Вы не авторизовались

Не лги мне бесплатное чтение

Дебби Херберт
Не лги мне

Как всегда, посвящается моему мужу Тиму,

который неукоснительно в меня верит

и поддерживает мои мечты, подбадривая

и помогая идти вперед, даже когда

я сама в себя не верю и готова сдаться.

Спасибо тебе.

Также посвящается Дж. В. Гейни,

моему отцу и самому преданному фанату,

который восхваляет меня перед каждым встречным.

Огромное спасибо.

Debbie Herbert

Not One of Us

* * *

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.

This edition is made possible under a license arrangement originating with Amazon Publishing, www.apub.com, in collaboration with Synopsis Literary Agency

Глава 1
Джори

Май 2006 года

Лунный свет струился сквозь искривленные, угловатые ветви сосен и болотных кипарисов, и черные тени падали на посеребренную землю. Какофония звуков, издаваемых разнообразной живностью, вызывала в сознании фантасмагорическое световое представление, напоминавшее диснеевскую «Фантазию»^[1].

У моей синестезии^[2] – цветного слуха – есть преимущества. Перед мысленным взором на черном холсте вспыхивали разноцветные фигуры: жужжание комаров превращалось в пятиконечные звезды, а от затянувшей песнь лягушки вырисовывались столбы.

Однако удовольствие от мешанины звуков и цветов портила злость. А еще обида. Мой парень, Дикон Кормье, внезапно забил на совместные планы, и я твердо решила выяснить причину такого поступка.

Как и многие старшеклассники из нашей школы, по пятницам мы с ним ходили в бар «Павильон Бруссара». Нам обоим нравилось, как там исполняли задорный зайдеко^[3] на аккордеоне, стиральной доске и гитаре. Я мгновенно раскрепощалась, стоило Дикону утянуть меня в танец. Ну, танцем наши телодвижения можно было назвать с натяжкой – мы скорее топтались по залу без особого изящества, зато с большим запалом.

…Я шагала по сырой земле наших болотистых краев, даже не пытаясь соблюдать тишину, – под ногами громко трещали ветки и шишки. Приходилось отмахиваться от стеблей и усиков виноградных лоз, которые упорно и злостно заплетали тропинку к дому, сколько б их ни подстригали. У местных лесов особый темперамент, не подвластный никому. Приезжий Луи Кормье не понимал ни особенностей земли, ни ее характера. Однако уроженцы юга Алабамы знали свое место – они лишь незваные гости там, где болото безраздельно господствует над простыми смертными.

– Да чтоб тебя! – громко выругалась я, когда ветка глицинии оцарапала щеку и шею. Меня не волновало, сколько шума я создаю, – с чего бы? Все мысли занимал предстоящий разговор с моим парнем.

Наконец впереди забрезжил свет. Массивное сооружение из бревен, бетона и стекла светилось так, словно изнутри его озаряла упавшая с неба звезда.

Мы с Диконом встречались уже полтора года, но его дом по-прежнему приводил меня в восторг. Величественный особняк с белыми колоннами разительно отличался от нашего старого домика. Например, нам с мамой приходилось спать в одной комнате. Мистер Кормье был известным адвокатом и на недостаток клиентов не жаловался. А за свои труды получал немало.

Я поднялась по деревянному крыльцу на широкую веранду. Внезапно по спине пробежал холодок тревоги: несмотря на свет, льющийся из незашторенных окон, из дома не доносилось ни звука. Ни телевизора, ни голосов, ни шагов, ни даже звона посуды на кухне. Они все уехали? Но тогда почему не выключили свет?

Моя бабушка непременно цокнула бы языком и отметила немыслимую расточительность. У нас дома свет в комнате выключали, едва переступив порог: сэкономленные на коммунальных платежах деньги позволяли побаловать себя. Например, новой одеждой.

Я заглянула в окно гостиной. На краю кофейного столика небрежно лежала стопка учебников, рядом с диваном валялась подушечка. Справа, через дверной проем, виднелся кухонный островок с грязными тарелками и стаканами. Легкий бардак не вписывался в безукоризненный порядок дома.

Этот порядок по случайному совпадению наводила моя бабушка. Она приходила по пятницам для генеральной уборки: хозяйка дома, Клотиль Кормье, по выходным принимала гостей. Приезжие любовались видами залива, однако, гуляя по окрестностям, беспокойно оглядывались в поисках аллигаторов, змей и прочих неприятных существ. Полагаю, оценив первобытную красоту наших краев, они радовались возвращению в Мобил, Монтгомери или другие ближайшие крупные города, из которых приезжали.

– Боятся заляпать свои дизайнерские туфли, – ворчала бабушка.

Злобные замечания о богачах сбивали меня с толку, ведь у ее брата, дедушки Бадди, тоже денег куры не клевали. Давным-давно он открыл туристическую базу для охотников и рыболовов. Его дело процветало и разрасталось, превосходя самые смелые ожидания. Пусть Луи Кормье и преуспел на адвокатском поприще, но до дедушки Бадди ему было далеко.

Я встряхнула головой, чтобы отогнать блуждающие мысли, и решительно постучала в дверь. Дикон обещал зайти за мной час назад. Если у него найдется веское оправдание, мы еще успеем немного потанцевать.

– Иди одна, – посоветовала мне Ба незадолго до этого. – У богачей ужасные манеры. Никакого уважения к другим!

Я промолчала. Дикон вовсе не был высокомерным, и его родители мне тоже нравились, хотя в Энигме их недолюбливали: Луи Кормье снискал презрение за то, что якобы мало платил своим работникам, а также за причудливый образ жизни. Клотиль же считали болтливой и вычурной. «Чужаки», – бурчали местные, неодобрительно насупившись.

…На мой стук не раздалось ни торопливых шагов, ни родного голоса, привычно кричащего: «Уже иду!»

По коже побежали мурашки от беспокойства.

Я повторно припала к окну гостиной. Ни души. Вопреки обыкновению, на этих выходных Кормье гостей не ждали. Утром бабушка поработала у них всего пару часов, а потом долго ворчала, что ей заплатят меньше обычного.

Может, семья по какой-то причине решила уехать в соседний Мобил? Иногда у Луи возникали там срочные дела, и он брал с собой жену и сына. Только почему они не выключили свет?

Предположив, что хозяева не расслышали стука, я вернулась к двери и нажала на звонок. Послышалась одинокая трель. Прижавшись носом к окну у входа, я крикнула:

– Эй! Это Джори! Есть кто-нибудь дома?

Тишина.

Я тронула ручку. Та поддалась, щелкнул замок, и тяжелая дверь со скрипом отворилась. Сунув голову внутрь, я вновь громко позвала:

– Кто-нибудь дома?

Тишина.

Я глубоко вдохнула и неуверенно переступила порог – Кормье мне доверяли и вряд ли будут сердиться за вторжение.

Носа коснулся аппетитный запах жареной курицы – значит, они дома или ушли совсем недавно. Среди ароматов еды также улавливалась слабая нотка моющего средства. Я медленно прошла в гостиную.

На кофейном столике стояли два недопитых стакана чая со льдом. На ободке одного из них виднелся след рубиновой помады миссис Кормье. Напряженная до предела, я вошла на кухню и обнаружила стол, накрытый на троих: с тарелками вишневого цвета на золотистых салфетках, стаканами воды и миской салата с уже подувядшей зеленью. На гранитной столешнице стояла форма для запекания с остывшей картошкой. В духовке лежала слегка пережаренная курица, термостат был установлен на низкую температуру. Я его полностью выключила. Вероятно, случилось нечто, из-за чего семье пришлось ненадолго отлучиться.

Изначальное раздражение переросло в беспокойство. Может, мистер Кормье попал в больницу в Мобиле и Дикон с мамой поспешили к нему? Тогда почему Дикон не отвечал мне? Забыл взять телефон с собой? И когда они вернутся? Успеет ли Дикон к выпускному?

Перед глазами всплыло выпускное платье, висевшее на двери моей спальни, – красивое, по щиколотку, персикового цвета; на него ушла моя недельная зарплата кассира в супермаркете.

Я достала из кармана дешевый телефон-раскладушку и снова набрала его номер. Как и прежде, сразу же включилась голосовая почта. Я написала еще одно сообщение:

Я у тебя, ты где? Выключила духовку. Позвони.

Затем прошла по сияющему ореховому полу к эркеру, выходящему на задний двор и подъездную дорожку. Снаружи стояли «Понтиак Гран-при» миссис Кормье и черный «Мустанг» Дикона. По спине опять пробежал холодок. Если их машины здесь, то где же они сами?

Подавив тошнотворную волну ужаса, я направилась к лестнице, снова и снова зовя хозяев. Тишина казалась зловещей и удушающей. Ступеньки скрипели от каждого осторожного шага. Я поднялась наверх и осмотрела комнату Дикона. Кровать была аккуратно застелена, все лежало на своих местах. Я пошла к выходу, однако замерла и медленно обернулась – что-то настораживало. Взгляд вновь пробежался по помещению, задержавшись на столе. И тут меня осенило – исчез лэптоп! Может, Дикон взял его с собой?

Наконец я миновала комнаты для гостей и заглянула в спальню родителей. Там тоже не было ничего необычного. У меня немного отлегло от сердца. А чего я ожидала? Окровавленные трупы? Надо меньше смотреть криминальные телепрограммы. Я торопливо сбежала вниз по лестнице и проверила мобильный – от Дикона по-прежнему никаких вестей.

Быть может, Луи позвонили и сообщили о проблемах у родственников и вся семья в спешке уехала на машине мистера Кормье? А Дикон меня не предупредил, потому что телефон разрядился? Он постоянно забывал его вовремя заряжать. Да, должно быть, именно так. Ничего страшного не случилось.

Тем не менее… жутковато. Накрытый стол, свет повсюду… Разве долго убрать еду и выключить свет?

Решив пополнить список добрых дел на сегодня, я спрятала блюда в холодильник, немного повозившись с поиском пищевой пленки. Затем вернулась в гостиную и осмотрела ее. Никаких зацепок. Вдруг краем глаза я уловила нечто блестящее на кофейном столике. Нечто, не замеченное прежде.

Рядом со стопкой учебников лежал целлофановый сверток. Я осторожно его подняла и ахнула, угадав содержимое, а затем спешно развернула пакет – от шуршания в сознании затанцевали розовые звездочки. Наконец на свет показался маленький букетик, перевязанный абрикосовой лентой: белые гвоздики венчала персиковая роза, из-под которой выглядывали крохотные белые цветочки гипсофилы. Я погладила нежные лепестки, затем поднесла цветы к носу и глубоко вдохнула; приятный аромат на мгновение унял беспокойство.

Дикон купил мне бутоньерку для выпускного. Мое лицо озарила глупая улыбка… которая почти сразу угасла под гнетом тревожных мыслей. Почему же цветы не убрали в холодильник? Они ведь завянут. Я максимально внимательно осмотрела комнату, выискивая странности. Всё было безупречно чистым, включая полы. Вот только… Под диваном виднелись какие-то белые точки. Я опустилась на четвереньки и, присмотревшись, разглядела гипсофилу с алой крапинкой.

Как она туда попала? И что это на ней? Кончиком пальца я коснулась красной точки – она оказалась влажной, липкой – и отдернула руку, а затем уставилась на каплю крови, размазанную по коже. Возможно, Дикон случайно укололся булавкой для бутоньерки и уронил букет?

Черт, куда же он запропастился?

Глава 2
Джори

Тринадцать лет спустя

– Вот он, – сказала Дана, ткнув меня локтем в бок.

Мы сидели за столиком в «Павильоне Бруссара». С каждой минутой толпа становилась все более шумной. Пожалуй, не зря я согласилась прийти – хоть немного отвлекусь от нервотрепки последних дней. Старый добрый бар буквально вибрировал уютным весельем и по-своему защищал посетителей от надвигающейся бури, которая в данный момент была лишь ветерком, колышущим сосны и кипарисы.

– Кто? – практически прокричала я в ухо подруге.

Дана кивнула на противоположную сторону бара:

– Рэй Стрикленд.

Имя звучало знакомо. И хотя легкий туман от двух выпитых «Кровавых Мэри» не позволял его вспомнить, внутри возникло неприятное ощущение.

– Рэй-монд Стрик-ленд, – произнесла Дана по слогам, словно разговаривала с несмышленым ребенком. Ее голос вызывал в сознании образы зеленых стрел, беспорядочно проносящихся по черному фону. – Он убил твоего дядю.

Точно! Картинка наконец-то сложилась. Давненько я не слышала это имя…

– Его уже выпустили из тюрьмы?

– В феврале. – Подруга бросила на меня недоверчивый взгляд: – Родные разве не рассказали тебе?

– Мы не обсуждаем ни убийство, ни самого Джексона. Сто лет прошло.

В глазах Даны мелькнула тень упрека, и она поспешно уткнулась в бокал с пивом. Вот только мы дружим с пеленок и я знаю ее как облупленную. После моего переезда в Мобил несколько лет назад мы предсказуемо отдалились, однако по-прежнему встречались с ней поболтать, когда я приезжала в гости к семье.

– Я даже не помню его. Он умер, когда мне едва исполнилось два. И был моим двоюродным дядей.

– Семья есть семья. Мои предки собрались бы все вместе и разработали бы хитроумный план, как посильнее испоганить Рэю жизнь на свободе.

– Какие молодцы, – не удержалась я от плевка ядом. Нечего меня учить преданности семье. Ее взращивали во мне с раннего детства. Именно поэтому я вернулась в Энигму две недели назад.

Дана похлопала меня по руке:

– Я не осуждаю тебя. Ты совсем его не знала. И судя по тому, что болтают люди…

Я нахмурилась:

– До меня доходили всякие слухи. Но брось, Дана, разве он заслужил смерти? В шестнадцать-то лет…

Подруга выставила перед собой ладони, сдаваясь:

– Извини. Просто чем старше я становлюсь, тем младше кажутся шестнадцатилетки. Кто знает, возможно, он просто переживал жуткий подростковый кризис, а потом кардинально изменился бы и стал добропорядочным, уважаемым гражданином…

Я не придала особого значения скептическим ноткам в ее голосе – мне не было особого дела до родственника, убитого много лет назад. Зовите меня бессердечной, но мне хватает собственных проблем.

Уединенная жизнь в Мобиле протекала вполне спокойно. Бросив госслужбу и начав карьеру организатора праздников, я целыми днями торчала в квартире перед компьютером, раскручивая новый бизнес, а время от времени приезжала домой, чтобы навестить бабушку и младшего брата.

Но звонок из социальной службы неделю назад развеял притворное спокойствие: Зак не пришел на занятия в центр для взрослых с отклонениями, и обеспокоенная медсестра поехала к Ба. Брат сидел дома один, целый и невредимый, и смотрел телевизор. Добрых двадцать минут спустя вернулась бабушка с оторопелым выражением лица. Выяснилось, что в то утро она отправилась вынести мусор, поболтала немного с соседом, а затем вдруг забыла, где живет, и принялась бродить по округе, пока не вспомнила, какой из домов принадлежит ей.

Ба действительно стала малость забывчивой… впрочем, с возрастом такое бывает нередко. Проблема заключалась в том, что она самостоятельно заботилась о внуке с тяжелой формой аутизма. Вот я и приехала в байу^[4], а теперь пыталась найти выход из сложившейся ситуации: как, черт возьми, решить проблему с Ба и при этом позаботиться о Заке.

Я тряхнула головой, пытаясь избавиться от тревожных мыслей, – сегодня вечером полагалось веселиться со старой подругой. Лишние проблемы мне точно ни к чему. Тем не менее я не удержалась и с любопытством взглянула на худощавого мужчину в татуировках, одиноко потягивающего пиво: седеющие длинные волосы завязаны в тугой хвост, голова опущена, внимание полностью сосредоточено на бокале. Его заношенные футболка и джинсы выглядели опрятно.

– Удивительно, что он решил вернуться сюда после тюрьмы.

– Не решил. Он приехал несколько дней назад на похороны матери. Полагаю, скоро двинется дальше. Его здесь ничто не держит.

– Вот и славно. Не хочу, чтобы с ним столкнулась бабушка Тресси, пусть она и выезжает из дома престарелых всего раз в месяц.

Теперь, когда Дана указала мне на мужчину, я обратила внимание, что и другие посетители украдкой бросают на него недобрые взгляды. Рэй же словно не замечал их – или намеренно избегал, опустив голову.

– Он выглядит старше своих лет. – Я подала знак официанту принести еще одну «Кровавую Мэри».

Болтовня, смешанная с музыкой, орущей из колонок, а также стуком бильярдных шаров в глубине зала создавала в сознании непрерывный поток цветов, которые кружились в вихре и превращались в темные уродливые кляксы. Именно поэтому я налегала на коктейли – они помогали справиться с какофонией.

– Дяде было бы сейчас где-то за сорок.

– Рэй всего на пару лет старше. Видать, тюремная жизнь старит, – согласилась Дана.

– Ага, я дала бы ему не меньше полтинника.

Я потерла пульсирующие виски.

– Голова болит? – Несмотря на близкую дружбу, Дана понятия не имела о моей особенности: она полагала, будто у меня просто чувствительный слух, из-за которого порой возникает мигрень. – Я думала, раз сегодня нет живой музыки, то ты справишься…

– Проблема не столько в музыке, сколько в общем шуме.

– Дать болеутоляющее? – Дана порылась в сумке и выудила баночку с пилюлями, выдающимися строго по рецепту. – Я всегда держу их под рукой. Из-за сколиоза. Порой боль накатывает в самое неподходящее время.

Я вскинула бровь: в старших классах подруга баловалась наркотиками. Хотя при мне никогда их не принимала, зная о моем отношении к запрещенным веществам. До меня доходили слухи, что пару лет назад она лежала в реабилитационном центре, однако я эту тему не поднимала: если захочет, то расскажет сама.

– Нет, спасибо. Я недавно выпила обычное болеутоляющее. Должно скоро подействовать.

Пожав плечами, Дана убрала пилюли обратно в сумочку.

– Как скажешь.

Я вновь перевела взгляд на Рэя Стрикленда. Его длинные тонкие пальцы сжимали кружку пива, и я невольно представила, как те же самые пальцы спускают курок пистолета. Мысли вернулись к бабушке Тресси и ее преждевременному переезду в дом престарелых: после смерти сына ее разум начал стремительно ускользать от реальности. Муж ее бросил, и она целыми днями сидела в опустевшем доме, утопая в своем горе. Приезжая в гости, мы с Ба неизменно заставали ее отстраненной, рассеянной, с красными и опухшими от слез глазами.

Однажды в детстве я по неосторожности забрела в спальню Джексона, в которой по-прежнему хранились его вещи. Комната была вовсе не затхлой и пыльной, а пахла лимонным моющим средством. Поверхности сияли неестественной чистотой, словно здесь располагался храм погибшего. Внезапно бабушка Тресси очнулась от своего оцепенелого состояния, с визгом подбежала ко мне, грубо схватила за плечи и заорала, чтобы я выметалась из комнаты ее сына и никогда больше к ней не подходила. После того случая я начала побаиваться старушки, опасаясь, что в любую секунду та снова выйдет из ступора и, обезумев от горя, набросится на меня. Конечно, повзрослев, я осознала: она просто глубоко несчастная женщина, никому не желающая зла.

Именно этот мужчина разрушил жизнь бабушки Тресси… Я сделала большой глоток новой порции коктейля и со стуком поставила стакан на поцарапанный деревянный стол.

– Зря он сюда пришел, – мрачно проговорила я, свирепо глядя на Рэя и поднимаясь на ноги.

Дана схватила меня за край футболки:

– Ты чего? Сядь обратно!

Однако во мне взыграли подпитанное алкоголем мужество и праведная решимость сообщить этому человеку, какую боль он причинил моей семье. С легкостью вырвавшись из захвата подруги, я направилась в противоположную часть бара, лавируя между столиками.

– Джори!

Посетители оторвались от своих напитков и гамбо^[5], учуяв переполох. Но не Рэй. Казалось, намечающаяся заварушка его никак не колышет. Когда я плюхнулась за столик напротив него, он вскинул голову и кисло спросил:

– Тебе чего?

Его голос вызывал черно-фиолетовые образы – грозовые тучи, которые нагоняет воющий ветер. Они были неясные, поскольку я впервые увидела этого типа. Чем дольше мне знаком человек, тем ярче и отчетливее становится цвет и форма его голоса.

Рэй состроил недовольную гримасу. Вокруг его рта углубились морщинки, выдающие пристрастие к табаку, глаза подозрительно сощурились:

– Я спокойно себе пью и никого не беспокою.

– Меня беспокоит одно только ваше присутствие! – рявкнула я.

– Да кто ты такая, черт возьми?

– Джори Траан.

Жесткий взгляд нисколько не изменился – мое имя ему ничего не говорило.

– Племянница Джексона Энсли.

У него дернулось правое веко, и, прервав зрительный контакт, он поднял руку, всматриваясь в толпу:

– Официантка!

– Ну конечно. Игнорируйте меня, жалкий трус.

– Я не трус!

– Трус и убийца. Вы выстрелили моему дяде в спину!

– Не я в него стрелял!

Я фыркнула. Куда больше меня впечатлило бы признание в содеянном и хотя бы малейшее раскаяние.

– Да вы еще и лжец.

– Он был мне корешем, с чего мне его убивать? – Рэй заговорил громче; посыпались лиловые квадраты. Народ уже наблюдал за нами в открытую. Вновь понизив голос и положив сжатые кулаки на покарябанный стол, Рэй добавил: – Хотя вряд ли кто-то в этом жалком городишке мне поверит.

Его возмущение лишь распалило мою злость.

– Улики говорят об обратном.

– Гребаные улики мне подбросили! Зачем мне убивать друга?

Его оправдания противоречили той обрывочной информации, что я знала. Это преступление стало одной из тех трагедий, о которых не любят говорить, но которые преследуют, сколько бы ты ни пытался забыть прошлое.

– А вот я слышала, что вы оба баловались наркотиками и он задолжал вам денег. Местный барыга, вы сбывали товар друзьям. У вас нашли пакетики марихуаны и пилюли. Ваши отпечатки обнаружили на всех бумажках для «косяков» в машине Джексона. Я уж не говорю о вашей толстовке, залитой его кровью.

Скуластое лицо мужчины окаменело; он передернул костлявым плечом, и я приметила на правом предплечье татуировку в виде колючей проволоки. Судя по неаккуратным линиям и пепельному цвету, мастер – скорее всего, сокамерник – не отличался особым талантом или сноровкой.

– Меня подставили, – повторил Рэй, насупившись, как ребенок. – Вскрыли машину и украли шмотье.

– Ну да, – протянула я. – Подставили вас… Все преступники так говорят.

– Я невиновен! У Джексона было полно недругов. Его смерть никого особо не огорчила.

Я неловко заерзала. Вероятно, впервые за вечер из уст Рэя прозвучала правда. Даже спустя годы до меня доходили неприятные слухи, а когда я спрашивала у дедушки Бадди и Ба, на самом ли деле дядя был плохим человеком, они странно переглядывались. Каждый раз при упоминании покойного племянника в их глазах мелькала мрачная тень и они спешили сменить тему.

– Я оказался не в то время и не в том месте. Этот городишко прогнил насквозь. Если родился в нищете, то в люди никак не пробиться: тебя будут винить во всех смертных грехах. – Рэй горько усмехнулся, вертя в руках бокал с пивом. – Я хотя бы выжил. Некоторые вообще исчезают с концами и уходят на корм аллигаторам.

