Взлом стратегии. Начните с главного и получите результат бесплатное чтение

Ричард Румельт
Взлом стратегии. Начните с главного и получите результат

Эту книгу хорошо дополняют:

От одного пользователя до миллиона

ЭНДРЮ ЧЕН

Экспонента

АЗИМ АЖАР

Стратегии перемен

ДЖОН КОТТЕР

Больше чем руководитель

СКОТТ ДЖЕФФРИ МИЛЛЕР

Информация от издательства

На русском языке публикуется впервые

Румельт, Ричард

Взлом стратегии. Начните с главного и получите результат / Ричард Румельт; пер. с англ. Е. Поникарова. Москва: Манн, Иванов и Фербер, 2023. — (Мировые бизнес-стратегии. Книги для тех, кто держит на плечах компанию).

ISBN 978-5-00195-849-9

Все права защищены.

Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.

В тексте неоднократно упоминаются названия социальных сетей, принадлежащих Meta Platforms Inc., признанной экстремистской организацией на территории РФ.

Copyright: © 2022 by Richard P. Rumelt

This edition published by arrangement with InkWell Management LLC and Synopsis Literary Agency

© Издание на русском языке, перевод, оформление. ООО «Манн, Иванов и Фербер», 2023

Моей Кейт — лучшему, что случилось со мной

Введение. Крыша собачьей задницы

Когда я жил в Фонтенбло во Франции, днем я ходил гулять в ближайший лес. На протяжении пяти веков там были охотничьи угодья французских королей. Сейчас его территорию — около 250 км² — пересекают дорожки, по которым передвигаются туристы, бегуны и велосипедисты. В лесу гуляют или устраивают пикники многие студенты бизнес-школы INSEAD^[1], расположенной в Фонтенбло; но, похоже, мало кто знает, что здесь есть выходы горных пород, которые привлекают лучших скалолазов со всего мира.

Во время прогулок я иногда проходил мимо скального маршрута, известного под названием Le Toit du Cul de Chien (Крыша собачьей задницы). Эта скала из песчаника — крепкий орешек для желающих ее покорить. Стоя у подножия, я вижу гладкую вертикальную поверхность высотой в три с половиной метра, над которой нависает горизонтальная крыша, выступающая больше чем на метр. Над этим выступом есть еще один вертикальный участок, идущий к вершине. Я нахожу крохотную опору для ноги, потом еще одну и сползаю с полуметровой высоты на землю^[2].

Однажды летним днем я замечаю двух скалолазов, готовящихся забраться на этот объект. Они движутся без веревок, подстраховывая друг друга на случай срыва. Один из них, немец, рассказывает мне, что тренировался, подтягиваясь одной рукой на дверном косяке. Но ни он, ни его напарник не могут забраться наверх и срываются при попытках преодолеть скальный выступ. Каждый из них решает начальную задачу: продвинуться по крохотным точкам опоры к небольшому углублению, где поместится один палец правой руки. Но дальше забраться они не могут и падают на песок. Я восхищаюсь их силой, амбициями и упорством.

Восходители называют такие трассы проблемами, а самую сложную часть маршрута — ключом. На Cul de Chien вы не можете подняться с помощью одной только силы или целеустремленности. Вам нужно решить загадку ключа и обладать хладнокровием, чтобы выполнять искусные движения на высоте почти двух этажей от земли.

Чуть позже я вижу талантливую восходительницу, которая проходит через ключ. Оторвавшись от земли, она танцует на носках на метровой высоте и вжимает палец правой руки в это углубление. С помощью такой удивительно слабой зацепки она перебрасывает левую пятку через левую руку, чтобы попасть на крошечный уступ; теперь тело удерживается напряжением мышц — пальца правой руки и левой ноги. Она выгибает спину в соответствии с углом крыши и тянется левой рукой к маленькой впадинке на краю крыши, куда может поместиться палец. Именно тут падает большинство людей. Подтягиваясь вверх, скалолазка упирается грудью в край выступа и отрывает пальцы от крохотных зацепок^[3].

Держась одним или двумя пальцами каждой руки, она чуть раскачивается, взмывает в пространство, минуя край… а потом хватается левой рукой за округлый выступ, формой и размером с половинку дыни-канталупы. Держась за этот выступ с помощью силы пальцев и трения, скалолазка поднимает правую ногу и вдавливает ее носок в маленькую впадину в камне; теперь с помощью силы ноги она наконец может добраться до небольшой ниши. Еще один выпад рукой, невидимая опора для ноги, полка — и она наверху. Пока я смотрел, мои ладони вспотели.

Глядя на восходителей в лесу Фонтенбло, нельзя не восхититься такими скрытыми резервами чистого совершенства. Пара ботинок, плоть, мышцы и нервы против камня и гравитации. Никаких опционов на акции, команд и соперников, никаких зрителей, если не считать других скалолазов. Здесь нет телекамер, фан-клубов, контрактов на миллион долларов или раскрутки товаров. Есть просто люди, которые идут к границам собственных возможностей ради удовольствия сделать то, что обычному человеку кажется невозможным.

Рядом с другой скалой я останавливаюсь поболтать с двумя обедающими французскими скалолазами. Они из какого-то городка на юге страны. Я спрашиваю, почему они проехали мимо Альп ради этих валунов в Фонтенбло.

— Это лучшие скалы в Европе, — отвечает один. — В Альпах я пробую самые интересные восхождения. Там я могу разобраться с ключом. Здесь же делаю главное движение через десять секунд и…

— И наворачиваешься раз пять, пока не разберешься! — с улыбкой замечает его коллега.

Во Франции много гор и скал с разными сочетаниями уровня сложности и вознаграждения — с точки зрения высоты, красоты, значимости и прочих показателей. Первый скалолаз сказал, что он выбирает то восхождение, которое дает наибольшее вознаграждение и с ключом к которому, на его взгляд, он может справиться. Внезапно я осознаю, что это подход многих эффективных людей, которых я знал и видел. Столкнувшись с проблемами или возможностями, они сосредоточивались на том пути, что обещал наибольший достижимый прогресс, — на пути, где ключ, по их мнению, был им под силу.

Я начал использовать термин «ключ»^[4], чтобы обозначить результат стратегического умения из трех частей. Первая — определить, какие вопросы действительно важны, а какие второстепенны. Вторая — оценить трудность решения этих вопросов. Третья — научиться фокусироваться, не распылять ресурсы, не пытаться делать все сразу. Сочетание этих трех элементов приводит к тому, что основное внимание уделяется ключу — самой важной части набора решаемых задач, когда есть хорошие шансы разобраться с ним с помощью согласованных действий.

Как и скалолазы, любой человек, компания, организация сталкиваются как с возможностями, так и с препятствиями на пути развития. Да, нам всем нужны мотивация, стремление и сила. Но этого недостаточно. Чтобы справиться с комплексом проблем, полезно найти свой ключ — место, где можно получить наибольшую пользу, разработав или обнаружив способ пройти через это место или миновать его.

* * *

Одно из страстных стремлений предпринимателя Илона Маска — заселение Марса. Для пропаганды этой идеи он подумывал отправить туда какой-нибудь небольшой груз. Приехав в Россию в 2001 г., Маск пытался купить старую российскую ракету, но остался недоволен методами торговли и тем, что в ходе переговоров цена утроилась. Он задумался, почему вывод полезного груза на орбиту стоит так дорого.

Было ясно: стоимость явно связана с тем, что ракеты нельзя использовать повторно. Один груз — одна ракета. Маск пришел к выводу, что ключ к проблеме стоимости — возвращение в атмосферу. Как ракете избежать огненной печи при входе в нее со скоростью 30 000 км/ч? Чтобы старый шаттл можно было использовать много раз, на его больших крыльях имелось 35 000 отдельных теплозащитных плиток. Каждая должна идеально выполнить свою задачу, все надо проверить после полета, а затем снова установить на нужное место. Предполагалось, что ускорители шаттлов можно будет использовать повторно, но при падении в океан они получали слишком сильные повреждения. Казалось, дешевле выбросить ракету, чем восстанавливать.

Размышляйте об этой проблеме, словно вы уцепились на Cul de Chien одним пальцем и кончиком левой ноги, а ваше тело выгнулось вверх к нависающему краю. В чем трюк? Как отпустить эту зацепку и сделать выпад рукой к тому выступу в виде половины дыни? Понятие ключа сужает внимание до критического вопроса. Стратегия — сочетание политики и действий, направленных на преодоление значимой проблемы. Искусство стратегии заключается в том, чтобы определить ключевое затруднение, с которым можно справиться, и увидеть или разработать способ его преодоления.

Сосредоточившись на вопросах повторного использования и возвращения в атмосферу, Маск пришел к идее решения. Топливо гораздо дешевле, чем транспортные средства. Возможно, есть смысл взять побольше топлива и использовать его для замедления ракеты при возвращении, избежав тем самым проблем с перегревом. Илон Маск вообразил ракету, которая — как во многих старых научно-фантастических произведениях — разворачивается и, используя двигатель, медленно опускается и мягко садится. И корпус не обугливается. Процесс можно автоматизировать — пилот тут не нужен. Ключевая трудность здесь — разработка ракетного двигателя, который сможет надежно запускаться и останавливаться, а также точно регулировать свою тягу и мощность.

Организации обычно преодолевают ключевую трудность, активно сосредоточивая в одном месте знания, умения и энергию. Для стратега это не просто внимание. Это наведение источника силы и энергии на выбранную цель. Если энергии мало, ничего не происходит. Если ее много, но она рассеяна и распределена по разным целям, ничего не происходит. Если она сфокусирована на неправильной цели, ничего не происходит. Прорывы случаются, когда энергия сосредоточена на нужной цели.

Когда Маск в 2002 г. организовал SpaceX, он разработал целенаправленную последовательную политику. Ракеты-носители SpaceX должны представлять собой новые проекты и быть недорогими, это не должны быть переделанные межконтинентальные баллистические ракеты. Компания не станет одним из тысяч подрядчиков. Ее аппараты не будут блюсти интересы ВВС США, летая вокруг земного шара. Никаких ученых, жаждущих изучить Вселенную. Никаких мудреных лабораторий, занимающихся научными исследованиями и опытно-конструкторскими разработками. Маск видел проблему не в науке, а в инженерии. В отличие от НАСА, перед SpaceX не стояла задача вдохновить детей на изучение математики и естественных наук. Первый шаг состоял в целеустремленном сосредоточении на снижении стоимости.

Многие люди говорили Маску, что такой бюджетный подход принесет в жертву надежность. Его ответ был чисто инженерным:

Нас спрашивают: «Если вы сокращаете затраты, то не снижается ли при этом надежность?» Это просто смешно. Ferrari — очень дорогой автомобиль. И ненадежный. Но ставлю 1000 против 1, что если вы купите какую-нибудь Honda Civic, то эта штука не сломается в первый год эксплуатации. У вас вполне может быть дешевый и надежный автомобиль, и то же верно для ракет.

Чтобы снизить затраты, Маск сосредоточился на простоте проектирования и производства, а также ограничении числа субподрядчиков. Ракета-носитель Falcon 9 использовала шину данных Ethernet, а не какую-то особую схему. Собственный завод создавал специальные формы гораздо дешевле, чем любой аэрокосмический подрядчик.

Работа у крупных подрядчиков была в основном скучной, поскольку большая ее часть приходилась на субподрядчиков и общение с правительством. Инженеры в SpaceX трудились в стрессе, зато не приходилось скучать.

Первый коммерческий полет SpaceX состоялся в 2009 г., когда на орбиту был выведен малайзийский спутник слежения. Но революция началась в 2015 г., когда Falcon 9 стала первой ракетой, которая вышла на орбиту, а затем развернулась и запустила двигатели для медленного входа в атмосферу и мягкой посадки. К 2018 г. стоимость вывода фунта (0,45 кг) груза на низкую околоземную орбиту у Falcon 9 была в 23 раза ниже, чем у старого шаттла. Более крупный собрат этого аппарата — Falcon Heavy — уменьшил стоимость вывода фунта груза еще вдвое по сравнению с Falcon 9.

30 мая 2020 г. SpaceX доставила на Международную космическую станцию двух астронавтов НАСА. В начале июня агентство одобрило план SpaceX по повторному использованию ракеты-носителя Falcon 9 и корабля Dragon в будущих миссиях.

Рисунок 1. Стоимость вывода груза на околоземную орбиту (в долларах 2018 г. за фунт)

НАСА подсчитало, что полет на Марс обойдется в 200 млрд долларов. Маск оценивает стоимость в 9 млрд. Ключом к такой выгоде станет то же: согласованная политика, направленная на простоту, повторное использование и стоимость. Если такую миссию разработают конгресс или бюрократы, затраты резко возрастут, поскольку к проекту пристегнут сотни программ и вознаграждений.

Не могу обещать вам, что SpaceX в будущем ждет грандиозный успех. Полеты в космос — это риск, да и ракеты тоже. Современные медиа превратят в цирковое шоу любую аварию со смертельным исходом. При нынешних нормах нам не удавалось бы развивать авиацию, как в прошлом веке: кто-нибудь мог пострадать. Однако ключ к преимуществу SpaceX в ракетостроении возник из понимания Илоном Маском ключа к проблеме и осознания, как с нею справиться. Кроме того, преимущество возникло благодаря последовательной политике компании, стабильно направленной на вывод на орбиту полезной массы с наименьшими возможными затратами.

* * *

Эффективные люди добиваются понимания, находя и концентрируя внимание на ключе, сути проблемы — той части клубка вопросов, которая одновременно и важна, и решаема (с ней можно справиться с разумной уверенностью). Чтобы действовать эффективно, вам нужно максимально подробно изучить сочетание проблем и возможностей, определить ключ и предпринять шаги, направленные на преодоление препятствий. Игнорирование не даст результата.

Искусство стратегии — не принятие решений (эта дисциплина предполагает, что вам вручили список действий, из которых вы можете выбирать). Искусство стратегии — не определение своей единственно верной цели и страстная погоня за ней, когда вы вкладываете сердце и душу во все, что делаете (это уже разновидность психического расстройства, называемого мономанией^[5]). Это не постановка перед людьми все более высоких целей и использование харизмы, кнута и пряника, чтобы подтолкнуть их к достижению данных целей (это предполагает, что кто-нибудь где-нибудь знает, как находить выход из чащи проблем, с которыми в реальности сталкивается организация).

Чтобы стать стратегом, вам нужно принять всю сложную и запутанную силу проблем и возможностей, с которыми вы сталкиваетесь. Вам надо развить ощущение ключа, или сути проблемы: того места, где воздействие имеет наибольшие шансы преодолеть наиболее критические препятствия. Вам потребуется настойчивость, потому что заманчиво броситься в первый же просвет посреди чащобы проблем.

Чтобы стать стратегом, вам нужно брать ответственность за внешние вызовы и за здоровье самой организации. Придется сбалансировать множество вопросов и кучу ваших устремлений — то разнообразие целей, ценностей и убеждений, которые вы и другие заинтересованные стороны хотите поддерживать. Вы должны согласовывать свои действия и политику с другими людьми, не сводя на нет свои усилия из-за слишком большого количества различных инициатив или противоречащих друг другу целей. Об этом редко пишут честно. Нам говорят, что стратегия заключается в получении преимущества (тоже мне новость!). Что это долгосрочное видение того, где вы хотите оказаться. Нам говорят, что освоение метода X или мышления Y сделает средний бизнес таким же успешным, как лучший, — у вашего консультанта есть графики сравнения вас с лидерами (и он качает головой, глядя на пропасть между вами).

Честнее же сказать, что мы живем не в Лейк-Уобегоне^[6], а большинство бизнесов — независимо от методов, которые они используют, — не могут достичь уровня выше среднего. На самом деле некоторые ситуации непоправимы, и не всегда есть умный выход. Организации не могут мгновенно менять направления: мол, да, мы хотели бы заниматься индустрией веб-услуг, а не пытаться продавать копии джинсов вьетнамского производства в переполненных торговых центрах, но мы именно здесь. Честнее сказать, что некоторые условия блокированы конкурирующими политическими интересами, а исполнительной власти для выхода из тупика не хватает. Стратегия — это не волшебная палочка.

Прежде чем начать сражаться с проблемой, нужно понять ее природу. Вы не можете улучшить школьную систему, если у вас нет четкого представления, в чем именно она плоха. Чтобы обеспечить клиентам лучшее обслуживание в процессе покупок, вам нужно знать об их желаниях, привычках и потребностях, а также технологиях продаж. Начинайте не с целей, а с понимания проблемы и определения ключа — ее сути.

Гераклит говорил: «Характер определяет судьбу». Люди с характером говорят прямо. Они могут играть азартно и идти на риск, но понимают природу ставки. Вы строите доверие к долговременным результатам своей компании, формируя историю — стратегию, повествование — о том, как ваши сегодняшние действия вписываются в план создания лучшего будущего. Логика этой стратегии должна быть понятна здравомыслящим людям. Фраза «Мы постоянно повышаем продажи и снижаем затраты» неубедительна. Заявление «Наша лакокрасочная компания будет лучше всех остальных, потому что мы ориентированы на клиента» тоже не сработает. Чтобы кто-то поверил в вас и вашу стратегию, нужны логика и аргументы, а также доказательства того, что вы справляетесь с трудностями, с которыми сталкиваетесь.

* * *

Непосредственным толчком к написанию этой книги явилось мое падение на могульной трассе уровня «черный бриллиант» в Аспен-Маунтин^[7] в декабре 2019 г. Полученная травма спины несколько месяцев не позволяла мне кататься на лыжах и участвовать в походах. Затем мне мешал путешествовать COVID-19. Благодаря этой вынужденной социальной изоляции я смог развить те идеи и мысли, которые уже давно вызревали.

Это тихое время в 2020 г. позволило мне записать свои мысли. Мой опыт показывает: в реальности я не знаю, что я на самом деле знаю, пока не запишу это. Процесс записи выявляет противоречия, слабые аргументы и места, где нужны дополнительные данные для подтверждения мнения. И он помогает отделить важное от менее важного. Это напоминает мне расчесывание спутанных волос моей восьмилетней дочери.

В этой книге я часто говорю от первого лица. Некоторые читатели полагают, что это выглядит как самореклама. Нет. Мне некомфортно с авторами, которые представляют свои идеи как факты, а свои модели — как реальность. Экономисты пишут учебники о том, что фирма делает в определенных обстоятельствах. При этом они не уточняют, что компании говорят о своей модели, а не о фактах. Бизнес-авторы часто выдают за факт свое мнение. Один утверждает: «Есть два способа специализации: выбрать целевой сегмент рынка или использовать ограниченную линейку продукции». Это какая-то теория? Автор узнал это на собственном опыте? Взял из какой-то другой книги? Если бы он высказал это утверждение (кстати, ложное) от первого лица, читатели могли бы отнестись к нему более бдительно, сравнив его с собственным опытом.

Я говорю от первого лица, чтобы объяснить, как я узнал определенные идеи и поверил в них. Часто это не факты и не логические аргументы. Это выводы и взгляды, которые я развивал в течение всей жизни. Например, если речь идет о разнице между стратегическими целями и самой стратегией, я объясняю и описываю ту ситуацию, которая впервые прояснила мои мысли по этому вопросу. Если речь идет о неопределенности в оценках денежных потоков, я рассказываю о своем опыте общения с управленцами, которые производят такие оценки.

В этой книге я изучаю четыре темы.

Во-первых, лучший способ решать стратегические вопросы — прямо смотреть в лицо проблеме. Слишком многие начинают с целей и других представлений о желаемом конечном состоянии. Начните с проблемы и определите ее структуру и действующие силы. Тогда изменятся ваше ощущение цели и учитываемые действия. При этой диагностике определите ключ — суть, самую важную часть проблемы, которая вам, на ваш взгляд, под силу. Не беритесь за задачу, с которой пока не можете справиться. Атакуйте ключ к ситуации, создавайте импульс, а затем пересматривайте свою позицию и ее возможности.

Во-вторых, осознайте источники силы и рычаги, которые подходят к вашей ситуации. Чтобы овладеть ключом, вам придется использовать один или несколько из них. Одной силы воли недостаточно.

В-третьих, избегайте ярких и блестящих отвлекающих факторов, а их будет предостаточно. Не тратьте дни на формулировку задачи; не начинайте с целей в стратегической работе. Не путайте инструменты управления со стратегией и не увлекайтесь 90-дневной погоней за квартальными доходами.

В-четвертых, когда управленцы работают в группе или на семинаре, чтобы выработать стратегию, возникает масса ловушек. Начав с проблемы и избегая слишком быстрого схождения в деятельности, группа может определить ключевую трудность и разработать согласованные действия по ее преодолению.

Я надеюсь, что эта книга поможет вам понять силу стратегии, основанной на проблеме, и силу, полученную благодаря определению ключевой сложности в проблеме.

