Айвири. Выбор сердца бесплатное чтение

Татьяна Серганова
Айвири. Выбор сердца

Глава первая

Ликаны пришли неожиданно.

За две недели до оговоренного срока, когда никто не ждал.

Первым их заметила Даринка. Коротко взвизгнула, роняя тяжелую плетёную корзину на землю. И алые крупные ягоды дикой малины рассыпались по изумрудной траве, теряясь в лопухах. Ягоды были ароматными, сладкими и терпкими. И собирали мы их с девочками всё утро, изнывая от яркого весеннего солнышка.

За Дариной заголосили другие, замельтешили, бросаясь ко мне со всех сторон, прячась и цепляясь за тёмную юбку.

Мой возглас: «Все ко мне!» — был уже не нужен. Все и так были рядом. Жались друг к другу, дрожали, с испуганным любопытством выглядывая из-за спины, пытаясь разглядеть приближающихся всадников. Слава Лаари, ликаны не так часто приходят на земли Иллиума.

— Ничего, не бойтесь, — добавила я, погладив ладонью по макушке Алии, выпрямляясь и задирая подбородок. — Они ничего нам не сделают.

— Стра-а-а-а-ашно, — промычала всё та же Дарина со слезами на глазах и закусила зубами уголок белого платочка.

— Всё будет хорошо, — пообещала я.

А всадники всё прибывали, уже целая толпа выехала на небольшую лесную полянку, застыв у её кромки. Ни два, ни пять или десять. Пару сотен отборных воинов в тёмно-синих плащах в полной боевой амуниции. И лошади у них были странные, такие не похожие на наши. Мохнатые, с волосатыми ногами, мощные, коренастые и какие-то приземистые. Они больше походили на быков. И хрипели они жутко. Плюс ко всему доспехи звенели очень угрожающе.

Лаари, каким ветром их сюда занесло, да еще так далеко от основной дороги?

Ручки детей сжимали мою юбку все сильнее. Я чувствовала их дрожь и помочь ничем не могла. Нельзя бежать. Ни в коем случае нельзя.

Ликаны дикие, суровые воины, другие просто в Ардане не выживали. И правила гласили — бежать нельзя, смотреть в глаза опасно, первыми не разговаривать, и вообще всеми силами стараться не попадаться им на пути. Выполнят задуманное и уйдут, оставив лишь слёзы после себя.

Тут от толпы отделились три всадника, которые медленно двинулись вперёд.

— Света и жизни, — поприветствовал нас самый старший из них. Плотный, широкоплечий мужчина с большой густой бородой, украшенной тоненькими косичками.

Приветствие правильное, верное, но страх и тревога никуда не делись. Да еще метка на запястье вспыхнула, словно предупреждая.

— Жизни и света, — произнесла я тихо. — Вы рано.

Еще две недели. Две недели до великого сбора, когда дома княжества заполнят слёзы и стенания матерей, когда сыны Иллиума покинут свою родину, чтобы уйти за снежный перевал в вечные холода Ардана.

Как же так? Как? Почему?

И еще свадьба эта… Завтра ведь должна быть, специально запланировали до сбора. Отец так к ней готовился, гостей созвал. Как праздновать союз двух сердец, когда всё княжество рыдать будет?

— Не мы решаем, — огрызнулась на меня девица, которая находилась посредине, поправляя толстую золотую косу.

Виданное ли дело, чтобы дева на лошадях в латах сверкающих ездила и боролась наравне с мужчинами?

Но её это совершенно не смущало. Сидела на лошади как влитая, губы кривила и на меня посматривала.

— Ты лучше скажи, девушка-красавица, как нам до замка князя добраться? — ласково заговорил третий.

Красивый. Золотые кудри, улыбка до ушей и ямочка на щеке. А мне еще тревожнее стало. Таких бояться надо. Не из-за воинской мощи, а из-за речей ласковых, обещаний сладких. Такой любит ярко, как вспышка, а потом также быстро охладевает, переключаясь на новую красавицу.

— Так недалече, — пискнула Фанечка, смешливая девочка с крохотными косичками, которые торчали в разные стороны, и россыпью солнечных веснушек на курносом носу.

— Т-с-с-с, — зашипела Лила, ткнув малышку в бок локтем, из-за чего та пискнула и снова ко мне прижалась.

— Так за холмом город и замок князя, — ответила я, подбородком дёрнув в нужную сторону. — Только тут вы через лес не пройдете. Тропинка есть, но она узкая и петляет. Вам по-другому надо.

— Какому другому?

Голос раздался сзади. Девчонки только успокаиваться начали, а тут опять взвизгнули, шарахнулись, едва с ног меня не сбив.

Обернулась и застыла, чувствуя, как гулко застучало сердце в груди.

Ликан.

Молодой, волосы короткие, темные, назад зачёсанные, открывая лоб, и лишь одна прядка выбилась, упала прямо на глаза. Дымчато-серые, внимательные с чёрным ободком вокруг зрачка.

Я как взглянула в них, так и пропала. Забыла обо всех правилах и запретах, о страхе и девчонках, что снова за меня цеплялись. Лишь метка на руке вспыхнула огнём, предупреждая.

Она и отрезвила, заставила взгляд отвести, отступить.

На мужчине был уже знакомый тёмно-синий плащ и доспехи тёмные, а в руках корзинка знакомая, наполовину ягодками заполненная.

Как же он за спиной оказался? Когда успел подойти, ведь не было никого. А мы прозевали.

Я слышала о том, что ликаны могут двигаться бесшумно, но всё равно замерла, застыла.

— Итан, прекрати. Совсем девушку запугал, — рассмеялся тот золотоволосый с ямочкой на щеке, пытаясь привлечь к себе внимание. — Как зовут тебя, красавица?

Я медленно обернулась.

— А это, лэр, неважно, — пробормотала в ответ и уже громче добавила. — Вам надо вернуться назад, за оврагом будет небольшой просёлок, по нему и доберётесь до деревушки, а оттуда до княжеского замка рукой подать.

— Проводить нас не хочешь?

— Нельзя нам. И возвращаться пора, — прижимая к себе девчонок, отозвалась я. — Мы по тропинке пойдем.

— Что мы сами дороги не найдем? — раздраженно заметила девица, убирая косу назад. — Пускай бежит. На ногах от страха едва стоит, того и гляди, окочурится.

Я проглотила рвущиеся с губ возражения. Уж лучше так и считают. Спокойнее.

— Мы можем идти? — уточнила я, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Можете, — отозвался сероглазый и корзинку мне протянул.

Девочки затихли и даже держаться за меня перестали. Я шагнула вперёд, подходя ближе, но не сильно, так, чтобы дотянуться можно было. И в глаза не смотрела, изучая металлическую брошь на плаще. Странная она какая-то, зверь невиданный, страшный, оскалившийся. На кошку чем-то похожий.

Дотянулась и ахнула, когда наши руки вдруг соприкоснулись. Ни искр, ни дрожи, а в сердце что-то ёкнуло. И рука у него неожиданно тёплая и в то же время сухая, не липкая.

Корзинка выскользнула и непременно бы упала, рассыпая по траве остатки наших трудов, да он не дал. Перехватил у самой земли, удержал и снова мне протянул. А по губам вдруг улыбка скользнула, мимолётная, легкая, а сердце будто ухнуло куда-то.

Прости меня, Лаари. Прости дочь свою неразумную. Говорят, что у каждой послушницы нервы перед посвящением шалят и глупости тянет делать, но я не верила. А теперь поняла и так стыдно стало. Я всегда знала свою судьбу и всегда легко её принимала, несмотря на слёзы рано ушедшей матери и боль отца. Так было раньше, так будет и впредь.

— Спасибо, — отозвалась едва слышно, беря корзинку с краю и повернулась к затихшим девчатам. — Надо идти.

Мы свернули на тропинку, что змейкой потянулась с поляны к лиственному лесу. Они впереди, а я следом. Шла, едва не спотыкаясь, спиной чувствуя взгляд серых дымчатых глаз.

Так хотелось повернуться, но нельзя. Скрытая длинным рукавом горела на запястье печать Лаари, судьбу мою предопределяя.

До деревни мы добрались быстро. Никто не пищал, не просил подождать и не жаловался на усталость. Мы истратили последние силы, но бежали, стремясь как можно скорее предупредить город о приходе ликанов.

Девочки разлетелись по домам, прихватив с собой корзинку с остатками ягод, а я поспешила к замковым воротам, расталкивая людей, что медленно брели по булыжным мостовым. Кто-то ругался, а кто-то пытался посылать в спину проклятья, но они тут же затихали и вслед меня несся шёпот:

— Лэра Айвири… Лэра Айвири…

И уже никто не смел стоять у меня на пути.

Я так спешила, что едва не налетела на начальника караула.

— Вы? — ахнул он, поддерживая меня и не давая упасть.

И тут же отшатнулся, почтительно склонив голову, пробормотав:

— Света и жизни, лэра.

— Ликаны, — едва дыша от быстрого бега, прохрипела я. — Ликаны идут.

И над городом тоскливо запел горн.

* * *

Итан Ларкас

— И как так получилось, что великий и могучий Итан Ларкас заблудился и повёл свой отряд не туда? — ехидно поинтересовалась Джалия, сверкнув светло-голубыми, как снега Ардана, глазами. — А ведь я говорила, что мы не туда свернули, что карта о другом говорит. А ты заладил — надо туда, надо туда. И куда привёл? В тупик. Столько времени зря потратили. Да еще на жаре. Ненавижу это солнце.

— Мы уже неделю в пути. У кого угодно голова закружится, — заметил Феб примирительно.

— Да еще на солнцепёке, — закивал могучий Калеб. — Ну заплутали чуток, так не страшно. До замка князя Рогнара совсем немного осталось. Отдохнём, поедим нормально, выспимся на перинах, а не жёстких спальниках.

— Угу. Уверена, что к нашему приходу уже всё княжество рыдать будет, — продолжала ворчать девушка. — Зря девку отпустили.

— Что её насильно держать? — спросил силач, теребя тонкую косичку на бороде. — И так испугалась. Ликанов тут тридцать лет никто не видел. И девоньки при ней малые, со страху чуть не попадали. Куда их с собой брать? На горбу нести, так орать будут. Не очень удачный въезд в город будет. Еще с вилами бросятся.

— А я бы познакомился бы поближе с девушкой, — усмехнулся Феб, блестя серо-зелёными глазами. — Интересный экземпляр… вроде обычная, а есть в ней какая-то стать.

— Какая стать? Деревенщина и только, — отрезала Джалия.

— Не скажи. Держалась как с нами? Будто княжна. А волосы какие? Словно черешня тёмная… а глаза… нет, Джалия, не так проста эта девица, помяни моё слово.

— Кто о чём, а Феб о бабах, — ухмыльнулась она в ответ. — А мне она всё равно не нравится. Неправильное в ней что-то. Уверена, сейчас растрезвонит всем о нас. Опять в воющий город заходить. Итан, ты чего молчишь-то?

Молодой мужчина, что всё это время продолжал стоять на тропинке, по которой убежала незнакомка, медленно обернулся, держа между пальцев сочную ягодку дикой малины.

— А что ты хотела, Джалия? Чтобы нас с цветами встречали, радовались и песни пели? — спросил он и остальные невольно стихли. — Так не будет этого. Ни сейчас, ни потом.

Она осеклась, закусив губу, но сдаваться не собиралась.

— Мы не по собственной воле это делаем.

— Но кого это волнует. Так что не злись на них из-за слёз. Они имеют на это полное право, — отозвался Итан и снова повернулся к тропинке.

Как там сказала Джалия? Ошибся? Пошёл по неправильному пути? Чутье обмануло? Да разве это правда?!

Мужчина не был в этом уверен, скорее наоборот. Там на развилке его словно потянуло сюда. А каждый ликан знает, что надо следовать зову своего сердца, что бы оно ни шептало. Поэтому он сошел с пути, свернул на неприметную тропинку и шел, сам не зная куда и зачем.

Итан почти отчаялся, решил дать команду вернуться, когда услышал детские голоса, смех и тихую песенку. А потом увидел её.

Худенькая, стройная, в простеньком платье, так не похожая на женщин Ардана. Да вообще ни на кого не похожая.

Феб сказал, что никогда не видел таких волос. Да, они у неё были необычные, словно спелая черешня, тёмно-вишневые, сверкающие на солнце. Но не это поразило Итана, а глаза…

Ярко-синие. Как бутоны андерин, красивого цветка, который рос лишь на склонах Ардана. Несмотря на нежные соцветия и кажущуюся хрупкость, это растение было невероятно выносливым, морозостойким и лишь оно могло выжить в условиях холода, который с каждым годом становился всё жёстче.

Именно поэтому отряд пришёл раньше положенного срока. Несмотря на ожесточённое сопротивление и затраченные силы, стужу с каждым годом всё труднее сдерживать. Снег уже добрался до предгорья, туда, где еще недавно царила вечная весна.

Давно надо было признаться, что они не справляются, но что делать дальше, никто не знал. Именно поэтому в этот поход верховный антур отправил своего младшего сына. Не только в качестве главы отряда, но и как представителя ликанов в совете. Надо было убедить князей, что если изменения не последуют совсем скоро, спасать будет уже нечего.

— Пора в дорогу, — произнёс Итан, коснувшись металлической броши на груди.

Родовой знак Ларкасов. Родовой зверь.

А незнакомку он обязательно найдёт. Ликаны никогда не упускают своей добычи.

Глава вторая

— Я просил тебя не выходить!

Я молча перебирала пальцами ягоды малины. Домашняя она была меньше лесной и не такой сладкой. Хотя и выглядела идеально. Яркие плоды правильной формы, ни одного отклонения, всё самое лучшее на стол князя Рогнара. Но они не пахли солнцем и лесом, не были такими сладкими и терпкими, что во рту даже становилось немного горько.

— Разве я здесь в клетке? — тихо уточнила и поднесла к губам ягодку.

— Ты же знаешь, на какой риск я пошел, чтобы ты оказалась здесь сегодня!

— Знаю.

И как бы сильно ни любила его, как бы ни скучала, но не просила этого. Мне хватило смешков и косых взглядов за спиной, когда мать-настоятельница объявила о моём отъезде, и это накануне посвящения. Но то, что не позволено другим, возможно для старшей дочери одного из тридцати князей Иллиума.

Мы оба знали об этом, и оба старались не поднимать эту тему. А сегодня вот коснулось.

— И ты нарвалась на ликанов.

А вот это точно не моя вина. Никто не ждал их так рано и тем более никто не думал, что они заплутают в трёх березах и выйдут на лесную полянку, где мы собирали ягоды.

— Не по своей вине.

— А если бы они…

— Ничего сделать не могли, — возразила я, поднимая на отца глаза. — Ты же знаешь, что это сказки. Ликаны прибыли сюда не для того, чтобы девок по углам тискать. Да и не тронут они меня.

— Ну да, в тех лохмотьях в тебе бы сразу княжескую дочь признали, — фыркнул князь, присаживаясь в кресло.

Он беспокоился обо мне, волновался. Больше чем за остальных своих детей, отказываясь признавать, что я давно выросла. И что с рождения принадлежала не ему.

— Ты же понимаешь, что дело не в одежде, — отозвалась я, дёрнув рукой, и рукав богатого платья сполз, обнажая запястье, на котором темнела круглая метка.

Он лишь раз глянул и тут же отвернулся, уставившись в окно.

— Один из них расспрашивает о девушке с волосами тёмной черешни.

Глупенькое сердечко замерло на мгновение. Но всего лишь на мгновение. Я ведь знала, кто меня искал. Только значения это не имело.

— И что? Ты думаешь ему кто-нибудь расскажет?

— Не посмеет. Но из покоев не выходи. И вообще лучше будет, если ты завтра утром отправишься в обитель.

Против этого я не возражала. Права была мачеха, не стоило мне приезжать. Но мысль о том, что видимся в последний раз, что больше никогда не вернусь в отчий дом, вызывала слёзы на глазах.

— А свадьба? Она состоится? — спросила тихо, переводя разговор на другую тему.

Отец вздохнул:

— Ты же знаешь, как Айва ждала этого дня.

Кто ж не знал. Замок на ушах вот уже полгода стоял. С тех самых пор, как молодой княжич посватался к отцу с просьбой отдать ему свою младшую дочерь.

— Знаю. Но… сбор всё-таки. Как можно веселиться, когда слёзы кругом?

— Это наша доля, Айвири. Да и гости все собрались. Не выгонять же их. Все князья откликнулись на наш зов, — произнёс отец и вдруг помрачнев добавил. — Наш и ликанов.

Я едва не выронила ягодку, удивленно на него взглянув.

— А причём тут ликаны?

— Они совет просили созвать.

— Зачем? Что им нужно? Какие еще условия они хотят выдвинуть?

— Не знаю, — он потёр лоб, словно пытаясь сосредоточиться.

И я, повинуясь порыву, вскочила со своего места, поспешила к нему, присаживаясь на подлокотник и обнимая. Сразу же открыла дар, который мягко коснулся его, стирая болезненные ощущения и тревогу.

— Ты всё обо мне заботишься? — благодарно улыбнулся отец, сжав мою руку.

— А как же иначе.

Мачехе я никогда не доверяла.

— Как же я буду без тебя, дочка?

Я вздохнула:

— Мы будем скучать. Но у тебя есть Айва и Оргус. Глядишь и внуки скоро пойдут. Они не дадут тебе тосковать. Так зачем ликаны созвали совет?

— Ходят слухи, что демоны севера стали сильнее… зима всё дальше распространяется по миру, Айвири. Сдерживать её всё сложнее. Надо что-то менять.

— Но что? Еще больше увеличить список? Так это не выход. Люди не выстоят против ледяных демонов. Лишь ликаны способны на это. А мы… мы как мясо.

— Будем ждать знака Лаари. Богиня не оставит нас в беде.

— Я знаю, папа, знаю.

Он поймал мою ладошку и прижал к губам, как раз там, где чуть выше на запястье стояла темная печать богини.

— Ты так похожа на свою мать, — вздохнул отец едва слышно и отпустил меня.

Я в ответ грустно улыбнулась и встала, поправляя ткань платья.

— Мне лучше вернуться в свои покои.

— Я навещу тебя вечером.

— Хорошо.

Печать Лаари — это великий дар и большая честь для семьи, где рождается такая девочка. Сама Богиня благоволит этому дому, отдав часть своей благодати.

А для отца и моей семьи — это боль.

Князь Рогнар и княгиня Нея ждали рождения своего ребёнка долгих десять лет. Это был счастливый брак, супруги любили друг друга и лишь отсутствие детей омрачало их жизнь.

Десять лет молитв и тоскливого ожидания, когда надежды уже не было. Княгиня даже провела полгода в храме, прислуживая послушницам. Обещала, что заплатит любую цену, отдаст всё, что угодно, лишь бы познать радость материнства.

Её желание сбылось. Лаари услышала молитвы несчастной княгини, и она забеременела. Девять месяцев томительного ожидания и на свет появилась я. Здоровая, крепкая девочка… с печатью Богини на руке.

Матушка прожила сутки, не в силах выдержать правды. Богиня выбрала свою цель, одарила и отняла одновременно. В девять лет мне, как и всем послушницам, предстояло оставить семью и уйти в храм.

Есть дочь и в то же время нету. Как такое пережить?

Отцу пришлось жениться снова. Ему нужен был наследник, а не призрак дочери, которая никогда не будет принадлежать никому. Когда мне было три года родилась Айва, еще через пять лет Оргус.

Но для папы я навсегда осталась его маленькой девочкой, так похожей на любимую жену. Именно поэтому он все эти годы отказывался отпускать меня.

Договорившись с наставницей, привозил ненадолго домой, даже на свадьбу вот вытащил, хотя до обряда посвящения оставалось совсем немного.

Выйдя из кабинета отца, я спустилась по лестнице, прошла внутренний дворик, направляясь к женской половине замка, улыбнувшись по пути служанкам, что куда-то спешили с широкими подносами.

Когда до неё оставалось всего десяток метров, сбоку послышались голоса. Не знаю, почему я так отреагировала. Но сердце ёкнуло, а ноги сами понесли к ближайшему кусту.

Дожила, уже в собственном саду прячусь от гостей нежданных.

Но дело было не только в неожиданности, а в холоде. Погожий день, яркое солнышко, пение птиц, лёгкий ветерок, который нёс ароматы цветов и ягод, а мне вдруг стало холодно. У самого сердца кольнула стужа, дрожью пройдясь по телу.

Присев на корточки, я сжала между руками траву, стараясь не касаться колючих веток розы перед собой, и затаила дыхание, пытаясь сдержать рвущийся наружу стон.

Ох, как больно. Словно пальцы в студёную воду засунула.

Так сильно погрузилась в собственные ощущения, что не сразу голоса услышала.

— Ты уверен, что с тобой всё нормально?

Этот голос был смутно знаком. Осторожно выглянув, я увидела меж листьев тёмно-синий плащ.

Ликан. Тот самый с ямочкой, что тогда улыбался мне.

— Феб, прекрати со мной нянчиться.

Вот этот я точно слышала впервые. Усталый и злой какой-то и эта злоба шла изнутри, будто сжигало его что-то, уничтожало.

А холод кольнул сильнее, иголкой проскочив между рёбер.

Он это… из-за него так плохо.

Я постаралась хоть что-то разглядеть сквозь листву и не могла. Лишь синие плащи ликанов. А встать означало выдать себя. А к этому я не была готова.

— Ты весь бледный.

— Прости, загореть не успел, — съязвил тот и вдруг сдавленно охнул.

И этот стон эхом пронёсся у меня в голове, огнём загоревшись на запястье.

Ох, Лаари, да что же это такое?

— Блэйн! — встревоженно вскрикнул первый и, кажется, попытался поддержать друга.

Но тот отмахнулся, прорычал что-то нечленораздельное, забормотав:

— Не трогай… Не трогайте меня… не хочу больше… ничего не хочу…

— Я отведу тебя в комнату, девушки осмотрят тебя.

Незнакомец коротко и зло рассмеялся:

— Эти блаженные? Да они едва ходят. Всё ждут не дождутся, когда избавятся от нас. Не надо… ничего не надо.

Феб всё-таки подхватил его под руку и увел прочь в сторону гостевой части дома.

Я некоторое время еще сидела на коленях, прижимая ноющую руку к груди.

Что это было, Лаари? Что ты хотела сказать мне своим знаком?

Но великая Богиня была молчалива, а метка уже перестала гореть. И даже холод ушел, ничего уже не напоминало о произошедшем.

Стряхнув зелёные травинки с колен, я выползла из-за куста с розовыми бутонами и встретилась с удивленным взглядом одной из служанок.

Увидев, что я её заметила, она смущенно улыбнулась и подошла ближе:

— Вы что-то хотели, лэра?

— Нет, всё хорошо, — пробормотала я и уже хотела отпустить служанку, как в голову пришла мысль. — Хотя постой. Ты не знаешь… что за девушки путешествуют с ликанами?

У меня были подозрения относительно личности этих несчастных, но мне надо было убедиться, потому что поверить… поверить в это было страшно.

Девушка, не помню её имени, покраснела и торопливо отвела взгляд.

— Так воины у ликанов и мужчины, и девушки. Одна тут ходит командует.

Наверняка та девица с золотой косой. Такая точно командовать любит.

— И всё? — продолжала допытываться я.

— Да, — ответила она, отказываясь смотреть мне в глаза.

Точно врёт. Видимо получила приказ молчать.

Да, об этих девушках не принято рассказывать. Если это именно то, о чём я думала. Ну ладно, сама всё узнаю. И совсем скоро.

Отпустив служанку, я продолжила путь в свои покои.

— Это несправедливо! Несправедливо!

Женская половина замка встречала меня прохладой, вкусными ароматами дорогой туалетной воды, цветочных букетов, сладкой выпечки и криками младшей сестры.

Голос Айвы увеличился, стал еще более противным и тонким, еще и эхо подхватило, понесло, увеличивая и без того неприятные ощущения.

Я замерла у лестницы и поморщилась. С младшей сестрой мы никогда особо не ладили. Даже в детстве. В отличие от Оргуса. Но причина была не только в различии наших характеров. Неприязни хорошо способствовала мачеха, которая при каждом удобном случае не забыла мне напомнить о том, кто я есть.

Ну вот… легка на помине.

— Айвири, — произнесла она надменно, спускаясь по ступеням мне навстречу.

— Доброго дня, княгиня, — кисло отозвалась я, склонив голову в приветствии и снова вздрогнула.

— Это ты! Ты во всём виновата! — провизжала Айва, застывая на верхней площадке и грозя мне кулаком.

Ну конечно же я. Кто же еще мог привести ликанов на две недели раньше положенного срока?

— Айва, радость моя, — терпеливо улыбнулась княгиня, подняв голову. — Не стоит винить Айвири в случившимся. Она же ничего не могла сделать. Не так ли? — спросила мачеха, переводя на меня взгляд.

Например, направить отряд по топям и болотам, поплутать с ними пару дней и привести под конец праздника. Вот тогда бы все были счастливы.

— Ненавижу! Ненавижу тебя!

В мою сторону полетела ваза. Судя по тому, как княгиня поджала губы, ваза была дорогой. Но у Айвы всегда наблюдалась проблема с координацией и снаряд цели не достиг.

— Если бы не ты, я была бы уже замужем за Миром! — разрыдалась сестра.

А вот тут она была права.

Всё дело в отце. Он специально задержал церемонию на пару дней, чтобы я успела приехать. Последние дни дома. После посвящения приехать уже не получится.

— Тебе бы успокоиться, Айва. Хочешь я травки заварю? — с улыбкой спросила у неё.

— Отравить меня решила?!

— Не стоит так шутить, — строго отчитала меня мачеха.

— Я просто предложила помощь, — ответила я, возобновляя путь по лестнице. — Завтра свадьба. Увидит тебя завтра Мир такую опухшую от слёз, заплаканную и…

… «сбежит» …

— … и расстроится, — закончила я поспешно, поравнявшись с княгиней.

— Мама!

— Тебе надо успокоиться, радость моя. А тебе, Айвири, — меня удостоили раздраженным взглядом, — стоит вернуться в свои покои. А то слухи разные ходят. Говорят, ликан с серыми глазами девушку разыскивает. С волосами цвета черешни.

Испугать меня решила? Так не получится.

— Именно в свои покои я и иду, спасибо за заботу, — отозвалась я, прошла мимо сестры, спокойно и чинно проплыла по коридору, вошла в свою комнату и осторожно прикрыла дверь.

Вот теперь можно было выдохнуть.

Глава третья

Лаари — богиня жизни и света. Юная, вечная красавица, один взгляд на которую лишает дара речи. Её губы — лепестки роз, её щеки — нежный персик, глаза — бездонные озера, волосы — золотое облако. Её стан узок, а бёдра круглы. Голос прекрасен, а движения плавны. Само воплощение неземной красоты.

Она наша жизнь и наше спасение.

Лаари защищает наш мир от снежных демонов севера. Именно благодаря ей у нас всегда царили весна и лето, мы не знали голода и холода, по три-четыре раза в год собирая богатый урожай.

Она сама жизнь, а мы верные послушницы, носители этого дара.

С девяти лет нас учили пользоваться им. Мы всегда знали о своём предназначении и гордились этим. Великая честь и великая сила, которой отдавали себя и свои жизни. Послушницы Лаари принадлежали только богине и этому миру, но только не себе.

Но это не мешало видеть сны.

Он приходил ко мне часто… пару раз в месяц.

Один и тот же сон.

Я шла по аллее храма, розовой от распустившихся розанов, лепестки которых украшали узкую дорожку. Шлейф платья, такого невесомого и красивого, словно сотканного из нежно-голубого облака, мягко волочился следом.

Я судорожно сжимала в руках букетик синих цветов. Никогда не видела таких: крохотных, ярких и ароматных, их запах кружил голову. Сколько ни искала в оранжерее при храме, но не смогла найти таких же.

Волосы причёсывала мне мама. Она собственноручно заплела тонкие косички, которые заколола на затылке и скрепила гребнем из драгоценных камней. Так и должно было быть. Мать провожает и наряжает свою дочь перед тем, как отдать в руки избранника.

Я чувствовала её присутствие за своей спиной, но обернуться боялась. Всё шла и шла вперёд, укрытая мягким пологом прозрачной фаты, края которой были украшены крохотными жемчужинками, переливающимися на солнце.

Он ждал меня у алтаря, скрытым под тенью двух самых старых розанов.

Жених… моя любовь и моя жизнь.

И сердце, глядя на него, привычно ускорило ритм, а щеки заалели.

Он здесь. Он пришёл.

Я невольно ускорила шаг, не в силах больше быть вдали от него. Мы так долго были в разлуке. Целую жизнь.

Уже всё готово к церемонии. Сама мать настоятельница готова нас поженить. Она стояла с мягкой улыбкой на губах, держа в руках алую ленту и ритуальный ножик с сапфировой рукояткой.

Быстрее-быстрее. Сердце колотилось как сумасшедшее.

Еще немного и вот я уже рядом с ним, жду, затаив дыхание, когда он обернётся, одарит меня своей улыбкой, от которой подкашивались ноги…

Обычно на этом моменте я просыпалась, так и не увидев лица своего жениха, но не сейчас.

Он медленно обернулся, призрачная тень, у которой я могла различить лишь силуэт. Исчезла аллея, розаны, алтарь, и настоятельница. Все исчезло, кануло в небытие, растаяв в белой дымке.

Стужа, холод, колкие снежинки, застывающие на моём лице. Замерев, я смотрела в прозрачные белые глаза ледяного демона, что встал передо мной.

Безэмоциональное узкое лицо, лишь немного похоже на человеческое, тонкие губы, провал вместо носа, длинные белые волосы, которые на кончиках превращались в танцующие снежинки.

Крик застыл на губах, когда демон начал тянуть ко мне свои скрюченные длинные пальцы с острыми когтями.

— Айвир-р-р-ри…

Еще немного и коснётся, схватит, утащит в своё логово…

Букетик синих цветов выскользнул из рук и медленно упал в снежный сугроб.

Бум…

И я проснулась.

Ох, Лаари, что же это? Раньше всё было иначе. Откуда в снах появился северный демон? Неужели это моя судьба? Сгинуть в холодной стране, став невестой монстра?

Выбравшись из постели, я подошла к окну, которое служанка на ночь прикрыла, и распахнула створки, вдыхая свежий ночной воздух.

Именно в этот момент небо прорезала кривая молния, загрохотал гром и тяжелые капли дождя упали на землю, застучали по крышам. Сначала их было немного, но дождь набирал обороты и скоро на город обрушился самый настоящий ливень.

Я протянула ладошку вперёд, собирая прохладные капельки.

— Что ж, — прошептала тихо, всматриваясь в чёрные тучи, которые заволокли небо. — Кажется, поездка пока отменяется.

Вернувшись в кровать, я долго не могла уснуть, ворочалась с одного бока на другой, всё вспоминала жуткого демона с белёсыми глазами и пальцами-когтями. Как самый сладкий сон вдруг превратился в жуткий кошмар? И что он значит? Неужели будущее моё определяет.

Ответа не было. Через час или два, убаюканная музыкой дождя, я всё-таки смогла уснуть, обняв подушку. В этот раз обошлось без сновидений.

Проснулась от непонятного шума.

— Давайте, давайте быстрее…

Голова болела, глаза открывались с трудом. Заставив себя подняться, я встала с кровати и подошла к двери, открывая её и выглядывая наружу.

Кругом царил хаос, бегали служанки, едва не сталкиваясь друг с другом, запыхавшиеся, взволнованные. Они таскали какие-то полотенца, наряды, украшения, тарелки с фруктами, корзины цветов и еще кучу всего непонятного.

И командовала всем этим мачеха.

Она стояла на первом этаже и руководила, отдавая приказы, каждой несчастной, что мимо неё пробегала.

— Ты! Неси это к приданному! Украшения княжне. Я же велела убрать этот чай! Она не хочет чай! Мне воды и быстро! Цветы-то, цветы куда потащила?! Живо назад! Гирлянды в замок. Что за бестолковые девицы?! В могилу меня вогнать хотите своей глупостью?

— А что здесь происходит? — спросила я, подходя к перилам и чуть свешиваясь.

Служанки замерли на мгновение, поднимая на меня взгляд, и снова заспешили по своим делам.

Мачеха недовольно поджала губы.

— Проснулась? — произнесла она таким тоном, словно я все эти дни только и делала, что спала.

— Доброго утра, — запоздало поприветствовала я княгиню, заплетая волосы в обычную косу.

— Доброго, как же. Свадьба у нас сегодня, если ты не забыла. Как можно быть такой невоспитанной? У Айвы праздник, а ты думаешь только о себе! Провалялась всё утро, а помогать кто будет?

Я пропустила её замечания мимо ушей, так же как делала все эти годы.

— Помогать? А почему меня раньше не разбудили? Отец же сказал, что утром меня отправят назад в храм.

— Гроза началась, — отозвалась мачеха. Её тоже не радовало моё участие в празднике. — Князь решил не подвергать твою жизнь риску. Хотя какой риск… ну промокла бы чуть-чуть. Закалка нужна для послушницы и даже полезна.

Хм. А если бы меня смыло небольшим наводнением, так вообще было бы прекрасно.

— Так что давай быстрее, собирайся. Слугам нужна помощь, — скомандовала княгиня.

— Какая помощь?

Мы же вроде бы всё подготовили к церемонии еще вчера.

— Дождь идёт, приходится всё переносить в замок. Что за невезение! Лаари смеётся над нами, подсовывая одну каверзу за другой. Так что быстрее, быстрее! Айвири, у нас не так много времени.

Спорить с мачехой было бесполезно, поэтому я кивнула и вернулась в комнату. Переодевшись в обычное тёмно-зелёное платье, спустилась вниз. Волосы я убирала в простенький серый чепчик уже на ходу.

Выпросив у одной из служанок передник, подвязала его на талии.

— Возьмите, — шепнула девушка, всунув мне в карман передника ароматный пирожок. — А то без завтрака. Княгиня с княжной себе подносы заказали, а вы… покушать надо.

Она замолчала, неожиданно смутившись, быстро оглядевшись.

— Спасибо, — поблагодарила я девушку, сжав её ладонь. — Большое спасибо.

Нас учили обходиться без пищи, так что с голоду бы я не умерла, но эта забота… так на сердце приятно стало.

Широко улыбнувшись, я выскочила во дворик прямо под проливной дождь, беззаботно рассмеявшись, когда капельки попали за шиворот. И, не теряя времени даром, побежала на противоположную сторону, плутая по узким дорожкам, перепрыгивая лужи, почти ничего не видя перед собой.

Именно поэтому не успела вовремя среагировать и со всего размаха на кого-то налетала.

— Прошу прощения, — начала я и осеклась, вглядевшись в лицо мужчины.

