Музейный экспонат бесплатное чтение

Александр Конторович
МУЗЕЙНЫЙ ЭКСПОНАТ

— Прошу обратить внимание! — поднял вверх руку Никитин. — Над вашей головой не просто железобетон! Там еще и песчаная подушка двухметровой толщины, потом асфальтобетон, чуть менее метра толщиной. И снова железобетон! Три метра и более! А уж поверх него шестиметровый слой земли. Подушка что надо! Никаким снарядом не пробить!

— И зачем все это сейчас? — пожал плечами один из визитеров — толстый неопрятный дядька лет пятидесяти. В подземелье он заметно приободрился, удушливая жара здесь совсем не ощущалась. Вот он и ожил, вопросы стал задавать…

— Прошу учесть, что вы все сейчас находитесь на действующей артиллерийской батарее! — назидательно ответил капитан. — Так что любые меры безопасности оправданы уже самим назначением данного объекта.

— Так не стреляют более по берегу из пушек… — не унимался толстый. — Давно уже весь мир на ракеты перешел! Это же прогрессивно, да и эффективнее намного. Сколько весит ваш снаряд?

— Около пятисот килограммов.

— Вот! А ракета почти полторы тонны, даже и больше есть!

— Хм! — усмехнулся Никитин. — Пусть так! И сколько взрывчатки в этой вашей ракете? Около двухсот кило? Так сюда во время войны и поболее бомбы падали. И ничего сделать не смогли.

— Ну вы и сравнили! — не унимался надоедливый визитер. — Это когда было-то? Сейчас за триста километров в форточку попасть можно! Вот!

Капитан огляделся.

— Что-то я тут форточки не вижу… куда ракета залетать-то будет? Да и потом… Сколько стоит одна ракета?

Надо было долбать болтуна самым веским для него аргументом — деньгами. И эффект оказался разительным!

— Ну… — смутился толстяк. — Много она стоит…

— А наши снаряды изготовлены еще в СССР! Соответственно, и цена у них… сами понимаете! И обслуживать их не надобно! Стало быть, и платить за это уже не нужно!

«Господи, какую чушь я сейчас несу? — подумал Никитин. — Перед кем выпендриваюсь? Очередной „важный“ гость, зачем-то очень нужный мэру города. Надобно его развлечь и потрясти — вот и отправили всю эту шоблу сюда. Как же! Единственная в мире действующая башенная артиллерийская батарея! Нигде и ни у кого такой больше нет! Уникальный объект! Только этим гаврикам все по барабану… Вот если бы им тут кучка девок канкан сплясала — оживились бы ненадолго».

Но, как ни странно, последний аргумент гостей удовлетворил. Они, что-то посчитав в уме, с уважением глянули на командира батареи — оценили! И дальнейшая экскурсия по подземельям протекала уже в привычном русле, без каверзных вопросов и ехидных подколок. Сфотографировавшись около башен, пожав на прощание руку капитану, высокие гости спешно забрались в кондиционированное нутро своих «Мерседесов» и благополучно отбыли восвояси.

Проводив их взглядом, Никитин сплюнул на песок и повернулся к своему кабинету. Кабинет, если таким словом можно называть единственную крохотную комнату в маленькой пристройке около входа на батарею, несмотря на свои размеры, был уютным и аккуратным.

Повесив фуражку на крючок, он сел за стол и раскрыл ноутбук. Сегодняшний визит удался, так что есть возможность напомнить командованию о своем существовании. Доклад все равно необходимо подавать, как-никак за гостей просило управление по работе с личным составом, а, стало быть, отчет требовался подробный.

Трудно сказать, сколько человек теперь поставят галочку в очередном отчете, но ведь и батарея может с этого поиметь кое-какие блага! Два электродвигателя требовали срочной замены, той же краски, как всегда, не хватало… да и много еще чего требовалось в столь обширном хозяйстве. Хоть и не любил капитан такие визиты, но польза от них порою была немалой! Обычным путем что-то вытрясти из прижимистых тыловиков, как правило, не удавалось, но когда в дело включалось управление по работе с личным составом или (что намного лучше) кадровики… у королей складских запасов внезапно прорезалась память (не сказать, что совесть), и они начинали вычислять сроки присвоения очередного звания. Вздохнув, они подписывали накладные, и обрадованный прапорщик Сокольников тащил в свои закрома очередную добычу. «Закрома»… если бы!

Помнил этот склад когда-то лучшие времена, а уж теперь… туда постеснялась бы зайти и церковная мышь!

А ведь знавала когда-то батарея и лучшие времена! Всей страной строили и восстанавливали после войны. За честь считалось попасть сюда служить! Боевой счет выглядел очень солидно, вызывая невольное уважение.

А ныне?

Полтора десятка бойцов — вот и весь гарнизон! Раньше-то тут без малого батальон стоял! Ну, с частями пехотного прикрытия, разумеется… А сейчас — чуть менее двух десятков человек, это если вместе с офицерами считать. И будь любезен обеспечить охрану объекта, текущий и планово-предупредительный ремонт, а также поддерживать батарею в условно-боевом состоянии.

Условно — это потому, что весь некогда солидный боезапас был давно вывезен отсюда на склады. В объемистых артпогребах остались лишь учебные муляжи полузарядов и учебные же болванки. И на проводившихся время от времени тренировках солдаты кидали на лотки бесполезные муляжи.

Гудел подъемник, подавая вверх учебные заряды. Шипел досылатель, загружая в казенную часть пушки болванки и картузы с условным порохом.

«Выстрел!»

И вхолостую щелкает ударник запальной трубки. Сами же трубки, так сказать, во избежание, давно уже убраны в личный оружейный шкаф капитана. Мало ли… а вдруг бабахнет и учебный полузаряд? Да там только одного пороха несколько десятков килограмм!

Последний раз боевым зарядом пушка (точнее, одна из них) стреляла в незапамятные времена. И то во время киносъемки. Пробивной режиссер, имевший на самом верху мощных покровителей, организовал тогда это мероприятие, сумев убедить самое высокое руководство в его необходимости… и в близлежащих поселках пришлось повсеместно вставлять стекла. За счет Министерства обороны, разумеется. Представляя себе масштаб возможных в настоящее время финансовых потерь, финуправление флота в ужасе трижды крестилось. И поэтому ни грамма пороха, ни одного снаряда — вообще ничего на батарее не имелось уже лет пятнадцать. И даже к оставшимся зениткам не было не то что боезапаса — замки поснимали перестраховщики! Хоть на склады не вывезли — и то хлеб…

Лампочек нет!

Обычные лампочки на 127 вольт давным-давно испарились из продажи, став дефицитом. И только у прижимистых складских гномов удавалось (да и то по большому блату) выцыганить десяток-другой. Где они сами их брали — так и оставалось их вечной тайной. Но брали где-то. Как и не производящиеся в настоящее время электродвигатели и топливные насосы для старой дизельной электростанции. А что поделать, если оные движки сняты с производства еще сорок лет назад? И дизели такой марки сейчас можно увидеть лишь в музее? Имелась у капитана грешная мысля тихо такой вот экспонат спереть, подсунув вместо него какую-нибудь относительно современную рухлядь. Экскурсантам все едино по барабану, они такой подмены и не заметят вовсе. А тут — источник запчастей!

Никитин даже и музей такой присмотрел — краеведческий. Неведомо какими путями туда занесло подобный дизель. Здание даже постоянной охраны не имело! Да что там охраны — сигнализации, и той не было. Одинокая красная лампочка над крыльцом — и все дела.

И только совесть офицера, не желавшего превращаться в обычного воришку, удерживала его от подобного деяния. Хотя Сокольников и делал некие намеки на свои знакомства с определенной частью местного населения… не слишком законопослушного, но весьма падкого на халявную выпивку…

Ибо спирт на батарее водился — и в приличных количествах! Прапорщик костьми лег, но директиву тысяча бородатого года «О проведении еженедельных регламентных работ на дальномерном оборудовании» заставил тыловиков вызубрить наизусть! А по данному документу два восьмиметровых дальномера (находившихся ныне в полузаброшенном командном пункте) требовали для этой цели не менее литра чистейшего спирта еженедельно! А ведь на объекте присутствовала и иная оптика… Плюнув, тыловики предпочли откупиться малой кровью, все равно ведь весь спирт они единолично выпить не смогли бы и при самом благоприятном стечении обстоятельств. «Да подавитесь вы своим ведром!» — примерно так можно было истолковать их резолюцию на очередном, …дцатом по счету рапорте капитана.

И эта вечная валюта сильно выручала.

Точились токарями на морзаводе нужные части, перематывались сгоревшие электромоторы и трансформаторы, откуда-то появлялись водопроводные трубы и столбы ограждения. Хитер русский человек! Особенно когда его ставят в безвыходное положение. Ну, это оно для какого-нибудь «цивилизованного европейца» безвыходное, а уж для нашего-то прапорщика… так, на один зуб!

— Петрович! — В дверях нарисовался силуэт Сокольникова. — Ты там как? Спровадил визитеров?

— Свалили… — отмахнулся капитан. — У меня и без них забот хватает!

— А я тебе новые притащил! — хохотнул неунывающий прапор.

— Вот вылезут тебе твои шуточки когда-нибудь! — пригрозил командир батареи. — Опять людей куда-то выделять надобно? Так у меня, к сожалению, не стройбат и не учебка — лишних солдат нет!

— Да нет… — не принял шутки гость. — Телефонограмма — всем командирам батарей прибыть на совещание в Особый отдел.

— Господи, а уж им-то от нас чего потребовалось? — искренне изумился Никитин. — Где мы — и где те особисты?! Что уж у нас-то здесь секретного нашлось? Сам знаешь, когда что-то здесь выяснить надобно — так проще в Интернете посмотреть, быстрее будет однозначно! Ну, ракетчики — это еще понимаю, но я-то там за каким рожном понадобился?

— А я знаю? — пожал плечами Сокольников. — Сказано — прибыть к шестнадцати ноль-ноль!

— Бред какой-то! — покачал головой капитан. — Ладно… с нас не убудет. Заодно, если вся эта бодяга ненадолго, авось и зампотыла отловлю… есть у меня к нему вопросы!

Но с надеждой «отловить» подполковника пришлось распрощаться почти сразу. Судя по тому, что совещание проводилось не просто в кабинете, а в классе оперативного управления, помещении, которое было неплохо защищено от всех видов прослушки, на быстрое его окончание рассчитывать не приходилось. При входе всем предложили сдать дежурному офицеру мобильные телефоны и прочую электронику. Таких мер предосторожности капитан не помнил уже давно.

Совещание проводил заместитель главного «молчи-молчи» подполковник Ларионов. И прислушиваясь к его уже порядком охрипшему и уставшему голосу, Никитин сделал вывод о том, что они сегодня уже не первые посетители данного помещения. А были здесь почти все командиры береговых батарей, как ракетных, так и подвижных артиллерийских. Видел он эти жутковатые самоходки шестидюймового калибра — впечатлило!

— Буду краток, товарищи офицеры, — обвел он всех собравшихся внимательным взглядом. — В Средиземном море потоплен американский ракетный крейсер «Геттисберг».

Фигасе…

Капитан помнил фотографии этого сундукообразного корабля. Ни разу, между прочим, не прогулочная яхта!

— Потоплен? — переспросил кто-то из ракетчиков. — Не авария, не пожар?

— Нет, — мотнул головой особист. — Если, конечно, радиограмма «Обстрелян, веду бой» не является признаком нападения… можно, конечно, считать это и аварией.

В классе наступила тишина. Утопить современный ракетный крейсер? И сама по себе задачка непростая, так ведь и последствия будут — к бабке не ходи! Ясен пень, что Штаты этого просто так не оставят. Ответка будет скорой и весьма суровой. Но у кого же это крыша съехала до такой степени?

— Мы не знаем, — предвосхищая общий вопрос, ответил Ларионов. — Никаких заявлений никто пока не делал, а американцы хранят молчание. Обстоятельства боя толком неизвестны. Знаем только одно — крейсер пошел на дно за семь минут.

Семь минут?

Современный ракетный крейсер?

Да ну… сказки…

Впрочем, кто-кто, а подполковник на сказочника походил менее всего.

— В свете этих событий, товарищи, командование приняло меры к максимально возможному усилению бдительности. Мы не можем исключать никаких провокаций! Сами понимаете, не дети небось, — любой выстрел с берега по чужому кораблю…

Есть пресловутый «казус белли», то есть повод к войне.

Дураков тут не имелось, и лишние вопросы никто не задавал.

— Поэтому, товарищи офицеры, прошу вас прямо здесь и сейчас изложить свои соображения по усилению охраны ваших батарей. Если есть потребность в дополнительных силах и средствах — они будут вам выделены сегодня же. Любое проникновение посторонних на объекты — под любым видом и предлогом — запрещается категорически! Только по прямому приказу командования в каждом конкретном случае! Указанные меры безопасности введены по всем объектам армии и флота впредь до особого распоряжения! А сейчас офицеры особого отдела готовы выслушать ваши соображения.

В дверях появилась группа особистов.

Никитину достался молодой старший лейтенант.

— Кононенко Петр Вадимович — закреплен за вашим районом, товарищ капитан, — протянул руку в приветствии особист.

— За нашим? Ну, тогда, кроме узла связи, у вас ничего больше и не будет.

— Я тут человек новый, — смущенно улыбнулся собеседник. — Только вчера прибыл, даже дела принять не успел — и вот… А вы разве с узла связи, товарищ капитан? Связистов же не вызывали еще…

— Нет, я с башенной батареи, видели небось фото у входа? Так это мои пушки и есть…

— Вот как? Серьезное, должно быть, сооружение…

— В иные времена там целый батальон стоял, — усмехнулся Никитин.

— А сейчас?

— Восемнадцать человек, включая офицеров.

— Так все автоматизировано? — удивился Кононенко.

— Угу… — печально улыбнулся капитан. — Аппаратура еще с семидесятых годов стоит! Как новенькая!

Старший лейтенант озадаченно повертел в руках авторучку.

— Э-м-м… ну… У вас ведь есть какие-то потребности?

— Проще сказать — чего у меня нет!

— Но ведь вы слышали приказ! Один выстрел…

— И я до конца жизни буду работать стекольщиком — вставлять стекла по всей округе, — невесело пошутил Никитин. — Да не волнуйтесь вы так! На батарее из всего стреляющего только табельное оружие солдат и офицеров. Снаряды давно сданы на склады, зенитные орудия приведены в нерабочее состояние — сняты замки… Не из чего стрелять!

— А охрана?

— Сами и караулим — один часовой днем и один ночью. Все ведь под землей, только входы и охраняем. Ну и в казарме дневальный сидит, как и положено. Со штыком — согласно уставу.

— Как так? — удивился особист. — У вас же там три пушки охренительного калибра!

— Шесть. Это на фото одна башня, а вообще-то их две. И калибр, да, немаленький — 305 мм!

— Обождите, товарищ капитан! — приподнялся с места собеседник. — Я генералу доложу!

— Да хоть маршалу, — пожал плечами командир батареи. — Если тут собрать только те рапорта, что я за последний год писал, — стены можно будет оклеить в два слоя! Докладывайте, конечно, у вас служба такая…

Особист куда-то унесся, а Никитин вышел во двор и присел на лавочку. Жарко…

Однако же, кто это отыскался в Средиземноморье такой безбашенный?

Переть буром на не самый слабый корабль крайне обидчивой страны? Да еще и в такое время? Это ж надо совсем головы не иметь! Американцы и так крайне болезненно воспринимали в последнее время любой щелчок по носу, а уж во всем, что касалось их флота, — так и вовсе! За меньший фокус развязали войну с Вьетнамом! Правда, там они и сами не слишком красиво в этом инциденте выглядели… но официальный-то повод был преподнесен именно таким образом!

— Товарищ капитан! — на крыльце показался давешний особист. — Вот вы где! А я уж вас ищу, ищу… пойдемте скорее, вас генерал видеть хочет!

Генерал-особист? Да что тут такое происходит, наконец?!

— Генерал-лейтенант Коробов вас ждет! — встал с места худощавый лейтенант. — Товарищи, вам придется немного обождать!

Сидевшие вдоль стен офицеры проводили Никитина удивленными взглядами. Что такое вдруг стряслось, если приехавший из самой Москвы генерал вдруг срочно затребовал к себе именно этого капитана?

Обычный кабинет, Т-образный стол для совещаний, во главе которого сейчас сидел хмурый дядька с погонами генерал-лейтенанта. Никитину никогда раньше не приходилось здесь бывать, в кабинет к главному «молчи-молчи» повода попадать как-то вот не случилось.

— Товарищ генерал-лейтенант, капитан Никитин по вашему… — вскинув руку к козырьку, начал командир батареи.

— Садитесь, капитан! — оборвал его столичный гость. — Это правда?

— Простите, товарищ генерал-лейтенант, что именно?

— То, что батарея находится в небоеспособном состоянии?

— В условно-боевом…

— Прекратите! — отмахнулся генерал. — Стрелять ваши пушки могут или нет?

— Могут.

— Так в чем тогда дело? — сурово взглянул на особиста столичный гость. — Что вы мне тогда тут голову морочите?!

— Простите, товарищ генерал-лейтенант, но это возможно лишь при наличии боезапаса — а его на батарее не имеется, — вступился за Кононенко капитан. Чем-то этот парень был ему симпатичен…

— А где он?

— Сдан на склад.

— Когда это?! Кто приказал?!

— Да уж лет пятнадцать как сдан, товарищ генерал-лейтенант… — развел руками Никитин. — Еще при хохлах… Тогда другой командир батареи был, тот давно в запасе уже.

— Ага… — остывая, пробормотал генерал. — Ну, раз так… и где этот боезапас сейчас?

— Там и лежит — на складе. Частью в Сухарной балке, частью еще где-то… нам не докладывали.

Столичный гость что-то записал в блокноте. Слегка повеселел.

— Ладно, этот вопрос мы решим… что еще?

— В смысле, товарищ генерал-лейтенант?

— Ну, что там у вас еще полагается? Личный состав, оборудование… я не артиллерист, так что не стесняйтесь, излагайте все подробно.

Командир батареи поправил внезапно ставший тесным воротник форменной рубашки.

— Ну… стрелять мы, в принципе, можем, конечно… но…

— Что?!

— Гарнизон одной башни, товарищ генерал-лейтенант, составляет… должен составлять более семидесяти человек. Это при условии работы на электродействии. А в наличии всего восемнадцать человек, включая меня. Надорвемся! Из одной бы пушки пальнуть…

— То есть?

— Наш снаряд, товарищ генерал-лейтенант, весит около полутонны. А есть еще и пороховые заряды! И все это добро необходимо извлечь со стеллажей, скомплектовать, подготовить, загрузить в зарядники и поднять на высоту почти пятиэтажного дома! Мы, разумеется, можем это и без электричества сделать, но тогда нужны люди у подъемников, чтобы вращать механизмы подачи вручную.

— Так, — столичный гость вышел из-за начальственного стола и уселся напротив артиллериста. Положил на стол блокнот.

— Вы, капитан, когда что-то поясняете, будьте любезны мне это и нарисовать заодно, если попрошу, хорошо?

— Так точно, товарищ генерал-лейтенант, нарисую.

На листе блокнота Никитин быстро изобразил башню и подбашенное отделение. Нарисовал и схему подачи снарядов.

— Ну, вот, так гораздо понятнее… — вгляделся в рисунок Коробов. — А электродействие почему не работает?

— Первая причина — нет в достаточном количестве электромоторов. На каждую башню их требуется по семнадцать штук, в наличии же всего одиннадцать на одной и четырнадцать на второй. Новых нам не отгружают уже третий год… Вторая причина — не вписываемся в лимит энергопотребления, слишком большая нагрузка на сеть. Нам столько не дают…

— Кто не дает?

— Город, кто ж еще? — пожал плечами капитан. — Лимит…

— Так! — побагровел генерал. — Ладно! Но у вас ведь, насколько мне не изменяет память, есть и своя электростанция? Дизель-генератор?

— Даже два, товарищ генерал-лейтенант! Выпуска аж 1953 года! И с той поры у них был всего один капремонт! Двадцать лет назад. Часа три-четыре, они, разумеется, проработают, а вот дальше… я бы загадывать не стал.

— И вы хотите сказать, что запчастей на них тоже нет? — устало спросил столичный гость.

— На наших складах? Точно нет!

— А где есть? — ухватился за интонацию Коробов.

— Да рядом… в краеведческом музее, там такой же стоит — даже и работает, по слухам!

Взгляд из-под генеральских бровей в сторону старшего лейтенанта — тот тотчас же кивнул. Так, похоже, что не придется Сокольникову спирт из закромов доставать! И совесть чиста, что тоже немаловажно!

— Вы мне вот что скажите, капитан… — постучал по столу авторучкой Коробов. — Ваши пушки ведь могут стрелять прямой наводкой, даже и без радиолокаторов, так?

— Разумеется. У нас свои дальномеры имеются. Даже и без центрального поста можем, в каждой башне есть свой прицел, но это, сами понимаете, существенно снижает точность ведения огня.

— И как быстро?

— Два выстрела в минуту — при условии работы электрооборудования.

— А пушек у вас шесть… — о чем-то задумался генерал. — Угу… Пробные стрельбы когда в последний раз проводились?

— Штатным снарядом, товарищ генерал-лейтенант? Я еще в детский сад, наверное, тогда ходил…

— Не понял?! — насторожился тот.

— Если в этом помещении, товарищ генерал-лейтенант, пальнуть… ну, скажем, из двустволки — даже из одного ствола, пусть и холостым зарядом, то стекла повылетают на хр… в общем, не будет их. Так, в патроне двенадцатого калибра всего два с половиной грамма пороха! А у меня в одном только полузаряде шестьдесят шесть килограммов! И таких полузарядов — два на один выстрел. Это сколько же стекол нам вставлять придется? Ближайшая дача — так и вовсе в двух сотнях метров от башен расположена! Только из 45-миллиметрового вкладного стволика, да и то после долгих согласований…

Коробов только зубами скрипнул. Но промолчал, ничего на этот раз не сказав. Задумался, что-то подсчитывая в уме.

— Вот что, капитан… Прямо сейчас, никуда не отходя, составите список всех необходимых мероприятий, потребных для приведения батареи в полную боевую готовность. Старший лейтенант Кононенко вам поможет. После чего вы с ним отправляетесь на батарею. Все увольнения и отпуска личному составу отменить! Приказом по гарнизону вы переводитесь на казарменное положение. Впредь до особого распоряжения! К вам прибудет капитан первого ранга Михайлов — он будет направлять и координировать все ваши дальнейшие действия. Вопросы?

— Никак нет, товарищ генерал-лейтенант! — встал из-за стола капитан.

— Вот и хорошо. Товарищ Кононенко временно прикрепляется к вашей батарее. Для решения вопросов, проходящих по линии Особого отдела. Можете быть свободны, товарищи офицеры!

Прибыв на батарею, капитан встретил прямо у ворот Сокольникова. Тот, помахивая в воздухе сумкой, как раз собирался домой — на часах было уже больше половины восьмого вечера.

— Петрович! Ну, ты, блин, даешь! На пару часов уехать собирался…

— Вернулся, как видишь… А вот ты куда намылился?

— Домой. Куда ж еще? А что? Есть предложения?

— Да еще какие! Приказом по гарнизону мы все переведены на казарменное положение!

— Опа… — поперхнулся прапорщик. — Что, прям сейчас? А я тут, понимаешь… Слушай, а с завтрашнего дня — никак?

— Я вас познакомить забыл, — усмехнулся капитан. — Прошу любить и жаловать — старший лейтенант Кононенко! Особый отдел! Прикомандирован к нам. Как надолго — бог весть… Так что озаботься для него койкой и кормежкой!

— Вот даже так сразу? Здрасьте, мы из Питера, так сказать? М-м-да… нет в жизни счастья! Пойдемте, товарищ старший лейтенант, покажу вам наши «хоромы»…

Если капитан полагал события сегодняшнего дня завершенными, то его и здесь ожидал немалый облом! Стоило только засесть в кабинете для того, чтобы не торопясь обдумать сложившуюся ситуацию, как зазвонил телефон дежурного.

— Да?

— Товарищ капитан! Тут к нам приехали…

И верно — отворяй ворота!

Занимая всю площадку перед воротами, рычали моторами грузовики. А внизу, невидимые пока за домами, чем-то лязгали еще какие-то агрегаты.

А у ворот стояло несколько человек в полном боевом облачении. Даже и с оружием!

— Капитан Никитин? — осведомился самый медведеобразный из них. — Будем знакомы, майор Снежный, спецназ внутренних войск. Прибыл сюда для организации охраны объекта. Вот приказ.

Разорвав конверт, капитан пробежал глазами текст. Все так, но…

— Это распоряжение командующего, — возник рядом с ним особист. — Все правильно, мне уже тоже позвонили. Здравия желаю, товарищ майор!

— А вы, как я понимаю, старший лейтенант Кононенко? Особый отдел? — поинтересовался вэвэшник.

— Так точно!

— Для вас тоже кое-что есть, — вытащил из своей полевой сумки еще один конверт майор. — Вот, прошу! На конверте распишитесь, укажите дату и время. А то потом ваши же коллеги меня с сапогами сожрут…

Спокойно посидеть и подумать Никитину так и не удалось. Всех прибывших надо было где-то разместить, устроить, палатки поставить наконец — это ж почти две сотни человек! Благополучно спихнув большую часть забот на Сокольникова, пришлось-таки идти показывать майору и особисту весь сложный комплекс подземных сооружений.

Итогом этого стало то, что, едва поднявшись наверх, майор тотчас же затребовал себе в подкрепление целую роту.

— У меня тут всего двести человек! И шесть единиц брони! А охранять и оборонять приказано объект с периметром около двух километров! В сложных условиях местности. Да здесь только часовых зараз выставлять по полтора десятка надобно! — рычал он в трубку телефона.

Впрочем, прекратив разговор, он вполне дружелюбно усмехнулся и продолжил уже совершенно нормальным голосом:

— Иначе там никого не проймешь! Проси десять — дадут два! И, говоришь, все это хозяйство у тебя охранял один часовой, так, что ли, капитан?

Никитин теперь и сам с трудом в это верил…

Улучив момент, он поймал за рукав пробегавшего мимо прапорщика.

— Слышь, Михаил, тут такое дело… Словом, доставай свой спиртозапас — и чтобы к утру оба дальномера блестели, как причиндалы у нашего гарнизонного кота!

Сокольников только рот открыл…

— Так это… ночь впереди! Чего я там разгляжу?

— А утром, уж поверь, некогда будет разглядывать! Словом, бери свою гвардию — и топайте на КП! Майора я предупрежу, а то его головорезы уже и туда намылились.

Утро началось с того, что у ворот нарисовался еще один персонаж. Этого капитан знал — лейтенант Фадеев из службы тыла. Ведал боепитанием батареи.

— Доброго утра труженикам невиданного фронта! — поприветствовал его Никитин, подходя к воротам.

За ночь вэвэшники соорудили там вполне серьезные укрепления, из амбразур которых хмуро смотрели на дорогу стволы пулеметов. Прогуливавшийся около ворот тыловик с удивлением их теперь разглядывал.

— Здравия желаю! — откликнулся он. Парень был вообще-то неплохой, все положенное всегда выдавал вовремя. И причин смотреть на него косо батарейцы не имели.

— Какими судьбами к нам? — поинтересовался капитан, делая знак охране пропустить гостя.

— Так я не один, вон, со мною там и железнодорожник еще прибыл! — махнул рукой тыловик, подзывая от машины еще одного гостя. — Вам приказано боезапас подвезти, ему ветку проверить необходимо. Сто лет по ней никто не ездил… А охрана не пускает!

— А телефон зачем? — удивился командир батареи. — Впрочем, у них приказ такой… все правильно. Без меня и не пропустят никого. Пойдемте…

Осмотр много времени не отнял. Все пути были в исправности, проблем не имелось никаких.

Кроме одной — вплотную к путям, чуть не касаясь шпал, возвышался капитальный кирпичный забор. Никакой вагон, да что там — даже дрезина, пройти здесь не могла.

— Э-э-э… — почесал в затылке железнодорожник. — Здесь ничего не пройдет!

— Это что за писопень?! — без экивоков вопросил Снежный, который тоже сопровождал гостей по территории.

— Это, с вашего позволения, не писопень, как вы изволите выражаться, а забор! — веско ответствовал Никитин.

— Вижу, что не Пизанская башня! И какой умник тут его построил?

— Сие сооружение ограждает от нескромных взглядов участок господина Халецкого.

— Кто это? — не понял юмора вэвэшник.

— При президенте Ющенко сей выдающийся деятель был депутатом Верховной рады. Вот и оттяпал себе немалый кусок земли, тотчас же огородив его фортификационными сооружениями.

— Так где теперь тот президент! — махнул рукой майор. — И страна-то, прости господи, в жопе полной, а уж эта самая Рада…

— Но на данном заборе, как видите, это никак не сказалось. На моей памяти идет уже девятый суд… и все по данному вопросу.

— Ладно! — успокоившись, сказал Снежный. — Так вам, говорите, этот забор мешает? — И он вопросительно уставился на обоих утренних гостей.

— Ну… не вручную же здесь вагоны разгружать? — пожал плечами железнодорожник. — Место для этого совершенно неприспособленное!

— А где такое место имеется? — поинтересовался майор.

— Так вон оно! На батарее! — махнул рукой лейтенант-тыловик.

— Понял! — кивнул вэвэшник. — Имеем налицо препятствие нормальному функционированию объекта. Что и требовалось доказать…

Он снял с пояса радиостанцию и сказал туда несколько слов. Прошло некоторое время, и где-то в стороне взревел двигатель. Еще пара минут, и из-за пригорка показался танк!

— Это ночью подогнали! — самодовольно сказал майор. — Ценят тебя, капитан! Вон какой агрегат прислали!

Подбежав к танку, который остановился неподалеку, майор что-то пояснил механику-водителю, который выглядывал из открытого люка.

Тот кивнул, нырнул под броню, и крышка люка, повернувшись на оси, встала на место. Взвыл электромотор, развернулась назад башня.

Рев движка стал громче, и стальная машина, неожиданно легко тронувшись с места, поперла прямо на забор.

Возможно, тот мог устоять и перед еще несколькими судебными решениями, никто и не спорит. Но вот против танка… тут никаких шансов даже в принципе не имелось!

Надо отдать должное мастерству механика-водителя — машиной он управлял виртуозно! Разогнавшись, танк перед самым углом забора притормозил так, что огромная стальная махина почти нежно «клюнула» стену своим носом.

Тем не менее силы этого «нежного» клевка оказалось вполне достаточно для того, чтобы по всей поверхности забора в месте удара зазмеились трещины. С грохотом обвалилась первая секция, начали выпадать кирпичи из остальных. Танк чуть дернулся вбок — и бортом толкнул забор, выходящий в сторону путей. Затрещав, начали обваливаться кирпичи, забор начал расползаться на глазах.

Доворот, новый толчок — посыпалась секция справа. Стальная громадина двигалась совсем по чуть-чуть, но каждое ее продвижение сопровождалось грохотом и стуком осыпающихся кирпичей.

Это строить чего-нибудь долго, а вот крушить…

Не прошло и двадцати минут, как на месте основательного сооружения громоздились груды кирпича — и никакого следа от солидной постройки.

— Хм, а ведь грозился — танком не свернуть! — усмехнулся капитан. — Не рассчитал, видать…

От видневшегося в глубине участка белого дома несся во весь опор всадник. Красивый вороной конь, подчиняясь воле хозяина, сделал «свечку», замолотив в воздухе копытами так, что комья земли полетели на стоявших офицеров. Все, кроме майора, попятились назад, а тот оценивающе прищелкнул языком, выражая свое восхищение мастерством всадника. На землю ловко, не касаясь ногами стремян, спрыгнул человек в костюме для верховой езды.

— Ты совсем рехнулся, капитан! — заорал всадник во все горло. — Ты что себе позволяешь?! Совсем охренел?!!!

— Это кто таков? — не оборачиваясь к Никитину, поинтересовался вэвэшник.

— Господин бывший депутат собственной персоной!

