Вы не авторизовались

Моя война. Испытания бесплатное чтение

Виктор Мишин
Моя война. Испытания

* * *

Заброска в тыл противника осуществлялась самолетом. Выбросили нас быстро, линия фронта ведь совсем рядом, летели всего несколько минут. К сожалению, нам не дали поучаствовать в разработке плана, настаивая на неукоснительном следовании придуманному начальством. А жаль, я бы попросил выкинуть где-нибудь в стороне. Дело не в том, что я слишком опасаюсь за свою жизнь. Это и так понятно, тут другое. Я, наконец, понял, что такое умение воевать. Это не отличная стрельба или рукопашный бой, не геройство и безбашенность. Нет, это наука о том, как сохранить свою жизнь. Если научиться беречь себя, не тупо прячась, а еще и истребляя врага, то это и станет решением. Большого ума не нужно, чтобы рваться к цели, сметая все на пути, итог может быть печальным и всегда закономерным. Гораздо сложнее понимать, когда нужно идти, а когда и залечь. Так, я думаю, и смогли выжить те немногие бойцы, кто начинал эту войну в сорок первом. Не буду скрывать, сам от деда слышал его историю. Тот, когда ему во второй раз прилетело от фашистов, был в госпитале очень долго. А когда была возможность вновь уйти на фронт, хоть уже и не на передок, скорее его к обозу бы причислили, уехал мотористом в один из авиационных полков. Таким образом, он сохранил себе жизнь, да вроде и при деле был, плевать, что последний год войны он в тылу был, зато жив остался. Кто-то скажет, шкурно это… Что ж, это его право. Но это жизнь. Прежде чем оклеветать меня или моего деда, задумайтесь как следует, а как бы вы сами поступили, только честно.

Полет на парашютах был коротким. Нас выбрасывали с малой высоты, наверное, даже километра не было. Плюхнулись не совсем хорошо. Сброс был над кромкой леса, но ветром нас раскидало по деревьям. Первая же новость, когда, наконец, собрались все вместе, была печальной. Как боялся и я сам, и наш командир, мы не нашли мешок с лыжами и взрывчаткой, и радист повредил радиостанцию. Было немудрено это сделать, передатчик – штука тяжелая и неудобная, вот и встряхнулось там что-то. Радист пробовал восстановить аппаратуру, но я только махнул на это рукой.

– Плевать, – я приказал проверить снаряжение, – выдвигаемся в намеченный квадрат. Инструкции у нас и так есть, задание всем понятно, будем думать на ходу. Хорошо, что взрывчатка была и на нас, нам дали ее немного, а то бы просто не смогли передвигаться. На нас и так куча снаряги, все разве возьмешь?

Мы, местами проваливаясь в еще неглубокий снег, потопали на юго-запад. Там, в районе Малоярославца, и была перевалочная база противника. По разведданным командования, охрана там приличная, но как я и говорил, будем импровизировать. Вообще, идея хорошая. Именно там, в Малоярославце, у фрицев стоят резервы. Оттуда они их дербанят на все стороны, а железка проходит именно через город, вот там и будем веселиться. Выбросили нас севернее, идти нужно быстро, нам всего трое суток дали.

Спустя час пути по лесу, скорее даже по его окраине, ко мне подошел Иван.

– Мороз, ты ведь хочешь «переодеться»? – лукаво улыбнулся наш громила.

– Конечно, – кивнул я, – уж не думал же ты, что я и впрямь пойду в этом наряде к немцам в логово?

Одежка у нас гражданская, да только никак она нам не подходит. Были бы мы постарше, лет, скажем, на двадцать, можно было бы еще как-то отбрехаться от фрицев, если попадемся. Прикинуться уклонистами от призыва, находящимися в бегах, или вообще противниками советской власти. Мы же – молодые, крепкие парни призывного возраста, кто же нам поверит. Я же собирался действовать в своей излюбленной манере, переодевшись в немецкую форму. Мы все немного говорили и чуть больше понимали немецкую речь. С беглым языком беда, конечно, один радист у нас уникум, говорит на языке Гете очень прилично, но остальные… А сейчас прятаться в немецком тылу в форме противника вообще сам бог велел. Немцы сейчас уже начали мерзнуть, одеваются кто во что горазд. Такие лохмотья на себя надевают, что смешно смотреть. Вы когда-нибудь видели мужика в женских чулках? Нет, они не геи, хотя я не проверял. Чулки эти фрицы на головах носят, под касками. Холодно им, бедолагам, в своих тощеньких шинельках. Да и нам туго придется, когда переоденемся.

Делая небольшой крюк, мы забирали на север с целью найти какой-нибудь небольшой населенный пункт, где будет расположена небольшая воинская часть противника. Вскоре, всего-то еще через час, мы таковую нашли. Фрицев было, конечно, немало, их сейчас, наверное, в каждой деревушке много, но я решил действовать, так как увидел главное для себя.

– Старшой, так ты из-за блях на них стойку сделал? – спросил Борт.

– Именно, Вань, именно так. У этих упырей из фельджандармерии возможностей для передвижения по своим тылам больше в разы, – да, в этой деревушке был именно пункт фельджандармерии. Все как в лучших домах Лондона и Парижа, флаги висят над входом в один из домов, нет праздно болтающихся солдат, все на своих местах… Тьфу, блин, даже противно от этого их аккуратизма.

Объяснения моим подчиненным не заняли много времени. Мы давно уже все обмозговали, так что пришла пора начинать.

– Вань, бери с собой Олега и Сашку и заходите левее. Вон, видишь сгоревший амбар, или это сарай большой был? Там спрячьтесь.

– Понял, ребята, за мной! – радист у нас, Олег Бойко, один из тех троих, кого нам придали в учебке. Саша Черкасов – подрывник.

– Командир, я иду? – Егор Мельник спрашивал не просто так. Теперь, в отличие от наших прежних похождений, я в первых рядах не хожу. Я – снайпер, однако и командир группы тоже я, на мне подстраховка.

– Давайте с Борей слева, как будете готовы, начинайте, я лягу вон там… – я указал небольшую возвышенность, на которой росли несколько елей.

– Принял!

Я занял позицию первым, но задача у меня архисложная. Еще достаточно темно, видимость плохая. Нужно как-нибудь найти немецкого снайпера, у тех вроде оптика светлая, если мне память не изменяет.

Деревушка была маленькой, домов всего десяток, некоторые разрушены. Не удивлюсь, если местных жителей тут и вовсе нет. Фрицы расположились в центре, возле колодца. Двое сидят на мотоциклах, беседу ведут и вроде как что-то чинят, это водители, наверное, четверо постоянно перемещаются от дома к дому. Когда мы их обнаружили, я в бинокль разглядел их форму и снаряжение. Сто процентов жандармы, я этих козлов сразу узнаю, издалека. В голове крутился вопрос: а уж не по нашу ли душу эти искатели? Может, засекли пролет самолета, а то и выброску, вот и рыщут теперь. Так или иначе, но теперь мы более чем готовы к встрече с противником. Да и допросить сможем, язык более или менее знают все. По крайней мере, задать простые вопросы и понять, что отвечают, вполне сможем.

Лежа под елкой, я наблюдал, как Егор с Борисом подкрались совсем близко. Ближайший к ним фашист только что зашел в последний на улице дом. Ребята пока не готовы, они еще осмотреться должны, чтобы понять, кто из врагов где стоит. Черт, а вот это нехорошо! Зашедший в дом фриц поглядывает из окна, в темноте помещения его почти не видно, я с трудом разглядел, только потому, что смотрю на него через прицел винтовки, все же оптика. Плохо это тем, что Егор его не видит, но продолжает ползти к краю дома. Еще немного, и фриц его сможет заметить…

Накаркал! Стекло в окне лопнуло, а через несколько секунд, расчистив себе проем от осколков в раме автоматом, в окне показался фашист. Я уже не видел своих ребят, так как был занят тем, что ловил на мушку вражеского автоматчика. Точнее, я размышлял: начинать стрельбу или рано? Когда увидел вспышку в окне, на несколько секунд зажмурился, слишком яркой она была в темноте ночи. Фриц стрелял короткими очередями, я же, едва успев чуть приоткрыть один глаза, тут же выстрелил прицельно. Звонко хлопнула «Светка», вылетевшая гильза упала в снег и зашипела. Противник исчез, стрельба прекратилась, но от мотоциклов, да и из других домов уже бежали жандармы. Всего, как вот только что оказалось, немцев было двенадцать, по крайней мере, больше не вылезали. Бежали к крайнему дому все оставшиеся, не толпой, конечно, маневрировали. Одного-то я, похоже, на нолик помножил. Когда солдаты почти добежали до угла нужного дома, справа по ним ударил пулемет и автоматы моих бойцов во главе с Бортником. Жаль. Жаль, что пленных нам взять не удалось, а еще больше жалко немецкую форму, которую, скорее всего, можно будет только выбросить.

– Мельник, ты где, твою мать? – крикнул я, когда получил сигнал фонариком от Ивана, что деревня пуста. Я шел к домам и звал Егора.

– Да тут мы! – услышал я сбоку и посмотрел в сторону. Из кустов возле канавы вылезали оба наших штурмовика.

– Живые? – задал я основной вопрос.

– Нормально, эта сука когда стекло разбила, меня осколками чуток присыпало. А так успели уйти назад до того, как он стрелять начал.

– Дуйте к Борту, он там фрицев потрошит.

– Думаешь, есть что-то целое? – поддержал мои невысказанные сомнения Егор.

– Вот и бегите, надо поскорее раздеть гадов, чтобы форма не успела пропитаться кровью. Небольшие пятна замоем, колодец вроде как с водой…

Оставив радиста и подрывника возле дома, где лежали трупы врагов, Борт уже катил сюда мотоцикл. Подойдя, я бегло осмотрел технику.

– Вань, второй такой же убитый? – мотику пришел каюк, движок прострелили.

– Да уж, перестарались, старшой. Но форма вроде нормально, не сильно и порвали-то, – отчеканил Иван.

– Ладно, собираем трофеи и валим. И так уже, наверное, привлекли внимание.

Из дома вдруг раздался крик Егора. Точнее, это он звал меня. Чего он там нашел такого?

– Эта падла еще не сдохла, представь? – Мельник был удивлен от вида фашиста, что лежал возле его ног.

– Он меня так слепил, стреляя из автомата, что я выстрелил на засвет.

– Плечо разворотил, а так нормально еще.

Мы тут же приступили к потрошению немца, пытаясь узнать как можно больше информации. Чем больше фриц говорил, тем больше я сомневался в выполнении задания. Первое, да и самое главное, нам нужно не в Малоярославец. По словам фрица, нет там никакой базы обеспечения! Во-вторых, немцы и правда засекли нашу выброску. Такие патрули, как этот, мотаются сейчас по всей округе, в попытках кого-нибудь отыскать.

– Да вот хрен вам по всей роже! – буквально выплюнул я слова в сторону немца.

И мы ушли. Фриц перед смертью рассказал об их базе снабжения. Говорит, якобы она не в Малоярославце, а чуть дальше, на одной из узловых станций. Веры врагу, конечно, нет, но всяко может быть. Поэтому придется проверять. Тем более время шло, а результата как не было, так и нет. Но с этим мы уже решили, все же идем в город, а там, если что, и до узловой недалеко. Будет там объект или нет, дело десятое, не наша вина. Что будет в наших силах, то и сделаем.

Отмахав по снегу около трех километров, вновь заметили патруль. Так как он был небольшим, всего отделение фашистов, мы решили проверить нашу маскировку. Бортнику опять не повезло, формы на него нет, поэтому пришлось довольствоваться одним плащом, с убитого мотоциклиста. Остальные, включая меня, были во вражеской форме. Самое хреновое, что когда захватили себе форму противника, свою одежду не выкинули. Там и метки вшиты, да и мало ли как пойдет, вдруг опять придется переодеваться. Так что как ни крути, а лишний вес у нас на спинах прибавился.

– Старшой, не выгорит, где ты таких жандармов видел, без техники? – остановил меня вопросом Бортник.

– Вот у этих и заберем. Надо же проверить, даст нам форма возможность сблизиться? Не хочу стрелять, Вань, – уговорил я все же сомневающихся. Немцы расположились на окраине дороги, на перекрестке. Кроме мотоцикла, у них был еще грузовик. С виду это простые армейцы, а не «гаишники». Наблюдаем за ними полчаса, сидят себе у костра, греются, замерзли болезные.

– Кто старший, подойдите сюда! – скомандовал я, подходя ближе. Эту фразу, как и несколько других, я выучил хорошо. Немцы подскочили как ужаленные. Мы вышли-то из леса, они нас просто не видели. Ни один не догадался осветить нас фонариком, а вот мы направили на врага сразу три штуки. Немцы вытянулись по струнке и пытались поправить одежку. Один выступил вперед и, морщась от света фонаря, пытался что-то объяснить, торопясь так, что из его гавкания я ни фига не понимал.

– Отставить, унтер-офицер, – я уже разглядел его погоны. Тот стоял навытяжку, а я сделал еще несколько шагов и, пользуясь тем, что фриц ни фига не видит, сделал выпад и насадил его на штык. Солдаты противника зашевелились лишь тогда, когда их командир рухнул на землю. Но было поздно. Вырезали всех, как учили в школе. Ни одного лишнего движения, даже понравилось.

– Мороз, ну и зачем было все так усложнять? – Борт начинает утомлять.

– Вань, заткнулся бы ты, честное слово! – бросил я недовольно. – Займись формой, вон какой бугай лежит! – я обратил внимание Бортника на одного из убитых противников, очень внушительных размеров тот оказался. Ваня понятливо сплюнул и побежал выполнять. Мы уже решали с ним вопросы подчинения. Там, в школе на тренировках, я раз указал ему на то, что он часто обсуждает мои распоряжения. Слово за слово, хреном по столу, мы сошлись. Он и раньше все шутил, что может меня побить, а тут решил, видимо, попробовать. Авторитет уже какой-никакой у меня сложился, поэтому отвечать я стал жестко, но аккуратно. Просто Иван был из тех людей, которые, имея большие габариты и внушительную силу в руках, признают себя подчиненным, только когда проиграют. Мне нужно было именно победить его, а не ломать. Я хотел доказать, что на его силу у меня есть голова, и сделал это. Тогда я дал ему махнуть пару раз руками, а потом сделал обманное движения и взял его на болевой. Он даже попытался выкрутиться, но слава богу, быстро сообразил, что останется без руки, если продолжит. Вот тогда мы и решили для себя раз и навсегда, кто из нас старший.

– Старшой, кому за руль грузовика? – спросил подскочивший Егор. Он с парнями уже закончил оттаскивать в лес трупы противника, поэтому и подбежал.

– Так, давай Сашку за руль мотоцикла, Борис в коляску с пулеметом. Ты в кабину «Опеля» стрелком, Борт и радист в кузов, у Ваньки там обзор лучше будет. Все, бегом, нам еще верст пятьдесят отмахать нужно, а ночь скоро кончится!

Парни засуетились, приводя себя в порядок и занимая места. Я уселся в кабину грузовика и запустил мотор. Тот был еще теплым, видимо фрицы недавно прогревали, схватился легко и зарокотал на холостых. Положив пистолет себе под ногу, на всякий случай, я тронулся в путь, как только парни заняли места. Об этом я узнал по удару кулаком по крыше кабины. Саня на мотоцикле также тронулся и поехал впереди. По карте выходило, что если так и ехать по дороге, то в Малоярославец мы приедем к утру, должно хватить времени. Где-нибудь на окраине попробуем спрятаться, только нужно найти место, куда поставить технику. Фрицы бдительные, патрули у них есть обязательно, особенно в таком месте, где находится база снабжения войск и размещены резервы фронта. Увидят бесхозный транспорт, сразу шум поднимут, а нам он ой как не нужен.

Едва начало становиться светлее, мы уже ехали, не включая фары, как я сигналом клаксона приказал остановиться. Выбрали очередной спуск с главной дороги и съехали, укрывшись придорожными кустами. Густой ольховник, разросшийся по сторонам от дороги, даст нам возможность какое-то время не бросаться в глаза. Кстати, нам навстречу по дороге, пока ехали сюда, попались аж три колонны. Каждый раз мы вставали на обочине, пропуская технику противника, и ждали начала стрельбы. Но ее ни разу не произошло. Фрицы часто даже не поворачивали головы на нашу куцую колонну. Ну и мы их не разочаровывали, просто пережидали и двигались дальше. Последняя встретилась нам с час назад и была самой серьезной, двадцать четыре немецких танка, да все как один Т-4, это вам не хухры-мухры. Суки, где-то нашим под Москвой тяжко будет, такие силы немцы тянут.

– Старшой, мы на разведку? – спросил Борт, когда мы спешились.

– Да, отправляйся с Олегом, посмотрите внимательно, далеко ли, есть ли возможность укрыть транспорт, ну и патрули срисуйте, – ответил я. Указатель с названием города мы проехали, так что тот где-то рядом. Просто тут растительность такая, да еще и в низине мы, поэтому и не видно домов, а они, я думаю, совсем рядом.

– Ясно! – четко ответил Бортник, и они с Олегом помчались напрямки через кустарник, поднимаясь по склону. Дорога уходит левее, так что даже сверху нас не увидят, если кто поедет, все те же кусты нас прикроют. Эх, как хорошо было летом… Зашел за дерево и… пропал, хрен кто увидит.

Вернулись ребята довольно быстро. Оказалось, мы реально близко подошли, ближайший пост буквально за поворотом, чудом не вляпались.

– Мороз, не знаю, как нам туда пробраться, там немцев… – выдохнул Бортник и добавил спустя секунду: – Как грязи!

– Давай, рисуй, где и как располагаются, – попросил я, доставая маленький листок бумаги и карандаш.

– Старшой, я же говорю, они там везде! – недовольно ответил Ваня.

– Ладно, сам схожу, а то нарвемся еще, идти-то все равно надо, хоть как, – пожал я плечами и пресек попытки бойцов пойти вместе со мной. Не нужно это, сам справлюсь, хоть отвлекаться не буду.

Наблюдал с холма я почти два часа. А увидев все, что нужно, вернулся к ребятам.

– Так, до вечера спим…

– Где, здесь? – удивились, перебив меня, бойцы.

– Я говорю, вы слушаете! – отрезал я жестко. Пора прекращать это панибратство. – Отходим вправо, там возле речки есть овраг, в нем и укроемся. Фрицы туда не ходят, а место есть точно. Там бой был, серьезный, трупы видно, едва присыпанные снежком, вот фрицы и не посещают то место. Нам же, думаю, не привыкать. Остальное позже, вначале отход. Борт замыкающим, я первым, потопали!

Вначале пришлось ползти, так как поле просматривалось с окраин города. А потом, добравшись до оврага, наткнулись на фрицев. Те застыли в ступоре, увидев перед собой унтер-офицера из фельджандармерии. Вытянувшись, они быстро вскинули руки в нацистском приветствии и тут же были скручены.

– Вань, того, что потолще, обработай! – приказал я, указывая на толстого фашиста. Он, когда его связывали, даже обмочился, так что расскажет все.

Быстрый допрос показал, что эти два немца рыбачат, сегодня их смена. Командир приказал обеспечить роту свежей рыбой, вот они и стараются. Тут же у немцев был разведен костер, и возле него стояла примитивная коптилка. Готовой копченой рыбы было всего несколько хвостов, в основном лещи и щуки. Показав Олегу, нашему радисту, что нужно делать с рыбой, которую уже выловили до нашего прихода немецкие горе-рыбаки, вслушался в разговор.

– Убитые русские дальше, туда мы не ходим, там страшно… – разобрал я в трусливой речи фашистов, и что-то в голове щелкнуло. Развернувшись, буквально прыжком оказался рядом с рыбаками и, вцепившись в горло говорившему, произнес сквозь зубы:

– Страшно тебе, сука? Ты думал, здесь как с лягушатниками будет? Нет уж, твари, здесь вы кровушкой умоетесь. Мы вас скоро погоним, а ваш гребаный Берлин сотрем с лица земли, чтобы другим неповадно было! – закончив речь, я одним движением свернул фрицу шею. Дальше я охренел еще больше. И оставшийся фриц, и мои бойцы почти все начали вдруг блевать. Наверное, это меня и вернуло в чувство, потому как я вдруг осел на землю.

– Бля, командир, чего это было-то? – подошел ко мне Ванька, вытирая рукавом губы.

– А-а? – не расслышал я толком.

– Что с вами, товарищ старший сержант? – это кто-то из новеньких.

– Я сейчас кому-то в рог закатаю, на «вы» он меня зовет… – возмутился я, – совсем охренели, что ли? – Парни, казалось, боялись уже и рот открывать.

– Старшой, с этим что? – осторожно спросил все же Бортник.

– Допроси и в расход, – коротко ответил я и достал карту. Быстро посмотрев на обозначения, я взял в руки бинокль и, оставив винтовку возле парней, пошел в сторону холма. Высотка была хорошей, да и на карте обозначена так, что понятно было: с нее я окрестности разгляжу как надо.

Город был очень близко, нужно быть крайне аккуратными. Фашистов кругом много, но что порадовало, абсолютно все при деле. Точнее, подразделения находятся в полной готовности выдвинуться туда, куда прикажут, а значит, шатающихся не будет. Кроме патрулей, конечно.

