Мотылёк и Фея бесплатное чтение

Глава 1 «Улыбка клинка»

Её шаги раздавались резким гулким эхом по всему дому. Рогнеда специально медлила: со временем ей уже приносила удовольствие эта своеобразная погоня. Она не торопилась выполнить задание и не кричала что-то о том, что хозяин дома не должен прятаться от своих гостей: она плавной, уверенно походкой приближалась к лестнице, ведущей на последний этаж строения. Сильные, «украшенные» мозолями и мелкими порезами шершавые пальцы девушки взялись за холодные каменные перила. Рогнеда стала ловко, словно кошка, шагать вверх – хоть всё это действие и приносило ей забытое чувство азарта, рука уже ныла от тяжести арбалета, который она несла в ней, а в желудке неприятно засосало – голод не тетка, не подождет до конца этого так искусно сыгранного представления.

Он забился в угол своей самой надежной, как сам же он и считал, комнаты, думая, что крепкий замок на её дверях сможет его защитить. Глава семьи Ёсида, владелец обширных рисовых плантаций дрожал от страха, сковавшего его по рукам и ногам и не дававшего трезво мыслить – он слышал неспешные шаги девушки по лестнице, ведущей сюда – его смерть была рядом. Мужчина сжимал в руке узкую ладонь юной девушки, на лице которой не отображалось никаких эмоций – последнее своё сокровище, которое он пытался спасти. Ёсида услышал шаги убийцы около двери – он резко вскочил на ноги и потянул за собой девушку. Та молча повиновалась. Он усадил её в большой платяной шкаф, хотел сказать что-то на прощание, но вдруг дверь комнаты тихо начала открываться, отчего глава дома быстрее захлопнул шкаф и забился обратно в свой угол.

Ёсида лишь только мельком взглянул на фигуру пришедшей девушки в темном плаще, освещаемой лунным светом из открытого окна, и тут же всё понял – это она. Это – Рогнеда, это – его смерть, это – известный в определенных кругах Города наемный убийца. Мужчину приводила в неописуемый ужас каждая её черта: плотно сжатые обветренные потрескавшиеся губы, сверкающие узкие зеленые глаза, каштановое каре волос с «рваной» челкой, горбатый нос, чуть сутуловатая спина и худое, поджарое тело, защищенное темным плащом, из-под которого виднеется холщовая подпоясанная просторная рубаха мужского кроя и обычные штаны. Все в Городе знали, что стоит только кому-нибудь прикрепить на доске объявлений возле Базара кинжалом лист бумаги с именем какого-либо человека, то вскоре его найдут мертвым. Ёсида ожидал всего: армию тупоголовых солдат, бесшумного наёмника-мужчину, но никак не девушку с арбалетом наперевес и смеющимися глазами. У Рогнеды не было даже фамилии – зачем?. Всё равно такие, как она, не живут долго.

Она смотрела на него смеющимися глазами, полными гнева и злости. Рогнеде была противна эта пухлая рожа с дрожащими от страха губами и бегающими туда-сюда масляными глазками. Девушка усмехнулась: Ёсида был так похож на обычного деревенского поросенка – весь кругленький, упитанный, с лоснящейся от хорошей жизни кожей. А тут раз – пришло время подавать свинку к столу. И она не дрогнет – девушка плавно подняла руку с оружием и ледяным голосом проговорила:

– Твоё последнее слово.

– Нет! Прошу, не убивайте! – мужчина затрясся в рыданиях, медленно подполз к ногам Рогнеды. Превозмогая боль унижения, он начал целовать её грязные ботинки и молить о прощении. – Прошу, возьмите всё, что Вы здесь видите! Но оставьте мне самое ничтожное – мою жизнь!

– Когда ты по-скотски обращался со своими работниками, а они просили о малом, ты дал им хоть что-то, кроме новых ударов кнута? Пришло время заплатить за свои поступки, – Рогнеда натянула тетиву. – Для тебя я припасла болт с особым наконечником – он из чистого свинца. Кажется, в головы свиней тоже стреляют свинцовыми пулями.

– Прошу, заберите у меня самое дорогое сокровище – её! – Ёсида заговорил шепотом, указывая пальцем на двери шкафа. – За неё дадут такие деньги, которые Вам и не снились! Я отдаю её Вам – прошу лишь только об одном – смилуйтесь!

– Прощай.

Тишину теплой ночи разрезал звук спущенной тетивы арбалета. Ёсида с грохотом повалился всем телом на пол, последний раз дернулся в предсмертных конвульсиях и затих навсегда. Лишь только из его широкого и некогда потного лба текла теплая, черно-алая струйка крови. Рогнеда усмехнулась: её дело было сделано, можно было уходить отсюда. Девушка не строила каких-либо иллюзий о том, что она – Робин Гуд нового времени, очищающий всю грязь из Города. Если она приходит за человеческими жизнями, отравляющими существование кому-то, то найдутся и такие, которые придут за ней. А пожить наемной убийце ещё ой как хотелось, поэтому она поспешно зашагала к выходу из комнаты. Её заставил оглянуться и вновь зарядить арбалет неизвестный шорох в шкафу. Несколько секунд ожидания показались Рогнеде вечностью: у неё прилипла рубаха к влажной от пота спине, затряслись руки – там кто-то был. И этот кто-то видел её лицо.

Ещё секунда, две, три… Резные дверцы шкафа отворились с противным скрипом – неужели, у этого свидетеля не было ни капли чувства самосохранения? Девушка напряглась, из всех сил сощурила глаза и задала себе команду в мозгу: без промедлений стрелять, кто бы это ни был. Вдруг из своего укрытия выбралась юная девушка, почти её ровесница – она была совершенно спокойна. Не просто спокойна – её лицо с гладкой кожей, большими карими глазами и пухлыми розовыми губами выражало полную безмятежность. Убийца не выстрелила: она с ошеломлением разглядывала не прошеного свидетеля: её длинные толстые светлые косы, открытый прямой лоб, тонкий стан, пухловатые, налитые жизнью, бедра и платье до пят простого кроя: с расклешенными рукавами и какой-то незамысловатой вышивкой на лифе.

– Кто ты? И что ты тут забыла? – сквозь зубы процедила Рогнеда, скидывая с себя оцепенение и удивление от вида блондинки.

– Я – Васса. Только что мой умерший бывший хозяин подарил меня Вам, – звонким, певучим голоском ответила она. Всё внутри у шатенки перевернулось с ног на голову: это ещё что за шутки такие? Она – её новая хозяйка? Значит, эта Васса была служанкой в доме Ёсида? Неужели, она – то главное сокровище?

– Стой смирно. А то ещё попаду не в то место твоей прекрасной головушки и придется добивать, – сквозь усмешку проговорила Рогнеда и вновь вскинула свое оружие. Но жертва стояла неподвижно, всё также опустив руки по швам, не выражая на лице никаких эмоций. Шатенка медлила, всё внутри неё протестовало простив смерти невинной девушки, а ещё нещадно затекла рука и болела плечевая мышца: не девичье это дело – всякие там модернизации лука таскать целый вечер. С такой болью в теле она точно не прицелится как следует… Рогнеда всегда поджидала время, чтобы её мишень была одна дома и чтобы не было свидетелей или лишних жертв. Где Ёсида прятал эту чертову служанку?! Никто в Городе даже и не слышал, что она в априори существует. А Вассе было словно всё равно: она стояла, уперев свой взгляд в глаза Рогнеды.

– Так я твоя новая хозяйка, да? – медленно опуская арбалет, упавшим голосом проговорила наемная убийца.

– Да, – в голосе блондинки не было ни капли страха или волнения: это, по большей части, и остановило Рогнеду.

– Тогда я приказываю тебе: молчи о том, что ты только что видела здесь. И постарайся бесшумно следовать за мной.

***

Васса быстро открыла глаза и резко села: где она? Девушка недоуменным взглядом обвела комнату: серые доски с большими щелями, в которые проникали первые солнечные лучики с кружившихся в них пылинками, заменяли стены и потолок, а так полюбившуюся ей кровать с мягкой периной сменили на охапку свежего сена – Васса чувствовала пряный аромат засушенных трав, исходивший от него. Но больше всего удивило блондинку то, что уже отпели первые петухи, а она всё еще доглядывает свой десятый сон – служанке ведь положено вставать раньше всех! Всё это новое, непонятное пугало её: почему она здесь?

И только когда Васса вновь закрыла глаза и стала вспоминать прошлую ночь, её словно ударило током – у неё ведь сменился хозяин! От воспоминаний минувших событий к горлу девушки подошел комок, всё тело затряслось – это были те самые волны страха, которые она отогнала от себя вчера. Она дала себе обещание там, в шкафу, что обязательно расскажет в жандармерии о той, которая убила господина Ёсида, но теперь, когда ей вчера отдали приказ, Васса могла только держать злость в себе. Девушке было жаль всех: убитого доброго хозяина, его осиротевшую семью, крестьян, которым теперь некому будет платить жалование… Её карие глаза сверкнули гневом: а во всем виновата она, эта проклятая Рогнеда! «Кто давал ей право вламываться в чужой дом и вершить там правосудие?», – вытирая горячие слезы, бегущие по нежным щекам, думала слуга. В душе Вассы просыпалось сильнейшее омерзение к самой себе, ведь теперь она должна будет служить такому ничтожеству!

Девушка могла бы ещё долго плакать и упиваться своим горем, но дверь сарая, в котором её держали, вдруг резко открылась и на пороге появилась сама Рогнеда. В её облике мало что изменилось: всё та же холщовая рубаха, подпоясанная красным поясом, и рабочего кроя штаны с просторными летними ботинками, черный дорожный плащ с откинутым капюшоном; разве что деревянный гребень коснулся её волос: челка лежала прямо. Она держала в руках небольшой сверток и простую деревянную гребенку. Васса торопливыми движениями вытерла тыльной стороной ладони слезы и выпрямилась, пытаясь придать своему лицу «каменное» выражение – её новая хозяйка не должна знать о том, что бушует в душе. Сама же Рогнеда даже бровью не повела: она вообще смотрела куда-то мимо Вассы.

– Переодевайся и причеши волосы, – с этими словами она кинула в руки блондинке сверток и гребень. «Вот тебе и доброе утро», – с гневом подумала Васса, но своих эмоций не показала. Она боязливо развернула черную тряпку и ахнула: в ней было завернуто белье тончайшей работы и настолько красивое платье, какого даже не было у дочери хозяина Ёсида! Девушка чуть было не задохнулась от восторга: откуда это всё могло взяться у Рогнеды? Неужели, когда-то себе она покупала такие вещи? Но внезапно восторг сменил страх: а что, если эти вещи были сняты с убитой аристократки? Или, еще хуже, были принесены из ограбленного дома! Васса, пытаясь унять дрожь в руках, быстрыми и рваными движениями стала лучше осматривать вещи.

– Не придумывай что-нибудь плохого. Эти вещи достались мне от покойной матушки. Как видишь, мне по профессии не положено такое носить – а вот сегодня оно пригодится тебе, – сухо произнесла Рогнеда.

«Как же она груба!», – с нарастающей злостью думала блондинка, из последних сил сдерживая свои слезы. Она хотела встать из этого сарая, кинуть в лицо хозяйки вещи и идти отсюда далеко-далеко – туда, куда хочет она. Но она – всего лишь служанка. Поэтому вместо этого, молча глотая слезы, Васса начала снимать своё платье и переодеваться в новый наряд. Украдкой она взглянула на наемную убийцу – Рогнеда отвернулась и, скрестив руки на груди, смотрела в ясное небо. Её вообще мало что интересовало в округе, мысли витали где-то далеко-далеко, а не в этой пыльной постройке.

Васса быстро управилась с одеждой: как же она стала прекрасна! Платье было чудесным во всех отношениях: удобная шнуровка сзади, красивый бордовый цвет, расклешенные к низу белые рукава, пышная юбка и искуснейшая вышивка золотом на лифе. Обуви, видимо, в сундуках матушки не нашлось – пришлось девушке надеть обратно к такому богатому платью свои позорные туфли из кожи со стоптанными подошвами. Девушка с наслаждение расплела свои тугие косы и провела гребнем по этой золотистой волне. Волосы девушки достигали поясницы – такой ухоженной шевелюры еще поискать среди служанок нужно. «Что-то не похожа она на обычную прислугу», – мелькнула мысль в голове шатенки, но она сразу же откинула её на задворки. Вскоре приготовления блондинки были завершены.

– Отлично – так ты хоть на человека стала походить. А теперь – накинь мой запасной плащ, и капюшон тоже, и пошли.

Васса молча повиновалась. Когда она вышла из сарая, в глаза ей ударил яркий свет – солнце уже стояло в зените и нещадно палило. Вместе девушки зашагали к маленькой дверце-выходу в каменном заборе, отделявшем дом от прочих строений. Город показался Вассе настолько невероятным явлением, что девушка уже не смогла скрыть своего восхищения: как много людей ходило по его улицам! Она с лицом, полным детского восторга, впервые созерцала непрерывное течение людской толпы по грязной улице и переулкам, прислушивалась к каждому разговору или скрипу телеги, запряженной лошадью. Васса была похожа в этот момент на маленького ребенка, который первый раз смотрит своими большими глазами на окружающий мир. У Рогнеды Город не вызывал такого восторга – она ходила по его улицам тенью каждый день, каждую минуту могла получить новое задание, а за секунду могла решиться жизнь человека.

– Ты с таким удивлением рассматриваешь Город, – усмехнулась она, когда Васса остановилась с восторженным криком «Ва!» около гончарной лавки.

– А как называется этот город? Я никогда не покидала особняка бывшего господина, – спокойно проговорила блондинка. И тут же прикусила губу от стыда: служанке не положено задавать вопросов хозяину, да и ей самой было противно спрашивать о чем-либо свою спутницу. Рогнеда не видела того, как она стушевалась, сухо произнесла:

– Это и понятно, что ты никогда тут не ходила – я тебя не видела. А город так и называется – Город. Он самый древний в нашем мире – Акаруй – из всех пяти ныне стоящих. Я не знаю, кто первый обосновался на этой земле – но этот человек был явно умен – он выбрал огромный холм около реки для своего будущего детища. После Города люди пошли южнее – они заселили плодородные земли с теплым климатом, а свой город назвали просто – Минами. Но мелким людишкам этого было мало – они начали идти дальше, возомнив себя хозяевами этой земли. Да что там земли – всего Арукай. И вот уже появился Хигаси – портовый город рядом с бесконечным морем, переплыть которое не удавалось еще никому. Выше от него лежит Уэ – город торговцев и ремесленников. А в центре всего этого – Роа – жемчужина Арукай. Это – столица, это – пересечение всех дорог. Люди из Роа – самые влиятельные, там может найти укрытие любой. Там и живут Семь Старейшин – семь мудрейших людей со всего мира, которые им и правят. Конечно же, есть еще мелкие деревушки и поселения, но им никогда не сравниться своей мощью с этими пятью городами. Вокруг процветающей цивилизации лежит Вечная Пустыня – никто не знает, на сколько тысяч километров простирается она. Ходят слухи и легенды, что где-то еще лежит шестой город – Потерянный город, где всех ждет земной рай и благодать. Но, лично я думаю, это – пустая брехня. Ни за что не поверю, что ты не знала всего этого!

Васса покорно склонила голову, а в душе надула губы – с чего это она должна была всё знать, если бывший хозяин не велел ей выходить из дому, а вопросы были запрещены? Сама Рогнеда не знает простых правил этикета и поведения в обществе, нарушает законы, но живет же! А тут, подумаешь, всего-то какая-то география своего родного мира. Девушка незаметно для провожатой скрестила руки на груди под темным плащом, но тут же себя одернула – ей не давали приказа на это действие. Но потом тяжело вздохнула и вновь повторила своё движение: с такой хозяйкой у неё скоро вольности будет выше крыши. Для Вассы до сих пор оставалась загадочным то место, куда они идут – Рогнеда ничего не сказала девушке, а с плотно сжатыми губами и непроницаемым лицом двигалась куда-то по узкой улице сквозь толпу. Её даже не заботило то, что служанка могла отстать и потеряться – ей было всё равно на неё. От этого чувства ненужности блондинке захотелось заплакать вновь – как же тяжко ходить в прислуге у такого человека! Но приказа не было, поэтому она лишь до боли закусила нижнюю губу, не давая воли своим чувствам.

Вскоре Вассу захватило новое событие, которое развеяло горечь её мыслей – на площади около Базара, куда они, видимо, и направлялись, играли музыканты. Девушка заворожено смотрела за музыкальными инструментами, на которых играли несколько женщин в темных высоких колпаках и скромных платьях: для неё были загадкой те звуки, что вылетали из них. Самая высокая и болезненно-худая из них играла на скрипке – удерживая её подбородком, разместив на сгибе руки. Вассу удивило то, что у её скрипки не было смычка – её руки плавали по струнам – она играла щипками пальцев. «Скрипка очень легкая – её не сложно носить везде с собой, поэтому она так популярна среди уличных музыкантов», – шепнула ей на ухо Рогнеда. Она с ледяным взором наблюдала за лившейся музыкой: наверное, для неё это было обычным зрелищем, а не праздником, как для служанки. Васса перевела взор на другого музыканта – она играла на волынке, выдувая основу мелодии. Инструмент был изготовлен из козьей кожи, чем выдавал бедность своей хозяйки. Рядом стояла полненькая девушка с дудкой – она поочередно зажимала пальцами некоторые из трех отверстий. Самой веселой и молодой была высокая девушка, еще совсем ребенок – она задорно играла на бубне, приплясывая, а, точнее сказать, смешно подпрыгивая, на месте.

Музыканты были лишь только верхушкой неизведанного айсберга, открывшегося Вассе. Самым занимательным зрелищем были танцы – люди в разноцветных одеждах разного покроя кружились в головокружительном ритме. Среди этой толпы были и богатые, и бедные – в танце стирались границы между сословиями. Танец со стороны выглядел стройным, четким, но, на самом деле, он был от начала и до конца построен на импровизации партнеров. Он был полетом души, теми словами, которые хотелось сказать окружающим людям и партнеру – не зря все па начинались с левой ноги: исходили от сердца. Девушку захватило это действие, и она так разочаровалась, когда музыка прервалась, а пары, сделав благодарный реверанс, разошлись. Но мелодия, на этот раз веселее прежней, заиграла вновь: в толпе зрителей стали образовываться новые, хаотичные пары.

Какая-то молоденькая девушка налетела со спины на Рогнеду – наверняка приняла её за парня и, несмотря на протесты, потащила в центр круга. Васса осталась стоять посреди чужой толпы, с замиранием глядя на то, как её хозяйка, немного растерявшаяся, вместе с сконфуженной от своего выбора девушкой-крестьянкой будут танцевать. Зрелище обещало быть интересным.

Заиграла музыка, оживились музыканты – оживились и танцоры. Вассу так позабавили первые па: партнеры, взявшись за правую руку друг друга, а левую сложив за спину, начали подпрыгивающими шагами, похожими на шаг лошади, ходить по кругу. После нескольких кругов они останавливались и, расправив руки, делали реверансы друг другу. Потом все повторялось снова три раза: лицо Рогнеды вновь окаменело, но её движения оставались грациозными и плавными, чего нельзя было сказать про бедную смущенную девушку. Но вдруг привычные движения закончились: танцоры отпустили руки друг друга и, кружась на одном месте, поменялись местами с людьми, стоящими в ближайших парах.

Рогнеде достался весьма интересный молодой человек. Одного взгляда её цепких глаз на него хватило, чтобы понять то, что перед ней стоит наемник: его выдавали ножны с кинжалом, висевшие на поясе. Девушка насторожилась, хотела было прервать танец, но вдруг передумала: этим она только выдаст себя. Тем более парень с лукавой, многозначительной улыбкой и хитрым прищуром зеленых кошачьих глаз сделал реверанс. Она тоже присела в этом па, но уже более неказисто и неуверенно, нежели раньше. У её нового партнера по танцу было узкое лицо с загорелой кожей и маленькими рытвинками-шрамами от оспы. Его губы не покидала эта плутовская улыбка, а зеленые глаза – особый огонек. У него был открытый лоб и каштановые волосы до плеч: прядки слегка шевелились во время танца. Парень был одет в просторную холщовую черную рубаху, поверх которой была накидка из белой шерсти, темные шаровары, концы которых были зажаты плотно обмотанной коричневой онучей, а ноги в изношенных кожаных туфлях ловко выделывали незамысловатые па. Сам он был обладателем довольно худощавой, но невероятно подвижной, фигуры. Рогнеда нечаянно поймала его взгляд: парень еще шире улыбнулся от этого. Девушка лишь только раздраженно фыркнула: такие, как он, её и вовсе не интересуют.

А тем временем танец не стоял на месте: после реверанса – приветствия нового партнера, девушка и парень в прыжках стали боком подходить друг к другу, но тут же возвращались на прежние места – словно это было своеобразное знакомство. «Познакомившись», они стали делать два хлопка, когда находились близко друг к другу. У Рогнеды ни дрогнул ни один мускул на лице, не появилось даже подобие румянца на щеках – ей было всё равно на знаки внимания парня, танцующего с ней. После хлопков они стали кружится на месте, прикоснувшись друг к другу спинами, а потом снова расходились для хлопков. В одном из таких вот «водоворотов», шатенка услышала едва различимый голос среди звуков музыки и криков толпы:

– Как зовут тебя, Ледяная Маска?

Голос парня звучал немного насмешливо, но больше в нем было любопытства. Рогнеда хотела сказать что-то колкое и обидное, но у неё попросту не хватило на это времени: мелодия закончилась, и она, не сделав даже благодарного реверанса-прощания, ускользнула в толпу. Пробираясь сквозь завороженных людей, она смахнула пот со своего лба – почему-то ей стало страшно. Страшно, что этот парень мог знать, кем она является на самом деле. Но наемной убийце пришлось спрятать свои эмоции: около угла таверны её ждала Васса с завороженными глазами: наверное, ей тоже хотелось потанцевать. По её взгляду Рогнеда поняла, что служанка, не отрываясь, смотрела за ней во время всего танца.

– Пойдем. Нам больше нечего здесь делать, – больно ухватив за руку Вассу, сказала строго Рогнеда и потянула её куда-то в один из темных переулков.

Парень растерянно озирался и разглядывал каждого в толпе: он искал её, Ледяную Маску. Но среди радостных лиц не было этих холодных зеленых глаз, где-то вдалеке не мелькала её каштановая шевелюра с ровной челкой. Он тяжело вздохнул: одни только своим появлением эта девушка чем-то зацепила его. Он даже не мог точно сказать, чем именно – просто она была необычная, похожая на неприступную крепость. И это подмывало его на поиски, зажигало в душе какой-то потухнувший огонь. Парень мог бы еще долго стоять, привалившись спиной к холодной каменной стене и мечтательно глядя куда-то вдаль, но тут над его головой, словно сирена, оповещающая о боевой тревоге, прозвучал зычный голос:

– Олег! Пока ты, кошачья морда, тут прохлаждаешься, я уже нашел её!

Олег оглянулся и скривил лицо: рядом с ним стоял его напарник, Мстислав. Мстислав обладал очень неординарной внешностью: чего только стоил его рост, находившийся на отметке «около двух метров». Ширина парня была примерно такая же, как и рост – из-за всего этого такую детину трудно было не заметить в толпе. Стоит еще добавить сюда длинные волосы, сплетенные в жиденькую косицу и свирепые глаза, в которых притаилась какая-то животная ярость. По законам жанра, с такими физическими данными Мстислав должен был быть глуп, как пробка. Но на самом деле всё выходило наоборот: в некоторых походах он выручал Олега, придумывал такую тактику боя, какая ему даже и не снилась. По мнению парня, одно только плохое качество было в его напарнике – он совершенно не умел развлекаться. Для него развлечения составляли сон и выпивка в таверне какого-нибудь дешевого вина.

– Кого «её»? – попытался сыграть удивление Олег. Ноздри Мстислава раздулись от закипавшего негодования.

– Великая княжна еще в прошлом году нам дала установку искать…

– А, княжна! Да понял я, понял с самого начала. Ну, и где она?

– Пошла куда-то в сторону Базара. С ней еще один человек, но, думаю, он нам не помеха, – уже более спокойным голосом проговорил Мстислав.

– Пошли тогда, подкараулим их, когда они будут выходить с Базара, – лицо Олега тут же стало серьезным и приобрело то же выражение, какое было у Рогнеды при получении нового задания.