Часть I. Стратегия, основанная на проблеме, и ключ

Стратегия — сочетание политики и действий, направленных на преодоление важной проблемы. Это не цель и не желаемое конечное состояние. Это форма решения; вы не можете расколоть задачу, которую не осознаёте или не понимаете. Таким образом, стратегия, основанная на проблеме, начинается с широкого описания задачи и возможностей, стоящих перед организацией. Они могут оказаться связанными с конкуренцией, с законодательством, с изменениями социальных норм или проблемами внутри организации.

Углубляясь в задачу, стратег ищет ключ — ту проблему, которая одновременно и критична, и поддается решению. Такое сужение — источник большей части силы стратега, поскольку краеугольным камнем стратегии становится фокусирование.

Глава 1. Дилемма Кэролайн: как создать стратегию?

На 10:00 у меня назначена встреча с участницей программы делового администрирования Школы менеджмента Андерсона Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе. Ей около тридцати пяти, она отвечает за бизнес-планирование в компании, производящей товары для здоровья. Кэролайн работает полный день (как и другие участники программы), а занятия посещает по пятницам и субботам. Она придет в мой офис на пятом этаже в Школе Андерсона, чтобы поговорить об одной проблеме на работе.

«У нас новый CEO», — начинает Кэролайн. Новый руководитель попросил ее пересмотреть бизнес-стратегию подразделения. Он желает, чтобы новый подход обеспечивал минимум 15-процентный годовой рост прибыли, и говорит, что успех Кэролайн в этом деле может значительно повлиять на ее карьеру в компании. Она рассказывает, что ей нравится курс стратегии и она многое узнаёт из обсуждений различных примеров. Кэролайн делает паузу, а затем объясняет, что ей необходимо «взяться за конкретные инструменты, чтобы создать ту стратегию, которую хочет получить босс». Ей нужна помощь в заполнении разрыва между нынешним положением компании и тем, где хочет оказаться руководство.

Мы кратко обсуждаем ее бизнес и концепции курса. Я предлагаю ей определить, что отличает ее бизнес от конкурентов, чем он выделяется. Я спрашиваю о конкретных проблемах и возможностях, с которыми она сталкивается. Поначалу она отвечает сбивчиво, в общих чертах.

«У нас хорошие специалисты, — говорит Кэролайн. — Мы стараемся, чтобы наши продукты отвечали современным требованиям». Она делает паузу, а затем выплескивает свое беспокойство. Стратегические планы компании — краткие документы, в которых описаны финансовые цели и указаны этапы их достижения. Она же ищет «простую программу, какой-то план, который CEO может представить совету директоров с указанием шагов для достижения целей».

Я киваю, но ничего не говорю.

«Должна быть какая-то система для создания логичной бизнес-стратегии», — заканчивает Кэролайн.

Мне внезапно приходит в голову идея — картинка воображаемого «калькулятора стратегий», что-то вроде того, что показано на рисунке 2. Но я держу ее при себе, потому что Кэролайн явно не в настроении шутить.

Рисунок 2. Калькулятор стратегий

По правде говоря, Кэролайн в сложном положении. Она ткнула пальцем как раз в то место, которое было недостающей частью фундамента почти всех работ и учений о стратегии. Более десяти лет назад эту слабость хорошо уловил авторитетный специалист по стратегии Гэри Хэмел: «Конечно, любой узнает стратегию, как только ее увидит, — будь то стратегия Microsoft, Nucor или Virgin Atlantic^[8]. Постфактум любой способен распознать отличную стратегию. Мы также понимаем процесс планирования. Единственная проблема в том, что в рамках планирования создаются планы, а не стратегия. Маленький грязный секрет индустрии стратегий заключается в том, что не существует теории создания стратегий»^[9]. (Под «индустрией стратегий» Хэмел понимает команду ученых и консультантов, которые высказывают свое мнение и нанимаются для работы над стратегией.)

Проблема Кэролайн в том, что ее руководитель не разобрался с ключом своей ситуации. Он сосредоточен на целях и результатах деятельности, а не на возможностях и проблемах.

Разбор стратегии для Netflix

Ключевые шаги в решении любой стратегической проблемы — диагностика ситуации (понимание того, «что тут происходит»), определение ключа, а затем выработка разумных ответных действий. Чтобы подробнее показать их, я рассмотрю ситуацию, с которой несколько лет назад (в начале 2018 г.) столкнулась компания Netflix. Я смоделирую процесс диагностики и выработки ответных действий.

Netflix начала работать в 1998 г. и вскоре зарекомендовала себя как ведущая компания в сфере проката DVD по почте. Ее умный алгоритм Cinematch для прогнозирования заказов клиентов и эффективная система логистики вызывали всеобщее восхищение. После 2010 г. в ходе одного из самых крутых поворотов в бизнес-стратегии CEO компании Рид Хастингс перенес центр ее деятельности на стриминговый сервис, отодвинув аренду DVD на задний план. Netflix подписала важные сделки о контенте со Starz, Disney, Lionsgate, MGM, Paramount и Sony.

В 2013 г. Netflix предложила свои первые «оригинальные» проекты — «Карточный домик» и «Оранжевый — хит сезона». Эти шоу были заказаны специально для нее. К концу 2017 г. стриминговый сервис выдавал 26 оригинальных проектов. Кроме того, Netflix развивалась на международном уровне. В начале 2018 г. у нее было 58 млн международных подписчиков (для сравнения: в США — 53 млн). Доходы составляли 11,7 млрд долларов и росли хорошими темпами. При этом компания активно тратила деньги: в 2017 г., по ее же данным, чистые расходы составили 1,8 млрд долларов.

Как можно увидеть из второй части таблицы 1, в пересчете на одного подписчика ежемесячные общие затраты Netflix превышают ее доход. Такое расхождение между наличной и бухгалтерской прибылью возникло из-за того, что компания амортизировала (распределяла) свои расходы на контент на несколько лет, создавая видимость бухгалтерской прибыли, пока росла. Большая часть этого потока финансировалась за счет дополнительной задолженности. Компания также тратила много средств на агрессивные маркетинговые кампании.

Таблица 1. Финансовые показатели Netflix

Рыночная доля Netflix среди платных потоковых сервисов составляла примерно 76%, намного больше Amazon Prime (около 17%), Hulu (4%) и HBO (3%).

В 2011 г. Netflix столкнулась с серьезной неприятностью. Она платила каналу Starz 30 млн долларов в год за доступ к его программам. При продлении договора Starz потребовал увеличить сумму до 300 млн долларов в год. Netflix пришлось поднять цену на подписку на 60%, и цена ее акций резко упала.

Ситуация со Starz стала предвестником новых событий. Поставщики контента начали требовать более высокой платы, а некоторые уже отзывали свои проекты в надежде создать собственные потоковые сервисы. В частности, Netflix потеряла два самых популярных сериала: «Друзья» и «Офис». WarnerMedia забрала «Друзей» в собственный стриминговый сервис (HBO Max), а компания NBCUniversal, владеющая «Офисом», отозвала его в пользу запланированного потокового сервиса Peacock.

Дополнительными угрозами стали растущие затраты на собственное производство и грядущее появление на рынке новых конкурентов. Агрессивный выход на стриминг планировала студия Disney, объединившаяся с 21^st Century Fox. Компания заявила, что заберет у Netflix свой контент в 2019 г. Важно отметить, что Disney намеревалась разместить на новой потоковой платформе весь свой архив и будущие релизы. Туда она планировала включить собственность Lucasfilm, Marvel, Pixar, Fox, ESPN и свои материалы — от «Фантазии» и «Дамбо» до «Холодного сердца». Как заметил один обозреватель, «Disney может выложить на стол 75 лет культурного капитала»^[10].

Ситуацию для Netflix ухудшало еще и то, что о присоединении к стриминговым войнам объявила Apple. Ее новый сервис Apple TV+ должен был стоить 5 долларов в месяц и предоставлять все больше наименований. А ведь карманы у Apple очень глубоки, она вполне способна платить за создание новых программ.

Ловушка долгосрочных целей

Таким людям, как Кэролайн и ее руководитель, пытающимся разработать стратегию, часто советуют сначала уточнить свои цели. Чеширский Кот в «Алисе в Стране Чудес» говорит: неважно, что ты делаешь, если ты не знаешь, куда идешь^[11]. И скорее всего, вам посоветуют сначала изложить принципы и концепции, а потом определять стратегические цели. Типичные рекомендации в учебниках по стратегии таковы.

Первый элемент согласованной стратегии — четкий набор долгосрочных целей, на достижение которых она направлена. Эти цели обычно относятся к положению на рынке или состоянию, которых пытается достичь компания с помощью стратегии. Например, долгосрочные цели могут быть такими: «доминировать на рынке», стать «технологическим лидером» или предоставлять «высшее качество». Под «долгосрочностью» мы подразумеваем, что эти цели сохраняются продолжительное время^[12].

Поразмышляйте над этим советом. В этой распространенной схеме стратегия изображается как набор действий, направленных на достижение некоторого «первого элемента» — долгосрочных целей. Но откуда они берутся?

Видимо, они откуда-то появляются. Возникают волшебным образом еще до того, как проведен какой-либо анализ. Если вы еще не проанализировали свой бизнес, его конкурентов, динамику соперничества и многое другое, то заявление, что вы собираетесь стать «технологическим лидером», — пустая болтовня. Это точно не поможет вашей организации понять, как двигаться вперед (подробнее см. в главе 14).

* * *

Убеждение в том, что у любого человека или организации есть одна или две основные движущие силы, просто неверно. Это фантазия экономистов и некоторых теоретиков управления. На самом деле у большинства людей и организаций есть «набор устремлений»: несколько намерений, представлений о будущем и целей, которых они хотели бы достичь. Некоторые пункты в этом «наборе» противоречат друг другу: не всего можно добиться одновременно.

Когда мне было 25 лет, я хотел стать топ-исследователем, консультировать руководителей по вопросам стратегий, иметь время для восхождений в горы в разных точках мира, научиться летать, кататься на лыжах в диких местах, овладеть математическими основами теории статистических решений, стать преподавателем, вдохновляющим учеников, пробежать 10 км, водить Morgan Plus 4 Drophead^[13], легко перемещаться из глуши в залы заседаний, жениться на представительнице престижной профессии, растить счастливых и талантливых детей, иметь время для семьи и заработать достаточно, чтобы рано выйти на пенсию и купить жилье на острове Сен-Луи^[14]. И мне удалось продвинуться в нескольких из этих направлений. По мере появления возможностей и проблем возникали новые устремления, отодвигая старые на задний план. Решая, что делать дальше, мне приходилось выбирать между какими-то пунктами в моем наборе устремлений.

Если бы я в начале 2018 г. оказался на месте Рида Хастингса, устремлений у меня тоже было бы много.

• Я хотел бы, чтобы компания жила и процветала.

• Меня беспокоила бы слишком высокая стоимость акций.

• Я хотел бы сохранить накопленное состояние, в основном в бумагах.

• Я не хотел бы, чтобы моя компания потеряла статус ведущего стримингового сервиса в США.

• Я мечтал бы, чтобы моя компания стала такой же фабрикой интеллектуальной собственности, как Disney, создавала собственные фильмы и находила способы повторного использования контента и персонажей, как делают Disney и Viacom (игрушки, книги, тематические парки и т. д.).

• Я хотел бы отличаться от «старой гвардии» и найти новый способ работы с талантливыми и продуктивными людьми. Я желал бы, чтобы моя компания продолжала расширять свое международное присутствие, особенно в крупных странах, которые также могут создавать контент (Великобритания, Германия, Италия, Бразилия, Мексика, Южная Корея, Япония).

• Европарламент рассматривает требование к стриминговым сервисам, что минимум 30% контента должно быть местного производства, — я хочу способствовать этому и использовать в будущем против Disney.

• Индия — огромный рынок, и я хотел бы найти способ обеспечивать там трансляции по низкой цене для подписчиков.

• Я также мечтаю, чтобы моя компания больше походила на телевизионную станцию, передающую ежедневные новости и спортивные события.

• Может, мне ориентироваться на YouTube и создать отдельный потоковый канал для контента? Иногда мне хотелось бы как-то продать свои активы и начать что-то новое, с небольшой командой, а не управлять тысячами сотрудников.

• Или я хочу взять отпуск на год и побыть с семьей.

Рид Хастингс — талантливый предприниматель, и на самом деле у него, вероятно, были какие-то из перечисленных устремлений. Намерения и мечты такого рода — предшественники стратегии, но нельзя реализовать все это, или как минимум не все сразу. Эффективная стратегия возникает в результате изучения проблем, устремлений, ресурсов и конкурентной обстановки. Столкнувшись с реальной ситуацией, талантливый лидер создает стратегию для продвижения некоторых элементов этого набора устремлений. Важно отметить, что ваши устремления — не фиксированная заданная начальная точка. Прокладывая путь вперед, стратеги часто должны выбирать между своими ценностями и амбициями. Устремления, которые выходят на передний план в конкретной ситуации, становятся не только исходниками, но и результатами. Так, в 2015 г. General Electric поставила перед собой задачу «войти к 2020 г. в десятку лучших компаний, разрабатывающих программное обеспечение». Теперь она не может быстро сократить GE Digital. Круизные судовые компании, которые ставили задачу быть в 2020 г. наиболее «увлекательными», после пандемии COVID-19 стремятся быть «самыми чистыми». Для компании Gap задача стать лидером в продаже джинсов сменилась простым выживанием.

Диагностика проблем

Диагностика — отправная точка в создании стратегии. У Netflix есть масса возможностей для анализа — цены, затраты, конкуренты, поведение покупателей, смена вкусов и т. д. Консультанты здесь играют важную роль в анализе компании и сравнении ее с конкурентами. В центре находится поведение покупателей (подписчиков), и нужно знать очень много о том, как разные люди и культуры реагируют на разнообразие, новинки, сюжетные линии, изменения и ценообразование. И конечно, нам нужно смотреть, как с подобными ситуациями справляются другие.

И все же, как после изучения типичного 200-страничного отчета о затратах, ценах, рынках, покупателях и конкурентах, составленного вашими консультантами, вам создать стратегию для будущего, когда оспаривается лидерство в потоковом вещании?

Часто мы слышим, что менеджеры принимают решения. Теория принятия решений хорошо развита. Вкратце она утверждает, что вам нужно выбрать действие, которое обеспечит наибольшую отдачу (полезность). Если вы трактуете стратегию как принятие решений, то ваша задача будет состоять в изучении всех вариантов и выборе наилучшего. Не нужно быть опытным руководителем, чтобы понять, что это бессмысленно. Откуда берутся эти варианты?

На деле создание стратегии — не просто поиск цели или принятие решений, если только нет четко структурированных причинно-следственных связей между действиями и результатами. Если бы мы знали, как каждый возможный ход меняет вероятность победы в шахматной партии, мы легко бы прошли игру в пошаговом режиме. Но у нас нет такой схемы. Мы играем в шахматы, запоминая схемы умных ходов, и ищем ключ — место, где расстановка сил позволит нам воспользоваться (видимыми) слабостями оппонента.

«Корявые» проблемы

Создание стратегии — особая форма решения проблем. Когда я говорю о форме, я подразумеваю, что она решает гораздо менее структурированные и гораздо более сложные задачи, чем те, с которыми вы сталкивались в домашнем задании в школьные годы. Когда мы говорим и пишем о стратегии, лучше говорить о вызовах, проблемах. Слово «задача» люди ассоциируют с математическими головоломками, «трудность» — с домашними бедами и прочими неприятными ситуациями. Подчеркну, что стратегическая проблема может оказаться связана с большими возможностями, и вызов заключается в том, как лучше всего использовать такую ситуацию.

Я считаю, что стратегические проблемы возникают в трех основных формах: это проблемы выбора, проблемы технического проектирования и «корявые» проблемы. Большинство из тех, которые я наблюдал лично, относятся к последнему типу, — возможно, потому, что в более простых случаях компании не обращаются за помощью.

Проблема выбора возникает, когда нам известны все варианты, но есть неопределенности и не поддающиеся количественной оценке аспекты, которые затрудняют выбор одного из них. Ситуации стратегического выбора обычно возникают, когда на карту поставлены крупные долгосрочные капиталовложения или договоры. Если у вас есть уголь в Австралии, а Китай с каждым годом покупает все больше, то нужно ли инвестировать в железную дорогу, идущую к морю, и в порт? Насколько большим должен быть этот порт? Как лучше оформить договоры поставки?

Проблема технического проектирования возникает, когда нужно создать что-то новое, но у вас есть методы для оценки своего творения до его реализации. Если вы студент инженерного факультета, вы изучаете напряжение в стальных элементах и тросах мостов. Если позже вас попросят сконструировать новый мост, вы, вероятно, скопируете какой-нибудь предыдущий проект. Но если Норвегия просит спроектировать самый длинный в мире понтонный мост через Бьорнафьорд глубиной в 550 м, вам нужно создавать проект: придется разработать способ придать стали и бетону форму понтонного моста. В отличие от проблемы выбора, здесь нет заранее определенных вариантов. Однако современная инженерия обладает замечательной особенностью: у нас есть хорошие модели конструкций, воды, нагрузок и ветров. Вы можете протестировать свои разработки с помощью математики и моделирования и только потом сделать выбор.

Более трудный случай — когда вы сталкиваетесь с «корявой» проблемой. Нет ни потенциальных вариантов, ни хороших инженерных моделей, которые можно использовать для тестирования своих разработок. Никаких гарантий решения любого рода. Нет четких причинно-следственных связей между действиями и результатами.

Вы решаете «корявую» проблему, начав вникать в ее природу: выясняя, «что тут происходит». Что можно считать парадоксом или центральным узлом? Какие ограничения можно ослабить?

Диагностика для Netflix

Если мы поставим себя на место CEO Netflix Рида Хастингса, наша общая проблема будет состоять из следующих элементов.

• Основная нестыковка компании — тот факт, что она выросла за счет аренды чужих материалов. В будущем это может не сработать. У Netflix и Amazon могут изъять обширные библиотеки компаний Disney (включая SPN, Pixar, Lucasfilm, Fox), WarnerMedia, MGM, NBCUniversal и т. д. Начнутся войны за контент.

• Каждый из новых стриминговых сервисов будет взимать месячную плату и пытаться удержать подписчиков оригинальным контентом. Когда рынок насытится из-за финансовых ограничений подписчиков и усталости от контента, что тогда произойдет?

• Большая часть так называемого оригинального контента Netflix производится по договорам одними и теми же студиями, которые столетие доминировали в отрасли: Warner Bros., Lionsgate, Paramount TC, Sony и т. д. Насколько долго продержится такая схема?

• Если Netflix попробует снимать высококачественные фильмы, которые обычно идут в кинотеатрах, то станет прямым конкурентом своих поставщиков. Придется ли ей ограничиться фильмами категории В?

• Международная маржа, особенно за пределами Европы, низка.

• Есть несколько первоклассных сериалов, но в силу конкуренции Amazon, Disney, Apple, Hulu и прочих компаний не окажется ли так, что стоимость лицензии и наем талантов съедят всю прибыль?

• Затраты Netflix на привлечение нового подписчика выросли — примерно с 300 долларов в 2012 г. до 500 долларов в 2017 г.

• Денежный поток строго отрицательный: для финансирования роста Netflix постоянно добавляет новые задолженности.

Компания может нарастить прибыль, только если распределит затраты на производство и контент по более обширной базе подписчиков со схожими вкусами. Может ли международная экспансия обеспечить такую базу?

Чтобы показать ценность ключа, определения сути стратегической проблемы, быстро опишу несколько альтернативных методов и политик Netflix, которые сразу приходят на ум. Внутри страны она могла бы конкурировать с Disney с помощью ограниченной подписки за 4 доллара в месяц. Такая версия Netflix способна предоставлять вторичную программу по сниженной цене — для телефонов и планшетов, с мультфильмами и прочими развлечениями для детей. Еще можно сделать подписку для взрослых за 10 долларов в месяц.

Компания могла бы стремиться к созданию «нового» Голливуда, избавляясь от финансового и культурного бремени Голливуда «старого», демонстрации силы и фокусировки на звездах. Один из важных уроков таких сериалов, как «ОА» и «Оранжевый — хит сезона»^[15], состоит в том, что для создания популярного контента вовсе не нужны актуальные звезды. Чтобы пойти по такому дорогому и рискованному пути, требуется очень большая база подписчиков и постоянная поддержка рынков капитала — серьезные ошибки здесь недопустимы.

При рыночной стоимости около 90 млрд долларов (на начало 2018 г.) Netflix могла бы купить какую-нибудь студию (например, MGM) и получить свою библиотеку и производственные возможности. Естественно, это несовместимо с идеей «нового» Голливуда.

