой фигуры. Столь неподвижной, что с первого взгляда можно было решить – человек спит. Но если присмотреться внимательнее, то бросались в глаза неестественность, напряженность позы и зависшие над подлокотниками, тонкие руки с пальцами, как у хищной птицы. Спать в таком положении представлялось совершенно невозможным.

Мария открыла ставни и выглянула в окно. Теперь света луны хватало, чтобы получше разглядеть фигуру в кресле. У сидящей были длинные светлые волосы, прикрытые чепцом, рубаха, украшенная вышивкой, и длинная вылинявшая юбка. Жена старосты подошла к женщине, застывшей в странной позе, погладила ее по волосам и заботливо расправила складки на одежде. Незнакомка никак не отреагировала на заботу, даже не шелохнулась.

– Оставь свое беспокойство. – неожиданно ласково произнес Карпыч, поглядывая на свою супругу. – Сыщем, куды им деться. Мало село наше, забор до неба, псы калитку охраняют.

– А коли через забор махнут? – с беспокойством спросила Мария.

– А пусть и махнут. – с улыбкой ответил староста, подошел к жене и нежно приобнял ее. – Все одно тикать им некуда. Край наш глухой, сыщем.

Женщина прижалась своей светлой головой к тщедушной груди мужа и пожаловалась:

– Дюже напугал он меня. И огрел круто. А его очи – я никогда не видела экой лютой ярости. Почему он не уснул? Мы всех поили медом с маковым молоком.

– Та не пил он, – по-доброму усмехнулся Карпыч. – Молод, крепок. Забудь, порешим с ним. Ты, Радость моя, про лохани не запамятуй. И шоб не худые. Крови богато будет.

– Та помню. – выдохнула Мария, нежась в объятиях супруга. – А ты, сокол мой, огляди хорошенько колодки. Сердцу не спокойною, кабы лихо какое не случилось.

– Все славно выйдет, – заверил староста и нежно поцеловал жену в лоб. – Пойдем, надо выспаться. Назавтра у нас работы богато, к полудню люди ждут свежее мясо.

Как только Карпыч и Мария покинули дом, Лиса змейкой выскользнула из-под лавки и бесшумно подкралась к фигуре на плетеном кресле у окна.

– Стой! – зашипел Лаи из укрытия и попытался остановить варварку, но не успел.

Девочка ткнула незнакомку пальцем в плечо, а когда реакции не последовало, обошла и, поднявшись на цыпочки, заглянула в лицо.

– Фууу, – с отвращением протянула Лиса, рассматривая человека в плетеном кресле. – Не женщина! – добавила она на общем языке, жутко коверкая слова.

Аргилай не зная, чему ему больше удивляться: тому что его спутница выучила язык или тому, что перед ним в кресле сидит непонятно кто, вылез из-под лавки и тоже осмотрел сидящую фигуру. Это оказалось пугало. Пугало сделанное из воска, с париком на голове и одетое в женскую одежду. Отлично сделанное пугало. Мастер достоверно вылепил из воска человеческое тело. А на пугающе, настоящем лице, даже нарисовал глаза.

– Как живая! – восхитился Лаи и потрогал восковое лицо, навсегда застывшее в блаженном спокойствии.

Увлекшись, юноша нажал сильнее на холодную щеку, из любопытства, ковырнул ногтем. Воск треснул, кусок щеки отвалился и упал на пол. В свете луны блеснула белая кость человеческого черепа. Аргилай вздрогнул и, словно ошпаренный кипятком, резко отскочил от пугала,

– Это не пугало… – просипел он, сползая по стене на пол и нервно кусая свои ногти. – Это чучело! Куда мы попали? Что здесь происходит?

Лиса присела перед Лаи на корточки и тонким пальчиком указала себе в рот.

– Человек – ням-ням. – с трудом подбирая и выговаривая, малознакомые слова общего языка, пояснила она.

– Деревня людоедов!? – с ужасом, догадался Аргилай.

Девочка утвердительно кивнула.

– Так вот с чем они пирожки готовят… – прикрыв рот ладонями, выдохнул юноша.

– Ням-ням. – вновь кивнула Лиса.

Варварка поднялась на ноги, подошла к чучелу и, бесцеремонно скинув мертвую женщину с плетеного кресла, принялась стягивать с нее одежду.

– Бурить твои штольни! – с отвращением воскликнул Лаи. – Что ты творишь?

– Холодно, тупина. – не отрываясь от своего занятия, ответила девочка.

– Дубина. – автоматически поправил юноша, столь знакомое ругательство Трици в свой адрес, и задумчиво добавил. – Ты права. Да, права, надо обыскать этот мерзкий дом, – он огляделся по сторонам. – Вернее склеп. Неужели в деревне все дома населены чучелами!? Как подумаю – мороз по коже.

Лиса не ответила. Увлеченно сопя, она пыталась заполучить себе вышитую рубаху. Чучело женщины категорически не хотело лишаться модного аксессуара, поскольку руки у воскового мертвеца не двигались.

– Наверняка нас ожидала подобная судьба, – пробормотал Аргилай. – Вечно сидеть у окна и нарисованными глазами смотреть на улицу. Кошмар! – сделав этот вывод, он передернул плечами и приступил к обыску жилища.

Рука мертвой женщины с хрустом отломилась. Варварка вынула конечность из рукава рубахи и отбросила в сторону. Заполучив желанную тряпку, она натянула ее через голову и, с гордостью, осмотрела себя.

В ходе обыска дома надежда умерла последней, но медленно и в долгих мучениях. Людоеды явно оказались не дураками и вынесли из хат с мертвецами все, что могло помочь спрятавшимся беглецам, если таковые образуются в их деревне. Впрочем, Аргилай к своей радости разжился портками, путь старыми, драными и на несколько размеров больше. А Лиса окончательно раздела чучело женщины, тем самым заполучив не только рубаху с вышивкой, но и юбку. Но ни обуви, ни оружия найти не удалось. Зато за печкой юноша обнаружил старый увесистый ухват, чем и вооружился.

Соблазнительную мысль обыскать соседний дом спугнул собачий лай, раздавшийся, как показалось, совсем недалеко. Подгоняемые страхом быть обнаруженными, ребята быстро покинули спасительную избу и, использовав пустую бочку, перелезли через частокол, а затем направились к ближайшему лесу.

Бежать через темный ночной лес, не имея факела или фонаря, оказалось не самым простым занятием. В скором времени, запыхавшиеся и изрезанные острыми ветками, беглецы перешли на шаг. Направление выбирали произвольно, стремясь лишь к одному – подальше удалиться от деревни и найти укрытие.

– Итак, что мы сейчас имеем? – чтобы собраться с мыслями, принялся рассуждать Аргилай на ходу. – А имеем мы деревню, защищенную частоколом и боевыми собаками, размером с пони. В деревне затаились кровожадные людоеды, количество которых неизвестно, но вероятно не так много. Людоеды вооружены, а все наше оружие, вещи и лошади остались у старосты. – юноша споткнулся ногой об корень, чуть не упал и грязно выругался. – Драть твою! А завтра в полдень наших друзей порежут на мясо и сожрут. Наверняка сожрут не сразу. В начале сольют кровь, как курьеру, разделают мясо… – он опять споткнулся и выругался. Уставшие, после жуткой ночи, ноги заплетались и шаркали по земле. – Вот только от этого не легче. Совсем не легче. – пробормотал юноша и резко остановился. – И что теперь делать? – он привалился спиной к стволу ближайшего дерева и медленно сполз по нему на землю. Обхватил голову руками. – Я не знаю, что делать. Это конец! – с горечью произнес Лаи и заплакал.

Лиса, расправила, перепачканный землёй, подол юбки и села рядом, привалившись плечом к своему спутнику.

– Из каких только заварушек не выбирались. – размазывая сопли и слезы, продолжил причитать Аргилай. – Банду одолели. Из плена бежали. Варваров, этих долбанных, обдурили!

Острый локоток больно ударил под ребра.

– Ай! – вскрикнул юноша, затем всхлипнул и продолжил истерику. – А этот взрыв! Там вообще непонятно как выжили. Но выжили. А тут… Попались! Так глупо попались. Да и Трица хороша – уши развесила. Ой-ей-ей, помогите нам, варвары нападают, спасите деревню, станьте героями! Тьфу! Как крестьянку на сеновале развели. Накормили, напоили, в баньке пропарили, чтобы мясо мягче стало. Твари! – рявкнул он, вскочил на ноги и пнул большой дуб, росший поблизости.

Дерево никак не отреагировало на удар и даже не закачалось. Аргилай зарычал и набросился на дуб с кулаками. Бил до тех пор, пока из разбитых костяшек не потекла кровь.

– Тупина… – пробормотала себе под нос варварка, поглядывая на неравный бой.

Кулаки онемели, боль притупила желчь обиды. Лаи обессиленно упал на колени перед деревом, затем лег на землю и свернулся в позу зародыша. Баюкая поврежденные руки, юноша забылся в беспокойной дреме под бдительным присмотром своей юной спутницы.

На смену непроглядной ночи пришла мокрая холодная серость осеннего утра. Аргилай еще не успел окончательно окоченеть на голой земле, когда Лиса болезненно ткнула его пальцем в бок, и неразборчиво прошептала возле самого уха:

– Опасно, брак.

– Что? – сонной и недовольно пробормотал юноша, стуча зубами от холода. – С кем опасен брак? Какой брак? Я не хочу жениться.

– Тихо, тупина! – шикнула девочка и больно потянула Лаи за ухо. – Слушать.

В этот раз юноша сообразил, что его спутница пытается сказать ему на ломаном общем языке, и прислушался.

В предрассветный час в лесной чаще стояла гнетущая тишина, нарушаемая лишь редким скрипом старых деревьев. Внезапно раздался хруст ветки, затем еще раз. Волна страха окатила Аргилая ледяным потоком – к ним кто-то медленно приближался.

– Вроде один. – прошептал Лаи, бесшумно встал на ноги и подхватил с земли увесистый ухват.

Юноша огляделся по сторонам, прислушиваясь и пытаясь определить направление откуда доносился шум. Хруст повторился.

– Если он с собакой, то нам крышка. – тяжело дыша от волнения, прошептал Аргилай.

– Не бежим. – почти без акцента, твердо сказала Лиса. Хотя девочка боялась не меньше чем ее спутник.

Лаи кивнул:

– От собаки не убежишь.

Незваный гость приближался. Пер сквозь лес, ломая ветки, нечеловечески тяжело дышал, чем-то позвякивал и совершенно не пытался скрыть своего присутствия.

В немом оцепенении друзья ждали. Ждали и готовились сражаться насмерть, до самого конца, до последнего удара сердца. Они отчетливо слышали тяжелое дыхание незнакомца, а изредка даже фырканье.

Безоружная Лиска заняла позицию, чтобы броситься противнику под ноги и, если не сбить, то всячески мешаться в борьбе. Лаи поднял ухват над головой для сокрушительного удара. Громадная тень показалась из-за дерева. Лаи опустил ухват.

– Солнышко ты мое! – не веря своим глазам, прохрипел Аргилай. Горло сдавили слезы. Юноша уронил ухват на землю и, раскрыв руки в объятиях, пошел навстречу Упрямцу.

Конь узнал хозяина и, радостно заржав, подбежал к нему. Обнюхал, потерся и прижался огромной головой, чуть не сбив юношу с ног.

– Радость моя, родной мой! Где ты пропадал? – ласково приговаривая, юноша гладил жесткую гриву и почесывал все любимые места для чесания своего боевого скакуна.

Довольно оттопырив губу, Упрямец всецело наслаждался процессом. Недоуздок на коне остался на месте, поводья тоже, седло присутствовало, но свисало набок. А вот все седельные сумки и оружие – пропали.

Лаи поправил седло, подтянул подпругу, ухватился за луку и ловким, привычным движением сел верхом. Глаза юноши вспыхнули триумфальным огнем. Да, он был на коне. Не на простом коне, а на настоящем Фельдбонском боевом жеребце. На тяжелом рыцарском скакуне. На своем любимом Упрямце.

– Вот теперь мы повоюем! – захохотал Аргилай, вскидывая кулак с разбитыми костяшками пальцев.

Он уже представлял себе, как в бешеном галопе несется к деревне. Обожжённые волосы развиваются от встречного потока ветра. От копыт его боевого жеребца в ужасе разбегаются мерзкие людоеды. Воображение дорисовало крыши деревянных изб, покрытые дерном, высокий заостренный частокол, лицо старосты Карпыча и слюнявые морды двух огромных собак…

Вскинутый вверх кулак медленно опустился. Триумфальный азарт будущего победителя сморщился до размеров идеи, которую не стоит бросаться реализовывать, очертя голову, а требуется хорошенько обдумать.

– Собаки, – пробормотал Аргилай, сползая с седла на землю. – Эти долбанные собаки, бурить их штольни. Даже на Упрямце я не справлюсь с собаками.

Лиса требовательно постучала по плечу.

– Что? – буркнул Лаи и оглянулся на варварку.

Девочка указала пальчиком куда-то в сторону и приказала:

– Ехать. Туда. Изба, одна собака.

Юноша, озадаченно, почесал затылок, пытаясь разгадать ребус.

– Ты хочешь, чтобы мы поехали к домику с доброй собакой? – предположил он.

– Да. – довольно кивнула варварка.

– И зачем?

Девочка тяжело вздохнула и подняла глаза к небу, всем своим видом показывая, как тяжело быть единственным умным среди тупых.

– Я знать. Знать убрать собака. – с трудом подбирая слова объяснила Лиса и показала два пальца. – Два собака убрать.

– Ты придумала, как победить двух здоровенных псин? И для этого нам нужно поехать к доброй собачке, что живет у одинокой избушки!? – моментально догадался Лаи.

– Да! – радостно взвизгнула девочка, обрадованная сообразительностью собеседника.

– Я не понимаю, как добрая собачка поможет нам справиться в двумя злющими псами людоедов, но… – юноша примолк, заметив, что варварка уперла руки в свои тощие бока и нахмурила ражие брови. – Но раз ты так говоришь, то мы немедленно выезжаем. – примирительным тоном закончил он и натянуто улыбнулся.

Трицитиана отчаянно боролась, но это было бесполезно. Сомкнув ледяные пальцы на шее женщины, староста Карпыч сидел верхом на своей жертве и душил ее. Наемница попыталась ударить противника, но не смогла пошевелить рукой. Ни правой, ни левой. Руки словно приросли к земле. Воздуха в легких оставалось все меньше, перед глазами поплыли черные круги. Трица собрала остатки своих тающих сил, и дернулась, что было мочи. Дернулась и проснулась.

В реальности все оказалось иначе. Староста ее не душил. Женщина сама себя душила. Своим собственным весом пережав горло, зажатое в деревянных колодках. Наемница опять дернулась, но теперь наяву, а не во сне. Наяву это тоже не помогло. Деревянные тиски держали крепко. Два глубоко вырытых в землю столба, надежно удерживали колодки, установленные, во дворе дома старосты села Пирожок, где сейчас приходили в себя три обнажённых пленника.

– Доброго утра, голуба моя, – дружелюбно поздоровался Карпыч.

Щуплый, седеющий староста сидел на лавке неподалеку и смотрел на трех своих бывших гостей, ныне ставших его пленниками.

Раздался хриплый кашель. Трица повернула голову вправо и увидела совершенно голого гнома с обгоревшим гребнем волос на голове. Бипа тоже проснулся и теперь яростно рычал, кашлял и тряс свои колодки, проверяя их прочность.

– Дрожащие руки, – прохрипел гном. – Дрожащие, бурить твои штольни, руки! Сытые морды и дрожащие руки! Как я сразу не догадался, что вы долбанные гномоеды!

– Жадность – всякому горю начало. – с доброй улыбкой пожурил староста. – Не печалься уважаемый гном. И более разумных сумел я обдурить и в силки свои заманить.

– Я тебе эти силки знаешь куда засуну!? – заорал в ответ Бипа и опять попытался освободиться. – Изо рта вылезут!

– Не лай, недомерок. – строго произнес Карпыч, мрачнея лицом. – Отыщи в себе отвагу годно принять поражение. Все на тебя дивятся. Вся родня моя.

Гном ответил отборным ругательством, в котором сумел емкими словами и во всех подробностях описать, при каких обстоятельствах будет рад встретиться с каждым из членов упомянутой родни и, что с ними сделать во всех позах.

Взбешенная подобными подробностями жена старосты подскочила к Бипе и, больно схватив гнома за волосы, прошипела ему в лицо:

– Молви еще хоть слово про мою родню, и я избавлю твой рот от языка, гадкий карлик!

Гном оскалился и смачно плюнул в лицо Марии. За что получил удар ногой в зубы и замолчал, кашляя и сплевывая кровь.

– Завали хлебало, брат. – посоветовал пришедший в себя Нюх, прикованный рядом в такие же колодки. – Береги силы.

– Поучи меня руду грузить! – распухшими губами и слегка шепелявя огрызнулся Бипа, но ругаться прекратил.

– Где еще двое? – спросила арт-три. Трица крутила головой и озиралась по сторонам, насколько позволяли колодки – Парень и девочка. Сожрал, злодей?

– Жаль, но нет, – ответил староста и недовольно поморщился. – В свой час придет и их черед.

– Сбежали значит. – фыркнула Трицитиана, не скрывая довольной ухмылки.

– Убегли. – кивнул Карпыч, а затем хищно улыбнулся. – Только места у нас дикие, глухие. Тикать некуда. Сыщем, голуба моя, куды дитяткам деваться.

– Дитяткам!? – опять фыркнула наемница. – Ну-ну, удачи. – добавила она с презрением.

– А ты дюжая, – не обращая внимания на тон собеседницы, продолжил староста. – Ох, дюжая, голуба моя. Сколько медовухи с маковым молоком вылакала. Ох, богато. А с ног не валилась. Я уж и не знал, почто тебе складывать. Все выдумал, что мог. А ты не засыпаешь. Ох, извела старого… – пожаловался он.

– Не нравится занятие – бросай и ищи новое. – пожала плечами арт-три. – А не бросил так не жалуйся. Ноешь хуже бабы.

Карпыч нахмурился и мрачно посмотрел на женщину, закованную в колодки.

– Почто тебе, скитальцу перехожему, знать о том, як деревню прокормить, як дитяток малых взрастить в суровом краю нашем. – с легкой обидой в голосе ответил староста. – Земля камениста, мертва, урожаи скудны. Зверя, и того не сыщешь. Дети хворы народятся, помирают.

– А гузно от лавки оторвать и переехать – ноги отвалятся? – с насмешкой спросила Трицитиана.