– Вань, смотри сюда, – я выложил свой набросок, что сделал, пока наблюдал, – тут видишь здание? – Борт кивнул. – Это водонапорная башня. Раз в пятнадцать минут возле нее появляются трое фашистов, патруль…

– Это ты за час выяснил?

– Если они как по часам ходят, что в этом невероятного? – удивился я. – Слушай далее…

Я рассказал ребятам, как нам попасть в город. По моим наблюдениям, тут в качестве патруля задействовано специальное подразделение. Я в бинокль разглядел у них какие-то нашивки на шинелях, у простых солдат их не было. Так вот, нужно менять одежку на их форму, а там до станции совсем близко, проскочим. Труднее всего будет доставить груз. Фрицы в патруле вооружены лишь винтовками и автоматами. У нас же куча барахла, включая взрывчатку. Как это все протащить, пока не придумал. Но, думаю, надо воспользоваться машиной, есть тут у фрицев такая, что мелькает довольно часто на улицах. Небольшой развозной фургончик с тентом, вроде нашей «буханки» с кузовом, но в отличие от УАЗа, с капотом. То ли еду возят, то ли еще чего, но она постоянно курсирует по городку.

Выдвигались все вместе, в темноте достигли водонапорной башни, и трое из нас пошли на захват. Первые фрицы попались лоховатые, даже пикнуть не успели. В захвате участвовали Борт, Мельник и я сам. Не то чтобы не доверял остальным, просто хотелось все проделать лично. Фрицев затащили в помещение башни, там никого не было, замок мы сбили и укрылись внутри. Окно на уровне третьего этажа давало возможность просматривать одну из улочек довольно далеко.

– Мороз, ты про этот фургончик говорил? – спросил меня Егор, наблюдавший в это время у окна. Я быстро поднялся к нему и посмотрел в нужную сторону.

– Именно. Смотри, сто процентов жратву возят. Тут маршевые находятся, как пленный сообщил, еду нужно подвозить вовремя, вот немцы и соблюдают свой порядок. Как раз время завтрака.

– У нас время на исходе… – привлек к себе внимание Борт.

– Я в курсе, – кивнул я. – Смотри, в кабине один водитель, а в кузове, видимо, сидят те, кто пищу раздает. Официанты хреновы! – сплюнул я.

– Сюда явно не поедут, здесь нет никого, где у них крайняя точка? – опять Бортник.

– Справа, на дальней улочке двухэтажный дом, видишь? Там во дворе суета постоянно, вроде там конечный пункт у них.

– По канаве можно проползти почти до улицы, – теперь высказался наш подрывник.

– Точно, только халатов нет, а то бы вообще спокойно прошли… – задумался я. – Блин, о чем я? Радист, ты у нас больше всех на фрица похож, да и говоришь складно. Пойдешь туда и посмотришь, что там за подразделение стоит. Сколько их, чем заняты.

– Понял! – кивнул радист и стал собираться.

– Мороз, давай я с ним? – предложил Бортник.

– Вань, ты извини, но у тебя Рязань на лице написана, сиди, время твое еще придет. Тем более на захват машины явно надо идти не одному.

– Понял, – расстроившись, ответил Иван.

Сходив вниз и выпустив радиста, я быстро вернулся назад. Позвал Егор.

– Чего?

– Немцы чего-то зашевелились…

– Ну, так завтрак у них! – ответил я.

– Нет, вряд ли. С оружием бегают, по виду, что-то случилось!

– Бля, вот я тормоз-то! – хлопнул я себя по лбу. Ну как я мог не догадаться, что фрицы из патруля наверняка отмечаются каждый раз после прохода. Ну, или хотя бы попадают в зону видимости других патрулей. А тут пропала группа, и…

– Егор, быстро за радистом, заныкайтесь где-нибудь в канаве и замрите. Остальные за мной!

Мы быстро покинули башню и устремились к ближайшему дому. Там вроде было тихо, и мы пробрались к сараю. Устроившись, успели заметить, как появились немцы. На этот раз патруль, или поисковый отряд, был большим. Восемь солдат, да с пулеметом, шли по улице в сторону водонапорной башни.

– Пипец! – прошептал Борт. Мои словечки выскакивают.

– Если зайдут внутрь, точно, – подтвердил я.

Немцы почти дошли, мы уже были готовы открыть огонь, когда внезапно те куда-то сорвались. На улице как-то быстро стало пусто.

– Так, Борь, дуй за парнями, и бегом назад. – Парень кивнул и убежал.

– Вань, готовься, сейчас что-то будет! Слышал гудок со стороны вокзала?

– Ну?

– Хрен гну! Поезд пришел, или наоборот – отправляется. Сюда немцы все равно вернутся, нужно форсировать события.

– Ясно, взрывчатку готовить?

– Да.

Через десять минут мы были все в сборе и слушали рассказ радиста. Тот поведал немногое, но теперь стало ясно, что за суета была вокруг. Именно то подразделение, за которым я посылал приглядеть, снимали на погрузку. Оказалось, там стоял как бы не полк. Просто мы видели лишь один дом, вот и не знали всей численности.

– Андрей, машина-то еще там…

– Я же говорил, что те были последними в списке, выдвигаемся!

Да. Мы так и пошли. Вокруг никого, где-то в трех домах от нас слышался шум. Это шли сборы, слышно было голоса и топот сапог. Мы проскользнули в открытую, не прячась, на соседнюю улицу и увидели грузовик. Ну, фургончик. Если мы все в него уберемся, это будет удачей, маленький он какой-то.

– Радист, пассажиром ко мне, остальные в кузов и быть готовыми!

Мы быстро загрузились в машину, правда, уже подходя к ней, пришлось убирать водителя. «Официантов» рядом не было, а вот водила сидел себе в кабине и покуривал. Ваня его скрутил, а радист еще и умудрился спросить, куда они сейчас должны были ехать. Водила был тощим, немолодым немцем, упираться и строить из себя героя он не стал.

– Старшой, он говорит, нужно быть на кухне к десяти…

– Ага, успеваем, где его дружки и где кухня? – Потрошили в кузове, Борт был сейчас за наблюдателя.

– Кухня возле вокзала. Там столовая есть, вот в ней и готовят на весь гарнизон. А дружки, как ты выразился, сейчас в доме, развлекаются.

– В смысле? – не понял я.

– Бабы у них тут, вот и суета здесь была! – радист сам охренел от услышанного, но думаю, перевел точно.

– Бордель, что ли? – обалдел я.

– Ага. Говорит, бабы русские!

– Вань, ты вроде хотел кому-нибудь шею свернуть, – высунув голову из-под тента, сказал я Бортнику.

– Чего?

– В дом, быстро. Там двое, это минимум, возьми Бориса и зачисти там все. Этот говорит, там бабы, посмотри, если сами под фрицев легли, гаси всех, ясно?

– Как это – сами легли?

– Бля, увидишь! Когда баба не согласна, у нее обычно внешний вид отличается от той, которая сама лезет.

– Все понял, Борь! – парни умчались в дом, а мы, закончив потрошить немца, стали ждать. Ребята вернулись быстро, пяти минут не прошло. Загрузившись, поехали в сторону вокзала, водила рассказал, как добраться. Машинка была ужасно слабенькой, еле ехала, но все же мы добрались. По пути нам махали немцы, прося скорее привезти горячего. Эти выкрики даже я понимал. Я, правда, немного трусил, потому как ни разу не похож на бывшего водилу, а того наверняка все знают, но делал морду лица доброжелательной и махал в ответ рукой.

Не доехали до вокзала мы немного. Увидев закуток за пакгаузом, свернул туда. Едва остановился, меня огорошил радист:

– Уф, командир, думал, в штаны наделаю!

– Ты о чем? – собирая вещи, спросил я.

– Как это о чем? Через полгорода с фрицами проехали, а ты еще спрашиваешь!

– Да ладно, я сам чуть штаны не прохудил, – сказал я вполне серьезно, и мы вместе засмеялись.

– Вы чего тут ржете? – появились ребята из кузова.

– Да вот, размышляем, нам обоим хотелось в туалет сходить, пока ехали.

– Да всем хотелось, – засмеялись и остальные.

Подхватив мешки с имуществом, парни скрылись на складе, что был в большом пакгаузе. Я же поехал дальше, нужно машину отсюда убрать, чтобы не искали рядом. Недалеко от вокзала обнаружил бывшую пожарную часть, ну или что-то вроде этого, туда и загнал машину. Там были немцы, но они занимались ремонтом грузовика и на меня внимания не обратили. Я же, поставив машину во дворе, быстро рванул назад к вокзалу.

Не дошел всего метров триста, уже видел пакгауз, когда мне путь преградил патруль.

– Господин унтер-офицер, предъявите документы! – Черт, ну откуда вы, падлы, вылезли, а? Ведь осматривался, но даже не заметил, откуда они появились. Форма у меня была в порядке, только бляху фельджандарма я снял. Быстро осмотрев патруль, заметил, что старший имеет звание фельдфебеля.

– В чем дело, господин фельдфебель? – сказал я, пытаясь произносить слова правильно и одновременно показать свое недовольство.

– Обычная проверка, господин унтер-офицер! – спокойно ответил старший патруля.

– Господин фельдфебель, – стараясь подбирать слова, я начал изворачиваться, – у меня нет с собой документов, они в поезде. Мы через несколько минут едем на фронт, я выскочил на секунду…

– Пройдемте в комендатуру, господин унтер-офицер!

– Послушайте, господин фельдфебель, – начал я заводиться, тем более увидел в нужной стороне Ивана, тот смотрел на меня и был готов действовать, – через пару часов я должен быть в окопе под Москвой, а еще через час могу просто сдохнуть; думаете, я сейчас в настроении? Да, я виноват, выскочил из поезда за бутылкой шнапса, но если вы сами фронтовик, должны же понимать, что это едва ли не единственная возможность расслабиться в нашем положении!

– Господин унтер-офицер, мы проводим вас к вагону, – заключил вдруг фельдфебель, сделавшись снисходительным. О как, я сломал немецкий порядок!

– Почту за честь, господин фельдфебель, – щелкнул каблуками я, указав направление, – нам туда.

Пошел я, естественно, в направлении пакгауза, где меня ждали люди. Убирать патруль будет не сложно, главное, быстрее это сделать. Проходящие и проезжающие по улице уже начали обращать на нас внимание. Возле ворот склада я притормозил, пытаясь прикурить, этой остановки хватило моим парням, чтобы скрутить фашистов и утащить внутрь склада.

– Прячь их как следует, – обратился я к Ивану, – раздень и документы прихвати.

Ребятки все сделали как надо. Быстро сработали, даже понравилось смотреть со стороны. Теперь мы все были одеты в форму патрульных, и на руках у нас были их документы.

– Как будем работать? – спросили ребята.

– Ждем вечера. Как стемнеет, грузимся и топаем к станции. Она тут близко. Это последняя ночь, времени больше не будет, так что нужно действовать. Иван, ты идешь пустым, на тебе и Борисе прикрытие.

– Думаешь, нас здесь не найдут? – с сомнением в голосе спросил Егор.

– Здесь, – я обвел глазами пакгауз, – обязательно найдут. Растормошите фельдфебеля, нужно немного поболтать.

Благодаря хорошему немецкому нашего радиста, мы смогли узнать то, что нас интересовало. Конечно, поиски патрулей идут, это и так понятно, нужно как-то в них поучаствовать, вот и весь секрет. Разделившись на две тройки, оставив тяжелое вооружение на складах, мы отправились на улицы городка. Далеко, естественно, не отходили, так и находились возле вокзала. Через час обнаглели настолько, что даже стали спрашивать документы у отдельных солдат вермахта и небольших групп, проходящих по улице. Было даже весело. Нам помогло то, что смена патруля была вечером и нарваться на разводящего пока не грозило. Этим и пользовались. Почему просто не сидели на складе? А как отбрехаться от желающих в него попасть? Солдаты и интенданты регулярно заглядывали на склады, у некоторых мы даже бумаги требовали, когда находились рядом. Наши вещи были спрятаны надежно. Страха почему-то не было, вообще. Мы все понимали, что это задание было в один конец. Выполним мы его или нет, уже не столь важно. Я, правда, не озвучивал эти мысли ребятам, не хватало еще разругаться. Но это была единственная возможность хотя бы попытаться выполнить задание; отлежаться где-то, а потом все сделать – нереально. Спрятаться здесь просто негде. Кругом фрицы, их тут столько, что кажется, даже под землей найдут. Вот и сделали ставку на то, что в их форме, да еще и выполняющих обязанности патруля, не заподозрят. Боясь выпустить ситуацию из-под контроля, мы даже не прерывались на прием пищи, хотя есть и хотелось. Обходились галетами, что распихали по карманам, и водой во флягах. Так или иначе, но прогуливаясь и посматривая по сторонам, мы наметили пути подхода к станции. Благодаря наглости, провели проверку нескольких солдат, направляющихся со стороны путей, и узнали, что прибыл огромный эшелон с боеприпасами для самолетов.

– Вань, это, блин, даже не шанс, а шансище! – при встрече мы обменялись мнениями.

– Я понял тебя, рванет так, что полгорода похоронит!

– Главное, станцию и склады точно снесет. Даже при всем порядке у фрицев, они не смогут ни убрать эшелон в сторону, ни потушить его. Думаю, все получится. Охрану мы срисовали, по солдату с каждой стороны через вагон стоят, так что нам нужно вырезать ночью довольно большое количество солдат противника, при этом так, чтобы соседние не замечали. Есть идеи?

– Только отвлечение, по-другому как?

– Скорее всего, никак. В любом случае нужно смотреть по месту, ночами холодно и темно, может, все же удастся. Они хоть и немцы, но тоже мерзнут. Ты заметил, как возле того здания в конце улицы солдаты на входе каждый час уходят по очереди внутрь? Сто процентов, греться ходят, так что не думаю, что возле эшелона будут стоять как приколоченные. Но работать нужно будет очень осторожно, скорее всего, убирать будем с одной стороны и одновременно.

– Они наверняка стоят в шахматном порядке, вряд ли с каждой стороны вагона свой охранник. Думаю, через вагон стоят.

– Скорее всего. Ладно, расходимся, осталось пара часов, и начинаем, – заключил я, и мы разошлись.

Чуть позже мы немного изменили свой маршрут патрулирования, чтобы взглянуть на станцию. Да, все так и выходило, что тот жандарм соврал все же, когда говорил об отсутствии складов в Волоколамске. Они не только были тут, а, похоже, они вообще все здесь. Для всей группы армий, а не только для одной четвертой армии. Такое количество эшелонов, занимающих все свободные ветки путей и запасников, просто никогда не видел. Снующие туда-сюда грузчики, машины, перевозящие на склады хранения то, что разгружалось с эшелонов, просто муравейник какой-то. Даже и не удивляюсь теперь, что мы тут так спокойно гуляем. Но нас интересовал именно один эшелон, зато какой. Этот состав стоял на запасном пути, и его никто не разгружал. Взяли специально одного грузчика, дождались, когда отошел на ужин, и спеленали. Быстрый допрос прояснил наши сомнения. Этот эшелон должен уйти с утра на юг, вот его и не разгружали. Вообще, на склады выкладывалось то, что далее последует на фронт грузовиками, транзитные эшелоны стояли не разгружаясь. Это касалось даже пассажирских поездов, которые перевозили личный состав.

Наконец, пришел вечер, а с ним темнота и мерзкая погодка. Пошел небольшой снег, но был он мокрым и при порывистом ветре был похож на метель. Видимость упала до нуля, мы даже вздохнули свободнее. Всю прелесть погоды ощутили тогда, когда мимо нас, укрывшихся между вагонов, прошествовал солдат и не заметил никого. Мы и сами-то его увидели случайно, точнее, скорее услышали, потому как видеть что-то было очень тяжело, а этот топает себе, хлюпая по снежной каше сапогами, вот и заметили.

Рассредоточившись по двое, начали таскать взрывчатку и крепить под вагонами. Было у нас ее мало, нужно заминировать так, чтобы рванул весь эшелон, только тогда можно будет надеяться на уничтожение станции. Подрывник у нас был умницей и все пояснил нам, как и что лучше делать. Для начала пришлось вскрыть пару вагонов и проверить содержимое. Штабеля авиабомб пугали своим видом, но то, что мы увидели, нас радовало. В одном вскрытом вагоне оказались какие-то уж очень большие ящики. Точнее, это были каркасы, сбитые для удержания бомб в одном положении, что-то вроде паллет.

За время, пока шло минирование, пришлось убрать всего троих охранников. Это погода так помогла, была бы хорошей, вряд ли мы вообще смогли бы подойти так близко. Или пришлось бы принять тут последний и решительный.

– Старшой, у меня все готово, – заявил Саша, наш подрывник. Он только что вернулся из рейда под колесами эшелона. Протягивал провода под вагонами и выводил их за станцию. Если бы он сам, еще там, в лагере, не прихватил запасную бухту провода, хрен бы нам его хватило. Пришлось бы тогда выводить сбоку, но вероятность того, что за него кто-нибудь запнется и оборвет, очень велика, вот Сашка и протянул шнур такой длины.

– Замечательно. Начинаем отход, – сложность в дело добавляло то обстоятельство, что шнур у нас не бикфордов. Инициировать заряд будем подрывной машинкой, в этом и сложность, как бы самих не зацепило. Уже приготовившись сваливать отсюда, вдруг услышали свистки.

– Твою мать, ну не могло все пройти гладко, не могло! – выматерился я.

– Чего, думаешь, обнаружили вскрытые вагоны? – спросил Ваня.

– Думаю, что трупы нашли, когда патрули не вернулись. Валим отсюда, если надо, огонь открывать без команды. Ребятки, все были к этому готовы, ведь так? Я предупреждал, что, возможно, рейд в один конец…

– Ладно, Мороз, не пугай, может, еще выберемся! – сплюнул Борт. Остальные были с ним согласны.

Подрывник Черкасов крутанул машинку, и… ни фига не произошло. Мы так и опешили. Провести такую работу и так облажаться…

– Сань, мысли? Только быстро!

– Где-то скрутка отвалилась, ты же знаешь, я объяснял, что все сразу не обезвредить. Даже если нашли взрывчатку и отсоединили провода, вряд ли успели сделать это на всех вагонах. Да и найти ее, думаешь, просто?

– Ничего не думаю, нужно что-то делать.

– А что тут делать, пойду назад, пройду под вагонами, я же знаю, где у меня скрутки! – Черт бы побрал эти соединения. Кто умудрился нарезать провода по десять метров, это что – идиотизм или вредительство?

– Вань, ты с Олегом с одной стороны, Боря с Егором с другой, я прикрою Саню. Все, работаем, засранцы!

Меня тут же оттеснили в сторону, и мое место рядом с подрывником занял Егор. Ругаться было некогда, поэтому я только сплюнул. Заняв позиции, мы приготовились к бою. Свистки и свет от фонарей привлекали внимание. Шум то нарастал, то удалялся в стороны. Но все же что-то произошло. Очередь из МГ со стороны Бортника раздалась так неожиданно, что я подпрыгнул.

– Твою мать! – выругавшись, только стал более тщательно вглядываться в темень. Немцы, видимо встретив неожиданное сопротивление, сразу не поперли. Слышались крики, наверняка пытаются докричаться до стрелка, думая, что стреляет охрана эшелона. Наконец, и с моей стороны показались силуэты. Видимо, решив не рисковать, фашисты пошли в обход. Еще немного, и они смогут увидеть лежащих под вагоном ребят.

– Борь, пока не стреляй, смотри внимательно вокруг, чтобы не подобрались. Тут недалеко, я сам справлюсь.

Я начал стрелять из немецкого карабина, пытаясь приземлить как можно больше солдат противника. Эх, жаль, что вместе с переодеванием в немецкую форму мы оставили свое оружие в лесу, в схроне. Сейчас бы «Светку» сюда, я бы мгновенно перестрелял эту шестерку солдат вермахта, что намылилась обойти нашего пулеметчика. После пятого выстрела меня сменил Боря, я все же не смог убить всех, только троих свалил. Пока я перезаряжал винтовку, услыхал, как вновь начал стрелять Ваня. В нас также полетели пули из немецких пулеметов. Не видя нас толком, немцы шмаляли на подавление, но от этого было не легче.

– Командир, мы всё! – услышал я и крикнул в ответ:

– Так рви давай! – времени не было, пока немцы не обошли нас и есть возможность уйти, надо пользоваться.

Взрыв раздался неожиданно, хоть его и ждали. Вначале послышались хлопки, а позже их сменил уже такой взрыв, что заложило уши. Вспышка была такой яркости, что, казалось, взрыв был ядерным. От взрывной волны нас всех побросало на землю и протащило несколько метров, пока на пути не возникла стена. От удара даже дух перехватило. На станции начался ад, а мы все не могли встать. Радует одно – немцам не легче. Вывел из ступора вновь Борт, он опять, как и ранее, очухался быстрее всех. Я даже не смог сказать что-либо против, когда он подхватил одной рукой меня, второй – неожиданно оказавшегося рядом… Егора. Где был Борис, я пока не знал.

– Вань, где остальные? – прокричал я. Ага, теперь, чтобы услышать хоть что-то, нужно кричать.

– Сашка погиб, его колесной парой придавило. Упала, сука, прямо рядом с нами. Мне ничего, а ему… Борька где-то впереди, Олега я вытащил, только вы остались.

