Как вырастить хорошего человека. Научно обоснованные стратегии для осознанных родителей бесплатное чтение

Мелинда Веннер Мойер
Как вырастить хорошего человека. Научно обоснованные стратегии для осознанных родителей

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.

© How to Raise Kids Who Aren’t Assholes. Melinda Wenner Moyer, 2021. All rights reserved

© Издание на русском языке, перевод, оформление. ООО «Манн, Иванов и Фербер», 2022

Моим детям, у которых я учусь каждый день

Введение

Моя подруга Милли до сих пор в самых ярких подробностях вспоминает тот день, когда ее сын, которому тогда было пять лет, сказал что-то откровенно расистское. Это было три года назад, они с мужем (оба белые) и детьми проводили отпуск во Флориде. Целую неделю они отдыхали все вместе, а потом решили пригласить няню, чтобы иметь возможность провести вечер вдвоем. Вышло так, что няня оказалась темнокожей.

На следующий день Милли поинтересовалась у сына, хорошо ли он провел время с няней. «Нет, она мне не понравилась», – ответил он. Когда Милли стала его расспрашивать, сын спокойно объяснил: «Она мне не понравилась, потому что у нее темная кожа».

Милли так расстроилась, что даже не сообразила, как отреагировать на его заявление. Они с мужем были уверены, что воспитывают детей в уважении к людям, и, уж конечно, они не позволяли себе никаких намеков на расизм. И как же теперь быть? Их уверенность в правильности методов воспитания пошатнулась. И они не имели ни малейшего понятия, что с этим делать.

Большинство родителей, в том числе и я, хотят, чтобы их дети выросли добрыми людьми. В 2020 году журнал Parents («Родители») опросил более тысячи двухсот родителей^[1], чтобы узнать, чего они больше всего хотят для своих детей. Оказалось, 73 % матерей и 68 % отцов ответили, что больше всего они хотели бы воспитать в своих детях такое качество, как доброта, следом шли интеллект, индивидуальность и трудолюбие. При этом 76 % матерей и 58 % отцов отметили, что нынешние дети растут не такими доброжелательными, как их предшественники. С той же целью в 2016 году некоммерческая организация Sesame Workshop, выпускавшая детское телешоу «Улица Сезам»^[2], опросила более двух тысяч американских родителей, воспитывающих детей от трех до двенадцати лет, и пятьсот школьных учителей – от первого до шестого класса. Примерно три четверти родителей и учителей сказали, что для детей важнее быть добрыми, чем успешными в учебе. При этом 67 % выразили мнение, что большинство современных детей ведут себя неуважительно по отношению к окружающим, а 43 % – озабоченность тем, что их собственные дети не проявляют особой чуткости и внимания к людям. По-видимому, несмотря на стремление родителей воспитывать в детях высокие нравственные качества, многие из них не очень хорошо представляют себе, как это делать.

В течение последних девяти лет я собирала информацию об исследованиях в области развития и воспитания детей. Я вела колонку в интернет-издании Slate, посвященную научно обоснованному воспитанию, и писала десятки статей на ту же тему для The New York Times. Я скрупулезно изучала опубликованные научные исследования, посвященные сложным вопросам воспитания детей, перепроверяла их результаты у экспертов и трансформировала в простые и понятные рекомендации родителям – рекомендации, верные с научной точки зрения. Меня часто удивляло, если не шокировало, то, насколько сильно отличались профессиональные рекомендации авторов научных исследований от того, как я их себе представляла.

Возьмем, к примеру, расовый вопрос, который особенно остро встал перед родителями после гибели в 2020 году по вине полицейских нескольких афроамериканцев – Джорджа Флойда, Бреонны Тейлор и других. И если цветные родители, как правило, регулярно беседуют со своими детьми на расовые темы – они просто вынуждены это делать, – то большинство белых родителей, и моя подруга Милли не исключение, избегают подобных разговоров, руководствуясь благими намерениями воспитать в ребенке расовый дальтонизм. Они считают, что, если не упоминать о расовой принадлежности, их дети, возможно, не будут замечать расовых различий. Однако результаты исследований недвусмысленно показывают, что дети (даже младенцы!) отлично их видят^[3] и что, если не формировать у них соответствующий взгляд, они делают предвзятые умозаключения. Они видят, что белые люди обычно обладают большим влиянием и богатством, чем люди с другим цветом кожи, и, исходя из своих наблюдений, начинают считать, что все это благодаря тому, что белые почему-то лучше, умнее и способнее.

Однажды я брала интервью у педагога начальной школы Наоми О’Брайен, соавтора серии книг для родителей, посвященных расовым вопросам. Она рассказала мне, что постоянно видит, как ее ученики говорят и делают вещи, которые отдают расизмом. Например, заявляют, что не будут играть с одноклассником, потому что у него «грязная кожа», и что их родители зачастую оставляют подобные высказывания без внимания. Но еще хуже то, говорит О’Брайен, что, когда белые дети пытаются заговорить с родителями о расовых различиях, «им затыкают рот и просят не говорить об этом, а значит, дети усваивают, что не только говорить о цвете кожи – это плохо, а иметь кожу другого цвета плохо». На самом деле, и об этом свидетельствуют исследования, белым родителям необходимо откровенно обсуждать со своими детьми вопросы расы, чтобы те не допускали расистских высказываний и поступков.

Зачастую родители, пусть и непреднамеренно, разжигают сексистские настроения, внушая девочкам и мальчикам разные поведенческие установки. Например, твердят о том, что внешность для девочек значит гораздо больше, чем для мальчиков, и что мальчикам не подобает предаваться грусти или испытывать страх. А еще, следуя традиционному совету и давая детям возможность самим улаживать конфликты с братьями и сестрами, мы зачастую усугубляем соперничество между ними и способствуем формированию у них убежденности, что буллинг и применение силы – это лучшие способы разрешения разногласий.

В некоторых случаях исследования, конечно, подтверждают наши глубоко укоренившиеся родительские инстинкты, но иногда откровенно противоречат им, заставляя задуматься. Это и стало одной из причин, заставивших меня взяться за написание этой книги. Мне захотелось поделиться той неожиданной информацией о методах воспитания добрых и отзывчивых детей, которую я нашла.

Люди, которые нас окружают

Была еще одна важная причина для написания этой книги. Я убеждена, что сегодня роль родителей в воспитании детей приобретает особое значение. Окружающий мир внушает нашим детям опасные мысли о том, как им следует вести себя и строить отношения с другими, и мы должны срочно принимать меры, чтобы изменить эту ситуацию.

Прежде чем начать что-то объяснять, я хочу сказать, что иногда дети должны вести себя совершенно по-идиотски. Им необходимо постоянно исследовать границы дозволенного, чтобы понимать, что можно, а что нельзя, и совершать глупейшие ошибки в общении с окружающими, чтобы на них учиться. Я начала воспринимать эпизоды отвратительного поведения детей (их в нашем доме бывает предостаточно) как возможность для обучения навыкам корректного поведения. Или, вернее сказать, рассматривать их как тревожные звоночки, которые сигнализируют, над чем нашей семье следует поработать.

К сожалению, в наши дни на родителей обрушивается настоящий шквал таких тревожных звоночков, так как люди везде ведут себя просто ужасно. Осенью 2018 года учителя и обслуживающий персонал дошкольных классов в своих отчетах Южному правовому центру по вопросам бедности^[4] отмечали, что за несколько месяцев они зафиксировали более 3200 случаев проявления ненависти в своих школах. Например, в городе Монро одного из учеников арестовали за то, что он накинул петлю на шею своему темнокожему однокласснику.

И похоже, ситуация только ухудшается. По данным ЦРУ, в период с 2015 по 2018 год^[5] количество преступлений на почве ненависти (или расовой нетерпимости) в США выросло на 21 %. Многие из этих преступлений были совершены взрослыми, но в них участвовали и дети. По всей видимости, увеличивается и количество случаев буллинга. В 2016 и 2017 годах организация Human Rights провела опрос среди пятидесяти с лишним тысяч американцев от тринадцати до восемнадцати лет^[6], и 79 % из них сказали, что ситуация с буллингом в их школах только ухудшилась. Летом 2017 года исследователи из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе опросили 1535 учителей старших классов государственных школ^[7], и почти 30 % из них отметили, что за прошедший год их ученики отпускали больше пренебрежительных замечаний в адрес своих одноклассников, чем в предыдущий.

Кризис доброты в отношениях между людьми может иметь много причин. По мнению некоторых исследователей, его стимулировал, по крайней мере отчасти, приход к власти в стране Дональда Трампа. Точка зрения о том, что политические фигуры способны оказывать влияние на детей, может показаться некоторым преувеличением, поскольку не так много детей интересуются политикой. Однако жесткая риторика Трампа, в том числе искажение фактов, лживые заявления, шуточки по поводу сексуального насилия, издевки над людьми с ограниченными возможностями и пренебрежительное отношение к государствам с преимущественно темнокожим населением, которые он называл «странами-помойками», в течение нескольких лет транслировалась по всем телеканалам и в интернете, пронизывая разговоры за семейным столом. Несомненно, это могло повлиять и на детей.

Согласно популярному направлению в психологии, известному как «теория социального научения», которая была разработана в 1960-х годах психологом из Стэнфордского университета Альбертом Бандурой, дети (как и взрослые) учатся, как нужно себя вести, копируя поведение людей, которых они видят вокруг себя. Причем в большей степени они склонны подражать тем людям, которые обладают высоким статусом, – таким, например, как президент Соединенных Штатов.

Широкую известность приобрел один из экспериментов Бандуры, в ходе которого детей от трех до шести лет заводили в комнату^[8] и оставляли их наблюдать, как один из исследователей играет с куклой. Часть детей, участвовавших в эксперименте, видели, как человек пинает куклу, бьет и обзывает ее. Другая часть – как взрослый человек спокойно с ней играет. Затем детей по одному запускали в другую комнату, давали им возможность поиграть с новыми привлекательными игрушками, а через пару минут говорили, что они больше не могут с ними играть, и отводили обратно в первую комнату, где дети в течение двадцати минут могли поиграть с другими игрушками, в том числе и с той самой куклой.

Дети, видевшие, как взрослый человек «обижает» куклу, чаще проявляли по отношению к ней агрессию, причем многие из них буквально не могли остановиться.

Сегодня поведение и нравственные ценности молодежи претерпевают изменения, которые не могут не вызывать тревогу. Исследования показывают, что студенты колледжей проявляют меньше эмпатии, чем десять лет назад^[9]: они менее склонны сочувствовать людям, которым меньше повезло в жизни, и не стараются войти в положение других людей.

Прекрасное завтра

Если от всего этого у вас опускаются руки, я вас хорошо понимаю. Я тоже прошла через этот этап. Но теперь я воспринимаю ситуацию как призыв к действию. Больше всего на свете я хочу, чтобы мои дети были счастливы и чувствовали, что их любят. Однако, наблюдая, как постепенно растет волна жестокости, я хочу дать им нечто большее: я хочу, чтобы они выросли добрыми людьми и взаимодействовали с окружающими с уважением и чувством собственного достоинства. Раньше я не особенно задумывалась об этом, но сейчас проблема стала актуальной как никогда, и она настоятельно требует решения.

Если родители будут воспитывать доброту в детях, мы сможем положить конец росту жестокости и насилия в мире, ну или хотя бы несколько умерить его. Мы растим будущих юристов, политиков, бизнесменов, художников, врачей – всех, кто будет жить и работать в мире завтрашнем. Конечно, мы не лепим наших детей из глины. На формирование их личности оказывает влияние множество факторов: сверстники, учителя, гены, жизненный опыт и переживания, которые мы не можем контролировать и которые и определяют в конечном счете то, какими они вырастают. Но и мы не остаемся в стороне: от родителей в значительной мере зависит, какой путь в жизни выберут их дети. В 2019 году были опубликованы результаты трехлетнего исследования, в рамках которого ученые вели наблюдение за 450 детьми^[10], пытаясь выяснить, какие факторы играют наиболее важную роль в формировании характера детей и их шкалы ценностей. Они обнаружили, что, несмотря на влияние сверстников, особенно в переходном возрасте, родители играют «главную роль в личностном и социальном развитии своих детей».

Если вы беспокоитесь о том, что, воспитав в детях доброту и порядочность, вы сделаете их взрослую жизнь менее счастливой или успешной, расслабьтесь. Данные исследований однозначно показывают, что люди (в том числе и дети), которые относятся к окружающим с добротой и великодушием^[11], чувствуют себя более счастливыми и довольными жизнью. В 2019 году исследователи проанализировали данные, собранные за тридцать лет, в течение которых изучалось, какое влияние экономическое положение семей и IQ детей оказывают на их дальнейшую жизнь^[12]. Оказалось, что мальчики, которые были более доброжелательными и щедрыми в детсадовском возрасте, став взрослыми, зарабатывали значительно больше денег. В своей книге «Брать или отдавать?» Адам Грант, психолог и профессор Уортонской школы бизнеса, утверждает, что великодушие, щедрость и готовность помочь – это те качества, которые часто отличают очень успешных людей от середнячков^[13].

Воспитывая в детях доброту, мы обеспечиваем их процветание в будущем. Преуспевая, они будут строить лучший, более справедливый и здоровый мир.

Цели и надежды

Буду откровенна, поначалу идея книги о воспитании для родителей вызывала у меня сомнения, да что там, сама мысль казалась мне вызывающей. В конце концов, кто я такая, чтобы указывать другим родителям, что они должны делать? Я сама далеко не идеальная мать, и если вы думаете, что у меня идеальные дети, то приглашаю к нам в ближайшие выходные: вы всё увидите своими глазами. Я воспринимаю родительские обязанности как пазл из 100 000 фрагментов, который пытаешься сложить, пока ведешь машину, готовишь обед и стараешься уследить, чтобы дети не поубивали друг друга.

Но однажды мое мнение резко изменилось. Те знания о человеческих характерах, которые я почерпнула из своего журналистского опыта, постепенно поменяли и мое повседневное взаимодействие с детьми. Это касалось нюансов, которые я привносила в наши разговоры, характера вопросов, которые я им задавала, моей реакции на их переживания и объяснения поступков. Мало-помалу пришло осознание того, что, слегка видоизменив процесс воспитания, я смогу научить детей, как стать добрыми, сострадательными людьми. Я начала замечать сдвиги в их поведении. Дети стали меньше ссориться и драться. Они стали лучше распознавать и контролировать свои эмоции. Они казались более терпимыми в отношениях с окружающими и лучше справлялись со своими переживаниями. И если приобретенные мною знания помогали мне лучше разруливать сложные ситуации, а моим детям – становиться более добрыми и отзывчивыми людьми, разве другие родители не захотят тоже об этом узнать?

Как видите, я все-таки написала эту книгу, и теперь вы можете ее прочитать. Я систематизировала полезную для вас информацию следующим образом. В первой части я рассказываю о том, что говорит наука о формировании конкретных черт характера. Как воспитывать великодушие, честность, доброту, целеустремленность и способность быстро восстанавливать физические и душевные силы. Как подавить грубость, уверенность в том, что вам все что-то должны, высокомерие, сексизм и расизм. (Предупреждение: обсуждение некоторых проблем и жизненных ситуаций может вызвать негативные эмоции, если вам довелось испытать аналогичную дискриминацию или пережить подобную травму.) В каждой главе я предлагаю простые, основанные на научных данных методы, которые можно использовать в повседневном взаимодействии с детьми разного возраста, чтобы выработать хорошие черты характера и избавить их от дурных наклонностей. Во второй части я знакомлю вас с научно обоснованными стратегиями, которые помогут разрешить особенно запутанные и неприятные ситуации и проблемы. Что делать, если дети ссорятся? Как контролировать использование электронных гаджетов и социальных сетей? Как лучше построить разговор с детьми о сексе и порнографии? В конце книги вы найдете примечания, где приводятся все упомянутые мною исследования на тот случай, если вы захотите их найти и получить более подробную информацию по интересующим вас вопросам.

Единственное, чего мне не хотелось бы, – это чтобы моя книга стала еще одним поводом осуждать себя и свои действия. Современным родителям и так достается слишком много критики: нам говорят, что мы вредим нашим детям, применяя такие практики, как устранение всех помех на пути ребенка к успеху (принцип снегоуборочной машины), гиперопека (вертолетное воспитание), интенсивное воспитание и еще 843 других метода якобы неправильного воспитания, в которых я, честно говоря, не разбираюсь. Педиатр Леонард Сакс написал в 2015 году целую книгу «Крах родительства» (The Collapse of Parenting)^[14], и должна сказать, что приведенные им аргументы не показались мне научно обоснованными. Я не думаю, что проблемы нравственного характера у современных детей являются следствием того, что мы, современные родители, хуже исполняем свои родительские обязанности, чем это делали предыдущие поколения. Однако мне кажется, что многие ролевые модели, которые дети усваивают, наблюдая за тем, что творится в обществе, таят в себе опасность, и родители должны делать все, что от них зависит, чтобы бороться с их пагубным влиянием.

С другой стороны, я не хочу, чтобы мои рекомендации стали дополнительным бременем для родителей, подкидывая им лишние поводы для беспокойства и усложняя и без того напряженную жизнь. Сейчас родители, особенно матери, вынуждены взваливать на себя слишком много обязанностей и забот. Всем нам приходится заниматься детьми, и одновременно мы продолжаем работать и делать массу других вещей, что существенно увеличивает и без того немалую нагрузку. У нас нет времени делать больше, чем мы уже делаем, а если мы все же пытаемся сделать что-то через силу, нам это выходит боком и все вокруг начинает рушиться как карточный домик. (В течение нескольких месяцев, пока я писала эту книгу, мне пришлось заниматься всем и сразу. В результате я пережила настоящий стресс и заметила, что веду себя совсем не так, как положено терпеливой и сострадательной матери. Вот ведь ирония судьбы: я столько времени потратила на поиск необходимой информации по вопросам родительского воспитания и на работу над книгой, что была не в состоянии выполнять обязанности эффективного родителя.)

Я надеюсь, что эта книга немного облегчит ваш труд и откроет перед вами новые возможности. Я хочу сэкономить ваши время и силы, дав ответы на вопросы, которые, возможно, годами копились где-то в закоулках вашего мозга. Я хочу научить вас справляться с ситуациями, которые ввергают вас в ступор и заставляют восклицать: «Что же, черт возьми, теперь делать?» Я переработала массу сложной научной литературы по вопросам детского развития и преобразовала эту информацию в простые рекомендации, которые можно использовать в повседневной жизни. Тешу себя надеждой, что моя книга хотя бы немного облегчит вашу родительскую долю и, может быть, сделает ее чуть более приятной.

И все же вам придется набраться терпения и проявить снисходительность. Формирование характера ребенка (не говоря уже о вашем собственном поведении как родителя) – дело небыстрое. Кроме того, взаимоотношения ребенка с окружающим миром во многом зависят от его темперамента, гормонального статуса, психического здоровья и истории. В жизни детей будут происходить события, не подвластные вашему контролю, и они окажут такое влияние на формирование их личности, с которым мы не сможем не считаться. Дети, даже те, у которых большое, прекрасное сердце, не могут всегда быть великодушными, проявлять эмпатию и сочувствие к другим людям, поэтому родителям не следует делать поспешные выводы, если их ребенок демонстрирует неизбежные сбои в поведении.

И все же я твердо убеждена, что, приумножая свои знания, мы можем стать более умелыми родителями и что наши новые навыки пойдут на пользу нашим детям. Понимая, как развивается детский мозг, почему дети делают то, что делают, и как лучше наладить с ними общение, мы сможем вооружить наших детей инструментами и копинг-стратегиями^[15], необходимыми им для того, чтобы справляться с вызовами современного мира с достоинством и состраданием.

Работая над книгой, я поняла, что все имеет свое значение и все важно: границы, которые мы устанавливаем, разговоры, которые мы ведем, поступки, на которые мы реагируем или не обращаем внимания. Статус родителей предоставляет нам неограниченные возможности для того, чтобы сформировать у детей определенную систему ценностей. Чем активнее мы пользуемся этими возможностями и чем больше знаем о том, какие практики действительно эффективны, тем крепче наша уверенность в том, что наши дети вырастут такими, какими мы хотим их видеть, – людьми, в которых так нуждается этот мир.

Часть I. Черты характера

Глава 1. «И это всё обо мне!». Как воспитывать ребенка, чтобы не вырастить махрового эгоиста

В апреле 2019 года моя подруга Селия возвращалась со своей дочерью Эллой домой. У нее зазвонил телефон. Это была свекровь Селии, бабушка Эллы, и Селия ответила на звонок, используя громкую связь. Из динамика машины донеслась печальная новость: только что умерла прабабушка Эллы.

Однако Эллу, похоже, это совсем не тронуло. Во время разговора она не переставала задавать совершенно неуместные в такой ситуации вопросы, – например, сможет ли она посмотреть телевизор, когда они приедут домой. В какой-то момент Элла и вовсе крикнула безо всякого сочувствия: «Кто умер?!» Селия попыталась отключить громкую связь, но никак не могла сообразить, как это сделать. Поездка домой, которая обычно занимала восемь минут, показалась невыносимо долгой.

Когда Селия наконец закончила разговор, Элла спросила, может ли она сказать речь на похоронах. Думая, что дочь хотела бы поделиться теплыми воспоминаниями о прабабушке, Селия спросила, что она собирается сказать. Элла стала говорить о том, как все должны ее жалеть, потому что она потеряла свою прабабушку. В какой-то момент она прервала свою тираду вопросом: «Напомни, как ее зовут?» – а затем продолжила разглагольствовать, но только не о прабабушке, а исключительно о себе любимой.

Скажем прямо: дети бывают невероятно эгоцентричными. Они перебивают вас во время важной презентации по Zoom, чтобы рассказать очередную дурацкую шутку. Они не хотят делиться детальками лего, даже если у них 4,8 миллиона этих деталек, не считая тех 642, которые разбросаны по всей кухне. Они наделены поразительной способностью оказываться в центре любой ситуации, даже если их поведение выглядит крайне неуместным. Недавно одна моя подруга рассказала, что, когда ее сын открывал подарки на своем первом дне рождения, ее трехлетняя дочь села рядом с ним и расплакалась: «Это все не для меня?!»

В подобных ситуациях дети ведут себя так не нарочно. Они просто ничего не могут с собой поделать. У малышей до трех лет и дошкольников не очень хорошо развита лобная доля головного мозга – область, которая отвечает за планирование, логику, способность рассуждать и владеть собой. Я тоже испытываю зависть, когда на моих глазах кто-то открывает замечательные подарки, но я не даю волю слезам, потому что я довела до совершенства умение молча кипеть от злости (уж мой муж-то это хорошо знает).

Кроме того, у маленьких детей еще не развито то, что называют моделью психического состояния (теория разума), – способность поставить себя на место другого человека и понять его точку зрения. Так что им трудно понять, как их действия или слова могут отразиться на других людях. Трехлетки и дошкольники существуют, как правило, в собственном эгоцентрическом пузыре, не обращая никакого внимания на нужды и переживания кого бы то ни было. (Конечно, дети постарше тоже бывают эгоистичны, как, например, семилетний племянник еще одной моей подруги. Во время роскошного семейного обеда по случаю Дня матери, на приготовление которого его бабушка потратила полдня, он, не успев сесть за стол, немедленно начал ныть и требовать, чтобы она пожарила ему куриные наггетсы.)

Тем не менее иногда складывается впечатление, что некоторые дети все-таки более эгоистичны, чем другие. К примеру, трудно вообразить более разных детей в этом смысле, чем мои сын и дочь. Яркое доказательство тому – их корзинки со сладостями, полученными в Хеллоуин. Сын предпочитает припрятывать свои запасы вкусностей и редко делится даже теми, которые не любит. Например, на днях я попросила у него шоколадную конфету с арахисовым кремом, – а он терпеть их не может, – и он, помолчав, сказал: «Разве я не давал тебе такую конфетку месяца четыре назад?» Дочь, напротив, большую часть сладостей раздает: заворачивает каждую конфету в папиросную бумагу и дарит друзьям, учителям и просто знакомым. Как такое возможно, ведь эти дети живут в одной семье, имеют одних родителей и половину их генов? Честно, я иногда просто теряюсь в догадках.

Однако исследователи, изучающие поведение детей, считают, что, несмотря на изначальную предрасположенность детей к эгоизму, мы, родители, можем изменить ситуацию к лучшему: для этого нужно исподволь подталкивать детей в правильном направлении, шаг за шагом, изо дня в день, используя достаточно простые стратегии.

