Стигматы Палмера Элдрича бесплатное чтение

Филип Дик
Стигматы Палнера Элдрича

Глава 1

Проснувшись с необычайно сильной головной болью, Барни Майерсон обнаружил, что находится в незнакомой спальне в незнакомом доме. Рядом, натянув одеяло на обнаженные плечи, тихо посапывала незнакомая девушка с белыми как хлопок волосами.

"На работу я наверняка опоздаю", - подумал Барни. Он выбрался из постели и, пошатываясь, встал, не открывая глаз и с трудом сдерживая тошноту. Наверняка до работы ему добираться несколько часов, а может, он вообще не в Соединенных Штатах. Однако сила тяжести, из-за которой он с трудом держался на ногах, была привычной и нормальной. Значит, он на Земле.

А в соседней комнате возле дивана стоял знакомый чемоданчик его психиатра, доктора Смайла.

Барни босиком прошлепал в гостиную и, сев рядом с чемоданчиком, открыл его, щелкнул переключателями. Датчики ожили, послышалось тихое жужжание.

- Где я? - спросил Барни. - Как далеко отсюда до Нью-Йорка?

Это было важнее всего. Он взглянул на часы, висевшие на стене кухни: 7.30. Не так уж и поздно.

Устройство - переносной терминал доктора Смайла, связанный по радио с компьютером в подвале нью-йоркского дома Барни, Реноун, 33, - металлическим голосом произнесло:

- А, это вы, мистер Байерсон.

- Майерсон, - поправил Барни, дрожащими пальцами приглаживая волосы. - Что ты помнишь о прошлой ночи?

С чувством глубокого отвращения он заметил на буфете в кухне полупустые бутылки с бурбоном и содовой, лимоны, тоник и формочки для льда.

- Кто эта девушка?

- Эта девушка в постели - мисс Рондинелла Фьюгейт, - сообщило устройство. - Она просила называть ее Рони.

Эти слова пробудили в нем смутные воспоминания, каким-то непонятным образом связанные с работой.

- Послушай, - сказал он чемоданчику, но тут девушка в спальне зашевелилась. Барни быстро закрыл его и поднялся, чувствуя себя смешно и неловко в одних трусах.

- Ты уже встал? - сонно спросила девушка. Она выбралась из-под одеяла и села, глядя на него. - Который час? Ты поставил воду для кофе?

"Довольно красивая, - отметил про себя Барни, - глаза большие, привлекательные".

Он прошел на кухню и включил плиту. Послышался шум воды из ванной. Рони принимала душ.

Вернувшись в гостиную, он снова включил терминал.

- Какое она имеет отношение к "Наборам П. П."? - спросил Барни.

- Мисс Фьюгейт - ваша новая помощница. Она приехала вчера из Народного Китая, где работала в "Наборах П. П." в качестве консультанта-прогностика по этому региону. Однако мисс Фьюгейт хотя и талантлива, но очень неопытна, и мистер Булеро решил, что небольшая практика в качестве вашей ассистентки… Я бы сказал, в качестве вашей подопечной, но это могло бы быть не правильно понято, учитывая…

- Великолепно, - сказал Барни.

Пройдя в спальню и подняв с пола разбросанную одежду, он стал медленно одеваться, с трудом сдерживая подступавшую тошноту.

- Все правильно, - сказал он устройству, возвращаясь в гостиную и застегивая рубашку. - Я помню, мне в пятницу говорили о мисс Фьюгейт. Несмотря на свой талант, она допускает серьезные ошибки -: например, с тем экспонатом с выставки о Гражданской войне в США… Представь себе, она думала, что он будет иметь оглушительный успех в Народном Китае, - он рассмеялся.

Дверь в ванную чуть приоткрылась, и сквозь щель он увидел посвежевшую Рони, вытирающуюся полотенцем.

- Ты меня звал, дорогой?

- Нет, - ответил Барни. - Я разговаривал со своим доктором.

- У каждого бывают ошибки, - неуверенно сказал чемоданчик.

- Как это получилось, что мы с ней… - сказал Барни, показывая рукой в сторону спальни. - Вот так, сразу?, - Химия, - сказал чемоданчик.

- Давай яснее.

- Вы оба ясновидцы и предвидели, что в конце концов это произойдет, вы почувствуете друг к другу сексуальное влечение. И решили - после нескольких рюмок, - что ждать не имеет смысла. Жизнь коротка, искусство…

Чемоданчик замолчал, так как обнаженная Рони Фьюгейт прошла мимо Барни в спальню. Барни засмотрелся на ее прекрасную стройную фигуру с маленькими острыми грудями, заканчивающимися сосками размером не больше розовых горошинок. "Скорее, розовых жемчужин", - мысленно поправил он себя.