Netflix могла бы создать несколько масштабных блокбастеров вроде «Игры престолов» от HBO. Такой контент привлек бы миллионы новых людей, подписавшихся ради одного этого нового шоу. Но тут нет формулы.

Netflix может предложить не один, а несколько стриминговых сервисов, адаптируя их под конкретные группы подписчиков. Тут много возможностей для изучения методов деления аудитории на подгруппы и определения цен для них.

Что касается международной экспансии, то Netflix могла бы сосредоточиться на развитых странах за пределами США, в частности на англоязычном мире (Канаде, Австралии, Новой Зеландии и Великобритании). Жители этих и некоторых близких регионов имеют общие вкусы, а их уровень доходов достаточен для оплаты хорошего стримингового сервиса. При таком курсе компания (уже присутствующая в этих регионах) могла бы использовать преимущество нового контента, опираясь на имеющийся опыт в создании видеоразвлечений за пределами США. Вместо того чтобы сосредоточиться на англоязычном мире, Netflix могла бы стать мировым игроком: сократить расходы на создание своих проектов и сосредоточиться на том, чтобы превратиться во всемирного дистрибьютора международного контента. К началу 2018 г. Netflix уже преуспела с сериалами «Тьма» (Германия), «Бумажный дом» (Испания), «Сакральные игры» (Индия), «3%» (Бразилия) и т. п.

Ключ проблемы

Представьте «корявые» проблемы в виде огромного путаного комка палок и проволоки. Он мешает вам двигаться вперед. За несколько дней вы могли бы его разломать. Но найдите нужное место и разрежьте один кусок проволоки — и вдруг комок разделится на мелкие части, с которыми вполне можно управиться. Это и есть ключ к путанице.

Общая проблема Netflix в том, что она больше не может рассчитывать на контракты на существующие хорошие телевизионные и студийные фильмы по разумным ценам. При потоковом вещании важны и доступ к материалам, и количество подписчиков. Чем их больше, тем больше можно платить за материал, и отношение количества необходимых проектов к количеству абонентов уменьшается: если подписчиков станет вдвое больше, вам не нужно создавать для них вдвое больше программ. Итак, ключевым вопросом кажется объем базы абонентов. Но, естественно, подписчики желают смотреть качественный материал, если только вы не играете в игры с чистыми затратами для аудитории, которая не особо стремится к разнообразию (например, дети).

В конкуренции полезно искать асимметрию — то, в чем оппоненты различаются. Если вернуться к скале Le Toit du Cul de Chien в Фонтенбло, то самое сложное место маршрута для невысокого мускулистого восходителя может оказаться гораздо проще для высокого скалолаза. Или одна армия может быть больше, а другая — опытнее. У одного бизнеса лучше технология, но хуже система продаж и т. д. В Netflix мое внимание привлекла ее сильная позиция на международной арене, интересный дисбаланс. Она раньше стартовала и активно набирала подписчиков в англоговорящем мире, а также в некоторых регионах Европы и в Турции. Disney и другие компании попытаются предложить свои услуги за границей, однако вполне предсказуемо попробуют использовать свои производственные базы в США. Может ли Netflix получить преимущество, опираясь на иностранное производство для общемировой аудитории?

На мой взгляд, ключ для ситуации с Netflix — возможность использовать свое текущее международное преимущество для создания достаточного количества материалов, чтобы насытить как внутренний, так и растущий международный рынок.

* * *

Переход от диагностики к вариантам требует мужества, особенно в той «корявой» ситуации, в которой оказалась Netflix. Альтернативные варианты не даны: их нужно представить или сконструировать. Затем вам надо сделать лучший выбор из созданных вами альтернатив. Наконец, вам потребуется перевести свою идею в конкретную последовательную систему действий. При формировании и оценке любого альтернативного курса нам придется выносить суждения. И чтобы придумать решение, мы должны предполагать или верить, что определенные вещи истинны.

В Netflix анализ ключа приводит к поиску механизма, помогающего стимулировать создание качественного контента на международном уровне и одновременно делающего сервис Netflix предпочтительным каналом для его распространения. Увеличение масштаба поможет получить больше прибыли, но это не все. Разрабатывать контент, который преодолевает границы стран, непросто. Сможет ли Netflix создавать и распространять знания, как нужно? Связано ли это с финансированием? А может, нужно создать какую-нибудь интернациональную академию, обучающую навыкам написания сценариев, актерского мастерства и производства? Может, разработки в сфере искусственного интеллекта упростят и удешевят перевод на другой язык? Я мог бы изложить и другие альтернативные проекты, но не собираюсь больше заниматься этим моделированием стратегии. Надеюсь, вы осознаете ценность тщательной диагностики и определения ключа.

* * *

Этот процесс диагностирования проблемы и последующего создания ответа — лучший вариант создания стратегии. Вы анализируете проблему и свои ресурсы и пытаетесь придумать способы справиться с ней и реализовать некоторые свои устремления. Есть много инструментов, которые помогут вам проанализировать проблему. И существуют способы стимулировать и помочь вам обдумать реакцию: аналогии с другими ситуациями, изменение точки зрения, повторение того, что сработало в прошлый раз, и т. д. Но это только стимулы. Вы не «выбираете» стратегию — вы создаете ее. Затем вы делаете все возможное, чтобы выбрать одну из созданных вами альтернатив. Наконец, вам нужно воплотить эту идею в конкретные последовательные действия.

Глава 2. Распутывание проблемы: найти и использовать ключ

В самом начале своей карьеры я думал о стратегии как об анализе. Собирал данные, применял принципы, позаимствованные у консультантов и ученых, подробно рассматривал продукты, цены, регионы и поведение конкурентов. Я работал над количественной оценкой конкурентного преимущества. Если это была авиакомпания, то распутывал движущие факторы, которые дают одной авиакомпании преимущество перед другой. Для журнала создавал слайды, проясняющие стоимость каждого текста, фотографии и т. д. Однако со временем я пришел к выводу, что такой анализ (пусть и полезный) на деле не создает стратегии — пути, который улучшит ситуацию.

Пытаясь учиться у лидеров корпораций, я наблюдал за многими управленцами, которые считали, что их работа — подталкивать людей к повышению прибыли. О других хорошо отзывались, хотя на самом деле они слабо представляли себе суть бизнеса, которым почему-то стали руководить. Были и такие, кто рассматривал стратегию как планирование, финансовый инжиниринг или длинные списки дел, которые надо выполнить. Некоторые отличались проницательностью, но у них не было мужества действовать.

К счастью, я мог учиться у руководителей, которые были умелыми стратегами:

• как Пьер Вак, легендарный руководитель отдела стратегии в Shell, который научил меня видеть взаимосвязь между элементами ситуации и быть готовым к качелям, когда тренды выходят за рамки и разворачиваются;

• как Стив Джобс из Apple, радикальная честность которого позволяла ему прорываться сквозь завалы бреда и улавливать суть ситуации (и раздражать многих окружающих);

• как Энди Маршалл (Управление общих оценок / Министерство обороны), у которого было прекрасное чутье для определения конкуренции на нужном уровне, чтобы менять риторику в лучшую сторону (его статья о переопределении ситуации с холодной войной как о долгосрочной конкуренции между США и СССР была решающей в переходе американских политиков от рассматривания вооружений к охвату экономических и социальных вопросов);

• как Энди Брайант, председатель совета директоров Intel, который понял, как размер и сложность могут конкурировать с технологическим преимуществом;

• как Саймон Гэлбрайт из Redgate Software, чей природный дар диагностирования вывел его за рамки одного бизнеса.

Эти и другие управленцы поступали по-своему, и со временем я начал ощущать общие черты их отличия.

Умелые стратеги с удовольствием смотрят на анализ и данные, но также умеют определить критическую проблему или возможность, сосредоточиться на них, а затем найти способ разобраться с ними. У них было чутье на жизненно важные вещи и умение концентрировать энергию на них. Они заботились о работе, но не путали результаты с действиями. Они не выбирали готовую стратегию из популярного списка, составленной консультантами матрицы или трех вариантов из презентации в PowerPoint, подготовленной их сотрудниками. Возможно, главное состоит в том, что они не смотрели на стратегию как на фиксированное описание того, «где мы хотим оказаться» в будущем. Конечно, у них были явные устремления к победам, прибыли и успеху, но они рассматривали стратегию как работу с текущими тактическими проблемами и новыми возможностями.

Истина в том, что «корявые» проблемы не «решаются» простым анализом или применением предустановленных принципов. Согласованный стратегический ответ возникает в процессе диагностики структуры проблем, формулирования и переформулирования, разделения объема внимания, обращения к аналогиям и озарения. Результат — не выбор, а разработка. Это творение, воплощающее цель. Я называю это творением, поскольку это продукт понимания и суждения, а не какого-то алгоритма (что неочевидно для большинства других). Это не дедуктивный вывод, а разработка, проектирование. В концепции продуманной разработки подразумевается, что знания необходимы, но самих по себе их недостаточно.

Рассказывая о решении сложных проблем разработки, специалист по промышленному проектированию Киз Дорст прекрасно описывает суть проблемы:

Можно увидеть, как опытные разработчики, столкнувшиеся с новой проблемной ситуацией, ищут центральный парадокс, задавая себе вопрос, почему именно проблему так тяжело решить. Они начинают работать над решением только после того, как удовлетворительно для себя установили природу основного парадокса^[16].

Умелый разработчик-стратег распознает ключ к проблеме как нечто, вызывающее ощущение блокировки или ограничения. Это вещь, которая блокирует простое решение. Внимание разработчика-стратега привлекает то, что появляется намек на рычаг: если бы нам удалось вынуть замковый камень, запирающий кладку, то можно было бы разрушить всю стену. Особое внимание привлекает ключ, который кажется похожим на ключ из другой ситуации, или намек, подсказывающий решение.

Ловушка попыток дедуктивного вывода стратегии

Нельзя вывести стратегию из какого-то набора всегда верных готовых принципов. Например, такую ошибку совершила группа руководителей Paradigm Corp^[17], компании по производству специальной бумаги. Карл Ланг, CEO компании, попросил меня оценить его стратегию. Он объяснил: «Совет директоров хочет провести независимую проверку того, что мы разработали». Большая часть моей работы состояла бы в том, чтобы побеседовать с несколькими менеджерами и просмотреть различные документы, созданные ими.

Первым шагом Ланга стало разъяснение целей компании. Он сказал мне: «Наша цель — получить ощутимые измеримые результаты. В частности, мы хотим добиться, чтобы рентабельность активов составляла 9%, рыночная доля — минимум 25%, а продажи стабильно росли на 10% в год».

Топ-менеджмент компании обратился к книге Майкла Портера «Конкурентное преимущество»^[18]. Его основным инструментом стала разбивка стратегии на четыре типа, как показано в таблице 2.

Таблица 2. Общие стратегии по Портеру

Стратегическая группа Карла Ланга выбрала для Paradigm стратегию дифференциации, поскольку компания имела историю конкуренции, основанную на широком разнообразии специализированных форм и размеров^[19]. Затем в качестве источника этих (якобы) рабочих стратегий указывалась какая-то статья в бизнес-журнале:

• постоянное совершенствование;

• использование мощностей;

• управление запасами по системе «точно в срок»;

• аутсорсинг;

• время вывода нового продукта на рынок.

Группа Карла выбрала в качестве рабочей стратегии последний вариант, поскольку остальные казались ей непрактичными. Производственные мощности компании были старыми, они располагались за границей, там имелся профсоюз, и компания слабо контролировала тонкости производства.

Карл хотел иметь стратегию, основанную на логическом процессе, которую можно было бы отстаивать перед советом директоров или даже в суде. И он желал, чтобы я подтвердил совету директоров, что стратегии дифференциации и времени вывода нового продукта на рынок разумны, имеют хорошие шансы обеспечить рентабельность активов в 9% и рост продаж на 10% в год. Естественно, я не мог этого сделать, поскольку стратегия Карла не имела ничего общего с проблемами, с которыми столкнулась компания.

Основные проблемы Paradigm заключались в том, что у нее не было эффективного контроля над производством, а ее крупнейшими клиентами оказались медленнорастущие организации. Как только мы установили это и сосредоточились на соответствующих вопросах, группа стала генерировать идеи, как с ними справиться. За несколько месяцев Карл Ланг разработал разумную стратегию, в которой маркетинг и продажи передавались более мелким растущим компаниям, а производственная деятельность подразделялась на стандартные и специальные продукты. Мой вклад заключался в том, чтобы заставить их смотреть на реальные проблемы, а не финансовые цели и общие стратегии.

Дедуктивный вывод или разработка

Карл Ланг пытался вывести стратегию из стратегических «принципов», таких, которые описаны в модели «Пять конкурентных сил» Майкла Портера или в «Стратегии голубого океана» Кима и Моборна^[20]. Но такие принципы призваны привлечь внимание к тому, что может быть важно в той или иной ситуации. Они не указывают (и не могут указывать) на конкретные действия.

Другие пытаются вывести стратегии из желаемых целевых характеристик, таких как «рост прибыли на 20% ежегодно в течение ближайших пяти лет». Это не работает, ведь цель сама по себе не подразумевает действия. Если вы начнете добавлять нюансы, например «сосредоточение на самых крупных потенциальных клиентах», то предлагаемое действие повлечет сложный набор скрытых последствий, зависящих от проблемы. Почему мы не занимаемся крупными клиентами? Почему это труднее? Какие изменения необходимо внести, чтобы продавать крупным клиентам?

Чтобы четче увидеть проблемы, полезно углубиться в разницу между дедуктивным умозаключением и разработкой.

Все мы знакомы с дедуктивными умозаключениями, впервые формализованными Евклидом в работе «Начала» (примерно 300 г. до н. э.). В школе мы изучаем его аксиомы геометрии (два объекта, равные третьему, равны между собой; все прямые углы равны и т. д.) и учимся выводить из них геометрические взаимосвязи. Идея дедуктивного вывода близка идее самой логики. Из определенных предположений вытекают другие утверждения и факты.

Располагая ньютоновским законом всемирного тяготения и зная положение Марса и Земли и их орбиты, можно вывести скорость, которую должен набрать космический корабль, чтобы покинуть нашу планету и добраться до Марса. Располагая данными о музыкальных записях, что вы слушали, сетевой сервис может сделать грамотное предположение о том, что вы пожелаете послушать дальше^[21]. Дедукция — один из самых мощных инструментов рассуждения, созданных нашей цивилизацией; особенно ощутимы ее успехи в математике и физике.

После того как атомная бомба показала, что физики, пишущие на доске, способны взрывать города, экономисты и представители других социальных наук переключили внимание с изучения реального поведения на создание дедуктивной системы, как это сделали физики. Один из результатов — современная экономика, которая имела мало общего с реальным поведением. В ней все люди и компании действуют, чтобы повысить свою ожидаемую выгоду, или «полезность», поскольку она не обязательно измеряется в деньгах.

Герберт Саймон получил в 1978 г. Нобелевскую премию по экономике, заметив, что — вопреки современной экономической теории — люди на самом деле при выборе не занимаются максимизацией. Они вовсе не такие идеально рациональные существа, какими их представляет экономика. Их рациональность ограничена. Разумеется, это было очевидно всем, кроме ученых.

Люди делают локальные умозаключения о том, какие действия немного улучшат их ситуацию в данный момент. Саймон обнаружил, что более квалифицированные шахматисты способны распознавать больше закономерностей, чем слабые. Они имеют доступ к более широкому кругу сложных ситуаций и возможных ответов. Когда шахматные эксперты выражали свои мысли словами, оказалось, что они на самом деле не могут объяснить систему своего мышления. «Мое внимание привлекает ход Фb5…» — скажет кто-нибудь, не в силах объяснить, как он определил ключ в данной ситуации.

В целом экономистов раздражало, что Саймон получил премию «по экономике». Большинство отказалось от изучения реального поведения в пользу вывода действий из своих сложных математических систем.

Нам важно, что Герберт Саймон был очарован разницей между выводом и разработкой. Он объяснял, что нормальная наука стремится постичь реальный мир, а «с другой стороны, разработка связана с тем, какими вещи должны быть», чтобы отвечать целям человека. Особенно меня поразили его взгляды на мою карьеру в сфере профессионального образования. Он заметил, что «по иронии судьбы в этом столетии» естественные науки вытеснили проектирование и разработки из программ профессиональных учебных заведений. Он отмечал, что «инженерные училища и факультеты постепенно стали физическими и математическими; медицинские училища и институты — биологическими; бизнес-школы превратились в школы конечной математики»^[22].

Мой жизненный опыт подтверждает замечание Саймона о том, что в профессиональных учебных заведениях разработки и проектирование заменяются выводами. Для ученых, которые сейчас работают в лучших профессиональных школах, проектирование и разработка — что-то вроде занятий в мастерских типа ремонта автомобилей или сварки: деятельность, далекая от респектабельных занятий вроде математического моделирования случайных процессов и статистического анализа систематической ошибки отбора^[23].

Изучая маркетинг в большинстве программ, дающих степень магистра делового администрирования (MBA), вы познакомитесь с теорией поведения потребителей и концепцией сегментов рынка, но будете плохо представлять себе разнообразие маркетинговых программ реальных компаний. Учащиеся обнаружат, что не могут вывести реальную маркетинговую программу из теории поведения потребителей.

Изучая финансы, вы получите много теоретических знаний о стоимости ценных бумаг, но, если вы хотите стать инвестиционным банкиром, вам придется отправиться куда-то еще, чтобы узнать о захватывающей сложности структур реальных сделок. Вы не можете вывести структуру сделки из теории финансов.

Если вы пройдете курс MBA по стратегии, то познакомитесь с несколькими классическими историями успеха деловых стратегий. Но ваш преподаватель будет использовать эти случаи как примеры своих любимых концепций из экономики промышленных организаций. И снова вы не сможете вывести хорошую стратегию из теории. Большая часть разработки и проектирования — сочетание воображения и знаний о множестве других проектов и копирование некоторых их элементов. Проблема современных профессиональных технических и бизнес-школ в том, что вы не узнаете об этом разнообразии проектов и разработок, если будете заниматься исключительно дедуктивной логикой.

Когда я был четверокурсником Калифорнийского университета в Беркли и изучал электротехнику, меня интересовали крупные энергосистемы — большие турбогенераторы, которые снабжали всех электроэнергией. У меня был всего один курс по генераторам и двигателям. Профессор заставлял нас заниматься тензорным анализом^[24]. Мы даже никогда не видели изображения генератора. Идея заключалась в том, что с помощью тензорной математики можно смоделировать некоторые характеристики выходной мощности генераторов. Однако анализ такого рода не дает ни малейшего представления о том, что такое генератор или как его спроектировать и построить. Это математика, а не инженерия. Я переключился на проектирование компьютеров, а потом на системы управления с обратной связью, поскольку эти темы реально содержали небольшие объемы проектирования и разработки.

Через несколько лет я работал инженером-системотехником в Лаборатории реактивного движения (научно-исследовательском центре НАСА). Моя работа заключалась в эскизном проектировании будущего космического корабля. Посетив свою альма-матер, я сообщил бывшему научному руководителю, что мы столкнулись с серьезной проблемой: многие компоненты космического корабля со временем выходят из строя. Специалистов по межпланетному ремонту кораблей не было, поэтому мы постоянно пытались придумать, как компенсировать выход из строя датчиков и невключающееся радио. Да, мы умели рассчитывать показатели надежности, но не вполне понимали, почему аппаратура ломается. Он покачал головой и сказал: «Пока вы не найдете способ выразить это математически, мы не сможем исследовать это в инженерном отделе».

«Корявые» ситуации

Я ввел понятие «корявых» проблем, когда в предыдущей главе обсуждал Netflix. Они обладают следующими характеристиками^[25].

• Может отсутствовать четкое описание самой проблемы. Большей частью работы по созданию стратегии тогда окажется изучение различных концепций проблемы и работа по идентификации и выбору ключа. Во многих «корявых» ситуациях заданной проблемы на самом деле вообще нет. Скорее есть ощущение, что что-то идет не так или не за горами какие-то возможности.

• Обычно у вас не одна цель, а множество устремлений — вроде тех, что были у меня в 25 лет, или тех, что я приписал Риду Хастингсу. Иными словами, есть группа желаний, целей, намерений, ценностей, страхов и амбиций, которые могут конфликтовать друг с другом, и обычно реализовать сразу все это невозможно. Часть решения «корявой» проблемы — выковать чувство цели из этого набора.

• Вам могут не предлагать готовых вариантов — их надо искать или придумывать. Большую часть времени недальновидные сотрудники или заинтересованные стороны играют с явными альтернативами — вторгнуться или блокировать, покупать или нет. Практически всегда есть и другие методы.