Миф о слабовольном добряке

Прежде чем начать описывать эти стратегии, мне хотелось бы развеять широко распространенное заблуждение о понятии доброты. В марте 2019 года на сайте для родителей Fatherly была размещена статья^[16], озаглавленная «Должны ли родители стремиться воспитать ребенка, приятного во всех отношениях? Возможно, что нет». Автор статьи – популяризатор науки Джошуа Криш – затронул ряд вопросов, которые вызывали у него тревогу как у родителя. «Когда я учу дочь не перебивать собеседника, я спрашиваю себя, а как она узнает, что можно нарушить это правило, если нужно заставить замолчать несносного любителя учить жизни и давать советы? – пишет он. – Когда я прошу сына поделиться печеньем, я думаю, а не превращаю ли я его в ребенка, который отдает свой завтрак, свои игрушки, дает списывать домашнюю работу, чтобы задобрить школьных хулиганов, занимающихся буллингом?»

Точка зрения Криша заслуживает внимания. Если мы учим детей быть щедрыми и великодушными, не приведет ли это к тому, что менее великодушные люди используют их в своих целях? Безусловно, я не хочу, чтобы излишняя вежливость мешала моей дочери отстаивать свое мнение или требовать то, что принадлежит ей по праву. В то же время мне кажется, что эти тревоги непомерно раздуты. Может быть, проявление заботы и внимания и требует некоторой жертвенности (если вы делитесь с кем-либо своим печеньем, естественно, у вас остается меньше печенья для себя). Но вовсе не обязательно жертвовать абсолютно всем: действительно необходимыми вещами, идеалами, в которые веришь, или своей репутацией. Родители могут учить детей думать о других, одновременно формируя у них чувство самоуважения и бойцовский характер. Все эти свойства характера могут вполне мирно уживаться в одном человеке.

Далее Криш обращает внимание еще на одну потенциальную проблему, связанную с такой чертой, как доброта. «Поддерживать образ неизменно добродушного и веселого человека – не такое уж разумное решение, как может показаться», – пишет он. Я согласна с ним, но учить детей быть великодушными совсем не значит учить их подавлять свои эмоции. На самом деле, как я покажу чуть дальше, когда мы учим детей не стесняться своих чувств, мы, как ни странно, делаем их более щедрыми.

Беспокоясь о «рисках, которые влечет за собой доброта», мы упускаем еще один важный момент: доброта приносит и хорошие плоды. Результаты исследований показывают, что великодушные, щедрые люди живут дольше и могут похвастаться более крепким здоровьем, чем скупые и раздражительные^[17]. Доброта и отзывчивость смягчают симптомы депрессии, повышенной тревожности и стресса, благодаря им люди ощущают прилив энергии – то, что называют «эйфорией помощника»^[18].

Проявляя доброту к другим, люди чувствуют себя более счастливыми, и это верно не только для взрослых, но и для детей. В своем исследовании 2012 года психологи Университета Британской Колумбии угощали маленьких детей печеньем^[19], а потом давали им еще несколько штук лакомства, чтобы те поделились с игрушечной обезьянкой. Наблюдая за выражением их лиц, исследователи увидели: даже несмотря на то, что им приходилось обделять себя, отдавая печенье, дети выглядели более довольными, чем когда все печенье доставалось им одним. Меня часто поражает радостное выражение на лице моей дочери, когда она предлагает мне что-нибудь вкусное из своих запасов, но в этом нет ничего странного: проявление щедрости реально доставляет человеку удовольствие.

И – в качестве бонуса – доброта делает ребенка более популярным среди сверстников. Исследователи попросили детей от девяти до одиннадцати лет совершать по три добрых поступка в неделю в течение месяца^[20], например обнимать друзей, наводить порядок или делиться с одноклассниками принесенным из дома завтраком. В результате у тех детей, которые участвовали в этом эксперименте, возросла популярность среди сверстников.

И еще не стоит беспокоиться, что, воспитывая в детях великодушие, вы заведомо обрекаете их на неудачи в будущей профессиональной деятельности. Исследователи получают все больше подтверждений тому, что так называемые гибкие, или универсальные, навыки (такие как умение проявлять эмпатию и доброту) в значительно большей мере обусловливают успех в долгосрочной перспективе, чем узко профессиональные навыки (такие как, например, уровень академической подготовки). В исследовании 2018 года отмечалось, что те дети, которых сверстники в средней школе считали более отзывчивыми и всегда готовыми помочь, впоследствии получали более высокие оценки как в средней, так и в старшей школе, и уровень их IQ не имел к этому никакого отношения^[21]. В исследовании 2015 года описывались результаты наблюдения за группой детей начиная с детского сада^[22] и до достижения ими двадцати пяти лет. Оказалось, что те дети, которые успешно взаимодействовали со своими сверстниками в детском саду, помогали другим и сами решали свои проблемы, чаще получали образование в колледжах и находили стабильную работу, став взрослыми. Воистину: что посеешь, то и пожнешь. Итак, воспитывая в детях альтруизм, мы, по сути, прокладываем им путь к счастливой успешной жизни.

Стратегия воспитания альтруизма № 1

Обсуждайте с детьми их эмоции, правильно реагируйте на них и учите детей управлять ими

Май 2019 года, солнечный день, вторник, начальная школа Чемберс в Кингстоне, Нью-Йорк. В перерыве между уроками чтения и математики к детям пришел бывший учитель Дэвид Левин, директор Института обучения эмпатии, чтобы поговорить с ними о чувствах и эмоциях. Он сел перед детьми, устроившимися на коврике с буквами алфавита, нахмурился и сказал: «Представьте себе, что я ваш одноклассник и что я только что приехал сюда и никого не знаю». В рамках ролевой игры он обратился к девочке с бантом в волосах и попросил ее встать перед классом и попробовать познакомиться с ним.

Девочка застенчиво подошла к нему и поздоровалась: «Привет!»

– Привет, – пробормотал Левин, уставив глаза в пол и ссутулившись. – Как тебя зовут?

– Эмбер, – ответила девочка.

– А меня зовут Говард, – сказал он. – У меня нет друзей в этой школе. Я никого не знаю, и мне здесь не нравится.

– Я могу стать твоим другом, – предложила Эмбер.

– Правда? – Левин поднял глаза, оживился и расправил плечи.

– Конечно.

– Почему ты решила стать моим другом? Ведь ты только что со мной познакомилась, – спросил Левин, но его манера держать себя постепенно обретала уверенность.

– Потому что быть внимательным к людям – это хорошо, – ответила Эмбер.

Левин обратился к классу.

– Посмотрите на меня. Я изменился? – спросил он.

– Да! – хором ответили ученики.

– Как я изменился? – спросил он. – Опишите эти изменения. Как изменилось мое лицо?

– Вы улыбаетесь, – сказала одна девочка.

– А что делают мои глаза?

– Они светятся от счастья! – подал голос другой ученик.

С помощью ролевой игры Левин учил детей, как нужно считывать, определять и понимать эмоции. Может показаться, что это не настолько важный навык, как умение считать и писать, но результаты последних исследований дают основания полагать, что это не так. Дети должны уметь распознавать и правильно интерпретировать эмоции людей для того, чтобы научиться разбираться в собственных чувствах и управлять ими. К тому же «эмоциональная регуляция» – именно так называется этот навык – неразрывно связана с успехами в обучении, с умением устанавливать прочные и здоровые отношения с окружающими, общим благополучием и другими достижениями в жизни.

Кроме того, умение понимать язык эмоций – это первый шаг к формированию таких качеств, как великодушие и отзывчивость. Действительно, если ребенок захочет сделать что-нибудь хорошее для своего друга, прежде всего ему нужно будет разобраться, что тот чувствует и чего хочет. Он должен уметь прочитать выражение лица и язык тела, чтобы понять, что переживает его друг и в чем он может нуждаться в настоящий момент, не примешивая к этому собственные эмоции или желания. Если у детей нет этих навыков, им непросто общаться с другими детьми, проявлять сострадание и отзывчивость. И это не просто теоретические рассуждения: исследования подтверждают, что между эмоциональной грамотностью и альтруистическим поведением существует неразрывная связь.

В ходе исследования 2013 года психолог Питтсбургского университета Селия Браунелл и ее коллеги пригласили в свою лабораторию малышей до трех лет и значимых для них взрослых – это были по большей части матери^[23]. Исследователи попросили взрослых почитать своим детям книгу и в процессе эксперимента фиксировали, насколько часто мамы прерывали чтение, чтобы назвать и объяснить чувства и переживания персонажей. (Подразумевалось, что матери, которые прерывали чтение ради обсуждения чувств героев в лаборатории, точно так же поступали и дома.) Затем детей пригласили в комнату с игрушками, где они могли поиграть вместе с одним из исследователей. Во время игры им давали возможность обмениваться игрушками и помогать исследователю, когда тот делал вид, что ему нужна помощь. Например, в одном случае он якобы не мог дотянуться до предмета, который хотел взять; в другом – притворился, что ему холодно, в надежде, что ребенок принесет одеяло, лежавшее рядом.

Проведя сравнительный анализ, Браунелл и ее коллеги обнаружили, что дети тех матерей, которые обсуждали с ними чувства персонажей и просили самих детей говорить о чувствах и переживаниях, чаще приходили на помощь и делились с другими игрушками.

Впрочем, чтобы поговорить о чувствах и эмоциях, необязательно читать книгу. И эта стратегия применима не только к трехлеткам и дошкольникам. В идеале родителям следует обсуждать эмоции с детьми любого возраста. Прежде всего нужно быть откровенными в отношении ваших собственных чувств: «Я расстроена, потому что мой начальник раскритиковал отчет, на который я потратила уйму времени». Отметьте переживания ребенка или поинтересуйтесь, как он себя чувствует: «С тобой все хорошо, малыш? Что-то ты загрустил. Ты чем-то расстроен?» Подобные разговоры «способствуют развитию эмпатии и сострадания, помогают понимать чувства других людей и сопереживать им», говорит детский психолог Стюарт Хэммонд, директор Лаборатории социально-нравственного развития Университета Оттавы. Даже просто называя и описывая чувства, вы развиваете положительные черты характера ребенка. Не так давно, сидя за обедом, мы с детьми пытались вспомнить и назвать как можно больше чувств, которые могут испытывать люди, и поговорить о том, что они означают. Это было интересное упражнение, и я знаю, что дети извлекли из него полезный урок, так как на следующий день я услышала, как моя дочь в разговоре с братом использует слово «окрыленный», которого раньше не было в ее лексиконе.

Старайтесь привносить эмоциональную составляющую, когда обращаетесь к детям с просьбой или хотите мотивировать их. Во время одного из экспериментов учащимся третьего и четвертого классов выдали деньги и предложили^[24] пожертвовать их детям, которые нуждаются в еде и игрушках. Части школьников сказали, что, поделившись деньгами с нуждающимися, они им помогут и доставят немного радости. А остальным, что те, кто делится, «поступают правильно». В результате дети, которых мотивировали пожертвовать деньги, объяснив, какие чувства это вызовет у нуждающихся, делали это с большей готовностью. Еще одно исследование показало, что чем больше матери считаются с чувствами других людей и поощряют такое же отношение у своих детей, тем дети более отзывчивы и добры дома и в школе^[25].

Эмоции должны также стать неотъемлемой частью разговоров на тему дисциплины. Если ваши дети совершают поступки, которые расстраивают или обижают других людей, прямо скажите им об этом. Когда моя дочь задирает своего брата, я больше не ограничиваюсь окриками вроде «Не трогай его!», а говорю примерно так: «Драться нехорошо, ведь твоему брату и правда больно, и мне кажется, именно поэтому он такой невеселый сейчас». А затем, вместо того чтобы просить ее извиниться, я предлагаю ей удостовериться, что с братом все в порядке, и подумать, что она может сделать, чтобы поднять ему настроение.

Этот принцип лежит в основе дисциплинарного подхода в воспитании, известного как «метод индукции». Его в 60-х годах прошлого века разработали детские психологи Мартин Хоффман и Герберт Зальцштейн. Проведенное ими исследование показало, что, если родители дисциплинируют ребенка, объясняя, как его поступки влияют на окружающих, он скорее осознаёт значение своих решений и корректирует свое поведение^[26]. Ребенок начинает осознавать свою ответственность и с сочувствием относиться к страданиям другого человека. Приведу несколько примеров таких объяснений: «Когда ты бросаешь снег на дорожку соседнего участка, людям приходится снова ее чистить» или «Постарайся не шуметь: если твой брат поспит чуть дольше, он будет чувствовать себя лучше, когда проснется». (Более подробно вопросы дисциплины рассматриваются в главе 8.)

В ходе исследования 1996 года, организованного с целью проверки теории Хоффмана, проводился опрос матерей, чьи дети учились в шестых и седьмых классах^[27]. Их спрашивали, как они приучают детей к дисциплине. Детям, в свою очередь, задавали вопрос, как родители приучают их к дисциплине. Исследователи также просили учителей оценить, насколько альтруистичны и отзывчивы их ученики; проводили тестирование, чтобы определить уровень эмпатии у детей, и проверяли, насколько они склонны быть щедрыми, предлагая им пожертвовать деньги на благотворительные цели. Дети, чьи родители использовали индукцию в качестве метода воспитания дисциплины, то есть объясняли детям, какие последствия для окружающих могут иметь их поступки, показали себя более щедрыми и способными к эмпатии, чем те, чьи родители добивались дисциплины авторитарными методами, применяя различные виды наказаний.

Благодаря еще одному исследованию удалось выяснить, что дети, чьи матери четко и доступно объясняли, какой вред их проступки наносят другим людям, были больше заинтересованы в исправлении своих ошибок и более склонны помогать посторонним людям, попавшим в беду^[28].

Еще один важный аспект воспитания эмоциональной грамотности – валидация чувств ребенка, даже когда вам кажется, что его эмоции зашкаливают, или когда они вам непонятны. Для меня это особенно трудная задача. Моя дочь как кипящий котел: она всегда бурно реагирует на то, что другим кажется сущей ерундой. Приведу пример. Она уже научилась отстегивать ремни безопасности и вылезать из детского автомобильного кресла, но каждый раз не может решить: то ли дать мне открыть ей дверцу машины, то ли открыть ее самой. Разумеется, она не сообщает мне о своем выборе на данный момент (а если я спрашиваю, то начинает злиться), поэтому мне остается только сыграть в угадайку, и помоги мне, господи, если я открою дверцу тогда, когда она хочет это сделать сама. Тут уж мне приходится иметь дело с полномасштабной истерикой, сопровождающейся катанием по земле, брыканием и визгами.

Такие моменты, скажем мягко, напрягают. Часто, когда я тороплюсь или устала, мне так и хочется заорать: «Успокойся же ты наконец!» или «Это не стоит выеденного яйца!». Но для нее, конечно, все это очень важно. Мир пятилетнего ребенка сильно отличается от мира матери, перешагнувшей сорокалетний рубеж. Существует масса вещей во взрослом мире, которые мне кажутся ужасными или позорными. Когда же я пытаюсь объяснить это своей дочери, она только пожимает плечами. Возьмем, к примеру, случай, когда во время пандемии я завязала волосы в смешные хвостики и обнаружила это, только войдя в Zoom, чтобы провести интервью с уважаемым врачом, и увидев себя на экране.

Так что, как бы нам ни хотелось приказать детям успокоиться или, наоборот, встряхнуться, когда они чем-то расстроены, в подобных ситуациях, по мнению специалистов, лучше признать и принять чувства ребенка, то есть валидировать их, сказав что-нибудь вроде: «Ой, ты, должно быть, очень огорчилась, что я открыла дверцу машины, когда ты не нуждалась в моей помощи!» Исследования говорят нам о том, что, если родители чутко реагируют на состояние ребенка, когда тот расстроен, огорчен или обижен, у него быстрее развивается способность справляться с собственными негативными эмоциями^[29]. А еще такие дети более эмпатичны и отзывчивы по отношению к людям, столкнувшимся с неприятностями. (Чуткая реакция родителей на огорчения и беспокойство ребенка – один из важнейших компонентов теории привязанности, которую сформулировали психологи Джон Боулби и Мэри Эйнсворт. Согласно этой теории, если родители чутко и последовательно реагируют на состояние своих детей в трудные для них моменты, дети усваивают, что всегда могут рассчитывать на своих родителей в плане обеспечения душевного комфорта и безопасности. Такие дети вырастают более независимыми и психологически устойчивыми – резилентными – молодыми, а затем и зрелыми людьми^[30].)

Однако все это не означает, что вы должны смотреть сквозь пальцы на то, что вытворяет ваш ребенок, пытаясь справиться со своими переживаниями. Вполне уместно дать понять ему (дождавшись, может быть, когда он перестанет рыдать), что вы, конечно, понимаете, что он жутко разозлился, но тем не менее совершенно ни к чему было в гневе опрокидывать стулья на кухне. (Такая конструктивная реакция сильно отличается от полного игнорирования чувств ребенка или поучений, что он не должен был давать волю гневу.)

Вы можете сказать: «Давай подумаем, есть ли еще какие-нибудь способы, с помощью которых ты сможешь поднять себе настроение?» Среди альтернативных приемов, которые обсуждали мы с дочерью, были такие: сделать несколько глубоких вдохов и выдохов, от души поорать в ее комнате или в каком-нибудь другом подходящем месте и потопать ногами. И надо сказать, она постепенно усваивает уроки. Так, недавно, пребывая в расстроенных чувствах, она встала со стула, вышла из дома и минуты две пронзительно вопила, как банши. (Бедные мои соседи!)

Когда родители помогают детям найти способы урегулировать трудную ситуацию или восстановить душевное равновесие, их дети начинают с большим вниманием и заботой относиться к другим людям. В ходе многолетнего исследования, результаты которого были опубликованы в 2016 году, ученые из Пенсильванского университета и Калифорнийского университета в Риверсайде опрашивали матерей маленьких детей с целью выяснить, как те обычно реагируют на негативные чувства своих малышей^[31]. Исследователи также наблюдали за взаимоотношениями матерей и детей в лабораторных условиях. В рамках эксперимента ученые спровоцировали у детей чувство разочарования, вручив им не те подарки, которые те хотели получить, чтобы выяснить, как дети справляются с негативными эмоциями. В результате выяснилось, что у детей, которым мамы помогали справиться со стрессом, были лучше развиты навыки эмоционального регулирования и они были более сострадательными и отзывчивыми.

Результаты еще одного исследования, которое проводилось в 2019 году, показали, что дети матерей, старавшихся помочь своим малышам справиться со стрессовой ситуацией, спустя год чаще выказывали желание утешить работавшего с ними специалиста, чем дети тех, кто этого не делал^[32]. Вполне возможно, что, если родители с добротой и пониманием реагируют на чувства ребенка, когда ему плохо, и показывают, как снять напряжение и успокоиться, их ребенок учится разбираться в собственных эмоциях, а затем распознавать эмоциональные потребности других людей и правильно реагировать на них.

Тем не менее нельзя сказать, что эмоционально грамотные дети всегда ведут себя прилично. Это было бы слишком просто. Те же эмоциональные навыки, которые помогают детям проявлять эмпатию и понимать потребности других людей, могут использоваться, чтобы испортить настроение окружающим. Это то, что я наблюдаю практически ежедневно во взаимоотношениях своих детей, когда они обмениваются тщательно продуманными оскорблениями, нанося удар в самое больное место. Но конфликты между детьми не говорят о том, что ваши дети злые. В определенной степени это нормальное и вполне естественное явление (более подробно о том, что можно сделать, чтобы наладить отношения между братьями и сестрами, вы узнаете в главе 9). Иногда дети могут вести себя совершенно невыносимо по отношению к своим братьям и сестрам, но быть очень внимательными к друзьям, то есть совмещать в себе Джекила и Хайда^[33].

Так что разговаривайте со своими детьми о чувствах – своих, их собственных и чувствах окружающих. Старайтесь связать их поступки и решения с последствиями для эмоционального состояния других людей. Когда дети чем-то расстроены, валидируйте их чувства, даже если вам хочется просто покрутить пальцем у виска. А когда они немного успокоятся, обсудите с ними, какие проявления эмоций приемлемы, а какие нет, и помогите им найти стратегии, которые они смогут использовать для урегулирования трудных ситуаций в будущем.

Стратегия воспитания альтруизма № 2

Давайте детям возможность помогать другим

Однажды моя дочь, которой тогда было пять лет, захотела самостоятельно достать вафлю из тостера. Теоретически это была прекрасная идея, но, чтобы дать ей возможность «помочь» нам, нужно было найти стул, подвинуть его поближе к тостеру, переместить тостер к краю столешницы и проследить, чтобы она не обожглась, вытаскивая вафлю. Короче говоря, ее желание «помочь» потребовало лишних усилий и времени с моей стороны, то есть никакой реальной помощи я, конечно, не получила.

Психологи придумали термин, который идеально описывает подобную ситуацию: «бесполезная помощь». Приготовление печенья с участием детей занимает примерно в три раза больше времени и создает в восемь раз больше беспорядка на кухне, чем если бы мы делали это в одиночку. А уж как нам «весело», когда они «помогают», не спрашивая нашего разрешения! «Посмотри, мамочка, как я сложила одежду!» Господи, только не это! «Пап, я помыл твою машину!» Черт, это что такое на переднем сиденье – садовый шланг? В своей статье, опубликованной в 2018 году, Селия Браунелл и Стюарт Хэммонд приводят результаты опроса более пятисот родителей на тему «бесполезной помощи» их маленьких детей^[34]. Одна из мам призналась, что ей приходится проверять мусорный контейнер несколько раз в день, так как ее дочь постоянно выбрасывает туда вполне приличные вещи. «Мы уверены, что именно так она “потеряла” одну туфлю от своей любимой пары», – сказала она.

Иногда у нас элементарно нет времени, и мы не можем позволить ребенку заниматься «бесполезной помощью». Как работающая мама я регулярно оказываюсь в такой ситуации, и мне приходится говорить что-нибудь вроде: «Нет, солнышко, только не сейчас, я спешу» – и делать то, что нужно, самой из соображений экономии сил и времени. Правда, я стараюсь не особо зацикливаться на этом, так как, согласно данным исследований, чем больше родители дают детям им помогать, тем больше дети стремятся это делать и тем лучше у них это получается. Разумеется, необязательно задействовать ребенка на всех этапах приготовления оладий к воскресному завтраку. Можно заранее отобрать те задания, с которыми, на ваш взгляд, ребенок успешно справится. Например, поручить ему (ей) замешивать тесто или добавлять в него уже отмеренные ингредиенты. Со временем дети освоят те навыки, которые позволят им оказывать реальную помощь.

Эта концепция находит подтверждение в ряде исследований. Так, в 2015 году Стюарт Хэммонд и Джереми Карпендейл наблюдали за тем, как матери выстраивают взаимодействие со своими малышами, попросив их помыть посуду после игры в чаепитие. В ходе эксперимента исследователи выяснили, что чем больше матери поощряли попытки детей им помочь (иногда только мешающие работе), чем больше они их поддерживали, тем чаще их дети впоследствии демонстрировали готовность прийти на помощь исследователям, когда те делали вид, будто у них возникли какие-то проблемы^[35].

Джоан Грусек, профессор Университета Торонто, вместе со своими коллегами выяснила, что, если дети регулярно помогают в работе по дому и особенно если они выполняют задания, которые напрямую облегчают жизнь другим людям, у них развивается сострадательное отношение к окружающим. В 1997 году в ходе одного из исследований ученые опросили родителей, какую помощь по дому, по их мнению, должны оказывать дети в возрасте от десяти до четырнадцати лет^[36]. (Кстати, когда опрашивали отцов, те редко были в курсе, какую домашнюю работу выполняют их дети. Папы, надеюсь, теперь вы исправитесь!) Затем психологи попросили родителей оценить, насколько заботливы и внимательны их дети по отношению к другим людям, и перечислить все случаи, когда их дети помогали, утешали и защищали других людей или чем-то делились с ними. Исследователи опросили также и педагогов, которые учили этих детей, задавая вопрос, готовы ли дети помогать в классе и насколько доброжелательно они ведут себя по отношению к одноклассникам.

Грусек и ее команда выяснили, что те дети, особенно более старшего возраста (от двенадцати до четырнадцати лет), у кого были постоянные обязанности по дому и чья работа приносила реальную пользу семье – например, они накрывали на стол и убирали со стола, помогали готовить еду и делали уборку в местах общего пользования, – были чаще готовы помочь и с большим состраданием относились к другим людям, чем те, на чью помощь в семье не рассчитывали. Имело значение также и то, какие задания выполняли дети. Если дети должны были обслуживать только себя, например убираться в своей комнате или раскладывать по местам свою одежду, то они в меньшей степени демонстрировали готовность помогать другим.

Но вот что интересно: некоторые исследователи полагают, что для детей младшего возраста лучше работает предоставление выбора – помогать или не помогать, – а не принуждение. Авторы исследования 2017 года обнаружили, что пятилетние дети (в особенности девочки), которых просили убрать кучу разбросанных бумаг, но при этом предупреждали, что они не обязаны это делать, убирали в три раза больше бумаги, чем те дети, которым просто давали команду помочь^[37]. Исследование психолога Эдварда Деси показало, что люди, выполняющие работу по собственной воле, более мотивированны, самостоятельны и уверены в своих силах^[38]. Когда же человек чувствует, что его заставляют что-то делать, его интерес к работе быстро угасает. (Более подробно об исследовании Деси я рассказываю в главе 2.) Кроме того, если помощь оказывается в рамках личного выбора, дети ставят это себе в заслугу, что существенно повышает их самооценку и доставляет им огромное удовольствие.

