Запад – Россия: тысячелетняя война. История русофобии от Карла Великого до украинского кризиса бесплатное чтение

Ги Меттан
Запад – Россия: тысячелетняя война. История русофобии от Карла Великого до украинского кризиса

Guy Mettan

RUSSIE-OCCIDENT

UNE GUERRE DE MILLE ANS

LA RUSSOPHOBIE DE CHARLEMAGNE À LA CRISE UKRAINIENNE

© G. Mettan

© Издательство «Паулсен», 2016

Несколько соображений по поводу книги Ги Меттана

Если мне не изменяет память, я столкнулся с господином Ги Меттаном в Париже в феврале во время «Дней русской литературы». Он – журналист, бывший директор и главный редактор весьма престижной швейцарской газеты «Трибуна Женевы», а ныне глава «Швейцарского клуба прессы». Кроме того, он автор целого ряда книг и политический деятель. Пишу об этом, чтобы читатель изначально понимал, что Меттан – человек весьма подкованный и серьезный, не из тех журналистов, которые, принюхавшись к политической ситуации, быстренько садятся лепить соответствующее моменту «произведение».

Мое внимание привлекло не столько название книги господина Меттана, которое, признаться, даже показалось мне чуть тяжеловесным, поскольку состоит из трех частей:

«ЗАПАД – РОССИЯ:

ТЫСЯЧЕЛЕТНЯЯ ВОЙНА.

РУСОФОБИЯ ОТ КАРЛА ВЕЛИКОГО ДО УКРАИНСКОГО КРИЗИСА»,

сколько подзаголовок, вынесенный на обложку швейцарским издателем:

«ПОЧЕМУ МЫ ТАК ЛЮБИМ НЕНАВИДЕТЬ РОССИЮ».

Сочетание «любовь-ненависть» показалось мне гораздо более парадоксальным и поэтому интригующим, к тому же сама тема – отношение Запада к России и к русским – меня занимает давно. Словом, когда господин Меттан обратился ко мне с просьбой написать предисловие к русскому изданию его книги, то я согласился, не задумываясь.

* * *

Много лет тому назад, перелистывая страницы замечательного американского издания, посвященного истории политической карикатуры, я наткнулся на одну, которая до сих пор стоит перед глазами: под развернутым флагом Соединенных Штатов Америки проползает пугающего вида бородатый субъект. В одной руке он держит бомбу с дымящимся фитилем, в другой держит нож; на голове у него шапка-ушанка, на которой написано «Большевик». То, что он – русский, очевидно. Карикатура появилась в 1918 году, это явный «отклик» на захват большевиками власти в России или, в зависимости от ваших политических воззрений, на Великую октябрьскую социалистическую революцию. Но как бы вы ни относились к этому событию и как бы вы ни называли его, невозможно уйти от важнейшего факта: оно, это событие, разделило мир пополам почти на восемь десятилетий. Когда американский журналист Джон Рид назвал то, что произошло тогда в Петрограде, «десятью днями, которые потрясли мир», он ни на йоту ничего не преувеличил. Да, мир вне всякого сомнения был потрясен, и даже сегодня, когда возникшего в результате той революции государства нет уже четверть века, от ее эха мир все еще трясется.

Крайне негативная реакция Запада на возникновение СССР абсолютно понятна. И дело, как мне кажется – вернее, не кажется, потому что я в этом абсолютно убежден, – не в советской системе, не в преступной античеловечности сталинского режима, не в полном отсутствии даже намека на соблюдение элементарных норм прав человека, не в ГУЛАГе и миллионах его жертв, нет, не в этом дело. Я бы даже позволил себе заметить, что для Запада (и не только для него) права человека на самом деле служили и служат прежде всего политическим инструментом обработки общественного мнения. Есть на английском языке такой термин: «buzz word». Его невозможно адекватно перевести. Я объяснил бы его так: это слово или словосочетание, которое действует на человека так, как звонок действовал на собак Павлова: у них выделялась слюна. У собак вырабатывался условный рефлекс: звонок-мясо-выделение слюны, многократный повтор чего ведет к тому, что, услышав звонок, собака начинает выделять слюну безо всякого мяса. Мы, люди, ничем от собак не отличаемся, только в данном случае «звонком» для нас служит словосочетание «права человека». Это и есть «buzz word», «слово-звонок».

Возвращаясь к сказанному выше: Западу на самом деле безразлично то, как обстоят дела с правами человека. Я утверждаю это на том простом основании, что дела с этими правами обстоят куда как плохо во множестве стран Азии, Ближнего Востока, Африки и Латинской Америки, но Запад по этому поводу, уж извините за жаргонное выражение, не парится.

Позволю себе сослаться на апокрифическую историю о том, будто, говоря о диктаторе Никарагуа Сомосе, президент Франклин Рузвельт сказал: «Сомоса – сукин сын, но он наш сукин сын». Действительно ли принадлежат эти слова Рузвельту или же другому американскому президенту, большого значения не имеет, важно лишь то, что это абсолютно точно отражает в высшей степени циночное отношение к святому понятию прав человека: если нарушает их «наш» сукин сын, то мы посмотрим в другую сторону, а вот если не наш…

Так вот, Запад не потому был враждебен СССР (читай – России, поскольку для Запада никакой принципиальной разницы между этими двумя понятиями не было), что там подавлялись права человека. Враждебность имела куда более серьезные основания, а именно: эта новая политическая система, покончив с частной собственностью на одной шестой части земной суши, призвала покончить с ней повсюду. Пройти мимо этого было совершенно невозможно. Равно как и мимо того, что собирались добиваться этого именно русские, именно русские угрожали тому, что на Западе почиталось святым и неприкосновенным. Так что страшный мужик в ушанке, с ножом и дымящейся бомбой, проползающий под звездно-полосатым стягом, олицетворял собой русского, которого боятся надо больше чумы.

Но здесь возникает пикантный момент: фобия не бывает ни рациональной, ни оправданной, чего нельзя сказать о страхе Запада перед «красной угрозой». Этот страх не был фобией, это была реакция, основанная на трезвой оценке угрозы, исходившей от Советской России, а коль скоро так, то называть это русофобией никак нельзя. Однако господин Меттан говорит о «тысячелетней войне» Запада против России, и это, конечно, нечто совсем другое. Автор видит истоки этой войны в расколе христианской церкви на две части: католицизм с центром в Риме и православие с центром в Константинополе. Но если падение Римской империи никак не ослабило значения Рима – центра католицизма, то падение Константинополя решительно перенесло «крепость» православия в Третий Рим, то есть в Москву. Противником, конкурентом Священной Римской империи стала не Византия, а Россия. Там и зарыта собака, как считает господин Меттан.

Думаю, что он прав… отчасти. Потому что в противостоянии Запад – Россия роль сыграли и другие факторы, среди которых главным я бы назвал татаро-монгольское иго, отрезавшее Россию от остального мира на два с поливиной века. Давайте вспомним, что до татаро-монгольского нашествия Киевская Русь не только широко торговала со странами, которые мы сегодня называем Западной Европой. Давайте вспомним, что сама Киевская Русь в немалой степени была сформирована Рюриковичами, представлявшими собой вполне «западное» течение. Наконец, давайте вспомним тех княжьих дочерей, которые выходили замуж за французских, датских и прочих монархов. Все это никак не говорит о какой-либо «фобии», не говоря о войне. Но вот опускается занавес – не железный, конечно, но вполне непроницаемый, – и Россия как бы исчезает, ее с точки зрения Запада того времени как бы нет. Проходят почти три века, татаро-монгольское ярмо сброшено, и вот любопытствующие и ищущие богатства купцы начинают приезжать в далекую Московию. И, приехав, столбенеют от удивления. Потому что обнаруживают страну, жители которой внешне совершенно такие же, как они сами, но порядки которых абсолютно иные.

Об этом, в частности, пишет англичанин Джайлз Флетчер, который одним из первых описывает «странных» русских.

Андрей Сергеевич Кончаловский, будучи однажды гостем моей программы, довольно остроумно заметил, что вся наша беда заключается в том, что мы слишком «на них» похожи. Вот если бы мы были, например, синего цвета или в крапинку, то «они», то бишь Запад, не ожидали бы, чтобы мы вели себя, как ведут себя они. Они, продолжал он, не ждут этого от китайцев или японцев, от арабов или жителей Африки. Почему не ждут? Да потому, что те на них не похожи. Поэтому к ним нет претензий. А вот мы похожи…

Этот взгляд попахивает чуток расизмом, но ему нельзя отказать в определенной справедливости.

Часто, когда говорят о русофобстве, ссылаются на книгу маркиза де Кюстина («Россия в 1839 году»), но, как мне кажется, напрасно. Ведь де Кюстин приехал в Россию по двум причинам: во-первых, он хотел переплюнуть маркиза де Токвиля, книга которого, «Демократия в Америке», составила ему невероятную популярность и славу, которым де Кюстин страшно завидовал; во-вторых, в пику де Токвилю, который поехал в Америку, чтобы выяснить, почему демократия оказалась сильнее монархического строя, де Кюстин поехал в Россию, чтобы на ее примере доказать обратное, превосходство монархии над демократическим сбродом. Он ехал в Россию с самыми лучшими намерениями, но надежды его были совершенно развеяны российской действительностью, настолько, что де Кюстин позволил себе совершенно немыслимое признание: если выбирать между тем, что я увидел в России и презираемым мною демократическим устройством, я предпочту последнее.

Мне важно довести до читателя мысль, что Россия не является невинной жертвой несправедливой и навязанной ей Западом войны и что если Запад «любит ненавидеть» Россию, то эта «любовь» возникла не на пустом месте, не говоря о том, что это «улица с двухсторонним движением».

Вместе с тем, сказанное мной нисколько не принижает значение книги господина Меттана. С моей точки зрения, эта книга прелюбопытная и важная, потому что ее автор решил проследить тему, о которой никто особо никогда предметно не говорил. Подчеркиваю, предметно, а не вообще, как принято сегодня в России, когда обвинение всех и вся в русофобии стало общим местом. Книга господина Меттана представляет собой серьезное и аргументированное журналистское расследование, с фактами которого не поспоришь (хотя ряд выводов как раз представляются мне спорными).

Как говорится, в каждой шутке – доля шутки, не бывает дыма без огня, ничего просто так, безо всякой причины, не бывает. Я не сомневаюсь в том, что эта книга заставит многих задуматься, по-новому посмотреть на многие события и засомневаться в истинах, которые они принимали, как само собой разумеющиеся.

Хорошего вам чтения!

Владимир Познер

От автора
Русофобия или «русофолия»^[1]?

Современное западное образованное общество (а оно-то и диктует) – на самом деле мало терпимо, и даже особенно – к общей критике себя, все оно – в жестком русле общепринятого направления; правда, для обуздания противящихся действует не дубиной, а клеветой и зажимом через финансовую власть. И – подите пробейтесь через клубок предвзятостей и перекосов в какой-нибудь сверкающей центральной американской^[2] газете.

Александр Солженицын. Наши плюралисты. 1982

Эта книга является одновременно результатом многолетнего профессионального опыта и реакцией на украинский кризис 2014 года.

Начиная с первых недель моей журналистской практики в «Журналь дё Женев», авторитетной и вполне либеральной газете, ныне уже не существующей, я понял, что такое двойные стандарты, применяемые западной прессой и западными лидерами по отношению к странам или политическим режимам, которые им не по вкусу. Весной 1980-го – я едва успел освоиться на новом рабочем месте – в Женеве открылось заседание Всемирной антикоммунистической лиги^[3]. Погода на выходные ожидалась хорошая, и штатные журналисты не рвались присутствовать на этом мероприятии. В результате туда отправили меня – стажера. На встрече собрались самые свирепые диктаторы и палачи планеты, посланцы Аугусто Пиночета и аргентинских генералов, корейцы, тайваньцы и представители других азиатских диктатур, коих тогда было великое множество. Все они крайне неловко чувствовали себя в гражданском, как герои дешевых сериалов, прятали глаза за стеклами темных очков, и мне казалось, что на их лбах все еще виден след от военной фуражки, снятой накануне. Вернувшись в редакцию, я честно изложил все, что видел и слышал, а поскольку было воскресенье, никто не стал вычитывать мой материал, и он пошел в печать как есть.

Какова же была оторопь моих начальников на следующее утро! Меня вызвали на ковер и устроили разнос. Откуда же мне было знать, что одним их крупнейших акционеров газеты является швейцарский представитель этой самой Всемирной антикоммунистической лиги? Мне следовало бы понимать, что диктаторы бывают разные, что диктатура диктатуре рознь. Бывают хорошие диктатуры – во главе их стоят прозападнически настроенные генералы. А бывают плохие – они свирепствуют в России и в Восточной Европе. Нельзя также говорить, что «диктаторы бросают в тюрьмы инакомыслящих и применяют пытки к политзаключенным». Надо формулировать иначе: «Это защитники свободного мира, который они охраняют от коммунистической заразы».

Таков был мой первый урок.

Несколько лет спустя, 19 ноября 1985 года, в Женеве состоялся первый саммит Рейгана и Горбачева. После войны во Вьетнаме, после ввода советских войск в Афганистан, после истории с размещением в Европе американских ракет средней дальности, после стратегической оборонной инициативы Рональда Рейгана, с которой он выступил в марте 1983 года, это была первая встреча восточного и западного лидеров. Кроме того, из России впервые приехал молодой глава государства, привезя с собой симпатичную, представительную жену, которая тут же заняла место на обложках глянцевых журналов и сама быстро купилась на эту иллюзорную популярность. В тот день мне исполнилось 29 лет, и я как сейчас помню окрылявшие меня надежды. Но вместе с тем меня не покидало ощущение ирреальности происходящего. Встречались два блока, и закоснелым оказался совсем не тот лидер, от которого ждали закоснелости.

Наиболее гибким, наиболее готовым к уступкам и идеологическим жертвам – пусть даже это была мера вынужденная – оказался не американский президент, а советский генсек. Для Горбачева договор был, что называется, дороже денег. Он не понял, что для Рейгана договор – лишь промежуточный этап и что «правовое государство», о котором столько кричат западные юристы, не более чем красивое выражение. Во-первых, при чем здесь государство – ведь речь не идет о чем-то статичном и незыблемом? А во-вторых, это самое право не является раз и навсегда установленным и незыблемым – напротив, оно постоянно меняется, виляет, выбирая окольные и непредсказуемые пути, в зависимости от интересов правящих группировок и доминирующих интеллектуальных тенденций определенного исторического момента. Совершенно в англосаксонском духе правовая система отражает не столько принципы, сколько конъюнктуру.

По сути, для Запада право – это меняющееся понятие, актуальное лишь на сегодняшний день, потому что завтра оно устареет. Оно удобно, чтобы вести войну и завоевывать новые территории невоенными средствами. Оно не является самоцелью, а отвечает известному постулату: «Все что мое – мое раз и навсегда, все что твое – подлежит обсуждению». Горбачев так и не понял этой истины и впоследствии, в 1991 году, повторил ту же ошибку, выведя советские войска из Восточной Европы в ответ на устное обещание, что НАТО не будет вводить туда свои войска. Прошло несколько лет, и вся Восточная Европа оказалась в руках НАТО, которое добралось даже до Грузии и Афганистана – территорий, удаленных от Северной Атлантики на тысячи километров. Так я на практике убедился, что добрые намерения редко приводят к правильной политике.

Это был мой второй урок.

Благие намерения в Сараево

Четыре года спустя после падения Берлинской стены, в сентябре 1993 года, будучи главным редактором газеты «Трибюн дё Женев», я приехал в Сараево вместе с делегацией журналистов из разных стран. Целью поездки было поддержать независимость газеты «Ослободжение» и защитить ее от сербов. В этот период США и ЕС под лозунгом о праве наций на самоопределение решили поменять существующие границы и спровоцировать раскол югославского союза, мало заботясь при этом о мнении составляющих его народов. Словосочетание «неприкосновенность границ» еще не вошло в западный лексикон, поэтому всем казалось абсолютно правильным перекроить карту Центральной Европы, от Чехии до Македонии, нарушив союз народов, живших доселе под одной крышей. Но это было задолго до того, как события на Украине и в Крыму заставили западных юристов интерпретировать международное право совершенно в ином ключе.

Итак, в 1993-м тон задавала группа влиятельных парижских интеллектуалов и несколько видных представителей французской и европейской прессы. Все они тогда в один голос кричали о праве на вмешательство в конфликт и о необходимости остановить «сербских варваров». История показала, что этим пророчествам суждено было сбыться два года спустя в Сребренице. Но в 1993-м сербы были всего лишь воинствующими националистами, такими же, как все, не лучше и не хуже, и было еще не поздно заключить международное соглашение, чтобы мирно и справедливо разрешить этот конфликт и избежать кровопролития.

Так вот, облачившись в каски и пуленепробиваемые жилеты, мы отправились в полуразрушенное после бомбежек здание газеты, ставшей символом сопротивления «варварам», оплотом журналистской независимости и защитником идеи многоэтнического государства. Нам устроили встречу с журналистами и несколькими еще остававшимися в редакции сербами и хорватами, окруженными плотным кольцом боснийских офицеров-мусульман. Само собой разумеется, они как «Отче наш» отбарабанили все, что мы хотели от них услышать, так что все остались очень довольны. Никому даже в голову не пришло, что мы сыграли на руку службе пропаганды боснийского президента Изетбеговича, выпустившего в 1970 году книгу «Исламская декларация» и активно насаждавшего в Боснии ислам.

После этого фарса я решил первым же самолетом СООНО (FORPRONU)^[4] улететь в Италию. «Ослободжение», самая крупная газета Сараево, которая доселе воплощала независимость и многоэтническую идею, превратилась в карикатуру, стала выражать интересы Боснии и вести пропаганду, которую в те времена еще не называли мусульманской. Мы же, журналисты, пытаясь защитить попранные свободы, стали пособниками одного лагеря против двух других. Из нас сделали боевое оружие, в то время как мы, напротив, должны были разоблачить обман и беспристрастно выслушать все стороны. Мы позабыли о том, что для торжества истины нужно, чтобы сначала прозвучали все правды; и что пресса должна остерегаться нравоучительных позиций и высказываний, потому что чаще всего они прикрывают интересы тех, кто не хочет быть назван.

Это был мой третий урок.

Четвертый урок был более личным. В 1994 году, в самый разгар кризиса, последовавшего за развалом Советского Союза, так получилось, что мы удочерили маленькую русскую девочку. Она была родом из Суздаля, звали ее Оксана, а нашли мы ее во владимирском детском доме, в 180 километрах от Москвы. Ей было три года с небольшим. Ехали мы за ней хмурым декабрьским днем, бушевала метель. Это было самое волнующее событие в моей жизни. В результате, по закону, принятому при Ельцине, я получил российское гражданство. Это совершенно изменило мое отношение к России. Если раньше мной руководило любопытство, что же будет в этой стране в посткоммунистическую эпоху, то теперь я почувствовал мою причастность ко всему, что здесь происходит. Я пришел к заключению, что для того, чтобы беспристрастно судить об этой стране – как и о любой другой, – надо перестать ее ненавидеть и начать хоть немножечко ей сопереживать.

Таков был четвертый урок.

Оказавшись в этом новом привилегированном положении, я начал более критично относиться к репортажам моих коллег о событиях в Югославии и в России. Я был как громом поражен, когда обнаружил, сколько предрассудков, сколько банальностей и предвзятых суждений формируют мнение основной массы западных СМИ. Чем больше я ездил по миру, чем больше разговаривал с людьми и читал, тем более глубокой виделась мне пропасть непонимания, разделявшая Западную Европу и Россию.

Солженицын, человек, который слишком любил Россию

В 90-е годы я был изумлен тем, как Запад повел себя по отношению к Солженицыну. Несколько десятков лет подряд мы публиковали его, прославляли, курили ему фимиам как предводителю диссидентского движения. Пока он критиковал коммунистическую Россию, мы превозносили его до небес. Но когда он эмигрировал и вместо того, чтобы участвовать в антикоммунистических коллоквиумах, предпочел уединиться в Вермонте и работать, западные СМИ и университеты от него отшатнулись.

Их кумир перестал соответствовать образу, который они себе сотворили. Он стал мешать их академическим и журналистским карьерам. Когда же Солженицын вернулся в Россию и там встал на защиту униженной и растерянной Родины, пущенной с молотка, и к тому же поднял голос против «западников» и либеральных плюралистов, отступившихся от России ради того, чтобы таскать куски пожирнее из капиталистической кормушки, на него спустили всех собак. Он превратился для Запада в выжившего из ума старика – хотя он-то как раз нисколько не изменился и с тем же рвением стал критиковать пороки рыночного тоталитаризма, с которым прежде критиковал пороки тоталитаризма коммунистического.

Его поносили, презирали, обливали грязью – и зачастую это делали именно те, кто приветствовал его первые выступления. Он же, всем ветрам назло, против самых сильных мира сего, пытавшихся преградить ему путь, защищал всегда одну и ту же идею: он горой стоял за Россию. Ему не простили, что он обратил свое перо против Запада, оказавшего ему гостеприимство и полагавшего, что писатель теперь обязан ему по гроб жизни – хотя Солженицын всегда делал одно и то же: исполнял свой долг. Диссидент единожды – диссидент навеки, таков его девиз. Про это следует помнить.

Вскоре произошли другие события, заставившие меня насторожиться. Случилось это в 1993-м, в начале ельцинского правления, когда вся западная пресса аплодировала, наблюдая, как танки стреляют по российскому парламенту. А потом – когда крупнейшие российские физики вынуждены были закрыть свои лаборатории и пойти торговать гамбургерами в «Макдоналдс», потому что им нечем было платить за квартиру. И еще когда западные «эксперты» встали на защиту исламских террористов, ополчившихся на русских в Чечне и убивавших заложников. При этом, когда те же террористы взорвали башни-близнецы в Нью-Йорке и перекрыли Западу восточную нефть, «эксперты» возмутились до глубины души. Более того, наши массмедиа носили на руках постсоветских олигархов, присвоивших природные богатства своих стран, чтобы затем продать их на Запад «во имя демократии и свободы торговли» – а на самом деле для того, чтобы на вырученные деньги прикупить себе английский футбольный клуб или поучаствовать в президентской гонке (приблизительно так же дела обстояли и на Украине, как, например, в случае с премьерским креслом Юлии Тимошенко).

И России, и Западу не на пользу такие огульные суждения и то, в каком карикатурном, оскопленном виде доходит до них информация друг о друге. Например, когда в 2014-м на Майдане вспыхнул мятеж, переросший в государственный переворот, а затем и в гражданскую войну, западные СМИ отреагировали на это новой истерикой, адресованной России. Тогда я понял, что не могу молчать, не могу оставить без ответа отвратительные речи обвинителей, мотивирующих свои нападки необходимостью реакции на «пропаганду» российских СМИ.

В надежде если не сломать, то хотя бы сделать менее неприступной стену предрассудков, я взялся за этот труд и погрузился в сложные, запутанные, но чрезвычайно увлекательные глубины истории, чтобы проследить, когда зародились и сформировались искаженные представления Запада о России. Начал я с эпохи, когда Карл Великий разорвал отношения с Византией.

Русофобия, прочно укоренившаяся в западных правительствах и редакциях западных газет и разросшаяся сегодня до истерики и безумства, не является чем-то вечным и незыблемым. Именно это я постараюсь показать в данной книге, единственная цель которой – убедить читателей, что не обязательно ненавидеть Россию, чтобы вести с ней диалог.

Уточним заодно – хотя это само собой разумеется, – что данное исследование ни в коем случае не направлено против Запада. Понять истоки ненависти к России вовсе не значит отрицать такие достижения цивилизации, как демократия, свобода и права человека, которые Запад отстаивал со времен Французской революции. Это также не подразумевает никаких восторгов по отношению к путинскому режиму. Критика недостойной политики Запада вовсе не равносильна оправданию промахов России.

Так что не следует думать, будто книга, которую вы держите в руках, – памфлет, направленный против Америки и Европы, воспроизводящий в зеркальном отражении стратегию двойного подхода, типичную для наших СМИ, и противопоставляющий «хорошую» Россию «плохому» Западу. Задача, стоящая перед автором этой книги, – проследить историю развития отношений между Западом и Россией во всей их сложности и воздать должное десяткам миллионов русских, которые вот уже 25 лет как пытаются построить у себя демократию – но демократию не импортированную, а выстраданную изнутри – и восстановить экономику, разрушенную приватизацией. А также сделать возможным собственное будущее – не навязанное другими странами, а являющееся продолжением русской истории.

Ко всему прочему, если эта книга местами безжалостно критикует средства массовой информации, то это вовсе не значит, что она написана против журналистов. Сотни тысяч журналистов по всему миру добросовестно трудятся в редакциях газет и журналов. Но они и сами понимают свою беспомощность и уязвимость перед хозяевами СМИ, которые не в состоянии защитить их от прессинга влиятельных сил, экономических структур и политических лидеров. Журналист образца 2016 года постоянно боится потерять работу. Он не в силах сопротивляться требованиям политкорректности и установкам информационных агентств, он вынужден подавать свой материал так, чтобы он не противоречил бытующим представлениям и ожиданиям правящих группировок. Времени у него мало, независимость его эфемерна, он подчиняется силе привычки и ободряющему чувству растворения в массе. В этом он сродни тем политикам, для которых быть правым в одиночку равносильно смерти, зато быть неправым, но вместе со всеми, по крайней мере, гарантирует им политическую жизнь.

Если бы моя книга, показывая непреодолимость предрассудков, унаследованных от прошлых эпох, помогла остановить эту подспудную войну, эту тысячелетнюю неприязнь, которая гложет Запад изнутри, лишая его огромной части самого себя, цель была бы достигнута. Взглянув на себя со стороны, мы должны, наконец, понять, что Запад – это не только Соединенные Штаты и Евросоюз. Это даже не территория от Португалии до Урала, как говорил генерал де Голль. Нет, Запад простирается от Атлантики до Тихого океана.

Эта книга состоит из трех частей. Первая часть показывает на конкретных примерах, насколько сильны на Западе предвзятые антирусские настроения. Первая глава этой части посвящена русофобии. Во второй речь пойдет о ее проявлениях во время недавних событий, таких как авиакатастрофа над Юберлингеном, захват заложников в Беслане, война в Осетии и Олимпийские игры в Сочи. Из третьей главы вы узнаете, как во время украинского кризиса западные средства массовой информации отказались беспристрастно излагать факты, осмысливать происходящее и высказывать мнения, противоречащие официальной версии.

Вторая часть книги посвящена историческим, религиозным, идеологическим и геополитическим причинам, породившим ненависть к России, и тем формам, которые эта ненависть принимала. Книга прослеживает историю русофобии разных европейских народов на протяжении тринадцати веков – точнее, с того момента, как Карл Великий получил титул римского императора. От церковной и имперской борьбы за власть между Карлом Великим и папой римским – до зарождения русофобии у французов, англичан, немцев, а вслед за ними и американцев. Это неприятие выливалось в войны Запада против России, растянувшиеся на тысячу лет (правда, и русские отвечали тем же, будем справедливы!).

