Безжалостный бесплатное чтение

Глава 1

— Проклятье, прекрати вырываться! — Гик встряхнул меня за капюшон, а потом взял за руку и резко потянул на себя, из-за чего чуть не упала на лестнице, пяткой соскочив со ступеньки. — Просто, черт раздери, успокойся и иди за нами. Тебя Мейсон ждет. Жаждет увидеть свою игрушку.

— Отпусти меня. Немедленно! — Я попыталась его пнуть, но что я против двух огромных парней, которым даже до плеч не доставала?

В итоге мои попытки вырваться закончились тем, что Гик заломил мне руку, и я ощутила острую боль. С губ сорвался судорожный вдох, забиваемый вскриком.

— А я говорил, чтобы ты успокоилась. Тебе и так сейчас достанется от Мейсона. Он тебя всю неделю искал, а ты непонятно где шлялась. Пряталась? Да? Еще и в универ не ходила. Настолько сильно его боишься? Так вот: может быть, не зря.

Гик мерзко засмеялся, а Пайк, помогавший ему тащить меня, многозначительно посмотрел в мою сторону, будто намекая, что мне действительно следует бояться. Правда, его эта ситуация забавляла.

А вот мне весело не было. И без их слов я понимала, что мое положение более чем ужасно. Причем знала я это куда лучше, чем они.

Иногда мне казалось, что в этом мире не было человека хуже, чем Мейсон Рид. Надменный, эгоистичный подонок, считающий, что ему абсолютно все позволено. Черный сгусток сплошного зла и надменности.

Много власти, безграничное количество денег и сознание, сотканное из нитей жестокости, агрессии и непредсказуемости.

А еще он мой сводный брат. Звучит громко, но на самом деле семьей мы друг друга никогда не считали. Лишь на людях создавали видимость. Временами даже мастерски это отыгрывали. Хотя я всегда понимала, что с Ридом следует быть осторожной. Исключительно заранее продуманные фразы и ни одного лишнего слова, движения, взгляда.

Но даже несмотря на это мне порой от него доставалось.

Мейсон являлся червоточиной моей жизни, но я никогда не думала, что она может усугубиться настолько сильно, как это произошло месяц назад, в день моего восемнадцатилетия.

Именно в этот день Мейсон преподнес мне особый подарок. Швырнул на мою кровать коробочку с золотой цепочкой и кулоном в виде шипа. Что это означало, я прекрасно знала, ведь об его личных игрушках была наслышана. И даже — несмотря на то, что Мейсон домой их не водил — неоднократно видела этих девушек.

Но того, что однажды клеймо игрушки будет поставлено на мне, я никак не ожидала.

В тот момент, взяв коробочку и увидев ее содержимое, я даже хихикнула, считая это какой-то нелепой шуткой. То, что подобное случилось на самом деле, не укладывалось в голове.

«Знаешь, я всегда считала, что у тебя плохо с чувством юмора, но эта шутка и правда забавная», — сказала с улыбкой на губах.

Нет, на самом деле шутка была жуткой. Вообще все, что касалось Мейсона, именно таковым и являлось. Но за годы, проведенные с ним под одной крышей, я уже ко многому привыкла, а из-за дня рождения у меня и вовсе было хорошее настроение.

Но посмотрев в его черные глаза, я поняла, что это была не шутка. И в этот самый момент моя собственная улыбка медленно испарилась. Мне стало по-настоящему не по себе.

— Представляешь, у нас все и всегда говорили Мейсону, что у него хорошенькая сводная сестра. — Гик опять толкнул меня, из-за чего я чуть не врезалась в дверь, которую парень тут же открыл, после чего затолкал меня внутрь. — Знаешь, что он на это отвечал? Говорил, чтобы мы рты закрыли. Мейсон не любил разговаривать о тебе, и всем было ясно, что тебя он терпеть не может. А теперь ты его игрушка. Видно, особенная. Это я к тому, что тебе стоит приготовиться. Ведь тебя реально ничего хорошего не ждет.

— Если ты знаешь, что Мейсон сделает со мной что-то плохое, почему ведешь к нему? — спросила я сквозь плотно стиснутые зубы, делая очередную попытку вырваться.

На мой вопрос Гик лишь рассмеялся, после чего опять толкнул меня. Он всегда был чем-то сродни шестерки Рида, хотя считал себя чуть ли не его близким другом. Каждый раз так мерзко пресмыкался перед ним…

Меня затащили в холл и поволокли по коридору. Этот дом не был огромным. Особенно если сравнить его с другой недвижимостью семейства Рид. Но стоял в лесу, а, значит, в уединении. Из-за этого тут часто собирались громкие тусовки, о которых я знала лишь из слухов, и то, что я слышала, мне не нравилось. Частью таких компаний мне никогда не хотелось становиться.

Я бы вообще предпочла никогда не появляться в этом доме, но удавка, которая весь последний месяц сжимала мою шею, сдавливалась все сильнее и сильнее.

Меня выволокли во внутренний дворик, и я сразу же увидела Мейсона. Он был один, и стоило мне посмотреть на него, как мое сердце остановилось, а потом вовсе рухнуло вниз, словно в ожидании чего-то крайне нехорошего.

У Рида короткие черные волосы и смуглая кожа. Сейчас ему было лишь двадцать три, но казался он значительно старше. Возможно, оттого, что черты его лица уже давно загрубели, и выглядел он по-мужски сурово.

— Смотри, кого мы нашли! — Гик наконец-то отпустил мою руку и, отойдя на несколько шагов, триумфально указал на меня. — Случайно увидели ее на улице. Думаю, она собиралась в магазин. До чего докатилась золотая девочка — сама себе за продуктами ходит. Правда, мы так и не узнали, где она пряталась. Нам она отказалась это рассказывать.

Мейсон даже не посмотрел на Гика. Сейчас его спокойный, но в то же время раздирающий взгляд сосредоточился на мне. На непривычной для меня потрепанной одежде и на руке, которую я придерживала, так как она все еще сильно болела. Я ее даже выпрямить не могла.

— Что с ее рукой? — Мейсон не оторвал от меня взгляд, но еле заметно повернул голову в сторону Гика.

— Я случайно вывернул. — Гик пожал плечами. — Девчонка вырывалась. Не хотела идти к тебе.

Сказав это, он развел руки в стороны.

— Я старался быть с ней помягче. Сто раз предупреждал, чтобы она перестала вырываться, просил ее успокоиться, но, как видишь, слушаться она отказалась. Непослушная у тебя игрушка.

Мейсон отложил телефон, в котором до этого момента что-то читал, и медленно, лениво пошел в сторону парня. Гик хотел еще что-то сказать, но следующая его фраза утонула в глухом и гулком ударе, с которым Мейсон, сжав ладонь на его шее, ударил парня головой об стол.

Крича и извиваясь, Гик упал на пол, а я увидела кровь, которой он начал захлебываться, и то, что осталось от его носа. Внутри все треснуло и мгновенно заледенело. Я раз за разом в сознании слышала гулкий звук, с которым его лицо ударилось о твердую деревянную поверхность. Закрыв рот ладонью, я пошатнулась, а потом вовсе развернулась и побежала прочь.

Нет, у меня не было никакого просветления на тему, что Мейсон, оказывается, жестокий человек, раз вот так просто ударил Гика. На самом деле для него нечто такое — пустяки. Он способен на куда более жуткие и страшные поступки. Причем с легкостью и обыденностью.

А Гик ненормальный, раз посчитал, что может в присутствии Мейсона перестать следить за языком и говорить лишь бы что. Так выглядела беспечность, от которой у меня кровь стыла в жилах.

Перед глазами плыло, а дыхание мгновенно сбилось. В груди жгло, но даже не в состоянии вдохнуть и чувствуя себя так, словно вот-вот упаду, я за считаные мгновения миновала коридор и выбежала в холл, с замиранием сердца увидев входную дверь. Свобода была невыносимо близко. Буквально несколько секунд — и я бы оказалась на улице, а потом побежала бы куда глаза глядят. Главное, подальше отсюда.

Короткое мгновение надежды, которая тут же рассыпалась.

Нечто сжалось на моем запястье и с силой дернуло назад, из-за чего я чуть не упала. Устояла лишь по той причине, что «нечто» удержало меня, теперь не позволяя сделать ни одного лишнего движения.

Единственное, что я могла, — это повернуть голову. Но лучше бы я этого не делала. Не видела Мейсона, который сейчас стоял за моей спиной и смотрел на меня так, что паника уже не просто начала просыпаться. Нет, она вовсю бушевала и отравляла меня подобно яду, заставляя дребезжать каждую мысль.

Вдох и выдох. И так раз за разом в безуспешной попытке успокоиться.

— Отпусти меня, — наконец-то сказала я. Просяще. Даже умоляюще. В каком же сильном отчаянии я находилась… — Послушай, давай просто остановим все это и забудем про весь последний месяц. Прошу, Мейсон, прекрати.

Его ладонь сжалась на моей шее сзади. Сдавила ее. Больно и так, что воздуха, которого уже и без этого не хватало, стало еще меньше.

— За что?.. — сдавлено прошептала я. — Что я тебе сделала?

Он промолчал, но ответ я и так получила. Увидела его в глазах Мейсона.

Он действительно терпеть меня не мог, но я до сих пор не могла понять почему, ведь я действительно никогда не делала ему ничего плохого.

Продолжая сжимать мою шею, он дернул меня на себя так, что я закашлялась и вцепилась в его пальцы, пытаясь хоть немного ослабить хватку. Сделать хотя бы вдох.

Второй рукой достав что-то из кармана, Мейсон поднес эту вещь к моему лицу. Это оказалась та самая цепочка с кулоном в виде шипа. Украшение, при виде которого я физически ощутила, как удавка на моей шее стянулась еще сильнее.

— Сейчас ты наденешь это. — Голос Мейсона прозвучал совсем рядом с ухом, и от его звучания меня пробил озноб.

— Я не буду! — Я попыталась качнуть головой, но и это не получилось. Лишь себе больнее сделала. — Твои прошлые игрушки… Они ведь согласились на эту роль. Я не хочу. Найди ту, которая… захочет.

Его ладонь сжалась еще сильнее, и я ощутила горячее дыхание на своей щеке.

— Мне не нужна другая. — Я не видела лица Мейсона, но ощутила его пренебрежительную усмешку. — Я хочу делать больно именно тебе.

— Если… я тебе что-то сделала, просто скажи.

— Надевай. — Прозвучало даже не как приказ, а как последнее предупреждение.

И это пугало. Мейсон дважды не повторял. Я до дрожи и судорожной паники боялась узнать, что он сделает, если я не нацеплю этот «ошейник», из-за чего онемевшая ладонь сама потянулась к цепочке. Словно к спасению от чего-то ужасного, хотя умом я и понимала, что этого «ужасного» не избегу. Просто если надену цепочку, пойду на это по собственной воле.

Насколько же жалкой я была в этот момент! Была готова растелиться подобно тряпке в надежде, что будет хотя бы не так сильно больно. Я находилась на грани. В тупике, в который Рид меня старательно загонял, с каждым днем вонзая в тело шипы страха и лишая надежды на то, что это может прекратиться.

Мои пальцы коснулись цепочки, которая была пропитана теплом Мейсона. Я сжала ее в кулаке. По ощущениям она была подобна кислоте, которая разъедала кожу и оставляла невидимые ожоги.

Мужская ладонь исчезла с моей шеи, позволяя нацепить на нее цепочку, но я, даже расстегнув ее, не смогла этого сделать. Замерла и затаила дыхание. Будто перестала существовать.

— Достала постоянно медлить!

Эти слова были подобны удару. Пронзившему сознание агрессивному щелчку, с которым лапища Мейсона опять оказалась на моей шее.

— Мне опять показать тебе, что рядом со мной этого делать не стоит? Я говорю, а ты делаешь. Немедленно.

Он встряхнул меня и вжал спиной в стену. Сильно и болезненно. Я онемела от нового всполоха паники и начинающейся истерики, но прежде чем поняла, что делаю, сжала кулон цепочки и полоснула им по лицу Мейсона.

Я не знала, чего пыталась добиться. В это мгновение я вообще ничего не понимала, мир плыл или и вовсе перестал существовать. Вместо него меня окружал жуткий кошмар, от которого я пыталась избавиться, но в итоге делала только хуже.

На ладони возникло ощущение чего-то мокрого и горячего. Я далеко не сразу поняла, что это была кровь Мейсона, потому что кулон пронзил его щеку. Единственное, что я ощутила, — то, что его хватка ослабла. Этого краткого мгновения мне хватило, чтобы с отчаянным порывом вырваться и побежать к двери.

Теперь перед глазами плыло еще сильнее, я почти ничего не видела, но бежала с такой скоростью, на которую, казалось, вообще не была способна. Миновала внешний двор, а потом ворота. Выбежала на улицу и ринулась направо, в чащу леса. Обернулась лишь дважды. Позади я никого не видела, но страх от этого не ослабевал. Наоборот, с каждым мгновением он становился сильнее и сильнее.

Я не знала, сколько бежала. Долго. Возможно, бесконечно. Но в какой-то момент споткнулась о корень дерева и полетела на землю. Утонув в ковре из засохшей листвы, несколько раз кувыркнулась и спиной ударилась о дерево. Все внутри кричало о том, что нужно вставать и бежать дальше, но тело не двигалось. У меня будто случился сбой всего. Сознания, физических ощущений и разума.

Я даже не моргала. Смотрела на закат, который частично виднелся за листвой деревьев, и на вечернее небо, которое уже начинало темнеть. Наверное, в этот момент в голове должно было появиться много мыслей, но я задавалась лишь одним-единственным вопросом.

Как все дошло до такого?

Позже появились новые вопросы.

И куда мне сейчас идти? Возвращаться домой нельзя. Тем более это не мой дом, а Мейсона. Пойти к подругам я тоже не могла. После того, как Рид поставил на мне клеймо «игрушки», их у меня значительно поубавилось.

Стоило этой новости разнестись, как у меня вообще осталась только одна подруга. Но когда я попросилась пожить у нее, она первая сдала меня Мейсону. Сказала ему, где я нахожусь. А ведь мы дружили десять лет.

Я вяло подняла руку и, немного опустив веки, посмотрела на запястье. На нем до сих пор виднелись синяки. Рид поставил их, когда в тот день пришел за мной.

Пока мне удавалось убегать от него, но как долго это может продолжаться? Особенно теперь. Окинув взглядом ладонь, которая все еще была в его крови, я сильно зажмурилась и стиснула зубы с такой силой, что стало больно.

Прежде чем я поднялась на ноги, прошло очень много времени. Тело плохо слушалось, но следовало уходить отсюда. Чем быстрее, тем лучше. Во-первых, я все еще боялась, что Мейсон или его шестерки меня найдут. Во-вторых, на вечернем небе собирались тучи. Кажется, по утренним новостям говорили, что ночью будет ливень. Возможно, уже через пару часов.

Я достала телефон и зашла в сеть. Открыв карту города и поняв, в каком месте нахожусь, попыталась рассчитать дорогу к своему временному укрытию. Единственному месту, в котором я сейчас вообще могла спрятаться. Именно там я провела всю последнюю неделю.

Оказалось, что пешком туда идти около полутора часов, но когда я вышла на дорогу, какая-то женщина, судя по всему, работающая у нас в городе прислугой, сжалилась надо мной и немного подвезла. Я была грязная и растрепанная. Оттереть кровь Мейсона от рукава мне не удалось, и эта женщина спросила, нужна ли мне помощь. Но чем она могла помочь? Мне и полиция не поможет. Иначе я уже давно обратилась бы туда.

Уже стемнело, когда я вышла из ее машины и по тропинке опять вошла в лес, но уже в ту его часть, которая находилась в другом конце города.

Находиться тут ночью страшно. Темно, холодно, и за спиной постоянно что-то шуршит… Еще месяц назад я бы не зашла в эту чащу, но сейчас жизнь диктовала совершенно другие приоритеты. Лучше в безлюдном лесу, чем в городе, в котором меня в любой момент могли опять поймать.

Телефон в кармане зажужжал, и я его достала. Пришло сообщение от Мейсона. Остановившись, я ненадолго зажмурилась, а потом набралась сил и нажала на него:

«До завтрашнего обеда ты должна прийти ко мне и встать на колени. Иначе я тебя сам найду. Долго прятаться ты не сможешь»

Я несколько раз перечитала сообщение, после чего опустошенно положила телефон обратно в карман.

Я не отвечала на сообщения Мейсона, но и заблокировать его номер не могла. Наверное, боялась последствий.

Последние минуты пути я уже не шла, скорее волочила ноги. Но представляя, как закрою дверь и упаду на кровать, находила в себе хоть какие-то силы.

Вот только стоило ближе подойти к моему убежищу, как я замерла.

На ступеньках сидел какой-то парень.

Моим укрытием являлся давно заброшенный дом, находящийся чуть глубже в лесу. Я знала о нем лишь по той причине, что когда-то тут жила моя учительница. В прошлом меня временами привозили к ней на дополнительные занятия. Но лет пять назад она выехала из нашего королевства, а ее дом так и остался никому не нужным и необитаемым.

Поэтому не зная куда пойти, я вспомнила про это место. Придя сюда, была в таком отчаянии, что, найдя ключ там, где его обычно прятала учительница, вошла в дом, даже не задумываясь над тем, что это противозаконно.

Зато тут было почти все, что требовалось для жизни, хотя сам дом действительно выглядел заброшенным и нежилым.

Вот почему, даже понимая, что не имею права находиться тут, я считала, что все равно здесь никто больше жить не будет. Сюда даже никто не заходил. Вот почему сейчас, увидев тут человека, я замерла.

Кто этот парень? Что он тут делает?

В полумраке я не могла его толком рассмотреть. Лишь массивный силуэт. А еще светлые, небрежно растрепанные волосы.

Пошатнувшись, я сделала шаг назад. Наверное, мне следовало уйти, но именно в этот момент начал капать мелкий дождь, с каждой секундой становясь все сильнее и сильнее. Превращаясь в стену, которая внезапно выросла за моей спиной, отрезая путь обратно. Так, словно даже сама природа уже была против меня.

Ливень — не самое плохое, что произошло со мной за сегодняшний день, но он стал той каплей, которая меня окончательно утопила.

Ночь, лес, какой-то парень. И кроме нас — вокруг никого. Правильнее было бы пойти прочь, но я направилась к домику. Вернее, поволочила к нему ноги.

Подойдя ближе, повнимательнее присмотрелась к незнакомцу. Он явно был неместным.

Наш город маленький. Даже крошечный. Такой рай для аристократии. То есть в основном тут жили богатые люди или их прислуга. Практически все друг друга знали, или как минимум видели.

А этот парень явно был чужаком. Такие у нас — огромная редкость.

Ливень стал сильнее, и я, обняв себя руками, просто поднялась по ступенькам, проходя мимо этого незнакомца. Молча.

Забравшись на крыльцо, я села на деревянный настил и спиной уперлась о стену. Дрожала и часто дышала от холода. Все же я успела промокнуть.

Краем сознания я отметила, что парень никак не отреагировал на мое появление. Даже когда я прошла мимо него. Все еще сидел в прежней позе и курил. Так, словно меня для него и не существовало.

А мне хотелось войти в дом. Там было два теплых одеяла, в которые я могла бы завернуться и согреться. Но при постороннем человеке я не рискнула войти в чужое жилище. Через пару минут у меня появилась еще одна причина этого не делать: неподалеку от входной двери я увидела сумку.

От ее вида сердце сжалось, и я нервно спросила:

— Ты новый жилец этого дома?

Некоторое время он продолжал сидеть и молча курить. Так, словно не желал обращать на меня внимание. Но в итоге, выдыхая дым, он все же ответил:

— Да.

Голос у него был глубоким. Немного грубым и хриплым. Иглами пробирающимися в сознание.

Но главное, после его ответа я ощутила опустошение, которое невозможно передать никакими словами. Вот и все. Я лишилась своего единственного укрытия. Теперь мне точно некуда было пойти.

Но пока я все так же оставалась на крыльце около стены. Пока дождь не закончится, я точно не смогу уйти. Да и ночь… Может, этот незнакомец хотя бы до утра не прогонит меня отсюда?

Я подтянула коленки к груди и обняла ноги. Закрыла глаза и запрокинула голову. А потом начала думать. Лихорадочно, быстро и судорожно. Даже если я пробуду тут до утра, куда идти потом? Город крошечный, и каждый его житель — за Мейсона. Любой парень и любая девушка. Даже мои подруги, которые в один момент отвернулись от меня, словно я стала прокаженной. Рид тут — кто-то наподобие бога.

И выехать отсюда я тоже не могла. Когда я в последний раз пыталась это сделать, опять оказалась в руках Мейсона.

Чем больше я думала, тем хуже мне становилось. Я чувствовала себя облезлым зверьком, которого Рид загонял, показывая, что меня не жалко и уничтожить. А остальные лишь потешались. С интересом наблюдали и помогали ему.

От этих мыслей глаза начало неприятно покалывать. Неприятно ощущать то, что ты не просто больше никому не нужна — твоего уничтожения даже жаждут. Те, кто меня толком не знал, и те, кого я считала близкими.

Я потерла закрытые веки кончиками пальцев. Пыталась остановить слезы, но меня все же прорвало, из-за чего щеки опять стали влажными, но теперь не от дождя. Всхлипывая, я согнулась и лбом уперлась в колени. Плакать было легче, чем думать.

— Плачь сильнее. Ходят легенды, что если разреветься, все проблемы нахуй исчезнут.

Грубый голос незнакомца полоснул по сознанию, и я подняла голову. Посмотрела на него. Поскольку парень все еще сидел на ступеньках, я видела только его спину. И то из-за темноты не слишком хорошо.

— Я сама разберусь в том, что мне делать. — Из-за слез голос сбился. Я потерла лицо рукавом, но слезы не останавливались.

— Ты мешаешь.

— Я просто тихо сижу тут. — Я сильнее вжалась в стену, опасаясь, что он меня сейчас прогонит. — Можно я тут побуду до утра? Мне сейчас некуда пойти.

— Тебя не учили, что лучше не находиться в лесу наедине с незнакомыми мужиками? — Выдыхая дым, парень еле заметно повернул голову. Не в мою сторону. Просто вбок. — Может, я захочу сделать с тобой что-нибудь плохое? Например, связать и выебать?

— Ты этого не сделаешь, — сквозь слезы прошептала я, опять начиная тереть лицо. — Наш город закрытый. Сюда не пускают абы кого. Наверное… ты строитель. Или разнорабочий.

Я не видела его лица, но мне показалось, что на его губах появилась усмешка.

— Охуенный вывод. И с чего же он?

— Ходили слухи, что тут будут строить новый комплекс. Сейчас… собираются расчищать территорию. — Я опять всхлипнула. Не стала говорить о том, что вывод я сделала из его внешнего вида. Парень был одет очень просто. Можно даже сказать, бедно. В темноте толком не разглядишь, но, кажется, на нем были джинсы и толстовка.

К тому же… его речь. У нас в городе никто так не сквернословил. Среди аристократии — тем более. Даже прислуга тщательно следила за языками.

Из этого я сделала вывод, что парень, скорее всего, вырос в каком-нибудь бедном районе, а сюда его пустили временно, как разнорабочего для грязной работы.

И этот дом был уже старым и обветшавшим. Возможно, его выделили для строителей.

Незнакомец не ответил. Он лишь подкурил новую сигарету, а я, уткнувшись лбом в колени, опять всхлипнула.

Послышался шорох одежды. Парень что-то достал из кармана толстовки и протянул эту вещь мне. В ней я разглядела шоколадный батончик.

— Держи. Только, блядь, перестань реветь. Бесишь.

Я тут же подползла к нему и забрала батончик. Есть хотелось нещадно. Я и в магазин осмелилась выйти только по той причине, что не ела больше двух суток. На продукты потратила последние свои деньги, но когда Гик тянул меня к машине, все мои пакеты попадали на тротуар. Теперь у меня не было ни денег, ни еды.

— Спасибо, — сказала, дрожащими ладонями разрывая пакетик и с жадностью откусывая шоколад.

Хоть что-то хорошее за сегодняшний день.

— Можно я останусь тут до утра? — осторожно повторила, опять откусывая от батончика. Понимала, что наглею, но мне и правда некуда было пойти.

— Да. Если не будешь мешать.

— А чему именно мешать? — Я отодвинулась обратно к стене. — Ты же просто сидишь на улице.

— Я предпочитаю быть один. — Он отщелкнул окурок в сторону, из-за чего тот упал на мокрую землю. — Сейчас мне мешает само твое присутствие.

Глава 2

Ливень только усилился, и теперь уже опускался на землю плотной стеной, за которой я не могла рассмотреть даже очертаний деревьев. Прошло совсем немного времени — поднялся ветер. Не просто холодный. Скорее, ледяной и раздирающий каждым своим дуновением.

Я поежилась и обняла себя руками, но это ни капли не помогало согреться. Все же я успела промокнуть, и теперь одежда липла к коже. Пока не высохну, легче не станет.

Немного поерзав, я некоторое время сомневалась, не решаясь обратиться к незнакомцу, но после очередного дуновения ветра, полоснувшего по телу, словно острие ножа, все же обратилась к нему.

— Я должна в кое-чем признаться… — Я подождала от него хоть какой-то реакции, но когда ее не последовало, вновь поерзав, нерешительно продолжила: — Я думала, что этот дом заброшен, и поэтому жила тут последние несколько дней. Клянусь, что ничего не разбила и не испортила.

Замолчав, я опять подождала реакции на мои слова. В конце концов, я только что призналась в незаконном проникновении в чужое жилье. Но незнакомец не обернулся ко мне, и тем более ничего не сказал. Словно ему мои слова были глубоко безразличны.

Странный он. Хотя, наверное, этот дом он не купил. За какие деньги? Возможно, его действительно выдали как временное жилье на период работы в нашем городе. Поэтому незнакомца и не волновал предыдущий жилец. Даже если он жил тут противозаконно.

Я опять обратилась к нему:

— Там, в доме, остались кое-какие мои вещи. В том числе одежда. Можно я зайду и переоденусь? Просто я промокла и замерзла.

— Иди. Сиди в доме, раз тебе холодно.

— Правда? Я могу побыть внутри? — Я приподнялась на коленях, ладонью упершись в пыльный деревянный настил. — Ты не против?

— Мне похуй.

Дважды повторять не потребовалось. Я тут же поднялась и, все так же обнимая себя руками, вошла в дом.

Изначально тут не было электричества, но я подумала, что, раз сюда приехал новый жилец, может, его подключили. Вот только, щелкнув кнопками, поняла, что это не так.

В полной темноте побрела в спальню. Там стояла лампа, которую я принесла с остальными вещами. Она работала от батареек, и, стоило прикоснуться к ней, как комнату залил слабый мягкий свет.

Все еще дрожа, я закрыла дверь на защелку и быстро переоделась в другие джинсы и свитер. Эту одежду, как и все остальные мои вещи, что были в этом доме, я взяла на местной распродаже. Все не новое, кое-что — значительно потрепанное, но главное, досталось мне за копейки. Тогда я была значительно ограничена в деньгах. Сейчас у меня их и вовсе не осталось.

В сухой одежде я очень быстро согрелась, но внутри меня все еще трясло. Окинув свои вещи взглядом, я начала их потихоньку собирать. Все уместилось в два небольших пакета, которые я вынесла в коридор.

Потом, держа в руках лампу, пошла на кухню. Взяла нож и, завернув его в полотенце, осторожно положила в карман свитера. Не знаю, кто этот парень, так что лучше перестраховаться.

Хотя хуже и страшнее Мейсона никого нет.

Немного позже я взяла из спальни одеяло и, кутаясь в него, села на диван в гостиной. При свете лампы осмотрела свои руки. Вернее, синяки на запястьях. Отодвинув воротник свитера, скосила глаза на синюю болезненную отметку на ключице, а потом кончиками пальцев прикоснулась к губе. Она была разбита, но постепенно начинала заживать.

Еще от сегодняшнего падения в лесу у меня болело бедро и были расцарапаны коленки. Все остальные отметины оставил Мейсон, когда полторы недели назад пришел в квартиру моей подруги, где я от него пряталась. В тот день Рид хорошо меня потрепал. Даже заставил встать на колени. Мне до сих пор казалось, что я стою на них, а он возвышается надо мной, как громадная скала боли и унижений.

Рассматривая синяки, я забывала дышать. Корчилась, кусала губы и жмурилась. Мне все еще было страшно. Настолько, что хотелось сжаться и вовсе исчезнуть. Завтрашнего дня я для себя не видела. Мне вообще некуда пойти. Негде спрятаться. Никак не защититься…

Вспомнив сообщение Мейсона, я судорожно задышала, чувствуя приближение панической атаки. Даже синяки заболели сильнее, словно намекая, что это лишь начало.

Дверь открылась, и в дом вошел незнакомец, перед этим лениво ногой толкнув внутрь свою сумку. Теперь, когда помещение частично заливал свет моей лампы, я могла лучше его рассмотреть. То, что он высокий, я поняла еще на улице. Как и то, что у него широкие плечи и очень крепкие руки. Его телосложение я бы описала, как чрезмерно мощное. Даже пугающее. Если такой верзила захочет сделать со мной что-то плохое, вряд ли мне поможет нож, который я спрятала в карман свитера.

У него были очень светлые волосы. Может, выгоревшие на солнце, но выглядели они почти белоснежными. Кожа смуглая. Оттенок в разы темнее, чем у Мейсона.

Переступив через свою сумку, он пошел к кухне. Лениво. Неторопливо. Я бы даже сказала, медленно. Временами останавливаясь и даже ногой оттолкнув пуфик. Ладонью он растрепал волосы на затылке, из-за чего они стали выглядеть еще более небрежно.

— Тут нет электричества, — сказала я. Заметив, что незнакомец даже не попытался включить свет, решила, что он, судя по всему, и так об этом знает.

На кухне он пробыл недолго. Правда, я не смогла понять, что он там делал в полной темноте. Наконец все так же медленно он прошел по гостиной и сел в кресло напротив меня. Закинул одну ногу на стол и набросил на голову капюшон. А потом поставил на стол небольшую глубокую тарелку, за которой, судя по всему, и ходил на кухню.

— И чего же ты ревела, малолетка?

— Я не малолетка. Мне уже восемнадцать. — Я поджала губы, но тут же цыкнула оттого, что ранка на ней отдалась острой болью. Прикоснувшись к ней кончиками пальцев, я посмотрела на парня. Черты лица грубые, но привлекательные. Красивый парень. За ним, наверное, девушки толпами бегают. Только все равно он странный. Сидит почему-то с закрытыми глазами.

Он подкурил сигарету, и я только сейчас поняла, зачем ему понадобилась эта тарелка. Он использовал ее как пепельницу.

— Я не спрашивал, сколько тебе лет. Мне похуй.

— Тогда зачем спросил, из-за чего я плакала? — Меньше всего мне хотелось обсуждать с каким-то незнакомцем то, что происходило в моей жизни.

— Не поверишь, но мне и на это плевать. Вот только ты бесишь, глупая малолетка, ночью шляющаяся по лесу. Потом таких, как ты, в канавах находят.

— Еще немного — и я решу, что ты беспокоишься обо мне.

На его губах появилась пренебрежительная ухмылка. Я точно была ему глубоко безразлична. За последний месяц я поняла, что вообще никому не нужна.

Я бы могла сказать этому парню, что в лесу мне безопаснее, чем в городе, ведь там мой ненормальный сводный брат. Но не решилась. Вдруг он меня после такого прогонит? Этот парень явно простой человек, а Мейсон Рид — король этого города. Вряд ли этому незнакомцу нужны такие проблемы.

А мне бы тут хоть до утра пересидеть.

Но вдруг Мейсон все же узнает, что я была тут и этот незнакомец меня приютил? Тогда у него будут проблемы. Может, все-таки стоит рассказать?

Это начало меня грызть. Заживо внутренне уничтожать, из-за чего я до онемения в пальцах сжимала одеяло. Почти решила, что надо уйти отсюда прямо сейчас, и даже представила, как ночью под дождем бреду по грязи хоть куда-нибудь… но почувствовала, что моего лица коснулся горький сигаретный дым.

Подняв голову, я заметила, что незнакомец улыбнулся. Уже без пренебрежения, но как-то необычно. Улыбка у него была красивая. Еле заметная, но из-за нее парень напоминал забавляющегося беса.

— А ты забавная, малолетка. Даже чем-то мне нравишься. — Он опять поднес сигарету к губам. — Можешь оставаться тут сколько хочешь.

— С чего внезапно такая щедрость? — Я насторожилась. Вдруг он что-то задумал?

— Чего напряглась? Думаешь, что руки буду распускать?

— Я тебя не знаю. Мало ли на что ты способен.

— На многое, но не на то, чтобы лапать тебя. — Он опять сбил пепел в тарелку. — Как-нибудь обойдусь без тощей малолетки.

— Я не тощая.

— Это типа намек на то, что я могу залезть тебе под одежду? — Он ухмыльнулся, явно вновь насмехаясь надо мной. — Ну что ж, у меня довольно давно не было женщины, поэтому…

— Нет, — ответила сразу же. — Просто я не тощая и не малолетка. Ты сам старше меня максимум лет на пять.

Парень сонно провел ладонью по лицу, зарываясь пальцами в волосы и открывая глаза. Увидев их, я тут же вжалась в спинку дивана.

Серые, блеклые. Практические бесцветные и будто… мертвые. Жуткие. Я бы даже сказала, страшные.

— Ты слепой, — произнесла на выдохе.

Он не ответил. Лишь опять поднес сигарету к губам.

Я придвинулась и, одной рукой упираясь в стол, второй провела перед парнем. Сначала в одну сторону, потом в другую. И так несколько раз.

— Ты, блядь, у меня перед лицом рукой машешь? — В его голосе чувствовалось раздражение. Ему явно не понравилось то, что я делала.

— Прости. Просто я впервые встретила слепого. Ты вообще ничего не видишь? А как же ты живешь?

В наше время слепые были огромной редкостью, и потому на этого парня я смотрела, как на живой музейный экспонат. Особенно на его глаза.

От них у меня по спине пробежал холодок, тем не менее внутренне я немного расслабилась. Незрячий парень уж точно ничего мне не сделает. Даже несмотря на то, что он такой верзила. Зато теперь я поняла, почему он так медленно ходил и почему даже не попытался включить свет.

Тем не менее я действительно не понимала, как он жил. В нашем королевстве он не мог получить никакой помощи. Слепой — это калека, обреченный всю жизнь просидеть дома. А этого парня заселили в лесной домик, тропинка к которому практически заросла.

— Ты тут один? То есть тебе никто не помогает? Или позже кто-нибудь приедет?

— Мне не нужна помощь. Прекрати, блядь, — сказал он, когда я опять провела ладонью перед его лицом. Судя по всему, ощутил дуновение воздуха.

Я отдернула руку и села обратно на диван.

— Что ты делаешь в этом городе? — тихо спросила, прижавшись к спинке дивана. — Сначала я подумала, что ты временный строитель или разнорабочий, но незрячему не место на такой работе.

— Ты права только в одном — я тут временно. Остальное тебя не касается.

Я хотела задать множество вопросов, но сдержалась, так как прекрасно чувствовала безмолвное, но оттого не менее жесткое предупреждение, что мне не стоит лезть в его личное пространство.

Я сделала вывод, что, наверное, он приехал в гости к родственникам. Увидится с ними и уедет. Во всяком случае, лезть не в свое дело я больше не собиралась. И так была благодарна ему за то, что приютил.

— Спасибо за то, что разрешил остаться тут. Но должна кое в чем признаться. Я проблемный человек…

— Мне плевать. — Он закрыл глаза и вальяжно откинулся на спинку кресла, вертя в массивных пальцах сигарету.

А я завороженно смотрела на это. Еще немного — и он обожжется, но пока этого не происходило. В какой-то момент я даже поняла, что мне нравится наблюдать за ловкостью его огрубевших пальцев.

— Я разрешил тебе остаться тут. Если хочешь, живи в этом доме. На остальное мне глубоко похуй.

— Я лишь хотела предупредить, что от меня (против моей воли) могут быть проблемы, — сказала я, все так же не отрывая взгляда от его ладони.

— Меня это не волнует.

— Ты такой беспечный. Может, когда девушка говорит, что она может принести проблемы, ее стоит послушать?

Ответа не последовало, и я решила, что он устал от моих разговоров. Ладно. Повторять не буду. Разве что постараюсь быть осторожнее, чтобы Мейсон не узнал, где я прячусь.

К счастью, после моих слов незнакомец меня не выгнал. Хоть что-то хорошее. Теперь у меня было, где остаться.

Я спросила:

— А как тебя зовут?

— Джейкоб.

— Меня Лив.

Глава 3

Ливень не прекращался и, вторя моим тревожным мыслям, бился о стекла окон мрачной барабанной дробью. Идеальная атмосфера для того, чтобы утопиться в пагубных размышлениях. А у меня их было много.

Правда… на самом деле думать вовсе не хотелось.

Мысли разъедали, и от них становилось по-настоящему плохо, хотелось забыться хотя бы на мгновение. Может, даже уйти в выдуманную реальность, в которой все было хорошо, в которой мое тело не болело от побоев и меня не преследовал агрессивный и явно психически нездоровый сводный брат, уничтожающий любые варианты побега. В кислоте растворяя всю мою жизнь.

Рвано выдохнув, я качнула головой и подняла взгляд на Джейкоба. Он все так же сидел в кресле, одну ногу вальяжно закинув на столик. Выглядел расслабленным и даже безразличным, но было в нем нечто такое, из-за чего я не могла отвести от него взгляд.

Обычно я настолько откровенно не рассматривала людей, это моветон. Но Джейкоб не знал, что я это делаю, а других людей тут не было, из-за чего я позволяла себе чуточку больше, чем разрешали рамки приличия.

Чем больше я смотрела на него, тем больше осознавала, насколько Джейкоб безбожно безупречен. Действительно очень высокий и мощный. С такими чертами лица, которые один раз увидишь и больше не забудешь. Как великолепная статуя талантливого скульптора. Но в своей одежде очень простой и даже небрежный. Хотя во многом ему шла даже эта неаккуратность. Она предавала ему дикости.

Таких парней, как он, я раньше не видела. В нашем городе их просто не было.

— Давай я помогу тебе разобрать вещи, — предложила я.

Ответа я не получила. Джейкоб меня просто проигнорировал.

— И я могу помочь тебе обосноваться в этом доме. Я старалась не лазить по шкафам, но все равно примерно знаю, что и где лежит. Могу показать… То есть рассказать.

Джейкоб открыл закрытые до этого момента «мертвые» глаза, и на его лице я уловила мрачность.

— Я уже говорил, что мне помощь не нужна.

— Но сам ты будешь разбираться в разы дольше.

Он опять опустил веки, и я поняла, что на этом разговор закончен. А чуть позже заметила в его левом ухе беспроводной наушник.

— Что ты слушаешь? Музыку? Аудиокнигу?

— Тебе спать не пора? — Он поднес к губам новую сигарету. Подкурил ее. — Малолетки должны ложиться в девять вечера и к этому моменту уже спать.

— Я не малолетка! — Я шумно выдохнула, но, вспомнив о том, что уже очень поздно, поняла, что рано или поздно Джейкоб тоже захочет лечь спать. А спальня не готова. — Я спала на кровати. Сейчас перестелю ее для тебя.

— Не нужно. Спи в спальне.

— А ты? — Я как раз опустила одну ногу на пол, но замерла.

— На диване.

— С чего очередное проявление щедрости?

— Не считай это щедростью. Мне просто лень идти до спальни.

Я спорить не стала. В последние ночи меня мучили кошмары. Иногда я вовсе не могла заснуть, но меня немного успокаивала закрытая на замок дверь, а она была только в спальне.

— Спокойной ночи. — Я поднялась на ноги. — Спасибо за то, что разрешил остаться тут, и за то, что позволил спать в спальне. Ты прямо джентльмен.

На его губах появилась циничная усмешка. Настолько явная, что сразу стало ясно: мои слова его позабавили. Джентльменом он себя не считал, но лично я думала иначе. Этот Джейкоб, несмотря на его грубость, мне нравился.

Я долго не могла заснуть, а когда все же провалилась в темноту, в голове, подобно липкой паутине, возникли кошмары. Из-за сегодняшней встречи с Мейсоном они были даже более жуткими и едкими, чем раньше, и проецировали в мое сознание картинки, из-за которых я задыхалась. А через какое-то время и вовсе проснулась в холодном поту.

Положив ладони на грудь, я попыталась сделать несколько глубоких вдохов, а потом боязливо огляделась по сторонам. Мейсона рядом не увидела. Это помогло вбить в воспаленное сознание мысль, что все увиденное ранее было лишь кошмаром.

Потом я обернулась к двери. Она все еще была закрыта на замок. Я в безопасности. Обычно это успокаивало, но сейчас почему-то не помогало, и, прежде чем я поняла, что делаю, я уже встала с кровати, а потом и вовсе вышла из спальни.

Пошла искать Джейкоба. Зачем? Я этого не понимала, но, увидев его в гостиной, быстро, так, словно за мной гнались бесы, направилась к нему, и, взобравшись на диван, села рядом. Умостилась даже слишком близко, и теперь мое плечо прикасалось к его предплечью. А ведь диван был большим, и места тут хватало.

Лишь сделав несколько глубоких вдохов, я наконец ощутила спокойствие. Вернее, оно пришло вместе с теплом тела Джейкоба. С ощущением его мощи и сознательности. Почему-то рядом с ним вообще не было страшно.

— Мне кошмар приснился, — прошептала, пытаясь объяснить свое странное поведение.

— И поэтому ты пришла ко мне?

Я подняла голову и вновь увидела его усмешку. Сколько же пренебрежения в ней было…

— Считаешь, что я буду тебя успокаивать? Насколько же ты, блядь, глупая! Но забавная.

— Я ничего не считаю. — Поджав губы, я тут же отсела на другой край дивана. Немного подумала — и вообще пошла к креслу. Подальше от Джейкоба. — Просто… — Я шумно выдохнула. — Просто тут страшно. Одинокий домик в лесу, а ты живой человек. Спокойнее, когда рядом кто-то есть.

— Почему ты думаешь, что рядом со мной тебе должно быть спокойнее? — Он медленно повернул голову в мою сторону. В комнате было темно. На улице все еще шел дождь, из-за чего небо плотно закрывали тучи. Не пробивался даже свет луны. Я видела очертания парня лишь благодаря тому, что в спальне осталась включенная лампа, а я не закрыла дверь.

— Ты пустил меня в свой дом и отдал мне спальню. Еще ты несколько раз предупреждал меня. Например, о том, что не стоит одной ходить по лесу. И даже сейчас даешь понять, что не нужно быть настолько беспечной рядом с незнакомым парнем. Ты не плохой. Да, грубый. Но ужасный человек не стал бы всего этого говорить. Будь у тебя плохие намерения, ты просто взял бы и сделал.

Мейсон именно так и поступал. Просто брал и делал. Внезапно. Тогда, когда ты этого совершенно не ждал и не мог защититься.

Внезапно я услышала несколько смешков. Хриплых. Жутких.

— Знаешь, я терпеть не могу предупреждать. Есть такая вещь, как естественный отбор. Он охуенно чистит мир от идиотов, и, судя по всему, на тебе он тоже отлично отработает.

— Можешь называть меня идиоткой, но я не ищу в тебе хорошее. Просто мне уже больше нечего бояться.

— Но ты боишься. Я чувствую.

Я иронично приподняла уголок губ. Что он может чувствовать? Он даже меня не видит. Правда, в этом он все же был прав.

— Да, боюсь, но не тебя.

Повисла тишина. Я сидела на кресле и дрожала. Без одеяла было слишком холодно. Правда, и оно толком не согревало, но я почему-то не возвращалась в спальню. Время тянулось.

— Иди сюда. — Его голос разорвал тишину, и я, приподняв голову, посмотрела на Джейкоба.

— Зачем?

— Согрею тебя.

— Как? — Я, наоборот, сильнее вжалась в кресло.

— Не переживай, лапать не буду. В мире есть сотни тысяч женщин поинтереснее, чем тощая малолетка. Я не настолько голоден, чтобы у меня встал на тебя.

— Ты пытаешься меня успокоить или оскорбить? — спросила я, но все же поднялась с кресла и села рядом с Джейкобом. Он положил свою огромную ручищу мне на плечи и притянул к себе. Тело у него стальное. Это ощущалось даже через ткань толстовки.

— И то, и другое.

— Я тоже могу много всего сказать про тебя.

— Например?

— Я что, по-твоему, совсем полоумная, чтобы злить незнакомого парня, в руках которого сейчас нахожусь? Ночь, мы в домике, который находится в лесу, и вокруг никого.

— Ничего себе. Оказывается, у тебя в голове не совсем пусто.

— Сочту за комплимент.

— Не стоит.

— Все же ты придурок.

Я скользнула вбок, своим телом немного толкая его.

— Все-таки пусто, — на выдохе произнес он.

— У меня в голове?

— Ага.

— Сейчас я с этим даже не поспорю. — Я убрала волосы с лица, кинув взгляд в сторону окна. Почему-то сейчас смотреть на Джейкоба не могла. Было слишком неловко. — Думаешь, я не понимаю, что находиться тут с тобой безрассудно? Я бы в жизни одна не ходила по лесу. И тем более не осталась бы в доме с незнакомым парнем. Но обстоятельства таковы, что в этом месте мне лучше, чем в городе. Я тут… прячусь от кое-кого. А как объяснить то, что я только что сама пошла к тебе в руки, вообще не понимаю. Можешь считать, что у меня в голове действительно пусто.

Из-за отсутствия нормального сна сознание было словно в дурмане. Из-за кошмаров сразу после пробуждения я была на адреналине. Но сейчас все это беспокойство ушло, и я ощущала лишь тяжесть. Но это было приятное ощущение. Лучше оно, чем едкая тревога, которую я испытывала последнее время.

Я даже не сразу заметила, что перестала дрожать. Джейкоб был подобен печке. Согревал лучше любого одеяла.

Закрыв глаза, я попыталась понять природу внезапно возникшего спокойствия. Судя по всему, находясь на грани эмоционального срыва, я просто нуждалась в человеческом тепле. Без всякого подтекста. С таким же успехом я была бы рада объятиям подруги. Вот только у меня их не осталось.

— Хочу кое-что прояснить. — Я открыла глаза и подняла голову. — Все это дико. Я имею в виду… Я явно ненормальная, раз обнимаюсь с незнакомым парнем в первый день встречи. Но мужчину я в тебе не вижу. Мы просто согреваемся. Объясняю это на всякий случай, чтобы ты не решил, что я хочу чего-то большего. А то все как-то… двояко.

— Я уже говорил, что у меня не встанет на тощую идиотку.

— А у меня не возникнет желания связываться с грубияном. Если у меня и будет парень, то только нежный, понимающий и добрый.

— Значит, я тебе нужен только для получения тепла? Охренеть, меня используют. — Он произнес это нейтральным, ленивым тоном. Подкурил сигарету и выдохнул дым.

— И ты меня используешь. Я тебя тоже грею.

В доме было действительно холодно. Мне даже казалось, что температура тут меньше, чем на улице. Все же наступила зима, и солнце не могло прогреть настолько толстые стены. Отопления тут не было.

— Из какого города ты приехал? — Я опять подняла голову и посмотрела на него.

— Тебя пробило на личные разговоры?

— Просто интересно. Я не думала, что это личное.

Ответа не последовало, и я поняла, что продолжать разговор Джейкоб не намерен. А я все никак не могла понять, что в этом такого? Почему он вообще ничего не хотел о себе рассказывать?

Правда, я о себе тоже почти никакой информации не раскрыла.

Некоторое время мы молчали. Он курил и опять что-то слушал через наушник. Но при этом обнимал меня за плечи, а я, чувствуя его жар, проходящий даже через ткань одежды, жмурилась. В итоге положила голову ему на грудь.

— Не засни на мне.

— Не засну, — сказала я и в итоге отключилась, через сон слыша, что он выругался. Кажется, даже назвал меня проблемой.

Утром я проснулась в кровати. Села на смятом покрывале и долго смотрела в пустоту, пытаясь понять, приснился мне наш ночной разговор или нет. Если не приснился, значит, я заснула в гостиной, но Джейкоб отнес меня в спальню.

Почему-то от этого кожу начало покалывать, но я качнула головой, пытаясь убрать эти ощущения.

Самого парня в доме не было. Он куда-то ушел и вернулся только вечером. К этому моменту я успела убрать в доме и мысленно построила целый план касательно своего побега из города. Решение было четким и окончательным, но пока трудновыполнимым. Я даже собиралась отправиться к своей тете. Я ее ни разу не видела, так как моя покойная мама уже давно оборвала с ней связь. Более того, возможно, тетя вовсе не знала о моем существовании, а мне не было известно, где она живет. Я знала лишь город и то, что ее род — один из самых знатных в той части королевства. Расплывчатая и крайне неточная информация, но у меня не было другого выхода, кроме как попытаться ее найти. Попросить помощи и со временем обязательно отплатить за нее.

— Тебя долго не было, — сказала Джейкобу, когда он вошел в дом. От него пахло свежим воздухом и уже привычно — сигаретным дымом.

Парень молча отдал мне пластиковую коробку и пошел в сторону ванной комнаты.

— Что это? — спросила я, но дверь за ним уже закрылась. Из-за этого я сама заглянула в коробку и увидела там несколько контейнеров с едой. Салатами, мясом и рыбой. Живот тут же жалобно забурчал.

Я пошла к двери ванной и постучала.

— Джейкоб, ты мне отдал эту коробку…

— Ешь.

— Я… правда могу взять? А что именно?

— Все.

— Спасибо! — Я была благодарна больше, чем могло выказать это банальное слово, но голод буквально пожирал меня изнутри, из-за чего я тут же побежала на кухню. Ела с такой жадностью, как никогда раньше. А утолив голод, ощутила новый прилив сил. Даже счастья.

Услышав, что дверь ванной комнаты открылась, пошла к ней.

— Я хочу еще раз поблагодарить. Ты очень многим мне помог.

— Просто ты вызываешь во мне чувства, которые я ранее не испытывал.

Я замерла и широко раскрыла глаза. Тело вновь начало покалывать.

— И что это за чувства? — спросила еле слышно.

— Жалость, — сказал он, вытирая волосы полотенцем. — Ты такая жалкая…

Его слова — как удар. Болезненный и унизительный. Выбивающий почву из-под ног и заставляющий пожалеть о том, что я приняла от него еду. Лучше бы умерла от голода.

Я развернулась и ушла. Натянула еще одну толстовку, после чего и вовсе вышла из дома. Мне требовалось проветриться, но чтобы бесцельно не бродить, я направилась на восток. Несколько дней назад гуляла там и нашла заросли малины. Нащупав в кармане пакет, решила ее собрать.

Около малины я пробыла долго. Самих ягодок было не так много, из-за чего пришлось потратить немало времени, чтобы собрать хоть сколько-то, а делая это, я опять думала. По большей степени, сейчас я действительно была жалкой, и от этого злилась. В первую очередь — на себя.

Сбегу из этого города и начну новую жизнь. Обязательно встану на ноги.

— Что ты делаешь?

Услышав голос Джейкоба, я вздрогнула. Обернулась и увидела его. К этому моменту вечер уже углубился, и на землю опустился мрак, поэтому я видела его нечетко. В основном лишь силуэт.

— Ты меня напугал! — Зашуршав пакетом, я сжала его. — Как ты меня нашел?

— Ты не ответила.

— Собираю малину.

— Ночью?

— Подсвечиваю телефоном. И ты мне тоже не ответил. Как ты меня нашел?

— По звуку. На твоем телефоне что-то включалось.

Будильник. Он несколько раз играл.

— Зачем ты пришел?

— Не знаю.

— Уходи, — сказала, отворачиваясь.

— Ты…

Он не договорил, потому что в этот момент произошло то, чего я вообще не ожидала.

Рядом с малиной был обрыв. Я знала, где он находится, и не подходила к краю, но, наверное, земля от дождя размокла и обрушилась подо мной.

С губ сорвался крик, а ладони рефлекторно попытались ухватиться за траву, которую я просто вырвала, но уж никак не удержалась. Я ощутила, что Джейкоб схватил меня за толстовку, но земля была скользкой, и вскоре мы уже вдвоем полетели с обрыва и упали в озеро.

Вода была ледяной. До судорог и жжения в каждой частичке тела. Мне даже показалось, что я упала не в воду, а в кипяток, в котором захлебнулась от боли и беззвучного крика. Пыталась вынырнуть на поверхность, но лишь бултыхалась до тех пор, пока что-то не схватило меня и не потянуло наверх. Лишь вынырнув, я с трудом, но открыла глаза. Проморгалась и будто через пелену увидела Джейкоба.

— Где берег? — услышала я сквозь шум в ушах его хриплый голос и частое, рваное дыхание.

— Пра… во, — кое-как произнесла, с трудом сдерживая желание закричать. Дрожа и бултыхаясь. Ощущая, как все тело немеет. Казалось, что до берега несколько километров. Естественно, преувеличение, но в таком состоянии каждый метр был подобен пытке, а плавать я не умела.

Джейкоб дотянул меня до берега и буквально вытолкнул из воды, помогая выбраться на выступ. Упасть на траву. Потом сам забрался на него.

— Блядь. Какая же ты гребаная проблема! — услышала я его разъяренный голос.

Самого парня не видела. Просто не могла открыть глаза. Лежала на траве, сжавшись в комок, и часто дышала. Мне было настолько холодно, что это напоминало пытку раскаленным металлом.

Сегодня температура значительно опустилась. Особенно к вечеру. Собирая малину, я видела несколько опускающихся с неба снежинок. Было трудно понять, какова температура воды в озере, но однозначно ниже пяти градусов. Может, ближе к нулю.

— Ударилась об воду?

Голос Джейкоба прозвучал совсем близко. Парень перевернул меня на спину.

— Н-нет. Но холодно. — Я еще сильнее сжалась и, чуть ли не до крови кусая губы, болезненно застонала.

Внезапно я ощутила, как он стягивает с меня толстовку. Потом следующую кофту. Открыв глаза, я увидела, что Джейкоб и с себя стащил свитер. Сорвав с меня футболку, из-за чего я теперь оставалась только в лифчике, приподнял за талию и прижал к себе.

Я выдохнула. После незапланированного купания мы были ледяными, но стоило коже соприкоснуться с кожей, как буквально через мгновение я ощутила спасительное тепло. В его поисках я еще сильнее прижалась к парню.

Он завел ладонь мне за спину и расстегнул лифчик. А другой рукой — сначала мой ремень, а потом и мою ширинку.

Глава 4

Тяжелые, рваные выдохи. Я все еще кусала губы и, кажется, даже ощущала металлический привкус на языке, но не могла понять, действительно ли я прикусила губы до крови, или это лишь иллюзия. Дрожь пробивала тело и будоражила сознание. Встряхивала его, будто землетрясение, и создавала в голове сплошные руины. Мне казалось, что мокрые джинсы состоят из битого стекла, и их соприкосновение с кожей невидимо разрезает ее.

Из-за этого, когда Джейкоб начал стягивать их с меня, я не сопротивлялась. Наоборот, пошатнувшись, приподнялась на коленях, ладонями упираясь в его плечи в поисках хоть какой-то опоры, без которой точно упала бы. Царапая кожу на плечах парня и сильно зажмуриваясь. Вновь делая рваные вдохи.

— Дыши. Глубже, — услышала я его глубокий голос.

Джейкоб не просто говорил. Скорее приказывал, делая это так, что тело сжималось. Будто ослушаться его просто невозможно. Вот только мой мозг плохо воспринимал информацию, из-за чего я почти не понимала, что он сказал и что вообще нужно делать.

Внезапно ладонь парня легла на мое плечо, нащупывая шею, а потом и лицо. Грубо сжимая его пальцами и наконец-то отрезвляя легкой болью.

— Расслабься, блядь. Дыши, — повторил он, жестким голосом пробираясь вглубь сознания. Заставляя подчиниться. Через силу задышать глубже и чуть ровнее, наполняя легкие спасительным воздухом.

Голова все еще кружилась, перед глазами плыло, но после очередного вдоха стало немного лучше. Каждое движение Джейкоба — быстрое и четкое. Несмотря на слепоту, он явно умел раздевать девушек.

Продрогнув, я толком не могла удержаться на ногах, из-за чего несколько раз чуть не упала, создавая настоящую возню. В итоге Джейкоб обвил рукой мою талию и прижал к себе. Приподнял и одним рывком стянул джинсы. Трусики немного сползли, частично оголяя попу, но я бы этого не заметила, если бы его ладонь не легла на бедра.

Я ощутила пальцы парня на интимном участке кожи и дернулась. Вновь затаила дыхание и широко раскрыла глаза, вот только ничего сказать не успела: Джейкоб убрал свою руку.

Он уложил меня на траву. Я тут же сжалась и потянулась к нему, не отдавая отчета в своих действиях. Просто желая согреться и рассматривая его лишь как источник спасительного тепла. Чувствуя, как он нависает сверху, снимая свои штаны, а потом вновь обнимает меня и приподнимает над травой.

Джейкоб сел так, что я оказалась на его бедрах. Крепкие мужские руки прижали меня к мощному телу.

— Как ты, глупая идиотка? — Его дыхание тоже не было ровным.

— Н-нормально. — Ложь. Меня все еще трясло, и я никак не могла собраться с мыслями. Даже зубы стучали, и я с трудом произносила слова.

— Испугалась?

— Да.

— Холодно?

Я кивнула и лбом прикоснулась к его плечу.

Каждая частичка моего тела содрогалась, и я сама была на грани срыва. Перед глазами раз за разом мелькали обрывки того, как мы падали в реку, и я до сих пор ощущала себя так, словно захлебывалась и, не в силах выбраться на поверхность, шла под воду. Все это эмоционально душило, создавало внутри напряжение, от которого мысли дребезжали, и я никак не могла понять, где нахожусь и что происходит. Реальность исчезла.

Чтобы успокоиться, мне потребовалось время, но эмоции окончательно не схлынули. Они просто стали другими.

— Ты ничего себе не повредил? — Я наконец-то смогла сказать хоть что-то, но слова давались с трудом. Зуб на зуб не попадал, хотелось сжаться всем телом, будто так могло стать хоть немного теплее.

— Нет.

— Что… Что делать? То есть… Господи, насколько же холодно.

— Для начала успокойся. Грейся.

— Я… не могу. Холодно. Нам бы в дом… вернуться. — Зубы клацнули так, что я даже поморщилась от боли. Хотя все тело истязало морозным воздухом и влагой, которая все еще оставалась на коже. Что может быть хуже, я понятия не имела.

— Знаешь, куда идти?

Я подняла голову. Посмотрела на обрыв и судорожно, обреченно запрокинула голову.

— Нужно… обойти озеро, — сказала, прикусывая губы, которые покалывало от холода. — И взобраться на гору. Наверное… Не уверена. Уже темно, и я почти ничего не вижу. Может… есть обход.

Мои слова означали больше, чем могло показаться. В первую очередь — обреченность и понимание того, что сейчас пойти мы никуда не сможем. Взбираться на гору и днем опасно. Ночью — тем более. Особенно в том состоянии, в котором мы сейчас находились.

— Я… не знаю, что делать, — произнесла с трудом, вновь сжимаясь в него всем телом.

Наши прикосновения — лишь вынужденная мера. Попытка согреться. Но даже в таком положении я не могла спокойно думать о том, что практически голая прижимаюсь к почти незнакомому парню. А после тех слов, которые он произнес в доме — ненавистному.

Думаю, я тоже вызывала у него раздражение. Да, нам обоим неприятно находиться настолько тесно друг к другу, но… это было тепло. А лично для меня — еще и успокаивающе.

Джейкоб провел ладонью по моей спине, и я судорожно выдохнула. Зажмурилась и опять прислонилась лбом к его плечу. В какой-то степени сдалась перед теплом парня.

Его ладони снова оказались на моих бедрах и скользнули вниз, к коленкам. Сжимая их. Притягивая меня ближе к мужскому телу.

Внезапно мне стало жарко. Джейкоб действительно разогревал как печка — не хуже раскаленных углей. Или же частичка жара возникла оттого, что последние его прикосновение было слишком… странным? Вгоняющим в краску и дурманящим сознание. Позволяющим острее почувствовать горячее дыхание парня на моей щеке и понять, что его губы — в миллиметре от моей кожи.

— В кармане моей кофты есть зажигалка.

— А? — Я растерянно подняла голову.

— Проверь, работает она или нет.

Я несколько раз моргнула, а потом резко отстранилась от парня. Поднялась на ноги и, пошатнувшись, сделала пару шагов к месту, где лежала его кофта. Пока я была прижата к Джейкобу, мне было тепло, но стоило отстраниться, как морозный ветер опять полоснул кожу, и я задрожала. Стиснула зубы и обняла себя одной рукой. Холодно. До жути и даже боли. Мне действительно казалось, что кожу пронзало иглами.

— Она точно там? — спросила, с трудом произнося слова. Было темно настолько, что я уже не могла увидеть, где находился карман, но пыталась нащупать его пальцами.

— Или уже в озере.

— Д-думаешь… она могла выпасть из кармана? Нет… Боже… Я нашла ее!

Я наконец-то нащупала зажигалку и достала ее. Тут же щелкнула жесткой кнопкой, но добилась лишь искры. А вот с четвертой или пятой попытки уже появился огонек. — Она работает. Будем… разжигать… огонь?

— Да.

— Я… Соберу хворост, — произнесла через силу.

В кармане своих джинсов я нащупала телефон. Изначально доставала его с опаской, боясь, что после попадания в воду он перестанет работать. К счастью, несмотря на влагу, телефон включился. Заряда мало, но этого хватило, чтобы на десять минут включить фонарик и собрать веток. А еще я заметила углубление в скале. Я бы не назвала его пещерой, но там, среди камней, можно было спрятаться от ветра.

Чтобы разжечь огонь, потребовалось время. Когда же появился огонек, я долго следила за тем, чтобы он не погас. Поняв, что он уже уверенно перекинулся на достаточное количество веток, которые я накидала в кучу, я подошла к нашей одежде. Джейкоб выжал ее, а я раскидала по ближайшим камням.

Все это было дико — в первую очередь, практически голой бегать по берегу. Я могла бы посмеяться над собой и иронично пошутить над тем, до чего докатилась, но морозный ветер лишал эту ситуацию забавности. Я замерзла до такой степени, что тело немело и кожу жгло. Не могла ни разговаривать, ни нормально мыслить. Я будто одеревенела и держалась из последних сил лишь благодаря мыслям о костре. Но когда костер разгорелся, все равно не могла согреться. Хоть бери и прыгай в него.

— Я даже отсюда чувствую, как ты трясешься.

Я подняла голову и посмотрела на Джейкоба. Он сидел на длинном, невысоком камне, спиной прислонившись к дереву. Глаза парня были закрыты. Волосы все еще мокрые и растрепанные. Некоторые пряди вовсе торчали, как иглы.

— Мне… холодно, — выдохнула я, скользя по нему взглядом. Тело у Джейкоба оказалось впечатляющим. Я впервые рассматривала его и, оттого некоторое время даже не дышала. Оказывается, его одежда действительно многое скрывала.

Он поднял руку и протянул ее в мою сторону.

— Иди ко мне.

— З-зачем?

— Согрею.

Я могла бы отказаться. Теперь у нас был хоть и небольшой, но костер. Альтернатива теплу наших тел. Но, вздрогнув от очередного дуновения ветра и подумав о том, что костром можно согреть разве что ладони, я решила: нет ничего плохого в том, что мы с Джейкобом опять погреем друг друга.

Я поднялась на ноги, прикрывая грудь рукой. Зачем я это делала, сама не понимаю. Джейкоб слеп, и прикрываться перед ним как минимум не имело смысла. Он все равно ничего не увидит. Однако собственная неловкость и стеснение не позволяли мне поступить иначе. Не совсем логично, учитывая то, что мы уже прижимались друг к другу. Конечно, лишь для того, чтобы не получить обморожение, но рядом с ним я уже сама себя не понимала.

Дрожа, я подошла к нему и нерешительно вложила свою ладонь в его. Джейкоб потянул меня на себя и, когда я оказалась совсем близко, положил руки мне на талию. Развернул и усадил к себе на колени, спиной к нему. Так, словно я вообще ничего не весила. А потом опять приподнял и притянул ближе. Стоило моей спине соприкоснуться с его торсом, как по телу тут же прошел жар и покалывание. Он точно лучше любого костра, хоть думать о чем-то таком и было странно.

— Я не умею плавать, — сипло произнесла я, чувствуя, что его ладонь легла на мой живот. Вздрогнула от этого и затаила дыхание. Мне мгновенно стало жарко.

— Охуенно важная информация, — лениво произнес он. Его ладонь скользнула немного выше. Практически коснулась груди, которую я все еще прикрывала рукой, но, так и не дойдя до нее, опустилась на талию. Я не шевелилась, но с учащенным биением сердца чувствовала каждое движение массивной ладони Джейкоба. То, как кожу под ней тут же начинало жечь.

Он провел ею по моему боку. Потом вновь по животу. Опустился к бедру и коснулся ноги, еле ощутимо сжав ее.

— Я имею в виду… что если бы ты не вытянул меня из озера, я бы утонула, — шепнула, еле шевеля губами. Мне хотелось сконцентрироваться на разговоре. Казалось, что так я смогу сохранить ясное сознание, которое внезапно начало покрываться дымкой.

— Хочешь отблагодарить меня за это? — Его рука оказалась практически на внутренней стороне моего бедра. Кожа там полыхнула, и я почувствовала себя жутко странно. Хотелось поерзать в надежде сбросить те буйствующие мурашки, которые уже впитывались в кровь.

— Да… хочу. — Мне уже не было холодно, но голос все равно почему-то дрожал.

— Мне не нужна твоя благодарность.

— Мог бы молча ее принять. Не обязательно быть настолько грубым и отказываться.

Я судорожно выдохнула, когда одна рука Джейкоба обвила мою талию. Вторая легла на шею, заставляя меня запрокинуть голову. Странная поза. Будоражащая. А еще — полное ощущение того, что я в его руках.

— Ну давай, благодари. — Он наклонился, и его губы оказались около моего виска.

От голоса парня внутри все заныло, и я прерывисто произнесла:

— Спа… сибо.

— И это все?

Я ощутила его усмешку. Нечто внутри меня уловило в ней опасность, но я была настолько не в себе, что не обратила на это внимания.

— А ты хочешь еще чего-то? Я могу помогать тебе по дому. Или еще в чем-то.

— Ты сидишь на мне в одних трусах. Как думаешь, чего я хочу?

Я дернулась и широко раскрыла глаза. Его слова ведром холодной воды вылились мне на голову.

— Отпусти! — Я положила ладонь на его руку и попыталась убрать ее от своей талии. — Ты же говорил, что у тебя на меня не…

Я запнулась. Не смогла закончить фразу.

— Угомонись. — Его дыхание опалило кожу на щеке. — Я уже сказал, что в твоей благодарности не нуждаюсь. Все еще продолжаешь на ней настаивать?

— Нет, — резко ответила я, но сердце стучало слишком быстро и безумно. Барабанной дробью отдаваясь в ушах, из-за чего я не слышала собственных слов. — В жизни не подумала бы, что ты захочешь чего-то такого.

— С чего ты решила, что я хочу?

— Ты сам сказал…

— Бойся меня благодарить, глупая идиотка.

Я вновь почувствовала его усмешку, больше похожую на оскал хищника, который забавляется с нелепым зверьком. Вот только забавы не было. Каждой частичкой тела я ощущала, что все более чем серьезно.

— Мне, наверное, лучше пойти погреться около костра. — Я хотела встать, но почувствовала, что его губы прикоснулись к моему плечу, и замерла, забыв, как дышать.

Лишь прикосновение губ, но для меня по ощущениям подобно клейму. Огненному цветку, распустившемуся на коже и пустившему корни вглубь тела.

Ладонь парня исчезла с моей талии, но легла на живот, буквально впечатывая меня в его тело, после чего последовал новый поцелуй. Уже рядом с шеей. Остро и завораживающе.

— Ты… — Я запнулась. — Все же хочешь получить свою благодарность? — спросила, понимая, что ее не дам. Я до такого еще не опустилась, и говорить «спасибо» таким образом не намеревалась. Никогда и ни за что.

— Нет. Если бы я ее получил, ты бы это почувствовала. Тебе бы охуеть как не понравилось.

В этих словах я ощутила то, что он говорить не собирался: мне не стоит его «благодарить». Ни в коем случае и ни при каких обстоятельствах.

Естественно, словом «благодарность» мы вдвоем обозначили не именно ее, а предоставление Джейкобу того, что он хочет, и того, что, судя по всему, получает не постоянно. Мысленно я задалась вопросом, что это может быть, но в итоге решила, что мне лучше не знать.

— Тогда что ты делаешь?

— Сам не знаю.

Его руки вновь легли на мои бедра. Немного приподнимая и сжимая попу. Вместе с этим Джейкоб оставил укус на моем плече, а потом вплел пальцы в мокрые волосы и провел языком по ноющей, покрасневшей коже. Вырывая у меня мой первый стон и создавая внизу живота то, чего я не понимала. Но оно ныло и тянуло.

Хотя кого я обманываю? Я все прекрасно осознавала.

Раньше у меня не было парней, и я понятия не имела, каково это: хотеть. Но сейчас… впервые ощущала. По большей степени это пугало, ведь нахлынуло внезапно и лишило самоконтроля.

С замиранием сердца чувствовать каждое прикосновение парня… То, как он немного раздвинул мои ноги… Одним движением заставил прогнуться в спине… Провел по ней ладонью, прикасаясь к каждому сантиметру и особое внимание уделяя пояснице и лопаткам. А еще шее. Трогая их как-то странно и словно исследуя. Медленно, но остро ощутимо. Заставляя меня дрожать и кусать губы. Часто дышать, но чувствовать себя так, словно мне не хватало воздуха.

Мне стоило остановить то, что происходило. Хотя бы сказать банальное «не хочу». Но почему-то я молчала. Казалось, нет ничего плохого в том, что он еще раз поцелует меня. Я пропитывалась уверенностью, что мы в любой момент остановимся. Вот прямо сейчас или уже в следующее мгновение прекратим…

Но до сих пор мы этого не сделали.

Его ладонь, оказавшись у меня на животе, опасно опустилась вниз. Прямо к резинке нижнего белья, останавливаясь лишь в миллиметре от нее. А я замерла и затаила дыхание. Ожидая следующего его прикосновения, как разряда тока или того, что раз и навсегда перевернет мою жизнь с ног на голову.

Я никогда не испытывала влечения к парням. После Мейсона считала, что и не испытаю, поэтому не имела малейшего понятия, как объяснить то, что происходило сейчас. Джейкоб подобен скоплению греха и порока. Того, что испортит любую девушку, в том числе и меня. Но сейчас близость с ним была красивой. Словно в сказке для взрослых девушек, в которой я тонула.

Моментами в голове возникали мысли, что Джейкоб может подумать, что я легкодоступна, ведь воспитанные девушки так себя не ведут. Но, практически сразу я вспоминала о том, что он лишь эпизодичный человек в моей жизни. Внезапно появился и так же внезапно скоро исчезнет. Так какая разница, что он подумает?

Наверное, из-за этих мыслей я и отпустила себя. Перестала переживать о том, что будет. Отдалась рукам практически незнакомого парня, ощущая, как плавлюсь в них. Хотелось еще немного побыть в этой сказке. Может, я позже пойму, что все это глупые мысли отчаянной и не совсем разумной девушки, но пока я на все смотрела сквозь розовые очки.

— Убери. — Ладонь Джейкоба легла на мою руку, которой я закрывала грудь.

Я судорожно выдохнула, но убрала ее, а парень тут же прикоснулся к груди. Сжимал ее… Трогал… Будто исследовал. Вновь заставляя меня дрожать и уже не вспоминать о том, что такое холод. А еще — впервые в жизни понимать, что грудь настолько чувствительна. Особенно под его руками. Задыхаться, сильно жмуриться и даже, кажется, тихо всхлипывать, настолько сильными были эмоции и ощущения.

— Оказывается, ты не тощая, — раздалось рядом с моим ухом. Изначально одна его ладонь оставалась внизу моего живота, но теперь он уже обеими руками сжимал мою грудь. — Зачетное тело. Я заценил. Не полностью, но уже заинтригован.

— То есть?..

— Я на тебя «смотрел».

Так вот почему он меня лапал. А я думала, что это своеобразная ласка и уже частичная близость. А он, оказывается… просто «смотрел».

— И что? Понравилась? — спросила саркастично, хотя до сих пор не могла нормально дышать.

— Ага. На тебя можно «смотреть» вечно.

Сказав это, он подхватил меня на руки и поднялся.

— Что ты делаешь? — Я ухватилась за его шею и посмотрела на парня, который ничего не ответил, но уже вскоре положил меня на траву. От соприкосновения с ней я тут же вздрогнула и сжалась.

— Холодно?

— Да, — ответила, приподнимаясь на локтях.

— Ничего. Я тебя сейчас согрею. — Опершись коленом рядом с моим бедром, он положил ладонь на мой живот, будто пригвоздил этим прикосновением. А потом пальцами провел вниз и, нащупав края моих трусиков, потянул их. — Я буду осторожным. Резинки нет, но не переживай, от меня не залетишь.

Глава 5

Его слова — как бесконечно длинные стальные иглы, вонзившиеся в тело и пропустившие через себя разряды тока. То, что должно было отрезвить, наоборот, нахлынуло обжигающим дурманом. Ввергло в лихорадочное состояние. Мысли начали тянуться. Путаться, рваться и превращаться в бесформенные комки.

— Что ты?..

Я даже не знала, что именно хотела спросить. Рвано, взвинченно выдохнула, когда Джейкоб окончательно стянул с меня нижнее белье. Но стоило его ладони оказаться на моей ноге, вовсе забыла, как дышать. Запрокинула голову и сильно зажмурилась, чувствуя, как он ведет рукой вверх к бедру, по животу… наконец касаясь груди и сжимая ее. Распаляя искры. Рассыпаясь по коже, они были подобны обжигающим уголькам.

С моих губ срывались стоны. Тело словно онемело, но было и нечто такое, что тянуло и жгло. Превращалось в пытку.

Я не допускала мысли, что мы зайдем слишком далеко. Это же абсурд! Как я могу отдать девственность парню, которого практически не знаю? Как между нами вообще может происходить нечто такое?

Но пока что я его почему-то не останавливала. Словно потеряла рассудок или и вовсе свихнулась рядом с ним. Задыхалась, до боли жмурилась, но дрожала от каждого его прикосновения. Нет же ничего плохого в том, если я позволю ему еще немного? Пара прикосновений — и все.

Только эти мысли повторялись, не позволяя прекратить сладкую пытку.

Джейкоб подхватил мои ноги под коленками. Раздвинул их и одним рывком притянул меня к себе. Сорвал с моих губ новый судорожный вдох, а затем навис подобно несокрушимой скале. Одной рукой он уперся в жесткую траву рядом с моей головой, ладонь второй положил на низ моего живота. Сжал талию, а потом опустился ниже и прикоснулся к лону, надавливая на складки, скользя выше и позволяя ощутить на коже мою собственную влагу, оставшуюся на его пальцах.

Все это напоминало запретные игры, к которым я не была готова. Не знала правил и потому заведомо проигрывала, утопая в том, что еще совсем недавно назвала бы дурным поведением и грязью. Осудила бы.

А сейчас поддавалась Джейкобу, который будто состоял из похоти и порока. Был главным, опасным и подавляющим участником запретных игр. Его грубые руки и слишком опытные прикосновения подводили меня к краю пропасти. Еще немного — и я в нее упаду. Пропаду там и никогда не смогу выбраться.

Его ладонь вновь легла на живот. Поднялась выше, сжала грудь. Большим пальцем он обвел ареолу и надавил на сосок, срывая с моих губ стон и сбивая дыхание. Делая его частым и рваным. Предательски прерывистым, словно мне не хватало воздуха.

Вторая рука парня была под моим бедром. Он сжал мою попу, а потом закинул мою ногу себе на плечо. Странно и медленно, но жестко прикасаясь к ней. Проводя от лодыжки к колену, а затем опять к попе. И снова… Возвращаясь и сжимая.

Я невольно сжала его плечо. Ногтями впилась в смуглую кожу и прикусила губу, жмурясь до вспыхнувших перед глазами бликов. У меня раньше не было парней. Я ничего не смыслила в прикосновениях, но интуитивно ощущала, что у Джейкоба они были… странными. Неоднозначными. А потом в моем опьяненном ласками сознании возникло понимание того, что он не просто трогал. Он «смотрел». Исследовал. Изучал. Делал это так, словно не видел никаких границ. Я же задыхалась от того, насколько просто он позволял себе абсолютно все. Огромный, горячий. Твердый словно сталь и совершенно мне неподвластный. Жесткий и дикий, в каждом своем прикосновении — властный. Ведущий и интуитивно опасный.

Еще один судорожный вдох, и я резко открыла глаза. В неровном свете, отбрасываемом костром, увидела Джейкоба. И от одного взгляда на него по коже пробежало лихорадочное острое покалывание, схожее с миллиардом врезавшихся в тело молний.

Я понятия не имела, что такое возможно. Что просто от взгляда на человека внутри все может перевернуться, а сердце, будто взрываясь, забьется в бешеном ритме. Смотреть на Джейкоба — все равно что наполняться сладким, но смертельным ядом. Хочешь отвернуться, но уже не можешь.

Его волосы все еще были мокрыми. Небрежно растрепанными. Костер отбрасывал на Джейкоба свет, создавая на его лице тени и меняя черты, делая их почти демоническими. От этого перехватывало дыхание. Это завораживало,

Неотрывно, не смея пошевелиться, я наблюдала за тем, как он вновь провел рукой по моей ноге, а потом медленно повернул голову и губами прикоснулся к щиколотке. Оставил на ней укус.

Легкая боль сорвала с моих губ новый стон. Взбудоражила и заставила ерзать от ощущений, которые так просто уже не выдержать. Плотный дурман в голове и вспышки перед глазами… Очередной раунд, и я вновь в проигрыше, но почему-то даже не борюсь за победу. В случае с Джейкобом мне хотелось проиграть.

Конечно, я все еще думала, что мы остановимся. Оправдывала себя и успокаивала. Пыталась убедить, что не до конца свихнулась, чтобы переходить черту, но… как раз это и произошло. Иначе я остановила бы Джейкоба, когда он вновь прикоснулся к моему лону. Когда отпустил ногу и навис надо мной, дыханием опаляя мои губы. Сжимая бедро и придвигая к себе. Раскрывая перед собой. Все еще мучая меня своими пальцами.

Он убрал руку, оставив острое неудовлетворение. Оно превратилось в пролившийся на кожу кипяток, стоило мне ощутить прикосновение его до невозможности горячей возбужденной плоти к моему лону.

Я боялась этого момента. Слишком интимного. Такого, которое не должна была позволять. Считала, что, если мы дойдем до него, я точно остановлю парня. Но нет — мое сознание наоборот предательски рассыпалось.

