Скрытая цивилизация. О сексе, культуре, чувствах и зависимостях животных в дикой природе бесплатное чтение

Карстен Бренсинг
Скрытая цивилизация. О сексе, культуре, чувствах и зависимостях животных в дикой природе

В детстве я общался с животными, следуя простому правилу моих родителей:

«Поступай с другими так, как хочешь, чтобы они поступали с тобой».

Karsten Brensing

Das Mysterium der Tiere. Was sie denken, was sie fühlen

© Aufbau Verlag GmbH & Co. KG, Berlin 2017

© Силаева М. А., перевод на русский язык, 2023

© ООО «Издательство «Эксмо"», 2023

Глава I
Что меня изумляет… (или просто: введение)

Дельфины обращаются друг к другу по именам, а культура косаток насчитывает больше 700 000 лет. Шимпанзе ведут стратегические войны, а карликовые шимпанзе бонобо любят «грязные разговорчики».

Что только не происходит с животными! Каждую неделю в прессе появляются сообщения о поразительных способностях животных. Мы удивляемся и хотим узнать, о чем думают животные и что у них происходит, но это остается для нас загадкой.

Моим лучшим другом до сих пор остается собака. Ох, как это печально, подумаете вы, и, конечно, это звучит жалко, ибо что это говорит о моей социальной жизни? К счастью, последнее не является темой этой книги, потому что речь пойдет о животных и, по большей части, об их зачастую невероятной социальной жизни с коллегами, друзьями, родственниками, врагами и стратегически спланированными территориальными войнами. Тайна, которая нас волнует, касается исключительно животных и того, что происходит в их нервных тканях, и не касается нас, людей.

Мы, конечно, можем запросто наблюдать за поведением животных и делать из этого поведения выводы, но мы не можем спросить их, правильно ли мы все поняли.

В моем экспериментальном исследовании, которое каждый разумный ученый проводит заранее, чтобы не ошибиться, я отмечал в соответствии со своими наблюдениями, что дельфины в программах плавания явно ищут близости к людям в воде. На этом тезисе также спекулирует реклама дельфинотерапии. Но после года видеонаблюдения и подробного анализа выяснилось как раз обратное: дельфины пытались увернуться от людей, что довольно трудно осуществить в крошечном бассейне. Так были разрушены не только мои детские мечты, но и карьерные планы. Как же я мог так сильно ошибаться?

Несколько десятков лет назад для дельфинария в Британской Колумбии поймали группу косаток. Всех животных кормили рыбой, но три особи отказывались от еды. У работников был выбор: посмотреть, что будет дальше, или выпустить их на волю? Они ждали, пока одна из косаток не умрет от голода, а остальные начнут есть рыбу. Животные отказывались от еды, протестуя против неволи, или просто не любили рыбу? В том же районе авария танкера Exxon Valdez почти привела к вымиранию нескольких популяций косаток — они отказывались спариваться с косатками проплывающих мимо стай. Это поведение противоречит логике теории эволюции, согласно которой они должны были фактически набрасываться на «гостей», чтобы увеличить свой генофонд.

Сегодня мы знаем больше: животные существуют в более чем 700 000-летней культуре со своим кодексом поведения, который запрещает одним бороться с косатками-убийцами, пожирающими млекопитающих, а другим — есть рыбу. Финансовый кризис и поведение трейдеров потрясли мир, а их поступки привели в упадок целые экономики. Как ни странно, причина кризиса кроется не в жадности отдельных людей, а, как нам кажется, в иррациональных моделях поведения, существующих 30 миллионов лет и общих для нас и других приматов.

Насекомые, которые пользуются инструментами; рыбы со своей собственной культурой; дельфины, дающие себе имена, или слоны, которые хоронят своих мертвых сородичей. Животные, которые живут честно или намеренно обманывают. Животные, которые лечат себя антибиотиками или позволяют нам, людям, работать на себя. Но что это значит, когда один ворон мысленно превращается в другого ворона, чтобы предугадать его поведение, или когда сорока узнает себя в зеркале, или если животные успешно проходят когнитивные тесты так же, как и мы, люди? Как мы должны классифицировать эти способности, где животные становятся с нами на один уровень? И при каких обстоятельствах мы сами приобрели эти способности?

Я постараюсь ответить на эти и многие другие вопросы, исходя из бесчисленных наблюдений. В конце концов вы, наверное, зададитесь вопросом: чем же мы все же отличаемся от животных? Ответ: немногим, но я могу сказать, что у людей есть одна маленькая особенность, которая привела нас к успеху как вид, и это не язык. Это не пошатнет трон, на котором восседает человек, но после прочтения этой книги вы, возможно, больше не будете одиноки, но будете жить в одном мире с сознательными и испытывающими эмоции существами и, может быть, начнете по утрам вежливо здороваться с воронами и голубями по соседству.

Глава II
Хороший животный секс

Некоторое время назад я интересовался всем, что касалось расширения сознания, и в поисках своего философского камня наткнулся на одну тантру.

Несмотря на то что автор стремился раскрыть тантру в правильном свете и ограничить западное секс-ориентированное восприятие, тема секса волшебным образом привлекла меня: Sex sells^[1]! И неважно, будь то журнал «Телегид» или капот внедорожника, — голая кожа соблазняет, вызывает желание смотреть и даже больше. Секс — невероятно мощный источник внутренней мотивации и удовольствия. И это хорошо, потому что в противном случае наши предки сидели на деревьях и любовались бы небом, а нас бы и вовсе не было.

Однако перед тем, как мы перейдем к грязным разговорчикам у животных и сексуальным игрушкам приматов, невероятным секс-практикам в немецких палисадниках и когнитивным достижениям дельфинов для получения удовольствия, мы должны прояснить некоторые принципиальные аспекты.

Секс — одно из самых древних и, наверное, самых важных изобретений матери-природы, оно древнее гендерного разделения и имеет только один изъян: оно приводит к смерти.

Многоклеточные организмы довольно скоро поняли, что имеет смысл обмениваться генетическим материалом с другими «особями». Так и первые многоклеточные в то время, пока еще даже нельзя было отличить животных от растений, удвоили свою наследственную информацию и отправили ее в путешествие. Эти одноклеточные гаметы имели четкую задачу объединяться с другими одноклеточными гаметами, чтобы смешать их гены. Секс был изобретен. Но со смешением генетического материала цепь бессмертия была прервана, потому что каждый новый организм отличался от обоих родителей. Получается, секс — единственный настоящий смертный грех.

Тем не менее эта стратегия имела огромные преимущества, так как благодаря комбинированию разных наследственных свойств приводила к учащению мутаций, то есть к изменению изначального наследственного материала. Был изобретен ключ к расцвету земной жизни во всем ее великолепии и биологическом разнообразии. Но для реабилитации бактерий нужно добавить, что у них есть кое-что похожее на секс, что называется конъюгацией. С помощью так называемых половых нитей они обмениваются небольшими фрагментами своего генетического материала. Если закодированная информация имеет какой-то смысл, то при последующем делении эта несущая определенную способность информация передается дочерним клонам. Если нет, то она либо не мешает, либо приводит к гибели бактерии. Кто не рискует, тот не пьет шампанского.

Но первые миллионы лет секс еще не был таким сложным. Можно легко допустить, что семенные клетки одного организма скрещивались между собой и тем самым сводили на нет все усилия. В принципе даже сегодня все вращается вокруг этой темы и спектр принятых мер крайне разнообразен: изобретение полов, стыдливое сокрытие семян у растений, каверзные социальные правила, определяющие, кому и с кем можно заниматься сексом. Последнее является не только составляющей частью нашей человеческой культуры, но и движущей силой для возникновения самых сложных социальных систем, которые наблюдаются в животном царстве. Поэтому формирование союзов третьего порядка еще недавно считалось присуще лишь людям, пока мы не изучили поведение дельфинов в Западной Австралии, но об этом позже.

Секс инопланетян

Я смотрю из окна своего кабинета в сад и уверяю вас — вы даже представить себе не можете, какие диковинные сексуальные практики там в ходу у самого, пожалуй, невероятного существа нашей планеты: прямо у вас на глазах, в вашем саду или цветочном ящике. Я говорю о тихоходке — очень милом животном около 0,5 миллиметра размером, которое есть практически везде: на земле, в воде, да и на околоземных орбитах. Как и хордовые, к которым относятся люди, рыбы, птицы и рептилии, тихоходки образуют отдельный тип с примерно 1000 различающимися видами.

Вооружившись микроскопом, вы бы могли наблюдать в своем саду следующее: любовник крадется к самке, чтобы соблазнить ее. После некоторого времени, потраченного на ухаживания, наконец, наступает время для нежного поцелуя. Этот поцелуй — не просто прототип французского поцелуя, нет, он выходит далеко за его рамки, потому что сам поцелуй — это совокупление. Исследователи предполагают, что при этом происходит передача семенных клеток. Возможно, самки сохраняют их до следующей линьки, а затем помещают вместе с яйцами в свой бывший экзоскелет, который теперь защищает выводок. А может быть, они просто проглатывают семенные клетки. Существуют даже настоящие двуполые (гермафродитные) виды, особи которых являются и мужскими, и женскими одновременно. К сожалению, никто не знает, как им удается поцеловаться самим с собой. Но наряду с нежностями есть и брутальные способы.

В этом варианте сексуальной игры жених не срывает с тела невесты одежду, а вспарывает ей живот и просто набивает его своим семенем^[2]. Может быть, это какая-то форма внутреннего оплодотворения. Теперь вы наверняка думаете, что уж в вашей-то постели такого точно никогда не случится. Но именно так поступает классический паразит человека — постельный клоп.

Самец вонзает заостренный, похожий на полую иглу, половой орган в брюхо самки и закачивает сперму в ее кровоток^[3].

При таком многообразии сексуальных игр уже не удивительно, что некоторые виды тихоходок способны к девственному размножению, так называемому партеногенезу, и отказываются от секса в любой форме. В этом случае самки оплодотворяют себя сами, не будучи при этом гермафродитами. Для того чтобы это сработало, его собственные гормоны заставляют организм поверить в то, что у него есть оплодотворенное яйцо. Тот же трюк работает и у некоторых рептилий и червей. Это проблемно с точки зрения эволюции и, конечно, печально для самцов, но если бы я был самкой, оказавшейся в глухом углу без самцов, этот способ стал бы огромным биологическим преимуществом, так как позволил бы мне в одиночку создать новую популяцию. Если популяция достигает достаточно большого размера, то в ней все чаще происходит зачатие самцов и снова может начаться половое веселье.

Теперь мне, конечно, предстоит разгадать загадку, как настоящий многоклеточный организм с нервной системой, мышцами и пищеварительным аппаратом попадает на околоземную орбиту и выживает там.

Тихоходки — настоящие специалисты по выживанию: их можно нагревать до более чем 250 градусов по Цельсию, подвергать глубоководному давлению и даже отправлять в космос, и они при этом останутся в живых.

Но и другим видам тоже есть чем удивить нас в плане сексуальной жизни. Вы же все это знаете — в самый важный момент у действующих лиц вырываются приятные стоны.

К счастью, не предсмертные, как у бедняг самцов пчел. Общеизвестный факт — самцы пчел, трутни, умирают после полового акта. Но знаете ли вы, как именно это происходит? Они взрываются, и их самоубийство имеет сигнальное значение. Трутни беззаветно подчиняются аттрактивному воздействию запаха феромонов королевы. Как вы их ни разворачивайте, они все равно устремятся к соблазнительно благоухающей, готовой к зачатию пчелиной матке. Они набрасываются на матку в полете и вставляют в нее свой совокупительный орган. В этот момент он напряжен, и королева притягивает его к себе, сокращая мышцы низа брюшка. Делает она это с таким пылом, что бедный трутень лопается, часто с весьма звучным хлопком^[4]. Все, что от него осталось, — это его орган совокупления, застрявший в брюшке королевы. Кстати, некоторые виды, например, кроты и некоторые другие грызуны, оставляют своего рода пояс верности, закрывая липкой пробкой женское половое отверстие. У трутней иначе: ткань мужского внутреннего полового органа, которая воспринимается нами как оранжевая, еще и светится в невидимом для нас ультрафиолетовом спектре, в прямом смысле слова являясь маяком для других стремящихся к спариванию трутней. За время этих спариваний пчелиная королева набирает себе сперму на всю оставшуюся жизнь.

Но существует и миролюбивое исключение: капские медоносные южноафриканские пчелы Apis mellifera capensis, живущие только в Южной Африке, вполне обходятся без самцов. Рабочие особи этих пчел откладывают яйца, и из них снова вылупляются рабочие пчелы. Эта загадка явно противоречит логике полового размножения и вызывает у биологов большую головную боль^[5]. С другой стороны, это логично — самцы не имеют желания взрываться при оплодотворении и не собираются к этому возвращаться.

Другое удивительно странное поведение я наблюдал в детстве в своем аквариуме.

Когда мне в очередной раз запретили смотреть телевизор, я часами сидел перед резервуаром с нашей парой красочных цихлид вида Pseudocrenilabrus nicholsi и завороженно наблюдал, как при малейшей опасности маленькие детеныши исчезают во рту своих родителей. Для меня это всегда было сущим кошмаром, потому что я ужасно боялся, что маленьких рыбок попросту съедят. Но через несколько секунд они выскальзывали изо рта родителя и бодро плыли дальше. Так называемое инкубирование икры во рту самками, самцами или обоими полами (в зависимости от вида) может быть реальной проблемой. Как я узнал позднее, в период инкубации рыбки должны поститься, чтобы мой детский страх не претворился в жизнь. Но, как это и случается в жизни, такую преданность и любовь легко эксплуатировать, поэтому перистоусый сомик-кукушка подбрасывает свою икру в кладки рыб, инкубирующих икру во рту.

Но не только самцы цихлид трогательно заботятся о своих детенышах. Другая рыба, больше похожая на маленькую лошадку, полностью лишила самок звания матерей. Самцы морских коньков оплодотворяют свои семена яйцами самок. Оплодотворенные зиготы затем вылупляются в брюшном мешке, а самец позже рожает живых маленьких коньков.

После того как мы рассмотрели широкий спектр сексуальных практик, таких как половое и бесполое размножение, партеногенез и гермафродитизм, мы приближаемся к знакомым берегам и начинаем с секс-игрушек.

Секс-игрушки

Тем не менее тереться о лиану — это мастурбация, и она широко распространена в животном мире. Бесчисленное множество животных это делают и не без серьезных оснований. Многие животные размножаются только в определенные сезоны. Они могли бы уже вымереть, если бы не удовлетворяли сами себя.

Мужские семенные клетки, в отличие от женских яйцеклеток, постоянно воспроизводятся в организме. В этом и кроется главный недостаток — они быстро стареют и живут недолго. Большим преимуществом мастурбации является постоянная доступность свежей и молодой спермы, чтобы добиться успеха при использовании редких реальных возможностей спаривания. К тому же мастурбация расслабляет и снижает агрессивность^[6]. Существует ряд интересных наблюдений подобного рода. Так, засняли обезьяну капуцина, которая насиловала утку^[7], или, например, шимпанзе, занимавшегося оральным сексом с лягушкой^[8]. Некоторым пловцам также приходилось выступать в роли секс-кукол в уже упомянутой программе плавания с дельфинами. После такой любовной атаки одна дрессировщица дельфинов неделю проходила с синим бедром. Мой совет всем в такой ситуации: пожалуйста, не принимайте первые прикосновения как проявление симпатии. Человек и животные слишком разные, поэтому вы можете быть им совсем и несимпатичны. Если животное, будь то в неволе или на свободе, приближается к вам с подобными намерениями, это потому, что оно в состоянии это сделать, а вы находитесь в его власти в воде. Такое поведение должно быть немедленно пресечено четкой жестикуляцией и тактическим отступлением. Мои дорогие читатели-мужчины, от этого страдают не только женщины, дельфины-самцы весьма непривередливы.

Теперь, когда вы знаете об истинных предпосылках мастурбации, вы можете лучше понять недалеких собак, которые удовлетворяют себя с помощью подушек. Однако есть выход из положения: в отличие от человеческих секс-кукол в воде, существуют и настоящие секс-куклы для скучающих домашних питомцев, например, у компании Hotdoll^[9].

Однако здесь я должен развеять широко распространенное заблуждение, которым мы обязаны биологам поведения прошлого века. Секс рассматривался как инстинкт, предназначенный исключительно для продолжения рода. Это в значительной мере так, но делать вывод о том, что животные делают это только для воспроизводства и не получают от этого удовольствия, было бы слишком недальновидно.

