Кэро Яснов: я знаю, о чём вы думаете бесплатное чтение

1. Встреча с Дианой

Самое нелюбимое мое дело – искать «потеряшек». И на это есть несколько причин. Первая, и пожалуй, самая главная – «потеряшка» не хочет, чтобы ее/его нашли. Бывает. Представьте себе!

Вторая – с «потеряшкой» произошло нечто страшное. А мне придется волей-неволей все это увидеть, а иногда и прочувствовать на себе. Что весьма неприятно. Уж поверьте на слово!

Ну и еще одна причина – как ни странно, «потеряшку» не хотят найти те, кто якобы сильно ищет. Тут уж причин такого поведения даже и не сосчитать!

Расскажу про один случай, где сплелись все эти моменты.

Это был второй мой поиск. Первый увенчался, если можно так сказать, успехом. «Потеряшка» не хотел, а я его нашел. Скандал был феерический! Претензий – море. Да еще и врагов нажил! Как будто мне их до того мало было. Сомнительный результат, согласитесь.

Поэтому я с большой настороженностью прочитал электронное сообщение с просьбой о помощи в поисках девушки. Вводных данных в том письме не было никаких. Только просьба о личной встрече. Но в душе у меня прочно поселилась необъяснимая тревога, с которой мне никак не удавалось справиться.

Немного поразмыслив и дав себе слово, если что-то не понравится – сразу же передать дело в отдел по розыску пропавших, я в ответном письме назначаю встречу.

И вот я сижу в кафе. В ожидании потягиваю кофеек. Наконец, за мой столик подсаживается молоденькая девушка в красивом драповом полупальто песочного цвета и джинсах, в руке вместо дамской сумочки – сумка для ноутбука. Коротко здоровается и деловито представляется Дианой.

Сразу же получаю поток информации. Начинаю расшифровывать – довольно сильно встревожена и напряжена, искренне хочет кому-то помочь. Наивной веры во все хорошее еще через край. Провинциалка. Хотя и хитрая. В хорошем смысле этого слова. Даже расшифровывать особо нечего – девушка вся как на ладони.

– Кофе? Тут вполне приличный, – предлагаю я, чтобы немного «растопить лед». Да и ощущаю, что Диана явно голодна – долго добиралась до места встречи.

Она ненадолго задумывается, мысленно прикидывая, хватит ли ей денег расплатиться. Кафе – не сетевая забегаловка. Цены приличные. Московские.

– Я угощаю. Заказывайте. Нет, погодите. Давайте я сам.

Она благодарно выдыхает. Делаю заказ. В молчании дожидаемся, пока шустрый официант расставит тарелки с пирожными, фруктовой нарезкой и чашки с ароматным кофе. Да, все правильно – в этом кафе я частый гость. После одного случая, связанного с хозяином этого заведения, мой заказ приносят практически мгновенно.

Утолив немного голод, Диана смотрит на меня, прячась за чашкой с кофе. Однако начинать разговор не решается.

Беру инициативу на себя:

– Ну, с чем пожаловали? – И ободряюще улыбаюсь.

Диана несколько мгновений выразительно смотрит мне в глаза. Потом, наконец, решается:

– Для начала пообещайте мне, что наша встреча останется в тайне.

– Не могу вас обманывать, дорогая Диана. – Упрямо склоняю я голову. – Если все, что вы мне расскажете и покажете, способствует или уже поспособствовало совершению преступления, я просто обязан передать все куда следует. Понимаете? На кону жизнь человека.

– Я понимаю. Но мне не хотелось бы, чтобы узнали, что я обращалась к вам за помощью.

– Обещать не могу. Итак, слушаю – у меня время ограничено. Как понимаю, вы навели обо мне справки и знаете, что я не всегда могу свободно располагать своим временем. Сегодня как раз именно такой день.

– Хорошо. Только можно еще кофе? Я прилетела ночью. Поспать почти не удалось.

Я заказал еще кофе. Диана тем временем продолжила:

– Пропала моя подруга. И все так странно получилось – не знаю даже, что и думать. С чего начинать рассказывать?

– Начните с главного.

– Я знаю, что вы обладаете некоторыми эзотерическими способностями. К вам обращалась дальняя родственница моих знакомых, когда потеряла перстень с огромным рубином – подарок прабабки. И вы нашли его, не выходя из комнаты. А еще избавили ее от мигрени.

Я сразу понял, о чем говорит Диана. Был такой случай. Забавный. Перстень нашелся в коробке из-под лекарств, куда нерадивая хозяйка Ниночка спрятала его перед приходом медсестры. Та ставила ей капельницы от мигрени.

– Ну, мигрень не я ей вылечил. А просто подсказал Ниночке, по какой причине она у нее развилась. Как только все выяснилось и она помирилась с мамой – мигрень прошла сама собой. Так что это не моя заслуга, никакой эзотерики тут нет, – улыбнулся я.

– Ваша-ваша. Я уверена.

– Диана, вернемся к пропавшей подруге. Расскажите все в подробностях.

Девушка допила кофе и начала рассказ.

– Подругу зовут Лена. Она была самой красивой девочкой в школе. В старших классах она даже участвовала в городском, а потом районом и областном конкурсах красоты. Титулованная красавица – за ней ухаживала лучшая и богатейшая часть города Горноуральска. Делали предложения руки и сердца, дарили дорогие подарки. Но Лена только посмеивалась над ними – подарки принимала, но все предложения отвечала отказом. Ее мечта была совсем другая. Мы всей компанией хотели переехать жить в Москву.

Поступить учиться в вузы и строить жизнь в более цивилизованном мире, чем наш заштатный Горноуральск с населением в триста тысяч человек – это общая мечта.

Так вот, наша компания – это я, Лена, Варя, Вовка и Витька. Учились мы все хорошо. И надеялись, что выпускные экзамены без труда сдадим на «отлично». Но в итоге все получили «троечки». Как такое произошло – и сами не понимаем. Ведь готовились, учили. Хоть и без репетиторов, но старались. Так что пришлось поступать в местное ПТУ, то есть колледж. Но компания наша не развалилась. Со временем все успокоились, решили, что оно и к лучшему. После колледжа будет легче выбрать институт и поступить. А то вроде хотим получить профессию, а какую – еще не выбрали. Одна только Ленка точно знала – хочет быть экономистом. Нравятся ей цифры. Она словно играет ими в уме – делит, умножает, складывает, вычитает. И калькулятор не нужен.

Ну, короче, пока учились – весело было. Днем – занятия, вечером или в клуб ходили, или на скамейке в парке тусили. Просто по городу гуляли. А когда мамки на огороды гоняли – все вместе помогать друг другу ходили. Ну, выпивали немножко – не без этого. У нас рядом с городом много заброшенных шахт и штолен. Активную добычу уже в другом месте ведут. Некоторые шахты затоплены.

В горе много горизонтальных коридоров. Одну штольню, самую сухую и дальше от входа, молодежь для интимных встреч использует. Две ближайшие оборудовали для обычных посиделок. Ну, сами понимаете. Но далеко никто никогда не заходил. Понимаем, что опасно. Да и страшно. Слухи всякие ходят. Про приведения погибших шахтеров. Мы тоже в штольнях сидели, когда на улице дождь или просто надоело – а то как же! Не только для интима, а просто поговорить, выпить. Вот так и жили.

После выпускного в колледже оказалось, что никто, кроме Ленки, в Москву уже ехать не хочет.

Но ее отец не отпустил. А пристроил на работу экономистом в областной город. К слову сказать, отец у Ленки – ого-ого! И работает, и дома по хозяйству управляется. Они с матерью Ленку вот как уломали остаться – машину обещали помочь купить. Чтоб, значит, на работу не на общественном транспорте добираться, а на своем личном авто.