Я громко, надсадно застонала. Прогнулась в спине и рефлекторно попыталась сдвинуть ноги, но добилась лишь того, что коленями уперлась в Джейкоба. От жара его кожи разум плавился, а стоило парню провести горячей головкой по влажным складкам, как все мысли и вовсе превратились в пепел. Я и не знала, что можно быть настолько беспомощной перед своими внезапно вспыхнувшими желаниями. Это пугало.

Я горела и задыхалась, мне было страшно. Первый раз — слишком значимое событие, чтобы отнестись к нему настолько безрассудно.

Я все ждала, когда же во мне что-то щелкнет и включится разум. Когда же я соберу всю свою волю и прекращу то, что происходит? Вот только ничего не щелкало, и я… сдалась. Проиграла жару его мощного тела и собственным ощущениям.

Что плохого в том, что происходит? Да, безрассудно и совершенно непохоже на меня. Далеко не так я представляла свой первый раз. Но Джейкоб, несмотря на грубость, привлекал. А еще — доводил до мурашек и дрожи. До ощущений, в которых я тонула.

Он — лишь эпизод в моей жизни. Первый, кому я позволила нечто такое и никогда не забуду. С каждым мгновением я понимала, что и потеря девственности с этим парнем станет запоминающейся. Но самое главное — неожиданно желанной. А о таком сожалеть не стоит.

Откуда все эти мысли? Я оправдываю себя? Или успокаиваю?

Не желая больше думать, я окончательно сдалась Джейкобу. Он вплел пальцы в мои волосы и сделал первое движение внутрь меня, а я почувствовала себя так, словно оказалась в костре. Сжала плечи парня, испуганно открыла глаза и сбивчиво прошептала:

— Я… У меня раньше не было… парней. То есть я…

— Я понял. — Его рука оказалась на траве рядом с моей головой, удерживая мощное тело. — Поэтому и сказал, что буду аккуратен. — Он наклонился ниже и прикоснулся своим лбом к моему. Пропустил через пальцы мои пряди. — Доверяешь мне себя?

— Да…

Я сама не поняла, что ответила. Сделала это бездумно, еще сильнее сжимая плечи Джейкоба и смотря в его мертвые глаза. В первую нашу встречу они меня пугали. Сейчас — завораживали. В них можно было смотреть вечно.

Одной рукой все так же упираясь о землю, второй он сжал мое бедро, приподнимая мою попу и делая новое движение. С моих губ сорвался очередной стон, в котором я не узнала собственный голос. Точно так же, как и не поняла ощущений. Осознавала лишь то, что от них можно свихнуться.

Возможно, именно это со мной и происходило. Я потеряла связь с реальностью. Не видела звезд на небе и не чувствовала травы под спиной. Я словно исчезла из этого мира и попала в другой. В тот, где существовал только Джейкоб и его движения внутри меня. Медленные и осторожные, находящиеся за гранью возможного. Доводящие до дрожи и судорожных вдохов.

Но при этом ощутимо болезненные и до невозможности распирающие.

В какой-то момент я даже пожалела, что согласилась на все это. Зачем нужна близость, если она причиняет столько боли?

Только почему-то я все равно не останавливала Джейкоба. Возможно, потому, что, несмотря на боль, продолжала сгорать от эмоций, чувств и жара. От того, как он сжимал мои волосы в ладони, придерживая голову, от того, как удерживая меня за попу, поднимался к талии и водил по ней ладонью. Практически гладил. В его грубых прикосновениях была и осторожность, которая, как мне казалось, не давалась ему легко. Я видела, насколько сильно напряжено тело Джейкоба. Он словно превратился в раскаленную сталь.

Иногда он сжимал меня сильнее, почти до боли, но практически сразу расслаблял руки. Я судорожно дышала, до онемения в пальцах сжимала его плечи и неотрывно смотрела в его глаза. Жуткие и страшные, но в них можно было утонуть.

— В тебе охренеть как тесно. — Его голос взбудоражил, пронося по коже новую порцию покалывания. — Больно?

— Нет, — солгала я.

Следующим толчком он вошел полностью, и наши тела соединились. Обжигающая боль, жжение и ноющая тяжесть… Пытка, от которой почему-то перехватило дыхание и участился пульс. Я все еще смотрела в его глаза и… погибала. Превращалась в пепел, часто дышала, будто мне не хватало воздуха. Ззадыхалась.

Некоторое время он не двигался. Жесткими пальцами перебирал мои волосы, словно играл с ними. Наматывал пряди на кулак. Это невольно успокаивало. Мы будто входили в ту стадию нашей запретной игры, в которой вспыхивало взаимодействие: он что-то делал, а я чувствовала и отвечала. Если не физически, то эмоционально — точно.

Это… пугало. Он так просто подчинил меня себе, но почему-то мне и не хотелось иной роли. Под Джейкобом возникало только одно желание — довериться ему. Подчиниться и следовать за всем, что он делал.

Минуты затишья нашей близости закончились, и я ощутила его первое движение: он практически вышел из меня, а затем вновь наполнил собой. Так же медленно и жарко. Будто распаляя и подготавливая. Раз за разом повторяя. Долго. Практически бесконечно. С каждым мгновением лишая рассудка и словно стирая изначальную боль. Теперь она превратилась в редкие сполохи и искры. В то, что с каждым мгновением все сильнее тянуло и ныло.

Движения Джейкоба стали более быстрыми и глубокими, а я больше не сжималась от боли. И сама себя не узнавала. Громко стонала и даже кричала. Царапала его кожу ногтями и выгибалась. Постепенно, но слишком быстро подходя к грани, за которой меня встретило то, о чем я и понятия не имела.

Перед глазами поплыло, а ощущения наоборот обострились. Достигли наконец пика и обрушились в до боли приятную судорогу, пронзившую тело. Я перестала что-либо видеть или слышать. Даже показалось — существовать. Но в тот же момент отчетливо ощущала то, как горела каждой частичкой тела и души.

Когда эти ощущения частично стихли и слух постепенно начал возвращаться, Джейкоб что-то сказал. Я толком не расслышала фразу, но почему-то вздрогнула от нее и резко открыла глаза.

А потом он отстранился и подхватил меня под коленками. Приподнял попу и притянул к себе. Так и не выходя, сделал новое движение. Быстрое и резкое. Наращивая темп, от которого у меня содрогалось все тело и я вновь стонала. Первый оргазм прошел, но с новыми движениями Джейкоба я опять почувствовала жар. Казалось, он будет длиться вечно.

Джейкоб сделал несколько окончательных, особенно глубоких движений, и я ощутила, как его возбужденная плоть пульсирует внутри меня.

Глава 6

Джейкоб пробрался рукой под мою спину, и, словно я ничего не весила, одним ленивым движением перевернул. Так, что теперь я лежала на нем, телом ощущая сталь и жар мышц парня.

Положив ладони на его плечи, я сжала подрагивающие пальцы и сильно зажмурилась. То, что только что произошло, имело множество последствий. Очень плохих, критичных и пагубных. Уже сейчас стоило подумать о них и ужаснуться. Впасть в панику и самобичевание. Но пока мне не хотелось этого делать. Хотя бы до утра.

Эти последствия уже никуда не денутся, и я еще успею себя ими загрызть. Утопиться в проблемах. Но еще хотя бы несколько часов хотелось не думать о плохом.

Мое дыхание постепенно выравнивалось. Становилось глубоким, но медленным. Под кожей разливалась слабость. Я не могла понять, куда делись все силы, но усталость, мягко обволакивающая каждый сантиметр тела, казалась даже приятной. Из-за нее хотелось понежиться и потянуться, разминаясь и благодаря этому еще более явно ощущая ее. Наслаждаясь.

Тем не менее я лежала неподвижно. Пыталась привыкнуть к тому, как внизу живота тянуло и ныло. Уже теперь, когда ощущения поутихли, я ощутила даже легкую саднящую боль. Когда-нибудь она исчезнет, но пока она сбивала с толку, ведь каждое такое впечатление мне было непривычно. Вводило в ступор своей мощью, даже если было еле уловимым.

Тишина затянулась, и я решилась ее разорвать.

— Ты хорошо плаваешь, — прошептала. Я щекой прижималась к его ключице и смотрела на костер. Нужно добавить веток, иначе он скоро погаснет. Хотя мне больше не холодно. Джейкоб согревал лучше огня. — Как ты научился?

— Так же, как и все остальные.

Наверное, я зря заговорила с ним, ведь, стоило мне услышать голос парня, как по телу вновь скользнула дрожь. Неконтролируемая и похожая на миллиард уколов раскаленными иглами. То, что подействовало подобно крепкому алкоголю, опьянившему разум. Я будто была отравлена им, но в какой-то степени мне этого даже хотелось.

— Я пыталась научиться плавать. У меня не получилось, — сказала я, вновь немного сжав ладонь на плече парня. Кожа у Джейкоба была смуглая, грубая и горячая. Почему-то к ней хотелось беспрерывно прикасаться. — Мама, когда была жива, даже нанимала мне учителей по плаванью. Но я всегда неминуемо уходила ко дну.

Я с запозданием поняла, что произнесла нечто личное. Сказала ему про маму. Не критично, но я уже слишком привыкла к тому, что мы не лезем в личные дела друг друга. Наверное, я слишком расслабилась.

— Пожалуйста, расскажи, как ты учился плавать, — попросила, решив, что этой ночью можно затронуть и личное. Хоть немного. — Как это начиналось? Сколько тебе лет было?

Смотря на костер, я ждала ответа, но его не последовало. Опершись одной рукой о траву, я приподнялась. Кожу тут же начало царапать прохладным воздухом. Захотелось вновь прижаться к парню, но я сдержалась.

— Не хочешь рассказывать?

— Не вижу в этом смысла.

— Мне интересно.

— Почему меня должно волновать, что тебе интересно?

Мои губы сами по себе поджались. Наверное, нам действительно не следовало начинать разговор. Когда Джейкоб молчит, не так заметно, что он мудак.

— Пойду, добавлю веток в костер.

Я уже собиралась встать, но парень положил ладонь на мою поясницу и опять прижал к себе. Сделал это слишком внезапно. Так, что я буквально упала на него.

— Лежи.

— Костер погаснет.

— Плевать.

Мои губы еще сильнее поджались, соединившись в тонкую линию. Тем не менее я не стала сопротивляться и вновь прислонилась щекой к его ключице. Сделала это даже несмотря на то, что теперь ощущала уже напряжение из-за этого человека. Но все же ночь продолжалась, и я хотела просто согреться.

Решила, что больше ничего у него спрашивать не буду, но мысленно задалась вопросом: есть ли у него девушка? Логично предположить, что нет. Но все же меня что-то тревожило. Во всяком случае возникало ощущение, что Джейкоб что-то не показывает. Нечто важное. Или же я надумала себе лишнего.

Мы ушли, как только начало светать. Молча оделись и направились в обход обрыва. Дорога заняла около полутора часов, но когда мы добрались до дома, я сразу побежала в ванную и некоторое время согревалась под горячими струями воды. Отмывалась. Но постаралась поскорее освободить душевую кабинку.

— Ванная свободна! — крикнула Джейкобу, направляясь в спальню.

Одевшись в чистую и сухую одежду, я села на край кровати и, закрыв глаза, перестала дышать. Мокрая ткань больше не липла к коже, и мне не было холодно, но я все равно дрожала. Против воли вспоминала то, что произошло ночью, и постепенно начинала себя корить. Разум просыпался, безжалостно указывая на неправильное поведение и мои ошибки.

Как я могла позволить нечто такое?

Я всегда придерживалась старомодных взглядов. Тем более среди аристократии они в приоритете. Например, при договоре о браке жених всегда уточняет, является ли невеста девственницей. Если нет — в большинстве случаев следует отказ от такой уже попорченной девушки.

Конечно, отсутствие девственности не крест, но что-то близкое к нему. Не будучи чистой, я уже вряд ли хорошо выйду замуж. То есть я сама выбила почву из-под своих ног и загнала себя в еще больший тупик. Создала проблемы, с которыми уже не справиться. Их не убрать.

Но, несмотря на это, мне было трудно сожалеть об этой ночи. Она перевернула мою жизнь. Стала тем, что я никогда не забуду.

Джейкоб не был моей любовью. Наверное, между нами не было даже симпатии. В какой-то степени прошлой ночью мы просто использовали друг друга.

Это имело свою цену. Я не могла сожалеть, так как осознавала риски. Оставалось лишь принять последствия. Но это будет позже. Сейчас у меня есть первоочередные проблемы: Мейсон. Вот о нем вообще не следовало забывать.

Поднявшись, я пошла на кухню, чтобы заварить горячий чай для себя и Джейкоба. Пока чайник закипал, взяла телефон и поставила его на зарядку от пауэрбанка, который подпитала в одной из кофеен.

Когда телефон включился, я проверила почту. Пусто. Никаких новых сообщений от Мейсона. Я понятия не имела, хорошо это или плохо, тем не менее по спине все равно побежал холодок. Словно сознание наполнялось ощущением чего-то крайне нехорошего.

Я просматривала новости, когда на кухне появился Джейкоб. Стоило взглянуть на него, как сердце остановилось, а потом забилось в бешеном ритме. На нем не было кофты, и я предпочла бы, чтобы он оделся.

— Тебе не холодно? — спросила, опять опуская взгляд на экран телефона. Я была одета в несколько толстовок, а под спортивными штанами у меня имелись лосины. В доме примерно такая же температура, как и на улице, разве что без ветра. Я понять не могла, как он может ходить полуобнаженным. Еще и после душа.

— Нет.

— Я сейчас чай заварю. Но тебе лучше одеться.

Послушался ли он меня? Нет. Джейкоб положил руку на стол, а потом провел ею в сторону. Найдя спинку стоящего рядом стула, отодвинул его. Вальяжно сел за стол.

Я активно делала вид, что не замечаю его, но в то же время мне невыносимо сильно хотелось посмотреть на парня. На его светлые, практически добела выгоревшие волосы и мертвые глаза.

Сделав глубокий вдох, я попыталась успокоиться и продолжила листать новости.

— Пф! — Я фыркнула. — Опять выступала десница Жреца. Розен. Говорил, что скоро пройдет ежегодный бал в честь дня Жреца.

Не знаю, почему сказала это. Может, потому, что от этой новости все внутри меня всколыхнулось, и я не смогла сдержать негодования. Или, возможно, я просто опять пыталась разрушить возникшую между нами тишину. Хотя, наверное, все же первое.

Пролистывая статью и перечитывая отдельные фрагменты, я с силой сжала в ладони телефон, ощущая, как все ярче становится негодование.

— И что? — Джейкоб подкурил сигарету.

— Не знаю. Раздражает, — буркнула я. Закрыла статью и начала листать следующие.

— Что именно?

— Все. Жрец. Его десница. И то, что в честь этого старого ублюдка еще и балы устраивают.

На самом деле, в нашем королевстве Жрец являлся вторым человеком после короля. Или же их власть была примерно равной. Просто… отличающейся. Поэтому удивляться тому, что в его честь устраивают балы, не стоило.

Но меня такое действительно раздражало. Даже злило. Вера в нашем королевстве означала поклонение Высшим Силам. Жрец являлся их слугой. Говорили о том, что он даже может связываться с богами. Более того, они наделили его некими силами. Как минимум — пророческими видениями.

Самого Жреца считали божеством, ему поклонялись. Сотни тысяч человек шли в последователи и служили ему. Все королевство его превозносило.

Я же считала это чушью. Во-первых, непонятно, почему Жрец за все время ни разу не появился на публике. Говорили, что он просто ведет уединенный образ жизни, посвященный полному служению Высшим Силам. То есть его видели лишь приближенные к нему люди. Правда ли это? Может, Жреца вообще не существует?

Во-вторых, даже если он и есть, все это лишь нелепый цирк. Я уже давно выросла, и в сказки не верю. Тем более не верю, что есть некий человек, которого сами боги наделили силами.

В первую очередь потому, что Жрец считается палачом аристократии. Он вправе наказывать тех титулованных, кто переступает через закон и порядок. Вот только никакого порядка нет. Я убедилась в этом на собственной шкуре.

В последний месяц я думала об этом особенно часто. В нашем городе аристократы творят то, что считается прямым нарушением закона. Аморальные, мерзкие поступки! Но полиция у них под каблуком, и все закрывают на подобное глаза. И где же Жрец? Почему не пришел сюда и не навел порядок?

Наверное, слишком занят роскошной жизнью во дворце. И уж тем более нет у него никаких способностей. Он ничего не видит. Ни горя, ни страданий других людей. Ни, тем более, нарушений закона. Сплошной цирк для простаков, чтобы они думали, что все под контролем.

«Не совершай преступлений. Жрец это почувствует и накажет…»

Бред! Те, кому нужно, прекрасно переступают через закон. И остаются безнаказанными.

— Вижу, у тебя особая любовь к Жрецу. — Джейкоб выдохнул дым. — На столе есть тарелка?

— Та, которую ты используешь как пепельницу? Да, вот она. — Я пододвинула тарелку к парню и постучала по ее краю ногтем, чтобы он по звуку понял, где она теперь находится. — Нет у меня к нему никакой особой любви. Я просто считаю Жреца ничтожеством. Пустым местом.

— Почему же?

Я приподняла бровь. Джейкоб со мной разговаривает? Нетипично. Хотя он все равно выглядел так, словно его эта тема мало интересовала. Будто я могла говорить все что угодно, но это было лишь фоном.

— Потому что он зажравшийся старикашка, делающий вид, что он чуть ли не сам бог. И меня злит то, что в него верят. Почему люди настолько глупые?

— Продолжай. — Джейкоб сбил пепел в тарелку.

— Что продолжать? Тут нечего говорить. Только то, что вся эта шумиха вокруг Жреца — полный бред. Вон он, наверное, сейчас сидит во дворце, весь в золоте, и смеется над идиотами, которые поверили в него. Удивляется, как, оказывается, легко манипулировать массами.

— Не боишься что-то такое говорить? — Джейкоб снова сбил пепел в тарелку и опять поднес сигарету к губам.

— Только не говори, что ты тоже веришь в чушь про то, что Жрец все видит и знает. — Я усмехнулась.

На самом деле о своих мыслях я особо не распространялась. Несколько раз говорила о них подругам, но они всегда просили меня не затрагивать эту тему. Верили они в Высшие Силы или нет, я не знала. Просто негатив по отношению к Жрецу наказуем. И вот этого они боялись.

Но Джейкоб не из аристократии. Рядом с ним я не боялась сказать лишнее о Жреце, из-за чего даже дала себе волю. Выплеснула хотя бы часть того негатива, который накопился в душе.

— Раз он такой всевидящий… — Я фыркнула, запрокинула голову и громко произнесла: — Эй, Верховный Жрец, я неверующая! Я считаю тебя бесполезный ублюдком, а Высшие Силы — твоим больным вымыслом. Приди и накажи меня!

Я выждала несколько секунд, после чего опустила голову и посмотрела на Джейкоба. Саркастично сказала:

— Ого. Никто так и не пришел, чтобы наказать меня. Может, я сказала слишком мало? Недостаточно для его гнева? — Я опять запрокинула голову и еще более громко произнесла: — Верховный Жрец, я желаю тебе в аду гореть, но чтобы перед этим тебя собаки заживо сожрали. Чтобы ты подавился своими Высшими Силами. Стану немного старше и создам свое движение против Жреца. И туда попадут самые здравомыслящие люди!

Я опять посмотрела на Джейкоба. Он вальяжно сидел на стуле, подперев голову кулаком. Курил. Но его глаза были открыты. Непривычно.

— Все еще никого нет. — Я фыркнула. — Я прошу меня наказать, но, к сожалению, Жрец меня не слышит.

Чайник закипел, и я пошла заваривать чай.

— Ты так и не ответил, — сказала, доставая чашки. — Ты во все это веришь?

Я спрашивала без особого интереса. Просто чтобы продолжить разговор. Лучше так, чем сидеть в тишине.

— Я считаю, что Жрец еще тот уебок, но наказать тебя он может, и даже хочет. За языком нужно следить.

Я засмеялась. Посчитала, что Джейкоб шутит. Ответила такой же шуткой:

— Поздравляю, в мое движение «Против Жреца» я тебя не приму. Ты говоришь не совсем здравые вещи.

— Охуеть, как жаль.

— Ну, если ты раскаешься и в итоге признаешь, что Жрец ничтожество и просто бесполезный зажравшийся старик, могу пересмотреть свое решение. — Я насмешливо приподняла уголок губ.

— Я подумаю над этим.

— Только думай быстрее. Может, я даже сделаю тебя своей правой рукой. Правда, заманчиво звучит?

— Ага. Я в ебаном восторге.

Мне стало немного легче. Все мои бывшие подруги были из аристократии. С ними такой темы не поднимешь. Да и не особо хотелось. Я хоть и относилась к Жрецу с циничностью, но ненависть появилась лишь в последний месяц. Я прекрасно помнила, как пару недель назад с разбитым лицом жалась в угол и, несмотря на свое неверие, впервые в жизни молилась. Вот только никакой помощи не получила.

И факт был не в отсутствии конкретной помощи для меня. Ее ни для кого не было. Опять-таки в нашем городе происходило многое, и это не останавливалось. Но когда я истекала кровью, а по телевизору вещали о великом Жреце, это вывело меня из себя.

Сейчас же разозлила новость о предстоящем балу в его честь. Было бы из-за чего устраивать праздник. Сплошная ложь для глупцов.

Я заварила чай, но Джейкоб не прикоснулся к своей чашке. Подумав, что он позже его выпьет, пошла спать. Сказывалась бессонная ночь, из-за чего мне хотя бы на пару часов хотелось закрыть глаза.

Когда я проснулась, чашка все так же стояла на столе. Джейкоба в доме не было. Он опять куда-то ушел.

Я решила заняться уборкой, но в дверь постучали. Это насторожило. Кто мог прийти в заброшенный дом? Может, это к Джейкобу?

Осторожно открыв дверь, я тут же замерла. На крыльце стояла Ритела — родная сестра Мейсона. У нас всегда были нормальные отношения. Даже дружеские. Но сейчас при виде нее я испытала удушающий ужас.

Меня нашли.

— Не бойся меня, Лив. Ты же знаешь, что я тебе ничего не сделаю. — Девушка мягко улыбнулась. Судя по всему, она увидела в моих глазах панику.

— Ты… вернулась? Как ты меня нашла? — Я вцепилась в дверь, будто готовясь в любой момент ее закрыть. Быстро огляделась. Помимо Рителы никого не увидела, но от этого легче не стало.

— В моем универе сейчас каникулы. Я решила приехать на это время домой и узнала, что сделал Мейсон. Я тут для того, чтобы помочь.

— Ты поможешь мне покинуть город? — Не знаю, что больше пропитывало мой голос: надежда, неверие или настороженность.

— Я не считаю это правильным решением. Лишь временным побегом. Потом Мейсон тебя найдет, а постоянно защищать тебя я не смогу.

Мои губы дрогнули.

— Как же ты хочешь мне помочь? Мейсон — чертов психопат. Он натравил на меня весь город. Он вообще много чего сделал. И ты так и не ответила. Как ты меня нашла?

— Не доверяешь мне?

— Нет.

— Почему? Разве я хоть когда-то сделала тебе что-нибудь плохое?

— Благодаря Мейсону меня предали подруги, с которыми я дружила десять лет. Ты всегда относилась ко мне хорошо, но ты его родная сестра, и я не сомневаюсь, что ты встанешь на его сторону.

— Твои подруги тебя предали потому, что боятся моего брата. Я же не боюсь. В моих интересах загладить эту ситуацию. Иначе ничем хорошим она не закончится.

— И как же ты ее хочешь загладить?

— Поговори с ним.

— Шутишь? — На моих губах появилась нервная улыбка. — Думаешь, я не пыталась с ним разговаривать? Нечто такое уже не поможет.

— Я знаю, что Мейсон далеко не подарок. Я не одобряю его поступков, но с его характером ничего не поделать. Его не изменить. В какой-то степени брат с ним справлялся…

Ритела пожала плечами. Она выглядела великолепно. Впрочем, как и всегда.

— Например, его игрушки. Он платил девушкам безбожно огромные суммы и делал с ними все, что захочется, но это не должно было коснуться тебя. Я до сих пор в шоке, что такое произошло. Судя по всему, Мейсон действительно одержим тобой.

— Что я ему сделала? За что он меня настолько ненавидит?

— Ты не поняла. Он одержим тобой как раз потому, что ты ему нравишься. Я беспокоюсь о вас обоих и хочу помочь.

Мои губы скривились. Слышать такое было подобно ненормальной издевке. Ритела вообще в своем уме?

Глава 7

— Ты явно не в своем уме, раз говоришь такое, — процедила я сквозь плотно стиснутые зубы. Настороженность по отношению к Рителе возросла, и желание осмотреться по сторонам вспыхнуло с новой силой. Чего она добивается, говоря мне этот бред? Какую игру ведет?

— Не веришь мне?

— А должна?

— Знаешь, я тебя не узнаю. Где та Лив, которая при встрече бежала ко мне с объятиями? Сейчас ты смотришь на меня как на врага.

— Твой брат изменил меня. Для этого ему с головой хватило месяца.

— Повторяю: мне очень жаль, что такое произошло. Но, пожалуйста, выслушай меня.

Я нервно кивнула, но лишь сильнее вцепилась в дверь.

— Не знаю точно, когда ты начала нравиться Мейсону, но, думаю, ты заинтересовала его еще в вашу первую встречу.

— Правда? — Я не смогла сдержать сарказма и дрогнувшей улыбки. — Что-то я этого не заметила.

— Ты не знаешь его так, как я. И ты на него практически не смотрела, хотя Мейсон, наоборот, никогда не мог оторвать от тебя взгляд. И я сразу уточню одну вещь: твоя мать терпеть его не могла.

— Ты преувеличиваешь. Она лишь относилась к нему с настороженностью. Как оказалось, не зря.

Помню, мама часто говорила, чтобы я держалась от Мейсона подальше. Изначально я понять не могла — почему. Но мама тщательно следила за этим. Например, попросила, чтобы мне выделили комнату в крыле особняка, противоположном тому месту, где находилась спальня сводного брата. Именно она договорилась, чтобы в школу нас с ним возили на разных машинах.

Подобных моментов было множество. Мама действительно ограничивала наше общение. И если изначально я даже злилась на нее (ведь будучи общительным и активным ребенком, хотела играть с Мейсоном), то со временем во многом ее поняла.

Это произошло после того, как я чуточку лучше узнала своего сводного брата. Потом я уже сама желала, чтобы мы виделись как можно меньше.

— Ты явно многого не знала о своей маме. — Рите закатила глаза. — А еще, судя по всему, о ситуации в целом.

— Не понимаю, о чем ты. Но, главное, не понимаю, при чем тут моя мама.

— Тебе известно, что у нас с Мейсоном разные отцы?

— Да.

Об этом было просто невозможно не знать. Еще будучи ребенком я заметила, что новый муж моей мамы по-разному относится к своим детям. Дочку он боготворил, а вот сына ни во что не ставил. Позже я узнала, что Мейсон ему не родной. Что он был нагулян. Но поскольку все состояние Ридов было получено именно от матери Мейсона, даже после ее смерти мальчика не прогнали. Мать оставила ему большую часть наследства.

— Знаешь ли ты, что биологический отец Мейсона когда-то изнасиловал твою мать?

— Что? — Лишь один вопрос, а на меня он подействовал подобно удару. Слишком внезапно. Я даже не смогла сдержаться: уголки губ нервно дрогнули.

— Значит, не знаешь. — Ритела шумно выдохнула, явно предчувствуя тяжелый разговор. — Об этом я тоже мало что знаю, но вот такая информация до меня дошла. Из-за этого случая твоя мать ненавидела того мужчину. А Мейсон похож на него как две капли воды.

— Это точно?

— Доказательств у меня нет, но те, с кем я разговаривала, подтвердили эту информацию.

— Когда это произошло?

— Еще до твоего рождения. Но, судя по всему, ситуация была действительно страшной. Твоя мать даже спустя годы не забыла этого мужчину и с первого взгляда узнала его в Мейсоне. Думаю, мой отец подтвердил, что Мейсон не просто похож на того человека. Что он действительно его сын.

— Кто же он?

— Я не знаю, но ты можешь спросить у Мейсона. Насколько мне известно, они время от времени видятся.

— Он… общается с этим ублюдком?

— Желание наладить отношения исходят именно этого человека. Мейсон его единственный сын.

От всего услышанного мне стало плохо.

— Твоей матери было тяжело контролировать себя рядом с Мейсоном. Думаю, ты также не знаешь, что иногда она впадала в истерику и бросалась на него. Несколько раз даже избивала брата так, что он лежал в больнице.

— Ложь…

— Помнишь, как его отправили в летний лагерь на месяц? А потом он вернулся, и у него на лице были шрамы? Тогда ты еще пыталась общаться с братом и бегала за ним, спрашивая, откуда у него эти отметки. Твоя мама остановила тебя и сказала, что Мейсон просто полез на дерево и поцарапался о ветки.

— Помню, — сказала я, переступая с ноги на ногу. Это случилось давно, но в память въелось то, как я ждала брата из лагеря. Думала, что он расскажет мне много интересных историй. Но Мейсон, войдя в дом, даже не посмотрел в мою сторону. Я сама побежала за ним, но мама остановила.

Позже я подловила брата в обеденном зале. Или в бассейне. Таких подробностей я уже не помнила, но, опять-таки, в память въелось воспоминание о шрамах. Еще совсем свежих, но их было настолько много, что казалось, они занимают чуть ли не каждый сантиметр его лица.

От их вида мне стало жутко, но почему-то захотелось прикоснуться к щеке Мейсона. Я практически это сделала, но рядом возникла мама и сжала мою ладонь в своей. Я этого не ожидала. Кажется, она собиралась куда-то уехать, но почему-то осталась дома.

В тот момент мама выглядела… странно. Я даже испугалась. Но уже в следующее мгновение она необычайно тепло улыбнулась и произнесла:

— Милая, Мейсон поранился, когда полез на дерево. Не стоит его трогать. Ты можешь сделать ему больно.

— Правда? — Я широко раскрыла глаза и обернулась к мальчишке: — Ты поцарапался о ветки? Хотя бы не упал с дерева?

Я помню, что при этом разговоре присутствовала и Рите. Она как раз подошла к нам. Вернее, к своему брату.

Все так же тепло улыбаясь, мама сказала Мейсону:

— Тебе стоит быть осторожным и больше не лазить по деревьям.

Я нахмурилась. Мама заботилась о нем, а Мейсон в ответ не сказал даже «спасибо». Лишь молча и мрачно смотрел на нее. Меня это огорчило и в очередной раз доказало, что Мейсон — плохо воспитанный мальчишка.

— Так вот, Лив, не было никакого лагеря, — сказала Рите. — Мейсон лежал в больнице. И по деревьям он не лазил. Это твоя мать исцарапала его ногтями.

— Ты врешь.

— К сожалению, нет.

— В твоих словах нет логики. Думаешь, я не узнала бы, если бы дома происходило нечто такое? Как минимум услышала бы об этом от слуг.

— О, за это я даже некоторое время на тебя злилась. За то, что ты ничего не замечаешь. За то, что настолько плотно срослась со своими розовыми очками.

— Нечего было замечать. Ты лжешь.

Мама была из знатной и влиятельной семьи. Мы обанкротились уже после моего рождения, но до этого она всегда находилась под присмотром охраны. Ни один мужчина не смог бы причинить ей вред. Не посмел бы. И моя мама не была сумасшедшей, которая избивает и царапает детей.

— Нечего было замечать? — Рите поджала губы. — Истерики твоей мамы не были редкостью. Несколько раз она даже приходила к брату ночью. Пыталась задушить. Хорошо, прислуга оттаскивала. Это слышал весь дом, но не ты. Конечно, я понимаю, что твоя спальня была в противоположном конце особняка, но такие вещи происходили постоянно, а ты их не видела. Будто жила в параллельной реальности, где все несказанно хорошо и радужно.

— Почему же ты мне раньше ничего не рассказывала? — Я сжимала дверь с такой силой, что пальцы не просто ныли. Они уже болели.

— Боялась, Лив. Тогда все было настолько шатко… Иногда мне казалось, что мы ходим по пороховой бочке. Твоя мать никогда не трогала меня, но не буду скрывать: я ее боялась. А все потому, что, в отличие от тебя, видела, какой она может быть.

Рите подошла ближе и одной ногой встала на ступеньку.

— Но уточню еще одну вещь. Я не знаю, что биологический отец Мейсона сделал с твоей мамой. Да, это ударило по ней, раз она настолько жутко срывалась на брате. Вот только то, что делала она, — мелочь по сравнению с тем, как поступал мой отец. Не буду углубляться в подробности, но, думаю, ты понимаешь, что он тоже терпеть не мог сына. Для отца Мейсон всегда был ублюдком и позором, но пока наша мама была жива, все казалось терпимым. Она обожала Мейсона, и отец не смел его трогать. Но когда мамы не стало, все изменилось. Когда же в нашей семье появились вы, обстановка начала напоминать ад.

— Отлично. Теперь ты пытаешься в чем-то обвинить меня и маму.

— Я не обвиняю, а рассказываю о конкретных случаях. И сейчас хочу перейти к главному. К вашему появлению в нашем доме. Знаешь, ты всегда привлекала внимание. Даже ребенком была настолько красивой, что от тебя не могли отвести взгляд. Весь город тобой восхищался. Ты знала, что тебя называли маленькой принцессой? Говорили, что ты словно из сказки вышла.

Рите явно преувеличивала, но кое с чем я не могла не согласиться. Действительно, когда я только появилась в этом городе, во внимании я буквально тонула. Но списывала повышенный интерес на то, что моя внешность не характерна для этого королевства. Тут практически нет людей с таким цветом волос и глаз, как у меня. Поэтому, думаю, местные просто воспринимали меня, как диковинку.

— Тебя боготворили. Мейсона же терпеть не могли. Каждый день в него вбивали то, что он ублюдок, позор и сын ужасного человека. Что ему лучше было бы не вовсе появляться на свет. Тебя превозносили как настоящее сокровище, и Мейсону запрещали приближаться к тебе. Так, словно он мог испачкать тебя лишь своим присутствием. Он хотел быть рядом с тобой, но не мог.

— У него всегда было полно друзей. А еще больше шестерок.

— Друзья были за пределом дома. — Рите пожала плечами. — Думаю, нужно уточнить еще один момент. Когда Мейсон подрос, твоя мать перестала его трогать. Мне кажется, что она начала его бояться. Да и мой отец стал осторожнее. То есть стало происходить меньше жути, но… все равно было тяжело.

Я не ответила. Не захотела. Да и как прокомментировать то, что Рите сказала про мою маму? Я ощущала острую неприязнь к этой девушке, но уж никак не желание говорить с ней.

— Если Мейсон узнает, что я рассказала тебе это, он будет не в восторге. Но мне кажется, лучше, если ты хотя бы попытаешься его понять.

— Что я должна понять? Если сказанное тобой правда, то он сын насильника. И в нем явно проявились гены его отца!

— Не говори так! — Рите качнула головой. — Я не буду оправдывать Мейсона. Он действительно не подарок, и в его характере много страшного. Но в том, что сейчас между вами происходит, виноваты грехи ваших родителей.

— Не впутывай в это других людей, Рите. И не ищи оправдания.

— Я же сказала, что не пытаюсь это делать. Подобное было бы неправильным. Если честно, я злюсь на вас обоих. На тебя — за то, что ты ничего не замечала. На Мейсона — за то, что он сорвался. Но я надеюсь, что все еще можно исправить.

— Это невозможно, Рите. Единственный способ все исправить — это посадить Мейсона, чтобы он всю жизнь провел за решеткой. Такому, как он, лучше не находиться среди нормальных людей.

— Хорошо так говорить, если знаешь и помнишь только плохое.

— К сожалению, хорошего не было.

— Правда? Знаешь, если бы не Мейсон, все мы оказались бы на улице! Чтобы ты знала, мама оставила ему в наследство практически все. Даже особняк, в котором мы жили. Конечно, брат был несовершеннолетним, но с учетом домашнего насилия он вполне мог оспорить опекунство и выставить нас всех на улицу. Но он терпел. Ради тебя. А они это понимали и пользовались. Типа — хочешь завтракать рядом с ней? Плати за это. И Мейсон платил.

— Ересь.

— Я только и слышу от тебя, что «ересь» и «ложь». — Рите закатила глаза.

— Мейсону всегда было плевать на меня.

— Да неужели? Однажды он неделю не пользовался правой рукой лишь по той причине, что ты наклеила ему на костяшки лейкопластырь. Он настолько сильно дорожил твоим единственным проявлением заботы, что желал чуть ли не навсегда сохранить этот чертов лейкопластырь! Знаешь об этом? Нет? Правильно, ничего ты не знаешь!

Мне хотелось попросить Рите замолчать. Чем больше она говорила, тем больше трещало мое сознание. Слушать ее уже было невыносимо.

— Если честно, я сама до конца не понимаю Мейсона. Как и того, что он чувствует к тебе. Но понимаю, что, если ты продолжишь прятаться… ты не спрячешься. Он тебя найдет. Он уже это сделал. Но я уговорила его дать мне шанс поговорить с тобой.

— Он знает, где я?..

— Да. Он найдет тебя везде.

— Черт…

— Лив, я сделаю все, чтобы помочь. Понимаешь? Я рассказала это, чтобы ты понимала: ты важна для него. Умоляю, попытайся еще раз поговорить с ним! Если не получится, клянусь, я помогу тебе уехать из города.

— Я предпочла бы сразу уехать. Не видясь с ним.

— Я уже говорила, что это лишь временное решение проблемы. Мне бы хотелось решить ее раз и навсегда. Хотя бы попытаться. Давай поедем к нему. Моя машина стоит около трассы. Я отвезу.

Глава 8

— Поехали. — Рите протянула мне руку. — Обещаю, что буду рядом и не позволю тебе навредить.

— Что ты можешь сделать против Мейсона? — Мои губы изогнулись в кривой улыбке.

— Ты знаешь, что мое слово для него не пустой звук.

— Тогда скажи своему брату, чтобы он от меня отстал.

— Такого влияния над ним я не имею.

Морально меня раздирало на части. Встрече с Мейсоном я предпочла бы броситься в костер, но даже несмотря на это, вышла на крыльцо и дрожащими ладонями захлопнула за собой дверь.

— Ты все делаешь правильно, Лив, — сказала Рите. — Пойдем.

Ничего правильного для меня в этом не было, но загнанность в тупик я ощущала более чем отчетливо.

Уже спустившись по ступенькам и ступив на тропинку, я позволила себе обернуться и напоследок посмотреть на домик. Он вызывал множество эмоций. В первую очередь — желание вновь запереться в нем. Вот только, как оказалось, от монстра это место больше не защитит.

Покачнувшись, я закрыла глаза и подумала про Джейкоба. Мейсон точно не знал о нем, иначе приехал бы сюда лично, и разговор был бы совершенно иным. Он ненавидел тех, кто мне помогал, и это было еще одной причиной, по которой я все-таки пошла за Рителой.

Если мне и удастся убежать, я подставлю Джейкоба, так как сюда точно явятся шестерки Мейсона.

Я не знала, что испытываю к этому парню. И думать об этом не хотела — сейчас наши пути окончательно расходились. Тем не менее я не желала, чтобы Мейсон сделал ему что-то плохое.

Открывая глаза, я окончательно попрощалась с этим местом и пошла за названой сестрой.

Рите ворчала и чертыхалась, потому что ветки постоянно цеплялись за одежду, а туфли тонули в мокрой после дождя земле. Путь до трассы она обозвала дьявольской дорогой. Я же уже привыкла к лесу и даже жалела, что покидаю его.

— Как ты тут жила? — Мы подошли к трассе, и Рите открыла дверцу своей машины. — Это же самая настоящая жуть!

Жутко было рядом с Мейсоном, а тут отлично, но я решила этого не произносить. Разговаривать не хотелось. Из-за внутреннего напряжения я с трудом заставила себя сесть на переднее пассажирское сиденье и тут же отвернулась к окну.

— Знаешь, хочу отметить… — Рите села за руль и завела машину. — Последний месяц явно был для тебя непростым. Ты жила в жутких условиях, но выглядишь великолепно. Пусть и немножко потрепанной. Даже завидую.

— Было бы чему завидовать.

— Я серьезно. Окажись я на твоем месте, на меня нельзя было бы взглянуть без слез. У тебя губа разбита, на скуле синяк, волосы растрепаны и одета ты непонятно во что… Но даже я, девушка, с трудом отвожу от тебя взгляд.

Я не ответила.

Рите мягко вывернула машину на дорогу и продолжила:

— Твоя мама часто говорила, что хотела, чтобы ты стала актрисой или моделью. С такой внешностью тебе везде открыты двери. Да студии передрались бы за право заполучить тебя!

— Ты преувеличиваешь. — Хотелось одного: чтобы Рите хоть немного помолчала. Лучше бы после сегодняшнего рассказа с ее губ больше не сорвалось ни одного слова о моей маме.

Но она не умолкала.

— Да, как актриса или модель ты была бы востребована. Тут же произвела бы фурор. В нашем городке говорили, что великолепнее тебя девушки не видели. А это выводило Мейсона из себя. При мысли что ты станешь моделью и каждый сможет на тебя смотреть, он впадал в ярость. Особенно если фотографии будут… Ну, например, где ты в купальнике. Твоя мать это видела и специально заводила при нем такие разговоры. А в итоге не отдала тебя в агентство. Знаешь почему?

— Аристократка не может пойти в модельный бизнес или в киноиндустрию. Это унижение для нее, — произнесла я на выдохе, надеясь, что после этого Ритела замолчит.

Я прекрасно знала о намерениях мамы. Ей нравилось красиво одевать меня. Словно куклу. Еще она часто нанимала фотографов и устраивала для меня фотосессии, а позже рассматривала снимки и твердила, что хорошо бы разместить их в каких-нибудь журналах. Это было несложно даже без агентств. Главное — знать, кому и сколько заплатить.

Думаю, ее намерение отдать меня в модельный бизнес было более чем серьезным, но когда мама на это решилась, ее остановил отец Рителы и Мейсона. Сказал, что это унизительно. Что девушке с благородной кровью непозволительно развлекать простолюдинов.

Я к этой ситуации отнеслась холодно. Мне не нравились фотосессии, и я терпеть не могла часами наряжаться. Но хотелось, чтобы мама мной гордилась. Поэтому я терпела все. Даже делала вид, что я в восторге.

Лишь спустя годы бесконечных наблюдений в голове родилась едкая мысль. Мама гордилась не мной, а собой. Словно скульптор, который создал творение и постоянно дополнял его разнообразными нарядами.

Я долго думала над этим и пришла к выводу, что это моя вина. Раньше я не давала повода гордиться мной как личностью. Просто хорошо выглядела. Но это не моя заслуга. Я родилась такой и не имела права считать своим достижением то, к чему не приложила никаких усилий. То, чего не добилась самостоятельно.

Стоило это осознать, как в голове будто щелкнуло. Я закопалась в книги, ведь первое, в чем я могла проявить себя, — это учеба. Мои оценки и так были неплохими, но я не успокоилась, пока не стала лучшей в классе. Позже жадно изучала иностранные языки и живопись. Пыталась пробовать себя везде и сразу.

Я до сих пор считаю это время золотым. Тогда я словно ожила. Нашла себя во множестве интересных занятий и саморазвитии. Стала человеком и наконец-то отыскала то, чем хочу заниматься в будущем. Правда, сейчас уже не была уверена в том, что у меня получится.

Трудно думать о будущем, когда меня везут к Мейсону.

— Верно. — Рите кивнула. — Ни одна девушка из высшей знати не станет моделькой или какой-то там актриской. Но все же внешность имеет огромное значение. Например, это возможность заключить выгодный брак. Да и вообще много всего другого. Я веду к тому, что красота — страшная сила. У тебя этой силы хватает, но ты ею практически не пользуешься. Почему?

— Я так понимаю, бесполезно говорить, что главное — то, что внутри человека, а не снаружи?

— Брось. — Рите улыбнулась и качнула головой. — Разговоры о высоком давай оставим на потом. Сейчас сосредоточимся на важных советах, которые я пытаюсь тебе дать.

— Ты уверена, что я в них нуждаюсь?

— Более чем. Твоя внешность — это женская сила. Пользуйся ею. Заставь Мейсона встать перед тобой на колени.

Меня аж покоробило от этих слов. Рите, увидев это, шумно выдохнула.

— Лив, знаешь… Я считаю, что для женщины главное — ум. По этой причине сама сутками учусь. У меня на жизнь великие планы. Я знаю, что ты неглупая девушка, но вот женской хитрости тебе не хватает. А сейчас она бы тебе очень пригодилась.

— В тебе этой хитрости достаточно, чтобы обучать меня?

— Не сказала бы. На самом деле я даже не могу точно подсказать, как тебе сейчас вести себя с Мейсоном. Зато понимаю, что он по тебе с ума сходит. Просто пытаюсь тебя воодушевить и направить. Я волнуюсь, Лив. Мейсон — зверь. Я с этим не спорю, но уверена, что своей женской хитростью ты сможешь его приручить.

Машина замедлилась, и ладонь Рите легла на мое плечо. Я обернулась к ней, и пальцы бывшей подруги еле ощутимо дотронулись до моей щеки.

— Это Мейсон сделал? Я имею в виду разбитую губу и синяк на скуле? — Она скользнула взглядом по моему лицу.

— Да.

Она шумно выдохнула и убрала ладонь.

— Если честно, я рассчитывала на ответ «нет». Теперь хочется оторвать Мейсону руки. Какой же он придурок!

— Все еще хочешь отвезти меня к нему?

— Не очень, но делаю это, потому что уверена: на данный момент это единственно возможный вариант остановить разрушение нашей семьи.

Рите наконец-то замолчала, и я предпочла тоже ничего не говорить. Дальнейшую часть дороги мы провели в тишине.

Когда мы въехали в город, напряжение в груди усилилось, а стоило нам оказаться около особняка Ридов, оно переросло в дрожь, как перед бурей.

Я прекрасно знала это здание. Провела тут большую часть жизни и уже давно считала его домом. Но теперь смотрела на особняк и будто не узнавала.

— Мейсон дома? — спросила я у Рите, когда мы проехали большую часть сада.

Ей даже отвечать не пришлось, потому что уже в следующее мгновение я увидела Рида. Он стоял на ступеньках около главного входа.

Мейсон был одет в черные брюки и свитер. Почему-то сейчас он казался мне еще более огромным, чем обычно. Вжавшись в спинку сиденья, я смотрела в его лицо. Чуть ли не впервые в жизни я видела Рида небритым, только думала не о щетине, а о накладке из бинта, которая закрывала правую часть его лица.

Ладони обожгло. Я вновь ощутила на них кровь Мейсона, которая оказалась на моих пальцах, когда я кулоном полоснула кожу на его лице. Вспомнив этот момент, я резко захотела открыть дверцу машины и на ходу выскочить из нее.

Этот ублюдок не простит мне того, что я его изуродовала.

— Не бойся, — прошептала Рите, словно ощутив мое состояние.

Вот только кое в чем она была неправа. Я не боялась. Мейсон вызывал во мне куда более сложные эмоции, и хороших среди них не было.

Машина остановилась около ступенек, и Рите вышла. Я выбралась за ней и сразу ощутила на себе взгляд Рида.

— Видишь, до чего ты довел Лив? — Рите поправила ремешок своей сумки и скрестила руки на груди. — Она тебя боится.

— Уйди. — Мейсон сказал это Рите, но на нее не смотрел. Его взгляд словно примерз ко мне. Пронзающий и прожигающий.

— Нет. Я пообещала Лив, что буду рядом. — Сестра качнула головой.

Рид повернул голову и все-таки посмотрел на нее. От этого взгляда мне захотелось вздрогнуть.

— Уйди, — повторил он.

Я не сомневалась в том, что любой на месте Рите тут же испарился бы, но она действительно не боялась Мейсона. Наклонила голову набок и явно задумалась, а потом сделала первый шаг в сторону ступенек. Подойдя к Мейсону ближе, произнесла:

— Я все равно буду рядом. И требую, чтобы ты держал себя в руках. Лив — наша семья. — Ее слова были негромкими, но я все равно их услышала.

Она пошла дальше. Уже около двери все же обернулась и попыталась подбодрить меня взглядом, после чего вошла в дом.

Слова Рите не были для Мейсона пустым звуком, тем не менее он далеко не тот человек, который хоть к кому-то прислушивался, поэтому, несмотря на Рите, я совершенно не чувствовала себя в безопасности. А оказавшись с Мейсоном один на один, ощутила себя так, словно меня заперли в клетке со зверем, который жаждал именно моей крови.

Наши взгляды встретились, и по моему телу пробежал озноб. Горло перехватило. Ужас сковал руки и ноги, не позволяя сделать ни одного лишнего движения. Стало еще страшнее, когда я вновь посмотрела на повязку, закрывающую правую часть его лица. Про нее не забудешь даже если захочешь, ведь то, что скрывалось под ней, сделали мои руки. А Мейсон такого не прощает.

Я все ждала, что Рид хоть что-то скажет или сделает, и была готова в любой момент сорваться с места, но он молчал. Лишь смотрел на меня. На одежду, растрепанные волосы. А еще — на лицо и в глаза.

— Иди к себе. — Он поднес к губам сигарету. Щелкнув зажигалкой, подкурил ее.

Наверное, нам следовало поговорить. Здесь и сейчас. Во всяком случае, я в этом нуждалась, как в крайне важной определенности. Но во взгляде Рида было нечто такое, из-за чего я так ничего и не сказала. Молча пошла к двери и поднялась в холл.

Мейсон меня не убил. Пока. Это уже радовало.

Но я вообще не понимала, что происходит. Почему он сказал идти в дом? Что будет дальше?

Не имея ответа, я направилась в свою спальню и, закрыв за собой дверь, огляделась. Все было на своих местах. Из лишнего только поднос с едой, стоящий на журнальном столике. Я подошла к нему, но к еде прикасаться не стала.

Зайдя в ванную комнату, чтобы умыться, я заметила, что и ванна была набрана. Окунула в воду ладонь. По ощущениям она была комфортно теплой. Значит, набирали ее совсем недавно.

Я выпустила воду и быстро приняла душ. Под струями горячей воды отогрелась. Переоделась, только сейчас понимая, насколько соскучилась по своей одежде. Та, что я купила на барахолке, никаким образом с ней не сравнится.

Окинув себя взглядом, я поджала губы. На короткое мгновение мне показалось, что последнего месяца не существовало, но пытаться не думать о нем было все равно что забыть про клыки, постепенно вонзающиеся в шею.

Глава 9

Когда раздался стук в дверь, я вжалась в спинку кресла и бросила быстрый взгляд на вазу, которую в случае чего собиралась использовать как средство защиты.

Я ждала прихода Мейсона. Понимала, что просто не будет. Точно не с ним.

Но когда стук повторился, я поняла, что это не Рид. Он бы вошел и уж точно не стал бы ждать, пока я ему открою.

Оказалось, пришла женщина. Врач. Войдя в комнату, она поставила на стол чемоданчик с эмблемой единственной в нашем городе частной больницы.

— Зачем вы пришли? — спросила я, продолжая взглядом изучать свою гостью.

— Господин Рид сказал осмотреть вас. — Она открыла чемоданчик и покрыла ладони антисептиком.

Я все больше переставала понимать происходящее: подобное выходило за рамки логики и характера Рида. Для него было бы привычнее изначально причинить мне такую боль и увечья, от которых я сразу потеряла бы связь с реальностью.

— Я не нуждаюсь в осмотре врача.

— Тем не менее уйти я не могу, — ответила женщина. — Не переживайте, госпожа Рид, осмотр пройдет быстро. Но, пожалуйста, скажите, как вы себя чувствуете, и беспокоит ли вас что-нибудь. Мне передали, что вы длительное время находились на морозе и были ненадлежаще одеты. Нет ли у вас обморожения?

Женщина взяла мои ладони в свои и осмотрела расцарапанную кожу около костяшек и запястий. Ее тонкие брови сошлись на переносице, и она перевела взгляд на мое лицо. На синяк около скулы и разбитую губу. Я видела, что врач хмурится, но предполагала, что Мейсон заплатил достаточно, чтобы она не задавала вопросов.

Так и оказалось. Она интересовалась исключительно моим самочувствием, но уж никак ни тем, как я оказалась в таком состоянии.

— У вас нет температуры. Обморожения — тем более. Но я передам господину Риду список требуемых лекарств.

Женщина ушла, и я вернулась к креслу. Мейсон сказал, чтобы я шла к себе. Я предположила, что он имеет в виду спальню, но сейчас была на грани того, чтобы выйти отсюда. Останавливало одно: если до этого Рид по какой-то причине сдерживался, то, увидев меня за пределами спальни, он мог перестать это делать.

Раздался новый стук в дверь, но теперь она без моего разрешения открылась, и в комнату вошла Рите.

— Я так понимаю, вы не поговорили? — спросила она. В особняке было тепло, и сестра переоделась в легкое платье и пушистые комнатные тапочки.

— Он сказал мне идти к себе.

— Но он же тебе ничего не сделал?

— Пока нет.

— И не сделает. Думаю, Мейсон тоже понимает, что так больше продолжаться не может. — Рите села на край моей кровати. — Он слишком долго не мог тебя найти и все это время практически не спал. Последние дни особенно. Только и делал, что искал тебя. Думаю, он понимал, что случиться могло всякое. Например, нечто действительно плохое. Такое, что он тебя больше не увидит.

— Он сам хотел сделать со мной нечто плохое! — вспылила я. Не смогла сдержать злость и резкость в словах. — Понимаешь? Хватит всего этого бреда насчет того, что я ему нравлюсь! И тем более того, что Мейсон способен хотя бы на толику переживаний о другом человеке!

Рид был стопроцентным монстром, но я понимала, что Рите, будучи его сестрой, пытается найти в брате хоть что-то хорошее. Как по мне, она заблуждалась. Переубеждать ее, судя по всему, было бесполезно. Да и любить Мейсона — ее право. Я не понимала одного: как Рите вообще смеет убеждать меня в том, что в нем есть не только плохое?

Может, мне попытаться найти в нем хорошее, когда он в следующий раз будет меня бить? Или сжимать мою шею так, что еще немного — и я задохнусь?

— Почему ты не ешь? — Рите посмотрела на нетронутый поднос.

— Не хочу.

— Может, сходим на кухню? Выберешь то, что тебе захочется. — Сестра окинула меня взглядом. — Ты похудела.

— Мейсон сказал мне идти к себе. Думаю, он не обрадуется, если я выйду из комнаты.

— Лив, не стоит настолько сильно переживать. — Рите поднялась на ноги. — Пойдем, отведу тебя на кухню и там накормлю.

Есть я не хотела, но выйти из комнаты было неплохо. Поэтому, боясь встретить Рида и то и дело оглядываясь, я последовала за Рите.

На кухне мы провели около часа. Доставая еду из холодильника, Рите рассказывала про университет и учебу. Жаловалась на своего нового парня и говорила, что обязательно бросит его, когда вернется. Возможно, сестра специально завела разговор на настолько отвлеченные темы. Шутила и постоянно улыбалась. А, включив телевизор, даже начала комментировать идущую передачу.

Она вела себя примерно так же, как всегда, и мне опять начало казаться, что последнего месяца не было. Но расцарапанные ладони и боль в разбитой губе не позволяли терять связь с реальностью.

— Пойдем, прогуляемся по дому, — предложила сестра, когда мы вышли из кухни. — Может, посмотрим какой-нибудь фильм в домашнем кинотеатре? Мы им вообще не пользуемся. Комната годами пылится. Нужно это исправлять.

Про «пылится» Рите явно преувеличивала. Горничные каждый день убирали абсолютно все комнаты, но сестра была права, говоря, что домашним кинотеатром мы не пользовались. Эта комната просто… существовала.

Мы разместились на диванчиках и на большом экране посмотрели крайне глупую комедию. Потом сестра придумала новый способ развлечения — бассейн.

Туда идти я не хотела, но Рите желала поплавать, а я не рискнула ходить по дому одна. И возвращаться в спальню тоже. Там я себя чувствовала словно в клетке, в которую в любой момент мог наведаться зверь.

Пришлось все же ненадолго забежать в спальню, чтобы переодеться в купальник. Рите подождала меня в коридоре около двери, после чего мы пошли к ней, а оттуда — к крытому бассейну.

— Ты чего сидишь? — Сестра сразу же прыгнула в воду и недовольно посмотрела на то, как я опускаюсь на шезлонг.

— Я и плаванье несовместимы. Ты же знаешь.

— Вода расслабляет, а тебе это нужно. Просто походи в воде. Давай, Лив.

Я была настроена категорично. Не любила бассейн. Лишь немного походила рядом, а потом села на бортик. Рите подплыла ко мне, и какое-то время мы разговаривали. Потом сестра взяла меня за руку и утянула к себе.

В этом месте было неглубоко. Наверное, где-то по пояс. Но, падая с бортика, я с головой ушла под воду. Кожу закололо от прохлады, и считаные мгновения, пока я не вынырнула, я вспомнила Джейкоба. То, как он доставал меня из озера. Прикосновения его мощных горячих рук.

Я прекрасно понимала, что наступит момент, когда я пойму: мы больше не увидимся, но сейчас ощутила, как грудь словно обожгло. Наверное, я немного сожалела, что не сказала ему даже банального «прощай».

— Только не злись. — Сестра улыбнулась и, подхватив меня за руку, помогла выпрямиться. — Но я правда уверена, что тебе следует поплавать. Ну, или походить в воде, раз иначе ты сразу тонешь. Вода лечит нервы.

Я не стала спорить и пошла дальше бродить по бассейну. Сидеть в воде и даже нырять.

Вот как раз ныряла я отлично. Сразу шла ко дну.

Вряд ли вода могла меня излечить, но она однозначно увлекла. Через полчаса я, неожиданно для себя, рассмеялась. Это произошло тогда, когда у Рите порвались лямки на купальнике. Выглядело забавно. То, как сестра растерянно и зло пыталась поймать его верх, при этом ругаясь как грузчик.

— Нет, я, конечно, рада, что тебя это позабавило, но, вообще-то, это был мой любимый купальник, — сказала она, вылезая из бассейна.

Поскольку сюда Рите пришла в шортах, она взяла мое платье и пошла переодеваться. Я же опять нырнула. Оказывалась на поверхности, лишь чтобы сделать несколько вдохов, а потом опять уходила ко дну. Устав, решила вылезти из бассейна и заодно посмотреть, не вернулась ли Рите.

Вот только увидела не ее, а Мейсона.

Он стоял около одной из колонн, буквально в метре от бассейна. У меня тут же перехватило дыхание. Даже один взгляд на Рида — как разряд смертоносного тока.

Его глубокий и хриплый голос тут же пробрался в мое сознание:

— Подойди ко мне.

Первое, что хотелось ответить, — «нет». Вот только проблему это не решало. Тем более он уже сейчас мог злиться за то, что я вышла из комнаты.

Кое-как я добралась до ступенек и выбралась из бассейна. Думала о том, что и как ему сказать, а еще о том, как сбежать, если появится острая необходимость. А в последнем я не сомневалась.

С мысли меня сбил взгляд Мейсона. Мне не понравилось то, как он на меня смотрел.

— Я до сих пор не понимаю тебя. — Мне хотелось прикрыться, спрятаться от взгляда Рида, но Рите унесла мое платье. Оставались лишь полотенца, вот только лежали они позади Мейсона. Я не знала, чего хочу больше — прикрыться, или не подходить к нему. И осталась на месте, примерно в трех метрах от Мейсона.

— Разве я сделала тебе что-то плохое? Откуда такая злоба по отношению ко мне?

Я не стала говорить о том, что сказала сестра. Не до конца верила ее словам и интуитивно ощущала, что эту тему лучше не затрагивать.

— Но даже если ты меня ненавидишь, просто скажи об этом. Дай мне уйти, и я больше никогда не попадусь тебе на глаза.

Я ждала, что Мейсон хоть что-то скажет, но он молчал. Лишь смотрел на меня, но так, что я внутренне сжималась, с трудом делая новые вдохи.

Сжав кулаки, я опустила взгляд и случайно увидела на шезлонге то, чего там ранее не было: бумажный пакет из аптеки. Но сейчас мне было не до того, что это и как оно тут оказалось, поэтому я вновь обратилась к Риду:

— Пожалуйста, поговори со мной. Как твоя сестра, я ношу твою фамилию. Долгие годы мы жили как семья, под одной крышей. Хотя бы из уважения к этому прошу тебя позволить мне уехать.

— Я предлагаю тебе отношения.

Уголки моих губ дрогнули. Голова непонимающе качнулась. Я словно не разобрала его фразу и потому попросила:

— Пожалуйста, повтори.

— Я заинтересован в тебе. — Положив ладони в карманы брюк, он пошел в мою сторону, а я так и осталась стоять словно вкопанная. — Хочу тебя как женщину.

Это он произнес, остановившись буквально в полуметре от меня, но мне почему-то казалось, что расстояния нет. Внезапно ладонь Мейсона прикоснулась к моим мокрым волосам, откидывая пряди, но я была готова оцепенеть даже от этого.

Взгляд Рида опять скользнул по мне. Потом он посмотрел мне в глаза и сказал:

— Я предлагаю тебе настоящие отношения. Не статус игрушки.

— Ты… серьезно? — Я изогнула брови. По спине скользнул холодок. Сознание все еще отказывалось принимать его слова. Отталкивало, как нечто противоестественное. — Теперь я понимаю тебя еще меньше. Ты никогда не обращал на меня внимания. Особенно в последние годы. Мы толком и не разговаривали, если не считать «привет» и «пока», но даже их произносила я. Честно, я сейчас не могу вспомнить, что и когда ты мне говорил. Разве что пару месяцев назад сказал мне отвалить от твоей машины, когда я упустила под нее свой браслет и ползала по асфальту, пытаясь его достать.

Наверное, такие диалоги и были нашим максимумом.

Например, спускаясь в обеденный зал и увидев уходящего Рида, я могла спросить:

— Ты не будешь ужинать?

Он просто отвечал:

— Нет.

Другими словами, он не говорил заранее, что не будет ужинать, куда уезжает и сколько его не будет. Уже это его «нет» было огромным прогрессом, ведь иногда Рид игнорировал не только мои вопросы, но и вообще меня в целом.

Мы вроде как являлись семьей, но назвать нас так было трудно. Порой мне казалось, что мы совершенно чужие друг другу люди, просто долгие годы живем под одной крышей. Раньше я считала, что когда-нибудь мы просто разъедемся, и наши жизненные пути разойдутся, а с годами и вовсе забудем друг про друга. Ведь если мы были чужими, живя в одном доме, на расстоянии точно не будем общаться. Ни созваниваться, ни спрашивать, как дела. А тут… такое.

— Почему ты предлагаешь мне отношения? — Я все же шагнула назад, но отойти дальше не могла: упала бы в бассейн.

— Потому что хочу.

— Мейсон, я не понимаю твоего «хочу», — судорожно произнесла я. — Твое изначальное желание сделать меня игрушкой хоть как-то, но вязалось с логикой. Я предполагала, что это такой изощренный способ унизить меня. Правда, не понимала, за что и зачем тратить столько сил. Ты мог превратить мою жизнь в ад и без всех этих статусов игрушек. Это в твоих возможностях… — Губы у меня тряслись. — Но твое предложение серьезных отношений…

Я не закончила фразу. Не нашла слов.

— Считаешь, что я тебя ненавижу?

— Да.

— Так и есть, Лив.

— Тогда зачем предложил отношения?

— Я уже ответил. Потому что хочу.

Он шагнул ко мне, уничтожая расстояние, которое между нами было. Я вздрогнула и попыталась отойти, но нога соскользнула с бортика, и, если бы не Мейсон, я упала бы в воду. Вот только лучше бы это произошло, потому что теперь его ладонь находилась на моей обнаженной талии, а пальцами Мейсон практически касался низа купальника.

Я замерла, словно оказавшись в лапах хищника. Даже дышать не могла. Казалось, сделаю любое неверное движение — и его клыки сомкнутся на моей шее.

А еще я ждала, когда Рид уберет руку.

Я уже не собиралась падать в бассейн, но Мейсон все равно не убирал ладонь. Сначала он смотрел мне в глаза, но потом его взгляд скользнул ниже. К губам, а затем и шее, после чего оказался на груди. Тело Рида напряглось. Я прекрасно ощущала это через его ладонь, которую он опустил еще ниже.

— Если согласишься на мое предложение, я дам тебе все, — произнес он. — Буду относиться как к единственной для меня женщине. В обмен ты отдашь мне всю себя.

— Я… могу отказаться?

— Нет. Я не даю тебе такой возможности, но предоставлю тебе время, чтобы дать согласие.

— Для этого мне не хватит целой жизни. — Я выскользнула из его рук. Чуть не упала на мокрой плитке, но все же быстрым шагом пошла к полотенцам. Взяла одно и прикрылась. К сожалению, оно не было достаточно большим, чтобы полностью им обмотаться. — Что означает «относиться ко мне, как к единственной для тебя женщине»? Это пугает. Это хуже, чем быть игрушкой. Обычно их у тебя было сразу несколько, а тут одна. Я не хочу такого! Это…

Дико. Страшно. Противоестественно. Извращенно. У меня было множество слов, которым я могла закончить фразу, но я замолчала. Хотя, думаю, Рид и так все понял.

— Моя женщина и моя игрушка — разные вещи. Не сравнивай, Лив.

Я взяла еще одно полотенце, пытаясь прикрыться больше. И подумала про девушек Мейсона. Пусть и редко, но все же у него были отношения. Кажется, они даже были нормальными. Во всяком случае, в понимании обычных людей.

Он проводил со своими девушками время, водил их в рестораны, дарил подарки. Приглашал на разные официальные мероприятия.

Это была нормальная составляющая его отношений.

Ненормальная выражалась в том, что его отношения никогда не казались серьезными, хотя это сущие мелочи, на которые можно не обращать внимания. Особенно если учесть то, что Рид делал с девушками, которые надевали на шеи цепочки, за деньги соглашаясь на все, чего он захочет.

Я могу ошибаться, но, возможно, когда у Рида были отношения, у него также имелись и «игрушки». Вот только их он использовал по-разному. Статус и предназначение этих девушек кардинально отличались.

Если подумать, то быть его девушкой, конечно же, лучше, чем игрушкой, вот только для меня это «лучше» было мизерным. Настолько, будто его вовсе не существовало.

— Я не вижу в тебе парня. Вообще. Не могу представить, как буду с тобой встречаться. — Я приложила полотенце к груди. — У нас никогда не было семейных отношений, но в этот дом я пришла ребенком, и тебя мне представили, как брата. Я росла с этим пониманием и уже не смогу думать иначе.

— Значит, я покажу тебе, что кровной связи у нас нет, — заявил он мрачно и с такой сталью в голосе, что я напряглась.

— Ты уже достаточно это показал! — Я качнула головой. — Наши семейные узы очень шаткие.

Я не знала, как описать свое отношение к Мейсону. Я не то чтобы считала его братом, но даже то, что он стоял настолько близко, было для меня противоестественным. Словно я на подсознательном уровне действительно привыкла к тому, что он брат, а значит, родная кровь.

Но это было далеко не единственным, что меня отталкивало.

Лучше сказать так — для меня в Риде не было абсолютно ничего, что могло бы заставить меня хотя бы на секунду задуматься над его предложением.

Наоборот. Оно ужасало.

Дверь хлопнула. Вернулась Рите. Она вошла легкой танцующей походкой, но, увидев Мейсона, замерла и быстро окинула меня взглядом. Мне даже показалось, что я уловила в ее глазах тревогу, но уже в следующее мгновение она облегченно выдохнула.

— Вот твое платье. Прости, я его немного намочила. — Она подошла к шезлонгу и положила на него платье. — Что-то у вас тут слишком напряженная обстановка.

— Я уже ухожу. — Мейсон посмотрел на мое платье, которое теперь лежало на шезлонге, и пошел к выходу.

Я стояла на месте и неотрывно смотрела на его отдаляющуюся спину.

— Поговорили? — спросила сестра, когда в помещении остались только мы вдвоем.

— Если это можно так назвать. Он предложил мне отношения.

— Серьезно? — Рите удивленно приподняла брови и взяла меня за руку. Потом закинула мое платье мне на плечо и потянула за собой. — Пошли, выпьем вина.

— Я не люблю алкоголь.

— Знаю, но один бокал сейчас будет не лишним.

Рите была лишь в купальнике. Я тоже в не совсем подходящем наряде, но, не обращая на это внимания, она взяла из бара бутылку вина, два бокала и потянула меня на террасу.

— И какие у тебя мысли по этому поводу? — спросила сестра, поставив на столик стаканы и открывая бутылку.

— Плохие. — Я поправила липнущее к мокрой коже платье.

— То есть соглашаться ты не хочешь?

— Конечно, нет.

— А ты пыталась сказать ему, что не желаешь отношений?

— Да. Он ответил, что отказаться я не могу.

— Пожалуйста, перескажи ваш разговор. Хочу оценить масштаб катастрофы.

Пока Рите открывала бутылку и наливала вино, я все ей рассказала.

— Ну что я могу сказать… Примерно чего-то такого я и боялась… — Она сделала глоток. — Я осознавала, что Мейсон поймет, что так больше продолжаться не может, и изменит свои намерения, но все же надеялась, что он просто оставит тебя в покое. Но нет. Он хочет, чтобы ты была его женщиной, но этого не хочешь ты. Мы опять в тупике.

Я не стала пить вино, но покрутила в руке бокал, смотря на алую жидкость.

— Я не понимаю, что делать. — Рите откинулась на спинку кресла и сделала еще несколько глотков. — Я не вижу решения этой проблемы. Разве что кто-то из вас двоих уступит. Вот только Мейсон этого точно не сделает.

— Я не хочу быть его девушкой, — сказала я, решив, что Рите намекает на то, что уступить нужно мне.

— Понимаю. — Она устало выдохнула. — Лив, я прекрасно видела тебя, когда ты надела купальник. Все эти синяки и ссадины… Это жутко. Мне бы хотелось сию же секунду увезти тебя отсюда, но если я это сделаю, моим взаимоотношениям с Мейсоном придет конец, а он мой брат. Моя семья. Я понимаю, что моментами он может быть жутким и страшным. У него имеются черты, которые я терпеть не могу. Они даже меня пугают. Но все же Мейсон часть меня.

Она отпила еще вина, осушая бокал, и тут же налила себе еще. Судя по всему, это как раз ей нужно было выпить.

— И я не хочу оставлять Мейсона одного. Знаешь, даже самому страшному зверю нужен кто-то близкий, чтобы сохранить в себе что-то человеческое. А если я увезу тебя… Это можно будет посчитать предательством. Вряд ли он мне что-то сделает. Но мы перестанем быть семьей. Для меня это будет больно, и он… может стать еще хуже, чем есть.

У меня мелькнула мысль: «Куда еще хуже?» Но все же я немного понимала сестру. Мейсон отличался от других людей. Он действительно был монстром, но благодаря Рите у него сохранилось понимание семьи. Мне даже казалось, что это усмиряло его внутреннюю жестокость. Выводило на первый план именно человеческое начало, ведь дома он действительно не позволял себе ничего выходящего за рамки.

Я представила себе, что может случиться, если Рид останется без Рите. Без своей семьи. Особенно если она его предаст. Но мозг все равно не мог понять, как Мейсон может стать еще хуже. Куда? Разве что превратится в полного психопата.

— Так… — Рите с грохотом поставила бутылку на стол. — Я предлагаю такой вариант. Мы втроем семья, и нам надо стремиться к этому понятию. Стоит попытаться дать Мейсону осознать то, что ты важнее ему как сестра, чем как девушка.

— За все годы он никогда не относился ко мне как к сестре. А тут внезапно начнет? — Я не смогла сдержать сарказма в голосе.

— Просто попытайся. Он дал тебе время, и для нас это шанс. И, Лив… Он не относился к тебе как к сестре, но и ты не относилась к нему как к родному человеку. В детстве ты только и делала, что убегала. Да, изначально ты пыталась общаться с ним, но под влиянием матери начала относиться к нему как к прокаженному.

— Ты преувеличиваешь.

— Ты не согласна со мной? Если он заходил в комнату, ты из нее выходила.

— Я всегда считала, что ему не нравится мое присутствие. Зачем находиться рядом с человеком, которому ты не нравишься? Но, Рите, я не буду лгать, что мне самой было комфортно рядом с ним. И, думаю, это можно понять.

— Нет, нельзя. Вплоть до твоего совершеннолетия он никогда и ничего тебе не делал. Иногда помогал. Ты в курсе, что деньги, которые были у тебя на карте, переводил не дядя, а Мейсон? Он платил за твою учебу. Он тебя одевал и кормил. Ты жила в его доме. И, чтобы ты знала: у нас не все любят чужестранок. Не буду вдаваться в подробности, но было пара парней, с которыми Мейсон разобрался. Допустим, ты этого не знала. Вот возьмем и допустим. И давай не будем брать это в расчет. Просто подумаем о том, что он ничего тебе не делал, но ты все равно постоянно убегала от него. Так, словно он — грязь под ногами.

— Деньги мне переводил Мейсон? — Я нахмурилась. И что за парни?

Я хотела уточнить, но Рите сказала:

— Посмотри, с какого счета они приходили. Но сейчас не об этом. Сейчас о том, что ты от него убегала, несмотря на то, что он тебе ничего не делал.

— Мне хватало того, что я о нем слышала.

— Веская причина. — Рите закатила глаза.

— Он сам не желал, чтобы я находилась рядом с ним.

— Уверена?

— Да.

— А вот я так не считаю. Слушай, я знаю куда больше, чем ты. Раньше, когда наши родители были живы, семью знатно штормило. Грехи, боль и страхи наших родителей влияли и на наши отношения. Сейчас они мертвы. Это больно. Я до сих пор невыносимо сильно скучаю по папе, но раз остались только мы втроем, нам стоит разобраться друг с другом уже без постороннего влияния. Давай попытаемся стать семьей. Хотя бы из соображения того, что это может спасти нас. Всех.

Я поняла одно: Рите была максималисткой. А я, наверное, просто глупой, потому что согласилась на ее план. Правда, наверное, по большей части потому, что не видела других вариантов.

Я все же выпила вина. Один бокал, но этого хватило, чтобы я ощутила пустоту в голове и легкость в теле. Мимолетную расслабленность, которая испарилась, стоило мне вернуться в свою спальню.

На журнальном столике я увидела аптечный бумажный пакет. Тот самый, который заметила на шезлонге после прихода Мейсона. В пакете оказались мази от ссадин и синяков. Еще витамины.

Это Рид принес?

Рассматривая содержимое пакета, я села на край столика и задумалась. В основном о том, говорила ли Рите правду. Что биологический отец Мейсона изнасиловал мою мать, а она, в свою очередь, впадая в истерику, выплескивала всю свою боль на Рида, способствуя тому, что и отец Рите начинал совершать ужасные поступки.

До самого конца я в это не верила. Слова Рите были за гранью возможного. Но если покопаться в прошлом, вспоминались странные моменты, которые заставляли меня сомневаться. Хотелось бы послушать еще кого-нибудь, но уже сейчас я интуитивно ощущала, что правда может оказаться болезненной.

Ночью я закрыла дверь на ключ, но все равно заснула далеко не сразу. Проснулась рано. Я бы даже сказала, слишком. Напилась кофе. Слишком много думала. А потом, примерно в восемь, опять пошла на кухню за новой чашкой кофе.

Горничная, склонившись над полом, что-то собирала. Оказалось, она разбила чашку и даже поранила руку. Но, толком не обработав ее, спешила убрать и опять заварить кофе, ведь его следовало отнести Мейсону.

Некоторое время я сомневалась. Решиться на подобное было не так просто, но в итоге я отправила горничную заниматься раной на руке и осталась на кухне. Убрала и заварила кофе, после чего понесла его Риду.

Он всегда ложился поздно и вставал рано. В такое время Мейсон всегда был в кабинете. Я подошла к двери и постучала. Ответа не последовало, и я просто открыла дверь.

Рид сидел за столом и на голографическом экране листал графики. Я предположила, что они связаны с работой. Все же он, несмотря на возраст, он был главой корпорации «РидТер». Она стала принадлежать ему сразу после смерти матери. Пока Мейсон был несовершеннолетним, руководителем был его дядя. Я еще тогда думала, почему не отец Рите, что было бы логичнее. Но в дела корпорации я не лезла, а Рид с детства постигал все ее тонкости.

Я окинула взглядом графики. Сказать, что я в них ничего не понимала, значит ничего не сказать. Рид же специальной ручкой что-то подчеркивал (или, наоборот, вычеркивал). Все его внимание было в голографическом экране, и на меня он даже не посмотрел.

Я тихо вошла и поставила чашку на край стола. Подумав, что так он может не заметить ее, пододвинула ближе, прямо к его руке. Возможно, горничные не ведут себя настолько нагло, и это заставило Рида обратить на меня внимание. Он оторвал взгляд от экрана и мрачно посмотрел на меня. После чего его брови поползли вверх.

Он явно не ожидал меня тут увидеть. Если честно, я сама была в шоке от того, что пришла к нему.

— Горничная поранила руку, поэтому кофе принесла я, — поторопилась объяснить. — Крепкий и без сахара? Ты ведь такой всегда пьешь?

За годы, проведенные в одном доме, я успела выучить вкусы Мейсона.

Он опустил взгляд на чашку.

— Тебе еще что-нибудь принести?

На самом деле, мне просто хотелось поскорее уйти.

— Нет. Кофе достаточно.

— Тогда я пойду. — Качнувшись, я развернулась. Резко остановилась и, не знаю почему, глупо произнесла: — Непривычно видеть тебя небритым.

Я просто хотела последовать совету Рите. Вести себя как сестра, а она, наверное, сказала бы что-нибудь отвлеченное.

Наверное, мои слова были слишком глупыми, так как бровь Мейсона еще больше приподнялась.

— То есть… Тебе не плохо с щетиной. Просто непривычно.

Более непривычным было то, что половину его лица закрывали бинты, но об этом я говорить не стала. Развернулась и ушла. Последним, что я увидела, выходя из кабинета, было то, что Мейсон поднес чашку к губам и сделал глоток кофе.

Оказавшись в коридоре, я ощутила себя… странно. Никогда бы не подумала, что пойду к нему сама. В последний месяц я бы в жизни не поверила, что, оказавшись с Ридом в одном кабинете, останусь нетронутой. Может, в словах Рите и был смысл? Возможно, осторожно и крайне аккуратно можно вызвать в Мейсоне что-то хорошее, то, что впоследствии поможет разрешить эту ситуацию?

Я все еще относилась к нему исключительно как к зверю, игра с которым была крайне опасна. Тем не менее она началась.

Глава 10

Практически все утро я ходила по коридорам и смотрела в окна. Заметила одну особенность: в особняке прибавилось охраны. Крупные мужчины, одетые в классические костюмы, грозно возвышались около ворот и рядом со всеми выходами из особняка.

Постучав в дверь спальни Рите, я вошла к ней и застала сестру за йогой.

— Присоединишься ко мне? — спросила она, умостившись на коврике и, подняв руки, замирая в очередной позе.

Мне казалось, что в таком положении как минимум будешь испытывать боль, но на лице сестры было лишь умиротворение и глобальное спокойствие.

