Превращая заблуждение в ясность. Руководство по основополагающим практикам тибетского буддизма. бесплатное чтение

Мой отец Тулку Ургьен Ринпоче был великим мастером медитации. Когда я был маленьким, я жил в женском монастыре Наги Гомпа, возвышающемся над городом Катманду, и, ещё не начав формального обучения, часто слушал вместе с монахинями его учения. Я часто слышал, как мой отец говорил о просветлении, используя слово «сангье». «Санг» означает «пробуждаться», быть свободным от неведения и страдания. «Гье» означает «расширяться и расцветать». Достичь просветления, объяснял мой отец, значит раскрыться подобно распустившемуся цветку.

Он говорил о просветлении много прекрасных вещей, которых я не понимал, и поэтому придумал собственную версию: стать буддой значит никогда больше не испытывать тревоги, гнева или зависти. Мне в то время было около семи лет, я считал себя лентяем, и, кроме того, можно сказать, что я был, скорее, хилым ребёнком. Я решил, что пробуждение избавит меня от всех этих проблем и я стану сильным, здоровым и свободным от любых страхов и изъянов. И самое главное: просветление должно было полностью стереть воспоминания о прежних негативных чувствах.

В один прекрасный день, после того как я пришёл к этому чудесному заключению, я спросил у отца:

– Когда я достигну просветления, буду ли я помнить себя? Своё прежнее «я»?

Мингьюр Ринпоче со своим отцом Тулку Ургьеном Ринпоче и старшим братом Цокньи Ринпоче в монастыре Наги Гомпа, долина Катманду, Непал, около 1981

Мой отец нечасто отвечал на мои вопросы добрым смехом, но этот вопрос показался ему особенно забавным. Потом он объяснил, что просветление совсем не похоже на одержимость духом. В тибетской культуре существует традиция оракулов – людей, которые, будучи одержимы духами, находясь в трансе, дают предсказания и пророчества. Когда это происходит, они забывают свои прежние личности, становятся другими существами, кружатся и падают на землю, как безумцы или пьяницы. Изображая их дикое поведение, мой отец махал руками, по очереди поднимал колени и танцевал, перемещаясь по кругу. Внезапно он остановился и сказал:

– Всё не так. Пробуждение больше похоже на открытие себя.

Он сложил вместе ладони и обратился ко мне:

– Если у тебя есть горсть алмазов, но ты не знаешь, что это алмазы, ты обращаешься с ними как с галькой. Как только ты узнаешь, что это алмазы, ты сможешь воспользоваться их драгоценными качествами. Стать буддой – это словно обнаружить в своей руке алмаз. Ты открываешь себя, а не избавляешься от себя.

Восемь шагов базовых практик

Базовые практики тибетского буддизма – это последовательность из восьми шагов, представляющих собой карту пути самопознания. Они помогают нам обнаружить тот бесценный алмаз, который всё это время находился у нас, и именно это открытие мы называем пробуждением. Эти шаги позволяют нам уйти от привычек, порождающих заблуждение и несчастье, и ведут нас к ясности нашей истинной природы.

По-тибетски базовые практики называются нёндро, что означает «то, что следует в начале» и традиционно переводится как «предварительные практики». Но слово «предварительные» слишком часто использовалось, чтобы умалить важность нёндро, поэтому я предпочитаю называть эти практики базовыми, или основополагающими. Для того чтобы построить дом, необходим прочный фундамент. Без крепкой основы дом обрушится, и окажется, что наши время, деньги и энергия были потрачены впустую. Это объясняет, почему мастера всегда подчёркивали, что эти первые шаги важнее последующих практик.

Нёндро содержат сущностные принципы, которые повторяются во всех буддийских учениях, в том числе в тех, где рассматривается отсутствие независимого «я», непостоянство и страдание. Они способны превратить понятия сострадания, кармы и пустотности из интересных теорий в непосредственные переживания. Они могут изменить ваш взгляд на самих себя, ваше понимание собственных возможностей, а также ваше отношение к другим. Возможности, которые предоставляют нёндро, так обширны и глубоки, что попытка осмыслить их все сразу может ошеломить вас. Поэтому важно помнить, что нёндро работают поэтапно, шаг за шагом.

Доводилось ли вам бывать в местах, где для получения муки используют труд животных? Возможно, вы видели осла или верблюда, привязанного к жёрнову. Животное долго ходит по кругу, вращая камень, благодаря чему лежащая под камнем пшеница или кукуруза размалываются в муку. На животное надевают шоры, чтобы оно не отвлекалось от своей задачи. Обычно в своей жизни мы, подобно этим животным, так же топчемся на одном клочке земли. Мы не видим сокровищ, которыми обладаем с самого начала, и продолжаем ходить кругами неведения. Мы уходим от самих себя, чтобы найти счастье в отношениях, деньгах и власти, но неизбежно обнаруживаем, что наша колея становится всё глубже, а заблуждения отнюдь не ослабевают. Мы называем этот бесконечный цикл сансарой, что означает «вращение» или «хождение по кругу». Мы говорим, что попали в ловушку циклического существования. Ничего не зная о Дхарме, ничего не зная о пути и о выходе из этого бесконечного цикла, мы чувствуем себя, как говорится в текстах, «подобно пчёлам, пойманным в банку». Это неприятное чувство, но вместе с ним приходит своего рода смирение.

Самый первый знак пробуждения – это прозрение о том, что мы не обречены вечно ходить одним и тем же путём. Возможно, раньше мы думали: «Это моя жизнь, я застрял в этих повторяющихся, невротических привычках и неприятных чувствах, и с этим ничего нельзя поделать». Однако позже мы можем осознать ограниченность такого анализа и подумать: «Может быть, в этой банке сансарического существования есть небольшая трещина, через которую я смогу улизнуть». Так вы впервые отворачиваетесь от сансары, от ментального состояния заблуждения, проявляющегося как страстное желание и отвращение. Мы отворачиваемся от погони за всевозможными удобствами, а также от обещаний общества о том, что счастье можно найти в романтических отношениях, покупке домов, репутации и богатстве. Мы отворачиваемся от поиска снаружи. Мы начинаем осознавать, что на самом деле уже имеем всё, чтобы быть счастливыми.

Очень важно понять, что порождает сансару, также называемую царством заблуждения. Сансара не рождается из внешних обстоятельств. Она не связана с какими-то определёнными объектами в окружающем нас мире. Сансару порождает то, как ум по привычке цепляется за своё ложное восприятие реальности. Отворачиваясь от сансары, мы начинаем отворачиваться от состояния пленённости, загнанности в ловушку, в которую помещает себя ум. Мы желаем освободиться от переживания неудовлетворённости, и хорошим началом является отказ от привычки винить внешние обстоятельства в том, что мы чувствуем тревогу, страдания и неудовлетворённость.

К чему же мы обращаем свой ум? К самому себе. Мы работаем со своим умом как с источником заблуждения и одновременно как с источником ясности и удовлетворённости. Мы начинаем отпускать ложное восприятие, которое привязывает нас к повторяющимся поведенческим схемам, не облегчающим нашей неудовлетворённости. Отпуская эти привычки, мы открываем для себя свободу выбирать, то есть перестаём быть рабами своих неврозов и эгоцентричности, того, что нас притягивает, и того, что вызывает у нас отвращение. Когда мы полностью познаём эту свободу и позволяем ей пропитать всю нашу жизнь, это называется нирваной, освобождением, пробуждением или просветлением. Мы также называем это состоянием будды. Открытие этой свободы есть путь Дхармы. Сансара – это состояние ума. Нирвана – это состояние ума. Подобно тому как солнце продолжает сиять в вышине, даже если его скрывают облака, ясность существует даже в гуще заблуждения и страдания.