Отскочила, пряча руки за спину и дрожа уже не от прохладного дождика, который неожиданно стих и заморосил, а от совсем иных чувств.

— Ты? — Серые глаза удивленно расширились, когда ликан вглядывался в моё лицо. — Это ведь ты.

Надо же. Какой глазастый, разглядел. Даже в этом уродливом чепце смог узнать. Значит, и правда искал.

— Простите, — пискнула я и попыталась обежать мужчину, вставшего на пути.

— Подожди! — крикнул он, решил поймать меня за руку.

Но не тут-то было, я тут же шарахнулась в сторону, наступив двумя ногами в лужу.

— Мне надо бежать, лэр, — заявила испугано и, подхватив юбку, припустила дальше по тропинке.

Признаюсь, глупое решение. Я только что нарушила одно из правил общения с ликанами. Убежала. Вот же гусыня. Как же так! Но встреча была настолько неожиданной, и я совершенно не знала, как себя вести. Вот и совершила глупость.

Надеюсь она ничем мне не аукнется.

Самое главное сейчас, чтобы ни он, ни его сородичи не узнали о том, кто я такая. Это остальные двадцать девять князей закрывали глаза на моё появление в замке, понимая боль утраты отца, а ликаны это совсем другое. И послушнице не место в замке. Это прямое нарушение правил обители, которое строго каралось.

Конечно, надеяться, что мужчина оставит попытки догнать меня или пойти следом, было очень самонадеянно. Ну и ладно. В таком виде я мало похожа на княжну, а метку за длинным рукавом не разглядеть. Слуги не болтливые и никто не выдаст. Считает меня служанкой, пусть так и будет.

Свернув за угол, я поспешила в главный зал.

Дождик закапал сильнее и надо было спешить. Не хватало еще подхватить простуду. Это других мы можем излечить и поставить на ноги, а вот собственные болезни проходили крайне сложно. Поэтому мы много закалялись, дабы не допустить ослабления здоровья.

Вбежав внутрь, я поправила чепец, который так и норовил упасть на глаза и огляделась. Так, мужчины успели перетаскать все скамейки и теперь расставляли их в центре зала, оставляя между двумя рядами небольшой проход.

Красной ковровой дорожки еще не было. Это и понятно, затопчут слуги своими грязными ножищами. Её расстелют потом, перед самой церемонией.

Служанки уже успели украсить алтарь живыми цветами: лилиями и белыми розами, повязали бело-голубыми и золотисто-желтыми лентами. Цвета домов невесты и жениха.

— Помощь нужна? — сходу произнесла я и широко улыбнулась, внося небольшую сумятицу в работу слуг.

— Лэра, — ко мне со всех ног спешила старшая экономка. — Вы то что тут делаете? — обеспокоенно спросила она, подходя ближе.

— Тс-с-с, — только успела шепнуть я, спиной чувствуя взгляд внимательных дымчато-серых глаз.

Пошел всё-таки следом. Вот настырный тип. И как теперь отвязаться? Пока на ум ничего не приходило.

Лэра Томени мельком взглянула мне на за спину и понимающе кивнула.

— Княгиня прислала меня вам на помощь, — отрапортовала я, улыбнувшись и нащупав в кармане пирожок.

Оставалось надеяться, что он не успел намокнуть. Надо его съесть как-нибудь побыстрее и желательно в одиночестве. Подальше от любопытных глаз. А то до торжественного обеда еще времени много. Да и не факт, что у меня получится там побывать.

— Княгиня? — переспросила экономка и её брови удивленно поползли вверх. — Вот же змеюка.

Я чуть не прыснула от смеха по поводу весьма точной характеристики мачехи, но сумела сдержаться, быстро покачав головой и снизив голос до шепота.

— Тихо, лэра Томени, даже у стен есть уши. А княгиня давно мечтает сместить вас с поста. Так зачем помогать ей в этом?

— Подавится. Пока князь здесь распоряжается, я не уйду, — гордо заявила она.

Женщина когда-то была личной горничной моей матушки, но за годы служения дослужилась до должности экономки. Она очень сильно любила первую княгиню и страшно горевала после её смерти. И именно лэра Томени вырастила меня, дав то материнское тепло и любовь, которые мне так не хватало.

Отец ценил её и несмотря на все уговоры жены, отказывался увольнять.

— Ох милая, не здесь ты должна быть, не здесь, — печально вздохнула пожилая женщина.

А я лишь равнодушно пожала плечами, продолжая чувствовать между лопаток пронзительный взгляд мужчины.

Вот же настырный. Всё не уходит. И чего смотрит? Так и дырку прожечь недолго.

Обернуться хотелось жутко, но я лишь сильнее сжала кулаки.

— Даже не знаю, какую работу тебе дать, девочка. Не для тебя всё это.

— Для меня, лэра Томени. Для меня. Вы же знаете, — поспешила заверить её я.

— Знаю, знаю. Пойдем, поможешь мне цветы по вазонам расставить. Надо будет задрапировать их тканью и поставить вдоль прохода.

— Хорошо, — ответила ей и вздрогнула, услышав рядом:

— Доброго утра, уважаемая лэра, может и я для чего сгожусь?

Не знаю, каких трудов мне стоило не обернуться, услышав этот голос совсем рядом с собой. Надо же как близко подошел.

И мир вокруг нас затих. Это было совсем не преувеличение, вызванное близостью с ликаном. Гомон, разговоры слуг стихли, они побросали свои дела, повернувшись в нашу сторону, жадно вслушиваясь в разговор, ловя каждое слово.

— Жизни и света, почтенная лэра, — произнёс мужчина, остановившись в нескольких шагах за моей спиной.

А по ощущениям, что совсем рядом. Что стоит мне только закрыть глаза, чуть откинуться назад и я почувствую осторожное прикосновение горячей ладони к своей спине.

И ощущения были такими яркими, что между лопаток кожа загорелась.

— И вам света и жизни, уважаемый, — уперев руки в бока, произнесла женщина.

Старую Райму Томени сложно было удивить, испугать или сбить с толку. И ликанов она не боялась, несмотря на внушительный и грозный вид последних.

— Вы чего застыли? — повысив голос, прикрикнула она, повернувшись в сторону слуг. — Работа сама за себя не сделается. А перед княгиней сами отчитываться будете. До церемонии всего три часа осталось. Столько успеть надо! Так что быстрее-быстрее!

Упоминание мачехи подействовало. Все снова засуетились, запрыгали, возвращаясь к своим делам.

— Я, пожалуй, тоже пойду, — пробормотала едва слышно, мечтая оказаться как можно дальше от ликана.

Его сила подавляла, заставляя сердце трепетать от новых, непонятных чувств.

— Иди, милая, иди, — улыбнулась Томени, пропуская меня вперёд и тут же перегораживая путь мужчине, закрывая собой. — Так что вы хотели, любезный?

— Помочь, — донеслось в ответ.

Я подошла одной из девушек-служанок, которая аккуратно собирала букеты из роз и лилий, украшая их лентами, старательно делая вид, что ничего другого её больше не интересует. А сама невольно вслушивалась в разговор.

— Да где это видано, чтобы гости дорогие работали? — заохала экономка, специально выделив интонацией предпоследнее слово. — Не положено это. Меня князь со свету сживёт.

— Так я сам вызвался.

— Господин, да как же так, я же говорю, не положено.

— Я же от чистого сердца, — вот настырный какой. А голос приятный, с бархатистыми нотками.

— Да я разве иное говорю? Только что же вы делать будете?

— Да что скажете. Я сильный.

От волнения у меня страшно дрожали руки. От неловкого движения острый шип розы впился в палец, и я охнула, прижимая подушечку к губам, слизывая капельку крови.

Стоявшая рядом со мной девушка вдруг задрожала и дёрнулась в сторону, едва не свалив уже готовые букеты на пол.

Странная она какая-то. Чего так дёрнулась? Ответ нашёлся быстро.

— Больно? — осторожно спросил ликан, внезапно оказавшийся рядом.

Как я сама не заорала, не знаю.

Только обернулась медленно-медленно, опуская руку и пряча её за спину.

— Нет… не больно, — отозвалась тихо, заглядывая в дымчато-серые глаза и забыв все запреты.

— Лэр, — подала голос Томени. — Спасибо за предложение, но помощь нам не нужна. И дело не только в вашем положении. От вас все слуги шарахаются, девчонки чуть сознание не теряют. А у нас работы много. Так что, будьте так любезны, позвольте нам заниматься своей работой.

Как она его… Я бы так не смогла. И ведь не испугалась.

Ликан повернул к ней голову.

— Прогоняете меня?

— Разве я бы решилась? Просто прошу удалиться.

— Возражать не стану. Только имя у девушки узнаю. В прошлый раз она так и не представилась. А меня убедили, что такой в замке князя нет. Какая она оказывается незаметная.

— А если девушка не желает знакомиться, — подала голос я, вновь привлекая к себе его внимание. — Вы продолжите настаивать и требовать? У нас все знают о ликанах, все знают, за чем и за кем вы приходите в каждое княжество по очереди. Каждый год. А также нам известно, что ни один из них не возьмёт против воли девушку. Или это не так?

Промолчал, лишь губы сжал и прищурился опасно. Только меня не запугать.

Я уже успокоилась и готова была дать отпор. Несмотря на метку, я оставалась княжеской дочерью, хоть и титул не носила.

— Ты права… лэра, — отозвался он, отступая, чуть склонив голову.

Мне даже стыдно стало на мгновение. Но всего на чуть-чуть. Лучше сразу перерубить всё это, остановить. Пусть считает меня зарвавшейся служанкой. Чем узнает правду. Отцу не простят.

Но даже после его ухода работа не спорилась. Букет я составить помогла. Руки все исколола, хотя такого раньше никогда не было. Да и на вопросы отвечала невпопад, ненадолго застывала, вслушиваясь, вернётся ли ликан или нет.

Но он так и не пришел.

— Идите, лэра, идите, — произнесла экономка, отнимая у меня цветы. — Вы и так достаточно сделали.

— Но…

— Идите.

Я благодарно кивнула и поспешила назад. Решила пройти не через дворик, а через дом. Судя по звукам, дождь стал еще сильнее. Пусть путь окажется в два раза длиннее, зато не промокну и подумать время будет.

Но стоило мне пройти коридор и свернуть в один из залов, как там меня ждали новые неприятности.

Глава четвёртая

— Это кто это у нас тут такой красивый и такой занятой? — фальшиво улыбнулся молодой княжич, вставая у меня на пути.

На него, слава Лаари, я не налетела, вовремя остановившись.

Судя по бегающим чёрным глазкам, хмельному перегару и глупой улыбочке завзятого бабника, молодой человек уже успел хорошенько приложиться к обширному винному запасу батюшки. И это с самого утра.

Кажется, кто-то начал отмечать праздник гораздо раньше остальных.

— Доброго утра, — почтительно произнесла я, склонив голову и опуская глаза.

Уж если играть роль служанки, то до конца. Проблема в том, что это не ликан. Это у воинов севера были правила, от которых они не отступали и неукоснительно соблюдали, молодые вельможи, особенно княжеских кровей, к сожалению, такой принципиальностью не страдали и за служанками волочились.

— Хорошенькая какая, — продолжал улыбаться княжич.

И что он мог рассмотреть в тени, да еще с этим жутким чепчиком на голове, который скрывал чуть ли не пол лица?

Судя по пурпурной ленте и золотой звезде на ней, это был один из сыновей князя Сангара из южного княжества Аули. А его жители, как и правители, терпением и благородством манер никогда не отличались. И вообще слыли взрывными и импульсивными задирами.

— Прошу прощения, княжич, но мне надо идти, — терпеливо произнесла я, решив пока не называть ему свой титул и родословную.

Глупая, я еще верила, что смогу обойтись без демонстрации метки.

Но не тут-то было.

Тревога, беспокойство и неожиданное прикосновение… совсем крохотное, но чужое, неприятное. Оно было таким быстрым, что я даже среагировать не успела, когда подкравшийся сзади другой княжич стащил у меня с головы чепчик. Коса тут же пала на спину, а короткие пряди на лицо.

— Ты смотри, какая редкость, — пропел он тут же, продолжая сжимать чепчик в кулаке.

Красное и черное.

Еще одно южное княжество. Кинари, ближайшие соседи Аули.

Высокий, на полторы головы выше меня, худощавый парень со светло-карими глазами, тёмно-каштановыми волосами с лёгкой рыжиной.

Рядом с ним еще один наследник великой семьи с бледно-зелёной лентой на груди в изумрудную полоску. Цвета княжества западной части материка. Карнир находилось в болотной местности и славилось своими грязевыми целебными источниками, которые так любила знать.

И как этот светлокожий с крохотными веснушками по всему лицу затесался в компанию к южным прохиндеям?

— У нас такой цвет называется кьяри, — вытянув руку вперёд и пытаясь схватить меня за косу, произнёс черноглазый, но я вовремя успела увернуться. — Цвет самого дорогого вина.

Знаю. У отца в личной коллекции было припасено бутылок двадцать-тридцать. Специально для особенных случаев.

— И куда ты так спешишь, красавица? Почему игнорируешь? — поинтересовался княжич Кинари, продолжая сжимать чепчик в руке.

— Работы много.

— У нас для тебя тоже есть… работа, — произнёс рыжий и громко захохотал.

А я уже не была уверена, что глаза его блестят лишь из-за выпитого вина.

Надеюсь, мой отказ не спровоцирует скандала?

Ох, о чём я только думала? О чём волновалась? Не я виновата в том, что княжичи не понимают слова нет. И не мне должно быть стыдно.

— Пропустите меня, лэры, — потребовала я, повысив голос.

— Надо же, какая строптивая, — отозвался болотный княжич.

— Ничего, сейчас научим манерам, — добавил черноглазый.

— Объясним, как надо общаться с высокими гостями, — угрожающе прошипел рыжий.

И они начали медленно меня окружать.

Да, по хорошему теперь точно не получится.

Надо будет не забыть попросить леди Томени провести ещё одну беседу со служанками. Страшно подумать, что бы случилось, если бы им попалась не я. А обычная девушка. Та, которая не смогла бы дать отпора. И отцу надо сказать. Гости гостями, но вести себя надо прилично.

Я уже открыла было рот, чтобы высказать им всё, что думаю, и продемонстрировать метку, как меня опередили:

— Девушка же попросила оставить её в покое.

Ликан.

Он стоял, прислонившись плечом к одной из двенадцати колонн, украшающих длинный широкий коридор с множеством узких окошек по левую сторону. Сами же колонны располагались справа и были вырублены из вековых сосен, которые невозможно было обхватить руками. Каждую из двенадцати украшал свой неповторимый рисунок, вырубленный мастерами задолго до моего рождения.

Ту, на которую опирался ликан, изображала древних охотников с острыми мечами и изогнутыми топорами, преследующих красивого молодого оленя с ветвистыми рогами. В детстве я всегда верила, что охотникам никогда не удастся поймать это величественное животное и они будут веками гоняться за ним. Так собственно и было, но только в этой композиции. В жизни к сожалению всё иначе.

А я застыла у колонны с лесными волшебницами, тоже очень символично.

Северянин вступился за меня перед молодыми княжичами, но сам остался стоять на месте, только глазами недобро сверкал.

Именно взгляд и внушал трепет. Потому что вся остальная поза выглядела обманчиво расслабленной: сильные руки, скрещенные на груди, наклон головы в сторону, равнодушное выражение лица.

— Ты это… — не слишком уверенно промямлил болотник и, бросив взгляд на товарищей, добавил: — Иди… иди, куда шел.

— А я никуда не шел. Стою, смотрю, наблюдаю, как вы на девушку втроём наброситься решили, — отозвался мужчина спокойно, а сам на меня смотрел.

Южные княжичи посмелее оказались и от неожиданного вмешательства в себя пришли быстро.

— Ты как с нами разговариваешь?! — разгневанно вскричал княжич Аули. — Не видишь, кто перед тобой?

— Отлично вижу, — всё так же невозмутимо отозвался ликан и кивнул на каждого. — Княжич Елизар из Карнира. Аймат из Аули. И Заир из Кинари. Не так ли?

— А ты кто такой? — тут же спросил Аймат.

— Итан Ларкас, сын верховного антура Ардана и представитель своего народа на совете тридцати княжеств.

Я сглотнула. Знала ведь, что не так прост этот сероглазый, а всё равно впечатлилась. Надо же сын верховного антура, повелителя всех ликанов, самого сильного воина своего рода. Легенды говорят, что он обладал такой силой, что даже ледяные стрелы демонов не могли его убить.

— И что? — не слишком уверенно отозвался Заир. — Иди куда шел, а нам не мешай.

— Обязательно. Как только девушку отпустите.

— А ты здесь не командуй. Мы её первыми нашли! — огрызнулся Аймат.

Южные княжества более двадцати лет не видели ликанов и уже забыли слёзы матерей, вынужденных отдавать своих сыновей воинам севера. Забыли древний договор, нарушение которого каралась смертью для любого, будь ты хоть крестьянин, хоть торговец, хоть ремесленник, хоть князь. Скорее всего, оба княжича родились уже после сборов, проходивших в их странах. Вот и забыли правила.

Правда не все. Елизар должен был помнить. В его княжество ликаны приходили лет двенадцать назад. Вон как юноша напрягся и от друзей стал медленно отходить. Правильный выбор сделал.

А вот отцу мне все рассказать придется. Распустили князья своих сыновей. Раз они смеют так разговаривать с защитниками мира. Очень бы не хотелось, чтобы младший брат вырос таким же.

— Мне и правда лучше уйти, — произнесла я, надеясь таким образом хоть немного разрядить атмосферу.

Если я уйду, то им и делить будет нечего.

Но не тут-то было.

— Стоять! — рявкнул Заир, хватая меня за руку, как раз в том самом месте, где за длинным рукавом была скрыта метка Лаари.

Дальше произошло несколько вещей одновременно.

Метка на запястье вспыхнула.

Рыжий княжич охнул от неожиданной боли, отпуская меня.

Я, почувствовав свободу, отскочила в сторону, едва не налетев на ликана, который по всей видимости поспешил мне на выручку, за несколько секунд преодолев разделяющее нас расстояние.

И в коридор вышел князь Саир со свой свитой.

— Что здесь происходит? — повелительно спросил он, осмотрев нашу компанию.

— Девка, — болезненно выдохнул рыжий, баюкая онемевшую руку. Мой чепчик жалкой тряпкой валялся у его ног. — Девка чуть не убила меня. Это что за порядки такие в Иллиуме, если обычная дворовая баба на жизнь княжича посягает?

— Или что это за княжич, которого одолела девушка, на которую он сам первый и напал, — насмешливо произнёс северянин.

— Жалкая ложь! Мы не нападали! — взвизгнул Аймат. — Я требую созвать совет! Требую наказать этого… этого…

Слова у черноглазого кончились, а на помощь и поддержку ему никто не спешил. Елизар вон совсем к стене прижался, явно мечтая с ней слиться.

— Помолчите! — прикрикнул старый друг отца и повернулся ко мне, приветствуя. — Света и жизни, лэра.

— Жизни и света, князь Саир, — склонила я голову в ответ и добавила с улыбкой. — Рада видеть вас в добром здравии.

— Твоими молитвами, дитя. Позволь мне принести тебе и вам, лэр Ларкас, мои извинения за действия этих недостойных. Даю слово, что об их поведении будет немедленно доложено их родителям.

— Что?

— Как?

— Почему?!

— Извинения принимаются, — прервал стенания юношей, ликан. — Долга чести требовать с них не стану.

Я облегченно вздохнула, мысленно благодаря Лаари за заступничество.

— Благодарю, лэр.

— Спасибо за помощь, князь Саир. Но мне действительно пора бежать, — произнесла я, больше не желая участвовать в этих разборках.

— Я провожу, — тут же вмешался молодой мужчина.

— Не стоит…

— Но я настаиваю. В замке сейчас неспокойно. Свадьба единственной дочери князя, сбор и совет. И всё в такой короткий срок.

— Ларкас прав, Айвири, — неожиданно поддержал его Саир. — Сопровождение тебе не помешает.

И я была вынуждена сдаться.

Итан Ларкас

Айвири…

Айвири…

Айвири… красивое имя. И так ей шло. Мужчина повторил его про себя еще несколько раз, не для того, чтобы запомнить. Услышав раз, оно навечно впечаталось в памяти. А просто потому что хотелось. И внутренний зверь довольно заурчал, признавая.

— Вам не стоило вмешиваться, лэр, — произнесла девушка, спеша по длинным коридорам замка.

Она легко ориентировалась в них, и даже ни разу не сбилась с пути и не замедлила шаг. Наоборот даже немного ускорилась, словно хотела сбежать от него, скрыться.

И это еще больше подзадоривало зверя, заставляя глубинные инстинкты, которые обычно дремали в мирной жизни, просыпаться.

— С ними ты была не так категорична, как со мной, — заметил мужчина, искоса наблюдая за ней.

Поэтому он и шел чуть сзади и не спешил догонять. Так ракурс был лучше.

Прямая спина, гордо вскинутая голова, толстая коса, которая уже начала расплетаться, аккуратные короткие пряди, обрамляющие лицо с маленьким носиком, полными губами и невероятно красивыми синими глазами в обрамлении пушистых ресниц, таких длинных, что они оставляли тени на щеках. Кожа гладкая, светлая с лёгким румянцем.

Её отказ подействовал на него странно.

Честно говоря, это было непривычно, слышать, как тебя отвергают и просят уйти. Особенно от девушки, которая неожиданно привлекла внимание и так заинтересовала. Итан никогда не бегал за девушками. Положение и внешние данные делали его заветной добычей для северянок — красивых, крепких девиц со светлыми волосами, округлыми бедрами, большой грудью и жаркими обещаниями. Они согревали его ночи, позволяя забыться в своих объятьях, отойти после ледяного ужаса, что преследовал его в кошмарах, даря такое необходимое освобождение.

Любая считала честью и удачей разделить постель с сыном верховного антура. И это не было зазорным или чем-то постыдным.

Жизнь в Ардане могла быть очень короткой. Сегодня ты радуешься, наслаждаешься, а уже завтра замерзаешь навеки. Это касалось и мужчин, и женщин. Мало кто из ликанов доживал до глубокой старости, оставив свою молодость и жизнь на заснеженных склонах гор.

Но на Айвири так смотреть не получалось. До неё даже дотронуться было страшно. Тоненькая, хрупкая и нежная. Подобные на севере не выживали, он знал… видел. Её хотелось спрятать от всего мира, защитить и скрыть.

Эти чувства были совсем новыми для ликана, непривычными, но дискомфорта не вызывали.

— Но вас же это не остановило, — отозвалась девушка даже не обернувшись.

Итан давно уже понял, кто она такая. Обычные служанки так себя не ведут и слугами не охраняются. И обращение пожилой экономки от него не укрылось.

— Я думала вы ушли, — добавила Айвири и всё-таки взглянула на него.

Осторожно, будто украдкой. А потом вновь отвернулась, ускорив шаг.

— Я и ушел. Из зала. Понял, что поговорить нам не дадут. Тебя защищают.

— Как и всех. И вы решили подкараулить меня в другом месте?

— Понял, что через сад ты не пойдешь и решил поискать другой путь, — признался Итан.

Она понимающе хмыкнула и ответила быстро:

— Это всё равно ничего не изменит. Оставьте меня, лэр, не теряйте зря времени.

— Это из-за отца? — напрямик спросил мужчина, решив сразу все прояснить.

Айвири споткнулась и резко остановилась, оборачиваясь и впиваясь в него требовательным взглядом:

— Какого отца?

— Князя Рогнара.

Побелела так сильно, что того и гляди свалится без чувств. Покачнулась, но смогла устоять на месте. Лишь застыла, сжимая правое запястье левой рукой. А в глазах плескались ужас и паника.

— Вы… знаете? — с трудом произнесла девушка. — Вы знаете кто я?

Итан не стал её долго мучить и пугать, хотя и не понимал откуда такая странная реакция на его слова.

— Незаконнорожденная дочь князя Рогнара.

Реакция не заставила себя долго ждать. У неё даже рот приоткрылся от удивления:

— Что? Но как…?

— Догадался? Это не так сложно. Твои манеры, движения, говор. Сразу видно, что ты не просто служанка. Следующее: экономка тебя бережёт, слуги скрывают, а ведь я расспрашивал о тебе. Зато княгиня ненавидит. На фаворитку ты не похожа. Таких обычно отправляют в отдельные дома на окраину города и навещают сами. Не заставляя работать. Значит дочь. Незаконная.

— Вы весьма… догадливы, — произнесла Айвири и цвет лица постепенно начал возвращаться к норме.

Успокоилась. Из глаз исчезло затравленное выражение.

— Если ты боишься реакции князя, то я могу сам с ним поговорить.

— Не стоит, — поспешно произнесла она. — Дело не в нём, а во мне. И только во мне.

— И что же в тебе не так? Только не говори, что боишься нас так же, как и остальные. Больших и страшных ликанов.

— Не скажу, но и обнадёживать не стану. Мой вам совет, лэр, забудьте меня. Уже завтра всё закончится, — ответила девушка тихо, смотря ему прямо в глаза. — Дальше провожать не надо. Мы почти дошли. За проёмом начинается женская часть замка. А вам туда нельзя. Спасибо еще раз и прощайте.

— Айвири, — произнёс Итан, когда она уже почти дошла до арки. — А если я не хочу забывать?

Замерла, чуть повернув голову и ответила:

— Выбора всё равно нет. Ни у кого из нас.

Взглянула на прощанье и скрылась за поворотом

Глава пятая

Незаконнорождённая.

Великая Лаари, он решил, что я незаконнорождённая.

Словами не передать тот ужас, что пришлось испытать, услышав от него, что князь мой отец. Сердце буквально ушло в прятки, ноги задрожали, а кровь хлынула вниз, от чего голова закружилась. Непременно упала бы без чувств, но всё вышло иначе.

Надо отдать должное его сообразительности, ликан действительно почти угадал кто я. И это радовало безмерно.

Оставалось надеяться, что он оставит свою безумную идею поговорить с отцом. Даже страшно представить, как папа отреагирует на слова о моём предполагаемом происхождении.

Князь Рогнар меня любил. Очень сильно любил, гораздо больше, чем других своих детей, и это знали все. Может именно этого мачеха не могла мне простить, сказать сложно.

Но я никогда не пыталась воспользоваться его чувствами, несмотря на уговоры экономки и замечания слуг.

Достаточно было одного моего слова. Одной жалобы на мачеху или сестру. И отец устроил бы скандал. Он знал, что у нас очень напряжённые отношения и часто пытался выведать у меня правду, найти хоть какое-то доказательство, но я всегда уходила от ответа и заверяла, что у нас всё хорошо.

Глупо? Да, так скорее всего оно и было. И уж точно лучше не стало. Поняв, что наказания за свои выходки не получат, Айва с матерью перешли все рамки допустимого. А я всё равно молчала.

Почему? Потому что не желала стать причиной скандала и раздора в той семье. Несмотря ни на что, княгиня оставалась верной женой отца, матерью его детей. Именно она подарила Иллиуму наследника.

А я… я никогда не принадлежала им. Всего лишь прошлое, которое отец никак не мог отпустить. Эти короткие визиты лишь усугубляли ситуацию. Все знали, что скоро и они закончатся, стоит мне пройти посвящение. И что будет дальше? Я устрою скандал и уеду, оставив после себя лишь разрушенную семью. Пусть у них не всё было гладко, но они были семьёй. И должны ей остаться.

Ничего страшного, перетерплю. В этом удел послушниц Лаари: служить другим, даже в ущерб себе, неся бремя великого дара.

Я замерла у одной из стен, переводя дыхание и нащупала в кармане забытый пирожок.

Откусила кусочек и закрыла глаза. Вкусно. Несмотря на то, что он остыл и даже чуть-чуть намок, тесто осталось очень нежным и воздушным. И начинка была моя любимая: сладкая вишня. Кухарка всегда пекла их для меня.

Я медленно жевала пирожок, вспоминая ликана, мысли к которому всё возвращались, даже против воли.

Ни один мужчина так не смотрел на меня… Так словно я… девушка. Обычная девушка. Свободная и не связанная клятвой.

С рождения все знали кто я. Все помнили о моём предназначении и о том, то я принадлежу Лаари. И никто не смел относиться ко мне иначе, кроме как с почтением и осторожностью.

Те княжичи не в счет. Они точно не могли узнать или увидеть в простой служанке послушницу богини. Стоило только показать им метку и ухмылочки тут же сползли бы с их лиц.

Мы неприкосновенны.

Никто никогда не посмеет коснуться послушницы… не сможет возжелать её… пойти против воли Богини, навлекая на себя её гнев, от которого ничто не спасёт.

И ликан был единственным, кто не знал о том, кто я.

Не знал и смотрел так, что сердце замирало от неожиданного смущения, а щеки загорались румянцем. Так, что я забывала о своём предназначении.

Я была уверена, что молчала лишь для того, чтобы защитить отца. Да, это так. Но сейчас мне вдруг пришло в голову, что это возможно не единственная причина.

Стоит этому ликану узнать о том, что я послушница, и всё изменится.

Пропадет его мягкая улыбка, серые глаза нальются сталью и из них исчезнет эта лукавая смешинка. И он станет относиться ко мне как все. Станет избегать.

Всё как и должно быть. Как я его и просила.

Но даже сейчас я с трудом могла признаться, что мне льстило его внимание.

Это ведь не так страшно. Всего один день. Только сегодня. Пусть хоть пару часов, но я побуду обычной… для ликана с дымчато-серыми глазами.

Доев пирожок, я стряхнула крошки с пальцев, вытерла лицо ладошкой и поспешила дальше.

Мачеха могла ругаться сколько угодно, но возвращаться в зал я не собиралась. Если ей так надо, она может заняться украшением самостоятельно.

Полная решимости отстоять собственное мнение, я поднялась по лестнице, подошла к комнате сестры и, даже не постучав, открыла дверь.

Все слова застряли в горле, как только я увидела, что именно держала в руках Айва.

Небольшой веночек, сплетённый из серебра и золота, с крохотными цветами из драгоценных камней. Маленькие бутончики нежно-розовых соцветий с яркой сердцевиной и крупными тычинками в обрамлении светло-зелёных листочков-изумрудов.

Цветы вишни.

Свадебный венок моей мамы.

Тот самый, который был изображен на большом фамильном портрете, что висел у меня в спальне. Там, где мама такая счастливая и улыбчивая стояла в нежно-лиловом платье с открытыми плечами. Роскошные медные волосы лежали волнами, чуть скрытые фатой с мелкими жемчужинками по краю.

Тот самый, который она должна была по традиции одеть на голову мне в день свадебного обряда. Если бы была жива… если бы я не была той, кем являлась с рождения.

Я отказалась от всего. От всех благ и радостей обычного мира. Меня не прельщали дорогие ткани с ручной вышивкой золотом, изысканные яства, крохотные флакончики с ароматной водой, шкатулки с драгоценностями, которые старательно ставил передо мной отец при каждом приезде. Не знаю, чего именно он добивался таким образом, наверное, хотел порадовать. Но мне всё это было не нужно. У меня была другая жизнь и другое будущее, отличное от их.

Я была равнодушна ко всему… Всему, кроме этого крохотного венка. Последней памяти о почившей матушке. То немного, что я всё-таки считала своим. Единственная моя вещь в этом огромном замке великого князя.

И его сейчас пыталась примерить сестра, стоя на небольшом постаменте у огромного в пол зеркала. На ней было нежно-голубое платье с длинными рукавами из тонкого кружева, пышной юбкой, которая еще больше подчеркивала узкую талию. Платье было так похоже на то, что преследовало меня во снах и в то же время немного другое, более вычурное. Светлые волосы собраны на затылке и украшены тончайшей фатой.

Нет она собиралась не просто примерить… присвоить. Отобрать…

— Отдай, — вырвалось у меня.

Голос прозвучал холодно, резко и был совсем непохож на мой. Словно кто-то другой выдохнул, выкрикнул, пытаясь остановить эту несправедливость.

И всё это действо так захватило меня, что я не заметила мачехи, что, недовольно поджав губы, стояла в стороне, держа в руках совсем другой венок. Тот самый из цветков апельсина, который она должна была передать сегодня дочери. И судя по всему, выбор Айвы её совершенно не устраивал.

Сестра от выкрика вздрогнула, так и не надев венок, и обернулась ко мне. Такая красивая, воздушная и нежная… и ядовитая словно олеандр. Невероятно красивый и столь опасный цветок, сок которого легко может убить.

— Ты что тут забыла? — недовольно спросила она, нахмурившись.

Явно не ожидала увидеть меня сейчас в своих покоях.

— Отдай, — уже более привычным голосом потребовала я.

— Тебя сюда не звали. Иди куда-нибудь… тебе тут не место, — отмахнулась Айва от меня как от назойливой мухи, начисто проигнорировав мои слова.

Обычно я старалась не вступать с ней в споры и мечтала как можно быстрее удалиться, помня заветы настоятельницы. Смирение и только смирение, а еще послушание. Но не сейчас.

— Отдай, — уже в третий раз повторила я, до боли сжав кулаки. — Это не твоё.

— И не твоё тоже, — усмехнулась сестра. — Ты то замуж выйти никогда не сможешь. Детей и внуков не будет. Так и передавать его некому. А мне он нравится.

— Айва, — подала голос княгиня, подходя ближе.

Я видела, как побелело её лицо, как мелко дрожали руки, в которых она всё ещё сжимала свой венок.

Очередная выходка дочери не прошла для неё бесследно.

— Она права, — сдавленно произнесла мачеха, наверное, в первый раз признав мою правоту. — Поигралась и будет. Ты должна надеть это.

— Ничего я не должна. Этот с цветами вишни подходит мне больше. Смотри, как сочетается нежно-розовый цвет с голубой тканью платья.

И Айва вновь попыталась надеть венок на голову.

— Не смей! — вскрикнула я, делая еще шаг вперёд и вытягивая руку.

Ту самую, на которой огнём горела метка. И крохотные искры силы засияли, засверкали на кончиках пальцев, заставляя вовремя одуматься. Застыть, прижимая руку к груди, неотрывно смотря в лицо младшей сестры.

— Ты что делаешь? Мама, ты видела? Она же собиралась… Силу Лаари нельзя применять во вред. Я… я всё папе расскажу! — вскрикнула Айва.

Я сама была в ужасе от такого всплеска, но и отступить сейчас не могла, впервые готовая бороться до победного конца. Несмотря ни на что.

— Что именно ты хочешь мне рассказать? — спросил отец, возникая в дверях.

Возник так неожиданно, что никто не успел заметить. И реакция на его появление была очень яркой.

— Великий князь, — прошептала мачеха, склонив голову и шагнув в сторону, как раз так, чтобы скрыть дочь от пристального взгляда мужа.