Пожилой мужчина насупился и, таки, поднял свою пятую точку от лавки, на которой сидел. Медленно подошел к пленнице и, сложив руки на груди, посмотрел сверху вниз.

– За чужой щекой зуб не болит, голуба моя. – назидательно ответил Карпыч. – Это ты бродяга бездомная села на коня и шукай ветра в поле. А шоб несколько семей, да со скарбом переселить – тут средства велики требы. – он развел руками. – Мы люди простые, медяк в кишени и то лишний не сыщется. Мог бы переехать – давно переехал.

– Вижу мужик ты не глупый, хваткий, хозяйственный… – задумчиво протянула Трица, рассматривая стоящего перед ней собеседника так, как умеют рассматривать только женщины.

Староста аж приосанился от таких слов. А арт-три тем временем продолжила деловым тоном:

– Предложение у меня к тебе имеется.

– Слушаю, голуба моя. – ответил Карпыч, располагающе улыбаясь.

– Скрывать не буду – жить очень хочется. Так хочется, что готова тебе последнее отдать. – она понизила голос. – Есть у меня тайник в горах. Десятую часть добычи там оставляю. Накопилось изрядно. На новую жизнь всему селу хватит.

Староста тяжело вздохнул и присев на корточки рядом с пленницей ответил:

– Живу я в нашем селе с нарождения. Столько гостей перевидал, столько от пленников наслушался… всего и не упомнишь. Але один в памяти зацепился. Из благородных был. Весь в шелка наряжен, в золото. Книжник кажись, разумный – мочи нет. С роднею подорожничал, при слугах. Его схватили, слуг схватили, а жинка с дитем утекли. Так представляешь сей благородный присоветовал мне слугу своего послать на поиски жинки. Хитростью сюда привести и обменять евойну жизнь на жизнь жинки с дитятком. Мол он старый да жесткий, а те молодые да смачные.

Трицитиана ничего не ответила, а Карпыч продолжил, наслаждаясь произведенным эффектом.

– Я согласился, слугу выпустил. Тот через день вправду поворотился с бабою и дитем. Разумеешь, яки гнусный тип?

– И что ты сделал? – спросила пленница. – Отпустил книжника?

– Да як можно, голуба моя, – удивился староста. – Гнид эдаких на свете сохранять. Удавили мы разумника этого и бабу его. А дитя сберегли, як родное взрастили. Нежданой кличем.

– Тебе деньги нужны или нет? – прямо спросила женщина.

– Надобны, голуба моя, шибко надобны. – покивал Карпыч и поднялся на ноги. – Не станем мы поспешать, резать тебя будем не поспешаючи. Успеешь и про друзей, шо утекли поведать, и про схрон в горах. Все кажут, коли режем.

Светло-голубые глаза арт-три блеснули холодным огнем бешенства. Каким-то невероятным образом Трица извернулась в колодках и попыталась достать ударом ноги старосту. Но тщетно. Тот явно был готов к подобному повороту событий и вовремя отскочил в сторону.

– Буде тебе буде… – усмехнулся Карпыч, отходя подальше. – Затрепыхалась птаха в силках. – он повернулся к дому и позвал. – Неждана, сердце моя, тащи корыта – вскоре родичи соберутся, час начинать.

– Так ты, плесень балочная, шапито удумал устраивать!? – возмущенно прошепелявил разбитыми губами Бипа. – На кой хрен? Прирезал бы по-тихому в сарае – чик-чик и готово.

– Да какая тебе, в гузно, разница? – мрачно прохрипел Нюх.

– В гузно никакой! – огрызнулся гном с обгоревшим хохолком волос на голове. – Но не хочу сдохнуть на публике голышом и стоя раком.

Староста задумчиво посмотрел на спорящих пленников.

– То не шапито, не балаган. – наконец ответил Карпыч и его лицо сразу как-то осунулось, постарело. – Хочу я, шоб люди ведали, якой ценой, им жизнь достается. Шоб в очи дивились тем, кто животы свои заради села жертвует. Вздох их последний слышали. Не повинно лиху твориться за дверьми закрытыми. В правде жить треба, по совести.

– Смотрите какой совестливый нашелся. – презрительно прошепелявил Бипа. – Ручки замарать боится.

– Да куда там, – махнул рукой староста и тяжелой походкой направился к своему дому. – Не отмыть уже.

Глава 3. Горшок и корыта.

Одинокий домик, притаившийся в подлеске у дороги, нашли с трудом, но зато без приключений. В ходе сложной беседы, более похожей на игру в ассоциации, Лиса настояла на том, что она, в гордом одиночестве, отправляется к доброй собаке, а Аргилай остался на обочине коротать время за чисткой шкуры Упрямца. На том и порешили.

Небо расчистилось от туч и над предгорьями вновь, совсем по-летнему, сияло солнышко. Варварка никак не возвращалась. Время шло, полдень, а значит и казнь друзей, неминуемо приближались. С каждой утекающей минутой Лаи нервничал все больше, изводил себя страшными фантазиями и не знал куда деть. В итоге Упрямец был не только почищен, но и тщательно расчесан. Трижды. Аргилай, как раз размышлял над трудной дилеммой: заплести хвост коня в косичку или нарушить план и отправиться вслед за Лисой, когда кусты позади юноши зашуршали и на дорогу вышла варварка. На вытянутых руках девочка несла старый глиняный горшок.

– Я сделал! – с торжественной гордостью провозгласила Лиса, протягивая Лаи свою ношу, наполненную сомнительными достижениями. Достижения плескались и неприятно попахивали.

У юноши непроизвольно дернулся глаз. Но Аргилай собрал всю свою волю в кулак и спросил спокойным, непринужденным тоном:

– Это что?

Варварка широко улыбнулась, обрадованная возможностью рассказать все увлекательные подробности своего приключения. Но из-за скудного словарного запаса общего языка весь рассказ слился к восторженным звукам, отдельным фразам и интенсивному жестикулированию руками.

– Цепь! Никак! Ууу! Видеть горшок. Хвать! Ждать долго. Мимо. Никак. Ждать! Сделал! Я сделал!

С каждым словом собеседницы, лицо юноши все больше и больше вытягивалось.

– Вот! Горшок убрать собака. Два собака убрать. – с довольным видом закончила информативный рассказ девочка и сунула свою ношу Аргилаю под нос.

Юноша отпрянул от резкого запаха мочи.

– Хочешь сказать эта… это… этот горшок поможет нам от псов на воротах? – с сомнением уточнил он, зажимая нос.

– Да! – торжественно взвизгнула Лиса, продолжая тыкать горшок в лицо собеседника. – Горшок, помочь нам! Помочь от псов на воротах! Да!

Лаи неуверенно переступил с ноги на ногу.

– Ты уверена? – недоверчиво спросил он. – Я не до конца тебя понимаю. Но если ты говоришь, что поможет.

– Да! Уверена! – закивала девочка, излучая энтузиазм и тошнотворный запах туалета. – Помочь от псов на воротах! Да!

– Ну, раз ты так говоришь… – пробормотал юноша и принял протянутый ему горшок. С отвращением посмотрел на желтоватую жидкость. – Эх, энала бы Трица, на, что я готов ради нее. – с усилием выговорил Лаи и поднес горшок к лицу. В нос ударило зловоние, из глаз брызнули слезы. Но это не остановило Аргилая. Решительно выдохнув, он смело сделал большой глоток. Побледнел, скривился и закашлялся.

Теперь пришло время удивляться Лисе. У девочки вначале отвисла челюсть и округлились глаза, а затем она прыснула смехом.

– Нет, тупина, нет! – смеясь, закричала варварка. – Не пить, тупина!

– Дубина. – отплевываясь, автоматически поправил Лаи. – Погоди, – моча, ударившая в голову, внезапно породила догадку. – Ты хотела использовать добрую собаку, чтобы отвлечь псов на воротах?

Девочка уверенно кивнула.

– Но собака на цепи, и ты не смогла ее освободить? – продолжил высказывать свою догадку юноша.

Варварка опять кивнула.

– А потому нашла горшок и собрала в него собачью мочу? – предположил Аргилай.

– Да! – радостно пискнула Лиса, обрадованная, как человек нашедший своего собрата по разуму.

– Но зачем? – нахмурившись спросил юноша и опять сплюнул.

Девочка тяжело вздохнула, затем молча вернула себе горшок.

Лаи не успел даже испугаться, когда варварка плеснула на него мочой. Затем она плеснула мочой на себя и гордо улыбнувшись ответила:

– Помочь от псов на воротах, тупина. Поехали!

На своей могучей спине Упрямец вынес друзей из леса. Лаи держал поводья, а Лиса сидела у него за спиной. Под копытами вновь бежала дорога. Тяжелый ухват, притороченный к седлу на место меча, постукивал по ноге юноши. Девочка сжимала в руках горшок, в котором плескалась спасительная чудо-жидкость. Вязкий запах мочи теперь был почти осязаем и стал верным товарищем, сопровождающим всадников.

– Ох и не так я собирался проводить свое путешествие до Грейсвана. – проворчал Лаи и ткнул Упрямца пятками, посылая в галоп.

Деревня Пирожок встретила путников гнетущей тишиной. Словно затишьем перед грядущей бурей. Упрямец подъехал к запертым воротам и остановился. Из-за деревянной створки раздалось низкое утробное ворчание крупного хищника. Фельдбонский боевой жеребец заволновался, но не отступил ни на шаг.

Лиса спрыгнула с седла на землю. Быстро оторвала кусок ткани от подола платья. Тщательно вымочила тряпку в остатках мочи. Бросила почти опустивший горшок спутнику. Мокрую тряпку завязала вокруг пояса и полезла обратно в седло.

Лаи поморщился от отвращения, а девочка тем временем скомандовала:

– Туда! Близко. – произнесла она и маленький мокрый пальчик указал на ворота.

– Подвести коня к воротам? – догадался юноша.

– Да.

Юноша быстро понял, что задумала варварка и прижал Упрямца боком к воротам. Девочка ловко забралась ногами на седло, затем на плечи всадника, и через мгновение уже спрыгнула на той стороне ворот.

Лаи с самого начала не очень верил в затею с мочой и ожидал услышать рык псов и предсмертный визг Лисы. Но все обернулось иначе. В начале действительно был рык и многообещающее утробное ворчание. Но затем рык внезапно превратился в умилительный скулеж. Загремел засов ворот и взгляду Аргилая предстала картина с совершенно счастливым псом, который самозабвенно вылизывал лоскут ткани, пропитанный все той же мочой.

– А где второй? – нахмурился юноша, обеспокоенно озираясь по сторонам.

– Нету. – ответила Лиса пожимая плечами, затем залезла в седло позади Лаи и приказала. – Ехать!

Вокруг вновь проносились притихшие избы. Но теперь Лаи знал, кто смотрит из-за приоткрытых ставней. Мертвые, неподвижно сидящие восковые люди глядят на гостей своими нарисованными глазами. В каждом доме сидела холодная кукла, созданная безумной волей жестоких людоедов из, когда-то живого, человека.

Корыта принесли. Для каждого пленника свое, личное. Поставили точно под головами – чтобы кровь не растекалась по земле, а аккуратно собиралась в большую емкость.

На площади постепенно собиралась вся община. Людей оказалось не много. Карпыч с женой и приемной дочерью Нежданой. Высокий худой мужчина, который первым встретил путников у дома с доброй собачкой на цепи. Его жена – толстая крепкая женщина, что прислуживала за столом у старосты, и трое детей. Старший – молодой банщик, тот самый, что так неудачно напал на Лису и получил по лицу от Аргилая. Две младших – девочки близняшки с миловидными личиками и светлыми кудряшками. И еще три похожие семьи с маленькими детьми, разного возраста.

Итого шесть мужчин, четверо из которых по возрасту и здоровью могли представлять из себя опасность, как бойцы. И семь женщин из которых вероятно две могли, имея оружие, представлять опасность. Так решила для себя Трица, рассматривая толпу. Эх, кабы бы не колодки, справиться с подобной компанией не представляло серьезного труда. Но арт-три пока не представляла, как выбраться из этой ситуации – колодки держали крепко и надежно.

– Собрались мы сегодня тут, дабы склониться пред гостями нашими в словах благодарности. – торжественно начал свою речь староста Карпыч и повернулся к обнаженным пленникам в колодках. – Дорогие мои, явились вы сюда по своей воле. Явились в желании спасти и помочь в беде нашей. За то молвим мы: велико спасибо! – он поклонился в пояс. Все собравшиеся на площади повторили поклон, включая самых маленьких детей.

– Ну охренеть теперь. – прошепелявил Бипа.

Жена старосты – Мария, медленно и торжественно поднесла своему супругу изогнутый, хорошо заточенный и отполированный до блеска, серп.

– Окажи честь батюшка, гостям дорогим, – попросила блондинка, протягивая инструмент, деревянной рукояткой вперед. – Прими в род наш.

– Слышали да? – опять прошепелявил гном, сплевывая кровью. – В рот, говорит прими – сожри то бишь.

Карпыч принял поднесенный серп, поднял его над головой, ловя на полированный клинок солнечные блики.

– Час жатвы! – крикнула Мария.

– Час жатвы! – ответили ей в унисон собравшиеся люди.

Староста неторопливо направился к пленным.

– Сами того не ведая, принесли вы спасение и избавление от страшной нашей доли. Сегодня станете вы частицею нашей и найдете продолжение свое в жизнях наших. Ибо плоть ваша станет частицею нашей плоти, кровь ваша станет частицею нашей крови. За то молвим мы: велико спасибо! – провозгласил староста, остановился возле гнома-следопыта и, вновь, поклонился в пояс.

Люди во дворе, тоже поклонились.

– Вы совершаете ошибку! – хриплым голосом крикнул Нюх. – Моя плоть болезненна и вам совершенно не нужна. Зуб даю!

Староста сгреб волосы гнома в кулак и приподнял голову пленника, обнажая беззащитную шею, прикрытую лишь короткой бородой.

– Сегодня мы запомним ваши лица и будем припоминать их все дни, покуда плоть ваша буде тешить животы наши. – торжественно продолжил Карпыч и поднес серп к горлу Нюха. – Лица героев, лица спасителей, лица тех, кто несет нам…

– Мочу! – что было сил проорал Аргилай, влетая во двор в бешеном галопе.

Глиняный горшок, угодил в голову Карпыча и оборвал речь на полуслове не дав закончить. Староста покачнулся и отпустил волосы гнома, но сам остался стоять на ногах. По его пожелтевшему от мочи лицу потекла струйка крови.

Босой юноша, в изношенных полосатых портках и белой полотняной рубахе, остановил коня и поднялся в стременах. Позади него, в седле, сидела рыжая девочка, сейчас отстегивающая от седла ухват. Огромный боевой жеребец под ними гарцевал и нетерпеливо ржал, чувствуя предстоящую битву.

Вооружившись тяжелым увесистым ухватом, Лиса спрыгнула на землю и торопливо направилась в сторону, заключенной в колодки, Трицитианы. Староста шагнул вперед, чтобы остановить варварку. Но Лаи тронул Упрямца пятками и послал прямиком на Карпыча. Людоед испуганно шарахнулся в сторону от копыт огромного жеребца. Конь попытался укусить противника, но тот бросился на землю и откатился прочь. Затем поднялся и заорал:

– Уводите детей! Детей спасайте!

Тщательно прицелившись и высунув кончик языка от сосредоточенности, Лиса нанесла сокрушительный удар ухватом по замку на колодках наемницы. Душка погнулась, но замок остался на месте. Девочка вновь подняла свое оружие. Так просто сдаваться она не планировала.

Людоеды отреагировали быстро. Все дети и часть женщин укрылись в доме старосты. Остальные спешно вооружились топорами и копьями и ринулись в атаку.

– Псов таши, псов! – крикнул Карпыч своей жене Марии.

Та кивнула и стремглав бросилась на улицу села.

Лаи кружился на Упрямце по двору вокруг прикованных пленников, уклоняясь от ударов и не подпуская врагов к Лисе. Более всего юноша опасался, что кто-то принесет лук и тогда ему несдобровать. Но пока никто из противников до этого не додумался.

Варварка обрушила на замок колодок очередной удар. Во все стороны полетели искры и куски металла. Ухват сломался. Девочка расстроено посмотрела на кусок деревянного черенка, оставшегося у нее в руках и чуть не плача, произнесла:

– Сломался.

Аргилай оглянулся на Лису и заметив ее проблему выругался. Все летело в топку. Операция по спасению потерпит полное фиаско, если упустить время и дать людоедам организовать сопротивление раньше, чем удастся освободить пленников из колодок. Как открыть или сломать замок не имею ключа или инструмента? Оставался только один вариант – Лаи стиснул зубы и направил Упрямца прямиком на Трицитиану. Шанс был, но весьма призрачный. Юноша развернул коня возле пленницы и мощные задние ноги Фельдбонского боевого жеребца ударили стальными подковами по деревянным колодкам.

Грозовая черная туча закрыла теплое осеннее солнце. На деревню легла зловещая тень. Верхняя часть колодок разлетелась в щепки от удара копыт. Трицитиана медленно и неотвратимо, как огромная приливная волна, восстала с колен. Глаза, цвета весеннего льда, метали молнии, к обнаженному телу, испещренному шрамами, прилипли травинки и комочки земли. Арт-три с удовольствием, с хрустом потянулась, возвращая затекшим суставом подвижность.

Лаи вновь крутанул коня, отгоняя от себя вооруженных людоедов и теперь направил Упрямца на Бипу. Гном в ужасе закричал, видя, как к в его лицо летят копыта.

Заметив, что внимание всадника переключилось на колодки, молодой сын банщика метнулся к Аргилаю. Парень отлично помнил кто накануне сломал ему нос и теперь желал вогнать свое копье в сердце обидчика. Он замахнулся оружием, но не смог нанести удар. Копье словно застряло в воздухе при замахе. Банщик обернулся. Древко его оружия сжимала рука обнаженной рыжей женщины. Трица ударила сильнее и грамотнее чем Лаи. Кулаком в горло. Этого удара банщик не пережил.

Лиса взвизгнула и вовремя отскочила в сторону. Атака топором толстой крепкой женщины не достигла своей цели. Людоедку это не остановило. Женщина шагнула вперед, намереваясь достать варварку вторым ударом, но в этот момент на нее набросился голый и очень-очень злой гном. Бипа орудовал увесистым куском колодок, как дубинкой. Топор его противницы полетел в сторону. Затем женщина истошно закричала и начала медленно заваливаться набок, получив сокрушительный удар в колено. Гном рыча набросился на упавшего противника без жалости добивая людоедку.

