Вы не авторизовались

Буддизм. Один учитель, много традиций бесплатное чтение

Его Святейшество Далай Лама XIV

Буддизм Тибета

От редакции

Мы рады возможности впервые представить на русском языке произведения Его Святейшества Далай Ламы Тибета.

Первое из них посвящено буддизму, который, как и другие мировые религии, не является монолитным целым, а включает в себя ряд организационно независимых направлений. Северный, или тибетский буддизм получил распространение не только в самом Тибете, но и во многих других странах Азии, в частности в Монголии и на территории России у бурят, калмыков и тувинцев. Все эти народы почитают Далай Ламу как главу религии и высший духовный авторитет.

Хотя очерк «Буддизм Тибета», написанный очень лаконично, представил наибольшие трудности для перевода в связи с неразработанностью буддийской терминологии на русском языке, мы сочли неуместным давать здесь развернутые комментарии, но предполагаем в ближайшее время издать более детальное изложение буддийского учения для тех, кто захочет ознакомиться с ним подробнее. Данное же сочинение пусть послужит ориентиром для тех, кто интересуется буддизмом и стремится понять его духовные ценности, составляющие основу культуры многих народов Востока.

Взаимное понимание и доброжелательность ключ к решению многих проблем, возникающих между людьми и целыми народами. Этой теме посвящена статья «Общечеловеческий подход к миру на Земле», опубликованная в 1984 г. В ней, пожалуй наиболее ярко выражены принципы гуманизма из которых исходит Его Святейшество Далай Лама в своей напряженной деятельности на благо мира, включающей решение тибетского вопроса ненасильственными методами.

В 1989 году эта миротворческая деятельность была удостоена Нобелевской премии мира.

В заключение пользуюсь возможностью выразить нашу признательность Его Святейшеству Далай Ламе за любезное разрешение опубликовать русский перевод его работ и за Предисловие, которое он предпослал этой публикации; личному посланнику Его Святейшества господину Лоди Гьяри Римпоче, оказавшему решающую организационную и материальную помощь в издании этой книги, а также всем другим участникам проекта за их бескорыстное сотрудничество.

А. Терентьев

Предисловие к русскому изданию

Тибет и Россия имеют особые исторические связи. Даже сегодня в России много последователей Будды, и во время моих путешествий в Россию я увидел, что многих людей искренно интересует Тибет и тибетский народ. Поэтому приятно было узнать, что буддисты России впервые издают на русском языке некоторые из моих работ и выступлений. Я надеюсь, что читатели узнают из этих публикаций больше о Тибете и тибетцах, а также о моем понимании пути к миру и счастью на Земле.

События, происходящие в Советском Союзе в последнее время, вновь подтвердили мое убеждение, что наша планета идет к прекрасному будущему. СССР одна из самых важных держав мира, и его граждане несут ответственность за то, чтобы всем нам стало лучше жить на Земле

Далай Лама, 20 августа 1990 г.

Предисловие

Это введение в тибетский буддизм адресовано начинающим. Первая половина его это переработанный вариант приложения «Очерк буддизма в Тибете» к моей книге «Моя страна и мой народ». Во второй части кратко разъясняется значение Прибежища, закономерное соответствие действий и их плодов, Три Практики и Бодхичитта.

Пусть все, кто ищет путь мира и счастья, найдут его.

Буддийский монах Тензин Гьяцо

(Четырнадцатый Далай Лама)

Необходимость религиозной практики в этой жизни

Причина, по которой нам следует заниматься религиозной практикой, заключается в том, что, каким бы ни был материальный прогресс, сам по себе он не может обеспечить нам надлежащего прочного счастья. В самом деле, чем больше мы преуспеваем в материальном отношении, тем больше в нашей жизни постоянного страха и беспокойства. Благодаря успехам в новых областях знания, мы достигли Луны, которую некоторые древние народы считали источником высшей защиты. Возможно, ресурсы Луны и других планет и будут использованы во благо людей, однако не исключено, что в конечном итоге такие успехи создадут нам врагов вне нашего мира. Во всяком случае, такие средства никогда не смогут принести людям наивысшего и прочного счастья. Эти методы вызывают только внешнее физическое удовольствие; поэтому, хотя благодаря им и возникает иногда некое духовное удовлетворение, оно не может быть продолжительным. С другой стороны, общеизвестно, что когда человек ищет счастья только в духовной сфере, ему легче переносить физические лишения. Это результат занятий религиозной практикой и преобразования сознания.

Более того, даже возникновение удовольствия в этой жизни зависит от религиозной практики. Удовольствие и страдание, большое или малое, не возникает от одних лишь внешних, поверхностных факторов; к тому должны быть и внутренние причины. Причины эти потенции сознания, то есть скрытые способности к совершению добродетельных и дурных действий. Эти потенции пребывают в пассивном состоянии; они выявляются благодаря внешним причинам, и тогда возникает чувство наслаждения или боли. Если таковые потенции отсутствуют, то сколько бы ни было внешних факторов, удовольствие или боль не могут ни возникнуть, ни исчезнуть. Такие потенции заложены действиями, совершенными в прошлом.

Итак, в какой бы форме страдания ни проявлялось следствие, вначале нужно было из-за недисциплинированности ума совершить дурное деяние и тем самым «накопить» его. Потенция деяния закладывается в сознании, и потом, когда появляются определенные причины, испытывается страдание. Таким образом, все наслаждения и все страдания в основе своей проистекают из сознания.

Итак, без религиозной практики невозможно дисциплинировать ум, а из-за недисциплинированности ума «накапливаются» дурные деяния. Деяния эти, в свою очередь, закладывают в потоке сознания потенции, под воздействием которых произрастают плоды страдания.

Необходимость религиозной практики для будущей жизни

Есть сферы бытия, где существа обладают только сознанием, но большинство живых существ обладают еще и физической основой. И у тела, и у сознания есть свои непосредственные причины: например, в случае рождения из утробы непосредственной причиной тела служит семя отца и кровь матери. Точно так же сознание имеет причину, родственную ему самому. Началом потока сознания в этой жизни является сознание в момент «вхождения» его в центр смешавшихся семени отца и крови матери; и это начало сродни тому сознанию, каким оно становится впоследствии. У духовной сущности непременно должен быть предыдущий поток, ведь внешние явления не могут стать сознанием, а сознание не может стать внешними явлениями. Если же неизбежно существует поток этой духовной сущности, то и до «вхождения» [в новую жизнь] он не может быть чем-то иным. Тем самым доказывается существование предыдущей жизни.

Поскольку сознание есть единый поток, то и в наши дни случается, что некоторые взрослые или дети помнят свои предыдущие рождения, если есть все условия, способствующие сохранению такой памяти. И в засвидетельствованных жизнеописаниях прошлых времён имеется много примеров сохранения памяти о предыдущих рождениях.

Хотя причина и следствие не одно и то же, они должны быть связаны частичным подобием. Например, поскольку тело обладает осязаемостью, формой и цветом, его непосредственная причина также должна обладать этими качествами; и поскольку сознание не обладает формой и прочим, его непосредственная причина не может обладать этими качествами. Так и семена сладких на вкус растений дают сладкие плоды. Поэтому семя и кровь родителей, относящиеся к сфере физического, не могут быть непосредственной причиной невещественного сознания. Исходя из этого и других обстоятельств, можно с уверенностью заключить, что предыдущие и последующие жизни существуют. А поскольку есть предшествующие и будущие жизни, совершенно ясно, что только религиозная практика может принести пользу в этом непрерывном потоке существований. Вот почему необходима религиозная практика.

Буддизм одна из многих религий мира: её Учитель

В этом мире много разных лекарств для лечения разных болезней, и точно так же есть много религиозных систем, служащих средством к достижению счастья всеми живыми существами людьми и прочими. Каждая из этих систем отличается методами практики и формами своего выражения. Но мне думается, все они едины в том, что совершенствуют тело, речь и мысль практикующих, и в том, что имеют благие цели. Все эти системы сходятся в учении о неприемлемости дурных деяний речи, таких, как ложь и злословие, а также дурных физических деяний, таких, как воровство и убийство.

Как это ни прискорбно, но история знает примеры борьбы и ненависти между последователями различных религий. Хорошо, если бы все это осталось в прошлом и никогда не повторилось. Приверженцы различных религий несомненно могут прийти ко взаимному согласию.

В общем люди сегодня делятся на тех, кто занимается и кто не занимается религиозной практикой; поэтому важно, чтобы все верующие объединились, отбросив свои предубеждения. Но нельзя достичь этого, испытывая чувство ненависти [к тем, кто не занимается религиозной практикой]. Ведь наше согласие не только поможет верующим, но самой нашей целью должно быть оказание помощи неверующим в обретении ими как преходящего, так и вечного счастья. Это могло бы стать средством для устранения их неведения, того неведения, которое не позволяет им увидеть, что именно следует принять, а что отвергнуть. И все это подвигло бы их на путь к обретению высшего счастья. Я уповаю на то, что все религии объединятся ради достижения этой цели, и молюсь об этом.

Книги и переводы, созданные в прошлом, несомненно, сослужили большую службу буддизму, но многие из них являются не более чем общим объяснением Пути. Чтобы исправить это положение, было основано культурное учреждение под названием Библиотека тибетских трудов и архивов. Среди прочих видов деятельности эта организация взяла на себя задачу перевода на английский язык некоторых оригинальных тибетских источников. Для этой цели были специально сформированы переводческие группы из тибетских и зарубежных ученых. Задуманные переводы выполняются в соответствии с устной традицией и реальным значением всех специальных терминов.

Чтобы последователи различных религиозных систем могли достичь согласия, они должны иметь возможность узнать и понять друг друга. Именно с этой целью я и предлагаю краткое введение в буддизм Тибета.

Наш Учитель Будда Шакьямуни один из тысячи Будд этого эона. Эти Будды не 6ыли Буддами изначально, но были когда-то такими же существами, как и мы. Буддами они стали следующим образом.

Если сравнить по значимости тело и сознание, то сознание важнее, ибо тело и речь находятся у него в подчинении. Скверны, такие, как, например, страстное желание, не омрачают природу сознания, ибо природа сознания чиста и ничем не омрачима. Скверны являются периферийными факторами сознания, и постепенно исправляя изъяны всех видов, такие, как, например, эти скверны, можно полностью устранить случайные загрязнения. Это состояние совершенного очищения и есть состояние Будды; поэтому буддисты не считают, что есть некий изначально просветленный Будда.

Будды всегда стремятся к благу существ, блуждающих в круговороте бытия. Ежечасно и ежеминутно они творят безграничное благо для живых существ путем бесчисленных проявлений своих тел, речи и мысли. Например, в этом эоне т. е. периоде, длящемся великое множество лет они явят себя как тысяча высших Тел Проявления (нирманакая) Будд, каждый из которых будет нести свое новое Учение.

Учение Будды Шакьямуни отличается от Учений других Будд тем, что оно представляет собой сочетание [методов] сутры и тантры, в то время как в большинстве других вообще нет тантры.

[Будда Шакьямуни в действительности достиг Просветления много эонов назад, но], с внешней точки зрения в его жизни можно выделить двенадцать главных событий: его нисхождение из Чистой Земли Радости (Тушита), его зачатие, рождение, обучение и овладение искусствами, утехи со свитой жен, отречение, аскетизм, медитация под Древом просветления, победа над воинством зла, становление Буддой, поворот колеса Учения и Нирвана.

Будда пришел в этот мир ради существ, блуждающих в круговороте бытия. Из трех видов чудесных проявлений тела, речи и мысли главным было чудесное проявление речи, и значит, он пришел ради поворота колеса Учения [т. е. проповеди].

Учитель Шакьямуни родился в царской семье и первый период жизни провел как царевич. Когда же он осознал, что все радости круговорота бытия имеют природу страдания, он отказался от жизни во дворце и начал практиковать аскетизм. Наконец, в Бодхгае он указал путь достижения полного просветления, и затем поочередно совершил три знаменитых поворота колеса Учения.

В первый период, в Варанаси, Будда повернул колесо Учения, изложив доктрину о Четырех благородных истинах; он сделал это прежде всего в расчете на приверженцев духовной традиции слушающих (шраваков). В средний период, в Гридхракуте, он повернул во второй раз колесо Учения, изложив доктрину об отсутствии самосущего бытия всех явлений; это он сделал в основном в расчете на обучаемых с большими умственными способностями, приверженцев духовной традиции махаяны. В последний период, в Вайшали, он повернул в третий раз колесо Учения, изложив доктрину о разграничении явлений, существующих истинно и не истинно; он сделал это в основном в расчете на приверженцев духовной традиции махаяны со средними и малыми умственными способностями. Учитель Будда также явил себя в облике Ваджрадхары и изложил тантрийские учения.

Тома переводов на тибетский язык, которые в наше время широко известны как Кангьюр, это не что иное, как слово Будды. Сутры, относящиеся к изречениям Благословенного, образуют все три раздела этого Писания, которые составлены в соответствии с предметом рассмотрения: раздел дисциплины (виная) посвящен этике (шила); раздел писания (сутранта) медитативному сосредоточению (самадхи); и раздел знания (абхидхарма) мудрости (праджня). Тантрийские учения образуют четыре класса тантр. Указанные четыре класса тантр могут включаться в «раздел писания».

Распространение буддизма в Тибете

Задолго до распространения в Тибете буддизма там преобладала религия бон, которая пришла из Шаншунга; учителя и приверженцы системы бон существуют и в наши дни. Первоначально она, видимо, не отличалась особой масштабностью. Однако позднее, когда учение буддизма пришло из Индии и получило широкое распространение в Тибете, бонская система взглядов, медитации и ритуалов стала более обширной и глубокой.

Буддийское учение впервые проникло в Тибет в царствование тибетского царя Лхатотори Ньенцена (тиб.: lha tho tho rig nyan btsan). Затем оно постепенно обретало силу, и многие прославленные индийские ученые, как Шантаракшита и Камалашила, и такие великие йогины, как Падмасамбхава, переводили и распространяли сутры, тантры и комментарии. Во времена правления Ландармы (тиб.: glang dar ma) учение подвергалось преследованию на протяжении почти десятилетия, но потом в восточной и западной областях Тибета вновь началось его возрождение. Это ознаменовало начало нового этапа распространения буддизма в Тибете. Многие тибетские ученые, такие, как Ринчен Санпо (тиб.: rin chen bzang po), встречались с известными индийскими пандитами и йогинами, и путем слушания, размышления и медитации овладевали Учением Победителя, и несли его дальше. Наряду с этим и индийские ученые Атиша и другие приходили в Тибет и переводили и распространяли здесь сутры, тантры и комментарии. Благодаря этому многие тибетцы стали сведущи в Учении и начали сами писать многочисленные комментарии на тибетском языке, тогда по прошествии некоторого времени приток знаменитых индийских и непальских ученых в Тибет в значительной степени сократился.

Таким образом, буддийское учение, получившее распространение в Тибете, есть не что иное, как индийское учение в его чистом виде. Тибетские ламы не изменяли его и не сочетали ни с какой другой религией. Так, в тибетских комментариях даже после краткого толкования учения цитируется источник, будь то речь самого Будды или другого индийского учителя, и только на этом основании утверждается каждое положение.

