Там, где цветут аквилегии бесплатное чтение

Глава 1. «Не давайте ему денег!»

Поезд громыхал, пыхтел и выпускал клубы черного дыма, медленно вползая в пограничный тоннель, по другую сторону которого Гарди ждала новая жизнь. Прошлое ожидало забвение, будущее не сверкало яркими красками, но обещало подарить силы начать все заново.

Наследство свалилось на голову Гарди в тот момент, когда она всерьез думала о том, чтобы переступить черту. Границу перейти ей все же предстояло, но в буквальном смысле. Усадьба тетки, оказавшейся не только бездетной, но еще и богатой, находилась в соседней стране, настолько закрытой и настолько маленькой, что для Гарди, с трудом окончившей старшие классы и половину колледжа, она почти не существовала. В прессе королевству с труднопроизносимым названием внимание не уделялось, и Гарди ни за что бы о нем не вспомнила, если бы на горизонте не замаячило неожиданное гражданство. Вид на жительство у соседей хотели получить многие, мечтавшие о тихой жизни на природе, но единственным способом перебраться в страну было приобретение земли, которая, увы, продавалась настолько редко, что мечта казалась неосуществимой. Наследство же и вовсе было чудом.

Обо всем этом Гарди узнала уже в поезде, читая путеводитель. Читала она редко и сейчас с удовольствием и удивлением отмечала, что процесс ей нравился. Дома – как она еще по привычке называла Старый Город, в котором родилась и прожила свои двадцать пять лет, на чтение времени не было. В школьные годы приходилось выживать, а потом она начала работать, и работа отнимала все – не только время. Гарди потрогала языком пустое место, где когда-то у нее имелся зуб, и еще раз порадовалась, что дырку не видно. Зуб был коренным.

Зато теперь не нужно было ломать голову, где взять денег на стоматолога. Вместе с домом тетка оставила приличную сумму, часть которой Гарди собиралась потратить на королевских стоматологов. А может, и косметологов тоже. Сломанный на заре карьеры нос придавал ей ненужную теперь суровость. И волосы она отрастит – длинные, чтобы в косы заплетать. А покрасить их можно в черный или вообще осветлить. Нынешний неопределенный оттенок, отливающий ржавчиной, следовало оставить в прошлом. Грязная Гарди со сломанным носом, выбитым зубом и тусклой щеткой коротко стриженных волос должна была остаться по эту сторону тоннеля. Новая Гарди будет чистой, красивой, необыкновенно женственной, очень богатой и непременно счастливой. К счастью – вот, куда вез ее поезд.

Железный змей полностью вполз в тоннель, втянув хвост, в котором находилось купе Гарди, и отражение девушки в карманном зеркальце померкло. Может, оно и к лучшему. Тяжелый профессиональный грим, который она использовала на работе, оставил следы в виде ранних морщинок, от которых Гарди тоже намеревалась избавиться. Лампочка над столом включилась, пару раз мигнула и засветила тусклым, неровным светом, отражая ход ее беглых мыслей. Пассажиров предупреждали, что в тоннеле предстоит ехать не меньше часа, и Гарди, отложив зеркальце, вновь взялась за путеводитель.

На последней странице она нашла информацию о месте, где жила тетка. Голубой Ключ – название, не говорившее ни о чем. Поселение располагалось на плоскогорье за несколькими лесными массивами, отделявшими поселок от ближайшего города. У города имя было покрасивее, хотя произнести его было сложно. Однако Гарди его запомнила – Альбигштайн. Причина была весомая – она собиралась туда переехать. Жизнь в лесу в окружении коров и огородов в ее планы не входила.

Адвокат, который сообщил о наследстве и который должен был встретить ее на вокзале, заверил, что проблем с продажей усадьбы не возникнет. Несколько местных уже интересовались ценой и заявили о намерении купить землю. Гарди оставалось только приехать и вступить в право наследования. Согласно местным законам, для этого ей нужно было перешагнуть порог дома, владелицей которого она стала.

Если бы не этот нюанс, Гарди ни за что не отправилась бы в такую даль. Ей не терпелось начать поиски квартиры где-нибудь на окраинах Альбигштайна. Привлекать внимание местных покупкой дорогого жилища в центральных районах не хотелось. Вкупе с деньгами, которые она могла получить за дом, у нее на руках собиралась неплохая сумма, которая должна была ей помочь ничего не делать хотя бы пару месяцев. С тех пор как Гарди стала работать, слово «отпуск» в ее жизни и словарном запасе так и не появилось, а выходные присутствовали в виде редких неполных дней, которые она тратила на сон. Пара месяцев безделья должны были помочь восстановиться и понять, чем ей заниматься дальше. Гарди стояла на перепутье стольких дорог, что от их переплетения рябило в глазах.

Из страниц путеводителя выпал конверт с документами, которые прислал Дерек, так звали адвоката. Фотография усадьбы была сделана настолько скверно, будто перед фотографом стояла цель – замаскировать дом, чтобы его никто не узнал. На мутном снимке едва виднелся темный силуэт здания, снятого против солнца. Похож на раскрытый гроб, подумала Гарди и перевела взгляд на фотографию тетки, прикрепленной к бумаге с описанием дома. Полная пожилая женщина смотрела сурово и ничем не напоминала мать Гарди – рахитичную, высушенную наркоманку с вечной пьяной улыбкой на узком лице, обтянутом тонкой кожей. Мать выросла в приюте, и Гарди была уверена, что родни у них нет, ведь отец, которым мог быть любой из клиентов матери, таковым не считался. Проституция была бы вершиной карьеры Гарди, если бы не случайно подвернувшаяся работа.

Итак, у нее была тетка, которая вспомнила о сестре на пороге смерти. Сейчас было тяжело ворошить прошлое, да, наверное, и не нужно, хотя вопросы еще долго будут ползать в голове Гарди, нарушая с трудом наведенный после работы порядок. Знала ли тетка о сестре-наркоманке при жизни? И если да, почему ни разу не попыталась вытащить ее из той зловонной дыры, в которой прожила мать, и где начала свою жизнь Гарди? А может, она пыталась, только плохо? Как бы там ни было, но она определенно не знала, что ее сестра умерла.

Гарди тупо уставилась на имя матери, вписанное в графу, где указывался наследник. Согласно законам королевства с трудным названием, если наследник был уже мертв, право наследования переходило к ближайшему родственнику – то есть, к ней. Странно, но имя матери ничего не вызывало. Там, где в сердце отводилось место для тоски, любви, печали, у Гарди было пусто. Эта пустота была еще одной причиной, почему жизнь следовало начать заново. У Грязной Гарди заполнить сердечную дыру шансов не было.

Свет из окна неожиданно резанул по глазам, и Гарди вздрогнула – час пролетел незаметно. Она прилипла к стеклу, намереваясь не пропустить ни малейшей детали своей новой жизни, но мимо поезда проносились лишь ели. Наверное, там были и другие хвойные деревья, но Гарди со школы знала, что с иголками вместо листьев – это определенно, елки, а что до других деревьев, то запоминать их ей всегда было сложно. Первым делом куплю энциклопедию и буду читать по странице в день, решила девушка. Ей вдруг захотелось стать не только красивой, но и умной.

Она принялась листать путеводитель, намереваясь выискать что-нибудь о местных деревьях, как дверь купе распахнулась.

– Ты одна? – хамовато спросила высокая девица в ярком красном пальто, которое слишком плотно облегало рослую фигуру. – Я из соседнего купе, у меня там полка обвалилась, проводник разрешил к тебе подсесть.

– Я одна еду, – насупилась Гарди, специально выкупившая все места в купе, чтобы насладиться одиночеством, которое в прошлой жизни было недоступной роскошью.

– А теперь с соседкой, – осклабилась девушка и плюхнулась на сиденье напротив. – Расслабься, всего полчаса до станции. Ты же в Голубом Ключе выходишь, верно?

Гарди нехорошо прищурилась, но осадить нахалку не успела.

– О, мой бог! Да я же тебя знаю! – закричала девица и, сняв черные очки, загораживающие ей пол-лица, принялась тыкать ими в Гарди. – Как ты здесь оказалась? Ты меня преследуешь?

– Могу задать тот же вопрос, – процедила Гарди, тоже узнавшая попутчицу. Настроение, витавшее в облаках счастья, покатилось вниз, да с такой скоростью, что быстро нагнало тоску, еще не успевшую далеко уйти и вернувшуюся в один миг.

– Я местная, – с гордостью ответила Кровавая Сальвия, – а вот ты – точно не из наших.

Она ткнула в Гарди пальцем с ярко накрашенным ногтем, и той пришлось сжать зубы, чтобы сдержать эмоции. Плохая привычка, с которой следовало расстаться. Зубы надо было беречь. Но как тут перейдешь к здоровому образу жизни, когда эта самая жизнь постоянно подкидывает испытания. Встреча с Кровавой Сальвией в одном купе было тем еще вызовом судьбы.

– Расслабься, – ухмыльнулась девица, прочитав мысли Гарди на ее лице. – Я с работой завязала. У меня в Альбигштайне свой бизнес, хочу к нему вернуться. Цветы и украшения для королевской семьи – звучит круто, правда? Между прочим, у меня эксклюзивная лицензия. Если нужен будет букетик, обращайся. А тебя что сюда принесло?

Гарди мрачно уставилась в окно, не желая поддерживать беседу со вчерашней противницей. И совать нос в свои дела она тоже не позволит.

– А, – протянула Сальвия понимающе, – наследство. Что ж, поздравляю, редкостная удача. Земля в Голубом Ключе дорогая, хватит и на квартиру в центре, и на машину, и даже на мои услуги. У меня муж занимается городскими домами, обращайся, не подведу. Подберем квартирку, что надо.

Гарди досадливо спрятала среди бумаг не вовремя выглянувший лист нотариального документа с большим титулом «Наследство». Однако слова нежеланной соседки ее удивили. Не верилось, что у такой женщины, как Сальвия, мог быть муж. Интересно, как он выглядел? Такой же доминант, как супруга, или наоборот, тряпка, которой она протирала обувь? Только ради этого стоило воспользоваться предложением – посмотреть на ее мужика. А потом написать бывшим коллегам, а еще лучше прислать фото, чтобы потрясение было не только у нее.

Гарди поймала себя на мысли, что по-прежнему думала о работе, о коллегах, о Старом Городе большую часть времени. С этим нужно было что-то делать.

Поезд дернулся и начал тормозить. Приближалась станция «Голубой Ключ» и ее новая жизнь. И тогда Гарди заставила себя сделать то, на что Грязная Гарди из Старого Города была просто не способна. Она улыбнулась Кровавой Сальвии.

– Спасибо, я подумаю. У тебя есть визитка?

– Конечно, дорогая, вот, возьми, – девица протянула тонкий кусочек картона, пахнущий фиалками. – Только учти, телефонной связи в твоем поселке нет, разве что на станции. Там вообще с цивилизацией плохо. Лет десять назад в местных лесах нашли какой-то ценный минерал, который настолько важен, что во всем округе запретили использование технологий. Его для биотоплива используют, но я в этом ничего не смыслю. Раньше королевство закупало топливо у соседних стран, а последние десять лет живет на свои ресурсы. Никаких машин, водопровода, интернета, электричества, кстати, тоже нет. Твой путеводитель еще об этом не знает, его выпустили до того, как нашли «золотое молоко» – так тот минерал называют. Кто видел, говорят, что выглядит очень мерзко. Думаю, в Альбигштайн ты приедешь очень скоро.

Гарди присвистнула.

– Ну и дела. Адвокат мне ничего не сказал. Мало того, что это на краю света, так еще и без удобств? Почему же земля так дорого стоит?

– Голубой Ключ входит в число трех областей, где продажа земли вообще возможна, – терпеливо объяснила Сальвия. – Вся остальная территория принадлежит королевской семье, и за ее аренду ты будешь платить такие деньжищи, что люди, мечтающие о фермерстве, предпочтут купить свой клочок земли, пусть и дорого. А так как первые две области закрыли эту опцию еще год назад, то остался только Ключ. Твое наследство купят уже на вокзале.

– Ваша остановка, – в купе заглянул проводник, и Гарди поднялась. Багажа у нее не было, в новую жизнь она собралась налегке.

– До скорой встречи, – кивнула ей Кровавая Сальвия, и Гарди кивнула в ответ. Возможно, новая жизнь уже началась, ведь в прошлом подобный разговор никак не мог состояться.

– Держи!

Гарди уже выходила, когда Сальвия кинула в нее книгу. Девушка поймала том на лету и взглянула на обложку. «Мифы и правда о нечистой силе» было выведено золотыми буквами на черном фоне.

– Я ее уже прочитала, а тебе в Голубом Ключе она пригодится, – Сальвия подмигнула, – вдруг ты захочешь там задержаться?

Так Гарди и вышла – с двумя книгами в одной руке (путеводитель, хоть и старый, она решила забрать с собой) и маленькой сумкой с документами в другой. Заканчивался май, но в Старом Городе он всегда был похож на март, поэтому по привычке она взяла с собой теплый плащ, под который надела свитер и плотные брюки. Гарди холод не любила и предпочитала немного попотеть, чем потом мерзнуть. Однако легкий ветер, погладивший ее по лицу на перроне, был настолько теплым, что Гарди впервые пожалела о том, что в ее гардеробе никогда не было платьев. Воздух пах травой, солнцем, летом. В таком мире нужно ходить либо в платье, либо вообще нагишом.

Она была единственной пассажиркой, покинувшей поезд на станции «Голубой Ключ». До тех пор, пока железная змея, громыхая вагонами, разгонялась по рельсам, Гарди стояла с закрытыми глазами. Ей хотелось, чтобы судьбоносная встреча с Голубым Ключом состоялась в торжественной тишине первозданной природы. Поезд был, определенно, лишним. А если вспомнить, что он уносил с собой Сальвию, частицу ее неприятного прошлого, то стоило непременно дождаться его исчезновения.

Наконец, громыхание колес растворились в звенящей тишине, и Гарди широко распахнула глаза. Мир вокруг не изменился. Высокие ели по-прежнему окружали ее со всех сторон, солнце клонилось к зениту, летняя мошкара, невидимая пассажирам поезда, не стеснялась о себе напоминать.