Аргилай все тем же опасным способом освободил из колодок Нюха. Теперь юноша был свободен от обязанностей по защитите своих товарищей и мог сам атаковать противника. Чем и не применил воспользоваться. Упрямец сбил могучей грудью, а затем затоптал одного из людоедов, пытавшегося прийти на помощь толстой женщине.

Среагировав на движение, Трицитиана заметила, что староста побежал к дому. Перехватив копье банщика для броска, арт-три метнула оружие. Карпыч вскрикнул и припал на колено. Из правого бока пожилого мужчины торчало деревянное древко. Однако главарь людоедов поднялся на ноги и, с трудом проковыляв несколько шагов, скрылся за дверью своего дома. Трица хотела броситься за ним, но не смогла – ее атаковали сразу двое. Один был вооружен копьем, другой топором. Никто из мужчин не ожидал подобной прыти от голой женщины. Молниеносное движение бердами назад, и копье, наконечник которого, казалось, должен был распороть нежный животик, покрытый шрамами – прошел мимо. Трица схватила древко возле наконечника и резко подняв, нырнула под него, уходя от удара топором. Плавный шаг обратно и пинок в пах, такой быстрый, что глаз не успевает его уловить, а противник хватается за промежность и скуля оседает на землю. Копейщик еще не успел сообразить, что остался один, когда Трица вырвав у него из рук копье, несколько раз сильно ударила древком, превращая лицо мужчины в кровавое месиво.

Тяжело дыша Аргилай осадил Упрямца и осмотрел поле боя. Все людоеды, не успевшие скрыться в доме старосты, лежали на земле. Один из противников был еще жив, но Бипа, рыча от ярости, добивал его куском колодок.

Испуганный писк Лисы резанул по ушам не хуже свиста стрелы:

– Пес!

Все оглянулись в сторону улицы. Там стояла жена старосты Мария – невысокая стройная женщина средних лет. Длинная коса медового цвета переброшена через плечо и висит ниже пояса. Рядом с женщиной сидел огромный светло-коричневый пес с черной мордой. Вся поза мощного тела хищника выражала готовность к атаке.

– Взять! – коротко скомандовала Мария.

Зверь молча рванул с места в сторону Трицы. За пару шагов до цели все четыре лапы оторвались от земли, и он смертоносной стрелой взмыл в воздух. В последний миг до столкновения наемница ушла с линии атаки, перекувырнулась в вновь была на ногах. Пес тоже, он развернулся и приготовился повторить свой бросок.

– Сюда тварь! Ко мне! – что было мочи закричал Лаи, надеясь отвлечь зверя на себя.

Но пес не отреагировал на вызов и вновь атаковал.

Перед Трицей как из-под земли вырос голый гном. Нюх прикрывался деревянным корытом, неистово рычал, скалил зубы и грязно ругался. Словно соломенную куклу, пес ударом груди отбросил гука в сторону, и хотел было атаковать свою первую цель, но арт-три уже и след простыл. Трица оказалась сбоку от противника и вонзила тому копье под лопатку. Зверь дико завизжал, извиваясь и стараясь вцепиться зубами в древко копья.

Мария заголосила нечто нечленораздельное и бросилась на помощь своему питомцу, собираясь атаковать противников голыми руками. Лаи ударил коня пятками и позволил Упрямцу смять и затоптать людоедку.

Тем временем к псу подскочил Бипа и топором окончательно успокоил хищного зверя.

Кряхтя и держась за поцарапанный об землю зад, Нюх поднялся на ноги и огляделся. Никто из противников больше не двигался. Гном икнул, а затем захохотал хриплым торжествующим хохотом. Размахивания окровавленным топором над головой к нему присоединился Бипа.

– Живы, бурить твои штольни! – орали два голых гука, пританцовывая во дворе дома старосты и обнимаясь. – Мы, живы драть вас за ногу! Живы!

– Че орете? – недовольно буркнула Трица, проходя мимо и подбирая с земли оружие.

Аргилай соскользнул с седла, чтобы обнять и успокоить разгоряченного битвой Упрямца.

– Спаситель наш! – услышал юноша позади себя хриплый окрик и повернулся.

На него бежали два обнаженных, перепачканных кровью гнома, раскрывая свои крепкие объятия.

– Не-не-не-не за что! Право не стоит. – перепугался Лаи, уклоняясь от голых благодарностей.

– Позже лобзаться будете, – к облегчению юноши, осадила гномов Трицитиана и кивнула на дом старосты. – Мы дело еще не закончили.

– Вот еще в дом лезть. – отмахнулся Нюх. – Петуха им красного запустить – сами выйдут.

– Угу, – фыркнула наемница, стаскивая с толстой мертвой женщины окровавленную рубаху, чтобы прикрыть свою наготу. – В доме наши вещи. Кончайте ерундой трясти, прикройтесь чем-нибудь и пойдем.

Дверь дома старосты деревни Пирожок оказалась заперта изнутри на крепкий засов. Но все равно долго не продержалась под ударами топоров.

Приделав поперечные палки и превратив корыта в ростовые щиты, первыми в дом вошли гномы.

– Когда я сказала «прикройтесь чем-нибудь», я говорила про одежу, – недовольно буркнула Трицитина, заходя в дом вслед за гуками.

– Серьезно? – удивился Нюх, осторожно продвигаясь вглубь дома через сени. – Мы не поняли.

– Мы не Аргилай, – шепеляво усмехнулся Нюх, топором открывая дверь в общий зал. – Нам скрывать нечего.

В зале было сумрачно. Не горела ни одна свеча. Единственный свет шел из круглого отверстия в крыше. Посереди просторного помещения уже не пылал большой прямоугольный очаг, как прошлым вечером во время застолья. Над потухшим очагом висели остывшие котлы. Заботливые хозяйки накрыли длинный стол к иному пиру. Но тарелкам суждено было остаться пустыми, поскольку главные блюда явилось на пир неприготовленным.

У дальней стены в страхе застыли несколько женщин. К подолам их вышитых праздничных нарядов прижимались перепуганные дети. На лавке лежал староста Карпыч. Его голова покоилась на коленях миловидной черноволосой девушки – его приемной дочери Нежданы. Рядом лежало копье и валялись окровавленные тряпки. Дочь старосты гладила седую голову своего отца и горько, беззвучно плакала. При виде вооружённой компании, вошедшей в зал, она подняла темные, раскрасневшиеся глаза и спросила:

– Моя мама?

Трицитиана отрицательно покачала головой.

Неждана всхлипнула и прижалась лбом к уже холодному лбу своего приемного отца.

– Не убивайте нас! – умоляюще попросила одна из женщин, к подолу платья которой прижались две белокурые и розоволицые малышки-близняшки. – Мы покажем тайники в селе. Только не убивайте!

– Ага, сейчас, только бороду сбрею! – шепеляво огрызнулся Бипа, отбросил в сторону свой щит-корыто и зло оскалился. – Как пирожки из гномов жрать, так гузно не треснуло! А как к стенке прижали, так сразу потекло?

Испугавшись страшного обнаженного гнома близняшки спрятали лица в подол платья женщины и заревели в голос. Несколько других перепуганных детей поддержали их своим воем и слезами.

Бипа сделал шаг вперед и оглянулся на своих товарищей. Те растерянно стояли на месте.

– Что встали? – рявкнул гук. – Мочи уродов!

– Я не уверена. – тихо ответила Трицитиана, задумчиво рассматривая женщин и детей людоедов.

– Какого хрена? – искренне удивился Бипа. – Какие тут могут быть сомнения? Они не люди, они монстры! Они, хрен знает сколько лет, обманом заманивают в деревню мирных путников, убивают, разделывают и пожирают, как скотину!

– Но дети. – произнес Аргилай, с трудом разлепив пересохшие от волнения губы.

Юноша совершенно не ожидал такого поворота событий. Одно дело, когда в горячке боя ты убиваешь врага, но совсем другое: беззащитные женщины и дети в ужасе жмущиеся к стене и просящие пощады. Даже если это те самые люди, что совсем недавно собирались убить и съесть тебя.

– Это сейчас они дети, – возмущенно прошепелявил гном с обгоревшим хохолком на голове, указывая на противников окровавленным топором. – А через несколько лет они станут такими же уродами, как те, что обманули нас и заковали в колодки. Вырастут в кровожадных хищников! Лично я не смогу простить себе, если сейчас оставлю в живые эти личинки чудовищ и обреку на мучительную смерть их будущих жертв – таких же мирных путников, как мы.

– Я плевать хотела на других путников. – с безразличием в голосе ответила Трицитиана. – Хочешь убить – иди и убей. – разрешила она, пожимая плечами.

Бипа сверкнул темными глазами из-под густых кустистых бровей, вскинул свой топор и сделал несколько шагов к вжавшимся в стену людоедам. Женщины завыли от ужаса, прижимая к себе плачущих детей. Гном остановился и застыл. Простояв так несколько мгновений, он уронил голову на грудь и медленно опустил топор.

– Не могу. – с трудом выдохнул он и обиженно засопел.

Трицитиана бесшумно подошла сзади и положила руку на трясущееся плечо гука.

– Не все так просто, да, господин гном? – примиряюще произнесла рыжая женщина.

С другой стороны, к Бипе подошел Нюх, ткнул собрата в плечо своим кулачищем и посмеиваясь, хрипло сказал:

– Геноцид, брат, дело хлопотное. Одного желания мало, тут талант нужен.

– Гено… что? – не понял гном с обгоревшим хохолком волос.

– Наш мир – это долбаная мясорубка, где каждый выживает, как может. – присаживаясь на лавку к столу, убранному к пиру, начала Трица. – Нам тоже приходилось убивать. Еще неизвестно чей счет отнятых жизней больше. Этих, – она кивнула в сторону людоедов, вжавшихся в стену. – Или наш. И точно не нам рассуждать насколько мирными были сожранные за этим столом путники. – наемница вздохнула. – Мы вольны лишь над выбором тех решений с которыми потом сможем жить. Лично я не готова убивать детей. И плевать мне на других путников, пусть сами борются за право существования.

– Справедливо. – согласился Нюх. – Лучше и не скажешь.

– Но все те люди, что погибли здесь!? – внезапно вступил в разговор Аргилай. – Там в каждом доме сидит восковая кукла с костями внутри, человеческое чучело. Их надо похоронить.

– Похороним. – кивнула Трицитиана, ударила кулаком по столу и поднялась на ноги. – Я решила. Эй, Неждана, – позвала арт-три дочь старосты Карпыча. Та подняла на наемницу заплаканное лицо. – Условия такие: вы показываете все тайники в деревне, я отпускаю вас на все четыре стороны. А село мы сожжем.

Черноволосую девочку затрясло, но она взяла себя в руки и глотая слезы ответила:

– Разреши забрать свои вещи.

– Разрешаю. – легко согласилась Трица. – Каждая может забрать столько сколько способна унести на себе.

В тайниках нашлось оружие, деньги, посуда и даже ящик какого-то незнакомого крепкого пойла. Гномы сразу откупорили бутылочку, продегустировали, крякнули и одобрили. Все добытое погрузили на телегу, в которую запрягли двойку местных лошадей. Туда же Лаи бросил сумку с письмами курьерской службы Бакарди, которую отыскал в сарае рядом с телом усатого курьера.

Была уже поздняя ночь. Зарево от горящей деревни виднелось далеко, а багряные отсветы отражались на низких облаках, подсвечивая черное небо. Где-то там, в объятых пламенем домах, растекались фигуры. Воск плавился и горел, обнажая белые кости, давно убитых людей. Чучела плакали огненными слезами, глядя из окон на кончину общины людоедов.

От деревни в сторону пыльной степи брели женщины и дети, неся в мешках и волокитах свои скромные пожитки. Черноглазая девушка с темными волосами, заплетенными в толстую косу, с трудом волокла окоченевший труп своего отца – старосты Карпыча.

Аргилай с высоты спины Упрямца с замиранием сердца смотрел на это зрелище. Юноша знал, что никогда не забудет то, что увидел здесь. Не сможет забыть. Все прочие невзгоды и лишения его путешествия меркли на фоне той трагедии, что разыгралась у него на глазах в деревне с аппетитным названием – Пирожок. Мир исказился, встал с ног на голову, потеряв понятия о добре и зле. Все стало относительным и от того еще более ужасным.

– О, глянь! – прошепелявил Бипа, указывая толстым пальцем на Неждану, тащившую тело своего отца. – Девка заботливая растет, хозяйственная – ужин на всех прихватила!

Глава 4. Грейсван.

Прошло чуть меньше двух недель с тех пор, как путники оставили позади пепелище злополучной деревни Пирожок. Это время пролетело быстро, без приключений и нежелательных встреч. Старая дорога вела вдоль предгорий по краю, где уже давно никто не жил, и в конце концов должна была привести друзей к легендарному городу-крепости Грейсвану.

Ночи становились все длиннее, а дни короче. На Ваницианские равнины из Хадола через Пепельные горы постепенно ползла осень. Временами случались такие заморозки, что утром на траве появлялся иней. Дозорным на привалах приходилось непрестанно поддерживать огонь, чтобы спящие не окоченели под шкурами.

Аргилай вернулся к тренировкам с Трицитианой. Каждый вечер до ужина и каждое утро перед завтраком юноша упрямо нападал на свою наставницу и регулярно получал порции тумаков. Но с каждым днем все меньше. Лисе тоже пришлось заниматься. Но не физическим, а умственным трудом. Варварка с завидным усердием учила общий язык континента и делала в этом не малые успехи. Однако слово «дубина» в отношении Лаи все равно упрямо произносила, как «тупина». Вероятно, девочка видела в этом какой-то смысл.

Согласно купленной Нюхом карты – завтра к полудню путники должны были прибыть к конечному пункту своего совместного путешествия – в Грейсван. По этому поводу было решено сегодня вечером устроить прощальный ужин. Друзья договорились вскрыть и распить крепкий напиток, добытый в тайниках людоедов. Аргилай вызвался приготовить угощение, но это оказалось не так просто, как он думал.

Среди прочих трофеев, добытых в деревне Пирожок в телеге, имелась клетка, сплетённая из ивовых прутьев. В клетке сидели две жирные откормленные курицы. Именно им предстояло стать главным блюдом.

Как только путники расположились на вечерний привал, Лаи достал несчастных птичек из клетки. Он намеревался отрубить им головы топором. Но не тут-то было. Перепуганные куры неожиданно вывернулись из рук неопытного забойщика и пустились наутек в разные стороны. Аргилай выругался и подняв топор над головой, бросился вдогонку. Ваницианские равнины давно не видели столь яростного и кровавого сражения. Куры в итоге проиграли, но до самого конца сражались самоотверженно, задорого продав свои жизни.

Перепачканный грязью, кровью и пухом с перьями юноша вернулся к друзьям. Лаи с гордостью продемонстрировал два жалких тельца поверженных врагов и кучу ранок на своих руках от острых клювов птиц. За что снискал жидкие аплодисменты от Трицитианы и кучу колких шуточек от гномов. Лиса же молча протянула ему большую чугунную сковородку, как бы намекая, что ужин уже совсем скоро.

– Готово. – с довольным видом сообщил Аргилай, снимая двумя грязными тряпками сковороду с огня. В большой чугунной посудине, скворча и поплёвывая во все стороны жиром, источали аромат хорошенько нашинкованные останки несчастных куриц.

Уже изрядно подвыпившая компания, состоящая из двух гномов и двух рыжих барышень, встретили известие радостным гомоном.

– Ах, как пахнет! Ах, как блестит! – причмокнул Нюх в предвкушении вкусной трапезы и предусмотрительно вытер руки о штаны. Ведь не пристало порядочному гному кушать грязными руками.

– Жирное мясо – залог хорошего здоровья. – продекламировал Бипа, слегка заплетающимся языком и с такими важным видом, какой может быть только у очень пьяного гука.

– Интересно, – старательно скрывая улыбку, произнесла Трицитиана. – Чем этих курочек так раскормили. Людоеды жаловались на плохой урожай.

Со всех сторон к сковороде потянулись жадные трясущиеся руки с зажатыми в них деревянными тарелками.

– В смысле чем раскормили? – удивился Лаи, раскладывая истекающие соком, аппетитные кусочки. – Чего там птицы едят? Зерно всякое, букашек.

– Ха! – ухмыльнулась наемница и, не в силах больше сдерживать улыбку, пояснила. – Куры всеядны! Почти как свиньи. Даже кишки и кости своих родственников склюют. А уж остатки трапезы людоедов – завсегда стрескают!

Юноша застыл с куском курицы на однозубой вилке, которой раскладывал еду.

– Это что же, людоеды кур людьми кормили? – изумленно спросил он.

– Че завис? – буркнула рыжая женщина, потрясая своей пустой тарелкой. – Может кормили, а может не кормили. Может не людьми, а гномами. Клади мою порцию!

Аргилай с некоторым сомнением посмотрел на кусочки курицы, которые сам и пожарил. Теперь это блюдо не казалось ему таким аппетитным.

– А мы точно хотим это есть? – неуверенно спросил юноша.

– Конечно нет. – ответила арт-три, отбирая у Лаи вилку. – Но кто-то должен спасти мир от мерзкой отравы. Этим героем стану я! – провозгласила Трицитиана и принялась накладывать себе в тарелку ароматные кусочки птицы-людоедки.

– Не брошу друга в беде! – вскричал Нюх, протягивая тарелку. – Моя тарелка всегда с тобой!

– И мой нож! – поддержал Бипа, поддевая кусок курицы на кончик ножа.

– И я! И я! – моментально нашлась Лиса, подхватывая угощение своими маленькими ручками.

– Эй-эй-эй! – воскликнул Аргилай, осознав, что над ним в очередной раз подшутили и утягивая сковородку поближе к себе. – Если кто-то и должен взять на себя столь тяжкую ношу, то только повар.

Когда голод был утолен и к мелодии, состоящей из сосредоточенного чавканья и увлеченного сопения, добавились аккорды сытой отрыжки, Нюх понял, что пора. Гном деловито обновил недопитые и пустые кружки своих друзей, поднял свою кружку и с важным видом громко объявил:

– Тост!

Жевание прекратилось. Четыре пары, слегка окосевших глаз, с любопытством и ожиданием уставились на гука. Тот откашлялся и медленно произнес:

– Тяжкие события и необычные дороги свели нас вместе. Совсем недавно с половиной из вас я не был знаком, а с кое-кем воевал по разные стороны. – Нюх подмигнул Лисе. – Но проведя вместе всего несколько недель, я готов каждому из вас протянуть руку помощи. Я готов каждого из вас назвать – другом.

