Ваша справедливость мертва бесплатное чтение

Глава I

Небо было сплошь затянуто грязно-серыми тучами; из-под них угрожающе сверкали серебристые молнии. Дождь лил такой, будто Белая Наставница Моозза вырвалась на свободу и вложила весь свой особенный талант в эту грозу. Феи, летевшие над неприметным городком, обнесённым каменной стеной – сколько их было на пути! – вымокли в одночасье и стали поспешно спускаться вниз. Лэннери первым увидел хлопающую на ветру вывеску таверны «Жёлтый Ус» и крикнул, заглушая рёв непогоды:

– За мной!

Приземлившись, он увеличился, сложил крылья и побежал вперёд, сжимая в руке палочку. За спиной болталась мокрая котомка, а в ней стукались боками кувшинчики с росой и переворачивались куски сайкума.

Остальные феи последовали его примеру: Беатия, чьи светлые волосы облепили всю фигуру; Торнстед, похожий на сердитого неуклюжего медведя, и Ретане, которой и дождь, и молнии были нипочём – она жила в своём мире.

Скрипнула и распахнулась обитая досками дверь. Четвёрка фей ворвалась в таверну и замерла, роняя капли воды с волос и одежды на грязный пол. Народу здесь было много, и запахи кохля, немытых тел и жареной еды ворвались в ноздри. Разговоры в таверне мгновенно стихли, все уставились на фей, и под этими пристальными, изумлёнными или благоговейными взглядами Лэннери стало не по себе. Едва заметно он поморщился и заметил, что Торнстеда вовсе перекосило. Неужели раньше никогда не заходил в человеческие жилища? Но обдумать эту мысль Лэннери не успел, поскольку к ним заковылял необъятных размеров человек в засаленном фартуке. Жёлтые усы его колыхались, красные губы сложились в радостную улыбку.

– Благодать… эээ… снизошла на нас! – еле подбирая слова, заговорил он. – Служители Кэаль! Вы… вы принесли благодать в мою таверну!

Под ногами у фей натекли небольшие лужицы. Холода Лэннери не чувствовал, но в башмаках противно хлюпала вода. Топтавшаяся рядом Беатия неловко задела его локтем. Юный фей покосился на неё – и тут же отвёл взгляд. Платье прилипло к её груди, бёдрам, сквозь белую ткань просвечивали руки, которые Лэннери недавно готов был целовать – пока она не стала вести себя как продажная девка.

– Мы хотели бы сесть у огонька, – заявил Лэннери, кивнув в сторону компании из семерых человек, занявшей обе скамьи у очага. Люди мгновенно притихли, и беспечные улыбки стёрлись с их лиц. Лэннери осмотрел их: шестеро парней немногим старше его самого, и девушка с пышной фигурой и копной ярких, блестящих, как листья золотолиста, волос. Все одеты в плащи и дорожную одежду из тёмной кожи. У всех в руках потемневшие от времени кубки, а на столе перед компанией лежали свитки. Чтение? В таверне?

– Мы уйдём, уйдём, – засуетились парни и повскакивали со своих мест. Девушка поднялась медленно, будто нехотя, и вдруг застыла. Зелёные глаза её смотрели мимо Лэннери, будто за плечом у него притаился хибри.

– Мэйсин! – Ретане выскочила из-за его спины. – Я знала, знала, что найду тебя!

Кто бы ни была эта Мэйсин, она совсем не обрадовалась тому, что её нашли. Более фальшивой, неестественной улыбки, чем та, которая появилась на её лице, Лэннери в жизни не видел. Рука, державшая кубок, безвольно опустилась, выплёскивая его содержимое на пол. Ретане налетела на Мэйсин, хотела обнять, но та отстранилась. И тут же испуганно проговорила:

– Прости, но ты… мокрая. Тебе лучше обсушиться, иначе простудишься… А, феи не болеют? Ну ладно…

Парни уже забрали свитки и кубки с кохлем и пересели за другой стол, потеснив небольшого по человеческим меркам человечка в ярко-жёлтой одежде. Вид у него был странный, но Лэннери не успел понять, что именно его насторожило, когда хозяин таверны торжественно пригласил фей к очагу. Ретане нехотя оторвалась от Мэйсин, и та с видимым облегчением убежала к своей компании. Донеслись шутливые голоса, смех, а потом сердитое:

– Нет!

Возможно, Мэйсин отвечала на вопрос: «Рада ли ты фее?»

– Что подать? – засуетился тем временем хозяин таверны. Лэннери про себя решил называть его Жёлтый Ус и ответил:

– Благодарствую, но нам ничего…

– Как это «ничего»? – неожиданно перебила его Ретане. Милая, кроткая фея, за всю дорогу проронившая не больше десятка слов, преобразилась. – Мне такой же кубок с кохлем, как Мэйсин! И… и жареного мяса!

Жёлтый Ус закивал, тряся всеми своими тремя подбородками, и удалился.

– Тебе плохо не станет от кохля и жареного мяса? – Лэннери невольно вспомнил, как Беатию вырвало сыром в деревне. Но золотая фея Ретане, похоже, была крепче – она уверенно покачала своей черноволосой головкой:

– Нет. Я это не первый раз пробую.

Лэннери равнодушно пожал плечами, а вот Торнстед брезгливо скривил физиономию:

– Ты ешь и пьёшь то, что жрут и хлебают бездарные?!

Ретане вспыхнула. Румянец залил всё её лицо и даже шею.

– Да! И не смей так говорить, ты не Золотая Наставница, чтобы мне указывать, Торнстед!

Они осмотрительно разговаривали на фейском языке, так что людям со стороны этот разговор слышался щебетаньем – смешным, должно быть, когда подобные звуки издаёт широкоплечий силач вроде Торнстеда.

– Беа, скажи ей, – потребовал он, и кулаки Лэннери сжались. «Беа», вот как! За то время, пока феи были в пути – всего-то день и ночь, – случая поговорить с Торнстедом наедине так и не представилось. А хорошо было бы с размаху впечатать кулак в его мясистый нос и полюбоваться, как хлещет кровь!

«Лэн, – голос Айи был как кружка ледяной воды на голову. – Остынь!»

Беатия, сушившая длинные волосы у очага, даже не обернулась. Ретане повторила с вызовом, всё такая же красная, словно рубиастрийский алоцвет:

– Не смей!

– Прекратите, – негромко, но строго потребовал Лэннери, по очереди глядя на обоих. – Карисена ничего не говорила насчёт того, кто и что должен пить или есть. Мы обойдёмся сайкумом и росой, а Ретане, если так желает, пусть опрокидывает хоть сто кубков с кохлем! Главное, чтобы потом не пришлось тащить её на себе. Поняла? – Он обращался к Ретане, сидевшей рядом, и та отозвалась тише и спокойнее:

– Зачем сто… Мне хватит одного-двух.

– Вот и прекрасно, – Лэннери оглянулся на шумную компанию сзади – Мэйсин уже оправилась от встречи с феей и о чём-то весело говорила с парнями. Шуршали разворачиваемые свитки. Коротышка в жёлтом закрылся руками и покачивался то в одну сторону, то в другую. Показалось, или по его невзрачному лицу пробежала судорога? Не отрывая от него взгляда, Лэннери задумчиво гладил палочку, когда донёсся весёлый голос одного из парней:

– Эх, какая славная учёба нас ждёт в Университете! Готов поспорить на бочку кохля, после ученья мы легко сможем создать бэлюйн!

Лэннери хмыкнул, проводя пальцами по узлу деревянных волос Айи. Он слышал от Наставницы, что синий камень бэлюйн – это известная человеческая легенда; якобы тот, кто найдёт рецепт его создания, обретёт бессмертие и осуществит свои желания. «Конечно, никакого бэлюйна не может быть, – вспомнился тихий голос Мооззы. – Кэаль не дарует бессмертия никому, даже Хранительницам, не то что бездарным!»

Но люди всегда верят в несбыточное.

– А я, – возбуждённо проговорила Мэйсин, – буду учиться лучше вас всех и смогу вернуть легендарных геарисов!

Парни стали смеяться и подшучивать над ней, но девушка вскинула подбородок:

– Вот увидите, я добьюсь своего!

И разом опрокинула весь кубок. Кто-то захлопал в ладоши, другие снова засмеялись, а тем временем к столу, где сидели феи, заспешил сам хозяин с подносом в руках. Румяный, вспотевший от усердия, с лоснящимися щеками. Видать, жаждал благословения Кэаль, потому и не поручил это дело помощнице. Он поставил перед Ретане тарелку с жарким, кубок с кохлем, расцвёл от сухого: «Благодарю» и не отходил от стола, пока Лэннери с некоторым раздражением не заверил его, что больше они ничего не желают.

– Как угодно, – Жёлтый Ус поклонился, и пару мгновений казалось, что он не сумеет выпрямиться без посторонней помощи. Но нет, сумел – и, кряхтя, радостно улыбаясь, пошёл обратно на кухню. Ретане потыкала в мясо двузубой вилкой – ещё и умела обращаться с ней! – и тихонько протянула:

– Университет, значит. Так нам по пути!

Лэннери не понравились её интонации. Она что же, собиралась преследовать эту несчастную девицу? Стараясь не принюхиваться к жаркому, юный фей вынул из котомки сайкум и кувшинчик с росой. Беатия и Торнстед сделали то же самое, и вышло так, что с человеческой едой сидела только Ретане.

– Как ты познакомилась с Мэйсин? – спросил Лэннери, найдя на столе нож и обтирая его рукавом, после чего разрезал сайкум на две части и убрал одну в котомку.

Ретане подняла глаза от тарелки.

– Ах, Мэйсин… Она живёт в одном городке, ещё меньше этого, и вокруг дома у неё разбит красивый сад… А там растут желтянки, раннеросты и другие чудесные цветы…

По описанию дома – со стражей и слугами – Лэннери догадался, что Мэйсин из богатой семьи. Отчего же ей взбрело в голову бежать в Университет, расположенный далеко на севере, в столичном городе Гаркенсоль? Неужели так велика жажда знаний, что ради них изнеженная девушка была готова переносить все тяготы пути пешком?

– Я смотрела на неё, сидя на крыше, – вздохнула Ретане, подцепляя вилкой кусок мяса и макая в красный, будто огненный соус. – И под лучами Золотой Звезды локоны Мэйсин тоже казались золотыми… Потом я осмелилась увеличиться и подойти к ней. Прочитала стихи, которые сочиняла много дней для неё… А Мэйсин испугалась, хотела убежать, и мне пришлось поймать её за руку. Потом я много раз прилетала и стучала в окно, оставляла цветы для Мэйсин. А если она их не забирала, я сердилась, плакала и закидывала стёкла грязью, угрожала ей проклятием Кэаль… Тогда Мэйсин выходила ко мне, слушала мои речи, а я держала её за руку, перебирала локоны, и мне становилось горько и сладко одновременно… Удивительное чувство.

Торнстед пробурчал с набитым ртом:

– Ты чуть не сорвала нам задание из-за неё!

– Глупости, – отмахнулась Ретане. – Вы превосходно обошлись без меня, не так ли?

И она отправила кусок мяса в рот, зачавкала, жуя, а потом обмакнула палец в соус и облизала, жмурясь от удовольствия. Образ хрупкой нежной феи рассыпался прямо на глазах, и Лэннери почудилось, будто он слышит скрип зубов Торнстеда.

– Послушай, – вмешалась Беатия, которая до сих пор помалкивала и ела сайкум, – а ты не заметила, что Мэйсин твоё внимание неприятно?

– Что?! – вскинулась Ретане. – Неправда! – Она повысила голос, и на визг взбешённой феи обернулось сразу несколько посетителей таверны. Парни и Мэйсин резко замолчали, в таверне воцарилась тишина, и в этой тишине глухой стон коротышки в жёлтом прозвучал как-то особенно жутко. Злая, раскрасневшаяся Ретане отбросила тарелку, та с грохотом упала на пол, разбросав содержимое.

– Неправда! Неправда! – заверещала фея, и её голос резанул Лэннери по ушам. Он хотел прикрикнуть на неё, но так и замер с раскрытым ртом: коротышка в жёлтом, страшно захрипев, опустил руки и повалился на пол лицом вниз.

– Нечисть! – закричали со всех сторон. – Помогите! Кэаль Справедливая, спаси нас!

Лэннери глазам своим поверить не мог – с коротышкой происходило что-то невообразимое! Во все стороны от него брызнуло чем-то тёмным и зловонным. Одному из посетителей таверны попало этой дрянью на лицо и руки. Он завыл, как дикий зверь, кожа его сморщилась, как старый пергамент, и начала сползать с щёк и пальцев. Бедолага затрясся, как в приступе дурной болезни, и упал. Те, кто недавно сидел с ним за одним столом, дружно распивая кохль, теперь попятились, невзирая на стоны и сдавленное:

– Помогите!

Всё это происходило в считанные мгновения. А затем тело коротышки стало увеличиваться, и послышался треск рвущихся на одежде швов. Обломанные жёлтые ногти на руках вмиг превратились в длинные острые когти. Тёмные волосы на голове стали шерстью, и такой же шерстью обросли шея и могучее туловище.

– Бить его! – раздался истошный вопль. – Бить, скорее!

Но ни один человек не осмеливался близко подойти к нечисти. Всех сковал священный страх.

– Служители Кэаль! – А это был призыв к застывшим, словно опутанным чарами феям. – Спасайте!

Суетясь и толкаясь, посетители таверны кинулись к выходу; овладев собой, Лэннери схватил палочку:

– Вон! Все вон!