Предельно ясное подтверждение тому я получил при подробных дискуссиях с современными индийскими учеными в области как буддийской, так и небуддийской философии: они отмечали, что даже в тех случаях, когда некоторые положения учения трудны для понимания, их смысл вполне ясен в тибетских переводах, сделанных много веков назад. Больше того некоторые индийские исследователи считают, что отдельные фрагменты текстов, сложные для понимания на санскрите, легче понять на основе тибетских переводов. Исходя из этого, я полагаю, что глубоко ошибаются те, кто, обращая внимание на незначительные отличия тибетского буддизма от индийского, обусловленные иной местностью, временем или внешними условиями, называют его «ламаизмом» и видят в нем некий преобразованный буддизм. Также и тому, кто хочет сегодня досконально изучить все воззрения, способы медитации и практики школ хинаяны и махаяны, необходимо, на мой взгляд, прочесть тибетские трактаты, дающие их скрупулезный анализ на протяжении длительного периода времени. Возможно, я и ошибаюсь, но, надеюсь, никто не будет в обиде.

В своё время в Индии системы объяснений ученых из Наланды и из Викрамашилы, совпадая по существу, несколько различались в наименованиях и способах наставлений. Точно так же и в Тибете возникли школы разных наименований, восходящих к именам индийских ученых и их учеников, названиям местностей, времен и т. д. Наиболее известные из них это школы Ньинма (тиб.: rNying ma), Кагью (тиб.: bKa' rgyud), Сакья (тиб.: Sa skya) и Гелуг (тиб.: dGe lugs). В основе своей они едины, но несколько различаются в способе наставления. Тем не менее все они несут Учение Победителя, сочетающее сутры и тантры.

Значение слова дхарма

Слово дхарма на санскрите значит «то, что держит». Все сущее это дхармы, явления, в том смысле, что они содержат, или несут, свою собственную сущность или характер. Также и религия это дхарма в том смысле, что она удерживает людей, или защищает их от бедствий. Термин дхарма понимается здесь в последнем смысле. В грубом приближении любое возвышенное действие тела, речи или мысли может рассматриваться как дхарма, потому что благодаря такому действию человек уже защищается, или удерживается от всех видов несчастий. Практика таких действий это практика дхармы. Поскольку здесь нет возможности подробно останавливаться на теме дхармы как таковой, то на доступном языке будет кратко изложена только буддийская дхарма.

Четыре благородные истины

Благословенный говорил:

«Это истинные страдания, это истинные источники, это истинные пресечения, это истинные пути. Страдания следует познать, источники их устранить, пресечение страданий осуществить, пути [к освобождению] следует пройти. Страдания следует познать тогда не останется страданий, которые следовало бы познать. Источники страданий следует устранить тогда не останется источников которые следовало бы устранять. Пресечения страданий следует осуществить тогда не останется пресечений, которые следовало бы осуществлять. Пути следует пройти тогда не останется путей, которые следовало бы проходить».

Таковы Четыре благородные истины с точки зрения их сущности, необходимых действий и в связи с их результатами. В объяснении их мы будем в основном следовать толкованию системы ПрасангикаМадхьямика, высшей из буддийских философских школ.

Истинные страдания это явления, которые проистекают от омрачённых действий и скверн и входят в понятие круговорот бытия. Истинные источники это причины, производящие истинные страдания. Истинные пресечения это состояния уничтожения и исчезновения страданий и истинных источников. Истинные пути это особые методы достижения истинных пресечений.

Так как истинные страдания возникают из истинных источников, источники на самом деле предшествуют страданиям. Также истинные пресечения осуществляются посредством прохождения истинных путей; посему на самом деле пути предшествуют пресечениям. Однако Благословенный изменил этот порядок на обратный, когда учил Четырём благородным истинам, что чрезвычайно важно. Ведь сначала человек распознает страдания, и потом он исследует их причины; поэтому Будда объяснил источники страданий после определения самих страданий. Когда рождается уверенность в возможности уничтожить страдания, возникает и желание пресечь их. Отсюда появляется желание пройти пути [к пресечению]; поэтому Будда объяснил истинные пути после определения истинных пресечений.

Круговорот бытия и живые существа

Может возникнуть вопрос: «Поскольку круговорот бытия и его горести суть истинные страдания, то что же он собой представляет?»

Круговорот бытия разделяется на три сферы: мир желаний, мир форм и мир безформ. В мире желаний существа предаются удовольствиям пяти желанных: форм, звуков, запахов, вкусов и осязаемых объектов. Мир форм состоит из двух частей: в низшей существа не увлекаются внешними удовольствиями, но испытывают наслаждения внутреннего созерцания. В высшей части существа вообще отвратились от услаждающих чувств и испытывают нейтральные чувства. В мире безформ все формы, звуки, запахи, вкусы и осязаемые объекты, а также пять чувств, дающих наслаждения ими, отсутствуют; здесь царит лишь сознание, и существа испытывают только нейтральные чувства, сосредоточенно и без отвлечений.

Есть шесть типов живых существ, которые движутся в круговороте бытия: боги, полубоги, люди, голодные духи, животные и мученики адов. К богам относятся существа в мирах форм и без форм, и шесть типов богов мира желаний. Полубоги подобны богам, но злонамерены и грубы. Люди обитатели так называемых четырех «материков» и тому подобного. Голодные духи многочисленные разновидности существ, мучимых голодом и жаждой. Животные те, что живут в океане и на поверхности земли. Мученики адов существа, имеющие разные цвета и виды в зависимости от их собственных прежних деяний.

Суть выражения круговорот бытия в том, что это процесс, неподвластный ничьему контролю, происходящий в соответствии с омрачёнными действиями и сквернами. Его сущностная природа горесть; он создает основу для страданий настоящего и порождения страданий в будущем. Строго говоря, круговорот бытия это осквернённые психофизические совокупности сложившиеся как результат омраченных действий и скверн. Поскольку нет ничего всех трех мирах, что не входило в круговорот бытия, то психофизические совокупности всех существ и составляют круговорот бытия.

Причины круговорота бытия

• Каковы корни круговорота бытия?

Источников страдания два: омраченные действия и скверны. Скверны определяются как периферийные факторы сознания и сами по себе не являются ни одним из шести основных сознаний [глаза, уха, носа, языка, тела и ума]. Однако когда проявляется какойлибо из оскверняющих факторов сознания, основное сознание [ума] подпадает под его влияние, идет туда, куда ведёт его скверна, и тем самым «накапливает» дурное действие.

Существует великое множество различных скверн, но основные, это [эгоистичное] желание, злоба, гордость, ложные взгляды и т. д. Из них главные желание и злоба. Злость появляется изза первоначальной привязанности к самому себе, когда случается что-либо нежелательное. Затем из-за привязанности к себе появляется гордость, и человек считает себя лучше других. Точно так же, когда мы чего-то не знаем, появляется ложное представление, что данный объект не существует.

• Отчего с такой огромной силой возникают привязанность к себе и все прочие подобные явления?

Они возникают в силу безначальной обусловленности сознания, крепко держащегося за «я, я» даже во сне. Эта ложная концепция «я» появляется из-за отсутствия знаний о сущности вещей. То обстоятельство, что все объекты лишены (Букв. «пусты». Примеч. пер.) самосущего бытия, неочевидно, и кажется, что вещи обладают независимой реальностью; отсюда и проистекает представление о значимости собственного «я». Следовательно, концепция, что явления обладают независимой реальностью, представляет собой скверну неведения, которая и есть первичный корень всех прочих скверн.

Действия

Действия, с точки зрения их природы, бывают двух видов: намерения и осуществления. Намерение предшествует физическим или словесным деяниям и представляет собой фактор сознания, дающий импульс к действию. Осуществление это физическое или словесное действие, которое происходит при выполнении намерения.

С точки зрения вызываемых ими следствий, действия бывают трех видов: дающие заслугу, не дающие заслугу и дающие неколебимое. Действия, дающие заслугу, имеют следствием счастливое перерождение: жизнь в облике людей, полубогов и богов. Действия, не дающие заслугу, имеют следствием плохое перерождение: жизнь в облике животных, голодных духов, мучеников адов. Действия, дающие неколебимое, подвигают к высшим мирам, т. е. к миру форм и миру безформ.

Все действия можно подразделить на физические, словесные и умственные, а с точки зрения того, каким образом испытываются следствия, можно выделить три вида действий: следствия деяний, «накопленные» в этой жизни, могут быть испытаны в этой же самой жизни, в следующей жизни или в любом из последующих перерождений.

Освобождение

Круговорот бытия это оковы, а освобождение означает свободу от оков. Как объяснялось выше, причины круговорота бытия омраченные действия и скверны. Если корни скверн устранены, и если новые действия не накапливаются, то, поскольку уже нет скверн, которые могли бы активизировать потенции омраченных действий, сохранившиеся от прошлого, тем самым устранены и причины круговорота бытия. Значит, это свобода от оков. До тех пор, пока еще остаются психофизические совокупности, произведенные прежними омраченными действиями и сквернами, это, как говорят некоторые, нирвана «с остатком». Когда таких совокупностей больше нет, это нирвана «без остатка». «Без остатка» означает, что не осталось психофизических совокупностей, произведенных омраченными действиями и сквернами, однако поток сознания и поток неомраченных психофизических совокупностей все-таки существуют.

Устранением причин сводятся на нет омраченные совокупности, а освобождение от них приводит к исчезновению связанного с ними страдания. Таково освобождение, которое может быть двух видов: освобождение, заключающееся просто в уничтожении всех форм страдания и их источников, и великое, непревзойденное освобождение, состояние Будды. Первое это уничтожение всех обусловленных сквернами препятствий [на пути освобождения от круговорота бытия], но не препятствий к прямому постижению всех объектов познания. Второе это наивысшая ступень, полное уничтожение как скверн, так и препятствий к всеведению.

Хинаяна (малая колесница)

Достичь как того, так и другого освобождения можно лишь следуя пути. Есть пути обыкновенных существ и пути Высших. Вторые это пути истинные. Среди последователей хинаяны различаются слушающие (шраваки) и единоличнопробуждённые (пратьекабудды). У тех и других имеется по пять путей, что вместе составляет десять путей хинаяны.

Хотя слушающие ниже, а единоличнопробужденные выше, основа у них одна. И те и другие следуют учению пути хинаяны, которое служит методом лишь индивидуального освобождения от круговорота бытия. Кратко говоря, они берут за основу свод этических правил в сочетании с твердым намерением выйти из круговорота бытия и на основе этого вырабатывают единство безмятежности (шаматха) и особого постижения (випашьяна), устремлённого к пустоте. Тем самым они избавляются от скверн и от их семян, так что скверны не могут произрасти вновь. Действуя так, они достигают освобождения.

И слушающие, и единоличнопробужденные должны последовательно пройти пять путей: путь накопления, применения, видения, медитации и неученияболее. Тот, кто идет этими путями, называется последователем хинаяны.

Махаяна (большая колесница)

Последователи махаяны прежде всего стремятся достичь состояния Будды, неотстраненной нирваны, высшего освобождения ради [спасения] других. В соответствии с этим устремлением к высшему просветлению ради блага всех живых существ, они практикуют те же самые пути, что и в хинаяне. Однако эти пути более возвышенны и действенны из-за иных движущих мотивов. К тому же эти пути дополняются специальными методами, основные из которых шесть совершенствований и четыре способа обращения учеников. Опираясь на них, последователи махаяны полностью и навсегда преодолевают не только препятствия скверн, но и препятствия на пути к всеведению. Когда оба типа препятствий преодолены, достигается состояние Будды.

В махаяне также имеется пять путей: путь накопления, применения, видения, медитации и неученияболее. Хотя они называются так же, как пути хинаяны, в действительности между ними огромная разница. Кратко говоря, разница между двумя колесницами, хинаяной и махаяной, кроется в их исходных мотивах; оттого возникли расхождения и в основной структуре путей, и особенно в их методах или приемах. Оттого, в свою очередь, и результаты их в значительной мере отличаются друг от друга, как низшее от высшего.

• Когда последователи хинаяны обретают плод своих усилий, останавливаются ли они на этом? Или же они переходят к махаяне?

Совершенно ясно, что в конце концов они переходят к махаяне. Поскольку их освобождение это еще не конечное достижение, они не удовлетворяются им, но постепенно устремляются к конечному достижению, идут его путями и становятся Буддами.

Тантраяна (колесница тантры)

Колесница мантр (В тибетской традиции термин «колесница мантры» (мантраяна) более распространен, нежели употребленный в заголовке термин «тантраяна»: это синонимы. Примеч. отв. ред.) включает в себя четыре класса тантр: тантра действия (крия), выполнения (чарья), йоги, высшей йоги (ануттарайога). Класс тантр высшей йоги превосходит низшие тантры. Были изложены десятки миллионов тантр высшей йоги, но мы лишь вкратце остановимся на этом вопросе.

Ранее объяснялось, что различные страдания, которым мы подвержены, вызываются омрачёнными действиями и сквернами; по существу, страдания проистекают от неспособности человека дисциплинировать свой ум. В высшей йоге методы дисциплинирования ума состоят в том, чтобы медитировать на благотворном объекте, не допуская зарождения дурных мыслей и сосредоточиваясь на важных точках своего тела. Благодаря этим методам путь высшей йоги короче, чем другие пути, поскольку сознание находится в зависимости от тела. Медитирующий сосредоточивается на различных каналах, по которым текут в основном кровь, в основном семя или только потоки энергии (ветры). Затем, поскольку потоки энергии заставляют сознание устремляться к объектам, йогин поворачивает эти потоки в обратном направлении, и таким образом ничто не может более возбуждать его сознание; сознание не возбуждается и не устремляется к другим объектам. Таковы методы, которые применяются в высшей йоге.

Поскольку такой опыт достигается только внутренней практикой, задействующей каналы и потоки энергии, а не посредством внешних приёмов, сознание должно обладать значительной силой сосредоточения на объекте. С целью приобретения такой способности, а также по некоторым другим причинам, тексты учат медитации на теле божества и т. п. Многочисленные изображения божеств в тантре не произвольные творения, а образы, отображающие методы очищения загрязненных психофизических совокупностей (скандх), элементов (дхату) и источников (аятана). При этом мирный или гневный облик божества, количество ликов и рук, число главных и сопутствующих фигур и т. п. отвечают различиям в наклонностях, образе мышления и способностях обучаемых.

Короче, хотя и известны примеры, когда на этих путях удавалось обрести плод силой веры, все-таки пути эти обретаются прежде всего силой размышления. И если практиковать их правильно и постепенно, можно найти множество оснований, облегчающих обретение убежденности и прочной веры.

Две истины

Среди путей упомянутых выше, пути Высших это истинные пути, остальные являются как бы подходами к ним. Все пути заключены в пределах метода и мудрости. Метод и мудрость, в свою очередь зависят от двух истин. В «Основополагающем тексте, называемом «Мудрость» (Праджнянамамуламадхьямакакарика)» XXIV.8) Нагарджуны говорится:

Учения, изложенные Буддами, Основаны всецело на двух истинах:

На истине условной (мирской)

И абсолютной истине (высшей).