– Взаимно! – радостно крикнул Аргилай и отсалютовал кружкой.

Гном уважительно поклонился, затем продолжил:

– Я пью за вас, друзья мои. Я пью за нашу дружбу. Пью за тех, кому злая судьба не позволила сидеть этой ночью с нами у костра. – гук плеснул несколько капель вина в огонь, а остальные повторили действие.

– За дружбу!

– За Кошеля!

Все выпили до дна.

Лаи огляделся по сторонам в надежде, что вновь увидит своего приятеля – аккуратно одетого гнома с курчавой бородой, которую тот всегда терпеливо расчесывал и вплетал в нее золотые нити и бусины. Но вокруг были лишь живые, раскрасневшиеся от выпивки друзья. Юноша вздохнул.

– Нюх, а может вам помочь в Грейсване, – спросили Трицитиана. – Я жила в городе и знаю много полезных людей.

Гук-следопыт бросил куриную кость в огонь, облизал жир с пальцев и ответил:

– Благодарю тебя, но нет. Отловить и наказать крысу, из-за которой погибли наши собратья – это дело гномов. Мы сами решим вопрос. Дело принципа. – он махнул рукой. – В городе у нас мастерская и тоже хватает связей.

– А не боишься, что за крысой стоят серьезные силы?

Гук запустил пальцы в бороду и задумчиво почесал подбородок.

– Боюсь. – признался он. – Но это ничего не меняет. Предатель должен быть убит!

– Мое дело предложить. – пожимая плечами, произнесла Трица, и выудив себе новый кусочек курицы, обратилась к Аргилаю. – А ты чего удумал со своим письмом? Прикинешься курьером службы Бакарди и отвезешь адресату?

– Да ну. – с набитым ртом отозвался юноша. – Отдам сумку. Придумаю историю, как нашел курьера, придавленного убитой лошадью или вроде того. – он небрежно отбросил обглоданную кость и с жадностью ухватил новый кусок. – Затем подожду несколько дней. Уверен в городе есть чем заняться. Прогулки, осмотр достопримечательностей, в конце концов отдых и сон в настоящей кровати.

Последнюю фразу Аргилая про кровать, с одобрением и пониманием, дружным стоном, поддержали все: «Это да…».

Лениво откусив кусочек от сочной курочки, юноша продолжил, кивая в сторону телеги, полной трофеев:

– Деньгами мы теперь обеспечены, к чему скромничать. Письмо тем временем доставят адресату, и я смогу, с чистой совестью, заявиться в гости к этой роже.

– Марселю Роже. – поправила Трица, припоминая имя торговца оружием и антиквариатом.

– Вот-вот, именно к нему. – согласился Аргилай размахивая куриной ножкой. – И пускай эта рожа организовывает мне тур до Фельдбона, как завещал твой лысый, остроухий дружочек.

– Мы таких друзей на рее вешали. – фыркнула рыжая женщина. – А вот отдохнуть и выспаться – отличная идея.

– У меня все идеи отличные. – самодовольно улыбнулся юноша.

– Ага-ага, – усмехнулась арт-три. – Давай расскажи мне про свои отличные идеи, из которых я потом вытаскивала твою задницу в последний момент.

– Ну не всем быть такими замечательными как ты. – развел руками Лаи. – Некоторым быть такими замечательными, как я!

– А, иди ты! – засмеялась женщина, и улыбка, тронувшая ее порозовевшее от выпивки лицо, омолодило наемницу на несколько лет. – Хочу в городе свою подругу навестить. Сто лет не виделись.

– Как интересно. А что за подруга? – наигранно-невинным голосом заметил Аргилай и, подхватив бутылку крепкого пойла людоедов, наполнил опустевшую кружку свой наставницы. Юноша уже успел уяснить для себя, что прошлое наёмницы полно интересных приключений, но покрыто семью замками и печатью тайны. Необходимо использовать малейший шанс, чтобы сунуть свой любопытный нос за занавес воспоминаний арт-три.

Трицитиана вопросительно изогнула рыжую бровь.

– Споить меня удумал?

Лаи обезоруживающе улыбнулся.

– Да! – честно признался он. – Из трезвой из тебя слова не вытянешь.

Арт-три фыркнула, а затем поежилась.

– Я замерзла. Пойдемте к костру. – предложила рыжая женщина, кутаясь в медвежью шкуру.

– А кто у нас сегодня костровой? – усмехнулся Бипа, поглядывая на почти потухший костер. – Надо бы наказать.

– Известно кто, – поддержал собрата Нюх. – Повар разгильдяй!

Аргилай охнул и кинулся исправлять свой косяк. Пока вся честная компания слезала с телеги и устраивалась вокруг костра, юноша подкинул дровишек и раздул потухшее пламя.

– Подругу мою зовут Искра. Мы познакомились много лет назад в Грейсване. – протягивая руки к огню, начала свой рассказ Трица. – Вместе работали в гильдии Городских Стрелков.

– Я думал ты занималась контрабандой с капитаном Сарганом, – нахмурился Лаи, прикидывая сколько лет может быть его наставнице.

Арт-три помрачнела при упоминании погибшего друга.

– Это после кэпа. – пояснила она.

– Гильдия Городских Стрелков? – переспросил Нюх, хмуря свои густые кустистые брови. – Я слышал об этой гильдии.

– Не удивлена.

– Ты была наемным убийцей? – удивился гном.

– Скажешь тоже. – фыркнула Трицитиана. – Напрасные наветы. Деятельность гильдии гораздо разнообразнее, чем банальные убийства.

– Стрелки? Отлично! Твоя подруга Лиску стрелять научит. – радостно хлопнул в ладоши Лаи.

– Я хорошо стрелять! – возмутилась раскрасневшаяся от выпивки варварка и показала юноше язык. – Я мочь попасть белке в сад, тупина!

– Может в глаз? – уточнил заинтригованный Бипа.

– И туда тоже. – с важными видом, кивнула девочка.

– Не, – отрицательно покачала своей кружкой наемница. – Искра из лука не стреляет, она виртуозный стрелок из арбалета. Прикиньте с пяти сотен шагов, ночью, при свете звезд поразить цель в условленное место.

– Ну, то есть убийцы. – удовлетворенно кивнул Нюх.

– Шесть лет назад Искра встретила парня. Влюбилась, как девочка! В художника, представляете? Искра и он – уму непостижимо. Ни гвоздь вколотить, ни дрова нарубить. А ручки у него… Ох! Ручки, что у Лиски. Не мужик, а вообще ни пойми, что. Муху и ту не обидит – силенок не хватит.

Варварка посмотрела на свои тонкие ручки и недовольно насупилась.

– Любовь зла, – понимающе поддакнул Аргилай. – Полюбишь и…

– И художника! – хохотнул Бипа.

– Но рисует он… – вздохнула Трица. – Портреты, как живые! Тем и взял Искорку. Сердце у нее доброе, к прекрасному тянется. Ушла она из гильдии, повесила арбалет на стену. Сейчас дочурку нянчит.

– Ой, как же это ми-ми-мило. – протянул Лаи и погладил себя по сытому раздувшемуся животику. – Мне будет очень интересно познакомиться с настоящей наемной убийцей.

– Да не наемной убийцей! – прикрикнула Трица и швырнула в юношу шишкой. Снаряд попал точно в лоб.

Друзья весело рассмеялись. Здесь у костра они были счастливы. Строили планы на дальнейшую жизнь, надеялись на лучшее. Такой чудесной ночью хотелось верить, что все потери и невзгоды остались далеко позади, а впереди ждет только хорошее.

В чистом ночном небе мерцали большие звезды, костер весело потрескивал и согревал своим теплом. Радостные лица людей и гномов освещало пламя. Друзья смеялись, травили байки, вспоминали свои приключения и открывали бутылку за бутылкой. Когда выпивка закончилось, а гномы порядком набрались, они запели медленную протяжную песню на своем языке. Лаи ни понимал ни слова, но старательно подвывал.

Когда-то на месте Грейсвана было огромное горное ущелье – единственный удобный проход через Пепельные горы, исполинские врата между Хадолом и Ваницией. Магия чародеев и трудолюбивые мозолистые руки гномов выстроили в этом проходе меж скал высоченную стену с башнями. Стена намертво перекрыла свободный проход, а башни стали домом для ее защитников.

За долги годы мира, царившего на континенте, с обеих сторон от стены вырос город, который назвали Грейсван. Но годы мира закончились, пришла очередная война. Город сам стал нуждаться в защите – в своих собственных стенах. И Грейсван получил стены. Они закрыли город с севера и юга. Белоснежные, блестящие, словно из полированного мрамора, стены своими концами упирались в отвесные скалы. Грейсван стал неприступен. А чтобы ситуация с разрастанием города не повторилась – с тех пор снаружи за стенами запретили возводить дома и любые другие постройки.

Телега, нагруженная трофеями, катилась по пыльной каменистой равнение, покрытой лишь жесткой травой и низким кустарником. Рядом с телегой лениво и неторопливо ступали кони, неся на своих спинах всадников. Иногда кто-то из всадников останавливал своего скакуна, вставал в стременах и приложив руку ко лбу, всматривался вперед. Вдали уже виднелись Пепельные горы, накрытые снежными шапками. А между высоченных скал блистала, отражая солнечный свет, белоснежная стена Грейсвана.

– Ничего себе. – в очередной раз восхитился Аргилай, все больше дивясь легендарному городу-крепости. – Сказочный город!

– Стены прочные, как сталь и скользкие, как лед. – Нюх взял на себя обязанности экскурсовода и, с самодовольным видом, описывал все прелести Грейсвана для Лаи и Лисы. Те впервые видел город-крепость. – По традиции стены раз в неделю моют, полируют и смазывают жиром. Даже специальную гильдию учредили – мойщиков-полировщиков. Стены столь высоки, что до их вершин не дотянется ни одна осадная лестница и ни одна осадная башня. А ворота Грейсвана сделаны из железного дерева и покрыты кованой сталью. За всю историю континента ни одна армия не смога пробиться за эти стены. Грейсван – непреодолимая преграда для всех, кто захочет напасть на Хадол.

– А знаешь, что выше чем стены Грейсвана? – посмеиваясь в бороду, спросил Бипа у Аргилая.

– Пепельные горы? – предположил юноша.

– Ха! – хрюкнул гном и покачал толстым, мозолистым пальцем. – Не! Выше стен Грейсвана только цены на недвижимость в Грейсване. Город ограничил свой размер стенами, а значит кастрировал в развитии. Снаружи строить запрещено, а внутри уже негде. Вот цены и растут, быстрее чем волосы на моем подбородке.

– А эти палатки перед воротами… – напрягая глаза и силясь рассмотреть, спросил Лаи. – Рынок что ли?

– Так я о том тебе и толкую – Грейсван те не Тильбон! – многозначительно изрек Бипа. – Всякую шваль в город не пускают.

– Кажется мне срочно требуется пояснительная бригада. – юноша многозначительно посмотрел на Нюха.

Гном, с почтением, кивнул и пояснил:

– Мой пустоголовый собрат хочет сказать, что за ворота Грейсвана не так просто попасть. В город не пускают без приглашения от кого-то из его жителей, или какой-другой важной бумаги с печатью. Даже если предложить денег. Многие, из желающих попасть в город, вынуждены ждать. А поскольку застройка снаружи запрещена, то ожидающим приходится ютиться в палатках. А вон те типы, – Нюх указал на каких-то мужиков, вальяжно расположившихся на стульях, возле нескольких фургонов. – Сдают палатки в аренду.

– Все схвачено. – хрюкнул Бипа. – Жратва, вода, палатки – все у них.

– Вода? – удивился Лаи. – Люди могут покупать простую воду? Не пиво, не компот, а обычную воду?

Нюх обвел рукой каменистую равнину.

– Оглядись! На много лиг вокруг нет ничего. Ни ручья, ни даже маленькой лужи. Только трава, кусты и камни. Армия, которой вздумается осадить город, будет испытывать серьезные трудности, не только, с поставкой продовольствия, но и с водой.

– Это то понятно, но торговать водой… – покачал головой, потрясенный юноша. – Что дальше? Воздух по монете? Солнечный свет за пятак?

– Законы строги. – согласился гном, понукая лошадей, запряженных в телегу. – Но такова цена безопасности. Даже в мирное время Грейсван остается военным городом-крепостью. Здесь чтут традиции и порядки. Говорят, лорд-управляющий человек жесткий и несгибаемый, но зато честный и открытый. В наше время – редкость.

Аргилай с беспокойством поерзал в седле, рассматривая неуютный палаточный городок, раскинувшийся у стен.

– Ты что-то про бумагу с печатью говорил, – напомнил юноша. – По которой пускают в город. Нам тут долго куковать в ожидании оной?

Гном следопыт приосанился сидя на козлах телеги и, пригладив короткую бороду, важно ответил:

– Я официальный торговый представитель, осуществляющий поставки оружия в Грейсван. Соответствующий документ имеется, с печатью и всеми закорючками. – он похлопал себя по поясной сумке. – А вы – моя охрана.

Аргилай облегченно выдохнул, радуясь, что платная вода и палатка на равнине – отменяются.

– Как раздулся от гордости, официальный представитель он! – поддел собрата Бипа. – Смотри официально не пердани тут. – затем обратился к Аргилаю. – Слыш, Лаи, ты лучше туда глянь.

Юноша задрал голову и посмотрел в направлении, куда указал гук. На вершине белоснежной стены стояли какие-то непонятные штуковины со сложным механизмом из рычагов и шестерней, напоминающие большие арбалеты на подставках.

– Вот они красавцы! Осадные арбалеты нашей работы. – пояснил Бипа. – Бронебойная стрела из такой малышки способна насквозь пробить человека в полном доспехе вместе с его долбаной лошадью. А взводится за пару секунд легким рывком рычага. Только стрелы успевай накладывать. Это брат называется – ме-ха-ни-ка. А в новых моделях, которые мы везли в караване, процесс зарядки стрел упрощен и автоматизирован. Новая модель способна выпускать за минуту до двенадцати стрел. А система прицеливания…

Нюх отвесил смачный подзатыльник своему собрату.

– Много болтаешь!

– Так я это… – обиженно пробормотал Бипа, потирая затылок. – Лаи друг.

– Не хочешь, чтобы знал враг – скрывай даже от друзей! – поучительно ответил Нюх.

– Враги и так знают. Караван же атаковали. – буркнул гном с обгоревшим хохолком волос, но заткнулся.

Благодаря документу Нюха друзья без проблем и досмотра миновали стражу на огромных двухстворчатых воротах и въехали в легендарный древний Грейсван. Внутри город своим великолепием поражал не меньше чем снаружи. Вдоль широки светлых проспектов, запруженных народом, в небо взлетали высокие дома, построенные из того же камня, что и стены города. Все здания, резные балкончики на них, все фонтаны, статуи и даже лавки в зеленых скверах – все было сделано из белоснежного материала, напоминающего полированный гранит. И все это великолепие имело в первую очередь стратегическое значение. Каменный город в отличии от деревянного не так-то просто поджечь.

Количеством народу на улицах Грейсван почти не уступал Тильбону. Те же толпы, тот же гомон. Однако широкие проспекты значительно облегчали передвижение по городу. А для всадников, карет и фургонов так вообще имелась отдельная полоса движения.

Больше всего Аргилая впечатлили дома на окраинах. Жилища вырубали прямо внутри скал – словно шахты. Вот только не вниз, а вверх. По количеству окон на скале можно было посчитать сколько у дома этажей.

– Двенадцать! – задрав голову, закончил подсчет юноша. – Вот это да! Представляю какой вид открывается с верхнего этажа!

Трица натянула поводья и остановила Луну, как раз возле того двенадцатиэтажного дома в скале, этажи которого считал Лаи.

– Вот и глянем, – улыбнулась наемница. – Коли верхний этаж свободен. Это гостиница Восточный Утес.

– Обалдеть! – восхитился Аргилай.

Скрипнув деревянными колесами по каменной мостовой, телега, нагруженная трофеями, притормозила.

– В Восточном Утесе решили остановиться!? – поразился Бипа и даже присвистнул от удивления. – Красиво жить не запретишь!

Трицитиана вложил два пальца в рот и пронзительно свистнула. Тут же из дверей гостиницы Восточный Утес выскочили двое мальчишек в одинаковых синих стеганых жилетках и услужливо предложили помочь с вещами. Наемница нагрузила их большими мешками с трофеями и отправила узнавать свободны ли верхние этажи.

Лаи спрыгнул с Упрямца и, ведя коня на поводу, подошел к гномам.

– Удачной охоты друзья. – пожелал юноша на прощание и протянул руку.

– И тебе хорошего отдыха! – хохотнул Бипа и подарил крепкое рукопожатие.

– Если вдруг че, – Нюх в свой черед пожал руку Аргилая. – Ищите нас в северном Грейсване. Спросите мастерскую Кошеля.

Друзья тепло распрощалась и вскоре телега с двумя гномами покатила дальше по городским улицам.

Обстановка внутри гостиницы Восточный Утес разительно отличалась от ее вида снаружи. Находясь внутри можно было легко забыть, что находишься в скале. Пол повсюду устилали ковры и циновки, стены были обшиты резными деревянными панелями. Всюду стояли свечи, разгоняя тьму и создавая приятный для глаз полумрак.

Верхний этаж оказался свободен. С одной стороны, это очень обрадовало юношу, но с другой – Аргилай с ужасом представил сколько ступеней теперь предстоит преодолеть по пути наверх. Каково же было удивление Лаи, когда мальчик-слуга повел гостей не к лестнице, а в небольшую деревянную кабинку. Он услужливо пропустил гостей первыми, зашел сам, плотно притворил за собой дверь, затем позвонил в колокольчик, висящий на стене. За стеной что-то засвистело, заскрипело. Деревянная кабинка внезапно качнулась и медленно, плавно стала подниматься вверх.

От неожиданности Лаи охнул, а Лиса испугано вскрикнула.

– Это подъемная паровая машина для вертикального перемещения людей и грузов. – с важным видом и тщательно проговаривая сложные слова, пояснил мальчик-слуга. – Когда соберетесь спуститься вниз – вызовите меня, позвонив в колокольчик возле дверей кабины.

– Какого-какого перемещения? – пораженно переспросил Аргилай.

– Вертикального перемещения, Тупина! – с расстановкой и без тени варварского акцента, повторила Лиса. В последние дни рыжая девочка с легкостью впитывала все новые слова, даже если совершенно не понимала их значение.

– Обязательно позвоним. – заверила мальчика-слугу Трицитиана. Наёмница стояла, прислонившись в деревянной стене и скрестив руки на груди. Она явно знала про эту паровую машину и теперь посмеивалась над удивлением своих спутников.