• Неясны связи между возможными действиями и соответствующими результатами. Даже среди экспертов мнения об эффективности предлагаемых мер резко разнятся. В «корявых» ситуациях есть масса интерпретаций фактов, но связи между желаемыми результатами и конкретными действиями слабые.

Как же справляться с «корявыми» проблемами и находить решение, если вы не уверены, в чем состоит сама проблема? Ни отдельные люди, ни организации не могут заниматься всем сразу. Таким образом, мы работаем над выделением ключа из всего сочетания проблем и возможностей. Ключ — это суть, важная часть сочетания проблем и возможностей, с которой (почти) наверняка можно справиться, если сосредоточить на ней ресурсы и усилия.

Мы следуем за эффективными стратегическими лидерами, поскольку они проделали эту работу: заменили путаницу реальности призывом атаковать ту часть, где мы действительно можем победить. Столкнувшись с «корявой» проблемой, стратег распознаёт или конструирует заложенную там трудность, поддающуюся решению: не всю проблему, а часть, связанную с ключевыми элементами. И с этой задачей мы способны справиться.

Например, в 1999 г. компания Marvel только выбралась из банкротства, имея бизнес комиксов и игрушек, а также кучу задолженностей. У нее были ярые поклонники из числа читателей комиксов, но не широкая аудитория. Значительная часть долгов гасилась за счет продаж лицензий на производство персонажей для игрушек и игр. Следующая возможность заключалась в превращении персонажей Marvel в героев фильмов. И тут наблюдалась классическая проблема курицы и яйца: деньги, которые студии предлагали за лицензию, были небольшими, поскольку еще не появилось ни одного успешного блокбастера с персонажами Marvel. А раз не было блокбастера, то и персонажи оставались почти неизвестными за пределами сообщества фанатов комиксов. Еще одна сложность заключалась в том, что, хотя в комиксах компании имелось 4700 персонажей, Голливуд интересовался в основном Человеком-пауком и Людьми Икс.

После того как Sony Pictures за крайне низкую плату получила права на Человека-паука, а Fox — на Людей Икс, президент Marvel Кевин Файги определил ключ к проблеме: остальные персонажи компании тоже чего-то стоят. Чтобы разобраться с этим, он разработал план создания ценности для большой группы персонажей Marvel, поместив их в одну вымышленную «вселенную». Компания получила ссуду на Уолл-стрит, чтобы привлечь к съемкам независимую студию. За первым блокбастером «Железный человек» последовали еще 28 полнометражных фильмов. Многие герои появлялись и в фильмах, и в 11 телесериалах: Железный человек, Тор, Капитан Америка, Зимний Солдат, Черная Вдова, Соколиный Глаз, Вижн, Черная Пантера и многие другие. В 2009 г. компания Disney приобрела Marvel и продолжает развивать ее кинематографическую вселенную.

Преодолеть «корявую» проблему удается только после того, как выяснится ее ключ, когда вы видите или определяете очаг напряжения в паутине противоречивых желаний, потребностей и ресурсов. Возможно, нам хотелось бы расширить производственные мощности, но у нас нет для этого места. Возможно, новый продукт эффективно удовлетворит нужды потребителей, однако его отвергнут дистрибьюторы, поскольку он снизит продажи других продуктов, перехватив потоки прибыли. Выявление ключа обычно помогает разобраться с основными частями более масштабного вопроса. Как обнаружили некоторые исследователи, занимающиеся решением проблем, «прежде чем найдется решение, проблемы как минимум нужно глубоко проанализировать»^[26].

Определение ключа — первый шаг в работе с «корявыми» проблемами. Обнаружить или сформулировать эту поддающуюся решению трудность в рамках сложной «корявой» проблемы порой непросто. Многие «корявые» проблемы выглядят как сбивающая с толку мешанина трудностей и задач. Кажется, что это масса взаимосвязанных проблем. Некоторые люди наделены талантом выявлять суть. Например, Энди Маршалл видел, что ключ к холодной войне — наличие у американцев стратегии для соперничества с СССР, где для пущего эффекта используются социальные и экономические силы, а не простое накопление оружия. Другие же просто изображают уверенность перед лицом сложностей. На протяжении нескольких десятилетий я видел, как стратеги вроде Энди Маршалла и Дона Фаррелла из TransAlta использовали практические инструменты сбора, кластеризации и фильтрации, чтобы помочь распутать «корявые» ситуации.

Сбор — составление списка проблем, вопросов и возможностей — гарантирует, что вы рассмотрите все вопросы, а не только те, что первыми придут на ум. Список будет расти быстрее, чем вам кажется, — как список вещей, которые нужно взять в отпуск, выходит за рамки первоначального плана. Ваше первоначальное ощущение проблем не было полным. Ваше первоначальное представление об альтернативных действиях также было ограниченным. Вы и участники вашей команды знаете больше, чем можете сразу сказать. В сборе помогает и использование посторонних и конкурентов (подробнее об этом см. в главе 19).

Кластеризация объединяет проблемы и возможности в группы. Когда я работаю с командой в «Кузнице стратегии» (см. главу 20), каждый участник трудится над определением какой-нибудь проблемы. Мы записываем их на доске или карточках и собираем — обычно получается около двенадцати. Часто эти проблемы комплексные, так что мы делим их на части. После этого обычно получается около двадцати проблем и возможностей. Затем мы пытаемся объединить их в связанные группы. Если вы работаете в одиночку, это несколько сложнее, но вы можете делать это в группе, если попробуете принять разные точки зрения и представлять голоса и мнения других людей.

Группы, созданные при такой кластеризации, имеют нечеткие границы. Цель не в том, чтобы определить научно обоснованные подмножества, а в том, чтобы определить, чем различаются эти вызовы-проблемы. Одни из них сложнее прочих, другие связаны с конкуренцией, третьи — с внутренними вопросами и т. д. Одни важнее других. Какие-то проще решить. Другие можно отложить на будущее.

После сбора и кластеризации вы осознаёте, что вопросов, проблем и различных интересов слишком много. Нужна фильтрация. Первый шаг — определение последовательности: выдвинуть на передний план те действия, что кажутся срочными, и не обращать внимания на те, которые можно отложить. Как якобы сказал южноафриканский архиепископ Десмонд Туту^[27], «съесть слона можно только одним способом: по кусочку за раз».

Как только проблемы будут просеяны, нужно оценить их важность и решаемость. Важность — это степень, в которой проблема угрожает основным ценностям или существованию компании либо сулит серьезные возможности. Решаемость — это степень, в которой проблема кажется поддающейся решению (подробнее см. в главе 4).

Суждение о решаемости более спорное. Некоторые проблемы явно можно решить. Некоторые очень важны, но справиться с ними трудно — именно там обычно и находится ключ.

Особого внимания заслуживает критическая проблема, которая не кажется легко поддающейся решению. Может быть, ее удастся разделить на подзадачи? Или она похожа на какую-то еще проблему, с которой сталкивались другие? Может, найдется специалист по таким ситуациям? Какие изменения могут повлиять на решаемость? Каково то единственное главное ограничение, после устранения которого у проблемы появится решение (ключ ключа!)? Или — более радикальный вариант — можно разбить критическую, но сложную задачу на части и заново начать процесс сбора, кластеризации и фильтрации, но уже сосредоточившись на одной этой теме.

Ключ к проблеме — точка напряжения, когда раздражение у людей, похоже, вызывает ограничение или конфликт между ресурсами и трудностями или различными политиками. Когда Amazon впервые открыла свой сервис Marketplace, она позволила сторонним компаниям продавать свои товары через свой сайт. Парадокс тут в том, что некоторые из них могут нарастить масштабы и создать трудности для Amazon, забрав в будущем поставщиков и продукты на свои сайты. Но отказ от этих продавцов ограничил бы возможности компании, которая стремилась стать крупнейшим магазином в мире. Как и многие идеи, это решение задним числом кажется простым. Amazon значительно улучшила свою систему логистики и предложила продавцам на Marketplace использовать свои склады и услуги доставки. Это было предложение, от которого большинство не могло отказаться. И ее постоянная экспансия в сторону все новых продуктов сталкивалась с угрозами со стороны почти всех поставщиков.

Еще один пример выявления ключа — когда руководство Apple осознало, что стремление Стива Джобса производить все своими силами резко противоречит концепции магазина приложений. Оно начало понимать, что открытие для внешних программистов магазина приложений для iPhone вызовет колоссальную конкуренцию между производителями, снизит их цены, повысит качество за счет сравнения и тем самым увеличит ценность каждого смартфона.

Вам будет гораздо сложнее разбираться с какой-нибудь «корявой» проблемой, если вы не выделите в ней ключ. Никто не решает задачу, если не может понять ее и удержать в уме.

Разработка альтернативных вариантов

За фильтрацией набора вопросов и разделением «корявой» проблемы на компоненты идет формулировка гипотезы о том, что будет эффективно. Разработка альтернативных вариантов действий — второй шаг при решении «корявых» проблем. Вы можете сверить предлагаемые действия с имеющимися знаниями, чтобы увидеть, не исключаются ли какие-нибудь элементы идеи известными фактами. Например, предложение построить больше жилья для малоимущих должно сопоставляться с тем, что люди в таких районах раньше часто становились жертвами преступлений^[28]. Без подстратегии борьбы с преступностью и контроля правопорядка реализация такого проекта может принести больше вреда, чем пользы. С учетом таких соображений новое решение проблемы жилья для малоимущих требует дерзкого прыжка к новому сочетанию политики, архитектуры, планирования и действия.

Как мы отмечали ранее, Илон Маск увидел ключ к проблеме удешевления доставки грузов на орбиту в возможности повторного использования ракет. Он совершил свой дерзкий прыжок, когда осознал, что топливо дешевле самого транспорта. Его новая ракета будет нести дополнительное топливо, чтобы она могла вернуться на Землю, не сгорев в атмосфере. Вот еще несколько примеров таких дерзких прыжков к действиям, основанных на понимании ключа.

• Как и Россия, Китай традиционно собирал налоги и операционную выручку централизованно, а затем распределял эти средства на основании различных планов. Дэн Сяопин увидел, что ключевая экономическая проблема страны — притупление стимулов к эффективности (или прибыльности). «Быть богатым почетно», — сказал он, и это стало революционным высказыванием в стране, где добродетелью считалось равенство в бедности. Самый важный шаг китайского лидера заключался в разрешении местным коммунам, продающим продукты, оставлять себе большую часть прибыли. Такая политика превратилась в последовательную стратегию развития, когда ее соединили с экспортной деятельностью и осторожным импортом навыков из-за границы.

• «Корявой» проблемой Сингапура в 1960-е стала ужасающая безработица, когда большинство населения этого маленького острова самовольно занимало жилье (как сквоттеры). Можно было обратиться к мировому сообществу за пожертвованиями. Но премьер-министр Ли Куан Ю рассудил: ключ к проблеме в том, что Сингапур — никудышное место для бизнеса. Он решил, что разбогатеть можно, если сделать страну одним из самых привлекательных мест в мире для ведения дел. Его действия были последовательными и драконовскими по западным меркам. Никаких сквоттеров, профсоюзов, беспорядков. Мощный закон о частной собственности и стабильный экономический климат. Наркоторговцев казнили. Инакомыслящих и организаторов профсоюзов сажали в тюрьму. Стали появляться иностранные деньги, резко выросла занятость, появилась квалифицированная рабочая сила. Сегодня здесь работает больше 3000 многонациональных компаний, безработица крайне мала, валовой внутренний продукт (ВВП) на душу населения составляет 58 000 долларов, а ожидаемая продолжительность жизни — 84 года.

• В 2003 г. Джейсон Фрид пытался сделать электронную почту средством связи связи с растущим числом подрядчиков, консультантов и проектировщиков (из-за расширяющейся клиентской базы его компании, занимающейся веб-дизайном). Ключ к проблеме заключался в том, что приходилось использовать электронную почту, Excel, служебные записки, звонки и прочие инструменты менеджмента, которые не были взаимосвязаны. Аналогичная проблема возникала на заре развития электронных таблиц, когда для расчетов, графиков, импорта и экспорта данных приходилось использовать разные инструменты. Команда Фрида осмелилась инвестировать в создание собственного инструмента — Basecamp. Он обрабатывал списки дел, электронные доски объявлений, расписания, групповые чаты, вопросы и ответы в реальном времени и делал многое другое, причем в одном приложении. Клиентская база Basecamp выросла с 45 пользователей в 2004 г. до 3 млн в 2019 г.

• В 1980-х показатели Walt Disney Company стали падать. И фильмы, и кабельное телевидение приносили мало денег. Вокруг начали кружить корпоративные рейдеры — в надежде разделить компанию на части (отдельно тематический парк, отдельно фильмы) и получить быструю прибыль. В 1984 г. председателем и CEO при поддержке нефтяной компании Bass стал Майкл Айснер. Он увидел ключ к проблемам студии в классических анимационных фильмах, которыми так восхищаются зрители, таких как «Золушка». Они ассоциировались со студией для каждого поколения, но их невозможно было повторить. Расходы на ручную раскраску всех кадров, проведенную во время Великой депрессии, нельзя было оправдать в 1980-е. Айснер и президент Disney Фрэнк Уэллс разработали замечательное решение. Первый ключевой момент — разрушить культуру ручного создания диснеевских фильмов, инвестировав в компьютерную анимацию. Второй — вывести прибыли и рост компании за пределы анимации, чтобы создавать и новых персонажей. Каждый новый персонаж или фильм — будь то «Король Лев», «Красавица и чудовище» или «Покахонтас» — приносили прибыль помимо собственно картины. Возникали игрушки, игры, телепередачи, аттракционы в Диснейленде и прочие виды сотрудничества. Это была совершенно новая стратегия в индустрии развлечений.

Механика озарения

Создание таких стратегий завораживает, поскольку они соединяют интеллект и грандиозные результаты. Вы проницательно видите то, чего нет у других, или то, что они игнорируют. То, как человек разрабатывает творческий ответ, лежит на самом краю нашего понимания, это отблеск в уголке разума.

Как возникает прозрение, озарение? Оно внезапно обрушивается на нас, заставая врасплох. Или возникает без спроса, застигая нас посреди совершенно иной деятельности. Идея «кажется правильной», ее истинность очевидна. И мы не осознаём, как пришло озарение. Самоанализ не может раскрыть процесс, лежащий в основе.

Специалисты по когнитивной нейробиологии раскрыли часть деятельности мозга, связанной с озарением. Особенно интересным открытием стала предварительная (секундная) вспышка активности в правой (задней) зрительной коре мозга. Такой низкочастотный (6–10 Гц) «альфа-импульс», похоже, на мгновение блокирует внешние ощущения. Эта встряска в зрительной коре означает, что «вспышка озарения» — не просто фигура речи^[29]. Это опыт созидания, и мы прикасаемся к нему, когда осознаём хорошую стратегию. Как Гордон Мур, соучредитель Intel, который понял, что фотолитография позволит ему разместить еще больше транзисторов на каждый квадратный миллиметр кремниевой пластинки; теперь это известно под названием «закон Мура». Как Джефф Безос, который в 1994 г. понял, что интернет — идеальная среда для продажи бумажных книг. Как Марк Бениофф, увидевший проект облачной системы управления взаимоотношениями с клиентами. Как Сэм Уолтон, представивший свои магазины со сниженными ценами как узлы целой логистической системы, а не отдельные точки продаж. Когда вспышка озарения перестраивает часть нашего мира, мы видим по-новому. Соперники, которым не удается достичь нового озарения, теряют равновесие и могут нанести удары лишь по краям, но не по центру силы.

Люди, которые изучают озарение или пишут о нем, обычно подразумевают, что оно дает мгновенное удовлетворение, попадая между проблемой и ее решением. После путешествия на корабле «Бигль» Чарльз Дарвин пытался понять, как различные виды появляются со временем. Идея естественного отбора, дифференцированного выживания среди существующего многообразия, пришла в его голову мгновенно: «Я случайно прочел книгу Мальтуса “О народонаселении”, и, поскольку был хорошо подготовлен к тому, чтобы оценить повсеместную борьбу за существование, меня сразу поразила мысль, что в таких условиях благоприятные изменения должны иметь тенденцию к сохранению, а неблагоприятные — к уничтожению»^[30]. Такие моменты прозрения действительно могут оказаться возвышенными. Однако мы считаем озарения приятными из-за того, что наше внимание перекошено в сторону эмоций успешных людей. Озарение — это не всегда «Эврика!», иногда это «Ой-ой-ой». Когда руководители сети магазинов Kmart впервые поняли, что Walmart — не просто сельская сеть, а конкурент, подрывающий весь их подход к бизнесу, они вовсе не испытали радости от такого открытия.

Прозрение не случается автоматически по нашему зову. Гарантировать его нельзя, но помочь ему можно. Если вы не хватались за шипы проблемы, то ждать озарения не стоит. Здесь помогают опыт ощущения пробуксовки и смена точки зрения. Появлению идеи стратегии во многом способствует понимание того, что нужно последовательно сосредоточить энергию на точке приложения силы. Тут также помогает изучение обширного массива прошлых стратегий. А еще поиск в правильных местах. Я начинаю свой поиск озарения в еще не подвергнутых сомнению предположениях о том, как все работает, в асимметрии между интересами и ресурсами, а также привычках и инерции других людей.

Есть много литературы о том, как генерировать новые идеи: о мозговом штурме, медитации, визуализации, коллективном оценивании, гипнагогии^[31], принятии чужой точки зрения, анализе «что, если?», воображаемом наставнике и т. д. Но первоначальное рассуждение философа Джона Дьюи остается здравым. Он писал, что самый надежный источник новых идей — «размышление» над «ощущаемой трудностью»^[32]. Ключевой источник озарения — детальная диагностика структуры проблемы, особенно определение ключа, с использованием полного инструментария. Тут нужны настойчивость, аналогии, точка зрения, выдвижение явных предположений, вопросы «почему?» и признание собственных бессознательных ограничений.

В погоне за озарением вам нужна настойчивость. При столкновении с трудными проблемами она означает готовность терпеть тревоги и разочарования «оттого, что мы заблудились» и работать над выходом из сложной ситуации. После появления первой идеи — проверить ее, подвергнуть критике и быть готовыми к работе над очередным способом решения. Я заблудился несколько раз: попал не в ту ледяную лощину, когда солнце садилось снежным вечером высоко на горе Вашингтон в Нью-Гэмпшире; спускался не с того склона заснеженного вулкана Демавенда в Иране, когда мысли спутались из-за высоты в 5,5 км над уровнем моря; в лесах штата Мэн, где каждое дерево на плоской равнине, раскинувшейся на многие километры, было похоже на соседние.

Когда вы заблудились, нарастает ощущение беспомощности и тревоги. Плохо не знать, куда нужно идти: есть искушение ухватиться за первый же намек на дорогу^[33]. Вот лежат два камня друг на друге, не обозначают ли они путь из леса?

Отчасти такое чувство испытывает и человек, столкнувшийся с «корявой» стратегической задачей. На первый взгляд явного решения нет. Это порой сбивает с толку. Возникает сильный соблазн принять первое предложенное решение. Очень трудно держать в уме один вариант и продолжать искать другие. Это значит снова и снова ощущать тревогу и разочарование. И здесь крайне важна дисциплина настойчивости — переосмысления ситуации под другим углом.

Существует теория, согласно которой людям трудно увидеть отличное, но неброское решение сложной задачи, когда есть заманчивая и с виду простая альтернатива, отвлекающая внимание. (Это основа совета «Подумайте еще раз», обсуждаемого в главе 20.) В одном интересном эксперименте исследователи давали опытным шахматистам задачи на классический спертый мат с явными ходами^[34], ^[35]. Однако имелся и менее очевидный, но более быстрый путь к победе. Участникам предложили выиграть за наименьшее число ходов, причем они могли думать сколько угодно времени. Экспериментаторы обнаружили, что хорошие игроки действительно «отвлекались» на знакомую матовую атаку в пять ходов. Но мастера не отвлекались. Они быстро находили оба решения и выбирали более эффективный мат в три хода.

Один из выводов таков: стоит быть мастером. Однако интереснее другой: стоит больше знать о своей реакции на проблему, склонной к «блеску». Когда проблемы стратегические, более широкий поиск может значительно улучшить вашу способность находить оптимальные решения.

Непосредственным источником озарений становятся аналогии, примеры и уроки других. Явнее всего непосредственные примеры прямых конкурентов, но тут есть риск лобового столкновения. В условиях конкуренции стратег обычно старается подойти к ситуации способом, отличным от методов соперников. Беседуя в Японии с конструкторами двигателей Toyota, я задал им трудный вопрос: «Почему бы не использовать методы Honda? Они лучшие в разработке двигателей». Ответ был таким: «Toyota не стремится быть такой же хорошей, как Honda, она хочет быть лучше». Множество полезных аналогий можно взять и из других отраслей, стран или эпох. Или в совершенно иных ситуациях. Нельзя забывать, что обширные знания и опыт очень полезны при использовании соответствующих аналогий.