Он видел, как Мэйсин и её парни жмутся к стене, держа в руках бесполезные ножи, слышал за спиной рыдания помощницы Жёлтого Уса. Нечисть, вселившаяся в тело коротышки, вскочила, стряхнув лохмотья одежды на пол. С рёвом потрясла ногой, избавляясь от продранного башмака. Подняла огромную голову и упёрлась ею в потолок, сверкая выпученными, как у змеи, глазами и выставив вперёд клыки, достойные легендарного геариса.

– Кай-су! – пролетело мимо Лэннери заклинание Ретане. Однако нечисть с неожиданным для такой туши проворством увернулась. Лэннери не стал церемониться:

– Пер-кусса!

Его голос слился с восклицанием Беатии; чудовище отпрыгнуло, а затем схватило скамью и швырнуло в фей. Торнстед перехватил её своими могучими руками, пока Лэннери, Беатия и Ретане забрасывали врага лучами и заклинаниями. Тот увернулся раз, другой – и прыгнул, только не на фей, а на зазевавшегося парня из компании Мэйсин. Схватил его, как куклу, вбил головой в стену, затем отбросил обмякшее тело и издал звук, похожий на довольное мурлыканье.

– Стойте! – заорал Лэннери, когда ещё двое с ножами кинулись на чудовище. – Это не срабо…

Он не успел закончить фразу. Остриё ножа ткнулось в грудь нечисти, как в кору тысячелетнего дуба. Чудовище издало неприятный скрежещущий звук и ударом огромного кулака отправило противника в полёт. Беатия выругалась:

– Тхагасса!

И спустя миг Лэннери понял, в чём дело: перед ними золотистой молнией пролетела Ретане, мешая прицелиться. Фея успела уменьшиться и теперь с палочкой в руке парила перед испуганной Мэйсин. Оберегала от чудовища!

Лэннери наконец-то смог выстрелить – и попал! Белый луч прошёл сквозь волосатую лапу, пробив в ней дыру. Хлынула кровь, чудовище взревело и, пнув второго парня с ножом, бросилось на фей.

– Эй! – Торнстед подхватил кубок, который Ретане так и не осушила, и плеснул кохлем прямо в глаза чудовищу. Скрежет был такой, словно металлом провели по стеклу. Враг пошатнулся, и этого промедления хватило, чтобы Лэннери и Беатия смогли выпустить новые лучи из палочек. Ноги израненного чудовища подломились, и оно тяжело рухнуло на пол.

– Готово! – пробормотал Лэннери и попытался вытереть зловонную кровь с лица рукавом, но только размазал ещё больше. – Беа… Беатия, ты в порядке?

– Да, – коротко ответила она.

Отбросив нож, Мэйсин кинулась к телу одного из парней, убитых чудовищем, и запричитала, опустившись рядом на колени:

– Эрек, Эрек, ну как же ты… почему… за что?!

Ретане вилась вокруг неё и, видимо, пыталась утешить – отдельных слов Лэннери не разобрал. Мельком он заметил, как парень, которого пнула нечисть, поднялся на ноги и зашатался. К нему подбежали товарищи.

– Пристала к бездарной, когда в Школе столько хороших фей! – с нескрываемой злобой буркнул Торнстед, глядя на Ретане. Помолчал, видимо, ожидая поддержки, но Лэннери было не до него – к ним спешил, пыхтя и вытирая пот со лба, хозяин таверны. Заплаканная помощница семенила следом.

Остановившись на расстоянии двух шагов от Лэннери, хозяин рассыпался в благодарностях и пожеланиях:

– Да воздаст вам Кэаль благом за спасение моей таверны! Пусть ваша дорога будет лёгкой, а десница разит без промаха! Пусть от взмахов ваших сияющих крыльев враги разлетаются, как от ветра! А ежели вы захотите отдохнуть, пусть никто не побеспокоит ваш покой! Отныне мой дом – это ваш дом, и…

– Останавливаться мы здесь не будем, – прервал его Лэннери, не дожидаясь, пока иссякнет поток красноречия. – Нам нужно лететь дальше.

Чувствовал он себя прескверно, и не только потому, что был весь перемазан в крови чудовища. Хуже всего было то, что постоянно из-под земли вылезала очередная нечисть, о которой феи не слышали, и укрыться от Мааль и её детей негде. Эх, поскорее бы долететь до Школы Алой Звезды! Хоть там можно отдохнуть.

Хозяин таверны неуклюже поклонился:

– Как вам угодно, служитель Кэаль! Сейчас я позову людей, мы всё уберём и вы сможете спокойно поесть.

Вместо ответа Лэннери прошагал мимо него к двери, распахнул её, вдохнул побольше свежего воздуха и прищурился, глядя в синее небо. Остатки туч сгрудились на горизонте грязной кучкой, а посреди неба сияла треснутая и чуть потускневшая Золотая Звезда.

– Да, хорошо бы ещё посидеть, – донёсся сзади капризный голосок Беатии. – Я даже половину своего сайкума съесть не успела!

Торнстед что-то сказал ей, засмеялся. Лэннери нахмурился, отрываясь от созерцания неба и чувствуя, как знакомая тяжесть давит ему на сердце.

«Не думай об этом», – тихо посоветовала Айя.

Из переулков выглядывали разбежавшиеся посетители, и едва увидев Лэннери, пусть и окровавленного, они обрадовались: кто-то улыбнулся, другой воздал хвалу Кэаль, а третий отвесил поклон её служителю. Он устало кивнул людям и проговорил вслух, не оборачиваясь:

– Ладно. Мы задержимся в таверне, только ненадолго, поняли?

Глава II

Светлой Душой в местном храме, традиционно расположенном неподалёку от кладбища, оказался фей из Школы Золотой Звезды, умерший всего девять месяцев тому назад. Он назвал своё имя – Зейнеран, – расстроился, что Торнстед и Ретане его не помнят; неохотно впустил фей переночевать, а сам вылетел из храма и парил перед окном, бормоча что-то себе под нос. Кровавое небо просвечивало сквозь белёсую фигуру, делая её зловещей, и Лэннери заметил, как Ретане передёрнуло. Остальные не обращали на такие мелочи внимания; Торнстед пожирал глазами Беатию, а она готовила себе ложе из белоцветов у алтаря.

– Скоро вернусь, – буркнул Лэннери, летя к дверям храма – на всякий случай, с палочкой за поясом. – Подышу свежим воздухом и вернусь.

– Только не задерживайся, – вдруг сказала ему в спину Беатия. Серьёзно и даже с тревогой.

– И не думал, – Лэннери вылетел из храма, аккуратно притворил за собой двери и незаметно приблизился к призраку. Хотелось послушать его болтовню – до сих пор Лэннери попадались лишь молчаливые Светлые Души, которые скорбно смотрели в лицо и проплывали мимо.

– …как я мог знать… ведьмовской род… проклятое задание… – чуть слышно донёсся голос Зейнерана.

– Что за «ведьмовской род»? – с притворным участием спросил Лэннери, подлетая ближе. Мёртвый фей умолк, повернулся и уставился на живого, хмуря белёсые брови.

– Случайно услышал, – как ни в чём не бывало продолжал Лэннери. – А так хотел поблагодарить за гостеприимство.

– Правда хотел? – прошелестел мёртвый фей. – Вы, молодые, неблагодарны. Видел этих… я сам их из кокона вынимал, нянчился с ними, пока детьми были, а ничего уже не помнят…

– Я и сейчас могу воскресить в памяти день, когда свет пролился в мой кокон, – высокопарно заверил его Лэннери – мол, я-то не такой. Правда, воспоминания, связанные с Белой Наставницей, причиняли ему боль, но призраку об этом знать необязательно.

– Славный мальчик, – одобрил тот. – Поговорим?

Лэннери кивнул. Ему не хотелось спать, а рассказ фея, родившегося двести пятьдесят лет тому назад, может оказаться интересным и натолкнуть на какие-то новые мысли в отношении черномагов и ведьм.

Зейнеран начал просто:

– Ты никогда не слышал про ведьму, из-за которой был нарушен ход времени?

Глядя на то, как Чёрная Звезда вступает в свои права – это выглядело так, будто кто-то стирал кровь с неба чёрной тряпкой, – Лэннери отозвался:

– Слышал. Ведьма – возлюбленная фея?

– Она самая, – и Зейнеран пустился в воспоминания.

С его слов, чёрная магия в роду была как болезнь, могущая проявиться в любом поколении. И потомки ведьмы жили с осознанием того, что рано или поздно одному из них захочется нырнуть в это зловонное болото. Лэннери слушал внимательно, соображая, не стоит ли организовать поиски «ведьмовских» или «черномагических» родов, как только он станет Наставником, и перед ним откроется больше возможностей. Пока он размышлял, Зейнеран добрался до сути своего рассказа:

– И вот мне дали задание: найти потомка ведьмы, потому что Золотая Наставница долго рылась в свитках, и ей пришла в голову интереснейшая мысль…

«…такая же, как и моя», – закончил про себя Лэннери. Что ж, не он придумал эту идею, но зато именно он может её осуществить!

– Я принялся за дело, – бормотал Зейнеран, неслышно плавая туда и сюда в воздухе, – мне пришлось рыться в человеческих библиотеках, читать летописи, расспрашивать людей, которые могли помочь. Я выяснил, что потомки ведьмы разбогатели, что след их вёл с Рубиастрии на Флавастрию лет шестьсот тому назад… Узнавать, кто из потомков ведьмы остался на Рубиастрии, не было времени. Я ещё успел рассказать рейгеле Илетте Норсальской о том, что здесь, среди знати, может оказаться потомок ведьмы. Да что там рейгела, я похвалялся всем и каждому! И болтовня дорого мне обошлась. Я летел в тёмном переулке, когда на меня напали сзади. Скорее всего, это был черномаг. Помню только страшную боль, и свет моих крыльев погас навсегда! Очнулся я уже Светлой Душой. И меня отправили в этот храм, – закончил свою безрадостную повесть Зейнеран.

Лэннери изобразил сочувствие. На самом деле, единственным чувством, которое он испытал, было удивление от подобной глупости. Как можно разбалтывать свои тайны кому бы то ни было, кроме своей же Наставницы?!

– Вот такая жизнь… – начал Зейнеран, но тут же осёкся и посмотрел мимо собеседника. – Кто-то из твоих подопечных решил улететь, будущий Белый Наставник!

Лэннери оглянулся и узнал Ретане; под покровом густой, бархатной тьмы фея собиралась в город. У Лэннери не было сомнений в том, куда она направляется – он знал, что Мэйсин вместе со своими друзьями заночевала на постоялом дворе. А убитых в таверне людей будут хоронить на местном кладбище завтра утром. Вероятно, Ретане хотела поддержать Мэйсин, пусть та её об этом и не просила.

– Вынужден вас покинуть. Благодарю за увлекательную историю, – церемонно сказал Лэннери Зейнерану. В несколько взмахов крыла догнал золотую фею и полетел рядом:

– Погоди, Ретане, тебе нельзя лететь одной! После того, что случилось в таверне!

– Именно поэтому мне и надо лететь к Мэйсин, – Ретане покосилась на него, и голос её звучал так, словно Лэннери – досадная преграда на пути и ничто больше. – Знаешь же, как люди беспомощны!

Лэннери подумал и ухватил её за руку, останавливая:

– Ретане, жизнь любой феи ценнее, чем жизнь десяти простых смертных.

Глаза собеседницы широко распахнулись от негодования:

– Ты как Торнстед!..

– Неправда, – Лэннери старался вести себя как можно хладнокровнее. – Я говорю, как есть. Если погибнут Мэйсин и её компания, Звёзды будут сиять, как прежде. Если умрёшь ты, на лике Золотой появится ещё одна трещина. А затем другая, третья – и мрак накроет не только нас, но и людей, которых ты так любишь. Подумай об этом, Ретане. Ты же неглупая, верно? – прибавил он, надеясь, что доводы разума возьмут над ней верх.

Опустив голову, Ретане еле слышно прошептала:

– Я никогда не хотела быть феей. Среди людей мне лучше.

– Тебя выбрала Кэаль. У тебя предназначение и звёздный дар, – Лэннери заметил, что она, бедняжка, и вырваться не пыталась. На её месте Беатия, пожалуй, ткнула бы его палочкой и разразилась какой-нибудь обидной тирадой, а Ретане напоминала кроткую овечку. Но это именно она упорно преследовала человеческую девушку, наплевав на её чувства. Видимо, всё дело в силе, которой недоставало Мэйсин. Ретане могла настаивать на своём только с теми, кого считала слабее. И придя к этому выводу, Лэннери почувствовал нечто сродни презрению.

А Ретане тем временем всхлипнула:

– Пусть бы забрали этот дар! Я хочу сопровождать Мэйсин в Университет! Она призналась мне… что не хочет быть со мной, потому что я фея! Она боится гнева Кэаль за такую дружбу!

Лэннери сильно сомневался, что дело только в этом. Он видел лицо Мэйсин, и если бы в её глазах сверкнула хоть искорка радости, тоже заметил бы.

Слёзы, как горошины, побежали по щекам Ретане.

– И на это задание я тоже не хотела лететь! Карисена навязала его мне. Она, как и все, знала про Мэйсин. И думала – вот я помогу вам с Беатией добраться до Рубиастрии, и по пути у меня из головы выветрится всё лишнее! Но такое не забывают! Кем она меня считает?!

Лэннери молча выпустил её руку и отлетел чуть дальше. Пусть Ретане порыдает, повозмущается, но улететь на постоялый двор он ей не позволит.

– Жаль, Карисена не видит, чем всё обернулось, – в дрожащем голосе зазвучали нотки злорадства. – Мэйсин сама попалась мне на пути! И я смогла защитить её. Показала, что я не только преследовать её могу!