Достижение Тела Истины (дхармакая) и Тела Формы (рупакая) на «стадии результата» т. е. достижение состояния Будды, зависит от практики метода и мудрости на протяжении пути. Метод и мудрость, в свою очередь, зависят от двух истин, которые представляют собой способ существования основы, или базиса [практики]. Поэтом понимание двух истин очень важно, а это весьма трудная тема. Множество расхождений в догматике между буддийскими школами вызвано различием в трактовке двух истин.

Здесь следует сказать несколько слов о двух истинах в соответствии с системой ПрасангикаМадхьямика. Все явления, которые мы воспринимаем, имеют два способа существования. Один это номинальное, или условное, существование явлений а другой это высший способ их существования, пустотность, то есть отсутствие их самосущего бытия. Приведём пример из другой области: так, ручка, скажем, имеет грубую форму существования, которая видна невооружённым глазом, а также невидимую форму существования в виде скопления атомов.

• Что же означает каждая из этих двух: «абсолютная истина» и «условная истина»?

Если говорить кратко, то, в грубом приближении, абсолютная истина это постижение высшей природы объекта познания безошибочно познающим субъектом, а относительная, или условная, истина это постижение таким субъектом проявлений относительной природы объекта. Так пустота и истинные пресечения суть абсолютные истины, всё же остальное истины условные.

Все явления тем или иным образом зависимы: они либо возникают, изменяются и прекращаются в зависимости от причин, либо находятся в зависимости от потока, либо зависят от своих составных частей и т. д. Но к какому бы типу зависимых явлений они ни относились, они существуют только в зависимости от других явлений. Ни одно из явлений не может существовать само по себе. Поэтому все они пусты, т. е. лишены самосущего бытия. Тем не менее все деятели, действия и объекты условно истинны. Кратко говоря, поскольку явления лишены самосущего бытия, они изменяются, становясь то тем, то другим, а поскольку явления существуют условно, то имеется хорошее и плохое, полезное и вредное.

Общие основы практики буддизма

Выражение «практиковать религиозное учение» не обозначает чисто внешние изменения жизнь в монастыре или начитывание [священных текстов], но это не означает, что они не могут входить в религиозную практику. В любом случае религиозной практикой следует заниматься применительно к своему сознанию. Если знаешь, как ввести учение в собственный поток, то все физические и словесные действия можно согласовать с практикой. Без этого, сколько бы человек ни медитировал, или начитывал писания, ни проводил жизнь в храме, всё это не поможет: ибо для практики важен именно ум. Таким образом, важнее всего принять Прибежище в Трёх Драгоценностях (Будде, Его Учении и Духовном Сообществе), учитывать связь между действиями и их следствиями, выработать в себе стремление помогать другим.

Некогда в Тибете жил знаменитый лама по имени Дром. Однажды Дром увидел человека, совершавшего обход ступы. Обход ступы хорошее дело, сказал Дром. Но практика еще лучше».

Человек подумал: «Ну, значит надо читать священные книги».

Так он и поступил, но однажды Дром увидел его за чтением и сказал: «Чтение священной книги хорошее дело, но практика еще лучше».

Человек подумал: «Похоже, и этого недостаточно. Теперь, если я займусь медитацией, это уж точно будет практика».

Застав его за медитацией, Дром сказал: «Медитация хорошее дело, но практика еще лучше». Человек изумился и спросил:

«Как же надо практиковать?» И Дром ответил: «Не привязывайся к этой жизни; заставь свое сознание стать практикой».

Дром сказал так потому, что практика есть процесс осознавания.

Конкретные основы практики буддизма

В отречении от этой жизни и занятии практикой заключены огромные преимущества. В Тибете множество людей отринули этот мир и достигли несказанного душевного и телесного счастья. Все удовольствия, которые можно получить наслаждаясь этой жизнью и которые требуют стольких непрерывных и разнообразных усилий, несравнимы и с крупицей этого счастья. Однако большинству людей трудно приступить к такой практике.

• Какой же может быть практика большинства людей?

Аморальный образ жизни, требующий обмана, лжи и тому подобного, противоположен религиозной практике и несовместим с ней. Однако можно жить в гармонии с религиозной практикой, занимаясь достойными мирскими делами такими, как исполнение служебных обязанностей в правительстве, содействие экономической деятельности или совершение любых шагов, направленных на то, чтобы обеспечить благосостояние других людей и принести им радость. Все это следует делать, постоянно удерживая мысли на религиозной практике. Ибо сказано:

Если ты практикуешь, освобожденье с тобою пребудет,

пусть и в миру ты живешь,

Как это было с царями, министрами в Индии или Тибете

или с такими, как Марпа.

Если не практикуешь причины для скверных рождений

будут с тобой, поселись хоть в пещере, Точно сурок, впавший в спячку в норе под землёй.

Тройственное Прибежище

• Какими же методами можно добиться того, чтобы сознание стало практикой?

Прежде всего нужно принять Прибежище и размышлять о действиях и их следствиях. Прибежище это Три Драгоценности: Будда, Его Учение и Духовное Сообщество.

Когда живое существо очищает своё сознание от омрачений и их скрытых потенций, оно освобождается от всех несовершенств, являющихся препятствиями. И тогда оно одновременно и непосредственно познает все явления. Такое существо называют «Будда», он учитель Прибежища и подобен врачу.

Драгоценность Учения это высшие (арья) пути (главные правильные пути, которые устраняют омрачения и их скрытые потенции) и их отсутствия, т. е. состояния после устранения того, что должно быть устранено. Учение и есть подлинное Прибежище, и оно подобно лекарству.

Драгоценность Сообщества это все те миряне или монахи, которые выработали высший путь в потоке своего сознания. Они друзья, помогающие обрести Прибежище, и подобны сиделкам.

Тройственное Прибежище, которое достигнуто и уже существует в потоках других сознаний, это причинное Прибежище, когда полагаются на защитника, как слабый на более сильного. Тройственное Прибежище, которое будет достигнуто в будущем, это результативное Прибежище. Тому, кто полагается на Три Драгоценности, зная, что должен достичь их, следует самому породить Тройственное Прибежище в потоке своего сознания.

Любое следствие, хорошее или плохое, неизбежно возникает в зависимости от причин и условий. Следовательно, уже в настоящем нужно реально обрести в потоке своего сознания причины, родственные Драгоценности Учения, подлинному Прибежищу. Для этого следует продвигаться путями, включающими Три Практики (тришикша): высшую нравственность (адхишила), высшее медитативное сосредоточение (адхисамадхи) и высшую мудрость (адхипраджня).

Практика высшей нравственности

Хотя практика нравственности имеет много форм, но в основе их всех лежит этика воздержания от десяти недобродетелей. Из десяти недобродетелей три относятся к действиям тела, четыре к действиям речи, и три к действиям ума.

Три физические недобродетели суть:

1. Лишение жизни живого существа: от убийства насекомого до убийства человека.

2. Воровство: завладеть имуществом другого без его согласия, независимо от ценности этого имущества или от того, было ли действие совершено самолично или через чье-либо посредство.

3. Сексуальный проступок: разврат.

Четыре недобродетели речи:

4. Ложь: обманывать других словами или действиями.

5. Злословие: вносить распри или раздоры, побуждая тех, кто был в согласии, ссориться, или тех, кто был в ссоре, зайти в ней еще дальше.

6. Грубость: оскорблять других.

7. Пустословие: вести разговоры о глупостях под влиянием желаний и прочих [скверн].

Три недобродетели ума:

8. Зависть: думать «вот было бы это моим», желать что-либо, принадлежащее другому.

9. Злонамеренность: желание причинить вред другим, большой или малый.

10. Ложные взгляды: представлять несуществующим нечто существующее, как например перерождение, причинно следственную связь или Три Драгоценности.

Противоположность этих десяти недобродетелей десять добродетелей; следование им называется практикой нравственности.

Практика высшего медитативного сосредоточения

Рассмотрим теперь, как добиться успеха в занятиях медитативным сосредоточением, которое представляет собой однонаправленное сосредоточение сознания на объекте.

Имеется много видов медитативного сосредоточения; здесь мы разъясним безмятежность (шаматха). Суть безмятежности это сосредоточенное удержание сознания на каком-либо объекте, без отвлечений, в соединении с блаженной подвластностью ума и тела. Если это сопровождается принятием Прибежища, то это буддийская практика, а если она дополняется устремленностью к высшему просветлению ради [блага] всех живых существ, то это практика махаяны. Ее замечательные свойства таковы, что когда достигается безмятежность, сознание и тело проникаются радостью и блаженством; благодаря подвластности ума и тела оказывается Возможным направить сознание на любой благой объект по своему желанию; приобретается и множество необычных способностей, как ясновидение и эманации.

Главная цель и преимущество безмятежности в том, что с ее помощью можно достичь особого постижения (випашьяна) посредством которого осознается пустота, и тем самым освободиться от круговорота бытия. Кроме того, и другие достоинства трёх колесниц (хинаяны, махаяны и тантраяны) также по большей части возникают благодаря безмятежности. Она приносит множество благ.

Для достижения безмятежности необходимы следующие условия.

Место для практики должно быть тихим, без шума, ибо шум для сосредоточения как заноза; и местность и вода тоже должны быть соответствующими. Сам медитирующий должен быть неприхотлив, пребывать в удовлетворённости, быть свободным от мирских хлопот и суеты, избегать недобродетельных физических и словесных действий. Путём слушания и размышления он должен уничтожить ложные представления о предметах медитации; он должен знать, как размышлять над пагубностью желаний, над смыслом непостоянства и т. д.

О подлинной практике безмятежности Майтрея говорит в «Различении Срединного Пути и крайностей» (Мадхьянтивибханга):

Причина для её возникновенья отбрасывание пяти ошибок И применение восьми противоядий.

Пять ошибок, которые нужно отбросить:

1. Леность: нежелание заниматься медитативным сосредоточением.

2. Забывчивость: неудерживание в памяти объекта медитации.

3. Сонливость и возбуждённость [рассеянность]: прерывание медитативного сосредоточения.

4. Неприменение противоядий: приводит к сонливости и возбужденности.

5. Чрезмерное применение: продолжать применять противоядие, хотя сонливость и возбужденность уже устранены.

Восемь противоядий это средства для отбрасывания пяти ошибок.

Противоядия от лености:

1. Вера: видеть благие качества, которые дает медитативное сосредоточение.

2. Вдохновение: стремиться обрести эти благие качества.

3. Усилие: получать удовольствие от занятий медитативным сосредоточением.

4. Подвластность ума и тела: следствие (усилия).

Противоядие от забывчивости:

5. Внимательность: постоянно сохранять сосредоточенность на объекте.

Противоядие от сонливости и возбужденности:

6. Бдительность: сразу замечать, что сонливость или возбужденность возникли или возникают.

Противоядие от неприменения:

7. Применение: использовать противоядие от сонливости или возбужденности.

Противоядие от чрезмерного применения:

8. Воздержание от применения: ослабить своё усилие.

При употреблении восьми противоядий пять ошибок постепенно уничтожаются, и человек проходит девять состояний сосредоточенности:

1. Установление сознания: собрать сознание и направить его на внутренний объект [например, на визуализируемый облик Будды].

2. Продолженное установление: продлить сосредоточенность на объекте дольше, чем в предыдущем состоянии.

3. Восстановление: немедленно распознавать отвлечение и возвращаться к объекту.

4. Усиленное установление: собрать сознание для перехода от сосредоточенности на главных [аспектах объекта медитации] ко всё более и более устойчивому установлению его на второстепенных [чертах объекта].

5. Дисциплинирование: сознавать благие качества, которые дает медитативное сосредоточение, и черпать в них радость.

6. Умиротворение: пресечение неприязни к медитативному сосредоточению.

7. Полное умиротворение: посредством усилия уничтожаются даже лёгкая сонливость и возбуждённость, как только они появляются.

8. Неотлучность: медитативное сосредоточение постоянно так, что уже ничто неблагоприятное не может прервать этот процесс.

9. Естественность: фиксация на объекте происходит сама собой, без усилий.

Эти девять состояний сосредоточенности достигаются посредством шести сил. Первое состояние силой слушания, второе силой размышления, третье и четвертое силой внимательности. Пятое и шестое силой осознания, седьмое и восьмое силой усилия, девятое силой знакомства.

Девяти состояниям сосредоточенности отвечают четыре вида умственной деятельности [посредством которых сознание овладевает своим объектом]:

1. Принудительная фиксация: во время первого и второго состояния сосредоточенности сознание с усилием фиксируется на объекте концентрации.

2. Прерывающаяся фиксация: от третьего до седьмого состояния сосредоточенность перемежается [с рассеянностью]

3. Стабильная фиксация: во время восьмого состояния сознание способно удерживаться на объекте неотлучно.

4. Самоподдерживающаяся фиксация: во время девятого состояния сознание само собой удерживается на объекте.

Если совершенствовать безмятежность, правильно понимая сущность, порядок и отличия степеней, объясненных выше, безупречное медитативное сосредоточение можно легко выработать примерно за год.

Тема безмятежности изложена выше применительно к объектам вообще. В частности же, если развивать безмятежность, взяв в качестве объекта само сознание, обнаруживаются дополнительные преимущества. Мы узнаем свое собственное сознание. Сознание столь же пусто, как и пространство, не имеющее никаких физических качеств, таких, как форма или очертание. Сознание это нечто, просто воспринимающее ясно и четко любые аспекты объекта, которые предстают перед ним. Установив таким образом, что представляет собой сознание, можно переходить к девяти состояниям, уничтожению пяти ошибок, применению восьми противоядий и т. д., что уже объяснялось выше при рассмотрении объектов вообще. Так развивают безмятежность.

Здесь были просто перечислены элементы безмятежности, в виде предельно сжатого изложения наставлений Майтреи и Асанги. Мерой достижения безмятежности, после приобретения подвластности ума и тела, является нерушимая подвластность, то есть способность сохранять сосредоточенное сознание на объекте. Именно тогда достигается подлинная безмятежность, которая входит в подготовительную стадию «первой медитации», относящейся к миру форм. (Остальные три из «четырех медитаций» относятся к более уровням «трех миров». Примеч. пер.) После достижения безмятежности сознание уже послушно, и на как благой объект или мысль его ни направить, остаётся на нём неотлучно. В силу этого способность сознания к постижению чрезвычайно возрастает.

Практика высшей мудрости

• Как же практикуется мудрость?

Вообще есть пять видов мудрости, но главные из них это мудрость, познающая условное, или номинальное знание, и мудрость абсолютного знания, то есть знание природы бытия. Каждая из них имеет множество аспектов, но здесь будет рассмотрена та мудрость, выработав которую в своем потоке сознания, можно полностью преодолеть препятствия скверн и препятствия к всеведению.

• Что такое пустота, объект этой мудрости?

Пустота это конечная природа всех явлений. Она, например, не возникает благодаря сострадательной деятельности Будд или же благодаря деяниям живых существ. Все явления до единого, в силу самого факта их возникновения, пусты по своей природе. Сутра гласит: «Появляются ли Татхагаты или нет, природа и реальность явлений просто пребывают».

• Что же такое эта «природа явлений»?