На перроне Гарди оказалась не одна. Рядом с будкой для продажи билетов, в которой никого не было, на перевернутой коробке сидел парень, который, завидев вышедшую из поезда Гарди, подскочил и протянул ей букет самых странных цветов, каких она видела в жизни. Их необычная форма не напоминала ни один известный ей цветок. Впрочем, они были красивы, а больше от растения ничего и не требовалось. Сам парень тоже был ничего. Невысокий, но крепкий и поджарый, с упрямым подбородком и темными, чайного цвета глазами – Гарди такие нравились. Незнакомец улыбался, и она улыбнулась в ответ, поймав себя на мысли, что за последний час улыбалась чаще, чем за последний год.

Встреча была, безусловно, приятной, хотя Дерек мог бы и предупредить, что пришлет за ней своего сына. Если в Голубом Ключе жили такие красавцы, то Сальвия могла оказаться права. Вдруг Гарди, действительно, захочет задержаться?

– Спасибо, тронута, – пробормотала Гарди, принимая букет.

Парень почему-то не сразу выпустил его из рук, но потом все же разжал пальцы и пробормотал:

– Пять монет.

– Что? – не поняла Гарди.

– Букет стоит пять коронов, – повторил незнакомец, краснея и пряча глаза.

А вот с лица Гарди краска, наоборот, схлынула.

– Так вы не от Дерека? – спросила она, с трудом подавляя желание запустить букетом в красавца.

– Могу уступить за три корона, но это хорошие цветы, и они стоят все пять, – упрямо продолжил свое парень. – Это полевые аквилегии, очень свежие, я их утром собрал.

Ах ты проходимец несчастный, разъяренно подумала Гарди и тут увидела повозку, запряженную лошадьми, которой правил старичок в шляпе. Он приветливо махал ей рукой и довольно быстро приближался к станции. Если бы не Сальвия, предупредившая о местных чудачествах, Гарди непременно бы испытала культурный шок.

– Не давайте ему денег! – еще издалека закричал Дерек, а это был именно он, ее адвокат. – Проваливай отсюда, Кир, и как только совесть позволяет всякие сорняки уважаемым дамам предлагать. Еще небось и целый корон просил.

При появлении адвоката парень приуныл, и Гарди внезапно поймала себя на мысли, что хочет этот букет. Ей понравились аквилегии – пусть Дерек и называл их полевыми сорняками. А раз она была теперь дамой с деньгами, то почему бы не позволить себе причуду. Очевидная бедность местных бросалась в глаза. Рубашка на Кире была чистой, но рукава на локтях были штопаны столько раз, что ткань в тех местах была похожа на паутину. Сапоги и вовсе оставляли желать лучшего – и как только каблуки не отвалились?

– Держи, нищеброд, – сказала она, протягивая монеты, – купишь себе новую обувку.

Парень не обиделся. Взял деньги, сунул ей в руки цветы и, не поднимая головы, исчез в хвойных зарослях.

Уже трясясь в повозке и слушая неумолкающую болтовню Дерека, который говорил обо всем, что видит, Гарди испытала укол совести и поняла, что ее перерождение случится нескоро. Новая она ни за что не назвала бы неудачливого продавца цветов нищебродом, то были слова Грязной Гарди, а значит, ей предстояло много работы. Она окунула лицо в цветы и с наслаждением втянула тонкий аромат. Аквилегии пахли домом.

Глава 2. Наследство

В исторических фильмах, которых Гарди в своей жизни видела не так много, люди часто ездили на повозках, запряженных лошадьми. Выглядели они романтично, а вот как себя чувствовали при этом пассажиры, она узнала только сейчас. Впрочем, Гарди сомневалась, что ее вид можно было назвать романтичным.

Старик усадил ее в повозку рядом с мешками с почтой и двумя бидонами, от которых несло мочой. Дно телеги густо покрывало сено, в котором ползали толпы насекомых, присоединившихся к воздушной нечисти, атакующей Гарди еще с вокзала. Кусала ли мошкара только ее или старика тоже, она не знала. Дед сидел грузно и плотно, лишь изредка пошевеливая рукой с поводьями. А вот слова лились из него непрерывным потоком. Если бы Гарди еще понимала, о чем он говорит: незнакомые фамилии, термины, брань и наставления. Через час она догадалась, что речь шла о политике.

На Дереке был какой-то странный кафтан, с виду теплый, но он даже не вспотел. В отличие от Гарди, которая глубоко жалела, что не надела топ или майку под свитер, который можно было бы снять. С нее текло ручьями и, наверное, пахло тоже не очень приятно. Как она ни старалась отодвинуться, но, казалось, что запах мочи из бочек пропитал ее всю – с головы до ног. Наконец, Гарди не выдержала и вклинилась в стариковский монолог:

– Что вы в них везете? В этих бидонах?

– Моченые грибы из Хлопушек, – гордо сообщил Дерек, – те самые. Сегодня в Ключе праздник начала лета, они его всегда весело отмечают. Меня тоже пригласили, не с пустыми же руками ехать.

– Из хлопушек? – недоуменно переспросила Гарди.

– Хлопушки, – поправил ее старик, – ударение на первый слог. Это соседняя деревня. Я заезжал по делам и успел купить последние два бидона. Один поставлю на стол, второй увезу домой в город. Редкостная удача, скажу я вам. Таких грибов больше нигде не собрать.

При мысли, что содержимое еще и едят, Гарди затошнило. Неженкой она не была и разной вони перенюхала в жизни достаточно, но грибочки смердели так, что забыть о них быстро вряд ли получится. Первым делом надо всю одежду перестирать, решила Гарди. И самой вымыться, прежде чем с людьми разговаривать. Она хотела спросить Дерека о загадочном минерале, положившим конец цивилизации в Голубом Ключе, но неожиданно задала совсем другой вопрос.

– А пять коронов это много?

– Он взял с вас пять монет? – удивился старик. – Вот жулик! Обязательно расскажу Гойдону, пусть прибавит их к его арендной плате. Это же обдирательство!

– Не надо никому ничего рассказывать, – поспешила вставить Гарди, уже догадавшаяся, что ее облапошили. Кстати, цветы поездку не пережили. Через полчаса пути они поникли и стали похожи на тонкие тряпочки.

– Я сама виновата, сообразить надо было. А кто такой Гойдон?

– Ас Гойдон – хороший, толковый парень, – кивнул своим мыслям Дерек. – Он у них сейчас вместо старосты. В Голубом Ключе типа как местное самоуправление, хотя они юридически городским подчиняются. Но традиции всегда значат больше. Прежний староста говнюк был порядочный, вот и покарали его высшие силы, свалился с лестницы у себя дома и года четыре уже лежит без сознания. Если бы он помер, то Ас давно бы старостой стал, а пока тот живой, только помощником быть может. Кстати, он неженат, молод и красив. На твоем месте, девушка, я бы к нему присмотрелся.

Ответ родился мгновенно, но так как Дереку он бы точно не понравился, Гарди прикусила язык. С местными пока была рано ссориться.

– Ты сказал, что этот Кир платит ему аренду?

– Асу половина поселка платит аренду, – вздохнул старик. – Не всем везет, как тебе. Ему принадлежит большая часть земель в Голубом Ключе. Бьюсь об заклад, что твою усадьбу он же и выкупит. А от Кира держись подальше. Он теперь понял, что у тебя денюжки водятся и будет пытаться еще какие-нибудь цветы сунуть.

– Он цветы выращивает? – спросила Гарди наугад.

– Какое там! – фыркнул Дерек. – Цветами у нас Молионы занимаются, достопочтимое семейство, и со статусом у них все в порядке. Не на полях рвут, что, кстати, незаконно, а свои выращивают. Все кроме роз у них есть. Зато какие георгины! Я супруге букет в прошлом году у них покупал.

– Почему кроме роз? – машинально спросила Гарди, разглядывая гигантские тополя, под сень которых нырнула дорога. Ели, к счастью, кончились, а то она уже думала, что они будут преследовать ее до самой усадьбы. И хотя домов еще видно не было, но стали появляться луга и пашни, говорившие о том, что люди где-то близко. За тополиной аллеей, среди которой петляла дорога, виднелись еще цветущие фруктовые сады, и стало понятно, чем так тонко и ароматно пах воздух. Досаждающая мошка исчезла, зато появились комары, которые оказались куда опытнее мошкары – приземлялись метко, кусали больно, улетали быстро. Но было и хорошее: Гарди перестала потеть. Кроны тополей защитили от палящего солнца, и оставалось только мечтать, чтобы дорога и дальше тянулась в тени.

– Розы – это дорого, – туманно ответил Дерек и перевел тему. – Я у вас там книжку видел про нечисть. С чего это вы вдруг интересуетесь? Слыхали что-нибудь?

Гарди неопределенно махнула рукой. Вспоминать о Сальвии не хотелось, но подарок бестии из прошлого никуда не делся – лежал на сумке рядом с путеводителем, а глазастый адвокат его подметил.

– Знакомая в поезде сунула, – буркнула она, не желая вдаваться в подробности. – Хотите вам дам почитать? Мне оно ни к чему.

– О, нет-нет, – неожиданно запротестовал дед, который переходил то на «ты», то на «вы». – Вы эту книжку обязательно прочитайте! Видимо, ваша знакомая знала, что вы в Голубой Ключ едите, раз ее дала. Предупрежден, значит, вооружен, так говорят.

– Вас послушать, так в Голубом Ключе ведьмы с вампирами живут, – вздохнула Гарди. – Я во все это не верю.

– И правильно делаете, – одобрил Дерек. – Но книжку все-таки почитайте. Не знаю, что там насчет ведьм, но вот уже месяц в поселке черт знает что творится. Ас мне на прошлой неделе жаловался, что у него ночью на крыше большую жабу видели. Все соседи подтвердили, а по утру от ее брюха вмятина на крыше осталась. А саранча! Ну какая может быть саранча в начале мая? Кукуруза только-только взошла, как стая непонятно откуда налетела и до земли все уничтожила. Пришлось заново сажать. Вроде саранчи больше не было, но откуда она тогда взялась? И про Кира я вас тоже не случайно предупреждаю. Его мать была ведьмой, это можно сказать, научный факт. Как померла, сыну свое злодейское знание передала. И ведь правда. Если что недоброе происходит, Кир там непременно рядом крутится. Нехороший он человек. Не покупайте у него ничего. Мне ваших денег не жалко, а вот вы мне симпатичны. Грустно будет, если вы от его чар пострадаете. Я так думаю, вы уже пострадали. Признайтесь, он вам понравился? Нормальному человеку в здравом рассудке Кир понравится никак не может. Грубиян, первый хулиган на деревне, молчун вечный. И нищебродом вы его верно назвали. У него за душой – ни монеты. Мать ему кучу долгов за землю оставила, он за них до конца жизни не расплатится. Своей земли у него тоже нет, живет на арендованной, платит раз через раз, а когда за долг примется – никому неизвестно.

– Хм, – протянула Гарди, злясь на старика за то, что своими баснями он лишь подогрел интерес к первому человеку, встретившему ее в новой жизни. – А семья у этого Кира есть? Ну, кроме матери.

– Один он живет, – мрачно сдвинул брови Дерек. – На самом краю поселка, почти в лесу. К людям редко выходит, только, если продать, что в лесу нашел. Местные платят ему, потому что боятся. Не купишь у него ягод, так он тебе пасеку подожжет. И еще говорят, будто он оборотень. Ему уже почти тридцать, а его ни разу с бабой не видели. Оно и верно, конечно. Какая нормальная женщина с ним сойдется? Все это странно.

– Действительно, – согласилась Гарди. – Кир вроде не урод. На вид он младше кажется.

– Ведьмовы чары, – Дерек сплюнул. – Как приедем, попроси у бабки Тусии травок от сглаза, мне кажется, Кир тебя приворожить пытался. Может, от кого услышал, что богатая наследница едет, так надумал свои денежные проблемы с твоей помощью решить.

– А другие интересные люди в поселке есть? – попыталась поменять тему Гарди, чувствуя, что сплетен про Кира на сегодня ей хватит. Дереку не понравилось, что она его перебила, и до самого Голубого Ключа они ехали в молчании.

Домишки появились внезапно. Тополиная аллея закончилась изумрудным плоскогорьем, откуда открывался вид на обширную долину, прорезанную двумя нитями рек и усыпанную человеческими строениями. Какие-то дома утопали в садах и едва виднелись за амбарами и сараями, другие одиноко торчали посреди пашен, третьи стояли по окна в траве. На возвышенности у левой реки раскинулось какое-то общественное здание – то ли церковь, то ли почта, то ли местное самоуправление. Белокаменный квадрат увенчивался площадкой, похожей на вертолетную. Но так как Голубой Ключ и авиация были несовместимы, то вариантов имелось множество. Впрочем, общий вид поселка оказался не настолько древним и отталкивающим, каким она его представляла.

Едва они миновали первый дом, как Гарди накрыл густой, опьяняющий аромат цветущих садов. Она чувствовала его и раньше, но теперь деревья находились на расстоянии вытянутой руки, так как некоторые участки примыкали напрямую к дороге. Низкие плетеные изгороди стояли не везде. Большинство домов огорожено не было, а естественными границами участков служили заросли кустов и полотна огородов, густо засаженных молодой зеленью. Воздух на станции еще сохранял запах поезда, здесь же он был совсем иным – пьяным, свежим, свободным. Гарди, привыкшая к смогу Старого Города, настолько увлеклась «вдыханием», что не сразу обратила внимание на слова Дерека, к которому снова вернулась привычная говорливость.

– Надо же, ни души, – изумился адвокат. – Обычно ребятня еще на Брусничной сопке встречает. Это место за тополями, откуда мы с вами приехали. Ну, точно к празднику все готовятся. А ваше наследство – вон, на холме у Бурлистой речки. Там земли побольше будет, не то, что у этой бедноты.

На взгляд Гарди, домики мимо которых они проезжали, бедными не выглядели – все аккуратные, с уютными двускатными крышами и бревенчатыми стенами, но когда она увидела то, о чем говорил Дерек, то поняла разницу.