Можно находить возможности для того, чтобы дети помогали не только по дому. Например, если ребенок ходит в группу подготовки к школе или в начальную школу, подумайте о том, чтобы взять под опеку какую-нибудь семью и купить им подарки на праздник (причем попросите детей помочь вам с выбором подарков). Или начните всей семьей работать в качестве волонтеров в какой-нибудь благотворительной организации. Если вы регулярно жертвуете деньги на благотворительность, обсудите с детьми, какие выбрать благотворительные организации и почему, и всячески поощряйте их желание заниматься волонтерской работой или жертвовать на те добрые дела, к которым у них лежит душа. Можно даже разработать целую систему, например завести несколько банок с наклейками вроде «Отдать», «Хранить» и «Расходовать», чтобы дети каждую неделю сами распределяли свои карманные деньги.

Подростковый возраст – благоприятное время для вовлечения детей в полезную деятельность, чтобы дать им почувствовать свою сопричастность к общему делу. В этом возрасте дети «пытаются определить свое место в мире», говорит Нэнси Дейч, директор Центра содействия эффективному развитию молодежи Youth-Nex при Педагогической школе Карри Виргинского университета. Все они ищут дело, которому можно себя посвятить, и все зацикливаются на одних и тех же неизменных идеях о себе: «Я именно тот человек, который нужен» или «Я тот, кто верит в это». Предоставив им возможность делать добро, вы поможете сформировать и укрепить их самоидентичность как сострадательных и готовых бескорыстно помогать другим людям.

Метаанализ данных сорока девяти исследований, проведенный в 2014 году, показал, что подростки, принимающие участие в деятельности сообщества и рефлексирующие на эту тему, лучше учатся в школе и лучше относятся к другим людям, чем те, кто этого не делает^[39]. Так что, если ваши дети-подростки работают волонтерами, обсудите с ними, как это отражается на их самоощущении и какую пользу приносит их деятельность. Следует отметить, что некоторые виды волонтерской помощи дети воспринимают как более важные. Исследования показывают, что детям больше нравится, когда помощь осуществляется напрямую в интересах уязвимых групп людей, когда она помогает улучшить эмоциональное или физическое благополучие других и когда у подростков устанавливаются личные отношения с их бенефициарами.

Чтобы помочь подросткам найти подходящие возможности, расскажите им о доступных вариантах, но позвольте самостоятельно принять решение. Не стоит подталкивать ребенка к той деятельности, которая интересна вам. Лучше обсудите с ним несколько вариантов, которые могут показаться ему привлекательными, так вы поможете ему сориентироваться и понять сферу его интересов. Например, мой племянник, учась в начальной школе, не на шутку увлекся проблемой гуманного отношения к животным. В результате он стал ветеринаром и с тех пор каждый год делает пожертвования организациям, занимающимся защитой прав животных. Если ребенок вовлечен в полезную деятельность, более значительную, чем его собственные интересы, эта деятельность «становится неотъемлемой частью его представления о себе как о нравственной, неравнодушной личности», считает Джоан Грусек. Впоследствии такие дети становятся более образованными, компетентными и уверенным в себе взрослыми.

Подростки и молодые люди – это та сила, которая способна осуществить перемены в обществе, ведь они готовы свергать любые авторитеты и идти на любой риск. «Не вижу ничего удивительного в том, что молодые люди часто стоят в первых рядах движений за социальные перемены, – говорит Нэнси Дейч. – Мы склонны рассматривать готовность подростков идти на риск как негативную черту, толкающую их к слишком быстрой езде, употреблению наркотиков и алкоголя, но те же самые структуры мозга, которые способствуют проявлениям негативного рискованного поведения, могут стимулировать и позитивные рискованные поступки». Так что, хоть и ездят слишком быстро, они вполне способны изменить мир.

Стратегия воспитания альтруизма № 3

Четко обозначайте свои ожидания и обсуждайте их в семье

У любого из нас есть свои представления о том, как нашим детям следует вести себя в тех или иных ситуациях, и о тех ценностях, которые мы хотим у них сформировать. Большинство из нас хотят, чтобы дети росли добрыми, с уважением относились к другим людям и не причиняли физическую боль друг другу. Но многие ли из нас прямо и откровенно высказывают свои пожелания? Родители часто думают, что их ожидания очевидны и что дети по умолчанию должны это знать. Но ребенок не рождается с врожденным знанием этих ценностей – их нужно четко формулировать и объяснять детям доступным языком.

Приведу наглядный пример. Когда я начала знакомить детей со своими взрослыми друзьями, я была уверена: они знают, что нужно вести себя вежливо, отвечать на вопросы и смотреть в глаза собеседнику. Но так ли это было на самом деле? Конечно, нет! Они убегали, иногда с дикими воплями. Позднее я осознала, что никогда не учила их ритуалу знакомства, в котором, скажем честно, есть немало тонкостей. (Я сама до сих пор испытываю некоторые трудности в этом деле и отчасти поэтому предпочитаю избегать коктейльных вечеринок.)

Детям нужно объяснять, почему вы просите их сделать то-то и то-то: эта мысль снова отсылает нас к теории индукции Хоффмана. Я большой мастер отдавать приказы: «Не болтай с набитым ртом!» или «Повесь куртку на место!». Но, может, лучше потратить несколько лишних секунд и сопроводить свою просьбу соответствующим объяснением: в идеале нужно подробно и доступно растолковать, в чем смысл вашей просьбы для вас, для детей или для других людей. Именно поэтому скажите не просто «Убери, пожалуйста, детальки лего», а «Убери, пожалуйста, детальки лего, а то кто-нибудь из нас случайно наступит на них и поранится».

Как-то несколько месяцев назад, когда готовила обед, я со вздохом призналась сыну – тому самому, который не любит делиться конфетами, подаренными на Хеллоуин, – что я очень устала и вряд ли смогу сделать все, что наметила на этот день. Он повернулся ко мне и сказал: «Мам, чем тебе помочь? Давай я тоже буду что-нибудь делать». Когда я фактически призналась ему, что нуждаюсь в помощи, и объяснила почему, он тут же показал готовность помочь.

В некоторых случаях, когда вам кажется, что дети должны «понимать, что к чему», на самом деле они, ей-богу, ничего не понимают. Помню, несколько лет назад мой сын вдруг ни с того ни с сего начал хихикать и говорить с акцентом, изображая китайца. Я рассердилась и хотела отругать его, полагая, что в его возрасте пора соображать, что нельзя делать вещи, неприемлемые с точки зрения мультикультурализма. Но потом поняла: для шестилетнего ребенка совершенно не очевидно, что, имитируя китайский акцент, он поступает плохо. Он вовсе не собирался кого-то оскорбить, он искренне не понимал, что такое поведение неприемлемо. Так что я сделала глубокий вдох, села с ним рядом и приступила к объяснениям.

Один из способов донести до детей, каких ценностей вы придерживаетесь и чего от них ожидаете, – совместно составить список семейных правил или ценностей, дав детям возможность высказать собственные мысли и идеи, утверждает психолог Марвин Берковиц, один из руководителей Центра формирования личности и гражданственности Сент-Луисского университета. Постарайтесь не превращать разговор в лекцию с поучениями, пусть это будет свободная дискуссия в кругу семьи, итогом которой станет список правил. Прикрепите результат совместного творчества на дверь холодильника. Список может включать, например, такие положения, как «Мы с уважением относимся друг к другу» или «Как бы мы ни злились, мы никогда не причиним друг другу физического вреда». Они могут носить и более конкретный характер, например: «Если кого-то обидели, мы всегда спросим, чем помочь». Этот метод эффективен и для детей подросткового возраста: он помогает справляться с новыми ситуациями и соответствовать меняющимся семейным ожиданиям.

Теперь, если ваш ребенок нарушит какое-нибудь правило (а это обязательно произойдет!), вы можете сослаться на составленный вместе список, обсудить, что пошло не так, можно ли было поступить иначе и как именно.

Но будьте готовы к тому, что дети могут начать критиковать и ваше поведение.

Стратегия воспитания альтруизма № 4

Собственным примером показывайте, как быть добрым к людям

Этот совет кажется очевидным, но, как ни странно, ему очень трудно следовать. Крайне утомительно постоянно проявлять уважение к членам семьи, особенно если устал, чем-то расстроен или у тебя был тяжелый день. Но если мы хотим, чтобы наши дети выросли добрыми, заботливыми и сострадательными, мы сами должны быть образцом такого поведения. «Мы создаем модель, как нужно себя вести, что говорить, что делать в той или иной ситуации: дети смотрят на нас в поисках правильного примера и считывают эту информацию», – поясняет Джеффри Фро, психолог из Университета Хофстра и один из авторов книги «Как воспитать благодарного ребенка» (Making Grateful Kids).

Чаще анализируйте, соответствуют ли ваши поступки тому, что вы требуете от своих детей. Достаточно ли вы терпеливы и уважительны по отношению к своему супругу (супруге) или постоянно подкалываете и унижаете его (ее)? Обсуждаете ли вы своих друзей за их спиной? Ведь дети делают то, что видят, а не то, что им говорят. Если мы показываем им, что считаем нормальным не уважать друзей и дорогих нам людей, они сделают вывод, что и им можно поступать так же.

В ходе крупного исследования, проведенного в 2014 году психологами Университета штата Индиана и Индианопольского университета, была проанализирована эффективность родительских бесед с детьми-подростками о щедрости и милосердии и эффективность примера родителей, которые собственным поведением показывали детям, что значит быть щедрыми и милосердными^[40]. Оказалось, что оба метода, независимо друг от друга, формировали у детей желание и готовность делиться с другими людьми и участвовать в волонтерской деятельности. Так что оба эти подхода способны изменить поведение детей к лучшему.

Поведенческое моделирование – эффективный метод воспитания еще и потому, что щедрость заразительна. Исследование 2016 года показало, что люди были склонны жертвовать на благотворительные цели больше, когда они узнавали о щедрых пожертвованиях других^[41]. И наоборот, они жертвовали меньше, если слышали, что другие поскупились.

Разумеется, дети замечают далеко не все добрые дела, которые вы делаете, поэтому время от времени следует обращать их внимание на те или иные положительные поступки. Если ваша подруга заболела гриппом, расскажите детям, что ей, наверное, сейчас тяжело и что вы можете ей помочь: например, отнести ей бульон или сходить в аптеку за лекарствами. И не стесняйтесь напоминать детям о том, что вы делаете, чтобы помочь им. Если ребенок закатывает глаза в ответ на просьбу убраться в своей комнате, освежите его память: напомните, что вчера вам пришлось стирать его рубашку, чтобы сегодня он мог ее надеть. Можете предложить и более целенаправленный вариант бартера: «Помнишь, как на прошлой неделе я купила тебе новые кроссовки? Услуга за услугу – уберись, пожалуйста, в своей комнате». Исследования показывают, что дети предпочитают помогать тем, кто когда-то помог им самим, но прежде они должны понимать, что им помогли. Дети не всегда осознают, сколько всего мы делаем для них, ведь эти дела не так заметны, хоть для нас они и нескончаемы. Посмотрим правде в глаза. Я знаю, и очень хорошо, что невозможно постоянно быть добрым. Дети часто выводят меня из себя, гораздо чаще, чем мне хотелось бы. Но свои ошибки можно использовать и в воспитательных целях. Например, можно сказать: «Черт, прости, что накричала на тебя. Я так разнервничалась из-за того, что мы опаздываем. Как ты думаешь, что мне сделать в следующий раз, чтобы не сорваться?» Ваши дети с облегчением увидят, что вы тоже с трудом справляетесь с сильными эмоциями и что вы не всегда ведете себя столь самоотверженно, как вам хотелось бы. Детям нужно знать, что люди, и вы не исключение, несовершенны и что все мы заслуживаем сострадания и доброжелательного отношения к себе, даже тогда, когда выставляем себя не в самом лучшем свете.

Ключевые моменты

1. Обсуждайте и валидируйте чувства – свои, детей и других людей. Объясняйте детям связь между их поступками и последствиями для других людей.

2. Давайте детям возможность помогать по дому и всячески поощряйте их желание жертвовать время и деньги на решение важных проблем.

3. Четко и откровенно обозначайте, какого поведения вы ждете от ребенка. Обсудите это на семейном совете и разработайте домашние правила.

4. Собственным примером показывайте, что значит доброта и щедрость.

Глава 2. «Это слишком трудно». Как воспитывать ребенка, чтобы вырастить целеустремленного, психологически устойчивого и мотивированного человека

Когда моему сыну было пять лет, он сказал, что хотел бы научиться играть на виолончели. Я была в восторге: сама я играла на фортепиано и всегда надеялась, что дети унаследуют мою любовь к музыке. Но через несколько недель после начала занятий, когда прошел первый восторг от крутого нового инструмента, начались проблемы. Во-первых, трудно было заставить его заниматься. Каждый раз, когда я заговаривала об этом, он начинал стонать, отказываться, иногда даже закатывать истерики. Когда мне чудом удавалось усадить его за инструмент, малейшая ошибка доводила его до слез. «Это слишком трудно!» – рыдал он. Я объясняла, что, конечно, это трудно, но, если он будет тренироваться, у него все получится. «Я не хочу ждать, я хочу, чтобы уже сейчас все было хорошо», – возражал он. Если я хвалила его и говорила, что он сыграл отлично, он огрызался: «Нет, неправда, я сыграл ужасно!» На самом деле он играл вполне прилично для пятилетнего ребенка и действительно делал успехи, но либо он этого не понимал, либо прогресс шел недостаточно быстро, чтобы поддерживать в нем интерес. Каждые двадцать минут занятий воспринимались как трехчасовая битва характеров. В конце концов он решил бросить это дело. И я почувствовала некоторое облегчение. С тех пор никто из нас не вспоминал о виолончели.

Тем не менее я часто мысленно возвращалась к вопросам более общего характера, которые породил тот неудачный опыт. Если мой сын не желал прилагать усилий, чтобы справиться с трудным делом, к которому его изначально влекло, что произойдет, когда ему придется решать сложные задачи, не представляющие для него никакого интереса? Что, если у него не хватит психологической устойчивости, не хватит целеустремленности, не хватит настойчивости в достижении цели? Могла ли я как мать что-то сделать, чтобы радикально изменить ситуацию и превратить его в самомотивированного ребенка, которому решение трудных, но интересных задач доставляет удовольствие?

С тех пор я прочитала довольно много исследований, посвященных вопросам мотивации и настойчивости в достижении цели (то, что принято сегодня обозначать словом «грит»). То, что я узнала, и удивило меня, и расстроило, так как я поняла, что та тактика, которую я использовала, чтобы повысить мотивацию у своих детей, в долгосрочной перспективе, наоборот, эту мотивацию разрушает. Вооруженная новыми знаниями, оглядываясь назад, я понимаю, что эксперимент с виолончелью был настоящей катастрофой.

После того как я начала менять свои педагогические методы, мой сын добился заметных успехов. Недавно он начал учиться играть на блокфлейте в школе и на днях пришел домой вне себя от радости, так как учительница вручила ему оранжевый пояс за работу над песенкой «У старика Мак-Дональда была ферма».

«Знаешь, я, пожалуй, еще позанимаюсь!» – заявил он.

Я была в шоке.

Почему так важна мотивация

В той или иной степени значение мотивации и трудолюбия в достижении успеха признают все. Но, как показывают исследования, в глубине души мы склонны больше ценить «самородков» и «гениев», а не людей, которые добились успеха, потому что много работали или прилежно учились.

В ходе исследования, проведенного в 2010 году психологами Чиа Юн Цай и Мазарин Банаджи, людей просили высказать свое мнение об игре музыкантов, которых им представляли либо как «самородков», либо как «тружеников»^[42]. Несмотря на то что оба музыкальных клипа, прослушанных испытуемыми, были исполнены одним и тем же музыкантом, участники опроса посчитали «самородка» более талантливым, перспективным и востребованным. Затем провели аналогичный эксперимент, но вместо музыкантов просили оценить предпринимателей^[43]. И снова участники эксперимента отдавали предпочтение бизнес-предложению предполагаемого «самородка», а не «труженика», хотя на самом деле они оценивали две части одного и того же предложения. Результаты исследования оставались неизменными, даже когда в роли судей выступали сами успешные музыканты или предприниматели.

Мы, родители, в душе надеемся, что наши дети окажутся гениальными от природы. Мы стараемся разглядеть ранние признаки одаренности, мы испытываем прилив гордости, когда наши дети начинают говорить или читать (или играть на виолончели) раньше своих ровесников. Помню, несколько лет назад я обедала с родителями, которые, не умолкая, рассказывали мне о своем не по годам развитом трехлетнем ребенке. Я заметила, что в подобных разговорах редко упоминаются такие понятия, как трудолюбие и мотивация. В крайнем случае, когда о труде все-таки вспоминают, подразумевается, что это признак отсутствия таланта. Так вот, родители, с которыми я тогда обедала, говорили мне, что их трехлетний ребенок научился читать, «даже не прикладывая никаких усилий», как будто «прикладывание усилий» – показатель неуспешности или бездарности. Люди, которым просто не нужно напрягаться. Люди, которым все дается легко, безо всякого труда.

Но родительская одержимость ранним развитием детей может иметь последствия, обратные ожидаемым. Скорее всего, каждый из вас вспомнит невероятно умных людей, которые в жизни добились меньше, чем от них ожидали. С другой стороны, мы знаем людей, которые поначалу не особенно блистали, но в итоге достигли невероятных высот. А все потому, что упорный труд и мотивация действительно играют важную роль, гораздо более важную, чем ранние признаки одаренности. Итак, запомните: до восьми лет вашему ребенку ни к чему уметь играть пьесу «К Элизе». В своей книге «Гибкое сознание» психолог Стэнфордского университета Кэрол Дуэк объясняет^[44]: «Многих выдающихся деятелей нашей эпохи эксперты считали людьми, не имеющими будущего. Джексон Поллок, Марсель Пруст, Элвис Пресли, Рэй Чарльз, Люсиль Болл, Чарлз Дарвин – обо всех бытовало мнение, что они не имеют потенциала в выбранной ими области. И в некоторых случаях они, возможно, и вправду поначалу не выделялись из толпы».

Исследования давно подтверждают, что труд и упорство имеют огромное значение для достижения цели. Так, в 1926 году психолог из Стэнфорда Кэтрин Кокс Майлз опубликовала результаты исследования, в ходе которого были проанализированы биографии 301 исторической личности, в том числе физика Исаака Ньютона, философа Фрэнсиса Бэкона, астронома Николая Коперника и композитора Франца Йозефа Гайдна^[45]. Она обнаружила, что, несмотря на действительно высокий IQ многих знаменитых людей, интеллект оказался не единственным фактором, предопределившим их успехи и достижения. Более того, обнаружились интересные случаи, выпадающие из общего ряда. По ее оценкам, IQ Коперника составлял 105, то есть чуть выше среднего. (Кокс Майлз рассчитывала IQ на основе подробных историй их личностного и профессионального развития.)

Кокс Майлз заметила, что в ее выборке «фактор постоянства мотивации» – склонность ставить перед собой долгосрочные цели и не отказываться от них из-за трудностей или потери интереса – в большей степени предопределял достижение высокого положения и признания в своей области, чем интеллект. «Высокий, но не самый высокий интеллект вкупе с высочайшим уровнем упорства и постоянства в достижении цели позволяет добиться большего успеха в жизни, чем высочайший уровень интеллекта при меньшем упорстве», – писала она. Иными словами, именно мотивация в сочетании с трудолюбием, а не IQ, отличает людей, достигших самых больших высот, от тех, кто мало чего добился в жизни.

Более того, некоторые исследования позволяют предположить, что в основе самого IQ, по крайней мере отчасти, лежат трудолюбие и мотивация. В исследовании, опубликованном в 1972 году, специалист в области образования Келвин Эдлунд предлагал детям пяти-семи лет выполнить тесты на определение IQ^[46]. Через семь недель этим же детям предложили немного другой вариант тестов на IQ, причем половине из них давали конфеты M&Ms за каждый правильный ответ. Дети, которым предлагали конфеты, значительно лучше справились со вторым тестированием (в среднем их IQ повысился на 12 пунктов), тогда как те, кому конфет не досталось, показали аналогичные результаты.

Еще в одном исследовании, проведенном специалистами Университета Южной Флориды, детей из семей с разным социально-экономическим уровнем по результатам тестирования на IQ разделили на три группы^[47]. Затем каждую группу разделили еще на три подгруппы и провели второе тестирование. Первой подгруппе давали конфеты M&Ms за каждый правильный ответ. Второй – на протяжении всего теста, вне зависимости от их ответов. И третьей конфет не предлагали. Исследователи выяснили, что дети со средним и высоким IQ, которые получали конфеты за правильные ответы, не улучшили свои результаты, тогда как дети с низким IQ продемонстрировали настолько лучшие способности, что их показатели IQ во время второго тестирования почти сравнялись с показателями детей из группы IQ на уровень выше. Результаты детей с низким IQ, которые получали конфеты при любых ответах, и тех, которым их вообще не давали, остались такими же, как и при первом тестировании.

Данные этих исследований позволяют предположить, что мотивация и интеллект не являются абсолютно независимыми друг от друга понятиями (во всяком случае, мотивация способна повлиять на результаты тех несовершенных способов, которыми мы измеряем уровень интеллекта). Можно пойти еще дальше и предположить, что мотивация может быть одним из аспектов интеллекта, то есть чем упорнее мы трудимся, тем умнее становимся. В таком случае, может быть, стоит обращать больше внимания на стимулирование мотивации у наших детей и меньше зацикливаться на выискивании признаков гениальности.

Мотивация или настойчивость в достижении цели («грит»)

Прежде чем продолжить рассказывать о научно обоснованных стратегиях стимулирования мотивации у детей, хочу познакомить вас еще с одним понятием. Размышляя о людях, которые добились поистине грандиозных успехов в жизни, вы, вероятно, не станете спорить, что этим они обязаны не только привычке к каждодневному труду. Люди, которые меняют мир и оставляют след в истории, как правило, психологически устойчивы, они не пасуют перед трудностями и с невероятной страстью и упорством идут к поставленной цели. Сочетание страсти к достижению цели и настойчивых усилий психолог из Пенсильванского университета Анжела Дакворт назвала «грит»^[48]. В своей научной статье, написанной в 2015 году, она дает этому термину следующее определение: «грит» – это «выбор сложных, амбициозных проектов и упорная работа в течение длительного времени ради их успешной реализации».

«Грит» имеет не только теоретическое значение. В его основе лежат интересные исследования, позволяющие говорить о том, что эта черта на самом деле способствует достижению успеха. Дакворт вместе с коллегами создали личностный опросник – шкалу «грит», по которой можно определить, насколько человек предрасположен к проявлению этого качества. Величина показателя «грит» прогнозирует, насколько успешно сложится жизнь человека в будущем, особенно если на пути к успеху ему придется преодолевать разного рода препятствия. (Шкала основана на измерении степени согласия или несогласия с такими утверждениями, как, например: «Новые идеи и проекты иногда отвлекают меня от работы над предыдущими», «Промахи ничуть не смущают меня» или «Я часто ставлю перед собой какую-нибудь цель, но позже меняю ее на другую».)

В одном из исследований Дакворт и ее коллеги использовали шкалу «грит», чтобы оценить это качество у кадетов военной академии в Вест-Пойнте, а затем следили за их успехами^[49]. Исследователи выяснили, что количество баллов по шкале «грит», которые получили кадеты, предопределяло, насколько успешно они справлялись с первым и чрезвычайно тяжелым курсом военной подготовки (некоторые кадеты не выдерживают нагрузок и бросают академию)^[50]. По сути, эти показатели спрогнозировали их стойкость и выносливость во время испытаний в большей степени, чем комплексная оценка, разработанная в Вест-Пойнте на основе их успеваемости в старшей школе, результатов теста SAT, участия во внеклассной деятельности и оценки уровня физической подготовки.

Еще одно исследование с использованием шкалы «грит» позволило Анжеле Дакворт предугадать, кто из учащихся покажет высокие результаты на конкурсе орфографии National Spelling Bee и кто из солдат выдержит суровый отбор в войска специального назначения Армии США^[51]. Безусловно, определенную роль в достижении успеха играют преимущества, которыми обладают одни люди и не обладают другие: богатство, социальное положение и хорошее здоровье. Если взять двух детей с большим потенциалом и качеством «грит», из которых у одного будет больше преимуществ, то этот ребенок почти наверняка лучше преуспеет в жизни, так как у него изначально будет больше возможностей для развития и меньше трудностей, которые придется преодолевать. В этой главе мы не рассматриваем преимущества, но я посчитала нужным обратить на них ваше внимание.