– Слушай, – Лэннери всё-таки решил вмешаться в прерываемый рыданиями монолог, – мы не сможем сопровождать твою Мэйсин. Люди двигаются гораздо медленнее, чем мы, даже на лошадях. Им надо чаще останавливаться и отдыхать. А задерживаться в пути мы не станем. Надеюсь, ты это понимаешь?

Роняя слёзы, фея кивнула.

– Вот и хорошо, – Лэннери взял её за плечи и развернул к храму. – Полетели обратно. Вот закончится твоё задание, и можешь делать всё, что хочешь. Но пока Карисена отдала тебя и Торнстеда под мою ответственность. Всё ясно?

Ретане вновь кивнула.

«Она не смирилась», – веско проговорила Айя – и, скорее всего, была права. Лэннери досадливо потёр лоб – мало ему остальных неприятностей!..

Ночь, тем не менее, прошла спокойно. Ретане вздыхала и ворочалась на алтарном покрывале, которое служило ей, Лэннери и Торнстеду вместо постели, но улетать не осмелилась.

Утро выдалось пасмурное. С тех пор, как Белая Звезда лишилась десяти своих фей, её свет постепенно тускнел, дни сделались холоднее, и участились дожди, хотя ещё стоял вер, и до хиеми оставалось несколько месяцев. Лэннери вспомнились разговоры в таверне после того, как нечисть была уничтожена – люди боялись, что скоро выпадет снег и погубит весь урожай. Нечего станет запасать на холодное время года.

Лучше бы Ретане подумала об этом, а не о своих чувствах к человеческой девчонке! Ведь и Золотую Звезду может постичь такая же участь.

– Улетаете? – спросил Зейнеран, паря над порогом храма. Феи торопливо поели немного сайкума и теперь пили росу из кувшинчиков. Ретане морщилась и чуть слышно бурчала себе под нос: «Безвкусное пойло! То ли дело кохль!»

Похоже, нахваталась дурных манер от посетителей таверны.

– Долг зовёт нас, Зейнеран, – Лэннери сделал пару глотков и отставил кувшинчик в сторону. – Ещё раз благодарим вас за гостеприимство.

Призрак промолчал. И смотрел, как феи завязывают котомки, взваливают их на спины и вылетают из дверей храма. Лэннери кивнул на дорогу, по которой шли двое или трое человек:

– Скучать не придётся – вон жаждущие помолиться Кэаль!

Но он ошибся – люди шли не в храм, а на кладбище. Пролетая над ним, Лэннери увидел целую толпу, могильщиков с лопатами в руках и десяток старцев в коричневых, расшитых золотом одеждах – вероятно, это были члены местного совета. Фей пока не замечали, и если не спускаться… Ретане вдруг подлетела ближе к Лэннери и сдавленным голосом попросила:

– Позволь мне хоть попрощаться с ней.

Только сейчас Лэннери разглядел, что у неё не карие, как он сначала решил, а золотистые глаза, и в них блестели крупные слёзы.

– Хорошо, – обронил он.

Ретане вытерла глаза, слабо улыбнулась и унеслась, звеня крыльями. Лэннери проводил её взглядом – Мэйсин и её парни стояли немного поодаль от толпы, слушая речь одного из советников – если судить по длине бороды, то самого главу. Ретане сияющей бабочкой порхнула ближе к Мэйсин – та отпрянула и чуть не упала, но её поддержали.

– Непохоже на тёплую встречу, – пробормотал Лэннери и вместе с недовольными Беатией и Торнстедом спустился чуть ниже – так, чтобы парить вровень с верхушками деревьев. Ему показалось, что на кладбище пахнуло чёрной магией, но откуда, определить было невозможно. Первое, о чём подумал Лэннери, это гробы с останками мертвецов. Второе предположение оказалось мрачнее: в толпе находится черномаг? Слишком рискованно для него, пожалуй.

– Непохоже на то, что ты будущий Наставник, – голос молчавшего доселе Торнстеда прозвучал хрипло. – Ведёшь себя как тряпка вместо того, чтобы запретить ей якшаться с бездарными!

Очнувшись от своих мыслей, Лэннери посмотрел на него, как на жужжащее насекомое. Сжал в руке палочку, чувствуя, как внутри поднимается горячая, злая волна.

– Ты что-то сказал?

Применять магию против другого фея нельзя… а жаль.

– То, что ты слышал, слабак, – ухмыльнулся Торнстед, глядя ему в глаза.

«Чего это он? – тревожно прозвенел голос Айи. – Роса у него в кувшинчике, что ли, протухла?»

– На драку напрашиваешься? – вкрадчиво осведомился Лэннери, сосредоточившись на ненавистной широкой физиономии с прищуренными светлыми глазами. Он даже не заметил, как Беатия схватила его за руку, и опомнился, только получив чувствительный тычок в бок.

– Брось этого дурака и посмотри вниз! – зашипела Беатия. – Там что-то не так!

– Что не так? Старик произносит речь в честь мертвецов, все слушают! – Лэннери оттолкнул её, недовольный, что его отвлекают от противника. Но Торнстед уже смотрел на толпу, и выражение его лица поменялось. Стало изумлённым и чуточку растерянным. И Лэннери очень быстро понял причину этого изумления.

На земле, под ногами у людей, ползали едва различимые глазом светло-розовые личинки. Взгляд Лэннери упал на девушку в нарядном синем плаще с кружевами – личинка залезла ей на руку и слилась по цвету с кожей. Девушка как будто ничего не замечала, увлечённая перешёптываниями с подругой, стоявшей рядом.

– Глава совета, – выдохнула Беатия. – У него на одежде была личинка, но потом исчезла! Лэн, смотри внимательнее!

– …был лучшим портным нашего славного городка. Я, вы – все мы часто шили одежду именно у него, потому что рука мастера…

В седых волосах бороды мелькнуло что-то розовое. Лэннери нацелил палочку на главу совета, с тревогой думая, что делать. Может, просто отсечь бороду лучом? Юный фей уже собирался это сделать, как личинка опять исчезла. А в толпе раздались удивлённые восклицания:

– Служители Кэаль! Они благословляют нас!

Ну конечно, их заметили. Глава совета поднял голову и раздвинул тонкие губы в приветственной улыбке. Но Лэннери смотрел не на старика, а на его щеку – и хотел пустить луч, но опоздал. Личинка провалилась прямо в раскрытый рот главы!

– Рад вас видеть, служители Кэ… – начал было он и захлебнулся собственными словами. Схватился за горло, потом за живот… и сел на землю у могил. Другие советники засуетились вокруг, стали поднимать главу, но он только отмахивался и стонал, и по лицу его пробежала судорога. Как у того коротышки в таверне.

– Что с ним?! – в толпе началась суматоха. Могильщики побросали лопаты и стали шаг за шагом отступать. Лишь одно брошенное слово: «Нечисть!» породило страх, который как будто волной разлился по всему кладбищу.

– Советника уже не спасти! – Лэннери обращался к Торнстеду и Беатии. – Спасаем остальных! Бейте личинок, даже если людей пораните!

Лучше помучиться от ран, чем превратиться в нечисть, решил про себя Лэннери и первым же выстрелом убил личинку на руке девушки в синем плаще. Брызнула кровь, девушка ахнула и едва не упала, но подруга подхватила её. Сверкнуло ещё несколько лучей, ударив в землю, и толпа разбежалась. Слышались панические крики:

– Служители Кэаль уже стреляют и в нас!

– Чем мы-то провинились?!

– Близок конец света!

Похоже, они в упор не видели личинок. Зато Лэннери разглядел десяток проворно ползущих тварей, спустился ниже, жалея, что нельзя сбросить котомку, и расстрелял их, превращая в серые кучки пепла. Стонущая девушка в синем плаще, спотыкаясь, заспешила прочь с помощью подруги. Лэннери надеялся, что они обе не унесли с собой несколько личинок.

– Ох, гляньте на Ретане! – восхищённо крикнула Беатия. Её голос заглушил крики советников, напрасно призывавших фей спасти обречённого главу.

А поглядеть было на что: Ретане обошлась без палочки, используя лишь особенный талант. Словно невидимая рука давила одну личинку за другой, оставляя после них мокрые розовые пятна. Не отрываясь от дела, Ретане объясняла Мэйсин и её компании, в чём дело. Лэннери с облегчением отвернулся от них и услышал отчаянное:

– Уважаемый глава! Уважаемый глава, придите в себя!

Стискивая в руке палочку, Лэннери впился глазами в лежавшего на земле старика, бесцеремонно крикнул остальным советникам:

– Отойдите от него! Живо! Пошли прочь, я сказал!

«Вот сейчас начнётся, – стучало в голове, – сейчас опять начнётся…»

Растерянные советники медлили. И быть им забрызганными ядовитой жидкостью при пробуждении нечисти… если бы не белоцветы, возникшие из ниоткуда. Они полностью засыпали стонущее, рычащее, преображающееся создание, которое уже не было человеком!

– Вовремя, – и Лэннери неожиданно для самого себя улыбнулся Беатии. Она хмыкнула, передёрнула плечами и вскинула палочку:

– Мирана, приступаем!

Испачканные, с поникшими лепестками цветы разлетелись во все стороны, когда нечисть рывком поднялась на ноги и обнажила клыки. Теперь-то уж советники попятились и кинулись бежать так быстро, как только могли.

– Пер-кусса! – Лучом, как лезвием ослепительно белого ножа, Беатия убила нечисть. Кровь полилась на лохмотья коричнево-золотых одежд, оросила валявшиеся кругом цветы, впиталась в землю кладбища. А Лэннери кинул быстрый взгляд на Ретане – та была занята последними личинками. Любопытно, почему золотая фея не применила особенный талант в таверне – берегла для особенных случаев?

Тем временем на кладбище не осталось ни одного человека – даже Мэйсин и её парни, перекинувшись парой фраз, заспешили прочь. Захлёбывающимся голоском Ретане крикнула им вслед:

– Всё кончается, всё хорошо! Ну куда же вы!

Ответом ей был скрип закрывающейся калитки.

Лэннери вздохнул и, наконец, поискал глазами Торнстеда.

Его нигде не было видно.

Глава III

– Ты не видела Торнстеда? – Лэннери подлетел к Ретане, грустно смотревшей куда-то вдаль. Она обернулась, поспешно смахивая с щёк подозрительную влагу – успела поплакать, что ли?

– Видела. Когда всё ещё только началось, он кинулся следом за мужчиной в чёрном плаще. Потом они исчезли, а я… – Ретане запнулась, – а мне не до этого стало.

Не оглядываясь, но и так зная, что Беатия где-то рядом, Лэннери скомандовал:

– Быстро за ним!

Еле слышный шелест крыльев – и феи Белой Звезды устремились в небо, а фея Золотой осталась тосковать на кладбище. Мелькнула мысль сказать ей, чтобы подождала в храме Кэаль, но потом Лэннери махнул рукой: сама догадается, если надо.

Они с Беатией миновали кладбище и полетели над дорогой, проложенной между редколесьем и деревянными стенами местных домишек. На окраине города жили бедняки, у которых не хватало денег даже крышу покрыть черепицей – одна солома, как в деревне.

– Я вижу Торнстеда, – напряжённо прозвучал голос Беатии.

Лэннери тоже его увидел, да не одного. Фей парил в воздухе, опустив палочку, а на дороге мужчина в чёрном прижимал к себе женщину в простом бедняцком платье. Ещё несколько взмахов крыльями, и Лэннери разглядел лезвие тонкого ножа у горла женщины.

– А, подмога явилась! – злобно закричал мужчина. – Опустите палочки! Быстро, а то я перережу ей глотку!

По всем правилам феи не могли рисковать жизнью невинной жертвы. Это строго запрещалось! Лэннери переглянулся с Беатией, неохотно опуская палочку. В глубине души он чувствовал – что-то не так. Некая фальшь витала в воздухе.

– Увидел баночку с личинками, выглянула из-под плаща, – сбивчиво принялся объяснять Торнстед. – Сразу понял, что это он!.. Напустил личинок, а потом попытался сбежать, сукин сын! Я – за ним, он погоню заметил, накинулся на эту женщину…

– Молчать, крылатый! – рявкнул черномаг и надавил острием ножа на горло пленницы. Та вздрогнула, но и слова не вымолвила, а по увядшей коже побежала струйка крови.

Лэннери молча смотрел на женщину и думал, что лет ей, по человеческим меркам, должно быть далеко за сорок. Так могла бы выглядеть его мать – с натруженными руками и кротким усталым лицом, на котором сейчас читалась полная безнадёжность.

– Слушайте меня, – торопливо говорил черномаг. Ростом он был не выше своей жертвы, худой, почти тощий, но руки крупные и на вид сильные. – Вы даёте мне уйти и не преследуете, поняли? Я отпущу жертву, как только доберусь до своего убежища. Но не раньше! Вы не должны за мной следить, иначе я убью её! А вы, как феи, – черномаг осклабился, демонстрируя жёлтые, местами чёрные зубы, – не допустите такой несправедливости, верно?

Беатия приблизилась к Лэннери так, что её тёплое дыхание коснулось его щеки, и шепнула:

– Если дадим ему скрыться, это приведёт к ещё большей несправедливости!

Айя молчала – видимо, не знала, что посоветовать. С одной стороны, Лэннери и Беатия пренебрегли не одним правилом фей, пытая сначала хибри Гарлигану, потом Марда, её сообщника. С другой… То были чудовища, а теперь, выбирая меньшее из зол, нужно пожертвовать человеком. Как поступить?

– Черномаг прав, – вдруг заявил Торнстед. На его физиономии застыло выражение непоколебимой решимости – хоть что скажи, не отступит.

– Прав? – Лэннери колебался.

– Да. По правилам мы обязаны отпустить его! И как будущий Наставник, ты это знаешь. Знаешь же? – Торнстед внимательно посмотрел на него, и выдержать его взгляд казалось трудным, но Лэннери смог. Он облизал сухие губы и выдавил из себя:

– Верно.

Беатия скептически хмыкнула, но возражать не стала и, когда Торнстед торжественно дал черномагу слово не преследовать его, тоже промолчала. Догадывалась, чем всё закончится? И какое решение на самом деле примет Лэннери? Ведь он не мог поддаться слабости – или тупо следовать правилам. Не после всего, с чем ему довелось столкнуться.

– Отлично, – черномаг стал медленно отступать, заставляя пленницу идти вместе с ним. – Тогда и я даю слово оставить её в живых. Мне она не нужна! Самому бы уйти подобру-поздорову…

«Не уйдёшь», – подумал Лэннери, сжимая палочку в кулаке так, что ногти больно врезались в ладони. А затем обратился к Торнстеду:

– Лети на кладбище, там Ретане может понадобиться помощь.

– А вы?

Почудилось, или в голосе Торнстеда прорезались подозрительные нотки?

– А нам с Беа нужно побеседовать друг с другом, – сухо отозвался Лэннери. – Давай, мы скоро присоединимся к вам! И проследи, – он нащупал больное место Торнстеда и надавил на него, – чтобы Ретане к бездарным не попыталась улететь!

Торнстед засуетился: «Уж этого я не допущу! Какая мерзость!» и исчез. Черномаг к тому времени тоже скрылся среди деревьев, таща за собой женщину.

– И о чём же ты хотел побеседовать? – Беатия прервала молчание. Прищуренными голубыми глазами она смотрела прямо в лицо Лэннери, словно надеялась выведать все его тайные мысли.

– Ни о чём, – он старался говорить ровным тоном. – Полетели за черномагом.

– А! Ты решил сделать, как надо, отослав этого дурака, – повеселевшая Беатия сорвалась с места. – Но разбираться с ним всё равно придётся, как вернёмся!

– Я знаю, – и Лэннери взлетел повыше, чтобы ненароком не попасться черномагу на глаза. Оставалась ещё надежда спасти несчастную пленницу, поймав злодея врасплох… И тут Лэннери сообразил, что сказала Беатия. «Этого дурака»? «Разбираться с ним»? Забавно – похоже, стоит Беатии с кем-то поцеловаться, как потом следует ссора!

Чёрный плащ мелькнул среди деревьев; Лэннери тихонько велел спутнице:

– Подлети к нему сзади.

Беатия кивнула и набрала высоту, чтобы спуститься вниз на расстоянии короткого полёта от Лэннери. Сам же он, летя вровень с верхушками высоких маикулов – эти пятнистые деревья со светлой листвой росли на Флавастрии чаще, чем брунесы на Альбастрии, – подбирался всё ближе к черномагу, пока не услышал его приглушённый голос. Угрожал своей жертве? Требовал, чтоб поклялась, что никому о нём не расскажет? Лэннери приготовился к чему угодно.

– Ещё немного, и мы в убежище, – сказал черномаг пленнице. – На всякий случай продолжай играть жертву. Вдруг крылатые где-нибудь притаились.

Женщина ответила со смехом:

– Да уж конечно, господин, не думали вы, что я так хорошо сыграю, а?

– Не думал, – ответный смех черномага был похож на короткий лай.

– А ещё не верили, когда я рассказывала вам, как была в юности актрисой! Эх, видели бы вы меня тогда!

– Да ты и сейчас недурна, только работы на тебе висит много. Погоди, вот я…

Лэннери не стал дослушивать, какие блага черномаг собирался пообещать своей пленнице… нет, сообщнице! В висках бешено застучало, в груди запылал огонь, и Лэннери кинулся на мерзавцев, как хищник падает на добычу с небес.

– Ах! – вскрикнула женщина. Черномаг оттолкнул её и кинул в Лэннери нож, но промахнулся – тот просвистел мимо. Юный фей успел прицелиться и выстрелить раньше, чем враг сплёл бы паутину своих чар. Луч насквозь пробил грудную клетку мага, оставив в ней зияющую кровавую дыру. Пошатнувшись, тот навзничь упал на траву.

Лэннери повернулся к женщине, которую била дрожь. Поднял палочку.

– Нет, – сообщница черномага бросилась на колени, вся дрожа; её глаза почти выкатились из орбит. – Он меня заставил! Во мне нет чёрной магии! Это не моя вина! Служитель Кэаль…

Лэннери смотрел на неё и слышал настойчивый голос Айи, но о чём она говорила, к чему призывала, разобрать не мог: всё сливалось в один шум с барабанным ритмом злости в его голове.

– Ты помогала убийце! Черномагу, слуге Мааль! Какая после этого разница, ведьма ты или нет?! Такая же мразь, как и он!

Женщина зарыдала и с трудом проговорила сквозь слёзы:

– Дети… мои дети… Всё ради них. Мы жили бедно, еле концы с концами сводили… А он заплатил мне, чтобы я помогла ему с личинками… Откуда мне было знать, что это? Он… он щедро платил…

Лэннери прикрыл глаза. Выстрелить, не глядя, подумал он. Заглушая Айю и ритм злости, заметались серыми птицами слова «Дети. Мои дети…» в его голове. Выстрелить бы… только палочка почему-то стала тяжелее, чем обычно, а заклинание так и не сорвалось с губ. Будь оно всё неладно…

– Получай! Пер-кусса!

Раздался крик боли. Лэннери распахнул веки и уставился на женщину – она корчилась на земле, изо рта текла кровь, а на простом холщовом платье ширилось, расползалось тёмное пятно.

Шелест крыльев – и Беатия подлетела ближе. Невозмутимо ткнула палочкой в труп черномага:

– Надо на нём личинок поискать. При себе ведь хранил.

Лэннери кивнул и покосился на сообщницу злодея – она перестала выгибаться в агонии и застыла с раскрытыми глазами и ртом.

– Брось, – лениво сказала Беатия, будто прочитав его мысли. – Я тоже подобралась к ним и всё слышала. Актриса? Ну, так и сочинила про детей, вот и всё! Чтобы тебя разжалобить.

Не отвечая, Лэннери тыкал палочкой в одежду покойного черномага. Торнстед оказался прав: баночка с личинками обнаружилась во внутреннем кармане плаща, и феи торжественно её уничтожили. Теперь этот город вздохнёт спокойнее, а они могут лететь дальше своим путём.

– Чуть не забыл! – спохватился Лэннери и нацелил палочку на труп черномага; тот вспыхнул белым пламенем. Беатия проделала то же самое с мёртвым телом его сообщницы.

По дороге на кладбище Лэннери молчал, а Беатия мурлыкала себе под нос песенку, явно подслушанную у людей. Интересно, удержал ли Торнстед свою соратницу от очередной попытки улететь к Мэйсин?

«Ты не слушал меня», – с упрёком заметила Айя.

«Прости. Я был не в себе… А о чём ты говорила?»

«О том, что правильнее было бы отдать эту женщину под стражу. Если она и правда не ведьма».

Бесспорно, Айя была права, но покойницу обратно не вернёшь. И мысль о том, что у неё действительно могли быть невинные дети, Лэннери старательно затолкал подальше. Он и так чувствовал себя скверно, да и мурлыканье Беатии добавляло раздражения.

Лэннери уже хотел попросить её умолкнуть, но, приближаясь к храму, расслышал отчаянные рыдания и думать забыл о чьих-то песенках.

– Вернулись! – навстречу феям выплыл Зейнеран. Эти Светлые Души не понять: то он был недоволен ночёвкой гостей у него в храме, то радовался, что они прилетели снова. Лэннери, хмурясь, указал палочкой на раскрытую дверь:

– Что там происходит?

– А, это мои бывшие ученики поссорились, – отмахнулся мёртвый фей и уплыл вбок, чтобы не загораживать собой дорогу.

«Поссорились» означало то, что Торнстед удерживал Ретане в храме, не давая ей как следует попрощаться с Мэйсин. Судя по синякам на нежных руках феи, удерживал силой.

– Пришлось даже палочку у неё забрать, – хмуро произнёс Торнстед. Зажатая в его огромной руке, палочка Ретане вздрагивала, будто хотела вырваться. – А у вас что? Долго беседовали, я смотрю!

В его голосе прорвалась злость. Лэннери не отказал себе в удовольствии полюбоваться муками ревности Торнстеда, прежде чем отвечать:

– Мы проследили за черномагом, узнали, что та женщина была не жертвой, а его помощницей, и убили обоих. Баночка с личинками уничтожена. Вот и всё.

Заплаканная Ретане, сидевшая в углу храма, отвлеклась от своих страданий:

– А я успела сжечь трупы на кладбище. Теперь… теперь город заживёт спокойно.

– Если ещё что-нибудь из-под земли не полезет, – Беатия села на край алтаря и принялась болтать ногами, напевая себе под нос всё ту же песенку.

Торнстед помрачнел, полетал туда и сюда по храму и, наконец, указал обеими палочками на Ретане:

– А с ней что будем делать? Она рвётся к бездарным! Когда вернёмся в Школу, – угрожающим тоном обратился он к фее, – я всё расскажу Карисене, поняла? Предательство нужно наказывать! И тебе это только на благо пойдёт, поняла? Люди – они как животные, у них нет дара, нет чистоты, нет справедливости…

Лэннери поморщился. Всё это ему доводилось выслушивать от покойной Лейи, но на неё хоть смотреть было приятно, а Торнстед внушал абсолютное отвращение. Забавно, что сначала показался простоватым и добродушным! Первое впечатление – самое неверное.

– Ничего не будем делать. Верни Ретане её палочку, и полетели из города. Если захочет ещё раз, – Лэннери сделал ударение на последних словах, – попрощаться с Мэйсин, пусть потом догоняет нас.

Феи Золотой Звезды уставились на Лэннери с одинаковым изумлением на лицах. А затем через него начал пробиваться гнев у Торнстеда, и радость – у Ретане. Она приблизилась и поглядела на Лэннери так, словно всё ещё не верила своим ушам.

– Бери, – он выхватил палочку из руки Торнстеда и протянул её Ретане. – Помни, если останешься здесь – Карисена, скорее всего, лишит тебя крыльев за то, что ты намеренно не выполнила задание и не помогла мне… нам с важной миссией.

У собеседницы задрожали губы:

– Я… пока не готова отказаться от крыльев. Хотела бы, но не сейчас. Слишком много нечисти развелось. Поэтому я вернусь!

Отчего-то Лэннери был уверен, что она сдержит слово. Ретане неловко повернулась, едва не задев крыльями алтарь, и улетела, а в храме воцарилась неуютная тишина – даже Беатия нахохлилась и перестала напевать.

Первым заговорил Торнстед.

– Да, похоже, я был прав насчёт тебя, – задумчиво произнёс он, и Лэннери весь подобрался, прикинув, успеет ли он ударить первым. – Прав… и в то же время неправ.

– Это почему? – удивился Лэннери. Широкоплечий соперник одарил его мрачной ухмылкой:

– Прав, что ты тряпка. Неправ был, думая, что никто больше… ты ещё и предатель наравне с Ретане, раз позволяешь ей делать, что она хочет. И вы с ней, – теперь Торнстед кивнул в сторону Беатии, – небось полетели за черномагом, чтобы убить его, несмотря на пленницу. Это Равновесию повезло, что она оказалась такой же тварью, как черномаг! А вас двоих я уже раскусил. Она – не фея, и ты не лучше!

Лэннери налетел на него, целя кулаком в голову. Но Торнстед легко ушёл от удара, несмотря на то, что ловким его никто бы не назвал.

– Давно по морде не получал, а, Торнстед? – раздался злой выкрик Беатии. Он оглянулся на поднявшуюся с алтаря фею – и пропустил удар. Кулак Лэннери впечатался в губы Торнстеда и отбросил его назад. Разъярённый, с окровавленным ртом, Торнстед бросился на противника. Оба закружились в воздухе – Торнстед пытался напасть, Лэннери уворачивался.

На пороге храма возникла белёсая фигура Зейнерана.

– Прекратите немедленно! – вознегодовал он. Отвлёкшись на призрака, Лэннери получил сокрушительный удар в нос. Хлынула кровь, накатила тошнота, и, запрокинув голову, не глядя, Лэннери ткнул палочкой в противника, кинувшегося на него с победным кличем. Торнстед коротко вскрикнул, схватился за палочку, рванул её из руки Лэннери.

– Нет! Вин-ци! – раздался сзади вопль Беатии.

Зажимая рукой нос, Лэннери уставился на Торнстеда, вмиг опутанного серебристыми верёвками с ног до головы. На сердце юного фея будто камень лёг – из-за него Беатия совершила настоящее преступление!

– Нарушительница! – Торнстед сплюнул кровью. – У тебя отнимут крылья!

– Молчал бы ты, – тихо проговорила Беатия, приближаясь. Её тон заставил Лэннери напрячься – тхагасса, он и забыл, насколько яростной и непредсказуемой Беатия может быть!

– Знаешь, как ты мне надоел со своими приставаниями? – Беатия облетела вокруг Торнстеда, больно тыкая его палочкой в бока. Он кривился, но терпел. И напрасно пытался разорвать путы. – До смерти надоел – как Ретане надоела той девчонке! Если б не трещины на Звёздах, я бы накормила тебя белыми лучами… а пока хватит и цветов!

И они посыпались на Торнстеда, повалили его на пол и сыпались ещё и ещё, пока фей не оказался полностью погребённым под толщей белоцветов.

