Детство

Книга-боль, об одиночестве, непринятии, жажде любви, попытке сохранить свое я, пряча его от окружающих.Хочется просто вставить отрывок из этой книгиДетство – оно длинное и тесное, как гроб, и без посторонней помощи из него не выбраться. Оно всегда у всех на виду <...> Из детства не вырваться, оно липнет к тебе, будто запах. Он исходит и от других детей, и у каждого детства он свой, особенный. Но собственного запаха не замечаешь, и иногда становится страшно, что у тебя он хуже, чем у других. Стоишь, разговариваешь с другой девочкой, от детства которой тянет копотью и углем, а она неожиданно отходит в сторону, потому что почувствовала страшную вонь твоего детства. Незаметно наблюдаешь за взрослыми, чье детство затаилось внутри, драное и дырявое, словно проеденный молью половик, о которым все позабыли и больше им не пользуются. По ним не скажешь, что у них вообще было детство, и не решаешься спросить, как им удалось вырваться из него без глубоких шрамов и отметин на лице. Впору заподозрить, что они воспользовались потайным ходом и облачились во взрослую форму многими годами раньше. Это случилось в день, когда они остались дома одни, а детство стягивало их сердца тремя стальными обручами, как у Железного Ганса в сказке братьев Гримм, и обручи эти лопались, только когда Гансова хозяина освобождали. Но, не зная об этой хитрости, приходится терпеть детство и пробиваться через него час за часом на протяжении бесчетного числа лет. Только смерть может освободить от него, и поэтому о ней много думаешь и представляешь ее себе добрым ангелом в белых одеяниях, который однажды ночью поцелует твои веки – и те уже никогда не поднимутся. Я всегда считала, что, когда стану взрослой, мама наконец-то меня полюбит столь же сильно, как Эдвина. Всё потому, что мое детство раздражает ее не меньше, чем меня, и мы счастливы вместе, только когда она случайно забывает о его существовании. И тогда она разговаривает со мной, как со своими подругами или тетей Розалией, а я слежу, чтобы мои ответы были короткими и мама случайно не вспомнила, что я всего лишь ребенок. Я отпускаю ее руку и держусь от нее на расстоянии, чтобы она не учуяла запах моего детства. <...> Она рассказывает, как наслаждалась жизнью, когда была молодой девушкой. По вечерам она ходила на танцы и не стояла там ни минуты. Каждый вечер у меня был новый ухажер, говорит мама с громким смехом, но всё закончилось, когда я познакомилась с Дитлевом. Это мой отец – обычно она всегда называет его «отцом», а тот зовет ее «мать» или «матушка». У меня есть ощущение, что когда-то она была другой и счастливой, но встреча с Дитлевом всё оборвала. Когда мама говорит о нем, он кажется совсем иным человеком, темным духом, разрушающим и уничтожающим всё красивое, и светлое, и веселое. Как бы я желала, чтобы этот Дитлев никогда не появлялся в ее жизни. Дойдя до его имени, мама обычно замечает мое детство и смотрит на него так гневно и грозно, что темный ободок вокруг ее голубой радужной оболочки становится еще темнее. Детство дрожит от страха и тщетно пытается проскользнуть незамеченным на цыпочках, но оно еще слишком маленькое, и забыть о нем можно будет лишь через сотни лет.Люди с таким возмутительно заметным что изнутри, что снаружи детством называются детьми, и с ними можно обращаться как угодно, потому что их нечего бояться. У них нет ни оружия, ни маски, если только они не хитроумны. Я – одна из таких хитроумных, а маской мне служит глупость, и я постоянно настороже, чтобы никто ее с меня не сорвал. Я слегка приоткрываю рот и позволяю пустоте заволочь взгляд, словно всегда пялюсь в воздух. Как только внутри меня начинает петь, я усердно слежу, чтобы моя маска нигде не порвалась. Взрослые, ни один из них, не выносят песен в моем сердце и гирлянд слов в моей душе, но знают об их существовании, потому что те по чуть-чуть просачиваются из меня по сокровенному, неизвестному даже мне каналу, который я не могу перекрыть. <...>Детство – оно темное и постоянно стонет, как маленькое животное, запертое в подвале и всеми забытое. Оно вырывается из горла, словно дыхание на морозном воздухе, иногда оно слишком слабое, а иногда – слишком сильное. Детство никогда не бывает впору. Только когда оно отпадет, как мертвая кожа, о нем можно спокойно рассуждать и говорить будто о пережитой болезни. Большинство взрослых считают, что у них было счастливое детство и, может быть, даже сами в это верят, но только не я. Думаю, что им просто посчастливилось его забыть.Открывая книгу, мы уже знаем, что эта девочка - будущая писательница и поэтесса, а судя по названиям этой автофикшн трилогии, счастливой развязки ждать не приходится, поэтому чтение историй о реальных людях мне даётся сложнее.