- Ночью я хотела тебя спросить, - сказала Рони Фьюгейт, - почему ты консультируешься с психиатром? Постоянно носишь этот чемоданчик с собой. И поставил его на пол, только когда… И включен он был вплоть до…

Она подняла брови и испытывающе посмотрела на него.

- Тогда я его выключил, - уверенно сказал Барни.

- Как ты считаешь, я красивая?

Стоя на цыпочках, она выпрямилась, вытянула руки над головой и, к его удивлению, начала делать упражнения, подпрыгивая на месте и покачивая грудью.

- Конечно, - ошеломленно пробормотал он.

- Я бы весила тонну, - выдохнула Рони Фьюгейт, - если бы не делала каждое утро гимнастику, разработанную Отделом Вооружений ООН. Иди и налей кофе, хорошо, дорогой?

- Ты в самом деле моя новая ассистентка в "Наборах П. П."? - спросил Барни.

- Да, конечно. Ты что, не помнишь? Я думаю, ты такой же, как большинство выдающихся ясновидцев. Хорошо видишь будущее, но с трудом вспоминаешь прошлое. А собственно, что ты помнишь о прошлой ночи?

Тяжело дыша Рони сделала паузу в своих упражнениях.

- О, - сказал Барни, - наверно, все.

- Послушай. Ты таскаешь с собой психиатра только из-за того, что получил повестку. Правильно?

Поколебавшись, Барни кивнул. Это он помнил. Знакомый продолговатый конверт голубовато-зеленого оттенка пришел неделю назад. В следующую среду в военном госпитале ООН в Бронксе будут проверять, здоров ли он психически.

- Помогает? Он… - она показала на чемоданчик, - сделал тебя достаточно больным?

Повернувшись к чемоданчику, Барни спросил:

- Сделал?

Чемоданчик ответил:

- К сожалению, вы все еще вполне пригодны, мистер Майерсон. Можете выдержать стресс в десять Фрейдов. Мне очень жаль. Однако у нас в запасе еще есть несколько дней. Мы только начали.

Войдя в спальню и взяв белье, Рони Фьюгейт начала одеваться.

- Подумать только, - вздохнула она. - Если вас призовут, мистер Майерсон, и отправят в колонию…, может статься, что я займу ваше место.

Она улыбнулась, приоткрыв великолепные, ровные зубы. Это была мрачная перспектива. И способность к ясновидению немногим ему помогла. Причина и следствие находились в идеальном равновесии, и сказать что-либо об окончательном результате было невозможно.

- Ты не справишься, - сказал он. - Ты не справилась даже в Китае, а это было относительно несложно с точки зрения анализа распределения вероятностей.

Однако когда-нибудь ей это удастся - Барни мог без труда это предвидеть. Она была молода и весьма талантлива. Единственное, что ей требовалось, чтобы с ним сравниться - а он был лучшим в своей профессии, - это несколько лет практики. По мере того, как он осознавал текущую ситуацию, он все яснее отдавал себе в этом отчет. Весьма вероятно, что его призовут, а если даже и нет, то со временем Рони Фьюгейт отберет у него престижное место, до которого он добирался ступенька за ступенькой долгие тринадцать лет.

Довольно специфическое решение проблемы: отправиться с ней в постель. Интересно, как он до этого додумался?

Наклонившись к чемоданчику, он тихо сказал:

- Объясни мне, с чего, черт возьми, я решил…

- Я могу ответить, - крикнула из спальни Рони Фьюгейт. Она поправляла перед зеркалом плотно облегающий бледно-зеленый свитер. - Ты сказал мне это ночью, после пятого бурбона с содовой. Ты сказал… - Она не договорила, в глазах ее заблестели веселые искорки. - Это было не слишком изящно. Ты сказал: "Если нельзя их победить, их надо полюбить". Только вот, мне неудобно это говорить, но ты употребил несколько другой глагол.

- Гм, - пробормотал Барни и пошел на кухню налить себе кофе.

Во всяком случае, он находился недалеко от Нью-Йорка; раз мисс Фьюгейт работала в "Наборах П. П.", она не могла жить далеко от фирмы. Значит, они могут поехать вместе. Прекрасно. Интересно, похвалил бы их шеф, Лео Булеро, если бы об этом знал? Занимает ли фирма какую-то официальную позицию в отношении сотрудников, которые спят друг с другом? Почти по любому другому вопросу у нее имелась своя точка зрения… Хотя он не мог понять, как человек, всю жизнь проводящий на пляжах курортов Антарктики или в немецких клиниках Э-Терапии, в состоянии разработать правила, охватывающие все сферы жизни.

"Когда- нибудь, -сказал он себе, - я буду жить, как Лео Булеро, вместо того чтобы торчать в Нью-Йорке на восьмидесятиградусной жаре…"

Внезапно он ощутил легкую дрожь под ногами; пол затрясся. Это включилась система охлаждения. Начался новый день.