Но самое свое поразительное чудо Восточный Утес приберёг на конец. На двенадцатом этаже друзей ждал трехкомнатный номер со всеми удобствами и большим балконом, выходившим на сторону города.

Лаи сразу распахнул дверь, ведущую на балкон. В комнату, ворвался студеный горный воздух, принеся с собой ледяной аромат снега. Сотнями белоснежных домов с красными черепичными крышами перед Аргилаем раскинулась панорама южного Грейсвана. Увидеть северную часть города не позволяла высокая каменная стена с бойницами и башнями, четко разделяющая город-крепость на две половины.

Юноша полной грудью, с наслаждением вдохнул горный воздух и медленно вышел на балкон. Он облокотился на вырубленные из камня перила и принялся любоваться видом города. Рядом с Лаи, с отвисшей от восхищения челюстью, остановилась Лиса. Девочка никогда в жизни не забиралась высоко в горы и впервые видела мир с такой высоты.

– Впечатляет? – с довольным видом промурлыкала Трица, уже успевшая переобуться из дорожных ботфорт в теплые войлочные тапки с помпонами и накинуть пушистый халат. Такой комплект предоставлялся каждому гостю гостиницы Восточный Утес.

– Сколько же стоит эта комната? – протянул Аргилай, чувствуя, что начинает замерзать.

– Перед тобой такой вид, а ты думаешь о деньгах? – фыркнула наемница и повернулась, чтобы вернуться в комнату. – Лучше не спрашивай. – кинула она на ходу. – Но я выпью за упокой Карпыча, чьи сбережения подарили нам шикарный отдых.

Аргилай осознал, что окончательно замерз на холодном ветру и поспешил вслед за арт-три в комнату.

– Ого, – удивился он, оказавшись в помещении. – Тут прям жарко после улицы. А чем отапливают?

– Стену потрогай. – посоветовала Трицитиана и ее губы тронула хитрая улыбка.

Но Лиса опередила Лаи и первой положила свою маленькую ручку на покрытую деревянными панелями, стену.

– Здорово, – пискнула девочка. – Теплые!

– Как это? – озадаченно спросил Аргилай, ощупывая стену и ощущая тепло исходящее от нее.

– Это чудеса Грейсвана! – пояснила Трица. – Глубоко под городом находится огромное озеро жидкого огня. Рядом протекает подземная река. Древние мастера проложили множество каменных труб, идущих из недр земли и выходящих в город. Вода встречается с огнем. Пшшш! – наемница зашипела и развела руки в стороны. – Образовавшийся пар стремится вверх по трубам. Пар заставляет работать различные механизмы в городе, типа этого вертикального подъемника, и согревает дома многих счастливчиков. В этом городе еще много удивительного – ведь его построили маги!

Чтобы пообедать в гостинице Восточный Утес имелось два варианта. Первый: спуститься в общий зал на первом этаже. Второй: вызвать слугу с подносом еды в номер. Друзья решили воспользоваться вторым вариантом и завернувшись в теплые одеяла, расположились за столом на балконе.

– Какие у нас дальнейшие планы? – поинтересовался Аргилай, поглощая какой-то странный сливочный суп, поданный в горшочке, сделанном из буханки хлеба. Юноша никак не мог понять нужно ли есть все одновременно – и суп и хлебный горшочек. Или же в начале надлежит съесть суп, а уже после посуду. А быть может горшочек вообще не принято съедать и съев хлеб, Лаи лишит повара его любимой посуды?

– Планов у меня масса. – лениво протянула арт-три, крутя в руках сочный красный персик. – Валяться на кровати, плевать в потолок, околачивать груши, пинать грибы, считать ворон, бить балду и самое главное – пальцем не шевелить.

– А не устанешь? – недовольно ответил юноша, который уже насытился и едой, и видом с балкона, а теперь чувствовал острое желание прогуляться по городу. – Столько дел сразу.

– Неа, я трудолюбивая.

– Ты вроде собиралась навестить подругу. – напомнил Лаи. – Забыла уже?

– А ты вроде собирался отдать сумку курьера в службу Бакарди. – парировала женщина. – Забыл?

– Я-то отдам… Только я первый раз в городе. Мне провожатый требуется. – многозначительно намекнул Аргилай.

– Вот и отдай. – все так же лениво протянула Трицитиана и поманила пальцем мальчика-слугу. – Эй ты! Знаешь где находится курьерская служба Бакарди?

– Да, госпожа! – с энтузиазмом ответил мальчик, явно рассчитывая, что столь богатые гости непременно отблагодарят за инициативность и услужливость.

– Вот тебе провожатый. – с довольной улыбкой сообщила арт-три Аргилаю и впилась зубами в персик, который крутила в руках. По губам и подбородку наемницы потекли капли сладкого сока.

Спрыгнув с коня и отдав поводья Упрямца мальчику-слуге, Аргилай направился к двери дома на котором красовалась большая вывеска с черной летучей мышью. Возле двери юноша остановился и потрогал стену. Улыбнулся – от камня исходило приятное тепло.

Колокольчик на веревочке издал мелодичный звон, когда его коснулась открывающаяся дверь. За потертой деревянной конторкой сидел пожилой клерк в черных нарукавниках.

– Курьерская служба Бакарди рада приветствовать Вас! – заученной скороговоркой поздоровался работник. – Чем можем служить?

Лаи водрузил на конторку кожаную сумку убитого курьера и рассказал заранее придуманную историю. Клерк внимательно выслушал рассказ, затем позвонил в маленький колокольчик, лежащий у него на столе. Из-за стеллажей, забитых различными бумагами и свертками, появился еще один работник. Новоприбывший забрал сумку и удалился.

– Курьерская служба Бакарди благодарит Вас за помощь. Для нас очень важно доставить корреспонденцию адресатам. Нашу службу ценят за быстроту и надежность. – мужчина встал из-за конторки и коротко поклонился Аргилаю. – В благодарность мы предоставляем вам возможность годового бесплатного обслуживания.

Лаи довольно потер руки – все складывалось просто замечательно.

– В таком случае я хочу написать письмо!

Перед клерком как по волшебству появился желтоватый лист бумаги. Мужчина ловко обмакнул гусиное перо в серебряную чернильницу и в ожидании посмотрел на клиента.

– Диктуйте.

– Остановились в гостинице Восточный Утес. Подпись: Конопушка.

Клерк стремительными росчерками быстро и четко вывел красивые буквы.

– Адресат? – спросил он.

– Грейсван, Марселю Роже.

Работник записал.

– Это все?

– Да. Через сколько письмо будет доставлено?

– Мы знаем адресата, – ответил клерк. Он быстро вытер кончик пера и убрал его в специальную коробочку. – Сегодня к вечеру письмо будет у него.

– Хм… – задумался Аргилай, прикидывая в уме свои планы. – А возможно отправить письмо через два дня?

– Разумеется это возможно. – учтиво поклонился пожилой мужчина и аккуратно свернул письмо. Клерк капнул несколько капель сургуча и ловко придавил круглой печатью с летучей мышью. – Курьерская служба Бакарди благодарит за то, что Вы воспользовались нашими услугами!

Тем же вечером друзья плотно поужинали, любуясь с балкона огнями ночного Грейсвана у своих ног, и большими яркими звездами в небе, которые бывают только в горах. На сладкое подали пирог с яблоками и горячий глинтвейн в больших прозрачных бокалах из цветного жаростойкого стекла, работы гномов. Закончив трапезу, друзья пожелали друг другу доброй ночи и разошлись по комнатам, где наконец с наслаждением смогли оценить все достижения цивилизации в виде удобных кроватей.

Завтракали на следующий день около полудня. Раньше ни у кого не хватило ни силы, ни воли покинуть нежную западню из перины и подушек. После завтрака Трицитиана, наконец преисполнилась желанием посетить давнюю подругу Искру. Покинув налегке уют Восточного Утеса, друзья пустились в увлекательное путешествие по легендарному Грейсвану пешком. Арт-три была в приподнятом настроении и легко согласилась с предложением Аргилая оставить лошадок в гостинице, чтобы размять собственные ноги и по дороге посмотреть достопримечательности.

Пройдя несколько оживленных улиц, они попали на городской рынок, где купили маленький бочонок темного пива, чтобы отпраздновать встречу с подругой, и большой печатный пряник для ребенка Искры. Затем друзья неспешна прошествовали через городской парк, любуясь струями фонтанов и статуями давно забытых героев и прекрасных обнаженных дев. Трица уверенна шла по знакомым улицам, улыбаясь приятным воспоминаниям.

– Искра вам обязательно понравится. – категорически заверила наёмница своих спутников. – Я никогда не встречала более жизнерадостного и веселого человека, чем она.

– Наверное вы неплохо дополняли друг друга. – поддел Лаи, намекая на угрюмость своей наставницы. – Огонь и лед.

– Искра и Фея. – поправила Трица, пребывая в слишком хорошем расположении духа, чтобы обижаться на шуточки юноши.

Городской парк закончился, теперь путь лежал через уютный жилой район с двухэтажными домиками. Каждое строение пряталось за невысоким резным заборчиком и имело небольшой ухоженный дворик, засаженный цветами или зеленым газоном. Учитывая заоблачные цены на недвижимость в Грейсване – подобные дворики казались чрезмерным излишеством для богатых. Ведь можно было сделать пристройку и сдавать ее нуждающимся, а не поливать на газоне цветочки.

Возле двухэтажного домика с башенкой, друзья остановились. Трицитиана костяшками пальцев постучала в деревянную дверь, украшенную лиственным узором. Лиса тем временем с любопытством потрогал каменную стену, покрытую побелкой.

– Теплая! – с довольным видом сообщила варварка.

– Конечно, – улыбнулась Трица. – Это дорогой район с теплыми домами.

Дверь никто не открыл.

Арт-три вновь постучала, уже громче. Затем толкнула дверь. Заперто.

– Может в гости ушли? – предположил Лаи. – Искра не могла переехать?

Женщина спрыгнула с порога и проверила ставни на окнах. Те оказались надежно заперты.

– Очень сомневаюсь. – с беспокойством ответила Трица. – Искра на этот дом с трудом денег накопила.

Арт-три вернулась к двери и опять постучала.

– Надо соседей спросить. – предложил Аргилай и повернулся, чтобы выбрать в какой из соседних домов постучать первым. Да так и застыл. Из-за резного забора на юношу смотрела страшная всклокоченная бабка со сморщенным, как сухофрукты, лицом, и колючими злыми глазами.

– Пошли вон! – закричала незнакомка хриплым пронзительным голосом. – А как стражу кликну, бродяги вы эдакие!

– Я подруга Искры. – успокаивающе промолвила Трицитиана. – Не знаете где она?

– Не знаю… – ворчливо ответила бабка, слегка успокоившись, и повернулась, чтобы уйти. – Никто не знает. – буркнула она себе под нос.

– Что вы сказали? – насторожилась арт-три. – Почему никто не знает где Искра?

Бабка остановилась. Медленно повернула свое старое пожелтевшее лицо с крючковатым носом к наемнице и улыбнулась беззубым ртом.

– А пропала. – наконец ответила незнакомка. – Ушла и не вернулась. Был человек и нету.

Глава 5. Следствие вели.

Невзрачный, дешевый кабак притулился на первом этаже большого трехэтажного здания. Вывеска давно облупилась, а краска выцвела, отметая любую возможность прочитать название заведения. Чтобы попасть внутрь необходимо было пройти через узкий переулок с грязными стенами, и не поскользнуться на нечистотах, устилавших землю. Это был какой-то совсем иной Грейсван, ничем не похожий на тот, что встречал гостей у ворот белоснежными домами и широкими улицами. Этот Грейсван был сер, вонюч и холоден.

Лиса приложила свою маленькую ручку к стене.

– Не теплая. – разочарованно сообщила варварка.

– Промышленное здание. – пояснила Трица и толкнула деревянную дверь, замызганную сотнями грязных рук. – А кабак – редкостная дыра.

Со слов всклокоченной бабки, которая смело, бросилась на защиту соседского дома, муж Искры – Пьер Мольберт, после пропажи супруги, отвез дочь к теще, а сам безвылазно пропивал семейные сбережения в кабаке.

Пол дешевого заведения покрывала изрядно подгнившая солома. На стенах висели свечные фонари, слабо освещая несколько длинных столов и лавок. Посетителей в кабаке было мало, и арт-три без труда приметила Пьера, сидящего в дальнем углу.

Когда-то длинные, светлые и вьющиеся волосы художника теперь висели грязными сальными патлами. Худое лицо, с правильными, благородными чертами, осунулось и распухло от дешевого пойла. Тонкие и изящные, словно у женщины, кисти рук, обнимали большую кружку с отколотой ручкой. Когда-то красивый с статный Пьер Мольберт сейчас напоминал сильно помятого, постаревшего эльфа, который в детстве очень много болел.

– Пьер. – позвала Трицитиана, подсаживаясь рядом на лавку.

Зеленые глаза, с воспаленными красными сосудиками, совершенно пустым взглядом, посмотрели на наемницу. Художник икнул и вновь уткнулся взглядом в свою кружку.

Решив не тратить время на лишние разговоры, Трица, подхватила подмышки легкого Пьера Мольберта и бесцеремонно поволокла к двери.

– Стоять! – выход на улицу преградил хозяин кабака. – Не пущу! Он третий день в долг бухает.

К ногам кабатчика упала горсть мелких монет.

– Пошел прочь! – прорычала наемница, сверкая глазами цвета весеннего льда.

Несмотря на вступившую в свои права осень, на улице все еще было тепло. В лучах солнца, мириадами брильянтов сверкала вода, вылетающая из пасти неведомой каменной рыбы. Как раз в чашу этого диковинного фонтана Трицитиана с размаху макнула Пьера. Несколько мгновений зеленый змей, затуманивший мозг художника, не позволял тому понять, что произошло и куда девался воздух. Но затем мужчина начал отчаянно сопротивляться. Арт-три отпустила свою жертву и отступила назад, чтобы не быть забрызганной. Пьер вынырнул, глотнул драгоценного воздуха, запутался в собственных ногах, споткнулся и растянулся на мостовой.

– Эээ… Ааа… Мяя… – невнятно забубнил он, возвращаясь в объятия дешевой выпивки.

– Значит мало. – сделала вывод рыжая женщина и, пожав плечами, вновь подхватила пьянчугу и окунула головой в фонтан.

Вторая порция водных процедур проходила дольше. Трица не отпустила Пьера Мольберта после его первых попыток сопротивления, а держала столько сколько сочла достаточным. Затем освободила.

– Фея! – отплевываясь и тяжело дыша, удивился художник. Он озирался по сторонам и пытался понять, как он тут очутился. – Откуда ты?

– Проездом. – мрачно ответила женщина. – Где Искра?

– Искра? – переспросил Пьер и, непонимающе, уставился на собеседницу. По его мокрому лицу пробежала тень воспоминаний. – Искра… Искра? А Искра!

– Где, твоя, жена? – словно молотком вдалбливая каждое слово, громко спросила Трицитиана.

– Создатель всемогущий! За что мне это? – худой мужчина закрыл свое лицо изящными ладонями и зарыдал в голос, причитая. – Что я сделал?! Искорка, радость моя ненаглядная, да что же это такое?!

Трица схватила художника за руки и рывком отвела их от его лица. Отвела и тут же вмазала Пьеру Мольберту звонкую пощечину. От мокрых волос во все стороны полетели брызги. Женоподобный мужчина пошатнулся и упал на мостовую.

– Где она? – повторила наемница.

– Я не знаю. – простонал мужчина и подтянул колени к подбородку. Тонкие изящные пальцы размазывали по лицу слезы и слюни.

Лиса вытянула вперед свою ладошку и, внимательно присмотревшись, критически сравнила свою руку с рукой мужа Искры. По всему выходило, что ей соврали. Рука маленькой варварки была слегка крепче и мускулистее рук художника.

– Я был дома. – наконец заговорил Пьер Мольберт – Вечером жена ушла и не вернулась. Не знаю… Не знаю куда она пошла. Она не сказала. Не вернулась. Не знаю… А! – его осенило. – Знаю! Это Маркграф! Этот козлина! Да, это он! – Пьер быстро закивал. – Он всегда хотел мою жену! Он похитил её! Да, он! Мою Искорку, мое сердечко…

Мужчина вновь зарыдал, теперь с подвываниями.

Трицитиана подняла глаза к небу и тяжело вздохнула.

– Маркграф значит. Это многое объясняет. – наемница отвесила Пьеру Мольберту несильный мотивирующий пинок. – Иди домой. Слышишь? Приведи себя в порядок. Я пойду к Маркграфу и решу проблему. А ты больше не пей. Понял?

Да! Да-да-да-да… – закивал Пьер.

Продолжая кивать, художник с трудом поднялся на ноги и нетвердой походкой заковылял прочь, что-то бурча себе под нос.

Упрямец за время путешествия почти отучил Аргилая ходить пешком. В особенности таким быстрым темпом, который задала Трицитиана. Похоже наемница всегда держала себя в отличной форме и сейчас ее стройные длинные ноги в высоких ботфортах уверенно шагали по каменной мостовой Южного Грейсвана.

– Маркграф – долбанный сыроед! – то ли объясняла своим спутникам ситуацию, то ли ругалась себе под нос Трица. – Я должна была догадаться сразу! Кабель шелудивый, никак не успокоится.

А вот Лаи и Лиса уже запыхались и с трудом поспевали за стремительной арт-три.

– Да кто он такой, бурит его штольни? – тяжело дыша спросил юноша. – И куда мы летим?

– До его штолен у тебя бур не дорос! – фыркнула наемница, сверкая глазами цвета весеннего льда. – Марк Макинтош по прозвищу Маркграф – глава Городских Стрелков. У него был роман с Искрой, но она предпочла художника.

– Что за кабель? – недоуменно добавила свой вопрос варварка, которая еще не слишком хорошо понимала, когда говорили очень быстро. – Животное любит сыр?

– Горцы те еще животные! – ухмыльнулась Трица. – И вечно жрут свой вонючий сыр!

– Хочешь сказать мы идем прямиком в гильдию? – от испуга Аргилай споткнулся и чуть не упал.

– Идем.

Позади осталось несколько кварталов, и друзья вновь вошли под своды вековых деревьев городского парка. Трица все так же беспощадно не сбавляла темп. Аргилай на ходу вертел головой, пытаясь рассмотреть каменные статуи и ажурные беседки, прятавшиеся в закоулках тенистых аллей. Наконец юноша не выдержал и высказал терзающие его страхи:

– Заявимся в логово наемных убийц без оружия, и обвиним главу гильдии в похищении Искры?! Ты уверена, что продумала план?