Представьте себе, что вы остановились на ночь на деревенском постоялом дворе. Кажется, что рядом нет ни машин, ни домов, ни людей, но утром они появляются как по волшебству. Конечно же, они были там всё это время, но в темноте мы не могли заметить их присутствия. С нашей собственной свободной природой всё обстоит точно так же. Распознавание – это то, что трансформирует нашу реальность из заблуждения в ясность, ведущую к подлинной свободе. В распознавании – ключ к нашему пути, который начинается с этих базовых практик.

Но позвольте предупредить вас: описанный путь – это карта путешествия, полного открытий, однако возможно, что ваше собственное внутреннее пробуждение не пройдёт по гладкой прямой дорожке. Весь буддийский путь основан на понимании того, что наш собственный ум предоставляет нам самый надёжный источник комфорта, свободы и защищённости, однако привычки, привязывающие нас к заблуждению, очень сильны, и их отпускание не идёт по чётко прописанному сценарию. Я знаю по собственному опыту: даже получение особых учений об отпускании привычных тенденций не означает, что этот процесс произойдёт мгновенно.

Мы часто слышим, что учения Будды посвящены «отпусканию» привязанностей и фиксаций, но что эти слова означают на самом деле? Легко предположить, что это означает следующее: «У меня не может быть богатства или славы, хорошего дома или хорошей работы. Я должен оставить семью, друзей и даже детей». Это неверное понимание. На самом деле мы должны оставить свою привязанность.

Ручной молитвенный барабан

Когда я сам начал выполнять нёндро, я совсем не понимал этого. В моей традиции нёндро выполняются в начале традиционного трёхлетнего ретрита. На это время все формы отвлечений, включая семью и друзей, устраняются или сводятся к минимуму, чтобы достичь максимального погружения в изучение Дхармы.

С одиннадцати лет я в основном жил в монастыре Шераб Линг в Северной Индии, расположенном к западу от Дхарамсалы. Через два года я начал свой трёхлетний ретрит и вскоре столкнулся с очевидным противоречием: с одной стороны, казалось, будто мы учились тому, что богатство – это нормально, еда – это нормально, слава – это нормально; всё зависит от ума. С другой стороны, выглядело всё так, словно мы должны полностью от всего отказаться.

Мала

Однажды утром я навестил Селдже Ринпоче, моего наставника по ретриту, чья комната находилась неподалёку от главного зала. Он, как всегда, держал в одной руке свою малу (чётки), а в другой – ручной молитвенный барабан. В ручные молитвенные барабаны помещают священные слоги, самыми популярными среди которых являются «Ом мани падме хум» – мантра великого сострадания. Скрученная бумага со словами помещается внутрь металлического цилиндра на деревянной рукоятке, который вращается мягким движением руки. Назначение молитвенного барабана – распространять благословение.

Я объяснил ему, что его учения звучат так, будто я должен отказаться от жизни, которую знал прежде в Непале и Индии.

– Ты говоришь о полном отречении? – спросил я. – Мне придётся отправиться в лес или жить в пещере?

В ответ он произнёс учение, которое буддийский мастер по имени Тилопа (988–1069), живший в Древней Индии, дал своему ученику Наропе (1016–1100):

– Явления не могут привязать тебя к сансаре. Лишь твоё собственное цепляние может привязать тебя к сансаре. Смысл в том, чтобы отпустить цепляние.

Прежде чем продолжить, он подождал моего ответа, которым, как это обычно бывало, стала обращённая к нему безмолвная просьба говорить дальше. Тогда он произнёс:

– Это не значит, что ты должен упиваться материальными благами. Они никогда не принесут счастья. Отпустив, ты будешь счастлив и в пещере, и во дворце.

Чтобы проиллюстрировать разницу между отпусканием и отказом, Селдже Ринпоче взял свою старую малу из семян дерева бодхи в левую руку, так что его ладонь смотрела вниз, а сжатые пальцы удерживали малу.

– Мала – это переживание, – сказал он, – и чем крепче ты её сжимаешь, тем меньше бусин вываливается из твоих сжатых пальцев. Когда ты силишься удержать бусины, твоя рука сжимается всё сильнее, пока наконец ты не устаёшь настолько, что отказываешься бороться и сдаёшься.

Он разжал кулак, и мала упала к нему на колени.

– Однако, – продолжил он, – отпустить – это не то же самое, что отказаться. Вот другой пример.

Он повернул свою ладонь кверху, разжав пальцы, так что мала спокойно лежала на ней.

– Это отпускание, – объяснил он. – Явления – это нормально. Богатство – это нормально. Деньги – это нормально. Восприятие – это нормально. Проблема в цеплянии. Это пример отпускания. Ты не цепляешься за малу, но она остаётся у тебя. Главное отличие между ладонью, направленной вверх, и ладонью, направленной вниз, – это мудрость.

В отпускании есть мудрость. Если мы слишком сильно цепляемся, у нас не остаётся шансов. Самая важная часть тренировки – поворота от сансары к нирване – это отпустить цепляние. Когда мы узнаём, что главные препятствия для нашего счастья – это привязанность и цепляние, а не хорошие дома или престижная работа, мы можем испытать большое облегчение. Но отпустить – это не то же самое, что вынести мусор или отдать старую куртку бездомному. Отстраняясь от того, из чего состоит сансара, мы можем почувствовать себя так, будто сдираем плоть с собственных костей.

Как правило, нам не удаётся сразу же осуществить скачок к уму нецепляния, не отказавшись от чего-то на внешнем уровне. Поэтому на пути используются практики, подразумевающие различные степени отречения. Отречение выражается даже в медитации: каким бы хаотичным, цепляющимся и поглощённым желаниями ни был наш ум, мы всё же делаем шаг в сторону от напряжений обыденной деятельности, чтобы попытаться работать с заблуждениями своего ума. Следующий большой шаг – это научиться отворачивать ум от привычек к заблуждению подобно тому, как мы делаем это в нёндро, чтобы получить доступ к истинным, находящимся внутри нас источникам свободы.

И Селдже Ринпоче, и мой отец часто говорили: «У нас уже есть всё, что нужно для нашего путешествия». Почему они повторяли это вновь и вновь? Потому что, хотя мы понимаем эти слова, в действительности мы в них не верим. Никто не верит в это на сто процентов. Это нормально, ведь нам нужно с чего-то начинать.

Может показаться, что обнаружить то, что уже у нас есть, просто. Но это не так. Привязанность к сансаре укоренена очень глубоко – так глубоко, что её не может устранить никакая внешняя сила. Это должно быть сделано изнутри. Сначала мы отпускаем все проекции, домыслы и обычные представления о том, кто мы, и учимся видеть, кем мы являемся на самом деле. Лучший помощник в этом – медитация.

Один из видов медитации, который нам следует выполнять на протяжении практики нёндро, обозначается санскритским термином шаматха, означающим «умиротворённое пребывание». По-тибетски это называется шине. Я буду говорить о практике шаматхи в следующей главе, но, чтобы сделать дальнейший материал более понятным, кое-что объясню прямо сейчас.

Словосочетание «умиротворённое пребывание» описывает ум, пребывающий в естественном равновесии, ум, который не колышется из стороны в сторону под непрерывным воздействием обстоятельств. Мы получаем доступ к уму умиротворённого пребывания через распознавание. Что мы распознаём? Осознавание: вездесущее, знающее качество ума, с которым мы не разлучаемся ни на мгновение. Даже несмотря на то, что обычно мы не распознаём осознавания, жить без него так же невозможно, как без дыхания. Поэтому я часто использую слова «шаматха» и «медитация осознавания» как синонимы.