***

Вассу ждала новая порция неизведанного: теперь перед её глазами во всей красе предстал Базар. Он жил какой-то особой, одному ему понятной, жизнью. Люди, словно муравьи, сновали от одной лавки к другой, кто-то торговался с продавцом, а какой-то нищий мальчишка пытался стащить гнилое яблоко с лотка. Базар занимал около половины площади Города – это было самым удивительным для Вассы. Она думала, что сердцем Города будет дворец одной из двух великих удельных княжон, дочерей кого-то из Семи Старейшин. На деле же оказался рынок с множеством людей. При его размерах было сложно иметь единый архитектурный облик, но в отдельных уголках были какие-то центральные узлы в виде купольного здания, оформляющего перекресток главных торговых улиц. Но преобладали лавки – маленькие комнатки с выходом на улицу, который одновременно служил и витриной. Каждый торговец стремится как можно больше товаров выложить наружу, заинтересовать покупателя больше, чем его сосед. Здесь было столько лавок и товаров, что у Вассы разбегались глаза по сторонам: хотелось дернуть Рогнеду за длинный рукав плаща, чтобы попросить купить ей это или то. Но это было только на первый взгляд: на самом деле у торговцев было немало свободного времени, и они охотно предавались беседе. Девушки так интересно было слушать их бойкий говор. Рогнеда держалась холодно и отчужденно от всей этой веселой толпы, не отпуская руку Вассы – на Базаре служанка действительно могла потеряться. Блондинка пребывала в недоумении: зачем её хозяйка привела на шумные улицы Базара?

Путь девушек лежал к маленькому деревянному магазинчику с низкой дверью, наверху которой был расположен звонкий колокольчик, оповещающий хозяина о приходе посетителей. Васса опасливо разглядывала всё в округе: стены из темного дерева, полумрак, царивший здесь, витражные окна, бесконечные полки шкафов, наполненные антиквариатом, и старенького торговца. Он сидел на стуле около прилавка и, надев на подслеповатые глаза пенсне, разглядывал какую-то вещицу. Вассе показалось, что стоило только дунуть легкому ветерку на старика, и он тут же развалиться в пыль и золу. У него были седые волосы, свисавшие клоками с головы, мешковатая одежда на тоненькой высокой фигуре и цепкие глазки-буравчики – такой своей выгоды не пропустит. Рогнеда приказала Вассе стоять в дверях, а сама, деловито выпрямив спину, прошествовала к прилавку.

– О богатый из богатейших купцов! Ваша лавка живет и дышит только благодаря Вашему цепкому уму и зоркому глазу! – словно читая оду старику, заговорила Рогнеда. Служанка чуть было не захихикала от такой картины, но сдержалась от проявления эмоций.

– Да ладно тебе, Рогнеда! Давай без прелюдий – меня всегда это жутко раздражает. Зачем пришла? – растягивая слова, словно черепаха, сказал продавец.

– Гордиян, у меня к Вам невероятно важное дело, – заговорила своим обычным голосом шатенка. – Только взгляните на эту девушку: на её лице лежит печать покорности. Она будет безупречно выполнять работу по дому и все приказы своего хозяина. А какова её одежда? Заверяю Вас, что она была одета на неё только сегодня утром: платье из искуснейшего восточного шелка, вышивка золотом, а по секрету сказать – на этом платье даже стоит особый знак фрейлины великой княжны Белавы. Только взгляните на эти волосы – они словно золотистые нитки спадают по её плачам, обрамляя хорошее личико. Я хочу продать её за пять тысяч сундулей.

У Вассы всё окаменело внутри: так Рогнеда вела её на Базар для того, чтобы продать работорговцу?! Девушка с ужасом посмотрела на то, как расплылось в улыбке морщинистое лицо Гордияна, как он оценивающим взглядом смотрел на неё. Служанке хотелось заплакать: такого позора ей не перенести никогда в жизни, ведь Рогнеда обрекает её на верную смерть – она не просто станет служанкой, а рабой. Васса знала о валюте Арукая: самая мелкая монетка называлась пыльник. Десять пыльников равнялись одной калите, а в свою очередь один сундуль был равен сто калитам. Пять тысяч сундулей было невероятно много: даже у самого господина Ёсида состояние было где-то в пределах одной тысячи сундулей. Пока Васса думала о цене, которую за неё назначили, взгляд старика из оценивающего переменился в смеющийся.

– Ронеда, ты что-то теряешь хватку – я не дам за неё и пяти пыльников. Зачем мне такая морока? – вдруг выдал Гордиян. Васса чуть было не вскрикнула от радости, а Рогнеда не повела даже бровью.

– Что-то не так? – деловито поинтересовалась она.

– У неё маленькая родинка на левом крыле носа.

– Гордиян, это какой-то маразм! Ты прокапываешься к мелочам, – начинала злиться наемная убийца.

– Ты не знаешь, что это значит? Я не решусь с ней возиться. – наклонившись ближе к Рогнеде, чтобы слышала только она, он прошептал. – Продай её в Роа – там за неё дадут больше пяти тысяч.

Рогнеда в благодарности склонила голову и отошла от прилавка. Васса в непонимании застыла около двери, а её сердце убыстряло темп и вскоре стало выкидывать невероятные кульбиты: неужели, её хозяйка отставила мысль продать свою служанку? «Бред, бред, бред. Такая, как она, точно не упустит своей выгоды. Тем более, не думаю, что Рогнеда долго живет в Городе – скорее всего, этот шикарный дом она арендует, а на самом деле ведет кочевой образ жизни. А я для неё лишняя обуза, которую нужно содержать», – с тоской и злостью подумала блондинка. Но её мысли не подтвердились: наемная убийца не стала вступать в спор на счет цены с Гордияном – наверное, он шепнул что-то важное ей на ухо – она молча подошла к Вассе и, так же больно ухватив её за руку, отворила дверь лавки. Медный колокольчик тренькнул, девушки вышли на людную улицу.

Рогнеда еще никогда так не была зла в своей жизни: чертов торговец! В Роа еще нужно попасть, а денег на дорогу у неё хватит только на одного. Содержать служанку было ещё затратнее: постоянного заработка у девушки не было, поэтому она привыкла экономить, могла целый день ничего не есть. Шатенка оглядела фигуру Вассы – да-а-а, по ней точно не скажешь, что ей может подойти такой образ жизни. Она вообще больше походила на дочь какого-то богача или одну из великих княжон, чем на прислугу. Рогнеда могла бы ещё долго злиться на Вассу, Ёсида с его внезапным «подарком», Гордияна, саму себя, но тут она почувствовала, что сзади очень близко к ней идет человек. Не простой человек, а целый богатырь, который приставил к её спине дуло арбалета. Девушка кинула беглый взгляд на Вассу и заметила, что рядом с ней так же близко шагал её недавний знакомый по танцу.

Рогнеда остановилась, грозно посмотрев в глаза Олегу – парень застыл в нерешительности. Вдруг шатенка поняла, что он не знал, что одной из девушек окажется она. Иначе бы он точно не прошептал при своем напарнике (Рогнеда больше прочитала по губам, нежели услышала) «Ледяная Маска?», чем заслужил недоуменный взгляд свирепых глаз. Вассе было всё равно – уж лучше её убьют сейчас здесь, на площади, какие-то двое незнакомцев, чем она станет рабом. А вот её хозяйке было отнюдь не всё равно – её мозговые «шестеренки» находились в активной работе, пытаясь придумать спасение для себя. И, чего уж врать, для этой пустоголовой, как снег, свалившейся на голову, служанки.

– Кто вы такие и что вам нужно, – сквозь зубы процедила Рогнеда.

– О, не волнуйся – наше имя тебе будет знакомо. Мы – воины из отряда великой удельной княжны Ксении. Знаешь такую? – басом проговорил Мстислав. Девушка криво усмехнулась:

– Кто же её не знает? Вместо своей положенной половины Города она правит всем, чем только можно, пользуясь болезнью великой княжны Белавы. Прислуживать этой твари – удел только таких безмозглых чурбанов, как вы. – «Умирать, так с гордостью», – мысленно добавила шатенка.

– Ах ты, – Мстислав уже хотел было нажать на курок арбалета, но вдруг Олег сказал:

– За оскорбление великой удельной княжны положена смертная казнь, но мы тебя прощаем. Эй, Мстислав, ты чего так разгорячился? Давай заберем ту, которая нам нужна, а вторую убьем уже.

– Вот этим я и занят в данный момент. Нам нужна эта, вторая – детина указал пальцем на застывшую от страха Вассу. Для Олега это тоже было нехилым ударом – его словно мешком с мукой по голове стукнули. Сам парень не знал почему, но ему очень хотелось, чтобы Рогнеда осталась жива. Наемная убийца, поняв, что другого выхода нет, вдруг резко заголосила:

– Что же это делается, люди добрые? Убивают, грабят среди бела дня!

Что тут началось! Вассе захотелось сквозь землю провалиться: вся пестрая толпа двинулась на них. Не было лавочки, из которой бы не выглянул продавец и не начал бы с бойким акцентом кричать на парней. Они же вдруг опешили – это было затруднением в их плане: никто не предвидел, что Рогнеда вдруг заголосит, как обычная девица. Толпа теснила воинов к таверне, какой-то бойкий мужик уже стукнул глиняным горшком об голову Мстислава (утварь, кстати, предназначалась Олегу, но ему было ничего не жалко для друга), а хитрой шатенке только это и было нужно. Схватив узкую ладонь служанки, она шепнула ей «Бежим!» и кинулась через толпу в самый центр Базара. Пытаясь оттеснить разъяренную толпу от себя, парни намеревались пуститься в погоню за ними, но тщетно – люди разошлись не на шутку. Даже юркому Олегу прилетело чьей-то метлой по голове. «Люблю уличное правосудие – эти звери могут растоптать даже самого Старейшину. И только когда растопчут, удосужатся спросить о том, кто это был», – с тоской подумал он.

– Надо их догнать! Срочно! Иначе княжна нам головы отрубит – проревел Мстислав. Он пытался сказать что-то ещё, но его голос заглушали крики толпы, что теснила со всех сторон.

Глава 2 «Открытая клетка»

В одну секунду все звуки для Вассы вдруг замерли, отошли на второй план – она слышала лишь бешено стучащее сердце в груди. Как бы много она отдала в эту секунду всего лишь за каплю воды! Не привыкнув к длительному и быстрому бегу, девушка умирала от жажды, в боку появилась неприятная боль, а к ногам словно кто-то привязал гири. Служанка хватала ртом воздух, как рыба, выброшенная прибоем на песчаный берег, пытаясь успеть за Рогнедой в этой смертельной свистопляске по Базару. Она никогда бы даже не подумала, что он настолько огромен! Вассе казалось, что они бегали по нему уже целую вечность. На землю летели фрукты с лотков, вслед им раздавались самые изощренные ругательства, но её новая хозяйка кричала лишь только одно: «Не отставать! Эй, ты куда побежала вровень со мной? Бежим ровным строем!». А где-то позади них продолжала упорно маячить голова Мстислава с перекошенным от гнева лицом и синяком под глазом, отливавшим всеми оттенками фиолетового цвета. В этот момент желание Вассы и Рогнеды совпадали: им хотелось быстрее отвязаться от погони, чтобы добежать до защищенного дома. Но сделать это было намного труднее, чем казалось на первый взгляд.

У их преследователей было определенное преимущество: им не приходилось буквально расталкивать толпу покупателей, которая стояла около практически каждой лавочки. Торговые ряды тянулись бесконечными цепями, народ боялся потерять своё место в очереди, улицы были полностью забиты горожанами – всё это затрудняло продвижение Рогнеды и Вассы к столь заветному выходу. Служанка подумала о том, что будь тут она одна, то точно бы потерялась в бесконечных лабиринтах улиц. Конечно же, кроме этого в её голове был целый рой мыслей на тему того, зачем этим неизвестным молодым людям вдруг она понадобилась. В голове девушки были довольно разные варианты, начиная от самых фантастических вроде тех, где она оказывалась принцессой потерянного королевства, и заканчивая реалистичными о том, что она слишком много знала из деловых тайн умершего господина Ёсида. Вдруг впереди оказался тупик – улочка заканчивалась какой-то старой лавкой наподобие магазина Гордияна – и Рогнеда, выругавшись так же неприлично, как и продавцы фруктов, схватила Вассу за руку, развернув её на сто восемьдесят градусов, и вместе они вновь побежали к долгожданной цели. Нужно было успеть свернуть на нужную дорогу раньше своих преследователей, поэтому сердце служанки вновь затрепетало с удвоенной силой, от чего все прочие мысли вылетели из головы.

Пока Рогнеда и Васса думали только о том, как убежать с Базара, попутно пытаясь подстроить ловушки, которые бы затруднили движение их преследователям, Мстислав просто пылал от злости: его сумели провести! Нужно было сразу, не слушая Олега, стрелять в эту Рогнеду: нет её – нет проблем, ведь Васса бы просто растерялась на месте или же приняла его, как своего нового хозяина. Наемник был уверен на все сто, что без шатенки она бы столько не пробежала – давно бы сдалась. Блондинка мешала ему сейчас устранить наемную убийцу – всё время бежала позади неё, а в такой спешке было бы невероятно трудно выстрелить и не попасть в Вассу, всё время мельтешащую позади Рогнеды. «Но мы еще посмотрим, кто кого», – преодолевая целую полосу препятствий из разбитых глиняных горшков и собравшихся зевак, думал Мстислав. На этот раз его план был гениален: если богатырь не догонит двух беглянок, то их настигнет Олег у выхода из базара – парень отправился туда по крышам магазинчиков и палаток. Неужели Рогнеда так самоуверенно думает о том, что только она знает все потайные ходы и лазейки?.

У Рогнеды были свои предположения на счет того, зачем их искали. «Просто эта Васса – целый ходячий мешок с деньгами, а меня хотят устранить, чтобы я не получила своей доли. Тем более, мы – наемники. Ну, ничего – нам бы только добраться до дома. А там – кошелек на пояс, арбалет через плечо, и пусть нас ищут с ветром в поле! Вассу я им не отдам – я тоже денежки люблю». Рогнеда мыслила приземлено, она даже представить себе не могла всех тех глобальных планов, которых великая удельная княжна Ксения строила на её новоиспеченную служанку. Но пока в голове, словно птица в клетке, билась лишь только одна мысль: нужно быстрее попасть домой. Её дом – её крепость.

Васса готова была петь дифирамбы Небесам – перед глазами показались большие деревянные главные ворота Базара, служившие одновременно и входом, и выходом. Оказывается, вся его территория была обнесена высоким, уходящим в небосвод забором – для чего нужно было такое охранное сооружение, служанка даже и предположить не могла.

Васса могла бы любоваться воротами еще долгое время, но Рогнеда встряхнула её руку и потянула вперед. Они сбавили ход с бега на быстрый шаг, ведь двое стражников, стоящих около ворот, могли заподозрить в их поведении что-то неладное. Блондинка с ледяным ужасом глядела на этих двух – у них были такие серьезные лица, остроконечные пики в руках и ужасно странное одеяние: железные шляпы, напоминающие блины, синие туники и ватные штаны, железные перчатки и наколенники, простые кожаные башмаки. Один из них, как показалось Вассе, слишком долго смотрел на неё своим злым прищуренным взглядом – ей стало настолько страшно, что она сама ухватилась за руку Рогнеды. Та в свою очередь лишь только сильнее надвинула капюшон на лицо – стражники не особо жалуют таких, как она.

Базар был позади, а, значит, и их преследователи остались где-то в переулках, расталкивать толпу людей около лотков. Рогнеда счастливо выдохнула – такого количества адреналина она уже давно не получала. Васса впервые видела, как её хозяйка улыбнулась: правда, вышло это очень неуверенно, да и ненадолго, но сам факт того, что эта Ледяная Маска вытянула губы в улыбке, заставил и блондинку расхохотаться от счастья веселым, звенящим, словно маленький серебряный колокольчик, смехом. Но радоваться, оказывается, было еще рано – как только девушки завернули в безлюдный переулок, чтобы срезать путь, позади себя они услышали знакомый голос:

– Стоять на месте.

Олег остановился позади них, буквально в трех-четырех шагах. Выражение лица парня было решительное, волосы растрепались от долгого и быстрого бега, но отдышки не было – его рука с арбалетом не дрожала. «Рогнеда спасет нас… Она просто обязана это сделать!», – мысленно убеждала себя Васса. Но её хозяйка не торопилась что-либо предпринимать: она действительно остановилась и подняла руки вверх.

– Стреляй.

Внутри у Вассы всё оборвалось: неужели, она говорила это на полной серьезности?! Вот так вот просто Рогнеда, та самая Рогнеда с железной волей, про которую говорили то, что она не знает страха, позволит выстрелить в себя здесь, в этом грязном переулке?! Девушке просто не верилось, что их фантастическая история, которая только началась, так нелепо прервется сейчас здесь. Она искоса поглядела на хозяйку: её лицо было исполнено серьезности и даже какой-то безмятежности, что приводило Вассу в ещё больший шок. Девушка кинула нерешительный взгляд на Олега, и тут у неё в душе поселилась надежда на спасение – нет, он не выстрелит! Парень ожидал от них ярого сопротивления, хотел оправдаться перед самим собой тем, что они убегали, что они начали стрельбу первыми… От этого простого слова, что так уверенно проронила Рогнеда, он буквально раскисал на глазах: арбалет опускался всё ниже и ниже, в глазах появился какой-то страх, а руки затряслись мелкой дрожью. «Новичок», – с усмешкой подумала Рогнеда, стараясь не высказать своих истинных эмоций.

– Ну же! Я жду.

Её новая реплика – новый удар. Олег не слышал позади себя шума базара, он вообще ничего не слышал – бешеный шум сердца в ушах закрыл все посторонние звуки. Его ноги словно налились свинцом, стали ватными, а к горлу подступил неприятный комок – черт, почему ему сейчас так сложно выстрелить? Он видит этого человека третий раз в своей жизни, он уже не раз нажимал на курок, его руки уже замараны кровью, его репутацию уже не отмыть… Перед ним стоит такая же убийца – если Олег сейчас сможет выстрелить, то ему будет благодарны сотни, а то и тысячи, людей. Но нет – он не сможет этого сделать. Парень тяжело выдохнул и с трудом произнес слова:

– У вас есть шестьдесят секунд. После этого я уже не сделаю вид, что мне вас жаль, – каждое слово звучало четко, звук ударял, резал по ушам. Васса готова была хлопать в ладоши от радости – всё-таки осталось еще в душе у этого человека что-то светлое. Но Рогнеда лишь только криво усмехнулась в ответ на его благодушие:

– Боишься, что Ксения не погладит по головке за моё устранение?

– В отличие от некоторых просто не привык стрелять в безоружных людей. Уже идет шестая секунда вашего времени.

Рогнеда бросила испепеляющий взгляд, полный ненависти и презрения, на Олега, но он ответил ей лишь усмешкой. Как же девушка жалела, что она сейчас не в той ситуации, когда может подбежать и уложить на лопатки (а заодно и придушить) этого наглого хама! Рогнеда глянула на свою служанку: её бил озноб, она ужасно хотела быстрее убежать отсюда, пока есть такая возможность. «Да ну его, этого наемника. Мои денежки дороже», – эти мысли отрезвили Рогнеду. Девушки уже повернулись, чтобы бежать по направлению к дому, но шатенку что-то подзуживало внутри, поэтому она крикнула на прощание:

– Тогда встретимся на поле боя!

Когда за темным поворотом скрылся край плаща, Олег готов был засмеяться – всё его напряжение враз ушло, на душе стало так спокойно и уютно. Он не хотел стрелять, он не хотел драться с Рогнедой – он вообще хотел бы бросить своё ремесло и пуститься в бега из города. Уйти в Хигаси и жить там спокойной, мирной жизнью – и пусть прошлое только снится, пусть оно пугает его только из кошмаров. Но мечтам о лучшей жизни не было суждено сбыться – по крайней мере, не сейчас – его отец задолжал бывшему удельному князю всё, оставив под залог даже маленького сына. И сбежал куда-то далеко – в пустыню или к морю. Главе города было абсолютно всё равно на маленького Олега – ему нужны были лишь только деньги, которые прошли мимо его. И работать бы парню где-нибудь сейчас гребцом на галере в положении раба, если бы князь не увидел то, как мастерски десятилетний ребенок управляется с мечом. А чем не замена старому Мстиславу? Вот и пошел Олег учиться ремеслу наемного убийцы. А ведь всё могло бы сложиться в жизни иначе.

Он не выстрелил потому, что… А, впрочем, кому какая разница? Должен же быть в его жизни, построенной на убийствах и обманах, хоть какой-то светлый огонек?. Пусть Рогнеда и станет этим светлым огоньком, пусть то чувство, которое он внезапно испытал тогда, когда увидел её, останется где-то глубоко в душе, греть его темными холодными зимними вечерами в дальних походах. Ведь в её глазах, где-то далеко-далеко за завесой самоуверенности и злости на весь окружающий мир, есть точно же такой же светлый огонек. Олег усмехнулся своим мыслям: осталось только это всё объяснить Мстиславу, который его по стенке размажет за то, что он упустил эту парочку. Но друг – это полбеды. Самая главная опасность – это рассказать все княжне Ксении.

***

Во дворце Ксению называли по-разному: в глаза – великой удельной княжной, за спиной – ведьмой. Действительно, было что-то зловещее в её взгляде раскосых голубых глаз, в этом смуглом лице, пухлом стане, строго собранных в пучок черных волосах и остром горбатом носе. Княжну пытались выдать замуж три раза – все попытки с прахом рушились, на что горе-невеста лишь только усмехалась. Она не хотела делить Город ни с кем – ни со своим будущим мужем, ни с другой княжной – кроткой и болезненной Белавой. Ксения упивалась своей властью: её отряды бродили уже по всему Городу, народ трепетал только от одного её имени. Но все это было пройденным этапом, наскучило девушке – и ей захотелось чего-то нового.

Все деньги из казны Города Ксения распределяла с умом – хоть она и была жестоким правителем, но мудрым – часть уходила на преобразования города, другая – на усовершенствование армии, а третья – в её карман. В то время как дети других Семи Старейшин тратили эти монеты на драгоценности и изысканные наряды, она заказывала из Уэ старинные книги. Ксения могла часами пропадать в своей библиотеке, делая пометки на полях книг и усиленно думая о чем-то. Своими планами она делилась только со старой горбатой фрейлиной – больше никому во дворце нельзя было доверять. Однажды она поставила прислугу в тупик своим вопросом: «Знаешь ли ты о Потерянном городе?». Старуха ответила, что это только легенда, боясь рассердить хозяйку небылицами о существовании этого места. Ксения хмыкнула и на следующий день отдала своему личному отряду наемников приказ: разыскать девушку с родинкой на левом крыле носа.

И вот перед ней, сильной и твердой правительницей, стоят два самых лучших представителя её личного отряда наемников и мямлят что-то о том, что девушка в городе, но они её упустили по таким-то причинам. Олег с опаской поглядел на лицо Ксении – её скулы побледнели, а желваки так и ходили туда-сюда. «Ой, не к добру. Поведет на виселицу, как пить дать», – со страхом подумал парень. Когда Мстислав закончил доклад, княжна со злостью стукнула кулаком по мягкому подлокотнику из темного бархата своего кресла. В этот момент ей хотелось пинком вышвырнуть из богато убранного тронного зала этих двух неудачников. Не справиться с двумя девчонками! Злость клокотала в горле Ксении, она готова была рвать и метать – её мечта была так близко. Если бы всё получилось, если бы девчонка была сейчас здесь, то, может быть, её грандиозные планы уже бы начали воплощаться в реальность. Но вместо этого перед ней стояли на коленях два неотесанных болвана, не способные без её командования ни на какие серьезные действия.

Больше всего Ксения не могла терпеть Олега. Выскочка, самоуверенный хам, но превосходный воин, который сражался так, как сражались сразу трое. А еще он раз слышал довольно интересный разговор, не предназначенный ни для чьих ушей, кроме горбатой фрейлины. Великой княжне нужен был только повод, чтобы вышвырнуть его из дворца или вообще отправить на галеру. Повод появился: от её орлиного глаза не ускользнуло то волнение, которое тенью пронеслось по лицу Олега, когда он рассказывал свою часть рассказа. Парень явно нервничал: прятал трясущиеся руки за спину, кое-как ковылял на ватных ногах. Конечно, не стоит делать поспешных выводов, но факты говорили сами за себя: Мстислав уже не в том возрасте, чтобы вести такие погони, но как мог Олег оплошать? Ксения внутренне улыбнулась: повод, чтобы отправить Олега далеко и надолго, а перед этим заставить потрудиться для себя, нашелся.