— Ага! — Снежный смерил всадника взглядом.

Впрочем, на хозяина участка это никак не повлияло — орать он не перестал.

— Да ты у меня до конца своей вонючей жизни из судов теперь не вылезешь! Каждый кирпичик собственноручно зубной щеткой от пыли станешь очищать! Чтоб прямо щас все восстановили! Я до вашего командующего дойду! Иначе завтра же ты отсель вылетишь!

Сплюнув под ноги офицерам, всадник повернулся и схватил коня за повод.

— Стоять… — негромко произнес майор, да так, что по коже у Никитина аж мурашки пошли. Умеют же некоторые! Капитан такими талантами не обладал и всю жизнь искренне завидовал тем, кто мог выражаться столь убедительно.

Подействовало это и на Халецкого, он замер.

Впрочем, ненадолго — привычное чувство вседозволенности и безнаказанности взяло верх.

— Это ты мне?! — вспыхнул он. — Да ты что за фрукт такой тут выискался? Охота этому раздолбаю помочь?!

— Вы телевизор-то смотрите? — поинтересовался в ответ вэвэшник.

— Чего?!

— Еще одна жертва Интернета… — сокрушенно покачал головой Снежный. — Про радио в таком разе и не спрашиваю…

— Да ты оху… — осекся Халецкий, натолкнувшись взором на холодный взгляд собеседника.

— Интернет, чтоб вы знали, не только для просматривания биржевых сводок придуман! И по телевизору смотрят не только идиотские ток-шоу и интервью с пидорасами, выдающими себя за серьезных экспертов во всех областях человеческого знания! — назидательно поднял палец вверх майор.

— И что? — не понимал ничего бывший депутат. — Ну, есть у меня телевизор — и при чем тут это?

— Если бы вы использовали данный аппарат по прямому назначению — для получения информации, а не для разглядывания сисек очередной порномодели, то знали бы, что с ноля часов сегодняшнего дня в городе и окрестностях объявлено военное положение! — любезно проинформировал собеседника вэвэшник.

— Ну и хрен с ним, с этим положением, забор-то здесь при чем?! — кипятился дальше Халецкий.

— А то, друг мой ситный, что в данном случае несколько ограничены некоторые права отдельных граждан! А вот права и возможности некоторых, особо оговоренных организаций, напротив, существенно расширены. Иными словами, за препятствование деятельности военного объекта можно нехило огрести прямо щас!

Майор обернулся к офицерам, с интересом прислушивавшимся к диалогу.

— Что скажет наш железнодорожный бог? Где тут проходит граница полосы отчуждения?

— А вон, прямо по краю бассейна и проходит! — ткнул рукой упомянутый специалист.

— Угу! А граница объекта где у нас заканчивается? — обратился Снежный к командиру батареи.

— Конюшню видите? Так вот, она стоит уже на нашей земле. Вон там, где дальний угол, граница раньше и проходила.

— Ясненько! — кивнул майор. — Эй, ущербный! Не просек еще?

— Да вы как смеете ко мне обращаться подобным образом?!! — вскипел бывший депутат. — Потрудитесь встать как положено!

— Это перед тобой, ушлепок, я тянуться должен, что ли? — зловещим тоном поинтересовался вэвэшник.

И Халецкий резко осекся — в голосе собеседника явственно лязгнул металл…

— Лейтенант, когда ждать поезд?

— Через два часа закончат погрузку, товарищ майор! — ответствовал тыловик.

— Так вот, господин бывший… — Серые глаза Снежного ощупали фигуру всадника. — Через два часа весь этот мусор должен лежать в пятидесяти метрах от путей! Вон там!

Халецкий только рот раскрыл.

— А через два с половиной часа, если тут будет лежать хоть маленький камушек, я подгоню бульдозер, и весь мусор сброшу прямо в бассейн!

Майор ухватил собеседника за пуговицу.

— И вот что я тебе еще скажу… Если хоть один мой сержант-пулеметчик пожалуется на то, что конюшня закрывает ему сектор обстрела, танк придет еще раз! Понял? — Снежный был абсолютно спокоен и невозмутим, чего нельзя было сказать о его собеседнике — того колотило совершенно не по-детски.

— Да… я… но как мы все тут уберем?!

— Ручками, родной! Лопаты тоже очень хорошо этому способствуют… А вот таджико-узбеков нанять не выйдет — по причине их временного отсутствия в городе! Да и вообще… не фиг тут делать посторонним! Еще сопрут чего… лучше уж свои шаромыжники… проверенные! Такие, как ты и твое семейство! Заодно и похудеете, с фитнесом в ближайшее время ожидается некоторый напряг…

На обратном пути капитан тронул медведеобразного майора за рукав.

— Слушай, а с этим… с военным положением… Ты серьезно?

— Куда ж серьезнее-то? Нам так еще пару дней назад на это толсто эдак намекнули! А как приказ пришел, так и готовить, в общем-то, ничего не пришлось. В смысле — нам не пришлось, а так-то по городу повсюду дым коромыслом стоит! Это мы народ своеобразный… и в обычное-то время чудим — мама не горюй!

— А что ж тогда нам ничего не сообщили?

— Ну, так у вас, надо думать, и свои штатные юмористы имеются, у них тоже свои резоны могут быть. Не переживай, на моей памяти еще ни один серьезный кирпич своего адресата не миновал!

Нечего сказать, обнадежил!

Вернувшись на батарею, Никитин собрал личный состав и в кратких, но весьма энергичных выражениях его «обрадовал». Не сказать, чтобы это вызвало немыслимый энтузиазм, но и упадка настроения не последовало. Надо — значит, надо. Вот придет приказ, тогда и будем посмотреть…

А пока, в ожидании подвоза боеприпасов, еще раз проверили подпотолочные тележки, смонтировали на своем месте недостающую часть рельса, которая выходила наружу, — и стали ждать.

Все, кроме Сокольникова с его командой. Эти забежали на батарею только перекусить, матерно помянув неведомое начальство и всевозможных умников. И быстро ускакали назад — к дальномерам. Разумеется, там ничего паутиной не заросло — прапорщик не был настолько непредусмотрительным. Но одно дело — наводить косметический лоск, и совсем другое — готовить это хозяйство к боевому использованию. А вот тут проблем хватало! Проверить и прозвонить все связные и управленческие цепи, произвести калибровку… да мало ли еще забот? Вот и выглядел обычно жизнерадостный прапорщик мрачно и на шутки и подколки не отвечал — не до того!

Впрочем, народ его не особо и напрягал, хватало и своих забот. Пришлось поставить в общий строй и солдат Снежного, против чего он, кстати, и не возражал. Разбив солдат на десятки, капитан назначил в каждый кого-то из своих бойцов. И те сразу же приступили к инструктажу — чего хватать, куда цеплять и как перемещать. Слава богу, система подачи боеприпасов, разработанная еще в незапамятные времена, особой сложностью не отличалась и тогда. А уж современные солдаты схватывали все тонкости достаточно быстро. Погоняв по подпотолочным рельсам тележку с учебным снарядом, народ воодушевился и стал ждать прибытия поезда.

За всеми заботами и хлопотами командир батареи и не заметил, как пролетело время. И только гудок прибывшего тепловоза оторвал его от очередного инструктажа.

— Восемьдесят два снаряда и двести сорок полузарядов — примите и распишитесь! — спрыгнул на бетон погрузочной площадки Фадеев. — Остальное готовят к погрузке. Как эти вагоны вернем, так и грузить начнут. Но раньше вечера не ждите, процесс это не быстрый…

И закипело…

Поскольку Сокольников так и не возвратился еще с командного пункта, Никитин запряг и последнего своего офицера, лейтенанта Иконникова. Здраво рассудив, что тренировка расчета (увы, пока только одного, да и то неполного) — это хорошо, но если нечем будет стрелять, то толку-то с нее?

Влез в общую работу и особист. Понаблюдав за его попытками присутствовать сразу и везде, капитан в приказном порядке загнал Кононенко в артпогреб.

— И не спорьте, товарищ старший лейтенант! По инструкции, руководить погрузкой снарядов на стеллажи должен офицер! Ну и что такого, что вы не артиллерист? Вы прикомандированы к батарее, стало быть, входите в число ее офицеров. И кому, как не представителю особого отдела, контролировать столь важный для боеспособности объекта процесс?

Вот и прописался особист около стеллажей. Впрочем, быстро освоившись на этом посту, он ухитрялся не сидеть на месте и там.

Сначала Никитин распорядился загрузить артпогреба башни номер один — по двадцать снарядов в каждый. Потом снарядохранилища башни номер два. А уж после этого приступать к загрузке полузарядов — они весили меньше. Ведь, перетаскав почти вручную сорок тонн, народ, естественно, устанет. Так что пусть потом ворочают уже менее тяжелые картузы, это все-таки полегче.

И опять вызов к воротам, кого-то там еще черти принесли.

Принесли сии деятели целого капитана первого ранга — и как только не надорвались? Мужик был весь из себя крепкий и немаленький.

Мысленно посочувствовав чертям, Никитин поинтересовался у гостя целью его прибытия.

— Капитан первого ранга Михайлов! Вас должны были предупредить о моем прибытии. Вот и предписание… — протянул гость пакет.

Все верно, документ подтверждал полномочия визитера. С немалым облегчением капитан воспринял появление каперанга — теперь-то все встанет на свои места!

— Где мы можем переговорить, капитан? — поинтересовался гость.

— Можно на батарее… только там сейчас суматоха — снаряды грузим. А коридоры у нас там не дюже широкие… да и шумно внизу сейчас. Можно у меня в кабинете. Только там места немного.

— Ничего, мне лекцию не читать, большая аудитория не требуется.

* * *

Осмотрев кабинет капитана, каперанг только плечами пожал — небогато! Ну, что есть — то есть.

Заняв место командира батареи за столом, гость вытащил из опечатанного портфеля (!) ноутбук. Хороший такой — в тактическом исполнении! Хоть молотком его лупи.

— Итак, капитан, тебя, кстати, как звать-величать?

— Андрей Петрович.

— Ну, тогда — будем знакомы! — протянул руку моряк. — Олег Васильевич я. А фамилию ты знаешь.

Подмигнул экран ноутбука, Михайлов что-то быстро отстучал на клавиатуре. Наверное, вводил пароль.

— Итак, капитан, в течение ближайшего времени сюда прибудет подкрепление. Десятка полтора офицеров и около ста человек личного состава. Артиллеристы! Что немаловажно — с боевым опытом.

— И на каких системах, товарищ капитан первого ранга? — поинтересовался Никитин.

— В основном «Гиацинт».

Тоже вполне достойная машинка. Но…

— Но это ведь не наши пушки, товарищ капитан первого ранга! Понятно, что теоретически они все на один лад — так то чисто теоретически…

— Удалось уговорить Хамраева и Тяжельникова — они прибудут завтра.

Последние два офицера, которые стреляли еще боевыми снарядами. Так им и лет-то уже…

— Хамраева? Ох, и тяжелый же он мужик… неуживчивый! Был у нас тут на празднике в прошлом году, так столько всего командованию наговорил… м-м-да…

— За дело хоть наговорил?

— А то ж! Сами же, поди, все знаете…

— Ну, Хамраев в первую очередь все-таки офицер, а не просто неуживчивый мужик. И просьбу воспринял правильно, ведь призвать-то его уже нельзя! Возраст. Да и Тяжельников тоже уже в годах…

— В годах?! Да им обоим уже за семьдесят!

— Все ваши заявки на оборудование удовлетворены — получите требуемое уже сегодня. Группа мастеров с морзавода прибудет через час — монтаж оборудования начнем немедленно, по мере поступления запчастей. Таким образом, к концу недели мы рассчитываем довести численность личного состава батареи до штатной и закончить необходимый ремонт. На складах имеется четыреста восемьдесят один снаряд — они все будут сюда доставлены.

Здорово, конечно… но зачем?

— У вас вопросы еще есть?

— Есть, товарищ капитан первого ранга. Зачем все это? Что случилось, почему введено военное положение? Мы с кем-то собираемся воевать? И отчего именно наша батарея? Мы ведь не самое современное оружие флота!

Каперанг щелкнул клавишами ноутбука.

— Смотри…

На экране появился темно-серый угловатый силуэт. Немаленьких размеров хреновина, нечего сказать! Метров пятьсот… Тяжелый даже на вид агрегат неторопливо перемещался по поверхности воды… Воды? А кильватерный след где?

— Ну и утюг!

— Почти в точку попал! — усмехнулся Михайлов. — У нас он проходит как объект «Наковальня».

— Что это такое, товарищ капитан первого ранга?

— А мы не знаем…

Интересный у них подход, однако!

А на экране разворачивалось некое действие. Приглядевшись, Никитин рассмотрел в углу знакомый по картинкам и Интернету силуэт — тот самый «Геттисберг». Ну да, за перемещениями таких вот, с позволения сказать, «корабликов» наша разведка всегда следила очень внимательно. Вот, значит, откуда дровишки… смотрели за одним, а поймали еще и другого.

А вот дальше… капитан так стиснул подлокотники кресла, что они аж скрипнули!

— Да-да… — не глядя на него, произнес каперанг. — На меня это тоже подействовало аналогичным образом…

Крейсер отнюдь не напоминал прогулочный катер! Но, наблюдая за происходящим, можно было прийти именно к такому выводу.

— Капитаном «Геттисберга» был неплохой моряк, специалист своего дела. И уж кто-кто, а он-то к паркетным хлюпикам не относился точно! Крейсер выпустил восемь ракет, задействовал все РБУ, открыл огонь из всего, что только могло стрелять. Результаты вы и сами видеть можете.

Угу…

Никитин их видел. Точнее, наблюдал полное отсутствие таковых. Никакого вреда противнику крейсер нанести не сумел.

— Некоторые ракеты пропали бесследно. Две взорвались в воздухе, едва сойдя с направляющих. А одна ушла за полтораста километров и долбанула какой-то греческий сухогруз. Все, что было выпущено из РБУ, взорвалось, не дойдя до цели. «Вулкан-Фаланкс» вообще отработал безрезультатно. Единственное, что хоть как-то смогло дойти до цели, — так это снаряды сто двадцать семь миллиметров. Но и то… эффект оказался непонятным.

— Как он это делает?

— А черт его знает! Увести от цели ракеты… ну, положим, мы тоже так можем. Вот, правда, закинуть ее с такой точностью… — Михайлов с сомнением покачал головой. — Это вряд ли. Но как он ухитряется подрывать НУРСы?!

— Да и снаряды его не берут…

— А вот это не совсем так! Берут! Только не все. На этой фиговине есть какая-то защита, которая останавливает снаряды менее определенного веса и скорости. При проходе Босфора по нему открыли огонь береговые батареи сто пятьдесят пять миллиметров. И это злодею пришлось сильно не по вкусу — он даже скорость сбавил.

— Зачем? — удивился капитан. — Наоборот, надо было быстрее выходить из зоны обстрела!

— Для того чтобы перепахать землю на огневых на метр в глубину. Наш друг сильно злопамятен и обидчив.

— Чем он стреляет?

— Снаряды калибра двести миллиметров. Конической формы, похожие на наши. Пока мы знаем, что они у него есть двух видов. Обычные болванки весом около ста пятидесяти килограммов и разрывные. Тут не все пока ясно. Наши ученые говорят, что они изготовлены из предварительно напряженного металла и при попадании в цель раскалываются. На куски весом до нескольких кило и прочую мелочь. Но разносят все вокруг ничуть не хуже наших фугасов.

— Такое возможно? — с сомнением посмотрел на гостя капитан.

— Черт его знает… Теоретически — да. А вот на практике такой фокус сотворить никто пока не может.

— Снаряды… У него есть пушки?

— Ну, не из рогатки же их запускают. Есть. Нарезные, со скоростью вылета снаряда около тысячи двухсот метров в секунду. Предвосхищая ваш вопрос, скажу — мы не знаем, как они работают.

— Жидкое метательное ВВ?

— Не исключено. Но ответа у нас нет. Достоверно можно сказать одно — он не любит, когда по нему стреляют большие пушки…

Командир батареи усмехнулся.

— Было бы странно, если бы кто-то это полюбил. А другое оружие его не берет?

— Пробовали торпеды, его трижды атаковали подводные лодки. Безрезультатно, он движется над поверхностью воды. Нечто вроде экраноплана — но на очень небольших скоростях. Он вообще не очень-то скоростной.

— Воздушная подушка?

— Вы себе представляете, какой мощности тогда должны бы быть у него вентиляторы-нагнетатели? — наклонил голову набок каперанг.

— С трудом, откровенно говоря.

— Не только вы, мало кто себе это может представить. Короче, торпеды против него неэффективны, просто не достают. По той же причине бесполезны и минные заграждения. Ровно так же, как и любое ракетное оружие. Его атакуют практически непрерывно всеми доступными видами вооружения — толку мало. Пробовали даже бомбить — с аналогичным успехом. Более того, эта штука еще и учится!

— То есть как?

— Последние два «Гарпуна» он не просто отбросил или сбил — забрал! Как-то ухитрился заглушить двигатели, после чего опустил ракеты на поверхность воды. Прошел над ними — и все исчезло. Кстати говоря, это произошло удивительно вовремя — некоторые горячие головы уже предложили лупануть по объекту тактическим ядерным боеприпасом. Так что дарить ему еще и ядерную боеголовку посчитали излишней роскошью.

Капитан сидел совершенно ошеломленный. Нет, фантастику он время от времени почитывал, даже и сейчас у него на столе лежала очередная книжка в яркой обложке. Так что некоторые относительно фантастические вещи он воспринять мог — в разумных, разумеется, пределах. Но встретить такую штуку здесь? И сейчас?

Чушь… но вот же, на экране компьютера происходят абсолютно невероятные события! Здравый смысл, флегматично пожав плечами, стал собирать чемоданы.

— Да уж… раздразнили гостюшку!

— Никто его не дразнил, — откликнулся каперанг. — Объект открыл огонь первым, без всякого повода с чьей-либо стороны. Он уничтожает любой корабль в радиусе досягаемости своих орудий.

— И как далеко он стреляет?

— Подтвержденная дистанция — двадцать километров. Дальше он пока не стрелял. С ним вообще трудно работать. Он виден только в оптическом диапазоне, да и то не слишком четко. Радиолокаторы его не замечают вообще, лазерный луч искажается и уходит куда-то в сторону. Так что, капитан, про лазерные дальномеры и радиолокационное наведение можете забыть. Только старая добрая оптика.

— И вы полагаете, что это может выйти?

— Вчера объект разгромил порт Поти. Он вообще последовательно уничтожает все, что имеет отношение к флоту. Доки, верфи, эллинги — в куски расшибается все! Так вот, пока он там увлеченно разносил в пыль портовую инфраструктуру, две батареи «Гиацинтов» заняли свои позиции.

— Откуда они у грузин? — удивился Никитин.

— А кто сказал, что это были грузины? — в свою очередь, изумленно поднял бровь каперанг.

— Но не наши же?!

— Наши, — наклонил голову в утверждающем жесте Михайлов.

— Но… ведь там же Грузия!

— И что?

— Ну да… — ошеломленно пробормотал капитан.

— Более того, развертывание орудий прикрывали американские морские пехотинцы.

— Зачем еще и они-то там понадобились?

— В двух случаях артбатареи были атакованы еще и наземными силами.

Никитин растерянно промолчал.

— Так вот, — продолжил каперанг. — Четыре орудия успели сделать двенадцать выстрелов и добились трех попаданий. Корректировка огня велась передовыми постами, информацию передавали флажным семафором — радиосвязь «Наковальня» глушит любую. А с запасной позиции отстрелялись еще и американские 155-миллиметровые самоходные пушки. У них темп стрельбы немного повыше, хотя с точностью попадания… они ведь били с закрытых позиций, без радиолокационного наведения… Подняли беспилотник, но он вполне, кстати, ожидаемо отрубился почти сразу. В общем, они тоже попали пару раз.

— И?!

— И ничего. Нет, какие-то повреждения объект получил, это точно. Каждый раз, когда в него серьезно прилетает, он останавливается, бросает все и начинает долбить противника до полного уничтожения. И раз он остановился в этом случае, значит, кто-то ему хорошенько влупил. Вот и сейчас он стал методично перепахивать своими болванками окрестные холмы…

Так!

Что-то он такое сказал… секундочку!

— Товарищ капитан первого ранга! Подождите-подождите… что вы сейчас сказали?! Он стал перепахивать окрестные холмы?

— Да.

— Зачем? Он что, не засек, откуда в него прилетело?

А вот тут уже запнулся и Михайлов.

— Нет, батареи-то он в итоге накрыл… хотя личный состав успели уже эвакуировать… Стоп! Обожди-ка, капитан…

Каперанг полез в свой ноутбук и минут пять от него не отрывался. Озадаченно почесал подбородок и поднял взгляд на Никитина.

— Ну, капитан, ты даешь! А ведь и верно получается — нет у него никаких средств пеленгации! Он всегда в ответ бьет! По вспышкам или еще как, но по невидимой цели стреляет плохо. Вот по видимой — прямо снайпер! Как он американца-то тогда разобрал! За семь минут!

— А в Поти как дальше было?

— Он разбил две пушки на наших позициях. Потом перенес огонь на американцев — у тех хватило ума вылезти на прямую наводку. Два залпа — и местные сборщики металлолома радостно потирали руки. После первого же выстрела со стороны объекта расчеты дали деру, но убежать успели не все.

Так вот откуда у пополнения боевой опыт…

А дальше Никитину пришлось сидеть за каперанговским ноутом. Изучать материалы про пресловутый объект, рассматривать фотографии и видеозаписи. И — думать. Анализировать и представлять свои действия, когда на горизонте нарисуется зловещий силуэт. А в том, что это вскорости произойдет, сомнений никаких не имелось. Зловещий «утюг» целенаправленно уничтожал все, что хоть как-то было связано с флотом. Хоть коммерческим, хоть военным. Помимо самих кораблей он сносил с лица Земли все постройки и сооружения, которые имели отношение к флоту и кораблестроению. Просматривалась за этим какая-то цель… только какая?

В Босфоре эта штука порезвилась от души, Поти, Батуми и много еще где отметился этот незваный гость.

Нашлись в компе и материалы о наземных нападениях — таковые действительно имели место. Причем участие в них принимали не какие-то там неведомые гости, а вполне себе реальные местные (или не совсем…) негодяи. Напрашивались серьезные сомнения в том, что все эти нападения явились простым совпадением. Причем нападавшие не делали никакой разницы, кого валить. В одном случае подорвали турецкую береговую батарею, а в другом обстреляли из гранатометов колонну американских самоходных орудий. Результат в обоих случаях был одинаковым — пушки не стреляли вообще. А уж по какой именно причине…

И в том и в другом случае — артиллерия!

Не ракеты, не авиация — пушки. Значит ли это, что именно подобное оружие представляло непосредственную угрозу для «Наковальни»? Другого вывода как-то вот не имелось…

Теперь капитан понимал причину появления Снежного с его бойцами — она была более чем серьезной. Неделю назад батарею можно было взять отделением солдат! Несколько килограммов ВВ под установки — и хорош! Другое дело — сейчас! Солдаты Снежного врылись в землю, ощетинившись разнокалиберным оружием, и…

И что?

Этого достаточно?

Да фиг там!

Один выстрел ПТУР по стволу — и пушка выведена из строя. А если нашлись те, кто обстрелял колонну самоходок на марше из гранатометов, то и ПТУР такие деятели отыщут без труда.

— Товарищ капитан первого ранга! Тут вот какие соображения имеются…

Артиллеристом Михайлов не был, но свою работу особиста знал на пять! Явившийся пред очи руководства вэвэшный майор тотчас же был озадачен соответствующим образом и убыл исполнять приказание. А каперанг затребовал ему в поддержку целый полк!

— Отселить местное население в радиусе как минимум километра! — рычал он в телефонную трубку. — Как зачем? А возможные потери от ответного огня уже не являются тому причиной? Что значит не станет стрелять? Сильно он в Поти изворачивался? Два квартала, под ноль снесенные, — не довод для вас?! Исполнять!!!

Капраз бросил трубку.

— Вот ведь бараны безмозглые!

— Это вы о ком, товарищ капитан первого ранга? — дипломатично поинтересовался Никитин.

— Да власти ваши местные… дебилы конченые! У них война во весь рост на пороге стоит, а они беспокоятся о том, как воспримут потенциальные избиратели столь вопиющее ущемление своих имущественных прав! У них, видите ли, местные выборы на носу! А вот пороховую бочку под собственной задницей они в упор не видят! Зла на них нет!

Судя по нескольким последующим звонкам, полномочия Михайлов имел нешуточные. Чем и пользовался, нимало не смущаясь рангом собеседника. Уже через час на батарею прибыли маскировщики и сразу же, не откладывая в долгий ящик, начали закутывать орудийные башни маскировочными сетями. И прочими хитрыми штуками, которые должны были воспрепятствовать ведению по батарее прицельного огня. На склонах холма появились какие-то непонятные фиговины. Со слов капитана, который командовал этими спецами, радиолокационная картинка местности теперь сильно изменилась. Что, в свою очередь, должно было мешать вероятному противнику вести по батарее прицельную стрельбу.

Улучив момент, Никитин со своего компа вылез в Интернет. И сразу же был просто ошарашен обилием теорий и предположений, связанных с последними событиями. Уж кто только не высказывал своего мнения…

Разумеется, нашлись и желающие установить контакт с «Наковальней». Уже звучали призывы покаяться, признать свои ошибки и принести извинения перед руководством объекта. Мол, мы все тут белые и пушистые, вреда никому не хотим… и так далее, в том же духе и тому подобное.

С нескрываемым злорадством прочел капитан описание того, как разнесло в мелкую пыль катер таких вот благоглупых дураков, которые «взяли на себя благородную миссию прекратить бессмысленное кровопролитие» (а проще говоря, первыми успеть лизнуть карающую длань) — их расстреляли еще на дальней дистанции. Неведомый корабль (а как еще прикажете его называть?) не стал изменять своему правилу — топить всех подряд. И никаких угрызений совести, насколько это было видно из его поведения, не испытывал.

— Товарищ капитан! Личный состав построен! Докладывает майор Максаков!

Худощавый армеец резко опустил руку от пилотки.

— Здравствуйте, товарищи!

— Здраст! — выдохнул строй.

— Вольно! Товарищ лейтенант! — повернулся Никитин к Иконникову. — Займитесь прибывшим пополнением, определите места расквартирования и все остальное.

— Есть! — козырнул лейтенант.

— А вас, товарищи, попрошу пройти со мной. — Капитан указал рукой на свой кабинет.

Он чувствовал себя несколько не в своей тарелке — большинство офицеров пополнения были старше его по званию. Но многоопытный каперанг ухитрился сгладить и эти неровности — увидев ранг встречающего, никто более никаких вопросов не задавал.

— Попрошу всех садиться! Места тут не так уж и много, но пока это самое удобное для совещаний помещение. Внизу спешно переоборудуют помещения музея, скоро там будет организован полноценный командный пункт. Тогда и переместимся под броню. Там, кстати, и попросторнее будет, — Михайлов проследил за тем, как усаживается последний из присутствующих, и удовлетворенно кивнул. — Итак, буду краток…

Он действительно не стал разводить политесы. Обстановкой каперанг владел в полном объеме, информация к нему поступала постоянно.

Но ничем приятным он пока порадовать не мог.

Зловещий «утюг» медленно продвигался к Севастополю. Периодически он отвлекался на то, чтобы обстрелять очередную береговую цель, но общего направления движения не менял. На пути к городу у противника еще имелись несколько важных объектов, которые представляли для него интерес. Можно было предположить, что «Наковальня» мимо них не пройдет. Это давало еще некоторую фору для подготовки.

— Хочу отметить, что разведданные у него достаточно точные! — поднял палец вверх контрразведчик. — Он обстрелял артбатарею, которая заняла свои позиции лишь позавчера.

Фигово… значит, у них есть корректировщики на суше.

В воздухе почти непрерывно висела авиация, поэтому маршрут продвижения «Наковальни» был известен в деталях. Не прекращались и попытки обстрела — с небес валилось все, что только можно было запихнуть в бомболюки или прицепить на подвеску. Но особого эффекта это пока не приносило.

— Защита объекта успешно противостоит любым снарядам весом менее пятидесяти килограммов и движущимся со скоростями менее семисот метров в секунду. Более массивные и высокоскоростные снаряды могут наносить противнику повреждения, это доказанный факт. Это не обычная броня, скорее, какое-то поле неизвестной нам пока природы. Любой реактивный снаряд или ракета, да и вообще любое управляемое средство, имеющее собственный двигатель, выводится им из строя на дистанции до десяти километров. Поэтому, кстати, и авиация не опускается слишком низко — на трех километрах «Наковальня» их тоже достает. Есть предположение, что защита объекта имеет форму приплюснутой тарелки. Вокруг корабля она простирается до десяти километров, вверх — до трех-четырех. Во всяком случае, именно на этой высоте ракеты выходят из строя. Теряют управление, перестают работать двигатели и так далее. Корректируемые авиабомбы отклоняются от курса, это проверено несколько раз.

— Свободно падающие бомбы? — задал вопрос какой-то майор.

— Применялись и они. Первый опыт оказался относительно успешным — взрыв произошел на дистанции около двухсот метров. Это при бомбометании с пятикилометровой высоты! После этого объект начинает маневрирование сразу, как только видит бомбардировщики. По-видимому, он располагает данными о том, какую нагрузку способны нести те или иные типы самолетов. На истребители и штурмовики «Наковальня» так не реагирует.

А майор-то дело говорит! Авиабомба солидного веса, да с пары километров летящая… тоже тот еще подарочек! Тут надобно мозгами хорошенько пораскинуть! Никитин взял себе на заметку этого офицера, с ним надо будет потом посидеть часок-другой. Одна голова — хорошо, а две, тем более, когда одна из них имела возможность оценить будущего противника вблизи, — куда как лучше!

— На основании наблюдений и по результатам боестолкновений удалось установить следующее, — продолжал тем временем Михайлов.

А вот это уже была конкретика!

Была определена максимальная скорость объекта; она оказалась ожидаемо небольшой, стандартный эсминец делал его как бог черепаху.

Выяснили и маневренность; учитывая немалую массу «Наковальни», можно было только снять шляпу перед неведомыми кораблестроителями — они постарались! До того же эсминца было куда как далеко, но и на беспомощный утюг противник был не похож.

— Бронирование и вооружение… — продолжал каперанг.

Так, а вот с этого момента поподробнее!

Не менее шестнадцати стволов главного калибра — точнее разглядеть не удалось, а свыше шестнадцати снарядов за один залп противник ни разу не выпускал. Что любопытно, калибра менее двухсот миллиметров у него, похоже, не имелось. Даже по небольшим катерам лупили теми же снарядами, что и по крупному противнику.

Скорострельность. Тут тоже имелась почти полная ясность. Обычно орудия противника вели огонь с темпом стрельбы не менее одного выстрела в две минуты. Хотя однажды (в Поти) его пушки развивали и более высокий темп стрельбы. Как и на каком принципе устроена артиллерия «Наковальни», пока выяснить не удалось. Были ли это унитарные выстрелы или противник использовал раздельное заряжание, оставалось только гадать. Хотя сам Никитин склонялся ко второму варианту.

Точность ведения огня — показатель немаловажный! Здесь капитан просто обратился в слух.

Орудия противника весьма успешно поражали даже малоразмерные, относительно скоростные и маневренные цели. Неудивительно, в принципе, ведь объект снарядов не жалел (что выглядело весьма странно, не бездонные же у него артпогреба?) и садил залпами по четыре-шесть снарядов одновременно. Кстати, количество снарядов в залпе намекало и на количество стволов в башне, не так ли? Хотя кто его там знает, где и каким образом расположены орудия у гостюшки?

Снаряды менее 152 мм объект презрительно игнорировал. Хотя были неоднократно отмечены попадания снарядов 122 мм и 127 мм. По-видимому, они все же проникали через его защиту, но вот степень наносимых ими повреждений была не настолько велика, чтобы объект как-то на это отреагировал. Нет, ответный-то огонь он вел, но вот ход для немедленной кары неразумного в этом случае не снижал. Скорее всего, он это делал только в тех случаях, когда противник представлял для него серьезную опасность.