— Не сегодня. — Я села на стул. — Почему рядом с особняком столько охраны? Что-то случилось?

— Думаю, таким образом Мейсон следит, чтобы ты не убежала.

— Ты говоришь об этом настолько спокойно… — Уголки моих губ дрогнули и медленно поползли вниз.

— Во время йоги я ни о чем не переживаю. Да и разве есть серьезные проблемы в дополнительной охране? Ты собираешься сбежать?

— Нет, не собираюсь. Мы обе прекрасно знаем, что это невозможно. Во всяком случае, сейчас. Но все равно меня нервируют эти верзилы. Они из частной охраны господина Денера?

— Да.

Денер — это дядя Мейсона и Рите. Если быть точнее — кузен их покойной матери. Самодостаточный, суровый и строгий мужчина. В нашем городе у него было несколько ответвлений бизнеса, в том числе и частная охрана. Его цепные псы. Я прекрасно знала, что эти громилы беспрекословно выполнят любой приказ Мейсона. Даже самый жуткий.

— Так понимаю, что покидать особняк мне нельзя. — Я подперла щеку кулаком. — Я не могу даже выйти и прогуляться по улице?

— Точно не знаю, но мне тоже так кажется. — Рите села на коврике и руками оперлась о пол. — Тебя это настолько сильно волнует? Да, сейчас у нас острый момент, но повторяю: Мейсон тебе ничего не сделает.

— Пойду к себе, — сказала я, поднимаясь со стула. Положив ладони в карманы спортивных штанов, я медленно побрела по коридору. Опять смотрела в окна.

Я жаждала побега и думала о том, что рано или поздно все получится. Главное, усыпить бдительность Мейсона. В этот день я больше не выходила из своей спальни. Покинула ее лишь вечером, чтобы спуститься на ужин.

Я всегда ненавидела завтраки и ужины. Они ассоциировались с Мейсоном.

Так получилось, что в семье Рид царило правило: каждый день в семь утра и вечером в шесть часов вся семья должна собираться в обеденном зале, где нас уже ждал накрытый стол. Мы ели и разговаривали. Обсуждали то, что произошло за день, и делились мыслями.

Постепенно правило превратилось в традицию, в неотъемлемую часть каждого дня. Без исключения. Есть только в обеденном зале и лишь в определенное время стало настолько же естественно и привычно, как, например, ежедневное пробуждение ото сна.

Когда родителей не стало, традиция не исчезла, но уже теперь в обеденном зале собирались лишь мы втроем — я, Рите и Мейсон. Позже сестра поступила в университет и уехала. За столом остались я и Рид.

Это превратилось в мучение. Я чувствовала себя некомфортно, и, естественно, больше не было разговоров. Мы не обменивались даже банальным «приятного аппетита». Просто молча ели. Я в основном сидела в телефоне и смотрела разные обучающие ролики. Или переписывалась с подругами. Мейсон же чаще всего читал договоры или отчеты по работе.

Мы находились в одной комнате. Более того, сидели за одним столом. Но вели себя так, словно друг друга не знали. Обстановка действительно была крайне некомфортной. Даже давящей. Рядом с Мейсоном не могло быть иначе.

Поэтому, каждый раз спускаясь в обеденный зал, я задавалась вопросом: почему мы вообще продолжаем это делать? Зачем изо дня в день идем на эту чертову пытку?

Наконец я решила, что стоит прекратить это. Изначально я под разными предлогами старалась отсутствовать дома во время завтраков и ужинов. Например, пораньше уходила в школу, а после нее шла к подругам учить уроки. Так продолжалось неделю, во время которой я сумела утихомирить мысли и понять, что эти побеги — лишь детский сад.

Поэтому уже на следующий день я не стала никуда уходить, просто позавтракала на кухне. А когда выходила из нее, столкнулась с Ридом. Мы окинули друг друга взглядом, но ничего не сказали — каждый пошел по своим делам. Вот только вскоре в спину прилетел вопрос Мейсона:

— Ты ела тут?

Обернувшись, я поняла, что Рид смотрит на сушилку. Там стояла посуда, которую я после себя помыла.

— Почему?

Истинная причина — потому что мне критично некомфортно рядом с тобой. Но, естественно, я этого не сказала.

— Мне неудобно есть в обеденном зале. — Я пожала плечами. — Когда нас было пятеро, в этом был смысл. Сейчас он потерялся. Слишком большой стол и много мороки. Тем более я не ем столько, сколько подают. Проще поесть на кухне. А еще из-за учебы я часто не попадаю на нужное время.

Мой телефон зажужжал. Амина написала, что уже ждет меня около ворот, а поскольку Мейсон ничего не говорил (лишь сверлил меня тяжелым взглядом), я осторожно развернулась и пошла за своим школьным рюкзаком.

В дальнейшем я ела только на кухне. Странно, но Мейсон все так же приходил в обеденный зал, хотя мне казалось, что как раз ему это не должно нравиться. Все же, когда мы были детьми, именно он часто отсутствовал на завтраках и ужинах. Ему еду приносили в комнату. Я тогда страшно завидовала Риду. Тоже так хотела, но мама строго сказала, что пропускать семейные собрания нельзя.

Я давно не была в обеденном зале, но, зайдя в него, поняла, что практически ничего не поменялось. Я пришла первой — ни Рите, ни Мейсона еще не было — но горничная как раз накрывала стол, и я попросила ее накрыть и на меня.

Место Рида находилась с правой стороны стола. Раньше я всегда садилась в противоположном конце, то есть как можно дальше от него. Но сегодня села намного ближе. Не хотела, но ведь бдительность Мейсона нужно как-нибудь усыпить. Если бы не это, я бы в жизни не пришла сюда.

Горничные закончили расставлять тарелки и столовые приборы, и я, поджав губы, поняла, что накрыли они только на двоих.

— Почему вы поставили лишь две тарелки? — спросила у горничной. Ее звали Матильдой. Кажется, у Ридов она работала порядка десяти лет.

— Госпожа Рид уехала по делам. На ужине ее не будет.

По спине скользнул холодок, и я широко раскрыла глаза. Я пришла сюда лишь потому, что была уверена в присутствии Рите. Еще надеялась, что она как раз сядет между мной и Мейсоном. А получалось, что…

Я сжала кулаки и уже собиралась встать, чтобы уйти, но усилием воли остановила себя. Горничные расскажут Риду, что я приходила. И что ушла, узнав про отсутствие Рите, — тоже.

Взяв стакан с водой, я сделала несколько больших глотков и попыталась успокоиться. Не случится ничего страшного, если я останусь. Я же сегодня уже заходила в кабинет Рида, и он меня не тронул.

Принесли еду, а Мейсона все еще не было. Он пришел лишь через полчаса, когда я уже заканчивала с ужином.

Он держал бумаги, которые просматривал. Не отрывая от них холодного взгляда, пошел к столу. На самом деле, когда Рид был занят работой, он выглядел действительно жутко. В основном — из-за глаз. Они пугали. Из-за них мне иногда казалось, что Мейсон становится совершенно другим человеком. Куда старше, чем на самом деле. Безжалостным, молчаливым и опасным.

Лишь подойдя к столу, он оторвался от бумаг. Стоило ему увидеть меня, как взгляд Мейсона словно по щелчку изменился, и его бровь медленно приподнялась.

— Ты опаздываешь на ужин. — Я думала улыбнуться, но решила, что это будет неуместно и как минимум подозрительно.

— Что ты тут делаешь? — Он отложил бумаги. Причем сделал это чуть ли не впервые на моей памяти. Сколько я себя помнила, за столом он всегда читал какие-то документы.

— Ужинаю. Вернее, уже заканчиваю.

Я была рада, что Мейсон опоздал. Еще немного — и я смогу уйти. Но пока следовало вести себя непринужденно. Я зачерпнула ложкой шербет и отправила его в рот. Мейсон сел за стол. Его молчание было привычным. Но пристальный взгляд, которым он скользил по мне, сковывал.

Я не выдержала, потянулась за салатом и начала накладывать его в тарелку Рида. Пусть лучше ест, чем смотрит на меня.

— Я помогу тебе, — сказала, пытаясь хоть как-то объяснить то, что делала. Такое мне было вообще не свойственно. Во всяком случае, точно не по отношению к Риду. — Ты же устал сегодня? Тебя не было весь день. Ездил в офис?

— Возможно. — Теперь он неотрывно наблюдал за моими руками. Я все ждала, когда Мейсон скажет, чтобы я прекратила накладывать еду, но он почему-то этого не делал.

— Стейк будешь?

— Да.

Я выбрала самый большой и отправила его на тарелку Рида. Он принялся за еду. Смотря на него, я произнесла:

— Судя по всему, ты действительно голоден.

Он опять уставился на меня. Слишком долго и пристально. Я уже и не ждала ответа, но Рид сказал:

— Да, голоден.

— Если доешь этот стейк, я положу тебе еще один.

Сказав это, я тут же одернула себя. Зачем? Я же собиралась уходить!

Мысленно я опять успокоила себя. Все нормально. Мы даже вроде нормально разговариваем. Впервые в жизни. Разве не это требуется для усыпления бдительности Мейсона? Вот только насколько же тяжело найти тему, которую можно с ним обсудить!

— Твоего дяди сейчас нет в городе?

— Нет.

— А когда он приедет?

— Через три дня. Зачем он тебе?

— Просто интересно. В последнее время он редко тут бывает…

На самом деле мне хотелось поговорить с господином Денером. Но, учитывая то, что он меня терпеть не мог, вряд ли он захочет тратить на меня время. Вот только я все равно была настроена решительно.

Не зная, что еще сказать, я налила Риду воды, после чего, несмотря на то, что он еще не доел предыдущий стейк, положила ему второй. А потом поднялась.

— Я, наверное, пойду. Хочу почитать. Приятного аппетита.

Оправив одежду, я пошла к дверям. В холле столкнулась с Рите, но мы толком не поговорили. Уже в спальне полистала книги и отложила на кровать: пойду сначала искупаюсь.

Глава 11

Весь вечер я читала. Отвлеклась лишь на пару часов, чтобы убрать в спальне. После этого опять упала на диван. На телефоне проверила график выезда автобусов из города. Понимала, что пока что побег мне не светит, но все равно регулярно о нем думала, как о возможном спасении.

Когда все плохо, единственное, что тебя поддерживает, — это надежда на лучшее.

Вот и я в сотый раз представила, будто мне удалось вырваться из этого места. Без денег и поддержки, но я счастлива уже потому, что свободна.

Я долго перебирала такие мысли. В мельчайших подробностях представляла, что делала бы после своего побега и как вставала бы на ноги. Насытившись воображением, я благодаря ему искоренила в себе отчаяние, после чего вернулась к книге.

Наверное, прочитала глав десять. Уже думала о том, чтобы ложиться спать, как услышала звук открывающейся двери. Было поздно. Наверное, три часа ночи. Такой поздний визит тревожил, из-за чего я до онемения пальцев сжала книгу и, напрягшись всем телом, повернула голову.

Увидев Мейсона, ощутила, как сердце пропустило удар.

Он был только после душа. Волосы мокрые. Одет в черные штаны и темного цвета футболку. Ему явно только сменили бинты. Еще я заметила, что Рид сбрил щетину. Я бы могла подумать о том, что ему без нее лучше, но не хотела. Касательно Мейсона у меня априори не могло быть никакого «лучше». Тем более все мысли были переполнены лишь одним: паникой из-за его появления.

— Не спишь.

Он не спрашивал. Просто отметил, как факт, скользя по мне медленным, как обычно жутким взглядом. У Мейсона другого и не было. Он сам по себе был сплошным скоплением всего самого ужасного.

Я уже переоделась в пижаму — короткие шорты и майку. Свободные, но из-за того, что я ворочалась на диване, а сейчас и вообще лежала на животе, шорты немного задрались, обнажив попу и нижнее белье. Я быстро поправила их, поняв, что Рид смотрит на мои бедра.

— Ты что-то хотел? — спросила, неловко садясь на диване. Просто не смогла выпустить книгу из рук, из-за чего пришлось упираться и отталкиваться локтями.

— Где лекарства, которые я тебе принес?

— Вон там. — Я указала на стол. Значит, это все-таки Мейсон их купил. Я уже привыкла считать, что в моей комнате они появились благодаря Рите.

Рид подошел к столу и достал из бумажного пакета нетронутые тюбики. Потом посмотрел на меня. Он ничего не спрашивал, но я все поняла по его взгляду.

— Я благодарна за лекарство, но ссадины нормально заживают и сами по себе, — сказала, пытаясь закрыть книгу, но у меня не получалось. Руки словно одеревенели и не слушались.

Положив на стол все тюбики кроме одного, Рид сел на диван. Причем буквально в считаных сантиметрах от меня. Я рефлекторно попыталась отстраниться, даже поднялась на ноги, но тут же услышала:

— Сядь.

От того, как это было произнесено, я вздрогнула и тут же умостилась обратно на диван. Так, словно и не вставала с него.

Рид взял меня за щиколотку и потянул на себя. Грубо. Я покачнулась и спиной упала на подушки. Мейсон же положил мою ногу себе на колени и открыл тюбик, после чего выдавил мазь на ссадины.

— Зачем ты это делаешь? — спросила я, с трудом дыша. — Я могла сама нанести мазь.

— Я не собираюсь тебя лечить. Хочу полапать.

Я испытала ужас, от которого было впору начинать кричать и звать Рите на помощь. Даже хотела попробовать свободной ногой ударить Рида. Возможно, у меня бы даже получилось, но потом мне бы точно пришел конец.

Я сделала несколько глубоких панических вдохов и попыталась успокоиться. Пока Мейсон не агрессивен. Не стоит выводить его из себя, иначе мне никто не поможет. Даже Рите, которая вроде как гарантировала мне безопасность.

Я затаилась. Не шевелилась и даже не дышала. Пыталась понять, что делать и говорить. И неотрывно наблюдала за Ридом.

Он прикоснулся к первой ссадине. Она уже практически не болела, но в этот момент вспыхнула таким жжением, словно я поранилась всего мгновение назад.

Я прекрасно понимала, что дело не в ссадине, а в руках Рида. Мое тело реагировало на них, словно на адское пламя. Тем не менее Мейсон ничего не делал. Вернее, ничего такого, из-за чего следовало начинать кричать. Я предпочла бы, чтобы он ко мне вовсе не прикасался, но он хотя бы просто наносил мазь на ссадины. На царапины на коленке… потом на лодыжке. Отпустив одну ногу, он взял вторую и тоже положил ее к себе на колени.

Мое сознание просто-напросто не воспринимало Мейсона, который лечил мои раны. Более того — отвергало. Такое и во сне не увидишь. Мне казалось, что в реальности — тем более.

Зато я кое-что вспомнила. В основном моменты, когда я, будучи еще совсем мелкой девчонкой, бегала в комнату Рида, чтобы обработать его ссадины. Их у него всегда было много. В основном — под одеждой. Я узнала это далеко не сразу, но как-то зашла в его спальню, когда Рид был без футболки, и увидела то, что, наверное, никогда не забуду. Практически все его тело было синим от кровоподтеков. Особенно пугал тот, который виднелся на боку. Это сейчас я понимаю, что, наверное, у него были сломаны ребра. Не зря же он так странно держал ладонь на боку и мелко, поверхностно дышал. По-другому сидел. Но тогда я была лишь девчонкой и просто растерялась от ужаса.

Это сейчас Рид — король нашего города. Безоговорочный лидер и вожак, которому прислуживают и перед которым чуть ли не преклоняются. В детстве все было иначе. У него имелось множество врагов. В основном — старшие ребята. К тому же старше лет на десять. Наследники родов, с которыми дружили моя мать и отец Рите.

Меня это всегда злило. Почему они ничего не делали? Они же были опекунами Мейсона. Разве они не видели, какая атмосфера царила за столом, когда эти семьи приезжали на праздники и мероприятия? Даже я ее чувствовала, хотя была всего лишь ребенком.

Тогда я считала, что взрослые глупы, раз не замечают очевидного. Но, наблюдая за Мейсоном, восхищалась тем, как он себя вел. Часто его поступки доводили меня до ужаса, но уже тогда многое становилось ясно. Его загоняли как зверя, однако возникало понимание, что именно ему предстояло стать вожаком.

Вот только я все равно не могла понять, кто из тех ребят мог избить Мейсона до такой степени.

«Кто это сделал?» — Я задавала этот вопрос множество раз, но ответа на него не получала. Хмурилась, бурчала. Исходила по-детски невинным недовольством и лезла к Риду, пытаясь обработать его ссадины. Он меня прогонял, но я не сдавалась. Более того, когда он надел футболку, я изо всех сил попыталась ее снять.

Вспоминая об этом, я иронично усмехнулась. Наверное, я его больше калечила, чем лечила. Чего стоит то, что мне все же удалось повалить его на пол! После чего я, злая оттого, что Мейсон не позволял мне позаботиться об его ранах, взобралась на него и начала силой стаскивать ту чертову футболку.

Наверное, порой стоит вновь окунуться в детские воспоминания, ведь со стороны возраста на них можно посмотреть совершенно иначе.

Даже в детстве Рид был намного крупнее меня. И раз мне все же удалось повалить его, значит, в тот день ему было особенно паршиво. А я еще и топталась по нему. К тому же вряд ли та мазь могла помочь от сломанных ребер или сильных ушибов. Но в итоге он позволил снять его футболку и послушно сидел рядом со мной на полу, пока я щедро мазала его лекарством.

А еще я беспрерывно читала ему лекции. Как мне тогда казалось — крайне умные. Мне хотелось донести до Рида понимание того, что драться плохо.

В такой момент нас и застала мама. Она без стука вошла в комнату Мейсона, увидела нас, а потом схватила меня за руку и молча повела прочь из его спальни. Я пыталась вырваться, но она сжимала мою ладонь с такой силой, что, казалось, еще немного — и мама поломает мне пальцы.

Я вспомнила наш разговор.

— Мам, да что с тобой? Я просто пыталась обработать раны Мейсона. Клянусь, что не сделала ему больно. И не надоедала. Я собиралась уйти, как только закончу.

— Что он тебе сказал?

— Чтобы я его не трогала. Вы уже возили его в больницу?

— Что он сказал о том, кто его избил?

— Ничего. Я спрашивала, но он не отвечал. А вам он рассказал? С кем Мейсон подрался?

Ладонь мамы разжалась, и боль отступила. Теперь она прикасалась ко мне иначе. Как обычно нежно.

— Дорогая, мы уже возили Мейсона в больницу, и там ему назначили лекарства, которые действительно помогут. Этим своим кремом ты только навредишь. Тем более ты же понимаешь, что это просто крем для рук?

— То есть — крем для рук? На нем же написано: «Восстановление».

— Восстановление сухой кожи. Посмотри на картинку. Там изображены ладони.

Внезапно мне стало очень неловко. Захотелось вернуться к Мейсону и извиниться. Оказывается, я зря потопталась по нему.

Я сказала об этом маме.

— Не переживай, милая. Я же сказала, что ему уже назначили нормальное лечение. Тем более я же не просто так прошу не тревожить Мейсона. Дорогая, я давно хотела с тобой об этом поговорить. Мейсон подошел ко мне и попросил держать тебя подальше от него. Не знаю почему, но ты ему не нравишься. Может, со временем вы наладите отношения, но пока, пожалуйста, не трогай его.

Я была ребенком, и эти слова возымели на меня огромный эффект. Я обиделась на Рида. Что я сделала такого, что он даже попросил держать меня подальше от него? Зато теперь мне стало ясно, почему он говорил мне уйти из его комнаты.

Я увидела его на следующий день. Рид сидел на ступеньках около главного входа. Меня же гувернантка вела к машине, чтобы отвезти к репетитору по игре на скрипке.

Он был одет в черные спортивные штаны и толстовку. Я хорошо запомнила это и накинутый на голову капюшон, из-за чего я не сразу его узнала. Да и вообще не ожидала увидеть его сидящим на ступеньках. Еще я запомнила то, что, как только я вышла из дома, он обернулся и посмотрел на меня. Но ничего не сказал.

Я тоже промолчала. Вообще я была шумным, надоедливым ребенком, и как раз в моем характере было пристать к Риду с бесконечными вопросами касательно того, почему я ему не нравлюсь, но я решила не делать это при гувернантке. Она была строгой и дружила с моей мамой. Чуть что — опять бы рассказала ей, что я вела себя неправильно.

Помня свою вчерашнюю обиду, я показательно отвернулась от Рида, хотя и чувствовала, что он следит за мной взглядом. А сев в машину, поняла, что он все еще смотрит. И вновь показательно отвернулась.

Копошась в этих воспоминаниях, я замечала много странностей, То есть странности я начала замечать именно из-за слов Рите, но до сих пор не была уверена в их правдивости. Во-вторых, многие мои воспоминания уже были смазанными. Возможно, я многое надумывала сама.

В детстве все действительно было иначе. А еще — очень непонятно.

Сейчас я не могла отделаться от странной мысли: что было бы, веди мы себя хоть немного иначе?

Хотя о прошлом сожалеть поздно. Да и не хотелось. Смысл копаться в том, что уже не излечить и не починить? Разойтись бы в разные стороны и жить каждый по-своему.

Но все же я почему-то спросила:

— Знаешь, о чем я сейчас думаю?

Мейсон оторвал взгляд от моих ног и посмотрел на лицо.

— Я думаю про наше детство. Вспомнила момент, когда ты с кем-то подрался, а я пришла и намазала тебя кремом для рук, думая, что это крем против ушибов. Ты тогда, наверное, не понял, что это не та мазь…

— Понял.

— Серьезно? — Я приподнялась на локте.

— Ты мне его в лицо тыкала. Говорила, что это лучший крем против ушибов.

— Тогда понятно, почему ты смотрел на меня, как на идиотку… — Я шумно выдохнула и опять опустилась на диван. — Почему все-таки позволил намазать тебя? Почему не сказал?

Я вспомнила, как Мейсон смиренно и послушно сидел, пока я водила ладонями по его спине, а потом — очень осторожно и аккуратно — по боку.

Я долго ждала ответа, но его не последовало. Мейсон опять опустил взгляд на мои ноги и провел рукой по коленке.

— С кем ты тогда подрался?

— Где еще ссадины?

— Остальные я сама обработаю. — Я протянула ладонь, ожидая, что Мейсон отдаст тюбик, но он этого не сделал. Более того, когда я попыталась сесть, не отпустил мои ноги. Сейчас он как-то по-другому держал меня, и от того, как он это делал, по спине пробежал холодок. — Ты… Отпусти, пожалуйста.

— Где остальные?

— Под одеждой. Пожалуйста, дай мне самой их обработать. Я… не хочу, чтобы ты…

Я запнулась. Мейсон провел ладонью выше — до бедра. Пробравшись под ткань шортов, пальцами скользнул под нижнее белье. Сжал попу с такой силой, что я вскрикнула.

Прежде чем я вообще поняла, что происходит, он навис сверху. Раздвинул мои ноги и, оказавшись между ними, прижал меня к дивану своим телом, при этом делая очень неоднозначное движение, от которого горло сжало спазмом. Пытаясь сделать хотя бы один вдох, я начала задыхаться.

— Мы могли бы уже сейчас трахаться, — произнес он мне на ухо внезапно охрипшим голосом. Пробирающим до мурашек и будоражащим хуже ада.

Я внезапно ощутила его возбужденную плоть, упирающуюся мне в бедро. Огромную и каменную.

— Всю ночь. Раз за разом.

Я широко раскрыла глаза и хотела резко оттолкнуть Рида, но он отстранился сам. Бросил тюбик рядом со мной на диван, встал и пошел к двери.

Даже оставшись одна в комнате, я еще долго не могла прийти в себя. Не верила, что опасность миновала.

До самого утра я не смогла заснуть. А когда все же отключилась, в комнату ворвалась Рите.

— Сестрица, собирайся, — сказала она, садясь на край моей кровати. — Мейсон перевел очень крупную сумму, чтобы мы сходили по магазинам.

— Мне ничего не нужно, — произнесла я, спросонья не узнавая собственный голос.

Я кое-как приподнялась на локте. Растрепанная, с перепутанными прядями на лице и в состоянии открыть только один глаз.

— Шутишь? Лив, очнись, это же наш шанс выбраться в город. То есть я и так могу туда поехать, а вот ты — нет. А прогуляться тебе не помешает. Поэтому давай быстро собирайся. Иначе уеду без тебя.

Глава 12

Нервы и бессонная ночь оставили свой отпечаток. Окутали меня усталостью и пропитали тяжестью, из-за которой тело казалось свинцовым. Рите, наоборот, выглядела улыбчивой и полной энергии. И как никогда раньше воодушевленной предстоящим походом по магазинам.

— С чего Мейсон проявил такую щедрость и разрешил мне выехать в город? — спросила я, выходя из ванной комнаты. Спутанные мокрые пряди волос липли к коже, но я решила, что фен даже доставать не буду, иначе из дома мы выйдем еще не скоро. Просто расчешусь, соберу волосы, а потом надену теплую вязаную шапку и куртку с капюшоном.

— Не знаю, но думаю, это очень даже хороший знак. — Сестра ободряюще подмигнула и указала пальцем на мою косметичку. — Можно посмотрю?

— Конечно. — Я никогда не покупала себе косметику. Все, что у меня было, являлось подарком Рите. Именно она следила за сроком годности моих помад и меняла их на новые, хотя я уже миллион раз говорила, что это лишнее. Я все равно не умею краситься. Да и не хочу.

Мне хотелось верить словам Рите и считать поступок Мейсона хорошим знаком, но прошедшая ночь все равно накаляла нервы. Возможно, именно поэтому я хотела поскорее покинуть особняк. Хоть какое-то время не находиться тут.

Уже когда мы садились в машину, я поняла, что одних нас не отпустили. Лишь в сопровождении двух верзил, разместившихся на передних сиденьях.

— Куда пойдем в первую очередь? — спросила сестра, когда машина выехала на дорогу. — Может, посмотрим сапожки? У Нордона Атора вышла новая коллекция. Я уверена, что тебе понравится.

— Мне ничего не нужно. — Я подперла голову кулаком и посмотрела в окно. Городские службы опять наводили порядок. Начищали улицы до блеска. — Я предпочла бы просто прогуляться.

— Шутишь? — Рите локтем толкнула меня в бок, но из-за огромной дутой куртки я практически ничего не почувствовала. — Я устала от вечной учебы. Дай мне развлечься и прикупить новой одежды. Тем более я уверена, что тебе тоже не помешает несколько новых платьев.

Я хотела иронично поинтересоваться, где буду в них ходить, но не стала. Во-первых, это был бы пустой разговор. Во-вторых, дело ведь совершенно в другом. Деньги, на которые я могла купить себе вещи, не были моими. И дело даже не в том, что их дал Мейсон, хотя на самом деле это играло огромную роль. Просто после того, что произошло за последний месяц, я… наверное, повзрослела. А еще, как бы ни было неприятно признавать, но я начала сторониться людей. Как показала практика, хороших среди них куда меньше, чем хотелось.

Я не желала быть с ними связанной. И уж тем более зависеть от кого-то.

В груди жгло от желания наконец-то встать на ноги и порвать любые связи, и оттого, что я не имела возможности это сделать, меня разрывало на части. Разбивало вдребезги.

Но все же я ждала. Хотя и не понимала, чего именно. Возможно, момента. Или, может быть, долгожданной свободы.

Мы приехали к центру города. Этого захотела Рите, а я просто не стала возражать. Предполагалось, что это будет легкая прогулка и масштабный поход по магазинам. Вот только когда мы вышли из машины, я остановилась.

Наш город великолепен. Центр — особенно. Тут нет высоких зданий и слишком широких улиц, но от каждого сантиметра здешних мест перехватывает дыхание даже у тех, кто тут вырос. Раньше я часто здесь гуляла. С подругами сидела в беседках, расположенных в парке, а еще мы учили уроки, часами занимая столики в кофейнях. Практически каждый день мы тут просто гуляли или за компанию бегали по магазинам. Именно тут находились наши любимые заведения.

Центр был для меня родным. Его улицы были насквозь пропитаны моим прошлым.

Но сейчас он почему-то отталкивал, и я чувствовала себя так, словно меня ударили прямо в грудь. С такой мощью, что дыхание исчезло и меня начало трясти.

Мне захотелось не просто уйти. Скорее, спрятаться. А лучше — и вовсе исчезнуть.

Я прекрасно понимала, что виной моему состоянию был Мейсон. Он унизил меня и растоптал. Смешал с болотом и превратил в грязь. Каждый в нашем университете знал, что Рид сделал со мной. Что месяц назад он поставил на мне клеймо игрушки, а потом его шестерки гоняли меня по всему городу, словно прокаженную. Это обсуждалось во всех чатах, и те, кого я считала своими друзьями или просто хорошими знакомыми, высмеивали меня больше всех.

Я знала, что там писали. В оскорблениях не было никаких границ. Выносилась даже личная информация, которую я посмела по секрету рассказать лучшим подругам.

А еще писали о том, что так мне и нужно. Что годами я незаслуженно жила за счет Ридов, и теперь наступило время платить. А то выросла никчемная принцесса, которая ничего не умеет, кроме как тратить деньги Мейсона.

Я никогда не просила больше, чем мне давали, и даже карманные деньги старалась тратить с умом, но я ведь и правда не имела на них права. Я не часть Ридов. Не их семья.

— Лив, ты чего застыла? — Рите, заметив, что я за ней не пошла, обернулась ко мне. — Пойдем. Мы зря тратим время.

Желание находиться на этих улицах значительно снизилось. Центр любила не только я. Сюда постоянно приходили другие студенты. Те, кто так тщательно травил меня в чатах и с упоением высмеивал. И даже причинял физический вред.

Я их не боялась, но эмоционально мне было тяжело. Сейчас, как никогда ранее, я понимала, что в этом городе мне больше не место. То, что раньше казалось родным и любимым, теперь отталкивало настолько сильно, что на этих улицах мне даже дышать было трудно.

Все же Мейсон разбил мой мир. И сделал это настолько жестоко и тщательно, что осколки превратились в мелкую крошку. Такое не собрать воедино. Да мне и не хотелось. С каждым новым вдохом я ощущала лишь одно нестерпимо возрастающее желание: убраться из этого города как можно дальше.

— Может, лучше поедем в другое место? — спросила у сестры. — Может, в парк восточной части города?

— На улице жуть как холодно. Я не хочу гулять по парку. — Рите закатила глаза, подошла ко мне и взяла за руку. Потянула за собой. — Так, у меня сейчас только одна нужда: прикупить новую одежду. Если помешаешь, потом моей помощи не жди. Я превращусь в самую злую в мире сестру.

— У тебя и так полно одежды.

— Из новых коллекций ничего нет. Кстати, когда вернемся домой, перероем мои шкафы. Думаю, я много чего тебе отдам.

Еще не закончив последнюю фразу, сестра уже затолкала меня в первый магазин. Вокруг нее тут же собралось несколько консультантов. Меня оставили без внимания. В своей куртке я выглядела слишком неприглядно и, наверное, меня приняли за горничную, сопровождающую аристократку.

В дальнейшем я предпочла оставаться незаметной. Натянула шапку чуть ли не на глаза и спряталась под капюшоном. Не слушала окружающие голоса и не смотрела по сторонам. Лишь себе под ноги, постоянно думая лишь об одном: тут слишком душно. Практически невозможно дышать. И не конкретно в магазине, а вообще в центре, где сплошь и рядом находились те, с кем я быть не хотела. Люди, которые одним своим присутствием пробирались в мои мысли и изувечивали их.

Через час, когда Рите потянула меня в кофейню, я выбрала самый дальний столик, отделенный стеной от основного зала. Только там я сняла куртку и шапку.

— И чего ты выглядишь поникшей? — Рите взяла меню, но взгляда от меня не оторвала. — И почему ты ничего себе не купила?

— Мне правда ничего не нужно.

Она шумно выдохнула.

— Знаешь, мне тоже. Одежды у меня и так много.

— Тогда почему?..

— Потому что тебе нужно было выбраться из дома, а просто прогулки по парку мне кажутся депрессивными.

Судя по всему, у нас с сестрой расходились взгляды. Для меня как раз депрессивными являлись прогулки по центру.

— Надеюсь, что ты хотя бы кофе будешь, — сказала она, подняв руку и жестом подозвав официанта.

Я посмотрела в сторону стеклянной двери. Верзилы не зашли в кафе вместе с нами. Они остались в машине, но она была припаркована прямо рядом с входом.

— Спрашивать не буду. Просто предупреждаю, что я еще и пирожное тебе возьму. Если не съешь его — заставлю.

Есть мне вообще не хотелось, но возражать я не стала.

После того, как официант принял заказ и ушел, я достала телефон. Хотела посмотреть на время.

— Это что за ужас? — Рите хмурым взглядом окинула мой разбитый экран. — Почему ты не сказала, что тебе нужен новый телефон?

— Так мне и не нужен.

Сестра шумно выдохнула и указательным пальцем постучала по столу. Кажется, хотела что-то сказать. Создавалось ощущение, что намеревалась отчитать меня, но внезапно почему-то замерла и посмотрела в окно, находящееся за моей спиной.

— Черт… — протянула она, широко раскрывая глаза. На улицу Рите смотрела так, словно видела там самого дьявола. — Лив, видишь того парня?

Улавливая эмоции в глазах сестры, я мгновенно напряглась и, одним движением повернувшись на стуле, посмотрела в окно.

Рядом с кофейней находился парк, и по аллеям ходило не так уж мало людей, чтобы вот так просто понять, на кого указывала сестра.

Но все же я поняла.

Рядом с подземным переходом стоял парень. Высокий и мощный. Он притягивал внимание внушительным телосложением и тем, что на нем не было куртки. Лишь толстовка темного цвета. Казалось, любой другой на его месте уже давно замерз бы, но, сколько бы я на него ни смотрела, не видела признаков того, что ему хоть немного холодно. Будто ему было наплевать на жуткий мороз.

К сожалению, я не успела увидеть его лицо. Он отвернулся, а голову и так закрывал капюшон. Но я заметила, что парень достал из кармана пачку сигарет и подкурил одну.

— Вижу, — ответила.

— Не приближайся к нему. На данный момент он главный враг Мейсона. Лив, предупреждаю тебя из соображения безопасности. И я более чем серьезна.

Я не могла понять, откуда у Мейсона мог взяться враг в городе, в котором он был беспрекословным королем, но кивнула, так как уже давно с рефлекторной серьезностью относилась к таким предупреждениям сестры.

Вот только в следующее мгновение парень обернулся, а я замерла, широко раскрыв глаза и узнав того, с кем лишь пару дней назад потеряла девственность.

Джейкоб.

Сердце забилось быстро и неровно. По коже побежали мурашки, а в сознании взорвался целый ураган мыслей.

— Р… Рите, кто это? — спросила я, еле шевеля вмиг пересохшими губами. — Он же не местный?

— Нет, но… слушай, я не могу об этом рассказывать. Иначе Мейсон меня убьет. Но не предупредить я не могла.

— Раз уже начала, продолжай. Как этот человек может быть врагом Мейсона? Он же простолюдин и… слепой.

— Все не так просто. — Сестра скрестила руки на груди и откинулась на спинку кресла. — Поверь, очень непросто.

— Тогда объясни.

— Тебе не нужно это знать.

— Раз ты говоришь мне держаться от него подальше, значит, это и меня касается.

— Я сказала это лишь по той причине, что ты тоже сестра Мейсона. Может, этот парень захочет навредить тебе, чтобы добраться до нашего брата. Лив, это ужасный человек. Ты даже не представляешь, насколько.

— Ты в курсе, что меня это пугает? Я под охраной верзил Мейсона, но ты говоришь так, будто он может добраться до нас, несмотря на них. Поэтому и хочу знать хоть что-то.

Рите опустила взгляд. Нахмурилась и явно задумалась.

— Если я расскажу, ты должна пообещать, что это строго между нами.

— Ты знаешь, что я не из болтливых.

— Знаю. Но… Понимаешь, мне тоже практически ничего не известно. Все, что я узнала, я вылавливала по крупицам. Подслушивала обрывки разговоров Мейсона. Вот только он довольно быстро об этом узнал и все пресек.

— Расскажи хотя бы то, что сумела узнать.

— Тебе же известно, что Риды фактически являются основателями этого города?

— Да.

— И ты знаешь, что внешняя полиция, а также стражи короля сюда не заглядывают?

— Конечно. Это же общеизвестная информация.

— Почему же этот город отличается от остальных?

— Потому что он — как отдельное королевство. И правители тут как раз Риды. — Я свела брови на переносице, не понимая, почему Рите спрашивает об этом. — Когда Мийтан Рид основывал этот город, у него был уговор с его величеством. Значилось, что, поскольку город будет закрытым, охрана также будет исключительно местной. Именно Риды смотрят за порядком и за всем остальным. Риды и есть сам город. Поэтому внешних патрулей тут никогда не бывало. Наверное, ни разу за все годы существования города.

— Вот именно. И кто-то решил этим воспользоваться.

— Каким образом?

— Насколько я поняла, кто-то начал создавать тут склады всяких запрещенных веществ и товаров с черного рынка. Ну и еще кое-чего, о чем я говорить не хочу. Тем более что могу ошибаться.

— Ты шутишь? Я месяц не могла выбраться из города. Отсюда даже мышь не проскользнет незамеченной. Тем более здесь следят за приезжими. Все машины тщательно осматривают, а людей проверяют. Как сюда могли завезти запрещенные вещества и товары с черного рынка? Да и еще настолько много, чтобы прямо целые склады сделать?

— Наличие складов говорит лишь о том, что человек, который стоит за всем этим, страшен и влиятелен. — Рите постучала указательным пальцем по столу. — Я далека от подобного, но понимаю, что криминал в нашем королевстве тоже процветает. Если честно, меня такие мысли пугают. Это та сторона жизни, в которую мне даже частично лезть не хотелось бы.

— Какой смысл провозить «черные вещи» сюда? В любом другом городе охраны куда меньше.

— Но тут нет внешней полиции и стражи. Понимаешь, в этом есть смысл. Поскольку наш город закрыт, он разрушает цепочку следствия.

— Что за цепочка?

— Если сказать коротко и просто — пока «черные вещи» находятся тут, внешняя полиция не может их отследить. Проблема в том, что люди Ридов этого тоже не могут. Все слишком тщательно скрывается. Возможно, какие-то мужчины из нашего города и местной охраны давно подкуплены. Есть только зацепки. Даже необычные. Например, исчезновение парочки горничных.

— Высшие силы…

— Да, все очень и очень жутко. Мне кажется, даже куда хуже, чем мы с тобой можем себе представить. Эта ситуация не для нашего изнеженного понимания мира.

— Почему внешняя полиция сюда не приедет? Разве всем вместе не легче разобраться в этой ситуации?

— Ты что? Ни в коем случае. Более того, от внешнего мира тщательно скрывается то, что у нас тут происходит.

— Почему?

— Разве не понимаешь? Если все станет известно королю, наш город перестанет быть таким, какой он есть. Поэтому Мейсон и в ярости. Этот город — наследие, а кто-то изнутри пытается его разрушить. Думаю, брат тоже уже начал жестокую игру.

— Почему вы считаете, что за всем стоит этот парень? — Я опять посмотрела на улицу. На Джейкоба. Он вновь курил. Будь ситуация другой, я бы, наверное, на него засмотрелась, но сейчас я нервно отвела взгляд.

— Недавно люди Мейсона наконец-то нашли полноценный склад. Было ясно, что тот, кто стоит за всем этим, точно отреагирует, ведь его потери не просто велики — они критичны. И вот через несколько дней появился этот незнакомец.

— И что? Ты говоришь, что за этой схемой должен стоять страшный и влиятельный человек, но при этом указываешь на двадцатипятилетнего слепца!

— Он ведет себя странно. Все, что касается его, является таковым. Понимаешь, неизвестно, как он попал в город. Ни на одном въезде нет информации о нем. И, сколько бы Мейсон ни искал на него данные, их тоже нет. Понимаешь? Этого парня будто и вовсе не существует. Настолько основательно скрыть свою личность просто невозможно. Даже самым влиятельным людям. Это наводит на разные мысли.

— Может, Мейсон просто как-то не так ищет?

— Лив, прекрати. Ты же не серьезно? Я не знаю, кто этот парень, но он точно далеко не так прост. И в городе он появился почти сразу после обнаружения склада. А еще он ведет себя так, словно является хозяином этого места.

— О чем ты?

— После того, как нашли тот склад, в городе повысили численность охраны. Но присутствие этого парня заметили лишь тогда, когда он зашел в ресторан, чтобы взять еду с собой. Кажется, какие-то салаты. И заметили его лишь потому, что там как раз обедали люди Мейсона. Они и обратили на него внимание. Как бы слепые у нас тут бывают не каждый день. Они пошли за ним, чтобы потребовать показать документы, и…

— И?

— Они сейчас в больнице. Не знаю, что там произошло, но он должен понимать, что после незаконного заезда в город и после того, как он отправил людей Мейсона в больницу, его ищут. Но почему-то все равно ведет себя так, словно именно он тут хозяин.

— Я думаю, вы ошибаетесь. Тут явно произошла какая-то ошибка.

— Я лишь рассказала тебе то, что знаю. Можешь делать какие угодно выводы, но я надеюсь, что ты послушаешь меня и не будешь к нему приближаться.

— Я все равно не смогу это сделать. За мной постоянно ходят Мейсоновы верзилы.

— Лив.

— Да не буду я к нему подходить. Я же не больная на голову. Просто говорю, что, даже если бы и захотела, не смогла бы. Поэтому тебе уж точно переживать не стоит.

Глава 13

— Я уже написала Мейсону, — сказала Рите, покрутив в ладонях телефон. Я так засмотрелась на Джейкоба, что упустила момент, когда она его достала. — Сообщила ему, что этот человек тут. Скоро его схватят, и весь этот ад прекратится.

Я еле заметно кивнула. Старалась выглядеть отстраненно, но в груди все обожгло. Несколько глубоких вдохов не помогли успокоиться, и я, уперевшись ладонями в стол, поднялась со стула.

— Отойду в уборную, — объяснила, задвигая стул обратно.

Сестра целиком и полностью была в своих мыслях, поэтому лишь запоздало и коротко кивнула, будто не сразу поняв мои слова.

Кинув беглый взгляд на стеклянную дверь, я поняла, что верзилы, которые сопровождали меня и Рите, все еще сидят в машине. Я пошла в уборную, но, так и не дойдя до нее, свернула направо. Тут был еще один выход, и, не успев полностью осознать, что делаю, я уже выскользнула через него на улицу.

Наверное, я все же ненормальная.

Сердце гулко стучало и постоянно обрывалось. Трещало и жалобно ныло, будто умоляя не совершать ошибок. Вернуться назад? Если я этого не сделаю, точно подпишу себе смертный приговор.

Но почему-то я этого не сделала. Закрыла глаза на здравый смысл и теперь сама себя не узнавала.

Пробежав по дорожке, спрыгнула с двух ступенек. Куртку я не взяла, шапку тоже, поэтому с первых же мгновений меня сковало холодом. Да и волосы все еще не высохли. Вот только низкую температуру я ощущала странно. Может, она обжигала как раз из-за адреналина.

Недалеко от Джейкоба я замерла. Просто подойти к нему нельзя, ведь меня тут же из окна кофейни увидит Рите. Поэтому я сделала огромный крюк и заползла в клумбу. Та была огорожена невысоким каменным поребриком, который я и использовала как прикрытие. Чуть ли не на четвереньках я подползла к Джейкобу. Вернее, максимально сократила между нами расстояние. Теперь нас разделяло всего лишь два метра.

Глубокий вдох и шумный выдох. Мысленно звучали убеждения в том, что еще не поздно вернуться. Просто сделать это прямо сейчас. Но я с запозданием поняла, что уже успела извозиться в земле. Испачкать руки, рукава, штаны на коленках и сапожки. Это так просто и незаметно не убрать. Даже если я попытаюсь оттереть одежду и обувь в уборной, Рите все равно поймет, что я выходила из кофейни.

Черт, что же я натворила?

Помня о Рите, я не могла выглянуть из своего укрытия. Поэтому и на Джейкоба не могла посмотреть, хотя отчетливо чувствовала, что он рядом.

Сделав судорожный вдох, позвала его:

— Эй, Джейкоб!

Негромко, но так, чтобы парень меня услышал. Несколько прохожих, которые как раз находились около бетонной оградки, уловили мои слова и удивленно оглянулись, не понимая, откуда те прозвучали. К счастью, это не показалось им достаточно интересным или важным, так что осматривать клумбу никто не стал. Они просто пошли дальше.

Я замерла и прислушалась. Решила, что Джейкоб меня не услышал, но, когда вновь собиралась его позвать, ощутила внезапно упавшую на меня тень.

Оцепенев, я напряженно подняла голову и наконец-то увидела Джейкоба. Он подошел к клумбе и слегка коснулся пальцами кустов около оградки. Глаза парня были привычно закрыты. Еле заметно приподняв бровь, он спросил:

— Ты в кустах сидишь, глупая малолетка?

Я сделала еще один глубокий вдох, после чего тихо затараторила:

— Тебе нужно срочно уходить отсюда. Иначе тебя схватят. Лучше вообще немедленно покинуть город… Если у тебя получится это сделать.

— Почему ты в кустах?

— Потому что иначе меня увидят, — раздраженно ответила я. Вот же! Я говорю этому тугодуму о том, что его вот-вот схватят и ему лучше побыстрее сбежать, а его интересует только мое нахождение в кустах? — Слушай, пожалуйста, скорее уходи.

— Куда ты пропала из нашего дома? — Он поднес к губам тлеющую сигарету. Уже выдыхая дым, произнес: — Я даже немного скучал.

Нашего дома? Мне не хотелось думать о том, что из-за этой фразы кожу начало покалывать. Остальные ощущения перекрыло тягучее напряжение.

— Уходи. Слышишь? Я в последний раз повторяю и делаю это лишь по той причине, что однажды ты мне помог. Теперь мы в расчете. Если ты немедленно не уйдешь, тебя поймают! И я почти уверена, сделают с тобой что-то страшное. Один человек считает, что ты плохой…

— А ты решила, что я хороший? — Уголок его губ приподнялся в усмешке, от которой у меня по коже побежали мурашки. — Охренеть, какая ты пустоголовая.

— Ты… — Я внезапно поняла, что мне нечего ответить. В следующее мгновение горло вовсе сжало, и я не смогла произнести ни слова.

Я была уверена в том, что Рите ошибается. Джейкоб не может быть причастен к черным делам. Такой человек не пустил бы к себе беззащитную девушку и вряд ли в глуши леса оставил бы ее нетронутой. Он же сам говорил, что я веду себя безрассудно. Пусть и делал это жестоко. Но ведь накормил, а потом еще и спас, когда я тонула в озере… Хотя мог пойти ко дну вместе со мной.

Я не могла сказать, что хорошо его знаю, но все же тех дней, которые я провела рядом с этим человеком, хватило, чтобы я сделала определенные выводы. И они никак не вязались со словами Рите.

Сейчас же вся моя уверенность рухнула. Джейкоб реагировал на мои слова далеко не так, как я ожидала. Хороший человек вел бы себя иначе.

— Я пойду, — коротко сказала я, хотя могла этого не делать. В груди еще сильнее расплылось напряжение, и я поняла, что зря пришла сюда. Мне действительно следовало держаться от Джейкоба подальше. А ведь Рите меня предупреждала…

На четвереньках я поползла прочь. Скрываясь за перегородкой, выползла из клумбы и на подрагивающих ногах вернулась к кафе. Хотелось сорваться и побежать к зданию, но из-за прилипшей к одежде земли я не могла этого сделать.

— Черт… — выругалась я. Зайдя за угол, поняла, что вокруг никого нет, и начала отряхивать рукава. — Ну что такое? — Грязь не исчезала. Она уже впиталась в ткань, а возвращаться нужно было срочно.

К тому же теперь я начала мерзнуть. Сильно. Так, что зуб на зуб не попадал. Даже пальцы начали неметь.

Внезапно на меня легла плотная ткань. Прямо на голову. Вздрогнув всем телом, я тут же испуганно отдернула ткань, с опозданием понимая, что это толстовка. Принадлежала она Джейкобу. Сам парень стоял прямо напротив меня, и я понять не могла, как это я не заметила его приближения?

— Тебе опять холодно. — Он не спрашивал. Констатировал факт.

— А сам? — спросила я, окинув его взглядом. Из-за того, что Джейкоб отдал мне толстовку, сам он остался лишь в футболке. В такую погоду подобное критично, но, даже пытаясь увидеть признаки того, что ему холодно, я этого сделать не смогла. — Забери.

Я протянула ему толстовку, при этом опасливо оглядываясь по сторонам.

— Не приближайся ко мне. За тобой следят и скоро схватят. Твоя толстовка не стоит того, что со мной после этого сделают.

— Настолько боишься своего брата?

Меня передернуло. Широко раскрыв глаза, я ощутила, как все внутри меня сжалось.

— Откуда… Откуда ты знаешь про Мейсона? Неужели ты и правда?..

— Ты хреново разбираешься в людях.

Джейкоб так и не забрал толстовку, а мне внезапно захотелось ее выбросить. Так, словно даже просто прикасаться к ней стало опасно.

— Иногда мне становится интересно, как, будучи настолько недалекой, ты дожила до своих лет? — спросил он, сунув ладони в карманы штанов. — И мне вроде как должно быть глубоко плевать на тебя, но знаешь, что бесит? Почему-то это не так.

Он поднял руку. Сначала коснулся ею моего плеча, но сразу скользнул выше. Убрал мокрые пряди за ухо и положил грубую ладонь на мою щеку.

— Я больше не трону тебя как женщину, — сказал он. — Мне и раньше не следовало этого делать. Но почему-то я охренеть, как не хочу, чтобы и другие тебя трогали.

— Просто отойди от меня. — Я с опозданием поняла, что зря протягивала ему толстовку. Он же не видел, что я это делаю. Поэтому я просто сделала шаг назад и вложила ее в ладонь парня. — Мне не следовало выходить к тебе. Не знаю, почему я вообще сделала это. Может, потому, что, если бы не ты, я бы утонула в озере… Зная своего брата, предположу, что, поймав, Мейсон тебя просто убьет. Но я ошибалась на твой счет. Такие люди как ты не должны существовать.

Я вновь произносила то, что не следовало. Не следует говорить такое опасному человеку. Особенно один на один в безлюдном проулке. Вот только почему-то мои слова не вызвали в нем ярость. Он отнесся к ним с безразличием.

— Я ухожу, — вновь сказала ему. — Больше не подходи ко мне.

— Разве не ты первая подошла ко мне?

— Поверь, этой ошибки я больше не допущу.

Я сегодня совершила столько ошибок, что на всю жизнь хватит. Тем более что я все еще не понимала, как в таком виде возвращаться в кафе.

Глава 14

Уходя от Джейкоба, я ощущала себя странно. Так, словно не хотела этого делать. Но если я сегодня что-то и поняла, так это то, что от него следует держаться подальше.

Уже будучи около входа в кофейню, я задалась вопросом — почему же я толком не затронула тему его темных дел? Я бы могла попытаться выведать у него какую-нибудь важную информацию… Или, например, попросить прекратить этим заниматься.

Но интуитивно я понимала, что расспрашивать Джейкоба опасно. К тому же он точно ничего не скажет. Только отметит, что я лезу туда, куда не нужно. И мало ли какие последствия это повлечет.

Ну а просить прекратить заниматься темными делишками — и вовсе глупо. Я слишком наивная, если хотя бы на мгновение могу предположить, что Джейкоб меня послушается. Эта тема — не то, что мне следует затрагивать. Тем более этим уже занимается Мейсон.

Положив ладонь на ручку двери, я опустила взгляд и осмотрела себя.

На душе было тревожно. Я понимала, что люди брата скоро поймают Джейкоба. Может, это произойдет сегодня или даже сейчас. Также я осознавала, что не должна за него переживать. Он явно не тот человек.

Но почему-то сердце сжималось от тревоги.

Качнув головой, я попыталась избавиться от этих чувств.

Вновь посмотрела на испачканную одежду. Да… Мне бы своим положением заняться. Иначе Мейсон разберется и со мной.

Я осторожно зашла в кофейню. План был предельно прост: как можно незаметнее подойти к вешалкам и накинуть на себя куртку. Если Рите что-то спросит (а она точно это сделает), я отвечу, что просто замерзла. Это будет выглядеть глупо, так как в кофейне очень тепло, ну и ладно.

Вот только до вешалок я так и не дошла. Столкнулась с Рите около барной стойки.

— Где ты была? — спросила сестра, сдвигая брови на переносице.

— В уборной, — нервно ответила я, прячась за высокий стул и пытаясь им прикрыться.

— Да ты что? — В ее голосе скользнул сарказм. — Я только что была там. И знаешь что? Тебя в уборной не было. Проклятье, что это?

Она все-таки увидела землю на рукавах моей кофты. Широко раскрыв глаза, сестра взяла меня за руку и резко потянула вбок, заставляя выйти из-за стула. Я могла бы начать сопротивляться. Как минимум, схватиться за стул. Но это меня бы уже не спасло. Стоило Рите скользнуть взглядом по моей одежде, как я поняла, что меня уже ничто не спасет.

— В каком болоте ты валялась? — спросила сестра одеревеневшим голосом. — Ты что, убежать пыталась?

— Я… — Я запнулась, но, судорожно выдохнув, произнесла: — Да.

Мне показалось, что лучше сказать так, чем признаваться в том, что я побежала к врагу Мейсона, чтобы предупредить его об опасности. Других логичных объяснений я придумать не могла.

— Ты с ума сошла? — Рите выглядела так, словно еще немного — и она схватится за голову, после чего накричит на меня. Так, что это услышит не только вся кофейня, но и вообще город. — Чем ты вообще думала? Разве не понимаешь, что не сможешь убежать? Да тебя тут же схватят, и все покатится к черту! Все только начало налаживаться, а ты решила взять и испортить?

— Пожалуйста, не кричи, — попросила я, поняв, что на нас уже начали оборачиваться посетители, сидящие за ближайшими столиками. — Не знаю, что на меня нашло. Просто пошла в уборную, но увидела дверь и… это получилось как-то само собой. Но я вернулась. Видишь? Я тут. Только, пожалуйста, не рассказывай Мейсону о том, что я пыталась убежать! Такого больше не повторится.

— Не рассказывать? Да он меня прибьет, если узнает об этом.

— Не узнает.

— Ты в этом так уверена? Я — нет. И как я теперь тебе могу доверять?

— Рите, повторяю, я не знаю, как это произошло. Я не собиралась убегать. Это, наверное, нервное. В последние дни я толком не спала и… да, я все еще боюсь Мейсона. Поэтому, когда я увидела дверь… Но я же вернулась, как только пришла в себя.

Сестра шумно выдохнула и прикоснулась ладонью ко лбу. Так, словно от тяжелых мыслей у нее раскалывалась голова. В итоге она мне не ответила, но, достав мою куртку и свое пальто, потянула меня к выходу.

Пять минут — и мы были уже у магазина с одеждой.

— Примерь. — Она протянула мне платье.

— Но мне же не нужна новая одежда.

— Хочешь в таком виде вернуться домой? — Рите прищурилась. — Так, чтобы Мейсон сразу все понял?

Нет, такого я не хотела. Поэтому без лишних слов взяла платье и пошла его примерять. Оно подошло, но, так как на улице было невыносимо холодно, Рите принесла мне еще и колготки. А потом и сапожки, так как моя обувь под платье не подходила.

— Тебе не кажется, что это слишком? — спросила я, увидев, что сестра начала выбирать мне пальто. Моя куртка под эту одежду тоже не подходила. — Можно было просто взять новые штаны и свитер.

— Нет, не кажется! — Она гневно поджала губы. — Я зла на тебя, Лив. Поэтому просто молча надевай то, что я тебе приношу.

Я спорить не стала. Все что угодно, лишь бы сестра не рассказала Мейсону о том, что я покидала кофейню.

В итоге она подобрала мне полный комплект новой одежды, а старую выбросила в мусорный бак. Я попыталась остановить Рите, ведь джинсы и свитер можно было легко выстирать, а куртка вообще была в отличном состоянии, но она лишь кинула на меня гневный взгляд и сказала не мешать. Мне даже показалось, что сестра вымещала гнев на моей одежде.

— Сегодня какой-то ненормальный день. Ты пыталась убежать, и тот парень тоже куда-то ушел. Его не поймали. Представляешь? — раздраженно сказала сестра.

Значит, Джейкоб смог сбежать. Не знаю почему, но мне от этой новости стало легче.

— Так, мне нужно расслабиться. — С этими словами сестра потянула меня в салон красоты. Там она усадила меня в кресло к парикмахеру, а сама пошла делать маникюр.

Мне лишь высушили и нормально расчесали волосы. Я противиться не стала, ведь Рите выбросила и мою шапку, а с мокрыми волосами на улице не совсем комфортно. Но поскольку я освободилась раньше, чем сестра, то еще около часа просидела на диванчике, листая журналы.

— Все. Теперь я почти не злюсь. — Рите подошла ко мне, показывая свои ногти. Они и правда были великолепны.

— Красивые.

— Еще бы. Теперь можно ехать домой. Или нет. Пойдем в ресторан. Выпью бокал вина и окончательно приду в себя.

Я и на этот раз не стала спорить, хотя на улице ощутила себя некомфортно. В новом пальто и без шапки я не могла нормально спрятаться, хотя именно этого мне хотелось больше всего.

Этот город продолжал незримо отталкивать. В особенности — его жители.

Хуже стало, когда мы проходили мимо того самого кафе, и рядом с ним я увидела Мейсона. Он разговаривал с одним из своих людей. Немного дальше находилось еще несколько верзил в строгих костюмах.

Ноги приросли к асфальту, и я остановилась. Видеть Рида и тем более сталкиваться с ним не хотелось. Мне его и дома более чем хватало. Я предпочла бы свернуть на другую улицу, но Рите моего желания не разделила. Она взяла меня под руку и потянула к брату.

— Привет, — сказала она, когда мы подошли ближе. Стоило ей отпустить мою руку, как я сделала шаг назад. Наверное, со стороны это выглядело так, словно я пряталась за сестрой, но на самом деле мне на интуитивном уровне хотелось, чтобы между мной и Ридом хоть кто-то находился.

Мейсон повернул голову. Сначала посмотрел на сестру. Потом на меня.

— Что ты тут делаешь? — спросила Рите.

Если к нему обратилась именно она, так почему Рид все еще смотрел на меня? Поджав губы, я повернула голову. Посмотрела на женщину, которая выгуливала на поводке породистого кота.

— Езжай домой. — Мейсон сказал это Рите, но я каждой частичкой души чувствовала, что он все еще смотрит на меня. На мгновение обернувшись, я поняла, что так и было.

— Мы с Лив собирались в ресторан. — Рите качнула головой. — Выпьем вина и вернемся в особняк.

— Лив пойдет со мной.

Я напряглась. Рите тоже. Мы тут же обменялись короткими взглядами, в которых читалась тревога. Неужели Мейсон понял, что я покидала кофейню? Или… он узнал, что я разговаривала с Джейкобом?

Мне… конец.

— Зачем? — Рите взяла меня за руку. Сжала мою ладонь в своей.

Мейсон наконец-то оторвал взгляд от меня и посмотрел на сестру. Глаза у него были спокойными, напоминающими лед, но сам взгляд намекал, что Рите забылась и полезла не в свое дело.

Сестра встревоженно выдохнула, отпустила мою руку и подошла к Мейсону.

— Зачем тебе Лив? — Она спрашивала совсем тихо, но я все же услышала. — Ты же ей ничего не сделаешь?

— Нет.

— Точно? Обещаешь?

— Уезжай. — Мейсон прошел мимо нее и приблизился ко мне. Насколько же он огромный и пугающий. — Иди за мной.

Я кинула быстрый взгляд на сестру, уже сожалея о том, что вернулась в кофейню. Наверное, и правда стоило попытаться убежать. Меня бы, конечно, поймали, но…

Я судорожно выдохнула и пошла за Ридом.

— Куда мы идем?

Мейсон не ответил, но уже скоро мы подошли к ресторану. В нашем городе он был лучшим хотя бы потому, что являлся чем-то сродни клубу. Сюда не пускали абы кого. Только самых богатых и влиятельных. Но даже им получить право на вход было не так просто. Насколько я знала, в этом закрытом клубе состояли даже такие роды как Тейлоры, Уоры и Леманы. Естественно, далеко не каждый смертный мог приблизиться к ним.

Меня в этот клуб не должны были впустить. Я не являлась его частью. В какой-то степени я даже надеялась на то, что на входе меня остановят.

Вот только этого не произошло.

Этот клуб основали Риды, и, естественно, Мейсону тут не перечили.

Я сделала глубокий вдох и задержала дыхание. Попыталась успокоиться, ведь клуб — не самое плохое место, куда меня мог привести Рид. Как минимум, это не комната пыток.

Хотя… Я же ни разу тут не была. Может, такое помещение тут и имелась.

Я настороженно огляделась по сторонам. Здание и правда было великолепным. Насколько я знала, оно имело огромнейшую площадь. Располагалось квадратом, внутри которого находился сад с бассейнами, зонами отдыха и рестораном под открытым небом. И все это было поделено на множество приватных кабинетов.

Только оказавшись тут, я поняла, что раньше и не подозревала о масштабах этого клуба. Не думала, что в нашем городе есть нечто такое.

В коридоре нас встретила стройная девушка, одетая в строгую юбку и блузку кремового цвета. Где-то я ее раньше видела, но сейчас не могла понять, где именно.

Она поприветствовала Рида и поклонилась ему, как своему хозяину. Судя по всему, она была управляющей клубом, так как пока мы шли, они с Мейсоном обговаривали какие-то бумаги. Вернее, в основном говорила она, а Рид слушал.

Мы подошли к огромной деревянной двери, за которой оказалась просторная комната. С диванчиками и столом, расположенным в самом центре.

— На моей памяти вы впервые будете обедать в клубе. — Девушка улыбнулась. — Прошу предоставить повару возможность приготовить для вас и вашей спутницы его самое лучшее блюдо.

Мейсон лишь коротко кивнул, начиная расстегивать свое пальто.

Девушка низко поклонилась и ушла. Мы остались один на один.

— Ты привел меня сюда, чтобы пообедать? — спросила то, что не укладывалось в голове. Решила осторожно уточнить: — Тогда почему сказал Рите уехать?

— Это свидание.

Уголки моих губ медленно поползли вниз. Лишь одна фраза, но по ощущениям она была подобна ножу, вонзившемуся в сознание. Не помогало даже осознание того, что Мейсон, судя по всему, все же не знал о том, что я ненадолго покидала кофейню. Иначе точно вел бы себя совершенно иначе.

Я медленно расстегнула пуговицы на своем пальто, а когда собиралась его снять, Мейсон помог мне это сделать. После чего повесил пальто на вешалку рядом со своим.

По коже побежали мурашки. Внимательный и заботящийся о девушке Рид пугал. Хотя бы потому, что ему это было несвойственно.

Он еще и стул для меня отодвинул.

Поджав губы, я пальцами заправила пряди волос за ухо. Они мешали, но уже вскоре я пожалела об этом, потому что ощутила взгляд Мейсона на моем лице.

Мне казалось, что мою нервозность хоть немного поубавит девушка, которая вернулась в комнату. Вот только она поставила на стол напитки и опять ушла.

Для меня она принесла вино. Для Рида — кофе.

Я взяла бокал. Терпеть не могу алкоголь, но нервничала настолько сильно, что пара глотков уже не казалась чем-то ужасным.

— Прошло достаточно времени, чтобы ты дала мне ответ?

Я сдвинула брови на переносице и подняла на него взгляд. Не поняла, о чем Мейсон спрашивал.

— Что ты имеешь в виду? — Я поднесла бокал к губам и сделала первый глоток. Вино оказалось крепким. Пускающим по телу тепло.

— Я предлагал тебе отношения.

Я сделала еще один глоток, хоть и возникло желание сразу осушить весь бокал. А ведь я отчаянно надеялась, что мы больше не вернемся к этой теме.

— Что… Что будет, если я откажусь? — Я спрашивала настолько осторожно, будто от этого вопроса зависела вся моя жизнь. Возможно, так и было. Мейсон ведь то еще чудовище.

Сжимая бокал, я нервно сделала еще несколько глотков. Ожидая ответа, внутренне ощутила себя так, словно прошла как минимум пара лет. Даже удивительно, как в период страха время может замедляться.

— Я такого ответа не приму. — Мейсон посмотрел мне в глаза. Не отрывая от меня мрачного взгляда, он достал из кармана сигареты. Подкурил одну.

— Тогда… Я… — Сделав глубокий вдох, я поднесла бокал к губам. Незаметно для себя выпила все до дна, и теперь алкоголь заметно ударил в голову. — Я не могу. Я все равно отказываюсь.

— Причина?

Я чуть не поперхнулась воздухом. Разве она не очевидна?

— Я боюсь тебя, — произнесла на выдохе.

— Я уже говорил, что ничего тебе не сделаю. — Он выдохнул дым и сбил пепел.

— Я… — Ненадолго зажмурившись, я продолжила: — Я никогда не смогу забыть того, что произошло за последний месяц. Ты мне до сих пор снишься в кошмарах. Но даже если это опустить… хотя это невозможно… Отношения с тобой… Их просто не может быть. Во-первых, я не вижу в тебе мужчину. Вообще. Никак. Во-вторых, ты человек со своими интересами, которые меня… — Я судорожно выдохнула: — пугают. То есть у тебя ни разу не было отношений. Я имею в виду — обычных. Зато имелось много «игрушек». Тех девушек, которые…

Наверное, я зря пила. Не просто же так я не любила алкоголь. Я мгновенно пьянела и начинала вести себя далеко не так, как мне бы хотелось. Например, я заметила, что уже сейчас мой голос стал немного громче, а язык развязался. Это плохо, ведь рядом с Ридом наоборот следовало следить за каждым словом.

А я уже наговорила много лишнего.

Умом я это понимала, из-за чего лихорадочно поспешила исправиться.

— То есть… Это трудно объяснить, но ведь у тебя касательно девушек особенные интересы. Это… не плохо. Много кто… — Я опять судорожно выдохнула. — В постели предпочитает не обычную близость, а нечто иное. Поэтому ты и покупал себе эти «игрушки». Девушек, которые за деньги подчинялись тебе. Но… у меня таких интересов нет. Они… меня пугают.

Наверное, лучше бы я молчала.

— Тебе… Тебе лучше найти ту, которая разделит твои интересы. — Я произнесла это совсем тихо, решив на этой фразе закончить поток слов.

Против воли я вспомнила «игрушки» Мейсона. Самые первые были из нашего города. Две девушки — из приличных родов. Ухоженные и безбожно красивые. Но с ними имелась одна проблема: будучи из высшей знати, они не хотели довольствоваться ролями «игрушек». Они желали куда большего. Например, чтобы Рид стал их официальным парнем. А это уже выходило за пределы его интересов. Ему требовалось только беспрекословное подчинение. Лишь игрушка. Кукла, с которой можно делать все, что захочется.

Поэтому все его дальнейшие «игрушки» были из других городов. Они приезжали, жили в доме, который им предоставлял Рид, а когда они ему надоедали, их сопровождали обратно.

Некогда я назвала этих девушек обычными проститутками, ведь, по сути, за оказание сексуальных услуг они брали деньги. А потом, после выполнения своей работы, уезжали.

Но Рите сказала, что это не так. «Игрушки» для Мейсона подбирал специальный человек, и чаще всего он искал девушек среди моделей.

«И что? — спросила я тогда у сестры. — Если они не занимаются таким постоянно и даже если один-единственный раз оказали такую услугу, это не меняет того факта, что они взяли деньги в обмен на доступ к их телу».

«Ну, с этим я спорить не буду. Но все же эти девушки не шлюхи в обычном понимании этого слова. Для многих такое предложение вообще было оскорбительным».

«Многие отказывались?»

«Из тех, кому предлагали, — ни одна».

Мне хотелось засмеяться. Предложение оскорбительное, но на него все же соглашались. Где гордость? Но Рите сказала, что мне не стоит их осуждать. Мне вообще в это лезть не стоит.

Позже я поняла, что сестра была права. Во всяком случае, в том, что эту тему мне затрагивать не следовало. К сожалению, время от времени она сама меня затрагивала.

Несмотря на то, что Рид не водил этих девушек домой, я все равно часто их видела. Например, в городе. В сопровождении верзил Мейсона они часто гуляли по магазинам. Скупали роскошную одежду элитных брендов и посещали лучшие рестораны. Судя по всему, Рид платил им достаточно, чтобы они позволяли себе все, что захочется.

Эти девушки были великолепны. Настолько красивые, что на них оборачивались и засматривались. Мужчины завидовали Риду, считая, что его женщины — самые привлекательные. Никого не волновало то, что это лишь «игрушки».

Некогда, из интереса, я тоже на них смотрела. Учитывая то, какую роль Мейсон отвел этим девушкам, я считала их несчастными.

Но со временем поняла, что это не так. Им явно нравилось быть рядом с Ридом. И дело даже не в деньгах, хотя его состояние и было для них плюсом. К слову, насколько мне известно, ни одна из «игрушек» не продержалась до конца контракта. Все они надоедали Риду куда раньше. Их сопровождали домой, и въезд обратно в город был запрещен. Так Мейсон показывал, что для него они лишь вещи, которые после использования превращались в мусор.

А мусору в этом городе не место.

А поскольку Рид почти все время был тут, встретиться с ним они больше не могли.

Зато Рите училась в столице, и бывшие «игрушки» часто находили ее. Я прекрасно помнила, как она однажды приехала домой на каникулы и, только зайдя в холл и увидев Рида, взорвалась возмущением, говоря, как они ее уже достали.

Позже, когда мы сидели в ее спальне и Рите разбирала вещи, сестра немного успокоилась, но все же на эмоциях сказала:

«Достали они меня. Возвращаюсь с учебы домой, а они уже поджидают под дверью. Начинают рассказывать о том, как безмерно любят моего брата и хотят быть с ним. Просят помочь с этим. Некоторые рыдают. Некоторые, черт их раздери, пытались подружиться со мной. Будто мне нечего больше делать, кроме как общаться с ними! Однажды ко мне пришли сразу две бывшие «игрушки». Они увидели друг друга, начали ругаться, а потом и драться. У меня потом под дверью валялись клоки их волос. Да за что мне такое?»

«Они ненормальные?» — спросила я.

«Почти. Они влюбленные».

«Как вообще можно хотеть быть с Мейсоном?»

«Ну, во-первых, мы говорим про нашего брата. Во-вторых, на этом разговор можно и закончить. Я как-то не очень хочу обсуждать его девушек. Тем более интимную жизнь».

«Не поверишь, но я тоже. Просто мне все это дико и странно. Он же их использовал. И делал это очень жестоко. Конечно, они получили деньги, но как вообще после такого можно опять захотеть быть с Мейсоном?»

Рите нахмурилась. Она знала о наклонностях Рида, но терпеть не могла их обсуждать. Хотя бы потому, что он ее брат. Для Рите крайне противоестественно и недопустимо было обсуждать то, что происходило в его спальне.

«Я скажу одно. — Она подняла указательный палец. — У брата специфические вкусы. Ему нравится подчинять. А есть девушки, которым нравится подчиняться».

«О, так их подбирают из соображения его интересов?»

«Не-а. Просто потом они входят во вкус».

«Откуда ты знаешь?»

«Ну, так они сами мне рассказывали. Конечно, не все, но были моменты. Придурошные. С чего они решили, что мне это интересно? Кстати, в контракте должен быть пункт о неразглашении. Нужно сказать брату, что они его нарушают».

На этом я решила не продолжать разговор. Он не нравился ни Рите, ни мне. Обсуждение интимной жизни Мейсона было для меня чем-то критично противоестественным.

Тему я затронула лишь по одной причине — не могла понять, почему девушки так тянутся к Риду, даже несмотря на его интересы. Не только «игрушки», но и многие наследницы знатных родов. Мейсон для многих был желанным парнем.

В итоге я так и не смогла этого понять.

Но факт состоял в том, что многие девушки разделяли его интересы. Риду было из кого выбирать.

— Боишься, что я ремнем привяжу тебя к кровати? — спросил он, выдыхая дым.

— А это максимум того, что ты можешь сделать?

— Нет. Но это не означает, что меня не интересует обычный секс.

Я опустила взгляд. Физически не могла разговаривать с Мейсоном на эту тему.

— Пожалуйста, не нужно, — произнесла, все так же сжимая бокал. Казалось, еще немного — и хрустальная ножка лопнет. — Я не могу. Не с тобой.

— А с кем?

Я заметила, что он еле заметно наклонился вперед. А еще то, что его глаза наполнились чернотой, от которой у меня по спине скользнул холодок.

Я качнула головой.

— Я сейчас говорю о другом. Раньше наши взаимоотношения были… не очень. Из-за того, что сейчас происходит, они становятся только хуже. Но… Мы можем начать с самого начала. Как брат с сестрой. Иначе я не смогу.

Сердце билось урывками, голова кружилась. Мне не стоило пить. Уж точно не в такой ситуации.

— Я схожу в уборную.

Я поднялась из-за стола. На несколько секунд замерла, ожидая реакции Рида. Если бы он сказал мне сесть обратно, я бы не посмела ослушаться. Слишком сильно боялась его.

Но он ничего не сказал, и я осторожно пошла к двери. В спину донеслось:

— Я буду ждать другого ответа. Этот меня не устраивает.

Услышав это, я замерла. А потом быстро выскользнула в коридор.

Другого ответа у меня не будет. Никогда.

Несколько лет назад

— Да ничего не случится. Никто не узнает! — Джейм продолжал настойчиво уговаривать Рите. — Подольем им какую-нибудь гадость в сок и будем смотреть, как они его пьют. Это будет забавно.

Рите было лишь шесть, и она всегда любила играть со своим двоюродным братом, ведь Джейм умел развлекать. Придумывал разнообразные игры. Но на этот раз она почему-то не хотела соглашаться на очередную его авантюру.

— Давай не будем. — Она отрицательно качнула головой, поправляя свое платьице. — А вдруг взрослые все же узнают? Или те мальчишки поймут, что это мы сделали? Может, просто забудем? Пошли лучше играть в сад.

— Повторяю — никто не узнает. Ты всех отвлечешь, а я подолью. Ну не будь занудой!

— Что ты хочешь им подлить? — Рите все еще не хотела соглашаться, но это «зануда» на нее подействовало. Быть ею она уж точно не хотела. Может, и правда незачем переживать? Занудствовать.

— Вот это. — Брат открыл дверцу шкафа и достал оттуда бутылку белого цвета.

— Разве это не та штука, которой пол моют? Наши горничные добавляют ее в воду.

— Да. Это оно. Прикинь, как у них пена пойдет изо рта? А мы будем смеяться. Поделом им.

— Но им может стать плохо. Мама когда-то говорила, что в этом шкафу опасные бутылки.

— Да с ними все будет нормально. И ты опять ведешь себя как зануда.

— Кому вы это хотите подлить?

От голоса Мейсона Рите и Джейм одновременно вздрогнули и, обернувшись, растерянно посмотрели на брата. Выглядели они так, словно их поймали на воровстве.

— Да так. Одним придуркам. Алану и Николасу. Они прогнали нас с детской площадки. Прикинь? Вот мы и собрались им отомстить. Проучить, — затараторил Джейм.

Мейсон забрал у него бутылку и посмотрел на этикетку. Потом поставил ее на стол и, взяв двоюродного брата за шиворот, ударил его прямо в глаз.

— Это за твою идею, — сказал он, и тут же ударил снова. — А это за то, что пытался втянуть Рите.

Джейм вскрикнул и болезненно схватился за лицо. Когда Мейсон отпустил брата, тот и вовсе хлопнулся на пол.

— Да что ты творишь? Защищаешь их? Они нас прогнали. Мы играли, а они вытолкнули нас и сказали там больше не появляться! — Джейм тяжело дышал, дрожащими пальцами прикасаясь к ушибленным местам. — Они должны за это поплатиться! Они никто. Дети прислуги. Их матери нам туалеты моют, а ведут они себя так, будто равны нам!

— Тебя опять ударить? — Мейсон опустился на корточки рядом с ним. Поднял кулак. Замахнулся.

— Нет! А то я родителям расскажу! — Джейм сжался и в защитном жесте выставил руки.

И Джейми, и Мейсону было по восемь лет. Они были примерно одного роста и телосложения. Но Джейм никогда не лез в драки. Если требовалось, сразу бежал жаловаться.

— Рассказывай. — Мейсон лишь безразлично пожал плечами.

— Хватит, — прозвучал испуганный голосок Рите. Казалось, еще немного — и она заплачет. — Не… не нужно. Братик, не бей его больше. Я… Я же тоже виновата.

Мейсон наклонился к Джейму и тихо произнес, так, чтобы слышал только он:

— Значит, ты хотел, чтобы Рите отвлекала их? Чтобы потом чуть что — подумали только на нее, и только она получила наказание?

Джейм вздрогнул. Судорожно выдохнул.

— Ничего бы не было. Они сыновья грязных мойщиц туалетов. Никого бы не наказали.

Мейсон опять его ударил. Теперь в живот.

— Их матери тоже люди. Они тоже. Прикинь? — Мейсон взял его за шкирку и встряхнул. — Что было бы, если бы они умерли?

— Да ничего с ними не случилось бы! Я бы налил совсем немного!

— Правда? — Мейсон отпустил брата и поднялся на ноги. Взял чашку и бутылку с моющим средством, после чего поставил их перед Джейми и предложил: — Покажи, сколько.

Тот подрагивающими руками налил в чашку немного жидкости.

— Видишь? Совсем немного. Ты зря паникуешь.

— Пей.

— Что?

— Пей, пока я сам в тебя это не влил. Ничего не будет. Ты же уверен, что это безопасно. А я посмеюсь. Ты же этим собирался заниматься?

— Я… Я не буду.

Мейсон опять присел рядом с ним на корточки. Посмотрел ему в глаза:

— Ты такая крыса…

— Я… Я не такой!

— Твоя обязанность — отвести домой Рите, чтобы она не пострадала, но ты начал подбивать ее на крысиный, низкий поступок. — Мейсон поднялся на ноги. Еще раз посмотрев на двоюродного брата, повторил: — Крыса.

Взяв Рите за руку, Мейсон повел ее к выходу из кухни.

— Прости… — Свободной ладонью она начала тереть лицо, пытаясь смахнуть слезы. — Мне нужно было попытаться отговорить его, а не соглашаться.

— Прекрати. Он слишком хорошо знает тебя. Понимает, как манипулировать.

Рите лишь сильнее заплакала, но сквозь слезы спросила:

— Что… Что означает манипуло… манипулери… манеп…

— Это когда человек пытается всякими словами или действиями заставить тебя поступать так, как он хочет.

— Он… Джейм не плохой! Он бы не поступил со мной плохо!

— Больше не общайся с ним.

— Но… он… — Рите остановилась. — Я… Я должна тебе кое-что рассказать.

— Сначала успокойся. Пойдем, дам тебе воды.

— Алан и Николас изначально нас не прогоняли. — Рите опустила голову, продолжая тереть щеки и глаза. — Это Джейм пытался их не пустить на площадку. За это они нас выгнали.