Так вот. В тот день, когда Ленка пропала, она тоже на автобусе домой поехала. Да только не приехала. Вот такие дела. Это было позавчера. Сегодня третий день пошел.

– Теперь все очень подробно. По минутам рассказывайте, что известно. – Я обратился в слух. После того, как Диана начала называть имена, кое-какая информация уже пришла. Но расшифровать я ее пока не мог. Что само по себе странно. Словно многослойное желе. Никогда такого не видел.

Диана достала ноутбук и открыла его. Через некоторое время повернула его ко мне:

– Смотрите на метки в углу видеозаписи. – Дина пересаживается на стул рядом со мной. – Видите – время семнадцать ноль шесть. Нажимаю на «стоп» – вот автобусная остановка. Смотрите, что дальше будет. – Запускает запись. – Вот открывается дверь Ленкиной конторы. Вот выходит начальница. Вот сама Ленка, вот следом за ней – бухгалтерша. Смотрите. Все они идут к остановке. Вот подъезжает автобус. Из-за остановки не видно входную дверь автобуса. Вот он отъезжает. Все. Никого нет.

Автобус приезжает к нам в город в семнадцать тридцать. До Ленкиного дома идти примерно десять минут по открытому месту. Мы потом собирались встретиться в клубе в семь вечера. Но она не пришла. Я звонила ей на мобильный в девятнадцать ноль девять. Вот снимок экрана моего телефона.

Вот снимок экрана телефона ее младшего брата – он звонил ей в шестнадцать сорок. Вот снимок экрана телефона отца Ленки – первый раз он звонил ей в шестнадцать пятьдесят пять. Поговорили они одну минуту. Как утверждает отец – Лена предупредила его, что едет домой, а потом идет с нами в клуб.

Через пять минут отец перезванивает дочери, чтобы напомнить той, что надо купить хлеба к ужину. Но телефон уже отключен и больше его не включали. Тогда он отправляет ей сообщение и ждет автобус.

Мать Лены в шесть вечера уходит в ночную смену на работу, а там пользоваться мобильниками нельзя. И потому от нее звонков нет.

Теперь смотрите, что он рассказывает полиции.

Диана запускает следующее видео. На нем печального вида мужчина объясняет полицейскому в штатском следующее:

– Дочь с работы не приехала. Я подождал ее пару часиков и лег спать. Утром мне на смену. Но она так и не появилась. Тогда я позвонил матери, а она уже вызвала вас.

Он печально вздыхает, пожимает плечами и отворачивается от камеры.

Мать затравленно смотрит на мужа, сжимая ворот потрепанного домашнего халата у горла. На этом видео заканчивается.

Что-то во всем этом неправильно. Но что, не могу понять. Слои не делятся. Расшифровываться не хотят. Словно девушку и хотят, и не хотят найти одновременно.

– Как полицейские записи оказались у вас, Диана? – Я уже понял, чем занимается моя гостья. Но хотелось это услышать от нее.

Девушка несколько мгновений молчит, внимательно вглядываясь мне в лицо.

«Ну, колись уже, голуба!» – мысленно подбадриваю я ее и ехидно ухмыляюсь.

Потом достает из сумки полицейское удостоверение. Я удовлетворенно киваю.

– Давно следователем?

– Дознавателем, – поправляет меня Диана и прячет документ обратно. – Второй год после Высшей школы милиции. На следующий год буду в академию поступать.

– Сюда, как понимаю, в самоволку прибыла? – невольно перехожу на «ты». Почти коллега как-никак!

– За свой счет отпуск взяла. По семейным обстоятельствам. Понимаете, опыта у меня маловато еще. А подругу найти хочется. Наши особо стараться не хотят. Говорят, что, мол, за длинным рублем, небось, подалась. Красавица же! Чего ее искать? Только зря время тратить! Только я чувствую – не все так просто! Не могла она никуда уехать – любовь у нее новая завелась, да и на машину совсем чуть-чуть осталось собрать. Беда с ней приключилась – Диана горестно махнула рукой. На глазах выступили слезы.

Прощупываю эмоции, мысли – пока правду говорит.

Она их быстро смахивает и продолжает рассказ:

– Что еще странным мне показалось? Лена с работы выходила с двумя женщинами. В автобусе, со слов водителя, все сидячие места заняты, и человек пять стояло. Так вот в чем странность – начальница говорит, что Лена садилась в автобус, а бухгалтерша говорит – что нет. Как так?

Водитель не помнит – входила она в автобус или нет, что вполне объяснимо и не удивительно. Лена была одета в черное драповое полупальто чуть выше колена, черные сапоги. В руках черная лаковая сумочка. Без шапки, но зато с розовым платочком на шее. Он лишь чуть виднелся из-под воротника пальто. Никаких особых примет. Длинные, до талии, темно-русые гладкие волосы разделены на боковой пробор, без челки. Красиво, но ничего необычного. У нас так полно девушек ходит.

Мы уже весь город обыскали. Больницу, морг – в первую очередь. Проверили друзей, знакомых. Даже штольню «Любви», правда, пока далеко не заходили. Лены нет нигде. Волонтеры продолжают поиски. Собираются в заброшенные шахты спускаться и нанимать водолазов для проверки водоемов. А я вот к вам прилетела. Я верю, что она жива. И что мы ее обязательно найдем.

Диана замолкает, с надеждой заглядывая мне в глаза. Ощущаю, что ее желание найти подругу – искреннее. Хотя что-то не так в ее рассказе. Чувствую, что посетительница моя не договаривает всей правды.

Но мне пока нечего ей сказать. Надо еще понаблюдать, информацию тщательно проанализировать. И только после этого делать выводы. Дело и вправду сложное.

Необычное и страшное.

– Тебе есть где остановиться в Москве?

Диана кивает. Я ощущаю, как на нее наваливается дикая усталость.

– Вы поможете найти Лену? Время уходит.

– Я постараюсь. Тебе надо отдохнуть. Я так понимаю, гостиницу ты сняла возле аэропорта?

Диана кивает.

– Ехать туда, потом обратно в центр – много времени потеряем. Поехали ко мне в управление. Поспишь в комнате отдыха. А я пока своих ребят введу в курс дела.

2. Расшифровки и ответы

Через полчаса, сдав на попечение дежурному Диану, а видео- и фотоматериалы – эксперту, я устроился у себя в кабине с ноутбуком, записной книжкой и простым карандашом.

Думать.

Итак, что имеется на данный момент.

Лена пропала по пути с работы домой. Это примерно получасовой промежуток, судя по записи камеры наблюдения. Или нет?

Телефон у нее отключился после разговора с отцом и больше не работал. Это было около пяти часов вечера. В семнадцать ноль шесть Лена точно была жива и здорова. Находилась возле автобусной остановки.

Начальница и бухгалтерша дают разные показания. Одна утверждает, что Лена села в автобус. Другая – что нет. Кто-то из них лжет. Может, даже обе. Тогда с какой целью? Хороший вопрос.

Отец, не дождавшись приезда дочери с работы, почему-то спокойно укладывается спать. Не волнуется, не звонит супруге, не предпринимает попыток дозвониться до дочери, а ложится спать! Странное спокойствие для родителя. Не правда ли?

Пересматриваю видео с родителями, снятое во дворе дома. Нет, не нравится оно мне. Что-то тут не так. Останавливаю изображение на отце, Валерии Ивановиче Новак. Всматриваюсь в него, постепенно увеличивая застывшую картинку. Диана говорила, что он очень хозяйственный, заботливый, любит Лену. И по дому трудится, и на работу в шахту ездит.