Усадьба тетки возвышалась на небольшом холме и сразу бросалась в глаза. Крепкая чугунная решетка встречала резными воротами и тянулась вдоль зарослей диковинных кустов с красными цветами, исчезая в лесу. Кусты и деревья скрывали большую часть дома, прячущегося в глубине сада, однако массивная крыша и многочисленные окна второго и третьего этажей, равнодушно глядящих на поселок, говорили, что этот дом всем остальным – не ровня. Белокаменные стены были увиты чем-то похожим на плющ, да так густо, что казалось, будто строение ощетинилось чешуйками.

Пока Дерек возился с ключами у решетки, Гарди оглядывалась. Ближайшие соседи находились через небольшое поле и реку с мостом, и ей это понравилось. Лес с другой стороны отсутствие соседей гарантировал. От ворот хорошо просматривалась вся дорога до самого центра поселка. Далеко впереди по грунтовке топал человек, которого Гарди узнала по выцветшей рубашке, еще сохранившей следы синего цвета.

Дерек сказал, что от станции в поселок вела лишь одна дорога, а значит, либо Кир прятал лошадь в кустах и, обскакав их по лесу, первым добрался до деревни, либо он ходил очень быстро, раз сумел обогнать повозку. Как бы там ни было, но он оказался в Голубом Ключе раньше них, и Гарди нахмурилась. В мистику она не верила.

Это же местный житель, одернула себя девушка. У него наверняка сотни знакомых троп в лесу, которые значительно сокращают дорогу. И все-таки удаляющаяся фигура Кира не давала покоя. Наверное, из-за зря потраченных пять корон, на которые, как она узнала, можно было купить козу.

Гарди торжественно вошла в ворота, проследовала по потрескавшейся дорожке к массивному крыльцу и перешагнула порог. Дерек с не менее торжественным видом пожал ей руку и объявил, что теперь усадьба по закону принадлежит ей. Уже по дороге к дому Гарди поняла, что не все так радужно, как выглядело в описании наследства. Видно было, что тетка не занималась ни домом, ни садом как минимум года три, что Дерек и подтвердил.

– Да, здесь все запущено, – вздохнул он. – Алисия в последнее время жила затворницей, всех работников уволила и никого к себе ни пускала. Поговаривали, что у нее случилась серьезная болезнь головы, надо было ложиться в больницу, но ехать в город она отказалась. Так у себя дома и померла.

Гарди молча обвела взглядом огромный вестибюль, витую лестницу и открытую галерею второго этажа, во мраке которого виднелись силуэты закрытых дверей. Столько комнат она не видела даже в борделе, где работала мать, а он считался крупнейшим в городе. Стены внутри дома были выкрашены в практичный серый цвет, а пол покрыт чем-то похожим на бетон – и это была первая странность, которая бросалась в глаза. Внешний вид особняка предполагал панели из натурального дерева на стенах и, как минимум, паркет на полу. Гарди присела и поцарапала покрытие ногтем. Оно было твердым и следов на себе не оставляло.

– Одно из причуд Алисии, – Дерек присел рядом. – Пару лет назад она заказала дорогостоящий ремонт дома, я сам привозил ей рабочих из города. И был поражен, когда в результате увидел это, – он показал рукой на пол. – Какая-то смесь бетона и асфальта, говорят, везли контрабандой из Старого Города, так как у нас подобные вещи запрещены. И от мебели она тоже избавилась, продала за бесценок Асу Гойдону. На кухне остался только буфет, стол и плита. Весь последний год она прожила в комнате для слуг, которая примыкает к кухне. В ней и померла.

Дерек опасливо покосился на темные провалы второго этажа и засеменил к одному из коридоров, стараясь придерживаться светлых полос, падающих из окон. Только сейчас Гарди обратила внимание, что все створки были раскрыты, однако аромат леса и цветущих деревьев чувствовал себя внутри дома довольно робко. Его вытеснял какой-то другой запах, незнакомый, вызывающий странные чувства – тревогу, смешанную с ностальгией.

– Здесь кухня, – послышался голос адвоката в конце коридора. – Наверное, единственное место в этом доме, где еще немного уютно.

Гарди вошла в просторную комнату с огромным витражным окном и большим подоконником, заставленным горшками. Когда-то в них росли растения, о которых заботились, но смерть Алисии оборвала и их жизни тоже. Посередине стоял массивный деревянный стол с выщербленной поверхностью, у одной из стен притулился буфет с незакрывающимися дверцами, напротив входа расположился большой камин, при одном взгляде на который до Гарди дошло – он не только для обогрева, но и для приготовления еды. Котел на вертеле и прихватки в углу говорили сами за себя, а значит, нормальной печи, тем более микроволновки, у Алисии не было. Дошло до Гарди и другое. Мыть посуду и утварь нужно было в тазу, который стоял на приставке рядом. Тут же находились ведро и щетки.

Наверное, в ее взгляде промелькнуло что-то такое, отчего Дерек затараторил:

– Вам, конечно, не нужно здесь оставаться. После праздника я отвезу вас в гостиницу в город, а потом и квартирку вам подберем. У меня на душе, честное слово, будет спокойнее. Порог вы переступили, условие выполнили, больше вам здесь делать нечего. Признаться, у меня мурашки по коже идут от этого дома. Особенно от второго этажа. Алисия им много лет не пользовалась. А жила она вот здесь.

Дерек распахнул вторую дверь, которая находилась в кухне, и Гарди увидела весьма симпатичную комнату, обстановка которой, наконец, соответствовала духу старого дома. Одноместная кровать, ставшая смертным ложем тетки, стояла изголовьем к окну, выходящему в сад и на стеклянные строения, которые адвокат назвал теплицами. Дальше начинались виноградники. Обои в цветочек, полки с книгами, письменный стол и уютное кресло в углу создавали приятную атмосферу, которая разительно отличалась от той, что царила в вестибюле дома.

– А что тут со светом? – спохватилась Гарди, вспомнив, что электричества в поселке не было.

– Солнечный ракушечник, – Дерек указал на зеленоватую призму на письменном столе, которую Гарди приняла за украшение. – Это минерал, который здесь используют вместо ламп. Его надо заряжать на солнце часов десять, и вечер он вам просветит. Ну, и свечи, конечно. У Алисии их всегда было в достатке. Наверное, в буфете на кухне хранятся. Брр! Я как представлю себе ночевку в этом доме, у меня в животе от страха болеть начинает. Но самое удивительное то, что местные ни разу о нем никаких страшилок не рассказывали. Ни странных звуков отсюда не слышали, ни таинственных свечений не видели, да и саму Алисию они почему-то любили, может, за щедрые пожертвования, которые она на общие нужды деревни давала?

Дерек говорил что-то еще, Гарди же подошла к полкам и принялась читать названия книг на корешках. Ничего странного она не нашла – книги о цветах, по кулинарии и рукоделию. Пара любовных романов с затертыми страницами завершали вполне мирную коллекцию домашней библиотеки.

Оставив адвоката заполнять бумаги на письменном столе покойной тетушки, Гарди вышла в сад, воспользовавшись черновой дверью, которую отыскала на кухне. Эта дверь была чрезвычайно удобна, можно было сразу попасть в комнату, минуя весь остальной дом, который, странным образом, казался лишним.

Гарди не разбиралась в цветах, но интуитивно поняла, что когда-то у Алисии росли пышные цветники, от которых теперь остались лишь самые сильные многолетники, пережившие зимы без укрытия. Растения цвели хаотично, заползали на поросшую травой каменную тропинку, обвивались вокруг деревьев, вторгаясь повсюду, куда могли дотянуться. Странное дело, но подобный беспорядок Гарди понравился. Ухоженные клумбы с геометрически высаженными цветами в центре Старого Города всегда наводили на нее тоску.

Стараясь не наступить ни на чьи стебли, она осторожно пошла по тропинке, пребывая в странном для себя состоянии духа. Едва ли не впервые за долгие годы, Гарди чувствовала, что еще немного, и она сможет расслабиться, отпустить вечное состояние войны, в котором выросла и жила с детства. Пусть Дерек и испытывал страх перед странным домом с привидениями, оставленным ей теткой, но после пережитого в городе, Гарди, кажется, потеряла способность бояться. Это было не очень хорошей чертой, ведь страх – полезная эмоция, но пройдет еще много времени, прежде чем ее сможет что-то напугать.

Погруженная в свои мысли, Гарди дошла до ворот и недоуменно уставилась на молодого мужчину, который нетерпеливо постукивал тростью по решетке. Она так глубоко задумалась, что не слышала даже стука, он же, очевидно, решил, что над ним издеваются, потому что дурацкий ритмичный звук раздавался по всему саду и не услышать его было трудно. Черная шляпа, щеголеватый сюртук, вспененные кружева рубашки и воротника, а также золотые кольца на пальцах говорили не о самом последнем статусе нежданного гостя. Рядом с повозкой Дерека теперь стояла еще одна, на вид полностью соответствующая облику незнакомца – такая же наряженная и разукрашенная. В повозке сидела девица в красном жилете, юбке, бусах и ярком пестром платке на голове. Она молча пялилась на Гарди, которая, наверное, дико смотрелась посреди буйства лета в теплом шерстяном свитере и плотных брюках с начесом. Ей так давно уже было жарко, что она почти привыкла к этому состоянию. Ей крупно повезет, если в шкафах тетки найдется хоть какая-нибудь легкая одежда. Иначе придется топать в местную лавку, о которой рассказал Дерек. По словам адвоката, жители покупали там все – от удобрений до хлеба и носков.

– Эй, ты! – не совсем вежливо окликнул ее мужчина, но Гарди на его вежливость было плевать.

– Оглохла, что ли? Позови хозяина, скажи, что я хочу отвалить ему денег за эту рухлядь.

Гарди давно догадалась, что перед ней стоял никто иной как Ас Гойдон, местный землевладелец и заместитель старосты, чувствующий себя хозяином всего Голубого Ключа.

– Ты служанка Джексона, верно? – мужчина немного успокоился и снизил тон. Реакция была предсказуема. Когда Гарди смотрела в упор, успокаивались многие.

– Попроворнее можешь? – процедил он и сплюнул в ее сторону. Плевок долетел до решетки и повис на железном завитке, несколько смутив Аса.

– Твой кобель? – наконец, произнесла Гарди, обратившись к девушке на повозке, которая нелепо открыла рот и выпучила глаза, став похожей на стрекозу. – Передай ему, что сегодня приема нет.

Ас побагровел, надулся, собираясь выстрелить в Гарди убийственным монологом, но ситуацию спас запыхавшийся Дерек, прибежавший со стороны крыльца.

– Вы зачем оставили меня там одного? – обиженно бросил он девушке, а потом сняв шляпу подобострастно поклонился человеку за воротами. – Господин Гойдон, как же я рад вас видеть!

– Позовите, черт возьми, Джексона! – выпалил покрасневший Ас, оплевав теперь уже и Дерека, который слишком близко сунулся к решетке. – И чтобы он при мне язык этой стерве отрезал!

Гарди отвернулась и медленно пошла обратно к дому, не обращая внимания ни на гостя, ни на адвоката, который явно мечтал разорваться пополам.

– Куда вы, вернитесь, я вас познакомлю, – лепетал он, крича ей в след и в то же время лебезя перед Гойдоном. – Джексон – это она, вон та дама. Гарди Джексон – наследница и теперь уже законная владелица усадьбы. Я сейчас ее верну, подождите, пожалуйста. Что? Муж? Нет, она сама приехала, ничего про мужа не знаю.

Гарди хлопнула дверью, закрывшись от человеческих голосов, которые утомляли. Может, этот засранец Гойдон и был потенциальным покупателем поместья, но она лучше съест себе руку, чем продаст ему хоть клочок земли. Все с этим Асом было понятно, и даже не по его словам и виду, а по той забитой девице в повозке. Гарди таких понавидалась. Такой была ее мать и такой могла стать она сама.

Решив, что обыскивать тетушкин гардероб она будет вечером, Гарди прошла в спальную, пристроенную к кухне, заперла за собой дверь на ключ и завалилась в сапогах на кровать. Знакомств с местными на сегодня хватит. Встреча с Асом всколыхнула в груди неприятные чувства из прошлого, которые, как ей казалось, были давно забыты. Гарди ощущала себя шариком, который летел в небо, но наткнулся на колючую ветку.

В дверь робко постучали.

– Госпожа Джексон, я в деревню, а потом уезжаю, вы со мной? – послышался голос Дерека.

– Нет, – сказала Гарди и удивилась самой себе, так как решение было неожиданным. – Я переночую.

– Одна? В этом доме? – в голосе адвоката зазвенел неподдельный ужас.

– Одна, – коротко бросила Гарди и отвернулась к стенке. – Спасибо за помощь. Может, еще увидимся.

– Может… – с сомнением протянул Дерек. Очевидно, он уже вообразил, как в эту ночь ее будет убивать вся нечисть Голубого Ключа, обитающая в доме Алисии.

– А вы в город когда поедете?

– Когда-нибудь, – дипломатия не входила в число достоинств Гарди, а когда она теряла терпение, то становилась грубой.

Он все мялся у двери, и Гарди подумывала не изобразить ли подземные стоны вызванных теткой адских демонов, чтобы ускорить его уход.

– Я буду рад помочь вам с продажей имущества, – наконец, выдавил из себя Дерек, и девушка догадалась. Адвокат уже посчитал проценты, которые он получит за сделку, и сдаваться не собирался. – Господин Гойдон просил передать извинения, очень звал на праздник сегодня вечером. Приходите! Я тоже там буду. Недоразумения – они случаются, Ас же отличный парень. Сядем, выпьем, обсудим цену, а потом я отвезу вас в гостиницу. Договорились?

– Нет, – буркнула в ответ Гарди и накрыла голову подушкой, пахнувшую старостью и чьими-то волосами. Впрочем, это были не самые дурные запахи, которые ей приходилось нюхать. «Ты опять взялась за своего барана», – послышался голос матери, шелестящий и едва различимый за бормотанием Дерека, который еще надеялся ее уговорить. Когда на Гарди давили, она всегда превращалась в барана. Качество, которое помогло выжить на работе, но которое, похоже, придется закопать в общей могиле с прошлым.