Вообще, эта его странная привычка заставила капитана серьезно призадуматься… Почему «Наковальня» так поступает? Что-то тут такое было… непонятное.

— Средства обнаружения и разведки… — перешел к новому разделу контрразведчик.

Противник радиолокацию не применял. И, судя по наблюдениям, радиосвязью не пользовался вообще. Хотя здесь каперанг как-то очень быстро съехал на прочие вопросы, что тотчас же было отмечено некоторыми из присутствующих. Не так тут все просто, не так…

— По вспышкам огонь ведется с вполне достаточной точностью и эффективностью. А вот стрельба по ненаблюдаемой цели у противника оставляет желать лучшего! Он вообще подобного ведения боя старается не допускать. И это единственный случай, объект не останавливается при обстреле. Раз не видит цели, так и скорости хода не снижает. Во всех остальных — замедляет ход, вплоть до полной остановки, и ведет огонь на поражение.

То есть гаубицы солидного калибра тут смогут сыграть существенную роль!

Или не смогут, ведь подлетная скорость снаряда в этом случае будет не так велика? Масса — да, но ведь и скорость имеет немаловажное значение!

— В оптическом диапазоне, независимо от времени суток, противник может обнаруживать цели на достаточно большой дистанции. В ночное время — до пяти километров, в том числе и маломерные. В дневное — на дистанции эффективного ведения огня. Самолеты он фиксирует на дистанции до двадцати — двадцати пяти километров. Во всяком случае, маневр уклонения от бомбардировщиков он начинает применять уже с десяти километров, то есть на данной дистанции он уже различает тип летательного средства, — постукивая авторучкой по столу, продолжил контрразведчик. — Зенитной артиллерии мы у него не выявили, но его орудия могут вести огонь и по воздушным целям. По вертолетам он однажды уже стрелял. Не очень точно, сбить не сумел, но тем не менее…

Средства радиопротиводействия, как и ожидалось, оказались у «утюга» крайне серьезными. Радиосвязь он вырубал полностью и на приличной дистанции. В Поти даже проводную телефонию как-то задавить исхитрился. Поэтому и выставили артиллеристы матросов с флажным семафором — и не прогадали! До самого конца боя противник по сигнальщикам так и не выстрелил. То ли не воспринял их всерьез, то ли еще по какой-то причине — но ни один из них не пострадал, хоть и стояли на виду! А вот американцы таких мер предосторожности не приняли — и как дураки вылезли на прямую наводку! Обидно им, видишь ли, стало… такой бой, а они стрелять не могут!

В довершение всего объект и в оптическом диапазоне наблюдался как-то хреново. Постоянно двоящиеся очертания корпуса, какие-то радужные разводы, гуляющие туда-сюда пятна… Даже точную дистанцию до него определить было не так уж и легко. Хотя кое-какие выводы наша ученая братия, как оказалось, уже сделала, и нужные насадки на оптику будут смонтированы к завтрашнему полудню. И это обнадеживало, ибо даже лазерные дальномеры в данном случае применить было невозможно.

Словом, старая добрая оптика и СУАО прошлого века. Вот и все хитрости…

— И еще… — обвел всех внимательным взглядом контрразведчик. — Тут вот какая штука получается…

Объект однозначно мог двигаться над водой. В боевом состоянии вообще постоянно так и делал. Но, как выяснилось, и по воде он тоже передвигался вполне себе неплохо. В тех случаях, когда ему ничего не угрожало и никакой непосредственной опасности не имелось. У него, как ни странно, даже скорость при этом увеличивалась! По-видимому, режим «висения» требовал немалого расхода энергии, оттого и скорость была относительно невысокой.

Вот как раз в Поти он и «приводнился», впервые сделав это в боевом режиме. Причину тут усмотрели одну-единственную — корабль (теперь его так можно было называть со всем основанием) вел огонь на дальнюю дистанцию, и для обеспечения требуемой точности стрельбы его артиллеристам требовалось максимально устойчивое положение пушек и самого корабля в целом. Никакого другого объяснения пока не нашли.

Обрадовавшись полученным данным, моряки тотчас же лупанули по противнику торпедами, улучив для этого момент его очередного «приводнения». Фигушки! Зловещий «утюг» засек их с нескольких километров — и тотчас же «показал днище». Смертоносные «сигары» бесполезно прошли под ним…

Против «Наковальни» оказались бесполезны любые реактивные снаряды и ракеты — как управляемые, так и нет. Либо сбивались с курса, либо падали с замолкшими движками. А после случая с «Гарпунами» использовать ракеты никто больше не решался. Пример Средиземноморья, где отброшенная ракета угодила в сухогруз, был слишком уж красноречив… а тут еще и захват! Нет уж… если он может так стрелять обычными снарядами, то каковы будут у него ракеты? Незачем обучать своего врага, предоставляя ему образцы своего вооружения.

— Совокупность всех указанных факторов, товарищи, позволяет сделать весьма неприятный для нас вывод, — подвел итог Михайлов. — Этот корабль не принадлежит ни одной известной стране. Он вообще не наш… не с Земли.

Нельзя сказать, что слова контрразведчика потрясли командира батареи до глубины души. В Интернете к таким или похожим выводам приходил каждый второй самозваный «военный эксперт». И хотя подавляющее большинство таковых до того, как их с треском выперли с работы, трудились (если так можно сказать) в самых разных областях, как правило, с военным делом никак не связанных, градуса всеобщего маразма это не снижало. Некоторые верили даже таким «специалистам». Нашлись даже и «очевидцы», и «свидетели», с умным видом (и немалым апломбом) утверждавшие, что именно им и никому другому достоверно известны все замыслы командования пришельца и связанные с этим коварные планы различных правительств. Причем в доказательство собственной правоты народ не гнушался выкладывать даже иллюстрации к фантастическим романам и кадры из аналогичных кинофильмов. Некоторые шли еще дальше, заявляя о том, что этот визит был ими предсказан заранее, и вот теперь-то, когда к их мнению не прислушались, начнется самое месилово. Какой-нибудь безвестный графоман, доселе пахавший обыкновенным электриком в каком-нибудь Ставрополе, начинал всерьез уверять легковерных простачков, что подобные события были им предсказаны ранее, надо было внимательнее читать его бредовые опусы. Там-то все (правда, в сильно зашифрованном виде и удивительно косным языком) и описано! И даже методы борьбы предложены! Дочитав в свое время до места, где в качестве первоочередной и необходимейшей меры на полном серьезе предлагалось немедленно разогнать все вооруженные силы всех стран, заменив их ополчением «свободного народа», Никитин сплюнул и закрыл страничку. Даже и у бреда есть границы! Ну, во всяком случае, должны быть…

Но одно дело «диванные эксперты» и совсем другое — представитель серьезной конторы.

Тут, знаете ли, не до хихонек-хахонек, тут все сурово и конкретно. Посмотрев на прочих слушателей, внимавших словам Михайлова, капитан тоже не заметил среди них особого потрясения и чрезмерного волнения.

А какая, к свиньям, разница — с кем воевать?

Из Прибалтики эта фиговина пришла или из Сан-Франциско? Или из какой-нибудь там «центавры»?

Стреляет по нам?

Да.

Топит наши корабли?

Топит.

Значит — враг.

Лупит не только по нам — враг общий.

Раз понятны характеристики цели, значит, есть возможность выработать и тактику противодействия. Сегодня это старые пушки, завтра что-нибудь и поновее придумать можно. А пока будем воевать тем, что имеем.

Этично это или нет, подумаем после, когда, булькнув, скроются под водой исковерканные снарядами надстройки «Наковальни». Вот тогда и только тогда можно будет вспомнить о человечности. Равно как и о прочих высокодуховных материях. Даже построить специальную сцену где-нибудь на набережной. Дабы сменяющие друг друга записные ораторы непрерывно с нее каялись. В чем? Они найдут… Билеты можно на это шоу продавать. Доход неплохой будет! А желающих раздирать на себе одежды, сожалея о «безвинно погибших братьях по разуму», в любой европейской стране как грязи! Даже и сейчас находились «особо продвинутые личности», которые, ничуть не смущаясь, выкладывали в Интернет координаты и фотографии спешно устанавливаемых береговых батарей.

«Надо прекратить встречать каждого гостя с оружием в руках!»

Их что, так до фига уже было?

«Тупая военщина только и ищет повода пострелять!»

«Геттисберг» открыл огонь только после второго попадания вообще-то… И после того, как еще не менее полудюжины снарядов подняли водяные столбы около борта.

Но крикунов это нимало не смущало. Они, и только они имели привилегию на правду!

Складывалось впечатление, что правительства многих государств впали в какой-то ступор. Ехидно злорадствовала пресса стран, не имевших выхода к морю, не переставая мешать с грязью соседей, которым в этом плане повезло меньше. Те отбивались, но как-то грустно и неуверенно. На общем фоне выступили солидарно некоторые крупные СМИ. Их пространные речи сводились в целом к следующему.

«Где этот корабль?»

«Ушел в Черное море».

«Вот и пускай с ним там воюют Россия и Турция! Или еще кто-нибудь, ведь есть же там какие-то страны, кроме этих?»

«Ну… есть какие-то…»

«Вот пускай у них голова и болит! А вы, господа министры, не отвиливайте под этим предлогом от решения повседневных вопросов с очередными беженцами… очередным крахом очередного „серьезного“ банка… Да и мало ли у нас своих проблем?»

Принцип хатаскрайности работал вовсю!

Читая в свободное время статьи в Интернете, командир батареи только диву давался — ну, нельзя же быть настолько тупыми!

Выяснилось — можно. Где-то даже и выгодно оказывалось. Кое-кто ухитрился себе на таких вот высказываниях даже имя заработать! В придачу к деньгам — ну, это уж само собою разумелось… все ведь люди деловые и умные…

И сойдя с трибуны после пламенных призывов к всеобщей любви и братству, доставал такой вот «товарищ» из кармана смартфон и проверял биржевые котировки акций военных заводов: спрос на их продукцию возрастает, не пора ли продавать?

Бизнес — деньги не могут долго оставаться без движения…

На этом фоне несколько странно выглядела отечественная пресса. Нет, здесь тоже хватало «всяких», но вот общая тональность высказываний резко изменилась за последние день-два. Если вначале через строку выражалось недоумение странной политикой некоторых стран, то в последние дни об этом писалось глухо. Да, проскальзывали нотки удивления тем, что фактически всю борьбу с неведомым «гостем» предложено было вести исключительно России. Отстрелявшись по «Наковальне» в порту Поти, американцы развели руками — «далее находится суверенная территория других государств, куда входить без приглашения — моветон». Странно, что парой дней раньше они как-то обошлись и без согласия Грузии… Подобное заявление Госдепартамента получило благодарность от абхазского правительства: «Благодарим за долгожданное признание нашего суверенитета!»

Грузины привычно ударились в истерику, требуя немедленного дезавуирования подобного высказывания США, но на этот раз не последовало даже ответа дежурного клерка из этого «почтенного» заведения. Госдеп попросту проигнорировал грузинскую риторику, вообще никак на эти вопли не отреагировав. Дезавуировать слова серьезных людей из-за невоспитанности какого-то там президента банановой республики? Вы точно ничем за ланчем не объелись?

На кону стояло неизмеримо больше, нежели интересы каких-то туземцев.

Правительство России и Министерство иностранных дел промолчали, никак не отреагировав на подобные действия и высказывания других стран. Но вот ее Министерство обороны тонко намекнуло всем соседям, что полет в сторону российской территории любого самолета или ракеты в сложившейся ситуации может быть воспринят совсем не так, как это хотелось бы авторам данной идеи… Мол, пока наши солдаты воевали вместе, мы могли бы еще закрывать глаза на некоторые ваши поступки и статьи в «свободной» прессе, но уж коли наши совместные действия завершены, то играйте в мячики в своем садике — у нашего забор высокий…

* * *

Выйдя на улицу, Никитин вдохнул воздух полной грудью. Спать хотелось просто отчаянно! Но ночью еще предстояло встречать спецпоезд с боеприпасами, снова его разгружать… Требовался отдых — и незамедлительно! Кабинет командира батареи был плотно оккупирован каперангом, в половине прочих помещений шли работы по переоборудованию, в казарме царила суматоха — размещали прибывшее пополнение… Санчасть? Там еще не развернулись прибывшие совсем недавно медики — только медикаменты завезли и кое-какое оборудование. После чего тотчас же отчалили за следующей партией полезных штучек. Сообщив дежурному свое местонахождение и приказав разбудить немедленно по прибытии спецпоезда, капитан, не раздеваясь, завалился на узкую койку.

— …ищ капитан!

— Что?! — спросонья толком не разбирая слов, попытался вскочить на ноги командир батареи.

— Вас срочно требует товарищ Михайлов!

«Господи, и пары часов поспать не удалось! — бросил взгляд на часы капитан. — Нет, парочку-то как раз и удалось… да толку-то с того?»

— Что там стряслось? — застегивая на ходу китель, спросил он.

— Стреляли… бабахнуло что-то…

— Что?! — Сон как рукой сняло. — По батарее стреляли?!

— Нет! — покачал головой помдеж. — Там где-то…

И он махнул рукой в сторону командного пункта.

«Штурм КП? — мелькнула в голове мысль. — Да ну… бред — там и входов-то внутрь нет, только через батарею…»

Взорвать столь солидное сооружение тоже была задачка непростая, протащить на руках такое количество взрывчатки мимо «вованов» — проще уж сразу на ней и подорваться самому. По крайней мере, будет не так болезненно и неприятно.

И что же там такое можно было учудить?

Дальномер!

Да, повредить близким взрывом оптику вполне реально!

— Что с дальномерами? — схватил за рукав помдежа Никитин.

— Сокольников прибегал полчаса назад весь синий от усталости. Взял с собой пять человек из пополнения и ушел.

— Куда ушел?!

— На КП… куда ж еще-то? Спустились вниз и потопали по тоннелю, я сам видел.

Так… значит, не КП (если бы что там произошло, так уже сто раз доложили бы).

Из-за поворота коридора выскочил офицер Снежного, молодой лейтенант, чьей фамилии Никитин еще не запомнил.

— Товарищ капитан! А я за вами, майор просил вас срочно прибыть! Товарищ капитан первого ранга послал меня за вами, требуется ваше присутствие!

— И так уже бегу! Что там стряслось-то?

— Попытка подрыва спецпоезда…

У капитана аж волосы по всему телу вздыбились! Полтораста снарядов и пороховые заряды! Да, там присутствует три десятка подкалиберных, болванки не взрываются, но ведь в поезде одного пороха тонн двадцать!

— Подошли, как им казалось, скрытно, да и наладились пальнуть по вагону из гранатомета. Да, хрен там ночевал! — топая перед командиром батареи по коридору, продолжал рассказывать лейтенант.

— А рвануло что?

— Гранату один умник бросил… да не рассчитал, самого в первую очередь и накрыло. Взяли их… кто уцелел.

Нападавших оказалось четверо. Лежавшие лицом в землю камуфлированные фигуры Никитин заметил не сразу, сначала ему бросился в глаза невозмутимый майор, удобно усевшийся на каком-то обрубке дерева. Снежный вертел в руках пистолет, должно быть, отобранный у кого-то из лежащих.

— Утро, капитан! Не говорю, что доброе, ибо оно таковым, по-моему, вообще никогда не бывает.

— Утро?

Ну да, вообще-то уже половина четвертого… можно сказать, что и так.

— Что это за гаврики?

— Вот, я и попросил тебя отыскать — авось какую морду знакомую да разглядишь! Чужих-то в округе никого почти и не осталось, а вот местные еще рогом упираются, съезжать не хотят. Вот я и подумал… — Жестом майор велел приподнять на ноги пленных. — Подсветите капитану, ребята, видно пока не особо хорошо.

Яркий свет фонаря лег на лица боевиков.

Этот… нет, рыло незнакомое.

Этот — тоже нет.

Ба!

— Так это сын Халецкого! Виктор, по-моему. Тот еще обалдуй! На мой взгляд, так по нему давно тюрьма плачет в три ручья.

— Ну, по нонешним временам — так уже и не тюрьма… дело вообще-то расстрельное. А ну-ка, давайте его сюда, ребята!

Депутатского отпрыска подтащили поближе, поставили перед офицерами. При задержании с ним, по-видимому, особо не церемонились, большую часть холеной морды украшал солидный синяк. Нет, даже не синяк — синячище!

— Ну, милок, что полезного споешь? — наклонил набок голову Снежный.

Виктор, как ему казалось, высокомерно посмотрел на собеседника. С такой-то харей… выходило это не очень.

— Москали… — сплюнул он на песок. — Не стану я с вами розмовлять!

— Ага! — кивнул майор. — Сталбыть, свидомые мы по самую маковку? И с оккупантами говорить не будем? Так?

Молодой Халецкий отвечать не пожелал.

— Ясненько! — Снежный повернулся к своим бойцам. — Грачев, Панченко! Принимайте клиента! Отвести его подальше… ну, хоть вон к тем кустам — и в расход!

Двое солдат подошли к депутатскому сынку и бесцеремонно пихнули его в указанную сторону.

— Пошел!

— Эй! — на чистом русском языке вдруг заговорил Виктор. — Я адвоката требую! Вы права не имеете!

— Ты глянь, что пинок животворящий делает?! — изумился майор. — А еще разок дать, так и по-французски заговоришь? Шагай, милок! Ни к чему теперь тебе адвокат! Ты б еще парикмахера персонального попросил! Военное положение, дорогуша! Законы читать надобно! И чтить! Давайте, парни, в темпе, тут еще трое таких же обалдуев — упаритесь ходить!

Вопящего Халецкого уволокли в предрассветный сумрак. Некоторое время еще были слышны его возмущенные крики, потом он внезапно замолк… сухо треснула автоматная очередь.

— Кто следующий? — посмотрел на оставшихся боевиков вэвэшник. — Лебедев, Корнилов, этот уже на вас будет.

Никитин увидел, что бледные в свете фонарей лица задержанных, казалось, побелели еще больше.

— Что, нет желающих по душам поговорить? — приподнял бровь майор. — Лады… тогда сами выберем. Капитан, тебе который из них более неприятен?

— Тот, что слева стоит, — совершенно автоматически ответил командир батареи. — Рожа у него… ночью не дай бог на узкой дорожке увидать!

— И не увидишь более, — кивнул Снежный. — Забирайте его, ребята.

И снова сухо щелкнули вдали выстрелы.

Капитану казалось, что он еще не до конца проснулся. Все казалось какой-то фантасмагорией. Предрассветный сумрак, яркие лучи фонарей, невозмутимый, чисто выбритый майор-вэвэшник… и негромкий треск автоматных очередей где-то неподалеку. С разгрузочной площадки доносились голоса, там уже началась выгрузка боезапаса.

— Ну? — Снежный снова наклонил голову набок, всматриваясь в лица боевиков. — А возьмем-ка мы вот этого… для разнообразия!

— Пан офицер! — рухнул на колени тот, на кого указала рука майора. — Нэ можно!

— А по-русски?

— Я скажу! Все скажу!

— Гнида! — выкрикнул оставшийся на ногах боевик. Попытался пнуть подельника ногой, но тотчас же заработал прикладом между лопаток и рухнул на землю — конвой свое дело знал хорошо.

— Утащите его куда-нибудь! — отмахнулся вэвэшник. — А ты, друже, давай колись — аж до самой задницы, а то я и осерчать могу!

Уже первые слова задержанного заставили обоих офицеров насторожиться…

— Ну, майор, ты и даешь… — Никитин шел следом за вэвэшником, пытаясь переварить в голове услышанные только что новости. — Нет, я понимаю, конечно, военное положение и все такое…

— Меня, вообще-то, Виталием зовут, — откликнулся его спутник.

— Андрей.

— Это я знаю, что ж думаешь, когда нас сюда посылали, не сказали, куда едем да к кому? А что до этих обалдуев, так мои парни в воздух стреляли. Прикладом в поддых, чтоб не орал, и пара выстрелов в небеса. А уж как это действует на оставшихся, ты и сам видал. Некогда мне тут турурусы на колесах разводить, времени не осталось совсем!

— Во как? — удивился капитан. — Надо же!

— А ты думал! Столько лет таких вот злодеюк ловим да потрошим — научились уже. Но не переживай, они, один хрен, только до беседы с особистами живут. Конец все одно един — пуля в лоб! Рассусоливать с такими типами нам недосуг, да и бесполезно это. Они уже вконец без мозгов, тут ничего уже не вылечить. Ты ж сам слыхал, сколько тонн пороха зараз они рвануть собирались. Много тут народу опосля таких фокусов уцелело бы?

— Да какое тут…

— Вот! — поднял палец вверх майор. — И что, адвоката им предоставить надобно?

— Ага, и прокурора заодно!

— А раз так, то и не чеши зазря репу! У тебя вскорости своя работенка будет — и никто, окромя вас, ее не сделает! Так что ежели еще какой дурной деятель поперек вашей дорожки сунется, там и ляжет! Это я тебе со всей ответственностью могу обещать!

Поднявшись наверх, Никитин встретил там каперанга, который тотчас же утащил с собой Снежного. Ну и бог с ними, вообще-то у командира батареи и своих дел предостаточно…

Еще день.

Время непостижимым образом спрессовалось и летело какими-то клоками. Капитан с удивлением наблюдал за тем, как быстро совершенно невозможными темпами переоборудовалась батарея. По коридорам сновали совершенно незнакомые люди, часто так и вообще в гражданском. К Кононенко, который и вовсе уже с ног валился, добавилось еще несколько человек из его ведомства. Они и занимались сопровождением этих новых гостей. Как уже знал командир батареи, все эти специалисты — гражданские и военные — занимались сейчас одним: чтобы батарея смогла штатно выполнить свои функции.

Спешно модернизировались прицелы — на них монтировали какие-то хитроумные насадки. Особая группа спецов, плотоядно облизываясь, уволокла в тоннель Сокольникова. Тот только собрался было вздремнуть. Ага… щас…

Тщательно проверялись (надо полагать, не по первому разу) все полузаряды — несколько штук подняли наверх и увезли обратно.

Рыча дизелями, копошились в округе канавокопатели — к батарее спешно тянули связь. Несколько параллельных линий бронированного кабеля, капитан такого раньше и не видел никогда. В помещениях батареи монтировалась дублирующая аппаратура связи. Спецпоезд приходил ежедневно, сгружая со своих платформ и вовсе непонятные штуки. Часть из них тотчас же зацепили бульдозеры и куда-то уволокли. Этим процессом рулил вэвэшный майор, и, судя по его довольному виду, дела там шли неплохо.

И ежедневные тренировки…

— Погреб номер два — подать полузаряды!

И проворачивается на осях, тускло поблескивая медью, лоток подачи.

— Хранилище номер два, третий стеллаж, вторая полка — один снаряд!

Лязгнув, опускается на транспортер чушка практического снаряда, взвыв мотором, приходит в движение конвейер.

— Готов!

Поворотная тележка подает тяжелую болванку к заряднику.

Щелчок толкателя.

— Полузаряды загрузить!

И ложатся в свои гнезда шелковые коконы полузарядов.

— Зарядник готов!

И ползет вверх по шахте полутораметровая конструкция.

— Замковый!

Почти бесшумно открывается блещущий латунью затвор. Шипит сжатый воздух, продувая громадный ствол.

Щелчок — замирает напротив него зарядник. Блестящая штанга толкателя досылает в ствол снаряд. Еще щелчок — становятся напротив зияющего жерла казенника полузаряды. Снова мелькает подаватель.

— Закрыть затвор!

Присев у казенника, вставляет запальную трубку очередной номер расчета. Выпрямляется, подхватывает сачок и замирает в готовности.

Воют электромоторы, доворачивая башню, ползут вверх толстые хоботы стволов.

— Орудие номер два — координаты цели! — бегут по проводам в центральный пост сообщения с командного пункта.

— Принято!

— Выстрел!

Но вхолостую щелкает ударник, заряжены в орудия безопасные муляжи. Не выхлестнет в небо громадное огненное полотнище, не скользнут в воздухе тяжелые чушки фугасных снарядов. Идут учения…

— Товарищ подполковник! Командир батареи капитан Никитин!

— Вольно, капитан. Не тянись так, я уже пенсионер давно… — Худощавый Хамраев, одетый в простенький темный костюм с орденской колодкой на пиджаке, по обыкновению был всем недоволен. В противоположность ему полноватый Тяжельников выглядел вполне жизнерадостно и даже подмигнул капитану.

— Давай, командир, показывай свое хозяйство, — буркнул Хамраев. — А ты, Степаныч, валидол сразу готовь…

— Да ладно тебе! — отмахнулся его товарищ. — Так уж сразу и валидол! Глянь на капитана, на нем лица нет! Или, полагаешь, это от беспробудного пьянства?

— И так вполне быть может, — согласился ворчливый подполковник. — Или уже и ты склерозом страдать начал?

— Им не страдают — наслаждаются! Ничего не болит, и каждый день что-то новое!

— Балабол! — отмахнулся Хамраев. — Пошли, капитан…

Проходя по коридорам и помещениям батареи, он ничего не говорил, только иногда кивал, наблюдая за суетой техников и гражданских инженеров. Одобрительно высказался, только увидев в центре управления современный дисплей. Там как раз отображалась видеокартинка бухты, на которую спроецировали точки вероятного падения снарядов — шел процесс калибровки системы управления.

— Наворотили, однако…

— Это еще не все, Дмитрий Булатович! — откликнулся капитан. — Нам еще и современную систему связи устанавливают! Помехозащищенную и вообще самую новейшую.

— Ну-ну… — слегка подобрел Хамраев. — Нам бы такие штуки в свое время, а, Степаныч?

— Какое время — такие и штуки, — не согласился старый артиллерист. — Мы вообще-то и без них неплохо управлялись! Хотя да, с такими-то наворотами поинтереснее жить станет.

Осмотр батареи занял около полутора часов, после чего все собрались в кабинете капитана. Михайлов, тоже уже порядком осунувшийся, предложил чай и бутерброды, на которые гости с удовольствием накинулись.

— Ну, что я скажу… — отставил в сторону опустевший стакан Хамраев. — Воевать можно. Личный состав, как я посмотрю, делом занят и ворон не ловит. Что, учитывая царивший тут ранее бардак, сильно удивительно!

Никитин покраснел до корней волос.

— Зря вы так, Дмитрий Булатович, — не согласился каперанг. — Капитан старался в меру своих возможностей, и то, что батарею удалось поставить в строй так быстро, — это в значительной степени его заслуга! Не стану с вами спорить, не все раньше делалось правильно и так, как следовало бы… но что есть — то есть!

— Ладно, — отмахнулся ворчливый собеседник. — Проехали… Чего делать-то надо, от нас что требуется?

— Вы оба — последние, кто стрелял из орудий боевыми снарядами. Знаете все особенности каждой пушки и различные тонкости. Ваша помощь командиру может оказаться неоценимой!

— Неоцененной… как всегда у нас бывает… Как я понимаю, назначать на батарею нового командира не станут?

— Нет.

— И это правильно! — хлопнул подполковник ладонью по столу. — Коней на переправе не меняют! Мы, само собою, впряжемся… для чего ехали-то? Надеюсь, иных штабных умников, окромя вас, на нашу шею не посадят? Мы-то выдержим, не впервой, а вот капитана перегружать не хотелось бы! Молод еще… не сдюжит!

— Никого другого на батарею не пришлют, — успокоил гостей Михайлов. — Да и моя функция здесь чисто обеспечительная. Охрана, оборона… решение иных вопросов, которые капитану только в тягость. Ну и информация — это уж сами понимаете. Допуск по высшему виду секретности: большую часть того, что узнаете вы, не слышали и не видели даже куда как более высокопоставленные персоны. Бой нас ждет нешуточный, и проиграть мы его не можем.

А противник подходил все ближе. Командиру батареи сейчас было не до Интернета, но и загляни он туда, ничего внятного выяснить не удалось бы. Новости, каким-либо образом связанные с «Наковальней», резко пропали с большинства сайтов. Что в некоторой мере было объяснимо — объект же не у порога дома комментаторов проходил? А проблема, прямо влияющая на собственный карман, всегда гораздо более актуальна, нежели жестокая война где-то на задворках планеты. Правда, Черное море с трудом можно было к таковым отнести… но при желании — получалось. Да, снаряды неведомого гостя пока еще не обрушились на румынские порты. И прочим странам тоже пока везло, объект выбрал себе цель явно вне их пределов. Именно поэтому и исчезла эта тема с первых мест. Ну, воюют там русские с кем-то… и что? Надо еще повнимательнее приглядеться — уж не сами ли они и придумали эту штуку? Подобных комментариев пока было немного, но они имелись. И это являлось весьма нехорошим признаком!

По некоторым намекам Михайлова капитан понял, что ВМС России затеяли крайне опасную игру с «Наковальней». Для этого решили воспользоваться его маниакальной мстительностью. Вылетевший на полной скорости корабль давал по объекту несколько залпов, после чего отходил, стараясь отвернуть в сторону от ответных снарядов. Иногда это удавалось, иногда нет. Были попадания и были жертвы… Но потопить противник пока никого не смог — и это радовало. Но долго терпеть такие наглые выходки не стал бы никто, и командир «Наковальни» явно к таким уникумам не относился. Противник менял курс, разворачиваясь туда, откуда приходили к нему юркие обидчики. И курс этот вел в Севастополь…

— Три дня! Больше у нас времени на подготовку нет! — кратко закончил свое выступление каперанг. — Свои задачи вы все знаете, более ничего нового я вам сообщить не могу.

Значит, на четвертый день все встанет на свои места. Будет видно, чего стоят на деле все те усилия, которые уже были сделаны армией и флотом. Смогут ли нанести снаряды пушек столетней давности непоправимые повреждения наисовременнейшему противнику? Чья техника возьмет верх?

В последний день перед ожидаемым боем Михайлов своим приказом отправил спать командира батареи и обоих отставников.

— Нам нужны ваши головы! Светлыми и отдохнувшими! А не полусонными и очумевшими от забот! Это приказ начальника гарнизона! Извольте исполнять!

Для отдыха офицеров отвели часть казармы под землей. У входа встали часовые, получившие недвусмысленный приказ посылать в задницу кого угодно, если тот решит помешать нормальному отдыху. Приказ отдыхать коснулся тех, кто непосредственно должен был вести огонь и наводить орудия, — все прочие продолжили свою работу.

— Прапору твоему, — кивнул Тяжельников на задремавшего уже Сокольникова, — при жизни можешь памятник поставить! Или бюст! Прямо на территории батареи! Сохранить в таких условиях подобное хозяйство… Я бы не смог!

Ответить капитан не успел — сон сморил его на полуслове.

* * *

— Вставай, сынок…

Продрав глаза, Никитин увидел у изголовья койки старого подполковника. Хамраев был необычно тихим. И одет в парадную форму! Скосив взгляд влево, командир батареи заметил, что и второй подполковник был одет точно так же.

— Что там?

— Передовые посты доложили о том, что противник появился на горизонте.

Вот так…

— Дежурный!

— Да, товарищ капитан? — возник откуда-то старший лейтенант из пополнения.

— Приказ по батарее — всем переодеться в чистое!

— Есть!

Хамраев одобрительно кивнул.

— Пошли, что ли…

Практически заново созданный и переоборудованный самой современной техникой командный пункт встретил командира настороженной тишиной. Нет, тут, разумеется, не было совсем уж полного спокойствия — из динамиков слышались доклады наблюдательных постов, жужжали вентиляторы многочисленной аппаратуры и так далее… Но без командира командный пункт жил словно вполсилы. И только когда в дверях появился Никитин и сопровождавшие его офицеры, все зазвучало как-то по-новому.

Выслушав доклад дежурного офицера (им оказался сегодня капитан из пополнения), командир батареи взял в руки микрофон.

— Боевая тревога! Личному составу занять места согласно боевому расписанию!

Взвыли в отсеках ревуны боевого оповещения, загрохотали по коридорам ботинки бегущих людей.

— Наблюдаю цель, — буднично произнес динамик системы оповещения. — До входа в зону поражения семь километров.