Трицитиана остановилась посреди небольшого каменного моста с резными перилами из, позеленевшего от времени, мрамора. Мост был перекинут через узенькую речку, которая втекала в, раскинувшийся неподалеку, пруд. По темной зеркальной глади пруда, украшенной листьями кувшинок, скользили два черных лебедя. На берегу стояла белоснежная беседка с золочеными каменными колоннами. Наемница молча посмотрела на беседку долгим немигающим взглядом, пока ее спутники жадно глотали воздух и восстанавливали дыхание. Наконец арт-три произнесла:

– Маркграф и Искра планировали пожениться. Все с трепетом ожидали этого события. Ну еще бы: две столь известных, сильных личности решили заключить вечный союз – не каждый день такое случается. – по лицу женщины скользнула тень недовольства. – Искра всегда мечтала о парном портрете. Марк враз нашел лучшего портретиста в городе. Он готов был собрать всех художников континента, лишь бы угодить своей ненаглядной. И вот тут произошло невероятное. – Трицитиана тяжело вздохнула и указала на белоснежную беседку с золочеными каменными колоннами. – В этой самой беседке Искра впервые увидела Пьера Мольберта. Тогда он был молод, талантлив и обаятелен. Вероятно, это и называется: любовь с первого взгляда. Пьер рисовал парный портрет Искры и Маркграфа, а та с каждым днем все больше и больше влюблялась в художника. Свадьбу отметили. Марк тяжело пережил разрыв отношений, не хотел успокаиваться. Мол Искра – любовь всей его жизни и кроме нее ему никто не нужен. – она фыркнула. – Неоднократно пытался убить Мольберта. Но Искра не дала. Готова была погибнуть, но не позволить причинить Пьеру вред. Я думала Маркграф успокоился за все эти годы. Но видимо нет. Я не собираюсь с ним драться. Я просто хочу узнать, что с Искрой все в порядке. А семейные разборки не мое дело.

Лиса спустилась по берегу к темной воде пруда и нагнулась, чтобы напиться.

– Стой! – крикнула варварке Трица. – Не пей!

Девочка удивленно подняла свои голубые глаза на наемницу.

– Но я хочу пить. – пояснила Лиса.

– Нельзя. – покачала головой арт-три. – Это Вдовий пруд – плохое место. Сюда приходят отчаявшиеся женщины, чтобы утопиться. Тела регулярно вылавливают, но вода все равно полна мертвечины.

Рыжая девочка с отвращением скривилась и отошла подальше от пруда.

– Не себе ни людям. – проворчала себе под нос Лиса и добавила ругательство на варварском языке.

– Такое себе место выбрали для портрета. – удивленно поднял брови Лаи и заглянул в темную, совершенно не прозрачную воду. – Страшно представить сколь сильно надо отчаяться, чтобы полезть сюда топиться.

– Привал окончен. – приказала Трицитиана. – Идем, время дорого. Усадьба Маркграфа недалеко.

Парк закончился высоким глухим забором. Вокруг росли старые яблони, сливы и другие фруктовые деревья. В раскидистых кронах щебетали птицы. Легкий теплый ветерок приносил аромат цветов от парковых клумб и запах дыма из города.

Трицитиана недоуменно осмотрела забор.

– Ничего не понимаю. – пробормотала она. – Забор поменяли? Тут раньше был тайный проход. Нажмешь сучок и несколько досок отходят в сторону. Мы всегда ходили через него вместо главных ворот.

– А почему не через ворота? – заинтересованно спросил Аргилай.

– Ну… – наемница смутилась, слегка покраснела и отвернулась. – Мы тогда думали – это круто. Ладно, – решила она. – Идем через ворота.

Высокие решетчатые ворота оказались не заперты и никем не охранялись. Створка без скрипа открылась, впуская незваных гостей. За воротами располагался небольшой двор с высокими деревьями, дарующими благословенную тень, и мощеная серым камнем дорожка, ведущая к двухэтажному дому.

– Не заперто и охраны нет. – с нарастающим беспокойством и подозрительно озираясь, промолвила Трица. – Не нравится мне это.

– Ну дык – какой идиот добровольно полезет в логово наемных убийц. – ухмыльнулся Аргилай, заходя на территорию гильдии Городских Стрелков. Затем остановился, нахмурился и недовольно произнес. – Этот идиот я.

Друзья прошли по мощеной дорожке в сторону дома, все еще не замечая ни одной живой души. Поместье Маркграфа, отгороженное от городского шума и суеты, парком, дышало тишиной и спокойствием. Идиллию нарушал лишь звук пилы, доносящийся откуда-то с заднего двора.

– Ой! – от неожиданности вскрикнула Лиса, заметив, что с веранды за ними наблюдают. – Смотрите!

Лаи и Трица посмотрели туда, куда указала варварка и тоже крайне удивились. Увидеть на пороге дома гильдии Городских Стрелков, они ожидали кого угодно, но только не его.

– Я думал Маркграф старше. – съязвил Аргилай.

На веранде стоял ребенок. На вид не больше трех лет. Малыш с любопытством смотрел на гостей, своими большими голубыми глазами, и увлеченно ковырял в носу. Палец погружался в ноздрю все глубже и глубже. Две фаланги уже исчезли, а третья готовилась разделить их участь.

– Как он это делает? – удивилась Лиса.

Дверь дома открылась.

– Госпожа Огненная Фея!? – раздался удивленный старческий голос. – Не знал, что Вы вернулись в город. В этом доме Вам всегда рады!

– Я думал Маркграф моложе. – удивился Аргилай.

– Здравствуй Хопкинс. – вежливо поздоровалась Трицитиана с седовласым стариком. – Годы милостивы к тебе.

– Да чего уж там. – махнул рукой старик, выходя на веранду. – Но спасибо на добром слове.

– Вы поменяли забор? – спросила наемница. – Я не нашла тайного хода.

– Много воды утекло. – расплывчато ответил Хопкинс, моргая своими, по-стариковски блеклыми, слезящимися глазами. – Многое изменилось.

– Я к Маркграфу. – сообщила цель своего визита Трица, решив не затягивать обмен любезностями. – Он в гильдии?

– Он дома, – старик кивнул седовласой головой и сделал приглашающий жест. – На заднем дворе. Идемте, я провожу вас.

На задворках дома гильдии Городских Стрелков вовсю шла стройка. Зеленый газон, словно снег, покрывала стружка и опилки. Рядом лежали, сложенные аккуратной пирамидкой, отесанные деревянные балки. Тут и там стояли ящики с гвоздями разного размера и всевозможным инструментом. Посреди этого хаоса возвышался настоящий великан – высокий, очень мускулистый мужчина с обнаженным торсом. По могучей спине строителя стекали капли пота. Мужчина медленно и очень аккуратно закладывал кирпичами отверстие в стене дома. Временами он отвлекался от своего занятия, чтобы свериться со схемой, нарисованной на клочке бумаги.

– Наверное замуровывает кого-то заживо. – предположил Аргилай.

– Не, труп прячет. – со знанием дела добавила Лиса.

Тактично откашлявшись, чтобы привлечь внимание, Хопкинс окликнул строителя:

– Господин Макинтош, к вам гости!

Марк Макинтош ловко повернулся. Слишком ловко и быстро для человека таких габаритов.

– Фея? – пробасил он, низким голосом. – Не знал, что ты в городе.

– Что здесь происходит? – недоверчиво спросила Трицитиана, обводя взглядом беспорядок стройки.

– Мы решили, что нам нужна дополнительная комната в доме. – добродушно улыбнулся Маркграф. – Супруга на сносях, ждем третьего.

– Мне казалось у тебя достаточно денег, чтобы нанять парочку гуков-строителей. – рассеяно ответила наемница, а потом переспросила, не веря своим ушам. – Ты женился?

– У меня достаточно денег, чтобы жить так, как мне хочется. – все так же добродушно ответил здоровяк. – А сейчас мне хочется собственными руками создать комнату для своего наследника. Ты не поверишь, Фея, но созидать в разы приятнее, чем разрушать. Да, я женат, уже четвертый год. И очень счастлив.

– Ничего себе… – пробормотала Трица, продолжая с удивлением осматриваться по сторонам. – А где наше стрельбище, Маркграф? Где яма для узников? Где бойцы? И что это за клумба? Это розовые пионы? Серьезно? У меня сейчас глаза вытекут от умиления.

– Семья многое меняет. И пожалуйста, Фея, не зови меня Маркграф. Хотя бы при домашних.

– Прикажете накрыть стол? – предложил Хопкинс, протягивая своему господину чистое полотенце.

– Да, будь добр Тони. – с благодарностью кивнул Марк Макинтош, принимая полотенце. – Завари нам чайку, да покрепче.

– Подать на Бирюзовую веранду?

– Конечно.

– Чай? – у Трицитианы отвисла челюсть. – Я не ослышалась? Раньше ты пил лишь то, что горит.

– Ты преувеличиваешь.

На веранде дома гильдии Городских Стрелков, ныне окрашенной в умиротворяющий бирюзовый цвет, Тони Хопкинс накрыл стол на четырех персон. Хозяин дома и трое гостей расположились вокруг стола на изящных стульчиках. В качестве угощения, кроме крепко заваренного чая, присутствовали пряники в хрустальной вазочке.

Аргилай с большой опаской посматривал на белоснежную скатерть, боясь либо испачкать ее рукавами грязной куртки, либо оставить чайное пятно. Как бы мирно сейчас не выглядел хозяин дома, юноша прекрасно помнил, кто перед ним. А когда ты пьешь чай в гостях у такого опасного человека, то стараешься быть максимально вежливым, осторожным и всегда соглашаться, когда предлагают добавки. Лучше стать толстым, чем мертвым.

– Да, Фея, многое изменилось. Очень многое. – вздохнул Марк Макинтош. – Ничто не стоит на месте. Цели в жизни меняются. Раньше нам хотелось быть лихими, опасными. Мы стремились поразить этот мир, изменить его, уничтожить зло. Ну или то, что мы считали за зло. А теперь…

– А теперь ты сажаешь розовые пионы на том месте, где раньше закапывал врагов. – закончила за него фразу Трицитиана.

– Там они лучше растут. – улыбнулся здоровяк, с трудом удерживая двумя толстыми пальцами, маленькую чашечку из полупрозрачного дорогого фарфора. – Теперь мы повзрослели, обзавелись семьями. Игры закончились, началась реальная жизнь. Быть может даже более сложная, чем прошлая. Ребята, кто поумнее, тоже остепенились. Я закрыл гильдию, Городских Стрелков больше нет.

– Я ожидала чего угодно, но только не этого. – покачала рыжей головой арт-три, так и не притронувшись к угощению. – Неужели тебе больше не хочется приключений, опасностей, сражений? Ты больше не хочешь бороться за лучшую жизнь?

– Беготня по крышам плохо сочетается с больными коленями. – басом, словно из бочки, засмеялся Маркграф. – Да и поясницу иногда прихватывает. Нет, не хочется. – более серьезным тоном, продолжил он. – Мне хочется спокойной жизни в родном городе. Хочется спокойствия в доме. Хочется быть со своей семьей. Вот за это и только за это я готов бороться. Ты я смотрю тоже обзавелась семьей. – мужчина кивнул в сторону варварки и юноши.

Лиса с большим интересом слушала разговор. Щеки варварки сильно раздулись, а лицо раскраснелось – девочка упрямо напихивала в рот медовые пряники, и пыталась проглотить их раньше, чем успевала прожевать. Лаи старался не отставать от девочки, здраво рассудив, что халявное угощение на дороге не валяется.

– Это другое. – отмахнулась Трицитиана и задумчиво потёрла лоб. – Я пришла по поводу Искры.

Маркграф враз помрачнел, губы здоровяка сжались в узкую полоску, а глаза нехорошо прищурились.

– Этот год определенно нехороший. – пожаловался он. – В начале болел мой старшенький, потом от болезни умерло двое друзей. Хедшот… Ты ведь помнишь Хедшота? Порезали его в драке. По пьяни порезали. Насмерть. Нет больше Хедшота. Про войну судачат… а теперь вот Искра. Ужасный год, ужасный! Скорее бы закончился. – Марк Макинтош покачал головой и отпил чаю.

– Каждый год слышу фразу, что год плохой. – фыркнула Трицитиана. – А нытье, для такого здорового мужика, как ты, непозволительная роскошь.

Маркграф не ответил. Он молча долил себе чая из фарфорового чайника.

– То есть ты хочешь сказать, – с беспокойством продолжила наемница. – Что ты не имеешь никакого отношения к исчезновению Искры? Думаешь я в это поверю?

Над столом словно сгустились грозовые тучи. Здоровяк со звоном поставил свою чашку на блюдце.

– Как только мне стало известно о пропаже Искры, я тут же поднял на уши всех своих знакомых. Мы за одну ночь обыскали весь Грейсван, проверили все места, где она могла находиться. Хопкинс лично, понимаешь, лично допросил всех, с кем Искра общалась за последний месяц. А ты знаешь, как Тони умеет это делать. – он хрустнул костяшками пальцев. – Шоар, Нежный, Мама Кошка, Тип-Топ, Гуннар Ворон, Дэни, Камили – спросили со всех. Но они чисты по этому делу. Мы обыскали их дома, обыскали все притоны, где они бывают. Ничего. Искра словно испарилась. Никто ничего не видел и не слышал.

Трицитиана побледнела. Женщина почувствовала, как земля медленно уходит у нее из-под ног. Возможно она бы даже упала, если бы не стул, на котором сидела.

– Ты врешь! – выкрикнула арт-три, всем сердцем желая, чтобы Марк действительно врал. Чтобы ее подруга оказалась здесь – в бывшем доме гильдии Городских Стрелков. Чтобы она просто решила вернуться к своему прежнему возлюбленному. – Пьер сказал, что ты похитил Искру!

– Пьер? – мужчина презрительно выплюнул имя художника, словно оно было мошкой, попавшей ему в рот. – Не произноси имя этого каляки-маляки в моем доме! Я проклинаю тот день, когда принял твой совет нанять этого червяка для портрета! Этот никудышный человечек не имеет право называться мужчиной. Я много раз говорил Искре, что женщина должна стоять на вершине горы со своими единственным орлом, а не шляться по полям с каким-то бараном. Он клевещет на меня потому, что боится. Но что могут стоить слова такого ничтожества.

– Поклянись здоровьем своих детей, что не имеешь отношения к пропаже Искры. – разлепив пересохшие губа, приказала наемница.

– Я не имею отношения к пропаже Искры. Клянусь здоровьем своих детей. – тихим голосом ответил Маркграф.

Держась за стол арт-три медленно поднялась на ноги. Женщину заметно шатало.

– Мне нужно идти. – сообщила она. – Я должна найти… Нет, я найду подругу. Чего бы мне это не стоило.

Марк Макинтош накрыл ладонь Трицы своей лопатообразной ладонью.

– Если кто-то причинил вред Искорке – он умрет в муках. – пообещал здоровяк таким тоном, что у всех, кто слышал эти слова не осталось никаких сомнений, что Маркграф сдержит свое обещание.

Где-то глубоко под Грейсваном вода встречалась с жидким огнем. Происходил тот самый «пшшш», что так точно озвучила Трица. Образовавшийся пар, стремился вверх по замысловатым трубам, чтобы оказаться в домах счастливчиков и согреть стены из белого камня. Но, несмотря на это чудо технического прогресса, в доме Пьера и Искры сегодня было холодно и пусто.

Трепещущий свет, от единственной свечи, бросал причудливые тени на многочисленные портреты, развешенные по стенам. Нарисованные лица оживали, двигались и пугающе изменялись в тусклом сумрачном свете. Иногда даже казалось, что глаза на картинах внимательно следят за гостями.

Пьер сидел за столом, низко опустив голову и запустив пальцы в свои грязные волосы. Трицитиана стояла, скрестив руки на груди и прислонившись к стене.

– Я сходила к Маркграфу. – произнесла наемница. – Он поклялся, что не похищал твою жену. Я давно знаю Марка, не похоже, что он лукавит.

– Не верь ему! – со злостью выдохнул художник. – Он врет! Все врет, все!

– Я рассмотрю все возможные варианты. – пообещала арт-три. – Постарайся вспомнить что-нибудь еще, что поможет найти Искру. С кем она общалась, о чем говорила. Не происходили ли необычные ситуации в последнее время?

– Нет, – покачала головой Пьер Мольберт. – У нас было все, как обычно. Я рисовал, Искра нянчила дочку.

– Может приходили какие-то письма? Угрозы? Новые знакомые? За домом никто не следил?

– Нет… Нет. Говорю же – нет! – закричал художник, вскакивая из-за стола. – Зачем все эти вопросы?

– Потому, что я хочу найти твою жену. Хочу найти живой. – спокойно пояснила Трица, с трудом сдерживаясь, чтобы не влепить собеседнику подзатыльник. – Расскажи мне про тот день, когда Искра пропала. Максимально подробно. Тут важна любая мелочь.

– Живой? – опешил Пьер. – Что значит живой? Я не помню. Не помню! Зачем ты терзаешь меня?! – вновь завопил он, схватил себя за сальные патлы и принялся метаться по комнате. – Зачем? Я же сказал – это все Маркграф! Искра у него! Этот урод похитил Искорку!

– Почему ты решил, что Марк ее похитил?

Художник остановился и резко развернулся к Трицитиане. В свете огонька свечи, глаза Пьера сверкали безумием.

– Он всегда ее хотел! Всегда! Он лишь выжидал момента, чтобы отобрать ее у меня! Неужели ты не понимаешь, что это он?

Трица отлепилась от стены и подошла к двери.

– Я докопаюсь до истины. Обещаю. – произнесла женщина и открыла дверь, чтобы уйти, но тут краем глаза заметила кое-что, что заставило ее остановиться. – У вас над камином весел арбалет и колчан со стрелами. Его нет. Где он?

– Какой арбалет? – без всякого интереса спросил художник, растирая лицо руками.

– Что значит какой арбалет?! – голос наемницы зазвенел сталью. – Тот самый арбалет! Ее арбалет! Из Мурдского дуба и рычажным механизмом гномьей работы. Второго такого нет.

– Я… – мужчина нахмурился, с трудом соображая, о чем речь. – Я не знаю. Наверное, убрали куда-то. Может на чердак?

Трица разочарованно махнула рукой и не прощаясь с Пьером, вышла в густые сумерки, окутавшие Грейсван. Лаи и Лиса поспешили за ней.