Я резко вдохнула. Грудь прострелила острая боль. Дикон. Одно лишь воспоминание о нем вызывало в сознании темно-фиолетовые волны с белой пеной на гребне.

– Вы это о ком? О Кормье?

Рэй окинул бар диким, вороватым взглядом, словно жалея о сказанном.

– Говорите! – настаивала я, повысив голос. – Вам что-то известно об их исчезновении?

– Может, да, а может, нет.

«На корм аллигаторам» – повторялись в голове его слова, вызывая ужас. Только не мой Дикон! Только не такая жестокая смерть!

Я схватила Рэя за запястье:

– Если знаете что-то, говорите!

Он стряхнул мою руку и откинулся на спинку диванчика.

– Не трогай меня!

Меня бросило в жар. Вряд ли он что-то знал. Его намеки на Кормье – лишь очередная версия, коих я успела наслушаться за много лет. Семья бесследно исчезла в ту ночь, когда я пришла в их опустевший дом. Меня до сих пор преследовали воспоминания: пустые тарелки на столе, оставленная в духовке курица, цветы от бутоньерки под диваном…

У всех сложилось свое мнение насчет случившегося: одни говорили, что Кормье просто сбежали из страны из-за проблем с законом. Другие – что с семьей расправилась мафия, с которой связался Луи. Третьи утверждали, будто их видели на пляже Мексики – мол, наслаждаются жизнью на украденные деньги. С годами версии становились все более нелепыми.

Наконец я взяла себя в руки.

– По-моему, у вас разыгралось воображение – слишком много свободного времени было за решеткой.

– Свободного времени? – Рэй фыркнул. – В тюрьме ты пашешь, как ломовая лошадь. Я там работал на кухне по восемь часов в день, а вечерами драил полы.

– Не пытайтесь меня разжалобить. Вы разрушили жизнь моей бабушки! К вашему сведению, после смерти Джексона ее бросил муж и она потеряла связь с реальностью.

Рэй приложился к стакану. Его кадык запрыгал вверх-вниз.

– У всех свои проблемы. Моя жизнь тоже не сказка, знаешь ли. Я отмотал срок от звонка до звонка. Еще претензии будут?

Я склонила голову, изучая его грубые черты лица. Чего я добивалась этим разговором? Рэю наплевать на загубленную жизнь моей бабушки. Вероятно, алкоголь в крови велел мне во что бы то ни стало донести до него, как на нашей семье отразилось это давнее убийство. Я высказала все, что хотела. Больше обсуждать было нечего. Кроме одного:

– Когда вы уезжаете?

Он вопросительно приподнял тонкую с проседью бровь.

– Не хочу, чтобы на вас наткнулась моя бабушка.

– Опять же, это не твое дело. Впрочем, чего скрывать? Я сваливаю через пару дней. Сперва нужно обстряпать одно дельце, которое поможет мне встать на ноги. – Его глаза лукаво блеснули, а по бледному лицу скользнула хитрая усмешка. – Теперь, когда матушка покоится в земле, мне больше не нужно возвращаться в эту дыру.

– Вот и славно. Не из-за вашей мамы, – поспешила уточнить я. Мне с детства привили вежливость, да и не хотелось выглядеть бездушной тварью. – Хорошо, что уезжаете. Я об этом.

Я уже хотела подняться на ноги, когда заметила, что к нам приближается группа из четырех мужчин. В руках они сжимали бильярдные кии. Видимо, разговор на повышенных тонах привлек внимание задиристых завсегдатаев бара. Я частенько видела, как они цеплялись к людям по малейшему поводу, однако обычно ошивались в бильярдной, в задней части бара. Но сегодня мы пробудили зверя. Драчуны злобно смотрели в нашу сторону, а один из них угрожающе хлопнул кием по ладони.

– Рэй Стрикленд! – прорычал главный. Его тонкие губы сжались в полоску. – Не верится, что у тебя хватило наглости показаться здесь.

Рэй сжал в ладонях стакан с пивом. Мозолистые костяшки его пальцев побелели, на каждом суставе четко выделялись вытатуированные кресты.

– Я никому не мешаю.

Ко мне подошла Дана и, положив руку на плечо, прошептала:

– Идем!

– Он к тебе пристает? – спросил меня один из мужчин. Эдди Ягер!.. Мы учились в одной школе, только он был на несколько классов старше. Его часто вызывали к директору за драки и иные провинности.

– Не-а. Спасибо, Эдди. Парни, возвращайтесь к игре.

Я ненавидела Стрикленда за непоправимый вред, который он причинил моей семье, но, честно говоря, я сама к нему подошла. К тому же я терпеть не могла драки, особенно неравные. Несомненно, в тюрьме Рэй научился паре ловких приемов самозащиты, однако четверо на одного – это уже перебор. Ему определенно надерут зад, и я предпочла бы не видеть этого.

– Зачем ты сюда сунулся, Рэй? – спросил главарь, не желая легко сдаваться. – В уважаемом заведении зэкам не место.

– Я больше не зэк, – угрожающим тоном проговорил Рэй; его руки напряглись.

Мужчины обступили стол, перекрывая пути к отступлению. Заскрипели стулья – другие посетители поняли, что пахнет жареным, и поспешили удалиться от эпицентра взрыва. Дана крепче сжала мою руку и потянула в сторону:

– Идем.

Но не могла же я бросить Рэя на произвол судьбы! Не нужно было к нему подходить. Теперь из-за меня начнется драка.

– Он уже собирался уходить, – я кивнула на его почти пустой стакан, предлагая возможность с достоинством избежать опасности. – Не так ли, Рэй?

Он вцепился в стакан, плотно стиснув челюсти.

– Сам разберусь, когда мне уходить.

Упрямый идиот!..

– Нечего на него время тратить, Томми. – Эдди повернулся к главарю: – Пойдем!

Но тут ближайший к Рэю мужчина схватил его за предплечье и злобно рявкнул:

– Проваливай!

– А то что?

– А то пожалеешь!

– Мне ни к чему проблемы. Убери свои лапы! Второй раз просить не стану.

Вместо того чтобы отступить, мужчина потянул Рэя. Тот схватил кружку и выплеснул остатки пива противнику в лицо. Желтый липкий напиток попал тому в глаза и стек на жесткую щетину на подбородке.

В помещении повисла мертвая тишина. Ежу было понятно, что за секундным затишьем последует катастрофа.

В следующее мгновение Рэй уже стоял на ногах, с легкостью сбросив чужую руку с плеча. Нападавший толкнул его в грудь. Рэй ответил тем же. Мужчина отлетел к ближайшему столику. Столик перевернулся, и на бетонный пол с грохотом полетели тарелки с гамбо и бокалы с пивом. Раздался женский крик. Горячая жидкость обожгла мою правую лодыжку, к джинсам прилипли кусочки риса и морепродуктов.

В бой вступили остальные трое мужчин. Эдди нацелил кий в голову Рэя, но тот успел перехватить его, переломить и привести половинки в боевую готовность. Бросившийся в атаку Томми получил палкой по виску. Раздался мерзкий треск, от которого у меня перед мысленным взором вспыхнул черный вихрь.

Из левого виска Томми потекла алая струйка.

– Сукин сын! – прорычал он, вытирая кровь.

Третий мужчина благоразумно остался стоять в сторонке, ограничившись злобным взглядом.

Томми вскочил на ноги и вновь кинулся на Рэя, на этот раз с бóльшим успехом. Драчуны повалились на ближайший стул, сломавшийся под таким весом, и рухнули на пол. Рэй стремительно подмял под себя врага и уже занес кулак над его лицом, но тут к нему с удивительной для такого здоровяка скоростью подлетел вышибала.

– Хватит! – гаркнул он, схватив Рэя за руку, и оттащил его от Томми. Драчуны быстро подскочили, свирепо уставившись друг на друга. Томми дышал тяжело и неглубоко, словно при нормальном вдохе у него болели ребра. – А ну-ка на выход, вы все! Живо!

Зачинщик драки скрестил руки на выпирающем пузе.

– Ты об этом пожалеешь! – предупредил он Рэя. – Держись от нас подальше!

Боже! Прямо хулиган из начальной школы, который хорохорится перед зрителями.

Рэй презрительно фыркнул, а затем вытащил из заднего кармана бумажник и бросил на стол десятидолларовую купюру.

– Я и так собирался уходить, – сухо отчеканил он, смерив противников грозным взглядом. – А вы, хлюпики, смотрите, на кого нарываетесь.

Томми уперся кулаками в бока:

– Да ну? Смотри по сторонам и проваливай из нашего города!

– Ой, напугал…

Рэй зашаркал к двери, качая головой.

– И правильно! – крикнул Томми ему в спину. – Еще раз тебя увижу, убью! Урод!

Даже не потрудившись обернуться, Рэй показал ему средний палец.

– Вы тоже проваливайте! – гаркнул вышибала, поворачиваясь к нападавшим. – Мистер Бруссар не потерпит у себя никаких драк. Я вас уже предупреждал! Еще раз подобное повторится, и вход в бар вам будет закрыт!

Все четверо недовольно запыхтели и потопали к выходу, бурча что-то о мести.

– Мы вызвали копов! – крикнул вышибала им вслед. – Возобновите потасовку – проведете ночь в «обезьяннике»!

За последним из драчунов захлопнулась дверь. Я кинулась к нашему с Даной столику и выглянула в окно, выходящее на парковку. Рэй надел шлем и забрался на видавший виды мотоцикл. Взревел двигатель, выпустив облако ядовитого черного дыма, из-под колес полетел гравий, и Рэй уехал.

Банда Томми села в старенький пикап, в заднем окне которого виднелся дробовик, и так же шумно выехала со стоянки, поднимая клубы пыли.

– Думаешь, отправились за Рэем? – спросила Дана.

– У них на это не хватит ума, – ответила я с отвращением. – Будем надеяться, погоня только для виду – хотят сохранить лицо после того, как им надрали задницы и вышвырнули из бара.

– Наверное, – согласилась подруга, хотя в ее глазах читалось сомнение.

Я опустилась на свое место и вздохнула. Алкогольный туман рассеялся, стоило Рэю упомянуть о Кормье. Настроение было испорчено. Меня охватило сожаление. Интересно, если б я не пошла к Рэю, бандиты Томми обратили бы на него внимание?

Тем не менее замечание о пропажах людей возбудило мое любопытство. Если между убийством дяди и исчезновением Дикона существовала связь, я не могла так просто закрыть на нее глаза. И к черту опасность!

– Хочешь еще «Кровавую Мэри»? – спросила Дана. – Я сегодня за рулем.

– Хочу, но, пожалуй, откажусь.

Нельзя возвращаться домой пьяной. Я приехала в Энигму для того, чтобы позаботиться о Ба и Заке.

– Понимаю. – Взгляд подруги излучал сочувствие. – Как дела у бабушки?

– Поживем – увидим.

Пока что я стала свидетелем только пары странных случаев: один раз Ба ушла в гостиную, забыв кастрюлю на плите. Другой – повторила один и тот же рассказ дважды. Я заставила ее обратиться к врачу, и ей диагностировали деменцию. Точнее, болезнь Альцгеймера с умеренным снижением когнитивных способностей. Врач предупредил, что ее состояние будет постепенно ухудшаться, хотя никто не мог предсказать, насколько быстро.

– А у Зака?

– Как всегда.

Дана знала о тяжелой ситуации в моей семье.

– Хорошо, что ты теперь с ними. И что работа позволяет тебе отлучаться.

Да уж, и на том спасибо. Я глубоко вздохнула, подавляя неутихающее беспокойство о будущем близких людей. Перед смертью мамы я пообещала ей позаботиться о них.

Снова нахлынули злость и обида на отца, который сбежал вскоре после того, как его двухлетнему сыну диагностировали аутизм.

За окном упало несколько капель дождя – надвигалась буря. Стремительно сгущались сумерки. Прямо как мои опасения. Вдруг те драчуны опять встретятся на пустынной дороге и кто-то серьезно пострадает? Вдруг Ба готовила ужин, опять забыла про еду на плите и устроила пожар?

Нужно было немедленно вернуться домой. Казалось, грядет нечто ужасное.

Глава 3
Тиган

Желтая лента опоясывала место преступления – маленький домик в стиле, характерном для южных штатов начала прошлого века: узкий и длинный, с проходными комнатами. Он производил унылое впечатление: краска на фасаде выцвела и местами облупилась, в опущенных жалюзи отсутствовали планки. На тротуаре двое полицейских беседовали с щуплой пожилой женщиной, у которой из-под шарфа на голове торчали бигуди. Во время разговора она то и дело оборачивалась на дом, словно ее тянуло к нему неведомой силой. Несколько любопытных соседей шагали по пыльной дороге: поглядеть, из-за чего суматоха.

Я вышла из патрульной машины вместе с шефом, Джо Оливером, главным следователем округа Эри. Мне все еще не верилось, что он выбрал именно меня в качестве своей подопечной. Как и моим коллегам – особенно знакомым со школы.

В старших классах я страдала от лишнего веса и определенной репутации, за что меня наградили неприятным прозвищем Оторва. А после выпуска изо всех сил старалась избавиться от клички, в том числе вышла замуж и похудела. И добилась успехов: большинство школьных знакомых оставили прошлое позади. Особенно после того, как я поступила на службу в правоохранительные органы. И хотя помощником шерифа я работала почти два года, полицейскую академию окончила всего полгода назад. Многие коллеги продолжали называть меня салагой – вроде в шутку, но все же мне требовалось пройти боевое крещение, чтобы стать своей.

Я осмотрела местность, подмечая детали. Дом, в котором произошло преступление, выглядел хоть и бедным, но ухоженным. Хозяин явно приложил усилия, чтобы украсить простенькое строение: над крыльцом висели яркие кашпо с цветами. Вдоль посыпанной гравием дорожки росли розовые фиалки, газон недавно скосили; у дома стояли бывалый мотоцикл и древний «Плимут Дастер». После дождя в воздухе пахло свежестью и чистотой.

Здешние дома стояли довольно далеко друг от друга. На многих верандах наслаждались весенним теплом пожилые пары, уютно устроившись в креслах-качалках, но на некоторых лужайках стояли трехколесные велосипеды и валялись игрушки: видимо, в районе жили не только пенсионеры, но и молодые семьи. Или матери-одиночки. Последняя категория относилась и ко мне, но приличная зарплата была своего рода оберегом от столь убогого местечка.

Да уж, нечасто мне хотелось благодарить судьбу за свой старый кирпичный домик. Но, по крайней мере, у нас с детьми была крыша над головой и еда на столе. Когда пять лет назад мой, теперь уже бывший, муж Джош бросил нас ради помощницы юриста с точеной фигуркой, я успела проработать на разнообразных низкооплачиваемых должностях, высосавших из меня все соки. Живя на скудный заработок и назначенные судом алименты, мы едва сводили концы с концами. До тех пор пока несколько месяцев спустя Джош не начал намекать на то, что устал от своей молоденькой пассии и не прочь вернуться обратно. Однако я решительно пресекла его попытки и поставила в этом вопросе жирную точку.

Внезапный прилив твердости придал мне мужества найти работу получше. Мой брат Лайам, полицейский из соседнего города, узнал о вакансии в местном участке и убедил меня отправить резюме. Я никак не ожидала, что пройду. И даже сумею окончить полицейскую академию.

Двухгодичное обучение не было легким, но, к всеобщему удивлению, я справилась блестяще: освоила программу и успешно сдала экзамены по стрельбе. Порой мне даже нравилась моя работа. Как-то раз я призналась в этом коллегам, но они лишь посмеялись: мол, мое мнение кардинально изменится, едва перейду на серьезные преступления и собственными глазами увижу, на какие мерзости способны люди.

Было ощущение, что это произойдет сегодня.

Мы подошли к дому. Я сглотнула, узнав одного из полицейских. Гилберт Демпси, близкий друг моего бывшего мужа, мне не нравился – ни раньше, ни тем более сейчас. После школы они с Джошем пару лет работали вместе на местном рыбоперерабатывающем заводе. Все ужасно удивились, когда Гилберта, пьяницу и азартного игрока, взяли в полицию. Однако новая профессия вовсе не помешала его вылазкам в казино и не исправила скверный характер. И он по-прежнему бросал на меня хитрые взгляды. Он всегда так делал. Даже когда я была замужем за Джошем.

Оливер сразу взял беседу в свои руки:

– Вы и есть соседка, которая вызвала полицию?

Женщина кивнула:

– Да. Риба Танкерсли.

Демпси поспешил выслужиться, предоставив дополнительную информацию:

– Мы прибыли около пяти минут назад и оцепили место преступления. – Отступив, он жестом предложил нам следовать за ним, а затем обратился к напарнику, Лерою Грейнджеру: – Останься здесь и никого не подпускай.

– Что случилось? Рэймонд дома? – Голосок Рибы был пронзительным и тонким.

У подъездной дорожки собрались еще четверо соседей. Одна из женщин держала на руках кричащего младенца.

– Ты как, Риба? – поинтересовался пожилой мужчина, пробираясь сквозь небольшую группку.

Мы оставили зевак на Грейнджера и последовали за Демпси на задний двор. Отдалившись достаточно, чтобы не быть услышанным, он сообщил:

– Криминалисты уже в пути.

Ох, не к добру это… По спине пробежали мурашки дурного предчувствия. Я вот-вот получу дело об убийстве – или, возможно, о самоубийстве. В любом случае мне предстоит впервые столкнуться с неестественной смертью.

– Задняя дверь была открыта, когда мы приехали, – доложил Демпси. – Следов взлома нет.

Многие местные не запирают двери на ночь. Мои родители делали так еще в ту пору, когда мы с Лайамом были детьми. И все мы выжили. Я осмотрела крошечный дворик, примыкающий к чаще. Убийца мог подстерегать свою жертву в густых зарослях.

– Мы с Грейнджером заглянули сюда, – сообщил Демпси, указывая на окно слева – старомодное, с поднимающимися панелями. – Так и обнаружили тело. Затем сразу вошли через заднюю дверь и проверили, жив ли пострадавший. – Последовала короткая пауза. – Он оказался мертв.

Оливер кивнул:

– Кто жертва?

– По словам соседки, дом принадлежал Летиции Стрикленд. Она умерла на прошлой неделе. На похороны приехал ее сын Рэймонд.

Рэймонд Стрикленд! В памяти тут же всплыло другое имя – Джексон Энсли. Внутри все перевернулось. Нахлынули воспоминания: кислый привкус чужого языка, с болью вжимающиеся в меня бедра, холодные кожаные сиденья машины, царапавшие спину, стремительно нарастающий ужас, когда его рука накрыла мне рот, заглушая крики…

Я тряхнула головой, отгоняя образы. Они погасли, как свеча, залитая водой. Жаль, что я не знала о возвращении Стрикленда в город. Как ни странно, его имя до сих пор у всех на слуху – почти как имя Кормье, пропавших годами позже. Могли бы и предупредить, что утренний вызов приведет нас в дом его матери.

– А-а… тот самый Рэймонд Стрикленд. – Жаль, не было возможности заранее приготовиться к призраку прошлого.

– Единственный и неповторимый, – подтвердил Демпси.

– Кто он? Просветите.

Джо Оливер проработал у нас всего четыре месяца. Он приехал из округа Мобил после скоропостижной смерти бывшего шерифа, чтобы возглавить участок до осеннего голосования. Такое решение окружной администрации вызвало недовольство некоторых местных следователей, мечтавших занять освободившееся кресло: временная должность дала бы фору в борьбе за голоса избирателей.

– Рэя судили за убийство, когда я еще училась в старших классах. Он выстрелил лучшему другу в затылок, предположительно после неудачной сделки с наркотиками. – Я повернулась к Демпси: – Когда его выпустили?

– Довольно давно, хотя в городе он появился только после смерти матери.

– Давайте осмотримся, пока не приехали криминалисты.

Шеф вытащил из кармана резиновые перчатки и принялся их натягивать. Последовав его примеру, я из любопытства заглянула в окно. Бóльшую часть комнаты занимала двуспальная кровать. А на ней… Брови невольно поползли вверх. Стены и белые простыни были забрызганы кровью и серым веществом. Высокий мужчина лежал в одних семейных трусах лицом вниз. Его голова превратилась в жуткое месиво. Длинные темные волосы с проседью, запачканные кровью, разметались по сторонам.

Я невольно отпрянула от окна. К горлу подступила тошнота. Сегодняшнее утро было слишком солнечным, слишком умиротворенным – даже птицы жизнерадостно щебетали. Словно в насмешку, неподалеку запел зяблик, улетая в лес. Все вокруг выглядело совершенно нормальным. За исключением трупа.

Мне впервые предстояло увидеть мертвеца, и хотелось сохранить спокойствие и холодный профессионализм. В противном случае коллеги будут до конца жизни припоминать мне неловкий провал. Наконец-то настал решающий час, нельзя его портить. Нужно взять себя в руки. Стоило ли добиваться всеобщего уважения, чтобы теперь потерять все в мгновение ока? Нет. Не стоило. Мне нужна эта работа, а моим детям – стабильность и достаток.

Мы с Оливером вошли внутрь. Задняя дверь вела на кухню – такую крошечную, что, казалось, вытяни руки по сторонам и дотронешься до противоположных стен. Тем не менее вокруг было чисто и опрятно. На свежевыстиранном, аккуратно сложенном кухонном полотенце высилась башня помытых пластиковых контейнеров. Мать убитого, видимо, была хорошим человеком, раз после ее смерти соседи, несмотря на преступное прошлое Рэя, принесли ему еды.

Справа располагалась столовая, а спереди – уютная гостиная со старенькой мебелью, потертым ковриком и громоздким телевизором на тумбе. И никаких признаков вторжения, ни единой соринки на дешевом линолеуме.

Оливер направился к спальне, миновав крошечную ванную, и вопросительно взглянул на меня. Я лишь коротко кивнула, давая понять, что чувствую себя нормально. Справа находилась комнатка с кроватью, аккуратно застеленной потрепанным покрывалом и висящей на стене картиной с портретом Иисуса Христа в терновом венце: кровь стекала со лба, заливая пронзительные карие глаза, и исчезала в густой бороде.

– Какая набожность, – проворчала я себе под нос.

– Идем? – Оливер приостановился у открытой двери спальни.

Кивнув и расправив плечи, я последовала за ним в комнату. В нос ударил металлический запах крови, смешанный с трупным смрадом. Я деловито осмотрела пятна крови и мозгов на белых простынях и бежевой стене за кроватью, пулевое отверстие в голове жертвы, полстакана воды на тумбочке, раскрытую потрепанную Библию, истоптанные кожаные ботинки, аккуратно стоящие под кроватью, джинсы и футболку, сложенные на кресле-качалке в углу…

– Черт, – пробормотал Оливер, подходя к телу.

Никто не выжил бы после такого ранения. Тем не менее шеф коснулся шеи мужчины, пытаясь нащупать пульс. Я продолжала осматривать комнату в поисках брошенного пистолета или чего-нибудь еще, ненароком оброненного убийцей. На комоде стояла пустая бутылка из-под виски, лежала смятая пачка сигарет. На полу валялась пара грязных носков. На столике в дальнем углу виднелся пакетик с чем-то похожим на марихуану и несколько пузырьков с именными бирками. Седативные средства для Летиции Стрикленд. От вида пакетика меня передернуло – лишь однажды я позволила себе покурить. В ту самую ночь, по настоянию Джексона. И поплатилась за это.

– Ничего не трогай.