Когда родителям не до воспитания детей, те растут «наощупь», двигаясь наугад и сверяясь с реакцией взрослых, стесняются себя и своих мечтаний, учатся искать одобрения, лишенные безусловной поддержки и принятия. «Детство никогда не бывает впору», - рассуждает героиня Тове и стремится поскорее повзрослеть и обрести субъектность. Вырваться из привычного уклада своей семьи, дерзнуть отправиться за мечтой, стоя на пороге Юности.

Случайно прочитанная книга оказалась очень близкой мне по духу. В ней автор описывает свое детство, которое, как оказалось очень перекликается с моим собственным. Не любитель выписывать цитаты, из этой книги я их навыписывала до десятка.Девочка растет в бедной семье, у нее отец, мать и старший брат. И эта бедность почти основной фактор, который окрашивает все события происходящие в ее жизни. Она донашивает ботинки своего брата, ей не разрешили идти учиться после шестнадцати лет, а отправили работать. У нее постоянное ощущение одиночества, так как она интеллектуально развита, а окружающие дети больше заинтересованы пересудами. Девочка мечтает о подруге, с которой она могла бы говорить абсолютно обо всем и находить общие интересы.  Её отдушина - местная библиотека, где она начинает читать и взрослые книги. С отцом у нее более близкая эмоциональная связь, но неумение общаться и выражать свои мысли не дает им в полной мере открыться друг другу.Во всей книге сквозит одиночество, непонимание окружающих, страдание от бедности. Но в конце книги автор высказывает сожаление о прошедших годах детства, о том, что тогда было лучше, и эти годы уже не вернутся...

Я очень люблю книги про детство и взросление, особенно, если в них есть элемент автобиографичности. И по сути всё это есть в "Копенгагенской трилогии" датской писательницы Тове Дитлевсен, ведь это её мемуары: в каждой из трёх книг рассказывается о трёх важнейших этапах в её жизни, начиная, конечно же, с детства.Счастливое ли было детство у Тове, беззаботное ли? Я бы так не сказала. Она родилась в малообеспеченной семье рабочего класса, в период между двумя мировыми войнами, и всё её детство прошло в попытках понять себя и своё место в этом мире.Особой любви и ласки от родителей Тове не получала, друзей у неё почти не было, со старшим братом тоже не была близка, и единственное, что хоть как кто-то скрашивало её серые будни, проведённые в одиночестве в скромной родительской квартирке, - внезапно обнаруженный поэтический талант. Вскоре стихи, которые она пишет, становятся для Тове её самой большой ценностью, а надежда когда-нибудь их опубликовать, и не в последнюю очередь получить одобрение у читателей, раз появившись, так её и не покидает.Мне довольно трудно сформулировать своё отношение к этому роману, как и ко всей трилогии в целом. С одной стороны, понравился рассказ о становлении Тове как писательницы, как она работала над собой, как старалась писать лучше, как хотела, чтобы её стихи понравились читателям.Но с другой, роман показался каким-то безрадостным, беспросветным. Так уж вышло, что в жизни Тове было мало поводов для радости, но как же не хватало этих типичных и важных для мемуаров тёплых, согревающих душу моментов ностальгии, тем более ведь речь, в первой части, идёт о детстве.Но у Тове всё не так. Для неё детство в тягость, как и для её родителей, которые только и ждут, когда она вырастет и станет содержать себя сама. Каких-то радостных моментов крайне мало, и всю книгу Тове торопится повзрослеть, торопится стать самостоятельной, мечтает выйти замуж и уехать от родителей. И вроде бы и хочется испытывать к ней какую-то симпатию, потому что она всё же, по крайней мере в писательском плане, реализовала свои мечты, но в то же время особых эмоций у меня эти мемуары не вызвали, особенно последующие книги. Наверное, даже многие её решения и поступки вызывали у меня полное несогласие и непонимание. Хотя тот факт, что вся трилогия достаточно короткая (каждую часть можно прочесть за день-два), и стиль повествования у Тове Дитлевсен очень лёгкий и затягивающий, я всё же прочитала с интересом, но в список любимых произведений эту трилогию всё же не добавлю.