Я заткнулся. Хоть и были знакомы всего ничего, но у меня из глаз потекли слезы, редко это бывает, отвык уже. Как же так? Бля, ну как же так???

До оврага добирались чуть ли не три часа. Кругом сновали фрицы, но не в поисках, просто проносились мимо на грузовиках и бэтээрах. А чуть позже мы еще и колонну танков пропустили. Сука, почему она не была на станции, а?

Мы уходили, а за нами горел город. Такое ощущение, что там реально горит все! Грохот от взрывов боеприпасов стоит до сих пор. Ну да, как его прекратить? Теперь немцам остается только подсчитать ущерб, остановить подрывы они не в состоянии. Грузовика и мотоцикла в овраге не было, нашли, видимо, немцы. Уходили пехом. Топать тут долго, нужно что-то придумывать, иначе просто от усталости ляжем.

– Братцы, ищем место, где можно осесть, и в поиск. Нужен транспорт, иначе край! – высказался я.

– Давай хоть до леса дойдем, не в поле же? – спросил Ваня.

– Это конечно, топаем…

В лес мы ввалились около трех часов ночи. Сколько мы так протопали, даже не помню. Подрыв устроили вроде в девять вечера, около того, – значит, часа четыре шли. Даже если по паре километров делали, то ушли минимум на восемь. Уже хорошо. Достав карту, сориентировался.

– Отлично, мы идем прямо к деревне Луково, там обозначена батарея гаубичников, транспорт наверняка там есть.

– Там же, наверное, солдат до хрена, думаешь, удастся захватить машину? – Борт спрашивал о главном.

– Вань, выхода нет, нам не дойти до Москвы, сам понимаешь все.

– Это точно, – выдохнул Боря и наконец распахнул шинель, показывая нам свой живот. Да твою же мать, как так-то??? Из живота, ближе к правой стороне, торчал кусок железа. Да я понимаю, что близко были, когда рванули заряд, но…

– Борь, ты как вообще досюда дошел? – у меня даже слов не было.

– Как-то добрёл, но ребят, больше не смогу. Нам бы добраться до этой деревни, мать ее, я бы там остался вас прикрыть, глядишь, и ушли бы…

– Отставить! – рявкнул я. – Уходить будем все, надо – понесем! Борт, сруби две слеги, Егор, шинели снимаем!

Мы бросились устраивать носилки, но было видно, что вряд ли Борька дотянет. Черт, первое же задание. Столько через врагов пробираться без единой царапины, и на тебе. Заодно опросил всех на предмет ранений. Остальные, слава богу, были в порядке. Водрузив на носилки друга – конечно, друга, – мы потопали дальше. Впереди шел я, за мной Борт и Олег несли носилки, замыкал Егор. На окраину деревни вышли к утру. Здесь тоже царил переполох, немцы словно и спать не ложились. Кругом суета, но вроде фрицев немного. Человек сорок, на первый взгляд. Рассмотрев позиции гаубиц, я пристально вглядывался в темноту утра в попытках обнаружить транспорт.

– Мать их за ногу, у них что, все машины отобрали? – выругался я.

– Мороз, смотри! – ткнул пальцем куда-то правее Егор. Я повернул голову и увидел машину. От деревни отъезжала легковушка, за ней прыгал по кочкам одиночный мотоцикл.

– Дорога вроде к лесу идет? – спросил я, лихорадочно разглядывая окрестности.

– Да, если рвануть наперерез, должны успеть! – кивнул Мельник.

– Вань, с нами; Олег, пригляди за Борей, мы быстро!

Рванули и правда бегом. Откуда и силы взялись. Лес был здесь редким, кусты скорее, поэтому видно было хорошо. Немцы ехали с включенными фарами. На них, конечно, есть защитные колпаки, но они маскируют только от самолетов, а со стороны машину видно хорошо. Вылетев из леса, мы залегли на обочине.

– Перебегать не будем, я сниму водилу в машине, а потом мотоциклиста. Вы ловите тачку, все ясно? – Парни кивнули слитно и приготовили автоматы. – Да, мужики, попробуйте только пулю поймать!

– Главное, сам не промахнись, – пробасил Ваня. Сомнения у него, надо заметить, не лишние. Темно еще, стрелять буду, даже не видя водителя, но немецкий карабин штука хорошая, точная. Накрутив ремень на руку, я встал на колено, ожидая, когда машина приблизится и выедет на короткую прямую. Свет от фар мне не мешал, он больше землю перед машиной освещал, это хорошо, меня, наверное, тоже не видать.

Выстрел. Затвор дернуть, назад, второй выстрел. Машина вильнула и устремилась в кювет, а я уже искал глазами мотоциклиста. Этот хитрец уже остановился и приготовил автомат, но мой выстрел был первым. Краем глаза заметил, что ребята уже побежали. Черт, еще и машину из канавы доставать!

Хлопнули несколько выстрелов, я уже к этому времени подбегал к тому месту, куда съехала легковушка. Осмотревшись и не заметив ничего угрожающего, прыгнул вниз, к парням.

– Кто стрелял? – спросил я, подбегая.

– Да там падла одна оставалась, пальнул, сука! – расстроенно бросил Иван.

– Ранены?

– Егорку зацепил, гад! – И правда, Егор, словно дождавшись меня, плюхнулся на землю.

– Сука, я его сейчас порву!!! – просто завыл я.

– Да я уже ему башку свернул, – ответил Борт.

– Егор, куда тебя? – я осматривал друга.

– Фигня, старшой, в плечо попал, повезло… – Слава богу, вроде и правда не очень серьезно, темнота помогла.

– Сможешь добраться до парней? Олега сюда зови, надо машину тянуть.

– Дойду, – кивнул Егор.

– Погоди, дай перевяжу.

Наскоро сделав повязку Мельнику, отправили его в лес. Сами же стали освобождать машину. Внутри оказались три человека. Водитель и пассажир спереди, похоже, были убиты мной, а вот с заднего сиденья – клиент Ивана.

– Вань, выпотроши их, мало ли, вдруг чего ценного найдем потом. Это, кстати, оберст, какая-то шишка артиллерийская. Адъютант – аж целый капитан.

– Ага, даже водила не рядовой! – Иван как раз выдергивал из машины трупы.

– Ты там поосторожнее, немцы иногда портфели минируют, у этих ничего нет с собой? – я стоял на дороге, осматривая окрестности.

– Да как же нет, тут аж два портфеля, у обоих офицеров.

– Наручников нет? – вспомнив что-то из будущего, спросил я.

– Нет вроде, – спокойно ответил Ваня.

– Черт, как он неудачно съехал… – я был зол на всех сразу, да и на себя, конечно.

– Вытащим, только время нужно, главное, чтобы не помешали, – успокоил меня Борт. Он здоровый у нас, вытянем.

Спустя несколько минут примчался Олег. Все вместе, плюнув на наблюдение за дорогой, мы бросились к машине. Ковырялись недолго, силы у Бортника на троих хватит, так что вытянули. Пока я проверял, заведется ли машина, парни снимали одежду с фашистов и перезаряжали оружие.

– Точно один справишься? – спросил меня Иван, потому как я отправил их в лес за носилками.

– Дуйте уже, светает! – я залег на шинели возле машины, приготовив сразу два автомата. Надо бы еще мотоцикл проверить, хотя он наверняка в порядке. Когда я стрелял в седока, он уже стоял, а не ехал. На дороге пока никто не появлялся, но вставать я не решился. Минут через десять появились ребята. Перетащив Борю в машину, а трогать его было страшно из-за этого куска железа, что торчал у него из живота, усадили и Егора. Олег побежал к мотоциклу, а я сел за руль машины. Заведя двигатель, газанул и, с хрустом включив передачу, тронулся вперед, разворачиваясь. Да, ехать нам нужно туда, откуда, собственно, и приехали эти немецкие офицеры. То есть нам нужно проехать мимо той деревни, где стоят гаубичники. Опасно, но другого пути нет. Отсюда до линии фронта километров десять, гаубицы небольшие стояли, наверняка стопятимиллиметровые, вряд ли они далеко от фронта будут располагаться. Слева, там, где была деревня, вдруг появились вспышки, и до нас докатился грохот. Твари, обстрел начали. Не попасть бы теперь!

Олег следовал за мной как привязанный. Деревню мы проскочили и через несколько километров остановились. Я достал один из офицерских портфелей и вытащил карту.

– Впереди танковый батальон и пехотный полк, прямо возле дороги. Объезд есть, но по полю.

– Увидят? – спросил кто-то из ребят.

– Скорее всего, да, – кивнул я. – Выхода нет, будем идти на прорыв, вы со мной?

– Конечно, командир! – твердо ответили бойцы.

– Тогда газу, и да поможет нам товарищ Сталин! – вырвалось у меня. Даже Борька с заднего сиденья хмыкнул, но тут же застонал и закашлял.

Чуть не проскочили нужный съезд, там регулировщик стоял, я не заметил, что стоит тот прямо на дороге.

– Вань, снимай его, можешь стрелять, по хрену уже! – Иван высунулся из машины, и – блин, я даже брови поднял в удивлении!

– Эй, камрад, помоги, офицер ранен! – крикнул он регулировщику. Тот поспешил к нам, до машины было всего метров десять. Когда он подбежал, Ваня уже вылез и насадил того на нож. Чисто сработал, молодец!

– Как ты умудрился не ошибиться-то? – удивился я.

– Сам не знаю, – буркнул Борт. У него хуже всех с немецким было, почему я и удивился.

– Все, в кювет его, там еще мотоцикл стоит, его туда же.

Свернув на проселочную дорогу, мы погнали во весь опор. Нам кто-то сигналил, даже стреляли, причем в воздух, но мы упрямо ехали по разбитой, но хорошо хоть немного подмороженной дороге. А спустя десять минут по машине вдруг ударили пули. Причем, блин, прилетели явно со стороны наших войск.

– Никого не зацепило? – крикнул я, останавливая машину.

– Порядок! – ответили все по очереди.

Из машины мы вылезли и залегли. Борю только не стали вытаскивать. Больше не стреляли, но нужно было спешить. У нас тяжелораненый, да и немцы близко.

– Эй, вашу мать, кто стрелял? – заорал я. Тишина была ответом.

– Мороз, надо переодеться, я сбегаю! – бросил Иван, уже начав сдирать с себя вражескую одежку.

Я еще кричал несколько раз, но увы, ответа не было. Бортника я отправил ползком, запретив вставать, мало ли кто там такой меткий сидит. Не хватало еще от своих пулю получить. Дурацкое положение. Лежишь, а куда смотреть, не знаешь. И фрицы могут подойти, и наши выстрелить. Мы примерно на нейтралке сейчас, почти посередине поля. Только сейчас рассмотрел, что вокруг битая техника стоит, воронки чернеют, да и трупы присутствуют.

– Терпите, братцы, чуток осталось! – шепнул я ребятам.

А через минуту, наконец, донесся окрик:

– Старшой, не стреляй!

– Давай скорее! Времени нет! – ответил я. Иван вернулся вместе с двумя бойцами и командиром.

– Кто такие? – Он что, идиот? Раз я к нему бойца отсылал, так кто мы?

– Потом, товарищ командир, давайте сваливать отсюда, а то сейчас фрицы накроют.

Те как будто ждали только моего разрешения. В воздухе засвистело, и метрах в десяти лопнула мина.

– О, вот только не надо пугать меня этим сраным дерьмом, мне уже хватит на сегодня! – заорал я. Подгоняя бойцов, командир больше ничего не спрашивал, мы вытащили Борю из машины. Второй взрыв был уже ближе метров на пять, причем с другой стороны.

– Вилка! – крикнул я, и мы бросились в сторону. Третья мина рванула прямо возле машины, буквально нашпиговав ту осколками. Благо что с противоположной от нас стороны. Мы удирали в сторону ближайших воронок в надежде на то, что мина не попадет второй раз в ту же яму. Успели буквально только-только. Раздались еще несколько разрывов, и машина загорелась. Хорошо, когда выносили Борю, я успел зацепить портфели.

Обстрел кончился быстро, да и наши вдруг огрызнулись из окопов. Стреляли не по нам, конечно, а в сторону врага, тем самым отвлекая его. Перебираясь из одной воронки к другой, мы ползли и тащили Борю. Успеем или нет, вопрос стучал в голове набатом. Очень не хотелось терять еще одного друга, я и так их потерял непозволительно много.

В окопах нас встретили красноармейцы. Даже говорить ничего не пришлось, командир вдруг приказал бойцам помочь разведке. Включил, стало быть, голову. Борю понесли куда-то в тыл, мы медленно направились туда же. Командир, а был это пехотный лейтенант, только подсказал, где штаб и связь. Слава богу, что она у них вообще была.

Метки у нас были такие, что, осмотрев их, нам сразу предоставили связь по тем частотам, что нам дали с собой еще в школе. Опознание прошло быстро, и нам приказали ждать. Удалось выпросить машину и отправить Борю в столицу. Если повезет, выживет, ранение у него уж очень серьезное.

Через три дня

– Ну что, оклемались? – к нам в казарму пришел сам Павел Анатольевич. На наш вопросительный кивок ответил: – В порядке. Хорошо, что не стали вытаскивать железку, истек бы сразу. А так она хорошо заткнула дыру. – Мы уже давно отчитались о рейде непосредственному начальству, странно, что сам Судоплатов решил нас навестить.

– Товарищ старший майор…

– Да сидите, – махнул рукой на мой порыв Судоплатов. – Закусить есть чего? – Мы тут же достали две банки консервов и, открыв, выложили ложки.

– Наливай! – «страшный» майор вытащил из-под шинели и поставил на стол бутылку водки.

Хлопнули, не чокаясь и не говоря ни слова. Это за Сашку. Жаль парня, действительно жаль. Толковый был подрывник, все на лету схватывал. Вторая стопка пошла уже за Борю с Егором. Оба сейчас в госпитале, заштопали, будем надеяться, они поправятся. Егору досталось меньше, он хотел было вернуться к нам на базу, но врачи не разрешили, оставив его еще на неделю.

– Задание признано выполненным на отлично. Четвертая армия уже встала без боеприпасов. Вторая, скорее всего, также встанет, по крайней мере активность сильно упала. Вчера летуны пролетели над Волоколамском… Город теперь проще построить новый.

– Товарищ старший майор, а как же мирные…

– Так, бойцы, а вот таких вопросов чтобы я больше не слышал. Идет война, мне так же тяжело, лучше не начинать вовсе. – Я и сам все понимал, да вот вывалил, дурень. Не то чтобы это табу, просто никто никогда не будет об этом задумываться. Идет война, что же тут поделать? Ведь не выйдешь же в поле и не крикнешь врагу, чтобы выходил умирать. Все вокруг все понимают, но не будут об этом говорить. Первые, да и самые большие потери на войне всегда среди мирного населения. Ничего тут не изменить. Вот и нам сейчас приказали просто промолчать. Что ж, смирюсь с тем, что с меня спросят за это, когда я сам умру.

– Вы остаетесь пока здесь, три дня отдыха я вам выбил. После я вызову, там и поговорим. Будет новое задание, так что не расслабляйтесь особо, – Судоплатов указал на бутылку. – Да, документы артиллеристов, что вы так удачно захватили, очень здорово помогли Генштабу. Лично товарищ Жуков просил вам руки пожать! – и Павел Анатольевич прошел и всем пожал руки.

– Служим трудовому народу! – хором отчеканили мы.

– Отдыхайте.

Так мы и продолжили нашу пьянку. Почему продолжили? Так мы уже второй день квасим, все отойти не можем.

– Слышь, Мороз, куда сейчас засунут, как думаешь? – спросил, уже будучи серьезно пьяным, Иван Бортник.

– Да чего тут гадать, война кругом, куда засунут, туда и пойдем.

– Так-то оно, конечно, так. Но все же интересно – куда?

– За бутылкой, – засмеялся я, – и не командиры, а я тебя сейчас пошлю.

– А я вот возьму да и сбегаю! – засмеялся в ответ Борт.

Пили мы еще весь тот день. Помянули, кажется, всех, кого вообще даже и не знали. К вечеру я был никакой и как уснул не помню. Утром проснулся раньше всех и разбудил остальных. Еле встали. Но нужно приводить себя в порядок, тем более скоро новое задание.

– Старший сержант Морозов, к командиру! – крикнул дневальный. Мы были в спортивном зале, отрабатывали силовые упражнения. Нужно себя в форме держать, чтобы выносливость не падала.

– Иду! – ответил я и обтерся полотенцем. На улице холодрыга, снег идет, а нам в зале жарко.

– Мы в столовую, – бросил Иван, также заканчивая упражнения.

– Хорошо, чаю на меня возьмите, а главное, булочку! – улыбнулся я. Нам тут в школе такие булки пекут, пальцы съешь от жадности. Черт, вот хоть и опасная у нас служба, сто раз могли сдохнуть, а все же приятно, когда у тебя и стол, и кровать есть.

– Морозов? – взглянул на меня наш непосредственный командир, капитан Левитин. – Заходи.

– Сержант…

– Да брось ты, мы одни! – оборвал меня Левитин.

– Что случилось, Максим Юрьевич?

– Дело вам появилось, – скрипнув зубами, начал командир.

– Далеко?

– Я не имею представления, приказ из штаба фронта.

– Ну, бойцы почти готовы, с новым подрывником поработали, толковый парень.

– Ну и славно, а почему ты второго автоматчика отшил?

– Так некуда, товарищ капитан, у нас полный комплект… – сделал вид, что растерялся я.

– Ой ли? А кто второй? – по глазам видно, издевается, хотя и знает уже давно все, что мы замутили. Но нужно ему озвучить, наконец, наше своеволие.

– Так у нас выбыл только один автоматчик…

– Ты мне брось ваньку валять! Знаю, что Мельникова вытащили из санбата.

– Товарищ капитан, Егор уверяет…

– Смотри, я могу закрыть глаза, но… – Левитин чуть задумался. – Понимаешь, что будет, если узнают о его ранении?

– Максим Юрьевич, да в порядке он, заштопали, рука почти не болит.

– Да он сам тебе еще и не того наплетет, лишь бы на фронт удрать. Пойми, от боеготовности группы зависит исход вашего задания. Если человек не готов, лучше подстраховаться…

– Егор готов, товарищ капитан, – взял я грех на душу, что уж тут. Видел я, конечно, что болит у Егорки рука, морщится, бережет больное место, но он очень сильно меня просил не оставлять его здесь.

– Ладно, посмотрю еще сам, веры вам…

– Когда это мы ваше недоверие заслужили, товарищ капитан? – возмущенно спросил я.

– Да ладно, ангелы прям, только крылышек не хватает! Тут у меня пакет из штаба фронта, там все, что тебе нужно знать. Изучай прямо здесь, отлучаться запрещено. Сейчас попрошу, чтобы чаю тебе принесли.

Капитан вышел из кабинета, а я разорвал пакет, конечно запечатанный, и стал внимательно читать. Ничего себе! У товарища Жукова губа не дура! Вынь да положь ему пленного, от майора и выше. Нельзя было начинать с генералов свои подвиги, вот у командиров губу и разъело. Данные, видите ли, устарели, нужны свежие. Да не какие-нибудь, а из конкретных частей, дислоцированных в районе Ржева и Вязьмы… Вот, блин, тебе и поел булочек. Теперь расплачивайся! Отдых закончился, сегодня еще день «поваляемся», а завтра…

А на завтра были тренировки в усиленном режиме. Походили на лыжах, немного, километров двадцать намотали, Егор был откровенно слаб. Что делать? Тянуть он нас будет, к гадалке не ходи.

– Так, бойцы, нам сегодня дадут еще одного стрелка, нужно погонять его на предмет взаимодействия, – собрал я всех в спортзале и устроил лекцию.

– А на фига, старшой? – спросил Иван.

– Егор остается, у нас нехватка личного состава, – сказал я твердо. У Мельника даже взгляд потух, даже спорить не стал, а я специально слова подбирал.

– Уверен? – вновь Бортник.

– Ты и сам уверен, только ваньку валяешь, – отрезал я.

– Если не будет успевать, я ему помогу, командир! – не оставлял попыток меня переубедить Иван.

– А тебе кто поможет – все остальные? Так и будем друг друга таскать, а не задание выполнять? Все, я сказал, нас один хрен перед отправкой проверять будут, никто его не выпустит с такой рукой. Задание сложное, возможно, нам полсотни верст на лыжах топать придется, так что хватит болтовни.

– Ясно! – коротко смирился Борт. Я разрешил всем отдыхать, но придержал в зале Егора.

– Надеюсь, зла нет? – прямо спросил я. Не люблю, когда непонятки остаются.

– Просто немного обидно… – начал товарищ, но тут же вскинулся: – Виноват, командир, ты прав!

– Да это Левитин прав, – пояснил я. – Он за тобой наблюдает, вот и сказал, что тебя брать нельзя. Да и сам понимаешь, что рано тебе еще.

– Вот же, блин, угораздило! – выругался Егор.

– Ничего, дружище, – похлопал я друга по спине, – отдохнешь, поправишься. На твой век заданий хватит. Война-то не завтра кончится.

– Да ты говорил…

– Егор!

– Да-да, я молчу. Понимаю все.

– Лады. Пойдем обедать, мне еще новинки получить нужно, Максим Юрьевич сказал, что привезли.

– Хоть это дело.