Но ощущения — это только один из аспектов. Чем сложнее мозг и чем больше различных стимулов и информации он может обработать, тем активнее и влиятельнее он может вмешиваться в процессы, управляемые гормонами. У наших бедных трутней нет такого выбора. Даже если внешний вид пчелиной королевы не оказывает на них никакого влияния, ее запах всесилен. Для нас, людей, запахи тоже важны, но благодаря сложному мозгу мы можем с этим справиться. Например, нас интересует внешняя красота партнера. Но это продукт нашей культуры. У красоток Рубенса, вероятно, не было бы шансов на сегодняшнем модельном рынке. Сейчас мы знаем, что лишь у нескольких видов культура влияет на половую жизнь. В главе «Неизведанные культуры» мы, например, узнаем, что у косаток есть 100 000-летняя культура, запрещающая им спариваться с другой определенной группой косаток, а горбатые киты, так же как и мы, полностью подчиняются диктату моды.

С фаллоимитаторами мы далеко не продвинулись, но, может быть, есть другие примеры секс-игрушек в царстве животных? Ответ: да. Профессор Уильям МакГрю упомянул совершенно особый тип инструмента для секса в обзорной статье об использовании технологий у приматов^[10]. В интервью для New York Times^[11] в качестве примера он привел открытие 1980 года^[12]. Там описывалась вот такая ситуация: самцы шимпанзе сидят с широко расставленными ногами и шуршат листьями, используя свои эрегированные пенисы…

Ну и, думаете вы, когда уже начнется секс и появятся игрушки? Это как посмотреть. Сначала нужно уточнить, что именно мы понимаем под инструментом. Инструментом считается объект, не являющийся частью тела и который служит для достижения определенной цели^[13]. Для начала рассмотрим внимательнее сам лист. Разрывание листьев^[14], а также треск и шуршание сухой листвой — это жест, которым шимпанзе стараются привлечь внимание. Это схоже с тем, что в лесу мы по шелесту листьев обращаем внимание на птицу в кустах. Мы навостряем уши и смотрим на кустарник. Упомянутая самка реагирует так же. То, что она видит, заставляет ее реагировать. Демонстрация готового инструмента удовольствия между ног самца — очевидный намек. Но не завидуйте, это редко срабатывает сразу. Чаще всего возбужденным самцам нужно долго и упорно шуршать листьями, пока самка наконец не приблизится и не предложит ему себя. На данный момент у нас есть все необходимое, чтобы говорить об инструменте — объекте, не являющемся частью тела и служащем для достижения цели.

В национальном парке Таи в Кот-д'Ивуар самцы шимпанзе заявляют о своих потребностях, щелкая костяшками пальцев (хрусть-хрусть)^[15].

Однако этот жест в разных группах шимпанзе будет иметь разное значение. Так, у шимпанзе в Босу молодые животные тоже щелкают костяшками. Но они просто хотят поиграть.

Увы, щелкающие суставы нельзя считать секс-инструментами, потому что пальцы — это части тела. Но шимпанзе из парка Таи тоже шуршат листьями. Они делают это для привлечения внимания. Обычно за шумом следует важное сообщение.

Щелчки, столь широко распространенные в языке Африки, похожи по звучанию на шелест листьев, и можно сделать предположение, что этот звук был элементом первого языка^[16]. Мысль о том, что треск и шуршание листьев были, пожалуй, первым действительно символичным элементом нашего языкового развития, представляется очень увлекательной. Думаю, теперь вкусные хрустящие чипсы приобретают совершенно новый смысл. Испытайте свою удачу на следующей вечеринке и смело хватайте коробку Pringles. И посмотрите, что произойдет, когда вы будете громко хрустеть, глядя на свой объект вожделения. Возможно, оживут древние, глубоко укоренившиеся животные инстинкты, что подводит нас к следующей теме.

Сексуальное насилие

Давайте не будем концентрироваться на плюсах и минусах этой очевидно противоречивой книги. Но, возможно, вы оцените следующий пример, показывающий, что у эволюции тоже есть средства и пути для обуздания слишком экстремальных мужских потребностей. Речь пойдет о животном, которое мы чаще всего ассоциируем с окровавленной мордой и поеданием падали. К сожалению, подобное изображение пятнистых гиен не способствовало симпатии к ним. И это совершенно несправедливо, потому что у них абсолютно невероятная социальная жизнь (подробнее об этом в главе «Коллективизм») и они изобрели, пожалуй, самый поразительный половой акт среди млекопитающих.

Самцы гиен занимают в иерархии подчиненное положение, они мельче самок, и даже самая низшая по рангу самка может послать любого из них куда подальше.

Но сила не спасает от сексуального насилия, потому что самцы могут объединиться (смотрите главу «Групповой секс») и вместе насиловать, что является очень необычной стратегией.

Однако с самками гиен этот способ не работает, потому что у них есть своего рода пояс верности. Отличная шутка природы — между ног у самок болтаются пенис и мошонка. На самом деле это клитор, так называемый псевдопенис, способный к эрекции, а половые губы, состоящие из жировой ткани, формируют мешковидную складку, похожую на мошонку.^[17] Всю эту конструкцию вполне можно сравнить с мужскими половыми органами. У самок нет внешнего входа во влагалище. Единственный способ для пениса доставить свой ценный груз — это проникновение эрегированного пениса в полый внутри эрегированный клитор. Для этого самцу нужно фактически заползти под самку, и оба партнера должны четко координировать работу своих половых органов. В этой идеальной защите от изнасилования есть только один недостаток: рождение потомства тоже возможно только через клитор. Рождение гиены — чрезвычайно болезненный процесс, нередко клитор разрывается и заживает неделями после родов.

Пенис или псевдопенис выполняет еще одну важную функцию. Взаимные приветствия — это в некотором смысле ритуал. Особи становятся рядом, голова к попе, и низший по рангу зверь должен поднять ногу, чтобы доминант мог его понюхать. Еще одним выражением ущербности данной конструкции является то, что в этот момент пенис и псевдопенис находятся в эрегированном состоянии^[18]. Импотенция может стать настоящей проблемой.

Проще дела обстоят у краснопятнистой подвязочной змеи, которая живет в Северной Америке. Ее пояс целомудрия — очень сильная мышца перед клоакой, которая предотвращает любое проникновение внутрь^[19]. Но использует она эту мышцу только с молодыми самцами. Хотя для меня загадка, как ей это удается, потому что на одну самку набрасываются сразу несколько самцов, чтобы совокупиться в так называемом брачном змеином клубке. В отличие от большинства рептилий, откладывающих яйца, они в конечном итоге рожают живых детенышей. Еще встречаются самодельные пояса целомудрия из соломы и других материалов. Они выглядят очаровательно и красиво оформлены. Впрочем, кто бы мог подумать, что их себе делают самцы. Подробнее об этом в главе «Архитектура животных».

Групповой секс

Вообще групповой секс не должен быть сам по себе неприятным, как нам показывает половая жизнь бонобо. Бонобо на первый взгляд — вылитые шимпанзе. По правде говоря, они тоже шимпанзе, потому что к этому роду относят два вида: обыкновенный шимпанзе и бонобо. Их еще называют карликовыми шимпанзе, но это весьма несправедливо, так как они почти такого же размера, как и обычные. Кстати, шимпанзе ближе к нам, чем орангутаны, которые также относятся к человекообразным обезьянам. У них есть одна простая отличительная черта — лоб. У бонобо он выпуклый и чаще всего лысый. По сравнению с часто агрессивными шимпанзе они считаются миролюбивыми хиппи среди человекообразных обезьян. Многие считают их вегетарианцами, но есть и исключения^[20]. Многообразие вариантов их сексуального поведения трудно обозримо. Самки занимаются этим с самками, самцы с самцами, самки с самцами, молодые со старыми. Кроме того, их техники секса тоже разнообразны: наряду со стандартным вариантом (догги-стайл), у них есть миссионерская поза, а также другие позы, с трудом поддающиеся описанию, при которых они висят на деревьях.

Они целуются с языками и любят оральный секс.^[21] Но все же их наиболее впечатляющей отличительно чертой считается миролюбие, которому они, вне всяких сомнений, обязаны интенсивной сексуальной жизни.

Представьте себе, что отправились в поход с друзьями. Дорога утомительная, кроме того, друзья порядком раздражают вас своими бессмысленными эмоциями. Теперь еще и в животе бурчит, но вам повезло — вот уже виднеется горная хижина. К сожалению, из-за постоянного нытья в дороге вы опоздали — буфет уже почти пуст. Настроение падает до нуля. У бонобо все было бы иначе. У наших ближайших родственников первым делом возникла бы эрекция, а у их самок первой мыслью был бы секс. Началась бы всеобщая расслабляющая игра. Раздраженный человек, осознавая свое негативное влияние на группу и видя ваше неприязненное отношение, подошел бы и выразил явный интерес к вашим внешним половым органам с помощью четких жестов. Флирт сводит агрессию на нет, и все становится проще.

В отличие от обыкновенного шимпанзе, у которых все ясно с источниками питания, бонобо среди своих делят пищу мирно. Такие взаимоотношения наблюдаются и в естественной среде обитания, и в зоопарках.^[22] Кроме того, следует заметить, что самцы бонобо первым делом выстраивают дружеские отношения с избранницей.^[23] Самцы строят эти отношения перед тем, как приступить к тяжкому труду размножения. Поэтому у бонобо гендерное равноправие. Нет доминирующего пола, как это бывает у нас и других видов человекообразных обезьян.

Нам всем понятно, насколько может быть сильной сексуальная мотивация. Даже люди, несмотря на все их высокоразвитое сознание, способность мыслить стратегически и предвидеть последствия собственных поступков, без какой-либо материальной или социальной выгоды идут на риск изнасилования другого человека. Они делают это в одиночку, группой или в собственных фантазиях.

Ну и, конечно же, любимые многими дельфины не брезгуют ничем в вопросах секса. С человеческой точки зрения их поведение аморально, потому что несколько самцов похищают самку, чтобы дни напролет наслаждаться близостью с ней.

Нам нужно ненадолго вернуться назад, и я расскажу вам кое-что о жизни дельфинов. В отличие от зоопарков и дельфинариев, где самец всегда доминирует над группой самок, в естественной среде обитания дельфины живут отдельно друг от друга и встречаются сезонно раз в несколько лет для совокупления.

В большинстве популяций секс с дельфинами противоположного пола скорее исключение, чем правило. Обычно девочки ласкают девочек, а мальчики мальчиков. Тем не менее раз в год стремление к спариванию с особью другого пола становится непреодолимым, и ребята, которые обычно бороздят океан устоявшейся группой из пары или тройки геев, собираются в большие группы. С помощью численного превосходства им удается отбить готовую к размножению самку у ее группы, похитить ее на несколько дней, а затем, сменяя друг друга, спариваться с ней. Но давайте вкратце поясним, как вообще возникает такая ситуация, особенно часто наблюдаемая в популяции дельфинов у побережья Западной Австралии.

Детеныши дельфинов появляются на свет довольно беспомощными, как и мы, люди. В общем-то, им нужно научиться почти всему, кроме плавания и дыхания. Потому малыши в течение многих лет зависят от своих матерей. Следует упомянуть, что у дельфинов рождается поровну самцов и самок. Но если самки несколько лет заняты воспитанием потомства, то они выпадают из категории партнеров по размножению. Итого: потенциальные сексуальные партнеры-самки либо слишком молоды, либо слишком стары. Таким образом, на одну потенциально пригодную к размножению самку приходится пять и более ретивых молодых самцов. Другими словами: конфликт неизбежен. Теперь, в отличие от нашей жизни на суше, свободный океан представляет собой трехмерное пространство без углов, краев и границ. Весьма сложно умыкнуть самку из группы, когда у нее столько возможностей сбежать. А если выходить «на охоту», когда вас восемь, а лучше пятнадцать, шансы выглядят существенно выше. Поэтому похотливым самцам сначала нужно собрать себе команду, на которую они могут положиться. В конце концов суть тут не только в том, чтобы успешно выкрасть самку, еще нужна уверенность, что тебя не оттеснят, когда придет твоя очередь. Вообще-то реальный половой акт менее брутален, чем мы можем себе представить в сложившихся обстоятельствах. Никто никого не удерживает, а вода вообще-то весьма упругая среда. В трехмерном пространстве секс — это акт, в котором должны участвовать оба партнера и при котором любая помеха может привести к неудаче. Поэтому хаотичная давка обуреваемых похотью «баранов», каждый из которых боится, что его оттеснят, совершенно неуместна. Я не хочу и не буду говорить о вовлеченной в процесс самке ничего, кроме того, что природа не следует нашим представлениям о моральном поведении. А вот группы самцов очень хорошо изучены за последнее десятилетие, и опубликованные результаты даже больше, чем сенсация, потому что речь идет о первом свидетельстве альянса третьего порядка.^[24] Что же это такое на самом деле, вы узнаете в главе «Другой Фейсбук».

Гормоны у руля

Гормональный контроль становится особенно очевидным в поведении представителей разных полов. Все мы построены в соответствии с генетическим планом, согласно которому поначалу проявляются в основном женские черты. Лишь на более поздних этапах эмбрионального развития появляются черты мужского пола.

Бывает и наоборот, как у рыбы-клоуна (Amphiprion percula), которую мы нежно храним в наших сердцах благодаря герою мультфильма Немо. У рыб-анемон все дети рождаются самцами и живут в так называемой полиандрии. Ими управляет самка, властительница симбиотических анемонов. Но, подождите, тут что-то не так. Если рождаются только самцы, откуда берутся самки? Если правящая самка умирает, покидает легкомысленно родной дом или ее съедают, самый сильный самец начинает процедуру по смене пола. И уже через неделю среди анемон появится новая правительница, и, хотя речь идет о том же животном, поведенческий репертуар полностью меняется.^[25] Условия окружающей среды и механизмы так называемой эпигенетики, впрочем, могут сделать так, что самки снова превратятся в самцов, как это бывает, например, у тропической рыбки талассомы синеголовой и местного пятнистого губана, который обитает у острова Гельголанд.

Изменение поведения посредством подавления или стимуляции гормонами происходит самыми разнообразными способами как у животных, так и у людей.

С эволюционной точки зрения кастрация, конечно, нежелательна, но при определенных отношения или в определенных общественных системах такое серьезное изменение личности может оказаться полезным даже людям. Евнухи, то есть кастрированные мужчины, были важны во многих культурах, например, в Китае или Османской империи. Нам в западной культуре воображение сразу рисует великолепный гарем и пышный, окутанный разноцветными шелками надсмотрщик. Исторически реальность была иной. Евнухи были не особо амбициозны и не могли подложить кукушкино яйцо в царское гнездо. И поэтому не представляли опасности для трона. Наоборот, за ними закрепилась слава выдающихся чиновников и военных со стратегическим мышлением.

У наших ближайших родственников — орангутанов, одного из четырех видов человекообразных обезьян из Юго-Восточной Азии, это работает аналогично, но является лишь маскировкой. У них два вида самцов. Более мелкие самцы выглядят как самки, они останавливаются в своем развитии. Часто они остаются на этом этапе развития всю жизнь. Когда более высокое в иерархии место оказывается свободным, они меняют себя с помощью гормонов и превращаются в доминантных самцов с явными гендерными отличиями: горловыми мешками и характерными лицевыми наростами^[26].

На этом маскировка и кончается, потому что, в отличие от наших евнухов, это половозрелые особи, которые только и ждут удачного момента. Они, правда, не столь популярны у самок, но это не мешает им, не замеченным боссом, распространять свои гены.^[27]

Кастрация самца млекопитающего в зависимости от возраста, то есть до или после периода полового созревания, может сильно повлиять на развитие личности. Удаление только яичек уменьшает количество вырабатываемого тестостерона. В результате мужчина не становится женщиной.

С одной стороны, тестостерон вырабатывается и надпочечниками, а с другой стороны, тонкие поведенческие различия между млекопитающими мужского и женского пола основаны на сложном взаимодействии многих гормонов. Сегодня тезис, что половое поведение полностью зависит от воспитания, представляется совершенно абсурдным. Бесчисленные исследования людей и других млекопитающих выявляют беспрерывное развитие гендерных ролей, и многие из якобы связанных с ним паттернов поведения относятся и к нашим ближайшим родственникам. Простой эксперимент, который кажется мне очень убедительным, заключается в следующем: представьте себе, что вы шестимесячный ребенок. Вы лежите весь день на спине и не можете передвигаться. Ваши голова и тело просто слишком тяжелые для ваших маленьких мышц. Единственное, что вы можете делать, это немного шевелить руками, и вы с удовольствием делаете это впрок на всю оставшуюся жизнь. Если что-то попадает в поле вашего зрения, вы попробуете схватить его ручками, и вряд ли существует что-то более красивое, чем большой красный воздушный шар. К сожалению, вы участвуете в научном эксперименте. Воздушный шарик вдруг отдаляется, и вы смотрите в два монитора. На одном взрослый человек нежно держит воздушный шар обеими руками, а на другом воздушный шар смешно прыгает туда-сюда, потому что взрослый человек дергает его. Через некоторое время мониторы гаснут, и вы получаете свой воздушный шар обратно. Будь вы мальчиком, вы бы с большей вероятностью гораздо дольше смотрели на монитор, где воздушный шар двигался туда-сюда, и, получив шарик обратно, вы бы попытались тоже его подвигать. Будь вы девочкой, вы бы не могли сделать выбор и повторяли бы то один, то другой паттерн поведения.^[28] Учитывая это принципиальное различие, неудивительно, что мальчики выбирают игру с движущимися игрушками, например, машинками, а девочки предпочитают играть с куклами.