– Хорошо, я приду! – крикнула она, чувствуя, как что-то ломается в старой Гарди. И хотя она старалась поверить, что ломать себя – это к лучшему, но, когда за дверью затихли шаги довольного Дерека, ощущения были сродни тем, какие бывали в худшие дни ее прежней жизни. А в последние года все дни были худшими.

Ничего страшного не случилось, все хорошо, солгала себе Гарди, пялясь в темноту, которую создала вокруг себя сама. И тишина была ей под стать – обволакивающая, пленяющая, чарующая. Я ведь не сплю днем, с удивлением подумала она, но сознание уже покидало, уплывая в мир снов, который лично ей всегда дарил лишь кошмары.

Глава 3. Праздник лета

Гарди разбудила птица. Пернатая сидела на подоконнике открытого окна и издавала пронзительные вопли, которые могли поднять мертвого из могилы. Девушка прищурилась, разглядывая нахохленный силуэт, резко выделяющийся на фоне лучей заходящего солнца. Ей снилось прошлое, но мягкий свет, заполняющий комнату, успокоил быстро – жизнь продолжалась.

Какое-то время она лежала и слушала легкое постукивание, раздающееся со второго этажа. Так могли звучать шаги осторожного человека, задумывающего недоброе, однако она была знакома с достаточным количеством воров, чтобы быть уверенной – ни один вор не позволит себя услышать.

Может, это Ас Гойдон подослал убийцу? Грязная Гарди так бы и подумала, но Гарди Новая решила, что пусть то будут расшалившиеся привидения. С ними как-то спокойнее, чем с отморозками из плоти и крови.

Незнакомый гость, похоже, нарезал круги, потому что топтание стало равномерным, затем усилилось, отчего с потолка посыпалась пыль, а потом также внезапно затихло.

Ну и черт с тобой, подумала Гарди и, напялив сапоги, выглянула в окно.

Смеркалось, но в деревне царило оживление. Нетрудно было догадаться, что праздник проводили рядом с главным административным зданием местных – квадратным домом на холме у Бурливой реки. Там все уже сияло огнями, слышалась музыка, состоящая из барабанов и каких-то свистулек, веселые голоса и возбужденные крики. По дороге ползли повозки, запоздавшие к празднику. На реке тоже царило оживление. Яркие точки оказались лодками с фонарями, в которых плавали местные.

Прихлопнув на щеке комара, девушка подумала, что с главной нечистью Голубого Ключа она, похоже, уже встретилась. Воспользовавшись тем, что окно было открыто, кровососы набились в комнату вопреки тому, что их не приглашали. О том, что нечистая сила может войти в человеческое жилище только по приглашению, Гарди прочла в книжке Сальвии и теперь была недовольна тем, что ненужная информация не только осталась в голове, но, похоже, там закрепилась.

Побродив по комнате, Гарди выползла в полутемную кухню, все еще не придя в себя ото сна. Последние недели ей редко когда удавалось поспать дольше четырех часов подряд. По крайней мере, она теперь знала, чем займется в дивном королевстве, гражданство в котором ей так неожиданно досталось. Она будет спать!

Свечи оказались в буфете, как и предположил Дерек. Гарди запалила пару штук, но, обнаружив лампу из ракушечника, все фитили потушила. Камень давал света с лихвой, не обжигал и выглядел чрезвычайно красиво – переливался внутри зеленоватым туманом, отчего по углам кухни поползли загадочные тени.

Наведавшись в уборную, Гарди поняла, что чаша весов сдвинулась в сторону городского жилища. Квартира в Альбигштайне по меньшей мере обещала унитаз, а не дыру в полу. Тем не менее, неприятного запаха в туалете не было, очевидно, по тому, что комнатой давно никто не пользовался. Надо будет разведать, как тут устроена канализация, подумала Гарди и отправилась за водой к колодцу, о которой ей рассказал Дерек.

На верхнем этаже дома имелся вместительный бак, из которого вода под собственным давлением поступала в душевую на первом. Однако для того, чтобы помыться емкость нужно было наполнить, а воду предварительно подогреть. Наверное, если в доме полно слуг, процесс помывки проблемой не был, однако смерив глазами высоту и крутизну лестницы, ведущую на второй этаж, Гарди решила от душа отказаться. К тому же, бак нужно было еще найти, а она еще не разобралась с ключами – все двери второго этажа были заперты.

Зато в кухне она нашла большой чан, которой, как подозревала, использовался прежней хозяйкой вместо ванны. И правда – куда легче было натаскать воду на кухню, подогреть ее в кастрюле и тут же, рядом с плитой, помыться. С колодцем, правда, пришлось повозиться. К тому времени на улице окончательно стемнело, а когда Гарди попробовала взять лампу из ракушечника, то едва не уронила ее на пол – приспособление было неподъемным. Свечи быстро задул ветер, который поднялся еще в обед. Плюнув на свет, она побрела к колодцу наощупь, благо он находился на возвышенности, и его темный силуэт хорошо выделялся в лунной ночи.

Собрав на себя всю паутину, Гарди с трудом добрела до цели, где успела хорошенько обжечь руки о крапиву, прежде чем смогла добыть ведро, прятавшееся в сорной траве. Она уже привыкла к темноте, и заглянув в колодец, с облегчением вздохнула, заметив отблеск воды, блюдце которой дрожало в трех метрах внизу от нее. Если бы колодец оказался пересохшим, она бы в ту же секунду отправилась пешком в Альбигштайн, но на этот раз ей повезло, и чаша весов снова качнулась в сторону поместья. Погруженное в ночь, с яркой россыпью звезд над крышей, в окружении благоухающих диких цветов и загадочных сумеречных птиц, оно очаровывало.

Добывать воду оказалось непросто. С непривычки Гарди вылила первое ведро на себя, второе – обратно в колодец, зато третье, довольная, потащила в дом. Уже у крыльца она потеряла тропинку и наступила на какой-то куст, который, если ей не изменяла память, днем здесь не рос. В саду было много растений, и Гарди не знала название ни одного из них, но точно помнила, что оборвала все высокие сорняки, которые росли у перил, когда бродила днем вокруг дома.

Затащив ведро в дом, она взяла свечу и, тщательно прикрыв ее руками, вынесла свет на крыльцо. Вездесущий ветер тут же задул пламя, но она успела кое-что разглядеть. На земле распластались несколько стеблей растоптанных цветов, а взрыхленная земля вокруг них говорила о том, что растение посадили недавно. Цветы она узнала, ведь Голубой Ключ теперь навсегда был связан в ее памяти именно с аквилегиями. Пока она спала, кто-то пробрался и посадил куст у крыльца.

Если это были извинения, то более нелепого способа Гарди не видела даже в своей прежней жизни, а уж нелепиц она повидала достаточно. Вот и появился повод явиться на праздник. Надо будет найти этого Кира и растолковать ему понятие частной собственности.

Помывка в чане удовольствие не доставила. Дрова в камине чадили, дымили и разгораться не желали, в результате, Гарди решила не тратить время и искупалась в холодной воде, отчего сразу захотелось вернуться к теплому свитеру и брюкам.

Однако твердо решив из толпы не выделяться, девушка заставила себя заглянуть в теткин сундук, отыскавшийся рядом с кроватью. Ей повезло, потому что идти наверх и искать одежду в запертых комнатах хотелось меньше всего. И дело было не в привидениях. Теперь Гарди была уверена, что на втором этаже топтался Кир. Однако она с детства ненавидела тяжелые платяные шкафы, в которых провела немало времени, прячась от алкашей, которые составляли основную клиентуру матери.

Довольная, что рыться в шкафах не придется, она выволокла весь старушечий хлам на кровать и задумчиво оглядела коллекцию тряпья, которое когда-то носила Алисия. Впрочем, привередливой Гарди не была и остановилась на том, что не так сильно пахло старостью. Длинная цветастая юбка была ей большой, но выручил пояс, который нашелся на дне сундука. К юбке подошла бежевая блуза с открытыми плечами и завязками на груди. Гарди в жизни не носила такой одежды и сейчас чувствовала себя по-настоящему новой. Пожалев, что у нее нет длинных волос, которые можно было красиво распустить по плечам, она пригладила свой короткий рыжий ершик мокрой рукой и решила, что собой довольна. Главное, что она себе нравилась, а что там подумают местные, было все равно. Не ради Аса же она наряжалась. И точно не ради Кира.

И все же, спускаясь с крыльца, Гарди не удержалась и сорвала цветок с раздавленного куста аквилегий. Растение вряд ли выживет, а вот его цветы ей безумно понравились. Воткнув затейливый цветок в петлицу блузки, девушка направилась к воротам. Луна поднялась выше, налилась и, похоже, светила с удовольствием. В отличие от дороги к колодцу путь до решетки оказался приятнее. По крайней мере, она сумела вовремя разглядеть паучьи сети и не раздавить лиану какого-то растения, перекинувшегося через тропинку. А вот с комарами ничего нельзя было поделать, и Гарди, размахивая руками, поспешила на открытое место.

По дороге она шла не одна. Люди оглядывались, робко улыбались, но не получая улыбки в ответ, поспешно уходили вперед или отставали. У Гарди было хорошее настроение, но улыбаться каждому она не привыкла.

Зайдя в тень, Гарди какое-то время изучала гуляющих и только потом поняла, что действовала опять по старинке – смотрела на селян, как на противников, которых прежде нужно изучить. На освещенной огнями поляне перед домом выделялись три группы. Дерека она заметила сразу. Вместе с Гойдоном и еще парой бородачей адвокат сидел за столом под раскидистым деревом, украшенным фонариками. На столе среди посуды, бутылок и свечей возвышался знакомый ей бидон с грибами, и Гарди решила, что к этой компании она подойдет в последнюю очередь. На площадке неподалеку тоже было светло. Лампы из ракушечника и факелы создавали чарующую атмосферу, а вот музыка ей не понравилась. После работы ритм барабанов навсегда закрепился в голове, как гимн войны. Однако девицам, лихо отплясывающим на полянке в кругу парней и других девушек, музыка явно была по душе.

Третий круг гуляющих собрался на холме у берега. Из-за спин зрителей было трудно понять, что происходило, но по звукам можно было догадаться, что там дрались. Драка идеально соответствовала ее душевному настрою, и Гарди направилась к реке.

Работать локтями она умела и через минуту уже стояла в первом ряду, прижимаясь животом к изгороди, которая чудом не слегла под напором толпы. Гарди ошиблась. На огороженном участке размером с маленькое футбольное поле драки не было, хотя происходившее очень походило на побоище. С десяток вспотевших парней, мужчин и даже мальчишек беспорядочно бегали по вытоптанной траве, то и дело сталкиваясь друг с другом, но продолжая свое бестолковое занятие. Они так пристально глядели себе под ноги, что и Гарди стала смотреть на землю, благо достаточное количество факелов и ламп из ракушечника, установленных вдоль ограды, позволяли не напрягать зрение.

Поросенка она заметила не сразу. Свиненыш так ловко мелькал среди босых ног игроков, что разглядеть его в поле можно было с большим трудом. Теперь только Гарди поняла, почему низ забора был обшит сплошными досками – чтобы животное не убежало.

– Варварство, – пробормотала она, догадавшись, что игроки бегали за поросенком.

– Что вы сказали? – охотно откликнулась стоявшая рядом женщина в лихо завязанном на голове красном платке. Она давно косилась на Гарди и, видимо, была рада поводу завязать разговор.

– Да так, – снова буркнула девушка, собираясь уходить, но селянка уже вцепилась ей в локоть.

– Вы, наверное, новая хозяйка мызы, верно? – спросила она, сверкая глазами. – Мы так зовет дом безумной Алисии. Говорят, вы приехали его продавать. Правильное решение, такая рухлядь никому не нужна.

«Эта рухлядь» будет покрепче большинства здешних домов, подумала Гарди, но женщина не дала сказать и слова.

– Меня Хризеллой зовут, – представилась она. – А вас, кажется, Гардия. Дерек рассказал. Вам, наверное, непонятно, что тут у нас происходит. Сейчас все объясню.

И селянка погрузилась в путанную историю о давних традициях ловить поросенка на Первом дне лета, который они отмечали после посадок. Гарди собиралась уже выбираться из толпы, как вдруг заметила среди играющих Кира. Она так и не поняла, почему столь хорошо запомнила его лицо и фигуру. При свете факелов их волосы были почти одного цвета, только у Кира они были на порядок длиннее. Затянув их в хвост, он ловко скакал за поросенком, без труда уворачиваясь от игроков. Для фермера Кир был слишком подвижен. Гарди привыкла считать земледельцев неприветливыми, коренастыми типами, трудными на подъем, но очевидно, она судила по знакомым фермерам из Старого Города, местные же ребята были из другого теста.

– Надо же, как старается, – невольно прокомментировала она, залюбовавшись быстрыми ногами пройдохи, к которому у нее имелся разговор.

– По правилам победителю достается танец с королевой праздника, – тут же подхватила Хризелла. – Вон она, среди танцующих девок на кресле сидит. Мы королеву весной выбираем и весь год на праздниках парни с ней танцуют. Мона уже третий год подряд у нас королева. Она сестра Аса Гойдона.

Хризелла многозначительно склонила голову, мол, ну ты понимаешь, что у других девушек шанса просто нет. Гарди с ней согласилась. Ей хватило одного быстрого взгляда, чтобы определить, к какому типу людей относилась Мона. Девушка была красива и статна, но самомнение у нее было точно завышено. Впрочем, как и у брата.

– А этот парень явно хочет стать победителем, – едко заметила Гарди, указывая на Кира. – Метит в женихи к Моне?

Она тут же прикусила себе язык, но, к счастью, Хризелла на ее тон внимания не обратила.