Капитан и сам видел это на мониторе наблюдения.

Громадный «утюг» медленно и солидно двигался по направлению к городу.

— Фаза два, — прозвучало из динамика. — Нанесение предварительного удара силами флота.

Стремительными тенями пронеслись в нижней части экрана силуэты скоростных катеров. С их палуб сорвались огненные стрелы — корабли вели огонь неуправляемыми реактивными снарядами. Еще залп, поворот…

На какое-то время силуэт «Наковальни» оказался закрыт всплесками воды и вспышками разрывов — некоторые снаряды взорвались еще в воздухе. Сработала ли это защита объекта, или причина их подрыва была иной?

Иной — вновь ожил динамик.

— По результатам наблюдения отмечено одно попадание. Защита противника не способна отразить множественное воздействие высокоскоростных объектов, каковыми являются осколки взорвавшихся боеприпасов.

Так!

В голове начало складываться кое-какое понимание…

— Повторная атака.

На этот раз противник ответил!

По радужному силуэту пробежали яркие пятна — и в море вздыбились фонтаны воды. Первый залп «Наковальни» лег с недолетом. Слишком высока была скорость катеров, да и трудно одновременно держать на прицеле сразу все. Объект так и поступил — сосредоточил огонь на головном. Таким образом, все, кто следовал за ним, тоже оказывались в зоне вероятного поражения.

Снова сорвались с палуб огненные стрелы.

В ответ ударили орудия противника, на этот раз они прицелились лучше.

И опять расцвели в воздухе огненные всполохи — моряки применили прежнюю тактику. Но на этот раз были использованы еще и другие боеприпасы…

— Отмечено одно попадание. Зафиксировано изменение теплового фона объекта в носовой части. Предполагаемо, пожар.

Так там есть чему гореть?

Впрочем, это все-таки корабль, пусть и не совсем обычный. Там всегда есть чему полыхнуть.

«Наковальня» снова огрызнулась огнем.

— Зафиксировано попадание в ракетный катер «Р-273».

Во все стороны полетели какие-то обломки, корпус раненого корабля окутался паром. Стремительно теряя ход, он оседал в воду.

— Есть же дымзавеса! Отчего капитан ее не использует?! — не выдержал Тяжельников.

— Нет приказа, — коротко ответил каперанг. — Мы не должны раскрывать перед противником все наши возможности раньше времени.

Новый залп «утюга» закрыл водяными всплесками раненый катер. Когда же море немного успокоилось, на его поверхности более ничего видно не было. Только головы спасшихся моряков.

Снова залп — и по тому же месту!

— Он всегда добивает уцелевших, — глухо проговорил каперанг.

Никитин и раньше это знал, но вот видеть такое своими глазами! Он сжал в руке микрофон.

— Спокойно, командир… — положил ему руку на плечо Хамраев. — На такой дистанции мы можем бить только подкалиберными — это не вариант. Напугаем только, он может и уйти. И что, таскать за ним пушки по всему миру?

Это понятно, но как сдержать свои чувства?!

А на экране снова выходили в атаку катера. Мелькали огненные стрелы, уходящие в направлении «утюга», и жарко дышали в ответ его орудия.

— Потоплен ракетный катер «Р-170»… попадание в «Р-211»… зафиксировано одно попадание в противника.

Тяжелая громада «Наковальни» продвигалась вперед, он не снизил хода и не остановился. Не считает таких «мошек» серьезными оппонентами? Похоже, что так.

— Береговые посты сигнализируют о том, что объект вошел в зону открытия огня, — сообщил динамик.

— Рано! — покачал головой Тяжельников. — На такой дистанции разброс будет слишком велик, мы не можем пока обеспечить уверенного накрытия.

Взоры всех присутствующих скрестились на командире батареи.

— Подполковник прав. Ждем…

— Израсходование боезапаса, катера отходят, — проинформировал динамик.

Так… Надо полагать, сейчас наступает…

— Фаза три, — голос невидимого оператора был совершенно спокоен.

Вокруг «утюга» встало сразу много водяных столбов — не менее полутора десятков!

— Огонь с закрытых позиций ведут орудия калибра сто пятьдесят два миллиметра.

Никитин отметил, что большая часть разрывов встала за кормой противника.

— Объект прибавил скорость, уходит из-под огня.

Ага… и приближается к нам…

— На дальномере! Дистанция до цели? — Отпущена клавиша микрофона.

— Не определена. Радиолокатор не видит цели, дальномер не может произвести совмещение.

Что же, стало быть, не сработали эти хитроумные насадки на оптику? Или как?

— Задействовать систему «Закат»! — это Тяжельников.

Прошло несколько томительных секунд.

— По дальномеру дистанция составляет двадцать восемь километров. Можно стрелять.

— Вероятность накрытия на такой дистанции? — повернулся капитан к Хамраеву.

— Процентов десять… при точном наведении, разумеется.

— Привязаться по координатной сетке! Запросить данные с береговых постов, — поднес ко рту микрофон командир батареи.

Щелчок — и легла поверх изображения на мониторе сетка. Еще секунда — и побежали внизу экрана цифры, указывающие на параметры движения цели. Всмотревшись в изображение, Тяжельников кивнул.

— Подвирает-таки дальномер… Аж на полтыщи метров! Но и то — божий дар, с таким-то красавчиком!

Снова ударил залп с «Наковальни», заплясали столбы разрывов между маневрирующими катерами. Теперь они уже не следовали в кильватерном строю, а хаотически мельтешили вокруг громадины, которая время от времени выбрасывала в их сторону тяжелые болванки снарядов.

— Изменение порядка атаки! — тотчас же оповестил динамик.

— Почему они не сделали этого сразу? — поинтересовался Никитин у особиста. — Зачем атаковать его в кильватерном строю? Ведь он пристрелялся почти сразу же!

— Я не знаю, — пожал плечами каперанг, — кто там руководит стрельбой. Но кто бы он ни был, не надо настораживать его раньше времени. Пусть считает наши действия глупыми и непоследовательными. Открыв все карты, мы просто заставим его насторожиться и отойти от города, но при этом ни на шаг не приблизимся к основной цели. Да, отсюда мы его прогоним — и что? Утопить-то не сможем! А концентрировать такие силы всюду, куда он направится, мы тоже не можем. На грузовиках прикажете ваши пушки перевозить?

— Вероятность накрытия, — перебил всех собеседников Хамраев, — составляет двенадцать процентов. Мало! Ждем, командир!

— Штаб запрашивает готовность к открытию огня, — ожил динамик.

Взоры всех присутствующих сошлись на Никитине. Да, тут есть люди старше по званию и по занимаемой должности. Более опытные и знающие. Но, как бы то ни было, решение об открытии огня принимать тебе, и никому иному. Ты командир. Дашь команду — и оживут электромоторы подъемников. Скользнут в казенники тяжелые тела снарядов… И уже через несколько минут враг ответит. Двухсотмиллиметровые болванки взроют землю, ударят во все стороны рваные осколки. И кто-то неминуемо погибнет. Выдержит ли столетняя броня башен современные снаряды? Насколько точным и эффективным окажется огонь противника?

— Ответ штабу — к стрельбе не готов. Вероятность накрытия объекта недостаточно велика.

— Принято, — откликнулся динамик.

Снова залп — снаряды «утюга» бьют уже и по берегу. Еще один…

— Имеются потери среди расчетов береговой артиллерии, противник нащупал позиции одной из батарей. Огонь ведется разрывными снарядами, — сухо проинформировал штаб.

Но пушки продолжали вести огонь. Да, они ближе к врагу и могут стрелять сейчас на подавление. Какова вероятность накрытия у них? Навряд ли она отличается в лучшую сторону… Да и снаряды у них не столь основательные. Однако батареи не замолкали.

Смотри, командир.

Смотри на то, как выполняют свой долг твои товарищи.

Каков шанс, что кто-то из них сможет нанести врагу смертельный удар?

Невелик…

Можно отвернуть с курса, поставить дымзавесу, скрыв свой корабль от глаз наводчиков «Наковальни». И они тотчас же ударят по берегу, по стреляющим оттуда пушкам. А у тех дымзавесы нет…

Но продолжали вести огонь артиллеристы, по-прежнему дразнили противника юркие катера.

Все для того, чтобы подошел «утюг» поближе, туда, где вскроют его броню тяжелые бронебойные снаряды старой батареи.

Так что смотри внимательно, командир…

— Увеличение на монитор! — Тяжельников впился руками в край стола. — Немедленно!

На экране как раз был виден еще один залп.

— В чем дело, товарищ подполковник? — удивленно повернулся к нему Михайлов.

— Запись боя ведется?

— Разумеется.

— Выведите на экран кадры объекта в момент открытия им огня.

Защелкал кнопками клавиатуры оператор.

— Есть!

Старый артиллерист внимательно всматривался в монитор.

— Ага! Товарищ каперанг, этот злодей использует для наводки оптический канал? Так ведь?!

— С вероятностью в девяносто процентов.

— Тогда смотрите! — ткнул пальцем в экран Тяжельников. — Непосредственно перед залпом интенсивность свечения этой самой «радужной оболочки» снижается. Не очень сильно, но тем не менее.

— Да, это явление было замечено пару раз…

— Но не при таком качестве аппаратуры, я думаю?

— Возможно. И что?

— Эта хрень мешает нам не только в него попадать, но и видеть толком не дает, верно?

— Верно.

— Тогда, следуя логике, она и ему как-то мешать должна, не у всех же там взгляд как у орла? Или эта штука имеет однонаправленную проницаемость? Сильно в этом сомневаюсь…

В голове у командира батареи словно лампочка вспыхнула!

— Он ослабляет поле, чтобы точнее прицелиться!

— Молоток, капитан! — хлопнул по столу ладонью подполковник. — Просек-таки?! Значит, и бить его надо в этот самый момент!

— Связист! — Михайлов сориентировался моментально. — Передать эти данные в штаб!

— Есть, товарищ капитан первого ранга!

Некоторое время никаких изменений в работе батарей не происходило.

Потом… потом пушки дали залп — значительно менее дружный и мощный, нежели до этого.

Никитин прямо-таки впился глазами в монитор!

Так и есть, радужные пятна вокруг «Наковальни» поблекли, стали менее заметными. На какую-то долю секунды изменились и очертания объекта — стали более четкими. Он целился!

Снова ударили «Гиацинты».

— Есть попадание, — буднично отметил динамик. — Три снаряда.

Сработало!

— Дистанция до цели двадцать пять километров! — пришел доклад дальномерщиков.

Быстрый взгляд на Тяжельникова — тот кивнул. Подтверждено!

— Продуть стволы! Зарядить орудия! Снаряд — бронебойный, заряд полный! — поднес микрофон ко рту командир батареи.

А «утюг», получив сразу три попадания, повел себя вполне предсказуемо — ход его замедлился. Противник разворачивался к своим обидчикам, чтобы обрушить на них всю свою немалую мощь.

И подставлял борт пушкам Никитина…

— Объект снизил скорость до двух узлов! — проинформировал связист, на секунду оторвавшись от экрана компьютера.

Да это уже и так было видно, никто не отрывал глаз от монитора.

— Вероятность накрытия? — взгляд в сторону Хамраева.

Тот посмотрел на экран, в ту область, куда были выведены цифры, характеризующие температуры порохового заряда и окружающего воздуха, скорость ветра и его направление, процент износа стволов… да и многое другое, что требовалось учесть в данном случае.

— Более двадцати процентов!

То есть один снаряд из пяти… При залпе шести пушек имелась вероятность попадания как минимум одного снаряда солидного калибра.

— Башня номер один — наводить в головную часть объекта. Башня номер два — по центру. — Капитан неожиданно для себя почувствовал ледяное спокойствие.

— Есть! — откликнулся центр управления огнем. — Координаты переданы, осуществляется сопровождение цели в автоматическом режиме.

— Запрашиваю разрешение на открытие огня! — нажал кнопку на переговорном устройстве капитан.

— Разрешаю! — откликнулся динамик.

— Башням номер один и два! Первое орудие — огонь!

На командном пункте, защищенном броней и железобетоном, не были слышны выстрелы башенных орудий. Но всем присутствующим показалось, что пол под ногами дрогнул — двести шестьдесят четыре килограмма пороха отправили в полет более тонны металла за раз.

На экране выросли два громадных столба воды. Неподалеку от борта — недолет.

Забормотал в микрофон Тяжельников — поправки диктовал.

— Принято! — откликнулся центр управления огнем.

— Башням номер один и два! Второе орудие — огонь!

— Накрытие, — подтвердил динамик.

Снаряды легли почти у бортов корабля, это было видно на экране.

— Так стрелять! Башням номер один и два! Третье орудие — огонь! — выкрикнул в микрофон командир батареи.

— Есть попадание! — наконец-то прорезались эмоции и у далекого оператора. — Один снаряд!

Радужная оболочка «Наковальни» замерцала с невероятной силой, объекту сильно не понравились такие вещи.

— Всем башням — зарядить орудия, ждать команды.

Пусть он только снимет свое поле… тут-то мы ему и врежем!

— Капитан, — тронул Хамраев за плечо командира. — Прикажи зарядить по одному стволу шрапнелью.

Шрапнель? На такой дистанции? По кому?

Но тут перед глазами встали рвущиеся в воздухе реактивные снаряды.

Кто там говорил про множественные попадания высокоскоростных осколков?

— Башня номер один — отставить бронебойные. Все орудия — шрапнель!

Удивленно кашлянул каперанг. Он пока не понимал, но не вмешивался.

Тотчас же откликнулся динамик.

— Капитан, поясните свое решение.

— Попробую сбить защиту или серьезно ее ослабить. Пусть «Гиацинты» бьют по моей команде.

Несколько секунд тишины.

— Всем орудиям — исполнять приказы командира башенной батареи. Переключаю вас, товарищ капитан, на канал управления огнем. Теперь вся ответственность на вас.

— Капитан, — поднялся на ноги старый артиллерист. — Я во вторую башню. Нам придется стрелять с минимальным интервалом, иначе он успеет восстановить защиту. А пушки ведь бьют в ручном режиме — по старинке за шнур дергаем. Пока дойдет команда, пока среагируют у орудий… Я на слух сработаю быстрее.

— Дмитрий Булатович, так полверсты же топать! Да и лет вам уже…

— Это мои пушки, капитан. Я там каждую заклепку знаю. Поверишь ли, до недавнего времени во сне их видел! Да этот изверг пока и не стреляет, спрятался. Могу успеть.

— А… — Но, поймав взгляд старого артиллериста, Никитин повернулся к дежурному по КП. — Проводить подполковника!

Бухнула, закрываясь, броневая дверь.

А «утюг» пока не стрелял.

Что там под радужной оболочкой происходило, никто не мог предположить. Но объект не остановился, продолжая неспешное смещение в сторону бухты. На экране сменялись цифры, показывающие координаты противника. Огня никто не открывал.

— Орудия заряжены, к стрельбе готовы! — пришел доклад из башен.

— Башня номер два! К вам направляется подполковник Хамраев. Доложить о прибытии подполковника немедленно и выполнять все его указания.

— Есть!

Минута… вторая…

Дрогнули ряды цифр на экране.

— Объект задействовал постановщик помех. Вся радиосвязь в радиусе более двадцати километров парализована. Не работают проводные линии связи, отмечены перебои в работе радиоэлектронных устройств.

Так, закончились игрушки, он принял решение воевать…

Но ведь не беспредельная же там моща? Рано или поздно, а защиту снимать ты, милок, будешь… таранить-то тебе некого!

Замелькали на экране разводы, по радужной пленке снова поползли какие-то пятна — «утюг» менял напряженность поля. Значит, он готов к открытию огня…

— Всем внимание! — ожил динамик. — Фаза четыре! Личному составу подвижных батарей и кораблей надеть средства защиты!

Это что еще за неведомая фигня? И почему только им? А мы что, не из того теста сделаны?

Пятна стали реже!

— Командный пункт! Подполковник Хамраев прибыл во вторую башню!

Он там что, летел?

Интенсивность свечения радужной оболочки стала снижаться на глазах…

Вспышка…

Казалось, яркая молния высветила каждый укромный уголок берега, каждую травинку и камешек.

— Это что за хрень? — крякнул Тяжельников.

— «Грач», — коротко ответил особист. — Система активной лазерной засветки оптики. Пусть теперь попробует прицельно пострелять!

И ведь верно: снаряды «Наковальни» бесполезно вспахали море и берег где-то вдали.

— Башня номер один! Первое орудие — огонь!

— Есть! — откликнулся интерком.

— Береговая артиллерия — огонь!

А вторая башня сработала самостоятельно.

— Есть множественные накрытия, — прокашлялся динамик. — Фиксирую попадания по объекту.

Ответный залп противника — снаряды ложатся где-то в районе батареи, пока недолет…

— Башня номер один! Второе орудие — огонь!

— Есть! — подтвердил лейтенант Иконников. Он сегодня был старшим в башне.

— Береговая артиллерия — огонь!

И снова почти синхронно ударило орудие башни номер два.

А по берегу продолжал плясать адский всполох. Отбрасывали странные, неестественно изломанные тени деревья и строения.

— Накрытие! — возопил динамик. — Множественные попадания! Изменение теплового фона объекта в разных местах. Предположительно множественные очаги возгорания.

Объект огрызнулся — его снаряды легли практически в тех же местах, что и предыдущие. Вести прицельный огонь не получалось.

Снова ударили пушки башенной батареи. Вторя им, рявкнули с берега и шестидюймовки.

И опять успешно.

Новых пожаров зажечь не получилось, но попадание сразу четырех снарядов удалось зафиксировать — поле в таком месте на долю секунды теряло свою непрозрачность. Человеческий глаз не всегда успевал отреагировать на это, но аппаратура подобные вещи замечала мгновенно.

— Смотрите! — Возглас оператора прозвучал в совершенной тишине — взгляды всех присутствующих и так были устремлены на экран.

Словно отдернутая занавеска, куда-то исчезло радужное покрытие — зловещий «гость» предстал во всей красе.

Он выглядел очень необычно.

Громадный, испещренный оспинами попаданий корпус корабля не напоминал ни один знакомый силуэт. Угловатые, странной формы башни. Длинные, очень длинные стволы орудий — по два в каждой. На носу и корме башни сдвоенные, линейно-возвышенные. И по две обычные — с каждого борта.

«Действительно пушки! Надо же! И расположение почти как на пресловутом „Дредноуте“. Нечего сказать, инженерная мысль — она в разных местах порою одинаково работает», — промелькнула мысль у капитана.

— Увеличение!

Изображение скачком приблизилось.

Шестнадцать пушек — теперь, впрочем, уже меньше. По крайней мере, одну башню «гостюшки» разбить-таки удалось. Вместо левого ствола оттуда торчал какой-то огрызок, а ствол второй пушки беспомощно опустился вниз. Надо полагать, туда-то и влетел один из снарядов никитинской батареи — и хорошо так влетел! Часть ствола одной из пушек оторвало, на хрен, да и второй тоже, по-видимому, неслабо досталось. Так или иначе, а эта башня более стрелять не может! На корме полыхало пламя, что-то там нехило горело! Искры так и летели в стороны, будто кто-то подбросил в огонь магния.

— Есть связь! — возбужденный связист повернулся к офицерам.

— Локатор работает! Производится корректировка наведения! — Это уже дальномерный пост.

— Молодцы! В темпе там! — откликнулся на призыв Тяжельников.

— Объект начал радиопередачу, — сухо проинформировал динамик на переборке. — Расшифровать пока не удалось.

На экране высветились цифры расстояния до «Наковальни». Эта информация одновременно была передана в центр управления огнем.

— Башня номер один — зарядить фугасные снаряды. Заряд полный. Башня номер два — бронебойные, заряд полный. — Капитан не терял времени даром. — Попробуем ударить фугасами, что-то не вижу я там такой уж сильной броневой защиты…

И впрямь все надстройки зловещего «утюга» были усеяны какими-то странными… коробками, что ли? По-видимому, эти устройства имели отношение к той самой защите, что до сей поры успешно противостояла обстрелу. И имелся неплохой шанс здорово так убавить количество этих «коробочек». Раз уж противник снял защитное поле, которое, вероятно, мешало вести радиопередачу, так надо было этим воспользоваться!

— Береговая артиллерия — огонь по готовности! Фугасными снарядами! Стрелять самостоятельно.

Ну, расчеты «Гиацинтов» только этой команды и ждали.

Там тоже были люди думающие, а общая система корректировки огня, воспользовавшись данными с радиолокатора, позволила навести орудия точнее.

И берег жахнул! Разом ударило около двух десятков стволов приличного калибра. К ранее работавшим «Гиацинтам» присоединились и прочие пушки, до сей поры молчавшие.

Надстройки корабля окутались дымом, сквозь который пробивались всполохи разрывов.

— Зафиксирована работа радиолокатора, противник пытается корректировать огонь подобным образом, — проинформировал динамик.

Ага, так у «Наковальни» есть и такие штучки? Глазками глядеть не получается, пробуем техникой? Стало быть, знает, скотина, что такое наводка по радару, оттого и глушил связь до сих пор.

— Определены частоты работы радиолокаторов противника, начинаем противодействие, — подтвердил динамик.

— Орудия заряжены! Батарея готова к стрельбе, — сообщили с центра управления огнем.

— Башни номер один и два! Стрельба залпом! Топить его! — Никитин старался говорить спокойно, хотя его внутри всего распирала жажда действия. Хотелось самому встать к орудию и влепить полутонную болванку бронебойного снаряда прямо в ненавистный борт! Насколько же сейчас проще Хамраеву!

— Готов! Готов! — откликнулись башни.

— Огонь!

Длинные стволы тяжелых пушек выбросили громадные полотнища пламени — батарея ударила залпом. Бедные стекла окрестных дачников…

— Есть накрытие! Два снаряда.

Взрыв трехсотпятимиллиметрового фугаса все же очень сильно отличается от разрыва аналогичного снаряда калибра сто пятьдесят два миллиметра. Трудно, знаете ли, перепутать…

Артиллеристы батареи положили один из снарядов прямо в надстройку «утюга» — в стороны полетели какие-то железки и лохмотья, а в месте попадания образовалась здоровенная дыра, в которую свободно мог проехать грузовик.

Бронебойный снаряд, в отличие от своего фугасного собрата, внешних эффектов производил не так уж много. Его работа, если смотреть снаружи, была не столь очевидна. Но, надо полагать, внутри покислело очень и очень многим. И результат этого попадания стал заметен почти сразу же.

— Объект остановился, — отметил динамик.

Потерял ход? Так это же здорово!

— Батарея! Так стрелять!

— Товарищ майор! — Подбежавший сбоку солдат отвлек Снежного от приятного зрелища — наблюдения за работой башенной батареи.

— Что такое, Феклистов?

— На дороге машина «Нива». На большой скорости идет прямо к нам.

— Там у кого-то крыша, часом, не поехала? — удивился вэвэшник. — А ну-ка…

В окуляры бинокля прыгнула легковушка. Не снижая скорости, водитель пер прямо на блокпост перед поворотом.

— Хм! А там баба вообще-то за рулем… Да не одна! Тормозните-ка их, пока они себе все скаты не пробили!

Майор знал, что говорил: поперек дороги были выложены в три ряда ленты «Скорпионов» — любая автомашина, даже и грузовик, имела шансы остаться без покрышек.

Дудукнул пулемет — трассы пересекли дорогу перед капотом «Нивы».

Безрезультатно: водитель скорость не сбавил.

— Ну и кто ж тебе, дурехе, доктор? — хмыкнул Снежный. — Шиномонтаж далеко — на горбу колеса тащить собирается? Или катить? На блоке! Готовность номер раз!

Ш-ш-пох! П-ш-ш!

Чуда не произошло, устройства остановки машины сработали штатно — ни одно из четырех колес герметичности не сохранило.

«Ниву» занесло, мотнуло влево-вправо, но водитель с управлением справился, выровнял курс — автомобиль продолжал двигаться на ободах.

Впрочем, далеко уехать не удалось.

На дороге имелось еще одно заграждение — противотанковые «ежи». Не очень, впрочем, большие — куда как меньше своих собратьев времен Отечественной войны. Чуток ниже пояса. Но, в отличие от них, «потомки» во всех случаях были соединены между собою стальным тросом. Бывали случаи, когда водитель БМД или БМП сгоряча направлял свою машину в промежуток между «ежами», ухитряясь сбить или оттолкнуть бортом один из них в сторону. На здоровье! Трос тотчас же подтаскивал второй, третий… Концы рельсов, из которых варились такие «ежики», заходили под гусеницы уже с бортов, влезали между катками… ну, впрочем, вы все уже поняли, да?

К остановленной таким макаром машине можно было осторожно подойти, не попадая, разумеется, в сектор обстрела, постучать тротиловой шашкой по броне и пояснить одуревшему от столь резкого торможения экипажу всю безрадостную перспективу дальнейшего существования. Как правило, срабатывало должным образом.

Но «Нива» — не БМД! Столкнуть с дороги «ежа» не удалось — масса не та… Да и тонкая жестянка корпуса слабо напоминает броню, протыкается рельсом на раз-два. Сурова реальность: машина остановилась, выпуская струи пара из пробитого радиатора. Секунда-другая — и дрогнули, открываясь, дверцы.

— Внимание всем!

Пассажиров оказалось трое — все девушки.

Одурелые лица, темная мешковатая одежда — беженцы? Откуда и куда? Прямо в зону ведения боевых действий? Странные, однако, получаются беженцы…

— Стоять на месте! — рявкнул с блокпоста мегафон. — Не двигаться! Приготовить документы для проверки!

А вот фиг, никто из пассажиров приказания не выполнил. Медленно, обходя препятствия, они все двинулись в сторону вэвэшников.

— Товарищ майор!

— Вижу… — процедил сквозь зубы командир. — А чтой-то мы одеты так странно? Не сезон вроде бы… Ляхов, очередь им под ноги!

Ду-ду-ду-дут!

Брызнула асфальтовая крошка почти прямо из-под ног — приказ стоять!

Нет, по-прежнему идут вперед.

— Повтор! Целься точнее, не задень!

Ду-ду-ду-дут!

— Идут, товарищ майор!

— Еще раз!

Нет, никто и не подумал выполнить столь недвусмысленное указание. Вот уже позади остались «ежи», до блокпоста метров тридцать!

— Громов! Аккуратнее по лапкам! Только чтобы идти не могли! Не повреди там ничего капитально!

Фух!

«Винторез».

Шедшая слева девушка запнулась и присела на дорогу, схватившись за распоротую пулей ногу. Прошло вскользь, но идти уже невозможно — больно!

Фух!

Осела на землю идущая в центре.

Не пропустят любой ценой! Приказ ясен и не имеет двойного толкования — чужим прохода нет!

— А-а-а! — бросилась вперед третья из пассажирок. — Слава…

Бу-бух!

И только окровавленные лохмотья на дороге остались… да бесформенные куски мяса, никто из пассажиров машины не уцелел.

— И у двух других взрывчатка сдетонировала… — опустил бинокль майор. — Господи, какие же идиотки! Им бы жить еще, детей растить…

— Да уж какие там детки выросли бы… — покачал головой лейтенант Григорьев, командовавший блокпостом.

— И то верно. Мозгов нет — считай, калека! А у таких девиц с мозгами сильный напряг обычно наблюдается, — согласился Снежный. — Надо бы и «Ниву» как-то осторожно расхреначить, наверняка и туда полмашины тротила напихали. Лейтенант, передай по всем постам — «Накат»!

Но так или иначе, а какую-то часть поставленной задачи смертницы все же выполнили — часть заграждений на дороге была повреждена взрывом. А бабахнувший почти тотчас же автомобиль раскидал в стороны еще и «ежи».

Григорьев только и успел сказать в микрофон несколько слов, передавая приказание на остальные посты…

Бух! Бух! Бух!

— «Василек»! — пригибаясь к мешкам с землей, гаркнул майор. — Всем в укрытие!

Откуда-то из-за построек и домов ударили АГС. Воздух наполнился визгом летящих осколков и грохотом разрывов.

У нападающих не имелось танков, протащить хотя бы один в город — задача трудновыполнимая даже теоретически и в мирное время, а уж в военное-то положение… Но у тех, кто сейчас стрелял по постам, прикрывающим батарею, имелся неплохой опыт переоборудования подручных транспортных средств в самодельные бронемашины. Их и ввозить не надо ниоткуда. Снимай гараж или ангар, загоняй туда «КамАЗ», подвози железо и сварочный аппарат… И вооружение можно на легковушке незаметно завезти, пушек ведь там не имелось, а даже и крупнокалиберный пулемет легко влезает в салон такси. Да и патроны можно хоть в карманах таскать — всех не досмотрят, даже и в случае введения военного положения. Такие «шушпанцеры» имели весьма относительную боевую ценность и не могли противостоять огню противотанковых средств. Но против пехоты даже подобные примитивные броневики могли иметь некоторые шансы на успех. Требовалось одно — устранить препятствия для их передвижения. Это и сделали незадачливые смертницы. Не совсем, правда, успешно, но… и так могло сойти.

И двинулись откуда-то из-за сараев, проламывая стенки боксов, в которых были укрыты до лучшего времени, самодельные броневики. С хрустом и скрежетом сминалась тонкая жесть, срывались створки ворот — некогда! Нет времени на то, чтобы их открывать и фиксировать, надо как можно скорее, пока не успели опомниться солдаты на блокпостах, вырваться на оперативный простор, накрыть сосредоточенным пулеметным огнем мятущихся в панике бойцов…

А гараж… не жалко — не свой!

И все, казалось, было продумано правильно, прикинуты маршруты выдвижения, определены сектора обстрела. До времени затаились на своих позициях боевики. Там хватало людей с боевым опытом: не так уж и давно закончилась неподалеку очередная войнушка. Пусть и не глобального масштаба — учиться можно и на такой. А что до требуемого количества отморозков — так подобного добра… словом, много.

Обрушились на позиции защитников батареи мины и гранаты из автоматических гранатометов, там, надо полагать, все уже смешано с землей. Не так уж и далеко требовалось пройти — менее километра. Там уже и холм с пушками во всей красе просматривается, издали-то не ударить, понатыкали проклятые москали всяких там своих штучек… ничего толком и не разглядеть! А вблизи ПТУРС по такой хорошо заметной цели — и крандец старым пушкам!

Но заскакали по кустам и траве адские сполохи лазерных вспышек — оборона батареи была организована всерьез! Запнулись и завиляли по дороге тяжелые и неповоротливые самоделки, вслепую немного-то покатаешься! По немногим снайперам нападавших сработали в автоматическом режиме комплексы «Саня», выжигая своими импульсами сетчатку глаз и не давая вести прицельную стрельбу. На рекомендации Минздрава в военное время никто и не собирался обращать внимание, в устройствах были установлены лазеры с максимально возможной в данном случае мощностью. Какое там, вы говорите, «временное ослепление» противника? Да и зачем вообще будущему покойнику глаза? На том свете ангелы проводят… это в лучшем случае. А так, по здравом разумении, им там совсем другой провожатый полагается. С вилами и хвостом.

Разбрасывая в стороны остатки маскировки, повысовывались откуда-то из-под земли башенки «Горчаков». Чем приятна эта штука — подготовительных работ самый минимум. Подвез на грузовике стальной стакан, опустил его краном в заранее выкопанную яму, выставил по уровню, земли подсыпал, где надобно, дерном прикрыл — готова огневая точка! А копать эту ямку можно и под прикрытием заборчика какого-нибудь… или сарайчика, который в нужный момент и сломать недолго. А внешне нет тут ничего, спокойно идти можно, никаких особенных подвохов не опасаясь.

Вот и высунулись стальные башенки в самых неожиданных местах. И врезали ПТУРС по атакующим «шушпанцерам». Что сразу же возымело эффект — вспыхнуло несколько «броневиков». А по оторопевшей пехоте стеганули тяжелые пулеметы.

Не задался как-то лихой прорыв… некому вдруг стало прорываться. Лежа на брюхе под безжалостным свинцовым ливнем, очень, знаете ли, непросто встать в самоотверженную безумную атаку. По относительно открытой, между прочим, местности да под обстрелом крупнокалиберных пулеметов… это совсем не весело! А тут со стороны краснопогонников ударили еще минометы, внося свою лепту в общий хор.