Третья часть книги рассказывает о методах нынешней русофобии: во-первых, это создание специального языка, которым пользуются средства массовой информации и академические круги. Во-вторых – создание образа злого гения, Владимира Путина, который вписывается в традиционную мифологию, согласно которой страшный, лохматый русский медведь послушен своему хозяину и угрожает Европе. Книга проанализирует современные события (включая украинский кризис) с точки зрения этих дремучих представлений и покажет, как удалось мобилизовать западную «софт-систему» против «злобной» России, готовящейся сожрать «чистую и невинную» Европу.

И наконец, в заключении я покажу, что категорическое неприятие российской инаковости происходит оттого, что западное самосознание так до конца и не сформировалось. Европе, рассеченной границами и переживающей кризис, необходим враг в образе России, чтобы почувствовать свое единение. Дабы обрести уверенность, Запад, подобно мачехе Белоснежки, то и дело вопрошает магическое зеркало. Но русское зеркало, в отличие от западного, не желает повиноваться и не устает повторять, что Европа – не самая прекрасная страна в мире, а есть где-то на востоке, за тридевять земель, другая страна, которая куда как краше. Так что книга завершается ироничным переложением сказки про Белоснежку. Это своего рода пародия на глубокие и довольно запутанные отношения, которые связывают Европу и Россию.

Я вполне отдаю себе отчет в том, что коснулся запретной темы, которую старательно обходят европейские университеты. Те авторы, которых я цитирую в этой книге, говорили мне, что были вынуждены прервать свои изыскания, потому что их лишили финансирования. Я также вполне сознаю, что написал скорее журналистское досье, чем академическое исследование, которое мог бы осуществить профессор истории, возглавляющий престижную университетскую кафедру. Я ставил перед собой задачу рассмотреть возможные гипотезы и дать пищу для размышлений – но отнюдь не разрабатывать академическую концепцию.

Соответственно, я готов к тому, что подвергнусь яростной критике со стороны эрудитов, которые возьмутся оспаривать каждый пункт моего исследования, «неоправданные сопоставления» и «чересчур смелые обобщения». Кроме того, мне предстоит столкнуться с идеологическими теориями, которые будут всеми возможными способами доказывать, что Путин – кровожадный тиран, а Россия – империя зла, империя-захватчик, а посему их собственное поведение – лишь «реакция на русские провокации и пропаганду».

Но, как мне кажется, я заранее снял с себя часть обвинений, избегая делать то, что делают русофобы: выпячивать факты и мнения, которые подкрепляют «предвзятую позицию», и замалчивать другие факты и мнения – те, что эту «предвзятую позицию опровергают». Внимательное чтение книги докажет, что подобные обвинения по отношению ко мне безосновательны. Более того, претензии абсолютно оторваны от реальности, что доказывает, что коренятся они в глубинах коллективного подсознания. Многовековая всемирная история ненависти к России подтверждает мою гипотезу. Надо было забраться в глубь веков, чтобы найти отправную точку подобной неприязни: это идея, что Запад лишь отвечает на изначальные антизападные или антиамериканские настроения русского общества и русского государства^[5].

Более того, каждое рассматриваемое событие, произошедшее в России, я сопоставлял с реакцией на него Запада и с критикой, которую оно вызывало, а также с аналогичным событием в западных странах. Также я привожу анализ этих событий, данный независимыми западными экспертами и нарочито игнорируемый и замалчиваемый западными средствами массовой информации и экспертами, выступающими против России. И наконец, когда ответственность за происходящее еще трудно установить (как в случае с Украиной), я ограничивался тем, что показывал, как претензии неизменно предъявляются к России, тогда как, если дело касается Запада, проблемы замалчиваются. Так что речь идет о своего рода войне, развязанной Западом и длящейся более тысячелетия, которую подогревают энергичные ответные меры России. (Ведь для любой войны нужно как минимум двое дерущихся!)

В сущности, русофобия, в отличие от англо– и германофобии, свойственной французам, сродни антисемитизму – хотя, разумеется, это далеко не одно и то же. Как и антисемитизм, русофобия не является временным явлением, связанным с определенными историческими событиями. Как и антисемитизм, она коренится прежде всего в мозгу, независимо от того, как на самом деле ведет себя объект неприязни. Как и антисемитизм, русофобия стремится возвести в принцип отдельные негативные свойства предмета ненависти – в нашем случае, такие как варварство, деспотизм, территориальная экспансия. И тогда ненависть к нации становится вроде бы оправданной.

Русофобия имеет также религиозные корни, и временные рамки этого явления установить трудно. Зародившись в незапамятные времена, религиозная неприязнь то тлеет, то вспыхивает вновь – в зависимости от исторической и политической ситуации. Порой она вдруг стихает, перешагивает через несколько поколений, чтобы потом, по таинственным причинам, разгореться с новой силой. Временами она и вовсе исчезает, неожиданно уступая место симпатии и даже восхищению. Затем случается какой-нибудь инцидент, намерения противоположной стороны оказываются неправильно поняты, слова неверно истолкованы, рождается какая-нибудь нелепая легенда, вспыхивает конфликт на границе – и вот уже ненависть приходит на смену дружелюбию.

В конечном счете, как и антисемитские, и антимусульманские, и антиамериканские настроения, неприязнь к России имеет прочные геополитические основы. Принимая различные формы, захватывая народы и культуры, распространяясь на разные исторические периоды, русофобия коренится в Северном полушарии Земли, где сильны позиции католицизма и протестантизма. Зато Азия, Африка, Аравийский полуостров, Южная Америка никогда не страдали русофобией. Что касается китайцев и японцев, то у них с Россией были территориальные конфликты, нередко приводившие к войнам, но антирусские настроения им никогда не были свойственны и в их лексиконе даже нет соответствующих слов.

А вот Соединенные Штаты, имеющие с Россией общую границу, но никогда формально с ней не воевавшие и, более того, являвшиеся ее союзником в обеих мировых войнах, прониклись к ней беспрецедентной ненавистью на государственном уровне. Эту загадку мы также хотели бы попытаться разгадать в нашей книге. Так что к данному исследованию надо относиться снисходительно, как к первому опыту в новой области, который следует дополнить, развить и продолжить, дабы разрубить этот гордиев узел, мешающий развитию всего западного мира.

Невозможно сполна отблагодарить всех тех, кто помог мне в написании этой книги. Прежде всего, я хочу поблагодарить моего швейцарского издателя, Сержа де Палена, который близко к сердцу принял тему моего исследования и снабдил меня всевозможными справочными материалами и документами. Я благодарю также тех авторов, что поддерживали меня в процессе написания книги. Я признателен первопроходцам на пути исследования нелюбви к России, и эти первопроходцы – немаловажная деталь – почти все американцы или англичане. Англосаксы довели свою русофобию до высочайшей степени наукообразности и эффективности, а потом сами же начали ее хладнокровно анализировать и критиковать, увенчав свои изыскания написанием академических трудов, отвечающих самым строгим требованиям и критериям. Нужно отдать им должное^[6].

Я нахожусь также в неоплатном долгу по отношению к следующим людям: аргентинцу Эзекьелю Адамовски, к Джону Хоусу Глисону, Тройу Пэддоку, Андрею Цыганкову, Маршаллу По, Стивену Коэну, Фелиситас Макгилкрайст, Реймонду Тарасу, Иверу Нойману и Полу Сэндерсу, которые написали невероятно интересные исследования о различных формах русофобии^[7]. В моем непосредственном окружении мне очень помогли Слободан Деспот и Марко Деспот, Эрик Хёсли, Габриэль Галис и Жорж Нива – они давали мне неоценимые советы или высказывали весьма полезные критические замечания. Кроме того, мне очень помог журнал «Монд дипломатик», а также блог Жака Сапира, всегда дающий самые свежие новости, равно как и более оппозиционный сайт Вайняарда Сейкера.

И наконец, я посвящаю эту книгу моим собратьям по перу, журналистам, которые, несмотря на трудности и опасности, встающие на их пути, продолжают добросовестно исполнять свой профессиональный долг, стараясь не кривить душой и оставаться в ладу со своей совестью. Я хочу почтить также память 64 профессиональных журналистов, 6 других сотрудников СМИ и 19 блогеров, убитых в 2015 году^[8]. Их пример напоминает нам, что за свободу слова нам может мстить не только внешний враг, угроза может исходить изнутри нашего с вами мира.

Часть первая
Сила предрассудков

Глава I
Русофобия или Россия глазами других народов

Чем западные советологи отличаются от западных китаистов? Китаисты Китай любят, а советологи Россию ненавидят.

Русская шутка

Зачем ругать кого-то по пустякам, когда можно во всех грехах обвинить Россию?

Сергей Армейсков. Бритва капитана Обвиова. Russian Universe Blog^[9]

Каким мерилом измерить Россию? Как описать эту загадочную страну? Такими вопросами задавались все путешественники, дипломаты, комментаторы, шпионы и журналисты, которым за последние пятьсот лет доводилось ступать на русскую землю. Но ответ на эти сакраментальные вопросы они так и не нашли.

Русские и сами не в состоянии ответить на этот вопрос, хотя каждое новое поколение сызнова пытается понять: что же такое Россия? Русские себя не жалеют, силясь определить, европейцы они или азиаты. Нет ответа. Некоторые мыслители утверждали, что сердце их принадлежит Западу и что нужно искоренить в душе все пережитки татарщины. Другие, напротив, стремились подчеркнуть свое славянство, уходящее корнями в азиатские степи.

Ни те, ни другие друг друга не убедили. Ни западники, пытавшиеся лизать сапоги Европе, которая их отталкивала. Ни славянофилы и их наследники «евразийцы», продолжающие лелеять миф об исключительной, незамутненной и чистой русской душе. Ни одна, ни другая сторона не могут победить по той простой причине, что их теории однобоки: Россия – и не Европа, и не Азия. Точнее, она и Европа, и Азия одновременно.

Но если Россия не является ни Европой, ни Азией, то разве это повод ненавидеть ее и, как подавляющее большинство западных журналистов и «экспертов», представлять оплотом варварства, деспотизма, мракобесия и территориальной ненасытности? Вы и сами скажете, что нет. И если Россию так трудно понять, то это вовсе не значит, что ее нужно изображать в карикатурном виде и смотреть на нее в кривое зеркало предрассудков и стереотипов антирусской пропаганды, тем более что авторы этой пропаганды предпочитают оставаться в тени.

И все же именно это происходит каждый день в большинстве посольств, периодических изданий и университетов.

Отчего это происходит? Откуда такая злоба, и почему она направлена именно на Россию? Ведь западный мир, как бы он ни упивался собственным превосходством, никогда не позволял себе смотреть с таких позиций, скажем, на Китай. Или даже на Восток, который он достаточно критиковал и высмеивал как враждебный ему источник инаковости^[10].

Дело в том, что Россия, в отличие от Китая, Месопотамии или Египта, не является очагом тысячелетней цивилизации, изобретшей письменность задолго до того, как это сделал Запад, и не на этой территории родился Христос и была написана Библия. Напротив, Россия представляется как холодная и дикая бескрайняя равнина, промерзшая и пустынная. Кого еще, как не ее, обвинять в отсталости, бескультурье и варварстве?

Россия – и похожая на Запад, и нет

Еще одна ловушка в восприятии России – это ее мнимое сходство с Западом. Польский писатель Мариуш Вильк, уже двадцать пять лет живущий в России, в Карелии, заметил: «Нет ничего обманчивей, чем кажущееся сходство России с Европой»^[11].

«Тут все масштабы иные, и религиозные обряды другие, и государственное устройство диковинное… <…> Замечено, что никакой другой народ никогда не пользовался такой дурной славой, как русские. Потому что никакой другой народ внешне так не походил на европейцев, будучи на самом деле совершенно иным. А на Западе ни в XVI веке, ни позже никто не удосужился познать и понять русскую реальность изнутри».

Так что Европа пять веков подряд механически повторяет суждения и заключения, сделанные в XV–XVI веках первыми ступившими на русскую землю европейцами, не пытаясь исправить недоразумения и ошибки^[12]. Вильк отмечает, что даже такой умудренный опытом писатель-путешественник, как его соотечественник Рышард Капущинский, не избежал подобных заблуждений^[13]. Рассказывая о своих странствиях по советской империи периода 1939–1989 годов, Капущинский то и дело сбивается на туристические очерки, выпячивая одни события и подробности и опуская другие, не соответствующие его замыслу…

Процитирую некоторые из этих расхожих штампов, свидетельствующих о русской «дикости» и унаследованных от первых путешественников, – штампов, без устали повторяемых вплоть до XXI века, несмотря на то, что идея коммунизма вот уже четверть века как изжила себя.

Итак, русские – якобы от природы кровожадны, грубы и свирепы, они выселяют, мучают и уничтожают этнические и религиозные меньшинства (как во время двух последних войн в Чечне).

Что правда, то правда: русские – как, впрочем, и все остальные народы – не слишком щепетильны, если над ними нависает опасность.

Но если подсчитать за последнюю четверть века, сколько невинных жертв замучено в застенках Гуантанамо и сколько мирных жителей перебито в Сомали, Афганистане, Ираке, Ливии и Сирии из-за неточной наводки беспилотных самолетов-истребителей – разве эти цифры с лихвой не перекроют все злодеяния, которые русские могли учинить в Грозном? Почему мы молчим как рыбы, когда речь идет о вышеперечисленных жертвах, и бьем в набат, когда речь идет о России?

Депортация Сталиным целых народов в безводные пустыни Центральной Азии – это, безусловно, страшное преступление. А увод в рабство Испанией, Португалией, Францией и Великобританией 28 миллионов африканцев – это что, увеселительное путешествие, подаренное щедрыми туроператорами?^[14] Но Западу и в голову не приходит официально извиниться за все свои преступления против человечества.

Западные журналисты, непрестанно вспоминающие репрессии и гонения русских, почему-то забывают о своем собственном постыдном прошлом. Зато не перестают разоблачать российский экспансионизм, который якобы у русских в крови. Да, конечно, Российская империя росла не за счет продажи черной икры и не благодаря ласковым речам – против фактов не пойдешь. Но разве свист пуль звучал сладкой музыкой в ушах коренного населения Америки, Африки или Австралии? Да, судьбе миллионов крепостных царской России не позавидуешь, мир недаром возмущался, пока Александр II в 1861-м не даровал им свободу. Но разве участь американских черных рабов чем-то лучше? Их угоняли в рабство десятками миллионов – и продолжалось это вплоть до 1865 года. А потом пришлось ждать еще столетие, пока не появился Мартин Лютер Кинг и расовая дискриминация в Соединенных Штатах не пошла на убыль.

Советская империя, наследие российского колониализма предыдущих веков, рухнула в 1991-м, и это был болезненный процесс. Но какая колониальная держава с радостью отказывается от своих колоний? Сколько жителей Конго истребили бельгийцы? А обитателей Мадагаскара и Алжира – французы? А британские войска, сколько они угробили повстанцев «мау-мау» в Кении и сипаев в Индии? А что уж говорить об уничтожении английскими колонистами темнокожего населения Тасмании – его полностью вырезали до последнего аборигена, убитого к 1830 году. А пытка электричеством, применяемая французской армией в алжирских селениях? И это двадцать лет спустя после сталинских чисток! Как это увязывается с культурной и гуманитарной миссией Франции?

Что прощают Франции и Германии – не прощают России

России до сих пор не перестают инкриминировать преступления Сталина – в то время как преступления французской армии давно забыты, а Германии прощены ужасы нацизма. При этом никто не хочет помнить, что СССР – единственная империя в истории человечества, которая распустила подвластные ей народы без сопротивления и войны. В 1991-м в течение нескольких месяцев пятнадцать государств обрели свободу и независимость. Где еще мы видели нечто подобное?

Все очень возмущались, когда Москва попыталась защищать русскоязычное население Приднестровья, а также осетинские и абхазские меньшинства – это было расценено как стремление вернуть себе былое величие. Но при этом кого в Европе возмутила расправа, учиненная грузинами над осетинами и абхазами, или перспектива для русских, живущих в Молдавии, оказаться разорванными на куски? А кому-нибудь пришло в голову защитить бакинских и нагорно-карабахских армян от кровавой бойни, мотивируемой этническими причинами? Получается, что защищать от русских малые народы – благородная миссия. Но когда эти же самые народы вырезают в своей стране другие национальные меньшинства или притесняют их и попирают их права, как это было в Прибалтике, – нам что же, надо им аплодировать?

То же самое касается организованной преступности. Об этом пишет французский обозреватель Пьер Конеза^[15].

«Итальянская организованная преступность наносит серьезный вред окружающей среде, когда неаполитанская Каморра скупает отходы, а калабрийская Н’дрангета – европейских мертвецов. Однако нас убеждают в том, что самые опасные мафиози – русские! Журналисту Роберто Савиано за его книгу „Гоморра“ угрожали расправой, но почему-то никто не предъявил претензий итальянскому правительству. Зато в убийстве русских журналистов и правозащитников, таких как Анна Политковская и Наталья Эстремирова (застрелена в Ингушетии 15 июля 2009 года), обвиняют Кремль».

Объективны ли мы и справедливы ли, когда говорим о России?

Нам бы следовало постоянно задавать себе эти вопросы. Задавать не для того, чтобы оправдывать русских, а чтобы понять: они такие же, как мы, не хуже и не лучше. Прежде чем судить других, неплохо бы у себя в доме навести порядок. Умные люди на это справедливо заметят, что нельзя преступление оправдывать преступлением. Но эта книга и не собирается никого оправдывать, она призвана напомнить, что обвинительные процессы, если они не дают возможности послушать защиту и оспорить несправедливый приговор, лишь имитируют правосудие.

Поскольку Запад подходит к России с мерилом своих собственных неблаговидных деяний, хотя отказывается в этом признаваться, он никогда не избавится от штампов и от предвзятого взгляда на Россию. Не желая сделать усилие, чтобы ее понять, Запад подогнал Россию под свои представления – подобно тому, как индейцы хиваро уменьшают до игрушечного размера головы своих врагов. Ненависть к России превратилась в метод анализа, в критерий подхода, в удобную подушку, обеспечивающую тем, кто на ней прикорнул, академические лавры и журналистские успехи. Какой исследователь, какой журналист может сделать на Западе карьеру, разоблачая двойные стандарты и спасая доброе имя России?

Как это можно – быть «Putin – Versteher»?^[16]

Риск тут неслыханный. В теперешней ситуации, в самый разгар украинского кризиса, заставившего ярых защитников «Запада» вконец потерять чувство реальности, оказаться в роли защитника России (или «Putin– Versteher», как говорят в Германии) – вполне достаточно, чтобы получить волчий билет без надежды на реабилитацию. Одно только желание понять, что спровоцировало такую реакцию России, малейшая попытка выслушать другую сторону (audiatur et altera parte) расценивается главными редакторами периодических изданий, представителями интеллектуальных кругов и политиками едва ли не преступлением. Сами же они, едва открыв рот, разражаются гневными филиппиками в адрес России.

А что, разве нельзя быть одновременно и за Украину, и за Россию? Или нельзя в Ближневосточном конфликте одновременно поддерживать и Израиль, и Палестину? Почему надо обязательно выбирать ту или иную сторону? Или мы должны непременно принять религиозно-фанатичную позицию и разделить мир на хороших и плохих, чтобы затем уничтожить одних и пощадить других? Но ведь мы не с нацизмом имеем дело, когда одна нация требовала полного уничтожения другой, отрицая ее право на жизнь. Ведь сейчас – не этнический конфликт, как это было в 1990-е годы в Югославии.

Если подумать, то государство Израиль имеет столько же прав на существование, сколько независимое Палестинское государство. Но почему же в таком случае отказывать восточной и южной Украине в праве самим решать свою судьбу – в праве, на которое претендует Западная Украина? Тем более, что на карту поставлено существование их языка и их самих (а именно так произошло, когда «майданцы» взяли власть в свои руки).

Есть еще одна опасность, подстерегающая нас на пути изучения ненависти к России – это риск оттолкнуть от себя русофилов, равно как и самих русских. Русским, как и любой другой нации, не слишком нравится, когда их ненавидят. Русофилы с ними в этом солидарны.

Со времен Вольтера и до эпохи де Голля, пройдя через открытие для себя замечательной русской литературы XIX века, через любовь к Сталину – и горячую поддержку диссидентского антикоммунистического движения, те, кто любит Россию, существовали и существуют, и мы относимся к ним с глубочайшим уважением. Любовь к России ничуть не моложе, чем ненависть к ней, но она, к сожалению, реже встречается. Запад (университеты, прессу, представителей литературы и даже иных политиков) время от времени охватывает симпатия к России, но эти периоды всегда кратки: от нескольких десятилетий (как во Франции) до нескольких лет (как в Великобритании).

В Англии приступ любви к русским случался дважды: в 1812–1815 годах и в 1904–1917. Американцы же прониклись к России любовью на четыре года: с 1941 по 1945, когда надо было добивать Японию и фашистскую Германию. В Европе Россию любили приверженцы коммунистической идеи, и было это в период между первой и второй мировыми войнами, а также сразу после победы 1945 года. В XXI веке ситуация заметно ухудшилась. Те, кто к России благосклонен, оказались в катастрофическом меньшинстве. У них нет доступа к ведущим органам прессы и другим массмедиа. Об этом пишет американский советолог Стивен Коэн^[17].

Нейтральные и узконаправленные опросы на тему «Как вы относитесь к России?», проведенные в разных странах мира, дают поразительные результаты: чем дальше на юг, чем дальше от зоны влияния Запада, тем менее строго мир взирает на Россию и ее президента. Общественное мнение в этих регионах не столь категорично, как хотелось бы западной прессе^[18]. В Латинской Америке, Африке и Азии немало государственных лидеров, опасающихся, как бы конфликт между Западом и Россией не закончился в пользу Запада, потому что в этом случае они останутся с ним один на один.

«Россию люблю, Путина – нет»

Многие русофилы относятся к России избирательно и любят в ней только одну какую-то сторону. Кому-то нравится реформаторский дух Петра Великого и просвещенное самодержавие Екатерины Второй; другие ценят глубину и всеохватность русской литературы и искусства, исследовавших человеческую душу; третьи исключительное значение придают социальному эксперименту, опробовавшему на России утопические идеи, увы, оказавшиеся для нее пагубными; четвертые всей душой на стороне тех, кто посмел противостоять этому самому эксперименту и пытался доказать его опасность.

А сколько раз приходилось слышать: «Я ничего не имею против России! Вот если бы не Путин…» Да, многое простилось бы защитникам России, если бы они согласились отступиться от Путина. Им предлагается ситуация Святого Петра, когда стражники взяли Иисуса: «Знаешь ли ты этого человека?» Велик соблазн снять с себя всякую ответственность и ответить «нет». В действительности этот вопрос бессмыслен, потому что за внешней простотой кроется софизм^[19].

А случись так, что Путин бы ушел с поста президента, русофобы, послушные своему критическому духу, нашли бы другие причины ненавидеть Россию и нового лидера. Владимир Путин является лицом России 2016 года точно так же, как Барак Обама, со всеми своими достоинствами и недостатками, является лицом Соединенных Штатов. А что говорить о Джордже Буше, которого не любили за пределами Америки, но который являлся олицетворением США в определенный исторический период? Ненавидеть Путина (или Обаму) – это полагать, что без них мир превратился бы в рай.

Но не все норовят слизнуть с торта крем, оставив черствый корж. Есть и другая разновидность любви к России. Приверженцы такого отношения воспринимают Россию как единое целое, со всеми ее пороками и достоинствами, с ее трагической судьбой и художественными и научными прорывами.

Русофобия – это не заговор, это образ мысли

Теперь вернемся к русофобии. Ненависть к России – смешанное чувство. Существует ненависть пассивная, которая заключается в стремлении извлечь выгоду из внезапной слабости России, чтобы установить в ней удобный для Запада режим и завладеть ее природными ресурсами (как это случилось в годы правления Ельцина, когда под видом либеральной прививки, придуманной Институтом финансовой и валютной кооперации совместно со Всемирным банком, олигархи попытались присвоить национальные богатства России).

Помимо пассивной существует еще и активная, воинствующая русофобия, оживающая, когда Россия обретает силу. Задачей такой русофобии является не дать России окрепнуть. Мы наблюдали это, когда Путин, сначала поддержав США в борьбе против терроризма после терактов 11 сентября 2001 года, в 2003-м отказался вводить войска в Ирак. Западные русофобы мгновенно оседлали любимого конька, soft power («мягкую власть»), чтобы превратить российского президента в нового Антихриста. Из союзника в борьбе с терроризмом он стал персоной non grata, потому что вздумал противиться вторжению в Ирак и присвоению американскими нефтедилерами залежей российской нефти, когда те собрались было выкупить их за бесценок у компании «Юкос», которой владел Михаил Ходорковский.

Кроме всего прочего, существует просто русофобия как таковая, не зависящая ни от чего. Можно наблюдать всплески антирусских настроений независимо от того, что говорит или делает Россия, – как это было во время Олимпийских игр в Сочи. А ведь Россия взяла на себя огромные расходы, чтобы принять олимпийских гостей. Однако, чтобы ярче горело, надо беспрестанно подливать масла в огонь, и тут уж все средства хороши: и огульные обвинения, и подтасовка фактов – как мы наблюдали в ходе украинского кризиса, когда ведущие западные СМИ утверждали, будто Донбасс захвачен русскими войсками, тогда как их там никто не видел.

Кто же такие русофобы и за что они так ненавидят Россию? Прежде всего, русоненавистники отнюдь не говорят в один голос и вообще не представляют собой однородной и единодушной массы, строящей заговоры против России и ее президента. Тут, как и во всем другом, надо опасаться чересчур глобальных обобщений. Никто всерьез не думает, что все американцы поголовно ненавидят русских и что сами русские все как один боготворят Россию. По правде говоря, самая резкая критика действительно исходит от США, но среди американцев есть и другие критики – те, что критикуют первых, и хотя их статьи не красуются на видном месте в газетах и не превращаются в скрупулезные и убедительные исследования, тем не менее, такие люди существуют.

Более того, в Соединенных Штатах и Великобритании сформировалась даже отдельная, самостоятельная наука: «русофобология». При этом в континентальной Европе, как ни странно, практически отсутствуют серьезные исследования на эту тему. А это значит, что именно в США и Англии существуют военные, бизнесмены, университетские профессора и влиятельные журналисты, настроенные по отношению к России нейтрально. Это реалисты, признающие за Россией право на существование и защиту собственных интересов – в той же мере, в коей их собственные страны имеют на это право. Они считают неразумным, если не сказать самоубийственным, развязывать войну на Украине, которая не является ни их пограничной зоной, ни зоной их влияния.

Одна из худших резолюций американского Конгресса

Продолжая ту же мысль: если ведущая американская пресса девять статей из десяти посвящает критике России и с готовностью предоставляет свои страницы проповедникам Russia Bashing – приверженцам жесткого курса в отношении России, то одну статью она все же посвящает тем, кто думает иначе. Это касается также тех, кто формирует общественное мнение и служит интересам антироссийских группировок. Но этим ситуация не исчерпывается. Кроме слов, есть еще и действия. Так, если в Штатах 400 членов Палаты представителей голосуют за принятие жестких законов против России, мотивируя это тем, что надо, мол, защищать от русских молодое украинское государство, то все же находится пара смельчаков, заявляющих, что такое решение нелепо и недальновидно.