– Встаньте с колен. Думаю, вы уже осознали свою вину. Но мне срочно нужна эта девчонка. Отряд отправлять за ней слишком затратное дело, а вот одного воина, – девушка скосила глаза на Олега, отчего парень изрядно побледнел. – Это самый лучший вариант. Он должен быть сильным, смелым, ловким.

– Великая удельная княжна Ксения, я могу подойти на эту роль, – бухнул своим зычным голосом Мстислав. Она фыркнула:

– Ты уже стар, смирись. У нас есть молодое поколение – вот оно, прямо рядом с тобой стоит. Я приказываю тебе, Олег – отправляйся в погоню за девчонкой и приведи её сюда. Срок тебе – две недели. Надеюсь, ты прекрасно понимаешь, что ждет тебя, если ты ослушаешься моего приказа? Ведь не забывай, что в каждом городе есть люди, готовые отдать за меня жизнь.

– Я с радостью и честью выполню Ваш приказ, великая удельная княжна Ксения, – Олег опустился на одно колено перед троном. Ксения улыбнулась победно – теперь она убьет двух зайцев сразу – выполнит свой давний план и разберется с Олегом.

***

Близился вечер. Торговцы укладывали товары в свои большие сумки, чтобы завтра вновь вернуться к тесной палатке на базаре, крестьяне с вздохами радости разгибали затекшие от дневной работы в поле спины, а богачи только заканчивали вечерний туалет для какого-нибудь очередного бала или собрания. Жизнь Города помаленьку затухала, узкие живые улочки превращались в темные безлюдные пугающие переулки и мостовые. Только несколько человек не спали в этот вечер – караул из двух солдат, только-только заступивший на службу. Им досталось самое ответственное дело – охранять въезд в Город в ночное время.

Населенный пункт был обнесен высоким каменным забором, очень сильно похожим на тот, что был на Базаре. Двое стражников, лениво прохаживающих около ворот, решали судьбу отдельных людей: стоит ли пускать их в Город или нет. Для одобрительного решения должен был быть пропуск, или веская причина, или приглашение одной из великих удельных княжон. Караул состоял из одного солдата из личной армии Белавы и одного бойца из армии Ксении. Но в последнее время влияние первой из-за её продолжительной болезни ослабло настолько, что нынешним вечером на пост заступили двое подчиненных Ксении.

Мимо таких двух детин не то, что мышь – не проползла бы даже маленькая букашка. Они были вооружены по последнему слову техники, а оружия не было разве что на голове. Любой авантюрист, попытавшийся незаметно сбежать из Города (или, наоборот, спрятаться здесь) дорого бы поплатился за это. «Темная сторона» как будто угадала это, и поэтому уже целый час дорога из серого камня пустовала – никого, только вольный ветер, колышущий темные кроны деревьев, да одиноко завывающий где-то волк. А там, за воротами – настоящее раздолье. Там – узкая дорожка среди спелых золотистых колосьев пшеницы, которая выведет уставшего путника на перекресток – выбирай то, что хочешь!

Однако бойцы встрепенулись от находящей дрёмы, когда вдалеке заслышался размеренный стук лошадиных копыт. Парни сразу же откинули свои сомнения – если бы кто-то пытался нелегально сбежать из Города, то гнал лошадь во всю прыть, надеясь перескочить через охрану. Значит, это ехал кто-то знатный, с пропуском… Ну вот, всё сходится, ведь вдалеке показалась шикарная карета с кучером – крестьянской девчонкой-замарашкой в изношенном платке. Две красивых гнедых лошади размеренным шагом приближались к воротам вместе с огоньком фонарика, висевшим над головой кучера. Стража даже хотела их пропустить просто так – зачем останавливать приличных людей и только отнимать их время?. Но молодые люди не хотели потерять своё место, поэтому всё сделали по правилам: скрестили около ворот пики, подав тем самым кучеру знак остановиться. Девчонка натянула на себя поводья, лошади сначала замедлили свой и до того не быстрый бег, а потом и вовсе встали прямо перед самыми лицами стражников.

– Разрешение! – проревел детина. Девушка проворно вытянула из нагрудного кармана поношенной меховой тужурки пропуск – маленькую бумажку с золотым теснением по бокам, в которой было написано, что графине Фредерике в сопровождение её кучера – крепостной Малуши, разрешалось покинуть Город. Внизу стояла самая настоящая подпись великой удельной княжны Ксении. Парень перевел глаза на девушку: наверное, она была красивая… Если её отмыть хорошенько в горячей воде. Всё лицо Малуши было замазано сажей, из-под которой только сверкали чистые карие глаза. На руках девушки были поношенные, рваные кожаные перчатки – сразу видно, что возит она графиню давно. Стражник так проникся симпатией к этой кроткой юной особе, что уже хотел открывать ей ворота, как его напарник шепнул на ухо: «Проверь карету». Пришлось открывать дверцу кареты за резную ручку.

Внутри средство передвижения было столь же шикарно, как и снаружи – салон, убранный в кроваво-красных тонах, удобные глубокие сидения с множеством подушек. Среди всего этого убранства восседала графиня, словно цветок невиданной красоты на скудной поляне. От её прямой осанки веяло благородством, изгиб открытого лба показывал всю капризность характера, а волосы были убраны под причудливый головной убор, украшенный жемчугом. Фредерика расправляла складки на своем пышном платье небесно-голубого цвета, даже не смотря в сторону парня – она думала о чем-то своем, высоком, в которое совершенно не входил охранник. Он с чувством стыда закрыл дверь и кивнул напарнику.

Долго еще эти двое вспоминали красивую богатую карету, что проехала в их дежурство. Можно даже сказать, что она стала предметом их разговоров в эту ночь. И только когда они на утро сдали пропуск графини Фредерики, оказалось, что на самом деле такого человека не существует. Ни графини, ни крепостной Малуши. А когда Олег перерыл весь дом Рогнеды кверху дном, то оказалось, что и эта парочка исчезла прошлой ночью. Олег, не оправдываясь за то, что снова упустил Вассу, немедля отправился из города за ними по пятам.

***

Как же чист и свеж ночной воздух в поле! Васса готова была смеяться без причины: она выехала первый раз в жизни из этих тесных стен Города! На какую-то долю секунды девушка даже подумала, что теперь она свободна: больше не нужно будет выполнять глупые приказы хозяев, можно будет идти по жизни своей дорогой… Ах, как прекрасен серебристый диск луны! Как щекочут налитые семенами золотистые колосья пшеницы её ладони! А вокруг – поле и пыльная узкая ночная дорога, уходящая бесконечно вдаль.

Вассе просто не верилось, что они смогли провернуть столь опасную авантюру. Больше всего девушка боялась, что стража около ворот распознает в кучере и графине двух беглянок. Их план был гениально прост: Рогнеда под покровом сумрака наведалась в лавку Гордияна и, как она сама потом сказала, напомнила ему об одном старом должке. Старик, скрипнув зубами, долг знакомой отдал: выделил ей целый экипаж, в котором, может быть, когда-то ездила знатная особа. Осталось дело за малым – снарядить Вассу как настоящего кучера (благо управлять лошадьми она умела с детства) и самой Рогнеде принять должный облик. Когда служанка первый раз её увидела в платье, с высокой прической без челки, ей овладели смешанные чувства: наверное, хозяйка просто не создана для платья. Всё это так искусственно на ней выглядит, только портит внешний вид: подчеркивает неказистость фигуры, вытягивает лицо, а шелка и бриллианты не сочетаются с грозным взглядом Рогнеды. Но образ есть образ – иначе им из Города не сбежать.

В положенное время экипаж отъехал от дома Рогнеды. Васса ужасно боялась, что их схватят около главных ворот и всё – снова смена хозяина, снова кровь и убийства. Девушка за эти дни стала как-то более лояльно относиться к Рогнеде. Нет, злость и отвращение не прошли – просто притихли, уступая место даже какой-то симпатии: блондинка понимала, что где-то в глубине души, как и у Олега, у её хозяйки есть нечто дорогое ей. Да и не сама же она выбрала такой жестокой путь в жизни – значит, было что-то такое, что надломило её, заставило совершить свой выбор. Васса размышляла, а главные ворота всё приближались. Девушка думала, что их раскусят сразу же – но нет, «липовый» пропуск сработал, и дорога была открыта. Кучер чуть было не погнала коней со всей силы: свобода!

Проехав пару миль, около старого поваленного дерева, их ждал человек Гордияна. Вассе стало жутко от одного только его вида: высокая худощавая фигура в темном плаще вселяла ужас в душу девушки. На нем была шляпа с широкими полями, а большую часть лица закрывал грязный серый шелковый платок. Остались только глаза – две маленьких щелочки, горящие смертельным огнем. «С таким видом можно работать только придорожным разбойником», – промелькнула мысль в голове у девушки. Васса, как и было условлено, остановилась около поваленного дерева. Только лошади встали, как дверца кареты открылась и на землю выпрыгнула уже привычная Рогнеда: в темной мантии, белой рубахе и просторных штанах, на поясе которых висели ножны, с распущенными волосами и челкой. Служанка была неимоверно рада её видеть: хотя бы за то, что избавила ей от объяснений с этим человеком в черном.

Вскоре из всего экипажа девушкам выделили только одну лошадь – добротную черную кобылу по кличке Мара. Мара мотала головой, тянулась мордой к спелым колосьям, чтобы пухлыми губами ухватиться за них и пожевать, но Рогнеда держала натянутыми поводья, поэтому бедное животное не могло исполнить своих замыслов. Васса, умывшись из кувшина и переодевшись в довольно простое и просторное платье, закинув маленькую котомку себе на плечо, забралась на лошадь. Рогнеда на прощание сдержанно кивнула головой посланнику Гордияна и с силой ударила поводьями. Мара оживилась и побежала резвым галопом.

Это она, она – Васса, сейчас скачет по бескрайним полям Арукай! Никто не знает, что там, впереди, никто не знает, что их ждет завтра, но сердце замирает в груди, а потом принимается бешено стучать в ритм копыт Мары – она свободна, свободна! Лишь только эти маленькие ростки жизни, которые не сегодня-завтра срежут чьи-нибудь крестьяне, лишь только легкое потряхивание, чуть ссутуленная спина Рогнеды, маленькая котомка на плече – всё это окружает Вассу, всем этим пропитана она сейчас. И сердце замирает – значит сердце знает, значит оно дает почувствовать ей, что она – жива. И девушка благодарна за это – она живет этим мгновением, она бы все отдала, что имела до этого, чтобы снова и снова проживать этот миг.

Рогнеда чувствовала в этот момент только одно: страх и неизвестность. Что ждет её завтра? Хотя, теперь даже не её – их. С сегодняшнего дня голова шатенки должна была думать за двоих. Не сказать, чтобы она сильно прикипела душою к Вассе – тут, скорее, говорила её жадность – ей просто не хотелось отдавать свою прибыль кому-то другому. А потом уже было жалость к несчастной девушке, никогда не принимавшей самой решений, никогда не знающей, что такое «свобода». В чем-то они были похожи – у Рогнеды тоже не было выбора. Всю жизнь за неё уже кто-то словно решил, а теперь управляет, как куклой-марионеткой. Может быть, этот безрассудный побег из Города и был первым поступком из череды тех, что она совершит сама? Всю её жизнь с головы до ног перевернула Васса – если бы она не появилась, всё было бы иначе. Но наемная убийца не жалеет – она благодарна служанке за этот свежий ветер, который она впустила в жизнь.

А впереди – лишь темнота. Позади – уютный Город, прогнавший двух путников со своих улиц. Он спит, даря горожанам тепло и покой, он – маленький островок в бездонном море. Рогнеда и Васса – всего лишь крошечная точка на поле, на котором осенний холодный ветер гоняет колосья пшеницы. И пусть за ними по пятам уже скачет Олег, и пусть никто не знает, что будет завтра – главное то, что в душах обеих поселился давно потухший огонек.

Глава 3 «В пути»

Настоящую осень можно ощутить только тогда, когда попадаешь в глухой, непролазный лес. Именно здесь, а не в городе – оплоте цивилизации, можно вдохнуть полной грудью слабый запах уходящего лета, почувствовать прикосновение шелковых тканей ветра на своей щеке и увидеть настоящую палитру желтых красок, свисающих с деревьев. Живя в Городе, Васса даже и не замечала, что уже наступила осень с её первыми холодами и шуршащими золотыми с оранжевыми прожилками листьями под ногами. Девушка радовалась тому, что предусмотрительная Рогнеда взяла с собой теплую одежду и еду на несколько дней пути. Ничто не заботило служанку сейчас: события недавних дней вместе с погоней отошли на второй план. Сейчас она лишь только радовалась тому, что живет свободно на этом свете. Тому, что никто ей не приказывает, а хозяйка общается на равных, ворчит, но учит всему.

Настоящая весна приходит раз в жизни. И иногда она не совпадает с календарной весной – иногда она может озарить человека даже в самые холодные и дождливые осенние дни. Именно сейчас для Рогнеды пришла в её душу весна: девушка больше не смотрела на мир злобным взглядом исподлобья. Словно снова вернулись беззаботные дни её детства! Васса пробуждала в ней что-то забытое, давно залитое кровью чувство в душе. Хотелось обучать эту неуклюжую девушку всему тому, что Рогнеда знала сама, хотелось спасти её от неизвестной опасности. «Может быть, это и есть дружба?», – в один из дней скитаний по лесу эта мысль пришла в голову шатенки и прочно засела в ней. Она никогда не знала, что такое истинная дружба. Она никогда не ведала того, что называется настоящей любовью. Более того: для Рогнеды никогда никто не рассказывал то, что такое хорошо, а как не стоит поступать. И вдруг Васса изменила всё это одним своим приходом в её жизнь: она заражала своей светлой энергией, вселяла чувство учиться чему-то хорошему. Рогнеда чувствовала, как её внутренние жестокие устои медленно трещат по швам.

Они скитались по дремучему лесу около четырех дней: то ночевали в темном ельнике, скрывающим их от погони, то днем снова выходили на тропинку, чтобы продолжать идти в Роа. Лошадь пришлось продать в ближайшей деревне: у девушек не было с собой фуража для неё, да и громкое ржание могло бы привлечь внимание преследователей. Рогнеда точно знала, что кто-то идет за ними по пятам: в лесу она себя чувствовала полноправной хозяйкой, которая знает каждую тропинку и умеет понимать каждый знак. Ей не нужен был компас: как бы далеко они не заходили в лес на ночлежку, утром она безошибочно определяла, в какой стороне находится дорога. Васса лишь только радостно хлопала в ладоши и называла Рогнеду кудесницей. Наемная убийца фыркала, прятала смущенное лицо в капюшоне темного плаща и спешила в путь.

Подходил к концу ещё один день их скитаний. Каждая из девушек задумалась, глядя в прожорливые алые языки пламени костра: что будет дальше? Сможет ли Рогнеда продать Вассу? А если нет, что ждет их тогда? Васса, по сути, ничего не умеет кроме работы по дому, а Рогнеда только умеет держать оружие в руках. Треск сгораемых дров и сизые искры, летящие в небеса, отвлекал их от невеселых и туманных мыслей о будущем, заставлял думать о чем-то своем, мысленно возвращаться в далекие и безмятежные годы детства. Случись бы что-нибудь иначе тогда – не было бы всего этого сейчас. Может быть, даже бы и их встречи не было.

Вассе не хотелось разговаривать: она, прислонив спину к могучему, вековому душистому стволу дерева, смотрела немигающими глазами на пляшущие искры костра. Самое дорогое её воспоминание – это приход в семью Ёсида. Блондинка помнит, как дрожали её колени от страха, заплетался язык, ужасно хотелось пить от волнения. Господин Ёсида, в отличие от его жены, был всегда добр к ней: ограждал от лишней работы по дому, старался выкроить для неё свободное время. В один из дней он даже разрешил Вассе посетить семейную библиотеку на несколько часов. Это ужасно разозлило госпожу Ёсида (а если она злилась, значит Вассу ожидала двойная работа).

Васса всегда думала, что её жизнь в семье Ёсида – самое счастливое время, которое только могло быть у неё. Она была сыта, одета, окружена заботой. Ей нравилось жить в большом и шикарном доме, ни в чем не нуждаться… Только вот одно тяготило её – положение прислуги. Девушка не могла сказать ни одного слова, она не могла даже высказать своего мнения без приказа. Вассу учили соблюдать три главных закона служанки – молчи, делай, служи. Блондинка стала тяготиться своим положением, под конец дня на её щеках невольно возникали соленые капельки слез – так хотелось обо всём кому-нибудь рассказать.

Её положение в доме Ёсида стало еще хуже, когда она услышала из-за двери библиотеки, как госпожа Ёсида кричала на своего мужа:

– Долго еще она будет пребывать в нашем доме?! Может быть, ты даже хочешь включить её в список своих наследников?!

Для девушки осталось загадкой то, как вредная хозяйка определила, что Васса слышала её разговор с супругом. В наказание ей было назначено втрое больше работы, а красивое платье заменено обычной формой прислуги. Блондинку это не разочаровала: она, наоборот, радовалась тому, что всё так легко обошлось, ведь если разговор был настолько серьезным, то её могли просто продать или выгнать из дома.

Всё решила Рогнеда той ночью. Васса долго злилась на неё, но теперь к ней пришло понимание того, что Рогнеда была просто исполнителем чьего-то гнусного плана. А ещё наёмная убийца дала ей шанс на новую жизнь, которой у неё не могло бы быть вообще, ведь Васса никогда не принимала решения сама – у неё не было выбора. Вся её жизнь уже была построена кем-то сверху.

***

Рогнеда отдала бы всё, чтобы ничего не помнить из своего прошлого. Она всегда видит один и тот же сон: надменная темноволосая женщина несет по белому снегу к старому дубу сверток. Женщина красива: смоляные волосы, убранные в высокую прическу, аристократический открытый лоб, длинные худые руки с узкими ладонями, платье по последней великосветской моде. И белый-белый снег, который повсюду: он хрустит под её ногами, он плавно ложиться на её непокрытую голову и руки, пробирает до мурашек на бледной коже. Один лишь только предмет выбивается из этой классической картины: холщовый мешок, грубо обмотанный вокруг чего-то маленького и беззащитного. Рогнеда раз за разом видит один и тот же сон: словно смотрит сверху за тем, как её мать небрежно оставляет сверток около дерева и спешит скрыться с места преступления. Она не извиняется перед своей дочерью, она не жалеет этого ребенка – она лишь только торопится уйти обратно в роскошный особняк, чтобы не замерзнуть в лесу от холода.

Всё своё детство Рогнеда видит словно от третьего лица: девочка в свертке начинает кричать – ей холодно лежать в этой белой пушистой перине снега. С каждым разом всё громче и громче раздаются меж голых стволов деревьев её жалостливые крики. Рогнеда где-то в глубине души хотела бы, чтобы она замерзла там, под раскидистым старым дубом – эта девочка вырастет безжалостной убийцей, отнявшей многие жизни. Но каждый раз около дерева появляется усталый странник, который забирает девочку с собой. Рогнеда закрывает глаза и отчетливо видит лицо этого мужчины: острые, выпирающие скулы, большие зеленые глаза с уставшим взглядом, тонкие светлые волосы, собранные в косу, изогнутый в неправильной форме нос, непропорционально высокое и худое тело и неизменный темный плащ с капюшоном. Он вырастит эту девочку в Богом забытой деревне, он даст ей имя Рогнеда – в честь своей погибшей дочери.

В деревне его звали по-разному: кто-то – Огнедаром, кто-то Пересветом. Рогнеда же звала странника Вятко – для неё он всегда останется главным, старшим. Девушка всё бы отдала, чтобы вновь вернуться в этот уютный мирок её детства! Вятко врачевал, весь день лечил в их маленьком бревенчатом доме на окраине больных сельчан, а по воскресеньям брал девчушку с собою в лес: учил её ориентироваться среди вековых исполинов, выбирать нужные травы, прислушиваться к природе – и шатенка брала силы жить и расти у этого чудного мира. Она до сих помнит тот едва уловимый сладкий запах от пучков трав, которые висели над окном их избушки. Вятко рассказывал Рогнеде сказки, учил её делу лекаря: девочка не раз слышала от наставника, что из неё выйдет толк в этом ремесле. Видно, не судьба – миролюбивые планы Вятко так и не осуществились.

По деревням гуляла чума, выкашивая своей косой всё новые и новые селения. Вот уже и к их деревне подобралась эта страшная болезнь: дома первых зараженных вместе с ними истлевали черными головешками. Люди гибли, а Вятко жил себе да жил – его дом стоял на выселках, окруженный благоухающими травами. Тот день девушка запомнила надолго: наставник отправил её в лес собирать нужные растения, да просто посмотреть на красоту осени, а сам остался дома доваривать отвар для очередного больного. Эта осень потом крепко обоснуется в душе Рогнеды – когда она придет к сгоревшему дому. Радостная, маленькая девчушка прибежит со всех сил, чтобы порадовать своей находкой дядьку Вятку, а вместо него найдет лишь только пепел. Пепел, оставшийся от её прежней жизни. Пепел, в который превратили жители деревни все её мечты и надежды. Если бы они пошли бы тогда вместе – всё сложилось бы по-другому.

Долгое время Рогнеда скиталась по лесу: девушка исхудала, была готова от отчаянья и одиночества броситься в первую попавшуюся реку вниз головой. Но тут, на своё счастье (или беду?) она наткнулась в лесу на отряд наемников – они возвращались из похода вместе с удельной княжной Воиславой, правящей в то время в Хигаси. Великий воин пожалела тоненькую девушку и взяла её лекарем в свой отряд. Но Рогнеда, увидев сверкание острых мечей, раз и навсегда решила: она отомстит всем. Матери, бросивший её в тот зимний вечер на произвол судьбы умирать под раскидистым дубом, сельчанам, спалившим все её планы и надежды. В один темный и холодный вечер из женственной скромной Рогнеды родился жестокий воин – в знак окончательности своего решения девушка обрезала свою длинную косу и челку. Пути назад не было – позади неё лишь только сгоревшее счастье.

Тонкие, не привыкшие к оружию руки не хотели держать холодный меч, а стрелы арбалета летели куда угодно, кроме настоящей цели. Старые воины посмеивались над Рогнедой, отговаривали её от задуманного плана, а некоторые молодые даже предлагали ей пойти замуж за них – лишь бы бросила свои сумасшедшие планы. Но девушка твердо стояла на своём: её душа крепчала, чувство мести вытесняло всё хорошее, что было там – и вот из памяти ушли уроки Вятко, ушло всё то доброе, что он хотел там скопить. Желание крови, желание причинить боль всем тем, кто разрушил её счастье – всё это теперь пускало корни в сердце Рогнеды. И вот удары меча стали прицельнее, и вот первая стрела попала в «яблочко», а нож понадобился не только для того, чтобы срезать целебные травы.

В один из холодных зимних вечеров Воислава позвала Рогнеду в свою палатку и предложила выбор: либо она бросает новые увлечения и возвращается к врачеванию, либо удельная княжна будет вынуждена выгнать девушку из отряда.

– Мне больно видеть, как ты губишь себя: перед тобой открыты сотни дорог. Придешь с нами в Хигаси, я помогу тебе открыть собственную лавку. Или, может быть, ты останешься у меня при дворе – будешь моим личным лекарем. Зачем тебе марать чистые и невинные руки в крови? Лишь только ты лишишь жизни человека – ты возьмешь на себя величайший грех, от которого нельзя будет отмыться никакой водой.

– У меня нет выбора. Я обязана отомстить за себя. Какое право они имели на то, чтобы отбирать у меня счастье?! – Рогнеда вскочила с места и хотела было уже выбежать из палатки, но Воислава твердым взглядом указала ей сесть. Поджав губы, девушка выполнила её приказ.

– Выбор есть всегда. Но таким эгоистам, как ты, он никогда не будет виден. Взгляни хотя бы раз дальше кончика своего носа, и ты увидишь, сколько людей желает тебе добра, сколько людей готовы помочь тебе построить новое счастье. Хватаясь за старые угли, никогда не построишь новый дом. А желание мести лишь только разъедает сердце, причиняя ему еще большую боль.