В комментарии Чандракирти на «Четырехсотенную» Арьядевы говорится: «Здесь «самость» самобытие (свабхава) явлений, то есть их полная независимость от чего бы то ни было другого. Несуществование этого [рода самости] есть безсамостность». Таким образом, самобытиё (самосущее бытиё) отрицается, и именно отрицание самобытия и называется пустотой.

• Как же удостовериться в существовании такого рода пустоты?

Хотя все явления всегда были пусты по природе, мы были неспособны постичь это. Понять, что значит «пустотность», можно опираясь на рассуждение в стиле школы мадхьямиков.

В общем, истинная природа явлений, или способ их существования, и то, какими они предстают нашему сознанию, противоположны и противоречат друг другу. Хотя природа явлений заключается в том, что они не обладают самобытием, однако, в силу нашей безначально обусловленной приверженности концепции самосущего бытия, все явления, воспринимаемые нашим сознанием, кажутся обладающими самобытием, и мы представляем их себе именно такими. Поскольку, по этой причине, восприятие явлений нашим сознанием и подлинная природа их бытия противоположны, то наше восприятие явлений, как и наша приверженность такому восприятию, в корне ошибочны. В частности, ум, воспринимающий самобытие, это ложный ум, заблуждающийся относительно объекта своего восприятия. Поэтому нужно убедиться, что объект, воспринимаемый умом, тем самым умом, который до сих пор безоговорочно признавал эту ложную видимость самобытия, думая: «Это истинно существует», не существует. Как только объект концепции самобытия признан несуществующим, легко удостовериться в пустотности как природе бытия всех явлений, т. е. в отсутствии их самобытия.

В связи с этим прежде всего важно установить, каким образом наше сознание получает ложное представление [о природе вещей]. Для нас поначалу все явления до единого предстают как обладающие самостоятельным бытиём. Например, когда человек думает о себе: «я, я», ему представляется самодостаточное «я», как бы не имеющее никакого отношения к собственному телу, уму, психофизическим совокупностям и потоку сознания, отличное и совершенно независимое от них. Тот, кто полностью уверен в истинности такого представления и привержен ему, пусть задаст себе такой вопрос: «Если это «я» существует таким, каким оно представляется всецело независимым от психофизических совокупностей, элементов и источников самого человека, тогда тождественно ли оно совокупностям или отлично от них?»

Если бы «я» и психофизические совокупности были тождественны, невозможны были бы все эти подразделения на совокупности, элементы, источники и т. п.; все совокупности были бы одним целым [как само это «я"] . Или же, подобно тому, как имеются совокупности, элементы и источники, должно существовать и множество «я». Более того, когда, например, разрушается совокупность формы этой жизни, (То есть наше физическое тело. Примеч. отв. ред.) то также должно было бы разрушаться и «я». Следовательно, невозможно, чтобы «я» и совокупности были одним и тем же.

Далее, если бы «я» и совокупности были самодостаточны и отличны, то они были бы отличны в том смысле, что не зависели бы друг от друга. То есть, когда моё тело испытывает боль, это вовсе не значило бы, что боль испытываю «я», а когда мой желудок сыт, это не значило бы, что «я» сыт. Однако дело обстоит не так. Боль в моем теле означает, что «мне» больно и что страдание возникает в «моём» сознании. Таким образом, невозможно, чтобы «я» и психофизические совокупности были отличны и независимы.

Но помимо тождества или различия нет других способов сосуществования «я» и совокупностей. Ведь коль скоро имеется «я», которое, судя по видимости, обладает самобытием, оно должно быть или тождественно совокупностям, или отличаться от них. И нет другого способа их сосуществования, кроме одного из этих двух.

Из этого вытекает, что поскольку «я», которое так удобно представляется нашему уму как обладающее самобытиём, не тождественно совокупностям человека и не отлично от них, то такого «я» не существует вовсе. Если таким образом признать его несуществование, то понятно, что, с одной стороны, «я» каким оно представляется нашему уму не существует, но с другой стороны, «я» не является и полностью несуществующим. «Я» остаётся как условное обозначение, просто как наименование. Это условное «я», которое существует чисто номинально, может пользоваться источниками пищи и питья, может обладать вещами и использовать их, например одежду. Можно легко, без малейшей трудности представить себе это «я» этого странника в круговороте бытия, который занимается религиозной практикой и достигает освобождения.

Итак, оно свободно от четырёх крайностей, которые суть самобытие, полное несуществование, то и другое вместе, ни то ни другое. Нагарджуна в своем «Основополагающем тексте, называемом `Мудрость`» (XV.10) говорит:

«Существование» есть утвержденье вечности.

А «несуществование» воззренье нигилизма.

И ещё:

Ни существование, ни несуществование,

Ни то и это, ни ни то ни это.

Признав, что «я» свободно от четырёх крайностей и существует лишь в обозначении, то есть представляет собой просто наименование, мы тем самым признаем неявную безсамостность, относящуюся к «я», как основу безсамостности вообще. Затем следует распространить этот ход рассуждений и на все прочее, применить его к глазам и прочему, к внешним явлениям таким, как форма, звуки, вкусы и запахи и даже к самой пустоте. Путём рассуждения можно доказать, что все явления не имеют независимого существования.

Что же касается смысла того, что все явления не обладают самобытиём, то прежде нужно узнать о пустоте, изучая великие книги во всей их глубине; и тогда, в результате услышанного о пустоте от других, вырабатывается мудрость, возникающая из слушания. Затем, в результате многих размышлений о значении пустоты, вырабатывается мудрость, возникающая из размышления. Когда как следует овладевают медитативным сосредоточением на том смысле, в котором глубоко удостоверились, обретают мудрость, возникающую из медитации. Это происходит, когда ум становится необычайно сильным вследствие уже достигнутой безмятежности и благодаря сосредоточенности сознания на смысле пустоты. В это время вырабатывается блаженная подвластность ума и тела, точно так же, как при безмятежности. Разница в том, что в случае безмятежности блаженство подвластности ума и тела достигается силой сосредоточенной медитации, а здесь это вырабатывается силой аналитического размышления. Когда достигается соединение особого медитативного сосредоточения с блаженством такого рода, приходит особое прозрение. Поскольку такое особое прозрение возникает, когда объектом медитации служит пустота, то данное медитативное сосредоточение и есть союз безмятежности и особого прозрения, постигающего пустотность.

На этом этапе появляются признаки пути применения, о котором говорилось выше. Затем, когда впервые осуществляется непосредственное постижение пустотности, обретается путь видения, и шаг за шагом устраняются препятствия врожденные и интеллектуальные. В конечном итоге становится возможным полностью и окончательно преодолеть как препятствия скверн и препятствия к всеведению, так и их скрытые потенции.

Таково предельно краткое объяснение практики мудрости. Если пользоваться терминами «высшее» и «низшее», то каждая последующая практика выше той, что ей предшествует. Однако что касается порядка их выра6отки в потоке сознания, то предшествующие практики подобны основе или опоре для выработки последующих, и потому вначале самое важное это практика нравственности.

Если следовать путями Трёх Практик, опираясь на подлинное принятие Прибежища и понимание связи действий и их результатов, то можно достичь ступени освобождения.

Если, в дополнение к этому, развивать драгоценную Устремленность к просветлению (бодхичитта), порождаемую любовью и милосердием, и исполнять Три Практики в сочетании с вдохновенным устремлением к высшему просветлению ради блага всех живых существ, то можно достичь ступени всеведения, наивысшего освобождения.

Устремлённость к просветлению - Бодхичитта

• Как развивается Устремлённость к просветлению?

Нужно заботиться не только о своём благе, но и о благе всех живых существ. Так же как и ты сам, все живые существа омрачены страданием; ведь даже самое крохотное насекомое, так же как и ты, не хочет страданий и желает счастья. Но хотя живые существа и не желают страданий, они не знают, как избавиться от них; и хотя они желают счастья, они не знают, как обрести его. Поскольку сами существа не в состоянии сделать это, ты сам должен помочь им, освободить живых существ от страданий и их причин и утвердить их в состоянии счастья.

Чтобы избавиться от страданий и обрести счастье, нет иного пути, кроме как устранить в потоках сознания живых существ причины, порождающие страдание, и создать в этих потоках причины счастья. Благословенный говорил:

Водою Будды не смывают скверны,

Страдания существ рукой не устраняют,

К другим не переносят прозрения свои,

Они Учением существ освобождают.

Невозможно удалить скверны, как смывают водой грязь, или устранить страдания, словно вытащить занозу. Будды не могут передать прозрений из своего потока сознания другим.

• Но как же тогда устраняются страдания?

Живые существа освобождаются от всех страданий благодаря Учениям о реальности, об истинной природе явлений.

Итак, существ можно освободить, научив их, что надлежит принять, а что отвергнуть. Но чтобы учить, прежде нужно самому это узнать и понять. И нет никого, кроме Будды, кто мог бы безошибочно учить путям всех живых существ, а не только некоторых из них, сообразуясь с их наклонностями, характером мышления и сферой интересов. А раз так, то непременным условием достижения цели, т. е. блага всех живых существ, будет достижение состояния Будды.

Так, если человек мучим жаждой, ее можно полностью устранить питьём воды и т. п. Но прежде надо найти сосуд для питья. Так же и здесь: хотя главная цель освобождение всех живых существ от страданий и их причин, но, чтобы осуществить это, нужно прежде, осознав необходимость высшего просветления, развить в себе желание достичь его.

Если такой подход выработан, он называется Устремленностью к просветлению или Бодхичиттой - вдохновенным устремлением к высшему просветлению ради блага всех живых существ. Если, следуя такому подходу, заниматься благими делами, большими или малыми, такими, как медитация на пустоте, развитие безмятежности, принятие Прибежища, отказ от убийства, то эти добродетели, в соединении с таким альтруистическим подходом, естественным образом становятся причинами всеведения.

Далай Лама XIV

Предисловие Бханте Гунаратаны

Мы оба – и Далай-лама, и я – довольно рано занялись главным трудом своей жизни. Его Святейшество еще маленьким ребенком был признан лидером тибетского буддизма – незадолго до того, как я в возрасте двенадцати лет стал монахом буддийской традиции тхеравада у себя на родине, на Шри-Ланке. Так для нас обоих примерно в одно и то же время сошлись причины и условия, благодаря которым мы вступили на путь сохранения и распространения мудрости Будды.

Я впервые встретился с Далай-ламой в 1956 году, в священном для буддистов месте Санчи. Это была одна из первых поездок Его Святейшества за границу – за три года до того, как он был вынужден бежать из Тибета. Вновь мы увиделись только в 1993 году, в Чикаго, на встрече Парламента мировых религий; и хотя мы встречаемся не очень часто, я всегда чувствую с Его Святейшеством внутреннюю связь – благодаря тем мудрости и справедливости, с которыми он делится своими познаниями по Дхарме. Поэтому, с глубокой признательностью и восхищением его мудростью, в начале этой книги я хочу сказать несколько слов о написанном Его Святейшеством и досточтимой Чодрон труде, посвященном нашей общей буддийской традиции.

Взгляды современных людей в целом шире, чем у тех, кто жил до нас. Хотя в мире присутствуют конфликты, сейчас, по мере укрепления нашей экономической и культурной взаимосвязи, возникает тенденция к объединению. Учитывая это, давно назрел вопрос о единстве буддистов. Хотя мы, буддисты тхеравады, уже давно встречаемся с представителями других буддийских традиций, но как только круглые столы или конференции подходят к концу, мы расходимся – и ничего не происходит.

Посвященные разным традициям книги, авторы которых устремляются к лучшему, показывают наши точки соприкосновения, но – возможно, из вежливости – мало говорят о различиях между нами. Нет нужды считать подобное указание на расхождения грубостью. Разные виды буддистов расходятся не только в вопросах вероучения – существуют также и культурные различия между разными странами. Даже в одной стране буддийские практики в разных регионах или группах различны. Способность честно окинуть взором разные традиции – здоровый признак нашей силы и искренности. В учениях Будды нечего скрывать. Данную работу необходимо похвалить за честное и систематичное исследование огромных сходств между палийской и санскритской традициями буддизма – и за отсутствие застенчивости при обсуждении тех многочисленных мест, где в учениях есть расхождения.

Хотя обсуждать наши различия – дело здоровое, неправильно было бы сосредоточиваться на них настолько, чтобы забыть об общем наследии. Как палийская, так и санскритская традиции приложили огромные усилия, чтобы укрепить мир за счет искреннего сохранения учения Будды. В обеих традициях вы редко встретите призывы к насилию в целях возвышения одной традиции над другой. Таким образом, религиозная политика полностью чужда учениям Будды – но, к сожалению, некоторые буддисты не в силах правильно практиковать то, чему учит их религия. Горячий интерес к «реальной» Дхамме иногда настолько силен, что люди забывают про основополагающее наставление Будды о том, как учить Дхамме, не создавая конфликтных ситуаций.

Здесь уместно было бы вспомнить сутту «Сравнение со змеей» (MN22), где ошибочное цепляние за Дхамму уподобляется ситуации, в которой мы поймали за хвост ядовитую змею. Если держать змею неправильно, она может нас укусить, что станет причиной смерти или болезни; но если схватить змею как надо, яд можно будет извлечь для медицинских целей, а змею отпустить, не причинив ей вреда. Таким образом, мы должны правильно понимать смысл Дхаммы, не цепляясь за нее. Неправильное отношение к учению или привязанность к нему могут отравить ум так же, как ядовитая змея отравляет тело – только яд в уме гораздо опаснее.

Если мы правильно поймем смысл Дхаммы, то сможем испытать так называемое чудо просвещения. Неведение настолько сильно и глубоко, что Будда сначала даже сомневался, сможет ли он разъяснить людям Дхамму и освободить их от страданий. Тем не менее он стал давать учения и благодаря своей мудрости превратил людей порочных в людей святых, злодеев – в людей добродетельных, а убийц – в миротворцев. Эта возможность измениться и есть волшебная сила просвещения.

Для того чтобы пережить это чудо просвещения на собственном опыте, мы должны заглянуть внутрь себя. Находящаяся внутри нас истина, которую мы способны переживать все время, называется Дхаммой. Именно эта Дхамма говорит нам: «Если хотите освободиться от бед, взгляните на меня. Позаботьтесь обо мне». Дхамма внутри нас постоянно к нам обращается – даже если мы ее не слушаем. Чтобы Дхамма существовала, буддам не обязательно являться в этот мир. Будды реализовали Дхамму и постигли ее смысл – и, реализовав ее, учат ей и провозглашают ее. Тем не менее независимо от того, объясняет ли кто-то Дхамму, она внутри нас – и ее можно увидеть и услышать, просто смыв налипшие на глаза песчинки и присмотревшись.

Стоит нам отказаться от алчности, как мы «приходим и видим» переживание покоя. Мы «приходим и видим» переживание покоя, как только отказываемся от ненависти. Мы должны развить привычку «приходить и видеть» то, что на самом деле происходит внутри нас, не указывая пальцем на других. Мы сохраняем и распространяем буддийскую традицию не только ради нее самой. Скорее, мы сохраняем передающиеся из поколения в поколения учения Будды, поскольку они утоляют страдания и ведут к счастью.