Верный высокому понятию свободы, представитель штата Техас от Республиканской партии Рон Пол охарактеризовал резолюцию № 758, осуждающую Россию, как «один из самых худших законопроектов, когда-либо вынесенных на голосование в Конгрессе», потому что эта резолюция способствует разжиганию войны, столь же бессмысленной и кровавой, как война в Ираке 2003 года. Резолюция «обвиняет Россию в том, что она без всякого на то права вторглась на территорию Украины, и вменяет в вину жителям Донецка и Луганска проведение в ноябре 2014 года нелегальных и фальсифицированных выборов – как если бы право народов на самоопределение не было одним из общепризнанных прав человека».

Резолюция требует «вывода российских войск с Украины, тогда как в действительности нет никаких доказательств, что они там находятся». Резолюция обвиняет пророссийские сепаратистские силы в том, что они сбили самолет Малайзийских авиалиний, в то время как «согласно предварительному сообщению, нет подтверждения, что ракета земля-воздух принадлежала именно сепаратистам». И тем не менее, резолюция получила одобрение подавляющего большинства голосов при десяти голосах против, из которых пять принадлежат демократам и пять – республиканцам^[20].

Европа, нужно отметить, ведет себя гораздо более сдержано и противоречиво. Она проводит санкции, но как будто нехотя. Нужно обратиться к крайне левым или к крайне правым, чтобы услышать отдельные голоса, заявляющие, что Евросоюз совершил ошибку, поддержав на Украине восстание против официальной власти и государственный переворот, а также принял раскол страны на два лагеря: прозападников и прорусских.

Итак, вопреки расхожему мнению, нет никакого американского заговора против России. Равно как нет российского заговора против Соединенных Штатов. Заговоры по определению вещь тайная. У американцев же, как и у русских, по отношению друг к другу все как на ладони: и пропаганда, и официальные заявления. Нужно только время и терпение, чтобы прочесть их и во всем разобраться.

Так что версия заговора сразу отметается как с одной, так и с другой стороны. Русофобы нередко стараются дискредитировать русофилов, приклеивая им унизительную этикетку «адептов теории заговора». Но реальность выглядит иначе: я нигде не вижу никаких намеков на заговор, одно лишь стадо овец, покорно следующих за своим вожаком и прячущихся за спины других.

Русофобия русских

Что касается самих русских, то, как это ни парадоксально, несмотря на свой трепетный патриотизм, многие из них весьма критично настроены по отношению к собственной стране. Особенно это характерно для так называемых «западников». Но не только для них. Что бы ни говорили европейцы, никто нигде не критикует Россию так возмущенно, как в самой России. На эту тему можно было бы написать отдельную книгу…

Ища корни русофобии русских, надо обратиться к эпохе, когда появился сам этот термин. Это слово было впервые употреблено русским поэтом-славянофилом Федором Тютчевым в 1867 году (письмо от 26 сентября, в котором он обращался к своей дочери Анне): «Можно было бы дать анализ современного явления, приобретающего все более патологический характер. Это русофобия некоторых русских людей – кстати, весьма почитаемых». Так что первыми русофобами были сами русские!

Цитаты, взятые эпиграфом к данной главе, красноречиво свидетельствуют о неизбывной самокритичности русских. Ничто лучше русских шуток и анекдотов не выразит и не высмеет то, что пытается сформулировать осторожный Запад.

Что же такое русофобия? Википедия объясняет: «Русофобия – предвзятое, подозрительное, неприязненное, враждебное отношение к России или к русским, к их обычаям и культуре и даже к русскому языку». Исчерпывающая формулировка. Русофобия, как и все другие фобии, – как антисемитизм, как исламофобия, – проникает во все области. Она поражает сознание до самых глубин.

В одной швейцарской школе – в демократическом и правовом, заметьте, государстве – отказались брать на работу проживающую в Швейцарии русскую – преподавателя русского языка – на том лишь основании, что «принципы-де не позволяют нанимать учителей из стран, которые разжигают гражданские войны и президент которых лжет и не соблюдает правовые нормы». А что касается подобной самодеятельной дискриминации по национальному признаку, по мнению директора школы, «такая уж это штука – санкции, они распространяются и на невиновных»^[21]. В этой ситуации нарушены все допустимые границы. С каких это пор наказание невиновных приравнивается к борьбе за справедливость?

Да уж, русофобам все позволено.

Потому что русофобия – не только проявление эмоций. Это в первую очередь выражение отношений силы, принадлежности к власти. Это не пассивная демонстрация своего мнения. Это даже не набор стереотипов, затертых идей и клише. Это еще – и прежде всего – активная, заведомо враждебная позиция, целью которой является если не нанесение прямого ущерба, то по крайней мере стремление ущемить «другого» в его правах. С этой точки зрения русофобия сродни расизму: во что бы то ни стало принизить «другого», чтобы сподручней было над ним властвовать. Именно поэтому русофобия – западное явление. Она оперирует теми же категориями, которые Эдвард Саид^[22] выделил в «ориентализме»: подчеркивание разницы, утверждение западного превосходства и использование стереотипов для вынесения суждения^[23].

Что касается антирусских языковых клише – они стремятся стать полноценной дисциплиной, которую можно видоизменять и обновлять по усмотрению и на потребу университетских теоретиков, которые стремятся и саму Россию перевести в разряд теоретических схем, чтобы журналистам легче было ее вульгаризировать и доносить до сознания масс.

Глава II
Собака Павлова, или Условный рефлекс на Россию

Прервать ложь молчания – вовсе не эзотерическая абстракция, а насущная необходимость, ответственность за которую ложится на тех, у кого есть трибуна.

Джон Пилджер, австралийский журналист и режиссер

Дабы оправдать свое предвзятое отношение к России, русофобы выдвигают непреложный с первого взгляда аргумент: нет дыма без огня, и если что-то не так, то значит, русские первые начали. Соответственно, русофобам надо во что бы то ни стало доказать, что огонь есть и что поджигатели – русские, тогда как они сами всего лишь отвечают на провокацию, на захват территории, на ущемления русскими западных демократических свобод. Так, в течение всего 2014 года западные политики и пресса эксплуатировали одну и ту же тему: в том, что произошло на Украине, повинна только Россия. И коррумпированность власти Януковича, и отказ подписывать соглашение с Евросоюзом, и события на Майдане, и «аннексия» Крыма, и крушение малайзийского боинга под Донецком, и восстание в Донбассе – все эти события на совести Москвы. Подразумевается, что США и Евросоюз тут ни сном, ни духом, а украинские националисты и подавно, и все они лишь пытаются потушить раздуваемый Россией пожар.

Хитрый маневр: причина и следствие тут переставлены местами. Запад делает вид, что стрельба Правого сектора по майдановским манифестантам, нарушение соглашения от 21 февраля, государственный переворот 22 февраля, кровавая расправа в Одессе 2 мая, нарушение прав на родной язык и культуру в восточных областях Украины, обещание уступить НАТО военно-морскую базу в Севастополе, кража русского газа украинцами прямо из газопровода, полная неизвестность относительно того, кто выпустил ракету по самолету Малайзийских авиалиний, бомбардировка гражданских районов Донбасса в нарушение Женевской конвенции^[24], военная поддержка, оказываемая украинскому режиму Америкой – что все это выдумки, фикция, российская пропаганда. Искусство подтасовки состоит в том, чтобы заставить мир поверить, будто Россия инициирует действия, – в то время как она всего лишь реагирует на события, которых не хотела и предвидеть не могла.

По этой самой причине западные комментаторы и лидеры отказываются признавать, что украинский кризис спровоцирован указом киевского временного правительства, запретившим официальное использование русского языка в русскоязычных районах Украины. Не из-за этого ли указа откололись Крым и Донбасс? Вполне очевидно, чту тут не нравится русофобам: объяснить украинский кризис его настоящей причиной значит признать законность отделения районов, но тогда рухнет как карточный домик старательно и ловко выстроенная теория событий на Украине^[25]. Как же внушить общественному мнению версию, что единственное объяснение кризиса – это традиционный русский территориальный экспансионизм и мечта Путина восстановить советские имперские границы, а вовсе не политика Украины, поддерживаемая Западом?

Именно так, постепенно переписывая историю по мере того, как меняются концепции, прислушиваясь к специалистам по связям с общественностью, которые консультируют новое украинское правительство и коих пруд пруди в западных правительствах, западная пресса перестала упоминать события, предшествующие марту 2014 года – т. е. референдуму по отделению Крыма.

Потому что если обратиться к февралю 2014 года, то как убедить общественное мнение, что во всем виновата Россия и что референдум в Крыму был противозаконен? Ведь тогда надо признать, что государственный переворот, инициируемый Януковичем, был антиконституционным и что соглашение от 21 февраля, которого потребовали министры иностранных дел Франции, Германии и Польши, было всего лишь фикцией, и что сами украинские выборы были нарушением международного права незаконным правительством, образованным в результате государственного переворота. В Африке, когда какой-нибудь полковник, опираясь на так называемую поддержку улицы, захватывает власть, его быстренько запихивают обратно в казармы. Но с Украиной поступили иначе. Еще бы: ведь на карту поставлены жизненно важные интересы Запада.

А теперь оставим на время Украину, мы вернемся к ней в следующей главе. Мы увидим, что существует масса примеров, когда ненависть к России поднимает в западной прессе и правительственных кругах много дыма, хотя сама Россия далека от того, чтобы разжигать какое бы то ни было пламя. Просто антироссийский условный рефлекс так хорошо отработан, что со стороны России даже не требуется никаких действий, чтобы его спровоцировать.

Авиакатастрофа над Юберлингеном (2002 год)

1 июля 2002 года, в 23 часа 35 минут самолет Ту-154 Башкирских авиалиний столкнулся в воздухе с боингом компании DHL. Столкновение произошло над маленьким южнонемецким городком Юберлингеном, в нескольких километрах от швейцарской границы. Результат: 71 человек погибли, в числе которых 52 ребенка из России, которые летели на каникулы в Испанию.

Эмоциональная реакция была мгновенной. В полночь социальные сети и экстренные сообщения информационных агентств были полны тревоги и выражений соболезнования. Сочувственно отреагировали все – за исключением Швейцарии. Там авиадиспетчеры швейцарской компании Skyguide, которые в непосредственной близости от швейцарской границы «вели» оба разбившихся самолета, еще прежде, чем выразить соболезнования, принялись оправдываться, обвиняя в случившемся российских пилотов, которые якобы не поняли инструкций, даваемых по-английски, и отреагировали слишком поздно. На следующий день, 2 июля, несколько часов спустя после катастрофы, уже вся западная пресса опубликовала новость с антироссийским подтекстом. Заметка «Ассошиэйтед Пресс», перепечатанная «Нью-Йорк таймс», не оставляла сомнений:

«Официальные немецкие источники сообщили сегодня на пресс-конференции, что авиадиспетчеры трижды обратились к российскому самолету с просьбой снизить высоту полета с целью избежать столкновения, но так и не получили ответа»^[26].

Кроме того, в сообщениях подчеркивалось, что, согласно все тем же официальным источникам, пилоты боинга сделали все возможное, чтобы избежать столкновения.

В последующие двое суток практически все СМИ и веб-сайты перепечатывали эти обвинения и недобрым словом поминали российских пилотов, пытаясь обелить пилотов боинга и немецких и швейцарских ответственных лиц. Как отметил впоследствии цюрихский адвокат Карл Экштайн, подавляющая часть статей, освещающих подробности авиакатастрофы, выдала полный набор клише, направленных против России: российский пилот плохо понимал по-английски и не отреагировал на инструкции диспетчерского центра. Российские самолеты – транспорт ненадежный. Они не оснащены системами безопасности и плохо обслуживаются. Из-за недостатка финансирования пилоты не проверяют перед вылетом состояние двигателя и бортовых систем. Профессиональный уровень самих пилотов также не внушает доверия. Получая низкую зарплату, они вынуждены подрабатывать таксистами, в результате чего приходят на работу уставшими и зачастую нетрезвыми. Что касается авиакомпании Башкирские авиалинии, то она была создана для удовлетворения нужд русской мафии.

В действительности все было в точности наоборот: российский пилот высокого класса великолепно говорил по-английски, самолет прошел тщательную проверку и был в отличном рабочем состоянии, а расследование показало, что столкновение произошло из-за целого ряда нарушений в работе воздушного контроля швейцарской компании Skyguide: так, в эту ночь в башне наблюдения находился только один диспетчер, а система STCA (автоматическая система безопасности и оповещения) была отключена для технического обслуживания. «Однако в адрес России прозвучал полный набор традиционных обвинений от халатности и пьянства до мафиозного произвола», – отмечает адвокат^[27].

5 июля стало известно содержимое черных ящиков, и последние сомнения рассеялись. Тогда авиакомпания обрушила весь свой гнев на диспетчера. Пытаясь снять с себя вину за дезинформацию, пресса потребовала от швейцарского и немецкого правительств восстановить точные обстоятельства случившегося. Однако два года спустя, в 2004 году, произошла новая трагедия: мужчина, потерявший в катастрофе жену и двоих детей, явился ночью к тому самому «небесному стрелочнику» и убил его ударом ножа. На этот раз пресса поостереглась поднимать шумиху. Теперь, более десяти лет спустя после этих драматических событий, принято считать, что и убийца, и убитый стали жертвами плохой организации безопасности авиаперевозок и трагического стечения обстоятельств. Вследствие всех этих событий порядок проведения судебной экспертизы был изменен с целью избежать разночтения между данными, полученными в диспетчерской вышке, и теми, что зафиксированы бортовой аппаратурой.

Но вернемся в 2002 год: в течение двух дней, последовавших за авиакатастрофой, когда горе родных не знало границ, а неослабное внимание всего мира было приковано к сообщениям массмедиа, большинство СМИ безо всяких на то оснований, опираясь лишь на утверждения швейцарских служб воздушного контроля и на бытующие предрассудки, свалили всю вину на русских, не преминув облить их грязью. Причем они завалили зрителей и читателей беззастенчиво перевранными фактами: это были сотни экстренных сообщений, статей, комментариев – и все против России.

Судебный процесс со всеми его отсрочками и переносами растянулся на несколько лет, и даже теперь, двенадцать лет спустя, когда все уже забыли о случившемся, судопроизводство еще не завершилось – но правда начинает мало-помалу вырисовываться. Много понадобилось времени, чтобы швейцарская компания Skyguide соблаговолила, сквозь зубы, извиниться и восстановить доброе имя российских пилотов…^[28]

Единственный положительный результат трагических событий состоит в том, что швейцарское правительство ввиду того, что трагедия коснулась ни в чем не повинных людей, и в том числе детей, пошла на сближение с властями Башкортостана и с российскими федеральными органами. Официальные швейцарские круги, всегда относившиеся к России с подозрением и верившие во все касающиеся России предрассудки, все же позволили себя убедить, что в некоторых областях с Россией можно поддерживать деловые отношения. Так, в 2005 году начался регулярный обмен визитами на уровне правительств и экономических структур. К 2008 году, когда в российско-грузинском конфликте обе стороны выбрали Швейцарию своим дипломатическим представителем, отношения окрепли. А в 2014-м, будучи президентом Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе, Швейцария выступила в роли посредника в украинском кризисе.

Но благие намерения оказались недолговечными и развеялись как дым, едва только обстоятельства изменились. Так, весной 2014 года Федеральный совет принял решение отказаться от традиционного швейцарского нейтралитета и следовать в фарватере европейских санкций. А в сентябре 2014 года, опасаясь недовольства со стороны американцев и европейцев, президент Национального совета Швейцарии Руди Лустенбергер отменил визит в Берн своего российского коллеги, спикера Госдумы Сергея Нарышкина. Более того, известный русский писатель Михаил Шишкин, с 1995 года проживающий в Швейцарии, опубликовал в швейцарских газетах статью-предостережение, озаглавленную «Что Путин, великий мастер лжи, готовит для Европы». Шишкин убеждает, что вскоре мы «вернемся к советским временам тотальной лжи, в которой выросли целые поколения»^[29]. Недоверие к России и былые страхи готовы воскреснуть, даже на кончике пера русских писателей.

Резюмируя, скажу, что крушение самолетов над Юберлингеном показало, насколько даже Швейцария, привыкшая гордиться своим нейтралитетом, подвластна европейским настроениям. И грустно сознавать, что нужны трагические события, чтобы заставить людей перешагнуть через стену неприязни к России.

Захват заложников в Беслане (2004 год)

С мая по сентябрь 2004 года в России участились теракты, с каждым разом все более кровавые. 9 мая президент Чеченской Республики Ахмад Кадыров был убит взрывом бомбы во время парада по случаю Дня Победы.

В июне целая серия вооруженных нападений прокатилась по Назрани, столице Ингушетии: 95 жертв. 24 августа: теракты на борту двух самолетов, Ту-154 и Ту-134, упавших один в Тульской области, другой – в Ростовской: 90 трупов. В тот же день – взрыв бомбы на станции «Каширская» московского метро; итог – 12 пострадавших. И наконец, 31 августа взрывное устройство сработало на поясе террористки-смертницы на станции метро «Рижская» опять-таки Московского метрополитена; итог – 10 человек убито и 50 получили ранения. Ответственность за теракты взяли на себя таинственные «Бригады Исламбули», затем один из лидеров чеченских боевиков Шамиль Басаев. В течение пяти лет, последовавших за первыми терактами в 1999 году, разрушившими московские жилые дома, жертвами исламистов в России стали 1005 человек, что составляет треть от общего числа жертв нью-йоркского теракта 11 сентября 2001 года^[30].

1 сентября 2004 года, в 9.30 по местному времени, группа из 32 вооруженных боевиков, в числе которых несколько женщин, захватила школу № 1 в Беслане. Большинство террористов прятали лица под маскировочными шлемами, на некоторых был надет пояс со взрывным устройством. В заложники попали работники школы, ученики от 7 до 18 лет, а также их родственники, пришедшие на первосентябрьскую торжественную линейку: в целом более 1300 человек, среди которых большое количество малолетних детей. Пятьдесят человек сумели бежать, воспользовавшись замешательством первых минут.

С самого начала, чтобы парализовать силы правопорядка, захватчики расстреляли около 20 человек. В последующие часы вокруг школы было установлено оцепление, состоявшее из милиции и подразделений спецназа. Избежавшие захвата родственники заложников стали вооружаться кто чем мог, рассчитывая своими силами справиться с террористами.

Тем временем боевики загнали заложников в спортзал и заминировали все школьные постройки. Для поддержания паники они обещали расстреливать по 50 пленных за каждого убитого террориста и по 20 пленных – за каждого раненого. Кроме того, они пригрозили взорвать здание школы при малейшей попытке частей спецназа перейти в наступление. Поначалу правительство пыталось вести переговоры и с этой целью отправило к террористам доктора Леонида Рошаля, в 2002-м уже спасшего многих заложников в театре на Дубровке. Вечером 1 сентября состоялось экстренное заседание Совета Безопасности ООН, в результате которого по отношению к террористам было выдвинуто требование «немедленного и безоговорочного освобождения бесланских заложников».

На следующий день стало очевидно, что переговоры не привели к положительным результатам. Террористы отказались от предложенных им еды и медикаментов и не позволяли даже убрать тела. В спортзале стояла такая жара, что многие заложники, в особенности дети, вынуждены были раздеться. Не в силах терпеть жажду, они пили собственную мочу. Эта подробность шокировала весь мир.

К середине дня в результате переговоров с прибывшим на место событий бывшим президентом Ингушетии Русланом Аушевым террористы согласились выпустить 26 матерей с грудными детьми. В 15.30 в оккупированном здании школы прогремели два взрыва. Позже стало известно, что террористы привели в действие взрывные устройства, чтобы помешать спецназу проникнуть в здание.

Утром 3 сентября захватчики позволили медицинским службам забрать тела двадцати одного убитого заложника, потому что из-за жары и влажности трупы начали разлагаться. Группа спасателей, сформированная из МЧС и спецназа, начала пробираться к школе, но в 13.04 террористы снова открыли огонь и спровоцировали два мощных взрыва. В них погибли два спасателя МЧС. Около 30 заложников попытались бежать через брешь, образовавшуюся во время взрывов, но оказались под перекрестным огнем правительственных войск и террористов.

Перестрелка, новые взрывы – но теперь трудно установить реальную цепь событий. По некоторым свидетельствам, одна из бомб взорвалась случайно, когда к зданию школы с целью забрать трупы подъехал грузовик со спасателями МЧС и террористы открыли по нему шквальный огонь, приведший в действие взрывное устройство. Другая версия – что в ходе перестрелки террористки-смертницы взорвали на себе пояса со взрывчаткой. Местное население предполагает третий вариант: снайпер спецназа попал в террориста, сидевшего на детонаторе.

Так или иначе, взрыв послужил сигналом для стихийного штурма здания школы подразделениями спецназа, регулярной армии и МВД, к которым присоединились самостоятельно вооружившиеся местные жители.

Террористы привели в действие два мощных взрывных устройства, в результате чего к 3 часам пополудни здание спортзала почти полностью было разрушено. Бой, однако, продолжался до 23 часов, когда постройка, в которой укрылись остатки террористов, рухнула под ударами гранатометов.

Число жертв теракта кажется невероятным: 331 человек, в числе которых преподаватели, школьники, их родственники, 11 бойцов спецназа и МЧС, 8 милиционеров, 31 террорист (из тридцати двух) и по меньшей мере один из тех гражданских, что приняли участие в штурме. 17 сентября ответственность за теракт взял на себя Шамиль Басаев, что свидетельствует о причастности к событиям чеченских исламистов^[31].

Вот так развивались эти кошмарные события. В течение первых двух дней, как и во время террористических атак 11 сентября в Нью-Йорке, весь мир с замиранием сердца следил за судьбой заложников, и СМИ вели себя вполне объективно. Но едва школу отбили, едва подсохла пролитая кровь, как западная пресса снова ополчилась – но не на кровожадных исламистов, что было бы вполне естественно, а на заложников и их освободителей. Вот ведь парадокс! Под ее стрелы попали российские государственные структуры и силы охраны правопорядка, которых они заподозрили в таких грехах, как манипуляция, устрашение, сокрытие информации, и даже обвинили в том, что они сами устроили резню в Беслане.

Антирусская кампания началась 6 сентября. Радио «Свобода» заявило:

«Существует ряд невыясненных вопросов, касающихся кровавых событий в Беслане. <…> Точное количество жертв, количество заложников и многие другие подробности так и не были объявлены».

Один западный журналист обратился к молодому и, по всей видимости, сильно травмированному жителю Беслана с вопросом, что тот чувствует. Вот что ответил молодой человек:

«У меня была сестра. Ее убили. Моя вторая сестра в больнице. Что я чувствую? Вы слышите, как все плачут? Вот и я чувствую то же».

Вслед за ним журналист подхватывает:

«Да, слезы льются рекой, но одновременно с ними рождается вопрос: что же именно произошло в Беслане в эти сумбурные три дня? Версия, что российские силы правопорядка решили взять здание школы штурмом в последнюю минуту, реагируя на то, что активные действия уже начали „оппозиционеры“ [обратите внимание на термин. – Прим. авт.], – это чистой воды фикция, нужная для того, чтобы прикрыть устрашающее число жертв, которое повлек за собой этот якобы тщательно спланированный штурм».

Несколькими абзацами ниже мы читаем продолжение репортажа, в котором приводятся слова Павла Фельгенгауэра, непременного независимого эксперта, «военного аналитика», оппозиционера и члена Jamestown Foundation^[32]. Тот удивительным образом повторяет слово в слово то, что произнес молодой осетин:

«<…> Версия, что российские силы правопорядка решили взять здание школы штурмом в последнюю минуту, реагируя на то, что активные действия уже начали „оппозиционеры“ [опять этот термин. – Прим. авт.], – это чистой воды фикция, нужная для того, чтобы прикрыть устрашающее число жертв, которое повлек за собой этот якобы тщательно спланированный штурм. И, как во время взятия театра на Дубровке в Москве в октябре 2002 года, от народа скрыли правду».

Далее – в том же ключе:

«Совершенно очевидно, что с самого начала 1 сентября, когда заложников еще только захватили, правительство и силы правопорядка не говорили всей правды. Они делали это преднамеренно, чтобы скрыть, что же на самом деле произошло»^[33].

В тот же день журналистка Анна Политковская, известная своей антиправительственной позицией и поддержкой непокорных чеченцев, прокомментировала в английской «Гардиан»: «Раболепная российская пресса сильно преувеличила ужасы Беслана». Она рассказала, как по дороге в Осетию, в самолете, летящем в Ростов, ее пытались отравить секретные службы. Потом как русские массмедиа скрывали посредничество бывшего ингушского президента Руслана Аушева, пытавшегося уговорить террористов отпустить заложников. Она описала отчаянье семей, которых держали в полном неведении относительно участи их попавших в плен родных:

«Родственники были в отчаянье. Все еще помнили штурм театра на Дубровке, когда спецслужбы пустили в зал газ, от которого погибли 39 террористов и 129 заложников. Все помнили, что правительство тогда лгало. Теперь школа была окружена вооруженными людьми. Это были обыкновенные люди, отцы и матери тех, кто оказался в заложниках. Отчаявшись дождаться помощи от государства, они решили освободить близких своими руками. Обычная ситуация в последние пять лет чеченской войны: люди перестали ждать защиты от правительства, они знали, что добьются только противоправных действий спецслужб. Вот и решили рассчитывать только на свои силы. Им ничего другого не оставалось. После штурма театра на Дубровке в 2002 году заложники сделали для себя ошеломляющий вывод: спасайся сам, потому что все, что может государство, – это помочь тебе погибнуть».

Далее в статье идет критика российских средств массовой информации, «рабски послушных» власти. Статья заканчивается следующим образом:

«Мы стремительно скатываемся к советским устоям, к полному отсутствию информации, что равносильно смерти. Все, что у нас осталось, это Интернет, где пока еще можно найти информацию в свободном доступе. Что касается всего остального, если вы хотите быть журналистом, вам придется всецело подчиниться Путину»^[34].

Эти две статьи – лишь отголоски тысячи других, появившихся в американской и европейской прессе в дни, последовавшие за кровавыми событиями, и все они обвиняют российское правительство. Как отмечает Андрей Цыганков в своем исследовании внешней политики Вашингтона и антирусской линии в этой политике, «самая яростная волна обвинений против России и ее правительства, похоже, была порождена событиями в Беслане и не могла не отразиться на официальной позиции Штатов. Американские СМИ, точно сговорившись, выдали шквал статей, требовавших от Кремля переговоров с „умеренными“ и „выделения чеченцам собственной территории“, а от американских властей – более жесткой политики по отношению к России»^[35].