– Еще какое. Тебе стрелять придется до седьмого пота.

– А чего так?

– Нужно полностью расстрелять пару приборов, чтобы знать точно, сколько у них живучесть, так что…

Сразу по возвращении с первого задания, я выпросил нам приборы «БраМит». Идут они только для «нагана», те, что на «мосинку», брать не будем, поэтому нужен хороший отстрел. Жаль, конечно, что нельзя взять что-то автоматическое, но Левитин обещал подумать. Этого оружия нам очень не хватало на задании. Чтобы воспользоваться ножом, нужно подобраться очень близко. Сейчас, практически зимой, в тяжелой и громоздкой одежке, метнуть эффективно нож очень трудно. Да это и вообще нелегко, не кино ведь. Револьвер будет сподручнее.

Егор занимался стрельбой весь остаток дня, а когда с утра принесли временно отбой операции, то продолжил прямо после завтрака. Отмену притащили из-за погоды. Нелетная она, а нам опять прыгать нужно. Видя то, что творится на улице, я уже предвкушал пешую прогулку. И не ошибся, в общем-то.

– Так, бойцы, собрал всех специально, задачка вам предстоит тяжелая, – Левитин собрал всех в своем кабинете на разговор во второй половине дня. – Погода сами видите какая, когда наладится, неизвестно. Все понимаю, далеко, тяжело, но это приказ. Вам предстоит пройти на лыжах около ста километров. Все выдержат? – Вот тут я полностью осознал, как был неправ, настаивая на участии Егора. Хорошо, что вовремя одумался.

– Выдержим, товарищ командир, – ответил я.

– Это хорошо. Я тут со спортсменами поговорил, дали мазь для лыж хорошую. Снег сырой постоянно идет, все полегче будет. Сейчас марш готовить снарягу, затем спать. Уходите с утра, чтобы подойти к линии фронта к темноте. К сожалению, даже место вам подсказать не могу, никто специально не летал и не ходил там. Какая у немцев оборона в нужном районе, вам предстоит выяснить самим. Рация у вас будет, в этот раз не разобьете, только если специально, – усмехнулся инструктор и командир.

– Разрешите вопрос, Максим Юрьевич? – спросил я.

– Задавай.

– Почему сто километров, ведь до нужного места больше? – я правда не понимал, до Ржева явно дальше, неужели немцы подошли к Москве еще ближе, чем в моей истории…

– Вас подкинут. В том направлении пойдет колонна из резерва, с ней доберетесь до одного местечка, там ваши пути разойдутся.

– Ясно. Разрешите начинать собираться?

– Конечно. Перед отходом ко сну зайди ко мне, получишь последние вводные.

– Есть!

Мы пошли на наш большой школьный склад. Здесь старшина-завхоз был не таким жлобом, как памятный мне до сих пор тот жадюга из отряда Фролова. Дядька молча прочитал мою заявку, одобренную Левитиным, и начал собирать имущество. У него в помощниках был молодой парнишка, вот у того глаза стали как пятаки.

Идем в этот раз «легкими», килограмм по двадцать на брата, это вполне себе нормально. Больше всего места занимают боеприпасы. Под легенду я и оружие нам выбил подходящее. Все будут с автоматами ППД, ну кроме меня, я со «Светкой» иду. Главное, конечно, это «наганы» с глушителями. Пусть приборчик и не очень надежный, но хоть что-то. Да и не в надежности дело. Слишком хреновая резина сейчас по качеству. Манжеты быстро изнашиваются, слишком дубовая резина. Пробовали менять прорезанные на сплошные, так по полю кувыркает. Дальше десяти метров не попадешь никуда. А нам хотелось бы хоть метров двадцать иметь в запасе, мало ли чего. Револьверы получили на каждого, также пришлось отстаивать этот мой запрос. Командиры вроде и ничего, так комиссар привязался. Зачем вам каждому по «нагану»? Дурак он, что ли? Блин, я в первые дни, как попали в эту школу, так радовался отсутствию всяких комиссаров и замполитов, а его взяли и привезли. Непорядок, решили наверху, что где-то командует один вояка, надо ему обязательно комиссара прислать, чтобы проверял все решения. Вдруг командир неправильно проведет работу по политической подготовке бойцов, нужно будет сразу исправить оплошность. Блин, а вот почему нам с собой в тыл к врагу комиссара не дают, а? Я спросил у Левитина, тот в ответ только у виска покрутил да приказал никому больше таких вопросов не задавать. Я сделал вид, что все понял правильно.

Легенда у нас обалденная. В прошлом месяце, в октябре, то есть под Москвой была уничтожена группа из полка «Бранденбург-800». Почти всех сразу кончили энкавэдэшники, на которых те попали, но были и пленные. Много из них вытащить не смогли, все были тяжелоранеными, но какую-то информацию все же получить удалось. Основное – это место дислокации полка. Как такового его на Восточном фронте не было. Батальоны разбросаны по всему фронту и имеют разные штабы и места дислокации. Эти из девятой роты, мне нравится номер, были из-под Вязьмы. Не правда ли, как удачно? Так что будем косить под немецких диверсантов. Блин, даже смешно как-то. Русские диверсанты идут в тыл к врагу под личиной их же собственных диверсантов. Документы нам сделали что надо, проверку выдержат легко. Гораздо сложнее будет нам самим. Так как выбить нужную информацию не смогли, то и о жизни тех, под чьей личиной мы идем, не знаем ничего. Так что любая серьезная проверка, и… Не буду говорить, чтобы не сглазить.

Олег, наш радист, имеющий удивительно благородную внешность, будет за старшего. Формально, конечно, только для фрицев. Нам сделали качественные «раны», которые не сотрутся под одежкой, но водой, конечно, смоются. Форма снята с раненых, ее даже стирать запретили, лишь от вшей прожарили в печке. Вот и будем пробираться в немецкий тыл, надеясь, что все получится. Придавало уверенности еще и то обстоятельство, что наши энкавэдэшники нашли все метки в форме, ну и нам показали. В основном там были наборы чисел, что они обозначают, конечно, мы не знали, но будем надеяться на лучшее. Но лучше бы не доводить дело до проверок.

Самое трудное в задании – это не попасть на сослуживцев. Это я о солдатах «Бранденбурга». Полк был не таким уж и большим, нас сразу раскусят, потому как никто из них нас в глаза не видел. Это постоянно надо иметь в виду.

Хотел было выпросить еще и комплект фрицевской формы, но не стал. Во-первых, это лишний вес, а во-вторых, в тылу противника, думаю, найдем одежку по душе.

– Ну вот, сержант, смотри, – протянул руку лейтенант НКВД из охраны плотины под Истрой, – вон там мы их и «приняли». Хорошо дерутся, черти, сразу видно – русские.

– Что, все русские были? – удивился я.

– Да нет, были и прибалты, но наши основной контингент. Прав был товарищ Сталин, говоря о скрытых врагах. Ты смотри, как пристроились, суки. По одному нашли информацию, что вообще у нас служил, представляешь?

– Представляю, – хмыкнул я. – Где немцы, товарищ лейтенант?

– Правее, пара километров всего. Там в основном вроде пехтура их сидит, танков нет, иначе бы уже полезли.

– Немцы умеют быстро перебрасывать части, только гляди! – кивнул я.

– Удачи вам, ребята, – искренне пожелал нам всего хорошего лейтенант, и мы разошлись.

Сегодня ночью была какая-то особенно сильная вьюга. Не видать вообще ни фига. Идем в трех метрах друг от друга, хоть веревкой привязывай, а то потеряешься. Нас подбросили под Истру на грузовике, дальше идем сами, но на лыжах будем недолго, диверсанты были без них.

Остановившись, я достал карту, а двое новеньких бойцов, что придали нам, растянули надо мной палатку. С Иваном укрылись под ней, разглядывая карту.

– Ну что, пора лыжи прятать? – спросил Бортник.

– Похоже, и так лишку протопали. Мы уже вроде как на немецких позициях, – чуть подумав, ответил я.

– Тяжело будет, – заключил Иван.

Наметив путь, свернули палатку и, скинув лыжи в овражек, пустились уже в пешем порядке. Снега хоть еще и не как в январе, но все же многовато. Идти тяжело, да еще и метет зараза так, что хоть глаз выколи. Придешь куда-нибудь к немецкой траншее, вот смеху-то будет. У немцев.

Поле осталось позади, и мы, наконец, углубились в лес. Здесь было чуть проще, видимость лучше. Топать нам пипец как долго. Хоть и не в саму Вязьму, а северо-восточнее, но тоже неблизкий путь. По легенде мы ранены и заплутали, убегая от разведчиков противника. Эх, транспорт бы какой встретить немецкий, с ними бы и доехали. Да только в такую погоду вряд ли кто ездит: во-первых, ночь, а во-вторых, метель.

К утру стало ясно, что мы немного промахнулись. Ведь вроде забирали все время влево, а один черт притопали прямо к деревеньке с немцами. Немчура пока так и использует свое «ожерелье», сидят себе по населенным пунктам, на фига сплошную траншею городить? Это позже примутся копать от рассвета и до заката, а пока вот так. Метель чуть утихла, даже теплее вроде как стало. Деревня была небольшой, каких тут много. Да их везде много, страна такая. Роща охватывала деревню полукругом, давая возможность подойти довольно близко. Наблюдая, выделили для себя наличие танков, аж целых двух, и двух орудий ПТО. Сколько точно пехоты, выяснять как-то не хотелось, но думаю, до роты.

– Так, ребятки, идем рощей дальше, забираем правее, нечего нам тут делать.

Все понятливо кивнули, и мы двинулись дальше. Правда, почти сразу наткнулись на замаскированный пост фрицев. Благо они стрелять не начали, а окликнули, предложив опознаться.

– Олежка, твой выход! – шепнул я радисту. Тот, сняв каску и повесив автомат на плечо, вышел вперед.

– Кто старший? – немецкий у него и правда очень хорош.

– Стойте на месте, кто такие? – Это и я понимал. С трудом, но понимал. Все же беглая речь противника была для меня пока сложна.

– Обер-лейтенант Бжезинский, – ответил Олег. Это, кстати, правда. Был такой лейтенант среди убитых.

– Документы, господин обер-лейтенант! – потребовал часовой, выходя из своего убежища. А прикольные у немцев шалаши на лыжах. Даже печка внутри имеется. Вот же, блин, изобретатели. Сидели бы в своей Германии, радовали людей всякими новшествами и денежку рубили, так нет, воевать полезли.

– Конечно, господин фельдфебель, – к этому времени фриц уже подошел ближе, и можно было разглядеть его знаки отличия. Второй из шалаша его грамотно страховал. Не пулемет, но и автомат – это тоже неплохо.

Олег объяснял часовому, кто мы такие и что тут делаем, я слушал краем уха, больше интересуясь тем, что было вокруг. А смотреть было на что. До деревни по прямой метров шестьсот, но там на пути овраг, даже если кто и увидит, быстро не подойдут. Мои размышления прервала речь часового:

– Вам нужно проследовать в штаб нашего батальона, там есть связь, господин гауптман свяжется с вашей частью, пока же я попрошу не делать глупостей и следовать за мной! – какой дерзкий и бесстрашный фриц, даже смешно как-то. Эх, жаль, что гауптман из этой деревеньки не подойдет нашему командованию. Нам нужно идти дальше.

Я подмигнул Ивану, и тот дал знать остальным. «Наган» с глушителем – это все же нужная штука. Два выстрела, два трупа, а грохота не было, хорошо! Быстро подхватив трупы, утащили их в лес. Олега сунули внутрь саней с шалашом, автоматчики впряглись, накинув веревку, и вся группа спешно помчалась в сторону от этой деревни. Делать тут нам было нечего, позже, во время остановки, занесу в блокнот то, что узнали здесь.

Уйти удалось без труда. Этому способствовало то, что не было громкой стрельбы. Пока отходили в лес, решили отдохнуть и погреться, прошло около четырех часов. Сани перли по очереди, внутрь никого больше не сажали, так легче тащить. Олег, прокатившийся в них первым, сообщил, что внутри есть рация, можно крикнуть нашим, чтобы ударили по деревне артиллерией. Но делать это не стали. Мы все еще близко, да и сил там у немцев кот наплакал, только снаряды изводить. К обеду наконец остановились, причем протопали, по моим подсчетам, километров двадцать. Это я еще и ночной путь считаю. Уже неплохо. Одновременно в шалаше могли находиться два человека. Печь тут была маленькая, но и шалашик небольшой. Развели огонь, и внутри стало жарко буквально через несколько минут. Первыми грелись наши новички, они почти все время тянули эти сани, устали. Вылезли через тридцать минут почти раздетые, аж пар валил.

– Эй, бойцы, вы охренели, что ли? – осадил я радостно настроенных разведчиков. – Еще не хватало воспаление легких подхватить в рейде. Ну-ка, быстро оделись!

– Командир, идите с Олегом, попарьте кости, – предложил Иван. Мы без слов согласились и залезли внутрь. Да, тесновато, конечно, но тепло, блин, а от этого было как-то даже радостно. Теперь я понимал бойцов, что так радовались.

– Олег, смотри сюда, – я вытащил карту и начал размышлять, – деревня была вот тут, прошли мы на северо-восток около двадцатки – значит?.. – я поднял глаза на друга.

– Рядом никого нет? – понял мое настроение радист.

– Да вроде как да, – кивнул я.

– Попробовать выйти на связь?

– Не нужно. Выдавать наше местоположение необходимости нет, а вот подумать, куда дальше, нужно.

Вопрос был не праздный. Дальше на север – упремся в позиции немцев, причем хорошо укрепленные. Ржев на севере, соответственно, Вязьма юго-западнее. Идти нужно туда, тут в каком-то смысле, у немцев пустота. Южнее войск до хрена, на севере и северо-востоке немного. Мы как бы в мешке, где и пойдут скоро наши, чтобы взять Вязьму, а с флангов будут получать по сопатке. Эх, вот как бы донести это так, только чтобы меня самого за задницу не взяли…

Около пяти часов вечера, когда уже стемнело, выдвинулись дальше. На этот раз шли уже на запад. Километров через восемь, примерно конечно, лес должен закончиться. Выйдем мы, если так и пойдем, в районе одного большого поселка, в нескольких километрах от него. Но это если прямо идти. По лесу так ходить невозможно, человек всегда идет кругами или по спирали. Говорят, это от того, что у человека шаги разные. Кто-то больше забирает левой, а кто-то – правой. Я вот раньше, еще в той жизни, замечал в лесу, что всегда ухожу вправо. Видимо, у меня левая больше шагает. Но это так, предположение. Хотя сейчас веду отряд я, и мы действительно уходим правее.

На выходе из леса мы бросили чудесные санки с шалашом, дальше вновь мерзнуть будем, но что делать, если перед нами большой кусок открытой местности. Бросили, потому как замучились их по лесу тащить. Здесь ведь такие чащобы встречаются, где явно не ступала нога человека.

– Командир, там река! – выдернул меня из размышлений Борт, ушедший было вперед, на разведку.

– Хорошо. Нужно осмотреться, решить, как переправиться.

– Там мост есть, правда, – чуть замешкался Иван, – немцы там.

– Ну, мы и не думали, что так и пойдем беспрепятственно. Рано или поздно, но мы на них тут нарвались бы. Да и вообще, к ним ведь топаем. Так, осмотрели друг друга, легенду все помнят? – дождавшись кивков от ребят, я и сам проверил снарягу.

– Там вроде немного… – начал Борт.

– Это же переправа, явно рядом «друзья» сидят. Ладно, «наганы» держим так, чтобы всегда можно было выдернуть. Гранату в карман, пошли.

Мы вывалились из леса чуть в стороне от моста. Тот был стареньким, скорее пешеходным, местные жители, наверное, использовали, чтобы перебираться на другую сторону. Для чего, стало ясно, когда оглядывались, выйдя из леса. Невдалеке проходила дорога, наверное, она ведет к трассе на Москву. По карте вроде так и было.

Нас остановили двое солдат вермахта только на противоположной стороне реки. Причем вполне спокойно дали перейти, никто не бегал, не суетился.

– Где мы, господин унтер-офицер? – у нас вновь вступил в дело Олег.

– Вам нужно к трассе, может, там удастся поймать транспорт до Вязьмы, господин обер-лейтенант, – как-то рассеянно ответил гансик, проверив наши документы. – Вам нужна помощь, ваши люди ранены?

– Надеюсь, все выдержат. Мы столько двигались по лесу, что уже больше от усталости валимся с ног, чем от ран, унтер-офицер.

– Жарко было? – с сочувствием спросил немец.

– Да уж… – кивнул Олег, – задали нам жару красные! Они нас явно ждали, не успели парашюты спрятать, как бой начался.

– Зато теперь отдохнете, господин обер-лейтенант, – уже весело предположил унтер-офицер.

– Надеюсь на это, но вы же сами понимаете, унтер-офицер, война…

– Да, что-то не так пошло в этот раз. Где-то наше командование просчиталось…

– Ничего, вряд ли русские смогут долго сопротивляться. Да и мы стоим возле их столицы, а не они!

– Это верно, хайль Гитлер! – Черт, пришлось вскидывать руку и приветствовать папу Адольфа. Маму его через семь коромысел…

К трассе мы выходить не стали, конечно. Показав всем видом, что идем именно туда, под конец все же свернули, уйдя в лесной массив. Сегодня погода чуть успокоилась, по крайней мере не метет уже, но ветер был сильным. Сверившись с картой, определились с тем, куда идти, и двинули дальше. Нужно отойти чуток от этого поселка и встать на отдых, силы не безграничны. Походы по зимнему лесу, да со снарягой, здорово выматывают. Хорошо хоть здесь лес попался более или менее чистый. Идти было легче, чем несколькими часами ранее. Но вместе с этим приходилось и больше смотреть по сторонам, так как этот более редкий лес давал больше возможности нас заметить. А попадись мы фрицам уже здесь, в их глубоком тылу, будет сложнее отбрехаться. Почему идем по лесам, когда можно по дороге? Вот-вот, мы тоже так думаем.

– Мужики, нужно отдохнуть и выходить на дорогу. Нужен транспорт, пешком спалимся к чертям, да и устали уже. Случись заваруха, запаримся отмахиваться.

Ребята приняли мои доводы и стали искать место для остановки. Разглядев чуть в стороне от того направления, которого мы придерживались, небольшой густой ельник, устремились к нему. Дойдя, даже обрадовались. Здесь был небольшой овраг, густо поросший хаотично растущими елками, даже костер можно развести, никто не заметит. Расчистив от валявшихся сучьев место, стали устраиваться на привал. Постелили несколько плащ-палаток на нарубленный лапник, в центре оставив место для костра. Парни занялись костром и разогревом пищи, а я уселся, склонившись над картой.

– Чего, Андрюх, думаешь, куда лучше идти? – подсел ко мне Иван.

– Думаю, что ни фига мы здесь не найдем, – сплюнул в сторону я. – Нужного «языка» не найдем, – поправился я.

– А чего так?

– Что может знать командир какого-нибудь мелкого подразделения? Нам нужен связист или интендант!

– О, блин, а где его взять-то? – удивился Иван, скорчив лицо в недоумении.

– Думаю, надо идти к самой Вязьме, или даже в сам город.

– Ты сбрендил, что ли? Давай уж сразу в Берлин, а чего? Там, поди, сейчас немцев меньше, чем в этой самой Вязьме.

– Да тут проблема-то больше не в дороге, – пояснил я свои мысли, – точнее, в обратной дороге.

– Вот-вот, хрена ли нам обратно бежать, да еще и с «языком»!

– Да, тяжело будет. Захватить-то мы его, может, и захватим, а вот как до наших добраться?

– А что, если обратно не к Москве ломиться, а на Ржев махнуть? – это Иван предлагал, глядя на карту.

– Идея хорошая, тут гораздо ближе. Только вот там у фрицев такие позиции оборудованы, что вряд ли пройдем незаметно.

– Надо думать… – пожал плечами Бортник.

– Командир, еда готова, – привлек наше внимание один из бойцов и протянул разогретую банку с какой-то кашей. Это, кстати, был рацион немецких диверсантов. Достав ложку, попробовал. Блин, а вкусно! Сожрав все, понял, что хочу спать.

– Так, мужики, дежурим по двое. Сейчас сижу я и Борт, разбудим через два часа, – хорошо быть старшим отряда. Мне сейчас очень хочется спать, но я потерплю два часа, чтобы потом спокойно проспать четыре.

Бойцы разместились возле костра. Елки хорошо прикрывали не только от чужого взгляда, но и от ветра, да и овраг не давал ветру разгуляться. Через шесть часов наступит вечер, как раз отдохнем и по темноте двинем дальше. Цель на ночь – добраться до окрестностей Вязьмы. Как? Да транспорт будем искать, как еще-то. Хреново то, что у диверсантов не было своего транспорта. Как отбрехаться от патрулей? Пока не придумал, будем посмотреть.

С Иваном мы были по разные стороны оврага. Специально походили вокруг, пытаясь рассмотреть наше стойбище. Метров через пятьдесят вообще ничего не указывало на наше присутствие. Конечно, если сюда заявятся фрицы, да еще с собачками, нас сразу найдут. Другое дело, чего им тут делать? До ближайшей дороги больше километра, только если специально искать придут. Хорошо, что я решил не останавливаться, а ходить вокруг лагеря и наблюдать, иначе просто уснул бы. Морило так, что в глаза хоть спички вставляй. Бывает такое, что вроде мозг работает, но он же и дает знать о сильной усталости. Чуть подумав и посмотрев на часы, решил найти Ивана.

