Циферблат. Город Адимари бесплатное чтение

Когда время остановилось

Утро субботы выдалось неожиданно снежным и довольно безрадостным. Серая пелена густых облаков заволокла октябрьское небо, всем своим видом давая понять жителям города Ессентуки, что не только начало дня, но и его продолжение будет окрашено в те же пепельно-серые краски.

Наивные оптимисты, подготовившие продукты для субботнего пикника в курортном парке, теперь медленно распаковывали плетёные корзины, убирали цветастые покрывала в деревянные шкафы и утешали себя мыслями, что уж на следующей-то неделе им удастся выбраться на природу.

Погодные предпочтения большинства жителей небольшого города совпадали. Они ненавидели дождь, снег, заморозки и слякоть. Любые осадки вызывали у них неудовольствие, которым они охотно и эмоционально делились с незнакомцами, тем более что в южном курортном городке меньше всего ожидаешь увидеть снегопад в октябре.

В последние годы такие погодные аномалии стали встречаться гораздо чаще. Ессентукское лето всё больше напоминало это время года в тропических странах. Знойные дни стремительно сменялись дождливыми деньками, когда поливало так сильно, будто кто-то незримый и могущественный опрокинул гигантский металлический таз с водой. Люди становились нервными и охотно ворчали в общественном транспорте, пытаясь найти виновника своих очевидных неудобств. Ведь таковой всегда отыщется, даже если в своих проблемах были виноваты они сами.

Но не все жители города были настроены столь пессимистично в это субботнее утро октября. В толпе недовольных всегда найдётся кто-то в хорошем расположении духа. Улыбчивая девушка по имени Кира была именно таким человеком. Она проснулась в шесть утра от холода и обнаружила небольшую снежную шапку у себя на подушке. Хотя «шапкой» это белое безобразие можно было назвать с большой натяжкой, так как она стремительно таяла и превращалась в унылое мокрое пятно.

«Ну вот, снова не удалось досмотреть сон до конца. Опять я не увидела его лицо», – с досадой подумала она.

Это был её самый любимый сон. Странный и непонятный, но почему-то вызывающий в душе море противоречивых эмоций. Она бежала босиком по голубому песку, стараясь делать это как можно быстрее. Кто-то вот-вот настигнет её. Зачем он гонится за ней? Что ему нужно? Наконец незнакомец догоняет её и хватает за руку. Прикосновение тёплое. Она улыбается. Всё хорошо, она в безопасности. Он мягко её обнимает. Она смеётся, расчерчивая в небе светящийся круг пальцем. Небо яркое, фиолетовое, луна – огромная и совсем не похожа на луну. Она боится посмотреть в глаза тому, кто рядом, но понимает, что сделать это нужно как можно быстрее. «Скоро начнётся затмение Иелуаджи, я так долго искал», – говорит этот кто-то до боли знакомым голосом, и сон обрывается.

Кира не могла досмотреть этот сон уже пять лет, хотя он снился ей с завидным постоянством. Всегда что-то мешало сделать это. То будильник не вовремя зазвенит, то соседский пёс вазу уронит. В этот же раз наша героиня с вечера забыла прикрыть окно и мирно уснула, не догадываясь, что следующий день начнёт преподносить ей такие сюрпризы. Да и кто мог предположить подобное? Ведь ещё вчера было по-летнему жарко и сухо. Домашние коты, как в мае, пропадали с соседскими кошками, а автомобилисты даже и не думали менять летнюю резину на зимнюю.

Кира быстренько встала. Её сладкий сон улетучился, а лежать на мокрой подушке в такой холод было тем ещё удовольствием. Закрыла заледеневшее окно и бросила взгляд на термометр. «Минус семь. Надо разведать обстановку», – подумала она. Подошла к высокому зеркалу, которое стояло в её комнате столько, сколько она себя помнила. Посмотрела на себя сонную серыми глазами. Перед ней стояла девушка среднего роста, с тёмными кругами под глазами от постоянного недосыпа, довольно стройная, с длинными густыми тёмными волосами, вздёрнутым носом и вечной улыбкой на лице. Кожа белоснежная, почему-то с легким голубоватым оттенком. Запястья невероятно тонкие, изящные, что всегда бросалось в глаза случайным знакомым.

Кира расчесала волосы, достала из шкафа тёплый белоснежный шерстяной свитер, узкие синие джинсы и мягкие пушистые носки. Ей не хотелось тратить время на поиск зимних вещей в гардеробной, так что она решила натянуть на себя самое тёплое, что имелось в шкафу её комнаты. Надев серую шапку, светлую куртку и белые кеды, она по лестнице сбежала во двор, по привычке минуя старый медлительный лифт. Да и какой в нём прок, когда ты живёшь всего-то на четвёртом этаже?

Зима была её любимым временем года с раннего детства. Тогда в её сознании твёрдо поселилась мысль, что если и случаются в этом мире чудеса, то непременно зимой под весёлый свист ветра и сверкание пушистого снега.

Кира не могла вообразить себе картины более прекрасной, чем та, которая предстала её взору в то утро. Осенние золотисто-алые клёны были укрыты толстым слоем снега. Все припаркованные под ними автомобили были так облеплены им, что создавалось впечатление, будто они кем-то заботливо вылеплены из этого недолговечного, но почти совершенного материала.

Через двести метров располагался старый двухэтажный дом с деревянными перекрытиями, давно ждущий капитального ремонта. Четыре не слишком состоятельные семьи, проживающие в нём, время от времени его латали, но все эти манипуляции не могли решить масштаба проблемы. Крыша прохудилась, а широкие трещины пронизывали стены дома от основания и до самого верха. Кинув на него мимолетный взгляд, Кира хотела было пройти мимо, но что-то в этой картинке её зацепило и заставило присмотреться повнимательнее.

Так часто бывает, что мы перестаем замечать привычные с детства вещи. В юном возрасте всё вызывает неподдельный интерес: дома, деревья, бордюры вдоль дорог. Когда же объект в общем и целом изучен, мы перестаем его замечать, и любимая вишня, на которую неоднократно взбирались в детстве с друзьями, становится чем-то неинтересным, обыденным.

В облике старого дома что-то изменилось. Он как будто поник, очень резко одряхлел. Причём его стены, несмотря на трещины, как и прежде, стояли ровно, заботливо удерживая дырявую кровлю, а переднее крыльцо с кованым козырьком навевало мысли о тепле и уюте.

Затем Кира поняла, что так привлекло её внимание. Поверхность крыши самого старого из строений этого района заполонили чёрные вороны, которые почему-то, вопреки обыкновению, не галдели непрерывно, а сидели совсем тихо, не издавая ни единого звука. В этот миг сердце Киры болезненно сжалось, будто должно произойти что-то, чего она давно ждала, и словно это ожидание преследовало её годами.

Девушка медленно приблизилась к зданию, чтобы рассмотреть его поближе. Вороны располагались на крыше в строго определённом порядке, на расстоянии около пяти сантиметров друг от друга. Чёрные птицы были повёрнуты в одну и ту же сторону. Они будто высматривали что-то в густой пелене облаков субботнего неба. Выглядело это неестественно, как если бы вместо живых ворон кто-то безумный вздумал украсить крышу дома набитыми чучелами.

Снег, который, казалось, и не думал прекращать свой нежданный набег на курортный городок, не доставлял сосредоточенным птицам никаких неудобств. В какой-то момент Кира вообразила, что если бы они умели говорить, то сказали бы, что такие мелочи не могут вывести их из равновесия в такой-то день.

Стоит признать, размышления подобного рода часто посещали Киру. Полёт мысли был одной из характерных черт её характера. Она частенько фантазировала о невообразимых вещах, и что удивительно, иногда эти фантазии были не так уж далеки от истины.

Дом и вороны немало впечатлили девушку, но она решила поскорее выкинуть всё из головы и отправилась дальше в город по уютным заснеженным аллеям.

Улицы были непривычно пусты. Несмотря на столь ранний час, жители города обычно заполняли улочки города Ессентуки в это время, выезжая со дворов в тёплых машинках и с сонным видом выдвигаясь на работу.

Однако сегодня по дороге в курортный парк ей довелось встретить только бездомную собаку, спящую посреди городской площади, свернувшись калачиком. Девушка оставила ей немного собачьего корма, который всегда носила с собой в рюкзаке как раз для таких случаев. Такая вот странная привычка любителя всевозможной живности, который не может спокойно пройти мимо несчастной собачки или кошечки, если они вдруг случайно встретятся по дороге. Собака медленно открыла глаза и благодарно на неё посмотрела. Во всяком случае, Кире показалось именно так.

У каждого из нас есть любимые места, где нам нравится прогуливаться и проводить время в одиночестве. Личное пространство очень важно. Оно дает возможность найти ответы на многие вопросы, прислушаться к собственному сердцу, осознать свои желания без каких-либо вмешательств извне.

Для нашей героини таким излюбленным местом было здание Грязелечебницы имени Семашко, которая когда-то именовалась Алексеевской. Это строение 1913 года, хоть и могло похвастаться всего лишь столетней историей, выглядело так, будто оно стояло здесь испокон веков.

Возведённое из местного камня, оно напоминало древнеримские термы третьего века. Передний фасад изысканного сооружения украшали высокие колонны, а перед самим зданием на широких постаментах располагались скульптуры древнегреческих богов – Асклепия и Гигеи. Создатели грязелечебницы добились своей цели, и вековое здание вполне можно было принять за пятисотлетнее.

Сама грязелечебница, казалось, совсем не комплексовала по поводу того, что выглядит намного старше своих лет. Величественные фигуры львов, установленные на пандусах и прижимающие лапами змей, спокойно взирали на многочисленных посетителей этого места. Многих из них они видели впервые, кого-то прекрасно помнили и хорошо знали, а кого-то искренне недолюбливали.

Назойливые дети частенько взбирались на их гладкие спины и с гордостью позировали счастливым родителям, умилявшимся при виде своих пухлых чад верхом на львах и с тающим мороженым в руках.

Внутренний дворик Грязелечебницы имени Семашко выглядел не менее роскошно, но гораздо более уютно. Две лестницы полукругом вели на небольшую площадку, украшенную восемью колоннами. Именно здесь Кира предпочитала проводить досуг наедине с собой или в компании с интересной книгой. Ей никогда не было скучно в одиночестве: когда человек наполнен и присутствует полёт мысли, одиноко не бывает. Киру больше напрягало назойливое общество скучных людей, чем такое времяпрепровождение. Естественно, это не касалось тех немногих её близких друзей, обществом которых она по-настоящему дорожила.

Сегодня, как и во всём городе, в этом месте было необычайно тихо. Снег успел покрыть внутренний дворик и площадь перед парадным входом, античные статуи и пандусы. Вместо красной черепицы Кира увидела ту же самую картину, которую могла наблюдать недалеко от своего дома.

Плотным строем вороны покрывали крышу грязелечебницы, сидя на её поверхности с одинаковым интервалом. На этот раз чёрные птицы были повёрнуты в сторону дворика, где Кира любила проводить свой досуг. Ворон было так много, что издалека казалось, будто крыша здания покрыта пеплом. Снегопад быстро заметал чёрных, как сама ночь, птиц, сидевших сосредоточенно и неподвижно.

Наручные часы девушки показали время 7.01, когда её сердце на миг остановилось. Кира почувствовала, будто тело погрузилось в ледяную жидкость – невероятно густую и тягучую. Ноги стали замерзать, превращаясь в каменные глыбы, но длилось всё это лишь какие-то доли секунды. Мощный внутренний толчок отбросил наваждение, за спиной вспыхнуло два ярких потока света, ноги потеплели, и сердце заработало с новой силой.

Кира подняла свои серые прозрачные глаза к небу и встала как вкопанная. Часть небосвода над зданием резко посветлела и начала пунцоветь. Затем на небе стремительно стали образовываться облачные вихри лилового цвета, которые за считанные секунды меняли свои цвета от лилового до кровавого-алого и обратно, будто танцуя на небосводе. На глазах они крепли и обретали удивительно ровную правильную цилиндрическую форму. Эти вихри выглядели настолько плотными, что казалось, они вытесаны из полупрозрачного камня неизвестной природы, невиданного ранее в этих краях, но существовавшего всегда.

Как часто случается, столкнувшись с чем-то неизведанным, Кира захотела сразу же покинуть это место, но не могла даже пошевелить пальцами, завороженно наблюдая за светопреставлением. В такие моменты время как будто замедляется, и каждое движение длится бесконечно долго и требует больших усилий. Руки и ноги похолодели, желудок словно скрутили в тугой узел, а лицо залилось краской, несмотря на достаточно холодную погоду. Биение сердца стало отчетливо различимо, и каждый его стук отдавался гулом в сознании, как если бы кто-то выстукивал его ускоренный ритм невидимым молотком.

И тут Кира почувствовала чьё-то незримое присутствие. Ей казалось, она находится перед этим зданием не одна, а как минимум в компании двух-трёх человек. Затем она ощутила повышенное внимание к себе, точно количество смотрящих на неё людей с каждой секундой возрастало в несколько раз. Кто-то смотрел на неё равнодушно, а кто-то – с неподдельным интересом. Ощутила она также нескрываемую неприязнь и даже отвращение. Это чувство не пришлось Кире по душе, и она мысленно закрылась от любопытных глаз так, как захлопывают двери перед незваными гостями. Девушка стала оглядываться по сторонам, но обнаружила только уже знакомую собаку, сидящую возле её ног и спокойно наблюдающую за происходящим на небосводе.

Когда Кира впервые увидела собаку на площади, она её особо не рассматривала – слишком уж была погружена в собственные мысли. Её новая попутчица оказалась белоснежно-белой, с коричневым пятном за правым острым ухом. Глаза – двухцветные: нижняя часть правого глаза была голубой, а верхняя – коричневой. С левым оком всё было с точностью до наоборот: снизу он был тёмным, а сверху светлым. Девушке до этого приходилось видеть собак с разными глазами, но, чтобы двухцветным был каждый глаз, такого она ещё не встречала.

Тем временем картинка в небе изменилась. Снег продолжал идти идеально вертикально, но замедлил своё падение. Ветер полностью стих, а воздушные вихри стали подниматься в небо так, что их вершины терялись где-то высоко в облаках. Воздух двигался в них по спирали снизу вверх.

Кира наконец-то нашла в себе силы покинуть внутренний дворик и через минуту оказалась у парадного входа. Со статуями львов, сидящих на пандусах, было что-то не так. Сначала девушка не поняла, что же именно её смутило, затем опустила глаза на основания статуй и увидела живых извивающихся змей, тщетно пытающихся выбраться из-под могучих бетонных лап.

По мере расширения лиловых вихрей лапы каменных львов начинали растрескиваться. Спустя пару минут девушка уже могла лицезреть мощные львиные когти. Здоровенные лапы непрерывно двигались по-кошачьи, крепко сжимая своих извивающихся жертв и вызывая настоящую агонию у ползучих тварей. Глаза змей напоминали большие чёрные бусины, а их сверкающая чешуя была такого ярко-жёлтого цвета, что создавалось ощущение, будто она выкована из золота, а по краям усыпана алмазной крошкой.