30 сентября 2004 года PNAC (Project for a New American Century), неправительственная политическая организация «Новый американский век», написала «Открытое письмо, обращенное к главам государств, к правительству Евросоюза и к высшим руководящим органам НАТО»^[36], которое подписали 115 известных американских и европейских политиков и интеллектуальных лидеров. Письмо было опубликовано в западной прессе. Его авторы обвиняют Кремль в том, что он использовал Беслан «для наступления на российскую демократию и для принятия новых мер с целью восстановления в России авторитарного режима». Получив поддержку со стороны русских радикальных западников и в полном соответствии с ожиданиями чеченских террористов, антирусское лобби использовало события в Беслане, чтобы выступить против Путина как деспота, отказывающегося от переговоров и жаждущего сломить политическое равновесие в стране. Мало кто из обозревателей сумел пробиться сквозь хор обвинений доминирующих СМИ и заставить услышать свои возражения по поводу интерпретации событий в Беслане. Список бранных статей в адрес российского правительства настолько велик, что невозможно назвать и процитировать все. Андрей Цыганков в своей книге упоминает некоторых авторов, среди которых Роберт Колсон, Ричард Пайпс, Питер Бейкер, Сьюзен Б. Глассер, Майкл Макфол, Хасан Баев, Марк и Збигнев Бжезинский, Ричард Холбрук… Что касается органов печати и вещания, давших трибуну этим голосам, то их список впечатляет не меньше; это: Радио «Свобода», «Вашингтон пост», «Бостон глоуб», «Интернешнл геральд трибьюн», «Лос-Анджелес таймс».

В Европе статьи той же тональности наперебой публиковали государственные печатные органы, подверженные американскому влиянию и в высшей степени враждебные России, такие как «Либерасьон», «Франкфуртер альгемайне цайтунг», «Файнэншл таймс Дойчланд», «Нойе Цюрихер цайтунг» и, конечно же, «Ди Вельт». Названия статей и выступлений говорят сами за себя: «Война с террористами или война с журналистами?» спрашивает Роберт Колсон на Радио «Свобода» 7 сентября 2004 года. В тот же день Ахмед Закаев публикует в «Гардиан» статью под красноречивым заголовком: «Наши убитые и раненые дети. Жестокость в Беслане: в духе российского террора в Чечне». А бывший советник президента Картера Збигнев Бжезинский в своей колонке в «Уолл-стрит джорнал» от 20 сентября 2004 года даже сравнил Путина с Муссолини^[37].

115 атлантистов против Путина

Содержание и перечень подписей под Открытым письмом в Евросоюз и в НАТО также свидетельствуют о том, как ловко бесланская трагедия была использована в западных СМИ ненавистниками России – в то время как семьи погибших еще не перестали оплакивать своих родных. Организация антирусской кампании была поручена бывшему президенту Чехословакии Вацлаву Гавелу, сохранившему свои радикальные антирусские воззрения даже после падения советского режима. 115 человек, подписавших письмо, проявили себя гораздо более тонкими и осторожными дипломатами, чем представители прессы, – ведь с европейцами надо действовать аккуратно. Тон письма, начинающегося с выражения соболезнования семьям погибших, поначалу кажется нейтральным и деловым. Но это лишь уловка, чтобы удобней было напасть на российские власти. В третьем абзаце мы читаем:

«Мы глубоко озабочены тем, как президент России использует эти трагические события для ущемления демократии в России. Российские демократические структуры всегда были слабыми и нестабильными. Став президентом в январе 2000 года, Владимир Путин сделал все, чтобы ослабить их еще больше. Он планомерно ограничивает свободу и независимость прессы, разрушает систему поправок и политическое равновесие Российской Федерации. Он упрятал за решетку своих реальных и предполагаемых политических соперников и вычеркнул из предвыборных списков законных претендентов на пост президента. Он подверг преследованиям и арестовал руководителей неправительственных организаций (НПО) и умышленно ослабил политические партии России. В результате кровавого преступления в Беслане Путин озвучил план дальнейшей централизации власти и принял ряд мер, которые еще больше приблизят Россию к авторитарному режиму. <…>

Все эти перемены – новые доказательства того, что современное правительство России отходит от основных демократических принципов евро-атлантического сообщества. В прошлом Запад слишком часто молча наблюдал за происходящим и не позволял себе высказываться, полагая, что шаги Владимира Путина в опасном направлении – лишь случайность, и веря, что Россия вернется на путь западного, демократического развития. Западные лидеры продолжают выказывать по отношению к Путину расположение, хотя совершенно очевидно, что Россия движется в опасном направлении и что меры против терроризма все больше урезают в стране демократические свободы. Мы совершенно убеждены, что диктатура не будет и не может быть решением проблем России, ответом на реальную опасность, которая над ней нависла. Западные лидеры вынуждены признать, что наша теперешняя политика по отношению к России не дала положительных результатов»^[38].

Теперь, десять лет спустя, надо признать, что Россия, несмотря на все обвинения и прогнозы, не превратилась в диктатуру. И странным образом в этом письме нет ни малейшего упоминания о мерах по ограничению свобод, принятых после терактов 11 сентября 2001 года самими Соединенными Штатами. Эти меры обрели форму так называемого «Патриотического акта» и ничуть не меньше ущемили свободы граждан, чем меры российского правительства против исламистских террористов. А что уж говорить о тюрьме Гуантанамо, про которую в то время еще никто и не слышал? Или о регулярном прослушивании частных разговоров службами АНБ (Агентства национальной безопасности США), о котором стало известно через несколько лет благодаря Джулиану Ассанджу и Эдварду Сноудену?

Кроме того, все эти деятели интеллектуальных сфер и приглашенные эксперты не только разразились в мировой прессе яростной критикой «отклонений» России в сторону авторитаризма, но еще и стали требовать, чтобы она вступила с террористами в переговоры и предоставила их якобы «умеренному» вождю Аслану Масхадову и его помощнику Ильясу Ахмадову независимую территорию на Кавказе. Они даже не вспомнили о той помощи, которую Россия оказала Джорджу Бушу на следующий день после событий 11 сентября, ни о том, что именно русские поделились важной информацией: чеченские исламисты используют те же каналы, что Аль-Каида и магрибские исламисты, и именно они воевали в Боснии, Алжире, а затем в Афганистане, чтобы потом обосноваться в Ираке, Йемене, Ливии и, наконец, в Сирии, где в январе 2011 года готовились арабские выступления. А как бы они возмутились, если бы три недели спустя после взрыва нью-йоркских башен-близнецов, когда страна оплакивала жертв Аль-Каиды, русские эксперты выступили бы в американской прессе и посоветовали бы Вашингтону провести переговоры с бен Ладеном и позволить ему делать все что заблагорассудится на территории Афганистана!

Половина из ста пятнадцати, подписавших Открытое письмо, – это эксперты и бывшие дипломаты из окружения сенатора-консерватора от республиканцев Джона Маккейна, а также бывшего главы ЦРУ, демократа и неоконсерватора Джеймса Вулси. Все они глубоко убеждены в «исключительности» и высоком предназначении Соединенных Штатов, призванных управлять миром и охранять демократию. Вторая половина – деятели интеллектуальной сферы, эксперты и бывшие крупные государственные чиновники как правого, так и левого толка, в основном из стран Северной и Восточной Европы: их объединяла ненависть к России, якобы скатывающейся к диктатуре и пытающейся восстановить свои имперские границы. Среди «подписантов» было пять французов: Паскаль Брюкнер, Андре Глюксманн, Питер Хасснер, Бернар Кушнер и Жак Рюпник.

Чуждые слепой ненависти, от них отмежевались «умеренные» политические комментаторы, близкие к консерваторам, такие как Анатоль Ливен из Фонда Карнеги и Гордон Хан из Гуверского института. Но их довольно быстро заставили замолчать. В «Нью-Йорк Таймс» также прозвучало несколько робких голосов, призывавших к сдержанности по отношению к России^[39].

Что на самом деле произошло в Беслане

Что же на самом деле произошло в Беслане и можно ли подозревать российское правительство в том, что оно манипулировало террористами, дабы спровоцировать кровопролитие, нужное для оправдания ужесточения диктатуры – версия, явственно проступающая в статьях западной прессы. Некоторые даже писали о «Путинском заговоре» во время московских терактов 1999 года. Как же найти правду в этом дремучем лесу пропаганды и лжи? Теперь, десять лет спустя, когда факты много раз изучены и проанализированы, мне представляется, что самое объективное описание, весьма далекое от того, чтобы его можно было заподозрить в симпатии к российским властям, это доклад, написанный в ноябре 2004 года Хенри Плейтер-Зиберком для Центра исследования конфликтов при военной академии Великобритании^[40].

Автор подробно рассказывает и анализирует то, что произошло: последовательность событий, количество убитых и раненых заложников, количество и происхождение террористов, их вооружение, реакция российских сил правопорядка, федеральных и местных властей и т. д. Вот заключения, к которым он приходит:

«Учитывая тот факт, что захват был тщательно спланирован, а также особенности объекта, возраст и количество заложников, неосуществимые требования, предъявленные террористами, и их исключительную жестокость, перед российскими властями встала невыполнимая задача. Охрану по периметру следовало организовывать на более удаленном от объекта расстоянии и лучше ее обеспечивать. <…> Другая область, в которой они дали существенный промах, – информирование российских и зарубежных СМИ. Эта задача была возложена на большое количество официальных и плохо осведомленных лиц, которые передавали сведения непроверенные и неточные, что усугубляло ситуацию, в которой и так все было туманно и неясно, что порождало всевозможные домыслы. <…>

Те, кто будет иметь деловые контакты с Россией, должны постоянно помнить, что в этой стране плохо организована работа органов информации. Именно по этой причине российское правительство необоснованно обвиняют в том, что оно подвергает информацию цензуре и не гнушается манипуляциями. Однако если бы стиль сообщений был жестче, то правительство обвинили бы в диктаторстве – и обвинили бы именно те, кто критиковал прессу за сумбурность. <…> Надо отметить, что в печати появилось немало критических статей в адрес российского правительства, но при этом нет никаких доказательств, что президент Путин оказывал на СМИ какое-либо давление. Представляется, что в приступе угодничества руководители массмедиа по собственному почину оказывали давление на „своих“ журналистов.

Публичная критика, звучавшая в адрес российских властей со стороны многочисленных либеральных демократов, была малообоснованной, в результате чего предлагаемые решения были далеки от реализма. Западная пресса со своей стороны всего лишь слепо повторяла критические замечания, не пытаясь вникнуть в суть проблем. Сравнительный анализ антитеррористических операций сегодняшнего времени с эпохой Ельцина тоже не дал существенных результатов. Строгая критика мер по освобождению пленников „Норд-Оста“ также исказила факты и породила иллюзию, что при тщательно спланированном захвате заложников в более крупном масштабе (как в Беслане) их освобождение может пройти успешно».

Далее Плейтер-Зиберк опровергает доводы антиправительственных организаций и борцов за права человека (например, вдовы академика Сахарова Елены Боннэр), которые призывали к переговорам с террористами по «ключевым вопросам» и к «справедливому суду» над ними в том случае, если заложники будут освобождены, а захватчики сдадутся. Автор доклада критически отнесся также к утверждениям Анны Политковской, что Аслан Масхадов мог бы убедить бандитов отпустить детей^[41]. Для него здесь нет двух мнений:

«Отправив своих боевиков в Беслан на верную смерть, Басаев сделал это с тем расчетом, что операция закончится масштабным кровопролитием и приведет к межэтнической войне на Северном Кавказе».

Свой анализ Плейтер-Зиберк заканчивает следующим образом:

«Президенту Путину будет очень трудно лавировать между новыми требованиями безопасности и демократическими свободами, заявленными в Конституции. <…> Он разрешит публичные обсуждения, но при этом никому не позволит контролировать меры по борьбе с терроризмом, поскольку очевидно, что подобное обсуждение неизбежно оказалось бы в руках идеологических лидеров. А лидеры радикальных взглядов и либеральные демократы экспортировали бы свою критику на Запад, где ее подхватили бы и раздули западные массмедиа».

После событий в Беслане Путин, в сущности, оказался в том же положении, что и Джордж Буш после 11 сентября – с той разницей, что положение Буша было все же более удобным, поскольку он мог опираться на СМИ, целиком преданные его политике. По этой причине он легко затеял войну на чужой территории – в Афганистане, – ужесточил меры по слежению за гражданами и без колебаний прибег к внесудебным арестам^[42].

Однако что поражает больше всего и на этот раз, это позиция западных СМИ, которые мгновенно ополчились против России, как и при крушении самолетов над Юберлингеном. Их первым рефлексом было во всем обвинить российское правительство. По прошествии времени такая политика СМИ представляется особенно шокирующей и возмутительной, но с их стороны так ни разу и не прозвучало ни одного критического замечания в собственный адрес. Они ни разу не выразили сочувствия жертвам этого теракта, приберегая добрые слова для восставших чеченцев, к которым так несправедлива Москва, которая на самом деле и виновата в захвате заложников.

И это при том, что бесчинства, творимые чеченскими исламистами (отрубленные головы, выпущенные кишки), абсолютно те же, что и расправы боевиков ИГИЛ, заставившие осенью 2014-го ужаснуться весь западный мир… В придачу западные СМИ ни слова не сказали о том, в каких трудных условиях приходилось работать службам спасения: школа находилась в центре города, в густонаселенном районе, где у каждой семьи кто-нибудь оказался в заложниках, и нет ничего удивительного, что местные жители сами взялись за оружие.

Как и в дни теракта в театре «Норд-Ост», западные СМИ поддались антироссийским настроениям и отдали симпатии чеченским «умеренным» исламистам. Вот только они недооценили решимость вооруженных до зубов террористов, которые заминировали стены и крышу школы и склонны были скорее привести в действие взрывные устройства, чем идти на переговоры и уступки (как это было опять-таки в «Норд-Осте»). И наконец, большинство западных СМИ вообще не заметили либо упомянули вскользь, что хотя в штурме погибло 350 человек, все же 800 детей удалось спасти – детей, которые три дня оставались без еды и питья и находились в крайне тяжелом физическом состоянии.

Сегодня, одиннадцать лет спустя после этих событий и сразу после расстрела редакции «Шарли Эбдо», можно только в онемении развести руками, вспомнив Открытое письмо за 115 подписями и позицию западных журналистов. В поддержку 17 французских жертв терроризма развернулась беспрецедентная кампания солидарности – и ни один голос не прозвучал на Западе, чтобы оплакать 350 взрослых и детей, погибших от рук исламистов-террористов в Беслане.

А как отреагировала бы западная пресса, если бы после «Шарли Эбдо» парижские корреспонденты телекомпаний «Раша тудей» и «Аль-Джазира» потребовали от Франсуа Олланда, чтобы он вступил с убийцами в переговоры и предоставил французским исламистам право свободно перемещаться по Франции? Или если бы зарубежная пресса возложили ответственность за расстрел редакции на президента Французской республики, – как это было сделано в 2004 году по отношению к Путину? Да это был бы скандал!

А как бы себя повела американская пресса, если бы назавтра после 11 сентября все зарубежные СМИ потребовали от Буша, чтобы он предоставил бен Ладену политическое убежище? Или если бы его назвали сообщником террористов по той лишь причине, что в 1993 году он применил к авторам первого теракта против башен-близнецов слишком суровые меры?^[43] Меж тем именно так поступили западные журналисты и русские прозападники на следующий день после событий в Беслане.

Зато ни один журналист, ни один западный эксперт ни разу не написал по поводу подавления чеченских исламистов, что оно производилось по западной (или британской) полицейской модели, применяемой против борцов за независимость Ольстера, Страны Басков или Корсики. Репрессивные действия англичан против местного населения в Белфасте, растянувшиеся на десятки лет, абсолютно совпадают с тем, что Россия делала в Грозном. Но разве французская, испанская или английская пресса сказали хоть слово против или потребовали, чтобы английское правительство уступило требованиям экстремистов и предоставило Северной Ирландии независимость? Три перечисленные ситуации очень близки к ситуации в Чечне, при этом агрессия баскских, североирландских и корсиканских экстремистов ни в какое сравнение не идет с кровожадностью выходцев из кавказского эмирата. Более того, что-то никто не слышал, чтобы 115 «подписантов» Открытого письма, выдвинувших Путину ультиматум, выступили против западных лидеров и пожурили их за дурное обращение с баскскими, корсиканскими или североирландскими сепаратистами.

И последнее: после теракта в «Шарли Эбдо» в прокуратуру Парижа было подано 54 иска со стороны правительства и юридических органов в связи с «апологией терроризма» комиком Дьёдонне^[44] и другими лицами. Можно себе представить, какой поднялся бы крик, если бы после трагедии в Беслане российское правительство подало иск против Анны Политковской и авторов Открытого письма за апологию чеченско-исламистского терроризма! Да на первых полосах благомыслящих органов печати разразилась бы целая кампания «против вопиющих ущемлений свободы со стороны кэгэбистского режима Путина».

Военный конфликт в Южной Осетии (2008 год)

Она началась 7 августа 2008 года, в 23.40 на границе между Южной Осетией и Грузией. Большинство глав государств находились в это время в Пекине на открытии Олимпийских игр, и весь мир, изнемогая от жары, приник к экранам телевизоров в ожидании грандиозного зрелища. Поэтому никто не обратил внимания на то, что произошло.

А произошло вот что: продолжавшиеся несколько дней пограничные стычки между силами южноосетинских сепаратистов, сформированных при участии России и ею поддерживаемых (с одной стороны), и грузинскими регулярными войсками (с другой) переросли в открытый вооруженный конфликт. В ночь с 7 на 8 августа грузинские войска начали штурм столицы Южной Осетии Цхинвала; в результате погибло 18 военных ССПМ (смешанных сил по поддержанию мира, в числе которых было много русских), а также более 160 южноосетинских военных. Таковы официальные данные, представленные Россией в конце 2008 года.

В 2004 году президентом Грузии стал прозападнически настроенный лидер Михаил Саакашвили, который постарался вернуть области, стремящиеся к независимости, в состав Грузии. Южная Осетия стала таким образом предметом конфликта, хотя с 1992 года обладала независимостью de facto и сепаратистов на ее территории было большинство, о чем свидетельствуют результаты двух референдумов: 1992 и 2006 годов. Кроме того, жители Южной Осетии желали утвердить свою независимость de jure. Российская Федерация, в силу международного соглашения игравшая в этом конфликте роль посредника-миротворца и базировавшая на южноосетинской территории свои военные подразделения, не предпринимала никаких шагов для разрешения конфликта в пользу той или иной стороны противостояния.

Так, в атмосфере растущего напряжения, 7 августа, в 23.10 правительство Грузии информировало генерала, командующего российскими войсками, о том, что намерено силой восстановить «конституционный порядок». В 23.40 двое русских солдат ССПМ были убиты разорвавшейся гранатой. От начавшегося массивного артобстрела загорелись и обрушились здания, занимаемые в Цхинвале русскими. Российские миротворческие силы, несмотря на отсутствие танков, сумели, тем не менее, противостоять наступавшим, и грузины взяли лишь две трети города. В 23.56 министерство обороны Грузии объявило о начале штурма.

Русские были информированы о готовящемся грузинской стороной штурме приблизительно с 21 часа. Президент Медведев узнал об этом в 22.43 и отдал распоряжение Григорию Карасину, помощнику министра иностранных дел, связаться с Саакашвили. Но Карасину удалось дозвониться только до американского дипломата Дэна Фрида, заверившего его, что американцы пытаются овладеть ситуацией. Тем не менее, начиная с 02.06 усилия по сохранению мира становятся бессмысленны. Через Рокский тоннель, не контролируемый Грузией, в Южную Осетию были направлены подкрепления численностью от 5,5 до 10 тысяч человек, дислоцированные в Северо-Кавказском военном округе^[45].

Практически немедленно враждующие стороны вступили в спор: кто первым начал боевые действия. Подключилась пропаганда. Русские заявили, что от обстрела и бомбардировок погибло полторы тысячи человек гражданского населения. Грузины в ответ стали обвинять русских в том, что использование Рокского тоннеля – заранее спланированная акция. И вот уже обе стороны принялись винить друг друга в военных преступлениях и в преступлениях против человечества.

В течение четырех последующих дней российские войска активно продвигаются на новые рубежи и обстреливают несколько грузинских городов. Медведев объявляет, что цель достигнута и что российские подразделения останутся на позициях, установленных соглашением 1992 года. Это соглашение когда-то положило конец войне Грузии против национальных меньшинств, в ходе которой погибло 3 тысячи человек.

16 августа подписано перемирие, военные действия приостановлены, хотя остаются нерешенными судьбы Южной Осетии и Абхазии. 26 августа Российская Федерация официально признает независимость этих двух государств и обязуется «обеспечивать их безопасность».

Через некоторое время была создана независимая международная комиссия для изучения подробностей вооруженного конфликта в Грузии. Инициатором был Евросоюз, а возглавляла комиссию швейцарка Хайди Тальявини, дипломат и представитель Генерального секретаря ООН по Грузии и Абхазии. Помогал ей Уве Шрамм, бывший посол Германии в Грузии. Из отчета, опубликованного 30 сентября 2009 года, явственно следует, что войну развязала Грузия с целью захватить территорию Южной Осетии^[46].

Но в августе 2008 года этого отчета еще не существовало и никто толком не знал, какая из сторон первой открыла огонь. Однако, уже начиная с 8 августа пресса набрасывается на Россию, как она это делала после столкновения самолетов над Юберлингеном и в дни теракта в Беслане. После «революции роз» в 2002 году и прихода к власти Саакашвили в 2004 году в стране сформировался прозападный режим. Новый президент когда-то учился в Соединенных Штатах, в Колумбийском университете и университете Джорджа Вашингтона, где завязал прочные связи с правыми консерваторами и сторонниками теории американского превосходства. Он телегеничен, говорит по-английски и по-французски и связан тесными узами с президентами США и Франции – Бушем и Саркози.

Едва заступив на пост президента, Саакашвили заявил о своем намерении примкнуть к Евросоюзу и НАТО. В 2004-м он послал большую партию солдат, прошедших боевую подготовку в США, воевать против Саддама Хусейна. Грузинская армия тренировалась и выполняла некоторые задания вместе с американскими солдатами, и так продолжалось вплоть до лета 2008-го. Все годы своего правления Саакашвили регулярно выступал в западных СМИ, чтобы заработать себе репутацию истинного демократа. Затем, презрев обычные средства коммуникации, он нанял американское пиар-агентство «Аспект-Консалтинг», работавшее также с компаниями Exxon Mobil, Kellogg’s и Procter & Gamble. Агентство представляло грузинского президента как защитника европейских идеалов и «провозвестника демократии», при этом усилия двух российских пиар-агентств, уполномоченных Кремлем, были обречены на поражение. Это мнение авторов исследований о медийном покрытии грузинского конфликта^[47].

Итак, все американские, а также многие европейские средства массовой информации безоговорочно обвинили российское руководство в том, что это оно развязало конфликт. «Россия напала на Грузию, пока Запад смотрел телевизор» – так 8 августа заявила в онлайн-журнале «Слейт» радикально настроенная журналистка Анна Аппельбаум, обозреватель газеты «Вашингтон пост»^[48]. Ее клич подхватили другие. 11 августа представитель неоконсерваторов Уильям Кристоль поднял тревогу на страницах «Нью-Йорк таймс», а вслед за ним уже весь хор журналистов принялся кричать о «русском нашествии».

Пресса не гнушалась и оскорбительными историческими сравнениями. Так, Збигнев Бжезинский отмечал, что «нападение России на Грузию сродни захвату Финляндии» в 1941-м («Хаффингтон пост»). В других периодических изданиях, включая норвежские («Афтонбладет»), начало войны сравнивали с вводом советских войск в Чехословакию в 1968 году. Третьи вспоминали Судетский кризис 1938 года^[49]. Чтобы заклеймить Путина и российскую интервенцию в Грузии, в ход пошло все позорное прошлое планеты от Гитлера до Сталина – и все это, заметим, вопреки очевидным фактам.

Тон, который взяла Европа, чуть менее агрессивен. Журналист «Фигаро», автор книги о «русском реванше» Лора Мандевиль, крайне враждебно настроенная к Путину, считает, что Россия стремится наказать своих бывших субъектов за их стремление сблизиться с Западом. «Монд», со своей стороны, пишет о желании России вернуть энергетические, политические и геостратегические позиции на Южном Кавказе, где пролегают нефте– и газопроводы и перекрещиваются оси Вашингтон – Анкара – Тбилиси и Москва – Ереван – Тегеран. В передовице от 27 августа «Монд» пишет: «Сегодня российский реваншистский национализм питается нефтью и газом, ставя одну единственную цель: возродить распавшуюся империю»^[50]. Процитированное мной выше исследование ссылается также на «Хандельсблатт», «Нойе Цюрихер цайтунг» и австрийскую «Штандарт», которые единогласно примкнули к политике большинства и обвинили Россию в территориальной агрессии.

Тем не менее, по мере того как начала проступать изрядно запутанная правда и виновность Грузии мало-помалу стала очевидной, тональность европейских газет тоже начала меняться. К тому же Грузия находилась близко к европейской сцене, в результате чего западная пресса подробно комментировала как растущую коррумпированность, так и авторитарность нового грузинского режима. Военные действия прекратились довольно скоро, и если Россию обвиняли в том, что она, преследуя отступающую грузинскую армию, слишком далеко зашла на грузинскую территорию, то все же оценили, что она, подписав перемирие, немедленно увела свои войска на осетинскую границу. В целом скоротечность войны (пять дней) и осторожность военных действий с российской стороны отчасти смягчили критику.

Разумеется, совсем она не стихла. Споры растянулись на несколько месяцев, все с нетерпением ждали заключения «Комиссии по установлению истины», возглавляемой Хайди Тальявини. Весной 2009 года журнал «Шпигель» опубликовал несколько страниц этого отчета, которые произвели сенсацию. Полная версия отчета вышла в сентябре, недвусмысленно доказав, что первой в наступление все же перешла Грузия.

Однако, как это часто бывает, кроме объективных фактов отчет содержал политические суждения составителей. Некоторые из этих составителей, например, бывший «зеленый» министр иностранных дел Германии Йошка Фишер, были весьма критично настроены по отношению к России и осуждали ее за пусть недолговременное, но все же вторжение на территорию Грузии. Это позволило СМИ, ругавшим Россию в предыдущее лето, быстро перестроиться и обратить свою критику на обе враждующие стороны. Так, «Уолл-стрит джорнал» заявила: «Отчет о войне в Грузии установил обоюдную виновность как Москвы, так и Тбилиси»^[51]. Газета «Экономист» также недружелюбна к Москве, хотя не столь прямолинейна: «Русско-грузинская война: кто виноват?». А «Нью-Йорк таймс» написала следующее: «Грузия опровергает данные отчета, согласно которым она открыла огонь первой»^[52].

Мы видим, что СМИ, несправедливо обвинявшие Россию в том, что она открыла военные действия с целью захвата Грузии, подобно тому, как это сделал Гитлер в Судетах или Сталин в Финляндии, не изменили стратегии, даже когда отчет Комиссии Тальявини доказал обратное. Кроме того, можно проследить, как под влиянием политических приоритетов переписывается история. Так, например, 30 сентября 2014 года Совет Европы внес поправки в отчет о работе демократических институтов Грузии, изменив его в пользу Саакашвили, которому нынешние власти Грузии вменяют в вину как раз злоупотребление служебным положением. Вкупе с ним иск предъявлен экс-министру обороны, которого Саакашвили успел освободить из-под следствия накануне своей отставки. Это оказалось возможным благодаря поддержке либерально-консервативного большинства в Парламентской ассамблее Совета Европы в Страсбурге. К отчету было добавлено чисто политическое приложение под видом обыкновенного обновления текста документа, при этом факты не проверялись по существу^[53].