Что-то этот невысокий, одетый в засаленный спортивный костюм мужичок с лицом пропойцы мало похож на заботливого отца, у которого пропала дочь. Вот что меня насторожило – нет следов тревоги. Скорее недоумение, неловкость от того, что его снимают на камеру. Но только не тревога за своего ребенка. Что же происходит в их семье? Какие отношения? По роду деятельности я сталкивался, и не единожды, с родителями, у которых пропали дети. На них смотреть спокойно невозможно – само воплощение горя, ужаса и желания поскорее найти свое чадо.

Поехали дальше.

Рассматриваю мать пропавшей девушки – такое же маскообразное лицо пропойцы, как и у супруга. Женщина кутается в потрепанный стеганый халат – ее потряхивает от холода и желания поскорее выпить пива. Прощупываю ее эмоции. Кроме острого желания выпить, ощущаю неудовольствие от присутствия чужих людей с камерами в захламленном дворе. Словно и не пропала у нее дочь. Мда. Интересная семейка.

Делаю несколько выводов и записываю их простым карандашом. В этот момент вижу, что мне сигналит эксперт. Включаю внутреннюю видеосвязь:

– Слушаю.

– На видео с автобусом есть кое-что интересное. Я увеличил изображение момента, когда автобус подъезжает к остановке. Так вот, наперерез ему выезжает авто цвета «мокрый асфальт». И становится спереди. Если к записи не присматриваться, то ничего не заметно. Выходит, тот, кто подобным образом пристроился перед автобусом, прекрасно осведомлен о видеонаблюдении.

– Хорошо. Что-то еще?

– Да, есть еще кое-что. Только что в эфир местного телевидения вышла передача, в которой родители пропавшей девушки дают подробное интервью и обещают награду за сведения о ней. Только вот денег на вознаграждение у них нет. Поэтому они обращаются за материальной помощью к людям. Дали номер счета для перечисления денег. Я его пробиваю.

О как! Вот это уже интересно!

– Видео скинь мне.

– Уже.

Открываю на компьютере файл и просматриваю несколько раз видео.

На нем дом родителей Лены. Точнее, гостиная. Маленькая комната с ветхим диваном, старым ковром на стене и большим навороченным плоским телевизором в углу на подставке. С выходом интернет эта модель. Надо же! Стоит приличных денег! А на древней тумбочке стоит!

Валерий Иванович, как и в прошлый раз, отвечает на вопросы следователя и корреспондентки стоя. Он одет в спортивный костюм, как на предыдущем видео, кожаную куртку, черные ботинки и почему-то на голове картуз. Это в помещении-то!

Мать, Ольга Петровна, сидит на диване. И, как и в прошлый раз, сжимает одной рукой у горла ворот цветастого домашнего халата. Другой рукой она упирается в сиденье дивана, сидит полубоком, закинув ногу на ногу. Так сидят люди в двух случаях – либо у них повреждена ягодица, либо ущемлен седалищный нерв. На лице безучастное выражение.

Да что с вами со всеми такое?

Повторюсь – видел я родственников «потеряшек». Целая гамма чувств! А тут словно застывшие изваяния.

Запускаю еще раз запись.

Корреспондентка бойко расспрашивает об обстоятельствах пропажи Лены. Валерий Иванович охотно рассказывает, жестикулирует. Мать молчит и только качает ногой в домашней тапке. Вот на заднем плане появляется еще один персонаж – двоюродная сестра пропавшей. Девушка явно довольна проявленным к ней вниманием прессы. Свежий яркий макияж, аккуратная укладка на голове, нарядная кофточка. Отвечая на вопросы следователя, не стесняясь улыбается накрашенными губами. Цирк, да и только!

Ох, и родственнички у тебя, Лена!

Тут неожиданно один пласт информации расшифровывается. Я быстро записываю полученную информацию. Закончив, перечитываю. Придется разбудить Диану – времени нет. Понятное дело, что три часа для сна мало! Звоню дежурному. Помимо прочего, даю ему указание заказать место на спецрейсе служебного самолета. Для Дианы.

В ожидании девушки делаю еще несколько записей – поток, наконец, соизволил разделиться по слоям и расшифроваться. Хотя и не до конца еще. Те видения, которые мне пришли картинками, нужно сверить с картой местности и обсудить с Дианой.

Дежурный деликатно стучит в дверь моего кабинета.

– Входите. Диана, присаживайся, будем разбираться.

Девушка выглядит неважно. Глаза опухли от слез, макияж исчез. Маленькая, худенькая – горе словно уменьшило ее еще больше и состарило. Она устраивается в кресле напротив меня. Мда, видимо, придется выдать ей стимулятор из личного запаса. Хотя потерпит.

– Диана, мне еще нужно задать тебе несколько вопросов. Ты готова?

Девушка кивнула.

– Итак, вот какая информация есть у меня на данный момент. Самое главное – Лена жива.

Я физически и эмоционально уловил, как Диана почувствовала облегчение.

– Пока жива, – уточнил я. – Нужно поторапливаться. Поэтому ты сейчас полетишь спецрейсом. И сделаешь то, что я тебе скажу. Но для начала давай кое с чем разберемся. В этом деле замешаны все. Начиная с самой Лены и заканчивая ее коллегами по работе. Слушай внимательно.

Пока ты спала, родителей Лены показали по вашему местному телевидению. Они там рассказывали, как дочь пропала и объявили, что объявляют денежное вознаграждение за сведения о ней. Теперь ответь, у них есть деньги?

– Нет, – Диана удивленно смотрит на меня. – Откуда! Зарплаты у них обычные, копеечные.

– Слушай дальше – они тут же выкладывают счет, на который можно перечислять материальную помощь, чтобы заплатить это вознаграждение. Смотри сама.

Мы смотрим видео с телевидения. Лицо Дианы все больше вытягивается от удивления.

– Бред какой-то! – отрицательно качает она головой.

– А вот и не бред. Еще в твоем рассказе меня насторожило то, что они пообещали помочь дочери с покупкой машины, лишь бы она не уехала в Москву. Откуда тугрики у двух пьяниц?

– Они не пьяницы! – с ажиотажем в голосе возражает Диана. – Они хорошие люди! Добрые! Всегда нас привечали. Всю компанию. Разрешали даже на ночь оставаться.

Я недовольно поджимаю губы. Потом продолжаю:

– Скажи, их семья ведь в частном доме проживает?

– Да.

– И зарабатывают они, как все. Правильно?

– Да.

– Тогда откуда у них такой дорогущий телевизор? – киваю на стоп-кадр из видео.

– Да у Ленки кавалер новый завелся. Он и подарил.

– Что за кавалер? Имя, фамилия?

– Не знаю. Ленка никогда не говорила. Мы только видели пару раз, как его машина отъезжает от калитки дома.

– Какая машина? Подробнее.

– Обычный серый седан. Марку не назову. Не видела. Честно!

Хм, еще один пазл этой головоломки становится на место.

– Теперь расскажи мне, где у вас есть такое место – бревенчатые стены. Помещение примерно три на три метра, свет почти не проникает. Бревна не очень старые, не замшелые, не почерневшие.

Диана задумывается, покусывая губы:

– Ну, в подвале Ленкиного дома. А со старыми почерневшими бревнами и большего размера – так это и заброшенные штольни, и некоторые шахты.

– Диана, послушай, как бы тебе ни казалось странным, получается, что Лена в подвале собственного дома. Она пока жива. Но, похоже, без сознания. Что-то пошло не так и ее придушили розовым шарфиком. И если ты ничего не сделаешь – твоя подруга погибнет. Ее отец прекрасно знает, где она. И поэтому не хочет ее искать. Зачем ему это? Вот мать точно хочет найти. Хоть и не очень сильно. Она не знает, что дочка совсем рядом. Потому как спуститься в подвал она сама не может из-за больной спины. Желание найти Лену скорее похоже на ленивое любопытство. Словно дочь ей вроде как и не дочь. И ее судьба не сильно мать интересует. Типа, ну найдется – хорошо. Не найдется – и так сойдет.