Сосуд, заботливо удерживаемый статуей Гигеи, опрокинулся, и из него стала вытекать чёрная липкая жидкость, которая смешивалась со снегом и стремительно наполняла пустой бассейн, расположенный в основании скульптур двух древнегреческих богов.

Барельефы на стенах грязелечебницы медленно, но верно оживали, приходили в движение, просыпались от долгого сна. Льющий воду Посейдон изо всех сил старался освободиться от своих бетонных оков, но по какой-то причине сделать этого не мог. Львиные головы, расположенные под самой крышей здания, усиленно моргали и беззвучно распахивали свои пасти, пытаясь издать характерный львиный рык.

Тем временем статуи львов трансформировались в настоящих животных почти наполовину, и Кира поняла, чем это могло ей грозить. Перспектива стать первым обедом столетних голодных хищников показалась ей малопривлекательной, так что она, оправившись от шока, побежала прочь от этого места.

На улицах было всё так же пусто. Несмотря на время, а было уже около восьми часов, в курортной части города не было никого. Сколько Кира себя помнила, в этих местах всегда можно было встретить две-три группы «кефирников», желающих поправить здоровье при помощи целебной минеральной воды или прикупить пару-тройку занятных сувениров на память. Сейчас же вокруг всё было какое-то застывшее, и лишь впереди бежала белая собака со странными глазами.

Девушка как раз заворачивала на улицу Разумовского, когда услышала позади себя грохот. Она сразу поняла, что это старые приятели-львы сошли со своих бетонных постаментов и направляются в её сторону. Ей срочно нужно было отыскать укрытие, но ничего подходящего поблизости не находилось. Кира стала изо всех сил тарабанить во все дома, но никто не отвечал ей и не подходил к дверям. В конце концов ей удалось обнаружить незапертый дом, она заскочила внутрь и плотно закрыла за собой дверь. Как раз вовремя: четыре грозные фигуры хищных животных уже шли по той же улице, продавливая асфальт и вселяя в сердце нашей героини неподдельный ужас. Они уверенно двигались к зданию, где она затаилась, и казалось, ничто не могло её спасти.

Белоснежная собака испытующе посмотрела в глаза Кире, словно решаясь на что-то, а затем уткнулась носом в её ноги. Девушку окутало едва различимое свечение. Львы замерли у двери и прошли мимо. Когда они скрылись за поворотом, Кира с облегчением вздохнула, повернула голову и остолбенела. За круглым старым столом, застеленным клетчатой скатертью, сидела пожилая женщина с высокой причёской и смотрела на Киру стеклянными глазами. В её правой руке виднелся заварочный чайник, наклоненный над кружкой так, будто она наливала чай. Струя из чайника застыла над чашкой, как в стоп-кадре из старого фильма. Позади старушки располагались остановившиеся дубовые напольные часы, показывающие время 7.01.

– Извините, я не хотела так бесцеремонно врываться в ваш дом, просто у вас было не заперто! – неуверенно произнесла девушка, медленно подходя к старушке.

Глаза пожилой женщины не выражали ровным счётом ничего. Она точно так же продолжала смотреть куда-то вдаль, держа свой цветастый заварочный чайник в правой руке и придерживая кружку левой. Девушка осторожно прикоснулась к руке бабушки. Рука была тёплая, но старушка явно не могла слышать Киру и чувствовать её прикосновение.

Девушке стало жутко продолжать находиться в этой комнате, тем более что у неё появились не очень хорошие предположения. Она подошла к скрипучей двери, осторожно глянула сквозь стекло, чтобы убедиться в отсутствии львов. На улице всё было тихо, так что Кира тихонечко выскользнула из убежища и вместе со своей белоснежной разноглазой приятельницей побежала в сторону парка.

Возле входа в курортный парк располагался круглосуточный магазин, который не раз баловал её в школьные годы вкуснейшим мороженым и ароматными булочками. Кира резко распахнула дверь и вошла внутрь. Опасения девушки подтвердились. Продавщицы замерли за прилавком в таких позах, словно о чем-то увлечённо беседовали. Молодая девушка по имени Варвара только что открыла кассу и собиралась распределить по слотам деньги для сдачи. Теть Таня, проработавшая в этом магазине много лет, оживлённо размахивала руками.

До Киры начинало доходить осознание того, что произошло что-то очень серьёзное, и это событие в состоянии изменить всю её жизнь. Девушка в смятении вскинула глаза в окно на непрекращающийся снегопад. Снег продолжал падать за высокими окнами, ведь ничего из того, что происходило в этом городе, его не интересовало. Он приходил на эту землю тысячи лет до этого дня и будет приходить сюда снова и снова, когда ему вздумается. Теперь он казался Кире каким-то неестественным, поддельным. Вся радость от наступления зимы мигом улетучилась.

Девушка достала из сумочки сотовый телефон и попыталась дозвониться до своей матери. В трубке не было слышно даже гудков, только безмолвная тишина. А что, если с мамой сейчас происходит то же самое, что и со старушкой или продавщицами из этого магазина? От этой мысли внутри Киры всё сжалось.

Не желая так просто сдаваться, девушка попыталась связаться с Владом. Влад был её лучшим другом ещё со времён учёбы в университете, безнадёжно влюблённым, но всё-таки другом. В последнее время их отношения перешли от дружеских к романтическим. Кира набрала номер Влада, но ответа не получила.

Немного поразмыслив, Кира попыталась подключиться к Сети при помощи своего мобильного телефона. С третьей попытки загрузился поисковик, но новостная лента перестала обновляться около семи утра. Несмотря на все усилия, никаких новостей о происшествии обнаружить не удалось. Как и предполагала Кира, всё в городе замерло сегодняшним утром. Но почему? На этот вопрос теперь ей предстояло найти ответ.

Всё это время безымянная собака наблюдала за манипуляциями предприимчивой девушки и то и дело посматривала на большую палку докторской колбасы, аппетитно выставленную на прилавке. Заметив такой неподдельный интерес, Кира аккуратно достала лакомство и выдала благодарной спутнице, предварительно отломив себе кусочек.

– Наверное, ты больше бы обрадовалась отборному мясцу, но в этом магазине торгуют только колбасами и полуфабрикатами, так что извиняй, – чтобы снять напряжение Кира стала беседовать с собакой, как это часто от скуки делают пожилые одинокие женщины.

– А вот здесь ты ошибаешься! Не знаю, что люди добавляют в эту штуковину, но выглядит она аппетитнее любого стейка, а уж тем более собачьего корма! Гадость редкостная этот корм, скажу я тебе, но иногда вашим псам приходится довольствоваться и этим, – охотно ответила собака.

Кира медленно осела на пол. Может быть, пора добровольно сдаться в психоневрологический диспансер на улице Буачидзе? Статуи у неё оживают, собаки ведут замысловатые беседы, а люди застывают, как при заморозке.

– Да не удивляйся ты так! – продолжила диалог собака. – Я сама до сегодняшнего дня особым красноречием не отличалась. Интроверт я и кошек не очень люблю! – подытожила она.

– По-понятно, – заикаясь, ответила Кира, внимательно изучая болтливую собаку и ловя в её взгляде нечто недоброе, вот только что?

– Как зовут-то тебя? Меня вот как только не называли. Я и Альма, и Жучка, и Джесси, и даже Аркадий, но мне больше всего нравится Фива. Это имя мне дал один молодой человек, увлечённый Древним Египтом, и очень уж оно мне пришлось по душе. Лёгкое такое, весёлое, – разговорилась Фива.

– Я Кира, в честь бабушки так назвали, – слегка улыбнувшись, сказала девушка, пытаясь прогнать прочь нехорошие мысли. Обычно Кира всегда прислушивалась к своей интуиции, которая теперь почти кричала: «Не верь ей!», но реалии этого дня были таковы, что Кире нужна была компания и хоть какая-то помощь.

– Да, вижу, ты немного шокирована происходящим. Сдаётся мне, события сегодняшнего дня каким-то образом связаны с лиловыми вихрями, парящими над тем зданием, – продолжала диалог Фива, демонстрируя удивительное знание языка. Когда солнечный свет упал на морду собаки под углом, Кире на миг показалось, что эта самая морда отлита из металла.

– Шокирована, это ещё мягко сказано! – воскликнула Кира, стряхивая наваждение.

– Если ты хочешь выяснить, что к чему, тебе придётся наведаться туда ещё разок! – заговорщически произнесла Фива, сверкнув ярким серебристым медальоном на правой лапе, который тут же затерялся в её густой шерсти. Длилось это не дольше секунды, но Кира успела разглядеть фигурку какого-то животного.

«Откуда у бездомной собаки медальон?» – мелькнуло в голове у Киры, но эта мысль на удивление быстро улетучилась.

– Я-то не против, вот только знакомство со львами немного поубавило мой пыл! Меня не очень радует перспектива быть съеденной или растерзанной бывшими каменными изваяниями! – в голосе Киры послышалось сомнение.

– Пока ты будешь держаться за меня хотя бы одним пальцем, статуи не смогут увидеть тебя и как-то навредить. Уж такие у меня способности, – утешила её Фива. – Не спрашивай меня, откуда я это знаю, но они есть и прекрасно работают, – гордо подытожила белоснежная собака, как-то совсем недобро сощурив глаза.

– Хорошо! Раз так, то нет смысла бежать от проблем! Надо разобраться, что за чертовщина здесь творится! – согласилась Кира, окончательно заглушая голос рассудка. Затем откусила большой кусок от новой палки колбасы. – Как думаешь, стоит прихватить с собой часть съестных припасов на всякий случай? – спросила девушка у Фивы.

Собаку, казалось, мало интересовали такие детали. Она сосредоточенно высматривала что-то или кого-то в окне на фоне хлопьев пушистого снега.

– Неплохая идея. Бери столько, сколько влезет в твою безразмерную сумку. Овощи не надо: я их не люблю. Грузи побольше мяса, ну и себе что-нибудь, – в конце концов согласилась Альма, она же Жучка, она же Джесси, она же Аркадий, и она же Фива.

Кира так и сделала, доверху нагрузив рюкзак деликатесами и оставив на прилавке достаточное количество денег, чтобы расплатиться за всё то, что они съели и только собирались съесть. Где-то в глубине души она всё ещё верила, что происходящее вокруг неё – лишь временное явление, и очень скоро всё встанет на свои места. Девушка согласилась на авантюру, но почему-то Фива совсем не внушала ей доверия.

Спустя тридцать минут Кира вышла из круглосуточного магазина в компании собаки и вновь направилась к зданию грязелечебницы. В отличие от утреннего похода к своему любимому месту, сейчас она шла туда нехотя со смешанным чувством страха и ожидания чего-то нового и ошеломительного. «Неужели я единственный живой человек в городе? Происходит ли это по всему миру или только в нашем небольшом курортном городке? Как долго это будет продолжаться?» – спрашивала она себя по дороге к старинному строению. Двигались они медленно, потому что Кире приходилось крепко держаться за ухо собаки, чтобы оставаться незамеченной.

Тем временем бывшая Алексеевская грязелечебница продолжала жить своей жизнью. Чёрные как смоль вороны оставили свои посты застывших молчаливых наблюдателей и кружились вокруг лиловых вихрей. Творческое воображение Киры тут же нарисовало картину маслом, настолько окружающий пейзаж был необычен. Снегопад над зданием прекратился, а ближайшие деревья за несколько минут успели сбросить свою осеннюю цветную листву, обзавестись набухшими почками и расцвести благоухающими цветами.

Стены сооружения смотрелись абсолютно голыми. Все фигуры и барельефы, украшавшие здание, куда-то подевались. Бассейн был доверху наполнен чёрной липкой жидкостью, а возле него, будто в насмешку, лежал небольшой глиняный сосуд.

Откуда ни возьмись на площадке перед грязелечебницей возникли три фигуры. С такого расстояния, на котором находилась Кира, она никак не могла слышать, о чём они беседуют, зато прекрасно могла видеть. Насколько она могла понять, фигуры эти были мужскими. Очень высокого роста – выше двух метров, с яркими янтарными глазами и неестественно длинными пальцами на руках.

Самым рослым из них был черноволосый мужчина, идущий по центру и одетый в длинный лиловый блестящий наряд. Кира никогда не встречала подобной одежды. Казалось, изготовлена она была из какого-то очень лёгкого, но плотного материала. Это было нечто среднее между деревом и металлом и одновременно ни то ни другое. Тонкое запястье мужчины украшал широкий коричневый браслет, живший своей жизнью: он менял форму и как будто состоял из жидкости, в которой то и дело вспыхивали огоньки, похожие на звезды.

Справа от него шёл самый молодой из них – мужчина лет тридцати пяти на вид, с невероятно худым лицом, узким носом и практически полностью отсутствующими губами. Его медные волосы были заплетены в длинный хвост-косу, а на правой щеке виднелся нарисованный символ – третий глаз, который то и дело менял свои очертания. Удивительно, но этот набор не слишком привлекательных черт совсем его не портил. Ему к лицу была и худоба, и длинные рыжие волосы.

Его одеяние было менее роскошно, чем у первого мужчины, и Кира про себя подумала, что такой наряд вполне можно назвать повседневным. Было заметно, что рыжеволосый мужчина больше заботится о своем комфорте, чем о прекрасном внешнем виде, и это проявлялось во всем: в его походке, жестах, причёске и наряде. Широкие брюки пепельного цвета были подвязаны белоснежным поясом, а голубая рубашка изготовлена из тончайшего пушистого материала. Мужчина то и дело искоса поглядывал на своих собеседников и держался за резную рукоятку, торчащую из кармана его свободных серых брюк.

Третий пришелец обладал самой яркой и противоречивой внешностью. Его волосы были цвета синего пламени, а глаза выглядели по-разному при различном освещении – от янтарных до алых. В руках он нёс какую-то карту и что-то на ней внимательно разглядывал. На его груди виднелся массивный медальон с гигантским камнем, похожим на рубин.

Трое незнакомцев двигались очень грациозно и практически синхронно. Они вышли на прилегающую дорогу, эмоционально что-то обсуждая. Возобновивший своё падение снег обходил их стороной, а ветер не касался волос и одеяний.

Кира подошла поближе, чтобы послушать, о чём они говорят и зачем прибыли сюда.

Из-за угла навстречу незнакомцам вышли уже знакомые львы. При их появлении Кира на секунду выпустила из рук ухо Фивы, но затем спохватилась. Крайний лев рычал и огрызался на рядом идущего, тот отвечал взаимностью и зализывал правую лапу. Судя по всему, четыре потенциальных царя зверей уже успели разругаться и что-то не поделили.