Совершенно очевидно, что записанная история постоянно меняется и что поправки и дополнения к отчетам, составленным международными комиссиями, должны восприниматься с осторожностью, потому что внесены они с целью изменить и ключевую линию, и выводы. Но пределом журналистского злопыхательства, является, пожалуй, статья корреспондентки «Либерасьон» в Москве. В выпуске газеты за 18 декабря 2014 года мы читаем:

«Приднестровье, Украина, Грузия: поддерживая националистические движения, Кремль по-прежнему стремится помешать своим соседям ориентироваться на Запад. События на Востоке Украины и помощь России сепаратистам Донбасса нередко сопоставляют (делая поправку на масштабы) с русско-грузинской войной 2008 года. После молниеносного вторжения якобы для спасения русского населения Россия признала независимость Южной Осетии и Абхазии. Сегодня все западные правительства единодушно осуждают действия России, хотя в тот период шаги Москвы ни у кого не вызвали протеста»^[54].

Что это? Умышленная дезинформация? Незнание фактов? Или уже укоренившийся рефлекс: словно бы невзначай представлять события иначе, чем они произошли в действительности, и иначе, чем это было официально подтверждено? Во имя защиты демократических свобод ведущие западные СМИ подчас так искажают реальность, что только диву даешься. Искажения делаются в пользу объекта в том случае, если объект расценивается как друг Запада и демократии. Если же объект расценивается как враг свобод и как «реваншист», жаждущий возродить советскую империю, факты трактуются в противоположную сторону.

В связи с этим необходимо отметить, что хотя большинство СМИ отказались признавать свои заблуждения относительно вооруженного конфликта в августе 2008 года, некоторые все же это сделали, что свидетельствует в их пользу. В передаче от 28 октября 2008 года «Би-би-си» внесла поправки в свою версию событий, подвергнув критике то, как представила их грузинская сторона^[55]. «Нью-Йорк таймс» также, спустя неделю, изменила свою позицию, не преминув особо подчеркнуть, что «обе стороны достойны осуждения». Впрочем, как справедливо заметил историк Пол Сандерс, эти отдельные извинения «не изменили представления о России как об агрессоре. Все профессиональные журналисты хорошо знают, что любой контакт начинается с первого впечатления, которое в конечном счете побеждает. Когда образ, созданный массмедиа, утвердится, никакие опровержения уже не изменят того, что отложилось в мозгу и структурировалось в коллективное мнение. Когнитивные фильтры закроются раз и навсегда»^[56].

Олимпийские игры в Сочи (2014 год)

Критика в адрес России достигла наивысшей точки незадолго до зимних Олимпийских игр в Сочи (февраль 2014 год). Это тем более странно, что речь шла о спортивных, мирных мероприятиях, что пятидневная война с Грузией осталась далеко позади (пять лет прошло) и что демонстрации на Майдане еще не превратились в море крови. Крым и Донецк пребывали в мире и подчинялись Украине. Так что в феврале 2014-го не за что было особо ругать Россию – разве что за то, что она собиралась потратить 15 миллиардов долларов на поднятие забуксовавшей украинской экономики и уже потратила астрономические суммы на подготовку Олимпийских игр.

Такая щедрость Западу не понравилась. В течение десяти дней, предшествовавших церемонии открытия, почти все радиостанции, телеканалы и газеты наперебой транслировали репортажи и интервью, выставлявшие Россию и Олимпийские игры с неблаговидной точки зрения. Микрофон давали то сочинскому жителю, не успевшему переехать, то снятому с должности ответственному за горнолыжный подъемник, то мэру города, желавшему привлечь к себе внимание, то «Пусси Райт», дразнившим полицию, чтобы попасть в объективы западных журналистов, то русскому гомосексуалисту, которого безуспешно пытались заставить хоть в чем-нибудь обвинить Путина. Политические оппозиционеры рассказывали о растрате общественных денег и о коррупции; экологи жаловались на неправильное отведение сточных вод; историк вспоминал о сражении, прошедшем когда-то на теперешней лыжной трассе. В общем, постарались ничего не забыть.

В соцсетях также появлялись недовольные отзывы: например, в отеле, где расселили журналистов, не работал кран с горячей водой. А американский сайт mashable.com даже опубликовал «12 сочинских фото, которые русские предпочли бы не показывать». На одной из них – два унитаза в дамском туалете, поставленные рядом без всяких перегородок. И все это подавалось как сенсации мирового масштаба!

Помимо этих забавных деталей, шквал антирусских публикаций был направлен в два основных русла: западные СМИ всерьез взялись за растраты и коррупцию, связанные с огромными суммами, выделенными на организацию игр, тогда так американцы, в частности Channnel 4, решили осветить «репрессии» против гомосексуалистов, потому что в 2013 году Дума приняла закон, запрещающий пропаганду гомосексуализма для несовершеннолетних.

Независимые обозреватели меж тем отмечали, что этот закон вполне соответствует уголовному кодексу, принятому во Франции, равно как и аналогичным законам в США. Более того, они напомнили, что некоторые штаты, в частности Аризона, ужесточили законодательство по отношению к гомосексуалистам, и, исходя из этой логики, надо было бы бойкотировать зимние Олимпийские игры в Солт-Лейк-Сити – столице штата Юта, запрещающего гомосексуальные отношения в силу преобладания в штате мормонов. Даже Николай Алексеев, глава российской ассоциации ЛГБТ (лесбиянок, геев, бисексуалов и трансгендеров), возмутился западной медийной кампанией и призывам бойкотировать Олимпийские игры, поскольку это могло бы лишить миллионы российских граждан потрясающего зрелища.

Волна недоброжелательства превратилась в девятый вал, когда началась церемония открытия – между прочим, прекрасно организованная и невероятно красивая. Но тем, кто был не знаком с русской историей и с русской культурой, шоу не понравилось. Политические комментаторы со своей стороны много рассуждали о возможности терактов, а синоптики – по поводу перепада температур между горами и побережьем (хотя во время предыдущих зимних игр в канадском Ванкувере их это почему-то нимало не беспокоило!).

К счастью, вопреки мрачным предсказаниям, игры прошли идеально с точки зрения организации и без сучка и задоринки для спортсменов, зрителей и журналистов; последним уже и вовсе не к чему было придраться. Даже поезда приходили минута в минуту! Но никто из критически настроенных обозревателей и не подумал опровергнуть все те гадости, что были написаны в преддверии Олимпийских игр. Подробно останавливаться на этих тысячах злопыхательских статеек и передач было бы довольно скучно, тем более что спорт сказал сам за себя.

Я же процитирую трех хорошо осведомленных комментаторов. Начну со спортивной рубрики австралийской газеты «Сидней морнинг геральд». 8 февраля Эндрью Уэбстер пишет: «…многие обозреватели безо всяких к тому оснований попытались принизить сочинские игры, занявшись охотой на ведьм: это даже превратилось в новый вид зимнего спорта». Дальше он рассказывает историю, как один телевизионщик специально снял на курорте «Роза Хутор» валяющиеся в грязи бревна, чтобы продемонстрировать, как плохо сочинцы подготовились к приему гостей. Каково же было его изумление, когда на следующий день он нашел площадь в безупречном состоянии, а десятки довольных россиян ели на ней мороженое!^[57]

Отреагировали на антисочинскую кампанию и другие органы печати. Например, московский корреспондент немецкого журнала «Шпигель» Беньямин Биддер написал 11 февраля, что «представители Запада с готовностью зубоскалят по поводу каждой мизерной проблемы, возникающей в Сочи» и что «их злопыхательство превосходит все разумные границы». Далее он рассказывает, как порезали и в таком оскопленном виде запустили в социальные сети интервью мэра Сочи Анатолия Пахомова: из его уст прозвучали слова «в Сочи нет геев», тогда как на самом деле он сказал, что на данный момент в Сочи нет активистов гей-ассоциации, а непосредственно перед интервью он сам побеседовал с хозяином сочинского гей-бара.

Еще корреспондент «Шпигель» рассказывает, что учинил на своей странице в «Твиттере» австрийский журналист Саймон Роснер из газеты «Винер цайтунг». В самый разгар кампании по поводу незаконченного строительства олимпийских объектов в Сочи он сфотографировал разбитую улицу Вены и поместил ее на хештег # SochiProblems. С ним немедленно связался редактор сайта «Си-эн-эн» и спросил разрешения использовать эту фотографию в фотогалерее, иллюстрирующей сочинские недоделки… Затем фотографией заинтересовалась самая крупная американская газета «Ю-эс-эй тудей». В целом перепост фотографии был сделан 350 раз. Немного погодя Роснер признался в «Твиттере», что это был розыгрыш и что на самом деле фотография сделана в Вене – но на этот раз перепост никто делать не стал… По этому поводу Роснер написал, что если бы по Сочи ездили такие же старые автобусы, какие ездили по Ванкуверу во время предыдущих Олимпийских игр, то Россию наверняка бы обвинили в том, что она «хранит реликвии Советского Союза»^[58].

Что касается закона, принятого в России против сексуальных меньшинств, Марк Беннетс в газете «Гардиан» поставил все точки над «и»:

«Чем огульно обвинять, лучше просто взглянуть на факты. В отличие от более чем сорока Стран Содружества и семидесяти стран мира, в России гомосексуализм вовсе не запрещен. За шесть месяцев, прошедших с момента принятия соответствующего закона, менее 12 человек были привлечены к ответственности за „пропаганду гомосексуализма“. Свободы никто лишен не был. Российская полиция не уполномочена задерживать лиц, подозреваемых в том, что они гомосексуалисты или лесбиянки, как ошибочно заявил в своей статье в прошлом году один из ведущих журналистов „Нью-Йорк таймс“. А если это правда, то как объяснить, что в Москве и других российских городах существуют гей-клубы, которые к тому же свободно публикуют рекламу?»^[59]

Еще примеры: альтернативный сайт GBTimes показал в одном репортаже, как некоторые телеканалы искажают факты. Например, американская «Эн-би-си» отказалась транслировать запись церемонии открытия, упирая на то, что пятое олимпийское кольцо так и не зажглось, а виновный в этом на следующее утро был якобы найден мертвым^[60]. Доскональный анализ освещения СМИ Олимпийских игр был опубликован на страницах газеты «Нейшн» и принадлежит Стивену Ф. Коэну^[61]. В своем исследовании он сделал синтез статей, комментариев и передач американских массмедиа, посвященных России, что вызвало резкую негативную реакцию антироссийских организаций Вашингтона.

Бывший советник президента Джорджа Буша – старшего, специалист по отношениям с СССР, а затем с Россией в Университете Нью-Йорка, Коэн много писал для «Вашингтон пост» и «Нейшн». Цитирую его:

«…несмотря на счастливые исключения, в американской устной и письменной прессе и даже в таких уважаемых изданиях, как „Нью-Йорк таймс“ и „Вашингтон пост“, наметилась некая общая тенденция. Сводки новостей, редакционные статьи и комментарии стали отходить от традиционных, ранее принятых правил: они забывают сообщать факты, не помещают события в контекст, не разделяют рассказ о событиях и их анализ, не сравнивают мнения как минимум двух „экспертов“, не сопоставляют разные точки зрения в глубоких аналитических статьях и даже не публикуют противоположные по духу комментарии в рубрике „Мнения“. В результате они стали гораздо менее объективны по отношению к России, чем прежде, и судят о ней почти так же конъюнктурно и идеологически предвзято, как во времена холодной войны судили о Советском Союзе».

Далее Коэн перечисляет многочисленные «антипутинские» статьи, появившиеся в американской прессе.

«В течение нескольких недель потоки злословия в адрес России касались Олимпийских игр в Сочи и нарастающего украинского кризиса. Еще задолго до открытия игр „Таймс“ заявила, что новый спортивный комплекс будет похож на „кошмарный призрак советских времен“, и набрала жирным шрифтом заголовок „Никакого спорта, никакого веселья: напряженность и теракты“. В день открытия игр газета нашла достаточно места, чтобы опубликовать три антипутинские статьи и обширную передовицу, стиль которой тут же имитировала „Пост“. Фактов практически никаких – зато почти каждый репортаж обсуждал потраченные Путиным миллиарды долларов, причем непременно говорилось об их хищении и о коррупции. И это при том, что Бен Арис опубликовал в „Бизнес Нью Юроп“ статью, в которой доказывает, что как минимум 44 миллиарда из 51 были потрачены „на развитие инфраструктуры региона, в чем нуждалась вся страна“. В целом вся медиакампания в преддверии Сочи была позорной: она настолько беспардонно лоббировала идею терактов, что это становилось почти неприлично. Примером тому может служить газета „Пост“, известная среди наиболее враждебных критиков России как своеобразная „Вашингтонская правда“, чрезвычайно близкая к правящим кругам: спортивный комментатор вместе с обозревателем рубрики „Мнения“ превратили сочинские игры в борьбу за власть между „бандитократией“, преследуемой Путиным, и „непокорными“ террористами; враждующие были настолько романтично представлены, что читатель колебался, на чью сторону встать. Затрудняясь в выборе, американские журналисты заранее отдали победу террористам, очернив „путинские игры“ и посеяв ужас среди зрителей и спортсменов»^[62].

Комментарии излишни.

Глава III
Украина, 2014 год. Вопросы, которые не задают журналисты

Чем и парализован нынешний западный мир: потерею различий между положениями истинными и ложными, между несомненным Добром и несомненным Злом, центробежным разбродом, энтропией мысли – «побольше разных, лишь бы разных!» Но сто мулов, тянущих в разные стороны, не производят никакого движения.

Александр Солженицын. Наши плюралисты. 1982

Мысль изреченная есть ложь.

Федор Тютчев. Silentium

Почему, едва только речь заходит о России и о Путине, западная пресса отказывается от объективности? Откуда этот условный рефлекс? Почему принципы, которыми испокон веков гордились западные журналисты – стремление узнать, понять, докопаться до истины, сравнить точки зрения, а еще готовность к сопереживанию, уважение к другим, – почему эти этические принципы мгновенно забываются?

Разумеется, не все поступают, как ведущий американского телеканала «Фокс ньюс», который во время пятидневной грузинской войны 2008 года пустил в прямой эфир интервью двух женщин, предвкушая, что те начнут ругать Путина, но женщины заявили, что войну развязал Саакашвили… Ведущий быстренько оборвал интервью и запустил рекламу^[63].

Или как ведущий французского канала ТФ1, который в июне 2014 года по случаю празднования семидесятилетия высадки союзных войск в Нормандии решил взять интервью у Путина, но остерегся пускать в эфир его ответы, касающиеся событий в Крыму и работы французских СМИ^[64].

Похоже, что для наших органов печати и вещания, для наших исследователей и политиков реальность создается не фактами, а мнением тех, кто о них рассказывает. Или именами тех, о ком говорят.

Мое мнение разделяет Анатоль Ливен, бывший корреспондент «Файненшл таймс» и «Таймс», исследователь Фонда Карнеги «За международный мир» и сотрудник Фонда «Новая Америка». Вот что он пишет о волне русофобии во время второй чеченской войны 1999–2000 годов:

«Самое настораживающее в западной русофобии – это готовность многих журналистов, комментаторов и интеллектуалов поступиться профессиональной этикой и уподобиться английским викторианским шовинистам или балканским националистам в тот момент, когда задеты их политические пристрастия и национальные чувства. Чтобы избавиться от этого рефлекса, можно посоветовать им перечитать „Жестокий мир“ Алистера Хорна^[65] о войне Франции в Алжире, а также некоторые эпизоды из „Войны в Корее“ Макса Гастингса – скажем, те, где речь идет о взятии в 1950-м Сеула и воздушных налетах американских военных сил. А также „Колониальные империи и армии“ где В. Г. Кьернан рассказывает, что творили американские войска во Вьетнаме, а французские – в Африке.

Когда же дело касается преступлений России в Чечне, западным комментаторам следует почитать заметки о неизбежных жертвах войны в городских условиях: в газетах „Марин корпс газет“ и „Параметерс“. Заметки эти написаны высокими профессионалами, которые остаются верны фактам, даже если эти факты не в их пользу, и они не боятся это признать. <…> Так, когда в 1993-м американские солдаты вынуждены были ввязаться в городскую войну в Могадишо, столице Сомали, то так получилось, что количество убитых и раненых со стороны чернокожего населения (при том, что они не были жертвами расовой дискриминации!) во много раз (в 25–50!) превысило количество жертв со стороны американских военных сил. Иначе говоря, количество жертв в Чечне свидетельствует не об исключительной жестокости российских войск, а об особенностях войны в городских условиях»^[66].

Шпион Путин и «символ веры» западных идеологов

Прошло пятнадцать лет, но лучше не стало. Даже наоборот: с началом украинского кризиса антироссийская кампания в прессе набрала силу. Вот «символ веры» антирусской идеологии: Россия – отсталая, варварская страна, стоящая на низкой ступени развития, претендующая на чужие территории, стремящаяся вернуть себе былое господство и воспринимающая как должное деспотизм власти, который является национальной традицией. Соответственно, русские – существа узколобые, склонные к национальному шовинизму, враждебные всему новому – то бишь реакционеры, а кроме всего неотесанные грубияны и алкоголики; правда, временами у них случаются поэтические и художественные прорывы.

Что касается президента России Путина, то вот его портрет: бывший шпион, выкормыш и ставленник КГБ, антидемократ и антилиберал, оголтелый противник европейских и американских идеалов. Сидя за стенами сумрачного Кремля, он лелеет одну единственную мечту: под шумок вернуть державе 25 миллионов подданных, разбросанных по городам и весям бывших советских владений. Будучи достойным преемником самодержавного и коммунистического стиля правления, этот властитель понимает исключительно язык силы. Он человек прошлого, и его надобно воспринимать именно так.

Посмотрим, что пишет французская «Либерасьон» (и она не единственная) 18 декабря 2014 года, накануне пресс-конференции, которой все очень ждали и на которой Путин должен был ответить на вопросы, касающиеся обвала рубля и цен на нефть.

«Сегодня Путин расплачивается за агрессию на Украине, за плохо закамуфлированную оккупацию русскоязычных районов этой страны и аннексию Крыма. Не говоря уже о самолете Малайзийских авиалиний, который сбили его наемники.

В условиях самого серьезного за пятнадцать лет своего правления кризиса, когда российская валюта обесценивается, а экономика разваливается, этот бывший офицер КГБ оставил на некоторое время своих министров одних на передовой. На традиционной ежегодной пресс-конференции, цель которой – демонстрация грубой силы, российский президент вынужден будет дать кое-какие разъяснения и прокомментировать свою политику. Опираясь на исключительную популярность, являющуюся результатом умелой пропаганды и беспардонного разжигания шовинистических настроений, Путин скорее всего оседлает любимого конька: тему международного заговора против святой Руси…»^[67]

За несколько недель до этого швейцарская газета «Ле Тан» писала приблизительно то же, разве что в более изощренной форме:

«Российский президент представляет себя защитником интересов всех униженных и оскорбленных – а точнее тех, кто считает себя таковыми – перед лицом мировых элит, далеких от народа. „Путинизм“ – это национализм, цепляющийся за натужную идею национальной принадлежности и ставящий целью возврат к утраченному могуществу. В ход идут защита христианства, утверждение семейных ценностей, а заодно – мужественности и мужского превосходства. Россия изображает из себя доброго отца, готового объять своей могучей десницей многочисленные страждущие народы. Это империализм, суть которого становится ясна, когда мы видим, против чего он выступает: против Америки, против множественности культур, против глобализации, против ислама, против прав человека, против гомосексуальной свободы, против элит и либерального капитализма. <…> „Путинизм“ сродни китайскому национал-коммунизму, в нем также есть общее с американским движением „Ти-Пати“^[68]»^[69].

Как объяснить тот факт, что как только дело касается России, здравомыслящие, серьезные и опытные журналисты вдруг отрекаются от независимости суждений и примыкают к дружному хору антироссийских обвинений? Почему они так предвзято относятся к Путину, стоящему во главе страны, гораздо более демократичной, чем Китай, и уж тем более никогда не позволяют себе ничего подобного по отношению к президенту США, китайскому лидеру или главе собственного государства?^[70]

Больше всего поражает в позиции западных СМИ, гордящихся своей высоконравственной журналистской этикой и клеймящих «пропаганду» других сторон, практическое отсутствие интервью и опросов, которые являются первоосновой журналистской практики. «Да и так все понятно, – как будто говорят они. – Факты налицо, нашими устами глаголит истина, расходитесь, уважаемые господа, представление закончено».

Как закончено?!

А вопросы? Сколько вопросов следует задать сначала другим, а потом и себе! По поводу Украины 2014 года – уж точно! Кризис еще не кончился, драматические события продолжаются, и невозможно пока установить, кто виноват в том, что произошло. А это значит, что нужно задавать вопросы. События далеко не так ясны, как хотят представить наши службы информации и вещания. Точно так же, как и в ситуации с Грузией, подавляющее большинство голосов обвиняют Россию, даже не взяв на себя труд разобраться в фактах и дать слово специалистам, способным проанализировать разносторонние подходы и точки зрения. А уж точек зрения в этом деле хоть отбавляй.

Ни единого вопроса к Виктории Нуланд

В декабре 2013 года помощник госсекретаря США по делам Европы Виктория Нуланд озвучила, сколько средств Штаты перевели на Украину: с 1991-го они потратили пять миллиардов долларов, чтобы помочь этой стране построить будущее, «которого она достойна», а также поддержать оппозицию, настроенную против президента Януковича. Кроме того, во время февральских событий 2014 года в Киеве Нуланд сказала по телефону Джеффри Пайетту, послу США на Украине, что «Европа может катиться к… матери» и что Кличко (нынешний мэр Киева) лишний в правительстве, потому что «не сработается с Яценюком (нынешним премьер-министром) на этом уровне»^[71]. Западной прессе стоило бы на это отреагировать, как она делает всякий раз, когда Путин чем-нибудь задевает Запад. Но, несмотря на вопиющий характер подобных заявлений, западная пресса предпочла все это пропустить мимо ушей.

На что же были потрачены американские миллиарды? Налогоплательщики имеют право знать, куда идут их деньги. Почему европейская пресса никогда не уточняла, что Виктория Нуланд состоит в браке с Робертом Каганом? А Каган меж тем – один из лидеров неоконсерваторов, ультрасионист, ярый враг России и соучредитель, вместе с Уильямом Кристолом, бывшим советником Джорджа У. Буша, экспертного центра PNAC, иначе говоря, проекта «Новый американский век»^[72]. В 2010 году этот PNAC превратился в FPI, аналитический центр «Внешнеполитическая инициатива», который, в свою очередь, убедил американское правительство развязать войны в Афганистане и Ираке, а также написать открытое «Письмо 115» – письмо «атлантистов» против Путина^[73].

Европейская пресса и глазом не моргнула, когда американка Нуланд по собственному усмотрению назначила новое правительство Украины, тогда как старое было еще у власти. Но ведь это неприкрытая подготовка путча, разве нет? И почему столица Евросоюза не возмущается, когда ее оскорбляют члены американского правительства, и поднимает крик, если что-нибудь не то скажет Путин? И ни один из перечисленных мной вопросов не был поднят в западной прессе!

Перейдем теперь к мятежу на Майдане в феврале 2014-го и к стрельбе «беркутов» президента Януковича по толпе манифестантов. Результат – 80 убитых, что неслыханно. Дальше – путч, свержение правительства, бегство действующего президента и приход к власти новых политиков. Но чем больше времени отделяет нас от тех событий, тем свободнее о них говорят и тем сомнительнее выглядит изначальная версия.

Так, 6 марта 2014 года министерство иностранных дел Эстонии подтвердило, что глава министерства Урмас Паэт вел тайные телефонные переговоры с Кэтрин Эштон, тогдашней главой внешней политики Евросоюза, в ходе которых он отметил, что снайперы, стрелявшие в манифестантов на Майдане, вполне могли выполнять приказ новых украинских лидеров, а не бывшего президента Януковича^[74].

10 октября 2014 года агентство Рейтер опубликовало сообщение, в котором говорится о том, что расследования доказывают серьезные расхождения версий. Так, например, командующий «Беркута», подозреваемый в убийствах, исчез из своей камеры, а свидетель, якобы видевший его с оружием в обеих руках, был уличен во лжи, потому что на самом деле подозреваемый имел только одну руку: вторую он потерял за несколько лет до этого в результате взрыва гранаты…^[75]

Эти сведения, очень важные для того, чтобы представить себе реальные события на Украине, не заинтересовали западные СМИ, потому что они не вяжутся с враждебными настроениями в отношении России. Можно ли всерьез рассчитывать на то, что журналисты, финансируемые Институтом «Открытое общество», иначе говоря, в высшей степени русофобствующим Джорджем Соросом, начнут объективное расследование?^[76]

А теперь о пожаре и кровавой бойне в Одессе. 2 мая 2014 года сорок пророссийских активистов попытались укрыться в Доме профсоюзов, где сгорели заживо в пожаре, учиненном другой стороной. Как и в предыдущем случае, с течением времени начали выясняться подробности событий и проступила очевидная ответственность ультраправых. Это массовое убийство, составившее половину всех жертв, связанных с событиями на Майдане, нисколько не заинтересовало западные СМИ, хотя несколько недель подряд они публиковали репортажи о драматических событиях в Киеве.

Процитируем французский еженедельник «Марианна»:

«Вообразите, что украинские повстанцы, окруженные сторонниками бывшего режима, укрылись в Доме профсоюзов и что этот дом был преследователями подожжен, а стражи порядка взирали на все и не вмешивались. Вообразите, что после пожара в здании нашли около сорока обугленных трупов. Что же на самом деле произошло? Если бы это было у нас, эмоции достигли бы максимального накала. Наши власти уже кричали бы о массовых расправах, чинимых наемниками Януковича и били бы в набат. <…> BHL (Бернар-Анри Леви)^[77] уже приготовил бы себе свежую белую рубашку для выступления по телевидению. А Лоран Фабиус^[78] затянул бы песню о попранных общечеловеческих идеалах. А сейчас какая реакция? Да никакой!»^[79]

Комментарии излишни.

Крымчане уже проголосовали в 1991-м

Перейдем теперь к референдуму в Крыму, организованному Россией 16 марта 2014 года. Благопристойная пресса с готовностью присоединилась к мнению Белого дома, объявившего, что «референдум о самоопределении Крыма идет вразрез с украинской конституцией и международным правом» и, соответственно, является незаконным^[80]. Тот факт, что 95 % жителей Крыма высказались за союз с Россией, никого на Западе не заинтересовал. Если бы наши журналисты добросовестно исполняли свой профессиональный долг, они должны были бы отметить, что данный референдум подтвердил результаты предыдущего, организованного украинскими властями совершенно законно 12 января 1991 года. В том референдуме приняло участие 81,37 % населения и 94,3 % всех голосующих высказались за восстановление независимой крымской республики и подписание ею нового союзного договора, предлагавшегося Горбачевым.