– Я вам не верю! – Глаза Дианы гневно сверкают, кулаки сжимаются-разжимаются. – Они хорошие люди! Не могли своей дочери ничего плохого сделать! Не может такого быть! Вон, даже вознаграждение объявили! Они же сами ищут ее. Лену похитил кто-то другой!

Я закрываю глаза. Вот так часто бывает. Люди не хотят воспринимать правду, так как она слишком шокирующая. Придется каким-то образом заставить Диану поверить мне. Иначе Лена умрет. Дышать ей все сложнее и сложнее – это я ощущаю на собственном теле. Словно шарфик постепенно затягивается все туже и туже. А еще сильный холод. Он буквально пронизывает все тело колючими иглами, заставив онеметь пальцы рук и ног.

– Хорошо. Я тебе сейчас расскажу, какая инфа ко мне прилетела о Валерии Ивановиче. А ты скажешь – правда это или нет.

Диана устало кивает.

– Твой расчудесный и добрый Валерий Иванович отбывал срок за убийство. Все верно?

Глаза девушки округляются от удивления.

– Правда! Но это когда еще было! Сто лет назад! Да и не виноват он был тогда. За женщину затупился. К ней хулиган пристал, а Валерий Иванович просто толкнул его. Тот упал, ударился виском о бордюр и умер.

Я поднял глаз к потолку и вздохнул! Интересно, с какой стати Диана продолжает лгать?

– А ничего, что эта женщина на тот момент была любовницей Валерия Ивановича? И этот, как ты называешь его, хулиган, был ее законным мужем. Дело было так. Дамочка стояла на остановке с мужем. Их увидела мать Лены и устроила разборку. Муж той женщины начал растаскивать дерущихся и визжащих женщин. Валерий Иванович как раз приехал на рабочем автобусе и увидел драку. Уж не знаю, чего больше он хотел – защитить жену или наказать обидчика наказать, но на теле погибшего места живого не было.

Диана пышет эмоцией недоверчивости и дергает плечиком.

– Видимо, у вас есть доступ к уголовному делу. Там все и прочитали.

– А оно оцифровано? Чтобы у меня к нему доступ был, дело должно быть не только в бумажном виде, но и электронном.

– Нет! Но пока я спала, вы могли позвонить и на словах все выяснить.

– Слушай, заканчивай. Ты не на «Битве экстрасенсов»! Сама ведь ко мне пришла! Знала, с кем связываешься! Рад, что ты знакома с обстоятельствами того давнего уголовного дела. Продолжать?

– Давайте.

– Видимо, у отца родился план, как разжиться деньгами. Поверь, с уголовными замашками так просто люди не расстаются. Вот он и придумал историю с похищением, к которой подключили нового кавалера дочери. Типа, посидит доча пару-тройку дней в отеческом подвале – не убудет от нее. Соберут под поиски деньжат. А потом изобразят, что Лену нашли, например, в далекой районной больнице. На видео с автобусом хоть и не очень отчетливо, но виден автомобиль кавалера. Две женщины – начальница Лены и бухгалтерша дают разные показания. Видео с их опросами ты сама мне привезла на ноуте. И я отчетливо вижу признаки лжи у обеих. Задумайся, с какой стати лгут они обе?

– Ну, они все имели доступ к зарплатным деньгам.

– Правильно. Причем не только к ведомостям, но и к наличке, и к банковским счетам. Счет для сбора пожертвований оформлен на юридическое лицо. А точнее, на компанию, где генеральным директором числится подружка твоя, Елена Валерьевна Новак. Вот отчет – только что пришел. Смотри сама.

Пока я распечатываю на принтере информацию по счету, Диана пересаживается на стул, ближе ко мне. Берет документы и долго всматривается в текст.

– Ерунда какая-то! Не может быть! – бросает она бумаги на стол.

– Нет уж, дорогая! Смотри внимательно вот тут. – Я беру карандаш и поворачиваю бумаги к Диане.

– Зачисленная сумма – один миллион рублей. – Подчеркиваю нужную строчку.

– Через час счет снова пуст. Вот посмотри сюда – это время выхода в эфир передачи с родителями Лены. Сразу же начинаются поступления денег. Вот зачислена на счет одна тысяча рублей, вот двести рублей, вот еще суммы. Ничего существенного. Смотри, ничего не настораживает? Деньги практически сразу после зачисления переводятся на другой счет. Кто-то отслеживает поступления онлайн. Кто бы это мог быть? У кого доступ? – Я невольно повышаю голос – гнев нарастает. Диана в испуге смотрит на меня. Сжимается и шепчет:

– Я не знаю. Какой ужас!

– Ты же служишь в полиции. Понимаешь, что совершена кража казенных денег? Знаешь, сколько светит, тем, кто все это провернул?

– Знаю! – Диана начинает плакать. – И все равно не верю, что Лена во всем этом замешана!

– Послушай же ты! Она сама, добровольно села в ту машину. Понимаешь? Добровольно! Контора левая на нее оформлена! Значит, она соучастница. – Уже почти кричу я.

– Не верю! Не верю! – продолжала твердить Диана, как заведенная сквозь слезы. Она встает и начинает метаться по кабинету, заламывая руки. – Не может быть! А как же наши ребята? Они же спускались в подвал вместе с Валерием Ивановичем. И ничего такого там не видели! – Диана замолкает на полуслове, зажав себе рот обеими руками в понимании того, что проговорилась.

На мгновение я цепенею, зло сузив глаза. Вот теперь все встало на свои места окончательно.

– Имя! Имя того, кто спускался! Быстро говори!

– Витька, – выдыхает Диана. Глаза ее выпучены от страха, рот перекошен. – Но он не мог. Он любил Лену с самой школы. Они даже встречались одно время. Но у них там что-то не заладилось, и они разошлись по-хорошему. Правда-правда по-хорошему!

Ага! Как же – по-хорошему! Человеческая природа многогранна и зачастую не предсказуема. Кто знает, какие мысли и эмоции могут бушевать в душе обиженного кавалера. А тут первая любовь. При имени Виктора меня накрыла волна черной ревности и желания отомстить. Он тоже соучастник. Только его используют в «темную».

Про деньги он не в курсе, а вот отомстить бывшей возлюбленной – это пожалуйста. Но сейчас речь не о нем. А о Лене и пропавшем казенном миллионе. При таких обстоятельствах мы можем подключаться к расследованию на законном основании. О чем я незамедлительно сообщаю своим ребятам сигналом экстренного сбора на борту самолета.

Смотрю на Диану. Она уже успокоилась и устало опустилась в кресло. На лице ее печаль. Но по какой причине дамочка печалится? О пропавшей подруге или о том, что я догадался, что она – в доле? Только вот, видимо, никак не ожидала, что именно на ее подругу оформлена фиктивная контора и что девушка исчезнет не понарошку, а взаправду.

Я хватаю ее за плечи и одним рывком ставлю на ноги.

– Быстро. Рассказывай все! Я знаю, что ты тоже в этом участвуешь. Говори сейчас же, если не хочешь, чтобы подруга погибла. Тогда вам еще и за убийство ответить придется.

– Я ничего не знаю. Не трогайте меня. – Девушка делает попытку вырваться. Но куда там! Я встряхиваю ее:

– Ты же не убийца! Иначе не приехала бы ко мне за помощью.

Слезы катятся по щекам Дианы. Она отрицательно трясет головой.

– Ничего такого я не знаю! Просто хочу найти подругу живой. И чтобы все это прекратилось и стало как раньше.