Возможно, вас удивит, что маленькие макаки-резусы покажут точно такие же результаты, если дать им кукол и машинки для игры.^[29] Разумеется, исследования проводились на пойманных животных, и справедливым будет спросить, насколько это естественно, когда обезьяны играют с человеческими игрушками. Поэтому были проведены исследования, существуют ли какие-либо признаки различных по половому признаку игр в естественной среде обитания. И действительно, оказалось, что самцы шимпанзе играли с палками как с оружием, а самки представляли палки в роли партнеров по социальному взаимодействию.^[30] Всем, кто интересуется подобными научными фактами, я рекомендую книгу «Чистый лист»^[31] Стивена Пинкера, одного из самых влиятельных ученых нашего времени. Еще один исследователь, который для меня тесно связан с темой гормонов, — это Алан Тьюринг. Он был гомосексуалистом в то время, когда это считалось преступлением, и стоял перед выбором — сесть в тюрьму или подвергнуться обработке женскими половыми гормонами. Он выбрал, как ему казалось, меньшее зло — эстроген. Под влиянием эстрогена у него началась депрессия, которая привела его к самоубийству через отравление.

Господину Тьюрингу мы обязаны не только некоторыми основополагающими идеями для создания первых компьютеров и прорывным экспериментом по взаимодействию человека и машины — тестом Тьюринга, он также спас сотни тысяч жизней, расшифровав секретный код немецкой машины Enigma, и, как никто другой, персонально повлиял на исход Второй мировой войны. Только из-за эстрогена один из самых креативных мыслителей прошлого столетия превратился в сломленного самоубийцу.

Еще один человек, который помог нам лучше понять власть гормонов, — Дэвид Реймер. Он и его идентичный брат-близнец Брайан Реймер родились в Канаде в 1962 году, он лишился пениса в результате врачебной ошибки. По совету очень известного в то время сексолога Джона Мани семья решилась на радикальное вмешательство в жизнь Дэвида. Двухлетнему ребенку удалили тестикулы, а мошонку хирургическим путем превратили во влагалище. Отныне его воспитывали как девочку и переименовали в Бренду. Этот случай был должным способом научно задокументирован и считался новаторским — он должен был проиллюстрировать, что воспитание определяет гендерное поведение. Элис Шварцер в своей книге «Маленькая разница — огромные последствия» в 1975 году использовала этот случай как доказательство тезиса, что кроме способности к деторождению мужчину и женщину ничего не отличает. Как было показано выше, биологическая реальность выглядит иначе, поэтому эксперимент над братьями-близнецами и не мог закончиться хорошо. В 1980 году Бренда узнала, что родилась мальчиком и решила сменить пол. Он женился, усыновил троих детей своей жены, развелся с ней и в конце концов покончил жизнь самоубийством.^[32]

Но существуют не только гормоны, специфичные для определенного пола. У некоторых видов млекопитающих, в том числе и у человека, связь между отдельными особями контролируется гормонально. Это может показаться не романтичным, но даже такие чувства, как любовь^[33], объясняются действием гормонов, таких как окситоцин.

Когда я писал свою докторскую диссертацию, я интенсивно занимался так называемой дельфинотерапией, и этот гормон обязан был нести ответственность за предполагаемый успех этой формы терапии животными. Именно окситоцин отвечает за привязанность и чувство доверия.^[34]

Сейчас я ненадолго перенесу вас в Северную Америку. Там живет ненавистный вредитель, прерийная или желтобрюхая полевка Microtus ochrogaster. Эти забавные маленькие зверьки получили определенную известность из-за полового акта, длящегося более двух дней.

У птиц это выглядит совсем по-другому, так как они должны одновременно высиживать птенцов и добывать корм для своего потомства. Поэтому прочная связь между партнерами широко распространена, по крайней мере, на время сезона размножения. Таким образом, исследователям было не так уж и просто найти среди многих млекопитающих моногамный вид, который мог бы послужить моделью для сюжета типа «и жили они долго и счастливо». Вот желтобрюхие полевки, в отличие от горных полевок, моногамны.

Если вы, как исследователь, интересуетесь действием какого-то вещества, то вы его ингибируете химически и смотрите, что произойдет. Бинго, с инактивированным окситоцином наши полевки стали вести себя, как их горные родственники, и забыли про пожизненное партнерство.

Недавнее исследование даже показало, что окситоцин отвечает не только за долгие моногамные отношения. Он также инициирует поведение, которое приводит впоследствии к такому партнерству, при котором, если одному из партнеров плохо, то второй грызун сможет его утешить.^[35]

Может, вы думаете: ну, хорошо, что мы-то, разумные люди, не так беспомощны перед этими чувствами. И вот тут ваша радость была бы преждевременной, потому что даже самые холодные дилеры на финансовом рынке управляются окситоцином. Таким образом испытуемые, которые вдыхали распыленный окситоцин, с большей вероятностью выдавали кредиты, чем те, кому досталось плацебо.^[36] Выдача кредитов, конечно, не имеет ничего общего с любовью. Но, пожалуйста, спросите себя: что превращает любовь в ненависть? Правильно, ревность, она лишает любовь основы. Без доверия любые отношения обречены. Небольшое количество распыленного окситоцина помогло бы и в этом случае. Окситоцин создает чувство доверия, и это самый настоящий социальный клей. Это относится даже к рыбам, которые подвержены действию изотоцина — производного окситоцина.^[37]

Окситоцин работает даже в случае межвидовых связей: если вы дадите собакам немного назального спрея, они будут более послушными и менее агрессивными.^[38] Может быть, военным стратегам стоит изобрести из него химическое оружие, и тогда фраза «Занимайтесь любовью, а не войной!” заиграет по-новому.

Кстати, окситоцин был обнаружен еще в 1906 году благодаря связи родов и грудного вскармливания, и уже много лет существует практика давать окситоцин после кесарева сечения, чтобы он попал в молоко. Кстати, это также запускает материнскую любовь» потому что без фактического процесса рождения не происходит чрезвычайно сильного выброса окситоцина и, следовательно, не возникает болезненно прочная связь между матерью и ребенком. Эволюционно эта сильная связь имеет большое преимущество, потому благодаря ей мать склонна ставить благополучие ребенка и, следовательно, продолжение рода выше собственного блага.

Кстати, так же это работает и у наших молочных коров. Производство их молока должно быть стимулировано родами и сильными выбросами окситоцина каждые 12 месяцев. Что могут чувствовать четыре миллиона немецких молочных коров, когда через несколько часов или дней у них отнимают телят?

Но, может быть, не стоит сравнить коровьи эмоции с человеческими, может быть, коровы чувствуют совсем по-другому? К сожалению, велика вероятность, что все млекопитающие испытывают схожие эмоции (см. раздел «Сентиментальность»). Между прочим, это удача для фармацевтической промышленности, потому что все психотропные препараты и чудодейственные таблетки, которые должны вернуть наш мир чувств в нужное русло, полагаются на испытания, проведенные на животных.

Феромонные вечеринки

Такой чувствительностью на может похвастаться обычная подвязочная змея или садовый уж. Они обитают в Северной Америке и являются, пожалуй, самым изученным видом змей. Их самцы следуют по запаху феромонов самки. Но у опытных мальчиков есть свои хитрости. Самцы тоже могут производить женские феромоны, тем самым оставляя ложный след, по которому их зачарованные сородичи должны непременно последовать.^[39]

Этот вид феромонов является аттракантом, то есть может воздействать на реципиентов даже на большом расстоянии. И совершенно неважно, кто будет приходить на запах, главное, чтобы в конце концов пришел половозрелый самец. Большинству млекопитающих вообще не важна эмоциональная составляющая, поскольку они живут в социальных сообществах. Там важны другие механизмы управления. Так называемый орган Якобсона помогает многим позвоночным распознавать весьма специфические сигнальные вещества. В зависимости от вида это могут быть: метки на территории, сигналы тревоги, оставленные следы или демонстрация ранга.

У людей нет органа Якобсона, и все же наш нос помогает в супермаркете выбрать правильный дезодорант. Большинство людей используют дезодорант, чтобы не начать испускать неприятный запах во время напряженного совещания или после долгого дня.

Такие решения мы принимаем вполне осознанно и планомерно, потому что анализируем и думаем наперед. Однако решение, какой именно дезодорант поможет достигнуть цели, принимает совсем другая инстанция. Для нашего органа обоняния пахнут лучше те дезодоранты, которые поддерживают наш собственный запах. Если так, то не должны ли мы вонять еще сильнее? Конечно, нет, потому что плохой запах провоцируют продукты метаболизма бесчисленных микроорганизмов, которые счастливо живут в нашем поту и омертвевших клетках кожи. Дезодоранты содержат антибактериальные ингредиенты, которые препятствуют размножению микробов и поэтому блокируют запах. Но независимо от этого такие средства тоже имеют свой аромат, который может нам нравиться, а может и не нравиться. Тот факт, что запах контролирует наше поведение, на удивление глубоко уходит своими корнями в вечную борьбу между одноклеточными и многоклеточными организмами, а также паразитами и их хозяевами.

Я изучал морскую биологию в городе Киль, и однажды моя однокурсница спросила, могу ли я дать ей немного своих волос из подмышки, но ни в коем случае не после душа. Среди биологов и медиков странные разговоры и причудливые вопросы не редкость, поэтому я сделал вид, что нисколько не смущен. Моя знакомая участвовала в эксперименте, в ходе которого выяснялось, влияет ли запах на выбор партнера. Я так и не узнал результаты тестирования, но она счастливо вышла замуж не за меня.

Но что делает один запах более привлекательным, чем другой, и почему мы просто не чувствуем запаха некоторых людей?

Возможно, вы иногда замечали, что вам неприятен запах близких родственников. И это здорово, потому что так предотвращается инбридинг и, как следствие, вспышка наследственных заболеваний.

Чтобы наша иммунная система не атаковала свои собственные клетки в организме, каждая клетка помечена. Эта метка — специально разработанный для нас самих белок, похожий на белок близких родственников. Такие специальные белки располагаются на внешней поверхности клеточной мембраны и выставляются на особых возвышениях молекулами ГКГ или ГКГС (главным комплексом гистосовместимости). Нам известны 9 генов ГКГС человека, и каждый из них насчитывает 100 аллелей (вариантов генов). Природа словно играет с большим количеством вариантов, и у каждого человека есть по крайней мере 12 разных аллелей. Согласно этим инструкциям по сборке, далее клетка мастерит молекулы ГКГС. Антигены, антитела, клетки памяти и многие другие компоненты также играют важную роль в каждом иммунном ответе, но давайте пока не будем их касаться, потому что количество и вариабельность молекул ГКГС являются вполне достаточными для демонстрации возможностей нашей иммунной системы. При выборе партнера теперь нужно найти кого-то, кто дополнит вашу собственную иммунную систему и привнесет в отношения новые защитные механизмы. Это гарантирует, что способности и опыт индивидуальной иммунной системы распространится во всей популяции.^[40] Как будто этого было недостаточно, наш нос должен не только вынюхивать, кто дополняет нашу иммунную систему, но и кто слишком отличается, потому что в этом случае мы рискуем, что наше потомство получит иммунную систему, которая слишком остро реагирует и атакует собственное тело.^[41]

Зачем я вам это все рассказываю? Адаптивная иммунная система, то есть та часть нашей иммунной системы, которая настраивается на новые патогены и которой мы обязаны клеточной памяти, у нас общая со всеми позвоночными. И у всех позвоночных, включая людей, одна общая проблема. Мы ищем партнера, который дополнит нашу иммунную систему, чтобы наше потомство стало более совершенным. Основные знания о механизмах выбора партнера были получены не в тестах со студентами, которые нюхают чьи-то волосы из подмышек и ношеные футболки, а благодаря трехиглым колюшкам.

Эти маленькие рыбки плавали в проточной воде, где были растворены различные ГКГ-молекулы. Самки с небольшим количеством аллелей ГКГ плыли в направлении самцов с большим количеством ГКГ-аллелей, и наоборот.^[42] Таким образом, данный эксперимент показал, что пятисантиметровые колюшки ведут себя точно так же, как человеческие участники феромонных вечеринок.^[43] Жизненно важное решение о выборе партнера у них, как и у людей, обосновано биохимией. Если мы не последуем этой инстинктивной рекомендации, то вполне возможно, что мы не сможем почувствовать запах нашего партнера в прямом смысле этого слова. В этом смысле феромонная вечеринка, где вы нюхаете десятки потных футболок, — это неплохой первый шаг.

С этим новым знанием давайте перенесемся в мир суки, которую должен покрыть кобель. Самка, находящаяся в состоянии течки, на большом расстоянии воспринимается как «горячая» благодаря феромонам. Когда мимо проходит притягательный самец, у нее есть мотивация завлечь его запахом. Если ей понравится его запах, она с радостью поддастся сексуальному возбуждению. Если запах не понравится, она постарается укусить кобеля. Последнее приведет к тому, что он не сможет приступить к действиям. Изнурительные подкаты в какой-то момент вымотают его, и он уберется восвояси, может быть, даже с запахом в носу, который ему все равно не понравился. А самка ждала бы следующего. Со случками, о которых так любят договариваться разводчики породистых собак, так случается нередко. Когда породистая собака совокупляется с другой породистой собакой, кроме забавных ушей и милых мордашек, потомству йоркширских терьеров, например, так же передается наследственное заболевание глаз, при котором происходит помутнение хрусталика. В конечном счете произвольный выбор партнера, заданный природой, возможно, и расстраивает чьи-то планы, но у нас есть объяснение, почему породистые собаки более подвержены инфекциям, чем дворняги, которые сбежали от своего хозяина и взяли выбор партнера в свои лапы и носы.

БДСМ

Тот, кто впервые попробовал чипсы с васаби, точно знает, какие телесные реакции может вызывать острая пища: сначала боль обжигает язык, затем скользит вниз по пищеводу, затем пульсирующей судорогой поднимается вверх по спинному мозгу, чтобы наконец добраться до шеи и поставить дыбом волосы.

Поэтому неудивительно, что вышеупомянутые исследователи в своем эксперименте сделали ставку на перец чили. Он, правда, не вызывает желания сбежать, но делает пищу совершенно непригодной к употреблению и вызывает отвращение. По крайней мере, пока не распробуете и не подсядете на него.

Они решили попытать счастья с нашими классическими лабораторными животными — крысами. Исследователи сделали все возможное, чтобы приучить крыс употреблять чили в пищу. Медленно увеличивали концентрацию чили в еде, кормили им детенышей, подмешивали чили в любимую еду, но ничего не помогало. Крыс смогли заставить потреблять еду с чили только после того, как химически разрушили их вкусовые рецепторы.^[44] Самое удивительное, что в чили нет ничего вредного, он просто очень острый.

В отличие от крыс и других протестированных видов животных, людям нравится этот вкус именно из-за его экстремальной остроты.

Я бы с удовольствием предоставил вам список животных, которые, подобно нам, людям, вопреки рефлексу бегства позволяют мучить себя, эксплуатировать, извращать, унижать и оскорблять, но таких животных не существует. Животные не допускают таких игр. Я бы с удовольствием изучил подобный феномен, но к настоящему моменту мы уже обнаружили первый и единственный вид животных, увлекающихся БДСМ, и это люди.

Глава III
Неизведанные культуры

Я признаю, что около четырех лет был затворником. Я хорошо помню, как некоторые друзья советовали нам с женой перед рождением наших близнецов: «Выйдите в свет еще раз, сделайте что-нибудь хорошее для себя, сходите в театр, оторвитесь напоследок».

И они были правы. В первый год ничего не вышло, на второй год мы потихоньку возвращались к самим себе, а на третьем году мы смогли хотя бы теоретически подумать о том, что будем делать, если бабушки и дедушки уложат малышей спать. И хотя я чувствовал себя оторванным от культурной жизни, даже телевизор некогда было посмотреть, на самом деле я был культурно активен, потому что культура — это гораздо больше, чем просто сходить в театр. В конце концов, всех нас сформировала наша культура, и по этому образу я формировал и культуру своих детей. Думаю, это сделало меня более культурно активным, чем когда-либо прежде.