Но Айва не желала прятаться и скрываться. Глупая, еще не понимала, что даже свадьба не спасёт её сейчас от гнева отца.

Соскочив с постамента, девушка стремительно обогнула мать, которая не успела её остановить, а следом и меня, вышла вперёд, продолжая сжимать венок мамы в руке, возмущенно протараторив:

— Айвири пыталась использовать против меня силу! Хотела ударить! Ты представляешь? А это недопустимо! Для послушницы это смерть. Я всегда говорила, что она мне завидует… и даже сейчас… в самый лучший день, в самый радостный, — глаза Айвы наполнились слезами, причём самыми искренними, — она пытается его отравить своей ненавистью ко мне. А ты мне не веришь. Почему ты мне не веришь? Не стоило её привозить. Я же просила… ты меня совсем не любишь…

Я, конечно, знала, что сестра не в восторге от моих визитов, но не думала, что до такой степени. Да, сильно я её недооценивала и теперь застыла, ожидая реакции отца.

Она была весьма неожиданной и резкой.

— Что у тебя в руке? — ледяным тоном спросил он, еще сильнее нахмурившись.

Сделал пару шагов вперёд и застыл, когда между ними оставалось всего два-три метра.

Слёзы тут же испарились, и сестра закусила губу, внезапно поняв, какой промах в порыве гнева совершила. Венок надо было спрятать за спину или в складках платья, но уж точно не следовало показывать его отцу.

Потому что он помнил.

Я по глазам видела, что отец не забыл его, как и всё то, что возрождало память о первой любимой жене.

— Это… это, — пролепетала сестра, поздно пряча руки за спину.

Это уже не могло ей помочь.

— Я задал вопрос, Айва! Что у тебя в руке? — четко выговаривая каждое слово, произнёс отец.

И я невольно сжалась от тона, которым он это сказал. Никогда не видела князя в таком бешенстве. В те редкие мои визиты он был само внимание и любовь. Ни одного резкого слова или крика. А сейчас я смотрела и не узнавала своего любимого отца.

— Лэр, — попыталась вмешаться мачеха, вновь стремясь закрыть дочь собой, вызвать гнев на себя.

Такое самопожертвование внушало уважение. Но не могло помочь. Не сейчас.

— С вами, княгиня, я поговорю позднее, — отчеканил он и снова взглянул на младшую дочь. — Как посмела ты взять чужую вещь?

— Отец, — попыталась вмешаться я, но мужчина и мне не дал закончить.

— Позже, Айвири, позже, — произнёс он, слегка смягчив голос, который снова заледенел, стоило ему обратиться к сестре. — Я всё ещё жду ответа, Айва.

— Он… он всё равно ей не нужен, — выпалила девушка, покраснев, и тяжело сглотнула, решив идти до конца в своём откровении. — И никогда не будет принадлежать послушнице Лаари.

Отец вздрогнул и глаза полыхнули такой ненавистью, что пришла моя очередь задвигать сестру за спину, пытаясь оградить от гнева князя.

— Не надо, — прошептала мачеха, побледнев еще больше.

Не знаю, к кому она обращалась, в этот момент я пыталась поймать взгляд отца, удержать, успокоить. И магия тёплой волной хлынула к нему, обволакивая, защищая.

Мы могли не только исцелять тело, но и очистить душу, хотя это было гораздо сложнее и опаснее. Но наше родство помогало мне, давая силы.

Раньше у меня всегда получалось, но не сейчас. Магия вдруг натолкнулось на препятствие. Отец закрылся от меня.

— Папа, — мягко обратилась к нему я и протянула руку вперёд, словно желая коснуться.

Ведь это должно было помочь, усилить напор.

Он тряхнул головой и сдавленно произнёс с необычайной мукой в голосе:

— Каждый раз, Айвири… каждый твой визит сюда я спрашивал, просил рассказать правду. Сердцем чуял, что тебе здесь плохо. А ты скрывала, молчала, терпела… Почему?

Ответ нашёлся не сразу. Точнее я не сразу смогла его произнести, теряясь под пристальным взглядом отца, от которого внутри всё сжалось.

— Потому что так правильно, — произнесла в ответ.

— Что правильно? Что они истязают тебя? Ненавидят и превращают каждый приезд в мучение?

— Этого не было, — возразила я, но он уже мне не верил.

Став невольным свидетелем нашего разговора, отец получил доказательства того, о чём догадывался долгие годы. И всё то, что я так отчаянно скрывала от него, не желая волновать и причинять боль.

— Было, но ты молчала. Почему? Ты моя дочь, Айвири! Ты княжна…

— Нет, — я тут же оборвала отца, произнеся то, о чем молчала все эти годы. — Я не княжна. Да, твоя дочь, но не княжна. Даже официальной записи о рождении нет. Я принадлежу Лаари, с рождения. Но ты… ты единственный, кто не хочет признавать этого. Думаешь, эти поездки что-то изменят? Я люблю тебя, очень сильно люблю, но чем дальше, тем сложнее. Айва права. Мне не стоило приезжать, ни сейчас, ни ранее. Давно надо было отказаться, но я не могла… Так что не вини сестру. Она относится ко мне согласно моему статусу.

Все давно приняли моё предназначение. Все родственники, слуги, князья.

Все, кроме него, который не желал отпускать, тянул к себе, причиняя боль всем вокруг.

— Статусу, — прошипел отец в ответ. — Как те княжичи?

Он знал.

Надо было сразу понять, что князь Саир уже всё успел рассказать ему. Но я была так расстроена из-за венка, что обо всём забыла. Вот почему он сюда пришел, почему явился так быстро.

Ох, Лаари, спаси нас грешных, дай силы не натворить бед.

— Это случайность, — отозвалась тихо.

— Случайность? Так, да? Случайность, ставшая закономерностью! Почему ты как какая-то служанка была отправлена наводить порядок в зале? Прислуживать собственной сестре? Это случайность? — спросил он еще больше нахмурившись. И Айва под его взглядом слегка попятилась. — А ведь я строго запретил выходить тебе из покоев. И вы знали об этом, княгиня! Знали, но отправили её туда. Чтобы она попалась на глаза князьям? Или ликанам? Ведь ни для кого не секрет, что её разыскивали. Для чего? Решили потешить своё самолюбие? Поиграть с моей дочерью?

Отец говорил и пристально изучал мачеху, а та застыла, приоткрыв рот, ловя воздух как рыба, выброшенная на сушу.

— Забылись? Так я напомню кто есть кто в этом замке!

Всё зашло слишком далеко. Надо это остановить. Прямо сейчас, пока еще есть возможность.

— Остановись, — прошептала я, покачав головой, вновь и вновь пытаясь достучаться до отца.

Не получалось. Закрылся, спрятался за болью и ненавистью. И помочь уже было нельзя. Слишком поздно. Теперь никто не смог бы образумить великого князя.

— Как ты сказала, Айва? — резко спросил мужчина, вновь взглянув на младшую дочь, которая замерла в испуге. — Она никогда не сможет надеть венок своей матери? Сможет! И сделает это сегодня!

Сестра потрясённо ахнула:

— Нет… пожалуйста, не надо…

— Нет, — значительно громче ответила я. — Так нельзя.

Появление еще одной девушки со свадебным венком на голове — это скандал, позор для невесты. Такое не забудут и не простят. Айва, конечно, виновата, но не стоило наказывать так строго.

— Но ты сделаешь это. Ты наденешь свой самый лучший наряд, Айвири, и выйдешь к гостям. Чтобы все, чтобы каждый из них запомнил, что ты моя дочь, в тебе течет моя кровь и никогда не смел сомневаться и тем более оскорблять. Они все ответят за это унижение. Сегодня, Айвири…

— Нет, — снова повторила я. — Этого не будет. Я не выйду.

— Ты, кажется, не поняла. Это не просьба, а приказ, — отрезал князь. Именно князь, а не отец. — Ты получишь те почести, которых достойна.

Как он не может понять, что они мне не нужны.

— Ты заставишь меня?

Но мужчина был непреклонен.

— Если это потребуется.

Но сдаваться так легко я не собиралась, решив привести другие аргументы.

— Не надо, если ликаны узнают, что послушница, не прошедшая посвящение, находится в замке, то последует наказание. Не только для тебя, но для всего Иллиума! Пострадают ни в чем не повинные люди! Из-за твоей непомерной гордости.

Говорила и по его глазам понимала, что всё бесполезно.

— То, что ты послушница, все будут молчать, так что северяне не узнают. Но как княжна ты будешь присутствовать на свадьбе!

— Великий князь, одумайтесь, — взмолилась мачеха, наконец, совладав с шоком и подав голос.

— Папа, — зарыдала сестра. — Не надо. Это же… скандал. Родители Мира…

— Узнают правду. Не переживай, этот брак для них слишком важен, чтобы отказываться от него. Проглотит твой Мир, никуда не денется.

Айва зарыдала еще сильнее, обернувшись к матери и тут же попав в её объятья, пытаясь найти утешение.

Венок выскользнул из её рук и беззвучно упал на мягкий ковёр, откуда тут же был поднят отцом.

— Он принадлежит тебе, Айвири, — произнёс великий князь Иллиума, протягивая его мне. — Кем бы ты не являлась, это вещь всегда принадлежала и будет принадлежать тебе.

Я послушно приняла украшение и снова взглянула на мужчину.

— Одумайся, отец. Мне не нужно это почтение. Совсем не нужно. А ты идешь на риск, за который будем отвечать все мы.

— Иду. И то, что тебе не нужно всё, знаю. Но ты это получишь. Сегодня.

Глава шестая

Итан Ларкас

— Где тебя сурхи носили?

Джилия подстерегла его у входа в крыло, которое князь Рогнар специально отвёл для ликанов.

Молодая девушка стояла по-мужски: широко расставив ноги и скрестив руки на груди. На пухлых губах играла лёгкая, немного язвительная полуулыбка, не нашедшая отражения в светло-голубых глазах, которые сейчас больше походили на ледники Ардана.

Одета она была непрезентабельно: тёмные свободные штаны, серо-голубая блузка простого кроя с высоким вырезом, украшенная белой вышивкой. Джилия подпоясала её широким поясом чёрного цвета, который делал талию еще уже, а грудь больше.

Знает ведь, что их пригласили на свадьбу, а всё равно вредничает, язвит, пытается выделиться или вывести его своим непослушанием и дерзкими выходками.

Странные у них отношения. Ведь с детства дружили, в связки сразу встали, даже привыкать не пришлось. С полуслова понимали друг друга, с жеста, взгляда. Именно это делало их семёрку лучшей в Ардане.

А последнее время отношения не заладились. Ушла лёгкость из общения, которая всегда была им присуща. Джилия всё чаще дулась, огрызалась по поводу и без, хмурилась, погружаясь в невесёлые мысли.

Временами Итан ловил на себе её пристальный, какой-то злой взгляд. Но стоило обернуться, она тут же отводила глаза и делала вид, что ничего не было.

Ликан пытался с ней поговорить. И не раз, и не два.

Вражда, обиды и злость в связке недопустимы, могут пострадать все.

Когда всё это началось? Три месяца назад, когда в особо ожесточённой схватке погиб Наяз? Седьмой в их связке, весёлый обаятельный парень с чёрными, как ночь глазами, и замену ему до сих пор так и не нашли. Итан виноват, оттягивал до последнего. Но придётся. Вернётся и выберет.

Джилия гибель Наяза переживала тяжелее всех. Она потеряла не только друга и товарища, но и жениха.

Или это напряжение возникло еще раньше? Около года назад, когда девушка, неожиданно для всех, ответила на ухаживания черноглазого гризли?

Итан не знал, но скучал по прошлым отношениям, не зная, как их вернуть. И с каждым днём становилось всё сложнее.

В чём причина? Винила Итана в смерти любимого?

Ликан как ведущий должен был вытащить из той облавы всех… а он смог выдернуть лишь Блейна, самого тяжелого, понадеялся, что остальные смогут выйти следом, не проверил, бросил…

Так он и сам себя винил. Ночами вздрагивал от кошмаров, в которых видел покрытое льдом застывшее лицо друга с приоткрытым от предсмертного вопля криком.

Смерть ходила рядом с ликанами и мужчину никто не винил, кроме него самого.

Незадолго до похода Итан всё-таки отловил Джилию и предложил уйти из связки, поменяться с кем-нибудь другим, желающих было много. Девушка была сильной и опытной.

— Ты мной недоволен? Я что-то сделала не так? Ошиблась может где? — процедил она, побледнев.

— Нет. Я доволен. Просто подумал…

— А ты не думай, — оборвала его девушка резко. — Даже не мечтай, Ларкас. Не уйду я. И закончим на этом разговор.

Они закончили, а напряжение осталось. Дошло до того, что Итан стал сам избегать девушку.

— А ты чего такой довольный? — вдруг спросила Джилия, прищурившись и внимательно вглядываясь в его лицо.

— Чего мне быть недовольным? Всё вроде тихо, спокойно, — отозвался мужчина, проходя внутрь и стряхивая прозрачные капельки влаги с опушки плаща. — Завтра сбор начнём, вот где нервничать надо.

Девушка была вынуждена чуть посторониться, пропуская его вперёд.

— Нашёл-таки, — вдруг зло выпалила она ему в спину.

Итан медленно обернулся, смеряя её внимательным взглядом.

— Кого?

— Да девку ту лесную. Можешь не говорить, по глазам вижу, что нашёл. И как? Поймал, завалил?

Зверь внутри гневно рыкнул, и её кошка застыла, замерла, мелькнув в глубине полных какой-то отчаянной боли глаз. Джилия со скрипом стиснула зубы, отступая на полшага, едва не налетев бедром на одну из деревянных колонн, которые держали свод в просторной передней, уставленной лавками и дубовыми столами.

— Не забывайся, — едва слышно отозвался Итан, но она дрогнула от силы голоса ведущего, опустила взгляд, признавая его силу и власть.

— Прости.

Пара секунд, чтобы утихомирить зверя, который никак не желал прощать оскорбления. Кошку следовало наказать, никто не смеет такое говорить о паре ликана. Никто и никогда.

— Что случилось? — спросил Итан, отступая и увеличивая расстояние между ними, чтобы не чувствовать запаха страха и боли, которые волнами шли от Джилии.

Это страшно мешало сосредоточиться и обуздать зверя.

— Блейн со вчерашнего вечера заперся у себя. И никому не открывает.

Серый в последнее время становился всё более раздражительным и нелюдимым, часто отмалчивался и закрывался.

Да, хороша у них связка, ничего не скажешь. Прав был отец, что отправил сюда. Надо было расслабиться хоть немного, прийти в себя, восстановить утерянное со смертью Наяза единение. Только выходило плохо. Чем дальше они от Ардана, тем сложнее становилось.

— Феб говорит его рана беспокоит, — продолжила Джилия, рискнув поднять на мужчину взгляд.

А вот это уже серьёзно.

Итан дёрнулся, чуть наклонив голову вниз, словно принюхиваясь или прислушиваясь.

— Галия же говорила, что всё нормально.

— Ты на меня не зыркай, — отозвалась девушка, отступая к одной из длинных лавок, что стояли у стены, и тяжело приземляясь на неё. — Я диагнозы ставить не умею. Да, говорила, а Феб другое утверждает. Что вчера в саду Блейну хуже стало. Он рядом был, почувствовал. Мы все отголоски ухватили.

Ухватили. Итан помнил, как кольнуло ледяной иголкой у сердца, но решил… сам не знает, что решил, что ошибся. Здесь, так далеко от Ардана, в окружении вечного лета так не хотелось вспоминать холодный дом и демонов.

— Галия его осматривала?

— Да что эта полудохлая может. Они все спят и видят, как бы вернуться в свои застенки и молитвы Лаари шептать, — огрызнулась девушка, уже окончательно придя в себя.

Галию она тоже не простила.

Израсходовав силы на Блейна, целительница так и не смогла вытащить Наяза. Да никто не мог. Демоны уже сделали своё дело. Когда целительница добралась до тела, искра уже погасла. Но Джилия всё равно не могла простить.

— Прояви уважение, — произнёс Итан, не слишком настаивая. — Тебе отлично известно, как они пострадали этой зимой. Набеги участились и работы целительницам прибавилось. Они и так почти выгорели.

— Или просто нам стали поставлять бракованных девиц.

— Джилия…

Девушка отмахнулась, вытягивая ноги и прислоняясь спиной к стене.

— Не смотрела твоя Галия Блейна. Никто не смотрел. Говорю же, заперся в комнате, никого не пускает.

— Она не моя, — зачем-то возразил Итан, задумчиво потерев подбородок. — Я с ним поговорю. А ты пришли ко мне одну из девушек.

— Которую?

— У которой сил побольше осталось.

— А разве такие у нас есть? — горько усмехнулась Джилия.

— Ты поищи, — отозвался Итан и повернулся к лестнице, напоследок бросив. — И переоденься. Церемония скоро.

— Мне и так хорошо, — независимо крикнула она ему в спину.

— А должно быть ещё и красиво, — поднимаясь по ступенькам, отозвался ликан. — В Иллиуме другие порядки, Джил, не стоит их так сильно шокировать. Нам и так не слишком рады.

— А нам нигде не рады. Несмотря на то, что именно благодаря нам демоны ещё не пробрались через заснеженные горы, — пробормотала девушка, не сводя тоскливого взгляда с удаляющегося мужчины.

Он так ничего не понял.

Ни тогда, ни сейчас.

Итан поднялся на второй этаж, свернул направо и замер на мгновение у комнаты Блейна. Изнутри не доносилось ни звука, но мужчина знал, что Серый не спит. Это проклятье и благодать чувствовать каждого из связки практически так же ярко, как и себя.

Три месяца назад Итан едва не сдох, когда вместе с отцом ставил заглушки всем шестерым. Уж слишком ярким было чувство потери. Смерть Наяза и ранение Блэйна не прошли бесследно, усиливая собственные эмоции в несколько раз.

И теперь всё начиналось снова.

Прижав руку к тёплой поверхности двери, ликан улавливал раздражение, боль и… холод. Он был таким ярким, что заколол на коже, опалил стужей ладонь. Мужчине пришлось приложить усилие, чтобы не одёрнуть руку и не отшатнуться.

Здесь в стране вечного лета стужа казалась настоящим святотатством.

Выходит всё намного сложнее, чем они думали и даже могли предполагать.

Мотнув головой, Итан опустил руку и отступил.

Не сейчас…

Сначала надо было подготовиться. Поговорить с Галией. Жизнь показала, что поспешность не всегда благо.

Войдя в свою комнату, он закрыл дверь и бросил плащ на спинку высокого стула, который стоял в углу, на ходу стал стягивать через голову рубашку. Она упала поверх плаща, не удержалась и соскользнула вниз, касаясь рукавом пола.

Обнаженный по пояс Итан подошёл к большому тазу с прохладной водой, который ещё утром поставили слуги, и шумно плескаясь умылся, ополоснув шею и грудь.

После чего мужчина, даже не подумав вытереться, подошёл к арочному окну, выглядывая наружу.

Дождь становился всё сильней, а гостей всё больше. Они приезжали на крытых повозках к самому входу в замок, выпрыгивали, стараясь как можно быстрее оказаться в сухости и тепле. Шум и голоса становились всё громче, даже с такого расстояния было слышно, как гости готовятся к свадьбе дочери князя.

Завтра… завтра рано утром, как только отгремят праздничные поздравления, а время сбора не наступит, Итан поговорит с князем.

Конечно, так легко дочь, пусть даже нагулянную, Рогнар не отдаст, но Ларкас найдет слова. Есть вещи, против которых даже князь ничего сделать не сможет. Отмеченная зверем девушка принадлежит ликану. Но это в Ардане. Здесь всё сложнее. Законы Лаари непреложны.

Да, сначала придётся туго. Северный климат тяжел для других, но Айвири сильная, стойкая, крепкая, она выдержит. На первое время можно попросить у отца кристалл. Он не откажет. Пара — такая редкость, что антур не сможет отказать. А кристалл поможет, если уж целительниц вытягивает, то и Айвири поможет.

Но не это тревожило сейчас молодого ликана. Если понадобится, Итан готов был горы свернуть, перевернуть весь мир, но сделать так, чтобы девушка была счастлива рядом с ним. Лишь бы согласилась… лишь бы ответила.

С людьми всё сложнее, они не чувствуют пару так ярко как ликаны. Потом, спустя какое-то время и к ним придёт всё это, но ждать не было.

Заставить её Итан не стал бы. Он вообще ничего не мог сделать против воли девушки. Сама того не подозревая, Айвири может вертеть сыном антура как хочет. Любое её слово, любое желание будет выполнено, каким бы сумасшедшим оно ни было.

Раньше эта зависимость и отсутствие воли пугали. Привыкший быть впереди и распоряжаться другими, мужчина даже представить не мог, каково это вручать свою жизнь и судьбу в руки своей половинки.

Но сейчас дискомфорта и тем более ужаса не испытывал. Как и сомнений. Это она. Точно она. Одной встречи было достаточно, чтобы понять это и почувствовать.

До окончания сбора меньше недели. Пара дней для того, чтобы убедить Айвири уехать с ним, навсегда оставив привычный мир и радость лета.

Невозможно?

Не для сына антура.

Итан был полон решимости завоевать сердце своей пары. Чего бы это ни стоило.

Стук в дверь вырвал его из раздумий, заставив резко повернуться и бросить:

— Открыто.

— Нам нужно поговорить, Итан, — решительно произнесла хрупкая молодая девушка с огромными карими глазами и длинными чёрными волосами, которые были гладко зачёсаны и собраны в косу, что она уложила вокруг головы. — И прямо сейчас.

— Здравствуй, Галия.

Мужчина схватил рубашку и наспех надел на тело, просунув голову в широкий воротник, а руки в манжеты. Заправлять в штаны не стал, так и оставил.

Находиться рядом с девушкой без одежды было неловко, словно в глаза Лаари смотреть, хотя Галия сделала вид, что ничего не произошло. Даже глазом не моргнула, продолжая стоять в дверях и сжимать ручку.

— Прости, если помешала, — произнесла она запоздало, заметив его неожиданное смущение. — Но ты сам сказал, что можно войти.

— Нет, не помешала. Я рад, что ты пришла, — отозвался ликан, жестом приглашая войти и расположиться. — Проходи, присаживайся.

Галия кивнула, закрывая дверь, но присаживаться не стала, так и оставшись стоять тёмной тенью. Хрупкая, невысокая, в тёмно-синем платье с глухим чёрным воротничком.

Они ненавидели белый цвет. Белый и красный. Навеки полюбив чёрный. Он скрывал всё, помогал забыться и стереть из памяти заснеженный Ардан.

— Тебе уже сказали? — спросила целительница.

— Про Блейна? Да. Сказали.

— Рана открылась.

Итан нахмурился, вглядываясь в бледное лицо девушки.

— Ты уверена? Успела осмотреть? — быстро спросил мужчина.

Целительница покачала головой, пояснив:

— Он не дался, заперся в комнате.

— Откуда такие выводы, если ты его даже не видела?

— А что же иначе могло случиться? Феб рассказал мне о холоде.

— Ты отлично знаешь Феба, — не очень уверено произнёс ликан.

Оправдание звучало глупо, он и сам это чувствовал. Но и верить в такое было сложно.

— Знаю, — перебила его девушка. — И ты тоже. Ни Феб, никто другой не стал бы лгать и преувеличивать. В любом случае, даже не рассказав, мы бы всё поняли. Мы чувствуем его, Итан, и тебе отлично это известно.

— А если…

— Ошибиться невозможно, — отрезала Галия, махнув рукой и убирая короткие прядки, выбившиеся из косы, за ушко, провела ладошкой по плечу и опустила её еще ниже. — За этот проклятый год холод до костей пронзил наши тела, въелся в кожу… Мы нутром его чуем. Даже сейчас, когда сил почти не осталось.

— Ты же сама сказала, что Блейну ничего не угрожает. Что поездка на юг поможет ему восстановиться, — заметил мужчина, потирая вдруг занемевшею шею.

— Я помню, что говорила. И я сама три месяца назад лично блокировала иглу, — немного резко ответила Галия и вздрогнула, когда тело покрылось мелкой дрожью, возвращая её назад. В те жуткие часы, когда она сама едва не отправилась к Лаари, пытаясь вытащить одного твердолобого ликана. — Но ты помнишь, каким тяжёлым было ранение. Чудо, что вообще удалось вытащить тогда. Ведь никто не верил.

Итан помнил. И то, как почти потерял лучшую целительницу, которая так погрузилась в боль раненного, что чуть не ушла за ним следом.

— И что теперь делать?

— Не знаю, — вздохнула целительница. — Я надеялась, что мы успеем прибыть в обитель, там его осмотрят, но… В сложившейся ситуации я не уверена, что мы его довезём, — закончила девушка тихо.

— Не довезём, но и остановить распространение должны, — произнёс Итан, разворачиваясь к окну, чувствуя исходящую от проёма прохладу, аромат дождя.

Он никогда не думал, что дождь может так пахнуть.

У них был лишь снег… снег и только.

Скольких радостей демоны лишили их. И чего еще лишат в будущем.

— Что ты задумал? — спросила девушка, встревоженно вглядываясь в его профиль.

— Не знаю, — честно признался мужчина. — Для начала надо войти внутрь и обследовать его. Ты сможешь? — спросил ликан, вновь разворачиваясь к ней.

Галия неловко пожала плечами.

— Не уверена, что смогу что-то сделать. Ты же знаешь, я почти пуста.

— Знаю. И что тогда? Войти к нему, схватить и сломать шею?

— Зачем ты так? — отшатнувшись произнесла она, отводя взгляд.

Да жестоко. Слишком, но лучше так.

— А как? Ты отлично знаешь, что будет дальше. Если рана открылась, то игла пришла в движение и начала свой путь, отравляя сознание. Это не Наяз, Блейн один из старших ликанов, он не умрёт просто так. Он утянет за собой остальных.

— Это лишь предположение. Я не могу ничего утверждать, пока он не будет обследован.

— Кем? Если ты и другие слишком измучены холодом Ардана.

— Я взяла на себя смелость и пригласила целительниц, — быстро произнесла Галия. — Не смотри так на меня, Итан. Да, я знаю, что должна была сначала посоветоваться с тобой, вы не любите чужаков. Но сейчас не время привередничать. Я не могла представить, что холод проявится за границей Ардана. На землях Иллиума.

Он понимал её, но Галия права, сначала надо было посоветоваться.

— И что?

Ободрённая девушка быстро ответила:

— Здесь в окрестностях замка князя есть три целительницы. Все они отозвались на призыв и скоро прибудут… Если ты позволишь…

— Князь знает? — перебил её Итан.

— Нет.

— И не должен знать. Не стоит пока нервировать, особенно сегодня в день свадьбы. Единственную дочь замуж отдают.

Галия внезапно отвернулась, поправляя воротник тёмного платья, пробормотав:

— Да… единственную дочь. Что будем делать? Его же нельзя оставлять.

— Для начала надо успокоиться. Никакой паники. Всё можно исправить. Мы не доведём до крайности. Попробуй достучаться до Блейна. С тобой он другой, — задумчиво произнёс Итан, потирая переносицу. — Дождитесь других целительниц. Я даю разрешение на то, чтобы они его осмотрели.

— Спасибо, — благодарно улыбнулась девушка.

— А мне с Джилией и Калебом надо будет посетить свадьбу. Феб останется с тобой. Не стоит волновать высокое семейство.

Галия кивнула, вновь поднимая на него полные затаённого страха чёрные глаза:

— Ты думаешь у нас получится?

— Уверен, — отозвался ликан и повернулся к окну.

Сквозь шум дождя послышался тихий звон колокола.

— Пора собираться. Торжество вот-вот начнётся.

Глава седьмая

Мой наряд был красивым и страшно неудобным. Он состоял из трёх частей. Сначала была нижняя юбка из тёмно-синей ткани, край которой виднелся из-под длинной голубой туники, цвет которой плавно переходил от тёмного к светлому, белея на груди. Поверх белый кафтан из бархатной ткани с толстым кантом и широкими рукавами, украшенный вышивкой из серебряных нитей.

Белый и голубой — родовые цвета Иллиума.

Длинные волосы распущены и причёсаны до блеска, гладкими волнами падая на плечи. На висках тонкие косички, собранные на затылке. А на голове свадебный венок из драгоценных камней.

Тонкие пальцы унизаны дорогими перстнями, на груди тяжелое ожерелье, словно ошейник стянувшее шею. Мочки ушей ныли от тяжелых серёг, которые были такими длинными, что почти касались плеч.

Служанка подвела мои глаза чёрными красками, затенила веки тёмно-синими порошками, губы украсила алой помадой. Она даже кожу мою немного отбелила.

Из высокого в пол зеркала на меня смотрела молодая княжна. Красивая, гордая и такая чужая.

Осторожно ступая в неудобных башмачках, расшитых стеклянными бусинами, я подошла к нему, касаясь подушечками пальцев гладкой прохладной поверхности.

— Какая вы красивая, лэра, — щебетала Ану, молодая служанка, кружась вокруг меня. То и дело замирая для того, чтобы поправить ткань платья, положить на место выбившуюся из прически прядь волос. — Нарядная. Настоящая княжна.

Я кивнула, продолжая вглядываться в собственное отражение, пытаясь найти в глубине хоть какие-то эмоции на это неожиданное преображение. Ведь именно такой я должна была родиться. Но ничего кроме неловкости не находила.

Наряд был не только неудобным, но еще и очень жарким. По спине уже тонкой струйкой бежал пот, усиливая и без того неприятные ощущения.

Не чувствовала я себя княжной. Даже сейчас. Большую часть своей жизни я прожила в монастыре, где царили совсем иные порядки и законы.

— Дай мне воды, — попросила я, отворачиваясь от зеркала.

Девушка тут же бросилась исполнять, через пару секунд протягивая мне стакан с прозрачной жидкостью.

Я сделала два глотка и вернула ей, тут же направляясь к окну.

Над княжеским двором вновь пронёсся звон колокола.

— Уже пора выходить, — заметила Ану, замерев у меня за спиной.

— Я слышу, — отозвалась я и внезапно нахмурилась, хватаясь за подоконник и вглядываясь в невысокую фигурку пожилой женщины, которая, несмотря на свой весьма почтенный возраст и мелкий противный дождик, двигалась весьма проворно.

На ней был тёмно-серый плащ с капюшоном, скрывающим черты лица. Но это было не нужно. Я сразу узнала её по движениям, по тому, как она опиралась на старую изогнутую клюку.

Ведь именно старая Нэнни обучала меня первые девять лет жизни до моего отъезда в обитель. Именно на неё рассчитывал отец, мечтая, чтобы после посвящения я пошла к ней в помощницы, поселившись рядом с домом. Хотя это было строго запрещено законом.

— Кто-то заболел? — спросила я, не оборачиваясь.

А старая Нэнни, застыв во дворе, вдруг сменила направление и поспешила прочь, скрываясь за поворотом, отправляясь к дальнему крылу. Насколько мне известно, именно там и разместились ликаны.

— С чего вы взяли?

— Я видела старую Нэнни.

— Целительницу? — удивлённо переспросила Ану, рискнув подойти ближе и тоже выглянуть в окно.

Но старушка уже скрылась из глаз.

— Да, — заметила я, отступая. — Что-то случилось?

— Мне это неизвестно, — искренне отозвалась девушка.

Значит, не в самом замке, иначе слухи бы быстро распространились. У ликанов. Интересно, а отец знает?

— Неважно, — отмахнулась я. — Уже пора.

Ану проводила меня длинными узкими коридорами, которыми пользуются слуги, к дверям главного зала, специально, чтобы меня никто не увидел раньше времени. Об этом тоже распорядился отец. Он хотел, чтобы моё появление было фееричным и запоминающимся.

Из-за дубовых дверей фальш-панели доносились голоса, лёгкая музыка, сквозь щели лился свет. Подойдя еще ближе, я перевела дыхание, пытаясь хоть что-то разглядеть.

Все двадцать девять князей, высшая аристократия Иллиума… ликаны.

С трудом, но мне удалось рассмотреть уже знакомую троицу северных воинов, которые сидели чуть в стороне. Словно почувствовав мой взгляд, сероглазый вдруг дёрнулся и повернул голову, внимательно осматривая зал.

Мне стоило больших усилий, чтобы не отшатнуться и не отступить.

Нет, пока он меня не видит, так что шарахаться смысла не было.

Мне всё еще хотелось верить, что отец одумается. Что это была всего лишь угроза, чтобы приструнить сестру и мачеху. Он не мог так жестоко поступить с дочерью, которую несмотря ни на что любил.

Колокола прозвонили в третий раз и гости стихли, поворачиваясь к алтарю, у которого рядом со жрецом стоял жених и князь Иллиума. За его спиной бледной тенью замерла княгиня и родители Мира. Я видела их всего два раза, но сразу узнала.

— Света и жизни, — торжественно провозгласил отец.

И зал вздрогнул от ответного единого приветствия гостей:

— Жизни и света.

— Сегодня торжественный день для всего Иллиума. Моя дочь выходит замуж. И я благодарен, что вы прибыли со всех уголков нашего мира, чтобы разделить эту радость со мной.

Послышались аплодисменты.

Гости расположились поудобнее, ожидая прибытия невесты и самого ритуала. Но у отца на это были другие планы.

Я видела, каким решительным блеском загорелись его глаза и прикусила губу, поняв, что князь Рогнар пойдёт сегодня до конца.

— Прежде, чем мы приступим к торжеству. Я хочу, чтобы вы поприветствовали еще одного члена княжеской семьи Иллиума. Ту, о которой все эти годы было принято лишь шептаться, скрываясь. Ту, которую незаслуженно забыли. Но несмотря ни на что, она остаётся моей дочерью. Старшей дочерью! — произнёс отец, пристально глядя на дверь, за которой, затаив дыхание, стояла я. — Прошу поприветствовать. Княжна Айвири!

И дверь в этот момент мягко распахнулись. Скорее всего слуги, стоящие за ней, открыли, но для меня это стало неожиданностью.

Я зажмурилась на мгновение от слишком яркого света, задрожав от неожиданного шума, шепотков и резкой тишины, накрывшей зал в следующую секунду.

Открыв глаза, я застыла перед сотнями удивлённых взглядов, смотря лишь на отца, который спешил ко мне по небольшому проходу.

О нет! Нет! Только не это!

Отец должен сопровождать к алтарю невесту, а не её сестру.

Только так и никак иначе.

Я оступилась, пошатнувшись на неудобных туфлях, больше всего мечтая сбежать, скрыться с глаз, уйти и забыть всё как страшный сон.

Но князь уже рядом. Замер, требовательно протягивая руку и произнеся моё имя:

— Айвири.