Свежий вечерний воздух, последних теплых дней осени, приятно заполнял легкие. Тишину уютного жилого района нарушала лишь песня цикад и далекие отзвуки голосов. Откуда-то тянуло ароматом ночных фиалок, которые распускались лишь с наступлением темноты. По каменной мостовой прогрохотали копыта. Всадник проехал мимо и скрылся в сумерках. В этот момент Аргилай остро осознал, сколь сильно устали его ноги. Он уже давно так много не ходил пешком. Кажется, с тех самых пор, как Упрямец потерял подкову близ деревни Мокрые Булки.

– Ты как? – осведомился юноша, желая поддержать свою наставницу, но к сожалению, не представляя, как это сделать.

Трица кивнула, но не ответила.

– Куда идем? – спросила Лиса.

– В гостиницу. – тихо произнесла арт-три. – Нужно отдохнуть. Ничего уже не соображаю. Утром на свежую голову решим, что делать дальше.

– Это был тяжелый день. – согласился Лаи и направился в сторону парка – за день беготни по городу он уже запомнил дорогу.

– Стой! – шикнула Трица и что-то в ее голосе заставило Аргилая испугаться. – Кажется за нами следят из того дома. Видишь, ставня чуть-чуть приоткрыта?

– Ничего не вижу. – признался юноша, тщетно пытаясь разглядеть хоть что-нибудь в сгущающейся темноте.

– Открыта. – поддержала Лиса, чей взор был острее чем у Лаи.

– Чувствую чужой взгляд. – все тем же шипящим полушепотом, сообщила наемница. – Надо проверить!

Трица быстро и бесшумно подошла к двери дома, из которого, по ее мнению, производилась слежка, и постучала кулаком в дверь. Тишина. Женщина постучала вновь и громко представилась:

– Мы друзья Искры – вашей соседки из дома, напротив. Пожалуйста, простите за столь поздний визит. Мы бы хотели узнать, не видели ли Вы, что-то необычное перед ее исчезновением?

Вновь тишина. Трица подняла кулак, чтобы постучать вновь, но дверь скрипнула и приоткрылась. Лаи уставился в темноту дома – там было пусто. Снизу раздался кашель. Юноша сообразил опустить взгляд. В дверях стояла маленькая и очень толстенькая старушка. Трясущейся ладошкой она прикрывала огонек свечи. Незнакомка улыбнулась и ее лицо покрылось множеством морщин.

– Друзья Искорки? Вы пришли вовремя! Я варю себе кофе. Знаете ли, люблю выпить кофе перед сном. Вы никогда не пробовали? Отлично помогает уснуть. – она охнула, отступая вглубь дома. – Да, что же вы на пороге топчитесь? Проходите, вода закипает.

Войдя в дом Аргилай сразу почувствовал, что здесь что-то не так. Нет, все вроде было на своих местах: картины висели на стенах, комнатные растения стояли в кадушках, старую мебель покрывали вязаные кружевные салфетки. Но все было каким-то низким, меленьким, под стать росту хозяйки. У юноши возникло стойкое ощущение, что он внезапно подрос. Особенно ощущение усилилось, когда старушка предложила присесть на маленькие стульчики за миниатюрным столиком, под который даже не влезали ноги. Только миниатюрная Лиса чувствовала себя вполне сносно.

Аргилай глянул на Трицитиану и одними губами спросил:

– Она гном?

Рыжая женщина утвердительно кивнула. Юноша еще больше удивился и с повышенным интересом воззрился на хозяйку дома – он впервые видел такого старого гнома, тем более женщину, и тем более без бороды.

В камине уютно потрескивали дрова. Над огнем в маленьком котелке, странной вытянутой формы, медленно закипала вода. Старушка поставила на стол четыре миниатюрные чашки из тончайшего, почти прозрачного Ваницианского стекла. Такую посуду продавали на вес золота.

– «Кувалда», – хозяйка дома достала металлическую коробочку, полную молотого кофе, открыла и с наслаждением, вдохнула аромат. – Мой любимый сорт. В городе, к сожалению, его не купить. Но мой старшенький каждый месяц коробочку присылает. Не забывает старушку. «Кувалда», – пояснила она, на молчаливое непонимание со стороны гостей. – Это не простой кофе. Перед тем как зерна попадают на обжарку, их поедает, а потом выделяет за-сранг. За-сранг – это такой пушистый зверек, вроде кошки, но поменьше.

– Простите, – тактично кашлянул Лаи. – А что значит «выделяет»?

Старушка широко улыбнулась, отчего ее лицо стало похоже на сморщенное яблоко, разрезанное пополам.

– Такой большой, а не знает! Оправляется, облегчается, серит, делает по-большому, испражняется, срет, давит каку, откладывает личинку, выжимает ежика…

Юноша почувствовал, что краснеет и поспешил остановить поток информации.

– Вода закипела! – воскликнул он.

Наконец, кофе был разлит по драгоценным чашечкам, а гости и хозяйка сели за стол. Хотя, учитывая размеры мебели Аргилай предпочел бы сесть на стол. Но что не сделаешь ради соблюдения хороших манер.

– Берите печенье, я сама пекла. Не стесняйтесь. У меня так редко бывают гости. – посетовала старая гномиха. – Вот раньше Искра заходила. Хорошая девочка. Красавица, умница, а руки то какие золотые. Ох, беда-то, какая, что пропала. Как же доченька без мамы. Пьер тот обалдуй – руки из задницы, только мазню рисует целыми днями да скандалы устраивает.

– Да, – согласилась Трица, держа двумя пальцами чашечку кофе за ручку, но до сих пор не решаясь отпить. – По хозяйству от него помощи никакой. Ни дров наколоть, ни воды принести.

– Дрова пытался, – пожала плечами старушка, маленькими глоточками смакуя «Кувалду». – С топором по двору шлялся. Но толку то. А что вы не пьете? Может быть меду добавить?

– Да, пожалуй. – согласился Лаи, размышляя из какой кошачьей задницы вышла та густая бурда, которая сейчас плавала в его чашке.

Хозяйка принесла маленький горшочек меда и поставила на стол рядом с блюдом, полным домашнего печенья.

– А вы не знаете, куда Искра ходила в последние дни перед исчезновением? И не приходил ли кто к ней домой?

Круглая старушка делано надула губы и изобразила на лице обиду. Получилось неестественно и комично.

– Да, что же это вы думаете, что я за соседями слежу? Откуда же мне такое знать? – возмутилась она, а затем понизила голос и произнесла с видом заговорщика. – Однажды я видела, как к Искре приходил гость. Понимаете? – подвигала она седыми бровями.

– Как гость выглядел? – напряглась арт-три.

– Отлично выглядел. – мечтательно произнесла старушка. – Красивый, статный, одет хорошо. Не то, что этот Пьер – глиста взъерошенная!

– А имя не слышали? Может Искра звала его по имени?

Старушка допила кофе и налила себе еще из серебряного кофейника.

– Нет. Меня, милая, слух часто подводит. Но думаю вам будет интересно, что в последние дни перед пропажей Искра часто уходила на целый день. Однажды с дочкой меня просила посидеть. Сказала – на Северные Склады пойдет до вечера.

– И больше ничего? – так и не попробовав дорогой напиток, Трица поставила чашку на стол. – Ни имен, ни гостей? Может она в разговоре что-то упоминала?

– Прости, дорогуша. – старушка промокнула глаза кружевным платком. – Все, что знала – рассказала. У меня так редко бывают гости. Что же вы кофе не пьете?

Осторожно, чтобы ничего не сбить и не сломать, Трица отодвинула маленький стул.

– Кофе чудесный, но на ночь мы не пьем. Спасибо Вам, любезнейшая, просим прощения, но нам пора. Нас ждут.

– Вы даже печенье не попробовали. – обиделась хозяйка. – Давайте я вам с собой заверну?!

– Да! – радостно согласилась Лиса, которая уже успела набрать с собой пряников в доме Маркграфа, а теперь намеревалась пополнить свою коллекцию печеньем.

А Аргилай решил, что после гномьей еды, которую он попробовал в Тильбоне, хуже ему уже не будет, и смело вылил в себя всю чашку редкого кофе «Кувалда».

Они тепло распрощались с хозяйкой дома и вежливо поблагодарили за угощение. На улице стало уже совсем темно, а небо усыпали звезды: большие и яркие.

– Как кофе? – заинтересованно спросила варварка, когда дверь домика доброй старушки закрылась за их спинами.

– Вкусно, – ответил юноша, все прислушиваясь к ощущениям в своем желудке – вдруг кофе попросится обратно. – И не скажешь, что из задницы.

Трицитиана не участвовала в обсуждении экзотического угощения. Наемница задумчиво и взволнованно кусала нижнюю губу, принимая какое-то сложное для себя решение.

– Нам нужно посетить еще одно место. – наконец сказала она. – Шанс не велик, но это зацепка. Красивый, статный, и хорошо одетый мужчина – характеристика весьма расплывчатая. Это может быть кто угодно, кроме неряхи Пьера.

– И Лаи. – добавила Лиса и показала Аргилаю язык.

– И Лаи. – согласилась арт-три. – Маркграф упоминал Тип-топа, а старушка Северные Склады. Тип-топа я знаю, и Искра его тоже знала. Этот скользкий тип как раз работает на Северных Складах. Туда и отправимся.

– Ночью? – удивился юноша. – Этот грузчик работает ночью?

– Грузчик? – фыркнула Трицитиана. – Ну хотя загрузить он умеет, да. Именно ночью. Северный Склады – это заведение, которое открыто только ночью.

Глава 6. Темная сторона города.

Восточная оконечность Пепельных гор, упирающаяся своим концом в королевство гномов, зовется у местных – Кангал. Аналогично называет себя гордое и могучее племя людей, населяющих эту, суровую для жизни, область. Все остальные называют канганлов просто горцами. Хотя иногда добавляют: долбаные. Кангалы известны на весь континент тремя особенностями.

Первая – это характер. В Хадоле шутят: мол горцы настолько суровы, что бьют своих детей, чтобы те не плакали. Кангалы суровы, вспыльчивы и очень упрямы.

Вторая особенность – одежда. По традиции горцы не носят штанов. Не в смысле, что щеголяют в одном исподнем, нет, исподнее они тоже не носят. Традиционная одежда кангалов – пестрые юбки до колен. Эти юбки представляют собой длинный плед, хитрым образом намотанный вокруг бедер и закрепленный поясом с большой кованной пряжкой. Эта пряжка настолько большая и тяжелая, что зачастую используется горцами, как оружие в драках. А драться горцы любят.

Третья особенность – сыр. Но не просто сыр, а самый вонючий сыр на континенте. Чем является этот сыр – экзотической едой, которую интересно попробовать, или мерзкой отравой – каждый решает для себя сам. Но за это необычное блюдо кангалов называют – сыроедами.

Род Макайронсов, под чьим управлением испокон веков находится Грейсван, ведет свое происхождение с Кангала, хотя уже давно не носит юбок. Когда первый из Макайронсов явился на защиту Врат Хадола, рядом с ним плечом к плечу стояли лучшие из его соплеменников. Высокие, неуступчивые горцы с могучим телосложением всегда славились своим умением работать огромными топорами с двумя стальными полумесяцами. Не раз и не два эти отважные люди поднимали свое грозное оружие, чтобы не пустить врага за центральную стену Грейсвана. С тех давних пор ведется традиция, что в защитники центральной стены Грейсвана берут на службу лишь лучших и сильнейших юношей из кангалов. Ровно сотня бойцов возрастом от 21 до 40 лет несет почетную службу Хранителей Врат. На протяжении службы Хранители Врат живут исключительно в казарме, ежедневно совершенствуя свои воинские умения и не имея права заводить семью до выхода в отставку после 40 лет.

Но обо всем об этом Лиса не имела ни малейшего понятия. Девочка с открытым ртом просто пялилась на двух огромных воинов, несших караул у ворот Центральной стены. Отполированные в зеркало шлемы, с высоким гребнем и Т-образным вырезом на лицевой платине, защищали головы Хранителей Врат. Доспехи из мелких чешуек закрывали могучие тела от шеи до колен. Тяжелые топоры, с двумя стальными полумесяцами и древком в рост варварки, покоились в сильных руках стражей.

Трицитиана тронула Лису за плечо.

– Пошли. – велела наемница, направляясь в подворотню.

– А нам разве не через ворота? – удивился Аргилай, который тоже с интересом рассматривал тяжеловооруженных стражников.

– Эти бугаи, – арт-три кивнула на Хранителей Врат. – Ночью никого не пропускают. Такие порядки.

– А, тогда как?

– Как-как… – передразнила Трица, заходя в подворотню, где мерзко воняло, а между ведер с отходами сновали крысы. – Каком кверху!

И это оказались не пустые слова.

Возле холодной стены дома сидел бородатый оборванец в лохмотьях. От нищего скверно пахло, а вид он имел еще более отвратный, чем запах.

Наемница выудила из поясного кошелька серебряную монету и кинула ее оборванцу.

– Город ждет. – произнесла арт-три странную фразу.

– И рад гостям. – пробубнил нищий в бороду и, с необычайной ловкостью, поймал монету на лету.

Доселе незамеченная никем, кроме Трицитианы, маленькая грязная дверь, находящаяся рядом с оборванцем, открылась. Рыжая женщина нагнулась и прошмыгнула внутрь.

Друзья медленно и осторожно спускались по винтовой лестнице. Приходилось пригибаться, чтобы не задеть чрезмерно низкий потолок, а то и вовсе вставать на четвереньки. Как и обещала Трица – их задние части иногда оказывались выше головы. Когда лестница закончилась, друзья пошли по узкому подземному коридору, освещенному редкими масляными фонарями. Лаи опасливо заглянул в какое-то темное ответвление коридора. Оттуда юноше послышались странные шорохи.

– Крысы. – пояснила наемница. – Здесь безопасно.

Юноша недоверчиво покосился на свою спутницу.

– Что это за место? – спросил он.

– Темная сторона Грейсвана. Но не волнуйся, это нейтральная территория, – ответила арт-три. – Здесь запрещено вести дела. Только пройти за плату на другую сторону стены.

В былые времена сеть природных пещер в Северном Грейсване действительно являлась складами. Умелые руки гномов облагородили и расширили полости в горе, созданные природой в незапамятные времена. Ныне же Северные Склады представляли из себя крупнейший центр развлечения, досуга и деловой активности для той категории жителей города, которые предпочитали не афишировать свои дела перед властями и не заключать сделки при свете дня.

Охранники на входе без лишних вопросов пропустили Огненную Фею и ее спутников. А один даже улыбнулся и подмигнул рыжей женщине, как старой знакомой.

Внутри на гостей обрушился гомон сотен голосов, звуки громкой музыки и заливистый женский смех. В воздухе висел соблазнительный аромат еды, приправленный алкогольным душком и пряный запах трав, которые курили, чтобы затуманить сознание. Вокруг царила атмосфера веселого праздника. Конечно, если не обращать внимание на откровенно бандитский вид большинства посетителей и непристойную развязность полуголых работниц Северных Складов.

Друзья заглянули на площадку с собачьими боями, где вовремя оттащили Лису от боевого пса, с ног до головы забрызганного кровью. Варварка, не желая слушать никаких возражений, угрожала погладить и приласкать «милую зверюшку». Затем бегло оглядели зрителей на тараканьих бегах, откуда пришлось спешно ретироваться, поскольку Аргилай случайно наступил на букашку-чемпиона. Долго и пристально рассматривали людей, окруживших, огражденный деревянный настил. На настиле два татуированных молодца, одетые в одни набедренные повязки, мутузили друг друга здоровенными кулаками, замотанными полосками кожи. И наконец закончили экскурсию в просторном зале, где между столиков, плавно покачивая бедрами под тихую умиротворяющую музыку, сновали полуобнаженные девицы.

– Вон он! – Трицитиана указала на мужчину, сидящего за одним из столов.

Лаи нахмурился, рассматривая необычную одежду незнакомца и вспомнил, что уже видел подобный наряд. Чистоган тоже носил не затегнутую шубу при обнаженном торсе и толстую цепь на шее. Однако у этого мужчины в отличии от похитителя деревенских девушек – цепь была из золота, торс подтянутый и мускулистый, а пятнистая черно белая шуба, явно сделана не из потрепанного несчастного барана, а из шкуры настоящего горного барса. Откинув на затылок широкополую шляпу с белой лентой на тулье, незнакомец с наслаждением наблюдал за девушкой, что танцевала у него на коленях. Черная, как уголь, кожа танцовщицы лоснилась то ли от пота, то ли от ароматических масел. Волосы девушки, заплетенные в десятки тоненьких косичек, украшали разноцветные ленты, а ее одежду составляли лишь многочисленные бусы и пара лоскутков легкого шелка, чуть прикрывающих бедра.

– Здравствуй, Тип-топ. – поприветствовала Трица, подсаживаясь на свободный стул возле столика.

Мужчина шлепнул красотку по черному упругому заду, сгоняя со своих колен. Та нехотя слезла и заняла соседний стул, с любопытством рассматривая гостей своими большими фиолетовыми глазами.

– Фея, хай! – улыбаясь двумя рядами золотых зубов, ответил Тип-тор, и добавил речитативом. – Птички напели мне – ты вновь в нашем стаде, но я не ожидал узреть тебя на складе. Решила навести визит старому приятелю? У меня все тип-топ, слава Создателю.

Последний – четвертый стул возле стола заняла Лиса. Аргилаю пришлось остаться стоять. Но юноша не слишком расстроился этим обстоятельством. Вернее, ему было не до того: он жадно рассматривал экзотическую чернокожую танцовщицу. Заметив внимание к своей персоне, девушка кокетливо улыбнулась Лаи своими необычайно пухлыми губами, цвета спелой черешни.

– Вроде того. – кивнула Трицитиана, морщась от топорных рифм собеседника. – У меня к тебе пара вопросов.

Тип-топ недовольно надул губы и выдал новую топорную рифму:

– Вот так сразу предлагаешь заняться делами? Даже не познакомишь меня со своими друзьями?

– Это Лиса, это Лаи. – коротко представила наемница, указывая на своих спутников. – А это Тип-топ, местный сводник.

– Сводник-модник, дамский угодник. – продекламировал мужчина и захихикал, вновь демонстрируя золотые сбережения во рту. – Меня обижает, когда так называют. – пожаловался он и сразу представился сам. – Я Тип-топ – фартовый купец, делец-продавец женских сердец!

– Заканчивай ты с этим. – с угрозой в голосе посоветовала Трица. – Дело серьезное.

Мужчина перестал хихикать и сразу стал менее приветливым.

– Ну? – выжидающе спросил он.

– Искра пропала. Уверена – ты слышал.