Результаты двух референдумов приблизительно одинаковы. Но в обоих случаях мировая общественность с Соединенными Штатами во главе поспешила объявить, что не признает эти референдумы легитимными. Так, в феврале 1991 года по наущению Джорджа Сороса, украинская Рада пересмотрела принятое решение и в спешном порядке утвердила закон, опровергающий правомочность крымского референдума. Ведь нельзя же выпустить из рук севастопольскую военно-морскую базу и предоставить России свободный выход в Средиземное море. В суете никто не обратил на это внимания, и история как-то сама собой забылась… Но только не крымчанами, которых лишили права на самоопределение^[81]. Возьмем Косово: там в 2008 году не проводили двойного референдума, но область однако получила желанную независимость. Кто из журналистов вспомнил и сравнил эти противоречивые факты?^[82]

Вот мы и подошли к особенно примечательному событи

Предисловие редактора русского перевода ко второму изданию

Оригинал книги Ги Меттана на французском языке (Guy Mettan, «Russie-Occident, une guerre de mille ans. La russophobie de Charlemagne à la crise ukrainienne». Genève, éditions des Syrtes, 2015) вышел весной 2015 года и тогда же был представлен в Женеве на Международной книжной ярмарке. Как было запланировано загодя и вне всякой связи с данной книгой, Россия была на этом мероприятии страной – почетным гостем, поэтому на ярмарку десантировалась большая российская делегация, что значительно подогрело интерес франкоязычной публики к теме отношений России и Запада.

Рассказ Ги Меттана о своей книге в рамках одного из многочисленных круглых столов на российском стенде сопровождался мини-демонстрацией с выкриками и плакатами на русском и французском языках «Позор!», «Хватит лгать!», «Вы повторяете тезисы Москвы»… «Трудно относиться к этому происшествию серьезно, хотя я старался расслышать хоть какую-то конкретную критику, чтобы разобраться в ней. Я писал книгу по западным источникам, т. к. русским языком не владею в достаточной степени», – отреагировал автор, пытавшийся завязать дискуссию с манифестантами, действовавшими по принципу «Я книгу не читал, но осуждаю» (до ярмарки книга в широкую продажу не поступала).

В действительности реакция читателей оказалась положительной, что было несколько неожиданно как для самого автора, так и для его издателя. Быстро разлетелся первый, гигантский по швейцарским меркам для подобной литературы, полуторатысячный тираж. Спешно были допечатаны еще три тысячи экземпляров, а в 2017 году вышло второе издание книги.

Автору сразу же стали поступать предложения о переводе. Наше русское издание, представленное в Москве в мае 2016 года, оказалось не первым – нас немного обогнали итальянцы. Впоследствии вышли переводы книги на английский, сербский и шведский, в настоящее время продолжается работа над переводами на китайский и другие языки.

Автора, описывающего истоки русофобии во Франции, Германии, Великобритании и США, некоторые обвинили в том, что он не посвятил своей собственной стране отдельную главу. При этом старательно замалчивался тот факт, что речь идет о переводе книги, написанной швейцарцем для швейцарцев, которым не нужно долго и подробно объяснять, что русофобии в Швейцарии нет и не может быть в принципе.

Дело здесь не в некой исторической благодарности за то, что современная нейтральная Швейцария во многом обязана самим своим существованием лично императору Александру I и позиции России на Венском конгрессе в 1815 году, а в весьма холодном прагматическом расчете.

Коль так сложилось, что Швейцария стремится играть на мировой арене роль «честного маклера», неплохо живущего в том числе за счет посредничества в улаживании споров сильных мира сего, у нее нет другого выбора, чем постоянно находиться «над схваткой». Иными словами, она должна не выказывать никому предпочтения и сторониться всяческих фобий, по национальному, религиозному и любому другому признаку – по крайней мере на уровне государственной политики.

«Русофобия, как и любая другая фобия, противоречила бы прежде всего нашим собственным национальным интересам как нейтрального государства. Пока Швейцария существует в ее нынешнем виде, здесь по определению не может быть места русофобии. При этом, даже если русофобские заявления делают отдельные представители политических партий, деловых кругов или СМИ, в Швейцарии русофобия не становится ни концепцией, ни идеологией, ни даже тенденцией, она не приобретает популярность у широких слоев населения», – поясняет Ги Меттан иностранным читателям вещи, абсолютно очевидные для самих швейцарцев.

Сама жизнь зимой 2017 года замечательно проиллюстрировала эти слова.

К 60-летнему юбилею Ги Меттан, половину жизни изучающий Россию и по крайней мере в течение 20 лет активно способствующий углублению взаимопонимания между Швейцарией и РФ, был награжден российским орденом Дружбы. Будучи действующим членом парламента кантона Женева, он должен был получить у коллег-депутатов разрешение на принятие награды иностранного государства.

Между прочим, в свое время «пророссийские» взгляды нисколько не помешали Ги Меттану четырежды избираться в кантональный парламент и даже поработать его спикером (председателем), имея второе гражданство РФ, о чем всем давно было прекрасно известно.

В ожидании вердикта почти месяц франкоязычные СМИ Швейцарии с упоением смаковали сложившуюся пикантную ситуацию, не преминув упомянуть, среди прочего, и данную «скандальную» книгу, и задавали вопрос, откажется ли Меттан от депутатского мандата, если парламент не разрешит ему принять «медаль от душителя свободы слова Путина».

Само заседание женевского Большого Совета, посвященное наградному вопросу, больше напоминало парламент какой-нибудь восточноевропейской станы. Во время прений до драки не дошло, но некоторые депутаты прямо с мест пели песни и бросали обрывки фраз на русском языке, ставя в тупик франкоязычных стенографисток, шуточно обращались к спикеру «атаман». А по выступлениям казалось, что вот-вот по отношению к самому Меттану посыплются выражения наподобие «литературного власовца», предавшего демократические идеалы своей швейцарской родины.

Один крайне левый депутат заявил, что в Женеве и так уже 29 тысяч собак носят медаль (идентификационный жетон) и еще одна, «от преступного режима», Женеве не нужна. А «зеленый» депутат Франсуа Лефорт, знаменитому тезке которого в 2006 году в Женеве был установлен памятник по инициативе… Ги Меттана, рекомендовал коллегам разрешение на российский орден не выдавать в знак протеста против притеснений в РФ лиц с нетрадиционной сексуальной ориентацией.

В конце концов с перевесом в один голос согласие на «дружбу с Путиным» было выдано. Но является ли эта история, немало изумившая и позабавившая избирателей, судя по их комментариям к статьям в местных СМИ и по их постам в соцсетях, реальным проявлением русофобии? Скорее, ее можно считать эпизодом местечковой политической борьбы, самопиаром или сведением личных счетов.

Вернемся к нашему переводу. Обычно ко второму изданию ставится приписка «исправленное и дополненное».

В нашем случае второе издание действительно дополнено, в частности, разделом о Швейцарии, эпизодом со Всемирным антидопинговым агентством (ВАДА), обвинившим Россию в создании государственной программы поддержки допинга, а также некоторыми соображениями по поводу отношения к России недавно избранного президентом США Дональда Трампа.

Исправлять же оказалось практически нечего. Из шквала негодования, обрушившегося на автора книги фактически только за то, что он замахнулся на тему русофобии, не удалось вычленить предметную критику.

Кстати, важно не упускать из виду и вторую тему книги: опираясь на богатейший профессиональный опыт, приобретенный в том числе на посту главного редактора влиятельной газеты Tribune de Genève, Ги Меттан раскрывает на примере русофобии различные универсальные методики и технологии, которыми пользуются профессиональные дезинформаторы в политической сфере.

Несмотря на диплом по международным отношениям Женевского университета и весьма глубокое религиозное образование, полученное автором в его родном кантоне Вале (цитадели швейцарского католицизма), эта книга с сознательно полемическим названием – не исторический труд и не теологический трактат, хотя и имеет важную религиозную составляющую.

Перед нами – своеобразное журналистское расследование для широкого читателя, написанное в живой, увлекательной форме, которое нелепо оценивать по академическим канонам, как это пытались делать некоторые критики.

Будет ли продолжение у этой книги, ставшей бестселлером в нескольких странах?

С одной стороны, автор блестяще справился с задачей, которую сам себе определил: «В надежде если не сломать, то хотя бы сделать менее неприступной стену предрассудков я взялся за этот труд и погрузился в сложные, запутанные, но чрезвычайно увлекательные глубины истории, чтобы проследить, когда зародились и сформировались искаженные представления Запада о России».

С другой стороны, можно было бы продолжить методично пополнять список все новых проявлений русофобии и отражать роль в этом западных СМИ, с которыми автор после 40-летней карьеры в журналистике знаком очень хорошо. Только вот это становится все менее и менее увлекательно.

В старые добрые времена русофобия использовалась в политике с определенным изяществом и виртуозностью, в которых действительно любопытно разбираться тем, кто интересуется международными отношениями. А сейчас становится совершенно очевидно, что искусственно нагнетаемой русофобией топорно пытаются прикрыть то дипломатический авантюризм, то экономический бандитизм (недобросовестную конкуренцию), то внутриполитическую борьбу в разных странах, не имеющую отношения к России, а то и просто неприязнь к нынешнему политическому режиму в стране.

Так как при всем желании к России и ее руководству не получается применить грубую физическую силу, остается действовать иными методами, которые ввиду их примитивной прямолинейности даже нельзя назвать византийскими.

Впрочем, на фоне колоссального дефицита серьезной политической аналитики, которая при (со)участии СМИ подменяется, по меткому выражению Ги Меттана, «русофолией»[1], списывать на Россию все проблемы становится все труднее. По крайней мере в Европе, жители которой немного знакомы с настоящей, а не альтернативно-реальной и пост-взаправдашней Россией благодаря географической, исторической и культурной близости или даже единству – несмотря на тысячелетнюю «войну» от Карла Великого до украинского кризиса и далее…

Юрий Обозный,

Женева, август 2017 г.

От автора

Русофобия или «русофолия»[2]?

Современное западное образованное общество (а оно-то и диктует) – на самом деле мало терпимо, и даже особенно – к общей критике себя, все оно – в жестком русле общепринятого направления; правда, для обуздания противящихся действует не дубиной, а клеветой и зажимом через финансовую власть. И – подите пробейтесь через клубок предвзятостей и перекосов в какой-нибудь сверкающей центральной американской[3] газете.

Александр Солженицын. Наши плюралисты. 1982

Рассказывать историю западной русофобии, когда на Украине уже столько месяцев продолжаются ожесточенные бои, по меньшей мере безрассудно. Или безответственно – так сейчас накалена эта тема.

Скажем честно – до того как Россия 24 февраля 2022 года начала свою «специальную военную операцию» по «демилитаризации, денацификации и приданию нейтрального статуса» Украине, в Европе и на более широко понимаемом Западе (Северная Америка, Япония, Австралия и Новая Зеландия) русофобия никогда еще не достигала столь высокого градуса. При том что и бомбардировки Сербии, и вторжения в Афганистан, в Ирак, Ливию, Сирию или Йемен вызвали лишь незначительные и быстро забытые протесты, несмотря на сотни тысяч жертв, военные действия на Украине привели к бурному потоку расистской ненависти, невиданному с 1930-х годов, когда то же самое было в отношении к Германии: из библиотек изымаются книги русских авторов, в университетах отменяются конференции, в залах – выставки художников и концерты музыкантов, снимают с пьедесталов памятники, переназывают улицы, а обычные граждане подвергаются грубому обращению. Их не пускают в рестораны, спортсменов лишают возможности выступить на соревнованиях, и даже в международные собачьи конкурсы не допускают русских собак!

Разумеется, можно понять критику военной операции русских и раздраженную реакцию некоторых комментаторов. Но чем объяснить то, что Европа, так охотно бахвалящаяся разумностью, демократичностью и толерантностью перед остальными народами, столь внезапно опускается до худших примеров Инквизиции и нацистских аутодафе по отношению к художникам, артистам и музыкантам совершенно невинным, большинство из которых уже давно умерло? И почему она с такой озлобленностью восстает против войны, которую ведет Россия, нападая на русскую культуру, хотя войны других стран оставляют ее безучастной несмотря на разрушения, губительные последствия и убийства гражданских лиц, число которых к тому же все возрастает?

Взрыв такой внезапной и яростной ненависти со стороны стран и их жителей, которым этот конфликт не угрожает ни прямо, ни косвенно, наводит на весьма своеобразные мысли. Он возник не случайно и не смог бы появиться без благоприятной почвы – возделанной и давно засеянной активной и долгоиграющей пропагандой и дезинформацией.

На данном этапе можно сделать три умозаключения. Прежде всего – речь о характерных выражениях ксенофобии. До сих пор русофобия ограничивалась геополитическим пространством. Ненавидели российское государство, – царистское ли, сталинистское или путинское, – но не людей или обычных граждан. Напротив – всячески подчеркивали, что отделяют простых граждан от политики государства. Этот барьер впервые был перейден, когда русских стали, как вчера евреев и сегодня чернокожих и арабов, клеймить просто за их принадлежность к русской нации, в то время как их собственность изымалась, а сами люди подвергались санкциям вопреки habeas corpus (закону о свободе личности) и гарантированному праву собственности.

Второе умозаключение: этот резкий скачок русофобии с быстротой молнии распространился по всем западным странам. И доныне, и как мы увидим далее в нашем исследовании, русофобия варьируется от страны к стране, в зависимости от исторических рисков и геополитического соперничества. Например, Франция бывала то русофобской, то русофильской – как и Германия, но никогда одновременно с нею. Британия, русофильская после победы при Ватерлоо, одержанной с помощью царя, превратилась в самую русофобскую страну на всей планете лишь гораздо позднее, после холодной войны, когда сблизилась с Соединенными Штатами. Но начиная с 2014 года и после февраля 2022-го все сообщество западных стран объявило беспощадную войну России, пусть даже не напрямую, а косвенно, чтобы защитить постороннее государство, которое даже не является членом западного альянса и не без греха – ибо оно несколько лет подряд бомбило часть собственного населения, посадило в тюрьмы оппозицию и глубоко поражено галопирующей коррупцией.

Наконец, события вслед за вооруженными действиями на Украине – непрерывные экономические санкции с тем, чтобы поставить российскую экономику на колени, крупные поставки оружия Украине, умышленное уклонение от переговоров о мире (в отличие от, например, краткой войны в Грузии в 2008-м) – приводят к мысли, что мы перед лицом новой реальности. То есть, вопреки тому, что может подсказывать поверхностный взгляд на вещи, это не война вызвала нынешнюю русофобию, а свежий прилив русофобских эмоций, дистиллированных за долгие годы – к которым добавляется еще и, как мы увидим далее, веками копившееся злопамятство – вот, по-видимому, истинная причина русофобии.

Только дипломатия – если бы она потребовала воплощения в жизнь минских соглашений, подписанных Украиной под патронажем русских, немцев и французов и одобренных ООН, – могла бы положить конец войне. Подробную и углубленную историю этого конфликта еще предстоит изучить, но уже можно без большого риска ошибиться утверждать, что оголтелая и долго вызревавшая русофобия, начавшаяся после военных действий, и все еще растущий антирусский «расизм» – это следствие ненависти, накопившейся за десятилетия.

Чтобы в этом убедиться, достаточно проследить последовательность событий всех последних лет.

Семь лет прошло с первого издания этой книги – с 2015 года. За эти семь быстро промчавшихся лет русофобия не только не ослабла – нет, ее накал вырос вдвое. Было бы занудством напоминать все подробности – так они многочисленны. Я остановлюсь на основных моментах, которые показывают, что в среднем каждый год правящими кругами и западными медиа раздувалось очередное дело с целью дискредитировать Россию перед общественным мнением и подогревать ощущение враждебности.

Первое дело возникает в декабре 2014 года, в репортаже немецкого канала ARD, но в полную силу это разворачивается уже в ноябре 2015-го, когда Всемирное антидопинговое агентство (ВАДА) публикует отчет, обвиняющий Международную ассоциацию легкоатлетического спорта (ИААФ) в коррупции, вымогательстве и особенно в сокрытии применения допинга сотнями российских спортсменов. Эти откровения привели к выборам нового председателя ИААФ. Им стал британец Себастьян Коу, неистовый русофоб, сменивший сенегальца Ламина Диака, после отставки обвиненного во всех смертных грехах.

ВАДА, созданное в 1999 году канадцем Диком Паундом, членом Международного Олимпийского комитета, также очень враждебно настроенным к России, с самого основания руководили англосаксы – британец Джон Фэхей и австралиец Крэйг Риди, сменивший канадца, тогда как изучение русского досье было поручено другому канадцу – юристу Ричарду МакЛарену[4]. Любые подозрения в голосе крови у всех, разумеется, беспочвенны…

Опираясь на разнообразные документальные свидетельства и отчеты, ВАДА обвинило российское Министерство спорта в допинге, организованном на самом верху российской власти. В мае 2016 года свидетельство Григория Родченкова, бывшего директора московской антидопинговой лаборатории, весьма своевременно опубликовано в «Нью-Йорк таймс». Следует интенсивная кампания в прессе. В начале июля, за три недели до Олимпийских игр в Рио, ВАДА выносит решение: утверждается, что Россия организовала допинговую систему, которой покровительствовало государство; ее контролировал, ею управлял и руководил министр спорта при активном содействии российских спецслужб. Для российских спортсменов это хуже сошествия во ад. 118 из них отстраняют от участия в Олимпийских играх в Рио. В декабре 2017 года деятельность Российского олимпийского комитета приостановлена и русским спортсменам, причем ВАДА тщательно отобрало лучших, объявляют, что им запрещено прошествовать под своими знаменами на Олимпийских играх в Пхенхчане, Токио и Пекине.

Решение поражает своей суровостью – притом что, как известно, опубликование группой Фэнси Бирс электронных писем ВАДА, показывающих, что агентство ранее легализовывало применение допинга сотнями выдающихся спортсменов Западного мира, разрешая им прием препаратов с терапевтическими целями, было проигнорировано и общественностью, и спортивными организациями. Наоборот – ВАДА расценило эту публикацию как удар по репутации невинных спортсменов, тогда как «Гардиан» поспешила заявить, что не надо все валить в одну кучу… Такое же квази-умолчание сопровождало и признание в применении допинга со стороны бывших чемпионов Тур де Франс – велосипедистов Ланса Армстронга, Флойда Лэндиса и Альберто Контадора, – притом, что подозрения все еще не развеялись и вокруг личности Кристофера Фрума после того, как собственный врач обвинил его в приеме тестостерона на грани мошенничества.

Российское военное вторжение в Сирию 30 сентября 2015 года также послужило удобным поводом для ожесточенных нападок западных медиа на Россию. Кампания продлится три года – и за это время Россию сперва заподозрят в желании уничтожить демократическую оппозицию президенту Башару Асаду вместо того чтобы воевать с исламистами-джихадистами. Потом ее обвинят в военных преступлениях, уничтожении мирного населения, проведении химических атак в госпиталях и в том, что она якобы винит во всем невинных спасателей, помогающим жертвам боев, то есть «Белые каски».

Эта организация эмблематична распространяемой Западом дезинформацией с целью дискредитировать российские действия в Сирии. Созданное и сформированное в 2013-м бывшим британским офицером Джеймсом Ле Мезюрье, найденном «покончившим с собой» у входа в собственный дом в Стамбуле в 2019-м, это ополчение в действительности состоит из отборных исламистских бойцов против сирийского правительства и действует только на территориях, перешедших в руки исламистов. Финансируемое на уровне нескольких десятков миллионов долларов в год правительствами, фондами и спецслужбами стран-членов НАТО, противостоящих законному сирийскому правительству, консультируемое пиар-агентствами Британии, которые дали ему и название, и эмблему, и форму обмундирования (белую каску), предназначенные для его маркировки в прессе, оно всегда поддерживало джихадистскую повстанческую борьбу, служа ей гуманитарным прикрытием.

Четыре года – с 2014 по 2018 – «Белые каски» широко освещались в западных медиа и были приняты многими парламентариями и представителями исполнительной власти, пока информационная группа из нескольких смелых журналистов расследовала и изобличила обман. В 2018-м, после поражения джихадистов, их финансирование было прекращено «за недостатком необходимого качества» и большинство их было переправлено за границы Сирии израильской армией. С тех пор они почти сошли со сцены, за исключением областей вокруг Идлиба, по-прежнему удерживаемых исламистами при поддержке Турции. Но можно ждать серии хвалебных репортажей о них, которые скоро появятся на телеэкранах…

Вспоминается, как в начале боев, в 2013 году, французский министр иностранных дел Лоран Фабиус похвалил «хорошую работу» исламистов Фронта аль-Нусра против режима Башара Асада[5] – в то самое время, когда вовсю муссировались атаки ядовитого газа, якобы предпринятые сирийским «режимом» против гражданских лиц и госпиталей[6]. В 2022 году, через четыре года после прекращения военных действий и полного провала попыток свержения Башара Асада, пропаганда перешла в юридическую плоскость, с процессами, которые затеяли европейские трибуналы против предполагаемых правительственных карателей, с доказательствами в виде 45 000 фотоснимков – их некий загадочный Сезар якобы сделал, работая в сирийской тюрьме. Американский Конгресс воспользовался этим, чтобы наложить санкции на Сирию; немецкий трибунал также осудил сирийского полковника в январе 2022 года за пытки[7].

Но самым крупным русофобским скандалом последних десятилетий стал, без сомнения, Рашагейт – дело, начатое в сентябре 2016 года и до сих пор продолжающееся. По итогам документов, опубликованных ВикиЛикс, открывших миру компрометирующие электронную переписку кандидата от демократов Хиллари Клинтон с известными членами Демократической партии, об их коллеге из левого лагеря Берни Сандерсе, демократы обвинили кандидата от республиканцев Дональда Трампа в том, что он помогал Москве шпионить за ними. Недели и месяцы напролет, и до и после ноябрьских выборов 2016 года и в течение всего президентства Трампа, мейнстримовские американские медиа во главе с «Нью-Йорк таймс» и «Вашингтон пост», а вслед за ними и весь слаженный хор европейской прессы, старались любым способом впутать Трампа и Россию в дело о мнимом российском вмешательстве в американский электоральный процесс.

Десятки тысяч статей, репортажей, интервью и лжесвидетельств, собранных ФБР и всей американской разведкой, все президентство Трампа оказывали возрастающее давление, доводя до отставок – советника президента США по национальной безопасности Майкла Флинна; – вынужденных увольнений: директора ФБР Джеймса Коми, виновного в утечке; – обвинений: директора предвыборной кампании Трампа Пола Манафорта. Фантастические обвинения всех сортов – русские кибератаки на американские электронные центры информации, троллинги от цифрового пиратского сообщества в Санкт-Петербурге, сексуальный шантаж о том, как Трамп якобы развлекался в Москве, – будут отравлять американскую политическую жизнь и подрывать доверие к прессе и институциям целых пять долгих лет – пока различные официальные и беспристрастные расследования полностью не развеют эти обвинения.

Первое опровержение появляется в марте 2019-го, когда после двух лет тщательного расследования специальный прокурор Роберт Мюллер предоставил свой законченный рапорт генеральному прокурору Соединенных Штатов Уильяму О. Барру, с выводами о том, что доказательств сговора между командой Трампа и Россией во время предвыборной компании 2016 года не существует и нет состава преступления, который позволил бы продолжать преследование президента юстицией. Правда, рапорт Мюллера упоминал о действиях российских хакеров против сайта Комитета Демпартии с целью навредить демократическому кандидату, но этого недостаточно, чтобы вменять ему более широкий заговор и организовывать судебное преследование.

В августе 2020 года расследование Сенатской комиссии по разведдеятельности обвиняет российских шпионов в активной поддержке кампании Трампа и одного из близких к президенту людей – в шпионаже в пользу русских. Утверждения, в свой черед оспоренные публикацией второго независимого расследования, – его провел в ноябре 2021-го специальный прокурор Джон Дюрхем, – однако и то и другое европейская пресса полностью проигнорировала. Расследование Дюрхема в действительности показало, что все обвинения против Трампа и России основывались на показаниях информатора, который в каждом слове лгал, некоего Игоря Данченко, – причем сам он получал информацию от человека, близкого к Хиллари Клинтон, Чарльза Долана, и передавал ее бывшему британскому агенту Кристоферу Стилу, объединившему сведения в одно досье, растиражированное слаженным хором медиа и западных политических лидеров, враждебно настроенных как к американскому, так и к русскому президентам.

Проще говоря, все это затевалось с целью навредить президентству Трампа и помешать любому сближению Соединенных Штатов с Россией. Журналист при американской разведке Гленн Гринвальд (стоявший у истоков публикации откровений ВикиЛикс и Джулиана Ассанжа, а еще и Эдварда Сноудена о массовых прослушках Агентством Национальной безопасности) показал, как весь ансамбль англо-саксонских медиа – «Нью-Йорк таймс», «WAPO», «Слэйт», «C-SPAN», «Гардиан», «Краудстрайк» пренебрегал своим журналистским долгом при распространении информации. Только «Политико», «Джакобин» и «Консорциум Ньюс» оказались способными к критике, и только «Уоллстрит джорнэл» оказалась единственной крупной газетой, способной к самокритике. «Вашингтон пост» все-таки признала, что расследования прокурора Дюрхема «бросили тень сомнения на некоторые статьи, публиковавшиеся в газетах, в том числе в нашей»[8].

К сегодняшнему дню арестован и обвинен был один только Игорь Данченко. Ни одно европейское медиа не извинилось за фиктивную информацию, которая выглядит как чудовищный скандал.

4 марта 2018 года – еще одно русофобское происшествие, на сей раз в Великобритании. Бывший русский агент Сергей Скрипаль и его дочь Юлия, получившие убежище в Солсбери, рядом с центром по разработке химического оружия британской армии в Портон-Дауне, якобы пали жертвами отравления нейротоксичным веществом российского происхождения под названием «Новичок». Хотя доказательств нет, Россию сразу же обвиняют в совершении преступления под тем предлогом, что столь ядовитое вещество как «Новичок» могли использовать только эксперты российской военной разведки (ГРУ).

К концу марта и отец и дочь уже вне опасности, как и полицейский, якобы тоже отравившийся, когда старался помочь Скрипалям. Но по-прежнему неизвестно, где они и что с ними. В это самое время из-за обвинений в адрес России британского премьер-министра Терезы Мэй, западные страны высылают самое большое число российских дипломатов за всю историю и продолжают накладывать на Россию экономические и политические санкции, что влечет с ее стороны симметричный ответ.

В июле разгорается столь же загадочное дело об отравлении британской пары, случившемся на несколько километров дальше, и, если верить прессе, все тем же «Новичком». Муж, Даун Старджес, умирает, и больше об этом ничего не известно. Несколько месяцев газеты и политические деятели стран-членов НАТО неистовствуют, ожесточенно обсуждая причины и истоки предполагаемого отравления. Отовсюду сыплются противоречивые заявления, одни эксперты утверждают, что невозможно никого отравить «Новичком», просто набрызгав его на дверную ручку, другие – что русский диверсант не мог быть так глуп, чтобы использовать русский же продукт, так легко поддающийся идентификации, поскольку рецепт его изготовления легко найти в Интернете. А в это время директор ОЗХО, Организации по запрещению химического оружия, проведшей расследование, посоветовавшись с научными экспертами, заявляет, что при отравлении было применено от 50 до 100 грамм «Новичка», хотя дозы этого яда высчитываются миллиграммами.