– Ты – тупая идиотка. Пока ты играешь в молчанку, твою подругу убьют. Ты понимаешь это? – Злюсь я уже не на шутку.

– Ничего не знаю! – упрямо стоит на своем Диана.

В этот момент дверь ко мне в кабинет приоткрывается, и дежурный просовывает голову:

– Все в сборе. Уже едут в аэропорт.

– Спасибо. – Дверь закрывается. – Тебе пора. Мои люди уже ждут тебя. Они помогут найти Лену, если, конечно, успеют. И имей в виду, тебя тоже привлекут, как соучастницу в краже. Моли Бога, чтобы не как соучастницу в убийстве.

В приемной на вешалке дежурный заботливо оставил пальто Дианы и сумку от ноутбука.

– Это все вещи? Или что-то оставила в гостинице? – Я подождал, пока Диана наденет пальто и положит ноутбук в сумку.

– Все тут. – Она уже не плакала, а деловито осматривала себя в зеркальце. – Сейчас только губы подкрашу.

«Вот бабы!» – с досадой думаю я. Как только стало понятно, что Диана соучастница этого преступления, все положительные эмоции у меня к ней пропали. Осталась только досада на себя, что ложь про саму Диану не сразу распознал, а поддался сочувствию.

Мы спускаемся к выходу во двор управления. Там уже стоит моя служебная машина. Водитель услужливо распахивает дверцу и помогает Диане устроиться на заднем сиденье автомобиля.

Наконец, машина выезжает за ворота.

Я еще некоторое время стою на улице, вдыхая холодный осенний воздух, одновременно ощущая, как из тела Лены вместе теплом вытекает жизнь.

Зачем ты на все это согласилась? А? Молодая же, красивая! Перспектив полно – стоило только руку протянуть. Нет же – криминальные гены перевесили. Эх, Лена! Что же ты натворила? Людей и за меньшие деньги убивают. А тут целый миллион!

Через три часа она и мои коллеги уже будут в Горноуральске. Только бы успели! В Москве будет двенадцать ночи, когда они прилетят. А по местному времени уже три утра.

Послесловие

Они не успели.

Когда ребята вместе с полицией подъехали к дому родителей Лены, где, по моим предположительным выводам, держали девушку, он уже догорал.

Когда все было кончено и смогли добраться до подвала, то оказалось, что он тоже выгорел дотла. Останков тела не нашли.

Как объяснил пожарный эксперт, температура огня была такая большая, что тело, если оно и было, сгорело полностью.

Местная полиция возбудила несколько уголовных дел, в том числе и о похищенном государственном миллионе. Нескольких человек привлекли к ответственности. Однако доказать причастность родителей к похищению и убийству дочери так и не удалось. Нет тела – нет дела. Они до сих пор изображают, что разыскивают дочь. Пытались несколько раз снова начать собирать деньги на ее поиски. Однако в этот раз в интернете люди подняли шум и супруги Новак притихли.

Диану из полиции, так сказать, попросили. Доказать ее причастность не удалось, и девушка легко растворилась на просторах страны.

Лена погибла – это абсолютно точно. И тело ее никогда не найдут, хотя волонтеры пытаются до сих пор. Потому как пожар устроил новый возлюбленный – тот самый эксперт. А он точно знал, что и как сделать, чтобы труп сгорел, и как скрыть следы преступления.

Кто мне об этом сказал? Да сама Лена! Кто же еще? Есть у меня и такая «способность» – с умершими общаться. Только вот она никак в толк не возьмет – за что ее убили? Она же все сделала, как договаривались – контору оформила, деньги передала, изобразила исчезновение.

Только вот что я думаю – делить миллион на четверых куда как лучше, чем на пятерых. А еще лучше – оставить все себе.

Не правда ли?

1. Что может быть страшнее?

Самое страшное – искать пропавших детей. Особенно мне. Трудно удержать эмоции под контролем и иногда очень сильно хочется в процессе поиска наподдать лгунам. Потому как именно из-за их лжи случаются страшные вещи.

Один такой случай опишу.

Чтобы помнили.

Иногда все же мне удается выкроить вечерок только для себя. Посидеть спокойно в уютном кресле, в тишине, в компании с любимой книгой, пока супруга мирно почивает.

Только я раскинулся, удобно устроив ноги на пуфе, только моя спина ощутила приятное расслабление, как зазвонил внутренний звонок домофона.

У моего домофона есть несколько сигналов с разных входов. С парадного входа звонят посетители, друзья – из подземного гаража, соседи и обслуживающий персонал нашего дома – это как раз внутренний сигнал.

Мысленно чертыхаясь, я решил не обращать внимания на настойчивую трель. Потому как с персоналом я ни о чем не договаривался. Соседи – тоже вряд ли. Среди жильцов дома не принято приходить в гости, не договорившись предварительно по телефону. Так что нет. Не открою. Даже взял книгу и попытался читать. Но звонок не смолкал. Ишь, какой назойливый посетитель попался! Я отбросил книгу и не спеша выбрался из недр мягкого кресла.

Все еще тешась надеждой, что пока я медленно иду ко входной двери, непрошеный гость решит, что все же пора прекратить трезвонить и уйдет восвояси.

Как только я вошел в прихожую, то сразу, ощутил прилив сильнейшей паники и страха. Дикого ужаса.

О как! Надо же, как сильно фонит непрошеный гость!

Я поддался эмоциям и поспешил открыть дверь. И от неожиданности отпрянул – хрупкая, плохо одетая женщина рухнула передо мной на пол, обхватила мои ноги и заголосила – зарыдала:

– Помогите! Я знаю, что только вы сможете найти моего ребенка! Аааааа!

Одним движением я отцепил ее от своих коленей и рывком поднял на ноги. Но женщина начала оседать, заваливаясь набок. Голова ее запрокинулась, лицо сильно побледнело, глаза закатились. Пришлось подхватить на руки и усадить на диван в гостиной.

Быстро сходил на кухню за стаканом воды. Брызнул гостье в лицо. Та вздрогнула, открыла глаза и начала сползать с дивана. Разгадав ее намерение снова бухнуться мне в ноги, я резко приказал:

– Сядь! А ну!

От моего сурового тона женщина очнулась и затравленно огляделась по сторонам. Словно не понимая, где она находится.

– Воды? – уже мягче спросил я, подавая стакан. Пока она пила, ее зубы противно клацали о край стакана. Я опустился в кресло напротив и внимательно рассматривал гостью, считывая информацию. Что-то неправильное и одновременно знакомое было во всем ее облике. Но, что понять я пока не мог. Ну, ничего, разберемся.

– Спасибо! – Она поставила стакан на журнальный столик. – У меня украли сына.

Я весь подобрался, приготовившись не только слушать.

– Меня зовут Елена Ватаци. Я знаю, что только вы сможете мне помочь мне его найти.

Я вопросительно поднял бровь и откинулся на спинку кресла, скрестив руки на груди, но ничего не сказал. Надо же, как интересно.

Ватаци! Серьезно?

Я хорошо знаком с ходом расследования и всеми фигурантами этого громкого дела – ведь следствие ведут мои подчиненные. А они отчитываются мне каждый вечер. Да и женщина, сидящая передо мной, лишь отдаленно напоминала холеную и элегантную красавицу Елену. Незваная гостья была одета хоть и в чистую, но очень простенькую одежду. Из макияжа на лице только блеск для губ, а длинные темные волосы разделены на косой пробор. Одна прядь заправлена за ухо, чтобы не спадала на глаза. Вот только родинка на щеке располагалась там же, где и у той Елены, которую я знал.

Хм!

Однако, для начала, послушаем. С выводами лучше повременить. Может, все же удастся найти ребенка.

Живым.