Я смотрела ему прямо в глаза, когда нерешительно вкладывала ладошку. Жалобно, умоляюще.

Остановись… остановись…

Лёгкий шёпот прошёлся по залу и почти сразу затих.

Меня узнали, не забыли, но причин произошедшего не понимали. Правда не все. Были те, кто осознавал, что стало причиной такого риска.

Я мельком увидела побледневшего принца Аймата, который не отрываясь смотрел на меня, шевеля губами.

Узнал. И теперь не представлял, как выпутываться из сложившейся ситуации. И не только он. Где-то в зале сидели его дружки, и они меня тоже узнали.

Расстояние до алтаря было небольшим, но оно показалось мне бесконечным. Каждый шаг был мучением, а от напряжения сводило мышцы.

— Остановись, — прошептала я одними губами в то короткое мгновение, когда стояла к зрителям спиной.

— Нет, — так же беззвучно отозвался отец, даже не думая скрываться.

И развернул меня к толпе.

— Моя старшая дочь Айвири! — вновь провозгласил князь Рогнар, обнимая за плечи.

Слишком крепко, болезненно, словно боялся, что я сбегу. Зря старался. Я послушно стояла, обводя невидящим взглядом зал.

— Света и жизни, — тихо произнесла, приветствуя гостей.

Но в наступившей тишине мой голос прозвучал неожиданно громко.

— Жизни и света, — нестройным хором ответили мне.

Напряжение повисло в зале. Великие князья молча переглядывались, бросая осторожные взгляды в сторону ликанов. Рискнула посмотреть на них и я.

Блондинка уже пришла в себя, смотря на меня с таким презрением, что сердце ёкнуло. Знакомый силач лишь ухмылялся, неторопливо поглаживая кустистую бороду.

Последним я взглянула на сероглазого. Он смотрел на меня… с интересом и любопытством. Ни гнева, ни шока я не уловила.

Да, он знал, чья дочь. Но, слава Лаари, не понял, почему отец скрывал меня от всех. Наверняка мужчина уже нашёл ответ на этот вопрос, придумал что-то логическое. Но уж точно не понял, что я послушница богини.

Я поправила рукав платья, сильнее натягивая его. Метка была надёжно скрыта, но страх никуда не делся. Я не могла допустить даже возможности того, чтобы правда открылась.

— Что ж, пора начинать, — произнёс отец, давая знак жрецу.

А я смогла вздохнуть свободно.

Как оказалось, зря. Испытания на этом не закончились.

Мне следовало встать за спину мачехи и там стоять оставшуюся часть торжества, но у отца на это были другие планы.

Зазвучала музыка и двери во дворик распахнулись. Там под широким пологом стояла Айва, сжимая в руках букет незабудок.

Стояла нервно осматриваясь и даже фата не могла скрыть бледной улыбки, застывшей на её лице, когда она смотрела на князя в ожидании, что вот сейчас он шагнёт навстречу, пройдёт по ковровой дорожке, возьмёт за руку и отведёт к жениху. Как того требовали обычаи.

Но время шло, а отец продолжал стоять рядом со мной.

— Остановись, — уже в который раз шепнула я, с жалостью смотря на сестру, которая всё никак не могла поверить, что он её бросил.

Сейчас.

Да, эта свадьба надолго запомнится. Мало того, что по времени попала на великий сбор, так еще и все традиции были порушены.

— Она сполна почувствует то, что испытывала ты эти годы.

— Ненависть порождает ненависть.

— Это моё слово…

За спиной зашевелилась мачеха, но тут же была остановлена коротким и резким окриком:

— Стой.

И Айва сделала первый шаг. Под насмешливыми взглядами сотни гостей девушка медленно брела вдоль рядов, до крови кусая губы. Оставленная семьёй, брошенная отцом, который при всех отказался от неё.

— Не надо, — выдохнула я, порываясь встать рядом.

Поддержать, проводить невесту в новый дом, как того требовали обычаи. Ведь не будет молодым счастья без благословения. Это все знали. И задетая гордость не повод так поступить с ней. Никто не заслуживает такого.

Но мужчина слишком крепко сжимал меня за плечи. А вырываться я не стала. Всё и так было слишком сложно.

Айва уже подошла к алтарю, застыв рядом с женихом и не зная, что делать дальше. Это отец должен был вложить её руку в руку жениха, обвязать лентами. А он продолжал стоять у меня за спиной.

— Прошу, — простонала мачеха сзади. — Ты и так достаточно унизил нас…

— Не достаточно…

Не знаю, откуда взялись силы. Или может дело в даре, который вдруг вспыхнул, отозвался в каждой клеточке окаменевшего тела, слегка оттолкнул отца. Не больно, но от неожиданности он дёрнулся, ослабляя хватку. А мне и этого было достаточно, чтобы вырваться.

Два шага и вот я уже возле сестры.

Стремительно взяла её за влажную ладонь и подвела к застывшему Миру, лицо которого сейчас больше напоминало маску. Неподвижную, безэмоциональную.

Простит ли он невесте такое унижение?

На Айву сейчас тоже страшно смотреть. В потухших глазах не отражалось ничего. Ни ненависти, ни благодарности.

Прости его, Лаари, ибо не ведает, что творит.

— Я Айвири, — произнесла я немного дрожащим голосом, поворачиваясь к алтарю, — дочь дома Иллиума, вверяю судьбу своей сестры в руки Мира из дома Телайн. И благословляю союз от имени нашего дома.

Дрожащими пальцами, соединила их руки и быстро обвязала лентой, поднимая глаза вверх. Туда, где на небольшом постаменте стояло каменное изображение богини.

— Прошу защиты для молодой семьи. Храни их, великая Лаари, — закончила я и сглотнула, когда внезапно в зале пронёсся легкий ветерок.

Он потревожил вуаль, сорвал лепестки роз и они, кружась в причудливом танце, опустились на головы молодым, словно осыпая их.

Изумлённый вздох гостей и широкая улыбка жреца, который одобрительно взглянул на меня, застывшую между ошарашенными молодыми.

— Богиня благоволит вам, дети. Её одобрение сложно получить.

Лёгкий ветерок коснулся моих покрасневших щёк, обдавая ароматом дождя и роз, а в голове словно послышался насмешливый голос: "Довольна?"

Отпустив их руки, я с поклоном отступила, сама до конца не веря в то, что всё происходит наяву, шепнув едва слышно:

— Спасибо…

И только после этого рискнула взглянуть на отца.

Я многое ожидала увидеть в его глазах. Злость, недовольство, презрение или может быть разочарование. Но чего я точно не ожидала, так это страха. И пусть это чувство мелькнуло во взгляде всего на долю секунды, но оно было таким ярким, что я невольно замерла, вглядываясь и пытаясь понять, что стало причиной.

Почему страх? За кого?

За младшую дочь, которую он, несмотря на все мои страдания обрёк на унижение? Потому что его выходку Айве не простят и не забудут. Да, Лаари благословила молодых, но не отец. Его благословение сестра так и не получила. Конечно, еще не поздно и он может сделать это после церемонии. Но момент всё равно был упущен.

Думал ли князь, какому унижению подверг не только её, но и всю семью жениха? Влиятельная семья Иллиума, которая пусть и не стояла на одной ступеньке с княжеской, но занимала высокое положение. И вполне возможно вместо союзника отец сейчас получил врага. И это князь Рогнар, который всегда отличался здравомыслием и взвешенными поступками.

Одна ошибка может так много стоить.

Или возможно страх в его глазах из-за меня? Что зашёл слишком далеко и вот-вот ликаны догадаются о том, что я не просто дочь, а послушница, которая вопреки правилам и законам продолжает вот уже одиннадцать лет приезжать в отчий дом?

Одиннадцать лет. Большая часть моей жизни проведена во лжи и обмане, в страхе, что вот-вот всё раскроется. Я могла понять отца, но не настоятельницу. Почему она позволила? Как рискнула пойти против воли богини в угоду одному из тридцати князей.

Какой бы высокий пост он ни занимал, это не имело значения. Обитель всегда стояла особняком над остальными княжествами, и никто не имел права вмешиваться в её деятельность. Давать указания или требовать что-нибудь. В крайнем случае попросить.

Но тогда почему настоятельница согласилась на просьбу отца? Я ведь никогда её не спрашивала. Наверное, боялась, что поездки прекратятся. Но сейчас мысленно дала себе слово, что, когда вернусь, обязательно спрошу. Чего бы мне это ни стоило.

Заминка длилась всего секунду. Я шустро обошла отца, встав на законное место позади мачехи и смогла перевести дыхание.

Я не ждала одобрения княгини или благодарности. Не для этого было всё сделано. Мне всё равно, поблагодарят они с Айвой меня за вмешательство или наоборот свалят всю вину за произошедшее.

В сложившейся ситуации нет правых, виноваты все.

Давно следовало что-то изменить, но я предпочитала прятаться и скрывать от всех истинное положение дел. Играла в жертву? Да, наверное, так и есть. Из года в год, еще больше усугубляя ситуацию.

Честно говоря, следовало сразу отказаться от этих поездок в Иллиум. Тогда все были бы счастливы. Исчезла эта ревности и ненависти.

Надо было. Но я слишком любила отца.

Далее обряд прошёл без осложнений. Ритуальные слова и песнопения, молитва Лаари, кубок вина, что молодые пригубили по очереди. Острие ножа с капельками крови. Робкая улыбка Айвы, которая сейчас выглядела такой нежной и воздушной. Счастье в её глазах, такое яркое, настоящее, что хотелось зажмуриться.

Завидовала ли я ей? Никогда. Но сейчас что-то такое непонятное, тяжелое сдавило грудь. У меня ведь никогда не будет так.

И если раньше до этого момента я была горда своим предназначением, то сейчас, всего на секундочку, вдруг стало тоскливо.

Это чувство пришлось быстро прогнать. Нельзя сомневаться в своём предназначении. Тем более что это ничего не изменит. Моя жизнь принадлежит Лаари и этому миру. И точка.

Оторвавшись от молодых, которые в этот момент произносили священные фразы вслед за жрецом, я бегло осмотрела гостей. Вроде бы всё хорошо. Все, кажется, уже забыли о том, что было в начале. Но это только видимость.

Запнулась я лишь на мгновение, когда встретилась с внимательными дымчато-серыми глазами. Ликан, в отличие от остальных, смотрел только на меня. Практически не мигая, пристально. И щеки вновь вспыхнули румянцем и этот жар отозвался в груди непонятным томлением.

Нет, так нельзя! Завтра же утром отправлюсь в обитель. И неважно, дождь ли будет или настоящий потоп. Оставаться в замке мне больше нельзя. И так по грани ходим.

Настоятельница всегда говорила, предостерегая нас, что Лаари каждой из послушниц даёт своё испытание, искушая перед посвящением, и наш долг выстоять. Этот ликан был моим личным искушением.

Зал взорвался аплодисментами, что привело меня в чувство. Церемония завершилась. Пора было поздравлять новобрачных.

Пользуясь толкотней, я незаметно, бочком продвинулась к выходу, скользнула за вуаль и поспешила прочь из зала.

Всё, хватит! На сегодня моя роль любимой дочери завершена. Для всех.

Судьбу больше испытывать я не собиралась.

Глава восьмая

Подхватив подол неудобного наряда, быстро вышла в длинный коридор, прошла мимо спешащих и снующих туда-сюда слуг, у которых осталось совсем немного времени перед тем, как важные гости хлынут из зала и начнётся главный пир.

— Всё в порядке, лэра? — спросила одна из девушек, встав у меня на пути.

Её голубые глаза смотрели на меня с тревогой.

— Да, да, всё отлично, — натянуто улыбнувшись, ответила ей и поспешила дальше.

Возвращаться в покои желания не было, опять придётся брести по длинным коридорам у всех на глазах. Да и не хотелось мне в эту золотую клетку. Никуда не хотелось. Как же сильно я устала от всего. Словно все силы разом оставили.

Воздух… Мне нужен воздух. Прямо сейчас.

Рванула в сторону. Как раз туда, где был один из трёх выходов на широкую террасу под большим навесом.

Всего пару минут и я выскочила из замка, застыла, вдыхая свежий влажный от дождя воздух, закрывая глаза.

Как же хорошо. Аромат сырой травы, земли, цветущих трав. Всё это успокаивало, убирая возникшую ниоткуда головную боль.

Как же устала от всего. И хочу назад в обитель. Туда, где всё легко и просто, когда не приходится скрываться и бояться неосторожного жеста или звука. Надо же, эти пару дней превратили меня в нервную особу, вздрагивающую от каждого звука.

Открыв глаза, я шагнула поближе к перилам. А дождь припустил сильнее, застучал мелодией по крыше, запузырился в многочисленных лужах.

Коснувшись одного из столбов, удерживающих крышу над головой, я провела по гладкому дереву ладошкой.

Лаари отозвалась.

Мне отозвалась! Обычной послушницы, которая даже посвящение еще не прошла.

Невероятно, невозможно, ошеломительно.

Может, всё это приснилось? Богиня не отвечает просто так, и уж точно ей нет дела до моих желаний.

Но нет, не показалось, отозвалась, благословила, коснулась и меня своей благодатью.

Почему? Зачем?

Мне не терпелось вернуться назад в обитель и рассказать всё настоятельнице, она должна была знать, должна объяснить.

Шнуровка туники была слишком тугой. Подняв руку, я схватилась за верёвочки, пытаясь хоть немного её ослабить. Но нет, без посторонней помощи не получится. Надо еще пояс развязать, кафтан снять. Придётся перетерпеть. Да еще ныли в узких туфельках ступни. Так хотелось скинуть их и пройтись босиком. По лужам…

Вот зрелище было бы.

Прогнав горькую усмешку, я выставила обе ладошки, сложив их лодочкой, вперёд, прямо на улицу, набирая в импровизированную чашу прохладные капельки.

Дождь был довольно сильный, поэтому долго ждать не пришлось. Уже через минуту ладони были полны дождевой воды. Недолго думая, я задержала дыхание и одним взмахом плеснула прохладной влагой себе в лицо, заливая еще и воротник платья.

Ох!

Бодрит. И мысли прочищает. Несомненно, легче стало.

— Интересный способ освежиться.

Я даже не особо сильно удивилась, услышав его голос за спиной. Будто знала, что мужчина последует за мной. Ждала даже. Хотя никогда бы в жизни никому в этом не призналась. Но себе можно.

— Это похоже на преследование, — заметила я, медленно поворачиваясь и опираясь бёдрами о перила, одновременно с этим стряхивая капельки влаги с пальцев.

— Разве? — с улыбкой переспросил ликан, привалившись плечом к дверному проёму.

Тёмная прядь вновь упала на лоб придавая ему дерзкий и беззаботный вид. Только взгляд был совсем другим, тревожным, требовательным.

— Несомненно.

Я неловко провела пальцами по лицу. Вся красота, которую служанки наводили, смыться от этого умывания не должна, но потечь вполне могла. Хорошо же я, наверное, сейчас выглядела.

Но судя по всему, северянина моя внешность особо не пугала.

— Вашей сестре очень повезло.

— Да, Мир хорошая кандидатура для дочери князя, — равнодушно отозвалась я, убирая руки за спину и покачиваясь на ногах. С пятки на носок и обратно. — Благородное семейство, красивый, умный, хороший воин. Плюс ко всему влюблён в неё.

— Я про благословение Лаари.

Взгляд пришлось отвести. Тяжело смотреть в глаза ликану и притворяться безразличной. Тем более, когда тема для разговора такая щекотливая и опасная.

— Да, великая честь, — разглядывая резкой узор на верхней балке, отозвалась я.

— У вас сложные отношения.

Он даже себе не представляет какие.

— Отношения редко бывают лёгкими, — заметила я, продолжая изучать балку.

Красивая такая, резная. А кожа на лице горела от внимательного взгляда дымчатых глаза. И даже свежий воздух не помогал.

— Но от хороших не бегут.

— А я разве бежала? — с легкой улыбкой спросила, решившись вновь на него взглянуть.

Правда улыбка быстро сползла. И в груди что-то сдавило, от чего стало трудно дышать. Снова захотелось ослабить шнуровку, а то так и задохнуться недолго. Но не при нём же. Поэтому снова пришлось терпеть.

— Просто решила умыться дождевой водой?

— Просто не люблю шумные сборища и навязчивые компании. Одиночество для меня привычнее, — многозначительно ответила ему.

Намёк ликан пропустил.

— Ты любишь одиночество? — переспросил молодой мужчина неожиданно заинтересованно.

Словно я сказала нечто очень интересное и даже важное. Мне даже понадобилось несколько секунд, чтобы переосмыслить собственную фразу, в поисках подозрительных отступлений, но ничего необычного так и не обнаружила.

— Да, люблю. Это преступление? — поинтересовалась настороженно.

— Нет. Мне просто любопытно.

Любопытно ему. Вот пристал.

— Лэр, — задрав подбородок повыше, произнесла я. — Разве я неясно выразилась? Ваше внимание весьма почетно, но совершенно бессмысленно. Оставьте это и сосредоточьтесь лучше на ком-то другом.

— Это из-за князя?

Ну вот, опять всё мимо прошло.

— Я не стану с вами это обсуждать. И знаете… мне лучше уйти. Не для меня всё это.

И скорее всего под дождём. Потому что так быстрее. Потому что проходить мимо северянина точно не стала бы, а идти по террасе к следующей двери слишком долго. А так хоть какая-то надежда, что мужчина за мной не увяжется.

— А что для тебя, Айвири? Что делает тебя счастливой?

Не знаю, что в его голосе заставило меня остаться и ответить. Не чистую правду, конечно, но то, что было очень близко к истине.

— Тишина и покой. Помощь другим, как бы странно это ни звучало.

— Это не странно, — тихо ответил ликан и медленно двинулся в мою сторону.

Это и привело в чувство. Заболталась тут с ним, разоткровенничалась, забыла обо всём.

— Мне надо идти, — снова повторила я, пятясь к выходу с террасы. — А вам пора на праздник.

— Айвири, — серьёзно произнёс мужчина. — Я не буду мучить ни тебя, ни себя. Лучше сразу поговорить начистоту.

Сердце внутри замерло. Что это значит? Почему мучить?

А его следующий вопрос едва не лишил меня рассудка.

— Что ты знаешь о благословении Лаари?

Устояла на ногах я лишь только потому, что умудрилась каким-то чудом уцепиться за перила. Это и спасло меня от позорного падения к ногам ликана. Хотя еще не поздно. Вполне возможно уже совсем скоро мне придётся валяться у его ног, вымаливая прощение и каясь.

— Лаари? Благословение Лаари? — переспросила я дрогнувшим голосом, не зная, что придумать, какие слова найти в своё оправдание.

Глупая, я всё еще надеялась, что мне послышалось, что это ничего не значит.

— Да, — ответил ликан, застыв в паре шагов от меня и всё так же пристально изучая. Моё состояние от него не укрылось, но возможно он списал это на волнение. — Благословение богини.

Ох, великая.

Как он узнал? Как понял? Мы же были так осторожны. Может проговорился кто? Один из князей в разговоре с другим собратом по власти или слуги случайно, когда проходили мимо. Так много этих вариантов и каждый вполне мог быть в действительности.

Не надо было мне соглашаться на это. Не надо. Теперь сколько невинных людей пострадают из-за опрометчивого решения отца.

— А почему вы спрашиваете? — совсем несчастным голосом спросила я.

— Айвири, с тобой всё порядке? — обеспокоенно спросил мужчина и сделал ко мне еще один шаг.

Слишком близко.

Я выставила вперёд руку, пытаясь его задержать и остановить. Ту самую, на которой стояла печать. Правда, как только поняла это, сразу же её опустила, нервно поведя плечом. Можно было и за спиной спрятать, но это было бы слишком очевидно.

— Вы не могли бы не подходить так близко.

— Неприятно?

Солгать? Нет, я сейчас так взвинчена, что любая ложь могла вызвать обратную реакцию.

— Нет. Просто не надо. Меня это беспокоит, — сдавленно отозвалась я, всё еще не рискуя поднять на него взгляд. Вместо этого продолжала изучать уже знакомую брошь у шее в виде большой полосатой кошки. — Так почему вы завели разговор о Лаари? Из-за её появления на свадьбе. Вы это благословение имели ввиду?

«Пожалуйста, пусть скажет да! Пожалуйста-пожалуйста. И я клянусь, что сегодня же сбегу в обитель и больше никогда из неё не выйду. Останусь там до конца своих дней».

— Нет, я имел в виду другое благословение.

«Всё кончено. Он знает и медлит… Но почему он медлит? Даёт мне шанс самой во всём признаться? Покаяться? Возможно в это есть смысл. Если я так и сделаю, ликан смягчит наказание…»

— Послушайте… — начала я и была тут же перебита.

— Понимаю, для тебя и остальных это скорее всего легенда, сказка, в которую сложно поверить.

«Сказка? Он издевается?»

— Я не понимаю, — призналась ему совершенно честно.

— Ликаны ведь тоже поклоняются богине.

— Знаю.

— И нас она тоже одаривает дарами, — продолжил мужчина с неуверенной улыбкой на губах.

— Дарами? — повторила за ним недоуменно.

Послушниц среди ликанов не было. Ни одной. Никогда. Это просто невозможно. Тогда о чём северянин сейчас мне рассказывал, тщательно подбирая слова, словно боялся спугнуть?

— Да, это дар. Знаешь, раньше мне казалось это проклятьем, но теперь я понимаю, какой это дар, — он запнулся, протянул руку словно хотел коснуться.

Сбегать было некуда. Позади перила, даже дёрнуться не могла. Оставалось лишь застыв наблюдать, как мужская рука медленно двигалась в мою сторону. Еще немного и коснётся.

Я задержала дыхание, ожидая этого, вспомнив то наше первое соприкосновение в лесу.

Но ликан вдруг замер и всё так же медленно опустил руку.

— Дар встретить тебя, — закончил молодой мужчина неожиданно глухо.

Ответить я ничего не могла, поэтому продолжала стоять, растеряно хлопая ресницами.

— Наш удел сражаться с ледяными монстрами, Айвири. Сдерживать их, не давая спуститься в долину и уничтожить здесь всё живое. Жизнь ликана довольно коротка и опасна, мало кто доживает до глубокой старости. Поэтому времени на долгие поиски у нас просто нет.

— Поиски чего? — с трудом смогла произнести я.

— Ни чего, а кого. Второй половинки, пары.

Вот этого я точно не ожидала услышать.

— П-пары?

— В этом и есть дар Лаари для ликанов. Наша пара — идеальная во всех смыслах.

Кажется, что-то подобное я помню из уроков истории. Или не истории. Да, точно, был такой раздел о возлюбленных ликанов.

— Почему вы мне это рассказываете?

— Потому что, Айвири, ты моя пара…

Пара ликана.

Истинный дар Лаари для великих воинов, о котором я как-то забыла, занятая тем, что пыталась скрыть своё предназначение.

Я вспомнила тот раздел учебника, что в своё время на уроке вызвал ажиотаж у нас, сопливых девчонок, которые несмотря ни на что верили в любовь и счастье. Даже зная о своём предназначении, мы продолжали мечтать. Просто потому что не получалось иначе. Мечту у нас отнять не могли.

Какое же это невероятное чудо быть для кого-то единственным и неповторимым, только одним на всем свете. Настоящее волшебство, которое нам так сложно было принять и поверить.

Любовь всегда считалась второстепенной причиной для вступления в брак. Союз моих родителей скорее исключение из правил. Айве вон тоже повезло.

"Стерпится — слюбится" принято повторять старшими.

А тут браки, основанные именно на любви. Истинной, настоящей, когда никого кроме своей половинки не видишь и не замечаешь. Не каждый ликан удостаивался такой чести, лишь избранные, но оно того стоило.

Было у этого союза и другое значение. От истинного брака рождались сильные дети, будущие воины, что могли противостоять ледяным демонам.

Я не знала, как они определяли свою пару. Никто точно не знал. В книге лишь писалось, что ликаны её чувствуют, стоит им хоть раз столкнуться. И сделают всё для того, чтобы сделать своей.

И вот теперь северянин считал, что его пара я.

Мне хотелось смеяться. От облегчения или это такая странная реакция на шок, сказать сложно, но мне действительно хотелось смеяться. Громко, не стесняясь, запрокинув голову назад и задыхаясь от счастья.

Ошибся. Лэр Итан Ларкас ошибся.

Да, мужчина почувствовал на мне печать Лаари, силу и возможности. Но принял их за другое. Посчитал, что я его единственная.

И теперь… теперь я не знала, что делать.

Рассказать ему правду? Мол ошибочка вышла, разлюбезный лэр, не могу я быть вашей суженой. И печать показать, обнажив запястье.

Только нельзя так делать. Совсем нельзя. А оправдаться как-то надо. Вот только как? Не соглашаться же со статусом пары. Это может кончиться плохо для всех. Еще одна ложь к остальным. Нельзя так. Одно дело солгать о своём статусе, а совсем другое обмануть лично его.

— Айвири.

Устав ждать моей реакции, ликан снова шагнул вперёд, осторожно взял мою руку в свои чуть шершавые ладони и поднёс к губам, согревая заледеневшие пальцы горячим дыханием.

Я даже не представляла, что так замёрзла, стоя на прохладной террасе под сырым ветерком, который вместе с влажностью проникал сквозь тонкую одежду, вызывая дрожь по телу.

Но только ли в этом причина?

Я не сопротивлялась, прикрыв веки, наблюдала как мужчина нежно поглаживал мою руку, как чуть наклонился, обдавая обжигающим дыханием кожу. И смотря при этом прямо в глаза, чётко отслеживая каждый вздох, замечая задержку дыхания, лёгкий румянец на щеках, скрыть который было просто невозможно.

— Понимаю, для тебя это настоящее потрясение. Так сложно поверить, — мягко произнёс он, продолжая удерживать меня взглядом.

Потрясение, несомненно. Но еще и облегчение.

— Почему вы решили, что это я, лэр? — сдавленно спросила у него, лихорадочно размышляя о том, как бы поаккуратнее выдернуть свою ладошку.

Его осторожные прикосновения обжигали, посылая по телу крохотные искорки, от которых сердце билось быстрее, а в животе словно мотыльки поселились, щекоча своими крылышками.

— Не веришь, — понимающе кивнул мужчина, совершенно не удивившись и совсем не разозлившись.

Словно именно такой реакции ждал от меня. Скорее всего так оно и было.

— Честно говоря, ничего в этом не понимаю и не знаю. Я не ликан и ваша жизнь скрыта от остального мира, — уклончиво отозвалась я, всё еще пытаясь придумать, как выпутаться из столь щекотливой ситуации.

Но крайне сложно о чём-то думать…

…когда он находится так близко, что я чувствовала исходящий от него аромат холода и каких-то цветов. Запах был таким лёгким и ненавязчивым, но я всё равно его ощутила, глубоко вдыхая, запоминая.

… когда мужчина касался руки. Только руки, а горело всё тело, каждая его частичка. И с каждой секундой этот жар становился всё сильнее.

Ох, Лаари, как же жестока ты со своей дочерью. Одно испытание сложнее другого. Смогу ли я выдержать всё это достойно?

— И боишься, — подытожил Ларкас, заметив моё смятение и расценив его по-своему.

— Я вас не знаю. И виделись мы всего пару раз. Даже суток после знакомства не прошло. А вы утверждаете, что я ваша суженая. Разве такое возможно?

Невозможно для обычных людей, но не для ликанов.

— Ты человек и не чувствуешь это притяжение. Точнее чувствуешь, но слабо и не понимаешь его причин. Пройдёт немного времени и ты убедишься в том, что я прав.

— А вы значит чувствуете?

Притяжение, ожидание, желание… неужели это всё я? неужели я могу вызвать у него такие эмоции? Или это всё лишь печать Лаари сбивает его с толку.

Да, всё дело в ней. В печати, что навечно украсила моё запястье, определяя жизнь и судьбу.

Руку я всё-таки выдернула.

Осторожно, словно боялась, что мужчина схватится сильнее, попытается задержать меня. Но ничего этого не произошло. Отпустил, позволил убрать руки за спину и перевести дыхание.

Снова захотелось умыться прохладной дождевой водой. Может это помогло бы унять жар в груди.

Только дождик уже затих, облака стали светлеть и на востоке появился небольшой клочок голубого неба.

Распогоживается.

Хороший знак.

— Чувствую, — так же тихо и уверенно произнёс ликан, продолжая стоять рядом. — То, что не должен отпускать, что хочу всегда быть рядом. Я много чего чувствую…

От его запаха закружилась голова и во рту даже пересохло.

— И ждете от меня… Чего? — спросила настороженно, поворачиваясь ко двору и впиваясь пальцами в деревянные перила.

Ликан не торопился отвечать, позволяя мне самой ответить на собственный вопрос.

Я скользнула взглядом по большим грязным лужам, мокрой дорожке из бежевого камня, который сейчас казался темнее чем обычно, яркой зелени кустов, усеянных большими соцветиями, на листках которых сияли крупные капельки влаги.

Снова запели птицы, нарушая возникшую тишину.

Не совсем тишину, там в замке продолжался праздник. Окна пока были закрыты, но голоса и музыка всё-таки доносились, напоминая о священном союзе.

— Вы рассчитываете, что я уеду с вами? Оставлю свой дом, отца, семью, друзей? Променяю вечное лето на холод Ардана? И всё из-за уверенности, что я ваша пара?

— В твоих устах это звучит не столь прекрасно, как выглядит на самом деле, — произнёс он с тихим смешком. — Но у меня есть время, чтобы переубедить тебя в обратном. Уговорить.

Времени нет. И шансов тоже. Никаких. И уехать мне из Иллиума надо как можно скорее. Пока есть такая возможность. Только вот этого я ему, конечно же, не скажу.

— И вас ничего не остановит? Даже мой отказ? — с любопытством спросила я, бросив на него взгляд из-за плеча. — Не так ли, благородный лэр?

Чуть нахмурился, проигнорировав мои вопросы и произнеся нечто совсем другое:

— Итан, Айвири, называй меня по имени.

— Вы просите слишком много.

Я снова осмотрела двор, зацепившись взглядом за главную башню с колоколом, которая возвышалась над высокими толстыми стенами замка.

— Уже завтра начнётся великий сбор, — произнесла тихо и зябко обхватила себя руками.

На плечи тут же лег тяжелый плащ с мягкой опушкой, насквозь пропахший мужчиной. Кажется, теперь его аромат будет преследовать меня до конца дней.

— Не стоит, — забормотала растеряно, пытаясь снять плащ и вернуть хозяину.

Не дал, удержал.

Ладонь скользнула по меху вниз, зацепившись за металлическую пряжку с серебряным зверем, и кожу словно огнём обожгло. Мне с трудом удалось сдержать возглас, прикусив внутреннюю сторону щеки.

— Кто это? — спросила осторожно, указав на бляшку, но трогать больше не решалась.

— Зверь моего рода. Белый тигр, — ответил Ларкас, становясь рядом, так что наши плечи едва уловимо касались.

— Красивый, — заметила я и продолжила начатое. — Завтра дворы Иллиума наполнятся слезами.

— Ты же знаешь, что по-другому нельзя. Мы не справляемся, — с тяжелым вздохом признался мужчина, чуть сгибаясь и опираясь локтями о перила. — С каждым годом ледяные демоны становятся всё сильнее и могущественнее. Нас не хватает. Граница севера распространяется всё дальше. Там, где еще двадцать лет назад царило лето, лежит снег. Грязный, бурый, но снег… Мы же забираем их не навсегда. Через пять лет служба закончится, и они вернутся домой.

— Те, кто сможет выжить. И не сойти с ума.

В обитель часто привозили их… бывших призванных, прошедших снег и стужу Ардана, покалеченных не столько физически, сколько эмоционально. Нас послушниц допускали только к самым лёгким, тяжелых забирали девушки уже прошедшие посвящение.

Я до сих пор помнила своего первого такого пациента. Мне было пятнадцать, он на десять лет старше, по бумагам.

Выглядел же как старик, с потухшими светлыми глазами, посеребрёнными сединой тёмными волосами, бледной сухой кожей, сплошь усеянной старыми шрамами и кошмарами, которые сводили с ума.

Сколько ночей я просидела у его постели, пытаясь вернуть к жизни, забрать его боль и страдания. Так рьяно взялась за лечение, что чуть не довела себя до истощения, полная решимости спасти, вернуть к нормальной жизни, сама чуть не ступила на грань.

Именно тогда мне стали сниться кошмары… жуткие, непонятные, полные сильного ветра, холода и теней, что подбирались всё ближе, шипя моё имя.

Дака я вылечила. Смогла помочь. С тех пор вот уже пятый год подряд он приезжал в обитель с дарами. В последний раз привёз знакомиться курносую малышку с огромными глазами.

— Её зовут Эвери, — произнёс он смущенно. — Айвири слишком мудрено для нас. А Эвери в самый раз.

— Спасибо, — шепнула я, с трудом сдержав подступившие слёзы.

— Ты спасла меня, — просто отозвался Дак.

Спасла, едва не потеряв себя. А ведь были пациенты хуже, тяжелее… Сошедшие с ума, навсегда оставившие свой разум в снегах Ардана. И не каждому мы могли помочь, не каждого могли вернуть.

— И вы хотите на фоне всего этого горя завоевать моё сердце? — тихо спросила у Ларкаса, зябко укутавшись в плащ, пытаясь согреться, хотя на улице значительно потеплело.

Еще немного и солнце выглянет, заиграет, заблестит в лужах и капельках влаги.

— Обстоятельства не самые удачные, — кивнул ликан, соглашаясь. — Но другого времени у нас не будет. Закон Лаари действует на всех территориях. Избранница принадлежит ликану. И даже твой отец ничего не сможет с этим сделать.

Отец не сможет, а вот Лаари…

— Да, — отозвалась тихо, забывшись настолько, что добавила едва слышно: — Законы богини непреложны и князь не сможет их обойти как ни старайся.

Спохватилась, но уже поздно. Услышал? Но понял ли?

Нет, не понял.

Выпрямился, поворачиваясь ко мне и я тоже развернулась с участившимся сердцебиением.

— Айвири, — прошептали его губы едва слышно и серые глаза блеснули синевой.

— Что здесь происходит? — раздался внезапно голос от дверей, заставив меня отшатнуться от мужчины и обернуться.

Глава девятая

Княгиня.

Женщина застыла в проёме, не сводя с нас холодного взгляда, пробирающего до самых костей. Красивая и грозная одновременно, вызывающая трепет, восторг и страх. С золотистыми волосами, которые длинными локонами, украшенными жемчужными нитями, падали на плечи и грудь, доходя до бёдер. В платье насыщенного голубого цвета с жаккардовым напылением в тон и пышной юбкой. Когда-то её благосклонности добивались многие, а она любила моего отца. Всегда.