– Кир-то? – фыркнула она. – Да Мона его к себе и близко не подпустит. Скажу вам по секрету. Королева танцует только с тем, с кем сама захочет, а Мона она, как бы помягче сказать, со всеми местными, за исключением, пожалуй, Кира, уже погуляла и теперь ждет свежую кровь. Говорят, что Ас уже нашел ей новых женихов в других поселках. Ну, так речь не о ней. Знаете, почему эти парни сейчас так надрываются? Да потому что победителю кроме танца, которого, скорее всего, не будет, достается поросенок. А поросенок стоит сто корон! Говорят, вы богатая, вам трудно понять. У нас уже пять лет неурожаи, посевы и скот постоянно гибнут. Поросенок – это целое сокровище. Его можно продать и месяц о еде не думать. Или съесть самим. Но лучше продать, выгоднее получится.

– Не знала, что все так плохо, – искренне изумилась Гарди. – А с виду и не скажешь, что в Голубом Ключе голод.

– Ну, – замялась Хризелла, – чтобы от голода умирать, такого у нас еще не было. Всегда можно пойти к Асу и взять в долг, а потом на его полях отработать. Но выиграть поросенка – это счастье.

– Почему этот Ас такой богатый? – напрямую спросила Гарди, с трудом отведя взгляд от Кира, который, вспотев, снял рубашку, закинув ее в кусты. У него оказалось прямо-таки фигура борца – поджарая и мускулистая.

– Звезды ему благоволят, – серьезно произнесла Хризелла. – И кто рядом с ним, тоже получит частичку его удачи.

Между тем, игра закончилась. Отвлекшись на разговор с селянкой, Гарди не заметила, как поросенок оказался в руках Кира. Извивающееся животное вот-вот было готово ускользнуть, но парень держал добычу крепко.

– Я поймал! – крикнул он. – Труби!

Гарди закрутила головой и увидела мужика с дудкой, который почему-то не спешил подносить ее к губам. Другие игроки столпились вокруг Кира, и выражение лиц их было недобрым.

– Я его честно поймал, это моя победа, – начал оправдываться парень, и Гарди догадалась, что сейчас произойдет. Местные не собирались отдавать награду тому, кого считали изгоем.

– Ты жульничал! – закричал в ответ один из играющих.

Поняв, что большинство не на его стороне, Кир перехватил поросенка покрепче и устремился к изгороди. Легко перемахнув плетень, он в три скачка преодолел расстояние до реки и прыгнул в темную воду. К тому моменту, когда толпа преследователей, к которым присоединились и зрители, достигла берега, Кира с поросенком уже и след простыл. Гарди не могла представить, как можно плыть с такой верткой добычей в бурной воде, да еще ночью, но, похоже, Кир проделывав такое не впервые.

– Опять ушел, гад, – разочарованно произнес один из играющих, крепкий парень с кудрявыми черными волосами. – Говорил вам, что не надо его в игру пускать.

– Пойдем к Асу, – подхватили другие, – с ним и Дерек сидит, пусть они Кира оштрафуют.

Похоже, Дерек еще и занимался местным правосудием, потому что внимательно выслушал возмущенных игроков и, конечно, принял сторону большинства под одобряющие кивки Аса.

– Так и сделаем, – прогудел уже не совсем трезвый Дерек. – Штраф – сто корон и еще двадцать за нарушение правил.

По мнению Гарди, нарушить правила в столь примитивной игре было сложно, но и с местными все было понятно. Внезапно она почувствовала острое желание оказаться как можно дальше отсюда – и от пьяных селян, и от невезучего Кир, и от поросенка, которого почему-то было особенно жаль.

Когда она подошла к столу и встала в круг света ракушечника, Дерек едва не подавился грибом, а Гойдон засиял столь фальшивой улыбкой, что Гарди обрадовалась, что ничего не ела – ее бы точно стошнило.

– Простите за недоразумение, – склонился в поклоне Ас. – Я себя ненавижу за ту оплошность. Мы можем начать все с начала? Я готов предложить хорошую сумму за вашу недвижимость.

Оказывается, Гойдон умел разговаривать.

– Да-да, – вставил Дерек, который начинал икать. – Мы рады, что вы к нам присоединились. Садитесь, пожалуйста. Грибочков?

Гарди осторожно присела за противоположный край стола, но от грибов спастись не удалось, так как они были повсюду – в тарелках, кружках и просто на столешнице в лужах отвратительно воняющей жидкости. Однако местным они, действительно, нравились. Сидящая рядом с Гойдоном девица – та самая, из повозки, – усиленно делала вид, что слушает, но на самом деле, была занята поеданием деликатеса.

– Дерек, – обратилась Гарди к адвокату, потому что Асу по-прежнему хотелось хамить. – Подготовьте мне оценочную стоимость усадьбы. Сколько времени это займет?

– О, да я могу вам сразу сказать, – охотно начал Дерек, но Гарди его перебила.

– Мне нужны бумаги. Документ с печатью вашего какого-нибудь там земледельческого министерства и подтвержденные цифры с примерами. А потом мы с вами поговорим.

Она посмотрела на Гойдона, в глазах которого читалась плохо скрытая неприязнь. Между прочим, взаимная.

– Ну, на это потребуется время, – промямлил Дерек, – а я так занят, что…

– Тогда я найду другого адвоката, – отрезала Гарди и отпихнула от себя вилкой грибочек, который вывалился из опрокинувшейся миски.

– Потребуется день или два, – сразу пошел на попятную Дерек.

– Хорошо, – кивнула Гарди, но удовлетворения не почувствовала. Эта компания сельских мужланов вызывала у нее чувства, граничащее с отвращением. Захотелось утереть им нос как-нибудь еще. Взгляд мазнул по изгороди, где еще недавно ловили поросенка, и Гарди ляпнула, даже не успев подумать.

– Сколько, говорите, должен Кир за украденного поросенка и плохую игру? Сто двадцать корон? Возьмите из моих денег.

– Вы хотите оплатить за него штраф? – нехорошо прищурил глаза Ас.

– Именно, – кивнула Гарди. – Я смотрела игру и считаю, что все было по-честному.

– О, – Дерек смешно округлил глаза. – Но это неправильно, вы не должны платить за такого…

– Или я нахожу другого адвоката, – прибегать к столь сильному доводу два раза подряд было опасно, но Гарди рискнула.

– Какие-то проблемы? – перебила она Аса, который открыл рот, собираясь что-то сказать.

– Нет, – процедил он и попытался вернуть спокойное выражение лица, но владение собой явно было не его сильной чертой.

– Значит, вопрос улажен? – на всякий случай уточнила Гарди и, дождавшись кивка, встала из-за стола.

– А как же ужин? – спохватился Дерек, но девушка лишь махнула рукой.

– Я не голодна, – соврала она, направляясь к дороге. Ее не стали задерживать. Видимо, по напряженной спине догадались, что Гарди сейчас лучше не трогать.

А вот селянка Хризелла была не столь проницательной, потому что нагнала ее, едва Гарди покинула круг света от факелов и ламп гуляющих.

– Хочешь сыра? – спросила она, внезапно переходя на ты. – Я только что головку вскрыла, специально к празднику готовила. Я бы с ними тоже пить не стала, – она кивнула на Аса с Гойдоном, – молодец, что отказалась. Пойдем на берегу посидим, по глазам же вижу, что голодная.

Гарди прищурилась, подумала и кивнула. В доме тетки она видела пару банок с крупой, но если выбирать, то домашний хлеб с сыром, которые выглядывали из корзинки Хризеллы, были куда аппетитнее каши.

Они устроились под раскидистым кустом ивы недалеко от бормочущей в темноте воды. Хризелла принесла с собой не только хлеб с сыром, но еще вино, клубнику, мясной рулет и банку с резко пахнущим маслом, запах которого мгновенно прогнал комаров и надоедливую мошку.

Какое-то время они ели молча, разглядывая силуэты качающихся на ветру деревьев и искоса бросая взгляды друг на друга.

– С чего это ты решила со мной подружиться? – не выдержала первая Гарди.

– Ну, – замялась Хризелла, – мне кажется, ты у нас останешься. И тогда я буду первая, кто завел знакомство с местной богачкой. Может, ты мне денег как-нибудь одолжишь и в отличие от Аса процентов не возьмешь?

Звучало честно, и Гарди расслабилась.

– Нет, я здесь вряд ли задержусь, – протянула девушка, с удовольствием вонзая зубы в кусок остро пахнущего сыра. – Иначе мы с Асом точно перегрызем друг другу глотки.

Они переглянулись и прыснули от смеха. Хризелла откупорила вино и, сделав глоток, протянула бутылку Гарди. Напиток был некрепкий, но с приятным вкусом мяты и незнакомой ягоды. Сидеть на берегу стало веселее.

– А за Кира ты зря вступилась, – сказала Хризелла, сделав еще пару глотков. – Его когда-нибудь или убьют, или прогонят. Сколько раз говорила ему, чтобы сам ушел, но нет, упрямо продолжает нарываться на ссоры, а потом пакостить.

– Пакостить? – не поняла Гарди.

– Сама увидишь. После их стычек с Асом в деревне всегда что-нибудь плохое происходит. На прошлой неделе они с Гойдоном на мельнице поругались, так потом там рядом сарай сгорел.

– Может, он сам загорелся, мало ли? Почему сразу Кир? – Гарди поймала себя на мысли, что защищает местного изгоя, и ей это не понравилось. – Впрочем, вам виднее, конечно, – тут же исправилась она, но Хризелла подозрительно прищурилась.

– Ой, приворожил он тебя, вот мамой клянусь, приворожил. Кто же, если не Кир, деревне беды приносит? Его ведьма с младенчества воспитывала, неужели не передала бы она свое черное знание? Да и ясно ведь, почему он тут остается, хотя жизнью рискует, и нам покоя не дает. За мать мстит. Она сама померла, когда ему лет десять было, но Кир считает, что ее убили. Отравилась чем-то.

– Ведьма и отравилась? – скептически склонила голову Гарди. Если Кровавая Сальвия хоть немного была в курсе того, во что верили местные, то подаренная ею книга о нечисти была оправдана.

Хризелла пожала плечами.

– Всякое бывает. У нас как-то зимовал один лесоруб, так его деревом раздавило. Муж-то у тебя есть?

Столь резкое изменение темы заставило Гарди поперхнуться. Отложив хлеб, она подумала было пошутить, но решила, что при таких радикальных взглядах местных с ними лучше не шутить.

– Нет, – покачала она головой. – А как думаешь, этот Кир сумел уплыть в такой бурной воде, потому что он, как там, ведьма?

Река и в самом деле шумела неспокойно. Гарди даже показалась, что пока они ели сыр, волны стали круче и выше. На луну наползли облака, темнота сгустилась. Похолодало.

– Ты хотела сказать ведьмак? – уточнила Хризелла. – Нет, наш Кир другой. Он оборотень.

Хорошо, что Гарди успела проглотить вино, иначе точно бы подавилась.

– Да брось, – фыркнула она, но женщина смотрела серьезно.

Неизвестно, к чему бы привел их разговор, если бы на поляне не раздались громкие крики. В круг света вбежал мужчина в растрепанной одежде. Похоже, его разбудили посреди ночи, и он одевался наспех. Значит, не все деревенские участвовали в попойке Аса.

– Куры! – возопил он и, увидев Гойдона, побежал к нему. – Клянусь, капкан на хоря стоял, но там все клети разворочены! Только нечисти такое под силу!

– Да ты дверь, балбес, забыл закрыть! – накинулся на мужчину побелевший Ас. Интуиция подсказала Гарди, что куры были его, а прибежавший, очевидно, на него работал.

– Все было закрыто, все! – не унимался селянин. – Я даже задвижку на трубе закрыл!

– Да ты не кричи, расскажи толком, что случилось, – вмешался Дерек.

– Кур передавили, – выдохнул несчастный слуга Аса. – Судя по тому, как тушки разбросало, зверь был крупный, не хорь какой-нибудь. Но как он внутрь проник? Я ведь когда на шум прибежал, все было закрыто? И куда он делся?

– Может, он еще там? Ты хорошо смотрел?

Местные загалдели, и за шумом больше ничего нельзя было расслышать.

– Значит, оборотень, говоришь? – посмотрела она на Хризеллу, а та многозначительно кивнула.

– Его рук дело. Отомстил Асу за штраф.

– А где этот Кир живет? – как можно более обыденно спросила Гарди. Женщина, к счастью, интереса не заметила и кивнула в сторону темнеющей полосы леса.

– Там, за кладбищем, в доме своей матери. Ее в свое время из деревни прогнали, но она лечила хорошо и полностью изгонять не стали. Разрешили поставить сруб на краю леса за погостом. Страшное место, скажу тебе по секрету. Мало того что кладбище рядом, так еще и болотина прямо за домом начинается. И как он еще не потонул? А ты куда собралась?

– Пойду посмотрю на оборотня, – слегка заплетающимся голосом ответила Гарди. – Он, наверное, кур всех умял и пошел к себе спать. Самое время на него поглядеть.

– Ну ступай, ступай, – усмехнулась Хризелла. – Ишь, как вино тебе в голову ударило, оно молодое, да крепкое. Если плохо стало, могла бы причину и не выдумывать, чтобы уйти.

Но Гарди и не выдумывала. Пробормотав неразборчивое спасибо за еду, она поднялась и направилась, куда указала женщина. На кладбище. Изобразить опьянение было несложно, а вот то, что происходило в деревне, хоть и не было ее делом, но, определенно, не давало покоя. Если допустить хотя бы мысль об оборотне, значит, согласиться с тем, что Кровавая Сальвия была права, а Гарди уступки врагам не делала.

Кладбище так кладбище. После трущоб Старого Города никакое место ей уже не могло казаться страшным.

Глава 4. Завтрак с ведьминым сыном

Гарди не понимала, почему люди любуются луной, приписывая ей разные мистические лики и свойства. Ей всегда казалось, что у луны – рыло, и с ночного неба на нее глядит морда зверя, хищная, неразумная и кровожадная. Вот и сейчас, шагая по жесткой траве среди могильных плит и надгробий, Гарди думала о том, что луна, выглянувшая из-за туч, как всегда, хочет ее крови. Лучше бы она скрылась. Добравшись до кладбища, Гарди почти привыкла к темноте, ночное светило же ее ослепляло, отчего она сбивалась с тропы и уходила к реке.