Имена разных предполагаемых российских агентов выложены на сайте Беллингкат, близком к британским разведслужбам, и во многих немецких и швейцарских газетах, но без убедительных доказательств. Дочь Скрипаля, в свою очередь, в мае 2018 года дает видеоинтервью, в котором утверждает, что и она, и ее отец чувствуют себя хорошо, благодарит за содействие российское посольство и выражает желание вернуться в Россию после полного восстановления здоровья ее отца. С тех самых пор ни она, ни он больше не появились на общественной площадке, что очень странно для людей, якобы живущих в добром здравии в свободной стране…

Дело Навального, которого называют «оппозиционером Путину номер один», – другой пример таких наступающих со всех сторон операций с целью дискредитировать Россию и ее «режим». Алексей Навальный заставил говорить о себе (громко) на Западе и (немножко) в России как политический борец, противостоящий Владимиру Путину. Вплоть до 2009-го он вполне приспосабливается к режиму и отличается своими националистическими и ксенофобскими призывами. Но в 2009-м его приглашают в американский Йельский университет по программе «Yale World Fellow» и по рекомендации оппозиционера Гарри Каспарова и шеф-редактрисы прозападной российской газеты «Нью Таймс». Вернувшись в Россию, он в 2011 году создает Фонд по борьбе с коррупцией (ФБК), которым с тех пор руководит. Начиная с этого времени он отличается нападками на действующую власть и активно участвует в антиправительственных выступлениях во время парламентских выборов 2011-го.

В 2013-м Навальный проигрывает борьбу на выборах мэра Москвы Сергею Собянину. Он выдвигает свою кандидатуру на президентских выборах 2018-го, когда Левада-центр – независимый институт изучения общественного мнения – дает ему 2 % кредита доверия против 63 % у Владимира Путина. В 2020-м он резко выступает против конституционной реформы, предпринятой Владимиром Путиным.

В 2017 году его фонд получил частных вливаний на общую сумму 80 миллионов рублей (1,5 миллиона долларов). В 2019 году, после того как фонд получил иностранные средства, его подозревают в отмывании денег. Ему также предъявляют обвинение в том, что он не зарегистрировался как иностранный агент в соответствии с российским законом об организациях, финансируемых из-за границы (это не более чем копия американского закона о регистрации иностранным агентом, который даже не помышляло критиковать ни одно западное СМИ).

За весь этот период и до попытки отравления, жертвой которого он якобы оказался в 2020-м году, Навальный играет с российской юстицией в кошки-мышки – а та преследует его за различные правонарушения и особенно за мошенничество в деле Ив Роше. Его выступления проходят незамеченными российской прессой, почти не уделяющей никакого внимания этому оппозиционеру, в отличие от западных медиа – у тех его имя крупными буквами на передовицах как главного представителя оппозиции, хотя настоящей оппозицией является коммунистическая партия, получившая 15 % голосов на выборах 2021 года и занявшая много губернаторских постов.

Все ускоряется в августе 2020-го, когда Навальный утверждает, будто его отравили «Новичком» – еще и его! – российские агенты во время его поездки в Омск. Через два дня его перевозят в госпиталь в Берлине, откуда он выписывается несколько недель спустя, чудесным образом исцелившийся. Любое сопоставление с делом Скрипалей, разумеется, чистое совпадение. Выйдя из больницы, он остается в Германии и отказывается подчиниться призывам российской юстиции, оставившей его на свободе лишь условно.

Осень он проводит в студии в Шварцвальде, монтируя документальный фильм при поддержке американских экспертов и их же финансировании, в котором претендует на разоблачение коррупции лично Путина, по чьему приказу якобы был построен огромный дворец на берегу Черного моря. Видео широко распространилось и набрало якобы более ста миллионов просмотров (цифра не проверена и в действительности получена благодаря фабрике троллей). Пузырь быстро сдуется, как только проверившее следствие установит, что этот дворец – лишь пустая скорлупа и речь идет о полузаброшенном и абсолютно пустом здании, а документальный фильм Навального был сделан на основе общих сведений пополам с поверхностным верхоглядством.

Вернувшись в Россию в январе 2021-го, Навальный пытается организовать манифестации, широко освещавшиеся за границей, но не нашедшие отклика в России. Его очень быстро заключают в тюрьму за неподчинение юридическим обязанностям, от которых он охотно уклонялся, дабы прослыть жертвой «режима» Путина в западных медиа, осыпавших его похвалами и выдвигавших на Нобелевскую премию мира. Будучи заключенным в колонию строгого режима, он тем не менее с помощью своих адвокатов может распространять видео со своими высказываниями, в то время как Джулиан Ассанж не имел права даже видеться ни с адвокатами, ни даже с родными в «демократической» британской тюрьме… Такова свободная пресса в свободных странах.

В мае 2021 года возникает другое дело – так называемое Ryanair 4974: якобы Белоруссия, – дружественная России страна, – своевольно развернула самолет этой компании, летевший из Афин в Вильнюс, чтобы арестовать белорусского оппозиционера Романа Протасевича, находившегося на борту.

Вспоминается, как в июле 2020 года белорусские выборы, на которых Александр Лукашенко был переизбран президентом в пятый раз, вызвали выступления оппозиции, широко освещавшиеся западными медиа, изобличавшими массовые фальсификации. После провала этих манифестаций многие вожди оппозиции, среди которых и лидер Светлана Тихановская, были принуждены уехать в Варшаву и Вильнюс, откуда продолжают вести борьбу при поддержке балтийских стран, Польши, Европейского союза и Соединенных Штатов.

На самом деле самолет Ryanair вынудило взять курс на Минск вместо места назначения – Вильнюса – тревожное сообщение о бомбе на борту. Белорусская оппозиция выступила сразу же, обвинив белорусское правительство в умышленной организации этой лжетревоги и задействовании военной авиации, чтобы заставить самолет сесть в Минске. Однако в действительности как видеозаписи приземления, так и расшифровки переговоров пилотов с диспетчерами показывают, что белорусское правительство не знало, кто находится на борту, и что оно удовлетворилось обычными в таких случаях процедурами, а Протасевича арестовало только после того, как из твитов белорусской оппозиции узнало, что один из них сидит в этом самолете[9]. Западная пресса ополчилась на Лукашенко и Владимира Путина, заподозренного в том, что он оказывал содействие столь неслыханному акту государственного пиратства. Кончилось тем, что в конце января 2022-го Международная Организация гражданской авиации опубликовала отчет, выдержанный в целом в нейтральной тональности, удовлетворившись упреком в адрес Белоруссии в непрозрачности некоторых процедур.

2021-й год, особенно богатый на обострившиеся русофобские нападки, ознаменовался поводом для новых обвинений России в искусственном завышении цен на газ, – она якобы уменьшила предложение с целью давления на Украину и европейские страны-импортеры перед зимой, которая обещала выдаться особенно холодной. Несколько недель СМИ и правительства ожесточенно критиковали Россию и ее газовый шантаж, пока не стало ясно, что цены на газ возросли потому, что Европейский союз решил либерализовать торговлю газом, отказавшись подписывать долгосрочные контракты, что сделало цены очень волатильными в случае сверхпотребления в тот момент, когда резервов было немного, что Россия не прекращала свои поставки, а мировые экспортеры газа, включая Соединенные Штаты, предпочли повернуться к Азии, покупавшей по более заманчивым ценам. И т. д. И все это в то самое время, когда было бы так легко открыть вентили газопровода «Северный поток-2», готового к эксплуатации, которые по-прежнему были закрыты из-за политического давления на проект[10]…

Зимой 2021–2022 года напряжение на Украине достигало высшей точки. Американские и европейские правительства обвиняли Россию в дислоцировании войск у границ Украины с целью ее захвата, тогда как Россия выступала против подобных же маневров НАТО.

Саммит Путин – Байден 16 июня 2021 года в Женеве не привел ни к каким ощутимым результатам. Пока НАТО преумножало совместные военные учения с Украиной, Россия в середине декабря предложила два мирных соглашения для ослабления напряженности, которые закрепляли бы невступление Украины в НАТО и запрещали размещение американских военных баз на бывшей территории советского влияния в Восточной Европе – в соответствии с обещанием, данным Горбачеву в 1991 году в обмен на воссоединение Германии и уход из Европы советских войск. Россия также призывала к возобновлению дискуссий о договоре по ограничению ядерных вооружений большой и средней дальности, в одностороннем порядке денонсированном Соединенными Штатами в 2002 и 2019-м.

На деле речь шла о пересмотре всей архитектуры европейской безопасности после того, как Россию не удалось интегрировать в 1991-м году, и о признании проблем, возникших после экспансии НАТО на восток прямо под носом у русских.

Ибо с самого распада Советского Союза НАТО лишь обостряло ситуацию, в 2004 году приняв семь новых государств, а в апреле 2008-го пообещав принять Украину и Грузию, поддержав последнюю в войне с Южной Осетией в августе того же года. И это всего через десять месяцев после выступления Путина на Мюнхенской конференции, где он выразил пожелание, чтобы НАТО перестало расширяться! За 25 лет НАТО удвоило количество стран-членов только за счет восточноевропейских государств.

В то же время оно продолжало наращивать агрессивные действия, сопровождая их наглой ложью и извращая международное право: война в Персидском заливе 1991 года (с вымышленным делом об органах маленьких детей, брошенных в кувейтских инкубаторах); в 1992 – расчленение Югославии, в 1999 – незаконная бомбардировка Сербии и отделение Косова (оправдываемое псевдо-резней в Раджаке и так называемым планом «Подкова», подготовленными для Сербии); вторжение в Афганистан в 2001-м; война в Ираке 2003-го года (развязанная из-за вранья Колина Пауэлла в ООН); разрушение Ливии и убийство Каддафи (обвиненного в истреблении собственного народа); попытка разрушить Сирию и свергнуть ее президента с 2011 по 2019-й; с 2015-го – война в Йемене под Саудовскими флагами, названная ООН самой крупной гуманитарной катастрофой нашего времени.

Соединенные Штаты и страны НАТО, отнюдь не утихомирившись, удвоили воинственность, поставляя оружие Украине и объявив о призыве 8500 американских солдат, готовых передислоцироваться на восток Европы на территории стран-членов НАТО. Убедившись, что корабли с ними действительно отправлены, и что никто ни в Киеве, ни в Европе, ни в Соединенных Штатах не собирается выполнять минские соглашения, а бомбардировки Донбасса с 16 февраля лишь усилились (500 гражданских жертв в неделю), русские решили положить конец этому обману и утром 24 февраля первыми атаковали украинские военные силы.

Этот обзор был бы неполным без упоминания лавины экономических санкций, обрушившихся на Россию начиная с государственного переворота на Украине в феврале 2014-го, «возвращения» Крыма в российскую сферу влияния в марте и конфликта на Донбассе, разразившегося после отпадения республик Луганской и Донецкой. Еще с тех пор как Американский Конгресс в 2012 году одобрил Акт Магницкого, политика экономических санкций стала обычным оружием Соединенных Штатов против их политических соперников. Закон Магницкого назван именем российского адвоката и бухгалтера Сергея Магницкого, скончавшегося в тюрьме в 2009 году после того, как ему предъявили обвинение в подлоге в пользу американского бизнесмена Билла Браудера, подозреваемого в незаконном присвоении миллиардов долларов и бежавшего из России в Соединенные Штаты, откуда он обвинил президента Путина в преследовании по политическим мотивам. Это напоминает дело олигарха Ходорковского – о нем мы еще поговорим далее. В 2013 году, критикуя Россию за некоторые недостатки, Европейский Суд по правам человека признал, что Россия справедливо обвиняла Магницкого в уклонении от уплаты налогов. Но это ничего не изменило ни в санкциях, ни в позиции масс-медиа.

С тех пор Конгресс регулярно добавляет российских депутатов и представителей власти в санкционный список. В 2014 году, после украинского кризиса, воз таких санкций оказался буквально перегруженным. В марте Барак Обама подписал «Акт о чрезвычайных международных полномочиях», а Трамп завершил оформление системы «Актом о противодействии противникам Америки посредством санкций». Так что в нынешнее время сотням российских бизнесменов, известных деятелей и предприятий запрещены въезд и торговые обмены с Соединенными Штатами и Европейским союзом. Естественно, что Россия приняла соответствующие зеркальные контрмеры.

Этот небольшой очерк показывает, что русофобия, ничуть не думая ослабевать, удвоила интенсивность за последние годы, и ее, кажется, некому остановить. До каких пределов дойдет эта «русофолия», охватившая западные правительства и редакции журналов и газет? Сможет ли Запад покончить с этим безумием и прекратить войну, главной жертвой которой окажется Украина, – тогда как он сам, еще больше чем Россия, будет страдать и от экономических санкций, и от политического бесправия под опекой американцев? Возможно ли когда-нибудь возвращение к спокойным и мирным отношениям России и Запада? Серьезные вопросы, на которые пытается ответить эта книга. История показывает, что ничего невозможного в этом нет, однако при той резкой эскалации, какую мы наблюдаем последние двадцать лет, трудно дать простой ответ… так что возвращение к нормальным отношениям может растянуться на десятилетия!

В заключение этого маленького поучительного обзора уточним – хотя разве это не само собой разумеется? – что в нем решительно нет ничего антизападного. Исследовать пружины ненависти к России отнюдь не означает ни отрицать ценности демократии, такие как свобода и права человека, продвигаемые Западом еще с эпохи Французской революции, ни млеть от восхищения перед Россией президента Путина. Подвергать критике наиболее сомнительные поступки Запада не значит оправдывать недостатки России.

Такой образ мыслей не имеет ничего общего и с памфлетом – антиамериканским или антиевропейским, который переворачивал бы все с ног на голову и приводил к двойной оптике, столь любимой медиа и заключавшейся в том, что добрую Россию преследует злобный Запад. Речь лишь о восстановлении отношений Россия – Запад в их истинности и сложности и воздании должного тем десяткам миллионов русских, которые двадцать пять лет пытались построить выбранную и не востребованную демократию, восстановить разрушенную приватизациями экономику и выковать свое собственное, не навязанное извне будущее.

И наконец, если эта книга покажется иногда слишком критичной по отношению к медиа, то отнюдь не ко всей журналистике. Множество журналистов во всех редакциях мира стремятся как можно добросовестней выполнять свою работу. Но их преследует чувство собственной беспомощности, уязвимости перед издателями, больше не защищающими их от давления лоббистов, экономического истеблишмента или политических лидеров. Журналист парализован страхом потерять работу. Он больше не чувствует в себе сил сопротивляться требованиям политкорректности или печатных агентств – согласовывать темы своих репортажей с господствующими предубеждениями и предписаниями власть имущих. Ему, для кого так важны и время и независимость, приходится уступать силе предрассудков и комфортному ощущению, что он плывет в общем потоке. Для него самоубийственно оказаться правым, но в одиночестве, а не быть неправым, зато в своре – и страховой ставкой здесь выступает его жизнь.

Если эта книга, показав тяжесть унаследованных от истории предубеждений, сможет еще и внести вклад в прекращение этой скрытой войны, этого тысячелетнего остракизма, который подтачивает Запад изнутри и отрывает от него немалую часть его самого, – значит, она достигла цели. Взглянув на себя в зеркало, Запад должен был бы наконец понять, что он не ограничивается только Соединенными Штатами и Европейским союзом, ни даже – пользуясь формулой генерала де Голля – пространствами от Португалии до Урала, – нет, он простирается от Атлантического океана до Тихого.

Я разделил книгу на три части. Первая показывает силу русофобского предубеждения на Западе рядом конкретных примеров. Вводная глава пытается дать определение феномена русофобии, а следующая – подробно описывает ее развитие с примерами последних двадцати лет: авиакатастрофа над Юберлингеном, захват заложников в Беслане, война в Осетии и Олимпийские игры в Сочи. Третья глава показывает на примере украинского кризиса, как медиа отказались от изложения фактов, постановки вопросов и освещения точек зрения, не вписавшихся в официальные версии.

Вторая часть определяет исторические, религиозные, идеологические и геополитические истоки русофобии и выделяет пять ее основных разных форм. Все в целом рассказывает генеалогию русофобии в различных европейских нациях за тринадцать веков, – точнее говоря, с тех пор как Империя Карла Великого сменила Византию в качестве наследника Римской империи. Еще с религиозного и имперского соперничества империи, созданной Карлом Великим и папством и стоявшего у истоков французской, английской, немецкой, а позднее и американской русофобии длится эта более или менее горячая война Запада против России (которая, впрочем, скажем честно, отвечала ему тем же!).

Третья часть описывает, как действует современная русофобия. Создание антирусского нарратива в медиа и в академическом мире, фабрикация зла, персонифицированного сегодня во Владимире Путине, призваны вписываться в весь русофобский контент, в мифологему о свирепом русском медведе, пляшущем под дудочку своего злобного президента. Она предлагает синтетическое прочтение всех элементов в свете недавних событий и особенно украинского кризиса, показывая, как все ресурсы западной мягкой силы были мобилизованы на рассказ о «злобной» России, мечтающей сожрать белую и пушистую Европу.

В действительности негативный дискурс об инакости русских есть составная часть так и не завершившей свое формирование западной идентичности. Запад, стремясь сохранить свою гегемонию над остальной частью мира, нуждается в российском враге, дабы реализовать свои амбиции, всячески их маскируя. Подобно мачехе Белоснежки, Запад без конца смотрится в зеркало, чтобы их легитимизировать. Но зеркало всегда возвращает ему голую правду: на востоке существует страна, которая оспаривает его мнимую красоту. Так объясняется наша насмешливая адаптация сказки про Белоснежку. В том же пародийном ключе обрисовываются и конфликтные отношения, связавшие Европу и Россию, в конце концов толкающие ее в объятия нового очаровательного принца с Дальнего Востока, который гордится своими раскосыми глазами.

Вот так, в амплитуде от надменности до глупости, продолжается долгое противостояние, у нас на глазах порождающее новый миропорядок, в центре которого будут уже не Европа и не Соединенные Штаты.

Во всех случаях мне показалось важным углубиться в прошлое, чтобы развенчать самый тонкий тезис русофобов – что Запад всегда лишь реагировал на антизападничество и животный антиамериканизм российского общества и российской власти[11]. И чтобы показать, что русофобия обладает еще и религиозной основой и не ограничена временем. Она тянется сквозь века, бесконечно возрождаясь при всяком удобном случае. Исчезая здесь, она вдруг возникает в другом месте, стихая на несколько поколений, чтобы внезапно вспыхнуть опять по какой-то загадочной причине.

А подчас она исчезает совсем, сменяясь симпатиями и неожиданным восхищением. Потом, из-за нового инцидента, неверно понятого намерения, непродуманного заявления, новой городской легенды, приграничного конфликта, вспыхивает с новой силой. Наконец, русофобия обладает сильной геополитической коннотацией и является феноменом присущим исключительно Западу.

Многообразная, межкультурная, изменчивая, многонациональная, трансисторическая, русофобия разворачивается в полушарии северного католичества и протестантизма. Жители Азии, Африки, арабы, южноамериканцы никогда не были русофобами. У китайцев и японцев иногда возникали проблемы с Россией как с соседкой. Между ними вспыхивали войны, как это часто бывает между соседями, но они никогда не приводили к выработке расистской антирусской идеологии.

Невозможно поблагодарить всех тех, кто помогал мне в подготовке и сочинении этого труда. Но считаю очень важным выразить свою признательность моему издателю, Сержу де Палену, принявшему мою тему очень близко к сердцу и предоставившему замечания и документы, Олимпии Верже, тщательно и компетентно выверившей издание, и авторам, помогавшим мне в создании этой книги. Особенная роль тут, по-моему, принадлежит пионерам исследований западной «антирусскости», которые – и это не случайно – почти все американцы или англичане. Если англосаксы возвели русофобию до вершин неестественности и эффективности, то они же и бескомпромиссно анализировали и разоблачали ее в серьезнейших академических трудах. И за это надо воздать им высокое должное[12]!

Еще считаю себя обязанным Эзекиилю Адамовски, – он аргентинец, – Джону Хоузу Глисону, Тони Пэддоку, Андрею Цыганкову, Маршаллу По, покойному Стивену Дж. Коэну. Фелиситас Макджилкрист, Раймонд Тарас, Айвор Ньюманн и Пол Сандерс опубликовали эмоциональные исследования различных форм русофобии[13]. Затем назовем еще имена: Слободан и Марко Деспот, Эрик Хёсли, Габриэль Галис и Жорж Нива, дали мне полезные советы и существенные замечания. Драгоценной была и помощь «Монд дипломатик», как и блога Жака Сапира, всегда хорошо информированного, и более фрондерского сайта Винейярда Сэйкера, и особенно очень профессиональные расследования американских журналистов «Consortium News» и «The Grayzone».

Наконец, дабы внести полную ясность, должен уточнить, что с 1998 года у меня двойное гражданство – швейцарское и российское, и российское я принял после удочерения моей дочери Оксаны. Это решение, принятое в годы президентства Ельцина, когда такое еще было возможно, ничем не обязано ни президенту Путину и никоим образом не свидетельствует о каком-либо преклонении перед ним. Мой интерес к России и истории восточной Европы и Балкан возник во время двух поездок в Сараево, в 1993 и 1996-м, кода я смог воочию наблюдать, как сильны и широки царящие на Западе антиславянские предубеждения.

Наконец, посвящаю эту книгу всем собратьям-журналистам, которые, несмотря на трудности профессии, продолжают делать свое дело в соответствии с совестью и возможностями, и университетским исследователям, историкам и политологам, упорно работающим на совесть, и без гнева и пристрастия, не давая столкнуть себя с прямого пути пропаганде, нападениям, ненависти и предубеждениям.

Эта книга является одновременно результатом многолетнего профессионального опыта и реакцией на украинский кризис 2014 года.

Начиная с первых недель моей журналистской практики в «Журналь дё Женев», авторитетной и вполне либеральной газете, ныне уже не существующей, я понял, что такое двойные стандарты, применяемые западной прессой и западными лидерами по отношению к странам или политическим режимам, которые им не по вкусу. Весной 1980-го – я едва успел освоиться на новом рабочем месте – в Женеве открылось заседание Всемирной антикоммунистической лиги[14]. Погода на выходные ожидалась хорошая, и штатные журналисты не рвались присутствовать на этом мероприятии. В результате туда отправили меня – стажера. На встрече собрались самые свирепые диктаторы и палачи планеты, посланцы Аугусто Пиночета и аргентинских генералов, корейцы, тайваньцы и представители других азиатских диктатур, коих тогда было великое множество. Все они крайне неловко чувствовали себя в гражданском, как герои дешевых сериалов, прятали глаза за стеклами темных очков, и мне казалось, что на их лбах все еще виден след от военной фуражки, снятой накануне. Вернувшись в редакцию, я честно изложил все, что видел и слышал, а поскольку было воскресенье, никто не стал вычитывать мой материал, и он пошел в печать как есть.

Какова же была оторопь моих начальников на следующее утро! Меня вызвали на ковер и устроили разнос. Откуда же мне было знать, что одним их крупнейших акционеров газеты является швейцарский представитель этой самой Всемирной антикоммунистической лиги? Мне следовало бы понимать, что диктаторы бывают разные, что диктатура диктатуре рознь. Бывают хорошие диктатуры – во главе их стоят прозападнически настроенные генералы. А бывают плохие – они свирепствуют в России и в Восточной Европе. Нельзя также говорить, что «диктаторы бросают в тюрьмы инакомыслящих и применяют пытки к политзаключенным». Надо формулировать иначе: «Это защитники свободного мира, который они охраняют от коммунистической заразы».

Таков был мой первый урок.

Несколько лет спустя, 19 ноября 1985 года, в Женеве состоялся первый саммит Рейгана и Горбачева. После войны во Вьетнаме, после ввода советских войск в Афганистан, после истории с размещением в Европе американских ракет средней дальности, после стратегической оборонной инициативы Рональда Рейгана, с которой он выступил в марте 1983 года, это была первая встреча восточного и западного лидеров. Кроме того, из России впервые приехал молодой глава государства, привезя с собой симпатичную, представительную жену, которая тут же заняла место на обложках глянцевых журналов и сама быстро купилась на эту иллюзорную популярность. В тот день мне исполнилось 29 лет, и я как сейчас помню окрылявшие меня надежды. Но вместе с тем меня не покидало ощущение ирреальности происходящего. Встречались два блока, и закоснелым оказался совсем не тот лидер, от которого ждали закоснелости.

Наиболее гибким, наиболее готовым к уступкам и идеологическим жертвам – пусть даже это была мера вынужденная – оказался не американский президент, а советский генсек. Для Горбачева договор был, что называется, дороже денег. Он не понял, что для Рейгана договор – лишь промежуточный этап и что «правовое государство», о котором столько кричат западные юристы, не более чем красивое выражение. Во-первых, при чем здесь государство – ведь речь не идет о чем-то статичном и незыблемом? А во-вторых, это самое право не является раз и навсегда установленным и незыблемым – напротив, оно постоянно меняется, виляет, выбирая окольные и непредсказуемые пути, в зависимости от интересов правящих группировок и доминирующих интеллектуальных тенденций определенного исторического момента. Совершенно в англосаксонском духе правовая система отражает не столько принципы, сколько конъюнктуру.

По сути, для Запада право – это меняющееся понятие, актуальное лишь на сегодняшний день, потому что завтра оно устареет. Оно удобно, чтобы вести войну и завоевывать новые территории невоенными средствами. Оно не является самоцелью, а отвечает известному постулату: «Все что мое – мое раз и навсегда, все что твое – подлежит обсуждению». Горбачев так и не понял этой истины и впоследствии, в 1991 году, повторил ту же ошибку, выведя советские войска из Восточной Европы в ответ на устное обещание, что НАТО не будет вводить туда свои войска. Прошло несколько лет, и вся Восточная Европа оказалась в руках НАТО, которое добралось даже до Грузии и Афганистана – территорий, удаленных от Северной Атлантики на тысячи километров. Так я на практике убедился, что добрые намерения редко приводят к правильной политике.

Это был мой второй урок.

Благие намерения в Сараево

Четыре года спустя после падения Берлинской стены, в сентябре 1993 года, будучи главным редактором газеты «Трибюн дё Женев», я приехал в Сараево вместе с делегацией журналистов из разных стран. Целью поездки было поддержать независимость газеты «Ослободжение» и защитить ее от сербов. В этот период США и ЕС под лозунгом о праве наций на самоопределение решили поменять существующие границы и спровоцировать раскол югославского союза, мало заботясь при этом о мнении составляющих его народов. Словосочетание «неприкосновенность границ» еще не вошло в западный лексикон, поэтому всем казалось абсолютно правильным перекроить карту Центральной Европы, от Чехии до Македонии, нарушив союз народов, живших доселе под одной крышей. Но это было задолго до того, как события на Украине и в Крыму заставили западных юристов интерпретировать международное право совершенно в ином ключе.