Я не хочу сказать, что упорные люди никогда не бросают начатое дело или что они способны с неослабевающим энтузиазмом годами работать над любой поставленной им задачей. Я говорю о том, что, как правило, такие люди предпочитают упорно работать над тем, к чему у них есть интерес. И в процессе поиска предмета истинной страсти они способны отказаться от решения других задач. Так что, если ваша дочь хочет бросить занятия балетом, это не всегда означает, что у нее нет твердого характера (или качества «грит»). Так же как и решение моего сына бросить виолончель не стало концом света. «Грит», как пишет Дакворт в своей книге с аналогичным названием, проявляется лишь тогда, когда ребенок находит свою настоящую, истинную страсть^[52]: если он обладает «грит», он не откажется от своего увлечения и не отодвинет его на задний план, чтобы через несколько месяцев освободить место для новой мечты.

Есть и еще одна причина, почему родителям следует формировать у ребенка твердость характера и мотивацию: это отвлечет их от навязчивых мыслей об одаренности, умственных способностях и достижениях. Исследования показывают, что, когда родители (и учителя) слишком зацикливаются на этих аспектах, они разрушают мотивацию детей. Классическое исследование, которое проводили профессор образования Дебора Стипек (в настоящее время она работает в Стэнфордском университете) и ее коллеги, показало, что дети, которые посещали дошкольные учреждения, ориентированные на достижения, ниже оценивали свои способности, имели весьма скромные ожидания в отношении собственных успехов и были меньше мотивированы, чем те, кто ходил в дошкольные учреждения со свободной программой и игровым обучением и имел возможность самостоятельно выбирать занятия по душе^[53]. На самом деле от того, какие методы мы используем, чтобы мотивировать детей на совершение определенных действий, зависит очень и очень многое. Но какой подход следует выбрать, а от какого отказаться? Вот что предлагают нам специалисты-психологи.

Стратегия мотивации № 1

Пробуждайте в детях желание решать новые, интересные и сложные задачи

Исследования Анжелы Дакворт показывают, что понятие «грит» объединяет четыре таких компонента, как: заинтересованность, постоянная практика, долгосрочная цель и надежда. Мы говорим, что людям свойственна эта черта, если они получают удовольствие от того, чем занимаются (интерес); способны себя контролировать, что позволяет им регулярно и целенаправленно заниматься любимым делом, совершенствуя свои навыки (постоянная практика); верят, что их работа важна и нужна для общества (долгосрочная цель); и способны сохранять оптимизм и не пасовать перед трудностями (надежда).

Анжела Дакворт воспитывает двух дочерей. И конечно, ее все время спрашивают, что она делает, чтобы воспитать в них твердость характера, или «грит». Одно из ее правил – «правило трудного дела»: ее дети должны заниматься чем-то интересным, что требует целенаправленной практики, причем они не могут бросить свое занятие в середине сезона или учебного года. Важно также, что они должны выбрать себе занятие самостоятельно, родители не должны ничего навязывать. Побуждая детей решать сложные задачи и упорно добиваться своей цели, Дакворт надеется, что так они научатся преодолевать трудности. «Конечная цель – это формирование призвания, внутреннего влечения к интересному, но трудному делу», – пишет она в книге «Грит».

Одна из ее дочерей выбрала в качестве трудного дела игру на альте, но совсем не обязательно выбирать музыкальный инструмент и вообще заниматься чем-то в одиночку. Трудным делом могут быть любые внеклассные занятия под руководством ответственного взрослого, но не родителя, которые организуются для развития всех четырех компонентов твердости характера – интереса, практики, цели и надежды. «Если бы я могла взмахнуть волшебной палочкой, – пишет Дакворт, – я бы заставила всех детей в мире выбрать хотя бы один вид внеклассной деятельности, а что касается учащихся старшей школы, то потребовала бы, чтобы они отзанимались хотя бы одним делом не меньше года». (Здесь я снова не могу не упомянуть о том, что наличие преимуществ облегчает формирование твердости характера – «грит», ведь внеклассные занятия могут обойтись в кругленькую сумму.)

Однажды в разговоре по телефону Анжела Дакворт (привыкшая к жизни в условиях многозадачности, она говорила со мной, одновременно закупая продукты в магазине) обратила мое внимание на следующий важный момент: родители должны разрешать детям бросать их занятия даже в середине учебного года, если они им не по душе, и пробовать что-то новое, ведь поиски настоящей страсти могут занять немало времени. «Мне кажется, дети, пока маленькие, должны экспериментировать, постоянно пробовать что-то новое и неизведанное», – говорит она.

В идеале учитель или репетитор, работающие с вашим ребенком, должны быть доброжелательными, всячески поддерживать его и превращать учебный процесс в увлекательное занятие. Собирая материал для книги «Как развить способности у молодых людей» (Developing Talent in Young People), психолог Чикагского университета Бенджамин Блум вместе с коллегами опросил 120 человек, добившихся выдающихся успехов в своих областях^[54]. В результате выяснилось, что у многих из них в детстве были репетиторы или учителя, которые сумели сделать обучение увлекательным.

Внеклассные занятия полезны еще и тем, что они вызывают феномен, который психологи называют «спиралью успеха». Когда дети получают возможность добиться какого-либо значительного результата, этот успех окрыляет их, внушает уверенность в своих силах, повышает мотивацию и подталкивает к еще большим достижениям. В своей книге «Уравнение прокрастинации» (The Procrastination Equation) Пирс Стил, ведущий специалист в этой области, говорит, что участие в организациях скаутов, а также в программах выживания в дикой природе прекрасно стимулирует раскручивание спирали успеха^[55]. В памяти детей остаются их достижения в разжигании костров и установке палаток, и этот опыт «постепенно становится неотъемлемой частью нарратива, который помогает ребенку ответить на очередной вызов», – пишет Стил.

На самом деле, говорит Стил, стимулом для раскручивания спирали успеха может стать любая внеклассная деятельность, требующая напряженных усилий, при условии, что она создает «круг поддержки для достижения успеха». В качестве примера он приводит историю мальчика, неуверенного в своих силах и склонного к повышенной тревожности, для которого все изменилось, как только он начал заниматься боевыми искусствами. Сначала ему было трудно, но со временем он получил желтый пояс. Это стало знаковым достижением, и родители напоминали о нем всякий раз, когда их сын сталкивался с новыми трудностями.

Я не могу не думать о своем сыне и его желании практиковаться в игре на блокфлейте. Одобрение со стороны учительницы, которое он получил на раннем этапе занятий, послужило стимулом для раскручивания спирали успеха. Хотелось бы мне, чтобы его страстью стала не блокфлейта, а что-нибудь другое? Безусловно. Но всем нам нужно с чего-то начинать.

Стратегия мотивации № 2

Хвалите за трудолюбие, а не за навыки или способности

Вы, может быть, слышали про мышление роста, которое часто противопоставляют фиксированному мышлению. Люди с мышлением роста считают, что способности и интеллект человека в значительной мере формируются упорной и тяжелой работой. Люди с фиксированным мышлением, напротив, уверены, что способности человеку даются от природы: мы либо рождаемся умными, либо нет, третьего не дано. Вы также, скорее всего, знаете, что на формирование образа мышления оказывает влияние то, как вы хвалите ребенка. Но это не так просто, как может казаться, и многие люди неправильно истолковывают результаты исследований. Именно поэтому я хочу привести некоторые данные таких исследований и раскрыть их истинный смысл.

Для участия в одном из наиболее известных экспериментов в области мышления психолог Кэрол Дуэк со своей коллегой Клаудией Мюллер пригласили учащихся пятых классов из трех государственных школ^[56]: одна из них была расположена на Среднем Западе, в ней учились в основном белые дети; две другие находились на Северо-Востоке, их контингент составляли преимущественно афроамериканцы и латиноамериканцы. Сначала психологи раздали всем учащимся тесты на определение уровня интеллекта и, после того как дети их выполнили, сказали, что все они успешно с ними справились: «Молодцы! Прекрасно справились с этими заданиями. Вы правильно решили [количество задач]. Это реально высокий показатель». Затем исследователи еще раз похвалили учащихся за их успехи, но на этот раз использовали разные формулировки. Первой трети детей они сказали: «Должно быть, вы очень умны, раз решили эти задачи». Второй: «Должно быть, вы хорошо потрудились, чтобы решить эти задачи». Остальным не сказали вообще ничего, так что эти дети слышали только первую похвалу.

Далее исследователи спросили учащихся, какие задачи они предпочли бы решать на следующем этапе: «довольно легкие, чтобы успешно их решить» или «задачи, из которых узнаешь много нового, даже если не покажешься очень умным». Оказалось, что дети, которых похвалили за сообразительность, чаще просили простые задачи, тогда как те, кого хвалили за трудолюбие, чаще делали выбор в пользу трудных задач. В контрольной (третьей) группе мнения разделились поровну.

Когда позднее учащимся предложили подумать над более трудными задачами, для решения которых требовалось приложить значительные усилия, те дети, которых хвалили за их ум, были менее склонны упорно корпеть над задачами, чем те, кого хвалили за трудолюбие. Кроме того, «умные», по их словам, не получили особого удовольствия от решения трудных заданий. Психологи также послушали, что учащиеся рассказывали друг другу о том, как они справились с задачами. Оказалось, что 38 % детей, которых хвалили за сообразительность, лгали о своих успехах (преувеличивая количество решенных задач). В то же время только 13 % «трудяг» и 14 % учащихся из контрольной группы были уличены во лжи.

Данные этого исследования позволяют сделать вполне определенный вывод. Когда мы хвалим детей за ум или способности, у них угасает интерес к учебе и преодолению трудностей, зато возрастает заинтересованность в том, чтобы сберечь свою репутацию. Короче говоря, они теряют мотивацию и запускают режим самозащиты. С другой стороны, те, кого хвалят за трудолюбие, демонстрируют более высокую готовность мужественно встречать трудности и сохраняют мотивацию к учебе.

Почему так происходит? Как объясняет Дуэк, когда хвалят за способности и интеллект, дети начинают воспринимать их как фиксированное качество. То есть либо они есть, либо их нет. Если успех означает, что я умный, тогда неудача должна означать, что я тупой. Следуя этой логике, они стараются избегать неудач, отказываясь от решения сложных задач.

Если же дети уверены, что успех дается упорным трудом, через преодоление неудач (это свойственно детям, которых хвалят за их трудолюбие), они приучаются извлекать пользу из своих неудач и рассматривают их как кратковременные, но неизбежные ошибки на пути к успеху. Кэрол Дуэк в своей книге «Гибкое сознание» объясняет это так: «В первом мире [фиксированного мышления] усилия – это нечто плохое. Они, как и неудача, означают, что вы не умны и не талантливы. Если бы вы были умны и талантливы, вам не пришлось бы прилагать усилия. Во втором же мире [мышление роста] усилия – это и есть то, что делает вас умным и талантливым».

Теперь, после того как вы узнали, чего не следует делать, когда вы хвалите своего ребенка, пора выяснить, что же все-таки делать нужно. Все очень просто: хвалите детей за старание, за труд. Говорите им что-нибудь вроде: «Ты так много работал над этим рисунком. Мне он очень понравился!» А когда дети разочаровываются (когда они, как мои дети, говорят, например: «Я плохо играю на виолончели»), вы можете мягко возразить: «Ну ты же только учишься играть и пока еще не освоил сложные вещи». («Пока» – важное слово в концепции мышления роста, оно должно прочно войти в ваш лексикон, ведь этим словом вы даете ребенку понять, что со временем его способности разовьются.)

А еще не забывайте подчеркивать причинно-следственную связь между упорным трудом и достижением хороших результатов. По словам Кэрол Дуэк, многие родители твердят о важности трудолюбия, но не говорят, что именно от усилий ребенка зависит его успех в том или ином деле. Когда ваши дети делают успехи благодаря своему труду и упорству, вы обязательно должны похвалить их за трудолюбие. Таким образом вы выстроите четкую причинно-следственную связь: «Сейчас ты прекрасно исполняешь эту песню. И все потому, что ты долго тренировался! Я рада, что ты отдельно поработал над пассажами, которые тебе не удавались». (Дакворт объясняет, что эффективная целенаправленная практика предполагает рефлексирование над своими слабыми сторонами, концентрацию на них дополнительных усилий, а также постановку амбициозных целей, которые направлены на совершенствование тех или иных аспектов нашей деятельности.)

Чтобы сформировать у наших детей мышление роста, мы должны думать не только о важности похвалы, но и о том, как правильно реагировать на их неудачи и успехи. Недавно мой сын хорошо выполнил тест по математике, потому что, по его словам, «он был легкий». Конечно, хорошая оценка – это замечательно, но как похвалить его за старание, за труд, если ему не пришлось особо напрягаться? В конце концов я вышла из положения, сказав, что я рада его успехам, но мне жаль, что работа оказалась недостаточно сложной, чтобы он смог показать все свои возможности, потому что, когда человек сталкивается с трудностями и ищет способы их преодолеть, его мозг развивается, и я хочу, чтобы его мозг развивался постоянно.

Но всё же мы хотим, чтобы дети приучились не просто к труду, а к труду эффективному, дающему достойные результаты. Если ваша дочь приходит домой с плохой оценкой за тест по испанскому языку, скорее всего, нет смысла наставлять ее словами «в следующий раз готовься лучше». Разумнее спросить, почему, по ее мнению, она потерпела неудачу, и попробовать вместе разработать новую стратегию, которая позволила бы ей добиться более высоких результатов в будущем. (Разумеется, если она совсем не готовилась к контрольной, тогда вы должны объяснить, что подготовка к занятиям является неотъемлемой частью процесса обучения.)

Наконец, мы не должны корить наших детей и самих себя за возникающее иногда желание поддаться фиксированному мышлению. Как я уже говорила, представления о том, что способности и интеллект даются нам от рождения и что успех неразрывно связан с высоким уровнем интеллекта, пустили глубокие корни в нашей культуре. Понадобятся время и силы (то есть опять же труд!), чтобы развить в себе мышление роста, и мы никогда полностью не избавимся от привычки мыслить заданными, или фиксированными категориями. Даже Кэрол Дуэк признаётся, что вынуждена постоянно прикладывать усилия, чтобы действовать в рамках мышления роста, а ведь она занимается изучением проблем мышления уже более тридцати лет.

Стратегия мотивации № 3

Научите ребенка минимизировать прокрастинацию

Если ваш ребенок склонен к прокрастинации, знайте: вы не одиноки. В некотором смысле дети – прирожденные прокрастинаторы (канительщики), и тому есть веские причины: чтобы выполнять сложные задачи, человек должен обладать хорошо функционирующей префронтальной корой головного мозга, которая отвечает за такие процессы, как планирование и концентрация внимания. Эта часть мозга должна постоянно бороться с отвлекающими раздражителями, источником которых выступает лимбическая система – часть мозга, отвечающая за сиюминутные потребности и желания. Даже для взрослых это настоящий подвиг, а для детей и вовсе невозможно, поскольку их префронтальная кора все еще находится в процессе развития, и этот процесс не прекращается примерно до двадцати пяти лет.

Однако в основе своей прокрастинация не связана ни с умением управлять своим временем, ни с навыками самоконтроля. Имеющиеся научные данные позволяют предположить, что ее источником являются негативные эмоции. Мы (и наши дети) прокрастинируем, потому что нам скучно, потому что задание, которое мы должны выполнять, внушает нам страх (например, мы боимся, что можем потерпеть неудачу) или потому что мы недовольны тем, что работа оказалась слишком трудной. Именно поэтому мы начинаем отвлекаться на что-нибудь такое, что может нас утешить, развеселить или, на худой конец, хоть чуточку облегчит нашу участь: видео с котиками, пончики, соцсети.

В одном из первых исследований, целью которого было выявить связь между прокрастинацией и негативными эмоциями, психологи из Кейсовского университета заставляли испытуемых читать истории разного содержания, чтобы ввести их в состояние печали или радости^[57]. Затем испытуемые в состоянии печали читали историю о водителе, который из-за спешки становился причиной аварии, повлекшей смерть ребенка. Испытуемые в состоянии радости – историю о спасении ребенка. После этого исследователи просили всех участников эксперимента подготовиться к прохождению теста на интеллект. В результате выяснилось, что люди в расстроенных чувствах были более склонны к прокрастинации: они предпочитали играть в видеоигры или собирать пазлы, а не готовиться к тесту.

Иными словами, находясь в подавленном настроении, дети (и взрослые) предпочитают занятия, которые могут улучшить их самочувствие. «Нас раздражает, когда дети прокрастинируют, так как мы рассматриваем это как крайне иррациональное поведение, – говорила мне Дакворт. – Но они просто пытаются почувствовать себя счастливыми здесь и сейчас, и с этой точки зрения их поведение вполне рационально». И кто станет упрекать детей за это? Не знаю, как вы, но я поступаю так постоянно.

Одним из решений проблемы прокрастинации является превращение пугающего своей сложностью или скучного задания в более увлекательное или менее трудоемкое. Предположим, ваш ребенок прокрастинирует, так как его домашнее задание навевает на него жуткую скуку. Пирс Стил, автор книги «Уравнение прокрастинации», предлагает придать ему игровую форму или превратить в соревнование. Если ребенок вчера прочитал за час двадцать страниц, сможет ли он сегодня прочитать за час двадцать две страницы? Мой сын тратил уйму времени, чтобы принять душ. И однажды я поспорила с ним, что ему не хватит пяти минут, чтобы помыться. Когда он вошел в ванную, я поставила трехминутные песочные часы для варки яиц так, чтобы он их видел. И что вы думаете? Он выскочил через две минуты. (Другое дело, что эта стратегия, возможно, оказалась излишне эффективной.)

Если выполнение задания постоянно откладывается, потому что оно пугает ребенка своей сложностью, попробуйте сделать его менее страшным. Сядьте рядом с ребенком и попытайтесь вместе разбить большой проект на более мелкие задачи, которые легко выполнить к определенному сроку. При таком подходе каждое задание уже не будет казаться слишком сложным, и по завершении каждого отдельного этапа у ребенка появится чувство удовлетворения от достигнутого результата, а значит, будет расти его уверенность в своих силах и мотивация (спираль успеха).

Если ребенок должен подготовить проект, то будет еще лучше, если вы предложите ему договориться о дедлайнах с группой одноклассников, так он будет чувствовать ответственность за выполнение работы. Кроме того, это поспособствует возникновению духа товарищества. Если это итоговая работа, ребенок может установить дедлайн для выбора темы, затем следующий дедлайн для написания плана, потом еще один – для первого чернового варианта. «Секрет в том, чтобы не жалеть времени на осмысление пошаговых изменений. Например, можно ежедневно записывать в дневник, как продвигается работа», – пишет Стил. (Возможно, кому-то из детей будет полезно скрупулезно конкретизировать цели: например, вместо цели «выбрать тему» обозначить целый ряд отдельных задач – «сходить в библиотеку, просмотреть шесть книг, сорок минут потратить на поиски материала в интернете и затем принять решение насчет темы».)

Чтобы наполнить задание позитивным смыслом и придать ему актуальность, можно связать его с какой-либо целью. Если ваш ребенок мечтает стать архитектором, объясните ему, что добросовестное выполнение задания поможет ему в будущем исполнить свою мечту: он приобретет навыки, которые облегчат поступление в хороший вуз. Как пишет Стил, нужна «гирлянда из будущих целей, внутренне мотивирующих нас прицепить к ней наши нынешние обязательства».

И наконец, объясните ребенку, как определить и отключить внешние раздражители. Ваш ребенок работает, положив рядом мобильник, и без конца включает его? Каждые три минуты проверяет свою электронную почту? Сядьте рядом с ним и вместе постарайтесь найти способ изменить окружающую обстановку так, чтобы его ежесекундно не отвлекали «гораздо более интересные вещи, чем домашняя работа». Одна из компьютерных программ, которые рекомендует использовать Стил, называется RescueTime: она показывает, на что человек расходует свое время, и помогает с постановкой целей. Еще одна программа – SelfControl – блокирует доступ к социальным сетям и электронной почте на заданный промежуток времени. Плановые перерывы в работе вполне допустимы и даже полезны, но нельзя мириться с тем, что из-за общения с внешним миром ваш ребенок каждый час устраивает себе по 8423 внеплановых перерыва.

Стратегия мотивации № 4

Не слишком полагайтесь на вознаграждение

Несколько лет назад, когда мой сын испытывал некоторые проблемы с поведением, мы с мужем ходили к психологу. Психолог рекомендовал нам установить «систему оценок» (в баллах). Каждый раз, когда наш сын будет делать то, что нам нравится, – убирать свою комнату, помогать сестре, говорить «спасибо», – мы будем засчитывать ему несколько баллов, сообщать об этом и записывать. За каждый балл он будет получать один цент и одну минуту экранного времени у телевизора или за компьютером. Нам казалось, что это конструктивный способ стимулировать ответственное поведение и контролировать время использования электронных гаджетов и карманных денег; мы думали, что получим тройную выгоду. Мы попробовали – и надо же! – способ сработал. Мой сын действительно начал проявлять больше инициативы и лучше себя вести.

Но вскоре я наткнулась на ряд статей, авторы которых предупреждали об опасностях использования вознаграждения как мотиватора. Так, статья в журнале The Atlantic (2016) «Против таблицы достижений» (Against the Sticker Chart)^[58] предупреждала, что, вознаграждая ребенка за хорошее поведение, мы «можем подорвать врожденную склонность детей помогать другим». В журнале Money в 2015 году была опубликована статья «Обратная сторона вознаграждения за хорошее поведение» (The Hidden Downside to Rewarding Your Kids for Good Behavior)^[59]. Известный гуру в области воспитания Альфи Кон написал целую книгу на эту тему – «Наказание наградой»^[60]. Еще в исследованиях 1970-х годов ученые выражали озабоченность в связи с тем, что вознаграждение детей за вежливость, помощь по дому или добросовестное выполнение домашних заданий подавляет их врожденное желание все это делать когда-нибудь в будущем. И еще хуже то, что вознаграждение может сделать детей черствыми, бессердечными, умело манипулирующими окружающими людьми. Я живо представила, как мой сын хитро смотрит на меня: «Сколько ты мне заплатишь, чтобы я не бил сестру шлепанцем?»

Столкнувшись с этой дилеммой, я решила самостоятельно заняться изысканиями и в конце концов написала статью на эту тему для интернет-издания Slate^[61]. Заголовок, придуманный редакторами, звучал довольно провокационно: «Не стесняйтесь, заваливайте ребенка наградами». Однако моя аргументация была более сложной и конкретной. В частности, я отмечала: «После глубокого изучения проблемы я пришла к заключению, что вознаграждение может быть полезно в одних ситуациях и неуместно в других, также как и любые другие методы воспитания, применяемые родителями».

В статье я попыталась объяснить выводы одного из первых и наиболее известных исследований. Оно было проведено в 1971 году психологом Рочестерского университета Эдвардом Деси^[62]. Для участия в своем трехдневном эксперименте он пригласил двадцать четыре добровольца. Все они были студентами старших курсов. В первый день он предложил им игру-головоломку «Сома»^[63], в которой игроки должны складывать из кубиков разные фигуры. Деси предоставил испытуемым образцы фигур, попросил воспроизвести их в течение тринадцати минут и вышел из комнаты. Второй день эксперимента был похож на первый, за исключением одной важной детали: Деси пообещал половине участников заплатить один доллар за каждую фигуру, которую им удастся собрать за те же тринадцать минут. Остальные должны были делать то же самое, но без вознаграждения. На третий день студентам снова раздали игру, но денег никому не предложили. Каждый день, оставляя участников эксперимента одних, Деси говорил им, что, если они не хотят складывать головоломку, они могут заниматься чем угодно, например читать журналы, которые он оставлял в комнате. Через зеркало Гезелла Деси наблюдал, сколько времени испытуемые тратили на складывание фигур головоломки.

Как вы, вероятно, догадались, те участники эксперимента, которым пообещали деньги, посвятили складыванию головоломки больше всего времени. Однако Деси заметил, что на третий день, когда он отменил вознаграждение, студенты из той группы, где во второй день обещали вознаграждение, теперь тратили на задачу меньше времени. В то же время группа, которой ни разу не обещали вознаграждения, на третий день тратила на складывание головоломки больше времени. Что же происходило? Из своих наблюдений Деси сделал вывод о «снижении внутренней мотивации к выполнению задания после опыта с денежным вознаграждением».

Здесь нужно иметь в виду два важных момента. Во-первых, предполагаемое снижение внутренней мотивации на третий день эксперимента не было статистически существенным, и, следовательно, мы не можем быть абсолютно уверены в том, что различия были неслучайны. Во-вторых, Деси построил свое исследование на головоломке «Сома» именно потому, что, по его словам, «большинство студентов колледжа наверняка будут внутренне мотивированы на ее решение». Иначе говоря, он изучал влияние вознаграждения на степень заинтересованности человека в выполнении задания, которое он и так считал увлекательным.