Обнаружение нашего собственного осознавания позволяет нам получить доступ к естественной уравновешенности и ясности ума, существующей независимо от условий и обстоятельств, независимо от наших эмоций и настроений. Осознавание существует и когда мы счастливы, и когда нам грустно, и когда мы спокойны, и когда встревожены. Оно не возрастает и не убывает. Мы не обретаем осознавание – скорее, мы учимся распознавать его, и это распознавание пробуждает просветлённую природу ума.

И всё же этого распознавания никогда не случится, если мы не будем верить в свою способность позволить ему случиться. Нам нужно отпустить ощущение, будто нам чего-то недостаёт, чувство неполноценности, чувство, что мы недостаточно хороши, чтобы осознать: мы уже будды. Хотя мы можем не верить в то, что у нас есть всё необходимое для путешествия, на сто процентов, мы должны развить хоть какую-то веру в свои способности. Для этого предназначен первый шаг нёндро, направленный специально на то, чтобы убедить нас: состояние будды – у нас на ладони.

Четыре общие и четыре особые практики

Традиционные ритуальные тексты, посвящённые нёндро, варьируют от кратких и простых до длинных и сложных, и некоторые из множества существующих комментариев к нёндро содержат конкретные указания по ритуалам, подношениям, визуализациям и т. п. Однако западных учеников не всегда вдохновляют традиционные объяснения, к тому же иногда они не могут продраться сквозь культурные дебри Древнего Тибета, чтобы понять универсальные и вневременные сущностные учения. Так что, хотя существует множество практических руководств, главное – это смысл. Кроме того, я хочу кратко представить все восемь практик нёндро сейчас, чтобы позже, когда мы погрузимся в детальное описание, мы могли представлять себе весь процесс целиком. Имея общую картину леса, мы с меньшей вероятностью заблудимся среди отдельных деревьев.

Восемь шагов нёндро подразделяются на четыре мысли, обращающие ум к Дхарме, которые также называют четырьмя общими практиками, и четыре особые практики. Отличие между общими и особыми практиками – в методах и техниках их выполнения. Общие практики одинаковы для всех школ буддизма. Многие воззрения особых практик, в частности принятие прибежища, также являются «общими» для всех школ буддизма. Однако мы используем особые методы, которые встречаются только в тибетском буддизме.

Первый шаг – это размышление, подчёркивающее, что мы, люди, рождаемся со всем необходимым для перехода от заблуждения к ясности. Эта первая мысль порождает восторженную признательность за те атрибуты и обстоятельства, которые мы склонны принимать как должное: нормально функционирующие глаза, уши, конечности, органы тела, нашу способность познавать, говорить и обучаться. Мы изучаем своё физическое тело и качества ума, чтобы породить твёрдую убеждённость в том, что в любое мгновение мы полностью обладаем редким и драгоценным потенциалом пробуждения. Это знание отсекает нашу обычную и очень человеческую склонность смотреть на себя с точки зрения того, чего нам недостаёт. Мы отворачиваемся от чувства неадекватности, охлаждающего наши устремления и сдерживающего проявления наших способностей.

Возможности, которые предоставляет наше драгоценное человеческое рождение, не только крайне редки – они даются нам на короткий срок и могут ещё долго не представиться в будущем.

Старение и смерть неизбежны, но всё же, состарившись, люди чувствуют себя так, словно их тела предали их. Самые обычные и естественные проявления жизни могут вызывать сильнейшее сопротивление, и это сопротивление порождает страдание. Как только мы прекращаем отрицать неотвратимость смерти, мы можем полностью использовать время, на которое нам дана эта драгоценная человеческая форма. Это сущностный смысл второй мысли.

Какие бы феномены мы ни исследовали – наши тела, здания, самолёты или компьютеры, – мы находим неоспоримые подтверждения факта непостоянства. Наши тела представляют особенно трудный объект исследования, ведь мы так не хотим умирать. Наш логический, рациональный ум говорит нам, что мы умрём, даже если мы ведём себя так, словно будем жить вечно. В эти ложные представления о постоянстве также обычно входит наше отношение к своей работе, экономической ситуации, близким людям и т. д. Однако эти ситуации не могут оставаться неизменными, поскольку зависят от внешних причин и условий. Если мы не способны распознать их непостоянную природу, мы тщетно цепляемся за то, чем не можем обладать.

Это несоответствие между тем, как устроены вещи, и тем, какими мы хотим их видеть, каждый день порождает множество заблуждений и сильнейшую неудовлетворённость. Например, мы приезжаем в аэропорт и узнаём, что наш рейс задерживается. Волнение среди собравшихся пассажиров часто бывает заразительным. Чтобы не поддаться ему, мы должны принять изменения. Но мы цепляемся за то, как всё должно быть, и ведём себя так, словно между задержкой рейса и состоянием раздражения существует неразрывная связь. Мы ведём себя подобно рыбе, попавшейся на крючок: если наши ожидания не оправдываются, нам кажется, словно мы неизбежно должны втянуться в неудовлетворённость, недовольство и, возможно, даже гнев.

Мы ощущаем беспомощность, но мы не беспомощны. Возможно, мы ничего не можем поделать с задержкой рейса. Но мы совершенно точно можем устранить недовольство. Через медитацию мы можем установить связь с осознаванием. Как только мы устанавливаем связь с осознаванием, мы перестаём отождествлять себя со своей реакцией. Это влияет на наше обычное поведение и позволяет нам изменить то, как мы относимся к обстоятельствам, даже когда сами эти обстоятельства переменчивы.

Даже небольшая, банальная проблема, такая как задержка в аэропорту, пробке или очереди к кассе, может привести наш ум в панику. Для многих современных людей такое состояние ума определяет их повседневную жизнь – они постоянно испытывают стресс, во всём винят внешние условия и реагируют на них. Такая привязанность виной тому, что даже перед лицом собственной смерти люди по-прежнему не принимают неотвратимости перемен. Повседневная жизнь предоставляет множество возможностей, чтобы свыкнуться с переменами и непостоянством. Однако мы пренебрегаем этими драгоценными возможностями, притворяясь, будто у нас ещё море времени.

На самом деле как только наше распознавание осознавания станет устойчивым, у нас появится шанс изменить внешние обстоятельства. Если мы начнём разговор с представителем авиакомпании в гневе, внутренне негодуя, он или она, как и любое живое существо, на которое напали, разумеется, перейдёт к обороне, чтобы защитить себя. Такова мудрость живых существ. Однако с практикой мы всё внимательней выбираем модели поведения. Мы можем видеть привычные склонности и эмоциональные тенденции, выстраивающие цепочку наших шагов. Мы можем видеть, как действия и реакции обусловливают состояние нашего ума в следующее мгновение. Благодаря инструменту распознавания у нас появляется выбор. Ни одна ситуация не имеет предопределённого исхода. Принятие нашего собственного непостоянства побуждает нас отпустить привычные реакции и развивать поведение, которое в будущем сможет уменьшить страдание. Так у нас появляется представление о причине и следствии, с которыми связан следующий шаг практики.

Карма связана с причинно-следственным законом. Для его объяснения молодым монахам в традиционном учении используется аналогия с посадкой семян: мы сажаем в землю семя, и вырастает злак. Мы запускаем двигатель, и машина начинает работать. Так устроен мир. Карма знакомит нас с этической составляющей: то, что мы делаем в это мгновение, создаёт положительные, отрицательные или нейтральные условия следующего мгновения для нас и других. Значительная часть повседневной деятельности нейтральна, однако, к примеру, когда задерживают наш рейс, мы имеем возможность двигаться как в положительном, так и в отрицательном направлении. Настоящее обусловлено нашим прошлым, а наше будущее будет обусловлено настоящим. Это не всегда очевидно, поскольку, хотя наше поведение в настоящий момент непременно повлияет на будущее, этим будущим может быть следующая минута, следующий год или следующая жизнь.