– Спасибо, сама не догадалась бы. – Я едва не закатила глаза. – Кроме огнестрельного в голову, других ранений не видно. Никаких признаков борьбы. Застрелили во сне?

По-моему, такая смерть самая милосердная. Уж лучше так, чем в ужасе пялиться на пистолет, нацеленный в лицо, понимая, что это последние секунды жизни и все, что тебе остается, – смотреть в полные ненависти глаза.

В отличие от меня, мысли Оливера мгновенно переключились на убийцу и его психологический портрет:

– Трусливый, хладнокровный и расчетливый.

– Прямо как Рэй, который выстрелил своей жертве в затылок много лет назад.

– Око за око.

– Думаете, убийство из мести?

– Возможно, – мрачно допустил Оливер.

Из открытого окна послышалось новые голоса.

– Криминалисты…

Сквозь толпу зевак протиснулась троица с чемоданчиками и фотоаппаратами.

– У тебя осталась минута, чтобы хорошенько осмотреться, – напомнил Оливер. – Скоро будет бардак.

Я обратила внимание на тумбочку с открытой Библией. Поперек тонких пожелтевших страниц лежал замызганный плетеный крест. Несколько стихов были подчеркнуты. Мой взгляд скользнул по строчкам и остановился на одном из них, подчеркнутом гелевой ручкой дважды:

У Меня отмщение и воздаяние, когда поколеблется нога их; ибо близок день погибели их, скоро наступит уготованное для них^[6].

Отмщение. Погибель. Уготованное… Волоски на шее встали дыбом.

Кухонная дверь с грохотом захлопнулась. В коридоре раздались шаги, и вскоре на пороге спальни возник пожилой мужчина, с головы до ног облаченный в белый защитный костюм. Он окинул место преступления быстрым профессиональным взглядом и тихо присвистнул:

– Ну и месиво!

– Я такого уже несколько лет не видел, – согласился Оливер, а затем указал на меня: – Это помощник Блэкуэлл. Она вместе со мной будет работать над расследованием.

Я испытала прилив гордости и воодушевления. Пора проявить себя с наилучшей стороны! Надо бы вернуться на улицу и переговорить с Рибой Танкерсли. Когда я проходила мимо Демпси, он подтолкнул меня локтем и, наклонившись, прошептал:

– Приветик, Оторва.

– Мне хотя бы хватило благоразумия не спать с тобой. – Губы изогнулись в отработанной годами презрительной усмешке.

Кирпичное лицо пьянчуги побагровело от злости, однако он выдавил из себя усмешку и пробурчал:

– Твоя правда.

В коридор вышел Оливер.

– Справедливость восторжествовала, – сказал Демпси. – Убитый Рэем, парнишка, говорят, был тем еще засранцем, но ему стукнуло всего шестнадцать. Видать, кто-то решил, что Рэй заслужил участи своей жертвы.

– Закону все равно, – сухо заметила я. – Убийство есть убийство.

– Разумеется, – согласился Демпси, хотя явно напрягся. – Просто говорю, что Рэю стоило ожидать мести, только и всего. Этот подонок ходил по тонкому льду.

Я ничего не ответила. Умей Демпси читать мысли, непременно ужаснулся бы: как по мне, Рэймонд Стрикленд заслуживал чертовой медали.

На долю секунды на лице Оливера промелькнуло недовольство, однако он быстро его подавил – похоже, Демпси даже не успел заметить. Шеф вырос в моих глазах. Пусть Стрикленда и считали подонком, Оливер искренне верил в святость человеческой жизни и справедливость. Я понимала и одобряла его старомодные ценности. Возможно, потому он и взял меня под крыло, тем самым избавив от имущественных преступлений и мелких краж.

– Проводишь миссис Танкерсли домой и возьмешь показания, – приказал Оливер, полностью игнорируя Демпси. – Я побеседую с соседями на улице и догоню тебя.

– Есть!

Проходя через гостиную, я осмотрелась в последний раз: яркие вязаные покрывала на старой мягкой мебели, белые кружевные салфетки на полках, ряд коллекционных кобальтовых бутылок на подоконнике между горшочками спатифиллума, старомодный плетеный ковер посреди комнаты, корзина с мотками красной и желтой пряжи и незаконченное изделие на спицах у кресла-качалки. Рядом висела вышивка крестиком – кропотливое воплощение терпения и выдержки. Здесь веяло бы теплом и уютом, не будь чудовищной картины в спальне. Вероятно, Летиция Стрикленд была одной из тех старушек, которые любят суетиться вокруг своих гостей – принести чашечку кофе, домашнего печенья… Рэймонд наверняка ужасно разочаровал мать и стал для нее источником неиссякаемых горестей.

Я подумала о собственных детях, Линси и Люке, двойняшках пятнадцати лет – возраст уязвимый, прямо на пороге взросления. Будь у меня деньги и способности, они обучались бы на дому, в безопасности и под постоянным присмотром. И никаких уроков вождения и тем более романтических отношений. По меньшей мере до окончания колледжа… Губы невольно изогнулись в усмешке: наверное, хорошо, что у меня не было ни времени, ни средств – излишняя опека доконала бы их.

Миссис Танкерсли стояла у крыльца между двух женщин, вытирая глаза краем фартука в цветочек и сокрушенно причитая:

– Так и знала, что случилась беда! Ведь предчувствовала неладное, потому и пришла с утра пораньше…

В предчувствия и предзнаменования я не верила. Либо старушка разыгрывала спектакль, либо ее встревожили некие изменения в сонной жизни улицы.

– Миссис Танкерсли? Я – помощник Блэкуэлл. Можно вас на пару слов?

Она важно надулась и вздернула подбородок:

– Ну еще бы! Именно я вас и вызвала.

Одна из женщин, тоже с бигуди на голове – удивительно, что в наши дни ими еще пользуются, – похлопала ее по плечу:

– Звякни мне, Риба. Хочу все знать.

Кто бы сомневался!

Я махнула рукой, приглашая миссис Танкерсли отойти.

– Давайте пройдем к вам домой. Там вам будет удобнее, и, возможно, вы вспомните какие-нибудь мелочи, способные помочь расследованию.

– Сделаю все, что в моих силах. Честно говоря, Рэй, да упокоит Господь его душу, никогда меня особенно не волновал, а вот Летиция была прекрасной женщиной и хорошей соседкой. – Слезы уже высохли, и старушка искоса взглянула на меня, когда мы переходили грунтовую дорогу. – Надо полагать, Рэй умер не своей смертью? То есть, если б сам, вы не стали бы вызывать тех ребят из Мобила.

Я рассудила, что в общем-то можно рассказать ей правду.

– Похоже, его убили.

Риба облизала губы:

– Застрелили?

Настал мой черед задавать вопросы:

– Вы ночью что-нибудь слышали?

– Только его мотоцикл. Как я уже сказала полиции, он приехал где-то около одиннадцати – я к тому времени досмотрела новости, приняла ванну и прибралась на кухне.

– С вами кто-то был?

– Ох, ну что вы! – Женщина горько рассмеялась. – Мой Ральф умер пять лет назад. Сердечный приступ. С тех пор живу одна.

Эта тоска знакома мне не понаслышке. Порой, одиноко лежа в постели, я скучала по Джошу – ровно до того момента, пока не вспоминала последний год нашего брака, полный лжи, предательства, гнева и обид, и убеждала себя, что одиночество гораздо лучше.

Мы добрались до дома миссис Танкерсли. Хозяйка пригласила меня в гостиную и предложила кофе.

– Можно просто воды, спасибо.

Пока Риба суетилась на кухне, я изучала комнату. Обстановка была на удивление современной, с кожаной мебелью и дорогим плазменным телевизором у противоположной стены. Любопытно, что при этом она пользовалась бигуди, а на кофейном столике стояла баночка такого же старомодного крема.

Вскоре хозяйка вернулась со стаканом воды, и мы расположились на разных краях дивана.

– Вы сказали, что вчера слышали мотоцикл около одиннадцати вечера. Как думаете, это мог быть кто-то другой?

Покачав головой, Риба сняла шарф и дрожащими руками начала вынимать из волос бигуди и бросать на колени.

– Ну и видок у меня, наверное… Кто же знал, что придется появиться в таком виде перед всей округой!

– Вы потрясены, – заметила я. – Попробуйте сосредоточиться на событиях прошлой ночи. Ради миссис Стрикленд.

На глазах старушки навернулись слезы, она провела рукой по тугим кудрям.

– Да-да, конечно. Ради Летиции нужно найти убийцу ее сына. – Она судорожно вздохнула. – Мотоцикл точно был Рэя. Я даже специально выглянула в окно. Знаете, живя в одиночестве, невольно начинаешь тревожиться по малейшему поводу.

– Понимаю. Он приехал один?

– Да вроде бы… Я лишь разок выглянула в окно и пошла спать. Только… – Она прикусила губу. – О мертвых, конечно, либо хорошо, либо никак…

– Продолжайте.

– По-моему, он был нетрезв. Мотоцикл немного вильнул на дороге, а потом слишком резко затормозил.

– Вы видели, как Рэй вошел в дом?

Ее лицо порозовело:

– Да. Хотела убедиться, что он добрался благополучно. На крыльце, как обычно, горел свет. Рэй споткнулся на первой ступеньке, но не упал. И долго возился у двери, выискивая ключи в кармане.

Довольно много информации для простого «выглянула в окно».

– Когда он приехал, в доме горел свет? – Убийца мог поджидать Рэя внутри.

– Нет, было темно. К тому же я не видела и не слышала, чтобы кто-то проезжал мимо, кроме Тилмана Рэгсдейла с женой.

– А по возвращении мистер Стрикленд включил свет?

– Не знаю. Когда он вошел, я ушла спать.

– Ночью вы ничего не слышали?

– Совсем ничего. Я сплю как младенец, – старушка пожала плечами. – Однако утром заволновалась: вдруг ночью Рэй упал и ушибся? Обычно он вставал рано и выходил на крыльцо покурить. Летиция не разрешала ему курить в доме, и до чего же отрадно было видеть, что он по-прежнему чтит ее желания…

– А сегодня утром он не вышел покурить, и это вас насторожило?

– Именно. К тому же у меня возникло дурное предчувствие. Прямо как в день смерти Летиции и снова, когда…

– Спасибо, что уделили мне время, миссис Танкерсли. – Я вытащила визитную карточку. – Если вспомните что-нибудь еще, пожалуйста, позвоните нам.

– Непременно. – Она взглянула на визитку в своей дрожащей руке. – Честно признаться, мне не по себе оттого, что у моего дома бродил убийца. А вдруг он вернется? Вдруг ему станет известно, что я с вами разговаривала?

– Вы никого не видели, поэтому вряд ли вам грозит опасность. Но ради вашего спокойствия мы несколько дней будем отправлять на вашу улицу полицейский патруль.

Кивнув, женщина вытерла внезапно навернувшиеся слезы.

– Знаю, Рэй совершал дурные поступки. И все же я помню его совсем мальчишкой, милым и вежливым. Ну и сорванцом, как же без этого, – впрочем, безобидным, – поспешила добавить она.

Меня ободрили ее добрые слова о Рэймонде Стрикленде – как минимум одной живой душе было небезразлично, что он покинул этот мир.

Выйдя от Рибы, я встретилась с шефом и сразу пересказала свой разговор со свидетельницей. Выслушав меня, он задумчиво кивнул:

– Ее показания совпадают со словами другого соседа, который видел Стрикленда вчера вечером в «Павильоне Бруссара»: он выпивал и подрался там с несколькими мужчинами, которые угрожали его убить.

Неужели мое первое убийство будет так быстро раскрыто? Если повезет, к вечеру уже задержим подозреваемых.

– Что за мужчины?

Оливер глянул в заметки на телефоне:

– Томми Симс, Эдди Ягер, Джейрод Букер и Олден Найт. Судя по всему, зачинщиком был Симс, так что начнем с него.

К горлу подкатил тугой комок. Можно подумать, встречи с Демпси недостаточно для одного дня! Но нет, опять придется общаться со школьными приятелями, с одним из которых меня кое-что связывало. Кое-что интимное… Тем не менее я поспешила отбросить опасения. Мне не впервой сталкиваться на службе со старыми знакомыми. И если они окажутся такими же придурками, как Демпси – что вполне вероятно, учитывая драку в баре, – то пусть сами нервничают. Подавшись в полицию, я понимала, что подобные встречи неизбежны.

Мы сели в патрульную машину. Пользуясь ситуацией, я узнала адрес Томми: Малдер-драйв, 1649. Всего в паре кварталов от главной улицы. Мы заехали в историческую часть города с прелестными коттеджами, ухоженными газонами и садами, огороженными белыми заборами из штакетника. Однако чем глубже заезжали, тем старее и непригляднее становились дома: с облупившейся краской на фасадах, сломанными ставнями и ржавым металлоломом во дворе. Чем страшнее был дом, тем больше хлама громоздилось на крыльце и подъездной дорожке.

Жилище Томми Симса выглядело хуже всех. Начиная с окон, завешенных уродливыми простынями, и заканчивая неприглядными салатовыми ставнями и фасадом. Дверной звонок не работал – неудивительно, – и лишь через несколько минут громкого стука в дверь нам с недовольным видом открыла женщина. Казалось, она только встала с постели: короткие волосы торчали во все стороны, сонные глаза удивленно расширились.

– Мы из департамента шерифа, – сообщил Оливер. – Мистер Симс дома?

Не потрудившись ответить, женщина обернулась и громко позвала Томми. Из глубин жилья раздался глубокий баритон, но слова разобрать не удалось. В отличие от пронзительного женского крика:

– Копы тебя спрашивают! Какого хрена ты натворил?

Снова послышалось неразборчивое бухтение.

– Сам им и скажи! – ответила женщина. Внутри хлопнула дверь.

Мы с Оливером переглянулись. Супружеской гармонией здесь и не пахло.

Вскоре появился Томми, натягивая на пивной живот выцветшую футболку и настороженно окидывая нас взглядом. На его левой щеке виднелась багровая полоса. Должно быть, серьезная вчера вышла заварушка.

– Да? – сказал он вместо приветствия.

Годы его не пощадили. В старших классах Томми был высоким, подтянутым спортсменом с длинными каштановыми волосами и четко очерченной линией подбородка. Когда он проявил ко мне внимание, я пришла в восторг и по глупости согласилась встретиться с ним после игры. Оказалось, что его интересовало только одно, но осознала я это лишь на следующий день, когда он прошел мимо меня. Мало того, позже выяснилось, что он проболтался приятелям о том, что было между нами. Именно Томми я винила в прозвище Оторва, которое намертво прилипло ко мне до окончания школы.

Конечно, я вовсе не ожидала увидеть семнадцатилетнего Томми Симса, тем более что мы пару раз сталкивались с ним в магазине, однако оказалась не готова к крупному плану его помятого, морщинистого лица с обвисшими щеками. В некогда темно-каштановых локонах теперь проглядывала седина, а линия роста волос сдвинулась к макушке.

У меня самой появились морщинки на лице и растяжки на теле, а также безнадежная зависимость от краски для волос, сохраняющей мой родной русый цвет. Однако теперь я следила за фигурой.

– Лейтенант Оливер и помощник Блэкуэлл, департамент шерифа. Мы хотели бы задать вам несколько вопросов.

Едва взглянув на меня, Томми уставился на моего начальника:

– Этот гон… Если вы из-за вчерашней драки, то Стрикленд нас спровоцировал. – Его ладонь взметнулась к рубцу на лице. – Он накатал заявление или что?

– Из-за чего произошла драка? – спросила я, пропустив вопрос мимо ушей.

Томми перевел взгляд на меня и неловко переступил с ноги на ногу.

– Нам показалось, что он пристает к Джори Траан, и мы вмешались.

Это имя мне ни о чем не говорило.

– Почему вам так показалось? Они ссорились?

– Не-ет, – протянул он. – Но ведь она…

Я изогнула бровь:

– Ну, кто она?

– Племянница Джексона Энсли, которому Рэй хладнокровно выстрелил в затылок.

По спине пробежала дрожь, словно мне за шиворот бросили кубик льда. Уже второй раз за день прозвучало упоминание Джексона. Пожалуй, нужно приготовиться к тому, что в этом расследовании о нем еще не один раз вспомнят.

Томми опять прищурился, вперив в меня взгляд:

– Мы не встречались раньше?

Румянец вспыхнул на шее и пополз вверх. Значит, он меня не вспомнил. Уж не знаю, обрадоваться сему обстоятельству или оскорбиться. Проигнорировав его вопрос, я продолжила:

– Вы видели мистера Стрикленда и мисс Траан вместе до вчерашнего вечера?

– Да не. Я Рэя вообще сто лет не видел. – Томми скрестил руки на груди, на губах заиграла легкая ухмылка. Такое выражение частенько появлялось на его лице в старших классах на спортивных играх или тусовках с друзьями.

Перед мысленным взором вспыхнули воспоминания более чем тридцатилетней давности: Джексон и Томми в компании ребят на вечеринке или в школьной столовой. Однако не припоминаю, чтобы видела их наедине. Они скорее были приятелями, нежели близкими друзьями. Две полные противоположности – популярный спортсмен и хулиган, изображавший крутого. Джексона считали настоящим наркоманом. Насколько мне известно, единственное, что объединяло парней, – это бездушное отношение именно ко мне.

А если они не дружили, то почему Томми вдруг так рассердился, увидев Рэя и Джори вместе? Может, он неровно дышал к девушке?

– Что послужило причиной драки? – резко спросила я.

– Ему не следовало соваться в «Павильон»! – Томми выпятил грудь, в голосе звенело праведное негодование. – А он просто сидел там и точил лясы с родней Джексона. Нужно было поставить его на место!

Значит, они банально не поделили территорию? Томми хотел выпендриться перед собутыльниками, прицепившись к Рэю?

– Эй, точно, я ведь тебя знаю! – Внезапно он ткнул в меня пальцем. Его губы сжались в тонкую полоску.

Я подобралась, готовая вновь услышать старое прозвище. Однако Томми успел остановить себя, удивив меня самообладанием.

– Да, теперь узнал. – Его губы расплылись в ухмылке. – Ты изменилась. К лучшему… – Он медленно осмотрел меня с головы до пят.

Краем глаза я заметила косой взгляд Оливера, оценивающего странный поворот беседы, но не успела ответить на завуалированное оскорбление, как шеф продолжил выспрашивать подробности драки. Томми настаивал на том, что особой драки не было, так, словесная перепалка, – скорее всего, хотел замять дело. Ничего, мы свяжемся с работниками бара, а также возьмем показания свидетелей и трех других участников потасовки.

– Вы угрожали убить мистера Стрикленда? – спросил под конец Оливер.

Томми с отвращением покачал головой:

– Просто ляпнул сгоряча. Только не говорите, что этот бандюган испугался за свою жизнь! – Скрестив руки на выпирающем животе – уголки его губ сурово опустились, – он требовательно спросил: – Так вы меня арестуете или как?

Оливер засунул блокнот в карман жилета.

– Посмотрим.

– На что?

Начальник смерил его суровым взглядом:

– Посмотрим, вы ли убили Рэймонда Стрикленда вчера ночью.

Томми побелел, словно его ударили в солнечное сплетение.

– Убил? Рэй мертв?

Тут же рядом с Томми вновь появилась женщина, открывшая дверь: очевидно, она все это время подслушивала. Бочком придвинувшись к мужу, который положил руку ей на талию, спросила с наигранной бравадой:

– Что стряслось?

– Все хорошо, Сэнди. Просто недоразумение.

Она вздернула подбородок:

– Мой муж всю ночь был со мной!

– В котором часу вы вернулись из бара? – спросила я.

Томми потер щеку и повернулся к жене:

– Даже не знаю… В одиннадцать?

– Да или раньше, – ответила та, не спуская с меня пристального взгляда светло-голубых глаз, в котором сквозили неприязнь и недоверие.

– Вы готовы приехать в участок для проверки на следы пороха? – спросил Оливер.

Томми недоуменно нахмурился:

– Для чего?

– Проверить, пользовались ли вы недавно оружием.

Оливер пытался оценить реакцию Томми. На данном этапе такая проверка бесполезна. Ее проводят максимум через шесть часов после стрельбы, и то если подозреваемый не мыл руки и вообще ничего не делал. Пока я разговаривала с соседями Стрикленда, Оливер получил у судмедэксперта предварительную оценку. По его словам, когда обнаружили Рэймонда, тот, вероятно, был мертв уже более восьми часов.

– Да, я… – начал Томми.

Сэнди его перебила:

– Ну уж нет! Все остальное только в присутствии адвоката.

– Если ваш муж невиновен… – протянула я, позволяя ей додумать остальное.

– Говорю же, он всю ночь был со мной. Я просто не доверяю вам, ребята; еще повесите всё на него…

Оливер сохранял спокойствие.

– Мы с вами свяжемся, мистер Симс. – Эта довольно стандартная фраза прозвучала как угроза.

Испуганный Томми кивнул:

– Да, конечно.

Дверь начала закрываться, и мы с Оливером развернулись.

– Кто эта женщина? – донесся голос Сэнди.

– Никто.

Никто… Я стиснула челюсти. Плевать. Томми Симс – мерзкое ничтожество, так что, если подумать, он значил для меня еще меньше, чем я для него.

Оливер заговорил со мной, только когда мы сели в машину:

– Не просветишь, что там произошло? Насколько хорошо ты знаешь Симса?

– Плохо. Особенно сейчас. Мы были знакомы в старших классах.

– В старших классах? Интересно…

– Как-то сходили на свидание. – Я чуть не подавилась эвфемизмом. То, что было между нами, свиданием не назовешь.

– Хм, – протянул Оливер, предлагая мне продолжить.

Я передернула плечами:

– Город маленький, все друг друга знают… Итак, к кому едем дальше? К Эдди Ягеру, Олдену Найту или Джейроду Букеру?

– Их ты тоже знаешь?

– Да, встречала как-то. Эти ребята любят играть в бильярд в «Павильоне» и строить из себя крутых. – Я взяла рацию. – Так чей адрес уточнить?

– Больше всего меня заинтриговала связь Стрикленда с Джори Траан. Давай сначала навестим ее.

Глава 4
Джори

Не стоило столько пить вчера вечером. Заку с бабулей ночью не спалось, и они бесцельно бродили по дому до рассвета. Это значило, что отдохнуть не удалось и мне. От несчастного случая их отделяло всего ничего: Ба могла поскользнуться на половике и что-нибудь себе сломать, а вздумай Зак приготовить перекус, то сжег бы дом. Список возможных бед не позволял мне расслабиться: едва заслышав скрип половиц в коридоре, я вскакивала с постели и бежала на проверку.

Утром, наливая брату стакан холодного чая на кухне, я пыталась не обращать внимания на тупую пульсирующую боль в висках. Зак откусил крошечный кусочек сэндвича и нахмурился:

– Корн… – Вторая часть слова показалась мне невнятным бульканьем.

– Что? – переспросила я.

Его брови сошлись на переносице от мыслительного напряжения.

– Корн… – вновь повторил он и добавил непонятный сдавленный слог.

Я уставилась на лицо брата, сморщенное от недовольства.

– Ба знает, – наконец произнес Зак свою излюбленную фразу, которую он объединял в одно слово «Базнает».

Я повернулась к бабушке, которая складывала в шкаф высохшую посуду после завтрака.

– Чего он хочет?

– Корнишоны. Он кладет их даже в сэндвичи с арахисовой пастой.

Тайна раскрыта! Я полезла в холодильник за банкой маринованных огурцов.