– Будим смену через три, а не через два часа.

– Только сам хотел предложить, пусть бойцы отдохнут. Да и сами позже выспимся! – обрадовался Бортник.

– Ты как сам-то? – спросил я.

– Нормально, глаза только устали. Смотрю вон, – Борт указал в сторону, – и не пойму, это животное, или мне кажется? – Я еще раз посмотрел в ту сторону, в которую указывал Иван.

– Вот блин, а я ведь сразу-то и не заметил! Черт возьми, мы так и фрицев пропустим, если подберутся! – выругался я. Метрах в пятидесяти среди деревьев стоял лось. Стоит, гад, не фыркает, не мычит. Тупо стоит и смотрит.

– Зараза, вылез тут! – поддержал мою ругань Борт.

– Ну, раз этот здесь так свободно бродит, то, скорее всего, рядом нет ни волков, ни собак! – заключил я.

– Каких собак? – не понял Иван.

– Да немецких, каких еще-то, – усмехнулся я в ответ.

– Тьфу ты, не каркай! – сплюнул мой друг и пошел обходить по кругу окрестности.

Зря мы тут, конечно, снег вытаптываем, но я не хочу, чтобы к нам подобрались близко. Уж лучше тут встретить врага, чем возле самого оврага. Больше шансов уйти. Да и тот же вытоптанный нами снег вокруг лагеря нам и поможет, если что. Поди угадай направление, если придется срочно бежать. Я имею в виду возможных преследователей. Ведь если вдруг придется бежать отсюда, то направление нашего отхода будет вычислить сложнее, когда вокруг столько следов.

Нас сменили Олег и один из автоматчиков, Серега Кудрявцев. Я не рассказал о трех новичках нашего отряда. Подрывника нам нужно было брать, так как выбыл погибший Сашка Черкасов. Мы были знакомы всего ничего, но как-то сошлись, что до сих пор не могу не думать о нем. Оставшиеся двое, автоматчики, Андрей (тезка) и Слава. Андрюху нам прикрепили вместо получившего серьезное ранение Бориса, а Славу взяли в последний момент, взамен Егора. Эта замена меня несколько волновала, хотя парень и не дал никакого повода, но мы его совсем не знаем. Поэтому и поставил их дежурить так, чтобы разбить немного пару новичков. Нужно было самому не с Бортом дежурить, а с одним из новичков, да вот не догадался вовремя. Грузить лишней информацией не стану, если честно, то и сам не проявлял особого желания узнавать о новичках больше, чем знал. Вон, одного потерял, так до сих пор переживаю, а сколько их еще будет…

Выспался отлично, только один бок замерз. Как ни крути, но спишь только одной стороной к костру, вот так и получилось. Но ничего, поворочавшись возле костра, дал телу согреться целиком.

Вновь перекусив, стали собираться. Костер потушили, вещи собрали и, отдохнувшие, двинулись в путь. Идти решил к дороге, будем брать транспорт.

Дорога удивила. Вот же немцы, вот же, блин, правильные какие! Хотя снегу намело совсем еще немного, но дорога была аккуратно расчищена. Молодцы, нечего сказать. Первая машина появилась, когда мы спокойно топали себе в западном направлении. Повезло, и этот отрезок дороги вел именно туда. Каково же было мое удивление, когда нас окликнули из кузова грузовика:

– Господин обер-лейтенант, идите сюда!

Это еще что такое? Я аж охренел немного. На нас пялился и улыбался давешний унтер-офицер, с которым мы повстречались на мосту, не так уж и далеко отсюда.

– Здравствуйте, господин унтер-офицер, – начал Олег, как только подошел к машине.

– Что вы тут делаете? Я думал, что вы давно нашли транспорт и уже отдыхаете в Вязьме!

– О, если бы ногам можно было приказать идти не уставая… – Олег у нас настоящий эрудит. Как он так быстро сообразил, что ответить?

– Где же вы были, господин обер-лейтенант? – удивлялся немец.

– Да вот останавливались немного отдохнуть, а то уже сил не было совсем. Вы помните, я же рассказывал вам, откуда мы идем, да еще и раненые.

– О, да, конечно помню, – еще бы он забыл, гад, – но вам повезло, – фриц улыбался во все свои тридцать два зуба. – Мы можем вас подкинуть, причем именно туда, куда вам и надо! – Но этот душевный порыв честного немца не поддержал фельдфебель, сидевший в кабине.

– Унтер-офицер, вы же знаете порядок! Нам запрещено подбирать кого-либо на дороге… – строго начал фельдфебель.

– Господин фельдфебель, – послышались нотки возмущения в голосе унтера, – это парни из полка «Бранденбург», они стараются для всех нас, работая в тылу врага, облегчая нам жизнь. Вспомните, как мы с их помощью двигались в Белоруссии!

– Я понимаю, но инструкции…

– Господин фельдфебель, эти верные солдаты фюрера поедут с нами, я ручаюсь за них. Документы у них в полном порядке, можете проверить сами, лично у меня они сомнений не вызвали.

– Хорошо, унтер-офицер, – поддавшись на уговоры своего подчиненного, ответил фельдфебель после короткой паузы, хотя и выглядел недовольным, – я посмотрю их бумаги.

Мы по очереди предъявили бумаги, а тот их скрупулезно просмотрел и разрешил сесть в кузов. Забравшись, мои бойцы развалились на полу грузовика, благо что место было. Кроме унтера, в кузове были еще три солдата вермахта. Олег вел непринужденную беседу с фрицем, мы же сделали вид, что смертельно устали.

– Как вам Россия, господин обер-лейтенант? – болтал без умолку унтер.

– Тяжелее, чем в Бельгии, но ничего…

– А мне очень холодно, то ли дело у нас в Саксонии!

– Ну, господин унтер-офицер…

– О, зовите меня Клаусом, Клаус Борг! – представился унтер. Блин, Санта-Клаус хренов.

– Спасибо, Клаус, я Александр.

– Да, я помню ваше имя, документы-то я ваши видел.

– Точно, – кивнул Олег, – мне, как вы понимаете, здесь в принципе привычно, я же родился в Латвии, там климат такой же.

– О, да. Ваши предки бежали от красных?

– Да, мы из дворянского рода. Нищего, но это для отца было приговором.

– Да, большевики не щадили даже женщин и детей! – Черт, Олег сейчас расскажет ему ту короткую легенду, что успел запомнить, а дальше что?

Но, на удивление, Олег был талантливым актером. Он болтал с этим Клаусом всю дорогу, пока тот тоже не решил вздремнуть. Дорога по укатанному снегу вполне давала это сделать, да и водитель вел машину медленно, едва ли больше тридцати километров в час. Из разговора стало известно, что унтер едет в Вязьму за новобранцами. Ему обещали подкрепление, так как его командир, лейтенант Раухель, смог выпросить несколько солдат для своей роты. Я лежал на каких-то мешках и анализировал разговор. Нужно найти предлог, слезть с машины на окраине, как-то не хотелось оказаться в городе, где куча солдат противника. Да и штаб «Бранденбурга» был там, а нас там никто не знает.

– Извините, герр обер-лейтенант, – обратился я, тщательно подбирая слова, к Олегу. Тот повернулся ко мне.

– Что?

– Скажи, что у нас штаб возле города, пусть остановят не доезжая, – тихо сказал я в ухо Олегу.

– А как я скажу это водителю?

Черт, и правда – как? Не подумал. Блин, надо быть настороже.

Слава богу, ничего придумывать не пришлось. На въезде в город, уже утром, нас остановили на посту. После проверки документов, причем не особо въедливой, разрешили следовать дальше. Мы этим воспользовались, точнее остановкой, и попросили высадить нас прямо тут. Клаус немного покочевряжился, но принял информацию о том, что мы хотим идти сразу к месту расположения батальона. Нам всем требуется осмотр у врача и отдых. Согласившись, что наши доводы убедительны, Клаус пожелал нам скорейшего выздоровления, и мы разошлись.

– А вот теперь нам нужно делать нашу работу как можно быстрее, ребятки. Этот Дед Мороз, – парни удивленно на меня посмотрели, – ну, Клаус, растреплет сейчас всему гарнизону, с кем он сюда ехал. Дойдет до командира роты этих ушлепков, под чьей личиной мы тут, и нас станут искать!

– Да, думаю, он сейчас быстро раструбит, балабол еще тот! – кивнул Олег.

– А тебе, – я ткнул пальцем в грудь Олега, – благодарность! Нужно иметь хорошее самообладание, чтобы вот так вести беседу с врагом. У Ваньки, вон, я думал, зубы вывалятся от злобы. Но-но, Ваня, успокойся уже! – я предупредительно выставил руки перед собой, не давая Бортнику заговорить.

Недолго думая, решили топать к железнодорожной станции, авось там чего-нибудь увидим. Немцев в городе было много. Патрули попадались довольно часто, но мы особо не привлекали внимания. Накинув плащ-палатки и скрыв под ними испачканную форму, мы шли довольно спокойно. Конечно, останавливали, даже придирались, почему мы не в расположении. Ссылались на то, что только приехали в город, еще не нашли свою часть. То, что мы с фронта, по нам было видно, поэтому патрули не особо придирались. Одни даже показали дорогу к госпиталю, узнав, что у нас все раненые.

Так или иначе, но, делая вид, что идем куда-то целенаправленно, мы приближались к станции. Остановив одного дедка, местного жителя, который куда-то плюхал по своим делам, спросили:

– Извини, отец, как на станцию пройти?

Мужик, скорее всего, был каким-нибудь прихлебателем. Он отшатнулся от нас и хотел было убежать, да тут вновь выступил Олег:

– Надо его патрулю сдать, какой-то он подозрительный, пусть в гестапо побеседуют с ним.

– Ой, так вы не из красных? Извините, господа офицеры. Форма смутила. А ведь я тут таких, как вы, видел уже. Еще раз извините. Я в комендатуру иду, господин секретарь дал мне задание сообщать обо всем по моему району, вот я и спешу. – Ну, сука, точно прихлебатель. Как бы его в сторонку отвести?

– Так что, отец, где ты наших видел? – спросил уже я.

– Так возле комендатуры и видел, там они квартируют…

– Пойдем, покажешь. Можно как-то побыстрее туда пройти? – я показал на внутренний двор дома, возле которого мы стояли.

– Так да, ребятки, вон тем двором и дальше направо… – мужик указал на двор соседнего дома, мы его уже прошли, но вернемся, раз такое дело.

– Веди, батя! – сказал я, а сам отошел назад к Ивану. – Осторожно убери его, когда во дворе будем, хорошо? Я со стороны посмотрю, – шепнул я Бортнику и отстал от ребят.

Свернув во двор – ой, блин, домики тут маленькие все больше, но дворы так и вовсе колодцы, – Иван почти сразу оприходовал мужика кулачком. Я смотрел по окнам, поэтому не видел, как из-за угла вышла бабулька – божий одуванчик.

– Правильно, сыночки, убейте этого ирода! Совсем житья не дает, столько людей уже немцам продал!

Да что же это такое, мы тут вообще без свидетелей сможем хоть что-нибудь сделать? От неожиданности я даже икнул.

– А кто он, мать? – спросил Борт.

– Да дворником работал, куда ему еще, ворюге! Из тюрьмы освободился только перед войной. Вернулся домой, тут уже другие люди живут. Вот и озлобился. Немцы пришли, он и давай всех выдавать. У кого сыновья в армии, партийных всех арестовали по его наговору. А вы ведь не немцы, сынки?

– Мать, схорониться бы нам надо, до вечера. По темноте уйдем.

– Этого вон туда, в подвал кидайте, и пошли ко мне, – быстро скомандовала старушка.

Ваня с Сергеем затащили прихлебателя со свернутой шеей в подвал дома, и все вместе направились за бабулей. Жила она в этом же дворе. Успокоила, сказав, что если кто и видел что-то, никому не расскажут. Но все же мы были уже в готовности сваливать. Вот только информацию нужно получить.

– Глафира Савельевна, а где станция у вас?

– Так тут рядышком. Если от меня выйдете, вернетесь на улицу. По ней квартал пройти, и налево. Впереди увидите железную дорогу, домов пять нужно пройти, дальше забор – и она. По ней и прибудете туда. Только это, сынки… – старушка замешкалась.

– Что, Глафира Савельевна?

– Немцев там уж больно много. Гоняют всех вокруг, никому прохода не дают. Там столько всяких железок у них на путях, у-у-у! – протянула старушка.

– А вы не знаете, где здесь вообще офицеры немецкие живут?

– Это возле комендатуры, в другой стороне. Это вам в центр надо, только там тоже много этих нехристей!

– Спасибо, Глафира Савельевна, нам нужно спешить! – попрощался я, кивая ребятам. Бабка-то, может, и не сообщит кому не надо, а вот другие, кто, возможно, видел нас из окон, вполне ведь и могут. Черт с ней, с конспирацией, надо дело делать, время уходит.

Выйдя из дома, спокойно пошли в направлении центра города. Зачем мы рисковали и грохнули этого предателя? Так он уже бы сообщил, что видел нас, раз такая гнида, сто процентов сказал бы, что видел людей в форме красноармейцев. Нам еще не хватало, чтобы немцы шухер раньше времени подняли. Вот будем уходить, тогда посмотрим.

После наблюдений в течение двух часов – ох, сколько же седых волос принесли нам эти два часа, – мы выявили главное. Здесь нам хрен чего обломится. Точнее, мы уже и так тут примелькались, пора сваливать. Олег уже устал таскать рацию. Носил в руке, завернутую в плащ-палатку, а то, таская ее на спине, мы выглядели бы как на плакате, предупреждающем о действии шпионов. Нас и так уже патрули замучили.

– Андрюх, спалимся! – твердо сказал Ваня, когда мы укрылись в одном из двориков.

– Это я и сам понимаю. Но не могу придумать, как и кого нам отсюда упереть!

– А надо ли брать именно «языка»? – спросил Олег.

– Не понял? – я взглянул на него.

– Может, просто какие-то документы стырить? Как фрица-то отсюда тащить?

– Ну, ты же знаешь, по рации мы должны вызвать самолет…

– Мороз, тут фрицев столько, что он не сможет и пролететь, а не то что сесть где-то, – это он прав. Я уже думал о краже документов, да только пока ничего не придумал. А насчет отхода, думаю, скорее всего, машиной воспользоваться, чем радио и самолетом. Ну, правда, не смогут нас забрать отсюда, как пить дать собьют.

– Может, как тогда, на Десне? – спросил Иван. Я задумчиво взглянул на друга.

– Так, может, вообще устроим налет на комендатуру? – спросил еще и Слава.

– Ага, давайте прямо в гестапо пойдем, чего мучиться? – хмыкнул я. – Ждем вечера и какого-нибудь клиента, что выйдет из комендатуры. Возьмем, тряхнем его, а дальше будем посмотреть.

Так и сделали. Только чуток переиграли. В трех домах от комендатуры было офицерское казино, вот и дождались. В темноте идущие три офицера славного вермахта, казалось, прилипли друг к другу. Оказалось, это они так помогали себе, чтобы не упасть. Пьяные были… В хлам.

Успели мы вовремя, аж звиздец как! Едва мои ребятки успели оттащить бессознательные тушки господ офицеров в подворотню, как на улице появился патруль. О, это не два-три придурка, фронта не видевших в Волоколамске. Тут такие матерые зубры, да еще и вшестером, что уделают любых диверсантов. Преувеличиваю немного, конечно, но патруль и правда серьезный. Буцкали пленных прямо во дворе одного из домов. Орать не давали, но угрожали так, что минут через пятнадцать они были трезвехоньки как попы. Никуда мы их тащить не собирались, как я уже говорил, вряд ли нам удастся посадить, а потом и поднять в воздух самолет. Просто не дадут даже подлететь. Тут одних зенитчиков у немцев, наверное, полк, как не больше. Что делать, подсказали сами пленники. Ну, первое, конечно, отпустить их, они даже никому и ничего не расскажут, три раза ха! А второе было – наличие у фрицев дома – и куда только смотрит их командование? – оперативных карт своих подразделений. Более того, один из этой троицы алкашей оказался интендантом. Документов с собой у них, конечно, не было, все же они в бордель ходили, ну, кабак, какая разница? А вот дома… Да, домой к ним мне очень хотелось попасть. Квартируют они все в разных местах, что было обидно, но я все же решился.

– Так, Борт, – я чуть задумался, – нас шестеро, распределяемся, и вперед. До рассвета нужно покинуть город. Если все получится, «языка» мы где-нибудь по дороге найдем. Все, давайте немцев готовить.

– Ты что, хочешь с ними идти? – охренели парни. Чего-то я и правда затупил. Мы же их прессовали по полной, даже кровушку пустили, не пойдет.

– Виноват! Трясем адреса.

На это ушло еще минут тридцать. Адресов враги, конечно, не знали. Как запомнить такие варварские названия улиц? Подробно расспрашивали, как найти их жилища, где лежат бумаги и прочее. Фрицы пошли на корм крысам: в подвале этого же дома, во дворе которого их потрошили, мы и укрыли трупы. Понимаю, что ненадолго, но нам навсегда и не нужно.

Искать места проживания офицеров отправились по двое. Я пошел с Серегой, подрывником, Олег и Ваня разделили автоматчиков. Так как документов левых на военнослужащих рейха у нас не было, не стали даже заморачиваться с формой. Спросите, почему не пошли как в Волоколамске? А зачем рисковать? Тут патрулей как блох, а документы солдат «Бранденбурга» у нас все же почти настоящие. Точнее, изменены только фотографии, ну и печати пришлось дорисовывать, но это делали профессионалы своего дела, поэтому хрен к нам прикопаешься.

Один из офицеров жил совсем рядом с казино, мне выпало, точнее ребята так выбрали, идти именно туда. Все трое проживали в квартирах, откуда были выселены жильцы. Все же офицеры были в высоких званиях, один аж майор-артиллерист, к нему я и иду сейчас, двое других – гауптманы из разных служб и частей вермахта. В квартирах нас ждут только их денщики, по крайней мере, если не соврали. Но, думаю, они не могли врать, мы были настойчивы и убедительны.

Уклонившись от встречи с патрулем – пришлось залегать в палисаднике одного из домов, – мы проскочили в нужный подъезд. Ключи от входной двери были у нас, так что, пока Серега отпирал дверь, имитируя пьяного, я достал «наган» и приготовился стрелять. Как и думал, денщик подскочил к двери, еще на подходе крича своему подопечному, что сейчас поможет. Сергей быстро отодвинулся в сторону, а когда дверь открылась, в лицо охреневшему от увиденного унтер-офицеру уткнулся ствол «нагана». Его огромная труба-глушитель выглядела очень внушительно, немец даже рот закрыть не мог, вон как пялится.

– Назад, в комнату, быстро! – тот так и попятился с открытым ртом. Но это было ненадолго. Серега ужом скользнул внутрь и накрыл рот рукой, подставляя к горлу штык-нож.

Оказавшись внутри, первым делом закрыл дверь и пробежал по комнатам в поисках других людей. Все это время денщик стоял и хлопал глазами, не издав ни звука.

– Кляп ему сооруди, – бросил я напарнику, а сам начал искать портфель. Немец подробно объяснил, где он находится. Когда нашел, вернулся к денщику. Пытаясь проговаривать четко, подбирая слова, начал допрос:

– Ты просто киваешь в ответ, говорить не нужно. Ты меня понял? – денщик ошалело кивнул. – Бумаги твоего командира тут? – я указал на портфель. Немец кивнул, но стрельнул глазами к буфету у стены. – Там что-то еще? – Немец таращился на меня, не в силах отвести глаза, но и не кивал. – Останешься жить, если все сделаешь правильно, твоя жизнь мне не нужна! – спокойно проговорил я. На этот раз унтер кивнул и повел головой в ту же сторону.

– Серег, не отпускай, следи за ним, ясно? – я быстро пересек комнату и стал осматривать буфет. Странно, но я ничего не видел в нем такого, что привлекло бы мое внимание. С минуту я осматривал все ящички и полочки, но ничего важного не нашел.

– Я не понял, ты же сказал, что есть еще документы? – взглянул я на унтера. Тот отчаянно кивал. – Серег, веди его сюда.

Когда унтер оказался возле буфета, то носом попытался указать направление. Я кивнул, и Сергей освободил ему одну руку. Тот тут же протянул ее к маленькой стеклянной дверце и открыл. Указав внутрь, убрал руку прочь. Я заглянул внутрь, но здесь кроме какой-то шкатулки ничего не было.

– Ты об этом? – я достал красивый ящичек изнутри и поставил на стол буфета. Немец трижды кивнул. Открыв, внутри я разглядел лишь какие-то побрякушки. – Так ты думал, что мне драгоценности нужны? – Фриц удивленно кивнул. А я засмеялся. – Да оставь их себе, все равно ведь краденые! – бросил я и сделал жест Сергею, означающий отход. Сергей не обманул мои ожидания. Точным, резким движением он воткнул немцу нож в грудь и, подождав, пока тот перестанет дергаться, опустил его на пол.

– Может, сжечь квартиру? – предложил Серега.

– Тут через пять минут полгорода будет. Не нужно. Уходим тихо.