Марк Бениофф запустил Salesforce.com как прямой аналог Amazon. Говард Шульц основал Starbucks, после того как увидел кофейню в Милане^[36]. Билл Гросс запустил GoTo.com как аналог справочника «Желтые страницы». Авиакомпания Ryanair в качестве одного из образцов своей стратегии использовала Southwest Airlines (см. главу 3). Facebook^◊[37] начиналась как онлайн-аналог ежегодного справочника с именами и фотографиями учеников.

Мы также можем искать аналогии, которые ближе к метафоре. Если я изображу свою проблему в виде рисунка, это будет спираль или ящик? Если мы — Pepsi, то кто мы: травоядное животное, хищник или падальщик? С чем сравнить нынешние США: с Римом образца 50 г. до н. э., когда он шел к мировому господству, или с Римом 400 г. н. э., когда дороги страны уже наводнили варвары? Или США — Афины, а Китай — новый Рим? Будучи Microsoft, мы защищаем свою территорию, строя укрепления, патрулируя границы, наказывая соседей или заключая союзы? Каковы другие точки зрения? Как эта ситуация выглядит для конкурента? Для клиента? Для старшеклассника? Как мы станем смотреть на это через несколько лет? Как посмотрят на ситуацию юристы и политики? Как эти вопросы выглядят для диспетчера базы данных? Для погрузочной платформы?

* * *

Если вы сосредоточитесь (станете рассматривать только часть проблемы, но подробнее), возможно, ее составляющие станут более ясными и с ними будет проще разобраться. Если у вас проблемы с «опытом клиентов», то концентрация, например, только на процессе возврата может стимулировать появление идей, которые стоит использовать активнее.

А расфокусировка — это когда человек смотрит на проблему как на часть более обширного ландшафта. В моем родном штате Орегон существует проблема лесных пожаров. В августе небо часто в дыму, потому что горят леса в близлежащих Каскадных горах. Большинство людей, занимающихся этим вопросом, спорят о предотвращении и сдерживании или сравнивают прореживание и встречный пал с природным пожаром. Но более широкий взгляд на ситуацию показывает, что большинство крупных пожаров происходит в национальных заповедниках. Там нельзя строить, но нет и дорог для пожарных машин, противопожарных просек и прочей инфраструктуры. Тут встает более масштабная проблема — определение заповедных зон и управление ими: действительно ли мы хотим, чтобы такие территории поддерживали масштабные пожары всего в паре километров от городов и поселков?

* * *

Формулировка предположений в явном виде иногда показывает, как полезно менять точку зрения. Например, один крупный американский автопроизводитель предположил, что с помощью стандартизации контейнеров для перевозки деталей он добился эффекта масштаба и сократил затраты на приобретение. Это правда, но ложным оказалось другое, несформулированное предположение: что эта политика не потребует дополнительных затрат. Перевозка множества деталей в слишком крупных контейнерах привела к увеличению количества поврежденных деталей и дорогостоящему ремонту.

Один из способов разрушить существующую схему — задавать вопрос «почему?» о предположениях или методах работы. Почему бы кинотеатрам не регулировать цены в зависимости от спроса, а не мириться с длинными очередями на премьере популярных фильмов? Почему домашний ремонт всегда требует в два-три раза больше времени, чем планировалось? Почему для запуска нашего ПО для крупного клиента нужно два месяца? Почему магазин сниженных цен должен быть таким большим?

* * *

Серьезное препятствие для озарения — подсознательное ограничение, неявное предположение или представление о мире либо проблемной ситуации. То, что мешает нам взглянуть на ситуацию по-новому, может оказаться бременем старого представления, удерживающего разум в колее. Таким препятствием может стать не только отсутствие видения, но и бессознательный страх отказаться от целых доктрин, убеждений и принципов действия.

Рассмотрим анимацию. В 1833 г. был изобретен причудливо названный фенакистископ^[38]. Это была игрушка — картонный диск с рядом прорезей по периметру. Ниже прорезей печатали последовательность изображений. Поверните диск к зеркалу, смотрите через прорезь на отражение и поворачивайте диск вокруг центра. Когда каждая прорезь проходит мимо вашего глаза, вы видите одно из изображений; их смена создает иллюзию движения. С помощью фенакистископа человек впервые в истории смог увидеть движение — изображение лошади, скачущей галопом.

Технически идея анимации несложна. Когда я учился в пятом классе, то развлекал соседку по парте короткими анимированными историями о коробках, стрелах и кругах. Я рисовал на полях наших книжек, и истории оживали при быстром перелистывании страниц: коробки двигались и глотали убегающие круги, а потом в них попадали летящие стрелы. Если вы понимаете, как устроена анимация, вам становится очевидно, как нарисовать другую «движущуюся картинку».

Бессознательным ограничением было слишком сильное всеобщее убеждение в том, что восприятие отражает реальность. Если вы верите, что воспринимаете непрерывное движение, поскольку оно непрерывно, вы знаете, что последовательность неподвижных изображений не может походить на движение — она может быть всего лишь дергающейся последовательностью неподвижных изображений. Чтобы понять анимацию, нужно принять обескураживающую идею, что воспринимаемая реальность конструируется нашим мозгом, а наша система восприятия заполняет пробелы, активно используя интерполяцию. Чтобы создать первые анимации, требовалось убрать это бессознательное ограничение.

Решения

Проект Бэй Юймина для нового входа в Лувр — прекрасный пример того, как кто-то находит ключ проблемы, а затем и идею решения.

В 1984 г. французские власти решили, что всемирно известный музей Лувр нуждается в реконструкции. Построенный как замок около 1200 г., он стал дворцом французских королей, когда в 1546 г. его перестроил Франциск I. В 1793 г. он стал музеем, а в XX в. превратился буквально в лабиринт комнат и проходов, где не хватало офисных помещений и не было достойного входа для посетителей. Для консультаций президент Франсуа Миттеран нанял американского архитектора Бэй Юймина. Изучив территорию, тот быстро пришел к выводу, что центром модернизации должен стать огромный пустой внутренний двор, где тогда располагалась пыльная автостоянка. Двор можно раскопать и построить под ним офисные помещения и запасники. Но что делать с входом? Бэй Юймину не нравилась идея пустого двора, но он не хотел возводить конструкцию, закрывающую вид на окружающие классические здания.

Ключ к проблеме — создать вход и преобразовать пустой двор, не закрывая при этом вид на дворец. Архитектору пришла в голову идея сделать прозрачную стеклянную конструкцию в центре двора. Это значило, что не может идти и речи о плоской крыше, поскольку она закроет часть обзора и будет собирать мусор. Та же проблема появится и с наклонной крышей. Бэй Юймин пришел к идее прозрачной пирамиды. Из такой входной группы можно видеть окружающие постройки дворца, ничто не загораживает вид (я бы выбрал прозрачный желобчатый купол, но со мной не советовались).

Как только Бэй Юймин определился с проектом пирамиды, проблема обрела решение. Еще предстояло разобраться с сотнями инженерных, эстетических и политических вопросов, но все они были решаемыми — с учетом общей концепции прозрачной пирамиды.

Объявление о проекте произвело фурор, и до сих пор некоторые его ненавидят. Однако прозрачной стеклянной пирамидой Лувра восторгаются во всем мире, и она стала одной из трех главных туристических достопримечательностей Парижа.

* * *

Еще один захватывающий пример определения ключа и нахождения решения — истории GoTo и AdWords.

В начале 1999 г. я посетил IdeaLab Билла Гросса — веб-инкубатор^[39] в калифорнийской Пасадене. Он предложил мне попробовать его новейшую поисковую систему GoTo.com. Я набрал «лучшие новые автомобили» и тут же увидел данные о Ford, Toyota и т. д. Это было интересно, ведь в 1998 г. поиск в интернете был неразберихой. Набрав «лучший собачий корм для лабрадоров», вы могли получить как информацию о собаках или корме, так и порнографию. Часть проблемы заключалась в том, что интернет был в основном бесплатным и создать сайт мог любой, кто обладал соответствующими навыками. Поисковые системы срабатывали по названиям и скрытым ключевым словам.

Гросс понял ключ, когда просматривал телефонный справочник «Желтые страницы». Там были почти все компании, и у тех, кто платил больше, и рекламы оказывалось больше. Может быть, реально сконструировать поисковую систему, в которой компании станут платить за позиции в результатах поиска?

Мысль Гросса заключалась в том, чтобы сделать поиск более эффективным, а также решить другую часть проблемы, актуальной для отрасли, — заработать деньги. Он объяснял, что такие поисковики, как Yahoo, AltaVista и Lycos, берут некоторые ключевые слова и пытаются найти сайты, которые можно описать этими словами. «В GoTo мы даем людям возможность делать ставки на ключевые слова: сайт, который предложил больше всего, показывается в результатах первым, вторая по величине ставка дает второе место и т. д.». Затем GoTo составлял список сайтов, которые вообще не участвовали в торгах. Гросс объяснял: «Когда кто-то переходит на сайт по результату поиска, мы получаем плату. И сайт может следить за своей позицией в режиме реального времени, корректируя ставку для достижения своих целей».

Идея Гросса оказалась умной новинкой: такие ставки приносили существенный доход поисковой системе, да и вся процедура автоматически выводила из игры тысячи спам-сайтов, пытавшихся заманить неосторожных пользователей. Однако GoTo хорошо работала только в плане рекламы. Если бы вы искали информацию о том, как починить автомобиль, вам пришлось бы пробираться через страницы проплаченных ссылок. Позже в том году GoTo стала публичной компанией, изменив в 2001 г. название на Overture Services. В 2003 г. Yahoo! купила ее за 1,6 млрд долларов. GoTo, ставшая финансовой победой Билла Гросса, несла в себе семена основной проблемы, как зарабатывать деньги на поиске. Однако впереди на этом пути были и другие новации.

Когда я разговаривал в Пасадене с Биллом Гроссом, основатели Google Ларри Пейдж и Сергей Брин получали первую часть венчурного капитала в сумме 25 млн долларов. Они также пытались исправить поиск и изобрели умный алгоритм (PageRank), который стал лучшим в отрасли. Они справились с проблемой поиска, но тоже столкнулись с задачей зарабатывания денег. Они видели GoTo Гросса, но были категорически против того, чтобы портить результаты PageRank платными ссылками. Их проблема состояла в том, чтобы выдавать точные результаты, но при этом как-то зарабатывать деньги. Примерно в начале 1999 г. сотрудник компании Салар Камангар руководил командой, которая описала и сконструировала систему Google AdWords.

Идея проекта AdWords состояла в том, чтобы показывать текстовую рекламу сбоку на странице с результатами поиска. Такая система не загрязняла список ссылок рекламой, а отделила ее от результатов поиска. Задним числом это кажется совсем простым, но схема нарушила общепринятое в индустрии бессознательное ограничение: представление, что результаты поиска должны идти единым списком. Рекламодатели платили за каждую тысячу показов. Позже компания переключилась на систему платы за каждый переход по ссылке^[40]. Идея AdWords сделала Google (теперь Alphabet) одной из самых дорогих компаний в мире^[41].

Глава 3. Стратегия — это путешествие

Когда-то я занимался альпинизмом, проводил все лето на Титоне, Уинд-Ривере^[42] или в Альпах. Когда вы пробуете новый маршрут в горах, у вас нет четкой схемы, как именно вы доберетесь до вершины. Ваш план обычно выглядит примерно так: «Давайте поднимемся по этой промоине и выйдем на тот уступ слева. Там посмотрим, идет ли та трещина выше». На уступе вы обнаруживаете, что трещина выше не идет, и ищете другой путь — возможно, траверс^[43] вправо, а затем вверх по неровной скале на другой уступ. И так далее.

Бизнес-стратегия из реальной жизни немного похожа на маршрут альпиниста. Возможно, вы стремитесь забраться на вершину определенной горы, но для этого нужно преодолеть несколько сложностей на маршруте. Восходители называют их проблемами. По мере того как вы справляетесь с ними, перед вами появляются новые проблемы и возможности. И когда вы разберетесь с ними, возрастут и ваши амбиции. В следующий раз вы попробуете северную стену или пик повыше.

Реальная стратегия (ваша личная или компании) — непрерывный процесс взаимодействия с критическими проблемами и принятие решений о том, что делать дальше. Одни проблемы долгосрочные и масштабные. Другие — непосредственные препятствия или внезапно возникающие возможности на пути вперед. Во всех случаях стратегия представляет собой процесс противостояния критическим проблемам и их решения. Я подчеркиваю это, поскольку широко распространено заблуждение, будто бизнес-стратегия — это своего рода долгосрочный эскиз желаемого пункта назначения. Я призываю вас думать о стратегии как о путешествии через последовательность проблем или вокруг них. Если бы вы были CEO компании Intel в 2014 г., вы могли бы сказать: «Intel следует закону Мура, создавая лучшие полупроводники в мире». Однако в 2017 г. вас бы спросили, какова стратегия Intel в ситуации с замедлением действия закона Мура. В 2019 г. вас бы спросили о стратегии Intel, реагирующей на развитие специальных процессоров от Google и Microsoft. А в 2021 г. — о явной потере лидерства, перешедшего к тайваньской компании по производству полупроводников (TSMC). Идея, что у Intel есть единая неизменная стратегия, охватывающая все эти проблемы-вызовы, сводит само это понятие к слогану типа «Будь лучшим». Стратегия — это решение проблем, и лучше всего она выражается в контексте конкретных задач.

Стратегия должна быть непрерывным процессом. Такая концепция позволяет компании обладать процессом, который не представляет собой постоянное повторение какой-то смутной общей цели и намерения. Он становится предпринимательской задачей решения проблем и использования возможностей по мере их появления. Организация не сталкивается с отдельной «битвой» или даже «войной». Если она существует долго, то встретится с непрерывной последовательностью вызовов, и с каждым из них придется справляться. Существование — это непрерывный поиск, а создание стратегии — непрерывная работа. Не может быть единого подхода или стратегии для обращения со всем сразу, и мы увидим это на примере проблем, с которыми столкнулись Salesforce.com и Ryanair.

Salesforce.com

Развитие Salesforce.com прекрасно иллюстрирует последовательность вызовов и стратегических ответов, которые со временем формируют компанию. Сказать, что у Salesforce.com была какая-то стратегия во время развития — значит упростить это понятие практически до бессмыслицы.

Марк Бениофф был из тех парней, что писали приключенческие игры (квесты) для своего компьютера Atari. В колледже он устроился на летнюю работу в Apple по созданию кода для будущего Macintosh. После колледжа он трудился в отделе работы с клиентами компании Oracle, а потом поднялся до вице-президента в подразделении клиент-сервера. В Oracle Бениофф познакомился с системой OASIS для управления отношениями с клиентами (Customer Relationship Management, CRM).

Системы управления отношениями с клиентами начинались с каталожных карточек, а к 1970-м превратились в компьютерные базы данных. Они включали клиентов, контактную информацию, историю заказов, оценки, выявление потенциальных клиентов и прочую информацию, полезную для управления продажами. Позже базы стали включать данные о бухгалтерских, транспортных и прочих операциях. В конце 1990-х для программного обеспечения такого рода стал использоваться термин CRM; оно продолжало усложняться, впитывая уже не только информацию о клиенте, но и планирование продукта, цепочки поставок, системы оплаты. Все это стало объединяться в программном обеспечении.

CRM традиционно работало на компьютерах компании под управлением внутреннего отдела информационных технологий (IT). В конце 1990-х ведущими поставщиками были Oracle (система OASIS), Siebel и SAP. В 2001 г. Yankee Group оценивала общую стоимость стандартной системы CRM на 200 пользователей в 2,8 млн долларов, из которых 1,9 млн составляли лицензионные сборы за ПО, плата за поддержку и адаптацию под требования заказчика^[44]. Системы были сложными и достаточно трудными и в установке, и в обслуживании.

Марк Бениофф вспоминал, как в 1996 г. мечтал создать облачную CRM. «Идея Salesforce.com пришла мне во сне. Буквально. Мне привиделся странный сон, в котором я представлял Amazon.com, но на вкладках было написано не “Книги”, “CD” или “DVD”, а “Учетные записи”, “Контактная информация”, “Возможности”, “Прогнозы” и “Отчеты”»^[45].

Конечно, сон явился Бениоффу не на пустом месте. Он годами думал над системами CRM и искал способы снизить начальные затраты клиентов. Ключ к проблеме лежал в ПО. Установка программы должна адаптироваться к внутренним системам клиента, а затем требовалось управление постоянными обновлениями и исправлением ошибок. Бениофф предвидел грядущее упрощение за счет размещения всего ПО в облаке, чтобы его мог использовать любой обладатель веб-браузера. При облачной CRM пользователь может просто подписаться на эту систему и применять ее через интернет за ежемесячную плату. Не нужны локальные серверы, нет платы за установку или техобслуживание, не нужен IT-отдел.

В 1999 г. Бениофф ушел из Oracle с благословения CEO Ларри Эллисона, давшего ему еще и 2 млн долларов стартового капитала. Остальную часть венчурного капитала удалось привлечь достаточно легко: это были годы бума доткомов^[46], а Эллисон оказал существенную поддержку.

Первоначальная важнейшая задача, с которой столкнулся Бениофф, состояла в привлечении очень хороших разработчиков и дополнительного капитала для их оплаты. Что бы вы выбрали для привлечения лучших разработчиков? Бениофф стремился к публичности. Он обращался к репортерам и писателям, устраивал экстравагантные вечеринки в Кремниевой долине и делал все возможное, чтобы распространить информацию. Он описывал Salesforce.com как радикального разрушителя, стремящегося уничтожить традиционную индустрию ПО. Бениофф создал знак, где слова «программное обеспечение» были зачеркнуты, и добавил слоган «Никакого программного обеспечения». В рекламном видеоролике истребитель Salesforce.com сбивал биплан старой программы^[47]. Такая шумиха и ощущение сотворения будущего привлекли группу талантливых разработчиков.

Первым важным продуктом стал SFA (Sales Force Automation — автоматизация отдела продаж). Естественно, тут же появилась следующая серьезная проблема: заставить компании покупать его. Ключ к ней заключался в том, что такие решения принимались в основном IT-отделом. Система Salesforce.com была относительно неизвестной, а регистрация в ней вполне могла сделать лишними специалистов по CRM из этого отдела. Первоначально попробовали обойти корпоративные закупки и заставить отдельных пользователей приобретать доступ за небольшую плату. Это не особо хорошо сработало. Поэтому Бениофф изменил политику, дав возможность пяти пользователям в любой компании регистрироваться бесплатно. За каждого пользователя сверх пяти брали 50 долларов в месяц. Со временем компания стала использовать телефонный маркетинг и прямые продажи, чтобы добраться до более крупных клиентов. Благодаря лучшему продукту и множеству положительных отзывов продажи стали расти.

Первоначальная гипотеза заключалась в том, что бесплатный доступ создаст внутри крупных компаний группы влиятельных людей, которые поспособствуют регистрации в системе. Но анализ продаж показал, что самым быстрорастущим источником новых клиентов оказались небольшие организации. Компания изменила свою политику, нацелившись на малый бизнес, особенно созданный на волне внезапного интернет-бума.

После краха пузыря доткомов в 2000 г.^[48] Salesforce.com столкнулась с трудностями. Многие клиенты из малого бизнеса исчезли. Шли внутренние дебаты по поводу выставления счетов: должна ли компания остаться верной своим заявлениям об отсутствии договоров и скидок или лучше поменять свою позицию и допустить годовые либо многолетние контракты? Это был стратегический вопрос, если учесть позиционирование как компании «без программного обеспечения». В конце концов Бениофф решил повысить ставку для клиентов, платящих ежемесячно, и настаивать на том, чтобы лучшие из них заключали долгосрочные сделки, а продавцы получали хорошие комиссионные за подписание годовых контрактов. Первоначальное видение простого ежемесячного плана исчезло.

По мере развития технологии Бениофф стремился добавлять новые решения — как общие, так и специфические для отрасли. Это была новая конкурентоспособная идея — использовать преимущество установленной базы, чтобы предлагать «приложения» и (в итоге) пакеты приложений. Затем эта идея трансформировалась в идею предоставления клиентам возможности адаптировать продукт к своей ситуации. Salesforce.com взяла исходные вкладки («Учетные записи», «Потенциальные клиенты» и т. д.) и добавила «пустые вкладки», чтобы пользователь мог применять их в соответствии со своими потребностями.