«Кому придет в голову использовать вознаграждение, если ребенок с интересом занимается той или иной деятельностью? – задала вопрос Вирджиния Шиллер, доцент-клиницист Йельского детского учебного центра и автор книги «Вознаграждения для детей» (Rewards for Kids), когда я брала у нее интервью для своей статьи. – Вы задумываетесь о применения стимулов только в тех случаях, когда ребенок испытывает трудности с чем-либо или отказывается что-то делать».

Итак, когда я писала статью для Slate, я отвергла выводы Деси. На мой взгляд, полученные им результаты не подтверждали его заявления о том, что вознаграждения неэффективны или даже вредны. Но, прочитав еще несколько его работ и поразмыслив над тем, какие чувства вызывает у меня нудная или тяжелая работа, я пересмотрела свои взгляды.

Мне кажется, вознаграждение подрывает интерес к той деятельности, которая способна приносить нам внутреннее удовлетворение. Даже наведение порядка в комнате или уборка посуды со стола после обеда могут доставлять удовольствие, так как, делая это, вы (или ваш ребенок) поддерживаете уют в доме и приносите пользу всей семье. Я постоянно навожу порядок в доме, потому что мне нравится чувство выполненного долга, которое появляется, когда я заканчиваю уборку, и потому что я люблю проводить время в чистой уютной комнате. (И еще потому, что, имея двух детей и не занимаясь уборкой, мы бы быстро превратили свой дом в свинарник.) Пусть процесс уборки не такое уж и увлекательное занятие, но я испытываю удовлетворение от того, что довела дело до конца, и поэтому у меня есть внутренняя мотивация к выполнению этой работы. И меня всерьез беспокоит мысль, что, вознаграждая детей за подобную «черную» работу, мы тем самым отбиваем у них интерес к ее выполнению в будущем.

В широко известном исследовании 1973 года психологи из Стэнфордского университета приносили дошкольникам бумагу для рисования и маркеры и наблюдали, будут ли дети их использовать^[64]. Через несколько недель они приглашали каждого из детей, проявивших наибольший интерес к рисованию, в отдельную комнату и просили их нарисовать что-нибудь для гостя, который придет посмотреть их детский сад. Первой группе детей исследователи пообещали вознаграждение за рисунок, вторую просто попросили сделать рисунок и, когда дети закончили работу, неожиданно дали им вознаграждение. И наконец, третью группу тоже попросили что-нибудь нарисовать, но не обещали вознаграждения и не давали его. Через несколько недель исследователи повторили первый этап эксперимента: оставили маркеры и бумагу в классе и стали наблюдать, захотят ли дети рисовать. Они увидели, что дети, которым пообещали и дали вознаграждение за рисунок несколько недель назад, потеряли интерес к рисованию: полученное вознаграждение лишило занятие рисованием внутренней привлекательности.

Проблема использования вознаграждения в качестве мотиватора, по мнению Деси, заключается в том, что этот метод создает впечатление, будто твоими действиями кто-то управляет. Люди же получают больше удовлетворения от той деятельности, которую они выбрали сами. Значит, если я начисляю сыну баллы за уборку в его комнате, он будет ассоциировать эту работу с ощущением, что им управляют. К тому же он не получит того удовлетворения, которое дает самостоятельно принятое решение навести порядок. Кроме того, Деси высказывает опасение, что практика вознаграждения может заставлять детей чувствовать, будто наша любовь к ним обусловлена тем, что и как они делают, а это отрицательно сказывается на их самооценке (более подробно о самооценке рассказывается в главе 6).

Сегодня я уже не так увлечена методом вознаграждения, как раньше, и весьма умеренно применяю его со своими детьми. Пока я его использовала, мне казалось, что он работал. Но когда прекратила раздавать вознаграждения направо и налево, я заметила, что мой сын перестал делать те вещи, за которые он получал вознаграждение (например, убираться в своей комнате). Дошло даже до того, что однажды он нагнулся было, чтобы поднять с пола лежащий там мусор, но потом остановился, поднял голову и сказал: «А я получу за это какие-нибудь баллы?» Допускаю, что с его стороны этот вопрос был вполне закономерен, но у меня он вызвал странное желание самой забраться в мусорный контейнер и спрятаться там.

Деси все же не забыл упомянуть о том, что в определенных обстоятельствах назначать вознаграждение вполне целесообразно. Если умеренно вознаграждать детей за те вещи, которые они терпеть не могут, тогда всё в порядке. Вознаграждение также приемлемо как признание успешного выполнения трудной работы: например, если вы пойдете с детьми есть мороженое в день окончания учебного года, чтобы торжественно отметить их успехи в учебе и трудолюбие. Однако если вы скажете: «Я поведу тебя есть мороженое, если в конце года у тебя будут только отличные оценки», это будет совсем другая история. В этом случае вы снова задействуете вознаграждение в качестве мотиватора.

Если, читая эти строки, вы думаете: «Как же теперь быть, ведь я использовал вознаграждение многие годы», не расстраивайтесь. Вы не испортили детей на всю оставшуюся жизнь. Дети – психологически устойчивые существа, переформатировать их внутреннюю мотивацию можно в любом возрасте. Как только в нашей семье мы перестали использовать систему баллов (мы свернули ее постепенно, так что дети этого даже не заметили), мой сын вовсе не погряз в лени и праздности. Он очень быстро адаптировался к новой ситуации, да и мы нашли новые, не зависящие от каких-либо условий способы контроля за использованием электронных гаджетов и карманных денег. И все-таки я думаю, что вознаграждение иногда может быть необходимо: оно помогает формировать полезные привычки, а для ребенка с укоренившимися полезными привычками мотивация уже не играет такой важной роли, ведь его поведение становится автоматическим. Мы пережили это с нашим сыном. Да, сначала мы начисляли ему баллы за мытье посуды, но вскоре это превратилось в привычку, и он делал это каждый день, несмотря ни на что. И до сих пор продолжает это делать.

Некоторые из вас, наверное, думают: «Ну хорошо. Я перестану использовать вознаграждение, но как же тогда мне заставить детей делать то, что нужно?»

Деси советует не заставлять детей что-то делать, чтобы потом предлагать им за это награду. Лучше помогать им делать то, что вы считаете необходимым, понимать и принимать их чувства («Я знаю, что тебе не хочется этого делать, но мне реально нужна твоя помощь»), объяснять, почему нужно делать то-то и то-то, и давать возможность выбирать («Что ты предпочитаешь – убраться в комнате или вынуть посуду из посудомойки?»). Однако, говорит Деси, нет такой волшебной палочки, с помощью которой можно добиться, чтобы дети делали то, что от них требуется^[65]. «Мотивация должна исходить изнутри, а не зависеть от приемов и методов, – пишет он в своей книге «Почему мы делаем то, что делаем» (Why We Do What We Do). – Мотивация исходит из решения, из готовности взять на себя ответственность за управление своими чувствами и действиями». (О некоторых конструктивных способах формирования поведения вы узнаете в главе 8.)

В рамках классического исследования 1984 года Ричард Райан, коллега и соавтор Эдварда Деси, совместно с несколькими психологами провел эксперимент, в ходе которого его участники – шести– и семилетние дети – создавали творческие проекты. Исследователи стимулировали маленьких художников работать аккуратно, но старались ненароком не разрушить их мотивацию к созданию прекрасного произведения искусства^[66].

В первой группе психологи общались с детьми, используя назидательный язык (язык управления), например: «Веди себя хорошо, не разводи беспорядок, не заляпывай все вокруг краской» и «Не перемешивай все краски подряд». Во второй группе они объясняли, чего ожидают от детей и почему: «Я знаю, как это весело, когда просто ляпаешь краску куда попало, но нам нужно сохранить комнату и все художественные принадлежности в порядке для других детей, которые потом будут ими пользоваться». Два метода дали совершенно разные результаты. Дети из второй группы потратили на рисование больше времени, но независимые эксперты оценили их картины как более качественные, чем работы детей из первой группы, творчество которых ограничивали строгими указаниями. Несомненно, способы, которыми мы мотивируем детей, и в самом деле играют важную роль в их воспитании. Чем меньше мы ограничиваем и контролируем их деятельность, тем более креативными и мотивированными людьми они растут.

Да, если мы ослабляем контроль, дети с меньшей готовностью бросаются исполнять наши просьбы, зато у них быстрее формируется внутренняя мотивация. Таким образом, мы действуем с прицелом на будущее: сеем полезные семена и надеемся, что они прорастут и в долгосрочной перспективе принесут плоды.

Ключевые моменты

1. Предлагайте детям пробовать трудные, но интересные занятия. Уговаривайте их не бросать начатое, если что-то не получается.

2. Хвалите за трудолюбие, а не за навыки или способности. Указывайте на связь успеха с затраченными усилиями.

3. Старайтесь превращать пугающе сложные или скучные задания в простые и увлекательные. Сведите к минимуму воздействие внешних раздражителей.

4. С осторожностью используйте метод вознаграждения.

Глава 3. «Ты тупица и урод!». Как воспитывать ребенка, чтобы он не обижал других и помогал тем, кого обижают

Весной 2019 года Институт детского мышления организовал благотворительный завтрак, целью которого был сбор средств. В шикарном зале на Парк-авеню на Манхэттене сотни прекрасно одетых благотворителей потягивали чай со льдом, в то время как актриса и писательница Эли Уэнтуорт вела панельную дискуссию по очень важному вопросу «Как воспитать более доброжелательных детей». «Сейчас в нашем обществе ощущается отсутствие доброты и засилье коррупции, и мне страшно, что наши дети постепенно утрачивают чувство сострадания, эмпатии, доброты», – сказала Эли Уэнтуорт во вступительной речи. На сцене сидели еще двое участников дискуссии – Анжела Сантомеро, исполнительный продюсер шоу Blue’s Clues и Daniel Tiger’s Neighborhood, и психолог Рэйчел Бусман, старший директор Центра изучения тревожных расстройств Института детского мышления.

Целый час три женщины обсуждали стратегии воспитания доброты в семье, а остальная публика согласно кивала. Когда подали десерт и спикер предложила присутствующим задавать вопросы, большая часть из пяти заданных вопросов касалась буллинга. «Что делать, если другие дети плохо относятся к моему ребенку?» «Как говорить с ребенком об отсутствии доброты у других людей?» «Если над моим сыном издеваются, нужно ли мне звонить родителям обидчика и что им сказать?»

Пока я слушала эти вопросы, меня поразил тот факт, что, хотя целью дискуссии было обсуждение вопроса, как воспитывать детей так, чтобы они стали добрее, присутствовавшие родители сосредоточились на другом: что делать, если недобрыми оказываются чужие дети. Женщина, сидевшая рядом со мной, сотрудница Института детского мышления, тоже обратила внимание на изменение направления дискуссии. После четвертого прозвучавшего вопроса на эту тему мы переглянулись. «Почему все считают само собой разумеющимся, что их ребенок не может заниматься буллингом?» – прошептала она, обращаясь ко мне.

Приехав домой, я решила изучить этот вопрос и выяснила: то, чему я стала свидетелем, было наглядным примером широко распространенного феномена. Современные родители часто беспокоятся, что над их ребенком будут издеваться. Национальное исследование, проведенное в 2017 году, показало: родители считают вероятность, что их ребенок станет жертвой буллинга, самой большой угрозой его здоровью, отодвигая на второй план злоупотребление наркотиками и проблему безопасного интернета. При этом, как это ни прискорбно, они недооценивают возможность буллинга со стороны собственного ребенка^[67]. Так, когда исследователи из Университета Нью-Гэмпшира опросили детей и их родителей, 31 % пятиклассников признались в том, что дразнили или задирали других детей, но лишь 11 % их родителей допускали, что их дети способны на нечто подобное^[68]. Беседуя с группой учеников, признавшихся в буллинге, исследователи выяснили, что только 2 % родителей знали о поведении своего ребенка. Иначе говоря, родители хулиганов меньше прочих догадываются о недопустимом поведении своего ребенка.

Я могу это понять: меня тоже не радует мысль о том, что мои дети способны издеваться над другими детьми. Кто угодно, только не мои, верно? Но статистика по буллингу говорит о том, что нам всем пора взглянуть правде в глаза. Метаанализ данных восьмидесяти исследований, проведенный в 2014 году, показал, что примерно один из трех подростков в возрасте от двенадцати до восемнадцати лет занимается традиционным буллингом^[69], то есть намеренно и регулярно причиняет вред другим детям, не способным себя защитить, а каждый шестой занимается кибербуллингом^[70].

Может показаться, что эти оценки завышены, но нужно учитывать то, что буллинг бывает разным и занимаются им самые разные люди. «То, как мы обычно говорим с нашими детьми о буллинге, далеко от реального положения дел, – пишет специалист по обучению родителей навыкам воспитания Розалинд Вайсман в своей книге «Королева улья, или Как выжить в мире девочек»^[71]. – Большинство экспертов по буллингу представляют дело так, будто один ребенок на 100 % злодей, а другой на 100 % сама невинность»^[72]. На самом деле дети могут и постоянно третировать других, и время от времени, а могут и вовсе один раз проявить себя в этом качестве, а на следующий день стать жертвой буллинга. Некоторые дети никогда сами не инициируют травлю, но будут смеяться вместе с теми, кто ее затеял. Иными словами, буллинг – это некий континуум, и участие и роль в нем ребенка может меняться день ото дня.

Разумеется, буллинг – явление не новое: мы находим ссылки на него в книгах, изданных более ста лет назад, в том числе в романе «Джейн Эйр». (Я, правда, не так стара, но прекрасно помню, как в начальной школе меня дразнили Четырехглазкой, потому что я носила очки с толстыми стеклами.) Но в последние двадцать лет буллинг стал привлекать к себе гораздо больше внимания. Причина отчасти в том, что произошло 20 апреля 1999 года, когда двое подростков открыли огонь в столовой школы Колумбайн в штате Колорадо. Хотя их действия, как выяснилось, не были реакцией на буллинг, массовое убийство вызвало глубокую озабоченность эмоциональным здоровьем американских подростков и внезапно все заговорили о том, насколько распространенным и негативным является феномен буллинга^[73].

Несмотря на то что к проблеме буллинга приковано всеобщее внимание и что мы воспринимаем его как очевидное явление, результаты исследований показывают: многие дети, склонные третировать сверстников, часто даже не осознают, что делают что-то плохое. Они не всегда понимают, как их поведение сказывается на других людях. Иногда они воспринимают свои выходки как развлечение, думают, что всем так же весело, как и им. Это означает, что от того, как мы, родители, выстроим свой разговор с детьми о буллинге, зависит, сможем ли мы скорректировать свои представления об этом явлении и снизить вероятность того, что наши дети невольно навредят своим сверстникам.

Что такое буллинг

Если вашего ребенка не пригласили на день рождения, это, конечно, неприятно, но это нельзя назвать буллингом. Если кто-то из одноклассников вашей дочери сказал ей что-нибудь обидное, это тоже не буллинг. И если ваш ребенок получил плохую оценку за контрольную или его отправили к директору за неподобающее поведение в классе, это не значит, что учитель его травит. Буллинг становится буллингом, если это регулярно повторяющееся, преднамеренное издевательство или жестокое обращение. Розалинд Вайсман объясняет, что буллинг предполагает «лишение человека чувства собственного достоинства и самоценности» путем неоднократных нападок, направленных на выраженную врожденную черту (обидчику может не нравиться, например, то, что ребенок слишком тихий, или его этническая, религиозная, гендерная принадлежность или сексуальная ориентация). Принципиально важно то, что в основе буллинга всегда явно неравное соотношение сил: один ребенок, имеющий влияние в своей социальной группе или обладающий физической силой, издевается над тем, у которого всего этого нет.

Как правило, дети занимаются буллингом, чтобы произвести впечатление на сверстников, добиться их внимания, повысить свой авторитет и укрепить свои позиции в социальной иерархии. (Но, кроме перечисленных, есть и еще одна причина: как правило, у тех детей, которые занимаются буллингом, тяжелая обстановка в семье, и это прежде всего заставляет их стремиться к власти над своими сверстниками.) Журналистка Эмили Базелон в своей книге «Палки и камни» (Sticks and Stones) рассказывает, как буллинг может повысить социальный статус ребенка^[74]. Она пишет: «Они хотят или заставить смеяться того ребенка, расположения которого добиваются, или вовлечь других детей в свою группировку; а может, они хотят публично дистанцироваться от своего друга, которого теперь воспринимают как лузера». Есть множество социальных ситуаций, когда за подлость и агрессивное поведение можно получить награду. Вы когда-нибудь видели, как ведут себя дети во время школьной перемены?

Однако травля не всегда предполагает публичные или физические издевательства. Так, среди девочек буллинг может иметь чисто социальный характер, например пассивно-агрессивные выпады вроде исключения из круга общения и распространения сплетен. (Многие из вас, вероятно, слышали о фильме «Дрянные девчонки» или смотрели его, он рассказывает об этом виде буллинга и основан на книге Розалинд Вайсман.) В 2007 году бывшая сотрудница Университета Дьюка, психолог и невролог Кристина Мак-Дональд и ее коллеги провели исследование, в ходе которого они записали на видео разговоры шестидесяти учениц четвертого класса со своими близкими подругами^[75]. Так вот, всего за пятнадцать минут записи жертвами сплетниц стали двадцать пять человек.

Социальный буллинг часто начинается в младшем возрасте. Моя подруга Селия – наверняка вы помните ее дочь Эллу, о которой шла речь в первой главе и которую не сильно расстроила смерть ее прабабушки, – рассказала мне о хулиганке, выбравшей Эллу в качестве мишени для буллинга. Эта маленькая девочка, ей в то время было всего пять лет, командовала Эллой и другими детьми и контролировала их взаимоотношения. Она диктовала, кому, когда, во что и с кем играть, и часто подбирала группы для игр так, чтобы исключить из игры тех или иных детей. И это в детском саду! «Когда я пришла в сад на родительский день, я увидела, как эта девочка прогнала Эллу с площадки, а потом, когда Элла начала увлеченно копаться в песке с каким-то мальчиком, она опять подошла к ним, начала снова командовать и оттеснила Эллу. Я была в шоке», – вспоминает Селия.

Почему же девочки часто ведут себя крайне недоброжелательно по отношению друг к другу? И снова все дело в борьбе за власть и повышение социального статуса. Розалинд Вайсман в своей книге объясняет, что девочки хотят, чтобы их приняли в круг друзей, и стремятся занять там достаточно высокое положение. Они готовы бороться друг с другом, чтобы сохранить или укрепить свои позиции. Кроме того, девочки убеждены, что «важнее поддерживать отношения любой ценой, они не понимают, что именно от отношения к ним внутри группы должно зависеть решение – оставаться в этой группе или нет».

Дети могут вести себя жестоко по отношению друг к другу еще и потому, что не умеют открыто и безопасно выражать свой гнев, так что они делают это пассивно, с помощью мести и интриг. Иногда детям неприятно быть свидетелями социального буллинга, но они слишком напуганы, чтобы открыто выступать против. «Например, если группа решает исключить одну девочку, то, скорее всего, многие девочки в этой группе понимают, что это неправильно, и чувствуют себя некомфортно, но далеко не всегда они могут найти слова, чтобы выразить свое отношение, и они не владеют навыками убеждения, чтобы положить этому конец»^[76], – пишет Кэти Хёрли, детский и подростковый психотерапевт, в своей книге «Больше никаких дрянных девчонок» (No More Mean Girls).

Кибербуллинг – еще одна страшилка наших дней, особенно для родителей (вроде меня!), которые изо всех сил стараются не отстать от современных трендов в области социальных сетей и технологий. Центр изучения кибербуллинга определяет кибербуллинг как преднамеренное и многократное причинение вреда посредством цифровых средств коммуникации. Однако не стоит воспринимать кибербуллинг как страшное новое чудовище, потому что это все тот же буллинг, просто в другом контексте. Но если учитывать, насколько широкое распространение получили сейчас электронные устройства, то кибербуллинг действительно внушает тревогу. Правда, если это вас утешит, он пока встречается гораздо реже, чем традиционная его форма. По данным опроса, проведенного в 2018 году Pew Research Center, более двух третей американских подростков сказали, что случаи буллинга чаще происходят при личном общении, а не онлайн^[77]. Исследователи выяснили, что если школы эффективно решают проблему буллинга и стараются прививать детям навыки эмоционального регулирования, то снижается и уровень кибербуллинга^[78]. И еще один вывод: кибербуллинг проще задокументировать и показать школьной администрации или местным властям, поскольку обычно в Сети остается встроенный цифровой след.

Тем не менее есть и еще кое-что, внушающее тревогу. Традиционный буллинг, как правило, практикуют в школе, то есть травля прекращается, как только ребенок выходит из школы после занятий. Кибербуллинг же может происходить в любом месте и в любое время, пока у ребенка есть доступ к электронному устройству. Сказанное вслух слово эфемерно, оно держится в воздухе ровно столько, сколько требуется времени, чтобы его произнести. А жестокие тексты и комментарии в соцсетях остаются навсегда, снова и снова травмируя ребенка, когда эти слова видят и распространяют в Сети. И аудитория киберхулигана гораздо более обширна, чем у «очного» негодяя, что значительно усиливает эффект травли.

Отдаленные последствия буллинга

Если вы склонны рассматривать буллинг как безобидный обряд посвящения (достаточно научиться на него не реагировать, потому что «мальчишки всегда мальчишки» или что-нибудь в этом роде), пожалуйста, пересмотрите свою позицию. Стать жертвой буллинга – это очень страшно, пережитое унижение увеличивает риск развития у ребенка депрессии, тревожности и склонности к нанесению самоповреждений в дальнейшей жизни^[79]. Когда в рамках исследования 2011 года психологи опрашивали молодых людей, было обнаружено, что те, кто подвергался травле в средней и старшей школе, в пять раз чаще предпринимали хотя бы одну попытку совершить самоубийство^[80].

Моя подруга Лори недавно рассказала мне, что сталкивалась с буллингом в начальной и средней школе. Ее обзывали, на нее плевали, ее били. «Издевались надо мной в основном в школьном автобусе. Дети, которые это делали, пользовались популярностью, поэтому они легко вовлекали в свои выходки других детей и те набрасывались на меня всей кучей. Создавалось впечатление, что издевательства были простейшим способом организации банды крутых ребят», – говорила она. Когда Лори рассказывала об этом взрослым, в том числе учителям и своим родителям, они, по сути, отмахивались от нее, говорили, что она раздувает из мухи слона. «Оглядываясь назад, я бы сказала, что это было похоже на газлайтинг, хотя тогда такого понятия не было: мне казалось, что я самая уродливая, самая непривлекательная девочка в мире и что я заслуживаю такого отношения», – говорила она. Лори справилась с этим негативным опытом – сейчас ей сорок четыре года, она успешный менеджер по коммуникациям, – тем не менее она считает, что буллинг отрицательно повлиял на ее жизнь. «До недавнего времени я и не осознавала, насколько сильными были последствия буллинга и отсутствия поддержки. Все пережитое повлияло на мою самооценку, уверенность в себе, из-за чего я долгое время жила с человеком, который плохо ко мне относился», – говорила она.

Еще одна моя подруга, Клэр, ей сейчас сорок семь лет, рассказала мне, что буллинг довел ее до того, что она внушила себе, что по природе своей недостойна любви. Ее мучители распространяли о ней сплетни, бросались в нее едой в школьной столовой, швыряли гигиенические прокладки ей в лицо. Эти действия формировали порочный круг ненависти к самой себе, который, как сказала Клэр, «мне до сих пор не удалось окончательно разорвать». «Даже став взрослой, я должна делать сознательное усилие, чтобы не воспринимать возникающие ситуации через призму прошлого», – добавила она.

Все эти истории производят тягостное впечатление, но есть и кое-что обнадеживающее. Буллинг часто рассматривают как проблему школы, потому что это явление часто встречается именно в школе. Но нельзя недооценивать и роль родителей. Исследования показывают, что отношения в семье, то, как родители говорят с детьми о буллинге и выражении гнева, – все это влияет на их взаимоотношения с другими детьми, на то, будут они вести себя агрессивно или нет. А еще мы можем научить наших детей, как реагировать на буллинг, чтобы не допустить его в будущем.

Стратегия борьбы с буллингом № 1

Обсуждайте буллинг с детьми

В великолепной книге «Атака на буллинг» (Bullying Under Attack), изданной в 2013 году, собраны личные истории подростков и молодежи из разных уголков страны, в которых они рассказывают о буллинге^[81]. Некоторые из них сами занимались буллингом, многие намекали на безрадостную жизнь в семье. Один из подростков упомянул отца, который очень редко с ним разговаривал, если, конечно, не считать те случаи, когда он его ругал.