Даже страшно было представить, как я сейчас выглядела в её глазах. Мы с ликаном выглядели, находясь так близко друг к другу, глядя в глаза, почти касаясь. Мало того на мне всё еще был его плащ.

— Княгиня.

Северянин первым пришел в себя, повернувшись к ней и чуть склонив голову, приветствуя.

— Я, кажется, задала вопрос, лэр. Что здесь происходит? — раздраженно повторила мачеха, сцепив пальцы в замок и сложив их у живота.

— Ничего особенного, разговариваем, — отозвался мужчина, пока я всё так же продолжала стоять столбом, приходя в себя от произошедшего.

— Вы выбрали весьма неудачное место и время для разговоров, уважаемый. Дочь князя не уличная девка, которую можно зажимать по углам.

Я с трудом смогла сдержать протестующий вздох, поджала губы и очнулась. Надо сказать мачехе спасибо, резкие слова подействовали довольно отрезвляюще. Я вспомнила, кем являюсь, кто этот мужчина рядом со мной и где мы вообще находимся. Еще немного и я могла ступить на край, грозя сорваться вниз.

Быстро стащила плащ с плеч, вручила ликану и попятилась назад.

— У меня и в мыслях не было оскорблять княжну, — специально выделив голосом последнее слово, заметил северянин.

Ей удалось сдержаться и не скривиться при упоминании титула, который должен был принадлежать мне, но так и не стал. Надо сказать, в данный момент я даже восхищалась этой женщиной. Никогда не думала, что она может быть такой сильной, грозной и решительной, раз попыталась противостоять ликану. На такое не каждый бы пошёл.

— Но тем не менее вы поставили нас и Айвири в неудобное и провокационное положение. Странно видеть это от ликана. Насколько мне известно, у вас есть свои правила поведения за границами Ардана.

— Я приношу вам свои извинения, княгиня, и вам княжна, — взгляд дымчатых глаз на мгновение переместился на меня. — Если своими поступками или действиями причинил вам неудобство.

— Объяснять своё поведение вы будете не мне, — отрезала княгиня и тоже повернулась ко мне. — Айвири, долго тебя ждать? Нам давно пора спешить на праздник. И будь так любезна, больше не исчезай. Это неприлично.

— Да, княгиня, — покорно отозвалась я.

Надо же, а я-то уверена, что она меня на празднике видеть не хочет. Так зачем пошла следом? Скорее всего не по собственной воле. Еще одна выходка отца, отправить провинившуюся жену как служанку искать старшую дочь. Жестоко.

— А вам, лэр, — мачеха снова обратила свой взор на застывшего ликана, — должно быть стыдно. Мало того, что вы преследуете девушку… благородной крови против её воли, даже не спросив разрешения у её отца, так еще и подстерегаете в безлюдных местах. А если бы вас нашла не я, а кто-то из гостей?

— Спасибо за замечание. С князем я обязательно сам поговорю, — отозвался ликан и глаза вспыхнули холодной сталью. — И разрешение получу.

Он произнёс это таким тоном, что сомнений в том, что так и будет, ни у кого из нас не возникло. И от этого стало еще неуютнее.

Мачеха сглотнула, на мгновение утратив уверенность, в глазах промелькнул страх и исчез. Да, она прекрасно понимала, чем может закончится этот разговор.

— А до этого момента оставьте девушку в покое. Айвири, пойдем.

Спохватившись, я поспешила за ней следом. Лишь у самых дверей задержалась на мгновение. Спину жёг серый взгляд и противиться я не могла. Обернулась, прочитав неприкрытое обещание в глубине глаз, дёрнула плечиком и быстро отвернулась, выйдя с террасы.

— Спасибо, — произнесла я спустя минуту, когда мы прошли по длинному коридору, свернули за угол и вдруг остановились у одной из дверей.

— Я сделала это не для тебя, — отозвалась мачеха раздраженно. — Заходи.

— Сюда?

— Да. Быстрее же. Времени мало.

Я вошла внутрь и огляделась.

Обычная комната, мебель, пара стеллажей и никого.

— Зачем мы здесь? — спросила я, оборачиваясь к мачехе.

Та, пошатываясь, подошла к столику, на котором стоял графин с водой, и налила себе стакан, который тут же выпила до дна.

Шумно вздохнула, опираясь ладонями о столик и только потом взглянула на меня зло, исподлобья.

— Ненавижу тебя, — прошептала женщина едва слышно. — Как же сильно я тебя ненавижу.

Новостью для меня это не стало. Я всегда чувствовала её отношение к себе. С самого рождения, просто до этого момента мачеха никогда не произносила этого вслух. А тут вдруг решилась. Почему интересно?

— Я знаю, — ответила спокойно.

— Всегда ненавидела. И мне не стыдно за свои чувства, — добавила она, выпрямляясь и буквально испепеляя меня взглядом. — Как похожа на неё… Не только внешне… жесты, улыбка… жертвенный характер. Проклятый жертвенный характер. Если бы ты знала, как противна твоя правильность, всепрощение и идеальность.

А вот на это мне даже ответить нечего было.

Вот тебе и результат. Старалась быть тихой и незаметной, молчала, выгораживала и от этого виновата еще больше. Хотя, наверное, что бы я ни делала, результат был бы один и тот же. Я раздражала их сама по себе, тем, что дышала с ними одним воздухом.

— Даже с этой меткой ты продолжаешь отравлять мне жизнь, — буквально выплюнула она и всё той же нетвёрдой походкой подошла к креслу, тяжело опускаясь в него.

— Это решение отца, — зачем-то отозвалась я, следя за ней настороженным взглядом.

Зачем женщина привела меня сюда? Какими еще откровениями хочет поделиться.

— О да. Князь умеет добиваться своего. Даже нашёл рычаги к настоятельнице, которая позволила приезжать сюда. А сегодня из-за тебя моя дочь прошла через унижение.

Я не стала ей говорить, что Айва отчасти сама виновата в том, что произошло. Венок матушки брать не стоило. Всему есть границы, и она их переступила.

— Ей никогда не забудут и не простят этого.

— Я не хотела, чтобы всё так получилось.

— Это всё из-за тебя! Почему ты не сдохла вместе со своей блаженной матерью? Почему ты?… — она запнулась, закрывая на мгновение глаза. — Когда же ты исчезнешь из моей жизни?

— Осталось недолго. Посвящение совсем скоро и ваше желание будет исполнено.

Женщина коротко рассмеялась. У меня мороз прошелся по коже от этого смеха.

— Он уже ищет способы привезти тебя сюда, сделать помощницей старой Нэн. Подсунуть мне под нос!

— Распределение от него не зависит. Лишь богиня принимает решение о судьбе послушницы. Только она. Даже настоятельница ничего сделать не может.

— Надеюсь, она отправит тебя в Ардан, — оскалившись, произнесла женщина. — Под нос этому ликану. Ха! Какой это для него будет сюрприз. Надо было отправить тебя еще утром, в дождь, в бурю. Неважно. Неужели ты не понимаешь, что теперь мы пропали?

— Почему? Никто не скажет, я уеду ночью…

Мачеха снова рассмеялась, запрокинув голову назад.

— Не сможешь. Этот ликан хочет тебя и сделает всё, чтобы получить. Из замка тебе не выйти. Поверь мне, я знаю, он не даст тебя увезти. И значит придётся рассказать правду. Правду, которая погубит нас всех!

А ведь она права. Что сделает любящий отец, когда к нему придёт ликан со словами: ваша дочь моя пара и я забираю её у вас, чтобы навечно увезти в снега Ардана под нос ледяным демонам?

Правильно, предпримет всё возможное, чтобы этого не случилось. Спрячет, скроет, увезёт, отвезёт на край мира. И северянин не может этого не понимать. Сейчас, когда ликан открылся, признался в своих планах, то пошёл на большой риск, к которому должен быть готов, как и к последствиям и попыткам побега. Наверняка его люди будут стеречь все входы и выходы из замка. А помня о потайных проходах, еще и на дорогах станут дежурить.

Мне не дадут уехать из замка.

— И что делать? — сдавленно спросила я, хватаясь за спинку дивана, чтобы не упасть.

Ноги ослабели и снова стало трудно дышать. И виной тому не тугая шнуровка, а страх, накрывший с головой. Он был такой силы, что у меня перед глазами всё поплыло и засверкало.

— Делать? — переспросила мачеха, криво усмехаясь. — Какой хороший и своевременный вопрос. Было бы легче тебя убить.

Это не новость.

Так, наверное, действительно было бы легче. Всем: отцу, мачехе, сестре. Возможно даже мне самой.

— Если бы ты знала, как долго я мечтала об этом. Сколько раз представляла, стоя у твоей колыбели, — продолжила откровенничать княгиня с безумной улыбкой на губах, которая не затронула холодных глаз. И не было ни капли сомнений в том, что сейчас женщина была как никогда честна со мной. — Это ведь так просто, взять подушку, прижать к твоему личику, чуть надавить и держать. Минуты было бы достаточно. Ты бы даже пискнуть не успела. Я даже брала подушку в руки, поглаживала ткань и смотрела на тебя. Смотрела и мечтала. Представляла, как бы все изменилось. Сразу. И Рогнар был бы только мой. Навсегда. Последнее свидетельство твоей матери исчезло бы, растаяло. Он бы погоревал и забыл, отдав всю любовь нашим детям. Не зря же говорят, что надо перерубать, резко, больно, а не тянуть, как тянул он все эти годы.

Страшно ли такое слышать?

Нет, не страшно. Больно, но не страшно.

— Что ж вы этого не сделали?

— Твоя метка, — княгиня взглядом указала на руку, которая лежала у меня на коленях. — Она стала моим благословением и проклятьем. Никто не смеет причинять вред избраннице Лаари. Богиня не простит.

Да, это знали все.

— Я столько лет ждала, уговаривала себя. Вот еще немного, Милена, потерпи, вот исполниться ей девять лет, и уедет, растает как дым, не оставив о себе и следа, но он вмешался… Снова притащил тебя в мой дом.

— Это и мой дом тоже.

— Твой дом — обитель, твоя семья — послушницы. Разве не этому тебя учили десять лет? Ты не княжна и никогда ей не станешь. Айва сказала правду сегодня утром. Решилась на то, что не смогла произнести я. А должна была. Давно еще.

— Так выдайте меня, — тихо отозвалась я, неотрывно смотря ей в глаза. Прямо, не стесняясь и не боялась. — Это же так легко. Я даже сопротивляться не стану. Сама пойду с вами к ликанам, сама стяну рукав, покажу печать. И вы отомстите мне, отцу. Заставите заплатить. Разве вы не этого хотите?

Она дёрнулась, откидываясь на спинку кресла и прикрыла глаза рукой, словно боясь моего взгляда.

— Надо было бы, — едва слышно прошептала женщина и губы тронула лёгкая, едва заметная улыбка. — Надо было это сделать. За ту боль и слёзы… он ведь в первую ночь шептал её имя… даже в мою брачную ночь твоя мать встала между нами. Надо было… Но я слишком его люблю. Глупо, да? Любить того, кто никогда не ответит на чувства. Того, кто отдал своё сердце мёртвой бабе… Нет, я не выдам тебя… Не расскажу.

Женщина встряхнулась, прогоняя эмоции с лица, выравнивая голос, становясь той княгиней, которую я привыкла видеть все эти годы.

— Мы сейчас вернёмся в зал к гостям, где будет объявлено о помолвке, — резко произнесла женщина.

— Помолвке? — переспросила я и покачала головой. — Я не могу выйти за ликана. Вы же знаете, что это невозможно. Ни один мужчина не смеет касаться послушницы!

— Не за ликана. Твоим женихом станет Аймат, княжич Аули.

Один из трёх княжичей, которых я встретила сегодня утром. Тот самый, смуглый, черноглазый, черноволосый, что первым перегородил мне путь.

Наверняка завидный жених, о котором мечтают многие девушки и их предприимчивые родители. Союз с ним — почёт и уважение. Для кого-то другого, но не для меня.

Сама мысль стать невестой Аймата была невероятно глупой и невозможной.

— Вы сошли с ума, — произнесла я с нервным смешком, всё еще уверенная, что это просто розыгрыш. — Этого не будет. Ни ликан, ни княжич, никто не смеет касаться послушницы.

— Он и не коснётся.

Я покачала головой.

Что за глупости? Что за странные разговоры?

— Ни один жрец нас не благословит. Это невозможно.

— Этого и не потребуется, — отмахнулась мачеха. — Но о помолвке будет объявлено сегодня же.

— А вы вообще уверены, что он согласится? — привела я следующий аргумент.

Потому что нормальный мужчина никогда бы на это не согласился. Помолвка с послушницей, да это чистой воды самоубийство. Как объяснить богине, что это всего лишь шутка?

— Он и два его дружка нанесли оскорбление твоему отцу. Такое сложно забыть и простить. Его отец князь Сангар тоже это понимает и готов принести соответствующие извинения. А его сыну полезно будет самому ответить за проступки, а не прятаться за спину отца.

Это, конечно, всё очень интересно, но…

— Когда вы успели всё это придумать и договориться? — спросила я.

Потому что за то время, пока мы с ликаном разговаривали на террасе, когда он объявлял меня своей парой, они не могли договориться. Это просто невозможно. Тогда как?

— Знаешь, я вот думаю, неужели ты на самом деле такая глупенькая, какой хочешь казаться? — чуть склонив голову на бок, издевательски произнесла мачеха. — Ведь сразу же было понятно, что ликан не оставит тебя в покое. Вот и пришлось искать пути спасения. А тут как раз эта троица под руку попалась.

— Вы знали, что так будет? — ошарашено переспросила я.

— Подозревала. Когда ты ушла, а Ларкас последовал за тобой, поняла, что ждать и тянуть больше нельзя.

— Правда? А то, что я являюсь его парой, вы тоже знали? — язвительно переспросила у неё, с интересом наблюдая за мачехой.

— Пара? — быстро заморгав, переспросила она. — Какая пара?

— Та самая, единственная и настоящая. Дар Лаари ликанам. Вам должны были рассказывать об этом. Или вы думаете, он искал меня просто из-за красивого личика? Итан Ларкас уверен, что я его пара, подаренная ему богиней. И тогда никакая помолвка, даже фиктивная, ликана не удержит. Всё это бесполезно. Его не остановить. Собственно, об этом мужчина весьма недвусмысленно сообщил мне там на террасе перед вашим приходом.

— Ничего не бесполезно.

— Вы будете объявлять о помолвке, а он тут же заявит о праве пары. И что тогда? Ваш план, конечно, гениальный, но здесь не поможет. Либо побег, либо рассказать правду. Других вариантов я не вижу.

Княгиня закусила губу и погрузилась в раздумья, барабаня пальцами по подлокотнику. Мне тоже о многом надо было подумать, только не здесь и не сейчас.

— Я помню истории про пар, избранниц ликанов. И про право северян забирать любую девушку, — медленно произнесла женщина, изучая стену за моей спиной. — Говорят, они чуют пару, как самые настоящие хищники.

— Они и есть хищники, — отозвалась я, вспомнив бляшку на его плече и свою неожиданную реакцию на неё.

— Тогда как же Ларкас почуял пару в тебе? Ты же послушница.

— Другое он почуял, благословение Лаари, а принял за предназначение, — пояснила я, потирая ноющие виски.

Как же разболелась голова от этих тайн и загадок, откровений и испытаний. Сегодня я получила информации больше, чем за двадцать лет жизни.

— В любом случае, ты не ликан и не можешь чувствовать ничего в ответ. Так что мужчине потребуется время, чтобы доказать ваш предполагаемый союз, — продолжила размышлять женщина. — Это не просто его прихоть…

Это же как надо любить отца, чтобы вот так сидеть и пытаться вытащить его из беды, в которую он сам себя старательно толкал более девяти лет и всё-таки загнал?

— И за это время мы сможем тебя вывезти, — закончила женщина, вскакивая. — Так, нам пора идти. Князь ждёт.

Но я не спешила следовать за ней.

В животе все внутренности буквально скручивались. То, что только начало формироваться утром, когда я увидела венок в руках Айвы, сейчас стало разрастаться, камнем заполняя живот.

Не хочу так! Не могу.

Перед глазами появилось лицо настоятельницы, расплывчатое от боли и слез, её требовательный голос: «Терпи, Айвири, терпи. Смирение! Откажись от всего. Ты не принадлежишь себе!».

Нас ломали, выжигали собственные потребности, заставляли забывать о себе. Год за годом, превращая в послушных рабынь Лаари.

Любой отказ, любое сопротивление каралось болью. Нет, не физической. Ведь есть и другие способы причинить страдания.

Мы привыкли к такой жизни, сдались, позволив запечатать собственное я в угоду другим. Потому что истинная целительница должна ставить чужую жизнь превыше своей. Всегда.

Но сейчас внутри словно что-то росло, поднималось, крепло. С каждым словом, с каждым жестом, с каждым унижением.

Что-то забытое, утерянное, но яркое и обжигающее. Оно бежало по венам, согревая холодную кровь.

Протест.

Гнев.

Обида.

За что?

— Нет, это не выход. Еще одна ложь. Сколько их уже было и сколько будет, — покачала я головой. — Так нельзя. Вы уже запутались в этой паутине обмана и тайн. Я не буду принимать в этом участия.

Мачеха подскочила ко мне, больно хватая за предплечье и буквально поднимая с дивана.

— Будешь. И сделаешь то, что от тебя требуется, Айвири. Иначе… иначе… тебе лучше не знать, на что я способна, чтобы защитить свою семью, — сверкая глазами, процедила княгиня и потащила меня прочь из комнаты. — Идём.

Но сделала всего шаг, когда я вырвалась и слегка оттолкнула её от себя.

— Нет! — твёрдо и резко ответила ей. — Я никуда не пойду!

Глава десятая

— Что ты сказала? — прошипела мачеха, глядя исподлобья.

Вся красота куда-то исчезли, передо мной была просто женщина, и в данный момент не слишком приятная. Черты лица изуродовала злоба и ненависть. Я даже не думала, что меня можно так… не любить. И главное, за что? Что я сделала такого, чтобы получить подобное отношение?

— Вы меня прекрасно слышали, княгиня, — ответила я, до боли сжав кулаки, так сильно, что короткие ногти впились в кожу.

Что со мной? Что со мной?

Но эта боль была лёгкой, почти не заметной по сравнению с той, что горела изнутри, ломая и калеча сознание, разрушая стены, которые так долго и старательно возводили в обители.

Каждый кирпичик, каждый камушек тяжело выдирались. С потом и кровью. Мне казалось, что еще немного и я захлебнусь в них, задохнусь, не в силах сделать вздох, но нет. Ничего этого не было, ничего кроме боли и непонятной тоски.

— Ты хоть понимаешь, чем это грозит князю? — свистящим шёпотом произнесла княгиня, медленно двигаясь в мою сторону.

Шаг за шагом. Пытаясь загнать в угол, прижать, сломать.

Да, знала.

Укрывательство той, что отметила Лаари, каралось очень серьёзно. А здесь было почти сокрытие… и пусть настоятельница сама отпускала меня, но ликанов это не волновало.

— Да, — ответила я, отшатнувшись и хватаясь за спинку кресла, которое так удачно подвернулось под руку.

Мне всё еще больно. Но к ней я уже привыкла. Ко всему можно привыкнуть, надо лишь только захотеть и перетерпеть. А сейчас мне как никогда надо было выстоять, выдержать.

Слишком многое стояло на кону.

— В худшем случае изгнание, — продолжила я, смотря прямо ей в глаза. Так было легче. Видеть её ненависть и использовать её как опору, которая не даёт свалиться без чувств. Это подстёгивало, выдёргивало из болезненного дурмана. — Вместе со всей семьёй. Но Айву это возможно не затронет, она перешла в семью мужа. А вот вам с Оргусом придётся нелегко.

Брата было несомненно жаль. Он не заслуживал всё это.

— В лучшем случае, за его ошибку ответит народ, двойной данью. В любом случае, всегда можно обратиться за помилованием и смягчением приговора. Решение принимают ликаны. Именно они являются хранителями слова Лаари. Да, те самые ликаны, которых вы мне сейчас предлагаете обмануть. Снова.

— Надо же как ты заговорила, — скривила губы мачеха. — Как открылась твоя подлая натура.

— Вы же сами назвали меня равнодушной, — отозвалась я, еще сильнее вцепившись пальцами в спинку кресла.

Больно-больно-больно…

В груди будто пожар горел. Мне казалось, что я слышала, как трещало и рвалось всё под его жаром, как сознание перестраивалось, медленно освобождаясь от оков.

— Всё из-за тебя!

Меня ощутимо шатнуло, но устоять удалось.

— Нет, — отозвалась я, поспешно сглотнув кровь, которая хлынула из горла. Не сильно, но не приятно. Сразу затошнило и голова закружилась. — Я не просила эту печать. Не просила привозить меня сюда каждый год. Отец сам принял это решение. И представить меня сегодня всем, тоже он захотел. Сам. Моей вины в случившемся нет.

Говорить это было больно. Получалось, что я обвиняла папу, но нет, это не так. Он не виноват в том, что не смог забыть маму, в том, что мечтал хоть немного удержать меня дома.

Настоятельница должна была отказать. Сразу.

— Вот как ты заговорила? После всего…

— Чего? — оборвала я её, стирая рукой кровь, выступившую на губах. — Что лично вы сделали для меня, княгиня? Любили, жалели, берегли?

— Не убила!

Я коротко рассмеялась. Но смех почти сразу захлебнулся от стона, который сорвался с губ и затих.

— А всего пару минут назад именно вы рассказывали, как стояли с подушкой в руке над моей колыбелью. И лишь печать и страх перед Лаари не дал вам осуществить задуманное.

— Ты!

Женщина подскочила ко мне, замахнулась и охнула, когда я вдруг резко перехватила её руку, сжав в запястье. И где только силы нашлись? Едва на ногах стояла, вцепившись одной рукой в спинку кресло, а другой цепко держала мачеху, не давая вырваться.

Ударят. Подставь другую щеку…

Ну, уж нет! Хватит.

— Не смейте, — тихо, но твёрдо произнесла я, смотря ей прямо в глаза. — Никогда не смейте меня трогать.

Княгиня всё-таки смогла вырвала руку и отступила, потирая покрасневшее запястью.

— Ты об отце подумала? Ненавидишь меня, �

Глава первая

Ликаны пришли неожиданно.

За две недели до оговоренного срока, когда никто не ждал.

Первой их заметила Даринка. Коротко взвизгнула, роняя тяжелую плетёную корзину на землю. И алые крупные ягоды дикой малины рассыпались по изумрудной траве, теряясь в лопухах. Ягоды были ароматными, сладкими и терпкими. И собирали мы их с девочками всё утро, изнывая от яркого летнего солнышка.

За Дариной заголосили другие, замельтешили, бросаясь ко мне со всех сторон, прячась и цепляясь за тёмную юбку.

Мой возглас: «Все ко мне!» – был уже не нужен. Все и так были рядом. Жались друг к другу, дрожали, с испуганным любопытством выглядывая из-за спины, пытаясь разглядеть приближающихся всадников. Слава Лаари, ликаны не так часто приходят на земли Иллиума.

– Ничего, не бойтесь, – добавила я, погладив ладонью по макушке Алию, выпрямляясь и задирая подбородок. – Они ничего нам не сделают.

– Стра-а-а-ашно, – промычала всё та же Дарина со слезами на глазах и закусила зубами уголок белого платочка.

– Всё будет хорошо, – пообещала я.

А всадники всё прибывали, уже целая толпа выехала на небольшую лесную полянку, застыв у её кромки. Не два, не пять или десять. Пара сотен статных воинов в тёмно-синих плащах и в полной боевой амуниции. И лошади у них были странные, такие непохожие на наших. С мохнатыми ногами, мощные и коренастые. Они больше походили на быков. И хрипели они жутко. Плюс ко всему доспехи звенели очень угрожающе.

Лаари, каким ветром их сюда занесло, да еще так далеко от основной дороги?

Ручки детей сжимали мою юбку все сильнее. Я чувствовала их дрожь и помочь ничем не могла. Нельзя бежать. Ни в коем случае нельзя.

Ликаны – дикие, суровые воины, другие просто в Ардане не выживали. И правила гласили: бежать нельзя, смотреть в глаза опасно, первыми не заговаривать и вообще всеми силами стараться не попадаться им на пути. Выполнят задуманное и уйдут, оставив лишь слёзы после себя.

Тут от войска отделились три всадника, которые медленно двинулись вперёд.

– Света и жизни, – поприветствовал нас самый старший из них. Плотный, широкоплечий мужчина с большой густой бородой, украшенной тоненькими косичками.

Приветствие правильное, верное, но страх и тревога никуда не делись. Да еще метка на запястье вспыхнула, словно предупреждая.

– Жизни и света, – ответила я тихо. – Вы рано.

Еще две недели. Две недели до великого сбора, когда дома княжества заполнят слёзы и стенания матерей, когда сыны Иллиума покинут свою родину, чтобы уйти за снежный перевал в вечный холод Ардана.

Как же так? Как? Почему?

И еще свадьба эта… Завтра ведь должна быть, специально запланировали до сбора. Отец так к ней готовился, гостей созвал. Как праздновать союз двух сердец, когда всё княжество рыдать будет?

– Не мы решаем, – поправляя толстую золотую косу, огрызнулась девица, которая находилась посредине.

Виданное ли дело, чтобы дева в латах сверкающих на лошадях ездила и сражалась наравне с мужчинами?

Но её это совершенно не смущало. Сидела на лошади как влитая, губы кривила и на меня посматривала.

– Ты лучше скажи, девушка-красавица, как нам до замка князя добраться? – ласково заговорил третий.

Красивый. Золотые кудри, улыбка до ушей и ямочка на щеке. А мне еще тревожнее стало. Таких бояться надо. Не из-за воинской мощи, а из-за речей ласковых, обещаний сладких. Такой любит ярко, как вспышка, а потом так же быстро охладевает, переключаясь на новую красавицу.

– Так недалече, – пискнула Фанечка, смешливая девочка с крохотными косичками, которые торчали в разные стороны, и россыпью солнечных веснушек на курносом носу.

– Тсс, – зашипела Лила, ткнув малышку в бок локтем, из-за чего та ойкнула и снова ко мне прижалась.

– Так за холмом – город и замок князя, – ответила я, подбородком дёрнув в нужную сторону. – Только тут вы через лес не пройдете. Тропинка есть, но она узкая и петляет. Вам по-другому надо.

– Какому другому?

Голос раздался сзади. Девчонки только успокаиваться начали, а тут опять взвизгнули, шарахнулись, едва с ног меня не сбив.

Обернулась и застыла, чувствуя, как гулко застучало сердце в груди.

Ликан.

Молодой, волосы короткие, темные, назад зачёсанные, открывая лоб, и лишь одна прядка выбилась, упала прямо на глаза. Дымчато-серые, внимательные, с чёрным ободком вокруг радужки.

Я как взглянула в них, так и пропала. Забыла обо всех правилах и запретах, о страхе и девчонках, что снова за меня цеплялись. Лишь метка на руке вспыхнула огнём, предупреждая.

Она и отрезвила, заставила взгляд отвести, отступить.

На мужчине тоже был тёмно-синий плащ и доспехи тёмные, а в руках – корзинка знакомая, наполовину ягодками заполненная.

Как же он за спиной оказался? Когда успел подойти, ведь не было никого. А мы прозевали.

Я слышала о том, что ликаны могут двигаться бесшумно, но всё равно замерла, застыла.

– Итан, прекрати. Совсем девушку запугал, – рассмеялся тот, золотоволосый, с ямочкой на щеке, пытаясь привлечь к себе внимание. – Как зовут тебя, красавица?

Я медленно обернулась.

– А это, лэр, неважно, – пробормотала я в ответ и уже громче добавила: – Вам надо вернуться назад, за оврагом будет небольшой просёлок, по нему и доберётесь до деревушки, а оттуда до княжеского замка рукой подать.

– Проводить нас не хочешь?

– Нельзя нам. И возвращаться пора, – прижимая к себе девчонок, отозвалась я. – Мы по тропинке пойдем.

– Что мы, сами дороги не найдем? – раздраженно заметила девица, убирая косу назад. – Пускай бежит. На ногах от страха едва стоит, того и гляди окочурится.

Я проглотила рвущиеся с губ возражения. Уж лучше пусть так и считают. Спокойнее.

– Мы можем идти? – уточнила я, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Можете, – отозвался сероглазый и корзинку мне протянул.

Девочки затихли и даже держаться за меня перестали. Я шагнула вперёд, подходя ближе, но не сильно, так, чтобы дотянуться можно было. И в глаза не смотрела, изучая металлическую брошь на плаще. Странная она какая-то, зверь невиданный, страшный, оскалившийся. На кошку чем-то похожий.

Дотянулась и ахнула, когда наши руки вдруг соприкоснулись. Ни искр, ни дрожи, а в сердце что-то ёкнуло. И рука у него неожиданно тёплая и в то же время сухая, не липкая.

Корзинка выскользнула и непременно бы упала, рассыпая по траве остатки наших трудов, да он не дал. Перехватил у самой земли, удержал и снова мне протянул. А по губам вдруг улыбка скользнула, мимолётная, легкая, и сердце будто ухнуло куда-то.

Прости меня, Лаари. Прости дочь свою неразумную. Говорят, что у каждой послушницы нервы перед посвящением шалят и глупости тянет делать, но я не верила. А теперь поняла, и так стыдно стало. Я всегда знала свою судьбу и всегда легко её принимала, несмотря на слёзы рано ушедшей матери и боль отца. Так было раньше, так будет и впредь.

– Спасибо, – отозвалась едва слышно, беря корзинку с краю, и повернулась к затихшим девчатам. – Надо идти.

Мы свернули на тропинку, что змейкой тянулась с поляны к лиственному лесу. Они впереди, а я следом. Шла, едва не спотыкаясь, спиной чувствуя взгляд серых дымчатых глаз.

Так хотелось оглянуться, но нельзя. Скрытая длинным рукавом, горела на запястье печать Лаари, напоминая о моей предопределенной судьбе.

До деревни мы добрались быстро. Никто не пищал, не просил подождать и не жаловался на усталость. Мы истратили последние силы, но бежали, стремясь как можно скорее предупредить город о приходе ликанов.

Девочки разлетелись по домам, прихватив с собой корзинку с остатками ягод, а я поспешила к замковым воротам, расталкивая людей, что медленно брели по булыжным мостовым. Кто-то ругался, а кто-то пытался посылать в спину проклятья, но они тут же затихали и вслед мне несся шёпот:

– Лэра Айвири… Лэра Айвири…

И уже никто не смел стоять у меня на пути.

Я так спешила, что едва не налетела на начальника караула.

– Вы? – ахнул он, поддерживая меня и не давая упасть.

И тут же отшатнулся, почтительно склонив голову, пробормотал:

– Света и жизни, лэра.

– Ликаны, – едва дыша от быстрого бега, прохрипела я. – Ликаны идут.

И над городом тоскливо запел горн.

***

Итан Ларкас

– И как так получилось, что великий и могучий Итан Ларкас заблудился и повёл свой отряд не туда? – ехидно поинтересовалась Джилия, сверкнув светло-голубыми, как снега Ардана, глазами. – А ведь я предупреждала, что мы не туда свернули, что карта о другом говорит. А ты заладил: надо туда, надо туда. И куда привёл? В тупик. Столько времени зря потратили. Да еще на жаре. Ненавижу это солнце!

– Мы уже неделю в пути. У кого угодно в голове помутится, – заметил Феб примирительно.

– Да еще на солнцепёке, – закивал могучий Калеб. – Ну заплутали чуток, так не страшно. До замка князя Рогнара совсем немного осталось. Отдохнём, поедим нормально, выспимся на перинах, а не жёстких спальниках.

– Угу. Уверена, что к нашему приходу уже всё княжество рыдать будет, – продолжала ворчать девушка. – Зря девку отпустили.

– Что, её насильно держать? – спросил силач, теребя тонкую косичку на бороде. – И так испугалась. Ликанов тут тридцать лет никто не видел. И девоньки при ней малые, со страху чуть не попадали. Куда их с собой брать? На горбу нести – так орать будут. Не очень удачный въезд в город будет. Еще с вилами бросятся.

– А я бы познакомился поближе с девушкой, – усмехнулся Феб, блестя серо-зелёными глазами. – Интересный экземпляр… вроде обычная, а есть в ней какая-то стать.

– Какая стать? Деревенщина, и только, – отрезала Джилия.

– Не скажи. Держалась как с нами? Будто княжна. А волосы какие? Словно черешня тёмная… а глаза… нет, Джилия, не так проста эта девица, помяни моё слово.

– Кто о чём, а Феб о бабах, – ухмыльнулась она в ответ. – А мне она всё равно не нравится. Неправильное в ней что-то. Уверена, сейчас растрезвонит всем о нас. Опять в воющий город заходить. Итан, ты чего молчишь-то?

Молодой мужчина, что всё это время продолжал стоять на тропинке, по которой убежала незнакомка, медленно обернулся, держа между пальцев сочную ягодку дикой малины.

– А что ты хотела, Джилия? Чтобы нас с цветами встречали, радовались и песни пели? – спросил он, и остальные невольно стихли. – Так не будет этого. Ни сейчас, ни потом.

Она осеклась, закусив губу, но сдаваться не собиралась.

– Мы не по собственной воле это делаем.

– Но кого это волнует? Так что не злись на них из-за слёз. Они имеют на это полное право, – заметил Итан и снова повернулся к тропинке.

Как там сказала Джилия? Ошибся? Пошёл по неправильному пути? Чутье обмануло? Да разве это правда?!

Мужчина не был в этом уверен, скорее наоборот. Там, на развилке, его словно потянуло сюда. А каждый ликан знает, что надо следовать зову своего сердца, что бы оно ни шептало. Поэтому он сошел с пути, свернул на неприметную тропинку и шел, сам не зная куда и зачем.

Итан почти отчаялся, решил дать команду вернуться, когда услышал детские голоса, смех и тихую песенку. А потом увидел её.

Худенькая, стройная, в простеньком платье, так не похожая на женщин Ардана. Да вообще ни на кого не похожая.

Феб сказал, что никогда не видел таких волос. Да, они у неё были необычные, словно спелая черешня, тёмно-вишневые, сверкающие на солнце. Но не их великолепие поразило Итана, а глаза девушки. Ярко-синие. Как бутоны андерин…

Этот красивый цветок рос лишь на склонах Ардана. Несмотря на нежные соцветия и кажущуюся хрупкость, растение было невероятно выносливым, морозостойким, и лишь оно могло выжить в условиях холода, который с каждым годом становился всё жёстче.

Именно поэтому отряд пришёл раньше положенного срока. Несмотря на ожесточённое сопротивление и затраченные силы, стужу с каждым годом всё труднее сдерживать. Снег уже добрался до предгорья, туда, где еще недавно царила вечная весна.

Давно надо было признаться, что они не справляются, но что делать дальше, никто не знал. Именно поэтому в этот поход верховный антур отправил своего младшего сына. Не только в качестве главы отряда, но и как представителя ликанов в совете. Надо было убедить князей, что, если изменений не последует совсем скоро, спасать будет уже нечего.

– Пора в дорогу, – произнёс Итан, коснувшись металлической броши на груди.

Родовой знак Ларкасов. Родовой зверь.

А незнакомку он обязательно найдёт. Ликаны никогда не упускают своей добычи.

Глава вторая

– Я просил тебя не выходить!

Я молча перебирала пальцами ягоды малины. Домашняя, она была крупнее лесной, но не такой сладкой. Хотя и выглядели ягоды идеально: яркие, правильной формы, ни одного изъяна – всё самое лучшее на стол князя Рогнара. Но они не пахли солнцем и лесом, не были такими сладкими и терпкими, что во рту становилось даже немного горько.

– Разве я здесь в клетке? – тихо спросила я и поднесла к губам ягодку.

– Ты же знаешь, на какой риск я пошел, чтобы ты оказалась здесь сегодня!

– Знаю.

И как бы сильно ни любила отца, как бы ни скучала, но не просила этого. Мне хватило смешков и косых взглядов за спиной, когда мать-настоятельница объявила о моём отъезде, и это накануне посвящения! Но то, что не позволено другим, возможно для старшей дочери одного из тридцати князей.

Мы оба знали об этом, и оба старались не поднимать эту тему. А сегодня вот коснулось.

– И ты нарвалась на ликанов.

А вот это точно не моя вина. Никто не ждал их так рано, и тем более никто не думал, что они заплутают в трёх березах и выйдут на лесную полянку, где мы собирали ягоды.

– Не по своей вине.

– А если бы они…

– Ничего они сделать не могли, – возразила я, поднимая на отца глаза. – Ты же знаешь, что это сказки. Ликаны прибыли сюда не для того, чтобы девок по углам тискать. Да и не тронут они меня.

– Ну да, в тех лохмотьях в тебе бы сразу княжескую дочь признали, – фыркнул он, усаживаясь в кресло.

Отец беспокоился обо мне, волновался. Больше, чем за остальных своих детей, отказываясь признавать, что я давно выросла. И что с рождения ему не принадлежала.

– Ты же понимаешь, что дело не в одежде, – отозвалась я, дёрнув рукой, и рукав богатого платья сполз, обнажая запястье, на котором темнела круглая метка.

Он лишь раз глянул и тут же отвернулся, уставившись в окно.

– Один из них расспрашивает о девушке с волосами цвета тёмной черешни.

Глупенькое сердечко замерло на мгновение. Но всего лишь на мгновение. Я ведь знала, кто меня искал. Только значения это не имело.

– И что? Ты думаешь, ему кто-нибудь расскажет?

– Не посмеют. Но из покоев не выходи. И вообще, лучше будет, если ты завтра утром отправишься в обитель.

Против этого я не возражала. Права была мачеха: не стоило мне приезжать. Но мысль о том, что видимся в последний раз, что больше никогда не вернусь в отчий дом, вызывала слёзы на глазах.

– А свадьба? Она состоится? – спросила тихо, переводя разговор на другую тему.

Отец вздохнул:

– Ты же знаешь, как Айва ждала этого дня.

Кто ж не знал Замок на ушах вот уже полгода стоит. С тех самых пор, как молодой княжич приехал к отцу сватать его младшую дочерь.

– Знаю. Но… сбор всё-таки. Как можно веселиться, когда слёзы кругом?

– Это наша доля, Айвири. Да и гости все собрались. Не выгонять же их. Все князья откликнулись на наш зов, – произнёс отец и, вдруг помрачнев, добавил: – Наш и ликанов.

Я едва не выронила ягодку, удивленно на него взглянув.

– А при чём тут ликаны?

– Они совет просили созвать.

– Зачем? Что им нужно? Какие еще условия они хотят выдвинуть?

– Не знаю. – Он потёр лоб, словно пытаясь сосредоточиться.

И я, повинуясь порыву, вскочила со своего места и поспешила к нему. Присела на подлокотник, обняла и сразу же открыла дар, который мягко коснулся его, стирая болезненные ощущения и тревогу.

– Ты всё обо мне заботишься? – благодарно улыбнулся отец, сжав мою руку.

– А как же иначе.

Мачехе я никогда не доверяла.

– Как же я буду без тебя, дочка?

Я вздохнула:

– Мы будем скучать. Но у тебя есть Айва и Оргус. Глядишь, и внуки скоро пойдут. Они не дадут тебе тосковать. Так зачем ликаны просят созвать совет?

– Ходят слухи, что демоны севера стали сильнее… Зима всё дальше распространяется по миру, Айвири. Сдерживать её всё сложнее. Надо что-то менять.

– Но что? Еще больше увеличить список? Так это не выход. Люди не выстоят против ледяных демонов. Лишь ликаны способны на это. А мы… мы как мясо.

– Будем ждать знака Лаари. Богиня не оставит нас в беде.

– Я знаю, папа, знаю.

Он поймал мою ладошку и прижал к губам, как раз там, где чуть выше на запястье стояла темная печать богини.

– Ты так похожа на свою мать, – вздохнул отец едва слышно и отпустил меня.

Я в ответ грустно улыбнулась и встала, поправляя ткань платья.

– Мне лучше вернуться в свои покои.

– Я навещу тебя вечером.

– Хорошо.

Печать Лаари – это великий дар и большая честь для семьи, где рождается такая девочка. Сама богиня благоволит этому дому, отдав часть своей благодати.

А для отца и моей семьи – это боль.

Князь Рогнар и княгиня Нея ждали рождения своего ребёнка долгих десять лет. Это был счастливый брак, супруги любили друг друга, и лишь отсутствие детей омрачало их жизнь.

Десять лет молитв и тоскливого ожидания, когда надежды уже не было. Княгиня даже провела полгода в храме, прислуживая послушницам. Обещала, что заплатит любую цену, отдаст всё что угодно, лишь бы познать радость материнства.

Её желание сбылось. Лаари услышала молитвы несчастной княгини, и она забеременела. Девять месяцев томительного ожидания, и на свет появилась я. Здоровая, крепкая девочка… с печатью богини на руке.

Матушка прожила сутки, не в силах выдержать правды. Богиня выбрала свою цель, одарила и отняла одновременно. В девять лет мне, как и всем послушницам, предстояло оставить семью и уйти в храм.

Есть дочь – и в то же время нету. Как такое пережить?

Отцу пришлось жениться снова. Ему нужен был наследник, а не призрак дочери, которая никогда не будет принадлежать никому. Когда мне было три года, родилась Айва, еще через пять лет – Оргус.

Но для папы я навсегда осталась его маленькой девочкой, так похожей на любимую жену. Именно поэтому он все эти годы отказывался отпускать меня.

Договорившись с наставницей, привозил ненадолго домой, даже на свадьбу сестры вот вытащил, хотя до обряда посвящения оставалось совсем немного.

Выйдя из кабинета отца, я спустилась по лестнице, прошла внутренний дворик, направляясь к женской половине замка, улыбнулась по пути служанкам, что куда-то спешили с широкими подносами.

Когда до неё оставалось дойти всего десяток метров, сбоку послышались голоса. Не знаю, почему я так отреагировала. Но сердце ёкнуло, а ноги сами понесли к ближайшему кусту.

Дожила, уже в собственном саду прячусь от гостей нежданных!

Но дело было не только в неожиданности, а в холоде. Погожий день, яркое солнышко, пение птиц, лёгкий ветерок, который нёс ароматы цветов и ягод, а мне вдруг стало холодно. У самого сердца кольнула стужа, дрожью пройдясь по телу.

Присев на корточки, я сжала между руками траву, стараясь не касаться колючих веток розы перед собой, и затаила дыхание, пытаясь сдержать рвущийся наружу стон. Ох, как больно! Словно пальцы в студёную воду засунула.

Так сильно погрузилась в собственные ощущения, что не сразу голоса услышала.

– Ты уверен, что с тобой всё нормально?

Этот голос был смутно знаком. Осторожно выглянув, я увидела меж листьев тёмно-синий плащ.

Ликан. Тот самый, с ямочкой, что тогда улыбался мне.

– Феб, прекрати со мной нянчиться.

Вот этот голос я точно слышала впервые. Усталый и злой какой-то, и эта злоба шла изнутри, будто говорившего сжигало что-то, уничтожало.

А холод кольнул сильнее, иголкой проскочив между рёбер.

Он это… из-за него так плохо.

Я постаралась хоть что-то еще разглядеть сквозь листву – и не могла. Лишь синие плащи ликанов. А встать означало выдать себя. А к этому я не была готова.

– Ты весь бледный.

– Прости, загореть не успел, – съязвил тот и вдруг сдавленно охнул.

И этот стон эхом пронёсся у меня в голове, огнём загоревшись на запястье.

Ох, Лаари, да что же это такое?

– Блэйн! – встревоженно вскрикнул первый и, кажется, попытался поддержать друга.

Но тот отмахнулся, прорычал что-то нечленораздельное, забормотав:

– Не трогай… Не трогайте меня… не хочу больше… ничего не хочу…

– Я отведу тебя в комнату, девушки осмотрят тебя.

Незнакомец зло рассмеялся:

– Эти блаженные? Да они едва ходят. Всё ждут не дождутся, когда избавятся от нас. Не надо… ничего не надо.

Феб всё-таки подхватил его под руку и увел прочь в сторону гостевой части дома.

Я некоторое время еще сидела на коленях, прижимая ноющую руку к груди.

Что это было, Лаари? Что ты хотела сказать мне своим знаком?

Но великая богиня была молчалива, а метка уже перестала гореть. И даже холод ушел, ничего уже не напоминало о произошедшем.

Стряхнув зелёные травинки с колен, я выползла из-за куста с розовыми бутонами и встретилась с удивленным взглядом одной из служанок.

Увидев, что я её заметила, она смущенно улыбнулась и подошла ближе:

– Вы что-то хотели, лэра?

– Нет, всё хорошо, – пробормотала я и уже хотела отпустить служанку, как в голову пришла мысль. – Хотя постой. Ты не знаешь… что за девушки путешествуют с ликанами?

У меня были подозрения относительно личностей этих несчастных, но мне надо было убедиться, потому что поверить… поверить в это было страшно.

Девушка, не помню её имени, покраснела и торопливо отвела взгляд.

– Так воины у ликанов и мужчины, и женщины. Одна тут ходит командует.

Наверняка та девица с золотой косой. Такая точно командовать любит.

– И всё? – продолжала допытываться я.

– Да, – ответила она, стараясь не смотреть мне в глаза.

Точно врёт. Видимо, получила приказ молчать.

Да, об этих девушках не принято рассказывать. Если это именно то, о чём я думала. Ну ладно, сама всё узнаю. И совсем скоро.

Отпустив служанку, я продолжила путь в свои покои.

– Это несправедливо! Несправедливо!

Женская половина замка встречала меня прохладой, вкусными ароматами дорогой туалетной воды, цветочных букетов, сладкой выпечки – и криками младшей сестры.

Голос вопящей Айвы стал еще более противным и тонким, еще и эхо подхватило, понесло, усиливая и без того неприятные ощущения.

Я замерла у лестницы и поморщилась. С младшей сестрой мы никогда особо не ладили. Даже в детстве. В отличие от Оргуса. Но причина была не только в различии наших характеров. Неприязни хорошо способствовала мачеха, которая при каждом удобном случае не забывала мне напомнить о том, кто я есть.

Ну вот, легка на помине.

– Айвири, – произнесла она надменно, спускаясь по ступеням мне навстречу.

– Доброго дня, княгиня, – кисло отозвалась я, склонив голову в приветствии, и снова вздрогнула.

– Это ты! Ты во всём виновата! – провизжала Айва, застыв на верхней площадке и грозя мне кулаком.

Ну конечно же, я. Кто же еще мог привести ликанов на две недели раньше положенного срока?

– Айва, радость моя, – терпеливо улыбнулась княгиня, подняв голову. – Не стоит винить Айвири в случившемся. Она же ничего не могла сделать. Не так ли? – спросила мачеха, переводя на меня взгляд.

Например, направить отряд по топям и болотам, поплутать с ними пару дней и привести под конец праздника. Вот тогда бы все были счастливы.

– Ненавижу! Ненавижу тебя!

В мою сторону полетела ваза. Судя по тому, как княгиня поджала губы, ваза была дорогой. Но у Айвы всегда наблюдалась проблема с координацией, и снаряд цели не достиг.

– Если бы не ты, я была бы уже замужем за Миром! – разрыдалась сестра.

А вот тут она была права.

Всё дело в отце. Он специально задержал церемонию на пару дней, чтобы я успела приехать. Последние дни дома. После посвящения приехать уже не получится.

– Тебе бы успокоиться, Айва. Хочешь, я травки заварю? – с улыбкой спросила у неё.

– Отравить меня решила?!

– Не стоит так шутить, – строго отчитала меня мачеха.

– Я просто предложила помощь, – ответила я, возобновляя путь по лестнице. – Завтра свадьба. Увидит тебя Мир такую – опухшую от слёз, заплаканную – и сбежит… И расстроится, – закончила я поспешно, поравнявшись с княгиней.

– Мама!

– Тебе надо успокоиться, радость моя. А тебе, Айвири, – меня удостоили раздраженным взглядом, – стоит вернуться в свои покои. А то слухи разные ходят. Говорят, ликан с серыми глазами девушку разыскивает. С волосами цвета черешни.

Испугать меня решила? Так не получится.

– Именно в свои покои я и иду, спасибо за заботу, – отозвалась я, прошла мимо сестры, спокойно и чинно проплыла по коридору, вошла в свою комнату и аккуратно прикрыла дверь.

Вот теперь можно было выдохнуть.

Глава третья

Лаари – богиня жизни и света. Юная, вечная красавица, один взгляд на которую лишает дара речи. Её губы – лепестки роз, её щеки – нежный персик, глаза – бездонные озера, волосы – золотое облако. Её стан узок, а бёдра круглы. Голос прекрасен, а движения плавны. Само воплощение неземной красоты.

Она наша жизнь и наше спасение.

Лаари защищает наш мир от снежных демонов севера. Именно благодаря ей у нас всегда царили весна и лето, мы не знали голода и холода, по три-четыре раза в год собирая богатый урожай.

Она сама жизнь, а мы верные послушницы, носители этого дара.

С девяти лет нас учили пользоваться им. Мы всегда знали о своём предназначении и гордились этим. Великая честь и великая сила, которой отдавали себя и свои жизни. Послушницы Лаари принадлежали богине и этому миру, но только не себе.

Но это не мешало видеть сны.

Он приходил ко мне часто… пару раз в месяц.

Один и тот же сон.

Я иду по аллее храма, розовой от распустившихся розанов, лепестки которых усыпали узкую дорожку. Шлейф платья, такого невесомого и красивого, словно сотканного из нежно-голубого облака, мягко волочится следом.

Я судорожно сжимаю в руках букетик синих цветов, их запах кружит голову. Никогда не видела таких: крохотных, ярких и ароматных. Сколько ни искала в оранжерее при храме, но не смогла найти таких же.

Волосы причёсывала мне мама. Она собственноручно заплела тонкие косички, которые заколола на затылке и скрепила гребнем с драгоценными камнями. Так и должно было быть. Мать наряжает свою дочь перед тем, как отдать в руки избранника.

Я чувствую её присутствие за своей спиной, но боюсь обернуться. Всё иду и иду вперёд, укрытая мягким пологом прозрачной фаты, края которой украшены крохотными жемчужинками, переливающимися на солнце.

Он ждет меня у алтаря, скрытый сенью самых старых розанов.

Жених… моя любовь и моя жизнь.

Гляжу на него – и сердце привычно ускоряет ритм, а щеки алеют.

Он здесь. Он пришёл.

Я невольно ускоряю шаг, не в силах больше быть вдали от него. Мы так долго были в разлуке. Целую жизнь.

Уже всё готово к церемонии. Сама мать-настоятельница готова нас поженить. Она стоит с мягкой улыбкой на губах, в ее руках – алая лента и ритуальный нож с сапфировой рукояткой.

Быстрее-быстрее. Сердце колотится как сумасшедшее.

Еще немного, и вот я уже рядом с ним, жду, затаив дыхание, когда он обернётся, одарит меня своей улыбкой…

Обычно на этом моменте я просыпалась, так и не увидев лица своего жениха, но не сейчас.

Он медленно обернулся – призрачная тень, и я могу различить лишь силуэт. Исчезла аллея, розаны, алтарь и настоятельница. Все исчезло, кануло в небытие, растаяв в белой дымке.

Стужа, холод, колкие снежинки, застывающие на моём лице. Замерев, я смотрела в прозрачные белые глаза ледяного демона, что встал передо мной.

Безэмоциональное узкое лицо, лишь немного похожее на человеческое, тонкие губы, провал вместо носа, длинные белые волосы, которые на кончиках превращаются в танцующие снежинки.

Крик застывает на губах, когда демон начинает тянуть ко мне свои скрюченные длинные пальцы с острыми когтями.

– Айвир-р-р-ри…

Еще немного – и коснётся, схватит, утащит в своё логово…

Букетик синих цветов выскользнул из рук и медленно падает в снежный сугроб.

Бум…

И я проснулась.

Ох, Лаари, что же это? Раньше всё было иначе. Откуда в снах появился северный демон? Неужели это моя судьба? Сгинуть в холодной стране, став невестой монстра?

Выбравшись из постели, я подошла к окну, которое служанка на ночь прикрыла, и распахнула створки, вдыхая свежий ночной воздух.

Именно в этот момент небо прорезала кривая молния, загрохотал гром, и тяжелые капли дождя упали на землю, застучали по крышам. Сначала их было немного, но стихия набирала обороты, и скоро на город обрушился самый настоящий ливень.

Я протянула ладошку вперёд, собирая прохладные капельки.

– Что ж, – прошептала тихо, всматриваясь в чёрные тучи, которые заволокли небо. – Кажется, поездка пока отменяется.

Вернувшись в кровать, я долго не могла уснуть, ворочалась с одного бока на другой, всё вспоминала жуткого демона с белёсыми глазами и пальцами-когтями. Как самый сладкий сон вдруг превратился в жуткий кошмар? И что он значит? Неужели будущее моё определяет?

Ответа не было. Через час или два, убаюканная музыкой дождя, я всё-таки смогла опять уснуть, обняв подушку. В этот раз обошлось без сновидений.

Проснулась от непонятного шума.

– Давайте, давайте быстрее…

Голова болела, глаза открывались с трудом. Заставив себя подняться, я встала с кровати и подошла к двери, открывая её и выглядывая наружу.

Кругом царил хаос, бегали служанки, едва не сталкиваясь друг с другом, запыхавшиеся, взволнованные. Они таскали какие-то полотенца, наряды, украшения, тарелки с фруктами, корзины цветов и еще кучу всего непонятного.

И командовала всем этим мачеха.

Она стояла на первом этаже и руководила, отдавая приказы каждой несчастной, что мимо неё пробегала.

– Ты! Неси это к приданому! Украшения – княжне. Я же велела убрать этот чай! Она не хочет чай! Мне воды, и быстро! Цветы-то, цветы куда потащила?! Живо назад! Гирлянды – в замок. Что за бестолковые девицы?! В могилу меня вогнать хотите своей тупостью?

– А что здесь происходит? – спросила я, подходя к перилам и чуть свешиваясь.

Служанки замерли на мгновение, подняв на меня глаза, и снова заспешили по своим делам.

Мачеха недовольно поджала губы.

– Проснулась? – произнесла она таким тоном, словно я все эти дни только и делала, что спала.

– Доброго утра, – запоздало поприветствовала я княгиню, заплетая волосы в обычную косу.

– Доброго, как же. Свадьба у нас сегодня, если ты не забыла. Как можно быть такой невоспитанной? У Айвы праздник, а ты думаешь только о себе! Провалялась всё утро, а помогать кто будет?

Я пропустила её замечания мимо ушей так же, как делала все эти годы.

– Помогать? А почему меня раньше не разбудили? Отец же сказал, что утром меня отправят назад в храм.

– Гроза началась, – отозвалась мачеха. Её тоже не радовало моё участие в празднике. – Князь решил не подвергать твою жизнь риску. Хотя какой риск… ну промокла бы чуть-чуть. Закалка нужна для послушницы и даже полезна.

Хм. А если бы меня смыло небольшим наводнением, так вообще было бы прекрасно.

– Так что давай быстрее, собирайся. Слугам нужна помощь, – скомандовала княгиня.

– Какая помощь?

Мы же вроде бы всё подготовили к церемонии еще вчера.

– Дождь идёт, приходится всё переносить в замок. Что за невезение! Лаари смеётся над нами, подсовывая одну каверзу за другой. Так что быстрее, быстрее! Айвири, у нас не так много времени.

Спорить с мачехой было бесполезно, поэтому я кивнула и вернулась в комнату. Переодевшись в обычное тёмно-зелёное платье, спустилась вниз. Волосы я убирала в простенький серый чепчик уже на ходу.

Выпросив у одной из служанок передник, подвязала его на талии.

– Возьмите, – шепнула девушка, сунув мне в карман передника ароматный пирожок. – А то без завтрака. Княгиня с княжной себе подносы назаказывали, а вы… покушать надо.

Она замолчала, неожиданно смутившись, и быстро огляделась.

– Спасибо, – поблагодарила я девушку, сжав её ладонь. – Большое спасибо.

Нас учили обходиться без пищи, так что с голоду бы я не умерла, но эта забота… так на сердце приятно стало.

Широко улыбнувшись, я выскочила во дворик прямо под проливной дождь, беззаботно рассмеявшись, когда вода попала за шиворот. И, не теряя времени даром, побежала на противоположную сторону, плутая по узким дорожкам, перепрыгивая лужи, почти ничего не видя перед собой.

Именно поэтому не успела вовремя среагировать и со всего размаха на кого-то налетела.

– Прошу прощения, – начала я и осеклась, увидев лицо мужчины.

Отскочила, пряча руки за спину и дрожа уже не от прохладного дождя, который неожиданно стих и заморосил, а от совсем иных чувств.

– Ты? – Серые глаза удивленно расширились, когда ликан вглядывался в моё лицо. – Это ведь ты.

Надо же. Какой глазастый, разглядел. Даже в этом уродливом чепце смог узнать. Значит, и правда искал.

– Простите, – пискнула я и попыталась обежать мужчину, вставшего на пути.

– Подожди! – крикнул он, решив поймать меня за руку.

Но не тут-то было, я тут же шарахнулась в сторону, попав двумя ногами в лужу.

– Мне надо бежать, лэр, – заявила испуганно и, подхватив юбку, припустила дальше по тропинке.

Признаюсь, глупое решение. Я только что нарушила одно из правил общения с ликанами. Убежала. Вот же гусыня. Как же так! Но встреча была настолько неожиданной, что я совершенно не подумала, как нужно себя вести. Вот и совершила глупость.

Надеюсь, она ничем мне не аукнется.

Самое главное сейчас, чтобы ни он, ни его сородичи не узнали о том, кто я такая. Это остальные двадцать девять князей закрывали глаза на моё появление в замке, понимая боль утраты отца, а ликаны – это совсем другое. И послушнице не место в замке. Это прямое нарушение правил обители, которое строго каралось.

Конечно, рассчитывать на то, что мужчина оставит попытки догнать меня или пойти следом, было очень самонадеянно. Ну и ладно. В таком виде я мало похожа на княжну, а метку за длинным рукавом не разглядеть. Слуги не болтливые, и никто не выдаст. Считает меня служанкой, пусть так и будет.

Свернув за угол, я поспешила в главный зал.

Дождик закапал сильнее, и надо было спешить. Не хватало еще подхватить простуду. Это других мы можем излечить и поставить на ноги, а вот собственные болезни проходили крайне сложно. Поэтому мы много закалялись, дабы не допустить ослабления здоровья.

Вбежав внутрь, я поправила чепец, который так и норовил съехать на глаза, и огляделась. Так, мужчины перетаскали все скамейки и теперь расставляли их в центре зала, оставляя между двумя рядами небольшой проход.

Красной ковровой дорожки еще не было. Это и понятно, затопчут слуги своими грязными ножищами. Её расстелют потом, перед самой церемонией.

Служанки уже успели украсить алтарь живыми цветами – лилиями и белыми розами, повязали бело-голубыми и золотисто-желтыми лентами. Цвета домов невесты и жениха.

– Помощь нужна? – с ходу произнесла я и широко улыбнулась, внося небольшую сумятицу в работу слуг.

– Лэра, – ко мне со всех ног спешила старшая экономка. – Вы-то что тут делаете? – обеспокоенно спросила она, подходя ближе.

– Тс-с-с, – только успела шепнуть я, спиной чувствуя взгляд внимательных дымчато-серых глаз.

Пошел всё-таки следом. Вот настырный тип. И как теперь отвязаться? Пока на ум ничего не приходило.

Лэра Томени мельком взглянула мне за спину и понимающе кивнула.

– Княгиня прислала меня вам на помощь, – отрапортовала я, улыбнувшись и нащупав в кармане пирожок.

Оставалось надеяться, что он не успел намокнуть. Надо его съесть как-нибудь побыстрее, и желательно в одиночестве. Подальше от любопытных глаз. А то до торжественного обеда еще времени много. Да и не факт, что у меня получится там побывать.

– Княгиня? – переспросила экономка, и её брови удивленно поползли вверх. – Вот же змеюка.

Я чуть не прыснула от смеха по поводу весьма точной характеристики мачехи, но сумела сдержаться, быстро покачав головой и снизив голос до шепота.

– Тихо, лэра Томени, даже у стен есть уши. А княгиня давно мечтает сместить вас с поста. Так зачем помогать ей в этом?

– Подавится. Пока князь здесь распоряжается, я не уйду, – гордо заявила она.

Женщина когда-то была личной горничной моей матушки, но за годы дослужилась до должности экономки. Она очень сильно любила первую княгиню и страшно горевала после её смерти. И именно лэра Томени вырастила меня, дав то материнское тепло и любовь, которых мне так не хватало.

Отец ценил её и, несмотря на все уговоры жены, отказывался увольнять.

– Ох, милая, не здесь ты должна быть, не здесь, – печально вздохнула пожилая женщина.

А я лишь равнодушно пожала плечами, продолжая чувствовать между лопаток пронзительный взгляд мужчины.

Вот же настырный. Всё не уходит. И чего смотрит? Так и дырку прожечь недолго.

Обернуться хотелось жутко, но я лишь сильнее сжала кулаки.

– Даже не знаю, какую работу тебе дать, девочка. Не для тебя всё это.

– Для меня, лэра Томени. Для меня. Вы же знаете, – поспешила заверить я.

– Знаю, знаю. Пойдем, поможешь мне расставить цветы по вазонам. Надо будет задрапировать их тканью и поставить вдоль прохода.

– Хорошо, – ответила ей и вздрогнула, услышав рядом:

– Доброго утра, уважаемая лэра, может, и я для чего сгожусь?

Не знаю, каких трудов мне стоило не обернуться, услышав этот голос совсем рядом с собой. Надо же, как близко подошел.

И мир вокруг нас затих. Это было совсем не преувеличение, вызванное близостью с ликаном. Гомон, разговоры слуг стихли, они побросали свои дела, повернувшись в нашу сторону, жадно вслушиваясь в разговор, ловя каждое слово.

– Жизни и света, почтенная лэра, – произнёс мужчина, остановившись в нескольких шагах за моей спиной.

А по ощущениям, что совсем рядом. Будто стоит мне только закрыть глаза, чуть откинуться назад, и я почувствую осторожное прикосновение горячей ладони к своей спине.

И ощущения были такими яркими, что между лопаток кожа загорелась.

– И вам света и жизни, уважаемый, – уперев руки в бока, произнесла экономка.

Старую Райму Томени сложно было удивить, испугать или сбить с толку. И ликанов она не боялась, несмотря на внушительный и грозный вид последних.

– Вы чего застыли? – повысив голос, прикрикнула она, повернувшись в сторону слуг. – Работа сама по себе не сделается. А перед княгиней сами отчитываться будете. До церемонии всего три часа осталось. Столько успеть надо! Так что быстрее, быстрее!

Упоминание мачехи подействовало. Все снова засуетились, забегали, возвращаясь к своим делам.

– Я, пожалуй, тоже пойду, – пробормотала едва слышно, мечтая оказаться как можно дальше от ликана.

Его сила подавляла, заставляя сердце трепетать от новых, непонятных чувств.

– Иди, милая, иди, – улыбнулась Томени, пропуская меня вперёд и тут же перегораживая путь мужчине, закрывая собой. – Так что вы хотели, любезный?

– Помочь, – донеслось в ответ.

Я подошла к одной из девушек-служанок, которая аккуратно собирала букеты из роз и лилий, украшая их лентами, старательно делая вид, что ничего другого её больше не интересует. А сама невольно вслушивалась в разговор.

– Да где это видано, чтобы гости дорогие работали? – заохала экономка, специально выделив интонацией предпоследнее слово. – Не положено это. Меня князь со свету сживёт.

– Так я сам вызвался.

– Господин, да как же так? Я же говорю, не положено.

– Я же от чистого сердца.

Вот настырный какой. А голос приятный, с бархатистыми нотками.

– Да я разве иное говорю? Только что же вы делать будете?

– Да что скажете. Я сильный.

От волнения у меня страшно дрожали руки. От неловкого движения острый шип розы впился в палец, и я, охнув, прижала подушечку к губам, слизывая капельку крови.

Стоявшая рядом со мной девушка вдруг задрожала и дёрнулась в сторону, едва не свалив уже готовые букеты на пол.

Странная она какая-то. Чего так дёрнулась? Ответ нашёлся быстро.

– Больно? – осторожно спросил ликан, внезапно оказавшийся рядом.

Как я сама не заорала, не знаю.

Только обернулась медленно-медленно, опуская руку и пряча её за спину.

– Нет… не больно, – отозвалась тихо, заглядывая в дымчато-серые глаза и забыв все запреты.

– Лэр, – подала голос Томени. – Спасибо за предложение, но помощь нам не нужна. И дело не только в вашем положении. От вас все слуги шарахаются, девчонки чуть сознание не теряют. А у нас работы много. Так что, будьте так любезны, позвольте нам заниматься своей работой.

Как она его… Я бы так не смогла. И ведь не испугалась.

Ликан повернул к ней голову.

– Прогоняете меня?

– Разве я бы решилась? Просто прошу удалиться.

– Возражать не стану. Только имя у девушки узнаю. В прошлый раз она так и не представилась. А меня убедили, что такой в замке князя нет. Какая она, оказывается, незаметная.

– А если девушка не желает знакомиться, – подала голос я, вновь привлекая к себе его внимание, – вы продолжите настаивать и требовать? У нас все знают о ликанах, все знают, за чем и за кем вы приходите в каждое княжество по очереди. Каждый год. А также нам известно, что ни один из ваших не возьмёт против воли девушку. Или это не так?

Промолчал, лишь губы сжал и прищурился опасно. Только меня не запугать.

Я уже успокоилась и готова была дать отпор. Несмотря на метку, я оставалась княжеской дочерью, хоть и титул не носила.

– Ты права… лэра, – отозвался он, отступая и чуть склонив голову.

Мне даже стыдно стало на мгновение. Но всего на чуть-чуть. Лучше сразу перерубить всё это, остановить. Пусть считает меня зарвавшейся служанкой. Чем узнает правду. Отцу не простят.

Но даже после его ухода работа не спорилась. Букет я составить помогла. Руки все исколола, хотя такого раньше никогда не было. Да и на вопросы отвечала невпопад, ненадолго застывала, вслушиваясь, вернётся ли ликан или нет.

Но он так и не пришел.

– Идите, лэра, идите, – произнесла экономка, отнимая у меня цветы. – Вы и так достаточно сделали.

– Но…

– Идите.

Я благодарно кивнула и поспешила назад. Решила пройти не через дворик, а через дом. Судя по звукам, дождь стал еще сильнее. Пусть путь окажется в два раза длиннее, зато не промокну и подумать время будет.

Но стоило мне пройти коридор и свернуть в один из залов, как там меня ждали новые неприятности.

Глава четвёртая

– Это кто это у нас тут такой красивый и такой занятой? – фальшиво улыбнулся молодой княжич, вставая у меня на пути.

На него, слава Лаари, я не налетела, вовремя остановившись.

Судя по бегающим чёрным глазкам, хмельному перегару и глупой улыбочке завзятого бабника, молодой человек уже успел хорошенько приложиться к обширному винному запасу батюшки. И это с самого утра.

Кажется, кто-то начал отмечать праздник гораздо раньше остальных.

– Доброго утра, – почтительно произнесла я, склонив голову и опуская глаза.

Уж если играть роль служанки, то до конца. Проблема в том, что это не ликан. Это у воинов севера были правила, от которых они не отступали и неукоснительно соблюдали, – молодые вельможи, особенно княжеских кровей, к сожалению, такой принципиальностью не страдали и за служанками волочились.

– Хорошенькая какая, – продолжал улыбаться княжич.

И что он мог рассмотреть в тени, да еще под этим жутким чепчиком, который скрывал чуть ли не пол-лица?

Судя по пурпурной ленте и золотой звезде на ней, это был один из сыновей князя Сангара из южного княжества Аули. А его жители, как и правители, терпением и благородством манер никогда не отличались. И вообще слыли взрывными и импульсивными задирами.

– Прошу прощения, княжич, но мне надо идти, – терпеливо произнесла я, решив пока не называть ему свой титул и род.

Глупая, я еще верила, что смогу обойтись без демонстрации метки.

Но не тут-то было.

Тревога, беспокойство и неожиданное прикосновение… совсем легкое, но чужое, неприятное. Оно было таким быстрым, что я даже среагировать не успела, когда подкравшийся сзади другой княжич стащил у меня с головы чепчик. Коса тут же пала на спину, а короткие пряди – на лицо.

– Ты смотри, какая редкость, – пропел он тут же, продолжая сжимать чепчик в кулаке.

Красное и черное.

Еще одно южное княжество. Кинари, ближайшие соседи Аули.

Высокий, на полторы головы выше меня, худощавый парень со светло-карими глазами, тёмно-каштановыми волосами с лёгкой рыжиной.

Рядом с ним – еще один наследник великой семьи с бледно-зелёной лентой в изумрудную полоску на груди. Цвета княжества западной части материка. Карнир находилось в болотной местности и славилось своими грязевыми целебными источниками, которые так любила знать.

И как этот светлокожий, с крохотными веснушками по всему лицу, затесался в компанию к южным прохиндеям?