Ключом к успеху стал AppExchange — фактически магазин приложений для бизнеса. Когда он появился в 2005 г., некоторые обозреватели назвали его «iTunes для бизнеса». Затем в 2006 г. появились инструменты для написания кода для реальной работы на серверах Salesforce (Apex), а также создания пользовательских визуальных интерфейсов. Благодаря таким шагам Salesforce.com превратилась из просто облачной CRM в облачную платформу для широкого спектра бизнес-приложений.

В 2010 г. компания добавила Chatter, который Бениофф называл «Facebook^◊ для предприятия»^[49]. Идея заключалась в том, чтобы выделиться среди конкурентов за счет соцсети, а также за счет возможности предложить этот вариант клиентам для их собственных программ соцсетей.

Ясно, что Бениофф начинал с определенного набора устремлений для Salesforce.com. Но во время его постоянных исканий требовалось решить множество стратегических задач. Очевидно, что по мере появления этих проблем устремления менялись и развивались. На каждом шаге ответом был какой-то проект решения. Часто говорят, что стратегия связана с выбором. Слово «выбор» предполагает, что у вас есть набор альтернативных вариантов. Но не стоит искать учебник для CEO по «лучшим способам привлечения разработчиков». В экономике или маркетинге нет жесткого правила, следует ли изначально нацеливаться на крупный, средний или мелкий бизнес. Подходы Бениоффа были проектами, а не выбором. И сила этих проектов сочеталась с готовностью меняться и приспосабливаться, а также с решительным внедрением.

Salesforce.com стала первым доткомом, зарегистрированным на Нью-Йоркской фондовой бирже. В начале 2021 г. в компании было 60 000 сотрудников, ее стоимость оценивалась в 243 млрд долларов, и она занимала вторую строчку в списке «лучших мест для работы», составленном журналом Fortune. Бесплатная регистрация превратилась в бесплатные пробные версии. Зайдите в браузере на Salesforce.com и пользуйтесь. Проект Бениоффа известен под названием «программное обеспечение как услуга» (SaaS), и он стал моделью для множества других предприятий.

Ryanair

В 1984 г. ирландский бизнесмен Тони Райан вместе с двумя инвесторами создали Ryanair. Райан работал в ирландской авиакомпании Aer Lingus, а затем создал одну из крупнейших компаний по лизингу самолетов в Европе. Правительство Тэтчер ослабило правила относительно того, кто может управлять авиакомпанией, и Райан намеревался конкурировать с Aer Lingus на маршруте Лондон — Дублин. Он знал, что там затраты и у Aer Lingus, и у ее единственного конкурента British Airways раздуты. Райан подсчитал, что его детище может смоделировать структуру расходов American Airlines, предложить хороший сервис и назначить более низкие цены, чем государственные перевозчики, завоевав тем самым определенную долю рынка на маршруте между столицами.

Первоначальная стратегия не сработала. Хорошее обслуживание и низкие цены не сочетались сами по себе. Небольшому стартапу было не по силам конкурировать на таком маршруте с двумя перевозчиками, субсидируемыми государством. British Airways могла позволить себе терять деньги на одном из маршрутов. Именно так и произошло. Сниженные цены на рейсах не давали Ryanair получать прибыль. С 1984 до 1992 г. Ryanair боролась за долю на маршруте Лондон — Дублин, увеличивая пассажиропоток, но в 1992 г. обанкротилась. Ключ к проблеме состоял в том, чтобы удерживать свои позиции на важных маршрутах при наличии признанных игроков.

Во время реструктуризации компании CEO Майкл О’Лири посетил США и внимательно изучил работу бюджетного авиаперевозчика Southwest Airlines. Там он обратил внимание на гораздо более низкую структуру затрат, чем у American Airlines, и умную стратегию, состоящую в том, чтобы не конкурировать в лоб, а вместо этого обслуживать некрупные аэропорты при полетах хотя бы в одном направлении (например, из Чикаго в Балтимор, а не в Вашингтон, округ Колумбия). Вспоминая ту поездку, О’Лири говорил так:

Мы отправились смотреть на Southwest Airlines в США. Это напоминало откровение. Такими методами можно было обеспечить работоспособность Ryanair. Я встретился с Хербом Келлехером. Я отключился около полуночи, а когда проснулся в три утра, этот паршивец Келлехер все еще был там и наливал себе очередной бурбон. Я думал, что взял бы его мозги и уехал с этим святым Граалем. На следующий день я ничего не мог вспомнить^[50].

Получив новое вливание капитала, Ryanair возобновила работу с минимальной структурой затрат, летая из Дублина в Лутон, а не в лондонский аэропорт Гатвик. В сокращении затрат она пошла еще дальше Southwest, деля свои услуги на части, чтобы сохранить крайне низкую базовую цену. У Райана оплаченный билет означал только перелет для пассажира. За багаж нужно было платить отдельно, за распечатку посадочного талона тоже, как и за еду; возврат денег не предусматривался, а салон самолета был покрыт рекламой. Ryanair начала добавлять рейсы в небольшие европейские города и быстро развивалась, принося прибыль.

CEO Майкл О’Лири любил подчеркивать сокращенный до минимума список услуг Ryanair и тот факт, что за все требовалось платить отдельно. Среди его одиозных высказываний есть такие: «Я бы предпочел эксплуатировать самолет, где можно убрать последние десять рядов кресел и поставить вместо них поручни. Мы бы сказали: “Если готовы стоять, то всего пять евро”. Нам говорят: “Но ведь стоящие на ногах люди могут погибнуть во время катастрофы”. Да, но, при всем уважении, в катастрофе сидящие тоже могут погибнуть». Он также заметил как-то: «Возврата денег вы не получите, так что идите на ***. Мы не хотим слушать ваши слезливые истории. Какое слово во фразе “возврата нет” вам непонятно?»^[51]

Расходы Ryanair на перевозку большинства пассажиров примерно равнялись установленным тарифам. Прибыль компании приносили дополнительные сборы — за багаж, право приоритетной посадки, ускоренное прохождение досмотра, выбор кресла, чипсы и напитки на борту.

Завоевав доверие, Ryanair начала экспансию на Европейский континент, снова прокладывая свои маршруты в стороне от крупных аэропортов и перевозчиков. Например, несколько лет назад я хотел полететь из окрестностей Лондона на музыкальный фестиваль в небольшом средневековом городке во Франции. Единственным перевозчиком, обслуживающим этот регион, оказался Ryanair, а стоимость перелета составляла около 75 долларов.

В последующие 25 лет Ryanair быстро росла, став крупнейшим бюджетным авиаперевозчиком Европы и перевезя больше пассажиров на международных маршрутах, чем любая другая авиакомпания в мире. Ее самолеты летали из Великобритании в 40 стран. Ее доходы в 2019 г. составляли 7,7 млрд евро, а прибыль после вычета налогов — 885 млн евро. Читатели сервиса Which? шесть лет подряд признавали ее наименее любимой местной авиалинией. Тем не менее низкие цены и полеты по направлениям, куда иначе трудно добираться, обеспечивали ежегодное увеличение количества посадок на 10%. Сегодня Ryanair сталкивается с новой «корявой» проблемой, вызванной COVID-19 и задержками в производственном графике Boeing. Пандемия привела к резкому сокращению авиаперевозок, и в апреле 2020 г. О’Лири пришлось уволить 3000 сотрудников, включая множество пилотов. Резко снизилось число рейсов всех европейских перевозчиков. Великобритания начала требовать от пассажиров тестирования на COVID, что еще сильнее усложнило планирование рейсов.

О’Лири возражал и против того, что некоторые европейские правительства субсидировали крупных авиаперевозчиков и игнорировали стартапы-лоукостеры. Он сказал, что перевозчики, «которые оказались слабыми, исторические авиакомпании Air France, Alitalia, Lufthansa, либо национализированы, либо получают государственную помощь в огромных масштабах; это сильно исказит условия для авиации в Европе на три-пять лет»^[52].

Такой новый набор «корявых» проблем ставит под угрозу низкобюджетную структуру компании, поскольку ей пришлось увольнять сотрудников, чтобы снизить расходы. Сумеет ли руководство найти способ пережить пандемию, а затем развивать низкобюджетные операции, когда она пойдет на спад? Ключ — создание уверенности в успешном возврате к масштабам, достаточным для привлечения необходимой финансовой поддержки.

Глава 4. Где вы можете выиграть: РСП

Есть старый афоризм: ключ к стратегии — играть в те игры, где вы можете победить. Конечно, жизнь, управление корпорацией или государством — это не игра. Но основная идея — сосредоточиться на том, где вы можете выиграть, — нетривиальна, и ей далеко не все следуют. Люди могут сосредоточиваться на том, чтобы оправдывать ожидания или хорошо выглядеть, на местных политических распрях, на том, чтобы избегать дискомфорта или ограничиваться поверхностными удовольствиями. Люди и организации могут тратить огромные ресурсы и усилия на действия, в которых они «хороши» (по их мнению или по мнению других), и увеличивать ставки при проигрыше, вместо того чтобы сконцентрироваться на том, что обещает наибольшую выгоду. Такие действия входят в привычку. А с привычкой труднее порвать и заняться чем-то более полезным.

Планирование или выбор часто означают, что надо отказаться от различных проблем и желаний и вместо этого сосредоточить внимание на главном. Именно так поступил Муса Маджид — владелец небольшого магазинчика шаговой доступности в нью-йоркском районе Бронкс.

Муса — иммигрант из Йемена, приехавший в США в 1970-х гг. и ходивший в школу в Нью-Йорке. Сначала он подрабатывал, помогая торговцам распаковывать ящики. Потом он женился и захотел более надежного заработка. В середине 1990-х ему удалось создать магазин благодаря связям в йеменской общине. Эти связи оказались ключевым ресурсом, который позволил ему найти арендодателя, поставщиков и сотрудников по выгодным ставкам. Благодаря связям он получил банковские кредиты и необходимые разрешения. По его словам, очень важными для бизнеса стали лицензии на продажу пива и сигарет. Поскольку Муса не мог устанавливать высокие наценки, ему приходилось работать не меньше двенадцати часов в день семь дней в неделю. Важная часть бизнеса: он знал постоянных клиентов и радостно приветствовал их по имени. Он не доверял кассу другим работникам (получавшим 10 долларов в час), и в его отсутствие за аппаратом стоял его племянник.

Бизнес Мусы Маджида руководствовался четкой и логичной политикой. Многим жителям Нью-Йорка ездить по городу непросто, поэтому обитатели квартала покупают товары в магазине шаговой доступности, хотя его ассортимент ничтожно мал по сравнению с супермаркетами в пригородах. Важными ресурсами оказались связи Мусы в йеменской общине, его энергия, хорошее настроение и готовность много и упорно работать. Он зарабатывал достаточно, чтобы оплачивать образование дочери, и гордился тем, что владеет своим бизнесом, а не работает на кого-то.

Если учесть имевшиеся у Мусы ресурсы, то создание магазина в Бронксе было для него посильной стратегической задачей. Это было пространство, в котором Муса мог победить. Да, это не та победа, к которой бы устремился человек с более серьезными начальными ресурсами, но для Мусы это была именно она.

«План Дог»

Диагностика всегда выявляет множество проблем. Чтобы на чем-то сосредоточиться, некоторые из них придется отложить. Человек должен решать, за что браться. В этом смысле выбором может стать сам ключ. Выберите ключ, который бьет в критические проблемы, — и вы преуспеете. Эту логику иллюстрирует «План Дог».

В июне 1940 г. Германия завоевала Францию. В то лето началась Битва за Британию — воздушная война между Великобританией и Германией. На Тихом океане Япония заключила союз с нацистами и тремя годами ранее вторглась в Китай. Американские военные планировщики понимали, что страна может вскоре оказаться втянута в войну — как в Азии, так и в Европе. Поэтому адмирал Гарольд Старк, руководитель военно-морских операций, написал меморандум, где изложил проблему: «Если Великобритания окончательно побеждает Германию, мы сможем выиграть везде; но если она проиграет, то проблема, стоящая перед нами, окажется очень серьезной; даже если мы не проиграем везде, мы, вероятно, и не выиграем везде»^[53].

Будучи военно-морским офицером, он мыслил категориями двух разных полушарий или океанов. Ключ для него состоял в том, что США не способны вести войну на двух направлениях одновременно. В рамках этого представления он перечислил четыре стратегических варианта, которые обозначены буквами от A до D и кратко описаны ниже.

A. Оборона в обоих океанах.

B. Полномасштабная война с Японией; защитные действия в Атлантике.

C. Активная помощь британцам в войне в Европе, а также Британии, Нидерландам и Китаю в Азии.

D. Мощное наступление в Европе в качестве союзника Британии; защитные действия на Тихом океане.

Президент Рузвельт выбрал вариант D, который в соответствии с буквой получил название «План Дог» (Plan Dog)^[54]. Генерал Джордж Маршалл, начальник штаба армии, поддержал этот выбор, и после переговоров с британцами вариант «Сначала Германия» был закреплен в соглашении, заключенном в марте 1941 г. После нападения на Перл-Харбор США вступили в войну также против Японии, но большая часть их усилий была сосредоточена на Германии. Вся эта информация осталась необнародованной.

В основе «Плана Дог» лежали два ключевых суждения: США не могут доминировать в Европе и Азии одновременно и защита Британии важнее, чем защита территорий в Тихом океане. Столкнувшись с проблемами и в Европе, и в Азии, лидеры США решили отдать приоритет европейским проблемам. Не все с этим согласились. Многие, включая генерала Дугласа Макартура, видели будущее Америки в Азии, считая Европу одряхлевшей. Однако большая часть военных усилий США была направлена на вооружение СССР и подготовку к вторжению через Ла-Манш. В СССР и Великобританию по программе ленд-лиза поступило 7000 танков (40% американского производства), более 11 000 самолетов и многое другое.

XRSystems

Компания XRSystems (XRS) — интересный пример того, как лидеры определяют, где можно выиграть. Она производила измерительные приборы для кислотных, холодных и высокотемпературных сред. В конце 2012 г. меня попросили помочь компании со стратегией. Стейси Диаз проработала в XRS десять лет, три из которых была CEO. Двухэтажная штаб-квартира компании располагалась на автомагистрали в пригороде крупного города в Огайо. Мы встретились в скромном элегантном офисе Стейси. Там она объяснила, что столкнулась с несколькими сложными проблемами. Вот мои заметки о той беседе (преобразованные в полные предложения).

• Компания XRS находится в частной собственности семьи Боро, и та подумывает о публичном размещении акций в ближайшие год или два. Мы компания с ограниченной ответственностью. Если мы пойдем по этому пути, нам нужно все тщательно проработать. Но на данный момент есть много нерешенных вопросов.

• XRS была создана 20 лет назад для торговли датчиками температуры, давления и ударов для очень сложных внешних сред. Сейчас в линейку продуктов также входят датчики вибрации и изменения положения. Эти устройства используются на атомных электростанциях, в реактивных двигателях, ракетах, промышленных печах, некоторых научных лабораториях и в нескольких областях химической промышленности.

• Одна из наших проблем — новый конкурент: датчик одной израильской компании объединяет показатели давления, вибрации и температуры, что снижает затраты на приобретение. Мы не знаем, как на это реагировать. Мы думаем, что сейчас репутация и отношения с клиентами нам помогут, но что будет в долгосрочной перспективе?..

• Наша конструкторская деятельность сейчас сосредоточена в Огайо, где у нас есть 75 человек, работающих в трех разных направлениях. Один проект — датчики на базе дронов, второй — те, которые должны встраиваться в подводные кабели, а третий занимается встраиванием наших датчиков в среды Wi-Fi и интернета. Сейчас они проводные, а не беспроводные.

• В прошлом году владельцы влили в правление новую кровь, и… Я бы сказала, что это стало глотком свежего воздуха. Один из новых членов совета директоров — Джон Черольд — имеет опыт работы в сфере финансов, и он говорит, что XRS неэффективна. Он хочет отдать конструкторские разработки на аутсорсинг и поднимает этот вопрос на каждом собрании.

• Большую часть нашей линейки продуктов нужно заключать в кварцевые колбы. На нашем заводе в Огайо были проблемы с качеством и стоимостью, три года назад совет директоров решил купить небольшой завод недалеко от Пекина и перенести производство кварцевых колб туда. Это небольшое предприятие, меньше сотни работников. После того как мы купили этот завод, китайское правительство решило, что он увеличивает загрязнение воздуха, и заставило нас переехать в пригород. После этого темпы производства резко упали. Я и несколько других топ-менеджеров отправились туда, чтобы понять, что происходит. Мы встретились с бывшим владельцем господином Чи и объяснили проблему. Он сказал: «Если у вас проблемы с рабочими, я могу пригласить моего бывшего управляющего и сломать несколько пальцев». М-да, мы так не делаем. Мы наняли нового управляющего и надеемся, что это даст нужный результат.

• Рост продаж был медленным. В отделе продаж работают бывшие инженеры, и они стараются посещать каждого клиента дважды в год. Большая часть наших продаж приходится на заказы компаний, которые знают о наших продуктах и о том, как их использовать. У нас превосходная квалификация в сфере изготовления датчиков для очень сложных сред, но спрос на них ограничен. У нас хорошие отношения с клиентами, но в ядерной энергетике, реактивных двигателях, промышленных печах, химической промышленности или сверххолодных средах не происходит ничего нового.

Человека, который изначально придумал, как поместить эти датчики в прочные корпусы, звали Курт Кэмпер. Он был гением. Но он умер, а те инженеры, которые работали с ним над большинством наших продуктов, уже уволились или ушли на пенсию. Мы привлекли хороших инженеров… но им трудно модифицировать или улучшать первоначальные проекты.

В ходе конфиденциальных бесед с топ-менеджментом появилась дополнительная информация. Один руководитель сказал мне, что компания «была немного сонная и опиралась на достижения прошлого десятилетия». Другой поражался, почему производство кварцевых колб было перенесено в Китай: «Они могли решить вопросы здесь, в Огайо. Возникла проблема с OSHA [Управлением по охране труда], и совет директоров не хотел иметь дела с жалобами на безопасность. Они обращались с жалобщиками как с бунтарями». Третий заметил: «Нет настоящей маркетинговой группы. У отдела продаж нет навыков, необходимых для расширения границ рынка». Четвертый сказал мне: «Нет критериев для измерения нашего прогресса».

Стейси Диаз собрала небольшую команду — она и еще четверо руководителей. Группа работала над уточнением диагноза и изучением альтернативных действий. Их общее мнение было таково: рынок для датчиков насыщен и растет медленно; компания отличается расслабленной и самоуспокоенной внутренней культурой, где маркетинг и продажи приспособлены к низкому росту рынка; не хватает новых технических идей. Их привлекала идея работы в сфере продаж и маркетинга, ведь эта задача казалась им знакомой. Одновременно группа признавала, что насыщение рынка — более серьезная проблема.

Утром во время второго собрания я провел упражнение, которое называю «Мгновенная стратегия» (см. главу 20). Я попросил каждого члена группы придумать одну фразу, которая описывала бы их решение для этой важнейшей проблемы. Для этого я отвел им по две минуты. Затем мы записали все идеи на доске. Получилось пять таких мгновенных стратегий.

Научно-исследовательские и конструкторские работы переориентируются только на беспроводные системы.

План фантомных акций^[55] для большинства менеджеров (специфика ООО).

Реорганизация продаж для расширения экспедиторской работы.

Больше визитов коммивояжеров к потенциальным клиентам.

Автомобильные датчики.

CEO Стейси Диаз сказала, что она может за короткое время перенаправить НИОКР на беспроводную связь. Люди будут ворчать, но это реально. Финансовый директор сказал, что фантомные акции — это нетрудно, но нужно одобрение совета директоров.

Затем группа расспросила менеджера, упиравшего на автомобильные датчики. Он объяснил, что путешествовал по бездорожью на своем джипе и оценил бы по достоинству датчики удара и наклона. Они должны выдерживать камни, воду и сильные удары, при этом обходясь без проводов. И еще хотелось бы какой-нибудь дисплей. Остальные начали обсуждать эту тему. Нужны ли такие датчики армейским машинам? А большегрузным трейлерам?

Они решили создать небольшую рабочую группу для изучения вопроса о датчиках для транспортных средств. Кто еще есть на этом рынке? Решение вопроса о продажах и маркетинге группа решила отложить.

Через месяц рабочая группа по транспорту сообщила об интересном варианте. Небольшая частная компания Autosense работала над беспроводными автомобильными датчиками для амортизаторов и шин, и она интересовалась измерением наклона. Их инженерная группа была небольшой, но изобретательной. Через три месяца совет директоров договорился о покупке.

XRS воспользовалась новой возможностью и начала расти. Компания нашла способы сделать свои датчики устойчивыми к удару камней и в итоге стопроцентно надежными. Она перенесла свое производство в Северную Каролину, закрыв завод в Китае.