Мингьюр Ринпоче в Нубри, Непал, около 1983

Многие люди не верят в перерождение и отвергают идею кармы, потому что она связана с прошлыми и будущими жизнями. Однако понимание кармы связано с этой жизнью не меньше, чем с тем, что может произойти или не произойти после смерти. Поэтому, чтобы получить пользу от понимания кармы, необязательно верить в реинкарнацию. Карма помогает понять, как события из далёкого или недавнего прошлого могут влиять на текущее состояние нашего ума и как наше сегодняшнее поведение повлияет на наше будущее.

Очень важно знать, что карма – это не судьба. Кармические тенденции прошлого, влияющие на наши текущие обстоятельства, не определяют нашего будущего однозначно. Наше будущее определяется нашим поведением – иными словами, наше будущее определяется тем, с каким намерением мы совершаем действия: принести другим пользу или вред. Мы сами создаём свою карму, и чем больше мы принимаем на себя ответственность за собственные действия, тем сильнее становится наша способность создавать ту жизнь, которую мы бы хотели прожить.

Наша жизнь не предопределена. Мы можем менять направление своей жизни, управлять ей вне зависимости от обстоятельств прошлого и настоящего. Если же мы понимаем, что умрём, наше стремление создавать благую карму набирает силу. Всё непостоянно, и смерть приходит без предупреждения. Понимание кармы наделяет смыслом жизнь, которую мы проживаем прямо сейчас. Каждое мгновение даёт нам возможность сделать шаг к пробуждению, и вероятность того, что мы будем использовать каждое мгновение, значительно возрастёт, если мы примем тот факт, что количество этих мгновений ограничено. Если мы верим в перерождение, то стремление создавать благую карму многократно усиливается, поскольку мы хотим создать наилучшие условия для своего нового рождения, и настоящее мгновение предоставляет наилучшую возможность сделать это. Поведение, отвращающее нас от несчастья, а также от причинения вреда самим себе и другим, поможет нам избавиться от сложностей в будущих жизнях.

Как только мы поймём, какую роль играем в страданиях, которые сами переживаем (это является темой четвёртой мысли), наша мотивация принимать во внимание закон кармы и взаимозависимости усилится. У нас будет ещё больше энергии, чтобы устранять страдание прямо сейчас, а не нести его с собой в будущее.

Благодаря первым трём размышлениям – о драгоценном человеческом существовании, непостоянстве и карме – мы начинаем принимать бесплодность своих прежних стратегий достижения счастья. Разумеется, большинство взрослых людей уже испытали на себе разочарования сансары, но, не имея альтернатив, могут продолжать надеяться на лучшее, ходя кругами, – подобно верблюду, привязанному к жёрнову. И всё же прежде, чем мы по-настоящему отвернёмся от мира заблуждений, мы должны в полной мере прочувствовать страдания и неудовлетворённость, определяющие сансару. Лишь в этом случае мы будем готовы искренне посвятить себя воззрениям и ценностям, освобождающим от страдания.

Будда Шакьямуни – исторический будда (около 566–485 до н. э.)

Первое учение Будды Шакьямуни было посвящено дуккхе – понятию, которое обычно переводится с санскрита как «страдание». Мы часто связываем страдание с такими несчастьями, как землетрясения, войны и неизлечимые болезни, тогда как буддийская практика направлена на поддержание стабильности ума в ситуациях, когда отменяют наш рейс или мы не можем найти пульт от телевизора. Подобные повседневные раздражители могут казаться ничтожными, но в действительности наша жизнь сплетена именно из них, и они способны вызвать непроходящее состояние тревоги. Слово «дуккха» характеризует ум, никогда не успокаивающийся полностью, всегда желающий, чтобы что-то было иначе, чем есть, – ум, бесконечно движущийся по кругу.

Иногда дуккхой называют неудовлетворённость – ощущение, что, какими бы благоприятными ни были обстоятельства, они могли бы быть ещё лучше. «День замечательный, но немного жарковато». «Моя жизнь идёт хорошо, но если бы только… если бы только у меня было больше денег, если бы только я получил повышение, если бы только я мог купить тот дом». Такой ум постоянно стремится наружу, чтобы изменить внешние обстоятельства, или отступает назад, чтобы избежать их. Он устремляется к новой машине или любимой еде, ищет партнёра, желает обрести авторитет. Цепляние. Страстное желание. Ум никогда не доволен настоящим, всегда беспокоен, всегда суетится в поисках места, на котором он мог бы остановиться, – и он иногда делает это, но лишь на несколько секунд. Неизменный мотив дуккхи – это желание, чтобы что-то было иначе, чем есть. Поскольку существует множество уровней волнения ума, все их сложно охарактеризовать одним словом. Однако неудовлетворённость может перерасти в настоящую муку и сделать жизнь невыносимой.

Будда понял, что сансара поддерживается цеплянием и неведением. Видение того, что они ведут к страданию, заставляет повернуться к освобождению. Мы начинаем с того, что принимаем или по крайней мере признаём ситуацию, в которой находимся. Мы знакомимся с привычными тенденциями, которые заставляют нас ходить по кругу, а увидев их, получаем возможность освободиться от их хватки. Одного распознавания достаточно, чтобы банка сансары, в которую пойманы пчёлы, треснула.

Однажды утром в Наги Гомпе я присоединился к монахиням, которым мой отец объяснял истину о страдании. Я был ещё мальчиком и просто не мог понять, почему кому-то хочется посвящать своё время этим учениям. Когда мой отец закончил лекцию, а монахини ушли, я остался сидеть в углу с гримасой недовольства на лице.

– Аме, – позвал меня отец. Это было ласковое тибетское обращение, означавшее что-то вроде «дорогой» или «милый». – Аме, ты выглядишь грустным. Почему?

– Ты сразу начинаешь с плохих новостей, – ответил я.

Тогда он рассказал мне о своём визите в один дхарма-центр в Юго-Восточной Азии. Его пригласили на выходные, чтобы провести учения, и ученики арендовали большой зал. В первый день зал был забит до отказа, но на второй день оказался наполовину пуст. Когда программа почти закончилась, кто-то из учеников сказал: «Мы уже наслушались о страдании – может, поделитесь с нами хорошими новостями?» «Плохие новости и есть хорошие новости», – ответил им отец.

Отец объяснил мне, что большинство существ не обладают способностью распознать собственное несчастье, но люди могут это сделать.

– Это благословение, данное нам при рождении, – сказал он. – Этим мы отличаемся от других существ, но по-настоящему большое преимущество нам даёт использование этого понимания на пути к свободе. До тех пор пока мы не признаем страдание, мы останемся в оковах сансары.

Распознавание дуккхи помогает нам освободиться от дуккхи. Когда мы честно смотрим в лицо страданию, могущественная власть, которую дуккха имела над нашей жизнью, слабеет, и плохие новости о страдании превращаются в хорошие новости об освобождении. Чем больше мы отпускаем свои привязанности и проекции, тем меньше остаётся дуккхи. Чем меньше остаётся дуккхи, тем яснее проявляется наша истинная природа – фундаментальная природа бытия, не имеющая степеней присутствия и отсутствия, не увеличивающаяся и не уменьшающаяся в зависимости от наших эмоций. Она не имеет ничего общего с фондовой биржей, цены на которой то поднимаются, то опускаются в зависимости от обстоятельств. Наши приступы гнева и мгновения изумления, наши депрессии и периоды воодушевления подобны волнам, поднимающимся из вечной спокойной ясности нашего ума и вновь исчезающим в этой спокойной ясности. Они поднимаются и исчезают – снова и снова.