На следующее утро после этого разговора удельная княжна Воислава не нашла в стане лекаря Рогнеду. На следующее утро в Городе – старом и древнем поселении – надолго обосновался безжалостный наемный убийца-профессионал.

Один лишь только заказ в своей жизни не смогла выполнить Рогнеда – занести руку с кинжалом над красивой, умоляющей пощады черноволосой женщиной. У девушки язык не поворачивался назвать её матерью, столько лет она хотела её смерти, столько раз во сне представляла этот момент, а вот сейчас – не смогла. Она смогла лишь только помочь ей сбежать из Города и смогла снова запереть всё хорошее на задворках своего сердца, чтобы никогда больше не выпускать эти чувства наружу. Но за Рогнеду кто-то снова решил всё сверху: замок на этой потаенной дверце пытались открыть Васса и этот нахальный воин Олег. «Как хорошо, что его здесь нет – если бы эта парочка прочно взялась за меня, то, боюсь, Ледяная Маска перестала бы существовать», – с опаской подумала Рогнеда.

Рогнеда вынырнула из своих воспоминаний и ясным взглядом посмотрела на прожорливые алые языки пламени. Ей нельзя засыпать: она всегда видит один и тот же сон – надменная темноволосая женщина несет по белому снегу к старому дубу сверток. Она всегда будет помнить, с чего началась эта история. Говорят, что где-то на краю света можно за большие деньги стереть себе воспоминания – Рогнеда твердо знала, куда потратит все свои богатства.

***

Олег разбил незаметный лагерь совсем неподалеку от Рогнеды и Вассы: парень знал, что такой опытной путешественник, как шатенка, уже давно вычислила его. Он был уверен на все сто процентов, что девушки специально петляют по лесу: ставят на то, что воин заблудится и потеряет их след. Но Олег был не так прост, как показался Рогнеде на первый взгляд: большой опыт скитания по лесам вместе с отрядом оставил свой след в его душе. «А вот ей ещё учиться и учиться – любой опытной следопыт уже вычислил бы их» – с усмешкой подумал парень. По лесу девушки двигались шумно, оставляли после себя массу следов, не заботились даже о том, чтобы говорить шепотом – не говоря уже о том, чтобы не разводить костер. Только слепой и глухой мог их не заметить.

Именно сейчас Олег и был этим слепым и глухим. Ему хотелось довести эту парочку хотя бы до середины дороги к Роа – потом всё само встанет на свои места. Парень давно заметил, что княжна Ксения недобро смотрит на его успехи в военном деле, лукаво щурит глаза, когда выслушивает именно его доклады о проведенной операции.

Когда-то давно, в первое время своей службы, Олег заблудился во дворце и нечаянно зашел на половину великой удельной княжны Ксении, путь в которую был разрешен только самой правительнице и парочке фрейлин. Олег был настолько наивен, что подумал, будто бы узенькая низкая дверь – это выход! Оказалось всё хуже, чем парень мог предполагать: дверь вела в личную библиотеку княжны, куда вход разрешался только двум людям. Конечно же, парень не мог этого знать, поэтому начал беззаботно бродить среди стеллажей по книжному лабиринту.

Чем дальше он забирался вглубь комнаты, тем меньше свечей горело в кованых подсвечниках на мрачных, черных стенах. Олегу стало страшно: может быть, сюда нельзя было заходить простому воину-наемнику? Тем более он был на особом положении: у него был просто огромный долг перед бывшим удельным князем, который он должен был отрабатывать в течение всей своей жизни. Но любопытство брало верх над парнем, и он продолжал идти неспешными маленькими шагами вдоль бесконечных полок со старыми потрепанными фолиантами из разных стран. Вдруг из-за очередного стеллажа он услышал знакомый голос княжны Ксении:

– Знаешь ли ты что-нибудь о Потерянном городе? – шепотом, напоминающим холодный трескучий осенний ветер, проговорила она. Наконец-то Олег понял, что заблудился, причем пришел явно туда, куда вход ему был строго-настрого запрещен. Теперь точно его голова полетит с плеч.

– Это легенда – не боле, Ваша светлость, – скрипнула в ответ горбатая фрейлина.

– Расскажи мне её. Мне всегда было интересно её узнать.

– Никогда не думала, что Вас интересуют сказки… Она старая, как фундамент Города – никто точно не знает, кто придумал эту легенду. Какой-нибудь старик-странник у дороги или богатый купец от скуки за прилавком своей лавочки – никто не может назвать её автора. Но среди народа прочно поселилась незамысловатая песенка про Потерянный город – у неё простой мотив и запоминающиеся слова. От мала до велика поют её: за работой, в зимний вечер, от скуки. Даже в замке одного богача его жена напевала эту песенку своему ребенку. Нельзя начинать рассказ легенды без неё. У меня голос с годами уже не тот, но я попробую Вам передать её такой, какой слышала из певучих уст своей бабушки.

Ой да не пыль по дороге стелется,

Сядь, не боись, легенду послушай девица.

Колдовство разбуди,

Оглянись, посмотри:

Тропа в город стелется.

Город далекий, глаз от людских он спрятанный.

Ключ от ворот был потерян, в веках упрятанный!

Надвое разбит,

От многих укрыт,

Очень просто названный:

Мотылек и Фея,

Половинки от ключа.

Мотылек и Фея,

От целого два крыла.

Потерянный город сыскать не сумею я,

Если найти Мотылька и Фею не смею я…

Мотылек и Фея,

Половинки от ключа.

Мотылек и Фея,

От целого два крыла,

От целого два крыла…

Олег был заворожен пением старой фрейлины – он никогда не слышал самой легенды, повествующей о Потерянном городе, ни об этой дивной и чудной песне. Парень был так очарован этой небывалой мелодией, так хотел услышать продолжение, что нечаянно шаркнул рукой по темной стене. Две тени взметнулись по комнате, чтобы выследить шпиона, но Олега уже и след простыл: навыки воина брали своё. Кто же знал, что княжна Ксения видела его удаляющуюся спину! Неужели, из-за этой подслушанной детской песенки так она взъелась на него? Всё могло быть.

Но одно Олег знал точно: обратный путь в Город ему заказан. Придет он без Вассы – его отправят в темницу, придет с Вассой – наградят, а потом через несколько дней его найдут бездыханного в переулке. Нужно было найти выход из этого замкнутого круга, нужно было как-то сбежать из цепких рук княжны Ксении. Парень с задумчивым взглядом смотрел на потухающий костер: у него ещё есть время – ничего не потеряно. Ему везет по жизни: вместо галеры ждала государственная служба, вместо наказания за безрезультатную погоню – поездка в Роа. Ему сходило с рук всё – чем же этот раз будет отличаться от предыдущего? «У меня всё получиться. Я смогу – в этом даже сомнений нет. Только вот перед тем, как по-тихому сбежать куда-нибудь, нужно предупредить этих двух», – самонадеянно подумал воин. Успокоившись, он удобнее закутался в длинный дорожный плащ и заснул.

***

По улицам Города бродит много народа. В бушующем море толпы легко потеряться: особенно если ты низкий, маленький и совершенно неприметный. Чумазый мальчишка ловко лавировал среди многочисленных палаток Базара, стараясь не поддаться искушению взять с лотка что-нибудь вкусное. В желудке было неприятное ощущение пустоты, а в кармане штанов – дырка. Мальчишка ничем не отличался от остальных оборванцев, бегавших по этим длинным и запутанным улицам: серая, бывшая некогда белой рубаха, штаны, подвязанные на поясе грубой веревкой, дырявые башмаки и большие глаза, добавлявшие большей жалости его образу.

Его путь лежал к маленькому деревянному магазинчику с низкой дверью, наверху которой был расположен звонкий колокольчик, оповещающий хозяина о приходе посетителей. Любопытным прохожим могло бы показаться странным, что в эту лавку ходят только подозрительные личности: то две девушки нагрянут, то человек в черном плаще, а вот теперь – бездомный мальчишка. Но никому не было здесь ни до чего дела. Оборванец опасливо разглядывала всё в округе: для него всё здание было одной большой диковинкой. Он поежился, когда его взгляд бродил по стенам из темного дерева в полумраке, царившем здесь, по витражным окнам, бесконечным полкам шкафов, наполненных антиквариатом. Больше всего мальчишку удивил сам торговец: именно таким его и описывали. Старым, подслеповатым и невероятно хитрым.

– Желаете что-то купить, молодой человек? – сверкнув глазами-буравчиками, ехидно спросил Гордиян. Он держал ухо востро, следил за каждым телодвижением клиента – такой мог легко разбить витрину, ухватить что-нибудь и убежать в толпу. Ищи его потом с ветром в поле. Но мальчишка явно пришел не за этим: он, перебарывая свой страх, подошел к старику и шепотом проговорил:

– Рогнеда просила передать Вам о том, что они успешно добрались.

– Как?! Они уже в Роа? Быстро она, однако. Наверняка лесами шла – это её стезя, на этом пути ей равных нет. Ну спасибо, паря – успокоил сердце волнующегося старика. А то такой бы ценный кадр пропал.

Гордиян начал гордо расхаживать по лавке, чем вызвал гримасу недоумения на лице мальчика. «Надо дёру давать, а то ещё сдаст охране», – с опаской следя за каждым движением продавца, думал он. Но вдруг хозяин лавки вместо того, чтобы заголосить «Грабят, убивают!» вдруг достал из-под полы маленький замшевый кошель и протянул мальчишке две монетки. Большие глаза оборванца сразу же засияли, а маленькие грязные ручки ухватили два пыльника.

Мальчишка пулей вылетел из лавки и быстрее побежал в переулок. «Выгодное, оказывается, получилось дело – вместо обещанных двух пыльников получится целых четыре! Чаще бы мне так везло», – радостно подумал он. Весело шлепая ногами по вымощенной камнями земле, сорванец быстро очутился около маленькой неприметной кареты, стоявшей в тени переулка. Мальчишка отдышался и, как ни в чем не бывало, постучался по резной дверце. Всё внутри у него переворачивалось: оборванцу уже скорее хотелось получить свою награду и покончить с этим. Но знатная особа в карете не спешила: она элегантно отодвинула шторку на дверце и приглушенным голосом проговорила:

– Что тебе поведал этот старик?

– Он был удивлен моим заявлением о том, что эта самая Рогнеда уже приехала, – запинаясь, начал торопливо говорить мальчик. – А потом он сказал что-то о том, что она шла лесами в Роа.

«Они действительно отправились в Роа! Причем лесами – лучшей площадки для предстоящей комедии и не найдешь», – вспыхнула мысль в голове знатной особы. Она торопливо протянула мальчишке горсть монет – даже сама не посмотрела, какой номинал был у этих денежных единиц. Но, смотря на счастливое, сияющее лицо мальчугана, она поспешно поняла, что там было вовсе не два пыльника. Дама уже хотела было его окрикнуть, но бездомного и след простыл. Она махнула рукой – ну и черт с ним. Уж она-то точно не обеднеет от одного десятка мелких монет.

«Олег превосходно ориентируется в лесу. Васса никогда не была за пределами города, а вот на счет Рогнеды большой вопрос – она просто сундук с неприятными подарками. Но, в любом случае, Олег – солдат княжеской армии, он не может быть подготовлен хуже какой-то девчонки. Отсюда напрашивается логичный вывод: он просто специально упускает их и дает фору! А это уже государственное предательство и повод для того, чтобы отправить маленький привилегированный отряд со мной во главе на поимку этих двоих. Ради поимки Вассы я отдам всё!», – хаотично соображала важная особа, жадно облизав потрескавшиеся от жары губы.

– Гони к дворцу. Теперь мне всё ясно, – властно приказала она кучеру. Он выпрямился по струнке и, торопливо ударив коней поводьями, отрапортовал:

– Слушаюсь, великая удельная княжна Ксения!

Глава 4 «Схватка»

Рассвет догорал вместе с последними искрами костра – наступал новый день. На смену теплой темной ночи, полной тяжелых дум и размышлений, приходил пасмурный день. Небо было затянуто тучами: вот-вот пойдет дождь. Рогнеде было довольно всё равно на погоду, но сырости хотелось меньше всего: сапоги промокнут, плащи потом сушить придется, дорога раскиснет. «От дождя хорошего не жди – мерзость одна», – передернув плечами, подумала девушка. Васса же с глазами, полными удивления, взирала на каждое погодное явление: будь то косой лучик неяркого осеннего солнца или увесистые ледяные капли, падающие с неба. Блондинке нравилось находиться в уютном лесу, который словно скрывал их от всех бед и напастей. В представлении служанки он вообще был огромным живым существом, как Чудо-кит из сказок.

– Мы практически дошли до Роа, – многозначительно сказала Рогнеда, а Вассу словно током ударило от этой фразы. – Осталось пройти всего одну деревню. И всё.

– Что ты решила? – дрожащим, срывающимся голосом задала вопрос блондинка. Хозяйка посмотрела на неё какими-то затуманенными глазами, словно не понимала смысла данного высказывания. Девушка ойкнула: ей ведь не положено задавать ей вопросов! Всё-таки что не говори, а распустила её Рогнеда: Васса даже забыла этикет поведения с господином. Если бы она так сделала в семье господина Ёсиды, то её бы уже давно ждало наказание в виде двойной работы, а вот что сейчас сделает шатенка – большая загадка. Васса с опаской прикрыла глаза, ожидая гнева и наказания, но вместо этого Рогнеда прошептала:

– Не знаю. Если честно, то я бы остановила время и осталась в этом лесу. За несколько дней что-то внутри меня надломилось – это больше не прежняя суровая я, которая не знает пощады. Я… больше не могу держать оружие в руках. Не могу лишить жизни кого-нибудь. Впервые после смерти одного дорогого мне человека я переживаю за кого-то, кроме себя! Только задумайся: разве после этого я могу так же хладнокровно продать тебя – ту, которая сломала мою ледяную защиту от внешнего мира – на рынке в Роа какому-нибудь Гордияну?! Почему во мне появилось желание жить. Не существовать где-нибудь на задворках Города, а жить, как нормальный человек! Почему я хочу дарить радость, а не боль окружающим людям?! Почему меня сейчас заботят ты и этот чертов Олег?!

Последние предложения Рогнеды вырывались с криком и хрипом из её груди. Она согнулась пополам, и Васса с замиранием смотрела, как по сухим обветренным щекам текли настоящие горячие слезы. С всхлипами и завываниями плакала она – Ледяная Маска, гроза всех бандитов и убийц в округе, та, от шелеста чьего имени тряслись коленки – Рогнеда плакала, словно обычная девушка. Она била кулаками сухую холодную землю, на которую падали снова и снова большие капельки соли. Она ощущала себя живой в этот момент, слезы словно смыли серую пелену с её глаз: Рогнеда впервые увидела, как прекрасен этот мир. Девушка замерла на несколько секунд и подняла голову: от неё скрывался такой удивительный пейзаж! Большое бездонное серое небо, окрашенные неизвестным художником в оранжевый цвет листья деревьев, старая дорожка-тропинка, видевшая миллионы ног. Васса впервые увидела, как Рогнеда подняла голову к небосводу и засмеялась: искренне, звонко и нежно.

Ударили первые капли холодного осеннего дождя. Он тяжело падал на стоящую в оцепенении Вассу, на улыбающуюся Рогнеду, сидящую на коленях. Его капли смысли всё: боль прошлого, неопределенность будущего, оставив только уверенность в настоящем. Рогнеда подняла голову и, всё так же лучезарно улыбаясь своему другу, произнесла:

– Теперь ты точно знаешь о моём решении, да?

Васса ответила уверенным кивком и звонким смехом. Они стояли под серой стеной дождя без плащей и весело смеялись всему: их начавшейся дружбе, плохой погоде, тем истинам, которые они осознали за это короткое путешествие. Теперь путь в Роа не казался таким страшным, ведь блондинка твердо знала, что её не поведут на рынок – хозяйка хочет докопаться до истины, хочет понять, почему за ними охотятся.

– Я закопаю где-нибудь здесь свой арбалет и меч – пусть это будет ознаменование моей новой жизни, – легко, певуче, словно новым голосом, произнесла Рогнеда. Она чувствовала, что дождь смывает с её плеч эгоизм, которым она руководствовалась все эти годы, весь груз прошлого, промывая дорогу к новой жизни. Она свободна! Она жива! Больше для счастья девушке не нужно было ничего. Впервые она поняла, чего хочет от жизни: просто радоваться ей. Бояться не за себя, а за близкого человека. Заботится не о себе, а о ком-то – вот истинная цель её жизни, которую так упорно пытался ей привить Вятко. «Прости меня: я забыла всё, чему ты учил меня. Если только можешь – прости меня», – мысленно обращалась к своему наставнику Рогнеда.

– Не спеши расставаться с оружием: оно ещё тебе пригодиться. Но не для того, чтобы убивать, а чтобы защищать. Клинок – странная вещь: в одних руках он служит для коварного убийства, а в других – для сохранения жизни.

Обе девушки в страхе подняли головы: на поляне показался Олег. Рогнеда моментально поднялась с земли и зашипела, словно кошка, защищающая свои владения. Она со смешанными чувствами глянула на парня: изменился за дни скитаний по лесу. Пропал тот задорный огонек в глазах, волосы, намокшие от дождя, висели, словно мокрая тряпка на голове, по колечкам тяжелой кованой кольчуги стекали капли дождя, а некогда гладко выбритые щеки заросли колючей щетиной. Но больше всего взгляд девушки притягивал меч в его руке: длинный, с потертым клинком, на котором было видно множество рубцов. «Сколько же голов срубил этот красавец?», – промелькнула мысль у неё в голове. Только тихий вздох ужаса со стороны Вассы напомнил Рогнеде, что блондинка тоже стоит сейчас здесь. Это приободрило её и, уперев руки в бока, она гордо прокричала:

– Умные речи надо толкать, ползая на коленках вокруг трона великой княжны Ксении, – последние слова Рогнеда буквально выплюнула, а не проговорила. – Место не перепутал?

– Я-то вот своё отползал, а чего же ты такая умная и своенравная ещё не на троне? Почему же великой Рогнеде никто не хочет посвящать философские речи? Вот была бы ты чуточку милее и женственнее – цены бы тебе не было, – со свойственной только ему ухмылкой ответил Олег. «Хотелось по-хорошему с ней – получилось как всегда», – мысленно поругал себя парень. А вот Рогнеда закипала от этих слов, словно медный чайник на костре. Когда прозвучала последняя фраза, девушка не вытерпела и с воинственным кличем вытащила свой меч из ножен и ринулась на противника. Но тот словно прогадал её следующий шаг – он быстро блокировал удар своим клинком. Они стояли, сверлив друг друга ненавидящими взглядами.

– Схватка? – злостно прошептала она.

–– Схватка, – миролюбиво подтвердил он, словно речь шла о чем-то обыденном.

– Нет! Пожалуйста, не надо! – Васса закричала и хотела уже ринуться разнимать их, но вдруг неведомая сила остановила её. Девушка сделала неуверенный шаг и замерла на месте: битвы нельзя было избежать. Это был не вопрос жизни и смерти, а вопрос удовлетворения собственной потребности. За столько лет эти двое привыкли всё решать грубой силой, что сейчас они просто не могли не потешить своё самолюбие, чтобы доказать противнику, что он – воин худшего класса. Но еще больше блондинку поразило то, что кроме этих эмоций на лицах противников было написано и другое: никто из них в глубине души не хотел этой битвы. Рогнеда поклялась не брать больше меч в руки, а Олег явно не хотел сражаться с ней. Но иногда нельзя сделать всё как-то иначе: людьми уже движут устои и правила, которые закрепились в их обществе.

– Победителю достанется Васса, а проигравшего закопают где-нибудь под деревом, – равнодушно проговорила Рогнеда. Олег на секунду задумался, но, поймав смеющийся взгляд девушки, уверенно кивнул. Будь что будет.

Противники отошли друг от друга на несколько шагов. Было решено сделать полем битвы ту самую поляну, на которой ещё совсем недавно располагался лагерь девушек. Вассе строго наказали отойти к самому дальнему дереву и подать оттуда знак начала битвы. Конец битвы они определят сами. Служанка, глотая слезы, тяжелой походкой отошла к старому дубу. Прикоснувшись к нему спиной, она с надеждой посмотрела в небо и прошептала: «Пожалуйста, пусть всё закончится мирно. Пожалуйста, пусть всё решится путем мирных переговоров, а древние клинки будут забыты раз и навсегда». Но время приготовлений к бою подходило к концу, и Васса махнула ослабевшей рукой. Битва началась.

Он сразу ринулся в бой, рубя тяжелым мечом сверху. Рогнеда, всё так же довольно улыбаясь, избежала этого удара, даже не поднимая своего клинка: она легко отскочила в сторону. Снова и снова Олег наносил яростные удары, да только вот без толку: девушка то уходила вбок, а один раз ловко юркнула под его руками за несколько секунд до удара. Стремительные удары, в которые он вложил свою силу, оставили на парне отпечаток: он тяжело дышал, лоб и спина покрылись мелкими бисеринками пота. Кольчуга тянула вниз, дождь нещадно капал, попадая в глаза. С изумлением он увидел, что для Рогнеды это были сущие пустяки. Её легкая рубаха и штаны не затормаживали движение, а меч был меньше и легче. Девушка всё так же небрежно улыбалась: для неё всё это было игрой. Вся жизнь была игрой.

Олег усмехнулся: что ж, попробуем по-другому. Он стремительно ринулся в атаку, нападая не одним ударом, а целой серией. Тут уже Рогнеда стала серьезной, и в её глазах мелькнуло подобие испуга: девушка еле поспевала ставить блоки, чтобы острый клинок не смог задеть её. Вдруг она заметила, что лицо Олега медленно расцветало в улыбке – в голове промелькнула мысль о том, что он явно что-то придумал. Рогнеда не ошиблась: противник, как коршун, ринулся на неё. Удар вправо – блок, удар влево – снова блок. Девушка уже расслабилась, но тут парень неожиданно, словно его меч превратился в шпагу, нанес прямой колющий удар. Она в последние секунды отскочила вправо, но и это просчитал Олег – его меч уже занесся над девичьей головой. В доли секунды Рогнеда придумала решение: её противник ставил ноги на ширине плеч, чтобы иметь устойчивую позицию. Не успевая всё взвесить, шатенка стремительно упала на землю и юркнула меж ног опешившего воина.

Васса не могла без боли смотреть на своего друга: этот прием больно ей обошелся. Локти, колени и предплечья были истерты в кровь, а меч чуть-чуть задел её спину: на ней рубаха была разодрана, а на белые клочья начинала просачиваться алая кровь из легкого пореза. Рогнеда тяжело дышала: ударь её Олег сейчас – поединок был бы закончен. Губы девушки тряслись, но она пыталась взять себя в руки, не показывать свой страх перед противником. Она, пошатываясь, кое-как поднялась на ноги и воинственно выставила перед собой меч. Девушка дерзко заглянула в глаза Олега и затушевалась: у него была своя собственная борьба. По лицу парня можно было легко догадаться о том, что он не хотел такого исхода своей атаки. Он вообще не хотел с ней сражаться, но что-то внутри него требовала схватки. Сейчас он сражался не с ней: он сражался с самим собой, со своими внутренними установками. Рогнеда поняла, что, несмотря на свои раны, она сможет одержать победу. «Я не такая милосердная, чтобы жертвовать ею», – мысленно проговорила бывшая наёмная убийца.

– Пора заканчивать начатое дело, – вымучив из себя пародию улыбки, проговорила девушка. Парень замешкался, в нерешительности глядел на неё – его не радовал собственный успех в прошлой атаке.

«Спокойно. Ты сможешь. Ты побеждала и не таких воинов! Выдохни и вдохни глубже, успокой своё нервно стучащее сердце. Он уже на пределе – одна-две серии ударов, и инициатива боя перейдет в мои руки», – словно молитву, твердила в своей голове Рогнеда. Удары Олега стали непродуманными, предсказуемыми, и девушка легко парировала их. «Ещё чуть-чуть! Да! Справа, справа, бей его, Рогнеда! Ты сможешь», – думала, закусив нижнюю губу от усилия до крови, шатенка.