Приоткрыв окно в подъезде дома, я осмотрел улицу в оба конца и, удовлетворившись увиденным, махнул рукой напарнику. Шуметь крайне не хотелось, хоть парни и предлагали что-нибудь взорвать. А Серега вообще расстроился, что зря пер почти десять килограммов взрывчатки. Ну, а что тут рвануть? Комендатуру? Даже не смешно. Ее СС охраняет, на хрен с ними связываться, у нас бумаг с собой как грязи, важных бумаг.

На улице, уже пройдя два квартала, попали на патруль. Те, гады, стояли в подворотне. В темноте их было не видать, а шли мы вполне открыто. Если бы крались как мыши, патруль наверняка сначала бы стрелять начал, а потом вопросы задавать. А так все же окрикнули.

– Стойте, оружие не трогать, приготовить документы! – голос был властный, хриплый, человек явно много повидал на своем веку.

– Извините, господа, в чем дело? – спросил я, имитируя пьяную речь.

– Вы нарушаете порядок комендантского часа, следуйте за нами, – говоривший был высокого роста и с маленькой головой, сидевшей на короткой шее. Он развернулся и вместе с автоматчиком пошел в сторону центра города, мы были прямо за ним, а замыкали шествие еще двое солдат. Нас не обыскивали, просто осмотрели лица и сверили их с фотографиями, и заставили идти. Делать нечего, придется шуметь. Толкнув Серегу плечом, я выхватил «наган», но поднимать не стал. Стреляя навскидку от живота, я убирал идущих сзади, оставив напарнику тех, что попроще. В тишине ночи выстрелы казались очень громкими.

– Серега, берем их быстрее под руки и нафиг с улицы! – бросил я и, подхватив ближайший труп, потащил его в сторону ближайшего дома. Там, во дворе я хотел его бросить, но вдруг дверь дома раскрылась – да, подъезды были прямо с улицы, – и оттуда выскочили два старика.

– Давай, сынку, подмогнем вам! – шепнул один из них, не обращая внимания на направленный в его сторону револьвер.

Справились быстро, вчетвером-то. Даже думать не хочу, сколько времени у нас ушло бы на это дело с Серегой. Мужики лишь попросили оружие патрульных оставить им, дескать, на всякий случай. Нам оно на хрен не упало, поэтому, просто сказав спасибо, мы бросились в сторону окраины города. Именно там мы уговорились встретиться с остальными парнями.

Патруль попался только один, но его благополучно обошли. Видимо, командир того, что мы расстреляли, был единственным хитрозадым фрицем в этом городе. По крайней мере, больше таких засад нам никто не устроил. На место встречи прибыли вторыми. Олег уже был здесь и перевязывал своего напарника. Сидели мы в трубе под дорогой, в квартале от выезда из города.

– Что случилось? – быстро подскочив к парням, спросил я.

– Хвостов нет, обрубили, – ответил Олег, заканчивая бинтовать голову Вячеслава.

– Я смотрю, вам кое-чего чуть не отрубили! – я обошел и осмотрел голову бойца со всем сторон.

– Сунулись в квартиру, там все тихо, взяли вещи и на выходе сталкиваемся с каким-то хмырем. Забыли дверь за собой запереть, вот тот и вошел. Славка к нему ближе стоял, подбил руку с пистолетом, да тот все равно успел курок спустить. Вот, вскользь пулю и получил…

– Глубоко?

– Да ерунда, командир, – решил меня успокоить сам пострадавший.

– Это с какой стороны смотреть. На стрельбу кто-нибудь пришел?

– Да, еще двое. Оказывается, там, в квартире напротив, жили еще два лейтенанта, а тот, что к нам зашел с пистолетом, был ординарцем хозяина квартиры. Одного мы сразу положили, второго помяли, я его расспросил немного, и тоже в расход.

– Что, и больше никто на выстрелы не среагировал? – удивился я.

– Так в комнате дело было. Третий этаж, окна и двери закрыты. Не слышал, наверное, никто.

– Или в окно смотрел, а потом следом пошел, или немцев натравил! – сказал я, показывая Сереге, что надо осмотреть округу.

– Да все в порядке, старшой. Мы несколько раз останавливались и проверяли. Никого. Точно говорю.

– Ладно, поверю. Но смотри…

– Я отвечаю! – У, блин, нахватались у меня словечек.

– Уже три часа, где Борт бродит? – задумчиво произнес я.

– Задание за вас, бездельников, выполняет! – прозвучал голос у входа. Там Серега дежурит, значит, Бортник явился наконец.

– Поговори еще! – отозвался я. – Тебя подглядывать поставили, а ты подслушиваешь. Где пропал, хрен здоровый! – последнее я говорил, вылезая наружу. А когда распрямился, то сел на жопу, прямо на землю.

– Чего, нравится? – спросил с лукавой ухмылкой Иван. Перед ним стоял с кляпом во рту и связанный по рукам и ногам полковник СС.

– Ты чего, чудовище, охренел??? – чуть не взвыл я. С Ивана улыбка сползла в мгновение ока.

– Ты чего, старшой?

– Я что приказал? – шипел я.

– Взять бумаги, и тихо назад!

– Ты хоть понимаешь, что нас теперь загоняют? Это ж эсэсман, наверняка шишка такая, что звиздец!

– Я не виноват, старшой, – попытался оправдаться Бортник, – он живет в соседней квартире и зашел к «нашему» капитану в тот момент, когда мы там были.

– Что, и вы дверь не закрыли?

– У него ключ был.

– Пипец, – выдохнул я. – И что нам теперь делать? – Я был в полном раздрае.

– Машину надо брать и валить! – сказал Олег.

– Умные, да? Куда валить? Нам до своих километров двести, это как минимум!

– Может, тогда самолет вызвать?

– Ага, подводную лодку, – кивнул я. – Рупор хочешь дам? Может, и докричишься.

Смех смехом, а нам, похоже, кирдык. Как уйти из логова зверя с его детенышем? Ну, это образно.

– Давайте на выход, Борт, с Олегом вперед.

– Придумал все же чего? – поинтересовался Бортник.

– Ага, – усмехнулся я, но на душе было почему-то муторно. Помните, когда мы отправились в Волоколамск, я чувствовал, что все получится? Так вот теперь наоборот. Друзьям я свои бредни не стал рассказывать, просто промолчал.

Офицерик в звании штандартенфюрера висел у Вани на плече и не отсвечивал. Это радовало. Вообще-то, Борт его так приложил, что стоило бы побеспокоиться о том, как бы он вообще не крякнул у нас по дороге.

Уходили огородами. Были тут такие, на окраине. Да только это не лето, сейчас, практически зимой, нас видно хорошо, спасают только «пеленки». В грязно-белых маскхалатах, нам удавалось пока оставаться незамеченными. Мы уже покинули город, когда появились они…

«Ганомаг» завывал двигателем прямо перед нами, а деваться некуда. Вот просто вообще некуда. Мы оказались в чистом поле один на один с врагом. Решив срезать приличный крюк, устремились к речке, точнее к мосту. Издали осмотрели его, в предрассветной темени казалось, что вокруг никого, а тут на тебе! Целый взвод долбаных фрицев и это чудо на «гуслях». До города километров шесть, можно было и шуметь, тем более фрицы настаивали. Почему в этот раз не получилось сойти за своих? Так пленный, связанный по рукам и ногам, выдавал в нас нехороших людей. Фрицы, видимо, смекнули, что свои в маскхалаты наряжаться в тылу не будут, понаблюдали чуток и атаковали. Первым свалился Вячеслав. Он и так был ранен, а тут получил несколько пуль в грудь, парень затих уже навсегда. Мы, бросив пленного в небольшую ложбинку – ага, еще питали иллюзии насчет выхода к своим, – ответили со всех стволов. Жаль, у нас не было пулемета, не взяли, чтобы в глаза не бросаться. Винтовки с оптикой также не было, только автоматы. Первым делом я убрал пулеметчика на бэтээре, хоть это в плюс пошло. Фрицев было много, больше двух десятков. Наверняка полноценный взвод, да и форма странная, вроде как камуфляж.

– Вань, я сейчас пару гранат брошу, готовься рвануть вперед с фрицем. Дергай к бронику, там и пулемет, и уехать можно! – прокричал я сквозь шум боя Бортнику. Тот только кивнул и стал стрелять еще тщательнее. Прервавшись на несколько секунд, я по очереди швырнул во врагов две гранаты. Грохнуло удачно, даже сквозь шум боя я слышал крики раненых. Постоянно перемещаясь, как учили, мы отстреливались и пытались сблизиться с противником. Удалось сделать это, только когда Борт, наконец, залез в бэтээр. Несколькими очередями он здорово прижал фрицев, а мы успели сократить дистанцию. До фашистов оставалось всего метров десять, наши уже почти все были у броника, когда упал Олег. Я видел, что тот пытался ползти, а значит, еще был жив, поэтому побежал к нему. Как в меня попала первая пуля, даже не сообразил. Руку что-то дернуло, но я не обратил внимания, продолжая стрелять. Через несколько секунд, когда уже подтаскивал Олега к бронетранспортеру, я понял, наконец, что становится как-то хреново. Нам повезло в том, что сразу удалось отсечь немцев от техники и захватить ее. Сейчас Иван не стреляет, наверняка лента закончилась, но остальные еще ведут бой. Немцев оставалось тоже немного, мы уже сократили их состав до половины, наверное, когда Сергей, наш подрывник, оказался наконец за рулем бэтээра и стал его разворачивать. Ждали уже только меня, но я никак не мог подняться. Олега уже оттащили и загрузили, а я был чуть в стороне, метров семь, может, восемь, но огонь противника был настолько плотным, что мне было не поднять голову от земли. Я даже стрелять не мог, настолько фрицы хорошо прижали меня.

– Уходите, я выберусь! – прокричал я изо всех сил, когда из открывшегося сзади люка бэтээра мне призывно махали руками. Мы и раньше обсуждали такие моменты, я всегда настаивал на том, что нужно задание выполнять, а не спасать друг друга в безвыходной ситуации, когда есть риск просто всем лечь в землю. А она была сейчас именно такой. Я быстро терял силы, рука немела и была вся в крови. Отстреливаться я уже не мог, так как кончились патроны, а сменить диск не получалось. Выхватив последнюю гранату, я зашвырнул ее к фрицам и получил в ответ сразу две. Одну я еще смог отшвырнуть, упала прямо перед носом, а вот вторая… Хлопок, боль сразу по всему телу и… Темнота.

«О черт, кажется, меня все же убили!» – промелькнуло в голове, и больше не было ничего.

Очухался я как-то рывком. Странно, боль в руке, голове, спине, но какая-то неправильная боль. Обычно так болят обработанные раны.

«Где я?» – открыв глаза, я увидел что-то темное над собой. Пытаясь сфокусировать взгляд, добился только того, что вновь провалился в забытье. Сколько раз я так «просыпался», не знаю, но внутри болело буквально все. В один из таких приходов в себя услышал голоса, говорили на немецком.

«Твою мать, в плену!» – быстро сообразил я, и почему-то захотелось умереть.

Двигаться я мог только лежа, правда. Пытаясь перевернуться, чтобы привстать, вновь терял сознание. Наконец, кроме разговоров, я увидел и людей.

– Ну что, красный ублюдок, очухался? – надо мной осклабился фашист. Совсем не такой, как о них говорят, не было ни светлых волос, ни голубых глаз. Черные короткие волосы, щетина трех- или четырехдневная, карие глаза и эсэсовская форма.

– Ты кто? – просто спросил я, и когда язык шевелился, почувствовал во рту осколки зубов. Наваляли мне, выходит, прилично. Не зря все болит, как будто по мне машиной проехали.

– Куда увезли офицера СС? Отвечай, сволочь, сдохнешь быстро! – в ответ на мой вопрос прокричал немец.

– Ой, не ори… – выдохнул я и сморщился. От громкого голоса в голове зашумело.

– Я повторяю… – начал фашист снова, но я его нагло оборвал:

– Да хоть лопни от своих повторений, – меня обильно вырвало прямо на фрица. Кстати, я ведь ему на русском отвечал, он хоть понимает?

– Ты свинья, – фашист ткнул пальцем мне чуть ли не в глаз, – ты грязная русская свинья! – орал он, судорожно пытаясь оттереть свою красивую форму.

– А ты вонючий нацист, однако ж тебе это не мешает! – блин, а ведь он со мной на русском говорит. Тут же последовал удар в лицо. Ай-ай-ай, как больно… Сплюнув куда-то себе же на грудь, я пытался поднять руку, чтобы вытереть лицо. Не получилось, сил не было. Если так наглеть, может, на допрос я так и не попаду, раньше грохнут.

– Приедет господин Маттеус, он тебя на лоскутки порежет! – бросил фриц и ушел. Ага, значит, меня тут держат для какого-то футболиста… Ну, это в будущем у фрицев такой будет. Наверное, командир того эсэсмана, которого мы увели. Хорошо. Радует в этом всем лишь одно: парни, видимо, все же свалили. Интересно, почему меня все же прооперировали? Ведь я же чувствую, что раны обработаны, они даже болят не так, как должны. Болит все тело, а не отдельные дырки. Черт, мне бы хоть немного в чувство прийти, чтобы попробовать утащить за собой еще и неизвестного фут… ну, господина Маттеуса.

Через день обо мне забыли. Нет, побить меня еще приходили пару раз, но особого удовольствия у немцев на лицах я не видел. Скорее, они выполняли свою работу. Почему такое отношение ко мне, на фига я им нужен? Блин, столько вопросов, а ответов даже рядом нет. Из той темной комнаты, где я очнулся, меня перенесли в какой-то сарай. Причем тащили меня наши бойцы, в смысле красноармейцы. Значит, здесь есть еще пленные, хорошо, надо бы как-то пообщаться.

Но, как говорится, не судьба. Я лежал в этом сарае один, ко мне никто не приходил вообще. Два дня не кормили, я здорово сдал. Казалось, становится хуже каждый час. Зато, на удивление, заработали ноги. Это я понял, когда на третий день принесли полведра воды. Вода была то ли из-под коров, то ли просто из лужи, но я пил ее так, словно в первый и последний раз. Спросите, как узнал о ногах? Так уже через двадцать минут после того, как выпил водички, меня пронесло. Когда понял, что сейчас реально обделаюсь по полной программе, я как-то машинально перевернулся на бок и согнул ноги. Так и понял, что могу и встать. Только… не успел. Едва хватило сил снять с задницы штаны.

– Фу, я же говорил, что эти свиньи не заслуживают человеческого отношения! – немцы, пришедшие под вечер, зажали носы прямо от порога. Говорили на своем поганом языке, но я почти все понял.

– Дайте поесть нормально, не буду больше так портить воздух! – спокойно произнес я на их языке.

– Сейчас, может, тебе еще и темного «Баварского» принести, свинья? – брякнул один из двух фашистов, что решили меня навестить.

– Я светлое люблю, а так, если вас такой водичкой напоить, сами будете дристать дальше чем видите! – сказал я и отвернулся. Фрицы не стали заходить в сарай. Тупо постояли еще несколько секунд и ушли.

Еще два дня я провел более или менее сносно. В первый меня выволокли из сарая, заставляя обтереться снегом, чтобы хоть немного отбить ту вонь, какая от меня шла, а на второй день принесли котелок баланды и какие-то обноски. Обносками оказалась наша форма, здорово потрепанная, но гораздо чище моей. С трудом, но переоделся, даже легче стало. Больше меня уже не били, но и ранами заниматься никто не собирался. Я тут оторвал потихоньку бинт на руке, на вид вроде ничего так, черноты или еще чего страшного не видно. Спина сильно зудела, мне кажется, там лишь царапины, но глубокие, вот и саднит, как будто заживает. А что, если действительно вскользь прошли осколки, то это достаточно вероятно.

Сколько я провалялся в этом сарае, так и не сосчитал, но в один из дней, видимо, прибыл тот, кого ждали.

– Это он? – фашист был образцом гитлеровского выкормыша. Вот уж у этого точно все в порядке с родословной, как с плаката. Наверняка из самого Берлина прилетел. Меня вытащили из сарая и швырнули к ногам фрица. Тот тростью приподнял мне голову и так и стоял, надменно и с отвращением глядя на меня.

– Так точно, господин бригадефюрер, он оставался прикрывать отход той группы диверсантов, которая захватила вашего брата… – О как, так тот эсэсман его братец? Очень интересно!

– Переведите вопрос, лейтенант! – обратился к одному из фрицев Маттеус.

– Господин бригадефюрер, он понимает нас… – неловко отозвался лейтенант. А у Маттеуса глаза расширились.

– Куда увезли пленника? – Вот идиотский вопрос, как будто сам не понимает.

– Куда и ваши доставляют пленных – командованию, естественно, – ответил я спокойно. Как-то по фигу было на свою судьбу уже, в сарае я давно уже смирился с тем, что умру.

– Есть вероятность того, что он жив? – деловито спросил Маттеус.

– Почему он должен быть мертв? В отличие от ваших зверей, у нас пленных не убивают. Сам видел даже генерала вермахта, ничего, живой был. Зачем убивать того, кто уже не опасен?

– Ты лжешь, – заявил на мою отповедь фриц, но как-то неуверенно.

– А зачем мне это? – пожал я плечами.

– Лейтенант, его что, оперировали? – вдруг сменил тему бригадефюрер СС.

– Так точно, извлекли осколки, почистили раны, ничего особенного не делали. Хотели, чтобы не сдох до вашего приезда, господин бригадефюрер! – отрапортовал явно заготовленную речь фашистский лейтеха.

– В каком он звании? – У меня бы и спросил, или не хочет со мной больше разговаривать?

– В бреду допрашивали, назвался ефрейтором…

– У вас есть тут лагерь поблизости?

– Так точно, небольшой. Во время последних боев под Москвой были захвачены около полусотни красных…

– Бросьте его к ним, пуля для него слишком легкая смерть, пусть помучается! – А я только за! Тем более что чувствую себя гораздо лучше, чем в первые дни плена.

– Вот, я же говорил, что вы, немцы, звери. Почему вы так обращаетесь с пленными? Только не нужно о конвенциях, я вас умоляю. Прежде всего это от людей зависит, а уж в последнюю от бумажки. Мне тут воду дают из-под коров, думаете, у нас в плену немецкие солдаты питаются так же? – Мою речь прервала трость офицера СС. Он так хлестко влепил мне этой палкой, что казалось, голову отрежет. Больно было… Крутясь по земле и растирая лицо, я забыл обо всем на свете. Тоже мне Иисус, кого решил разжалобить, матерого эсэсмана? Трижды дурак!

Спустя несколько минут меня подхватили под руки и куда-то потащили. Пару раз бросая на землю, меня наконец втащили в какой-то барак. Дверь захлопнулась, а ко мне тут же подбежали люди.

– Осторожнее, осторожнее, товарищи! – проговорил кто-то в темноте. Не пытаясь осмотреться, я все еще держался за щеку. Блин, еще и ухо саднит…

– Кто тут есть? – выдохнул я первое, что пришло в голову, когда очухался.

– Свои, браток, свои! – ответили мне, и надо мной склонилась фигура бойца. В полумраке было не различить черты лица, но вроде молодое.

– Давно я здесь?

– Так вечером закинули. Ты сознание потерял, уже когда здесь был, что, не помнишь?

– Да помню, только смутно. А уж сколько я тут валяюсь, подавно не представляю. Старший сержант Морозов, – я протянул руку тому, кто со мной разговаривал.

– Красноармеец Веревкин, – парень пожал руку и спросил: – Пить хотите, товарищ старший сержант? – Блин, сразу выкать начал.

– Давай без званий, лады? Мы тут теперь все в одном звании – пленные, бля! – вырвалось у меня.

– Это точно, – вздохнул Веревкин.

– Есть вода-то?

– Есть немного, только грязная…

– Этого дерьма я уже напился вдоволь, дристать надоело уже.

– Так вы, – боец замялся, – ты здесь давно?

– Даже не знаю, держали где-то одного, а сейчас вот сюда, к вам определили.

– Если сюда бросили, значит, не расстреляют, – послышался еще один голос. Этот был похож на командирский, я даже попытался подтянуться.

– Почему? – спросил я. Обладатель командирского голоса проявился у меня перед глазами.

– Потому, работать-то на фрицев кому-то надо! – ухмыльнулся «командир». – Лейтенант Зодченко, – назвался наконец тот.

– Старший сержант Морозов.

– Зовут-то как? – протянул мне руку Зодченко.

– Да я как-то все больше сам прихожу. – Прыснули все. Даже и самому вдруг смешно стало.

– О, наш человек, не сломали еще! – сжал мне руку лейтенант.

– Да нас и ломом хрен убьешь, – продолжил я шутить. Вот почему-то хотелось.

– Где воевал, юморист?

– Да тут, недалеко, в Вязьме…

– Ты из разведки, что ли? – удивился лейтенант.

– Что-то типа того, – кивнул я.

– Ясно, – чуть повернув голову, лейтеха кого-то позвал. – Эй, бойцы, есть чего пожевать разведке? – В стороне, куда смотрел лейтенант Зодченко, кто-то зашебуршал.

– Меня Андреем зовут, – произнес я.

– Тезка, значит! – удивленно взглянул на меня лейтеха и протянул сухарь. С удовольствием взял, и почти сразу пришлось вернуть. Зубы болели, не откусить.