Мало не показалось!

Никому.

Сметлив оказался вэвэшный майор. Да и его начальство всерьез восприняло ту информацию, которую удалось вытрясти у взятых в плен ночных гранатометчиков. Вот и подготовились заранее, под покровом темноты, понапихав в землю всевозможных «сюрпризов». Не стали, получив сведения, устраивать поголовный «перетряс» жилого сектора. Кого-то, вполне возможно, и взяли бы. Однозначно накрыли бы и «шушпанцеры», но большая часть боевиков, прикинувшись мирным населением, могла бы и уйти.

А что?

Ствола в руках нет — мирный обыватель.

Нет уж, решило командование.

А вот вылазьте-ка вы все в поле да под прицел НСВ… там и посмотрим, кто мирный обыватель, а кто и не совсем… ОБСЕ тут не имеется — это не их война, да прочие «кривозащитники» вовремя не успеют остановить палец на спусковом крючке. Нет здесь этой публики… не любят они грохота тяжелых орудий. Это в тылу, на безопасном удалении от падающих снарядов, можно долго рассуждать о ценности жизни отдельно взятого «повстанца», благо нет опасности от него пулю схлопотать. Вот там и рассуждайте!

А здесь, господа хорошие, война в полный рост, ежели кто еще по скудости ума своего не сообразил.

И вариантов немного — либо мы их (тогда и дальше можете всякими благоглупостями маяться), либо они нас. И тогда посмотрим, что вы им говорить станете… если сможете.

Так что метались во все стороны расстреливаемые безжалостно точным огнем нападающие. Пытались найти и не находили укрытия. Как-то вдруг внезапно выяснилось, что на столь удобной для победной атаки местности отчего-то оказалось слишком мало укрытий, пригодных для того, чтобы переждать шквальный обстрел из всех видов оружия. Клятые москали ни единой секунды не задумывались, перенося огонь на какую-нибудь дачку, в которую только что нырнул, спасаясь от обстрела, очередной боевик. Без малейшего зазрения совести разносились в пыль снарядами скорострелок изящные домики, из окон которых пытались отстреливаться уцелевшие нападающие. То, что некоторые дома принадлежали весьма непростым людям, совершенно игнорировалось и никак не принималось в расчет. А ведь и эти факторы учитывались при планировании атаки! Не по всякому дому можно безнаказанно не то что стрелять, а даже косо поглядывать в его сторону!

— Суки! Да сделайте вы хоть чего-нибудь! — надрывался в радиостанцию командир атакующих. — Нас же тут всех повыбьют, к такой-то матери!

Нельзя сказать, что его призывы остались безответными — определенные команды были давно уже отданы, и стволы нескольких установок «Град-П» приподнялись на нужный уровень. Это по окопавшемуся противнику стрелять не всегда эффективно. А вот по другой цели — так очень даже в тему выйти может.

Тем более что задача была перед боевиками поставлена совершенно конкретная — пушки должны замолчать! Сделает ли это прорвавшаяся пехота, заложив подрывные заряды под основания проклятых башен, перевернут там все вверх дном реактивные снаряды, выпущенные издалека, — заказчика беспокоило мало. Главное — результат! Пушки не должны стрелять!

— Обстрел огневых реактивными снарядами! — доложил динамик. — Огонь открыт также и по позициям новых береговых батарей. Имеются пострадавшие, повреждено несколько орудий.

Снаряды рвались как на позициях батарей, осыпая артиллеристов осколками. Сразу в нескольких местах вспыхнули пожары, что-то где-то взорвалось. Слишком неожиданным оказался удар с тыла, огня реактивных установок в спину никто не ожидал. Пехотная атака — да, к этому были готовы, и она была успешно отражена практически повсюду. Ничуть не помогло нападающим даже наличие в их рядах самодельной бронетехники — она была вся уничтожена в самом начале боя, никак не повлияв на его развитие. Но никто не ожидал того, что самоубийственная атака боевиков на окопавшееся охранение послужит всего лишь отвлекающим маневром. Те, кто бросил в мясорубку оболваненное «мясо», именно это и планировали.

— «Двадцатка»! — прозвучало в эфире. — Вариант «Дуршлаг»!

На тот случай, если бы радиосвязь еще не работала, этот же сигнал мог быть передан и иным способом. Но связь была, и это сыграло обороняющимся на руку.

Барражировавшие в воздухе боевые вертолеты немедленно разделились, попарно скользнув над землей в разные стороны. Только непосвященный мог решить, что они рванулись по сторонам, чтобы избежать обстрела с земли. Нет, он тоже, разумеется, был кое-где… но для того, чтобы успешно ссадить с небес на землю штурмовой вертолет, требуется все же кое-что помощнее ПКМ… да и стрелять надо лучше!

Уж во всяком случае, на это требуется время, а вот его-то больше и не имелось!

Параллельно винтокрылым машинам понеслись по улицам и переулкам джипы с крупнокалиберными пулеметами и до зубов вооруженными автоматчиками — координаты батарей противника уже имелись. Служба наблюдения флота сработала «на пять», почти моментально выдав на командный пункт места старта реактивных снарядов.

На позиции «Градов-П» царила суматоха. Заряжающие, установив горизонтально трубы пусковых установок, спешно заталкивали в них очередные снаряды. Один, второй, третий — есть!

— Готово!

Звякает кувалда, осаживая в землю растопыренные лапы установки.

— Есть!

Теперь очередь наводчика.

Приложить к стволу прицел, подкрутить до нужного угла маховички наводки… проверить направление — смотрит в нужную сторону!

— Готов!

Разбегаются от установок члены расчета.

— Выстрел!

Зажат в руке пульт, указательный палец продет в пусковое кольцо.

Ш-ш-ших!

Ш-ш-ших!

Ш-ш-ших!

Срываются в небо огненные хвосты реактивных снарядов. То-то кому-то там сейчас покислеет!

Да, одиночные установки не обладают достаточной точностью попадания, не обеспечивают они и массированного огня. Нет возможности накрыть цель сразу десятком-другим эрэсов.

Все так.

Но их можно перевозить даже и на «Газели». Можно даже вручную таскать! Снаряды, правда… тяжеловаты, если так можно выразиться. Но если их можно заряжать вдвоем, то и перетащить на какое-то расстояние тоже не составит особенного труда. Вот и таскали…

— Перезарядка!

Спешат заряжающие, подхватывая с земли загодя выложенные тела реактивных снарядов. Успеть!

Во что бы то ни стало успеть сделать очередной залп! Может быть, именно этот снаряд наконец-то разнесет в клочья проклятые пушки! Зазря, что ли, погибают там хлопцы, отвлекая внимание вэвэшников и давая тем самым лишнюю минуту расчетам реактивных установок?

Надо отомстить за их смерть!

— Готов!

— Гото…

Вихрем выметнулся откуда-то сбоку вертолет! Зашлись суматошным лаем его пулеметы и пушки, свинцовой метлой сметая все и всех.

Выскочил откуда-то сбоку боевик с трубой ПЗРК, вскинул ее к плечу…

Хрясь!

И расцвел на этом месте огненный цветок — вертолет оказался не один.

Но стартовала из-за домов вторая ракета, боевик тоже не в одиночестве пребывал. Несмотря на отстреливаемые тепловые ловушки, экипаж винтокрылой машины уйти от удара не успел. Ломая лопасти, чертя по земле хвостовым винтом, недавно смертоносная машина покатилась по земле.

Но сильно легче от этого не стало — уже стартовали с направляющих второго вертолета НУРСы, превращая все внизу в прах и пепел.

— Попадание в башню номер один, — доложили с пункта управления огнем. — Имеются повреждения, вышел из строя электродвигатель поворота башни. Разбит командирский прицел.

Значит, теперь возможно вести огонь только по данным с пункта управления огнем. Не страшно, этот прицел нужен только в крайнем случае, если будет поврежден пункт управления. Но там все в порядке. Попробуй достань его под толстой железобетонной плитой! Да и раньше стреляли именно так, так что необходимости наводить орудия непосредственно командиру башни нет. Да и навряд ли уже понадобится…

— Потери? — сжал в руке микрофон Никитин.

— Двое трехсотых. Ранен подполковник Хамраев и один из номеров боевого расчета орудия номер два. Несколько человек контужено, остались на своих постах.

— Возможность ведения огня?

— Сохранена. Поворот башни осуществляется вручную, снижена только скорость. Все орудия могут вести огонь в штатном режиме. Раненые будут эвакуированы при первой же возможности.

То есть когда на батарее перестанут рваться чужие снаряды…

И когда же это, наконец, произойдет?

— Ребят Гонзы накрыли! — Сидевший у телефона боевик высунулся в окно, оповещая о печальном событии командира второй батареи реактивных установок. — Там что-то жуткое происходит вообще, в трубке только вопли и грохот…

— Последний залп — и делаем ноги! — повернулся к расчетам командир. — Швыдко, хлопцы…

Затрещал, опрокидываясь, забор — и на площадке появился новый персонаж. Приземистый, покрытый пятнами маскировочной раскраски джип. И не просто так появился — с его крыши тотчас же сердито рявкнул «Печенег».

Схватился за грудь командир батареи, кулем осел на землю наводчик. Ткнулся в землю реактивный снаряд — убиты оба подносчика.

По дерзкой машине ударило сразу несколько стволов — от бортов полетели искры. Джип оказался бронированным!

Огрызнулся с крыши машины пулемет. А из распахнувшихся дверей автомобиля ударили автоматы, сбивая прицел защитникам установок.

Не вышло залпа… всего чуть-чуть не хватило! Но чуть-чуть не считается!

А уже выскакивали из-за домов новые автомашины в пятнистой раскраске, разбрасывая во все стороны сверкающие гильзы, частили с их крыш пулеметы.

Смерть гуляла на огневых!

Если нападавшие рассчитывали таким образом отвлечь на себя внимание артиллеристов башенной батареи, то их планы, увы, успехом не увенчались — очередной залп прогремел вовремя. И еще один снаряд проломил неслабую дыру в борту противника.

Надо полагать, особенного энтузиазма экипажу (или кто там вообще был внутри) «Наковальни» это не прибавило. Тем более что из пробоины тотчас же рванулся вверх огненный язык.

А тут еще и шестидюймовки довесили — и довесили весьма неслабо!

— Зафиксировано семь попаданий, объект снизил темп огня, — тотчас же проинформировал динамик на командном пункте.

И в самом деле, теперь очередной залп следовал уже с интервалом около трех минут. А иногда и больше.

— Что-то мы там ему основательно покорежили! — отметил с удовлетворением Михайлов.

— Объект приводняется! — засекли наблюдатели.

— Все, — потер руки в возбуждении каперанг. — Ва-банк пошел!

На экране медленно оседал в воду угловатый силуэт. Да, теперь его огонь будет более точным.

Более — это, простите, по сравнению с чем? Пока что особенной точностью при ведении огня по берегу противник похвастаться не мог: ослепленные лазерными вспышками наводчики пушек противника безбожно мазали. Нет, жертвы, разумеется, были, были и разрушения. Любой снаряд, пусть и вслепую выпущенный по берегу, так или иначе, но свою жертву находил. Это же крупный город! Сколько ни говори о необходимости отселения, всегда найдутся «умники», для которых никакие указы не писаны. Были они и здесь… а вот некоторые из них «быть» уже перестали в прямом смысле этого слова.

— Старт ракет с борта объекта!

В нескольких местах из-под палубы вымахнули языки огня. В первый момент капитану показалось, что это что-то взорвалось… но, увы! На взрыв это походило мало — из скрытых доселе шахт были выпущены ракеты. Значит, у «Наковальни» есть и такое оружие!

— Зафиксирован старт восьми ракет! — сухо прокомментировал этот факт динамик. — Фаза пять — отражение ракетного нападения со стороны противника.

А вот тут внезапно оказалось, что уцелевшие до этой минуты катера имели не только реактивные снаряды — с их кормы потянулись вверх огненные трассы. Да уж, шестиствольные скорострельные установки — тот еще «подарочек».

И с берега рванулись вверх огненные стрелы — вступили в действие береговые комплексы ПВО/ПРО.

— Сбито две ракеты! Три! Четыре!

Как же наводились на цель эти «гости»? Оптический канал… маловероятно.

Радар?

При всем том, что глушили и его тоже?

Сомнительно… но что мы знаем про их радары?

— Задействованы передвижные помехопостановщики, — сообщил динамик.

Как, так еще и не все в дело пошло?!

Только сейчас до капитана начал доходить истинный масштаб операции. Выманить противника на очевидную цель — башенную батарею. Раздразнить, заставить снизить ход… и вот тогда!

Наверняка в запасе у командования есть и еще какие-то скрытые козыри. Не все положили на стол, ох не все!

Еще один огненный шар расцвел в воздухе — ухитрились сковырнуть очередную ракету противника.

Но осталось еще три! И, глядя на то, как заметались дымные следы в воздухе, Никитин понял — там тоже не лаптем щи хлебают! Ракеты «Наковальни» как-то ухитрялись маневрировать, пытаясь уйти от средств ПВО. Делали ли они это сами, подчиняясь программе, или их вели невидимые операторы с борта объекта — неизвестно. Но ракеты старались прильнуть к земле, с тем чтобы избежать судьбы своих менее удачливых собратьев.

Подрыв!

Встало над домами пыльное облако.

— Уничтожена артиллерийская батарея номер девять, — сухо прокомментировал невидимый оператор.

На какую-то секунду дрогнуло и сместилось изображение на мониторах.

— Противник обстреливает дальномерный пост.

Еще одна ракета долбанулась прямо в холм, на котором располагалась башенная батарея.

— Имеются потери среди боевого охранения. Орудия повреждений не получили, контужено пять человек из состава боевого расчета.

Но уже поданы наверх очередные снаряды. Масляно блестящая штанга досылателя запихивает в казенник коконы полузарядов.

— Башня номер один к стрельбе готова!

— Башня номер два к стрельбе готова!

— Огонь! — рубанул рукой воздух капитан.

Ответный «подарок» старой батареи оказался под стать «приветствию» «Наковальни». На этот раз пристрелявшиеся артиллеристы добились двух попаданий фугасными снарядами, что было с удовлетворением отмечено наблюдателями.

А в воздухе мелькнули быстрые силуэты — на цель заходила авиация!

Чем уж они там врезали — бог весть!

Но результат был виден воочию — палуба «утюга» окуталась дымом, сквозь который пробивались отдельные вспышки. И было их весьма приличное количество. А в дымное облако продолжали вонзаться огненные стрелы.

— Противник прекратил огонь! — торжествующе возвестил динамик.

Угловатый силуэт погружался в воду, заваливаясь на левый борт. Стволы его пушек беспомощно задрались в небо — вести огонь было уже бесполезно, не по самолетам же стрелять из двухсотмиллиметровок?

Все?!

Бой выигран?

Чьи снаряды привели к затоплению «утюга»?

А не один ли хрен, откровенно говоря? Вот он скрывается под водой, исковерканный многочисленными попаданиями в борт. А это значит, что ты и твоя батарея сделали свою работу так, как полагается. Не пропал даром труд многочисленных специалистов и их помощников. Вся та работа, которая в течение стольких лет незаметно для прочих делалась немногочисленным личным составом, — вот она! Горит, заваливаясь на борт, вражеский корабль! И есть в этом результате труд каждого члена расчета. Где-то сыграли свою роль и пресловутые лампочки, добытые неведомо каким путем оборотистым прапорщиком. И электромотор, выменянный на казенный спирт, — он тоже внес свою лепту в нужный момент. Да и много чего еще…

— Ну что, капитан… — нарушил молчание в командном пункте Михайлов. — Могу тебя поздравить! Держи краба!

И он протянул Никитину руку.

— На «ять» сработали твои парни!

Тишина, воцарившаяся на КП, после сообщения о прекращении огня «Наковальней», оказалась вмиг сломана, командира батареи хлопали по плечу, поздравляли…

— Ну… — еле нашел в себе слова капитан. — Мы старались!

Дружный хохот был ему ответом.

Лязгнула, открываясь, тяжелая дверь КП — и в лицо Никитину пахнуло дымом. Пороховым дымом и не только. Что-то горело неподалеку, внизу под холмом, трещали беспорядочные выстрелы — это рвались патроны в подбитых «шушпанцерах». А под ногами уже шуршала раздвигаемая трава, капитан бежал к бронебашням.

Вот они, серо-зеленые, покрытые камуфляжными разводами стальные громадины. В воздухе пахнуло жаром, это остывали орудийные стволы.

Башня номер один. Покатые бока покрыты оспинами осколочных попаданий. На правом боку башни виднеется черное пятно — след близкого разрыва. Задняя дверь открыта, и на улицу выводят контуженых артиллеристов.

— Хамраев где? Где подполковник?!

— Здесь он, товарищ капитан! — выворачивается откуда-то Иконников. Возбужденный, он просто не находит себе места. Первый бой… и сразу такой!

Оба раненых лежали чуть в стороне от башни, около них уже хлопотали медики.

Обойдя присевшего на корточки военврача (новый какой-то, из пополнения, даже и познакомиться не успели еще), капитан остановился около лежащего на спине подполковника.

Хамраев лежал, закрыв глаза. Его парадный китель, превратившийся в окровавленную тряпку, валялся рядом. Но, услышав шаги капитана, старый артиллерист открыл глаза.

— Как вы, товарищ подполковник?

— Ты присядь… — чуть шевельнулась правая рука лежавшего.

Никитин опустился на траву.

— Как он? — кивнул в сторону моря Хамраев.

— Прекратил огонь, тонет.

— Х-ха! — усмехнулся раненый. — Достали мы, стало быть, его!

— Достали, товарищ подполковник! В последнем залпе аж два снаряда вкатили! А уж от наших-то «поросят» дырища будет — закачаешься!

— Ну вот… — тронула улыбка губы старого артиллериста. — А то тут некоторые высказывались, понимаешь, мол, музейный экспонат ваша батарея! Ха! И где нонеча эти «умники»? В жопе!

— Самое им там место, товарищ подполковник, — согласился с ним Никитин.

Его осторожно потянули за рукав, капитан обернулся. Военврач делал страшные глаза, кивая куда-то в сторону.

— Я сейчас вернусь, Дмитрий Булатович, хорошо?

— Иди, капитан… иди… работай!

Отойдя в сторону, командир батареи повернулся к военврачу.

— В чем дело?

— Его нельзя волновать! Подполковник совсем плох!

— А что с ним?

— Ударило о станину орудия, когда рядом взорвалась ракета. Три сломанных ребра, сотрясение мозга и бог знает чего еще! А у него сердце и так не в самом лучшем состоянии. Если не успеем вовремя до госпиталя довезти… прогноз может быть самым неутешительным!

— Понял! Сейчас постараюсь решить вопрос с транспортом! — И капитан сорвался с места.

К счастью, бежать далеко не было никакой необходимости — от башен до входа в потерну было всего полсотни метров. И уже через минуту капитан кричал в телефонную трубку дежурному:

— Да! Именно вертолет, машине не пройти, тут еще постреливают поблизости!

Действительно, внизу у дороги еще трещали редкие выстрелы — рвались патроны в горящих машинах и дачных домиках. Но кто ж его знает… а вдруг и затаился где-нибудь какой-то недобиток? Нет уж, лучше не рисковать!

К чести медиков и диспетчеров, требуемый санитарный вертолет возник в воздухе уже минут через десять. Видать, наготове где-то стоял.

Описав полукруг, винтокрылая машина, повинуясь указанию с земли, зашла на посадку недалеко от башен напротив входа на батарею. Там, где поблизости возвышалась часовня, построенная когда-то в память о погибших здесь в Отечественную войну солдатах и матросах. Место для посадки было заранее подготовлено солдатами Снежного, так сказать, на всякий случай… вот и пригодилось!

Проводив взглядом идущих к вертолету санитаров, Никитин отчего-то насторожился. Что-то было тут…

— Товарищ военврач! — окликнул он проходящего мимо медика. Того самого, что оттащил его от подполковника.

— Да, товарищ капитан?

— Почему к вертолету несут только одного раненого?

— Эвакуируем раненого, — пожал плечами тот. — А что?

— Но ведь их же двое неходячих!

— А-а-а… — понимающе кивнул собеседник. — К сожалению, товарищ капитан, подполковник Хамраев скончался… пять минут назад.

— Как это?! — не понял Никитин. — Так я же с ним разговаривал только что!

— Почти сразу после вашего ухода… — сжал губы врач. — Только и сказал: «Оставьте меня здесь…»

Подбежав к башне, командир батареи увидел там второго подполковника — Тяжельников сидел прямо на земле рядом с носилками. Правая его рука сжимала кисть лежащего на них старого артиллериста.

Сбавив темп и перейдя с бега на осторожный шаг, капитан остановился рядом. Снял фуражку:

— Садись, капитан… — не поворачиваясь к нему, сказал Тяжельников. — Не говори ничего, ладно?

Командир батареи осторожно опустился на землю.

Он только сейчас заметил, как дрожат руки у его собеседника. «Они же оба в возрасте! И в каком, за семьдесят уже!» — мелькнула в голове мысль. Но вслух Никитин ничего говорить не стал.

Прошло несколько минут.

Где-то там, позади обоих артиллеристов, звякал металл, раздавались голоса — исправляли повреждения. Слышался звук шагов, кто-то пробежал совсем рядом.

— Мне бойцы сказали, что он еще стрелял после этого… как на ногах-то держался, а? — покачал головой подполковник. — Ребра же у него сломаны были! Да и…

— Очень попасть хотел, наверное…

— И попал! Не единожды! Как он стрелял! Это ж снайпер был! Бог огня! Сейчас таких уже не делают…

Зашуршала трава, капитан повернул голову.

Со стороны башни подходила группа людей. Михайлов, другие офицеры штаба… и какой-то незнакомый вице-адмирал. Никитин вскочил, поправляя китель, но вице-адмирал сделал отрицательный жест — не надо! Снял свою фуражку и остановился рядом с носилками. Чуть поодаль застыли и все сопровождающие, в свою очередь сняв фуражки и пилотки.

Услышав звук шагов, Тяжельников повернул голову. Ничуть не удивившись появлению стольких начальников сразу, он только губы сжал и горестно покивал.

— Вот…

Вице-адмирал протянул ему руку, помогая встать. По-видимому, они были знакомы и раньше, во всяком случае, подполковник, увидев его, ничуть не удивился, словно встретил старого товарища.

— Олег Степанович… — положил тот руку на плечо Тяжельникову.

— Да?

— Похороним его на батарее. Там, внизу, где памятник стоит, — кивком головы указал в сторону входных ворот вице-адмирал.

— Со слов врача, — вмешался в их разговор командир батареи, — подполковник так и сказал: «Оставьте меня здесь…»

— Вот видишь?! — Гость чуть сжал плечо артиллериста.

— Он это заслужил…

Тяжельников повернулся к носилкам, вздохнул. Плечи его внезапно поникли, он наклонил голову. Повернулся и, никого не замечая вокруг, медленно побрел к воротам.

— Проводите подполковника! — чуть повернул голову в сторону остальных офицеров вице-адмирал.

Двое из них немедленно последовали за ушедшим артиллеристом.

— Ну что, капитан? — повернулся в сторону командира батареи высокий гость. — Пошли, нам есть о чем поговорить!

* * *

В этом кабинете всегда было тихо. Его хозяин почти никогда не повышал голос, да и его посетители тоже говорили обычно негромко и кратко. Пространных речей тут никто не вел и на публику, за отсутствием таковой, не работал. Сюда, как правило, приходили с уже готовым мнением по тому или иному вопросу, и лишнего пафоса для того, чтобы его обосновать, не требовалось. Прежде чем принять решение, хозяин кабинета всегда внимательно выслушивал все мнения (сколько бы их ни было) и только потом высказывался сам. Не всегда и его решение являлось окончательным, были случаи, когда и его тоже оспаривали. Он не возражал. Президент огромной страны должен уметь сдерживать свои эмоции. И тщательно взвешивать все последствия собственных решений. Ибо от того, какие слова будут здесь сказаны, могло зависеть (и зависело!) очень и очень многое. А уж от того, на чью сторону встанет и он сам…

И президент молча, не высказывая никаких эмоций, слушал собеседников. Сопоставлял услышанное с тем, что ежедневно докладывалось ему по линии всевозможных служб. Как специальных, так и не очень. Порою так и вовсе, на первый взгляд, несерьезных организаций. Тем не менее все эти сведения находили себе нужную «полочку» в памяти хозяина кабинета. Иногда они могли лежать там годами. Иногда и дольше. На свою память президент не жаловался, она никогда его не подводила.

Он помнил многое…

Сегодня в кабинете было немноголюдно — всего три посетителя. Министр обороны, министр иностранных дел и директор ФСБ. Три человека, обладавшие максимумом информации по обсуждаемому вопросу.

— Итак, дорогие вы мои товарищи, — негромко произнес президент, — прошу вас быть краткими. Всю прелюдию можно опустить, я в курсе дела. Меня прежде всего интересует сегодняшнее положение дел. Начнем, пожалуй, с вас!

И его взгляд остановился на министре обороны.

— Мы начали работы по подъему «Наковальни». Район оцеплен, эвакуировано все гражданское население. Официальный предлог — вероятность взрыва боеприпасов корабля. После всех тех разрушений, которые объект сумел там нанести, в это верят. Здесь надо сказать спасибо МЧС, работу в данном направлении провели своевременно и в полном объеме. На корню пресечены любые попытки мародерства и хищений. Совместные патрули МВД и внутренних войск перекрыли весь район наглухо — мышь не проскочит! Все эвакуируемые смогли вывезти свое имущество. По линии МЧС им также выплачена солидная денежная компенсация — министра финансов чуть удар не хватил!

— Ничего, переживет, — кивнул хозяин кабинета. — Мы перенаправили ему средства из некоторых резервных фондов… дыру в целом закрыть удалось.

— Огромный интерес к произошедшему проявили практически все наши «коллеги» из сопредельных (и не очень) стран. Их военные атташе запросили возможность посещения Севастополя. Пока Смоленская площадь их успешно динамит…

— На эту тему не переживайте! — откликнулся министр иностранных дел. — Пару месяцев я вам точно гарантирую, а дальше… там посмотрим, что еще можно будет сделать. Со своей стороны, мы выразили некоторое недоумение, отчего их так интересует обыкновенный теракт? Ну да, большой… так не единственный же в своем роде? В две тысячи первом году, если мне не изменяет память, они к «башням-близнецам» так не рвались! Там совсем другие ведомства паслись…

— На эту тему позже, — поднял руку президент, заметив движение директора ФСБ. — У нас пока Минобороны не высказалось до конца. Теракт, вы говорите, да?

— Ну, — пожал плечами дипломат, — в Сети появилось интервью командира «Фронта объединения правоверных» шейха Мансура. Он там призывает кары небесные на головы неверных, которые «встали на пути их братьев по вере». Обещает новые удары по территории России.

— А такой «фронт» действительно есть? — прищурился президент.

— Ну, «чего не показали на CNN — того в природе не существует», — развел руками министр иностранных дел. — А это интервью было почти одновременно опубликовано не только там, мы значительно позже его перепечатали, увы…

— Плохо работают наши СМИ! — покачал головой глава государства. — Как же так? Недоработка получается, товарищи!

Дипломат и директор ФСБ почти синхронно развели руками.

— Ладно, — смягчился хозяин кабинета. — Как известно, гонца, принесшего дурные вести, обычно бьют. А наши «гонцы» принесли их последними, да еще и с чужого голоса… Полагаю, их можно и простить… да и в случае чего претензии надобно будет уже не нам предъявлять. Это несколько меняет дело!

Министр обороны прокашлялся.

— К нам пост

1

– Прошу обратить внимание! – поднял вверх руку Никитин. – Над вашей головою не просто железобетон! Там ещё и песчаная подушка двухметровой толщины, потом асфальтобетон, чуть менее метра толщиной. И снова железобетон! Три метра и более! А уж поверх него шестиметровый слой земли. Подушка что надо! Никаким снарядом не пробить!

– И зачем всё это сейчас? – пожал плечами один из визитеров – толстый неопрятный дядька лет пятидесяти. В подземелье он заметно приободрился, удушливая жара здесь совсем не ощущалась. Вот он и ожил, вопросы стал задавать…

– Прошу учесть, что вы все сейчас находитесь на действующей артиллерийской батарее! – назидательно ответил капитан. – Так что любые меры безопасности оправданы уже самим назначением данного объекта.

– Так не стреляют более по берегу из пушек… – не унимался толстый. – Давно уже весь мир на ракеты перешёл! Это же прогрессивно, да и эффективнее намного. Сколько весит ваш снаряд?

– Около пятисот килограммов.

– Вот! А ракета почти полторы тонны, даже и больше есть!

– Хм! – усмехнулся Никитин. – Пусть так! И сколько взрывчатки в этой вашей ракете? Около двухсот кило? Так сюда во время войны и поболее бомбы падали. И ничего сделать не смогли.

– Ну вы и сравнили! – не унимался надоедливый визитер. – Это когда было-то? Сейчас за триста километров в форточку попасть можно! Вот!

Капитан огляделся.

– Что-то я тут форточки не вижу… куда ракета залетать-то будет? Да и потом… Сколько стоит одна ракета?

Надо было долбать болтуна самым веским для него аргументом – деньгами. И эффект оказался разительным!

– Ну… – смутился толстяк. – Много она стоит…

– А наши снаряды изготовлены ещё в СССР! Соответственно, и цена у них… сами понимаете! И обслуживать их не надобно! Стало быть – и платить за это уже не нужно!

«Господи, какую чушь я сейчас несу? – подумал Никитин. – Перед кем выпендриваюсь? Очередной «важный» гость, зачем-то очень нужный мэру города. Надобно его развлечь и потрясти – вот и отправили всю эту шоблу сюда. Как же! Единственная в мире действующая башенная артиллерийская батарея! Нигде и ни у кого такой больше нет! Уникальный объект! Только этим гаврикам всё по барабану… Вот если бы им тут кучка девок канкан сплясала – оживились бы ненадолго».

Но, как ни странно, последний аргумент гостей удовлетворил. Они, что-то посчитав в уме, с уважением глянули на командира батареи – оценили! И дальнейшая экскурсия по подземельям протекала уже в привычном русле, без каверзных вопросов и ехидных подколок. Сфотографировавшись около башен, пожав на прощание руку капитану, высокие гости спешно забрались в кондиционированное нутро своих «мерседесов» и благополучно отбыли восвояси.

Проводив их взглядом, Никитин сплюнул на песок и повернулся к своему кабинету. Кабинет, если таким словом можно называть единственную крохотную комнату в маленькой пристройке около входа на батарею, несмотря на свои размеры, был уютным и аккуратным.

Повесив фуражку на крючок, он сел за стол и раскрыл ноутбук. Сегодняшний визит удался, так что есть возможность напомнить командованию о своём существовании. Доклад всё равно необходимо подавать, как-никак за гостей просило управление по работе с личным составом, а, стало быть, отчет требовался подробный.

Трудно сказать, сколько человек теперь поставят галочку в очередном отчете, но ведь и батарея может с этого поиметь кое-какие блага! Два электродвигателя требовали срочной замены, той же краски, как всегда, не хватало… да и много ещё чего требовалось в столь обширном хозяйстве. Хоть и не любил капитан такие визиты, но польза от них порою была немалой! Обычным путем что-то вытрясти из прижимистых тыловиков, как правило, не удавалось, но когда в дело включалось управление по работе с личным составом или (что намного лучше) кадровики… у королей складских запасов внезапно прорезалась память (не сказать, что совесть) и они начинали вычислять сроки присвоения очередного звания. Вздохнув, они подписывали накладные, и обрадованный прапорщик Сокольников тащил в свои закрома очередную добычу. «Закрома»… если бы!

Помнил этот склад когда-то лучшие времена, а уж теперь… туда постеснялась бы зайти и церковная мышь!

А ведь знавала когда-то батарея и лучшие времена! Всей страной строили и восстанавливали после войны. За честь считалось попасть сюда служить! Боевой счёт выглядел очень солидно, вызывая невольное уважение.

А ныне?