– Мне рассказывали, что вы творите буквально чудеса. И людей разыскиваете на раз-два, и пропавшие ценности. И виновника преступления тоже можете найти и даже наказать. – Елена посмотрела мне в глаза, проверяя мою реакцию на откровенную лесть.

Ишь, ты! Надо же! По науке заходит. Сбоку, значит. Ну, что же, поддержим игру.

– Допустим, – криво ухмыльнулся я. – Да вы, Елена, не стесняйтесь, рассказывайте все по порядку.

– Понимаете, Никитка у нас поздний ребенок. Мы с мужем все круги ада прошли с этими обследованиями, ЭКО, пока наш драгоценный мальчик родился. – Тут она всхлипнула. По щекам покатились слезы. Я, как подобает джентльмену, подал коробку салфеток.

Она выдернула сразу несколько штук. Промокнула глаза, вытерла щеки, высморкалась и зажала использованные салфетки в кулаке.

– Мы с мужем вечером собирались пойти на прием в посольство Италии. А ребенка оставили с няней. Мы не успели доехать, как мужу позвонили с неизвестного номера и потребовали деньги за освобождение сына. В доказательство прислали фото, на котором няня сидит на железной кровати в каком-то темном помещении, похожем на подвал. На коленях у нее спящий Никитка.

Не успели рассмотреть фото, как зазвонил уже мой телефон и нам объявили, что, если заявим в полицию – сын умрет. Если не выполним требования – тоже умрет. Если сделаем все, как они хотят – сына вернут целым и невредимым. Я так сильно испугалась, что даже толком и не разобрала, что говорят. Не сразу как-то дошло, что произошло.

Все завертелось очень быстро. У меня помутилось в голове. Муж попросил водителя вернуться домой, но ему тут же позвонили и велели отправляться на прием и сделать вид, что ничего не произошло. Иначе они отрежут у сына ухо и пришлют в качестве сувенира. Пришлось вытирать слезы, наводить красоту и отправляться на прием. В посольстве муж нашел укромное место и тщательно обыскал нашу одежду, обувь, сумочку. Проверил телефоны. «Жучки» нашлись на вороте моего платья, лацкане пиджака мужа, в моей сумочке, в телефонах само собой. Снять их муж не разрешил. Как мы провели вечер – не помню. Помню только, что пила тогда неожиданно для себя много.

Наутро едва я открыла глаза, как снова зазвонил телефон. Муж быстро схватил его и включил громкую связь. Чтобы я тоже слышала. И мы услышали голос нашего Никитки. Похоже, он весело проводил время. Потом нам сказали, что для начала мы должны подписать документы, которые находятся в папке под кроватью. И только потом нам позвонят и назовут условия освобождения сына.

Папка действительно лежала под нашей кроватью. Там оказались документы на отказ от ребенка. Вы понимаете? Мы должны были отказаться от собственного ребенка!

Женщина всхлипнула. Но справилась собой, задержав на мгновение дыхание. Потом продолжила.

– Я не хотела подписывать. И мужа умоляла тоже не делать этого. Но он так разозлился! Никогда я не видела его в такой ярости! Моего любимого словно подменили! Короче, поругались мы в пух и прах, но документы подписали. Как только я поставила подпись – сразу зазвонил телефон и нам приказали ждать указаний по поводу выкупа за ребенка. А подписанные документы нужно было отправить с курьером по адресу, указанному на конверте. Конверт нашелся в папке с документами. Но никакого адреса на нем не было. Лишь только стояло несколько цифр. Я успела их запомнить. Так вот, едва я успела заклеить конверт, как в дверь позвонили. Муж открыл и передал документы молодому человеку в форменной одежде известной курьерской фирмы. С тем-то и все. Больше ни звонков, ни требований выкупа не было. Супруг обыскал квартиру и нашел несколько «жучков». Сначала мы боялись их трогать. Но потом все же сняли и уничтожили. И обратились в полицию. Но никакого толку – Никитку так и не нашли.

Она замолчала, заложила за ухо выпавшую прядь и выжидательно уставилась на меня. Я не спеша встал. Не отрывая взгляда от посетительницы, медленно обогнул кресло и приблизился к стеллажу с книгами. Старинный, ручной работы стеллаж уютно располагался в нише у окна. И по вечерам последние отблески солнца играли на тисненных золотом корешках редких букинистических изданий толстых томов. Я любовно провел ладонью по ряду книг, ощутив под пальцами тиснение и приятную шероховатость переплета.

Елена, как зачарованная, следила за моей рукой. Я резко выдернул толстый том и метнул его в женщину. Та очень ловко увернулась, скатившись с дивана на пол. Еще мгновение и вот она уже стоит на ногах и целится в меня из пистолета.

Тут моя супруга приставила ружье к виску гостьи и взвела курок:

– Только без глупостей! – предупредила она посетительницу. Шелковый халат был распахнут, демонстрируя сексуальную кружевную ночнушку, наводящую на легкомыслие. Но выражение лица моей жены не оставляло сомнений – если надо, то выстрелит.

– Спасибо, дорогая! Ты, как обычно, вовремя! – я забрал у Елены пистолет. – Смотри-ка! Глок восемнадцать! Ого! Аж тридцать три патрона. Ты деточка, кто такая будешь? И с какой целью пожаловала?

– Я Елена Ватаци! – вызывающе вскинула голову гостья.

– Это ты кому другому рассказывай. Да, ты похожа на Елену. Но ты – это не она. Сразу предупреждаю, что россказни про сестру – близнеца не прокатят. Так что или говори правду или я вызываю своих архаровцев, и ты сгинешь без вести.

Женщина облегченно вздохнула и, не обращая внимания на направленное на нее ружье, не спеша наклонилась, подняла книгу. Положила ее на журнальный столик. Потом сняла пальто, положила его на край дивана и, наконец, уселась сама. На лице ее не было и тени страха. Только сжатые в упрямую нить губы выдавали волнение, и рука, нервно заправлявшая прядь волос за ухо снова и снова. А я еще раз отметил необычайную худобу нашей гостьи.

– Ну, слава богу! Значит, все, что мне про вас рассказывали – правда. А значит, я действительно могу быть откровенной. Только вот ваша супруга.

– Она останется.

– Хорошо. Пусть, – кивнула гостья. Мы с женой опустились в кресла, стоящие напротив дивана. Ружье моя дражайшая половина положила себе на колени, предварительно запахнув полы домашнего халата и подвязавшись пояском.

Тут я сделаю небольшое отступление – моя супруга, помимо красоты и прочих женских достоинств, тоже обладает некоторыми способностями и иной раз, когда я захожу в тупик, что бывает не часто, но все же бывает, я иду за советом к ней. Да и удобно, когда есть человек, который с тобой на телепатической связи. И в нужную минуту оказывается рядом, оказывая помощь и поддержку.

– Все, что я тут вам рассказала – правда. Только с другого ракурса. Я и вправду Елена Ватаци. – Тут я не утерпел и скептически вздернул бровь. – Я – наследница отцовского миллиардного состояния. А та, другая – самозванка, занявшая мое место. И ребенок – мой. Вы же отличаете правду от лжи. Вот, смотрите – лгу я или нет?

Мы с супругой внимательно наблюдали за Еленой. А ведь и действительно – раньше мы видели женщину, которая называлась Еленой Ватаци и повода сомневаться, до сего момента, у меня, во всяком случае, не было. Я оценил поступившую новую информацию – хм, ребенок и вправду той Елены, которая сидит на моем диване. Ясно просматривается кровная связь.

– Хорошо, допустим, что про ребенка мы верим. – Я взглянул на жену – та подтверждающее кивнула. Ну а как ты докажешь, что Елена Ватаци – это ты, а не та, которую мы знаем уже почти год?

– Выслушайте меня! Умоляю! Никитка в опасности! Если еще он жив, конечно!