– Зубы, суки, поломали, никак, – развел я руками.

– Так ты не грызи, как хомяк, – усмехнулся Зодченко, – положи в рот, размокнет, и проглотишь.

Так и сделал. А и правда, удалось размочить и чуть позже разжевать. Есть, конечно, хотелось более всего. Разговор с лейтенантом затянулся на пару часов, после чего наступило утро, и мы улеглись спать. Зима на дворе. Как пояснил тот же лейтеха, на работы почти не гоняют, делать-то особо нечего. После снегопада выгоняют нескольких бойцов в деревне снег чистить, чтобы немецким солдатам по сугробам не лазить, а так только в бараке и сидят, да иногда дрова колют. Кормежки почти нет, баланду дают раз в два дня, и то ровно столько, чтобы не загнулись от голода. На мой вопрос, зачем вообще нас тут держат, не проще было бы расстрелять, лейтенант ответил, что вроде как хотели угнать куда-то на запад, чтобы работали там, но пока, уже две недели, держат тут.

Удалось понять из разговоров, что мы в какой-то деревне. Причем тут стоят войска СС, а не простые окопники. А вот пленные, наоборот, все из пехоты. Несколько человек было из ополчения, на кой черт их сюда притащили, вообще не понимаю. Немолодые мужики, всем за сорок, в гражданской одежке, держались с трудом. Слышал я, как ополченцев собирали в Москве, даже формы не давали. Все равно пушечное мясо, чего их одевать, – это я представил, как командование у нас размышляло. Заикнувшись о побеге, наткнулся на непонимающий взгляд лейтенанта.

– А как? – только и спросил он.

– Ну чего как? – ответил я, сам задав вопрос. – Когда выходите, немцев не считали?

– Да много их, рота как минимум… – видя мое удивление, лейтенант добавил: – Даже танки есть.

– Да вас самих тут рота, – я реально не понимал, почему так поступают пленные. Ну да, конечно, кто-то же начать должен, то есть сдохнуть, по факту, а все жить хотят.

– А чего мы сделаем, без оружия? – возмутился один из «старых» мужиков в гражданке.

– Как будто с оружием вы бы что-то сделали, – не удержался я. – Оно у вас было, когда вы в окопе сидели, как в плен-то попали? – Понесло Остапа. Это во мне что, школа ОМСБОНа заговорила? Ведь как ни крути, а мы тоже грозное НКВД, к нему приписаны изначально.

– Ты чего тут болтаешь-то? – начали заводиться люди.

– Да ни фига, – плюнул я в сердцах, – я пока по тылам ползал, не один такой лагерь освободил со своими бойцами. Везде, как один, только плечами пожимают: мы без оружия. А сами в начале войны ротой взводу фрицев сдавались.

– Эй, парень, полегче… – осадил меня лейтенант, до сих пор угрюмо молчавший.

– Да куда уж легче? Ты сам-то, лейтенант, бежать думаешь?

– Думаю, – кивнул лейтеха. Видимо, соображает, что лучше не давить сейчас званием. Как известно, командиров-то расстреливали в первую очередь, а он живой.

– Вот и надо думать! – потер раненую руку я.

Сарай изнутри был обшит досками, нетесаными, старыми. Я изловчился и, потихоньку цепляя ногтями, за половину дня умудрился расщепить одну доску и оторвать от нее щепу. Длинная, вся в зазубринах, страшное оружие, между прочим. Глядя на меня, и другие бойцы начали шевелиться.

– На работы как выводят? – спросил я у лейтехи.

– Приходят два немца, кричат по-русски, чтобы выходили. Называют количество, а кто выйдет, мы уж как-то сами решаем.

– Вооружение? – деловито спросил я.

– С карабинами. Думаешь захватить? Много ты из него настреляешь? Да и не получится незаметно. Внутрь немцы никогда не входят, умные. А в пятидесяти метрах от барака пулеметная точка. Да не просто так, а в доме сидят. Не добежишь!

– Пулемет – это даже очень хорошо. А скажи, можно добежать, если он стрелять не станет?

– Как это не станет? – удивился лейтенант.

– А они что, по своим стреляют? – подмигнул я.

План созрел как-то быстро. Только была одна проблема: многие испугались. Не захотели рисковать, жить-то хочется. В принципе, я их даже понимал. Бог с ними, может, сами справимся, с теми, кто горит желанием уйти, главное, чтобы не мешали, раз уж помогать не хотят.

– Думаешь, получится? – с надеждой в голосе спросил меня лейтенант, когда мы, наконец, созрели. На приготовление ушло около десяти дней, мы аж обалдели, когда узнали, что Новый год через два дня. Да, засиделся я у фрицев, домой пора.

– Как тебе сказать… – начал я, так и хотелось пошутить, – тут два варианта.

– Какие? – с любопытством спросил Зодченко, он еще не понял, что я опять шучу.

– Либо получится, либо нет. Третьего не дано.

– Тьфу ты, черт! – красиво и витиевато выругался лейтеха. – Я ж серьезно!

– А я тем более. Главное, сам понимаешь, мы особо не рискуем. Если немцы не поведутся…

– Чего?

– Если не заподозрят ничего опасного, то все получится.

– Будем надеяться.

На самом деле мы не ждали, конечно, просто так все это время, надеясь на Божью благодать. Тупо ждали приказа немцев на работу. А его все никак не поступало. Ну не нужны пока фрицам рабы, я-то при чем здесь? И вот, наконец, такой день все же настал. С вечера зарядил снегопад, шел всю ночь, лишь под утро чуток успокоился. Мороз крепчал, градусов пятнадцать уже точно есть, а я слыхал, в эту зиму будет особенно холодно. Так вот, благодаря снегу, мы решили, что фрицы наутро вызовут кого-нибудь, чтобы разгребать деревню. Мы не обманулись в ожиданиях. Еще толком не рассвело, как дверь в барак откинулась в сторону и прозвучал приказ на ломаном русском:

– Десять человек на выход! Быстрее, свиньи! – окрик был какой-то хилый, молодняк тут у немцев стоит.

Никто в бараке не пошевелился. Точнее, двигались почти все, ну, те, кто решился на побег, конечно, только вот не так, как хотели немцы. Десять человек разместились под балками крыши, с трудом удерживаясь на стропилах, остальные просто стояли кругом, прижавшись к стенам сарая. Немцы крикнули еще несколько раз, а затем дверь закрылась.

– Что, не получилось? – убитым голосом произнес Зодченко.

– Подожди. Наверное, побежали докладывать. Нам же лучше. Одновременно сюда сколько сможет войти? Вот и я о том же. Ждем!

И дождались. Фрицы вновь появились, только теперь не кричали. Дверь откинулась в сторону, а в темноту сарая начали забегать враги.

«Один, два, три, четыре, все!» – считал я, готовясь к действию. Рука у меня еще сильно болела, но на ногах я стоял почти твердо. Стоял возле самого выхода, у двери. Когда немцы очутились в сарае, то, конечно, застыли. Им просто не видно ни фига, они же с улицы, а здесь полумрак. Те парни, что были половчее, попадали, как кошки, из-под крыши, обрушиваясь на фрицев. Теперь нужно действовать крайне быстро. Именно сейчас так актуально выражение «Каждая секунда на вес золота». Только у нас вместо золота – кровь. Когда немцы на улице поймут, что произошло, они тупо начнут стрелять прямо через стены, благо они тут тонкие.

Так как проговаривали все несколько раз, то получилось вроде все быстро. Мне в руки полетел карабин, который отняли у фрица, остальные бойцы разобрали оставшееся оружие. Лейтенанту, кстати, автомат достался, так даже лучше. Первый выстрел не мой. Ребята с оружием приседают на колено возле выхода и открывают огонь по врагу, стоявшему неподалеку. Там было всего четверо гансиков. Когда прозвучали выстрелы, вываливаюсь на улицу я и, ложась с ходу в сугроб, ловлю в прицел окно с пулеметчиком. Хреново то, что сам я до этого его ни разу не видел, поэтому нашел не сразу, но фрицам это не помогло. Я двумя выстрелами, второй был на всякий случай, положил немца с пулеметом.

Из сарая вылетела толпа. Никаких криков, воплей и прочей лабуды не было. Договорились хорошо, так же и действовали. Все, кто вообще хотел выбраться из плена, сейчас рвались на свободу. Фрицы в деревне начали соображать и выдвигаться к нашему сараю. Но нашу лавину было уже не остановить. Кто-то из ребят захватил пулемет и, просто положив его на невысокий забор, принялся отстреливать подбирающихся немцев. Остальные тоже не дремали, стреляли, у кого было оружие, бежали к трупам те, кто хотел добыть винтовку или автомат. В ход уже пошли гранаты, снятые с противника. Я наблюдал за всем этим от сарая. Патронов не было. Те, что были в карабине, израсходовал, убив троих немцев и ранив еще одного, но больше патронов нет. Подсумки с того немца, чей карабин я взял, забрал кто-то другой. Мертвых возле сарая также обшмонали. Стоп, а в том доме, где сидел пулеметчик? Его оружие просто выдернули в окно, внутрь никто не забирался. Махнул рукой еще одному такому же, как я, безоружному, это оказался красноармеец Веревкин, мы пошли с ним к дому пулеметчика.

– Я к дверям, смотри за окнами, понял?

– Да, – ответил паренек и крепче сжал карабин. Я отдал ему свой, мне без него сподручнее.

Дверь, на удивление, открывалась наружу. Потянув ручку, открыл ту. Выстрелов не последовало. Уже смелее распахнув дверь в дом, я шагнул внутрь. Сейчас я в той же ситуации, что и фрицы, когда зашли к нам в барак. Не вижу ни фига. Уйдя в сторону от дверного проема, я пытался присмотреться к темноте сеней. Наконец, глаза адаптировались, и я прошел дальше. Думаю, если бы кто-то здесь был, то меня бы уже кончили. Когда оказался внутри, сразу бросились в глаза два немца. Один-то ладно, пулеметчик, а второй кто? Я, когда стрелял, никого больше не видел. Фриц сидел под окном, прижавшись к стене, и зажимал рану на животе. Все вокруг него было в крови.

– Ты кто? – спросил я зачем-то.

– Второй номер расчета… обершутце Ганс Ульрих Штрассен.

– Я тебя что же, зацепил, когда пулеметчика убил? – сказал я сам себе, да и на русском. А по-немецки добавил: – Оружие давай, тогда не трону.

– Все там, я безоружен… – выдохнул немец и кончился.

– О как, нормально терпел, словно меня ждал.

Подойдя к печке – на нее указал немец, когда я спрашивал об оружии, – я обнаружил целый арсенал.

– Веревкин, бегом сюда! – крикнул я. Тут были два автомата, четыре карабина с кучей патронов, миномет, маленький, миллиметров пятьдесят, мины к нему и гранаты на длинных ручках.

– Да, товарищ сержант? – вбежал в комнату Веревкин.

– Нужно наших поддержать, пока всех немцы не перестреляли! – показал я на миномет.

Дальше мы выбежали из дома, увешанные оружием, и направились дальше по улице, откуда слышалась стрельба. Установив миномет за колодцем, посередине улицы, я с удовлетворением отметил про себя, что наши еще живы, более того, видимо, захватив немного оружия у убитых, вполне себе неплохо отстреливаются.

В школе нам показывали, как обращаться с минометом, стрелять не стреляли, но как установить и прицелиться, я помню. Наладив прицел, я опустил первую мину. Хлопнуло, засвистело в воздухе, и раздался первый взрыв. Упс, близковато. Чуть поправив прицел, забросил мину и с удовольствием отметил, что та легла куда хотел. А именно возле одного из домов, откуда стреляли фрицы. Те, кстати, отстреливались из пулемета, короткие очереди стегали по домам, в надежде прижать наших. Сделав еще два выстрела, попал так близко к фрицам, что пулемет замолчал. Бывшие пленные словно только этого и ждали. С двух сторон в сторону немцев помчались те немногие, кто был на ногах и мог стрелять. Я установил прицел чуть дальше и выпустил еще пару мин, старался так, чтобы своих не задеть. Бой подходил к концу. Это было не удивительно, немцев в деревне было всего около двадцати солдат. Раненный осколками мины пулеметчик пояснил, что еще вечером из деревни ушла группа для поиска диверсантов противника. Только поэтому нам так и повезло. Немцы уехали на танках и прихватили большую часть личного состава, оставшихся мы тут и уработали, да и пьяные тут все были, праздник же только прошел. Но нужно уходить, немцы могут вернуться в любой момент. Куда идти, ведь мы далеко от наших войск? Если я правильно понимаю, то где-то в районе Вязьмы и сидим. Можно было бы подождать – месяц, может, чуть больше, тут и наши будут. Правда, их тут и расхреначат, но они тут все же будут.

– Ну что, сержант, получилась у нас твоя наглая выходка? – спросил меня лейтенант, когда мы собрались. Сам он был ранен, его как раз перевязывали.

– Вроде, хотя, признаюсь, нам повезло, что фрицы куда-то ушли, было бы сложнее.

– Да нас бы расхреначили, – завелся лейтеха, – чего бы против танков сделали?

– Чего уж тут теперь думать, – бросил я, – лучше было бы просто сдохнуть в том сарае? Сколько ты фрицам собирался дорожки от снега разгребать?

– Как уходить будем? – не отвечая на неприятный вопрос, спросил лейтеха.

– Я грузовик видел возле поста на выезде, сейчас его осмотрим и, если повезет еще раз, уйдем на машине.

– Это дело, этих будем брать? – лейтеха указал на пленных, которые не захотели участвовать в атаке.

– Да нехай идут куда хотят, мест все равно на всех не хватит.

– Товарищи, но как же так, мы тоже хотим к нашим! – завопили те немногие, что отказывались сражаться.

– А зачем? – спросил лейтенант, и разговор как-то утих.

Грузовик был в порядке, только топлива всего полбака. Далеко не уедем. Нас осталось двадцать восемь человек, все еле поместились, мы ведь еще и оружие все собрали. Дорога была не чищена, но по следам ушедших вчера немцев мы выехали на шоссе. Движения здесь пока не было, этим и воспользовались. А вообще, конечно, нужно уходить с трассы, странно, что сейчас тут никого нет.

Немцы появились внезапно. Впереди был затяжной поворот, оттуда и показалась колонна противника. Впереди шел «Ганомаг», за ним два танка и два грузовика в хвосте. Мы ехали навстречу. Колонна остановилась, и вылезший из броневика фриц знаками приказывал остановиться.

– Вот и все! – заключил лейтеха.

– Только если врассыпную, – ответил я, соглашаясь со словами Зодченко. Фрицы метрах в трехстах, достанут, конечно, но вокруг лес, вероятность уйти была.

– Сержант, справа съезд есть, только сугроб там, но вижу дорогу в лес.

– Я тоже, сворачиваем, готовьтесь!

Я дал по газам, и грузовик, с трудом преодолевая сугроб, полез в лес. Удалось проскочить до первых деревьев, когда затрещал пулемет на бэтээре. Сколько я проеду, неизвестно, снегу много, хоть «Опель» пока и тащится, но остановиться может в любой момент.

– Прыгайте, в лесу укроетесь, я попробую уехать подальше, может, утащу за собой фашистов, – крикнул я в азарте. Дорога начала петлять, с трассы нас уже не видно, может, и уйдем.

Ребята стали прыгать на ходу в снег, а я так и пер по лесу, медленно и печально. Когда остался один, – это я так думал, – вглядываясь в дорогу, увидел еще одну отворотку. Свернул туда, даже не задумываясь, и через двести или триста метров уперся в овраг.

– Твою мать, на хрена я сюда свернул? – выматерился я, выскакивая из кабины и выгребая свои вещи. С собой у меня был карабин, патронов сотни две, несколько гранат и пистолет. Нож не считаю, сразу прихватил, он в сапоге. В деревне, кто захотел, сменили форму на немецкую, тем более нашли в домах чистую, видимо, запасная у немцев. Шинелька была тощей, конечно, но без нее было еще холоднее. Уже собираясь бежать по оврагу вниз, услышал сзади голос:

– Товарищ сержант, можно с вами? – на меня смотрел, высунувшись из кузова, Веревкин.

– Твою мать, ты почему остался? – выругался я на него.

– С вами как-то безопаснее, – честно признался боец.

– Оружие есть?

– Конечно, – боец потряс автоматом.

– Бегом сюда, уходим. Я слышу моторы…

Это действительно было так. Не так и далеко завывал мотор, скорее всего, «Ганомаг» за нами пустили, тот на гусеницах проходимее грузовиков. Танки вряд ли в лес отправят, медленные они, и чего им тут делать?

Рванув вниз по оврагу, мы припустили вглубь леса, если можно так сказать о нашем темпе. Проваливаясь по колено в снег, пытались хоть немного убежать и скрыться из глаз. Рев двигателя бэтээра стал тише, видимо, мы все же удалялись. По пути попалась речушка, благо была неширокой, так как еще не замерзла. Остановились здесь на минуту, чтобы фляги наполнить, и побежали дальше.

К вечеру, окончательно выдохнувшись, мы упали возле большой ели без сил. Нужно вставать на ночевку, и так ни хрена не видно, темень такая в лесу, хоть глаз выколи.

– Товарищ сержант…

– Андрей я, тебя-то как?

– Валера…

– Слушай меня, Валера, хватит тут устав соблюдать, мы сейчас не в строю, а в жопе, так что будь попроще!

– Хорошо, Андрей, сил нет совсем, может, отдохнем?

– Сам собирался вставать, не видно уже ни хрена, не хватало еще на сук какой-нибудь глазом налететь. Вот будет потеха. Уйти из плена, чтобы в лесу сдохнуть. Встаем здесь, смотри, какая елочка хорошая! – я указал на растущее рядом дерево. Ель была богатая, густая и в обхвате огромная. Ветви шли до самой земли, скрываясь в снегу.

– Под лапы? – спросил Валера.

– Конечно, чего тут мерзнуть-то? Там и костерок разведем, спичек я прихватил у немчуры.

– А у меня консервы есть…

– У меня тоже, так что живем дальше.

Подрубив ножами нижние ветви, так чтобы смогли расположиться возле самого ствола елки, мы выложили лапником все вокруг. Со стороны только по следам можно обнаружить, а так не видно вообще. Между так называемых лежанок устроили кострище. Конечно, костерок развели небольшой, так чтобы хоть чуть-чуть погреться. Валерка сходил несколько раз за хворостом, я же обустраивал берлогу. Когда натаскал прилично и залез ко мне, я уже разогрел еду и открыл банки.

– Ну, давай, наконец, поедим, да и спать. Я первым лягу, сиди тихо, слушай лес. Будешь засыпать, буди. Спать вместе никак нельзя, запомни хорошенько. Уснем – замерзнем точно. Все понятно?

– Все, – кивнул парень, – огонь такой же поддерживать?

– Да, такой же, как сейчас, небольшой. – У нас тут получилось как в пещере, даже тепло стало, так что, думаю, не замерзнем.

Я не сказал, когда меня будить, потому как нет часов. Наплевать, если рано поднимет и не даст отдохнуть, главное, чтобы не заснул, все же немцы рядом, да и следы наши есть. Мы хоть и пересекли речку, пройдя по ней чуток, старались ноги не замочить, а то вообще замерзнем, но найти нас, в принципе, легко.

Проснулся я сам. Сначала не понял почему, но, повернув голову, увидел картину маслом. Веревкин спит, засранец, привалившись к моей ноге. Именно тяжесть его тела меня и разбудила. Но спал парень все же чутко. Едва я потянул ногу, чтобы выбраться из-под него, как тот чуть не подпрыгнул.

– Да спи уже, спи! – тихо сказал я, а Валерка не стал сопротивляться и тут же рухнул на лапник. Подбросив к углям веточек, я вновь разжег почти погасший костер и задумался. Куда идти, кругом немцы, снег сковывает движение. До Москвы нам точно не дойти, далеко, и наступление сейчас идет фактически. Можем и под свои снаряды попасть. Надо вспоминать, как точно шли наши во время наступления под Москвой, да к ним и выходить. По идее, тут недалеко скоро тридцать третья армия пойдет, правда, тоже в окружение попадет, но может, мы успеем предупредить? А как? Прийти к командарму и сказать: «Я из плена, немцы вас окружают и все погибнут»? Смешно. Ефремов меня сам к стенке и поставит, а чуть позже все равно застрелится. Да, не выход ни фига…

Выспались мы все же нормально. Когда встал Валера, мы немного поели и вновь побрели по лесу. Было на удивление тихо, казалось, что и войны никакой нет. Идти по снегу тяжко, это не летом, топали себе и топали в удовольствие. Сейчас прошли-то, наверное, пару километров, как опять почувствовали усталость.

– Товарищ сержант… Андрей, а куда мы идем? – спросил Валера. И что я ему отвечу?

– Как выйдем из леса, станет ясно, – ответил я. Пусть гадает, я его не тащил, сам пошел за мной.

– Мы вроде на юг идем, там же немцы? – О, наблюдательный. Конечно, хоть и примерно, но я ориентировался. Удалось найти муравейник, специально искал, по нему и сориентировался. В принципе, я уже решил для себя, что пойду на юг, так как рассчитываю на то, что у фрицев сейчас бардак будет. Их сейчас наши бить начали, может, и проскочим куда-нибудь. Вообще, где-то под Рославлем наша группа работает. В школе ОМСБОН готовили не только диверсантов, но и инструкторов партизанских отрядов, а они тут, в этих лесах, точно быть должны. Может, удастся найти такую группу, а там и рация есть, да и просто можно в отряде остаться.