Счастье

На Западе люди говорят о «погоне» за счастьем, которая обычно подразумевает погоню за внешними условиями: свержение деспотического режима, реструктуризация финансовой системы, смена партнёра или дома. Заручившись одобрением общества, мы ставим своё счастье в зависимость от погони за репутацией, властью и богатством. Мы изо всех сил стараемся исполнить свои желания. Мы покупаем модную одежду и мебель, поднимаемся по корпоративной лестнице и добиваемся повышения зарплаты. Эта версия счастья зависит от «успеха», который обычно измеряется тем, насколько мы достигли своих целей и удовлетворили свои желания. Есть лишь одна проблема: природа желания такова, что его невозможно удовлетворить, а если и возможно, то ненадолго.

За счастьем, о котором я говорю, невозможно «гнаться». На самом деле чем более самодостаточными мы становимся и чем меньше гоняемся за мыслями и фантазиями, чем меньше бросаемся от одного привлекательного объекта к другому, тем полнее наш доступ к пробуждённой удовлетворённости, которая уже присутствует внутри нас. Мы настолько привыкли к беспокойной реактивности своего ума, что ментальный хаос кажется нам совершенно нормальным. Способность отпускать цепляние требует практики.

Это пробуждённое состояние спокойствия довольно приятно и приближается к глубинному чувству благополучия. У всех нас бывают моменты, когда мы расслабляемся, позволяем своим плечам опуститься и забываем о беспокойном бормотании своего ума. Мы глубоко, с облегчением вздыхаем и думаем: «Надо же, всё на самом деле в порядке: и со мной, и с моей ситуацией, и с миром». Мы принимаем вещи такими, какие они есть. Мы не устремляемся за своими желаниями. Мы не пытаемся контролировать свою зону комфорта. Такое отпускание даёт нам ощущение умиротворения и оптимизма. Мы не создавали никакой стратегии по достижению этого состояния, не пытались надеть на свою голову очередную шляпу. Скорее, имело место отсутствие попыток манипулировать обстоятельствами или повлиять на них. Однако такие мгновения полной удовлетворённости обычно длятся недолго. Всего через несколько секунд мысли, страстные желания и фантазии возвращаются. И всё же благодаря дисциплине и усердию этот естественный покой расширяется и перестаёт быть переживанием, длящимся лишь мгновение.

Передача

Прежде чем мы закончим разговор о четырёх мыслях, обращающих ум к Дхарме, и перейдём к четырём шагам особой практики нёндро, я бы хотел сказать несколько слов о традиции передачи некоторых практик тибетского буддизма. Вы можете узнать о четырёх особых практиках из текста – это совершенно нормально. Тексты и комментарии замечательным образом поддерживают нашу работу на пути к пробуждению. Однако чтобы действительно выполнять практики, относящиеся к этим нёндро, мы должны получить передачу от живого наставника.

Передачи в тибетском буддизме могут быть разной степени формальности и включают в себя ритуалы и учения, «посвящающие» ученика в выполнение определённой практики, тем самым подтверждая его способности и усиливая их. Идея передачи может казаться довольно непривычной, но в том, как передача работает в тибетском буддизме, многое нам уже знакомо. Например, у всех нас есть какое-то образование. Чтобы получить его, мы должны были найти учреждение, обучающее интересующим нас предметам. Возможно, чтобы доказать свою квалификацию, нам пришлось сдать вступительные экзамены. Иногда знание передаётся совершенно неформально, но в остальное время мы получаем посвящение для доступа к высшим уровням знания через ритуалы и обряды перехода, такие как выпускные церемонии. Структура и формальность образовательного процесса позволяют нам исследовать наши пристрастия и интересы.

Если говорить о передаче в духовном смысле, то мы не записываемся на курсы изучения какого-то предмета – скорее, мы трансформируем свои отношения с нашим умом. Так что качества присутствия, которые транслирует учитель, играют более важную роль, чем наличие у него какого-то аттестата или особого дара передачи информации. Когда мы устанавливаем связь с духовным учителем и линией передачи, возможность пробуждения превращается из абстрактной идеи во что-то такое, что мы можем на самом деле увидеть и почувствовать.

Как именно это работает? Учитель, которого мы также называем наставником или гуру, является держателем энергии практики. Передачей может быть церемония, иногда продолжающаяся всего несколько минут, активирующая наши возможности посредством чтения текстов и получения учения. Передача работает как цепь из удлинителей: мы получаем электрический ток, подключаясь к источнику, который уже подключён к другому источнику. Передача активирует наши возможности, оживляя процесс. Мы можем купить SIM-карту, но, чтобы использовать её в своём мобильном телефоне, мы должны активировать её. Такова техническая роль передачи.

Однако нашим первоначальным, непосредственным введением в возможности пробуждения может быть контакт с живым учителем и членами сообщества практикующих, скрытый под поверхностью ритуала. У нас есть шанс увидеть, что мы обладаем таким же потенциалом пробудиться, как и наш учитель, представляющий Дхарму и линию преемственности учения. Передача – это не просто ритуал, уполномочивающий выполнять определённые практики. Она дарит нам уверенность в себе и оптимизм: «Я тоже могу это сделать».

Без надлежащей передачи практика теряет силу и уподобляется мёртвому языку. В ней может быть много вдохновляющей информации для изучения, однако без сока, который можно выжать лишь из учений, полученных от живого человека, практика засыхает. Это словно учиться играть на фортепиано, читая книгу, вместо того чтобы брать уроки у талантливого учителя. Без уверенности, которую даёт посвящение, наши устремления могут легко стать жертвой разочарования, тупости или скуки.

Пожалуйста, уважайте это различие между чтением и практикой. Если вы чувствуете вдохновение к практике, вам нужно будет найти подходящего, настоящего наставника. Раньше в Тибете людям приходилось идти пешком много дней, чтобы получить передачу на практики, которые они хотели выполнять. Сегодня, даже если поблизости от вас нет дхарма-центра, с помощью интернета вы можете найти нужного наставника (возможно, он посетит место, где вы проживаете, или имеет резиденцию неподалёку, и вы можете сами отправиться туда) или же изучить различные возможности, присоединившись к одной из существующих дискуссионных групп. Теперь, если у вас появятся вопросы или вам понадобится разработать удобное расписание практики, вам будет куда обратиться. Это очень важно.

Четыре особые практики нёндро

До сих пор мы говорили об учениях о драгоценном человеческом рождении, непостоянстве, карме и страдании, которые предоставляют нам возможность сделать шаг в сторону и поразмыслить о наиболее очевидных привычных тенденциях, заставляющих нас ходить кругами в сансаре. При выполнении же практик из следующего набора мы делаем шаг внутрь себя. Мы продолжаем исследовать своё личное поведение, но помимо этого пользуемся методами обнаружения более тонких и устойчивых аспектов нас самих; это становится началом процесса распознавания нашего собственного состояния будды.

Мы переходим ко второй части нёндро, принимая прибежище в Будде – высшем наставнике, Дхарме – буддийском учении, и благородной Сангхе – общине просветлённых существ. Наша мотивация – породить и взрастить добродетель, мудрость и сострадание, которые у нас уже есть. Будда, Дхарма и Сангха становятся инструментами раскрытия этих аспектов нашего существа, подобных алмазу, погребённому под слоем грязи. Мы развиваем способность принимать прибежище в своих самых лучших и подлинных аспектах – в своей собственной природе будды, – однако ещё не до конца понимаем, что это означает.