Рыжеволосый мужчина внимательно посмотрел на животных, затем на своих собеседников. Мужчина в лиловых одеждах кивнул, давая разрешение медноголовому совершить какое-то действие. Последний, недолго думая, привычным движением взялся за торчащую из кармана брюк рукоятку и достал что-то светящееся и острое.

Спустя мгновение со львами было покончено, они вмиг окаменели и рассыпались на мелкие кусочки природного камня. Четыре ярких светящихся шара взлетели к небу и присоединились к возвышающимся над грязелечебницей вихрям.

– Что за дурная привычка у жителей этих мест делать из камня фигуры, столь похожие на живые? Неужели у них мало проблем? – возмутился рыжеволосый.

– Хватит причитать, Букур! Здешние места сильно отличаются от наших. Люди ваяют статуи не для того, чтобы оживлять, а просто чтобы любоваться ими, – обратился к рыжеволосому мужчина с синими волосами.

– Диодор, мне не понятно, почему воронка открылась именно здесь! Много энергии лит было потрачено на все эти фигурки и статуи. Одни разбежались по городу, другие проникли в переходной мост. Где мне теперь их искать? И чего только стоят те статуи богов? С ними могут возникнуть сложности! – выразил своё недовольство синеволосому Букур.

– Если бы я выбрал любое другое место на этой планете, энергии ушло бы гораздо больше, и жалкая горстка оживших статуй показалась бы тебе тогда вполне приемлемой платой. В данном случае воронка открылась сама, без моей помощи, – продолжал взывать к голосу разума Диодор.

– Люди мне совсем не нравятся. Они совершают слишком много лишних движений. Лезут в науку, не зная, к чему это может привести. Они, как слепые пиллериты в первые тридцать три года жизни, и из-за их беспечности у нас теперь такие проблемы! – не унимался рыжеволосый Букур.

– Ты прекрасный воин и отличный расщепитель, Букур, но твоё вечное недовольство мне порядком надоело. Либо ты молча делаешь свою работу, либо я найду тебе замену, не будь я Келадон! – отрезал черноволосый мужчина в лиловом одеянии.

Его собеседники сразу же замолчали. По нахмуренным пушистым бровям Букура было заметно, что он совсем не согласен со своими спутниками, и молчать у него нет никакого желания. После минутной борьбы рыжеволосый смутьян всё-таки предпочёл остановиться, так как очень любил и ценил свою работу.

Диодор продолжил погружение в карту, что-то на ней отмеряя и высчитывая расстояние до какого-то интересующего его объекта. Затем он прервал молчание.

– Представляете, семь с половиной миллиардов человек живут на этой крохотной планете и больше нигде не бывают! – поделился со своими собеседниками Диодор. – Они знают, что скоро им не хватит места, и ничего по этому поводу не предпринимают, – грустно подытожил он.

– Тогда меня как-то мало заботит судьба таких примитивных существ. Надо поскорее добраться до Жевены, или как там её, выполнить свою миссию и вернуться домой, – сердито отрезал Букур.

– До Женевы, мой друг. Боюсь, это может занять несколько больше времени, чем мы рассчитывали. Нам предстоит перемещение в три этапа, так что запасись терпением, – сворачивая свою карту, изрёк Диодор.

– Я бы предпочёл полёт на ситри, но так, значит, так, – пробурчал рыжеволосый смутьян.

Пока Букур спорил с Диодором, Келадон глядел прямо на то место, где Кира скрывалась в компании Фивы, и самодовольно улыбался. Если бы не маскировка, девушка готова была бы поклясться, что он смотрит прямо на неё.

Кира жадно вслушивалась в разговор таинственных незнакомцев, но не понимала ни слова из того, о чём они говорили. Желая понять хоть что-то, она подошла к ним совсем близко. Теперь девушка могла обратить внимание на их кожу: она была белоснежная, с едва различимым голубоватым свечением, причём у мужчины по имени Келадон кожа была намного ярче, чем у его спутников. Кожа пришельцев была похожа на кожу Киры, чего она не могла про себя не отметить. Девушка также уловила едва различимый аромат каких-то растений или фруктов, неведомый ей ранее.

Диодор вновь достал карту и положил её посреди дороги, затем снял с шеи кулон и поместил его сверху нарисованного от руки плана. Вместе с Букуром и Келадоном они синхронно отошли на пятнадцать шагов назад и замерли.

– Отправляйтесь в Женеву. Мне следует посетить ещё одно место и кое-что проверить. Встретимся в точке назначения через три часа! – сообщил Келадон спутникам, бросая быстрый двусмысленный взгляд на Фиву. При этом собака нервно заёрзала.

Диодор с Букуром были удивлены таким решением, но спорить с начальством не стали. Они всё ещё занимали свои позиции вокруг карты. Со стороны это выглядело почти комично: трое взрослых мужчин стоят посреди улицы и смотрят на брошенную на дороге бумагу. В ожидании они провели две или три минуты, которые показались Кире вечностью. Затем из кулона с красным камнем, как из яйца, вылупилась маленькая голубая птица. На её небольшой мордочке не было ни глаз, ни клюва, только одна большая красная точка.

Птица взлетела и начала описывать круги над картой. Вскоре её крохотные крылья стали оставлять светящиеся следы, которые в итоге обратились небольшим голубым смерчем. Букур и Диодор только этого и ждали. Они разом подошли к нему и спокойно прошли сквозь его границы, бесшумно растворившись в воздухе.

Келадон подождал с минуту и переместился сам, оставив за собой широкий проход, похожий на арку. Осторожно подойдя к нему, Кира увидела густой заснеженный лес и ветхий деревянный домик.

– Чего же ты ждёшь, иди за ним! Уйдёт ведь! – шепнула Фива, подталкивая её к проходу влажным носом.

Кира хотела было послушаться новой знакомой, но чья-то тяжёлая рука больно сжала ей плечо.

– Ну что, попался? – тихо произнёс кто-то за её спиной.

Агрэй

В страхе Кира обернулась. Перед ней стоял молодой человек, похожий на тех троих пришельцев, но моложе. На вид ему было около тридцати лет, чрезвычайно высокий – рост где-то два метра, короткие волосы иссиня-чёрного цвета. Глаза были серые, почти прозрачные, а взгляд необыкновенно холодный. Незнакомец смотрел на Киру подозрительно и недоверчиво. Длинные ногти на его руке больно впивались ей в плечо.

Его одежда отличалась той же простотой кроя, что и у другого незнакомца с рыжими волосами, но материал цвета морской волны был явно не из дешёвых. Он то и дело менял свою фактуру и напоминал собой полотно звёздного неба с рукавами Млечного пути. Удивляло также то, что на одежде не было заметно ни единого шва. Казалось, она была отшита целиком в мгновение ока специально для своего владельца и только для него.

– Кто ты такой и что здесь делаешь? Тебя отправили сюда следить за мной? – спросил он, сверля её недобрым взглядом. Прежде чем задать вопрос, незнакомец что-то прокрутил в ухе и лишь затем начал разговор. Голос его звучал мелодично, несмотря на ледяной тон. У молодого человека был приятный слуху баритон, и в другое время Кира наверняка заслушалась бы им, если бы не обстоятельства.

С первой же брошенной фразы у Киры создалось впечатление, что непрошенный собеседник на самом деле не хочет слышать ответы на свои вопросы, а скорее, разговаривает сам с собой. Он задавал их чисто для галочки, продолжая глядеть на неё стеклянными и полными пренебрежения глазами. В его ухе сверкала серёжка в форме полумесяца, а тонкие руки были невероятно тяжёлыми. Девушка подумала, что он может запросто раздавить её, не приложив для этого особых усилий.

Открывшийся тремя чужаками проход бесследно исчез: все планы Киры по преследованию накрылись медным тазом. Но ей было уже не до этого.

Она и раньше встречала подобный тип молодых людей. По поведению нового знакомого можно было судить, что он сильно любит себя, свято верит в то, что всегда прав, и абсолютно не считается с мнением окружающих. Стоило признать, что внешне он выглядел весьма привлекательно, но что-то в его поведении отталкивало и вызывало острое желание поскорее сбежать.

– Прекратите так со мной разговаривать! Это мой город! Я прожила здесь всю свою жизнь, и это я должна спрашивать, что вы здесь делаете и зачем его заморозили! – всей душой возмутилась Кира после секундного замешательства. Она здраво рассудила, что в данной ситуации лучшей защитой будет нападение, хотя её фраза и прозвучала несколько по-детски. Кира даже не узнала собственный голос, как если бы он прозвучал со стороны из уст кого-то постороннего.

– Лжёшь! Насколько мне известно, человечество сейчас находится в состоянии замедления. Теперь одна минута их жизни равна десяти земным годам, и в этом виноваты не мы, а сами люди, – ответил молодой человек. Когда он произносил слово «люди», на его лице читалось презрение, будто он говорил о чём-то малоприятном или даже отвратительном.

«Так вот что с ними стало. Вот почему та женщина была теплой на ощупь! По крайней мере, они все живы», – промелькнуло в сознании у Киры.

– Ещё раз спрашиваю, кто ты такой, и постарайся придумать нечто более убедительное! Третьей попытки у тебя не будет! – потребовал ответа незнакомец. В его голосе послышалась угроза. Таким спокойным голосом обычно угрожают люди, не привыкшие блефовать. Тихие угрозы почти всегда гораздо страшнее эмоциональных истерик с глазами навыкате и раздутыми ноздрями.

– Меня зовут Кира, и я – человек, и никакой я не «он», а «она», – громко ответила девушка, пытаясь интонацией скрыть дрожь в голосе. В действительности Кира почти прокричала свой ответ, как если бы она пыталась донести простую истину до глуховатого собеседника.

Ей было очень страшно, но больше всего Киру раздражал командный тон, которым этот некто её допрашивал. Девушке захотелось нахамить этому грубияну, хотя по росту она едва доставала ему до середины груди и силы были явно неравны.

Молодой человек на минуту задумался. Затем посмотрел на Киру с едва уловимым интересом. Несколько минут он задумчиво её разглядывал, даже обошёл вокруг неё, так что девушку успело за это время хорошенько присыпать снегом. Было заметно: он только-только начинает допускать, что Кира может говорить правду. Наконец в глазах молодого человека возникли весёлые искорки. Его подозрительность уступила место любопытству. Кира же чувствовала себя музейным экспонатом, который без зазрения совести изучают и рассматривают.

– Ладно, я готов поверить тебе на слово, – изрёк он. – По дороге разберёмся, правда ли это. Придётся взять тебя с собой до выяснения обстоятельств. Кстати, меня зовут Агрэй, – добавил молодой человек после короткой паузы и снова бесцеремонно уставился.

«Какое странное имя», – подумала Кира, но сказала нечто другое:

– Не могу сказать, что рада знакомству, – съязвила она, на что Агрэй только ухмыльнулся. Очевидно, его не особо интересовали её впечатления от этой встречи.

– У меня не так много времени, чтобы возиться с тобой. Так что постарайся не портить мне настроение, и тогда с тобой ничего не случится, – произнёс он, украдкой поглядывая на своё запястье.

Кира хотела было возразить и сказать, что никуда она с ним не пойдет, но Агрэй лёгким движением закинул её себе через плечо и пошел прочь от грязелечебницы в сторону железнодорожного вокзала. Девушка осмотрелась по сторонам и осознала, что Фивы давным-давно и след простыл. Хитрая собака очень вовремя куда-то исчезла, так что помощи Кире было ожидать неоткуда. Но даже если она и не сбежала бы, глупо было полагать, что разноглазая собака смогла бы сделать что-то с этим двухметровым гостем из другого мира.

Тем временем снегопад усилился до такой степени, что не было видно ни дороги, ни близлежащих домов. Снежные хлопья ещё в воздухе превращались в замысловатые пушистые фигурки. Опадая, они укутывали город сверкающим полотном. Снега было так много, что казалось, кто-то стёр все краски мира при помощи гигантского ластика, оставив один-единственный цвет – белый.

Кира подумала, что если бы ей пришлось идти пешком, то её ноги провалились бы в сугробы где-то по колено. Новый знакомый нёс девушку так непринужденно, будто лёгкую летнюю куртку, перекинутую через плечо, и о чём-то сосредоточенно думал. Кира остро ощущала себя чем-то средним между мешком картошки и лисьим воротником.

Девушка видела, как двигаются пальцы Агрэя и во время движения колышется серьга в форме полумесяца. Было у неё также время рассмотреть широкий кожаный браслет, который не приметила раньше.

Это было изделие из чрезвычайно толстой кожи, похожей на слоновью. По центру браслета красовалась золотая фигурка мамонта с длинными закрученными бивнями! Хотя, возможно, это был и не мамонт вовсе, но сознание Киры уже провело такую параллель.

– Ну и куда ты меня несёшь, позволь узнать? – нарушила молчание Кира, понимая, что в данной ситуации «выкать» уже нет никакого смысла. Вообще-то ей хотелось и плакать, и злиться, и драться. Она испытывала полный спектр негативных эмоций, смешанных со страхом.

– Тише, думать мешаешь, – ответил Агрэй с некоторой задержкой, доставая из кармана небольшую светящуюся карту.

Это была земная карта мира. На ней светилось несколько зелёных точек близко к экватору, одна в Сибири и три в Европе. Одна из точек мигала примерно в том месте, где находился город Ессентуки. Точное местоположение остальных меток Кира определить не успела: слишком мало было времени и мелким оказался масштаб.

Агрэй внимательно изучил карту, затем спрятал её обратно в карман. Некоторое время он провёл в раздумьях, потом покосился на Киру.

– Ты когда-нибудь раньше была в Сибири? Меня интересует город Мирный, – поинтересовался он. Голос Агрэя звучал уже более приветливо. Ледяные нотки растаяли и сменились весёлыми огоньками в глазах.

– Нет, бывать там как-то не приходилось, – буркнула Кира, чувствуя бессилие от того дурацкого положения, в котором оказалась.

– Значит, этот день настал, – уверенно сказал Агрэй, продолжая идти вперёд своими размашистыми шагами.

Молодые люди подошли к зданию городского железнодорожного вокзала. Вернее, подошёл Агрэй, Кира же всё это время болталась у него на плече, как мешок с картошкой. Вокзал выглядел сказочно, засыпанный пушистым блестящим снегом и такой непривычно тихий.

Старинное сооружение 1893 года помнило многое. Каждый день люди со всех уголков России прибывали сюда на поездах, выгружали свой багаж, шли по длинным перронам и с интересом оглядывались по сторонам.

Когда-то здесь не было электричества. К парадному входу подъезжали конные повозки, а по лестницам поднимались изящно наряженные дамы и мужчины в котелках. Шли годы, приходили новые люди, менялись поезда, железнодорожный вокзал постепенно старел, его реставрировали и приводили в порядок.

Кира задалась вопросом: «Что станет с городом и со старым вокзалом, если люди так и не очнутся от долгого сна?». Спустя десять лет он придёт в плачевное состояние, крыша прохудится, а рельсы порастут высокой травой. Снег и дождь быстро сделают своё дело, с легкостью разрушая всё, что строилось не один день.

Агрэй вышел на первую платформу и опустил Киру на землю. Девушка сразу же утонула в глубоком сугробе и ещё больше замёрзла. Возле платформы располагался электропоезд с пятью вагонами, в которых можно было обнаружить несколько замерших пассажиров, а также пару машинистов.

Агрэй посмотрел внутрь электропоезда сквозь его широкие окна и покачал головой:

– Как можно путешествовать с полным отсутствием комфорта? Это же не сиденья, а лавки для пыток! А выкрасить их в такой цвет могли додуматься только люди!

Кира неохотно пояснила ему, что такие электропоезда используются для перевозки на небольшие расстояния от Кисловодска до Минеральных вод, и что путешествие на них занимает чуть больше часа.

– Запомни, Кира. Всё в жизни нужно делать со вкусом! Любой предмет из окружающей реальности, всякая мелочь, накладывает свой отпечаток и меняет тебя, поэтому во всём необходимо искать гармонию. Каждая вещь должна доставлять эстетическое удовлетворение, тогда и только тогда твой внутренний мир будет обогащаться, – уверенно сказал Агрэй. В правдивости своих слов он не сомневался, и из его уст они звучали как истина в последней инстанции.

Молодой человек на минуту задумался, затем достал из кармана фиолетовое стекло треугольной формы и стал смотреть через него на вторую платформу. Кира тоже из любопытства глянула и ахнула! Сквозь стекло были видны самые разнообразные поезда, которые сменяли друг друга каждые две секунды. Чем дольше Агрэй смотрел сквозь эту странную линзу, тем старее поезда представали их взору.

– Любопытные изобретения, но пока что всё не то, – лениво протянул он.

Постепенно в линзе стали появляться настоящие советские паровозы, например, ИС – мощнейший пассажирский паровоз в истории советского паровозостроения. Кира когда-то читала о нём и даже смотрела чёрно-белый видеоролик, но никогда не видела этот паровоз вживую. Да и где бы она его встретила, когда в двадцать первом веке в почёте был совсем другой железнодорожный транспорт.

Скоростной паровоз ИС20-16 с обтекаемым кожухом выглядел весьма внушительно, что вызвало неподдельный интерес у Агрэя и заставило его остановить мелькание моделей поездов.

– Вот этот смотрится очень даже неплохо, – удовлетворённо произнёс он.

– Может быть я тебя разочарую, но эта модель безнадёжно устарела! – сказала Кира. – К тому же их давно не выпускают.

– Такие мелочи меня не особо заботят. Красиво и удобно, а о скорости я позабочусь, – спокойно ответил Агрэй.

Молодой человек эффектно подул через фиолетовое стекло, после чего спрятал его в карман. На платформе красовался полупрозрачный паровоз ИС20-16, от которого исходило светло-голубое свечение. Казалось, вызволенный из небытия механизм уже рвётся в новое путешествие, с нетерпением ожидая первых пассажиров и заботливого машиниста.

– Как ты это делаешь? – только и успела спросить Кира. Она до сих пор не могла привыкнуть к тому, что с ней целый день происходят просто фантастические вещи.

Агрэй её не слушал, а был полностью погружён в процесс. Он оглянулся в сторону гигантских лиловых вихрей, возвышающихся над городом, произнёс слова на непонятном языке, после чего от одного смерча отделился поток фиолетовой энергии и присоединился к паровозу.

За считаные минуты паровоз-призрак обрёл вполне материальный вид. Он перестал быть полупрозрачным и утратил своё свечение. Сомнений не оставалось: паровоз ИС20-16 окончательно материализовался и был готов к своему первому путешествию в двадцать первом веке. Спустя какое-то время к нему присоединился один пассажирский вагон.

– Как?! – воскликнула Кира.

– Всё, чему разумные существа когда-либо придавали форму, может быть одухотворено и оживлено. Это в первую очередь относится к самым разнообразным статуям из камня. Технические изобретения тоже не исчезают бесследно, а продолжают существовать в альтернативных мирах в таком вот виде. Любой образ или мысль имеют силу. Это всегда нужно помнить, когда ты рисуешь что-либо в своём сознании, – пояснил Агрэй, открывая дверь пассажирского вагона.

Изнутри вагон выглядел весьма внушительно. Это был роскошный пульмановский вагон, оснащённый комфортабельными спальными местами и огромными окнами. На потолке виднелись хрустальные люстры, а на стенах – замысловатые гравюры.

Кира никогда не встречала подобного оформления в современных поездах и сильно засомневалась, что этот вагон имеет какое-то отношение к паровозу ИС20-16. Вагон был гораздо шире и выше обычного. Мягкие бархатные сиденья и резные потолки из красного дерева подтверждали верность её мысли.

– Я выбрал вагон по своему усмотрению. Мне кажется, это лучшее, что можно было найти, – отметил Агрэй, словно прочитав её мысли.

– Очень даже неплохо, – слегка улыбнулась Кира.

– Вагон заправлен всем необходимым. Осталось разобраться с машинистом. Нам нужен кто-то молчаливый, эффективный и не нуждающийся в ночном отдыхе, – сказал Агрэй, в очередной раз доставая что-то непонятное из кармана одежды. Кира успела про себя подумать, что это не мужчина, а какой-то барахольщик, и что у него в карманах можно найти всё что угодно.

Это что-то оказалось небольшим кусочком глины, которую Агрэй разместил на полу вагона. Молодой человек достал своё любимое стёклышко, посмотрел сквозь него на этот непримечательный материал, а затем подул. Из глины сформировался маленький человечек, который стал быстро расти, чтобы превратиться в итоге в довольно реалистичного глиняного машиниста.

Кира продолжала жадно смотреть на всё, что Агрэй создавал с такой лёгкостью. После поезда, казалось бы, её мало что могло удивить. Но так она думала лишь до тех пор, пока глиняный человек не заговорил.

– Добрый день, саргас Агрэй! Рад вас видеть! Каков маршрут? – спросил он скрипящим голосом.

Этот голос звучал как будто издалека, словно человек из глины не до конца принадлежал этому миру, а находился в двух или трёх местах одновременно.

– Мы отправляемся в город Мирный, Глин. Нам надо добраться туда как можно скорее, так что выезжаем немедленно, – повелительным тоном ответил Агрэй.

Глин поклонился и молча направился в кабину машиниста. Спустя какое-то время паровоз стал издавать характерные звуки, после чего тронулся.

– Глин умеет управлять любыми видами транспорта во всех существующих мирах, чем он и ценен. Его создатель потратил на него не меньше недели, что по нашим меркам чудовищно долго, зато результат превзошёл все ожидания! – пояснил молодой человек, усаживаясь в роскошное бархатное кресло.

– Агрэй, объясни мне, что здесь происходит? Ты сказал, что все люди находятся в состоянии замедления. Что с ними произошло, и как это исправить? – наконец задала интересующий её вопрос Кира.

– Насколько мне известно со слов Келадона, ваши учёные ставили серию экспериментов на каком-то закрытом объекте под названием Большой адронный коллайдер. Они пытались собрать вместе микрочастицы, но получили нежелательный побочный эффект. Этот опыт исказил полотно пространства и времени в нескольких местах, из-за чего возникла побочная связь с нашим миром и, возможно, с другими мирами. Мы стали стремительно терять драгоценную энергию лит, которую накапливали тысячелетиями. Её запасы практически иссякли, но куда именно она уходит, мы пока не выяснили. Эксперименты земных учёных запустили сеть нежелательных событий, которые способны нанести вред не только вашей, но и нашей вселенной. Вот почему мы здесь. Мы здесь, чтобы закрыть дыру и вернуться к себе, восстановить былое равновесие, – великодушно ответил Агрэй. Он разговаривал с Кирой так, как говорят с маленьким ребёнком, словно она не в состоянии была понять всё то, что он объяснял.

– У здания грязелечебницы я видела троих мужчин, похожих на тебя, но не понимала ни слова из того, о чём они говорили. Почему же я воспринимаю твою речь, и по какой причине ты сейчас не с ними? – продолжала задавать вопросы Кира, стараясь не обращать внимания на тон Агрэя. Ей нужно было поскорее разобраться в происходящем, и если она могла получить необходимую информацию только у этого излишне самоуверенного гостя из другого мира, то так тому и быть.

– Ты понимаешь меня благодаря вот этой вещице, – ответил её собеседник, указывая на золотую серьгу в форме полумесяца, болтающуюся у него в ухе. – Люди назвали бы это устройством перевода. Оно позволяет мне общаться с самыми разнообразными существами на их языках – даже с самыми примитивными, – ухмыльнулся он, выразительно глядя на Киру. – Если я сниму это, то перестану тебя понимать, а ты меня.

«Очевидно, он намекает на меня», – промелькнуло в голове у Киры, которая уже почти была готова вспылить. В конце концов она взяла себя в руки и повторила вопрос как можно более ровным голосом:

– Всё ясно, но ты не ответил, почему отделился от остальных?

Агрэй сидел в кресле и параллельно разглядывал своё запястье. На коже виднелось несколько обручей, похожих на тонкие ожоги. Можно было подумать, кто-то отпечатал их на запястье раскалённой металлической палкой. Один из обручей пылал ярче других, и именно на него было направлено внимание Агрэя.

– Знаешь, у меня нет особого желания откровенничать с тобой. Постарайся не задавать слишком много вопросов. Они меня раздражают, – холодно отрезал он.

Кира поняла, что своим невинным вопросом каким-то образом испортила новому знакомому настроение. Конечно, он и до этого особыми манерами не отличался, но после этой реплики стал просто невыносим. Она подсела поближе к окну и стала смотреть на мелькающие за ним заснеженные улицы. Всё было необыкновенно красиво, но в то же время как-то печально и очень тихо.

Не было счастливых детишек на санках, которые наверняка порадовались бы октябрьскому снегу, не было ворчащих дворников, расчищающих снег, не было никого, кто мог бы оценить красоту этого белоснежного мира.

Кире стало невыносимо грустно. Она достала телефон из кармана куртки и стала пролистывать фотографии с семьёй и друзьями. Душевные снимки с братом и матерью напомнили ей о том, что случилось нечто непоправимое. Не прошло и минуты, как по щекам катились слёзы, остановить которые она не могла. В этот миг ей было абсолютно безразлично, что о ней подумает Агрэй. Она осталась совсем одна, и все её близкие были во временной ловушке. Она ещё никогда так остро не ощущала собственное одиночество.

Агрэй уставился на неё, не понимая, что случилось и что нужно делать в такой ситуации. Он был из тех молодых людей, которых женские слёзы если не раздражают, то вводят в состояние ступора. Он встал и сердито пошёл прочь из вагона в кабину машиниста, где хозяйничал Глин.

Как только за ним закрылась тяжёлая деревянная дверь, из-под лавки показалась Фива. Вид у нее был помятый и уставший. Она по-собачьи сладко потянулась и подошла к Кире.

– Я думала, он никогда не уйдет! Словно приклеился к этому креслу, гусь заморский! – театрально возмутилась Фива, сверкая двухцветными глазами.

– Ты всё это время была здесь? А чего пряталась? – обрадовалась Кира своей недавней приятельнице. После нелюбезного Агрэя Фива казалась ей почти эталоном дружелюбия. При этом она забыла, что её знакомство с болтливой собакой длится немногим дольше, чем знакомство с Агрэем.

– Не нравится мне этот тип! Настоящий самовлюбленный павлин! Надо поскорее делать ноги, а то мало ли что у него на уме! – быстро сказала Фива, с опаской поглядывая в сторону кабины машиниста.

– Минуту назад он был заморским гусем, – улыбнулась Кира. – Ты определись: гусь он или павлин?

– Да и то и другое! – прорычала Фива.

Глядя на неё, Кира испытала дежавю. Как и в магазине с колбасами, ей почудилось, что собачья морда отлита из металла, но наваждение быстро спало.

– И что ты предлагаешь? Куда мне идти, если во всём городе, да и в целом мире ни единой живой души? Что я могу сделать? – воскликнула Кира, забыв о необходимости говорить шёпотом.

– Тише ты, тише! Ты же слышала, что всю кашу заварили в Женеве? Туда и надо ехать. Зачем нам в Сибирь? Нужно сходить с поезда, пока он не вернулся, – пробормотала собака, направившись в заднюю часть вагона и маня Киру за собой.

Кира проследовала за ней, уловив здравый смысл в её словах. У девушки не было причин доверять незнакомцу, столь бесцеремонно похитившему её и не давшему ей права выбора. У него были какие-то, ведомые только ему, личные интересы. Кира же хотела всё исправить и вернуть на круги своя. Правда, насколько у неё отсутствовали причины доверять Агрэю, настолько же мало доверия заслушивала Фива, но в тот момент Кира об этом не думала.

С большим трудом девушка открыла заднюю дверь и в очередной раз испытала удивление. Паровоз самостоятельно прокладывал себе путь сквозь лес там, где ему было удобно. Волшебная машина создавала перед собой прозрачные рельсы, стремительно таявшие позади паровоза. Если впереди встречались деревья – паровоз валил их без зазрения совести, отбрасывая в сторону энергетическим импульсом. Стоял запах сочной и свежей древесины. Громадные сосны летели направо и налево, обращаемые в щепки.

Городская зона давно кончилась, и Кира понятия не имела, где они сейчас находятся. Примерно раз в тридцать секунд паровоз совершал рывки, после чего картинка кардинально менялась. Вот только что перед глазами была крохотная деревенька, а после скачка она обратилась густым лесом. Затем ненадолго снова возникли небольшие домики, такие невзрачные и ветхие, что закрадывалось подозрение: «А обитаемы ли они?».

– Я не знаю, где мы! Как паровоз мог уехать так далеко? Мы заблудимся! – прокричала Кира Фиве, стараясь перекрыть издаваемый колёсами паровоза скрежет.

– Не заблудимся, уж как-нибудь найдем дорогу! У меня феноменально острый нюх! – прокричала ей Фива в ответ. Когти на её массивных лапах слегка вытянулись и заблестели, как цыганские иглы. Кира обязательно обратила бы на это внимание, если бы не была так напугана предстоящим прыжком.

Паровоз всё ещё нёсся с огромной скоростью, рассекая лес и оставляя позади себя след из поваленных деревьев и сломанных веток. Сугробы были глубоки и нетронуты. Фива смотрела в дверной проём и как будто ждала подходящий момент.

– Прыгай вот сейчас! Не медли! Я прыгну следом! – донеслось до Киры после очередного скачка паровоза.

Встреча в лесу

Кира прыгнула. Прыгнула прямо в сугроб, но его глубины было недостаточно, чтобы смягчить прыжок на такой скорости и с такой высоты. Удар был очень болезненным и сильным. Правая нога отозвалась мучительной болью, а левая рука предательски хрустнула.

Девушка перевернулась на спину и посмотрела на светло-серое небо, попыталась отыскать Фиву глазами – собаки нигде не было.