– Жив, – утвердительно кивнул я. Уж понять, жив человек или нет, я мог легко. А вот с местом положения – нет. С ребенком это всегда довольно затруднительно. Так как дети еще не умеют ориентироваться на местности. Они транслируют изображение лишь того помещения, где они находятся в данный момент. И понять, где это находится лишь по отрывочным видениям довольно сложно. А вообще, дети «фонят» настолько сильно, что охватывают довольно большую площадь, чем когда «фонят» взрослые. И это тоже затрудняет поиски.

Елена облегченно вздохнула. Но тут же с новой силой ощутила страх и отчаяние. Крупные слезы покатились из глаз. Она стерла их руками и завела рассказ.

– Все, что я рассказала про ЭКО – правда. Никитка родился рано утром. Красивый такой, упитанный, с рыженькими волосиками и небесно-голубыми глазами. Мне его сразу принесли на кормление. Помню, как я обнимала и целовала своего мальчика, пока он сосал грудь. Потом пришла нянька и забрала малыша. Как она сказала на осмотр, ну и чтобы я отдохнула.

Когда я проснулась, был уже поздний вечер. Сначала я даже обрадовалась, что удалось хорошо выспаться и отдохнуть. И что ребеночек крепко спит. Я встала, заглянула в люльку – но Никитки там не оказалось. Я вышла из палаты и отправилась на поиски медсестры. Но больничный коридор был пуст. Я прошла до самого конца, до закрашенного синей краской окна. Почувствовала, что сильно замерзла. Оказывается, я умудрилась выйти босиком и в одной ночной рубашке. Чуть не бегом вернулась в палату. И первое, что удивило меня – халат был не мой. И тапочки – тоже. А еще вместо ночнушки на мне была рванина, усыпанная больничными штампами. Я осмотрелась и поняла, что нахожусь не в отдельной послеродовой люксовой, а в маленькой больничной палате, выкрашенной, почти до потолка, синей краской. Единственная кровать была хорошая, но застелена бельем с такими же, как и на ночной рубашке, больничными штампами. Рядом стояла деревянная тумбочка, словно привет из далекого советского прошлого. В углу виднелась железная раковина для умывания, а за тряпичной ширмой обнаружился унитаз. Под высоким потолком тускло светилась лампочка.

Тут до меня дошло, что Никитки рядом нет. И уже давно. А ведь ребенка пора кормить. Грудь болезненно покалывала от прилива молока.

Сначала я впала в панику. Снова выскочила в коридор и как полоумная бегала туда-сюда с криками и рыданиями. Толкала все двери. Напрасно. Все было заперто. И никто не отзывался.

Я сильно устала и продрогла. Пришлось вернуться в палату. Там, чтобы хоть немного согреться – как-никак декабрь на дворе – я легла на кровать и завернулась в одеяло. Что было потом – плохо помню. Потому что пока я искала сына, простыла. Да еще грудь распухла и дико болела – ведь молоко пришло, а кормить некого. Поднялась температура. Меня так трясло, что казалось, упаду с кровати. Даже галлюцинации начались.

Вижу, как сквозь стену женщина в белой одежде ко мне заходит и у кровати останавливается. Она что-то вроде говорит – но я никак разобрать не могу. Потом оказалось, что и вправду кто-то приходил, ухаживал за мной. Я это поняла, когда очнулась – простыни были чистые, появилось второе одеяло, а на тумбочке стояла пластиковая миска с манной кашей.

Сколько прошло времени с момента родов, я тогда еще не знала. Думала – день или два. Ну, максимум – неделя. Временами мне казалось, что я схожу с ума, потому что не могу отличить сон от яви. Слышала то неразборчивое бормотание, то ужасающие крики, иногда кто-то с ужасным топотом пробегал по коридору мимо моей палаты. И вот однажды я вдруг очнулась от этого тяжелого сна. И оказалось, что на улице вовсю уже цветет весна.

Не буду утомлять вас подробностями, как я выбиралась из того страшного заведения. Это оказалась обычная заштатная психушка на окраине города. Как я добиралась домой – это отдельная история. Только вот место мое оказалось занятым. Слегка пополневшая копия меня прежней гуляла с моим ребенком на детской площадке перед моим домом и обнимала моего мужа.

Я хотела кинуться к ним и все рассказать. Объяснить, что вот она я, настоящая. А эта девица – самозванка. Я даже подошла к ним, сидящим на скамейке. Но не успела вымолвить и слова, как муж вдруг обернулся и увидел меня. Окинув взглядом с ног до головы, он брезгливо сморщил нос. Потом достал бумажник, не глядя, выдернул несколько купюр, сунул мне в руку и вежливо предложил удалиться. Типа, ребенка напугаю.

Я тогда не сразу поняла, что он просто не узнал меня. Ведь за время, проведенное в вынужденном заключении, я сильно исхудала, подурнела, волосы спутались и поседели, одежда была чужая. Да и пованивало от меня, хочу сказать, знатно. От былой красоты не осталось и следа. Таким видом и вправду можно напугать малыша. Хотя ему уже исполнился год с небольшим, я его сразу узнала по рыжим волосам и небесно-голубым глазам. До меня только позже дошло, что я потеряла больше года своей жизни.

Я отошла от них тогда и спряталась за деревом. Уж очень мне хотелось посмотреть на своего сынишку. Как он с радостным лепетом возится в песочнице. Но как только самозванка подошла к Никитке, чтобы отряхнуть песок со штанишек, такая обида меня взяла, такая злость! За что со мной такое сотворили? За что отняли сына? Почему мой муж сидит и спокойно смотрит на то, как чужая тетка обнимает его ребенка? И тогда я решила, что сделаю все, чтобы вернуть себе своего ребенка. Своего мужа. Свою жизнь. Займу свое законное место.

Сперва я направилась к родителям – благо деньги на проезд у меня теперь были. Но я их не застала. Оказалось, что они уехали путешествовать. Тогда я решила поискать, где можно найти временное жилье. Тут я, пожалуй, скажу вкратце, что в итоге меня приютили бомжи. А потом я попала по программе Службы спасения в ночлежку. Там меня отмыли, накормили, приодели, привели в божеский вид. Я же целенаправленно начала искать работу в детективном агентстве – тогда мне это показалось самой разумной идеей. И заработать можно и в своей ситуации разобраться. В свое время отец нанимал мне разных педагогов и тренеров. Так я научилась стрелять и обзавелась, как мне казалось тогда, ненужными знаниями по самбо.

В свободное от работы время присматривала за моим мужем и самозванкой. Мне удалось установить в квартире несколько скрытых камер. Так я узнала, что мой сын похищен и найти его не могут. А еще, когда муж обыскивал квартиру, он нашел и мои камеры. Сама я мало что могу предпринять в поисках сына. Из ресурсов только любимый пистолет «Глок» да патроны к нему. Больше ничего. Остальное вы знаете.

Тут Елена замолчала и устало поникла. Мы с супругой некоторое время молчали, обдумывая рассказ гостьи и считывая информацию. Потом понимающе переглянулись – решение было принято.

2. Правда, только правда

– Елена, – начал я, – у нас к тебе несколько вопросов.

– Да.

– Тебе удалось выяснить, кто занял твое место? Хотя бы ее имя?

Девушка устало покачала головой.

– Нет. Даже наедине мой муж называет ее так же, как и меня.

– А сына ты Никиткой назвала? – перехватила инициативу моя супруга.

– Нет, муж. Нам, когда на УЗИ сообщили, что я ношу мальчика, так он сразу сказал – Никитой назовем. Как русского былинного богатыря.

– Как долго ты за ними наблюдала? – продолжила моя супруга.

– Ну как сказать – долго. Если линейно считать – то три месяца. А так – урывками, в свободное время.