У детей, которые занимаются травлей, жизнь в семье, как правило, далека от идеальной, поскольку основная цель буллинга – добиться власти и удержать ее, и, когда дети бесправны в собственной семье, они стремятся обрести власть где-нибудь в другом месте. Исследования показывают, что дети, которым не хватает родительского внимания дома, более склонны третировать других детей^[82]. Кроме того, выяснилось, что дети, занимающиеся буллингом, чаще, чем другие, становились свидетелями домашнего насилия или сами были его жертвами^[83]. Подобный опыт заставляет детей воспринимать насилие как норму, внушая им уверенность, что это вполне приемлемый способ решения проблем.

Нужно отметить и то, что среди детей, чьи родители придерживаются авторитетного стиля воспитания, реже встречаются те, кто занимается буллингом^[84]: эти родители устанавливают четкие границы дозволенного и понятные правила поведения, но при этом внимательно выслушивают детей, договариваются с ними и объясняют свои решения, а не просто раздают приказания. Авторитарные родители, которые держат дистанцию, относятся к детям с меньшим уважением и дают им меньше самостоятельности и независимости, гораздо чаще сталкиваются с тем, что их дети не могут контролировать свою агрессию^[85]. (Более подробно о стилях родительского воспитания я расскажу в главе 8.) Если вы всегда готовы поддержать ребенка, вникаете в его дела и заботы (во время общения отложите свой мобильник!) и разговариваете с ним доброжелательно и сочувственно, ему будет гораздо легче наладить уважительные взаимоотношения со сверстниками.

И все же вам придется регулярно разговаривать с ребенком о буллинге. Это явление – настолько явное зло, что некоторым родителям кажется излишним специально заострять на нем внимание. Однако не до всех детей это «доходит», поэтому необходимо подробно разъяснять им суть и последствия буллинга, а также учить правильно реагировать на него. Джан Урбански, куратор Программы Олвеуса по профилактике буллинга в Институте изучения жизни семьи при Университете Клемсона, говорит, что, когда она внедряет эти программы в школах, ей часто приходится общаться с детьми, которые реально не осознают, что их поведение является буллингом. Они считают свои выходки безобидным поддразниванием и предполагают, что и все остальные рады этому развлечению. Они не способны считывать сигналы, которые говорят об обратном.

В рамках исследования 2003 года, проведенного в Испании и Италии, психологи раздали 179 детям в возрасте от девяти до тринадцати лет анкету, чтобы определить, к какой категории они относятся: к инициаторам буллинга, жертвам буллинга или ни к тем, ни к другим^[86]. Затем детям показали серию мультфильмов с эпизодами буллинга и спросили, как они будут себя чувствовать, оказавшись на месте тех, кто занимается буллингом, и как их действия скажутся на детях, которых они выбрали в качестве мишеней. Как выяснилось, 70 % детей, склонных к буллингу, даже не осознавали, что их поведение унижает их жертв. Еще одно исследование показало, что 15-20 % детей восхищаются хулиганами и считают, что жертвы буллинга заслуживают того, что получают^[87].

Итак, вы должны четко и понятно объяснить ребенку, что значит буллинг, в чем он проявляется и почему это плохо. Убедитесь, что он понимает, что дело не столько в их намерениях, сколько в том, как его поведение воспринимает другой человек. Если ваш ребенок постоянно дразнит кого-то, пусть даже не желая этому человеку зла, его поведение можно считать буллингом, если жертва чувствует себя обиженной и бессильна противостоять обидчику. (Если вы из тех родителей, кто привык подтрунивать над ребенком, тогда вам тем более необходимо не жалеть времени на объяснения: если вы поддразниваете ребенка, он наверняка станет вам подражать, но дети далеко не всегда способны понять, где проходит граница между безобидным поддразниванием и оскорбительной издевкой.)

Дети, занимающиеся буллингом, не способны поставить себя на место другого человека^[88]. У них большие проблемы с пониманием чувств и эмоций других людей. Для того чтобы развить это умение, просите ребенка представлять себе, что чувствуют другие люди. Если вы вместе смотрите фильм или телешоу, почаще ставьте его на паузу и спрашивайте: «Как, по-твоему, чувствует себя этот персонаж? Что с ним только что случилось и что, на твой взгляд, он переживает?» Если вы стали свидетелем ссоры детей в семье или драки во время игры с другими детьми, сделайте то же самое: «Я знаю, ты сейчас расстроен, но давай подумаем: почему твой друг такой грустный?»

Хорошо, если вы объясните детям общие принципы поведения в ситуациях, когда они становятся свидетелями буллинга. Многие родители советуют не вмешиваться, держаться как можно дальше. Понятно, что у них благие намерения, но на самом деле это плохой совет. В рамках исследовательского проекта «Голос молодежи» были опрошены 12 000 подростков с пятого по одиннадцатый класс. Целью психологов было выяснить, какие способы вмешательства могут предотвратить буллинг, а какие нет^[89]. Предварительный анализ показал: 87 % учащихся считают, что бездействие либо не помогает его прекратить, либо усугубляет ситуацию. Разумеется, ваш ребенок не должен бросаться в бой, это может быть ему не по силам (не говоря уже о том, что это опасно). Лучше всего сообщить об инциденте учителю, однако дети не всегда хотят это делать: их желание зависит от атмосферы в школе и от того, насколько чутко реагируют учителя на подобные поступки.

Итак, что вы посоветуете делать своему ребенку, если он стал свидетелем буллинга? Один из конструктивных подходов – протянуть руку помощи жертве после инцидента, отнестись к ней по-доброму, например сесть за один стол во время обеда. Когда я училась в старшей школе, у нас в классе была девочка, которая пользовалась популярностью среди сверстников и при этом изо всех сил старалась поддержать детей, подвергавшихся социальному остракизму и буллингу. Я заметила и запомнила ее доброту и знаю, как это помогало пострадавшим от издевательств детям. Согласно данным исследовательского проекта «Голос молодежи» дети, подвергшиеся буллингу, говорили, что больше всего в этих ситуациях им помогали две вещи: когда сверстники выслушивали их и когда просто находились рядом. Доброжелательное отношение к человеку, пострадавшему от буллинга, может прекратить подобные инциденты в дальнейшем. Иногда, если инициаторы буллинга видят, что другие дети симпатизируют их жертве, это их останавливает, так как они понимают, что могут получить отпор и что они не достигают желаемого эффекта.

Во время исследования 2018 года психологи изучали, как будут вести себя дети, родители которых разговаривали с ними о том, как себя вести, если они станут очевидцами буллинга^[90]. Дети, которым родители советовали протянуть руку помощи и поддержать жертву, чаще, чем другие дети, поступали именно так, как их учили.

Посоветуйте ребенку быть доброжелательным: объясните, что, если даже он не готов вступиться за жертву здесь и сейчас, у него есть возможность изменить ситуацию к лучшему, поддержав пострадавшего в другое время и другими способами. Такие беседы оказывают на детей очень благотворное воздействие.

Стратегия борьбы с буллингом № 2

Научите детей держать себя в руках

Общество постоянно заставляет девочек и девушек подавлять гнев и другие так называемые мужские эмоции. «Мальчишки всегда мальчишки», слышим мы, когда мальчики злятся. Про девочек же, затеявших скандал, говорят, что они «любят драматические эффекты», «агрессивны», или даже называют их истеричками. Девочек учат вести себя так, чтобы их было видно, но не слышно. Они должны скрывать свои чувства и справляться с агрессивными эмоциями, не выставляя их напоказ. Это одна из причин, почему так часто конфликты между девочками принимают нездоровые, неявные, пассивно-агрессивные формы.

Мы как родители должны откровенно разговаривать с детьми о чувствах, в том числе и о чувстве гнева, обозначать их, обсуждать и говорить о том, чтобы дети позволяли себе испытывать весь спектр чувств. Может, все это звучит нелепо и кажется, что наши дети научатся сами распознавать и выражать свои чувства, без наших бесконечных разговоров о них, но, как объясняет Кэти Хёрли в своей книге «Больше никаких дрянных девчонок», «многие девочки школьного возраста, даже в средней школе, с большим трудом могут назвать два-три чувства». Нам действительно необходимо говорить о чувствах, и говорить регулярно, как с мальчиками, так и с девочками.

Мы должны позволять детям испытывать разные чувства, независимо от их силы, и не стыдить их за это. Говоря им «успокойся» или «не падай духом», мы добиваемся обратного эффекта: мы учим детей, что выражать свои чувства неприлично и что они должны всячески скрывать их. Это не означает, что вы не можете устанавливать правила, регламентирующие, как, где и в каких формах ваши дети могут выражать свои эмоции. Например, когда моя дочь злится, ее излюбленная реакция – в течение пятнадцати минут покричать как можно громче, лежа на кухонном полу. Когда она начинает этот спектакль, я даю ей понять, что принимаю ее чувства, и обозначаю их: «Боже мой, похоже, ты действительно расстроена!» Затем, если она продолжает в том же духе, я говорю ей, что ее крик режет слух и что, если ей нужно выкричаться, пусть она делает это в своей комнате или во дворе.

Иногда, когда дети рассержены на своих друзей и не знают, как справиться с этим состоянием, они могут выбрать такой способ выражения своих эмоций, который будет чем-то похож на буллинг. Они могут обсуждать своих друзей за их спиной, совершать пассивно-агрессивные поступки, чтобы обидеть их, например разместить злые высказывания в социальных сетях. Чтобы помочь детям управлять своим гневом, Вайсман рекомендует обучить их методу SEAL и использовать его, когда они чувствуют, что злятся на другого человека и им нужны рамки для выражения своих чувств. SEAL состоит из четырех частей, приведу их полностью.

1. Остановись и определи стратегию. Сделай вдох, прислушайся к себе и обдумай, когда и где ты хочешь поговорить с этим человеком. Хочешь ли ты сделать это сейчас или позже?

2. Объясни свое чувство. Что произошло, что тебе не понравилось и чего ты хочешь добиться?

3. Подтверди свое право. Признай (и осознай), какие из твоих поступков способствовали усугублению конфликта, но обозначь свое право на уважительное отношение со стороны другого человека.

4. Зафиксируй отношения. Закрепи дружеские отношения, возьми паузу или прекрати дружеские отношения.

Стратегия борьбы с буллингом № 3

Знайте, что делать, если инициатором буллинга стал ваш ребенок

Если звонит директор школы, всегда появляются нехорошие предчувствия. В прошлом году директор нашей школы позвонил мне, чтобы сообщить, что мой восьмилетний сын обзывал другого мальчика, когда они ехали в школьном автобусе. Правда, директор уточнил, что не мой сын был зачинщиком травли, но стал соучастником. Я была потрясена.

Первое, что я сделала, когда сын пришел домой, – попросила его рассказать, что случилось. Это правильный шаг, говорит Аманда Никерсон, директор Центра предотвращения буллинга и школьного насилия при Университете Буффало, так как очень важно услышать точку зрения своего ребенка. Это не значит, что следует принимать его или ее историю на веру, а если вы все же поймаете себя на этом, постарайтесь все перепроверить. Родители убеждены, что их дети не способны сделать ничего плохого, поэтому слишком часто они склонны принимать на веру слова «я невиновен».

Отвечая на мой вопрос, сын сначала сказал, что он просто оказался рядом, но сам не участвовал. (Иными словами, «я невиновен».) Когда же я нажала на него, он признался, что пару раз действительно обозвал того мальчика.

Неважно, кого вы сочтете виноватым. Может, вы решите, что ваш ребенок, в сущности, не сделал ничего плохого. Но все же подобный разговор имеет огромное значение, так как он дает возможность обсудить буллинг, объяснить, почему такое отношение к людям неприемлемо и какого поведения вы как родители ожидаете от ребенка. В тот день я сказала сыну, что надеюсь, что он всегда будет относиться к людям с уважением. Я также постаралась объяснить: даже если у него нет намерения оскорбить человека, он должен понимать, что, обзывая и дразня его, он его обижает, поэтому так поступать нельзя. Следует также напомнить ребенку о тех случаях, когда он сам становился объектом подобного отношения: «Вспомни, что ты чувствовал, когда тот мальчик в лагере обзывал тебя?»

Если все-таки ваш ребенок участвовал в буллинге, важно предусмотреть соразмерное наказание. Аманда Никерсон рекомендует применять наказание, ориентируясь на ситуацию: например, если ребенок занимался травлей в интернете, стоит временно ограничить ему доступ в интернет. Если инцидент произошел во время игры в футбол, то не дать ему участвовать в двух-трех следующих тренировках (матчах). Подумайте, как заставить ребенка загладить вину за свое поведение. Например, когда дети Аманды Никерсон совершают плохие поступки, она заставляет их писать извинительные записки, в которых они признают вину за свое поведение и объясняют, как собираются ее искупить. В нашем случае я заставила сына извиниться перед водителем автобуса и перед мальчиком, которого он оскорбил, но в следующий раз я, возможно, тоже заставлю его писать письмо с извинениями. И еще: обязательно объясните ребенку, как должно выглядеть настоящее письмо-извинение; оно должно содержать искреннее признание, что его поведение было оскорбительным, не должно перекладывать вину на жертву или оправдывать его проступок.

Стратегия борьбы с буллингом № 4

Примите меры, если ваш ребенок стал жертвой буллинга

Если ваш ребенок говорит, что его травят, прежде всего попросите как можно более подробно рассказать о том, что происходит. Чем больше конкретики будет в его рассказе, тем лучше. (Хорошо, если вы сможете собрать подтверждающие документы или свидетельства очевидцев.) «Прежде чем произнести: “Ни слова больше, я лечу в школу”, постарайтесь лучше разобраться в обстоятельствах дела», – советует психолог Рэйчел Бусман. Иногда выясняется, что ситуация более безобидна, чем представлялось вначале: может, ваш ребенок просто подрался со старым другом. Не поддавайтесь искушению отругать ребенка или дать ему совет, пока он объясняет, что произошло. Ваша цель – собрать как можно больше информации, не давая ребенку повода что-то утаить.

Когда выслушаете историю в интерпретации ребенка, скорее всего, первое, что вы захотите сделать, – это немедленно позвонить родителям обидчика и высказать им все, что вы думаете по этому поводу. Постарайтесь сдержать этот порыв. Лучше сделайте несколько глубоких вдохов-выдохов и подумайте, будет ли от подобного звонка какая-нибудь польза. Если вы не знакомы с родителями другого ребенка, а они бросятся защищать свое чадо и обвинять вас и вашего ребенка во лжи, это еще больше вас разозлит. Если же вы знакомы с родителями и считаете, что они поведут себя адекватно, попробуйте поговорить с ними: возможно, это поможет. Но сначала постарайтесь успокоиться.

Иногда дети боятся или стыдятся того, что их травят, и не хотят об этом рассказывать. Исследования показывают, что почти 40 % детей, пострадавших от буллинга^[91], не говорят об этом взрослым, а 25 % не делятся вообще ни с кем, даже с другими детьми. И все же, внимательно присмотревшись к ребенку, вы можете заметить тревожные признаки: потерю интереса к занятиям в школе, внезапное снижение успеваемости, проблемы со сном и ночные кошмары, попытки сказаться больным, когда нужно идти в школу^[92]. Если вы заметите эти признаки, не жалейте времени на то, чтобы доброжелательно и сочувственно поговорить с ребенком. Постарайтесь выбрать для разговора момент, когда будете уверены, что он в состоянии говорить и слушать. Скажите ему, что понимаете его страхи и опасения, но вам необходимо знать, что происходит, чтобы вы могли вместе найти решение проблемы.

Советуя своему ребенку, что делать и что не делать в ответ на буллинг, не учите ребенка отвечать ударом на удар. Идея мести обидчику кажется заманчивой, но в реальной жизни редко получается так, как в фильме «Парень-каратист» (The Karate Kid). Жертвы буллинга, которые пытаются дать отпор, обычно проигрывают^[93]. Дети, которые занимаются буллингом, часто выбирают в качестве мишени именно тех, кто меньше ростом или слабее в физическом плане. Исследования показывают, что многие жертвы, которые пытаются давать сдачи, впоследствии подвергаются еще более интенсивному буллингу.

Если ваш ребенок страдает от кибербуллинга, сделайте скриншот доказательства травли (и позаботьтесь о том, чтобы ваши дети тоже умели это делать). Затем посоветуйте своему ребенку заблокировать хулигана и сообщить о нем на платформе социальных сетей, которой он пользуется. Убедите ребенка рассказывать вам или другому взрослому, которому ребенок доверяет, обо всех случаях кибербуллинга, которому он подвергается.

Если ваш ребенок учится в начальной школе и проблема буллинга или кибербуллинга кажется достаточно серьезной, попробуйте поговорить с учителем ребенка или школьным психологом. (Иногда дети просят родителей не вмешиваться, но, по мнению Урбански, вы обязательно должны это сделать: объясните ребенку, что по вашему желанию администраци

Моим детям, у которых я учусь каждый день

Введение

Моя подруга Милли до сих пор в самых ярких подробностях вспоминает тот день, когда ее сын, которому тогда было пять лет, сказал что-то откровенно расистское. Это было три года назад, они с мужем (оба белые) и детьми проводили отпуск во Флориде. Целую неделю они отдыхали все вместе, а потом решили пригласить няню, чтобы иметь возможность провести вечер вдвоем. Вышло так, что няня оказалась темнокожей.

На следующий день Милли поинтересовалась у сына, хорошо ли он провел время с няней. «Нет, она мне не понравилась», – ответил он. Когда Милли стала его расспрашивать, сын спокойно объяснил: «Она мне не понравилась, потому что у нее темная кожа».

Милли так расстроилась, что даже не сообразила, как отреагировать на его заявление. Они с мужем были уверены, что воспитывают детей в уважении к людям, и, уж конечно, они не позволяли себе никаких намеков на расизм. И как же теперь быть? Их уверенность в правильности методов воспитания пошатнулась. И они не имели ни малейшего понятия, что с этим делать.

Большинство родителей, в том числе и я, хотят, чтобы их дети выросли добрыми людьми. В 2020 году журнал Parents («Родители») опросил более тысячи двухсот родителей[1], чтобы узнать, чего они больше всего хотят для своих детей. Оказалось, 73 % матерей и 68 % отцов ответили, что больше всего они хотели бы воспитать в своих детях такое качество, как доброта, следом шли интеллект, индивидуальность и трудолюбие. При этом 76 % матерей и 58 % отцов отметили, что нынешние дети растут не такими доброжелательными, как их предшественники. С той же целью в 2016 году некоммерческая организация Sesame Workshop, выпускавшая детское телешоу «Улица Сезам»[2], опросила более двух тысяч американских родителей, воспитывающих детей от трех до двенадцати лет, и пятьсот школьных учителей – от первого до шестого класса. Примерно три четверти родителей и учителей сказали, что для детей важнее быть добрыми, чем успешными в учебе. При этом 67 % выразили мнение, что большинство современных детей ведут себя неуважительно по отношению к окружающим, а 43 % – озабоченность тем, что их собственные дети не проявляют особой чуткости и внимания к людям. По-видимому, несмотря на стремление родителей воспитывать в детях высокие нравственные качества, многие из них не очень хорошо представляют себе, как это делать.

В течение последних девяти лет я собирала информацию об исследованиях в области развития и воспитания детей. Я вела колонку в интернет-издании Slate, посвященную научно обоснованному воспитанию, и писала десятки статей на ту же тему для The New York Times. Я скрупулезно изучала опубликованные научные исследования, посвященные сложным вопросам воспитания детей, перепроверяла их результаты у экспертов и трансформировала в простые и понятные рекомендации родителям – рекомендации, верные с научной точки зрения. Меня часто удивляло, если не шокировало, то, насколько сильно отличались профессиональные рекомендации авторов научных исследований от того, как я их себе представляла.

Возьмем, к примеру, расовый вопрос, который особенно остро встал перед родителями после гибели в 2020 году по вине полицейских нескольких афроамериканцев – Джорджа Флойда, Бреонны Тейлор и других. И если цветные родители, как правило, регулярно беседуют со своими детьми на расовые темы – они просто вынуждены это делать, – то большинство белых родителей, и моя подруга Милли не исключение, избегают подобных разговоров, руководствуясь благими намерениями воспитать в ребенке расовый дальтонизм. Они считают, что, если не упоминать о расовой принадлежности, их дети, возможно, не будут замечать расовых различий. Однако результаты исследований недвусмысленно показывают, что дети (даже младенцы!) отлично их видят[3] и что, если не формировать у них соответствующий взгляд, они делают предвзятые умозаключения. Они видят, что белые люди обычно обладают большим влиянием и богатством, чем люди с другим цветом кожи, и, исходя из своих наблюдений, начинают считать, что все это благодаря тому, что белые почему-то лучше, умнее и способнее.

Однажды я брала интервью у педагога начальной школы Наоми О’Брайен, соавтора серии книг для родителей, посвященных расовым вопросам. Она рассказала мне, что постоянно видит, как ее ученики говорят и делают вещи, которые отдают расизмом. Например, заявляют, что не будут играть с одноклассником, потому что у него «грязная кожа», и что их родители зачастую оставляют подобные высказывания без внимания. Но еще хуже то, говорит О’Брайен, что, когда белые дети пытаются заговорить с родителями о расовых различиях, «им затыкают рот и просят не говорить об этом, а значит, дети усваивают, что не только говорить о цвете кожи – это плохо, а иметь кожу другого цвета плохо». На самом деле, и об этом свидетельствуют исследования, белым родителям необходимо откровенно обсуждать со своими детьми вопросы расы, чтобы те не допускали расистских высказываний и поступков.

Зачастую родители, пусть и непреднамеренно, разжигают сексистские настроения, внушая девочкам и мальчикам разные поведенческие установки. Например, твердят о том, что внешность для девочек значит гораздо больше, чем для мальчиков, и что мальчикам не подобает предаваться грусти или испытывать страх. А еще, следуя традиционному совету и давая детям возможность самим улаживать конфликты с братьями и сестрами, мы зачастую усугубляем соперничество между ними и способствуем формированию у них убежденности, что буллинг и применение силы – это лучшие способы разрешения разногласий.

В некоторых случаях исследования, конечно, подтверждают наши глубоко укоренившиеся родительские инстинкты, но иногда откровенно противоречат им, заставляя задуматься. Это и стало одной из причин, заставивших меня взяться за написание этой книги. Мне захотелось поделиться той неожиданной информацией о методах воспитания добрых и отзывчивых детей, которую я нашла.

Люди, которые нас окружают

Была еще одна важная причина для написания этой книги. Я убеждена, что сегодня роль родителей в воспитании детей приобретает особое значение. Окружающий мир внушает нашим детям опасные мысли о том, как им следует вести себя и строить отношения с другими, и мы должны срочно принимать меры, чтобы изменить эту ситуацию.

Прежде чем начать что-то объяснять, я хочу сказать, что иногда дети должны вести себя совершенно по-идиотски. Им необходимо постоянно исследовать границы дозволенного, чтобы понимать, что можно, а что нельзя, и совершать глупейшие ошибки в общении с окружающими, чтобы на них учиться. Я начала воспринимать эпизоды отвратительного поведения детей (их в нашем доме бывает предостаточно) как возможность для обучения навыкам корректного поведения. Или, вернее сказать, рассматривать их как тревожные звоночки, которые сигнализируют, над чем нашей семье следует поработать.

К сожалению, в наши дни на родителей обрушивается настоящий шквал таких тревожных звоночков, так как люди везде ведут себя просто ужасно. Осенью 2018 года учителя и обслуживающий персонал дошкольных классов в своих отчетах Южному правовому центру по вопросам бедности[4] отмечали, что за несколько месяцев они зафиксировали более 3200 случаев проявления ненависти в своих школах. Например, в городе Монро одного из учеников арестовали за то, что он накинул петлю на шею своему темнокожему однокласснику.

И похоже, ситуация только ухудшается. По данным ЦРУ, в период с 2015 по 2018 год[5] количество преступлений на почве ненависти (или расовой нетерпимости) в США выросло на 21 %. Многие из этих преступлений были совершены взрослыми, но в них участвовали и дети. По всей видимости, увеличивается и количество случаев буллинга. В 2016 и 2017 годах организация Human Rights провела опрос среди пятидесяти с лишним тысяч американцев от тринадцати до восемнадцати лет[6], и 79 % из них сказали, что ситуация с буллингом в их школах только ухудшилась. Летом 2017 года исследователи из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе опросили 1535 учителей старших классов государственных школ[7], и почти 30 % из них отметили, что за прошедший год их ученики отпускали больше пренебрежительных замечаний в адрес своих одноклассников, чем в предыдущий.

Кризис доброты в отношениях между людьми может иметь много причин. По мнению некоторых исследователей, его стимулировал, по крайней мере отчасти, приход к власти в стране Дональда Трампа. Точка зрения о том, что политические фигуры способны оказывать влияние на детей, может показаться некоторым преувеличением, поскольку не так много детей интересуются политикой. Однако жесткая риторика Трампа, в том числе искажение фактов, лживые заявления, шуточки по поводу сексуального насилия, издевки над людьми с ограниченными возможностями и пренебрежительное отношение к государствам с преимущественно темнокожим населением, которые он называл «странами-помойками», в течение нескольких лет транслировалась по всем телеканалам и в интернете, пронизывая разговоры за семейным столом. Несомненно, это могло повлиять и на детей.