– Тут нет.

Ба повернулась, нахмурив брови, прямо как Зак совсем недавно. Меня вдруг поразило, насколько они похожи. У мамы тоже было такое печальное выражение лица, особенно на последних стадиях рака, когда она принимала большие дозы болеутоляющих и постоянно пребывала в некой прострации, с затуманенным дымкой сознанием.

– Должны быть там, – заявила Ба, подходя ко мне. Ее тапочки зашлепали по линолеуму, вызывая в моем сознании кучу рыжих кубиков.

– Корнишоны! – громко потребовал Зак.

От его голоса тоже появились кубики цвета бархатцев – оранжевый переходил в желтый. Мой собственный голос был похож на мороженое крем-брюле с карамельными прожилками.

Открыв кухонный шкафчик, я разглядела полупустую банку огурцов на самой верхней полке и торжествующе воскликнула:

– Вот они!

– Странно, – удивилась Ба. – Наверное, Зак не туда убрал.

Или она сама, а потом об этом забыла.

– Ты сегодня приняла лекарство?

– Не помню, – пробормотала бабуля.

Я заглянула в таблетницу. Таблетка донепезила одиноко лежала в субботней ячейке. Я передала Ба лекарство и стакан воды. Она нахмурилась:

– Не нравятся они мне, у меня от них сил нет…

– Врач сказал, что они могут подействовать.

– «Могут», а не «подействуют», – с горечью подчеркнула Ба.

– Стоит хотя бы попробовать. Если не ради себя, то ради Зака.

Вызов в ее темно-синих глазах стремительно потух, и она со вздохом протянула руку к таблетке. Правильно ли я поступала, заставляя ее пить лекарства? Врач предупредил, что оно помогает только в половине случаев и даже тогда эффект длится полгода или год. Деменция не лечится.

Не лечатся и аутизм Зака, и мамин рак мозга. Казалось, все Трааны прокляты. По крайней мере, наша линия. Быть может, и моя синестезия являлась следствием некоего сбоя в работе мозга, унаследованного по материнской линии?

Руки невольно потянулись к животу.

В заднюю дверь постучали. Не успела я отреагировать, как скрипнули петли, и в кухню вошел дедушка Бадди.

– Всем доброго утра! – весело приветствовал он и посмотрел на Ба, хмуро уставившуюся на таблетку в руке. – Принимаешь витамины, Оута?

Быстрым движением она отправила лекарство в рот и запила большим глотком воды. Бросив на нас хмурый взгляд, поставила стакан на стол.

– Теперь довольны? – И, не дожидаясь ответа, зашаркала в гостиную.

Дедушка Бадди приподнял бровь:

– Она всегда была сварливой по утрам, даже в детстве. И Тресси тоже. Эти двое каждое утро грызлись, как собаки.

Я с трудом представляла Ба ребенком, тем более что она никогда не рассказывала о своем детстве.

– Она всегда была упрямой?

– Еще какой! – Дедушка бросил на меня любопытный взгляд и кивнул в сторону двери: – Есть минутка?

– Конечно. Сейчас вернусь! – крикнула я бабуле и Заку. – Что такое?

Дедушка достал из заднего кармана бумажник.

– Вот, держи. Поможет вам пережить трудности.

Я приняла протянутый чек, тихонько присвистнув от суммы:

– Тут намного больше, чем…

– Мне вчера звонили из банка. Оута превысила лимит по кредитке.

Я застонала. Похоже, в растущий список обязанностей придется добавить управление финансами бабули.

– Такого больше не повторится.

– Ты не виновата. Я бы просто перевел деньги на счет, но решил, что тебе нужно быть в курсе ее финансовой ситуации.

Неизвестно, сколько раз за прошедшие годы дедушке Бадди приходилось выручать сестру. Подозреваю, он помогал и другой сестре.

– Спасибо. Вы со Сью не заглянете как-нибудь к нам на ужин?

– Обязательно. Думаю, Сью будет рада отдохнуть от плиты.

Если его жена и испытывала недовольство по какому-либо поводу, то ни разу его не высказала. Бабушка Сью всегда казалась мне статистом, незаметно мелькающим на заднем фоне, пока дедушка Бадди заполнял всю сцену своей харизмой. Обе их дочери внешне и по характеру походили на мать – такие же тихони. Мы с ними никогда близко не общались, поскольку обе они были маминого возраста и уехали из штата много лет назад.

Дедушка пристально посмотрел мне в глаза:

– Если еще понадобится какая помощь, звони.

С этими словами он помахал рукой и сел в свой пикап. Я вернулась в гостиную, где Ба с Заком сидели перед телевизором и смотрели репортаж о сносе здания, временами посмеиваясь.

– Бах! – воскликнул брат, когда строитель ударил кувалдой по стене, проделав дыру в гипсокартоне.

В груди потеплело. Сколько раз я наблюдала, как они вот так вместе смеются?.. К горлу подступил тугой комок.

Позже, во время обеда, раздался звонок в дверь, и в сознании вспыхнули зеленые треугольники. Все мы вздрогнули. Друзья и родственники стучали один раз в заднюю дверь и свободно входили. Тревожные предчувствия снова подняли голову.

– Я открою.

Вытерев вспотевшие ладони о джинсы, я направилась к двери, стойко готовясь встретить плохие вести. На крыльце стояли незнакомые мужчина и женщина. Они носили рубашки цвета хаки и официозного вида нашивки. Копы. В голове тут же возник ворох вопросов. Кто-то умер? У нас неприятности? Может, на нас пожаловались в соцслужбу? Сердце бешено застучало в груди от мысли, что эти люди начнут совать нос в наши личные дела и решат, будто мы создали небезопасную среду для Зака. Что с ним тогда будет?

Первой заговорила женщина; ее голос вызвал сине-серые фигурки в форме елочки.

– Джори Траан?

Я с трудом сглотнула.

– Да. – Ответ прозвучал робко и пискляво.

– Помощник шерифа Блэкуэлл и лейтенант Оливер из департамента шерифа. Мы хотели бы задать вам несколько вопросов.

– О чем?

– О вашем вчерашнем разговоре с Рэймондом Стриклендом.

Я медленно выдохнула – Зак в безопасности. Когда исчез страх, вернулись манеры.

– Пожалуйста, проходите.

Рэймонд Стрикленд… Какого черта? Может, он разозлился на то, что я вчера с ним заговорила, привлекая внимание задиристых бильярдистов, и потребовал запретить мне к нему приближаться? Ну и ладно. Не больно-то и хотелось вновь встречаться с этим убийцей!

В гостиную вошла бабуля и нахмурилась при виде севших на диван полицейских.

– В чем дело? – требовательно спросила она, скрещивая руки на груди. Ба никогда не отличалась особой любезностью, с подозрением относилась к незнакомцам и тем более к полицейским. А старость и Альцгеймер еще больше заточили острые углы ее характера.

Я ободряюще улыбнулась:

– Они пришли из-за вчерашней драки в баре. Вы с Заком пока доешьте обед, хорошо?

– Не хочу видеть этих людей в своем доме, – презрительно скривилась Ба, а затем бросила на гостей полный недоверия мрачный взгляд и вышла из комнаты. Я виновато улыбнулась полицейским, которые будто не заметили грубости. Вероятно, по долгу службы им и не с таким приходится сталкиваться.

– Что, жалобу на меня накатал? – спросила я, сразу переходя к делу. – Мы не проговорили с ним и пяти минут. И вообще он заявил, что скоро уезжает из города.

– Никаких жалоб не поступало, – отозвался лейтенант Оливер глубоким баритоном, вызывающим образы спирали из стальной ваты. – Мы просто хотим знать, о чем вы говорили.

Фух! Словно гора свалилась с плеч.

– А в чем, собственно, дело?

– Этой ночью Рэймонд Стрикленд был убит, – объяснила Блэкуэлл. Ее пытливые карие глаза внимательно за мной наблюдали.

– Черт! – Меня словно окатили ледяной волной. – Те парни в баре… Я думала, они просто петушатся. Что случилось?

– Идет расследование, – спокойно ответила женщина. – Пожалуйста, поясните, о чем вы с ним беседовали.

От смущения у меня вспыхнули щеки.

– По правде говоря, я немного перебрала. Подруга указала мне на Рэймонда Стрикленда и напомнила, что много лет назад именно он убил моего дядю. Ну, я и решила к нему подойти.

– Как зовут вашу подругу? – спросила женщина, делая пометку в телефоне.

– Дана Адэр.

– Продолжайте.

Я подумала о бабуле, наверняка отчетливо слышавшей каждое слово из соседней комнаты.

– Ну, я… я представилась Стрикленду и сказала, что он, по сути, разрушил жизнь моей бабушки.

Лейтенант Оливер кивнул в сторону кухни:

– Об этой бабушке идет речь?

– Нет. О другой. Сестра бабули, Тресси Энсли, была матерью Джексона Энсли, которого убил Рэймонд Стрикленд.

Даже из соседней комнаты ощущалось недовольство Ба. Мы никогда не вспоминали старое преступление. Бабушка в принципе терпеть не могла, когда семейные дела выставляли на обозрение незнакомцев.

– Как он отреагировал? – спросила Блэкуэлл.

Я горько фыркнула:

– Как и следовало ожидать. Сказал, что не убивал Джексона, что его подставили. Типичный преступник, верно? Можно подумать, я поверила его словам…

Полицейские по-прежнему глядели на меня, ожидая продолжения. Я выпрямилась и развела руками:

– Это всё. Мы разговаривали совсем недолго, а потом подошел Эдди с друзьями. Они начали к нему приставать. Мне, если честно, не по себе… Может, если б я не обратилась к Стрикленду, он был бы сейчас жив.

Вдруг в комнату вошел Зак, взял Блэкуэлл за руку и потянул. Приподнявшись, она вопросительно посмотрела на меня.

– Пока, – заявил брат, пытаясь провести ее к двери.

– Она еще не уходит, Зак. – Я поспешила к нему и попыталась отвести обратно на кухню. – Чуть позже. Доешь обед, хорошо?

Он покачал головой и громче повторил:

– Пока!

– Ба! – крикнула я.

– Может, продолжим разговор на крыльце? – предложила женщина, мягко высвобождая руку из пальцев Зака. Оба полицейских поднялись с дивана, и я последовала за ними.

– Простите. У моего брата аутизм, он любит придерживаться привычного распорядка, а незнакомцы его тревожат.

– Ничего страшного, – заверила Блэкуэлл. – Вернемся ко вчерашнему вечеру. Мистер Стрикленд не упоминал о каких-либо проблемах? Что вы можете сказать о его состоянии? Вероятно, вы последняя, с кем он разговаривал.

И вновь по позвоночнику пробежала ледяная дрожь.

– Он казался обозленным. Будто презирал всех и вся. Упомянул, что приехал ненадолго, на похороны матери. И что в наших краях пропадают люди.

– Он назвал конкретные имена? – спросил лейтенант Оливер напряженным тоном.

– Нет, он выражался туманно. Разумеется, я предположила, что речь идет о Кормье.

– Мы в курсе этого дела, – Блэкуэлл кивнула. – Что-нибудь еще?

Я было покачала головой, но замерла.

– Чуть не забыла! Он намекнул, что занят какой-то секретной сделкой. Есть, мол, прибыльное дело, которое нужно завершить до отъезда.

– Секретная сделка? – Блэкуэлл и Оливер синхронно подались вперед.

– Как же он выразился… – Я напрягла память, вспоминая его хитрую ухмылку в баре. – «Частное дельце» – так он это назвал. Я предположила, что речь о наркотиках или о чем-то еще незаконном.

– Почему вы так подумали? – спросил Оливер. – Может, он говорил о документах матери?

Я задрала подбородок:

– Потому что он вел себя до жути скрытно: понизил голос и оглядел помещение. Этот тип хладнокровно застрелил моего двоюродного дядю, вроде как своего друга. Считайте меня циничной, но я ожидала от него самого худшего.

Женщина достала из кармана визитку и протянула мне:

– Позвоните, если вспомните что-нибудь еще.

Копы сели в машину и уехали. Апрельский ветерок трепал мою тонкую футболку. Я потерла гусиную кожу на руках, тревожась от мысли, что, возможно, я последняя, с кем Рэй общался перед смертью.

«Добро пожаловать на малую родину», – горько подумала я, возвращаясь в дом. Внезапно в нем стало слишком тесно и душно.

В гостиную сердито ворвалась бабуля, Зак шел за ней по пятам.

– Уехали?

– Да, мэм. – Я предчувствовала, что она вот-вот на меня набросится.

Зак подскочил к окну.

– Уехали! – сообщил он, когда машина скрылась из виду. Хотя его голос, как обычно, оставался безэмоциональным, брат явно был доволен и неторопливо побрел в свою комнату.

Как только за ним закрылась дверь, Ба повернулась ко мне:

– Какого черта ты разговаривала с Рэймондом Стриклендом?!

– Ну, на тот момент мне это казалось важным. Хватила лишнего, – призналась я, криво улыбнувшись.

– Влей в меня хоть весь виски в том баре, я все равно не заговорила бы с этим мерзавцем! Он разрушил жизнь моей сестры. Где твоя преданность семье?

Ее слова меня задели.

– Именно из-за преданности семье мой затуманенный алкоголем мозг решил, что обязательно нужно подойти к этому типу и высказать, сколько горя хлебнула бабушка Тресси.

Гнев Ба мгновенно растаял, мышцы в плечах заметно расслабились.

– Хм! Пусть это послужит тебе уроком. Нельзя общаться с отребьем, проблем не оберешься…

– Да, мэм.

– И закроем эту тему.

– Но…

– Никаких «но»! В конце концов Рэймонд Стрикленд получил по заслугам.

Железная логика, не поспоришь. И ее гнев вполне обоснован. Многие считают бабулю холодной и суровой, ведь ее мягкую сторону знала только я. Она ухаживала за моей смертельно больной матерью, а затем воспитала внука с особенностями, никому не жалуясь. Мне никогда не иметь и половины ее стойкости и сострадания. В последнее время я то и дело упивалась жалостью к себе да плакалась перед Даной при каждой возможности.

Нужно трудиться усерднее ради бабули и Зака. Они – моя семья, а в семье заботятся друг о друге, несмотря ни на что.

Глава 5
Джори

Я кралась к выходу, тщательно избегая самых скрипучих половиц. Последний раз я тайком выбиралась из дома в свои семнадцать, но даже столетней старухой не забуду замысловатый танец на цыпочках, к которому прибегала ради Дикона. Наши ночные свидания случались при любой погоде: в жару и дождь, в снегопад и бурю.

Осторожно приподняв щеколду, я открыла дверь. Серебристое сияние полной луны окутало двор и деревья. Фонарик, видимо, не пригодится. Я не чувствовала ни грамма дикого, безудержного возбуждения, как в юности, когда, опьянев от краденой свободы, мчалась сломя голову по лесу. В тайное место, на встречу с Диконом.

Теперь меня одолевало желание окунуться в прошлое. Я заслужила передышку. Мое утреннее волевое решение относиться с бóльшим пониманием к Ба и Заку продержалось лишь до вечера. Наконец-то они крепко уснули. Как только я прилегла в свою старую кровать, меня вдруг накрыла волна мучительной ностальгии и желание вернуться в ветхий сарай на участке Кормье.

За эти годы их прекрасный дом-витрина несколько раз переходил из рук в руки. При каждой смене хозяина здание теряло частичку былого великолепия, пока наконец его по дешевке не выкупил дедушка Бадди для своего туристического бизнеса. Он пытался восстановить солидный вид, чтобы угодить клиентам, однако дом все равно недотягивал до высоких стандартов, установленных Клотиль Кормье. Прекрасный розовый сад зарос сорняками и сереноей ползучей^[7]. От роз остались только жалкие коричневые коряги. Сам дом потерял современный и цветущий облик. Его интерьер напоминал охотничьи домики: мебель из темного дерева с кожаной обивкой, на стенах оленьи головы и чучела окуней – настоящий зоологический музей. Бывшая хозяйка скривила бы губы, увидев эти изменения.

…Под ногами хрустели ветки и листья. Кустарники цеплялись за одежду и царапали кожу. Давным-давно дорожка была широкой, а теперь едва проглядывала тонкая полоска – природа брала свое, пресекая попытки человека ее укротить. Резкий запах сырой земли смешивался с соленым морским воздухом и сдавливал меня так же, как густая растительность вокруг. Шипы, колючие ветви и острые края листьев серенои резали кожу, словно наказывали за вторжение и гнали прочь.

Даже сейчас, тринадцать лет спустя, я содрогалась, вспоминая, как тогда, невинная и наивная, спокойно шла по этим лесам к дому Кормье, в блаженном неведении о затаившейся опасности. Вдруг я разминулась с похитителем или убийцей всего на какие-то секунды? Или минуты? Или часы? Или он прятался рядом, в тени, наблюдая за мной, готовый перерезать горло, заметь я его?

Стоило благодарить судьбу за то, что я избежала незавидной участи, постигшей Кормье той ночью. И пусть трагедия, разыгравшаяся в прекрасном доме, обошла меня стороной, я жила в полном неведении и смутной тревоге, что кто-то из близких в любое мгновение исчезнет из моей жизни, будучи поглощенным черной дырой тишины.

Мои эмоции совпадали с угрюмой ночной атмосферой, отягощенные невзгодами прошлого и похороненными тайнами. При этом я была решительно настроена вспомнить все хорошее, чистое и полное надежд. Именно там еще жили приятные воспоминания, несмотря на таинственные обстоятельства исчезновения моего возлюбленного. И сегодня ночью хотелось заново пережить каждое свидание, каждый поцелуй, каждое прикосновение и каждое нежное слово, сказанное друг другу.

Я настолько погрузилась в свои мысли, что едва не врезалась в сарай, некогда служивший коптильней. Всего в паре шагов от меня возникла замшелая стена, освещенная кругляшом света от фонарика. Я провела пальцами по капелькам на заплесневелых бетонных блоках, фонариком обвела контур строения, а затем, оглядев землю на наличие змей, отворила прогнившую дверь.

Внутри было пусто. Осталась лишь замурованная яма в углу, которую столетие назад использовали для копчения кабанины и оленины. Вдоль стены тянулись деревянные полки. На удивление хорошо сохранился пол. Когда-то миссис Кормье загорелась идеей переделать сарай в гончарную мастерскую, однако, покрыв земляной пол дубовыми досками и заказав печи, утратила интерес к проекту.

Я заглянула за яму. Вот оно – некогда спрятанное там грубое шерстяное одеяло. В лицо ударила волна жара, в груди защемило. Я слегка пнула ткань ботинком – кто знает, какие твари могли там обосноваться… Но ничего не выскочило и не выползло, поэтому я присела рядом. Вдруг одеяло еще хранит слабый запах Дикона? Ведь мы столько ночей провели в этом сарае… Глупости! Тем не менее я поднесла грубую ткань к носу и понюхала. Воняло гнилью и плесенью.

Усевшись на пол, я обхватила руками колени и уронила голову. В памяти всплыла наша первая встреча в этом сарае. И то, как еще раньше Дикон слегка чмокнул меня в щеку, высаживая у моего дома; как блестели наши глаза от предвкушения скорого свидания здесь, в укромном местечке, где можно целоваться и изучать друг друга.

Удивительно, как нас ни разу не поймали.

Не знаю, сколько я просидела там, вспоминая долгие томные поцелуи, жар и будоражащие ощущения от прикосновений к обнаженной коже; вспоминая пылкие клятвы и обещания, планы и мечты. Я никогда не сомневалась в любви Дикона ко мне. После его исчезновения ходили слухи о том, что Кормье сбежали и живут где-то инкогнито, однако я в это не верила. Мы были молоды и опрометчивы, но Дикон никогда, ни за что не вычеркнул бы меня из жизни так жестоко. Он обязательно послал бы мне весточку, предложил бы уехать вместе с ним.

Наконец я медленно поднялась. Спину и ноги свело судорогой от долгого сидения на холоде. Может, продолжить путешествие по воспоминаниям юности и заглянуть в еще одно место, куда я ни разу не возвращалась после исчезновения Дикона? И хотя прошло много лет, мне наверняка удастся отыскать к нему дорогу даже с завязанными глазами.

Я прошла по деревянному полу к выходу; в мрачной тишине эхо шагов напоминало выстрелы.

Нет. Не сегодня. Я еще не готова. Возможно, никогда не буду готова.

На небе уже пробивались алые и фиолетовые лучи рассвета. Нужно спешить домой. Губы скривились в печальной усмешке: сколько раз я говорила себе эту фразу, выходя из коптильни? А мое последнее прощание с Диконом ничем не отличалось от предыдущих – никакого дурного предчувствия или странностей в его поведении, намекающих, что больше мы никогда не увидимся.

Убрав фонарик в задний карман за ненадобностью, я ступила на заросшую тропинку и вдруг заметила краем глаза движение – мелькнувшее серо-оливковое пятно. Резко обернулась – ничего. Через несколько мгновений услышала тихий хруст веток. Некто или нечто в лесу направлялось в мою сторону.

«Некоторые тут вообще исчезают с концами». Горло сжал спазм ужаса, я окаменела, как испуганный кролик перед удавом. Ноги буквально вросли в землю.

Из сосновой рощи вышел человек – мужчина в камуфляже с дробовиком на плече. Судя по разинутому рту, эта встреча удивила его не меньше, чем меня.

Я нервно усмехнулась:

– Ой, точно! На этой неделе начался сезон охоты на индейку, верно?

– Вчера. – Его голос вызывал коричневатые, землистого цвета квадраты. – Мы с приятелями приехали из Ветумпки. Охотимся тут втроем. Будьте осторожны, мисс.

– Вы правы, спасибо за предупреждение.

С началом сезона охоты на индейку и за полтора месяца до Дня благословения флота ожидается наплыв охотников и туристов.

Ежегодный праздник благословения флота в Энигме стал крупнейшим событием в городе. Когда четыре года назад дедушку Бадди избрали в окружной комитет, он всякий раз старался возложить организацию городских праздников на меня. Как и сейчас. Прибыль от организации праздников превысила все ожидания, но и церемония благословения также играла большую роль в моей карьере.

– Удачной охоты. – Я махнула рукой и поспешила вернуться домой до того, как Ба с Заком проснутся, не горела желанием болтать с вооруженным незнакомцем в глухом лесу.

Охотник дернул козырек камуфляжной кепки и в мгновение ока исчез – бесшумно и незаметно. Я вскинула брови – с какой удивительной скоростью незнакомец растворился в зеленой листве, – затем пошла по тропинке, создавая куда больше шума, чем охотник: вдруг его товарищи бродят поблизости? На повороте тропы оглянулась на коптильню, видневшуюся в свете зарождающегося утра.

Несмотря на сокровенные обещания и долгие беседы с Диконом в этом старом сарае, осталась некоторая недосказанность. Слова, не слетевшие с губ. Глубочайшие тайны, разрывавшие меня изнутри.

Глава 6
Джори

– Вообще-то он приемный.

Эту бомбу сегодня ни с того ни с сего бросила бабуля.

Я везла ее к давней подруге, Роуз Сэнки. И хотя старушка полностью не оправилась от прошлогодней операции на бедре, сознание у нее оставалось ясным, как стеклышко. Ба часто помогала ей по хозяйству. Они обменивались сплетнями, а затем усаживались за стол играть партию нескончаемой карточной игры. Роуз окружала Ба заботой, и та могла развеяться, а я оставалась спокойна.

– Э-э… что-что?

– Джексон. Его усыновили.