Для начала давайте посмотрим, в чём мы обычно принимаем прибежище. Как правило, когда мы ищем защиты в ком-то или чём-то, мы соединяемся с этим кем-то или чем-то. Мы принимаем прибежище в отношениях, домах, здоровье и богатстве. И всё же если мы лишаемся своего дома, если заканчиваются наши отношения или деньги, если ухудшается здоровье, то чувство защищённости, которое мы связывали с этими условиями, также ослабевает. Если мы принимаем прибежище в политической или военной силе, но режим, который мы поддерживали, рушится, мы можем лишиться своей позиции и авторитета. Анализ позволяет нам увидеть, что сансарические прибежища весьма ненадёжны и что наш ум так же нестабилен, как и избранный нами объект прибежища. Вверх и вниз, вверх и вниз.

Теперь, когда мы следуем в новом направлении, мы повернулись к прибежищу, поддерживающему наше стремление к свободе. Мы всё ещё инстинктивно ищем защиты. Но теперь мы выбираем объекты прибежища, которые помогают взрастить положительные качества, уже существующие внутри нас и приносящие устойчивое счастье. Мы не избавляемся от своей потребности в прибежище – мы трансформируем её. Мы начинаем с того, что у нас есть, и строим всё остальное на этом основании.

Все буддисты, к какой бы из множества линий преемственности или культуре они ни принадлежали, принимают прибежище в Будде, Дхарме и Сангхе. В моей традиции в принятие прибежища входит бодхичитта – ум, устремляющийся к просветлению, чтобы помочь всем живым существам распознать и полностью проявить их собственное состояние будды. Основной смысл бодхичитты в том, что отныне во всех своих практиках и в конце концов во всех повседневных делах мы руководствуемся устремлением помочь другим распознать их просветлённую природу, стать буддами и познать непреходящую свободу. Людям может быть полезна любовь, еда, утешение, одежда или деньги, которые мы им предлагаем, но когда мы соединяем свои усилия с бодхичиттой, мы порождаем высшее устремление к высшему благу. Наше желание может быть таким: «Я принимаю прибежище в Будде, Дхарме и Сангхе, дабы я смог достичь просветления, чтобы помочь всем существам достичь просветления». Устремление бодхичитты устраняет разделение между нами и другими, и этим наша практика прибежища отличается от прибежища многих других школ буддизма.

Как и прибежище, эта практика опирается на потребность, фундаментальную для условий человеческого существования. Все мы совершали поступки, заставлявшие в той или иной степени страдать нас самих или других людей. Когда мы понимаем причинно-следственный закон, мы осознаём, что не можем причинить вреда другому, не навредив себе. Наш дурной поступок может быть умышленным убийством человека или неизбежным убийством насекомых во время езды по скоростному шоссе, он может быть связан с ложью или обманом. Мы все совершали поступки, после которых нам требовалось прощение – или очищение.

У нас может возникнуть вопрос: если наша природа непорочна и чиста, что же мы очищаем? В конечном счёте мы смываем грязь с алмаза. Мы очищаем свой ум до тех пор, пока не осознаем, что мы уже чисты. Без такого осознания мы склонны относиться к своему повседневному опыту как к бесконечной череде проблем, которые мы должны решить. Практика очищения помогает разрушить нашу привычку представлять себя нечистыми, загрязнёнными.

Можно часто наблюдать старых тибетцев, сложивших пальцы в мудре мандалы.

Иногда в их ладонях лежат рис или цветы. Они читают короткую молитву, а затем раскрывают ладони и подбрасывают рис или цветы в воздух. Если в их ладонях ничего не было, они просто делают жест отпускания, словно отдают всё, что у них есть.

Мудра мандалы

В детстве я часто видел, как люди это делают, но не обращал на это внимания до тех пор, пока однажды не понаблюдал за своей бабушкой. Когда я спросил её, что она делает, она объяснила, что подносит весь мир и всё, что в нём есть, включая себя саму, буддам. Я промолчал, потому что, задавая слишком много вопросов, мог рассердить бабушку.

Позже в Шераб Линге Селдже Ринпоче рассказал мне, что практика подношения мандалы развивает ум отпускания. Он объяснил это точно так же, как моя бабушка: «Мы отдаём весь мир и всё, что в нём есть. Так мы развиваем ум отпускания». Затем он начал пояснять, что именно мы отпускаем: «Планеты, галактики, океаны, облака…»

– Но мы не владеем этими вещами, – сказал я, перебивая своего наставника и поправляя его.

– Мы работаем со своим умом, – сказал мне Селдже Ринпоче. – Воображение делает возможным всё что угодно. Абсолютно всё. Но мы также отдаём вещи, с которыми нас связывает более обыденное ощущение собственности, такие как дома, молитвенные барабаны, деньги, столы и книги. Мы отдаём своё тело.

– Что же мы отдаём на самом деле? – спросил я.

– Мы отдаём цепляющийся ум, – ответил Селдже Ринпоче. – Мы отпускаем ум, создающий страдание. Это ум-эго.

Ум-эго, которому свойственны цепляние и фиксация, является фундаментальным препятствием на пути к освобождению. Чтобы устранить эту преграду, мы проводим своего рода эксперимент в безграничной щедрости, к которой получаем доступ посредством воображения. Мы используем своё воображение, чтобы воспитать ум щедрости, благодаря чему накапливаем заслугу. В то же время наше воображение уносит нас далеко за пределы относительной, обычной, концептуальной реальности, в результате чего мы видим проблеск истинной пустотной ясности своего ума, из которой возникают все формы, и благодаря этому прозрению накапливаем мудрость. В конце концов мы постигаем, что наша собственная истинная природа является величайшим источником богатства, неистощимым и несокрушимым, подобно алмазу.

На этой ступени нёндро мы словно подходим к широкой реке и собираемся переправиться на другой берег. Возможно, мы не совсем свободны от привычек, опирающихся на нашу заботу о своём эго. И всё же мы увидели их и развили определённую степень уверенности в том, что наша жизнь больше не во власти заблуждения. Возможно, мы увидели проблеск изначальной ясности нашего ума. Или же важность уже пройденного нами пути вдохновляет нас и побуждает идти дальше. Но в действительности мы не способны осуществить переход от сансары к нирване самостоятельно. Нам нужен живой учитель, или гуру.

На последнем этапе практики нёндро мы знакомимся с безграничными преимуществами, которые даёт гуру, мы приходим к пониманию изначальной неотделимости нашей сущностной природы и сущностной природы гуру, и это даёт нам уверенность и смелость продолжать путь. Выполняя гуру-йогу, мы объединяем свой ум с умом гуру, таким образом получая благословения всей линии преемственности – обширной, безграничной вселенной существ, готовых поддержать нас в том, что мы делаем.

Вне зависимости от того, насколько близким или далёким кажется нам противоположный берег реки, нам всем нужна помощь, чтобы достичь его. Гуру помогает изменить наше восприятие, перейти от заблуждения к ясности. Он или она – это мост, по которому можно перейти из сансары в нирвану. Кроме того, практика гуру-йоги – это мост между нёндро и последующими практиками. С этого момента мы непрерывно трудимся, чтобы трансформировать привычные тенденции, заставлявшие нас вращаться в сансаре, и позволить проблескам свободы, открывшимся нам, когда мы делали первые шаги, переориентировать наше воззрение и поведение.