Согласно популярному направлению в психологии, известному как «теория социального научения», которая была разработана в 1960-х годах психологом из Стэнфордского университета Альбертом Бандурой, дети (как и взрослые) учатся, как нужно себя вести, копируя поведение людей, которых они видят вокруг себя. Причем в большей степени они склонны подражать тем людям, которые обладают высоким статусом, – таким, например, как президент Соединенных Штатов.

Широкую известность приобрел один из экспериментов Бандуры, в ходе которого детей от трех до шести лет заводили в комнату[8] и оставляли их наблюдать, как один из исследователей играет с куклой. Часть детей, участвовавших в эксперименте, видели, как человек пинает куклу, бьет и обзывает ее. Другая часть – как взрослый человек спокойно с ней играет. Затем детей по одному запускали в другую комнату, давали им возможность поиграть с новыми привлекательными игрушками, а через пару минут говорили, что они больше не могут с ними играть, и отводили обратно в первую комнату, где дети в течение двадцати минут могли поиграть с другими игрушками, в том числе и с той самой куклой.

Дети, видевшие, как взрослый человек «обижает» куклу, чаще проявляли по отношению к ней агрессию, причем многие из них буквально не могли остановиться.

Сегодня поведение и нравственные ценности молодежи претерпевают изменения, которые не могут не вызывать тревогу. Исследования показывают, что студенты колледжей проявляют меньше эмпатии, чем десять лет назад[9]: они менее склонны сочувствовать людям, которым меньше повезло в жизни, и не стараются войти в положение других людей.

Прекрасное завтра

Если от всего этого у вас опускаются руки, я вас хорошо понимаю. Я тоже прошла через этот этап. Но теперь я воспринимаю ситуацию как призыв к действию. Больше всего на свете я хочу, чтобы мои дети были счастливы и чувствовали, что их любят. Однако, наблюдая, как постепенно растет волна жестокости, я хочу дать им нечто большее: я хочу, чтобы они выросли добрыми людьми и взаимодействовали с окружающими с уважением и чувством собственного достоинства. Раньше я не особенно задумывалась об этом, но сейчас проблема стала актуальной как никогда, и она настоятельно требует решения.

Если родители будут воспитывать доброту в детях, мы сможем положить конец росту жестокости и насилия в мире, ну или хотя бы несколько умерить его. Мы растим будущих юристов, политиков, бизнесменов, художников, врачей – всех, кто будет жить и работать в мире завтрашнем. Конечно, мы не лепим наших детей из глины. На формирование их личности оказывает влияние множество факторов: сверстники, учителя, гены, жизненный опыт и переживания, которые мы не можем контролировать и которые и определяют в конечном счете то, какими они вырастают. Но и мы не остаемся в стороне: от родителей в значительной мере зависит, какой путь в жизни выберут их дети. В 2019 году были опубликованы результаты трехлетнего исследования, в рамках которого ученые вели наблюдение за 450 детьми[10], пытаясь выяснить, какие факторы играют наиболее важную роль в формировании характера детей и их шкалы ценностей. Они обнаружили, что, несмотря на влияние сверстников, особенно в переходном возрасте, родители играют «главную роль в личностном и социальном развитии своих детей».

Если вы беспокоитесь о том, что, воспитав в детях доброту и порядочность, вы сделаете их взрослую жизнь менее счастливой или успешной, расслабьтесь. Данные исследований однозначно показывают, что люди (в том числе и дети), которые относятся к окружающим с добротой и великодушием[11], чувствуют себя более счастливыми и довольными жизнью. В 2019 году исследователи проанализировали данные, собранные за тридцать лет, в течение которых изучалось, какое влияние экономическое положение семей и IQ детей оказывают на их дальнейшую жизнь[12]. Оказалось, что мальчики, которые были более доброжелательными и щедрыми в детсадовском возрасте, став взрослыми, зарабатывали значительно больше денег. В своей книге «Брать или отдавать?» Адам Грант, психолог и профессор Уортонской школы бизнеса, утверждает, что великодушие, щедрость и готовность помочь – это те качества, которые часто отличают очень успешных людей от середнячков[13].

Воспитывая в детях доброту, мы обеспечиваем их процветание в будущем. Преуспевая, они будут строить лучший, более справедливый и здоровый мир.

Цели и надежды

Буду откровенна, поначалу идея книги о воспитании для родителей вызывала у меня сомнения, да что там, сама мысль казалась мне вызывающей. В конце концов, кто я такая, чтобы указывать другим родителям, что они должны делать? Я сама далеко не идеальная мать, и если вы думаете, что у меня идеальные дети, то приглашаю к нам в ближайшие выходные: вы всё увидите своими глазами. Я воспринимаю родительские обязанности как пазл из 100 000 фрагментов, который пытаешься сложить, пока ведешь машину, готовишь обед и стараешься уследить, чтобы дети не поубивали друг друга.

Но однажды мое мнение резко изменилось. Те знания о человеческих характерах, которые я почерпнула из своего журналистского опыта, постепенно поменяли и мое повседневное взаимодействие с детьми. Это касалось нюансов, которые я привносила в наши разговоры, характера вопросов, которые я им задавала, моей реакции на их переживания и объяснения поступков. Мало-помалу пришло осознание того, что, слегка видоизменив процесс воспитания, я смогу научить детей, как стать добрыми, сострадательными людьми. Я начала замечать сдвиги в их поведении. Дети стали меньше ссориться и драться. Они стали лучше распознавать и контролировать свои эмоции. Они казались более терпимыми в отношениях с окружающими и лучше справлялись со своими переживаниями. И если приобретенные мною знания помогали мне лучше разруливать сложные ситуации, а моим детям – становиться более добрыми и отзывчивыми людьми, разве другие родители не захотят тоже об этом узнать?

Как видите, я все-таки написала эту книгу, и теперь вы можете ее прочитать. Я систематизировала полезную для вас информацию следующим образом. В первой части я рассказываю о том, что говорит наука о формировании конкретных черт характера. Как воспитывать великодушие, честность, доброту, целеустремленность и способность быстро восстанавливать физические и душевные силы. Как подавить грубость, уверенность в том, что вам все что-то должны, высокомерие, сексизм и расизм. (Предупреждение: обсуждение некоторых проблем и жизненных ситуаций может вызвать негативные эмоции, если вам довелось испытать аналогичную дискриминацию или пережить подобную травму.) В каждой главе я предлагаю простые, основанные на научных данных методы, которые можно использовать в повседневном взаимодействии с детьми разного возраста, чтобы выработать хорошие черты характера и избавить их от дурных наклонностей. Во второй части я знакомлю вас с научно обоснованными стратегиями, которые помогут разрешить особенно запутанные и неприятные ситуации и проблемы. Что делать, если дети ссорятся? Как контролировать использование электронных гаджетов и социальных сетей? Как лучше построить разговор с детьми о сексе и порнографии? В конце книги вы найдете примечания, где приводятся все упомянутые мною исследования на тот случай, если вы захотите их найти и получить более подробную информацию по интересующим вас вопросам.

Единственное, чего мне не хотелось бы, – это чтобы моя книга стала еще одним поводом осуждать себя и свои действия. Современным родителям и так достается слишком много критики: нам говорят, что мы вредим нашим детям, применяя такие практики, как устранение всех помех на пути ребенка к успеху (принцип снегоуборочной машины), гиперопека (вертолетное воспитание), интенсивное воспитание и еще 843 других метода якобы неправильного воспитания, в которых я, честно говоря, не разбираюсь. Педиатр Леонард Сакс написал в 2015 году целую книгу «Крах родительства» (The Collapse of Parenting)[14], и должна сказать, что приведенные им аргументы не показались мне научно обоснованными. Я не думаю, что проблемы нравственного характера у современных детей являются следствием того, что мы, современные родители, хуже исполняем свои родительские обязанности, чем это делали предыдущие поколения. Однако мне кажется, что многие ролевые модели, которые дети усваивают, наблюдая за тем, что творится в обществе, таят в себе опасность, и родители должны делать все, что от них зависит, чтобы бороться с их пагубным влиянием.

С другой стороны, я не хочу, чтобы мои рекомендации стали дополнительным бременем для родителей, подкидывая им лишние поводы для беспокойства и усложняя и без того напряженную жизнь. Сейчас родители, особенно матери, вынуждены взваливать на себя слишком много обязанностей и забот. Всем нам приходится заниматься детьми, и одновременно мы продолжаем работать и делать массу других вещей, что существенно увеличивает и без того немалую нагрузку. У нас нет времени делать больше, чем мы уже делаем, а если мы все же пытаемся сделать что-то через силу, нам это выходит боком и все вокруг начинает рушиться как карточный домик. (В течение нескольких месяцев, пока я писала эту книгу, мне пришлось заниматься всем и сразу. В результате я пережила настоящий стресс и заметила, что веду себя совсем не так, как положено терпеливой и сострадательной матери. Вот ведь ирония судьбы: я столько времени потратила на поиск необходимой информации по вопросам родительского воспитания и на работу над книгой, что была не в состоянии выполнять обязанности эффективного родителя.)

Я надеюсь, что эта книга немного облегчит ваш труд и откроет перед вами новые возможности. Я хочу сэкономить ваши время и силы, дав ответы на вопросы, которые, возможно, годами копились где-то в закоулках вашего мозга. Я хочу научить вас справляться с ситуациями, которые ввергают вас в ступор и заставляют восклицать: «Что же, черт возьми, теперь делать?» Я переработала массу сложной научной литературы по вопросам детского развития и преобразовала эту информацию в простые рекомендации, которые можно использовать в повседневной жизни. Тешу себя надеждой, что моя книга хотя бы немного облегчит вашу родительскую долю и, может быть, сделает ее чуть более приятной.

И все же вам придется набраться терпения и проявить снисходительность. Формирование характера ребенка (не говоря уже о вашем собственном поведении как родителя) – дело небыстрое. Кроме того, взаимоотношения ребенка с окружающим миром во многом зависят от его темперамента, гормонального статуса, психического здоровья и истории. В жизни детей будут происходить события, не подвластные вашему контролю, и они окажут такое влияние на формирование их личности, с которым мы не сможем не считаться. Дети, даже те, у которых большое, прекрасное сердце, не могут всегда быть великодушными, проявлять эмпатию и сочувствие к другим людям, поэтому родителям не следует делать поспешные выводы, если их ребенок демонстрирует неизбежные сбои в поведении.

И все же я твердо убеждена, что, приумножая свои знания, мы можем стать более умелыми родителями и что наши новые навыки пойдут на пользу нашим детям. Понимая, как развивается детский мозг, почему дети делают то, что делают, и как лучше наладить с ними общение, мы сможем вооружить наших детей инструментами и копинг-стратегиями[15], необходимыми им для того, чтобы справляться с вызовами современного мира с достоинством и состраданием.

Работая над книгой, я поняла, что все имеет свое значение и все важно: границы, которые мы устанавливаем, разговоры, которые мы ведем, поступки, на которые мы реагируем или не обращаем внимания. Статус родителей предоставляет нам неограниченные возможности для того, чтобы сформировать у детей определенную систему ценностей. Чем активнее мы пользуемся этими возможностями и чем больше знаем о том, какие практики действительно эффективны, тем крепче наша уверенность в том, что наши дети вырастут такими, какими мы хотим их видеть, – людьми, в которых так нуждается этот мир.

Часть I. Черты характера

Глава 1. «И это всё обо мне!». Как воспитывать ребенка, чтобы не вырастить махрового эгоиста

В апреле 2019 года моя подруга Селия возвращалась со своей дочерью Эллой домой. У нее зазвонил телефон. Это была свекровь Селии, бабушка Эллы, и Селия ответила на звонок, используя громкую связь. Из динамика машины донеслась печальная новость: только что умерла прабабушка Эллы.

Однако Эллу, похоже, это совсем не тронуло. Во время разговора она не переставала задавать совершенно неуместные в такой ситуации вопросы, – например, сможет ли она посмотреть телевизор, когда они приедут домой. В какой-то момент Элла и вовсе крикнула безо всякого сочувствия: «Кто умер?!» Селия попыталась отключить громкую связь, но никак не могла сообразить, как это сделать. Поездка домой, которая обычно занимала восемь минут, показалась невыносимо долгой.

Когда Селия наконец закончила разговор, Элла спросила, может ли она сказать речь на похоронах. Думая, что дочь хотела бы поделиться теплыми воспоминаниями о прабабушке, Селия спросила, что она собирается сказать. Элла стала говорить о том, как все должны ее жалеть, потому что она потеряла свою прабабушку. В какой-то момент она прервала свою тираду вопросом: «Напомни, как ее зовут?» – а затем продолжила разглагольствовать, но только не о прабабушке, а исключительно о себе любимой.

Скажем прямо: дети бывают невероятно эгоцентричными. Они перебивают вас во время важной презентации по Zoom, чтобы рассказать очередную дурацкую шутку. Они не хотят делиться детальками лего, даже если у них 4,8 миллиона этих деталек, не считая тех 642, которые разбросаны по всей кухне. Они наделены поразительной способностью оказываться в центре любой ситуации, даже если их поведение выглядит крайне неуместным. Недавно одна моя подруга рассказала, что, когда ее сын открывал подарки на своем первом дне рождения, ее трехлетняя дочь села рядом с ним и расплакалась: «Это все не для меня?!»

В подобных ситуациях дети ведут себя так не нарочно. Они просто ничего не могут с собой поделать. У малышей до трех лет и дошкольников не очень хорошо развита лобная доля головного мозга – область, которая отвечает за планирование, логику, способность рассуждать и владеть собой. Я тоже испытываю зависть, когда на моих глазах кто-то открывает замечательные подарки, но я не даю волю слезам, потому что я довела до совершенства умение молча кипеть от злости (уж мой муж-то это хорошо знает).

Кроме того, у маленьких детей еще не развито то, что называют моделью психического состояния (теория разума), – способность поставить себя на место другого человека и понять его точку зрения. Так что им трудно понять, как их действия или слова могут отразиться на других людях. Трехлетки и дошкольники существуют, как правило, в собственном эгоцентрическом пузыре, не обращая никакого внимания на нужды и переживания кого бы то ни было. (Конечно, дети постарше тоже бывают эгоистичны, как, например, семилетний племянник еще одной моей подруги. Во время роскошного семейного обеда по случаю Дня матери, на приготовление которого его бабушка потратила полдня, он, не успев сесть за стол, немедленно начал ныть и требовать, чтобы она пожарила ему куриные наггетсы.)

Тем не менее иногда складывается впечатление, что некоторые дети все-таки более эгоистичны, чем другие. К примеру, трудно вообразить более разных детей в этом смысле, чем мои сын и дочь. Яркое доказательство тому – их корзинки со сладостями, полученными в Хеллоуин. Сын предпочитает припрятывать свои запасы вкусностей и редко делится даже теми, которые не любит. Например, на днях я попросила у него шоколадную конфету с арахисовым кремом, – а он терпеть их не может, – и он, помолчав, сказал: «Разве я не давал тебе такую конфетку месяца четыре назад?» Дочь, напротив, большую часть сладостей раздает: заворачивает каждую конфету в папиросную бумагу и дарит друзьям, учителям и просто знакомым. Как такое возможно, ведь эти дети живут в одной семье, имеют одних родителей и половину их генов? Честно, я иногда просто теряюсь в догадках.

Однако исследователи, изучающие поведение детей, считают, что, несмотря на изначальную предрасположенность детей к эгоизму, мы, родители, можем изменить ситуацию к лучшему: для этого нужно исподволь подталкивать детей в правильном направлении, шаг за шагом, изо дня в день, используя достаточно простые стратегии.

Миф о слабовольном добряке

Прежде чем начать описывать эти стратегии, мне хотелось бы развеять широко распространенное заблуждение о понятии доброты. В марте 2019 года на сайте для родителей Fatherly была размещена статья[16], озаглавленная «Должны ли родители стремиться воспитать ребенка, приятного во всех отношениях? Возможно, что нет». Автор статьи – популяризатор науки Джошуа Криш – затронул ряд вопросов, которые вызывали у него тревогу как у родителя. «Когда я учу дочь не перебивать собеседника, я спрашиваю себя, а как она узнает, что можно нарушить это правило, если нужно заставить замолчать несносного любителя учить жизни и давать советы? – пишет он. – Когда я прошу сына поделиться печеньем, я думаю, а не превращаю ли я его в ребенка, который отдает свой завтрак, свои игрушки, дает списывать домашнюю работу, чтобы задобрить школьных хулиганов, занимающихся буллингом?»

Точка зрения Криша заслуживает внимания. Если мы учим детей быть щедрыми и великодушными, не приведет ли это к тому, что менее великодушные люди используют их в своих целях? Безусловно, я не хочу, чтобы излишняя вежливость мешала моей дочери отстаивать свое мнение или требовать то, что принадлежит ей по праву. В то же время мне кажется, что эти тревоги непомерно раздуты. Может быть, проявление заботы и внимания и требует некоторой жертвенности (если вы делитесь с кем-либо своим печеньем, естественно, у вас остается меньше печенья для себя). Но вовсе не обязательно жертвовать абсолютно всем: действительно необходимыми вещами, идеалами, в которые веришь, или своей репутацией. Родители могут учить детей думать о других, одновременно формируя у них чувство самоуважения и бойцовский характер. Все эти свойства характера могут вполне мирно уживаться в одном человеке.

Далее Криш обращает внимание еще на одну потенциальную проблему, связанную с такой чертой, как доброта. «Поддерживать образ неизменно добродушного и веселого человека – не такое уж разумное решение, как может показаться», – пишет он. Я согласна с ним, но учить детей быть великодушными совсем не значит учить их подавлять свои эмоции. На самом деле, как я покажу чуть дальше, когда мы учим детей не стесняться своих чувств, мы, как ни странно, делаем их более щедрыми.

Беспокоясь о «рисках, которые влечет за собой доброта», мы упускаем еще один важный момент: доброта приносит и хорошие плоды. Результаты исследований показывают, что великодушные, щедрые люди живут дольше и могут похвастаться более крепким здоровьем, чем скупые и раздражительные[17]. Доброта и отзывчивость смягчают симптомы депрессии, повышенной тревожности и стресса, благодаря им люди ощущают прилив энергии – то, что называют «эйфорией помощника»[18].

Проявляя доброту к другим, люди чувствуют себя более счастливыми, и это верно не только для взрослых, но и для детей. В своем исследовании 2012 года психологи Университета Британской Колумбии угощали маленьких детей печеньем[19], а потом давали им еще несколько штук лакомства, чтобы те поделились с игрушечной обезьянкой. Наблюдая за выражением их лиц, исследователи увидели: даже несмотря на то, что им приходилось обделять себя, отдавая печенье, дети выглядели более довольными, чем когда все печенье доставалось им одним. Меня часто поражает радостное выражение на лице моей дочери, когда она предлагает мне что-нибудь вкусное из своих запасов, но в этом нет ничего странного: проявление щедрости реально доставляет человеку удовольствие.

И – в качестве бонуса – доброта делает ребенка более популярным среди сверстников. Исследователи попросили детей от девяти до одиннадцати лет совершать по три добрых поступка в неделю в течение месяца[20], например обнимать друзей, наводить порядок или делиться с одноклассниками принесенным из дома завтраком. В результате у тех детей, которые участвовали в этом эксперименте, возросла популярность среди сверстников.

И еще не стоит беспокоиться, что, воспитывая в детях великодушие, вы заведомо обрекаете их на неудачи в будущей профессиональной деятельности. Исследователи получают все больше подтверждений тому, что так называемые гибкие, или универсальные, навыки (такие как умение проявлять эмпатию и доброту) в значительно большей мере обусловливают успех в долгосрочной перспективе, чем узко профессиональные навыки (такие как, например, уровень академической подготовки). В исследовании 2018 года отмечалось, что те дети, которых сверстники в средней школе считали более отзывчивыми и всегда готовыми помочь, впоследствии получали более высокие оценки как в средней, так и в старшей школе, и уровень их IQ не имел к этому никакого отношения[21]. В исследовании 2015 года описывались результаты наблюдения за группой детей начиная с детского сада[22] и до достижения ими двадцати пяти лет. Оказалось, что те дети, которые успешно взаимодействовали со своими сверстниками в детском саду, помогали другим и сами решали свои проблемы, чаще получали образование в колледжах и находили стабильную работу, став взрослыми. Воистину: что посеешь, то и пожнешь. Итак, воспитывая в детях альтруизм, мы, по сути, прокладываем им путь к счастливой успешной жизни.

Стратегия воспитания альтруизма № 1

Обсуждайте с детьми их эмоции, правильно реагируйте на них и учите детей управлять ими

Май 2019 года, солнечный день, вторник, начальная школа Чемберс в Кингстоне, Нью-Йорк. В перерыве между уроками чтения и математики к детям пришел бывший учитель Дэвид Левин, директор Института обучения эмпатии, чтобы поговорить с ними о чувствах и эмоциях. Он сел перед детьми, устроившимися на коврике с буквами алфавита, нахмурился и сказал: «Представьте себе, что я ваш одноклассник и что я только что приехал сюда и никого не знаю». В рамках ролевой игры он обратился к девочке с бантом в волосах и попросил ее встать перед классом и попробовать познакомиться с ним.

Девочка застенчиво подошла к нему и поздоровалась: «Привет!»

– Привет, – пробормотал Левин, уставив глаза в пол и ссутулившись. – Как тебя зовут?

– Эмбер, – ответила девочка.

– А меня зовут Говард, – сказал он. – У меня нет друзей в этой школе. Я никого не знаю, и мне здесь не нравится.

– Я могу стать твоим другом, – предложила Эмбер.

– Правда? – Левин поднял глаза, оживился и расправил плечи.

– Конечно.

– Почему ты решила стать моим другом? Ведь ты только что со мной познакомилась, – спросил Левин, но его манера держать себя постепенно обретала уверенность.

– Потому что быть внимательным к людям – это хорошо, – ответила Эмбер.

Левин обратился к классу.

– Посмотрите на меня. Я изменился? – спросил он.

– Да! – хором ответили ученики.

– Как я изменился? – спросил он. – Опишите эти изменения. Как изменилось мое лицо?

– Вы улыбаетесь, – сказала одна девочка.

– А что делают мои глаза?

– Они светятся от счастья! – подал голос другой ученик.

С помощью ролевой игры Левин учил детей, как нужно считывать, определять и понимать эмоции. Может показаться, что это не настолько важный навык, как умение считать и писать, но результаты последних исследований дают основания полагать, что это не так. Дети должны уметь распознавать и правильно интерпретировать эмоции людей для того, чтобы научиться разбираться в собственных чувствах и управлять ими. К тому же «эмоциональная регуляция» – именно так называется этот навык – неразрывно связана с успехами в обучении, с умением устанавливать прочные и здоровые отношения с окружающими, общим благополучием и другими достижениями в жизни.

Кроме того, умение понимать язык эмоций – это первый шаг к формированию таких качеств, как великодушие и отзывчивость. Действительно, если ребенок захочет сделать что-нибудь хорошее для своего друга, прежде всего ему нужно будет разобраться, что тот чувствует и чего хочет. Он должен уметь прочитать выражение лица и язык тела, чтобы понять, что переживает его друг и в чем он может нуждаться в настоящий момент, не примешивая к этому собственные эмоции или желания. Если у детей нет этих навыков, им непросто общаться с другими детьми, проявлять сострадание и отзывчивость. И это не просто теоретические рассуждения: исследования подтверждают, что между эмоциональной грамотностью и альтруистическим поведением существует неразрывная связь.

В ходе исследования 2013 года психолог Питтсбургского университета Селия Браунелл и ее коллеги пригласили в свою лабораторию малышей до трех лет и значимых для них взрослых – это были по большей части матери[23]. Исследователи попросили взрослых почитать своим детям книгу и в процессе эксперимента фиксировали, насколько часто мамы прерывали чтение, чтобы назвать и объяснить чувства и переживания персонажей. (Подразумевалось, что матери, которые прерывали чтение ради обсуждения чувств героев в лаборатории, точно так же поступали и дома.) Затем детей пригласили в комнату с игрушками, где они могли поиграть вместе с одним из исследователей. Во время игры им давали возможность обмениваться игрушками и помогать исследователю, когда тот делал вид, что ему нужна помощь. Например, в одном случае он якобы не мог дотянуться до предмета, который хотел взять; в другом – притворился, что ему холодно, в надежде, что ребенок принесет одеяло, лежавшее рядом.

Проведя сравнительный анализ, Браунелл и ее коллеги обнаружили, что дети тех матерей, которые обсуждали с ними чувства персонажей и просили самих детей говорить о чувствах и переживаниях, чаще приходили на помощь и делились с другими игрушками.