— Я знаю.

— От… откуда?

— Матери Алана и Николаса работают у Гика. Я их там видел. Они нормальные. Просто так прогонять бы не стали. Значит, это Джейм опять что-то сделал. Но я все равно поговорю с этими двумя. Они не должны были выгонять и тебя.

— Они… они и не выгоняли. Я ушла с Джейми за компанию. Мне… Мне жаль, что так получилось… Ты еще и с Джеймом поругался. Он же может родителям рассказать… Он не плохой. Просто… Просто это все как-то…

Мейсон обнял сестру.

— Успокойся.

— Не… Не могу… С Аланом и Николасом действительно… случилось бы что-то плохое, если бы?..

— Не знаю. Где вообще была твоя няня?

— Мы без нее пошли…

— Он тебя потащил?

Рите промолчала. Лишь еще сильнее опустила голову.

Успокоилась она лишь после того, как Мейсон дал ей несколько конфет, перед этим прочитав длинную лекцию о том, что нельзя позволять манипулировать собой.

— Думаешь, Джейм расскажет родителям о том, что ты его ударил?

— Не знаю. Но это неважно.

Мейсон достаточно хорошо знал своего двоюродного брата, чтобы понимать: он точно сразу же побежит к родителям. Сначала к своему отцу, а потом они вдвоем пойдут к отцу Мейсона.

Так и произошло. Мейсон был наказан, но перед этим он успел сходить на площадку и поговорить с Аланом и Николасом. Там как раз собрались и остальные мальчишки, которым уже порядком надоел Джейм. Как оказалось, они намеревались его поколотить, если тот опять появится. Конечно, не все на одного. Только один на один. Но все равно намечалось нечто нехорошее.

Мейсон имел среди них особый авторитет. Вернее, они признавали его, как своего негласного лидера. Именно Мейсон некогда создал такую атмосферу, при которой стало все равно, ты сын прислуги или наследник из знатного рода. Все общались в равной степени.

Джейм же на всю округу кричал о том, что матери Алана и Николаса нищенки и оборванки. И что они питаются на помойке. А если хотят получить еду получше, пусть работают тщательнее. Даже если придется мыть пол своей одеждой. Все равно они одеты в рванье.

Это он кричал не сегодня, примерно неделю назад, но именно это накалило отношения окончательно.

— Пока его не трогайте, — сказал Мейсон. Он сидел на перекладине. Остальные мальчишки собрались вокруг него. На площадке царило напряжение. И это несмотря на то, что Мейсон не сказал о том, что Джейм собирался сделать. Его двоюродный брат и без того натворил немало бед.

— Почему? Мы понимаем, что он твой брат, но нужно понимать, что говоришь, — Гик нахмурился, но сильно не перечил.

— Потому что я сам с ним разберусь.

Перед тем, как уйти, Мейсон еще поговорил с Гиком. Дал ему задание — присматривать за Рите.

Возможно, Мейсону за то, что он ударил Джейма, на месяц запретят выходить из дома. В особняке он мог присматривать за Рите, но за его пределами Джейм мог опять попытаться надавить на сестру. Пока она была слишком доверчивой, и чтобы этим не воспользовались, Мейсон установил за сестрой присмотр. Тем более в компании ей будет не скучно. У Гика есть кузина, с которой Рите недавно подружилась.

Для Мейсона Рите была всем. Его младшей сестрой, которую он защищал, любил и баловал. Дорожил ею намного больше, чем собой.

Наказание не заставило себя ждать. Мейсон получил его, как только вернулся домой, но нечто такое уже давно не удивляло. После смерти матери так было всегда. Она никогда не делала поспешных выводов. Всячески пыталась разобраться в конфликтных ситуациях. Отец же поступал иначе. Если что-то произошло, значит, виноват именно Мейсон. Он ведь нагулянный ребенок. Ублюдок. Чего от такого ожидать?

Сколько бы времени ни прошло, Форд Рид так и не смог принять Мейсона как своего сына, хотя изначально знал, что берет в жены женщину, у которой уже есть ребенок.

С самой первой встречи он ненавидел этого мальчишку.

Была бы возможность, после смерти жены сразу бы отдал Мейсона в детдом.

Вот только такой возможности не было, ведь Вероника Рид в своем завещании все имущество рода Рид оставила не своему мужу, а сыну.

Только по этой причине Мейсон все еще оставался в семье. Хотя в его случае понятие семьи было слишком искажено. Даже изуродовано до такой степени, что сама суть являлась еле различимой.

Очередное уродство явилось перед ним в лице прекрасной женщины — Еланы Вур.

Она должна была стать матерью Мейсона, но в итоге оказалась тьмой. Тем, что явилось внезапно, но обволокло подобно смоле. Сковало по рукам и ногам, множество раз пытаясь убить. Разорвать, растерзать, уничтожить.

Елана была новой женщиной отца, и их отношения развивались стремительно.

— Меня сегодня папа позвал к себе, — сказала Рите. Она тихонько пробралась в комнату брата и села на стул. — Ты слышал, что у него появилась новая дама? Ну… женщина. Он же в последнее время дома почти не бывал. Все время проводил с ней. Так вот знаешь, что он мне сказал?

— Нет.

— Он сказал, что эта женщина скоро станет моей новой мамой. То есть папа собрался на ней жениться.

Форд обожал свою дочь. Давал ей все, что нужно, и даже больше. Если в жизни происходили какие-то изменения, он подготавливал к этому Рите. Разговаривал с ней.

На Мейсона же ему было глубоко плевать, поэтому, если бы не Рите, он о намечающемся браке отца узнал бы еще нескоро.

— Я волнуюсь… — Рите грустно поджала губы. — Мне не нужна другая мама. Я по нашей скучаю. И что будет, если мы с этой женщиной не найдем общий язык? Вдруг она будет той еще мегерой? Да и папа сказал, что она из другого королевства. Вдруг мы друг друга просто не поймем? — Рите тяжело вздохнула, пальцами растягивая свой браслет. — А ты волнуешься? Мне так не хочется, чтобы кто-то занимал место мамы… Но я понимаю, что папа должен быть счастлив.

Рите продолжала высказывать свои сумбурные мысли. Мейсон только слушал, но по большей степени именно это успокаивало сестру. То, что она могла прийти к брату и, ничего не скрывая, излить душу. Понимание того, что он выслушает и не осудит. Если нужно — обязательно поможет.

Сам Мейсон к этой ситуации отнесся с безразличием. В отличие от Рите, которая боялась новых изменений в семье, он как таковой семьи не имел. Его семьей была лишь сестра. Все остальное его не касалось. Оно само его отвергло. Если не считать Рите, в остальном он жил сам по себе.

— Ты не злишься на отца за то, что он решил заново жениться? — спросила Рите.

— Нет. — Когда-то давно Мейсон злился на Форда. Гнев пришел, когда он впервые после смерти матери увидел отца с другой женщиной. Со временем подобные эмоции поутихли. Все же Мейсон понимал, что рано или поздно это произойдет.

— Знаешь, что папа еще сказал? — спросила Рите. — У этой женщины есть дочка. Она младше меня. Представляешь? У меня будет младшая сестра. А у тебя теперь будет аж две сестры!

— Не спеши.

— Думаешь, их свадьба может не состояться? Но папа сказал, что он серьезен.

Мейсон не это имел в виду. Форд не принял его. Всегда считал лишним в семье, а сейчас собирался жениться на той, у которой тоже уже был ребенок. Не будет ли такого, что девчонку постигнет судьба Мейсона?

На всякий случай он решил присмотреть за ней. Чтобы Форд ей ничего не сделал.

Примерно через неделю Форд привел Елану в особняк Ридов.

Рите была еще маленькой и волновалась настолько, что даже нормально дышать не могла. Ее немного успокаивало лишь то, что Мейсон держал ее крошечную ладонь в своей. Но когда женщина вошла в их особняк, сестра затаила дыхание.

Елана оказалась красивой и роскошной. Рассматривая ее, Рите даже забыла о том, что настолько пристально смотреть на человека некрасиво. Но Елана, уловив ее взгляд, лишь мягко и приветливо улыбнулась. Стоило ей это сделать, как Рите тут же растаяла, поняв, что они точно найдут общий язык. Она хорошая. Рите это более чем отчетливо чувствовала.

Вот только, интуиция Рите явно дала сбой. Это произошло в тот момент, когда Елана повернула голову и посмотрела на Мейсона. Улыбка на губах женщины тут же растаяла, идеальные черты лица исказились. Изуродовались. В глазах Еланы мелькнуло то, что заставило Рите вздрогнуть.

Это длилось всего лишь мгновение. Уже вскоре лицо женщины стало все таким же приятным, а глаза — дружелюбными. Рите даже несколько раз моргнула, пытаясь понять, привиделось ей это или нет.

Она обернулась к Мейсону. Хотела понять, заметил ли он это. Вот только брат смотрел не на Елану, а на ее дочь.

— Знакомьтесь. Это Лив. Дочь Еланы, — представил Форд маленькую светловолосую девчонку, смущенно прячущуюся за мамой, но с интересом поглядывающую на Рите. Будто уже сейчас изо всех сил надеясь подружиться.

Стоило Рите посмотреть на Лив, как она тут же поняла: Елана была красивой женщиной, но ее дочь… Она будто бы обладала неземной красотой. Была похожа на маленького ангелочка. От нее было просто невозможно отвести взгляд. Тем более внешность у нее была специфической. Очень необычной для их королевства.

Поэтому Рите не удивило то, что Мейсон на нее так смотрел.

Позже, когда они уже сидели за столом, Рите взволнованно наблюдала за Еланой. Все-таки она оказалась доброй и милой женщиной, из-за чего Рите решила, что тот взгляд, брошенный на Мейсона, ей лишь показался.

После этого она окончательно расслабилась и подсела поближе к Лив. Та оказалась очень веселой и разговорчивой. Не прошло и получаса, как они тут же подружились. Все же в Лив было нечто особенное. Она будто притягивала к себе.

Еще Рите заметила то, что Мейсон, сидящий за другим концом стола, тоже постоянно смотрел на Лив. Это позабавило девочку. Поэтому, когда Елана с дочерью ушли, Рите тут же побежала в комнату к брату.

— И как тебе она? — спросила Рите, прыгая на диван. У нее было веселое настроение.

— Хорошая. Отцу повезло.

— Это, конечно, да, но я не про Елану спрашивала, а про Лив. Ты на нее засматривался. Влюбился? Да?

— Прекращай. — Мейсон кинул на сестру раздраженный взгляд. Он был еще ребенком и ранее не интересовался девчонками. В его мальчуковой компании за такое могли и высмеять. Мейсона, конечно, не тронули бы, но все же факт состоял в том, что это явно не тот возраст, в котором Мейсон мог осознать симпатию.

Вот только это не мешало Рите подшучивать над ним.

— Почему? Ты же влюбился! Весь вечер не отрывал от нее взгляда. Когда они придут в следующий раз, ты хотя бы цветы ей подари. Прояви симпатию.

Мейсон не стал на это реагировать. Взял сменную одежду и пошел в душ.

Он не хотел разговаривать с сестрой про эту девчонку. Он ни с кем не желал ее обсуждать. По большей степени и сам не понимал, почему весь вечер на нее смотрел. Так, словно его к ней магнитом тянуло. Причем настолько сильным, что сопротивляться было непосильной задачей.

Он весь ужин рассматривал ее светлые волосы, смуглую кожу и бирюзовые глаза. А еще улыбку. Эта девчонка будто была огнем, который мог обжечь. Испепелить заживо. Уже сейчас это делала ее улыбка, которой она одаривала всех, кроме Мейсона.

На него она за весь вечер так ни разу и не посмотрела.

Глава 15

Эта девчонка была подобна завораживающему огню, от которого невозможно отвести взгляд. По-детски миловидная и безупречная в своей внешности, как никто другой. Похожая на настоящую диковинку. Всегда и везде неминуемо привлекающая внимание, из-за чего не прошло и недели, как Лив Вуд стала одной из главных тем обсуждения в городе.

Елана Вуд гордилась своей дочерью. Всегда и везде брала ее с собой. По большей части именно это помогло ей обосноваться в новом обществе, ведь жители города, засмотревшись на маленькую Лив, с улыбками обращались к Елане со словами:

«Какая у вас прелестная дочь!»

Елана ловко это подхватывала, после чего тему дочери меняла на что-то иное. Разговаривалась с этими людьми. Заводила множество знакомств, вливаясь в общество высшей аристократии настолько быстро, как никто другой.

Но то, что для Еланы являлось плюсом и выгодой, для Лив было пыткой.

Мейсон заметил это практически сразу. В один из первых выходов в свет в составе новой семьи. Елана, взяв дочь за руку, гуляла по саду, в котором собрались остальные гости. Не прошло и пары минут, как тут же послышались восхищенные возгласы, касающиеся внешности маленькой Лив.

Услышав их, Елана засияла и принялась отвечать. В этом не было ничего особенного. Мейсону не понравилось иное — то, что женщина позволяла другим взрослым трогать ее дочь. Перебирать пряди, повнимательнее рассматривая настолько редкий и необычный цвет волос. Трепать за еще по-детски пухлые щечки и пальцами поддевать подбородок, чтобы заглянуть в бирюзовые глаза.

Обычно аристократы себя так не вели. Все прикосновения, которые они себе позволяли, были обусловлены или этикетом, или правилами высшего общества.

Но Лив была необычайной диковинкой, и в ее присутствии взрослые будто забывали про то, что им непозволительно. Или же просто закрывали на это глаза.

А Мейсона передергивало всякий раз, когда они тянули к ней руки. Тем более что девчонке это не нравилось. Она не перечила матери. Улыбалась, но в глазах Лив ясно читалось, что все это для нее пытка.

Мальчишка не понимал, почему Елана не прекратит это. Но чем больше он смотрел на женщину, тем больше ему казалось, что ей нравилось такое отношение к ее дочери. Лив для нее была словно породистая собачонка, которую она привела на выставку для оценки судей. Заранее празднуя победу и зная, что лучше и красивее, чем ее дочь, никого нет.

В те времена Мейсон не был уверен в правильности своих мыслей. Он был лишь ребенком. Тем более что во всем остальном Елана выказывала лишь безграничное обожание и любовь к дочери. Так, словно Лив была самым ценным в ее жизни.

Но чем больше Мейсон смотрел на то, как ее трогают все кому не лень, тем более невыносимым для него становилось это зрелище. Словно пытка не только для Лив, но и для самого Мейсона.

Он захотел забрать ее отсюда.

Мальчишка, тогда он еще не задумывался о природе таких мыслей, просто привык заботиться о Рите, а Лив теперь тоже была его сестрой. Поэтому желание защитить ее являлось чем-то само собой разумеющимся. Тем более если требовалось, Мейсон и другим девчонкам помогал. Он ведь мальчишка, а мальчишки должны помогать девчонкам.

— Можно я заберу Лив? — спросил Мейсон у Еланы. Он подошел к ним и, взяв девочку за руку, потянул ее на себя, а затем вовсе поставил за свою спину, становясь между Лив и стариком, который как раз трогал волосы девчонки. Перебирал их морщинистыми и грубыми пальцами, путая и делая ребенку больно. — Мы с Рите собираемся пойти в игровую комнату. Хотим взять с собой Лив.

Мейсон почувствовал, как девочка за его спиной ожила и встрепенулась.

— Мам, можно я пойду с ними? Пожалуйста! — тут же попросила она умоляющим тоном. — Мне очень-очень хочется. Обещаю, что буду хорошо себя вести.

Улыбка Еланы дрогнула. Уголки губ будто устремились вниз, а глаза приобрели темные, неприятные оттенки. В чем-то даже жуткие. Мейсон заметил это, но не успел осознать эмоций женщины, потому что буквально через мгновение глаза вернули прежнюю доброжелательность

— Дорогой, Лив лучше побыть рядом со мной. — Она мягко улыбнулась Мейсону и протянула руку, чтобы забрать дочь, но Лив вновь умоляюще попросила:

— Мам, пожалуйста. Мне очень хочется в игровую комнату. Там же все дети. И со мной будут Рите и Мейсон.

Елану слова дочери не остановили, но это сделала фраза, которую произнесла Мелиса Котор — молодая графиня, одна из самых влиятельных женщин города.

— Елана, не будь строга. Отпусти дочь в игровую. В конце концов, оглядись — больше детей в саду нет. Им тут скучно.

— Я волнуюсь за Лив. — Елана приподняла уголки губ и смущенно улыбнулась. — Мы лишь недавно переехали сюда и я переживаю о том, что она может не найти общий язык с другими детьми.

— Не стоит, — ответила Котор. — Дети тут воспитаны. Обижать не будут. Не ставьте их под сомнение, ведь таким образом вы выказываете неуважение к их родителям.

— Что вы, я ни в коем случае ничего подобного не хотела! — Елана тут же растерянно качнула головой. — Я переживаю за Лив, потому что она слишком застенчива. Но вы правы. Думаю, я зря волнуюсь.

На этом моменте Мейсон понял, что он может забрать Лив.

— Пойдем. — Все так же сжимая ее ладонь в своей, мальчишка повел Лив за собой.

До этого он не так уж много девчонок держал за руку. Разве что Рите и еще соседскую девчонку, но ладонь Лив отличалась от их рук. Была такой нежной и хрупкой, словно Мейсон прикасался к шелку.

Он уже мог отпустить ее, но почему-то все так же держал ладонь девчонки в своей. Словно пальцы отказывались разжиматься. Уже это для него было странно.

— Спасибо, — тихо, но радостно прошептала Лив.

Елана говорила, что ее дочь застенчива, но это было не так.

Стоило Мейсону завести ее в игровую, как Лив тут же собрала вокруг себя чуть ли не всех детей. Во-первых, она сама была им интересна, потому что приехала из другого королевства. Во-вторых, выглядела крайне необычно и была похожа на безупречную куклу с ослепительно яркой улыбкой. К тому же Лив была очень разговорчивой. И за считанные секунды могла подружиться с абсолютно любым ребенком.

Сидя на одном из стульев, Мейсон наблюдал за ней. Так, словно просто не мог оторвать взгляд от этой девчонки. А она бегала с остальными детьми, смеялась, играла. Она завораживала. Всех и каждого.

Мейсону не хотелось думать о том, что и он начал реагировать на Лив так же, как и остальные, но пока он не видел в этом ничего плохого. Считал, что она просто интересная и на нее любопытно смотреть. Просто как на красивую картину.

Разве что он время от времени смотрел на свою ладонь, в которой совсем недавно держал ее руку. Это было странно. Он не понимал, зачем вообще это делает.

Когда наступило время уезжать домой, Лив раз за разом увлеченно и весело рассказывала Елане о том, как хорошо провела время в игровой комнате и о том, как ей понравилось играть с детьми.

Женщина улыбалась и выглядела счастливой. Обнимая дочь, она говорила, что рада тому, что Лив так хорошо провела время.

Но именно этой ночью Елана впервые пришла в спальню Мейсона.

Было уже очень поздно. Мальчишка спал. Проснулся от ощущения чего-то странного и, сонно открыв глаза, замер.

На кровати рядом с ним сидело чудовище. Худое и сгорбленное. Неестественно упирающееся руками в одеяло.

— Ты, мелкий ублюдок… — Чудовище издало знакомый голос, хоть и искаженный злобой.

— Елана? — Мейсон, всматриваясь в «чудовище», сел на кровати. Как Елана его назвала? И что вообще тут делает? Может, он все еще спит? Так можно было бы решить, если бы ощущения не были бы столь реалистичными.

— Зачем вы пришли ко мне? — спросил он, потирая лицо ладонью и в очередной раз убеждаясь, что точно не спит.

Женщина приблизилась, и он убрал руку от лица.

— Как ты, мелкое ничтожество, посмел своей грязной рукой прикоснуться к моей дочери? — Елана положила ладонь на его плечо. Тонкими пальцами сжала ткань футболки и изо всех сил встряхнула мальчишку. — Как посмел увести ее от меня? Ты… Ты… Грязный мусор…

— Что… Успокойтесь. Я ничего не делал Лив! — Он попытался убрать ее ладонь, но Елана лишь в очередной раз его встряхнула, после чего вдавила в кровать. Локтем изо всех сил упираясь в его солнечное сплетение и ногтями впиваясь в плечи.

— Грязный ублюдок. Не прикасайся к моей прекрасной дочери. Иначе убью… Не приближайся к ней. Ты мусор…

Из-за того, что она настолько сильно локтем давила на него, Мейсон не мог сделать ни одного вдоха, а от острых ногтей, которые глубоко впивались в его тело, испытывал боль, которая уродовала мысли. Разрывала на части.

— Я в последний раз предупреждаю, ничтожество. Еще раз подойдешь к ней — и тебе конец. Конец… Ты представляешь, что я могу с тобой сделать? Я нож возьму… И поделом тебе будет…

Оттолкнувшись, Елана встала с кровати и пошла прочь, а Мейсон еще долго лежал, пытаясь сделать хотя бы вдох. Больно. Настолько сильно, что грудную клетку раздирало. В месте, куда Елана упиралась локтем, возникло покраснение, ясно говорящее о том, что там точно будет синяк.

Грязный мусор?.. Не приближаться?.. Возьмет нож?..

На следующий день Мейсон долго наблюдал за Еланой, но она была прежней. Все такой же улыбчивой и доброй, из-за чего мальчишка не мог понять, как эта женщина могла быть тем самым чудовищем, которое пришло к нему прошлой ночью. Если бы не расцарапанные плечи и не жуткая боль в грудной клетке, из-за которой до сих пор было трудно дышать, он мог бы решить, что чудовище ему лишь приснилось.

Почему Елана приходила к нему? Почему говорила все это? Может, она решила, что он сделал Лив нечто очень плохое?

В итоге Мейсон решил сам подойти к ней.

— Почему вы сказали мне не приближаться к Лив? Вы думаете, что я сделал ей что-то плохое? — Он хотел спросить и про нож, но не стал. Внимательно смотрел на женщину.

Ждал ее ответа.

— Дорогой, о чем ты? — Елана широко раскрыла глаза. — Тебе приснился кошмар?

Мейсон посмотрел на ее ладони. Вернее, на длинные острые ногти. А потом поднял рукав футболки. Показал глубокие царапины на плече.

— Боже… — Женщина взволнованно выдохнула. — Где ты так поранился?

Она взяла его за руку и повела к горничным, которые тут же обработали царапины. После этого Елана сказала ему, что лгать плохо. Что если он с кем-то подрался или поцарапался о ветки кустов, следует так и сказать, а не пытаться обвинить ее.

Вот только он и слова не сказал о том, что эти царапины оставила именно она.

— Я тебе настолько не нравлюсь, что ты решил подставить меня? — продолжала Елана. Она грустно опустила уголки губ. — Дорогой, возможно, ты злишься на меня из-за того, что считаешь, что я хочу занять место твоей мамы? Но ты должен понимать, что это не так. Твою маму никто не заменит. Это невозможно. Тем не менее мы теперь семья, и я прошу тебя дать мне шанс.

Она произнесла это в присутствии горничных и, естественно, уже через полчаса среди прислуги пошли слухи о том, что Мейсон решил таким нелепым образом оболгать Елану. Женщине соболезновали, а мальчишку называли плохим и ревнивым.

Мейсону было не привыкать. Взрослые часто были о нем не лучшего мнения. Будучи незаконнорожденным, он изначально являлся для аристократии грязью.

Но то, что происходило с Еланой, было чем-то за гранью.

К вечеру слухи о том, что Мейсон пытался оболгать Елану, дошли и до Форда Рида. Он поймал мальчишку в коридоре и, прожигая его яростным взглядом, толкнул к стене.

— Как ты посмел сказать такое про Елану? Еще и в присутствии прислуги?!

Мейсон уже давно понял, что разговаривать с Фордом бесполезно, но все же спросил, что же такого плохого он сказал.

Напрасно. Отец был настолько зол, что вопрос лишь окончательно вывел его из себя. В этот вечер Форд впервые ударил Мейсона, грозясь наказать его куда сильнее, если мальчишка опять попытается сказать про Елану что-то плохое.

А ночью она вновь пришла к нему. Опять царапала, ногтями впиваясь в кожу. Сжимала его шею, угрожая жуткими муками от ее рук, если Мейсон еще хоть раз посмеет рассказать о том, что делает Елана.

Это было лишь начало, и тайное все равно вскоре стало явным. Елана сама выдала себя, потому что в следующий раз, бросаясь на мальчишку, создала шум, на который сбежалась прислуга.

Прибежал и Форд. Увидев свою невесту, он ужаснулся, а она, бросившись к нему в объятия, зарыдала и начала что-то тихо шептать. Позже они ушли, и Мейсон подумал, что теперь что-то обязательно изменится. Но нет. Форд почему-то закрыл глаза на этот случай.

Словно его и не было.

Мейсон считал Елану ненормальной, а значит, с ней следовало что-то делать. В доме жили Рите и Лив. Она могла прийти ночью и к ним. На себя Мейсону было плевать. Он боялся за сестер.

— Елана их не тронет, — мрачно сказал Форд, когда Мейсон пришел к нему с этим вопросом.

— Она ненормальная, — произнес мальчишка. — Она просто так бросается на людей. Ее лечить нужно, пока она сестер не тронула.

— Заткнись, — процедил Форд сквозь плотно стиснутые зубы. — Она не просто так на тебя… У нее есть причина так поступать. Ты сам по себе причина. Ты хоть знаешь, кто твой отец?

Мейсон не знал, кто он, но мама говорила, что папа хороший человек. Просто им было не суждено быть вместе.

Форд же, кривя губы, сказал, что отец Мейсона ублюдок и монстр. Что некогда он причинил Елане боль, которую она никогда не сможет унять.

Он вообще много чего рассказал Мейсону про его отца. Даже то, чего ребенку лучше не слышать.

— Ты отродье, — прошипел Форд, будто именно этими словами подводя итог. — Такой человек, как твой отец, не должен был размножаться. Твое рождение ошибка, и своим присутствием ты лишь всем вредишь. Ты даже не представляешь, как Елане тяжело тебя видеть. Как ей больно. И ее желание, чтобы ты не подходил к ее дочери, закономерно. Не делай ей еще больнее. Не приближайся ни к Елане, ни к Лив. К Рите тоже не подходи. Иначе я буду вынужден отправить тебя куда-нибудь подальше.

В дальнейшем Форд часто говорил Мейсону нечто подобное. С особым усердием пытался вбить ему в голову то, что он не должен был рождаться и ему должно быть стыдно за то, что он вообще дышит.

Никто даже не догадывался о том, с каким наслаждением он это делал. Насколько сильно ненавидел Мейсона. Беря в жены его мать, он надеялся получить власть и богатство Ридов, а когда все это досталась Мейсону, помимо неприятия Форд ощутил острое желание, чтобы мальчишка просто взял и исчез, ведь своим существованием он отбирал у него все, что Форд уже считал своим.

В этой жажде они сходились с Еланой.

— Ты достоин этой власти и денег, — нашептывала ему Елана. — Сколько всего ты смог бы сделать с таким влиянием! Но эта женщина… твоя бывшая жена… взяла и оставила все этому никчемному мелкому ублюдку! Нагулянной мрази. Ты понимаешь, насколько это несправедливо? Он так похож на своего отца! Вырастет таким же, как тот. Ублюдком и чудовищем. Еще и деньги получит. А ты порядочный человек. Все это должно было достаться тебе.

Елана всей душой ненавидела биологического отца Мейсона и, видя в мальчишке его копию, хотела сделать с ним много всего. К тому же Мейсон мешал ее счастливой и богатой жизни. Если бы его не было, все принадлежало бы Форду, а так, из-за завещания умершей жены, он мог распоряжаться лишь незначительной частью денег. После совершеннолетия Мейсона не станет и этого.

Мейсон мешал своим существованием Елане так же, как мешал Форду. В этом они сошлись и видели в мальчишке ничтожество, которое раздражало их уже тем, что оно дышало.

Время шло. Ночные приходы Еланы уже не были для Мейсона чем-то странным и необычным. По сравнению с тем, что начало происходить в его жизни, они даже казались скучными. Незначительными. Даже когда она пыталась выцарапать ему глаза, которыми он опять посмел посмотреть на Лив.

Вот только чем больше времени проходило, тем накаленнее становилась обстановка. Мейсон взрослел, и вскоре Елана начала бояться приходить в его спальню. В очередной раз явившись к нему и попытавшись как обычно вдавить его в кровать и впиться ногтями в тело, она не получила желаемого. Мейсон ее скрутил, после чего и вовсе вышвырнул в коридор.

Только в этот момент до Еланы дошло, что он вырос. И больше не был беззащитным

ребенком.

А это становилось опасным. Они не успели сломить его сознание. Превратить мальчишку в бесхребетное нечто, которое будет беспрекословно слушаться и само отдаст им все, что должно было принадлежать ему по завещанию.

Наоборот, Мейсон рос с яростью к ним. Звериной и жестокой. Пока контролируемой, но Форд и Елана понимали: вечно так продолжаться не будет.

Имелся лишь один способ влиять на него: Лив.

Мейсон был зависим от нее, и Елана уже давно это заметила. Интерес мальчишки к ее дочери она уловила еще с первых дней их знакомства. Изначально это вызывало в ней ярость. Как этот мусор вообще смел даже просто смотреть на Лив?

Из-за этого она всячески пыталась ограничить их общение. Тем более он мог рассказать Лив то, что Елана желала оставить в тайне от своей дочери. Лив была доброй девочкой и просто могла не понять того, что этот мальчишка заслуживает подобного отношения.

К счастью, она слушалась свою маму, а та очень часто нашептывала о том, что Мейсон плохой. Со временем Лив, которая изначально тоже тянулась к нему, начала внимать словам мамы и отстранилась от Мейсона.

Мальчишка продолжал смотреть на девчонку. Просто издалека. Елану раздражало и это. Сильно. Так, что она несколько раз пыталась выцарапать его глаза, но каждый раз ее останавливал Форд. Он не особо препятствовал тому, что его жена раз в несколько месяцев ходила в спальню мальчишки. Или тому, что она достала ключи, когда Форд поставил на его дверь замок. Ему было плевать на то, что она могла сделать с мальчишкой что-то действительно плохое. По большей степени, он хотел этого. Но одно дело царапины на теле, и совсем другое — выколотые глаза. Такое не скроешь от общественности.

— Ты с ума сошла?! — закричал он, заведя Елану в свой кабинет и захлопывая дверь.

В эту ночь она исцарапала Мейсона до такой степени, что его пришлось отвезти в больницу и долго рассказывать врачу о том, что мальчишка упал с дерева и поцарапался о ветки. Помимо этого Форду пришлось заплатить крупную сумму, поскольку врач в эти россказни явно не поверил. Видя Мейсона, никто бы не воспринял это как правду.

— Дорогой… — прошептала Елана, глотая слезы, которые тут же скользнули по щекам.

— Ты должна держать себя в руках, — сказал Форд, сжимая зубы с такой силой, что даже челюсти заныли.

Форд любил Елану. Она была его обожаемой женщиной. А так как Мейсон был настолько сильно похож на своего биологического отца-ублюдка, что одним своим присутствием причинял ей сильную боль, Форд лишь сильнее ненавидел мальчишку.

Эта ситуация была слишком неоднозначной. Моментами — критичной.

Форд хотел бы излечить свою женщину. Но для этого требовалось убрать Мейсона, чтобы он не появлялся на глаза Елане и не пробуждал в ней плохие воспоминания. Но из-за завещания он не мог этого сделать. А еще — из-за общественного мнения.

Значит, следовало иными способами помочь своей женщине. Как минимум, морально поддерживать. Так, чтобы она ощущала себя любимой.

Только понимание этого не давало Форду сорваться и накричать на Елану.

— Теперь нам придется долго держать его в больнице, — сказал он. — Пока царапины не заживут. Но это пустяки. Ты понимаешь, что подумали врачи? Я заплатил за молчание, но что, если Мейсон вернется и другие по его царапинам поймут, что что-то не так?

— Дорогой… — прошептала Елана, вытирая слезы тыльной стороной ладони. — Я сегодня зашла в гостиную, а это отродье было с моей дочерью…

— Я знаю. Лив сама пошла к нему. Просила помочь разобраться с игрой.

— Ты защищаешь его? — Голос жены исказился.

— Я о нем такого же мнения, как и ты. — Форд нахмурился. — Но тебе следует держать себя в руках. Помни про общество. Сделаешь с Мейсоном что-то критичное — и нам это еще аукнется. Если меня лишат опеки над ним, это вовсе будет конец всем нашим планам.

— Дорогой… Ему никто не поверит. — Елана тут же качнула головой.

Она и правда об этом позаботилась. Уже пару лет находясь в семье Рид и общаясь с женщинами из других родов, она пустила слухи, которые были подобны корням. Теперь эти женщины запрещали своим детям общаться с Мейсоном. Также Елана слышала, что у него появились конфликты со старшими ребятами. Порой слухи творят чудеса. По желанию рушат жизни.

Мейсон был из тех детей, которые все держат в себе, но Форд все равно слишком сильно боялся, что мальчишка может сказать лишнее. Даже если ему и не было толком кому рассказать и даже если ему никто не поверит — это все равно могло создать проблемы.

Особенно сильно Форд начал бояться после того, как по неосторожности сломал ему ребра. Тогда эту проблему решила Елана. Она впервые по отношению к Мейсону задействовала главный и единственный рычаг давления — Лив. Сказала, что если Мейсон в больнице не скажет, что подрался с кем-то из других ребят, то просто возьмет и увезет Лив в другое королевство. Так, что мальчишка ее больше никогда не увидит. И что Лив там будет плохо. Она будет жить в нищете и в ужасных условиях.

Со стороны такой шантаж выглядел глупо. Мейсон же толком никогда и не разговаривал с Лив. С чего бы ему настолько сильно дорожить ею? Опасаться момента, когда он ее больше не увидит?

Тем более на кону была его собственная жизнь.

Но шантаж сработал. Когда полицейский по донесению одной из медсестер разговаривал с мальчишкой, тот сказал про обычную драку. Если бы Мейсон сказал правду — Форда лишили бы опеки, и все покатилось бы к чертям. Но мальчишка обрел бы нового опекуна, и вместе с ним — нормальную жизнь.

Вот только Лив… Этот случай показал Елане и Форду слишком многое. Раскрыл мощный способ давления на Мейсона. В дальнейшем они часто его задействовали. Произносили «Мы увезем Лив, если ты не…»

И это действовало. Безупречно. Позволяя управлять Мейсоном, как марионеткой.

Но вечно так продолжаться не могло. Наступит время, и Мейсон станет совершеннолетним, а через несколько лет и Лив.

Девчонкой все равно проще управлять. Она покладистая. Любит маму и слушает ее.

А вот с Мейсоном все куда труднее. Он был огромной проблемой.

Форд часто думал над тем, что делать с Мейсоном, и порой мысли были действительно страшными и жестокими. Но мужчина не считал себя плохим. Он рассматривал это лишь как торжество справедливости, которое было несовместимо с жизнью Мейсона.

И Форд уже давно убил бы его. Подобное было не трудно, но проблема заключалась в ином. Умрет Мейсон — и вся власть (а также деньги) перейдет двоюродному дяде мальчишки. Но не Форду.

— Ты можешь управлять его деньгами только пока ты его опекун, — хмурясь, говорила Елана. — И то лишь малой суммой. Но вечно опекуном ты не будешь.

Форд и так все это прекрасно понимал. Как и то, что с наступлением совершеннолетия Мейсона он всего лишится.

Решение проблемы возникло само по себе. Когда Форд начал засматриваться на Лив. Он все так же обожал Елану, но не мог спорить с тем, что Лив куда красивее. Привлекательнее. С такими мыслями он время от времени начал невзначай прикасаться к ней. Сначала безобидно. Но однажды, собираясь чуточку больше переступить грань (ведь Лив все равно ничего не понимала), он получил по лицу от Мейсона.

Откуда мальчишка вообще взялся в комнате, мужчина не понял. Успел лишь ужаснуться тому, как Мейсон, оказывается, подрос. Это вызвало панику и страх. Осознание того, что срочно нужно что-то делать.

Именно в тот день мысль Форда о том, что Мейсон агрессивен, натолкнула его на идею, которая должна была решить все проблемы.

— Я могу вечно оставаться опекуном Мейсона, — сказал Форд, обращаясь к Елане. — Если он будет не в своем уме и будет подтверждено, что он сам не в состоянии принимать решения.

Елана была в восторге от этих мыслей. Они означали, что Мейсону следует поломать сознание.

Конечно, они годами пытались это сделать, но не получалось. Вот только, это были лишь детские игры. Теперь они пришли к взрослому решению. Слишком большие деньги стояли на кону. Они этого стоили. В конце концов, некоторые даже за куда меньшее убивали, а Форд и Елана и вовсе собирались лишь сделать так, чтобы ситуация разрешилась справедливо. Чтобы каждый получил то, чего заслуживает.

Мейсону сказали, что на год отправят его в закрытый колледж. Вновь пообещали, что, если он не будет послушным, они увезут Лив. Но на самом деле вместо колледжа его затянули в психиатрическую клинику. Подкупленный врач, за свою работу получивший целое состояние, должен был выполнить лишь одно задание — из здорового человека сделать больного.

Когда Мейсон понял, куда его привезли, уже было слишком поздно. Также было слишком поздно, когда его оттуда забрали.

Это сделал его двоюродный дядя, и лишь спустя полгода. Слишком много времени ему потребовалось, чтобы понять: не так просто его племянник не приезжает домой на каникулы и все это время не отвечает на звонки.

Когда Денер забрал Мейсона, мальчишка уже не был похож на себя. Это был совершенно другой человек. Или не человек вовсе. По-хорошему, его уже можно было опять отправлять в психиатрическую больницу, но на этот раз другую. Нормальную. Где ему хоть как-то попытаются помочь. Или, как минимум, не дадут навредить другим. Ведь уже теперь нахождение Мейсона в социуме было опасно для других людей. Подобное подтвердили специалисты.

Но Денер решил попробовать исправить ситуацию. Ради этого он задействовал все свои связи, многим перешел дорогу и потратил такую кучу денег, что уже подошел практически вплотную к банкротству.

Вот только просвета в состоянии Мейсона все равно не было.

Изначально Денер держал его у себя дома. Под присмотром специалистов и взаперти. Позже мужчине все же пришлось на время отдать мальчишку в клинику. Денер каждый день приходил к Мейсону и, смотря на него, не узнавал своего племянника.

Он ведь был совершенно другим. Живым. Думающим о настоящем и будущем. Имеющим правильное воспитание и справедливый, твердый и светлый характер. Да, иногда мальчишка переступал черту, но лишь когда считал это нужным. У него вся жизнь была впереди, и он был на многое способен. Например, вовсе положить к своим ногам весь мир. Со временем взойти на вершину.

Теперь же Мейсон и на человека не был похож. Пустые, мертвые глаза. Он вообще не разговаривал. Мог бесконечно долго сидеть неподвижно, а потом с такими же лишенными эмоций глазами вонзить ручку в руку медбрата, который присматривал за ним. Сделать это просто так и совершенно не идти на диалог.

По большей степени, Денер даже не мог называть этого мальчишку Мейсоном. Ведь это и не был Мейсон.

Поэтому, каждый раз произнося это имя, нечто подобное он делал через силу.

Форд и Елана не знали о том, что Денер забрал Мейсона, а он понимал, что мальчишке нужна Рите. Он любил сестру. Считал ее самым ценным. Поэтому однажды, когда Рите шла в школу, Денер перехватил ее и тайно отвез в клинику к Мейсону. Тогда девчонка впервые узнала о том, что ее брат не в колледже. Рите стало известно о том, что с ним произошло.

Невозможно описать то, что она почувствовала, увидев Мейсона и впервые попробовав заговорить с братом. Но ее состояние однозначно было близко к истерике. Тем более мальчишку предварительно связали, чтобы он не навредил сестре.

Рите любила своего отца. Он ее баловал и относился как к сокровищу. Девочка видела, что к Мейсону он относится иначе, но сам мальчишка всегда говорил, что все нормально и Рите не стоит обращать на это внимание. Лишь намного позже, думая об этом, Рите поняла, что брат не желал, чтобы то плохое, что происходило в семье, коснулось и ее. Поэтому, он сам закрывал ей глаза. Толкал в радужный и теплый мир. А сам оставался далеко за его пределами.

Но этот случай на многое открыл Рите глаза. Ее отношение к отцу изменилось.

Она училась лишь в начальной школе. Была еще совсем ребенком, но в эти дни резко повзрослела.

— Не рассказывай отцу о том, что видела Мейсона, — сказал ей Денер.

— Почему? Я хочу поговорить с ним. Высказать папе все. Он поступил ужасно! — Голос девочки дрожал. В этот день она вообще много плакала.

Денер свел брови на переносице, пытаясь понять, как понятно объяснить ребенку ситуацию. Так, чтобы еще сильнее не напугать ее.

— Понимаешь, состояние твоего брата не очень хорошее. На данный момент он действительно болен.

— Вы имеете в виду?..

— Да, я именно это и имею в виду. Твой отец и твоя мачеха хотели сделать так, чтобы он не мог принимать решения. Они своего добились. В любой момент они могут обратиться в специальные учреждения, и после обследования Мейсона уже официально поместят в клинику. После этого я его забрать не смогу.

— А… что же нам делать?

— Тебе нужно попытаться достучаться до Мейсона. Ты всегда была дорога ему. Может, он немного придет в себя, если ты будешь рядом. Если ему станет лучше и он будет похож на человека, насильно забрать его в клинику будет труднее. Сейчас сделать это проще простого.

Денер не рассказал Рите даже части того, что происходило. Ребенку нечто такое не следует знать. И для нее все это будет слишком тяжело.

Факт был в том, что Мейсона больше не было. Доктора подтвердили, что его разум необратимо нарушен. С этим уже ничего не сделать.

— Возможно, мои слова покажутся вам жестокими. Тем более речь идет о ребенке. Но вам лучше смириться, — сказал доктор. — Считайте, что его убили. Перед вами лишь оболочка, в которой теперь не ваш племянник, а то, что лучше не выпускать в социум.

Слова и правда были жестокими. Слишком.

И Денер винил в этом лишь себя. Он всегда знал, что Форд холоден к Мейсону и не воспринимает его как сына, но и подумать не мог, что в жизни мальчишки могло происходить нечто такое.

Денер всегда пытался держать связь с Мейсоном. Минимум раз в неделю звонил ему. Несколько раз в месяц приезжал в гости. Мог забрать мальчишку в офис. Там долго сидел с ним в кабинете и рассказывал о корпорации «РидТер», ведь после совершеннолетия все это должно было принадлежать ему, из-за чего дядя еще с самого детства вводил Мейсона в курс дела.

Главным было то, что мальчишка не просто с интересом изучал то, что ему рассказывал Денер. Ему это действительно нравилось. Так, словно сказывалась кровь Ридов, показывая, что это дело действительно его.

Во время таких встреч и телефонных разговоров Денер постоянно спрашивал у Мейсона, как у него дела и что нового произошло в его жизни. Мальчишка всегда отвечал, что все нормально, и у Денера никогда не было повода усомниться в этом.

А сейчас, подкупая прислугу Форда и изучая то, что происходило в доме Ридов, Денер приходил в ужас, который, казалось, взрослый человек испытать не может.

Как можно было так относиться к ребенку?

Форд и Елана совсем ненормальные?

И почему Мейсон никогда и ничего не рассказывал? Почему все привык держать в себе? Разве он не понимал, что он лишь ребенок и ему нужна помощь взрослого? Или в Денере он не видел того, на кого можно положиться?

В этом всем Денер винил лишь себя. Ему следовало раньше все заметить. Изначально что-нибудь предпринять. Сесть и поговорить с Мейсоном. Многое обсудить. Помочь ему.

Ведь уже теперь было поздно разговаривать.

Вернее, не с кем.

В те дни Денера раздирало желание пойти в особняк Ридов и сделать с Фордом и Еланой то, чего они заслуживают, ведь пока они ели, пили и веселились, наслаждаясь жизнью, Мейсон уже был «мертв».

Останавливало Денера лишь одно: его власть в городе была намного слабее власти Форда, за которым значилось влияние Ридов, а, пытаясь помочь Мейсону, Денер и вовсе лишился практически всего. Если он сейчас пойдет против Форда, он проиграет, и племяннику помочь уже не сможет. Поэтому, насколько бы сильно его ни раздирало изнутри, Денер решил заглушить это и сосредоточиться на Мейсоне.

Но мальчишка не реагировал на дядю. Вообще никаким образом. Раз в несколько дней Денер привозил к нему Рите. Это было непросто. Тайно забрать девчонку, которая дома делала вид, что собирается в школу, а потом так же незаметно вернуть Рите обратно. При этом когда девчонку привозили в клинику, Мейсона всегда неминуемо привязывали.

Но на сестру у него была хоть какая-то реакция. Он на нее смотрел. Кажется, слушал Рите. Никогда не отвечал на ее вопросы и слова, но для него это было нормально.

Лишь однажды, когда Рите в очередной раз привезли к нему и она уже около часа сидела у Мейсона, он, смотря на нее пустым взглядом, спросил:

— Как… Лив?..

Рите тут же встрепенулась и начала рассказывать о том, как дела у Лив. О том, как она ходит в школу и о том, как живет. Про то, что у нее все замечательно и она завела еще больше друзей.

Для Рите это был знаменательный момент — Мейсон впервые с ней заговорил.

Но Денер, который всегда присутствовал рядом с Рите во время ее встреч с братом (так как оставлять их наедине было не безопасно), придал этому случаю куда больше значения.

Мейсон ведь не разговаривал. Вообще. Лишь когда Денер впервые пришел в клинику, чтобы забрать Мейсона, он посмотрел на дядю мертвым взглядом и задал этот же вопрос:

«Как Лив?»

Тогда Денер отмахнулся от этого вопроса. Лишь коротко ответил «Отлично». Ему было не до разговоров про эту девчонку. Главным было как можно скорее вытащить мальчишку из этого ада.

Позже, когда стала понятна проблема Мейсона с речью (то есть то, что он не разговаривал и не реагировал на разговоры), мужчина даже начал считать, что тот вопрос ему лишь показался.

Но нет, Мейсон опять его задал.

Что в этой девчонке такого? Почему Мейсон, который молчит так, словно вовсе забыл, что такое разговаривать, уже во второй раз спрашивает про нее?

Денер решил спросить об этом у Рите.

— Лив нравилась Мейсону, — ответила девочка. — Они никогда толком не разговаривали, но я видела, что он постоянно смотрит на нее. Я даже шутила, что он по уши в нее влюбился.

О какой любви могла идти речь в таком возрасте? Но Денер решил проверить. Попросил у Рите телефон и, вернувшись к Мейсону, показал ему фотографию Лив.

В этот момент он впервые увидел в глазах племянника что-то помимо пустоты. На эту девчонку он реагировал. Как сказали врачи — прежнего Мейсона Рида нет, но, как оказалось, нечто в нем все же осталось. То, что касалось Лив Рид. Денер не мог понять, что это такое, и единственное, что ему оставалось, — это еще сильнее углубиться в эту тему, в очередной раз подкупая прислугу Форда.

В это время Денер и узнал, что у Мейсона возникла привязанность к этой девчонке. Причем еще с самой первой встречи. Возможно, это были те самые светлые детские чувства и симпатия, на которых Форд и Елана паразитировали. С помощью Лив шантажировали Мейсона.

Денер все меньше и меньше понимал ситуацию. Его племянник всегда был здравомыслящим ребенком. Как он мог испытывать к какой-то там девчонке настолько сильную симпатию, которая впоследствии сломала ему жизнь? Уничтожила его?

Ведь, если бы он не поддавался шантажу, возможно, так же не поддавался бы и Форду. А еще, возможно, Мейсон уже давно рассказал бы дяде о том, что происходит в его жизни.

Существование этой девчонки убило Мейсона, но Денер решил воспользоваться ею в попытке оживить племянника.

Ради эксперимента он приходил к племяннику и начинал ему рассказывать про Лив Рид. Денер понятия не имел, чем занимается эта девчонка и что происходит в ее жизни. Он просто выдумывал что-нибудь. Например, рассказывал, что она заинтересовалась книгами. Главное — почаще произносить «Лив».

И впервые Денер увидел в глазах Мейсона интерес. Стоило мужчине затронуть какую-нибудь другую тему, как глаза мальчишки опять становились мертвыми. Но как только он произносил «Лив», Мейсон начинал его слушать.

Впоследствии он этим пользовался. Денеру такая привязанность племянника к этой девчонке казалась дикой, но раз он реагировал на нее, это было шансом вернуть его хоть в какое-то сознание.

Для этого потребовалось много времени, и в основном этим занималась Рите. Она много времени проводила с Лив. Фотографировалась вместе с ней, снимала видео, которые позже показывала брату. Рассказывала о том, как они вдвоем проводят время.

— Хочешь опять увидеть ее вживую? — как-то спросил Денер. — Тогда ты долженначать разговаривать.

Мейсон долго смотрел на него, и Денер не мог осознать, понял мальчик его слова или нет. Но примерно через несколько минут тот спросил:

— Отвезешь… к ней?..

Эти слова были огромным прорывом. Они означали, что Мейсон все же понимал речь.

— Сейчас не могу, — осторожно ответил мужчина. — Она испугается тебя. И ты можешь причинить ей вред.

— Ей… не сделаю больно.

— Ты никому не должен делать больно, — еще более аккуратно сказал Денер. — Ты увидишься с ней, когда станешь прежним.

О прежнем состоянии не могло быть и речи. Мужчина это понимал, но в приоритете было хотя бы что-то человеческое. Денер не был уверен, что Мейсон не причинит Лив вред. Врачи связывали его, даже когда приходила Рите.

Примерно в это время Форд и Елана узнали о том, что Мейсона забрали из той клиники, куда они его поместили. Скорее всего, они захотели официально подтвердить его болезнь и тут с ужасом узнали, что Денер вмешался в их планы.

Тогда он с ними встретился. Желание уничтожить этих двоих преобладало, но он умел держать себя в руках. Тем более у обеих сторон было что противопоставить друг другу.

Денер собрал достаточно доказательств, чтобы привлечь Форда и Елану к ответственности за жестокое обращение с ребенком.

У Форда же имелись документы о том, что Мейсон был помещен в психиатрическую лечебницу. Стоило их задействовать, как Мейсона привлекли бы к обследованиям, после чего на всю жизнь отправили бы в клинику.

Они долго разговаривали и сошлись на том, что Денер не трогает этих двоих, а они, в свою очередь, не трогают Мейсона.

Шло время, и постепенно Мейсон приобретал человеческие черты. В основном они были созданы искусственно. Вследствие того, что Денер рассказывал ему о том, как должны себя вести люди.

Он разговаривал. Не много. Если и произносил слова, то лишь в том случае, если в них была нужда. И с виду был похож на обычного парня, пусть и мрачного. С первого взгляда и не скажешь, что он чудовище.

Денер понимал, что по большей степени это уже не его племянник, но новый Мейсон знал правила и придерживался их. Себя контролировал.

Некоторое время Мейсон жил у него, но в один из дней сказал:

— Ты говорил, что отвезешь к ней.

Денер понял, о ком он, хоть в последнее время они ее и не упоминали.

— Зачем она тебе нужна? Ты действительно хочешь вернуться в тот дом?

— Более чем, — холодно ответил парень.

Это было опасно. Денер не понимал, как Мейсон отреагирует на Форда и Елану, а ведь их до сих пор нельзя было трогать. Когда-нибудь они получат свое наказание, но для этого должно наступить время.

Денер ожидал другого, но при встрече с Фордом и Еланой Мейсон был безразличен. Он лишь окинул их пустым и от этого жутким взглядом.

А вот эти двое наоборот пришли в ужас. Денер и Мейсон приехали в их особняк без предупреждения, и Форд с Еланой, увидев парня, застыли. В их глазах явно читалась паника. Женщина, сделав шаг назад, вовсе выказала желание убежать.

— О, ты вернулся из колледжа? — Из коридора вышла та самая девчонка. Еще было раннее утро и она выглядела заспанной, но Денер не мог не согласиться с тем, что она казалась безупречно великолепной куклой. Лив Рид впечатляла. Но мужчина не думал, что Мейсон настолько сильно привязался к ней только из-за внешности. — Я не знала. С возвращением.

После этого она ушла. Было видно, что Лив пыталась держаться подальше от Мейсона и эти слова произнесла лишь из приличия. Иначе бы и их не было.

Она понятия не имела, сколько эта короткая встреча значила для Мейсона. Не видела того, как он смотрел на нее.

— Убирайтесь отсюда! — сказал Форд сквозь плотно стиснутые зубы. — У нас уговор, что мы не трогаем друг друга.

— Убирайтесь? — переспросил Мейсон. Говорил сухо. На отца смотрел безразлично. — Этот дом принадлежит мне. Я вернулся, отец.

От того, как парень произнес эти слова, глаза Форда забегали. Словно от пробудившейся растерянности и страха. Елана и вовсе в ужасе прикрыла рот ладонью.

Денер думал, что они лишь ненадолго заедут сюда, но Мейсон решил остаться. У дяди не оставалось другого выхода, кроме как поселиться тут вместе с ним. Присматривать за племянником. Если нужно, помогать. Хотя в какой-то момент он понял, что помощь племяннику не нужна.

Поздно вечером Форд и Елана сидели в кабинете. Женщина находилась на грани истерики. Форду тоже очень не нравилось происходящее.

— Что нам делать? — Голос Еланы был пропитан паникой. — Это наш дом.

— Я знаю, — сквозь зубы процедил Форд, размышляя над тем, что можно сделать.

Они начали строить планы. Обсуждать разные варианты. Пока дверь резко не открылась и на пороге не возник Мейсон.

— Что ты тут делаешь? — Форд напрягся и тут же встал с кресла. — Нам не о чем разговаривать. Просто держись от нас подальше.

Мейсон безразличным взглядом окинул кабинет. Вальяжно вошел внутрь. Сжал пальцы на шивороте рубашки отца.

— Хороший кабинет. Я заберу его себе. — С этими словами Мейсон ударил его лицом об стол, разбивая ему не только нос, но и лицо. Потом еще раз… и еще. Теперь Мейсон был выше и крупнее Форда. Сильнее его. А еще — куда более жестоким.

Пока Мейсон бил отца, Елана с трудом сдерживала полный ужаса крик. На него могла сбежаться прислуга и попытаться остановить парня, но женщина боялась привлечь его внимание к себе. Зажав рот ладонью, она быстро побежала к выходу, оставив мужа на растерзание монстру, но когда она уже была около двери и даже потянула ручку на себя, дверь внезапно с грохотом захлопнулась.

Это сделал Мейсон, массивной рукой опираясь о деревянную поверхность.

— Уйди!.. Отойди от меня! — изо всех сил закричала Елана, теперь уже надеясь привлечь своим криком прислугу.

— Знаешь, я всегда думал, что ты сумасшедшая. — Он вплел пальцы в ее волосы. Сжал их, не позволяя женщине убежать, и, наклонившись к ней, произнес: — Но теперь я намного более ненормальный, чем ты.

Он отпустил ее, и Елана тут же рухнула на пол, пытаясь отползти от него подальше. Движения нелепые. Скованные страхом.

— Однажды ночью я приду к тебе. Развлечемся, — сказал Мейсон, выходя в коридор.

Этой ночью Елана сидела в комнате, дверь которой закрывалась на три замка. Впоследствии по ночам она практически не спала. Боялась в тишине услышать шаги и не была уверена в том, что Форд ее защитит.

Но Мейсон к ней так и не приходил. Ни разу. Вот только именно ожидание было хуже всего. Давление, которое испытывала женщина.

Однажды они подумали о том, чтобы уехать. Начать жить в загородном доме. Но Мейсон не разрешил.

Этот дом тоже принадлежал ему. У Форда не было ничего своего, и Мейсон ясно дал понять, что они могут жить тут, но лишь потому, что тут должна остаться дочь Еланы.

Вновь были попытки шантажировать Мейсона с помощью Лив, но теперь это уже не получалось.

Теперь все было с точностью наоборот.

Он смотрел на нее всю жизнь, с самой первой встречи. Но не мог подойти ближе, чем дозволялось. Она была ярким и ослепительным огнем. Самой красивой и безупречной девочкой во всем мире. Он же был ублюдком, непризнанным своей же семьей. Ее одевали в самые великолепные платья, для него же привозили одежду по списку. Просто чтобы она была. Чтобы общество не начало шептаться, что Форд не покупает одежду своему сыну. Но чаще всего она была больше на несколько размеров. Висела на нем. Не подходила совершенно.

Лив была для него всем.

Он для нее — никем.

Слишком несопоставимы.

Сколько бы он ни смотрел на нее — каждый раз все более отчетливо понимал, что она никогда не достанется ему. Для Мейсона она слишком хороша. В его грязных руках никогда не будет такого сокровища.

Со временем это понимание лишь усугубилось. В особенности после того, как его сознание было поломано. Он больше не был нормальным. Толком не являлся человеком. А она была чрезмерно великолепна и безупречна, чтобы принадлежать такому, как он.

Но если он чего-то и хотел, так это быть с ней. Чтобы она была его. Он желал этого даже больше, чем дышать.

Настоящее

В ту комнату я возвращалась с трудом. Сто раз останавливалась и боролась с очередным нахлынувшим желанием убежать. Или хотя бы отодвинуть время своего возвращения в комнату, в которой ждал Мейсон. Поэтому, даже подойдя к двери, я некоторое время просто стояла. А потом сделала глубокий вдох и наконец-то вошла внутрь.

Мейсон стоял около открытого окна. Курил, но, когда я вошла, он повернулся и посмотрел на меня.

— Может, лучше вернемся в особняк? — спросила у него. — Я не голодна.

— У нас свидание.

Я поджала губы и отвернулась. Нахмурилась, чувствуя, что он все еще смотрит на меня. У меня от этого мурашки побежали по коже.

— Пожалуйста, хватит на меня смотреть, — попросила на выдохе. Не выдержала.

— Можно тогда буду трогать?

— Нет, — ответила я слишком быстро. Вообще ни в коем случае не допуская подобного.

В этот момент принесли еду, и я набросилась на нее. Надеялась, что это поможет поскорее уехать отсюда.

Глава 16

Свидание с Мейсоном было для меня жутким кошмаром. Но даже когда оно закончилось, спокойствия я не ощутила. Рядом с Ридом это невозможно.

— Мы уже можем уехать? — спросила я, отодвигая тарелку. Желая как можно скорее покинуть это место, я ела быстро. Наелась настолько сильно, что теперь даже говорить было трудно.

Почему-то я вспоминала о том, что совсем недавно голодала. Буквально неделю назад у меня сводило от голода живот, и я мечтала хотя бы о куске хлеба. А еще я постоянно мерзла. И боялась. Жуткое состояние, которым я обязана Риду.

На мой вопрос Мейсон еле заметно кивнул. Все это время он был привычно молчаливым. Рид вообще крайне немногословен, а поскольку я намеренно молчала, «свидание» прошло в тишине, сопровождаемой лишь звуками пережевываемой еды.

Мейсон опять на меня смотрел. Неотрывно. Сам почти ничего не съел. В основном курил.

От его взгляда было неуютно, но, учитывая мою предыдущую просьбу не смотреть на меня и то, как Мейсон ответил, я решила больше не затрагивать эту тему.

Рид поднялся и помог мне встать со стула. Лишь сцепив зубы, мне удалось принять знаки его внимания, от которых по спине по-прежнему бежал холодок.

Когда он помогал мне надеть пальто, я, несмотря на все усилия, все-таки не сдержалась и вздрогнула. Это произошло тогда, когда кончики его пальцев случайно коснулись моей шеи. Это было… чересчур, и я не смогла смягчить ситуацию. В итоге просто отошла на несколько шагов и начала застегивать пальто.

В особняк мы тоже возвращались в полной тишине. Он за рулем, а я — на переднем пассажирском сиденье. Положив ладони на колени, я отвернулась к окну. Смотрела на улицы, по которым мы проезжали. Отмечала то, насколько тут все идеально. Деревья и кусты подстрижены, здания в безупречном состоянии, нет никакого мусора. Казалось, что на асфальте вообще ни пылинки.

Мейсон был для меня человеком с грязной душой. Парадоксально то, что именно сейчас, когда он стал хозяином города, улицы выглядели такими чистыми. Идеальными. Везде беспрекословный порядок. В том числе и среди людей.

Порядка не было лишь в самом Мейсоне. Он олицетворял хаос и жестокость.

Когда мы проезжали по очередной улице, я посмотрела на кинотеатр. Раньше часто в нем бывала. Ходила туда с подругами. Конечно, в каждом особняке были домашние кинотеатры, но в компании и в подобном месте было веселее.

Против воли я окунулась в воспоминания, которые уже в следующее мгновение были прерваны. А все потому, что Мейсон внезапно положил ладонь на мою ногу чуть выше колена и сжал ее.

Я дернулась и спиной вжалась в сиденье, смотря на руку Рида, словно на лапу чудовища.

— Пожалуйста, убери, — попросила вмиг пересохшими губами.

Мейсон не смотрел на меня. Его привычно пустой взгляд был направлен на дорогу, но вот ладонь он сжал еще сильнее. Ощутимее. Так, что под ней будто возникли раскаленные угольки. Он скользнул ею вверх под платье, из-за чего я вовсе съежилась и испуганно задержала дыхание. Но Рид остановился. Теперь его рука лишь частично находилась под тканью платья.

Через силу я заставила себя дышать. Иначе бы вовсе задохнулась. Надо взять себя в руки.

— Я тебя прошу. Пожалуйста, убери руку, — повторила я. Не получив ответа, сделала еще один рваный вдох.

Я неотрывно смотрела на ладонь Мейсона. Насколько же она у него огромная… Будто действительно лапа чудовища.

— Мы с тобой… — Я запнулась. Так бывает, когда начинаешь говорить, но в итоге не понимаешь, что именно хотелось сказать. Лихорадочно собрав мысли, я продолжила: — Мы с тобой семья. Если есть возможность наладить отношения, я бы хотела ею воспользоваться. Но наладить отношения именно как сестра и брат.

Я замолчала и снова затаила дыхание. Отчаянно ожидала ответа Мейсона, но его не последовало. Так, словно мои слова его совершенно не коснулись.

Ладонь Рид не убрал, а я замерла. Что мне с ней делать? Может, попробовать убрать самой? Глубокий вдох и медленный выдох. Насколько же сильно его ладонь горячая… Будто раскаленная.

— Я уже говорила, что не вижу в тебе парня, — осторожно сказала я. Я вообще много всего хотела сказать. Произнести длительный монолог касательно того, что происходит, но абсолютно все слова растаяли уже в следующий момент, когда машина вильнула и припарковалась около тротуара.

Прежде чем я поняла, что происходит, Мейсон пальцами второй руки сжал мой подбородок. Больно. Наверное, опять останутся следы. Заставляя обернуться к нему и наклониться. Оставляя на моей душе ожог мгновенно вспыхнувшей паники.

Я дернулась и попыталась отстраниться, но руки Рида не дали мне даже шелохнуться. Крепко удерживали на месте.

Смотря в его пустые бездушные глаза, я ощутила, как нечто невидимое сжимает шею.

— Так, может, мне помочь тебе увидеть во мне парня?

Он наклонился, произнося это мне в губы. Еле ощутимо касаясь их, но этого было достаточно, чтобы по коже мгновенно рассыпалось острое и болезненное покалывание.

— Я могу, Лив.

Убрав ладонь от моего подбородка, он вплел пальцы в мои волосы и сжал их. Заставил меня запрокинуть голову, губами касаясь шеи. Его глубокий вдох вызвал у меня новый приступ паники.

— Я не… — Я замолчала, потому что Мейсон подхватил меня за талию.

Не успела понять, как он это сделал, но уже в следующее мгновение я оказалась на нем: Рид усадил меня к себе на бедра. Теперь мы были лицом к лицу. Далеко не самая удобная поза. То есть в близости с Мейсоном ничего удобного априори не могло быть, скорее она подобна аду. Хотя машина Рида была огромной, а салон — просторным, вот так сидя на нем, я практически не могла отстраниться. Спиной упиралась в руль. В основном из-за массивного телосложения Мейсона. Он занимал практически все пространство.

— Зачем ты это делаешь? — Пусть и через силу, но я наконец-то сумела произнести этот вопрос. Вот только у меня вновь возникло ощущение, что он не коснулся Рида. Ответа я опять не получила.

Одной рукой сжимая мои волосы, второй он начал расстегивать пуговицы на моем пальто. И этого мне хватило, чтобы сто раз пожалеть о ранее произнесенных словах. Я ведь знала, что рядом с ним нужно тщательно обдумывать каждое слово. Вот только, говоря ту фразу, такой реакции я точно не ожидала. До сих пор не понимала, что спровоцировало Рида. Или причиной было что-то иное?

— Я… не понимаю, почему ты так себя ведешь. — Я ладонями уперлась в его плечи, желая найти хоть какую-то опору. Сердце обрывалось всякий раз, когда Рид доставал очередную пуговицу из петли. К сожалению, несмотря на огромные и грубые ладони, он делал это слишком быстро и ловко. Так, как я совершенно не ожидала. — Мы почти всю жизнь прожили как брат и сестра.

— Когда мой член будет в тебе, — произнес он, расстегивая последнюю пуговицу и поднимая на меня жуткий взгляд, — будет ли этого достаточно, чтобы ты увидела во мне парня?

— Прекрати! — отчаянно выдохнула я.

— Если нет — скажи. Я могу куда больше.

Он положил ладонь на мой затылок и одним резким движением приблизил к себе. Но не для поцелуя, о чем я со страхом подумала. Все было куда хуже. Оставив наши лица в считаных сантиметрах друг от друга, он, не отрывая взгляда от моих глаз, задрал низ платья. Я дернулась и встрепенулась, когда его пальцы через ткань колготок и нижнего белья коснулись складок, надавливая и проводя по ним. Срывая с моих губ судорожный вдох и вызывая то, из-за чего я до онемения в пальцах сжала воротник его пальто.

Рефлекторно попыталась хотя бы привстать, но ощутила, как Рид, положив руку на мою ногу, тут же усадил меня обратно на себя. Прижал и задержал в таком положении. Он молчал, но по его взгляду я понимала, что любое движение опасно. Лучше не повторять.

Это мгновение было… странным. Я была растеряна и напугана. Не знаю, что происходило с Ридом, но мне это не нравилось. Его дыхание стало тяжелым, отчего грудь ощутимо вздымалась. Громоздкое тело словно превратилось в раскаленный металл. Глаза потемнели. Стали подобны буре, которая еще немного — и растерзает.

Мейсон опять прикоснулся к моему лону. Потом опустил голову и посмотрел на свою руку. Вернее, на пальцы, которые прикасались ко мне «там». А потом начал вновь ими двигать по складкам. Надавливая. Проводя пальцами вдоль. Делая это чрезмерно медленно, но в то же время безжалостно.

Наконец он внимательным взглядом впился в мое лицо.

Не желая на него смотреть, я зажмурилась до бликов перед глазами, отчаянно надеясь, что это страшный кошмар или безжалостная игра моего воспаленного сознания. Принять то, что Мейсон прикасался ко мне «там», пусть даже через ткань колготок и нижнего белья, было за гранью моего сознания. Возможно, такое бывает, когда происходит то, чего ты даже представить не мог, из-за чего реальность просто разрывается на части.

Я не хотела узнавать Мейсона с такой стороны, но против воли это происходило. Пусть и чуточку, но я чувствовала, каким он может быть с девушками. Что его прикосновения грубые и настолько же жестокие, как и он сам. Каждым касанием он подводил меня к черте и утягивал далеко за ее пределы. И этого было достаточно, чтобы понять: я ни в коем случае не хочу большего. То, что будет дальше — пугало.

Каждое его прикосновение было таким, что сразу становилось ясно: я никогда не забуду ни одно из них. Даже когда Мейсон убрал пальцы, я продолжала их ощущать, хотя его ладони уже легли на мои бедра, слегка приподнимая и прижимая меня к мужскому телу. Потом отстраняя и вновь вбивая в него. И так раз за разом, создавая видимость и ощущение того, что я сама раскачиваюсь на нем в этих откровенных движениях. Это было слишком похоже на имитацию секса, и тут Мейсон был по-настоящему безжалостен. Как зверь, для которого главное — спариться.

— Рид… Черт тебя раздери, прекрати! — Я сжала кулаки и ударила в его плечи. Потом еще раз… и еще… Но никакого эффекта это не вызвало, словно я вовсе не могла до него достучаться. Мейсон до боли сжимал мою талию и двигал меня на себе. Так, что я ясно чувствовала лоном его возбужденный член. Даже сквозь одежду ощущения были слишком острыми. Так, словно никакой одежды и не было.

Мысли поплыли, и я уже не понимала, что делаю. То ли опять кулаками бью в его плечи, то ли до онемения сжимаю его пальто.

Сознание полоснул звук моих рвущихся колготок и расстегивающегося ремня Мейсона. То, что заставило мои нервы оголиться, а сознание — окончательно утонуть в лаве…

Внезапно Мейсон резко приподнял меня за бедра и вернул обратно на пассажирское сиденье.

Широко раскрыв глаза, я несколько раз моргнула. Не могла прийти в себя и осознать происходящее. Но видела, что Рид застегнул ремень. После этого он снова завел двигатель и выехал на дорогу. Сделал это слишком резко, из-за чего меня качнуло. Практически сразу открыл окно и подкурил сигарету.

Салон тут же наполнился ледяным воздухом.

Мейсон быстро выкурил сигарету, выбросил окурок в окно и достал следующую. Поднес ее к губам, но посмотрел на меня и спросил:

— Холодно?

Я ответила не сразу. Не смогла выдавить ни слова. Лишь увидев, что Рид убирал сигарету и начал закрывать окно, произнесла:

— Не нужно. Пожалуйста.

От уличного воздуха было не просто холодно. Он с первых же вдохов начал царапать горло, но мне казалось, что так будет легче прийти в себя. Что холод уймет жар от прикосновений Мейсона.

Дальше мы ехали молча. Я настолько отодвинулась от Рида, что почти впечаталась в дверцу. Чуть ли не слилась с ней. Мейсон смотрел на дорогу. Курил сигарету за сигаретой.

Когда мы въехали на территорию сада и остановились около особняка, я попыталась сию же секунду выбраться наружу, но, дернув ручку, поняла, что дверца все еще заблокирована.

— Настолько сильно боишься меня? — спросил Рид.

Я напряглась от этого вопроса, но, сделав глубокий вдох, ответила честно:

— Да, и у меня есть весомые причины.

— Я не сделаю тебе ничего плохого.

— Ты уже делаешь.

Он взял мою ладонь в свою. Этого прикосновения мне хватило, чтобы оцепенеть от ужаса. Словно в ожидании жуткой боли. Но почему-то Рид держал мою руку очень осторожно. А потом поднес к губам и поцеловал так, словно моя ладонь была из хрупкого хрусталя, который рассыплется от одного неверного прикосновения его губ.

Я не могла ни дышать, ни шевелиться. Так, словно у меня отобрали возможность это делать. Единственное, что я была способна, — это смотреть на то, как Рид держит мою ладонь. На то, как он ее целует.

Мейсон совершенно не ассоциировался с бережностью. Скорее, он целиком и полностью являлся ее противоположностью. Но тогда почему сейчас он целовал меня именно так? Словно… страшно боялся навредить.

Его поцелуи покрывали каждый сантиметр моей руки. Костяшки, пальцы и даже запястье. Отпустив мою ладонь, он достал еще одну сигарету, после чего разблокировал дверцы.

Я тут же выскочила из машины и быстро пошла к особняку. Вернее, практически побежала.

Глава 17

Стоило вбежать в особняк, как меня тут же перехватила Рите. Она налетела, будто ураган. Схватила за руку и оттащила к коридору. Прежде, чем я поняла, что произошло, сестра затолкала меня в одну из комнат и захлопнула дверь.

— Куда Мейсон тебя отводил? Он тебе ничего не сделал?

Отойдя от меня на несколько шагов, Рите окинула меня встревоженным взглядом, а потом, отметив мой потрепанный вид и порванные колготки, широко раскрыла глаза.

— Он тебя?.. — Она не закончила вопрос. Запнулась, в ужасе прикрыв ладонью рот.

— Мейсон мне ничего не сделал. — Я расстегнула пару верхних пуговиц на пальто. В доме было слишком жарко. Или это так сказалась моя пробежка от машины Рида до особняка? — Ну, почти.

— Почти? С этого момента давай поподробнее.

— Он отвел меня в закрытый клуб. Ну, в то заведение, которое…

— Я поняла, что за клуб, — перебила Рите. — Ты мне ответь, зачем Мейсон это сделал. Меня он туда, кстати, не пускает, но я наслышана, что в некоторых комнатах клуба могут происходить всякие вещи.

— Например? — Я напряглась, задаваясь вопросом, неужели там действительно есть комнаты пыток.

— Аристократы развлекаются по-разному, — фыркнула Рите. — Но клуб Ридов — это не бордель, поэтому подобное пресекается. А если и позволяется, то в минимальных масштабах. Так. Ладно. Я сказала лишнего. Лучше ответь, зачем брат тебя туда отвел.

— Для ужина. Он назвал это свиданием.

— И в ходе свидания он порвал на тебе колготки?

— Нет, после него. Судя по всему, я разозлила Мейсона некоторыми фразами, и он собирался… — Я поджала губы и расстегнула остальные пуговицы на пальто. Воздуха катастрофически не хватало. — Но в итоге он остановился.

Рите свела брови на переносице, а потом скрестила руки под грудью и отвела взгляд. Я только сейчас заметила, что сестра еще не переоделась, хотя домой она вернулась, наверное, около двух часов назад.

— Что ты ему такого сказала, что Мейсон порвал твои колготки и так потрепал?

— Что считаю его братом.

Сестра закрыла глаза и потерла веки кончиками пальцев. В этот момент она выглядела уставшей. Обреченной.

— Как же с вами тяжело, — вздохнула она.

И это она мне говорит? Да я уже давным-давно перестала понимать род Ридов! Это мне с ними было тяжело. Особенно с Мейсоном.

В итоге я сказала только:

— Я хочу пойти к себе. Переодеться.

— Да. Мне тоже нужно это сделать.

К своим спальням мы направились через правое крыло, то есть в обход главного холла. А все для того, чтобы не столкнуться с Мейсоном.

— Вообще, он остановился, и это хороший знак. — Рите опять окинула взглядом мои ноги, а потом кивнула. Задумчиво почесала кончик носа указательным пальцем и изрекла: — Ты делаешь Мейсона лучше.

У меня чуть глаз не дернулся от этой фразы.

— Это каким же образом?

— Он рядом с тобой более человечный.

Я не нашла, что ответить. Даже впала в ступор. Этот день был слишком тяжелым. Ну, или я просто начала теряла связь с реальностью, ведь слова Рите так и остались для меня за гранью понимания.

В итоге она даже похлопала меня по плечу и сказала:

— Ты молодец. Так и продолжай. Только братом Мейсона больше не называй. Ну, это так. На всякий случай.

— Что продолжать? — не выдержала я. — Он только что чуть меня в машине не изнасиловал.

— Но не изнасиловал же.

— А, ну, тогда все отлично. Я, черт подери, действительно на верном пути! — Каждое мое слово было пропитано сарказмом.

— Слушай, я безгранично люблю Мейсона, но ты думаешь, что я его не боюсь? Вот только я с ним ничего сделать не могу, а ты можешь. И я прошу тебя хотя бы попробовать.

— Что именно попробовать? Ты сказала пытаться наладить с ним семейные отношения, а теперь говоришь не называть его братом. И почему это ты, его единственная родная сестра, ничего сделать не можешь, а я, видите ли, могу? Кто я для него? Никто.

— Глупая ты. — Рите прищурила глаза, посмотрев на меня так, словно осуждала. — Мейсон сохнет по тебе. Причем с детства.

— Не преувеличивай.

— Да ты могла бы из брата веревки вить. Поводок на него нацепить. И рядом с тобой он мог стать намного человечнее. Он вон уже ради тебя этому учится. На свидания зовет. А ты уперлась — и все. Черт, я уверена, что Мейсон сейчас прикладывает просто колоссальные усилия. Пусть для обычного человека это пустяк, но не для него.

Я разомкнула губы. Много всего хотела сказать, но в итоге промолчала. Решила, что не хочу продолжать этот разговор. Но, уже собираясь зайти в свою спальню, все же обернулась и спросила:

— Сколько у Мейсона сейчас игрушек?

— Ни одной, — ответила Рите. Она уже отошла на несколько шагов, но остановилась.

У меня по коже пробежали колкие мурашки.

— Ты шутишь? Это вообще как? Разве он когда-то делал перерывы?

— Нет, у брата всегда была минимум одна. — Сестра пожала плечами. — Сейчас он от них отказался. Полагаю, что из-за тебя.

— Можешь поговорить с ним и убедить в том, что ему следует нанять новых игрушек? Может, после этого Мейсон оставит меня в покое? Надеюсь, что ему просто нужно переключить внимание. Он ни на ком надолго его не акцентировал.

— Я уже пробовала. Понимаешь, мне все это трудно. С одной стороны, я рада тому, что брат наконец-то отказался от игрушек. Не может же так продолжаться вечно. Более того, он даже пытается начать нормальные отношения. Для меня это повод радоваться. Но также я понимаю тебя. Вижу, что ты не заинтересована в Мейсоне и боишься его. У тебя для этого есть повод.

— Еще какой. Каждый раз, когда я нахожусь рядом с ним у меня ощущение, что это небезопасно.

— Да, я понимаю, но прошу тебя не отталкивать его слишком сильно. То есть не нужно соглашаться на что-то большее. Просто… Просто будь с ним осторожна. Может, со временем все наладится, и мы сможем стать нормальной семьей. Я на это надеюсь. И очень сильно этого хочу.

Рите улыбнулась мне. Так, словно пыталась приободрить. Но почему-то я даже в ней уверенности не чувствовала.

— И ты сказала, что Мейсон легко переключит внимание с тебя на кого-то другого. Учти, что это не так. — Рите развернулась и пошла дальше. — Я буду у себя. Если я тебе понадоблюсь, ты знаешь, где меня найти.

Некоторое время я смотрела на ее отдаляющуюся спину, а потом зашла к себе. Закрыла дверь, сняла пальто, а потом и остальную одежду. Посмотрела на колготки. Они были в жутком состоянии, а ведь Мейсон порвал их лишь одним движением.

Направляясь в ванную комнату, я поняла, что, к сожалению, все еще чувствую прикосновения Рида. Все же он трогал меня так, что об этом никогда не забудешь. Даже если очень сильно постараешься.

Опустив голову, я осмотрела себя. На коже выделялись красные пятна, которые до сих пор покалывало, словно в меня вонзались раскаленные иглы.

Искупавшись, я оделась и упала на кровать. Почитала новости. Увидела, что мероприятие в честь Верховного Жреца прошло великолепно. Впрочем, как и всегда. Пролистав несколько фотографий из королевского дворца, где и проходило это событие, я выключила телефон и отбросила его.

Все же Верховного Жреца я терпеть не могла. От одной мысли о нем в груди тут же начинало жечь от негодования. Бесполезный никчемный старикан, вокруг которого создают неадекватный ажиотаж.