– И этого мало! – Беатия посмотрела на свой сжатый кулачок, будто сожалела, что не дала Торнстеду «по морде». – Чтобы больше не лез…

– Беа, – пробормотал Лэннери, озарённый простой мыслью: вот откуда у неё была кровь на платье в тот день, в библиотеке, и вот почему губы Беатии оказались припухшими! Каким же ревнивым глупцом он себя показал!

– Что «Беа»? – огрызнулась фея, постукивая палочкой по ладони. Торнстед сдавленно стонал, Зейнеран застыл в дверях немым укором. – Полетели отсюда. Этим двоим нет никакого дела до нашей миссии!

– А он выберется? – гнусаво поинтересовался Лэннери, отнимая руку от лица. Кровь из носа перестала течь – до Алой Звезды заживёт, будто и не было ничего.

– Куда денется! У него особенный талант – это сила. Разозлится, применит её, разорвёт путы и расшвыряет цветы, – вздохнула Беатия и обернулась к призраку: – Простите, что мы устроили у вас тут драку. И прощайте!

На кладбище феи Белой Звезды немного задержались, глядя в сторону города, но Ретане не было видно. Едва ли она так быстро вернётся.

– Беа, почему ты мне сразу не сказала, что поцелуй с Торнстедом случился… не по твоей воле? – спросил Лэннери, взмахом палочки меняя запачканную пятнами крови одежду на новую.

Беатия скользнула по нему взглядом и усмехнулась:

– А ты не спрашивал, Лэн.

Глава IV

Золотая Наставница Карисена оглядела собравшихся в её комнате фей. Дейлени – сказочница, как её называли другие, невысокая фея с тёмной кожей и чёрными вьющимися волосами, думала о своём и улыбалась, отчего на щеках у неё образовались ямочки. Рикайя и Арсанта – феи со строгими лицами и гладко причёсанными русыми волосами – смотрели, выжидая, и если первая перебирала концы пояса, выдавая своё волнение, то вторая держалась прямо, сложив руки на груди, неподвижная, словно золотая статуя.

– Вы знаете, что правитель Альбастрии, великий рейгелнар Танриэн, оказался черномагом, надевшим на оживших мертвецов личины воинов Кэаль, – это был не вопрос, а утверждение. – Как считаете, должны ли мы посовещаться с правителями Флавастрии и Рубиастрии, прежде чем принимать решение? Или, – Карисена помедлила, – мы в состоянии сами вынести злодею приговор?

Вынырнув из своих мыслей, Дейлени прикусила губу и в нерешительности посмотрела на подруг. Арсанта не колебалась, только сжала небольшие, но крепкие кулаки и негромко произнесла:

– Сами!

– Да, но, – Рикайя неохотно оторвалась от своего пояса, – может, всё-таки пошлём голубей к великим рейгелнарам Флавастрии и Рубиастрии? Чтобы предупредить их! Вдруг мы не сумеем… вдруг у нас не получится убить черномага.

Словно тень легла на комнату, и на пару мгновений потускнел свет Золотой Звезды, когда Карисене представилась Рикайя с оторванными крыльями… Нет! Такого допускать нельзя. «Мы обязательно вернёмся живыми», – подумала Карисена и обратилась к Дейлени:

– А ты как считаешь, сказочница?

Это было ласковое прозвище феи, постоянно придумывавшей удивительные истории, в которых побеждали добро и справедливость. Даже особенный талант Дейлени был «сказочным»: рассказывая, она могла пальцами рисовать в воздухе красочные иллюстрации.

– Я… даже не знаю, – робко произнесла Дейлени.

– А я знаю, – и Карисена подмигнула ей. – Я обещала рейгеле Илетте, что пришлю к ней фею присматривать за её замком. Илетта страшно боится, что где-нибудь неподалёку бродит черномаг или его слуги. Ты полетишь в Линнитари, Дейлени, только прихвати с собой запасы сайкума и росы.

Выслушав задание, Дейлени послушно закивала.

– Ну, а мы с вами, – Карисена обвела взглядом Рикайю и Арсанту, – навестим Его Светоносное Величество или как он там себя называет. Скорее всего, этой ночью, чтобы застать врасплох. Подготовьтесь, поднакопите сил – сегодня мы не будем укреплять купол вокруг Школы, а положимся на волю Кэаль Справедливой.

Феи молча склонили головы в знак согласия. Чуть позже Карисена последовала совету Рикайи и отправила золотых голубей в столичные города Флавастрии и Рубиастрии. А ещё позже, когда Алая Звезда покрасила всё небо в цвет свежей крови, феи вылетели одна за другой из дверей Школы. У Дейлени за спиной болталась котомка с запасами еды и воды, остальные были налегке и только сжимали в потных от волнения ладонях палочки.

– Ну, прощай, Дейлени, – через силу улыбнулась Карисена. Ей не хотелось думать о плохом, но что-то давило на грудь, мешая свободно вздохнуть.

Фея-сказочница со слезами на глазах бросилась ей на шею.

– Ну всё, хватит, – расцепила её руки молодая Наставница. – А то мы эдак никуда не улетим.

– Увидимся! И помните – справедливость победит, – чуть слышно шепнула Дейлени.

После чего она улетела в замок рейгелы Илетты Норсальской, а остальные направились в сторону Альбастрии, преодолели Шейнренский пролив и светлячками в наступившей тьме подлетели к дворцу правителей.

– Вон там – тронная зала, – Рикайя указала дорогу к окну, перед которым, с её слов, остановился свиток с заклинанием поиска. – Думаю, спальни правителей на том же этаже или выше.

Карисена искоса посмотрела на неё:

– Предлагаешь убить его во сне?

Тихонько подлетая к окну, она подняла палочку – свою верную Инхельму, которая почти никогда не разговаривала, но зато верно служила – и проговорила: «Пер-тэ!»

– Разве с черномагами вступают в поединок, Наставница? – кротко отозвалась Рикайя, но в темноте показалось, будто на её лице промелькнула улыбка.

Карисена влетела во дворец, знаком пригласив соратниц следовать за ней. Как тяжело быть молодой Наставницей – постоянно чувствуешь неуверенность в себе и оглядываешься, ища насмешку на чужих лицах. Карисене приходилось делать усилие над собой, чтобы выглядеть гордой, невозмутимой, с чувством собственного достоинства, как и подобает Наставнице.

– Никого, слава Кэаль, – констатировала Арсанта, выглянув за дверь.

– Разумеется. Не станут же стражники охранять пустую залу, – Карисена замерла и принюхалась. Вон оттуда, из угла, потянуло мышами; на потолке, днём поражавшем воображение живописными узорами и красками, паук раскинул свои сети, пахнущие пылью; от подушки на троне исходила непонятная вонь, не столько заметная человеческому нюху, сколько фейскому. И ничего похожего на след чёрной магии! Поразительно. Кто научил правителя Танриэна скрывать её?

– Скорее, Наставница, – заторопилась Рикайя, – мне кажется, я слышу шаги.

– Это не страшно, – Карисена слегка хлопнула её палочкой по плечу, – если это человек, мы его – или её – погрузим в сон. А вот если хибри…

Не надо быть Хранительницей, чтобы предвидеть, что Танриэн постарается окружить себя самыми верными слугами. А кто может быть предан сильнее и беззаветнее, чем хибри – тому, кто их создал?

Шаги замедлились. Феи ждали в свете факелов, ровно горевших на стенах; в конце концов, Карисене это надоело, и она медленно полетела вперёд, а соратницы – следом.

«Вот ещё взмах крыла. Ещё. А теперь – быстрее за угол и…»

Длинный раздвоенный язык хлестнул пустоту перед самым лицом Карисены. Она охнула, отпрянула, заколебалась лишь на миг – и рванулась навстречу хибри. Он растерялся, не успел атаковать снова, и белые лучи рассекли его язык, губы и рот. Чудовище – в одежде слуги – издало жуткий шипящий звук и хотело бежать, но феи не позволили. Несколько выстрелов из палочек – и враг упал ничком.

– Первый, – Рикайя погладила палочку, Арсанта резко, не по-фейски, сплюнула на труп. Под удивлённым взглядом Карисены она пояснила:

– Видела, как бездарные так делают. Смешной обычай, а, Наставница?

– Мы – не бездарные. Будь добра больше не плеваться, – резко отозвалась Карисена, поджигая труп золотистыми искрами и время от времени оглядываясь. Кругом было тихо, но эта тишина настораживала, казалась враждебной. Словно из любого угла могли сверкнуть злые, полные жажды убийства глаза.

Феям удалось преодолеть коридор без приключений, а затем навстречу им попались двое стражников. Слова: «Мы пришли с добром», предназначенные успокаивать людей, так и замерли на губах Карисены, поскольку стражники, не раздумывая, бросились в атаку.

– Стойте! – Недоумевая, Карисена взмыла к потолку – и лишь затем разглядела хвосты, высунувшиеся из-под светлых плащей.

– Хибри! Бей их! – звонко прозвучал голос Рикайи, и отсечённая лучом голова запрыгала по каменному полу. Второй стражник крутанул меч над головой, целясь в Карисену, но пропустил атаку Арсанты. Сложился надвое и распростёрся на полу, рядом с обезглавленным трупом. Карисена спустилась ниже и подожгла обоих.

– Голова куда-то укатилась, – бесстрастно заметила она, и Арсанта скрылась во тьме коридора. Вернувшись, сообщила, что голова хибри была ещё живой и попыталась схватить её, Арсанту, языком и притянуть к себе.

– Да, было бы глупо погибнуть от руки… или от языка уже мёртвого врага, – согласилась Рикайя, и обе феи отрывисто рассмеялись.

– Сколько же их во дворце? Хибри? – вслух задумалась Карисена, но едва ли кто-то, кроме правителя Танриэна, мог дать ответ на этот вопрос.

Тем временем феи миновали ещё один коридор и наткнулись на служанку в белом чепце и тёмном платье до щиколоток. При виде фей она выпучила маленькие глазки и схватилась за сердце, еле слышно пролепетав:

– Служители Кэаль…

– Мы пришли с добром, – только сейчас Карисена заметила, что на подоле её собственного платья багровели пятна. При свете золотистых крыльев они были особенно заметны. Волосы растрёпаны, палочка судорожно зажата в кулаке, да и выражение лица, наверное, было совсем не благостным. Карисена оглянулась – Рикайя и Арсанта выглядели немногим лучше. Охотницы, растерзавшие уже трёх хищных зверей!

– С добром? – непонимающе переспросила служанка. – Но…

– Мы тебя сейчас погрузим в сон. Только не бойся. Утром всё будет хорошо, – заверила её Карисена, преисполнившись жалости, но только подняла палочку, как служанка преобразилась. Лицо её исказилось, мелькнули клыки, рука метнулась вперёд…

– А-а-а! – Грудь обожгло болью, Карисена полетела куда-то вниз. Её подхватили, и в ушах зазвучало яростное:

– Пер-кусса!

Кажется, это был голос Арсанты. Карисена попыталась вздохнуть – и не смогла. В груди жгло невыносимо, и она застонала, сквозь пелену слёз видя, как хибри упала, как ноги в шерстяных чулках и грубых башмаках задёргались на полу. Ещё один выстрел, и тело служанки замерло.

– Бо-оль… бо-оль… – прохрипела Карисена и почувствовала, как феи теперь уже вдвоём поддерживают её. Наверное, сломаны рёбра… но она ведь Наставница… сейчас вылечит себя…

Топот сапог, встревоженные голоса, приближающийся свет факелов. Соратницы поспешно вскинули палочки.

– Что происходит?! Именем Его Величества Танриэна объясните, что здесь происходит! – суровым тоном потребовал широкоплечий стражник с лысиной, блестевшей в полумраке. Рядом стоял другой – ниже ростом, моложе, с пушистыми светлыми усами и бородой. Наверное, так удобно скрывать чешуйки над верхней губой и на подбородке!

– Убейте, – пересилив себя, выдохнула Карисена. Сама же направила палочку на грудь, разбитую кулаком служанки, и приготовилась читать заклинание. Процесс исцеления был таким же, как и в случае с оторванными крыльями, только гораздо быстрее и без выписывания восьмёрок в воздухе.

– Что?! – вырвалось у младшего стражника.

– Да это не служители Кэаль! – Старший кинулся на фей с горящим факелом, не тратя времени на то, чтобы вытащить меч. Карисена увидела, как факел, перерубленный надвое лучом, упал на труп служанки. Её платье и чепец мгновенно занялись огнём.

– Беги! – заорал старший стражник младшему, всё-таки рванув клинок из ножен. И тот побежал. Сверкнули золотистые крылья – пролетев над головой старшего, Арсанта устремилась следом за парнем. А рука Карисены замерла – что-то было не так. Хибри повели себя… как люди?

– Стой! – бессильно прохрипела она, но Рикайя не услышала. Луч вошёл в горло стражника, и тот беззвучно опрокинулся на спину. Из коридора донёсся крик и оборвался мучительным стоном. У Карисены ещё сильнее заболело в груди, она застонала и выругалась:

– Тхагасса, тхагасса!

– Что случилось? Тебе плохо? – Рикайя поспешила к ней, но молодая Наставница отмахнулась, ткнула дрожащей рукой в мертвеца:

– Проверь его… посмотри!

Рикайя потушила труп служанки с помощью особенного таланта – вызывала воду, когда хотела, – и сожгла останки хибри в золотистом магическом пламени. Тот уж точно не перекинется на стены.

– Зачем его проверять? – небрежно откликнулась она. – Неужели думаешь, что это человек?

– Боюсь, – еле пошевелила губами Карисена. Из коридора вернулась Арсанта, коротко объявила:

– Уничтожен.

Рикайя, тщательно оглядывавшая стражника с ног до головы, подняла растерянное лицо:

– Он… он и правда человек. Кари… Наставница… это что же теперь, мы Равновесие нарушили не хуже, чем дети Мааль?

– Мы не знали, – испуганно пискнула Арсанта. – Мы не знали! Не знали!

«Это моя ответственность. Я же Наставница», – мысли причиняли ещё больше боли, нежели сломанные рёбра. А может, те просто начали заживать. Карисена вздохнула и пробормотала:

– Мей-ди-ора, – и до тех пор держала палочку перед грудью, повторяя эти слова, пока не исцелилась полностью.

Рикайя с Арсантой так и парили в воздухе с опущенными головами, ожидая распоряжений.

– Полетели дальше, – мрачно произнесла Карисена, взмахнув крыльями. – За всё это ответит правитель Танриэн, и горе ему, когда мы, наконец, до него доберёмся!

И соратницы подхватили: «Горе!»

Завернув за угол, они услышали чьи-то стоны; голос был слабый, старческий, и Карисена переглянулась с подругами:

– Танариэн. Это он, и, кажется…

– Умирает, – прошептала Рикайя и устремилась вперёд. Карисене вспомнилось недавнее «Именем Его Величества Танриэна» из уст стражника – выходит, дни второго правителя были сочтены? Кому же перейдёт власть, если у близнецов нет детей? Отбросив ненужные сейчас размышления, Карисена подлетела к дверям спальни Танариэна, которые никто не охранял, и чётко проговорила:

– Пер-тэ!

Двери плавно и бесшумно отворились, впуская фей; Арсанта тут же закашлялась, а Рикайя прикрыла нос рукавом:

– Как воняет!

Эту спальню, казалось, не убирали месяцами – толстый слой пыли на столе, стульях и, разумеется, на полу. Повсюду разбросаны засаленные тряпки и одежда, остатки еды в каких-то деревянных мисках, кувшин с застоявшейся водой. Старый правитель, брошенный всеми – братом, слугами и стражниками – лежал на грязной кровати, сбив ногами простыни в кучу, метался и бесконечно, душераздирающе стонал. Преодолевая отвращение, Карисена подобралась ближе и, зависнув над несчастным, дотронулась до его лба. Тут же отдёрнула руку:

– Да он весь пылает! Болен, видать… Что же нам теперь делать? – вырвалось у неё.

– Что скажешь, то и сделаем, Наставница, – пожала плечами Рикайя. Они с Арсантой держались у дверей, иногда выглядывая, чтобы не пропустить появление нечисти или хибри. Те ведь могли подкрасться бесшумно.

Карисена наморщила лоб, раздумывая, а потом заткнула свою палочку за пояс, приняв решение. Правителю всё равно недолго оставалось жить, и всё, что феи могли сделать – это облегчить ему уход в чертоги Кэаль.

– Ну-ка, возьмите меня с двух сторон за руки, – велела Карисена соратницам. После недолгих колебаний они повиновались, и теперь с правой стороны руку с палочкой сжимали прохладные пальцы Арсанты, а слева Карисена чувствовала цепкую хватку Рикайи.

– Я буду петь провожающую песнь, а вы – подпевать мне. Поняли? – Не дожидаясь согласия, молодая Наставница начала тихим, не очень благозвучным, но уверенным голосом. Рикайя повторяла за ней слова, Арсанта пела задумчиво и мелодично, как птичка.

Танариэн перестал метаться, задышал ровнее, и выражение его воскового лица сделалось спокойнее. Карисена закончила песнь, глядя, как золотистое сияние, идущее от неё и соратниц, становится всё сильнее и окутывает старика, убирая на время все недуги, позволяя ему умереть без боли и страданий.

– Всё, – Карисена умолкла и разжала пальцы сначала Арсанты, потом Рикайи. Золотистое сияние постепенно уменьшилось, и вдруг Танариэн открыл глаза. У него оказался удивительно ясный взгляд, какой был, наверное, лет десять тому назад. Голубые глаза остановились сначала на Карисене, а потом на Рикайе и Арсанте.

– Фея. Я знал, что увижу фей… перед смертью, – прозвучал его дребезжащий голос. Карисена не отрывала глаз от правителя, надеясь услышать что-то важное, ради чего ему стоило задержаться на этом свете. Но Танариэн молчал, а затем утомлённо прикрыл веки. Карисена снова дотронулась до его лба:

– Постойте! Скажите ещё что-нибудь, Ваше Величество… Вы знали, что ваш брат – черномаг? Вы знаете, где может быть его комната с зельями? И как нам побыстрее до него…

– Кари, – Арсанта сжала её плечо. – Он мёртв.

Отпрянув, Карисена сердито выругалась и тут же зажала нос. Тело правителя вздрогнуло в последний раз и расслабилось, и запах стал поистине невыносимым. Не отрывая ладони от лица, Карисена полетела к выходу, буркнув:

– За мной!

Рикайя и Арсанта с видимым облегчением выбрались из мерзкой спальни.

– Что ж, – Карисена огляделась, – поищем спальню Танриэна, хотя я уверена, что его там нет. Ночь – благоприятное время для экспериментов с нечистью и приготовления всякой гадости, не правда ли?

Вскоре феи столкнулись с ещё одной служанкой, и, к счастью, это оказалась простая женщина, не хибри. Тройным заклинанием уложив её спать до утра, Карисена, Рикайя и Арсанта полетели дальше. Стражники у дверей спальни правителя обнажили мечи, едва заметив золотистое сияние фейских крыльев. Карисена хотела сначала удостовериться в том, что это хибри, а не люди, но потом махнула рукой:

– Убейте!

Что такое меч против магии, даже если ночью могущество фей не столь велико? Не минуло и десяти ударов сердца, как стражники сползли на пол – один с распоротым горлом, другой с пронзённым лучами сердцем. Глядя на тёмные лужи крови, потянув носом, Рикайя с явным облегчением произнесла:

– Хибри!

– Стали бы люди сразу на нас кидаться, – утвердительно закивала Арсанта. Ещё десяток мгновений – и трупы чудовищ превратились в серый пепел.

С большими предосторожностями феи заглянули в комнату. Разумеется, здесь не обнаружилось пыли по углам, паутины на стенах и грязной кровати. Спальня Танриэна выглядела чистой и была вся устлана шёлковыми коврами из Рубиастрии. Роскошная кровать с белоснежными простынями оказалась пуста.

– Как я и думала, – проворчала Карисена, – придётся нам искать комнатушку с зельями, костями и засушенными корешками.

Она встретилась взглядами с подругами и прочитала в них то же, что беспокоило её саму: хорошо бы в гнусной «комнатушке» не нашлись останки фей. Лэннери рассказывал, что он посылал к правителям Альбастрии неких Аргалена и Ирлани, и с тех пор о них не было ни слуху, ни духу.

Карисена от всей души надеялась, что её мрачные мысли не подтвердятся.

Глава V

Спускаясь вниз по широкой каменной лестнице, Карисена заметила серую полевую змейку, от которой тянулся лёгкий след чёрной магии. Сначала удивилась, потом перехватила палочку удобнее и устремилась за той. Рикайя и Арсанта, похоже, поняли свою Наставницу без слов и молча полетели следом. Раздался приглушённый голос одной из них:

– А я-то надеялась, что комната с зельями окажется где-нибудь высоко в башне. И мы красиво выбросим черномага из окна.

– Так только в сказках Дейлени бывает, – хмыкнула вторая.

Карисена напряжённо следила за змейкой. Если Танриэн смешивал человеческую кровь лишь со змеиной, то где-то должно быть много таких существ – и, возможно, ядовитых. До сих пор все хибри, каких видели феи, оказались полузмеями, полулюдьми. Выходило, что Танриэн придерживался одной и той же схемы и не любил разнообразие.

– Она ползёт в самый конец вон того коридора, – прошептала Рикайя сзади. – Смотрите, там даже факелов нет…

– Тс-с! – Карисена приложила палец к губам и заметила, что рука у неё легонько дрожит. Только сейчас молодая Наставница поняла, что её, пожалуй, утомили все эти стычки с хибри. А ведь днём, при свете родной Золотой Звезды, она всё ещё чувствовала бы себя полной сил!

Змейка исчезла в щели, а феи медленно, чуть слышно шелестя крыльями, направились к двери, маячившей в самом конце коридора. След чёрной магии становился всё явственнее. Царила абсолютная тишина, в которой до Карисены доносились лишь учащённое дыхание соратниц и стук собственного сердца.

– Пер-тэ! – сорвалось с губ, как только все феи застыли на расстоянии пяти человеческих шагов от двери. Карисена ждала душераздирающего скрипа, но та открылась совершенно бесшумно.

Внутри было так темно, что разглядеть комнату казалось невозможным. Даже золотому свету, исходившему от крыльев и палочек, не победить эту тьму… Карисена проглотила комок в горле и молча указала палочкой вперёд – дескать, летим. Рикайя с явным предвкушением, читавшимся на её лице, закивала.

– Вряд ли Танриэн там… – скептически начала Арсанта, но мигом замолчала, когда в ответ на её слова раздалось шипение, и прямо из тьмы выпрыгнула длинная зелёная лента!

– Пер-кусса! – Если б не Рикайя, маа-змея в прыжке сшибла бы кого-то из фей. И, вероятно, успела бы ужалить. Но теперь, рассечённая надвое, змея рухнула на пол, подёргалась в агонии и затихла.

– Ещё две! – предупреждающе крикнула Карисена и выстрелила, золотистый луч прошёл сквозь змеиную шею. Другую противницу уничтожила Арсанта.

Феи не успевали сжигать корчившиеся на холодном камне останки врагов, как из мрака появлялись новые. Рука Карисены устала держать палочку, горло пересохло, и, опасаясь, что на черномага её может не хватить, молодая Наставница обратилась к Рикайе и Арсанте:

– Отступаем! Их очень много… всех не перебьём!

Говоря это, она расстреляла лучами ещё нескольких зелёных змей, а потом отлетела назад. Оглянулась на подруг – те медлили, подняв палочки.

– Погоди, Кари, – возбуждённо заговорила Рикайя, – маа-змеи, кажется, закончились. Давай уж посмотрим, что это за комната.

Карисена покачала головой:

– Любопытство ни к чему хорошему не приведёт! Вы забыли, какая у нас цель? Мне напомнить, зачем мы сюда прилетели?

Арсанта присоединилась к ней, не говоря ни слова, а вот Рикайя сжала губы, и на лице её читалось упрямое: «Сделаю по-своему!» Карисена уже хотела прикрикнуть на подругу, но опоздала. Выставив палочку перед собой, как стражник – меч, Рикайя ворвалась в комнату.

– Стой! – Арсанта рванулась следом, но Карисена вцепилась ей в локоть:

– Оставайся на месте. Если это ловушка, погибнем мы все!

Арсанта взглянула на неё так, словно увидела первый раз в жизни, и это оказалось не самым приятным впечатлением. Губы Карисены сложились в горькую улыбку:

– Больше нельзя допускать ошибок.

Они ждали несколько томительных мгновений; окажись это сказка Дейлени, Рикайя выплыла бы обратно из темноты целой и невредимой. Но жизнь – не сказка, и последовал шум, как будто кто-то громыхнул металлической цепью, а затем прозвучал отчаянный вопль. Карисена до крови закусила губу, удерживая Арсанту на месте своими сильными руками. А бедная Рикайя, окровавленная, в разорванном на груди платье, еле выползла из страшной комнаты. Крылья волочились за ней, с них тоже стекала кровь. И это было самое страшное: крылья, скорее всего, сломаны.

– Кари… давай полетим в Школу, – Арсанта побледнела ещё сильнее. – Убить черномага мы успеем, а смерть ещё одной из нас недопустима! Неужели её никак не спасти?! Хотя бы попробуй!

На памяти Карисены Арсанта первый раз в жизни разразилась такой длинной речью.

– Смотри, чтобы дети Мааль не напали, – вместо ответа велела ей молодая Наставница и спустилась вниз, к Рикайе. Та еле дышала, вжавшись в дверь, и лицо её стало прозрачным, а руки безжизненно повисли. С содроганием Карисена поняла, что подруге ничем не помочь; даже палочка её была сломана.

– Рики, – тихо сказала Карисена, коснувшись её плеча, – ты умираешь.

Та затрепетала, словно бабочка.

– Что там было? Кто на тебя напал? – с дрожью в голосе поинтересовалась Наставница.

– Я влетела… всё было тихо и спокойно. А потом я задела что-то, висевшее в воздухе… похожее на нить паука… и на меня напала тварь. Большая тварь… огромная… Тело змеиное, с чешуёй, но клюв… клюв как у птицы… И её привязали на цепь… как псов бешеных привязывают…

Рикайя задрожала сильнее и сжала обеими руками запястье Карисены.

– Не залетайте туда. Не мстите, – пролепетала она, а затем голова её упала на грудь, и Карисена едва успела поддержать несчастную и бережно уложить на пол. Глаза Рикайи, широко раскрытые, полные ужаса, смотрели вверх, и Карисена закрыла их.

– Она умерла? – в полной тишине прошептала Арсанта, и ответом ей был кивок. Рыдания душили Карисену, и она не смогла произнести ни единого слова.

А из комнаты раздался звук, от которого холод пробежал по спине Карисены – нечто среднее между свистом и шипением обычной маа-змеи.

– Полетели, – Карисена рывком поднялась с пола и взлетела. – Прикончим Танриэна и вернёмся за Рики.

Арсанта, судорожно всхлипывая и размазывая по лицу слёзы, склонила голову.

– Им-при!

Они направились по еле заметному, узкой струйкой исчезавшему во тьме коридоров следу чёрной магии. Тот был слаб – казалось, вот-вот исчезнет. Но ещё десяток взмахов крыльями, и, сжав ладонь Арсанты, Карисена подбородком указала ей на неприметную дверь в стене. Поверх той раскинулась сверкающая паутина, создавая ложное впечатление, будто бы в эту комнату не заходили давным-давно. Карисена нахмурилась, переглянулась с соратницей – здесь ли Танриэн и его склянки с зельями? Не окажется ли это очередной ловушкой? Но так или иначе, времени на размышления у фей не оставалось. Обе подняли палочки и с помощью простого «му-эн-дици» убрали мешающую паутину с двери. Отворили её, заглянули внутрь. И чуть не вскрикнули одновременно от радости, что это та самая комната, и ужаса, потому что первым, что они увидели, оказалась фея!

Высушенные до последней капли крови, без рук, ног и крыльев, останки феи – а вернее, фея – были привязаны шнурком к деревянному столбику, а столбик укреплён в середине стола с баночками, чашами и сосудами.

– Ну, держись, Танриэн, – сипло проговорила Карисена и влетела в комнату, держа палочку наготове. Жаль, что правителя не было, но он ведь явится сюда рано или поздно! С какой охотой она бы сейчас приняла человеческие размеры и свернула ему шею голыми руками! Проклятый черномаг заслуживал не просто смерти, а долгих мук, но слугам Мааль везло: феи – не такие мерзкие твари, чтобы действовать методами своих же врагов. На том и держится Великое Равновесие!

Арсанта обыскивала углы, пока Карисена, пересилив себя, изучала то, что осталось от несчастного фея. Придётся рассказать Лэннери, что случилось с его соратником. Вот только где ещё одна фея – Ирлани?

За спиной послышались странные звуки. Резко обернувшись, Карисена увидела, как её подругу и соратницу рвёт прямо на пол.

– Что случилось? – тревожно спросила Карисена. Арсанта отдышалась, сплюнула и ткнула палочкой в сундук, стоявший в углу:

– Там… там кости. Всякие… разные. Я… я увидела чей-то череп и… и мне показалось, что он обглодан.

Феи обменялись быстрыми взглядами, и Карисене самой стало дурно. Какая дрянь, какая невероятная мерзость! Задыхаясь, молодая Наставница повернулась к столу, размахнулась и смела палочкой ближайший флакончик. Тот со звоном разбился об пол, потекла тёмная жидкость с одуряющим запахом. Карисена поморщилась и велела Арсанте:

– Следи за дверью!

Сама же с упоением принялась бить, ломать, сбрасывать со стола всё, на что только могла указать палочкой. Звон разбивающейся фарфоровой чаши прозвучал музыкой в ушах Карисены – можно представить, как именно в эту чашу складывали оторванные крылья. Грохот сосуда с чем-то красным был ещё приятнее – Танриэну не доведётся поддержать свою жизненную энергию выпитой кровью. А с каким весёлым звоном разлетались маленькие баночки и скляночки! Вот одна покатилась в угол, проливая мутное содержимое, а другая рассыпалась осколками, едва коснувшись пола. Карисена довольно хохотнула и утёрла лоб – от усердия она даже вспотела. Кругом так и воняло расплёсканной чёрной магией, но молодая Наставница притерпелась к этому запаху и не замечала его.

– Арсанта, не хочешь и ты что-нибудь расколотить? – предложила Карисена, глядя на полки, где рядами расположились такие же хрупкие и полные всякой гадости сосуды. – А я посторожу.

– Пожалуй, ты опоздала со своими щедрыми предложениями, крылатая.

Это был не голос Арсанты! Похолодев, Карисена круто повернулась и разглядела в дверях Танриэна: он улыбался, и на плечах его покачивали головами маа-змеи, с локтей свешивались маа-змеи, у ног вытягивались длинные тела маа-змей, и даже на голове сидела одна, прямо между зубцов золотой короны!

– Я подозревал, что феи навестят меня, – сладчайшим тоном продолжал Танриэн, – и подготовился. На этом столе нет ни одного действительно ценного зелья. Я всё припрятал и оставил бесполезные мелочи или вовсе простую воду, чтобы вы, крылатые, могли вдоволь порезвиться. Вы же только ломать умеете, да жить по закостенелым правилам. Создавать, творить – это не ваше, на такое у вас ума не хватит.

Оцепенение Карисены длилось недолго. Она поискала глазами Арсанту… и ахнула. Подруга неподвижно лежала на полу со следами от змеиных клыков на шее и запястьях. Она ещё дышала, но потемневшее, раздутое лицо говорило о том, что яд уже проник в кровь. Карисена отвела глаза от Арсанты и горестно поникла, осознавая свою вину. Лучше бы и правда улетели обратно в Школу! Как же теперь справиться одной с черномагом и его приспешниками?!

– Бесславно померла твоя подруга, – ухмылялся Танриэн. – Даже не успела применить свой особенный талант!

– Там и применять было нечего, – мрачно ответила Карисена. – В бою…

Вспомнились песенки, которые Арсанта пела растущим под деревьями желтянкам, чтобы стали высокими, и цветы на них распустились побыстрее. И ведь работало! И бутоны охотно разворачивали свои нежные лепестки под звуки мелодичного голоса… Взгляд Карисены затуманился от слёз. Она услышала, как Арсанта вскрикнула, уловила её движения – та заметалась, отбросила от себя палочку и жалобно застонала.

– Ну что ж, – непринуждённым тоном произнёс правитель Альбастрии, – пора заняться и тобой, крылатая. Посмотрим, каков твой особенный талант. Он же наверняка проявится в сражении?

Карисена смахнула слёзы с лица и крепче стиснула палочку.

– Наверняка.

«Пусть Кэаль Справедливая примет тебя в свои объятия», – подумала она, глядя на застывшее тело Арсанты, и, не раздумывая, бросилась в атаку.

Впоследствии Карисена и сама бы не смогла объяснить, что придало ей сил. Может, близость смерти, или понимание того, что жертвы Рикайи и Арсанты не должны быть напрасными, а может, всё дело в том, что никогда ещё Карисена так сильно не жаждала добраться до врага и уничтожить его. Она вертелась, уклонялась от нападений, взлетала к потолку и обрушивалась на маа-змей сверху. Оскаленные клыки, языки, похожие на тёмные плети, удушливая вонь чёрной магии – всё это казалось непрекращающимся ночным кошмаром. Карисена снова и снова стреляла золотыми лучами, отсекала змеям головы, языки, хвосты, рубила их напополам, как будто клинком, жгла, словно огнём. Этот танец продолжался, пока в один миг Карисена не опустилась на пол и не осознала, что всё закончилось. Маа-змеи умерщвлены. Тишина и усталость навалились Карисене на плечи, согнули её, как дряхлую старую фею. Струйки пота бежали по спине, голова и руки отяжелели.

– Надо же, какая отвага и выносливость, – прозвучал негромкий, но полный яда мужской голос. – Не ожидал.

Карисена подняла глаза на Танриэна – в руках у него невесть откуда появилась светящаяся сеть. Чтобы поймать её, подсказал утомлённый разум. Фея попыталась взлететь, но не смогла даже пошевельнуться – силы оставили её. А Танриэн шагнул навстречу, лучезарно улыбаясь:

– Вот и попалась! Есть у меня подозрение, что ты – Наставница, уж больно хорошо сопротивляешься. Что же не уследила за подругой, крылатая? Я видел трупик у двери, ведущей в мою замечательную ловушку. Надо отметить, там живёт уникальное создание! Я смешал хищную птицу и серую полевую змею, и вышло гораздо лучше, нежели я предполагал. Жаль, в ловушку попалась только одна из вас! Но ничего, с тобой я тоже проделаю какой-нибудь забавный эксперимент.

Говоря это, он медленно приближался, переступая через трупы нечисти. Подол мантии весь испачкался, но, кажется, правителя Альбастрии это совсем не волновало. Он встал перед Карисеной, держа сеть наготове, и испытующе посмотрел фее в глаза:

– Ну что, не выкрикнешь ещё парочку заклинаний? Не применишь свою красивую жёлтенькую магию? Неужели и правда ты обессилена?

Карисена часто дышала и только прижимала Инхельму к груди. Всё, что у неё осталось – это палочка, но толку от той сейчас никакого.

«Не всё, – заговорила молчаливая Инхельма. – У тебя есть ещё кое-что, усиленное ритуалом посвящения в Наставницы».

Танриэн подцепил фею с помощью сети и поднял с пола. Карисена почувствовала себя хуже, сердце у неё заколотилось, пальцы рук онемели – должно быть, это прямое действие чёрной магии.

– А теперь ты точно не сумеешь применить свою магию, – Танриэн заулыбался ещё шире. Сеть бросала отблески на его помолодевшее, оживлённое лицо, и Карисене вспомнился умиравший в грязи и забвении брат-близнец. Уже после этого Танриэн не заслуживал милосердия! «Даже лёгкой смерти ему не положено», – вдруг подумала она.

С усилием подняв палочку, Карисена попыталась создать заклинание. Бесполезно! Правитель рассмеялся, глядя на её потуги.

– Я предупреждал. Твоя палочка – всего лишь жалкая деревяшка в тенетах чёрной магии!

– Вот как? – Карисена вялым движением засунула палочку за пояс. Сосредоточилась и посмотрела Танриэну в лицо, да так, что он не смог отвести взгляда. «Есть то, чему твоя сеть не помешает».

– Ты… ты что делаешь? – Правитель закашлялся, выпучил глаза, но продолжал смотреть на Карисену, как зачарованный. Лицо его налилось кровью. – Прекрати! Меня жжёт как огнём! Моя голова… она сейчас лопнет…

– Ты же хотел посмотреть на мой особенный талант, – теперь улыбалась Карисена, и глядя на неё, злодей завыл, словно волк. Выронил сеть вместе с феей – она грохнулась на пол, однако боли не почувствовала. Карисена смотрела на Танриэна, видела, как он корчится, слышала его дикие вопли. А затем, когда жар в его теле достиг наивысшей точки, его разорвало! Фея невольно заслонилась руками, но чёрная магия защитила её.

– Вот теперь всё, – прошептала молодая Наставница.

Её особенный талант раньше казался ей неподходящим для феи. Неправильным – ведь убивая противника таким образом, ты мучаешь его. Карисена не применяла свой талант с тех самых пор, как очнулась в окружении перепуганных фей, окровавленная, с застрявшим в волосах чужим зубом. А по земле было разбросано то, что осталось от напавшего на Карисену хибри.

Она помнила, как пристально смотрела ему в глаза, как сейчас Танриэну. Врага скрючило от боли, а всё, что почувствовала Карисена – это тёмное, наполнившее её с ног до головы удовлетворение.

– Как будто Кэаль и Мааль – это один источник, только под разными именами, – вслух проговорила Карисена и очнулась. Нужно выбираться из сети; встав на ноги, фея наконец-то ощутила боль в локтях и спине, на которые неудачно приземлилась. Она потыкала палочкой в сеть, ища выход, и не минуло и пяти ударов сердца, как молодая Наставница расправила крылья и с трудом, но взлетела. Ей бы только последнее чудовище уничтожить – то, что сидело в ловушке на цепи, – и всё будет хорошо.

– Только не для вас, – пробормотала она, обращаясь к Рикайе и Арсанте, которые уже не могли её слышать. – Но погребальные костры взовьются высоко, а память о вас будет жить долго – обещаю!

Глава VI

К вечеру похолодало, и тусклый свет Алой Звезды едва пробивался из-за набухших туч. На городской площади, тем не менее, собралось много народу, и то и дело, распихивая толпу локтями, вперёд пробивался какой-нибудь дюжий силач. Лэннери и Беатия, увеличившиеся до человеческого роста, остановились, чтобы послушать оратора – невысокого, тощего человечка в нелепом жёлтом балахоне, покрытом земляными пятнами. Удивительно, что никто не смеялся над ним – наоборот, толпа заворожённо смотрела, как человечек взобрался на огромный камень-возвышение перед зданием городского совета и оттуда начал говорить:

– Жители прекрасного города Эйнетари! Мы все знаем, что нарушено Великое Равновесие. Нечисть плодится буквально на глазах! Черномаги вылезают из своих вонючих нор! На Школу фей Золотой Звезды было совершено нападение!

Толпа отвечала выкриками: «Да!», «Всё верно!», «Что же теперь делать?»

– Кто это такой? – недоуменно пробормотала Беатия.

– Потише, – Лэннери дотронулся до её руки. Ему вовсе не хотелось, чтобы люди начали оглядываться на них, требовать объяснений, просить благословения. Сейчас все увлечены оратором.

– Что делать, говорите? – выдержав торжественную паузу, вопросил он. – А вы подумайте, вспомните: не мы ли предали тех, кому раньше приносили жертвы?

Толпа замерла, и даже в воздухе – тяжёлом, душном – чувствовалось напряжение. Лэннери поморщился – он смутно помнил рассказы Белой Наставницы о духах, которым люди поклонялись ещё до Злых Времён. Пока феи не объявили, что никаких духов не существует, и не надо строить им алтари, охотиться в их честь, обязательно сжигая кусочек мяса на огне как дань, или оставлять миску с хлебом на ночь за дверью.

– Верно, правильно ты всё говоришь, Гердари! – зашумели в толпе. – Недаром твои предки были видящими!