– У нас такой цвет называется кьяри, – вытянув руку вперёд и пытаясь схватить меня за косу, произнёс черноглазый, но я успела увернуться. – Цвет самого дорогого вина.

Знаю. У отца в личной коллекции было припасено бутылок двадцать-тридцать. Специально для особенных случаев.

– И куда ты так спешишь, красавица? Почему игнорируешь? – поинтересовался княжич Кинари, продолжая сжимать чепчик в руке.

– Работы много.

– У нас для тебя тоже есть… работа, – сказал рыжий и захохотал.

А я уже не была уверена, что глаза его блестят лишь из-за выпитого вина.

Надеюсь, мой отказ не спровоцирует скандала?

Ох, о чём я только думала? О чём волновалась? Не я виновата в том, что княжичи не понимают слова «нет». И не мне должно быть стыдно.

– Пропустите меня, лэры, – потребовала я, повысив голос.

– Надо же, какая строптивая, – отозвался болотный княжич.

– Ничего, сейчас научим манерам, – добавил черноглазый.

– Объясним, как надо обращаться с высокими гостями, – угрожающе прошипел рыжий.

И они начали медленно меня окружать.

Да, по-хорошему теперь точно не получится.

Надо будет не забыть попросить леди Томени провести ещё одну беседу со служанками. Страшно подумать, что бы случилось, если бы им попалась не я. А обычная девушка. Та, которая не смогла бы дать отпора. И отцу надо сказать. Гости гостями, но вести себя надо прилично.

Я уже открыла было рот, чтобы высказать им всё, что думаю, и продемонстрировать метку, как меня опередили:

– Девушка же попросила оставить её в покое.

Ликан.

Он стоял, прислонившись плечом к одной из двенадцати колонн, украшающих длинный широкий коридор с множеством узких окошек по левую сторону. Сами же колонны располагались справа и были вырублены из вековых сосен, которые невозможно было обхватить руками. Каждую из двенадцати украшал свой неповторимый рисунок, вырезанный мастерами задолго до моего рождения.

Та, на которую опирался ликан, изображала древних охотников с острыми мечами и изогнутыми топорами, преследующих красивого оленя с ветвистыми рогами. В детстве я всегда верила, что охотникам никогда не удастся поймать это величественное животное и они будут веками гоняться за ним. Так, собственно, и было, но только в этой композиции. В жизни, к сожалению, всё иначе.

А я застыла у колонны с лесными волшебницами – тоже очень символично.

Северянин вступился за меня перед молодыми княжичами, но сам остался стоять на месте, только глазами недобро сверкал.

Именно взгляд и внушал трепет. Потому что вся остальная поза выглядела обманчиво расслабленной: сильные руки, скрещенные на груди, наклон головы в сторону, равнодушное выражение лица.

– Ты это… – не слишком уверенно промямлил болотник и, бросив взгляд на товарищей, добавил: – Иди… иди, куда шел.

– А я никуда не шел. Стою, смотрю, наблюдаю, как вы на девушку втроём наброситься решили, – отозвался мужчина спокойно, а сам на меня смотрел.

Южные княжичи посмелее оказались и от неожиданного вмешательства в себя пришли быстро.

– Ты как с нами разговариваешь?! – разгневанно вскричал княжич Аули. – Не видишь, кто перед тобой?

– Отлично вижу, – всё так же невозмутимо отозвался ликан и кивнул на каждого: – Княжич Елизар из Карнира. Аймат из Аули. И Заир из Кинари. Не так ли?

– А ты кто такой? – тут же спросил Аймат.

– Итан Ларкас, сын верховного антура Ардана и представитель своего народа на совете тридцати княжеств.

Я сглотнула. Знала ведь, что не так прост этот сероглазый, а всё равно впечатлилась. Надо же, сын верховного антура, повелителя всех ликанов, самого сильного воина своего рода. Легенды говорят, что он обладал такой силой, что даже ледяные стрелы демонов не могли его убить.

– И что? – не слишком уверенно отозвался Заир. – Иди, куда шел, а нам не мешай.

– Обязательно. Как только девушку отпустите.

– А ты здесь не командуй. Мы её первыми нашли! – огрызнулся Аймат.

Южные княжества более двадцати лет не видели ликанов и уже забыли слёзы матерей, вынужденных отдавать своих сыновей воинам севера. Забыли древний договор, нарушение которого каралась смертью для любого, будь ты крестьянин, торговец, ремесленник, да хоть князь. Скорее всего, оба княжича родились уже после сборов, проходивших в их странах. Вот и забыли правила.

Правда, не все. Елизар должен был помнить. В его княжество ликаны приходили лет двенадцать назад. Вон как юноша напрягся и от друзей стал медленно отходить. Правильный выбор сделал.

А вот отцу мне все рассказать придется. Распустили князья своих сыновей. Раз они смеют так разговаривать с защитниками мира. Очень бы не хотелось, чтобы младший брат вырос таким же.

– Мне и правда лучше уйти, – произнесла я, надеясь таким образом хоть немного разрядить атмосферу. Если я уйду, то им и делить будет нечего.

Но не тут-то было.

– Стоять! – рявкнул Заир, хватая меня за руку, как раз в том самом месте, где за длинным рукавом была скрыта метка Лаари.

Дальше произошло несколько вещей одновременно.

Метка на запястье вспыхнула.

Рыжий княжич охнул от неожиданной боли, отпуская меня.

Я, почувствовав свободу, отскочила в сторону, едва не налетев на ликана, который, по всей видимости, поспешил мне на выручку, за пару секунд преодолев разделяющее нас расстояние.

И в коридор вышел князь Саир со свой свитой.

– Что здесь происходит? – повелительно спросил он, осмотрев нашу компанию.

– Девка, – болезненно выдохнул рыжий, баюкая онемевшую руку. Мой чепчик жалкой тряпкой валялся у его ног. – Девка чуть не убила меня. Это что за порядки такие в Иллиуме, если обычная дворовая баба на жизнь княжича посягает?

– Или что это за княжич, которого одолела девушка, на которую он сам первый и напал, – насмешливо произнёс северянин.

– Жалкая ложь! Мы не нападали! – взвизгнул Аймат. – Я требую созвать совет! Требую наказать этого… этого…

Слова у черноглазого кончились, а на помощь и поддержку ему никто не спешил. Елизар вон совсем в стену вжался, явно мечтая с ней слиться.

– Помолчите! – прикрикнул старый друг отца и повернулся ко мне, приветствуя. – Света и жизни, лэра.

– Жизни и света, князь Саир, – склонила я голову в ответ и добавила с улыбкой: – Рада видеть вас в добром здравии.

– Твоими молитвами, дитя. Позволь мне принести тебе и вам, лэр Ларкас, мои извинения за действия этих недостойных. Даю слово, что об их поведении будет немедленно доложено их родителям.

– Что?

– Как?

– Почему?!

– Извинения принимаются, – прервал стенания юношей ликан. – Долга чести требовать с них не стану.

Я облегченно вздохнула, мысленно благодаря богиню за заступничество.

– Благодарю, лэр.

– Спасибо за помощь, князь Саир. Но мне действительно пора бежать, – произнесла я, больше не желая участвовать в этих разборках.

– Я провожу, – тут же вмешался молодой мужчина.

– Не стоит…

– Но я настаиваю. В замке сейчас неспокойно. Свадьба единственной дочери князя, сбор и совет. И всё в такой короткий срок.

– Ларкас прав, Айвири, – неожиданно поддержал его Саир. – Сопровождение тебе не помешает.

И я была вынуждена сдаться.

Итан Ларкас

Айвири…

Айвири…

Айвири… красивое имя. И так ей шло. Мужчина повторил его про себя еще несколько раз – не для того, чтобы запомнить. Услышанное раз, оно навечно впечаталось в память. А просто потому, что хотелось. И внутренний зверь довольно заурчал, признавая.

– Вам не стоило вмешиваться, лэр, – заметила девушка, спеша по длинным коридорам замка.

Она легко ориентировалась в них и даже ни разу не сбилась с пути и не замедлила шаг. Наоборот, даже немного ускорилась, словно хотела сбежать от него, скрыться.

И это еще больше подзадоривало зверя, заставляя глубинные инстинкты, которые обычно дремали в мирной жизни, просыпаться.

– С ними ты была не так категорична, как со мной, – заметил мужчина, искоса наблюдая за ней.

Поэтому он и шел чуть сзади и не спешил догонять. Так ракурс был лучше.

Прямая спина, гордо вскинутая голова, толстая коса, которая уже начала расплетаться, аккуратные короткие пряди, окружающие лицо с маленьким носиком, полными губами и невероятно красивыми синими глазами в обрамлении пушистых ресниц, таких длинных, что они оставляли тени на щеках. Кожа гладкая, светлая, с лёгким румянцем.

Её поведение действовало на него странно.

Честно говоря, это было непривычно – слышать, как тебя отвергают и просят уйти. Особенно от девушки, которая неожиданно привлекла внимание и так заинтересовала. Итан никогда не бегал за девушками. Положение и внешние данные делали его заветной добычей для северянок – красивых, крепких девиц со светлыми волосами, округлыми бедрами, большой грудью и жаркими обещаниями. Они согревали его ночи, позволяя забыться в своих объятьях, отойти после ледяного ужаса, что преследовал его в кошмарах, даря такое необходимое освобождение.

Любая считала честью и удачей разделить постель с сыном верховного антура. И это не было зазорным или чем-то постыдным.

Жизнь в Ардане могла быть очень короткой. Сегодня ты радуешься, наслаждаешься, а уже завтра замерзаешь навеки. Это касалось и мужчин, и женщин. Мало кто из ликанов доживал до глубокой старости – многие оставляли свою молодость и жизнь на заснеженных склонах гор.

Но на Айвири так смотреть не получалось. До неё даже дотронуться было страшно. Тоненькая, хрупкая и нежная. Подобные на севере не выживали, он знал… видел. Её хотелось спрятать от всего мира, защитить.

Эти чувства были совсем новыми для ликана, непривычными, но дискомфорта не вызывали.

– Но вас же это не остановило, – отозвалась девушка, даже не обернувшись.

Итан давно уже понял, кто она такая. Обычные служанки так себя не ведут и слугами не охраняются. И обращение пожилой экономки от него не укрылось.

– Я думала, вы ушли, – добавила Айвири и всё-таки взглянула на него.

Осторожно, будто украдкой. А потом вновь отвернулась, ускорив шаг.

– Я и ушел. Из зала. Понял, что поговорить нам не дадут. Тебя защищают.

– Как и всех. И вы решили подкараулить меня в другом месте?

– Понял, что через сад ты не пойдешь, и решил поискать другой путь, – признался Итан.

Она понимающе хмыкнула и ответила быстро:

– Это всё равно ничего не изменит. Оставьте меня, лэр, не теряйте зря времени.

– Это из-за отца? – напрямик спросил мужчина, решив сразу все прояснить.

Айвири резко остановилась, будто споткнулась, и, обернувшись, впилась в него требовательным взглядом:

– Какого отца?

– Князя Рогнара.

Побелела так сильно, что того и гляди свалится без чувств. Покачнулась, но смогла устоять на месте. Лишь застыла, сжимая правое запястье левой рукой. А в глазах плескались ужас и паника.

– Вы… знаете? – с трудом произнесла девушка. – Вы знаете, кто я?

Итан не стал её долго мучить и пугать, хотя и не понимал, откуда такая странная реакция на его слова.

– Незаконнорожденная дочь князя Рогнара.

Реакция не заставила себя долго ждать. У неё даже рот приоткрылся от удивления:

– Что? Но как?..

– Догадался? Это не так сложно. Твои манеры, движения, речь. Сразу видно, что ты не служанка. Следующее: экономка тебя бережёт, слуги скрывают, а ведь я расспрашивал о тебе. Зато княгиня ненавидит. На фаворитку ты не похожа. Таких обычно отправляют в отдельные дома на окраину города и навещают сами. Не заставляя работать. Значит, дочь. Незаконная.

– Вы весьма… догадливы, – произнесла Айвири, и цвет лица постепенно начал возвращаться к норме.

Успокоилась. Из глаз исчезло затравленное выражение.

– Если ты боишься реакции князя, то я могу сам с ним поговорить.

– Не стоит, – поспешно произнесла она. – Дело не в нём, а во мне. И только во мне.

– И что же в тебе не так? Только не говори, что боишься нас так же, как и остальные. Больших и страшных ликанов.

– Не скажу, но и обнадёживать не стану. Мой вам совет, лэр: забудьте меня. Уже завтра всё закончится, – ответила девушка тихо, смотря ему прямо в глаза. – Дальше провожать не надо. Мы почти дошли. За проёмом начинается женская часть замка. А вам туда нельзя. Спасибо еще раз и прощайте.

– Айвири, – произнёс Итан, когда она уже почти дошла до арки. – А если я не хочу забывать?

Замерла, чуть повернув голову, и ответила:

– Выбора всё равно нет. Ни у кого из нас.

Взглянула на прощанье и скрылась за поворотом.

Глава пятая

Незаконнорождённая.

Великая Лаари, он решил, что я незаконнорождённая.

Словами не передать тот ужас, что пришлось испытать, услышав от него, что князь мой отец. Сердце буквально ушло в пятки, ноги задрожали, а кровь хлынула вниз, отчего голова закружилась. Непременно упала бы без чувств, но всё вышло иначе.

Надо отдать должное его сообразительности, ликан действительно почти угадал, кто я. И это радовало безмерно.

Оставалось надеяться, что он оставит свою безумную идею поговорить с отцом. Даже страшно представить, как папа отреагирует на слова о моём предполагаемом происхождении.

Князь Рогнар меня любил. Очень сильно любил, гораздо больше, чем других своих детей, и это знали все. Может, именно этого мачеха не могла мне простить.

Но я никогда не пыталась воспользоваться его чувствами, несмотря на уговоры экономки и замечания слуг.

Достаточно было одного моего слова. Одной жалобы на мачеху или сестру. И отец устроил бы скандал. Он знал, что у нас очень напряжённые отношения, и часто пытался выведать у меня правду, найти хоть какое-то доказательство, но я всегда уходила от ответа и заверяла, что у нас всё хорошо.

Глупо? Да, так, скорее всего, оно и было. И уж точно лучше не стало. Поняв, что наказания за свои выходки не получат, Айва с матерью перешли все рамки допустимого. А я всё равно молчала.

Почему? Потому что не желала стать причиной скандала и раздора в той семье. Несмотря ни на что, княгиня оставалась верной женой отца, матерью его детей. Именно она подарила Иллиуму наследника.

А я… я никогда не принадлежала им. Всего лишь прошлое, которое отец никак не может отпустить. Эти короткие визиты лишь усугубляли ситуацию. Все знали, что скоро и они закончатся, стоит мне пройти посвящение. И что будет дальше? Я устрою скандал и уеду, оставив после себя лишь разрушенную семью. Пусть у них не всё было гладко, но они были семьёй. И должны ею остаться.

Ничего страшного, перетерплю. В этом удел послушниц Лаари: служить другим, даже в ущерб себе, неся бремя великого дара.

Я замерла у одной из стен, переводя дыхание, и нащупала в кармане забытый пирожок.

Откусила кусочек и закрыла глаза. Вкусно. Несмотря на то, что он остыл и даже чуть-чуть намок, тесто осталось очень нежным и воздушным. И начинка была моя любимая: сладкая вишня. Кухарка всегда пекла их для меня.

Я медленно жевала пирожок, вспоминая ликана, мысли к которому всё возвращались, даже против воли.

Ни один мужчина так не смотрел на меня… Так, словно я… девушка. Обычная девушка. Свободная и не связанная клятвой.

С рождения все знали, кто я. Все помнили о моём предназначении и о том, что я принадлежу Лаари. И никто не смел относиться ко мне иначе, кроме как с почтением и осторожностью.

Те княжичи не в счет. Они точно не могли узнать или увидеть в простой служанке послушницу богини. Стоило только показать им метку, и ухмылочки тут же сползли бы с их лиц.

Мы неприкосновенны.

Никто никогда не посмеет коснуться послушницы… не сможет возжелать её… пойти против воли богини, навлекая на себя её гнев, от которого ничто не спасёт.

И ликан был единственным, кто не знал о том, кто я.

Не знал и смотрел так, что сердце замирало от неожиданного смущения, а щеки загорались румянцем. Так, что я забывала о своём предназначении.

Я была уверена, что молчала лишь для того, чтобы защитить отца. Да, это так. Но сейчас мне вдруг пришло в голову, что это, возможно, не единственная причина.

Стоит этому ликану узнать о том, что я послушница, и всё изменится.

Пропадет его мягкая улыбка, серые глаза нальются сталью, и из них исчезнет эта лукавая смешинка. И он станет относиться ко мне как все. Станет избегать.

Всё, как и должно быть. Как я его и просила.

Но даже сейчас я с трудом могла признаться, что мне льстило его внимание.

Это ведь не так страшно. Всего один день. Только сегодня. Пусть хоть пару часов, но я побуду обычной… для ликана с дымчато-серыми глазами.

Доев пирожок, я стряхнула крошки с пальцев, вытерла губы ладошкой и поспешила дальше.

Мачеха могла ругаться сколько угодно, но возвращаться в зал я не собиралась. Если ей так надо, она может заняться украшением самостоятельно.

Полная решимости отстоять собственное мнение, я поднялась по лестнице, подошла к комнате сестры и, даже не постучав, открыла дверь.

Все слова застряли в горле, как только я увидела, что именно держала в руках Айва.

Небольшой веночек, сплетённый из серебра и золота, с крохотными цветами из драгоценных камней. Маленькие нежно-розовые соцветия с яркой сердцевиной и крупными тычинками в обрамлении светло-зелёных листочков-изумрудов.

Цветы вишни.

Свадебный венок моей мамы.

Тот самый, который был изображен на большом фамильном портрете, что висел у меня в спальне. Там, где мама, такая счастливая и улыбчивая, стояла в нежно-лиловом платье с открытыми плечами. Роскошные медные волосы лежали волнами, чуть скрытые фатой с мелкими жемчужинками по краю.

Тот самый, который она должна была по традиции надеть на голову мне в день свадебного обряда. Если бы была жива… если бы я не была той, кем являлась с рождения.

Я отказалась от всего. От всех благ и радостей обычного мира. Меня не прельщали дорогие ткани с ручной вышивкой золотом, изысканные яства, крохотные флакончики с ароматной водой, шкатулки с драгоценностями, которые старательно ставил передо мной отец при каждом приезде. Не знаю, чего именно он добивался таким образом, наверное, хотел порадовать. Но мне всё это было не нужно. У меня была другая жизнь и другое будущее, отличное от их.

Я была равнодушна ко всему… Всему, кроме этого венка. Последней памяти о почившей матушке. То немногое, что я всё-таки считала своим. Единственная моя вещь в этом огромном замке великого князя.

И его сейчас пыталась примерить сестра, стоя на небольшом постаменте у огромного, в пол, зеркала. На ней было нежно-голубое платье с длинными рукавами из тонкого кружева, пышной юбкой, которая еще больше подчеркивала узкую талию. Платье было так похоже на то, что преследовало меня во снах, и в то же время немного другое, более вычурное. Ее светлые волосы собраны на затылке и украшены тончайшей фатой.

Нет, она собиралась не просто примерить… Присвоить. Отобрать…

– Отдай, – вырвалось у меня.

Голос прозвучал холодно, резко и был совсем не похож на мой. Словно кто-то другой выдохнул, выкрикнул, пытаясь остановить эту несправедливость.

И всё это действо так захватило меня, что я не заметила мачехи, что, недовольно поджав губы, стояла в стороне, держа в руках совсем другой венок. Тот самый, из цветков апельсина, который она должна была передать сегодня дочери. И, судя по всему, выбор Айвы её совершенно не устраивал.

Сестра от выкрика вздрогнула, так и не надев венок, и обернулась ко мне. Такая красивая, воздушная и нежная… и ядовитая, словно олеандр. Невероятно красивый и столь опасный цветок, сок которого легко может убить.

– Ты что тут забыла? – недовольно спросила она, нахмурившись.

Явно не ожидала увидеть меня сейчас в своих покоях.

– Отдай, – уже более привычным голосом потребовала я.

– Тебя сюда не звали. Иди куда-нибудь… тебе тут не место, – отмахнулась Айва от меня как от назойливой мухи, начисто проигнорировав мои слова.

Обычно я старалась не вступать с ней в споры и мечтала как можно быстрее удалиться, помня заветы настоятельницы. Смирение, и только смирение, а еще послушание. Но не сейчас.

– Отдай, – уже в третий раз повторила я, до боли сжав кулаки. – Это не твоё.

– И не твоё тоже, – усмехнулась сестра. – Ты-то замуж выйти никогда не сможешь. Детей и внуков не будет. Так и передавать его некому. А мне он нравится.

– Айва, – подала голос княгиня, подходя ближе.

Я видела, как побелело её лицо, как мелко дрожали руки, в которых она всё ещё сжимала свой венок.

Очередная выходка дочери не прошла для неё бесследно.

– Она права, – сдавленно произнесла мачеха, наверное, в первый раз признав мою правоту. – Поигралась и будет. Ты должна надеть это.

– Ничего я не должна. Этот, с цветами вишни, подходит мне больше. Смотри, как сочетается нежно-розовый цвет с голубой тканью платья.

И Айва вновь попыталась надеть венок на голову.

– Не смей! – вскрикнула я, делая еще шаг вперёд и вытягивая руку.

Ту самую, на которой огнём горела метка. И крохотные искры силы засияли, засверкали на кончиках пальцев, заставляя вовремя одуматься. Застыть, прижимая руку к груди, неотрывно смотря в лицо младшей сестры.

– Ты что делаешь? Мама, ты видела? Она же собиралась… Силу Лаари нельзя применять во вред. Я… я всё папе расскажу! – вскрикнула Айва.

 Я сама была в ужасе от такого всплеска, но и отступить сейчас не могла, впервые готовая бороться до победного конца. Несмотря ни на что.

– Что именно ты хочешь мне рассказать? – спросил отец, возникая в дверях.

Возник так неожиданно, что никто не успел заметить. И реакция на его появление была очень яркой.

– Великий князь, – прошептала мачеха, склонив голову и шагнув в сторону, как раз так, чтобы скрыть дочь от пристального взгляда мужа.

Но Айва не желала прятаться и скрываться. Глупая, еще не понимала, что даже свадьба не спасёт её сейчас от гнева отца.

Соскочив с постамента, девушка стремительно обогнула мать, которая не успела её остановить, а следом и меня, вышла вперёд, продолжая сжимать венок мамы в руке, возмущенно протараторив:

– Айвири пыталась использовать против меня силу! Хотела ударить! Ты представляешь? А это недопустимо! Для послушницы это смерть. Я всегда говорила, что она мне завидует… и даже сейчас… в самый лучший день, в самый радостный, – глаза Айвы наполнились слезами, причём самыми искренними, – она пытается его отравить своей ненавистью ко мне. А ты мне не веришь. Почему ты мне не веришь? Не стоило её привозить. Я же просила… ты меня совсем не любишь…

Я, конечно, знала, что сестра не в восторге от моих визитов, но не думала, что до такой степени. Да, сильно я её недооценивала и теперь застыла, ожидая реакции отца.

Она была весьма неожиданной и резкой.

– Что у тебя в руке? – ледяным тоном спросил он, еще сильнее нахмурившись.

Сделал пару шагов вперёд и застыл, когда между ними оставалось всего два-три метра.

Слёзы тут же испарились, и сестра закусила губу, внезапно поняв, какой промах в порыве гнева совершила. Венок надо было спрятать за спину или в складках платья, но уж точно не следовало показывать его отцу.

Потому что он помнил.

Я по глазам видела, что отец не забыл его, как и всё то, что возрождало память о первой любимой жене.

– Это… это, – пролепетала сестра, поздно пряча руки за спину.

Это уже не могло ей помочь.

– Я задал вопрос, Айва! Что у тебя в руке? – четко выговаривая каждое слово, произнёс отец.

И я невольно сжалась от тона, которым он это сказал. Никогда не видела князя в таком бешенстве. В те редкие мои визиты он был само внимание и любовь. Ни одного резкого слова или крика. А сейчас я смотрела и не узнавала своего любимого отца.

– Лэр, – попыталась вмешаться мачеха, вновь стремясь закрыть дочь собой, вызвать гнев на себя.

Такое самопожертвование внушало уважение. Но не могло помочь. Не сейчас.

– С вами, княгиня, я поговорю позднее, – отчеканил он и снова взглянул на младшую дочь. – Как посмела ты взять чужую вещь?

– Отец, – попыталась вмешаться я, но он и мне не дал закончить.

– Позже, Айвири, позже, – произнёс отец, слегка смягчив голос, который снова заледенел, стоило ему обратиться к сестре. – Я всё ещё жду ответа, Айва.

– Он… он всё равно ей не нужен! – выпалила та, покраснев, и тяжело сглотнула, решив идти до конца в своём откровении. – И никогда не будет принадлежать послушнице Лаари!

Отец вздрогнул, и глаза полыхнули такой ненавистью, что пришла моя очередь задвигать сестру за спину, пытаясь оградить от гнева князя.

– Не надо, – прошептала мачеха, побледнев еще больше.

Не знаю, к кому она обращалась, в этот момент я пыталась поймать взгляд отца, удержать, успокоить. И магия тёплой волной хлынула к нему, обволакивая, защищая.

Мы могли не только исцелять тело, но и очистить душу, хотя это было гораздо сложнее и опаснее. Но наше родство помогало мне, давая силы.

Раньше у меня всегда получалось, но не сейчас. Магия вдруг натолкнулось на препятствие. Отец закрылся от меня.

– Папа, – мягко обратилась к нему я и протянула руку вперёд, словно желая коснуться.

Ведь это должно было помочь, усилить напор.

Он тряхнул головой и сдавленно произнёс с необычайной мукой в голосе:

– Каждый раз, Айвири… каждый твой визит сюда я спрашивал, просил рассказать правду. Сердцем чуял, что тебе здесь плохо. А ты скрывала, молчала, терпела… Почему?

Ответ нашёлся не сразу. Точнее, я не сразу смогла его произнести, теряясь под пристальным взглядом, от которого внутри всё сжалось.

– Потому что так правильно, – произнесла в ответ.

– Что правильно? Что они истязают тебя? Ненавидят и превращают каждый приезд в мучение?

– Этого не было, – возразила я, но он уже мне не верил.

Став невольным свидетелем нашего разговора, отец получил доказательства того, о чём догадывался долгие годы. И всего того, что я так отчаянно скрывала от него, не желая волновать и причинять боль.

– Было, но ты молчала. Почему? Ты моя дочь, Айвири! Ты княжна…

– Нет, – я тут же оборвала отца, произнеся то, о чем молчала все эти годы. – Я не княжна. Да, твоя дочь, но не княжна. Даже официальной записи о рождении нет. Я принадлежу Лаари, с рождения. Но ты… ты единственный, кто не хочет признавать этого. Думаешь, эти поездки что-то изменят? Я люблю тебя, очень сильно люблю, но чем дальше, тем сложнее. Айва права. Мне не стоило приезжать – ни сейчас, ни ранее. Давно надо было отказаться, но я не могла… Так что не вини сестру. Она относится ко мне согласно моему статусу.

Все давно приняли моё предназначение. Все родственники, слуги, князья.

Все, кроме него, который не желал отпускать, тянул к себе, причиняя боль всем вокруг.

– Статусу, – прошипел отец в ответ. – Как те княжичи?

Он знал.

Надо было сразу понять, что князь Саир уже всё успел рассказать ему. Но я была так расстроена из-за венка, что обо всём забыла. Вот почему он сюда пришел, почему явился так быстро.

Ох, Лаари, спаси нас грешных, дай силы не натворить бед.

– Это случайность, – отозвалась тихо.

– Случайность? Так, да? Случайность, ставшая закономерностью! Почему ты, как какая-то служанка, была отправлена наводить порядок в зале? Прислуживать собственной сестре? Это случайность?  – спросил он, еще больше нахмурившись. И Айва под его взглядом слегка попятилась. – А ведь я строго запретил выходить тебе из покоев. И вы знали об этом, княгиня! Знали, но отправили её туда. Чтобы она попалась на глаза князьям? Или ликанам? Ведь ни для кого не секрет, что её разыскивали. Для чего? Решили потешить своё самолюбие? Поиграть с моей дочерью?

Отец говорил и пристально изучал мачеху, а та застыла, приоткрыв рот, ловя воздух как рыба, выброшенная на сушу.

– Забылись? Так я напомню, кто есть кто в этом замке!

Всё зашло слишком далеко. Надо это остановить. Прямо сейчас, пока еще есть возможность.

– Остановись, – прошептала я, покачав головой, вновь и вновь пытаясь достучаться до отца.

Не получалось. Закрылся, спрятался за болью и ненавистью. И помочь уже было нельзя. Слишком поздно. Теперь никто не смог бы образумить великого князя.

– Как ты сказала, Айва? – резко спросил князь, вновь взглянув на младшую дочь, которая замерла в испуге. – Она никогда не сможет надеть венок своей матери? Сможет! И сделает это сегодня!

Сестра потрясённо ахнула:

– Нет… пожалуйста, не надо…

– Нет, – значительно громче ответила я. – Так нельзя.

Появление еще одной девушки со свадебным венком на голове – это скандал, позор для невесты. Такое не забудут и не простят. Айва, конечно, виновата, но не стоило наказывать так строго.

– Но ты сделаешь это. Ты наденешь свой самый лучший наряд, Айвири, и выйдешь к гостям. Чтобы все, чтобы каждый из них запомнил, что ты моя дочь, в тебе течет моя кровь, и никогда не смел сомневаться и тем более оскорблять. Они все ответят за это унижение. Сегодня, Айвири…

– Нет, – снова повторила я. – Этого не будет. Я не выйду.

– Ты, кажется, не поняла. Это не просьба, а приказ, – отрезал князь. Именно князь, а не отец. – Ты получишь те почести, которых достойна.

Как он не может понять, что они мне не нужны.

– Ты заставишь меня?

Он был непреклонен.

– Если это потребуется.

Но сдаваться так легко я не собиралась, решив привести другие аргументы.

– Не надо, если ликаны узнают, что послушница, не прошедшая посвящение, находится в замке, то последует наказание. Не только для тебя, но для всего Иллиума! Пострадают ни в чем не повинные люди! Из-за твоей непомерной гордости.

Говорила и по его глазам понимала, что всё бесполезно.

– О том, что ты послушница, все будут молчать, так что северяне не узнают. Но, как княжна, ты будешь присутствовать на свадьбе!

– Великий князь, одумайтесь, – взмолилась мачеха, наконец совладав с шоком.

– Папа, – зарыдала сестра. – Не надо. Это же… скандал. Родители Мира…

– Узнают правду. Не переживай, этот брак для них слишком важен, чтобы отказываться от него. Проглотит твой Мир, никуда не денется.

Айва зарыдала еще сильнее, обернулась к матери и тут же попала в её объятья, пытаясь найти утешение.

Венок выскользнул из её рук и беззвучно упал на мягкий ковёр, откуда тут же был поднят отцом.

– Он принадлежит тебе, Айвири, – произнёс великий князь Иллиума, протягивая его мне. – Кем бы ты ни являлась, это вещь всегда принадлежала и будет принадлежать тебе.

Я послушно приняла украшение и снова взглянула на отца.

– Одумайся, папа. Мне не нужно это почтение. Совсем не нужно. А ты идешь на риск, за который будем отвечать все мы.

– Иду. И то, что тебе не нужно всё, знаю. Но ты это получишь. Сегодня.

Глава шестая

Итан Ларкас

– Где тебя сурхи носили?

Джилия подстерегла его у входа в крыло, которое князь Рогнар специально отвёл для ликанов.

Молодая девушка стояла по-мужски: широко расставив ноги и скрестив руки на груди. На пухлых губах играла лёгкая, немного язвительная полуулыбка, не нашедшая отражения в светло-голубых глазах, которые сейчас больше походили на ледники Ардана.

Одета она была непрезентабельно: тёмные свободные штаны, серо-голубая блузка простого кроя с высоким вырезом, украшенная белой вышивкой. Джилия подпоясала её широким поясом чёрного цвета, который делал талию еще уже, а грудь – больше.

Знает ведь, что их пригласили на свадьбу, а всё равно вредничает, язвит, пытается выделиться или вывести его своим непослушанием и дерзкими выходками.

Странные у них отношения. Ведь с детства дружили, в связку сразу встали, даже привыкать не пришлось. С полуслова понимали друг друга, с жеста, взгляда. Именно это делало их семёрку лучшей в Ардане.

А в последнее время отношения не заладились. Ушла лёгкость из общения, которая всегда была им присуща. Джилия всё чаще дулась, огрызалась по поводу и без, хмурилась, погружаясь в невесёлые мысли.

Временами Итан ловил на себе её пристальный, какой-то злой взгляд. Но стоило обернуться, она тут же отводила глаза и делала вид, что ничего не было.

Ликан пытался с ней поговорить. И не раз, и не два.

Вражда, обиды и злость в связке недопустимы, могут пострадать все.

Когда всё это началось? Три недели назад, когда в особо ожесточённой схватке погиб Наяз? Седьмой в их связке, весёлый обаятельный парень с чёрными как ночь глазами, и замену ему до сих пор так и не нашли. Итан виноват, оттягивал до последнего. Но придётся. Вернётся и выберет.

Джилия гибель Наяза переживала тяжелее всех. Она потеряла не только друга и товарища, но и жениха.

Или это напряжение возникло еще раньше? Около года назад, когда девушка, неожиданно для всех, ответила на ухаживания черноглазого гризли?

Итан не знал, но скучал по прошлым отношениям, не зная, как их вернуть. И с каждым днём становилось всё сложнее.

В чём причина? Винила Итана в смерти любимого?

Ликан, как ведущий, должен был вытащить из той облавы всех… а он смог выдернуть лишь Блейна, самого тяжелого, понадеялся, что остальные смогут выйти следом, не проверил, бросил…

Так он и сам себя винил. Ночами вздрагивал от кошмаров, в которых видел покрытое льдом застывшее лицо друга с приоткрытым от предсмертного вопля ртом.

Смерть ходила рядом с ликанами, и мужчину никто не винил, кроме него самого.

Незадолго до похода Итан всё-таки отловил Джилию и предложил уйти из связки, поменяться с кем-нибудь другим, желающих было много. Девушка была сильной и опытной.

– Ты мной недоволен? Я что-то сделала не так? Ошиблась, может, где? – процедил она, побледнев.

– Нет. Я доволен. Просто подумал…

– А ты не думай, – оборвала его девушка резко. – Даже не мечтай, Ларкас. Не уйду я. И закончим на этом разговор.