Когда мы исследуем основные традиции буддизма (как это сделано в данной книге), то видим, какое богатство культурных, социальных и духовных знаний они подарили миру. Эти знания предлагают нам глубокие прозрения в области психологии, философии и психического здоровья. Широкое признание этого факта привело к всеобщему осознанию важности медитации. Чтобы пользоваться благами, которые приносит эта практика, быть буддистом не обязательно.

Буддизм во всех своих формах привлекает внимание всего света благодаря своему мирному сосуществованию с другими религиями. Следуя этому ключевому учению Будды, каждый из нас должен быть посланником мира. Это то, что нас объединяет. Я бы хотел, чтобы эта книга помогла буддистам по всему миру отпустить цепляние за свои воззрения и вести друг с другом честный диалог, основанный на взаимном уважении. Пусть это поможет всем существам пережить истинность сокрытой внутри нас Дхаммы. Когда наш пыл в практике учения основан на любви, сострадании, радости и равностности, мы выполняем главный завет Будды – стремиться к миру.

Бханте Хенепола ГунаратанаГлавный настоятель Bhavana SocietyХай Вью, Западная Вирджиния, США

Предисловие Бхикшу Тензина Гьяцо, Далай-ламы XIV

Благодаря великой доброте Будды, который преподал Дхарму и основал Сангху, учения, указывающие путь к освобождению, были четко изложены – так, что живые существа могут им следовать. По мере того как буддизм распространялся сначала по полуострову Индостан, а затем и в других странах, появлялись различные буддийские традиции. В древности и даже в начале современной эпохи связь между представителями разных традиций была ограничена. Хотя кто-то, возможно, и слышал что-то о других течениях, возможности проверить точность имеющейся информации не было. Так сложились стереотипы, которые передавались из поколения в поколение.

В XXI веке благодаря развитию транспортных систем и связи мы, последователи Будды, можем знакомиться напрямую. Новые переводы дают нам возможность читать писания из разных канонов и комментарии великих мастеров каждой традиции. Поскольку доступные переводы до сих пор представляют собой лишь незначительную часть полного объема писаний, а общее собрание сутр и комментариев – это довольно обширный материал для чтения, мы представляем вам этот скромный труд в надежде, что он послужит мостом, который поможет нам начать знакомиться друг с другом.

У всех буддистов один учитель – Владыка Будда. Более тесные отношения друг с другом могли бы всем нам принести пользу. Мне очень посчастливилось встречаться со многими лидерами христианского, мусульманского, иудейского, индуистского, джайнского и сикхского миров, но при этом у меня было сравнительно мало возможностей пообщаться с великими учителями, йогинами и лидерами разных традиций буддизма. Большинство тибетских монахов, монахинь и мирян мало знают о других традициях; думаю, и последователи других традиций не слишком осведомлены о том, как буддизм практикует тибетская община. Представим, что наш Учитель – Будда – сегодня явился бы на нашу планету. Был бы доволен этим положением дел? Все мы, духовные дети Будды, говорим о своей любви к общему «родителю» – но почти не общаемся со своими братьями и сестрами.

К счастью, в последние годы эта ситуация стала меняться. Многие буддисты из Азии и стран Запада стали приезжать в Дхарамсалу, центр тибетского сообщества в изгнании. Некоторые тибетские монахи и монахини также посещают другие страны. Раньше мы практически не общались со своими братьями и сестрами из традиции тхеравады, однако и в этом многовековом разделении начинают появляться трещины. К примеру, меня посетили два проходивших обучение в индийском университете монаха из Мьянмы. Их интересовал тибетский буддизм; они хотели расширить свои познания о буддизме в целом, оставаясь при этом практикующими собственной традиции. Я восхищаюсь их мотивацией и советую всем буддистам стремиться к более глубокому пониманию того, насколько обширны учения Будды. Благодаря этому мы лишь еще больше станем ценить его исключительные качества как Учителя, обладающего мудростью, состраданием и искусными средствами и ведущего всех нас к пробуждению.

Главная цель этой книги – помочь нам больше узнать друг о друге. Все буддисты принимают прибежище в Трех Драгоценностях; наши учения основаны на четырех истинах арья-существ (дискомфорте дуккхи, его происхождении, прекращении и пути), трех высших тренировках (нравственном поведении, сосредоточении и мудрости) и четырех безмерных (любви, сострадании, радости и равностности). Все мы стремимся освободиться от сансары – цикла перерождений, который питают неведение и загрязненная карма. Изучение сходств и различий наших традиций поможет нам добиться большего единства.

Еще одна цель этой книги – устранить многовековые заблуждения в отношении друг друга. Некоторые практикующие тхеравады считают, что тибетские монахи не следуют винае (своду монашеских правил) и, практикуя тантру, занимаются сексом и пьют алкоголь. Меж тем тибетские практикующие думают, что в тхераваде отсутствуют учения о любви и сострадании, и считают последователей этой традиции эгоистичными. Китайские буддисты часто полагают, что тибетцы занимаются магией, а тибетцы полагают, что китайские буддисты в основном практикуют медитацию опустошения ума. Причина всех этих ошибочных представлений – нехватка информации. Мы предлагаем вам эту книгу в надежде, что она поможет сделать шаг к избавлению от этих заблуждений.

Сейчас, в двадцать первом веке, Восток и Запад, Юг и Север сближаются. Мы, буддийские братья и сестры, также должны сближаться и развивать взаимопонимание. Это принесет каждому из нас пользу, поможет сохранить и распространить Дхарму и станет примером религиозной гармонии для всего мира.

13 июня 2014 года

Предисловие редактора русскоязычного издания Шраманеры Лобсанга Тенпа

Представленная вашему вниманию книга – результат длительного и плодотворного сотрудничества между Его Святейшеством Далай-ламой XIV и его ученицей, буддийской монахиней (бхикшуни) Тубтен Чодрон. Работа над текстом началась в 1993 году и велась на протяжении многих лет; с течением времени текст стал настолько объемным, что авторы разделили его на два отдельных проекта: обзорный труд, рассматривающий три основные буддийские традиции, – именно его вы держите в руках – и многотомную серию, посвященную практическому описанию этапов пути к пробуждению для жителей современного мира. Первая работа, получившая название «Буддизм: один учитель, много традиций», благодаря упорному труду досточтимой Чодрон и помощи учителей из разных буддийских традиций была опубликована в 2014 году; за этим быстро воспоследовали переводы на несколько языков, включая корейский, китайский, польский, французский, испанский, итальянский – и, наконец, русский.

В посвященном книге интервью журналу «Мандала» досточтимая Чодрон отмечает: «Замысел Его Святейшества состоял в том, чтобы рассеять свойственные некоторым ошибочные представления о чужих буддийских традициях; показать, что все учения восходят к самому Будде, и тем самым поспособствовать сближению буддийских линий». В то же время задача данного труда – не только показать общую основу существующих в мире буддийских традиций, но и продемонстрировать вдумчивому читателю отсутствие противоречий между философским осмыслением реальности и применением усвоенных идей в личной практике; именно поэтому часть книги посвящена обоснованию достижимости освобождения и пробуждения, а также описанию продвинутых уровней медитации сосредоточения и медитации прозрения. Все эти вещи, по мысли авторов, могут быть пережиты на личном опыте – даже в наше время; знакомство с представлениями разных традиций – не схоластическое упражнение, а способ укрепить личную практику и вдохновить друг друга на жизнь в духе ненасилия, сострадания и глубинной мудрости.

Сущность книги – рассмотрение так называемых «трех высших тренировок», которые выдающийся буддолог Роберт Турман называет «тремя видами образования»: нашим личным продвижением к этической самодисциплине (нравственности), пластичности внимания (сосредоточению) и особому уровню понимания реальности (мудрости). Таким образом, данная книга не только поспособствует знакомству с разными традициями, но и может послужить прекрасной опорой в личной практике – как нравственной самодисциплины, так и разных видов буддийской медитации. К примеру, практикующий, получивший от квалифицированного учителя объяснения по практике четырех безмерных (любящей доброты, сострадания, радости и равностности), может обратиться к главе 11 данной книги и найти все необходимые для соответствующих медитаций сжатые напоминания и объяснения. Верно и обратное: современные буддийские учителя все чаще используют данный труд в качестве коренного текста, опираясь на него при объяснении таких значимых и сложных тем, как шестнадцать аспектов четырех истин, этическая самодисциплина, четыре установления памятования (четыре основы внимательности) и природа будды. Сама бхикшуни Чодрон за прошедшее с 2014 года время прочла несколько циклов лекций, посвященных подробному разъяснению трудных для понимания тем данной книги. Знакомство с аудио- и видеозаписями подобных учений или получение устных объяснений помогут разобраться с возникающими вопросами и понять, как применить содержащиеся в книге идеи на практике. Мы также надеемся, что русскоязычное издание поспособствует получению достоверной информации о разных традициях буддизма в университетской среде и послужит основой для групповых обсуждений в буддийских центрах, заинтересованных в последовательном изучении ключевых аспектов пути к пробуждению.

И Далай-лама, и бхикшуни Чодрон неоднократно посещали Россию и собственными глазами наблюдали за восстановлением систем буддийского образования в буддийских регионах России и ростом интереса к буддизму в новых для него географических пространствах. В связи с этим для нас особенно радостно представить русскоязычному читателю книгу, в которой авторы кратко и емко описывают все богатство философского и психологического наследия Будды и поощряют нас к активному диалогу между разными традициями. Подобный диалог, по словам досточтимой Чодрон[1], «позволит нам как буддийскому сообществу единогласно выступать против всего, что разрушает благополучие других».

Невозможно обойтись и без технического примечания: часть использованных в книге буддийских терминов может показаться опытному читателю немного непривычной. Работая над переводом, мы постарались максимально точно сохранить особую терминологию, которую бхикшуни Чодрон и команда англоязычных редакторов разработали специально для данного труда и семи последующих книг Далай-ламы, призванных максимально точно выразить его личный подход к объяснению этапов духовного пути. В рамках этой терминологии вместо понятия «относительной и абсолютной истины» используется термин «условная и окончательная», вместо понятия «терпение» – термин «стойкость», и так далее. Многие из этих терминов будут знакомы читателям других книг бхикшуни Чодрон (к примеру, ее книги «Тренировка ума»); некоторые покажутся непривычными. Так или иначе, большинство терминов при первом упоминании сопровождаются исходным санскритским (и/или палийским) понятием, что помогает установить необходимые логические связи. При написании этих санскритских и палийских терминов мы отказались от латиницы и громоздких диакритических обозначений (которые многим русскоязычным читателям незнакомы) и использовали фонетический вариант, передающий общее звучание конкретного слова. Аналогичным образом, при написании китайских слов была использована система Палладия, а для японских терминов – система Поливанова. Читатель также заметит, что авторы снова и снова чередуют палийский и санскритский вариант написания многих распространенных понятий – к примеру, «камма» и «карма»; это чередование с течением времени позволяет привыкнуть к использованию обоих классических языков и научиться легко узнавать оба варианта.

Все неточности и ошибки, невольно проникшие в текст, целиком и полностью проистекают из неведения редактора русскоязычного текста; мы заранее приносим читателю свои искренние извинения за любые недочеты и надеемся, что данный бесценный труд – во многом самая сложная и объемная из книг Далай-ламы – вдохновит вас на знакомство с наследием Будды и увлекательный процесс изменения собственного ума.

Вступление

К созданию книги, которая показывала бы общие и уникальные черты буддийских традиций, можно было подойти по-разному. Мы, буддисты, все склоняемся перед Буддой, совершаем подношения и исповедуемся в своих нравственных проступках. Мы медитируем, изучаем и читаем вслух сутры и слушаем учения. Во всех буддийских сообществах есть храмы, монастыри, места отшельничества и центры. Объяснение сходств и различий между этими внешними видами деятельности, безусловно, могло бы способствовать взаимопониманию.

Тем не менее эта книга сосредоточена на учениях – на общности представлений и уникальных философских положениях в традициях, которые мы называем «палийской» и «санскритской». Эти термины используются просто удобства ради; не следует считать, что эти две традиции однородны. Практики и учения обеих традиций восходят к самому Будде. Палийская традиция восходит к суттам и комментариям на пракритах, старосингальском и пали. Она опирается на палийский канон и в настоящее время главным образом распространена на Шри-Ланке, в Мьянме, Таиланде, Камбодже, Лаосе и в некоторых частях Вьетнама и Бангладеш. Санскритская традиция происходит от сутр и комментариев на пракритах, санскрите и языках Центральной Азии; она опирается на китайские и тибетские каноны. В настоящее время она главным образом практикуется в Тибете, Китае, Тайване, Корее, Японии, Монголии, Непале, Гималайском регионе, Вьетнаме и в некоторых регионах России. Обе традиции представлены в Малайзии, Сингапуре, Индонезии и Индии, а также странах Запада и Африки.

Хотя традиции пали и санскрита исходят от одного учителя – Будды, у них есть отличительные черты. Каждая внесла в развитие учения особый вклад и делает акцент на конкретных его аспектах. Кроме того, эти две традиции неоднородны. К примеру, буддизм Восточной Азии и тибетский буддизм на внешнем уровне проявляются совсем по-разному; но поскольку обе ветви исходят из одного и того же источника – сходного собрания санскритских текстов – и у них много общих представлений, обе они входят в так называемую «санскритскую традицию».

Темы этой книги в значительной степени описаны с наиболее распространенной в каждой традиции точки зрения. Эта точка зрения может отличаться от той, которую предлагают конкретные ветви традиции или конкретные учителя. В некоторых случаях нам пришлось выбрать один способ изложения из множества возможных. К примеру, в главе, посвященной бессамостности («не-я») из всех представлений санскритской традиции мы выбрали воззрение прасангики-мадхьямаки, описанное Цонкапой. В других случаях мы описывали конкретную тему – к примеру, тему бодхичитты – в соответствии с тибетскими представлениями, а уже затем указывали на отличительные особенности китайского подхода.

В обеих традициях существует огромный свод литературы, и принимать решения о том, что стоит включить в данную книгу, было непросто. Его Святейшество Далай-лама и я предпочли бы добавить или более подробно объяснить множество тем, но тогда книга стала бы слишком объемной. Мы приносим свои извинения за то, что не можем обсудить широкий спектр взглядов, интерпретаций и практик в рамках каждой традиции, и просим проявить терпение, если конкретные темы, которые вы считаете важными, отсутствуют или описаны кратко. Цитаты из писаний, которые мы предпочли бы включить, также пришлось опустить из-за установленного объема книги – так же как и титулы с эпитетами.

Многие читатели этой книги, несомненно, будут иметь большие познания в собственной буддийской традиции. При чтении объяснений (или даже переводов текстов), отличных от вашей традиции, у вас может возникнуть мысль: «Это неверно!» В такие моменты вспоминайте: другие традиции, возможно, используют иные слова, чтобы выразить тот же смысл, что и ваша. Вспомните также о пользе, вытекающей из знания многообразия учений Будды.