Важность первых шагов

В наши дни многие люди спешат поскорее закончить нёндро и перейти к «продвинутым» практикам. Но нет более важных практик, чем нёндро. Известно ли вам, что делали многие великие тибетские мастера по окончании нёндро? Они снова принимались за нёндро – с самого начала. Я знаю лам с очень высокой реализацией, полностью выполнивших нёндро шестнадцать раз. Многие великие ламы практиковали нёндро в конце своей жизни. Нёндро были их первым и последним шагом.

По мере нашего продвижения в нёндро практики, как и воззрения, становятся всё более сложными, однако каждый предыдущий шаг готовит нас к следующему, так что мы можем с ним справиться. Пожалуйста, отнеситесь к этим словам серьёзно. Не спешите. Не воображайте, что есть «более важные» практики, чем эти. Делая по одному шагу за раз, мы действительно можем повернуть свой ум от заблуждения к ясности.

Прежде чем идти дальше, я бы хотел поговорить о медитации. Это связано с тем, что медитация является инструментом, необходимым во всех наших практиках, включая практики нёндро, а также с тем, что в наши дни разные люди понимают под медитацией разные вещи. Чтобы прийти к общему пониманию, я хочу поделиться воспоминаниями о своём первом опыте, когда я только знакомился с медитацией.

Мой отец сравнивал воздействие медитации с поведением хорошего пастуха. Из большого окна его маленькой комнатки в Наги Гомпе мы могли видеть необъятную ширь неба и раскинувшийся внизу Катманду. Иногда мы сидели вместе и наблюдали, как мальчишки пасут скот.

– Хорошие пастухи сидят на холме и смотрят за стадом, они бдительны и внимательны, – объяснял мой отец. – Если животное отбилось от стада, они быстро спускаются вниз и помогают ему найти дорогу обратно. Они не мечутся вокруг стада, направляя его то туда, то сюда, мешая бедным животным спокойно поесть и изматывая их, а также самих себя.

– Хорошие пастухи занимаются медитацией? – спросил я.

– Они не работают со своим умом напрямую, – ответил отец. – Так что они не занимаются медитацией, но они расслаблены и не отвлекаются. Они смотрят наружу, на своё стадо, сохраняя внутреннюю уравновешенность. Они не гоняются за овцами. Когда мы медитируем, мы не гоняемся за мыслями. У плохого пастуха узкое поле обзора. Он может догнать одну овцу, убредшую налево, но упустить другую, ушедшую направо, так что в конце концов ему приходится бегать кругами, как собаке, гоняющейся за собственным хвостом. Когда мы медитируем, мы не пытаемся контролировать свои мысли и чувства. Мы просто пребываем в естественном покое, подобно хорошему пастуху, бдительному и внимательному.

Однажды мой отец указал на мальчика, который сидел на солнце, навалившись на плоский камень, и следил за пасущимся внизу стадом. Мальчик развязал узелок, в котором был его обед, и начал медленно есть, время от времени поднимая глаза, чтобы проверить, где его козы. Закончив есть, он взял деревянную флейту, и мой отец раскрыл окно, чтобы послушать, как он играет. Казалось, все были довольны: мальчик, мой отец и овцы.

– Этот мальчик медитирует? – спросил я отца.

Он отрицательно покачал головой.

– Но он всё равно счастлив? – спросил я.

– Хороший пастух может вести себя так, как ему хочется, – объяснил мой отец. – Его ум спокоен, и это успокаивает его стадо. Он не заставляет животных нервничать, и поэтому они не убегают. Это даёт ему время присесть, пообедать и поиграть на флейте. Но не путай расслабленное поведение с расслабленным умом. Сегодня светит солнце. Не особенно холодно и ветер не слишком сильный. Невозможно представить лучших условий для пастуха. Но что будет, когда они изменятся? Что произойдёт с умом, если владелец коз продаст их? Чтобы познать истинную свободу ума, мы должны медитировать, дабы распознать саму природу ума. Тогда мы не будем уноситься вслед за мыслями, эмоциями и обстоятельствами. Каким бы ни был день – ненастным или солнечным, ум всегда спокоен.

Чтобы развить устойчивость ума, не зависящую от обстоятельств, мы должны работать с самим умом. Непосредственная работа с умом раскрывает исконное качество медитативного осознавания. Все практики нёндро отличаются друг от друга подходом и содержанием. Но во всех случаях мы целенаправленно работаем с умом.

Осознавание

Осознавание – это естественное, исконное, знающее качество ума, с которым мы никогда не разлучаемся. Мы не можем функционировать без осознавания – без него мы не могли бы ничего переживать. Однако мы не всегда распознаём его. В сущности, мы не распознаём его почти никогда. Медитация учит нас распознавать осознавание, которое уже у нас есть.

Существуют три вида осознавания: обычное осознавание, которое мы переживаем до того, как научимся медитировать; медитативное осознавание, которое приходит с распознаванием осознавания; и чистое осознавание, возникающее, когда это распознавание становится глубже и мы напрямую переживаем природу осознавания.

Самое характерное качество обычного осознавания – это то, что само осознавание остаётся незамеченным. Мы всё время настолько заняты идеями и образами в нашем уме и настолько отождествляем себя с ними, что не можем распознать само осознавание. Осознавание присутствует всегда. Без него мы не можем функционировать, но мы можем функционировать, не распознавая его.

Существуют две формы обычного осознавания. Первое – внимательное, связанное с присутствием в настоящем, то есть обладающее характеристиками, которые ассоциируются с медитацией и которые демонстрируют хорошие пастухи. Вторая форма характеризуется отвлечением и не имеет ничего общего с поведением практикующего медитацию. Однако ни одна из этих форм не распознаёт само осознавание.

Предположим, мы смотрим на цветок. При отвлекающемся обычном осознавании наши глаза направлены на цветок, в то время как мы думаем о пицце, нашем партнёре или каком-то фильме. Другой пример: мы едем с друзьями в ресторан, и когда приходит время уходить, возникает спор о том, как ехать обратно. Мы забыли обратный путь не потому, что осознавание вдруг исчезло – мы не можем жить без осознавания точно так же, как не можем жить без дыхания, однако оно было скрыто за отвлечениями, за умом, ведущим беседу с самим собой, за фантазиями и мечтами. Наше осознавание было достаточно ясным, чтобы мы смогли добраться до ресторана, но недостаточно ясным, чтобы мы запомнили, как именно это сделали. Осознавание может стать замутнённым, затемнённым, но не исчезнуть. В состоянии, связанном с отвлечением, мы похожи на плохих пастухов. Мы едим завтрак, а в мыслях уже мчимся к обеду. За обедом мы не помним, что ели на завтрак.

Когда мы направляем внимание на то, как моем посуду, ведём машину или решаем математические задачи, мы поддерживаем сосредоточенность на деле, которым заняты. Когда мы говорим, что человек хорошо выполняет свою работу, это обычно отражает его способность направлять внимание. Например, в поле внимания башмачника могут находиться набойки, шило и эластичность кожи. Доктора должны направлять внимание на физические и эмоциональные симптомы своих пациентов. Для достижения мастерства в любом деле должно преобладать неотвлекающееся обычное осознавание. Внимание, а значит, и сам ум направлены на объект осознавания: на овец, обувь, пациента или дорогу. Ум не теряется в рассеянной болтовне – он осознаёт свой объект, однако само осознавание остаётся незамеченным.

Такие атрибуты ума, как внимательность и концентрация, могут быть полезными инструментами в изучении Дхармы, заучивании текстов и т. д. Однако концентрация и фокус не раскрывают естественного, изначального состояния ума, в котором мы обнаруживаем истинную свободу. Для этого мы должны распознать осознавание.