Васса с замиранием сердца смотрела за всем происходящим: это был танец. Танец клинков, танец двух противников. У них был своя музыка, они сами задавали себе ритм. Новый удар – новое па. На секунду девушке показалось, что им даже нравится происходящая схватка: щеки Рогнеды покраснели, с губ не сходила улыбка. Олег дарил ей сейчас забытое ощущение жизни, адреналин, которого ей так не хватало во время скитаний по лесу. Они оба кружились и вертелись в своем смертельном танце, желая продлить его всё больше и больше.

«Его дыхание сбито, больше нет в запасе сил. Я бы продолжила нашу битву, но она не может длиться вечно. Пора!», – легкой, невесомой бабочкой промелькнула мысль в голове Рогнеды. Она вложила в удар всю свою силу, и он достиг цели: сталь звонко звякнула о кольца кольчуги, а парень повалился на землю. Быстро развернувшись, не давая времени встать своему противнику, девушка приставила кончик клинка к горлу. Казалось, что стоит Олегу чуть глубже вздохнуть, и он сам напорется на острое лезвие. Парень закрыл глаза: он прощался с этим миром. Не стоит спорить – он проиграл. А его мечта так и не сбылась… Что ж, наверное, сбудется в другой жизни. Но прошла секунда, две, десять, а решающего удара так и не последовало. Он опасливо открыл глаза и увидел сомнения на лице Рогнеды. Она вновь закусила губу от усердия и не знала, как ей поступить. Парень добродушно улыбнулся.

– Ну же, добивай.

– Я… – она ничего не могла проговорить – нерешительность сковала её горло, руки и ноги. Шатенка не опускала меча, но и не наносила новый удар. А слова Олега были для неё словно гром среди ясного неба – по всему телу пробежали мурашки. Парню было в диковинку смотреть на эту мягкую, колеблющуюся Рогнеду вместо той суровой и строгой.

– Со мной уйдут всё твои проблемы. Бей.

– Нет, – в зеленых кошачьих глазах вновь вспыхнуло пламя решительности, и она игриво добавила. – Неужели ты уже забыл, что я у тебя в долгу? Ты не выстрелил тогда на Базаре. Я не ударю мечом сейчас. Мы квиты – я так ненавижу ходить в должниках.

Девушка убрала нож в ножны на глазах у ошеломленного Олега и пошатывающейся походкой побрела к тому дереву, около которого стояла Васса. Служанке было больно на неё смотреть: легкий порез казался ей смертельной раной, а эта битва – неравной схваткой. Как только она увидела улыбку на лице Рогнеды, прямиком бросилась к ней – обняла от радости и зарыдала. Шатенка не ждала такого бурного проявления чувств, поэтому застыла, словно камень: она привыкла драться не на жизнь, а на смерть, привыкла, что её никто не ждет. «Сейчас всё будет по-другому. Начинается та самая, хорошая белая полоса в моей жизни», – мечтательно подумала Рогнеда.

– Ну всё, хватит тут сырость разводить. Иди, принеси мне какую-нибудь тряпку из сумки, – сконфуженно проговорила она. Васса радостно кивнула и побежала к их большой походной сумке.

– Прошу, выполни мою просьбу.

Что же за манера такая у Олега подкрадываться со спины и пугать своими репликами! Рогнеда уже хотела было зашипеть от раздражения, но обернулась и посмотрела в его глаза: там не было боли и обиды поражения – в них была только радость. На секунду у неё даже промелькнула мысль, что парень сам поддался в поединке.

– Какую еще просьбу? – недоверчиво проскрипела девушка. Парень лучезарно улыбнулся и, к удивлению всех, быстро бухнулся на одно колено со словами:

– Прошу: прими меня в свои личные воины. Клянусь, что буду ценой своей жизни защищать тебя!

Рогнеда знала о старой традиции, которая давно уже ушла в века: победитель мог взять в личные воины любого, кто проиграл ему в сражении. Так складывались дружины первых великих удельных князей, боевые отряды под командование какого-либо одного человека. Но этого правила уже давно никто не придерживался, про него забыли все, даже самые старые воины. В каких только древних фолиантах о нем вычитал Олег? «С одной стороны, это невероятно выгодное предложение: один из лучших воинов Ксении будет защищать меня. Может быть, если расспросить его, то можно будет пролить свет на эту запутанную историю с нашей погоней. А с другой стороны, зачем нам лишний попутчик? Мы вдвоем-то с Вассой двигаемся со скоростью черепахи, а втроем наша скорость снизится до нуля. И чего это только я решаю всё одна? Теперь всё будет по-другому», – обдумывала предложение парня Рогнеда.

– Васса, что ты думаешь по этому поводу?

Девушка вздрогнула от этих простых слов. С ней. Кто-то. Советуется?! Служанка просто не верила своим ушам: ей не послышалось? Рогнеда действительно хочет, чтобы они решили эту возникшую неожиданность сообща? «Она не солгала! Она действительно стала считать меня другом», – от этой мысли на душе у Вассы потеплело, а все недавние тревоги за подругу медленно уходили на второй план. Она увидела две пары ожидающих ответа глаз, пристально следящих за ней и ждущих её ответа. Запинаясь от волнения, девушка сказала:

– Я думаю, что Олег не причинит нам зла. Он добрый человек.

– Слышал? Твоё счастье, а то я уже хотела отказаться и послать тебя обратно в Город – на Базаре торговать, а то обратно-то во дворец не пустят после такого позорного проигрыша, – высокомерно проговорила Рогнеда. «Ничего не будет, если я чуть-чуть совру о своем решении. Нечего его обнадеживать», – внутренне убеждала себя девушка. Олег степенно поднялся с земли, поклонился ей в знак уважения и вдруг с сарказмом произнес:

– Большое спасибо, удельная княжна Рогнеда! Что бы я без Вас только делал!

Васса еле успела удержать за руку Рогнеду, которая уже требовала второй схватки на мечах. «На этот раз я тебя не пожалею! Только подойди ко мне ближе! Тоже мне, ученик нашелся!», – злостно кричала она, а парень лишь только смеялся над её словами. Васса тяжело вздохнула: лучше бы они отказались от предложения Олега: теперь придется всю дорогу разнимать этих двоих. «Вот, вроде, взрослые люди, а ведут себя, как сущие дети! За такое поведение их бы уже давно выгнали из прислуги дома», – надув щеки и тяжело выдохнув, подумала девушка.

Остаток времени провели молча, метая злостные взгляды друг на друга. Рогнеда пыталась что-то сказать о том, что первым уроком для её ученика будет научиться не хамить учителю, на что Олег даже ухом не повел. Поняв, что её наставления – пустяки для парня, бывшая наемная убийца лишь только раздраженно фыркнула и продолжила укладывать вещи в сумки.

День начинал набирать силу. Рогнеда торопила своих попутчиков: им нельзя было долго оставаться на одном месте. «У меня такое чувство, словно за нами по пятам идет ещё кто-то. И этот кто-то очень спешит успеть нас догнать до Роа. Конечно же, у меня нет доказательств так полагать, но… Чертово предчувствие беды», – тревожно размышляла Рогнеда. Олег и Васса с беспокойством поглядели на лицо девушки, в один миг изменившееся: на него словно надели каменную маску.

– Всё в порядке? – встревожено спросила Васса.

– А? А, да, всё хорошо. Пойдемте: нужно успеть попасть до заката в Маэ – это маленькая деревенька в нескольких верстах от Роа. Там невероятно вкусная выпечка и гостеприимные люди – в Маэ мы сможем отдохнуть, но не больше одного дня: я не намерена отступать, когда уже так близко стою к своей цели, – гордо ответила Рогнеда и зашагала меж деревьев, своим особым чутьем, понятным только ей, выбирая нужную тропинку. Служанка переглянулась с парнем и, пожав плечами от всеобщего недоумения, побежали догонять шатенку.

Рогнеда поглядела в небо: вместо хмурых дождевых туч на нем были добрые и уютные перистые облака.

***

Ксения провела ладонью по земле – сомнений нет. Они были здесь. Закрыв глаза, великая удельная княжна даже представила себе: на этом месте располагался костер, а там, около старого дуба – они сидели за чашкой ароматного лесного чая. Позади девушки недовольно фыркали и били в землю копытом шесть лошадей – они словно хотели сказать: «Когда же наконец мы сможем бежать во всю прыть, а не прятаться в лесу?». Пять её лучших воинов были спокойны и непроницаемы, как каменная глыба: им было всё равно, когда на холодную осеннюю землю будет литься алая горячая кровь врага.

Зоркий глаз Ксении увидел следы на мокрой земле. Княжна сузила свои глаза и словно коршун бросилась на находку: её ожидания снова подтвердились. Вместо ожидаемых двух пар она увидела еще и третью. Длинный, большой след – он был явным доказательством, что совсем недавно здесь проходил парень. И этим парнем являлся никто иной, как Олег. «Вот он, мой шанс припереть его к стене!», – радостная мысль забилась в её голове.

– Смотрите же, о гордые воины! – показывая руками на тропинку, громко воззвала Ксения. – Пока вы проливаете свою кровь в походах, Олег, которого каждый из вас считал своим другом, примкнул к нашему общему врагу и ушел с ним!

Среди бойцов прокатился приглушенный возглас смущение вперемешку со злостью. Они доверяли парню, они полагались на его сильный меч, верили в их твердую дружбу. Неужели, ради каких-то звонких монет, он смог предать их дружину?

– Не нужен нам такой соратник! Княжна Ксения, позвольте нам убить предателя Олега! – словно гром, взревел один из воинов. Позади него послышались одобрительные возгласы остальных.

– Позволяю, – с довольной улыбкой произнесла девушка. – А теперь – по коням! Мы должны прибыть в Маэ раньше, чем наши враги. У меня есть план, как их остановить.

Глава 5 «Легенды Маэ»

Васса с трудом передвигала уставшие от долгой ходьбы ноги – сейчас она мечтала только об одном: дойти до Маэ и найти там постоялый двор. В мечтах девушка рисовала себе картинку мрачной глухой деревушки с покосившимся частоколом, в центре которой стояла древняя избенка, носившая гордое название «таверна». Олег всю дорогу рассказывал уставшей служанке байки про чудовищ, обитающих в местном поселении, а Рогнеда фыркала и нелестно отзывалась об интеллектуальных способностях парня. К вечеру они подошли к воротам Маэ, и тут путников ждал приятный сюрприз.

Вся деревня искрилась, играла всевозможными красками: в ней проходил карнавал. Он устраивался каждый год в честь начала зимы и, словно старый радушный хозяин, принимал на празднество жителей всех окрестных маленьких поселков и даже самого Роа. Васса с удивлением выдохнула: какое же красивое зрелище он представлял собою! Издалека уже были видны высокие языки пламени красных костров, вокруг которых проходили пения и пляски, слышался звонкий смех и звуки свирели. Карнавал, как бурная пенная морская волна, катился по узким улочкам, вовлекая в себя всё новых и новых людей. Васса в спешке поблагодарила Всевышнего за то, что он даровал ей это путешествие.

На входе в Маэ путников ждало небольшое затруднение: стражники, уже изрядно отпраздновавшие карнавал, не хотели их пускать без пропусков на въезд. Пришлось Олегу пустить в ход всё своё красноречие (чем он только добавил Рогнеде поводов для колких шуточек) и распинаться перед доблестными охранниками дубовых ворот. «Мы с женою, – после этих слов парень махнул рукою в сторону бывшей наёмной убийцы, от чего она чуть было не придушила бедного воина. – Путешествуем вместе с её сестрою. Понимаете, моя суженная – травница. Вечные скитания по свету стали смыслом её жизни, а я не могу бросить супругу бродить одну по свету. Совсем недавно она узнала, что в окрестностях Маэ растет целебное растение, способное лечить практически все недуги. Я вижу по лицу моей любимой, как ей не терпится приступить к его поискам», – вдохновенно врал Олег. Стражник, потерявший нить рассуждения уже где-то в середине повести «бедного мужа», перевел глаза, покрытые поволокой тумана, на невероятно дружелюбно настроенную «травницу», её скромную сестру и махнул рукой, мол, проезжайте вы уже.

– Только одно условие: без костюмов по городу не разгуливать! Карнавал же всё-таки. Веселья вам.

– И Вам всего хорошего, – с улыбкой ответил Олег, мысленно благодаря хмельной напиток, который выгнал из умной головы стражника мысль о том, что всех въезжающих нужно обыскивать.

Стоило им только вступить на каменистую дорожку главной улицы, скрывшись от глаз весёлой стражи, как Васса увидела самый красивый в жизни удар – фирменную затрещину Рогнеды. Мало того, что это действие сопровождалось без единого звука и возгласа, так еще девушка совершала сие действие с таким лицом, словно она была самой богиней правосудия. После довольно бурных проявлений эмоций Олега, шатенку «прорвало» – она недовольно бурчала, отпугивая своим мрачным видом и пылающим от злости взглядом всех жителей Маэ в радиусе одного метра:

– Когда ты меня назвал травницей – я молчала. Но когда тебя понесло на «любимую женушку», мне хотелось расстрелять тебя в упор из арбалета!

– А что плохого?! Я что, должен был сказать, что ты – незаконнорожденная дочь одного из Семи Старейшин, которая идет отвоевывать престол в Роа?! – начинал выходить из себя парень. «Зачем я только связался с этой парочкой?», – промелькнуло у него в голове. Жажда приключений, чтоб её.

Перебранка между путешественниками продолжалась и разгоралась с новым пламенем. Васса, словно потерявшаяся собачка, плелась за гневной парочкой. Внешне её лицо не выражало никаких эмоций, кроме скромности и полнейшей покорности, а вот внутри всё просто кипело. «И эти люди уверяют всех, что они – лучшие воины, готовые защищать меня?! Если бы сейчас они видели себя со стороны, то смеялись до колик в животе. Напади на нас в данный момент великая княжна Ксения, разбила бы в несколько секунд. Или… Может быть, это всё – лишь декорация для меня? Когда-то давно я слышала из уст господина Ёсида слова о том, что друзья предают, а вот враги – всегда верны», – размышляла служанка. Она искоса посмотрела на парочку, идущую впереди, и чуть было не ахнула: глаза Рогнеды лучились счастьем, как тогда, когда она говорила о дружбе в лесу. Олег смотрел на неё с особой мягкостью, а перепирался так, для вида.

– Слово даю: только ты уснешь, сразу же перережу тебе горло. Твоим же мечом, – с улыбкой проговорила Рогнеда.

– Клянусь: ты не успеешь этого сделать, ибо я уже пробью твоё сердце арбалетным болтом. Твоим же, – сделав реверанс, отпарировал парень.

Перепалка могла бы продолжаться до самого Роа, но на пути компании встала таверна «Свиное ухо», которая была всеобщим решением выбрана местом ночлега. Васса с опаской оглядела каменное двухэтажное здание: оно тоже пустилось в празднование карнавала. Мрачный фасад заведения сотрясался от хохота посетителей так, что заставлял покачиваться деревянную вывеску с нарисованным свиным ухом, висевшую на ржавом копье. Окна второго этажа выходили в узкий, темный переулок, полный бездомных, просящих милостыни. Рогнеда с Олегом совершенно не предали особого внимания постороннему шуму: их лица тотчас же стали каменными, а сами они заслонили собою испуганную Вассу. «Не бойся: хозяйка таверны – добрая женщина, она и спрятать нас может, если что случится», – подбадривая, шепнул парень служанке.

Несмотря на внешнюю мрачность, внутри таверна оказалась невероятно уютным заведением: первый этаж был освещен множеством свечей, стоящих в старинных вычурных канделябрах, и состоял из стойки хозяйки, плеяды деревянных, крепко сколоченных столов, за которыми уже не осталось места. Среди посетителей кого только не было: и старые вояки, с размахом праздновавшиеся что-то, и молодая парочка, и немощный старик, и обычные люди Маэ. Васса с опаской поглядела на хозяйку «Свиного уха» и поначалу испугалась её: это была довольно грузная женщина, длинные сальные волосы которой были заплетены в косу, а морщинистое лицо исполнено решимости. Она возвышалась за стойкой, сама принимала заказы, сама отдавала приказания на кухню своим трубным, зычным голосом. Путешественники пробрались сквозь толпу к ней и стали ждать своей очереди.

– Меня обманывают мои глаза – неужели, передо мной сам Олег! – подбоченившись, весело крикнула хозяйка таверны. Весь люд, стоящий около стойки, повернулся в сторону троицы. Рогнеда усмехнулась, отвернув голову, делая вид, что её заинтересовали люди, сидящие за соседним столиком.

– Доброго вечера Вам, Агидель! – положив руку на грудь и склонив голову, приветствовал в ответ Олег. На лице обеих девушек отразилось удивление: почему парень так уважительно относится к хозяйке таверны? Но если Васса начала фантазировать и придумывать различные версии, то Рогнеду волновала лишь практичная сторона вопроса: шатенка решительным голосом влезла в беседу двух старых знакомых:

– Уважаемая Агидель, нам нужны две комнаты. И теплый ужин в виде приятного дополнения к ним.

– Должны понимать – карнавал. Комнат больше нет, – смерив презрительным взглядом бывшую наёмную убийцу, проговорила хозяйка «Свиного уха». Рогнеда ответила ей таким же ледяным взором и, лукаво улыбаясь, проговорила:

– Я слышала, что где-то здесь на окраине есть ещё один постоялый двор: уж там-то нам точно найдется место. Васса, за мной, – Рогнеда с максимальной долей пафоса махнула полами своего плаща и развернулась спиной, делая первый шаг к выходу. На лице Агидели появилась тревога, её рот открывался и закрывался, она стала передвигать руками по стойке туда-сюда пустые кружки. «Раз. Два. Три. Сейчас», – мысленно ликовала шатенка.

– Стойте! Осталась маленькая комната на одного человека, – разочарованным голосом проигравшего выдавила женщина. Рогнеда, исполненная гордости, повернулась и посмотрела на Агидель, словно на скинутого с плеча паука. Таким же подавленным выглядел и Олег: он давно не видел свою тетку – парню так хотелось с ней побеседовать, поговорить по душам где-нибудь у теплого камина. Она бы обязательно им выделила хорошую комнату из своих покоев, но эта нетерпеливая Рогнеда всё испортила своими дурными привычками! Забрав ключ из мозолистых больших пальцев Агидель, кинув на стойку пару звенящих монет и махнув ей головой на прощание, Олег стал подниматься наверх по скрипучей деревянной лестнице. Девушки смиренно последовали за ним: Васса мечтала о мягкой кровати и теплой воде, а Рогнеда – о сытном ужине.

Пройдя по длинному коридору, к которому стоило добавить еще несколько крутых поворотов, и получился бы самый настоящий лабиринт, вся компания отыскала нужную дверь. В душе каждого поселились сомнения: такая низкая и узкая дверь могла вести только в чулан. В её уголках собралась целая сеть паутины – видно, что в этот номер не селили никого вот уже месяц, а то и больше. Олег пожал плечами, мол, ничего не поделаешь – мы уже заплатили за два дня. И, поковыряв резным ключом в ржавом замке, толкнул рукою дверь, отозвавшуюся неприятным скрипом.

– Да-а-а, – протянула Рогнеда, усмехаясь, – «Маленькая комната на одного человека»! Да сюда не то, что один – половина не поместится!

– Есть меньше надо, – огрызнулся Олег. – И вообще: чем ты недовольна? У тебя есть какие-то другие варианты по поводу нашего ночлега? Извини, мерзнуть в лесу я не намерен.

Чаянья Рогнеды по поводу отведенного номера были оправданные: комнатка вмещала в себя узкую и невероятно короткую кровать, маленький деревянный столик до самой стены, который можно было легко перепутать по ширине со стулом и окно, высотою от пола до потолка («Главное украшение этой халупы», – презрительно бросила Рогнеда). Перед троицей встала дилемма: как располагаться? Допустим, все вещи будут сгружены на и под стол, а где спать?

– Одному человеку можно разместиться на кровати, а двум остальным – на полу. Думаю, у хозяйки найдутся лишние одеяла и подушки, – нерешительно промолвила Васса, которая первая опомнилась от общего потрясения.

Иного выхода не было: пыхтя от недовольства, девушки начали разбирать свои небольшие пожитки. Но даже для них не хватило места на столе: что-то пришлось складывать на пол. Васса мечтательно опустилась на кровать, думая, что сейчас её встретит в свои объятия мягкая перина. Но даже здесь её ждало разочарование: мягкая перина оказалась деревянной кроватью с каменным матрацем и старым лоскутным одеялом. Рогнеда поморщилась от вида пола – грязные пыльные дощечки, на которых оставались следы ног новых хозяев. «Если бы я знала, в какую клетку нас загонит эта Агидель… Никогда бы не согласилась!», – зло подумала Рогнеда, мысленно пнув стол.

Вскоре появился Олег, неся в одной руке поднос с ужином, а другой прижимал к себе два жидких одеяла. Содержимое подноса не успело остыть – оно быстро было съедено голодными путниками, а спальные принадлежности расстелены на полу. В таверне стоял лютый холод, поэтому было принято решение ложиться спать в том, что было надето на путешественниках. За окном давно уже царила глубокая ночь, и все стали приготавливаться ко сну. Олег отломил три маленьких прутика от стоявшей в углу метлы и привязал к одному из них ленточку – человек, взявший его, будет коротать ночь на кровати. Повезло Вассе.

Служанка, мысленно ликуя и улыбаясь, улеглась в кровать и сразу же провалилась в объятия Морфея. Оставшаяся парочка долго укладывалась на импровизированной лежанке, попутно деля всё место пополам и грозясь сделать больно тому, кто перешагнет границу. Наконец, с каменными лицами, развернувшись спиною друг к другу, они улеглись на пол. Только вся возня затихла, и Олег блаженно прикрыл веки – пыльные твердые доски – не холодная сырая лесная земля, как Рогнеда ткнула его локтем в бок. Он шикнул, она пробурчала что-то вроде извинения, и опять всё затихло. Парень снова закрыл глаза: окружающий мир стал отступать назад, уступая место красочному сну, как на этот раз его кто-то лягнул ногою. Воин не выдержал и, повернувшись лицом к врагу, зло прошипел:

– Ты можешь лежать спокойно?!

– А ты можешь не прижиматься ко мне спиною?! Весь плащ придавил, – развернувшись лицом, шикнула в ответ Рогнеда.

– А что ты мне прикажешь: носом стену царапать?!

– А нечего было нос отращивать! И вообще: отвернись от меня, а то я твоё дыхание ощущаю, вон – аж челка на лице шевелится! Неприятное ощущение, между прочим.

Олег, смутившись от того малого расстояния, которое возникло между их лицами, напустил на себя возмущение и развернулся. Позади него послышалось ответное бурчание и возня, на этот раз лишенная воинственных локтей и лошадиный ляганий. Парень вздохнул: эту ночь он точно не забудет никогда.

Маэ уже затих и готовился ко второму дню карнавала, полная Луна сверкала своим серебряным нарядом над его мощеными улицами – была середина холодной ночи последних дней осени. Вассе снился приятный сон: она сидела посреди цветущего луга со своими новыми друзьями. Запах цветов манил и пьянил, а они весело смеялись над чем-то. А вот чуткий сон Рогнеды без сновидений прервал новоявленный сосед по лежанке – Олег попытался положить руку под голову, но задел ею медный чайник, стоявший под столом, крышка от которого с грохотом полетела куда-то в угол комнаты.

– Всё, я так больше не могу! Я сейчас либо тебя подушкой придушу, либо ты идешь спать на коврике в коридоре! – девушка резко села, метая злобные взгляды на Олега. Тот безмятежно улыбнулся, даже не открыв глаза, и, повернувшись на другой бок, мирно засопел. Шатенка была в такой ярости, в которую еще никто не приводил до этого: сейчас ей хотелось сделать любую пакость Олегу. Однако по всему телу уже разлился сон, усталость брала своё, и она бухнулась на твердую подушку, в глубине души представляя, как завтра утром скажет что-то невероятно колкое парню в глаза.

***

Первым проснулся Олег. Прямые лучи уходящего солнца падали из высокого окна прямо на его лицо, дарили последние капельки своего тепла. Колено побаливало: без чьих-то ляганий пятками тут явно не обошлось – с легкой улыбкой подумал он. Парень повернулся на спину и скосил взгляд в сторону: Рогнеда спала сном младенца. Она лежала с безмятежным лицом, подложив ладошки себе под голову. Посмотри на неё сейчас – даже мыслей в голове не появится, что совсем недавно этот сущий ангел рубил и стрелял в людей. Короткие каштановые пряди разметались на серой подушке, на темном плаще осела дорожная пыль – ему бы не помешала хорошая стирка в ближайшем холодном пруду. «Погляди на неё сейчас – обычная девушка. А откроет глаза – Ледяная Маска», – подумал Олег.