– Будем партизан искать, к ним прибьемся. Ты как?

– Как прикажете…

– Да вообще не собирался, – удивился я, – ты же сам за мной пошел, я тебя под дулом пистолета не тащил.

– Да с вами… с тобой как-то спокойнее. Ты из разведки ведь?

– Я разведчик-диверсант. Нас специально для войны в тылу противника готовят, но воевал и на передовой.

Так, рассказывая байки о летних месяцах своей войны, мы и шли. Двигаться удавалось буквально по паре часов, это так, навскидку. Потом сидели и отдыхали, костер больше не разводили. Несмотря на хреновую погоду, вряд ли немцы летают в такую, все же опасались выходить на открытые пространства и разводить костры. Я еще помню, как по осени брели по лесам. Помню, как идешь вроде себе по чаще, а вдруг раз, и поле перед тобой. Вышел и не заметил, как лес кончился. Так же и сейчас.

До самой темноты не шли, как начало темнеть, стали искать место для ночлега. На самом деле я уже чувствую, как тело промерзать начинает, это хреново. Да и раны еще совсем не затянулись. Я и поддерживал их все время только благодаря моче. Каждый день старался обрабатывать. Ладно ноги, они так и вовсе были почти целыми, царапины. Спину мне было не достать, приходилось просить других пленных, там, в бараке. А кому понравится в моче дрыбаться? Да и самому было не так чтобы приятно, но парни попались нормальные. Тот же Веревкин меня и протирал, за что ему спасибо. Сквозное на руке было самым опасным, бинтов-то нет, каждый раз мотал тот же самый, лишь чуть двигал, выискивая место почище. Сейчас-то уже проще, в деревне у немчуры немного запасов медикаментов стырил, поэтому и бинты на мне сейчас свежие, да и йод с зеленкой были. Еще и антисептики какие-то имелись, так что подлечимся.

Найдя подходящее место, а это вновь была большая ель, причем в окружении других таких же, мы с удовольствием обустроили лежку и развели огонь. Как же это хорошо, когда телу тепло. Наевшись, отправил Валеру спать, но тот сначала решил меня обработать. Лекарств у немцев взяли немного, но это были хорошие средства. Но, конечно, главное в них само их присутствие у солдат, в отличие от наших бойцов. Костер в этот раз развели уже приличный. Я решил, что вокруг никого нет, поэтому затащили под нашу ель большое упавшее дерево, сухое как порох, да и развели костер прямо на нем. Чуть погодя оно и само занялось, и ветки можно было уже не подбрасывать. Бревно было толстым, старая ель, давно упавшая, поэтому тлеть и, соответственно, греть нас оно будет долго. В этот раз мы еще и снега нагребли вокруг ели, чтобы не дуло вообще. Лапник, конечно, не грел сам по себе, но внутри нашего укрытия была комфортная температура.

Валера спал, а я проверил и смазал оружие, раньше времени не было. Лежать, конечно, это лучше, чем идти по сугробам, да вот только это совсем не приближает нас к цели пути. От слова совсем.

К середине ночи стало ясно, что Веревкин заболел. Да-да, это не было осложнением от ранения, он вообще был целым, только, как и все, избитым, да и проходили уже синяки-то. У Валерки поднялась температура. Сначала я думал, что это он так от костра разогрелся, но чуть позже, потрогав лоб бойца, убедился в этом. Наверняка в районе тридцати восьми градусов, жар не такой сильный был. Заставив парня проснуться, я приказал ему раздеваться и натер спину и грудь шнапсом. Фляжка с этим пойлом была одна, но было не жалко. Подогрев колпачок, он алюминиевый был, влил бойцу еще горячего внутрь, дав пару таблеток аспирина, спасибо фюреру за их снабжение. Укутав после процедур Валеру во все, что у него было, лег спать и сам, предварительно также грохнув стопочку. Было тепло, мне даже нравилось. Спустя какое-то время я проснулся от оханий поблизости. Открыв глаза и повернув голову, увидел сидящего рядом Валеру, раздетого почти до нательного белья.

– Ты чего, сдурел? – уставился я на него.

– Дышать нечем, жарко! – отозвался парень. Я подобрался к нему и потрогал лоб. О, эффект был налицо. Пот, обильно текший в буквальном смысле, говорил об улучшении.

– Нельзя тебе пока раздеваться, потей.

– Ладно, – ответил парень и принялся одеваться.

Вроде как знак хороший, но в любом случае мы тут задержимся, надо точно убедиться, что парень в порядке. Да и мне самому хочется отдохнуть чуток, что уж говорить.

День прошел вполне спокойно, но у нас кончалась еда. Того, что захватили у фрицев, оставалось еще на день, и то впроголодь жить придется.

К вечеру вдалеке началась стрельба. Довольно интенсивная, но, кажется, все же далековато. Что понравилось, так это отсутствие стрельбы орудийной, работало только стрелковое. Веревкин был уже в порядке, видимо, просто переохлаждение, поэтому решили выступать в путь. Казалось бы, уходили в сторону, так нет, стрельба была именно там, куда нам надо. Помню по картам, немецким, конечно, что тут у фрицев довольно жидкая оборона была, вот и проверим. За ночь стрельба давно стихла, мы прошли несколько километров. Из них по лесу всего пару. Опять, как я уже начал привыкать, на поле вышли довольно неожиданно. И хорошо, что была ночь, пересекли его спокойно. А под утро, остановившись, охренели от возобновившейся стрельбы. Она была буквально «за углом», то есть совсем рядом.

– Валер, сиди тут тихо, я сползаю, посмотрю, – сказал я и ушел в лес. Мы совсем немного углубились в лес, поэтому я так и пошел вдоль опушки. Через двадцать минут меньше чем в полукилометре от меня застучал пулемет.

«МГ», – машинально отметил я и лег в снег. Ползти было тяжело, да еще я боялся засветиться, форма-то немецкая, ее на снегу видно издалека. Прополз метров сто, когда передо мной открылась картина. Впереди местность сильно понижалась, а на противоположном холме был какой-то населенный пункт. Вот блин, это ж сколько мы по лесам протопали, что к людям вышли? Не было сомнений, что происходит. Наши бьются с опорным пунктом немцев. Причем, вот же гадство, я вышел на позиции фрицев. Отчетливо различал два расчета минометчиков, а на вершине – два пулеметных гнезда. О, надо попробовать помочь нашим, вроде немчуры здесь немного. Отполз назад и, встав, припустил за Валеркой. Все же вдвоем мы больше настреляем.

Вернулись вместе через полчаса, наверное. Фрицы так и отстреливались, наши вперед не лезли. Позиционка во всей красе.

– Смотри вокруг, когда немцы повернут к нам, начнешь отсекать, ясно?

– Ясно! – подтвердил Веревкин, готовя автомат. – Там наши, да?

– Конечно, причем из-за этих пулеметов на холме им ни туда, ни сюда не пройти. Начали!

Первыми я решил грохнуть именно минометчиков, так как они банально ближе к нам, следовательно, в какофонии стрельбы пулеметчики не услышат мои выстрелы. Так и вышло. Хорошо, что расчеты минометов были всего из трех солдат каждый. Пришлось крикнуть Валерке, чтобы добил двоих, а то я промахнулся. Пока боец пытался положить из автомата оставшихся минометчиков, я приступил к уничтожению пулеметов. С этими вышло гораздо сложнее, но помогли наши бойцы с той стороны холма. Я смог снять лишь одного пулеметчика, как немцы сообразили, что здесь что-то не то, и развернулись. Один расчет сразу срисовал нас с Валеркой, а второй продолжил стегать атакующих красноармейцев. Пришлось туго, благо удалось быстро перезарядить винтовку и, меняя позицию, тремя выстрелами все же положить расчет. Вот тогда и второй захлебнулся, его заглушили наши бойцы. С криками «ура» – вот на фига еще – на холм поднялись бойцы Красной Армии, и началась свалка. И с той и с другой стороны стрельба шла в упор. Мы вообще не могли помочь нашим, так как боялись подстрелить своих. До рукопашной все же не дошло, наши смогли уработать фрицев. В принципе, в этом и наша с Валеркой заслуга. Командир подразделения Красной Армии быстро сообразил, что ему кто-то помог, поэтому, когда перестали стрелять, он закричал:

– Мужики, кто тут есть, выходите, фрицы дохлые! – Мы и так это видели, до нас всего метров сто пятьдесят от бойцов было. Я спокойно поднялся, а вот Валера аж подпрыгивал от нетерпения.

Встретившись в низине, мы с командиром этого отряда крепко обнялись по-мужски и похлопали друг друга по спине.

– Ну, здорово, дружище! Кто такие? – начал первым этот командир.

– Из плена бежим, из-под Вязьмы, – ответил я, наблюдая реакцию. Она мне понравилась.

– Молодцы, что смогли уйти, только как вы сюда-то попали?

– А где мы вообще?

– До Вязьмы почти сто километров на север, вы что же, пехом шли?

– Да, по лесам пробирались.

– Ладно, жрать хотите, ребята?

– Конечно, недавно последние запасы прикончили, а в плену кормили так, что теперь, наверное, всю жизнь буду хотеть есть.

– Я лейтенант Светлов, четвертый десантный корпус…

– Иди ты! Я видел карту перед заданием, вы же под Москвой были!

– Были. Ты когда в плен попал? Да, и представься, наконец…

– Извините, товарищ лейтенант. Старший сержант Морозов, разведывательно-диверсионный отряд ОМСБОН НКВД. – Глаза у десантника расширились.

– Ничего себе, я думал, вы простая пехтура!

– Вон, Веревкин вроде из царицы полей, я нет.

– Ладно, нам на запад надо, с нами пойдете, или как?

– У вас задание…

– Так войска-то в наступлении сейчас. Нас скинули в этом районе, два села и три деревни нужно захватить, фланги зачистить. У меня отряд сейчас этот поселок, что за холмом, освобождает, а мы в обход пошли, тут нас фрицы и прижали. Вовремя вы появились, они этими сраными минометами нам плешь прогрызли уже.

– Пойдем с вами, все лучше, чем по лесам скитаться. Так, говоришь, на запад?

– Именно, там встретиться с партизанами должны, а потом вроде на север пойдем.

– Ясно, вас таким макаром туда же, под Вязьму двинули. Черт, неужели наши не прошли? – расстроенно сказал я, спрашивая сам себя.

– Какие ваши? – с интересом спросил лейтенант Светлов.

– Я участвовал в захвате пленного офицера, попали в засаду, наши ушли, я оставался в прикрытии. От фрицев слышал, что они вроде наших упустили, думал, ребята дошли.

– А что такого важного там?

– Да жопу нам фрицы готовят, только и ждут, когда группировка с юга туда подойдет, и подсекут потом под корешок. Точно говорю, сам видел их планы и говорил с пленным.

– Значит, тебе скорее надо назад, к нашим, раз такие сведения имеешь! – воскликнул Светлов.

– Все равно поздно, я надеялся на своих ребят, ведь я в плену был долго, почти месяц, теперь уже поздно планы менять. Только разве что подстрахуются, не дадут фрицам отрезать наших.

– Все равно, братуха, тебя надо на большую землю отправлять. Слушай сюда, у нас рация есть, вызовем самолет, прилетят, точно говорю.

На этом и порешили. Ушли вначале к поселку, там еще отряд был, причем большой. Так как десантники все равно собирались сваливать отсюда дальше на запад, то на связь вышли прямо отсюда. Опознались легко, хоть форма на мне и была вражья, но нательное-то я так и не менял, а метка была именно в нем. Продиктовав условный код, на том конце приказали ждать. Буквально через пятнадцать минут с нами вышли на связь и велели ждать самолет. Только для этого нам нужно отойти от места выхода на связь километров на десять южнее, там есть подходящие места для посадки. Нам даже условный квадрат назвали, чтобы легче искать было. А то ведь зима, решишь посадить самолет на какое-нибудь поле, а там под снегом мало ли что может быть. Кирдыкнется самолет, чего тогда делать? Тут же нам указали на площадку, где уже садились наши транспортники.

Десантуре был приказ сопроводить нас. Лейтенант Светлов, конечно, этому был не рад, но отрядил шестерых бойцов в провожатые. Те должны не только нас провести тихо, но и в самолет посадить.

Времени было мало, нужно выдвигаться, самолет пришлют буквально через несколько часов. Сейчас, пока погода хреновая, прилетит У-2. Тот на малой сможет пройти, несмотря на облачность и снег.

Дошли нормально. Место оказалось идеально ровным лугом. На нем, наверное, летом в футбол можно играть, настолько казался ровным этот луг. Немцев поблизости не было, мы обошли по кругу территорию в радиусе трех километров, тишина. Где-то на востоке, да и на севере тоже, грохотало, а здесь тихо.

Самолет был действительно «кукурузником». Сел легко, так же легко и взлетел. Мы помахали десантуре на прощание и полетели. Да, Веревкина мы с собой забрали. Умудрились разместиться на одном месте. Самолетик был каким-то старым рыдваном. Мотор все время чихал и кашлял, но вроде пока тянул. Внезапно внизу началась стрельба, несколько пуль угодили по крыльям. Я просто как раз туда смотрел, вот и заметил. Летун стал забираться выше и повернул в сторону, делая петлю. Что-то мне подсказывает, дорога будет длинной и не прямой. Стрельба снизу разгоралась, мы шли метрах на ста, не больше, выше, наверное, было бы ничего не видать. Летун забирал все больше в сторону от первоначального маршрута, и, наконец, я почувствовал, что мы идем вниз. Точнее, падаем. К этому моменту высота была метров пятьдесят, и впереди показались деревья.

– Валерка, держись, пипец нам! – Мы сжались в комок, ожидая удара, и он не заставил себя долго ждать. Врезались во что-то, скорее всего в дерево, конечно, мотор взвыл и тотчас заглох, а корпус накренился и пошел вниз. Я всем телом ощущал, как самолет ломает ветки дерева, ударяясь о них. Хрустнули и отломились крылья, сзади тоже что-то грохотало, и, наконец, мы остановились. Когда выглянул, охренел от того, с какой высоты мы упали, пятиэтажный дом, наверное, ниже. А уж когда оказались на земле, то, поглядев случайно на брюхо самолета, вздрогнул. Когда падали вниз и ломали сучья, один такой обломок застрял в корпусе, пробив его и пригвоздив летчика. Как нам не досталось, не понимаю. Мы по большому счету отделались испугом. А за ужасную смерть летчика я переживал зря, у парня несколько пулевых отверстий на комбинезоне было, так что тот настоящий герой, тянул до последнего, уходя от немчуры.

Забрав документы летуна, сняв пулемет и прихватив патроны, мы побежали глубже в лес. Фрицы ведь наверняка скоро прибудут сюда, чтобы осмотреть место падения. Черт, по следам вычислят, что летчик был не один, и будут искать.

К счастью, лес был небольшим, и впереди оказалась река. Лед был только у берегов, да и то не очень толстый, но мне в голову вдруг пришла идея.

– Веревкин, ты в детстве на льдинах катался? – вспоминая чудесные годы жизни, спросил я.

– Да у нас в деревне речки не было, а в соседнюю ходить было страшно, там дрались всегда. Нет, товарищ сержант, не катался.

– Ну, так сейчас покатаемся! – я осмотрел лед и, сочтя его достаточным для нашего веса, принялся намечать ножом, где надо сломать. Вышел небольшой прямоугольник, шириной в полтора и длиной в три метра. Шире не получалось, слишком тонким был лед. Я работал ножом, а Валерка бил прикладом по моим рискам. Сломать удалось почти идеально, как будто пилили, а не ломали.

– Сруби лесину для шеста, скорее! – скомандовал я Валере, а сам осматривался по сторонам. Показалось, или слышал лай собак?

– Готово, командир, такая пойдет? – парень тащил огромную ветку, длиной метра три.

– Пойдет, срезай ветки, чтобы не мешали и бегом уже, что-то я очкую…

– Чего делаете?

– Бля, да давай уже быстрее, боец! – не выдержал я. От моей речи парня чуток заклинило.

Все же по реке на льдине мы ушли спокойно, немцы к нам не вышли. Ну, должно же было нам когда-то повезти. Сплавлялись медленно, речка была удивительно спокойной. Я, оставив рулить бойца, даже сел на лед и отдыхал. Как править, я показал, нехай старается, я-то в детстве катался.

Сколько мы так шли, не знаю, но пару часов точно. После очередного изгиба реки вдалеке разглядели мост. Бесхозных мостов у фрицев в тылу я что-то не припоминаю, поэтому надо сходить. В этот момент, не успел я подумать, как у моста, на нужном нам берегу, я заметил движение.

– Валера, отжимай к левому, быстро! – Расстояние до моста было большим, но вдруг сюда кто-то смотрит. Хоть уже и темнеет, но могут и заметить. Черт возьми, нам никак не удается идти в нужную сторону, так и отжимает что-то или кто-то нас дальше и дальше на запад.

Спрыгнув на берег, точнее на такой же лед, я посмотрел вслед уплывавшей льдине. Черт, видно, что на ней кто-то был, но, думаю, фрицы не разглядят, да и неуправляемая льдина до моста будет плыть долго, если вообще доплывет.

Мы убежали от реки метров на триста, когда я вдруг решил узнать, кто стоит на мосту и сколько их. Понимаю, что нам не по силам, но интересно же, какие силы здесь у фрицев. Оставив Валеру в ближайших кустах, до леса тут было километра два, но по темноте дойдем легко, я побрел к мосту. Каково же было мое удивление, когда увидел возле моста картину маслом «Не ждали». Телега, один мотоцикл. Два немца и четверо полицаев – вот все силы, что стоят возле моста. Черт, да я их в одиночку сейчас порву, слишком надоело бегать уже. Темнота вдруг показалась помехой, но я решил атаковать. Уж больно удобно было нападать. Берег у моста понижался, таким образом я был наверху. Решившись, пополз вперед, чтобы гарантированно уничтожить всех врагов. Полицаи сидели возле костра, очень хорошо, они сейчас не видят ничего, а немцы прохаживались по переправе. Мост, на самом деле, был небольшим, обычный деревянный настил, каких множество довелось видеть. Он не выдержит даже бэтээр, не то что танк. Думаю, вряд ли этим мостиком активно пользуются. До деревни, которую я разглядел на противоположном берегу, было с километр, только по тусклым огонькам и понял это. Я размышлял, наблюдая, когда вдруг сами немцы преподнесли подарок. Подошли к телеге с полицаями, они строго так что-то сказали, отсюда не слыхать, и уехали на другую сторону реки, а там, поднявшись по склону, помчались к деревне. Снег был укатан, видимо, слишком уж спокойно ехали, ну а я, дождавшись, пока немчура отъедет, бросил гранату вниз, к костру. Рвануло. Я выскочил с пистолетом на вытянутой руке и сразу выстрелил. Двое избежали осколков гранаты, поэтому, схватившись за винтовки, озирались, обалдев от произошедшего, по сторонам. Вот их я и шлепнул, не раздумывая. Сверху мне было видно, что фрицы так и едут к деревне, не разворачиваясь, свет фары об этом говорил. Не слышали, значит, за ревом мотоцикла. Но, конечно, могли слышать их дружки в деревне, хотя вряд ли. БМВ грохотал так, что в округе, казалось, слышат все только его. Подождав еще с пяток минут и не дождавшись какой-либо реакции немцев, я рванул вниз. Один из полицаев был ранен, он уже орал, так что надо поспешить. Оказавшись внизу, пнул каждого предателя ногой и получил лишь один отклик.

Быстрый допрос показал, что рядом село, а в нем взвод вспомогательной полиции и четыре немца, в качестве «контролеров». Обобрав полицаев, у них тут было чуток еды, я узнал главное для нас с Валерой. На ту сторону моста нам лучше не соваться, там фрицев до хрена. Пойдем на запад, сделаем крюк. Ближайший населенный пункт – небольшая деревушка в пяти километрах, и что важно, в ней нет постоянного поста полиции, только староста из местных. В деревню я хотел заглянуть из-за голода. Мы реально постоянно хотим есть, а там, быть может, накормят…

Топать не пришлось, накинув шинели с белыми повязками на рукавах, мы, гордо вздернув носы, поехали на телеге. Наконец-то хоть какой-то отдых, а то все пешком да бегом, устали. До деревни добрались быстро, но уже было совсем темно, поэтому пришлось быть очень осторожными. Постучав в окно крайней хаты, дождался появления за окном женщины. На вид ей было лет шестьдесят, но может, и меньше, люди в деревне всегда выглядят старше. Они в салоны да на маникюр с педикюром не ходят, люди трудятся всю жизнь.

– Доброй ночи, хозяюшка, – поприветствовал я ее.

– Чего надо? – Ой как грубо. – И так все забрали уже, ироды, чего, опять обдирать будете?

– Извините, хозяюшка, но вы нас кое с кем спутали, – сказал я спокойно.

– Да спутаешь вас, тунеядцев! Только и можете, что винтовкой размахивать да баб со старухами гонять! Уходите отсюда, а то сейчас кипятком окачу! – Похоже, не любят здесь �

Скачать книгу