– Тебе ничего не показалось странным? Необычным?

– Нет. Ничего такого.

– А тебе не показалось, что твой муж знает, что рядом с ним не ты, а другая женщина?

– Нет, – снова отрицательно качнула головой Елена. На лице ее было написано разочарование. И отчаяние. – Ничего такого. Обычная семья. Все вежливые, обходительные. Ходят в кино, театры, по приемам и гостям. У себя друзей принимают. Моих, между прочим, тоже, – Елена замолчала, огорченно поджав губы. – Хотя есть одна странность – вся прислуга новая. Предыдущий персонал работал в этом доме еще до нашей свадьбы. Все люди были преданы моему мужу, а потом и мне. А теперь нет их. Ведь они знали меня очень хорошо и сразу заметили бы подмену.

– Из чего я делаю вывод, что твой супруг знает, что живет с самозванкой. – Быстро вставил я.

Хм, интересно девки пляшут. Дело с похищением ребенка теперь предстает совсем в другом свете. Нужно снова пересмотреть все документы и переосмыслить информацию. Надо же! Две бабы как похожи! Были.

Теперь, конечно, от всего сходства осталась только родинка на щеке. Вот если бы наша Елена была более упитанной и ухоженной, да приодеть ее точно так же, как самозванку – вот тогда, без всяких сомнений, сходство было бы.

Но не теперь. И надо это обстоятельство обернуть так, чтобы оно превратилось в преимущество в поисках ребенка.

А еще стало понятно, что же меня смущало при общении с родителями похищенного ребенка – на фоне нынешних событий и новой информации становились объяснимыми многие нестыковки. Например, вроде мать рыдает и умоляет вернуть сына, но не чувствую я от нее соответствующего эмоционального фона. Больше животный страх. Только вот непонятно – за сына или собственную шкуру?

– Елена, сейчас тебе придется немного поработать, чтобы найти сына. Я буду искать его через связь с тобой. Ты как? Согласна?

Женщина кивнула.

– Хорошо, тогда пошли ко мне в кабинет.

Мы дружно поднялись. Моя супруга поставила ружье возле кресла:

– Я за кофе. Лена, тебе с молоком и двумя кусочками сахара?

Гостья удивленно вскинула брови:

– Как вы угадали?

Жена довольно фыркнула и удалилась на кухню.

Пока готовился кофе, мы с Леной разместились у огромного монитора. Я открыл карту Москвы и Подмосковья.

– Лена, – начал я выдавать задание, – устраивайся удобнее. Закрой глаза, расслабься. Теперь вспомни момент, когда ты узнала, что беременна. Ощути снова первый толчок внутри живота. Почувствуй это счастье еще раз.

Женщина откинулась на спинку уютного кресла и закрыла глаза, следуя моим указаниям.

Я тоже закрыл глаза, готовясь принимать информацию.

Тут я сделаю краткое отступление. Мне не нужны никакие волшебные хрустальные шары, черепа, кроличьи лапы и прочая глупая атрибутика людей, которые мнят себя крутыми экстрасенсами. Все это чушь. У человека либо есть способность считывать Информацию из так называемого Информационного поля, либо нет. И никакие глупые прибамбасы для этого не нужны. Точно вам заявляю. Дар либо есть, либо его нет. Вот и вся история. Единственное, что кажется не очень понятным обывателю, когда я и мне подобные «читают и расшифровывают» информацию – это отсутствующий взгляд и отрешенное выражение лица. Некоторых сбивает с толку отсутствие волшебных веников и размахивание руками. Но ненадолго. Очень быстро мои посетители убеждаются, что все это лишнее. Уж поверьте, люди, обладающие «эдакими» способностями, на самом деле в подобной мишуре не нуждаются.

Так вот, когда Елена стала делать то, что я ей говорю, то ко мне тоже потекла информация. И она мне очень не понравилась. Действовать нужно было быстро.

Я достал мобильник из кармана домашней куртки и быстро набрал номер. Когда мне ответили, сделал несколько распоряжений.

Только бы успеть – билась мысль у меня в голове, пока я в лифте спускался вниз. Видения приходили одно страшнее другого. Мне вдруг стал понятен мотив всей этой затеянной грязной игры.

Послесловие

Я уже давно не участвовал в подобных операциях – все же возраст. Но тут дело касалось ребенка.

Оперативники двигались практически бесшумно. Настолько, насколько это вообще возможно для человека. Лена осталась дома с моей супругой в ожидании новостей.

Когда мы ворвались в подпольную лабораторию, было уже поздно – Никитка лежал на операционном столе с открытой брюшной полостью. Судя по обстановке – мы спугнули черных хирургов и торговцев органами на середине процесса. Из мальчика уже успели изъять почки и мочевой пузырь. К окончательной разборке на органы преступники не успели приступить.

Ребенок умер на наших глазах – я гладил его по рыжим волосам, стараясь облегчить последние минуты жизни. Помочь ему мы не смогли – убегая, преступники выстрелами повредили оборудование, поддерживающие жизнь мальчика.

Умер не только наш Никитка. Умерло еще множество детей, как показала экспертиза, основываясь на найденных останках и других биологических материалах, собранных в лаборатории.

И причиной этому колоссальный клубок лжи, который нам еще предстоит размотать.

По возвращении пришлось объясняться с вышестоящим руководством – а оно есть у всех, – каким образом получилось так, что мы не могли отыскать Никитку целых три дня, а тут вдруг бац, и нашли его и подпольную хирургическую лабораторию за считаные часы!

Но не это самое главное. Самое главное – это распутывание клубка лжи. Сбор улик, опрос свидетелей, многочисленные экспертизы установление причастности каждого фигуранта в деле о похищении Никиты Озерова и остальных детей. Потому как для вынесения справедливого приговора нужны неопровержимые доказательства вины. Железные, чтобы виновные не ушли от наказания.

Пока мы осматривали подпольную хирургическую лабораторию, у меня разболелось сердце. Моим ребятам тоже было худо, когда они сгребали останки расчлененных детей. У многих блестели слезы на глазах. Они украдкой смахивали их и продолжали собирать улики. Как положено, с…ка, по закону. Как мы выжили – не знаю. Наверное, всеми нами двигала злость и желание наказать мерзавцев, которые сотворили все это с невинными ребятишками.

Следствие еще идет. Выявляются те, кто занимается именно похищением детей на органы. Взяты под стражу не только рядовые исполнители, но и главари. Все они в большей или меньшей степени дают показания. Но это только малая часть огромного «черного» рынка торговли органами.

Елена Ватаци восстановила свое доброе имя. Вот только не захотела она больше числиться супругой. Развели их мгновенно – родители Лены, узнав правду, подключили все свои связи, чтобы развод состоялся максимально быстро.

Страшная правда заключается в том, что это нечестный супружник Елены вместе с любовницей затеяли историю с похищением ради денег. Они оба оказались заядлыми игроками и мотами. Угадайте, кто первый предложил продать малыша на органы? Ответ очевиден – мачеха. А родной папочка поддержал игру.

Личности остальных детей пока установить не представляется возможным – не с чем сравнивать генетический материал. Похоже, все это либо были беспризорные детки, либо воспитанники детских домов, либо похищенные за рубежом и в «горячих точках». Или сами родители продали их «на органы» и соответственно о пропаже не было заявлено.

Я присутствовал во время допросов самозванки и неблагодарного мужа. Ох, как чесались у меня кулаки! Слушать их вранье и выкрутасы было физически нестерпимо! Мои ребята периодически не выдерживали и срывались на физическую расправу. Но я пригрозил им дисциплинарными взысканиями. Сам клятвенно пообещал тщательно отследить все исполнительное производство по этим делам. Чтобы в суде виновные не смогли отвертеться.