Полтора десятка бойцов – вот и весь гарнизон! Раньше-то тут без малого батальон стоял! Ну, с частями пехотного прикрытия, разумеется… А сейчас – чуть менее двух десятков человек, это если вместе с офицерами считать. И будь любезен обеспечить охрану объекта, текущий и планово-предупредительный ремонт, а также поддерживать батарею в условно-боевом состоянии.

Условно – это потому, что весь некогда солидный боезапас был давно вывезен отсюда на склады. В объёмистых артпогребах остались лишь учебные муляжи полузарядов и учебные же болванки. И на проводившихся время от времени тренировках солдаты кидали на лотки бесполезные муляжи.

Гудел подъёмник, подавая вверх учебные заряды. Шипел досылатель, загружая в казённую часть пушки болванки и картузы с условным порохом.

«Выстрел!»

И вхолостую щелкает ударник запальной трубки. Сами же трубки, так сказать, во избежание, давно уже убраны в личный оружейный шкаф капитана. Мало ли… а вдруг бабахнет и учебный полузаряд? Да там только одного пороха несколько десятков килограмм!

Последний раз боевым зарядом пушки (точнее, одна из них) стреляла в незапамятные времена. И то во время киносъемки. Пробивной режиссер, имевший на самом верху мощных покровителей, организовал тогда это мероприятие, сумев убедить самое высокое руководство в его необходимости… и в близлежащих поселках пришлось повсеместно вставлять стекла. За счет министерства обороны, разумеется. Представляя себе масштаб возможных в настоящее время финансовых потерь, финуправление флота в ужасе трижды крестилось. И поэтому ни грамма пороха, ни одного снаряда – вообще ничего на батарее не имелось уже лет пятнадцать. И даже к оставшимся зениткам не было не то, что боезапаса – замки поснимали перестраховщики! Хоть на склады не вывезли – и то хлеб…

Лампочек нет!

Обычные лампочки на 127 вольт давным-давно испарились из продажи, став дефицитом. И только у прижимистых складских гномов удавалось (да и то по большому блату) выцыганить десяток-другой. Где они сами их брали – так и оставалось их вечной тайной. Но брали где-то. Как и не производящиеся в настоящее время электродвигатели и топливные насосы для старой дизельной электростанции. А что поделать, если оные движки сняты с производства ещё сорок лет назад? И дизели такой марки сейчас можно увидеть лишь в музее? Имелась у капитана грешная мысля тихо такой вот экспонат спереть, подсунув вместо него какую-нибудь относительно современную рухлядь. Экскурсантам всё едино по барабану, они такой подмены и не заметят вовсе. А тут – источник запчастей!

Никитин даже и музей такой присмотрел – краеведческий. Неведомо какими путями туда занесло подобный дизель. Здание даже постоянной охраны не имело! Да что там охраны – сигнализации и той не было. Одинокая красная лампочка над крыльцом – и все дела.

И только совесть офицера, не желавшего превращаться в обычного воришку, удерживала его от подобного деяния. Хотя Сокольников и делал некие намеки на свои знакомства с определённой частью местного населения… не слишком законопослушного, но весьма падкого на халявную выпивку…

Ибо спирт на батарее водился – и в приличных количествах! Прапорщик костьми лег, но директиву тысяча бородатого года «О проведении еженедельных регламентных работ на дальномерном оборудовании» заставил тыловиков вызубрить наизусть! А по данному документу два восьмиметровых дальномера (находившихся ныне в полузаброшенном командном пункте) требовали для этой цели не менее литра чистейшего спирта еженедельно! А ведь на объекте присутствовала и иная оптика… Плюнув, тыловики предпочли откупиться малой кровью, всё равно ведь весь спирт они единолично выпить не смогли бы и при самом благоприятном стечении обстоятельств. «Да подавитесь вы своим ведром!» – примерно так можно было истолковать их резолюцию на очередном …дцатом по счёту рапорте капитана.

И эта вечная валюта сильно выручала.

Точились токарями на морзаводе нужные части, перематывались сгоревшие электромоторы и трансформаторы, откуда-то появлялись водопроводные трубы и столбы ограждения. Хитер русский человек! Особенно когда его ставят в безвыходное положение. Ну, это оно для какого-нибудь «цивилизованного европейца» безвыходное, а уж для нашего-то прапорщика… так, на один зуб!

– Петрович! – в дверях нарисовался силуэт Сокольникова. – Ты там как? Спровадил визитеров?

– Свалили… – отмахнулся капитан. – У меня и без них забот хватает!

– А я тебе новые притащил! – хохотнул неунывающий прапор.

– Вот, вылезут тебе твои шуточки когда-нибудь! – пригрозил командир батареи. – Опять людей куда-то выделять надобно? Так у меня, к сожалению, не стройбат и не учебка – лишних солдат нет!

– Да, нет… – не принял шутки гость. – Телефонограмма – всем командирам батарей прибыть на совещание в Особый отдел.

– Господи, а уж им-то от нас чего потребовалось? – искренне изумился Никитин. – Где мы – и где те особисты?! Что уж у нас-то здесь секретного нашлось? Сам знаешь, когда что-то здесь выяснить надобно – так проще в интернете посмотреть, быстрее будет однозначно! Ну, ракетчики – это ещё понимаю, но я-то там за каким рожном понадобился?

– А я знаю? – пожал плечами Сокольников. – Сказано – прибыть к шестнадцати ноль-ноль!

– Бред какой-то! – покачал головою капитан. – Ладно… с нас не убудет. Заодно, если вся эта бодяга ненадолго, авось и зампотыла отловлю… есть у меня к нему вопросы!

Но с надеждою «отловить» подполковника пришлось распрощаться почти сразу. Судя по тому, что совещание проводилось не просто в кабинете, а в классе оперативного управления, помещении, которое было неплохо защищено от всех видов прослушки, на быстрое его окончание рассчитывать не приходилось. При входе всем предложили сдать дежурному офицеру мобильные телефоны и прочую электронику. Таких мер предосторожности капитан не помнил уже давно.

Совещание проводил заместитель главного «молчи-молчи» подполковник Ларионов. И прислушиваясь к его уже порядком охрипшему и уставшему голосу, Никитин сделал вывод о том, что они сегодня уже не первые посетители данного помещения. А были здесь почти все командиры береговых батарей, как ракетных – так и подвижных артиллерийских. Видел он эти жутковатые самоходки шестидюймового калибра – впечатлило!

– Буду краток, товарищи офицеры, – обвёл он всех собравшихся внимательным взглядом. – В Средиземном море потоплен американский ракетный крейсер «Геттисберг».

Фигасе…

Капитан помнил фотографии этого сундукообразного корабля. Ни разу, между прочим, не прогулочная яхта!

– Потоплен? – переспросил кто-то из ракетчиков. – Не авария, не пожар?

– Нет, – мотнул головой особист. – Если, конечно, радиограмма «Обстрелян, веду бой» не является признаком нападения… можно, конечно, считать это и аварией.

В классе наступила тишина. Утопить современный ракетный крейсер? И сама по себе задачка непростая, так ведь и последствия будут – к бабке не ходи! Ясен пень, что Штаты этого просто так не оставят. Ответка будет скорой и весьма суровой. Но у кого же это крыша съехала до такой степени?

– Мы не знаем, – предвосхищая общий вопрос, ответил Ларионов. – Никаких заявлений никто пока не делал, а американцы хранят молчание. Обстоятельства боя толком неизвестны. Знаем только одно – крейсер пошёл на дно за семь минут.

Семь минут?

Современный ракетный крейсер?

Да, ну… сказки…

Впрочем, кто-кто, а подполковник на сказочника походил менее всего.

– В свете этих событий, товарищи, командование приняло меры к максимально возможному усилению бдительности. Мы не можем исключать никаких провокаций! Сами понимаете, не дети, небось – любой выстрел с берега по чужому кораблю…

Есть пресловутый «казус белли», то есть повод к войне.

Дураков тут не имелось, и лишние вопросы никто не задавал.

– Поэтому, товарищи офицеры, прошу вас прямо здесь и сейчас изложить свои соображения по усилению охраны ваших батарей. Если есть потребность в дополнительных силах и средствах – они будут вам выделены сегодня же. Любое проникновение посторонних на объекты – под любым видом и предлогом – запрещается категорически! Только по прямому приказу командования в каждом конкретном случае! Указанные меры безопасности введены по всем объектам армии и флота впредь до особого распоряжения! А сейчас офицеры особого отдела готовы выслушать ваши соображения.

В дверях появилась группа особистов.

Никитину достался молодой старший лейтенант.

– Кононенко Петр Вадимович – закреплён за вашим районом, товарищ капитан, – протянул руку в приветствии особист.

– За нашим? Ну, тогда, кроме узла связи, у вас ничего больше и не будет.

– Я тут человек новый, – смущенно улыбнулся собеседник. – Только вчера прибыл, даже дела принять не успел – и вот… А вы разве с узла связи, товарищ капитан? Связистов же не вызывали ещё…

– Нет, я с башенной батареи, видели, небось, фото у входа? Так это мои пушки и есть…

– Вот как? Серьезное, должно быть, сооружение…

– В иные времена там целый батальон стоял, – усмехнулся Никитин.

– А сейчас?

– Восемнадцать человек, включая офицеров.

– Так всё автоматизировано? – удивился Кононенко.

– Угу… – печально улыбнулся капитан. – Аппаратура ещё с 70-х годов стоит! Как новенькая!

Старший лейтенант озадаченно повертел в руках авторучку.

– Э-м-м… ну… У вас ведь есть какие-то потребности?

– Проще сказать – чего у меня нет!

– Но ведь вы слышали приказ! Один выстрел…

– И я до конца жизни буду работать стекольщиком – вставлять стекла по всей округе, – невесело пошутил Никитин. – Да не волнуйтесь вы так! На батарее из всего стреляющего только табельное оружие солдат и офицеров. Снаряды давно сданы на склады, зенитные орудия приведены в нерабочее состояние – сняты замки… Не из чего стрелять!

– А охрана?

– Сами и караулим – один часовой днем и один ночью. Все ведь под землей, только входы и охраняем. Ну и в казарме дневальный сидит, как и положено. Со штыком – согласно устава.

– Как так? – удивился особист. – У вас же там три пушки охренительного калибра!

– Шесть. Это на фото одна башня, а вообще-то их две. И калибр, да, немаленький – 305-мм!

– Обождите, товарищ капитан! – приподнялся с место собеседник. – Я генералу доложу!

– Да хоть маршалу, – пожал плечами командир батареи. – Если тут собрать только те рапорта, что я за последний год писал, – стены можно будет оклеить в два слоя! Докладывайте, конечно, у вас служба такая…

Особист куда-то унесся, а Никитин вышел во двор и присел на лавочку. Жарко…

Однако же, кто это отыскался в Cредиземноморье такой безбашенный?

Переть буром на не самый слабый корабль крайне обидчивой страны? Да ещё и в такое время? Это ж надо совсем головы не иметь! Американцы и так крайне болезненно воспринимали в последнее время любой щелчок по носу, а уж во всём, что касалось их флота, – так и вовсе! За меньший фокус развязали войну со Вьетнамом! Правда, там они и сами не слишком красиво в этом инциденте выглядели… но официальный-то повод был преподнесён именно таким образом!

– Товарищ капитан! – на крыльце показался давешний особист. – Вот вы где! А я уж вас ищу, ищу… пойдёмте скорее, вас генерал видеть хочет!

Генерал-особист? Да что тут такое происходит, наконец?!

– Генерал-лейтенант Коробов вас ждёт! – встал с места худощавый лейтенант. – Товарищи, вам придется немного обождать!

Сидевшие вдоль стен офицеры проводили Никитина удивлёнными взглядами. Что такое вдруг стряслось, если приехавший из самой Москвы генерал вдруг срочно затребовал к себе именно этого капитана?

Обычный кабинет, Т-образный стол для совещаний, во главе которого сейчас сидел хмурый дядька с погонами генерал-лейтенанта. Никитину никогда раньше не приходилось здесь бывать, в кабинет к главному «молчи-молчи» повода попадать как-то вот не случилось.

– Товарищ генерал-лейтенант, капитан Никитин по вашему… – вскинув руку к козырьку, начал командир батареи.

– Садитесь, капитан! – оборвал его столичный гость. – Это правда?

– Простите, товарищ генерал-лейтенант, что именно?

– То, что батарея находится в небоеспособном состоянии?

– В условно-боевом…

– Прекратите! – отмахнулся генерал. – Стрелять ваши пушки могут или нет?

– Могут.

– Так в чём тогда дело? – сурово взглянул на особиста столичный гость. – Что вы мне тогда тут голову морочите?!

– Простите, товарищ генерал-лейтенант, но это возможно лишь при наличии боезапаса – а его на батарее не имеется, – вступился за Кононенко капитан. Чем-то этот парень был ему симпатичен…

– А где он?

– Сдан на склад.

– Когда это?! Кто приказал?!

– Да уж лет пятнадцать как сдан, товарищ генерал-лейтенант… – развел руками Никитин. – Ещё при хохлах… Тогда другой командир батареи был, тот давно в запасе уже.

– Ага… – остывая, пробормотал генерал. – Ну, раз так… и где этот боезапас сейчас?

– Там и лежит – на складе. Частью в Сухарной балке, частью ещё где-то… нам не докладывали.

Столичный гость что-то записал в блокноте. Слегка повеселел.

– Ладно, этот вопрос мы решим… что ещё?

– В смысле, товарищ генерал-лейтенант?

– Ну, что там у вас ещё полагается? Личный состав, оборудование… я не артиллерист, так что не стесняйтесь, излагайте всё подробно.

Командир батареи поправил внезапно ставший тесным воротник форменной рубашки.

– Ну… стрелять мы в принципе можем, конечно… но…

– Что?!

– Гарнизон одной башни, товарищ генерал-лейтенант, составляет… должен составлять более семидесяти человек. Это при условии работы на электродействии. А в наличии всего восемнадцать человек, включая меня. Надорвёмся! Из одной бы пушки пальнуть…

– То есть?

– Наш снаряд, товарищ генерал-лейтенант, весит около полутонны. А есть ещё и пороховые заряды! И все это добро необходимо извлечь со стеллажей, скомплектовать, подготовить, загрузить в зарядники и поднять на высоту почти пятиэтажного дома! Мы, разумеется, можем это и без электричества сделать, но тогда нужны люди у подъемников, чтобы вращать механизмы подачи вручную.

– Так, – столичный гость вышел из-за начальственного стола и уселся напротив артиллериста. Положил на стол блокнот.

– Вы, капитан, когда что-то поясняете, будьте любезны мне это и нарисовать заодно, если попрошу, хорошо?

– Так точно, товарищ генерал-лейтенант, нарисую.

На листе блокнота Никитин быстро изобразил башню и подбашенное отделение. Нарисовал и схему подачи снарядов.

– Ну, вот, так гораздо понятнее… – вгляделся в рисунок Коробов. – А электродействие почему не работает?

– Первая причина – нет в достаточном количестве электромоторов. На каждую башню их требуется по семнадцать штук, в наличии же всего одиннадцать на одной и четырнадцать на второй. Новых нам не отгружают уже третий год… Вторая причина – не вписываемся в лимит энергопотребления, слишком большая нагрузка на сеть. Нам столько не дают…

– Кто не даёт?

– Город, кто ж ещё? – пожал плечами капитан. – Лимит…

– Так! – побагровел генерал. – Ладно! Но у вас ведь, насколько мне не изменяет память, есть и своя электростанция? Дизель-генератор?

– Даже два, товарищ генерал-лейтенант! Выпуска аж 1953 года! И с той поры у них был всего один капремонт! Двадцать лет назад. Часа три-четыре, они, разумеется, проработают, а вот дальше… я бы загадывать не стал.

– И вы хотите сказать, что запчастей на них тоже нет? – устало спросил столичный гость.

– На наших складах? Точно нет!

– А где есть? – ухватился за интонацию Коробов.

– Да рядом… в краеведческом музее, там такой же стоит – даже и работает по слухам!

Взгляд из-под генеральских бровей в сторону старшего лейтенанта – тот тотчас же кивнул. Так, похоже, что не придется Сокольникову спирт из закромов доставать! И совесть чиста, что тоже немаловажно!

– Вы мне вот что скажите, капитан… – постучал по столу авторучкой Коробов. – Ваши пушки ведь могут стрелять прямой наводкой, даже и без радиолокаторов, так?

– Разумеется. У нас свои дальномеры имеются. Даже и без центрального поста можем, в каждой башне есть свой прицел, но это, сами понимаете, существенно снижает точность ведения огня.

– И как быстро?

– Два выстрела в минуту – при условии работы электрооборудования.

– А пушек у вас шесть… – о чём-то задумался генерал. – Угу… Пробные стрельбы когда в последний раз проводились?

– Штатным снарядом, товарищ генерал-лейтенант? Я ещё в детский сад, наверное, тогда ходил…

– Не понял?! – насторожился тот.

– Если в этом помещении, товарищ генерал-лейтенант, пальнуть… ну, скажем, из двустволки – даже из одного ствола, пусть и холостым зарядом, то стекла повылетают на хр… в общем, не будет их. Так, в патроне двенадцатого калибра всего два с половиной грамма пороха! А у меня в одном только полузаряде шестьдесят шесть килограммов! И таких полузарядов – два на один выстрел. Это сколько же стекол нам вставлять придется? Ближайшая дача – так и вовсе в двух сотнях метров от башен расположена! Только из 45-миллиметрового вкладного стволика да и то после долгих согласований…

Коробов только зубами скрипнул. Но промолчал, ничего на этот раз не сказав. Задумался, что-то подсчитывая в уме.

– Вот что, капитан… Прямо сейчас, никуда не отходя, составите список всех необходимых мероприятий, потребных для приведения батареи в полную боевую готовность. Старший лейтенант Кононенко вам поможет. После чего вы с ним отправляетесь на батарею. Все увольнения и отпуска личному составу отменить! Приказом по гарнизону вы переводитесь на казарменное положение. Впредь до особого распоряжения! К вам прибудет капитан первого ранга Михайлов – он будет направлять и координировать все ваши дальнейшие действия. Вопросы?

– Никак нет, товарищ генерал-лейтенант! – встал из-за стола капитан.

– Вот и хорошо. Товарищ Кононенко временно прикрепляется к вашей батарее. Для решения вопросов, проходящих по линии Особого отдела. Можете быть свободны, товарищи офицеры!

Прибыв на батарею, капитан встретил прямо у ворот Сокольникова. Тот, помахивая в воздухе сумкой, как раз собирался домой – на часах было уже больше половины восьмого вечера.

– Петрович! Ну, ты, блин, даешь! На пару часов уехать собирался…

– Вернулся, как видишь… А вот ты куда намылился?

– Домой. Куда ж ещё? А что, есть предложения?

– Да ещё какие! Приказом по гарнизону мы все переведены на казарменное положение!

– Опа… – поперхнулся прапорщик. – Что, прям сейчас? А я тут, понимаешь… Слушай, а с завтрашнего дня – никак?

– Я вас познакомить забыл, – усмехнулся капитан. – Прошу любить и жаловать – старший лейтенант Кононенко! Особый отдел! Прикомандирован к нам. Как надолго – Бог весть… Так что озаботься для него койкой и кормежкой!

– Вот даже так сразу? Здрасьте, мы из Питера, так сказать? М-м-да… нет в жизни счастья! Пойдемте, товарищ старший лейтенант, покажу вам наши «хоромы»…

Если капитан полагал события сегодняшнего дня завершёнными, то его и здесь ожидал немалый облом! Стоило только засесть в кабинете для того, чтобы не торопясь обдумать сложившуюся ситуацию, как зазвонил телефон дежурного.

– Да?

– Товарищ капитан! Тут к нам приехали…

И верно – отворяй ворота!

Занимая всю площадку перед воротами, рычали моторами грузовики. А внизу невидимые пока за домами чем-то лязгали ещё какие-то агрегаты.

А у ворот стояло несколько человек в полном боевом облачении. Даже и с оружием!

– Капитан Никитин? – осведомился самый медведеобразный из них. – Будем знакомы, майор Снежный, спецназ внутренних войск. Прибыл сюда для организации охраны объекта. Вот приказ.

Разорвав конверт, капитан пробежал глазами текст. Всё так, но…

– Это распоряжение командующего, – возник рядом с ним особист. – Всё правильно, мне уже тоже позвонили. Здравия желаю, товарищ майор!

– А вы, как я понимаю, старший лейтенант Кононенко? Особый отдел? – поинтересовался вэвэшник.

– Так точно!

– Для вас тоже кое-что есть, – вытащил из своей полевой сумки ещё один конверт майор. – Вот, прошу! На конверте распишитесь, укажите дату и время. А то потом ваши же коллеги меня с сапогами сожрут…

Спокойно посидеть и подумать Никитину так и не удалось. Всех прибывших надо было где-то разместить, устроить, палатки поставить наконец – это ж почти две сотни человек! Благополучно спихнув большую часть забот на Сокольникова, пришлось-таки идти показывать майору и особисту весь сложный комплекс подземных сооружений.

Итогом этого стало то, что едва поднявшись наверх, майор тотчас же затребовал себе в подкрепление целую роту.

– У меня тут всего двести человек! И шесть единиц брони! А охранять и оборонять приказано объект с периметром около двух километров! В сложных условиях местности. Да здесь только часовых зараз выставлять по полтора десятка надобно! – рычал он в трубку телефона.

Впрочем, прекратив разговор, он вполне дружелюбно усмехнулся и продолжил уже совершенно нормальным голосом.

– Иначе там никого не проймешь! Проси десять – дадут два! И, говоришь, всё это хозяйство у тебя охранял один часовой, так, что ли, капитан?

Никитин теперь и сам с трудом в это верил…

Улучив момент, он поймал за рукав пробегавшего мимо прапорщика.

– Слышь, Михаил, тут такое дело… Словом, доставай свой спиртозапас – и чтобы к утру оба дальномера блестели, как причиндалы у нашего гарнизонного кота!

Сокольников только рот открыл…

– Так это… ночь впереди! Чего я там разгляжу?

– А утром, уж поверь, некогда будет разглядывать! Словом, бери свою гвардию – и топайте на КП! Майора я предупрежу, а то его головорезы уже и туда намылились.

Утро началось с того, что у ворот нарисовался ещё один персонаж. Этого капитан знал, лейтенант Фадеев из службы тыла. Ведал боепитанием батареи.

– Доброго утра труженикам невиданного фронта! – поприветствовал его Никитин, подходя к воротам.

За ночь вэвэшники соорудили там вполне серьезные укрепления, из амбразур которых хмуро смотрели на дорогу стволы пулеметов. Прогуливавшийся около ворот тыловик с удивлением их теперь разглядывал.

– Здравия желаю! – откликнулся он. Парень это был вообще-то неплохой, всё положенное всегда выдавал вовремя. И причин смотреть на него косо батарейцы не имели.

– Какими судьбами к нам? – поинтересовался капитан, делая знак охране пропустить гостя.

– Так я не один, вон, со мною там и железнодорожник ещё прибыл! – махнул рукою тыловик, подзывая от машины ещё одного гостя. – Вам приказано боезапас подвезти, ему ветку проверить необходимо. Сто лет по ней никто не ездил… А охрана не пускает!

– А телефон зачем? – удивился командир батареи. – Впрочем, у них приказ такой… всё правильно. Без меня и не пропустят никого. Пойдёмте…

Осмотр много времени не отнял. Все пути были в исправности, проблем не имелось никаких.

Кроме одной – вплотную к путям, чуть не касаясь шпал, возвышался капитальный кирпичный забор. Никакой вагон, да что там – даже дрезина, пройти здесь не могла.

– Э-э-э… – почесал в затылке железнодорожник. – Здесь ничего не пройдёт!

– Это что за писопень?! – без экивоков вопросил Снежный, который тоже сопровождал гостей по территории.

– Это, с вашего позволения, не писопень, как вы изволите выражаться, а забор! – веско ответствовал Никитин.

– Вижу, что не Пизанская башня! И какой умник тут его построил?

– Сие сооружение ограждает от нескромных взглядов участок господина Халецкого.

– Кто это? – не понял юмора вэвэшник.

– При президенте Ющенко сей выдающийся деятель был депутатом Верховной Рады. Вот и оттяпал себе немалый кусок земли, тотчас же огородив его фортификационными сооружениями.

– Так где теперь тот президент! – махнул рукой майор. – И страна-то, прости Господи, в жопе полной, а уж эта самая Рада…

– Но на данном заборе, как видите, это никак не сказалось. На моей памяти идет уже девятый суд… и всё по данному вопросу.

– Ладно! – успокоившись, сказал Снежный. – Так вам, говорите, этот забор мешает? – И он вопросительно уставился на обоих утренних гостей.

– Ну… не вручную же здесь вагоны разгружать? – пожал плечами железнодорожник. – Место для этого совершенно неприспособленное!

– А где такое место имеется? – поинтересовался майор.

– Так вон оно! На батарее! – махнул рукой лейтенант-тыловик.

– Понял! – кивнул вэвэшник. – Имеем налицо препятствие нормальному функционированию объекта. Что и требовалось доказать…

Он снял с пояса радиостанцию и сказал туда несколько слов. Прошло некоторое время, и где-то в стороне взревел двигатель. Ещё пара минут, и из-за пригорка показался танк!

– Это ночью подогнали! – самодовольно сказал майор. – Ценят тебя, капитан! Вон какой агрегат прислали!

Подбежав к танку, который остановился неподалеку, майор что-то пояснил механику-водителю, который выглядывал из открытого люка.

Тот кивнул, нырнул под броню, и крышка люка, повернувшись на оси, встала на место. Взвыл электромотор, развернулась назад башня.

Рев движка стал громче, и стальная машина, неожиданно легко тронувшись с места, поперла прямо на забор.

Возможно, тот мог устоять и перед ещё несколькими судебными решениями, никто и не спорит. Но вот против танка… тут никаких шансов даже в принципе не имелось!

Надо отдать должное мастерству механика-водителя – машиной он управлял виртуозно! Разогнавшись, танк перед самым углом забора притормозил так, что огромная стальная махина почти нежно «клюнула» стену своим носом.

Тем не менее, силы этого «нежного» клевка оказалось вполне достаточно для того, чтобы по всей поверхности забора в месте удара зазмеились трещины. С грохотом обвалилась первая секция, начали выпадать кирпичи из остальных. Танк чуть дернулся вбок – и бортом толкнул забор, выходящий в сторону путей. Затрещав, начали обваливаться кирпичи, забор начал расползаться на глазах.

Доворот, новый толчок – посыпалась секция справа. Стальная громадина двигалась совсем по чуть-чуть, но каждое её продвижение сопровождалось грохотом и стуком осыпающихся кирпичей.

Это строить чего-нибудь долго, а вот крушить…

Не прошло и двадцати минут, как на место основательного сооружения громоздились груды кирпича – и никакого следа от солидной постройки.

– Хм, а ведь грозился – танком не свернуть! – усмехнулся капитан. – Не рассчитал, видать…

От видневшегося в глубине участка белого дома несся во весь опор всадник. Красивый вороной конь, подчиняясь воле хозяина, сделал «свечку», замолотив в воздухе копытами так, что комья земли полетели на стоявших офицеров. Все, кроме майора попятились назад, а тот оценивающе прищелкнул языком, выражая своё восхищение мастерством всадника. На землю ловко, не касаясь ногами стремян, спрыгнул человек в костюме для верховой езды.

– Ты совсем рехнулся, капитан! – заорал всадник во всё горло. – Ты что себе позволяешь?! Совсем охренел?!!!

– Это кто таков? – не оборачиваясь к Никитину, поинтересовался вэвэшник.

– Господин бывший депутат собственной персоной!

– Ага! – Снежный смерил всадника взглядом.

Впрочем, на хозяина участка это никак не повлияло – орать он не перестал.

– Да, ты у меня до конца своей вонючей жизни из судов теперь не вылезешь! Каждый кирпичик собственноручно зубною щеткой от пыли станешь очищать! Чтоб прямо щас всё восстановили! Я до вашего командующего дойду! Иначе завтра же ты отсель вылетишь!

Сплюнув под ноги офицерам, всадник повернулся и схватил коня за повод.

– Стоять… – негромко произнёс майор, да так, что по коже у Никитина аж мурашки пошли. Умеют же некоторые! Капитан такими талантами не обладал и всю жизнь искренне завидовал тем, что мог выражаться столь убедительно.

Подействовало это и на Халецкого, он замер.

Впрочем, ненадолго – привычное чувство вседозволенности и безнаказанности взяло верх.

– Это ты мне?! – вспыхнул он. – Да ты, что за фрукт такой тут выискался? Охота этому раздолбаю помочь?!

– Вы телевизор-то смотрите? – поинтересовался в ответ вэвэшник.

– Чего?!

– Ещё одна жертва интернета… – сокрушенно покачал головою Снежный. – Про радио в таком разе и не спрашиваю…

– Да ты оху… – осекся Халецкий, натолкнувшись взором на холодный взгляд собеседника.

– Интернет, чтоб вы знали, не только для просматривания биржевых сводок придуман! И по телевизору смотрят не только идиотские ток-шоу и интервью с пидорасами, выдающими себя за серьезных экспертов во всех областях человеческого знания! – назидательно поднял палец вверх майор.

– И что? – не понимал ничего бывший депутат. – Ну, есть у меня телевизор – и при чём тут это?

– Если бы вы использовали данный аппарат по прямому назначению – для получения информации, а не для разглядывания сисек очередной порномодели, то знали бы, что с ноля часов сегодняшнего дня в городе и окрестностях объявлено военное положение! – любезно проинформировал собеседника вэвэшник.

– Ну и хрен с ним, с этим положением, забор-то здесь при чём?! – кипятился дальше Халецкий.

– А то, друг мой ситный, что в данном случае несколько ограничены некоторые права отдельных граждан! А вот права и возможности некоторых, особо оговоренных, организаций напротив существенно расширены. Иными словами, за препятствование деятельности военного объекта можно нехило огрести прямо щас!

Майор обернулся к офицерам, с интересом прислушивавшимся к диалогу.

– Что скажет наш железнодорожный бог? Где тут проходит граница полосы отчуждения?

– А вон, прямо по краю бассейна и проходит! – ткнул рукою упомянутый специалист.

– Угу! А граница объекта где у нас заканчивается? – обратился Снежный к командиру батареи.

– Конюшню видите? Так вот, она стоит уже на нашей земле. Вон там, где дальний угол, граница раньше и проходила.

– Ясненько! – кивнул майор. – Эй, ущербный! Не просек ещё?

– Да вы как смеете ко мне обращаться подобным образом?!! – вскипел бывший депутат. – Потрудитесь встать, как положено!

– Это перед тобой, ушлёпок, я тянуться должен, что ли? – зловещим тоном поинтересовался вэвэшник.

И Халецкий резко осекся – в голосе собеседника явственно лязгнул металл…

– Лейтенант, когда ждать поезд?

– Через два часа закончат погрузку, товарищ майор! – ответствовал тыловик.

– Так вот, господин бывший… – серые глаза Снежного ощупали фигуру всадника. – Через два часа весь этот мусор должен лежать в пятидесяти метрах от путей! Вон там!

Халецкий только рот раскрыл.

– А через два с половиной часа, если тут будет лежать хоть маленький камушек, я подгоню бульдозер, и весь мусор сброшу прямо в бассейн!

Майор ухватил собеседника за пуговицу.

– И вот что я тебе ещё скажу… Если хоть один мой сержант-пулеметчик пожалуется на то, что конюшня закрывает ему сектор обстрела, танк придёт ещё раз! Понял? – Снежный был абсолютно спокоен и невозмутим, чего нельзя было сказать о его собеседнике – того колотило совершенно не по-детски.

– Да… я… но как мы всё тут уберём?!

– Ручками, родной! Лопаты тоже очень хорошо этому способствуют… А вот таджико-узбеков нанять не выйдет – по причине их временного отсутствия в городе! Да и вообще… нефиг тут делать посторонним! Ещё сопрут чего… лучше уж свои шаромыжники… проверенные! Такие, как ты и твоё семейство! Заодно и похудеете, с фитнесом в ближайшее время ожидается некоторый напряг…

На обратном пути капитан тронул медведеобразного майора за рукав.