Я намеренно поставил главу про культуру после главы про секс, ибо оба эти механизма ответственны за формирование живого мира таким, каким мы его знаем. Секс, безусловно, классная вещь и был, возможно, самым важным изобретением биологии на самом старте эволюции. Но у секса есть существенный недостаток: он длится вечно! Конечно, сам половой акт довольно короткий, но смысл всего этого открывается только через поколения. Поэтому, если наша тихоходка захочет отклониться от своих сексуальных практик, то это изменение поведения должно развиваться из поколения в поколение и отражаться в генетическом коде.

Гораздо быстрее изменения достигаются с помощью культуры.

Культура у животных?! Вот теперь-то он точно преувеличивает! Ни в коем случае, сами увидите.

Генетический отбор — это процесс, при котором приспособление к определенным условиям окружающей среды и обстоятельствам длится на протяжении нескольких поколений. Культурные же изменения, которые, кстати, тоже могут повлиять на эволюцию, происходят гораздо быстрее и являются причиной демографического взрыва. Если обратиться к словарям, то культура описывается как нечто противоположное природе. Это потому, что они исходят из определения антрополога Э. Б. Тайлора 200-летней давности.^[45] Понятие того, что мы называем культурой, менялось со временем и было разным в разных «культурах», и тем не менее чаще всего сохранялся общий признак: культура — это то, что делают люди. Мы ходим в театр, слушаем радио с классикой или гуглим информацию в интернете. Так мы чувствуем себя культурно активными и продолжаем культурно формироваться. Именно последнее — повышение уровня знаний, ну или просто способность учиться у других, является ядром культурной традиции. Определенная манера поведения, как, впрочем, и просто традиция, могут существовать только в том случае, если соответствующая информация передается от одного индивида другому.

Из-за этого в последние годы многие биологи задумались о том, не существует ли культура также в другом, не связанном с людьми, формате. В одной из первых статей, посвященных теме «Культура китов и дельфинов», исследователи перечисляют аж 16 различных определений культуры.^[46]

На данный момент, пожалуй, лучшим определением культуры будет следующее: информация или поведение, приобретенное через социальное обучение у других сородичей.^[47]

Поэтому лишь в немногих случаях и с большой осторожностью мы можем называть определенные поведенческие формы культурой. Единственная проблема: по поведению нельзя сказать, является ли это культурным достоянием или нет. Если объяснять простым языком, то поведение животных в любом случае обусловлено инстинктами. Под этим мы понимаем какую-то внутреннюю (неотъемлемую) мотивацию, которая заставляет животное делать то или иное. Но, честно говоря, мы в действительности не знаем, что имеем в виду. С этой точки зрения мы несправедливо поступаем с животными и не позволяем себе лучше понимать окружающую среду. Поэтому мы должны наблюдать и анализировать жизнь животных, вооружившись детективными методами. И кто мог бы лучше помочь нам в поисках настоящей культуры животных, чем всемирно известный детектив Шерлок Холмс?

Метод шерлока холмса

Во введении своей книги The Question of Animal Culture^[48] известные ученые Кэвин Лаланд и Беннетт Галеф приводят ряд невероятных примеров поведения животных. Они рассказывают о шимпанзе, которые едят с помощью палочек или используют камни для приготовления пищи, об орангутанах, которые орудуют секс-игрушками и самодельными куклами, о капуцинах, целующих друг другу руки.^[49] Но являются ли эти примеры признаком культурного развития? Тут мнения несколько расходятся, и некоторые исследователи справедливо критикуют поспешные выводы про культуру, не исключая, конечно, других причин.^[50] Критики несколько провокационно отзываются об этнографической трактовке и предполагают у заинтересованных исследователей наличие некоторой предвзятости и очеловечивание наблюдаемых отношений.

Исследователи от этой критики открещиваются, заявляя в духе Шерлока Холмса о правильном применении «метода исключения».^[51] Критики обосновывают свой скептицизм тем, что никогда нельзя быть уверенным, что учтены все, возможно, ранее неизвестные факторы влияния. В каком-то смысле они, конечно, правы. То, что научно решенный вопрос часто вызывает множество дополнительных вопросов, кажется системной проблемой. Мы можем делать выводы о мире только в той мере, в какой мы его понимаем, и все, что может нам в этом помочь, мы обязаны использовать, даже если мы никогда не сможем быть полностью уверены в том, что сделали правильный вывод. Поэтому оставим пока споры исследователей и прольем свет на некоторые общие принципы, прежде чем переходить к реальным наблюдениям.

Наше культурное наследие отличает нас от остальных. Например, в моем родном городе есть разница между людьми, выросшими на севере города, и людьми с юга. Наши соседи, французы, вроде как не похожи на нас, не говоря уже о мусульманах. Хоть мы и социализировались по-разному, все мы принадлежим к одному биологическому виду и можем называть себя людьми. Так культура существует в основном только внутри одного вида, что, однако, не исключает и межвидового культурного переноса. В данный момент сконцентрируемся на спектре возможных поведенческих механизмов внутри одного вида. Представители одного вида могут иногда выглядеть по-разному, но вести себя одинаково, или могут вести себя по-разному, но выглядеть одинаково. Точно ответит только генетический анализ, и, следовательно, можно различать отдельные популяции в пределах одного вида. Различия внутри одного вида часто приводят к разделению на два вида. Это основа эволюции. Существует аллопатрическое видообразование, когда один вид делится на два из-за меняющихся условий окружающей среды. То есть влияние приходит извне. Напротив, о симпатическом видообразовании говорят, когда разделение спровоцировано изнутри^[52].

Один из примеров — средний земляной вьюрок^[53], открытый среди 14 видов вьюрков Чарльзом Дарвином на Галапагосских островах. Среди самцов обнаружили две морфы с разной величиной клюва. В зависимости от размера клюва самцы звучат по-разному, и некоторые самки предпочитают один звук другому. Если бы вы не знали про клювы, у вас бы легко возник соблазн рассматривать поведение двух разных групп как две разных культуры. Можно предположить, что каждая отдельная группа следует определенной культурной традиции. Такое поведение может быть определенным видом пения, который передается только в рамках определенной культурной группы. Но на самом деле мы наблюдаем разделение одного вида на два разных из-за небольшого морфологического различия. Это наблюдение очень важно для исследователей эволюции, потому что оно позволяет нам непосредственно наблюдать за возникновением видов. Но тут нет ничего общего с культурной дифференциацией.

Но какие же еще встречаются типы поведения, кроме разных криков? Да вот есть еще, например, рефлексы — очень простое, генетически обусловленное поведение, например, сосательный рефлекс у новорожденного млекопитающего. Характерной чертой является тот факт, что поведение остается неизменным в течение очень длительного промежутка времени и часто свойственно многим видам.

Мало кто знает, что даже вынашивание младенцев вызывает рефлекс у малышей. Некоторые могут подумать, что это сугубо человеческое поведение, порожденное любовью и симпатией, но мышиные детеныши ведут себя так же.

В нормальном состоянии, то есть без медикаментозного воздействия, животные впадают в так называемый ступор (оцепенение) при транспортировке. Этот рефлекс проявляется у большинства млекопитающих и позволяет животным-родителям быстро перенести своих детей в безопасное место. Всем мамам и папам, разочарованным тем, что их спокойный ребенок начинает кричать сразу, как его кладут в кровать, обычно говорят: это нормально, потому что перестал работать рефлекс замирания при транспортировке. На самом деле этот рефлекс может не работать если ребенок голоден, хочет пить или у него полный подгузник. Мы на самом деле всего лишь зверушки.

Существует еще и генетически обусловленное поведение. Это усвоенное, часто специфическое для вида поведение. Типично тут то, что это поведение достается индивиду без особого труда. Отличный пример — музыкальная одаренность: если наблюдать, как двое детей учатся играть на гитаре, то не удивительно, что ребенок из семьи, в которой музыка играет важную роль для нескольких поколений, научится играть на инструменте проще и быстрее, чем ребенок, для предков которого музыка не играла существенной роли. Но если обоим этим детям не придется сталкиваться с музыкальными инструментами, разная генетическая предрасположенность может и вовсе не проявиться. Для наблюдения за поведенческими особенностями животных это значит, что определенное поведение возможно только в определенных условиях.

Другой момент — это то, как происходит познание и приобретение поведенческих навыков. Если только одно животное демонстрирует новое поведение, вполне возможно, что оно само научилось этому поведению или приобрело его опытным путем. И это не считается влиянием культуры. Но если это самообучение, а не генетическая предрасположенность и другие животные перенимают и имитируют подобное поведение, тогда на самом деле мы имеем дело с культурной передачей информации.

Итак, вы видите, насколько сложно бывает определенно доказать, что поведение — следствие культуры. Исследования в естественной среде исключительно редки, а эксперименты крайне сложны в реализации.

Биологи поведения ищут максимально простые схемы экспериментов. Конечно, они так делают не потому, что им лень, а потому, что простую систему легче протестировать и снизить вероятность возникновения ошибок. В ходе такого относительно простого эксперимента удалось обнаружить культуру у коралловых рыбок.^[54]

Спаривание требует от животных максимального сосредоточения. Поэтому у них не остается ни сил, ни времени, чтобы обращать внимание, например, еще и на врагов. Поэтому биологи предполагают, что места для спаривания должны отвечать определенным стандартам. Например, горбатые киты из северной части Тихого океана на время спаривания и выращивания потомства перемещаются в неглубокие безопасные воды у Гавайских островов. Следовательно, в принципе должна существовать возможность описать необходимые условия в зоне спаривания. Таким образом, для каждой территории возникает возможность предсказать, годится ли она для спаривания. Чтобы доказать это экспериментально, нужно взять определенную популяцию и поселить в другую среду. После этого можно было бы увидеть, действительно ли места, которые мы определили как подходящие, пользуются популярностью. Но перевозить популяцию горбатых китов из Тихого океана в Атлантику, чтобы узнать, будут ли они искать подобные гавайским бухты в Карибском бассейне, было этически неверно и сложно реализуемо практически. Напротив, при экспериментировании с рыбой помельче возникает относительно немного проблем. Так, вся местная популяция небольшой коралловой рыбки под названием талассома синеголовая (Thalassoma bifasciatum) была выловлена и перемещена в другой ареал обитания. Важно отметить, что за этой популяцией многие поколения исследователей уже наблюдали в течение многих лет. Таким образом, исследователи выяснили, что животные постоянно посещают для спаривания одну определенную территорию. Если бы условия окружающей среды были решающими для выбора территории, то животным пришлось бы искать аналогичное место для спаривания в новом ареале.

Синеголовые талассомы не особенно заботятся о взращивании потомства. В целом от них требуется только одно: оказаться в нужное время в нужном месте. Затем самцы и самки должны совместно выпустить икру и сперматозоиды в воду. Вот и все. Об остальном позаботится мать-природа. Поэтому очень важно, чтобы межполовая скоординированность сработала на сто процентов. После переселения популяции они выбрали новую зону спаривания, которую потом стабильно стали использовать и последующие поколения. Однако исследователи пришли к выводу, что выбор территории и стабильность ее использования не имеют ничего общего с условиями окружающей среды. Это оказалось скорее чем-то вроде конвенции между рыбами. Затем ее передавали как информацию от одного поколения к следующему. Этот пример демонстрирует, что очень простая культурная информация может передаваться даже между относительно низкоразвитыми животными. В этом случае мальки просто плавали со своими старшими сородичами, а их потомки — со своими, и их потомки снова ориентировались на них. Очень просто и эффективно! Так что культура как таковая ни в коем случае не является выдающимся когнитивным достижением.

Обучение других — довольно практичный механизм. Но то, что передается от одного поколения к другому, может очень сильно различаться по сложности. Поэтому некоторые исследователи считают, что обучение наших рыб нельзя считать культурой. Они говорят об «актерах одной роли» и требуют, чтобы рассматриваемые животные не только обладали особенными свойствами, но и имели предпосылку к культуре, то есть могли улавливать и передавать другим новые поведенческие особенности.^[55] Получается, что рыбки живут в некой полукультуре. Как и многое в природе, способность к культурному образу жизни организмы развивали постепенно, при этом даже, возможно, находясь в полубессознательном состоянии (см. главу «Самосознание»). Таким образом, от простого совместного плавания до написания и чтения книг или работы в интернете — долгий путь как в эволюционном, так и в когнитивном плане.

Чтобы разобраться в этом, два первопроходца в культурных вопросах, Уайт и ван Шайк, предложили ступенчатую модель.^[56]

СОЦИАЛЬНОЕ ОБУЧЕНИЕ через подражание встречается среди животных весьма часто. Но тут нужно различать генетически запрограммированное обучение и обучение новому. Птенец, который учится летать у родителей, учится социально и через подражание в широком смысле, он осваивает генетически запрограммированное поведение. Однако, если животные способны имитировать новое поведение, они попадают в эту категорию.

ТРАДИЦИЯ — это передача социально усвоенного поведения (часто на протяжении нескольких поколений) внутри группы или популяции. Примерами этого являются диалекты у косаток, скворцов и мышей (см. главу «Тайный язык»).

КУЛЬТУРА рассматривается как конгломерат различных традиций или, лучше сказать, способность в любое время дополнять свою культуру новыми традициями. Это различие позволяет понять, что одна традиция, которую мы встретили у рыб, в принципе не значит, что животные способны развивать сложную динамическую культуру.

НАКОПЛЕННАЯ КУЛЬТУРА признается только за людьми и несколькими другими видами. Накопленная культура представляет собой, кроме всего прочего, способность разделяться на группы и специализироваться. Хороший пример — стратегия охоты у шимпанзе, которая предполагает разные роли (глава «Стратегическое мышление и творчество»).

Эта модель недавно была дополнена междисциплинарной рабочей группой и опубликована в книге The Nature of Culture.^[57] Термин «культура» переименовали в базовую культуру, а накопленную культуру разделили на три части:

• Модульная культура: инструменты изготовляют с помощью инструментов.

• Композиционная культура: различные объекты объединяются в один инструмент.

• Коллективная культура: результирующее действие основано на слиянии индивидуальных действий разных членов группы.

Мой бывший коллега Майк Боссли уже много лет исследует местную популяцию дельфинов в Аделаиде, на юге Австралии, и несколько лет назад он сделал наблюдение, которое мы смогли правильно интерпретировать только сейчас. В восьмидесятых самке дельфина Билли не повезло, и она застряла в шлюзе портового бассейна. Ее отловили и держали в дельфинарии в течение нескольких недель. К счастью, через некоторое время ее решили выпустить на свободу. К удивлению всех участников, она кое-что усвоила в дельфинарии. Речь идет о совершенно неестественном поведении. Если вы когда-нибудь были на шоу дельфинов, то наверняка видели, что дельфины могут танцевать на воде на своем хвостовом плавнике. Это довольно популярный элемент любого шоу, потому что тело животных почти полностью оказывается над водой и зрителям их хорошо видно. К естественному репертуару это не относится, поэтому в дикой природе нет ни одного дельфина, танцующего на хвосте, кроме Билли из дельфинария. Она подглядела этот трюк, пока была там.

Примечательно тут то, что ее не учили ни этому трюку, ни какому бы то ни было вообще. И, наверное, ей это поведение показалось настолько эффектным, что в какой-то момент по возвращении в море она решила его попробовать. Получается, что это явное социальное обучение через подражание, при котором она освоила совершенно новую манеру поведения.

Интересно еще и то, что, находясь в дельфинарии, она не демонстрировала подобное поведение, очевидно, ей хотелось вспомнить время, проведенное в дельфинарии.

Похожий пример можно найти у орангутанов на Борнео. Некоторые животные, которых держали в неволе, имитируют человеческое поведение, стирая носки или любую другую ткань.^[58] В этом случае речь идет о социальном обучении через подражание, которое относится к человеческому поведению.

Но история нашего дельфина из Австралии еще не окончена, потому что примерно 15 лет спустя мой коллега заметил, что другие дельфины тоже начали танцевать на хвостах.^[59] Так мы можем наблюдать, как имитация стала традицией.

После стольких теоретических рассуждений вы заслужили несколько интересных примеров, так что давайте начнем с того, что большинство людей доверяет только себе подобным.