По сути, я и верующей не была. Считала, что никаких высших сил не существует, а Верховный Жрец — это лживый человек, за счет которого всех пытаются заставить поверить в сказку.

Вот только никакой сказки не существовало.

И, как по мне, не стоило людям верить в чудо. Надеяться на него. Вернее, на старика, который из себя ничего не представлял. Если он вообще существовал. Иначе почему он до сих пор ни разу не появился на людях?

Я взяла несколько своих учебников и начала их листать. В итоге настолько увлеклась чтением, что не заметила, как нещадно быстро пролетело время. Осознала это лишь в тот момент, когда в комнате стемнело и мне пришлось оторваться от учебника, чтобы включить свет.

Примерно в этот момент раздался стук в дверь.

— Войдите, — сказала я, думая, что это горничная.

Но когда дверь открылась, я увидела Мейсона и оторопела. Неизвестно, от чего сильнее: от того, что он пришел ко мне или от того, что постучал.

Рид. Постучал. В дверь.

— Зачем ты пришел? — спросила я, поправляя футболку, которая задралась во время моего лежания на кровати.

— Забрать тебя на ужин.

Я посмотрела на часы. То, что уже наступило время ужина, я не учла. Но почему Рид пришел за мной? Обычно приходили горничные.

— Я слишком сильно наелась на нашем… свидании. Поэтому лучше пропущу ужин.

Мейсон посмотрел на мою кровать. Точнее, на учебники.

— Хочешь вернуться на университет? — спросил он.

— Ты из дома меня не выпускаешь. Как я могу хотеть продолжить обучение?

— Я могу дать тебе свободу, которой ты желаешь. — Он перевел взгляд на меня, и от этого мне тут же стало неуютно. — Но при одном условии.

— При каком? — Я напряглась. Свободы я желала как ничего другого, но последние слова Мейсона заставляли насторожиться.

— Ты не будешь пытаться убежать.

— И не собиралась, — солгала я, не поведя бровью. Так, как говорят лишь правду. — Все равно это невозможно.

Мейсон сунул ладони в карманы брюк. Даже дома он ходил в строгой одежде. Практически всегда черной. Другие цвета были огромной редкостью.

— Через неделю сможешь вернуться в университет, — сказал он.

Я удивленно приподняла брови. Действительно? Вот так просто? Но все же спросила:

— Почему только через неделю?

— Подойди.

Я поднялась с кровати, но осталась на месте, и Мейсон сам сделал несколько шагов в мою сторону. Остановился, лишь когда между нами оставалось крошечное расстояние, хотя мне казалось, что и этого не было.

Рид положил пальцы на мою щеку и заставил меня замереть от прикосновения его грубой шершавой ладони. Меня всегда удивляло то, что у него такие руки. У аристократов ладони совершенно другие.

Я неотрывно смотрела на него, ожидая чего-то ужасного.

И это произошло.

Мейсон наклонился и своими губами прикоснулся к моим. Этот поцелуй был подобен раскаленной стали. Тому, от чего хотелось убежать, словно от огня, хотя первый порыв отстраниться я сдержала. Сама не понимала, как у меня это получилось. Возможно, подействовали слова Рите касательно того, что с Мейсоном мне следует быть осторожной. А еще то, что свобода наконец-то была настолько близко, и я панически боялась ее потерять.

Но напряжение все же сковало тело. Испепелило боязнью каждой следующей секунды, в которой могло произойти все что угодно.

С Мейсоном не могло быть иначе.

Но пока он просто целовал, ощутимо касаясь моих губ своими. Не углубляя поцелуй, но большим пальцем скользя по моей скуле. Невозможно для него. Непривычно осторожно, словно я была хрустальной. Мне показалось, что это длилось по меньшей мере вечность. Во всяком случае, кислорода мне стало катастрофически не хватать. Вот только когда Рид наконец-то отстранился, я все равно не могла сделать ни вдоха.

Не убирая ладони от моего лица, Мейсон замер, смотря на меня так же, как это делает чудовище перед тем, как напасть.

— Почему не отталкиваешь? — спросил он.

— Не знаю, — прошептала я и, наконец-то вздрогнув, сделала шаг назад.

Я не ожидала, что отстраниться от Рида будет настолько просто. Он сам убрал руки. Сделал это так послушно, что я еле сдержалась, чтобы не ущипнуть себя. Я смотрела на Мейсона, и мне показалось, что я точно сплю.

В комнате повисла тишина. Я понятия не имела, что сейчас чувствовал Рид. По большей степени он привык к тишине. Мне же стало жутко неуютно. А еще — неловко.

— Я, наверное, лягу отдыхать, — сказала, потупившись. — Спокойной ночи, Мейсон.

— Спокойной, Лив.

Я не подняла взгляд. Не видела того, как он ушел, но услышала звук закрывающейся двери.

Следующим утром я проснулась оттого, что в моей спальне копошилась горничная. Открыв глаза, я увидела, что она пытается поставить в вазу букет. Он был слишком большим и пышным, из-за чего то и дело норовил упасть.

— Что вы делаете? — сонно спросила я, потирая лицо ладонью.

— Привезли букет для вас. От господина Рида, — объяснила горничная. — Простите за то, что разбудила. Мне следовало быть потише.

Некоторое время я молча сидела и неотрывно смотрела на женщину, которая, находясь неподалеку от моей кровати, все так же пыталась осторожно управиться с цветами. Через некоторое время она сдалась и пошла за другой вазой.

Букет же остался на столе, заняв практически всю его поверхность. Я прекрасно знала эти цветы. Арстории.

Против воли в сознании вспыхнуло воспоминание, связанное с Мейсоном.

Мы были еще совсем детьми. Скучая по своему родному королевству, я часто листала журналы, которые маме время от времени оттуда присылали. Или она сама каким-то образом их выписывала. Подробностей я не знала. Помнила лишь то, что в этих журналах встречались фотографии моих родных краев.

Как-то в одном из журналов я увидела снимок с арсториями. Целое поле с ними. Я тут же побежала искать Рите, чтобы показать ей эту красоту, но сестру не нашла. Зато увидела Мейсона. Он сидел в гостиной и читал.

На тот момент у нас уже были натянутые отношения, и в любом другом случае я бы к нему не подошла, но из-за этого снимка во мне бурлили эмоции. Мне было жизненно необходимо с кем-то ими поделиться. А Мейсон попался под руку.

Я с разбегу плюхнулась на диван рядом с ним и ткнула журналом чуть ли не в его лицо.

— Смотри. Видишь? Красиво, правда?

— Убери это от моего лица и проваливай, — ответил Рид. Он даже не пошевелился. Сидел так же, как и до моего прихода. Голова была опущена, а взгляд направлен в книгу. Вернее, уже в журнал, который я так и не убрала от его лица.

— Ты опять злой. Посмотри на эту красоту. Может, подобреешь. Это арстории. Великолепные цветы. Я уверена, что они тебе понравятся. Я вот их и вовсе обожаю. Они всегда были моими любимыми. У нас горничные их в саду выращивали. И я жуть как по ним скучаю. Просила у мамы их купить, но она сказала, что в вашем королевстве они не растут. Ну, хоть в журнале на них полюбуюсь.

В тот момент я была готова взлететь к небесам от восхищения своими любимыми цветами, но Мейсон все испортил. Прогнал меня настолько грубо, что, уходя от него, я еле сдерживала слезы. Что же он тогда мне сказал? Дословно я уже не помнила.

Но, кажется, Рид указал на то, что я не должна пресекать линию его личного пространства. И сделал он это отнюдь не мягко, а так, что у меня возникло ощущение прокаженности, и душу вывернуло наизнанку от детской обиды. Рид умел быть грубым, а в детстве некоторые его слова для меня и вовсе звучали катастрофически.

Я села на край кровати и прикоснулась к цветам. На ощупь они были подобны шелку. Ярко-желтые. Точно такие, какими я запомнила их с детства. Я не могла понять одного: откуда Рид их взял? Арсториям здешний климат не подходит. Они тут не растут. Еще я не понимала, почему он прислал именно их. Вряд ли Мейсон помнит тот случай.

Я качнула головой, осознав, что акцентирую внимание не на том, что на самом деле важно. Главным было то, что Мейсон вообще прислал мне цветы. И как это понимать?

Я посмотрела на часы. Половина шестого. Еще так рано…

Уткнувшись лицом в подушку, я потянулась. Думала, что, раз такое дело, надо уже подняться, но, лишь на мгновение закрыв глаза, опять заснула.

Когда я проснулась, было уже около семи. Арстории все так же стояли в комнате. Уже теперь — в огромной вазе рядом с моей кроватью.

Я несколько раз обошла их. Потрогала. Понюхала. Даже сфотографировала на свой телефон с разбитым экраном. Интуиция подсказывала, что к подаркам от Мейсона следует относиться с настороженностью, но эти цветы вызывали слишком теплые воспоминания о родном королевстве и раннем детстве. Усыпляли бдительность.

— Ты уже проснулась? — Дверь резко открылась, и на пороге возникла Рите. Она уже была одета и даже немного накрашена.

— Я всегда рано встаю, а вот для тебя это нетипично. Что-то случилось?

— Мне настолько скучно, что я даже спать не могу.

— Завидую тебе.

— Что это у тебя? — Рите, приподняв бровь, посмотрела на букет. — Красивые цветы. Я таких раньше не видела.

— Это арстории. Мейсон мне их прислал. В половине шестого утра. Я проснулась оттого, что горничная пыталась букет в вазу поставить.

— Ого. У вас уже конфетно-цветочный период? Я прямо ужас как удивлена. Не думала, что Мейсон способен на подобное.

— Зачем ты пришла? — спросила я, стойко проигнорировав слова сестры.

— Я уже сказала — мне скучно. — Она упала на кровать и подперла голову ладонью. — Пошли в бассейн. Или давай опять посмотри какой-нибудь фильм в домашнем кинотеатре. Можно еще устроить пикник в саду.

— На улице холодно.

— У нас есть крытый сад.

— С каких пор тебя интересуют пикники?

— Если там будет вино, мой интерес резко повысится. Если честно, это мои самые идиотские каникулы, и мне бы хотелось это хоть как-то исправить.

— Мне не до развлечений. Тем более они не в моих возможностях. Ты можешь сходить к подругам.

— Ну уж нет. Я тебя не оставлю. Я понимаю, что возможности для развлечений у нас ограничены, но все что угодно лучше, чем сидеть по комнатам и ждать непонятно чего. Тем более тебе самой не помешает отвлечься.

Я спорить не стала. Возможно, арстории приподняли мое настроение, из-за чего я впервые за последнее время настолько просто поддалась Рите.

Утро началось с завтрака. Мы с Рите на него опоздали, а когда вошли в обеденный зал, Мейсон уже был там.

— Доброе утро. — Рите кивнула брату и лучезарно улыбнулась.

— Доброе утро. — Я тоже поприветствовала Рида. Но без улыбки и намного тише.

Мейсон не ответил, но окинул нас взглядом.

Мы с Рите сели за стол и начали беспрерывно обсуждать планы на день.

— Давай сходим в бассейн, — тут же предложила сестра.

— Ты знаешь, что я не умею плавать.

— Возьмешь надувной круг и будешь плескаться на нем. Обещаю, что не буду даже пытаться тебя перевернуть.

— Ты всегда обещаешь и все равно это делаешь.

— Ага. Доверия ко мне нет. — Рите пожала плечами и хитро улыбнулась. — Зато будет весело.

Слова «тонуть» и «веселье» у меня никак не вязались между собой, но, поскольку возможности развлечься и правда были ограничены, я согласилась. Мы начали обсуждать купальники, которые следует надеть, и уже вскоре, даже толком не доев, побежали прочь из обеденного зала.

— Удачи на работе, пока мы будем развлекаться! — Рите помахала Мейсону рукой.

— Хорошего дня, — еле заметно кивнула ему я.

Потом мы понеслись дальше, а Рид проводил нас привычным пустым взглядом.

В бассейне мы провели около трех часов. Рите плавала. Я валялась на надувном матрасе, и мы бесконечно долго разговаривали. Про прошлые времена и про учебу сестры.

Она все-таки меня перевернула, и я, кое-как выбравшись из бассейна, потом злющая бегала за ней по всей округе. Не догнала. Мы обе поскользнулись и упали.

— Боже, мы идиотки, — изрекла Рите, пытаясь подняться.

Я спорить не стала. Даже дети знают, что рядом с бассейном бегать нельзя.

Поднявшись, мы рассмеялись. Я и забыла, когда в последний раз настолько искренне хохотала.

Следующим пунктом в планах развлечений стояла одежда. Мы перебрали шкаф Рите. Она отдала мне большую часть его содержимого. Потом помогла отнести все это в мою комнату и разместить на вешалках.

Мы посмотрели фильм в домашнем кинотеатре, посетили домашний тренажерный зал, а потом играли в баскетбол на площадке, которая находилась в саду около особняка.

Ни я, ни сестра играть не умели, поэтому мы просто перебрасывали друг другу мяч.

— Нет, это скучно, — скривилась Рите.

— Почему же? Мне нравится. — Я попыталась попасть мячом в кольцо. Не получилось, но спортивный интерес заставил попробовать опять.

— Пошли реально лучше на пикник. Я себе мячом все ногти поломаю, а они у меня самое ценное.

— Я думала, что самое ценное — это голова. Вернее, ее содержимое.

— Это второстепенно. Ногти — мое все. Ты что, забыла, какой я себе шикарный маникюр сделала? Тебе его еще раз показать?

Я фыркнула. Рите могла казаться ветреной, но это было не так. На самом деле она была очень умной и вдумчивой. Например, училась на инженера-конструктора. В университет поступила своими силами, запретив Мейсону помогать ей. Но этого и не требовалось. Учитывая ее безупречные оценки в школе и сданные на самый высокий балл экзамены, поступление в лучший университет королевства для нее не составляло труда. До сих пор она была первой на своем курсе.

Иногда я не могла понять, почему Рите хочет казаться глупой девушкой, хотя она совсем не такая. Но уже давным-давно к этому привыкла. Просто приняла то, что сестра может быть разной.

Мы направились на кухню и собрали еду для пикника. А потом расстелили покрывало среди клумб крытого сада и там разлеглись. Я ела виноград, Рите пила вино. В это мгновение я чувствовала себя настолько лениво и спокойно, как никогда раньше.

Наше уединение прервала горничная, которая принесла коробку с шоколадными конфетами.

— Мне сказали передать это вам. — Девушка протянула нам конфеты, и Рите тут же открыла крышку.

— А по какому поводу? — спросила сестра.

— К сожалению, этого мне не сказали.

— Судя по всему, это от Мейсона для тебя, — сказала Рите, когда горничная ушла.

Я прекрасно знала эти конфеты. В детстве я их обожала. Во всем городе они продавались лишь в одном месте — в кондитерской, которая принадлежала местному знатному роду Буфи. И меня трясло всякий раз, когда я их видела. Была готова съесть сотню коробок. Но мама мне их практически не покупала. Разве что по праздникам. Говорила, что сладким я могу испортить себе фигуру.

А позже, когда я повзрослела и у меня появилась возможность тайно покупать их после школы, род Буфи прекратил выпуск этих конфет. Когда я узнала об этом, у меня прямо мир пошатнулся. Мама же обрадовалась. Сказала, что я теперь буду меньше внимания уделять сладостям, ведь помимо этих конфет, из сладкого меня ничего толком не интересовало.

Я взяла одну конфету и отправила ее в рот. Каждая из них выглядела как произведение искусства, но главное — это их вкус. Чистое наслаждение. У меня прямо мурашки по коже пробежали. Вкус точно такой же, каким я запомнила его с детства.

Я и не знала, что род Буфи опять начал их выпускать. А ведь когда я умоляла их вновь начать это делать, они категорично ответили, что к прошлому ассортименту больше не вернутся.

— Настолько вкусно? — спросила Рите, заметив, что я зажмурилась.

— Ты не представляешь, насколько. Попробуй вот эти, в виде клубники. Они самые классные.

Рите взяла конфету и, откусив от нее кусочек, тоже зажмурилась.

— Ого. Ничего себе.

— А то. И эти попробуй.

Прежде чем мы поняли, что произошло, коробка опустела.

— Скажи Мейсону, чтобы еще прислал тебе таких конфет. — Рите повертела в руках коробку.

— С чего ты решила, что он прислал их именно для меня? Тем более мы можем сами пойти и купить. Они продаются в кондитерской Буфи.

Мы еще долго сидели в саду, а когда собрались уходить, поняли, что уже около восьми вечера. Мы пропустили ужин.

— Нужно пойти к Мейсону и поблагодарить за конфеты, — сказала Рите, но по итогу, сворачивая подстилку, все же сломала ноготь. Причем сделала это так, что пошла кровь. — Твою же мать!

Я услышала просто невероятное количество ругательств, которые пополнили мой словарный запас. Рите походила на разъяренную фурию, готовую порвать подстилку на мелкие клочки. А еще — уничтожить все в крытом саду. А потом и в особняке.

В итоге сестра пошла обрабатывать палец. Меня же она отправила к Мейсону.

— Давай я лучше помогу тебе с ранкой, а потом мы вместе пойдем к Мейсону, — предложила я, не особо горя желанием идти к Риду в одиночестве.

— Да, давай еще десять человек позовем, чтобы они помогли нацепить мне лейкопластырь. — Рите все еще была в ярости. — Думаю, как-нибудь сама справлюсь.

Перед тем как уйти, сестра напомнила, что будет ждать меня в гостиной. На вечер у нас имелось еще множество планов.

Узнав от горничных, что Мейсон у себя в кабинете, я уже собиралась пойти к нему, но остановилась, предположив, что лучше не делать этого с пустыми руками. Иначе я буду выглядеть глупо, заглянув к нему и просто пробормотав «Спасибо».

Поэтому в первую очередь я направилась на кухню. Там сварила для Рида кофе и уже с ним пошла к правому крылу особняка. Оказавшись около нужной двери, постучала и осторожно открыла ее.

Судя по всему, Мейсон никого не ждал, потому что, оторвавшись от бумаг, бросил на меня холодный взгляд. От вида его пустых глаз мне стало не по себе. Они будто пронзали насквозь. Но когда Рид понял, что это я, его взгляд стал не таким жутким. Или я к нему просто привыкла?

— Я принесла тебе кофе, — сказала я, заходя в кабинет, но тут же останавливаясь, так как рядом с Мейсоном уже стояла чашка. — О… у тебя уже есть кофе? Извини, я не знала. Отнесу обратно.

Растерявшись и почувствовав себя настоящей идиоткой, я уже сделала шаг к двери, но Рид меня остановил:

— Нет, поставь ее на стол.

— Но у тебя же уже есть кофе… — Я приподнялась на носочки, убеждаясь в том, что чашка, которая стоит рядом с Мейсоном, все еще полна.

— Поставь.

Я еще больше растерялась, но сделала так, как он сказал. Вот только когда я поставила чашку, Мейсон взял мою руку и поднес ее к губам. Прикоснулся ими к пальцам. Я вздрогнула, а он уже отпустил мою руку, оставляя на пальцах ощущение жгучего огня.

Мне стало жутко неловко. Покачнувшись, я сделала шаг назад. Хотелось убежать, но я, замерев, все же произнесла:

— Хотела поблагодарить за цветы и конфеты. Тебе не стоило делать для меня нечто такое, но… мне приятно.

Мои слова даже мне показались невыносимо глупыми. И почему я раньше их не отрепетировала? Знала лишь, что нужно поблагодарить, но хотела дать понять, что это лишнее. Думала, что хотя бы это смогу донести до Рида. Как оказалось, нет.

Мейсон взял чашку, которую я принесла, и сказал:

— Я буду каждый вечер ждать кофе, который сваришь и принесешь именно ты.

— Зачем? — Я настороженно приподняла бровь. — Горничные лучше готовят кофе. Он у них получается вкуснее.

— Я буду ждать, — повторил Мейсон.

Я честно собиралась возразить. Не видела смысла носить ему кофе, ведь горничные и правда готовят его в разы лучше. Но в итоге промолчала. Меньше, чем носить кофе Риду, я хотела с ним спорить. Все равно он скоро поймет, что кофе горничных лучше.

— Я пойду. Спокойной ночи, — сказала я и выскользнула за дверь.

Сломанный ноготь значительно испортил настроение Рите, из-за чего остаток вечера мы просто валялись на диванах в гостиной и разговаривали. Постепенно до меня дошло, что каникулы сестры подходят к концу. Она уедет. Что я буду делать без нее?

От этих мыслей мне стало жутко.

Я опять проснулась в пять утра от шороха, который создавала горничная. Открыв глаза, увидела, что женщина вновь возится с цветами.

— Что вы делаете? — спросила, нахмурившись. А еще поняла, что букет был не один, а два. Один лежал на полу. Второй женщина пыталась поставить в вазу.

— Я опять разбудила вас? — Она замерла. — Простите. Я постараюсь приловчиться, чтобы в дальнейшем не создавать шума.

— В дальнейшем?

— Господин Рид распорядился, чтобы каждую ночь вам меняли цветы на свежие. Этот букет только привезли.

Едва проснувшись, я еще плохо воспринимала информацию. Но, в каком бы состоянии я ни была, осознать услышанное так и не смогла. Каждую ночь новые цветы? Зачем?

— А что с прошлым букетом? — спросила, потирая лицо ладонью.

— Было распоряжение выбросить его.

— Он же еще нормальный. Свежий. — Мне прямо больно стало при мысли, что эти арстории выбросят.

Возможно, на эмоциях мои слова прозвучали как упрек, потому что горничная тут же начала оправдываться:

— Пока что — возможно. Но вы должны учесть, что, если бы их собрали где-то поблизости, то они бы простояли дольше. А так эти цветы везут из другого королевства. Скорее всего, до обеда они уже завянут.

Я убрала ладонь от лица и посмотрела на горничную.

— Что вы имеете в виду?

— Эти цветы у нас не растут. Климат не подходит. Их даже в теплицах невозможно выращивать, поэтому каждую ночь их пересылают сюда на самолете. Я знаю лишь это и то, что, когда появится свежий букет, нужно тихо его поменять. Прошу прощения за то, что тихо не получилось. — Судя по голосу, горничная занервничала. — Пожалуйста, не рассказывайте господину Риду о том, что я не справилась со своими обязанностями. Клянусь, что это в последний раз.

— Я ничего ему не скажу.

— Спасибо! — Она произнесла это так, словно у нее с плеч упала гора. — Мне очень не хочется потерять работу. Я буду стараться.

В итоге мне пришлось встать с кровати и помочь ей поставить букет в вазу. Слишком огромным он был.

Примерно в это время горничная осознала еще кое-что. Помимо того, что она разбудила меня, она так же, судя по всему, сказала лишнее. Ведь раз мне сразу не сказали, откуда цветы, возможно, мне этого знать и не следовало.

От этого она еще сильнее разнервничалась. Я это заметила даже в полумраке.

— Госпожа Рид… — начала она, потупив взгляд. — Если есть такая возможность, пожалуйста, не говорите господину Риду о том, что услышали от меня. По сути, вы меня и видеть не должны были, а я…

— Не переживайте. Я ему не скажу.

Но для себя я отметила, что эта горничная явно любит сплетничать, раз не следит за своими словами. Хотя для меня это было даже выгодно.

Когда она ушла, я села на пол перед цветами и задумалась. Каждую ночь — новый букет. Пересылаемый сюда на самолете из моего родного королевства. Мне аж дурно стало от мысли, сколько в итоге обходился один такой букет.

Зачем?

Стоило учесть, что первому букету я не придала нужного значения. Да, я обожала арстории, но в жизни бы не поверила, что Мейсон может сам выбирать цветы. Он таким не занимается. У Рида есть помощница, в обязанности которой входит покупка всяких вещей для игрушек Рида или его временных девушек.

Изначально я подумала, что эта помощница, получив задание купить цветы, случайно наткнулась на арстории и рандомно выбрала их. То, что я услышала сейчас, значительно меняло дело. Теперь я не знала, как к этому относиться.

За завтраком я молчала. Мейсон тоже, но для него это было привычно. Если тишина и прерывалась, то лишь благодаря Рите, которая то и дело пыталась оживить обстановку. Но даже у нее ничего не получалось.

После завтрака я вышла в холл и там дождалась Мейсона. Он как раз собирался уезжать в офис.

— Хотела поговорить с тобой. — Я остановилась на расстоянии как минимум пары метров от Рида. — Когда я проснулась, в вазе уже стоял другой букет. Предыдущие цветы поменяли? Верно? Пожалуйста, не нужно. Это лишнее.

Застегивая последние пуговицы на пальто, Мейсон подошел ко мне. Наклонился и поцеловал в щеку. И ушел, так ничего и не ответив. А мне было достаточно одного этого короткого поцелуя, чтобы замереть и еще некоторое время стоять неподвижно.

После обеда мне опять принесли те конфеты. Вчера я думала, что они были и для Рите тоже, но сегодня горничная передала их, пока я одна сидела в библиотеке. С этой коробкой я пошла к Рите, и мы вдвоем за считаные минуты съели все ее содержимое.

— Они точно продаются в кондитерской Буфи? — спросила сестра, осматривая коробку.

— Точно.

— Я сегодня утром была у них. Думала, что накуплю этих конфет и мы объедимся, а по итогу обошла всю кондитерскую сто раз, но ничего похожего не увидела.

— Может, ты их не заметила?

— Да я там все перерыла.

— Тем не менее эти конфеты могут продаваться только у них. Я их еще с детства помню. Изделия Буфи ни с чем не перепутать. Может, ты приезжала, когда их еще не успели разместить на полках.

Когда неумолимо наступил вечер и прошел ужин, мы с Рите собрались опять идти в бассейн. Перед тем как переодеться в купальник, я направилась на кухню. Помня слова Мейсона, сварила для него кофе. Понесла ему чашку, хотя все еще не понимала, для чего это делаю. Я постучала в дверь кабинета, после чего вошла.

— Я принесла кофе. — Подойдя к столу, я поставила чашку, и вновь ладонь Рида взяла мою руку, и губы парня прикоснулись к пальцам. Там опять скользнули угольки. — Почему ты это делаешь?

Между мной и Мейсоном было уже много поцелуев. Не сотни, но точно больше одного. А мне все равно каждый раз было жутко непривычно, и в груди все раздирало от диссонанса.

— Я пойду, — сказала, убирая руку и быстро покидая кабинет.

Следующие пару часов мы с Рите провели в бассейне. На этот раз я даже в воду не залезла. Лежала на шезлонге и читала. Потом мы с сестрой разместились у меня в спальне. Слушали музыку, и я листала те учебники Рите, которые она взяла с собой, чтобы подготовиться к следующему семестру.

— Хотела бы я перевестись в твой университет… — Я пролистнула еще несколько страниц. Инженерия меня не интересовала, но в университете Рите была и моя специальность.

— Может быть, когда-нибудь, — ответила сестра. — Вообще, это может быть выполнимо. В том плане, что ты не глупая. Оценки у тебя хорошие, но чтобы перевестись, придется пройти через адские экзамены.

Я хотела сказать, что самая главная проблема это не экзамены, но решила промолчать.

В дверь постучали. Рите приподнялась на локте и сказала:

— Войдите.

Увидев Мейсона, который вошел в спальню, она приподняла бровь.

— Выйди. — Рид посмотрел на свою сестру.

Она поджала губы.

— Прогоняешь?

— Через пять минут сможешь вернуться.

Рите спрыгнула с моей кровати и пошла прочь. Прикрыла дверь, но, судя по всему, осталась в коридоре.

— Ты хотел поговорить? — спросила я.

— Встань. — Он подошел ко мне.

Меньше всего я хотела следовать его приказу, но все же поднялась с кровати.

Только в этот момент я увидела в его ладони коробочку. Мейсон открыл ее и достал оттуда что-то, а саму коробочку положил на стол. Лишь когда он поднес эту вещь к моей шее, я поняла, что это колье. Очень аккуратное, безбожно красивое. С сияющими камнями.

— Зачем это? — Я напряглась, чувствуя, как Рид застегивает это колье на моей шее. Даже удивительно, как ему с его огромными ладонями удалось сделать нечто подобное настолько ловко.

— Подарок на день рождения, — ответил он, медленно скользнув пустым взглядом по моей шее.

— У меня он был почти два месяца назад.

— Знаю. Изначально я дал тебе не то.

Я с содроганием вспомнила цепочку с шипом. Признак его игрушки, который он так небрежно бросил на мою кровать в день моего восемнадцатилетия.

Я подняла напряженный взгляд и посмотрела на Рида. Часть его лица все еще была закрыта бинтом, скрывая то место, которое я в панике разрезала шипом. По коже скользнуло ледяное покалывание, и я прошептала:

— Не нужно. Я не хочу никакого подарка.

Его ладонь легла на мою щеку, и Мейсон посмотрел мне в глаза.

— Между нами может быть все иначе.

— Может, не нужно?

Насколько же жалко прозвучал мой голос…

Но Рид на мой вопрос не ответил. Наклонился и, убрав ладонь, медленно, губами прикоснулся к щеке. Короткий поцелуй, снова длящийся целую вечность, во время которой в груди что-то зажглось и не утихомирилось даже после того, как Мейсон отстранился и, больше ничего не говоря, покинул комнату.

— Зачем приходил брат? — Рите тут же вернулась в мою спальню. Окинув меня взглядом, она тут же заметила колье. — Ого. Это Мейсон принес? Черт, это явно бриллианты. Красотища.

Она подошла ближе и прикоснулась к украшению.

— Смотрится супер, но явно не под футболку. Для такого украшения нужно вечернее платье.

— Он сказал, что это подарок на день рождения. — Я завела руки назад и расстегнула колье. Потом опять посмотрела на него. Украшение и правда было безбожно красивым, но у меня оно вызвало лишь едкую горечь. — Я не понимаю Мейсона. То есть…

Я рассказала Рите о том, что узнала про цветы и про то, что Рид вроде как через неделю даст мне свободу. А еще, что Мейсон в последнее время ведет себя слишком странно.

— В каком плане странно? — спросила Рите.

— Слишком хорошо. Прямо как идеальный парень. Но это не он. Понимаешь? И меня это жутко настораживает.

— Ты его не знаешь, чтобы понимать, каков Мейсон на самом деле. — Рите пожала плечами.

Я чувствовала, что сестре было что мне сказать, но она этого не сделала. В ответ я не стала доказывать, что за все годы, прожитые в этом доме, изучила Мейсона достаточно хорошо.

Следующее утро началось привычно. В половине шестого.

Я опять проснулась оттого, что горничная меняла цветы. Вернее, на этот раз их было двое и они максимально старались не шуметь, из-за чего я решила сделать вид, что все еще сплю. А когда они ушли, села на кровати и посмотрела на букет. Теперь цветы вызывали во мне странные чувства. Смешанные. Но почему-то я все равно не могла отвести от них взгляд.

На сегодня у нас с Рите не было планов, но ближе к обеду она пришла ко мне и сказала, что Мейсон разрешил нам поехать в город.

— Опять хочешь пройтись по магазинам? — спросила у сестры.

— Хочу в салон красоты. Может, там смогут что-то сделать с моим несчастным ногтем.

— Вижу, для тебя это настоящая трагедия.

— Еще какая. Давай одевайся. Через полчаса выезжаем.

На сборы мне хватило бы и значительно меньшего времени, поэтому я собиралась переодеться и подождать сестру в холле. Но не успела я даже открыть шкаф, как увидела, что рядом с домом припарковалась машина господина Денера — двоюродного дяди Мейсона.

Я тут же сорвалась с места и побежала вниз. Денер крайне редко бывал в городе, поэтому возможности поговорить с ним могло и не представиться, из-за чего мне следовало поторопиться.

Мне удалось перехватить мужчину в холле.

— Здравствуйте! — Я подошла ближе, заметив, с какой мрачностью он посмотрел на меня.

Денер терпеть меня не мог, и это прекрасно ощущалось.

— Можете, пожалуйста, уделить мне пять минут? Мне очень нужно поговорить с вами, — попросила я, рассматривая его в ответ. Денеру уже было больше сорока, но выглядел он великолепно. Строго. Самодостаточно. — Это срочно.

— Что тебе нужно? — безразлично спросил он.

— Я хотела спросить про мою маму и ее взаимоотношения с Мейсоном.

Денер еле заметно приподнял бровь. Но так как он промолчал, я продолжила:

— Это правда, что моя мама… — Я запнулась, не понимая, как корректно это произнести. — Причиняла вред Мейсону?

— И кто тебе об этом рассказал? Точно не Мейсон. Ритела?

Уголки моих губ медленно поползли вниз. По большей степени, начиная этот разговор, я надеялась на то, что Денер все опровергнет и я смогу убедиться в том, что и так предполагала: Рите ошибалась касательно моей мамы. Возможно, просто что-то не так поняла. Но пока все выглядело так, будто Денер не собирался ничего опровергать. И это заставило меня занервничать.

— То есть моя мама и правда плохо относилась к нему?

— Что Ритела рассказала тебе?

— Что мама по ночам набрасывалась на Мейсона, пока он был ребенком.

— И ты все равно не веришь?

— Моя мама была хорошей женщиной.

Денер усмехнулся, и выглядело это жутко.

— Настолько хорошей, что несколько раз чуть не выцарапала глаза моему племяннику, когда он был еще совсем мелким пацаном?

— Она не могла этого сделать! — упрямо сказала я.

— Это уже прошлое. Мейсон ни тогда, ни тем более сейчас не желает в этом копаться. Вернее, в том, что касается тебя. Но ты пришла ко мне, и, раз Ритела тебе уже все рассказала, я могу или подтвердить ее слова, или сказать тебе не лезть не в свое дело. Знаешь, что я выберу, глупая девчонка? Я предпочту, чтобы ты хоть раз открыла глаза и посмотрела на правду.

— Зачем моей маме вредить Мейсону? Из-за его биологического отца, который когда-то… ее изнасиловал? — сипло спросила я.

— Ритела тебе это рассказала? Значит, она пожалела тебя и решила смягчить прошлое. В принципе, мне все равно. — Денер посмотрел на наручные часы. — Твоя мать была психически нездоровой сукой, которая несколько раз чуть не убила моего племянника. А ты закрывала глаза на очевидное тогда и продолжаешь это делать до сих пор. Это говорит лишь о твоей недалекости или о том, что в какой-то степени ты такая же, как твоя мать.

— Есть ли доказательства того, что моя мама на самом деле делала нечто такое? — Я поджала губы. Денер был для меня чужим человеком. Мама же вырастила меня. Дала все и просто так верить в то, что она была ненормальной, я не собиралась.

Денер достал телефон. Некоторое время что-то нажимал в нем, а потом показал мне экран.

— Это старое видео. Архивное, — произнес он, но я уже не слышала его. Широко раскрыв глаза, я смотрела на то, что происходило в этом видео.

Оно действительно было старым, так как мама была еще совсем молодой, а Мейсон — ребенком. Видео явно было сделано камерой видеонаблюдения, но отчетливо отображало то, как мама набросилась на Рида и, сжимая заколку, как нож, попыталась ею расцарапать ему лицо.

Видео было жутким. Страшным. Одно дело — на словах услышать описание чего-то подобного, что тоже было ужасным, но все же совсем иное дело — своими глазами увидеть, как взрослый человек пытается изувечить ребенка. Тем более когда этот взрослый — твоя мама. Женщина, которую ты всегда считала доброй, умной, справедливой. Со своими минусами, но ведь никто не идеален.

А на этом видео мама сама на себя не была похожа. Как она внезапно начинала горбиться. Как истерично кричала и всерьез желала изрезать Мейсону кожу. Это было понятно хотя бы потому, что она ни разу не остановилась. Не попыталась сдержаться. И, если бы уже в следующее мгновение не прибежала прислуга…

Мне стало физически плохо. Отвернувшись, я сильно зажмурилась, чувствуя, как почва уходит из-под ног.

— Все еще не веришь? — спросил Денер. Безразлично. Давая понять, что мой ответ его не интересует. — Знаешь, почему она это сделала? Потому что увидела вас двоих вместе. Твоя мать терпеть не могла, когда мой племянник, которого она считала грязным, находился рядом с тобой. Она запрещала ему это делать.

Он повернулся и молча пошел прочь, а я осталась стоять на месте. Меня трясло, а перед глазами плыло. Настолько плохо, как сейчас, мне уже давно не было.

Я жмурилась. Качала головой. Пыталась выбросить из головы то, что увидела на том видео, но не могла. Это въедалось в сознание. Рушило его.

— Ты еще не собралась? — В холле появилась Рите. — Что с тобой?

— Я… Я только что разговаривала с Денером, — сказала я, еле выдавливая слова.

— О чем?

— Про маму и Мейсона. — Я несколько раз моргнула, но перед глазами все так же плыло.

— Так… Судя по всему, в салон мы не попадем. Пойдем. — Рите взяла меня за руку и отвела на кухню. Там усадила за стол и налила мне воды. — Ты мне не поверила и решила все уточнить у дяди?

Я кивнула.

— И что он тебе сказал?

— Показал видео, на котором мама пыталась заколкой изуродовать Мейсону лицо.

— Есть такое видео? Я не знала. Хотя дядя никогда не говорил о том, какой компромат у него есть на твою маму. Знаю лишь, что много.

— Много? — Стакан в моей ладони дрогнул.

— Ты должна понять, что то, что делала твоя мама, — это лишь цветочки. Главное зло — это мой папа. Правда, именно твоя мама нашептывала ему такие мысли. Они друг друга стоили.

— Ничего не понимаю… — Я попыталась отпить воды, но у меня не получилось.

— Папа всегда терпеть не мог Мейсона, но не трогал его. — Рите пожала плечами. — Наверное, не решался. А потом появилась твоя мама, и она нашептала ему… всякое. В основном о том, что с Мейсоном нужно что-то делать. И они делали. Так, что брат время от времени попадал в больницу. Их злило то, что ему должны были отойти все деньги семьи.

— Мама никогда не казалась зацикленной на деньгах… — Я качнула головой.

— Ну, ты же поняла, что совершенно ее не знала?

— Поняла, — обреченно прошептала я.

— Твоя мать была той еще стервой. В детстве я вовсе считала ее корнем зла, ведь до ее появления мы жили более-менее нормально, но с возрастом я поняла, что она и отец действительно друг друга стоят. Иначе отец так просто не поддался бы на ее сладкие речи. Судя по всему, все это и так сидело внутри него.

Рите потянула стул и поставила его рядом со шкафчиками.

— Я сейчас заварю тебе чай с ромашкой. Если он у нас есть, — сказала она, просматривая то, что находилось на полках. — А ведь мы сейчас могли бы уже ехать в салон красоты. А потом гулять по магазинам.

— Ты такая спокойная… — Я дрожащей рукой опять поднесла к губам стакан.

— Для меня все это уже давно пройдено. — Сестра лишь пожала плечами. — То, что сейчас происходит с тобой, я испытала еще в детстве. И это ты еще не все знаешь.

— Что?.. Что еще мама делала?

— Не только она, но и мой папа, — поправила меня Рите. — Мейсон — мой брат. Ты даже не представляешь, как он мне дорог и насколько сильно я была привязана к нему в детстве. Он же всегда меня оберегал. Если бы не брат, я вообще не знаю, что со мной было бы. И когда я узнала, что происходит в его жизни, я испытала настоящий ад. То, что сейчас чувствуешь ты, еще мелочи. У тебя просто разрушилась вера в мать, а я узнала, что моему родному человеку нанесли непоправимый вред.

Я опустила голову. С одной стороны, я понимала слова Рите, но с другой — была с ними не согласна. Мейсон ей намного ближе, чем мне, но тяжело понимать, что тебя и маму приняли в семье, а вы эту семью разрушили. И неважно, что лично я ничего не делала. Я не замечала очевидного и не остановила маму. А это даже хуже.

Мысли путались, и голова была готова разорваться. Я не понимала лишь одного — почему Рите относится ко мне настолько хорошо и почему Мейсон вплоть до моего восемнадцатилетия тоже толком не выказывал того ужасного, что мог.

— Ну, Мейсон по тебе сохнет, — объяснила Рите. — А я просто не переношу на тебя те поступки, которые совершала твоя мама. Поэтому я и говорила, что, раз мы остались втроем, нам стоит попытаться наладить отношения уже без тех ошибок, которые совершили наши родители.

Я ничего не ответила. Не смогла. Опять опустила голову и отодвинула стакан.

Рите все же нашла чай с ромашкой и заварила его. Поставила передо мной чашку, и я выпила практически все ее содержимое. Даже до того, как напиток успел хоть немного остыть. Ромашка не успокоила, но боль от ожога на языке отрезвила.

— Все равно я не понимаю Мейсона, — прошептала я. — То есть когда мы с мамой появились в вашем доме, его жизнь превратилась в ад. Как минимум, он должен меня ненавидеть. Это логично. А он мне сейчас цветы дарит.

— Повторяю — он по тебе сохнет. И понимает, что имеет дело с неопытной девственницей, которая за все время даже за ручку с парнем не держалась. Поэтому, надеюсь, даже ухаживать за тобой продолжит осторожно.

— Я… — Я запнулась, но все же закончила: — Я больше не девственница.

Рите медленно повернула голову в мою сторону.

— Ты сейчас пошутила?

Я отрицательно качнула головой.

— Получается, у тебя с Мейсоном уже было?

— Нет, не с ним. С другим парнем.

Рите свела брови на переносице. Нахмурилась, но явно хотела что-то спросить. Вот только не успела. Посмотрев мне за спину, она замерла, а потом дрогнувшим голосом произнесла:

— Лив, беги.

Сестра выглядела не просто испуганной. Она словно увидела то, что ввергло ее в ужас, из-за чего я тут же обернулась и посмотрела в ту сторону.

…Чтобы увидеть Мейсона, стоящего в дверях кухни.

И с ним что-то было не так. Это отражалось во взгляде и той атмосфере, которая незримо исходила от него.

— С кем? — спросил он.

От его голоса внутри все содрогнулось. Не знаю почему, но интуитивно я испытала ужас.

Мейсон пошел в мою сторону, и в этот момент я услышала, как Рите вновь резко повторила, что мне следует бежать. Увидев, что я растерялась и не сдвинулась с места, она судорожно закричала, пытаясь позвать охрану.

Зачем? Что происходит?

Глава 18

То, что происходило в следующие мгновения, я могла бы обозначить, как чистое безумие. Или как ад, внезапно вырвавшийся наружу.

Пока я стояла в оцепенении, Рите звала охрану. Потом она быстро обогнула стол. Настолько сильно спешила, что даже ногой зацепилась за стул и чуть не упала. Чудом выровнявшись, сестра встала впереди меня и, нервно улыбаясь, начала говорить Мейсону о том, что он все не так понял. Утверждала, что мои слова — лишь шутка.

Пошатнувшись, я перевела на нее взгляд. Попыталась взять себя в руки и вникнуть в то, что происходит. Почему Рите все это говорит? Почему зовет охрану? И почему мне настолько страшно от одного присутствия Мейсона?

В этот момент на кухню ворвались Бакир и Фейн. Двое верзил, работающих на Мейсона и явившихся на зов Рите.

— Остановите Мейсона, — дрогнувшим голосом сказала она, указывая на брата, который пока просто стоял в нескольких метрах от нас. Держа ладони в карманах брюк, он источал мрак, который незримо пробирался под кожу, словно раскаленные иглы.

Но Бакир и Фейн на ее слова не отреагировали. У этих верзил был лишь один хозяин, и они посмотрели на него.

Не оборачиваясь, Рид отдал приказ:

— Заберите мою сестру. Заприте ее в спальне.

Они двинулись в сторону Рите и, прежде чем та успела хоть что-то предпринять, поймали ее. Причинить вред сестре Мейсона они бы не посмели, поэтому пытались быть осторожными, хотя приказ выполняли беспрекословно.

Видя, как Рите потянули прочь из кухни, я почувствовала, как по коже будто пробежали электрические разряды.

Я шагнула к Мейсону. Приближение к нему было подобно приближению к краю пропасти, но, опасаясь за Рите, я была готова даже прыгнуть в нее.

— Зачем им запирать Рите? — испуганно спросила у Мейсона. — Как ты можешь так поступать? Она же твоя сестра. Почему ты это делаешь?

Но мои слова заглушил голос Рите:

— Мейсон, черт тебя раздери, прекрати! — закричала она, пытаясь вырваться. — Остановись. Успокойся… Ты же потом пожалеешь!

О чем пожалеет?

Тело сковало судорогой. Мейсон никогда и ничего не делал Рите. Она была самым ценным для него. И пусть охрана осторожна, но за все годы они и пальцем ее не тронули. А сейчас тащили, словно заключенную.

И уже это было причиной паниковать.

Что происходит?

Или я чего-то не знала, или все сошли с ума.

Сестру увели, а я все так же слышала ее голос. Она проклинала охрану, кажется, пыталась вырваться, а потом вновь крыла Бакира и Фейна ругательствами.

— Зачем запирать Рите? — вновь нервно спросила я. — И… что происходит?..

Громкий стук закрывшейся двери заставил кровь отхлынуть от щек.

— Зачем ты это делаешь? — Я еле шевелила губами, потому что они начали неметь. Мейсон пока ничего не сделал, но у меня уже дрожали ладони. Рядом с ним хватало и одного предчувствия.

Рид медленно обернулся, и его взгляд вновь коснулся меня. Сердце лихорадочно стучало, пропуская удары и временами вовсе замирая.

— Кто? — спросил он, делая шаг в мою сторону.

— Я не понимаю, что ты…

Его огромная ладонь сжалась на моей шее. Сильно. Не давая возможности сделать ни вдоха. Так, что перед глазами побелело от паники, и я более чем отчетливо поняла: все это слишком серьезно.

— Кто тебя трахал?

Я широко раскрыла глаза. Он из-за этого?..

— Пожалуйста, прекрати! — Я пальцами вцепилась в его ладонь. Отчаянно попыталась оттянуть ее от шеи. — Мейсон, умоляю, отпусти.

— Кто? — Глаза стали темнее, и он лишь сильнее сжал руку. Дышать стало нечем, а кожу жгло. Мы будто находились на грани бездны. Еще немного — и Рид меня в нее столкнет.

— Я не знаю, как его зовут, — невнятно из-за недостатка воздуха отозвалась я. Умом понимала, что сейчас как никогда раньше следует тщательно подбирать слова, но понятия не имела, что именно говорить. Что делать?

Я не понимала самого Рида.

— Мы встретились три недели назад, — прошептала я. Шею жгло. Я была уверена, уже сейчас там появились некрасивые кровоподтеки. Глаза кололо от слез. Я не хотела плакать. Пыталась сдерживаться, но от страха не могла себя контролировать. — Мы не называли имена. Раньше я его не видела.

Я жила с Ридом в одном доме с самого детства. Сталкивалась с ним практически каждый день и всегда смотрела в глаза Мейсона. Но такими, как сейчас, я их еще ни разу не видела.

— Шлюха.

Он толкнул меня, и я спиной врезалась в стену. Покачнулась и чуть не упала, схватившись ладонями за шею, сделала несколько спасительных вдохов. Ноги стали ватными. Я слишком хорошо знала Рида, чтобы понимать: надо как можно скорее прийти в себя. Чувство самосохранения завопило мне: «Спасайся!» — и я ринулась к двери. Даже понимая, что не смогу убежать из этого особняка.

В итоге не смогла сделать и пары шагов. Стоило оттолкнуться от стены, как Мейсон вплел пальцы мне в волосы и сжал их с такой силой, что все тело пронзило болью. Рывком заставляя запрокинуть голову, он наклонился и спросил:

— Кто еще?

— Больше никого. Отпусти, пожалуйста, мне больно! — Я ногтями вцепилась в его руку, пытаясь хоть как-то ослабить хватку, чтобы не сойти с ума от боли.

— Нет, Лив. Пока тебе еще не больно. — Он посмотрел мне в глаза, и в его собственных, обычно пустых и мертвых, я увидела безумие. Черное и на вкус наверняка словно кровь. — Где ты с ним встретилась? Как он выглядит?

— Мейсон, ты же не будешь лишь из-за этого?.. — Я запнулась. Увидев, как уголок его губ приподнялся, открывая жуткий оскал, поняла, что не смогу закончить фразу.

— Лишь? — спросил он. Пальцами второй руки Рид сжал мой подбородок, не контролируя себя и причиняя невыносимую боль. — Где он тебя трахал?

— Я не понимаю, из-за чего ты так себя ведешь, — практически вытолкнула себя, отчаянно бросая слова в Рида и совершая очередную ошибку.

Он вновь оттолкнул меня к стене. На этот раз сильнее и больнее. Понятно, что он практически себя не контролировал. Монстр, оставшийся без цепей, — это неминуемо кровь.

Наверное, мне следовало бояться. Ровно до этого момента я именно это и делала, но внезапно все стало неважным.

Этот день был ужасным. Он сломал меня. Изувечил, пережевал и выплюнул обратно. Можно было подумать, что все нормально. В жизни всякое бывает. Главное — подняться и пойти дальше.

Вот только ничего нормального не было. И «дальше» я не имела.

Благодаря Мейсону, я дошла до собственной точки кипения. Даже плакать больше не хотелось. Разве что кричать. Громко. Надрывно. А еще — бушевать. Возможно, крушить все, что я видела.

После того, что я сегодня узнала, почва, которая была у меня под ногами, исчезла, словно растворилась. Я много думала про маму. Даже сейчас. Вернее сказать — в особенности сейчас. В основном вспоминала моменты, связанные с Мейсоном, и как никогда ранее ощущала себя никчемной.

Но дело было не только в Риде. Это касалось всего. Даже просто вспоминая некоторые слова и убеждения мамы, смотря на них под новым углом, я против воли приходила к выводу, что была ее невольной сообщницей. Она рушила чужие жизни, и я в этом участвовала. Каково осознавать, что ты была лишь марионеткой? Что самый дорогой для тебя человек тобой лишь пользовался? И делал это самым отвратительным образом. Это не укладывалось в голове, а когда я пыталась об этом думать, мысли расплывались.

Пока что это было лишь зарницей того, что ждало меня впереди. Зачатком предстоящего ада. Но даже этого хватило, чтобы я начала захлебываться эмоциями.

Я сильно зажмурилась, а потом открыла глаза и посмотрела на Мейсона. Он больше не пугал. Я не перестала понимать, что Рид опасен. Осознавала это куда лучше остальных. Но даже в глубине души я не видела в Мейсоне человека. Для меня он всегда был чудовищем. Огромным зверем, с которым мы выросли под одной крышей и с которым поломали друг другу жизнь.

Теперь же мы остались один на один. Преграды рухнули, и я ощущала себя словно на острие ножа. Грудь жгло.

Вновь оттолкнувшись рукой от стены, я ринулась вперед. Мейсон схватил меня за ворот толстовки и смог бы остановить, если бы я побежала в сторону двери. Или вообще от него. Я же, наоборот, потянулась к нему. Преодолев два шага, которые нас разделяли, я прижалась к Риду. Обняла его и лицом уткнулась в грудь, опаляя дыханием и чувствуя жар его тела, который пробирался даже сквозь рубашку.

Годами мы жили в одном доме. Я была навязчивым ребенком. До того, как мама вложила в мою голову мысль, что Мейсон плохой и от него следует держаться подальше, я часто липла к нему, но, наверное, впервые за все годы обнимала.

Это было дико странно и непонятно. Это было то, что рушило основы моего мира, ведь объятия с Ридом в него просто не вписывались. Но мне уже ничего не было страшно.

Пальцы онемели, настолько сильно я сжимала его рубашку, а сердце билось быстро-быстро. Словно в последний раз. Сейчас, в этих объятиях, я понимала, насколько Мейсон огромен. Куда больше меня. Создавалось ощущение, что раза в четыре минимум.

Я прекрасно почувствовала, что Рид замер с первых же мгновений соприкосновения наших тел. А еще то, что его тело напряглось, хотя и без этого казалось стальным.

— И что это значит?

Услышав вопрос Рида, я открыла глаза, но не смогла оторваться от его рубашки и посмотреть ему в лицо.

— Ты правда так сильно злишься лишь из-за того, что у меня уже был парень?

— Думаешь, тебе это поможет? — голос Мейсона все еще был стальным. Переполненным безумием. Казалось, что в таком состоянии он мог сделать все что угодно, но пока он просто стоял.

Он явно имел в виду объятия.

Понимая это, я отрицательно качнула головой.

— Я думаю, что мне ничего не поможет, просто хочу понять тебя, — отозвалась я. — Попытайся и ты понять меня.

— Понять то, что ты трахаешься с первым встречным? — Мейсон все еще сжимал мою кофту, и мне казалось, что еще немного, и он ее порвет.

— Скорее то, что с самого начала мы действительно могли бы быть семьей, но… — Я замолчала, интуитивно понимая, что тему мамы затрагивать не стоит. Ни сейчас, ни когда-либо. Но ведь именно это сейчас грызло больше всего. Перебирая мысли, я с отчаянием произнесла: — Когда ты поставил на мне клеймо своей игрушки, я испугалась, но в первые дни еще не верила в то, что все может быть настолько плохо. А ты это доказал. Ты ведь не только мою жизнь разрушил. Ты меня уничтожил. Благодаря тебе я узнала, что такое голодать, мерзнуть, испытывать боль от увечий и воспалившихся без лекарств ссадин, которые негде было даже промыть. Прятаться где попало, боясь, что меня в любой момент найдут твои шестерки. Вздрагивать от каждого шороха.

Я подняла голову, посмотрела Риду в лицо, понимая, что и его взгляд направлен на меня.

— Тогда я терпеть тебя не могла. Ты не представляешь, насколько сильно. Смерти тебе желала. Считала, что такое чудовище жить не должно. — Еще пять минут назад я бы побоялась произносить нечто такое Мейсону в лицо, а сейчас мне было все равно. Из-за бушующих эмоций и внутреннего надлома чудовище уже не казалось таким страшным. — Из-за тебя я могла умереть где-нибудь в канаве. Как минимум от обморожения. А тот парень помог мне.

— В благодарность ноги раздвинула? — Мейсон опять пальцами сжал мой подбородок.

— Я из благодарности такое не делаю!

Я стиснула зубы и оттолкнула Мейсона. Он остался на месте. Для него мой толчок ничего не значил. Зато я, покачнувшись, сделала шаг назад, только сейчас понимая, что Рид отпустил мою кофту.

Но это не означало, что ситуация улеглась. Наоборот, она лишь сильнее накалилась. И я ощущала себя так, словно была заперта в клетке со зверем. Огромным и свирепым. Но теперь я понимала, что если продолжу его бояться, точно ничего не изменится.

— Значит, он тебе понравился? — Мейсон еле заметно наклонил голову набок. Движение обманчиво ленивое. Небрежное. — Влюбилась?

— Я не буду говорить про этого парня. Сейчас речь лишь о тебе и обо мне. — Горло все еще жгло, напоминая о том, как Рид совсем недавно сжимал его. Из-за этого чувство самосохранения продолжало бунтовать, но я послала его куда подальше. Хватит с меня. — В тот момент, когда я была с ним, между тобой и мной ничего не было. Даже хуже — ты хотел меня уничтожить, а я желала тебе смерти. Как ты можешь злиться на меня за то, что в то время у меня была связь с другим?

— Почему именно он?

— Я не буду говорить.

— Уверена?

Прозвучало как угроза. Но даже когда он сделал шаг в мою сторону, я осталась на месте. Даже когда он остановился в полуметре от меня, я не шелохнулась.

— Да, Мейсон. Уверена. Потому, что нам… нужно думать о том, что происходит между нами сейчас. Ты говорил, что все может быть иначе, но причинил мне боль, узнав, что у меня был парень. Хотя в тот момент я по твоей вине чуть ли не под скамейками в парке ночевала. А между нами ничего не было и быть не могло. Из-за этого я не хочу отношений с тобой. А если я не хочу, ничего не будет. Не по моей воле. Можешь ломать меня сколько угодно. Ни боль, ни страх не заставят меня делать то, чего я не хочу.

Я не сразу поняла, что говорю на повышенных тонах, но не удивилась бы, даже если бы прокричала эти слова ему в лицо. Потому что разговаривать нормально мы уже не могли. Вернее, мы никогда этого не делали.

— Ты думаешь, что я хочу заставлять тебя болью и страхом? — Взгляд потемневших глаз впился в меня. Мейсон злился.

— А разве ты не это делаешь?

Он сжал низ моей кофты и рывком потянул на себя, буквально вбивая в свое тело.

— Хорошо, Лив. Это моя ошибка. Я ее себе никогда не прощу.

Говоря это, Мейсон наклонился. Свободную руку положил на мой затылок и губами впился в мои. Слишком неожиданно. Когда нервы оголены и такого точно не ожидаешь. Не успеваешь прийти в себя, как соприкосновение губ превращается в жестокое безумие. Мейсон не просто целовал. Скорее истязал мои губы, заставляя их болеть. Кусая. Причиняя боль, подобную раскаленным углям. Даже воздух в комнате стал жарким, слишком плотным и душным.

— Что ты… Мейсон! — Я вскрикнула оттого, что он подхватил меня под попу, внезапно поднимая над полом. Усадил на кухонный стол и, раздвинув мои ноги, встал между ними, ладонями упираясь в твердую поверхность по обе стороны от моих бедер. Из-за этого ему пришлось наклониться. Или Рид наоборот сделал это намеренно? Теперь его лицо было на одном уровне с моим.

— Если мы начнем встречаться, ты станешь только моей? — спросил он, опять вплетая пальцы мне в волосы, но уже не причиняя боли. Заставляя нервничать.

— Разве это не само собой разумеется? — Мне стало страшно оттого, что я потеряла связь с реальностью и перестала следить за своими словами. — То есть если парень и девушка встречаются, разве не очевидно, что других в их отношениях быть не должно?

— Ты хочешь со мной встречаться?

Его губы опять на моих. Я улавливала каждое мгновение соприкосновения, то, как Рид заставлял мои губы разомкнуться. И то, как по нижней провел языком. Разве так задают вопросы, словно ответ вовсе и не требуется? Но самое главное — как мы дошли до такого?

— Я не знаю. — Очередной укол страха. На этот раз меня испугало то, что я не врала. Действительно сомневалась.

Я тут же запнулась. Попыталась это скрыть, но разве от зверя-Мейсона можно хоть что-то утаить? Он положил пальцы на мой подбородок. Уже не сжимая. Просто поддевая его. Заставляя посмотреть на него. А потом медленно наклонился ко мне.

Я отчетливо ощущала каждый миллиметр сокращающегося расстояния. Кожу начало покалывать, когда Рид наконец-то накрыл мои губы своими, а сердце оборвалось, чтобы тут же лихорадочно затрепыхаться. Возможно, как раз из-за того, как Мейсон меня целовал. Так, что я сама себе напомнила вулкан перед самим извержением.

— Пообещай, Лив.

В это мгновение я поняла, что да, я свихнулась. Рид меня только что чуть не убил, а я подумала: почему бы и нет? Почему бы нам не начать встречаться?

Я ненормальная настолько же, насколько сегодняшний день. Он действительно изменил меня. Хотелось срочно что-то сделать. Всю свою жизнь перевернуть с ног на голову.

Сжав воротник его рубашки, я отклонилась и сказала:

— Хорошо. Давай встречаться.

Мейсон уже подался вперед, намереваясь потянуть меня к себе и продолжить поцелуй, но после этих слов остановился и посмотрел мне в глаза. И я впервые увидела в его взгляде человеческие эмоции.

Думать получалось с трудом. Я чувствовала себя пьяной, словно после крепкого алкоголя. Ведь именно в этот момент ты перестаешь соображать, и мысли больше не кажутся здравыми. А в том, что мои таковыми не являлись, я не сомневалась.

Также я не сомневалась в том, что позже пожалею о своем согласии. Сразу же, как только эмоционально приду в норму, хотя пока это казалось мне слишком далеким. Наверное, даже невозможным. Ведь принятое на эмоциях решение кажется безоговорочно правильным. Во всяком случае, пока эти эмоции не стихнут.

— Ты моя? — Мейсон положил ладонь мне на щеку. Наши взгляды встретились, и впервые меня кольнуло ощущение того, что я что-то сделала не так.

Об этом твердила логика и здравый смысл. Те самые, про которые я пыталась забыть и которые вновь явились, хотя и были еще слишком слабыми, чтобы я отдала им должное. Тем более в груди тлело еще что-то. Нечто незримое, отчего мне почему-то стало легче. И это чувство победило.

— Да, — ответила тише, чем хотелось бы. Поерзав на столе, попыталась унять волнение. — Но у меня есть условие. Ты больше не делаешь мне больно. Как только это произойдет, наши отношения разрываются.

— Хорошо. — Он положил ладонь на мое бедро.

Ответил слишком быстро. Так, как я не ожидала. Мейсон ведь целиком и полностью состоял из жажды причинять боль. Как он мог отказаться от нее по отношению хоть к кому-нибудь? Тем более настолько легко.

Рид начал расстегивать ширинку на моих джинсах. Я не хотела думать о том, что от этого внизу живота все обдало жаром. Постаралась сосредоточиться на ощущении того, что это неправильно.

— Подожди… — Я попыталась оттолкнуть его руки от моей ширинки.

Рид остановился, но поднял на меня мрачный взгляд.

— Раз ты моя, будь ею полностью, — сказал он и, прежде чем я поняла, что произошло, одним движением расстегнул пуговицу, а затем потянул змейку вниз. Пояс на джинсах тут же ослаб, обнажая белые трусики.

Глава 19

— Ты слишком торопишься. — Я хотела произнести это твердо и уверенно, но стоило Мейсону приблизиться, как я тут же перестала улавливать смысл собственных слов.

Я всегда понимала, что он огромен, но теперь Рид казался мне скалой.

И его запах… Я ведь настолько хорошо его знала. Годами невольно дышала им при каждой нашей встрече. Уже давно ассоциировала этот запах с чем-то страшным и жутким. Тем, чем являлся сам Мейсон. Однако сейчас он почему-то казался совершенно другим. Словно я вдыхала его впервые, словно нервы оголялись, и от каждого вдоха тело пронзало раскаленными иглами.

— Неужели? — Отодвинув воротник моей кофты, Мейсон наклонился к плечу, губами прикасаясь к коже в коротком и жестком поцелуе. Потом я ощутила укус. Болезненный, но мгновенно сменившийся теплом. — Наоборот, Лив. Я слишком долго ждал.

Он положил руку на мой затылок, пальцами спутывая пряди и заставляя запрокинуть голову, и прикоснулся своим лбом к моему. Наши губы оказались в считаных миллиметрах друг от друга.

Мейсон оскалился, а потом опустился ниже и языком провел по шее. Словно голодный зверь, который собирался меня сожрать. Оставляя влажную дорожку, подобную жидкому раскаленному металлу. Прикусывая кожу рядом с бьющейся венкой. А потом резким движением по гладкой поверхности стола он придвинул меня к себе, так, что я внутренней стороной бедра ощутила ледяную пряжку его ремня.

Внезапно стало страшно. Но не из-за Рида, а из-за того, что тело обмякло. Проиграло тому подавляющему, что исходило от Мейсона и будто было готово принимать его прикосновения. Более того, жаждало их.

Мне захотелось рассмеяться. В основном — от абсурдности собственных ощущений, которые настолько сильно отличались от того, что я вообще должна испытывать.

— Подожди… — Я сама себя не понимала. Не могла совладать с телом. Даже язык не слушался. Заплетался. Но я произнесла это так резко, как могла, и руками изо всех сил уперлась в Рида.

— Я уже сказал, что слишком долго ждал.

Моя ладонь внезапно оказалась в его. Перехватив ее, он жестко убрал руку за мою спину и заставил так опереться о стол, из-за чего я чуть не потеряла равновесие.

Рид вновь приблизился, словно собираясь накрыть мое тело своим, и я ощутила его возбужденную плоть. Огромную. Твердую, словно камень. Ощутимо выпирающую.

Сознание ошпарило паникой.

— Я согласилась с тобой встречаться. Но… не так. Я не хочу на столе. Это грязно и… унизительно. Словно ты просто хочешь воспользоваться моментом. А это не отношения…

Мне казалось, что я несу нечто абсурдное, но Рид почему-то остановился. Более того, даже немного отстранился. Только его глаза стали значительно темнее.

— Всякий раз, когда мы будем трахаться, ты будешь думать, что я тобой пользуюсь?

Я отрицательно качнула головой.

— Это наш первый раз. Мне не хочется, чтобы он был вот так, на кухне. Еще и буквально через пару минут после того, как начались наши отношения.

«Которых вообще не могло быть». — Я еле сдержала эти слова.

Затаившись, я внимательно наблюдала за Мейсоном, но он стоял неподвижно. Я сжалась и уже была готова произнести множество лихорадочных слов по поводу того, что все это неправильно, как он вдруг сделал шаг назад и, взяв меня за руку, опустил со стола на пол.

— Когда и где ты встретилась с ним?

Я без уточнений поняла, о ком он спрашивал. Но, качнув головой, напряженно произнесла:

— Прошу, давай закроем эту тему. Пожалуйста. — Нервно поправляя одежду, я посмотрела на Мейсона, но почти сразу отвела взгляд. Мне было трудно смотреть на него. Еще труднее, чем прежде. — Я же не спрашиваю у тебя про твоих бывших. А у тебя их было много. То, что было за пределами наших отношений… Пожалуйста, давай это там и оставим.

Я замолчала в ожидании ответа Мейсона. Практически отчаянно желала его услышать, ведь больше всего на свете мне хотелось, чтобы Рид не трогал Джейкоба.

Мейсон слишком долго молчал. В итоге он ничего не сказал, но все же еле заметно кивнул. Лишь одно движение, а по телу тут же расплылось облегчение.

Вот только оно тут же сменилось неловкостью. Сознание постепенно начало проясняться, а по мере того, как рассеивалась дымка и утихали эмоции, я начинала приходить в ужас от того, что только что произошло.

Мы с Ридом на самом деле начали встречаться?

— Можно я пойду к Рите? — осторожно спросила я. Нужно было срочно оказаться подальше от Мейсона. Отдышаться, прийти в себя и попытаться успокоиться.

Держа одну руку в кармане брюк, второй Рид что-то писал на телефоне. Услышав мой вопрос, он поднял голову, а потом наклонился ко мне.

— Сразу же пытаешься сбежать от меня?

От его вопроса меня кольнуло.

— Мне… Мне… Просто нужно поговорить с ней.

— У меня на тебя планы.

— Какие?

— Заняться тем, что делают в отношениях.

Я понятия не имела, о чем говорил Мейсон, но прозвучало крайне неоднозначно. Причем настолько, что я снова ощутила волнение, которое мурашками рассыпалось по коже.

— Я все же ненадолго схожу к Рите, — произнесла дрогнувшими губами.

Мне всегда было тяжело выдерживать взгляд Мейсона. То, как он смотрел на меня сейчас… Хотелось зажмуриться. Но прежде чем я поддалась этому желанию, Рид отстранился и внезапно сказал:

— Иди.

Дважды повторять не пришлось. Я тут же сорвалась с места и быстро пошла к двери. Наверное, это было похоже на побег, но пока я об этом не задумывалась.

Надежды на то, что эмоции начали утихать, явно были ложными. Мысли все еще бурлили. Даже сильнее, чем раньше.

Я даже не поняла, как оказалась на втором этаже, а потом за считаные мгновения добежала практически до спальни Рите. Остановилась лишь тогда, когда рядом с ее дверью увидела Бакира и Фейна. Судя по всему, они следили, чтобы сестра не покинула свою комнату. Из-за этого я напряглась, посчитав, что меня к ней не пустят.

Но когда я была в паре метров от верзил, Бакир достал телефон и посмотрел на экран. Скорее всего, Рид приказал им уйти, и мужчины незамедлительно послушались.

Приподняв брови, я отметила то, что лица верзил расцарапаны. Будто на них напала огромная дикая кошка. Да и на руках не осталось ни одного живого места.

Я даже остановилась и посмотрела им вслед. Слишком шокирующим было зрелище. А потом коротко постучала в дверь. Ждать ответа не стала и тут же ворвалась в спальню сестры.

Рите сидела на полу рядом с дверью и, стоило мне ее открыть, тут же вскочила на ноги. Я еще никогда не видела ее в таком состоянии. Бледная. Посеревшая. Растрепанная и с припухшими глазами, будто еще немного — и заплачет.

— Лив? — судорожно спросила она. Широко раскрыв глаза, Рите бросилась ко мне. Взяла за руки и начала осматривать. — Что? Что Мейсон с тобой сделал?

Она выглядела так, словно думала, что больше никогда меня не увидит.

— Ничего. — Я отрицательно качнула головой. — Ты как? Бакир и Фейн тебе ничего не сделали?

— То есть вообще ничего? — Рите проигнорировала мой вопрос. Еще шире раскрыла глаза и даже приподняла мою кофту, чтобы поглядеть на живот. Создавалось ощущение, что еще немного — и она вовсе меня разденет, чтобы осмотреть с ног до головы. — Вот прямо вообще-вообще ничего? Ого! — выдохнула она и, отступив, закрыла лицо ладонями. — Я… Ты не представляешь, как я рада. Как тебе удалось убедить Мейсона в том, что ты пошутила? Он ведь был в таком состоянии…

— Я ни в чем его не убеждала… — Я села на край кровати и нервно потерла ладони о колени. — Просто сказала, что на тот момент у нас не было отношений, и он не может из-за этого злиться на меня.

Рите посмотрела на меня так, словно я несла какой-то несовместимый с реальностью бред.

— То есть вот прямо так и сказала? И это его успокоило?

— Не знаю, что его успокоило, но мы… Мы начали встречаться. — Я произнесла это, как собственный приговор. — Не понимаю, как это получилось, но, черт возьми, я согласилась. Рите, что мне теперь делать?

— Так. Подожди. — Сестра ладонями закрыла лицо. — Пожалуйста, перескажи мне все, что случилось на кухне. Прямо до мелочей. Каждое слово Мейсона. Я, черт тебя раздери, вообще не понимаю, что происходит.

В этот момент я ощутила нечто непонятное. У меня с Рите уже давно были стерты границы личного, ведь друг другу мы рассказывали практически все, но даже желая ей объяснить то, что только что произошло между мной и Ридом, я не сразу на это решилась. Во многом по той причине, что это показалось мне слишком интимным. Не предназначенным для посторонних. Для всех, помимо меня и Мейсона.

Но собравшись с мыслями, я пересказала Рите все. От нашего диалога до тех эмоций, которые терзали меня после слов Денера.

— Отлично, ты нацепила на моего брата ошейник. — Рите села на диван и, откинувшись на спинку, запрокинула голову. — Но, знаешь, я этому рада. Теперь он станет ручным зверем. Черт, до сих пор не верю, что ты так ловко с ним справилась. А я уже успела сто раз надумать себе всякого. Чуть с ума не сошла.

Я не ответила. Просто не могла.

— Слушай… — Сестра внезапно поднялась с дивана. Взяла меня за руку и утянула в ванную комнату.

— Зачем ты меня сюда затащила? — спросила я, наблюдая за тем, как она закрывает дверь.

— Чтобы нас никто не услышал.

— А могут?

— Нет, но после того, что только что случилось на кухне, я больше не хочу рисковать. — Уже тише она спросила: — Кто тот парень, с которым ты переспала?

— Не скажу. И я вообще не хочу затрагивать эту тему.

— Да ну, брось. Ты мне мозг поломала этим признанием. Ты же у нас всегда была недотрогой. Вон была готова умереть, но не поддаться Мейсону! А тут, оказывается, кто-то сумел завладеть тобой. Кто он? Ты мне ни разу не говорила, что тебе кто-то нравится.

— Я с ним раньше не была знакома.

— Серьезно? Теперь я вообще ничего не понимаю… — Рите села на бортик ванны. — Он не из местных?

— Я этого не говорила. — Я чувствовала, что Рите касается нитей, по которым так или иначе можно выйти на Джейкоба. Например, проверив тех, кто сюда заезжал. Конечно, вряд ли она будет это делать. К тому же правда неизвестно, как этот парень попал в город. То есть в документах он не отмечен. Но мне почему-то все равно не хотелось, чтобы хоть что-то соприкасалось с ним. Особенно плохое.

Я прекрасно осознавала, что он ужасный человек. И то, что он мог кому-нибудь навредить. Другими словами, мне следовало рассказать Рите и Мейсону про Джейкоба, но почему-то я не могла этого сделать.

— Ничего себе, какая ты скрытная! — Рите присвистнула. — Так он тебе настолько сильно понравился? Может, ты даже влюбилась в него? — Она нахмурилась. — В принципе, тогда я понимаю, почему ты скрываешь информацию про этого парня. Хотя насчет меня можешь не переживать. Я никому и ничего не расскажу. Но я не понимаю, почему ты согласилась встречаться с Мейсоном. Просто чтобы защититься от него?

Я отрицательно качнула головой. Рите задавала слишком много тяжелых вопросов. Тех, на которые просто так не ответишь.

— Если бы я хотела так защититься, то с самого начала соглашалась бы на все, чего хотел Мейсон. Но мне, если честно, предпочтительнее было бы умереть.

— Тогда почему?

— Сама не знаю. Еще вчера я бы лучше в окно выпрыгнула, чем согласилась, а сегодня… — Я запнулась, опустила голову и закончила: — Это трудно описать.

Не просто трудно. Скорее, невозможно. Может, на меня подействовали цветы, конфеты, поцелуи, оставленные Мейсоном на моих ладонях. То, что я увидела его с другой, ранее неизвестной мне стороны. Или, возможно, то, что я услышала от Денера. Может быть, миллион других факторов, которые просто так не объяснить и не описать. Почему, когда он меня целовал, я не испытала прежнего отторжения? Я могу сколько угодно кричать о том, что ненавижу Мейсона, но только что от его прикосновений ощутила дрожь. Это загоняло меня в тупик, но почему-то создавалось дикое и непонятное ощущение, что я все делаю правильно. Правда, от такого диссонанса я ощущала себя так, словно медленно сходила с ума.

— Ты уверена? — спросила Рите. — Я имею в виду твое решение.

— Уверена, но мне страшно, — нервно ответила я.

— То есть ты правда хочешь быть с Мейсоном? — Сестра внимательно посмотрела на меня сквозь полуприкрытые ресницы. — Предупреждаю сразу: такие игры с ним опасны. Если ты захочешь его бросить или скажешь, что передумала, ничем хорошим это не кончится. Хотя, учитывая то, что ты только что настолько ловко нацепила на Мейсона ошейник, возможно, он действительно никогда не причинит тебе вреда. Но точно не отпустит. И все же границы следует соблюдать.

— Я сегодня узнала, что мы с мамой практически разрушили вашу семью. Во всяком случае, Мейсону наше появление ничего хорошего не принесло. — Я подошла к раковине и включила холодную воду. Подставила под нее ладони. — А ведь после смерти моей мамы он не прогнал меня. Более того, оформил попечительство. Кормил. Одевал.

— Не думаю, что тебе стоило соглашаться на отношения из чувства благодарности или долга.

— Это не так. — Я отрицательно качнула головой, наклонилась и умылась. Надеялась, что холодная вода поможет успокоиться, но этого не произошло. — Просто я подумала, что он не такой уж и плохой. Возможно. А еще…

— Что?

— Может, мне нравится то, как он целуется, — обреченно произнесла я. Черт. Возможно, уже завтра небо упадет на землю. Это было бы логично.

— О… — протянула Рите и засияла. — Черт, я рада. Ты даже не представляешь, насколько. Если у вас сложатся нормальные и счастливые отношения, я каждый день буду как обезумевшая прыгать от радости.

Я опять плеснула водой в лицо.

Я и Мейсон? Отношения? У меня до сих пор не укладывалось в голове. А от эмоций и вовсе покачивало.

— А что с тем парнем? — спросила Рите. — Что будет, если вы опять увидитесь?

— Ничего. — Я выключила воду. — Скорее всего, мы больше не встретимся.

— Он покинул наш город? Не смотри на меня так. Я не выпытываю информацию в надежде раскрыть его личность. Просто хочется подготовиться, если есть хоть малейший шанс на то, что однажды он появится в твоей жизни, и Мейсон начнет рвать и метать от ревности. Нам нужно придумать план по его успокоению. Или придется носить с собой какие-нибудь транквилизаторы.

— Не утрируй. Я попросила Мейсона больше не затрагивать тему этого парня, и он согласился.

— Прямо так и сказал?

— Он кивнул.

— Господи, ну до чего же ты наивная! Возможно, он больше не будет про него спрашивать, но можешь не сомневаться: Мейсон перетряхнет город, но его найдет.

Я уже собиралась возразить, но так и не произнесла ни слова. Вспомнила о том, как Мейсон на кухне кому-то что-то писал.

— Не понимаю. — Я нахмурилась. — Иногда ты говоришь, что Мейсон не такой уж и страшный, а потом утверждаешь, что нам нужны транквилизаторы.

— Он хороший, но иногда возможны всякие… моменты. — Рите пожала плечами. — Я уверена, что вы все преодолеете. Особенно если вместе будете работать над отношениями. Единственное, что меня тревожит, — этот парень. Не думаю, что Мейсон про него забудет.

— Я же не говорю про его бывших. Не спрашиваю про них и тем более не ищу.

— Просто дай Мейсону понять, что он для тебя главный и единственный мужчина.

— Ты слишком многого от меня хочешь. На данный момент я вообще не представляю, как мы будем встречаться.

— Легко и просто. Наверное. Во всяком случае, я на это надеюсь. — Рите подняла ладонь и посмотрела на ногти. Я только сейчас поняла, что все они обломаны.

— Что у тебя с ногтями?

— Поломала о Бакира и Фейна. Как так получилось, что мы собирались в салон, чтобы мне подправили один ноготь, а по итогу я осталась вообще без них? Я бы сейчас адски злилась, но ты принесла слишком хорошие новости. Пойдем.

Рите поднялась и открыла дверь, а я только сейчас поняла, что чувствовала себя чуточку спокойнее. А ведь когда бежала к сестре, меня буквально трясло.

Я еще немного времени провела в спальне у Рите и, наверное, долго не уходила бы, но ведь пообещала Мейсону, что скоро вернусь.

— Чуть что — пиши мне сообщения, — сказала сестра, прежде чем я вышла за дверь. — Я буду на связи.

Выходя в коридор, я поняла, что волнуюсь. Даже ладони вспотели. Вот серьезно, как мы с Мейсоном будем встречаться?

Когда я вернулась на кухню, Рид все еще был там. Стоял около открытого окна и курил.

Я остановилась около двери. Переступила с ноги на ногу. Ощущала себя жутко неловко. Все же отношения с человеком, с которым ты их не представлял, так просто не даются.

— Мы едем в центр, — сказал Рид, выдыхая дым.

— Зачем?

— Ты хотела туда. — Мейсон потушил окурок и выбросил его в урну. Потом сунул ладони в карманы брюк и подошел ко мне. Наклонился, губами коснулся щеки. — Есть ли еще место, куда ты хотела бы поехать?

— Куда-нибудь за пределы города, — ответила я, прежде чем осознала, что говорю. Мне следовало быть более осторожной. — То есть… я никуда особо не хочу.