Думаю, базовая стратегия XRS была в прошлом настолько успешной, что компания расслабилась. Менеджмент удобно устроился в высокодоходной нише. Руководители считали важными и решаемыми вопросы продаж и маркетинга. Но они знали, что ключом станет проблема насыщения рынка. Она была важной, но такое определение не давало возможности решить ее. Критическое замечание, указавшее на ключ, принадлежит инженеру, который отстаивал свою идею о датчиках транспортных средств: «Если наш рынок насыщен, мы должны найти какой-нибудь ненасыщенный рынок».

Регулярно оказывается, что хорошая стратегия задним числом кажется просто хорошим управлением. Но фактически ее создание — набор сложных идей о том, как на самом деле можно разбираться с критическими вопросами.

Столкновение устремлений

Направляющими и мотивирующими факторами обычно считаются ценности и желания. Как описывалось в главе 1, у людей и организаций есть много устремлений, и все они требуют внимания. Слишком часто ключ к проблеме заключается не во внешней угрозе, а в столкновении наших устремлений.

Если мы желаем мира, это ограничивает наши возможности дать воинственный ответ. Если нам нужна стабильная производственная система, это может ограничить наши возможности добиться высокого дохода для акционеров. Стремление к успешной карьере способно ограничить время, которое мы проводим с нашими детьми. Несколько ценностей и желаний в совокупности уменьшают пространство возможных действий, поскольку каждое из них порождает собственные ограничения. Когда они накладываются друг на друга, может оказаться, что в реальности не существует ни одного возможного действия, удовлетворяющего всем нашим ценностям и желаниям.

Конфликтующие желания могут противоречить друг другу, особенно в личных или политических ситуациях. Возможно, женщина хочет оставаться замужем, но испытывает отвращение к мужу. Возможно, преподаватели университета преданы идее свободы слова, но при этом хотели бы ограничить «язык вражды» — ненавистнические высказывания. Кажется, в таких случаях нет реалистичной политики, удовлетворяющей таким противоречивым желаниям.

Обычно стратегии — это то, что я называю угловыми решениями. Это выражение взято из линейного программирования, где решение проблемы обычно представляет собой набор действий, определяемых пересечением различных ограничений, — геометрически это угол фигуры, возникающей при пересечении линий или плоскостей. Когда ограничения оказываются настолько жесткими, что решения не существует, я называю стратегию пустым множеством. Если не ослабить хотя бы одного из ограничений, решения нет.

Стандартная человеческая реакция на пустое множество — поступать недальновидно, относясь с пиететом к тому, что важнее всего в данный момент. Это можно заметить по вовлеченности США во время вьетнамской войны. Президент Линдон Джонсон не хотел, чтобы его обвиняли в потере Вьетнама, как президента Трумэна обвиняли в потере Китая. В то же время он не хотел отвлекать конгресс от законодательной деятельности и расходов на свои программы «Великое общество». Собранные им в администрации люди хотели сохранить репутацию США как надежного союзника и партнера по договорам, но в то же время не хотели встревать в крупную войну. Они желали победы во Вьетнаме, но не хотели полностью развязывать руки армии. Они вели массированные бомбардировки Севера, вызвав протесты по всему миру, но исключили удары по самым важным экономическим и логистическим объектам. Министр обороны Роберт Макнамара фактически запланировал войну на истощение, при этом видя, что Северный Вьетнам готов к потере людей больше, чем США. Север намеревался придерживаться этого курса, независимо от его стоимости и продолжительности.

Если вы когда-либо сталкивались с конкурирующими ценностями, вы знаете, что значит двойственное отношение. К 1966 г. Макнамара хотел компромиссного соглашения, но понимал, что это приведет к поражению. В то же время он знал, что в рамках существующих политических ограничений победа недостижима. При этом он утверждал, что окончательная победа возможна, если США смогут убедить Северный Вьетнам, будто решимость Америки не имеет границ. При этом он знал, что существует реальный предел потерь, на которые готовы США. Он столкнулся с пустым множеством.

Президент Джонсон переходил от одного советника к другому, от «ястреба» к «голубю», снова и снова обращаясь за решением проблемы. В ответ на неудачи США усилили свое присутствие, а затем прекратили бомбардировки и другие операции, чтобы убедить Север в том, что Америка действительно стремится к миру. После того как Север не ответил тем же, появились новые войска и упали новые бомбы.

В 1968 г., ближе к концу пребывания Макнамары на посту министра обороны, состоялась встреча советников президента для рассмотрения просьбы генерала Эрла Уилера (председателя объединенного комитета начальников штабов) о дополнительном контингенте в 205 000 солдат. Макнамара взорвался: «Я неоднократно выполнял просьбы Уилеров всего мира, но у нас нет уверенности, что лишние 205 000 человек что-то изменят в этой войне. Никто не знает, будет ли в этом смысл. Возможно, этого недостаточно для победы. Плана победы в войне нет»^[56].

При наличии множества противоречивых желаний и теорий о том, как их удовлетворить, последствиями становятся нерешительность и близорукие метания между различными полумерами. Создать эффективную стратегию в таких ситуациях крайне сложно или невозможно. Главная проблема — не внешний мир, а противоречивая смесь ценностей и целей внутри организации или общества.

Ключ в таких случаях — наиболее сильно конфликтующие политики или ценности. Чтобы избавиться от пустого множества, приходится смягчить или убрать некоторые ограничения, отвергнуть какие-то ценности, которыми мы дорожим. Вероятно, это повлечет смену руководства. Мы ожидаем от наших лидеров твердой решимости, но сама эта твердость становится препятствием, когда мешает смене приоритетов. В случае Вьетнама новый министр обороны Кларк Клиффорд был «ястребом», но быстро изменил свое мнение о пользе эскалации и начал кампанию, направленную на сокращение обязательств США. Избранный в 1968 г. новый президент Ричард Никсон приступил к сокращению вооруженных сил в соответствии со своим лозунгом «Мир с честью». Разумеется, после того как США полностью вывели войска, война закончилась победой Севера и потерей чести США.

Стратегия США во Вьетнаме представляла собой пустое множество, определяемое политическими ограничениями. Чтобы добиться результата, пришлось ослабить некоторые ограничения доктрины. Однако руководство страны никогда не рассматривало эту дилемму как конфликт собственных желаний и методов. Никто никогда не думал, что нужно просто использовать силу, достаточную для уничтожения боеспособности Севера. Точно так же никто не рассматривал вариант помочь двум частям Вьетнама мирно воссоединиться.

Аналогичным образом конкурирующие амбиции и политические ограничения оказались проблемой для Microsoft, когда появился iPhone от Apple. В тот момент топ-менеджменту компании нужно было модернизировать свое ПО для мобильных телефонов на базе Windows. Кроме того, компании нужно было прорваться на бурно развивающийся рынок веб-поиска, где доминировала Google. Вместо того чтобы непосредственно решать эти проблемы, Microsoft поручила своим лучшим инженерам полностью переработать Windows, пытаясь воплотить в жизнь мечту Билла Гейтса о файловой системе, ориентированной на базы данных, и усовершенствованном универсальном дисплее. Трагическим результатом этого проекта стала многими нелюбимая Windows Vista, которая не обеспечила ничего из обещанного. Компания так и не решила проблему мобильных телефонов: сначала она приобрела обанкротившуюся Nokia, а потом полностью отказалась от телефонного бизнеса. После неудачного приобретения Yahoo! ее поисковая система Bing не приносила прибыли до 2016 г.

Заманчиво заявить, что Microsoft добилась бы большего успеха, если бы сосредоточилась только на одной из этих проблем. CEO Стив Балмер вспоминал: «Я вкладывал основные ресурсы в Longhorn^[57], а не в телефоны или браузеры. Все наши ресурсы были брошены не туда»^[58]. Однако многие сотрудники Microsoft говорили, что существовала более серьезная проблема: политизированная внутренняя культура в сочетании с низким уровнем интеграции недавно приобретенных талантов. Ключевые творческие личности покинули компанию. Если оглянуться, становится ясно, что ни Билл Гейтс, ни Стив Балмер не смогли честно поставить диагноз или справиться с этой ключевой проблемой.

РСП

То, что прошло через фильтры важности и решаемости, я называю РСП — решаемой стратегической проблемой. Количество одновременных РСП зависит от размера организации, объема ее ресурсов и весомости наиболее серьезных задач. «План Дог» был выбран потому, что соответствовал самым важным и реалистичным вопросам: сосредоточение на Европе было сочтено достижимым, а не просто желаемым результатом.

Идея, что одни вопросы важнее других, почти очевидна. В одной из первых (1924) статей, где использовался термин «бизнес-стратегия», Джон Кроуэлл отмечал: «Тот, кто не может провести четкую границу между существенным и второстепенным в какой-либо ситуации, не имеет права заниматься стратегическим планированием»^[59]. Но что же на самом деле значит важность и как ее оценить? Один преподаватель как-то сказал мне, что «здравомыслие — это знание того, что важно в той или иной ситуации». Но это просто смещает акцент со слова «важный» на столь же загадочную здравость суждений.

Что важно? Это зависит от ситуации и интересов тех, кто задает вопрос. Например, опросы показали, что летом 2020 г. главной проблемой для миллениалов стал вопрос системного расизма. Он отодвинул прежние заботы по поводу изменения климата, войны и неравенства доходов. В контексте стратегии бизнеса или организации конкретная проблема важна, когда затрагивает существенные интересы. Иными словами, важность проблемы измеряется той мерой, в которой она угрожает основам стратегии группы или компании (или даже их существованию). Возникающая возможность важна, ведь она велика, рискованна и требует корректировки стратегии компании.

Итак, при наличии здравых суждений можно определить, какие проблемы действительно важны. Вторая проверка — решаемость, степень, в которой данная проблема нам под силу, в которой мы можем с нею справиться. Решаемость зависит от квалификации и ресурсов организации и имеющегося времени. США почти наверняка могли бы отправить корабль с астронавтами на Марс в течение десяти лет, если выделить на такой проект достаточно ресурсов. Но мы почти наверняка при нашей жизни не сможем превратить Афганистан в функционирующую либеральную демократию. Да, военно-феодальные общества — например, Япония, Шотландия и Франция XV в. — действительно стали демократиями. Но для этого потребовалось, чтобы один человек победил остальных, а затем еще несколько столетий эволюции. И нет никаких подтверждений того, что США способны достигать таких результатов.

Как-то мы работали над корпоративной стратегией с Марком Коттом, вице-президентом по стратегии O-I, ведущего производителя стеклянных бутылок. Готовясь к семинару по стратегии, я описал идею использования решаемости и важности для просеивания проблем. Марк заметил: «Это сложные суждения в двух измерениях — будут большие расхождения во мнениях. Кто возьмет верх?» Это был глубокий вопрос о том, как люди должны объединять свои мнения и информацию. Простой ответ таков: разрешение подобных разногласий — одна из целей иерархии. Более сложный ответ заключается в следующем: активная дискуссия о том, почему такие суждения различаются, может привести к ценным идеям.

Разбивка проблемы

Пауль Декалб, исполнительный директор одной немецкой компании по производству одежды, оспаривал то, что ключевым ограничением стратегии становится решаемость. «Если мы будем смотреть только на то, что решаемо сейчас, мы откажемся от долгосрочной перспективы. Наша стратегия состоит в том, чтобы создать реальную дифференциацию — действительно выделяющиеся позиции на рынке. И нам нужно набраться терпения, чтобы инвестировать в истинное преобразование — развитие новых возможностей».

Я попросил Пауля перестать думать о «создании реальной дифференциации» и «развитии новых возможностей» как о стратегиях.

— Их, — сказал я, — точнее назвать амбициями, намерениями или устремлениями. Какими бы мудрыми они ни были, от них не откусить. Вам нужно отломить меньший «кусок», с которым можно справиться прямо сейчас.

— Но разве это не просто тактика? — недовольно спросил Пауль.

— Нет, — ответил я. — Разница между стратегией и тактикой проявляется в армии. Там это различия между планом действий генерала и старшего сержанта, а не между чем-то долгосрочным и краткосрочным.

Пауль был очень умным человеком. Но и он — как многие руководители и политические лидеры — усвоил современное представление о том, что стратегия должна описывать широкий долгосрочный путь в будущее. Это, безусловно, облегчает работу по написанию стратегии, но при этом обходит стороной сложную часть — превращение намерений в конкретные действия, которые можно предпринять прямо сейчас.

На территории кампуса бизнес-школы INSEAD (Фонтенбло, Франция) установлена статуя одного из основателей Жоржа Дорио — педагога, военачальника и предпринимателя. За статуей находится табличка с одним из его самых известных высказываний: «Без действия мир все еще был бы идеей».

Принцип решаемости не обходит стороной сложные долгосрочные задачи. Он побуждает разбивать их на более мелкие части, одну из которых можно решить прямо сегодня. Как напоминает нам китайская пословица, «путешествие в тысячу ли начинается с одного шага».

Упражнение с Intel

В начале 2020 г. я проводил мастер-класс по стратегии: в частности, мы говорили о том, как просеивать проблемы и находить среди них решаемую стратегическую. Я работал с группой пяти руководителей из разных компаний. Каждый прочел выбранные статьи и краткий обзор проблем, с которыми столкнулась Intel — ведущая компания по производству микропроцессоров. Цель состояла в том, чтобы помочь развить навыки выявления проблем и оценки их важности и решаемости^[60].

В полупроводниковой промышленности гремел знаменитый закон Мура — принцип, обещавший более быстрые и дешевые транзисторы с уменьшением их размера. Intel завоевала господство в области микропроцессоров благодаря умению уменьшать масштаб. В 1984 г. типичный размер ее интегральных схем составлял 1000 нм, в 2001-м — 130 нм, в 2014-м — 14 нм. (Нанометр — это миллиардная часть метра. Вирус COVID-19 имеет диаметр около 100 нм.) А поскольку процессоры x86 стали частью стандарта Windows-Intel для персональных компьютеров (ПК) и большинства ноутбуков, прибыль компании была выше, чем у любого производителя полупроводников.

Изучив эти материалы, некоторые члены группы высказали мнение, что компания, похоже, столкнулась с почти шокирующими проблемами. Другие возражали, что с такими вопросами встречается большинство крупных компаний, просто они редко признают все из них. В ходе оживленной дискуссии был составлен список из одиннадцати ключевых проблем Intel. Вот их сводка.

• Конец закона Мура. Способность отрасли производить более мелкие и быстрые полупроводниковые схемы была основана на постоянном уменьшении масштаба — пути, называемом законом Мура. Но к 2018 г. оказалось, что его применимость подходит к концу. Даже если бы транзисторы можно было и дальше уменьшать, их стоимость, похоже, возрастала. Это стало серьезной проблемой для стратегии Intel, стремившейся всегда быть лидером в производстве микропроцессоров.

• AMD. Когда IBM в 1981 г. выбрала x86 в качестве процессора для своего ПК, она настояла на том, чтобы компания Advanced Micro Devices (конкурент Intel) была вторым поставщиком этих и будущих родственных процессоров. В последнее время доля AMD на рынке увеличилась, поскольку ее новые микросхемы Ryzen превзошли аналоги от Intel^[61].

• Производство. У Intel возникли серьезные проблемы при переходе с узлов в 14 нм на узлы в 10 нм. Задержки Intel не только поставили компанию в неловкое положение, но и создали угрозу планам других технологических компаний^[62]. Завод контрактного производителя микросхем TSMC, похоже, не сталкивался с такими проблемами на этом узле, что позволило AMD — главному конкуренту Intel — вырваться вперед в области производительности процессора.

• Отсутствие на рынке мобильных устройств. Стратегия Intel в этой области заключалась в разработке Intel Atom — небольшого процессора x86, оптимизированного для мобильных устройств. Предложение не получило популярности у создателей мобильных телефонов. В начале 2014 г. CEO Брайан Кржанич объявил о новой программе размещения систем Intel Atom на 40 млн планшетов. Для этого Intel заранее оплатила клиентам затраты на переход с Arm на Intel. По разным оценкам, Кржанич потратил около 10 млрд долларов на неудачную попытку убедить производителей принять Intel Atom. Линейка была закрыта в 2016 г. Навсегда ли Intel упускает огромный рынок мобильных телефонов?

• Arm Holdings. Победителем в сфере процессоров для мобильных устройств стала британская компания Arm Holdings. Она имела патенты на простую архитектуру процессора, отличную от Intel x86. Ее бизнес-модель заключалась в том, чтобы выдавать лицензии на свои разработки и передавать производство чипов фабрикам в Азии. Главными получателями лицензий были Apple, Qualcomm и Samsung. Угроза Arm для Intel усилилась в 2019 г., когда Amazon объявила, что будет производить процессоры Graviton2 на базе Arm для своих облачных серверов. Qualcomm запустила так называемую систему на кристалле Arm SoC, предназначенную для ноутбуков.

• Модемы. Модем — «радиочасть» мобильного телефона. Много лет Intel пыталась производить и продавать модемы для телефонов^[63], но единственным крупным покупателем была Apple, которая вела судебные разбирательства с ведущим производителем модемов Qualcomm. После урегулирования судебных споров между Apple и Qualcomm в 2019 г. Intel прекратила разработку модемов, а Apple приобрела ее модемный бизнес за 1 млрд долларов. И снова: неужели Intel так и не удастся успешно выйти на рынок мобильных устройств?

• Интернет вещей. В 2016 г. Intel объявила о своих намерениях в сфере интернета вещей (Internet of Things, IoT). Это был рынок беспроводных вычислительных устройств. Имея гораздо меньшую мощность, чем телефоны, такие схемы должны встраиваться в бытовую технику, умные часы, дроны, ошейники для собак, автомобили и использоваться в немыслимых до сих пор системах Wi-Fi и облаков. К середине 2017 г. Intel прекратила разработку своих недорогих микросхем IoT и сократила 140 сотрудников этого направления, переориентировавшись на промышленные приложения. Там отмечалось потребление с увеличением доходов. Некоторые аналитики были в восторге от перспектив роста Intel на рынке IoT. Он оставался фрагментированным

Моей Кейт – лучшему, что случилось со мной

Введение. Крыша собачьей задницы

Когда я жил в Фонтенбло во Франции, днем я ходил гулять в ближайший лес. На протяжении пяти веков там были охотничьи угодья французских королей. Сейчас его территорию – около 250 км² – пересекают дорожки, по которым передвигаются туристы, бегуны и велосипедисты. В лесу гуляют или устраивают пикники многие студенты бизнес-школы INSEAD[1], расположенной в Фонтенбло; но, похоже, мало кто знает, что здесь есть выходы горных пород, которые привлекают лучших скалолазов со всего мира.

Во время прогулок я иногда проходил мимо скального маршрута, известного под названием Le Toit du Cul de Chien (Крыша собачьей задницы). Эта скала из песчаника – крепкий орешек для желающих ее покорить. Стоя у подножия, я вижу гладкую вертикальную поверхность высотой в три с половиной метра, над которой нависает горизонтальная крыша, выступающая больше чем на метр. Над этим выступом есть еще один вертикальный участок, идущий к вершине. Я нахожу крохотную опору для ноги, потом еще одну и сползаю с полуметровой высоты на землю[2].

Однажды летним днем я замечаю двух скалолазов, готовящихся забраться на этот объект. Они движутся без веревок, подстраховывая друг друга на случай срыва. Один из них, немец, рассказывает мне, что тренировался, подтягиваясь одной рукой на дверном косяке. Но ни он, ни его напарник не могут забраться наверх и срываются при попытках преодолеть скальный выступ. Каждый из них решает начальную задачу: продвинуться по крохотным точкам опоры к небольшому углублению, где поместится один палец правой руки. Но дальше забраться они не могут и падают на песок. Я восхищаюсь их силой, амбициями и упорством.

Восходители называют такие трассы проблемами, а самую сложную часть маршрута – ключом. На Cul de Chien вы не можете подняться с помощью одной только силы или целеустремленности. Вам нужно решить загадку ключа и обладать хладнокровием, чтобы выполнять искусные движения на высоте почти двух этажей от земли.

Чуть позже я вижу талантливую восходительницу, которая проходит через ключ. Оторвавшись от земли, она танцует на носках на метровой высоте и вжимает палец правой руки в это углубление. С помощью такой удивительно слабой зацепки она перебрасывает левую пятку через левую руку, чтобы попасть на крошечный уступ; теперь тело удерживается напряжением мышц – пальца правой руки и левой ноги. Она выгибает спину в соответствии с углом крыши и тянется левой рукой к маленькой впадинке на краю крыши, куда может поместиться палец. Именно тут падает большинство людей. Подтягиваясь вверх, скалолазка упирается грудью в край выступа и отрывает пальцы от крохотных зацепок[3].