Детство (1); Юность (2); Зависимость (3) Провела отличный день с книгой о детстве интересной девочки по имени Тове Дитлевсен. Еще раз убедилась — мне нравятся мемуары, написанные самими писателями. Они поистине приносят приятное удовольствие, погружают в жизнь и быт, мысли и взросление человека, который потом мастерски излагает пройденный им путь на девственно чистых листах бумаги.Хочу еще раз насладиться вступительным абзацем:цитатаУтром еще тлела надежда. Она мимолетным проблеском пряталась в темных прямых волосах моей ма­мы, к которым я никогда не смела прикоснуться; она лежала у меня на языке вместе со сладковатым теплом овсяной каши; я ела не спеша, рассматривая тонкие мамины руки, неподвижно покоившиеся на газете, пря­мо на новостях об испанском гриппе и о Версальс­ком мирном договоре.свернутьТакой приятный, обволакивающий и убаюкивающий слог. Растопленное сливочное масло и теплый пушистый плед, в который закутываешься прохладным вечером. В голову пока приходят только подобные ассоциации.Я очень падкая на красивую подачу, когда язык используется в такой насыщенной и полной палитре красок. Сама не умею, поэтому красиво поставленная речь, объемная и трогающая воображение, приносит особое удовольствие.Надежда — еще тлела, пряталась, лежала. Она ожила и стала отдельной частью самого обычного утра девочки и её мамы. Интересная словесная игра вышла. Уделила больно много внимания одному абзацу, но он является самым ярким примером. Если такое завораживает, то вам определенно понравится.Пока не начала читать эту трилогию, ничего не знала о Тове Дитлевсен. О её творчестве и трагической судьбе. Она одна из, из тех талантливых людей, не сумевших справиться с реальностью, покончила жизнь самоубийством.Пополнила список авторов, попавших в мои читательские сети, среди них уже были и Вирджиния Вулф, и Сильвия Плат. Если посмотреть на биографии каждой из них, то можно найти интересные параллели, но я пока не стану делать выводы, ибо впереди меня ждут еще  Юность  и  Зависимость .Хотя история и была написана достаточно легко и динамично, к сожалению, она была очень тоскливой, беспокойной и тяжелой. Очень часто задавалась вопросом – кто из действующих лиц настоящие дети, а кто взрослые. Ибо поступки Тове вызывали больше симпатии. И зрелости было больше, чем у родителей.Могу сказать одно — не хотела бы, чтобы у меня были такие родители, никогда бы не пожелала кому-нибудь таких иметь.цитатыЯ думаю о том, что когда-то самым важным на свете был вопрос, любит ли меня моя мама, но этого ребенка, который вечно жаждет ее любви и всегда ищет любого ее знака, больше нет. Теперь мне кажется, что любит, но это не делает меня счастливой.Будущее — чудовищный, могущественный колосс, который ско­ро обрушится и раздавит меня. Мое изорванное в кло­чья детство треплется вокруг меня, и стоит залатать одну дыру, как тут же появляется новая.Горький был великим поэтом. Я ответила, до­воль­ная: я тоже хочу стать поэтом! Отец тут же нахму­рился и грозно сказал: не обольщайся, девушка не может быть поэтом!свернутьЕё родители были глубоко раненными людьми, отзеркалил эту боль на своих детей, нанеся ещё большие травмы. Книга о совершенно одиноком ребенке, который искал друга в лице смерти. Когда вместо счастья, размножалось несчастье, грусть и печаль.цитатаМеня стали часто посещать мысли о смерти, ко­торая представлялась мне другом. Я убедила себя, что хочу умереть, и однажды, когда мама была в го­роде, взяла хлебный нож и принялась пилить запястье в надежде найти артерию.свернутьВышло много цитат в рецензии, но только сама Тове может лучше всего передать свои чувства и мысли, рассказать историю такой, какой она была на самом деле. Они отражают всю суть.Историю того, как стеклянный колпак постепенно накрывал её существо, как из любознательного и чудесного ребенка вылепливалась нормальная девушка. То, как семья и окружение вгоняли незащищенного человека глубже под колпак, из которого однозначно трудней выбраться, чем наоборот.цитатаЯ знаю: быть ненормальным — ужасно, мне и самой сложно притворяться, что я нормальная.свернутьТове рассказывает историю среднестатистической семьи того времени, поэтому таких девочек и мальчиков было множество, но не все они стали известными писателями, не все они носили в себе надежду, стать поэтессой, например. И сколько таких историй осталось неузнанными, от чего становится еще больней. Грустно!цитатаДетство никогда не бы­вает впору. Только когда оно отпадет, как мертвая ко­жа, о нем можно спокойно рассуждать и говорить буд­то о пережитой болезни. Большинство взрослых считают, что у них было счастливое детство и, может быть, даже сами в это верят, но только не я. Думаю, что им просто посчастливилось его забыть. свернутьИ на этом у меня все, сделаю паузу на одну книгу и вернусь к продолжению. Всем мира!