Васса слышала, как Олег поднялся с пола и, стараясь не шуметь, открыл дверь комнаты. Последняя его подвела, предательски скрипнув. Парень тихо выскользнул в коридор: лишь только слышались его тяжелые удаляющиеся шаги. Служанка откинулась на подушку, думая о том, что ждало её дальше. У них не было никакой конкретной цели: прибудут они в Роа, а дальше-то что? Узнают, кто она и? Обратно в Город? Что будут там делать с воинственной Ксенией? «Решил бы кто-нибудь всё за нас», – невесело усмехаясь, подумала блондинка. Что будет делать Рогнеда после этой истории? Может быть, она взаправду вспомнит мастерство травницы, которому её учил Вятко? Но больше всего Васса волновалась за Олега: куда пойдет он? Путь в Город ему заказан, да и в другие крупные населенные пункты тоже: наверное, удельные князья как-то переговариваются между собой. А Ксения не удержится, чтобы не рассказать о предательстве своего воина. «Мы здесь никому не нужны. Мы во всем этом мире никому не нужны. Если бы наши жизни сложились иначе, если бы мы не совершили столько ошибок… Человек сам загоняет себя в угол, человек сам проживает неправильную жизнь. Если начать плохо – то и закончишь так же», – водя рукой по узорам на подушке, размышляла девушка.

На полу завозилась Рогнеда, промычав что-то нечленораздельное. Тяжелые думы Вассы отошли куда-то на второй план: это утро было слишком солнечное, теплое, чтобы омрачать его мыслями о неопределенном будущем. Тем более, сегодня их ждал второй день самого красочного и масштабного события в Маэ – карнавал. Девушка улыбнулась своим фантазиям: маски, танцы, толпы веселых людей… Может быть, она даже снова услышит те чудесные и диковинные инструменты, на которых играли на площади в Городе. Но тут всю прелесть и магию утра прервал Олег: он буквально влетел в комнату, чуть было не споткнувшись об ноги Рогнеды. Девушка недовольно пробурчала что-то сквозь сон и кинула подушкой в парня. Тот увернулся от снаряда и торопливо заговорил:

– По городу ходит личная дружина Ксении! Я спустился вниз и увидел нескольких знакомых лиц, сидящих за столиком. Висеть нам всем на дереве…

– Как дружина Ксении? Откуда она знает, что мы в Маэ? – недоуменно проговорила Васса.

– Погодите паниковать! Во-первых, она могла идти за нами по пятам всю дорогу. Если, конечно, кто-то намеренно ей не докладывал наш маршрут, – Рогнеда выразительно посмотрела на Олега. – Во-вторых, сейчас карнавал – мы можем за масками спрятаться так, что никто даже и не подумает, что это – мы. Только один вопрос: как покинуть Маэ?

– Можно в чьей-нибудь карете. Многие знатные особы из Роа приезжают сюда во время праздника. Походим по площади, познакомимся, а ближе к вечеру попросим свою новую знакомую отвезти к дороге на город. Никто и не заподозрит, что мы можем по одному выехать из Маэ! А договоримся встретиться вечером, у большого дуба, – рассуждал Олег.

– Где ты возьмешь костюмы? Как понимаю, нам всем нужно будет переодеться в костюмы князей. Ладно ты – и такой сойдешь для какой-нибудь служанки, а мы? – потягиваясь, спросила Рогнеда. На этот раз подушка полетела в нее: наверное, вместо ответной колкости на шутку про служанку.

– У Агидель. Она сможет выйти в город.

– Тогда нам срочно нужно покинуть гостиницу, – подытожила Васса, до этого хранившая молчание. – Иначе Ксения захватит нас прямо здесь.

***

Маэ оживал с каждой секундой. Назад уходило утро, уступая своё место еще одному веселому дню, который жители проведут, утопая в ярком празднестве. Морозный воздух заполнялся веселым людским гулом: они высыпали на улицы бесчисленными толпами, такими, что уже через несколько часов деревенские улочки стали малы для большой массы населения. Маски глядели с каждых углов: желтые, красные, зеленые… Маски плясали, маски пели, маски жили какой-то своею отдельной жизнью: сегодня на улицах нельзя было встретить обычную женщину или купца – сегодня в Маэ ходили пестрые князья, заморские чудовища и невероятно красивые девы.

Среди этой пестрой толпы немного выделялись трое веселых гостей маленькой деревушки. Наверное, они – братья, ибо как еще можно было объяснить тот факт, что одежда троицы похожа как две капли воды. Шапка, опушенная собольим мехом, со стекляшками, издали напоминавшими алмазы и изумруды (под которой было удобно прятать длинные волосы Вассы); узорчатая темно-синяя шуба; рубаха, украшенная цветной каймой, штаны и утепленные ботинки – всё это составляло костюм неизвестных гостей. Вассе для реалистичности образа нарисовали черные брови и бороду угольком из некогда теплой печи таверны «Свиное ухо». Олега же, наоборот, причесали под ехидные замечания Рогнеды о том, что с прежней прической он сойдет только под лесного лешего.

– Вам не кажется, что наша компания привлекает к себе много внимания? – неуверенно чувствуя себя в новой одежде, протянул Олег. Рогнеда фыркнула:

– Да нет: нет ничего удивительного в том, что рядом стоят три человека в совершенно одинаковых костюмах.

– Я серьезно!

–– Так нужно было предупредить Агидель, чтобы она взяла нам разные одежды!

– Пойдемте ближе к во-о-он той толпе, – сказала робко Васса. – В ней можно легко затесаться и приступить к исполнению нашего плана.

План служанки был одобрен и тут же приведен в действие – новому жаркому спору, увы и ах, не суждено было сегодня родиться. Олег, уверенной походкой со своею привычной плутовскою улыбкой, вскоре исчез где-то за головами позади стоящих. Рогнеда не отставала от него: Васса увидела её голову уже через несколько секунд уже возле самой сцены. А блондинка так и осталась стоять позади всей людской массы: её обуревал страх. Страх того, что сейчас кто-нибудь подойдет сзади и схватит беззащитную девушку или, того хуже, кого-нибудь из её друзей. Страх того, что ей не хватит смелости выбраться из города. «Так, соберись! Ты прошла весь этот путь для того, чтобы сейчас, в самом конце, струсить?!», – мысленно говорила с самой собою Васса. Собрав всю волю в кулак, она легко, словно фея, протиснулась между массивными спинами людей, стоящих впереди неё. Уличное представление начиналось.

Старик с седою бородою тронул первую струну на певучих гуслях. Гул толпы, окружившей сцену, начал медленно стихать, и вскоре воцарилась тишина. Сотни глаз были прикованы к старцу, ожидая его рассказа. Рассказчик приветливо улыбнулся сухими старыми губами и, перебирая тонкими пальцами струны, из-под которых полилась дивная музыка, начал свой рассказ:

– Каждый узор – сочетание линий. Нот всего семь, но их хватает для того, чтоб составить мотивы. Когда-то давно Арукай сотворило неизвестное божество: оно же создало и расы, проживающие в нем. Совсем недавно по этим улочкам ходили существа, ныне сохранившиеся только в легендах: оборотни, ведьмы и колдуны, лесные духи. Но среди всех их почему-то была одинока Фея – она была не похожа на остальных: не хотела творить злую магию, не хотела портить жизнь людям, прятавшимся от волшебных рас. Фея всегда была одна: люди боялись её, а сородичи – презирали за маленькую родинку на крыле носа, которая роднила её с людьми. Однажды Фее стало так грустно, что она села на валун около озера и заплакала: её слезы летели вниз, падали в воду и превращались в маленькие изумруды. Плач Феи услышало лишь только одно существо – Мотылек. Он прилетел и сел рядом с нею. «Отчего ты плачешь?» – спросил он. «У меня нет друзей», – сквозь рыдания ответила добрая волшебница. «Тогда я стану твоим другом», – ответил Мотылек. Фея так обрадовалась, что от радости перестала плакать: с этого момента началась их дружба.

Васса стояла, зачарованно слушая старую легенду. Весь мир вокруг неё замер, поблек – остался только старец с гуслями и чудесная история, вытекающая из-под струн. Девушке казалось, что всё это уже было: и было с ней. Словно это она плакала, сидя на камне около воды, словно это она страдала от одиночества. То же самое сейчас ощущала и Рогнеда, стоя в другом конце толпы. Она сама не ожидала, что её затянет уличное представление: сердце предательски ёкало в груди, ожидая продолжения.

– Фея не знала, что делать от той радости, которая переполняла её: у неё появился друг! Настоящий друг, с которым она могла поделиться всеми-всеми секретами и думами. Но злая угроза нависла над друзьями: век Мотылька был недолговечен. Он стал медленно увядать, с каждым днем теряя жизненную энергию. Фея не могла вынести даже мысли о том, что вскоре она вновь может оказаться одна. Тогда она предложила Мотыльку: «Давай создадим место, где каждый человек может быть счастливым? Но войти туда смогут только те души, которые будут чисты. Там смогут найти приют те, кому нет места здесь – пусть город подарит им перерождение в новую, счастливую жизнь». «Но чтобы создать город, мы должны будем сами стать ключами к его воротам», – возразил Мотылек. Фея с отчаяньем проговорила: «Пусть так: за друга я готова отдать даже свою жизнь». Одной из лунных ночей, когда жизнь Мотылька была на исходе, они силой своей дружбы создали город невиданных чудес: место, которое радушно примет тех, кто несчастен. Место, которое содержит в себе несчетные богатства и сможет утешить даже самых несчастных страдальцев. Место, которое подарит исцеление и перерождение. Но души Феи и Мотылька отныне являлись половинками от ключа, способными открыть путь в это место, нареченное Потерянным городом. Спустя столетия, души этих двух возрождались снова и снова в людском мире, снова и снова открывая кованые золотые ворота. Многие хотят открыть эти ворота, но немногие могу через них пройти.

Тут старик перевел дух и запел песенку про Потерянный город. Васса почувствовала, что по её щекам поползли вниз теплые соленые капли. «Почему я плачу? Почему?», – в растерянности вытирая слезы, думала она. Где-то на другом конце толпы украдкой смахнула слезинку с лица Рогнеда. «Довольно слушать эти сказки: пора действовать», – мысленно дала себе установку она. Где-то поодаль их двоих стоял Олег, погруженные в свои думы. Теперь мозаика сложилась полностью! Парню не терпелось поделиться своим внезапным озарением со спутницами, поэтому он немедленно приступил к выполнению плана побега из города.

***

К вечеру ветер усилился. Он завывал в коньках крыш, устраивал смертельные гонки в неубранных колосьях пшеницы на поле и продувал насквозь души людей, нечаянно вышедших на улицу. Васса и Рогнеда вот уже около тридцати минут ждали Олега возле старого дуба. Это могучее вековое дерево служило путнику ориентиром – сразу после него начиналась дорога на Роа. У Вассы зуб на зуб не попадал: даром что шуба теплая. Рогнеда недовольно поджимала губы, мысленно нелестно выражаясь в адрес парня.

Исполнение плана по побегу из Маэ прошло просто идеально: богатые гости согласились подвезти их до старого дуба, только вот одно портило всю ситуацию – украшенной россыпью дорогих камней кареты с Олегом всё не было и не было. Девушками были высказаны самые разные мысли: и что Олег перешел на сторону врага, и что он заплутал, и что он не смог выбраться из деревни. Иногда Васса теряла всякую надежду и теребила подругу за рукав, мол, пошли уже. Но Рогнеда терпеливо ждала, привалившись спиною к холодному стволу дерева и глядя куда-то вдаль. «Сейчас непременно должен появиться Олег. Рогнеда пожурит его, между ними завяжется перебранка, и всё будет как прежде. Всё непременно будет так», – утешала себя в мыслях служанка, пытаясь заглушить нарастающую тревогу.

Но мечтам было несвойственно сбыться в эту ночь: вместо веселого и радостного Олега в позолоченной карете злой холодный осенний ветер принес из Маэ старую скрипучую телегу. Возницей был могучий мужчина, лицо которого закрывал черный капюшон. Колеса телеги скрипели так неприятно, словно оплакивали кого-то: протяжный скрип раздавался по всему полю. Девушки насторожились: Рогнеда достала свой кинжал, а Васса в страхе спряталась за неё. Но кучер только усмехнулся на этот жест: он натянул поводья, остановив худую лошаденку прямо около двух беглянок, и огромной рукой-лапищей откинул капюшон. Рогнеда готова была прямо сейчас ринуться в бой: перед ними был Мстислав.

– У нас нет причин для битвы. Пока, – с непонятной болью в голосе отозвался богатырь. Что-то тревожило его, выводило из привычного равновесия. Бывшая убийца не опустила оружие, еще пристальнее следя за врагом.

Мстислав спрыгнул с козел, не обращая ни малейшего внимания на воинственную стойку Рогнеды, готовой по любому сигналу двинуться в бой. Мужчина с тоской и болью в сердце откинул полог телеги: от увиденного шатенка выронила из рук оружие – этого просто не могло быть! Она подбежала ближе к средству передвижения, рукою ухватившись за деревянный борт: нет, нет, это лишь только сон. Васса опасливо глянула из-за плеча подруги и вскрикнула: на телеге, дно которой было устлано сеном, Олег лежал на спине, нелепо раскинув изломанные конечности. Он был алым пятном, растекшимся по светлому покрывалу засушенной травы. В первые секунды трудно было узнать в этом кровавом месиве очертания знакомого им воина: многочисленные порезы на щеках и руках, открытые раны на теле, из которых сочилась багряно-алая кровь, разбитые губы, вывернутые запястья. Парень открыл глаза, стеклянным немигающим взором глядя на звездное небо. Он даже попытался что-то сказать, но вместо слов изо рта плеснулась кровь, маслянисто обволакивая подбородок.

– Почему? – еле слышно произнесла Васса. Рогнеда стояла молча: она сжала борт телеги с такой силой, что костяшки её пальцев стали белыми. И сама она белая, словно мел: рот беспомощно открылся, на глазах наворачивалась предательская влага. Нет. Это сон, нет, это не может быть реальностью.

– Ваш план был хорош… Только вот Олегу никогда не везло: из всех гостей деревни он выбрал именно экипаж нашей великой удельной княжны. А обратной дороги ему не было. Дружина не смогла выбить из него ничего о вас, поэтому мне был отдан приказ увести тело в лес. Но Олег оказался стойким: еще сейчас из его груди вырывается хриплое дыхание, – с надрывом в голосе объяснил Мстислав. Неожиданно Рогнеда ударила кулаком по телеге, прервав речь мужчины: она сейчас нуждалась в боли, чтобы поверить, что всё это происходит наяву. Васса тихо плакала в стороне: она с надеждой посмотрела на врага. «Может быть, мы еще успеем отвезти его к лекарю? Может быть, всё еще можно исправить?» – с вопрошающей надеждой смотрела служанка в его лицо. Мстислав отрицательно покачал головою. Олег с трудом сфокусировал взгляд на Рогнеде и еле слышно прошептал:

– Я забронирую тебе место Там рядом со мною, – после этих слов парень зашелся в приступе кровяного кашля.

– Да как она только посмела?! – яростно вскрикнула шатенка. – Ты мог умереть только от моей руки!

– Наклонись ближе… Я еще не всё сказал, – пересиливая себя, выдавил умирающий воин.

Рогнеда наклонилась ухом к самому лицу Олега, почти повиснув на борту телеги. Девушка больше не могла контролировать себя: по её щекам давно катились жгучие слезы. Она с каждой секундой ждала, когда он что-нибудь скажет ей: пусть даже ужасно глупое и обидное – главное, что его жизнь еще продолжалась, не оборвалась. В секунды ожидания Рогнеде было всё равно, что на неё сейчас устремлены две пары глаз: в этот момент существовала только она и Олег. Она в напряжении наклонила лицо ниже, почти к самым его губам, чтобы расслышать хотя бы прощальное бульканье крови вместо слов.

Но никакого укора, насмешки или наставления не последовала – Рогнеда почувствовала легкий, едва ощутимый поцелуй разбитых губ на своей щеке. Она повернулась к Олегу: его глаза смеялись, излучали счастье. В них ясно было написано: «Теперь ты можешь выместить на мне весь свой гнев за этот безрассудный поступок». Но вместо этого девушка провела тонкой ладонью по его щеке – она хотела запомнить его другим. Не этим куском живого мяса, лежащим на телеге, а сильным и смелым, с задорными глазами, плутовской улыбкой и слабым запахом полыни. Он и сейчас пах её: или всё это только мерещилось Рогнеде?

Олег прикрыл воспаленные веки, дернул губами – они никак не хотели складываться в улыбку, полную счастья. Он уходил, проваливался в какую-то черную бездну. Он не хотел оставлять плачущую Рогнеду, беспомощную Вассу, верного друга Мстислава, нерешенные проблемы и будущие битвы. Но где-то там, внизу, его уже давно ждали липкие черные холодные руки, с жаждой тянущиеся к его телу. Олег не мог препятствовать притяжению. Он только успел подумать о том, что хотел бы еще раз станцевать с Рогнедой.

Бездна приняла в себя еще одного человека.

Рогнеда перестала ощущать прерывистое дыхание Олега. Его голова как-то неестественно свисла на бок, а алая струйка крови полилась из чуть открытых губ. Девушка отвернулась от тела, которое недавно покинула жизнь: нет, то, что лежало там – это не Олег. Олег остался в воспоминаниях, где-то в воздухе угасающим запахом полыни. Её крик прорезал тишину ночного леса: шатенке было плевать, что её кто-то мог услышать. Ей было плевать на всё: на свои проявления слабости, на то, что подумает о ней враг и Васса. Ей хотелось только одного: глубже всадить кинжал в горло Ксении.

– Мы должны идти в Роа, – с хрипом выдала она. Васса вытерла последние слезы: они должны продолжить свой путь, ин6аче жертва Олега станет напрасной. Они должны дойти до Роа.

Мстислав понимающе кивнул и, накинув полог на тело, снова сел на козлы. Телега тронулась в направление леса, увозя со своим жутким скрипом того, кто был когда-то дорог. Того, кто сейчас мог бы идти с ними рядом и беззаботно шутить. Того, кого сейчас почему-то остро не хватало. «Что за животное такое – человек? Он так быстро привыкает к хорошему», – подумала Васса, ощущая боль утраты.

Рогнеда решительным шагом вступила на дорогу к городу. Её боль и слабость должны остаться здесь, у старого дуба – ради него она вновь станет беспощадным воином. Ради него она пройдет этот путь до самого конца. Васса с опущенной головою засеменила следом: она не могла поверить до конца в реальность происходящего. А старая телега всё ещё скрипела позади них, напоминая о событиях этой ночи.

На плечи путников выпал первый снег. Первый снег покрывал холодной коркой их отогревшиеся души. Он заглушал слабый огонек того доброго и светлого, что совсем недавно теплился там.

Глава 6 «Начало нового пути»

Снег раскачивал небо направо-налево. Даже рассвет, до этого укутывающий ласковой полоской небо, ничего не мог сделать с тяжелыми серыми снеговыми тучами. Белые паутинки расстилались по всей земле, покрывая холодом всё то, что ожило за короткий миг бабьего лета. Может быть, небо тоже скорбело? Может быть, оно просто выплескивало наружу всё то, что таилось в душе веками? Более хмурым, чем туча, было только лицо Рогнеды – Васса еще никогда не видела её такой. На нем отражалось полное безразличие ко всему, что окружало девушку, вперемешку с решительностью и готовностью к чему-то мрачному и кровавому. С таким лицом можно было идти или на убийство, или на собственную смерть.

Роа должен был быть совсем близко – Рогнеда чувствовала это мифической интуицией, поэтому внутренне насторожилась: где-то там, не доходя до ворот, её ждала Ксения. Наверняка не одна: с нею мог быть целый отряд. «Нам не справиться с таким количеством охраны великокняжеской особы», – трезво оценивала ситуацию девушка. Она снова замкнулась в себе: не хотелось ни с чем делиться с Вассой, само присутствие служанки её раздражало, вгоняло в уныние и размышления о смысле своего существования. «Черт, Олег, ты даже своей смертью смог мне насолить! С кем мне теперь говорить? На ком отрабатывать боевые приемы?», – мысленно вела диалог Рогнеда.

Васса, шедшая рядом, не поднимала головы. Зачем? На лице Рогнеды властвовало мрачное выражение, кругом был глухой лес (они вновь свернули с натоптанной тропы в целях осторожности), а в душе пустота. «Это я настояла на том, чтобы мы покинули гостиницу! Агидель могла помочь нам выбраться через черный ход в случае прихода Ксении, и тогда мы бы все вместе покинули Маэ! Это я виновата в том, что сейчас с нами нет Олега!», – винила во всём случившимся себя она. Если бы им хоть капельку повезло… Если бы Ксения опоздала на один день… И еще множество «если», которым суждено было сбыться только в мечтах и снах. Васса накинула на голову капюшон – снег повалил крупной серой стеной, загораживающей путникам дорогу вперед.

– Так и с пути сбиться можно, – пробормотала Рогнеда, сильнее закутавшись в темно-синюю шубу. Почему-то она совершенно не дарила тепло: холод только сильнее пробирался в душу девушки.

После нескольких минут, а, может быть, и часов, блужданий по лесу, путники окончательно поняли две истины: первое – они безнадежно заблудились где-то около Роа, второе – они блуждали здесь не одни. У множества деревьев были поломаны ветки, а около одного девушки нашли пепелище – не позднее вчерашнего вечера здесь горел костер. От осознания всего этого, собственного бессилия в сложившейся ситуации, отсутствия ориентира и быстрого транспорта Рогнеда села на землю. Всё. У них было две дороги: либо самим наткнуться на войско Ксении, либо терпеливо её дожидаться где-нибудь. С бесстрастным лицом она выбрала второе. Зато Васса не унывала – лишь недоуменно посмотрела на подругу и сказала, придав своему голосу нотки радости:

– Даже я не устала и могу идти дальше!

– Хамить – моя прерогатива.

Разговора не получилось. Васса, в один момент потеряв всю свою напускную веселость, неловко присела рядом с Рогнедой. В душе закипали злость и гнев, как при их первой встречи: после стольких усилий и потерь они сейчас просто опустят руки?! Когда до цели осталось совсем чуть-чуть! Не сама ли Рогнеда всеми своими действиями учила её идти до конца, не сдаваться ни перед какими трудностями?! «А что вышло на проверке?!», – злилась блондинки. Слезы, разгоряченные от злости, капали на холодную землю. Нет, не может быть, чтобы выхода не было! Выход есть всегда.

– Неужели тебе всё равно на то, что будет с нами дальше?! – вдруг закричала Васса. – Весь этот долгих путь, изменивший всех нас! Ради чего он был? Ради того, чтобы сейчас просто сидеть и ждать, когда нас схватят?! Мы изобретали хитроумные уловки и планы, мы убегали даже тогда, когда не было возможности! И теперь ты хочешь мне показать, что надежды нет? Что всё это – зря?

Каждое новое слово, словно камень, запущенный толпою в безоружного, било Рогнеду. Под конец тирады, когда служанка не скрывала своих рыданий, наемная убийца вскочила с земли и подняла свой яростный взор на Вассу. Внутренне она ликовала: желаемый эффект был достигнут. Перед ней вновь стояла та самая решительная Рогнеда, готовая бросаться в огонь, потому что была уверена в своей победе. Та самая Рогнеда, решения которой были железными и всегда правильными. Та самая Рогнеда, готовая вести за собою.

– Я не хочу больше убегать! Я с достоинством приму её вызов и отвечу тем же: больше у меня нет желания охотиться за серым призраком, мною придуманным. Надоело прятаться! Нам не к чему теперь спешить в Роа – всё разрешится здесь и сейчас. Теперь мне понятно, зачем Ксения ищет тебя – ты Фея. Да-да, не смотри на меня удивленными глазами, я знаю это точно.

– Родинка еще ничего не доказывает, ты можешь ошибаться, – неуверенно пролепетала Васса. Тайна, хранимая ею с рождения, тайна, носимая всё время с собою в сердце, была так просто и легко раскрыта. Со словами Рогнеды словно порвалась какая-то невидимая нить, которую девушка всё время носила в себе. С гулким стуком падали вниз тяжелые капли-бусины с этой нити: это возвращались к Вассе воспоминания о её самых счастливых днях жизни. Она пыталась закрыть их в себе, но они почему-то всё время возвращались, не хотели уходить из памяти. Даже шатенка заметила, что с её собеседником случилось что-то не то: взгляд девушки мутнел, а её сознание было где-то далеко-далеко…

…У мамы в лавке всегда приятно пахло кипреем. Васса не запомнила ни расположения множества шкафчиков с целебной травою в черных бархатных мешочках, ни маленькую кухоньку, где мама варила все свои лекарства. Она запомнила только этот запах: едва уловимый, сладковатый, везде сопутствующий. Мама появлялась в его клубах и в нем же исчезала: такая же загадочная, всегда улыбчивая, добрая мама.

Васса отчетливо помнит, как впервые плакала: плакала по-настоящему, по-взрослому. Тогда никто не мог её успокоить, никто не мог понять ребенка, сидящего около кровати, на которой умирает близкий человек. Обессиленная, она гладила дочь по голове ослабевшей худою рукою с выступающими костями – по-своему уговаривала не плакать. «Не лей по мне слезы – все мы уйдем из этого мира», – читалось в глазах болезненной женщины. От осознания этой простой истины маленькая Васса лишь только сильнее начинала злиться на то, что этот мир чертовски несправедлив.

– Тебе останется эта лавка. Ты можешь приходить в неё, когда захочешь, можешь трогать здесь всё, что только вздумается, – с теплой улыбкой, которая получается только у любящих матерей, говорила женщина. Васса толком и не помнит, как выглядела её мама: помнит только улыбчивое лицо с двумя ямочками на щеках. Помнит добрый нрав и этот терпкий запах кипрея.

– Мне ничего не нужно, – ласково беря её руку, говорит ребенок. – Мне нужна только ты!

– Когда-нибудь, ты встретишь хорошего человека. Он тоже сможет понять и принять тебя, – ласково проговорила мама.

– Даже зная, что я – та самая Фея из легенды? – с надеждой в больших, широко раскрытых детских глазах спросила блондинка. Женщина напротив неё кивнула головой. Где-то на столике погасла еще одна свеча, оставляя после себя лишь только груду истаявшего воска и неприятный запах.

– Только рассказав это, ты сможешь понять, кому ты действительно дорога. Многие погонятся за славой, многие – за наживой, но ты должна избегать таких людей. Ищи того человека, который примет тебя любую. Именно он станет другом – настоящим, верным. Но только и тебе нужно будет быть честной – в первую очередь перед самой собой, – женщина зашлась в приступе удушающего кашля, чем вызвала тревогу на детском личике. – А пока – ты поживешь в семье твоего отца.

– Он здесь?! Он – в Городе? – радостно воскликнула Васса. Мама часто рассказывала ей, что отец девочки – сильный воин, постоянно находящийся в походах. Ей захотелось петь и плясать от этой новости! «Мама ненадолго расстанется со мною, а когда я буду в доме папы, она придет, и мы будем жить вместе!», – радостно подумала Васса-девочка из воспоминаний.

– Он в Городе, – на приветливое лицо мамы набежала едва видимая туча, – Но ты не должна ничего ему говорить. Скажи, что ты – служанка, которою ему порекомендовала госпожа Ольсон – целительница из старенькой лавки.

– А он меня узнает? – с недоверием спросила Васса.

– Узнает. Только подыграет тебе сначала, – лицо женщины вновь заиграло улыбкой. От её положительной энергии улыбнулась и маленькая девочка – она сотню раз играла с мамой, почему бы не сыграть в этот раз с отцом?

Только потом, когда мамы не стало, когда маленькая Васса пришла в большой дом семьи Ёсида и заикающимся голосом проговорила, что она от целительницы Ольсон, её жизнь превратилась в кошмар. И не только её – господин Ёсида в первый же миг их встречи заметил, как похожа безымянная прислуга на давным-давно встреченную девушку в городе. Он множество вечеров провел в библиотеке за тем, чтобы просто вспомнить её имя. Как же звали ту скромную горожанку, однажды встреченную им?! Ёсида перебирал в голове кучу женских имен, вычитанных в энциклопедиях, и тут же отметал их – нет, всё не то! У неё было особое имя: звучное, красивое, не подобающее простолюдинке. И сама она была, словно княжеская особа: вся светлая, добрая, внеземная…

Он услышит её имя потом, когда спросит напрямик у Вассы, ещё ничего не понимающей и поддерживающей игру, придуманную матерью – ту горожанку звали Баженой. И вместе со звуками этого имени в голове у господина Ёсида пронеслось всё: нечаянная встреча на улице, нечаянный визит в лавку, нечаянный поцелуй, нечаянная любовь, которая жила одно лето. Он был молод, он искал невесту – он не мог показать Бажену родителям – побоялся, смалодушничал. Всю жизнь Ёсида боялся того, как его выбор воспринят окружающие, поэтому он не мог для неё ничего сделать, кроме как, наверное, принести слезы. Господин Ёсида даже умер, думая, что подарил Бажене только горе – умер, вновь смалодушничав: попытался откупиться жизнью собственной дочери.

Жизнь для Вассы медленно превращалась в ад – отец не подавал вида, что узнал её, хозяйка дома ополчилась на бедную девушку, а внутри всё жгло от чувства вечного непонимания – она должна была молчать и хранить свою тайну…

– Как давно ты узнала, что я – Фея? – охрипшим голосом спросила Васса, вынырнул из омута своих воспоминаний. Рогнеда с невозмутимым лицом сказала:

– Там, в Маэ. Ты в гостинице ворочалась, бормотала что-то непонятное. А потом, когда я услышала историю про Мотылька и Фею от старика, сразу всё поняла.

– И? – с выжидательной интонацией спросила служанка. Сейчас решалась вся её судьба – девушка молила Небеса, чтобы Рогнеда оказалась её истинным другом – тем человеком, который примет её со всеми минусами и тайнами.

– Что «и»? Мне без разницы: будь ты хоть чудище из Вечной Пустыни! Ты – это ты. Смешная, наивная, глупая Васса, которую я обязана защищать.

Васса вновь заплакала, чем вызвала удивление на лице Рогнеды. «Чего это она? Может быть, обиделась на меня за то, что я её глупой назвала?», – в недоумении думала шатенка. А слезы блондинки были не от горя – они были от счастья. Счастья, переполнявшего её – наконец-то она нашла человека, который пониманием и принимает её такою, какою она является на самом деле! Это была настоящая дружба: дружба, закаленная морозами. Дружба, которую нельзя было разлучить вовек.

– Всё, хватит тут сырость разводить – скоро мох на тебе расти начнет. Нам нужно разработать план, как «ярче» встретить Ксению: и лешему понятно, что сами мы из леса в такую пургу не выберемся – только ещё больше заплутаем, – с веселыми нотками в железном голосе произнесла Рогнеда. Васса, счастливо улыбаясь, подтвердила её слова робким кивком головы.

***

Ксения неторопливым, терпеливым шагом прогуливалась в лесу, лежащем в окрестностях Роа. Позади неё неслышно ступал по земле небольшой отряд воинов, готовый в любой момент отдать свою жизнь за неё и Город. Великая княжна мысленно усмехнулась: с Олегом было покончено, Мстислав предал отряд, трусливо сбежав.

От финального приза в этой игре Ксению отделял всего один шаг: маленький, незначительный, но полностью неосуществимый без Вассы! При упоминании беглянки по телу княжны проходила волна гнева, руки непроизвольно сжимались в кулаки – из-за какой-то служанки она, княжна!, вынуждена бегать по лесу, пересекать половину Арукай пешком и, самое главное, оставлять на такое длительное время без присмотра Город. Да, конечно же, там остался её первый советник и вторая удельная княжна – Белава, но Ксении хотелось всего и сразу. Она боялась, что в вихре мятежей и протестов горожан больная Белава, одной ногою стоявшая в могиле, сможет прибрать всю власть в свои руки. «Ничего… Вот открою Потерянный город – все на колени передо мною встанут. Все», – со скрываемой все эти годы злостью думала она.

…– Дайте мне поглядеть на долгожданного наследника престола! – с добродушной улыбкой в густой бороде рвался в покои Борислав – один из Семи Старейшин. Этот долгожданный ребенок станет следующим удельным князем Города – он просто обязан им стать. Одну часть этого славного места уже отдали маленькой дочери и её регенту: поступок просто вопиющий! Еще ни одна девушка не сидела на великокняжеском престоле! Уж он-то, Борислав, исправит ситуацию – другую половину по праву займет он – его сильный, смелый, отважный сын. Сын, который должен был еще родиться столько лет назад, сын, которого ждали все. Он будет твердою рукою править Городом, он войдет в историю, как лучший из лучших. Он – исполнитель давнего пророчества! Пребывая в этих мечтах, счастливый отец рвался в комнату, где бы смог увидеть того, на кого были возложены все эти надежды.

– Господин, Вам нельзя в покои роженицы, – неуверенно пролепетала служанка. Борислав грозно поглядел на молоденькую девушку, которая уже пожалела о своих словах. Если бы мудрый Старейшина знал, какой новый удар ему приготовила коварная судьба… Служанка никоим образом не должна пускать его в покои – может быть, на другой день после столь печального известия один из правителей придет в себя и сможет принять сложившуюся ситуацию.

– Ты, обычная простолюдинка, смеешь указывать мне?! Мне – Бориславу – одному из великих Семи Старейшин! – гневно взревел мужчина. Служанка боязливо вжала голову в плечи: лучше всего сказать это сейчас – хуже уже точно не будет.

– Ваша жена… На всё воля Небес! – боязливо пискнула служанка, прикрыв на всякий случай голову руками. – У Вас родилась красавица дочь.

Секунда, две, три… Удара не последовала. Девушка с опаской открыла глаза и увидела, что Борислав стоит как громом поверженный: нижняя губа стала подергиваться от услышанной новости, руки предательски задрожали. Дочь… Он – самый влиятельный человек в правительстве! А тут – такое несчастье! Дочь…. Этот ребенок ломал все его планы и надежды, которые он лелеял в душе каждый день! «Моя жизнь кончена – через несколько месяцев моё тело доглодает неизвестная болезнь, а после себя вместо бравого наследника я оставляю это», – схватившись за голову, с ужасом осознал мужчина. Его словно окутал зыбкий, всё принимающий туман – в нем не было ничего, кроме белой пелены неизвестности. Борислав побрел куда-то по коридору дворца, даже не различая маршрута – сейчас ему было всё равно.

– Куда же Вы! – крикнула у дверей испуганная служанка.

– Оставьте меня. Можете назвать её как хотите, – небрежно бросил один из Семи Старейшин…

Ксения встряхнула головой. Она докажет каждому, что лучше любого князя. Докажет, что наравне с мужчинами может драться, править, сама решать свою судьбу. С самого детства она терпела слухи, гуляющие за её спиною, которые разносили болтливые фрейлины, терпела это унизительное прозвище – «вынужденная дочь правителя». Старый Борислав, даже умирая, не взглянул в её лицо – Ксению не пустили дальше порога комнаты: девушкам нельзя было входить в покои умирающего Старейшины. «Глупые правила! Глупая жизнь!», – вновь и вновь ударяя кулаками со сбитыми костяшками по стенам дворца, плакала от бессилия будущая великая удельная княжна.

Ксения оттачивала своё воинское искусство, каждый раз пытаясь наносить всё больнее и больнее удары. Никому. Никогда. Она не проиграет! Она – обычный человек. Она докажет, что все эти глупые стереотипы про мужчин и женщин сродни пьяной болтовне в зимний вечер в таверне. Будущая великая удельная княжна не умела танцевать, не знала, как правильно делать прическу: она знала, как нужно держать меч, знала, как устроен механизм арбалета. С десяти лет её лучшими друзьями стали добротная лошадь, дикое просторное поле с травою по пояс, да легкий кинжал в ножнах на поясе. Когда-то давно девушка дала себе ясную установку: она станет самым сильным правителем.

И тут подвернулся случай исполнить её давнее желание: желание стать самой сильной, чтобы где-то там, в выдуманном мире мертвых, гордый Борислав расплакался и призадумался над своим поведением. Потерянный город. Эти два ключевых слова мучили молодую особу в сновидениях, они стали её наваждением. Она каждую минуту, каждую секунду думала только о том, что вот-вот она найдет эту чертову девушку с родинкой, вот-вот два ключа воссоединятся и откроются легендарные врата – трудно жить с мыслью о том, что от самого желаемого ключа у тебя есть только половинка.

«Стоп. Сейчас я как никогда близка к цели всей своей жизни, в этот момент я обязана сосредоточиться на настоящем! Без красивого настоящего не бывает желаемого будущего», – подумала Ксения. Она огляделась вокруг: снег продолжал валить белою стеною, заметая любой след, отрезая пленников леса от внешнего мира. Княжна усмехнулась: эта парочка долго не протянет – скоро они должны, нет, просто обязаны встретиться. И тогда наступит финал всей этой долгой истории: и решающее решение будет за нею – ребенком, которого не желал видеть Старейшина Борислав.

Вдруг краем уха княжна услышала нечто маленькое, стремительно летевшее к ней. Оно со скоростью ветра разрезало холодные струи воздуха, неумолимо приближаясь к своей цели – наверное, ею было холодное расчетливое сердце Ксении. Билось ли оно когда-нибудь по-настоящему, даря огонь не только хозяину, а всем вокруг? «Нет времени рассуждать – предаваться умным мыслям я буду потом, когда достигну своей цели!», – быстро доставая меч из ножен, подумала великая удельная княжна.

Стальной клинок аккуратно разрезал пополам стрелу, выпущенную из чужого арбалета. Две половинки теперь уже бесполезного металлического снаряда замедлили свой полет и криво врезались в землю. Ксения улыбнулась: ну что, съели? «Вызовите меня на поединок – среди мечников мне нет равных во всем Арукай!», – со злорадством подумала она, оглядываясь вокруг. Преданные воины княжны с испугом поглядели по сторонам: враг мог таиться где угодно. Чувство страха и опасности передавалось друг другу, словно огонь по фитильку: быстро, неминуемо – одна только предводительница оставалась спокойна. Даже тогда, когда двое из отряда пали замертво, пораженные арбалетными болтами.

– Выйди на честный бой! Некрасиво для воина сражаться, прячась в тени! – браво прокричала Ксения. Её слова произвели нужный эффект: отряд скинул с себя оковы боязни, выпрямился, расправил плечи. Теперь им было не страшно: какую угрозу может принести двое уставших путников? Правильно – никакую. Тем более с ними была великая удельная княжна Ксения – их идеал, воплощение силы и отваги. В несколько секунд кучка жалких мужчин превратилась в гордого орла, летящего по просторам бескрайнего неба.

– Для воина некрасиво сражаться с тем, кто превосходит его по численности. Ты такая неуверенная в себе, что не можешь сразиться со мною один на один? – спрыгнув с ближайшего дерева, проговорила Рогнеда.

На неё нацелились несколько арбалетов, многие мечники готовы были броситься на врага по первой же команде. Оружие Рогнеды были настроены только на одного человека – на великую княжну Ксению. Правительница готова была увидеть перед собою кого угодно: мужеподобную девушку, готовую в рукопашном бою уложить целую сотню солдат, искусного воина… Но не это лицо. У противника были грубые, словно вытесанные из камня скулы и нос, ледяные глаза, падающие косыми нитками дождя короткие каштановые волосы. На одну секунду княжне показалось, что она смотрит на отца: эти гримасы, эти движения, этот взгляд свысока – это всё она уже видела в детстве! «Бред. Я – особа княжеских кровей, она – обычная девчонка с необразованного Базара», – лихорадочно пыталась убедить себя брюнетка. Внешний вид Рогнеды выбил её из колеи, на несколько секунд лишил дара речи.

Рогнеда без всякого удивления глядела на Ксению: смотрела с прищуром, полным унижения, так, как смотрят только на заклятых врагов. Всё в её душе звало достать меч и ринуться на княжну, чтобы всадить оружие в живот до самой рукояти: она бы, несомненно, попала под болты отряда, но хотя бы исполнила желаемое. «Мы опять выбрали самый рисковый план. И опять отступаем от него», – мысленно пожурила себя Рогнеда, но пути назад уже не было. Она бы могла и дальше сидеть в неприступной кроне дерева, так услужливо защищающей её, но всё нутро девушки звало ответить колкостью на колкость: не в её правилась отказываться от боя.

– И где же наша птичка певчая? – насмешливым тоном задала свой вопрос Ксения.

– Если хочешь – могу показать её могилу. Спасибо, что дала мне понять, что больших денег за неё я не выручу. А если денег нет – зачем мне лишние свидетели? – пожала плечами Рогнеда. – Каюсь: на мне кровь невинных людей, какое горе! Всё, могу идти?

Ксения пришла в бешенство: её белоснежное личико стало наливаться краской, в глазах заплясали чертенята. Она резко выбросила вперед руку с прямой ладонью: по её жесту позади врага возникли, словно из-под земли, двое верных воинов и скрутили ей руки. Арбалет выпал из тонких девичьих пальцев и с гулким стуком упал на землю, на которой снег уже давно плел свою паутину. Рогнеда до металлического привкуса крови во рту закусила нижнюю губу: вывернутые суставы причиняли адскую боль с каждой секундой, как множество мелких иголочек пронзали тело. Она не могла кричать от нестерпимого мучения перед той, которую ненавидела всем сердцем. Гордая, несломленная, девушка подняла взгляд, полный злобы, на княжну.

– Тебе осталось жить, – Ксения криво улыбнулась и на секунду сыграла задумчивость. – Пару минут. Ну, может быть, пять – это уже как я решу. Может быть, тебя что-то интересует? Сейчас я готова рассказать всё, ведь мертвый – самый надежный человек.

Рогнеда упорно молчала, не опуская непобежденной головы: нельзя ничего говорить. Умирать – так с честью. «Не думаю, что ты, хитрый лис, сказал ей что-нибудь перед смертью. Ты под пытками промолчал, а я сейчас начну расспрашивать эту тварь о Потерянном городе, о тебе… Мы с тобою еще вдоволь наговоримся – Там. Надеюсь, хотя бы место выбрал хорошее, а не как та комнатка в «Свином ухе». Извини меня, Васса – я не смогла выполнить мою часть задуманного плана. Но теперь я хотя бы знаю, что ты – в безопасности», – мысленно обращалась девушка к двум самым дорогим её людям – Олегу и Вассе. Зато Ксению такой исход определенно не устраивал – она ждала, что Рогнеда будет ползать на коленях и умолять о пощаде. Княжна подошла к шатенке и, схватившись толстыми пальцами за её белое узкое горло, прошипела:

– Он тоже умирал молча. Вы строите из себя героев – конечно же, вы же спасаете бедную Фею от несчастной злодейки! А хоть раз ты задумывалась о том, что я делаю это во благо всех?! Всем станет лучше, если я открою Потерянный город!

– Кому? – прохрипела Рогнеда. – Ты утоляешь только свои амбиции. Маленькая обиженная девочка хочет показать всему миру, чего она стоит.

Ксения отпустила горло Рогнеды, позволив ей схватить ртом глоток желанного воздуха. Но вместо этого последовал подлый удар под дых и злорадная улыбка: сейчас великокняжеская особа упивалась своею властью над непокорной.

– Ты всё равно ничего не сможешь сделать без Мотылька, – едко бросила Рогнеда, отдышавшись.

– А почему ты решила, что я не нашла Мотылька? Вот он, перед тобою – я! – в ответ лишь последовал насмешливый взгляд. – Неужели, наша просвещенная наёмная убийца не знает легенду, составленную придворным мудрецом, за два года до моего рождения? Этот светлейший человек сказал, что вскоре у давно болевшего Старейшины родится ребенок-первенец, который станет новым Мотыльком. Я – этот первенец! Я не родилась мужчиной, зато именно мне суждено исполнить давнюю легенду!

Ксения перевела горделивый взгляд на Рогнеду и всё внутри у неё дрогнуло: шатенка нахально улыбалась. Если бы только великая удельная княжна знала, что всё это – напускное – и где-то внутри хрупкого тела девушки что-то оборвалось и полетело вниз, разбившись с треском. Дыхание Рогнеды участилось, в голове задвигались, загудели невидимые шестерёнки – они сопоставляли факты и события. Из-за этого девушка даже не видела, когда Ксения, с перекошенным от ярости лицом, полоснула мечом по её животу, а боль в руках сменилась болью во всем теле. Бывшая наемная убийца мешком упала на холодную землю, держась обеими руками за место пореза. Ей было плевать, что кто-то небрежно отхватил мечом прядь волос, что шаги удаляющегося отряда затихли где-то в глубине леса. Перед глазами стояло только одно – та ночь…

…Удар молнии не замедлил последовать после оглушающего раската грома. Ещё! Ликуй, природа, пугая распоясавшихся на твоей земле жадных до всего людишек! Ликуй, как ликовала сейчас она, Рогнеда – перед нею, забившись в дальний угол жалкой деревянной лачуги, сидела и плакала на коленях красивая черноволосая женщина. Ночное небо разрезала надвое еще одна молния, освещая на короткий миг длинные аристократические руки – этими самыми узкими ладонями женщина оставила собственную дочь замерзать под высоким деревом.

Рогнеда делает шаг навстречу – собственная мать затягивает новое завывание, пряча раскрасневшееся от слез лицо. Безусловно, она узнала в этом наемном убийце, сейчас держащем арбалет, нацеленный точно в её высокий лоб, собственную дочь. «На что я её обрекла?! На что я обрекла себя?!», – с ужасом осознавала бывшая фрейлина удельной княжны Белавы. Рогнеда делает ещё один шаг – будущая жертва падает ниц перед нею, истерично вопя: «Нет!».

– Я ошиблась, я – самое ужасное существо на свете, которое даже не заслуживает называться «матерью»! Прошу, только не убивай меня – не из-за того, что я хотела бы еще на несколько минут продолжить свои мучения на этом свете, а потому, что я не хочу, что ты марала руки в моей грязной, лживой крови!

Рогнеда остановилась. Она воображала собственную мать горделивой, мерзкой, себялюбивой женщиной, которая будет раскаиваться перед нею за свой поступок молодости, будет всячески оправдывать себя и лепетать что-то о том, что другого выбора не было. «Она винит только себя? Как странно. Может быть, все прошедшие годы эта женщина даже жила с болью в сердце, тайно любя меня?», – непонимающе подумала Рогнеда. От осознания этой просто истины оружие выскользнуло из рук и упало с грохотом, заставив пискнуть и сжаться в комочек брюнетку.

– Тогда почему? – присев на корточки перед матерью, с глазами, полными боли от этого вопроса, спросила дочь.

– Твой отец. Ты – бастард.

Рогнеда криво усмехнулась – всего-то… Ну, лишили бы её наследства – это всё равно лучше, чем скитаться по миру, зная, что ты никому не нужна. «Я ошибалась, думая о ней хорошо – всего-то спасала свою собственную жизнь и репутацию среди народа!», – с раздражением и презрением смотря на мать, подумала шатенка.

– Я-то придумала себе красивую сказку о том, что у тебя не было еды и крова, ты не могла меня ничем обеспечить.... А ты спасала свое достоинство! – взревела Рогнеда под аккомпанемент раската грома. По красивому лицу, сидящему напротив, потекли слезы вместе с целой историей, полной горечи и печали:

– Я – жена знаменитого и богатого в городе герцога Лайне. Ты ведь не хуже меня знаешь иерархию Арукай: совет Семи Старейшин правит миром, в городах они опираются на своих детей – местных удельных князей, которые в свою очередь – на герцогов. Именно герцог – второй по силе в любом городе. У него во власти целые деревни, он вершит правосудие и определяет дальнейший путь чужих судеб. Я, обычная мещанка, вдруг стала герцогиней Лайне! В народе ходили невероятные слухи о том, что одного из самых влиятельных людей приворожили, что я – ведьма. На самом же деле всё было куда проще: Лайне не мог отвести от меня глаз и купил у родителей за крупную сумму. Можешь ли ты, дитя вольных полей и лесов, представить мой страх и ненависть к этому человеку? Ненависть к его дому, фамилии, лицу и этим извечным букетам ирисам на белом подоконнике! – женщина утерла слезы изящным платком из дорого шелка и, переведя дух, продолжила. – Моя настоящая любовь пришла поздно. Да и не пара мы были еще куда больше, чем я и герцог.