Музыка и мода

Много десятков лет мы уже знаем, что песни горбатых китов меняются с годами. Например, горбатые киты в Северной Атлантике обновляют около трети песен каждый год. Исследователи выяснили, что их репертуар полностью обновляется за 15 лет.^[60] А у горбатых китов на восточном побережье Австралии на это уходит два года.^[61]

Этот промежуток времени слишком короткий, чтобы допустить какие-либо спекуляции на генетических причинах. Тот факт, что все животные в популяции каждый год пытаются вносить одни и те же новые изменения в свой репертуар, явно говорит в пользу поведения, которому научились в социальном контексте. Итого, тут мы имеем классический случай подлинных культурных ценностей.

Ученые, воодушевленные результатами исследований на восточном побережье Австралии, изучили и другие популяции китов в Тихом океане. После этого они заговорили о регулярных культурных «волнах», которые движутся по Тихому океану в течение нескольких лет.^[62]

Исследователи предполагают, что новые элементы в репертуаре «певцов» делают его более привлекательным, а точнее, чем скорее обновляется песня, тем лучше — своего рода биологический фитнес. Это очень похоже на диктатуру человеческой моды, потому что и мы хотим демонстрировать, что идем в ногу со временем и следуем моде. Наш мозг считает, что новая поп-песня, воротник рубашки или новая цветовая комбинация более привлекательны и современны. Какой-то внутренний, непонятный порыв заставляет нас считать современные вещи лучше, и мы значительно вкладываемся в проект «Будь в теме».

Наверное, это особенная биологическая хитрость, потому что только те, кто в хорошей форме, могут позволить себе подобное расточительство совершенно бесплатно. Объективно говоря, песни китов или мода двадцатилетней давности ничем не хуже сегодняшних. Но это здорово и в экономике, и прекрасно там работает. Подумайте только, сколько рабочих мест помогла создать эта биологическая уловка.

Дело вкуса

На западном побережье Канады существует три группы косаток: резидентные, транзитные и офшорные. Все три группы, ну, по крайней мере, время от времени имеют общую среду обитания, но, вот сюрприз, не спариваются друг с другом. Строго говоря, спаривание было бы очень важно с генетической точки зрения — генофонд бы увеличивался, а инбридинга не было бы вовсе.

Но генетические исследования показали, что транзитные косатки, вероятно, отделились от резидентных и офшорных косаток 700 000 лет назад, а резидентные и офшорные косатки разделились на отдельные популяции только 150 000 лет назад.^[63] Для сравнения: развитие человеческого мозга завершилось 200 000 лет назад, и с тех пор его строение не изменилось.

Офшорные косатки, похоже, до сих пор иногда спариваются с резидентными, хотя и встречаются сейчас реже транзитных и резидентных. Интересно то, что резидентные и офшорные косатки также имеют схожие привычки: они питаются только рыбой, а не млекопитающими, обе группы «разговорчивы» касательно охоты, то есть акустически активны. Транзитные косатки во время охоты почти безмолвны, потому что не хотят быть услышанными добычей.

После всего, что мы уже узнали о культуре, хорошо задокументированная коммуникационная способность косаток может быть объяснена только культурой. Поэтому и после исключения других известных возможных влияющих факторов на поведение животных разные группы исследователей в итоге пришли к выводу, что популяции косаток на самом деле должны рассматриваться как имеющие разные культуры.^[64] Современные исследования шагнули еще дальше вперед и рассматривают этот пример как один из немногих до сих пор изученных случаев, когда разница культур влияет на генетическую эволюцию.^[65] Подходящим примером из нашего мира людей является непереносимость лактозы многими народами.^[66] Как вы, наверное, знаете и по собственному опыту, мы, люди, — единственный вид животных, которые, будучи взрослыми, едят детскую еду. Те народы, которые активно занимаются скотоводством и у которых взрослые тоже употребляют в пищу молоко, за последние 10–15 тысяч лет развили толерантность к молочному сахару. Напротив, большинство людей на юге Азии, в Южной Америке и в Африке сохранили непереносимость лактозы и плохо усваивают молоко, что соответствует естественному питанию людей.

Типичный случай, когда культурное достижение — земледелие — повлияло на генетическую эволюцию. До сих пор считалось, что только у нас, людей, роль культуры достаточно сильна, чтобы повлиять на эволюцию.

Как известно, в человеческой культуре широко распространена склонность к определенной пище. Мусульманин не будет есть свинину, индиец не прикоснется к говядине, а у представителей западной культуры все внутри переворачивается, когда китаец с наслаждением ест собачью ножку. Но как далеко мы можем зайти? Будем ли мы голодать из-за этих предпочтений? Группа из трех транзитных косаток, пойманных в 1970 году для дельфинария в Британской Колумбии, возможно, задавалась аналогичным вопросом: они целых 75 дней отказывались есть рыбу, пока одна из косаток не умерла с голоду. После этого оставшиеся особи решили есть предложенное. Интересно то, что обеих косаток выпустили в дикую природу. И чем они там питались? Правильно, своей привычной, традиционной едой: млекопитающими.^[67]

Вот другой пример: после крушения на Аляске нефтяного танкера «Эксон Валдис» произошла одна из самых крупных техногенных экологических катастроф. Помимо всего прочего, в заливе Принца Уильяма погибли девять косаток из популяции АТ1. Потеря этих девяти животных составила 41 % местной популяции. Через двадцать лет после трагедии в заливе остались всего две половозрелые самки. К сожалению, мы не наблюдаем, чтобы эти животные спаривались с другими косатками, и ученые предполагают, что эта популяция вымрет из-за крушения «Эксон Валдис»^[68].

Оба этих примера показывают, насколько глубоко должна была укорениться их культурная традиция. Даже в ситуации, опасной для жизни или для всей популяции, животные не решаются на то, что теоретически не было бы для них проблемой. Вопрос только в том, что именно заставляет их вести себя подобным образом? Возможно, существует что-то вроде китовой этики с девизом: «Мы не едим эту вонючую рыбу» или «Мы не связываемся с резидентными косатками!»

Культуру косаток наблюдали и у пойманных особей. В дельфинарии Marine Land у Ниагарского водопада одной косатке пришла в голову идея — ловить чаек на приманку.^[69] Она выплевывала несколько кусочков рыбы из своей последней трапезы и ложилась на землю, поджидая, когда жадная чайка набросится на находку. Очень быстро младший сводный брат этой косатки разгадал трюк и тоже отправился на охоту за чайками. Две взрослые самки тоже последовали его примеру. Это явный случай культурной передачи информации — интерпретировать это поведение иначе ну никак нельзя.

Возможно, следующая мысль позволяет нам немного самокритично переосмыслить нашу собственную культуру: как человеческий вид, мы, Homo sapiens, и некоторые вымершие представители нашего вида, например, Homo habilis, Homo rudolfensis, Homo erectus и Homo neanderthalensis, около двух миллионов лет использовали камни в качестве инструментов.^[70] Это замечательное достижение, и мы имеем право им гордиться, но это ничто по сравнению с культурой косаток. Почему? Потому что на самом деле довольно сложно получить две разные культуры в одном и том же жизненном пространстве. Мы, люди, в какой-то момент начали устанавливать границы. Мы весьма увлеченно двигали их туда-сюда, и поэтому в той или иной области доминировала то одна, то другая культура. В нашей истории мало примеров культур, которые смогли бы, независимо от территории или в рамках другой культуры, сохраниться в течение долгого времени.

В качестве заключения главы позволю себе небольшое отступление в виде истории о хорошем вкусе. Если вы до сих пор думали, что мы, люди, — единственные, кто умеет готовить вкусные блюда или смешивать коктейли, то вы ошибались! 21-летний самец-орангутан Наонг разбирается во вкусных смесях так же хорошо, как и студенты, участвовавшие в сравнительном исследовании.^[71] Это невероятное достижение мы поймем еще лучше, когда в главе про мысли и чувства займемся памятью, абстрактным мышлением и творчеством.

Патентование или открытый доступ

Этот простой пример показывает, как важно сотрудничать друг с другом и делиться информацией. Мы, люди, достигли мастерства в этой дисциплине. Вот всем известный пример. Вы листаете страницы в интернете, хотите оформить заказ или войти в систему, а вам предлагают ввести капчу (CAPTCHA). Это те самые трудночитаемые, часто искаженные, последовательности букв и чисел.

Эти маленькие картинки не может считать компьютер, но человеческий мозг справляется с этой задачей с легкостью. В среднем вам понадобится 10 секунд. Во всем мире это происходит два миллиона раз в день. Если сложить все это время, то получится, что за год человечество тратит на введение таких кодов 240 лет жизни. Все эти годы отправляются на счет Луиса фон Ана, изобретателя этого метода. Луис фон Ан — умнейший человек, поэтому он изящно усовершенствовал свое изобретение.^[72] И вот появилось множество сайтов, где нужно вводить уже два слова.

Вероятно, вы, как и я, были крайне раздосадованы подобным развитием событий и задавались вопросом: а не настанет ли время, когда нужно будет вписывать целое предложение? Но и это не все. Ввод второго слова отнимет у вас не так уж и много времени, но вся эта история не имеет ничего общего с безопасностью. Второе слово взято из старинной книги, которую оцифровали, но компьютер не смог распознать текст.

Иными словами, когда вы вводите двойную капчу, вы принимаете участие в одном из самых важных проектов человечества. Вы помогаете сохранить старые знания в век компьютеров.

Этот проект зиждется на информационном менеджменте. До осознания того, что знания и информация являются силой, мы жили в обществе с открытым исходным кодом, где знаниями мы постоянно делились. В каменном веке обмен информацией между сообществами создал ситуацию, когда можно было накапливать культурные достижения, отсюда и появился термин «накопленная культура».

Получается, что изобретение патентных бюро и безумная идея сохранить информацию в тайне — полная противоположность тому, что позволило нам развиваться как обществу. Википедия, Wikileaks и революционное предоставление открытого доступа к источникам в последние годы, к счастью, задают противоположный тренд. К сожалению, наши ближайшие родственники, три вида человекообразных обезьян: шимпанзе, гориллы и орангутаны — больше не имеют возможности развивать накопленную культуру. Мы изолировали их на охраняемых территориях и этим лишили возможности развиваться дальше. А насколько они приблизились к этому важному этапу развития, покажет следующий пример материальной культуры, которой уже не менее 4000 лет.

КАМЕННЫЙ ВЕК ШИМПАНЗЕ

Теперь можно задаться вопросом: а не смотрели ли наши африканские родственники видеоролики или, может, подсмотрели этот способ у людей? У ученых появилась грандиозная возможность ответить на этот вопрос, потому что наконец-то они смогли исследовать культуру животных с помощью методов археологии. Итак, был огорожен небольшой район, где начали раскопки в поисках старых каменных молотков. Результат: налипшим на каменные молоты остаткам растений оказалось более 4300 лет, а в то время в районе Тай в Кот-д'Ивуаре еще даже людей не было. Неудивительно, что с тех пор ученые говорят о «каменном веке шимпанзе».^[73] Кроме того, существуют и экспериментальные исследования распространения различных стратегий питания на пойманных животных, которые однозначно говорят о том, что шимпанзе способны к культурным достижениям.^[74]

Но будьте бдительны, один из самых известных примеров материальной культуры оказался ложным и теперь служит напоминанием о том, как легко мы готовы ошибаться. Речь пойдет о так называемой ловле муравьев на «удочку».^[75] Шимпанзе ковыряются в муравейниках специально приготовленными палками-«удочками». Напуганные насекомые бросаются на предполагаемого нарушителя и кусают палочку. В этот момент палочку резко достают из муравейника, и наш сообразительный шимпанзе тут же ее облизывает и съедает муравьев. Съеденные муравьи, вероятно, являются важным, но лишь дополнительным источником питательных веществ, так как не все шимпанзе в Африке едят муравьев.^[76] Потом исследователи заметили, что разные группы животных используют палочки разной длины. Поэтому они тут же предположили, что это связано именно с культурными традициями.

Но более тщательное изучение показало, что длина палочек зависела от агрессивности и быстроты муравьев. Длинные палочки использовали для ловли агрессивных муравьев, а короткие — наоборот, для менее агрессивных.^[77] Вот так предполагаемая культура обернулась лишь адаптацией к данным обстоятельствам.

Тем не менее наши близкие родственники перенимают от других меньше, чем можно было ожидать. Скорее всего, большинство из них учится пользоваться инструментами на собственном опыте, а не друг у друга. Однако они мастера экспериментирования, и исследование показало, что они ведут себя как человеческие дети.

Исследователи поставили двух-четырехлетних детей и человекообразных обезьян перед непростыми задачами, которые можно было решить только спонтанным использованием инструментов. И оказалось, что их способы решения проблем мало отличались между собой.

ТЯЖЕЛЫЕ КОЧЕВНИКИ И ЛЕГКИЕ ЩЕЛКУНЧИКИ

Их перемещения не имеют ничего общего с бродяжничеством хищников или сезонной миграцией птиц и китов. Их миграции следуют своим собственным схемам, которые нельзя объяснить внешними факторами, такими как качество или наличие пищи, присутствие хищников и т. д.

Они даже окультуривают ландшафт, сооружая в некоторых местах так называемые слоновьи запруды. Это небольшие лужи с водой, пространство вокруг которых слоны держат свободным.

Они узнали характеристики своей территории от родителей, бабушек и дедушек и теперь бродят по местности. Это очень похоже на то, как делали наши предки или как кочевые народы все еще поступают сегодня. Но при такой кочевой жизни возникает досадная проблема. Даже толстокожие слоны не застрахованы от атак кровососов и поэтому делают из зеленых веток деревьев различные «мухобойки».^[78] Но подобная форма «изготовления» инструментов не позволяет говорить о культуре, потому что уж очень велика вероятность того, что животные придумают этот способ сами по себе. Ведь их способ добывания пищи и состоит как раз в обрывании листьев и веток. Забавно, что когда они не пользуются своими «мухобойками», то кладут их за ухо, как ремесленник свой карандаш.

Проблемы некоторых видов птиц, которые, как и шимпанзе, хотят добраться до вкусной сердцевины орехов, носят совершенно другой характер.

Они используют инструменты, а именно автомобили^[79], и проворачивают такой же умный трюк, какой придумал Луис фон Ан для оцифровки старинных книг.

Разные виды ворон взлетают высоко вверх, чтобы бросить вниз орехи или моллюсков, надеясь, что они разобьются и явят на свет свое вкусное нутро. Конечно, каждый полет связан с затратой энергии, и бывает досадно, если твердая оболочка не разбилась. Некоторые вороны, наверное, заметили, что дороги довольно твердые и что даже самые твердые орехи расколются, если по ним проедет машина. Дороги довольно опасны, поэтому есть риск расплатиться жизнью за желанный кусочек. В какой-то момент вороне, видимо, пришла в голову идея опробовать этот способ на перекрестке. И о чудо! Словно по волшебству, тяжелые вонючие штуковины останавливаются, когда загорается маленький красный огонек. Если горит желтый, нужно срочно убираться с дороги. Преимуществом было и то, что отпала необходимость подниматься высоко в воздух. Несомненно, впечатляющее достижение, даже если оно случайно, а не родилось в результате стратегических размышлений. А вот то, что случилось потом, действительно поражает. Животные копировали трюк друг у друга, и вот, спустя почти 30 лет с первых наблюдений, этот метод широко используется воронами в Японии. Генетически объяснить распространение этой техники за столь короткий временной промежуток нельзя, и маловероятно, что вороны пришли к такому решению только в Японии, а в остальном мире остались невеждами. Получается, что единственным объяснением остается только возникновение традиции и культурная передача информации.

Не так давно исследовательнице из Оксфорда Люси Эплин даже удалось предоставить эмпирические доказательства существования у птиц культуры. Она обучила нескольких пойманных в дикой природе синиц управляться с простым механизмом.

Речь шла о маленькой коробочке, выдававшей корм после короткого удара клювом. Потом эти кормушки установили на воле, куда выпустили и птиц. Спустя всего неделю большинство птиц освоили новое поведение. Это однозначное доказательство существования у птиц культурных механизмов было настолько впечатляющим, что его опубликовали в одном из самых значимых научных журналов Nature.^[80]

Видео с анализом социальной сети этой популяции можно найти в интернете.^[81]

ГУБКА НА НОСУ КАК ОБРАЗ ЖИЗНИ

Представить себе такое в природе сложно, хотя основания есть (см. главу «Кто я, а кто, собственно, ты?») — например, разнообразный образ жизни косаток, о котором мы поговорили выше. Но их образ жизни обусловлен культурой, так что какое-либо осознанное решение с их стороны не представляется возможным. А вот в группе дельфинов можно найти примечательный пример. Представьте, что вам нужно отмыть кухню, принести дрова для камина или поменять покрышку у машины. К какой группе вы относитесь: к тем, кто сделает все это в перчатках, или к тем, кто не станет брезговать и быстро расправится с работой, пусть и голыми руками? По моему опыту, вряд ли получится заставить любителей перчаток выполнить эту работу голыми руками. Они, конечно, могут крайне неохотно это сделать, но это вообще не в их стиле. То же самое с дельфинами.