Я уставилась на бабулю, разинув рот:

– Почему я лишь сейчас об этом узнаю?

– Ну, ты сама поинтересовалась.

– Пару дней назад? – Я нахмурилась, сворачивая на перекрестке.

– Да нет, – возразила Ба, повысив голос, – только что!

Ничего подобного. Еще пару секунд назад я мысленно прокручивала планы на неделю. Пока Зак в центре, у меня появилось время поработать. Однако, если поправить Ба, она вспылит.

– Почему ты раньше не рассказала об этом? Что тут особенного?

– Для Тресси это было важно. Они с Арди годами пытались завести ребенка, но тщетно.

– Я имею в виду, к чему секретность?

Ба провела по лбу рукой. Кожа на пальцах истончилась и стала прозрачной, как пергамент. Именно руки больше всего выдавали ее преклонный возраст, хрупкость и уязвимость.

– Ну, ты же хотела знать, каким он был, – проворчала бабушка.

Я молча ждала, когда она продолжит рассказ, пусть и в невнятной, запутанной манере.

– Дрянной был мальчишка, – наконец проговорила она. Так тихо, что мне даже пришлось наклониться, чтобы расслышать. – Я всегда говорила, что у него дурные гены.

Вряд ли справедливо винить в поведении Джексона наследственность, однако спорить по этому поводу с бабушкой было бесполезно.

– В каком смысле дрянной? – спросила я, когда молчание затянулось.

– Постоянно врал. А когда его ловили на лжи, умудрялся обвести Тресси вокруг пальца. Думаю, Арди начал понимать настоящую природу Джексона, когда тот подрос.

– О чем он врал?

– О наркотиках, воровстве, потасовках. – Ба поднесла ладонь ко рту и покачала головой: – Ну, довольно о нем.

Она упрямо хранила молчание до самого дома Роуз. И уже потянувшись к дверце, заглянула мне в лицо серьезным, ясным взглядом:

– Не копайся в прошлом, Джори. Ничего хорошего из этого не выйдет, помяни мое слово.

– Почему? Та история давно быльем поросла.

К моему удивлению, на ее глазах навернулись слезы.

– Ладно, – поспешила заверить я, похлопав ее по руке. – Больше не буду спрашивать о Джексоне.

Вздохнув, Ба слегка кивнула и выбралась из машины. Я проследила, как она прошаркала по дорожке и постучалась. Роуз открыла дверь и помахала мне рукой.

Мне не впервой лгать Ба. Зачем понапрасну ее беспокоить?

…Минут через десять меня каким-то ветром занесло к бабушке Тресси в элитный частный дом престарелых «Магнолия-Оукс» – спасибо щедрости дедушки Бадди. От огромного здания веяло великолепием. В комнатке бабушки были полированный пол из красного дерева, лепнина на потолке и кирпичный камин. А уют создавали горшки с цветами, вязаные покрывала, стопки книг и несколько фотографий. У нее даже имелась личная ванная комната и кухонный уголок.

Обычно разговор с бабушкой Тресси либо совершенно не клеился, либо лился рекой. Порой ее сознание окутывал плотный туман, сквозь который было почти невозможно пробиться, а иногда в голове наступало прояснение и она охотно болтала о былых временах. Сегодня бабушка зависла между этими двумя состояниями. Она сидела в откидывающемся кресле и занималась своим любимым занятием – перебирала пухлую пачку фотографий и пожелтевших бумаг. При моем появлении ее губы расплылись в слабой улыбке, но затем хрупкая рука испуганно взметнулась к волосам:

– Боже! Сегодня разве к парикмахеру? Я не собралась!

Ее голос приобретал форму золотисто-янтарных кубиков, похожих на замороженный мед, – тот же жизнерадостный оранжевый цвет, что и у остальных моих кровных родственников, только более мягкого и глубокого оттенка.

– Нет, мне просто захотелось заглянуть к вам ненадолго. – Опустившись на диван рядом с креслом, я указала на ворох бумаг: – Что смотрите?

Бабушка с удовольствием протянула мне черно-белую фотографию молодой пары, стоящей на берегу с пухлым младенцем на руках.

– Джексону семь месяцев. Его первая поездка на пляж.

– Хм, здорово!

– А тут ему три года, играет с конструктором. Такой милый карапуз!

Я закивала, хотя видела все снимки уже десятки раз.

– А что за старые письма?

– У меня когда-то была подруга по переписке из Германии, Энн Мари. Ее отец служил в армии, а она училась в американской школе. В наши дни люди обмениваются письмами?

– Не-е. – Я улыбнулась. – Появилась такая штука, как интернет, и все мы общаемся в социальных сетях.

Старушка вскинула брови, глядя на меня круглыми глазами, и я подавила смех. Несмотря на тесные родственные узы, Ба с Тресси сильно отличались. Первая удивительно ловко управлялась со своими гаджетами, а вторая даже не знала о существовании интернета.

– Вообще-то, я хотела поговорить о Джексоне. Сегодня Ба случайно проболталась о том, что его усыновили. Почему мне никто не сказал раньше? Это секрет?

Бабушка Тресси заерзала в кресле.

– Наверное, мне не стоит об этом болтать…

– Но почему?

– Дело провели по-тихому. – Ее глаза затуманились дымкой воспоминаний. – И быстро. Нам не пришлось обращаться в агентство по усыновлению и ждать месяцами или даже годами. – На ее губах сверкнула торжествующая улыбка. – Как только мы решили завести ребенка, сразу появился наш Джексон.

– Если вы не обращались в агентство, тогда как…

– Миссис Энсли? Пора… – В палату вошел медбрат и резко остановился, увидев меня. – Простите, не знал, что у вас гости. Мы можем перенести встречу с соцработником.

Меня охватила досада. Хотелось выведать больше информации.

– Какую встречу? – Она нахмурилась.

– С миссис Прескотт. – Медбрат повернулся ко мне, чтобы объяснить: – Соцработник каждый месяц опрашивает всех постояльцев на предмет жалоб и пожеланий. Можно перенести встречу на более позднее время.

Поднявшись, я выдавила из себя улыбку:

– Нет, не хочу нарушать распорядок.

– Ну, если вы настаиваете…

Он протянул Тресси руку, и старушка вновь нахмурилась:

– Куда мне нужно?

– К миссис Прескотт.

– А мои вещи… – Она указала на разложенную на коленях макулатуру.

– Не волнуйтесь, я уберу.

– Ну, если тебя не затруднит… Они хранятся в сундуке у телевизора.

– Поняла. Теперь идите, а я загляну к вам в следующий раз, и мы вволю поболтаем.

Помахав бабушке на прощание, я подошла к старомодному сундуку для приданого, где хранились всякие памятные вещицы. Крышка со скрипом открылась, и нос уловил слабый аромат кедра и сухих лепестков роз. Сложив бумаги в верхний выдвижной ящик, я замерла. Вдруг этот сундук скрывает ответы? С опаской обернувшись, я поняла, что меня никто не увидит, ведь дверь закрыта. Когда еще представится такая возможность?

Отодвинув в сторону фотографии, просмотренные уже сотню раз, я зарылась глубже в поисках неизвестно чего. Так… фотоальбомы, пачки документов, какие-то конверты, табели успеваемости Джексона в школе. Наткнувшись на снимки молодой Ба с моей мамой – еще до рака, до моего рождения, – я улыбнулась. Она выглядела беззаботной и счастливой, ничем не обремененная и не потрепанная жизнью. Затем мне попался большой желтый конверт с документом. Сердце бешено заколотилось, когда я узнала свидетельство о рождении и прочла:

Джексон Эрл Фэрхоуп

Родился: 13 марта 1975 года

Вес: 2300 г

Больница: «Мобил Дженерал», г. Мобил, штат Алабама

Отец: неизвестен

Мать: Грейс Ли Фэрхоуп

Сфотографировав свидетельство, я продолжила рыться в поисках документов о частном усыновлении, но ничего не нашла. Если они когда-либо и существовали, бабушка Тресси их не хранила.

Грейс Ли Фэрхоуп. Из Мобила. Туда ехать меньше часа. Вдруг биологическая мать Джексона все еще там живет? Черт возьми, попробовать-то стоило! Я ввела ее имя и город в поисковик: появились ссылки на газетные статьи. На первой черно-белой фотографии в камеру смотрела женщина с пустым взглядом. Худое лицо с выступающими скулами обрамляли редкие всклокоченные волосы, сухие губы потрескались.

«Женщина из Мобила обвиняется в проституции и хранении наркотиков», – гласил заголовок.

В статье упоминались и предыдущие аресты Фэрхоуп за те же преступления тридцатилетней давности. Неудивительно, что Джексон родился таким маленьким, если его мать употребляла запрещенные вещества во время беременности. Может, в дальнейшем это повлияло на появление преступных наклонностей?.. Меня съежило от стыда. Нельзя так думать. Люди выше своей природной сущности. У них есть свобода воли и право выбора.

Последний раз Фэрхоуп арестовали четыре месяца назад. Тоже в Мобиле. Если выехать немедленно, управлюсь до возвращения Зака домой. Мое тело вновь включило режим автопилота. Я неслась по шоссе. Навигатор вел на восток, к дому незнакомой женщины. Чего, черт возьми, я добиваюсь? Я руководствовалась одним лишь подозрением, что убийство моего двоюродного дяди как-то связано с исчезновением Дикона. А возникло оно исключительно из-за слов Рэймонда Стрикленда, источника весьма ненадежного. И все же я мчала вперед. Из захолустного байу в крупный центр.

Небо налилось свинцом, облака неистово крутило капризными ветрами с моря. Моросил дождь, и шоссе стало скользким.

Навигатор успешно вывел меня на окружную дорогу, ведущую в незнакомый жилой район. Я ожидала увидеть улицы, кишащие преступниками и наркоманами, пообещав себе свалить отсюда при малейшей опасности. В конце концов, с Грейс Фэрхоуп можно побеседовать и по телефону. А ведь еще нужно придумать, как подступиться к женщине, если каким-то чудом она до сих пор проживает по указанному адресу. Но мозг отказывался работать из-за длительного напряжения.

Придется импровизировать.

Пункт назначения приятно удивил. Я словно перенеслась в пятидесятые годы, до того как в моду вошли современные однотипные дома или просторные ранчо: компактные домики с индивидуальным дизайном тесно прижимались друг к другу. Дороги делили район на квадраты. Дворы затеняли статные магнолии и вечнозеленые дубы; некоторые настолько разрослись, что корни выступали на подъездные дорожки и тротуары, а ветви возвышались над крышами.

Припарковавшись по нужному адресу, я почувствовала, как у меня вспотели ладони, и вытерла их о джинсы. Нужный дом был из красного кирпича, с белой отделкой, окруженный раскидистыми азалиями. На подъездной дорожке стояла слегка оборжавленная «Тойота Камри» бронзового цвета. В комнатах горел свет – значит, хозяева на месте.

Не зная, радоваться или бояться, я вышла из машины. Сердце бешено колотилось, кроссовки поскрипывали на потрескавшейся бетонной дорожке. На подоконнике поблескивала коллекция ярких бутылочек, и это мерцание успокаивало: если человек способен оценить прелесть каких-то бутылок, то он наверняка не совсем пропащий.

Гул телевизора, знакомый и уютный, еще сильнее развеял тревогу. Дверь со скрипом приоткрылась, и на меня, подозрительно прищурившись, взглянула хозяйка. Она была уже в годах, судя по сеточке морщин вокруг глаз и губ и седым прядям на висках.

– Грейс Фэрхоуп?

– Да-а, – протянула она хриплым голосом курильщика, от которого взвились спирали ярко-малинового и темно-синего цветов. – Вы из суда или как?

Моя повседневная одежда вряд ли говорила о деловом визите, но, тем не менее, женщина распахнула дверь, впуская меня внутрь.

– Я собиралась на встречу анонимных алкоголиков.

Опасливо присев на краешек дивана, она указала мне на стул с высокой спинкой напротив. Ее бледные руки были испещрены шрамами, рассекающими тонкую прозрачную кожу. Однако никаких свежих ран – никакой крови, покраснений или корочек. Поймав мой взгляд, Грейс смутилась.

– Я в завязке уже четыре месяца, две недели и шесть дней, – заявила она, глядя на меня с вызывающей гордостью.

Я ободряюще улыбнулась:

– Поздравляю.

Из соседней комнаты раздался свист чайника.

– Извините, – пробормотала Грейс, исчезая на кухне.

Я воспользовалась возможностью осмотреть помещение. По стоящему в углу телевизору показывали викторину. На полу лежал хоть и старый, но чистый серый ковер. Стены были обшиты темными деревянными панелями. Мое внимание привлек ряд фотографий в рамках на каминной полке. Снимки пожилой пары – ни Джексона, ни вообще каких-либо детей.

– Мои родители.

Я резко обернулась и покраснела, попавшись на разглядывании чужих личных вещей.

– Они умерли в прошлом году, с разницей в три месяца. Знаете, говорят, такое часто случается: пара, долгое время прожившая в браке, уже не может жить поодиночке. Вот и мои родители не смогли. Сперва от рака легких умер папа, а затем, во сне, скончалась мама. Врачи сказали, что у нее был сердечный приступ, но я уверена, что ее убила скорбь.

– Мне очень жаль.

Уголок ее рта дернулся в печальной улыбке, преобразившей лицо. Я словно уловила тень красивой девушки, которой она, вероятно, была давным-давно, до наркотиков. Джексон унаследовал ее выступающие скулы и очаровательную улыбку.

Мы снова уселись на диван.

– Дом достался мне от родителей. Скромный, конечно, однако после стольких лет жизни на улице мне он показался дворцом.

– Дом очень даже милый, – поспешила заверить я.

Откуда ни возьмись, выскочил рыжий котенок и запрыгнул Грейс на колени. Она погладила его нежно и благоговейно, словно ребенка.

– С божьей помощью, на этот раз у меня все получится. Теперь я отвечаю за Кекса. – В последний раз почесав котенка за ухом, хозяйка вновь посмотрела на меня. – Я каждый день хожу на встречи анонимных алкоголиков. У меня есть постоянная работа в закусочной, и я гашу судебные издержки.

– Похоже, вы настроены серьезно. Представляю, как трудно начинать все с чистого листа.

– Вы психолог? Или социальный работник?

– Вовсе нет. – Я заерзала, не в силах справиться с волнением. Оставалось лишь приступить к сути дела. – Я приехала к вам по поводу ребенка, которого вы отдали на усыновление. Джексона Эрла Фэрхоупа.

Грейс выпрямилась. На лице смешались надежда, страх и удивление.

– Ч-что? – Ее глаза потемнели. – Что-то случилось? У него все хорошо?

Я не стала отвечать, а только заметила:

– Наверное, тяжело было отдавать малыша на усыновление.

Несколько секунд она молчала, пытаясь взять себя в руки. По щеке скатилась одинокая слеза, черная от туши.

– Нет. Ошибаетесь. Было легко. Слишком легко. Я могла бы сочинить, будто сделала это ради ребенка, чтобы дать ему лучшую жизнь в хорошей семье. Вот только это было бы ложью.

Эмоции сдавили ей горло, она глубоко вздохнула:

– Мне предложили десять тысяч долларов – целое состояние. Столько денег я никогда не видела. И знаете, о чем я мечтала больше всего? Избавиться от чертова ребенка, вот о чем. Я жила в блаженном кайфе – от дозы к дозе.

Слезы потекли уже ручьями, Грейс глухо рассмеялась.

– Кто это был?

Казалось, она где-то далеко – совершила квантовый скачок в прошлое, где чудовище под названием «зависимость» поглощало всякую любовь и надежду на лучшую жизнь с ребенком.

– Вы о ком? – оцепенело переспросила Грейс.

– Кто предложил вам десять тысяч долларов?

– Я… Точно не помню. Какой-то молодой человек, адвокат, занимающийся частными усыновлениями.

– Вы подписывали какие-нибудь документы?

– Надо полагать. – Грейс постучала указательным пальцем по гнилому переднему зубу, обдумывая вопрос. – Да, точно, подписывала! Теперь вспомнила.

– Они у вас сохранились? – с надеждой спросила я.

Она насмешливо фыркнула:

– Даже при желании сохранить это жалкое напоминание о содеянном я была не в состоянии сберечь важные документы. Я жила на улице и думала лишь о том, как достать дозу и где перекусить и переночевать.

– Вы можете хоть что-то рассказать о сделке?

– Нет. Тот период жизни для меня превратился в размытое пятно. Слава богу. Почему вас это так интересует? После стольких лет… у меня какие-то неприятности?

– Вовсе нет. Я… э-э-э… друг семьи, которая усыновила вашего ребенка. – Я быстро поднялась – очевидно, от нее больше ничего не добьешься. – Спасибо, что уделили мне время. Не буду больше вас отвлекать.

Грейс схватила меня за рукав куртки:

– А Джексон? Он в порядке? Неужели спустя столько лет он захотел со мной встретиться?

– Увы, я пришла не для того, чтобы договориться о встрече.

Надежда в ее глазах погасла, плечи поникли.

И хотя это было правдой, хотелось сказать нечто утешительное. Какую-нибудь мелочь, чтобы не повредить ее спасению от зависимости. Пусть она и дальше живет в своем уютном домике, посещает собрания анонимных алкоголиков и верит, что у ее сына все прекрасно.

Я высвободилась из на удивление цепкой хватки.

– Еще раз спасибо, что уделили мне время, Грейс. Вашего сына воспитала семья, которая его очень любила. Уверена, вы сделали правильный выбор.

Глава 7
Тиган

Помощник шерифа Маллинс приветствовал меня ухмылкой, когда я переступила порог участка. Помощники Синклер и Хейвуд оторвались от бумаг.

– Привет, салага! Чего-то ты сегодня припозднилась. Как продвигается важное расследование?

– Дело уже раскрыто? – спросил Хейвуд, не пытаясь скрыть насмешку в голосе.

Синклер тоже не отставал:

– Слышал, на днях ты малость побелела при исполнении.

– Идите-ка вы все к черту, – весело парировала я, направляясь к кофеварке.

Утро выдалось суматошное. Линси проспала, а Люк, завтракая в спешке, свалил на пол пачку апельсинового сока. Убирая беспорядок, дети опоздали на автобус, и мне пришлось везти их в школу, возле которой я минут двадцать простояла в очереди на высадку.

– Нужна помощь в расследовании? – спросил Маллинс.

– Обязательно обращусь к тебе в случае чего.

Я всыпала в кружку пакетик сахарозаменителя и бросила тоскливый взгляд на принесенные кем-то круассаны. В последнее время я не позволяла себе ни сахара, ни высокоуглеводных десертов. И порой сомневалась: а стоит ли фигура таких жертв? Усевшись за рабочий стол, принялась неспешно потягивать горячий кофе. Он был весьма кстати после бессонной ночи.

– Не удивлюсь, если Стрикленда убил Томми Симс, – сказал Маллинс. – Этот тип не умеет держать себя в руках. Мы уже раз десять арестовывали его за нападения и побои.

Я никогда не питала симпатии к Симсу, но, тем не менее, с трудом представляла, что он мог пристрелить спящего человека в затылок. Слишком хладнокровно. Если когда-нибудь Симс и переступит черту, то во время драки, доведенный до исступления. И орудием убийства скорее станут кулаки, нежели пистолет.

Когда загорелся экран компьютера, я открыла электронную почту и просмотрела письма. Срочных запросов не оказалось, как и дел в органайзере. Отлично! Можно пройтись по записям бесед с бандой Томми и составить план действий.

– Чуть не забыл, – заговорил Хейвуд слишком небрежным тоном. – Оливер просил послать тебя к нему, как только ты придешь.

Я едва не подавилась кофе.

– Огромное спасибо, парни! Нельзя было сказать об этом десять минут назад?

Схватив блокнот с ручкой и кружку, я поспешила к кабинету шефа, случайно выплеснув горячую жидкость на бежевые брюки. Отлично! До самой двери меня преследовали смешки коллег.

Постучав, я вошла. Шеф что-то писал на белой доске и даже не обернулся.

– Извините, я опоздала… Утро выдалось суматошным. Дети…

– Не важно, – отмахнулся от моих оправданий Оливер и отошел от доски.

Я оглядела нарисованный им график. Ткнув в начало, он прочитал свои каракули вслух:

– Пункт первый. Тринадцатого апреля девяносто первого года шестнадцатилетний Джексон Энсли был убит выстрелом в затылок после вечеринки. На следующий день по подозрению в убийстве задержали его друга Рэймонда Стрикленда. По версии обвинения, мотивом послужили разногласия из-за сделки с наркотиками. Пункт второй, – продолжил он. – Стрикленд вышел из тюрьмы условно-досрочно восьмого февраля девятнадцатого года и приехал в город на похороны матери. Девятнадцатого апреля его убили так же, как Энсли. Пункт третий. Судмедэксперт определил время смерти между десятью и половиной двенадцатого вечера. В последний раз жертву видели в пятницу примерно в десять пятнадцать вечера, когда, по словам соседки Рибы Танкерсли, Стрикленд вернулся домой. Теперь перейдем к возможным подозреваемым…

– Подождите, – прервала я. – Давайте кое-что добавим. – Подойдя к доске, нарисовала стрелку между первым и вторым пунктами, пометила «1.5» и написала: «19 мая 2006. Трое членов семьи Кормье пропали без вести».

Оливер нахмурился:

– Дело Кормье не имеет никакого отношения к убийству Стрикленда.

– Возможно. Тем не менее стоит его учесть, раз Стрикленд упомянул об исчезновениях при разговоре с человеком, с которым общался последним. Вы не местный и, вероятно, не знаете, что народ подозревал Луи Кормье в причастности к теневому бизнесу, то есть в отмывании денег для наркоторговцев. А поскольку Стрикленд являлся одним из них, вполне возможно, что они сотрудничали с теми же преступниками.

– Не позволяй делу Кормье отвлечь себя от главного. Нужно сосредоточиться на очевидных подозреваемых.

– Разумеется. – Мои щеки вспыхнули. Не переступила ли я черту, дополнив его наброски? В конце концов, это мое первое расследование убийства, в то время как Оливер успел уже раскрыть целый ряд подобных преступлений в Мобиле.

Я начала прилежно записывать дальнейший порядок действий: опросить вышибалу в «Павильоне», заглянуть в завещание Летиции Стрикленд… Оливер же попробует выяснить, причастны ли к преступлению наркотики. Нельзя не признать, план вполне разумный: в юности Стрикленд был дилером, а перед смертью намекнул Джори Траан о некоей сделке, которую собирался завершить до отъезда из города.

Шеф провел рукой по седым непослушным волосам и вздохнул:

– Жаль, мобильник жертвы пропал… Не помешало бы отследить звонки. Наверняка нашлись бы какие-никакие зацепки.

– Наверняка его забрал убийца. – Увы, пока нам было известно лишь, что последний раз телефон сработал на улице жертвы в десять восемнадцать девятнадцатого апреля.

– Ага. Убийца его отключил. Скорее всего, сейчас мобильник лежит на дне какого-нибудь болота.

Некоторое время мы сидели в мрачной тишине.

– А в доме нашли посторонние отпечатки пальцев или другие улики?

– До сих пор ничего не слышно. Как только что-то появится, я тебе сообщу. Давай займемся делами.

– Да, сэр.

Выйдя от шефа, я остановилась в коридоре, слушая знакомый приглушенный шум из кабинетов: клацанье клавиатур, телефонные звонки, невнятные голоса. Почему бы не взглянуть на старые материалы по делу Кормье?