Никакого оборотня она не встретила. Кладбище было небольшим, ухоженным, с парой благоухающих кустарников и одним памятником в виде плачущей девы у незапертых ворот. Повсюду были расставлены вазоны с цветами, чаши с водой, разложены конфеты и уже зачерствевший хлеб, вероятно, оставленные суеверными родственниками. Трава на могилах аккуратно пострижена, вдоль надгробий высажены цветы, дорожки посыпаны песком. Если бы Гарди была оборотнем, то обходила бы такое унылое место как можно дальше. Да и что оборотням делать среди мертвых? В книжке Сальвии был весьма определенно указан круг их интересов.

За погостом в лунном свете серебрилось просторное поле, за которым начинался лес. На самом краю темных хвойников примостился дом, даже издалека и в темноте не похожий ни на одно жилище Голубого Ключа – слишком дряхлый и обветшалый. В голове Гарди нарисовалась дырявая, протекающая крыша, двери со щелями, окна без стекол…

Подумав, она решила, что впечатлений на сегодня получено достаточно, а потолковать с Киром о частной собственности можно будет и позже. Гарди не так давно рассталась с бедностью, чтобы легко смотреть на чужую нищету. Что же до мыслей об оборотне, которые, как она себе призналась, все же посетили ее голову, то их следовало гнать поганой метлой подальше – как и всех сельчан тоже.

Когда поместье тетки Алисии мрачной громадой показалось из-за холма, Гарди даже ему обрадовалась. Часов у нее не было, но ощущения подсказывали, что время приближалось к двум ночи, и она устала. Даже сельчане разошлись, погасив лампы-ракушечники и факелы. Впрочем, ожидаемой тишины не было. Надрывали глотки жабы и лягушки, обосновавшиеся у реки, ухали ночные птицы, что-то крякало в кустах, шуршал ветками и высокой травой ветер. Волшебной плошки Хризеллы с чудотворным маслом у Гарди не было, и ее здорово покусали ночные комары и мошки. Не помогла даже ветка, которой она остервенело вокруг себя размахивала.

Добежав до ворот, Гарди поймала себя на мысли, что издалека над домом будто мерцало зеленоватое свечение, но, оказавшись вблизи, никакого источника света она не увидела. Бежать обратно на холм, чтобы убедиться не померещилось ли ей, было лениво, и она махнула рукой – чего только в лесной глуши не померещится.

Закрыв за собой решетку, Гарди прислонилась спиной к холодному металлу, рассматривая дом, который казался живым, просто спящим. В темных окнах отражалась морда лунного зверя, а листья плюща, увившего стены до крыши, трепетали под ночным бризом. Заброшенный сад мирно дремал; поросшие сорняками цветы в куртинах задумчиво раскачивались, будто танцуя под лунным светом.

Гарди подумала, что такой мир и покой на душе она давно не испытывала. Дерека пугала одна мысль о ночевке в заброшенном доме, но Гарди чувствовала – здесь ночью куда безопаснее, чем в центре Старого Города, где повсюду полицейские патрули и яркий свет, не оставляющий теням ни шанса. В усадьбе тетки Алисии было полно теней – мрачных и безмолвных, то хаотично мельтешащих, то угрюмо нависающих, однако Гарди их не боялась. Интуиция подсказывала – то лишь просто тени, без скрытых в карманах ножей и дурных умыслов.

Она направилась сразу к черному входу, чтобы не тратить время на блуждание по темному дому в поисках комнаты Алисии. И все же у парадного крыльца пришлось остановиться. Раздавленный в потемках куст аквилегий был преображен. Кто-то заботливо распрямил стебли и привязал их к прутикам, воткнутым рядом. Мрачно поглядев на дело рук неведомого садовника, Гарди не придумала ничего умнее, чем наклониться и понюхать цветы. Пахло нежно и вкусно. Искать любителя аквилегий в темноте и выяснять с ним отношения, Гарди не хотелось, и она побрела дальше, надеясь добраться до кровати без сюрпризов.

Ее мечты сбылись – даже комары уменьшили аппетит, оставшись за порогом усадьбы. В доме пахло какими-то сухими травами, и Гарди подумала, что насекомых отпугнул именно этот запах. Нащупав в темноте кровать, девушка повалилась в старое тряпье, наказав себе завтра обязательно сходить в лавку и накупить разных нужных в быту вещей. Среди дум о том, как здорово можно зажить в таком уютном доме, она заснула.

Гарди разбудил запах, тянущийся из приоткрытой двери. Судя по солнечным бликам, гуляющим по запыленной книжной полке с любовными романами, солнце давно встало, но вместе с ним в ее дом заглянул кто-то еще.

Вспомнив, что вчера ночью оставила сумку с документами и ножом на кухонном столе, Гарди досадливо поморщилась. Молодое вино Хризеллы и прогулка по кладбищу вызвали приступ скудоумия, за который она сейчас расплачивалась. С другой стороны, воры вряд ли стали бы жарить яичницу в том же доме, который ограбили. А в том, что из кухни пахло именно жареными яйцами, Гарди не сомневалась. Оглянув комнату в поисках того, что еще могло бы пропасть, она заметила сумку, с которой уже мысленно распрощалась, спокойно лежавшую на стуле, а рядом – свою дорожную одежду, брюки и свитер, аккуратно свернутые и на вид, как будто, постиранные. Вытянув шею, она заметила сапоги – помытые и начищенные, стоявшие у кровати.

К счастью, ее саму никто не трогал, хотя одеяла на кровати Гарди тоже не помнила. Мятая юбка задралась на талию, блуза перекрутилась, неприятно стянув грудь, во рту ощущался кислый привкус вчерашнего вина, и только волосы не подвели – что могло сделаться с ее универсальной прической длиной в полпальца?

Скатившись с кровати, Гарди вооружилась свободным стулом и толкнула дверь босой ступней, готовая ко всему – оборотням, привидениям и даже Дереку, которого нарисовало ее воображение. Адвокат знал, как открыть входные ворота, знал, что замка на двери еще нет, а ко всему – очень хотел, чтобы она наняла его для оформления продажи. Так почему бы ему не пожарить своей клиентке яичницу? Эта мысль казалась разумной, но вдребезги разбилась о вид взлохмаченного Кира, который, прикусив губу от усердия, посыпал яичницу солью и перцем.

Все остальное Гарди заметила куда позже – растопленный камин, протертый от вековой пыли стол, корзину с яблоками у двери и моросящий за окном дождь. Все внимание почему-то заняла губа Кира, которую он так аппетитно прикусил верхними зубами. И пальцы – длинные, чистые, с аккуратными ногтями, которые так усердно сыпали приправу в блюдо, что можно было не сомневаться: завтрак пересолили.

– Какого черта? – прохрипела Гарди, и это были совсем не те слова, какие она на самом деле собиралась сказать.

– Виноват, – Кир обезоруживающе улыбнулся и опустил солонку на стол. Впрочем, ничто не доказывало, что в ней была именно соль. Гарди давно научилась не доверять таким вещам.

– Я должен был тебя разбудить, но ты так крепко спала, что я не отважился. Прости, что вломился. Двери были не заперты, я и зашел.

Гарди глядела хмуро, стул из рук не выпускала, и Кир понял, что ему лучше не прекращать объяснений.

– Я узнал, что ты заплатила за меня штраф и захотел отблагодарить. Не придумал ничего лучше, чем приготовить завтрак. Тит – это наш лавочник, сказал, что ты еще ничего не покупала, вот, я и решил… в общем, кажется, нехорошо, получилось.

– Нехорошо, – согласилась Гарди, с трудом сохраняя невозмутимый вид и стараясь не глядеть на скворчащую сковороду на раскаленных углях. Если бы она попыталась провернуть такой фокус с камином и сковородой, то, скорее, спалила бы дом, чем приготовила еду. Надо будет спросить его, как пользоваться котлом, подумалось ей, но она тут же одернула себя и как можно строже сказала:

– Я не люблю сюрпризы, и твое появление незаконно. Это ты посадил цветы у крыльца?

Последний вопрос вырвался неожиданно и был лишним, но Кир как будто даже ему обрадовался.

– Я, – кивнул он. – Те цветы, что ты купила на вокзале, долго ведь не прожили. Аквилегии не для букетов.

– Смотрю, ты хорошо дом знаешь, – едко заметила Гарди, но стул из рук опустила. – Присмотрел что-нибудь? Или уже стащил?

– Я не вор! – воскликнул Кир, краснея. – Просто раньше я часто бывал здесь, помогал Алисии по хозяйству, за садом ухаживал. Аквилегии у нее всегда росли, предыдущую зиму, правда, не пережили, но это поправимо.

– И сколько денег ты брал за свою «помощь»? Наверное, побольше, чем пять корон, – Гарди хмыкнула и внезапно поняла, что больше всего на свете хочет сесть за стол, поставить перед собой сковороду и съесть сразу едва ли не половину блюда. Пересоленного там, переперченного или даже отравленного – без разницы. Аппетит у нее разыгрался нешуточный.

– Мы дружили, – теперь у Кира покраснела и шея, выглядело это мило. – Я помогал ей, а она иногда угощала меня обедами. Алисия была хорошим человеком.

– А меня ты сразу записал в плохие, – Гарди все-таки села за стол и кивнула в сторону камина. – Ладно, давай сюда свою яичницу.

Кир засуетился, схватил прихватку и ловко водрузил скворчащую сковороду перед Гарди. Она насчитала не меньше восьми желтков и присвистнула. Парень явно готовил не на одного.

– Ты меня больше не увидишь, – заверил он ее, пятясь к двери. – Клянусь, я ничего не трогал. Да и вряд ли здесь можно что-то украсть. Комнаты наверху пустые, ни мебели, ни вещей. Алисия от всего избавилась, я сам ей в этом помогал. Единственные жилые помещения – кухня и та, комната, где ты спала.

Покраснеть сильнее было трудно, но у Кира это удалось. Гарди же задумалась, что именно он увидел, пока она спала. Ее задранную юбку? Почему-то стало смешно. Кир явно обращался со сковородой ловчее, чем с женщинами.

Терпеть больше не было и сил и, схватив вилку, Гарди подцепила неприлично большой кусок хорошо прожаренного белка. Помимо яиц на сковороде обнаружились кусочки овощей и хлеба, и Гарди довольно кивнула. Откинувшись на спинку стула, она принялась жевать, прикрыв глаза от удовольствия. Хлеб и сыр, которыми ее угощала вчера Хризелла, были вкусны, но яичница Кира была божественна.

– Можно я с тобой позавтракаю?

Гарди едва не поперхнулась и открыла глаза. Кир стоял у второго стула и обезоруживающе улыбался.

– Тогда я тебе еще и кофе налью, – в руках у парня волшебным образом появилось нечто похожее на бидон с завинчивающейся крышкой.

– А разве кофе не входит в список того, что ты мне должен за уплату штрафа? – спросила Гарди, понимая, что при всем желании, не может злиться на парня.

Кир покачал головой и, отодвинув стул, сел напротив, водрузив бидон на стол. Из приоткрытой крышки потянуло самым волшебным ароматом на свете, и Гарди поняла, что именно ей не хватало в Голубом Ключе – кофе.

– Пачка кофе у Тита стоит, как корова, – вздохнул Кир и, плеснув черного напитка в кружку, пододвинул ее Гарди. – Это из запасов. Можно мне половину?

Гарди посмотрела на протянутую тарелку, потом на самого Кира, который пришел к ней в той же самой потертой синей рубашке, в какой был на вокзале, перевела взгляд на яичницу, хмыкнула.

– Ладно, но с условием.

Кир действовал дерзко, знал об этом и ожидал любого ответа, включая хамство, но тут растерялся.

– Условием? – переспросил он, пристально ее разглядывая. Видимо, пытался понять, что у нее внутри. Бесполезное занятие. Из какого теста сделана Гарди в Старом Городе знали многие, а вот разгадать начинку не удалось никому.

– Сыграем, – Гарди полезла в сумочку и достала мешочек, из которого высыпала на стол четыре крапленых кубика, вырезанных из дерева. Они достались ей от матери, которая оставила после себя много плохих вещей, включая долги и наркоту, за которую Гарди едва не посадили, но игральные кости к ним не относились. Они были памятью, которую она пронесла все годы тяжкой работы, они же стали теми немного предметами, которые Гарди не смогла оставить в Старом Городе.

– Бросаем один раз, – распорядилась она, не дожидаясь ответа Кира. – Кто набрал меньше очков рассказывает то, о чем никому раньше не говорил. Ты первый.

Отделив половину яичницы, она переложила блюдо на пододвинутую тарелку, но отдавать Киру ее не стала, указав взглядом на кубики.

То ли парень, как и она, умирал от голода, то ли его взяло любопытство, но медлить он не стал. Кубики клацнули о столешницу, пару раз перевернулись и явили числа: пять и пять.

– Молодец, – хмыкнула Гарди, – десятку трудно переиграть.

Кир улыбнулся в ответ, и она подумала, что ей чертовски нравится эта его улыбка. Если и было какое-то там приворотное заклятье сына ведьмы, то вреда от него пока не наблюдалось. На Кира было приятно смотреть, с ним было легко болтать, и готовил он, как оказалось, тоже прекрасно. Кое-что, правда, настораживало. Опыт подсказывал, что в людях с приятной наружностью, которые слишком легко входили в ее жизнь, обычно позже обнаруживалась червоточина, и чем больше хороших качеств, казалось, было у этого человека, тем огромнее она была. Гарди хотелось бы найти червоточину Кира поскорее, хотя бы потому, что находиться рядом с этим человеком было легче и интереснее, чем с кем-либо другим из Голубого Ключа.

Она бросила, но глядеть на кубики не стала. И так знала, что там было двенадцать. Мать любила эту игру и с детства обучила дочь особым приемам, которые обеспечивали выигрыш – пожалуй, единственный полезный навык, доставшийся от родительницы.

– Надо же, – протянул удивленный Кир. – Два по шесть!

– Хороший кофе, – похвалила Гарди напиток, прихлебывая из кружки. – Давай, рассказывай. У меня сегодня дел нет.

– А как же дом?