Примерно через полчаса, когда мы сидели в машине, Мейсон передал мне свой телефон. Сначала я не поняла зачем. Лишь посмотрев на экран, увидела там сообщение от Терена Волта. Этот мужчина был помощником Рида, и в сообщении значился список каких-то мест.

— Что это? — спросила я, листая названия городов, перечисленных в сообщении.

— Места, куда мы можем поехать.

Первыми стояли коттеджи, принадлежащие Ридам. Всего их было семь. Все в разных городах, рядом с озерами или окруженные лесами. В двух из этих коттеджей я бывала, и мне там очень понравилось. Особенно в том, который находился в горах Хемшера. С окнами практически во все стены, из которых открывался вид на лес.

— Наверное, нам пока никуда не стоит ехать. — Я отдала Риду телефон. — Пока у Рите каникулы, мне бы хотелось больше времени проводить с ней.

— Боишься оставаться со мной наедине?

— Нет, — солгала я. Мейсон озвучил главную причину, по которой я не хотела ехать с ним. — Просто считаю, что поездку можно отложить до тех пор, пока Рите не уедет из дома.

— Три дня. Когда мы вернемся, она еще будет тут.

Я продолжала отказываться, но Мейсон умел убеждать. Взглядом, короткими, беспрекословными фразами. Поэтому я все же поддалась и назвала тот самый коттедж в Хемшере, как желанное место для поездки.

В городе мы лишь пообедали в ресторане, после чего у Мейсона возникли дела, и он отвез меня домой. Стоило вернуться, как меня тут же перехватила Рите и настойчиво поинтересовалась, как прошло наше первое свидание в качестве пары.

Я не знала, что ответить. По большей степени не случилось ничего необычного, если не считать того, что мы вообще были с Мейсоном на свидании. Но по большей степени мы просто разговаривали.

Если это можно так назвать.

Рид ведь крайне молчалив, даже слишком. Поэтому с ним не получается диалога в привычном понимании этого слова. В основном говорила я. Он слушал. Время от времени что-то произносил.

Странно, но молчаливость Рида мне не мешала. Единственное, чтобы вообще не сидеть в тишине, мне приходилось инициировать темы для разговора, а я была слишком взволнована, чтобы делать это с легкостью.

В ресторане я говорила про тарелки, на которых нам подали блюда, про стекла, погоду, деревья, сады. Про все что угодно.

Разговаривая с Рите, я также сказала, что завтра мы с Мейсоном уезжаем в Хемшер.

— Черт, хочу с вами. — Сестра нахмурилась. — Сто лет там не была.

— Давай поговорим с Мейсоном и попросим, чтобы ты тоже поехала? Я буду ужас как рада. Мне с тобой будет спокойнее.

— Нет, третий лишний и все такое, — буркнула Рите. — Брат не согласится. Да и я понимаю, что в ваши отношения лезть не стоит.

— И все равно я бы хотела, чтобы и ты поехала. Мне все это дико странно. Только сегодня мы начали встречаться, а уже завтра едем в Хемшер. Не скажу, что мне не страшно вот так оставаться с Ридом наедине.

— Вы будете не одни. Как минимум, туда приедет прислуга. Скорее всего, их уже туда направили, чтобы они приготовили коттедж к вашему прибытию.

Из-за того, что у меня буквально все валилось из рук, Рите пришлось помогать мне собираться. Я то и дело тянула к чемодану все, на что падал взгляд. Сестра, видя это, смеялась и говорила, что такими темпами я просто возьму в поездку всю свою спальню.

Когда чемодан был собран, Рите принесла вино. Сидя на балконе, мы кутались в целую гору одеял, и в кои-то веки я решила тоже немного выпить. Буквально полбокала. Этого хватило, чтобы я мгновенно опьянела.

Но, наверное, после такого тяжелого дня я именно в этом и нуждалась.

Рите тоже захмелела, и в таком состоянии мы долго разговаривали. В основном про детство. Про семью. Про Мейсона.

Я прекрасно знала, что выехать мы должны в шесть утра. Даже поставила себе несколько будильников. Но, наверное, из-за вина и ночных разговоров с сестрой проспала вообще все, что только могла.

Но узнала я об этом не сразу. Изначально, открывая глаза и не слыша привычной мелодии, доносящейся из динамика телефона, я подумала, что проснулась до пяти утра. Вот только на улице было как-то слишком светло.

Заподозрив неладное, я сбросила одеяло и уже собиралась сесть, но краем глаза уловила силуэт человека в кресле неподалеку от кровати.

Повернув голову, я судорожно сжала простыню.

Мейсон.

В отличие от меня, он явно уже давно проснулся. Или вовсе не ложился спать. И что он тут делал? Как долго находится в моей спальне?

— Сколько сейчас времени? — Я снова накрылась одеялом, но на кровати все же села.

— Восемь.

Услышав, что проспала на целых три часа, я несколько раз моргнула: слишком яркое солнце жгло глаза.

— Ого. Я сильно проспала. Поездка отменяется?

— Нет. — Мейсон встал с кресла. — Собирайся. Я жду тебя внизу.

Приведя себя в порядок и одевшись, я узнала от Федеты (женщины, которая работала тут горничной), что Мейсон с пяти утра ждал меня внизу. В половине шестого он пошел меня будить.

Другими словами, он два с половиной часа просидел в кресле в моей спальне, но меня так и не разбудил. Почему? Сколько ни думала, ответа на этот вопрос не нашла. Но пришла к выводу, что некоторых поступков Мейсона мне просто не понять.

Я проспала. Он не разбудил. Из-за этого поездка значительно усложнилась. Вернее, изменилась. Было решено весь путь проехать на машине. Только вдвоем.

Для меня это стало очередным поводом для волнения. Все-таки практически сутки один на один в машине. Но, наверное, именно с этой поездки по-настоящему начались наши отношения.

Первые два часа мы ехали практически молча. По большей степени я смотрела в окно и лишь изредка комментировала то, мимо чего мы проезжали. Просто чтобы хоть иногда развеивать повисшую в машине тишину.

Но, когда мы выехали на трассу и вокруг показались поля, комментировать стало нечего. Некоторое время я смотрела на идущие вдоль дороги виноградники, а потом откинулась на сиденье и нервно спросила:

— Мы можем поговорить?

— О чем? — Мейсон смотрел на дорогу. Как всегда, выглядел лишенным эмоций и от этого жутким, из-за чего я занервничала сильнее.

А еще я отметила то, насколько мы разные. Я надела спортивные джинсы и толстовку. Делала все, чтобы долгое сидение в машине было более комфортным. И, наверное, выглядела как растрепанная студентка на паре по физкультуре.

Мейсон был одет в классические брюки и рубашку. Все черного цвета. Идеально выглаженное. Безупречно сидящее.

Наверное, мы даже рядом особо не смотрелись.

— Про нас. — Я поправила капюшон толстовки. — Я не решалась начать этот разговор, но он все же нужен. Понимаешь, хотя я и согласилась встречаться с тобой, но я все еще тебя не понимаю.

— Что именно тебе непонятно?

— Почему именно я?

— Думаешь, я знаю ответ на этот вопрос?

Так. У нас получался диалог. Хотя бы начало.

Вдохновленная, я повернулась к Мейсону.

— То есть я тебе нравлюсь?

— Да.

Я несколько раз моргнула. Этот момент надо запомнить на всю жизнь. Мейсон Рид признался, что я ему нравлюсь.

— Насколько сильно?

— Как я должен ответить?

Я немного поерзала.

— Если бы мне нравился какой-то парень и у меня спросили бы — насколько сильно, я бы ответила, что, например, постоянно думаю о нем. Или что хочу серьезных отношений. Еще могла бы сказать, что хочу совместного будущего. То есть просто скажи, каковы твои намерения по отношению ко мне и что ты обо мне думаешь.

— А что ты думаешь обо мне?

Я указательным пальцем нервно поддела бегунок на змейке, расположенной на кармане моей толстовки. Отвернувшись к окну, сначала посмотрела на поля, а затем на дорогу.

— Мне кажется, нам нужен честный разговор, поэтому я отвечу правду. Пока я растеряна. Я никогда не видела в тебе парня. Более того, очень сильно тебя боялась. Думала, что скорее небо упадет на землю, чем я начну с тобой встречаться.

— Почему ты не видела во мне парня?

Этот вопрос загнал меня в тупик, потому что ответа на него у меня просто-напросто не было. Лишь покопавшись в себе, я тихо сказала:

— Наверное, потому, что я никогда не рассматривала тебя с такой стороны. Ты же мне брат. Пусть не родной, но все же.

— Как ты теперь на меня смотришь, Лив?

— Парня в тебе я уже вижу. — Я нервно вжалась в сиденье. Начиная этот разговор, я хотела покопаться в голове Мейсона, а не самой изливать душу. — Иначе не согласилась бы на отношения. Но это для меня пока крайне неоднозначно. Я поэтому и начала этот разговор. Хочу понять тебя. И нужны ли вообще эти отношения? Может, нам лучше остановиться сейчас?

— Нет.

— Ты можешь найти себе другую девушку.

— Не хочу, — мрачно ответил Мейсон.

— Почему?

Я ощутила, как машина вильнула. Рид припарковал ее на обочине, повернулся, пальцами поддел мой подбородок и сжал его.

— Потому что хочу именно тебя.

— И насколько хватит твоего этого «хочу»? На день? Два? Месяц? А потом мы раз и навсегда потеряем возможность опять быть семьей?

Уже теперь нормальной семьей. После того, что я узнала, я осознавала, что смогу понять Мейсона. У меня точно получится быть для него сестрой. Но лишь в том случае, если мы остановимся до того, как перейдем грань.

— На всю жизнь, Лив, — произнес он мне на ухо тоном, от которого кожу начало покалывать острыми иглами. — Как я отношусь к тебе и что думаю о тебе? Я готов хоть сегодня сделать тебя своей женой. Все равно ты ею станешь.

От этих слов покалывания стали сильнее, и я на несколько секунд потеряла связь с реальностью. Подобные фразы казались слишком громкими. Они могли бы принадлежать каким-нибудь романтикам, способным пообещать достать звезды с неба и бросить их к ногам девушки.

Вот только Рид романтиком не являлся. Он вообще редко разговаривал, и когда делал это, слова звучали исключительно по делу.

— Откуда такая уверенность? — нервно спросила я, хотя на самом деле хотела задать другой вопрос.

— Мне нужна лишь ты. Я или сдохну, или сделаю тебя своей.

Его губы практически касались моего уха и вызывали ощущение, которое не передать словами. Будто меня разрывало изнутри.

— Если я тебе настолько сильно нравлюсь, почему в день моего восемнадцатилетия ты поставил на мне клеймо игрушки? — судорожно спросила я. Наверное, именно этот вопрос для меня был самым важным.

— У меня специфические интересы, Лив. Я не понимал, что статус игрушки — это плохо, — произнес он, губами касаясь моей щеки. — Но, возможно, я также был на тебя зол. Сильно. Ты умеешь доводить меня до ярости.

— Значит, ты осознанно хотел причинить мне вред?

— Я много чего хотел, но когда ты пропала и я не смог тебя найти, многое изменилось. В том числе — мои мысли и желания, отношение к тебе. Я расставил приоритеты и озвучил их тебе. Мне нужна лишь одна женщина. В будущем — жена и мать моих детей. Это ты. Этого достаточно, чтобы ты поняла, насколько я серьезен?

— Ответь мне еще на один вопрос. — Мой голос дрожал и оттого, что Рид говорил, и оттого, как целовал. Щеку, шею, губы, нос. — Как давно я тебе нравлюсь?

— С самой первой встречи.

Глава 20

Подойдя к озеру, я поискала в траве камни. А потом села на берегу и бросила один из них в воду. В Хемшере было не просто хорошо. Скорее волшебно и незабываемо. Более того, стоило нам сюда приехать, как у меня возникло ощущение, что я попала в совершенно другой мир, никак не связанный с реальностью.

Тут было значительно теплее, чем в городе. Воздух казался чище и легче, но главным волшебством был лес, окружающий коттедж Ридов. Настолько высоких деревьев я нигде не видела. Казалось, что их верхушки царапали небо и чуть ли не достигали самого солнца.

Сидя на берегу и бросая камни в озеро, я пыталась оценить ситуацию. В конце концов, мне было над чем подумать. Вот только мысли не шли в голову. Тут было слишком спокойно, чтобы грузиться.

Мы приехали примерно семь часов назад. Учитывая то, что в машине мы провели практически сутки, наверное, нам следовало сразу же разойтись по комнатам и выспаться, но у Рида возникли дела. Так что он пошел в кабинет, а я направилась гулять по округе.

Машинально я отметила, что с нами приехали четыре телохранителя, но у них явно не было приказа следовать за мной, благодаря чему я смогла прогуляться в одиночестве.

Означает ли это, что Мейсон наконец-то дал мне свободу действий?

Не скажу, что у меня не появилось мысли о побеге. За последнее время я слишком часто думала об этом. Более того, жаждала сбежать. Наверное, даже несмотря на изменившиеся обстоятельства желание оказаться как можно дальше от Мейсона уже въелось в душу. Стало частью меня.

Интересно, оно хоть когда-нибудь исчезнет?

В коттедж я вернулась через три часа. Оказалось, что меня уже начали искать.

Увидев меня на тропинке, один из телохранителей достал телефон и кому-то позвонил.

Я услышала его слова:

«Мисс Рид рядом с домом. Она цела».

После этого он подошел ко мне и сказал идти за ним.

Это насторожило. Спокойствие, которое лишь мгновение назад пропитывало сознание, испарилось, и на его месте вновь расцвела паника. Я не сомневалась, что охранник звонил Мейсону. Теперь меня волновал вопрос, что со мной будет.

Я предупредила Рида, что прогуляюсь по округе, но в итоге отошла от коттеджа намного дальше, чем планировала. Может, он расценил это как попытку бегства? Или как то, что мне не позволено?

Когда мы входили в коттедж, мои пальцы уже подрагивали от страха. Мне явно не следовало ехать сюда вместе с Мейсоном.

— Подождите мистера Рида тут. — Охранник указал на диван в гостиной. — Он скоро будет.

Горло сдавило, но я села на диван. Даже попыталась успокоиться. Вот только получалось плохо: паника лишь усилилась.

Прошло около двадцати минут, и я увидела Мейсона в окно. Он вышел из леса. Его привычно безупречный вид куда-то испарился. Парень выглядел потрепанным. Более того, на щеке и руках было несколько глубоких царапин. Так, словно он то и дело продирался сквозь кусты.

Когда он вошел в коттедж, я вжалась в спинку дивана. И пока Мейсон шел ко мне, не сделала ни одного движения.

— Где ты была? — Взгляд Рида был не просто мрачен. Он напоминал два черных сгустка, вырвавшихся из самого ада.

— Гуляла, — растерянно произнесла я.

Мейсон молча посмотрел на своих телохранителей. Даже не кивнул. Хватило взгляда, чтобы мужчины поняли отданный им приказ и вышли.

— Я не пыталась убежать, — взволнованно произнесла я, нервно наблюдая за тем, как за верзилами закрывается дверь. — Просто отошла от коттеджа дальше, чем планировала. Хотела добраться до озера. Я помнила его с тех пор, как была тут в прошлый раз, Хотелось посмотреть на него.

Мейсон не отреагировал на мои слова. Он сел в кресло, положил руки на подлокотники и внешне даже выглядел вальяжно. Расслабленно. Но я нутром чувствовала, что все это обманчиво.

— Подойди, Лив, — произнес он тоном, от которого я задрожала еще сильнее.

— Зачем? — спросила онемевшими губами. — Мейсон, пожалуйста, не злись. Я правда не пыталась убежать.

— Подойди.

Я вздрогнула. Поднялась с дивана и на ослабших ногах подошла к Риду. Пыталась сохранить между нами хоть какое-то расстояние, но его громоздкая ладонь внезапно легла на мое запястье и рывком притянула к мужскому телу. Так, что я упала на него.

Я запаниковала. Оттолкнувшись свободной рукой от его плеча, попыталась приподняться, но Рид перехватил меня. Опустил к себе на колени, так, что теперь мы сидели лицом к лицу. Одну руку он положил на мою поясницу, а второй сжал мой подбородок, заставляя смотреть ему в глаза.

— Ты не взяла телефон.

— За… Забыла, — замирая, произнесла я, пугаясь лап зверя, в которых оказалась. — Я не думала, что отойду настолько далеко. Думала, что телефон не понадобится… — Я положила руки на его плечи и, сама того не понимая, изо всех сил вцепилась в рубашку. — Почему ты злишься? Я же тут. Если бы я пыталась убежать, то точно не вернулась бы сама.

— Тебя слишком долго не было. — Его пальцы сжались сильнее. Не до боли, но пробуждая напряжение, которое расплывалось по телу раскаленной сталью. — Ты могла упасть на камни, могла вывихнуть ногу. С тобой могло произойти все что угодно, и я об этом не узнал бы, так как ты ушла на пять часов и не взяла телефон.

— Ты злишься из-за того, что со мной могло что-то случиться? — Мои брови сами собой приподнялись.

— Ты больше не будешь ходить без телефона или одна. — Ладонь, которой он сжимал мой подбородок, скользнула дальше и сжала мою шею. Не больно, но фиксируя меня. Заставляя податься к Риду.

А потом он обжег меня поцелуем. Испепелил. И вот это уже было болезненно. Поцелуй вышел жестоким и истязающим, но в то же время кружил голову и оголял нервы, проходя по ним сладкой остротой.

Его губы скользнули ниже. Сначала к скуле, а потом к шее. Потом к ним присоединились зубы. Ощутимый укус сорвал с моих губ судорожный вдох. А потом Рид резко приподнял низ моей толстовки, и я вскрикнула.

— Блядь, — выругался он, потемневшим и пугающим взглядом окидывая все слои моей одежды.

Это он по лесу ходил лишь в рубашке. Я же оделась тепло. Майка, футболка, толстовка, жилетка и куртка. Да, тут было значительно теплее, чем в городе, но выходя на прогулку, я боялась замерзнуть.

— Подними, — хрипло попросил Рид. Он взялся за края моей куртки и быстро потянул их в стороны. Слишком внезапно и явно не нежничая, из-за чего я чуть не упала. Это обязательно произошло бы, если бы Рид вовремя не подхватил меня и не притянул еще ближе к себе.

— Что? — непонимающе спросила я, почти теряя связь с реальностью.

— Руки подними.

Я повиновалась. Сразу же. Рид сорвал с меня куртку и отбросил ее. Потом положил ладонь на мой затылок и, буквально вбивая в свой торс, на ухо произнес:

— Молодец, Лив. Моя хорошая девочка. Послушная. — Вплетая пальцы в мои волосы, он резко сжал их, заставив меня запрокинуть голову, и опять впился губами в мои. — Охренеть, как хочу тебя.

Я задрожала. Особенно когда он сжал мои бедра и отстранил от себя, чтобы вновь притянуть. Заставляя ерзать на нем, ощущая возбужденную плоть, о которую я терлась. На нас все еще была одежда, но она уже не спасала, а я не могла понять, как рядом с Ридом настолько быстро перешла из одного состояния в другое. Как нервозность могла выплеснуться в возбуждение?

Рядом с Мейсоном вообще все было не так, как должно. Сумбурно и на грани. Разрывая меня постоянными диссонансами.

Он снял мою жилетку так же, как и куртку, потянув бегунок вниз с такой силой, что мне показалось, что еще немного — и змейка порвется.

Я вновь чуть не упала. Возможно, оттого, что Мейсон был жестким и быстрым. Настолько, что я даже не могла за ним уследить. Или же потому, что я с трудом контролировала свое тело и просто не могла удержать равновесие. Возможно, и то, и другое, но Рид каждый раз подхватывал меня, не давая упасть.

— Подожди! — встрепенулась я. Мейсон начал снимать с меня толстовку, а для меня это было подобно черте. Пониманию того, что мы заходим куда-то не туда. — Мы не…

Рид заглушил мои слова глубоким поцелуем. Еще более жестким, чем раньше. Так, словно давал понять, что сейчас не время для разговоров. Во всяком случае, когда я опять пыталась собраться с мыслями в надежде что-то произнести, у меня не получилось сказать даже слово, ведь поцелуи Мейсона становились еще более дурманящими. Против воли они будоражили настолько, что все мысли выбивало из головы.

Он снимал с меня одежду слишком быстро. Ловко. Так, словно каждый день раздевал по сто девушек. И меня это почему-то кольнуло. Когда Рид снимал с меня футболку, я даже попыталась ударить его локтем. В плечо и не сильно, но сам факт этого меня безумно удивил.

— И что это значит? — спросил Мейсон, удерживая мои руки и проводя по шее языком. Он тоже заметил, что я пыталась его ударить, мне же от своей выходки стало не по себе. Он мог расценить ее как угодно, но я понимала, что даже под страхом смерти не расскажу, что внезапно разозлилась при мысли, что до меня Мейсон прикасался к огромному количеству других девушек.

— Это… случайно, — прерывисто ответила я.

— Неужели? — Рид расстегнул пуговицу на моих джинсах и приподнял меня. Их он тоже снял слишком просто, хотя изначально мне казалось, что в таком положении подобное невозможно.

Я осталась лишь в нижнем белье. Дом еще не успел полностью прогреться, и, наверное, мне должно было стать холодно, но я ощущала лишь жар.

Почему-то Мейсон внезапно остановился, и эти мгновения показались затишьем перед бурей. Я могла бы попытаться взять себя в руки и начать думать. Вот только этого почему-то не произошло.

Рид приподнял меня и поставил на ноги. Я покачнулась, будто пьяная, и, растерявшись, попыталась прикрыться, совершенно не понимая, что происходит.

— Иди за мной. — Мейсон взял меня за руку и куда-то повел. Он был слишком высоким и потому шел намного быстрее меня. Мне приходилось за ним чуть ли не бежать.

— Куда ты меня ведешь? — Ноги подкосились, и я чуть не упала. Мейсон и в этот момент меня подхватил, но на вопрос не ответил.

Я получила ответ сразу, когда Рид занес меня в спальню.

Захлопнув дверь, он поставил меня на ноги. Я осталась на середине комнаты, Мейсон же сел на край кровати. Она была огромной, но, учитывая рост и громоздкое телосложение Рида, по сравнению с ним абсолютно все выглядело миниатюрным.

— Зачем ты меня сюда привел? — Я с трудом задала этот вопрос, делая шаг назад.

— Зачем мужчина приносит женщину в спальню, Лив? — Мейсон достал из кармана пачку с сигаретами. Подкурил одну, не отрывая от меня взгляда, который я ощущала физически.

— Еще рано, — судорожно прошептала я, пытаясь прикрыться руками.

— Давай так. Сейчас я прикоснусь к тебе, — произнес Мейсон, выдыхая дым. Его глаза казались настолько темными, как никогда раньше. — Если ты сухая — я тебя не трону. Если мокрая — буду трахать тебя всю ночь.

Я опять отшатнулась, до боли прикусывая губу. Чувствуя себя так, словно оказалась на электрическом стуле. Я прекрасно ощущала, что там, внизу, я влажная. Даже слишком. Вот только поняла это лишь теперь и в ужасе еще сильнее прикусила губу. Так, что теперь ощущала металлический вкус на языке.

— Идет, Лив? — спросил Рид. Он слишком быстро выкурил сигарету, окурок которой потушил прямо об стол.

— Нет. — Я резко качнула головой.

— Почему?

— Просто считаю, что нам лучше это прекратить.

— Убери руки. Хочу посмотреть на тебя.

Я опять качнула головой. Настолько сильно, что волосы упали на лицо.

Мне казалось, что я довольно твердо выражаю свое несогласие, вот только в этой ситуации сопротивление было бесполезным. Как я ни пыталась прикрыться, получалось скрыть лишь незначительные участки тела. А это не спасало. Перед Мейсоном я все равно была практически полностью раскрыта. Да, на мне все еще было нижнее белье, а Рид раньше неоднократно видел меня в купальнике, но именно в это мгновение и в этой ситуации нечто такое казалось мне сродни бездне, в которую мы вот-вот рухнем. Вернее, Мейсон утянет меня туда.

— Не смотри на меня так! — не выдержала я. Произнесла практически отчаянно.

— И как же я на тебя смотрю? — Он подался вперед, локтями упираясь в колени. Но взгляда не отвел. Все так же медленно скользил им по моему телу.

Я не могла описать то, как Рид смотрел на меня, но желание прикрыться стало нестерпимым, и я даже ринулась в сторону ванной комнаты. Хотела найти там полотенце, а еще лучше — халат. У меня даже получилось сделать несколько шагов, как внезапно Рид перехватил меня.

Я не понимала, как Мейсон настолько быстро очутился рядом со мной, и, растерявшись, упустила момент, когда мы оказались у кровати.

Рид бросил меня на нее. Я сразу вскрикнула и зажмурилась, боясь, что ударюсь, но матрас оказался очень мягким. Более того, я чуть не утонула в подушках, которые Мейсон тут же откинул в сторону, нависая надо мной.

— Не бойся меня, — прохрипел он, упираясь рукой в матрас рядом с моей головой.

— Я не боюсь, — прошептала я скорее из упрямства.

— Почему тогда убегаешь? — Он еле ощутимо коснулся губами моих, но этого хватило, чтобы там тут же рассыпались искры.

— Не могу так просто ответить, — сказала я и тут задрожала оттого, что Мейсон провел языком по моим ключицам. Меня всегда поражало то, как он это делал. Словно жаждал. Был смертельно голоден.

— Почему?

— Потому что… — Я запнулась. Пальцами сжала его рубашку и, не в силах сдержаться, запрокинула голову. Опускаясь по телу грубыми будоражащими поцелуями, Мейсон наконец коснулся груди. Вернее, той части, которая не была скрыта лифчиком. Но оказалось, даже эти участки тела чувствительны настолько, что соприкосновение с ними подобно отключению сознания.

Я почувствовала, как Мейсон положил ладонь на внутреннюю сторону моего бедра. Нечто такое было трудно не ощутить. Но в первые мгновения не понимала, зачем он это делает.

Я осознала причину действий Рида лишь тогда, когда его пальцы коснулись моего лона сквозь ткань трусиков. Ему даже не нужно было их снимать, чтобы понять, что я мокрая. Даже ткань была пропитана желанием, с которым я не могла бороться.

Этот момент стал точкой невозврата. Стоило мне ощутить пальцы Мейсона, как перед глазами поплыло. Я начала плавиться, утопая в тех жадных поцелуях, которыми он меня тут же заклеймил.

— Ты мокрая, — прохрипел Рид, водя пальцами по складкам через ткань трусиков и целуя губы, скулы, шею. — Охренеть какая мокрая.

— Я не… — Я честно попыталась хоть как-то оправдаться, но Мейсон не позволил.

— Не говори, что это не так, Лив. — Он укусил меня за губу, пальцами отодвигая трусики и уже теперь касаясь именно складок. — Я гребаную вечность ждал, чтобы ты потекла для меня.

Услышав какой-то треск, я не сразу поняла, что это Мейсон порвал мои трусики. Отбросив ткань куда-то в сторону, он раздвинул мои ноги. Лег между ними. Накрыл меня своим телом и вплел пальцы в волосы, сжимая и заставляя запрокинуть голову. Открывая доступ к шее, на которую он тут же набросился. В этих поцелуях я окончательно потерялась, но все равно услышала звук расстегивающегося ремня.

Ощутив твердую, горячую и до невозможности огромную головку, приставленную к моему лону, я вздрогнула настолько сильно, словно оказалась в эпицентре сплетения молний, которые уже в следующее мгновение сожгли каждый сантиметр тела. Внизу живота сразу заныло. А еще нестерпимо жгло от жара этого соприкосновения.

Мейсон сделал первый толчок.

Я прогнулась в спине. Громко застонала и через ткань рубашки до крови впилась ногтями в плечи Рида. Его плоть распирала, наполняла меня настолько сильно, что от этих ощущений тело немело. Пропитывая меня остротой, которая протекала под кожей и вырывалась чем-то настолько будоражащим, что я просто не могла собраться с мыслями.

— Мейсон… — С моих губ сорвался тихий стон, который превратился во вскрик, когда Рид сделал следующий толчок. Одной рукой удерживая меня за бедро, локтем второй он упирался в матрас. Накрывая меня своим телом и вдавливая в кровать.

Я понимала, что мне не хватит вечности, чтобы поверить в то, что я и Мейсон делаем сейчас на кровати. Что его возбужденная плоть во мне. Что мы дошли до такого. Это же Рид! Рид, которого я знала с детства. Считала своим братом, но при этом всегда избегала, словно огня.

Он не двигался медленно или нежно, но явно был аккуратен. Вот только все равно входил в меня с трудом. Он был слишком огромен, и каждым своим толчком неминуемо создавал внизу живота жжение и боль. Возможно, именно поэтому первые его толчки были настолько ощутимыми. Ровно до тех пор, пока он не вошел полностью.

Он замер в таком положении, а я опять застонала, уже не осознавая того, насколько глубоко впиваюсь ногтями в кожу Мейсона. Какие царапины оставляю. Я могла думать лишь про его возбужденную плоть, находящуюся во мне настолько глубоко и напоминающую раскаленную сталь.

Немного выйдя, он вновь резко вошел в меня. Срывая с моих губ стон, наклонился и оскалился.

— Ты намного лучше, чем я представлял. — Он сопроводил слова очередным толчком.

А потом завел руку мне за спину и расстегнул лифчик. Отбросил его и ладонью сжал грудь, вызывая во мне ворох новых мурашек, которые уже не прекращались. Равно как и его толчки, которые с каждым разом становились все безумнее. Так, что кровать, которая казалась крепкой, начала пошатываться.

Мне стало казаться, что больше я этого не выдержу. Это было слишком сильно. Далеко за пределами любых граней. Внизу живота словно скапливались угольки, которые, касаясь кожи, заставляли ее ныть.

Мейсон не дал ни мгновения, чтобы опомниться, и совсем скоро меня накрыло волной оргазма, который показался сокрушающим и непроходящим. Из-за непрекращающихся толчков Рида и его напора я даже не поняла, что происходит с моим телом. Почему ощущения вообще не утихают?

Но особенно яркими они стали на его последних, особенно глубоких толчках. Перед глазами потемнело, и я даже подумала, что вот-вот потеряю сознание. Я прекрасно ощущала, как его член запульсировал внутри меня.

Рид еще долго находился в таком положении. Не выходил из меня, но обнял и поцеловал так, что я опять оказалась на грани.

Минуты, во время которых я приходила в себя, показались вечностью. Тело было слабым, и сознание совершенно не хотело работать, но все равно в него уже начали просачиваться мысли.

Мы с Мейсоном переспали…

С губ сорвался судорожный выдох, и я зажмурилась и отвернулась, когда Рид вновь коснулся меня своими губами.

— Вытащи, — прошептала, не в силах говорить громче. Хотя бы потому, что была готова сойти с ума от ощущения члена Мейсона внутри меня. После оргазма чувства стали совершенно другими. Если до этого внизу живота все тянуло и ныло, то теперь я отчетливо ощущала каждый миллиметр его все еще твердой плоти. Огромной. Распирающей. Находящейся настолько глубоко, что, создавалось ощущение, что такое просто невозможно. Но главным было то, что это именно Рид находился внутри меня. То, что это он нависал надо мной, массивным телом вдавливая в матрас. И то, что это он обжигал меня своим горячим дыханием, губами касаясь уха.

— Не хочу. — Мейсон просунул руку под меня и, приподняв, прижал к себе. Затем лег на спину, и я оказалась на нем. При этом он так и остался во мне. Его плоть от этих движений опять скользнула внутри, и я зашипела от новых вспышек, которые разгорелись внизу живота.

— Мне нужно в ванную, — сказала, настойчиво пытаясь приподняться и этим делая лишь хуже: каждое мое движение вызывало скольжение его плоти внутри меня, а это было чревато новыми угольками, которые обжигали там, где я бы сейчас предпочла ничего не чувствовать.

Рид не ответил, но и не отпустил. Почему-то он казался спокойным, как никогда раньше. Я его просто не узнавала. Будто в эти мгновения в нем было куда больше человеческого.

Я молчала. Просто не могла говорить. В первые мгновения нестерпимо сильно хотела все же встать и пойти в ванную. Но глаза закрывались сами собой. Наверное, сказались сутки в дороге и слишком сильные эмоции, из-за чего я не заметила, как заснула.

Я проснулась ночью, от ощущения огромных ладоней на моем теле. Они касались меня. Гладили, проводя от ключиц до бедер, прижимая меня к чему-то огромному и горячему. Словно к стене из стали.

Ощущения непривычные и непонятные. Ладони — слишком грубые и шершавые. Наверное, мне следовало испугаться, но сквозь сонливость я поняла, что мне совершенно не страшно. Наоборот, спокойно и приятно, из-за чего я тут же опять заснула.

С наступлением утра понимание произошедшего между мной и Ридом нахлынуло с новой силой. В основном это выразилось в сокрушающих мыслях, которые обрушились на меня, разрывая сознание.

Изначально я чувствовала себя настолько хорошо, как никогда раньше. Словно мгновенно исчезли все тревоги. Я сладко потянулась и… тут же замерла, понимая, что, во-первых, я голая, а, во-вторых, все тело ноет, а внизу живота вообще болит.

Именно в этот момент я вспомнила про вчерашнее и резко открыла глаза, чтобы тут же увидеть Мейсона.

Он сидел в кресле, одетый лишь в домашние штаны черного цвета. Наверное, работал, так как передним стоял ноутбук, но, услышав, как я потянулась, оторвал от него взгляд и посмотрел на меня.

Я тут же прикрылась одеялом. Я и так была укрыта, но пока потягивалась, оно сползло.

— Проснулась? — спросил Рид, отставляя ноутбук. Он поднялся с кресла и подошел к кровати.

— Угу, — буркнула я.

— Где-то болит? — Он сел на край кровати и положил ладонь на мою голову, пальцами перебирая пряди. Убирая их с лица.

— Немного… — Я закопошилась. Предпочла бы, чтобы он меня не трогал, ведь даже от его прикосновения к волосам ощущения были слишком… странными. — Можешь, пожалуйста, отвернуться? Я хочу пойти в ванную.

— Зачем мне отворачиваться?

— Я смущаюсь.

— Мы этой ночью трахались.

Я еще сильнее завозилась, а потом лицом уткнулась в подушку. Щеки обожгло смущением.

— Пожалуйста, просто отвернись.

Говоря это, я не думала, что он послушается, но Рид внезапно отвернулся. Не веря своим глазам, я тут же вскочила с кровати и побежала в ванную комнату. Ноги подкашивались так, что создавалось ощущение, что еще немного — и я упаду. Мне чудом удалось вбежать в нужную комнату и захлопнуть дверь.

Щеки горели, сердце неистово билось. Безумно. И все лишь из-за нашего короткого разговора. Вернее, не только из-за него, а из-за всего, что случилось прошлым вечером.

Мы действительно переспали…

Я и Мейсон…

Мне понадобилась вечность, чтобы принять эту мысль, но она все так же продолжала будоражить.

В ванной я провела не меньше часа. Приводила себя в порядок. Мылась. Думала.

За последнее время Мейсон для меня слишком сильно изменился. Хотя бы потому, что я начала видеть в нем парня и теперь не знала, как себя вести рядом с ним.

Кутаясь в халат, я наконец-то рискнула вернуться в спальню. Рид все так же работал, но стол уже был накрыт. Правда, только на одного человека. Там стоял чай и множество разных пирожных. Их было слишком много. Не меньше тридцати.

— Это что? — спросила я, осторожно выходя из ванной и взглядом окидывая сладости.

— Ты же любишь сладкое, — отозвался Рид, опять отрывая взгляд от ноутбука и смотря на меня.

— То есть это для меня? — Я приподняла брови.

— Хочешь что-то другое?

Я качнула головой.

— Нет. Просто я столько точно не съем.

— Бери те, которые больше понравятся, Лив.

Я немного помялась, но все же села за стол. Внизу живота отдалось тупой болью, но я постаралась этого не показывать.

— Болит? — спросил Рид, замечая то, что я пыталась скрыть. Как у него это получалось? Создавалось ощущение, что он замечал даже малейшие проявления моих эмоций.

— Уже намного лучше. — Я опустила взгляд на чашку. Чувствовала себя жутко неловко.

— Нужен врач?

Я тут же отрицательно качнула головой.

— Нет! Я скоро приду в себя.

Я правда не понимала, почему мне так больно. Рид ведь не сделал ничего выходящего за рамки. То есть вчера вечером он не проявил своих… специфических увлечений. Наверное, жжение возникло оттого, что Рид просто был огромен. Во всем. И как близость с ним выдерживали его девушки?

Стоило подумать про девушек Мейсона, как в груди опять кольнуло. А стоило понять, что это ревность, как я чуть не выпустила чашку.

Я налила себе чай и принялась за первое пирожное.

— А откуда они тут? — спросила, еле сдерживаясь, чтобы не зажмуриться от наслаждения, настолько было вкусно. — В жизни не поверю, что эти пирожные приготовили на здешней кухне.

— Ты еще что-нибудь хочешь? — Мейсон подкурил сигарету.

— Пирожных мне точно хватит.

— Я не про них.

— А про что?

— Про все что угодно.

Я приподняла бровь. Что он имел в виду? А если я захочу все что угодно? Например, золотую цепочку? Или вообще машину?

— Мне больше ничего не нужно. — Я отрицательно мотнула головой, подтягивая к себе следующее пирожное.

Мейсон курил сигарету за сигаретой, а я поглощала сладости. В какой-то момент начала чувствовать, что в меня больше не влезет, но все равно продолжала есть. Возможно, потому что так мне становилось легче.

Я не знала, как большинство девушек относится к интиму. У меня раньше были подруги, очень свободные в таких вопросах. некоторые не видели ничего плохого в том, чтобы переспать с парнем после первого свидания. Или вообще с незнакомцем в ночном клубе. Может, даже встречаться с несколькими парнями одновременно и, соответственно, со всеми делить кровать. Они объясняли это тем, что жизнь лишь одна, и если хочется, то зачем себе отказывать?

То есть в сексе эти девушки не видели ничего особенного. Лишь нужду тела.

Для меня же все это было слишком интимно. Одно неверное слово могло уничтожить нашу близость с Мейсоном. И мне казалось, что именно это вскоре и произойдет, ведь Рид сам по себе скопление всего неправильного.

Но он уберег нас от этого. Отвернулся, когда я попросила. В моменты моей растерянности накормил сладким. Для кого-то это могло показаться мелочью, а для меня значило слишком много.

И, украдкой поглядывая на Мейсона, я ловила себя на том, что тело начинало покалывать, а сердце ускоряло свое биение.

Глава 21

Я хотела заварить чай, но слишком долго не могла его найти. Уже была готова смириться с тем, что его тут нет, но утром горничные приносили чай в заварнике. Откуда-то же они его взяли. И вряд ли он настолько быстро закончился.

— Что ты делаешь?

Услышав голос Мейсона, я резко обернулась.

И это стоило мне слишком многого. Стоя на табурете и одним коленом упираясь в столешницу, я и так была в крайне неустойчивом положении. И это движение окончательно лишило меня равновесия.

Понадобилось мгновение, чтобы понять: я сейчас точно упаду. И это было жутко странное мгновение, во время которого я успела вспомнить о том, что внизу открыты шкафчики. Я точно разобью себе о них нос. Может, стукнувшись об пол, сломаю руку или пальцы.

Я уже многое успела представить. Вплоть до того, как буду сидеть в больнице. Даже ужаснулась, потому что здешняя больница находится далеко, и до нее явно нелегко добираться.

Я отчаянно потянулась к ручкам в надежде зацепиться за них, но сумела лишь мазнуть пальцами по стали. Я бы закричала, если бы успела это сделать. Но внезапно на мою спину легла массивная ладонь Рида, удерживая и позволяя поймать равновесие.

— Спасибо, — неровно прошептала я, хватаясь за столешницу и пытаясь слезть с табурета. Обыскивать верхние полки резко перехотелось.

Рид взял меня за руку и помог спуститься на пол.

От соприкосновения наших ладоней я ощутила уже знакомое покалывание. До сих пор не могла к этому привыкнуть. Как и ко всему, что происходило между мной и Мейсоном.

А ведь прошлым вечером мы вовсе переспали.

Стоило вспомнить об этом, как покалывание усилилось. Вздрогнув, я выдернула свою руку из его пальцев.

— Я чай искала, — сказала, отворачиваясь. Наклонившись, открыла несколько шкафчиков и начала их осматривать.

На самом деле, раньше я их уже открывала. Чая там не было, но мне срочно потребовалось сделать занятый вид, чтобы хотя бы так снять неловкость ситуации.

Правда, неловкой и смущающей она, судя по всему, была лишь для меня. Мейсон выглядел совершенно обычно.

Но то, что некоторые грани мы перешли, чувствовалось уже сейчас, когда Рид подошел слишком близко. Так, что я спиной ощутила его торс. Положив руку на столешницу, он практически коснулся моей ладони.

— Зачем тебе чай? — спросил он, убирая мои волосы с плеча и медленно перебирая пряди.

— Хочу заварить, — ответила я, понимая, что не могу скрыть волнение. — Я нашла лимон и мед. Чай — нет.

— Позови горничную.

— Я сама хочу это сделать. Мне…

Фраза оборвалась. Слишком внезапно я перестала контролировать свой голос. Возможно, это из-за пальцев Рида, которые он все так же вплетал в мои волосы. Казалось, он просто перебирает их, но в тот же момент создавалось ощущение, что значение этих прикосновений куда глубже.

— Мне хочется чем-то заняться. Заварить чай. Или вообще приготовить ужин. Можно я это сделаю?

— С каких пор ты любишь готовить?

— Хочу попробовать.

Рид отстранился, и я приняла это за согласие.

В прошлом у меня не было ни нужды, ни возможности готовить. Из-за учебы мое свободное время выпадало на тот период, когда повар как раз готовил ужин. Потеснить его я не могла. Но не скажу, что мне не было любопытно однажды приготовить что-нибудь серьезное. Не просто сэндвичи или омлет, а какое-нибудь настоящее блюдо.

Сейчас же мне срочно следовало на что-то отвлечься.

Хемшер располагал к отдыху. По окрестностям можно было бесконечно долго гулять. Да и в коттедже просто невозможно было не расслабиться. Вот только я все равно не могла этого сделать. Мне следовало именно заняться чем-то. Желательно — тяжелым для меня. Готовка подходила идеально.

Я принялась изучать содержимое холодильников. Их тут было два. Еще имелась одна морозильная камера. Сам коттедж достаточно долго стоял нежилым. Наверное, таковым он являлся годами, но буквально перед нашим приездом его привели в порядок и наполнили кухню продуктами.

Меня удивляло, как у прислуги получилось сделать это настолько быстро.

Изучив содержимое холодильников и морозильной камеры, я пошла искать горничных. Этих женщин я раньше не видела. Возможно, их перенаправили сюда из особняка Ридов, который находился в соседнем округе.

Найдя одну из женщин, я узнала, что их уже предупредили о том, что ужин готовить не нужно. Но тогда если я испорчу блюдо, которое хочу приготовить, мы с Ридом, судя по всему, будем ужинать сэндвичами и омлетом. Уж на них-то меня хватит.

Вернувшись на кухню, я увидела Рида. Он сидел за обеденным столом, на котором стоял его рабочий ноутбук, и что-то просматривал на экране.

Я замялась в дверях.

— Ты будешь тут работать?

— Да. — Мейсон оторвал взгляд от ноутбука и посмотрел на меня. — Хочешь, чтобы я ушел?

— Нет. — Я качнула головой. Хотя, наверное, лгала. Именно Рид был причиной сумбура в моей голове, и, окунувшись в кухонные проблемы, я хотела отвлечься. Но как отвлечься от мыслей про Мейсона в присутствии Мейсона?!

На самом деле ничто не мешало все-таки попросить его уйти. Объяснить это тем, что мне нужно время, чтобы побыть одной. Или, например, сказать, что он будет меня отвлекать.

Вот только, пусть это и противоречило всем моим мыслям, мне не хотелось, чтобы Мейсон уходил. Вчерашний вечер значил для меня слишком много. Вернее, не сам вечер, а близость с Мейсоном. Именно из-за нее я ощущала себя разбитой. Может, как раз потому, что слишком просто отдалась ему.

Конечно, можно взглянуть на это и с другой стороны. Мы взрослые люди, и секс — просто потребность тела. Нам обоим было хорошо, значит, загружать себя лишними и тяжелыми размышлениями не стоит.

Вот только у меня не получалось. Я слишком просто поддалась Риду, и это грызло меня. И если в этой ситуации и было то, от чего мне становилось легче, то этим «чем-то» как раз являлся Мейсон.

Когда ты настолько просто поддаешься, возникает ощущение собственной нечистоты, но именно из-за Мейсона это ощущение не могло полностью въесться в сердце. Сегодня утром, когда я проснулась, он напоил меня чаем и накормил сладостями. Позже мне принесли огромный букет цветов. Обедали мы на террасе. Еще вчера, когда я поднималась туда, там не было ничего. Даже убрать еще не успели.

Вчера, перед тем, как уйти к озеру, я обмолвилась об этом Риду, сказав, что там очень красиво и жаль, что там пока нельзя посидеть. А к двенадцати часам сегодняшнего дня на террасе все преобразилось и был накрыт стол. И это был волшебный обед. На свежем воздухе. С таким видом, от которого дух перехватывало, и с настолько вкусной едой, что у меня по коже бежали мурашки.

И сейчас, хоть мне и хотелось побыть одной, я нутром чувствовала, что в какой-то степени даже рада тому, что Рид пришел. Куда хуже, если бы после близости он начал меня игнорировать.

Против воли я вспомнила слова Рите. Она говорила, что я должна показать Мейсону, что он для меня единственный мужчина. Но пока только он показывал мне, что я для него хоть что-то да значу.

Я села за стол напротив Мейсона и достала телефон. Зашла в сеть и стала листать рецепты. Некоторые мне понравились, но я не могла выбрать что-то одно. Думала спросить у Рида, что он предпочтет на ужин, но решила: пусть для него это будет сюрпризом.

Я остановила выбор на лазанье. И заодно решила приготовить салат.

— Лив.

Услышав, что Рид меня позвал, я оторвала взгляд от телефона и посмотрела на него.

— Что?

— Вчера вечером ты говорила, что не пыталась убежать.

— Я этого и не делала, — сказала я, качнув головой.

— Почему именно эта мысль тебе пришла первой? Ты думаешь о побеге?

По спине пробежал холодок. Мейсон будто видел меня насквозь, и это было по-настоящему жутко. Ведь вчера, рядом с озером, я как раз размышляла о том, что могла бы дойти до дороги, поймать машину, а потом… просто раствориться. Эти мысли не были серьезными. Скорее, привычкой. Но именно они спровоцировали мой страх, когда я, вернувшись, поняла, что меня все ищут.

— Я не собираюсь убегать. — Я опустила взгляд на экран телефона и сделала скрин рецепта, чтобы каждый раз не заходить в сеть и не включать его заново. Чувствовала, что Мейсон смотрел на меня. Будто сканировал душу. Пытался понять, сказала ли я правду?

Я была искренна, поэтому не переживала. Пусть смотрит сколько хочет.

— Наверное, нам стоит поговорить об этом. — Я положила телефон на стол и подняла взгляд на Мейсона. — Или как минимум кое-что прояснить. Наши отношения дико странные. Для меня ты — проблема, с которой я сейчас я сражаюсь. Поэтому убегать уж точно не буду.

Возможно, мои слова звучали как полный бред, но мы оба понимали их истинную суть. Не только Мейсон для меня был проблемой, но и я для него. И сейчас мы сражались. Да, в непривычном понимании этого слова, но борьба шла ожесточенная.

Я поднялась со стула и пошла к холодильнику. Начала доставать нужные ингредиенты. Для меня лазанья была не просто тяжелым блюдом. Скорее, настоящим вызовом. Но почему-то, приступая к приготовлению, я ощущала приятное волнение.

На кухне было тихо, если не считать постукивания ножа о деревянную доску и звука жарящегося мяса, лука и помидоров. Витал приятный аромат, а из приоткрытого окна проникало мягкое, но прохладное дуновение ветра.

Мейсон работал, а я крутилась около столешницы. Ненадолго сделав перерыв, я почему-то захотела сварить для него кофе. Прямо грудь обожгло от этого желания. Поэтому я пошла разбираться с кофемашиной.

А уже через пятнадцать минут поставила перед Ридом чашку.

— Держи. Крепкий и без сахара. Как ты любишь.

Мейсон оторвал взгляд от ноутбука. Посмотрел на меня, а потом на чашку.

— Не хочешь?

— Хочу. — Он взял чашку и поднес ее к губам. — Спасибо.

Я вернулась к столешнице и продолжила нарезать овощи для салата. Почему-то на душе было очень спокойно и так хорошо… Настолько, что, казалось бы, такое и вовсе невозможно.

— Пойдем ужинать на террасу? — спросила, оборачиваясь к Риду.

Эта затея была не очень хорошей. Все же еще зима, и, несмотря на то, что тут куда теплее, чем в городе, солнце уже зашло, и температура упала. Но почему-то хотелось поужинать именно на террасе.

Мейсон кивнул, и я еще сильнее оживилась.

Когда лазанья и салат были готовы, я пришла к однозначному выводу: готовить весело. Я прямо загорелась этим.

— Я сама накрою на стол, — предупредила Рида, но в итоге мы это делали вдвоем.

Еду и тарелки на террасу отнес он. Я расставила посуду.

На улице и правда было прохладно, но Мейсон будто и вовсе не замечал холода, а я согревалась пледами. В этом даже было что-то особенное. Уютное.

Но главным был вид с террасы. Он значительно отличался от того, что я видела в обед. Ночной лес завораживал. Немного пугал, но именно в этом таилась своя красота.

Время от времени я поднимала голову и смотрела на звезды. В эти моменты вовсе не дышала, ведь такого неба я еще нигде не видела. Даже не подозревала, что оно может быть таким.

— Когда я была тут в прошлый раз, так поздно на улицу не выходила, — сказала, отрезая лазанью. — А жаль. Меня поселили в комнату, из окон которой практически ничего не было видно. Прямо перед ними росли два дерева. Во-он те. — Я наклонилась вперед и пальцем указала вправо. — Они еще больше выросли. Теперь выше коттеджа. Но тут многое поменялось. Конечно, я мало что помню, но ведь тут сделали ремонт? Да?

— Три года назад.

— Так и знала. Теперь и мебель другая. Я хорошо запомнила диваны, которые раньше стояли в холле. Я на них постоянно лежала и учила уроки, которые задали на каникулы. Гувернантку жутко злило, что я делала это не за столом…

Я очень давно не была в Хемшере. Большинство воспоминаний уже испарилось, с другой стороны, оставшиеся были очень яркими. И сейчас я бездумно рассказывала про них. Про то, что тут бегал бродячий кот, которого позже забрал садовник, но до этого я успела подружиться с рыжим чудовищем. Возможно, кот был обычного размера, но тогда он казался мне по-настоящему огромным.

Я рассказала про то, как ходила по округе. Естественно, в сопровождении гувернантки, которой не нравилось такое развлечение, и поэтому она постоянно пыталась залучить меня обратно в дом. Я вообще много чего рассказала, пока до меня не дошло, что почти полчаса рот у меня не закрывался.

Стоило мне это осознать, как я тут же замолчала. Даже фразу не закончила.

— Прости. — Я подтянула к себе стакан с соком. — Я заговорилась.

— Продолжай, Лив.

Я приподняла бровь. Вообще, я любила разговаривать. Могла делать это бесконечно, но все же старалась сдерживаться, а то от моей бесконечной болтовни люди могли и устать. И не могла понять, как так получилось, что в присутствии Мейсона я настолько сильно расслабилась, что даже не заметила того, как долго говорила. А ведь раньше как раз в присутствии Рида я тщательно следила за каждым словом. Старалась ни в коем случае не произносить ничего лишнего.

Все настолько сильно поменялось? Или на меня подействовала атмосфера Хемшера?

— Может, теперь ты что-нибудь расскажешь? — спросила у него. — Ты молчишь, а я все говорю и говорю. Мне бы хотелось и тебя послушать. Например, твои воспоминания, связанные с этим местом?

— Я тут раньше не был.

— Серьезно? Но дом же принадлежит твоей семье. То есть… вообще-то, именно тебе.

Я нахмурилась. Тут была я. Время от времени сюда привозили Рите. А Мейсон не был ни разу? Хотя это его дом? Даже мама и отец Рите отдыхали тут каждый год.

— А как же без тебя сделали ремонт?

— Я не занимаюсь ремонтами.

— У тебя для этого есть человек?

— Несколько.

— Я их знаю?

— Нет. Эти люди смотрят за недвижимостью, которая находится вне города. В самом городе их никогда не было.

Я подалась вперед, внимательно слушая Рида. Не хотелось в этом сознаваться, но мне нравилось слушать вот такие длинные фразы Мейсона. И неважно, что именно он говорил. У меня всегда от них по коже бежали мурашки. Рид в такие мгновения будто был совершенно другим.

— А в каких твоих домах ты бывал? Я имею в виду те, что не в нашем городе.

— В нортонском особняке.

— И все? Это же расточительство. То, что у тебя практически в каждом городе есть коттедж, дом или как минимум квартира, а ты нигде не бывал. Даже не видел то, что тебе принадлежит. — Я поправила плед. — Кстати, ты же время от времени ездишь в деловые поездки. Где останавливаешься на это время?

— В отелях.

— Почему не в своих домах?

— Мне не подходит их расположение. Большая часть находится за городом.

— Но ты все равно мог заехать и хотя бы посмотреть на свою собственность.

Мурашки усилились. И все из-за нашего диалога. Из-за того, что Рид отвечал. Более того: объяснял мне то, чего я не понимала. После стольких лет обоюдного молчания оказалось, что разговоры с таким мрачным и молчаливым чудовищем, как Рид, могут будоражить.

Ужин был длительным. Возможно, потому что уходить с террасы совершенно не хотелось. Я слишком расслабилась, постоянно смотрела на звезды и пила сок. Позже все-таки отметила, что лазанья получилась отлично. Из-за этого хотелось улыбаться, и для себя я решила, что точно готовлю не в последний раз.

Кто бы знал, что готовка может принести столько радости?

Мне казалось, что на террасе я могла просидеть хоть до утра, но холод все же сказывался. Температура понизилась до такой отметки, когда даже пледы уже не спасали, из-за чего я предложила уйти в дом.

— А где моя спальня? — спросила у Мейсона, когда мы уже спустились на второй этаж.

Рид открыл дверь, без слов давая понять, что это моя комната. Вот только она не была моей. Это была спальня Мейсона. Та, в которой мы провели прошлую ночь.

Я все еще стояла в коридоре, но через открытую дверь видела кровать, из-за чего тут же нахлынули воспоминания. Я тут же опустила взгляд в пол и взволнованно переступила с ноги на ногу.

— Это твоя спальня. Не моя, — отозвалась, все так же не смотря на Мейсона.

— Она общая, Лив. — Рид взял меня за руку и потянул внутрь, закрывая за нами дверь, из-за чего мое сердце забилось еще более гулко. — Ты моя женщина и будешь спать на одной кровати со мной.

Я хотела сказать, что для этого еще слишком рано, но сдержалась. Учитывая все, что уже произошло между нами, возражать было глупо.

Но это не отменяло того факта, что я не была готова к тому, чтобы наши отношения вышли на такой уровень.

— Я предпочла бы, чтобы мы пока жили в разных комнатах. — Я повернулась к двери, но случайно бросила взгляд на шкаф и заметила там свои вещи. Хотела подойти и посмотреть, как горничные разложили мою одежду, даже сделала первый шаг, как Рид положил ладонь на мою талию и притянул к себе. Ловко пробираясь под мой свитер. Касаясь обнаженной кожи.

А затем наклонился и поцеловал.

После ужина я была расслаблена, но соприкосновение с губами Мейсона все равно взбудоражило меня за один миг. Сделало воздух в помещении слишком жарким и душным. Так, что я на контрасте ощутила, каково это: прийти с холодной улицы и тут же попасть в жаркое пламя. У меня даже голова закружилась и перед глазами вспыхнуло.

Особенно когда Рид поцелуями сначала опустился к скуле, а затем и к шее.

Я в очередной раз убедилась, что она — моё слабое место. Или это Рид целовал так, что я, даже не желая этого, тут же начинала подчиняться? Словно заведомо проиграв. Я боялась этой своей реакции на Мейсона, будто ощущала слабость перед ним.

— Подожди, мне нужно в ванную, — прошептала я, потянув свитер вниз.

Рид как раз намеревался его снять. Поднял вязаную ткань выше груди, из-за чего стал виден лифчик.

Выскользнув из рук Мейсона, я чуть ли не побежала в ванную. Закрылась там и в первую очередь умылась холодной водой. Сердце стучало безумно. Даже думать было трудно. Но я все равно раз за разом задавалась вопросом: что же между нами происходит?

В ванной я пробыла так долго, как только могла. Увидев тут свой гель для душа, шампунь и зубную щетку, решила искупаться и привести себя в порядок. И мылась до тех пор, пока вода не стала холодной. Учитывая то, что было уже очень поздно, я предполагала, что Мейсон лег спать. Наверное, даже надеялась на это. Но, вернувшись в спальню, увидела, что он сидит в кресле.

Стоило мне покинуть убежище, как взгляд Рида тут же коснулся меня.

Сколько же всего читалось в его глазах! Такого, отчего я вздрогнула и занервничала, но в тот же момент ощутила, как по коже вновь скользнули мурашки, создавая то волнение, от которого было впору сойти с ума.

— Ты еще не спишь? — растерянно спросила я.

Ответа не получила. Судя по всему, Мейсон прекрасно понимал, что я от него пряталась, и все те часы, которые я провела в своем убежище, ждал меня. Сейчас в его взгляде я ощущала одно: он ставил черту, от которой я убегала. Пыталась удержаться на уровне «недоотношений». Делала это потому, что все еще боялась обжечься.

Мейсон поднял руку, и я без лишних слов поняла, чего он хочет: чтобы я подошла и положила свою ладонь в его. Я несколько секунд помедлила. Нечто внутри меня привычно желало убежать, но… я почему-то сделала шаг в сторону Рида. Подойдя к нему, положила свою ладонь в его, а он тут же сжал ее и потянул меня на себя. Так, что я упала на него.

Он перехватил меня и усадил к себе на колени, затягивая в жестокий, слишком горячий и безумный поцелуй. Перекрывающий мысли. Отворяющий двери в наш личный ад, в котором, наверное, мне даже хотелось сгореть.

Я не заметила, как осталась без одежды, но вздрогнула, когда Рид со мной на руках поднялся с кресла и положил меня на кровать. Он перевернул меня на живот, а потом поставил на колени. Одной рукой сжимая мою попу, второй расстегнул свой ремень, а затем ширинку, после чего я ощутила его твердый, до предела возбужденный член, приставленный к моему лону.

— Мейсон… — прерывисто произнесла я взволнованно, даже немного испуганно, ожидая боли.

Толчок Рида — и она неминуемо последовала, но была совершенно не такой, как в наш первый раз. Теперь — куда мягче. Вызывая жжение, которое тут же рассыпалось искрами. Заставляло внизу живота все тянуть и ныть. Таять. Прогоняло по телу жар.

Следующие толчки Мейсона… С самых первых мгновений — безумные и глубокие. Такие, от которых содрогалось все тело.

Я прогнулась в спине и лбом уткнулась в холодное покрывало. Громко застонав, прикусила губу, сильно ощущая движения Рида. Он пальцами удерживал меня за бедра, наверняка оставляя красные следы.

Внезапно Рид перевернул меня на спину. Рывком притянул к краю кровати и, раздвинув ноги, вновь вошел. С первого толчка — на всю длину. Срывая с моих губ стон, больше похожий на крик. Слишком громкий, так, что я тут же прикрыла губы ладонью.

Рид убрал ее.

— Кричи. Громче, Лив. Я хочу тебя слышать.

И опять сделал резкое движение. До невозможности глубокое. Такое, что я, даже пытаясь сдерживаться, в итоге не смогла остановить стон.

Сегодня Мейсон был куда менее аккуратен, но от этого лишь сильнее разгоралось безумие близости. Пока еще не полностью. Я прекрасно ощущала, что Рид все еще сдерживается, но в то же время чувствовала, что еще немного — и мы перейдем черту.

Когда я проснулась, на улице уже было светло. Я ощущала это даже с закрытыми глазами, но не спешила вставать с кровати. Тело все еще было слабым и вялым. К тому же мне просто было слишком хорошо, чтобы прерывать эти мгновения.

Я знала, что Рид рядом. Он уже не спал. Прижимал меня к себе и водил рукой по спине. Его ладони, обычно жесткие и грубые, сейчас доводили меня до трепета.

Телефон Мейсона, лежащий на тумбочке, зажужжал из-за входящего звонка. Рид не ответил, но телефон раз за разом оживал. Когда Мейсон потянулся к нему, я внутренне напряглась. Не хотела, чтобы это мгновение прерывалось, но в тот же момент осознавала, что на Мейсоне весь город, и игнорировать работу он не может.

Но все же Рид не стал отвечать на звонки. Выключил телефон и отбросил его. В первое мгновение я просто не поверила в это и сильнее прижалась к нему.

— Уже проснулась? — спросил он.

— Да.

— Что-то болит?

Мейсон опять ладонью скользнул по моей спине, и я против воли прогнулась, еще сильнее жмурясь. Словно кошка, которая получала удовольствие от поглаживания. И как жизнь могла свернуть в такую сторону? Чтобы я вот так реагировала на Рида…

— Нет, со мной все хорошо.

Я не лгала. Со мной и правда все было замечательно, но тело все же болело. В основном поясница.

Этой ночью близость была бесконечной. С одной позы практически сразу переходящей в другую. Иногда жесткой. Порой мягкой. Но, главное, этой ночью между нами произошло слишком многое, чтобы я могла закрыть на это глаза.

Уже теперь я с уверенностью могла сказать, что Мейсон еще тот извращенец, хотя пока, к счастью, у нас был лишь обычный секс. То есть свои увлечения он на мне не испытывал.

Но мне с головой хватило и того, что было.

— Хочу еще немного полежать, — произнесла я, уткнувшись в его шею и чувствуя, как Рид вновь провел ладонью по моей спине.

Мы были полностью обнажены. Кожа соприкасалась с кожей, и Мейсон казался горячим как никогда раньше. Как печка.

Сил у меня толком не появилось, поэтому весь день был крайне ленивым. Но, наверное, именно это больше всего соответствовало слову «отдых».

Долгое время мы с Ридом лежали в кровати. Пообедали в спальне, после чего я попросила его сходить вместе со мной к озеру.

Сегодня наш последний день в Хемшере. В пять утра отъезд, и перед этим мне хотелось хотя бы раз посмотреть на гладкую и спокойную воду. Почувствовать атмосферу, которая была лишь там.

Путь был неблизкий, но мы никуда не спешили. Это была очень медленная прогулка по лесу, во время которой я постоянно останавливалась, чтобы сфотографировать цветы. Хотела позже показать их Рите.

Около озера мы пробыли с час, и все это время я бросала в воду камни. Откуда у меня взялись на это силы, не имела ни малейшего понятия, но понимала, что завтра будет болеть рука.

Когда мы вернулись в дом, Мейсону нужно было работать. Он направился в кабинет, но сказал, что, если я хочу, могу прийти к нему.

Я понятия не имела, что мне делать в его кабинете, и вообще не считала это хорошей идеей, но все же сварила кофе и пришла.

В итоге Рид сидел за столом и работал. Я лежала на диване и читала.

Книга попалась интересная, но, время от времени отрываясь от нее, я смотрела на Рида и поражалась тому, насколько спокойная и даже приятная атмосфера в кабинете. Умиротворенная.

Ближе к вечеру я пошла на кухню. Решила, что и на этот наш последний ужин в Хемшере хочу самостоятельно что-нибудь приготовить.

Когда я просматривала содержимое холодильника, на кухню пришел Мейсон. Сел за обеденный стол. Поставил перед собой ноутбук и продолжил работу.

Кинув на него взгляд, я приподняла уголок губ. На самом деле я ждала его прихода. Пусть мы и не разговаривали, пусть каждый занимался своим, но в самом факте нахождения рядом пряталось слишком многое.

Я вновь сварила для него кофе и отнесла чашку. Стоило поставить ее на стол, как Рид взял меня за руку, притянул к себе и поцеловал.

— Спасибо за кофе, — произнес он, отпуская меня и беря чашку.

— Не за что, — ответила я и покачнулась. Одного короткого поцелуя было достаточно, чтобы я ощутила легкое опьянение. Или на меня так подействовали воспоминания о вчерашней ночи, которые тут же вспыхнули в сознании?

Например, то, как Рид отнес меня в ванную комнату. Поставил на плитку в душевой кабинке и включил воду. Я думала, он уйдет, но этого не произошло. Мейсон взял гель для душа, вылил его на мою кожу и медленно водил рукой по телу, размазывая мыльную жидкость. Я возмущалась. Говорила, что и сама могу помыться. И далеко не сразу поняла, что суть далеко не в этом.

Именно там, в душевой кабинке, мы в итоге сделали то, о чем я особенно сильно не хотела вспоминать. Но все же картинки против воли вспыхивали в сознании, и я краснела, опускала взгляд и кусала губы. Рид — чертов извращенец!

Но хуже всего то, что от этих воспоминаний внизу живота начало ныть. Пока не сильно, но даже это казалось нестерпимым.

Я помотала головой и попыталась отвлечься на готовку.

Этот ужин мы тоже провели на террасе. Горячая еда, пледы, чай с лимоном и медом. Звезды и бескрайнее небо. А также ветер и шум колышащихся деревьев. То, что можно слушать бесконечно.

Далеко не сразу я поняла, что тут мне даже дышится иначе. Словно полной грудью. Я ощущала себя так, словно находилась на низком старте, перед чем-то по-настоящему невероятным. Глобальным.

И от этого я чувствовала непривычный трепет, вызываемый предвкушением. Улыбалась и даже смеялась. Бесконечно что-то рассказывала.

На душе было легко, как никогда раньше, поэтому, когда мы вернулись в спальню, я впервые не отталкивала Мейсона и не пыталась ускользнуть от него. Наоборот, когда Рид притянул меня к себе, легко пошла в его объятия. Словно они стали чем-то само собой разумеющимся.

Возможно, это произошло из-за влияния вчерашней ночи, когда мы перешли через все грани, которые только были возможны. Или это действие Хемшера, ведь именно тут слишком многое изменилось.

Об этом я особенно ясно подумала в три часа ночи, когда мы уже собирались уезжать обратно в город. И мне внезапно стало не по себе.

В Хемшере все было просто и понятно. В какие-то моменты даже казалось, что идеально. Но тут мы были вдвоем. Что же будет, когда мы вернемся в город? Туда, где множество других людей. И множество конфликтов…

Садясь в машину, я особенно ясно понимала, что так, как в Хемшере, в городе не будет.

Глава 22

Дорога обратно в город показалась намного тяжелее, чем в Хемшер. Наверное, в основном из-за гнетущих мыслей и вспыхивающей нервозности.

Со временем меня начала одолевать тревога.

Я пыталась убедить себя в том, что все будет хорошо, и, кажется, у меня это даже получалось. Но, стоило нам заехать в город, как вся уверенность тут же испарилась. Я поняла, что ничего хорошего не будет.

Медленно повернувшись к окну, я скользнула взглядом по двухэтажному маркету. В то время, когда я пряталась от Мейсона, рядом с этим местом меня поймал Гик. Он схватил меня за шиворот и чуть ли не поволок по тротуару к своей машине. Вел себя так, что мне вовсе показалось — Гик вот-вот зашвырнет меня в багажник.

Тогда неподалеку находилось несколько девчонок из нашего университета. Кажется, третьекурсницы. Падая и пытаясь вырваться, в то время как Гик тряс меня, словно какую-то тряпку, я кричала, умоляя их о помощи, но они лишь смеялись над моим отчаянием и подбадривали Гика.

Этот случай показывал, как теперь ко мне относятся в этом городе. Кровожадная травля теми, кого я совсем недавно считала друзьями, стала последней каплей.

И как мне теперь тут жить? После всего, что было, я с трудом представляла себя в здешнем обществе.

— О чем думаешь? — спросил Рид.

Только сейчас я поняла, что он смотрел на мои до онемения в пальцах сжатые кулаки.

— Мне кажется, что я что-то забыла в Хемшере, но не могу понять, что именно, — солгала я. — Может, свою кофту.

— Горничные осмотрят дом. Если там остались твои вещи, тебе их привезут, — сказал Мейсон. На светофоре загорелся зеленый, и машина мягко двинулась вперед. — Но ты ведь сейчас думаешь не об этом. Ты лжешь мне, Лив.

Я напряглась еще сильнее.

— Почему ты считаешь, что я лгу?

— Когда думают всего лишь про забытую кофту, так не выглядят. Тебя что-то сильно тревожит. Расскажешь?

— Позже. — Я не стала отрицать возможность подобного разговора, но пока не была к нему готова. — Сейчас мне хочется просто отдохнуть.

Я уже собиралась отвернуться, но Рид убрал одну руку с руля и вплел пальцы мне в волосы. Это было короткое и еле ощутимое касание, но от него по коже тут же пробежали мурашки.

Когда мы подъехали к особняку, Рите ждала нас около лестницы.

Судя по всему, она зря время не теряла. На сестре были новые украшения и одежда. Также она немного осветлила волосы и сделала маникюр.

— Ну наконец-то! — Стоило нам выйти из машины, Рите тут же побежала ко мне и крепко обняла. — Без вас было чертовски скучно.

Я обняла ее в ответ. Только сейчас поняла, что мне ее действительно не хватало, хотя когда Рите уезжает на учебу, мы не видимся куда дольше.

Позже, когда я вошла в свою спальню, чтобы переодеться, сестра проскользнула за мной и села на край кровати.

— Ну и? — спросила она. — Как прошел ваш совместный отдых?

— Ты же знаешь, что хорошо, — ответила я, открывая дверцы шкафа.

Пока мы с Мейсоном были в Хемшере, Рите каждый день по нескольку раз писала мне и спрашивала, как у нас дела.

— Я жажду подробностей.

— Это уже личное. — Я достала из шкафа спортивный костюм.

— Ничего себе. Прямо чувствуется прогресс в ваших отношениях.

— В чем?

— Если бы произошло что-то плохое, ты бы обязательно рассказала. А так, предполагаю, все действительно прошло более чем замечательно. И, знаешь, я ужас как рада. Прямо неописуемо!

— Но плохое все же есть.

— И что же? — Рите оперлась руками о кровать и подалась вперед. В одно мгновение стала серьезнее. — Я тебя очень внимательно слушаю.

— Допустим, в Хемшере я поняла, что у нас могут получиться нормальные отношения. Но вернувшись в город, более чем отчетливо вспомнила, как Мейсон поломал мне жизнь, натравив на меня чуть ли не все население. Не поверишь, но думать о нормальных отношениях с ним сразу стало тяжелее.

— Брат никого на тебя не натравливал.

— Серьезно? Значит, мне все померещилось?

— Я не очень хотела поднимать эту тему, но, судя по всему, наши точки зрения отличаются, и, пожалуй, я выскажу свою. Изначально уточню, что Мейсона я не обеляю. Он поступил как самый последний ублюдок, когда решил дать тебе статус игрушки. Но, черт раздери, Лив, брат сделал это за закрытыми дверями! Только между тобой и им! А ты рассказала подругам. Если бы ты этого не сделала, про такое желание Мейсона никто бы и не узнал. Уж поверь, он сам не стал бы рассказывать. И брат этого не делал.

— Хочешь сказать, что весь тот ад случился лишь по той причине, что я поделилась с Хлоей и Дороти своими опасениями?

— Ага. И в итоге они оказались еще теми суками. Верно?

Мне хотелось возразить. Сильно. Аж до скрипа стиснутых зубов.

Но я не смогла.

Теперь Хлоя и Дороти действительно вызывали у меня лишь гнев. Но некогда я считала их своими лучшими подругами. Близкими, как никто другой. А в итоге они первыми начали меня травить. Для этого у них имелся огромнейший арсенал. Например, мои тайны и личные фотографии, которые я доверила только им. Эти две предательницы тут же разбросали их по чатам. Не обошлось и без лжи. Сколько же мерзкого вранья они про меня рассказали…

— Моя вина в том, что я доверилась не тому, кому нужно. — Я села на край журнального столика, держа спортивный костюм, в который все еще хотела переодеться. — Но не думаешь ли ты, что на меня набросились только из-за Хлои и Дороти?

— Считаешь, Мейсон приказал им это сделать?

— Да.

— И зачем ему это?

— Изначально я думала, что он меня терпеть не может. И по этой причине хочет окончательно уничтожить.

— Ну, я надеюсь, что сейчас ты так не думаешь.

— Возможно. — Я закрыла глаза и потерла веки кончиками пальцев. Рите была права. Теперь многое не укладывалось у меня в голове.

— Ты в курсе, что Хлоя сохла по Мейсону?

— Нет. Подожди. Может, ты что-то путаешь. Если бы он ей нравился, она бы рассказала об этом.

— Почему же? Потому что вы были подругами и делились всем друг с другом? — Рите усмехнулась. — Лив, очнись. Только ты их таковыми считала.

— И почему же ты раньше не рассказала мне про чувства Хлои к Мейсону?

— Ну, во-первых, я думала, что ты о них знаешь. Во-вторых, раньше я не видела в этом проблемы. Почти все мои подруги сохнут по Мейсону. В-третьих, я понятия не имела, что Хлоя окажется такой стервой.

Я лишь кивнула, после чего встала и, сжимая спортивный костюм, пошла в ванную комнату.

В нашем городе слишком многие желали угодить Риду. Правда, это было непросто. Учитывая характер Мейсона, к нему даже подойти мог не каждый, но многие все равно пытались это делать. Некоторые вовсе извращались, предпринимая всяческие попытки привлечь его внимание.

И вот у них появился шанс — я.

Хлоя и Дороти разнесли сплетню, что Мейсон пожелал сделать меня своей игрушкой, добавив, что он меня терпеть не может. В принципе, все и до этого считали, что у нас натянутые отношения, но в этом случае я уже получила красный флаг.

Получается, меня принесли в жертву ради внимания такого чудовища, как Мейсон Рид.

Оставалось понять, что мне теперь делать.

Отпуск закончился, и теперь у Рида работы было еще больше, чем раньше. В наше отсутствие сгорело одно из зданий, и возникла проблема с электричеством в центральной части города.

Это не было критичным. Подобные проблемы время от времени возникали, и их тут же решали. Но сразу после возвращения, даже толком не переодевшись, Мейсон поехал в офис, и я предположила, что дел у него действительно хватало.

Вечером мы встретились вновь. Было уже поздно, когда я, уловив отрывок разговора проходящих мимо моей спальни горничных, поняла, что Мейсон вернулся и находится у себя в кабинете.

К этому моменту я уже была в пижаме и собиралась ложиться спать, но, накинув халат, пошла к Риду.

Мягко постучав в дверь, открыла ее и вошла в кабинет.

Мейсон сидел за столом и просматривал чертежи. Судя по мокрым волосам, он только недавно вышел из душа. Сейчас на нем была водолазка черного цвета и темные брюки. Даже в такой одежде он выглядел настолько строго, что даже воздух в помещении будто пропитывался холодом.

— Привет… — Я подошла к столу Рида. Положила ладонь на деревянную поверхность, взглядом встречая взгляд Мейсона. — Ты пропустил ужин. Голоден?

— Нет. — Своей огромной ручищей он коснулся моей талии. Скользнул выше, а затем притянул меня к себе и поцеловал.

Мои губы тут же заныли, что отдалось покалыванием, скользнувшим по всему телу.

Когда мы отстранились друг от друга, я еще некоторое время приходила в себя, не веря, что мое дыхание могло сбиться настолько быстро.

— Точно? — спросила, пытаясь вернуться к разговору. — Я могу накрыть на стол. После ужина осталась паста. Если ты хочешь что-нибудь другое, могу попытаться приготовить.

— Будешь готовить для меня ночью? — Мейсон откинулся на спинку кресла, но его рука все еще лежала на моей талии.

— Почему нет?

Рид опять притянул меня к себе. Сделал это так внезапно, что я, не удержавшись на ногах, буквально рухнула на него. Изначально растерялась и даже подумала, что вот-вот сползу на пол, но Мейсон сразу же подхватил меня. Приподнял и усадил к себе на колени.

— Я чуть не упала, — сказала я, смотря на Рида широко раскрытыми глазами и еще больше растерявшись оттого, что он притянул меня ближе и крепко обнял.

— Этого бы не произошло. — Он губами коснулся моего виска. — Весь день хотел тебя увидеть.

— Почему не зашел ко мне, когда вернулся? — тихо спросила я, сжимая пальцами подлокотники. Слишком тяжело вот так просто терять контроль над своими чувствами. Внезапно и неожиданно. Идя к Риду, я думала, что мы просто поговорим. Но в итоге я сидела на Мейсоне, мысли путались, и я никак не могла вернуть их в привычное состояние.

А еще я до сих пор испытывала дикий диссонанс оттого, что Мейсон вызывал у меня раньше и вызывает сейчас. Даже вопрос, который я только что задала… Если бы раньше Рид зашел в мою спальню, особенно в позднее время, я бы испытала ужас и панику. А сейчас сама спрашивала, почему он этого не сделал.

— Мне сказали, что ты спишь. — Взгляд Мейсона опустился ниже.

Собираясь ложиться в кровать, я уже сняла лифчик, а пижама была слишком тонкой и легкой. Перед тем как выйти из спальни, я накинула халат, посчитав такой внешний вид более-менее приемлемым.

Вот только я лишь сейчас поняла, что пояс развязался, и края халата скользнули в стороны. Еще и верх пижамы опустился, частично обнажая грудь.

Ощутив на ней пристальный взгляд Рида, я тут же поправила ткань и попыталась прикрыться халатом. Только до пояса дотянуться не смогла.

— Я хотел с тобой поговорить.

— О чем? — спросила, ерзая на Риде и пытаясь достать до пояса.

Мейсон меня не останавливал. Просто опять вальяжно откинулся на спинку кресла, держа ладони на моих ногах около бедер.

— Я хочу, чтобы ты переехала в мою спальню.

Я замерла. Причем в очень неудобной и странной позе.

— Ты имеешь в виду… чтобы мы жили в одной спальне, как в Хемшере? — наконец-то спросила, частично отмерев.

— Да.

Я немного отстранилась от Мейсона и опустила взгляд.

— Это нормальное развитие наших отношений. — Он провел ладонями по моим ногам. Сначала спустился к коленкам, а затем опять поднялся к бедрам. Кожа тут же стала горячей. — Или ты все еще боишься меня?

— Не боюсь, — ответила, качнув головой. — Просто немного растерялась.

— Почему?

— Потому что если я перееду к тебе в спальню, это будет означать, что наши отношения становятся прямо очень серьезными. Во всяком случае, для меня.

— Ты этого не хочешь?

— Наоборот. Лучше серьезные и осознанные отношения, чем непонятно что. Просто… Я растерялась. Мне нужно время, чтобы привыкнуть к тому, что происходит.

— Если тебе тяжело, можешь еще некоторое время жить у себя. Я не буду тебя торопить, но все же хочу, чтобы в будущем мы спали в одной постели.