В кухонные окна заглянуло горячее, недружелюбное солнце. Барни зажмурил глаза. День снова обещал быть очень жарким. Запросто дойдет до двадцати по Вагнеру. Чтобы это предвидеть, не надо быть ясновидцем.

***

На окраине города Мэрилин-Монро, штат Нью-Джерси, в доме с "безобразно высоким" номером 492, Ричард Хнатт с безразличным видом просматривал за завтраком утреннюю газету.

Основной ледник, Олд-Скинтоп, за последние двадцать четыре часа отступил на 4,62 грабля. А температура в Нью-Йорке в полдень была на 1,46 вагнера выше, чем два дня назад. Кроме того, влажность воздуха, вызванная испарением океана, возросла на 16 селкирков. Таким образом, стало еще более жарко и сыро; естественный процесс неумолимо шел к своему концу - вот только к какому?

Хнатт отложил газету и взял почту, доставленную до рассвета…, прошло немало времени с той поры, как почтальоны перестали ходить днем.

Первый счет, попавшийся на глаза, был обычным вымогательством за охлаждение квартиры; Хнатт задолжал домовой администрации ровно десять с половиной скинов за прошлый месяц, что означало надбавку в три четверти скина по отношению к плате за апрель. "Когда-нибудь, - подумал он, - станет так жарко, что дом просто расплавится, и ничто его не спасет". Он помнил тот день, когда его коллекция записей превратилась в бесформенную массу. Это случилось, кажется, в 2004 году - из-за аварии системы охлаждения дома. Теперь у него были железо-оксидные ленты, которые не плавились. Тогда же погибли все попугайчики и венерианские канарейки, жившие в доме, а соседская черепаха сварилась в собственном панцире. Тогда это случилось днем, и все мужчины на работе. А их жены просидели, скорчившись, на самом нижнем подземном этаже, и думали (он помнил это по рассказам Эмили), что настал этот ужасный миг конца. Не через сто лет, как предсказывал Калифорнийский Технологический институт, а именно сейчас. Но, конечно, ошибались; просто был поврежден энергетический кабель нью-йоркской коммунальной службы. Аварийный кабель быстро отремонтировали приехавшие роботы.

В гостиной сидела его жена в голубом халатике, терпеливо покрывая глазурью какой-то предмет из необожженной глины. Глаза ее блестели…, она ловко орудовала кисточкой, высунув кончик языка, и Хнатт был уверен, что вещь получится великолепная. Вид работающей Эмили напомнил ему о стоявшей перед ним сегодня не очень приятной задаче.

- Может, стоило бы еще немного подождать, прежде чем с ним связываться? - проворчал он. Не глядя на него, Эмили сказала:

- Мы никогда не представим ему лучшей коллекции, чем эта.

- А что, если он скажет "нет"?

- Будем пытаться дальше. А чего ты ожидал - что мы откажемся лишь из-за того, что мой бывший муж не может или не хочет предсказать, каким успехом станут пользоваться новые изделия на рынке?

- Ты его знаешь, а я нет, - ответил Ричард Хнатт. - Надо полагать, он не собирается мстить? Вряд ли он чем-то недоволен.

А собственно, чем мог быть недоволен бывший супруг Эмили? Никто его не обижал. Скорее наоборот, судя по словам Эмили.

Это было странно - постоянно слышать о Барни Майерсоне, но не знать его лично и никогда не встречаться. Теперь этому придет конец, поскольку сегодня в девять у него назначена встреча с Майерсоном в "Наборах П. П.". Конечно, все зависит от Майерсона. Он может бросить один лишь взгляд на набор керамики и вежливо поблагодарить. Нет, он может сказать: "Наборы П. П." это не интересует. Прошу верить моим способностям к предвидению, моему таланту прогнозирования моды и моему опыту…" И Ричард Хнатт уйдет с коллекцией вазочек под мышкой не солоно хлебавши.

Выглянув в окно, он с неудовольствием понял, что уже слишком жарко для пешеходного движения. Движущиеся тротуары внезапно опустели - все искали убежища под крышей. Было восемь тридцать, и пора было выходить. Ричард направился в прихожую, чтобы достать из шкафа шлем и обязательный охлаждающий аппарат. Закон требовал, чтобы каждый надевал его, отправляясь на работу, и носил на спине до самого заката.

- До свидания, - кивнул он жене, остановившись в дверях.

- До свидания, и желаю успеха.

Эмили продолжала тщательно работать, покрывая керамику глазурью, и Ричард понял, в каком напряжении она сейчас находится; не позволяя себе ни минуты перерыва. Он вышел в холл, чувствуя свежий ветерок от охлаждающего аппарата, висевшего за спиной.

- Минутку, - крикнула Эмили, подняв голову и откинув с глаз длинные темные волосы. - Позвони мне сразу же, как выйдешь от Барни, как только узнаешь результат.