– А что с ним? – переспросила девушка. Похоже, Кир тянул время, от чего ее любопытство лишь разгорелось. – Я еще не решила, что с ним делать. Продавать или оставить. Как приедет Дерек с документами, так и подумаю. Я жду его не раньше завтрашнего дня, так что начинай. И чем дольше ты будешь говорить, тем лучше. Мне надо как-то убить время.

– Не надо его убивать, – Кир опустил глаза в тарелку. – Можно я сначала доем?

– Валяй, – милостиво разрешила Гарди. – И кофе тоже можешь допить.

Кир ел медленно, но терпения у нее было не занимать. Ей, действительно, нечем было сегодня заняться, а приход Кира развеял тоску, которую нагоняли сельские жители. Она беззастенчиво разглядывала его, отмечая интересные детали. Например, короткий шрам над левой бровью, который мог остаться от удара рукоятью ножа. Фантазия сразу нарисовала ножевую драку с тремя или четырьмя противниками, но Гарди усилием воли отогнала ее в прошлое. Скорее всего, Кир ударился о лопату или банально наступил на грабли – такое с людьми случается куда чаще, чем удар тупым концом ножа в лоб. А если его ударили рукояткой, значит, хотели вырубить, но не убить. Может, еще одна игра с наградой в виде поросенка?

– Кстати, куда ты дел того свиненыша? – спросила она, злясь на Грязную Гарди, которая то и дело пыталась всплыть из озера прошлого, несмотря на камни, которые Гарди Новая прицепила к мешку, чтобы прошлое оставалось на дне. Но оно все равно упрямо всплывало.

– Продал, – ответил Кир, и Гарди отметила, что парень сначала прожевал, а потом открыл рот, чтобы сказать. Была бы салфетка, так, наверное, еще бы и губы вытер. Сама она задала вопрос с набитым ртом, отчего хотелось уточнить: кто из них большая деревенщина.

Тема поросенка продолжения не получила, минут пятнадцать они жевали молча. Потом Кир произнес:

– Ну, раз нечего делать, собирайся.

Гарди вопросительно подняла бровь.

– Легче показать, чем рассказать, – пояснил Кир и направился к двери.

Вообще-то Гарди было, чем заняться. Только сейчас она вспомнила, что собиралась сходить к лавочнику за продуктами, а также заглянуть к новой знакомой – Хризелле, которую обещала навестить. Но выбрала она Кира. И хотя Гарди не верила в оборотней, почему-то убедила себя, что парень хочет показать ей именно это – превращение. Затем он, наверное, попытается ее сожрать, но тут воображение подсказывало столько вариантов, что Гарди выключила голову и бросилась следом за селянином, который уже вышел на проселочную дорогу. Уж что, а тайны она всегда любила.

Глава 5. Секреты Кира

Солнце еще не достигло зенита, когда они добрались до леса, миновав кладбище и луг с коровами. Кир старался держаться кустов и высокой травы, и Гарди догадалась, что ее спутник прогуливает рабочий день. В деревне им почти никто не встретился. Либо селяне так упились на празднике, что были не в состоянии подняться рано, либо все ушли в поля. Расспрашивать она не стала – уж очень хотелось посмотреть на обещанный секрет.

День обещал быть жарким. Проснувшись, Гарди, не думая, натянула на себя дорожную одежду, которая была привычней юбки и блузы, найденных в сундуках Алисии, и теперь страдала. Завтрак тоже оказался плотнее, чем она ожидала, и Гарди чувствовала себя одной их тех неповоротливых коров, что задумчиво провожали их взглядами, лениво отмахиваясь от луговой мошкары. Кир быстро шагал впереди и почти не оглядывался. Он так решительно вел ее к какому-то своему тайнику, что Гарди уже не сомневалась – обратно ее живой не отпустят.

Однако нож в заднем кармане брюк внушал уверенность и разжигал любопытство. Унылое болото Голубого Ключа, в котором горячая кровь Гарди успела остыть, с появлением Кира подогрелось и превратилась в арену возможных приключений, которых всегда ждала Грязная Гарди и от которых еще не успела отвыкнуть Гарди Новая.

Они прошли еще несколько пахучих лугов – с козами, овцами и какими-то домашними животными, названия которых девушка не знала, и нырнули под густую шапку летнего леса.

Глаза не сразу привыкли к царящему под листвой сумраку, а когда приспособились, все равно не смогли ни за что зацепиться. Ярусы молодой зелени громоздились хаотично и буйно. Листья влажно поблескивали в редких пятнах света, пробившихся сквозь густую крону. Пахло как в погребе ее нового дома, куда Гарди сунула вечером нос, но спускаться не решилась. Оглушающе орали птицы, которые замерли, когда они вломились в царство листьев и травы, но тут же загорланили вновь, едва Кир начал уверенно двигаться вперед, смело раздвигая ветки, будто на каждом дереве висел указатель. Гарди и тропинки никакой не видела, но судя по быстрому шагу Кира, парень бывал здесь не раз, а значит, какая-то невидимая тропа имелась.

– Осторожно, они ядовитые, – предупредил он ее, отодвигая ветку, покрытую красными гусеницами. Боясь расстаться с завтраком на месте, Гарди поспешила пройти мимо, уже размышляя, не лучше ли было сходить в гости к Хризелле.

– Сейчас будет сложнее, – снова обернулся Кир, – смотри в оба и ступай по моим следам.

Гарди уже давно поняла, что лес ей совершенно не нравится. Она не была слабачкой, но короткая дорога среди колючих зарослей и веток, норовящих выбить глаза, лишила части сил, а главное – настроя. Уже не хотелось никуда идти, и вид бодро шагающего впереди Кира вызывал лишь раздражение.

Оказывается, Кир говорил о болотах. Еще до того, как они вышли на подернутую влажной дымкой долину, Гарди догадалась, что впереди – что-то нехорошее. Насекомые, вяло кружившие над ними в лесу, спустились ниже и уже не стеснялись кусать все, что было неприкрыто одеждой. Отмахиваясь от назойливых тварей, Гарди снова подумала о коровах на лугу и не сразу заметила тропу из кочек, на которые показывал Кир.

– Шагай только по ним, – снова предупредил он ее, – уже недалеко.

Если бы не его последние слова, Гарди, наверное, повернула назад. Хотя она и здесь лукавила. Найти дорогу назад без Кира было невозможно.

Итак, парень спрятал свой тайник среди непроходимых топей. Неудивительно, что его секрет до сих пор никто не нашел. Заросшие старой травой кочки, по которым они шли, чавкали и проваливались, но вес человека выдерживали. Местами приходилось брести по колено в грязи, мошкара и комары свирепствовали, терпение Гарди заканчивалось. Правда, его место заняло упрямство, так как дойти до цели стало делом принципа.

– Пришли, – торжественно объявил Кир, спрыгивая на твердый берег. – Вот и секрет.

Гарди напряглась, ожидая, что он прыгнет на нее, в воздухе обернувшись оборотнем, но парень повернулся спиной и принялся копаться в ветках ивы, закрывающих часть берега зеленым шатром. Наконец, он что-то нашел и приподнял гибкие ветви, приглашая Гарди нырнуть под их полог.

Странно, но интуиция, никогда не подводившая ее на работе и всегда предупреждавшая об опасности, на этот раз мирно дремала. Зато зашевелилось другое чувство – кажется, ее надули.

Широкая улыбка Кира ей совсем не понравилась, но в кусты она все-таки полезла. Правда, вытащила нож, который продемонстрировала проводнику. Тот хмыкнул и полез следом. Арка из ивы закончилась быстро, явив уютную поляну, окаймленную цветущим шиповником. Гарди уже выучила название этих кустов, потому что такие же росли вдоль решетки ее нового дома.

Но удивляло не сходство кустарников, которые даже цвели похоже – нежно-розовыми бутонами величиной с кулак, а то, что громоздилось посреди поляны.

Конструкция из стекла и досок высотой в человеческий рост больше всего походила на строения, видневшиеся из окна спальни Алисии. Дерек даже говорил, как они называются, да Гарди позабыла.

– Теплица! – с довольным видом провозгласил Кир и, пройдя утоптанной тропинкой, открыл скрипучую дверцу.

Еще не веря своим глазам и стараясь не пускать в душу разочарование, растущее с каждой секундой, Гарди заглянула внутрь. На утоптанной песчаной площадке аккуратными рядами выстроились деревянные ящики с… розами. Уж эти цветы Гарди точно знала. Да и пахло знакомо. Роз в теплице было немерено, какие-то уже отцвели, другие только набирали бутоны, но большинство пестрело и благоухало. Каких оттенков здесь только не было – даже черные и синие, что и вовсе выглядело нереально.

Задохнувшись цветочным ароматом, Гарди поскорее выбралась обратно на поляну.

– Ты даже не зашла, – упрекнул ее Кир. – Такого нигде в Голубом Ключе не увидишь. Но это секрет. Надеюсь, он останется между нами.

Гарди осторожно выдохнула, стараясь не так явно выражать разочарование. Что ж, месть Кира она оценила. Протащить ее сквозь чащу и болотину, чтобы показать какие-то цветы? Но и ей будет урок – любопытство всегда было порочной чертой.

– Нравится? – спросил Кир, с восхищением оглядывая свою растительную коллекцию.

Гарди с трудом сдержала колкость. Она была не на своей территории, и, если Кир оборотнем не был, это еще не означало, что он безобидный малый. Цветы ей не нравились, как не нравились мужчины, которые их выращивают. В Старом Городе парню с такими увлечениями жилось бы несладко. Впрочем, похоже, что и здесь такие занятия у мужчин не приветствовались, иначе секретом бы эти теплицы не были. И черт дернул ее сегодня утром спросить Кира про тайны. Тайны на то и тайны, чтобы оставаться со своим хозяином. Ей же теперь носить в голове эту непонятную бессмыслицу: болото, цветущие розы, стеклянные теплицы… У нее и своей ерунды в мыслях хватало.

Обратно шли в еще большем молчании. Гарди с трудом скрывала разочарование, как и Кир, который, очевидно, ждал, что розы приведут девушку из города в полный восторг. Он попытался было рассказать ей историю происхождения сортов, но она метнула в него такой взгляд, что больше они не разговаривали. Лучше бы их знакомство закончилось на яичнице.

Гарди никогда не теряла осторожность. С виду казалось, что девушка была погружена в себя, но, когда из чащи вылетел камень, целясь ей в голову, она среагировала мгновенно. Плохо то, что уклоняться особо было некуда. Шаг в сторону был вынужденным, и Гарди даже знала, чем он закончится – падением в болотную жижу. Правда, насколько это будет омерзительно, она не представляла.

Болото проглотило ее с головой, но задерживать не стало, поспешно выплюнув. То ли отголосок Грязной Гарди пришелся ему не по вкусу, то ли оно просто решило не связываться с чужачкой. Девушка вынырнула на поверхность, как пробка, но залипла в густой тине, которая сеткой облепила ей лицо, волосы и шею. Именно это и помешало увидеть второй камень, который на этот раз попал в цель – угодил в висок, отправив ее обратно на болотное дно.

Очнулась она в тепле и в сухости. Лежать было мягко, рядом мирно потрескивал костер, который оказался камином, стоило Гарди приоткрыть глаза и оглядеться. Очевидно, что болото осталось в прошлом. Ее тело уютно покоилось в глубоком, старом кресле с обшарпанными подлокотниками и продавленным сиденьем, но обилие подушек, которыми девушка была обложена, компенсировали недостатки мебели. Ногам было горячо и мокро – объяснением стал таз с водой, в котором они отмокали. Гарди подняла взгляд выше, задумчиво поглядела на свои обнаженные коленки, а затем на плед, в который была укутана. Плед не новый, залатанный и с потертостями, но чистый и приятно пахнущий. А вот голове было не так приятно, как всему остальному телу. Голова болела, и Гарди осторожно потрогала висок, поморщившись, когда пальцы нащупали повязку.

– Не трогай! – бросил Кир, который сидел к ней спиной у камина и возился с дровами.

Гарди огляделась. Изнанка жилища несостоявшегося оборотня вполне соответствовала тому, что она видела снаружи. Старая, давно изношенная утварь, пучки трав, грибов и ягод, сушившихся по стенам на гвоздиках, многочисленные полки с банками и мешочками, вполне новый стол, который, вероятно, Кир, сколотил недавно, потому что из древесины еще местами выступала смола. Пеньки-колоды вместо стульев. Аккуратная стопка застиранных тряпок и шкура какого-то зверя на лавке у печки, служившей, наверное, кроватью. Окно без занавесок с треснувшим, но чистым стеклом. Пара бочонков, остро пахнущих маринадом и несколько стеклянных банок с темным варевом, пылившихся на полках под потолком вместе с паутиной. На столе возвышался видавший виды таз с тестом, рядом валялась яичная скорлупа и очистки яблок. «Сын ведьмы» – вспомнились Гарди слова Хризеллы, и на этот раз она не могла не согласиться.

Кира она не послушалась и, сняв повязку с головы, тщательно понюхала мазь, которой та была пропитана. На подушечках пальцев, которыми она исследовала рассеченную поверхность, осталась кровь, хотя ткань повязки до этого была чистой. Вопреки ожиданиям пахло не травами. Запах вполне был узнаваемый, хотя и чуждый для такого места как жилище лесного ведьмака в далекой деревне.

– Говорил же не трогай, – пробурчал Кир, подходя к ней с миской и чистой тряпкой. – Теперь нужно снова промыть.

Гарди его руку с намоченной в воде тряпицей остановила.

– Чем это пахнет? – настороженно спросила она.

– Тетрамоноциклин, – пожал плечами Кир, – обычный антибиотик в таких случаях. В ранку попала болотная грязь, может быть заражение.

Воспользовавшись растерянностью Гарди, которая ожидала услышать что-нибудь вроде «отвар сумеречных грибов» или «настойка из медвежьих ягод», Кир быстро обработал рану и вернул повязку на место.