Я быстро огляделась и повернула в противоположную сторону от кабинета помощников, а затем прошмыгнула на лестницу в подвал, где хранились архивы.

За рабочим столом сидела Джинджер Ледбеттер, листая журнал. При моем появлении она спешно сунула чтиво под гору бумаг.

– Приветик, Тиган! Что привело тебя в мою скромную обитель?

Джинджер работала в участке дольше остальных и обращалась ко всем подчеркнуто фамильярно. Она чувствовала себя настоящей королевой – властительницей старинных манускриптов.

– Доброе утро. – Я невольно начала переминаться с ноги на ногу. – Хотела бы взглянуть на одну папку.

– Какую именно? – Джинджер сложила перед собой пальцы, как злой гений, и вопросительно уставилась на меня поверх очков.

– Дело Кормье.

Ее брови взлетели, и она весело фыркнула:

– У тебя мало забот с убийством Стрикленда?

Чисто технически ее это не касалось, но я же не вчера родилась – если ее приструнить, щеголяя более высоким служебным положением, то Джинджер начнет выделываться всякий раз, как мне понадобятся старые дела. Поэтому я наклеила на лицо улыбку и безмятежно бросила:

– Да всплывают порой связи со старыми делами… Оно на микрофишах^[8]?

– Ага.

У меня опустились руки. Мне некогда торчать в подвале и читать документы на микрофишном аппарате.

– Но я его оцифровала, – добавила Джинджер с самодовольной улыбкой на круглом лице. – Думаешь, ты первая, кто запрашивает это досье? У того, кто раскроет дело Кормье, взлетит карьера. Все помощники, работавшие здесь за последние тринадцать лет, им интересовались. Ты – не исключение.

Она отвернулась к компьютеру и что-то набрала.

– Вот и всё! Отправила тебе на электронку. Файл огромный, грузиться будет долго.

– Спасибо. – На этот раз моя улыбка была искренней.

– Посмотрим, как ты запоешь, когда увидишь файл, – усмехнулась Джинджер. – Он действительно гигантский. За прошедшие годы буквально все местные успели позвонить нам со своей версией. Или с заявлением, будто видели одного из Кормье. Разумеется, ничего не подтвердилось.

Я и не ждала, что будет легко, однако от ее замечаний мое рвение несколько угасло.

– Можно ли провести поиск по ключевым словам?

– Не-а. – Джинджер рассмеялась. – Удачи, милочка! Не мечтай, что тебе повезет больше, чем десяткам твоих предшественников.

Поднявшись на этаж, я глубоко вздохнула и расправила плечи. Недостаток опыта нужно компенсировать усердием. Если существует хоть какая-то связь между Рэем Стриклендом и семьей Кормье, я отыщу ее.

Глава 8
Джори

Едва я переступила порог спальни, как по спине пробежала нервная дрожь. Что-то было не так.

После вчерашнего разговора с Грейс Фэрхоуп я благополучно вернулась домой, и остаток вечера прошел спокойно, как и сегодняшнее утро. Пока Зак был в своем центре, мы с Ба съездили по делам, затем я отправилась на прогулку в лес. Зак уже вернулся домой, и Ба гремела посудой на кухне, готовя гамбо.

Почему же у меня вздыбились волоски на шее? На первый взгляд ничего не изменилось. Все та же скромная комната: чистый, хоть и покарябанный деревянный пол, старенькая мебель, масляная лампа на комоде, маленький письменный стол, задвинутый в угол, – уютная и располагающая винтажная атмосфера. В детстве комната казалась мне убогой, однако теперь я видела в ней то ностальгическое очарование, за которым в наше время гоняются люди.

Стеганое покрывало на кровати лежало ровно, без единой складочки. Книга для вечернего чтения по-прежнему покоилась на тумбочке. Мой взгляд метнулся к комоду – шкатулка для драгоценностей и флаконы духов стояли на своих местах на кружевной салфетке. При этом меня не покидало ощущение, будто в комнате кто-то побывал. Нос улавливал ненавязчивые, но ощутимые нотки пота, которых не было утром.

Вновь оглядев помещение, я заметила, что дверца шкафа приоткрыта, а вешалки сдвинуты на одну сторону. Вот это уже непорядок: шкаф всегда закрыт, а одежда аккуратно сложена. Я подошла ближе и увидела скинутые с верхней полки коробки с фотографиями, журналами и старыми настольными играми.

Кто рылся в моих вещах? Зак никогда не заходил в мою комнату и терпеть не мог, когда в его спальню заходили без приглашения. Ба тоже не ступала на мою территорию. Еще со старших классов уборкой и стиркой я занималась сама.

Я начала подбирать разбросанные деньги «Монополии» и сложила рассыпанные фотографии… И вдруг замерла при виде старых личных дневников, валявшихся раскрытыми так, словно их читали.

Зачем? Кому интересны опусы девочки-подростка? Едва ли их назовешь захватывающим чтивом. Слава богу, я вырвала и сожгла страницы, охватывающие последнее полугодие перед отъездом из байу и началом самостоятельной жизни. Теперь возникло острое желание сжечь и то, что осталось.

Подобрав одну из тетрадей, я ее пролистала – некоторые страницы отсутствовали. Отделяя дневники от прочего хлама, я невольно одернула руку, наткнувшись на нечто склизкое. На пальцах осталась коричневатая жидкость. Какого черта?! Ахнув, я отскочила, а затем пнула вещи ногой.

И тут среди груды барахла показалось то, от чего кровь застыла в жилах. Маленькая змея, не длиннее ладони, разрезанная посередине, с вываливающимися наружу внутренностями. Ее прикололи к картонной шахматной доске согнутой английской булавкой. К изуродованному тельцу крепился лепесток засохшего цветка и клочок бумаги с текстом:

НЕ ВОРОШИ ПРОШЛОЕ.

К горлу подступила тошнота. Кто мог такое сделать? А главное зачем?

«Не вороши прошлое».

Единственный возможный вариант: кому-то не понравился мой вчерашний разговор с матерью Джексона. Вот только я никому о нем не рассказывала, даже Ба: она не одобрила бы мои расспросы о делах минувших дней.

И цветок-то к чему? Возникло смутное подозрение, что лепесток оторвали от высушенной бутоньерки, которую мне собирался подарить Дикон. Я кинулась к шкатулке с драгоценностями, где хранила памятную вещицу. Роза превратилась в кучку мусора.

На глазах навернулись обжигающие слезы. Может, уничтожили или украли что-то еще? В старой музыкальной шкатулке не было ничего по-настоящему ценного. Размером с книгу, покрытая атлáсом лавандового цвета с игрушечной балериной в розовой пачке наверху, она заводилась с помощью медного ключика; тогда балерина начинала кружить на пуантах. Музыка уже звучала фальшиво. Эту вещицу мне давным-давно подарила мама. Внутри хранились дорогие сердцу мелочи: булавка, выданная церковью в награду за безупречную посещаемость в течение года, несколько камушков из школьной поездки на экскурсию, пустой тюбик нежно-розовой помады, которую я тайком наносила в седьмом-восьмом классах, когда мама запрещала мне пользоваться косметикой, и дешевый браслет из начальной школы. Последней ценностью в шкатулке была засушенная бутоньерка. Место казалось подходящим для хранения букетика, символизировавшего конец первой любви и детства.

Кто посмел ворваться в мою спальню, перерыть личные вещи и уничтожить мою собственность? Кто-то, кого я знала? Кому доверяла?

Наверняка. Кому еще известно о моих старых дневниках и памятных вещицах? Разве что злоумышленник наткнулся на них случайно, когда подыскивал способ передать угрозу…

Я бросилась на кухню. Напевая себе под нос, бабуля закидывала бамию и лук в шипящую чугунную сковороду.

– Не порежешь чеснок? – попросила она. И прищурилась, заметив мой беспокойный вид: – Что стряслось?

– Ты заходила сегодня в мою комнату?

Ба вскинула подбородок и начала кромсать чеснок.

– Нет, не заходила, мисс. И что за тон?

– Кто-нибудь к нам приходил?

– Только Роуз. А что?

– Кто-то рылся в моих вещах.

Нож завис над разделочной доской.

– Зак в твою комнату не заходил.

– Я на него и не думала.

Ба бросила нож на стол, поспешно вытерла руки о фартук и подошла ко мне. Ее лицо приобрело пепельный оттенок.

– В каких вещах?

– Просто в дорогих сердцу. В дневниках и тому подобном.

Ба еще больше побелела. Удивительно, что она не отмахнулась от моего беспокойства.

Я отвела ее к себе и показала беспорядок в шкафу:

– Вот, перерыли тут все и вырвали страницы из дневника. Также залезли в шкатулку и испортили засушенные цветы. А самое ужасное…

Не успела я предупредить Ба, как она наклонилась, чтобы рассмотреть поближе, и воскликнула:

– Боже мой! Дохлая змея!

– Не просто дохлая – ей вспороли брюхо и засунули внутрь записку.

– Какую записку?

– «Не вороши прошлое».

У Ба подкосились ноги, и она опустилась на край кровати, тяжело дыша.

Я мгновенно пожалела о том, что рассказала ей. Грубое вторжение в комнату потрясло ее не меньше, чем меня.

– Роуз никогда так не поступила бы.

– Согласна.

Подойдя к окну, я подняла створку, как обычно незапертую. Миниатюрные самшитовые деревья снаружи и рыхлая земля казались нетронутыми. Если злоумышленник проник через окно, то как следует замел следы. Я с громким щелчком заперла ставни.

– Видимо, они как-то прокрались мимо меня, – пробормотала Ба.

– Ты все время была дома?

Она кивнула, затем резко замерла:

– Мы с Роуз выходили развесить белье.

– Теперь нужно запирать все двери и окна.

Я содрогнулась при мысли о том, что могло случиться, если бы злоумышленник наткнулся на бабулю. Стал бы он ей вредить?

– Кто бы мог подумать, что до этого дойдет, – сокрушенно проговорила Ба, качая головой.

– В каком смысле?

Опираясь ладонями о колени, она медленно встала.

– Что нам придется запирать двери, как горожанам.

– Уровень преступности в провинции такой же, как в городе. Везде опасно. – Мне хотелось ее утешить. – Наверное, кто-то просто захотел попугать людей. И все же нужно соблюдать осторожность.

Я сама не верила своим словам. Было бы проще настроиться на более оптимистичный лад, укради злоумышленник какие-то ценности, – тогда можно было бы назвать все случайным преступлением, продиктованным жаждой наживы. Однако особенный, изощренный характер произошедшего – налет на дорогие сердцу вещицы и отвратительное послание, прикрепленное к дохлому существу… все это потрясало до глубины души.

Тем не менее я выдавила из себя улыбку и похлопала Ба по руке:

– Позвоню в полицию. Постарайся не слишком волноваться.

Ее взгляд метнулся к шкафу:

– Только прошу, убери эту… эту гадость из моего дома.

– Обязательно. Но сперва свяжусь с полицией. Возвращайся к супу.

Она вышла из комнаты шаркающей походкой.

– И дверь запри!

Я расправила плечи и решительно подошла к шкафу. Змея до сих пор была там, окровавленная и зловещая. Фотография опишет картинку лучше всяких слов. Достав из прикроватной тумбочки визитку Блэкуэлл и набрав номер, я принялась нервно вышагивать по комнате. Не отмахнется ли она от произошедшего, не спишет ли все на детский розыгрыш? Достаточно ли веский повод для звонка помощнику шерифа? Все же она занята расследованием убийства. Я уже отняла телефон от уха, готовая отключить вызов, когда раздался ответ:

– Блэкуэлл слушает.

Я кашлянула:

– Это Джори Траан. Возможно, вы меня не помните…

– Конечно, помню, мисс Траан. Вы разговаривали с Рэймондом Стриклендом за несколько часов до его убийства. Хотите что-то добавить, чтобы помочь следствию?

– Дело не в нем…

Повисла тишина. Я представила удивленное лицо собеседницы.

– Да?

– Я должна сообщить о вторжении на частную собственность.

– Кто-нибудь пострадал?

– Нет, хотя мы несколько напуганы.

– Разумеется. Немедленно вышлю к вам полицейского.

– А не могли бы вы сами приехать? Всё… м-м-м… довольно запутано.

– В каком смысле? – спросила Блэкуэлл прямо, не теряя времени впустую.

– Не украли ничего ценного, но… Злоумышленник рылся в моих личных вещах и кое-что испортил, а также оставил записку.

– Какую?

– Сейчас отправлю вам фотографию. – Я нашла мерзкий снимок в галерее и выслала собеседнице.

– Получила, – подтвердила она мгновение спустя, затем добавила: – Это… змея?

– Ага. Разрезанная посередине.

– Что говорится в записке? Бумага согнута, не разобрать…

– «Не вороши прошлое».

– Ясно. Подъеду к вам через десять минут.

– Есть одна проблема… Я хотела бы поговорить с вами наедине. Моя бабушка очень взволнована произошедшим; если она нас подслушает, то будет еще сильнее волноваться.

– Вы сами приедете в участок?

– Приехала бы, только… страшно оставлять родных. Вдруг злоумышленник увидит мой отъезд и решит вернуться?

– Давайте я пошлю патруль к вашему дому. Если за вами следят, присутствие полицейских их отпугнет.

– Спасибо, – с облегчением выдохнула я.

– Когда увидите патруль, отправляйтесь в участок. Мы поговорим, и я пришлю кого-нибудь к вам домой, чтобы сделать фотографии и взять отпечатки пальцев.

– Чем скорее уберут змею, тем лучше.

Повесив трубку, я направилась к двери. За кухонным столом сидел Зак, доедая мятное мороженое с шоколадной крошкой.

– Ну как, Зак? – спросила Ба. – Вкусно?

– Вкусно, – подтвердил он, придвигая к бабуле пустую креманку. – Еще.

– Секундочку.

Зак неизменно действовал на меня успокаивающе. Как бы взвинчена я ни была, его сосредоточенность на настоящем служила своеобразным маяком в бушующем море.

* * *

На моей памяти департамент шерифа всегда располагался в центре города и представлял собой строгое двухэтажное здание из красного кирпича со скромной вывеской перед входом. Прежде я ни разу здесь не была.

Внутри помещение освещалось беспощадно-яркими флуоресцентными лампами, стены были выкрашены в тускло-зеленый цвет, а на полу лежал потертый пятнистый линолеум. В зале ожидания сидели несколько человек. Кто-то скучал, кто-то явно тревожился.

– Вам назначено? – безучастно спросила дежурная.

– Меня ждет помощник шерифа Блэкуэлл.

– Имя?

– Джори Траан.

Не отвечая, женщина нажала на кнопку телефона и что-то пробормотала, прежде чем вновь обратиться ко мне:

– Помощник шерифа Блэкуэлл скоро будет. Присаживайтесь.

Я присоединилась к группе утомленных и встревоженных. Само собой, счастливые сюда не заглядывают. Единственным, на кого не влияла гнетущая обстановка, был мальчуган, который бегал взад и вперед от кулера с водой к своей маме, вскрикивая и смеясь. Вскоре дверь сбоку отворилась, и все с надеждой обернулись. Помощник Блэкуэлл оглядела толпу и, отыскав меня, кивнула:

– Идемте, мисс Траан.

Вставая, я поймала хмурый взгляд какого-то парня:

– Нечестно! Я тут уже два часа торчу.

Притворившись, что не услышала жалобу, я быстро зашагала за Блэкуэлл по длинному коридору. Чем дальше мы шли, тем громче становился приглушенный шум. Помощник заметила мой озадаченный взгляд.

– Мы соседствуем с окружной тюрьмой. Временами тут бывает настоящий кавардак… Сюда.

Она завела меня в маленький кабинет без окон, с металлическим столом и парой стульев.

– Это что, старая тюремная камера? – пошутила я.

– Простите. Так уж вышло, что сейчас только здесь можно уединиться.

Я опасливо присела.

– Тут допрашивают преступников?

– Иногда, – признала Блэкуэлл, ласково улыбнувшись. – Но определенно не сейчас.

Сидя на расстоянии вытянутой руки от помощницы шерифа, в тесном замкнутом пространстве, я почувствовала себя крайне неуютно. Слегка пахло цитрусами – свежий, только какой-то чужеродный аромат. Несмотря на мешковатую форму и собранные в хвост волосы, Блэкуэлл была довольно миловидной, хотя явно пыталась это скрыть. Впрочем, неудивительно, при такой-то работе.

– Почему вы пошли в полицию? То есть да, в наше время женщины на службе не редкость, просто наверняка не очень-то приятно каждый день возиться со всякими жуткими типами.

Мой вопрос нисколько ее не смутил – скорее всего, она уже сотни раз на него отвечала.

– Пошла потому же, почему идут остальные, вне зависимости от пола: чтобы ловить негодяев и помогать хорошим людям. – Она доверительно улыбнулась: – Плюс неплохая зарплата. А у меня двое детей и ипотека.

Дети? Она выглядела не намного старше меня. Я снова почувствовала, что застряла на месте. В современном обществе женщине не нужно рожать, чтобы состояться как личность, и все же, честно признаться, я будто жила на автопилоте: учеба, работа… Не то чтобы я до сих пор оплакивала Дикона, хотя и вспоминала о нем одинокими ночами, но отношения с парнями никогда не длились долго. Я словно плыла по течению изо дня в день: устраивала праздники и веселье для других, а вечерами возвращалась в пустую квартиру… Черт, у меня даже кошки не было!

Блэкуэлл положила на исцарапанный стол папку и раскрыла ее. Внутри лежала фотография змеи.

– Наш сотрудник возьмет отпечатки пальцев, сделает снимки, заберет останки и поместит в хранилище для улик на случай, если найдутся подозреваемые.

– Спасибо. – Хорошо, что не придется самой разбираться с этой штукой.

Блэкуэлл сложила руки на столе и серьезно на меня посмотрела:

– Что было в дневниках?

– Обычная подростковая ерунда.

– Ничего, чем можно вас шантажировать?

– Ничего. – И вновь я порадовалась, что давным-давно уничтожила самые откровенные страницы, желая сохранить секрет лишь глубоко в душе. Моя личная трагедия касалась только меня, и никого больше.

Блэкуэлл постучала пальцами по фотографии:

– Как вы думаете, почему вам послали это сообщение?

– Точно сказать не могу.

Она выжидающе на меня уставилась. В конце концов, я сама попросила о встрече.

– Где ваш напарник? – поинтересовалась я.

– Лейтенант Оливер – мой шеф, а не напарник. Мы работаем вместе только над делом Стрикленда. Сейчас он опрашивает свидетелей и скоро должен вернуться, если вы хотите поговорить с нами обоими.

– Наоборот. Я лучше поговорю с вами наедине.

Она пугала меня меньше, чем тот пожилой мужчина.

– Скажите, мисс Траан, по-вашему, эта угроза связана с убийством Стрикленда?

– Нет!

Она вскинула бровь:

– Удивительное совпадение. А я вот, например, не верю в совпадения. Вы всё рассказали нам о своем разговоре с жертвой? Вам известно что-то, способное помочь расследованию? Если так, то скажите сейчас.

В ее голосе прозвучали жесткие нотки, а пристальный взгляд, казалось, прожигал насквозь. И я считала ее менее устрашающей, чем Оливер? Пожалуй, я поспешила с выводами.

– Я больше ничего не знаю. Просто очутилась не в том месте не в то время. Подруга просила меня не подходить к Рэю. Нужно было ее послушать.

– Вы наверняка догадываетесь, почему к вам домой залезли и испортили личные вещи. Оставленное послание весьма… специфично.

– Думаю, оно связано с моим двоюродным дядей. Не с Рэймондом Стриклендом.

Блэкуэлл напряглась, а затем откинулась на спинку стула.

– С Джексоном Энсли?

– Да. – Она произнесла его имя с оттенком неприязни. И они примерно одного возраста… – Эй, а вы не знали моего двоюродного дядю?

Показалось ли мне или она действительно помедлила перед ответом?

– Мы учились вместе в старших классах.

– Каким он был?

– У него была определенная репутация… – Вокруг ее рта образовались жесткие складки. Похоже, как и все в городе, она не питала к Джексону симпатии.

– Да уж, мне всегда говорили, что он был неуправляем.

– Неуправляем – это мягко сказано, – резко ответила Блэкуэлл. – Почему вы связываете угрозу с Энсли?

– Потому что вчера ездила в Мобил поговорить с его биологической матерью.

– Так он приемный? И зачем вы к ней ездили?

– Ну, странно это все… Бабушка и остальные члены моей семьи почти о нем не вспоминают. Даже об усыновлении бабушка рассказала только вчера. – Я взволнованно барабанила пальцами по столу. – До меня доходили слухи, что он употреблял наркотики и торговал ими, что нарушал закон и вообще был… не очень хорошим человеком. Никто никогда не сказал о нем ни одного доброго слова. А потом его бывшего лучшего друга также застрелили в затылок, спустя всего несколько часов после разговора со мной. Ну… мне стало любопытно.

– И вы предполагаете, что ваш визит к его матери кому-то не понравился?

– А что еще остается предполагать?

Блэкуэлл сложила руки на груди и задумчиво постучала указательным пальцем по губам.

– Она сообщила вам что-нибудь, связанное с этими двумя убийствами?

– Не уверена. Грейс сказала, что за ребенка ей заплатили десять тысяч долларов.

Блэкуэлл тихо присвистнула:

– Огромные деньги, особенно в далеком семьдесят пятом. Кто ей заплатил?

– Говорит, действовала через частное усыновление, хотя подробностей не помнит, и я ей верю. Грейс была наркоманкой, которая взяла деньги и спустила их на наркотики. Как бы то ни было, она недавно завязала и сожалеет о прошлом.

Блэкуэлл кивнула:

– Мы проверим эту информацию в органах опеки. Частное или нет, усыновление должно быть зарегистрировано. Разумеется, платить за ребенка незаконно. Однако приемные родители могут предоставить деньги на расходы по беременности и родам.

– Я спросила у нее о документах об усыновлении, только она ничего не сохранила.

– Даже если усыновление незаконное, его с большой натяжкой можно связать с одним из убийств.

Вдруг у меня в голове возникла новая версия, отчего внутри все сжалось.

– Я сказала подруге и нескольким членам семьи то, что уже сообщила вам. О том, как Рэй упомянул об исчезновениях людей. Например, Кормье.

– Помню, – заверила меня Блэкуэлл. – Я просматриваю старые досье Кормье. Похоже, вы были последней, кто видел Дикона. – Она помолчала, с любопытством меня разглядывая. – Вы последняя, кто видел и Рэймонда Стрикленда, и Дикона Кормье.

В ушах гулко застучало. Я и внимания не обратила на это жуткое совпадение!

Повисла тишина, громко пульсирующая пунцовым и бронзовым напряжением.

– К чему вы клоните?

– Просто любопытное наблюдение.

– Если вы пересматриваете дело, то вам известно, что мы с Диконом встречались. Те дневники, порванные злоумышленником, я вела в старших классах. В них куча заметок о… ну, всяких глупостях, которые обычно пишут девочки-подростки.

– Страстные стихи о настоящей любви и мельчайшие подробности свиданий? – догадалась она.

– Именно. Зачем они злоумышленнику? Скорее… скорее всего, таким образом он предупредил меня, чтобы я перестала поднимать тему Дикона и его родителей.

– Все равно попытка связать Кормье с убийством Стрикленда довольно беспочвенна.

– Знаю. Решила рассказать вам просто на всякий случай.

– И вы в самом деле рассказали всё?