Держась одним или двумя пальцами каждой руки, она чуть раскачивается, взмывает в пространство, минуя край… а потом хватается левой рукой за округлый выступ, формой и размером с половинку дыни-канталупы. Держась за этот выступ с помощью силы пальцев и трения, скалолазка поднимает правую ногу и вдавливает ее носок в маленькую впадину в камне; теперь с помощью силы ноги она наконец может добраться до небольшой ниши. Еще один выпад рукой, невидимая опора для ноги, полка – и она наверху. Пока я смотрел, мои ладони вспотели.

Глядя на восходителей в лесу Фонтенбло, нельзя не восхититься такими скрытыми резервами чистого совершенства. Пара ботинок, плоть, мышцы и нервы против камня и гравитации. Никаких опционов на акции, команд и соперников, никаких зрителей, если не считать других скалолазов. Здесь нет телекамер, фан-клубов, контрактов на миллион долларов или раскрутки товаров. Есть просто люди, которые идут к границам собственных возможностей ради удовольствия сделать то, что обычному человеку кажется невозможным.

Рядом с другой скалой я останавливаюсь поболтать с двумя обедающими французскими скалолазами. Они из какого-то городка на юге страны. Я спрашиваю, почему они проехали мимо Альп ради этих валунов в Фонтенбло.

– Это лучшие скалы в Европе, – отвечает один. – В Альпах я пробую самые интересные восхождения. Там я могу разобраться с ключом. Здесь же делаю главное движение через десять секунд и…

– И наворачиваешься раз пять, пока не разберешься! – с улыбкой замечает его коллега.

Во Франции много гор и скал с разными сочетаниями уровня сложности и вознаграждения – с точки зрения высоты, красоты, значимости и прочих показателей. Первый скалолаз сказал, что он выбирает то восхождение, которое дает наибольшее вознаграждение и с ключом к которому, на его взгляд, он может справиться. Внезапно я осознаю, что это подход многих эффективных людей, которых я знал и видел. Столкнувшись с проблемами или возможностями, они сосредоточивались на том пути, что обещал наибольший достижимый прогресс, – на пути, где ключ, по их мнению, был им под силу.

Я начал использовать термин «ключ»[4], чтобы обозначить результат стратегического умения из трех частей. Первая – определить, какие вопросы действительно важны, а какие второстепенны. Вторая – оценить трудность решения этих вопросов. Третья – научиться фокусироваться, не распылять ресурсы, не пытаться делать все сразу. Сочетание этих трех элементов приводит к тому, что основное внимание уделяется ключу – самой важной части набора решаемых задач, когда есть хорошие шансы разобраться с ним с помощью согласованных действий.

Как и скалолазы, любой человек, компания, организация сталкиваются как с возможностями, так и с препятствиями на пути развития. Да, нам всем нужны мотивация, стремление и сила. Но этого недостаточно. Чтобы справиться с комплексом проблем, полезно найти свой ключ – место, где можно получить наибольшую пользу, разработав или обнаружив способ пройти через это место или миновать его.

* * *

Одно из страстных стремлений предпринимателя Илона Маска – заселение Марса. Для пропаганды этой идеи он подумывал отправить туда какой-нибудь небольшой груз. Приехав в Россию в 2001 г., Маск пытался купить старую российскую ракету, но остался недоволен методами торговли и тем, что в ходе переговоров цена утроилась. Он задумался, почему вывод полезного груза на орбиту стоит так дорого.

Было ясно: стоимость явно связана с тем, что ракеты нельзя использовать повторно. Один груз – одна ракета. Маск пришел к выводу, что ключ к проблеме стоимости – возвращение в атмосферу. Как ракете избежать огненной печи при входе в нее со скоростью 30 000 км/ч? Чтобы старый шаттл можно было использовать много раз, на его больших крыльях имелось 35 000 отдельных теплозащитных плиток. Каждая должна идеально выполнить свою задачу, все надо проверить после полета, а затем снова установить на нужное место. Предполагалось, что ускорители шаттлов можно будет использовать повторно, но при падении в океан они получали слишком сильные повреждения. Казалось, дешевле выбросить ракету, чем восстанавливать.

Размышляйте об этой проблеме, словно вы уцепились на Cul de Chien одним пальцем и кончиком левой ноги, а ваше тело выгнулось вверх к нависающему краю. В чем трюк? Как отпустить эту зацепку и сделать выпад рукой к тому выступу в виде половины дыни? Понятие ключа сужает внимание до критического вопроса. Стратегия – сочетание политики и действий, направленных на преодоление значимой проблемы. Искусство стратегии заключается в том, чтобы определить ключевое затруднение, с которым можно справиться, и увидеть или разработать способ его преодоления.

Сосредоточившись на вопросах повторного использования и возвращения в атмосферу, Маск пришел к идее решения. Топливо гораздо дешевле, чем транспортные средства. Возможно, есть смысл взять побольше топлива и использовать его для замедления ракеты при возвращении, избежав тем самым проблем с перегревом. Илон Маск вообразил ракету, которая – как во многих старых научно-фантастических произведениях – разворачивается и, используя двигатель, медленно опускается и мягко садится. И корпус не обугливается. Процесс можно автоматизировать – пилот тут не нужен. Ключевая трудность здесь – разработка ракетного двигателя, который сможет надежно запускаться и останавливаться, а также точно регулировать свою тягу и мощность.

Организации обычно преодолевают ключевую трудность, активно сосредоточивая в одном месте знания, умения и энергию. Для стратега это не просто внимание. Это наведение источника силы и энергии на выбранную цель. Если энергии мало, ничего не происходит. Если ее много, но она рассеяна и распределена по разным целям, ничего не происходит. Если она сфокусирована на неправильной цели, ничего не происходит. Прорывы случаются, когда энергия сосредоточена на нужной цели.

Когда Маск в 2002 г. организовал SpaceX, он разработал целенаправленную последовательную политику. Ракеты-носители SpaceX должны представлять собой новые проекты и быть недорогими, это не должны быть переделанные межконтинентальные баллистические ракеты. Компания не станет одним из тысяч подрядчиков. Ее аппараты не будут блюсти интересы ВВС США, летая вокруг земного шара. Никаких ученых, жаждущих изучить Вселенную. Никаких мудреных лабораторий, занимающихся научными исследованиями и опытно-конструкторскими разработками. Маск видел проблему не в науке, а в инженерии. В отличие от НАСА, перед SpaceX не стояла задача вдохновить детей на изучение математики и естественных наук. Первый шаг состоял в целеустремленном сосредоточении на снижении стоимости.

Многие люди говорили Маску, что такой бюджетный подход принесет в жертву надежность. Его ответ был чисто инженерным:

Нас спрашивают: «Если вы сокращаете затраты, то не снижается ли при этом надежность?» Это просто смешно. Ferrari – очень дорогой автомобиль. И ненадежный. Но ставлю 1000 против 1, что если вы купите какую-нибудь Honda Civic, то эта штука не сломается в первый год эксплуатации. У вас вполне может быть дешевый и надежный автомобиль, и то же верно для ракет.

Чтобы снизить затраты, Маск сосредоточился на простоте проектирования и производства, а также ограничении числа субподрядчиков. Ракета-носитель Falcon 9 использовала шину данных Ethernet, а не какую-то особую схему. Собственный завод создавал специальные формы гораздо дешевле, чем любой аэрокосмический подрядчик.

Работа у крупных подрядчиков была в основном скучной, поскольку большая ее часть приходилась на субподрядчиков и общение с правительством. Инженеры в SpaceX трудились в стрессе, зато не приходилось скучать.

Первый коммерческий полет SpaceX состоялся в 2009 г., когда на орбиту был выведен малайзийский спутник слежения. Но революция началась в 2015 г., когда Falcon 9 стала первой ракетой, которая вышла на орбиту, а затем развернулась и запустила двигатели для медленного входа в атмосферу и мягкой посадки. К 2018 г. стоимость вывода фунта (0,45 кг) груза на низкую околоземную орбиту у Falcon 9 была в 23 раза ниже, чем у старого шаттла. Более крупный собрат этого аппарата – Falcon Heavy – уменьшил стоимость вывода фунта груза еще вдвое по сравнению с Falcon 9.

30 мая 2020 г. SpaceX доставила на Международную космическую станцию двух астронавтов НАСА. В начале июня агентство одобрило план SpaceX по повторному использованию ракеты-носителя Falcon 9 и корабля Dragon в будущих миссиях.

Рисунок 1. Стоимость вывода груза на околоземную орбиту (в долларах 2018 г. за фунт)

НАСА подсчитало, что полет на Марс обойдется в 200 млрд долларов. Маск оценивает стоимость в 9 млрд. Ключом к такой выгоде станет то же: согласованная политика, направленная на простоту, повторное использование и стоимость. Если такую миссию разработают конгресс или бюрократы, затраты резко возрастут, поскольку к проекту пристегнут сотни программ и вознаграждений.

Не могу обещать вам, что SpaceX в будущем ждет грандиозный успех. Полеты в космос – это риск, да и ракеты тоже. Современные медиа превратят в цирковое шоу любую аварию со смертельным исходом. При нынешних нормах нам не удавалось бы развивать авиацию, как в прошлом веке: кто-нибудь мог пострадать. Однако ключ к преимуществу SpaceX в ракетостроении возник из понимания Илоном Маском ключа к проблеме и осознания, как с нею справиться. Кроме того, преимущество возникло благодаря последовательной политике компании, стабильно направленной на вывод на орбиту полезной массы с наименьшими возможными затратами.

* * *

Эффективные люди добиваются понимания, находя и концентрируя внимание на ключе, сути проблемы – той части клубка вопросов, которая одновременно и важна, и решаема (с ней можно справиться с разумной уверенностью). Чтобы действовать эффективно, вам нужно максимально подробно изучить сочетание проблем и возможностей, определить ключ и предпринять шаги, направленные на преодоление препятствий. Игнорирование не даст результата.

Искусство стратегии – не принятие решений (эта дисциплина предполагает, что вам вручили список действий, из которых вы можете выбирать). Искусство стратегии – не определение своей единственно верной цели и страстная погоня за ней, когда вы вкладываете сердце и душу во все, что делаете (это уже разновидность психического расстройства, называемого мономанией[5]). Это не постановка перед людьми все более высоких целей и использование харизмы, кнута и пряника, чтобы подтолкнуть их к достижению данных целей (это предполагает, что кто-нибудь где-нибудь знает, как находить выход из чащи проблем, с которыми в реальности сталкивается организация).

Чтобы стать стратегом, вам нужно принять всю сложную и запутанную силу проблем и возможностей, с которыми вы сталкиваетесь. Вам надо развить ощущение ключа, или сути проблемы: того места, где воздействие имеет наибольшие шансы преодолеть наиболее критические препятствия. Вам потребуется настойчивость, потому что заманчиво броситься в первый же просвет посреди чащобы проблем.

Чтобы стать стратегом, вам нужно брать ответственность за внешние вызовы и за здоровье самой организации. Придется сбалансировать множество вопросов и кучу ваших устремлений – то разнообразие целей, ценностей и убеждений, которые вы и другие заинтересованные стороны хотите поддерживать. Вы должны согласовывать свои действия и политику с другими людьми, не сводя на нет свои усилия из-за слишком большого количества различных инициатив или противоречащих друг другу целей. Об этом редко пишут честно. Нам говорят, что стратегия заключается в получении преимущества (тоже мне новость!). Что это долгосрочное видение того, где вы хотите оказаться. Нам говорят, что освоение метода X или мышления Y сделает средний бизнес таким же успешным, как лучший, – у вашего консультанта есть графики сравнения вас с лидерами (и он качает головой, глядя на пропасть между вами).

Честнее же сказать, что мы живем не в Лейк-Уобегоне[6], а большинство бизнесов – независимо от методов, которые они используют, – не могут достичь уровня выше среднего. На самом деле некоторые ситуации непоправимы, и не всегда есть умный выход. Организации не могут мгновенно менять направления: мол, да, мы хотели бы заниматься индустрией веб-услуг, а не пытаться продавать копии джинсов вьетнамского производства в переполненных торговых центрах, но мы именно здесь. Честнее сказать, что некоторые условия блокированы конкурирующими политическими интересами, а исполнительной власти для выхода из тупика не хватает. Стратегия – это не волшебная палочка.

Прежде чем начать сражаться с проблемой, нужно понять ее природу. Вы не можете улучшить школьную систему, если у вас нет четкого представления, в чем именно она плоха. Чтобы обеспечить клиентам лучшее обслуживание в процессе покупок, вам нужно знать об их желаниях, привычках и потребностях, а также технологиях продаж. Начинайте не с целей, а с понимания проблемы и определения ключа – ее сути.

Гераклит говорил: «Характер определяет судьбу». Люди с характером говорят прямо. Они могут играть азартно и идти на риск, но понимают природу ставки. Вы строите доверие к долговременным результатам своей компании, формируя историю – стратегию, повествование – о том, как ваши сегодняшние действия вписываются в план создания лучшего будущего. Логика этой стратегии должна быть понятна здравомыслящим людям. Фраза «Мы постоянно повышаем продажи и снижаем затраты» неубедительна. Заявление «Наша лакокрасочная компания будет лучше всех остальных, потому что мы ориентированы на клиента» тоже не сработает. Чтобы кто-то поверил в вас и вашу стратегию, нужны логика и аргументы, а также доказательства того, что вы справляетесь с трудностями, с которыми сталкиваетесь.

* * *

Непосредственным толчком к написанию этой книги явилось мое падение на могульной трассе уровня «черный бриллиант» в Аспен-Маунтин[7] в декабре 2019 г. Полученная травма спины несколько месяцев не позволяла мне кататься на лыжах и участвовать в походах. Затем мне мешал путешествовать COVID-19. Благодаря этой вынужденной социальной изоляции я смог развить те идеи и мысли, которые уже давно вызревали.

Это тихое время в 2020 г. позволило мне записать свои мысли. Мой опыт показывает: в реальности я не знаю, что я на самом деле знаю, пока не запишу это. Процесс записи выявляет противоречия, слабые аргументы и места, где нужны дополнительные данные для подтверждения мнения. И он помогает отделить важное от менее важного. Это напоминает мне расчесывание спутанных волос моей восьмилетней дочери.

В этой книге я часто говорю от первого лица. Некоторые читатели полагают, что это выглядит как самореклама. Нет. Мне некомфортно с авторами, которые представляют свои идеи как факты, а свои модели – как реальность. Экономисты пишут учебники о том, что фирма делает в определенных обстоятельствах. При этом они не уточняют, что компании говорят о своей модели, а не о фактах. Бизнес-авторы часто выдают за факт свое мнение. Один утверждает: «Есть два способа специализации: выбрать целевой сегмент рынка или использовать ограниченную линейку продукции». Это какая-то теория? Автор узнал это на собственном опыте? Взял из какой-то другой книги? Если бы он высказал это утверждение (кстати, ложное) от первого лица, читатели могли бы отнестись к нему более бдительно, сравнив его с собственным опытом.

Я говорю от первого лица, чтобы объяснить, как я узнал определенные идеи и поверил в них. Часто это не факты и не логические аргументы. Это выводы и взгляды, которые я развивал в течение всей жизни. Например, если речь идет о разнице между стратегическими целями и самой стратегией, я объясняю и описываю ту ситуацию, которая впервые прояснила мои мысли по этому вопросу. Если речь идет о неопределенности в оценках денежных потоков, я рассказываю о своем опыте общения с управленцами, которые производят такие оценки.

В этой книге я изучаю четыре темы.

Во-первых, лучший способ решать стратегические вопросы – прямо смотреть в лицо проблеме. Слишком многие начинают с целей и других представлений о желаемом конечном состоянии. Начните с проблемы и определите ее структуру и действующие силы. Тогда изменятся ваше ощущение цели и учитываемые действия. При этой диагностике определите ключ – суть, самую важную часть проблемы, которая вам, на ваш взгляд, под силу. Не беритесь за задачу, с которой пока не можете справиться. Атакуйте ключ к ситуации, создавайте импульс, а затем пересматривайте свою позицию и ее возможности.

Во-вторых, осознайте источники силы и рычаги, которые подходят к вашей ситуации. Чтобы овладеть ключом, вам придется использовать один или несколько из них. Одной силы воли недостаточно.

В-третьих, избегайте ярких и блестящих отвлекающих факторов, а их будет предостаточно. Не тратьте дни на формулировку задачи; не начинайте с целей в стратегической работе. Не путайте инструменты управления со стратегией и не увлекайтесь 90-дневной погоней за квартальными доходами.

В-четвертых, когда управленцы работают в группе или на семинаре, чтобы выработать стратегию, возникает масса ловушек. Начав с проблемы и избегая слишком быстрого схождения в деятельности, группа может определить ключевую трудность и разработать согласованные действия по ее преодолению.

Я надеюсь, что эта книга поможет вам понять силу стратегии, основанной на проблеме, и силу, полученную благодаря определению ключевой сложности в проблеме.

Часть I. Стратегия, основанная на проблеме, и ключ

Стратегия – сочетание политики и действий, направленных на преодоление важной проблемы. Это не цель и не желаемое конечное состояние. Это форма решения; вы не можете расколоть задачу, которую не осознаёте или не понимаете. Таким образом, стратегия, основанная на проблеме, начинается с широкого описания задачи и возможностей, стоящих перед организацией. Они могут оказаться связанными с конкуренцией, с законодательством, с изменениями социальных норм или проблемами внутри организации.

Углубляясь в задачу, стратег ищет ключ – ту проблему, которая одновременно и критична, и поддается решению. Такое сужение – источник большей части силы стратега, поскольку краеугольным камнем стратегии становится фокусирование.

Глава 1. Дилемма Кэролайн: как создать стратегию?

На 10:00 у меня назначена встреча с участницей программы делового администрирования Школы менеджмента Андерсона Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе. Ей около тридцати пяти, она отвечает за бизнес-планирование в компании, производящей товары для здоровья. Кэролайн работает полный день (как и другие участники программы), а занятия посещает по пятницам и субботам. Она придет в мой офис на пятом этаже в Школе Андерсона, чтобы поговорить об одной проблеме на работе.

«У нас новый CEO», – начинает Кэролайн. Новый руководитель попросил ее пересмотреть бизнес-стратегию подразделения. Он желает, чтобы новый подход обеспечивал минимум 15-процентный годовой рост прибыли, и говорит, что успех Кэролайн в этом деле может значительно повлиять на ее карьеру в компании. Она рассказывает, что ей нравится курс стратегии и она многое узнаёт из обсуждений различных примеров. Кэролайн делает паузу, а затем объясняет, что ей необходимо «взяться за конкретные инструменты, чтобы создать ту стратегию, которую хочет получить босс». Ей нужна помощь в заполнении разрыва между нынешним положением компании и тем, где хочет оказаться руководство.

Мы кратко обсуждаем ее бизнес и концепции курса. Я предлагаю ей определить, что отличает ее бизнес от конкурентов, чем он выделяется. Я спрашиваю о конкретных проблемах и возможностях, с которыми она сталкивается. Поначалу она отвечает сбивчиво, в общих чертах.

«У нас хорошие специалисты, – говорит Кэролайн. – Мы стараемся, чтобы наши продукты отвечали современным требованиям». Она делает паузу, а затем выплескивает свое беспокойство. Стратегические планы компании – краткие документы, в которых описаны финансовые цели и указаны этапы их достижения. Она же ищет «простую программу, какой-то план, который CEO может представить совету директоров с указанием шагов для достижения целей».

Я киваю, но ничего не говорю.

«Должна быть какая-то система для создания логичной бизнес-стратегии», – заканчивает Кэролайн.

Мне внезапно приходит в голову идея – картинка воображаемого «калькулятора стратегий», что-то вроде того, что показано на рисунке 2. Но я держу ее при себе, потому что Кэролайн явно не в настроении шутить.

Рисунок 2. Калькулятор стратегий

По правде говоря, Кэролайн в сложном положении. Она ткнула пальцем как раз в то место, которое было недостающей частью фундамента почти всех работ и учений о стратегии. Более десяти лет назад эту слабость хорошо уловил авторитетный специалист по стратегии Гэри Хэмел: «Конечно, любой узнает стратегию, как только ее увидит, – будь то стратегия Microsoft, Nucor или Virgin Atlantic[8]. Постфактум любой способен распознать отличную стратегию. Мы также понимаем процесс планирования. Единственная проблема в том, что в рамках планирования создаются планы, а не стратегия. Маленький грязный секрет индустрии стратегий заключается в том, что не существует теории создания стратегий»[9]. (Под «индустрией стратегий» Хэмел понимает команду ученых и консультантов, которые высказывают свое мнение и нанимаются для работы над стратегией.)

Проблема Кэролайн в том, что ее руководитель не разобрался с ключом своей ситуации. Он сосредоточен на целях и результатах деятельности, а не на возможностях и проблемах.

Разбор стратегии для Netflix