Впрочем, чтобы поговорить о чувствах и эмоциях, необязательно читать книгу. И эта стратегия применима не только к трехлеткам и дошкольникам. В идеале родителям следует обсуждать эмоции с детьми любого возраста. Прежде всего нужно быть откровенными в отношении ваших собственных чувств: «Я расстроена, потому что мой начальник раскритиковал отчет, на который я потратила уйму времени». Отметьте переживания ребенка или поинтересуйтесь, как он себя чувствует: «С тобой все хорошо, малыш? Что-то ты загрустил. Ты чем-то расстроен?» Подобные разговоры «способствуют развитию эмпатии и сострадания, помогают понимать чувства других людей и сопереживать им», говорит детский психолог Стюарт Хэммонд, директор Лаборатории социально-нравственного развития Университета Оттавы. Даже просто называя и описывая чувства, вы развиваете положительные черты характера ребенка. Не так давно, сидя за обедом, мы с детьми пытались вспомнить и назвать как можно больше чувств, которые могут испытывать люди, и поговорить о том, что они означают. Это было интересное упражнение, и я знаю, что дети извлекли из него полезный урок, так как на следующий день я услышала, как моя дочь в разговоре с братом использует слово «окрыленный», которого раньше не было в ее лексиконе.

Старайтесь привносить эмоциональную составляющую, когда обращаетесь к детям с просьбой или хотите мотивировать их. Во время одного из экспериментов учащимся третьего и четвертого классов выдали деньги и предложили[24] пожертвовать их детям, которые нуждаются в еде и игрушках. Части школьников сказали, что, поделившись деньгами с нуждающимися, они им помогут и доставят немного радости. А остальным, что те, кто делится, «поступают правильно». В результате дети, которых мотивировали пожертвовать деньги, объяснив, какие чувства это вызовет у нуждающихся, делали это с большей готовностью. Еще одно исследование показало, что чем больше матери считаются с чувствами других людей и поощряют такое же отношение у своих детей, тем дети более отзывчивы и добры дома и в школе[25].

Эмоции должны также стать неотъемлемой частью разговоров на тему дисциплины. Если ваши дети совершают поступки, которые расстраивают или обижают других людей, прямо скажите им об этом. Когда моя дочь задирает своего брата, я больше не ограничиваюсь окриками вроде «Не трогай его!», а говорю примерно так: «Драться нехорошо, ведь твоему брату и правда больно, и мне кажется, именно поэтому он такой невеселый сейчас». А затем, вместо того чтобы просить ее извиниться, я предлагаю ей удостовериться, что с братом все в порядке, и подумать, что она может сделать, чтобы поднять ему настроение.

Этот принцип лежит в основе дисциплинарного подхода в воспитании, известного как «метод индукции». Его в 60-х годах прошлого века разработали детские психологи Мартин Хоффман и Герберт Зальцштейн. Проведенное ими исследование показало, что, если родители дисциплинируют ребенка, объясняя, как его поступки влияют на окружающих, он скорее осознаёт значение своих решений и корректирует свое поведение[26]. Ребенок начинает осознавать свою ответственность и с сочувствием относиться к страданиям другого человека. Приведу несколько примеров таких объяснений: «Когда ты бросаешь снег на дорожку соседнего участка, людям приходится снова ее чистить» или «Постарайся не шуметь: если твой брат поспит чуть дольше, он будет чувствовать себя лучше, когда проснется». (Более подробно вопросы дисциплины рассматриваются в главе 8.)

В ходе исследования 1996 года, организованного с целью проверки теории Хоффмана, проводился опрос матерей, чьи дети учились в шестых и седьмых классах[27]. Их спрашивали, как они приучают детей к дисциплине. Детям, в свою очередь, задавали вопрос, как родители приучают их к дисциплине. Исследователи также просили учителей оценить, насколько альтруистичны и отзывчивы их ученики; проводили тестирование, чтобы определить уровень эмпатии у детей, и проверяли, насколько они склонны быть щедрыми, предлагая им пожертвовать деньги на благотворительные цели. Дети, чьи родители использовали индукцию в качестве метода воспитания дисциплины, то есть объясняли детям, какие последствия для окружающих могут иметь их поступки, показали себя более щедрыми и способными к эмпатии, чем те, чьи родители добивались дисциплины авторитарными методами, применяя различные виды наказаний.

Благодаря еще одному исследованию удалось выяснить, что дети, чьи матери четко и доступно объясняли, какой вред их проступки наносят другим людям, были больше заинтересованы в исправлении своих ошибок и более склонны помогать посторонним людям, попавшим в беду[28].

Еще один важный аспект воспитания эмоциональной грамотности – валидация чувств ребенка, даже когда вам кажется, что его эмоции зашкаливают, или когда они вам непонятны. Для меня это особенно трудная задача. Моя дочь как кипящий котел: она всегда бурно реагирует на то, что другим кажется сущей ерундой. Приведу пример. Она уже научилась отстегивать ремни безопасности и вылезать из детского автомобильного кресла, но каждый раз не может решить: то ли дать мне открыть ей дверцу машины, то ли открыть ее самой. Разумеется, она не сообщает мне о своем выборе на данный момент (а если я спрашиваю, то начинает злиться), поэтому мне остается только сыграть в угадайку, и помоги мне, господи, если я открою дверцу тогда, когда она хочет это сделать сама. Тут уж мне приходится иметь дело с полномасштабной истерикой, сопровождающейся катанием по земле, брыканием и визгами.

Такие моменты, скажем мягко, напрягают. Часто, когда я тороплюсь или устала, мне так и хочется заорать: «Успокойся же ты наконец!» или «Это не стоит выеденного яйца!». Но для нее, конечно, все это очень важно. Мир пятилетнего ребенка сильно отличается от мира матери, перешагнувшей сорокалетний рубеж. Существует масса вещей во взрослом мире, которые мне кажутся ужасными или позорными. Когда же я пытаюсь объяснить это своей дочери, она только пожимает плечами. Возьмем, к примеру, случай, когда во время пандемии я завязала волосы в смешные хвостики и обнаружила это, только войдя в Zoom, чтобы провести интервью с уважаемым врачом, и увидев себя на экране.

Так что, как бы нам ни хотелось приказать детям успокоиться или, наоборот, встряхнуться, когда они чем-то расстроены, в подобных ситуациях, по мнению специалистов, лучше признать и принять чувства ребенка, то есть валидировать их, сказав что-нибудь вроде: «Ой, ты, должно быть, очень огорчилась, что я открыла дверцу машины, когда ты не нуждалась в моей помощи!» Исследования говорят нам о том, что, если родители чутко реагируют на состояние ребенка, когда тот расстроен, огорчен или обижен, у него быстрее развивается способность справляться с собственными негативными эмоциями[29]. А еще такие дети более эмпатичны и отзывчивы по отношению к людям, столкнувшимся с неприятностями. (Чуткая реакция родителей на огорчения и беспокойство ребенка – один из важнейших компонентов теории привязанности, которую сформулировали психологи Джон Боулби и Мэри Эйнсворт. Согласно этой теории, если родители чутко и последовательно реагируют на состояние своих детей в трудные для них моменты, дети усваивают, что всегда могут рассчитывать на своих родителей в плане обеспечения душевного комфорта и безопасности. Такие дети вырастают более независимыми и психологически устойчивыми – резилентными – молодыми, а затем и зрелыми людьми[30].)

Однако все это не означает, что вы должны смотреть сквозь пальцы на то, что вытворяет ваш ребенок, пытаясь справиться со своими переживаниями. Вполне уместно дать понять ему (дождавшись, может быть, когда он перестанет рыдать), что вы, конечно, понимаете, что он жутко разозлился, но тем не менее совершенно ни к чему было в гневе опрокидывать стулья на кухне. (Такая конструктивная реакция сильно отличается от полного игнорирования чувств ребенка или поучений, что он не должен был давать волю гневу.)

Вы можете сказать: «Давай подумаем, есть ли еще какие-нибудь способы, с помощью которых ты сможешь поднять себе настроение?» Среди альтернативных приемов, которые обсуждали мы с дочерью, были такие: сделать несколько глубоких вдохов и выдохов, от души поорать в ее комнате или в каком-нибудь другом подходящем месте и потопать ногами. И надо сказать, она постепенно усваивает уроки. Так, недавно, пребывая в расстроенных чувствах, она встала со стула, вышла из дома и минуты две пронзительно вопила, как банши. (Бедные мои соседи!)

Когда родители помогают детям найти способы урегулировать трудную ситуацию или восстановить душевное равновесие, их дети начинают с большим вниманием и заботой относиться к другим людям. В ходе многолетнего исследования, результаты которого были опубликованы в 2016 году, ученые из Пенсильванского университета и Калифорнийского университета в Риверсайде опрашивали матерей маленьких детей с целью выяснить, как те обычно реагируют на негативные чувства своих малышей[31]. Исследователи также наблюдали за взаимоотношениями матерей и детей в лабораторных условиях. В рамках эксперимента ученые спровоцировали у детей чувство разочарования, вручив им не те подарки, которые те хотели получить, чтобы выяснить, как дети справляются с негативными эмоциями. В результате выяснилось, что у детей, которым мамы помогали справиться со стрессом, были лучше развиты навыки эмоционального регулирования и они были более сострадательными и отзывчивыми.

Результаты еще одного исследования, которое проводилось в 2019 году, показали, что дети матерей, старавшихся помочь своим малышам справиться со стрессовой ситуацией, спустя год чаще выказывали желание утешить работавшего с ними специалиста, чем дети тех, кто этого не делал[32]. Вполне возможно, что, если родители с добротой и пониманием реагируют на чувства ребенка, когда ему плохо, и показывают, как снять напряжение и успокоиться, их ребенок учится разбираться в собственных эмоциях, а затем распознавать эмоциональные потребности других людей и правильно реагировать на них.

Тем не менее нельзя сказать, что эмоционально грамотные дети всегда ведут себя прилично. Это было бы слишком просто. Те же эмоциональные навыки, которые помогают детям проявлять эмпатию и понимать потребности других людей, могут использоваться, чтобы испортить настроение окружающим. Это то, что я наблюдаю практически ежедневно во взаимоотношениях своих детей, когда они обмениваются тщательно продуманными оскорблениями, нанося удар в самое больное место. Но конфликты между детьми не говорят о том, что ваши дети злые. В определенной степени это нормальное и вполне естественное явление (более подробно о том, что можно сделать, чтобы наладить отношения между братьями и сестрами, вы узнаете в главе 9). Иногда дети могут вести себя совершенно невыносимо по отношению к своим братьям и сестрам, но быть очень внимательными к друзьям, то есть совмещать в себе Джекила и Хайда[33].

Так что разговаривайте со своими детьми о чувствах – своих, их собственных и чувствах окружающих. Старайтесь связать их поступки и решения с последствиями для эмоционального состояния других людей. Когда дети чем-то расстроены, валидируйте их чувства, даже если вам хочется просто покрутить пальцем у виска. А когда они немного успокоятся, обсудите с ними, какие проявления эмоций приемлемы, а какие нет, и помогите им найти стратегии, которые они смогут использовать для урегулирования трудных ситуаций в будущем.

Стратегия воспитания альтруизма № 2

Давайте детям возможность помогать другим

Однажды моя дочь, которой тогда было пять лет, захотела самостоятельно достать вафлю из тостера. Теоретически это была прекрасная идея, но, чтобы дать ей возможность «помочь» нам, нужно было найти стул, подвинуть его поближе к тостеру, переместить тостер к краю столешницы и проследить, чтобы она не обожглась, вытаскивая вафлю. Короче говоря, ее желание «помочь» потребовало лишних усилий и времени с моей стороны, то есть никакой реальной помощи я, конечно, не получила.

Психологи придумали термин, который идеально описывает подобную ситуацию: «бесполезная помощь». Приготовление печенья с участием детей занимает примерно в три раза больше времени и создает в восемь раз больше беспорядка на кухне, чем если бы мы делали это в одиночку. А уж как нам «весело», когда они «помогают», не спрашивая нашего разрешения! «Посмотри, мамочка, как я сложила одежду!» Господи, только не это! «Пап, я помыл твою машину!» Черт, это что такое на переднем сиденье – садовый шланг? В своей статье, опубликованной в 2018 году, Селия Браунелл и Стюарт Хэммонд приводят результаты опроса более пятисот родителей на тему «бесполезной помощи» их маленьких детей[34]. Одна из мам призналась, что ей приходится проверять мусорный контейнер несколько раз в день, так как ее дочь постоянно выбрасывает туда вполне приличные вещи. «Мы уверены, что именно так она “потеряла” одну туфлю от своей любимой пары», – сказала она.

Иногда у нас элементарно нет времени, и мы не можем позволить ребенку заниматься «бесполезной помощью». Как работающая мама я регулярно оказываюсь в такой ситуации, и мне приходится говорить что-нибудь вроде: «Нет, солнышко, только не сейчас, я спешу» – и делать то, что нужно, самой из соображений экономии сил и времени. Правда, я стараюсь не особо зацикливаться на этом, так как, согласно данным исследований, чем больше родители дают детям им помогать, тем больше дети стремятся это делать и тем лучше у них это получается. Разумеется, необязательно задействовать ребенка на всех этапах приготовления оладий к воскресному завтраку. Можно заранее отобрать те задания, с которыми, на ваш взгляд, ребенок успешно справится. Например, поручить ему (ей) замешивать тесто или добавлять в него уже отмеренные ингредиенты. Со временем дети освоят те навыки, которые позволят им оказывать реальную помощь.

Эта концепция находит подтверждение в ряде исследований. Так, в 2015 году Стюарт Хэммонд и Джереми Карпендейл наблюдали за тем, как матери выстраивают взаимодействие со своими малышами, попросив их помыть посуду после игры в чаепитие. В ходе эксперимента исследователи выяснили, что чем больше матери поощряли попытки детей им помочь (иногда только мешающие работе), чем больше они их поддерживали, тем чаще их дети впоследствии демонстрировали готовность прийти на помощь исследователям, когда те делали вид, будто у них возникли какие-то проблемы[35].

Джоан Грусек, профессор Университета Торонто, вместе со своими коллегами выяснила, что, если дети регулярно помогают в работе по дому и особенно если они выполняют задания, которые напрямую облегчают жизнь другим людям, у них развивается сострадательное отношение к окружающим. В 1997 году в ходе одного из исследований ученые опросили родителей, какую помощь по дому, по их мнению, должны оказывать дети в возрасте от десяти до четырнадцати лет[36]. (Кстати, когда опрашивали отцов, те редко были в курсе, какую домашнюю работу выполняют их дети. Папы, надеюсь, теперь вы исправитесь!) Затем психологи попросили родителей оценить, насколько заботливы и внимательны их дети по отношению к другим людям, и перечислить все случаи, когда их дети помогали, утешали и защищали других людей или чем-то делились с ними. Исследователи опросили также и педагогов, которые учили этих детей, задавая вопрос, готовы ли дети помогать в классе и насколько доброжелательно они ведут себя по отношению к одноклассникам.

Грусек и ее команда выяснили, что те дети, особенно более старшего возраста (от двенадцати до четырнадцати лет), у кого были постоянные обязанности по дому и чья работа приносила реальную пользу семье – например, они накрывали на стол и убирали со стола, помогали готовить еду и делали уборку в местах общего пользования, – были чаще готовы помочь и с большим состраданием относились к другим людям, чем те, на чью помощь в семье не рассчитывали. Имело значение также и то, какие задания выполняли дети. Если дети должны были обслуживать только себя, например убираться в своей комнате или раскладывать по местам свою одежду, то они в меньшей степени демонстрировали готовность помогать другим.

Но вот что интересно: некоторые исследователи полагают, что для детей младшего возраста лучше работает предоставление выбора – помогать или не помогать, – а не принуждение. Авторы исследования 2017 года обнаружили, что пятилетние дети (в особенности девочки), которых просили убрать кучу разбросанных бумаг, но при этом предупреждали, что они не обязаны это делать, убирали в три раза больше бумаги, чем те дети, которым просто давали команду помочь[37]. Исследование психолога Эдварда Деси показало, что люди, выполняющие работу по собственной воле, более мотивированны, самостоятельны и уверены в своих силах[38]. Когда же человек чувствует, что его заставляют что-то делать, его интерес к работе быстро угасает. (Более подробно об исследовании Деси я рассказываю в главе 2.) Кроме того, если помощь оказывается в рамках личного выбора, дети ставят это себе в заслугу, что существенно повышает их самооценку и доставляет им огромное удовольствие.

Можно находить возможности для того, чтобы дети помогали не только по дому. Например, если ребенок ходит в группу подготовки к школе или в начальную школу, подумайте о том, чтобы взять под опеку какую-нибудь семью и купить им подарки на праздник (причем попросите детей помочь вам с выбором подарков). Или начните всей семьей работать в качестве волонтеров в какой-нибудь благотворительной организации. Если вы регулярно жертвуете деньги на благотворительность, обсудите с детьми, какие выбрать благотворительные организации и почему, и всячески поощряйте их желание заниматься волонтерской работой или жертвовать на те добрые дела, к которым у них лежит душа. Можно даже разработать целую систему, например завести несколько банок с наклейками вроде «Отдать», «Хранить» и «Расходовать», чтобы дети каждую неделю сами распределяли свои карманные деньги.

Подростковый возраст – благоприятное время для вовлечения детей в полезную деятельность, чтобы дать им почувствовать свою сопричастность к общему делу. В этом возрасте дети «пытаются определить свое место в мире», говорит Нэнси Дейч, директор Центра содействия эффективному развитию молодежи Youth-Nex при Педагогической школе Карри Виргинского университета. Все они ищут дело, которому можно себя посвятить, и все зацикливаются на одних и тех же неизменных идеях о себе: «Я именно тот человек, который нужен» или «Я тот, кто верит в это». Предоставив им возможность делать добро, вы поможете сформировать и укрепить их самоидентичность как сострадательных и готовых бескорыстно помогать другим людям.

Метаанализ данных сорока девяти исследований, проведенный в 2014 году, показал, что подростки, принимающие участие в деятельности сообщества и рефлексирующие на эту тему, лучше учатся в школе и лучше относятся к другим людям, чем те, кто этого не делает[39]. Так что, если ваши дети-подростки работают волонтерами, обсудите с ними, как это отражается на их самоощущении и какую пользу приносит их деятельность. Следует отметить, что некоторые виды волонтерской помощи дети воспринимают как более важные. Исследования показывают, что детям больше нравится, когда помощь осуществляется напрямую в интересах уязвимых групп людей, когда она помогает улучшить эмоциональное или физическое благополучие других и когда у подростков устанавливаются личные отношения с их бенефициарами.

Чтобы помочь подросткам найти подходящие возможности, расскажите им о доступных вариантах, но позвольте самостоятельно принять решение. Не стоит подталкивать ребенка к той деятельности, которая интересна вам. Лучше обсудите с ним несколько вариантов, которые могут показаться ему привлекательными, так вы поможете ему сориентироваться и понять сферу его интересов. Например, мой племянник, учась в начальной школе, не на шутку увлекся проблемой гуманного отношения к животным. В результате он стал ветеринаром и с тех пор каждый год делает пожертвования организациям, занимающимся защитой прав животных. Если ребенок вовлечен в полезную деятельность, более значительную, чем его собственные интересы, эта деятельность «становится неотъемлемой частью его представления о себе как о нравственной, неравнодушной личности», считает Джоан Грусек. Впоследствии такие дети становятся более образованными, компетентными и уверенным в себе взрослыми.

Подростки и молодые люди – это та сила, которая способна осуществить перемены в обществе, ведь они готовы свергать любые авторитеты и идти на любой риск. «Не вижу ничего удивительного в том, что молодые люди часто стоят в первых рядах движений за социальные перемены, – говорит Нэнси Дейч. – Мы склонны рассматривать готовность подростков идти на риск как негативную черту, толкающую их к слишком быстрой езде, употреблению наркотиков и алкоголя, но те же самые структуры мозга, которые способствуют проявлениям негативного рискованного поведения, могут стимулировать и позитивные рискованные поступки». Так что, хоть и ездят слишком быстро, они вполне способны изменить мир.

Стратегия воспитания альтруизма № 3

Четко обозначайте свои ожидания и обсуждайте их в семье

У любого из нас есть свои представления о том, как нашим детям следует вести себя в тех или иных ситуациях, и о тех ценностях, которые мы хотим у них сформировать. Большинство из нас хотят, чтобы дети росли добрыми, с уважением относились к другим людям и не причиняли физическую боль друг другу. Но многие ли из нас прямо и откровенно высказывают свои пожелания? Родители часто думают, что их ожидания очевидны и что дети по умолчанию должны это знать. Но ребенок не рождается с врожденным знанием этих ценностей – их нужно четко формулировать и объяснять детям доступным языком.

Приведу наглядный пример. Когда я начала знакомить детей со своими взрослыми друзьями, я была уверена: они знают, что нужно вести себя вежливо, отвечать на вопросы и смотреть в глаза собеседнику. Но так ли это было на самом деле? Конечно, нет! Они убегали, иногда с дикими воплями. Позднее я осознала, что никогда не учила их ритуалу знакомства, в котором, скажем честно, есть немало тонкостей. (Я сама до сих пор испытываю некоторые трудности в этом деле и отчасти поэтому предпочитаю избегать коктейльных вечеринок.)

Детям нужно объяснять, почему вы просите их сделать то-то и то-то: эта мысль снова отсылает нас к теории индукции Хоффмана. Я большой мастер отдавать приказы: «Не болтай с набитым ртом!» или «Повесь куртку на место!». Но, может, лучше потратить несколько лишних секунд и сопроводить свою просьбу соответствующим объяснением: в идеале нужно подробно и доступно растолковать, в чем смысл вашей просьбы для вас, для детей или для других людей. Именно поэтому скажите не просто «Убери, пожалуйста, детальки лего», а «Убери, пожалуйста, детальки лего, а то кто-нибудь из нас случайно наступит на них и поранится».

Как-то несколько месяцев назад, когда готовила обед, я со вздохом призналась сыну – тому самому, который не любит делиться конфетами, подаренными на Хеллоуин, – что я очень устала и вряд ли смогу сделать все, что наметила на этот день. Он повернулся ко мне и сказал: «Мам, чем тебе помочь? Давай я тоже буду что-нибудь делать». Когда я фактически призналась ему, что нуждаюсь в помощи, и объяснила почему, он тут же показал готовность помочь.

В некоторых случаях, когда вам кажется, что дети должны «понимать, что к чему», на самом деле они, ей-богу, ничего не понимают. Помню, несколько лет назад мой сын вдруг ни с того ни с сего начал хихикать и говорить с акцентом, изображая китайца. Я рассердилась и хотела отругать его, полагая, что в его возрасте пора соображать, что нельзя делать вещи, неприемлемые с точки зрения мультикультурализма. Но потом поняла: для шестилетнего ребенка совершенно не очевидно, что, имитируя китайский акцент, он поступает плохо. Он вовсе не собирался кого-то оскорбить, он искренне не понимал, что такое поведение неприемлемо. Так что я сделала глубокий вдох, села с ним рядом и приступила к объяснениям.

Один из способов донести до детей, каких ценностей вы придерживаетесь и чего от них ожидаете, – совместно составить список семейных правил или ценностей, дав детям возможность высказать собственные мысли и идеи, утверждает психолог Марвин Берковиц, один из руководителей Центра формирования личности и гражданственности Сент-Луисского университета. Постарайтесь не превращать разговор в лекцию с поучениями, пусть это будет свободная дискуссия в кругу семьи, итогом которой станет список правил. Прикрепите результат совместного творчества на дверь холодильника. Список может включать, например, такие положения, как «Мы с уважением относимся друг к другу» или «Как бы мы ни злились, мы никогда не причиним друг другу физического вреда». Они могут носить и более конкретный характер, например: «Если кого-то обидели, мы всегда спросим, чем помочь». Этот метод эффективен и для детей подросткового возраста: он помогает справляться с новыми ситуациями и соответствовать меняющимся семейным ожиданиям.

Теперь, если ваш ребенок нарушит какое-нибудь правило (а это обязательно произойдет!), вы можете сослаться на составленный вместе список, обсудить, что пошло не так, можно ли было поступить иначе и как именно.

Но будьте готовы к тому, что дети могут начать критиковать и ваше поведение.

Стратегия воспитания альтруизма № 4

Собственным примером показывайте, как быть добрым к людям

Этот совет кажется очевидным, но, как ни странно, ему очень трудно следовать. Крайне утомительно постоянно проявлять уважение к членам семьи, особенно если устал, чем-то расстроен или у тебя был тяжелый день. Но если мы хотим, чтобы наши дети выросли добрыми, заботливыми и сострадательными, мы сами должны быть образцом такого поведения. «Мы создаем модель, как нужно себя вести, что говорить, что делать в той или иной ситуации: дети смотрят на нас в поисках правильного примера и считывают эту информацию», – поясняет Джеффри Фро, психолог из Университета Хофстра и один из авторов книги «Как воспитать благодарного ребенка» (Making Grateful Kids).