В любой точке мира у дельфинов, живущих на мелководье, наблюдается типичное поведение. Они встают хвостом вверх и взрывают носами песок или ил. И с помощью эхолокации пытаются найти мелкую рыбешку, которая там прячется.

А вот на побережье Западной Австралии есть дельфины, которые носят «перчатки». Конечно, не в буквальном смысле этого слова — у дельфинов же нет рук. Но они надевают на носы морские губки, чтобы не поранить морды о камни и острые ракушки моллюсков.^[82]

Это особенно интересно, потому что, в отличие от широко распространенного свободного обмена информацией в сообществе с открытым исходным кодом, эти животные, похоже, хотят сохранить все в секрете.

Тут нужно пояснить два момента. Во-первых, с губками охотятся в основном одинокие особи, лишь в 6 % случаев рядом с ними находились не-«губочники». И хотя хватило бы пары секунд, чтобы подсмотреть технику, вся эта стратегия охоты кажется довольно сложной. Детеныши учатся ей очень поздно, после того как уже стали довольно успешными маленькими хищникам. Очень похоже на то, что животные хранят тайну и передают секрет только своим родственникам. Теперь вы понимаете всю ценность этой техники? Это могло бы быть правдоподобным объяснением, почему эта стратегия не получила более широкого распространения в популяции.

Судя по всему, эта манера использования инструмента не приносит никакой пользы. «Губочники» они или нет — это никак не влияет на их физическую форму, продолжительность жизни или успех при размножении. Похоже, это действительно просто образ жизни.

Такое поведение остается загадкой для исследователей. В любом случае это пример материальной культуры,^[83] так как детеныши учатся у старших особей, а количество «губочников» растет. К тому же другого возможного объяснения нет.

Однако «губочники» не единственные дельфины, которые используют инструменты. Среди них есть еще и «ракушечники». «Ракушечники» используют раковины, другими словами, домики улиток, чтобы выковыривать из них мелкую рыбешку.^[84] Пока не ясно, действительно ли раковины используются как инструмент или в них просто прячется рыба. Чтобы раковина считалась настоящим инструментом, ее должны использовать для ловли рыбы. Вот лежит на дне морском ракушка: может, дельфин ее положил туда как ловушку, а может, она просто так там лежит — вопрос использования ее в качестве инструмента пока открыт.

АРХИТЕКТУРА ЖИВОТНЫХ

Теперь представьте, что размер камней изменился. Дорога ведет туда же, куда и раньше, но теперь вблизи более мелкие камни, а вдали — большие.

Переводя взгляд с одного объекта на другой, оптическая иллюзия будет меняться, а отдаленные объекты вроде дерева будут казаться немного больше. Этот эффект помогает беседковым птицам, или шалашникам, казаться больше.^[85] Но этим изобретательность маленьких птичек не ограничивается.

В конце дороги нас встречает не просто одинокая птичка. Нет, наш шалашник стоит перед величественным зданием.

Беседочники являются близкими родственниками райских птиц, но, увы, в противоположность им лишь небольшое число видов столь роскошно окрашены. Большинство из них неказисты, по скромному оперению и телосложению они больше похожи на дроздов и напоминают этаких аскетичных интеллектуалов. Но, как это уже понятно по названию, беседочники строят беседки, ну, или шалаши. Хотя, если сравнивать с другими архитектурными творениями животных, уместнее называть эти строения дворцами. Эти птицы — настоящие мастера архитектуры. Эта конструкция имеет так же мало общего с обычными гнездами, как зефир с салатом из огурцов. Это любовные гнездышки, которые подобно пестрому оперению или красному кабриолету демонстрируют прекрасную физическую форму и привлекательность самца. И дело тут не в самой беседке, большое значение играет и декор. Поэтому самцы подвержены почти маниакальной страсти к коллекционированию. Тысячи мелочей, аккуратно распределенных по цветам, раскладываются перед домиком, а некоторые виды даже выкрашивают стены соком ягод.^[86] Якобы есть наблюдения, что они используют кусочки коры в качестве кистей.^[87] Готовые апартаменты великолепны, но совершенно бесполезны. Они призваны выполнить только одну роль — убедить самок в креативности архитектора.

Тут возникает соблазн наделить шалашик только эстетической ценностью, но некоторые исследователи, внимательно изучавшие процесс спаривания, предполагают, что есть и другая функция.

По их мнению, беседки препятствуют потенциальному изнасилованию. На первый взгляд это удивительно, ведь ожидаешь, что беседка — своего рода ловушка, из которой самка уже не вырвется. Но все наоборот.

Жених, пытаясь как-то впихнуть свою заднюю часть между крыльев, вынужден отказаться от своей позиции у входа, а наша непохотливая самка получает свободный проход наружу. Это явно противоречит наблюдениям, что изнасилование — успешная репродуктивная стратегия. Исследователи объясняют появление механизма антиизнасилований эволюцией, потому что в конечном итоге самки предпочитали самцов, менее склонных к насилию. Получается, что гены строителей безопасных беседок с защитой от изнасилования будут преобладать. Некоторые домики еще более безопасны — на тропинке к ним помещается только самка. Если самец захочет приблизиться — он будет вынужден оставаться снаружи своего строения. За это время самка успеет сбежать.

Эти невзрачные птички преподнесли еще много сюрпризов. Хотя трудолюбивые шалашники любят поворовать и побуянить на территории соседа, они берут молодых самцов в ученики. Конечно, обучение резко прекращается, стоит появиться потенциальной невесте, но до этого момента они являются прилежными учителями. Они учат принципам статики, приемам оптической иллюзии и несут учение о цвете и дизайне. С точки зрения человека, кстати, все это не походило бы на организованный урок, а скорее напоминало бы хаос. Вот несколько молодых шалашников организуют налет на беседку и частично ее разламывают, а взволнованный учитель быстро все ремонтирует. Вы никогда не задумывались, почему детям так нравится все ломать? Правильно, они получают возможность наблюдать за ремонтом. Точно так же и у беседковых птиц. А когда молодежь усвоила основы, они мастерят пробные домики, пусть даже они не привлекут ни одну посетительницу даже ночью и в туман, — все ради практики и углубления полученных знаний.

У птицеловов есть интересная история про Билли. Билли был пятнистым беседочником, и он, как и все в его роду, больше всего любил украшать свои сооружения элементами белого, зеленого и красного цветов. Однажды он попал в долину, где обитали только атласные шалашники. Тут украшали домики только синими иголками. И совсем скоро Билли начал копировать синий декор.^[88] Это удивительно, потому что обычно животные не отклоняются от однажды освоенного поведения, и это доказывает, что процесс социального обучения длится у животных всю жизнь.

Еще одним примером передачи культурной информации являются крики шалашников. Наверное, это весьма сексуально — включать в своей репертуар призывных криков новые штучки, поэтому птички вдруг могут начать звучать как табун ржущих лошадей. Это весьма забавно, но вызывает вопросы, если в ареале этих птиц лошадей вообще нет. Исследования показали, что лошади обитали в тех местах в приличных количествах лет пятьдесят назад. Получается, звук лошадиного ржания передавался из поколения в поколение. Как нам уже понятно после знакомства с материальной культурой, различное поведение в разных популяциях в условиях одинаковой среды обитания является сильным свидетельством культурной передачи информации. В отсутствие какого-либо другого возможного объяснения наличие культуры у шалашников считается весьма вероятным.^[89]

Кстати, постройки порой оказываются настолько привлекательными, что при определенных обстоятельствах появляется самка другого вида шалашников и позволяет увести себя на место свидания. Репродуктивные гибриды, конечно, перехитрили эволюцию, потому что на самом деле благодаря этому механизму виды должны были слиться, но этого не происходит. Думаю, эти птицы еще преподнесут нам не один сюрприз.

В конце стоит упомянуть, что романтическая история любви заканчивается так же, как в реальной жизни.

После успешного совокупления наш шалашник тут же выгоняет барышню на улицу. У этого господина есть дела поважнее. Его творение слишком прекрасно, чтобы растрачивать его потенциал на одну-единственную самку, если можно соблазнить десятки. Однако, чтобы спасти честь птиц, необходимо отметить, что большинство птиц-отцов, в отличие от большинства отцов-млекопитающих, являются верными и заботливыми.

ИНСТРУМЕНТЫ ВНЕ КУЛЬТУРЫ

Принципиально другой способ использования камней придумали роющие осы из рода Ammophila. Подобно нашим грунтоуплотняющим машинам, которыми прокладывают тропинки, дорожки и террасы, они усиленно утрамбовывают землю вокруг своих убежищ камнями размером с собственную голову.^[90]

Все знают Гензеля и Гретель из сказок братьев Гримм. В этой страшной сказке двое детей оказываются в лесу. Они мудро отмечают свой путь крошками последнего кусочка хлеба.

Точно так же отмечают дорогу различные виды муравьев, например, Aphaenogaster rudis. Другие их сородичи идут по оставленному следу и находят путь к еде. Ученые называют это мусорением, и это, несомненно, является формой использования инструментов.^[91]

Помните косаток, которые охотятся с помощью приманок? Одно животное придумало трюк, а остальные особи за ним повторяют.

А тут основная идея придумана не муравьями, но, может быть, динозаврами 200 миллионов лет назад. Динозавры — общие предки птиц и рептилий. И в обеих группах наблюдалась рыбалка на приманку. Например, некоторые чайки^[92], цапли^[93] и даже, возможно, вороны^[94] приманивают рыбу ягодами, перышками или хлебными крошками, а обычный для Америки кроличий сыч приманивает жуков коровьим навозом.^[95] Некоторые виды крокодилов^[96] кладут себе на морду палочки для приманивания птиц. Для легкомысленной пташки, которая сочтет эти палочки пригодными для строительства гнезда, это будут последние мгновения.

Являются ли все эти примеры культурой — большой вопрос. Изобретены ли эти способы и передавались ли они другим через обучение или это эволюционные способы, возникшие в результате отбора? В разделе «От мышления» мы еще познакомимся поближе со стратегическим мышлением и тем, как здорово некоторые птицы умеют решать сложные задачи. Возможно, Орен Хассон, ученый и кинолюбитель из Израиля, случайно стал свидетелем момента, когда ранее упомянутая ворона ловила рыбу на приманку.

Кто знает, может, через несколько лет все вороны Рамат-Гана около Тель-Авива будут ловить рыбу с помощью приманки. Тогда мы бы получили убедительное доказательство существования культуры, как в случае с японскими воронами и их автомобильным решением проблем с орехами.

И хотя мы уверены, что уже хорошо понимаем окружающий нас мир, относительно поведения животных мы все еще блуждаем в глубокой тьме. Кто знает, быть может, вы обнаружите еще один интересный образец поведения в собственном саду, за углом или во время следующего отпуска. Нужно просто держать глаза открытыми.

Тайный язык животных

Вы уже, конечно, обратили внимание, что я люблю подкреплять свои слова видео животных на YouTube. В большинстве случаев смотреть видео не обязательно. Но тут я хочу попросить вас сначала посмотреть видео, а потом продолжать чтение.^[97] Посмотрите, как орангутан в заповеднике разговаривает по скайпу с глухонемой девушкой на языке жестов.

Вы видели это видео? Это фальшивка, но хорошая, потому что подобные разговоры с человекоподобными обезьянами на самом деле уже вели. Это было вдвойне здорово, потому что это была образовательная и гениальная реклама организации по охране окружающей среды Rainforest Action Network.

Для людей общение и язык едины, но когда речь идет об обмене информацией в животном мире, нужно быть более точными в определениях. Даже одноклеточные общаются друг с другом, ведь благодаря их общению и существуют многоклеточные организмы вроде нас.

Человеческий язык — величайшее культурное достояние нашего вида, и мы по праву можем гордиться тем, что умеем говорить. Но что нужно для развития языка? Чтобы ответить на этот вопрос, сперва нужно прояснить два важных аспекта. После этого вы поймете, почему очень умная собака Бетси породы бордер-колли из ток-шоу с ее запасом в 340 слов никогда не сможет освоить речь. И почему летучие мыши могут быть на это способны.

УСТНАЯ РЕЧЬ

Но большинство животных и этого не может. Получается, что большинству животных не хватает способности понимать дифференцированные языковые элементы и производить их самостоятельно. Несмотря на этот недостаток, большая часть животных прекрасно общаются.

Вы наверняка видели сусликов в документальных фильмах о животных. Они могут различать друг друга по голосу. Вопрос только, зачем им это. У них существует разделение труда. Одна из самых ответственных и важных задач, которой только может заниматься суслик, — это быть часовым. Они вытягиваются в струнку и зорко осматривают местность. Когда в воздухе появляется хищная птица, раздается крик «Всем в укрытие!”, а при приближении змеи раздается возглас «Всем на деревья!»^[98] У часового высокий социальный статус, и он освобожден от необходимости добывать еду, ведь его работа — следить за местностью. За это его обслуживают остальные. А что будет, если кто-нибудь решит притвориться часовым и кормиться за чужой счет? Он был бы в плюсе — получил бы много пищи, приложив минимум усилий. Однако у животных с преимуществом над другими больше шансов на успешное размножение, а это поведение будет генетически консолидировано и станет частью эволюционного развития вида. Глупо то, что тогда вся группа останется без охраны, а выгода одного станет угрозой для всех. Получается, что социальное общество не должно верить, что одна особь поступает правильно.

Но какие механизмы помешали такому развитию событий? Наш маленький лгунишка вполне убедителен, потому что тоже время от времени сообщает об опасности и имитирует прилежного часового. Получается, членам общества действительно сложно распознать обманщика. И единственный способ обеспечить себе выживание — это вывести лжеца на чистую воду.

Получается, что важно не только понять звуковой сигнал, но и определить, кто именно кричал. Эта способность в сочетании с хорошей памяти гарантирует, что наши суслики не кормят, а игнорируют часовых, которые часто поднимают ложную тревогу.

Но собаки, как и суслики, не особо способны включать новые элементы в свой акустический репертуар. Животные, которым не нужно учиться «говорить», воспроизводят сигналы своего вида, даже если никогда их не слышали, потому что это предопределено генетически. Мы, люди, например, уже с рождения умеем кричать. И даже глухие дети в какой-то момент могут издавать смеющиеся звуки. Животные, которым нужно учиться издавать правильные звуки, которые они никогда раньше не слышали, потому что они либо глухие, либо живут в изоляции, никогда не будут «говорить». Им не хватает как слышания, так и обратной связи. Люди, как и некоторые птицы, при воспроизведении звуков полагаются на аудирование. Только так мы сможем произносить звуки, как слышали. Но это же логично, правда? Исключением тут будут глухонемые люди, которые с большим трудом и поддержкой пытаются правильно произносить человеческую речь.

И некоторые птицы настоящие гуру в обучении, а я даже не упоминаю тут попугаев. Существуют доказательства культурной передачи определенных сигналов у воронов.^[99] Интересно, что большинство звуков передается ими по-разному в зависимости от пола, благодаря чему определенная часть этих звуков используется только самцами или только самками.

Мы знаем, что у соек 14 разных видов сигналов, а их предупреждающие сигналы о приближении соколов и сов, например, разные.^[100] Оба хищника по-своему опасны, поэтому и реагировать нужно по ситуации. На Шри-Ланке выяснилось, что сороки имитируют звуки своих естественных врагов и так предупреждают об опасности не только своих сородичей, но и других животных.^[101]

В принципе если я не могу выучить новые звуки, то не смогу выучить язык. Так называемое голосовое обучение — необходимое условие развития языка, поэтому мы можем на 100 % предположить, что животные, которые не могут разнообразить свой репертуар новыми сигналами, точно не смогут говорить. Язык определенно является культурным достоянием, потому что его изучает другая особь. А есть ли вообще животные, которые теоретически смогли бы говорить, потому что обладают способностью к вокальному обучению?

На самом деле они существуют. И кроме попугаев есть целых три животных, которые могут звучать, как мы. Одно животное для этого засовывает свой нос в рот, второе даже рот не открывает, а третье говорит так же, как и люди. Под номером один у нас азиатский слон по имени Кошик, который может сказать целых четыре корейских слова.^[102] Под вторым номером скрывается кит-белуха Нок, который стал известным после того, как попросил водолаза всплыть.^[103] Его голос^[104] хоть и похож на детский лепет, но ему удалось снизить частоту своей речи. А третье животное — это тюлень Гувер, который приветствовал посетителей зоопарка словами «Hey, you! Get outta there!” («Эй ты, пошел вон отсюда!”).^[105]

Всех троих объединяет общая судьба — они рано лишились матерей и были воспитаны людьми. Гувера нашли брошенным, Нока и Кошика забрали из дикой природы будущие хозяева. В принципе неважно, может ли животное подражать человеческой речи, важно лишь умение расширять свой репертуар всю жизнь. Большинство птиц может научиться петь только в юном возрасте.