По замыслу Его Святейшества, эта книга должна способствовать развитию взаимопонимания между буддистами во всем мире. Мне очень повезло, что он доверил мне это чрезвычайно благодетельное начинание. Большую часть учений, посвященных санскритской традиции, даровал Его Святейшество. Я взяла их из его публичных учений, а также из наших частных бесед, которые проходили на протяжении многих лет. Эти учения были переведены геше Лхакдором, геше Дорджи Дамдулом и геше Тубтеном Джинпой. Соответствующую часть рукописи проверили геше Дорджи Дамдул и геше Дадул Намгьял. Среди источников, посвященных китайскому буддизму – работы таких китайских мастеров, как Цзун-ми, Иныиунь, Ханыпань Дэцин, Шисянь, Цзицзян, Тайсюй и Оу-и Чжисюй, а также беседы с бхикшу Хоукуанем, бхикшу Хуэйфэном, бхикшу Дхармами-трой, бхикшу Цзяньхуем, доктором Линь Чэнь-ко и доктором Ван Цзин-чуа-нем. Поскольку я была посвящена в бхикшуни на Тайване, у меня есть сердечная связь с китайской традицией. Чтение палийских сутт, трудов Буддагхоши, Дхаммапалы и учений современных авторов (таких как Леди Саядо, Ньянамоли Тхера, Ньянапоника Тхера, Сома Тхера, Бхиккху Бодхи и Бхиккху Аналайо), открыли мне глаза на красоту палийской традиции. Я изучила цикл из 123 посвященных «Мадджхима-никае» лекций Бхиккху Бодхи, и он с огромной щедростью разъяснил мне некоторые вопросы в личной переписке. Он также проверил те части этой книги, которые описывают палийскую традицию. Его Святейшество также просил меня посетить Таиланд, получить там учения и попрактиковать в местном монастыре, чему я посвятила две недели.

Пали и санскрит – языки лингвистически схожие, но не идентичные. Поскольку некоторые термины (к примеру, «медитативное сосредоточение») на русском языке звучат громоздко, иногда они приводятся на пали и санскрите – как, соответственно, «джхана» и «дхьяна». В некоторых главах палийские и санскритские представления о конкретных темах изложены в отдельных разделах; в других главах они представлены параллельно. Всякий раз, когда речь идет о палийской точке зрения, написание терминов приведено на пали; при обсуждении санскритской традиции использованы термины на санскрите. Когда в круглых скобках указаны два термина, первый из них приведен на пали, второй – на санскрите. Когда приведен только один термин, он либо одинаково звучит на обоих языках, либо соответствует той традиции, которая обсуждается в данном отрывке. Палийские и санскритские термины в скобках обычно приводятся только при первом упоминании слова. Когда палийские и санскритские термины используются без перевода, курсивом слово выделяется только в первый раз.

Термин «четыре благородные истины» был заменен более точным переводом – «четыре истины арьев», что часто сокращается просто до «четырех истин».

В тексте могут встретиться несколько русскоязычных терминов, которые будут отличаться от тех, что привычны последователям палийской традиции. Используя эти термины в первый раз, я постаралась привести и более привычный вариант. Также могут встретиться и незнакомые некоторым читателям варианты перевода санскритских понятий. Это неизбежно, и я прошу вас проявить терпимость.

Все ошибки, неувязки и любые неточности проистекают из моего собственного неведения – и здесь я также взываю к вашему терпению. Все это никоим образом не относится к словам Его Святейшества.

Благодарность

Я выражаю глубокую благодарность нашему Учителю Будде: он даровал нам эти драгоценные учения Дхармы, что наполняют нашу жизнь смыслом и ведут нас к истинной свободе от дуккхи. Я также выражаю почтение линиям преемственности реализованных буддийских мастеров всех традиций, благодаря которым Дхарма Будды процветает до сих пор.

В дополнение ко всем тем, чьи имена упомянуты выше, я глубоко признательна за помощь Самдонгу Ринпоче, геше Сонаму Ринчену, доктору Александру Берзину, Трэйси Трэшер, сотрудникам секретариата Его Святейшества, общине аббатства Шравасти, а также Тиму Макнилу и Дэвиду Киттельстрому из Wisdom Publications. Все знания возникают взаимозависимо, так что доброта и мудрые советы этих и многих других кальянамитр сделали данный труд неизмеримо лучше.

Если не указано иное, местоимение «я» в основном тексте книги всегда относится к Его Святейшеству.

Бхикшуни Тубтен ЧодронАббатство Шравасти13 июня 2014 года

Глава 1
Происхождение и распространение буддийского учения

Все люди думают по-разному. У всех разные потребности, интересы и склонности практически во всех сферах жизни, включая религию. Как искусный учитель, Будда даровал различные учения, которые соответствовали бы многообразию живых существ. Мы рассмотрим развитие двух основных буддийских традиций, в которых эти учения содержатся – палийской и санскритской[2]. Сперва, однако, нужно рассмотреть историю жизни Будды Шакьямуни.

Жизнь Будды

Согласно обеим традициям, Сиддхартха Гаутама был принцем из клана Шакьев. Он родился и вырос в V–VI веках до нашей эры поблизости от современной границы между Индией и Непалом. Он был добрым ребенком, чрезвычайно одаренным в искусствах и науках своего времени. В детстве Сиддхартха обособленно жил во дворце, но, повзрослев, отважился выйти за дворцовые стены. В городе он увидел больного человека, старика и труп, что побудило его задуматься о том, что природа жизни – страдания. Встретив нищенствующего монаха, он задумался о возможности освобождения от сансары, и потому в возрасте двадцати девяти лет покинул дворец, снял царский наряд и принял образ жизни странствующего монаха, живущего подаянием.

Сиддхартха учился у великих мастеров своего времени и освоил их методы медитации, но выяснил, что они не приводят к освобождению. Шесть лет он провел в лесу, практикуя суровую аскезу, однако понял, что истязание тела не приводит к обузданию ума, и тогда принял срединный путь – стал ради духовной практики поддерживать здоровье тела, не предаваясь при этом ненужным удовольствиям.

Сидя под деревом бодхи там, где сейчас находится Бодхгая, Сиддхартха дал себе слово не вставать с места, пока не достигнет полного пробуждения. В полнолуние четвертого лунного месяца он завершил процесс очищения ума от всех завес, развил все благие качества и стал полностью пробужденным буддой (саммасамбудда, самъяксамбудда). Ему было тридцать пять лет, и последующие сорок пять лет своей жизни он учил всех желающих тому, что познал на собственном опыте.

Будда давал учения мужчинам и женщинам из всех социальных слоев, рас и возрастных групп. Многие из них оставляли жизнь домохозяев и становились монахами; так образовалась община сангхи. Последователи Будды достигали реализации и становились искусными учителями, а затем делились своими познаниями с другими, таким образом распространяя учения по всей древней Индии. В последующие века Дхарма Будды распространилась на юге – на Шри-Ланке; на западе – на территории нынешнего Афганистана; на северо-востоке – в Китае, Корее и Японии; на юго-востоке – в Азии и Индонезии; и на севере – в Центральной Азии, Тибете и Монголии. В последние годы множество центров по изучению Дхармы появилось в странах Европы, Северной и Южной Америки, в бывших советских республиках, в Австралии и в Африке.

Я чувствую глубинную связь с Буддой Гаутамой и испытываю глубокую благодарность за его учения и тот пример, который он всем нам подал. Он обрел невиданные прежде прозрения относительно того, как работает ум, и учил, что наше мировоззрение влияет на наш опыт; что переживания страдания и счастья не навязаны нам другими, а возникают вследствие неведения и омрачений нашего же ума. Освобождение и полное пробуждение – это также состояния ума, а не некая внешняя среда.

Буддийские каноны и распространение дхармы

Колесница и путь – это синонимы. Хотя иногда эти понятия используют для обозначения последовательного набора духовных практик, с технической точки зрения они описывают сознание мудрости, объединенное с неизмышленным отречением.

Будда повернул колесо Дхармы, описав практики трех колесниц: колесницы слушателей (савакаяна, шравакаяна); колесницы самостоятельно-реализованных (паччекабуддаяна, пратъекабуддаяна)\ и колесницы бодхисаттв (бодхисаттая-на, бодхисаттваяна). Согласно санскритской традиции, различия между тремя колесницами состоят в мотивации, направленной на достижение конкретной цели, в выборе основного объекта медитации и в количестве заслуг и времени, необходимых для достижения цели. Учения и практики всех трех колесниц представлены как в палийской, так и в санскритской традиции. В целом, те, кто практикует колесницу слушателей, в основном следуют палийской традиции, а те, кто практикует колесницу бодхисаттв, – санскритской. В наши дни в мире вряд ли найдется последователь колесницы самостоятельно-реализованных.

За несколько веков после ухода Будды его учения широко распространились в Индии. На Шри-Ланку из Индии их принесли сын и дочь царя Ашоки; случилось это в III веке до нашей эры. Ранние сутты передавались изустно бханаками – монахами и монахинями, чья работа заключалась в заучивании сутт. Согласно ланкийским источникам, эти сутты были записаны примерно в первом веке до нашей эры – так и оформилось то, что мы сейчас называем палийским каноном. На протяжении веков создавался свод комментариев к этим текстам; этот процесс начался в Индии, а позже свой вклад в него внесли сингальские монахи, писавшие на старосингальском. В V веке великий переводчик и комментатор Буддагхоша составил свод древних комментариев и перевел их на пали. Он также написал свой знаменитый труд «Висуд-дхимагга» и многочисленные комментарии. Другой монах из южной Индии, Дхаммапала, который жил на сто лет позже, также написал много комментариев на пали. Сегодня пали – это язык священных писаний, объединяющий всех буддистов тхеравады.

Санскритская традиция возникла в первом веке до нашей эры и постепенно распространилась по всей Индии. Индийские философские системы – вайбхашика, саутрантика, йогачара (также известная как читтаматра или виджнянавада) и мадхьямака – развивались по мере того, как ученые формировали разные мнения по вопросам, не разъясненным четко в сутрах. Хотя многие положения в палийской традиции в той или иной мере согласуются с одной из четырех перечисленных выше философских школ, полностью отождествлять ее ни с одной из них нельзя.

Со временем появилось несколько монастырских университетов – Наланда, Одантапури и Викрамашила – где вместе учились и практиковали буддисты, придерживающиеся разных традиций и философских школ. В древней Индии был широко распространен обычай философских диспутов: проигравшие должны были перейти в школу победителей. Буддийские мудрецы разрабатывали логические доводы и логические цепочки, которые позволили бы доказать справедливость буддийской доктрины и отклонить философскую критику со стороны не-буддистов. Знаменитые участники диспутов также были великими практикующими. Безусловно, не все буддийские практикующие были заинтересованы в таком подходе; многие предпочитали изучать сутры или медитировать в отшельничестве.

В настоящее время существуют три канона: палийский, китайский и тибетский; санскритский канон в Индии составлен не был. Каждый из канонов делится на три «корзины» (питака), или категории учений, которые соотносятся с тремя высшими тренировками. Корзина винаи отвечает главным образом за свод монашеских правил поведения, корзина сутр придает особое значение медитативному сосредоточению, а корзина абхидхармы в основном посвящена мудрости.

Китайский канон был впервые опубликован в 983 году; позже было опубликовано несколько других вариантов. В настоящее время стандартным изданием считается «Тайсе синею дайдзоке», опубликованное в Токио в 1934 году. Оно состоит из четырех частей: (1) сутры, (2) виная, (3) шастры (трактаты) и (4) дополнительные тексты, исходно написанные на китайском языке. Китайский канон очень обширен; в нем много текстов, также входящих и в палийский, и в тибетский каноны. В частности, агамы в китайском каноне соответствуют первым четырем никаям из канона палийского.

Тибетский канон был отредактирован и систематизирован Будоном Ринпоче в XIV веке. Первая версия тибетского канона была опубликована в Пекине в 1411 году. Последующие издания были опубликованы в тибетском Нартанге (в 1731–1742 годах), а затем в Дерге и Чоне. Тибетский канон состоит из Кангьюра, собрания слов Будды в 108 томах, и Тенгьюра, великих индийских комментариев в 225 томах. Большинство из этих текстов были переведены на тибетский непосредственно с индийских языков (в основном с санскрита), но некоторые – с китайского и языков Центральной Азии.

Палийская традиция

Буддизм распространился на Шри-Ланке, в Китае и Юго-Восточной Азии за много веков до того, как проник в Тибет. Вам, как нашим старшим братьям и сестрам, я выражаю свое почтение.

Современная тхеравада произошла от стхавиравады, одной из восемнадцати школ древней Индии. По всей видимости, название «тхеравад» не использовалось для обозначения какой-либо индийской школы – пока буддизм не пришел на Шри-Ланку. Сингальская историческая хроника «Дипавамса» использовала термин «тхеравада» в IV веке, описав им живущих на острове буддистов. В тхераваде существовало три подгруппы, у каждой из которых был монастырь с тем же названием: Абхаягири (Дхармаручи), Махавихара и Джетавана. У последователей тхеравады группы абхаягири были тесные связи с Индией, и потому они заимствовали много санскритских элементов. Приверженцы джетаваны делали то же самое, но в меньшей степени, а последователи махавихары сохраняли ортодоксальные учения тхеравады. В XII веке король Шри-Ланки упразднил традиции абхаягири и джетаваны и объединил их монахов с махавихарой, которая с тех пор стала главной школой.

Буддизм сильно пострадал после того, как ланкийская столица пала под натиском армии Чолов в 1017 году. Монашеские ордена бхиккху и бхиккхуни были уничтожены, однако позже король Шри-Ланки восстановил институт бхиккху, пригласив для передачи обетов монахов из Бирмы. Буддийская Дхамма снова расцвела на Шри-Ланке, и страна стала считаться мировым центром тхеравады. Когда учение тхеравады или линия монашеского посвящения в одной из стран сильно ослабевали, лидеры страны могли для передачи обетов пригласить монахов из другой тхеравадинской страны. Такой подход используется до сих пор.

В конце XVIII века тайский король Рама I стал избавлять буддизм от элементов брахманизма и тантрических практик, хотя их следы можно увидеть и сегодня – во дворе многих буддийских храмов в Таиланде встречаются статуи четырехликого Брахмы. Король Рама IV (1851–1868 годы), который до восхождения на престол почти тридцать лет был монахом, собственными глазами видел упадок монашеской дисциплины и буддийского образования. Он начал процесс обширных реформ в сангхе: позаимствовал линию передачи обетов из Бирмы; основал дхаммаюттика-никаю; объединил другие школы в маханикаю; предписал обеим школам строже соблюдать монашеские заповеди и поставил обе под контроль общего органа духовной власти. Реформируя монашеское образование, он написал серию учебников, в которых использовал более рациональный подход к Дхамме и убрал элементы небуддийской народной культуры, которые с тайским буддизмом оказались связаны. Власть в Таиланде стала более централизованной, и правительство взяло на себя полномочия назначать наставников, которым разрешено было передавать монашеские обеты. Закон о Сангхе 1902 года учредил Высший совет сангхи (Махатхера Самакхом) во главе с сангхараджещ таким образом все монахи оказались под властью короля. Брат короля Рамы V, принц Вачираян, написал новые учебники, которые стали основой для национальных экзаменов сангхи. Такие экзамены способствовали улучшению качества монашеских знаний, а также выделяли монахов, которые могли затем продвинуться в духовной иерархии.

