Праздник урожая бесплатное чтение

Раньше считалось, что ведьма не смотрит в глаза простому смертному, из-за того, что в зрачках её можно увидеть собственное отражение в перевёрнутом виде. Или то, что у неё обязательно медные волосы и зелёные глаза. Тёмными ночами она летает на метле и ворует чужих детишек. Об этом нам ежегодно напоминает Голливуд в канун Дня Всех Святых –Хэллоуин. Впрочем, мои представления изменились ещё в детстве. Одной тёплой осенью, пока все готовились к весёлому карнавалу, украшали комнаты, делали костюмы и пересматривали Кошмар на улице Вязов, то двенадцатилетка–я со своим младшим братиком Томом совершенно случайно побывала на ином празднике.

Часть 1. Сарай, что возле дома

Смеркалось. Дождь моросит. На нашей крыше шебаршат летучие мышки, издавая неведомый ультразвук. Искусственные огоньки красных фонариков, которыми украшен наш большой дом, перебивают сияние звёзд и затмевают полный истомы монолог, только что родившейся луны. Остолбеневшие глиняные фигурки в туманном саду выглядят как кладбищенские призраки. Слизняки облепили переспевшие тыквы. Прогнувшаяся и высохшая кукурузная ботва вдоль нашего забора обрела форму крестов. Половицы старой деревянной лестницы трещат, словно попали в костёр. Я с братом сижу на ней. Мы ожидаем возвращения родителей из магазина. Им приспичило под ночь закупить продуктов для завтрашнего утра. Я в очередной раз окинула взглядом местность, и единственное, что изменилось, – мой брат усиленно ковырял пальцем сучок на полу.

– «Давай соберём слизняков, а?» – предлагает он.

– «Всё равно скучно. Надо банку найти».

Подскакиваю и отправляюсь к сараю. По пути срываю ветку у сонной яблони и бью ей по влажному газону, капельки воды разбрызгиваются в разные стороны, тревожатся лягушки и улитки.

– «Я с тобой!» – догоняет малец.

– «Фу-у», – ощутив холодными щеками мерзкую паутину, возмутилась я, приоткрыв дверь сарая. По мокрым белым кудрям скользил паучок, я замерла, и ком подступил к горлу.

– «Берегись!» – хлопнул ладошками у меня перед лицом Том. Паук был сражён.

Крепко защурив глаза, я вытянула руку в неизвестную темноту, нащупала верёвку и резко потянула вниз. Щёлк. Я быстро одёрнула руку и приоткрыла один глаз.

– «Да будет свет!» – воскликнул брат и забежал вперёд меня. В этот момент по углам разбежались все жители отсыревшего сарая. Зайдя внутрь, мы оба позабыли, зачем пришли, и не смыкая глаз принялись сканировать взглядом все детали. Что может быть интереснее пыльного сарая, забитого до отвала всякой всячиной? Здесь и садовые инструменты, коробки с книгами Эдгара По, проигрыватель с пластинками, по полу разбросаны гвозди, стены обвешаны скрученными шпагатами, снастями и треснутыми картинами. В пластиковом бассейне, который мы любили, когда были совсем маленькими, теперь плескалась не вода, а смиренно лежали джутовые мешки с крупой, из-под которых торчали важные тараканьи усы, сверху бампер от папиного пикапа и вишенкой на этом торте была грязная искусственная ель.

Время в сарае шло иначе, словно оно замедлилось специально для нас. В какой-то момент я перестала слышать тревожное кваканье с улицы, шелест кукурузы прекратился. По спине пробежал едва заметный холодок, которому я не придала значения. Брат и вовсе нашел старый игрушечный Камаз и давно увлекся им. Мой взгляд упал на крышку погреба, выглядывающую из-под красного ковра.