– Нашла с кем связаться, – внезапно осенило её. – Сама виновата, поверила какой-то малознакомой говорящей собаке. Да у вас не все дома, девушка! – сама себя отчитала Кира. Точно так же всегда говорила её мама, но она сейчас была вне досягаемости, и Кире приходилось всё делать самостоятельно, даже ругать себя за собственные ошибки.

Девушка осмотрелась: кругом был непроглядный лес и никакого намёка на цивилизацию. Она попыталась встать, но сделать это оказалось ещё труднее, чем отыскать кого-то в диком лесу. После нескольких неудачных попыток Кире всё-таки удалось подняться, но нога болела просто невыносимо, так что каждый шаг отзывался в сознании вспышками боли.

Кира стала двигаться по пути, проделанному в чаще леса резвым паровозом. Каждые пятьсот метров давались ей с большим трудом. Время тянулось бесконечно. Девушка шла медленно, но Фива так и не появилась и не составила ей компанию, так что всё приходилось делать в одиночку. Кире оставалось только гадать, как паровоз преодолел такое внушительное расстояние за каких-то двадцать минут, потому что в их краях таких лесов отродясь не было.

Спустя полчаса Кира уже практически выбилась из сил, когда увидела небольшой живописный деревянный домик прямо посреди леса. Он был так присыпан снегом, что его вполне можно было и упустить из вида, но, к счастью, этого не случилось.

Девушка решила передохнуть в нём и собраться с мыслями: силы были уже на исходе, и никаких других идей Кире в голову не приходило. По правде говоря, теперь этот дом стал для неё единственным шансом на спасение. Помощи ждать было неоткуда. Все люди были вне досягаемости, и спасательные службы в том числе.

Снег завалил тяжёлую деревянную дверь, и, чтобы откопать её, Кире пришлось потратить остаток своих сил. Правда, на этом проблемы не закончились: дверь оказалась наглухо заперта.

Без какой-либо надежды на результат девушка бессильно постучала и затем осела на землю. Не нужно было быть особо сообразительной, чтобы понять: она крепко влипла. Продолжать двигаться дальше Кира не могла: правая нога ныла нестерпимо, рука была повреждена, и девушка с самого утра почти ничего не ела, не считая похищенной из магазина колбасы. И, если голод можно было ещё как-то утолить запасами из рюкзака, то с пронизывающим до мозга костей холодом справиться было гораздо сложнее. Белые кеды, которые она почему-то надела в это снежное утро, оказались не самой подходящей обувью для многочасовых прогулок по лесу.

Внутри деревянного дома что-то зазвенело. Этот шум напомнил Кире звук бьющейся посуды. Затем на ближайшее к девушке окно прыгнул довольно упитанный рыжий кот, испытующе на неё посмотрел и стал издавать самые что ни на есть мартовские кошачьи вопли. Судя по всему, кот оказался заперт внутри дома и сильно проголодался, пока его хозяин где-то прохлаждался.

Какое-то время Кира сидела на пороге чужого дома, замерзая и слушая мяуканье толстого холёного кота, пока на узком подоконнике со стороны улицы что-то не сверкнуло.

Девушка с трудом поднялась на ноги и подошла к окну. Сверкающая штучка оказалась небольшим серебристым ключом необычной формы. Кира сразу и не поняла, что это ключ: таким замысловатым он был. Девушка взяла его в руки и подошла к входной двери, попыталась вставить – не вышло. Если ключ и открывал какую-то дверь, то только не эту.

– Так, бери себя в руки, нельзя сдаваться! – громко сказала Кира сама себе, решив обойти дом вокруг.

При ближайшем рассмотрении дом оказался не таким уж и маленьким. Построен он был из сруба, и в нём имелось три добротных окна из настоящего дерева – роскошь, которую в городе нечасто встретишь. Городские жители теперь всё больше предпочитали практичный, но не слишком экологичный пластик. Они наполняли свои дома материалами, ставшими результатом работы химической промышленности, а потом удивлялись, почему аллергия вошла чуть ли не в каждый третий дом. Этот лесной дом был другим: его стены, окна и двери дышали. Он являлся продолжением дикого леса.

С обратной стороны дома имелась дверь в подвал, на которой висел чёрный стальной замок. Этот вход Кира чудом сумела отыскать в глубоких сугробах.

В замке виднелось отверстие, по форме соответствующее ключу. Девушка решила проверить свою догадку и попытаться открыть замок. Она вставила изогнутый ключ и провернула. Ключ стал с замком единым целым, поменял цвет с серебристого на чёрный и бесшумно растворился в воздухе.

Дверь отворилась. Кира стояла перед открытой дверью и не знала, радоваться или бежать подальше сломя голову, потому что замок странной природы пугал её.

С первого взгляда на это жилище можно было сделать вывод, что живёт здесь заядлый охотник и рыбак. В подвале имелись всевозможные устройства для ловли рыбы, капканы для охоты и несколько ружей. Видно было, что хозяин дома подходит к этому делу со всей серьёзностью, так как некоторые капканы были довольно внушительных размеров. С такими приспособлениями можно спокойно охотиться не то, что на медведя, но даже на индийского слона.

Кира вошла внутрь. Над головой что-то просвистело. Девушку на минуту бросило в жар, но затем наступило облегчение. Она мельком пробежалась по подвалу взглядом и поднялась наверх. На странные ощущения она предпочла не обращать внимания: проблем и так было немало.

Кира ожидала увидеть типичное мужское жильё с кучей охотничьих трофеев и характерным беспорядком, но в доме было на удивление чисто. Более того, в этом жилище был выполнен достаточно своеобразный ремонт, чего никак не ожидаешь от неприметного снаружи дома в лесу. В глаза сразу же бросалось большое количество кованой железной мебели. Металл был странный: белый с переливами. Издалека он почему-то казался мягким и липким.

В доме было две комнаты: спальня и гостиная, совмещённая с кухней. Также здесь имелся небольшой кабинет, посреди которого стоял массивный дубовый стол, а вдоль стен – высокие книжные шкафы из красного дерева. Их полки были наполнены всевозможными ветхими книгами в старинных переплётах. Большинство из книг были на иностранном языке, которого Кира не знала, да и чтение девушку сейчас мало привлекало: она хотела поскорее согреться, переодеться во что-нибудь и съесть хотя бы кусочек колбасы из своего рюкзака.

Небольшая спальня оказалась довольно интересной, но находиться в ней почему-то было неприятно. Здесь было намного холоднее, чем во всём доме, хотя в узком камине всё ещё тлели угли.

Кира направилась к широкому гардеробу и распахнула его дверцы. Гардероб был женским, но ни одного платья в нём девушка не нашла: одни лишь брюки, море тёплых свитеров, кожаных курток и изделий из меха. Размер у хозяйки дома был такой же, как и у Киры: самый маленький женский размер. Покопавшись в шкафу пару минут, Кира достала себе утеплённые чёрные брюки, коричневую кожаную куртку на меху и тёплый свитер грубой вязки.

Оставалось решить проблему с обувью. В коробке внизу шкафа Кира отыскала военные ботинки, которые оказались ей немного велики. Пришлось искать толстые шерстяные носки, чтобы обувь не болталась на ноге.

Теперь Кире нужно было как-то перевязать покалеченную руку и зафиксировать вывихнутую ногу. Аптечка в доме отсутствовала, так что пришлось воспользоваться тряпками, которые в избытке имелись в подвале. После всех манипуляций девушке стало немного легче, и она осела на кухонный металлический стул.

Что-то коснулось её ноги. Кира уже и забыла про крикливого кота, вот только он про неё не забыл и теперь настойчиво требовал покормить себя.

Девушка и раньше замечала некоторую особенность кошек: они чувствуют себя уверенно на собственной территории, и порой им абсолютно всё равно, кто именно их кормит, если делает это дома. Желая отблагодарить пухлого крикуна за помощь с ключом, Кира направилась к холодильнику.

Содержимое холодильника повергло её в шок и вызвало приступ дурноты. Замороженные воробьи и вороны, кроличьи лапки, кости. Эти «деликатесы» заполняли холодильник снизу доверху. Такой суповой набор, может быть, и мог бы накормить кота, но никак не человека.

Кира достала рыжему смутьяну парочку лапок и брезгливо кинула на пол. Кот укоризненно на неё посмотрел, взял угощение в зубы и отнёс к миске.

– Ну извини, кормлю как могу! – сказала Кира, задумавшись о том, какая женщина станет жить так глубоко в лесу и хранить в холодильнике замороженные тушки птиц для своего кота. Дом действительно был весьма и весьма подозрительным, и в нём присутствовали несочетаемые вещи.

При первой же мысли о хозяйке дома Кира почувствовала, будто ей за шиворот вылили стакан ледяной воды. Навряд ли незнакомка проявит дружелюбие после столь бесцеремонного вторжения в её жилище. Оставалось только надеяться, что хозяйка дома замедлилась, как и все люди.

Кира отошла от холодильника, села в широкое кожаное кресло и заточила наконец магазинную колбасу. Её моментально разморило, и она не заметила, как уснула.

Сон ей снился престранный. Она убегала по лесу от гигантской птицы размером с дракона. Чем быстрее она пыталась бежать, тем сильнее замедлялись её шаги. Птица вот-вот должна была настигнуть Киру и схватить её огромными когтями, но тут за деревом сверкнуло треугольное фиолетовое стекло, и птица мгновенно уменьшилась, приняв размеры воробья. Толстый рыжий кот взял её в зубы и утащил куда-то.

Проснулась девушка от сильного шума ветра, раздававшегося снаружи. К этому времени в лесу уже стемнело и стало ещё страшнее. Кот мирно спал у Киры на коленях, свернувшись калачиком и держа в зубах нечто мёртвое и пернатое. Это была точно такая же острокрылая птица, как и во сне.

Девушка мягко переложила кота на пол и встала. Боль в ноге утихла, так что Кира могла спокойно передвигаться. Рука тоже таинственным образом исцелилась, исчезли синяки и даже крошечные ссадины. Киру это обрадовало, но не сильно поразило. Сегодняшний день разучил её удивляться.

Раньше утра выдвигаться в путь не имело смысла, так что Кире нужно было как-то скоротать время. Телефон она забыла в вагоне, поэтому уверенно направилась в библиотеку, в надежде отыскать что-то на родном языке.

Книги, стоящие на полках кабинета, были не просто старыми, а по-настоящему древними. Казалось, стоит лишь коснуться их пальцем, как эта ветошь отправится в небытие и обратится в пыль. Многие из книг были написаны на каком-то неизвестном Кире материале, лишь отдалённо напоминающем бумагу. На книгах отсутствовала пыль, а это означало, что хозяйка дома регулярно ими пользовалась и они были ей для чего-то нужны.

Почти все книги, за редким исключением, стояли на полках неподвижно, негостеприимно пряча свои корешки в глубине книжного шкафа. Однако одна из них жаждала быть прочтённой.

Красивая рукописная книга нетерпеливо подпрыгивала, открыто радуясь новому читателю. Девушку сразу же привлёк грубый переплёт из толстой чешуйчатой кожи, и ей захотелось прикоснуться к нему. Сложно было понять, чья это кожа: змеиная, крокодиловая? Оба этих варианта были далеки от истины. Когда Кира подошла поближе, книга сама прыгнула ей в руки и распахнулась ровно посередине, не оставляя времени на раздумья.

Кира разочарованно вздохнула, когда увидела на страницах книги незнакомые символы, но её огорчение длилось недолго. Прямо на глазах часть текста стала преображаться, и девушка наконец смогла прочесть содержание абзаца посередине: «Всего их осталось 70 000 лионитов. Младшему из них – 500 лет, старшему – 50 000 лет. Роста они очень высокого, продолжают расти всю свою жизнь. Чем выше лионит, тем он старше и сильнее. Исключение составляют только члены семьи из рода Келаксаса, обладающие рядом привилегий. Лиониты видят и слышат лучше и дальше, чем люди. Их привязанности настолько крепки, что сохраняются на всю жизнь. Лиониты ничего не забывают и по этой причине чрезвычайно злопамятны. Они считают свою расу лучше других рас и ставят собственные интересы превыше чужих».

Прочесть текст на других страницах оказалось невозможно, зато книга была дополнена красочными иллюстрациями, которые Кира рассматривала в течение часа. Девушка мало что понимала, но от некоторых картинок у неё кровь леденела в жилах. Другие же рисунки её восхищали, вроде парящих над землёй башен и необыкновенных животных.

Так Кира могла бы просидеть ещё очень долго, если бы не неожиданный шум. С улицы донёсся одиночный волчий вой. Затем ещё один. Довольно быстро отдельные крики превратились в нескончаемую череду завываний этих диких лесных животных, приближающихся к дому.

Какое-то время Кира ещё обманывала себя, полагая, что волки обойдут дом стороной, но чем ближе они были, тем меньше надежды у неё оставалось.

Она подошла к окну, чтобы посмотреть на происходящее. По узкой дороге к дому приближалась волчья упряжка. На нартах сидела худенькая женщина, одетая в меха и держащая в руках что-то чёрное и мохнатое. Женщину окружал противоестественный густой туман. Её тёмные густые волосы вздымались, развиваясь по ветру и поглощая весь окружающий свет. Энергетически незнакомка напоминала чёрную дыру. Одного взгляда на неё было достаточно, чтобы понять: ничего хорошего от неё не жди.

Кира быстро отскочила от окна и стала искать место, где бы спрятаться. Ею овладел первобытный страх, какой испытывали древние люди перед встречей с опасным хищником. Руки и ноги стали ватными, а мысли в голове перемешались. Что-то подсказывало ей, что надо поскорее уносить ноги.

Девушка замешкалась на некоторое время и не нашла ничего лучшего, кроме как спрятаться за тяжёлые бордовые шторы в гостиной.

Спустя пару мгновений женщина вошла в дом. Её брови удивлённо изогнулись, а на губах отразилась лёгкая ухмылка. То, что Кира не смогла разглядеть издалека, оказалось отрезанной медвежьей головой. Хозяйка дома непринуждённо несла в руках этот жуткий трофей, не выказывая и тени сожаления. В глазах мёртвого зверя застыл немой ужас и адская боль, которые ему пришлось испытать перед смертью.

По спине Киры сразу же побежали мурашки. Она чуть было не вскрикнула, но всё-таки сохранила самообладание. Инстинкт самосохранения всё ещё работал в каком-то автоматическом режиме, заменяя отсутствующие в голове мысли.

На вид женщине было около сорока лет. У неё были чёрные волосы, жёлтые глаза и очень бледная кожа. Прямой и острый нос выдавал в ней человека нетерпеливого и достаточно конфликтного. Она направилась к холодильнику, открыла морозильную камеру и закинула туда трофей. Затем достала воробья, откусила ему голову и подошла к креслу. Удобно уселась. Какое-то время она сидела молча, а затем произнесла старческим голосом:

– Выходи. Я знаю, что ты здесь.