– Слушай, а с этим… с военным положением… Ты серьёзно?

– Куда ж серьезнее-то? Нам так ещё пару дней назад на это толсто эдак намекнули! А как приказ пришел, так и готовить, в общем-то, ничего не пришлось. В смысле – нам не пришлось, а так-то по городу повсюду дым коромыслом стоит! Это мы народ своеобразный… и в обычное-то время чудим – мама не горюй!

– А что ж тогда нам ничего не сообщили?

– Ну, так у вас, надо думать, и свои штатные юмористы имеются, у них тоже свои резоны могут быть. Не переживай, на моей памяти ещё ни один серьёзный кирпич своего адресата не миновал!

Нечего сказать, обнадежил!

Вернувшись на батарею, Никитин собрал личный состав и в кратких, но весьма энергичных выражениях его «обрадовал». Не сказать, чтобы это вызвало немыслимый энтузиазм, но и упадка настроения не последовало. Надо – значит, надо. Вот придёт приказ, тогда и будем посмотреть…

А пока, в ожидании подвоза боеприпасов, ещё раз проверили подпотолочные тележки, смонтировали на своём месте недостающую часть рельса, которая выходила наружу, – и стали ждать.

Все, кроме Сокольникова с его командой. Эти забежали на батарею только перекусить, матерно помянув неведомое начальство и всевозможных умников. И быстро ускакали назад – к дальномерам. Разумеется, там ничего паутиной не заросло – прапорщик не был настолько непредусмотрительным. Но одно дело – наводить косметический лоск, и совсем другое – готовить это хозяйство к боевому использованию. А вот тут проблем хватало! Проверить и прозвонить все связные и управленческие цепи, произвести калибровку… да мало ли ещё забот? Вот и выглядел обычно жизнерадостный прапорщик мрачно и на шутки и подколки не отвечал – не до того!

Впрочем, народ его не особо и напрягал, хватало и своих забот. Пришлось поставить в общий строй и солдат Снежного, против чего он, кстати, и не возражал. Разбив солдат на десятки, капитан назначил в каждый кого-то из своих бойцов. И те сразу же приступили к инструктажу – чего хватать, куда цеплять и как перемещать. Слава Богу, система подачи боеприпасов, разработанная ещё в незапамятные времена, особой сложностью не отличалась и тогда. А уж современные солдаты схватывали все тонкости достаточно быстро. Погоняв по подпотолочным рельсам тележку с учебным снарядом, народ воодушевился и стал ждать прибытия поезда.

За всеми заботами и хлопотами командир батареи и не заметил, как пролетело время. И только гудок прибывшего тепловоза оторвал его от очередного инструктажа.

– Восемьдесят два снаряда и двести сорок полузарядов – примите и распишитесь! – спрыгнул на бетон погрузочной площадки Фадеев. – Остальное готовят к погрузке. Как эти вагоны вернём, так и грузить начнут. Но раньше вечера не ждите, процесс это не быстрый…

И закипело…

Поскольку Сокольников так и не возвратился ещё с командного пункта, Никитин запряг и последнего своего офицера лейтенанта Иконникова. Здраво рассудив, что тренировка расчета (увы, пока только одного, да и то неполного) это хорошо, но если нечем будет стрелять, то толку-то с неё?

Влез в общую работу и особист. Понаблюдав за его попытками присутствовать сразу и везде, капитан в приказном порядке загнал Кононенко в артпогреб.

– И не спорьте, товарищ старший лейтенант! По инструкции, руководить погрузкой снарядов на стеллажи должен офицер! Ну и что такого, что вы не артиллерист? Вы прикомандированы к батарее, стало быть, входите в число её офицеров. И кому, как не представителю особого отдела, контролировать столь важный для боеспособности объекта процесс?

Вот и прописался особист около стеллажей. Впрочем, быстро освоившись на этом посту, он ухитрялся не сидеть на месте и там.

Сначала Никитин распорядился загрузить артпогреба башни номер один – по двадцать снарядов в каждый. Потом снарядохранилища башни номер два. А уж после этого приступать к загрузке полузарядов – они весили меньше. Ведь перетаскав почти вручную сорок тонн, народ, естественно, устанет. Так что пусть потом ворочают уже менее тяжелые картузы, это всё-таки полегче.

И опять вызов к воротам, кого-то там ещё черти принесли.

Принесли сии деятели целого капитана первого ранга – и как только не надорвались? Мужик был весь из себя крепкий и немаленький.

Мысленно посочувствовав чертям, Никитин поинтересовался у гостя целью его прибытия.

– Капитан первого ранга Михайлов! Вас должны были предупредить о моем прибытии. Вот и предписание… – протянул гость пакет.

Всё верно, документ подтверждал полномочия визитера. С немалым облегчением капитан воспринял появление каперанга – теперь-то всё встанет на свои места!

– Где мы можем переговорить, капитан? – поинтересовался гость.

– Можно на батарее… только там сейчас суматоха – снаряды грузим. А коридоры у нас там не дюже широкие… да и шумно внизу сейчас. Можно у меня в кабинете. Только там места немного.

– Ничего, мне лекцию не читать, большая аудитория не требуется.

2

Осмотрев кабинет капитана, каперанг только плечами пожал – небогато! Ну, что есть – то есть.

Заняв место командира батареи за столом, гость вытащил из опечатанного портфеля (!) ноутбук. Хороший такой – в тактическом исполнении! Хоть молотком его лупи.

– Итак, капитан, тебя, кстати, как звать-величать?

– Андрей Петрович.

– Ну, тогда – будем знакомы! – протянул руку моряк. – Олег Васильевич я. А фамилию ты знаешь.

Подмигнул экран ноутбука, Михайлов что-то быстро отстучал на клавиатуре. Наверное, вводил пароль.

– Итак, капитан, в течение ближайшего времени сюда прибудет подкрепление. Десятка полтора офицеров и около ста человек личного состава. Артиллеристы! Что немаловажно – с боевым опытом.

– И на каких системах, товарищ капитан первого ранга? – поинтересовался Никитин.

– В основном «Гиацинт».

Тоже вполне достойная машинка. Но…

– Но это ведь не наши пушки, товарищ капитан первого ранга! Понятно, что теоретически они все на один лад – так то, чисто теоретически…

– Удалось уговорить Хамраева и Тяжельникова – они прибудут завтра.

Последние два офицера, которые стреляли ещё боевыми снарядами. Так им и лет-то уже…

– Хамраева? Ох, и тяжелый же он мужик… неуживчивый! Был у нас тут на празднике в прошлом году, так столько всего командованию наговорил… м-м-да…

– За дело хоть наговорил?

– А то ж! Сами же, поди, всё знаете…

– Ну, Хамраев, в первую очередь, всё-таки офицер, а не просто неуживчивый мужик. И просьбу воспринял правильно, ведь призвать-то его уже нельзя! Возраст. Да и Тяжельников тоже уже в годах…

– В годах?! Да им обоим уже за семьдесят!

– Все ваши заявки на оборудование удовлетворены – получите требуемое уже сегодня. Группа мастеров с морзавода прибудет через час – монтаж оборудования начнем немедленно, по мере поступления запчастей. Таким образом, к концу недели мы рассчитываем довести численность личного состава батареи до штатной и закончить необходимый ремонт. На складах имеется четыреста восемьдесят один снаряд – они все будут сюда доставлены.

Здорово, конечно… но зачем?

– У вас вопросы ещё есть?

– Есть, товарищ капитан первого ранга. Зачем всё это? Что случилось, почему введено военное положение? Мы с кем-то собираемся воевать? И отчего именно наша батарея? Мы ведь не самое современное оружие флота!

Каперанг щелкнул клавишами ноутбука.

– Смотри…

На экране появился темно-серый угловатый силуэт. Немаленьких размеров хреновина, нечего сказать! Метров пятьсот… Тяжелый даже на вид, агрегат неторопливо перемещался по поверхности воды… Воды? А кильватерный след где?

– Ну и утюг!

– Почти в точку попал! – усмехнулся Михайлов. – У нас он проходит как объект «Наковальня».

– Что это такое, товарищ капитан первого ранга?

– А мы не знаем…

Интересный у них подход, однако!

А на экране разворачивалось некое действие. Приглядевшись, Никитин рассмотрел в углу знакомый по картинкам и интернету силуэт – тот самый «Геттисберг». Ну да, за перемещениями таких вот, с позволения сказать, «корабликов» наша разведка всегда следила очень внимательно. Вот, значит, откуда дровишки… смотрели за одним, а поймали ещё и другого.

А вот дальше… капитан так стиснул подлокотники кресла, что они аж скрипнули!

– Да-да… – не глядя на него, произнес каперанг. – На меня это тоже подействовало аналогичным образом…

Крейсер отнюдь не напоминал прогулочный катер! Но, наблюдая за происходящим, можно было прийти именно к такому выводу.

– Капитаном «Геттисберга» был неплохой моряк, специалист своего дела. И уж кто-кто, а он-то к паркетным хлюпикам не относился точно! Крейсер выпустил восемь ракет, задействовал все РБУ, открыл огонь из всего, что только могло стрелять. Результаты вы и сами видеть можете.

Угу…

Никитин их видел. Точнее, наблюдал полное отсутствие таковых. Никакого вреда противнику крейсер нанести не сумел.

– Некоторые ракеты пропали бесследно. Две взорвались в воздухе, едва сойдя с направляющих. А одна ушла за полтораста километров и долбанула какой-то греческий сухогруз. Всё, что было выпущено из РБУ, взорвалось, не дойдя до цели. «Вулкан-Фаланкс» вообще отработал безрезультатно. Единственное, что хоть как-то смогло дойти до цели, – так это снаряды 127-мм. Но и то… эффект оказался непонятным.

– Как он это делает?

– А черт его знает! Увести от цели ракеты… ну, положим, мы тоже так можем. Вот, правда, закинуть её с такой точностью… – Михайлов с сомнением покачал головой. – Это вряд ли. Но как он ухитряется подрывать НУРСы?!

– Да и снаряды его не берут…

– А вот это не совсем так! Берут! Только не все. На этой фиговине есть какая-то защита, которая останавливает снаряды менее определённого веса и скорости. При проходе Босфора по нему открыли огонь береговые батареи 155-мм. И это злодею пришлось сильно не по вкусу – он даже скорость сбавил.

– Зачем? – удивился капитан. – Наоборот, надо было быстрее выходить из зоны обстрела!

– Для того чтобы перепахать землю на огневых на метр в глубину. Наш друг сильно злопамятен и обидчив.

– Чем он стреляет?

– Снаряды калибра 200-мм. Конической формы, похожие на наши. Пока мы знаем, что они у него есть двух видов. Обычные болванки весом около ста пятидесяти килограммов и разрывные. Тут не всё пока ясно. Наши ученые говорят, что они изготовлены из предварительно напряженного металла и при попадании в цель раскалываются. На куски весом до нескольких кило и прочую мелочь. Но разносят всё вокруг ничуть не хуже наших фугасов.

– Такое возможно? – с сомнением посмотрел на гостя капитан.

– Черт его знает… Теоретически – да. А вот на практике такой фокус сотворить никто пока не может.

– Снаряды… У него есть пушки?

– Ну, не из рогатки же их запускают. Есть. Нарезные, со скоростью вылета снаряда около тысячи двухсот метров в секунду. Предвосхищая ваш вопрос, скажу – мы не знаем, как они работают.

– Жидкое метательное ВВ?

– Не исключено. Но ответа у нас нет. Достоверно можно сказать одно – он не любит, когда по нему стреляют большие пушки…

Командир батареи усмехнулся.

– Ну, было бы странно, если бы кто-то это полюбил. А другое оружие его не берет?

– Пробовали торпеды, его трижды атаковали подводные лодки. Безрезультатно, он движется над поверхностью воды. Нечто вроде экраноплана – но на очень небольших скоростях. Он вообще не очень-то скоростной.

– Воздушная подушка?

– Вы себе представляете, какой мощности тогда должны бы быть у него вентиляторы-нагнетатели? – наклонил голову набок каперанг.

– С трудом, откровенно говоря.

– Не только вы, мало кто себе это может представить. Короче, торпеды против него неэффективны, просто не достают. По той же причине бесполезны и минные заграждения. Ровно так же, как и любое ракетное оружие. Его атакуют практически непрерывно всеми доступными видами вооружения – толку мало. Пробовали даже бомбить – с аналогичным успехом. Более того, эта штука ещё и учится!

– То есть как?

– Последние два «Гарпуна» он не просто отбросил или сбил – забрал! Как-то ухитрился заглушить двигатели, после чего опустил ракеты на поверхность воды. Прошел над ними – и всё исчезло. Кстати говоря, это произошло удивительно вовремя – некоторые горячие головы уже предложили лупануть по объекту тактическим ядерным боеприпасом. Так что дарить ему ещё и ядерную боеголовку посчитали излишней роскошью.

Капитан сидел совершенно ошеломлённый. Нет, фантастику он время от времени почитывал, даже и сейчас у него на столе лежала очередная книжка в яркой обложке. Так что некоторые относительно фантастические вещи он воспринять мог – в разумных, разумеется, пределах. Но встретить такую штуку здесь? И сейчас?

Чушь… но вот же, на экране компьютера происходят абсолютно невероятные события! Здравый смысл, флегматично пожав плечами, стал собирать чемоданы.

– Да уж… раздразнили гостюшку!

– Никто его не дразнил, – откликнулся каперанг. – Объект открыл огонь первым без всякого повода с чьей-либо стороны. Он уничтожает любой корабль в радиусе досягаемости своих орудий.

– И как далеко он стреляет?

– Подтверждённая дистанция – двадцать километров. Дальше он пока не стрелял. С ним вообще трудно работать. Он виден только в оптическом диапазоне, да и то не слишком четко. Радиолокаторы его не замечают вообще, лазерный луч искажается и уходит куда-то в сторону. Так что, капитан, про лазерные дальномеры и радиолокационное наведение можете забыть. Только старая добрая оптика.

– И вы полагаете, что это может выйти?

– Вчера объект разгромил порт Поти. Он вообще последовательно уничтожает всё, что имеет отношение к флоту. Доки, верфи, эллинги – в куски расшибается всё! Так вот, пока он там увлечённо разносил в пыль портовую инфраструктуру, две батареи «Гиацинтов» заняли свои позиции.

– Откуда они у грузин? – удивился Никитин.

– А кто сказал, что это были грузины? – в свою очередь изумлённо поднял бровь каперанг.

– Но не наши же?!

– Наши, – наклонил голову в утверждающем жесте Михайлов.

– Но… ведь там же Грузия!

– И что?

– Ну да… – ошеломлённо пробормотал капитан.

– Более того, развертывание орудий прикрывали американские морские пехотинцы.

– Зачем ещё и они-то там понадобились?

– В двух случаях артбатареи были атакованы ещё и наземными силами.

Никитин растерянно промолчал.

– Так вот, – продолжил каперанг. – Четыре орудия успели сделать двенадцать выстрелов и добились трех попаданий. Корректировка огня велась передовыми постами, информацию передавали флажным семафором – радиосвязь «Наковальня» глушит любую. А с запасной позиции отстрелялись ещё и американские 155-мм самоходные пушки. У них темп стрельбы немного повыше, хотя с точностью попадания… они ведь били с закрытых позиций, без радиолокационного наведения… Подняли беспилотник, но он вполне, кстати, ожидаемо отрубился почти сразу. В общем они тоже попали пару раз.

– И?!

– И ничего. Нет, какие-то повреждения объект получил, это точно. Каждый раз, когда в него серьёзно прилетает, он останавливается, бросает всё и начинает долбить противника до полного уничтожения. И раз он остановился в этом случае, значит кто-то ему хорошенько влупил. Вот и сейчас он стал методично перепахивать своими болванками окрестные холмы…

Так!

Что-то он такое сказал… секундочку!

– Товарищ капитан первого ранга! Подождите-подождите… что вы сейчас сказали?! Он стал перепахивать окрестные холмы?

– Да.

– Зачем? Он, что, не засёк, откуда в него прилетело?

А вот тут уже запнулся и Михайлов.

– Нет, батареи-то он в итоге накрыл… хотя личный состав успели уже эвакуировать… Стоп! Обожди-ка капитан…

Каперанг полез в свой ноутбук и минут пять от него не отрывался. Озадаченно почесал подбородок и поднял взгляд на Никитина.

– Ну, капитан, ты даешь! А ведь и верно получается – нет у него никаких средств пеленгации! Он всегда в ответ бьёт! По вспышкам или ещё как, но по невидимой цели стреляет плохо. Вот по видимой – прямо снайпер! Как он американца-то тогда разобрал! За семь минут!

– А в Поти как дальше было?

– Он разбил две пушки на наших позициях. Потом перенес огонь на американцев – у тех хватило ума вылезти на прямую наводку. Два залпа – и местные сборщики металлолома радостно потирали руки. После первого же выстрела со стороны объекта расчеты дали деру, но убежать успели не все.

Так вот откуда у пополнения боевой опыт…

А дальше Никитину пришлось сидеть за каперанговским ноутом. Изучать материалы про пресловутый объект, рассматривать фотографии и видеозаписи. И – думать. Анализировать и представлять свои действия, когда на горизонте нарисуется зловещий силуэт. А в том, что это вскорости произойдёт, сомнений никаких не имелось. Зловещий «утюг» целенаправленно уничтожал все, что хоть как-то было связано с флотом. Хоть коммерческим, хоть военным. Помимо самих кораблей, он сносил с лица земли все постройки и сооружения, которые имели отношение к флоту и кораблестроению. Просматривалась за этим какая-то цель… только какая?

В Босфоре эта штука порезвилась от души, Поти, Батуми и много ещё где отметился этот незваный гость.

Нашлись в компе и материалы о наземных нападениях – таковые действительно имели место. Причем, участие в них принимали не какие-то там неведомые гости, а вполне себе реальные местные (или не совсем…) негодяи. Напрашивались серьезные сомнения в том, что все эти нападения явились простым совпадением. Причем, нападавшие не делали никакой разницы, кого валить. В одном случае подорвали турецкую береговую батарею, а в другом обстреляли из гранатометов колонну американских самоходных орудий. Результат в обоих случаях был одинаковым – пушки не стреляли вообще. А уж по какой именно причине…

И в том и в другом случае – артиллерия!

Не ракеты, не авиация – пушки. Значит ли это то, что именно подобное оружие представляло непосредственную угрозу для «Наковальни»? Другого вывода как-то вот не имелось…

Теперь капитан понимал причину появления Снежного с его бойцами – она была более чем серьёзной. Неделю назад батарею можно было взять отделением солдат! Несколько килограммов ВВ под установки – и хорош! Другое дело – сейчас! Солдаты Снежного врылись в землю, ощетинившись разнокалиберным оружием, и…

И что?

Этого достаточно?

Да, фиг там!

Один выстрел ПТУР по стволу – и пушка выведена из строя. А если нашлись те, кто обстрелял колонну самоходок на марше из гранатометов, то и ПТУР такие деятели отыщут без труда.

– Товарищ капитан первого ранга! Тут вот какие соображения имеются…

Артиллеристом Михайлов не был, но свою работу особиста знал на пять! Явившийся пред очи руководства вэвэшный майор, тотчас же был озадачен соответствующим образом и убыл исполнять приказание. А каперанг затребовал ему в поддержку целый полк!

– Отселить местное население в радиусе как минимум километра! – рычал он в телефонную трубку. – Как, зачем? А возможные потери от ответного огня уже не являются тому причиной? Что значит не станет стрелять? Сильно он в Поти изворачивался? Два квартала, под ноль снесённые, – не довод для вас?! Исполнять!!!

Капраз бросил трубку.

– Вот ведь бараны безмозглые!

– Это вы о ком, товарищ капитан первого ранга? – дипломатично поинтересовался Никитин.

– Да, власти ваши местные… дебилы конченые! У них война во весь рост на пороге стоит, а они беспокоятся о том, как воспримут потенциальные избиратели столь вопиющее ущемление своих имущественных прав! У них, видите ли, местные выборы на носу! А вот пороховую бочку под собственной задницей они в упор не видят! Зла на них нет!

Судя по нескольким последующим звонкам, полномочия Михайлов имел нешуточные. Чем и пользовался, нимало не смущаясь рангом собеседника. Уже через час на батарею прибыли маскировщики, и сразу же, не откладывая в долгий ящик, начали закутывать орудийные башни маскировочными сетями. И прочими хитрыми штуками, которые должны были воспрепятствовать ведению по батарее прицельного огня. На склонах холма появились какие-то непонятные фиговины. Со слов капитана, который командовал этими спецами, радиолокационная картинка местности теперь сильно изменилась. Что, в свою очередь, должно было мешать вероятному противнику вести по батарее прицельную стрельбу.

Улучив момент, Никитин со своего компа вылез в интернет. И сразу же был просто ошарашен обилием теорий и предположений, связанных с последними событиями. Уж кто только не высказывал своего мнения…

Разумеется, нашлись и желающие установить контакт с «Наковальней». Уже звучали призывы покаяться, признать свои ошибки и принести извинения перед руководством объекта. Мол, мы все тут белые и пушистые, вреда никому не хотим… и так далее, в том же духе и тому подобное.

С нескрываемым злорадством прочел капитан описание того, как разнесло в мелкую пыль катер таких вот благоглупых дураков, которые «взяли на себя благородную миссию прекратить бессмысленное кровопролитие» (а, проще говоря, первыми успеть лизнуть карающую длань) – их расстреляли ещё на дальней дистанции. Неведомый корабль (а как ещё прикажете его называть?) не стал изменять своему правилу – топить всех подряд. И никаких угрызений совести, насколько это было видно из его поведения, не испытывал.

– Товарищ капитан! Личный состав построен! Докладывает майор Максаков!

Худощавый армеец резко опустил руку от пилотки.

– Здравствуйте товарищи!

– Здраст! – выдохнул строй.

– Вольно! Товарищ лейтенант! – повернулся Никитин к Иконникову. – Займитесь прибывшим пополнением, определите места расквартирования и все остальное.

– Есть! – козырнул лейтенант.

– А вас, товарищи, попрошу пройти со мной, – капитан указал рукой на свой кабинет.

Он чувствовал себя несколько не в своей тарелке – большинство офицеров пополнения были старше его по званию. Но многоопытный каперанг ухитрился сгладить и эти неровности – увидев ранг встречающего, никто более никаких вопросов не задавал.

– Попрошу всех садиться! Места тут не так уж и много, но пока это самое удобное для совещаний помещение. Внизу спешно переоборудуют помещения музея, скоро там будет организован полноценный командный пункт. Тогда и переместимся под броню. Там, кстати, и попросторнее будет, – Михайлов проследил за тем, как усаживается последний из присутствующих, и удовлетворённо кивнул. – Итак, буду краток…

Он действительно не стал разводить политесы. Обстановкой каперанг владел в полном объёме, информация к нему поступала постоянно.

Но ничем приятным он пока порадовать не мог.

Зловещий «утюг» медленно продвигался к Севастополю. Периодически он отвлекался на то, чтобы обстрелять очередную береговую цель, но общего направления движения не менял. На пути к городу у противника ещё имелись несколько важных объектов, которые представляли для него интерес. Можно было предположить, что «Наковальня» мимо них не пройдёт. Это давало ещё некоторую фору для подготовки.

– Хочу отметить, что разведданные у него достаточно точные! – поднял палец вверх контрразведчик. – Он обстрелял артбатарею, которая заняла свои позиции лишь позавчера.

Фигово… значит, у них есть корректировщики на суше.

В воздухе почти непрерывно висела авиация, поэтому маршрут продвижения «Наковальни» был известен в деталях. Не прекращались и попытки обстрела – с небес валилось всё, что только можно было запихнуть в бомболюки или прицепить на подвеску. Но особого эффекта это пока не приносило.

– Защита объекта успешно противостоит любым снарядам, весом менее пятидесяти килограммов и движущимся со скоростями менее семисот метров в секунду. Более массивные и высокоскоростные снаряды могут наносить противнику повреждения, это доказанный факт. Это не обычная броня, скорее, какое-то поле неизвестной нам пока природы. Любой реактивный снаряд или ракета, да и вообще любое управляемое средство, имеющее собственный двигатель, выводится им из строя на дистанции до десяти километров. Поэтому, кстати, и авиация не опускается слишком низко – на трех километрах «Наковальня» их тоже достаёт. Есть предположение, что защита объекта имеет форму приплюснутой тарелки. Вокруг корабля она простирается до десяти километров, вверх до трех-четырёх. Во всяком случае, именно на этой высоте ракеты выходят из строя. Теряют управление, перестают работать двигатели и так далее. Корректируемые авиабомбы отклоняются от курса, это проверено несколько раз.

– Свободно падающие бомбы? – задал вопрос какой-то майор.

– Применялись и они. Первый опыт оказался относительно успешным – взрыв произошел на дистанции около двухсот метров. Это при бомбометании с пятикилометровой высоты! После этого объект начинает маневрирование сразу, как только видит бомбардировщики. По-видимому, он располагает данными о том, какую нагрузку способны нести те или иные типы самолетов. На истребители и штурмовики «Наковальня» так не реагирует.

А майор-то дело говорит! Авиабомба солидного веса, да с пары километров летящая… тоже тот ещё подарочек! Тут надобно мозгами хорошенько пораскинуть! Никитин взял себе на заметку этого офицера, с ним надо будет потом посидеть часок-другой. Одна голова – хорошо, а две, тем более, когда одна из них имела возможность оценить будущего противника вблизи, – куда как лучше!

– На основании наблюдений и по результатам боестолкновений удалось установить следующее, – продолжал тем временем Михайлов.

А вот это уже была конкретика!

Была определена максимальная скорость объекта, она оказалась ожидаемо небольшой, стандартный эсминец делал его, как бог черепаху.

Выяснили и маневренность, учитывая немалую массу «Наковальни», можно было только снять шляпу перед неведомыми кораблестроителями – они постарались! До того же эсминца было куда как далеко, но и на беспомощный утюг противник был не похож.

– Бронирование и вооружение… – продолжал каперанг.

Так, а вот с этого момента поподробнее!

Не менее шестнадцати стволов главного калибра – точнее разглядеть не удалось, а свыше шестнадцати снарядов за один залп противник ни разу не выпускал. Что любопытно, калибра менее двухсот миллиметров у него, похоже, не имелось. Даже по небольшим катерам лупили теми же снарядами, что и по крупному противнику.

Скорострельность. Тут тоже имелась почти полная ясность. Обычно орудия противника вели огонь с темпом стрельбы не менее одного выстрела в две минуты. Хотя однажды (в Поти) его пушки развивали и более высокий темп стрельбы. Как и на каком принципе устроена артиллерия «Наковальни», пока выяснить не удалось. Были ли это унитарные выстрелы или противник использовал раздельное заряжание, оставалось только гадать. Хотя сам Никитин склонялся ко второму варианту.

Точность ведения огня – показатель немаловажный! Здесь капитан просто обратился в слух.

Орудия противника весьма успешно поражали даже малоразмерные, относительно скоростные и маневренные цели. Неудивительно в принципе, ведь объект снарядов не жалел (что выглядело весьма странно, не бездонные же у него артпогреба?) и садил залпами по четыре-шесть снарядов одновременно. Кстати, количество снарядов в залпе намекало и на количество стволов в башне, не так ли? Хотя кто его там знает, где и каким образом расположены орудия у гостюшки?

Снаряды менее 152-мм объект презрительно игнорировал. Хотя были неоднократно отмечены попадания снарядов 122-мм и 127-мм. По-видимому, они все же проникали через его защиту, но вот степень наносимых ими повреждений была не настолько велика, чтобы объект как-то на это отреагировал. Нет, ответный-то огонь он вел, но вот ход для немедленной кары неразумного в этом случае не снижал. Скорее всего, он это делал только в тех случаях, когда противник представлял для него серьёзную опасность.

Вообще, эта его странная привычка заставила капитана серьёзно призадуматься… Почему «Наковальня» так поступает? Что-то тут такое было… непонятное.

– Средства обнаружения и разведки… – перешёл к новому разделу контрразведчик.

Противник радиолокацию не применял. И, судя по наблюдениям, радиосвязью не пользовался вообще. Хотя здесь каперанг как-то очень быстро съехал на прочие вопросы, что тотчас же было отмечено некоторыми из присутствующих. Не так тут всё просто, не так…

– По вспышкам огонь ведётся с вполне достаточной точностью и эффективностью. А вот стрельба по ненаблюдаемой цели у противника оставляет желать лучшего! Он вообще подобного ведения боя старается не допускать. И это единственный случай, объект не останавливается при обстреле. Раз не видит цели, так и скорости хода не снижает. Во всех остальных – замедляет ход, вплоть до полной остановки, и ведет огонь на поражение.

То есть гаубицы солидного калибра тут смогут сыграть существенную роль!

Или не смогут, ведь подлетная скорость снаряда в этом случае будет не так велика? Масса – да, но ведь и скорость имеет немаловажное значение!

– В оптическом диапазоне, независимо от времени суток, противник может обнаруживать цели на достаточно большой дистанции. В ночное время – до пяти километров, в том числе и маломерные. В дневное – на дистанции эффективного ведения огня. Самолеты он фиксирует на дистанции до 20-25 километров. Во всяком случае маневр уклонения от бомбардировщиков он начинает применять уже с десяти километров, то есть на данной дистанции он уже различает тип летательного средства, – постукивая авторучкой по столу, продолжил контрразведчик. – Зенитной артиллерии мы у него не выявили, но его орудия могут вести огонь и по воздушным целям. По вертолетам он однажды уже стрелял. Не очень точно, сбить не сумел, но тем не менее…

Средства радиопротиводействия, как и ожидалось, оказались у «утюга» крайне серьёзными. Радиосвязь он вырубал полностью и на приличной дистанции. В Поти даже проводную телефонию как-то задавить исхитрился. Поэтому и выставили артиллеристы матросов с флажным семафором – и не прогадали! До самого конца боя противник по сигнальщикам так и не выстрелил. То ли не воспринял их всерьёз, то ли ещё по какой-то причине – но ни один их них не пострадал, хоть и стояли на виду! А вот американцы таких мер предосторожности не приняли – и как дураки вылезли на прямую наводку! Обидно им, видишь ли, стало… такой бой, а они стрелять не могут!

В довершении всего объект и в оптическом диапазоне наблюдался как-то хреново. Постоянно двоящиеся очертания корпуса, какие-то радужные разводы, гуляющие туда-сюда пятна… Даже точную дистанцию до него определить было не так уж и легко. Хотя кое-какие выводы наша ученая братия, как оказалось, уже сделала, и нужные насадки на оптику будут смонтированы к завтрашнему полудню. И это обнадёживало, ибо даже лазерные дальномеры в данном случае применить было невозможно.

Словом старая добрая оптика и СУАО прошлого века. Вот и все хитрости…

– И ещё… – обвел всех внимательным взглядом контрразведчик. – Тут вот какая штука получается…

Объект однозначно мог двигаться над водой. В боевом состоянии вообще постоянно так и делал. Но, как выяснилось, и по воде он тоже передвигался вполне себе неплохо. В тех случаях, когда ему ничего не угрожало и никакой непосредственной опасности не имелось. У него, как ни странно, даже скорость при этом увеличивалась! По-видимому, режим «висения» требовал немалого расхода энергии, оттого и скорость была относительно невысокой.

Вот как раз в Поти он и «приводнился», впервые сделав это в боевом режиме. Причину тут усмотрели одну-единственную – корабль (теперь его так можно было называть со всем основанием) вел огонь на дальнюю дистанцию, и для обеспечения требуемой точности стрельбы его артиллеристам требовалось максимально устойчивое положение пушек и самого корабля в целом. Никакого другого объяснения пока не нашли.

Обрадовавшись полученным данным, моряки тотчас же лупанули по противнику торпедами, улучив для этого момент его очередного «приводнения». Фигушки! Зловещий «утюг» засек их с нескольких километров – и тотчас же «показал днище». Смертоносные «сигары» бесполезно прошли под ним…

Против «Наковальни» оказались бесполезны любые реактивные снаряды и ракеты – как управляемые, так и нет. Либо сбивались с курса, либо падали с замолкшими движками. А после случая с «Гарпунами» использовать ракеты никто больше не решался. Пример Средиземноморья, где отброшенная ракета угодила в сухогруз, был слишком уж красноречив… а тут ещё и захват! Нет уж… если он может так стрелять обычными снарядами, то каковы будут у него ракеты? Незачем обучать своего врага, предоставляя ему образцы своего вооружения.