- Ладно, - ответил он и закрыл за собой дверь. Спустившись в лифте, он достал из банковского сейфа ящичек с керамическими образцами для показа Майерсону.

Вскоре он был уже в термоизолированном вагоне, мчавшемся к центру Нью-Йорка, к фирме "Наборы П. П." - большому зданию из грязно-белого цемента, где родились Подружка Пэт и весь ее миниатюрный мир. "Кукла, которая подчинила себе человека, покоряющего планеты Солнечной системы, - размышлял Хнатт. - Подружка Пэт, навязчивая идея колонистов". Что еще можно было сказать об этих несчастных из колоний, которых по законам ООН о выборочном призыве на службу вышвырнули с Земли и вынудили начать новую, незнакомую жизнь на Марсе, Венере, Ганимеде или где-то еще, куда бюрократам из ООН пришло в голову их отправить… Некоторым, возможно, даже удавалось выжить.

"А мы думаем, что у нас тут плохо", - сказал он сам себе. Человек в соседнем кресле, мужчина средних лет в сером шлеме, рубашке без рукавов и ярко-красных шортах, популярных среди бизнесменов, заметил:

- Опять будет жарко.

- Да.

- Что у вас в коробке? Жратва на пикник для стада марсианских колонистов?

- Керамика, - ответил Хнатт.

- Могу поспорить, что вы ее обжигаете, просто выставляя в полдень за дверь, - захихикал бизнесмен, потом достал утрентаю газету и стал ее просматривать. - Сообщают, что на Плутоне разбился корабль, летевший из-за границ Солнечной системы, - сказал он. - Туда отправлена поисковая группа. Как вы думаете, это проксы? Терпеть не могу этих тварей из других систем.

- Более вероятно, что это один из наших собственных кораблей, - сказал Хнатт.

- Вы видели когда-нибудь этих, с Проксимы?

- Только снимки.

- Жуть, - заметил бизнесмен. - Если найдут этот разбитый корабль на Плутоне и окажется, что это проксы, то, я надеюсь, их сожгут лазером дотла. В конце концов, закон запрещает им прилетать в нашу систему.

- Верно.

- Можно посмотреть вашу керамику? Я занимаюсь галстуками. Живые галстуки Вернера, как будто ручной работы, всех цветов Титана… Один из них на мне, видите? На самом деле это примитивная форма жизни, которую мы привозим и разводим здесь, на Земле. Как мы заставляем их размножаться - секрет нашей фирмы. Знаете, как состав кока-колы.

- По той же самой причине я не могу показать вам керамику, как бы мне этого ни хотелось. Это новые образцы. Я везу их к прогностику-ясновидцу в "Наборы П. П.". Если он захочет их миниатюризировать для наборов "Подружка Пэт", то все в порядке. Достаточно будет переслать информацию рекламному агенту П. П. - как там его зовут? - на орбите Марса. И так далее.

- Галстуки Вернера - часть наборов "Подружка Пэт", - сказал бизнесмен. - У ее парня, Уолта, их целый шкаф. - Он просто сиял. - Когда фирма "Наборы П. П." решила миниатюризировать наши галстуки…

- Вы вели переговоры с Барни Майерсоном?

- Я с ним не разговаривал; этим занимался наш местный торговый агент. Говорят, Майерсон тяжелый человек, импульсивный. Но если примет решение, то никогда его не меняет.

- У него бывают ошибки? Бывает так, что он отказывается от того, что впоследствии входит в моду?

- Наверняка. Может, он и ясновидец, но всего лишь человек. Я вам скажу кое-что - может, это вам поможет. Он очень подозрителен в отношении женщин. Его брак распался несколько лет назад, и он не смог с этим примириться. Видите ли, его жена была беременна два раза, и правление его дома, кажется, номер 33, проголосовало за выселение его и жены в связи с нарушением установленных администрацией правил. Ну, вы же знаете номер 33; знаете, как трудно попасть в дом со столь низким номером. Так вот, вместо того чтобы сдать свою квартиру, он предпочел развестись с женой, и она уехала, забрав ребенка. Позже он, видимо, пожалел об этом, виня себя за содеянное. Господи, чего бы мы ни отдали, только бы жить в доме 33 или даже 34! Больше он не женился; возможно, он неохристианин. Во всяком случае, когда пойдете продавать ему свою керамику, будьте крайне осторожны во всем, что касается женщин. Не говорите: "Это понравится женщинам" или что-то в этом роде. Большинство розничных сделок…

- Спасибо за совет, - сказал Хнатт, вставая и направляясь к выходу.

Он вздохнул. Ситуация была непростая, возможно, даже безнадежная; он не мог противостоять событиям, которые случались задолго до его знакомства с Эмили и ее вазочками. