Кольт и Стетсон для спецназа бесплатное чтение

Евгений Мисюрин
Кольт и Стетсон для спецназа

1

Чужака Малыш разглядел издалека, шагов за двести. Неудивительно, ему ведь уже десять, большой. На День Благодарения отец даже подарил ему винтовку. Настоящую, магазинную, правда под двадцать второй калибр, но винтовка — это всё равно винтовка. А когда исполнится двенадцать, у Малыша будут и патроны. Наверное, тогда его уже не будут звать Малышом. Все, даже отец, будут звать его по имени — Александер Джонсон. Наверное, стоит начать привыкать, потому что уже сейчас он может считаться мужчиной. Охраняет дом. Вот и чужака разглядел. Едет себе неспешно, почти не управляя кобылой. Лишь с удовольствием оглядывается вокруг. Хотя, что там смотреть? Надоевшие деревья по берегу речушки Оук Крик, пастбища. В основном их пастбища, с гордостью подумал Малыш. А ещё коровы. Но кому интересны коровы, если, конечно, ты их не продаёшь. Так что лучше разглядывать чужака.

Но незнакомца уже и след простыл. Мальчик даже приподнялся над собранной из жердин оградой и вытянул шею. Так и есть, пропал. По дороге, как ни в чём не бывало, едет сама по себе красивая буланая кобыла с длинным, до самых бабок, хвостом. Под седлом, над которым вызывающе торчит лакированный приклад винтовки. Большой, настоящей, не как у Малыша. Узда небрежно брошена на луку седла, а в самом седле никого нет.

— Бух! — громко прошептал кто-то в ухо, и Малыш чуть не подпрыгнул от неожиданности.

Слева от него, улыбаясь, стоял тот самый незнакомец.

— Малыш, если пытаешься кого-то подкараулить, то стоит прятаться получше. А если нет, то не наставляй ствол на человека, если не собираешься его убить. Однажды это может спасти тебе жизнь.

Мальчик смутился, покраснел, что было не особенно заметно через грязь на его щеках, убрал карабин за спину, и сделал пару крошечных шагов назад. Затем, видимо, придя в себя, поднял глаза на чужака.

— Мистер, а откуда вы знаете как меня зовут? — спросил он.

Незнакомец улыбнулся в ответ и коротко свистнул. Лошадь тут же сменила траекторию и тем же неспешным шагом подошла к хозяину.

— Можно нам с Плотвой напиться из вашего колодца? — подмигнул странник.

— Конечно, мистер, — мальчик усердно закивал. — А вашу лошадь и вправду зовут Плотвой?

— Всё верно, малыш.

В это время дощатая дверь со скрипом открылась, и на крыльцо вышел отец. Малыш резко развернулся, одновременно убирая ружьё за спину. Па строго глянул на него.

— Не приставай к незнакомцам, — немного сипло сказал он.

— Добрый день, — чужак прикоснулся к светлой широкополой шляпе и чуть склонил голову. — Ваш сын разрешил мне и моей лошади попить из вашего колодца. Вы не против?

— Вода не моя, — немного неприязненно сказал отец. — Кроме той, что уже в моём ведре. Но вам же достаточно будет и той, что под землёй?

— Всё верно. На берегу, — странник махнул рукой в сторону Оук Крик, — сплошной валежник, лошади не пройти.

— Пейте на здоровье. Если хотите, я даже дам вам ведро. Малыш, помоги-ка незнакомцу.

Мальчик улыбнулся. Отец не стал ругать его за ружьё, и это было хорошо. Он стремглав кинулся в сени, повесил карабин на торчащий из стены специально для этого сучок, схватил деревянное ведро и в три прыжка был возле колодца.

— Мистер, а у вас есть кружка? — спросил он. Почему-то ему казалось, что путешественник не имеет самых элементарных вещей.

— Откуда едете? — одновременно с сыном спросил отец. Он внимательно оглядел незнакомца, и Малыш сообразил, что сам не сделал этого в своё время. Поэтому присмотрелся сейчас.

Путешественник был одет в синие калифорнийские штаны, надёжно защищённые плотными кожаными чапсами. Техасскими, узкими сверху и расширяющимися книзу. Брюки оказались заправлены в странную обувь. То ли низкие сапоги со шнурками, то ли слишком высокие ботинки. Чёрные, грубые, с круглыми высокими носами. Рубашка тоже впечатляла. Хлопковая, в широкую коричневую клетку, она, похоже, была удобна и в жару, и в холод. Шляпа также была необычной. Ни Стетсон, всё более входящая в моду, ни Плейзмен. Нечто среднее. В похожей шляпе, только повыше и с пером, к маме приезжал доктор Йохан фон Шульц. Довершали костюм путешественника совсем непривычные перчатки из чёрной кожи с наполовину обрезанными пальцами и пуговицами на запястье. Пояса с револьвером у незнакомца не было. Мальчик очень удивился, ведь путешествовать без оружия по их местам не стоило.

Путник сделал шаг вперёд, и Малыш спешно отвёл глаза. Мама говорила, что неприлично так усердно пялиться на незнакомого человека. А он пялился.

— Ну, скажем так. Последнее место, где я был — Буффало Рок, в сотне миль на юго-восток отсюда. Так что можно сказать, что еду я оттуда, — неспешно ответил незнакомец.

— А куда направляетесь, мистер…

Путник секунду помолчал, будто решая, стоит ли назваться, затем приподнял свою необычную шляпу.

— Рэд. Джек Рэд к вашим услугам.

— Как дела, мистер Рэд. Я Джедедайя Джонсон. А это мой сын, Александер. Правда, пока мы зовём его Малышом.

— Па, он знает. — не удержался мальчик. — А откуда вы меня знаете, мистер Рэд?

Они засмеялись, оба. И отец, и незнакомец. Точнее, уже знакомец. Он же представился. Мистер Рэд. Но засмеялись оба. Рэд покровительственно потрепал Малыша по грязноватым выгоревшим за лето волосам, и…

Незаметным движением он достал откуда-то большую, дюйма три шириной круглую таблетку. Таблетка была железная и блестела не хуже новенького доллара. Резкий взмах рукой, и вместо таблетки на ладони путника оказался высокий складной стакан. Мальчик даже замер, глядя на невиданное доселе чудо. Рэд шагнул в сторону колодца, но вдруг уронил стакан на землю и прыгнул ничуть не хуже кошки старого Мэтью, когда она охотится на крыс. Миг, и путник уже стоит у своей лошади с ружьём, опущенным стволом вниз. В следующее мгновенье его уже там не было и куда он делся, мальчик не понял. Малыш так засмотрелся, что даже не заметил, как из-за поворота дороги появились четверо. Мальчик посмотрел на немедленно нахмурившегося отца. К дому ехали братья Паттинсоны со своим другом Берти Уокером. Всадники приблизились, Самюэль Паттинсон, старший, даже поставил ногу на ограду, не слезая с седла.

— Эй, Джонсон, — крикнул он. — Мой отец спрашивает, не надумал ли ты.

Па поморщился, отошёл к колоде, взял топор и стал делать вид, что не замечает наглых братьев. А младший, Мартин, тем временем дал своему каурому жеребцу шенкелей, тот взвился, в момент перепрыгнул ограду, и оказался как раз на грядке с луком. Отец отбросил расколотое надвое полено, перехватил топор поудобнее и недобро глянул на незваных гостей.

И в этот миг перед Мартином, как чёртик из коробочки, появился Джек Рэд. Он возник будто ниоткуда, небрежно держа ружьё за ложу, но даже у Малыша не возникло сомнения, что странник может в один миг перестрелять всех Паттинсонов и Берти Уокера заодно.

— Давай сюда, Марти, — крикнул Самюэль. — Мы уходим.

Он зло посмотрел на отца и проговорил:

— Мы ещё вернёмся, Джонсон. Жди нас.

— Хэй!!! — вскрикнул Мартин, ударил коня по бокам, и перескочил обратно, снеся верхнюю жердину ограды. Затем, вскидывая комья земли и поднимая пыль, галопом поскакал за братьями, которые отдалились уже шагов на пятьдесят-сто.

Джек Рэд нехотя положил ружьё на плечо и повернулся к отцу.

— Это не моё дело, мистер Джонсон, — сказал он, растягивая слова. — Но мне кажется, у вас неприятности.

Отец с силой воткнул топор в колоду и хрустнул суставами пальцев обеих рук по очереди. Он всегда так делал, когда нервничал. Обычно Малыш не ожидал ничего хорошего, когда слышал знакомый хруст. Очевидно, что и страннику Джеку Рэду тоже нет причин радоваться.

— В наших местах не считается приличным отвечать вопросом на вопрос, мистер Рэд, — сказал отец. — А вы так и не ответили, куда направляетесь.

— Разве? — Рэд недоуменно поднял брови. — Видимо, я отвлёкся на вашу проблему, мистер Джонсон. Игл-Пасс. Я иду в Игл-Пасс. У меня там есть дело.

— И вы не знакомы с Паттинсонами?

Рэд в ответ лишь помотал головой.

— И с Эллиотами?

— Мистер Джонсон, может вы перестанете ходить вокруг да около, и расскажете, наконец, зачем затеяли этот допрос и что вообще у вас случилось?

Снова за спинами раздался скрип отворяемой двери, тихий шорох юбок, и на крыльцо вышла ма в заляпанном жиром и кровью переднике. В руке у неё был закопчённый медный кофейник.

— Мужчины, я сварила кофе, — с улыбкой сообщила она. — Кто-нибудь из вас хочет свежего горячего кофе с домашней выпечкой?

Рэд ловко повернулся на пятках и долго с удовольствием разглядывал маму Малыша. Затем приподнял свою смешную шляпу и наклонил голову.

— Мэм, — вежливо поприветствовал он.

— Это моя жена, мистер Рэд, — поспешил отец. — Мелани Джонсон.

— Миссис Джедедайя Джонсон, мистер Ред, миссис, — зачем-то уточнила ма.

Малышу вдруг почему-то стало стыдно за ма в старом, грязном переднике, который сколько ни стирай, всё равно не похож на новый, за па. Точнее за то, что братья Паттинсоны отступили, испугавшись не его отца, а заезжего одиночку Рэда, который им и слова не сказал. Он и сам себе не мог объяснить причину этого стыда, но грязные пальцы без его воли схватили подол рубахи, тоже далеко не чистой, начали его расправлять, сгоняя складки назад, за спину, под тонкий кожаный поясок. Мальчик вздрогнул и молча нырнул в дом.

Следом вошла ма, а сразу за ней отец с гостем. Они чинно расселись за столом и только сейчас Малыш заметил, насколько их домик маленький. Раньше он совсем не обращал на это внимания, да и гостей здесь до этого момента не было. Мальчик с ногами забрался на свою кровать, опёрся подбородком о самодельную загородку и приготовился слушать. А слушать было что.

Гость сделал глоток кофе, и на секунду его лицо словно окаменело. Затем он отставил кружку в сторону, умоляюще глянул на ма и попросил:

— Миссис Джонсон, не хочу умалить ваши кулинарные способности, но позвольте мне самому сделать себе кофе.

Отец улыбнулся, это было заметно даже из-за его спины, Малыш видел по чуть сдвинувшимся ушам. Па взял свою кружку, сделал большой глоток, и спросил:

— Вы случайно не немец, мистер Рэд? Когда к нам заходил доктор фон Шульц, то тоже сам варил себе кофе. Говорил, что Америка — великая страна, у неё всего один недостаток. Здесь не умеют варить кофе.

Гость засмеялся. Его смех звучал очень по-доброму, Малышу захотелось его подхватить.

— Я полностью с ним согласен, мистер Джонсон, — Рэд закивал. — Нормальный кофе я пью только тогда, когда варю его сам.

— Просто Джед, мистер Рэд. Всегда к вашим услугам.

— Тогда и меня зовите Джеком.

Гость со скрипом отодвинул самодельный стул, сделал пару шагов к ещё горящей печи и долго возился, стоя к Малышу спиной. Наконец, он сел обратно, сделал крошечный глоток из своей кружки и шумно выдохнул.

— А-а! — довольно произнёс гость. — Вот теперь можно и поговорить. Ведь вы что-то хотели мне сказать, Джед?

Да, мистер Рэд. То есть Джек.

Отец явно нервничал, его плечи стали напряжёнными, указательным пальцем левой руки он затеребил мочку уха. Малыш отлично изучил все повадки па, и знал, что тот так делает только когда очень взволнован. За столом воцарилось молчание, и мальчик тоже замер.

— Скажите, мистер Рэд, — наконец продолжил па. — Вы умеете гонять быков?

— Быков?! — гость отставил чашку и удивлённо посмотрел на собеседника. — Кажется, я делал это при вас. Прискакали какие-то четверо быков, и я их прогнал.

Отец засмеялся, но как-то напряжённо. Затем ещё раз дёрнул мочку уха и сказал.

— Я благодарен вам за этот поступок, Джек. Но сейчас я имел в виду кое-что другое.

Гость молча слушал и па продолжил.

— Когда вы сказали, что идёте в Игл Пасс, я решил, что вас послал нам сам Всевышний. Видите ли… дело в том…

— Не тяни, милый, — включилась в разговор ма. — Лучше скажи сразу. Мистер Рэд достаточно умён, чтобы тебя понять.

— Спасибо, мэм, — кивнул гость.

— Эх! — отец звучно приложил ладонь к собранной из досок столешнице. — В общем, нам нужно отсюда уходить. И идти мы решили в Педрас Неграс. Понимаете, почему я сразу подумал о провидении?

— Конечно. Это ведь там же, только по другую сторону границы. И, если я не ошибаюсь, вы хотите гнать туда своих быков.

— Всё верно, Джек. Всё верно. Собираюсь гнать их именно туда. Мне говорили, что в Педрас Неграс лучшая коровья ярмарка во всём Техасе.

— Ну, допустим, это уже не совсем Техас.

— И снова я с вами соглашусь. Это, конечно, уже Мексика, но думаю, что такая мелочь, как одна лишняя миля, вас не испугают.

Гость помолчал, затем понял на отца внимательный взгляд.

— Думаю, мистер Джонсон, вам стоит мне всё рассказать. Обычно я хорошо выполняю свою работу, если всё о ней знаю.

— Да, конечно.

Малыш не любил, когда отец так суетится, как сейчас. Он будто что-то выпрашивал у гостя без слов. Или чего-то стеснялся. И то, и то было мальчику неприятно.

— Посмотрите вокруг, мистер Рэд, — сказал тем временем отец. — И согласитесь, что эта хижина не очень-то похожа на дом преуспевающего ранчеро.

— Вы правы. С моей точки зрения это больше походит на сезонный домик траппера. И то, что вы ютитесь здесь втроём меня очень удивило.

— А между тем, у меня почти сотня отличных мясных бычков, мистер Рэд. И это только то, что осталось.

— С таким стадом можно построить неплохое ранчо.

— Поверьте, оно у меня было. Отличное ранчо, на зависть всему восточному Техасу. У меня даже была настоящая заводская ванна, с самого восточного побережья. И рояль, мистер Рэд. Мелани отлично на нём играла. Иногда по вечерам мы даже пели в два голоса.

— И что же случилось?

— Война, будь она неладна. Война случилась.

— Но война уже кончилась.

— Это так. Только лучше от этого не стало. Стало ещё хуже. Видите ли, сейчас почти все земли в графстве Раск принадлежат семье Эллиоттов. Это большая и уважаемая семья. Они выращивают хлопок. После войны спрос на хлопок вырос, янки и англичане стали закупать его в огромных количествах.

— И Эллиоттам понадобилась ваша земля.

— Вы смотрите в самую суть.

— Ранчо тоже сожгли они?

— Этого никто не видел, мистер Рэд. Никаких свидетелей, никаких доказательств.

— Но…

— Да. Уже год, с тех пор, как сгорело ранчо, мне нет покоя. Сначала приехал Уильям Эллиотт. Это старший. Как положено порядочным соседям, посочувствовал моему горю и тут же предложил купить мои земли. За две тысячи. А они стоят все десять.

— А потом начали приезжать сыновья.

— Хуже. Стали пропадать коровы.

— Как же вы их пасли в одиночку?

— У меня были работники. Четыре ковбоя и шесть мексиканцев. Но они вдруг все взяли расчёт. Уверен, их запугали.

— В общем, понятно. — гость сделал ещё один глоток.

— Это ещё не всё, мистер Рэд. Я уже почти смирился и хотел продать своих быков здесь. Но в Маунт Энтерпрайз дают всего двадцать центов за фунт, а в Каледонии и того меньше.

— А в Педрас Неграс?

— Смотря, когда. В обычные дни можно продать по полдоллара. А в ярмарочные, да ещё если выставить стадо на аукцион… Можно взять по доллару за фунт.

— По мексиканскому доллару, как я понимаю.

— Сейчас он называется «песо», но вы правы, в Педрас Неграс его всё ещё зовут долларом.

— Но стоит он всё так же доллар с третью.

— Всё верно, мистер Рэд. Всё верно.

— Ну что ж, мистер Джонсон, вы рассказали свою историю, думаю сейчас самое время перейти к вашему предложению.

— Всё просто, мистер Рэд. Я хочу нанять вас для перегона скота. Плачу пятьсот долларов.

— Вы сделали ошибку в слове «две тысячи».

— Две тысячи?! Но это же грабёж!

— Скажите, Джед, сколько коров вы потеряли за последний месяц? Десять? Двадцать? А сколько потеряете, пока найдёте другого такого же безрассудного ковбоя? А теперь посчитайте, сколько весит каждая корова и переведите эту цифру в песо.

— Ну хорошо, хорошо! Вы меня уговорили. Вы точно немец, как и док Йохан фон Шульц. Тот тоже не умел торговаться по-хорошему, зато любому в двух словах мог доказать, почему ему стоит заплатить вдвое больше. Но вы его обошли, признаю. Так что? Согласны на эту работу?

— Погоним вдвоём?

— Вчетвером. Мелани отлично управляется со стадом, а Малышу Алю уже давно пора взрослеть.

— Опасно, Джед. Стадо в сотню голов — привлекательный приз для бандитов. Даже если продавать их по никелю за фунт. Я бы не хотел подвергать риску даму. И юного джентльмена тоже.

— Куда деваться, Джек? Но Мелани нагонит нас позже, в Колледже. Мы погоним стадо туда своим ходом, а она приедет на поезде.

— А почему вы не хотите перевести быков по железной дороге, Джед?

— Мистер Рэд! Вы представляете себе, что такое сотня голов? Это никакого состава не хватит. Придётся везти их за десять рейсов. И не факт, что в пути, в духоте и без движения, мы не потеряем половину стада. Это если не говорить о цене за перевозку. Так что мы с вами сегодня выспимся, а завтра возьмём в руки кнуты, лассо, и погоним моих коровок на юго-запад. А Мелани съездит в Каледонию, оформит купчую на землю, и догонит нас на поезде. Если вы согласны, то жена сейчас приготовит зайца, а мы с Малышом соберём пожитки. А потом будем спать. Предлагаю вам лечь на сеновале. Там будет уютнее, чем вчетвером в доме.

— Согласен, мистер Джонсон. Только заведу Плотву в загон. Уверен, она соскучилась в одиночестве возле ограды. Наверное, уже всю траву вокруг себя объела.

2

Жора резко поднял голову над уровнем силикогеля и рывком сорвал с себя маску виртуальной реальности. Впервые за долгие часы вдохнул в себя настоящий воздух. Свежим его после игры назвать было сложно. Там, в виртуальном Техасе, воздух пах зеленью, цветами, иногда древесными опилками, навозом, близкой водой или рыбой. Но всегда это были свежие запахи. А здесь… Первые несколько минут после выхода всегда хотелось прочихаться, выкашлять из лёгких запах бензинового дыма, слежавшейся в квартире пыли.

Жора с чмоком вытащил левую ногу и промокнул её полотенцем. Вроде и гидрофорбный гель, а всё равно, ощущение, будто ноги из грязи выдёргиваешь. Он тщательно вытер сухое тело, ловким движением натянул трусы, и направился в кухню. Есть не хотелось, но привыкнуть к тому, что виртуальная еда в игре насыщает по-настоящему он не мог. Поэтому первое, что делал после каждого выхода — отрезал кусок хлеба и клал на него толстенный ломоть колбасы. Ну и чай, куда ж без него.

— Да, вот и взял квест, — сказал сам себе Жора между глотками. — Теперь, если что, не бросишь.

До начала квеста осталось меньше восьми часов. Сам он никогда ещё не сливал задания в игре. Если признаться, это и было его первое задание. Но то, что он читал, не добавляло оптимизма. Некоторые квесты, если их бросить, могли обернуться плакатами с рисованной физией геймера в каждом салуне. Иногда даже с надписью «живым или мёртвым». Хотя, чаще всего ничего подобного не случалось. Банально падала репутация, отворачивались знакомые неписи, а кое-где в спину звучали шёпотки, что мол, это тот, который… и дальше описание.

Жора одним глотком допил чай и шумно придвинул к себе ноутбук. Надо бы трассу изучить. Хоть и игра, но стоит подойти к заданию серьёзно и взвешенно. Игра вообще располагала к основательности. Мир, напоминающий американский запад конца позапрошлого века, когда вчерашние новости казались самым свежачком, телеграммы шли сутки, а поезда ошалело неслись сквозь великие равнины с дикой скоростью тридцать, а то и все сорок километров в час.

Но самым привлекательным было не это. Жору привлекали отношения в игре. Ведь не может не нравиться военному пенсионеру, ветерану четырёх горячих точек, мир, в котором мужчина ценится не за то, сколько денег он получает, хотя и это, несомненно, важно, а за то, может ли он постоять за себя. Мир, где любой подонок остановится, глядя на направленный в лицо ствол.

Майору Георгию Сицкому, можно сказать, повезло. Минобороны выделило не только сертификат на жильё, но и бесплатную виртуальную капсулу. Хакеры, которые устанавливали систему, рассказали про игру много интересного, но всё равно Жора сначала внимательно изучил игровой мир, и только потом совершил первую вылазку.

Игра «Wonderful Wild West», или по-русски «Чудесный Дикий Запад» была создана в странах НАТО. Трудились двенадцать компаний из Штатов, Европы, и это, не считая одиночных программистов из Индии, России и Украины. Изначально это должен был получиться проект для тамошних ветеранов с целью снизить напряжение в обществе. Но что-то у них не пошло, и правительство Российской Федерации с удовольствием купило игрушку для своих отставников. Жора их прекрасно понимал. В нашем нездоровом обществе человеку, который провёл большую часть жизни, глядя на других сквозь прицел, мягко говоря, неуютно. И вылиться это может во всё, что угодно. Он вполне себе представлял, что такое даже тысяча бывших вояк. Привыкших к организованности, самоотверженных, умеющих убивать. А их в стране гораздо больше. Так что в Кремле правильно поступили. Он и сам вторую неделю с удовольствием спускал пар, лёжа в капсуле.

— Стоп… — Жора увеличил картинку на весь экран.

На стене угольной шахты чернела выведенная копотью подозрительно знакомая летучая мышь. Её там никак не могло быть. По многим причинам. Во-первых, это игра. Во-вторых, игра эта изображает девятнадцатый век, а мышка на шевронах появилась только в девяносто третьем. Тысяча девятьсот, понятное дело. Да даже, если и раньше её «малошумные» рисовали, то всё равно уже в двадцатом веке. И наконец, Жора отлично знал эту мышь, видел на фото. Более того, знал, кто её нарисовал, и когда.

Их было три друга, как в сказке. Георгий Сицкий, Олег Кулик и Петька Устинов. Как вместе учились, так вместе и выпустились. А потом их пути разошлись. Обычное дело для молодых зелёных летёх. Жора попал так, что и врагу не пожелаешь — ЗабВО. На офицерском жаргоне это не только Забайкальский Военный Округ, а ещё и «Забудь Вернуться Обратно». Молодая жена, с которой и расписался-то в надежде на более приличное распределение, не прожила в забытом богом военном городке и недели. Сам Жора с трудом выдержал два года по полуторной ставке. А потом ему улыбнулась удача. Пришла разнарядка на переобучение. Сначала лейтенант Сицкий даже не интересовался, на кого зовут учиться. Главное — в Европе, то есть с той стороны Урала. И только подписав рапорт, обратил внимание на профиль обучения. Военная разведка ГРУ. «Мышиные войска». «Мало шумим, много слышим».

А самым удивительным было то, что под Нижним Новгородом три друга снова встретились. И снова учились вместе. А после окончания учебной части вместе поехали в северную Африку. Жора с позывным Рэд, Олег-Злобный, и Петька-Каштан. И служили в одном подразделении, пока Петюня не выкинул свой знаменитый финт ушами.

Они тогда помогали дружественному арабскому клану, который дрался с таким же кланом, но только уже недружественным. Причиной спора были, понятное дело, нефтеносные участки. Нашим арабам помогали наши инструкторы, не нашим, соответственно, американские. Всё как всегда. Только в этот раз Петьку угораздило попасть в плен. Взяли тёпленького за нежное подбрюшье.

Ну, дело житейское. Побухал он пару недель с пиндосами, а там клановая заварушка и кончилась. В ненашу пользу, кстати. И совсем уже пора было бы военнопленного опохмелять и торжественно выпроваживать в родную часть, тем более, что гости к нему с нашей стороны фронта зачастили. Бегали по ночам как к себе домой, чисто пятьдесят грамм принять за здоровье друга. Да тут на его беду заинтересовался российским разведчиком один ихний штабной полковник. Не иначе, решил за его счёт лишнюю звёздочку на погон хапнуть. Так что пригласил он похмельного пленника в свою страну Пиндосию на должность какого-то мутного инструктора. Причём, приехал уже с бумагами на гражданство и в сопровождении целой своры всяких психоаналитиков в штатском.

Сейчас, по прошествии десяти лет, Жора стал по-другому смотреть на поступок друга. Более одобрительно. И сам бы, чего греха таить, наверное, теперь поступил так же. А тогда сколько вони было! Молчи-молчи обоих оставшихся друзей затрепали, как Полкан газету, чуть со службы не попёрли, но в итоге дело обошлось парой десятков рапортов и объяснительных. Даже взысканий особых никому не выписали. А Петька, точнее теперь мистер Питер Устинов, только через три года письма начал писать, не иначе дал друзьям время на всё обдумать.

Вот он-то, Петюня, полтора года назад и прислал фото собственноручно нарисованной коптящей свечкой мыши. Именно в этой мексиканской шахте. Старой, заброшенной, понятное дело. Рассказывал, как у них просто за границу сгонять. Захотел — вот она Мексика, никаких проверок, виз и прочей фигни. Ну, Петя сел в машину и двинул на шашлыки в соседнюю страну. А чтобы мексиканцы особо не расслаблялись, нарисовал им там значок военной разведки. Мол, тут мы, всё видим.

Сицкий разблокировал телефон, долистал фотографии до нужного снимка и приложил экран к монитору.

— Мышка, мышка, как же ты туда залетела? — пробормотал он.

Не прошло и пяти минут, как Жора прижал телефон к уху и слушал длинный гудок.

3

Песня лилась сама собой, без участия разума. Жора, или скорее, Джек, даже не знал, что где-то в глубинах подсознания помнил её. И сейчас, на четвёртый день путешествия напевал абсолютно машинально, как акын, который «что вижу, о том пою». Вокруг ведь действительно была безбрежная степь, плоская, как тарелка, жаркая, заполненная оглушительным стрекотанием местных кузнечиков, крупнее которых по уверениям самих техасцев только австралийские кенгуру. И даром, что называлась она «прерия», всё равно ничем не отличалась от хоженой-перехоженной казахстанской степи. То же унылое, выжженное тропическим солнцем безлюдье с редкими куцыми рощицами, больше похожими на разросшиеся кустарники, зелёными заплатками родников и наполовину пересохших речушек. В таких местах погонщики обычно останавливались на водопой, а если вода встречалась вечером, то и на ночлег.

В начале пути Джек проникся уважением к местным парням, управляющимся со стадами в несколько тысяч голов. Сам он сбился с ног и почти загнал Плотву, сбивая в компактную группу две сотни быков и коров. Джед в силу природной предприимчивости выменял часть вырученных денег на ещё одно такое же стадо, и теперь начинающий ковбой руководил группой, вдвое превышающей изначальную численность личного состава. Что не добавляло ему радости от работы.

Но уже к вечеру первого дня, пройдя чуть больше двадцати миль, он заметил, что мычащую ораву ведёт в основном не он, а головной бык. Этот мускулистый телок на полтонны веса всю первую половину дня отбивался от новичков, желающих оспорить его главенство. Зато теперь стадо покорно следовало за ним. И быки, и коровы, и старые, и новые. Погонщику оставалось лишь направлять ведущего в нужную сторону. А к концу перехода Джек понял, что и для управления одним быком необязательно носиться вокруг как угорелому и орать на весь Техас. Они наконец-то нашли с вожаком общий язык, и под вечер бык заворачивал куда следует, лишь завидя лошадь с противоположной стороны. Но всё равно, на привал Джек Рэд плюхнулся почти без сил.

— Твоя лошадь завтра скажет тебе спасибо, — Джед поднял жестяную кружку.

В ответ Рэд сделал удивлённое лицо.

— Ты за сегодня научился неплохо управлять стадом, Джек, — пояснил босс. — Завтра ей не придётся гонять по всей прерии. Это твой первый раз?

— Так заметно?

— Да уж куда заметнее, — отец и сын засмеялись в два голоса. — Но я вижу, что дальше пойдёт лучше. А пока сходи, ополоснись. Ручей вон там.

С тех пор прошли тря дня, и Джеку временами казалось, что это никакая не игра, а самая что ни на есть реальная реальность. Что нет никакого двадцать первого века, а сам он всю жизнь гонял стада по выжженным прериям, отпугивал по ночам волков выстрелами, пил на привалах отвратительный кофе, и варил кашу из кукурузного зерна с вяленым мясом.

На следующий день они должны были встретиться с Мелани — женой Джедедайи. Стадо провели мимо новенькой железнодорожной станции «Колледж» и остановились на ночевку милях в пятнадцати к востоку, не доезжая пяти миль до городка с претенциозным названием «Плезантвиль».

В этом месте на них и напали часа в четыре утра. Выручил погонщиков тот самый бык. Когда к стаду приблизились чужие, он тревожно замычал на всю округу. Через мгновенье Джек был уже на ногах с винтовкой в руке, и первые секунды ничего не мог понять. Солнце ещё не показалось над горизонтом, всё вокруг было покрыто серой предрассветной мглой, поэтому ему понадобилось какое-то время, чтобы разглядеть десяток суетливых теней, мелькающих среди стада.

Пригибаясь, Рэд кинулся в сторону неожиданного движения, и в это время Джонсон вскочил на своего коня.

— Хей!!! — заорал он и дважды выстрелил. — Пошли прочь!

Стрелял, похоже, в воздух, столб пламени из ствола вырывался почти вертикально вверх. Зря, подумал Джек. Отличный ориентир, если кто-то соберётся ответить.

Справа, метрах в двадцати послышались нечастые выстрелы, раздался залихватский свист в несколько молодых голосов вперемежку с недовольным мычанием. На фоне серого неба ослепительно горели вспышки из стволов и метались чёрные тени. Джек мгновенно сосчитал налётчиков. Десятеро. Все конные. Трое с кнутами, которыми они сейчас старательно отгоняли часть стада. Остальные прикрывали, обеспечивая необходимую плотность заградительного огня. Проще говоря, то и дело лупили, судя по звукам, из револьверов, в сторону потухшего костра.

Рэд выдернул из-под одеяла семьдесят первый Маузер, привычно перевёл флажок предохранителя влево. Хорошая винтовка, только слишком длинная. Он погладил безотказную «мышеловку» по гладкому ложу. Здесь таких не носят. Уж больно громоздкая для седла. Потому и ему приходится держать свою «тяжёлую артиллерию» среди вещей, завёрнутой в одеяло, а в качестве основного оружия использовать привычный Винчестер. Но сейчас пришёл как раз её час.

Джек, пригибаясь и стараясь не обращать внимания на шум и суматоху, потрепал по холке ближайшего быка. Тот что-то мукнул в ответ, но вёл себя дружелюбно. Ложа винтовки удобно легла на густую шерсть, бык повернул голову, но возражать не стал. Теперь поймать в перекрестье ближнего.

Выстрел получился на редкость удачным. Бандит резко завалился на спину, и кнут, которым он хотел хлестнуть корову, попал по его напарнику. Тот замер. Ненадолго, как раз на достаточное время, чтобы поймать лбом пулю. Мохнатая шея быка дёрнулась от грохота, он подал голос и нервно замолотил хвостом.

Загремели ответные выстрелы, в быка полетело не меньше двух десятков пуль. Раздался недовольный рёв, и полутонная махина двинулась на обидчиков. Бык шёл медленно, раненый, бежать он не мог, но и сдаваться не собирался. Джек еле поспевал, укрываясь за его боком.

Теперь стрелять приходилось с рук, но и следующие три выстрела не прошли мимо. Пятеро оставшихся на секунду замерли, затем дружно повернули коней обратно. Слева недовольно затараторил револьвер Джеда, одна из лошадей налётчиков запнулась и начала заваливаться на бок. Бандит виртуозно спрыгнул на землю, мгновенно перескочил на другую, оставшуюся без седока, и рванул во тьму.

Рэд выбрался за пределы стада, упал плашмя на живот, и поймал в прицел одного из седоков.

— Оставь, Джек. До них уже ярдов триста, — проговорил Джонсон.

Выстрел. В сёдлах осталось четверо. Мгновенно передёрнуть затвор. Спуск. Теперь трое. Затвор. Щелчок…

Трубчатый магазин Маузера рассчитан на восемь патронов, куда же делся ещё один?

— Вот дурак… — укорил себя стрелок. Ведь он сам перед стрельбой открыл затвор, видимо, патрон и вылетел.

Топот копыт растаял в предрассветной мгле. Джек, кряхтя, поднялся на ноги и обернулся. Восток уже розовел, колышущееся стадо было отлично видно. На посветлевшей земле лежали пять трупов, никак не желающие успокоиться коровы перетаптывались с ноги на ногу, старательно обходя неподвижные тела. А на него с восторгом и удивлением смотрел мистер Джонсон.

— Мистер Рэд, да вы, я гляжу, настоящий ганфайтер, — в голосе Джедедайи звучали вперемежку одобрение и легкая зависть. — Пятеро, один к одному, как кабачки на грядке. А какая пушка у тебя! Прямо мушкет.

— Вообще-то семеро, — поправил Рэд, — но кто их считает?

Джонсон рассмеялся и указал на тяжело дышащего раненого быка, который лежал прямо перед ним.

— А ещё мальчишки обеспечили нас отличными отбивными к обеду. Мелани будет довольна.

— Джек, ты что, правда уложил семерых бандитов? Одним махом? — Малыш появился как чёртик из коробочки и теперь стоял, сжимая свою незаряженную винтовку. Рэд даже забыл о нём в пылу схватки, и теперь радовался, что мальчик не высунулся раньше.

Через час семеро налётчиков уже лежали рядком, в сотне метров от стоянки, чтобы не раздражали запахом. Когда тела освобождали от лишнего имущества и оттаскивали, Джек смог хорошо их рассмотреть. Все примерно одного возраста, не старше двадцати пяти, одеты в грязные рубахи и такие же штаны. Было непонятно, как можно запустить себя до такой степени. Одежда стирана хорошо, если год назад. Брились ребята, похоже, тоже тогда. Но зато оружие… Пистолеты налётчиков выглядели ухоженными, пояса чистые, до блеска натёртые касторовым маслом. Рэд указал Джеду на несоответствие, но тот только улыбнулся.

— Ты что же думаешь, это они так не любят гигиену? Ты не угадал, Джек.

— Маскировка! — понял Рэд.

— Конечно. Ведь если парни решат кого-то ограбить, лучше, чтобы этот кто-то заметил налётчиков как можно позже.

— Ну, нашего быка им обмануть не удалось.

— Да. Хоть не продавай его теперь, а строй будку во дворе нового дома, и сажай эту тушу на цепь.

Бандиты им достались до обидного нищие. На всех в карманах лишь сорок один доллар серебром, три расчёски, пяток пачек табачной жвачки, и две самодельные сигары. Малыш протянул Джеку широкополую шляпу одного из мертвецов.

— Вот. Это получше твоей.

— Я не ношу одежду покойников, малыш, — отказался Рэд. — Плохая примета.

Мальчик некоторое время покрутил стетсон перед собой, затем без сожаления запустил в середину стада. Пару секунд шляпа полежала на спине какой-то коровы, затем соскользнула на землю и пропала под копытами.

Мелани Джонсон приехала как раз к обеду. Какое-то время супруги делились новостями, мужчины выслушивали женские охи и ахи. Потом он оставил Джонсонов наслаждаться обществом друг друга, а сам решил, раз уж сегодня стадо остаётся на месте, съездить в близлежащий городок, проветриться. Тогда Мелани всучила ему четырёхколёсную бричку, на которой приехала, а на неё заставила погрузить тела бандитов и велела отвезти их к местному шерифу. Вдруг за них полагается награда?

Жора пел по-русски, время от времени давая петуха, когда нескладный экипаж подскакивал на очередной кочке. Очень не хватало ремней безопасности, потому что примитивные рессоры, собранные из трёх железных полос, совсем не справлялись со своей задачей, и несчастного водителя кобылы подбрасывало на неровностях.

— Да… Долго ещё ждать независимой подвески. — проворчал Георгий. — Да и знаменитых американских дорог тоже.

До городка оставалось ещё с полмили, приходилось торопиться, потому что мёртвые бандиты за сиденьем, на площадке, приспособленной под груз, начинали пованивать. А коляска катила прямо под ветер. Навстречу с промежутком в минуту попались три почти таких же экипажа. Отличались только цвета. Люди в них, поравнявшись с Сицким, морщили носы. Жора в ответ лишь пожимал плечами. Ну в самом деле, не бросать же тела на дороге. Хочешь, не хочешь, а их надо передать местному шерифу. Пусть проверит, не в розыске ли, зарегистрирует как ликвидированных, и отдаст команду гробовщику. Непорядок, если уже мёртвые бандиты будут считаться живыми. Так что Джек Рэд кривился, но мужественно терпел всё усиливающуюся на жаре вонь. Так и въехал в Плезантвиль с перекошенным лицом.

4

Роджер Твид вошёл в контору, прислонил к стене винчестер, и поставил кофейник на керосинку. Помощник судьи возле своего стола собирал бумаги в объёмистый портфель. Он посмотрел на вошедшего судью и покраснел.

— Ты хочешь остаться, Родж? — смущённо спросил он.

— Это мой город, Мэт, — Твид пожал плечами. — Кому я его оставлю?

— Родж, ты не хуже меня знаешь, что Билл Скиповски едет именно за тобой.

Судья обвёл рукой стол помощника и поинтересовался:

— А ты тогда зачем пакуешь вещи?

— Это же Скип, Родж! Ему же между делом завалить пару-тройку человек, что тебе выпить чашку кофе. Так что… — он поднял со стола исписанный лист и потряс им перед собой. — Я вот написал записку, что иду на неделю в отпуск. Мне срочно нужно проведать больного дядю.

— Или тётю, — поправил судья.

— Да. Или… Да какая разница, Родж? Ты прекрасно знаешь, что у меня жена и трое маленьких детей. Младшей, Либерти, вообще полтора года отроду. И если этот отморозок меня по ошибке завалит, кто будет кормить мою семью? Ты?!

— Мэтью, я ни слова не сказал против. Если ты считаешь, что так лучше, собирайся.

— Я и собираюсь. И, по моему мнению, ты зря этого не делаешь. Скип ведь идёт именно за тобой. Если тебя не будет в городе, ему нечего будет предъявить остальным жителям.

— Нет, Мэт. Это будет неправильно.

— Ну, тебе видней, ты судья, — проворчал помощник, подхватил битком набитый портфель и выскочил за дверь. Через пару секунд раздался его вскрик и сразу же торопливо удаляющийся топот копыт.

Судья Роджер Твид снял сюртук, привычно повесил его на стоящую в углу вешалку, и начал прилаживать на пояс ремень с револьвером. Давненько уже не приходилось надевать на себя эту сбрую. Вон, и до привычных дырочек не дотянуться, пришлось застёгивать на целых два дюйма шире. И ноги располнели, ремешок еле привязал. Он встал перед столом и постарался ловко, как когда-то, выдернуть револьвер из кобуры. Отвратительно! За то время, пока он тащил Смит-Вессон, стрелок вроде того, каким был Родж семь лет назад, пристрелил бы судью дважды. А если учесть, что палец без привычки не взвёл курок, а бессильно соскользнул с собачки, то дело обстоит ещё хуже. Твид сунул оружие в кобуру и попробовал снова. Ерунда это всё. Он судья и мэр этого никчёмного городка, а давно уже не маршал.

Роджер прошёлся по кабинету, привыкая к весу кобуры на ноге. Тоже плохо. Мало того, что простреленное колено не давало развить достаточного темпа, ещё и дополнительный вес тянул ногу к земле. Он встал возле двери и вновь потянул револьвер. Уже лучше, но всё равно медленно. Деваться некуда, придётся просить помощи.

Роджер Твид поморщился. За десять лет, что он провёл в Плезантвилле, он никогда и ни у кого не просил помощи. Сначала маршалом, затем судьёй, а когда шахты закрылись, и в городе осталось не больше половины жителей, то и мэром. И никогда не просил помощи. Десять лет назад, на заре карьеры, он один положил банду Роста, которая терроризировала шахтёров. Тогда записываться в депутаты — помощники маршала — прибежало почти полгорода. Шутка ли, работать в паре с самим Твидом.

Судья улыбнулся, вспомнив, как отбирал депутатов. Организовал на заднем дворе офиса небольшое стрельбище, там и проходил основной конкурс. Становились с очередным желающим в десяти ярдах друг от друга, а в третий угол треугольника ставили полено. Стреляли по команде. Никому не удалось повалить полено в его сторону, всегда Твид успевал первым. И мало, кто знал, что основной отбор начинался после стрельбы. Те, кто злился, зыркал раздражённо, или ругался, сразу отсеивались. А вот тех, кто просил повторить, Твид брал на заметку. К таким не страшно было в бою спиной поворачиваться. Надо ли говорить, что за три года совместной работы вся команда маршала сдружилась.

А потом в городе появился Скип, или Билл Скиповски. Сын обычного ранчеро, выходца откуда-то из Восточной Европы, Билл в шестнадцать уже сколотил немаленькую банду таких же бездельников, и наводил ужас на работников свинцовых шахт. И ничего, гад, не боялся. Сколько раз пытались его взять, да всё без толку.

Последний раз он сам приехал в Плезантвилль. Твид прекрасно помнил, как толпа вооружённых молокососов двигалась с видом хозяев города, перегородив всю дорогу. И как их встретили пятеро депутатов во главе с маршалом. Шестеро против семнадцати.

Десяток малолеток завалили с первого барабана. Потом бандиты подстрелили Тео Свенсона, длинного, нескладного шведа. И Скип озверел. Он лупил в каждую шевелящуюся тень, крушил всё, что попадалось на пути. Ни за что поплатились трое гражданских, женщина, и два негра. Сгорела конюшня, в десятке домов были разбиты стёкла, поломаны двери. Горожане не знали, куда прятаться.

Взял Скипа лично Твид, и то, лишь когда парень оступился на лопнувшей под ногой доске тротуара. Потому и получилось захватить его живым. Оставшиеся двое ушли, наградив напоследок маршала пулей в колено. Бешеного Билла хотели сразу повесить, но тогдашний судья велел везти заключённого в федеральную тюрьму. Дескать, за этим отморозком числятся делишки не в одном штате.

И вот результат. Из-за войны Скиповски вместо виселицы получил пожизненную каторгу, которую отбывал на строительстве железных дорог. Это-то понятно, много молодых людей встало под ружьё, работать стало некому. А вот почему после войны Билла помиловали, только Бог знает. И вот теперь он с двумя дружками направляется в Плезантвилль. Со станции «Колледж» уже телеграфировали, так что гостей следует ожидать самое большее, через пару часов. И одному Твиду с ними никак не справиться.

Судья мрачно хромал по ставшей непривычно пустой улице в сторону конторы маршала, машинально отметив по пути въехавшую в город незнакомую повозку. Возница был один, его одежда казалось серой из-за толстого слоя пыли. Незнакомец въехал в горд, улыбнулся прибитой к магазину Дадли табличке с надписью: «Мэйн стрит», и неспешно покатил дальше. Больше никого на улице не было. Как тогда, три года назад, когда истощилась свинцовая шахта, и в городе разом освободилась почти треть домов.

Плезантвилль чуть не вымер. И вымер бы, превратился в город-призрак, как во множестве разбросанные по прерии. Помогло то, что Юго-Западная железнодорожная компания пообещала провести через город свою линию. Не провела. Свернули на Колледж. Но город это всё равно спасло. Как-то приспособились оставшиеся без работы шахтёры, нашли себе другое занятие. А Твид начал совмещать должность судьи с должностью мэра.

У шерифа подпирали стену двое помощников. Эд Бигли не любил называться маршалом. Упорно звал себя шерифом, будто здесь не окружной город, а всё ещё территория, как десять лет назад. И звезду носил пятиконечную.

Сейчас он стоял, опершись ладонями на стол, и выговаривал обоим своим помощникам.

— Привет, Родж, — он прикоснулся к ведёрному Стетсону. — Вот, никак не могу уговорить этих охломонов выйти на улицу с оружием.

Судья посмотрел на пунцовые от стыда лица помощников. Стив и Рой. Обоим только-только стукнуло восемнадцать. Сопляки. В принципе, шериф без них ничего не терял. Эти двое годились только на то, чтобы надувать щёки от важности и заставлять окрестных ковбоев выколотить от пыли одежду перед посещением салуна.

— Отпусти их, Эд. Мы и вдвоём справимся.

— Вдвоём? — Бигли покраснел не хуже своих подчинённых. — Видишь ли, Твид… мне… я… в общем, я не могу. Вот, держи.

Шериф со стуком бросил на столешницу пятиконечную звезду, схватил пояс и мухой шмыгнул в заднюю дверь.

— Эд! Эд! — Закричал Рой. — Ключи! Ты забыл отдать ключи!

Юноша стремглав кинулся за ним, следом с криком «Меня подождите!» рванул Стив. Офис опустел.

Это было плохо. Времени до визита Скипа осталось никак не больше часа. Осталось одно средство. Судья достал из верхнего ящика ключ, снял с крючка Винчестер шерифа, и приколол к лацкану пиджака пятиконечную звезду. Проверил магазин, полный, повесил винтовку на плечо, вышел, и тщательно запер дверь. Идти было недалеко.

После закрытия шахты Плезантвилль пережил не лучшие времена. Треть домов остались без хозяев, так что город теперь занимал всего две улицы. Да и то, на главной, названной без особых изысков, «Мэйн стрит», часть домов была нежилой. Два салуна, почти друг напротив друга. Один «Радость шахтёра», другой, названный менее пафосно: «У Билли». Городские конюшни, мэрия, она же суд. Офис шерифа, он же временная тюрьма или каталажка, да пожарная охрана. Добровольная, организованная после прошлого визита Билли Скиповски. А значит, людей там не было, только повозки с бочками да помпа со шлангом. Вот туда сейчас и направлялся судья. За зданием пожарки жил Гуннар Свенсон, старший брат убитого Теодора.

В доме горел свет, слышались раздражённые голоса. Твид остановился и прислушался.

— Ты что, хочешь, чтобы меня застрелили? — приглушённо сипел мужской голос. — А кто тебя кормить будет? Ты же не хочешь умереть под забором?

— Но Гунни, — возмущалась в ответ женщина. — Ты заставляешь меня говорить неправду. И потом. Судья сразу поймёт, что я вру. Какими глазами я буду на него смотреть?

— Да никакими не смотри. Думай о нас и о детях. Каково будет Эмили без отца?

— Но… — женщина явно сомневалась. — Что я ему скажу, Гунни?

— Не знаю. Скажи, что я вчера уехал на охоту.

Судья постоял некоторое время, затем вздохнул и пошёл обратно. Оставались ещё двое. Те, из старой гвардии, но сейчас Роджер сомневался, стоит ли к ним идти. Если бы собирались помочь, пришли бы сами. Незаметно он выбрался на Главную и остановился, пропуская повозку со знакомыми. Билл Торнтон с дочерью, как её? Аманда. Ехали в сторону Колледжа. За сиденьем два чемодана и множество узлов. Роджер приподнял шляпу.

— Моё почтение, судья, — Билл остановился.

— Уезжаешь? — констатировал Твид. — Бросив салун?

— А куда деваться, сэр? Нет, если бы не она, — возница кивнул в сторону зардевшейся девушки, — я и с места бы не двинулся. Но вы ведь знаете, что Скип, чтоб ему об собственные ноги спотыкаться, в прошлый приезд проявил к малышке внимание.

— Я всё понимаю, Билл, — кивнул судья. — Счастливого пути.

— И вам удачи, сэр. Я очень надеюсь, что всё кончится хорошо.

Крысы бегут с корабля, подумал Твид, подходя к мэрии. Скорее всего ещё пара-тройка домов сегодня осталась без хозяев. Те, в которых есть девушки на выданье. Никто не верит, что городок, в котором давно перестали носить оружие, справится с озлобленными бандитами.

Твид поставил второй Винчестер рядом со своим, ещё пару раз выдернул Смит-Вессон из кобуры, и замер. Какой-то посторонний звук в кабинете. Судья напряжённо огляделся. Он совсем забыл про кофейник. Напиток вскипел, залил керосинку, и сейчас в абсолютной тишине кабинета еле слышно шипел на остывающей конфорке.

Некоторое время Роджер Твид молча сидел за столом и нервно барабанил пальцами по столешнице. Наконец, встал, подошёл к кофейнику и поднял его за ручку, проверяя, не весь ли кофе выкипел. К счастью, кое-что ещё осталось. Хватило почти на полчашки. Он поставил кофейник на место, и вдруг резко развернулся к двери, выдёргивая пистолет. Плохо. Очень медленно. Судья прекрасно понимал, что шансов против троих бойцов Скипа у него нет. Почему он не уехал из города вместе с остальными? Этого он и сам не знал. Может, потому что не дело бегать от собственных страхов. Может, потому что Дикий Билл, если уж решил отомстить, всё равно его найдёт, рано или поздно.

Но скорее всего, истинных причин было две. Первая, это город, которому всерьёз достанется, когда Скиповски не найдёт Твида. А вторая — он сам. Между ним и Скипом осталось незаконченное дело. И было бы совсем не по-мужски его бросить. Он вновь потянул ствол из кобуры. Увы, чтобы вернуть былую скорость, следует долго тренироваться. И то вряд ли. Возраст, к сожалению, никому не добавляет прыткости. Роджер повертел револьвер на пальце, как когда-то, проверил барабан, и со стуком положил оружие на столешницу. Так хоть мизерный шанс есть. Он сел, обхватил кружку с кофе обеими ладонями, как когда-то в прерии, и замер, глядя на поднимающийся пар.

Сначала Сицкий хотел ехать сразу к шерифу, избавиться от раздражающей вони. Но, въехав в городок, передумал. К представителю власти лучше ехать хорошо выглядящим. Так доверия больше. Поэтому, остановился возле широкой витрины, состоящей из мелких стеклянных квадратиков. Над ней висела облезлая белая вывеска с двумя схематичными аптечными пузырьками, ножницами, расчёской, и надписью: «Фишер’с Барбершоп Фармация».

— Молодой человек, выколотите сначала одежду, — произнёс сварливый голос из сумрачной глубины помещения. — У меня здесь чисто, знаете ли. Приличные посетители здесь бреются, умываются. А вы со своей пылью. Оно мне надо?

Пожилому парикмахеру явно давно не требовались собственные услуги. Его голова напоминала яйцо в гнезде. Лысая макушка, обрамлённая пучками всклокоченной шерсти. Он кивал в такт собственным словам, и солнечный зайчик, отразившись от его темени, носился взад-вперёд по потолку. Жора рассмеялся, и вышел наружу.

Когда через минуту он вернулся, мастер уже стоял возле покрытого когда-то белой простынёй кресла.

— Нуте-с, присаживайтесь, юноша. Буду приводить вас в порядок.

— И даже не спросите, как меня постричь?

— Ой, я вас умоляю! Да как можно стричь в этой замшелой дыре? — Он говорил, а ножницы в руке, будто сами по себе, порхали возле ушей Георгия. — Это вам крупно повезло, что зашли ко мне. Знаете, как стригутся на любом ранчо в округе? Хотя, кому я это всё рассказываю? Вы же одеты в клетчатую рубашку, поверх штанов у вас кожаные чапсы. Ещё и револьвер на поясе. Уверен, вы сами не один раз видели, как один ковбой надевает на голову другому котелок, и состригает всё, что торчит.

— Под горшок, — непроизвольно произнёс Жора по-русски.

— Совершенно верно, — парикмахер непринуждённо перешёл на другой язык. — Так это и называлось в благословенной Российской Империи. Под горшок.

Старик внезапно прервал своё занятие, сделал два шага назад, почти упёрся в стену спиной, и с минуту внимательно осматривал Георгия. Наконец, кивнув каким-то своим мыслям, он улыбнулся и протянул руку. Без ножниц.

— Джейк Фишер. Или, если вам так будет удобнее, Яков Лейбович Фишман. А вы кем будете, молодой человек?

Георгий несколько опешил от подобного вопроса. Кем он будет? Подобного вопроса ему не задавали уже лет двадцать. В жизни, скорее всего, так и останется пенсюком, а в игре… Время покажет. И только потом он вспомнил, что именно так раньше просили представиться.

— Джек Рэд. Или, как вы говорите, «если вам так удобнее», Георгий Сицкий. Вы давно здесь, Яков Лейбович?

В ответ мастер усмехнулся, вновь подхватил ножницы и расчёску, и продолжил своё дело. А попутно рассказывал, как молодой аптекарь Яша Фишман к двадцати годам понял, что Армавир — городок небольшой, и открыть в нём свою аптеку юному Яше никак не светит. А ехать в большой город не позволяет черта оседлости. И тогда Яша поехал в Североамериканские Соединённые Штаты. Где, по словам знающих людей, нет никакой черты оседлости. Наоборот, страна семимильными шагает стремится на запад, людей не хватает, поэтому рады всем.

— А для аптекаря, я вам скажу, Техас — настоящая земля обетованная. Ведь вы потом обратите внимание. Сейчас не вертите головой, а то отрежу что-нибудь не то. А когда закончу, гляньте на витрину. Здесь в аптеке совсем не то, что в Империи. Здесь кроме хинина и стрихнина на прилавке можно увидеть даже порох и кожаные сёдла.

— Порох? — Жора порывался повернуться к собеседнику, но мастер твёрдо схватил его рукой за затылок. — Чёрный или бездымный?

Этот вопрос задал новый виток монолога ещё на пару минут. Сицкий понял, что старик давно мог бы закончить возню с его волосами, но специально тянет время, чтобы подольше поговорить. То ли соскучился по русской речи, то ли просто любитель поболтать. Он долго рассуждал на тему закостенелости местных нравов, из-за которых окрестные ковбои не хотят покупать с таким трудом добытый «Вьель», предпочитая проверенный дымный порох. И вот, выписанные из самой Луизианы десять фунтов валяются на полке без дела.

Наконец Яков отступил, торжественно держа ножницы в приподнятой руке. Он удовлетворённо смотрел на дело рук своих и кивал.

— Хорошо получилось? — поинтересовался Жора. — Шериф меня не спутает с кем-нибудь из объявлений о розыске?

— Я вас умоляю, молодой человек. Нашему шерифу сейчас совсем не до этого. Он полчаса назад так торопился сбежать из города, что я боялся, как бы у его лошади подковы не отлетели.

Сицкий встал и отряхнулся от возможных волос.

— Это плохо, — прокомментировал он. — Я ему семь трупов вёз не опознание.

— А! Так вы хэдхантер? И кого взяли, если не секрет?

— Понятия не имею. Мы стоим со стадом в семи милях отсюда. Перед рассветом десять каких-то негодяев решили, что могут обить у нас сколько-то коров для себя. Они ошибались, и теперь семеро из них воняют у меня в повозке. Я привёз их шерифу, вдруг за них какая-то награда положена.

— Это вы абсолютно правильно решили. Если государство за что-то платит, грех отказываться. Но как же вам теперь быть?

Парикмахер почесал лысую макушку тонкой ручкой расчёски, затем сделал несколько шагов взад-вперёд до прилавка и обратно. Наконец, он остановился перед клиентом и вновь кивнул головой.

— Увы. — Развёл руками Фишман. — Вам остаётся только везти свой груз к мэру. Насколько мне известно, из всей администрации города остался только он один. И, поверьте мне, уж Роджер Твид-то не сбежит ни за какие коврижки.

— А что у вас здесь случилось, Яков Лейбович?

Через полчаса повозка, гружёная кроме мёртвых тел ещё и десятью фунтами бездымного пороха, остановилась возле здания суда. По дороге не встретилось ни одного человека. Возле мэрии тоже было пусто. Джек припарковал свой транспорт возле лошади каурой масти, вытащил из-под сиденья Маузер и вошёл внутрь.

В здании было тихо и безлюдно. Рэд ожидал, что мэрия, объединённая с судом, будет гудеть, как разворошённый муравейник. Тем более, в ожидании визита известного бандита. Но в коридоре не было ни души. Надписи на дверях отсутствовали, видимо здешние жители и так знали, какой чиновник где сидит, так что Джек открыл три двери, прежде, чем упёрся взглядом в направленный на него ствол.

— Ты не Билл Скиповски, — произнёс усталый мужчина и облегчённо бросил револьвер на стол.

— Я это знаю, — согласился Джек. — Я — Джек Рэд.

— Роджер Твид, если тебе это ещё не известно.

— Как дела, мистер Твид. Я принёс трупы.

— Чьи?!

— Понятия не имею. Хотел отдать шерифу на опознание, но мне сказали, что из всей администрации в городе остались только вы.

— И ты не поспешил уехать?

— Как я вижу, вы тоже не торопитесь спасать свою задницу.

— Не груби. Я всё-таки судья. А в целом ты прав. Это мой город. И получить его Бешеный Билл может только через мой труп.

— Трое на одного. Как-то несправедливо, вы не находите?

— Жизнь вообще несправедливая штука, Джек, — грустно улыбнулся судья. — Но мне повезло. Я прожил жизнь уважаемым человеком. Мне не о чём сожалеть.

Жора с удовольствием смотрел на этого мужчину. Чёрта лысого это игра! Ни один сервер не сгенерит такого вот настоящего мужика, который, даже зная, что жить ему осталось не больше часа, будет молча делать своё дело. Чёрта лысого! Он оглядел пустой кабинет, соседний стол с небрежно разбросанными на нём бумагами. Кто-то явно спешил унести свою драгоценную жопку подальше от конфликта.

А напротив судья Твид. А на вид ведь и не скажешь, что такой вот железный мужик. Жора знал подобных людей. Из тех, кто никогда не предаст, не струсит. Будет до конца переть напролом, ни на шаг не отступая от собственных принципов. Таких обычно в итоге или переводят в какой-нибудь замшелый гарнизон, или съедают подлые и беспринципные. Рэд выглянул в окно. Хрен с ними, с трупами. Валялись полдня, и ещё час поваляются, не сгниют. Он перевёл предохранитель Маузера, приоткрыл затвор, стараясь, чтобы патрон не вылетел, как утром. Подошёл к столу судьи, со стуком поставил приклад на пол и посмотрел Роджеру в глаза.

— Где мне встать? — коротко спросил он.

Через пять минут Жора торопливо снимал маску с пунцового лица. Его разбирал неудержимый, до слёз, всепроникающий нервный хохот. Так бывало раньше, после стычек. Когда чувствуешь, как смерть прошла совсем рядом, едва не задев тебя своей поношенной плащ-палаткой. Тогда бойцов до слёз смешила любая мелочь. Помнится, порванный пулей кроссовок заставил их безостановочно колотиться от хохота не меньше пяти минут.

Вот и сейчас Сицкий не меньше двух минут без сил валялся по горло в силикагели и ржал. Отсмеявшись, он не стал даже вытираться, прошлёпал босыми ногами в ванную, открыл душ, с громким вдохом скользнул под ледяную воду, и только тогда смог хоть немного успокоиться. Потом всё равно минут десять время от времени нервно улыбался. Да, давно он так не волновался, давно.

Наконец, нервы пришли в норму, настроение стабилизировалось. Жора прошёл на кухню и проверил мобильник. Пять пропущенных. И все от Кулика.

— Алё, Злобный, ты мне звонил?

— Дозвонишься до тебя, как же. Как умчался в свою прерию, так с концами.

— Да. Мне везёт. А ты когда в Техас?

— Блин, Жора! Не всем же быть отличниками боевой и физической. Кому-то надо и стоять вторым в очереди за ништяками. Так что раньше двадцатого вряд ли. И так уже три литра раздал, чтобы не особо тормозили.

— Двадцатого… — недовольно протянул Георгий. — Я двадцатого знаешь, где буду? В Педрас-Неграс. Не, ты не подумай, это город так называется. Мексиканский.

— Это где ты мышь видел?

— Ага. Ради неё и иду.

В трубке коротко и довольно хохотнули, затем секунду царило молчание, наконец Кулик осторожно произнёс:

— Ты, Рэд, конечно, мужик рисковый. Но я бы на твоём месте в город с таким названием не особо торопился. Исключительно в целях анальной безопасности.

— Да иди ты! — притворно ругнулся Сицкий. — Это, между прочим, «Чёрные камни» на испанском.

— Ну-ну. Камни. Конечно камни. Кстати, а клёв на Чёрных камнях есть? Или надо к Белой скале ехать?

— Идиот, — Георгий прокомментировал глупую шутку голосом Папанова.

— Знаю, знаю. Дитям мороженое, бабе цветы. Кстати, а ты чего такой весёлый? Плантацию с негритянками прикупил?

— Если бы. Сейчас расскажу, оборжёшься.

Минут пять в полной тишине Жора описывал случай в Плезантвилле. Наконец, еле сдерживаясь от подступающего смеха, перешёл к эндшпилю истории.

— И только я поинтересовался возможным боевым порядком, как открывается дверь, и в кабинет входят они. Трое, как и описывали, Все с револьверными сбруями. Двое сразу дверь перекрыли, а третий шагает чуть не строевым, как по плацу.

— И? — Не выдержал Олег.

— Вот тебе и «и»! А я стою у стола, Маузер прикладом вниз держу, и понимаю, что любой из бандитов свой барабанчик выдернет гораздо быстрее, чем я ствол наведу. Так и пялился на них, как на параде — карабин «к ноге», сам пошевелиться боюсь. А этот, главный, к столу подходит. Гляжу я на судью, а у того чуть не слёзы. Руки у него дрожат, Смит-Вессон так и лежит на столе. Похоже, простился мужик с белым светом.

— Блин, Жора, не тяни. Чем всё кончилось?

— Кончилось? Дальше как раз самое интересное началось. Подходит Дикий Билл к столу, и вежливо так: «Мистер Твид, как дела? Я слышал, теперь вы мэр этого города?». А Роджер только кивать может. Ступор у него. А я гляжу на бандюгана, ну не похоже, что он сейчас стрелять будет. Не за тем пришёл. Нет у него в глазах желания убивать. Тут и до судьи, похоже, дошло. Расслабился. Ладони он на стол положил, широкие такие, плоские, как лопатки для сковороды. А Билл свои рядом кладёт. И получается, что у него руки почти вдвое шире, чем у Твида. Улыбнулся он тогда судье и говорит: «Мистер Твид. Я пришёл к вам, как к мэру. Мне передали, что отец умер, так?»

— Судья ему кивает молча, но заметно, что уже немного оклемался. «Мистер Твид, я бы хотел получить документы на его ранчо и вступить в наследство. Мы с парнями, пока тачки с камнями возили, решили, что лучше спокойно на себя работать, чем ещё раз на каторгу попасть. Так что вот. Хотим ранчерами стать.»

— То есть Жорка, ты хочешь сказать, что этот отморозок приехал не мстить, а переквалифицировался в мирного пахаря? Перековал, так сказать, свой плуг на орало.

— Что орало у него дай боже, это ты прав. Он, как бумаги получил, такой индейский вопль выдал, весь город, наверное, слышал. Но в остальном всё верно. Приехал, забрал документы, и умотал. Даже в салун не заглянул.

— Охренеть! Весь город на ушах. Судью, считай, уже похоронили. Шериф слинял в закат. Половина жителей разбежалась, а он просто забрал документы и свалил. Как в анекдоте про Белого Джо.

— Ага. А теперь бегите, Белый Джо идёт. Ты, Олеган, заходи в гости что ли. Я тебе ещё литр на представительские дам, может быстрее поставят. Да и сам с тобой нормального виски попью. А то в этом Техасе в салунах таким говном поят…

5

Джек блаженно потянулся и открыл глаза. Яркий солнечный луч щекотал нос и портил всё удовольствие от мягкой постели. Рэд не стал сдерживаться и оглушительно чихнул. Панцирная кровать раздражённо заскрипела. Неожиданно ощущение ему понравилось. Напомнило армию с её скрипучими кроватями, а ещё детство, старый бабушкин дом в деревне. «У нас не деревня, а посёлок городского типа!» Ага. Целых две панельных четырёхэтажки, а остальное — частные дома. Но боже, как же там было хорошо просыпаться под вопли запоздалых петухов, многоголосое мычание плетущегося на пастбище стада… И точно знать, что погода отличная, а значит, сегодня с ребятами он проторчит на речке до заката.

Джек ещё раз улыбнулся и ловко спрыгнул с кровати, заставив её ещё раз разъярённо взвизгнуть. Хорошо, но надо ехать, однако. Джонсоны, поди, уже потеряли своего ковбоя. Он сунул ноги в берцы, пристегнул пояс с револьвером, и спустился на первый этаж.

Ночевал он в доме помощника мэра. Тот оперативно вывез семью из города, едва услышав о предстоящем вторжении. Вот Твид и предложил переночевать в пустом жилище. Кажется, из чувства презрения.

— Сегодня многие отношения среди жителей города переменятся, — проговорил он, сосредоточенно шуруя по зубам щёткой, отчего получилось только невнятное «бу-бу-бу».

— Молодой человек, — окликнули Жору по-русски сразу за дверью. Перед калиткой стоял Яков Фишман и держал в руке свой щегольской котелок. — Георгий, простите, не знаю вашего отчества. Вы позволите задать вам только один вопрос?

— Я так сильно зарос?

— Знаете, если бы я хотел, то легко убедил бы вас, что да. Но пришёл я по другой причине.

Джек улыбнулся.

— Почему по-русски? Не хотите, чтобы кто-то узнал новости раньше вас?

— И это тоже.

— Тогда я вас разочарую. Скип зашёл к мэру всего лишь взять бумаги на ранчо его отца. После отсидки он решил заделаться ранчеро.

— Да что вы говорите?! — Фишман в волнении смял шляпу, превратив котелок в подобие шапокляка. — Получается, тюрьма таки провела среди него воспитательную работу и Бешеный Билл больше не такой бешеный?

— А что в городе об этом говорят?

— ОЙ-вэй! Город молчит, как рыба в рот набравши. Твид по понятным причинам не спешит делиться новостями с жителями. Я даже подозреваю, что он в ближайшее время сложит с себя и те, и эти полномочия.

— А остальные?

— А остальные злы каждый на себя и все вместе друг на друга. Пока основная версия, что Твид откупился от Бешеного Билла. Но всё равно, мужчины опасаются, что тот вернётся, как только сколотит отряд побольше.

— А юные барышни на это втайне надеются, — улыбнулся Джек.

— Вы правы, вы правы, — закруглил разговор собеседник, и через секунду его полная фигурка торопливо катилась по пыльной дороге, споро перебирая ногами.

Джек ошибался. Джонсоны не ждали его так рано. Джедедайя поведал, что был уверен — Джек застрянет в городе на пару дней. Пока напьётся, пока проспится. Пока посетит все имеющиеся злачные заведения.

— Обычно на такое уходит дня два, не меньше.

— Но ведь нас ждёт работа, — пожал плечами Джек. — Да и траву вокруг стадо почти объело. Пора гнать.

— Ну раз настоящий ковбой велит гнать, утром тронемся, верно, Джед? — усмехнулась Мелани.

Следующие три дня Джек откровенно наслаждался. Чистый воздух, ненапряжная работа, здоровое питание из рук самой красивой в их команде дамы. Самой красивой, потому что единственной. Ночами он выходил из игры, чтобы пообщаться с Куликом.

Злобный заходил каждый вечер. Первый раз принёс бутылку, но Жора отказался. Это Злобный потом в люлю рухнет, а ему ещё целый день стадо вести. Друг сделал соответствующие выводы и больше спиртного не приносил. Видимо, выпивал прямо перед дверью, потому что несло от него, как от цистерны со спиртом.

К третьему дню перегона Жора уже больше ощущал себя Джеком Рэдом, чем Георгием Сицким. Воспоминания о реальной жизни казались памятью о давно просмотренном фильме. Выбираться из капсулы не хотелось совершенно. И этому нежеланию находились объективные причины — чистый воздух, простая жизнь без стрессов, и так далее. Но Джек боялся признаться даже самому себе, что это не главное. Главное — то, что Чудесный Дикий Запад засасывал. Игра оказалась проработана настолько глубоко, что ощущалась абсолютно как реальный мир. А если учесть ещё эту невозможную мышь… В общем, четвёртую ночь Джек не стал выбираться из капсулы, а провёл её на земле. Он любовался небывалым в реальности прекрасным звёздным небом, лениво переговаривался со спутниками и вообще наслаждался кочевой жизнью. И ничуть об этом не жалел.

На следующий день было всё, как всегда. Стадо, едва замочив животы, лениво пересекало мелкую речушку, но как только кобыла Джека ступила на берег, в стороне раздался одиночный выстрел. Сторожевой бык тут же ответственно взревел. Винчестер, привычно определил на звук Рэд. Он ударил лошадь коленями и проскакал к голове стада на ходу выдергивая бинокль.

Европейские моряки уже вовсю использовали подобные устройства, но в американской прерии почему-то бинокли были представлены очень слабо. Основная масса странствующих надеялась на остроту собственного зрения. Кто побогаче, обзаводились пиратского вида подзорными трубами. Джек же при регистрации в игре заказал именно полевой бинокль производства Карла Цейса с новейшими апохроматическими линзами. Джонсоны от восторга только хором цокали языками.

Вообще, Георгий Сицкий очень взвешенно подошёл к регистрации в игре. На предложенную для «переселенца» тысячу долларов он не стал закупать охапки «писмейкеров» и Смит-Вессонов, не прогулял их в ближайшем салуне. Жора внимательно просмотрел всю линейку предлагаемого снаряжения. И заметил, что игра позволяет выбрать почти любую стрелковку из разработанной на середину восьмидесятых годов девятнадцатого века. Так у него появился редкий в окрестных степях Маузер, или по-местному «мышеловка». Под очень непопулярный патрон семь девяносто две. С бездымным порохом и убойными тремя тысячами семьюстами джоулями. Потому-то и удалось тогда положить почти всех убегающих коровьих воров. Жаль только, патроны снаряжать приходилось самому. Но последнее время работа горячим прессом Джеку даже нравилась. И вообще, своего «Мышонка» он не променял бы на все местные Ремингтоны вместе взятые.

Выстрел прозвучал справа, из куцей лиственной рощицы, но никакого движения там не наблюдалось. Вокруг также было тихо.

— Что там? — Джед и Мелани подъехали одновременно.

Джек в ответ лишь недоуменно пожал плечами.

— Где?

Он ткнул носом в направлении зелёнки.

— Кто поедет?

Рэд удивлённо посмотрел на босса.

— Одному опасно. Так что миссис Джонсон остаётся здесь, а мы посмотрим.

— Да что там вдвоём делать, Джек?! Роща-то — собака перескочет.

Рэд вновь пожал плечами.

— Тогда гоним дальше. Если кто-то там соберётся на нас напасть, то обязательно себя выдаст.

— Мистер Рэд, так нельзя, — вмешалась Мелани. — А если в роще кому-то требуется помощь?

— Миссис Джонсон, если кто-то поедет туда в одиночку, то, возможно, помощь понадобится уже двоим.

И в этот момент снова прозвучали один за другим два выстрела. Джек прикинул расстояние. До рощи метров четыреста, да сама роща такая же.

— Присмотрите за Плотвой, — коротко бросил Рэд, выдернул из чехла винтовку и побежал, привычно отводя руки назад. Вслед что-то коротко крикнул Джед, но он уже не слушал.

Птицы отчётливо показывали, где находятся чужаки, так что прополз Рэд лишь последние сто метров. Потом замер, прислушиваясь.

Под густыми, серебристыми снизу кронами лоха царил полумрак, и Джек чувствовал себя как птенец в гнезде. Солнечные лучи проскакивали лишь в нечастые прогалы между листвой, роняя на редкую траву яркие жёлтые пятна. После света прерии под раскидистыми невысокими деревьями видно было не очень хорошо, поэтому приходилось полагаться больше на слух. Чуть справа, метрах в десяти кто-то недовольно возился и ойкал, пахло кровью, густым конским потом, порохом и почему-то сдобной булкой. Джек приподнял голову над травой.

Неподалёку, опершись спиной о ствол, сидел мальчишка лет пятнадцати в коричневой пиджачной тройке с Винчестером в руке. Рядом, глядя остекленевшими глазами в вечность, валялась мёртвая лошадь. Её правая нога была разорвана и висела, внутри кровавой раны белела сломанная кость. Лицо мальчишки было багровым, он то и дело морщился от боли и поглаживал правую ногу. В перерывах между приступами подобной терапии он прислушивался, смешно поворачивая голову в сторону стада. В эти моменты он очень напоминал РЛС. Уши расставлены, голова медленно крутится, ловя азимут. Джек некоторое время любовался слаженной работой органов слуха и движения, затем поднялся на ноги.

И тут же бросился обратно на землю. Над ним со свистом пролетела пуля, в роще прогрохотал очередной выстрел.

— Эй, не трать зря патроны, — порекомендовал он мальчишке. — Сам же стрелял, чтобы тебе помогли.

— А чего вы из-под земли выскакиваете?! — недовольно ответил собеседник. — Вы кто?

— Ковбой. Слышишь стадо? Конечно слышишь, потому и стрелял. Вот я его перегоняю. Не стреляй, я встаю.

— Ладно, сэр. Извините. Я больше не буду стрелять. А вы мне поможете? Я ногу сломал.

— Помочь как ты лошади?

— Не. Так не надо. Её очень жалко было, она так кричала. А мне нужно домой, там уже волнуются. Никто же не знал, что я на речку поеду.

— Ладно, ладно. Показывай ногу.

Лодыжка опухла и покраснела, ступня смотрела чуть в сторону. Стоило надавить на сизую опухоль, как мальчишка кривился и шипел по-кошачьи что-то нецензурное. Джек развязал шнурки на высоком кожаном ботинке, стащил его, невзирая на рьяное шипение пациента, и провёл беглый полевой осмотр.

— Ножик есть? — спросил он.

— Что, сэр? — не понял мальчик.

— Ножик, говорю, есть?

— Что же? — мальчишка чуть не заплакал. — Ногу уже не спасти? Я теперь буду ходить на деревянной ноге, как негр Роджерсов Валаам?

— Что? — в свою очередь не сообразил Джек, потом громко расхохотался. — Не волнуйся спасём мы тебе ногу. Ну, дай нож.

Пациент дрожащей рукой полез в карман брюк, стараясь при этом не опираться на больную конечность, выдернул неказистый складенец с чёрной эбонитовой ручкой и двумя лезвиями. Протянул же он его с явной гордостью. Джек взял и только тогда заметил на металлической части гордую надпись «BARLOW». Разложил лезвие и указал владельцу на клеймо «kutmaster».

— Настоящий, — голосом знатока похвалил Рэд. — Повезло тебе.

— Да, сэр, — в голосе мальчишки звучало самодовольство. — Это мне дед подарил. А он подделки покупать не будет. Вот уж кто самый правильный человек на свете. А вы тоже разбираетесь в ножах?

— А как же. Ну-ка…

Рэд отрезал от ближайшего куста лоха палочку в полдюйма толщиной. Повозиться пришлось изрядно. Складыш оказался тупым, к тому же не оборудован фиксатором лезвия, так что ветку Джек больше ломал, чем резал. Но справился, после чего протянул обломок и нож мальчишке и приказал.

— Работай пока. Нам нужна палка в полфута, без коры. А я сейчас вернусь.

Джед и Мелани уже сбили стадо в компактную кучу и теперь стояли плечом к плечу с винтовками в руках, напряжённо глядя на неспешно идущего ковбоя. Джек подошёл молча, сунул «Мышонка» в чехол под седлом, и только тогда повернулся к боссу.

— Нужна повозка, — кивнул он. — В рощице мальчишка, у него травма ноги. Он считает, что перелом, хотя, по-моему, вывих. Его следует отвезти домой.

— Как я понимаю, лошади у мальца нет, — задумчиво проговорил Джед.

— Всё верно. Она тоже сломала ногу, и малец её пристрелил.

— Очень милосердный мальчик, — заметила Мелани.

— Вы предлагаете поступить с ним так же, мэм?

— Боже упаси, Джек. Ты своими шуточками кого угодно с ума сведёшь. Хватит лясы точить, поехали. А Джед покараулит стадо.

Прошло больше трёх часов, когда повозка, временно исполняющая обязанности скорой помощи, подъехала к кованным решётчатым воротам в высоком кирпичном заборе. Последнюю милю ехали по вполне приличной брусчатке, и не скажешь, что за городом. Да и забор был богатым и ухоженным. Он шёл на четверть мили только вдоль дороги и ещё куда-то дальше, а над ним склоняли могучие кроны пятипалые клёны. Сквозь ворота виднелась такая же, выложенная брусчаткой дорожка.

— Это ещё дед мой начал, — с гордостью тараторил мальчик.

Первый час он молчал. Они с Мелани с трудом погрузили пострадавшего на тележку. Джек благоразумно не стал ему говорить, что до него здесь ехали семеро мёртвых бандитов, лишь принял из рук аккуратно оструганную палочку и приказал:

— А теперь зажми её зубами.

— Зачем?

— Ложись и зажми зубами. Мелани, держи его за руки.

Сам резко схватил повреждённую ногу и со всей силы дёрнул с разворотом против часовой стрелки. Раздался двухголосый вопль, причём женщина и мальчик явно старались перекричать друг друга.

— Ты что…

— Всё нормально, — Джек не дал ей закончить фразу. — Это всё-таки был вывих. Завтра своими ногами пойдёт.

Последние слова мальчик уже слышал, поэтому ничего не сказал. Лишь почти полдороги сидел, прислушиваясь к собственным ощущениям. Зато потом болтал без умолку. За час езды Джек и Мелани узнали, что его дед, полковник Николас Дуглас, самый правильный человек в мире. И если вы в этом сомневаетесь, то вы не знаете Николаса Дугласа, сэр. А лошадь у него была отличная. Самая лучшая, сэр. Её звали Ласточка, и он её выбрал ещё жеребчиком. А сегодня она так кричала, когда сломала ногу. Так кричала, сэр! Вот Боб Дуглас и не выдержал.

— Глаза ей тряпкой прикрыл, чтобы не видела, ствол в ухо вставил и сам зажмурился. А она вдруг замолчала. И молчит, сэр. Так грустно-грустно.

— Что-то никто не спешит нам открывать, — оторвал мальчика от печальных воспоминаний Джек.

— Так здесь нужно за кольцо дёрнуть. Вон, видите?

Джек подошёл и потянул за висящее на кованой цепи массивное кольцо. Чуть в стороне зазвонил колокол. Из невысокой, чуть выше забора, будочки, выскочил негр, внимательно осмотрел Джека, тележку с лежащим на ней Бобом, и стремглав кинулся вглубь двора.

— Не торопится он что-то гостей приглашать, — проворчал Рэд.

Спутники не ответили.

Через пару минут со стороны дома послышался шум, и перед повозкой выстроились четверо молодых мужчин с винтовками. Выглядели они довольно угрожающе. Оружие наставлено на гостей, позы напряжённые. Следом за ними подбежал давешний негр и торопливо открыл ворота. Мелани тронула лошадь, и экипаж неспешно вкатился на территорию сада. Тут же среди группы комитета по встрече прошло шевеление, двое вскинули оружие к плечам, а старший приказал.

— Немедленно отдайте Боба, если хотите уехать отсюда живыми.

Джек не стал дожидался продолжения. Судя по напряжённым стойкам встречающих, стрельба могла начаться в любую секунду. Поэтому он мгновенным движением выхватил свою «мышеловку» и ловким прыжком ушёл за угол сторожки. Четыре выстрела за две секунды слились почти в равномерный грохот и в наступившей тишине обломки разбитых ствольных коробок зазвенели по гравию. Четверо, вооружённые выведенными из строя винтовками, замерли.

— Мэл, разворачивай, уходим! — закричал Джек.

— Стойте!!! — раздался запыхавшийся голос со стороны дома.

Джек на мгновение выглянул. По дорожке, держа трость за середину и отчаянно задыхаясь, бежал сухощавый пожилой мужчина.

— Не уходите! — крикнул он и остановился.

Четверо кинулись к повозке, и Джек уже поднял ствол, выбирая приоритетную цель, когда старик вновь закричал.

— Арчи, Арнольд, Эдгар, Михаэль, а ну, отойдите в сторону. А вы, мистер, можете выходить. Вам здесь ничего не грозит.

Прошло не меньше минуты, пока джентльмен доковылял до ворот. Назвать иначе этого старика в белом парусиновом костюме и соломенной шляпе язык не поворачивался. Всё в нём так и лучилось благородством, достоинством и аристократизмом.

— Меня зовут полковник Николас Дуглас, джентльмены и леди, — представился он, едва отдышавшись. — С кем имею честь?

— Я Джек Рэд. Эта леди — миссис Джонсон. Мелани Джонсон. Ну а ваш внук, я думаю, в представлении не нуждается.

— О, да. Роберта Дугласа я знаю с самого рождения. И гарантирую, что если этот негодник что-то натворил, то от наказания он не уйдёт. А сейчас объясните мне, почему Боб лежит на вашей повозке без движения.

Полковник не задавал вопросов. Его тон требовал объяснений. Так командир разговаривает с нерадивыми подчинёнными. Подобный тон Джеку не понравился, и он не смог сдержаться, чтобы не показать характер.

— Мистер Дуглас. Если бы мы знали, как у вас встречают тех, кто не оставил мальчика в беде, клянусь, нам бы и в голову не пришло помогать вашему внуку. Бросили бы умирать, а сами погнали стадо дальше.

— Мистер Рэд. Я приношу вам извинения за этих оболтусов. Но когда они узнали, что какие-то люди привезли тело Боба, то решили, что без Макгрегоров здесь не обошлось. Кстати, а какое вы, мистер Рэд, имеете отношение к семье Макгрегоров?

— Такое же, как и к семье Дугласов. — Джек вышел из-за сторожки и теперь стоял перед повозкой, внимательно разглядывая полковника. — Впервые слышу и о тех, и о других.

— Тогда, может, вы объясните мне, что произошло с нашим мальчиком?

— Да пусть сам и объяснит.

Боб уже давно перевернулся на живот, подполз к низкому бортику, и теперь молча взирал на диалог, положив подбородок на деревянный борт. Лицо его было красным от стыда, глаза бегали. Николасу Дугласу с того места, где он стоял, не было видно внука, поэтому он, опираясь на трость, сделал несколько шагов вперёд и уставился на мальчугана строгими глазами.

— Ну, мистер Роберт Дуглас, может, вы поведаете мне, что здесь произошло?

Боб мгновенно сменил цвет лица на бледный и еле слышно прошептал:

— Ничего, полковник. Макгрегоры здесь ни причём.

— Так что случилось? — дед задал этот вопрос гораздо мягче, чем предыдущий.

— Ну… Я поехал на реку…

— Один?

— Да, сэр. Так получилось, сэр. Я ненадолго, думал, только окунусь и обратно. А Ласточка…

— Кстати, где она?

— Там, сэр. Я оставил её на реке.

— Ты жив и, насколько я могу судить, не ранен. Однако, тебя привозят совершенно посторонние люди, бросив на телегу как мешок с углём. А свою лошадь ты бросаешь там, куда без спроса сбежал купаться.

— Не совсем так, сэр. Ласточка сломала ногу и мне пришлось её застрелить. А я тоже сломал ногу. То есть я думал, что сломал, а Джек… то есть мистер Рэд, он говорит, не сломал и как дёрнет. Было больно, сэр, но я выдержал. Не орал как девчонка. Правда, Джек мне палку в рот засунул, чтобы я молчал, но я бы и без неё, точно-точно. А нога уже почти нормально. Джек говорит, я завтра уже ходить смогу. А Ласточка уже не смогла бы. Там страшно, кость торчит и кровь повсюду.

— Стоп!!! — полковник вытянул вперёд ладонь, и все замерли. — Ну-ка показывай, где у тебя кровь и торчит кость?

— Да не у меня, — мальчик почти плакал. — Кость торчала у Ласточки. Я её застрелил, чтобы не мучилась. А меня привезли…

Полковник вновь поднял руку.

— Итак, мистер Рэд. Я правильно понимаю, что вы нашли моего внука, вправили ему вывих и привезли домой.

Джек степенно кивнул.

— А когда эти олухи, не разобравшись, наставили на вас стволы, вы не стали убивать их, хотя я вижу, что могли бы. Вместо этого вы просто лишили их возможности стрелять.

— Всё верно.

— Тогда я вновь приношу вам извинения. И прошу вас, проходите в дом. Остановитесь у нас хотя бы на пару дней, чтобы узнать, что Дугласы умеют быть гостеприимными.

Мелани за весь диалог не произнесла ни слова, хотя было видно, как ей не терпится что-то сказать. Рэд посмотрел на женщину, но та лишь пожала плечами, мол, ты сам знаешь.

— Увы, полковник. — Джек точно так же пожал плечами. — Как я уже говорил, мы ведём стадо. Я не могу его бросить.

— Стадо? Ах, да. Вы что-то такое сказали. И что же, вы бросили коров одних?

— Ну зачем? С ними мистер Джонсон, муж Мелани. И их сын.

— А откуда вы идёте?

— Из Каледонии.

— Каледония? Кажется, это где-то в восточном Техасе. Поправьте меня, если я ошибся.

— Нет, не ошиблись. Именно оттуда.

— Подумать только. Вы прошли уже почти три сотни миль. Я был уверен, что с появлением Западной Тихоокеанской железнодорожной компании подобные переходы канули в лету.

— Как видите, нет.

— Тем более я вас не отпущу. Коровам отдых нужен не меньше, чем вам. Выслушайте моё предложение. Я сейчас направлю с вами пару работников, они покажут, где на моих землях можно разместить стадо. А заодно привезут обоих Джонсонов. Поживёте у нас столько, сколько сами захотите. И возражения не принимаются, мистер Рэд.

6

В воскресенье Джек встал рано — с утра в доме царила непривычная суета. Они прожили на ранчо Дуглас уже три дня. Полковник предложил им по комнате в отдельном доме для гостей. Так и ночевали — Джек в одной комнате, Джонсоны в другой. Им вообще-то досталось две, но Малыш никак не хотел спать один.

Эти дни Рэд вставал поздно. Вечером, после самого настоящего отбоя — перед основным зданием выходил горнист и громко трубил что-то протяжное — он отключался от игры. Разница во времени составляла одиннадцать часов и получалось очень удобно. Вот только возвращаться в реальный мир хотелось всё меньше. Куда приятнее было жить в Техасе позапрошлого века. Так что ложился в капсулу Жора сразу же, как заканчивал дела. И просыпался уже Джеком Рэдом.

Но сегодня к нему в комнату впервые вбежал запыхавшийся Боб и скороговоркой протараторил:

— Пошлибыстреевцерковьопоздаем!!!

Джек недовольно посмотрел на непрошенного гостя одним глазом, совершенно не желая открывать оба. Мальчик чуть не прыгал на месте от возбуждения.

— Нубыстреевсеужеждут.

— Кто ждёт?

— Как кто? — Боб замер на месте. — Дед, Михаэль, Эдгар, Арчибальд и Арнольд. А ещё дядя Родж с тётей Мэри, Бабушка Сесилия, Эмми и Амалия. Все идут, Джек. А вы? Вы же не пропустите мессу отца Леопольда?

До этого Жоре как-то не доводилось иметь дела с местной церковью. Дольше суток он ни в одном городе не задерживался, а в пути как-то обходились короткими молитвами перед едой, которые еле слышно бормотала Мелани. Все же остальные молча слушали и считалось, что повторяли за ней. Больше религии в их походной жизни не было. А теперь, получается, случилась.

Отказаться? В реальной жизни он старался особо не пересекаться с церковью. Нет, когда кто-то называл себя православным, или там, воцерковлённым, Жора не встревал. Каждый по-своему с ума сходит. Но в своей жизни посредников между душой и богом не терпел. А как вести себя здесь? Девятнадцатый век, это не современное общество. Можно, конечно, назваться каким-нибудь адвентистом или вообще квакером. Тогда никто не будет зазывать на воскресную мессу. Ни на католическую, ни на протестантскую. Вот только удастся ли выдать себя за квакера? Он же по-сути о них ничего не знает.

— Ну Джек!!!

— Да иду я, иду, — недовольно ответил Жора и начал выбираться из-под одеяла. Додумать сегодня не удалось.

Возле ворот уже стояли пять повозок и четверо конных. Старшие братья, Арчи, Арни, Эдди и Майк ехали верхом. Бобу пока не подобрали новую лошадь, так что он уселся править повозкой, подготовленной для гостей. В остальные уселись полтора десятка незнакомых Джеку людей. Вообще-то Боб провёл его перед каждым, познакомил и красочно описал подробности спасения мальчугана от неминучей смерти, но Жора тут же запутался во множестве дядей и кузенов. Поэтому плюхнулся рядом с мальчиком и поставил «мышеловку» между коленями. Сзади устроились Джедедайя и Мелани, Малыш же тут же перебрался к ним. А следом подошёл и полковник.

На этот раз патриарх семейства был одет во фрак тёмно-зелёного цвета, на голове его возвышался блестящий цилиндр. Под фраком же оказался неожиданный зелёный в красную клетку килт, а под ним зеркальные сапоги с торчащими из голенищ шерстяными носками. Малыш тут же уставился на непривычную одежду и даже рот открыл от удивления.

— Доброго утра, джентльмены. Хорошо ли вы спали? — как ни в чём не бывало спросил старик.

Этот вопрос повторялся ежеутрене, за завтраком. Сегодня же завтрака не было. Видимо, решили заменить пищу телесную духовной. Впрочем, из кармана у Роберта предательски выглядывал кусок маисовой лепёшки.

— Всё отлично, сэр, — ответил за всех Джек. — Спасибо.

— Мистер Джонсон, — Николас Дуглас приподнял трость и качнул ей в сторону собеседника. — Я хотел попросить вас продать мне одного быка. Вы говорили, что планируете сдать их по доллару за фунт живого веса? Вот за эту цену я с удовольствием купил бы.

— Джед, ты смотри, как выгодно, — очень громким шёпотом проговорил Джек. — Если ты решишь не гнать стадо в Мексику, а просто пожить здесь, то до конца года распродашь всю говядину не хуже.

Джонсон недовольно поморщился в сторону Рэда и улыбнулся Дугласу.

— Сэр, я готов отдать вам любого быка на выбор. Причём, совершенно бесплатно.

Послышался глухой стук, Джедедайя испуганно глянул на недовольное лицо супруги, и поправился.

— Ну… не совсем бесплатно. По никелю за фунт.

— Мистер Дуглас, а зачем вам бык? — влез в разговор Малыш.

Роберт покровительственно оттащил мальчишку в сторону и сказал:

— Не лезь во взрослые разговоры. Я тебе потом объясню.

— Спасибо, Боб, — с еле заметной улыбкой кивнул полковник. — Но я объясню всё сам. Видите ли, джентльмены и леди, именно сегодня, тридцатого июля, только сорок шесть лет назад, молодая пара, Николас и Сесилия Дуглас поставили палатку именно на этом месте. И устроили ужин из своего первого бизона. С тех пор этот день отмечает вся наша семья.

Накануне Боб рассказал Джеку про Макгрегоров. Точнее, про клановую вражду между двумя шотландскими семьями. Больше всего Жору поразил вообще сам факт подобной вендетты. И у тех, и у других считалось в порядке вещей застрелить представителя враждебного клана просто так, встретив на дороге. Именно таким образом погиб отец Роберта, Амалии и Эммы. Двое Макгрегоров три года назад встретили его по пути из города. Причём, земля была уже Дугласов, как с гневом пояснил мальчик. Его дядя, двоюродный брат отца, тоже погиб от клановой вражды. Тогда-то в семье и появились старшие братья — Арчи, Арни, Эдгар, и Мик.

— А что вообще между вами случилось? Почему началась вражда? — недоумевал Джек.

Мальчик долго смущённо молчал, потом ответил:

— Я не знаю. Прости, Джек, это ещё лет за тридцать до моего рождения случилось. А может, вообще всегда было.

— Как это, всегда?

— Ну, ещё с Шотландии.

Дорогу до церкви Жора ехал, как на броне. Внимательно смотрел по сторонам и не выпускал из рук винтовку. Привычно ожидались атаки с флангов, диверсии, даже мины, а в голове вертелись возможные причины вражды.

Эта тема до вчерашнего дня в разговорах не поднималась. Вечерами, когда все собирались в главном здании, старик любил рассказывать о висящих над камином фотографиях. Там вообще много, чего висело. Длинная полоса красно-зелёной клетчатой ткани, по бокам от неё вышитые шёлковые ленты. На одной — герб в виде щита, на нём сердце с надетой на него короной и сверху три звезды, вроде техасских. Другая же была свёрнута в кольцо наподобие ремня, а внутри — вышитый пылающий динозавр. А вокруг этой шотландской атрибутики располагались фотографии солдат в самодельных деревянных рамочках. Вечерами старик Дуглас, сидя в кресле-качалке, повествовал о временах, когда ещё не было и городка с непритязательным названием «Хиллтаун», ни войны, на которую он попал как дикси, а вернулся как янки.

О кровной вражде разговор зашёл случайно. Боб подбирал себе новую лошадь и приговаривал: «Ты же не бросишь меня наедине с Макгрегорами, Красотка?» Тогда Джеку стоило больших трудов разговорить мальчишку. И вот сейчас, сидя на козлах повозки, он чувствовал себя в зоне боевых действий.

Однако, вокруг царил покой. До самого городка на их караван никто не напал, да и в Хиллтауне, как оказалось, жители даже не носят оружие. Все встреченные мужчины были наряжены в свежеотглаженные костюмы без малейших признаков револьверов на поясе. И все, как один, носили на головах огромные, чуть меньше настоящих сомбреро, фетровые шляпы. К церкви Дугласы подъехали чинно, неспешно продефилировали по пыльной главной дороге вдоль ряда двухэтажных дощатых домов, и остановились точно напротив такого же пышного кортежа. Те же пять тележек, с десяток верховых коней при них, и ни одного человека.

Если на ранчо мужчины и дамы выглядели привычно, отличаясь лишь парадными платьями, то в дороге с ними явно что-то произошло. Потому что перед Джеком прошествовали, иначе не назвать, настоящие шотландские дворяне. Ни дать, ни взять, какой-то высокопоставленный лорд вывел свой многочисленный клан на осмотр вверенной территории. Впереди, элегантно выбрасывая трость при каждом шаге, следовал сам полковник Дуглас. В зелёном фраке, килте родовых цветов и с беретом на голове. Из мужчин он единственный был не вооружён. Остальные, несмотря на парадные костюмы, несли в руках ружья. Кроме женщин, понятное дело. Тем было бы неудобно шествовать в пышных платьях, при взгляде на которые почему-то в голову приходила фраза «викторианская эпоха», и с винтовками. Нет, вместо ужасных стреляющих штук дамы семейства несли крошечные сумочки и обмахивались собранными из крашенных перьев веерами. И сам вид при этом имели такой, что становилось ясно — раздайся где-то в пределах мили выстрел, дружно рухнут в обморок, как по команде.

В церкви царила прохлада и полумрак, поэтому Джек не сразу заметил точно такое же вычурное семейство. Как только полковник Дуглас вошёл в широкую двустворчатую дверь, с левой стороны со скамеек поднялись сразу три ряда прихожан. Поднялись слаженно. По-военному. Повернулись к вошедшим и дружно кивнули. После чего долго провожали глазами, пока Дугласы не заняли свои места справа от прохода. Не было сомнений, что именно сейчас он и увидел клан тех самых Макгрегоров, ставших в приютившей его семье символом зла.

Впрочем, проповедь шла мирно, не нарушаясь перестрелкой или злобными выкриками. Опрятный и благообразный священник средних лет долго и увлечённо рассказывал о любви и дружбе, обильно окропляя свою речь цитатами из Библии. Ближе к концу службы по рядам, периодически звеня в колокольчик, пошёл служка. В его руках было что-то вроде ухвата с чугунком, куда прихожанам полагалось кидать деньги.

Это было, как заметил Джек, настоящим представлением. Увлекательным, хоть и знакомым до последней секунды. Сначала мальчишка подошёл к полковнику Дугласу и требовательно качнул перед ним своим горшком. Привязанный колокольчик требовательно забренчал.

Полковник величественно поднялся, вынул из-за пазухи огромный бумажник, и долго в нём рылся. Наконец, сделал торжествующее лицо, прошептал под нос: «Да пусть. Не жалко», и размашисто бросил веер долларовых бумажек в поднесённую посуду. Что интересно, в момент шёпота замерли все. Даже священник, кажется, на минуту прервал свой монолог, делая вид, что ищет нужное место в первоисточнике. Так что историческую фразу слышали все до единого. Не было сомнений, что опытная публика, зная реплики обоих главных героев, создавала им необходимые условия.

По рядам прокатился еле слышный шепоток:

— Двадцать, не меньше.

— Да куда там, это же Мик Дуглас. Он и тридцати не пожалеет.

Подобные диалоги прошли волной от передней до задней части церкви и каждый говоривший был уверен в названной им сумме. Кто-то считал, что не больше пятнадцати баксов, мол, всё это показуха, а по факту с чего бы полковнику расщедриться. Кто-то поднимал воображаемое подаяние до немыслимых пятидесяти. Стоило учесть, что на нефтяном производстве многие работники получали в месяц шестьдесят, и это считалось приличной зарплатой. Конечно, были ещё негры. После войны и отмены рабства их перевели в разряд наёмного персонала, но обычно платили не больше десяти баксов. Так что пятьдесят долларов были значительной суммой.

Пока остальное семейство вносило свою лепту в чугунок, священник несколько сбавил пыл повествования. Несомненно, он, как наиболее заинтересованное лицо, очень внимательно следил за процессом подаяния. Джек однозначно разглядел цифры, щёлкавшие в его глазах. Вообще, смотреть на увлечённых спектаклем прихожан было очень интересно. После Дугласов служка пошёл дальше по правой стороне, собирая свою дань с жителей попроще. Но и то, каждый из них подавал так, будто держал в руке не доллар, или несколько центов, а, как минимум, стоимость всей церкви вместе со священником.

Единственные, кого, как оказалось, совершенно не интересовал спектакль с подаянием, были Амалия Дуглас и неизвестный ему молодой человек из враждующего клана. Они так старательно не смотрели друг на друга, что через короткое время вовсе перестали обращать внимания на такую мелочь, как проповедь. Девушка раскраснелась, она вынула из крошечной сумочки молитвенник, который непонятно, как там помещался, и зачем-то мяла его в руках, рискуя скатать в комок. А юноша так тянулся взглядом направо, что чуть не уронил винтовку, которую держал между коленей. Кажется, они даже переговаривались одними глазами. Джек сидел в том же ряду, у стены, и ему всё было отлично видно. Зрелище настолько захватило ковбоя, что Джеду пришлось толкнуть соседа в локоть, когда служка с тарой добрался до его места. Джек судорожно сунул руку в карман. Восемь долларов. Вот всегда так. Потенциально есть две тысячи, а захочешь заплатить продавцу слова божьего, так и десятки не набрать. Он не глядя сгрёб горсть мелочи и с легкомысленным звоном отправил в котелок.

Дальше представление перешло в эндшпиль. Служка добрался до ряда Макгрегоров. Тут уже и священник начал комкать проповедь, бормотать что-то себе под нос, опасаясь громким голосом заглушить интересующую прихожан реплику.

Глава клана величественно поднялся во весь рост, широким жестом выворотил из-за пазухи титанических размеров бумажник, больше похожий на офицерский планшет… Жоре сразу же вспомнились истории о сибирских золотодобытчиках начала двадцатого века. Небритых и нечёсаных, босых и в лохмотьях. Как они выходили раз в год к людям, неся в мешке за пазухой невообразимую по тем временам сумму в пуд золота, а то и больше. И спускали весь пуд за три дня, а бывало и быстрее. В голове почему-то прозвучало: «…жалаит в кабак патишествовать!». Совершенно неуместная в церкви фраза.

Макгрегор тем временем чиво зачерпнул бумажки и, не скупясь, высыпал их в учтиво подставленный чугунок.

— Никто не посмеет обвинять Макгрегоров в недостаточной щедрости, — он сказал это негромко, почти про себя, но в помещении уже пару секунд царила абсолютная тишина.

Тут же по углам осторожными шепотками поползли предположения о сумме, каждое невероятнее предыдущего. Джек перевёл взгляд с одного патриарха на другого и с трудом удержался от смеха. И Дуглас, и Макгрегор сидели, насторожив уши не хуже охотничьих собак, и с довольными улыбками вслушивались в разговоры прихожан.

Последующая проповедь прозвучала чуть ли не скороговоркой. Все собравшиеся прекрасно понимали, что главное событие дня уже произошло, поэтому механически крестились и «аминькали» в положенных местах, думая лишь о том, чтобы скорее выйти на свежий воздух. Священник был опытным, поэтому также времени не затягивал. Не прошло и четверти часа, как Дугласы садились в экипажи. Обе семьи по негласному обычаю уезжали по очереди и не мешали оппонентам покидать нейтральную территорию.

Кавалькада уже выезжала из огороженного низким палисадником церковного двора, когда к Джеку подъехала, ловко управляя кобылой, Амалия.

— Мистер Рэд, — со смущенной улыбкой позвала она. — Я хочу вас попросить… Только вы не думайте.

— Что, мисс Амалия? — повернулся к ней Джек.

Девушка была красней варёной свёклы, руки, забыв узду, нервно теребили подол платья, лежащий на спине лошади. Глаза бегали.

— Я такая рассеянная, простите меня…

— За что? Вы мне ничего не сделали.

— Ой, нет. Я совсем не это имела в виду.

— Тогда о чём вы, мисс Амалия?

— Понимаете… — девушка замялась ещё сильнее. — Я оставила в церкви свой молитвенник.

— И?..

— И… хотела бы попросить вас его принести, мистер Рэд. Понимаете, кому-то из братьев было бы небезопасно возвращаться. Тем более в одиночку. А мне не хочется, чтобы бабушка узнала, какая я разиня.

— Хорошо. Я конечно же окажу вам эту маленькую услугу, мисс Амалия.

— Ой! Я вам так благодарна!

Никого из людей в церкви уже не было, но это не значило, что помещение пустовало. Стоило уйти прихожанам, как в зал пробрались козы. Сейчас четыре рогатых старательно вылизывали оклеенные обоями стены, время от времени вознося молитву на своём козьем наречии. Рэд улыбнулся, подумав, что животные Хиллтауна куда набожнее людей. Горожане и лишней минуты не задержались внутри, а козы пришли в дом божий, как только стало возможно.

Книга лежала на скамье, как раз на том месте, где сидела девушка. На самом виду. Чтобы оставить её так, нужно быть очень рассеянной. Джек поднял молитвенник за переплёт и слегка потряс. Ничего не выпало. Тогда он зацепил страницы и стремительно пролистал их, выпуская из-под большого пальца. Тоже ничего. Стоп. А это что? Номер пятой страницы оказался обведён свинцовым карандашом.

На ранчо уже вовсю царило веселье. Полковника с внуками ждали растопленная уличная печь красного кирпича, нарезанные стейки, а к ним десяток раскрасневшихся родственников с окрестных ферм. Мужчины выволокли в патио фисгармонию, а женщины споро организовали самодеятельный оркестр с флейтой, валторной, скрипкой и пятиструнным банджо. Хозяина встретили невероятной мелодией, сочетающей в себе торжественность органа и разухабистость кантри-инструментов. Видно, что довольны образовавшимся пикником были все. Естественно, за исключением неудачливого бычка.

Пили на удивление мало. Рэд ожидал непрерывного потока виски, однако, алкоголь употребляли очень умеренно. Женщины лили в красивые стеклянные бокалы самодельный лимонад и добавляли чуть-чуть бренди. Девушкам спиртное отмеряли столовой ложкой. А детям, небольшой выводок которых возглавлял Боб, досталось по капле в медовом отваре.

Но несмотря на поголовную трезвость, люди откровенно веселились. Танцевали под довольно слаженный концерт, затем и взрослые и дети играли в серсо. Потом начались песни. Сначала хором исполнили «Когда святые маршируют». Следом две крохи лет пяти-шести унисоном просюсюкали «У Мэри был ягнёнок» и сорвали гром аплодисментов. После них один из многочисленных то ли братьев, то ли дядей, слегка смущаясь, спел «Мой Нью-Орлеан», чем несказанно удивил Рэда. Он-то считал, что «Дом восходящего солнца» придумала группа «Энималз». Дальше гости весело скакали парами под «Детей пионеров» и «Ослиные скачки». Рэд с удовольствием прыгал с какой-то возрастной, но очень бойкой тётушкой. Ближе к вечеру старшее поколение с ностальгией затянуло что-то на шотландском языке, причём, судя по тому, что Джек не понял ни слова, по-гэльски.

Солнце уже коснулось краем горизонта, когда Рэд подошёл к своему работодателю.

— Джед, надеюсь, ты согласишься, что лучше всего нам будет выйти завтра на рассвете. Нам ещё сто миль стадо гнать.

Джонсон повернул к нему раскрасневшуюся физиономию, широко улыбнулся и подмигнул блестящим от алкоголя глазом.

— Куда ты торопишься, Джек? — немного невнятно спросил он.

— За своей парой тысяч, ты же знаешь. Согласись, Джед, получить две тысячи за две недели совсем не то же самое, что получить две тысячи за месяц.

— Да ладно тебе, — отмахнулся Джонсон. — Хорошо же. Развлекайся. А завтра подумаем, когда лучше выступать.

— Если тебе нужно о чём-то думать, можешь подумать в дороге.

— Нет, Джек. Я пойду тогда, когда сам захочу. Нас ведь никто не гонит. И люди хорошие. Вон, смотри, моя Мелани за пианино села.

— Это орган. Точнее, фисгармония.

— Да какая разница. Главное, что она играет, а другие слушают. Я горжусь своей женой, Джек. Тебе никогда не понять, каково это, иметь образованную жену, на зависть знакомым. И Малыш, когда вырастет, тоже будет ей гордиться. А я сделаю так, чтобы он женился так же удачно, как и его отец.

Жора молча отмахнулся и пошёл ближе к музыке. Мелани Джонсон, закрыв глаза, с упоением наигрывала смутно знакомую мелодию. Джек прислушался и к собственному удивлению узнал песню, которая звучала вступлением в виденном когда-то детективном сериале. Как только фисгармония стихла, он наклонился и сказал женщине на ухо:

— Ты не заметила, что Джед — единственный, кто сегодня набрался?

Мелани неспешно выбралась из-за клавиатуры, энергично кивая на многочисленные похвалы слушателей, взяла собеседника за локоть и отвела чуть в сторону.

— И что в этом плохого? — спросила она. — Мистер, Джедедайя Джонсон гнал стадо триста миль. Мне кажется, после такого перехода он имеет право немного расслабиться.

— Конечно. Имел бы, если бы подобно остальным, мог спокойно уехать домой. Не забывай, мы живём здесь на птичьих правах, кроме того, именно ваше стадо пасётся на землях Дугласов. Я предложил ему выехать на рассвете, но Джед, кажется, слишком сильно расслабился.

— Ну и что?

Джек опустился на скрещенные ноги и посмотрел на собеседницу снизу-вверх, но таким взглядом, будто сверху вниз.

— Это было давно и очень далеко отсюда, — неспешно начал он.

— Ты хочешь рассказать мне басню?

— Можешь не слушать…

— Нет, почему же. Продолжай. Я люблю выдуманные истории.

— Тогда дальше. Давным-давно в совершенно другой стране жили две семьи. Крупные. У каждой было много земли, овцы, поля. И однажды они обнаружили, что им обоим принадлежит одно и то же озеро. Называлось оно Лохфосса.

— Ой, как интересно. И что было дальше?

— Дальше они долго рядились и мерились, но так и не смогли прийти к единому мнению. Не удивительно, кто же захочет просто так отдавать свою землю. И тогда главы семей пошли к герцогу, чтобы тот их рассудил.

— Ты меня заинтриговал. Что же герцог?

— Фамилия герцога была такой же, как и фамилия одного из претендентов. Неудивительно, что права на озеро достались его родственнику.

— Ха! Неудивительно.

— И тогда Макгрегор вынул меч и зарубил Дугласа.

— Герцога?

— Нет, что ты. Соседа. Всего лишь графа. Герцог, недолго думая, объявил всю их фамилию вне закона. И тогда Дугласы ополчились на Макгрегоров. Спастись удалось лишь одному, и то потому, что молодой человек вместе с невестой прыгнул в первый попавшийся корабль и укатил за море. А через год там, где он обосновался, появился новый иммигрант. По фамилии…

— Дуглас!

— Вот именно. Вражда продолжилась на этой стороне океана. Поэтому я очень не хочу, чтобы Джед спьяну случайно обидел кого-то из хозяев или гостей.

— Какая интересная история, — задумчиво проговорила Мелани. — Я должна над ней подумать.

Не прошло и получаса, как к Джеку подошёл глава семейства Джонсонов.

— Я тут поразмышлял над твоими словами, Джек, — неуверенно проговорил он. — И… думаю, ты прав. Нехорошо с моей стороны задерживать тебе зарплату. Поэтому я принимаю решение. Мы собираем стадо и выдвигаемся завтра на восходе. Полковнику скажи об этом сам.

— Я скажу, Джед, это меня не затруднит. Но кроме полковника я хочу кое-что сказать и тебе.

— Что ещё?!

— Вы. Вы выдвигаетесь на рассвете, а я встречу вас возле Хиллтауна.

7

Ночь неохотно сдавала свои позиции сереющему на востоке небу. Со стороны лощины ей на выручку спешил холодный липкий туман, старательно перекрывая и так плохую видимость. Вдалеке еле угадывался по более глубокому чёрному фону Хиллтаун. Островок света оставался лишь здесь, возле малюсенького станционного домика. На перроне горел карбидный фонарь, вороша чёрные, почти материальные, тени и протягивая две узкие светлые полоски на головках рельс.

Плотва не желала стоять смирно. Она то и дело переступала с ноги на ногу и принималась тревожно сучить ушами. Тогда Джек гладил лошадь по голове и рефлекторно сжимал коленями круп. С противоположной стороны станционного домика, судя по взволнованным метаниям конского хвоста, скорее угадываемого, чем видимого, тоже волновались. Там ждала жениха юная Амалия.

Девушку он догнал уже на подходе, примерно без четверти пять утра. Если Жора правильно понял немудрящий шифр в книге, то свидание назначено на пять. Они с Джонсонами, провожаемые зевающими кухонными неграми и всерьёз взгрустнувшей матерью семейства, вышли в четыре. Небо тогда только-только начало светлеть далеко на востоке. Джед с женой погрузили сонного Малыша в повозку и направились к стаду, а Джек со всех четырёх припустил в сторону станции. И не прогадал. Молодые явно затеяли побег.

Со стороны города раздался резкий револьверный выстрел. Рэд мгновенно обернулся и успел заметить неверный свет, обрисовавший крыши домов. Ещё два выстрела подряд, затем ещё один, и тишина. Ствол, судя по звуку, один, не перестрелка. Лошадь на той стороне здания нервно заходила из стороны в сторону, затем чуть слышно всхрапнула. Не иначе, девушка прикрыла ей рот ладошкой.

Интересно, кто из Дугласов знал, что Амалия хочет сбежать с возлюбленным и организовал погоню, подумал Рэд. Он опустил руку, погладил ложе винтовки и мазнул пальцами по кобуре на поясе. В этот момент послышался торопливый стук копыт. Один конь. Галопом. Больше преследователей не слышно. Соловая кобыла девушки высунула красивую голову из-за освещённого угла, пару раз грациозно кивнула, и вышла на перрон осторожно ступая по дереву подкованными ногами. Амалия испуганно вертела головой, готовая в любой момент сорваться.

— Мисс Амалия, — еле слышно позвал Джек.

Девушка дёрнулась, отступила обратно в тень, но поздно. Он уже был рядом.

— Мисс Амалия, мне кажется, у вас не будет времени ждать поезд.

— А? Кто здесь?! — испуганно всполошилась девушка. Кобыла не выдержала и поддержала испуг всадницы тонким ржанием.

— Чш-ш! Это я, Джек Рэд. Мисс Амалия, если ваш жених не будет против, можете присоединиться к нам. Джонсоны как раз гонят стадо в паре миль на север. И мы тоже движемся в сторону Мексики.

— Я боюсь, Джек, — пожаловалась Амалия. — Там стреляли.

Только сейчас в неярком свете фонаря он разглядел беглянку. Девушка была одета скорее для поездки на поезде, чем для верховой прогулки. Платье с настолько широкой юбкой, что закрывала ноги с обоих боков лошади. Цвет было не разглядеть, недостаточно светло, но кружева по низу просматривались хорошо. То ли юбка так украшена, то ли нижняя торчит. Стремена открывали узкие носки сапожков. Дюймов пять, не больше. Одежду на верхней части не позволял разглядеть плед, наброшенный на плечи. Только голова в плотно завязанном под подбородком чепце. В таком наряде, конечно, можно ездить верхом, но недалеко и по хорошей дороге. Джек запоздало приподнял шляпу и махнул свободной рукой в сторону города.

— Лошадь пока слышно только одну. Так что…

В этот момент возле них, тяжело дыша, остановился тот самый молодой человек, виденный в церкви. Он настороженно кинул взгляд на Джека, затем рывком повернулся к девушке.

— За мной! — Он махнул рукой в сторону западной дороги. Ждать поезд уже нет времени. Нужно торопиться, пока не выслали погоню.

— Стой, Грег. Вот. Это Джек Рэд. Он предлагает нам уйти вместе с их стадом.

— А, так вот, кто пригнал к Дугласам больше двух сотен быков. А куда вы направляетесь, мистер Рэд? И главное, когда.

Молодой человек был одет в дорожную одежду, рубашка заправлена, брюки прикрыты новенькими чапсами, на голове низкая широкополая чёрная шляпа, шея обёрнута платком. Нарядился так, будто собирается несколько дней провести вдали от жилья. Очень предусмотрительно. Кобура на поясе, толстая скатка, и почему-то две пары перемётных седельных сумок завершали картину. То ли странствующий ганфайтер, то ли охотник за головами на тропе очередного поиска. Грег то и дело тревожно оглядывался на тёмную громаду города на горизонте и бездумно теребил поводья.

— Грег, они тоже идут в Мексику. И знаешь, мне кажется, никому не придёт в голову искать молодых среди коровьего стада. Как тебе идея?

— Эми, мы торопимся. Скоро будет поезд, и мы уже завтра будем у границы.

— Я боюсь, Грег. Светает. А что, если кто-нибудь зайдёт в мою комнату и увидит, что меня нет? Ведь скоро завтрак. Все спустятся. И дедушка, и бабушка, и братья с сёстрами. К тому же у нас сейчас гости. Неужели они ничего не сделают, узнав что я пропала?

— Думаю, они пустятся в погоню, Эми.

Джеда с семьёй нагнали уже после рассвета. Стадо поднимало такую тучу пыли, что промахнуться было невозможно. Грег Макгрегор всю дорогу оглядывался. Кажется, он был уже не рад, что сбежал с возлюбленной, но старательно делал вид, что у него всё хорошо. Эми-Амалия становилась всё спокойнее, чем сильнее они удалялись от её родного города. С помощью Мелани девушка оборудовала себе гнёздышко в повозке, зарылась в нём настолько, что торчал один нос и два довольных глаза. Она внимательно следила взглядом за своим молодым человеком и хмурилась, когда он слишком, по её мнению, приближался к Мелани.

Но больше всех оказался доволен Малыш. Он старательно демонстрировал перед новыми зрителями свои умения управляться с быками, то и дело под какими-то надуманными предлогами подъезжал к повозке, а после обеда даже осмелился заговорить с гостьей.

Вечером остановились на берегу поросшей тростником неширокой речки. Быки почти самостоятельно, лишь с подсказками Малыша, организовали водопой своих подопечных, Джедедайя отвёл лошадей на полсотни ярдов выше — после дневного перехода коням требовалось помыться, напиться и отдохнуть. Женщины истребовали себе первую очередь купания, но, к удовольствию пропылившихся мужчин, не задерживались долго. Так что не прошло и часа, как Грег с Джеком были на том же месте.

— Ну у тебя и бельё, — с улыбкой указал Грег на трусы Джека.

Сам он носил привычную в тех местах длинную нижнюю рубашку и сейчас как раз возился с пуговицами.

— Такие предпочитают на моей родине, — пожал плечами Рэд. — Летом не жарко, к тому же просто снять-надеть.

В доказательство Джек привычным движением стянул трусы и с разбега рухнул в воду. Когда он вынырнул, диспозиция на прибрежной полянке поменялась радикально. Теперь кроме полуодетого Грега на ней стояли ещё трое. Все в основательно запылённых дорожных костюмах, вооружённые, рядом три осёдланные лошади. Один пришелец держал незадачливого молодожёна за волосы, прижимая голову к земле, двое других направили дула револьверов на высунувшуюся из воды голову Рэда.

Джек с полсекунды внимательно рассматривал незваных гостей, затем с независимым видом поднялся, вода едва доходила до пояса, и побрёл к берегу.

— Эй! — окрикнул его один. — Лучше стой, где стоишь. Целее будешь.

— Не могу, — он улыбнулся как можно дружелюбнее. — Там ил на дне, затянет. И пиявки. Так что вы уж потерпите моё общество несколько минут.

— Ладно, садись, — мужчина лет сорока с ухоженной, хоть и пропылённой насквозь, бородой махнул стволом в неопределённую сторону. — И не дрейфь. Будешь тихо сидеть, останешься цел.

— Одеться дадите?

— Ха! Молодец. Другой бы в момент обделался, а ты ничего. Но не дадим. Так посидишь. Под вечер слепней нет, а комары настоящему ковбою не страшны.

Джек послушно опустился на траву.

— Ну, Грег, где они? — третий разогнул пленника, держа за волосы и посмотрел ему в лицо.

— Говорю же, я не знаю, о чём вы! — вполголоса крикнул тот.

— Не надо нам дуть в уши. Я точно знаю, что это ты застрелил Кевина и Бака и забрал деньги.

— Не знаю, о чём ты, Том, — Грег отчаянно старался придать себе уверенный вид, что в его положении было сложно. — Я тебе уже сказал, что просто ехал на станцию к своей невесте.

— Я тебе поверю, Грег, когда ты перекуёшь свою лошадь. Её следами покрыта вся площадь перед банком. К тому же на тебе шляпа Бака, а свою ты потерял там, когда расстреливал в спины ни в чём неповинных парней. За одно это тебя стоит нашпиговать свинцом, Грег. А ведь ты ещё и украл наши деньги.

— Я ничего не крал, Том! — лицо Макгрегора стало багровым, руки непроизвольно шарили по траве в поисках оружия. — Я просто ехал мимо. На станцию. К невесте.

— В пять утра. Не надо считать нас за идиотов, Грег. Первый поезд уходит со станции Хиллтаун в восемь одиннадцать. Нет смысла торчать там с пяти утра.

— Том, — вопросительно произнёс самый молодой из них в когда-то красной, а сейчас серой от пыли рубашке. — Может, он не врёт? Весь город гудит о том, что ночью сбежали Грег Макгрегор и Амалия Дуглас, сам знаешь. Даже об ограблении столько не говорят.

— Джерри, сделай глубокий вдох, закрой глаза и подумай. Этот выкидыш нетрезвой свиньи заявил, что выходит из банды и увозит невесту в Мексику, так?

Молодой согласно кивнул.

— И произошло это сразу же, как он узнал, что мы решили ограбить Нефтяной банк Хиллтауна.

— Ну и что?! — прокричал Грег. — Я давно хотел сказать, да только тогда к слову пришлось.

— Ага. Не считай меня тупее табуретки, Грег. Ты знал, что на эту забегаловку, которую твой тесть гордо именует банком, достаточно двух стволов. И знал, что мы трое в это время будем контролировать шерифа и депутатов. Ты знал, кто там будет, в какой день, в какое время. Чёрт возьми, ты даже знал, что в кассе готовятся к отправке сорок пять тысяч. Ты понимаешь, что ни один самый лживый адвокат с восточного побережья тебе не поверит?

— Но это так, — Грег почти плакал.

— Том… — вновь начал молодой.

— Заткнись, Джерри, — оборвал предводитель. — держи лучше лошадей. А ты, Сэм, проконтролируй, чтобы приятель нашей крыски не делал глупостей.

Он повернулся к Джеку.

— Слышите, мистер? Обещаю, если будете сидеть тихо, я вас не трону. Мы здесь, если вы заметили, поймали крысу. Сейчас её выпотрошим и уйдём. Остальных это не касается. Вы поняли?

— А остальные? — уточнил Джек.

— Что остальные? — не понял предводитель.

— Ты сказал, что ты меня не тронешь. А остальные? Мне, знаешь ли, всё равно, чей кусок свинца разнесёт мою голову.

— Ха! — Том одобрительно отсалютовал стволом револьвера. — А ты соображаешь, мистер. Но можешь сидеть спокойно. По эту сторону озера Каллихэм любой скажет, что Том Рид слов на ветер не бросает.

— Увы, я приехал с другой стороны.

— Хватит болтать. Сэм, придержи его.

Том и Джерри сноровисто связали Грегу руки и оттащили чуть в сторону, пользуясь уже привычной рукояткой — за волосы. А Сэм вальяжно подошёл к Джеку, привычным движением уронил револьвер в кобуру и, явно красуясь, вытащил из ножен огромный блестящий нож. Жора внимательно разглядел интересный образец холодного оружия. Клинок длиной сантиметров тридцать, чуть загнутый. Никакого намёка на дол. Металл толщиной почти сантиметр. Мечта диванного выживальщика. Такой ножик хорош как альтернатива топору, другого применения ему придумать сложно. Лезвие таких габаритов тяжело даже просто воткнуть в тело, а избыточный вес наверняка не позволяет оперировать им в условиях ножевого боя.

Он спокойно поднял руку и провёл пальцем по лезвию.

— Что, нравится? — довольно спросил Сэм. — Это я сам делал. Ещё когда у кузнеца учился. Счастливый. Пять лет уже со мной.

— Дашь посмотреть?

— Ты не слишком ли борзый, мистер? Если Том сказал, что не тронет, это не значит, что можно пытаться вить из меня верёвки, понял? — Он провёл лезвием по голой груди Джека. На коже осталась красная полоса, на которой через пару секунд появилась капля крови.

— Вот так то, — удовлетворённо констатировал Сэм.

Со стороны остальных членов банды послышался вскрик. Тут же все трое завозились, и Том проворчал:

— Он сейчас всех сюда соберёт. Джерри, давай оттащим этого горластого подальше.

Грег недолго хранил молчание. Не прошло и минуты, как раздался первый его вопль. Джек задумался. С одной стороны, стоило бы помочь человеку. Но с другой…

Молодой Макгрегор не вызывал у него симпатии. Если Амалия оказалась вполне нормальной девушкой, открытой, без второго дна, в меру весёлой, то её жених явно попахивал гнильцой. Это было заметно с первых минут знакомства. Сицкий неоднократно встречал таких людей. В обычной обстановке к ним не возникало претензий, но в бою от такого не стоило ждать помощи, а то и вообще, лучше не поворачиваться спиной. И вот доказательство — если он правильно понял слова Тома Рида, Грег убил и ограбил двоих членов той самой банды, в которой состоял. С его точки зрения подобный человек вполне заслуживал того, что получил. Смущало лишь одно. Если на крики жениха прибежит невеста, как бы и ей не досталось.

— Грег!

Ну вот, накаркал. Бегут, причём все четверо. А бандитов трое. Значит, будут стрелять, чтобы ликвидировать численное преимущество. Как бы он сам поступил на месте Тома Рида? Вот нашли крысу. Лучше всего что? Чтобы он, испугавшись, тихонько отдал деньги сам. Не вмешивая остальных, а в идеале, чтобы эти остальные даже не догадались о существовании банды. Однако, подобного развития событий не получилось. А значит?

В этот момент на полянку выбежали муж и жена Джонсоны. Тут же, растолкав их, вперёд вырвалась Амалия. Девушка сделала пару шагов и изумлённо замерла, глядя на голого Джека.

— Сэм, дай я оденусь, — попросил Рэд. — Ты же видишь. Здесь становится слишком людно.

Здоровяк и сам чувствовал себя не в своей тарелке. Один против троих, двое из которых держат ружья. К тому же двое — женщины. Их, вроде бы, и убивать не положено. Они обычно не вмешиваются в мужские дела. Однако вот. Стоят трое. Мужчина и две женщины. И одна из них вооружена. А команды от главаря нет. Он поёрзал, рывком переводя ствол револьвера то на своего пленника, то на новоявленных гостей.

— Ладошкой прикройся, — недовольно проворчал он.

Со стороны послышалось ржание, Джонсоны обернулись, Сэм заулыбался, а Амалия непонимающе завертела головой.

— Что здесь происходит? — удивлённо спросила она. — Где Грег?

— Сейчас оденешься, — доверительно пробормотал Сэм, повернувшись к Рэду. Затем перевёл оружие на Джонсонов. — Бросьте ружья.

Джеку из его положения было не видно, откуда появились ещё двое. Оба конные, вооружённые и довольные.

— О! Что я вижу, — почти закричал один. — Повезло тебе, Сэм. Какие красотки вокруг собрались.

— Не завидуй, Зак. — Подхватил другой. — Вон, рядом его конкурент сидит. Уже и разделся.

— Что там, Сэм? — послышался крик Тома. — Это Рон и Зак?

— Это мы, Том, — ответил тот, которого назали Заком. — Решили, что вам без нас не управиться.

— Верно, — подхватил второй, Рон. — Уж больно людно стало на этой полянке.

— А кто там ещё?

— Пришла невеста этого скунса, Том. А с ней ещё двое, мужчина и женщина.

Какое-то время стояла относительная тишина, затем появился Том Рид. Он обвёл недовольным взглядом ставшую тесной и неуютной полянку и ткнул револьвером в направлении Амалии.

— Ты, — утвердительно кивнул он и схватил девушку за локоть. — Со мной.

— Эй! — Джед направил ствол на Рида. — Отпусти её.

— А ну, бросьте пушки, если не хотите схлопотать по пуле, — говорил Зак, но оба ствола, и его и Рона, повернулись синхронно.

Отличная у ребят слаженность, подумал Джек. Явно, не первый день вместе работают. Это несколько осложняет дело. Пару секунд царила немая сцена, Джонсоны неуверенно направляли свои винтовки на Рида, Зак и Рон держали их на мушке, Сам Том Рид одновременно контролировал пленницу и старался не упускать из вида остальных. Даже Сэм потянулся в сторону наибольшей напряжённости, совсем забыв про своего пленника.

С одной стороны, момент был очень удобным для контратаки. Все сосредоточены на других, у Джека есть свобода манёвра. Но с другой стороны… напряжённость выросла настолько, что даже если сейчас просто квакнет лягушка, Джонсонам несдобровать. И если Джек сейчас попытается что-либо сделать, это будет предательством по отношению к ним. Так что он молча, стараясь не реагировать на обрадовавшихся голому телу комаров, ждал развязки.

И она наступила. Сначала опустил ружьё Джедедайя. Через полсекунды его примеру последовала жена. Рэд почти физически чувствовал, как разряжается сгустившееся над людьми напряжение.

Том дёрнул девушку за локоть.

— Пошли. Посмотришь на истинное лицо своего жениха.

Та беспомощно оглянулась, затем медленно, как на заклание, двинулась следом, шурша юбкой по высохшей траве. Некоторое время все, даже Сэм, провожали её взглядом. Затем в вечерней тишине послышался голос Рида:

— Ты видишь, кого я привел, Грег? Ты сейчас мне всё скажешь, или этой милой барышне будет очень плохо.

Зак шумно заёрзал в седле, заглушая ответ Макгрегора, Рон одновременно шумно втянул носом воздух.

— Ну ты и крыса, Грег, — продолжал тем временем Том. — Ты что же думаешь, у меня не хватит сил справиться с такой милой малышкой?

Закатную тишину разорвал испуганный крик Амалии.

Вот теперь пора, скомандовал сам себе Джек. Револьвер Сэма смотрел куда-то в пространство, так что удар снизу не только изменил направление ствола, но и выбил его, подбросив почти на метр. Быстрое движение за спину конвоира, его самого резко толкнуть на своё место. Блин, ноги отсидел, больно, но ничего. Нож в руку, а правой как раз поймал револьвер. Жаль, не за рукоятку. Пока перехватывался, очнулись Зак и Рон. Выстрелы прогремели синхронно, тело уже мёртвого Сэма дёрнулось. Как и ожидал Джек, бандиты начали стрелять ещё до того, как сообразили, что на месте пленника сидит их товарищ. Теперь два выстрела. Первый. Рон дернулся, на мгновение замер, и мягко сполз с седла под ноги лошади. Второго выстрела не последовало. Старый «Миротворец» — револьвер одинарного действия, чтобы стрельнуть второй раз, следует взвести курок. А рука занята ножом. Но ничего. Метнуть нож в Зака. Тот как раз успел дёрнуть скобу, ещё доля секунды и выстрелил бы. Здоровенный клинок не воткнулся. Он вообще ударил как-то плашмя. Чтобы прицельно метать такие ножи, следует долго приноравливаться к особенностям каждого. Но за счёт огромной массы удар сбил прицел, и пуля ушла далеко в сторону. За это время Джек взвёл курок и дострелил, наконец, зажившегося бандита. На всё ушло не более секунды.

Резким прыжком с приземлением на четвереньки Джек преодолел пять шагов полянки, ухватил лошадь Рона под уздцы. Тот как раз освободил место. Так что Рэд рывком вскочил в седло, перехватил винтовку заваливающегося набок Зака, и, быстро прицелившись, выстрелил.

Есть. Это был Джерри. А нечего высовывать из травы ушастую голову. Вот и получил свинцовую примочку промеж ушей. Дёргать скобу было не так привычно, как двигать болт затвора, но всё равно, взять на мушку Тома оказалось делом долей секунды. Ещё выстрел. Теперь о бандитах следует говорить, используя прошедшее время.

А дальше произошло то. Чего Рэд никак не ожидал. Грег вскочил с земли, секунду подёргался, сбрасывая верёвки, которыми был связан. Связали, кстати говоря, кое-как. Банда явно не собиралась оставлять бывшего подельника в живых. Макгрегор на мгновенно наклонился, подхватил револьвер Рида и с силой ткнул стволом в бок собственной невесты. Девушка ойкнула от неожиданности.

— Эй вы! — истошно заорал Грег. — А ну быстро принесите мои сумки, или она умрёт. Я не шучу! Клянусь, я пущу ей пулю в бок. Быстро несите сюда все мои вещи!

Джонсоны, к этому моменту поравнявшиеся с лошадью Джека, замерли, недоуменно глядя на Рэда.

— Вы что, оглохли?! — орал тем временем бывший жених. — Вещи мои сюда. А ты, Рэд, слезай. Я заберу лошадь. У Рона была отличная кобыла, она мне ещё послужит.

Он нервно засмеялся, после чего поднял револьвер и помахал над головой.

— Ну!!! Я жду!

В этот момент Джек вскинул винтовку к плечу и тут же выстрелил. На лбу Грега появилась крохотная красная точка, из-за чего лицо молодого человека — рот застыл в немом крике, глаза выпучены, волосы всклокочены — на миг стало похожим на маску страшного индийского бога. Мертвец рефлекторно сжал вооружённую руку, и револьвер грохотнул в последний раз, выпустив пулю в вечернее небо. Покойный Макгрегор ещё секунду стоял на месте, держась за плечо замершей от ужаса Амалии, затем плашмя рухнул в траву. Внезапно вокруг стало как-то неестественно тихо, не слышно ни плеска воды, ни звона комаров. Даже ветер словно замер, не желая нарушать хрупкое спокойствие. И в этой тишине неожиданно для всех прозвучал голос спокойный Джека:

— Пойду-ка я ещё раз искупаюсь, а то опять грязный.

8

— Да пусть меня забодает самая поганая корова в стаде, если я хоть раз в жизни видел что-то похожее, — изумлённо проговорил Джедедайя Джонсон.

— Ой! — его жена резко отвернулась от Джека, отгородилась растопыренной ладонью и мгновенно покраснела.

Только сейчас Рэд вспомнил, что так и не натянул даже трусов, и всю свою эскападу провёл, демонстрируя окружающим обнажённое хозяйство.

— Простите, Мелани, — смущённо пробормотал он и кинулся обратно к воде.

Схватил бельё, мгновенно упаковал недостойные лицезрения органы в трусы и тут же поспешил обратно. Как раз успел. Амалия всё это время провела неподвижно, лишь слегка покачиваясь, с бледным до синевы лицом, и только когда он вернулся, издала непонятный звук и резко упала на четвереньки, окунув лицо в высокую траву. Молодой человек бросился на помощь, но нерешительно замер в шаге от девушки. Амалию Дуглас рвало.

— Джек. — раздался мальчишеский голос. — А я был готов тебе помочь.

Малыш подошёл, демонстрируя зажатую в руке винтовку.

— У меня даже патроны есть. Целых два. Мне Грег дал.

— Молодец, Малыш, — Джек машинально потрепал мальчишку по растрёпанной голове.

— Однако, я всерьёз удивлён. — включился в диалог его отец. — Я действительно не предполагал, что можно так ловко, за пару секунд расправиться с пятью бандитами. Но объясните нам, Джек, что вообще произошло? Кто это и чего они хотели от бедного Грега и Амалии?

— Вам известно имя Тома Рида?

— Что-то слышал. Это имя как-то упоминал один из родственников Дугласа. Но ничего определённого не сказал.

— Эта банда, а точнее, двое её участников, прошлой ночью ограбили банк в Хиллтауне.

— Но при чём здесь Грег? — спросила Мелани.

— А Грег, мэм, входил в эту банду. Он в свою очередь убил грабителей и прикарманил все деньги себе. И вот теперь оставшиеся члены банды пришли к нему в поисках справедливости и украденных сорока пяти тысяч.

— Сорок пять тысяч! — в один голос повторили супруги.

— Извините меня, — Амалия приняла, наконец, вертикальное положение, отряхнула платье с оторванным рукавом, и виновато улыбнулась.

— Ничего страшного, девочка моя, — Мелани тут же подбежала к ней и начала с усердием квочки осматривать, то и дело поворачивая перед собой. — Главное, что сама ты в порядке.

— Я не поняла, мистер Рэд, вы сказали, что Грег был членом банды Тома Рида?

— Всё верно, мисс Амалия.

— Но… Он же Макгрегор. Как он мог?

— Эми, девочка, но всё произошло на твоих глазах. — пояснила Мелани.

— Ох! — девушка вновь упала на четвереньки и опустила лицо в траву.

— Джек, — вполголоса спросил Малыш. — Что с ней?

— Ну-ка, Малыш, иди присмотри за лошадьми и стадом, — прервал его любопытство отец.

Мальчик нехотя, то и дело оборачиваясь, побрёл к лагерю. Амалия, бледная и дрожащая, поднялась, и жалостливо посмотрела на Мелани.

— Девочка моя, — всплеснула руками женщина. — Да на тебе лица нет. А ну, пойдём, тебя срочно следует привести в порядок.

Она подхватила девушку под руку и увела вслед за сыном. На истоптанной поляне остались лишь Джедедайя и Джек. Джонсон подошёл к своему работнику и решительно протянул руку.

— Позволь поблагодарить тебя за спасение наших жизней. Знаешь, Джек, я уже неоднократно возносил небесам хвалу за то, что надоумили меня тогда нанять тебя на работу. Видит всевышний, без тебя мы не добрались бы и до Плезантвиля. А сейчас до границы осталось не больше пятидесяти миль, и я уже чувствую запах буррито и кактусового виски.

— Текилы, — машинально поправил Рэд.

— Ладно, текилы. Слушай, Джек. Ты такой спокойный. Меня всего трясёт, а глядя на тебя, можно подумать, что ты каждый день сталкиваешься как минимум с одной бандой. Кто ты, Джек?

— Тебя беспокоит, не свалится ли на твою голову какой-нибудь маршал с объявлением о вознаграждении за мою поимку? — Рэд усмехнулся. — Уверяю тебя, такого не будет. Я не нахожусь в розыске ни в одном из тринадцати штатов.

— Тридцати, мистер Рэд. Вы серьёзно отстали от политической ситуации. После войны Североамериканские Соединённые Штаты насчитывают ровно тридцать штатов и территорий.

— Да? — спросил Джек тусклым голосом, и Джеду сразу стало ясно, что меньшее, что сейчас интересует его собеседника, это количество присоединившихся государств.

— Ну… в общем, да, — промямлил он. — Но вопрос в другом. Где вы так научились владеть оружием, мистер Рэд? Я понимаю, расстрелять пятерых малолеток с дальней дистанции, или пригрозить стволом четвёрке юных Эллиоттов. Но ничего подобного сегодняшнему я в жизни не видел. Такое ощущение, что вы родились с Винчестером в руках, и первым вашим убитым врагом была собственная кормилица.

— Простите, Джед, — прервал Джек дифирамбы. — Мне так и не дали как следует искупаться. Если вы не против, я окунусь, а вы можете пока собрать с мертвецов то, что сочтёте ценным.

— Но это ваши трофеи, Джек!

— Вот и помогите мне их собрать! — рявкнул Рэд и, не слушая возражений, двинулся к воде. Очень хотелось лечь в прохладный чистый поток и смыть, наконец, с себя напряжение этого слишком длинного дня.

Уже после, намыливаясь самодельным вонючим мылом, он вспомнил слова Джонсона о первом убитом враге. Кормилица. Скажет тоже. Его первый враг…

Перед глазами встал тот мужик, взрослый уже, лет сорока. В коричневом халате поверх штанов и плоской шапке-пуштунке. И с нашим, гад, седьмым РПГ. Их тогда направили обеспечить проход техники через ущелье, а тут он. Юный старлей Жора Сицкий тогда не меньше минуты выцеливал противника. Всё казалось, сейчас выстрелит, и мир перевернётся. А ещё боялся, как бы этот не поднял глаза и не увидел его. Почти физически чувствовал укоризненный взгляд гранатомётчика. Еле заставил себя спустить курок. И… ничего. С удовлетворением отметил, как противник уронил семёрку и завалился набок, а через секунду уже некогда было рефлексировать. По ним открыли ответный огонь с той стороны, и он больше не задумывался над этичностью каждого выстрела.

К его возвращению ужин был уже накрыт. Амалия, раскрасневшаяся и пахнущая алкоголем, увлечённо наворачивала сэндвич, Малыш поминутно таскал из глубокой тарелки кусочки мясного не пойми-чего, Мелани замерла, держа оловянный стаканчик перед собой, а Джед лучезарно улыбался. В руках у него были два точно таких же стакана, наполненные до краёв.

— Джек! — торжественно произнёс он. — Нам следует немедленно отметить сегодняшнее счастливое избавление. Благодаря вам мы не только остались живы, но и приобрели пятёрку отличных лошадей, целый арсенал оружия, а главное — стали богаче на сорок пять тысяч полновесных долларов. За это несомненно следует выпить.

Как ни странно, пить не хотелось. Обычно опрокинуть после боя считалось нормой. Приходило в порядок сознание, успокаивались нервы. Да и общаться между собой после выпивки было куда легче. Но не сейчас. Виделось у Джеда в глазах что-то, отчего Рэд поднёс стаканчик к губам и лишь коснулся виски языком. Его работодатель наоборот, от души махнул выпивку до дна, совершенно по-русски крякнул и отставил пустую тару в сторону.

— Ну, каково это тебе, Джек, получить на ровном месте целых десять тонн? — слегка заплетающимся языком спросил он.

Рэд понял, что единственный, кто в этой компании не приложился до его прихода, был Малыш. Амалия пьяно улыбалась, не говоря ни слова, Мелани тоже смотрела на мир весёлым, слегка расфокусированным взглядом. Джонсон старший же довольно разводил руками.

— Ты не думай, мы всё поделили по-честному. — просвещал он собеседника. — Каждому получилось по десять, ну и Малышу всего пять. Он ещё маленький.

Джек решил сегодня не вмешиваться. Завтра все будут трезвые, тогда можно будет и высказать свою точку зрения. Мелани же ждать не хотела.

— Милый, — прервала она мужа. — Я всё-таки считаю. Что мистер Рэд достоин большего. Подумай, ведь именно из-за него у нас появились эти деньги. Так что его доля должна составлять пятнадцать тысяч. Это будет честно.

— Молчи, женщина! — пьяно взревел Джед. — Что бы ты понимала. Да кто он такой? Это сейчас ему пятнадцать, на границе ещё две. Да за что? Этот бездельник только и делал, что плющил зад о седло всю дорогу. Даже Малыш и то наработал больше, чем он. Нет уж! За такую работу я платить не собираюсь. Я вообще платить не собираюсь!

Он довольно споро вытащил из-за спины два трофейных револьвера и направил оба ствола на собственного работника.

— Мистер Рэд, вы уволены. — максимально для его состояния официально проговорил Джед. — Пошёл вон, Джек! — прогремело над поляной. — Ни хрена ты не получишь. Проваливай, пока я не решил спустить курки.

Последнее слово договорить Джонсон не успел. Рэд стремительным движением подбил стволы обоих револьверов, прогремел сдвоенный выстрел, но пули улетели в небеса. Одновременно работодатель получил в лоб основанием ладони и с глухим стуком откинулся на спину.

— Па! — Малыш бросился на Джека.

Рэд подхватил мальца, стараясь не нанести вреда, выдернул рубашку у того из коротких штанов, и, не расстёгивая, задрал её над головой мальчика. Таким образом руки у юного защитника оказались задраны над головой, видимость ограничена. Подобные приёмы часто отрабатывались друг на друге ещё в училище. Были там некоторые любители побузить после пьянки.

— Спокойно, Малыш, — Джек дёрнул юнца за пояс и уложил на живот. — Ничего с твоим папой не случится. Утром встанет с больной головой и всё. И ты тоже лежи и не дёргайся.

Рэд повернулся к застывшей в молчании Мелани.

— Я не ожидал подобного от вашего мужа, мэм, — с укоризной сказал он. — Прощайте.

Торопливо собрал вещи, из трофеев прихватил все патроны и запасы еды, свистом подозвал Плотву. Лошадь пришла не одна. Следом за ней, возбуждённо размахивая хвостом, семенил стреноженный жеребец.

Отлично, подумал Жора. Заводным будет. А остальным пусть Джонсоны подавятся.

— Постойте, Джек, — пришла в себя Мелани. — Уверена, завтра Джедеайя проснётся и даже не вспомнит о том, что вам сегодня наговорил. Это какая-то ошибка.

— Там, откуда я родом, говорят: «Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке». Понятно? Прощайте, мэм. Малыш, не сердись на меня.

Мальчик не ответил. Из-под рубашки слышались приглушённые всхлипы. Последним движением Рэд собрал деньги в седельную сумку, где они раньше и были, и повесил на заводного жеребца. Никто не проронил ни слова. Тогда Джек вскочил в седло и хлопнул Плотву коленями. Умная лошадка понеслась в темноту. Жеребец на узде последовал за ней. Никто не проронил ни слова. Он отдалился от лагеря уже ярдов на триста, когда сзади раздался крик.

— Джек!!! Эй! — голос был Амалии.

Рэд придержал лошадей и через минуту девушка догнала его.

— Простите, — тут же начала оправдываться она. — Я не хочу оставаться с ними на ночь. Я боюсь, мистер Рэд. Мистер Джонсон был так зол, когда кричал на вас. И револьверы достал не раздумывая. А Мелани ему ни слова не сказала. Можно мне с вами, мистер Рэд?

— Вообще-то я собирался вернуться в Хиллтаун и возвратить деньги в банк. Заодно могу проводить тебя до вашего ранчо.

— Нет, мистер Рэд, ни в коем случае. Я туда не вернусь. И вам нечего делать в Хиллтауне.

— А деньги? Это же, как я понимаю, твой дед положил в банк эти сорок пять тысяч.

— Ну как вы не понимаете, мистер Рэд. Дед их положил в банк. И возьмёт обратно тоже из банка. Никто не пострадает.

— Кроме самого банка.

— Да ничего им не будет. Получат страховку. Первый раз что ли. А если вы приедете с деньгами, то ограбление могут свалить на вас.

— Ну допустим. Но тебя ведь всё равно следует вернуть домой.

— Нет! — девушка даже отшатнулась.

— Что такое?

— Я не хочу, мистер Рэд. Не надо меня домой.

— Но почему?

Девушка сделала глубокий вдох, подъехала прямо к собеседнику и продолжала более спокойным голосом.

— Я два года мечтала вырваться из-под дедушкиного гнёта. Он давит, понимаете? Я с Грегом-то связалась потому, что он обещал доставить меня в Мексику. Вы думаете, я его любила?

— А ты как думаешь?

Амалия молчала почти минуту, затем ответила, не поднимая головы.

— Он симпатичный мужчина. Был… и обещал поехать со мной в Мексику. Но я бы не хотела связать с ним жизнь. — Она вскинула глаза, и они сверкнули в свете почти закатившегося солнца. — Но и обратно я тоже не хочу. Тем более, дед заставит вас на мне жениться, а я не думаю, что это входит в ваши планы.

Джек негромко засмеялся.

— Я гляжу, коза, ты уже всё продумала.

— Не надо меня так называть. Зовите уж лучше «Эми».

— Хорошо. Итак, Эми, что ты думаешь делать дальше?

— Ехать с вами в Мексику. Джонсон говорил, что подобрал вас, когда вы туда и ехали, и подрядил довести стадо. Вот и поедем в Мексику вместе.

Далеко по темноте пробираться не стали. Просто ехали вдоль речки, пока окончательно не стемнело, а там нашли подходящую лощину, перекусили хлебом и трофейной вяленой говядиной, да завалились спать. Джек не думал, что вырубится почти мгновенно, наоборот, ожидал, что будет полночи прокручивать в голове события сегодняшнего дня, но нет. Сон навалился тяжело и мягко, как пуховая перина.

Жора сорвал с лица дыхательную маску и жадно вдохнул пыльный и вонючий московский воздух. Фу! Ну и гадость. Как он им раньше дышал.

Почему-то в этот раз выйти из игры получилось с большим трудом. Вроде, всё по инструкции. Представил себе кнопку «Выход», мысленно нажал её… вот только кнопка от нажатия рассыпалась на мелкие зелёные искры. Пришлось снова и снова повторять одни и те же действия. Естественно, с тем же результатом. И ведь не написали в инструкции, как поступать, если кнопка заблокирована. Но ничего. На сто какой-то раз получилось. Выход оказался немного нестандартный. Не мгновенная смена декораций со степной ночи на искристые внутренности силикогеля. Жора долго мчался по призрачной трубе, и в конце словно плюхнулся в капсулу. Потому и дышал так тяжело. Выбрался наружу. В Москве день. Начало третьего. Прошёлся по квартире, заново привыкая к пространству. Как же не хватает кобуры на поясе.

За те три дня, что он отсутствовал, почти ничего не изменилось. А чему меняться в жизни одинокого пенсюка. Вот если бы у него была жена… Перед глазами почему-то встала улыбающаяся Амалия. Да ну нафиг! Даже головой помотал, чтобы отогнать наваждение. Не надо ему такого счастья.

Чайник закипел почти мгновенно, а что ему, почти пустой, еле-еле на чашку хватило. На телефоне всего три пропущенных. Не много за неделю, особенно, если учитывать, что все с одного номера. Данияр… Данияр… Это кто же такой? Наконец вспомнил. Это один из штабных хакеров, тот самый, кого он коньяком поил, чтобы капсулу быстрее поставили да настроили. Так что Данияр это серьёзно. Нужно перезвонить.

Ответили почти сразу.

— Привет, Данияр. Что случилось?

— Здравствуйте, Георгий Игоревич. Ничего.

— А звонил зачем?

— Так. Проверяли. У вас капсула в коннекте неделю, мало ли.

— Да что со мной сделается?

— Не скажите, Георгий Игоревич. Мы за вас в ответе, так что обязаны держать на контроле.

— Ерунда! Небось, не в рейд по тылам ухожу, чего там следить? Кстати, Данияр, я вот, что подумал. А ну, если меня там грохнет кто, то что со мной здесь будет?

— Ничего серьёзного, Георгий Игоревич. Но аккаунт новый придётся заводить. — И уже тише: — Повисите минутку…

В трубке зашуршало, послышался рокот отъезжающего стула, затем приглушённое: «…да я на минуточку, Борис Михайлович. Не все же могут, как вы, раз и бросили…» и только минуты через две вновь появился Данияр.

— Алло.

— Я здесь, — с готовностью ответил Жора.

— В общем, я вам не говорил, но до меня дошли слухи, что, если кого в вирте убьют, тот и в реале может не выжить. Так что осторожнее. Я вам только из симпатии. Но если что, я буду всё отрицать.

— Я понял. Слушай, Данияр, а вот я сегодня с трудом кнопку выход смог нажать. Не срабатывала. Это что может быть?

— Не знаю, — торопливо ответил хакер. — Извините, Георгий Игоревич, мне пора. Я на минуту выскочил.

Собеседник разорвал разговор, не дожидаясь ответа. Жора почесал обросший затылок углом телефона и тяжело опустился на кухонную табуретку. Дурацкая привычка, ходить туда-сюда во время разговора. Так что же хитрый татарчонок имел в виду? Почему так стремительно свернул разговор? Никаких предположений в голову не приходило. Ведь по сути, могло случиться что угодно. Тот же его страшный Борис как его тамович мог подойти. Или из кабинета рукой помахали. Мало ли. Пальцы непроизвольно цепляли телефон за два угла, приподнимали на пару сантиметров и отпускали. Гаджет с мягким резиновым стуком возвращался на столешницу.

— Ладно. Москва стоит, а других дел у меня нет, — Жора хлопнул ладонями по коленкам. — Пора в путь. В Техасе скоро утро. Почему-то возвращение в игру для него сейчас казалось важнее всех остальных дел.

Вход произошёл мгновенно. Говорят, это технически невозможно, но Жора мог бы поклясться, что «Чудесный Дикий Запад» открылся ему даже раньше, чем он успел запустить игру. На этот раз не было никакого перехода. Вот Георгий погружается в гель, и сразу же Джек открывает глаза.

Солнце только-только показало свою розовую шевелюру над горизонтом, добавив чёрно-серому миру красок. Трава из колышущейся аморфной массы превратилась отдельные кусты, мелькая кое-где то жёлтым, то совсем светлым, почти белым. Куцая компания невысоких заскорузлых деревьев хвастливо демонстрировала тёмно-тёмно-зелёную листву. Камни на берегу больше не казались единой бесформенной грудой. Распались на разноцветные валуны, обломки известняка, и прочие геологические мелочи.

Джек машинально сунул руку под седло, которое служило ему подушкой. Револьвер на месте. Огляделся. Сумки лежали в том виде, в каком он их оставил, лошади и не подумали разбредаться, темнели в свете восхода, очень похожие на покрытые зеленью бронзовые статуи. Но всё равно, чего-то не хватало.

Вот дурак! Не чего-то. Кого-то. Амалия вроде как должна лежать рядом, он специально вечером нарезал травяную подстилку из расчёта на двоих не касающихся друг друга человек. И ложились вместе. Не в обнимку, вполне благопристойно, но так, чтобы в случае опасности девушка могла его разбудить, тронув за руку. Ну, или ещё какую часть тела, это уже как повезёт. Вечером он всё-таки опасался мести Джонсона. Это сейчас понятно, что крепко датый ранчеро скорее всего так и продрых, лёжа на спине. Может, и до сих пор спит. А вот девушки нет.

Джек мазнул взглядом по седельным сумкам, затем пригляделся внимательнее. Вроде, всё на месте. Бесшумно приподнялся, взял в руки ту, что ранее принадлежала Грегу. Нет, всё в порядке. Вот они, деньги.

Девушка нашлась сразу же, как только он вскочил на ноги. Сидела себе, шила что-то, пользуясь отражением восхода в неподвижной воде реки.

— Доброе утро, — она махнула спутнику рукой.

— Привет, — кивнул в ответ Джек. — Чем занята?

— Подожди пять минут. Сейчас покажу. — Улыбка скорее угадывалась в неверном свете.

Пока Рэд разводил огонь, резал вяленое мясо и жарил огромную, во всю походную сковороду, оладью с говядиной, Амалия закончила работу и с довольным видом предстала перед мужчиной. Сначала Джек не заметил разницы, и только приглядевшись, понял, что юбку девушка распорола надвое, а затем сшила на манер штанов.

— Оригинально. А зачем?

— Ну как ты не понимаешь? Ездить по-женски в прерии не получится. А сидеть с ногами с разных сторон — неприлично. Случись порыв ветра, юбка задерётся до плеч.

Она сделала пару широких шагов влево-вправо, покрутилась и требовательно взглянула на спутника. Джек молча протяну поднятый большой палец.

— Ах, мистер Рэд, — Амалия с деланным возмущением хмурилась, не забывая при этом крутить обтянутыми самодельными штанами бёдрами. — Вы на меня так пялитесь, что я почти слышу, как на моём костюме отрываются пуговицы. Прекратите немедленно.

— Мой опыт, мисс Амалия, говорит, что, если женщина в ультимативной форме требует перестать на неё пялиться, значит она именно этого от вас и хочет. Чтобы пялились, я имею в виду.

— Фу! Что вы за джентльмен, мистер Рэд, — девушка брезгливо дёрнула носиком, но не выдержала и рассмеялась. — Оцените лучше работу.

— Великолепно. Ты настоящая мастерица. Но в этом костюме тебе следует опасаться менее порядочных мужчин, чем я.

— Ха! Но ты же защитишь меня, Джек?

Рэд молча порылся в седельной сумке, достал карту и расстелил её у костерка. Амалия с грацией кошки опустилась на землю, минуту поводила пальцем по бумаге, затем с довольной улыбкой посмотрела на спутника.

— Хорошая карта, Джек. Где взял?

— Ну-у… — немного занудно начал Рэд. — Однажды на землю, где жило племя, которым правил мой пра-пра-прадед по имени Волк Сидящий На Вершине Сосны пришли конкистадоры. Они хотели отобрать землю у мирного племени. Началась война, и пра-пра-прадед вонзил свой томагавк прямо в лоб главному конкистадору. А из-под его брони вынул эту карту. С тех пор она переходила по наследству от отца к сыну, пока не попала ко мне.

— Врёшь! — восхищённо прошептала девушка. И уже нормальным голосом пояснила. — Вот Хиллтаун, а его не было при конкистадорах. Его построили сорок лет назад. Да и ты не похож на индейца.

— Конечно, вру, — легко согласился Рэд. — Я её купил самым банальным способом. Но ведь байка тебе понравилась?

— Ха-ха! Конечно понравилась. Волк, сидящий на вершине сосны. Это же надо такое придумать. Но карта хорошая. Все городки отмечены.

— И не только. Видишь, здесь дорога. А мы вот тут. Если тронемся прямо сейчас, через полтора часа будем уже там. По этой дороге ходит дилижанс до Педрас-Неграс. Так что разделим деньги поровну, и ты доберёшься до Мексики в относительном комфорте. Уже завтра будешь по ту сторону границы.

— Стоп! — глаза Амалии загорелись. — Ты предлагаешь мне ехать одной?

— А что такого? Не верхом же, на дилижансе.

— Джек, ты в своём уме? Одинокая барышня с двадцатью тысячами долларов. Да ещё и в Мексике. И ладно бы в столице, но ведь это Педрас-Неграс. Граница, Джек!

— И что? — не понял Рэд.

— А то, мистер тупица, что слава о мексиканских бандидос гуляет по обе стороны границы. Одинокая девушка для них и так представляет лакомый кусочек, а если её ридикюль ещё и набит долларами…

— Да… — Джек почесал затылок. Об этом он как-то не подумал.

— В общем, я поеду с тобой, — безапелляционно заявила Амалия.

К городку с названием Монтемальдидо подъехали уже под вечер. Странно, но на карте Рэда его не было. А с другой стороны, что там отмечать? Полтора десятка плоских, крашеных извёсткой домиков, скорее напоминающих Татуин из Звёздных Войн, чем Северную Америку, притулившихся к противоположным склонам каменистой лощины. Между ними пространство, которое назвать улицей не поворачивался язык. Ярдов триста ширина, какая же это улица? Скорее, площадь, только длиной во весь городок. На въезде неопрятная церковь с высокой колокольней наверху и деревцем, растущим прямо из крыши. Сложена она так неаккуратно, что невольно хотелось спрятать в голову в плечи, потому что казалось, покосившаяся колокольня вот-вот рухнет. Остальные здания в своей массе были не просто жилыми домами. Каждую, даже самую никчёмную, будку украшали написанные на потемневших от солнца досках, вывески. И первой же была «Pul'keriya». Возле этого неказистого трактира скопилось не меньше десятка осёдланных лошадей. Джек отметил, что вряд ли все всадники прибыли вместе. И сёдла разные, и вещи, притороченные к ним, да и слой пыли на лошадях сильно отличался.

— Джек, там очень много людей, — осторожно сказала Амалия. — Давай поищем другое место.

— Угу, — кивнул Рэд. — Да и не гостиница это. Так, выпить, закусить.

До следующего заведения оказалось совсем недалеко. Соседний дом нёс на себе пыльную вывеску с едва различимыми буквами «La Tienda Grande», а сразу же за ним возвышалось первое из встреченный двухэтажных зданий, увенчанное трёхцветной вывеской, огромной, нарисованной на широком листе фанеры. Там были наполовину отшелушившиеся горы на фоне синего неба, перекрытые чёрной надписью «Posada de la Paso». Похоже, что все деньги хозяин потратил на вывеску. На её фоне остальной фасад заведения терялся. Дверь оказалась просто собранной из не струганых досок, ручка представляла из себя толстый сучок какого-то местного саксаула, а прикрытые ставнями окна не имели стёкол и были больше похоже на бойницы. Джек отметил, что подобные окна вообще, видимо, местная особенность архитектуры, потому что в любом доме из тех, что они видели, можно неплохо держать оборону.

Нижний этаж гостиницы был опоясан деревянной верандой, поднятой на фут над уровнем окружающей пыли и плавно переходящей в балкон второго этажа. На балкон выходило четыре окна и три двери между ними. Джек спешился и подвёл лошадь к длинному бревну, установленному на два столбика и служившему коновязью. Там уже стояло пяток лошадей разной масти, размера и степени ухоженности. Туда же пристроили и своих.

Внутри гостиница вызвала, казалось бы, напрочь забытые воспоминания. На мгновенье Жоре показалось, что не было прошедших пятнадцати лет, и он вновь находится в западной Африке. Большая часть фойе была отдана под бар, и сейчас он был битком набит неграми всех оттенков, от светло-шоколадного до фиолетово-чёрного. Они сидели за столиками, торчали столбиками возле стойки, лениво слонялись туда-сюда. Даже тапёр в углу был чернокожим. Он сидел за пианино без передней крышки, одетый в пиджак и бабочку на голый торс, и печально перебирал клавиши. Всё как тогда в Анголе, только стены у бара не из бамбука и пальмовых листьев, а из крашенного белилами известняка. А так — один к одному, даже речь повсюду испанская.

Портье успешно сочетал свою работу с должностью бармена и неизвестно, что приносило ему больший доход. Джек ухватил спутницу за руку и решительно потащил к стойке.

— Эй, снеговик! — раздался сзади пьяный голос. — Я тебя застрелю. Слышишь? Я проделаю в твоей голове ещё одну дырку. И сделаю это так быстро, что ты даже не поймёшь, что уже умер.

Рэд оглянулся. За столом сидел чёрный, как кирзовый сапог, лысый парень и нагло указывал на него пальцем. Говорил он на смеси испанских и английских слов, причём тянул предложения и глотал окончания, как уроженец Алабамы.

— Ты понял меня, снеговик? — повторил он и облизал пухлые губы. — А потом я заберу твою белую цыпочку себе и сделаю её счастливой.

Негр пьяно рассмеялся, ещё двое с готовностью подхватили. Джек сделал шаг назад. Амалия тут же клещом вцепилась в его локоть потянула обратно к стойке, неразборчиво шепча что-то на ухо, но молодой человек, игнорируя помеху, сделал ещё два шага. Отзеркалил негру его «тыканье пальцем» и, подражая Дону Джонсону в известном фильме, прогнусавил по-испански:

— Мой старик отец, прежде, чем покинул этот говённый мир, сказал мне. Бери ношу по себе, чтоб не падать при ходьбе. Возьми на заметку, лысина.

Вообще-то перед операцией в Анголе они учили португальский, но позже оказалось, что языки Мадрида и Лиссабона очень схожи. Португалец всегда поймёт испанца, как белорус всегда поймёт русского. А вот испанец, пожалуй, португальскую речь дословно не разберёт, но общую мысль обязательно уловит. Как, кстати говоря, и русский с белорусским языком. Так что пришлось говорить, используя наработанные за африканскую кампанию навыки превращения португальского в подобие испанского. Но собеседник его отлично понял, причём не он один. За столом на пару секунд воцарилась тишина, затем негр заорал:

— Ага! Отлично! Эй, Смок! Ну-ка запиши против меня того снеговика. Эй, тебя как зовут? Хотя неважно. Пиши, Смок. Здоровяк Эби против снеговика, понял? На сколько там получилось?

— На восемь утра, Эби, — с готовностью отозвался бармен. Его речь была гораздо правильнее. Если бы не обилие испанских слов, его можно было бы принять за уроженца северных штатов.

— Понял, снеговик? — Здоровяк опять ткнул пальцем. — Завтра в восемь мы встретимся на Плаза дель Пасо, и я прошью тебя пулей, как портной Хосе мешковину своей иголкой.

— С чего бы это я попёрся на площадь в такую рань? — спросил Джек.

— Ха! Вы слышали? Этот идиот прискакал в Монтемальдидо и теперь делает вид, будто не знает, что синьора Лола устроила здесь конкурс лучших стрелков. Понял, снеговик? Лучших! А Здоровяк Эби лучший из лучших. Это так, и это тебе подтвердят и по эту, и по ту сторону перевала. Так что до завтра, смертничек.

За столом раздался дружный хохот четырёх глоток, и Джек поспешил к стойке. Тем более, Амалия выглядела настолько бледной, что на фоне множества чёрных рож её лицо смотрелось как негатив.

— Участникам комната бесплатно, — обрадовал его бармен-портье. — За всё платит синьора Лола Леона.

— Мне нужно две комнаты, — угрюмо поправил Джек.

— Тогда с тебя десять песо.

— Десять? А ты не обнаглел? За твою халупу и двух-то многовато.

— Не нравится, можешь постелить одеяло на Плаза дель Пасо. Но если тебя ночью затопчет лошадь, или пристрелит пьяный ковбой, не обвиняй в этом меня.

Комнаты им достались смежные, похожие как близнецы. Примерно три на четыре метра каждая. С широкой кроватью под балдахином, грубым столом, парой стульев. На оклеенных кожаными обоями стенах друг напротив друга висели керосиновые лампы. Они были очень кстати, потому что сквозь узкие окна и неширокие двери света проникало немного. Хоть комнаты и соприкасались, прохода между ними не было. Чтобы попасть из одной в другую, следовало выйти в узкий тёмный коридор, или пройти по деревянному балкону. Амалия так и сделала. Не успел Джек рассовать сумки по углам, как девушка уже стояла на его пороге. Он искоса посмотрел на гостью и проговорил.

— Надо было тебе слушаться дядю Джека и ехать на дилижансе.

— Ха! Тоже мне, дядя. Молод ещё для дяди. И вообще, ещё неизвестно, что безопаснее, это место или бандиты на дорогах.

— На дороге могло бы и обойтись. А тут мы, похоже, забрались в самое что ни на есть бандитское гнездо.

— Ну да. А синьора Лола у них вроде наседки.

— Бог с ней, с Лолой. Эми, лучше скажи, ты уже придумала, что будешь делать, если этот платяной шкаф меня завтра застрелит?

Девушка молча подошла и села рядом на кровать. Та жалобно скрипнула.

— Лучшее, что мы могли бы придумать, это сесть ночью на лошадей и бежать отсюда сломя голову, — негромко проговорила она. — Я только сейчас догадалась, что это за место. Слышала когда-то от негров, не наших, чужих, что есть городок на границе с Мексикой, этакая негритянская Тортуга, куда уходят все чёрные, кто не желает служить белым господам. Похоже, что это она и есть.

— А мы тут словно золотой галеон на пиратском острове.

Девушка, похоже, не умела долго грустить. Она подняла на Джека блестящие хитринкой глаза и задорно спросила:

— Но ведь ты не позволишь этому черномазому наделать в тебе дырок, верно?

9

Спать легли поздно. Бдению способствовали как шум внизу, в баре, так и долгий разговор. Амалия оказалась девушкой очень интересной. Джек спрашивал сам себя, как он не замечал её раньше. Скорее всего, терялась на фоне многочисленной и амбициозной родни. Да и повода просто так посидеть и поговорить не было. А тут оказалось, что она очень интересуется архитектурой. Причём, основной интерес у Амалии вызывает сходство архитектурных стилей по всему миру. Она с увлечением рассказывала, как удивлялась рисункам разных городов, Лондона, Эдинбурга, Калькутты, Александрии, Константинополя, Чикаго. Везде однотипные здания. У неё создалось впечатление, что это города одной огромной, на весь мир, страны, которая позже распалась на десятки государств.

Говорили долго, словно забыв о том непростом положении, в которое попали. Его спутница ни словом не обмолвилась о том, боится ли завтрашней дуэли, как собирается поступить, оставшись без защитника, если что. Джек после долго размышлял, то ли Амалия ему абсолютно доверяет, настолько, что не сомневается в исходе схватки, то ли у неё припрятана в рукаве неизвестная ему карта. Так и не заметил, как уснул.

Проснулся от того, что рядом кто-то вполголоса говорил.

— Тот чушок уверял, что у них тут сорок пять тонн зелёных в сумке запрятано, — уверял сдавленный голос.

— Да нет здесь ничего, — донеслось откуда-то из пространства между кроватью и балконной дверью. — Он тебе проскакал по ушам целым табуном, а ты и губы раскатал.

Двое. Видно пока одного, вон тень за занавеской. Стоит с внешней стороны

1

Чужака Малыш разглядел издалека, шагов за двести. Неудивительно, ему ведь уже десять, большой. На День Благодарения отец даже подарил ему винтовку. Настоящую, магазинную, правда под двадцать второй калибр, но винтовка – это всё равно винтовка. А когда исполнится двенадцать, у Малыша будут и патроны. Наверное, тогда его уже не будут звать Малышом. Все, даже отец, будут звать его по имени – Александер Джонсон. Наверное, стоит начать привыкать, потому что уже сейчас он может считаться мужчиной. Охраняет дом. Вот и чужака разглядел. Едет себе неспешно, почти не управляя кобылой. Лишь с удовольствием оглядывается вокруг. Хотя, что там смотреть? Надоевшие деревья по берегу речушки Оук Крик, пастбища. В основном их пастбища, с гордостью подумал Малыш. А ещё коровы. Но кому интересны коровы, если, конечно, ты их не продаёшь. Так что лучше разглядывать чужака.

Но незнакомца уже и след простыл. Мальчик даже приподнялся над собранной из жердин оградой и вытянул шею. Так и есть, пропал. По дороге, как ни в чём не бывало, едет сама по себе красивая буланая кобыла с длинным, до самых бабок, хвостом. Под седлом, над которым вызывающе торчит лакированный приклад винтовки. Большой, настоящей, не как у Малыша. Узда небрежно брошена на луку седла, а в самом седле никого нет.

– Бух! – громко прошептал кто-то в ухо, и Малыш чуть не подпрыгнул от неожиданности.

Слева от него, улыбаясь, стоял тот самый незнакомец.

– Малыш, если пытаешься кого-то подкараулить, то стоит прятаться получше. А если нет, то не наставляй ствол на человека, если не собираешься его убить. Однажды это может спасти тебе жизнь.

Мальчик смутился, покраснел, что было не особенно заметно через грязь на его щеках, убрал карабин за спину, и сделал пару крошечных шагов назад. Затем, видимо, придя в себя, поднял глаза на чужака.

– Мистер, а откуда вы знаете как меня зовут? – спросил он.

Незнакомец улыбнулся в ответ и коротко свистнул. Лошадь тут же сменила траекторию и тем же неспешным шагом подошла к хозяину.

– Можно нам с Плотвой напиться из вашего колодца? – подмигнул странник.

– Конечно, мистер, – мальчик усердно закивал. – А вашу лошадь и вправду зовут Плотвой?

– Всё верно, малыш.

В это время дощатая дверь со скрипом открылась, и на крыльцо вышел отец. Малыш резко развернулся, одновременно убирая ружьё за спину. Па строго глянул на него.

– Не приставай к незнакомцам, – немного сипло сказал он.

– Добрый день, – чужак прикоснулся к светлой широкополой шляпе и чуть склонил голову. – Ваш сын разрешил мне и моей лошади попить из вашего колодца. Вы не против?

– Вода не моя, – немного неприязненно сказал отец. – Кроме той, что уже в моём ведре. Но вам же достаточно будет и той, что под землёй?

– Всё верно. На берегу, – странник махнул рукой в сторону Оук Крик, – сплошной валежник, лошади не пройти.

– Пейте на здоровье. Если хотите, я даже дам вам ведро. Малыш, помоги-ка незнакомцу.

Мальчик улыбнулся. Отец не стал ругать его за ружьё, и это было хорошо. Он стремглав кинулся в сени, повесил карабин на торчащий из стены специально для этого сучок, схватил деревянное ведро и в три прыжка был возле колодца.

– Мистер, а у вас есть кружка? – спросил он. Почему-то ему казалось, что путешественник не имеет самых элементарных вещей.

– Откуда едете? – одновременно с сыном спросил отец. Он внимательно оглядел незнакомца, и Малыш сообразил, что сам не сделал этого в своё время. Поэтому присмотрелся сейчас.

Путешественник был одет в синие калифорнийские штаны, надёжно защищённые плотными кожаными чапсами. Техасскими, узкими сверху и расширяющимися книзу. Брюки оказались заправлены в странную обувь. То ли низкие сапоги со шнурками, то ли слишком высокие ботинки. Чёрные, грубые, с круглыми высокими носами. Рубашка тоже впечатляла. Хлопковая, в широкую коричневую клетку, она, похоже, была удобна и в жару, и в холод. Шляпа также была необычной. Ни Стетсон, всё более входящая в моду, ни Плейзмен. Нечто среднее. В похожей шляпе, только повыше и с пером, к маме приезжал доктор Йохан фон Шульц. Довершали костюм путешественника совсем непривычные перчатки из чёрной кожи с наполовину обрезанными пальцами и пуговицами на запястье. Пояса с револьвером у незнакомца не было. Мальчик очень удивился, ведь путешествовать без оружия по их местам не стоило.

Путник сделал шаг вперёд, и Малыш спешно отвёл глаза. Мама говорила, что неприлично так усердно пялиться на незнакомого человека. А он пялился.

– Ну, скажем так. Последнее место, где я был – Буффало Рок, в сотне миль на юго-восток отсюда. Так что можно сказать, что еду я оттуда, – неспешно ответил незнакомец.

– А куда направляетесь, мистер…

Путник секунду помолчал, будто решая, стоит ли назваться, затем приподнял свою необычную шляпу.

– Рэд. Джек Рэд к вашим услугам.

– Как дела, мистер Рэд. Я Джедедайя Джонсон. А это мой сын, Александер. Правда, пока мы зовём его Малышом.

– Па, он знает. – не удержался мальчик. – А откуда вы меня знаете, мистер Рэд?

Они засмеялись, оба. И отец, и незнакомец. Точнее, уже знакомец. Он же представился. Мистер Рэд. Но засмеялись оба. Рэд покровительственно потрепал Малыша по грязноватым выгоревшим за лето волосам, и…

Незаметным движением он достал откуда-то большую, дюйма три шириной круглую таблетку. Таблетка была железная и блестела не хуже новенького доллара. Резкий взмах рукой, и вместо таблетки на ладони путника оказался высокий складной стакан. Мальчик даже замер, глядя на невиданное доселе чудо. Рэд шагнул в сторону колодца, но вдруг уронил стакан на землю и прыгнул ничуть не хуже кошки старого Мэтью, когда она охотится на крыс. Миг, и путник уже стоит у своей лошади с ружьём, опущенным стволом вниз. В следующее мгновенье его уже там не было и куда он делся, мальчик не понял. Малыш так засмотрелся, что даже не заметил, как из-за поворота дороги появились четверо. Мальчик посмотрел на немедленно нахмурившегося отца. К дому ехали братья Паттинсоны со своим другом Берти Уокером. Всадники приблизились, Самюэль Паттинсон, старший, даже поставил ногу на ограду, не слезая с седла.

– Эй, Джонсон, – крикнул он. – Мой отец спрашивает, не надумал ли ты.

Па поморщился, отошёл к колоде, взял топор и стал делать вид, что не замечает наглых братьев. А младший, Мартин, тем временем дал своему каурому жеребцу шенкелей, тот взвился, в момент перепрыгнул ограду, и оказался как раз на грядке с луком. Отец отбросил расколотое надвое полено, перехватил топор поудобнее и недобро глянул на незваных гостей.

И в этот миг перед Мартином, как чёртик из коробочки, появился Джек Рэд. Он возник будто ниоткуда, небрежно держа ружьё за ложу, но даже у Малыша не возникло сомнения, что странник может в один миг перестрелять всех Паттинсонов и Берти Уокера заодно.

– Давай сюда, Марти, – крикнул Самюэль. – Мы уходим.

Он зло посмотрел на отца и проговорил:

– Мы ещё вернёмся, Джонсон. Жди нас.

– Хэй!!! – вскрикнул Мартин, ударил коня по бокам, и перескочил обратно, снеся верхнюю жердину ограды. Затем, вскидывая комья земли и поднимая пыль, галопом поскакал за братьями, которые отдалились уже шагов на пятьдесят-сто.

Джек Рэд нехотя положил ружьё на плечо и повернулся к отцу.

– Это не моё дело, мистер Джонсон, – сказал он, растягивая слова. – Но мне кажется, у вас неприятности.

Отец с силой воткнул топор в колоду и хрустнул суставами пальцев обеих рук по очереди. Он всегда так делал, когда нервничал. Обычно Малыш не ожидал ничего хорошего, когда слышал знакомый хруст. Очевидно, что и страннику Джеку Рэду тоже нет причин радоваться.

– В наших местах не считается приличным отвечать вопросом на вопрос, мистер Рэд, – сказал отец. – А вы так и не ответили, куда направляетесь.

– Разве? – Рэд недоуменно поднял брови. – Видимо, я отвлёкся на вашу проблему, мистер Джонсон. Игл-Пасс. Я иду в Игл-Пасс. У меня там есть дело.

– И вы не знакомы с Паттинсонами?

Рэд в ответ лишь помотал головой.

– И с Эллиотами?

– Мистер Джонсон, может вы перестанете ходить вокруг да около, и расскажете, наконец, зачем затеяли этот допрос и что вообще у вас случилось?

Снова за спинами раздался скрип отворяемой двери, тихий шорох юбок, и на крыльцо вышла ма в заляпанном жиром и кровью переднике. В руке у неё был закопчённый медный кофейник.

– Мужчины, я сварила кофе, – с улыбкой сообщила она. – Кто-нибудь из вас хочет свежего горячего кофе с домашней выпечкой?

Рэд ловко повернулся на пятках и долго с удовольствием разглядывал маму Малыша. Затем приподнял свою смешную шляпу и наклонил голову.

– Мэм, – вежливо поприветствовал он.

– Это моя жена, мистер Рэд, – поспешил отец. – Мелани Джонсон.

– Миссис Джедедайя Джонсон, мистер Ред, миссис, – зачем-то уточнила ма.

Малышу вдруг почему-то стало стыдно за ма в старом, грязном переднике, который сколько ни стирай, всё равно не похож на новый, за па. Точнее за то, что братья Паттинсоны отступили, испугавшись не его отца, а заезжего одиночку Рэда, который им и слова не сказал. Он и сам себе не мог объяснить причину этого стыда, но грязные пальцы без его воли схватили подол рубахи, тоже далеко не чистой, начали его расправлять, сгоняя складки назад, за спину, под тонкий кожаный поясок. Мальчик вздрогнул и молча нырнул в дом.

Следом вошла ма, а сразу за ней отец с гостем. Они чинно расселись за столом и только сейчас Малыш заметил, насколько их домик маленький. Раньше он совсем не обращал на это внимания, да и гостей здесь до этого момента не было. Мальчик с ногами забрался на свою кровать, опёрся подбородком о самодельную загородку и приготовился слушать. А слушать было что.

Гость сделал глоток кофе, и на секунду его лицо словно окаменело. Затем он отставил кружку в сторону, умоляюще глянул на ма и попросил:

– Миссис Джонсон, не хочу умалить ваши кулинарные способности, но позвольте мне самому сделать себе кофе.

Отец улыбнулся, это было заметно даже из-за его спины, Малыш видел по чуть сдвинувшимся ушам. Па взял свою кружку, сделал большой глоток, и спросил:

– Вы случайно не немец, мистер Рэд? Когда к нам заходил доктор фон Шульц, то тоже сам варил себе кофе. Говорил, что Америка – великая страна, у неё всего один недостаток. Здесь не умеют варить кофе.

Гость засмеялся. Его смех звучал очень по-доброму, Малышу захотелось его подхватить.

– Я полностью с ним согласен, мистер Джонсон, – Рэд закивал. – Нормальный кофе я пью только тогда, когда варю его сам.

– Просто Джед, мистер Рэд. Всегда к вашим услугам.

– Тогда и меня зовите Джеком.

Гость со скрипом отодвинул самодельный стул, сделал пару шагов к ещё горящей печи и долго возился, стоя к Малышу спиной. Наконец, он сел обратно, сделал крошечный глоток из своей кружки и шумно выдохнул.

– А-а! – довольно произнёс гость. – Вот теперь можно и поговорить. Ведь вы что-то хотели мне сказать, Джед?

Да, мистер Рэд. То есть Джек.

Отец явно нервничал, его плечи стали напряжёнными, указательным пальцем левой руки он затеребил мочку уха. Малыш отлично изучил все повадки па, и знал, что тот так делает только когда очень взволнован. За столом воцарилось молчание, и мальчик тоже замер.

– Скажите, мистер Рэд, – наконец продолжил па. – Вы умеете гонять быков?

– Быков?! – гость отставил чашку и удивлённо посмотрел на собеседника. – Кажется, я делал это при вас. Прискакали какие-то четверо быков, и я их прогнал.

Отец засмеялся, но как-то напряжённо. Затем ещё раз дёрнул мочку уха и сказал.

– Я благодарен вам за этот поступок, Джек. Но сейчас я имел в виду кое-что другое.

Гость молча слушал и па продолжил.

– Когда вы сказали, что идёте в Игл Пасс, я решил, что вас послал нам сам Всевышний. Видите ли… дело в том…

– Не тяни, милый, – включилась в разговор ма. – Лучше скажи сразу. Мистер Рэд достаточно умён, чтобы тебя понять.

– Спасибо, мэм, – кивнул гость.

– Эх! – отец звучно приложил ладонь к собранной из досок столешнице. – В общем, нам нужно отсюда уходить. И идти мы решили в Педрас Неграс. Понимаете, почему я сразу подумал о провидении?

– Конечно. Это ведь там же, только по другую сторону границы. И, если я не ошибаюсь, вы хотите гнать туда своих быков.

– Всё верно, Джек. Всё верно. Собираюсь гнать их именно туда. Мне говорили, что в Педрас Неграс лучшая коровья ярмарка во всём Техасе.

– Ну, допустим, это уже не совсем Техас.

– И снова я с вами соглашусь. Это, конечно, уже Мексика, но думаю, что такая мелочь, как одна лишняя миля, вас не испугают.

Гость помолчал, затем понял на отца внимательный взгляд.

– Думаю, мистер Джонсон, вам стоит мне всё рассказать. Обычно я хорошо выполняю свою работу, если всё о ней знаю.

– Да, конечно.

Малыш не любил, когда отец так суетится, как сейчас. Он будто что-то выпрашивал у гостя без слов. Или чего-то стеснялся. И то, и то было мальчику неприятно.

– Посмотрите вокруг, мистер Рэд, – сказал тем временем отец. – И согласитесь, что эта хижина не очень-то похожа на дом преуспевающего ранчеро.

– Вы правы. С моей точки зрения это больше походит на сезонный домик траппера. И то, что вы ютитесь здесь втроём меня очень удивило.

– А между тем, у меня почти сотня отличных мясных бычков, мистер Рэд. И это только то, что осталось.

– С таким стадом можно построить неплохое ранчо.

– Поверьте, оно у меня было. Отличное ранчо, на зависть всему восточному Техасу. У меня даже была настоящая заводская ванна, с самого восточного побережья. И рояль, мистер Рэд. Мелани отлично на нём играла. Иногда по вечерам мы даже пели в два голоса.

– И что же случилось?

– Война, будь она неладна. Война случилась.

– Но война уже кончилась.

– Это так. Только лучше от этого не стало. Стало ещё хуже. Видите ли, сейчас почти все земли в графстве Раск принадлежат семье Эллиоттов. Это большая и уважаемая семья. Они выращивают хлопок. После войны спрос на хлопок вырос, янки и англичане стали закупать его в огромных количествах.

– И Эллиоттам понадобилась ваша земля.

– Вы смотрите в самую суть.

– Ранчо тоже сожгли они?

– Этого никто не видел, мистер Рэд. Никаких свидетелей, никаких доказательств.

– Но…

– Да. Уже год, с тех пор, как сгорело ранчо, мне нет покоя. Сначала приехал Уильям Эллиотт. Это старший. Как положено порядочным соседям, посочувствовал моему горю и тут же предложил купить мои земли. За две тысячи. А они стоят все десять.

– А потом начали приезжать сыновья.

– Хуже. Стали пропадать коровы.

– Как же вы их пасли в одиночку?

– У меня были работники. Четыре ковбоя и шесть мексиканцев. Но они вдруг все взяли расчёт. Уверен, их запугали.

– В общем, понятно. – гость сделал ещё один глоток.

– Это ещё не всё, мистер Рэд. Я уже почти смирился и хотел продать своих быков здесь. Но в Маунт Энтерпрайз дают всего двадцать центов за фунт, а в Каледонии и того меньше.

– А в Педрас Неграс?

– Смотря, когда. В обычные дни можно продать по полдоллара. А в ярмарочные, да ещё если выставить стадо на аукцион… Можно взять по доллару за фунт.

– По мексиканскому доллару, как я понимаю.

– Сейчас он называется «песо», но вы правы, в Педрас Неграс его всё ещё зовут долларом.

– Но стоит он всё так же доллар с третью.

– Всё верно, мистер Рэд. Всё верно.

– Ну что ж, мистер Джонсон, вы рассказали свою историю, думаю сейчас самое время перейти к вашему предложению.

– Всё просто, мистер Рэд. Я хочу нанять вас для перегона скота. Плачу пятьсот долларов.

– Вы сделали ошибку в слове «две тысячи».

– Две тысячи?! Но это же грабёж!

– Скажите, Джед, сколько коров вы потеряли за последний месяц? Десять? Двадцать? А сколько потеряете, пока найдёте другого такого же безрассудного ковбоя? А теперь посчитайте, сколько весит каждая корова и переведите эту цифру в песо.

– Ну хорошо, хорошо! Вы меня уговорили. Вы точно немец, как и док Йохан фон Шульц. Тот тоже не умел торговаться по-хорошему, зато любому в двух словах мог доказать, почему ему стоит заплатить вдвое больше. Но вы его обошли, признаю. Так что? Согласны на эту работу?

– Погоним вдвоём?

– Вчетвером. Мелани отлично управляется со стадом, а Малышу Алю уже давно пора взрослеть.

– Опасно, Джед. Стадо в сотню голов – привлекательный приз для бандитов. Даже если продавать их по никелю за фунт. Я бы не хотел подвергать риску даму. И юного джентльмена тоже.

– Куда деваться, Джек? Но Мелани нагонит нас позже, в Колледже. Мы погоним стадо туда своим ходом, а она приедет на поезде.

– А почему вы не хотите перевести быков по железной дороге, Джед?

– Мистер Рэд! Вы представляете себе, что такое сотня голов? Это никакого состава не хватит. Придётся везти их за десять рейсов. И не факт, что в пути, в духоте и без движения, мы не потеряем половину стада. Это если не говорить о цене за перевозку. Так что мы с вами сегодня выспимся, а завтра возьмём в руки кнуты, лассо, и погоним моих коровок на юго-запад. А Мелани съездит в Каледонию, оформит купчую на землю, и догонит нас на поезде. Если вы согласны, то жена сейчас приготовит зайца, а мы с Малышом соберём пожитки. А потом будем спать. Предлагаю вам лечь на сеновале. Там будет уютнее, чем вчетвером в доме.

– Согласен, мистер Джонсон. Только заведу Плотву в загон. Уверен, она соскучилась в одиночестве возле ограды. Наверное, уже всю траву вокруг себя объела.

2

Жора резко поднял голову над уровнем силикогеля и рывком сорвал с себя маску виртуальной реальности. Впервые за долгие часы вдохнул в себя настоящий воздух. Свежим его после игры назвать было сложно. Там, в виртуальном Техасе, воздух пах зеленью, цветами, иногда древесными опилками, навозом, близкой водой или рыбой. Но всегда это были свежие запахи. А здесь… Первые несколько минут после выхода всегда хотелось прочихаться, выкашлять из лёгких запах бензинового дыма, слежавшейся в квартире пыли.

Жора с чмоком вытащил левую ногу и промокнул её полотенцем. Вроде и гидрофорбный гель, а всё равно, ощущение, будто ноги из грязи выдёргиваешь. Он тщательно вытер сухое тело, ловким движением натянул трусы, и направился в кухню. Есть не хотелось, но привыкнуть к тому, что виртуальная еда в игре насыщает по-настоящему он не мог. Поэтому первое, что делал после каждого выхода – отрезал кусок хлеба и клал на него толстенный ломоть колбасы. Ну и чай, куда ж без него.

– Да, вот и взял квест, – сказал сам себе Жора между глотками. – Теперь, если что, не бросишь.

До начала квеста осталось меньше восьми часов. Сам он никогда ещё не сливал задания в игре. Если признаться, это и было его первое задание. Но то, что он читал, не добавляло оптимизма. Некоторые квесты, если их бросить, могли обернуться плакатами с рисованной физией геймера в каждом салуне. Иногда даже с надписью «живым или мёртвым». Хотя, чаще всего ничего подобного не случалось. Банально падала репутация, отворачивались знакомые неписи, а кое-где в спину звучали шёпотки, что мол, это тот, который… и дальше описание.

Жора одним глотком допил чай и шумно придвинул к себе ноутбук. Надо бы трассу изучить. Хоть и игра, но стоит подойти к заданию серьёзно и взвешенно. Игра вообще располагала к основательности. Мир, напоминающий американский запад конца позапрошлого века, когда вчерашние новости казались самым свежачком, телеграммы шли сутки, а поезда ошалело неслись сквозь великие равнины с дикой скоростью тридцать, а то и все сорок километров в час.

Но самым привлекательным было не это. Жору привлекали отношения в игре. Ведь не может не нравиться военному пенсионеру, ветерану четырёх горячих точек, мир, в котором мужчина ценится не за то, сколько денег он получает, хотя и это, несомненно, важно, а за то, может ли он постоять за себя. Мир, где любой подонок остановится, глядя на направленный в лицо ствол.

Майору Георгию Сицкому, можно сказать, повезло. Минобороны выделило не только сертификат на жильё, но и бесплатную виртуальную капсулу. Хакеры, которые устанавливали систему, рассказали про игру много интересного, но всё равно Жора сначала внимательно изучил игровой мир, и только потом совершил первую вылазку.

Игра «Wonderful Wild West», или по-русски «Чудесный Дикий Запад» была создана в странах НАТО. Трудились двенадцать компаний из Штатов, Европы, и это, не считая одиночных программистов из Индии, России и Украины. Изначально это должен был получиться проект для тамошних ветеранов с целью снизить напряжение в обществе. Но что-то у них не пошло, и правительство Российской Федерации с удовольствием купило игрушку для своих отставников. Жора их прекрасно понимал. В нашем нездоровом обществе человеку, который провёл большую часть жизни, глядя на других сквозь прицел, мягко говоря, неуютно. И вылиться это может во всё, что угодно. Он вполне себе представлял, что такое даже тысяча бывших вояк. Привыкших к организованности, самоотверженных, умеющих убивать. А их в стране гораздо больше. Так что в Кремле правильно поступили. Он и сам вторую неделю с удовольствием спускал пар, лёжа в капсуле.

– Стоп… – Жора увеличил картинку на весь экран.

На стене угольной шахты чернела выведенная копотью подозрительно знакомая летучая мышь. Её там никак не могло быть. По многим причинам. Во-первых, это игра. Во-вторых, игра эта изображает девятнадцатый век, а мышка на шевронах появилась только в девяносто третьем. Тысяча девятьсот, понятное дело. Да даже, если и раньше её «малошумные» рисовали, то всё равно уже в двадцатом веке. И наконец, Жора отлично знал эту мышь, видел на фото. Более того, знал, кто её нарисовал, и когда.

Их было три друга, как в сказке. Георгий Сицкий, Олег Кулик и Петька Устинов. Как вместе учились, так вместе и выпустились. А потом их пути разошлись. Обычное дело для молодых зелёных летёх. Жора попал так, что и врагу не пожелаешь – ЗабВО. На офицерском жаргоне это не только Забайкальский Военный Округ, а ещё и «Забудь Вернуться Обратно». Молодая жена, с которой и расписался-то в надежде на более приличное распределение, не прожила в забытом богом военном городке и недели. Сам Жора с трудом выдержал два года по полуторной ставке. А потом ему улыбнулась удача. Пришла разнарядка на переобучение. Сначала лейтенант Сицкий даже не интересовался, на кого зовут учиться. Главное – в Европе, то есть с той стороны Урала. И только подписав рапорт, обратил внимание на профиль обучения. Военная разведка ГРУ. «Мышиные войска». «Мало шумим, много слышим».

А самым удивительным было то, что под Нижним Новгородом три друга снова встретились. И снова учились вместе. А после окончания учебной части вместе поехали в северную Африку. Жора с позывным Рэд, Олег-Злобный, и Петька-Каштан. И служили в одном подразделении, пока Петюня не выкинул свой знаменитый финт ушами.

Они тогда помогали дружественному арабскому клану, который дрался с таким же кланом, но только уже недружественным. Причиной спора были, понятное дело, нефтеносные участки. Нашим арабам помогали наши инструкторы, не нашим, соответственно, американские. Всё как всегда. Только в этот раз Петьку угораздило попасть в плен. Взяли тёпленького за нежное подбрюшье.

Ну, дело житейское. Побухал он пару недель с пиндосами, а там клановая заварушка и кончилась. В ненашу пользу, кстати. И совсем уже пора было бы военнопленного опохмелять и торжественно выпроваживать в родную часть, тем более, что гости к нему с нашей стороны фронта зачастили. Бегали по ночам как к себе домой, чисто пятьдесят грамм принять за здоровье друга. Да тут на его беду заинтересовался российским разведчиком один ихний штабной полковник. Не иначе, решил за его счёт лишнюю звёздочку на погон хапнуть. Так что пригласил он похмельного пленника в свою страну Пиндосию на должность какого-то мутного инструктора. Причём, приехал уже с бумагами на гражданство и в сопровождении целой своры всяких психоаналитиков в штатском.

Сейчас, по прошествии десяти лет, Жора стал по-другому смотреть на поступок друга. Более одобрительно. И сам бы, чего греха таить, наверное, теперь поступил так же. А тогда сколько вони было! Молчи-молчи обоих оставшихся друзей затрепали, как Полкан газету, чуть со службы не попёрли, но в итоге дело обошлось парой десятков рапортов и объяснительных. Даже взысканий особых никому не выписали. А Петька, точнее теперь мистер Питер Устинов, только через три года письма начал писать, не иначе дал друзьям время на всё обдумать.

Вот он-то, Петюня, полтора года назад и прислал фото собственноручно нарисованной коптящей свечкой мыши. Именно в этой мексиканской шахте. Старой, заброшенной, понятное дело. Рассказывал, как у них просто за границу сгонять. Захотел – вот она Мексика, никаких проверок, виз и прочей фигни. Ну, Петя сел в машину и двинул на шашлыки в соседнюю страну. А чтобы мексиканцы особо не расслаблялись, нарисовал им там значок военной разведки. Мол, тут мы, всё видим.

Сицкий разблокировал телефон, долистал фотографии до нужного снимка и приложил экран к монитору.

– Мышка, мышка, как же ты туда залетела? – пробормотал он.

Не прошло и пяти минут, как Жора прижал телефон к уху и слушал длинный гудок.

3

• Да-ле-ка дорога твоя.
• Далека дика и пустынна.
• Эта даль и глушь
• Не для слабых душ.
• Далека дорога твоя.

Песня лилась сама собой, без участия разума. Жора, или скорее, Джек, даже не знал, что где-то в глубинах подсознания помнил её. И сейчас, на четвёртый день путешествия напевал абсолютно машинально, как акын, который «что вижу, о том пою». Вокруг ведь действительно была безбрежная степь, плоская, как тарелка, жаркая, заполненная оглушительным стрекотанием местных кузнечиков, крупнее которых по уверениям самих техасцев только австралийские кенгуру. И даром, что называлась она «прерия», всё равно ничем не отличалась от хоженой-перехоженной казахстанской степи. То же унылое, выжженное тропическим солнцем безлюдье с редкими куцыми рощицами, больше похожими на разросшиеся кустарники, зелёными заплатками родников и наполовину пересохших речушек. В таких местах погонщики обычно останавливались на водопой, а если вода встречалась вечером, то и на ночлег.

В начале пути Джек проникся уважением к местным парням, управляющимся со стадами в несколько тысяч голов. Сам он сбился с ног и почти загнал Плотву, сбивая в компактную группу две сотни быков и коров. Джед в силу природной предприимчивости выменял часть вырученных денег на ещё одно такое же стадо, и теперь начинающий ковбой руководил группой, вдвое превышающей изначальную численность личного состава. Что не добавляло ему радости от работы.

Но уже к вечеру первого дня, пройдя чуть больше двадцати миль, он заметил, что мычащую ораву ведёт в основном не он, а головной бык. Этот мускулистый телок на полтонны веса всю первую половину дня отбивался от новичков, желающих оспорить его главенство. Зато теперь стадо покорно следовало за ним. И быки, и коровы, и старые, и новые. Погонщику оставалось лишь направлять ведущего в нужную сторону. А к концу перехода Джек понял, что и для управления одним быком необязательно носиться вокруг как угорелому и орать на весь Техас. Они наконец-то нашли с вожаком общий язык, и под вечер бык заворачивал куда следует, лишь завидя лошадь с противоположной стороны. Но всё равно, на привал Джек Рэд плюхнулся почти без сил.

– Твоя лошадь завтра скажет тебе спасибо, – Джед поднял жестяную кружку.

В ответ Рэд сделал удивлённое лицо.

– Ты за сегодня научился неплохо управлять стадом, Джек, – пояснил босс. – Завтра ей не придётся гонять по всей прерии. Это твой первый раз?

– Так заметно?

– Да уж куда заметнее, – отец и сын засмеялись в два голоса. – Но я вижу, что дальше пойдёт лучше. А пока сходи, ополоснись. Ручей вон там.

С тех пор прошли тря дня, и Джеку временами казалось, что это никакая не игра, а самая что ни на есть реальная реальность. Что нет никакого двадцать первого века, а сам он всю жизнь гонял стада по выжженным прериям, отпугивал по ночам волков выстрелами, пил на привалах отвратительный кофе, и варил кашу из кукурузного зерна с вяленым мясом.

На следующий день они должны были встретиться с Мелани – женой Джедедайи. Стадо провели мимо новенькой железнодорожной станции «Колледж» и остановились на ночевку милях в пятнадцати к востоку, не доезжая пяти миль до городка с претенциозным названием «Плезантвиль».

В этом месте на них и напали часа в четыре утра. Выручил погонщиков тот самый бык. Когда к стаду приблизились чужие, он тревожно замычал на всю округу. Через мгновенье Джек был уже на ногах с винтовкой в руке, и первые секунды ничего не мог понять. Солнце ещё не показалось над горизонтом, всё вокруг было покрыто серой предрассветной мглой, поэтому ему понадобилось какое-то время, чтобы разглядеть десяток суетливых теней, мелькающих среди стада.

Пригибаясь, Рэд кинулся в сторону неожиданного движения, и в это время Джонсон вскочил на своего коня.

– Хей!!! – заорал он и дважды выстрелил. – Пошли прочь!

Стрелял, похоже, в воздух, столб пламени из ствола вырывался почти вертикально вверх. Зря, подумал Джек. Отличный ориентир, если кто-то соберётся ответить.

Справа, метрах в двадцати послышались нечастые выстрелы, раздался залихватский свист в несколько молодых голосов вперемежку с недовольным мычанием. На фоне серого неба ослепительно горели вспышки из стволов и метались чёрные тени. Джек мгновенно сосчитал налётчиков. Десятеро. Все конные. Трое с кнутами, которыми они сейчас старательно отгоняли часть стада. Остальные прикрывали, обеспечивая необходимую плотность заградительного огня. Проще говоря, то и дело лупили, судя по звукам, из револьверов, в сторону потухшего костра.

Рэд выдернул из-под одеяла семьдесят первый Маузер, привычно перевёл флажок предохранителя влево. Хорошая винтовка, только слишком длинная. Он погладил безотказную «мышеловку» по гладкому ложу. Здесь таких не носят. Уж больно громоздкая для седла. Потому и ему приходится держать свою «тяжёлую артиллерию» среди вещей, завёрнутой в одеяло, а в качестве основного оружия использовать привычный Винчестер. Но сейчас пришёл как раз её час.

Джек, пригибаясь и стараясь не обращать внимания на шум и суматоху, потрепал по холке ближайшего быка. Тот что-то мукнул в ответ, но вёл себя дружелюбно. Ложа винтовки удобно легла на густую шерсть, бык повернул голову, но возражать не стал. Теперь поймать в перекрестье ближнего.

Выстрел получился на редкость удачным. Бандит резко завалился на спину, и кнут, которым он хотел хлестнуть корову, попал по его напарнику. Тот замер. Ненадолго, как раз на достаточное время, чтобы поймать лбом пулю. Мохнатая шея быка дёрнулась от грохота, он подал голос и нервно замолотил хвостом.

Загремели ответные выстрелы, в быка полетело не меньше двух десятков пуль. Раздался недовольный рёв, и полутонная махина двинулась на обидчиков. Бык шёл медленно, раненый, бежать он не мог, но и сдаваться не собирался. Джек еле поспевал, укрываясь за его боком.

Теперь стрелять приходилось с рук, но и следующие три выстрела не прошли мимо. Пятеро оставшихся на секунду замерли, затем дружно повернули коней обратно. Слева недовольно затараторил револьвер Джеда, одна из лошадей налётчиков запнулась и начала заваливаться на бок. Бандит виртуозно спрыгнул на землю, мгновенно перескочил на другую, оставшуюся без седока, и рванул во тьму.

Рэд выбрался за пределы стада, упал плашмя на живот, и поймал в прицел одного из седоков.

– Оставь, Джек. До них уже ярдов триста, – проговорил Джонсон.

Выстрел. В сёдлах осталось четверо. Мгновенно передёрнуть затвор. Спуск. Теперь трое. Затвор. Щелчок…

Трубчатый магазин Маузера рассчитан на восемь патронов, куда же делся ещё один?

– Вот дурак… – укорил себя стрелок. Ведь он сам перед стрельбой открыл затвор, видимо, патрон и вылетел.

Топот копыт растаял в предрассветной мгле. Джек, кряхтя, поднялся на ноги и обернулся. Восток уже розовел, колышущееся стадо было отлично видно. На посветлевшей земле лежали пять трупов, никак не желающие успокоиться коровы перетаптывались с ноги на ногу, старательно обходя неподвижные тела. А на него с восторгом и удивлением смотрел мистер Джонсон.

– Мистер Рэд, да вы, я гляжу, настоящий ганфайтер, – в голосе Джедедайи звучали вперемежку одобрение и легкая зависть. – Пятеро, один к одному, как кабачки на грядке. А какая пушка у тебя! Прямо мушкет.

– Вообще-то семеро, – поправил Рэд, – но кто их считает?

Джонсон рассмеялся и указал на тяжело дышащего раненого быка, который лежал прямо перед ним.

– А ещё мальчишки обеспечили нас отличными отбивными к обеду. Мелани будет довольна.

– Джек, ты что, правда уложил семерых бандитов? Одним махом? – Малыш появился как чёртик из коробочки и теперь стоял, сжимая свою незаряженную винтовку. Рэд даже забыл о нём в пылу схватки, и теперь радовался, что мальчик не высунулся раньше.

Через час семеро налётчиков уже лежали рядком, в сотне метров от стоянки, чтобы не раздражали запахом. Когда тела освобождали от лишнего имущества и оттаскивали, Джек смог хорошо их рассмотреть. Все примерно одного возраста, не старше двадцати пяти, одеты в грязные рубахи и такие же штаны. Было непонятно, как можно запустить себя до такой степени. Одежда стирана хорошо, если год назад. Брились ребята, похоже, тоже тогда. Но зато оружие… Пистолеты налётчиков выглядели ухоженными, пояса чистые, до блеска натёртые касторовым маслом. Рэд указал Джеду на несоответствие, но тот только улыбнулся.

– Ты что же думаешь, это они так не любят гигиену? Ты не угадал, Джек.

– Маскировка! – понял Рэд.

– Конечно. Ведь если парни решат кого-то ограбить, лучше, чтобы этот кто-то заметил налётчиков как можно позже.

– Ну, нашего быка им обмануть не удалось.

– Да. Хоть не продавай его теперь, а строй будку во дворе нового дома, и сажай эту тушу на цепь.

Бандиты им достались до обидного нищие. На всех в карманах лишь сорок один доллар серебром, три расчёски, пяток пачек табачной жвачки, и две самодельные сигары. Малыш протянул Джеку широкополую шляпу одного из мертвецов.

– Вот. Это получше твоей.

– Я не ношу одежду покойников, малыш, – отказался Рэд. – Плохая примета.

Мальчик некоторое время покрутил стетсон перед собой, затем без сожаления запустил в середину стада. Пару секунд шляпа полежала на спине какой-то коровы, затем соскользнула на землю и пропала под копытами.

Мелани Джонсон приехала как раз к обеду. Какое-то время супруги делились новостями, мужчины выслушивали женские охи и ахи. Потом он оставил Джонсонов наслаждаться обществом друг друга, а сам решил, раз уж сегодня стадо остаётся на месте, съездить в близлежащий городок, проветриться. Тогда Мелани всучила ему четырёхколёсную бричку, на которой приехала, а на неё заставила погрузить тела бандитов и велела отвезти их к местному шерифу. Вдруг за них полагается награда?

• По-за-ди уже полпути
• Впереди ещё полдороги…

Жора пел по-русски, время от времени давая петуха, когда нескладный экипаж подскакивал на очередной кочке. Очень не хватало ремней безопасности, потому что примитивные рессоры, собранные из трёх железных полос, совсем не справлялись со своей задачей, и несчастного водителя кобылы подбрасывало на неровностях.

– Да… Долго ещё ждать независимой подвески. – проворчал Георгий. – Да и знаменитых американских дорог тоже.

До городка оставалось ещё с полмили, приходилось торопиться, потому что мёртвые бандиты за сиденьем, на площадке, приспособленной под груз, начинали пованивать. А коляска катила прямо под ветер. Навстречу с промежутком в минуту попались три почти таких же экипажа. Отличались только цвета. Люди в них, поравнявшись с Сицким, морщили носы. Жора в ответ лишь пожимал плечами. Ну в самом деле, не бросать же тела на дороге. Хочешь, не хочешь, а их надо передать местному шерифу. Пусть проверит, не в розыске ли, зарегистрирует как ликвидированных, и отдаст команду гробовщику. Непорядок, если уже мёртвые бандиты будут считаться живыми. Так что Джек Рэд кривился, но мужественно терпел всё усиливающуюся на жаре вонь. Так и въехал в Плезантвиль с перекошенным лицом.

4

Роджер Твид вошёл в контору, прислонил к стене винчестер, и поставил кофейник на керосинку. Помощник судьи возле своего стола собирал бумаги в объёмистый портфель. Он посмотрел на вошедшего судью и покраснел.

– Ты хочешь остаться, Родж? – смущённо спросил он.

– Это мой город, Мэт, – Твид пожал плечами. – Кому я его оставлю?

– Родж, ты не хуже меня знаешь, что Билл Скиповски едет именно за тобой.

Судья обвёл рукой стол помощника и поинтересовался:

– А ты тогда зачем пакуешь вещи?

– Это же Скип, Родж! Ему же между делом завалить пару-тройку человек, что тебе выпить чашку кофе. Так что… – он поднял со стола исписанный лист и потряс им перед собой. – Я вот написал записку, что иду на неделю в отпуск. Мне срочно нужно проведать больного дядю.

– Или тётю, – поправил судья.

– Да. Или… Да какая разница, Родж? Ты прекрасно знаешь, что у меня жена и трое маленьких детей. Младшей, Либерти, вообще полтора года отроду. И если этот отморозок меня по ошибке завалит, кто будет кормить мою семью? Ты?!

– Мэтью, я ни слова не сказал против. Если ты считаешь, что так лучше, собирайся.

– Я и собираюсь. И, по моему мнению, ты зря этого не делаешь. Скип ведь идёт именно за тобой. Если тебя не будет в городе, ему нечего будет предъявить остальным жителям.

– Нет, Мэт. Это будет неправильно.

– Ну, тебе видней, ты судья, – проворчал помощник, подхватил битком набитый портфель и выскочил за дверь. Через пару секунд раздался его вскрик и сразу же торопливо удаляющийся топот копыт.

Судья Роджер Твид снял сюртук, привычно повесил его на стоящую в углу вешалку, и начал прилаживать на пояс ремень с револьвером. Давненько уже не приходилось надевать на себя эту сбрую. Вон, и до привычных дырочек не дотянуться, пришлось застёгивать на целых два дюйма шире. И ноги располнели, ремешок еле привязал. Он встал перед столом и постарался ловко, как когда-то, выдернуть револьвер из кобуры. Отвратительно! За то время, пока он тащил Смит-Вессон, стрелок вроде того, каким был Родж семь лет назад, пристрелил бы судью дважды. А если учесть, что палец без привычки не взвёл курок, а бессильно соскользнул с собачки, то дело обстоит ещё хуже. Твид сунул оружие в кобуру и попробовал снова. Ерунда это всё. Он судья и мэр этого никчёмного городка, а давно уже не маршал.

Роджер прошёлся по кабинету, привыкая к весу кобуры на ноге. Тоже плохо. Мало того, что простреленное колено не давало развить достаточного темпа, ещё и дополнительный вес тянул ногу к земле. Он встал возле двери и вновь потянул револьвер. Уже лучше, но всё равно медленно. Деваться некуда, придётся просить помощи.

Роджер Твид поморщился. За десять лет, что он провёл в Плезантвилле, он никогда и ни у кого не просил помощи. Сначала маршалом, затем судьёй, а когда шахты закрылись, и в городе осталось не больше половины жителей, то и мэром. И никогда не просил помощи. Десять лет назад, на заре карьеры, он один положил банду Роста, которая терроризировала шахтёров. Тогда записываться в депутаты – помощники маршала – прибежало почти полгорода. Шутка ли, работать в паре с самим Твидом.

Судья улыбнулся, вспомнив, как отбирал депутатов. Организовал на заднем дворе офиса небольшое стрельбище, там и проходил основной конкурс. Становились с очередным желающим в десяти ярдах друг от друга, а в третий угол треугольника ставили полено. Стреляли по команде. Никому не удалось повалить полено в его сторону, всегда Твид успевал первым. И мало, кто знал, что основной отбор начинался после стрельбы. Те, кто злился, зыркал раздражённо, или ругался, сразу отсеивались. А вот тех, кто просил повторить, Твид брал на заметку. К таким не страшно было в бою спиной поворачиваться. Надо ли говорить, что за три года совместной работы вся команда маршала сдружилась.

А потом в городе появился Скип, или Билл Скиповски. Сын обычного ранчеро, выходца откуда-то из Восточной Европы, Билл в шестнадцать уже сколотил немаленькую банду таких же бездельников, и наводил ужас на работников свинцовых шахт. И ничего, гад, не боялся. Сколько раз пытались его взять, да всё без толку.

Последний раз он сам приехал в Плезантвилль. Твид прекрасно помнил, как толпа вооружённых молокососов двигалась с видом хозяев города, перегородив всю дорогу. И как их встретили пятеро депутатов во главе с маршалом. Шестеро против семнадцати.

Десяток малолеток завалили с первого барабана. Потом бандиты подстрелили Тео Свенсона, длинного, нескладного шведа. И Скип озверел. Он лупил в каждую шевелящуюся тень, крушил всё, что попадалось на пути. Ни за что поплатились трое гражданских, женщина, и два негра. Сгорела конюшня, в десятке домов были разбиты стёкла, поломаны двери. Горожане не знали, куда прятаться.

Взял Скипа лично Твид, и то, лишь когда парень оступился на лопнувшей под ногой доске тротуара. Потому и получилось захватить его живым. Оставшиеся двое ушли, наградив напоследок маршала пулей в колено. Бешеного Билла хотели сразу повесить, но тогдашний судья велел везти заключённого в федеральную тюрьму. Дескать, за этим отморозком числятся делишки не в одном штате.

И вот результат. Из-за войны Скиповски вместо виселицы получил пожизненную каторгу, которую отбывал на строительстве железных дорог. Это-то понятно, много молодых людей встало под ружьё, работать стало некому. А вот почему после войны Билла помиловали, только Бог знает. И вот теперь он с двумя дружками направляется в Плезантвилль. Со станции «Колледж» уже телеграфировали, так что гостей следует ожидать самое большее, через пару часов. И одному Твиду с ними никак не справиться.

Судья мрачно хромал по ставшей непривычно пустой улице в сторону конторы маршала, машинально отметив по пути въехавшую в город незнакомую повозку. Возница был один, его одежда казалось серой из-за толстого слоя пыли. Незнакомец въехал в горд, улыбнулся прибитой к магазину Дадли табличке с надписью: «Мэйн стрит», и неспешно покатил дальше. Больше никого на улице не было. Как тогда, три года назад, когда истощилась свинцовая шахта, и в городе разом освободилась почти треть домов.

Плезантвилль чуть не вымер. И вымер бы, превратился в город-призрак, как во множестве разбросанные по прерии. Помогло то, что Юго-Западная железнодорожная компания пообещала провести через город свою линию. Не провела. Свернули на Колледж. Но город это всё равно спасло. Как-то приспособились оставшиеся без работы шахтёры, нашли себе другое занятие. А Твид начал совмещать должность судьи с должностью мэра.

У шерифа подпирали стену двое помощников. Эд Бигли не любил называться маршалом. Упорно звал себя шерифом, будто здесь не окружной город, а всё ещё территория, как десять лет назад. И звезду носил пятиконечную.

Сейчас он стоял, опершись ладонями на стол, и выговаривал обоим своим помощникам.

– Привет, Родж, – он прикоснулся к ведёрному Стетсону. – Вот, никак не могу уговорить этих охломонов выйти на улицу с оружием.

Судья посмотрел на пунцовые от стыда лица помощников. Стив и Рой. Обоим только-только стукнуло восемнадцать. Сопляки. В принципе, шериф без них ничего не терял. Эти двое годились только на то, чтобы надувать щёки от важности и заставлять окрестных ковбоев выколотить от пыли одежду перед посещением салуна.

– Отпусти их, Эд. Мы и вдвоём справимся.

– Вдвоём? – Бигли покраснел не хуже своих подчинённых. – Видишь ли, Твид… мне… я… в общем, я не могу. Вот, держи.

Шериф со стуком бросил на столешницу пятиконечную звезду, схватил пояс и мухой шмыгнул в заднюю дверь.

– Эд! Эд! – Закричал Рой. – Ключи! Ты забыл отдать ключи!

Юноша стремглав кинулся за ним, следом с криком «Меня подождите!» рванул Стив. Офис опустел.

Это было плохо. Времени до визита Скипа осталось никак не больше часа. Осталось одно средство. Судья достал из верхнего ящика ключ, снял с крючка Винчестер шерифа, и приколол к лацкану пиджака пятиконечную звезду. Проверил магазин, полный, повесил винтовку на плечо, вышел, и тщательно запер дверь. Идти было недалеко.

После закрытия шахты Плезантвилль пережил не лучшие времена. Треть домов остались без хозяев, так что город теперь занимал всего две улицы. Да и то, на главной, названной без особых изысков, «Мэйн стрит», часть домов была нежилой. Два салуна, почти друг напротив друга. Один «Радость шахтёра», другой, названный менее пафосно: «У Билли». Городские конюшни, мэрия, она же суд. Офис шерифа, он же временная тюрьма или каталажка, да пожарная охрана. Добровольная, организованная после прошлого визита Билли Скиповски. А значит, людей там не было, только повозки с бочками да помпа со шлангом. Вот туда сейчас и направлялся судья. За зданием пожарки жил Гуннар Свенсон, старший брат убитого Теодора.

В доме горел свет, слышались раздражённые голоса. Твид остановился и прислушался.

– Ты что, хочешь, чтобы меня застрелили? – приглушённо сипел мужской голос. – А кто тебя кормить будет? Ты же не хочешь умереть под забором?

– Но Гунни, – возмущалась в ответ женщина. – Ты заставляешь меня говорить неправду. И потом. Судья сразу поймёт, что я вру. Какими глазами я буду на него смотреть?

– Да никакими не смотри. Думай о нас и о детях. Каково будет Эмили без отца?

– Но… – женщина явно сомневалась. – Что я ему скажу, Гунни?

– Не знаю. Скажи, что я вчера уехал на охоту.

Судья постоял некоторое время, затем вздохнул и пошёл обратно. Оставались ещё двое. Те, из старой гвардии, но сейчас Роджер сомневался, стоит ли к ним идти. Если бы собирались помочь, пришли бы сами. Незаметно он выбрался на Главную и остановился, пропуская повозку со знакомыми. Билл Торнтон с дочерью, как её? Аманда. Ехали в сторону Колледжа. За сиденьем два чемодана и множество узлов. Роджер приподнял шляпу.

– Моё почтение, судья, – Билл остановился.

– Уезжаешь? – констатировал Твид. – Бросив салун?

– А куда деваться, сэр? Нет, если бы не она, – возница кивнул в сторону зардевшейся девушки, – я и с места бы не двинулся. Но вы ведь знаете, что Скип, чтоб ему об собственные ноги спотыкаться, в прошлый приезд проявил к малышке внимание.

– Я всё понимаю, Билл, – кивнул судья. – Счастливого пути.

– И вам удачи, сэр. Я очень надеюсь, что всё кончится хорошо.

Крысы бегут с корабля, подумал Твид, подходя к мэрии. Скорее всего ещё пара-тройка домов сегодня осталась без хозяев. Те, в которых есть девушки на выданье. Никто не верит, что городок, в котором давно перестали носить оружие, справится с озлобленными бандитами.

Твид поставил второй Винчестер рядом со своим, ещё пару раз выдернул Смит-Вессон из кобуры, и замер. Какой-то посторонний звук в кабинете. Судья напряжённо огляделся. Он совсем забыл про кофейник. Напиток вскипел, залил керосинку, и сейчас в абсолютной тишине кабинета еле слышно шипел на остывающей конфорке.

Некоторое время Роджер Твид молча сидел за столом и нервно барабанил пальцами по столешнице. Наконец, встал, подошёл к кофейнику и поднял его за ручку, проверяя, не весь ли кофе выкипел. К счастью, кое-что ещё осталось. Хватило почти на полчашки. Он поставил кофейник на место, и вдруг резко развернулся к двери, выдёргивая пистолет. Плохо. Очень медленно. Судья прекрасно понимал, что шансов против троих бойцов Скипа у него нет. Почему он не уехал из города вместе с остальными? Этого он и сам не знал. Может, потому что не дело бегать от собственных страхов. Может, потому что Дикий Билл, если уж решил отомстить, всё равно его найдёт, рано или поздно.

Но скорее всего, истинных причин было две. Первая, это город, которому всерьёз достанется, когда Скиповски не найдёт Твида. А вторая – он сам. Между ним и Скипом осталось незаконченное дело. И было бы совсем не по-мужски его бросить. Он вновь потянул ствол из кобуры. Увы, чтобы вернуть былую скорость, следует долго тренироваться. И то вряд ли. Возраст, к сожалению, никому не добавляет прыткости. Роджер повертел револьвер на пальце, как когда-то, проверил барабан, и со стуком положил оружие на столешницу. Так хоть мизерный шанс есть. Он сел, обхватил кружку с кофе обеими ладонями, как когда-то в прерии, и замер, глядя на поднимающийся пар.

Сначала Сицкий хотел ехать сразу к шерифу, избавиться от раздражающей вони. Но, въехав в городок, передумал. К представителю власти лучше ехать хорошо выглядящим. Так доверия больше. Поэтому, остановился возле широкой витрины, состоящей из мелких стеклянных квадратиков. Над ней висела облезлая белая вывеска с двумя схематичными аптечными пузырьками, ножницами, расчёской, и надписью: «Фишер’с Барбершоп Фармация».

– Молодой человек, выколотите сначала одежду, – произнёс сварливый голос из сумрачной глубины помещения. – У меня здесь чисто, знаете ли. Приличные посетители здесь бреются, умываются. А вы со своей пылью. Оно мне надо?

Пожилому парикмахеру явно давно не требовались собственные услуги. Его голова напоминала яйцо в гнезде. Лысая макушка, обрамлённая пучками всклокоченной шерсти. Он кивал в такт собственным словам, и солнечный зайчик, отразившись от его темени, носился взад-вперёд по потолку. Жора рассмеялся, и вышел наружу.

Когда через минуту он вернулся, мастер уже стоял возле покрытого когда-то белой простынёй кресла.

– Нуте-с, присаживайтесь, юноша. Буду приводить вас в порядок.

– И даже не спросите, как меня постричь?

– Ой, я вас умоляю! Да как можно стричь в этой замшелой дыре? – Он говорил, а ножницы в руке, будто сами по себе, порхали возле ушей Георгия. – Это вам крупно повезло, что зашли ко мне. Знаете, как стригутся на любом ранчо в округе? Хотя, кому я это всё рассказываю? Вы же одеты в клетчатую рубашку, поверх штанов у вас кожаные чапсы. Ещё и револьвер на поясе. Уверен, вы сами не один раз видели, как один ковбой надевает на голову другому котелок, и состригает всё, что торчит.

– Под горшок, – непроизвольно произнёс Жора по-русски.

– Совершенно верно, – парикмахер непринуждённо перешёл на другой язык. – Так это и называлось в благословенной Российской Империи. Под горшок.

Старик внезапно прервал своё занятие, сделал два шага назад, почти упёрся в стену спиной, и с минуту внимательно осматривал Георгия. Наконец, кивнув каким-то своим мыслям, он улыбнулся и протянул руку. Без ножниц.

– Джейк Фишер. Или, если вам так будет удобнее, Яков Лейбович Фишман. А вы кем будете, молодой человек?

Георгий несколько опешил от подобного вопроса. Кем он будет? Подобного вопроса ему не задавали уже лет двадцать. В жизни, скорее всего, так и останется пенсюком, а в игре… Время покажет. И только потом он вспомнил, что именно так раньше просили представиться.

– Джек Рэд. Или, как вы говорите, «если вам так удобнее», Георгий Сицкий. Вы давно здесь, Яков Лейбович?

В ответ мастер усмехнулся, вновь подхватил ножницы и расчёску, и продолжил своё дело. А попутно рассказывал, как молодой аптекарь Яша Фишман к двадцати годам понял, что Армавир – городок небольшой, и открыть в нём свою аптеку юному Яше никак не светит. А ехать в большой город не позволяет черта оседлости. И тогда Яша поехал в Североамериканские Соединённые Штаты. Где, по словам знающих людей, нет никакой черты оседлости. Наоборот, страна семимильными шагает стремится на запад, людей не хватает, поэтому рады всем.

– А для аптекаря, я вам скажу, Техас – настоящая земля обетованная. Ведь вы потом обратите внимание. Сейчас не вертите головой, а то отрежу что-нибудь не то. А когда закончу, гляньте на витрину. Здесь в аптеке совсем не то, что в Империи. Здесь кроме хинина и стрихнина на прилавке можно увидеть даже порох и кожаные сёдла.

– Порох? – Жора порывался повернуться к собеседнику, но мастер твёрдо схватил его рукой за затылок. – Чёрный или бездымный?

Этот вопрос задал новый виток монолога ещё на пару минут. Сицкий понял, что старик давно мог бы закончить возню с его волосами, но специально тянет время, чтобы подольше поговорить. То ли соскучился по русской речи, то ли просто любитель поболтать. Он долго рассуждал на тему закостенелости местных нравов, из-за которых окрестные ковбои не хотят покупать с таким трудом добытый «Вьель», предпочитая проверенный дымный порох. И вот, выписанные из самой Луизианы десять фунтов валяются на полке без дела.

Наконец Яков отступил, торжественно держа ножницы в приподнятой руке. Он удовлетворённо смотрел на дело рук своих и кивал.

– Хорошо получилось? – поинтересовался Жора. – Шериф меня не спутает с кем-нибудь из объявлений о розыске?

– Я вас умоляю, молодой человек. Нашему шерифу сейчас совсем не до этого. Он полчаса назад так торопился сбежать из города, что я боялся, как бы у его лошади подковы не отлетели.

Сицкий встал и отряхнулся от возможных волос.

– Это плохо, – прокомментировал он. – Я ему семь трупов вёз не опознание.

– А! Так вы хэдхантер? И кого взяли, если не секрет?

– Понятия не имею. Мы стоим со стадом в семи милях отсюда. Перед рассветом десять каких-то негодяев решили, что могут обить у нас сколько-то коров для себя. Они ошибались, и теперь семеро из них воняют у меня в повозке. Я привёз их шерифу, вдруг за них какая-то награда положена.

– Это вы абсолютно правильно решили. Если государство за что-то платит, грех отказываться. Но как же вам теперь быть?

Парикмахер почесал лысую макушку тонкой ручкой расчёски, затем сделал несколько шагов взад-вперёд до прилавка и обратно. Наконец, он остановился перед клиентом и вновь кивнул головой.

– Увы. – Развёл руками Фишман. – Вам остаётся только везти свой груз к мэру. Насколько мне известно, из всей администрации города остался только он один. И, поверьте мне, уж Роджер Твид-то не сбежит ни за какие коврижки.

– А что у вас здесь случилось, Яков Лейбович?

Через полчаса повозка, гружёная кроме мёртвых тел ещё и десятью фунтами бездымного пороха, остановилась возле здания суда. По дороге не встретилось ни одного человека. Возле мэрии тоже было пусто. Джек припарковал свой транспорт возле лошади каурой масти, вытащил из-под сиденья Маузер и вошёл внутрь.

В здании было тихо и безлюдно. Рэд ожидал, что мэрия, объединённая с судом, будет гудеть, как разворошённый муравейник. Тем более, в ожидании визита известного бандита. Но в коридоре не было ни души. Надписи на дверях отсутствовали, видимо здешние жители и так знали, какой чиновник где сидит, так что Джек открыл три двери, прежде, чем упёрся взглядом в направленный на него ствол.

– Ты не Билл Скиповски, – произнёс усталый мужчина и облегчённо бросил револьвер на стол.

– Я это знаю, – согласился Джек. – Я – Джек Рэд.

– Роджер Твид, если тебе это ещё не известно.

– Как дела, мистер Твид. Я принёс трупы.

– Чьи?!

– Понятия не имею. Хотел отдать шерифу на опознание, но мне сказали, что из всей администрации в городе остались только вы.

– И ты не поспешил уехать?

– Как я вижу, вы тоже не торопитесь спасать свою задницу.

– Не груби. Я всё-таки судья. А в целом ты прав. Это мой город. И получить его Бешеный Билл может только через мой труп.

– Трое на одного. Как-то несправедливо, вы не находите?

– Жизнь вообще несправедливая штука, Джек, – грустно улыбнулся судья. – Но мне повезло. Я прожил жизнь уважаемым человеком. Мне не о чём сожалеть.

Жора с удовольствием смотрел на этого мужчину. Чёрта лысого это игра! Ни один сервер не сгенерит такого вот настоящего мужика, который, даже зная, что жить ему осталось не больше часа, будет молча делать своё дело. Чёрта лысого! Он оглядел пустой кабинет, соседний стол с небрежно разбросанными на нём бумагами. Кто-то явно спешил унести свою драгоценную жопку подальше от конфликта.

А напротив судья Твид. А на вид ведь и не скажешь, что такой вот железный мужик. Жора знал подобных людей. Из тех, кто никогда не предаст, не струсит. Будет до конца переть напролом, ни на шаг не отступая от собственных принципов. Таких обычно в итоге или переводят в какой-нибудь замшелый гарнизон, или съедают подлые и беспринципные. Рэд выглянул в окно. Хрен с ними, с трупами. Валялись полдня, и ещё час поваляются, не сгниют. Он перевёл предохранитель Маузера, приоткрыл затвор, стараясь, чтобы патрон не вылетел, как утром. Подошёл к столу судьи, со стуком поставил приклад на пол и посмотрел Роджеру в глаза.

– Где мне встать? – коротко спросил он.

Через пять минут Жора торопливо снимал маску с пунцового лица. Его разбирал неудержимый, до слёз, всепроникающий нервный хохот. Так бывало раньше, после стычек. Когда чувствуешь, как смерть прошла совсем рядом, едва не задев тебя своей поношенной плащ-палаткой. Тогда бойцов до слёз смешила любая мелочь. Помнится, порванный пулей кроссовок заставил их безостановочно колотиться от хохота не меньше пяти минут.

Вот и сейчас Сицкий не меньше двух минут без сил валялся по горло в силикагели и ржал. Отсмеявшись, он не стал даже вытираться, прошлёпал босыми ногами в ванную, открыл душ, с громким вдохом скользнул под ледяную воду, и только тогда смог хоть немного успокоиться. Потом всё равно минут десять время от времени нервно улыбался. Да, давно он так не волновался, давно.

Наконец, нервы пришли в норму, настроение стабилизировалось. Жора прошёл на кухню и проверил мобильник. Пять пропущенных. И все от Кулика.

– Алё, Злобный, ты мне звонил?

– Дозвонишься до тебя, как же. Как умчался в свою прерию, так с концами.

– Да. Мне везёт. А ты когда в Техас?

– Блин, Жора! Не всем же быть отличниками боевой и физической. Кому-то надо и стоять вторым в очереди за ништяками. Так что раньше двадцатого вряд ли. И так уже три литра раздал, чтобы не особо тормозили.

– Двадцатого… – недовольно протянул Георгий. – Я двадцатого знаешь, где буду? В Педрас-Неграс. Не, ты не подумай, это город так называется. Мексиканский.

– Это где ты мышь видел?

– Ага. Ради неё и иду.

В трубке коротко и довольно хохотнули, затем секунду царило молчание, наконец Кулик осторожно произнёс:

– Ты, Рэд, конечно, мужик рисковый. Но я бы на твоём месте в город с таким названием не особо торопился. Исключительно в целях анальной безопасности.

– Да иди ты! – притворно ругнулся Сицкий. – Это, между прочим, «Чёрные камни» на испанском.

– Ну-ну. Камни. Конечно камни. Кстати, а клёв на Чёрных камнях есть? Или надо к Белой скале ехать?

– Идиот, – Георгий прокомментировал глупую шутку голосом Папанова.

– Знаю, знаю. Дитям мороженое, бабе цветы. Кстати, а ты чего такой весёлый? Плантацию с негритянками прикупил?

– Если бы. Сейчас расскажу, оборжёшься.

Минут пять в полной тишине Жора описывал случай в Плезантвилле. Наконец, еле сдерживаясь от подступающего смеха, перешёл к эндшпилю истории.

– И только я поинтересовался возможным боевым порядком, как открывается дверь, и в кабинет входят они. Трое, как и описывали, Все с револьверными сбруями. Двое сразу дверь перекрыли, а третий шагает чуть не строевым, как по плацу.

– И? – Не выдержал Олег.

– Вот тебе и «и»! А я стою у стола, Маузер прикладом вниз держу, и понимаю, что любой из бандитов свой барабанчик выдернет гораздо быстрее, чем я ствол наведу. Так и пялился на них, как на параде – карабин «к ноге», сам пошевелиться боюсь. А этот, главный, к столу подходит. Гляжу я на судью, а у того чуть не слёзы. Руки у него дрожат, Смит-Вессон так и лежит на столе. Похоже, простился мужик с белым светом.

– Блин, Жора, не тяни. Чем всё кончилось?

– Кончилось? Дальше как раз самое интересное началось. Подходит Дикий Билл к столу, и вежливо так: «Мистер Твид, как дела? Я слышал, теперь вы мэр этого города?». А Роджер только кивать может. Ступор у него. А я гляжу на бандюгана, ну не похоже, что он сейчас стрелять будет. Не за тем пришёл. Нет у него в глазах желания убивать. Тут и до судьи, похоже, дошло. Расслабился. Ладони он на стол положил, широкие такие, плоские, как лопатки для сковороды. А Билл свои рядом кладёт. И получается, что у него руки почти вдвое шире, чем у Твида. Улыбнулся он тогда судье и говорит: «Мистер Твид. Я пришёл к вам, как к мэру. Мне передали, что отец умер, так?»

– Судья ему кивает молча, но заметно, что уже немного оклемался. «Мистер Твид, я бы хотел получить документы на его ранчо и вступить в наследство. Мы с парнями, пока тачки с камнями возили, решили, что лучше спокойно на себя работать, чем ещё раз на каторгу попасть. Так что вот. Хотим ранчерами стать.»

– То есть Жорка, ты хочешь сказать, что этот отморозок приехал не мстить, а переквалифицировался в мирного пахаря? Перековал, так сказать, свой плуг на орало.

– Что орало у него дай боже, это ты прав. Он, как бумаги получил, такой индейский вопль выдал, весь город, наверное, слышал. Но в остальном всё верно. Приехал, забрал документы, и умотал. Даже в салун не заглянул.

– Охренеть! Весь город на ушах. Судью, считай, уже похоронили. Шериф слинял в закат. Половина жителей разбежалась, а он просто забрал документы и свалил. Как в анекдоте про Белого Джо.

– Ага. А теперь бегите, Белый Джо идёт. Ты, Олеган, заходи в гости что ли. Я тебе ещё литр на представительские дам, может быстрее поставят. Да и сам с тобой нормального виски попью. А то в этом Техасе в салунах таким говном поят…

5

Джек блаженно потянулся и открыл глаза. Яркий солнечный луч щекотал нос и портил всё удовольствие от мягкой постели. Рэд не стал сдерживаться и оглушительно чихнул. Панцирная кровать раздражённо заскрипела. Неожиданно ощущение ему понравилось. Напомнило армию с её скрипучими кроватями, а ещё детство, старый бабушкин дом в деревне. «У нас не деревня, а посёлок городского типа!» Ага. Целых две панельных четырёхэтажки, а остальное – частные дома. Но боже, как же там было хорошо просыпаться под вопли запоздалых петухов, многоголосое мычание плетущегося на пастбище стада… И точно знать, что погода отличная, а значит, сегодня с ребятами он проторчит на речке до заката.

Джек ещё раз улыбнулся и ловко спрыгнул с кровати, заставив её ещё раз разъярённо взвизгнуть. Хорошо, но надо ехать, однако. Джонсоны, поди, уже потеряли своего ковбоя. Он сунул ноги в берцы, пристегнул пояс с револьвером, и спустился на первый этаж.

Ночевал он в доме помощника мэра. Тот оперативно вывез семью из города, едва услышав о предстоящем вторжении. Вот Твид и предложил переночевать в пустом жилище. Кажется, из чувства презрения.

– Сегодня многие отношения среди жителей города переменятся, – проговорил он, сосредоточенно шуруя по зубам щёткой, отчего получилось только невнятное «бу-бу-бу».

– Молодой человек, – окликнули Жору по-русски сразу за дверью. Перед калиткой стоял Яков Фишман и держал в руке свой щегольской котелок. – Георгий, простите, не знаю вашего отчества. Вы позволите задать вам только один вопрос?

– Я так сильно зарос?

– Знаете, если бы я хотел, то легко убедил бы вас, что да. Но пришёл я по другой причине.

Джек улыбнулся.

– Почему по-русски? Не хотите, чтобы кто-то узнал новости раньше вас?

– И это тоже.

– Тогда я вас разочарую. Скип зашёл к мэру всего лишь взять бумаги на ранчо его отца. После отсидки он решил заделаться ранчеро.

– Да что вы говорите?! – Фишман в волнении смял шляпу, превратив котелок в подобие шапокляка. – Получается, тюрьма таки провела среди него воспитательную работу и Бешеный Билл больше не такой бешеный?

– А что в городе об этом говорят?

– ОЙ-вэй! Город молчит, как рыба в рот набравши. Твид по понятным причинам не спешит делиться новостями с жителями. Я даже подозреваю, что он в ближайшее время сложит с себя и те, и эти полномочия.

– А остальные?

– А остальные злы каждый на себя и все вместе друг на друга. Пока основная версия, что Твид откупился от Бешеного Билла. Но всё равно, мужчины опасаются, что тот вернётся, как только сколотит отряд побольше.

– А юные барышни на это втайне надеются, – улыбнулся Джек.

– Вы правы, вы правы, – закруглил разговор собеседник, и через секунду его полная фигурка торопливо катилась по пыльной дороге, споро перебирая ногами.

Джек ошибался. Джонсоны не ждали его так рано. Джедедайя поведал, что был уверен – Джек застрянет в городе на пару дней. Пока напьётся, пока проспится. Пока посетит все имеющиеся злачные заведения.

– Обычно на такое уходит дня два, не меньше.

– Но ведь нас ждёт работа, – пожал плечами Джек. – Да и траву вокруг стадо почти объело. Пора гнать.

– Ну раз настоящий ковбой велит гнать, утром тронемся, верно, Джед? – усмехнулась Мелани.

Следующие три дня Джек откровенно наслаждался. Чистый воздух, ненапряжная работа, здоровое питание из рук самой красивой в их команде дамы. Самой красивой, потому что единственной. Ночами он выходил из игры, чтобы пообщаться с Куликом.

Злобный заходил каждый вечер. Первый раз принёс бутылку, но Жора отказался. Это Злобный потом в люлю рухнет, а ему ещё целый день стадо вести. Друг сделал соответствующие выводы и больше спиртного не приносил. Видимо, выпивал прямо перед дверью, потому что несло от него, как от цистерны со спиртом.

К третьему дню перегона Жора уже больше ощущал себя Джеком Рэдом, чем Георгием Сицким. Воспоминания о реальной жизни казались памятью о давно просмотренном фильме. Выбираться из капсулы не хотелось совершенно. И этому нежеланию находились объективные причины – чистый воздух, простая жизнь без стрессов, и так далее. Но Джек боялся признаться даже самому себе, что это не главное. Главное – то, что Чудесный Дикий Запад засасывал. Игра оказалась проработана настолько глубоко, что ощущалась абсолютно как реальный мир. А если учесть ещё эту невозможную мышь… В общем, четвёртую ночь Джек не стал выбираться из капсулы, а провёл её на земле. Он любовался небывалым в реальности прекрасным звёздным небом, лениво переговаривался со спутниками и вообще наслаждался кочевой жизнью. И ничуть об этом не жалел.

На следующий день было всё, как всегда. Стадо, едва замочив животы, лениво пересекало мелкую речушку, но как только кобыла Джека ступила на берег, в стороне раздался одиночный выстрел. Сторожевой бык тут же ответственно взревел. Винчестер, привычно определил на звук Рэд. Он ударил лошадь коленями и проскакал к голове стада на ходу выдергивая бинокль.

Европейские моряки уже вовсю использовали подобные устройства, но в американской прерии почему-то бинокли были представлены очень слабо. Основная масса странствующих надеялась на остроту собственного зрения. Кто побогаче, обзаводились пиратского вида подзорными трубами. Джек же при регистрации в игре заказал именно полевой бинокль производства Карла Цейса с новейшими апохроматическими линзами. Джонсоны от восторга только хором цокали языками.

Вообще, Георгий Сицкий очень взвешенно подошёл к регистрации в игре. На предложенную для «переселенца» тысячу долларов он не стал закупать охапки «писмейкеров» и Смит-Вессонов, не прогулял их в ближайшем салуне. Жора внимательно просмотрел всю линейку предлагаемого снаряжения. И заметил, что игра позволяет выбрать почти любую стрелковку из разработанной на середину восьмидесятых годов девятнадцатого века. Так у него появился редкий в окрестных степях Маузер, или по-местному «мышеловка». Под очень непопулярный патрон семь девяносто две. С бездымным порохом и убойными тремя тысячами семьюстами джоулями. Потому-то и удалось тогда положить почти всех убегающих коровьих воров. Жаль только, патроны снаряжать приходилось самому. Но последнее время работа горячим прессом Джеку даже нравилась. И вообще, своего «Мышонка» он не променял бы на все местные Ремингтоны вместе взятые.

Выстрел прозвучал справа, из куцей лиственной рощицы, но никакого движения там не наблюдалось. Вокруг также было тихо.

– Что там? – Джед и Мелани подъехали одновременно.

Джек в ответ лишь недоуменно пожал плечами.

– Где?

Он ткнул носом в направлении зелёнки.

– Кто поедет?

Рэд удивлённо посмотрел на босса.

– Одному опасно. Так что миссис Джонсон остаётся здесь, а мы посмотрим.

– Да что там вдвоём делать, Джек?! Роща-то – собака перескочет.

Рэд вновь пожал плечами.

– Тогда гоним дальше. Если кто-то там соберётся на нас напасть, то обязательно себя выдаст.

– Мистер Рэд, так нельзя, – вмешалась Мелани. – А если в роще кому-то требуется помощь?

– Миссис Джонсон, если кто-то поедет туда в одиночку, то, возможно, помощь понадобится уже двоим.