И это катастрофа для развития языка, потому что взрослые особи не могут передавать свой опыт. Еще один важный момент — у разных полов могут быть разные способности. У многих птиц только самцы акустически активны. Можно предположить, что среди людей много особей обоих полов, которые были бы рады, если бы их партнер не мог говорить. Однако у некоторых видов птиц, слонов, китов и дельфинов оба пола способны к пожизненному вокальному обучению.^[106]

Совершенными мастерами в этом являются, конечно же, попугаи. В первую очередь серый попугай Алекс (Alex), которого его владелец, Ирен Пепперберг, назвал в честь эксперимента с птичьим языком — Avian-Language-Experiment. Алекс не только умел добавлять новые слова и звуки в свой репертуар, но и понимал их смысл. Он умел считать и применял наречия в правильном контексте.^[107] Он знал семь цветов и мог досчитать до шести. На вопрос «Сколько колец ты видишь?» сразу бы ответил: «Четыре!» А если спросить его, какое из этих колец отличается от других, так бы и ответил, что красное!^[108] Удалось бы ему развить эти способности в естественной среде обитания — не ясно. Но дело тут в том, что серые попугаи крайне социальные существа, которые, если отделить их от группы, способны установить с человеком близкие отношения. Было ли ему хорошо в человеческих руках, что, кстати, запрещено в Германии^[109], и доставляла ли ему удовольствие близость с людьми — остается неизвестным. Умер он от болезни сердца, прожив половину отведенного ему природой времени.

Есть еще один известный попугай Снежок (Snowball) — танцующая рок-звезда. У его видео в интернете^[110] почти 2 миллиона просмотров. Нам это кажется весьма забавным, и мы не задумываемся, почему так мало животных, которые могут танцевать. Вокальное обучение и танцы возможны лишь благодаря взаимодействию двух разных областей мозга.

Так же как и со звуками, воспроизведение движений тоже должно синхронизироваться с тем, что вы слышите. Поэтому нет ничего удивительного в том, что танцевать могут только те виды животных, которые способны к вокальному обучению.^[111] Танцующий медведь не относится к этой категории, так как его танцевальные движения — заслуга горячих пластин, которыми жгли его чувствительные стопы.

Человекообразные обезьяны, наши ближайшие родственники, не могут воспроизводить речь, как мы, из-за строения гортани.^[112] Наша гортань опустилась вниз в горло, оставив больше места для языка. Наш язык, в отличие от языков собак и обезьян, может двигаться по всем осям (трехмерно). Образовавшаяся полость и наши голосовые связки анатомически поспособствовали нашей способности говорить. Человекообразным обезьянам такого счастья не привалило, поэтому они, как и большинство животных, полагаются на те звуки, которые достались им генетически.

Большие афалины, то есть вид дельфинов, которых мы знаем по дельфинариям и из фильма «Флиппер», — настоящие мастера в пожизненном вокальном обучении. Тем не менее некоторые исследователи, например, Джон Лилли^[113], годами пытаются выудить из дельфинов хоть одно человеческое слово. С другой стороны, так же безуспешно предпринимаются попытки научить людей свистеть по-дельфиньи. Ни один человек не может свистеть так же быстро, как дельфин. Поэтому исследовательница Дениз Герцинг использует специальную подводную клавиатуру, на которой можно сыграть свист дельфинов.^[114] Это устройство оснащено небольшим компьютером, который работает с программным обеспечением для распознавания музыки, похожим на приложение Shazam.^[115] Это ПО обучено распознавать свист дельфинов и, если таковые данные имеются, сопоставлять его с предметами. В своем блоге Дениз Герцинг пишет, что не могла поверить, когда устройство шепнуло ей: «Саргассум».^[116]

Саргассовая, трава или Гольфтанг, — это вид бурых водорослей, широко распространенных у Багамских островов. В честь этих водорослей даже названа часть Северной Атлантики — Саргассово море. Водоросли там плавают кусками такой плотности, что образуют целые леса. Якобы даже лодки могут увязнуть в этой массе, а многие считают их единственным объяснением мифа о Бермудском треугольнике.

Допустим, некто прыгает с лодки и пытается пообщаться со свободными дельфинами. А теперь этот же человек идет в лес и пытается войти в контакт с животными с помощью некоего технического устройства. Полный абсурд, об этом человеке сразу бы доложили в сумасшедший дом. Если бы, конечно, это не была Дениз Герцинг, автор бесчисленных научных статей и признанный эксперт среди исследователей дельфинов.^[117] На самом деле для существования ее проекта есть веские причины, потому что удалось доказать, что дельфины могут понимать язык. Это был адаптированный язык жестов, разработанный на Гавайях. Исследователь Луис Герман смог экспериментально доказать, что дельфины могут не только без проблем применять и обобщать новые термины, но и способны понимать короткие предложения с заранее определенной грамматикой и даже вести себя соответствующим образом.^[118] Разработанный им специальный язык жестов в ходе экспериментов становился все более абстрактным. Сначала дельфины видели людей у бассейна, которые показывали жесты. Потом дельфины увидели только монитор за подводным окном, и, наконец, жесты превратились в две белые перчатки на мониторе. Дрессировщики к тому же носили черную одежду и на черном фоне были видны только движущиеся белые перчатки.^[119] Вне всяких сомнений, это высокая степень абстракции.

А вдруг это просто результат дрессировки, как проверить? Для этого нужно доказать, что изученные термины на самом деле попали в их систему понятий.

Чтобы выяснить это, Луис Герман использовал метод, который применяют для проверки внимания или понимания других. Вот вам простой пример: дельфины могли положить определенный предмет в определенное место. Допустим, положить красный мяч в квадратную корзину. Затем дельфины выбирали именно красный, а не синий, например, мяч и клали его именно в квадратную, а не круглую корзину. Получается, что они знали и названия других предметов из своего окружения. Можно было давать другие команды: принеси круглую корзину к синему мячику. Или: принеси синий мяч к подводному динамику. Но что произойдет, если попросить поднести подводный динамик к квадратной корзине? Животные, выдрессированные только выполнять команды, попытаются физически воздействовать на динамик. Но дельфины в этом эксперименте реагировали по-другому. Они понимали, что демонтировать динамик не получится, поэтому даже пытаться не стали, а только вопросительно смотрели на своих тренеров в надежде, что им дадут более разумную команду.

Но эксперименты по пониманию концепции языка шагнули еще дальше.^[120]

Особо одаренной самке дельфина Акеакамаи задавали вопросы, на которые она могла ответить «да» или «нет» с помощью двух кнопок. Осознание концепции «да или нет», помогло ей отвечать на вопрос типа: «В бассейне есть синий мяч?» Если мяча не было, она отвечала: «Нет».

Исследователь Дениз Герцинг, о которой мы говорили выше, пытается доказать, что лингвистические способности, которые мы наблюдаем в неволе, есть и в дикой природе. Вы наверняка спросите, почему тогда мы не видим этого при взаимодействии дельфинов друг с другом. Это было бы воплощением мечты всех ученых, но тут есть маленькая проблема. Как и нашей белухе, подражающей человеческой речи, дельфинам не нужно открывать рот, чтобы говорить. То есть, если я записываю подводное видео и наблюдаю там группу дельфинов, я никак не смогу понять, какой из дельфинов что говорит.^[121] Тут еще нужно добавить, что дельфины могут издавать разные звуки. Лучше всего изучен свист, о котором мы говорим в главе «Кто я, а кто, собственно, ты?». Кроме того, дельфины общаются с помощью скрипов и щелчков, основная энергия которых находится в неслышном для нас ультразвуковом диапазоне. Прибавьте к этому еще общую проблему биоакустики. При анализе данных сложно понять, где фактический сигнал, а где сопутствующие звуки. Записи анализировали и люди, и компьютеры. То, что кажется на первый взгляд очень простым, часто оказывается невероятно сложным.

Интересно, что эту проблему пытаются решать совместно с астрономами, которые занимаются поисками внеземной жизни. Исследователи в этой области тоже сталкиваются с этой проблемой: нельзя точно различить сигналы и шумы.^[122]

И нужно помнить, что группа дельфинов находится в постоянном движении в трехмерном пространстве. Это в равной мере относится и к исследованиям попугаев^[123]. Обе группы, в которых наиболее вероятно развитие подобия языка, сложно хорошо изучить в естественной среде обитания. Гораздо проще исследовать группу человекообразных обезьян, сравнительно спокойно сидящих на одном месте, чем группу дельфинов или птиц.

Вероятно, пройдет еще некоторое время, прежде чем мы сможем с ними пообщаться.

Но есть и птицы, которых гораздо проще исследовать на воле. Каждый вечер перед сном я пою своим детям песенку: «Маленькая синичка, маленькая синичка, скажи, откуда ты прилетела». Эта песня про голодную синицу зимой, и я пою ее скрепя сердце, потому являюсь ярым противником подкармливания диких животных. Очень часто кормление негативно влияет на окружающую среду или поведение животных. Самый простой пример — любой городской пруд. Подкармливание уток усиливает их агрессивное поведение друг по отношению к другу до совершенно неестественной степени, а летом многие водоемы начинают вонять, потому что несъеденные кусочки хлеба гниют на дне. Но местных певчих птиц, остающихся зимовать, можно и нужно подкармливать, если погодные условия особенно суровы, поэтому я немножко смирился с этой песней. Но с сегодняшнего дня я буду петь ее с другими мыслями, потому что в своих исследованиях наткнулся на статью, которая, несмотря на свою чудовищность, не получила освещения ни в прессе, ни в соцсетях.

В Японии, в смешанном лесу около города Каруидзава, удалось экспериментально доказать в условиях дикой природы, что животные способны использовать синтаксис, то есть могут строить предложение по грамматическим правилам.

Эта фраза просто бессмысленна для маленьких 15-граммовых птичек.

Невероятно простой эксперимент с невероятно далеко идущими последствиями. Мы сейчас говорим о первом доказательстве перехода животных к реальному языку, которое мы получили в дикой природе, и говорим мы тут «только» о синицах. Хотя почему я вообще удивляюсь? Мы же с вами недавно выяснили, что животные существуют в определенной культуре.

В такие моменты понимаешь, насколько ограничены наши представления о жизни, мышлении и действиях животных. Однако мы начинаем понемногу понимать, как вообще может развиваться язык, почему животные начали расширять свой сигнальный репертуар и как началось вокальное обучение. Вы удивитесь, но даже наши маленькие домовые мышки идут по пути языкового развития, потому что все начинается с диалекта.

ДИАЛЕКТЫ В ЖИВОТНОМ ЦАРСТВЕ

Под диалектом мы подразумеваем небольшие нюансы нашего языка, которые идентифицируют нас как членов определенной группы. Например, мы живем в определенной области, и в этой области говорят именно по-платтски или по-баварски. Тоже самое со сленгом, на котором общаются в конкретном социальном сообществе. Эта языковая окраска и объединяет, и разъединяет нас. Как часть сообщества, вы чувствуете себя сильным и защищенным. С большой вероятностью именно потребность в силе и защите привела к изменению врожденных звуков.

Так вы легко можете узнать «своего», и ключевая технология вокального обучения открыла дверь для приобретения языка.

Косатки. Когда я начал учиться, публикация о диалекте косаток произвела эффект взорвавшейся бомбы. До того момента подобное считали ерундой, и я до сих пор помню, как критиковали первые публикации. Чтобы лучше понять это открытие, давайте взглянем на социальную жизнь косаток. Наиболее хорошо изучены обитатели Британской Колумбии на западном побережье Канады, потому что они живут небольшими матрилинейными семейными группами до 8 особей. Во главе каждой семейной группы стоит матриарх — опытная самка. Две-три таких семейных группы образуют так называемый стручок. Несколько стручков образуют клан, и в каждом клане свой диалект.^[124] Это сопоставимо с небольшой деревенской общиной, которая отличается от соседней деревни небольшими языковыми нюансами. При этом многие сигналы остаются неизменными на протяжении поколений, тогда как другие подвергаются изменениям.^[125] После обнаружения диалектов на канадском побережье были изучены и сигналы на русском тихоокеанском побережье. При этом выяснилось, что у животных не только есть диалекты, но еще у них есть принципиально отличающиеся особенности.^[126] Исследователи сравнили это с нашими фонемами. Например, в английском нет звука «kn», а у японцев нет «st». Не только люди замечают эти различия, но и местные тюлени. Косатки, питающиеся рыбой, для них абсолютно не опасны, и их можно игнорировать, а вот транзитные косатки — повод для паники.^[127]

Мы пока не можем сказать, для чего нужны диалекты. Если бы животные спаривались только с особями с другим диалектом, можно было бы предположить, что так они избегают инбридинга. С другой стороны, я не сомневаюсь, что и без всякого диалекта они могут распознать семейную принадлежность.

Удивительны и наблюдения того, как животные имитируют диалекты других групп. Они также могут имитировать звуки других животных. Было замечено, что пойманные и изолированные от своих сородичей косатки имитируют звуки морских львов^[128] и дельфинов^[129].

Если подытожить, то мы столкнулись с загадкой. Мы не знаем причину возникновения их культуры и диалектов. Все, что мы знаем, это то, что мы не можем это объяснить. И наоборот, можно даже сказать, что их социальная жизнь слишком сложна для нашего ума.

Птицы: Многие виды птиц, как известно, прекрасно умеют подражать и являются истинными природными талантами в вокальном обучении. Поэтому неудивительно, что мы также находим диалекты в этой богатой видами группе. В случае перелетных птиц есть убедительное объяснение образования диалектов. Например, возможно, что при перемещении на свои зимние или летние территории птицы узнают друг друга по диалекту, а затем совместно используют ресурсы и защищаются. Было замечено, что скворцы делят свой ночлег со скворцами с тем же диалектом.^[130] Кроме того, крики воспринимают и во́роны. Для наблюдения за этим использовалась пара воронов в неволе. Затем с этой парой столкнулись дикие сородичи, и элементы сигналов пойманной пары включились в репертуар диких животных.^[131]

Летучие мыши. Давайте сразу проясним. Летучие мыши — не грызуны и никак не связаны с обычными мышами. На самом деле у них больше общего с китами и хищниками.

Но их филогенетическое развитие здесь не имеет значения. Тут важна их социальная жизнь, при которой разные виды летучих мышей часто живут вместе. Это редкость, и мне приходит на ум только один похожий пример. Дельфины и киты тоже часто плавают группами с другими видами. Если постараться представить подобное у людей, это как если бы мы жили и путешествовали вместе с другими человекообразными обезьянами, то есть гориллами, орангутанами и шимпанзе. Группы, в которых животные живут вместе, часто многочисленны и насчитывают больше 1000 особей. Например, в пещере Калькберхоле в Бад-Зегеберге или в Цитадели Шпандау в Берлине. В пещере Брэкен у Остина, штат Техас, вместе живут даже около 20 миллионов особей. Там летучих мышей столько же, сколько людей в Нью-Йорке. Для такой толпы крайне важно наличие небольших и управляемых социальных сетей. Может быть, поэтому у животных и появились разные диалекты. Совершенно новым является тот факт, что они даже способны понимать диалект другой группы.^[132] Если кто-нибудь до этого момента сомневался, что животные способны к вокальному обучению, то теперь сомнений быть не должно.

Чрезвычайно захватывающим является и тот факт, что животные, как ранее упомянутые суслики, тоже могут распознавать друг друга по голосам.^[133] Но я искренне надеюсь, что никто и никогда не докажет, что все эти 20 миллионов особей в Техасе знают и способны узнавать друг друга. В таком случае мы, люди, были бы смещены со своего трона.

Человекообразные обезьяны. Как мы с вами уже знаем, остальные три вида человекообразных обезьян не так хороши в вокальном обучении, потому что их речевой аппарат просто не столь совершенен.

Поэтому представьте, как удивились ученые, когда при анализе различных групп шимпанзе удалось обнаружить групповые сигналы.^[134] Так как разница в сигналах не была обусловлена генетически, оставалось только одно объяснение: животные выучили новые звуки и поэтому способны к голосовому обучению, хотя и в ограниченной степени.

Слоны. Пример с говорящим слоном подтвердил, что слоны способны к вокальному обучению. К тому же эти животные обладают хорошим чувством ритма. В Лампанге на северо-востоке Таиланда даже есть свой оркестр слонов.^[135] В отличие от рисующих слонов, что является лишь шоу, потому что слоны дальтоники, в таком оркестре есть смысл. Хотя я ничего не могу сказать об условиях в Лапманге, музыка у слонов — хороший пример сложных когнитивных достижений у животных.