Собеседник кивнул и, сложив пальцы домиком, поставил локти на стол. Теперь он не улыбался, а вместо зубов Тип-Топа гостей Северных Сладов слепили, золотым блеском, его тяжелые перстни.

– Я знаю, что незадолго до своего исчезновения, Искра приходила сюда. И ты с ней общался. – с нажимом закончила наемница.

– Приходила, общался. – вяло ответил Тип-топ явно испытывая неудобства от того, что приходится говорить без рифмы.

– О чем вы говорили? Мне важна каждая мелочь. Может быть она на что-то жаловалась или упоминала какие-то имена?

– Неа. – фыркнул мужчина в шубе. – Так, перетерли. Ничего ценного. Маркграф уже натравил на меня Хопкинса. – с обидой в голосе пожаловался Тип-топ. – Своего живодера.

– Ты уверен?

– Конечно уверен! – зло воскликнул сводник. – Когда за тобой приходит Хопкинс, это ни с чем не перепутать!

– Я про Искру. Мне нужны зацепки. Хоть какой-то осколок мозаики.

– Осколок? Зачем тебе осколок, когда есть целый айсберг? Это Маркграф – больше некому. Все знают про его прошлые отношения с Искрой.

Трицитиана тяжело вздохнула и прикрыла глаза рукой. Вновь провал, вновь тупик. Ее гоняют по кругу, пинают словно мяч для игры, то в одну сторону поля, то в другую. Складывается ощущение, что у этой загадки нет ответа.

А вот Аргилай не закрывал глаза рукой. Юноша все так же, с вожделением, таращился на чернокожую красотку. На ее соблазнительные формы, прикрытые минимумом одежды, чтобы максимально подробно их рассмотреть.

Тип-топ заметил внимания к девушке и сверкнув золотыми зубами, предложил:

– Хей, приятель, поверь моему опыту, он вторит в голове твоей шёпоту: лучше один раз такую телочку снять, чем всю жизнь грустить-вспоминать и ладони мозолями покрывать. Коли есть в кармане монетка – ночью будет твоя детка. – закончил сводник, активно жестикулируя руками для ритма.

Экзотическая танцовщица не мигая посмотрела Лаи в глаза, затем подняла изящную тонкую руку и медленно провела пальчиком по своему подбородку. Юноша почувствовал, как его бросает в жар, но он уже не смог оторвать взгляда от длинного ногтя чернокожей красотки, который прошелся по ее шее, спустился на ключицы и исчез между двух больших грудей, прикрытых бусами. Девушка со слабым стоном томно выдохнула и облизнула, раздвоенным язычком, свои темно-красные губы.

– Своим язычком она творит такие штуки – ты никогда не испытывал столь сладостные муки. – пообещал Аргилаю Тип-топ. – Второй такой красотки в Грейсване нет, я привез ее из страны Черножопии где девочек учат искусству любви с малых лет. Советую тебе заплатить – это лучше, чем дальше девственником жить. – закончив жестикулировать, мужчина сложил руки на груди и выжидающе посмотрел на собеседника.

Юноша с трудом разлепил пересохшие от волнения губы.

– Сколько? – только и смог вымолвить Лаи.

– Я чую, что тебе уже невмочь. Поверь, ты навсегда запомнишь эту ночь. – с довольным видом усмехнулся сводник, вновь начиная жестикулировать в ритм так, что его перстни сверкали на пальцах. – Руки дрожат, и щеки покраснели. Раскрой кошель, и вы окажетесь в одной постели. За жалких пятьдесят монет, моя красотка сделает тебе…

– Что? – враз изменившимся голосом переспросил Аргилай не дав Тип-топу закончить рифму. – Сколько ты сказал? Пятьдесят монет! Серьезно? Пятьдесят? Столько стоит корова! А там и молоко, и мясо и вымя побольше будет. Пятьдесят монет! – ошалело воскликнул юноша. – Да за пятьдесят монет я сам могу…

Теперь пришло время удивиться все остальным, находящимся за столом.

– Что ты можешь? – переспросил Тип-топ.

– Ничего не хочу об этом знать! – заявила Трицитиана и встав со стула направилась к выходу.

Смутившийся собственной фразой Аргилай, предпочел оставить вопрос сводника без ответа и поспешил за своей наставницей. А вот Лиса на мгновение задержалась возле стола.

– А вы любое слово можете зарифмовать? – невинно спросила Лиса и захлопала рыжими ресницами.

– Конечно детка, моя сладкая конфетка. – с довольным видом ответил Тип-топ. – Назови слово – я отвечу, рифмой тебя обеспечу!

– Выхухоль! – сделав страшные глаза, изрекла варварка.

Тип-топ открыл было рот, чтобы ответить, но рифма не пришла на ум.

– Вот! – с победным видом изрекла Лиса и убежала догонять своих друзей.

Сводник так и остался сидеть с открытым ртом, провожая взглядом девочку.

Аргилай крутился в постели и никак не мог заснуть. Ни воздушная перина, ни уютное одеяло, ни даже сытный поздний ужин не помогли забыть юноше те яркие чувства, что испытал он при видел чернокожей красавицы. Лаи понимал, что сейчас следует думать о другом. Сейчас у наставницы случилось горе – бесследно исчезла лучшая подруга. Понимал и стыдился того, что все еще грезит экзотической танцовщицей за пятьдесят монет, а не думает о деле. И кроме того все эти будоражащие кровь мысли мешали ему улечься на живот.

Наконец Лаи не выдержал и встал с постели. Всунул ноги в мягкие шлепанцы с помпонами, накинул на плечи теплый халат и отправился подышать горным воздухом на балкон.

Оказалось, не одному Аргилаю не спалось этой ночью. На перилах балкона сидела варварка. Девочка была закутана в такой же халат и беззаботно качала босыми ногами над пропастью в двенадцать этажей. Ее распущенные и тщательно расчесанные рыжие волосы подрагивали от ветра. Спрятав звезды, ночное небо затянули тучи, а далекие горы тонули в туманной дымке

Лиса заметила юношу, сделала несчастное лицо и пожаловалась плаксивым голосом:

– Все очень плохо.

– Что случилось? – испугался Аргилай, сразу забыв про свои чернокожие грезы. – Что-то с Трицей?

Беспокоился он не без оснований. Наемница не дошла до Восточного Утеса. Трицитиана свернула в ближайший, к гостинице, кабак и строго настрого запретила следовать за ней. Мол ей надо подумать в одиночестве и отдохнуть от суеты. Хотя тут и ежу было понятно, что арт-три просто решила напиться и не хотела, чтобы друзья видели ее в таком плачевном состоянии.

– Нее, – мотнула, рыжей головой, Лиса. – Я вниз тапки уронила.

Лаи подошел к перилам и, свесившись, посмотрел вниз. Действительно внизу валялись два шлепанца. Один приземлился на крышу припаркованной у гостиницы кареты, а второй лежал на мостовой. Как раз возле этого шлепанца сейчас вился какой-то жирный котяра.

– Ну пойдем искать твои тапки. – позвал Аргилай и благородно предложил Лисе свои тапочки взамен потерянных, чтобы девочка не замерзла босиком.

Воспользовавшись услужливостью мальчика-слуги, появившегося по первому звонку колокольчика, и подъемной паровой машиной для вертикального перемещения людей и грузов, друзья спустились во двор гостиницы.

Кота, заинтересовавшегося шлепком Лисы, уже и след простыл. Кот ушел, но гадость сделать успел. Лаи с отвращением поднял тапочек, от которого отвратительно разило кошачьей мочой.

– Вот скотина! – выругался юноша, осторожно держа на вытянутой руке двумя пальцами воняющий предмет. – Это отвратительно.

Варварка тем временем ловко забралась на крышу кареты и победоносно воздела над головой добытый шлепок.

– Нашла! – гордо пискнула девочка.

– Ну молодец, – гнусаво похвалил Лаи, зажимая свободной рукой нос. – Пошли искать прачку в гостинице.

Но Лиса не пошла. Ее рука с зажатым в ней шлепком медленно опустилась, а взгляд неотрывно смотрел куда-то вдаль. Варварка вся как-то враз погрустнела и даже жалостливо хлюпнула носом.

– А как же Три? – спросила девочка.

Аргилай проследил за взглядом собеседницы и понял на, что так таращится Лиса. Через дорогу от гостиницы Восточный Утес светились окна того самого кабака, где сейчас в одиночестве надиралась Трицитиана. Только сейчас юноша обратил внимание на вывеску кабака. Она была вырезана в форме сидящего кота, а название гласило «Наглый кот».

– Так вот откуда этот гад взялся! – проворчал Лаи. – Идем, разберемся. – позвал он варварку.

Босой юноша одетый в гостиничный халат и с вонючим шлепанцем в руке, и девочка в таком же халате и тёплых тапках – вошли в кабак. В столь поздний, а быть может уже ранний час, в зале питейного заведения было почти пусто. Кроме Трицитианы присутствовал лишь один посетитель – очень большой чернокожий мужчина. Незнакомец был одет в пестрый разноцветный стеганый халат по Фельдбонской моде и, сильно сгорбившись, сидел в дальнем углу зала.

Арт-три заняла место у стойки. Рядом с женщиной стояла пузатая бутылка из темного стекла. Еще две такие же бутылки, уже пустые, валялись на полу.

Аргилай бесшумно приблизился и присел на высокий стульчик с одной стороны от наемницы. Лиса устроилась на такой же стульчик, с другой стороны.

– Ты как? – участливо спросил юноша.

Трицитиана не ответила. Казалось она вообще не заметила, что кто-то к ней обратился.

– Поблизости нет фонтанов. – разочарованно сообщила варварка. – Макать некуда.

Лаи взял бутылку и понюхал горлышко. Пахло кислятиной. Отхлебнул, скривился. Поставил обратно.

– Я так боюсь… – внезапно произнесла Трица, заплетающимся языком. – Так боюсь.

– Все будет хорошо. – пообещал Аргилай, совершенно не зная, что еще сказать в такой ситуации. Он впервые видел свою наставницу настолько пьяной и от того становилось жутко. Арт-три всегда казалась юноше каменной, непробиваемой, несокрушимой. Но оказалось прочности Трицитианы имеется предел. Сейчас перед Лаи сидела не гордая, мудрая и сильная воительница, а обычная отчаявшаяся женщина в слезах.

– Я боюсь, что Искры нет в живых. – плаксиво пожаловалась наёмница. – Я чувствую это. Чувствую, но не хочу верить.

– Если это так, то мы найдем ее убийцу и отомстим! – заверил юноша.

– А как? – спросила Трица, дохнув на собеседника перегаром. – Нет никаких зацепок. Вообще никаких. Марк ее не трогал, у него семья, Тип-топ не при делах, а Пьер… – она разочарованно махнула рукой и принялась шарить по барной стойке в поисках бутылки.

– Я уверен, что как минимум один из них врет. Надо еще раз с ними поговорить!

– Надо поговорит, да… – пробормотала женщина и надолго приложилась к горлышку бутылки, жадно поглощая содержимое. Закончив пить, она попыталась вытереть рукавом вино, растекшееся по подбородку, но промазала и попала себе по носу. – Вот сейчас и пойдем! И поговорим! С каждым! Как следует! – уверенно заявила она, заплетающимся языком и икнула.

Аргилай осторожно вынул из трясущихся рук воительницы бутылку и поставил на стол.

– Не сейчас, а завтра. – юноша попытался успокоить собеседницу. – Тебе нужно проспаться. Ты вообще никакая сейчас. Ты с винища можешь такого наворотить.

– Кто свинище? – угрожающе зарычала Трица, вперившись в Лаи пьяными злыми глазами. – Я свинище?

– Я свинище, – примиряюще поднял руки Лаи. – А ты фиалка! Только в попу пьяная… – добавил он себе под нос.

Вспышка ярости моментально угасла. Новоявленная фиалка вновь приложилась к бутылке. Затем икнула и, с трудом ворочая языком, выдала:

– Знаешь, как я с Искоркой познакомилась? А, не знаешь! Я тогда впервые прибыла в Грейсван. С рекомендательным письмом! Поддельным конечно. Иначе в город не попасть. Все монеты растаяли за пару дней, ну ты видел какие тут цены. Пришлось искать работу. А что я умею? Только драться. Толстосум один искал охрану. Я рискнула наняться. Просто так конечно не взяли, пришлось доказывать, что достойна. – женщина показала собеседнику свои кулаки. – Взяли! Прикинь? Наниматель – известный в городе богатей, меценат. На вид отличный дядька – воспитанный, вежливый, веселый, с прислугой не важничал, платил достойно. И детей любил. Приюты для сироток строил по всему городу, учителей находил, грамоте сироток учил. Еще страсть у него была к музыке. В каждом приюте организовывал хор из самых талантливых воспитанников. А чтобы расходы покрыть – регулярно проводил благотворительные музыкальные вечера. Я с напарником частенько у дверей стражу несла, пока толстосумы детским пением наслаждались. Красиво сиротки пели, проникновенно… Как сейчас помню! – Трицитиана промычала какую-то совершенно непознаваемую мелодию без слов. Аргилай, всеми силами, постарался не подать виду, как жуткий фальшь режет его слух. – И вот стоим мы у дверей, хор слушаем, ожидаем, когда эта благодельня закончится, чтобы, богатея нашего до дома проводить. И тут раз – двое в черных костюмах. Напарника моего сразу из арбалета уложили. Я от стрелы увернулась и с одним из негодяев схватилась. Первого скрутила, а второй в меня из арбалета целит. Я этой падлой прикрылась, нож ему к горлу приставила и ору: бросай мол арбалет, тварь, а то я другу твоему улыбку на шее вырежу. А второй негодяй мне в ответ: ты, говорит, вообще сердце имеешь, ночью спать можешь после этих ваших благотворительных вечеров? И, что удивительно, женским голосом говорит, со страстью, искренни. Я призадумалась, ситуация нестандартная. Обдурить меня хотят, что ли? А женщина маску снимает, арбалет в пол опускает и продолжает: ты, мол, вообще в курсе, что за этой дверью происходит? Тут меня сомнения взяли. Я, все так же прикрываясь вторым бойцом, к двери подошла, приоткрыла и в щелочку заглянула. Никогда себе такого не позволяла, исправно службу несла, а вот тут что-то дернуло меня. Заглянула и поняла, что зря раньше не заглядывала. На сцене хор детишек поет, проникновенно, чувственно… Вот только голые все. А в зале так вообще форменное злодеяние. Не знала, что люди на такое способны. Даже варвары так с детьми не поступают. – арт-три закрыла лицо руками и покачала головой. – Я себя контролировать перестала, ярость глаза затмила. Как в дверь влетела не помню, как убивала не помню. Очнулась уже посреди зала вся чужой кровью перемазана. Кругом трупы богатеев лежат, а Искра с Хедшотом детей из приюта выводят, на телеги грузят, да загород отправляют. Вот тогда я и познакомилась с Искоркой. Вступила в гильдию Городских Стрелков. Мне же больше ничего не оставалось, после того, как я нанимателя своего грохнула. Приют мы сожгли, чтобы бойню скрыть. А сиротки меня за тот поступок Феей прозвали, Огненной Феей, как та – из сказок, что злодеев убивает. Вот так и прилипло с чужой кровью – до сих пор не отмоюсь.

Пока Трицитиана вела свой рассказ в кабак ввалились трое выпивох самой лихой наружности. Мужчины явно, что-то весело отмечали и потому совершенно не заботясь о спящих в столь поздний час, ржали во весь голос и самозабвенно горланили:

– В кабак припортовый с парнями пришли,

– Йо-хей-йо-хей-йо-хоооу!

– Пенного выпить, размять кулаки,

– Йо-хей-йо-хей-йо-хоооу!

Но заметив у стойки арт-три, выпивохи примолкли, взяли кувшин пива и теперь тихонько переговариваясь, цедили свой солодовый напиток за ближайшим столиком. На Трицу они поглядывали откровенно враждебно.

– Ты поступила правильно! – с искренним восхищением произнес Аргилай, когда горлопаны заткнулись.

– А… – махнула рукой пьяная женщина. – Это Искра правильно поступила. Она с товарищами тогда очень рисковала, чтобы детей освободить. А я дура столько вечеров у той двери провела и ни разу заглянуть не решилась. Все хор слушала. До сих пор себе простить не могу.

– А не Огненная ли это Фея? – нагло ухмыляясь, спросил один из трех явившихся в кабак выпивох. Мужчина оставил своих товарищей за столом и теперь медленно шел по направлению к барной стойке, где расположились Трица, Лаи и Лиса.

– Ты обознался. – буркнула Трицитиана, мрачно поглядывая исподлобья.

– Да точно она, век воли не видать – Фея это! – крикнул один из мужчины, оставшихся за столом.

– Фея ты, Фея. – мрачнея, произнес подошедший. – Я вашего брата из гильдии за версту чую. От вас кровью воняет и мочой.

– Это кот в тапок. – попытался оправдаться Аргилай, но его реплику проигнорировали.

– Дерьмоеды трусливые, – брызгая слюнями, зарычал незнакомец. – Друга моего порешили, твари!

– Не знаю я ни тебя, ни твоего друга, – устало вздохнула Трицитиана, заглядывая в горлышко бутылки. – Иди своей дорогой.

– А я тебя знаю! И подругу твою Искру блудливую знаю. Шлюхи Грейсванские!

– Цыц, шваль! – рявкнула Трицитиана, багровея. – Закупорься!

– Порежь ее Бык! – крикнули от стола группы поддержки. – Вскрой брюхо, как Хедшоту!

Мужчина, названный Быком, выхватил из-за голенища сапога заточку и пригнувшись в позу уличного бойца пошел вперед. Трицитиана ловко подбросила бутылку, поймала ее за горлышко и со звоном приложила донышко сосуда об барную стойку. Арт-три медленно поднялась навстречу противнику, вооруженная самым популярным оружием кабацких потасовок – розочкой.

Аргилай и Лиса с хитрыми улыбками переглянулись – похоже намечалась неплохая драчка и они оба знали, кто выйдет победителем из этого сражения. Наемница наконец нашла, как выпустить пар и на ком отыграться.

– Знаешь меня… – фыркнула женщина, сильно покачиваясь. – А нихрена ты меня не знаешь. Я Трицитиана дочь арт-три, известная как Огненная Фея! – с этими гордыми словами Трицитиана дочь арт-три, известная как Огненная Фея сделала шаг вперед, оступилась и с грохотом упала на пол в глубокий алкогольный обморок.

Розочка из винной бутылки со звоном подкатилась к ногам Быка. Тот нагнулся и поднял оружие своей поверженной противницы.