– Кто он был? Придворный советник, чином повыше твоего мужа? – Рогнеда вошла в азарт: её маленькая тайна откроется вот-вот. Ей были противны все эти политические интриги, которые лжецы, обманывавшие сами себя, называли «высоким чувством», но собственному любопытству девушка не могла перечить и продолжала слушать историю матери.

– Хуже – один из Семи Старейшин.

– Не знала, что моя мать – сказочница, – весело присвистнула наемная убийца. Слезы вновь градом покатились по впалым бледным щекам:

– Ты можешь это легко проверить – у всего рода Старейшины Борислава есть маленькая незаметная родинка на левой мочке уха,– Рогнеда с ужасом притронулась к своему уху. – Да-да: точно такая же, как у тебя, милая. Я могла появляться при совете, когда захочу, а сам Борислав часто приезжал в Город… Я ничего не сказала ни ему, ни Лайне – первый бы расторг свой брак, что могло грозить моему любимому исключением из правительства, а второй бы убил на месте. Поэтому пришлось схитрить и уехать на полгода в Уэ, лечиться от «неизвестной болезни» морским воздухом. Не знаю, почему в закрытой карете я привезла тебя сюда, в Город, и именно здесь бросила на произвол судьбы: может быть, надеялась, что Лайне услышит детский плач неподалеку от особняка и так ты, словно неизвестный подкидыш, окажешься в доме. Но Небеса решили наказать меня сильнее: когда я с мужем вышла на прогулку, свертка уже не было. Я понимаю, что глупо теперь искать какие-то оправдания – мне стоит только искать смерти.

Вдруг Рогнеда обняла мать: крепко прижала к себе её сотрясающиеся от рыданий плечи. На её щеках тоже образовались две влажные соленые дорожки от слез: может быть, сейчас всё наладится? «Да к черту прошлое!», – яростно подумала она, поглаживая смоляные волосы. Девушка готова была принять её со всеми грехами, совершенными до этого: лишь бы родной и близкий человек был рядом всегда. «Тот, кто осознал свои ошибки в молодости, сможет исправить их в старости», – вдыхая запах смоляных волос, подумала шатенка.

– Давай уедем из Города? Вместе! – с надеждой спросила дочь.

– Нет, – мать устало тряхнула головой. – Я приношу тебе одни несчастья. От меня мало проку… Знай только одно – ты первенец Старейшины Борислава…

– Смешно, – перебирая пальцами талую листву на земле, запорошенную снегом, проговорила Рогнеда. – То, за чем гналась Ксения, оказалось у неё под самым боком: я – тот самый Мотылек. Глупая княжна – одна Васса не откроет ворота. А я…

А она умирала, лежа на холодной земле. Там, наверху – мутное серое небо, засыпающее тело девушки, в котором еще теплилась жизнь. Рогнеда рассмеялась: первая картина, которую она увидела в своей жизни, было точности такое же грязное от облаков небо, она лежала в таком же самом снегу. А вот теперь – какая ирония! – должна умирать неизвестно где, оставив Вассу на попечение Небес, видя знакомый пейзаж из детства.

– В какой-то мере тебе, Олег, даже повезло – ты хотя бы встретил перед смертью своих друзей, любимую. Черт, почему я вынуждена гнить здесь одна, посреди холодного неба?! Оле-е-ег! Не отзываешься, старый черт. Ва-а-асса! Вот же какова колдунья – словно взаправду умерла. Ма-а-амочка! Мне страшно… Даже не больно – просто страшно. Боюсь я сделать шаг в неизвестность, боюсь провалиться в пропасть и не встать из неё больше никогда. Мамочка…

Она шептала, яростно загребая в кулаки горсти талой листвы. Третий раз за свою недолгую, полную мучений и скитаний жизнь Рогнеда заплакала, словно маленькая девочка – навзрыд, выплескивая всё, что скопилось. Она кричала, яростно била кулакам о землю – ревела не из-за кровоточащей раны в животе, из-за которой всё тело словно порастало репейником, а из-за того, что не то она хотела сделать на своем пути – Рогнеда мечтала быть прилежной горожанкой, выйти замуж, быть счастливой в браке, а потом – лет через сорок или пятьдесят – умереть к кресле своей захолустной лавчонки, окруженная внуками. А вместо этого были погони, была кровь многих убитых на узких девичьих ладонях, была недолгая дружба и любовь. «Может быть, в следующий раз мне повезет больше», – горько усмехнулась она. Шатенка понимала, что рана её – смертельна, что жизнь оборвалась так же спонтанно и нелепо, как началась.

А где-то там, наверху, снег раскачивал плачущее небо направо-налево. Рогнеда с потухающим взором глядела на всё вокруг: окружающая действительность стала медленно уходить, плыть куда-то вдаль по косым линиям, уступая место красивой сказке, в которую она так хотела превратить свою жизнь. Рогнеда попыталась собрать волю в кулак, снова открыть глаза, но сон оказался более приятным – в нем не надо было сражаться, в нем всё было так, как она хотела. И сильная, всегда идущая наперекор наемная убийца отступила – прикрыла веки, падая под лед жизни, в тянущую неизвестность.

Через несколько часов, когда стемнело, снег засыпал остывшее тело, а позже лихой ветер унес частички серого пепла.

***

Ксения и её отряд схватили Вассу, когда уже была видна дорога на Роа. Девушка практически добралась до города, нашла выход из этой снежной западни: до цели их трудного и тяжелого похода оставалось рукою подать – всего-то выйти на дорогу из непролазного леса и пройти одну версту. А там уже и шпили высоких башен видны, и звонкий гул рожков музыкантов с площади слышится. Там сотрясается каменная мостовая, заложенная множество лет назад, от зажигательных хмельных танцев, а здесь, среди неизвестных сосен и елей, рушатся мечты и надежды. Здесь обрывают жизни, и разворачивает настоящая драма.

Первым делом, конечно же после пленения беглянки, великая удельная княжна позлорадствовала над «незадачливой» судьбой спутница Вассы – показав прядь волос, безжалостно объявила – умерла. Девушка в один момент забыла, как дышать – умерла… Это слово больно било по вискам, мозг отказывался верить в действительность – нет, это слишком трагично, чтобы быть правдой! «Наша история не может так закончиться! Она должна быть красивою сказкой, она просто обязана оказаться со счастливым концом», – глотая крупные слезы от горькой утраты, подумала служанка. Что ждало её теперь? «Зачем мне вообще находиться под этим небом, если все близкие люди ушли?!», – Васса непроизвольно сжала пальцы в кулаки на скрученных руках – её переполняла боль утраты и злость. Злость на саму себя за то, что не смогла защитить самое дорогое, в то время как все, кто был дорог ей, умирали за эту девушку с золотыми косами. Именно за Вассу – наивную, добрую крестьянку, а не какую-то мифическую Фею из легенды.

Ксения с нескрываемой радостью поглядывала на свой личный «приз» в этой дикой охоте: Вассу переполнял гнев. «Это лучшее, что только могло получиться из смерти этой невыносимой Рогнеды – Фея может открыть золотые врата в Потерянный город только тогда, когда находится под властью самых сильных чувств, властных над человеком – будь то любовь, беспокойство или же злость», – поглядывая на беглянку, подумала княжна. Ещё чуть-чуть, и она будет у цели – через несколько минут, а, может быть, даже и секунд, перед нею откроются двери самой желаемой цели для всякого человека в Арукай.

– Вот и всё, – плотоядно улыбаясь, проворковала Ксения. – Пора бы уже открыть врата и перестать упорствовать.

– Я не могу показать путь в Потерянный город без Мотылька, – гордо вскинув голову, отчетливо проговорила Васса. На лице княжны появилась тень недоумения: еще секунду назад она была похожа на маленького мокрого котенка, который потерял маму-кошку, а уже сейчас перед нею стоит настоящий тигр – властный, готовый драться до последней капли крови.

– Так вот он, Мотылек – я! – усмехнулась брюнетка, ожидающе глядя на реакцию служанки.

– Мотылька ты убила несколько минут назад, – словно гром, прозвучали слова Вассы. Ксения была на пределе: что за мода врать ей в лицо небылицы, касающиеся друг друга?! «А, может быть, Фея чувствует Мотылька? Да нет, бред! Иначе бы она сразу узнала о смерти той девчонки», – судорожно соображала великая удельная княжна. Блондинка отрешенно глядела в её глаза своими двумя застывшими алмазами: казалось, что сейчас ничто и никто не мог сломить Вассу. Откуда могла появиться сила в этой хрупкой девушке? Она чувствовала, что неизвестный поток энергии приходил откуда-то изнутри, питал её, корнями прорастал в сердце. «За родителей. За Олега. За Рогнеду. За всех!», – со злостью пронеслась мысль в голове Феи.

– За что пострадали они, если тебе нужна была я? – этот вопрос был спасательным кругом для Ксении, которой нужно было почувствовать своё превосходство в чем-нибудь, даже в сущей мелочи.

– Глупая Фея. Ты не можешь использовать свои способности, если твою душу не переполняют какие-либо сильные чувства. Вначале я думала, что ты будешь расстроена смертью своего отца – господина Ёсида, поэтому и оставила анонимную просьбу, написанную чей-то крестьянской рукою, в которой молили об убийстве тирана-господина. Однако чувства дочери в тебе не взыграли, и ты ловко ускользнула от меня. Олег просто подвернулся под горячую руку – он слишком много знал. Но у меня был маленький расчет на то, что ты питала к нему любовные чувства: кто же знал, что его любила Рогнеда, а не ты? Рогнеда… Твоя лучшая подруга – ближе у тебя уже никого не было. Если не она, то кто еще мог бы расшевелить тебя? И вот результат! – княжна свернула глазами, однако её речь не возымела нужного эффекта – Васса стояла со скучающим лицом, словно ученик, выслушивающий древнего учителя, впавшего в глубокий маразм.

– Открывай ворота! Я приказываю! – сорвалась на крик Ксения. Внутри вскипало всё от злости – да кто она такая, чтобы перечить ей? Всего лишь инструмент на пути к цели! А Ксения привыкла избавляться от них.

– Будет исполнено, великая удельная княжна Ксения, – с кривой усмешкой, полной гнева, боли и печали проговорила Васса.

Не успела княжна понять, почему её пленница так быстро согласилась, и отдать приказ, чтобы её отпустили, как служанка повернула голову в бок и впилась взглядом в одного из воинов отряда, держащего в руках новейшую модель арбалета. Парень, по трясущимся рукам которого можно было понять, что он совсем еще новичок, сделал шаг назад: его пугал этот гипнотизирующий, бездонный омут глаз, так цепко зацепившийся за него. Если бы Ксения почувствовала что-то неладное, если бы он опустил свой взгляд – всего можно было бы избежать, и авантюра Вассы не удалась бы, но парнишка уже был полностью во власти колдуньи. В его голове проносилось только одно слово, отдававшее раскатами морского прилива – «нажми на курок». Змеиный шелест внушал его в уши, а в мозгу простилался сладкий дурман. Воину показалось, что кто-то словно дернул за невидимые ниточки и палец сам сорвался на курок арбалета: болт с точностью пронзил свою цель.

Васса не почувствовала, как патрон пробивает мягкую кожу, как проходит сквозь тело – она успела лишь только улыбнуться улыбкой победителя. Тело, словно давняя обуза, грузно свалилось на землю, волосы рассыпались по снежному покрову – золотое на белом. Омут глаз потух – последняя искорка вылетела, вспыхнула и погасла. Ксения не почувствовала, как с треском ломаются все планы – она не успела даже подбежать к телу убитой: началась буря.

Снег повалил с такою силой, какой не испытывал на себе ни один горный путешественник. Маленькие фигурки отряда замерли, словно шахматные кони – они не могли пошевелиться, не могли сдвинуться с места даже на миллиметр. Самым странным было не то, что тело Феи моментально рассыпалось на мелкие крупинки праха, который подхватил ветер, а то, что каждый из воинов мог видеть сквозь эти белые мухи, пляшущие перед глазами. А видели она странную картину: где-то в вышине возник синий, как будто весь сотканный изо льда, призрак непоколебимой Рогнеды – она шла навстречу такой же бестелесной Вассе. Девушки улыбнулись друг другу: скромно и радостно одновременно – они не видели друг друга всего несколько минут, а уже успели натворить немало бед. О чем-то весело споря, они, взявшись за руки, уходили вдаль по золотой лестнице – ступеньки возникали и, как только их ноги ступали на них, исчезали. Ксения пыталась тоже сделать шаг, пыталась крикнуть, но лишь только чувствовала, что её покрывает корка льда, убивая огонек жизни в теле.

А Мотылек и Фея, рука об руку, шагали к золотым воротам – входу в Потерянный город.

***

Тик-так, тик-так. Здесь миллиарды часов, но стрелки на всех застыли на месте, выдавая из себя только монотонное тик-так. Здесь миллионы дверей и ключей, за каждой из которых спрятана человеческая жизнь. Тик-так, тик-так. Старая Ключница всегда любила свою работу. Даже не просто любила – она не представляла ни минуты, ни часа без ежедневного осмотра каждого ключика, который так заботливо хранила, словно мать родное дитя. Целый стеллаж, висевший на стене и простирающийся в далекое небо, хранил в себе все её ключи: вот один – серебряный, с завитым кренделем на ручке. А вон там, в самом уголке одной из полок, висит простой заржавелый: он ещё совсем маленький, но уже такой ржавый и испорченный! А кое-где мелькают золотые ключи – они светятся особым светом, красивые-красивые: на них выгравированы умные мысли, которые змейками идут по всем ключу. Рукоять – простая в своём исполнении, но зато вся словно усыпана звездами – маленькими сияющими камушками.

Старая Ключница проходит мимо большого зеркала – зеркала Души. Именно перед ним предстают многие смертные люди из различных миров и измерений, когда проходят черту Жизни. В зеркале Души они видят свою истинную суть, а не тот образ, который создают на протяжении всего существования. А Старая Ключница ничего не видит в зеркале – у Хранителей Жизни нет души. Если бы она у них была, то, наверняка, люди были бы бессмертные – у Хранителей не хватило бы духовных сил прекратить их жизнь.

На двери в её обитель тоненьким звоном зазвонил маленький серебряный колокольчик. Старая Ключница улыбнулась – это к ней заглянул Ржавый Часовщик. Он любил заглядывать к ней в гости по разным причинам: иногда – приходил по своей работе, и тогда женщина грустила – она не любила работу Ржавого Часовщика, Хранителя Смерти, а иногда приходил потому, что нужен был дельный совет – всё-таки она – старше его на много веков. Хранительница с некоторой опаской поглядела на своего друга: обычно его лицо не выражало никаких эмоций, но сейчас всё было по-другому: Ржавый Часовщик на всех порах ковылял к своей напарнице.

Ржавый Часовщик, по человеческим меркам, не отличался красотой своего тела. Он, в отличие от Старой Ключницы, всегда придерживался одного вида и не менял внешность каждодневно. Это был среднего роста мужчина, который прихрамывал на одну ногу – она была короче другой. Всегда ухоженный и хорошо одетый. Его лысая макушка хорошо сочеталась с бакенбардами на висках. Ржавый Часовщик был большим скептиком и циником, никогда не поддавался эмоциям – считал, что Хранителям они ни к чему, просто лишняя функция. Свои острым умом и методом дедукции он сейчас безошибочно определил по глазам Старой Ключницы, что она собиралась заходить в дверь. Мужчина хмыкнул и сдержанно качнул головой в знак приветствия.

– Наконец-то ветра занесли тебя ко мне! – гостеприимно защебетала Старая Ключница. – А то я уже стала думать, что люди перестали умирать или ты опыта в таких делах набрался.

– А ты всё так же меняешь изо дня в день наряды и прически… Сегодня ты – молоденькая блондинка с кудряшками, в платье девятнадцатого века, а завтра? – печально причитал Хранитель Смерти, важно ковыляя к большому столу посередине комнаты.

– Ты, надеюсь, ко мне просто так зашёл? Не люблю твои часы – они всегда стоят на месте: том самом, где оборвалась жизнь, – нахмурив светлые брови, спросила Старая Ключница. Он отрицательно покачал головой и выложил из кармана четыре маленьких предмета: совершенно разные часы-луковицы. Трое из них – старинные, с потертыми краями и стрелками-завитушками, а вот последние – темные, с грязным циферблатом. Увидев их и то, что стрелки на них остановились, женщина приуныла: сейчас будет Распределение. Распределением заведовали они оба: должны были определить, в какую урну стоит бросить часы. Урн было две: одна с табличкой «перерождение», а вторая с надписью «небытие».

– Понимаешь, я уже готов был сразу отправить их в небытие, – без присущего ему спокойствия быстро заговорил Ржавый Часовщик, – Ведь эти часы – не самые лучшие люди, да и жизни свои они ломали, как только могли. Но некоторые их поступки сбили меня с толку.

– Кто они? Расскажи! – на эмоциях воскликнула Старая Ключница – давно уже у них не было длинных споров о чьей-нибудь судьбе.

– Первые, пожалуй, самый легкий случай – в них заточена душа юной девушки Вассы. Она всю жизнь не ведала счастья – лишь только под конец познала силу дружбы. Про её прегрешения нечего сказать – у неё их не было… Кроме одного – фактически, она сама завершила свою жизнь. Да, она сделала это не своими руками, но именно по её желанию воин выстрелил и попал. Следующие я бы бросил во вторую урну без раздумий, ведь они – девушка Рогнеда. Она убивала, но убивала во благо бедных. Она крала, но отдавала всё нуждающимся. Рогнеда запуталась, у неё не было примера в жизни, она, как и Васса, только напоследок узнала, что такое дружба и любовь. Но это не оправдывает все её дела! – сидя за дубовым столом, на столешнице которого в ровном рядочке лежали обсуждаемые предметы, размышлял он.

– Тогда отправляй их в небытие, всё просто, – раззадоривая Ржавого Часовщика, проговорила Старая Ключница.

– Ты опять не дослушала меня, – он пристально поглядел на свою напарницу. – Они открыли Потерянный город. Они изменили Арукай, помнишь такой мирок?, они стали настоящими Мотыльком и Феей.

– Не может быть! – ахнула женщина. – Тогда и разговора быть не может: срочно отправляем эту парочку на перерождение! Ты ведь не хуже меня знаешь, что даже если Мотылек и Фея дойдут до золотых ворот, то они не пропустят их, если души двух половинок ключа не будут чисты.

Ржавый Часовщик одобрительно кивнул, словно заранее знал слова своей собеседницы, и поковылял к урне с надписью «перерождение». Осторожно, словно они были из хрупкого материала, он опустил туда двое часов – магическая черная масса с чавканьем проглотила их, забрасывая в другую вселенную, в другое время. «Пусть всё хорошо сложиться у них – они заслужили перерождение. Потерянный город может даровать всё, что на самом деле желает душа человека. А Хранителей не обманешь – эти двое мечтали лишь о другой жизни», – с грустной улыбкой подумал он, всё еще смотря в бездну сосуда.

– А что с этими двумя часами? – подала голос Старая Ключница. Опомнившись от оцепенения, он подошел обратно к столу.

– Эти, – Ржавый Часовщик взял в руки последние из трех старинных часов. – чем-то похожи на Рогнедины. Это – душа Олега: храброго воина, сражавшегося в честных боях. Я укоряю его не за то, что он убивал – воин не может поступить иначе, а за то, что он предал своего господина. Пусть его сюзерен и был гадким, лживым существом, но Олег должен был уйти честно, а не как трус.

– Тогда что же удерживает тебя от того, чтобы отправить его в небытие? – чуть наклонив голову вправо, со смешинкой в глазах спросила женщина.

– Его искренняя, чистая любовь пробудила Мотылька. Олег вложил в это чувство всё, чем дышал и жил: его поступок, честная жизнь заслуживают уважения, – мужчина говорил нехотя, но на самом деле, где-то глубоко внутри (души у него не было, это точно) хотел того, чтобы такой человек не исчез, не растворился в бездне.

Вдруг Старая Ключница взяла со стола и эти, и оставшиеся часы и отнесла их к урне с табличкой «перерождения». Она ожидала недовольных возгласов со стороны Ржавого Часовщика по поводу своего поступка, но он лишь спокойно кивал головой. Этот жест придал уверенности Хранителю: души полетели в урну.

– Почему ты не спросила меня насчет последних часов?

– Потому что еще при жизни наблюдала за маленькой, обиженной девочкой Ксенией, которая выбрала неправильный жизненный путь. Она просто запуталась: в себе, в своих целях. Если бы ей не причинили боль в детстве, если бы Ксения познала силу добра, то не совершала бы таких поступков, которые привели её часы в столь раннее время к нам, – с магически-завораживающей улыбкой сказала Старая Ключница. «Ты всё про всех знала, но подыграла мне, да?» – задавал немой вопрос мужчина, глядя в её черные крапинки, встывшие в олово миндалевидных глаз. Она игриво хихикнула и кивнула: нужно же себя чем-то развлекать в Вечности!

– Потерянный город – это не какое-то определенное место, – бросил в пустоту Ржавый Часовщик.

– Это портал, который перебрасывает людей в нашу скромную обитель – здесь мы можем исполнить все их желания. Все-все, потому что сквозь золотые ворота смогут пройти люди только с кристально-чистой душой, – подхватила мысль Старая Ключница.

***

Весной в школьном сквере жарко: от теплых назойливых лучиков солнца не спасает даже раскидистая сирень возле старой лавочки с облупившейся краской. Где-то вдалеке, может быть, в тени парка, надрывается старое радио о том, как хорошо в стране советской жить. Рогнеда наугад достает из черного кожаного портфеля, увешанного брелоками, первую попавшуюся тетрадь и начинает обмахивать лицо – скоро выпускной, скоро всё это будет сниться ей только в кошмарах. Приятный легкий ветерок, создаваемый шелестом страниц, развевает короткие волосы и прямую челку каштанового цвета, наводит на мысли о том, что сейчас бы скинуть эту ненавистную форму с фартуком, очутиться возле реки и плескаться в холодной воде… Однако мечтания девушки прерывает довольно наглый субъект, который материализуется в тени, пытаясь отвоевать себе место на довольно узкой лавочке.

– Обмахивайте меня! Последний экзамен сдан, а я героически добыл себе «пятерку» по физике в аттестат, – с самодовольной улыбкой сообщает Олег. Рогнеда недовольно закатывает глаза, стараясь не смотреть на его песочного цвета костюм, на эти короткие темные волосы и, самое главное, на кошачьи глаза.

– Хоть третья «пятерка» появилась, – хмыкает девушка. – А то я думала, что две другие – по НВП и физической культуре – будут одиноко стоять среди троек.

– Я не Васса – мне медаль не нужна, – тетрадь таинственным образом переместилась в руки парня. Рогнеда скосила на него взгляд и хихикнула от увиденной картины: истинный арабский шейх! Сидит, обмахивается опахалом, подбородок до небес задрал: только прислуги по бокам и восточной музыки не хватает.

А вот на пороге появляется и Васса: блондинка вся позеленела от волнения, губы трясутся, портфель еле в руке держится. Миловидное личико обрамляют два золотистых завитка, выбившиеся из длинной толстой косы. «Ей даже школьная форма идет», – шептались за спиной девушки одноклассницы. На самом деле, Вассе мог бы позавидовать любой человек: красавица, отличница, любимый ребенок в семье. Хотя, по мнению лучшей подруги в лице Рогнеды, был у неё один минус – излишняя скромность.

– Сдала?! – хором воскликнула пара с лавочки. Алые губы блондинки растянулись в улыбке.

– На «пятерку», – полушепотом проговорила она.

Они что-то весело защебетали наперебой: каждый спешил поделиться своими планами на будущее. Олег и Рогнеда пытались сказать что-то едкое в адрес друг друга, Васса весело смеялась – всё сложное и трудное осталось позади. Троица удалялась от здания школы по асфальтированной дорожке, на всю улицу рассказывая о заданиях на последнем экзамене. Ветер шумел в кронах сирень, радио пело где-то на площади, а Старая Ключница, подглядывающая в дверь судьбы, радостно улыбалась: их желание исполнилось. Жизнь началась заново, давая возможно исправить ошибки прошлого.