— Все нормально. Я могу переехать к тебе завтра. Но это будет нелегко. Вещей у меня очень много. А место в шкафах у тебя есть?

Я не видела смысла тянуть. Учитывая то, через что мы уже прошли и что делали в Хемшере, было бы глупо топтаться на месте. Да и тяжело для нервов. Зная себя, я точно начала бы волноваться и надумывать лишнего.

— Есть.

— Отлично. Тогда я завтра посмотрю, что и к чему, после чего начну перебираться к тебе. Но, Мейсон… и я хотела с тобой кое о чем поговорить.

— Слушаю, Лив.

— Мы же встречаемся? Да?

— Да.

— То есть мы обычная пара. Означает ли это, что ты снимешь охрану и теперь я смогу ходить, куда хочу?

Для меня это был очень значимый вопрос. Я буквально впилась взглядом в Рида, но так и не смогла понять его эмоции. Ни одна не отразилась ни на его лице, ни в глазах.

— Куда именно ты хочешь ходить?

— В магазин, в кинотеатр, в университет, на курсы. Да просто прогуляться! — Я все же дотянулась до пояса и завязала его, скрывая пижаму под халатом. — Мне кажется, что ты не доверяешь мне, раз задаешь такой вопрос. Неужели все еще думаешь, что я могу убежать?

Рид не ответил, а для меня это значило куда больше, чем могло показаться на первый взгляд. Даже захотелось отстраниться. Еще лучше — уйти из его кабинета.

— Ты действительно не доверяешь мне? — вновь спросила Мейсона, но вместо ответа получила непроницаемый, тяжелый взгляд.

Для начала я решила встать с его коленей, но как только попыталась это сделать, оттолкнувшись рукой от спинки кожаного кресла, Мейсон положил ладони мне на талию и притянул обратно к себе.

— Дай мне встать. — Я поджала губы. — Я иду тебе навстречу, Мейсон. И я тебе доверилась. Но ты только что показал, что не доверяешь мне.

— Сиди, Лив. — Он сильнее сжал мою талию, а затем дернул меня на себя и впился в мои губы своими. Поцеловал так, что они тут же заныли. Даже начали болеть. — Я уберу охрану.

— П… правда? — прерывисто спросила я, сжимая его плечи и даже не думая о том, что через водолазку царапаю ногтями его смуглую кожу. А ведь в Хемшере я и так оставила на его плечах и спине очень много отметин. Делала это невольно. Совершенно не контролируя себя. Так же, как и сейчас.

— Я доверяю тебе. — Он вновь поцеловал. Еще более жестко и грубо. Прикусывая нижнюю губу и языком пробираясь в рот. Положив горячую ладонь на мою щеку и второй рукой сжимая бедро.

Близость с Мейсоном всегда была подобна урагану, но на этот раз он бушевал еще сильнее. До ожогов, оставленных на коже каждым прикосновением, и до колючих мурашек, которые вонзались в тело и пробивали его, создавая глубоко внутри нечто очень острое и нестерпимо сладкое.

Я ощутила, как ладонь Мейсона оказалась между нами, но далеко не сразу поняла, что он развязал пояс. Лишь когда края халата скользнули в стороны, оголяя кожу, из-за чего разгоряченное тело обдало прохладным воздухом, я вздрогнула. Но подчиненная безжалостными поцелуями Рида, могла сейчас понять лишь то, что мне пока не до этого.

Оторвавшись от моих губ, губы Мейсона коснулись шеи. Ощутимый, горячий поцелуй перешел в укус, и Рид тут же провел языком по наверняка покрасневшей коже. Я поплыла. С губ сорвался стон.

— Подожди, — прошептала, пытаясь ухватиться хоть за ускользающее сознание. Но телу не хотелось останавливаться. Как раз телу действия Мейсона нравились. — Не в кабинете…

— Без разницы. Хочу тебя тут. — Хриплый голос Рида будоражил, вновь действуя на меня подобно наркотику, от которого по телу прошли судороги.

Для него все было просто. Мейсон привык быть с женщинами, и явно не только в постели. И не только в обычных позах. А для меня даже близость в кабинете была далеко за гранью приличий.

— А если кто-нибудь зайдет? — Я понятия не имела, как смогла задать этот вопрос, хотя и произнесла его тихо и прерывисто.

Глупо. Уже поздно. В такое время даже в этом коридоре никто ходить не будет. И уж точно не наведается в кабинет Рида. Сюда и в светлое время суток никто без стука не заходил. Разве что Рите.

Кстати, только она и могла сейчас прийти. Конечно, если еще не спала и по какой-то причине внезапно захотела бы поговорить с братом.

Но шанс был слишком мал, чтобы действительно волноваться, а жар, пропитывающий кожу, чрезмерно велик. Сопротивляться ему было невозможно.

Однако Рид усадил меня на стол и внезапно отстранился. Затем вовсе встал с кресла и куда-то пошел.

Часто моргая, я поерзала и ладонями сжала края деревянной поверхности. Совершенно не понимая, что происходит и куда делся Мейсон. Ощущала лишь то, что тело недовольно ныло оттого, что его накалили, а затем оставили без внимания.

Дрожащей ладонью поправив халат, я кинула на Рида растерянный взгляд, заметив, что он закрыл дверь на ключ.

— Теперь тебе спокойнее? — спросил он, возвращаясь. Одним движением Мейсон раздвинул мои ноги и встал между ними. Сорвал с плеч халат, а затем вовсе отбросил его в сторону.

— По… Подожди… — Слово утонуло в стоне, стоило Риду губами коснуться обнаженного плеча. — Я, кажется… сижу на чертежах. Помну же…

Рид подхватил меня под талию и приподнял. Потом просто смахнул на пол все, что было на столе, и усадил обратно. Накрыв мои губы своими, опустил лямки от верха пижамы, и майка тут же съехала вниз. До талии. Обнажая грудь, которой Мейсон тут же коснулся ладонями. Изучая и ощутимо сжимая. Прогоняя по телу искры, которые неминуемо собирались внизу живота, делая ощущения уже нестерпимыми.

Рид надавил на мое плечо, и я подчинилась, легла на стол.

Шагнув назад, он сорвал с меня пижамные шорты вместе с трусиками. Положив ладонь на лоно, провел по влажным складкам пальцами, а я содрогнулась всем телом. Задрожала и попыталась сдвинуть ноги, но поскольку Рид стоял между ними, добилась лишь того, что коленками сжала его бедра, сейчас как никогда раньше ощущая себя безгранично открытой перед ним. Доступной каждому прикосновению, подобной оголенному нерву, по которому проходил искрящийся ток.

Наши взгляды встретились, и это стало еще одной причиной помутнения моего рассудка. Точно так же, как и звук его расстегивающегося ремня.

Я не смотрела вниз. Была не в силах оторвать взгляд от потемневших глаз Мейсона. Но слышала шорох его одежды и ждала того, от чего уже скоро точно сойду с ума. Того, как его возбужденная горячая плоть коснется моего лона.

Сжав мои ноги под коленками, Рид потянул меня к себе, натягивая на свой член и делая движение внутрь меня. И это было настолько мощно, что перед глазами поплыло, а низ живота обдало огнем, мгновенно распространившимся по всему телу.

— Мейсон! — Я не просто простонала его имя. Я его прокричала. Отдаленно понимала, что этого делать не стоит. Меня могли услышать. Но даже это сейчас казалось совершенно неважным. Я будто вовсе забывала про других людей. Не могла вспомнить о том, что в мире вообще есть что-то помимо этой комнаты и того, чем мы с Ридом занимались.

Мейсон всегда делал первые толчки более мягкими. Входя до основания, замирал. Сейчас, отпустив одну мою ногу, он напряженной рукой оперся о стол, наклонился ко мне и поцеловал. Медленно и тягуче, но от этого лишь более жарко. А, отстранившись, опять подхватил мою ногу. Притянул меня еще ближе к краю стола. Смотря в мои глаза, сделал движение. Глубокое. Уже теперь не жалея. Создавая внутри безумие, которое затрагивало душу и взрывало ее подобно извергающему вулкану.

Время замерло и в тот же момент побежало невыносимо быстро, а тело будто и вовсе мне не принадлежало. Оно было отдано в безоговорочное пользование Риду, который, в ответную плату, одаривал меня настолько мощными ощущениями, что я уже ни о чем не могла думать. Только громко стонала и вновь царапала Мейсона.

На его же последних толчках я тоже перешла через грань, содрогаясь в судорогах наслаждения. Падая еще в одну отдельную реальность, в которой мне было невыносимо хорошо.

Закрыв глаза, я тяжело дышала. Уставшая настолько, что даже не могла нормально пошевелиться. Но нахлынувшее, обволакивающее спокойствие стоило абсолютно всего.

Я почувствовала, как Мейсон вышел из меня. Послышался шорох его одежды. Открыв глаза, я тоже кое-как опустилась со стола и начала собирать пижаму.

— Я пришла, чтобы просто спросить, будешь ли ты есть, — вспомнила, завязывая халат. И вот как все дошло до такого?

— Ты утолила мой голод. — Мейсон подошел ко мне. Положил ладонь на затылок и поцеловал в макушку.

Я хотела спросить, что он имел в виду, но, к счастью, до меня быстро дошло. В таких моментах я еще не сразу понимала Мейсона.

— Мне нужно в душ.

Когда я оделась, Мейсон взял меня за руку и повел за собой. Стоило нам подняться на второй этаж, я поняла, что шли мы не в мою спальню, а в его. Сопротивляться не стала. Не видела в этом смысла. Между нами столько всего произошло, что отталкивать Рида уже не было причин. Даже я понимала, что уже приняла его, как своего парня.

Когда мы вошли в его спальню, Мейсон раздел меня. Пусть я и ощущала неуверенность, но все же тоже расстегнула его ремень и потянула вверх водолазку.

Душ мы принимали вместе. Сменной одежды у меня не было, и чтобы не тратить время на поход в мою спальню, Рид дал мне свою футболку. На мне она висела, словно платье. Прикрывала тело даже больше, чем моя пижама. Но все равно было немного неловко оттого, что на мне не было нижнего белья.

Этой ночью я так и осталась в спальне Рида. Умостилась в объятиях Мейсона на его кровати, но долго не могла заснуть. В полумраке смотрела в потолок и думала над тем, как и где размещу свои вещи.

И уже почти сквозь сон ощутила, что Мейсон поднялся с кровати и ушел. Возможно, вернулся в кабинет.

Я проснулась после обеда и от этого пришла в ужас. Насколько же сильно я разленилась! От Рите узнала, что рано утром Мейсон уехал в офис. У него дел хватало, и он ими занимался, а что я?

Конечно, следовало учитывать то, что в течение месяца моя жизнь неслась под откос и мне было не до дел, но сейчас все постепенно налаживалось, а я все еще продолжала бездельничать. Даже спала до обеда.

Следовало возвращаться в прежний ритм.

Еще вчера это казалось мне невозможным. Я с трудом понимала, как смогу вернуться в общество. Но после разговора с Рите я долго думала. Многое осознала и за счет этого приободрилась.

В первую очередь я позвонилась Миссис Фаврс. Она была моим репетитором по некоторым предметам. Извинившись за пропуск стольких занятий, я попросила их возобновить. Конечно, она была недовольна тем, что я пропала без предупреждения, но в итоге сказала, что ждет меня завтра, в пять вечера. И предупредила, что из-за пропусков будет давать мне еще больше заданий.

Поблагодарив ее, я пошла смотреть университетское расписание. Поскольку и у нас были каникулы, я пропустила не так много лекций, но все равно ситуация оказалась достаточно критичной. Придется очень многое наверстывать.

Сегодня была суббота, и я решила, что уже в понедельник пойду на занятия.

Поскольку мне следовало к ним подготовиться, пришлось засесть за учебники. В обед я сделала перерыв и побрела в спальню Мейсона. Следовало начинать переезд.

Комната Рида была огромной и практически пустой. Естественно, временно. Пока я не перетащу сюда хотя бы часть своих вещей. Чем я как раз и занялась.

В приоритете было желание не захламлять спальню Рида, поэтому я перенесла сюда лишь самое необходимое. С остальным решила разобраться позже.

Возвращаясь к учебникам, я написала Мейсону сообщение:

«Могу ли я попросить тебя кое о чем?»

Понимая, что Рид в офисе, была уверена, что ответит он не скоро, но получила ответ буквально через несколько минут:

«Да. Чего ты хочешь?»

Умостившись в кресле, написала новое сообщение:

«Работу. Можешь ее мне дать?»

«Зачем она тебе нужна?»

Я не знала, как ответить на этот вопрос. Раньше я принимала деньги, которые давал Рид, как должное. Теперь же мне хотелось получать их заслуженно.

Это был очень неоднозначный момент. Каждый месяц Мейсон пересылал мне на карманные расходы куда больше, чем я могла где-либо заработать, но сейчас мне просто хотелось быть хоть чем-то полезной.

Я написала:

«Хочу занять себя. Для меня это очень важно».

Получив ответ, я его тут же прочитала:

«Можешь найти себе другие дела. Тем более ты учишься».

«Ты тоже учишься. Хотя почти не появляешься в университете. Я прошу дать мне хотя бы небольшую работу. На пару часов в день. Мне это действительно очень важно».

Мейсон ответил, что это можно обсудить вечером. Лично, а не в сообщениях. И я согласилась с ним.

Еще некоторое время я сидела за учебниками, а когда мозг уже начал кипеть от огромного количества новой информации, решила опять сделать перерыв. А заодно проверить уровень той свободы, которую мне прошлым вечером обещал Рид.

Переодевшись, я прихватила рюкзачок и пошла прочь из особняка.

Охрана и правда не стала меня останавливать. Я без проблем вышла из дома и некоторое время просто ходила по округе, а затем решила поехать в центр. Выпить там кофе. Погулять.

Нужно было купить тетрадей для предстоящих лекцией, но карту я с собой не взяла, а денег, которые завалялись в рюкзачке, на все не хватит. Поэтому следовало ограничиться малым. Хотя как раз кофе и прогулка по центру значили многое. Особенно сейчас.

Оказавшись на нужной улочке, я ненадолго остановилась. Смотря на здания, вспоминала о том, что было, когда я приезжала сюда в прошлый раз.

Тогда я была с Рите, но мне все равно постоянно хотелось спрятаться. Исчезнуть. Из-за этого я прятала лицо под капюшоном и старалась быть максимально незаметной. Во многом потому, что боялась встретить тех, кто меня травил.

Сейчас все было совершенно иначе. Я не горбилась. Стояла ровно. И больше не пыталась прятаться. Более того, выходя из дома, надела пальто персикового цвета. Оно было красивым, но в такую серую погоду, когда многие тоже одеты довольно блекло, я привлекала внимание. И все равно ощущала себя более чем комфортно.

В итоге я даже улыбнулась и пошла гулять. Долго. Бесцельно. Но чувствуя себя прекрасно. Выбирая среди многочисленных кофеен ту, в которой хотела бы посидеть. Заодно зашла в книжный и присмотрелась к тетрадям.

А выйдя оттуда на улицу, столкнулась с девушкой, из-за которой хорошее настроение тут же испарилось.

Хлоя.

Она как раз шла по тротуару и разговаривала по телефону. Увидев меня, удивленно приподняла брови, а затем гадко усмехнулась.

— Я тебе позже перезвоню, — сказала она своему собеседнику и, засунув телефон в карман куртки, пошла в мою сторону. — Лив, да ничего себе. Я вообще не ожидала тебя тут встретить.

— Почему же? Я часто хожу в книжный, — сухо ответила я.

Я окинула взглядом свою бывшую подругу. Она осталась прежней. Высокой и худой. Некогда Хлоя пыталась стать моделью. Грезила этим. Но, во-первых, ей запретили родители. Для аристократки подобное считалось грязным занятием. Во-вторых, несмотря на фигуру, которая могла бы сойти за модельную, форма лица у нее была спорной — слишком квадратный подбородок. Хлое так и сказали, когда она, несмотря на запрет родителей, явилась в модельное агентство.

Она потом месяц ревела и еще долго не могла прийти в себя. А я постоянно ее успокаивала и подбадривала. Чувствовала боль подруги так, словно сама потеряла мечту.

Сейчас же я смотрела на Хлою и больше не ощущала прежней теплоты или переживаний. Лишь гнев. А еще понимала, что она мерзкая и двуличная дрянь.

Вот так и пропала дружба, длившаяся годами.

Хотя нет, этой дружбы никогда и не было. Просто я наконец-то открыла глаза на очевидное.

— Ты долго не появлялась в универе. Тебя вообще нигде не было. Многие говорили, что ты где-то прячешься или вовсе убежала из города… А сейчас я вижу, что ты свободно гуляешь по улице… — Хлоя поправила лямку своей сумки. — Неужели перестала бояться Мейсона? А вот это зря. Может, лучше опять где-нибудь спрячешься, чтобы не попадаться на глаза? Никому, Лив. В том числе и мне.

— Иначе что?

— Иначе я позвоню Мейсону и расскажу, где тебя видела.

— Хорошо. Звони. — Я лишь безразлично пожала плечами.

Хлоя цыкнула, опять достав телефон и начиная что-то в нем печатать.

— Отлично. Ну и дура ты, Лив. Лучше бы продолжала прятаться, а то вообще бесстрашная стала. Ну, ничего. Скоро это исправится.

Мне стало интересно, есть ли у нее номер Мейсона, но я решила, что позже уточню это у самого Рида.

Хлоя что-то продолжала писать в телефоне. Не смотря на нее, я развернулась и пошла прочь.

— Бежать пытаешься? — услышала ее насмешливый вопрос, брошенный мне в спину. — Правильное решение, Лив, но уже поздно. Можешь не стараться ускользнуть. От всех не спрячешься, а нынче любой жаждет вытереть об тебя ноги. Поверь, я это тоже сделаю.

Я не стала отвечать. Просто пошла дальше.

Уже сидя в одной из кофеен, я задумалась.

Случайная встреча с Хлоей меня не шокировала. Неподалеку находился салон красоты, в который она ходила несколько раз в неделю, чтобы делать укладку. Более того, там обслуживалась немалая часть девушек из нашего университета. Поэтому на самом деле я могла встретить и куда больше «знакомых».

Обошлось лишь Хлоей, но я не могла сказать, что мне этого не хватало.

Пища для размышлений у меня появилась. Теперь я раздумывала над тем, что делать с моей бывшей подругой.

Почему-то я вспомнила Мейсона. Когда он учился в начальных классах, врагов у него хватало. По какой-то причине дети были очень сильно обозлены по отношению к нему. Особенно те, что постарше.

Можно было сказать, что в те времена на Рида была открыта травля. Сейчас, вспоминая прошлое, я понимала, что это было крайне странным. Ведь Мейсон из самой влиятельной семьи города! И когда я приехала сюда, у него было полно друзей. А потом, в какой-то момент, все резко переменилось.

Я слышала, что родители запрещали детям общаться с Мейсоном. Некоторые беспрекословно слушались. Отстранились от него. В конце концов, я тоже была из числа таких детей. Мама тоже запрещала мне дружить с Мейсоном. И хотя мы жили в одном доме, я ее беспрекословно слушалась.

Но были дети, которым оказалось мало просто держаться в стороне от Рида. Неизвестно, что и кто им сказал и откуда вообще взялось такое отношение, но иногда создавалось ощущение, что они жаждали уничтожить его. Причем с особой жестокостью.

И это продолжалось день за днем.

Но все равно Рид не позволял издеваться над ним. Это стоило многого. Например, он постоянно дрался и постоянно ходил с ссадинами и синяками. Иногда — чем-нибудь похуже. Например, переломами.

И в те годы он был совершенно один. Рядом с ним находилась только Рите.

Закрыв глаза и вспоминая те моменты, я ощущала, как по коже бегут мурашки. Тогда я почти и не думала про Мейсона, а сейчас понимала, каким адом для него были те годы. Он тогда не жил. Он выживал.

Со временем многое изменилось. Рида начали бояться. Он стал местным чудовищем, в сторону которого даже посмотреть боялись.

К тому же дети не особо задумываются о классах аристократии. А вот повзрослев, многие начали понимать, что Мейсон все же из главной семьи. Более того, он единственный ее наследник. А значит, рано или поздно город будет принадлежать ему.

Ну и это по-особенному повлияло на дальнейшее отношение к Риду. Со временем он стал местным королем.

Были и другие факторы. Например, то, что Мейсон очень привлекательный парень. Настолько, что за ним тут же начало охотиться большинство девушек. И среди парней его уважали. Принимали как лидера.

Но все же вопрос был в другом. Мейсона годами пытались уничтожить. От него отвернулись все, кто только мог. И я в том числе. Но сейчас он отлично жил в социуме. Был главой города. Не позволял детским обидам влиять на себя и делал все, чтобы тут вырос уровень жизни.

Меня травили лишь месяц, а я тряслась, не зная, как вернуться в социум. С Мейсоном это происходило годами, но он справился. Думая об этом, я приходила к выводу, что я трусливее и слабее. А с подобным следовало бороться.

У меня ведь, как и у Рида, есть обязанности. Конечно, у нас они разные. Даже по масштабу. Моей главной обязанностью на данный момент было выучиться. Еще я хотела начать работать. И не собиралась позволять всяким неприятным личностям влиять на меня настолько, чтобы опускались руки.

Все же этот выезд в город дал мне куда больше, чем я предполагала. А уже собираясь возвращаться домой, я мысленно пришла к еще одному выводу.

Мейсон ведь никогда и никого не подпускал к себе. Я просто считала его ненормальным и слишком закрытым. Думала, что он не умеет доверять людям и идти им навстречу.

Но теперь я осознавала, что он просто раньше меня понял природу людей. Теперь и мне не хотелось быть настолько же открытой, как прежде.

Еще я отметила одну превратность судьбы. Из-за того, что общество в прошлом отвернулось от Рида и пыталось его уничтожить, сейчас к Мейсону действительно было очень трудно подступиться. А ведь многие пытались. Причем отчаянно.

Возможно, как раз по этой причине на меня набросились с такой силой. Просто видели в моем уничтожении чуть ли не единственный шанс по-настоящему угодить Мейсону. Наконец-то получить возможность приблизиться к нему.

Вот и получалось, что одно вытекало из другого. Всегда что-то следует за чем-то. Несет последствия.

И какими же будут последствия того, что происходит сейчас?

Вернувшись домой, я опять села за учебники. Вернее, улеглась с ними на диване, грызя печенье и читая темы лекций.

— Слышала, что сегодня ты ездила в город. — В гостиной появилась Рите. Она умостилась на кресле и закинула ноги на журнальный столик. — Почему меня не позвала?

— Хотелось сделать это самой. — Я перевернулась на спину и посмотрела на сестру. — Скоро закончатся каникулы, и ты уедешь. Я останусь без твоей поддержки, и мне было интересно, что я почувствую, в одиночестве прогуливаясь по городу.

— И как?

— Я Хлою встретила.

— Ого. Тебе прямо повезло. Ну, в кавычках.

— Город маленький, и она часто бывает в центре, поэтому ничего необычного. Более того, странно, что мы ее не встретили тогда, когда в прошлый раз гуляли в центре.

— А чего это ты такая расслабленная? — Сестра приподняла бровь. — Я думала, что ты будешь более эмоциональна после встречи с ней. Или вы просто прошли мимо друг друга?

— Нет, Хлоя подошла ко мне. Просто не вижу смысла зря тратить нервы из-за такой, как она. Правда, не скажу, что Хлоя меня не злит.

— Что она тебе сказала?

— Чтобы я спряталась и не попадалась на глаза ни ей, ни кому-либо другому. Иначе она позвонит Мейсону и скажет, где меня видела. Ну я и ответила, чтобы она позвонила, раз ей так хочется. Хлоя сказала, что мне конец.

Брови Рите сошлись на переносице.

— Она совсем ненормальная? — спросила сестра.

— Судя по всему, она все еще считает, что Мейсон до сих пор хочет порвать меня на части.

— Во-первых, он никогда не желал этого. Во-вторых, брат уже сообщил всем, что тебя нельзя трогать. Если кто-то это сделает, этот человек лично может начать копать себе могилу.

— Когда Мейсон это сделал? — Я приподнялась на локтях, чуть не выронив учебник.

— Да почти сразу после того, как я привезла тебя обратно в особняк. Тогда к брату приехал Томас. Он еще не знал, что ты уже с нами, и начал рассказывать, что кто-то из знакомых видел тебя в парке. Что ты под скамейками ночуешь и помоями питаешься. Что тебе так и нужно. Ну и всякую остальную дичь нес. Ржал. Брат ему челюсть сломал. Я присутствовала при этом разговоре и быстро побежала за охраной, чтобы остановить Мейсона. Но в итоге было поздно. Брат хорошо искалечил Томаса. Он до сих пор в больнице.

— С его семьей проблем не было? — Я вспомнила родителей Томаса. Они были жутко строгими и вечно ворчали. Бароны, мнящие себя чуть ли не королями.

— Его отец приходил к Мейсону. Пытался предъявлять претензии. Кажется, угрожал и, если я не ошибаюсь, требовал деньги на лечение Томаса.

— Там были нужны какие-то огромные суммы?

— Нет. Просто этот скряга желал, чтобы Мейсон прогнулся. Если бы он заплатил за лечение, Форданы тут же начали бы требовать куда больше. Последовали бы бесконечные наезды, мол, ты изувечил моего дорогого сыночка и теперь должен мне. Фордан даже успел намекнуть, что именно Мейсон будет должен. Этот скряга уже давно положил взгляд на часть городской земли и ясно дал брату понять, что теперь ему придется отдать этот участок.

Мне стало не по себе. Мейсону не следовало так злиться. Он ведь всегда себя контролировал. Прекрасно помнил про свое положение и про то, что, вступив на пост главы города, должен держать нейтралитет.

— И чем все решилось? — спросила я. — Мейсон ведь не отдал этот участок?

— Конечно, нет. Ты что, Лив? От брата постоянно кто-то чего-то требует. Он уже давно научился ставить таких требователей на место.

— То есть он отказал Форданам, и на этом вопрос был закрыт?

— Не совсем. Томас сам упросил отца остановиться.

— Боялся, что иначе ему конец? — предположила я.

— Именно. И поверь, для Томаса он обязательно наступил бы. Как и для всей его семьи. Конечно, Томасу было непросто остановить отца. Этому скряге плевать даже на своего сына. Думаю, Фордан и его продать мог бы, лишь бы получить выгоду. Но к счастью, этот урод вовремя начал понимать, что переход грани чреват уже для него.

— Мейсону не следовало избивать Томаса. — Я опять упала на подушки дивана. — Он глава города. Для него такое недопустимо.

Мейсон никогда не вел себя безупречно, но, перенимая обязанности семейства Рид, он начал придерживаться определенных рамок. То, что он избил наследника Форданов и тот оказался в больнице, уже за них выходило.

— А Томасу не следовало говорить про тебя то, что он говорил. И еще много чего делать тоже не следовало. — Рите пожала плечами. — Не буду утверждать, что брат поступил неправильно. В городе образовалась зараза. С ней нужно бороться. Жестоко. Вот чтобы взять и сразу убить, а не разрешать ей расползаться дальше.

Я перевернулась набок и подперла голову кулаком.

— Я немного не понимаю, что ты имеешь в виду.

— Да ничего особенного, — Рите ухватила тарелку с моим печеньем и подтянула ее к себе. — Короче, брат сказал Томасу тебя не трогать.

— Когда?

— Когда бил. В этот момент информация усваивается лучше всего.

— Звучит жестоко.

— Выглядит еще хуже, но тем не менее, так и есть. Томас полученную информацию усвоил и рассказал остальным. Плюс Мейсон встречался с парнями и проводил с ними беседу. Поэтому тебя больше не тронут. Но я удивлена, что это не дошло до Хлои. Она где-то в бункере все это время сидела?

Смотря на сестру, которая ела мое печенье, я задумалась над тем, что только что услышала. При мысли о том, что произошло с Томасом, по спине бежал холодок. Хотя после случившегося я терпеть не могла большую часть местных жителей. В том числе и этого парня.

— О, интересно, — произнесла Рите, закидывая в рот еще одно печенье и взглядом скользя по экрану телефона.

— Что именно?

— Да я чаты просматриваю. Там молчат. Видно, им рты позатыкали, и из-за этого такие личности, как Хлоя, еще не поняли, что к чему.

Я уже давно не заходила в чаты. Когда я была там в последний раз, они разрывались от сообщений, в которых меня с ног до головы обливали грязью. Теперь мне было непривычно даже представить, что там может быть тихо.

Но заходить туда и лично убеждаться в этом я не стала.

— Слушай, а у Хлои может быть номер телефона Мейсона? — спросила я. — Она сказала, что позвонит ему. Может ли это означать?..

Я запнулась, а сестра, кинув на меня взгляд, спросила:

— Что?

— Что Хлоя и Мейсон ближе, чем я изначально предполагала?

— Нет, конечно! — Рите фыркнула и выглядела так, словно я несу какую-то ересь. — Ты же знаешь, что раньше Мейсон предпочитал только игрушек, а это были специально отобранные девушки. Хлоя никогда не прошла бы отбор. Все остальное брату было неинтересно. А что такое? Ревнуешь?

— Нет, — ответила я, но не была уверена в том, что говорю правду.

Когда Хлоя сказала, что позвонит Мейсону, и достала телефон, ясно давая понять, что точно сейчас это сделает, я ощутила нечто неприятное. Потом представила, как Рид, сидя в офисе, отвечает на ее звонок, и они начинают разговаривать. От этого грудь обожгло. Ощущение было тяжело описать, но оно походило на сплав гнева и растерянности. А еще боль, которая протекла под кожей и добралась до головы.

— Ты так и не ответила. Может ли быть такое, что у Хлои есть номер Мейсона? — Я подтянула к себе подушку и положила на нее учебник. Он был новым и постоянно норовил закрыться.

— Значит, точно ревнуешь, — подвела итог сестра и поставила на стол уже опустевшую тарелку из-под печенья. — Не знаю, Лив. Может и есть. Сам Мейсон ей его давать не стал бы, но Хлоя могла взять номер у кого-нибудь другого. Но можешь не переживать. Мейсон на незнакомые номера не отвечает.

— То есть дозвониться ему Хлоя не сможет?

— Связаться с братом можно разными способами. Если это по делу города — нужно звонить в офис и записываться на встречу. Если по личному вопросу — сначала позвонить тому, на чьи звонки брат ответит.

— А если Хлоя попытается позвонить Гику или, например, Кариму?

— Гику точно нет. Он недавно вылетел из круга общения брата. Хотя… Хлоя может и не знать об этом. Во всяком случае, кому бы она ни позвонила, ей тут же все объяснят и расскажут. В частности то, что ты нынче неприкосновенна.

Я не ответила. Просто опять уткнулась в учебник.

Я уже свыклась с мыслью, что мне придется бороться за свое место в мире и неприкосновенность, поэтому было странно слышать, что Мейсон эти вопросы уже решил.

Но все равно возникало ощущение, что мне и самой стоит стать сильной. Мне это пригодится.

Мейсон вернулся в семь часов вечера. Как раз к ужину, который Рите разбавляла бесконечными разговорами.

После него мы с Ридом уединились в спальне.

— Еще не все твои вещи перенесли? — спросил Мейсон. Он сидел на кровати, а я, стоя перед ним, расстегивала пуговицы на его белоснежной рубашке. Ничего пошлого. Просто он собирался в душ, и я решила немного ему помочь.

Это было дико непривычно и даже странно — вот так практически раздевать парня. Но в то же время мне хотелось это сделать. Хоть позаботиться о Мейсоне. И мне нравилось то, как послушно он сидел, позволяя мне заниматься его рубашкой.

— Я решила, что и не буду переносить абсолютно все, — ответила, расстегивая несколько последних пуговиц. Края рубашки скользнули в стороны, и стал виден безупречный мощный торс. Не зря он несколько раз в неделю ходит в зал. Мне, наверное, тоже стоит. — Просто я поняла, что захламлю твою спальню, а мне этого не хотелось бы.

— Твои вещи не могут захламить.

— Ошибаешься, у меня их очень много. Даже обычной одежды столько, что она никак не поместится в твоем шкафу. — Шагнув в сторону, я потянула ладонь Рида вверх, а когда он подчинился, расстегнула пуговицу на манжете.

— И как ты все это видишь? Будешь жить тут, а за вещами ходить в свою бывшую комнату?

— Как вариант… — Я пожала плечами, но по взгляду Рида поняла, что это не кажется ему хорошей идеей.

— Тут слишком мало мебели для твоих вещей? — спросил он, окидывая спальню привычно пустым взглядом.

Мебели тут было не просто мало. Тут ее практически не имелось.

— Да. — Я кивнула. — Но это не проблема. Я же говорю — все вещи мне и не нужны. Я перенесла все основное. За остальным просто можно будет сходить.

— Нет, Лив. Мы не будем так делать.

Я хотела потянуть рукав Рида, чтобы стянуть его, но он перехватил мою руку и притянул к себе. Было немного непривычно. Сейчас я была выше него из-за того, что Мейсон сидел, а я стояла.

— Мы можем временно переехать в другую спальню. А тут сделают ремонт, чтобы в этой спальне тебе было комфортно и ты могла нормально разместить свои вещи.

Я приподняла бровь. Не сдержавшись, положила ладони на плечи Рида и осторожно провела по белоснежному воротнику.

— Это лишнее. Твоя спальня нравится мне такой, какая она есть.

— Теперь она наша. И разве ты не говорила, что хочешь серьезных отношений? Я тоже хочу, Лив. Разве в таком случае не нормально подготовить спальню к совместному проживанию?

Кончики моих пальцев коснулись его шеи, ощущая жар смуглой кожи. Не знаю почему, но мне нравилось вот так невзначай касаться Рида.

Оторвавшись от него, я окинула взглядом комнату. Мебель была встроена в стены, и, если что-то менять, действительно понадобится ремонт. Причем глобальный. И Мейсон готов ради меня до неузнаваемости изменить комнату, в которой жил годами? Ему было комфортно как есть. И если мебели нет, значит, ему так нравилось.

— Ты уверен? То есть ты готов поменять свою спальню, лишь бы я перенесла вещи, которые мне не особо-то и нужны?

— Нашу спальню, — в который раз поправил Мейсон. — Я хочу, чтобы ты чувствовала себя комфортно.

— А… Мне и так хорошо.

— Я скажу Андору, чтобы он завтра связался с тобой. Обсуди с ним ремонт. Скажешь, чего ты хочешь и какая мебель тебе нужна.

Я кивнула, а потом наклонилась и сама поцеловала Рида. Это был короткий поцелуй. Практически невинный. Но жар Рида коснулся моих губ. Пропитал меня им.

— Раз мы уже обсуждаем важные темы, можем ли мы поговорить о моей сегодняшней просьбе? — спросила, делая шаг назад и стягивая наконец рукав рубашки.

— О том, что ты хочешь работу?

— Да.

— Я не понимаю, зачем она тебе нужна. Я предпочел бы, чтобы ты тратила время на то, что тебе по-настоящему интересно.

Я качнула головой. Стянув второй рукав, убрала рубашку и заметила глубокие царапины, которые оставила на плечах и спине Мейсона. От их вида мне стало не по себе. Даже щек коснулся жгучий румянец.

И что на меня находит во время близости? Я в кошку превращаюсь? И почему Рид не говорил мне быть осторожней с ногтями? Судя по всему, придется подстричь их максимально коротко. Иначе на Мейсоне скоро не останется живого места.

— Как раз работа сейчас и представляет для меня самый большой интерес. — Я отвела взгляд, стараясь не слишком откровенно рассматривать оставленные мной царапины. — Я понимаю, что мне пока нельзя доверять что-то ответственное и осознаю, что из-за учебы и репетиторов не смогу работать больше, чем пару часов в день. Но все равно хочу попытаться. Мне это действительно нужно.

— И чем ты хочешь заниматься?

— Не знаю. На твое усмотрение. Просто, пожалуйста, доверь мне хоть что-нибудь.

— Хочешь работать на дому или в офисе?

— Наверное, на дому. Если я буду работать лишь пару часов в день, будет неправильно отбирать чье-то место в офисе.

— Места много. Важно лишь твое желание.

— То есть ты согласен дать мне работу?

— Если ты хочешь — да.

Я не сдержалась. Бросилась к Риду и обняла его. Крепко. Хоть и было не совсем удобно. Из-за того, что он сидел, получилось, что парень уткнулся лицом мне в шею.

— Спасибо! Для меня это очень важно!

— Ты можешь попросить у меня все что угодно. И я тебе это дам.

Я несколько раз разомкнула губы, но в итоге так ничего и не произнесла. Просто не понимала, что сказать. Поблагодарить? Или ответить, что у меня и так все есть? Не так много мне и нужно…

Но среди множества слов, которые возникли у меня в голове, я так и не смогла найти подходящих. В итоге я молча наслаждалась моментом, узнавая Рида с новой для меня стороны. Да я даже не подозревала, что он может быть таким! Во всяком случае, не со мной.

В душ мы пошли вдвоем. Некоторое время просто стояли под теплыми струями воды и целовались, а когда мой рассудок уже был полон дурмана, а тело — жара, Рид развернул меня к себе спиной. Поставил так, что я оперлась руками о плитку, после чего одной рукой удерживая за попу, второй приставил свою возбужденную плоть к моему лону.

После жадных, бесконечных поцелуев тело уже жаждало большего, и, стоило мне ощутить его горячую головку, как внизу живота призывно заныло. А когда Мейсон сделал первое движение, я не смогла сдержать громкий стон и прогнулась в спине так, что обнаженная грудь коснулась прохладной плитки.

Практически сразу движения Рида стали глубокими и безжалостными. Безумными, как и любая наша близость. Но постепенно я начинала привыкать к ней. Мейсон брал меня каждый день, и я уже давно перестала бояться. Теперь наоборот ждала.

Продолжили мы уже в постели, а потом я практически сразу заснула, хоть и было лишь около десяти часов вечера.

Сквозь сон я почувствовала, что Рид встал с кровати. Наверное, пошел в кабинет. Как всегда.

Когда я проснулась, было еще темно. В саду не горели фонари, и я предположила, что сейчас — глубокая ночь.

Рида рядом не было, и некоторое время поворочавшись в кровати, я поняла, что заснуть не смогу. В итоге решила сходить к Риду в кабинет. Просто посмотреть, как он, и узнать, не нужно ли ему чего-нибудь. Чая, кофе или воды. Горничные в такое позднее время спали и ничего принести не могли.

Поднявшись, я оделась и вышла в коридор.

Даже ночью в доме оставляли минимальное освещение. Его было достаточно, чтобы не заблудиться. Блеклый свет не резал глаза.

Лениво спустившись по лестнице, я свернула в гостиную, собираясь пройти через нее, но замерла, потому что тело перестало слушаться. Хватило одного чертового мгновения, чтобы я забыла о том, как нужно не только моргать, но и дышать.

На диване сидел Джейкоб.

Отшатнувшись, я сделала несколько быстрых шагов. Сердце колотилось настолько быстро, словно сейчас разорвет грудную клетку и вырвется наружу.

— Что ты тут делаешь? — спросила онемевшими губами, тут же прикрыв рот ладонью и мысленно обругав себя.

Что я, черт раздери, делаю? Мне следует бежать и звать охрану, а не начинать диалог.

Ведь вряд ли Джейкоба сюда пригласили.

Я отшатнулась, собираясь бежать к выходу, но тут же остановила себя. Мысли бурлили так, словно еще немного — и они взорвутся подобно действующему вулкану. Однако до меня, пусть и с опозданием, все же дошло, что, вообще-то, Джейкоб слеп. Ему, наверное, даже по улице ходить трудно. Не то что пробираться в полный охраны дом.

А особняк Рида на данный момент был очень хорошо охраняем. В основном телохранители находились в саду и раз за разом патрулировали территорию. Пройти через них невозможно. И это если не считать охранную систему, которая не дает сбоев.

Получается, Джейкоба сюда привели?

— Что ты тут делаешь? — повторила я.

Окидывая парня взглядом, я поняла, что мне больно на него смотреть. Слишком жутко он выглядел. Одежда потрепанная и грязная. Местами даже порванная. Обычно смуглая кожа сейчас выглядела побледневшей и посеревшей. Белоснежные волосы растрепаны.

Но главное — это руки Джейкоба. Они не двигались. Не знаю почему, но создавалось ощущение, что он не мог ими шевелить.

— Тебя Мейсон нашел? Да? — спросила я. Подходить ближе не рискнула, хотя и страха почему-то не испытывала.

Я зажмурилась и вновь пошатнулась, еле сдерживаясь, чтобы не схватиться за голову. Сердце все еще безумно билось. Мысли путались, совершенно не укладываясь в голове.

Если Мейсон его нашел, тогда понятно, почему Джейкоб так выглядит. Но почему он сидит в гостиной и без охраны?

Боль в груди стала сильнее. Я же понимала, что рано или поздно Рид найдет Джейкоба, если тот не одумается и не уедет. И даже пыталась подготовиться к такому развитию событий. Более того, понимала, что это правильно. Тогда почему сейчас так сильно хотелось закричать Джейкобу, чтобы он встал и немедленно сбежал отсюда?

Это ведь все равно невозможно. Через охрану не пройти.

— Ты все такая же глупая, малолетка. — Уголок его губ приподнялся. Это не было похоже ни на улыбку ни на оскал, но настолько сильно было свойственно Джейкобу… Словно черта его характера. Хотя я почти его не знала.

Мои губы дрогнули. Нестерпимо сильно захотелось ответить точно так же, как и в «нашем» деревянном домике:

«Я не малолетка. Мне уже восемнадцать».

Но я так и не решилась. И не потому что это было неуместно. Просто эти слова тянулись из хороших воспоминаний, а сейчас, смотря на Джейкоба, я понимала, что все плохо. Наступил конец, и я пыталась сохранить хотя бы то хорошее, что было в том домике. Не трогать его. Не тревожить.

— Я дважды спросила, что ты тут делаешь, а ты так и не ответил, — сказала, чувствуя, что уголки губ медленно поползли вниз. Джекоб выглядел настолько жутко, что мне захотелось ему принести хотя бы воды.

— Пришел в гости, — ответил он, закрывая блеклые, бесцветные глаза. — И что, Лив, все-таки решила лечь под своего брата?

Его вопрос кольнул. Но не сильно. Джекоб мог предполагать все что угодно, но он и понятия не имел о том, что происходило между мной и Мейсоном. И я совершенно не обозначала это как просто «лечь под него».

— Пришел в гости? — ответила вопросом на вопрос. — Как громко звучит. Тебя ведь притащили люди Мейсона? Да? А я говорила, что тебе надо уехать. Рано или поздно он бы тебя нашел.

Я все пыталась понять, что произошло с Джекобом. Выглядел он так, словно его избили по меньшей мере десять верзил, но ран и синяков я не видела, а дальше решила не предполагать. Каждый последующий вариант был хуже, и от этого мне становилось не по себе.

Джейкоб усмехнулся.

— Если так беспокоишься обо мне, почему раздвигаешь ноги перед ним?

Очередной укол. Правда, я не понимаю, почему это вообще должно было кольнуть. Этот парень для меня никто. Он вообще не имел права спрашивать у меня нечто подобное.

— Я не беспокоюсь. И не твое дело, что происходит между мной и Мейсоном. Просто некогда ты мне помог. Если бы не ты, я бы утонула. Считай, что я просто пыталась помочь в ответ. Но ведь ты не послушался. Все равно продолжил заниматься тут своими плохими делами.

Голова начала болеть. Думать не получалось. Я предположила, что Джекоба оставили без охраны по той причине, что он слепой и не может двигаться. То есть не представляет опасности.

Но все равно это не было похоже на Мейсона.

Даже, если бы Джейкоб был без сознания, Рид все равно хоть кого-нибудь оставил бы рядом с ним. К тому же Мейсон никогда не приводил в дом посторонних. Даже своих друзей. А тут внезапно приказал притащить в гостиную своего врага?

Что-то не сходилось.

Что вообще происходит?

Послышались шаги. Сначала я решила, что вернулась охрана, вот только шаги были слишком мягкими, и вскоре я увидела Эйрин — горничную, которая уже около десяти лет работала в доме Ридов. Большинство прислуги он поменял после смерти наших родителей, но эта женщина была одной из немногих, кто остался.

— Мисс Рид? — Увидев меня, Эйрин остановилась. Она была одета в халат, и он ясно давал понять, что она уже легла спать, но по каким-то причинам поднялась с постели. — Вы не спите? Вам что-нибудь нужно?

Я кинула взгляд на Джейкоба. Некоторое время боролась с собой, но в итоге указала на него пальцем и сказала:

— Пожалуйста, принесите ему воды.

Горничная посмотрела на диван, затем опять на меня.

— Простите, но кому мне принести воды?

Она еще раз посмотрела на диван. Затем огляделась по сторонам. Потом вовсе наклонилась и заглянула под диван. Словно искала животное наподобие кота.

И что это за цирк?

— Вот этому парню. — Я еще раз указала на Джейкоба. Он сидел молча, с закрытыми глазами. Со стороны могло показаться, что он вовсе спит.

— Простите, но я никого не вижу. Он в саду? — Эйрин посмотрела в окно.

Джейкоб был максимум в трех метрах от нас, и уж не заметить этого развалившегося на диване верзилу было просто невозможно.

Может, Мейсон приказал делать вид, что Джейкоба не существует? И теперь горничная беспрекословно слушалась? Особый вид унижения для Джейкоба вроде того, что он пустое место? Ну нет, такое ребячество точно не по Риду.

— Эйрин, пожалуйста, прекратите. — Я поджала губы в тонкую линию.

— Но, мисс Рид… я правда никого не вижу, — нервно и растерянно произнесла женщина.

Я приложила кончики пальцев ко лбу и потерла его.

— Вы можете быть свободны, — сказала в итоге, решив не продолжать эту игру. Зато теперь в голове прибавилось вопросов без ответов.

Женщина кивнула, но еще раз посмотрела на диван. И за него, и под него. Будто пыталась там кого-то увидеть, но не могла.

Затем все же ушла.

— Хочешь, я тебе кое-что покажу? — спросил Джейкоб.

— Что?

Он поднялся с дивана, а я тут же сделала еще несколько быстрых шагов назад, внутренне сжавшись настолько сильно, что казалось, даже сердце замерло.

А ведь я думала, что он не может двигаться. Но нет, он вполне нормально поднялся. Хотя руками, судя по всему, действительно двигал с трудом.

Где… охрана?

А если он пойдет к кому-то в комнату и сделает что-то плохое?

Голова заболела еще сильнее. Я растерялась, не понимая логики происходящего. Мне было не по себе, но вовсе не так, как должно было быть в такой ситуации. Я пыталась найти в себе страх, но в итоге пришла к выводу, что мое чувство самосохранения отключилось.

Джейкоб пошел вправо. Медленно. Лениво. Обходя кресла и журнальный столик.

— Куда ты? — нервно спросила я, идя следом, но держась на приличном расстоянии.

— Я же сказал — покажу тебе кое-что.

— Так ты все же пробрался в наш дом? Иначе почему ты без охраны? Но… как у тебя это получилось? Или тебя сюда пустили?

Я продолжала сыпать вопросами, но Джейкоб не ответил ни на один. Пройдя через гостиную, он зашел в коридор. Буквально через несколько метров остановился и плечом прислонился к стене.

— Ты хоть на что-то ответишь? Иначе я позову охрану.

Я прикусила кончик языка. Почему я вообще до сих пор этого не сделала? Тут по дому ходит посторонний, а я просто разговариваю с ним. Нужно сходить за охраной, и пусть они сами разбираются.

Я развернулась, но внезапно во что-то врезалась. Мгновение назад позади меня ничего не было, поэтому я жутко испугалась. За считаные секунды успела напридумывать себе всяких ужасов вплоть до того, что Дейкоб загнал меня в ловушку и теперь передо мной стоит кто-то из его людей. Тот, кто сию секунду меня схватит.

Жестоко проклиная свою беспечность, я сама себе напомнила оголенный нерв и, исполнившись внутренней паники, уже разомкнула губы, намереваясь завизжать. Позвать на помощь.

Вот только поняла, что передо мной стоит Мейсон.

— Ты не спишь? — спросил он. А посмотрев в мои полные паники глаза, спросил: — Что-то случилось?

Я кинула быстрый взгляд на Джейкоба. Он стоял буквально в паре метров от нас, все так же прислонившись плечом к стене.

Мейсон проследил за моим взглядом и тоже посмотрел туда. Я ожидала его реакции. Любой. Даже внутренне сжалась. Но… ее не последовало. Взгляд Рида был направлен туда, где стоял Джейкоб, но он будто бы смотрел сквозь него. Вообще не видел этого верзилу.

— Лив, ты выглядишь испуганной. — Мейсон внимательно посмотрел на меня и взял мою ладонь в свою. — Что случилось?

— Я увидела его и… — Я пальцем указала на Джейкоба, но продолжить не смогла. Даже самая банальная фраза далась мне с трудом. А все потому, что я не знала, что сказать. Не в этой ситуации. И тем более не о Джейкобе.

— Кого ты увидела? — Мейсон опять посмотрел туда, куда я указывала, и вновь у меня создалось ощущение, что его взгляд проходит сквозь Джейкоба.

— Он меня не видит, — сказал парень. Лениво. Безразлично. — Меня не видит никто кроме тебя.

Я дернулась. Содрогнулась каждым сантиметром своего тела, переводя растерянный взгляд с Мейсона на Джейкоба.

Первая мысль — они вдвоем меня разыгрывают. Но это предположение было настолько нелепо, что захотелось засмеяться. Оно наводило на мысль, что, возможно я начала сходить с ума.

Мейсон притянул меня к себе и крепко обнял. Будто пытаясь успокоить, рукой провел по спине.

— Все хорошо, Лив. Кого ты увидела? В доме был посторонний?

Я разомкнула губы, но не смогла вдохнуть, не то что произнести хотя бы слово. И вновь захотелось засмеяться. Опять возникла мысль, что эти двое меня разыгрывают. Еще и так нелепо.

— Не веришь? — спросил Джейкоб.

Оттолкнувшись от стены, он подошел ко мне. Каждый его шаг я отмечала обрывом биения своего сердца. Когда он оказался совсем близко, я чуть не закричала, а он наклонился и поцеловал меня в щеку.

Стоило его губам коснуться меня, как я дернулась, а Мейсон еще сильнее прижал к себе.

— Что с тобой, Лив? — спросил он. В его обычно пустом, лишенном эмоций голосе я ощутила тревогу.

Но, черт раздери, Джейкоб теперь вообще стоял рядом с нами! Он меня поцеловал, а Мейсон и этого не увидел?

Глупо! Не заметить такое просто невозможно, а значит, или меня действительно разыгрывают, или… Джейкоб говорит правду.

— Я… Я…

Что «Я»? нужно было хоть что-то произнести, а я не могла.

Краем глаза я заметила, что Джейкоб куда-то пошел, и от этого мысли вовсе поплыли.

— Я увидела огромного паука! — Эти слова сорвались с моих губ прежде, чем я вообще поняла, что говорю.

— Паука? — переспросил Рид. Он все так же обнимал меня. Гладил по спине. И совершенно не отреагировал на уход Джейкоба.

— Да, огромного! — Я кивнула.

Но при этом ощущала себя настолько паршиво, как никогда раньше. Я врала Мейсону, и это было тяжело. По отношению к нему мне вообще не хотелось произносить лживые слова. Они были подобны предательству.

Но я все равно продолжила:

— Я шла по коридору, а он на стене сидел. И я испугалась… Мне показалось, что он сейчас прыгнет на меня.

Наверное, я выглядела по-детски глупо и наивно. Трястись из-за какого-то паука… Но я правда их очень боялась. Пару лет назад один залез ночью мне в кровать, и тогда я кричала на весь дом. Так, что сбежались абсолютно все. В том числе и Мейсон. Думаю, он помнил этот случай. Такое трудно забыть.

— Пойдем, я отведу тебя в спальню. Потом найду паука. — Он взял меня за руку и мягко потянул за собой. А я еще больше почувствовала себя ребенком, которого пытаются успокоить.

Мейсон не был похож на себя прежнего. Он говорил осторожнее. Мою ладонь держал бережно. Относясь ко мне так, словно я вот-вот могла разбиться.

А я… лгала ему.

Хотя что я могла сказать? Что, судя по всему, схожу с ума?

Он вывел меня из коридора, а я тут же оглянулась. Джейкоба видно не было. Что все это значит?

Меня все еще трясло, и, наверное, Мейсон это чувствовал. Держа мою ладонь в своей, он медленно водил большим пальцем по запястью. И это невольно успокаивало. К сожалению, не настолько сильно, чтобы я полностью пришла в себя.

— Еще не успокоилась? — спросил Рид, когда мы зашли в спальню.

— Не знаю. Просто… — Мне хотелось сказать совершенно не то, что я произносила. Кусая губы, я трепала пальцами ткань натянутых на ладони рукавов и еле сдерживалась, чтобы не спросить, действительно ли он не видел того парня. А еще хотелось наброситься на него с обвинениями, утверждая, что он решил надо мной поиздеваться. Затеял какую-то игру, заставляя почувствовать себя сумасшедшей.

Но чем больше я смотрела на Рида, тем больше понимала: не было никакой игры. Он действительно не видел Джейкоба.

Значит… я схожу с ума?

Качнув головой, я потерла лицо ладонями. Наверное, я просто не до конца проснулась, вот и померещилось черт-те что. И мне действительно хотелось в это поверить. Тогда я смогла бы успокоиться.

Вот только поцелуй, оставленный Джейкобом на моей щеке, казался слишком реальным. Я будто до сих пор ощущала то прикосновение.

— Иди ко мне.

Услышав голос Рида, я обернулась к нему. Он протянул ко мне ладонь, и я, хоть и с опозданием, вложила в нее свою руку.

Мейсон опять как можно мягче притянул меня к себе, после чего приподнял и уложил на кровать.

— Я могла и сама лечь, — тихо сказала я, завертевшись на подушках.

— Я знаю. — Мейсон тоже лег на кровать. Перевернулся набок и одной рукой обнял меня. — Мне остаться рядом или пойти поискать паука?

— Рядом со мной. — Я закрыла глаза. В голове творился необъяснимый ад, но даже среди всего этого хаоса объятия Мейсона ощущались, как лекарство. — Все равно паук уже убежал.

Я ощутила, что он куда-то потянулся. А спустя несколько секунд поняла, что Рид взял телефон.

— Кому ты пишешь?

— Фарелу. Пусть поищет паука.

— Не нужно. — Я перевернулась на другой бок, лицом к Мейсону. — Вряд ли его можно найти.

— Ты их боишься, и я не хочу, чтобы тебя волновало то, что по дому бегает огромный паук. Не переживай, Лив. Фарел его найдет.

Против воли я вспомнила тот случай, который произошел пару лет назад. Когда паук заполз мне в кровать. Его так и не нашли, а я потом еще несколько недель не могла спать у себя. Да и вообще в любой другой комнате. Мне казалось, что, как только я засну, на мне опять окажется тот чертов паук. Я даже днем от всего подряд вздрагивала.

Маму это злило. Она кричала, что я уже взрослая, а веду себя глупо. Мне было действительно стыдно за свое поведение, хоть я и знала, что арахнофобия не зависит от возраста.

И сейчас я их тоже боялась. Поэтому отчетливо понимала: если бы в том коридоре действительно был огромный паук, истерики было бы не избежать. Плюс меня действительно мучило бы понимание, что это чудовище все еще ползает где-то по дому и в любой момент может оказаться на мне. И обещание Рида, что охрана найдет его, меня действительно успокоило бы. Морально мне стало бы куда легче.

Вот только я лгала. Рид заботился обо мне, а я бессовестно его обманывала.

Стоило в сознании в очередной раз подчеркнуть это, как мне стало еще хуже.

— Спасибо, — прошептала я, лицом уткнувшись в шею Мейсона.

Заодно мысленно извинилась перед Фарелом. Ему предстояло всю ночь искать несуществующего паука.

Я точно завралась.

— Спи, Лив. Я рядом. Никакого паука в спальне нет. А того скоро поймают, — произнес Мейсон, целуя меня в лоб.

Я закрыла глаза и попыталась успокоиться. Замедлить дыхание и сердцебиение. Хоть немного вернуться в прежнее состояние. Вдруг это поможет справиться со всем этим сумбуром в голове? И точно уверюсь в том, что спала на ходу и Джейкоб — плод моего еще сонного воображения.

Минуты тянулись медленно, но все равно собирались в часы и пролетали. А я никак не могла успокоиться. Я прекрасно ощутила момент, когда Мейсон заснул. Некоторое время смотрела на него, а затем, внутренне переживая беспощадную борьбу, все же поднялась с кровати и пошла к двери.

Зачем я это сделала? Убедила себя в том, что просто схожу на кухню и попью воды. Заодно пройду по дому и уверюсь, что тут нет посторонних. Вернее, моих галлюцинаций.

Вот только войдя в гостиную, я опять увидела там Джейкоба. Он все так же лениво сидел на диване. Но уже теперь курил.

— Ты долго, — сказал он, выдыхая дым. — Я устал ждать.

Глава 23

Я глубоко вдохнула, наполняя легкие сигаретным дымом. Он был слишком горьким и абсолютно точно реальным. Так что с каждым новым вдохом мне было все труднее поверить в то, что Джейкоб — лишь игра моего воображения. Тем более сна уже не было ни в одном глазу, и это не позволяло прикрыться предположением, что он мне приснился.

— Я схожу с ума? — тихо спросила, садясь в кресло.

— Ты у меня спрашиваешь? — Его голос был все таким же будоражащим. Ленивым. Мрачным.

— Просто не могу понять. Мейсон не стал бы разыгрывать идиотские сцены. Значит…

— …он меня не видит. — Джейкоб закончил фразу вместо меня, опять поднося сигарету к губам. Рука и правда плохо его слушалась. Словно даже просто держать сигарету требовало огромных усилий.

— Как это возможно? Ты привидение? — Я окинула его нервным взглядом, замечая, что мягкая обивка под ним прогнулась. Джейкоб явно имел вес. Более того, немалый.

— К сожалению, я не мертв.

К сожалению?

— Ты плод моего воображения? — Еще одно предположение. Более глупое.

— Нет.

— В таком случае, может, расскажешь, что ты такое? Какое-то существо, которое выбирает, кому показываться, а перед кем оставаться невидимым?

— Касательно тебя я не выбираю. Ты тоже не должна меня видеть, но рядом с тем деревянным домом остановилась и заговорила со мной.

Я вжалась в спинку кресла, ощущая нечто нехорошее. Голова все так же болела. Даже сильнее, чем раньше, ведь того, что не укладывалось в сознании, становилось все больше. Мозг буквально плавился.

А еще хотелось засмеяться от нелепости ситуации. От понимания того, что мой мир взял и пошатнулся. А я раскачивалась вместе с ним.

Надо взять себя в руки. Я всегда была реалисткой и не верила в чудеса. Потустороннее — это же просто какие-то небылицы, разве нет?

Но ведь у нас в стране много гадалок и шаманов. Есть даже Жрец. Некий старик, который вроде как служит Высшим Силам и, как говорят, имеет способности, выходящие за рамки человеческого понимания.

Я и раньше считала это полным бредом. Но допустим, нечто потустороннее все же существует. Судя по всему, прямое доказательство этого сейчас находилось передо мной.

Хоть поверить все равно было трудно. Может, Джейкоб обладал каким-то гипнозом?

— Можно ли считать твои слова намеком на то, что я увидела больше, чем должна была? — наконец-то оттолкнулась я от своих мыслей и задала вопрос.

— Боишься, что я убью тебя за то, что ты меня видишь?

Своим вопросом он попал в цель, но я решила не соглашаться вслух.

— Я пока вообще не понимаю, что думать. Но хочу задать тебе еще один вопрос. Ты хороший или плохой?

— Что в твоем понимании «хороший» и что «плохой»?

— А без уточнений ответить не можешь?

— Нет. И не хочу этого делать.

— Ты хочешь меня убить?

— Нет.

— А навредить Мейсону?

— Нет.

То колючее и раскаленное, что все это время сжимало грудь, немного разжалось. Но недостаточно сильно, чтобы я смогла расслабиться.

— Через два дня в этом доме появится посторонний человек. — Джейкоб запрокинул голову и выдохнул дым. — Кричи, когда он придет.

— Что это за человек? Зачем мне кричать?

— Затем, что когда в дом ночью приходят без предупреждения, ничем хорошим это не заканчивается. Я предупредил тебя.

— Откуда ты знаешь про этого человека и его намерения?..

Перед глазами внезапно начало плыть, из-за чего я несколько раз моргнула, а затем вовсе зажмурилась.

Когда же я опять открыла глаза, Джейкоба в гостиной не было.

— Какого черта? — испуганно, надрывно сорвалось с моих губ.

Быстро поднявшись с дивана, я огляделась, а затем вовсе оббежала весь дом.

Вот только Джейкоба по-прежнему нигде не было.

Схватившись за голову, я прислонилась спиной к стене и съехала по ней на пол. Сидела и дрожала. Сходила с ума.

Если я что-то и поняла, так это то, что многое оказалось не таким, каким выглядело на первый взгляд.

Всю ночь я не спала, а ближе к утру пошла к Миллигану и сказала, что ночью в саду видела постороннего. Он был главой охраны Рида и имел куда больше власти, чем другие телохранители.

Подобными словами так просто не разбрасываются. Тем более я произнесла их без сомнения. Без «кажется» и «наверное».

Этого оказалось достаточно, чтобы Миллиган поднял всю охрану. Были просмотрены записи с камер видеонаблюдения, охрана искала любые следы присутствия постороннего человека. Важно учитывать то, земля сейчас сырая. Не оставить на ней хоть что-то было просто невозможно.

Но в итоге Миллиган сказал, что никто ничего не нашел. Камеры видеонаблюдения охватывали территорию сада без слепых зон. Вот только и на записях ничего не было. Это если не уточнять про постоянные обходы охраны. Просто так пройти мимо нее невозможно.

Как, черт раздери, Джейкоб попал к нам в дом? Почему его никто не видел? По какой причине он не оставил следы на сырой земле? И как так получалось, что даже камеры видеонаблюдения стали бесполезны?

От всего этого мне было жутко.

— Ты сегодня какая-то бледная… — Рите упала на диван рядом со мной и сонно потянулась. Было раннее утро. Обычно на каникулах она просыпалась куда позже. Даже на завтраки почти не спускалась.

— Не выспалась, — ответила я, листая страницы учебника. Естественно, сосредоточиться на нем я не могла. Хоть и пыталась.

— Выпей кофе и поехали гулять.

— Я не очень хочу выходить в люди.

— Ты же знаешь, что я от тебя не отцеплюсь. Нечего сидеть дома и тухнуть.

Сколько бы Рите меня ни уговаривала, именно сегодня я была непреклонна. Вскоре я и вовсе ушла от сестры в спальню.

Там был Мейсон. Застегивал пуговицы на манжетах идеально выглаженной черной рубашки. Судя по всему, уже собирался уезжать в офис.

— Доброе утро! — Я подошла к Риду и лбом прикоснулась к его плечу.

— Ты неважно выглядишь. — Он положил ладонь на мой затылок и медленно провел по волосам.

Обычное движение, но я замерла и затаилась, жадно ловя его и немного успокаиваясь. Прошептала:

— Плохо спала…

— Потому что увидела в саду постороннего?

Я сжалась и подняла голову. Хотела посмотреть на Рида, но вспомнила Джейкоба и отвела взгляд.

— Ты уже знаешь? — спросила, ногтем царапая корешок учебника.

Глупый вопрос. Конечно, Мейсон знал.

— Мне ты сказала, что увидела паука. Миллигану — что постороннего. Не объяснишь, Лив?

— Просто… — Я опустила голову, волосы упали на лицо. — Не знаю, что происходило со мной прошлой ночью. Мне снились кошмары. Может, я просто не до конца проснулась, оттого и мерещилось… всякое?

— Расскажешь, что именно ты видела? — Мейсон положил ладонь на мою талию. Пальцами второй руки убрал волосы с моего лица.

Я отрицательно качнула головой.

— Уже и не вспомню. Наверное, мне действительно показалось, и я запаниковала. Прости.

— Тебе не нужно извиняться. Если тебе страшно — говори.

Мейсон опять успокаивающе гладил меня по спине, а я ощущала себя самой настоящей дрянью. Как я вообще могла ему лгать? И в тот же момент понимала, что не могу сказать правду.

Миллиган не нашел никаких следов, и все, что я скажу, будет похоже на бред сумасшедшего. В конце концов, я сама не была уверена в том, что внезапно не сошла с ума.

— Ты уезжаешь в офис? — спросила, чтобы просто сменить тему разговора.

— Думаю остаться дома. Ты бледная. Еще боишься?

Чувство собственной никчемности усилилось. У Рида было полно работы. Я прекрасно это понимала, но он был готов остаться дома только потому, что мне приснился кошмар.

А я ему лгала.

— Не нужно. — Я качнула головой. — Наверное, просто лягу спать. Или еще чем-нибудь займусь. Я нормально себя чувствую и точно не хочу, чтобы из-за меня ты откладывал свои дела.

— Если хочешь, можешь поехать со мной в офис.

Я посмотрела на Рида и, не раздумывая, кивнула. В его отсутствие оставаться дома не хотелось. Просто постараюсь не отвлекать Мейсона от работы.

Я уже бывала в офисе Ридов, но тогда была еще ребенком и приезжала туда с мамой. Тогда городом руководил отец Рите. Я предполагала, что с тех пор многое изменилось, но не думала, что настолько сильно.

Тут явно прошел ремонт. Причем глобальный. Да, прошлое здание я видела лишь глазами ребенка, но на всю жизнь запомнила гнетущую атмосферу, которая тут витала.

Отец Рите любил антиквариат и заполнил им даже офис. Для меня это выглядело странно. Тяжело и вычурно. Конечно, как ребенок, я просто могла не разбираться в стиле, но запомнила, что этажи работников были практически пустыми, с самой дешевой некачественной мебелью. В то время как этажи начальства прямо ломились от антиквариата.

Тогда это здание вызвало у меня сравнение с городом, на окраине которого есть плохие районы — гетто. А в центре все красиво и зажиточно.

Теперь здание выглядело иначе. Светлее, просторнее. Куда приятнее и современнее. Кажется, некоторые стены вовсе были снесены, и это стало хорошим решением.

Сколько я ни осматривалась, все больше и больше понимала, что мне тут нравится. Здание стало великолепным во всем.

Я сомневалась, что ремонтом руководил Рид. У него для этого была команда. Но решение изменить тут все абсолютно точно исходило от него. Вернее, только Мейсон мог отдать подобный приказ. Все это принадлежало ему.

— Господин Рид, вас ждет барон Лорнер.

Стоило нам с Мейсоном войти в здание, как к нему тут же подошла молодая девушка. Лишь присмотревшись, я поняла, что ей, наверное, около сорока, просто брюнетка была очень ухоженной.

— Он почти час сидит в комнате ожидания. Говорит, что дело срочное. Возник конфликт из-за земли с лордом Бенефом, — продолжила она, бросая на меня взгляд, в котором читался явный интерес.

Не только эта брюнетка смотрела на меня. Это делали все, кто был в холле.

— Поднимите документы по этой земле и принесите мне, — сказал Рид, взял меня за руку и повел за собой к лифту.

Взгляды окружающих буквально пронзали меня. Случайно посмотрев на нескольких девушек, я заметила, как они хмурились и поджимали губы. Но пока не стала акцентировать на этом внимание. Новое место и незнакомые люди. Я могла растеряться и неправильно понять их эмоции.

Работы у Мейсона было действительно очень много. Только мы вошли в его кабинет, как в дверь постучали. И так происходило постоянно. Вскоре Риду и вовсе пришлось уйти. Были подняты документы по конфликтной земле между Бенефом и Лорнером.

Мейсон часто таким занимался. Он был еще молод и учился на последнем курсе университета, но имел тут власть, которая влекла и обязанность решать конфликты между аристократами.

Когда Рид только вступил на пост, старшее поколение относилось к нему предвзято. Виконт Ротрер вовсе подал в суд, считая какое-то решение Мейсона неверным, а его самого из-за возраста некомпетентным.

В те времена старшее поколение вовсе было накалено. На посту главы города они желали видеть кого-нибудь постарше и поопытнее. Что было невозможно в принципе, так как Рид вступил в наследство. Но все же они хотели, чтобы его кто-нибудь официально замещал.

Вот только виконта Ротрера разгромили в суде. Было доказано, что решение Мейсона по его вопросу — верное и безошибочное. Рид вообще всегда решал вопросы, опираясь на документы и информацию, хранящуюся в местной картотеке. И никогда делал выводов на основе личных предпочтений.

Поэтому не было даже малейшей вероятности ошибки.

Со временем это все поняли. Постепенно и старшее поколение приняло Рида как главу. Конечно, оставалась некая настороженность, но, когда город начал преображаться в лучшую сторону, жители стали относиться к нему с уважением. Даже начали говорить, что, несмотря на возраст, Мейсон руководит городом куда лучше, чем отец Рите, из-за которого, как оказалось, многое пришло в запустение. Это стало известно тогда, когда Рид начал приводить город в порядок.

Зная Мейсона, я могла сказать, что он очень тяжелый человек. Даже страшный. От его характера у меня по коже бежали мурашки. Кто бы знал, что из него получится настолько безупречный глава города?

Но Рид очень четко разделял личное и работу. И там и там он был совершенно разным. С недавних пор я узнала и третью его сторону. Того Мейсона, которым он был со мной. Испытала с ним то, о существовании чего ранее не имела ни малейшего понятия. К тому же нельзя отрицать, что меня будоражило понимание: таким Мейсона знала только я.

Пока Рид был занят работой, я прогулялась по зданию, в очередной раз убеждаясь, что мне тут очень нравится.

Когда руководителем был отец Рите, он создал не очень приятную обстановку для работы. Плюс я слышала, что зарплаты были далеко не так хороши, как того хотелось. Из-за этого возникла проблема с нехваткой сотрудников.

Мейсон многое изменил. Более того, были приглашены специалисты из столицы. Теперь они жили тут. Трудились на благо нашего города. В офисе были сформированы целые отделения. Работа четко налажена.

Я гордилась Ридом.

Невольно вспомнила о том, каким видела его раньше. Конечно, процветание города и для меня не осталось незамеченным, но сам Мейсон казался еще тем ублюдком. Было неожиданно рассматривать его с других сторон. Узнавать лучше. И… сильно желать обнять.

— Госпожа Рид, я приготовила вам кофе. — Ко мне подошла та самая брюнетка, которая встретила Мейсона в холле.

Я сидела в комнате ожидания и листала журналы. Она поставила передо мной чашку и, заметив мой вопросительный взгляд, объяснила:

— Господин Рид сказал вам его принести.

— Спасибо. — Я дружелюбно улыбнулась.

— Господин Рид также сказал, что вы будете зачислены в качестве нового сотрудника. Он поручил мне помочь вам. Вы позволите это сделать?

— Конечно.

Значит, Мейсон выполнил обещание. Желание обнять его стало сильнее.

Эту женщину звали Камилой Джонас. Она была одной из секретарей Мейсона, и ей как раз требовалась помощница. Она не успевала разбираться со всеми поручениями и предложила мне взять часть ее обязанностей. Это как раз займет максимум два часа в день. Также она сказала, что я могу выбрать что-то другое. Но мне нравился и первый вариант.

Мы все обсудили, и Камила сказала, что завтра мне выдадут рабочий планшет и данные, которые нужно будет переносить в базу. Потом мы обменялись номерами телефонов и некоторое время общались на отвлеченные темы. Камила показалась мне добродушной и положительной, но жизнь научила меня держать дистанцию, поэтому в разговоре я избегала личных тем.

Но все же они возникли.

Пока мы с Камилой разговаривали, мимо нас прошли две девушки, бросившие на меня далеко не самые радостные взгляды.

— Не обращайте на них внимания, — сказала женщина. — Они огорчены тем, что господин Рид больше не одинок. Но, думаю, им придется с этим свыкнуться.

— В офисе уже известно о том, что мы с господином Ридом находимся в отношениях? — спросила я, посчитав, что будет неуместно сейчас называть Мейсона по имени.

— Он взял вас за руку. Для многих этого достаточно, чтобы сделать выводы. Тем более все видят, как он смотрит на вас.

И как же он на меня смотрит?

Я хотела задать этот вопрос, но произнесла совершенно другое:

— Не знала, что мужчине и женщине достаточно взяться за руки, чтобы окружающие решили, что у них отношения.

— Госпожа Рид, вы тут раньше не бывали, но тут абсолютно все знают, кто вы.

— Откуда?

— Тут часто просматривают ваши соцсети.

Мои брови медленно поползли вверх. Я даже не сразу поняла, говорила ли Камила серьезно.

— Не поймите меня превратно. Все мы тут взрослые люди и ерундой не занимаемся. Но господин Рид — наш начальник, и им интересуются. Также нам было известно о том, что его сводная сестра — городская знаменитость.

Я напряглась и мрачно посмотрела на Камилу. Неужели даже сюда дошли слухи о недавних событиях? В частности о том, что меня гоняли по всей округе? Я считала, что об этом знают только детки местных аристократов, а старшим до такого вовсе нет дела.

Неужели ошибалась?

— И чем же я знаменита?

— Говорили, что вы необычайно красивы. Что великолепнее вас никого нет. Это звучало слишком… интригующе. Многие отнеслись к этим слухам скептично. Это и побудило нас найти ваши фотографии в соцсетях. И они доказали: то, что про вас говорят — правда.

— Вы мне льстите.

— Ничуть. Но в данном случае я веду к тому, что все тут знают, кто вы. А когда вы с господином Ридом появились в офисе, он вел себя с вами не как со сводной сестрой. Из этого мы и сделали выводы о ваших отношениях.

Я не стала отвечать. Любым ответом я или подтвердила бы, или опровергла мои бы отношения с Мейсоном, а я пока вообще не собиралась затрагивать эту тему при посторонних. И уж точно не с женщиной, которую вижу впервые.

Хотя я не стала отрицать ее слова, а это можно было рассматривать как согласие.

Несколько сотрудниц остановились около лифта и бросали на меня хмурые взгляды. Почему-то все здешние девушки смотрели на меня так, словно я у них что-то украла.

— Не обращайте внимания на этих девушек, — сказала Камила. — Все это время господина Рида считали свободным, и многие сотрудницы видели в этом шанс. Сегодня они поняли, что шанса у них нет. Думаю, это выбило почву у них из-под ног, но скоро они смирятся, и все будет хорошо.

Мне захотелось больше разузнать про девушек, работающих в офисе. Вернее, узнать, настолько сильно они пытались сблизиться с Мейсоном, раз видели возможность отношений с ним. Но я не стала этого делать. Подобный разговор выходил за рамки того, чего мне следовало придерживаться.

Нас с Камилой прервал господин Андор. Мейсон сдержал и это свое обещание. Ремонт в его спальне. Вернее, уже теперь в нашей.

Поняв, что я занята, Камила ушла, а Андор опустился рядом на банкетку и начал спрашивать, что именно я хочу изменить в комнате. Ответа я не знала. Просто обозначила, что мы с Мейсоном будем жить вместе, но в его спальне недостаточно мебели для моих вещей. А та, что есть, встроена в стены.

Андор кивнул. Сказал, что в ближайшее время посмотрит план особняка Ридов, затем осмотрит комнату и предоставит мне варианты того, что можно сделать.

Мужчина ушел, а я еще долго сидела. Допивала кофе. Улыбалась. Воображала, как мы с Ридом будем вместе планировать нашу спальню. Я плохо представляла его за выбором тумбочек, но главное, чтобы Мейсон вообще находился рядом.

Телефон зажужжал, и я потянулась к нему, думая, что мне звонила Рите. Вот только на дисплее высветилось: «Хлоя».

Некоторое время я сидела и просто смотрела на имя. Оно вызывало далеко не лучшие эмоции. Черт, да мне вообще не хотелось отвечать на этот звонок!

Но я все же сделала это.

— Да, — сказала, прикладывая телефон к уху.

— Лив, привет. — Ее голос показался мне мерзко слащавым, но с примесью нервозности. — Мне нужно с тобой поговорить. Ты сейчас свободна?

— Не очень. — Я немного опустилась на диване, коленками упираясь в журнальный столик.

О чем она хотела поговорить? Разве у нас есть, что обсуждать? Некогда у меня было желание спросить, почему она так поступила со мной. Более того, это казалось важным. Будто итог завершения нашей многолетней дружбы.

Но уже сейчас я понимала, что этот вопрос бесполезен. Просто Хлоя оказалась сукой. Вот и все. А главным вопросом являлось не то, почему она так поступила, а то, почему я доверилась не тому человеку. То есть вопросы я должна задавать себе, а не копаться в окружающих, с которыми и так все ясно.

— А когда ты освободишься? — Ее голос нервно дрогнул.

— Для тебя — никогда. Чего ты хотела, Хлоя? Говори быстрее. — Меня интересовало лишь одно: почему я еще продолжаю этот разговор? Почему вообще позволила ему начаться?

— Я… Я хотела сказать, что очень сильно переживала за тебя.

Я еще ниже съехала на диване и закрыла лицо ладонью, вспоминая слова сестры. Что если Хлоя попытается через кого-нибудь связаться с Мейсоном, ей расскажут о том, что он распорядился меня не трогать. Судя по голосу, Хлое также рассказали и про Томаса.

— Правда? — спросила я. — В нашу последнюю встречу я этого не заметила.

— Понимаешь, все не так, как кажется на первый взгляд. То есть я сказала совсем не то, что хотела. На самом деле я очень переживала и была рада тебя видеть.

— И кто же заставил тебя приказать мне спрятаться и не попадаться тебе на глаза?

— А… Это Дороти.

Я убрала телефон от уха и поставила разговор на запись, после чего сказала:

— Повтори. Я не услышала. Связь плохая.

— Это все из-за Дороти, — повторила Хлоя. На этот раз уже более уверенно.

— Она заставила тебя прогнать меня?

— Да. То есть все немного иначе. Понимаешь, когда ты рассказала, что Мейсон хочет сделать тебя игрушкой, Дороти рассказала про тебя столько гадостей… Я понимаю, что мне не стоило верить ей. Это моя ошибка, но… Но тогда мне было так больно…

— Что именно она сказала?

— Что ты всегда ненавидела меня. И что делала за моей спиной много гадостей. И… она привела множество примеров.

— Каких? Я хочу подробностей.

Голос Хлои дрожал. В прошлом это вызвало бы у меня тревогу, и я поспешила бы успокоить ее. И мне было бы все равно, какой важности этот разговор. На первом месте всегда стояла подруга. Теперь же мне было безразлично. Наверное, это чувствовалось в моем голосе.

— Долго… перечислять, — сказала Хлоя, запнувшись в двух словах.

— Назови хотя бы один пример.

— Я… Ну, помнишь… как… Лив, у меня сейчас в голове хаос. Я не смогу пересказать ее слова. Давай позже встретимся, и я перечислю все, что говорила Дороти. Просто сейчас мне хочется сказать, что она всегда была для меня такой же подругой, как и ты. Я не оправдываю себя, но, когда она сказала все это… у меня внутри все перевернулось.