– Совокупность всех указанных факторов, товарищи, позволяет сделать весьма неприятный для нас вывод, – подвел итог Михайлов. – Этот корабль не принадлежит ни одной известной стране. Он вообще не наш… не с Земли.

Нельзя сказать, что слова контрразведчика потрясли командира батареи до глубины души. В интернете к таким или похожим выводам приходил каждый второй самозваный «военный эксперт». И хотя подавляющее большинство таковых до того, как их с треском выперли с работы, трудились (если так можно сказать…) в самых разных областях, как правило, с военным делом никак не связанных, градуса всеобщего маразма это не снижало. Некоторые верили даже таким «специалистам». Нашлись даже и «очевидцы» и «свидетели» с умным видом (и немалым апломбом) утверждавшие, что именно им и никому другому достоверно известны все замыслы командования пришельца и связанные с этим коварные планы различных правительств. Причём, в доказательство собственной правоты народ не гнушался выкладывать даже иллюстрации к фантастическим романам и кадры из аналогичных кинофильмов. Некоторые шли еще дальше, заявляя о том, что этот визит был ими предсказан заранее и вот теперь-то, когда к их мнению не прислушались, начнётся самое месилово. Какой-нибудь безвестный графоман, доселе пахавший обыкновенным электриком в каком-нибудь Ставрополе, начинал всерьез уверять легковерных простачков, что подобные события были им предсказаны ранее, надо было внимательнее читать его бредовые опусы. Там-то всё (правда, в сильно зашифрованном виде и удивительно косным языком) и описано! И даже методы борьбы предложены! Дочитав в своё время до места, где в качестве первоочередной и необходимейшей меры на полном серьёзе предлагалось немедленно разогнать все вооруженные силы всех стран, заменив их ополчением «свободного народа», Никитин сплюнул и закрыл страничку. Даже и у бреда есть границы! Ну, во всяком случае, должны быть…

Но одно дело «диванные эксперты» и совсем другое – представитель серьезной конторы.

Тут, знаете ли, не до хихонек-хаханек, тут всё сурово и конкретно. Посмотрев на прочих слушателей, внимавших словам Михайлова, капитан тоже не заметил среди них особого потрясения и чрезмерного волнения.

А какая, к свиньям, разница – с кем воевать?

Из Прибалтики эта фиговина пришла или из Сан-Франциско? Или из какой-нибудь там «центавры»?

Стреляет по нам?

Да.

Топит наши корабли?

Топит.

Значит – враг.

Лупит не только по нам – враг общий.

Раз понятны характеристики цели, значит, есть возможность выработать и тактику противодействия. Сегодня это старые пушки, завтра что-нибудь и поновее придумать можно. А пока будем воевать тем, что имеем.

Этично это или нет, подумаем после, когда, булькнув, скроются под водой исковерканные снарядами надстройки «Наковальни». Вот тогда и только тогда можно будет вспомнить о человечности. Равно как и о прочих высокодуховных материях. Даже построить специальную сцену где-нибудь на набережной. Дабы сменяющие друг друга записные ораторы непрерывно с неё каялись. В чём? Они найдут… Билеты можно на это шоу продавать. Доход неплохой будет! А желающих раздирать на себе одежды, сожалея о «безвинно погибших братьях по разуму» в любой европейской стране как грязи! Даже и сейчас находились «особо продвинутые личности», которые, ничуть не смущаясь, выкладывали в интернет координаты и фотографии спешно устанавливаемых береговых батарей.

«Надо прекратить встречать каждого гостя с оружием в руках!»

Их, что, так до фига уже было?

«Тупая военщина только и ищет повода пострелять!»

«Геттисберг» открыл огонь только после второго попадания вообще-то… И после того, как ещё не менее полудюжины снарядов подняли водяные столбы около борта.

Но крикунов это нимало не смущало. Они и только они имели привилегию на правду!

Складывалось впечатление, что правительства многих государств впали в какой-то ступор. Ехидно злорадствовала пресса стран, не имевших выхода к морю, не переставая мешать с грязью соседей, которым в этом плане повезло меньше. Те отбивались, но как-то грустно и неуверенно. На общем фоне выступили солидарно некоторые крупные СМИ. Их пространные речи сводились в целом к следующему.

«Где этот корабль?»

«Ушел в Черное море».

«Вот и пускай с ним там воюют Россия и Турция! Или ещё кто-нибудь, ведь есть же там какие-то страны, кроме этих?»

«Ну… есть какие-то…»

«Вот пускай у них голова и болит! А вы, господа министры, не отвиливайте под этим предлогом от решения повседневных вопросов с очередными беженцами… очередным крахом очередного «серьёзного» банка… Да и мало ли у нас своих проблем?»

Принцип хатаскрайности работал вовсю!

Читая в свободное время статьи в интернете, командир батареи только диву давался – ну, нельзя же быть настолько тупыми!

Выяснилось – можно. Где-то даже и выгодно оказывалось. Кое-кто ухитрился себе на таких вот высказываниях даже имя заработать! В придачу к деньгам – ну, это уж само собою разумелось… все ведь люди деловые и умные…

И сойдя с трибуны после пламенных призывов к всеобщей любви и братству, доставал такой вот «товарищ» из кармана смартфон и проверял биржевые котировки акций военных заводов: спрос на их продукцию возрастает, не пора ли продавать?

Бизнес – деньги не могут долго оставаться без движения…

На этом фоне несколько странно выглядела отечественная пресса. Нет, здесь тоже хватало «всяких», но вот общая тональность высказываний резко изменилась за последние день-два. Если вначале через строку выражалось недоумение странной политикой некоторых стран, то в последние дни об этом писалось глухо. Да, проскальзывали нотки удивления тем, что фактически всю борьбу с неведомым «гостем» предложено было вести исключительно России. Отстрелявшись по «Наковальне» в порту Поти, американцы развели руками – «далее находится суверенная территория других государств, входить куда без приглашения – моветон». Странно, что парой дней раньше они как-то обошлись и без согласия Грузии… Подобное заявление Госдепартамента получило благодарность от абхазского правительства: «Благодарим за долгожданное признание нашего суверенитета!»

Грузины привычно ударились в истерику, требуя немедленного дезавуирования подобного высказывания США, но на этот раз не последовало даже ответа дежурного клерка из этого «почтенного» заведения. Госдеп попросту проигнорировал грузинскую риторику, вообще никак на эти вопли не отреагировав. Дезавуировать слова серьезных людей из-за невоспитанности какого-то там президента банановой республики? Вы точно ничем за ланчем не объелись?

На кону стояло неизмеримо больше, нежели интересы каких-то туземцев.

Правительство России и министерство иностранных дел промолчали, никак не отреагировав на подобные действия и высказывания других стран. Но вот её министерство обороны тонко намекнуло всем соседям, что полёт в сторону российской территории любого самолета или ракеты в сложившейся ситуации может быть воспринят совсем не так, как это хотелось бы авторам данной идеи… Мол, пока наши солдаты воевали вместе, мы могли бы ещё закрывать глаза на некоторые ваши поступки и статьи в «свободной» прессе, но уж, коли наши совместные действия завершены, то играйте в мячики в своём садике – у нашего забор высокий…

3

Выйдя на улицу, Никитин вдохнул воздух полной грудью. Спать хотелось просто отчаянно! Но ночью ещё предстояло встречать спецпоезд с боеприпасами, снова его разгружать… Требовался отдых – и незамедлительно! Кабинет командира батареи был плотно оккупирован каперангом, в половине прочих помещений шли работы по переоборудованию, в казарме царила суматоха – размещали прибывшее пополнение… Санчасть? Там ещё не развернулись прибывшие совсем недавно медики – только медикаменты завезли и кое-какое оборудование. После чего тотчас же отчалили за следующей партией полезных штучек. Сообщив дежурному своё местонахождение и приказав разбудить немедленно по прибытии спецпоезда, капитан, не раздеваясь, завалился на узкую койку.

– …ищ капитан!

– Что?! – спросонья толком не разбирая слов, попытался вскочить на ноги командир батареи.

– Вас срочно требует товарищ Михайлов!

«Господи, и пары часов поспать не удалось! – бросил взгляд на часы капитан. – Нет, парочку-то как раз и удалось… да толку-то с того?»

– Что там стряслось? – застегивая на ходу китель, спросил он.

– Стреляли… бабахнуло что-то…

– Что?! – сон как рукою сняло. – По батарее стреляли?!

– Нет! – покачал головою помдеж. – Там где-то…

И он махнул рукою в сторону командного пункта.

«Штурм КП? – мелькнула в голове мысль. – Да ну… бред – там и входов-то внутрь нет, только через батарею…»

Взорвать столь солидное сооружение тоже была задачка непростая, протащить на руках такое количество взрывчатки мимо «вованов» – проще уж сразу на ней и подорваться самому. По крайней мере, будет не так болезненно и неприятно.

И что же там такое можно было учудить?

Дальномер!

Да, повредить близким взрывом оптику вполне реально!

– Что с дальномерами? – схватил за рукав помдежа Никитин.

– Сокольников прибегал полчаса назад весь синий от усталости. Взял с собою пять человек из пополнения и ушёл.

– Куда ушёл?!

– На КП… куда ж ещё-то? Спустились вниз и потопали по тоннелю, я сам видел.

Так… значит, не КП (если бы что там произошло, так уже сто раз доложили бы).

Из-за поворота коридора выскочил один из офицеров Снежного, молодой лейтенант, чьей фамилии Никитин ещё не запомнил.

– Товарищ капитан! А я за вами, майор просил вас срочно прибыть! Товарищ капитан первого ранга послал меня за вами, требуется ваше присутствие!

– И так уже бегу! Что там стряслось-то?

– Попытка подрыва спецпоезда…

У капитана аж волосы по всему телу вздыбились! Полтораста снарядов и пороховые заряды! Да, там присутствует три десятка подкалиберных, болванки не взрываются, но ведь в поезде одного пороха тонн двадцать!

– Подошли, как им казалось, скрытно, да и наладились пальнуть по вагону из гранатомета. Да, хрен там ночевал! – топая перед командиром батареи по коридору, продолжал рассказывать лейтенант.

– А рвануло что?

– Гранату один умник бросил… да не рассчитал, самого в первую очередь и накрыло. Взяли их… кто уцелел.

Нападавших оказалось четверо. Лежавшие лицом в землю камуфлированные фигуры Никитин заметил не сразу, сначала ему бросился в глаза невозмутимый майор, удобно усевшийся на каком-то обрубке дерева. Снежный вертел в руках пистолет, должно быть, отобранный у кого-то из лежащих.

– Утро, капитан! Не говорю, что доброе, ибо оно таковым, по-моему, вообще никогда не бывает.

– Утро?

Ну да, вообще-то уже половина четвертого… можно сказать, что и так.

– Что это за гаврики?

– Вот, я и попросил тебя отыскать – авось, какую морду знакомую да разглядишь! Чужих-то в округе никого почти и не осталось, а вот местные ещё рогом упираются, съезжать не хотят. Вот я и подумал… – жестом майор велел приподнять на ноги пленных. – Подсветите капитану, ребята, видно пока не особо хорошо.

Яркий свет фонаря лег на лица боевиков.

Этот… нет, рыло незнакомое.

Этот – тоже нет.

Ба!

– Так это сын Халецкого! Виктор, по-моему. Тот ещё обалдуй! На мой взгляд, так по нему давно тюрьма плачет в три ручья.

– Ну, по нонешним временам – так уже и не тюрьма… дело вообще-то расстрельное. А ну-ка, давайте его сюда, ребята!

Депутатского отпрыска подтащили поближе, поставили перед офицерами. При задержании с ним, по-видимому, особо не церемонились, большую часть холеной морды украшал солидный синяк. Нет, даже не синяк – синячище!

– Ну, милок, что полезного споёшь? – наклонил набок голову Снежный.

Виктор, как ему казалось, высокомерно посмотрел на собеседника. С такой-то харей… выходило это не очень.

– Москали… – сплюнул он на песок. – Не стану я с вами розмовлять!

– Ага! – кивнул майор. – Сталбыть, свидомые мы по самую маковку? И с оккупантами говорить не будем? Так?

Молодой Халецкий отвечать не пожелал.

– Ясненько! – Снежный повернулся к своим бойцам. – Грачёв, Панченко! Принимайте клиента! Отвести его подальше… ну, хоть вон к тем кустам – и в расход!

Двое солдат подошли к депутатскому сынку и бесцеремонно пихнули его в указанную сторону.

– Пошёл!

– Эй! – на чистом русском языке вдруг заговорил Виктор. – Я адвоката требую! Вы права не имеете!

– Ты глянь, что пинок животворящий делает?! – изумился майор. – А ещё разок дать, так и по-французски заговоришь? Шагай, милок! Ни к чему теперь тебе адвокат! Ты б ещё парикмахера персонального попросил! Военное положение, дорогуша! Законы читать надобно! И чтить! Давайте, парни, в темпе, тут ещё трое таких же обалдуев – упаритесь ходить!

Вопящего Халецкого уволокли в предрассветный сумрак. Некоторое время ещё были слышны его возмущенные крики, потом он внезапно замолк… сухо треснула автоматная очередь.

– Кто следующий? – посмотрел на оставшихся боевиков вэвэшник. – Лебедев, Корнилов, этот уже на вас будет.

Никитин увидел, что бледные в свете фонарей лица задержанных, казалось, побелели ещё больше.

– Что, нет желающих по душам поговорить? – приподнял бровь майор. – Лады… тогда сами выберем. Капитан, тебе который из них более неприятен?

– Тот, что слева стоит, – совершенно автоматически ответил командир батареи. – Рожа у него… ночью не дай Бог на узкой дорожке увидать!

– И не увидишь более, – кивнул Снежный. – Забирайте его, ребята.

И снова сухо щелкнули вдали выстрелы.

Капитану казалось, что он ещё не до конца проснулся. Всё казалось какой-то фантасмагорией. Предрассветный сумрак, яркие лучи фонарей, невозмутимый чисто выбритый майор-вэвэшник… и негромкий треск автоматных очередей где-то неподалеку. С разгрузочной площадки доносились голоса, там уже началась выгрузка боезапаса.

– Ну? – Снежный снова наклонил голову набок, всматриваясь в лица боевиков. – А возьмём-ка мы вот этого… для разнообразия!

– Пан офицер! – рухнул на колени тот, на кого указала рука майора. – Нэ можно!

– А по-русски?

– Я скажу! Всё скажу!

– Гнида! – выкрикнул оставшийся на ногах боевик. Попытался пнуть подельника ногой, но тотчас же заработал прикладом между лопаток и рухнул на землю – конвой своё дело знал хорошо.

– Утащите его куда-нибудь! – отмахнулся вэвэшник. – А ты, друже, давай колись – аж до самой задницы, а то я и осерчать могу!

Уже первые слова задержанного заставили обоих офицеров насторожиться…

– Ну, майор, ты и даешь… – Никитин шел следом за вэвэшником, пытаясь переварить в голове услышанные только что новости. – Нет, я понимаю, конечно, военное положение и всё такое…

– Меня, вообще-то, Виталием зовут, – откликнулся его спутник.

– Андрей.

– Это я знаю, что ж думаешь, когда нас сюда посылали, не сказали, куда едем да к кому? А что до этих обалдуев, так мои парни в воздух стреляли. Прикладом в поддых, чтоб не орал, и пара выстрелов в небеса. А уж как это действует на оставшихся, ты и сам видал. Некогда мне тут турурусы на колесах разводить, времени не осталось совсем!

– Во как? – удивился капитан. – Надо же!

– А ты думал! Столько лет таких вот злодеюк ловим да потрошим – научились уже. Но не переживай, они, один хрен, только до беседы с особистами живут. Конец всё одно един – пуля в лоб! Рассусоливать с такими типами нам недосуг, да и бесполезно это. Они уже вконец без мозгов, тут ничего уже не вылечить. Ты ж сам слыхал, сколько тонн пороха зараз они рвануть собирались. Много тут народу опосля таких фокусов уцелело бы?

– Да, какое тут…

– Вот! – поднял палец вверх майор. – И что, адвоката им предоставить надобно?

– Ага, и прокурора заодно!

– А раз так, то и не чеши зазря репу! У тебя вскорости своя работенка будет – и никто, окромя вас, её не сделает! Так что ежели ещё какой дурной деятель поперек вашей дорожки сунется, там и ляжет! Это я тебе со всей ответственностью могу обещать!

Поднявшись наверх, Никитин встретил там каперанга, который тотчас же утащил с собою Снежного. Ну и Бог с ними, вообще-то у командира батареи и своих дел предостаточно…

Ещё день.

Время непостижимым образом спрессовалось и летело какими-то клоками. Капитан с удивлением наблюдал за тем, как быстро совершенно невозможными темпами переоборудовалась батарея. По коридорам сновали совершенно незнакомые люди, часто так и вообще в гражданском. К Кононенко, который и вовсе уже с ног валился, добавилось ещё несколько человек из его ведомства. Они и занимались сопровождением этих новых гостей. Как уже знал командир батареи, все эти специалисты – гражданские и военные, занимались сейчас одним: чтобы батарея смогла штатно выполнить свои функции.

Спешно модернизировались прицелы – на них монтировали какие-то хитроумные насадки. Особая группа спецов, плотоядно облизываясь, уволокла в тоннель Сокольникова. Тот только собрался было вздремнуть. Ага… щас…

Тщательно проверялись (надо полагать, не по первому разу) все полузаряды – несколько штук подняли наверх и увезли обратно.

Рыча дизелями, копошились в округе канавокопатели – к батарее спешно тянули связь. Несколько параллельных линий бронированного кабеля, капитан такого раньше и не видел никогда. В помещениях батареи монтировалась дублирующая аппаратура связи. Спецпоезд приходил ежедневно, сгружая со своих платформ и вовсе непонятные штуки. Часть из них тотчас же зацепили бульдозеры и куда-то уволокли. Этим процессом рулил вэвэшный майор, и, судя по его довольному виду, дела там шли неплохо.

И ежедневные тренировки…

– Погреб номер два – подать полузаряды!

И проворачивается на осях, тускло поблескивая медью, лоток подачи.

– Хранилище номер два, третий стеллаж, вторая полка – один снаряд!

Лязгнув, опускается на транспортер чушка практического снаряда, взвыв мотором, приходит в движение конвейер.

– Готов!

Поворотная тележка подаёт тяжелую болванку к заряднику.

Щелчок толкателя.

– Полузаряды загрузить!

И ложатся в свои гнезда шелковые коконы полузарядов.

– Зарядник готов!

И ползёт вверх по шахте полутораметровая конструкция.

– Замковый!

Почти бесшумно открывается блестящий латунью затвор. Шипит сжатый воздух, продувая громадный ствол.

Щелчок – замирает напротив него зарядник. Блестящая штанга толкателя досылает в ствол снаряд. Ещё щелчок – становятся напротив зияющего жерла казенника полузаряды. Снова мелькает подаватель.

– Закрыть затвор!

Присев у казенника, вставляет запальную трубку очередной номер расчета. Выпрямляется, подхватывает сачок и замирает в готовности.

Воют электромоторы, доворачивая башню, ползут вверх толстые хоботы стволов.

– Орудие номер два – координаты цели! – бегут по проводам в центральный пост сообщения с командного пункта.

– Принято!

– Выстрел!

Но вхолостую щелкает ударник, заряжены в орудия безопасные муляжи. Не выхлестнет в небо громадное огненное полотнище, не скользнут в воздухе тяжелые чушки фугасных снарядов. Идут учения…

– Товарищ подполковник! Командир батареи капитан Никитин!

– Вольно, капитан. Не тянись так, я уже пенсионер давно… – худощавый Хамраев, одетый в простенький темный костюм с орденской колодкой на пиджаке по обыкновению был всем недоволен. В противоположность ему полноватый Тяжельников выглядел вполне жизнерадостно и даже подмигнул капитану.

– Давай, командир, показывай своё хозяйство, – буркнул Хамраев. – А ты, Степаныч, валидол сразу готовь…

– Да ладно тебе! – отмахнулся его товарищ. – Так уж сразу и валидол! Глянь на капитана, на нём лица нет! Или, полагаешь, это от беспробудного пьянства?

– И так вполне быть может, – согласился ворчливый подполковник. – Или уже и ты склерозом страдать начал?

– Им не страдают – наслаждаются! Ничего не болит, и каждый день что-то новое!

– Балабол! – отмахнулся Хамраев. – Пошли, капитан…

Проходя по коридорам и помещениям батареи, он ничего не говорил, только иногда кивал, наблюдая за суетой техников и гражданских инженеров. Одобрительно высказался, только увидев в центре управления современный дисплей. Там как раз отображалась видеокартинка бухты, на которую спроецировали точки вероятного падения снарядов – шел процесс калибровки системы управления.

– Наворотили, однако…

– Это ещё не всё, Дмитрий Булатович! – откликнулся капитан. – Нам ещё и современную систему связи устанавливают! Помехозащищенную и вообще самую новейшую.

– Ну-ну… – слегка подобрел Хамраев. – Нам бы такие штуки в своё время, а, Степаныч?

– Какое время – такие и штуки, – не согласился старый артиллерист. – Мы вообще-то и без них неплохо управлялись! Хотя, да, с такими-то наворотами поинтереснее жить станет.

Осмотр батареи занял около полутора часов, после чего все собрались в кабинете капитана. Михайлов, тоже уже порядком осунувшийся, предложил чай и бутерброды, на которые гости с удовольствием накинулись.

– Ну, что я скажу… – отставил в сторону опустевший стакан Хамраев. – Воевать можно. Личный состав, как я посмотрю, делом занят и ворон не ловит. Что, учитывая царивший тут ранее бардак, сильно удивительно!

Никитин покраснел до корней волос.

– Зря вы так, Дмитрий Булатович, – не согласился каперанг. – Капитан старался в меру своих возможностей, и то, что батарею удалось поставить в строй так быстро, – это в значительной степени его заслуга! Не стану с вами спорить, не всё раньше делалось правильно и так, как следовало бы… но что есть – то есть!

– Ладно, – отмахнулся ворчливый собеседник. – Проехали… Чего делать-то надо, от нас что требуется?

– Вы оба – последние, кто стрелял из орудий боевыми снарядами. Знаете все особенности каждой пушки и различные тонкости. Ваша помощь командиру может оказаться неоценимой!

– Неоценённой… как всегда у нас бывает… Как я понимаю, назначать на батарею нового командира не станут?

– Нет.

– И это правильно! – хлопнул подполковник ладонью по столу. – Коней на переправе не меняют! Мы само собою впряжемся… для чего ехали-то? Надеюсь, иных штабных умников, окромя вас, на нашу шею не посадят? Мы-то выдержим, не впервой, а вот капитана перегружать не хотелось бы! Молод ещё… не сдюжит!

– Никого другого на батарею не пришлют, – успокоил гостей Михайлов. – Да и моя функция здесь чисто обеспечительная. Охрана, оборона… решение иных вопросов, которые капитану только в тягость. Ну и информация – это уж сами понимаете. Допуск по высшему виду секретности: большую часть того, что узнаете вы, не слышали и не видели даже куда как более высокопоставленные персоны. Бой нас ждёт нешуточный, и проиграть мы его не можем.

А противник подходил всё ближе. Командиру батареи сейчас было не до интернета, но и загляни он туда, ничего внятного выяснить не удалось бы. Новости, каким-либо образом связанные с «Наковальней», резко пропали с большинства сайтов. Что в некоторой мере было объяснимо – объект же не у порога дома комментаторов проходил? А проблема, прямо влияющая на собственный карман, всегда гораздо более актуальна, нежели жестокая война где-то на задворках планеты. Правда, Черное море с трудом можно было к таковым отнести… но при желании – получалось. Да, снаряды неведомого гостя пока ещё не обрушились на румынские порты. И прочим странам тоже пока везло, объект выбрал себе цель явно вне их пределов. Именно поэтому и исчезла эта тема с первых мест. Ну, воюют там русские с кем-то… и что? Надо ещё повнимательнее приглядеться – уж не сами ли они и придумали эту штуку? Подобных комментариев пока было немного, но они имелись. И это являлось весьма нехорошим признаком!

По некоторым намекам Михайлова капитан понял, что ВМС России затеяли крайне опасную игру с «Наковальней». Для этого решили воспользоваться его маниакальной мстительностью. Вылетевший на полной скорости корабль давал по объекту несколько залпов, после чего отходил, стараясь отвернуть в сторону от ответных снарядов. Иногда это удавалось, иногда нет. Были попадания и были жертвы… Но потопить противник пока никого не смог – и это радовало. Но долго терпеть такие наглые выходки не стал бы никто, и командир «Наковальни» явно к таким уникумам не относился. Противник менял курс, разворачиваясь туда, откуда приходили к нему юркие обидчики. И курс этот вел в Севастополь…

– Три дня! Больше у нас времени на подготовку нет! – кратко закончил своё выступление каперанг. – Свои задачи вы все знаете, более ничего нового я вам сообщить не могу.

Значит, на четвертый день всё встанет на свои места. Будет видно, чего стоят на деле все те усилия, которые уже были сделаны армией и флотом. Смогут ли нанести снаряды пушек столетней давности непоправимые повреждения наисовременнейшему противнику? Чья техника возьмёт верх?

В последний день перед ожидаемым боем Михайлов своим приказом отправил спать командира батареи и обоих отставников.

– Нам нужны ваши головы! Светлыми и отдохнувшими! А не полусонными и очумевшими от забот! Это приказ начальника гарнизона! Извольте исполнять!

Для отдыха офицеров отвели часть казармы под землей. У входа встали часовые, получившие недвусмысленный приказ посылать в задницу кого угодно, если тот решит помешать нормальному отдыху. Приказ отдыхать коснулся тех, кто непосредственно должен был вести огонь и наводить орудия, – все прочие продолжили свою работу.

– Прапору твоему, – кивнул Тяжельников на задремавшего уже Сокольникова, – при жизни можешь памятник поставить! Или бюст! Прямо на территории батареи! Сохранить в таких условиях подобное хозяйство… Я бы не смог!

Ответить капитан не успел – сон сморил его на полуслове.

4

– Вставай, сынок…

Продрав глаза, Никитин увидел у изголовья койки старого подполковника. Хамраев был необычно тихим. И одет в парадную форму! Скосив взгляд влево, командир батареи заметил, что и второй подполковник был одет точно так же.

– Что там?

– Передовые посты доложили о том, что противник появился на горизонте.

Вот так…

– Дежурный!

– Да товарищ капитан? – возник откуда-то старший лейтенант из пополнения.

– Приказ по батарее – всем переодеться в чистое!

– Есть!

Хамраев одобрительно кивнул.

– Пошли, что ли…

Практически заново созданный и переоборудованный самой современной техникой командный пункт встретил командира настороженной тишиной. Нет, тут, разумеется, не было совсем уж полного спокойствия – из динамиков слышались доклады наблюдательных постов, жужжали вентиляторы многочисленной аппаратуры и так далее… Но без командира командный пункт жил словно вполсилы. И только когда в дверях появился Никитин и сопровождавшие его офицеры, всё зазвучало как-то по-новому.

Выслушав доклад дежурного офицера (им оказался сегодня капитан из пополнения), командир батареи взял в руки микрофон.

– Боевая тревога! Личному составу занять места, согласно боевому расписанию!

Взвыли в отсеках ревуны боевого оповещения, загрохотали по коридорам ботинки бегущих людей.

– Наблюдаю цель, – буднично произнёс динамик системы оповещения. – До входа в зону поражения семь километров.

Капитан и сам видел это на мониторе наблюдения.

Громадный «утюг» медленно и солидно двигался по направлению к городу.

– Фаза два, – прозвучало из динамика. – Нанесение предварительного удара силами флота.

Стремительными тенями пронеслись в нижней части экрана силуэты скоростных катеров. С их палуб сорвались огненные стрелы – корабли вели огонь неуправляемыми реактивными снарядами. Ещё залп, поворот…

На какое-то время силуэт «Наковальни» оказался закрыт всплесками воды и вспышками разрывов – некоторые снаряды взорвались ещё в воздухе. Сработала ли это защита объекта или причина их подрыва была иной?

Иной – вновь ожил динамик.

– По результатам наблюдения отмечено одно попадание. Защита противника не способна отразить множественное воздействие высокоскоростных объектов, каковыми являются осколки взорвавшихся боеприпасов.

Так!

В голове начало складываться кое-какое понимание…

– Повторная атака.

На этот раз противник ответил!

По радужному силуэту пробежали яркие пятна – и в море вздыбились фонтаны воды. Первый залп «Наковальни» лег с недолетом. Слишком высока была скорость катеров, да и трудно одновременно держать на прицеле сразу все. Объект так и поступил – сосредоточил огонь на головном. Таким образом, все, кто следовал за ним, тоже оказывались в зоне вероятного поражения.

Снова сорвались с палуб огненные стрелы.

В ответ ударили орудия противника, на этот раз они прицелились лучше.

И опять расцвели в воздухе огненные всполохи – моряки применили прежнюю тактику. Но на этот раз были использованы ещё и другие боеприпасы…

– Отмечено одно попадание. Зафиксировано изменение теплового фона объекта в носовой части. Предполагаемо, пожар.

Так там есть чему гореть?

Впрочем, это всё-таки корабль, пусть и не совсем обычный. Там всегда есть чему полыхнуть.

«Наковальня» снова огрызнулась огнем.

– Зафиксировано попадание в ракетный катер «Р-273».

Во все стороны полетели какие-то обломки, корпус раненого корабля окутался паром. Стремительно теряя ход, он оседал в воду.

– Есть же дымзавеса! Отчего капитан её не использует?! – не выдержал Тяжельников.

– Нет приказа, – коротко ответил каперанг. – Мы не должны раскрывать перед противником все наши возможности раньше времени.

Новый залп «утюга» закрыл водяными всплесками раненый катер. Когда же море немного успокоилось, на его поверхности более ничего видно не было. Только головы спасшихся моряков.

Снова залп – и по тому же месту!

– Он всегда добивает уцелевших, – глухо проговорил каперанг.

Никитин и раньше это знал, но вот видеть такое своими глазами! Он сжал в руке микрофон.

– Спокойно, командир… – положил ему руку на плечо Хамраев. – На такой дистанции мы можем бить только подкалиберными – это не вариант. Напугаем только, он может и уйти. И что, таскать за ним пушки по всему миру?

Это понятно, но как сдержать свои чувства?!

А на экране снова выходили в атаку катера. Мелькали огненные стрелы, уходящие в направлении «утюга», и жарко дышали в ответ его орудия.

– Потоплен ракетный катер «Р-170»… попадание в «Р-211»… зафиксировано одно попадание в противника.

Тяжелая громада «Наковальни» продвигалась вперед, он не снизил хода и не остановился. Не считает таких «мошек» серьезными оппонентами? Похоже, что так.

– Береговые посты сигнализируют о том, что объект вошел в зону открытия огня, – сообщил динамик.

– Рано! – покачал головою Тяжельников. – На такой дистанции разброс будет слишком велик, мы не можем пока обеспечить уверенного накрытия.

Взоры всех присутствующих скрестились на командире батареи.

– Подполковник прав. Ждём…

– Израсходование боезапаса, катера отходят, – проинформировал динамик.

Так… Надо полагать, сейчас наступает…

– Фаза три, – голос невидимого оператора был совершенно спокоен.

Вокруг «утюга» встало сразу много водяных столбов – не менее полутора десятков!

– Огонь с закрытых позиций ведут орудия калибра 152 миллиметра.

Никитин отметил, что большая часть разрывов встала за кормою противника.

– Объект прибавил скорость, уходит из-под огня.

Ага… и приближается к нам…

– На дальномере! Дистанция до цели? – отпущена клавиша микрофона.

– Не определена. Радиолокатор не видит цели, дальномер не может произвести совмещение.