Ещё одна выдумка, и весьма дерзкая выдумка – как слышал Лэннери, в давние времена находились безумцы, которые утверждали, что они всё видят: и какая болезнь может приключиться у человека, и чего следует остерегаться. Видящий якобы знал, взойдёт ли урожай и прекратится ли ветер, и даже мог посоветовать, какую одежду лучше носить. А между тем, предсказывать способна лишь Хранительница!

– И я унаследовал их дар, – донёсся до Лэннери ответ Гердари, отчего толпа загудела, словно сборище огромных насекомых, стала забрасывать оратора просьбами вернуть расположение духов – ведь все же знали, что видящие близки к ним! Иначе откуда бы у тех появился дар?

Гердари успокаивающе поднял руку. Позади него появилась городская стража – несколько вооружённых мечами человек в светлых плащах и кольчугах. Стражники, как заметил Лэннери, нерешительно переглянулись – стаскивать оратора с камня или нет? Всё же медлили и слушали вместе с толпой.

– Надо вернуться к старым обычаям! – провозгласил тем временем Гердари. – Духи, оскорблённые предательством, перестали защищать нашу землю!

«Если бы они её и правда защищали, Злых Времён не случилось бы», – с раздражением подумал Лэннери, и тут что-то тёплое коснулось его руки. Вздрогнув, он обернулся, но тут же расслабился.

– Ретане? Вернулась, значит!

Золотая фея захлопала ресницами. Она тоже увеличилась, чтобы не привлекать лишнего внимания. Котомка болталась у неё за плечами и, судя по лёгкости, значительно опустела. Вероятно, Ретане угощала свою драгоценную Мэйсин сайкумом и росой.

– Нам нужно поговорить, – заявила фея, и на её громкий голосок оглянулось несколько горожан. Тотчас шепотки пробежали по толпе, кто-то испуганно ахнул, кто-то крикнул оратору:

– Гердари, слезай! Тут служители Кэаль, они накажут тебя за недозволенные речи!

Он гордо выпрямился во весь свой небольшой рост и сложил руки на груди:

– Накажут – так накажут, я готов это принять! А напоследок вот что я вам скажу – это феи виноваты! Из-за них нарушилось Великое Равновесие, из-за них духи предков разгневались на нас!

Теперь ахнула вся толпа. Кое-кто заспешил прочь, остальные торопливо расступались, освобождая путь феям. «Жалкие трусы», – с внезапным презрением подумал Лэннери. На словах и в мыслях готовы поддержать «видящего», но собой его не закроют, не спрячут, отстаивать свою правду не захотят.

Стражники мигом оказались рядом с оратором, быстро стащили его с камня и сковали руки. Гердари не сопротивлялся.

– Я готов пострадать за веру! Ещё много лет тому назад я предвидел свою гибель от рук служителей Кэаль. Им неведома свобода, и на людей они надели такие же оковы! – Гердари указал на свои руки, вскинул острый подбородок, на котором еле росли три рыжие волосинки. – Ну же, служитель Кэаль! Подойди ко мне и скажи, что я неправ.

Лэннери, чувствуя, как к нему прикованы все взоры, подошёл. И посмотрел человечку в глаза – сверкающие чёрные глаза, обведённые красными кругами.

– Ты прав, – спокойно произнёс юный фей. Услышавшие его растерянно переглянулись, сзади донеслось отчётливое: «Ты с ума сошёл, что ли?» на фейском языке. Беатия, разумеется!

– Ты прав, – громче повторил Лэннери, – в том, что это наша вина. Недосмотрели, не уберегли Благословенные Острова. Оказались слишком беспечными, позволили детям Мааль и черномагам размножиться. Но этого не повторится! – Лэннери повысил голос так, чтобы его было слышно по всей площади. – Мы уничтожим черномага с ядовитой кровью, сотрём с лица земли его слуг, вернём Равновесие. И для этого не нужны несуществующие духи! Ты сказал, – он впился взглядом в ошеломлённого Гердари, – что предвидел свою смерть от рук фей? А ведь это ложь. Выдумка! Я тебя и пальцем не трону.

И, повернувшись, Лэннери зашагал прочь в полной тишине. Оглянувшись только раз, он заметил, как поникшего Гердари утащили стражники, а толпа начала потихоньку расходиться. Все так оробели, что никто даже не осмелился подойти за благословением.

«Вот и замечательно», – буркнул про себя Лэннери и потянул Ретане за руку:

– Давай, начинай. О чём ты хотела поговорить?

Фея переступила с ноги на ногу, опустив длинные чёрные ресницы.

– Я… хочу отказаться от задания. Я не полечу с вами на Рубиастрию, а буду… сопровождать Мэйсин, – набравшись храбрости, выдохнула она. – Простите меня, Лэн, Беа, но в такое трудное время я не могу её оставить. Вы-то можете обойтись без меня, а Мэйсин рискует погибнуть.

– Так пусть и не идёт в свой Университет, – резче, чем намеревался, проговорил Лэннери. – Она богата, у неё всё есть, а в родном городке безопаснее, чем в дороге!

Ретане ответила ему укоряющим взором:

– Мэйсин, как и её друзья, жаждет знаний! Разве я могу её в этом упрекать? Я могу ей только помочь!

– А ты уверена, что она хочет твоей помощи? – Беатия крутила в руках палочку, не поднимая глаз.

– Уверена. Она не сказала мне об этом, но я уверена.

С Ретане бесполезно было спорить; Лэннери напомнил, что у неё могут отнять крылья, но фея беспечно пожала плечами:

– Я поразмыслила и решила, что Карисена этого никогда не сделает. Она суровая, иногда безжалостная, когда дело касается врагов. Но с нами, феями, она мягче.

«И результат заметен», – хотел было съязвить Лэннери, но, устав от Ретане и её душевных метаний, махнул рукой:

– Делай что хочешь. Думал, что смогу тебя удержать, что в твоей голове ещё есть капля благоразумия… Но смотрю, нет. Лети! Только опасайся Торнстеда, он может напасть на тебя и лишить палочки. Ты для него – презренная предательница.

Ретане широко раскрыла глаза:

– Ах, вот как! Да, в храме он отнял мою палочку, но я думала, просто стращает и потом вернёт.

– Нет, не просто. Да лети уже, – Лэннери посмотрел на хмурое, покрывшееся тёмно-серыми тучами небо, – скоро очередной ливень начнётся.

Ретане ещё немного поохала, посокрушалась, обняла Беатию и даже всхлипнула у неё на плече. А затем уменьшилась, поправила котомку за плечами и взлетела, закрывая собой единственный алый лучик, прорвавшийся из-за туч.

– Увидимся! – в последний раз долетел до Лэннери и Беатии тонкий голос.

– Прощай, – равнодушно обронил он. – Пошли, Беа, храма Кэаль тут нет, хоть забьёмся опять в какую-нибудь таверну и переждём дождь.

– Почему ты с ней попрощался? – Беатия подняла на него свои задумчивые голубые глаза и заткнула палочку обратно за пояс платья. – Думаешь, Торнстед рассвирепеет и убьёт «предательницу»?

Лэннери помолчал.

– Думаю, мы больше не увидимся.

В небе уже раздавались предупреждающие раскаты грома, когда Лэннери и Беатия добрались не до таверны, но до постоялого двора. Хозяйка, степенная и дородная женщина средних лет, не считала фей виновными в нарушении Равновесия, поэтому радушно приняла их и собственными руками застелила две кровати в небольшой, чисто убранной комнате.

– А хотите, на одну кровать положу, – лукаво поблёскивая светлыми глазами, предложила хозяйка. От её проницательного взгляда наверняка не ускользнуло то, как Лэннери взял Беатию за руку, а она, утомлённая долгим перелётом через деревни и леса, прислонилась к его плечу.

– В другой раз, – смущённо проговорил Лэннери, чувствуя, как теплеют его щёки – покраснел, должно быть. К счастью, в полутьме комнаты, освещаемой лишь крыльями и палочками фей, этого не видно.

Беатия хихикнула рядом, но тут же посерьёзнела, когда вспышка молнии в окне прорезала небо, осветив его.

– Да, хозяюшка, в другой раз, – прощебетала Беатия. – Мы очень устали, и всё, чего мы хотим – это спать.

Женщина улыбнулась и ушла, а феи вытащили из котомок сайкумы и кувшинчики с росой, наскоро поели, попили и, сняв с себя одежду, улеглись спать. К тому времени гроза прекратилась, и только капли дождя, равномерно барабанившие по крыше постоялого двора, напоминали о ней. Из соседних комнат доносились голоса, смех, грубая брань; кто-то хлопнул дверью и спустился по лестнице, скрипя деревянными ступеньками.

Лэннери слышал, как ворочается Беатия; пару раз он оглянулся и заметил, что одеяло сползло с её округлого, белевшего в темноте плеча. Нестерпимо захотелось подойти и поцеловать его, а может, осмелиться и на большее. Но они и в самом деле устали, и сейчас не время для ласк.

– Беа, – подумав, негромко окликнул её Лэннери. – Ты меня прости за ту глупую ревность.

Беатия молчала так долго, что он, борясь со сном, уже решил, что она спит.

– Я думала, ты никогда этого не скажешь, – тон у неё был нежный и задумчивый.

И вслед за этим Лэннери утянуло в сновидения – тяжёлые, беспокойные, полные нескончаемой погони за черномагом. Вот-вот должен был открыться ящичек, где лежал обрывок пергамента с именем черномага. Лэннери нетерпеливо протягивал руку, но ящичек неизменно исчезал, а затем появлялся вновь закрытым на ключ. И Лэннери открывал его бессчётное количество раз, пока не разозлился и не закричал:

– Проклятый черномаг!

Кто-то тряс его за плечо. Лэннери не хотел просыпаться, протестующе отмахивался и твердил, что сначала он должен открыть ящичек. «Нет, проснись!» – прозвенел голос Айи… или Беатии? И юный фей открыл глаза.

В полутьме над ним возвышалась Беатия, глаза её блестели, взлохмаченные светлые волосы прядями висели по обе стороны от лица. Она была полностью одета и держала в руке палочку.

– Что произошло? – еле ворочая языком, поинтересовался Лэннери и вдруг услышал крики и топот за окном.

– Они здесь! Я видел, как они сюда зашли!

– Это они убили Гердари! Видящий всё правильно сказал!

Лэннери резко вскочил, и одеяло упало с него. Возникла неловкость, но Беатии, похоже, было не до созерцания голых тел.

– Скорее одевайся, это к нам! А вернее, – Беатия нахмурилась, и в голосе её прорвались злые нотки, – они хотят застать нас спящими и прикончить.

Взмах палочкой – и Лэннери, тоже полностью одетый, соскочил с кровати. Слова Беатии показались ему невероятной чушью – кто станет нападать на фей? Но чем больше Лэннери прислушивался к возбуждённым голосам под окнами постоялого двора, тем больше убеждался, что не так уж много знает о людях.

– Что тут происходит? – послышался возмущённый голос хозяйки постоялого двора. – Вы сейчас всех моих посетителей разбудите!

– Помолчи, Арелин, – осадил её какой-то мужчина с низким хрипловатым голосом. – У тебя там служители Кэаль ночуют, верно?

– Верно. А вам-то до них какое дело?

– А такое, что они успели слетать, убить нашего видящего Гердари и вернуться! Вот кого ты у себя приютила, убийц!

На время наступила тишина, прерываемая только далёкими криками и рыданиями – интересно бы знать, чьими, – а затем Арелин ужаснулась:

– Вы что, хотите напасть на них? На служителей Кэаль – под моей крышей?!

– Тихо ты, глупая женщина! Они не служат Кэаль, они служат Мааль и заморочили нам голову, пока нечисть хозяйничает в городе!

– Нечисть?! – Судя по голосу, Арелин готова была упасть в обморок, словно изнеженная знатная госпожа.

– Да, нечисть. Зелёные змеи и чёрные ящерицы этой ночью из всех углов повылезали! В бедняцком квартале гора трупов, а феи мирно дрыхнут. А мы так решили, что это не феи вовсе, а черномаг и ведьма под маской! Были же слухи про лже–Лучезарных…

– Ну всё, Оттеран, довольно болтовни, – скрежетнул другой мужской голос, – Арелин всё поняла. Вот что, впусти нас, и мы сначала палочки заберём, пока убийцы не проснулись. А потом…

– Да если они под личиной, как мы её снимем?

– Известно как – огнём! Раньше, когда наши предки поклонялись благословенным духам, всякую нечисть только огнём изводили…

Лэннери оторвался от окна и посмотрел на Беатию. Брови её были всё так же сдвинуты, и она легонечко постукивала палочкой по ладони.

– Выспаться уже не судьба. Уменьшаемся, Беа, и летим в бедняцкий квартал!

Внизу Арелин согласилась с требованиями мужчин и впустила их. Того гляди поднимутся по лестнице, и придётся тратить на них магию – связывать серебристыми верёвками, погружать в сон или беспамятство… Нет, уж лучше улететь.

– Теперь и в городах становится небезопасно, – мрачно отметил Лэннери, открыв окно и приняв свои обычные размеры. – Возьмём за правило – если нет храма Кэаль, то останавливаемся где-нибудь в лесу и спим по очереди.

Беатия кивнула без слов. На лестнице раздавались шаги и слышались тихие голоса, когда феи вылетели в раскрытое окно и устремились прочь. Оглядываться они не стали, но заметили отряд городской стражи, спешивший к постоялому двору – эти, скорее всего, не с кровожадными мыслями прибежали, а просить служителей Кэаль о спасении. Ну что ж, помощь уже в пути!

Бедняцкий квартал встретил Лэннери и Беатию криками, пылающими домами и трупами, валявшимися везде. Похоже, здесь тоже решили изводить нечисть огнём, но перестарались и устроили пожар.