Её голос напоминал скрип ветвей старого дерева. Такой голос больше подошёл бы столетней старухе, чем сорокалетней женщине. Кира замешкалась, не зная, как поступить.

– Выходи, я не люблю долго ждать, – холодно повторила женщина. – Себа, где она? – спросила она, обращаясь к коту.

Рыжий предатель какое-то время вылизывал заднюю лапу в позе йога, а затем медленно направился к шторам, где пряталась Кира, и замяукал. Девушке не оставалось ничего другого, кроме как показаться хозяйке дома на глаза, осознавая всю глупость своего положения.

– Садись, – произнесла женщина, указывая Кире на точно такое же кресло, как и то, в котором сидела она сама. Кира была уверена, что до этого никакого кресла в этом месте не было.

– Рассказывай всё. Кто завёз тебя в лес Эмиража, и как ты смогла проникнуть в мой дом? – спросила незнакомка.

Кире будто подрубили ноги. Она рухнула в кресло и стала рассказывать всё как есть. Девушка хотела бы остановиться, но почему-то не могла. Она описала свой день. Поведала обо всём, что видела сегодня: о лиловых вихрях, об Агрэе, о старом паровозе, взявшемся из ниоткуда, о Фиве и о том, как оказалась в лесу. У неё перехватывало дыхание, но слова продолжали литься нескончаемым потоком.

Женщина коротко кивнула, сжала руку в кулак, и Кира замолчала. Лесная дикарка стала постукивать другой рукой по подлокотнику и вглядываться Кире в глаза. Казалось, хозяйка дома старательно пытается разглядеть в ней что-то.

– Не мог же Аракбис так ошибиться? Слабо в это верится, но все ловушки на неё не подействовали, – тихо произнесла она, размышляя вслух.

Девушка опустила взгляд чуть ниже на кресло, в котором сидела её собеседница. Кира готова была поклясться, что видела в его основании лица людей, корчащихся от боли и взывающих о помощи. Их было больше двадцати, и все они принадлежали молодым женщинам. Каждая из них смотрела на Киру полными ужаса глазами.

– Знаешь, что схожего в людях, живших тысячу лет назад и теперешних? Тщеславие. Ваше тщеславие не знает границ. Сначала вы поклоняетесь разным богам, затем выдумываете единого Бога. Но и этого для вас мало. Через время вы начинаете обожествлять самих себя.

Кира всё ещё не могла произнести ни слова. Она не понимала, к чему клонит незнакомка. Последняя разжала кулак, и к девушке вернулся дар речи.

– Конечно, моя одежда пришлась тебе к лицу, но не думаешь ли ты, что это не слишком вежливо: вламываться в дом, воровать одежду и читать чужие рукописи? – в голосе женщины послышалась угроза.

– Извините, я была в безвыходном положении! Если бы не ваш дом, то наверняка я погибла бы! Я готова отдать все, что взяла у вас, – попробовала извиниться Кира, прекрасно осознавая тщетность своей попытки.

Хозяйка дома встала и махнула рукой в сторону Киры, будто пытаясь ухватить её за горло, но ничего за этим не последовало. Женщина удивлённо подняла брови и повторила свой странный жест. Снова никакого эффекта.

– А ты и отдашь, только сначала мы поиграем с тобой в игру. Ты пойдешь в лес и хорошенько там спрячешься. Мои волки сильно проголодались, и я давненько их не кормила. Если они тебя найдут, то заберут твою жизнь, если нет – можешь убираться восвояси, и даже в моей одежде! – сказала незнакомка, недобро улыбнувшись. – У тебя есть несколько минут на то, чтобы спрятаться. Беги с такой скоростью, с какой сможешь, а я буду наблюдать, – закончила она свою жестокую речь, снова усаживаясь в кресло.

Кира встала и на ватных ногах пошла в сторону двери. У волков потрясающий нюх и сильные лапы. Как бы быстро она ни бежала, они всё равно отыщут свою жертву по запаху. Зачем эта женщина даёт ей шанс убежать? Хочет насладиться её страданиями?

Кира выбежала из дома и подумала о том, что лучше бы она ехала сейчас в паровозе с Агрэем, наслаждаясь роскошью пульмановского вагона. Там хотя бы она не рисковала быть заживо съеденной волками посреди дремучего леса. И зачем только она послушала Фиву, которую и знала-то всего каких-то полдня?! В этот момент Агрэй не казался ей таким уж негодяем.

Кира бежала сквозь лес, попутно разыскивая глазами хоть что-то, отдалённо напоминающее убежище. Бесполезно. Вокруг были лишь высоченные деревья и кромешная тьма. Девушка вздумала было забраться повыше на какое-нибудь дерево, но первые ветки были слишком высоко.

Сам лес был очень и очень старым. Деревья росли так густо, что в некоторых местах человеку было трудно протиснуться. Даже худенькой Кире с её малым весом порой приходилось искать лазейки между старыми и мощными деревьями. Всё ещё осложнялось глубиной сугробов и рыхлостью почвы под её ногами. Местность здесь была болотистая. Пахло сыростью и влагой.

Раньше девушка и не догадывалась о существовании в их краях таких дремучих лесов. Ей всегда казалось, что непроходимые места такого рода встречаются в России только на севере, но никак не в южных краях. Хотя Кира довольно смутно представляла, где именно она сейчас находится, ведь паровоз Агрэя рассекал пространство с огромной скоростью, и за несколько часов их путешествия они вполне могли оказаться где-нибудь в Центральной России.

Кира продолжала бежать из последних сил, когда услышала позади себя леденящий душу вой. Стая диких животных настигала её, и некому было прийти ей на помощь. Кире не на кого было рассчитывать, кроме как на себя.

Девушка поняла, что попытка оторваться от клыкастых преследователей на своих двух ногах не увенчалась успехом. Её надежды стремительно таяли, и сцены из её короткой жизни уже начинали мелькать перед глазами.

Чем быстрее Кира пыталась бежать, тем хуже её слушались собственные ноги. Ей казалось, что она передвигается не по суше, а по воде, с трудом преодолевая упругое сопротивление пространства. Всё смешалось: лес, кроны деревьев, земля и нескончаемый снегопад.

Ах, как же она ненавидела в этот момент снег, лес и зиму – своё некогда любимое время года. Она думала, что если каким-то чудом выберется отсюда, то будет впредь любить жаркое и знойное лето.

И тут Кира заметила что-то каменное у невероятно старого и толстого дуба. В хвойном лесу этот дуб смотрелся почти несуразно: как здоровенный детина среди учеников младшей школы. Его ствол был как минимум в три раза толще стволов соседних елей и сосен, а его заснеженная крона заслоняла собой небо и блокировала проникающий сверху свет.

Кинувшись к дереву, девушка обнаружила большую каменную плиту, покрытую письменами снизу доверху. Несмотря на то, что на плите не было никаких ручек или подписей на русском языке, по форме орнамента девушка почему-то сразу поняла, что это плита является каменной дверью.

Волки стремительно приближались. Кира что есть мочи пыталась сдвинуть плиту с места, но та упрямо не поддавалась. Вес плиты был слишком велик, и для того, чтобы сдвинуть её, понадобилась бы помощь как минимум четырёх крепких мужчин.

Так как Кире не приходилось рассчитывать на внезапный приход нескольких бравых удальцов, она стала колотить по плите и затем в отчаянии воскликнула:

– Ну, пожалуйста, откройся! Ты – моя единственная надежда.

Снизу раздался глухой звук, и плита медленно отъехала в сторону ровно на одну треть, не то чтобы приглашая её войти, но не имея ничего против. Именно такого расстояния было достаточно, чтобы Кира смогла протиснуться между сырыми каменными плитами. Кто-нибудь более упитанный навряд ли нашёл бы здесь убежище. Плита словно намекала: «А оно тебе надо?».

Больно оцарапав руку об острый край камня, девушка прыгнула в неизвестность. За пределами каменной плиты царила кромешная тьма, и разглядеть что-то в таких условиях было невозможно.

Падение было недолгим, а приземление оказалось достаточно болезненным, так как каменный пол не привык выполнять роль посадочной площадки для испуганных и загнанных в угол девушек.

Этот прыжок стал для Киры вторым за день прыжком в неизвестность, но для неё это место оказалось спасательной шлюпкой для утопающего. Кира была несказанно этому рада и благодарна каменной плите, что та пропустила её и не дала стае волков поставить точку в её недолгой жизни.

Тайны склепа

Как только беглянка оказалась внутри, плита со скрежетом встала на место, заблокировав девушке выход из убежища и погрузив её во тьму. Затхлый воздух, пронизывающий холод и сырость свидетельствовали о том, что эти стены не привыкли к гостям в виде тёплых солнечных лучей. Лишь только Кира впервые за долгое время нарушила размеренную жизнь этого негостеприимного места.

Девушка стала передвигаться на ощупь. Пол и стены помещения состояли из больших каменных блоков, покрытых мхом, плесенью и паутиной. Каждый раз натыкаясь на что-то скользкое или мохнатое, Кира вздрагивала, но брала себя в руки и продолжала идти дальше. В конце концов игры вслепую ей надоели, и она решила взять паузу.

Порывшись в карманах брюк, Кира с удивлением и радостью обнаружила коробок со спичками. Трясущимися руками зажгла парочку и стала смотреть по сторонам.

Увиденное её не обрадовало. Она стояла в длинном коридоре, в стенах которого виднелись глубокие каменные ниши. В каждой нише лежал человеческий скелет в невероятно дорогой одежде, расшитой драгоценными камнями.

Не нужно было быть особо сообразительной, чтобы понять, что находилась она в самом настоящем склепе. Радость от чудесного спасения сразу же несколько поугасла, и градус оптимистичного настроя снизился вдвое.

Нашедшие здесь покой люди лежали в таких позах, будто уснули и не проснулись. Их головы были повернуты направо, а ноги согнуты в коленях. Кира отметила, что захоронение это было исключительно женским. Здесь не было мужчин или детей, и все умершие были достаточно молоды. Такое умозаключение Кира сделала по длинным и ярким волосам умерших.

Из груди каждой женщины торчало золотое копьё, но было не ясно, то ли это стало причиной их гибели, или же это было сделано исключительно в ритуальных целях. Все покойницы при жизни были очень высокого роста, и это сразу бросалось в глаза.

Кира продвигалась дальше по коридору, периодически зажигая всё новые и новые спички. Они больно обжигали пальцы, быстро догорая и отправляясь в небытие. Коробок стремительно пустел, но коридор никак не заканчивался. Этот подземный тоннель оказался склепом-лабиринтом, настоящей ловушкой для незадачливых путников.

Постепенно длинный коридор начал поворачивать налево, а воздух почему-то стал более сухим. Когда Кира завернула за очередной угол, в конце тоннеля она увидела ослепительный холодный свет. К этому моменту у девушки осталось всего две спички, и она решила поберечь их на всякий случай, тем более что теперь перед ней был источник столь яркого освещения.

Девушка побежала на свет так быстро, как только могла, но чем быстрее она бежала, тем больше от неё отдалялся его источник. Кира замедлила шаг, и вспышка стала постепенно приближаться, всё ещё оставаясь вне досягаемости.

«Так дело не пойдет, я что-то делаю не так», – подумала Кира, повернулась спиной и пошла по тоннелю задом наперед, спотыкаясь и теряясь во тьме.

У девушки начала сильно кружиться голова, каменные плиты стали уходить из-под ног, а стены искривились. И как раз в этот момент Кира наткнулась на что-то твёрдое и холодное.

Девушка медленно повернулась и оцепенела от ужаса. Перед ней на высоком стеклянном стуле сидела молодая женщина неземной красоты в сверкающем небесно-голубом платье с россыпью камней и с подобием фаты на голове. Незнакомка была обмотана массивными цепями, каждая из которых крепилась к стенам небольшой комнаты при помощи штырей. Цепи располагались таким образом, что человек, попавший в эту ловушку, не смог бы выбраться ни при каких условиях.

Загадочная обитательница склепа выглядела совсем как живая и глядела куда-то вдаль зелёными глазами. Её длинные белоснежные волосы ниспадали на пол мягкими волнами. Тонкие руки были сжаты в кулаки. Эта картина была ужасающей, но в то же время трогала до глубины души.

В правой руке пленницы лежал браслет. Именно он и был источником того яркого света, на который бежала Кира. Этот холодный загадочный свет манил её, приковывал к себе взор и будоражил воображение. Его свечение не было похоже на блеск ламп, а скорее напоминало ровное мерцание звёзд на ночном небосводе.

Девушка медленно подошла к стулу и протянула руку к браслету. Что-то подсказывало ей, что вещица эта очень нужная и не раз пригодится в будущем. Кире казалось, что она точно где-то видела его раньше, но мучительно не могла припомнить, где именно. Стоило ей только напрячь сознание, как голова начинала раскалываться, а виски будто сжимало в тиски.

Момент, когда она схватилась за сверкающее украшение, Кира запомнила плохо. Сначала руку ей обожгло так сильно, будто кто-то вылил на неё расплавленное железо, затем жар сменился пронизывающим холодом.

Этот холод постепенно стал поглощать тело Киры. Вот она уже полностью не чувствует руку, затем плечо. Не прошло и пяти секунд, как Кира уже не могла нормально дышать. Казалось, невидимый лёд сковывает не только её тело, но и душу.

«Неужели так всё и закончится? Какая нелепая смерть. А я ведь даже не успела влюбиться», – обречённо подумала Кира и в этот момент освободилась.

Девушка обнаружила себя лежащей на холодных каменных плитах, а на её тонком запястье красовался тот самый браслет, который только что чуть не убил её. Теперь же он сидел так плотно, что не только снять его не представлялось возможным, но даже сдвинуть с места. Браслет признал в ней новую хозяйку и, обживаясь на новом месте, то вспыхивал ярким светом, то начинал испускать тусклое свечение. Было похоже, что он подстраивается под её характер.

Девушка медленно встала и посмотрела на женщину в цепях. Пленница сидела на стуле всё так же неподвижно, только уже не выглядела столь молодо. Её лицо потемнело, а глаза перестали гореть. Следы боли и переживаний отразились на её лице, будто тысячу лет она сидела в этом подвале и страдала от непонимания, почему это случилось именно с ней и за что с ней поступили так несправедливо.

На запястьях появились синяки, и Кира начала испытывать такую жалость к этой незнакомке, что подошла к стене и стала искать способ отсоединить массивные цепи, поочерёдно дёргая каждую из них.

«Пусть она и мертва, но сидеть так веками после смерти – это слишком жестоко», – думала Кира, тщетно пытаясь вытащить хотя бы одно крепление из стены. Во время прикосновения к цепям браслет нагревался и больно обжигал запястье. Цепи и штыри составляли со стеной единое целое, и снять их силами одного человека не представлялось возможным.