— Ты говоришь, что Дороти оболгала меня, а ты возненавидела меня, даже не поговорив со мной об этом? И сразу же пошла выкладывать в чат мои тайны?

— Это делала не я, а она, — быстро ответила Хлоя. Так, что ее слова даже немного слились. — Она распространяла твои секреты и фотографии. Я говорила ей этого не делать, но Дороти не слушала. Представляешь, какая она сука? Я тоже виновата в том, что сразу не поговорила с тобой, но… Ты же знаешь: иногда люди совершают ошибки.

— Почему рассказываешь мне это сейчас?

— Понимаешь, до Дороти дошел слух, что отношения между тобой и Мейсоном наладились. И она испугалась. Ну, что ей влетит от твоего брата за то, что она распространяла про тебя всякие слухи. Ну и она пришла ко мне. Рассказала, что плела про тебя всякую ложь, и даже назвала меня соучастницей! То есть сказала, что если мы вдвоем срочно что-то не сделаем, нам конец. Но это ее вина. Я решила не поддаваться на шантаж и поговорить с тобой.

— И чего же ты от меня хочешь?

— А?.. — Она явно ожидала от меня других слов. Думала, что я впаду в шок и тут же ей поверю? Так же, как и в прошлые времена? — Я хотела, чтобы ты узнала правду. Мы очень долго дружили, но из-за Дороти произошло вот это все. Давай не позволим ей влиять на нас? Может, сегодня встретимся? В нашей любимой кофейне уже готовят праздничный кофе.

— Хлоя… — Я запрокинула голову, положив запястье на лоб. — Ты действительно думаешь, что я тебе поверю?

— Но я говорю правду. Честно. Ты же знаешь меня. Мы столько лет дружили!

— К сожалению, я узнала тебя только недавно. И этого было достаточно. Нашей дружбы больше нет, и разговаривать нам не о чем. Сейчас я кину твой номер телефона в черный список. После этого, надеюсь, ты больше не будешь меня тревожить. Прощай, Хлоя.

Я сохранила запись разговора, и, хотя из динамика до меня все еще доносились судорожные, быстрые слова Хлои, нажала на красный значок. Разговор был окончен, и я заблокировала ее номер.

Пожалуй, «прощай» — это не то, что я могла ей сказать. Все же мы живем в одном городе. Более того, учимся в одной группе. То есть в будущем будем постоянно видеться. Но это «прощай» скорее было обращено к нашей дружбе. Больше не будет так, как раньше.

А ведь совсем недавно я боялась Хлою. Не считала ее сильной личностью и не думала, что она физически сильнее меня. Просто Хлоя, объединившись с остальной массой (более того — являясь ее центром), болезненно ударила по мне. И я чувствовала, что в будущем она может сделать нечто еще более ужасное. То, что вовсе могло меня разрушить.

Тогда я ощущала себя забитой собачонкой и видела в Хлое человека, который держал в руках целую кучу камней. Совсем немного — и они полетят в меня. А сейчас я не понимала, почему боялась ее. Она же такая никчемная. Беспринципная и внутренне слабая.

Конечно, я понимала, что не я в ней вызывала страх. Хлоя боялась Мейсона. С одной стороны, я сожалела о том, что не заткнула ей рот лично. Но с другой — было приятно чувствовать опору в лице своего мужчины. А ведь Мейсону даже ничего не нужно делать, чтобы меня не трогали. Хватало его присутствия рядом.

Следующие несколько часов я не видела Мейсона. Он был занят работой, а я — изучением офиса. Я гуляла по зданию. Пила кофе и даже разговорилась с несколькими людьми. Естественно, обсуждали мы только темы города и работу.

Ближе к полудню ко мне подошла Камила и сказала, что через полчаса у Рида появится свободное время, и он хочет пообедать со мной в ресторане.

После этой новости на губах тут же появилась улыбка. Которая, впрочем, скоро растаяла.

Я вспомнила Джейкоба.

Это было так дико. Как я вообще могла забыть про него? Я позволила себе недопустимое — слишком расслабилась. Хотя после настолько нервной ночи разве я не добивалась именно этого?

Нет, я хотела успокоиться, а не забыть про проблему в лице парня, которого по каким-то причинам видела только я.

Вернувшись в комнату ожидания, я заперлась там. Упала на диван и закрыла глаза, вспоминая все, что происходило между мной и Джейкобом, и находя все больше странностей.

Как сказала Рите, никто не знал, как он появился в этом городе, хотя подобное было невозможно. Сюда даже мышь незамеченной не проскользнет.

Джейкоб был слепым, и это прекрасно ощущалось. В том, как он медленно ходил и как вел себя. Но в то же время этот парень каким-то образом оказался в лесу, рядом с давно заброшенным домиком. Да и потом постоянно куда-то уходил.

Все говорили, что слепые беспомощны. Что они неприспособленные к жизни калеки.

Вот только такие слова невозможно отнести к Джейкобу. Это огромный, страшный верзила.

Которого почему-то никто не видел.

Вернее, видела я. Около кофейни его заметила Рите. И как-то на улице увидели люди Рида. Словно он сам решал, когда появиться, а когда спрятаться. Но при этом сказал, что на мне это не работает.

Что, черт раздери, он такое?

Перевернувшись на живот, я уткнулась лицом в подушку.

И я с ним переспала. Он забрал мою девственность. Стал моим первым мужчиной.

Отлично. Мой первый раз становился все более и более незабываемым. И все благодаря этому парню.

Мы с Мейсоном пообедали в ресторане, а потом я поняла, что мне пора возвращаться домой.

На самом деле мне этого не хотелось. Мне нравилось в офисе. Во многом благодаря зданию и атмосфере, которая там царила, но главное, там был Мейсон. Пусть мы не находились рядом друг с другом, но все равно я знала, что он где-то недалеко.

И мне понравился наш совместный обед.

Обычно я говорила, а Мейсон слушал. Но на этот раз мы поменялись ролями: говорил Рид. Рассказывал про офис, отделы, работу. А я молча и внимательно слушала. Улавливая каждое слово. Впитывая его. Чувствуя дрожь просто из-за звучания голоса Рида и понимая, что могла бы слушать его вечность.

Поэтому, когда обед закончился и я вернулась домой, в груди стало пусто.

Без Мейсона плохо. Почему-то я особенно ясно осознала это именно сейчас, когда в сознании было настолько тревожно, что, казалось, еще немного, и я сойду с ума.

Мысленно я тянулась к Мейсону, словно к спасательному кругу. Даже более отчаянно. Словно уже тонула. Поэтому когда он пришел с работы, я бросилась к нему. Буквально налетела с объятиями. А он явно этого не ожидал. Замер и приподнял бровь.

Я впервые встречала Рида вот так.

— Ничего себе. Влюбленная парочка, — присвистнула Рите. Она как раз вышла из кухни, неся упаковку с печеньем. — Честно, мне даже как-то непривычно видеть вас обнимающимися. Хотя да, я за вас рада.

Мейсон не обратил внимания на ее слова. Наклонился и поцеловал меня, а я, поднявшись на носочки, потянулась к нему. Обняла за шею.

Сестра что-то сказала на тему, что заниматься таким лучше в спальне, и ушла.

В итоге мы как раз в спальне и оказались. Даже толком не раздевались. Мейсон задрал низ моего платья и сорвал трусики. С себя снял лишь пальто, после чего сразу же расстегнул ширинку на штанах и повалил меня на кровать.

Секс был довольно несдержанным. Если бы нечто такое произошло между нами в один из наших первых разов, я бы, наверное, испугалась. В первую очередь — настолько жадного Рида. Того, как он сжимал мои запястья, и того, как подчинял себе мое тело. А еще того, как неистово вколачивался.

Но именно сегодня подобная близость была необходима. Безумие, которое уняло мою тревогу. Уничтожило ее. Словно я сгорела, а затем возродилась заново. И в своем новом обличье я испытывала лишь умиротворение.

— Что-то болит? — спросил Рид, склоняясь надо мной и целуя в губы. Аккуратно. Практически нежно.

Я все еще чувствовала его в себе. Как и то, что внутри было очень влажно от его спермы. И как после такого безумия он мог настолько быстро становиться бережным?

— Нет, все хорошо. Но я хочу в душ.

Ложь. Конечно, мне требовалось искупаться, но именно в это мгновение я бы все отдала, чтобы еще хоть немного вот так полежать вместе.

Никогда не думала о том, что могу быть жадной. О том, что мне настолько сильно будет не хватать Мейсона. Что буду жаждать его больше и больше. Буду желать буквально поглотить его.

Но, будто позволяя мне это, Мейсон еще некоторое время лежал рядом со мной, а потом отнес ванную, где мы долго стояли под струями теплой воды. Потом опять сливались воедино, но уже теперь медленно и от этого лишь более остро.

В итоге мы опоздали на ужин. Пришли в обеденный зал, когда Рите практически доела и потому встретила нас крайне недовольным взглядом.

— Я скоро уеду в университет, а вы даже не хотите провести со мной время. Я уже вам не нужна? Все, меня вычеркнули из семьи? — Было видно, что она говорит без серьезной обиды, но все же чувствовалось, что Рите неприятно оставаться в стороне.

Серьезно и открыто она никогда бы о таком не сказала. И по большей степени наоборот пыталась поддерживать нашу с Мейсоном пару.

Но все же я пообещала себе больше времени проводить с сестрой. Потом Рите уедет, и у нас с Мейсоном будет много времени, чтобы провести его друг с другом.

— Я пойду к Рите. Хорошо? — спросила у Рида после ужина. Он кивнул, и я, поцеловав его, быстро побежала к спальне сестры.

Этим вечером мы с Рите в домашнем кинотеатре посмотрели два фильма. Потом валялись на кровати в ее спальне и разговаривали. Время от времени я бегала в кабинет к Мейсону. Он работал, и я заходила к нему, чтобы принести кофе или хотя бы просто поцеловать.

И на душе было так спокойно и хорошо…

Но лишь до наступления ночи. Обычно, когда я ложилась в кровать, Мейсон приходил в спальню. Лежал рядом со мной и обнимал. Когда я засыпала, шел работать дальше. Так было всегда, но не сегодня.

Если я что-то и понимала, так лишь то, что заснуть точно не смогу. Но в какой-то момент притворилась спящей. Расслабилась и замедлила дыхание.

Некоторое время Мейсон еще был рядом. Но потом поцеловал в макушку и ушел в кабинет. Я же, стоило дверям закрыться, тут же села на кровати и посмотрела в темноту.

Мне казалось, что ночью я физически ощущаю царящий в комнате мрак, и это заставляло нервничать еще сильнее. Не в силах терпеть, я выскользнула из комнаты и пошла бродить по пустому дому.

Чего я добивалась? Может быть, желала опять увидеть Джейкоба и расспросить его. Или наоборот, боялась его встретить и очередным обходом успокаивала себя. Словно бы внутренне убеждала себя: «Видишь? Его нет. Тебе просто примерещилось».

В то же время я очень серьезно приняла слова Джейкоба про постороннего человека.

Его слова о том, что пришедший ночью незваный гость не принесет ничего хорошего, заставляли сердце трепетать от страха. И я, окутанная паникой и ужасом, раз за разом всматривалась в окна, боясь увидеть незнакомый силуэт.

Джейкоб сказал, что этот человек придет только через два дня, то есть следующей ночью. Я же боялась его уже сейчас.

Ночь, темнота. Полная тишина в доме и блеклый свет. Атмосфера так себе. Вернее, она всегда казалась мне уютной, но сейчас создавалось ощущение, что все эти коридоры подошли бы для съемок фильма ужасов.

Возможно, причина в моем внутреннем состоянии. Вернее, в мыслях, которые походили на самый ужасающий шторм. Меня раздирало вопросами, ответов на которые я найти не могла.

Что это за человек?

Каковы его цели?

Откуда про него знает Джейкоб?

И почему я вообще верю ему?

Последний вопрос был особенно важен и рождал множество предположений. И они были по-настоящему страшны.

По большей степени, у меня не было оснований доверять Джейкобу. Но я почему-то изначально не рассказала про него Мейсону и с каждым прошедшим часом все сильнее пропитывалась серьезностью слов про постороннего человека. Пусть и боялась, что это будет во вред. В какие-то моменты мне вовсе казалось, что это ловушка, и я добровольно лезу в нее.

Ночь прошла без сна. Лишь под утро я упала на кровать. Вскоре открылась дверь, и в спальню зашел Мейсон. И я задалась еще одним вопросом: а Рид вообще хоть когда-нибудь спит?

Мейсон пошел в ванную, и я услышала звук льющейся воды. Он принимал душ.

Наверное, мне тоже следовало подняться. Все равно не засну. Но я не могла этого сделать. Во многом потому, что пока была не в состоянии разговаривать с Ридом.

Меня просто разрывало на части. С одной стороны, меня нестерпимо сильно тянуло к Риду. Хотелось обнять его. Поцеловать. Прижаться и вообще никуда от него не отходить. Мейсон действовал на меня как успокоительное, а сейчас я в нем нуждалась, как никогда ранее. С другой стороны, я нестерпимо сильно хотела поговорить с ним. Внутри все горело от этого чертового страха и непонятных мыслей. Хотелось просто взять — и лавиной спустить на Рида все, что меня мучило.

Тогда я бы успокоилась.

Но учитывая ситуацию, меня вполне можно было посчитать сумасшедшей. Да и не знала я, как все это рассказать. Хуже было другое. Я не знала, откуда взялось это чувство, но оно истошно твердило о том, что если я проболтаюсь о своих страхах и мыслях, абсолютно точно произойдет что-то ужасное.

Я понимала, что лишь накручиваю себя, но когда размыкала губы, их начинало жечь. А сердце, пропуская удары, билось так, что мне вовсе хотелось где-нибудь спрятаться.

Поэтому я не подходила к Мейсону. А пока он не ушел на работу, вообще делала вид, что сплю. Но перед уходом Рид наклонился и поцеловал меня в щеку. И это было подобно спасительному глотку.

Днем многое изменилось. Страх стал меньше. Практически исчез. Словно лучи солнца рассеяли тревожность. Почти вернувшись в свое привычное состояние, я даже хотела посмеяться над тем, как ночью бродила по дому. А еще над тем, что мне было настолько страшно, что даже глаза покалывало от готовых брызнуть слез.

— Вставай! — В комнату ворвалась Рите, чуть ли не с ноги открывая дверь. Но это было в ее стиле. В руках сестра держала две чашки с кофе. Одну она тут же протянула мне. — Сколько вообще можно спать? Ты даже завтрак пропустила.

— Ты сама иногда спишь до обеда. — Я села на кровати и сделала глоток горячего напитка. Он бодрил. То что нужно после второй бессонной ночи.

— Не нужно брать с меня пример. Кстати, выглядишь потрепанной. Говори брату, чтобы был осторожнее.

Я окинула себя взглядом. Близость у нас и правда была жесткой, но Мейсон постарался не оставлять следов, за что я была ему благодарна. Наверное, потрепанной я все же выглядела из-за бессонных ночей.

— Мейсон на работе. Значит, ты полностью моя. Чем займемся? — спросила сестра. — Умоляю, выбери поход в салон красоты.

Я вообще не понимала, зачем ей туда идти. Рите выглядела идеально. Настолько ухоженно, что это казалось невозможным. Но, видя ее горящий взгляд, я кивнула.

В конце концов, и мне захотелось сходить в салон. Обычно я этого не делала, но все эти нервы окончательно вывели меня из себя. Я хотела красивые ногти и хорошую укладку. Может, даже стрижку.

Пока мы с Рите ехали в центр, я рассказала ей про звонок Хлои. Более того, включила запись нашего разговора.

— Ого. А она еще та сука, — подвела итог сестра. — Но мне интересно, есть ли хотя бы доля правды в ее словах.

— Нет.

— Уверена?

— Да. Я не снимаю вину с Дороти. Она тоже показала себя с весьма неожиданной стороны. Но они с Хлоей делали это наравне. Только Хлоя опустилась еще ниже, решив оболгать Дороти и выйти сухой из воды.

Хлоя рушила все мое понимание дружбы. Мы же годами были вместе. Втроем учили уроки, гуляли, общались ночами напролет. А Хлоя сначала предала меня, а затем и Дороти. Как же мерзко.

Поход в салон красоты и прогулка по центру окончательно привели меня в порядок. Я успокоилась и вновь подумала, что мне хочется смеяться над своей ночной тревожностью. И даже заснула в машине, когда мы ехали обратно домой.

Затем я работала (вернее, сделала то, что поручила Камила), позанималась и выпила чаю с Рите. И все было хорошо. Замечательно. Но лишь до тех пор, пока не подкрался чертов вечер. Словно с заходом солнца и с наступлением темноты во мне опять проснулось то, с чем я пыталась бороться, но чему каждый раз безоговорочно проигрывала.

Я начинала волноваться. Вернее, паниковать. Словно нервы медленно оголялись, а я толком и не понимала почему. Уверенно самой себе говорила, что все хорошо, но в тот же момент безумела от очередного ощущения приближения чего-то нехорошего. Сегодня это чувствовалось особенно ярко.

И вновь мне захотелось сбежать к Риду. Наброситься на него с объятиями и ни на шаг не отходить. Во всяком случае, пока не пройдет это жуткое время суток — ночь.

Это странное ощущение, когда ты нуждаешься в человеке куда больше, чем в воздухе. И особенно ясно осознаешь это лишь в такие моменты, как сейчас — когда находишься на грани. Тебе не нужна ни вода, ни еда. Ты вообще не думаешь ни о чем помимо него.

Вот только когда Рид вернулся домой, я даже не пошла его встречать. Более того, трусливо спряталась от него. Опять-таки потому, что боялась наговорить лишнего. Все время опасалась, что мой страх вырвется наружу.

Казалась, когда эта ночь пройдет, мне станет легче. Что во время нее ничего не произойдет и я пойму, что Джейкоб был плодом моего воображения. Вернее, он существует. Его ведь видела даже сестра. Но вот в гостиной его абсолютно точно не было. Я просто спала на ходу и видела сон.

Другими словами, мне нужно переждать лишь одну ночь, и все наладится. Я успокоюсь. Мое сознание придет в норму. И мы с Мейсоном сможем продолжать наши отношения так же, как и раньше.

Но пока я пряталась от него. И мне даже казалось, удачно, пока Рид не зашел в мою бывшую спальню. Именно в ней я пыталась читать, лежа на кровати. Вот только не получалось.

— Что ты тут делаешь? — спросил Мейсон, закрывая за собой дверь.

— Соскучилась по своей бывшей спальне. Решила провести тут немного времени. — Я села на кровати, положив книгу на ноги.

Рид уже был в душе. На волосах застыли капельки воды. И из одежды на нем не строгий костюм, а брюки и водолазка. Все черного цвета. Насколько же будоражаще он выглядел! Так, что от одного взгляда на него по моей коже скользнули угольки.

— Мне кажется или ты тут прячешься от меня? — Держа ладони в карманах брюк, он подошел ближе к кровати, а я в очередной раз отметила, насколько Мейсон огромен. Он словно занимал собой все пространство комнаты.

— Конечно нет.

Чтобы Рид не надумал лишнего, я даже попыталась изобразить оскорбленный вид, но получилось настолько плохо, что этим я сделала только хуже. Мейсон получил подтверждение того, что я ему лгу и действительно прячусь.

— Просто мне хочется почитать, а тут тихо… — Я попыталась исправить положение, но прозвучало, как нелепое оправдание.

Мейсон внимательно смотрел на меня. Будто пронзал взглядом. И мне показалось, он увидел куда больше, чем я хотела показать.

— В нашей спальне тебе громко? Или я мешаю? — спросил Рид. Его голос прозвучал куда более мрачно, чем мне бы хотелось. — Иди ко мне, Лив.

Он протянул руку, и мне как никогда раньше, просто невыносимо сильно захотелось вложить в его ладонь свою. Но я лишь отрицательно качнула головой. Это даже мне причинило боль. Хотя кто бы мог подумать? Лишь одно движение. Казалось бы, такое обыденное… Но от него в груди словно возникла дыра.

— Нет, я хочу почитать. Приду позже.

И даже эта фраза значила куда больше, чем могло показаться на первый взгляд.

«Я приду позже».

Я будто я прогоняла Рида. И он это чувствовал. Понимал.

И без того темные глаза стали еще мрачнее. Хотя и не были жуткими. В последнее время, когда мы с Ридом оставались один на один, я больше не ощущала исходящей от него темноты. Но именно в этот момент я испытывала нечто странное, словно от самой этой ситуации меня выворачивало наизнанку.

— Я не против, чтобы ты сохранила личное пространство, раз оно тебе нужно, но ты могла прямо сказать об этом. Ты могла не лгать, но решила иначе.

Каждое слово Рида — как нож, острие которого скользит по коже. И это было действительно больно. Не физически. Душевно. Я в очередной раз поняла, что завралась, но теперь дошла уже до финальной стадии.

Сейчас мне на это указал Мейсон, а это было хуже всего. Подобные моменты меняют отношения, и я почувствовала трещину, что возникла между нами. Она не была глубокой. Скорее царапина. Но сейчас, когда между нами все стало идеально, даже она казалась ощутимой.

Я пыталась хоть что-то сказать. Изо всех сил пыталась выдавить хотя бы слово. И… не смогла.

Рид ушел.

А я все так же сидела на кровати. Затем упала на подушки и несколько раз кулаками ударила простыню. Глупо. Насколько же по-идиотски я себя вела!

Я уже собиралась вскочить и побежать за Мейсоном, но все же остановила себя. Пока я на взводе. Эмоционально неуравновешенна. Вряд ли в таком состоянии я способна на нормальный разговор.

А именно он нам и требовался.

Я боялась сделать еще хуже, поэтому решила дождаться утра и сразу же пойти к Мейсону. Упасть к нему в объятия, а потом поговорить. Наверное, как раз его объятия мне утром и понадобятся в первую очередь.

Этой ночью я решила остаться в своей прошлой спальне. Особых причин для этого не было, просто я не видела нужды куда-либо идти. Такие мысли возникли из-за предположения, что Мейсон опять всю ночь пробудет в кабинете и не появится в нашей общей спальне. А значит, даже не узнает, что меня там не было.

Вот только ближе к полуночи я услышала доносящиеся из коридора шаги. По ним узнала Рида и сразу же встала с кровати. Этого момента хватило, чтобы понять: он был в нашей спальне. Ждал, когда я приду, чтобы опять полежать со мной перед сном, но… я так и не пришла. Теперь, судя по этим шагам, Мейсон направлялся в кабинет.

Думаю, он понимал, что я еще в своей прошлой спальне. В конце концов, он только что проходил мимо и, наверное, видел полоску света под дверью. Но не зашел ко мне.

А мне вновь захотелось побежать за ним. Я даже ринулась к двери и схватилась за ручку, но почему-то остановила себя.

Почему?

Нестабильное внутреннее состояние?

Эмоциональная неуравновешенность?

Насколько бредово все это звучало… Более нелепых отговорок и придумать нельзя.

Но я вернулась к кровати. Упала на нее и закрыла глаза.

Мне казалось, что этой ночью я буду куда спокойнее. Днем я многое обдумала и пришла в себя. К тому же успела поспать в машине. И, главное, не собиралась выключать свет в комнате.

Я прекрасно помнила, как прошлой ночью, стоило мне оказаться один на один с темнотой, я за считаные мгновения пропиталась ужасом и впала в панику. Сейчас же я надеялась, что именно свет меня спасет.

Насколько же сильно я ошибалась!

Чем ближе время шло к полуночи, тем хуже мне становилось. Опять просыпалась тревога.

Я пыталась с ней бороться. Заставляла себя увлечься книгой и даже включала музыку повеселее. Но руки сами начинали дрожать, и я невольно постоянно бросала взгляды в сторону окна. И вновь в голове звучали слова Джейкоба. Кто-то придет. Незваный. Явно ужасный. И, возможно, кровожадный.

Сознание уже рисовало монстра, тихо крадущегося по саду, и я не могла отрицать того, что именно так и будет. Люди ведь тоже могут быть чудовищами.

Меня успокаивало то, что после моих слов о незнакомце Миллиган усилил охрану. Несмотря на то, что никаких следов они не нашли. То есть теперь к особняку тем более никто не подберется.

Это было весомым доводом. Тем, что должно было успокоить.

Но ровно после полуночи я опять вышла из спальни и пошла бродить по дому.

Мне казалось, этой ночью все будет совершенно не так, как прошлой, но в итоге оказалось еще хуже. Я вновь не понимала, почему брожу по коридорам. Оправдания были такими же, как вчера, но сегодня они казались мне еще более нелепыми. Это практически убивало, ведь именно сейчас мне так нужна была хотя бы частичка разумности!

Время от времени я останавливалась, прислонялась спиной к стене и думала. Успокаивалась. Иногда даже собиралась вернуться в нашу с Мейсоном спальню, но сердце опять охватывало тревога, и я продолжала бесцельное блуждание по коридорам. Зачем? Почему? Чтобы успокоить себя? Или все же верила словам Джейкоба? Но ведь охрана усилена, и сюда точно никто не проберется.

Это были здравые мысли. Их следовало послушаться. Но когда я уже была готова согласиться с ними, на меня вновь накатывало ощущение чего-то нехорошего, и я уже не просто шла, а бежала по коридорам. Не просто кидала взгляды в окна, а нервно всматривалась в них.

И раз за разом мысленно ругала Джейкоба. Он не сказал, во сколько и где именно появится этот человек. Не дал никаких объяснений. А особняк огромный. Сад еще больше.

Чем больше я тонула в этих мыслях, тем больше начинала себя ругать, понимая, что безоговорочно поверила Джейкобу. Дура. Меня жизнь совсем не учит? Почему я настолько просто доверяю людям?

Вот только Джейкоб у меня не вязался с людьми. Он казался чем-то в разы хуже. И ему точно не следовало доверять. Тем не менее я все равно бегала по дому, раз за разом спрашивая себя: «Где?», «Когда?», «Зачем?».

А потом резко остановилась.

Сейчас я была в гостиной. В той самой, где увидела Джейкоба. Окинув взглядом диван, мельком взглянула в расположенное позади него окно. И в этот момент поняла, что это и есть то самое место. Именно тут появится посторонний.

Я не знала, откуда у меня такая уверенность. Вообще ее внезапность показалась очередной глупостью или того хуже — новым витком моего сумасшествия. Но мне почему-то резко перехотелось бегать по дому. Более того, возникло ощущение, что нужно остаться именно тут.

Я приняла это с радостью. Просто рухнула на диван, наслаждаясь отсутствием жажды оббегать весь дом. Я и так сделала это несколько раз. Устала. Злилась и уже не понимала, что делать с этим неконтролируемым желанием.

Интересно, а утром я действительно успокоюсь?

Или следующей ночью опять буду носиться по дому?

Может, Джейкоб своими словами нарушил мою психику? Или она у меня настолько неустойчивая, что теперь у меня травма?

Поджав губы, я пришла к выводу, что, наверное, следует сходить к психологу. Лишним не будет.

Я расслабленно сидела на диване. Вернее, практически лежала и неотрывно через окно смотрела в темноту сада. Замечала телохранителей, которые время от времени делали обход. Более того, отметила себе последовательность патрулей.

Пожалев, что не взяла с собой ни телефон, ни книгу, чтобы хоть как-то скоротать ночь, я занимала себя тем, что отсчитывала время, через которое появлялся тот или иной охранник.

А потом увидела странную тень.

В первый раз она появилась далеко. Затем немного приблизилась, но спряталась за деревом. Огромная. Жуткая. Вроде похожая на человека, но какая-то… скрюченная.

Не шевелясь и не дыша, я неотрывно смотрела на нее, пытаясь слиться с диваном. Стать как можно незаметнее. В итоге я вообще скользнула на пол и выглянула из-за стола.

Тень стала ближе.

Я не была уверена в том, что она мне не чудится. Все-таки в саду темно. Мало ли что могло примерещиться.

Отсчитывая секунды, я ждала появления следующего телохранителя. Наконец он прошел неподалеку от окна. Тень была совсем недалеко, и я понимала, что так или иначе парень ее заметит.

Вот только этого не произошло.

В тот момент, когда я поняла, что это абсолютно точно человек, было уже поздно. Тень приблизилась к охраннику, и он рухнул на землю.

Я так и не осознала, что именно этот посторонний сделал с телохранителем. Видела лишь непонятные и еле уловимые движения, но от них меня пробрало настолько едким ужасом, что я начала задыхаться.

Резко дернувшись, я затылком ударилась о край дивана. Не сильно, но это позволило немного отрезветь и понять, что тот мужчина слишком быстро оказался рядом с домом. Буквально за считаные мгновения. Я даже моргнуть не успела, а его тень уже скрылась за дверью.

И вот ручка потянулась вниз. Медленно. Тихо. Оповещая о том, что в особняк вот-вот зайдет чудовище.

В этот момент мне хотелось лишь одного: исчезнуть. Наверное, я никогда в жизни не была напугана настолько сильно, как сейчас. Тело одеревенело так, что я не могла пошевелиться. Я будто его не контролировала. Нечто внутри меня вопило: «Кричи!», а я даже губ не могла разомкнуть.

Только когда дверь открылась, я резко отмерла. Почему-то я не сомневалась в том, что мне конец. Почему-то сразу поняла, что от него мне не спастись. Особенно если учесть то, что теперь мы находились в одной комнате.

Но ведь в доме Мейсон и Рите. А вдруг он им навредит, если его сейчас не остановить?

— Помогите!!! — Я сама не поняла, как этот крик сорвался с моих губ. Истошный. Громкий настолько, что горло тут же засаднило.

Впиваясь испуганным взглядом в незнакомца, я прекрасно видела, как он дернулся и резко обернулся, после чего еле уловимым движением достал что-то из кармана и направил на меня.

Раздался грохот, и от стола, за которым я пряталась, полетели щепки. Выстрел. У него пистолет.

Я понимала, что пистолет необычный. Наверное, с глушителем, так как самого выстрела практически не было слышно. Думала, что испугаться сильнее просто невозможно, но я ошибалась. При виде дыры в столе страх стал хуже. Неконтролируемым.

Я попыталась подняться, чтобы убежать, но ноги тут же подкосились, и я упала, продолжая кричать, но уже даже не понимая, что это я делаю.

Еще один выстрел. Опять мимо, но буквально в сантиметрах от меня. И это стало последней каплей. Я поняла, что или убегу, или к чертям умру. Скорее второе. Но я все же подскочила на ноги.

То, что происходило в следующие мгновения, я не забуду никогда.

Поднявшись, я оказалась лицом к этому мужчине и прекрасно видела, как он снова направил пистолет. Уже теперь безошибочно в меня. Одна крошечная секунда. Наверное, мне следовало попрощаться с жизнью, а я думала лишь об одном: о том, что сегодня не побежала за Ридом. И это сожаление буквально разрывало меня на куски. Так, что даже реветь хотелось. А еще жить — чтобы все-таки оказаться рядом с Мейсоном. Сказать ему все, что не успела.

Внезапно чья-то ладонь легла на мою талию, и меня дернуло назад. А потом между мной и тем мужчиной возникла стена. Судорожно подняв взгляд, я поняла, что это Мейсон, и даже успела обрадоваться. Это произошло само по себе. Словно одно его появление уже стирало из моей души весь страх.

Но когда раздался выстрел, радость тут же испарилась.

Я опять закричала, и вместе с этим раздался грохот. В дом ворвалась охрана.

Нападающий бросился вглубь дома, и все, что я теперь слышала — это крики и топот. Удалось ли его поймать, не знала. Если сейчас я и могла о чем-то думать, так только о Мейсоне.

— Ты… — прошептала я дрожащим голосом, онемевшими пальцами хватаясь за ткань его водолазки. — Он же в тебя не попал?

В полумраке я отчаянно всматривалась в лицо Мейсона, а затем опустила взгляд и увидела на полу капли крови. На Риде была черная одежда. Кровь на ней практически незаметна, особенно при таком освещении, но на полу становилось все больше и больше капель.

А я оставила телефон в спальне. Даже в скорую позвонить не могла.

К счастью, это сделал Миллиган, который ворвался в дом вместе с остальными телохранителями. Я слышала, как он кричал, требуя немедленно прислать медиков.

— Ку… куда он попал? Тебе больно? Ты меня слышишь? — раз за разом спрашивала я, не замечая струящихся по щекам слез.

Мейсон рухнул в кресло и запрокинул голову. Он был в сознании, но ничего не говорил, и это жутко пугало.

Меня трясло. Рыдания становились лишь сильнее. Я не знала, что делать. Проклинала себя за то, что сейчас, когда мой мир рушился, я совершенно бесполезна.

Еще и скорая ехала невыносимо долго.

В итоге я села на пол рядом с Мейсоном и, закрыв лицо ладонями, заплакала навзрыд. Безмолвно крича. Испытывая такую боль, словно это в моей грудной клетке сейчас засели пули.

Я ощутила прикосновение. Резко убрав ладони, подняла взгляд, понимая, что Мейсон положил ладонь мне на голову. Еле ощутимо погладил. Успокаивал? Зачем? Это я должна его успокаивать. Говорить, что все будет хорошо. Но в итоге просто впала в истерику.

Наконец приехала скорая, и Мейсона забрали в больницу. Меня тоже туда отвезли, но на другой машине.

Оказавшись там, я узнала от врачей, что Рид на операции. Другой информации мне не дали. Оставили в коридоре — дожидаться новостей.

Но даже короткого разговора с врачами оказалось достаточно, чтобы потерять надежду. Когда я спросила, все ли хорошо, мне намеренно не ответили и сменили тему. Этого хватило, чтобы впасть в отчаяние.

Через полчаса в больницу привезли Рите. Она была настолько бледная, что цвет ее кожи практически не отличался от белоснежных стен, но, наверное, я была не лучше.

— Лив, что случилось? — Она побежала ко мне. Поздно, и больница была пустой. Шаги сестры эхом отлетали от стен. — Мне сказали, что кто-то пробрался в дом и начал стрелять. И что этот… этот человек… попал в брата.

Когда Рите произносила последние слова, из ее глаз потекли слезы.

— Он… Мейсон закрыл меня… В меня стреляли… — Я рыдала не останавливаясь.

— Как брат? — Хрупкие пальцы сестры до красноты сжали мои запястья. Таких глаз я у нее еще ни разу не видела. Словно сейчас Рите сходила с ума.

— Мне… мне… сказали, что он на операции. Больше… ничего не сказали…

Мы с Рите устроили в больнице хаос. Нам следовало смиренно сидеть и ждать, а мы носились в поисках врачей, которые нам хоть что-то скажут. Цеплялись ко всем с расспросами. Одного медбрата даже дергали за руки, не давая ему возможности уйти прежде, чем он ответит на наши вопросы. А еще рыдали так, что нас, наверное, было слышно даже на улице. И, наверное, ужасно напугали своим плачем персонал.

В итоге медсестра дала нам успокоительное. Я не знала, что именно это было, но препарат оказался мощным. В какой-то момент я из истерички превратилась в тряпку, которая упала на диванчик и уже не могла даже пошевелиться. Кажется, я все еще плакала, но этого больше не ощущалось. Я вообще не чувствовала своего тела.

Сознание плыло. Вернее, рябило, словно вода, в которую раз за разом бросали камни. Или даже целые глыбы.

Мне хотелось вернуть себе самоконтроль. Слишком ужасным был момент, когда Мейсона ранили, а я только и могла, что впасть в истерику. Да, именно это я и сделала, хотя следовало взять себя в руки и что-нибудь сделать для Мейсона. Например, вместе с Миллиганом проследить за тем, чтобы скорая приехала как можно быстрее.

А я просто… рыдала.

Бесполезное, никчемное создание.

Осознавая это, я хотела исправиться хотя бы сейчас. Поступать более разумно. Но… пока просто неподвижно лежала.

Еще и мысли были настолько жуткими… Сильно жмурясь, я пыталась их прогнать. Или хотя бы не замечать. Но они пронзали сознание острыми иглами, заставляя все мое внимание акцентироваться только на них.

А если… Мейсон умрет?

Этот вопрос — как удар клинком, вонзившийся прямо в голову. А ведь совсем недавно я желала ему всего наихудшего. Если бы Рид умер, я бы выдохнула, посчитав, что мир стал чище. Избавился от очередного ублюдка. Именно таковым Мейсон для меня был.

Но сейчас я в очередной раз понимала, насколько много изменилось за последнее время. И для этого надо было лишь немного лучше узнать Рида.

Плача, я представляла, что, просыпаясь по утрам, больше не увижу его рядом.

На завтраке Мейсона не будет за столом.

Занимаясь своими делами, я буду ждать сообщений от него, забывая, что они уже не придут.

Мейсона больше не будет.

А я продолжу жить дальше. Буду встречать новый день, каждое мгновение помня, что он теперь в холодной земле. Буду просыпаться, пить кофе, учиться, работать, но мне постоянно будет чего-то не хватать. Того, что я получила в последнее время. Того, что сейчас у меня вырывали с кровью.

Всхлипы стали сильнее, и я прикусила губу. Сильно. До крови, металлический привкус которой ощутила во рту.

Все будет хорошо… хорошо…

— Расскажи, что произошло, — прошептала Рите. Она сидела на полу, и, как и я, не могла справиться со слезами. Они до сих пор текли по ее щекам. — Я слышала какой-то грохот, но охрана сказала лишь, что какой-то мужик пробрался в дом… Как? Мне хочется задушить Миллигана своими руками. Он же должен был смотреть за тем, чтобы такого не произошло.

Рите была на грани и, наверное, невольно желала выплеснуть боль и ярость. Для нее виновным был Миллиган. Но я понимала, что вся вина на мне. Это я должна была вести себя иначе. И когда тот мужчина оказался рядом с домом, не следовало впадать в оцепенение. Если бы я сразу взяла себя в руки и начала кричать, охрана прибежала бы немедленно.

К тому же не следовало подставляться и ждать, пока в меня начнут стрелять. Если бы я сразу убежала, Мейсону не пришлось бы закрывать меня от этого подонка.

Я совершила столько ошибок…

И продолжаю это делать.

Сжав кулаки, я попыталась сесть. Мне точно следует взять себя в руки. Иначе так и останусь никчемным созданием.

— Как думаешь, с Мейсоном все будет хорошо? — спросила, вытирая щеки тыльной стороной ладони и пытаясь перестать рыдать.

— Конечно. Я в этом не сомневаюсь, — сквозь всхлипы сказала сестра.

— Тогда почему ты плачешь?

— Потому что я девушка, и для меня это святое дело. — Последнее слово утонуло в рыданиях. — Что?.. Что произошло? Ты была там. Мне сказали, ты первая увидела этого мужчину.

— Я не знаю, что случилось. Просто сидела в гостиной на диване, потом в окне увидела его. — Я опустила взгляд и посмотрела на ноги. На мне были комнатные тапочки. Я только сейчас это поняла. — Его поймали?

— Миллиган сказал, что да. — Сестра рвано кивнула. — Вроде как его будут допрашивать.

— В полицию сообщали?

— Ты же знаешь, что охраной брата и городской полицией разницы почти нет. Они все подчиняются Мейсону. Но, как я поняла, Миллиган взял на себя ответственность и хочет скрыть нападение.

— Почему?

— Чтобы понять, что нужно было этому человеку. У меня… до сих пор в голове не укладывается то, что такое могло произойти.

Я прекрасно понимала, что Рите имела в виду. В нашем городе практически не было преступности. Жизнь тут идеальна, безопасна и спокойна. А тут вооруженный мужчина пробрался в дом главы города и устроил там стрельбу.

Как только об этом станет известно, слухи тут же разнесутся по округе. Это станет самой обсуждаемой темой на ближайшие несколько лет. Появится куча предположений — от правдоподобных до самых невозможных. Некоторые покажутся ужасающими, но именно так работают слухи.

Некоторое время я еще сидела, а потом пошла искать автомат, чтобы купить себе и Рите кофе. Кажется, я видела его на первом этаже, пока мы с сестрой словно ненормальные бегали по больнице.

Но спустившись в больничный холл, я увидела Миллигана и тут же побежала к нему.

— Вы разговаривали с врачами? Есть информация о самочувствии Мейсона?

— Пока нет. — Мужчина еле заметно качнул головой. — Нужно подождать еще.

Я немного успокоилась, решив преждевременно не захлебываться самыми ужасными мыслями, но после слов безопасника невольно ощутила, как по телу скользнули царапающие мурашки.

— А… — Я запнулась. — Там был охранник. Я имею в виду, что он был в саду. Нортон? Да? Тот мужчина с ним что-то сделал. Он… Он?..

— Жив, — сказал Миллиган, и я судорожно выдохнула. — Но это чудо. Преступник нанес ему несколько ножевых ранений. Благодаря тому, что вы сразу его заметили, Нортона удалось спасти. Иначе он умер бы от потери крови.

Я потупила взгляд. Не сказала бы, что мне стало легче. Наоборот, я была в ужасе от мыслей, что жизнь человека может зависеть от нескольких минут.

— Я не имею права раскрывать информацию, но хочу кое-что сказать вам, — произнес Миллиган, опять привлекая мое внимание. — Он рассказал, какова была его цель. Убить господина и госпожу Рид.

Убить Мейсона и Рите?

— Это наемный убийца, — продолжил Миллиган. — На данный момент мы пытаемся узнать, как он попал в город, но я хочу уточнить, что его работа — убивать. Направляясь в особняк господина Рида, он шел именно за этим.

— Вы хотите сказать, что он изучил охрану и все остальное?

— Да. Ему также было известно, где находились господин и госпожа Рид. Он знал, каким способом их убьет. И он бы это сделал, если бы вы вовремя его не заметили. К сожалению, я не смог хорошо выполнить свою работу. Так что если бы не вы, все могло бы закончиться куда ужаснее.

Я не ответила. Просто была не в состоянии. Я вообще не расслышала большую часть его слов, думая лишь о том, что этой ночью Мейсон и Рите могли умереть. Но Мейсон не умрет! Я старалась думать о том, что уже скоро появятся врачи и скажут, что все хорошо.

Но Миллиган дал понять, что если бы я не закричала, привлекая внимание охраны, Мейсона и Рите абсолютно точно больше не было бы.

Я пошатнулась. Перед глазами потемнело.

— Известно… кто нанял этого человека? — спросила, еле шевеля губами.

— Пока нет, и дальнейшую информацию я уже не имею права раскрывать. Только что я сказал вам все, что мог.

— Но такое может повториться? — Я сделала шаг назад и рукой оперлась о подоконник. Слишком тяжело было стоять.

— Нет. Через этого человека мы выйдем на того, кто его нанял. И то, что произошло сегодня, учтем. У охраны были слабые стороны, о которых мы не знали. Эти бреши будут закрыты.

Миллиган спросил, этого ли человека я пару дней назад видела в саду. Я ответила что-то невнятное. Наверное, поняв, что пока со мной разговаривать бесполезно, он меня отпустил.

Купив кофе, я медленно пошла к сестре. Иногда останавливалась на ступеньках или вовсе садилась на них. Мне требовалось время, чтобы переварить услышанное. Но также создавалось ощущение, что целой вечности для этого не хватит.

Большую часть жизни я прожила в этом городе. В достатке, тишине и покое. О каких-то преступлениях узнавала лишь из новостей, но все они происходили где-то далеко и казались чем-то едва ли не из другого измерения.

Конечно, я узнала, что такое жестокость, когда меня начали травить. И это показалось мне таким ужасным… Но по сути меня просто поливали грязью в чатах, шпыняли и толкали. А я думала, что это конец моего мира.

Сегодня же я увидела человека, который желал убить. Он ранил ножом телохранителя и стрелял из пистолета. Желал лишить жизни Мейсона и Рите.

И теперь я понимала, что моя жизнь не будет прежней. Теперь я видела ее с другой стороны. Если до сего момента на моих глазах и оставались розовые очки (пусть и потрескавшиеся), то теперь они слетели окончательно.

Когда я вернулась к Рите, кофе уже остыл, но это волновало нас меньше всего. Врачи все еще не выходили. Информации о самочувствии Мейсона тоже не было.

А ведь уже прошли часы.

Умом я понимала, что для спасения жизни Рида сделают все возможное и даже больше. Им займутся лучшие врачи… Но меня это не успокаивало. Пока ничто не могло этого сделать.

Сидя на диване, я пила кофе и раскачивалась. Носком домашнего тапка водила по полу и не моргая смотрела в одну точку. Наверное, выглядела как сумасшедшая.

Рите все еще мостилась на полу. Плакала. Беспрерывно что-то лепетала. По большей степени разговаривала сама с собой. Не я одна выглядела, как лишившаяся рассудка. Примерно что-то такое с нами и происходило.

Время близилось к утру, когда дверь открылась и в коридоре появился врач. Мы тут же подскочили и побежали к нему.

— С господином Ридом все хорошо, — сказал мужчина, прежде чем мы успели добежать до него. — Его жизнь вне опасности.

Мы с Рите переглянулись, широко раскрыли глаза и бросились друг к другу с объятиями. Мы обнимались, прыгали и опять ревели. Были готовы кричать и вновь устраивать хаос, но уже теперь от радости.

— С ним точно все хорошо? — спросила Рите у врача, когда нам наконец-то удалось взять себя в руки. — Мы можем увидеться с Мейсоном?

— Операция была сложной, но прошла успешно. Господин Рид слаб, и ему нужен отдых. Поэтому, хотя он и в сознании, посетителей к нему пока не пустят.

— Мы буквально на минуту, — попросила я. Нет, взмолилась.

Нам пришлось долго уговаривать врача, но в итоге мы добились желаемого. Нас пропустили.

Пока нас вели к палате Мейсона, мы с Рите несколько раз повторили друг другу, что следует быть потише. Рид только после операции, и ему нужен покой. Но, когда дверь открылась и нас пустили к Мейсону, мне стоило колоссальных сил не сорваться с места и не наброситься на него, чтобы сию секунду обнять.

Выглядел Рид действительно плохо. Кожа бледная, под глазами темные круги. Он был лишь в больничных штанах. Торс был перемотан бинтами, и, смотря на это, я только сейчас поняла, куда попала пуля.

— Брат… — всхлипывая, прошептала Рите, пойдя к Мейсону.

Я последовала за ней и, приблизившись к Риду, посмотрела в его глаза. Наверное, ему сейчас было по-настоящему плохо, но даже в такой момент лишних эмоций в черных зрачках я не увидела. Лишь сильную усталость.

— Как ты? — спросила, беря его огромную ладонь в свои маленькие. Обычно кожа Рида была горячей, но сейчас показалась в разы прохладнее. Прикусив нижнюю губу, я в который раз прикусила уже имеющуюся там ранку. Стало больно, но все равно неощутимо по сравнению с тем, что я чувствовала сейчас, смотря на такого Мейсона.

— Хорошо, — ответил Рид. Его голос был непривычно хриплым.

— По тебе не видно, что хорошо. — Рите руками оперлась о край его кровати. — Но… я так испугалась…

— Врачи сказали, что вы бегали по больнице и вас не могли успокоить. — Мейсон перевел взгляд с меня на Рите.

Мы с сестрой синхронно опустили головы. Уже сейчас нам было стыдно за свое поведение, но пока мы еще тонули в эйфории понимания, что жизнь Мейсона вне опасности.

— Просто мы сильно переживали, а нам ничего не говорили, — сказала Рите. — Тебе что-нибудь нужно? Мы можем что-то сделать для тебя?

— Со мной все хорошо. Как вы?

— В нас, в отличие тебя, пуля не попала, — произнесла я, пальцами гладя его ладонь и замечая, что Мейсон смотрит на это.

— Я хочу, чтобы сейчас вы были под присмотром Миллигана, — сказал Рид.

Ему было трудно разговаривать. Мы с Рите это прекрасно видели, поэтому, когда буквально через несколько секунд пришел врач и сказал, что пора уходить, поняли, что Мейсону действительно требуется покой.

Но все же я выпросила одну минуту наедине с ним, и, когда Рите ушла, тут же наклонилась и поцеловала Рида. В губы, щеку, лоб, скулу. Я отчаянно осыпала его поцелуями, все еще сжимая его ладонь в своей и чувствуя, что по щекам опять текут слезы.

— Я… так рада, что с тобой все хорошо, — прошептала, прикоснувшись к его щеке дрожащими пальцами. — Я… я… так переживала.

— Не плачь. — Его ладонь в ответ легла на мою щеку. Насколько же холодной она была… — Тебе страшно?

— Уже нет. — Я качнула головой, наклоняясь и своим лбом прикасаясь к его. — С тобой все хорошо. Значит, мне больше не страшно.

Я вновь прикоснулась своими губами к его. И Мейсон ответил. Этот поцелуй был медленным, но, наверное, самым чувственным и эмоциональным из тех, которые у нас были. Практически отчаянным. С привкусом моих слез.

За этим поцелуем я не смогла уследить за временем, и минута, которая была выделена нам, слишком быстро прошла. В палату вошел врач и сказал, что мне следует уходить.

— Отдыхай, — сказала, напоследок опять своими губами касаясь его. — Скоро опять увидимся.

— Буду ждать, Лив.

Не сдержавшись, я снова поцеловала Мейсона.

Я знала, что Рид вызвал к себе Миллигана. Они поговорили, после чего безопасник сказал, что временно нас с Рите разместят в одной из квартир, находящихся в центре города. Она так же принадлежала Мейсону, но долгое время пустовала.

Миллиган объяснил это тем, что там мы будем лучше себя чувствовать. Рид предположил, что после всех этих событий нам будет неуютно в особняке. Хотя его охрану усилили настолько, что теперь туда даже мышь не проскочит.

А в центре всегда людно. Там совершенно иная обстановка, и Мейсон считал, что там мне будет легче. Это касалось и Рите.

Наверное, он был прав. Возвращаться в особняк мне не хотелось, но и в ту квартиру мы с Рите не поехали, решив остаться в больнице до тех пор, пока нас опять не пустят к Мейсону.

Миллиган долго разговаривал с нами, но, поняв, что мы не уступим, окружил нас охраной прямо в больничном коридоре. Нам привезли сменную одежду и остальные нужные вещи. В итоге мы искупались в больничном душе и заняли комнату ожидания. Тут были диваны. Достаточно удобные, но, наверное, как раз на комфорт нам сейчас было плевать.

Ближе к вечеру нам наконец-то опять разрешили увидеться с Ридом, но уже пускали лишь по одному человеку и только на пять минут.

Сначала к нему пошла Рите. Потом я.

Стоило мне оказаться в палате Мейсона, как я подошла к нему, взяла за руку и опять поцеловала. Теперь он выглядел немного лучше, и рука была теплее. Это радовало настолько, что я не смогла сдержать улыбку.

— Как ты? — Мейсон положил ладонь на мою ногу, когда я села на край кровати.

— Это я у тебя хотела спросить. Со мной все отлично.

— Мне сказали, что вы заняли комнату отдыха.

Почему-то мне не было стыдно. Я понимала, что теперь все же придется ехать в ту квартиру, хотя я абсолютно точно буду постоянно приезжать в больницу.

Я опять улыбнулась, думая о том, что во всей этой ситуации мы с Рите выглядели детьми. Примерно так себя и вели. Только Рид остался взрослым.

— Ты не ответил. Как ты? — Я начала пальцами гладить его ладонь.

— Отлично.

Длинного разговора не получилось. Также не удалось насытиться хотя бы малейшими прикосновениями, ведь отведенные нам пять минут слишком быстро кончились. Мне пришлось уйти.

Мы с Рите собрали свои вещи и в сопровождении охраны уехали в центр города. Там разместились в пятикомнатной квартире. Я была в приподнятом настроении. Видя, что Мейсону лучше, я просто переполнялась легкостью.

Рите, наоборот, была мрачной и нервной.

— Что-то случилось? — спросила я. Мы сидели за столом и ужинали. Вернее, ела только я, а сестра лишь ковыряла вилкой салат.

— Наверное, мне стоит тебе рассказать, — произнесла она, отталкивая тарелку и лбом прислоняясь к стеклянной поверхности стола. — Брат разрешил Миллигану рассказать мне о том, кто нанял тот человека.

— Уже известно, кто это был? — Я широко раскрыла глаза. — И тебе сказали? Подожди. Тебе сказали, а от меня хотели скрыть?

— Мне бы тоже не говорили, но это, к сожалению, касается меня.

— Как? — Мне резко стало не до еды. Хоть я и не могла вспомнить, когда в последний раз ела.

— В общем, — произнесла сестра, все так же прислоняясь лбом к столу, — это Бенджамин Итер.

— Твой дядя? — Я с силой сжала нож, но даже не заметила, что он до крови впился мне в ладонь.

Бенджамин Итер был уважаемым человеком в нашем городе. А еще он был старшим братом отца Рите.

Я тоже хорошо его знала. Раньше Итер часто заходил к нам в гости, но после смерти моей мамы и отца Рите перестал это делать. Сестра пыталась поддерживать с ним связь. В свободное время заезжала к нему домой. Все же Итер был частью семьи, и она хотела сохранить эту связь. У них были по-настоящему хорошие отношения.

— Да, он, — глухо сказала Рите.

— Это точно? Просто твой дядя хороший человек. — Мне самой стало жутко неспокойно. Я вспомнила Итера. Ему было пятьдесят пять или около того. Вечно безупречно одетый, но пузатый. А еще улыбчивый.

— Как оказалось, не такой уж он и хороший. Лив, это он промышлял черными складами.

— Зачем ему это? Рите, я ни черта не понимаю. Может, произошла какая-то ошибка?

— Нет. Все точно. Дядю уже поймали. Когда утром стало известно, что мы с Мейсоном живы, и, более того, этого подосланного к нам подонка поймали, он решил скрыться. Его взяли при попытке выехать из города. Но, конечно, он не знал, что против него уже есть доказательства.

— Расскажешь подробнее?

— А что тут рассказывать? Дядя хотел власти.

— Он бы ее не получил. Наследство переходит по линии твоей матери. Все получил бы ее брат.

— Это так. Если бы я и Мейсон умерли, все досталось бы Денеру. И часть из этого Итер мог бы оспорить в суде. К примеру, должность главы города. Он мог бы ее отобрать. Как мне сказали, он годами собирал для этого бумаги. Ты представляешь, этот ублюдок годами намеревался убить меня и брата, а я к нему все это время ходила. Подарки на праздники таскала.

— У меня в голове не укладывается… — Я покачнулась на стуле, облокотившись о стол. — Он же всегда казался таким хорошим…. Подожди. А что с черными складами?

— Поэтому ему и требовалась должность главы города. Дядя хранил тут краденое и нелегальное. И если бы он вошел в наследство Ридов, ему уже ничто не помешало бы. Полиция слушалась бы лишь его. Например, дядя бы сказал, что на некую территорию заходить не стоит, и все. Склады бы никто не нашел.

— Ты говорила, что Мейсон раскрыл местонахождение одного из складов, но сохранил это в тайне. Получается, Итер этим воспользовался?

— Да, это был его последний шанс. Вообще, как я поняла, дядя хотел убить нас позже, но поскольку Мейсон почти вышел на его след, пришлось поторопиться. Он не предполагал, что его могут поймать, и в итоге не успел спрятать все, что указывало на его вину. Особенно бумаги, которые готовил для суда. Это вообще жесть. Лив, прикинь, там нашлись бумаги, в которых уже была указана наша с братом смерть.

Рите подняла голову, но все так же упиралась подбородком о стол.

— Там было написано, что мы были застрелены в своем доме. Прикинь? Он так тщательно готовился к суду, что даже эти бумаги заполнил, а потом нанял человека, которому было приказано убить нас именно таким образом. Сказочный идиот. Зато теперь улик достаточно, чтобы его казнить. Надеюсь, это будет сделано самым болезненным способом.

— Но казнить может только стража короля. Это будет донесено до его величества?

Я не просто так спрашивала. Мейсон скрыл наличие темных складов как раз по той причине, что если бы это стало известно королю, в городе появилась бы королевская стража. И город перестал бы быть закрытым. Другими словами, наше королевство в королевстве потеряло бы свою суть. Стало бы таким же, как остальные. После такого большинство жителей уехало бы, и город пришел бы в запустение.

Но и для жителей это было бы болезненно. Они ведь сделали этот город своим домом. Он нравился им именно таким.

— Пока не знаю. — Рите пожала плечами. — Если и будет донесено, то без информации про склады.

Сестра говорила, что желает Итеру самой ужасной казни, но я видела, что его предательство не далось ей легко. Рите было больно.

Я немного понимала ее. Совсем недавно меня предали подруги, несмотря на то, что я им доверяла. Но в моем случае обошлось лишь вылитыми в чат секретами, приправленными клеветой. А вот Рите хотел убить ее близкий человек. Итер ведь был ей очень дорог. Часть семьи.

Сестра поддержала меня, когда я была на грани срыва. Теперь наступило мое время утешать ее. Пока Мейсон не выздоровел, мы не рисковали напиваться, но все же налили себе по бокалу вина. Затем лежали на диванах в гостиной и разговаривали. Опять плакали, надеясь, что делаем это в последний раз.

За эти месяцы многое произошло. Жизнь сильно нас потрепала, но в этом была и положительная сторона. Когда жизнь рушится, понимаешь, кто действительно близкий человек, а кто предатель.

Я в очередной раз убедилась в том, насколько дорога мне Рите. И неожиданно для самой себя увидела в Мейсоне любимого человека. Жизнь все еще раскачивалась и трещала, словно лед под ногами, но страшно уже не было.

Пока мы все вместе, страшно быть не может.

Я проснулась раньше, чем взошло солнце, и сразу поплелась готовить вещи для поездки в больницу к Мейсону. Мне больше не хотелось появляться перед ним растрепанной и заплаканной. Я желала быть красивой для Рида.

Не знаю, что заставило меня выглянуть в окно, но когда я это сделала, сердце сжалось, а глаза сами по себе широко раскрылись.

На ступеньках перед домом сидел Джейкоб.

Быстро накинув халат, я тут же выбежала из квартиры. За мной последовал телохранитель.

— Госпожа Рид, куда вы?

— Я скоро вернусь, — сказала, рассчитывая, что он меня оставит, но мужчина пошел следом. Нервно оглядываясь на него, я надеялась, что у людей Мейсона уже нет приказа поймать Джейкоба.

Хотя… может, этот верзила его не увидит?

Когда я выскочила на улицу, Джейкоб все еще сидел на ступеньках. Все такой же потрепанный. Безразличный.

— Ты хочешь вернуться в дом, — сказал он, даже не оборачиваясь ко мне.

— Нет, не хочу. Мне нужно поговорить с тобой, — нервно ответила я, но спустя мгновение поняла, что обращался он не ко мне, а к телохранителю.

Не знаю, что произошло с безопасником, но, услышав эти слова, он замер, а затем развернулся и пошел обратно в особняк.

— Что это было? — Я не моргая смотрела на закрывшуюся дверь. — Ты… Ты что, можешь управлять людьми?

По спине побежал холодок, возникло огромное желание отойти подальше. Я почему-то не боялась Джейкоба, но он все же вызывал у меня мурашки.

— Я пришел попрощаться, — произнес Джейкоб.

Переступив с ноги на ногу, я подошла к нему и тоже села на ступеньки. Они были холодными. Практически ледяными. Я вздрогнула, но все же не поднялась.

— Ты уезжаешь? — спросила, окидывая его взглядом. Я чувствовала себя нервной и растерянной. И совершенно не понимала, что происходит и как себя вести.

— Да.

Я немного поерзала. Нервно сцепила пальцы, пытаясь хоть как-то успокоиться, из-за чего упустила момент, когда его ладонь приблизилась к моему лицу. Но когда она коснулась лба, я ощутила, как по телу расплылось тепло, и испытала то, чего никогда не чувствовала. Это было похоже на успокоительное, мгновенно подействовавшее на сознание и снявшее усталость. Я будто ожила всего за одно мгновение.

— Так лучше? — спросил он, убирая руку.

— Как ты это делаешь? — Я окинула себя взглядом. Внешних изменений не было. Они находились глубоко внутри и имели куда бо́льшие масштабы, чем я подумала изначально.

Исчезла не только нервозность, которая возникла из-за этой встречи. Испарилась вообще вся тревога, которая мучила меня последние дни. И даже намеренно вспомнив про наемного убийцу (вернее, про выстрелы), чтобы проверить свою реакцию, я не вздрогнула, как ранее.

Как у него это получилось?

— Что еще ты можешь делать? — спросила, посмотрев на парня. Сказать, что я была впечатлена, значит ничего не сказать.

— Я скажу, чего я НЕ могу. — Джейкоб отклонился назад, локтем упираясь в ступеньку. — Получить себе в пару девушку, которая охренеть как мне понравилась.

Я удивилась. Такого ответа не ожидала. То есть я примерно понимала, о чем хочу поговорить с ним, но не думала, что он скажет про какую-то девушку. Но все же спросила:

— Почему?

— Потому, что она влюблена в другого. А еще она слишком хороша. Окружающие восхищаются ее красотой. Впервые сожалею, что не могу увидеть человека.

— Ты можешь читать мысли людей? — воскликнула я, из его слов уловив только это.

Джейкоб закрыл глаза и потер веки кончиками пальцев. Он выглядел сильно уставшим.

— Я хотела поблагодарить тебя, — сказала я. Это было главным, из-за чего я надеялась на встречу с Джейкобом. Как я могла не сказать хотя бы «спасибо» человеку, благодаря которому Мейсон и Рите остались живы? — Если бы не ты… Все могло закончиться очень плохо.

Было то, о чем я много думала. Тот мужчина…. он был наемником. Жил, убивая и получая за это деньги. Но когда он в меня стрелял, ни разу не попал, хотя расстояние было не таким уж большим. К тому же когда Мейсон закрыл меня, я была практически уверена, что ублюдок целился ему в голову, но… попал в живот.

Это было нелогично, но сейчас, видя, что Джейкоб может не только скрывать свое присутствие, я хотела спросить, мог ли он повлиять на ту ситуацию с выстрелами?

Но я так и не задала этих вопросов, потому что Джейкоб зачем-то положил ладонь на мой живот. Создавалось ощущение, что он пытался что-то почувствовать. А потом резко отдернул руку. Словно обжегся. Еще он выругался, из-за чего я вообще напряглась.

— Что? — спросила, тоже положив руки на свой живот. — Слушай, а ты скажешь, что ты такое?

— Я Жрец.

— А? — Я даже подумала, что неправильно расслышала сказанное. Ведь Жрец — старик. И я его представляла, как человека богатого. Тонущего в золоте. А передо мной сидел молодой потрепанный парень в толстовке.

— Прощай, Лив. Будь счастлива. — Он ладонью прикоснулся к моему лбу.

Я не боялась его прикосновений, но оно было совершенно не таким, как предыдущее. Перед глазами поплыло, и я будто рухнула в бездну. А когда пришла в себя, не поняла, почему вообще стою на улице.

— Что? — спросила, оглядываясь по сторонам. Я проснулась, пошла выбирать одежду, в которой намеревалась поехать к Мейсону, а затем почему-то вышла на улицу? Зачем я это сделала?

Закрыв лицо ладонью, я некоторое время неподвижно стояла, пытаясь вспомнить что-то, что казалось важным, но так и не смогла понять, что именно.

В итоге развернулась и пошла в дом.

Постепенно самочувствие Мейсона улучшалось. Мы с Рите ездили к нему каждый день. Утром и вечером. Первые минуты мы с сестрой вдвоем сидели в его палате. Потом она уходила, давая нам с Мейсоном побыть наедине. Чаще всего я осторожно ложилась рядом с ним, и мы разговаривали. Или целовались. А еще бесконечно долго держались за руки.

Рид был чудовищем, но я ощущала его нежность. Жадно ловила ее.

Примерно через неделю Мейсона выписали из больницы, но врачи настаивали на том, что ему следует как можно меньше двигаться. Тем более ходить. Я старалась за этим следить.

Было решено пока не возвращаться в особняк. Раз начался ремонт в нашей с Ридом спальне, Мейсон захотел многое изменить и в самом доме, и это займет время. Поэтому временно мы поселились в той самой квартире, в которой до этого жили с Рите.

У сестры кончились каникулы, но каким-то образом она получила возможность еще неделю побыть в родном городе. Возможно, ей позволили потому, что случай с Итером разнесся не только по городу, но и по всей стране. В итоге его отвезли в столицу и уже вынесли приговор. Казнь должна была состояться через три дня.

Ситуацию со складами скрыли. Итер сам не пожелал разглашения, потому что несмотря на скорую смерть, все еще беспокоился за свою репутацию. Она и так была очернена, но если аристократы узнают, что Итер занимался черными складами, позор будет куда сильнее.

Поэтому можно было сказать, что все разрешилось хорошо. Во всяком случае настолько, насколько возможно.

— Черт, до сих пор не могу поверить, что нам настолько повезло, — говорила Рите. Она это часто повторяла. — Если бы ты тогда не решила посидеть в гостиной, все закончилось бы настоящей жестью. Мы с братом были бы мертвы.

Я слушала ее и каждый раз задавалась вопросом: почему я вообще сидела тогда в гостиной? Ночью, в полумраке. Без телефона или книги. Просто пялясь в окно.

Что на меня нашло?

Я этого не понимала. Просто интуиция? Возможно. Если вспомнить те дни, я вообще вела себя как-то странно.

Но что бы тогда со мной ни происходило, я была рада тому, что захотела посидеть в гостиной, ведь иначе… При мысли о том, что могло быть в ином случае, меня всякий раз бросало в дрожь.

— Я встречусь с подругой! — крикнула Рите, уже стоя около входной двери. — Буду поздно. Не ждите.

— Удачи! — крикнула я ей в ответ. В этот момент я находилась на кухне. Готовила кофе для Рида.

Взяв чашку, пошла в нашу спальню.

Мейсон лежал на кровати и разговаривал по телефону. Несмотря на то, что ему еще нельзя было двигаться, работать он продолжал, хотя в офис пока не ездил. С ним чуть ли не каждые пятнадцать минут связывались из-за самых разнообразных вопросов. Иногда, судя по мрачному взгляду Рида, они были крайне глупыми.

— Может, ты доверишь все дела Денеру? — спросила я, когда Мейсон закончил разговор и отбросил телефон. — Пока ты в таком состоянии, он может побыть твоим заместителем.

— Это так не работает.

Я села на кровать, и ладонь Рида тут же оказалась на моей ноге.

— Но тебе нужен отдых. — Я поставила чашку на тумбочку. — Возьми хотя бы неделю отпуска. Вернее, больничного.

Рид часто клал ладони мне на ноги, когда я сидела рядом с ним, но сейчас его рука скользнула выше. Пробралась под мое платье и коснулась лона сквозь ткань трусиков. Этого хватило, чтобы я задрожала всем телом и шумно выдохнула.

У нас не было близости с тех пор, как Рид попал в больницу. И это сказывалось жутким напряжением. От него даже воздух полыхал. И в этот момент я более чем отчетливо поняла, что больше мы не выдержим.

Наклонившись к Мейсону, я поцеловала его. Он тут же ответил и взял на себя инициативу. Но я отстранилась, слыша его недовольный рык. Опираясь ладонями о кровать, я поцелуями опустилась ниже. К его шее. Затем к ключицам. Умений в соблазнении и ласках у меня почти не было, но я прекрасно знала, что хочу сделать. И это меня заводило.

Встав на колени, я спустила пояс его домашних штанов, освобождая возбужденную плоть. Не отрывая взгляда от глаз Мейсона, сжала его горячий, огромный член ладонями, после чего прикоснулась к нему губами.

Я ощутила его реакцию, и это завело меня еще сильнее. Так, что внизу живота начало нестерпимо покалывать.

Раньше у нас уже бывала такая близость, но только в Хемшере. И тогда Мейсон управлял процессом. Сейчас же инициатива была за мной.

Проведя ладонью по возбужденной плоти, я вобрала ее в рот. Естественно, не полностью, но настолько глубоко, насколько вообще могла.

— Черт, Лив, — хрипло произнес Месон, запуская ладонь в мои волосы. Сжимая пряди. Направляя.

Лаская Рида, я ощущала, что меня это возбуждает. От этого возникала жажда не останавливаться. Довести его до того состояния, когда Рид «поплывет», как я во время его финальных, особенно глубоких толчков. Но длительное время без близости сказалось и на мне. Я желала почувствовать его внутри себя.

Приподнявшись, я сняла с себя трусики, чувствуя, что Рид внимательно следит за каждым моим движением, после чего оперлась коленями по обе стороны от его бедер и, направив член, начала медленно опускаться на него.

Мне казалось, что я тут же неминуемо подойду к грани. Слишком остро было даже просто само проникновение, из-за чего я постоянно останавливалась и судорожно дышала, а затем вновь продолжала опускаться на Мейсона.

— Быстрее, Лив, — прохрипел он, положив ладони на мои бедра и нажав на них. — Блядь, я сейчас с ума сойду.

— Я не могу быстрее. — Я сама не узнала свой голос. — Иначе твоя рана может открыться. Мы… будем делать это медленно.

— Ты преувеличиваешь. — Он сжал мою попу, срывая с моих губ первый стон.

— Нет. — Я качнула головой, опускаясь на него полностью и замирая в таком положении. — Или медленно и осторожно, или никак.

— Ты издеваешься. — Он не спрашивал. Утверждал.

Но сегодня я была непреклонна. Тем более медленной близостью я мучила не только его, но и себя. Зато момент оргазма был особенно ярким. Безумным. Случившимся у нас одновременно и повлекшим за собой множество поцелуев.

— Сегодня вечером сходим куда-нибудь? — спросила я у Мейсона.

Мы заехали на территорию университетской парковки. Я появилась на учебе впервые с тех пор, как столкнулась с травлей студентов.

Когда-то я не представляла, как смогу прийти сюда снова, а сейчас мне было глубоко все равно. Не было ни беспокойства, ни чего-либо подобного.

— Куда ты хочешь сходить? — спросил Мейсон, паркуя машину. К моему удивлению, он тоже решил приехать на лекции, хотя обычно появлялся в университете настолько редко, что многие вообще забывали о том, что он тут учится.

Его рана еще не окончательно зажила, но Рид уже более-менее нормально двигался и даже ездил в офис.

— В ресторан, — ответила я. — А потом просто погулять по городу.

Рядом с университетом было шумно, как обычно. Но то, что машина Мейсона привлекла внимание всех, кто ее заметил, было очевидно. А когда мы вышли из машины, я ощутила пристальные взгляды.

Уже давно все знали о том, что мы с Ридом встречаемся, и это сразу отразилось на обществе. Ко мне начали относиться намного лучше. Прямо в разы. Словно к принцессе.

Мне улыбались, пытались завести разговор и вообще делали многое, лишь бы привлечь мое внимание.

Естественно, я понимала, что все это лживо, и в какой-то степени даже была благодарна за ту травлю. Узнав окружающих получше, в будущем я могла обезопасить себя. Как минимум дистанцией. Еще я могла сказать, что теперь лучше разбираюсь в людях.

Например, раньше, видя некоторых парней и девушек, которые всячески пытались мне угодить, я бы подумала, что они добрые и хорошие. Постаралась бы сделать нечто такое же в ответ. Но на самом деле они были теми, кто травил меня в прошлом. И сейчас просто старались загладить вину. Вернее, делали это, потому что боялись Рида.

Как-то Рите сказала, что Мейсон ничего не забывает. Мы как раз говорили о травле. Но тогда я так и не поняла, что она имела в виду.

— Во сколько вернешься домой? — спросила у Рида. Он взял меня за руку, и мы пошли к ступенькам.

— В семь. Если будешь готова, сразу поедем в ресторан.

Случайно скользнув взглядом по двору, я заметила Хлою. Она выглядела не так, как раньше. От ее прошлого блеска не осталось и следа. Я слышала, что теперь уже она подвергалась издевательствам, но лишь по той причине, что всем и каждому рассказывала, что Мейсон ненавидит меня. Именно из-за этого меня в прошлом и начали пинать. Теперь же все, кто это делал, боялись Рида и со злобы начали травить Хлою, видя в ней главную причину своего раздора с Мейсоном. Они хотели выслужиться перед ним, но получилось наоборот. И все из-за Хлои.

Смотря на нее, я видела следы чужой ненависти. Разбитую губу и грязную одежду. Словно сегодня ее уже кто-то пнул. Говорили, что нечто такое происходит и с Дороти.

Каюсь, я приложила руку к их несчастьям. Переслала Дороти запись моего разговора с Хлоей. Того самого, в котором Хлоя во всех грехах обвиняла Дороти.

Возможно, если бы не это, они продолжили бы дружить, и вдвоем им было бы легче пережить травлю. А так они поссорились, и каждая теперь страдала в одиночестве.

После учебы я поехала домой. Мы все еще жили в квартире, но порой наведывались в особняк. Там во всех комнатах шел ремонт. Я понимала, что вскоре дом преобразится. Станет намного лучше. И я предвкушала это. Уже ждала момента, когда мы вернемся.

Но мне нравилось и в квартире. В ней имелись свои плюсы.

Вернувшись домой, я упала на кровать и закрыла глаза. В последнее время я постоянно чувствовала себя уставшей. Еще и тошнило время от времени. Сейчас особенно ощутимо.

Мысленно перебирая варианты, из-за чего такое могло происходить, я подумала, что, наверное, заболела. Вот только в голове щелкнуло, и я задалась вопросом: а когда у меня в последний раз были месячные?

Заволновавшись, я тут же села на кровати.

— Нет, это невозможно, — сипло прошептала, вскакивая и начиная расхаживать по комнате.

Вплетая пальцы в волосы и сжимая пряди, я все еще пыталась вспомнить дату последних месячных, а когда это мне удалось, побежала в аптеку за тестом на беременность.

Вернувшись в квартиру, сразу же сделала его, а увидев положительный результат, была готова закричать.

Не скажу, что не была рада. Наоборот, какие бы эмоции я ни испытывала в этот момент, счастье преобладало. Это мой ребенок и Мейсона. Но мы ведь сравнительно недавно начали отношения. А вдруг Риду не понравится новость о моей беременности?

Не зная, что еще сделать, я позвонила Рите. Она уже уехала в столицу, но теперь мы созванивались куда чаще, чем раньше.

— Да, — ответила сестра.

— Привет, ты не занята? Мне надо с тобой поговорить, — сказала я, садясь в кресло и прикасаясь ладонью к животу. Не веря, что там действительно ребенок.

— У тебя голос дрожит. Что-то случилось?

— Я… Я беременна, — произнесла, закрывая глаза.

Повисла тишина, которую тут же разорвал радостный визг сестры.

— Ура! Поздравляю! Это так круто! А как Мейсон отреагировал?

— Еще никак. Я ему пока не рассказала… — Я открыла глаза и опустила взгляд, вообще не понимая, как рассказать это Риду.

— Ты серьезно? А почему? О-о-о… Хочешь сделать сюрприз? Выбрать подходящую обстановку и момент?

— Нет. — Рите меня не видела, но я все равно качнула головой. — А если ему не понравится эта новость? Черт, я переживаю! А может…

Я замолчала, а сестра шумно выдохнула.

— Ты серьезно? Лив, ты думаешь, что Мейсон не обрадуется?

— Мы лишь недавно в отношениях.

— Да он всю жизнь мечтает о тебе! — Рите произнесла это так, словно пыталась вбить эту фразу мне в голову.

— Понимаешь… — Я поднялась, чтобы сходить на кухню и попить воды, но, не сделав даже шага, замерла.

В дверях стоял Мейсон и смотрел на меня. Не так, как обычно. Его брови были подняты, а глаза не просто наполнены эмоциями. Скорее, переполнены ими. Правда, я пока не могла понять, какими именно.

— Рите, я позже перезвоню, — сказала онемевшими губами. Несмотря на то, что сестра еще что-то говорила, я нажала на красный значок и стиснула в ладони телефон. После чего сказала Мейсону: — Я не слышала, как ты зашел. Ты ведь говорил, что вернешься к семи.

— Ты беременна?

По телу пробежала дрожь, и я невольно сделала шаг назад. Почему-то нервничала настолько сильно, что даже тело показалось каменным. Оно практически перестало меня слушаться.

— Ты услышал наш разговор? — спросила я и опустила взгляд. — Я только что узнала про беременность и…

Я не договорила, потому что уже в следующий момент Мейсон подхватил меня на руки. Так быстро, что я не сразу поняла, что произошло. Но в то же время очень бережно. Целуя меня в губы, щеки, нос и скулы.

— Как ты могла подумать, что я не буду рад? — спросил он, вновь целуя.

Придя в себя, я обняла Мейсона и прижалась к нему.

— Прости, я просто растерялась, — прошептала, ловя его поцелуй, который коснулся моих губ. Сердце билось быстро-быстро. Буквально исходя трепетом и счастьем.

— Я люблю тебя, Лив, — произнес он, смотря мне в глаза.

Сколько же всего было в его взгляде! Того, от чего я могла растаять. Почувствовать себя по-настоящему желанной и действительно любимой.

— И я тебя, — сказала, уткнувшись лицом в его шею.

Год спустя

— Ты приедешь на следующей неделе? — Я прижала телефон к уху и ткнула в несколько кнопок на духовке, намереваясь поставить выпекаться лазанью.

У нас были повара, но время от времени я предпочитала готовить самостоятельно. Это приносило мне удовольствие.

— Да, — ответила Рите. — Уже жуть как хочу увидеть вас с Мейсоном. Но главное, мою обожаемую племянницу.

— Мы тоже с нетерпением тебя ждем. Уже несколько месяцев не виделись. — Я не смогла сдержать улыбку.

— Да, последний раз я приезжала, когда Гвен только родилась.

Беря противень, я вспомнила о том, как проходила моя беременность. Она не была легкой. Я постоянно ощущала усталость и сонливость. На более поздних сроках и вовсе еле ходила. Но насколько же бережен и нежен был Мейсон! Буквально на руках носил. Прислушивался к любым моим просьбам.

У меня постоянно менялось настроение. Иногда — каждые пять минут. Иногда я ревела без причины. Временами неистово злилась, и все это всегда вымещала на Мейсоне. Порой — с особым усердием. А он во время моей злости успокаивал меня. Часто именно поцелуями, ведь на них я реагировала особенно сильно. Если я плакала, он делал так, что я начинала улыбаться.

Мне постоянно чего-то хотелось. Необычной еды, цветов, вещей… И я тут же все это получала. Так быстро, что казалось, подобное просто невозможно.

Поставив противень в духовку, я закрыла ее. Собралась убрать на столе, но услышала, что заплакала Гвен.

— Рите, я позже тебе перезвоню. Гвен проснулась.

— Конечно, беги к малышке.

Положив телефон на стол, я побежала в детскую, но остановилась в коридоре. Через приоткрытую дверь я увидела, что Мейсон подошел к кроватке и взял дочь на руки. Она тут же перестала плакать и заулыбалась.

Мейсон обожал дочь. Насколько же бережно он держал ее на руках! Как на нее смотрел! Она была еще совсем крохой, а он уже сейчас ее вовсю баловал.

Гвен тоже постоянно тянулась к отцу. Даже у меня на руках она иногда могла заплакать. А у Рида — никогда. Только улыбалась. А еще она любила дергать его галстук, чем сейчас и принялась заниматься.

Оставшись в коридоре, я неотрывно смотрела на них. И тоже улыбалась, чувствуя, как в груди трепещет от счастья.