Они закончили, а напряжение осталось. Дошло до того, что Итан стал сам избегать девушки.

– А ты чего такой довольный? – вдруг спросила Джилия, прищурившись и внимательно вглядываясь в его лицо.

– Чего мне быть недовольным? Всё вроде тихо, спокойно, – отозвался мужчина, проходя внутрь и стряхивая прозрачные капельки влаги с опушки плаща. – Завтра сбор начнём, вот где нервничать надо.

Девушка была вынуждена чуть посторониться, пропуская его вперёд.

– Нашёл-таки, – вдруг зло выпалила она ему в спину.

Итан медленно обернулся и смерил её внимательным взглядом.

– Кого?

– Да девку ту лесную. Можешь не говорить, по глазам вижу, что нашёл. И как? Поймал, завалил?

Зверь внутри гневно рыкнул, и её кошка застыла, замерла, мелькнув в глубине полных какой-то отчаянной боли глаз. Джилия со скрипом стиснула зубы, отступая на полшага, едва не налетев бедром на одну из деревянных колонн, которые держали свод в просторной передней, уставленной лавками и дубовыми столами.

– Не забывайся, – едва слышно отозвался Итан, но она дрогнула от силы голоса ведущего, опустила взгляд, признавая его силу и власть.

– Прости.

Пара секунд, чтобы утихомирить зверя, который никак не желал прощать оскорбления. Кошку следовало наказать, никто не смеет такое говорить о паре ликана. Никто и никогда.

– Что случилось? – спросил Итан, отступая и увеличивая расстояние между ними, чтобы не чувствовать запаха страха и боли, которые волнами шли от Джилии.

Это сильно мешало сосредоточиться и обуздать зверя.

– Блейн со вчерашнего вечера заперся у себя. И никому не открывает.

Серый в последнее время становился всё более раздражительным и нелюдимым, часто отмалчивался и закрывался.

Да, хороша у них связка, ничего не скажешь. Прав был отец, что отправил сюда. Надо было расслабиться хоть немного, прийти в себя, восстановить утерянное со смертью Наяза единение. Только выходило плохо. Чем дальше они от Ардана, тем сложнее становилось.

– Феб говорит, его рана беспокоит, – продолжила Джилия, рискнув поднять на мужчину взгляд.

А вот это уже серьёзно.

Итан дёрнулся, чуть наклонив голову вниз, словно принюхиваясь или прислушиваясь.

– Галия же говорила, что всё нормально.

– Ты на меня не зыркай, – отозвалась девушка, отступая к одной из длинных лавок, что стояли у стены, и тяжело приземляясь на неё. – Я диагнозы ставить не умею. Да, говорила, а Феб другое утверждает. Что вчера в саду Блейну хуже стало. Он рядом был, почувствовал. Мы все отголоски ухватили.

Ухватили. Итан помнил, как кольнуло ледяной иголкой у сердца, но решил… сам не знает что, подумал – ошибся. Здесь, так далеко от Ардана, в окружении вечного лета, так не хотелось вспоминать холодный дом и демонов.

– Галия его осматривала?

– Да что эта полудохлая может. Они все спят и видят, как бы вернуться в свои застенки и молитвы Лаари шептать, – огрызнулась девушка, уже окончательно придя в себя.

Галию она тоже не простила.

Израсходовав силы на Блейна, целительница так и не смогла вытащить Наяза. Да никто бы не смог. Демоны уже сделали своё дело. Когда целительница добралась до тела, искра уже погасла. Но Джилия всё равно не могла простить.

– Прояви уважение, – произнёс Итан, не слишком настаивая. – Тебе отлично известно, как они пострадали этой зимой. Набеги участились, и работы целительницам прибавилось. Они и так почти выгорели.

– Или просто нам стали поставлять бракованных девиц.

– Джилия…

Девушка отмахнулась, вытягивая ноги и прислоняясь спиной к стене.

– Не смотрела твоя Галия Блейна. Никто не смотрел. Говорю же, заперся в комнате, никого не пускает.

– Она не моя, – зачем-то возразил Итан, задумчиво потерев подбородок. – Я с ним поговорю. А ты пришли ко мне одну из девушек.

– Которую?

– У которой сил побольше осталось.

– А разве такие у нас есть? – горько усмехнулась Джилия.

– Ты поищи, – попросил Итан и повернулся к лестнице, напоследок бросив: – И переоденься. Церемония скоро.

– Мне и так хорошо! – крикнула она ему в спину.

– А должно быть ещё и красиво, – поднимаясь по ступенькам, отозвался ликан. – В Иллиуме другие порядки, Джил, не стоит их так сильно шокировать. Нам и без того не слишком рады.

– А нам нигде не рады. Хотя именно благодаря нам демоны ещё не пробрались через заснеженные горы, – пробормотала девушка, не сводя тоскливого взгляда с удаляющегося мужчины.

Он так ничего и не понял.

Ни тогда, ни сейчас.

Итан поднялся на второй этаж, свернул направо и замер на мгновение у комнаты Блейна. Изнутри не доносилось ни звука, но мужчина знал, что Серый не спит. Это проклятье и благодать – чувствовать каждого из связки практически так же ярко, как и себя.

Три месяца назад Итан едва не сдох, когда вместе с отцом ставил заглушки всем шестерым. Уж слишком ярким было чувство потери. Смерть Наяза и ранение Блэйна не прошли бесследно, усиливая собственные эмоции в несколько раз.

И теперь всё начиналось снова.

Прижав руку к тёплой поверхности двери, ликан улавливал раздражение, боль и… холод. Он был таким ярким, что заколол на коже, опалил стужей ладонь. Мужчине пришлось приложить усилие, чтобы не отдёрнуть руку и не отпрянуть.

Здесь, в стране вечного лета, стужа казалась настоящим святотатством.

Выходит, всё намного сложнее, чем они думали и даже могли предполагать.

Мотнув головой, Итан опустил руку и отступил.

Не сейчас…

Сначала надо было подготовиться. Поговорить с Галией. Жизнь показала, что поспешность не всегда благо.

Войдя в свою комнату, он закрыл дверь и бросил плащ на спинку высокого стула, который стоял в углу, на ходу стал стягивать через голову рубашку. Она упала поверх плаща, не удержалась и соскользнула вниз, касаясь рукавом пола.

Обнаженный по пояс, Итан подошёл к большому тазу с прохладной водой, который ещё утром поставили слуги, и, шумно плескаясь, умылся, ополоснув шею и грудь.

После чего мужчина, даже не подумав вытереться, подошёл к арочному окну и выглянул наружу.

Дождь становился всё сильней, а гостей – всё больше. Они подъезжали на крытых повозках к самому входу в замок, выпрыгивали, стараясь как можно быстрее оказаться в сухости и тепле. Шум и голоса стали громче, даже с такого расстояния было слышно, как гости готовятся к свадьбе дочери князя.

Завтра… завтра рано утром, как только отгремят праздничные поздравления, а время сбора не наступит, Итан поговорит с князем.

Конечно, так легко дочь, пусть даже нагулянную, Рогнар не отдаст, но Ларкас найдет слова. Есть вещи, против которых даже князь ничего сделать не сможет. Отмеченная зверем девушка принадлежит ликану. Но это в Ардане. Здесь всё сложнее. Законы Лаари непреложны.

Да, сначала придётся туго. Северный климат тяжел для других, но, он верил, что Айвири сильная, стойкая, крепкая, она выдержит. На первое время можно попросить у отца кристалл. Он не откажет. Пара – такая редкость, что антур не сможет отказать. А кристалл если уж целительниц вытягивает, то и Айвири поможет.

Но не это тревожило сейчас молодого ликана. Если понадобится, Итан готов был горы свернуть, перевернуть весь мир, но сделать так, чтобы девушка была счастлива рядом с ним. Лишь бы согласилась… лишь бы ответила.

С людьми всё сложнее, они не чувствуют пару так ярко, как ликаны. Потом, спустя какое-то время, и к ним придёт всё это, но ждать больше они не могли.

Заставлять её Итан не стал бы. Он вообще ничего не мог сделать против воли девушки. Сама того не подозревая, Айвири может вертеть сыном антура как хочет. Любое её слово, любое желание будет выполнено, каким бы сумасшедшим оно ни было.

Раньше эта зависимость и отсутствие воли пугали. Привыкший быть впереди и распоряжаться другими, мужчина даже представить не мог, каково это – вручать свою жизнь и судьбу в руки своей половинки.

Но сейчас дискомфорта и тем более ужаса он не испытывал. Как и сомнений. Это она. Точно она. Одной встречи было достаточно, чтобы понять это и почувствовать.

До окончания сбора меньше недели. Пара дней для того, чтобы убедить Айвири уехать с ним, навсегда оставив привычный мир и радость лета.

Невозможно?

Не для сына антура.

Итан был полон решимости завоевать сердце своей пары. Чего бы это ни стоило.

Стук в дверь вырвал его из раздумий, заставив резко повернуться и бросить:

– Открыто.

– Нам нужно поговорить, Итан, – решительно произнесла молодая девушка с огромными карими глазами и длинными чёрными волосами, которые были гладко зачёсаны и собраны в косу, что она уложила вокруг головы. – И прямо сейчас.

– Здравствуй, Галия.

Мужчина схватил рубашку и наспех надел на тело, просунув голову в широкий воротник, а руки в манжеты. Заправлять в штаны не стал, так и оставил.

Находиться рядом с девушкой без одежды было неловко, словно в глаза Лаари смотреть, хотя Галия сделала вид, что ничего не произошло. Даже глазом не моргнула, продолжая стоять в дверях и сжимать ручку.

– Прости, если помешала, – произнесла она запоздало, заметив его неожиданное смущение. – Но ты сам сказал, что можно войти.

– Нет, не помешала. Я рад, что ты пришла, – отозвался ликан, жестом приглашая войти и расположиться. – Проходи, присаживайся.

Галия кивнула, закрывая дверь, но присаживаться не стала, так и оставшись стоять тёмной тенью. Хрупкая, невысокая, в тёмно-синем платье с глухим чёрным воротничком.

Они ненавидели белый цвет. Белый и красный. Навеки полюбив чёрный. Он скрывал всё, помогал забыться и стереть из памяти заснеженный Ардан.

– Тебе уже сказали? – спросила целительница.

– Про Блейна? Да. Сказали.

– Рана открылась.

Итан нахмурился, вглядываясь в бледное лицо девушки.

– Ты уверена? Успела осмотреть? – быстро спросил мужчина.

Целительница покачала головой, пояснив:

– Он не дался, заперся в комнате.

– Откуда такие выводы, если ты его даже не видела?

– А что же иначе могло случиться? Феб рассказал мне о холоде.

– Ты отлично знаешь Феба, – не очень уверенно произнёс ликан.

Оправдание звучало глупо, он и сам это чувствовал. Но и верить в такое было сложно.

– Знаю, – перебила его девушка. – И ты тоже. Ни Феб, ни кто-то другой не стал бы лгать и преувеличивать. В любом случае, даже не рассказав, мы бы всё поняли. Мы чувствуем его, Итан, и тебе отлично это известно.

– А если…

– Ошибиться невозможно, – отрезала Галия, махнув рукой и убирая короткие прядки, выбившиеся из косы, за ушко, провела ладошкой по плечу и опустила её, огладив руку. – За этот проклятый год холод до костей пронзил наши тела, въелся в кожу… Мы нутром его чуем. Даже сейчас, когда сил почти не осталось.

– Ты же сама сказала, что Блейну ничего не угрожает. Что поездка на юг поможет ему восстановиться, – заметил мужчина, потирая вдруг занемевшую шею.

– Я помню, что говорила. И я сама три недели назад лично блокировала иглу, – немного резко ответила Галия и вздрогнула, когда тело покрылось мелкой дрожью, возвращая её назад. В те жуткие часы, когда она сама едва не отправилась к Лаари, пытаясь спасти одного твердолобого ликана. – Но ты помнишь, каким тяжёлым было ранение. Чудо, что вообще удалось вытащить тогда. Ведь никто не верил.

Итан помнил. И то, как почти потерял лучшую целительницу, которая так погрузилась в боль раненого, что чуть не ушла за ним следом.

– И что теперь делать?

– Не знаю, – вздохнула целительница. – Я надеялась, что мы успеем прибыть в обитель, там его осмотрят, но… В сложившейся ситуации я не уверена, что мы его довезём, – закончила девушка тихо.

– Если так, то должны остановить распространение, – произнёс Итан, разворачиваясь к окну, чувствуя исходящую от проёма прохладу, запах дождя.

Он никогда не думал, что дождь может так пахнуть.

У них был лишь снег… снег, и только.

Скольких радостей демоны лишили их! И чего еще лишат в будущем.

– Что ты задумал? – спросила девушка, встревоженно вглядываясь в его профиль.

– Не знаю, – честно признался мужчина. – Для начала надо войти внутрь и обследовать его. Ты сможешь? – спросил ликан, вновь разворачиваясь к ней.

Галия неловко пожала плечами.

– Не уверена, что смогу что-то сделать. Ты же знаешь, я почти пуста.

– Знаю. И что тогда? Войти к нему, схватить и свернуть шею?

– Зачем ты так? – отшатнувшись, произнесла она, отводя взгляд.

Да, жестоко. Слишком, но лучше так.

– А как? Ты отлично знаешь, что будет дальше. Если рана открылась, то игла пришла в движение и начала свой путь, отравляя сознание. Это не Наяз – Блейн один из старших ликанов, он не умрёт просто так. Он утянет за собой остальных.

– Это лишь предположение. Я не могу ничего утверждать, пока он не будет обследован.

– Кем? Если ты и другие слишком измучены холодом Ардана.

– Я взяла на себя смелость и пригласила целительниц, – быстро произнесла Галия. – Не смотри так на меня, Итан. Да, я знаю, что должна была сначала посоветоваться с тобой, вы не любите чужаков. Но сейчас не время привередничать. Я не могла представить, что холод проявится за границей Ардана. На землях Иллиума.

Он понимал её, но Галия права: сначала надо было посоветоваться.

– И что?

Ободрённая девушка быстро ответила:

– Здесь, в окрестностях замка князя, есть три целительницы. Все они отозвались на призыв и скоро прибудут… Если ты позволишь…

– Князь знает? – перебил её Итан.

– Нет.

– И не должен знать. Не стоит пока нервировать, особенно сегодня, в день свадьбы. Единственную дочь замуж отдают.

Галия внезапно отвернулась, поправляя воротник тёмного платья, пробормотав:

– Да… единственную дочь. Что будем делать? Его же нельзя оставлять.

– Для начала надо успокоиться. Никакой паники. Всё можно исправить. Мы не доведём до крайности. Попробуй достучаться до Блейна. С тобой он другой, – задумчиво произнёс Итан, потирая переносицу. – Дождитесь других целительниц. Я даю разрешение на то, чтобы они его осмотрели.

– Спасибо, – благодарно улыбнулась девушка.

– А мне с Джилией и Калебом надо будет посетить свадьбу. Феб останется с тобой. Не стоит волновать высокое семейство.

Галия кивнула, вновь поднимая на него полные затаённого страха чёрные глаза:

– Ты думаешь, у нас получится?

– Уверен, – кивнул ликан и повернулся к окну.

Сквозь шум дождя послышался тихий звон колокола.

– Пора собираться. Торжество вот-вот начнётся.

Глава седьмая

Мой наряд был красивым и страшно неудобным. Он состоял из трёх частей. Сначала была нижняя юбка из тёмно-синей ткани, край которой виднелся из-под длинной голубой туники, цвет которой плавно переходил от тёмного к светлому, белея на груди. Поверх – белый кафтан из бархатной ткани с толстым кантом и широкими рукавами, украшенный вышивкой из серебряных нитей.

Белый и голубой – родовые цвета Иллиума.

Длинные волосы, распущенные и причёсанные до блеска, гладкими волнами падали на плечи. На висках – тонкие косички, собранные на затылке. А на голове – свадебный венок из драгоценных камней.

Тонкие пальцы унизаны дорогими перстнями, на груди – тяжелое ожерелье, словно ошейник стянувшее шею. Мочки ушей ныли от тяжелых серёг, которые были такими длинными, что почти касались плеч.

Служанка подвела мои глаза чёрными красками, затенила веки тёмно-синими порошками, губы украсила алой помадой. Она даже кожу мою немного отбелила.

Из высокого, в пол, зеркала на меня смотрела молодая княжна. Красивая, гордая и такая чужая.

Осторожно ступая в неудобных башмачках, расшитых стеклянными бусинами, я подошла к нему и коснулась подушечками пальцев гладкой прохладной поверхности.

– Какая вы красивая, лэра, – щебетала Ану, молодая служанка, кружась вокруг меня. То и дело замирая для того, чтобы поправить ткань платья, уложить на место выбившуюся из прически прядь волос. – Нарядная. Настоящая княжна.

Я кивнула, продолжая вглядываться в собственное отражение, пытаясь найти в глубине хоть какие-то эмоции на это неожиданное преображение. Ведь именно такой я должна была родиться. Но ничего, кроме неловкости, не находила.

Наряд был не только неудобным, но еще и очень жарким. По спине уже тонкой струйкой бежал пот, усиливая и без того неприятные ощущения.

Не чувствовала я себя княжной. Даже сейчас. Большую часть своей жизни я прожила в монастыре, где царили совсем иные порядки и законы.

– Дай мне воды, – попросила я, отворачиваясь от зеркала.

Девушка тут же бросилась исполнять, через пару секунд протягивая мне стакан с прозрачной жидкостью.

Я сделала два глотка и вернула ей, тут же направляясь к окну.

Над княжеским двором вновь пронёсся звон колокола.

– Уже пора выходить, – заметила Ану, замерев у меня за спиной.

– Я слышу, – отозвалась я и внезапно нахмурилась, хватаясь за подоконник и вглядываясь в невысокую фигурку пожилой женщины, которая, несмотря на свой весьма почтенный возраст и мелкий противный дождик, двигалась весьма проворно.

На ней был тёмно-серый плащ с капюшоном, скрывающим черты лица. Но видеть лицо мне было и не нужно. Я сразу узнала её по движениям, по тому, как она опиралась на старую изогнутую клюку.

Ведь именно старая Нэнни обучала меня первые девять лет жизни до моего отъезда в обитель. Именно на неё рассчитывал отец, мечтая, чтобы после посвящения я пошла к ней в помощницы, поселившись рядом с домом. Хотя это было строго запрещено законом.

– Кто-то заболел? – спросила я, не оборачиваясь.

А старая Нэнни, застыв во дворе, вдруг сменила направление и поспешила прочь и скрылась за поворотом, отправляясь к дальнему крылу. Насколько мне известно, именно там и разместились ликаны.

– С чего вы взяли?

– Я видела старую Нэнни.

– Целительницу? – удивлённо переспросила Ану, рискнув подойти ближе и тоже выглянуть в окно.

Но старушка уже скрылась из глаз.

– Да, – сказала я, отступая. – Что-то случилось?

– Мне это неизвестно, – искренне ответила девушка.

Значит, не в самом замке, иначе слухи бы быстро распространились. У ликанов. Интересно, а отец знает?

– Неважно, – отмахнулась я. – Уже пора.

Ану проводила меня длинными узкими коридорами, которыми пользуются слуги, к дверям главного зала, специально, чтобы меня никто не увидел раньше времени. Об этом тоже распорядился отец. Он хотел, чтобы моё появление было фееричным и запоминающимся.

Из-за дубовых дверей фальшпанели доносились голоса, лёгкая музыка, сквозь щели лился свет. Подойдя еще ближе, я перевела дыхание, пытаясь хоть что-то разглядеть.

Все двадцать девять князей собственной персоной, высшая аристократия Иллиума… ликаны.

С трудом, но мне удалось рассмотреть уже знакомую троицу северных воинов, которые сидели чуть в стороне. Словно почувствовав мой взгляд, сероглазый вдруг дёрнулся и повернул голову, внимательно осматривая зал.

Мне стоило больших усилий, чтобы не отшатнуться и не отступить.

Нет, пока он меня не видит, так что шарахаться и смысла не было.

Мне всё еще хотелось верить, что отец одумается. Что это была всего лишь угроза, чтобы приструнить сестру и мачеху. Он не мог так жестоко поступить с дочерью, которую несмотря ни на что любил.

Колокола прозвонили в третий раз, и гости стихли, поворачиваясь к алтарю, у которого рядом со жрецом стояли жених и князь Иллиума. За его спиной бледной тенью замерла княгиня и родители Мира. Я видела их всего два раза, но сразу узнала.

– Света и жизни! – торжественно провозгласил отец.

И зал вздрогнул от ответного единого приветствия гостей:

– Жизни и света!

– Сегодня торжественный день для всего Иллиума. Моя дочь выходит замуж. И я благодарен, что вы прибыли со всех уголков нашего мира, чтобы разделить эту радость со мной.

Послышались аплодисменты.

Гости расположились поудобнее, ожидая появления невесты и самого ритуала. Но у отца были другие планы.

Я видела, каким решительным блеском загорелись его глаза, и прикусила губу, поняв, что князь Рогнар пойдёт сегодня до конца.

– Прежде чем мы приступим к торжеству, я хочу, чтобы вы поприветствовали еще одного члена княжеской семьи Иллиума. Ту, о которой все эти годы было принято лишь шептаться. Ту, которую скрывали и незаслуженно забыли. Но, несмотря ни на что, она остаётся моей дочерью. Старшей дочерью! – произнёс отец, пристально глядя на дверь, за которой, затаив дыхание, стояла я. – Прошу поприветствовать. Княжна Айвири!

И створки двери в этот момент мягко распахнулись. Скорее всего, слуги, стоящие за ней, открыли, но для меня это стало неожиданностью.

Я зажмурилась от слишком яркого света, задрожав от неожиданного всплеска шума, сменившегося шепотками, которые смолкли в следующее мгновение.

Открыв глаза в резко наступившей тишине, я застыла перед сотнями удивлённых взглядов, смотря лишь на отца, который спешил ко мне по небольшому проходу.

О нет! Нет! Только не это!

Отец должен сопровождать к алтарю невесту, а не её сестру.

Только так, и никак иначе.

Я оступилась, пошатнувшись на неудобных туфлях, больше всего мечтая сбежать, скрыться с глаз, уйти и забыть всё как страшный сон.

Но князь уже рядом. Замер, требовательно протягивая руку и произнеся моё имя:

– Айвири.

Я смотрела ему прямо в глаза, когда нерешительно вкладывала ладошку. Жалобно, умоляюще.

Остановись… остановись…

Лёгкий шёпот прошёлся по залу и почти сразу затих.

Меня узнали, не забыли, но причин произошедшего не понимали. Правда, не все. Были те, кто осознавал, что стало причиной такого риска.

Я мельком увидела побледневшего принца Аймата, который, не отрываясь, смотрел на меня, шевеля губами.

Узнал. И теперь не представлял, как выпутываться из сложившейся ситуации. И не только он. Где-то в зале сидели его дружки, и они меня тоже узнали.

Расстояние до алтаря было небольшим, но оно показалось мне бесконечным. Каждый шаг был мучением, а от напряжения сводило мышцы.

– Остановись, – прошептала я одними губами в то короткое мгновение, когда стояла к зрителям спиной.

– Нет, – так же беззвучно отозвался отец, даже не думая скрываться.

И развернул меня к толпе.

– Моя старшая дочь Айвири! – вновь провозгласил князь Рогнар, обнимая за плечи.

Слишком крепко, болезненно, словно боялся, что я сбегу. Зря старался. Я послушно стояла, обводя невидящим взглядом зал.

– Света и жизни, – тихо произнесла, приветствуя гостей.

Но в наступившей тишине мой голос прозвучал неожиданно громко.

– Жизни и света, – нестройным хором ответили мне.

Напряжение повисло в зале. Великие князья молча переглядывались, бросая осторожные взгляды в сторону ликанов. Рискнула посмотреть на них и я.

Блондинка уже пришла в себя и смотрела на меня с таким презрением, что сердце ёкнуло. Знакомый силач лишь ухмылялся, неторопливо поглаживая кустистую бороду.

И только потом я взглянула на сероглазого. Он смотрел на меня… с интересом и любопытством. Ни гнева, ни шока я не уловила.

Да, он знал, чья я дочь. Но, слава Лаари, не понял, почему отец скрывал меня ото всех. Наверняка мужчина уже нашёл ответ на этот вопрос, придумал что-то логическое. Но уж точно не понял, что я послушница богини.

Я поправила рукав платья, сильнее натягивая его. Метка была надёжно скрыта, но страх никуда не делся. Я не могла допустить даже возможности того, чтобы правда открылась.

– Что ж, пора начинать, – произнёс отец, давая знак жрецу.

А я смогла вздохнуть свободно.

Как оказалось, зря. Испытания на этом не закончились.

Мне следовало встать за спину мачехи и там стоять оставшуюся часть торжества, но у отца на это были другие планы.

Зазвучала музыка, и двери во дворик распахнулись. Там под широким пологом стояла Айва, сжимая в руках букет незабудок.

Стояла, нервно осматриваясь, и даже фата не могла скрыть бледной улыбки, застывшей на её лице, когда она смотрела на князя в ожидании, что вот сейчас он шагнёт навстречу, пройдёт по ковровой дорожке, возьмёт за руку и отведёт к жениху. Как того требовали обычаи.

Но время шло, а отец продолжал стоять рядом со мной.

– Остановись, – уже в который раз шепнула я, с жалостью смотря на сестру, которая всё никак не могла поверить, что он её бросил.

Сейчас.

Да, эта свадьба надолго запомнится. Мало того, что по времени попала на великий сбор, так еще и все традиции были порушены.

– Она сполна почувствует то, что испытывала ты эти годы.

– Ненависть порождает ненависть.

– Это моё слово…

За спиной зашевелилась мачеха, но тут же была остановлена коротким и резким окриком:

– Стой.

И Айва сделала первый шаг. Под насмешливыми взглядами сотни гостей девушка медленно брела вдоль рядов, до крови кусая губы. Оставленная семьёй, брошенная отцом, который при всех отказался от неё.

– Не надо, – выдохнула я, порываясь встать рядом.

Поддержать, проводить невесту в новый дом, как того требовали обычаи. Ведь не будет молодым счастья без благословения. Это все знали. И задетая гордость – не повод так поступить с ней. Никто не заслуживает такого.

Но князь слишком крепко сжимал меня за плечи. А вырываться я не стала. Всё и так было слишком сложно.

Айва уже подошла к алтарю, застыв рядом с женихом и не зная, что делать дальше. Это отец должен был вложить её руку в руку жениха, обвязать лентами. А он продолжал стоять у меня за спиной.

– Прошу, – простонала мачеха сзади. – Ты и так достаточно унизил нас…

– Не достаточно…

Не знаю, откуда взялись силы. Или, может, дело в даре, который вдруг вспыхнул, отозвался в каждой клеточке окаменевшего тела, слегка оттолкнул отца. Не больно, но от неожиданности он дёрнулся, ослабляя хватку. А мне и этого было достаточно, чтобы вырваться.

Два шага, и вот я уже возле сестры.

Стремительно взяла её за влажную ладонь и подвела к застывшему Миру, лицо которого сейчас больше напоминало маску. Неподвижное, безэмоциональное.

Простит ли он невесте такое унижение?

На Айву сейчас тоже страшно смотреть. В потухших глазах не отражалось ничего. Ни ненависти, ни благодарности.

Прости его, Лаари, ибо не ведает, что творит.

– Я, Айвири, – начала я немного дрожащим голосом, поворачиваясь к алтарю, – дочь дома Иллиума, вверяю судьбу своей сестры в руки Мира из дома Телайн. И благословляю союз от имени нашего дома.

Дрожащими пальцами, соединила их руки и быстро обвязала лентой, поднимая глаза вверх. Туда, где на небольшом постаменте стояло каменное изображение богини.

– Прошу защиты для молодой семьи. Храни их, великая Лаари, – закончила я и сглотнула, когда внезапно по залу пронёсся легкий ветерок.

Он потревожил вуаль, сорвал лепестки роз, и они, кружась в причудливом танце, опустились на головы молодым, словно кто-то осыпал их.

Изумлённый вздох гостей и широкая улыбка жреца, который одобрительно взглянул на меня, застывшую между ошарашенными молодыми.

– Богиня благоволит вам, дети. Её одобрение сложно получить.

Лёгкий ветерок коснулся моих покрасневших щёк, обдавая ароматом дождя и роз, а в голове словно послышался насмешливый голос: «Довольна?»

Отпустив их руки, я с поклоном отступила, сама до конца не веря в то, что всё происходит наяву, шепнула едва слышно:

– Спасибо…

И только после этого рискнула взглянуть на отца.

Я многое ожидала увидеть в его глазах. Злость, недовольство, презрение или, может быть, разочарование. Но чего я точно не ожидала, так это страха. И пусть это чувство мелькнуло во взгляде всего на долю секунды, но оно было таким ярким, что я невольно замерла, вглядываясь и пытаясь понять, что стало причиной.

Почему страх? За кого?

За младшую дочь, которую он, несмотря на все мои страдания, обрёк на унижение? Потому что его выходку Айве не простят и не забудут. Да, Лаари благословила молодых, но не отец. Его благословение сестра так и не получила. Конечно, еще не поздно и он может сделать это после церемонии. Но лучший момент всё равно был упущен.

Думал ли князь, какому унижению подверг не только её, но и всю семью жениха? Влиятельная семья Иллиума, которая пусть и не стояла на одной ступеньке с княжеской, но занимала высокое положение. И, вполне возможно, вместо союзника отец сейчас получил врага. И это князь Рогнар, который всегда отличался здравомыслием и взвешенными поступками.

Одна ошибка может так много стоить.

Или, возможно, страх в его глазах из-за меня? Что зашёл слишком далеко и вот-вот ликаны догадаются о том, что я не просто дочь, а послушница, которая, вопреки правилам и законам, продолжает вот уже одиннадцать лет приезжать в отчий дом?

Одиннадцать лет. Большая часть моей жизни проведена во лжи и обмане, в страхе, что вот-вот всё раскроется. Я могла понять отца, но не настоятельницу. Почему она позволила? Как рискнула пойти против воли богини в угоду одному из тридцати князей?

Какой бы высокий пост он ни занимал, это не имело значения. Обитель всегда стояла особняком от остальных княжеств, и никто не имел права вмешиваться в её деятельность. Давать указания или требовать что-нибудь. В крайнем случае – попросить.

Но тогда почему настоятельница согласилась на просьбу отца? Я ведь никогда её не спрашивала. Наверное, боялась, что поездки прекратятся. Но сейчас мысленно дала себе слово, что, когда вернусь, обязательно спрошу. Чего бы мне это ни стоило.

Заминка длилась всего секунду. Я шустро обошла отца, встав на законное место позади мачехи, и смогла перевести дыхание.

Я не ждала одобрения княгини или благодарности. Не для этого было всё сделано. Мне всё равно, поблагодарят они с Айвой меня за вмешательство или, наоборот, свалят всю вину за произошедшее.

В сложившейся ситуации нет правых, виноваты все.

Давно следовало что-то изменить, но я предпочитала прятаться и скрывать от всех истинное положение дел. Играла в жертву? Да, наверное, так и есть. Из года в год еще больше усугубляя ситуацию.

Честно говоря, следовало сразу отказаться от этих поездок в Иллиум. Тогда все были бы счастливы. Исчезла бы эта ревность и ненависть.

Надо было. Но я слишком любила отца.

Далее обряд прошёл без осложнений. Ритуальные слова и песнопения, молитва Лаари, кубок вина, что молодые пригубили по очереди. Острие ножа с капельками крови. Робкая улыбка Айвы, которая сейчас выглядела такой нежной и воздушной. Счастье в её глазах, такое яркое, настоящее, светилось так, что хотелось зажмуриться.

Завидовала ли я ей? Никогда. Но сейчас что-то такое непонятное, тяжелое сдавило грудь. У меня ведь никогда не будет так.

И если раньше, до этого момента, я была горда своим предназначением, то сейчас, всего на секундочку, вдруг стало тоскливо.

Это чувство пришлось быстро прогнать. Нельзя сомневаться в своём предназначении. Тем более что это ничего не изменит. Моя жизнь принадлежит Лаари и этому миру. И точка.

Оторвав взгляд от молодых, которые в этот момент произносили священные фразы вслед за жрецом, я бегло оглядела гостей. Вроде бы всё хорошо. Все, кажется, уже забыли о том, что было в начале. Но это только видимость.

Запнулась я лишь на мгновение, когда встретилась с внимательными дымчато-серыми глазами. Ликан, в отличие от остальных, смотрел только на меня. Практически не мигая, пристально. И щеки вновь вспыхнули румянцем, и этот жар отозвался в груди непонятным томлением.

Нет, так нельзя! Завтра же утром отправлюсь в обитель. И неважно, дождь ли будет или настоящий потоп. Оставаться в замке мне больше нельзя. И так по грани ходим.

Настоятельница всегда говорила, предостерегая нас, что Лаари каждой из послушниц даёт своё испытание, искушая перед посвящением, и наш долг – выстоять. Этот ликан был моим личным испытанием.

Зал взорвался аплодисментами, что привело меня в чувство. Церемония завершилась. Пора было поздравлять новобрачных.

Пользуясь толкотней, я незаметно, бочком, продвинулась к выходу, скользнула за вуаль и поспешила прочь из зала.

Всё, хватит! На сегодня моя роль любимой дочери завершена. Для всех.

Судьбу больше испытывать я не собиралась.

Глава восьмая

Подхватив подол неудобного наряда, быстро вышла в длинный коридор, прошла мимо спешащих и снующих туда-сюда слуг, у которых осталось совсем немного времени перед тем, как важные гости хлынут из зала и начнётся главный пир.

– Всё в порядке, лэра? – спросила одна из девушек, встав у меня на пути.

Её голубые глаза смотрели на меня с тревогой.

– Да, да, всё отлично, – натянуто улыбнувшись, ответила ей и поспешила дальше.

Возвращаться в покои желания не было, опять придётся брести по длинным коридорам у всех на глазах. Да и не хотелось мне в эту золотую клетку. Никуда не хотелось. Все силы словно разом оставили.

Воздух… Мне нужен воздух. Прямо сейчас.

Рванула в сторону. Как раз туда, где был один из трёх выходов на широкую террасу под большим навесом.

Всего пара минут, и я выскочила из замка, застыла, вдыхая свежий влажный от дождя воздух, закрыв глаза.

Как же хорошо. Аромат сырой травы, земли, цветущих трав. Всё это успокаивало, убирая ниоткуда возникшую головную боль.

Как же устала от всего. И хочу назад в обитель. Туда, где всё легко и просто, когда не приходится скрываться и бояться неосторожного жеста или звука. Надо же, эта пара дней превратила меня в нервную особу, вздрагивающую от каждого звука.