Для медитации необходима определённая степень осознавания самого осознавания. Мы начинаем познавать качество ума, а не только феномены, воспринимаемые умом. Когда мы начинаем медитировать, может быть полезно использовать опору, такую как изображения будд, дыхание или цветок. Мы успокаиваем своё внимание на этой опоре. Но простое направление внимания – это ещё не медитация. Две важнейшие составляющие медитации – это намерение и распознавание. Сначала мы целенаправленно успокаиваем ум, направляя его на опору, и здесь задействуется намерение. Мы также осознаём то, что происходит, в момент, когда это происходит, – и это распознавание. Иными словами, когда наше внимание покоится на дыхании, мы не поглощаемся этим переживанием настолько, что теряем контакт со всем остальным. Мы полностью осознаём дыхание, но также знаем, что мы наделены осознаванием.

Допустим, мы используем в качестве опоры для осознавания цветок. Мы направляем внимание не объект и используем его, чтобы поддержать распознавание осознавания. В этом смысл опоры. Объект медитации поддерживает развитие распознавания. Будда Шакьямуни сказал: «Когда монах идёт – он знает, что идёт; когда он стоит – знает, что стоит; когда сидит – знает, что сидит; когда лежит – знает, что лежит». Это знание, это распознавание каждого мгновения и любой активности и есть медитация.

Распознав осознавание, мы можем и дальше использовать опору, если она полезна, но без узкого сосредоточения на ней. Использование опоры для медитации, такой как дыхание или визуальный образ, становится средством достижения более просторного, расслабленного состояния ума, которое остаётся устойчивым даже в гуще умственной деятельности. Если сначала вы используете в качестве опоры цветок, не беспокойтесь о том, есть ли у вас осознавание. Намерения и мотивации достаточно, чтобы возникло распознавание.

В качестве опоры в практиках нёндро могут использоваться различные объекты – от животных, таких как коровы или собаки, до божественных существ, божеств и гуру и даже… целых вселенных. Опорой может быть звук мантры. Однако с чем бы вы ни работали – с цветком или со своим дыханием, – процесс один и тот же. Опора выступает как способ раскрыть и распознать качества ума.

По мере углубления медитативного осознавания у нас может появиться переживание того, что называется чистым осознаванием. Это не какое-то необычайное состояние сознания. В сущности, одна из его основных характеристик состоит в том, что оно совершенно обычно. Это просто естественное расширение первых проблесков осознавания, которые возникают, когда мы начинаем медитировать. Однако процесс медитации соединяет нас не только с присутствием осознавания, но и с самой природой осознавания. После того как мы распознаем это чистое осознавание, весь путь пробуждения, включая практики нёндро, помогает взрастить и стабилизировать это распознавание и интегрирует его во все аспекты нашей жизни.

Учимся медитировать

Поскольку осознавание присутствует всегда, может показаться, что мы должны всегда замечать его. Однако даже после того как мы породили намерение и мотивацию, наши усилия могут не достичь цели, и мы можем испытать разочарование: «Это звучит так просто, почему же у меня не получается?» Потому что, несмотря на всё наше интеллектуальное понимание, мы на самом деле не понимаем, насколько это просто, и по-прежнему держимся за свои ложные воззрения. Во всех этих воззрениях есть одно общее заблуждение: вера в то, что с настоящим моментом что-то не так. Возможно, место, где мы медитируем, недостаточно тихое, возможно, нам слишком жарко или слишком холодно; возможно, у нас слишком много мыслей или эмоций, или же мы думаем, что наши мысли и чувства неправильные. Что бы ни происходило, мы связываем проблему с настоящим моментом.

Когда мы начинаем проводить эксперименты по раскрытию таких аспектов ума, с которыми мы прежде не имели дела, как только мы создаём такое намерение, всё, что происходит, нормально. Мы просто замечаем то, что проявляется, и отпускаем это. Мы не зацикливаемся на этом, не удерживаем и не осуждаем это. Мы просто наблюдаем парад мыслей и эмоций со смотровой площадки.

Вместо того чтобы пытаться создать идеальные ментальные и физические условия для медитации, гораздо лучше использовать в качестве опоры наше собственное тело. Будда сказал, что наше тело подобно чаше, а ум – воде. Когда чаша неподвижна, вода неподвижна. Когда чаша движется, вода движется. Покой тела поддерживает наши старания, направленные на работу с умом, так что поза – это первое, чему мы должны научиться, когда обучаемся медитации.

Если у вас есть определённое место для медитации, это может помочь, но не нужно думать: «Ах, у меня нет комнаты для медитации с идеальным алтарём и большим окном с видом на водопад». Привязанность к идеальному месту для медитации просто отвлекает внимание или служит предлогом не медитировать. Мы работаем с любой наличной ситуацией. Если у нас есть спокойное, чистое место – это прекрасно, замечательно. Если мы живём в грязном, хаотичном городе – тоже не проблема. Люди практикуют медитацию в тюрьмах, армейских казармах, приютах для бездомных и больницах. Суть в том, чтобы работать со своим умом. Все остальное – любые благоприятные и неблагоприятные условия – может быть использовано для практики.

Самая лучшая опора для работы с нашим умом – это не внешнее место, а наше собственное тело. Мы уже знаем о связи между телом и умом: когда тело теряет энергию во время болезни, ум тоже теряет энергию. Иногда, если у нас простуда или головная боль, мы говорим: «У меня голова не работает». Если ум страдает от подавленности, тело тоже чувствует себя отвергнутым, словно побитым жизнью. Во время таких радостных переживаний, как роман или повышение по службе, тело расцветает, наполняясь уверенностью. И всё же обычно люди не обращают внимания на то, как тело может поддержать ум во время медитации.

Принимая позу, поддерживающую нашу практику, мы опираемся на классический набор указаний под названием «семичастная поза». Эта поза символизирует качества просветлённой формы. Эти указания позволяют достичь стабильности тела, создать фундаментальную опору для ума и выровнять энергетические каналы, что позволяет поддерживать бдительность, открытость и расслабленность ума.

Поскольку тело каждого человека уникально, с позой всегда приходится немного поэкспериментировать. Не пытайтесь сразу сидеть подолгу. Гораздо полезнее сохранять устойчивую позу в течение короткого времени – пяти-десяти минут – и постепенно увеличивать это время, чем сорок минут ёрзать и отвлекаться на неприятные или болезненные ощущения.

Ноги

Сядьте на пол со скрещёнными ногами. Большинство людей сидят на подушке, чтобы ягодицы оказались немного выше колен. Это создаёт опору из трёх точек, дающую ощущение укоренённости в земле и укрепляющую верхнюю часть тела. Если вы испытываете физические трудности, не позволяющие вам сидеть на полу, можно сидеть на стуле, однако спину следует держать прямой, а колени должны быть на одном уровне с бёдрами. Чтобы выровнять бёдра и колени, можно положить подушку на стул, чтобы приподнять тело, либо под ноги. Вы должны ощущать, что ваши ноги устойчиво покоятся на земле. Вам нужно принять позу, создающую ощущение силы и смелости, не агрессивную, но и не пассивную.

Если вы сидите на полу, то можете скрестить ноги одним из нескольких способов. Поза ваджры (также известная как поза полного лотоса) создаёт самое устойчивое основание: левая ступня покоится на правом бедре и расположена ближе к телу. Правая ступня покоится на левом бедре. Тибетцы редко используют эту позу. Большинство практикующих медитацию используют позу полулотоса, когда одна из ступней лежит на противоположном бедре. Ещё одна поза: обе ноги согнуты и лежат на полу, первая – близко к телу, вторая – снаружи от неё.