Дхамекх-ступа, место, где Будда преподал свое первое учение. Сарнатх, Индия

Колониализм навредил буддизму на Шри-Ланке, но интерес нескольких выходцев с Запада – особенно теософов Елены Блаватской и Генри Олкотта – побудил таких буддистов-мирян, как Анагарика Дхаммапала, на более рациональное описание буддизма и общение с буддистами из других стран. В деле взаимодействия с колониализмом и создания независимой нации буддизм стал для ланкийцев объединяющей идеей.

В Бирме (ныне Мьянма) колониализм не так сильно навредил буддизму и даже побудил короля попросить монахов учить при дворе медитации випассаны. Вскоре медитации стали обучаться миряне из всех социальных классов. Монахи Леди Саядо (1846–1923 годы) и Мингон Саядо (1868–1955 годы) основали центры медитации для мирян, а Махаси Саядо (1904–1982 годы) передал свои учения учителям-мирянам. Этот стиль медитации теперь популярен в Мьянме.

Способы выбора сангхараджи различны. В Таиланде, как правило, он назначается королем; в других странах используется принцип монашеского старшинства или полудемократический процесс. Полномочия сангхарадж также различны: некоторые из них остаются лишь номинальными главами сангхи; другие, как, например, покойный Маха Гхосананда из Камбоджи, пользуются большим влиянием – благодаря своей практике, благотворительной деятельности и продвижению социальных изменений. Тайский сангхараджа – должность, которая существует с XVIII века; она встроена в национальную иерархию. Сангхараджа занимается важными для сангхи вопросами и обладает юридической властью над монахами. Он сотрудничает со светским правительством, а помогает ему Высший совет сангхи. В Камбодже должность сангхараджи была упразднена во время правления «красных кхмеров», а в 1981 году восстановлена.

Во многих странах национальные правительства проводили реформы, побочным эффектом которых было ослабление традиционной роли представителей сангхи как учителей и врачей – их вытесняли светские системы современного образования и медицины. В результате монахам тхеравады, а также их собратьям в странах, следующих санскритской традиции, пришлось в условиях модернизации переосмыслять свою роль в обществе.

Буддизм в Китае

Буддизм проник в Китай в первом веке нашей эры – сначала благодаря Шелковому пути, который пролегал сквозь страны Центральной Азии (где тогда процветал буддизм), а затем по морю из Индии и Шри-Ланки. Ко второму веку в Китае уже существовал один буддийский монастырь; велась работа по переводу текстов на китайский язык. В ранних переводах использовалась непоследовательная терминология, что вело к некоторому недопониманию буддийской мысли, но к пятому столетию терминология в большей степени устоялась. Кроме того, в начале пятого века было переведено большее число текстов винаи. На протяжении многих веков императоры спонсировали переводческие группы, и потому на китайский язык было переведено множество буддийских сутр, трактатов и комментариев из Индии и Центральной Азии.

Буддизм в Китае представлен разнообразными школами. Некоторые воззрения и практики разделяют все школы, но другие остаются уникальной частью школ конкретных. Некоторые школы выделяются на основе своей философской системы; другие на основе стиля практики, третьи – главных текстов. С исторической точки зрения в Китае возникли десять крупных школ.

1. Школа чань (яп. дзен) была в начале VI века принесена в Китай индийским мастером медитации Бодхидхармой. Он был двадцать восьмым индийским патриархом и первым китайским патриархом этой школы. В настоящее время существуют два направления школы чань: линьцзи (яп. риндзай) и цаодун (яп. сото). Линьцзи в первую очередь используют хуатоу (коаны) – ставящие в тупик утверждения, побуждающие практикующего выйти за пределы концептуального ума; в этой школе говорится о внезапном пробуждении. Цаодун уделяет больше внимания «простому сидению» и использует постепенный подход.

Ранние мастера чань опирались на «Ланкаватара-сутру» и на сутры праджняпарамиты, такие как «Важраччхедика-сутра». Позже они также заимствовали представление о татхагатагарбхе, или «сущности будды». В китайской школе чань популярна и «Шурангама-сутра». В настоящее время большинство корейских последователей чань и некоторые из числа китайских изучают мадхьямаку – философию срединного пути. Ключевую роль в распространении школы дзен в Японии XIII века сыграли Догэн Дзэндзи и Меан Эйсай.

2. Школа Чистой Земли (кит. цзинту, яп. дзедо) опирается на три сутры Чистой Земли – на малую и обширную «Сукхавативьюха-сутры» и на «Амитаюрдхьяна-сутру». В этой школе особый упор делается на повторении имени Будды Амитабхи и на том, чтобы возносить истовые молитвы о перерождении в его чистой земле, где есть все необходимые условия для практики Дхармы и достижения полного пробуждения. Чистую Землю можно также рассматривать как чистую природу нашего собственного ума. Китайские мастера, такие как Чжии, Ханыиань Дэцин и Оу-и Чжисюй, писали комментарии к практике Чистой Земли, где рассматривали возможность достижения безмятежности и постижения природы реальности при помощи медитации на Амитабхе. После IX века практика Чистой Земли была включена во многие другие китайские школы, и сегодня во многих китайских монастырях практикуют как чань, так и учения Чистой Земли. В конце двенадцатого века Хонэн принес учения Чистой Земли в Японию.

3. Тяньтай (яп. тэндай) основана Хуэйсы (515–576 годы). Его ученик Чжии (538–597 годы) описал последовательное продвижение в практике, которая начинается с простого и ведет к самым глубоким уровням. Высшие учения в этой школе основаны на «Саддхарма-пундарика-сутре», «Махапаринирвана-сутре» и трактате Нагарджуны «Махапраджняпарамита-упадеша». Эта школа стремится к равновесию между учебой и практикой.

4. Школа хуаянь (яп. кэгон) основывается на «Аватамсака-сутре», переведенной на китайский язык около 420 года. Великими мастерами школы хуаянь были Душунь (557–640 годы) и Цзун-ми (781–841 годы). Эта школа делает упор на взаимозависимости всех людей и явлений и взаимопроникновении их миров. Человек влияет на мир, а мир влияет на человека. Философия хуаянь также придает особое значение деятельности, которую бодхисаттвы осуществляют в этом мире ради блага всех существ.

5. Школа саньлунь (яп. санрон), или мадхьямаки, была основана великим индийским переводчиком Кумарадживой (334–413 годы) и в первую очередь основывается на «Муламадхьямака-карике» и «Двадашаникая-шастре» Нагарджуны и «Шатака-шастре» Арьядевы. Иногда четвертым главным текстом школы саньлунь называют «Махапрадж-няпарамита-упадешу» Нагарджуны. Это направление опирается на сутры праджняпарамиты и в соответствии с «Акшаяматинирдеша-сутрой» утверждает, что именно они раскрывают истинный смысл учения Будды.

6. Школа йогачары (кит. фасян, яп. хоссо) основана на «Сандхинирмочана-сутре», на шастрах «Иогачарабхуми» и «Виджяптиматрасиддхи» и на других трактатах Майтреи, Асанги и Васубандху. Сюань-цзан (602–664 годы) перевел эти важные тексты и создал школу после своего возвращения из Индии.

7. Школа ваджраяны (кит. чжэньянь, яп. сингон) основана на сутрах «Махавайрочана», «Ваджрашекхара», «Адхьардхашатика-праджнапарамита» и «Сусиддхикара», которые объясняют практику йога-тантры. Эта школа не была широко распространена в Китае, а в Японию ее привез Кукай (774–835 годы); там она существует до сих пор.

8. Школа винаи (кит. люй, яп. риссю) была основана Даосюанем (596–667 годы). В целом она основывается на винае Дхармагуптаки, переведенной на китайский язык в 412 году. На китайский язык также были переведены четыре других собрания винаи.

9. Школа сатьясиддхи (кит. чэнгии, яп. дзедзицу) основана на «Сатьясиддхи-шастре». Этот текст написан в стиле Абхидхармы; среди прочего, в нем обсуждается представление о пустотности. Некоторые считают, что этот текст делает упор на колеснице шравак; другие утверждают, что он соединяет колесницу шравак с колесницей бодхисаттв. Эта школа до нашего времени не сохранилась.

10. Школа абхидхармы (кит. цзюйшэ, яп. куся) основана на тексте Васубандху «Абхидидхармакоша». В Китае она появилась благодаря Сюаньцзану. Хотя эта школа и была популярна во времена династии Тан (618–907 годы), в золотой век буддизма, сейчас она малочисленна.

Некоторые из этих десяти направлений китайского буддизма по-прежнему существуют как отдельные школы. Учения и практики течений, не сохранившихся до сегодняшнего дня, были включены в школы действующие. Хотя в настоящее время отдельной школы виная не существует, практика винаи была интегрирована в другие направления китайского буддизма; сангха процветает на Тайване, в Корее и во Вьетнаме. Несмотря на то что таких отдельных школ, как абхидхарма, йогачара и мадхьямака, уже нет, их философию продолжают изучать и практиковать в школах, возникших в самом Китае, а также в Корее, Японии и Вьетнаме.

Общественные перемены начала XX века вызвали в Китае реформу и обновление буддизма. Вместе с падением династии Цин в 1917 году пришел конец и покровительству и поддержке, которые сангхе оказывал императорский двор. Новое правительство и военные и учебные заведения захотели конфисковать имущество монастырей, чтобы использовать его в светских целях. Буддистам пришлось задуматься о том, какую роль буддийская Дхарма могла бы играть в новых условиях, во взаимодействии с наукой и зарубежными культурами.

На эти социальные изменения все ответили по-разному. Тайсюй (1890–1947 годы) – пожалуй, самый известный китайский монах того времени – оживил изучение мадхьямаки и йогачары и создал для сангхи новые учебные институты, где применялись современные методы обучения. Он также позаимствовал лучшие аспекты светских познаний и призывал буддистов больше интересоваться жизнью общества. Путешествуя по Европе и Азии, Тайсюй встречался с буддистами из других традиций и учредил филиалы Всемирного института изучения буддизма. Он побуждал китайцев учиться в Тибете, Японии и на Шри-Ланке, а также создал в Китае курсы, где изучали тибетские, японские и палийские писания. Тайсюй также сформулировал принципы гуманистического буддизма, в котором практикующие стремятся очистить мир, прямо сейчас осуществляя деяния бодхисаттв, а также очищают свой ум посредством медитации.

Несколько молодых китайских монахов изучали буддизм в Тибете в 1920-х и 1930-х годах. Ученик Тайсюя Фацзун (1902–1980 годы) был монахом в монастыре Дрепунг, где изучил, а затем перевел на китайский язык несколько великих индийских трактатов и некоторые из произведений Цонкапы. Монах Нэнхай (1886–1967 годы) также учился в монастыре Дрепунг и, вернувшись в Китай, основал несколько следующих учению Цонкапы монастырей. Бисун (также известный как Син Сучжи, р. в 1916 году) тоже учился в монастыре Дрепунг, и в 1945 году стал первым китайским гешелхарампой.

Ученый Лучэн составил список работ из тибетского и китайского канона, которые требовали перевода (соответственно, на китайский и тибетский), чтобы расширить объем доступных китайским и тибетским практикующим и ученым буддийских материалов. В первой половине XX века китайские буддисты-миряне проявляли повышенный интерес к тибетскому буддизму, особенно к тантре, и потому пригласили в страну нескольких учителей из Тибета. Тибетские учителя и их китайские ученики в основном переводили тантрические тексты.

Ученик Тайсюя Иныиунь (1906–2005 годы) был эрудированным ученым, который изучал сутры и комментарии из палийского, китайского и тибетского канонов. Иныиунь много писал; самого его особенно привлекали объяснения Цонкапы. Благодаря тому, что он делал больший упор на мадхьямаку и сутры праджняпарамиты, многие китайские буддисты вновь заинтересовались этими учениями. Он разработал схему основных философских систем, представленных на сегодняшний день в китайском буддизме:

1) «Ложный и иллюзорный только-ум» (кит. вэйши) – воззрение йогачары.

2) «Истинный постоянный только-ум» (кит. чжэнь жу) – учение о татхагатагарбхе, которое популярно в Китае и оказывает сильное влияние на традиции практики.

3) «Пустотная природа, простое название» (кит. бань жо) – воззрение мадхьямаки, основанное на сутрах праджняпарамиты.

Иньшань также поощрял развитие «гуманистического буддизма».

Буддизм в Тибете

Тибетский буддизм корнями восходит к индийским университетам, таким как Наланда. С первых веков нашей эры и до начала XIII века Наланда и другие монастырские университеты состояли из множества всесторонне образованных ученых и практикующих, которые делали упор на разных сутрах и придерживались различных буддийских философских систем.

Буддизм впервые пришел в Тибет в VII веке благодаря двум женам тибетского монарха Сонгцэна Гампо (605 или 617–649 годы). Одна была принцессой из Непала, другая – принцессой из Китая; обе привезли в Тибет буддийские статуи. Вскоре были привезены и буддийские тексты (на санскрите и китайском). С конца VIII века тибетцы стали отдавать предпочтение текстам, пришедшим непосредственно из Индии; именно они и составили основную часть буддийской литературы, переведенной на тибетский язык.

Расцвет буддизма в Тибете произошел во время правления короля Трисонга Децена (756–800 годы), который пригласил из Наланды монаха, философа-мадхьямика и мастера логики Шантаракшиту и индийского тантрического йогина Падмасамбхаву. Шантаракшита посвятил в монахи несколько тибетцев, таким образом создав в Тибете сангху, а Падмасамбхава передал тибетцам тантрические посвящения и учения.

Шантаракшита также посоветовал царю организовать перевод буддийских текстов на тибетский язык. В начале IX века было выполнено множество переводов, а комиссия тибетских и индийских ученых стандартизировала многие термины и составила санскритско-тибетский глоссарий. Тем не менее во время правления царя Лангдармы (838–842 годы) буддизм стал подвергаться гонениям; монастыри закрывались. Поскольку тексты Дхармы больше не были доступны, практика людей стала фрагментарной – они больше не знали, как правильно практиковать все различные учения в качестве единого целого.

В решающий момент в Тибет был приглашен Атиша (982-1054 годы), ученый и практикующий из традиции Наланды. Он даровал в Тибете множество учений. Для того чтобы устранить ошибочные представления, Атиша написал «Бодхипатхапрадипу», где объяснил, что учения сутр и тантр можно практиковать систематически и так, чтобы они друг другу не противоречили. В результате люди пришли к пониманию того, что монашеская дисциплина винаи, идеал бодхисаттвы в сутраяне и преобразующие практики ваджраяны можно практиковать так, чтобы они друг друга дополняли. Вновь были построены монастыри; в Тибете снова начался расцвет Дхармы.

Буддийские учения, существовавшие в Тибете до прихода Атиши, стали известны как ньингма, или школа старых переводов. Новые линии передачи учения, возникшие в Тибете в начале XI века, стали называться школами новых переводов (сарма); постепенно сформировались традиции кадам, кагью и сакья. Линия кадам в итоге стала известна как традиция гелуг. Все четыре тибетских буддийских традиции, что существуют сегодня, – ньингма, кагью, сакья и гелуг – делают упор на колесницу бодхисаттв, следуя как сутрам, так и тантрам, и придерживаются воззрения мадхьямаки. Следуя примеру Шантаракшиты, многие тибетские монахи (ни) в дополнение к медитации занимаются тщательным изучением Дхармы и упражняются в ведении дебатов.