Итак, в 1993-м тон задавала группа влиятельных парижских интеллектуалов и несколько видных представителей французской и европейской прессы. Все они тогда в один голос кричали о праве на вмешательство в конфликт и о необходимости остановить «сербских варваров». История показала, что этим пророчествам суждено было сбыться два года спустя в Сребренице. Но в 1993-м сербы были всего лишь воинствующими националистами, такими же, как все, не лучше и не хуже, и было еще не поздно заключить международное соглашение, чтобы мирно и справедливо разрешить этот конфликт и избежать кровопролития.

Так вот, облачившись в каски и пуленепробиваемые жилеты, мы отправились в полуразрушенное после бомбежек здание газеты, ставшей символом сопротивления «варварам», оплотом журналистской независимости и защитником идеи многоэтнического государства. Нам устроили встречу с журналистами и несколькими еще остававшимися в редакции сербами и хорватами, окруженными плотным кольцом боснийских офицеров-мусульман. Само собой разумеется, они как «Отче наш» отбарабанили все, что мы хотели от них услышать, так что все остались очень довольны. Никому даже в голову не пришло, что мы сыграли на руку службе пропаганды боснийского президента Изетбеговича, выпустившего в 1970 году книгу «Исламская декларация» и активно насаждавшего в Боснии ислам.

После этого фарса я решил первым же самолетом СООНО (FORPRONU)[15] улететь в Италию. «Ослободжение», самая крупная газета Сараево, которая доселе воплощала независимость и многоэтническую идею, превратилась в карикатуру, стала выражать интересы Боснии и вести пропаганду, которую в те времена еще не называли мусульманской. Мы же, журналисты, пытаясь защитить попранные свободы, стали пособниками одного лагеря против двух других. Из нас сделали боевое оружие, в то время как мы, напротив, должны были разоблачить обман и беспристрастно выслушать все стороны. Мы позабыли о том, что для торжества истины нужно, чтобы сначала прозвучали все правды; и что пресса должна остерегаться нравоучительных позиций и высказываний, потому что чаще всего они прикрывают интересы тех, кто не хочет быть назван.

Это был мой третий урок.

Четвертый урок был более личным. В 1994 году, в самый разгар кризиса, последовавшего за развалом Советского Союза, так получилось, что мы удочерили маленькую русскую девочку. Она была родом из Суздаля, звали ее Оксана, а нашли мы ее во владимирском детском доме, в 180 километрах от Москвы. Ей было три года с небольшим. Ехали мы за ней хмурым декабрьским днем, бушевала метель. Это было самое волнующее событие в моей жизни. В результате, по закону, принятому при Ельцине, я получил российское гражданство. Это совершенно изменило мое отношение к России. Если раньше мной руководило любопытство, что же будет в этой стране в посткоммунистическую эпоху, то теперь я почувствовал мою причастность ко всему, что здесь происходит. Я пришел к заключению, что для того, чтобы беспристрастно судить об этой стране – как и о любой другой, – надо перестать ее ненавидеть и начать хоть немножечко ей сопереживать.

Таков был четвертый урок.

Оказавшись в этом новом привилегированном положении, я начал более критично относиться к репортажам моих коллег о событиях в Югославии и в России. Я был как громом поражен, когда обнаружил, сколько предрассудков, сколько банальностей и предвзятых суждений формируют мнение основной массы западных СМИ. Чем больше я ездил по миру, чем больше разговаривал с людьми и читал, тем более глубокой виделась мне пропасть непонимания, разделявшая Западную Европу и Россию.

Солженицын, человек, который слишком любил Россию

В 90-е годы я был изумлен тем, как Запад повел себя по отношению к Солженицыну. Несколько десятков лет подряд мы публиковали его, прославляли, курили ему фимиам как предводителю диссидентского движения. Пока он критиковал коммунистическую Россию, мы превозносили его до небес. Но когда он эмигрировал и вместо того, чтобы участвовать в антикоммунистических коллоквиумах, предпочел уединиться в Вермонте и работать, западные СМИ и университеты от него отшатнулись.

Их кумир перестал соответствовать образу, который они себе сотворили. Он стал мешать их академическим и журналистским карьерам. Когда же Солженицын вернулся в Россию и там встал на защиту униженной и растерянной Родины, пущенной с молотка, и к тому же поднял голос против «западников» и либеральных плюралистов, отступившихся от России ради того, чтобы таскать куски пожирнее из капиталистической кормушки, на него спустили всех собак. Он превратился для Запада в выжившего из ума старика – хотя он-то как раз нисколько не изменился и с тем же рвением стал критиковать пороки рыночного тоталитаризма, с которым прежде критиковал пороки тоталитаризма коммунистического.

Его поносили, презирали, обливали грязью – и зачастую это делали именно те, кто приветствовал его первые выступления. Он же, всем ветрам назло, против самых сильных мира сего, пытавшихся преградить ему путь, защищал всегда одну и ту же идею: он горой стоял за Россию. Ему не простили, что он обратил свое перо против Запада, оказавшего ему гостеприимство и полагавшего, что писатель теперь обязан ему по гроб жизни – хотя Солженицын всегда делал одно и то же: исполнял свой долг. Диссидент единожды – диссидент навеки, таков его девиз. Про это следует помнить.

Вскоре произошли другие события, заставившие меня насторожиться. Случилось это в 1993-м, в начале ельцинского правления, когда вся западная пресса аплодировала, наблюдая, как танки стреляют по российскому парламенту. А потом – когда крупнейшие российские физики вынуждены были закрыть свои лаборатории и пойти торговать гамбургерами в «Макдоналдс», потому что им нечем было платить за квартиру. И еще когда западные «эксперты» встали на защиту исламских террористов, ополчившихся на русских в Чечне и убивавших заложников. При этом, когда те же террористы взорвали башни-близнецы в Нью-Йорке и перекрыли Западу восточную нефть, «эксперты» возмутились до глубины души. Более того, наши массмедиа носили на руках постсоветских олигархов, присвоивших природные богатства своих стран, чтобы затем продать их на Запад «во имя демократии и свободы торговли» – а на самом деле для того, чтобы на вырученные деньги прикупить себе английский футбольный клуб или поучаствовать в президентской гонке (приблизительно так же дела обстояли и на Украине, как, например, в случае с премьерским креслом Юлии Тимошенко).

И России, и Западу не на пользу такие огульные суждения и то, в каком карикатурном, оскопленном виде доходит до них информация друг о друге. Например, когда в 2014-м на Майдане вспыхнул мятеж, переросший в государственный переворот, а затем и в гражданскую войну, западные СМИ отреагировали на это новой истерикой, адресованной России. Тогда я понял, что не могу молчать, не могу оставить без ответа отвратительные речи обвинителей, мотивирующих свои нападки необходимостью реакции на «пропаганду» российских СМИ.

В надежде если не сломать, то хотя бы сделать менее неприступной стену предрассудков, я взялся за этот труд и погрузился в сложные, запутанные, но чрезвычайно увлекательные глубины истории, чтобы проследить, когда зародились и сформировались искаженные представления Запада о России. Начал я с эпохи, когда Карл Великий разорвал отношения с Византией.

Русофобия, прочно укоренившаяся в западных правительствах и редакциях западных газет и разросшаяся сегодня до истерики и безумства, не является чем-то вечным и незыблемым. Именно это я постараюсь показать в данной книге, единственная цель которой – убедить читателей, что не обязательно ненавидеть Россию, чтобы вести с ней диалог.

Уточним заодно – хотя это само собой разумеется, – что данное исследование ни в коем случае не направлено против Запада. Понять истоки ненависти к России вовсе не значит отрицать такие достижения цивилизации, как демократия, свобода и права человека, которые Запад отстаивал со времен Французской революции. Это также не подразумевает никаких восторгов по отношению к путинскому режиму. Критика недостойной политики Запада вовсе не равносильна оправданию промахов России.

Так что не следует думать, будто книга, которую вы держите в руках, – памфлет, направленный против Америки и Европы, воспроизводящий в зеркальном отражении стратегию двойного подхода, типичную для наших СМИ, и противопоставляющий «хорошую» Россию «плохому» Западу. Задача, стоящая перед автором этой книги, – проследить историю развития отношений между Западом и Россией во всей их сложности и воздать должное десяткам миллионов русских, которые вот уже 25 лет как пытаются построить у себя демократию – но демократию не импортированную, а выстраданную изнутри – и восстановить экономику, разрушенную приватизацией. А также сделать возможным собственное будущее – не навязанное другими странами, а являющееся продолжением русской истории.

Ко всему прочему, если эта книга местами безжалостно критикует средства массовой информации, то это вовсе не значит, что она написана против журналистов. Сотни тысяч журналистов по всему миру добросовестно трудятся в редакциях газет и журналов. Но они и сами понимают свою беспомощность и уязвимость перед хозяевами СМИ, которые не в состоянии защитить их от прессинга влиятельных сил, экономических структур и политических лидеров. Журналист образца 2016 года постоянно боится потерять работу. Он не в силах сопротивляться требованиям политкорректности и установкам информационных агентств, он вынужден подавать свой материал так, чтобы он не противоречил бытующим представлениям и ожиданиям правящих группировок. Времени у него мало, независимость его эфемерна, он подчиняется силе привычки и ободряющему чувству растворения в массе. В этом он сродни тем политикам, для которых быть правым в одиночку равносильно смерти, зато быть неправым, но вместе со всеми, по крайней мере, гарантирует им политическую жизнь.

Если бы моя книга, показывая непреодолимость предрассудков, унаследованных от прошлых эпох, помогла остановить эту подспудную войну, эту тысячелетнюю неприязнь, которая гложет Запад изнутри, лишая его огромной части самого себя, цель была бы достигнута. Взглянув на себя со стороны, мы должны, наконец, понять, что Запад – это не только Соединенные Штаты и Евросоюз. Это даже не территория от Португалии до Урала, как говорил генерал де Голль. Нет, Запад простирается от Атлантики до Тихого океана.

Эта книга состоит из трех частей. Первая часть показывает на конкретных примерах, насколько сильны на Западе предвзятые антирусские настроения. Первая глава этой части посвящена русофобии. Во второй речь пойдет о ее проявлениях во время недавних событий, таких как авиакатастрофа над Юберлингеном, захват заложников в Беслане, война в Осетии и Олимпийские игры в Сочи. Из третьей главы вы узнаете, как во время украинского кризиса западные средства массовой информации отказались беспристрастно излагать факты, осмысливать происходящее и высказывать мнения, противоречащие официальной версии.

Вторая часть книги посвящена историческим, религиозным, идеологическим и геополитическим причинам, породившим ненависть к России, и тем формам, которые эта ненависть принимала. Книга прослеживает историю русофобии разных европейских народов на протяжении тринадцати веков – точнее, с того момента, как Карл Великий получил титул римского императора. От церковной и имперской борьбы за власть между Карлом Великим и папой римским – до зарождения русофобии у французов, англичан, немцев, а вслед за ними и американцев. Это неприятие выливалось в войны Запада против России, растянувшиеся на тысячу лет (правда, и русские отвечали тем же, будем справедливы!).

Третья часть книги рассказывает о методах нынешней русофобии: во-первых, это создание специального языка, которым пользуются средства массовой информации и академические круги. Во-вторых – создание образа злого гения, Владимира Путина, который вписывается в традиционную мифологию, согласно которой страшный, лохматый русский медведь послушен своему хозяину и угрожает Европе. Книга проанализирует современные события (включая украинский кризис) с точки зрения этих дремучих представлений и покажет, как удалось мобилизовать западную «софт-систему» против «злобной» России, готовящейся сожрать «чистую и невинную» Европу.

И наконец, в заключении я покажу, что категорическое неприятие российской инаковости происходит оттого, что западное самосознание так до конца и не сформировалось. Европе, рассеченной границами и переживающей кризис, необходим враг в образе России, чтобы почувствовать свое единение. Дабы обрести уверенность, Запад, подобно мачехе Белоснежки, то и дело вопрошает магическое зеркало. Но русское зеркало, в отличие от западного, не желает повиноваться и не устает повторять, что Европа – не самая прекрасная страна в мире, а есть где-то на востоке, за тридевять земель, другая страна, которая куда как краше. Так что книга завершается ироничным переложением сказки про Белоснежку. Это своего рода пародия на глубокие и довольно запутанные отношения, которые связывают Европу и Россию.

Я вполне отдаю себе отчет в том, что коснулся запретной темы, которую старательно обходят европейские университеты. Те авторы, которых я цитирую в этой книге, говорили мне, что были вынуждены прервать свои изыскания, потому что их лишили финансирования. Я также вполне сознаю, что написал скорее журналистское досье, чем академическое исследование, которое мог бы осуществить профессор истории, возглавляющий престижную университетскую кафедру. Я ставил перед собой задачу рассмотреть возможные гипотезы и дать пищу для размышлений – но отнюдь не разрабатывать академическую концепцию.

Соответственно, я готов к тому, что подвергнусь яростной критике со стороны эрудитов, которые возьмутся оспаривать каждый пункт моего исследования, «неоправданные сопоставления» и «чересчур смелые обобщения». Кроме того, мне предстоит столкнуться с идеологическими теориями, которые будут всеми возможными способами доказывать, что Путин – кровожадный тиран, а Россия – империя зла, империя-захватчик, а посему их собственное поведение – лишь «реакция на русские провокации и пропаганду».

Но, как мне кажется, я заранее снял с себя часть обвинений, избегая делать то, что делают русофобы: выпячивать факты и мнения, которые подкрепляют «предвзятую позицию», и замалчивать другие факты и мнения – те, что эту «предвзятую позицию опровергают». Внимательное чтение книги докажет, что подобные обвинения по отношению ко мне безосновательны. Более того, претензии абсолютно оторваны от реальности, что доказывает, что коренятся они в глубинах коллективного подсознания. Многовековая всемирная история ненависти к России подтверждает мою гипотезу. Надо было забраться в глубь веков, чтобы найти отправную точку подобной неприязни: это идея, что Запад лишь отвечает на изначальные антизападные или антиамериканские настроения русского общества и русского государства[16].

Более того, каждое рассматриваемое событие, произошедшее в России, я сопоставлял с реакцией на него Запада и с критикой, которую оно вызывало, а также с аналогичным событием в западных странах. Также я привожу анализ этих событий, данный независимыми западными экспертами и нарочито игнорируемый и замалчиваемый западными средствами массовой информации и экспертами, выступающими против России. И наконец, когда ответственность за происходящее еще трудно установить (как в случае с Украиной), я ограничивался тем, что показывал, как претензии неизменно предъявляются к России, тогда как, если дело касается Запада, проблемы замалчиваются. Так что речь идет о своего рода войне, развязанной Западом и длящейся более тысячелетия, которую подогревают энергичные ответные меры России. (Ведь для любой войны нужно как минимум двое дерущихся!)

В сущности, русофобия, в отличие от англо-и германофобии, свойственной французам, сродни антисемитизму – хотя, разумеется, это далеко не одно и то же. Как и антисемитизм, русофобия не является временным явлением, связанным с определенными историческими событиями. Как и антисемитизм, она коренится прежде всего в мозгу, независимо от того, как на самом деле ведет себя объект неприязни. Как и антисемитизм, русофобия стремится возвести в принцип отдельные негативные свойства предмета ненависти – в нашем случае, такие как варварство, деспотизм, территориальная экспансия. И тогда ненависть к нации становится вроде бы оправданной.

Русофобия имеет также религиозные корни, и временные рамки этого явления установить трудно. Зародившись в незапамятные времена, религиозная неприязнь то тлеет, то вспыхивает вновь – в зависимости от исторической и политической ситуации. Порой она вдруг стихает, перешагивает через несколько поколений, чтобы потом, по таинственным причинам, разгореться с новой силой. Временами она и вовсе исчезает, неожиданно уступая место симпатии и даже восхищению. Затем случается какой-нибудь инцидент, намерения противоположной стороны оказываются неправильно поняты, слова неверно истолкованы, рождается какая-нибудь нелепая легенда, вспыхивает конфликт на границе – и вот уже ненависть приходит на смену дружелюбию.

В конечном счете, как и антисемитские, и антимусульманские, и антиамериканские настроения, неприязнь к России имеет прочные геополитические основы. Принимая различные формы, захватывая народы и культуры, распространяясь на разные исторические периоды, русофобия коренится в Северном полушарии Земли, где сильны позиции католицизма и протестантизма. Зато Азия, Африка, Аравийский полуостров, Южная Америка никогда не страдали русофобией. Что касается китайцев и японцев, то у них с Россией были территориальные конфликты, нередко приводившие к войнам, но антирусские настроения им никогда не были свойственны и в их лексиконе даже нет соответствующих слов.

А вот Соединенные Штаты, имеющие с Россией общую границу, но никогда формально с ней не воевавшие и, более того, являвшиеся ее союзником в обеих мировых войнах, прониклись к ней беспрецедентной ненавистью на государственном уровне. Эту загадку мы также хотели бы попытаться разгадать в нашей книге. Так что к данному исследованию надо относиться снисходительно, как к первому опыту в новой области, который следует дополнить, развить и продолжить, дабы разрубить этот гордиев узел, мешающий развитию всего западного мира.

Невозможно сполна отблагодарить всех тех, кто помог мне в написании этой книги. Прежде всего, я хочу поблагодарить моего швейцарского издателя, Сержа де Палена, который близко к сердцу принял тему моего исследования и снабдил меня всевозможными справочными материалами и документами. Я благодарю также тех авторов, что поддерживали меня в процессе написания книги. Я признателен первопроходцам на пути исследования нелюбви к России, и эти первопроходцы – немаловажная деталь – почти все американцы или англичане. Англосаксы довели свою русофобию до высочайшей степени наукообразности и эффективности, а потом сами же начали ее хладнокровно анализировать и критиковать, увенчав свои изыскания написанием академических трудов, отвечающих самым строгим требованиям и критериям. Нужно отдать им должное[17].

Я нахожусь также в неоплатном долгу по отношению к следующим людям: аргентинцу Эзекьелю Адамовски, к Джону Хоусу Глисону, Тройу Пэддоку, Андрею Цыганкову, Маршаллу По, Стивену Коэну, Фелиситас Макгилкрайст, Реймонду Тарасу, Иверу Нойману и Полу Сэндерсу, которые написали невероятно интересные исследования о различных формах русофобии[18]. В моем непосредственном окружении мне очень помогли Слободан Деспот и Марко Деспот, Эрик Хёсли, Габриэль Галис и Жорж Нива – они давали мне неоценимые советы или высказывали весьма полезные критические замечания. Кроме того, мне очень помог журнал «Монд дипломатик», а также блог Жака Сапира, всегда дающий самые свежие новости, равно как и более оппозиционный сайт Вайняарда Сейкера.

И наконец, я посвящаю эту книгу моим собратьям по перу, журналистам, которые, несмотря на трудности и опасности, встающие на их пути, продолжают добросовестно исполнять свой профессиональный долг, стараясь не кривить душой и оставаться в ладу со своей совестью. Я хочу почтить также память 64 профессиональных журналистов, 6 других сотрудников СМИ и 19 блогеров, убитых в 2015 году[19]. Их пример напоминает нам, что за свободу слова нам может мстить не только внешний враг, угроза может исходить изнутри нашего с вами мира.

Часть I

Сила предрассудков

Глава I

Русофобия, или Россия глазами других народов

Чем западные советологи отличаются от западных китаистов? Китаисты Китай любят, а советологи Россию ненавидят.

Русская шутка

Зачем ругать кого-то по пустякам, когда можно во всех грехах обвинить Россию?

Сергей Армейсков. Бритва капитана Обвиова. Russian Universe Blog[20]

Каким мерилом измерить Россию? Как описать эту загадочную страну? Такими вопросами задавались все путешественники, дипломаты, комментаторы, шпионы и журналисты, которым за последние пятьсот лет доводилось ступать на русскую землю. Но ответ на эти сакраментальные вопросы они так и не нашли.

И они ничуть не преуспели в этом с тех пор, как Россия начала «специальную военную операцию» на Украине – до такой степени обязательной стала русофобия для западных элит, не выносящих никакой иной позиции, кроме своей собственной.

Для доказательств своего предубеждения русофобы приводят поистине поразительные доводы: «Тут нельзя даже сравнивать», «преступления прошлого не оправдывают преступлений настоящего», – изрекают добрые души – те самые, кто слишком быстро успокоился и забыл наши преступления, дабы сосредоточиться на преступлениях исконного врага, каковым, видимо, стал для жителей Запада человек русский.

Другие доводы: нет дыма без огня и Россия начала первой. Им жизненно важно доказать, что огонь все-таки есть и его подожгла Россия, – создавая впечатление, будто они всего лишь реагируют на провокации, вторжение или нападения русских на западные ценности. Так, начиная с февраля 2022 года западные властные структуры и медиа не устают долбить один и тот же, причем единственный тезис: все происходящее на Украине случилось по вине русских.

Забыты и коррупция украинского режима, и бомбардировки «сепаратистов» Донбасса, повлекшие гибель 14 000 человек, и продвижение НАТО до самых границ России несмотря на устные договоренности с Горбачевым, и обещание, данное Украине и Грузии – интегрировать их в военные структуры несмотря на обеспокоенность русских. Забыты крайне правые батальоны, которые на каждый Новый год маршируют по улицам Киева, выставляя напоказ нацистские знаки отличия к вящему возмущению израильского посольства, и памятники Степану Бандере и названные в его честь проспекты – того самого националиста – палача украинских евреев и главного украинского подельника нацистов. Забыты Минск I и Минск II, под которыми Киев подписался, Франция и Германия выступили их гарантом, ООН ратифицировала, а сами эти соглашения предусматривали федерализацию Украины с признанием русского языка государственным с теми же правами, что и украинский.

Все эти факты и события не в счет. «Пропаганда Москвы», – утверждают с необыкновенным апломбом: «Мы, американцы и европейцы, здесь ни при чем. Виноваты только русские – они первыми начали стрелять».

Ловкий маневр: достаточно произвести эффект, а основания найдутся. Как будто революция Майдана в 2014 году была просто-напросто мирной народной манифестацией, хотя речь идет о путче, организованном заместителем Государственного секретаря США Викторией Нуланд и американским послом Джеффри Пайеттом, как об этом свидетельствуют записи тогдашних видеорегистраторов. Как будто стрельба Правого сектора по толпе демонстрантов, попранное выборное соглашение 21 февраля, государственный переворот 22 февраля, резня в Одессе, нарушение прав на собственные язык и культуру жителей восточных областей, обещание уступить военно-морскую базу в Севастополе НАТО, воровство российского газа из украинских газопроводов, недостаточная доказательная база по делу сбитого лайнера «Малайзийских авиалиний» (все еще непроясненного после прошедших восьми лет), массированная военная поддержка американцами украинского режима никогда не имели места и все это лишь плоды российской пропаганды. Все искусство заключается в том, чтобы внушить, будто инициатива принадлежит России – тогда как в действительности она лишь реагирует на события, которых сама не желала ни в 2014-м, ни в 2022-м.

Вот причина, по которой западные власть имущие и комментаторы стремятся любой ценой избежать упоминания о начале украинского кризиса после решения незаконного правительства Киева в феврале 2014 года запретить русский язык в русскоговорящих регионах страны. Однако не это ли решение вызвало восстания Крыма и Донбасса? Ответ легко предсказуем: отсчитывание начала кризиса с этой реальной, а не вымышленной причины привело бы к признанию легитимности отпадения этих регионов и обрушило весь карточный домик того вымысла, какой был тщательно разработан spin doctors (политтехнологами) в сообществе с теми, кто управляет wording-ом на Украине. Как продать западному общественному мнению идею о том, что единственная «рациональная» причина кризиса кроется в атавистическом российском экспансионизме и мечте Владимира Путина восстановить Россию в ее прежних советских границах, если первые фитили войны подожгли украинцы при поддержке Запада? Кто захочет вспоминать, как 21 марта 2021 года, – и это лишь один пример, – украинский президент Владимир Зеленский подписал указ, в котором объявил о стремлении силой вернуть Крым и Донбасс, вопреки всем минским соглашениям?

Постоянно переписывая историю в тот самый момент, когда она разворачивается, пользуясь услугами экспертов по общественному мнению, наводнившими западные правительственные коридоры и дающими советы украинским властям еще с 2014 года, западная пресса тоже быстро отбросила в сторону неудобные факты, чтобы оправдывать тех, кто обвиняет во всех смертных грехах Россию.

Невозможно убедить западное общественное мнение в глобальной вине России, если выстроить и показать факты во всей их протяженности и многообразии. Вот и приходится лукавить, извращать, приписывать одно, умалчивая о другом, чтобы жестокая Россия, живое воплощение Зла нашего времени, обросла кучей небылиц. Когда на карту поставлены жизненные интересы Запада, правда не интересует никого.

А теперь оставим в стороне Украину. Позднее мы еще к ней вернемся. Но сначала сосредоточимся на русофобии и ее предмете – России.

Русские и сами не в состоянии ответить на этот вопрос, хотя каждое новое поколение сызнова пытается понять: что же такое Россия? Русские себя не жалеют, силясь определить, европейцы они или азиаты. Нет ответа. Некоторые мыслители утверждали, что сердце их принадлежит Западу и что нужно искоренить в душе все пережитки татарщины. Другие, напротив, стремились подчеркнуть свое славянство, уходящее корнями в азиатские степи.

Ни те, ни другие друг друга не убедили. Ни западники, пытавшиеся лизать сапоги Европе, которая их отталкивала. Ни славянофилы и их наследники «евразийцы», продолжающие лелеять миф об исключительной, незамутненной и чистой русской душе. Ни одна, ни другая сторона не могут победить по той простой причине, что их теории однобоки: Россия – и не Европа, и не Азия. Точнее, она и Европа, и Азия одновременно.

Но если Россия не является ни Европой, ни Азией, то разве это повод ненавидеть ее и, как подавляющее большинство западных журналистов и «экспертов», представлять оплотом варварства, деспотизма, мракобесия и территориальной ненасытности? Вы и сами скажете, что нет. И если Россию так трудно понять, то это вовсе не значит, что ее нужно изображать в карикатурном виде и смотреть на нее в кривое зеркало предрассудков и стереотипов антирусской пропаганды, тем более что авторы этой пропаганды предпочитают оставаться в тени.

И все же именно это происходит каждый день в большинстве посольств, периодических изданий и университетов.

Отчего это происходит? Откуда такая злоба, и почему она направлена именно на Россию? Ведь западный мир, как бы он ни упивался собственным превосходством, никогда не позволял себе смотреть с таких позиций, скажем, на Китай. Или даже на Восток, который он достаточно критиковал и высмеивал как враждебный ему источник инаковости[21].

Дело в том, что Россия, в отличие от Китая, Месопотамии или Египта, не является очагом тысячелетней цивилизации, изобретшей письменность задолго до того, как это сделал Запад, и не на этой территории родился Христос и была написана Библия. Напротив, Россия представляется как холодная и дикая бескрайняя равнина, промерзшая и пустынная. Кого еще, как не ее, обвинять в отсталости, бескультурье и варварстве?