Кира посмотрела на свои руки и ужаснулась при виде волдырей на пальцах и ладонях. Она перевела взгляд и заметила на дальней стене старого склепа большую картину. Рисунок выглядел на удивление свежим. Казалось, кто-то только что закончил его рисовать и скрылся в темноте. Девушка подошла поближе, чтобы как следует его рассмотреть.

На рисунке было изображено множество фигур в длинных одеждах. Это сборище напоминало масштабный праздник или шествие. На небе виднелись две луны, причём одно светило поменьше закрывало собой второе. В тени дальнего светила скрывался большой воздушный корабль.

Кира вплотную приблизилась к картине, и фигуры медленно задвигались, как в старом мультипликационном фильме. В тот миг, когда малое светило полностью заслонило собой второе, из корабля был выпущен газ или ядовитая жидкость. Почти все участники шествия попадали на землю, прикрывая лица руками. Часть фигур остались стоять неподвижно, заняв боевые позиции.

Что было дальше, Кире увидеть не довелось. Картина таяла на глазах, не оставляя и следа красок на каменной стене. Девушка обратила внимание, что браслет стал холодным как лёд, и тень подозрения закралась к ней в голову.

– Этот рисунок – твоя работа? Ты хотел мне его показать? – спросила Кира у браслета, на что тот в ответ слегка потеплел. Изменение его температуры можно было принять за утвердительный ответ.

Долго размышлять об увиденном Кире не пришлось. Откуда-то сверху донёсся скрипучий вой, а затем топот чьих-то ног. По всей видимости, это волчья стая кружила над тоннелем, тщетно пытаясь отыскать свой долгожданный человеческий ужин. Как только Кира подумала об этом, тоннель стал обрушаться.

И как она сразу не заметила? После того как она забрала браслет у таинственной незнакомки, изменился не только облик покойницы, но и всего склепа. Он осыпался на глазах: позолота спала, камни стали крошиться, а сквозь массивные плиты начала просачиваться земля.

Кира побежала в сторону выхода, освещая себе дорогу сверкающим браслетом. О голодных волках она уже не думала, ведь в случае падения каменной плиты её жизнь оборвалась бы мгновенно.

Коридор всё не заканчивался, а поднимающаяся в воздух пыль затрудняла дыхание и мешала обзору. Последним, что запомнила Кира, было то, как она почти добежала до каменной плиты и с поразительной ясностью представила глаза своего нового знакомого. Браслет на правой руке полыхнул яркой вспышкой, лопатки опалило огнём, но боль почему-то отсутствовала. Лиловый вихрь мягко подхватил её. Это не было похоже на неконтролируемое перемещение, скорее, на пилотируемый полёт. Затем последовал сильный удар о землю, и в глазах потемнело.

Алмазный карьер «Мир»

Агрэй зашёл в кабину к Глину в смешанных чувствах. С одной стороны, он не сомневался в своей безоговорочной правоте и безграничном великодушии, которое проявил, взяв эту девчонку с собой. С другой – он совсем не привык к таким ярким проявлением эмоций в виде слёз, которые ему только что продемонстрировала Кира. По правде сказать, её поведение раздражало и удивляло его одновременно.

В их мире не было принято открыто плакать или смеяться, показывать свою слабость даже самым близким друзьям, не говоря уже о посторонних. Слёзы не приносят никакой пользы, они – лишь повод начать жалеть себя и выйти из внутреннего равновесия. Агрэй же по жизни старался не предпринимать действий, не приводящих в итоге к результату.

И вот теперь он не до конца понимал, зачем потащил Киру с собой, ведь в его деле любые помехи были не уместны. В первые же минуты он уверился в том, что Кира говорит правду, но зачем-то сказал ей обратное.

Он прекрасно осознавал, что не умеет общаться с женщинами. Его опыт в этом деле равнялся нулю, если не считать общения с женоподобными демонами и представительницами других видов, не имевших ничего общего с лионитами.

У демонов не было души, и они походили на лионитов лишь внешне. Многие сородичи Агрэя не гнушались использовать их для того, чтобы скрасить одиночество или хорошо провести время. Низшие демоны могли принимать абсолютно любой вид, который был угоден тому или иному лиониту. Кого-то это устраивало, но при этом всё равно сохранялось ощущение фальши, как если бы вместо свежего праздничного торта кто-то привёз на праздник муляж из гипса.

Демонов нельзя было воспринимать всерьёз и испытывать к ним какие-либо серьёзные эмоции. Агрэй это остро ощущал и избегал подобного времяпрепровождения.

Последние женщины его вида умерли пятьсот лет назад. Люди же оказались поразительно схожи с лионитами внешне, за исключением существенной разницы в росте. Агрэя поразило такое сходство, ведь его представление о человечестве до этого дня было несколько иным.

В этом путешествии Агрэю нужно было действовать максимально быстро, достигнув намеченных точек на карте раньше других представителей своего же вида. Теперь же вместо того, чтобы думать о поставленной цели, он стоял посреди вагона машиниста и в каком-то непонятном ступоре смотрел на падающий снег сквозь обледеневшие стёкла рассекающего воздух локомотива.

Из пассажирского вагона донёсся приглушенный звук, сразу же настороживший Агрэя. Это был звук открывающейся пассажирской двери, которая не могла отпираться по той простой причине, что Агрэй запер её при помощи особого заклинания.

Он вернулся обратно в вагон, где несколькими минутами ранее ещё сидела Кира. Теперь же её и след простыл.

Агрэй почувствовал, как его душу наполняют самые разнообразные эмоции, от негодования до разочарования. Он устремился в тамбур вагона, где застал белоснежную собаку, с недобрым оскалом глядящую куда-то вдаль. Молодой человек сердито схватил её за шкирку и закинул в вагон.

– Фива! Как ты здесь оказалась? Где человек? – пытаясь сохранять самообладание, задал сразу два вопроса Агрэй.

– Саргас Агрэй, я всего лишь хотела оградить вас от необдуманного поступка! – испуганно ответила Фива, используя высочайшее обращение. – Необходимо срочно вернуться домой, пока они не хватились. У вас ведь отсутствует разрешение на перемещение!

– Не тебе говорить мне, что делать! Твоё дело отвечать, когда тебя спрашивают, – стальным тоном отвечал Агрэй.

– Как только вы вышли, девчонка выдала, что вы ей противны и она и секунды здесь не останется. Затем сошла с поезда. Я как раз хотела посмотреть, удачно ли она приземлилась, но тут вы меня схватили и вернули обратно в вагон, – невинным голосом щебетала Фива, моргая своими разноцветными глазами.

«Я противен?» – повторил про себя Агрэй. Почему-то эти слова сильно разозлили его. «Да что она вообще о себе думает? Тем лучше, всё равно у меня слишком мало времени, чтобы возиться с девчонкой. Своим поступком она избавила меня от массы неудобств. Ну а что теперь с ней будет – это не моя забота».

Внешне он выглядел спокойно, но что-то в словах Фивы всё же его задело, и он никак не мог выкинуть это из головы.

– Саргас Агрэй, позвольте спросить, куда вы направляетесь? Вы же понимаете: ваш отец будет в ярости, если узнает, что вы оказались здесь без его дозволения? – прервала его размышления Фива.

– Я не могу тебе этого сказать. Возвращайся-ка ты на Иклил. Мне не нужны спутники. Я всё привык делать сам, и так будет и впредь, – очень спокойно ответил Агрэй. Недавние яркие эмоции довольно быстро затихали, уступая место обыкновенному хладнокровию.

Фива хотела было что-то возразить в привычной для себя манере, но Агрэй уже достал своё фиолетовое стёклышко, и спустя мгновение Фиву окутало мягкое свечение. Несколько секунд, и болтливой собаки и след простыл.

Агрэй вышел в тамбур и задумчиво посмотрел вглубь леса, оставляемого позади. «Интересно, где она сейчас? Если бы я захотел, я бы нашёл её даже на краю Земли, но раз ей так ненавистно моё общество, то так тому и быть», – подумал он, а затем сказал:

– Прощай, девушка Кира. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

На самом деле он не любил быть один, просто подходящая компания для него отыскивалась не так часто, и он предпочитал одиночество нежелательному обществу. Его недавняя спутница очень его позабавила, и ему в какой-то степени было жаль терять такого собеседника, вот только по-настоящему осознал он это спустя довольно длительное время после прыжка Киры.

Агрэй вернулся в кабину машиниста и заговорил с Глином.

– Как скоро мы прибудем к месту назначения? – задал он наиболее интересующий его вопрос.

– Осталось около сорока земных минут, саргас Агрэй, – незамедлительно ответил Глин. – Я постараюсь проложить самый короткий маршрут.

Агрэй удовлетворенно кивнул и отправился обратно в вагон, чтобы занять себя размышлениями о предстоящей миссии. Многие вещи в их мире известны заранее, и сегодняшнее приключение не стало исключением. Молодой, по меркам их вида, лионит по-настоящему готовился к нему в течение последних трёх лет, и теперь он стоял на пороге открытия чего-то очень важного и значимого.

Агрэю было шестьсот двадцать три года, и на его запястье было судьбой начертано четыре даты, первая из которых равнялась сегодняшнему дню.

У каждого лионита, а именно так себя именовали жители планеты Иклил, имелись такие предзнаменования. Эти даты будоражили воображение, ведь они были призваны что-то кардинально изменить и направить путь своего обладателя в новое русло.

Агрэй отчётливо понимал, что должен находиться именно здесь в этот снежный день. Во вселенной не было и не могло быть другого более подходящего места, и эта мысль надёжно укоренилась в его сознании в эту самую минуту.

Усевшись в мягкое роскошное кресло пульмановского вагона, молодой человек заметил какой-то странный предмет на журнальном столике.

Быстренько его изучив, Агрэй смекнул, что эта вещица в этом мире носит название «мобильный телефон». Разобравшись в несложном устройстве, он обнаружил множество снимков своей беглой спутницы в компании других людей. На каждом из них она выглядела счастливой и улыбалась.

Вот Кира изображена в обнимку с тремя подругами, затем летит куда-то на лыжах или крепко обнимает белого пушистого кота.

Ежесекундно пролистывая две-три фотографии, он неожиданно остановился на одном снимке, где Кира сидела рядом с кареглазым молодым человеком среднего роста. Судя по всему, отношения между ними были более чем дружескими, и Агрэю это почему-то не понравилось. Он долго сидел в одной и той же позе, уставившись в телефон и роясь в своих многочисленных воспоминаниях из прошлого, пока кто-то не постучал бесцеремонно по его плечу.

Агрэй обернулся и обнаружил посреди вагона своего младшего брата, скрестившего руки и ехидно ухмыляющегося в привычной для себя манере. Он был одновременно похож и не похож на Агрэя. Такие же коротко стриженные волосы, только серебристого оттенка, серые глаза, но на удивление острый нос и тонкие губы, выдававшие в нём практичную натуру. Он был несколько выше брата и шире в плечах. Передний верхний зуб сколот по диагонали, однако этот дефект нежданного гостя вовсе не портил, а только придавал ему шарма.

– Ну здравствуй, Клеон. Долго же ты сюда добирался. Я уж было подумал, что ты потерял сноровку и вовсе меня не найдешь! – произнес Агрэй с улыбкой, магией разворачивая кресло в сторону своего собеседника. Было заметно, что Агрэй очень доволен.

– Наблюдал со стороны. Не хотел тебе мешать, а потом ты без зазрения совести закинул мне на голову собаку, и я решил всё-таки посетить тебя лично. Такое приглашение сложно игнорировать, – скорее ухмыляясь, чем улыбаясь, ответил Клеон, усаживаясь во второе кресло. – Куда путь держим?

– Скоро мы посетим одно интересное место. Оно носит название «Алмазный карьер «Мир». Тебе там точно понравится. Тем более в этих местах может быть довольно опасно. Ты же у нас любитель приключений такого рода.

– Любитель, но мне хотелось бы знать, ради чего весь сыр-бор, – лениво протянул Клеон, потягиваясь в мягком кресле и закидывая ногу на ногу.

– Всё из-за моей метки. Мне нужно очутиться возле карьера в ближайшие три часа. Я это чувствую, и от этого будет зависеть ход моей жизни. В этом месте открыта воронка, но пока что я понятия не имею, куда именно. Букуру, кстати, о ней неизвестно. О существовании портала пока знаем только мы с тобой, – ответил Агрэй теперь уже без тени улыбки. Он говорил короткими предложениями, чтобы как можно скорее донести до брата суть дела.

Столь же серьёзным в то же мгновение стал и Клеон.

– Раз уж дело идёт о метке хатима, ты можешь целиком и полностью на меня рассчитывать. Надеюсь только, что она не приведёт тебя к смерти. Ты ведь знаешь: такое уже бывало и не раз. Не столь важно, сколько меток, смерть может означать любая из них.

– Не будь пессимистом, Клеон. Я уверен: метка ничего плохого мне не принесёт, только перемены к лучшему, но их характер от меня ускользает. Раньше такого не случалось, – задумчиво протянул Агрэй, невольно косясь на забытый Кирой телефон и на запечатлённый на нём неподвижный снимок.

Клеон перехватил взгляд старшего брата и удивлённо поднял брови.

– Смотрю, ты здесь время даром не терял. Пополняешь свою коллекцию диковинных изобретений?

– Это, скорее, небольшой сувенир на память, – слегка улыбнулся Агрэй. – Что ты думаешь по поводу воронок? Меня удивило их количество. Ладно, одна, пусть две, но столько порталов, возникших в одно и то же время, – это почти невероятно.

– Слыхал как-то, такое уже случалось две тысячи лет назад перед провальным нападением эссиорлов. Но, возможно, всё же что-то путаю, – с мрачным видом ответил Клеон. – Я бы заглянул в хранилище редчайших китабу и проверил свою догадку при первой же возможности, вот только доступ к нему у меня закрыт после того случая.

– Ещё бы он не был закрыт! Ты ведь практически полностью уничтожил северное крыло хранилища, добравшись до китабу с пометкой «не трогай – рванёт». Ты тогда не обращал внимания на предупреждающие знаки. Как сейчас помню эту картину: пепелище, а в центре – мой брат с обугленными бровями и дурацким выражением лица, – Агрэю явно доставляло удовольствие всплывшее в памяти воспоминание. – Первый хранитель взбесившимся морлоном нёсся на место происшествия, а я не видел его бегающим лет сто, не меньше! Влетело тогда тебе, помню, но любому другому влетело бы сильнее: ты всегда был любимцем отца, – с улыбкой сказал Агрэй, доставая очередную карту. Она была меньше и сделана наспех. Такой вывод напрашивался по небрежному начертанию чёрно-белых линий.

– На карте отмечен город Мирный, – пояснил Агрэй. – Небольшой такой, по меркам людей, городок. Алмазная столица государства, в котором мы сейчас находимся. Нас интересует не столько сам город, сколько бывший алмазный карьер рядом с ним.