К сожалению, все еще сохраняются возникшие в прошлом неправильные названия, такие как «ламаизм», «живой будда» и «король-бог». Европейцы, которые познакомились с тибетским буддизмом в XIX веке, назвали эту традицию ламаизмом. Первыми этот термин ввели в обращение китайцы – возможно, потому, что видели в Тибете много монахов и ошибочно решили, что все эти монахи – ламы (то есть учителя). Может быть, они также видели то уважение, с которым ученики обращались к своим учителям, – и ошибочно предположили, что ученики учителям поклоняются. В любом случае, называть тибетский буддизм ламаизмом не следует.

Ламы и тулку (признанные воплощения духовных мастеров) пользуются в тибетском обществе уважением; однако в некоторых случаях эти титулы просто описывают некое социальное положение. Использование слов «тулку», «ринпоче» или «лама» применительно к некоторым людям привело к коррупции. Меня огорчает то, что люди приписывают этим титулам такое большое значение. Главное в буддизме – не социальный статус; гораздо важнее проверить компетентность человека и его качества – и лишь тогда называть его своим духовным наставником. Учителя должны усердно практиковать и быть достойными уважения независимо от того, есть ли у них какие-либо титулы.

Некоторые люди ошибочно решили: если тулку признаны воплощениями великих буддийских мастеров прошлого, они, должно быть, будды; потому их и стали называть «живыми буддами» (кит. хофо). Однако далеко не все тулку – это бодхисаттвы, а тем более будды.

Эпитет «король-бог», скорее всего, впервые был использован в каком-то западном издании; так было описано положение Далай-ламы. Поскольку тибетцы считают Далай-ламу воплощением Авалокитешвары – бодхисаттвы сострадания, журналисты решили, что он подобен «богу»; а так как Далай-лама – политический лидер Тибета, его стали считать «королем». Тем не менее поскольку в настоящее время должность Далай-ламы занимаю я, я все время напоминаю людям, что я простой буддийский монах – и не более. Далай-лама – не бог; а поскольку Центральная Тибетская администрация сейчас расположена в Дхарамсале в Индии, и возглавляет ее премьер-министр, Далай-лама также и не король.

Некоторые также ошибочно сравнивают положение Далай-ламы с тем, которое занимает Папа Римский. Четыре основные тибетские традиции и их ответвления существуют более или менее независимо. Настоятели, ринпоче и другие уважаемые учителя иногда встречаются для обсуждения вопросов, представляющих взаимный интерес – при содействии департамента религии и культуры Центральной Тибетской администрации. Далай-лама их решения не контролирует. Кроме того, Далай-лама не возглавляет ни одну из четырех традиций. Во главе школы гелуг стоит Ганден Трипа, и это сменяемая позиция; в других школах существуют свои собственные методы выбора лидеров.

Наши сходства и различия

Иногда люди ошибочно считают, что тибетский буддизм, особенно ваджраяна, стоит особняком от всего остального буддизма. Когда я много лет назад посещал Таиланд, некоторые поначалу сочли, что у тибетцев совсем другая религия; но когда мы стали вместе обсуждать винаю, сутры, абхидхарму и такие темы, как тридцать семь факторов пробуждения, четыре сосредоточения, четыре нематериальных поглощения, четыре истины арьев и благородный восьмеричный путь, то увидели, что у тхеравады и тибетского буддизма много общих практик и учений.

С китайцами, корейцами и многими вьетнамскими буддистами тибетцев объединяют монашеская традиция, нравственные обеты бодхисаттв, санскритские писания и практики Амитабхи, Авалокитешвары, Манжушри, Самантаб-хадры и Будды Медицины. Тибетские и японские буддисты при встрече обсуждают обеты бодхисаттвы и такие сутры, как «Саддхармапундарика-сутра». С японской школой сингон нас объединяют тантрические практики мандалы Ваджрадхату и Вайрочаны-абхисамбодхи.

Лежащий Будда. Таиланд

Хотя в текстах, входящих в каждый канон, есть различия, в представленном в них материале существует и значительное число совпадений. В последующих главах мы рассмотрим некоторые из этих пунктов более подробно, а здесь я приведу лишь некоторые примеры.

Будда подробно разъяснил недостатки гнева и противоядия от него в палийских суттах (к примеру, SN11:4–5); им вторят учения о преодолении гнева в «Бодхичарьяватаре» Шантидевы. В одной сутте (SN4:13) приводится история о том, как Будда порезал ногу каменным осколком и ощутил сильную боль – но не стал по этому поводу сокрушаться. На подстрекательство Мары Будда ответил: «Я ложусь с сердцем, полным сострадания ко всем существам». Такое сострадание возникает во время практики «принятия и даяния» (тиб. тонглен), преподанной в санскритской традиции. В этом методе практикующий представляет, что принимает на себя страдания других и отдает другим собственное счастье.

Кроме того, альтруистическое намерение бодхичитты, столь важное в санскритской традиции, – это продолжение четырех брахмавихар, или четырех безмерных, преподанных в каноне палийском. Общими для палийской и санскритской традиций являются многие совершенства (парами, парамита). Качества любого будды, такие как десять сил, четыре бесстрашия и восемнадцать особых качеств пробужденного, описаны в текстах обеих традиций. И там, и там говорится о непостоянстве, неудовлетворительной природе, бессамостности и пустотности. Санскритская традиция считает, что содержит в себе учения палийской и дополнительно разъясняет определенные ключевые моменты – к примеру, истинное прекращение в соответствии с сутрами праджняпарамиты и истинный путь в соответствии с сутрами татхагатагарбхи и некоторыми тантрами.

Термины «тайский буддизм», «буддизм Шри-Ланки», «китайский буддизм», «тибетский буддизм», «корейский буддизм» и т. д. – просто общепринятое обозначение. В любом случае буддизм в каждой из этих стран неоднороден и содержит много буддийских практик из разных течений и философских систем. В каждом течении есть свои подгруппы, состоящие из монастырей или учителей с различными взглядами. Некоторые из этих подгрупп делают упор на учебе, другие на медитации. Одни делают упор на практике безмятежности (саматха, шаматха), другие на практике прозрения (зипассана, випашъяна); третьи практикуют их вместе.

Хотя в одной стране может присутствовать много традиций, и одна традиция может быть распространена во множестве стран. Тхераваду практикуют на Шри-Ланке, в Таиланде, Мьянме, Лаосе и Камбодже; также она встречается во Вьетнаме. В странах тхеравады некоторые следуют учениям раннего буддизма (собственно суттам), не очень полагаясь при этом на комментарии, – а другие следуют объяснениям, приведенным в традиционных комментариях. Даже монашеские одежды в одной стране или в одной традиции могут различаться.

Аналогичным образом, чань практикуют в Китае, Тайване, Корее, Японии и Вьетнаме. Хотя последователи этой школы во всех этих странах опираются на одни и те же сутры, их учения и стиль медитации между собой различаются.

В западных странах представлен буддизм множества разных традиций и стран. Некоторые группы состоят в основном из иммигрантов из Азии; их храмы оказываются одновременно религиозными и общественными центрами, где люди могут поговорить на своем родном языке, поесть знакомой пищи и научить детей родной культуре. Другие группы на Западе состоят в основном из новообращенных западных последователей. Некоторые центры посещает смешанная аудитория.

Мы – последователи Будды, а потому давайте помнить об этом многообразии и не думать, что все, что мы о другой традиции слышим или узнаем, применимо ко всем ее представителям. Аналогичным образом, не все, что слышим о практике буддизма в той или иной стране, относится ко всем ее традициям или храмам.

Действительно, мы огромная и разнообразная буддийская семья, и следуем мы учениям одного мудрого и сострадательного учителя – Будды Шакьямуни. Я считаю, что разнообразие – одна из наших самых сильных сторон. Именно оно позволило буддизму распространиться по всему миру и принести пользу миллиардам людей на этой планете.

Глава 2
Прибежище в Трех Драгоценностях

Все буддийские традиции согласны: чтобы стать буддистом, необходимо принять прибежище в Трех Драгоценностях. Хотя люди могут прийти к этому по разным причинам, устойчивое принятие прибежища возникает благодаря знанию и пониманию учений на основе рассуждений и непосредственного опыта, которые укрепляют нашу уверенность в истинности учений Будды.

Будда в первую очередь направляет нас за счет того, что описывает путь к освобождению и пробуждению. В «Самадхираджа-сутре» сказано:

Будды не смывают скверн водой,
Не устраняют дуккху существ руками,
Не переносят на других своих познаний;
Они ведут к освобождению посредством учений об истинной
природе реальности.

Мы должны следовать этому пути и самостоятельно его практиковать – никто другой за нас это сделать не в силах. Сам Будда призывал нас понять его учение, а не слепо ему следовать. Это особенно важно в XXI веке, когда грамотность и образование широко распространены, а люди уже не довольствуются слепой верой. Теперь людям стали доступны тексты множества религий, и если молодое поколение сочтет объяснения буддистов старшего поколения поверхностными, неадекватными или суеверными, убедить его не удастся. Для того чтобы принести пользу будущим поколениям, мы должны прилежно учиться и правильно практиковать Дхарму, а затем учить ей других, на примере собственной жизни демонстрируя пользу от практики учений Будды.

Для правильного принятия прибежища у нас должно быть четкое представление о том, что такое Три Драгоценности. Для этого, в свою очередь, важно понимать четыре истины арьев. На основе принятия прибежища мы продолжим учиться, размышлять и медитировать над учениями Будды, благодаря чему наше прибежище окрепнет. Это вдохновит нас еще больше учиться и практиковать. Так мы и движемся по пути. Принятие прибежища и понимание учений друг друга дополняют.

Существование Трех Драгоценностей

В палийских и санскритских сутрах Будда утверждает: тот, кто видит взаимозависимую природу явлений, видит и Дхарму; тот, кто видит Дхарму, видит Татхагату. Нагарджуна поясняет: основа для проверки существования Трех Драгоценностей – понимание взаимозависимой природы явлений.

При подробном рассмотрении мы выясняем, что личности и явления – это нечто зависимое. У взаимозависимости есть три аспекта:

1) Обусловленные вещи зависят от своих причин и условий – росток возникает из семени, а наш опыт зависит от наших прошлых действий, или кармы.

2) Все явления – как непостоянные, так и постоянные – зависят от своих составных частей[3]. Наше тело состоит из таких частей, как руки, ноги и внутренние органы, а те, в свою очередь, состоят из других частей. Наш ум состоит из последовательности краткосрочных умственных мгновений, которые образуют «поток» ума.

3) На самом тонком уровне все явления зависят от ума, который их воображает и обозначает. На основе двух рук, двух ног, туловища, головы и так далее ум воображает и обозначает тело. На основе собрания тела и ума мы обозначаем личность.

Неведение – корень сансары – цепляется за личности и явления как за обладающие «самостью» – независимой, неотъемлемой сущностью, не связанной ни с чем иным (например, с причинами и условиями, частями и представляющим/обозначающим личности и явления умом). Поскольку все личности и явления существуют в зависимости от других факторов, они пусты от независимого, или неотъемлемого, существования. Таким образом, неведение – это ошибочное состояние ума: оно лишено достоверной опоры. С другой стороны, мудрость – это надежное состояние ума, ибо оно воспринимает реальность; оно понимает, что все личности и явления пусты от независимого существования, потому что в существовании своем зависят от других факторов. Свойственное мудрости восприятие реальности может преодолеть неведение; если мы снова и снова медитируем, мудрость может полностью искоренить неведение в потоке нашего ума, благодаря чему становится возможным освобождение.

Таким образом, знание взаимозависимого возникновения помогает нам понять четыре истины, которые составляют основу учений Будды. Неведение, которое неверно воспринимает реальность, порождает омрачения – а те создают карму и приводят к дуккхе. Такова истина дуккхи и истина ее происхождения – первые две истины арьев. Знание взаимозависимого возникновения также позволяет нам понять пустотность и бессамостность: личности и другие явления пустотны от независимого существования в силу своей зависимой природы. Пустотность и зависимое возникновение можно познать посредством логических рассуждений и пережить напрямую. Мудрость, постигающая пустотность, – это четвертая истина: истинный путь, который искореняет неведение, ошибочные воззрения и омрачения, в основе которых лежит ошибочное понимание реальности. Таким образом, мы можем достичь состояния, в котором неведение и все страдания устранены. Такое состояние называется нирваной, или истинным прекращением. Это третья истина.

Именно так и существуют четыре истины арий. Последние две из четырех истин – истинные прекращения и истинные пути – это Драгоценность Дхармы. Те, кто реализовал в потоке своего ума хотя бы некоторые из этих путей и прекращений, – Драгоценность Сангхи. Достигая состояния, в котором все омрачения и завесы устранены, а все пути и качества доведены до совершенства, они становятся Драгоценностью Будды. Таким образом, мы можем оттолкнуться от того, что все явления пусты от независимого существования (но возникают в зависимости от других факторов), и так доказать существование Трех Драгоценностей. Поэтому Будда и утверждал: те, кто видят взаимозависимость, видят Дхарму, а те, кто видят Дхарму, видят Татхагату.

Такое понимание укрепляет нашу веру в Три Драгоценности, ведь мы видим возможность умственного развития, которое привело бы к реализации Трех драгоценностей. Таким образом, понимание четырех истин дает нам уверенность в том, что мы не просто можем доверять Трем Драгоценностям и воспринимать их как духовную путеводную звезду, что ведет нас к полному пробуждению, – мы сами можем стать Тремя Драгоценностями.

Историческая последовательность возникновения Трех Драгоценностей не совпадает с тем, в каком порядке их реализуют конкретные практикующие. С исторической точки зрения сначала появился Будда; затем он даровал учения Дхармы, а люди, практикуя их, достигли реализаций. Наделенные реализациями ученики стали арьями – Сангхой.

В то же время конкретный практикующий сперва реализует Драгоценность Дхармы, продвигаясь по истинному пути и достигая подлинного прекращения. Так он становится Драгоценностью Сангхи. Продолжая усиливать Драгоценность Дхармы в своем уме вплоть до достижения полного пробуждения, он становится Драгоценностью Будды.

Качества Татхагаты

Изучение качеств Трех Драгоценностей и особенно качеств Будды укрепляет нашу уверенность в том, что они способны увести нас от опасностей сансары. Обе традиции – и палийская, и санскритская, – восхваляют качества Татхагаты, описывая четыре типа бесстрашия, десять сил и восемнадцать уникальных качеств.

Чандракирти цитирует отрывок из «Мадхьямакаватары» (6.210cd), который также содержится в палийском каноне (MN12:22–26). В этом отрывке описываются четыре вида уверенности в себе

1 Интервью Фонду «Сохраним Тибет», 7 мая 2017 года.

2 То, как используются эти термины, объяснено во вступлении.

3 Постоянные явления – это такие явления, как свободное от препятствий пространство, пустотность и прекращение: они свободны от ежемгновенного распада под влиянием причин и условий.

Скачать книгу