– Да. – Я посмотрела ей в глаза. Некоторые события прошлого должны там и остаться, похороненные, слишком личные и мучительные, чтобы их озвучивать.

– Мне придется спросить еще раз: о чем говорилось в вырванных страницах вашего дневника?

– Я писала много лет назад, всех подробностей не припомнить. Они относились ко времени романа с Диконом. С уверенностью могу сказать лишь то, что там говорилось о нем, как и в минимум девяноста процентах моей писанины.

– Значит, вы не утаиваете от меня секретов из прошлого?

– Никаких.

– Возможно, есть более банальное, логичное объяснение произошедшему. Вы сейчас с кем-нибудь встречаетесь?

– Нет.

– У вас были недавно романтические отношения, которые плохо закончились?

Мысль весьма нелепая. Со времен Дикона все мои отношения заканчивались спокойно, умирая медленной смертью от недостатка внимания, в чем была виновата только я. Никаких скандалов, ревнивых преследований или обоюдных претензий. Лишь моя неспособность выстроить серьезные отношения.

– Ничего подобного. Меня не пытается запугать какой-нибудь психованный бывший. В противном случае я написала бы на него заявление.

– Некоторые женщины не решаются, – возразила она. – Мне нужно было убедиться.

– Понимаю. Я могу сделать что-то еще?

– Только пообещайте связаться со мной, если произойдет что-нибудь необычное.

– Непременно. Если пострадают бабушка или брат, я никогда себе этого не прощу.

Блэкуэлл поднялась, давая понять, что беседа окончена.

– Спасибо, что встретились со мной, – поблагодарила я, отодвигая стул. Его металлические ножки пронзительно взвизгнули. – И спасибо, что заглянули в дело Кормье. Я думала, что о них уже все забыли.

Блэкуэлл коротко кивнула, а затем повела обратно в зал ожидания. Перед входом, Блэкуэлл передала мне бумаги из конверта:

– Заполните эти официальные бланки и оставьте у администратора. Если появятся какие-нибудь зацепки или дополнительные вопросы, я вам позвоню.

Мой взгляд быстро пробежался по двум бумажкам – вроде ничего сложного. Кивнув, я начала отворачиваться, когда она заговорила вновь:

– Кстати, если никто из родных не хотел говорить с вами об усыновлении Джексона Энсли и у вас нет документов, как вы узнали имя его биологической матери?

– Я навестила в доме престарелых бабушку Тресси, мать Джексона, и увидела его свидетельство о рождении.

– Она – одна из тех, с кем вы обсуждали дело Кормье?

– Не совсем. – Щеки вспыхнули румянцем. – Она попросила меня положить некоторые бумаги обратно в сундук с вещами, там я и наткнулась на свидетельство.

– Доверьте расследование нам, – предостерегла Блэкуэлл. – На случай, если существует настоящая опасность.

Перед выходом я криво улыбнулась и заметила:

– Вы уже вторая за сегодня, кто меня предупреждает.

Я прилежно заполнила бланки и передала женщине за стеклянной перегородкой. Добилась ли я хоть чего-нибудь встречей с помощником шерифа? Пока ясно лишь то, что она принимает во внимание и прошлые дела.

Выйдя наружу, я отчасти испытала облегчение. Нужные меры предприняты, и теперь все непременно должно наладиться. Больше мне нечего искать. Если за мной кто-то наблюдает, моя крайне прозаичная жизнь им очень быстро наскучит. Я вернусь к своей внештатной работе и семье. А вечером, когда родные уснут, сожгу все дневники – как следовало поступить еще давным-давно. Уничтожу письменную ересь и перестану зацикливаться на прошлом.

«Вы последняя, кто видел и Рэймонда Стрикленда, и Дикона Кормье».

Слова Блэкуэлл роились в сознании, как пчелы в банке. Наверняка совпадение, только и всего.

Однако, когда ветер взметнул полы моего расстегнутого черного пальто, в голову внезапно пришла мысль, что я похожа на гигантского ворона, хлопающего крыльями, – невольного предвестника смерти.

Глава 9
Тиган

– Что смотришь? – Голос Оливера прогремел над самым моим ухом. Я настолько погрузилась в чтение старых материалов по Кормье, что не заметила его появления. Он наклонился, заглядывая в экран. Я вспыхнула как подросток, пойманный на шалости.

– Да вот, ищу связь между разными делами…

Он выпрямился:

– Зайди в мой кабинет.

– Сейчас буду.

Шеф вышел, а я поспешно закрыла документ и схватила блокнот с ручкой.

– Проблемы с начальством, салага? – произнес Хейвуд громким шепотом, чтобы все могли расслышать.

– Если он отстранит тебя от расследования по Стрикленду, то я готов занять твое место, – добавил Маллинс.

…Когда я вошла в кабинет Оливера, он уже сидел за столом, уткнувшись в бумаги. Я плюхнулась на стул напротив и принялась ждать, когда на меня обратят внимание. Наконец шеф поднял голову и сложил свои крупные ладони на столе.

– Зачем ты достала этот висяк? Мы ведь уже обсуждали: нужно сосредоточиться на текущих задачах, а не на происшествии более чем десятилетней давности.

– Да, сэр.

Я пообещала себе больше не читать досье в офисе. А мое свободное время – мое личное дело. Я намеревалась изучить все подробности – из настоящего и прошлого.

Шеф удовлетворенно кивнул.

– Только что прислали предварительный отчет судмедэкспертов. Я отправил копию на твою электронку. Вещество, найденное в спальне Стрикленда, действительно оказалось марихуаной. Обнаруженные отпечатки принадлежат исключительно самой жертве и его матери. Девятимиллиметровая пуля выпущена из «глока» – увы, одной из самых распространенных марок.

Безукоризненное преступление.

– Есть ли основания считать убийство самосудом?

Оливер явно сомневался:

– С уверенностью можно сказать лишь то, что действовал не новичок. Преступник умен и расчетлив. Убийство совершено не в состоянии аффекта.

– Значит, вы исключаете Томми Симса и других мужчин из «Павильона»?

– Крайне маловероятно, что у них хватило бы мозгов или хладнокровия. Вчера Симс прошел независимую проверку на детекторе лжи, и тот показал, что он не врет о своей непричастности к убийству.

Вопреки неприязни к Томми, я не могла не согласиться с оценкой Оливера:

– Значит, наемный убийца? Посланный, например, наркосиндикатом?

– Такую возможность отбрасывать нельзя, учитывая, что в комнате Стрикленда нашли наркотики, а в молодости он приторговывал.

– Никогда не подумала бы, что в нашем захолустье возникнет беда такого масштаба.

– Никакой город, независимо от размера, не застрахован от проблем с наркотиками. А в нашем штате ситуация хуже всего.

Пожалуй, ничего нового. Мне уже давно известно, что мой дорогой штат находится внизу положительных списков – к примеру, по образованию или средней зарплате – и возглавляет те, куда попасть совсем не хочется: по проценту людей с ожирением или по наибольшему количеству заключенных.

– Логично предположить, что у нас развелась куча наркоманов, нуждающихся в дозе и готовых даже купить ее на улице.

Невольно я подумала о своих двойняшках. В их уязвимом возрасте дети испытывают огромное давление со стороны сверстников, хотят быть как все и жаждут новых впечатлений. Мне ли не знать. В мои школьные годы наркотики можно было раздобыть в два счета, моя подруга Лиза стала идеальным тому подтверждением. Интересно, изменилась ли ситуация теперь? Насколько популярно сейчас употреблять наркотики?

– Вот именно. Где есть спрос, там всегда найдется проныра, готовый предложить товар с немалой наценкой.

Меня охватила отчаянная досада:

– Что же делать?

– Прикрыть их лавочку. – Оливер сверкнул теплой улыбкой: – Не расстраивайся. Поэтому мы и пошли в полицию, верно? Чтобы остановить тех, кто наживается на других.

– Ага, а еще из-за вольготной жизни копов.

Он усмехнулся.

– Что ж, первым делом необходимо просочиться в их бизнес.

– Как же?

– Подадим прошение мэру нанять нам агента по борьбе с наркотиками.

Я изумилась. Столь немалые расходы ради одних лишь домыслов?

– У нашего маленького полицейского отдела вообще есть такой?

– Насколько мне известно, нет. А если его не найдут, попросим взять кого-нибудь из Мобила.

– А если не выйдет? К нам могут направить специалиста от ПОА?

Правоохранительные органы Алабамы координировали вопросы общественной безопасности всего штата.

– Попробовать стоит. А пока встретимся с местной полицией. – Он бросил взгляд на практичные настенные часы: – Нужно приехать к ним в участок через полчаса.

Я мысленно застонала. Потрясающе! Опять слушать оскорбления Демпси… Однако я отбросила детские капризы и вернулась за свой стол. Несмотря на предупреждение начальника, следующие двадцать минут украдкой читала дело Кормье.

Если мы найдем и прикроем наркомафию, город станет гораздо безопаснее. Здесь спокойно вырастут мои дети. Работа была для меня не только источником дохода; с ее помощью я пыталась уберечь невинных и уязвимых от опасности. Чтобы больше никому не довелось пройти через то, через что в юности прошла я.

Глава 10
Тиган

Апрель 1991 года

Он знает мое имя! И считает милой!

Я вздыхала по Джексону уже несколько лет и давно перестала надеяться, что он когда-нибудь меня заметит. И вот сегодня произошло чудо! На вечеринку меня затащила подруга, оторвав от моих обычных субботних планов – сидеть в комнате, читая книгу и посматривая глупый сериал по телевизору.

Джексон Энсли знал мое имя и даже заговорил со мной – со мной, непримечательной толстухой Тиган Аткинс! А может, даже флиртовал? Голову вскружило еще до того, как я проглотила протянутый им стакан виски – мерзость редкостная, но я смолчала. Если уж крепкий алкоголь пришелся мне не по душе, то предложение попробовать «травку» тем более не пробудило интереса. Однако он протягивал мне самокрутку с воистину очаровательной улыбкой.

«Брось, Тиган, не будь занудой», – пронеслось в голове.

И я приняла косяк.

Первая затяжка вызвала приступ кашля, но вскоре стало понятно, что «травка» гораздо лучше виски. Когда Джексон закинул руку мне на плечо, я не сопротивлялась и побрела за ним на ватных ногах, то и дело хихикая.

Первая вечеринка, первый кайф.

Звуки музыки и громких разговоров все отдалялись. Наконец, убрав руку, Джексон открыл дверцу красного «Мустанга» и жестом пригласил меня сесть на заднее сиденье. Радостная дымка в голове рассеялась, и я уперлась ногами в землю.

– Что такое? – спросил он, сверкнув своей фирменной улыбкой, от которой внутри всё трепетало.

– Я, э-э… не уверена…

– Почему нет? В машине теплее.

Я уставилась на черные кожаные сиденья и нервно сглотнула.

– Ну же, малыш, – хриплым голосом прошептал Джексон, уткнувшись мне в шею. Я слегка повернула к нему голову, и его нос коснулся моих волос, щек – так нежно, так ласково… Закрыв глаза, я прерывисто вздохнула. Его губы прижались к правому виску, затем ко лбу, а затем… затем случился мой первый поцелуй – если не считать чмока от Баки Роджерса в третьем классе.

Этот же поцелуй был совсем другим.

Сколько раз я мечтала о поцелуе с Джексоном Энсли?

«Что ты как маленькая, садись в машину».

Я поддалась внутреннему голосу. Джексона едва ли привлекают недотроги. Он встречался с такими девушками, как Натали Клекер, – красивыми, популярными и наверняка безотказными. Разве плохо, если мы немного потискаемся? Мне больше никогда не выпадет такая возможность.

Он слегка отстранился, и я залезла в машину, совсем не элегантно плюхнувшись на ледяное кожаное сиденье. Дрожа не столько от холода, сколько от волнения, поправила юбку, прикрывая целлюлит на бедрах. Джексон сел рядом со мной и захлопнул дверцу, создавая наш собственный крошечный мирок. Затем вновь поцеловал меня – теперь уже более настойчиво.

Я с жаром ответила, одурманенная новыми впечатлениями от виски, «травки» и первого настоящего поцелуя. Его руки начали блуждать по моей спине. Внутренне я поежилась, подумав о жировой складке под лифчиком, которую он обязательно почувствует, но благодаря тьме хотя бы не увидит. От этих мыслей возбуждение и радость несколько поутихли. Зря я согласилась сесть к нему в машину. Пусть лучше он считает меня недотрогой, чем мерзким жиртрестом.

Джексон одним движением расстегнул лифчик, – очевидно, он проделал такое не один десяток раз. Я была одной из его многочисленных пассий. И вовсе не особенной.

– П-прости… – пробормотала я, отстраняясь. – Давай вернемся на вечеринку.

Он рассмеялся недоверчивым, холодным смехом:

– Прикалываешься, да?

Я попыталась застегнуть лифчик. Ничего не вышло, поэтому я плотнее запахнула куртку: так никто на вечеринке не заметит, что он расстегнут.

Его реакция задела меня и укрепила решимость поскорее убраться к черту из «Мустанга». Может, Джексон и был красавчиком с поверхностным обаянием, но точно не милым парнем.

– Я возвращаюсь, – заявила я со всем достоинством, которое сумела собрать.

Он тут же сменил тактику – принялся уговаривать томным шепотом:

– Брось, малыш, будет весело. Разве ты никогда этим не занималась?

Он схватил меня за грудь. Я отпрянула и вцепилась в ручку дверцы.

– Чего удумала? – От томности не осталось и следа.

– Ухожу…

– Ага, черта с два!

– Отпусти! Я не хочу!

Я старалась говорить твердо, скрывая дрожь в голосе. Не такими мне представлялись наши отношения. В моих мечтах Джексон был добрым и романтичным. Я попыталась вырваться, однако его пальцы только сильнее сжались на моем предплечье. На глазах навернулись слезы, от боли перехватило дыхание.

– Хватит!

Он усмехнулся и передразнил фальцетом:

– Хвятить!

Я начала бороться изо всех сил, брыкаясь и извиваясь. Джексон навалился на меня всем телом, придавив к сиденью. Громкий металлический звук резанул слух – расстегнулась молния на джинсах. Я закричала, и он зажал мне рот ладонью.

Я попала в ловушку. Взгляд улетел в окно и сосредоточился на кипарисе, ветви которого покачивались на ветру, как манящие пальцы ведьмы. Все это происходит не на самом деле. Мне снится кошмар. В действительности я лежу дома, в своей уютной розовой спальне, завернувшись в пушистое одеяло, а из кухни доносятся ароматы жареного мяса.

Скоро все закончится. Я найду Лизу, которая отвезет меня домой, и ничего не скажу родителям. Если они узнают, что я без разрешения пошла на вечеринку, пила алкоголь и принимала наркотики, то ужасно разозлятся. Однако с их гневом можно справиться, а вот с разочарованием… Мне не хотелось, чтобы кто-нибудь узнал, какую глупость я совершила. Одноклассники наверняка начнут насмехаться над толстухой Тиган, которая заявит об изнасиловании: «Кого прельстит ее жирная задница?»

Нет. Я запрячу воспоминание о Джексоне так глубоко, что оно никогда больше не причинит мне боли. События этого вечера должны кануть в небытие.

Глава 11

Не следовало лезть к ней домой и оставлять послание с угрозой. Особенно с такой конкретной.

Упрямица сразу отправилась в департамент шерифа. Неожиданно. Нет, естественно, копы не найдут ничего, что меня уличит. Тем не менее вандализм и его обстоятельства наводили на прошлые прегрешения – те, которым лучше не всплывать на поверхность.

Самое первое повлекло за собой череду других, более серьезных. Сколько еще мне расплачиваться? После приговора Рэю Стрикленду, казалось, можно было вздохнуть с облегчением. Но не тут-то было. Этот придурок начал угрожать мне разоблачением. Никаких доказательств у него не было, но, во избежание лишних проблем, приходилось годами анонимно переводить деньги на его счет за решеткой. По мелочам – в тюремном магазине много не потратишь. Однако этот урод строил серьезные планы на будущее. Он обдумывал месть и, освободившись условно-досрочно, продолжил закручивать гайки, требуя все больше денег, пока у меня не осталось выбора, кроме как спустить курок.

Впрочем, вернемся к проблеме насущной. Пока рано переживать – может, угроза все-таки сработает. Да, Джори написала заявление в полицию, но это не значит, что она не испугалась. Стоило подстраховаться.

До сих пор все было под контролем.

Убийство Стрикленда будут несколько недель тщательно расследовать и, не найдя никаких зацепок, забросят. Появятся новые преступления, и копы переключатся на них.

К тому же кому есть дело до смерти условно-досрочно освобожденного убийцы? До человека, которого стоит если не бояться, то хотя бы опасаться? Кончина его матери весьма кстати отрезала Стрикленда от местного общества. Никто не станет давить на полицию, чтобы они непременно нашли убийцу.

Надо лишь переждать шумиху. Я – далеко не новичок в этом деле. Кормье потрепали мне нервы куда сильнее.

Так что пока затаюсь и буду наблюдать.

Хоть Джори мне и нравится, все же личные чувства не помешают предпринять необходимые меры.

Скачать книгу

Как всегда, посвящается моему мужу Тиму,
который неукоснительно в меня верит
и поддерживает мои мечты, подбадривая
и помогая идти вперед, даже когда
я сама в себя не верю и готова сдаться.
Спасибо тебе.
Также посвящается Дж. В. Гейни,
моему отцу и самому преданному фанату,
который восхваляет меня перед каждым встречным.
Огромное спасибо.

Debbie Herbert

Not One of Us

* * *

This edition is made possible under a license arrangement originating with Amazon Publishing, www.apub.com, in collaboration with Synopsis Literary Agency

Глава 1
Джори

Май 2006 года

У моей синестезии[2] – цветного слуха – есть преимущества. Перед мысленным взором на черном холсте вспыхивали разноцветные фигуры: жужжание комаров превращалось в пятиконечные звезды, а от затянувшей песнь лягушки вырисовывались столбы.

Как и многие старшеклассники из нашей школы, по пятницам мы с ним ходили в бар «Павильон Бруссара». Нам обоим нравилось, как там исполняли задорный зайдеко[3] на аккордеоне, стиральной доске и гитаре. Я мгновенно раскрепощалась, стоило Дикону утянуть меня в танец. Ну, танцем наши телодвижения можно было назвать с натяжкой – мы скорее топтались по залу без особого изящества, зато с большим запалом.

– Боятся заляпать свои дизайнерские туфли, – ворчала бабушка.

– Иди одна, – посоветовала мне Ба незадолго до этого. – У богачей ужасные манеры. Никакого уважения к другим!

…На мой стук не раздалось ни торопливых шагов, ни родного голоса, привычно кричащего: «Уже иду!»

По коже побежали мурашки от беспокойства.

– Эй! Это Джори! Есть кто-нибудь дома?

Тишина.

– Кто-нибудь дома?

Тишина.

Я у тебя, ты где? Выключила духовку. Позвони.

Тем не менее… жутковато. Накрытый стол, свет повсюду… Разве долго убрать еду и выключить свет?

Черт, куда же он запропастился?

Глава 2
Джори

Тринадцать лет спустя

– Вот он, – сказала Дана, ткнув меня локтем в бок.

– Кто? – практически прокричала я в ухо подруге.

Дана кивнула на противоположную сторону бара:

– Рэй Стрикленд.

Точно! Картинка наконец-то сложилась. Давненько я не слышала это имя…

– Его уже выпустили из тюрьмы?

– В феврале. – Подруга бросила на меня недоверчивый взгляд: – Родные разве не рассказали тебе?

– Мы не обсуждаем ни убийство, ни самого Джексона. Сто лет прошло.

– Я даже не помню его. Он умер, когда мне едва исполнилось два. И был моим двоюродным дядей.

Дана похлопала меня по руке:

– Я не осуждаю тебя. Ты совсем его не знала. И судя по тому, что болтают люди…

Я нахмурилась:

– До меня доходили всякие слухи. Но брось, Дана, разве он заслужил смерти? В шестнадцать-то лет…

Подруга выставила перед собой ладони, сдаваясь:

Ба действительно стала малость забывчивой… впрочем, с возрастом такое бывает нередко. Проблема заключалась в том, что она самостоятельно заботилась о внуке с тяжелой формой аутизма. Вот я и приехала в байу[4], а теперь пыталась найти выход из сложившейся ситуации: как, черт возьми, решить проблему с Ба и при этом позаботиться о Заке.

– Удивительно, что он решил вернуться сюда после тюрьмы.

– Он выглядит старше своих лет. – Я подала знак официанту принести еще одну «Кровавую Мэри».

– Дяде было бы сейчас где-то за сорок.

– Рэй всего на пару лет старше. Видать, тюремная жизнь старит, – согласилась Дана.

– Ага, я дала бы ему не меньше полтинника.

Я потерла пульсирующие виски.

– Проблема не столько в музыке, сколько в общем шуме.

– Нет, спасибо. Я недавно выпила обычное болеутоляющее. Должно скоро подействовать.

Пожав плечами, Дана убрала пилюли обратно в сумочку.

– Как скажешь.

– Зря он сюда пришел, – мрачно проговорила я, свирепо глядя на Рэя и поднимаясь на ноги.

Дана схватила меня за край футболки:

– Ты чего? Сядь обратно!

– Джори!

Посетители оторвались от своих напитков и гамбо[5], учуяв переполох. Но не Рэй. Казалось, намечающаяся заварушка его никак не колышет. Когда я плюхнулась за столик напротив него, он вскинул голову и кисло спросил:

– Тебе чего?

– Я спокойно себе пью и никого не беспокою.

– Меня беспокоит одно только ваше присутствие! – рявкнула я.

– Да кто ты такая, черт возьми?

– Джори Траан.

Жесткий взгляд нисколько не изменился – мое имя ему ничего не говорило.

– Племянница Джексона Энсли.

У него дернулось правое веко, и, прервав зрительный контакт, он поднял руку, всматриваясь в толпу:

– Официантка!

– Ну конечно. Игнорируйте меня, жалкий трус.

– Я не трус!

– Трус и убийца. Вы выстрелили моему дяде в спину!

– Не я в него стрелял!

Я фыркнула. Куда больше меня впечатлило бы признание в содеянном и хотя бы малейшее раскаяние.

– Да вы еще и лжец.

Его возмущение лишь распалило мою злость.

– Улики говорят об обратном.

– Гребаные улики мне подбросили! Зачем мне убивать друга?

– Меня подставили, – повторил Рэй, насупившись, как ребенок. – Вскрыли машину и украли шмотье.

– Ну да, – протянула я. – Подставили вас… Все преступники так говорят.

– Я невиновен! У Джексона было полно недругов. Его смерть никого особо не огорчила.

– Вы это о ком? О Кормье?

Рэй окинул бар диким, вороватым взглядом, словно жалея о сказанном.

– Говорите! – настаивала я, повысив голос. – Вам что-то известно об их исчезновении?

– Может, да, а может, нет.

Я схватила Рэя за запястье:

– Если знаете что-то, говорите!

Он стряхнул мою руку и откинулся на спинку диванчика.

– Не трогай меня!

Наконец я взяла себя в руки.

– По-моему, у вас разыгралось воображение – слишком много свободного времени было за решеткой.

Рэй приложился к стакану. Его кадык запрыгал вверх-вниз.

– Когда вы уезжаете?

Он вопросительно приподнял тонкую с проседью бровь.

– Не хочу, чтобы на вас наткнулась моя бабушка.

– Я никому не мешаю.