Домовые мыши. Без сомнений, группа вокально обучающихся — это маленький, почти закрытый круг когнитивно развитых животных. Но могли ли мы подумать, что к ним относится и привычная нам домовая мышь?^[136] Более того, их механизмы нейронной обратной связи гарантируют, что они могут слышать шорохи, которые сами производят. Благодаря этому они могут воспроизводить новые сигналы так, как их услышали и освоили. Эту способность они используют в групповых диалектах, а самцы так работают над своими певческими навыками, чтобы впечатлить самок.

Но сигналами увлекаются не только самцы. В 2016 году небольшая группа исследователей из Института эволюционной биологии Макса Планка в Плене опубликовала статью под названием «Беседа у садовой ограды».^[137] Конечно, имеется в виду не бессмысленная беседа на дачном участке, а обусловленная контекстом беседа самок мышей, в которой используется разнообразная лексика. Так самки развлекаются и наслаждаются ведением социальной жизни.

Но почему мы так поздно узнали об этом? Часто мы просто не смотрим и не слушаем должным образом. Коммуникация мышей чаще всего проходит мимо наших глаз. Слоны и гренландские киты могут общаться в инфразвуковом диапазоне, который ниже нашего слухового диапазона, а дельфины и летучие мыши могут общаться в ультразвуковом диапазоне, которых выше нашего слухового диапазона. Мыши относятся к последней группе, их сигналы передаются в слишком высоком диапазоне. Ученые из Плена, которые содержат две большие группы мышей на территории примерно в 20 квадратных метров, что симулирует относительно естественную среду обитания, завершают свою статью утверждением, что коммуникации мышей недооценивают. В конечном итоге это значит, что от мышей стоит ожидать еще больше сюрпризов.

В настоящее время исследователи пытаются получить более глубокое представление о социальной сети, в которой живут животные.^[138] (Подробнее об этом в главе «Другой Фейсбук».)

Люди. Не может быть никаких сомнений в том, что люди — мастера вокального обучения. Но до недавнего времени считалось, что способность к подражанию у нас врожденная, то есть заложена в нас с колыбели. Но, скорее всего, это не так — похоже, что мы учимся этому навыку именно в первые недели или месяцы жизни.^[139]

"ГРЯЗНЫЕ" РАЗГОВОРЧИКИ

Представьте себе, что находитесь в чужой стране и не знаете местного языка. Вы сейчас на экзотическом рынке и хотите попробовать один из желтоватых фруктов размером со сливу, которые подвешены к полке у одного из продавцов. Вы, конечно, человек любопытный и открытый, поэтому не стесняетесь показать голой рукой на объект своего желания. И следующим жестом подносите пальцы к раскрытому рту. Продавец, конечно, все понимает и подает вам лонган. Вы убираете кожуру и «м-м-м-м», на вкус как личи, только сердцевина предательски горчит. В этой ситуации вы задали вопрос, были поняты и достигли своей цели. Не зная того, вы применили тысячелетнюю проверенную модель поведения и, чисто теоретически, смогли бы таким образом пообщаться с нашими ближайшими человекообразными родственниками.

Все гориллы, шимпанзе и орангутаны совместно используют около трети всех возможных ужимок и жестов^[140], которые они наследуют генетически. Мы, люди, точно так же наследуем и понимаем эти жесты, даже если перестали ими активно пользоваться.^[141] С большой вероятностью именно жесты в сочетании с небольшими пантомимами стояли у истоков нашего языкового развития.

Некоторые исследователи предполагают, что общение на языке тела для завязывания интимных отношений является источником нашего языка. Было замечено, что самки бонобо, человекообразных обезьян, делают предложения друг другу именно таким образом. Определенный жест, исключающее двойное толкование движение бедер, которое предвосхищает действие, и понеслось.

Если учесть рассмотренное ранее шуршание листьями, вполне возможно рассматривать грязные разговоры как источник нашего языка. И повторю: секс стоит во главе нашей внутренней мотивации, поэтому у нас есть веская причина подробнее остановиться на языке тела.

ЖЕСТЫ И ЗНАКИ

По другому пути пошла Сью Сэведж-Рамбо, которая изобрела язык йеркиш, основанный на символах-лексиграммах.^[142] Символы при этом не знаковые, а совершенно абстрактные, поэтому их смысл нельзя угадать из их образа.

Самое известное существо, которое говорит на этом языке, а вернее сказать, использует его, — это самец бонобо Канзи. Он может использовать почти 400 символов.^[143] Его поведение описывается почти в 5000 научных публикациях.

В итоге можно сказать, что и дельфины, и человекоподобные обезьяны способны понимать и применять простые предложениях из трех слов. А вот используют ли они эти способности в дикой природе, до сих пор неясно. Однако в естественной среде синтаксис (построение предложений) обнаружили у гиббонов^[144], так называемых «маленьких человекообразных обезьян». Помимо людей, они единственные приматы с большим запасом звуковых сигналов. Их общение даже называют пением.^[145]

ЯЗЫК ТЕЛА И ЖЕСТЫ

После учебы я вместе с женой на несколько недель отправился за границу. Мы не хотели утруждать свою собаку Капитана Флинта несколькими изнурительными перелетами, поэтому решили оставить его в Киле у наших хороших друзей. После нашего счастливого возвращения друзья, разумеется, рассказали в мельчайших подробностях о жизни с Флинтом и обо всем, что он пережил.

Мы стояли на кухне, а Флинт смотрел в угол с подвесной корзинкой, в которой лежали овощи. Я, конечно, сразу понял глубокую потребность своего пса и спросил хозяйку дома, могу ли я дать ему морковь. Она уставилась на меня, широко открыв глаза, а потом засмеялась. На мой вопросительный взгляд она ответила, задыхаясь от смеха: «Не могу поверить. Флинт каждый день стоял в углу кухни и смотрел вверх, но я никогда в жизни бы не догадалась, что он хочет морковку». А мне вот стало не до смеха, потому что я перед отъездом забыл сказать, что наш 75-килограммовый друг каждый день грызет морковь в нашей кровати, прежде чем отправиться к себе в корзину.

Тогда нам еще было невдомек, какую невероятную способность проявил Флинт. Указывание взглядом или рукой на какой-либо объект — это первый шаг к абстракции. Представьте, что гуляете по городу с друзьями. К сожалению, все проходят мимо вашего любимого кафе-мороженого, потому что только что поужинали. Но вам еда не понравилась, поэтому из ресторана вы ушли голодным. В жаркую пору кафе-мороженое обещает поистине вожделенное спасение и прохладу, и вы буквально чувствуете, какое блаженство вкуса вас ждет. Самый простой способ добраться до цели — поднять руку и указать на кафе. До недавнего времени эта способность была животным недоступна.^[146] Тот факт, что собаки понимают жесты людей, приписывают приспособленности к жизни с людьми^[147], так как подобной способности не наблюдалось у волков.

Не так давно меня попросили написать главу про общение с дельфинами. В соответствующей книжной публикации университета Фрайбург была глава про общение людей с лошадьми под авторством исследователя Марион Мангельсдорф.^[148]

Мои познания о лошадях носят исключительно теоретический характер, поэтому я был глубоко впечатлен детальным описанием взаимодействия с ними. Тем не менее мне никогда бы не пришло в голову приписать лошадям способность указывать. Меня удивила недавняя публикация, в которой лошади вели себя так же, как наш Флинт.

Больше того, лошади пытались добиться понимания от своих хозяев: как только им удавалось установить зрительный контакт, они быстро переводили взгляд на ведро с кормом, которое стояло вне их досягаемости.^[149]

До недавнего времени все было просто, но я не буду скрывать от вас, что за последние годы разгорелась яростная дискуссия об указательных жестах и наличии человеческого языка у человекообразных обезьян. Из всех кандидатов среди животных, которые могут иметь язык, человекообразные обезьяны изучены лучше всего. Они подвергались бесчисленным экспериментам в неволе и наблюдались в естественной среде обитания. Исследования человекообразных обезьян относительно просты технически, а их генетическая близость к людям особенно привлекает, если вы интересуетесь происхождением нашего языка. При этом не удивительно, что появляются и противоречивые результаты, ибо чем больше ты знаешь, тем больше возникает новых вопросов. Поэтому давайте окунемся в эти дебаты чуть глубже.

Сама суть этих споров сложно уловима для меня — человека, далекого от философии. Но давайте вспомним пример с кафе-мороженым. Вы привлекли внимание группы и направили его на желаемый объект.

Но что именно произошло между вами и членами вашей группы? Есть два варианта. Вы привлекли внимание своей группы, указали на кафе-мороженое и остались в своем собственном мире. Вы почувствовали необходимость оставаться со своей группой, привлекли их внимание и наконец отправились в кафе-мороженое. Но осознали ли остальные вашу потребность съесть мороженое? Ведь они могли не знать, что вы хотите есть. В данном случае речь идет о намерении.^[150] Это преднамеренное или запланированное, а может быть, и умышленное действие. Но это происходит без понимания того, осознают ли другие люди ваши желания и разделяют ли их. В противовес к этому есть остенсивно-инференциальное поведение. Оно основано на принципе сотрудничества, и его часто называют коммуникацией Грайса в честь лингвиста Пола Грайса. Он предполагает, что общение людей эквивалентно сотрудничеству всех заинтересованных сторон для того, чтобы разобраться в определенной проблеме. Другими словами, ваши спутники понимают, что вы хотите мороженое, — это ваша общая реальность. В ином случае они могут просто понять, что вы что-то хотите, но кафе-мороженое в вашу общую реальность не войдет. К тому же есть разница между императивным (повелительным) жестом и декларативным (указательным). Последний сообщает определенное отношение к объекту. Например, когда мы указываем на красивый закат, мы не выражаем своего аппетита по отношению к солнцу, то есть речь идет об указательном, а не повелительном жесте. Флинт же очень хотел морковку, поэтому указывал на нее именно императивно.

Далее мнения разделились. Одни считают жесты преднамеренными, другие — остенсивно-инференциальными. Одни говорят: мы не знаем точно, могут ли животные общаться в границах общей реальности.^[151] Другие задаются вопросом, насколько развита у животных способность к метапознанию, то есть способность думать о собственных мыслях (см. «Тест липкого медведя»). Или же они рассматривают общение животных с точки зрения теории разума, то есть изучают их способности распознавать других как существ и испытывать к ним эмпатию и сочувствие. В конце концов, некоторые думают, что отношения сотрудничества у животных устанавливаются через зрительный контакт и последующая ситуация следует принципам сотрудничества.^[152]

Важно также знать, был ли конкретный жест выучен или передался по наследству. Раньше я уже говорил, что абстрактное шуршание листьями по-разному применяется в разных популяциях и что это выученное поведение сопоставимо с традициями или культурным наследием. Теорию разума и метасознание мы подробнее рассмотрим в разделах «От мышления» и «Сентиментальность». Они помогут вам составить свое собственное мнение.

Все эти дебаты не мешают животным прекрасно общаться друг с другом. У многих животных, как у наших сусликов, сигналы имеют разное значение Форму общения, то есть культурное наследие, некоторых животных нам удалось изучить — мы видели это на примере синиц, которые строят предложения по определенным правилам. Среди всей этой неопределенности есть островки ясности: если смотреть внимательно, то мы увидим больше примеров культуры у животных, чем могли себе представить.

Как быть культуре с охраной окружающей среды?

Как мы уже знаем, в культурном обществе передача информации и знаний очень важна и даже может иметь решающее значение для выживания. Давайте возьмем в качестве примера слонов. Доказано, что если группу африканских слонов возглавляет пожилая самка, то у них больше способность к адаптации, ведь их групповое поведение основано на длительном опыте.^[153] Очевидно, что браконьеры предпочитают большие бивни, потому что изделия из них получатся более внушительными. У африканских слонов, в отличие от азиатских, как раз большие бивни. Самое печальное то, что убивают как раз самых старых, крупных и опытных слонов. Ученые предполагают, что в мире нет ни одного слона, который в детстве бы не был свидетелем убийства члена своей семьи. Кроме того, исследователи считают, что разные культуры у слонов были просто уничтожены, а у большинства живых особей есть ментальные травмы и поведенческие расстройства. Вам может показаться, что это голословные утверждения. Но эти выводы были опубликованы в Nature ведущими мировыми экспертами.^[154]

Сегодня количество слонов все еще достаточно, чтобы поддерживать генетически стабильную популяцию, которая, однако, лишена культуры и социального поведения. С точки зрения традиционного сохранения и управления популяцией это не является проблемой, потому что при принятии определенных мер численность может быть снова увеличена. Мы, как человечество, сейчас находимся на стадии осознания, что меры по охране окружающей среды на популяционном уровне являются недостаточными для многих видов. Нужно учитывать, что отдельные животные как носители важной информации могут отвечать за выживание целой популяции. Поэтому я считаю вышеупомянутую резолюцию первым шагом по смене парадигмы — нужно учитывать отдельные особи и их роль в системе до нашего вмешательства в природу. И тут неважно, убиваем мы животных, чтобы съесть, ловим, чтобы показывать в зоопарках, или, как в следующем примере, убиваем их случайно в ходе военных учений.

Основываясь на знаниях в области общения, социального поведения и пространственного распределения, канадское правительство присвоило группе из ста животных «южных резидентных косаток» статус отдельной охраняяемой группы и поместило их под особую защиту. Теперь у «южных резидентных косаток» есть своя охраняемая область распространения, но косатки понятия не имеют о границе между Канадой и Соединенными Штатами, поэтому спокойно себе плавают туда-сюда. National Marine Fisheries Service (Национальная служба морского рыболовства Америки), подразделение Министерства экономики, в отличие от канадских коллег, не знала о разделении на группы.^[155] И для американцев это было удобно: таким образом все косатки, в том числе и канадские резидентные косатки, рассматривались в качестве одной популяции. Американцы продолжали использовать свои устоявшиеся компьютерные модели управления популяцией и в какой-то момент решили, что гибель некоторого числа косаток во время военно-морских учений не повлечет за собой юридическую ответственность. Все было просто. К счастью, в 2005 году из-за массовых протестов эта схема была отменена, а «южные резидентные косатки» так же были объявлены официально защищаемой популяцией в Соединенных Штатах. Получается, что американские власти не учли сразу два культурных аспекта. Они не признали канадских косаток отдельной группой и не приняли во внимание, что даже небольшой процент животных, гибнущих во время учений, может быть важным для всей популяции в целом.

Сейчас в охране окружающей среды различают эволюционно (Evolutionarily Significant Units (ESUs)) и культурно (Culturally Significant Units (CSUs)) обусловленные группы.^[156] К сожалению, при этом не учитывается значение отдельных особей, поэтому я надеюсь, что на ситуацию повлияет резолюция.

Но есть и другие последствия наших действий. Как вы знаете, многие зоопарки пытаются заниматься разведением и реинтродукцией вымирающих видов животных. К сожалению, в прошлом это приводило к проблемам охраны окружающей среды, потому что реинтродукция возможна только для животных, которые не живут в социальном обществе и не имеют культуры.^[157] Животные, выпущенные в дикую природу, не имеют культурного наследия, и интеграция их в уже устоявшуюся социальную сеть часто невозможна.

Глава IV
Чувство солидарности

Обычно социальная жизнь у нас ассоциируется с людьми или животными. Но это не всегда так, и об этом написал в своей книге «Тайная жизнь деревьев» Петер Вольлебен.

А вы знали, что бактерии выбирают массовое самоубийство по заветам демократии? Нет? Похоже, вы принадлежите к 99,9999 процента людей в мире, которые и не подозревают о секретной деятельности бактерий, просто потому, что не являются микробиологами.

Миксобактерии обитают в почве и питаются мертвым органическим материалом. В отличие от животных, бактерии не могут есть и переваривать пищу. У них нет ртов, и они даже не могут наполнять свое тело частицами пищи, как делают многие одноклеточные. Вместо этого у них есть слизь, которая окружает их и в которую они выделяют свои пищеварительные ферменты. Пища, разложенная на молекулы, затем всасывается всей поверхностью, подобно тому как это происходит в нашем кишечнике. Эта слизь не только внешний «пищеварительный орган», она защищает бактерию от обезвоживания и является средой общения. Когда еды становится мало, бактерии посылают молекулярный сигнал «голод», и именно так начинается один из самых замечательных процессов на нашей планете.

Жизнь у бактерий нелегкая, они всегда существуют на грани прожиточного минимума, и их общий девиз гласит: разделиться или умереть.

Но для выживания бактерий важное значение имеет необузданное мощное размножение. И хотя некоторые бактерии благодаря своему природному «мотору» и «пропеллеру»