– Зачем людям алмазы? Они же ничего не знают о свойствах камней, или я чего-то не понимаю? – удивился Клеон, вставая и задевая головой одну из роскошных хрустальных люстр, которая хоть и выглядела великолепно, однако же была не самым удачным решением для пассажиров столь внушительного роста. – Никогда не понимал твоей любви к экзотическим способам передвижения! Почему нельзя было просто перенестись в этот твой город или хотя бы перелететь на ситри. Зачем тратить время и энергию, которая в свете последних событий совсем не лишняя?

– Ты же знаешь: за обычными моими перемещениями следят. А так моё местоположение мог обнаружить только ты. Мне хочется на какое-то время скрыть от посторонних свои планы, особенно от Келадона, – ответил Агрэй, также вставая и цепляя очередное хрустальное безобразие головой.

С невозмутимым видом Агрэй достал фиолетовое стёклышко, посмотрел сквозь него и вытащил из небытия сферу где-то сорок сантиметров в диаметре. Через пять секунд Клеон мог лицезреть красивый деревянный напольный глобус. На нём были отмечены такие же яркие пульсирующие точки, как и на миниатюрной карте.

– Есть у меня кое-какие соображения. Почти уверен, что лиониты уже были на этой планете и даже использовали её для каких-то своих целей. Не ясно только, почему этот факт столь тщательно умалчивают! – выдал Агрэй.

– Маловероятно! Земля не представляет для нас абсолютно никакого интереса. Откуда такие выводы? – скептически отвечал Клеон, рассматривая деревянный глобус и тыча пальцем в мигающие точки.

– Мне удалось обнаружить строения силы. Они имеют много общего с теми, что есть у нас на Иклиле. Их много и расположены эти объекты в определённом порядке, будто указывают на конкретное событие или отсчитывают время как часы. Эти постройки словно предупреждают о чём-то важном. Не замечать этого было бы глупостью с моей стороны, поэтому хочу во всём разобраться сам, не слушая отговорок старейших.

– Зачем тебе это? Нам всего-то нужно закрыть воронку в земли Иклила, чтобы остановить утечку энергии лит, и вернуться домой. Какая разница, что будет с этим миром? – Клеон начинал терять терпение.

– Неужели ты не понимаешь, что мы вымираем? Лиониты не рождались уже пятьсот лет. Наша цивилизация застыла, как и люди сегодня. Ты никогда не думал, что это неправильно? – спросил Агрэй и стал медленно вращать глобус. Было заметно: эти вопросы давно беспокоят его.

– Допустим, но как разгадка этой тайны поможет нам? Последняя жительница Иклила умерла пять веков назад. Их жизнь слишком коротка, ведь они смертны, а мы нет. Всё закономерно.

– На этой планете есть женщины, – задумчиво произнёс Агрэй. – Люди выглядят совсем как мы, только ростом поменьше.

На лице Клеона отразилось недоверие.

– Не может этого быть. Ты меня разыгрываешь. Я хорошо помню китабу с изображением людей. Во вселенной нет и не будет никогда созданий, столь же прекрасных и совершенных, как лиониты.

– Но это так, и я тебе сейчас это докажу, – ответил Агрэй с лёгкой улыбкой, протягивая Клеону телефон Киры с неподвижным снимком на экране.

Клеон долго изучал фото под стук колёс паровоза, затем выдохнул:

– Это удивительно. Точь-в-точь как на старых изображениях в нижних залах башни Радбоз. Откуда это у тебя? Где нашёл?

– Девушка на снимке сидела в этом самом кресле. Она и забыла это устройство.

– Теперь я уверен, что ты решил меня разыграть. Если бы эта девушка была одной из людей, то непременно находилась бы в состоянии замедления. Если же нет, значит, она не человек, а какой-нибудь дух, морочащий тебе голову, – выпалил Клеон и плюхнулся обратно в кресло. У него был такой вид, словно он вывел своего брата на чистую воду. – И где же она сейчас?

– Всё просто: она сбежала от меня, спрыгнув с поезда. Вот и вся история. Я, видите ли, ей противен.

– Ну в это я могу легко поверить. Первая девушка за пятьсот лет, и та от тебя убежала, – расхохотался Клеон.

Их разговор прервал звук торможения локомотива и сообщение Глина о прибытии к месту назначения.

– Я должен тебя предупредить: здесь не просто холодно, а люто холодно, так что вот, – сказал Агрэй, протягивая брату внушительных размеров свёрток.

Внутри Клеон обнаружил полный набор тёплой одежды, которую можно встретить у участников экспедиций к Северному полюсу Земли. Здесь были высокие тёплые ботинки, красный костюм известного земного бренда, меховая шапка, толстые перчатки и прочие полезные мелочи.

Сам Агрэй распаковал такой же сверток и даже уже успел сменить свой привычный наряд на земной. Сделал это он в одно мгновение, так что родилось подозрение, что без привычного фиолетового стёклышка тут не обошлось. Клеон последовал его примеру.

– Какая забавная одежда! Откуда она? – спросил Клеон, пряча нож странной формы во внутренний карман куртки.

– Пришлось позаимствовать её с полярной станции Барнео. Можно, конечно, было использовать энергетический обогрев, но нам не нужно лишнее внимание. Хотя людям сейчас и безразлично, как мы выглядим, боюсь, мы можем встретить кого-то похуже людей. Пошли! Время на исходе! – сказал Агрэй, кинув мрачный взгляд на свою руку.

Братья вместе покинули вагон паровоза и вышли на главную площадь города. Рельсы обрывались прямо под их транспортом. Паровоз выполнил свою первостепенную задачу, достигнув пункта назначения.

За несколько часов после начала временного коллапса в городе намело сантиметров пятьдесят снега, а температура упала с привычных в это время года минус десяти до минус сорока градусов.

Мирный был безмолвен. На площади беззвучно застыл мужчина с сигаретой в руке. Отдельные окна гостиницы «Зарница» горели. Местами можно было встретить замёрзших и упавших камнем вниз птиц. Очевидно, замедление не подействовало только на воронов, остальные же создания оказались в таком же незавидном положении, что и люди.

Агрэю всё же пришлось задействовать очередные запасы энергии, чтобы пробиться сквозь глубокие сугробы. Клеону было явно не по себе. Он стучал зубами и задавал всё новые вопросы.

– Куда именно мы идём? Почему нельзя было сразу туда подъехать? – спросил он, с недовольным видом потирая замёрзший нос.

– Ближе нельзя: что-то не пускает. Придётся добираться до карьера своими силами, – ответил Агрэй, растапливая снег фиолетовым лучом, словно лазером.

Когда карьер возник у них в поле зрения, братья остановились. Он был доверху наполнен какой-то жидкостью жемчужного цвета, которая вращалась против часовой стрелки. Со стороны это выглядело так, будто кто-то выпустил пробку в гигантской ванной. Над карьером то и дело возникали прозрачные тени, которые затем снова сливались с жемчужной водой.

– Я должен был сразу догадаться, что алмазный карьер мог стать воронкой только в одно место, – с улыбкой произнес Агрэй, при этом глаза его заблестели. – Это проход в мир кумо – город Адимари. Они всегда питали слабость к алмазам.

– Кумо? Брр, ты так говоришь, будто встреча с ними может сулить что-то хорошее. Кумо – последние существа, на обед к которым я стал бы напрашиваться. Давай вернёмся! – ответил Клеон, делая несколько шагов назад.

В этот момент мимо них пронеслось нечто, похожее на гигантского белоснежного паука. Это существо держало в своих передних руках обездвиженного человека. Вслед за первым демоном кумо последовали другие, и тоже с добычей.

При ближайшем рассмотрении становилось понятно, что никакие это не пауки. Руки-ноги у этих существ были человеческие: несколько пар чередующихся между собой рук и ног. Пары жёлтых немигающих глаз тоже мало походили на паучьи.

– Какая мерзость. Они будут пополнять запасы человеческого мяса, пока здесь не останется ни единой живой души. Люди же всё чувствуют, хоть и не понимают происходящего, – с отвращением произнёс Клеон.

– Это ещё одна причина, почему стоит захлопнуть этот проход, вот только закрывается он с обратной стороны. Пойдем! – ответил Агрэй, шагая в сторону сверкающего карьера.

Его планам не суждено было сбыться. В то же мгновение гигантский демон кумо снёс его и утащил прямиком в жемчужную воронку.

Клеон не успел быстро отреагировать. Всё, что ему оставалось, это шагнуть следом.

Из Мирного в другой мир

Кира пришла в сознание от дикого холода, пронизывающего её до самых костей. Она лежала на пороге какого-то голубого здания и пыталась понять, как здесь очутилась. Правда, длилось это не так долго, а лишь до тех пор, пока на глаза ей не попался до боли знакомый паровоз, из которого выходили два молодых человека. Агрэя она узнала сразу по коротким чёрным волосам, прозрачным серым глазам и уверенному шагу.

Рядом с ним шёл другой молодой человек: очень симпатичный, чем-то похожий на Агрэя, но с жутко недовольным выражением лица. Казалось, он делает одолжение всем и вся одним своим присутствием, но, кто знает, возможно, так оно и было?

Одеты они были, как настоящие полярники. Больше никакой экзотической одежды, что сразу отметила Кира. «Суровые брутальные качки из российской глубинки», – пошутила она про себя.

Едва Агрэй показался на горизонте, Кира сразу же скрылась за высокой колонной из бетона. Девушка не понимала, что заставило её спрятаться, но встречаться глазами с Агрэем после истории с побегом ей почему-то совсем не хотелось.

Силы быстро возвращались к ней. Стоило ей подумать о сильном холоде, как во всём теле стало разливаться приятное тепло и мягкое покалывание. Кира благодарно посмотрела на свой новообретённый браслет и слегка улыбнулась.

Когда путники отошли немного подальше, Кира двинулась следом за ними. Преследуя незваных гостей из другого мира, девушка всё же постаралась определить, где именно она находится. Пока что она довольно смутно представляла, куда её могло забросить внезапным перемещением.

Это был обыкновенный советский городок, каких на просторах её Родины было много. Непримечательные серые типовые дома, широкие чистые улицы, небольшие магазинчики. Было заметно, что жители очень ценят и любят свой город: таким аккуратным и ухоженным он был. Маленький, наполненный любовью город.

Когда Кира увидела карьер с густой жемчужной жидкостью, она даже не удивилась. Такое продолжение сегодняшнего дня показалось ей закономерным. Более того, она почему-то чувствовала, что именно здесь и сейчас ей быть самое место. Правда, долго предаваться размышлениям на эту тему ей не пришлось.

Нечто отвратительное, мерзкое пронеслось мимо неё, держа в лапах или, лучше сказать, в ногах человека, и прыгнуло в жемчужный омут. Обернувшись, Кира обнаружила с десяток подобных тварей, каждая из которых тащила за собой неподвижного человека. Кира бросилась на усыпанную снегом землю как раз вовремя, чтобы не стать добычей очередного чудовища.

Ноги монстра двигались с поразительной скоростью. На спине виднелось нечто волосатое, похожее на горб, а из передних ног торчали острые жала.

Чудовище, от которого увернулась Кира, на глазах у последней схватило Агрэя и прыгнуло с ним вместе во вращающуюся в карьере жемчужную воду.

Кира почувствовала, словно кто-то залил ей в горло раскалённое железо. Огонь разлился по всему телу, наполняя каждую клеточку страхом и гневом. Внутри же всё оборвалось.

Спутник Агрэя шагнул за ним следом спустя две секунды. Кира подбежала к краю обрыва и совершила один из самых безумных поступков в своей жизни: прыгнула за ними под действием какого-то невероятного порыва. Позднее она не могла сама себе объяснить, почему так поступила: то ли ей не хотелось оставаться одной посреди чужого города, где нет ни единой живой души, то ли что-то подсказывало ей, что без её помощи им не выбраться.

Внешне похожая на жидкость жемчужная субстанция больше напоминала затхлый воздух или газ. Погружение в неё было похоже на плавание в воздухе, по-другому не назовёшь. Дышать здесь было можно, хотя такое дыхание и вызывало головокружение.

Кира падала в никуда где-то с минуту, но эта минута показалась девушке вечностью. После её вытолкнуло на гладкую поверхность камня невиданной ею ранее структуры.

Белоснежный, как недавно выпавший снег, он сверкал и переливался. Внутри виднелись кроваво-красные включения ромбовидной формы. На ощупь камень напоминал отполированный и очень тёплый гранит.

Кира поднялась на ноги и почувствовала смесь ужаса и удивления. Небо над головой было увешано густой алой паутиной. Паутины было так много, что дневной свет с трудом просвечивал сквозь её натянутые нити подобно тому, как на Земле солнечные лучи пытаются пробиться сквозь густые облака. Оставалось загадкой, к чему эта паутина крепится и как удерживается на месте столь неподвижно.

Это место меньше всего напоминало родную и привычную Землю. Светил было целых три: одно огромное красное и два небольших синего цвета. Лёгкое дуновение ветра оживило бы эту завораживающую картину, но его почему-то не было, как не было вокруг ни единого зелёного деревца или молодой пушистой травы.

Однако безжизненным этот пейзаж был лишь на первый взгляд. Обернувшись, Кира обнаружила гигантских размеров белоснежную пирамиду, по сравнению с которой пирамида Хеопса почувствовала бы себя пирамидкой-недоростком. Выполнена она была из материала, внешне похожего на непрозрачное стекло или драгоценный камень. В каждой из трёх граней отражалось одно из светил этой планеты, так что первое впечатление о её белоснежном цвете было обманчиво. Пирамида играла со светом звёзд, красиво переливаясь и украшая этот безжизненный каменный мир.

Рядом кто-то тихо засмеялся. Кира обернулась. Перед ней стоял спутник Агрэя и насмешливо на неё глядел. Большие серые глаза были такого же цвета, как и у её недавнего знакомого, так что не возникало сомнений в их близком родстве. Тёплая одежда волшебным образом испарилась, уступив место летнему наряду из светлой ткани, которая по своей фактуре напоминала кору дерева. Когда незнакомец улыбался, был виден скол на верхнем зубе. Его движения отличались легкостью и изяществом, чего совсем не ожидаешь от создания столь внушительного роста. Но больше всего Киру поразили узкие и длинные ногти незнакомца, совсем не похожие на мужские.

Какое-то время приятель Агрэя смотрел на Киру и улыбался, а затем покрутил браслет на запястье и сказал:

– Ну надо же! А я был почти уверен, что Агрэй меня разыгрывает. Этот мир оказался полон приятных сюрпризов.

Кира не успела ничего ответить. Неожиданно незнакомец оказался совсем близко и прикоснулся пальцем к её щеке, будто проверяя, настоящая ли она.

Девушка потеряла дар речи от такой наглости. Все слова возмущения вылетели у неё из головы: так сильно её смутило его близкое присутствие. Вдобавок ко всему в этих местах было дико жарко: пот градом катился по её лицу, спине и шее. Плохое самочувствие не добавляло Кире уверенности.