Ко мне подошла Дана и, положив руку на плечо, прошептала:

– Идем!

– Не-а. Спасибо, Эдди. Парни, возвращайтесь к игре.

– Я больше не зэк, – угрожающим тоном проговорил Рэй; его руки напряглись.

– Идем.

Он вцепился в стакан, плотно стиснув челюсти.

– Сам разберусь, когда мне уходить.

Упрямый идиот!..

– Нечего на него время тратить, Томми. – Эдди повернулся к главарю: – Пойдем!

Но тут ближайший к Рэю мужчина схватил его за предплечье и злобно рявкнул:

– Проваливай!

– А то что?

– А то пожалеешь!

– Мне ни к чему проблемы. Убери свои лапы! Второй раз просить не стану.

В помещении повисла мертвая тишина. Ежу было понятно, что за секундным затишьем последует катастрофа.

Из левого виска Томми потекла алая струйка.

– Сукин сын! – прорычал он, вытирая кровь.

Третий мужчина благоразумно остался стоять в сторонке, ограничившись злобным взглядом.

Зачинщик драки скрестил руки на выпирающем пузе.

– Ты об этом пожалеешь! – предупредил он Рэя. – Держись от нас подальше!

Боже! Прямо хулиган из начальной школы, который хорохорится перед зрителями.

Томми уперся кулаками в бока:

– Да ну? Смотри по сторонам и проваливай из нашего города!

– Ой, напугал…

Рэй зашаркал к двери, качая головой.

– И правильно! – крикнул Томми ему в спину. – Еще раз тебя увижу, убью! Урод!

Даже не потрудившись обернуться, Рэй показал ему средний палец.

Все четверо недовольно запыхтели и потопали к выходу, бурча что-то о мести.

– Мы вызвали копов! – крикнул вышибала им вслед. – Возобновите потасовку – проведете ночь в «обезьяннике»!

– Думаешь, отправились за Рэем? – спросила Дана.

– Наверное, – согласилась подруга, хотя в ее глазах читалось сомнение.

– Хочешь еще «Кровавую Мэри»? – спросила Дана. – Я сегодня за рулем.

– Хочу, но, пожалуй, откажусь.

Нельзя возвращаться домой пьяной. Я приехала в Энигму для того, чтобы позаботиться о Ба и Заке.

– Понимаю. – Взгляд подруги излучал сочувствие. – Как дела у бабушки?

– Поживем – увидим.

– А у Зака?

– Как всегда.

Дана знала о тяжелой ситуации в моей семье.

– Хорошо, что ты теперь с ними. И что работа позволяет тебе отлучаться.

Нужно было немедленно вернуться домой. Казалось, грядет нечто ужасное.

Глава 3
Тиган

Было ощущение, что это произойдет сегодня.

Оливер сразу взял беседу в свои руки:

– Вы и есть соседка, которая вызвала полицию?

Женщина кивнула:

– Да. Риба Танкерсли.

Демпси поспешил выслужиться, предоставив дополнительную информацию:

– Что случилось? Рэймонд дома? – Голосок Рибы был пронзительным и тонким.

У подъездной дорожки собрались еще четверо соседей. Одна из женщин держала на руках кричащего младенца.

– Ты как, Риба? – поинтересовался пожилой мужчина, пробираясь сквозь небольшую группку.

– Криминалисты уже в пути.

– Задняя дверь была открыта, когда мы приехали, – доложил Демпси. – Следов взлома нет.

Оливер кивнул:

– Кто жертва?

– А-а… тот самый Рэймонд Стрикленд. – Жаль, не было возможности заранее приготовиться к призраку прошлого.

– Единственный и неповторимый, – подтвердил Демпси.

– Кто он? Просветите.

– Довольно давно, хотя в городе он появился только после смерти матери.

– Давайте осмотримся, пока не приехали криминалисты.

– Какая набожность, – проворчала я себе под нос.

– Идем? – Оливер приостановился у открытой двери спальни.

– Черт, – пробормотал Оливер, подходя к телу.

– Ничего не трогай.

В отличие от меня, мысли Оливера мгновенно переключились на убийцу и его психологический портрет:

– Трусливый, хладнокровный и расчетливый.

– Прямо как Рэй, который выстрелил своей жертве в затылок много лет назад.

– Око за око.

– Думаете, убийство из мести?

– Возможно, – мрачно допустил Оливер.

Из открытого окна послышалось новые голоса.

– Криминалисты…

Сквозь толпу зевак протиснулась троица с чемоданчиками и фотоаппаратами.

– У тебя осталась минута, чтобы хорошенько осмотреться, – напомнил Оливер. – Скоро будет бардак.

У Меня отмщение и воздаяние, когда поколеблется нога их; ибо близок день погибели их, скоро наступит уготованное для них[6].

Отмщение. Погибель. Уготованное… Волоски на шее встали дыбом.

– Ну и месиво!

– Приветик, Оторва.

Кирпичное лицо пьянчуги побагровело от злости, однако он выдавил из себя усмешку и пробурчал:

– Твоя правда.

В коридор вышел Оливер.

– Закону все равно, – сухо заметила я. – Убийство есть убийство.

– Есть!

– Так и знала, что случилась беда! Ведь предчувствовала неладное, потому и пришла с утра пораньше…

– Миссис Танкерсли? Я – помощник Блэкуэлл. Можно вас на пару слов?

Она важно надулась и вздернула подбородок:

– Ну еще бы! Именно я вас и вызвала.

– Звякни мне, Риба. Хочу все знать.

Кто бы сомневался!

Я махнула рукой, приглашая миссис Танкерсли отойти.

Я рассудила, что в общем-то можно рассказать ей правду.

– Похоже, его убили.

Риба облизала губы:

– Застрелили?

Настал мой черед задавать вопросы:

– Вы ночью что-нибудь слышали?

– С вами кто-то был?

Мы добрались до дома миссис Танкерсли. Хозяйка пригласила меня в гостиную и предложила кофе.

– Можно просто воды, спасибо.

Вскоре хозяйка вернулась со стаканом воды, и мы расположились на разных краях дивана.

– Вы сказали, что вчера слышали мотоцикл около одиннадцати вечера. Как думаете, это мог быть кто-то другой?

Покачав головой, Риба сняла шарф и дрожащими руками начала вынимать из волос бигуди и бросать на колени.

– Ну и видок у меня, наверное… Кто же знал, что придется появиться в таком виде перед всей округой!

– Вы потрясены, – заметила я. – Попробуйте сосредоточиться на событиях прошлой ночи. Ради миссис Стрикленд.

На глазах старушки навернулись слезы, она провела рукой по тугим кудрям.

– Понимаю. Он приехал один?

– Продолжайте.

– По-моему, он был нетрезв. Мотоцикл немного вильнул на дороге, а потом слишком резко затормозил.

– Вы видели, как Рэй вошел в дом?

Ее лицо порозовело:

Довольно много информации для простого «выглянула в окно».

– Когда он приехал, в доме горел свет? – Убийца мог поджидать Рэя внутри.

– А по возвращении мистер Стрикленд включил свет?

– Не знаю. Когда он вошел, я ушла спать.

– Ночью вы ничего не слышали?

– А сегодня утром он не вышел покурить, и это вас насторожило?

– Именно. К тому же у меня возникло дурное предчувствие. Прямо как в день смерти Летиции и снова, когда…

Кивнув, женщина вытерла внезапно навернувшиеся слезы.

Неужели мое первое убийство будет так быстро раскрыто? Если повезет, к вечеру уже задержим подозреваемых.

– Что за мужчины?

Оливер глянул в заметки на телефоне:

– Томми Симс, Эдди Ягер, Джейрод Букер и Олден Найт. Судя по всему, зачинщиком был Симс, так что начнем с него.

– Мы из департамента шерифа, – сообщил Оливер. – Мистер Симс дома?

– Копы тебя спрашивают! Какого хрена ты натворил?

Снова послышалось неразборчивое бухтение.

– Сам им и скажи! – ответила женщина. Внутри хлопнула дверь.

Мы с Оливером переглянулись. Супружеской гармонией здесь и не пахло.

– Да? – сказал он вместо приветствия.

– Лейтенант Оливер и помощник Блэкуэлл, департамент шерифа. Мы хотели бы задать вам несколько вопросов.

Едва взглянув на меня, Томми уставился на моего начальника:

– Из-за чего произошла драка? – спросила я, пропустив вопрос мимо ушей.

Томми перевел взгляд на меня и неловко переступил с ноги на ногу.

– Нам показалось, что он пристает к Джори Траан, и мы вмешались.

Это имя мне ни о чем не говорило.

– Почему вам так показалось? Они ссорились?

– Не-ет, – протянул он. – Но ведь она…

Я изогнула бровь:

– Ну, кто она?

– Племянница Джексона Энсли, которому Рэй хладнокровно выстрелил в затылок.

Томми опять прищурился, вперив в меня взгляд:

– Мы не встречались раньше?

– Вы видели мистера Стрикленда и мисс Траан вместе до вчерашнего вечера?

– Что послужило причиной драки? – резко спросила я.

– Эй, точно, я ведь тебя знаю! – Внезапно он ткнул в меня пальцем. Его губы сжались в тонкую полоску.

– Вы угрожали убить мистера Стрикленда? – спросил под конец Оливер.

Томми с отвращением покачал головой:

Оливер засунул блокнот в карман жилета.

– Посмотрим.

– На что?

Начальник смерил его суровым взглядом:

– Посмотрим, вы ли убили Рэймонда Стрикленда вчера ночью.

Томми побелел, словно его ударили в солнечное сплетение.

– Убил? Рэй мертв?

– Что стряслось?

– Все хорошо, Сэнди. Просто недоразумение.

Она вздернула подбородок:

– Мой муж всю ночь был со мной!

– В котором часу вы вернулись из бара? – спросила я.

Томми потер щеку и повернулся к жене:

– Даже не знаю… В одиннадцать?

– Вы готовы приехать в участок для проверки на следы пороха? – спросил Оливер.

Томми недоуменно нахмурился:

– Для чего?

– Проверить, пользовались ли вы недавно оружием.

– Да, я… – начал Томми.

Сэнди его перебила:

– Ну уж нет! Все остальное только в присутствии адвоката.

– Если ваш муж невиновен… – протянула я, позволяя ей додумать остальное.

– Говорю же, он всю ночь был со мной. Я просто не доверяю вам, ребята; еще повесите всё на него…

Оливер сохранял спокойствие.

– Мы с вами свяжемся, мистер Симс. – Эта довольно стандартная фраза прозвучала как угроза.

Испуганный Томми кивнул:

– Да, конечно.

Дверь начала закрываться, и мы с Оливером развернулись.

– Кто эта женщина? – донесся голос Сэнди.

– Никто.

Оливер заговорил со мной, только когда мы сели в машину:

– Не просветишь, что там произошло? Насколько хорошо ты знаешь Симса?

– Плохо. Особенно сейчас. Мы были знакомы в старших классах.

– В старших классах? Интересно…

– Хм, – протянул Оливер, предлагая мне продолжить.

Я передернула плечами:

– Их ты тоже знаешь?

– Больше всего меня заинтриговала связь Стрикленда с Джори Траан. Давай сначала навестим ее.

Глава 4
Джори

– Корн… – Вторая часть слова показалась мне невнятным бульканьем.

– Что? – переспросила я.

Его брови сошлись на переносице от мыслительного напряжения.

– Корн… – вновь повторил он и добавил непонятный сдавленный слог.

Я уставилась на лицо брата, сморщенное от недовольства.

– Ба знает, – наконец произнес Зак свою излюбленную фразу, которую он объединял в одно слово «Базнает».

Я повернулась к бабушке, которая складывала в шкаф высохшую посуду после завтрака.

– Чего он хочет?

– Корнишоны. Он кладет их даже в сэндвичи с арахисовой пастой.

Тайна раскрыта! Я полезла в холодильник за банкой маринованных огурцов.

– Тут нет.

– Корнишоны! – громко потребовал Зак.

– Вот они!

– Странно, – удивилась Ба. – Наверное, Зак не туда убрал.

Или она сама, а потом об этом забыла.

– Ты сегодня приняла лекарство?

– Не помню, – пробормотала бабуля.

– Не нравятся они мне, у меня от них сил нет…

– Врач сказал, что они могут подействовать.

– «Могут», а не «подействуют», – с горечью подчеркнула Ба.

– Стоит хотя бы попробовать. Если не ради себя, то ради Зака.

Руки невольно потянулись к животу.

В заднюю дверь постучали. Не успела я отреагировать, как скрипнули петли, и в кухню вошел дедушка Бадди.

– Теперь довольны? – И, не дожидаясь ответа, зашаркала в гостиную.

Дедушка Бадди приподнял бровь:

– Она всегда была сварливой по утрам, даже в детстве. И Тресси тоже. Эти двое каждое утро грызлись, как собаки.

Я с трудом представляла Ба ребенком, тем более что она никогда не рассказывала о своем детстве.

– Она всегда была упрямой?

– Еще какой! – Дедушка бросил на меня любопытный взгляд и кивнул в сторону двери: – Есть минутка?

– Конечно. Сейчас вернусь! – крикнула я бабуле и Заку. – Что такое?

Дедушка достал из заднего кармана бумажник.

– Вот, держи. Поможет вам пережить трудности.

Я приняла протянутый чек, тихонько присвистнув от суммы:

– Тут намного больше, чем…

– Мне вчера звонили из банка. Оута превысила лимит по кредитке.

Я застонала. Похоже, в растущий список обязанностей придется добавить управление финансами бабули.

– Такого больше не повторится.

– Спасибо. Вы со Сью не заглянете как-нибудь к нам на ужин?

– Обязательно. Думаю, Сью будет рада отдохнуть от плиты.

Дедушка пристально посмотрел мне в глаза:

– Если еще понадобится какая помощь, звони.

– Бах! – воскликнул брат, когда строитель ударил кувалдой по стене, проделав дыру в гипсокартоне.

В груди потеплело. Сколько раз я наблюдала, как они вот так вместе смеются?.. К горлу подступил тугой комок.

– Я открою.

Первой заговорила женщина; ее голос вызвал сине-серые фигурки в форме елочки.

– Джори Траан?

Я с трудом сглотнула.

– Да. – Ответ прозвучал робко и пискляво.

– О чем?

– О вашем вчерашнем разговоре с Рэймондом Стриклендом.

Я медленно выдохнула – Зак в безопасности. Когда исчез страх, вернулись манеры.

– Пожалуйста, проходите.

В гостиную вошла бабуля и нахмурилась при виде севших на диван полицейских.

Я ободряюще улыбнулась:

– Они пришли из-за вчерашней драки в баре. Вы с Заком пока доешьте обед, хорошо?

Фух! Словно гора свалилась с плеч.

– А в чем, собственно, дело?

– Идет расследование, – спокойно ответила женщина. – Пожалуйста, поясните, о чем вы с ним беседовали.

От смущения у меня вспыхнули щеки.

– Как зовут вашу подругу? – спросила женщина, делая пометку в телефоне.

– Дана Адэр.

– Продолжайте.

Я подумала о бабуле, наверняка отчетливо слышавшей каждое слово из соседней комнаты.

– Ну, я… я представилась Стрикленду и сказала, что он, по сути, разрушил жизнь моей бабушки.

Лейтенант Оливер кивнул в сторону кухни:

– Об этой бабушке идет речь?

– Нет. О другой. Сестра бабули, Тресси Энсли, была матерью Джексона Энсли, которого убил Рэймонд Стрикленд.

– Как он отреагировал? – спросила Блэкуэлл.

Я горько фыркнула:

Полицейские по-прежнему глядели на меня, ожидая продолжения. Я выпрямилась и развела руками:

– Пока, – заявил брат, пытаясь провести ее к двери.

Он покачал головой и громче повторил:

– Пока!

– Ба! – крикнула я.

– Простите. У моего брата аутизм, он любит придерживаться привычного распорядка, а незнакомцы его тревожат.

И вновь по позвоночнику пробежала ледяная дрожь.

– Он назвал конкретные имена? – спросил лейтенант Оливер напряженным тоном.

– Нет, он выражался туманно. Разумеется, я предположила, что речь идет о Кормье.

– Мы в курсе этого дела, – Блэкуэлл кивнула. – Что-нибудь еще?

Я было покачала головой, но замерла.

– Секретная сделка? – Блэкуэлл и Оливер синхронно подались вперед.

– Почему вы так подумали? – спросил Оливер. – Может, он говорил о документах матери?

Я задрала подбородок:

Женщина достала из кармана визитку и протянула мне:

– Позвоните, если вспомните что-нибудь еще.

В гостиную сердито ворвалась бабуля, Зак шел за ней по пятам.

– Уехали?

– Да, мэм. – Я предчувствовала, что она вот-вот на меня набросится.

Зак подскочил к окну.

Как только за ним закрылась дверь, Ба повернулась ко мне:

– Какого черта ты разговаривала с Рэймондом Стриклендом?!

– Ну, на тот момент мне это казалось важным. Хватила лишнего, – призналась я, криво улыбнувшись.

Ее слова меня задели.

Гнев Ба мгновенно растаял, мышцы в плечах заметно расслабились.

– Хм! Пусть это послужит тебе уроком. Нельзя общаться с отребьем, проблем не оберешься…

– Да, мэм.

– И закроем эту тему.

– Но…

– Никаких «но»! В конце концов Рэймонд Стрикленд получил по заслугам.

Глава 5
Джори

За эти годы их прекрасный дом-витрина несколько раз переходил из рук в руки. При каждой смене хозяина здание теряло частичку былого великолепия, пока наконец его по дешевке не выкупил дедушка Бадди для своего туристического бизнеса. Он пытался восстановить солидный вид, чтобы угодить клиентам, однако дом все равно недотягивал до высоких стандартов, установленных Клотиль Кормье. Прекрасный розовый сад зарос сорняками и сереноей ползучей[7]. От роз остались только жалкие коричневые коряги. Сам дом потерял современный и цветущий облик. Его интерьер напоминал охотничьи домики: мебель из темного дерева с кожаной обивкой, на стенах оленьи головы и чучела окуней – настоящий зоологический музей. Бывшая хозяйка скривила бы губы, увидев эти изменения.

Удивительно, как нас ни разу не поймали.

Я прошла по деревянному полу к выходу; в мрачной тишине эхо шагов напоминало выстрелы.

Нет. Не сегодня. Я еще не готова. Возможно, никогда не буду готова.

Я нервно усмехнулась:

– Ой, точно! На этой неделе начался сезон охоты на индейку, верно?

– Вы правы, спасибо за предупреждение.

Глава 6
Джори

– Вообще-то он приемный.

Эту бомбу сегодня ни с того ни с сего бросила бабуля.

– Э-э… что-что?

– Джексон. Его усыновили.

Я уставилась на бабулю, разинув рот:

– Почему я лишь сейчас об этом узнаю?

– Ну, ты сама поинтересовалась.

– Пару дней назад? – Я нахмурилась, сворачивая на перекрестке.

– Да нет, – возразила Ба, повысив голос, – только что!

– Почему ты раньше не рассказала об этом? Что тут особенного?

– Для Тресси это было важно. Они с Арди годами пытались завести ребенка, но тщетно.

– Я имею в виду, к чему секретность?

– Ну, ты же хотела знать, каким он был, – проворчала бабушка.

Я молча ждала, когда она продолжит рассказ, пусть и в невнятной, запутанной манере.

– В каком смысле дрянной? – спросила я, когда молчание затянулось.

– О чем он врал?

– О наркотиках, воровстве, потасовках. – Ба поднесла ладонь ко рту и покачала головой: – Ну, довольно о нем.

– Не копайся в прошлом, Джори. Ничего хорошего из этого не выйдет, помяни мое слово.

– Почему? Та история давно быльем поросла.

К моему удивлению, на ее глазах навернулись слезы.

– Ладно, – поспешила заверить я, похлопав ее по руке. – Больше не буду спрашивать о Джексоне.

Мне не впервой лгать Ба. Зачем понапрасну ее беспокоить?

– Боже! Сегодня разве к парикмахеру? Я не собралась!

– Джексону семь месяцев. Его первая поездка на пляж.

– Хм, здорово!

– А тут ему три года, играет с конструктором. Такой милый карапуз!

Я закивала, хотя видела все снимки уже десятки раз.

– А что за старые письма?

– Не-е. – Я улыбнулась. – Появилась такая штука, как интернет, и все мы общаемся в социальных сетях.

Бабушка Тресси заерзала в кресле.

– Наверное, мне не стоит об этом болтать…

– Но почему?

– Если вы не обращались в агентство, тогда как…

Меня охватила досада. Хотелось выведать больше информации.

– Какую встречу? – Она нахмурилась.

Поднявшись, я выдавила из себя улыбку:

– Нет, не хочу нарушать распорядок.

– Ну, если вы настаиваете…

Он протянул Тресси руку, и старушка вновь нахмурилась:

– Куда мне нужно?

– К миссис Прескотт.

– А мои вещи… – Она указала на разложенную на коленях макулатуру.

– Не волнуйтесь, я уберу.

– Ну, если тебя не затруднит… Они хранятся в сундуке у телевизора.

– Поняла. Теперь идите, а я загляну к вам в следующий раз, и мы вволю поболтаем.

Джексон Эрл Фэрхоуп
Родился: 13 марта 1975 года
Вес: 2300 г
Больница: «Мобил Дженерал», г. Мобил, штат Алабама
Отец: неизвестен
Мать: Грейс Ли Фэрхоуп

«Женщина из Мобила обвиняется в проституции и хранении наркотиков», – гласил заголовок.

Придется импровизировать.

1 «Фантазия» – полнометражный музыкальный мультипликационный фильм, созданный компанией Уолта Диснея (1940).

2 Синестезия (греч. – «одновременное ощущение») – неврологический феномен, при котором сигнал от одного органа чувств вызывает непроизвольную реакцию в другом. Не является расстройством.

3 Зайдеко – музыкальный стиль, зародившийся среди креольского населения на юго-востоке США, в штате Луизиана.

4 Байу – заболоченный рукав реки или залива. Обычно встречается на побережье Мексиканского залива на юго-востоке США, в дельте реки Миссисипи.

5 Гамбо – блюдо американской кухни, в частности юго-востока; густое рагу из морепродуктов с бамией и овощами.

6 Втор. 32:35 (синодальный перевод).

7 Сереноя ползучая – род пальмовых растений, широко произрастающих на юго-востоке США в сосновых лесах и вдоль побережий.

Скачать книгу

Не лги мне бесплатное чтение

Дебби Херберт Не лги мне

* * *

Глава 1 Джори

Май 2006 года

Глава 2 Джори

Тринадцать лет спустя

Глава 3 Тиган

Глава 4 Джори

Глава 5 Джори

Глава 6 Джори

Глава 7 Тиган

Глава 8 Джори

* * *

Глава 9 Тиган

Глава 10 Тиган

Апрель 1991 года

Глава 11

Скачать книгу

Глава 1Джори

Глава 2Джори

Глава 3Тиган

Глава 4Джори

Глава 5Джори

Глава 6Джори

Дебби Херберт
Не лги мне

Глава 1
Джори

Глава 2
Джори

Глава 3
Тиган

Глава 4
Джори

Глава 5
Джори

Глава 6
Джори

Глава 7
Тиган

Глава 8
Джори

Глава 9
Тиган

Глава 10
Тиган

Глава 1
Джори

Глава 2
Джори

Глава 3
Тиган

Глава 4
Джори

Глава 5
Джори

Глава 6
Джори