– Думала, что мы тут раны лечебной смолой заживляем? – улыбнулся он, угадав ее настроения. – У меня аптечка со времен матери сохранилась. Многое уже испортилось, но этот антибиотик, можно сказать, вечный. Местные иногда ко мне обращаются, но предпочитают смолу и травы. Ты же, уверен, не из суеверных. Запасы надо бы пополнить, но никак в город не выберусь.

Кир отвернулся к столу и занялся тестом, а Гарди про себя закончила его фразу – потому что нет денег. Бедность Кира бросалась в глаза, но при его рукастости оставалась загадкой.

– Хорошо, – протянула Гарди и собралась перейти к двум другим не менее важным вопросам: зачем он ее раздел, и кто кидал в нее камни? Ответ на первый вопрос был очевиден. Она упала в грязь, а высушить одежду на человеке, да еще раненом, весьма проблематично. Гарди уже успела изучить, что под пледом на ней не было ничего – даже трусов. Впрочем, беспокоило не отсутствие одежды – мужских взглядов она не боялась, а ножа, который нигде не был виден. Второй же вопрос был, прямо-таки, принципиальным, потому что Грязная Гарди не собиралась сидеть в кресле у камина и парить ноги, а хотела начистить рыло тому, кто посмел зачислить ее в противники. Даже если это была детская шалость – мало ли какие детки могли вырасти вдали от цивилизации, – отпрыска следовало хотя бы оттаскать за патлы. Раньше в нее часто бросали разные предметы, в том числе и камни, но почти никогда в цель они не долетали. Грязная Гарди назойливо шептала о том, что бывает с девицами, которыми позволили себе не к месту и не ко времени расслабиться, а Новая Гарди отбивалась от нее слишком слабо, потому что чувствовала – Грязная была права.

Тут Кир повернулся и продемонстрировал ей сырой пирог на противне. Боевое настроение Гарди растаяло, будто снег, посыпанный солью. Она бы в жизни не догадалась, что зрелище парня, держащего будущий хлеб в крепких, испачканных мукой руках, может быть таким… Слово подбиралось совсем не подходящее для ситуации. Гарди напомнила себе, что и Киру тоже неплохо бы начистить рыло за то, что раздел ее догола, хотя мог бы оставить белье, но тут он сказал:

– Я хочу угостить тебя яблочным пирогом. У тебя ведь все равно ничего на ужин нет, верно? Розы тебе не понравились, но утренняя яичница, кажется, пришлась по вкусу. Предлагаю закончить день пирогом. Всего полчаса и готово. Я пока чай заварю. У тебя случайно нет аллергии на ромашку?

Гарди машинально покачала головой и перевела взгляд на пустой мешок из-под муки, валявшийся под столом. Вероятно, последний, потому что других подобных запасов она в избе не видела. А яблоки, вероятно, краденые.

– Тебя камнем сильно ударило, – продолжил Кир, устраивая пирог в печи. – Такое на болотах бывает, правда, ближе к осени. В этом году рано началось. Каменные гейзеры – опасная штука.

– Каменные… что? – переспросила Гарди, ожидавшая услышать какое угодно вранье, но не столь изощренное.

– Я в их природе не разбираюсь, – пожал плечами Кир. – Приезжал к нам как-то ученый из города, изучал такие фонтаны, велел держаться подальше. Я бы тебя ни за что на болота не повел, если бы знал, что гейзеры проснутся. К счастью, обошлось. У тебя хорошая реакция. Ты, наверное, танцами занималась?

Гарди молча уставилась на Кира, причем, получилось столь выразительно, что он поспешно продолжил:

– Я твою одежду постирал, но она мокрая. У меня осталось кое-что от матери. Если ты не против…

Она кивнула, смирившись с тем, что, похоже, в Голубом Ключе ей уготовано носить платья покойниц. Все же лучше, чем топать домой ночью в мокрых брюках или в этом пледе.

Кир удалился за печку, где принялся рыться в сундуке, а Гарди отчаянно искала в себе следы злости, которых не находила. Уютное потрескивание камина, аромат пекущегося пирога, мягкое одеяло и таз с горячей водой, в котором покоились ее ноги, могли умиротворить даже столь буйную особу, как Гарди из прошлого.

– Ты прогулял работу? – спросила она, потому что ей вдруг захотелось, чтобы Кир продолжал говорить. Одновременно возникла еще одна версия появления камня. Обычно Гарди хорошо разгадывала людей, которые ей лгут, но с этим ведьминым сыном все получалось запутанным. Вероятно, целились не в нее. С такой репутацией Кир мог иметь много врагов.

– Ас должен мне целый месяц выходных, – улыбнулся парень, появляясь с голубым платьем в руках. Длинные рукава, глубокий вырез, подол с вышивкой, нежная ткань, похожая на шелк, на которую не повлияло время. Видно было, что бывшая владелица носила платье или крайне редко, или очень осторожно. Гарди улыбнулась и кивнула, но знала, что улыбка вышла фальшивой.

– Не нравится? – озадаченно спросил Кир, который, наверное, достал лучшее платье своей матери.

Гарди вздохнула и кивнула ему на дверь, мол, выйди и не смотри. И как ему было объяснить, что дело было не в платье, и не в розах в теплице, а в ней? В жизни осталось слишком мало вещей, которые могли привести ее в восторг, и цветы с красивой одеждой к ним уже давно не относились.

Выходить Кир не стал, но зашел за печь и принялся глядеть в стену. Печь была не настолько высокой, чтобы скрыть его полностью, и вихрастая голова виднелась отлично. Ну и черт с тобой, подумала Гарди и с явным неудовольствием вытащила ноги из тазика.

Потом была неловкая заминка, когда она, путаясь в непривычно длинном платье, пыталась как можно изящнее устроиться на топчане-стуле, а Кир пытался как можно непринужденнее играть роль хозяина и не пялиться на ее декольте. Они перекидывались мучительными фразами о погоде и природе, но длилось это недолго. Переломный момент случился неожиданно. Еще минуту назад Гарди гадала, как бы повежливее свалить домой, а в следующий миг почувствовала, что никуда отсюда не уйдет, даже если Кир будет гнать ее метлой. То ли поспевший пирог наполнил атмосферу нужным настроем, то ли ромашковый чай растопил собравшийся между двумя людьми лед, но после двух чашек и большого куска горячего пирога Гарди как никогда чувствовала себя отдохнувшей и наполненной приятной истомой. И даже болтовня Кира о цветах, на которого, вероятно, ромашковый отвар тоже подействовал, уже не раздражала, а казалась даже интересной. Не иначе как сын ведьмы подмешал в тесто любовные травки, потому что мысли ее все больше устремлялись в одном, не совсем приличном направлении.

После третьей чашки Гарди, не совсем себя контролируя, спросила:

– Я останусь у тебя на ночь?

Кир ответил без промедления:

– Конечно! Я постелю тебе в сарае.

После этого остатки ледяного крошева превратились в теплую воду. Сначала захохотала Гарди, а потом и Кир, цвет лица которого хоть и стал похожим на цвет роз в его теплице, но постепенно побледнел, приходя в нормальное состояние.

– Не спишь с незнакомками? – съязвила Гарди, совсем не чувствуя себя уязвленный. Первый раз она задала подобный вопрос мужчине и первый раз получила отказ, но на душе было легко и свободно. «Это хороший парень», – сказала она Грязной Гарди, которая сейчас едва ощущалась.

Вместо ответа Кир принялся суетиться по дому, показывая ей разные «сокровища»: вазу с щербатыми краями, доставшуюся от матери, амулет из клыка незнакомой твари, голову которой он как-то нашел у себя в огороде, и старую книгу, страницы которой были переложены сушеными цветами и листьями. Ничего этого не могло понравиться Гарди Грязной, но Гарди Новая вдруг поняла, что не против обзавестись новыми интересами. Пусть это будут цветы. По крайней мере, Кир о них рассказывал с таким жаром и увлечением, что мог заразить любого.

– Местные говорят, что ты оборотень, – сказала она то, что хотела произнести весь вечер. Но слова появились только сейчас – когда он проводил ее, и Гарди оставалось лишь открыть решетку ворот, чтобы оказаться дома. Усадьба Алисии возвышалась в ночи мрачной громадиной и, похоже, совсем не была рада возвращению новой хозяйки.

– А еще они говорят, что звезды – это глаза фей, – улыбнулся Кир. На какой-то миг ей показалось, что он ее поцелует, но легкий наклон головы превратился в прощальный кивок, и вот фигура знакомого незнакомца уже растворялась в ночи.

Ворочаясь в холодной постели усопшей Алисии, Гарди подумала, что не задала ни одного правильного вопроса, который помог бы ей лучше узнать местных и определиться с продажей дома. Например, о таинственном минерале, который лишил всех жителей цивилизации, или о том, откуда в селянах столь сильная вера в нечисть? Весь вечер они болтали о пустяках, и она не могла не признать, что давно уже так душевно ни с кем ни беседовала. Кир был какой-то нереальный – выращивал тайком розы, ловко торговал, легко выигрывал у местных в спортивных состязаниях, божественно готовил, рассказывал о растениях, будто декламировал наизусть энциклопедию, при этом, враждовал со всем поселком. У него были красивые глаза, которые смотрели искренне, и сильные руки, которые так вкусно пахли хлебом. Гарди попыталась вспомнить, чем пахли руки мужчин, которые встречались ей в жизни. Машинами, деньгами, оружием, выпивкой, кровью. Наверное, в прошлой жизни она встречала не тех мужчин. Если червоточиной Кира были розы, тайком выращиваемые в теплицы, то она была готова поверить, что в мире есть добро и зло, белое и черное, прекрасное и уродливое. Раньше ей казалось, что эти понятия выдуманы, а в любом добре прячется ядрышко зла, тогда как зло может дать слабину и неожиданно явить стой несвойственное себе качество доброты.

Услышав громкий, ритмичный звук, Гарди сначала решила, что ночные птицы выбрали крышу мызы в качестве мишени и сейчас соревновались, у кого ключ прочнее. Так и казалось, будто сотни птичьих голов одновременно принялись долбить по старой черепице. Запалив свечу, она подошла к окну и тут же отпрянула. Стекло было заляпано кровью.

Секунда ушла на то, чтобы найти нож в тюке с мокрой одеждой, которую отдал ей Кир. Еще миг и Гарди стояла в дверях, готовая распотрошить того, кто облил окно ее спальни кровью. Хоть огонек свечи был тусклым, но красный цвет на обшарпанной белой краске выделялся ярко.

За свою жизнь она видела много страшных зрелищ, но такое ей довелось повидать впервые. Тучи успели налететь внезапно – за те недолгие полчаса, что Гарди пыталась заснуть. Все небо затянуло низкими выпуклостями, будто наполненными изнутри светящейся кровью. Они загородили луну и звезды, но свет струился словно из-под земли, позволяя в мельчайших деталях рассмотреть крупные градины, величиной с детский кулак, которые срывались с кровавых небес и вдребезги разбивались обо все, что встречалось им на земле. При ударе градины разливались красной, напоминающей кровь, жидкостью. Несколько градин ощутимо больно разбились о голову Гарди, и она отпрянула назад, спрятавшись в доме. Жидкость потекла по лбу и щекам, и она поспешила смахнуть ее, защищая глаза. Не удержавшись, отправила пальцы в рот. Нет, привкуса крови не было, жидкость была безвкусной, но Гарди ли не знать, какой кровь была на ощупь – а именно такие ощущения вызывало то, что упало с неба.

Захлопнув дверь, она закрыла глаза, пытаясь убедить себя, что сын ведьмы подмешал в чай не только ромашку, но и какие-то галлюциногены. Новый шум заставил ее приблизиться к окну. На дорогу высыпали селяне с трещавшими под градом факелами. Они дико кричали и размахивали руками, указывая в направлении кладбища. А еще в той стороне стоял дом, где жил Кир. Значит, кровавый град не был только ее галлюцинацией. Гарди не нужно было выходить, чтобы догадаться, о чем кричали мужики. Дерек предупреждал о странностях, творившихся в Голубом Ключе, и вот, похоже, с первым таким явлением ей пришлось столкнуться. Селяне же, конечно, решили, что в напасти виноват сын ведьмы. Впрочем, в тот момент и она была готова поверить, во что угодно.

Толпа и правда двинулась туда, где Гарди еще недавно было так тепло и уютно, но тут страшный, хриплый вой ворвался в какофонию града, наведя ужас не только на разбушевавшихся мужиков, но и на Грязную Гарди, которая вернулась так быстро, будто никуда и не исчезала. Выли со стороны кладбища. Страшный голос неведомого зверя раздавался еще минут пять – до тех пор, пока решимость мужиков окончательно не сломалась. Толпа побузила некоторое время на дороге и начала расходиться. Гарди и не заметила, что все это время не дышала.

Кровавый дождь не переставал, и она вернулась в кровать, умывшись в тазу на кухне и тщательно закрыв занавески на окнах. Правда, убедить себя, что в ставни барабанит обычный дождь так и не удалось. Заснула Гарди только под утро. Сознание уплывало в сновидения медленно, затихая по мере того, как утихал кровавый град, неведомо кем посланный на несчастное село и его жителей.

Последней мыслью, не желавшей утихать в ее сонной голове, было понимание того, что ей совсем не хочется уезжать из Голубого Ключа. Но еще больше ей хотелось убедиться в том, что у Кира все будет хорошо.

Глава 6. На чердаке

Утром Гарди проснулась с тяжелой головой и в третий раз подумала о том, что в чае Кира был не только чай. В глаза будто насыпали песок, а ноги ощущались так, будто к подошвам сапог, которые она натянула по привычке, приклеились камни.

Первым делом она распахнула шторы. Никакого кровавого дождя не было и в помине. Моросил легкий дождь, а тяжелые плотные тучи, застелившее небо до горизонта многослойными одеялами обещали хмурую погоду. Если кровавый град и был явью прошлым вечером, то его следы смыл ливень, который, вероятно, разошелся к утру. Деревья, которые еще недавно утопали в цвету, поникли мокрыми зелеными головами, а заросшие дорожки сада покрывал ковер из опавших лепестков – розовых и белых. Кое-где вода собралась в лужи, которые пузырились под утренним дождем, напоминая о мрачной примете – пузыри на лужах к плохой погоде надолго.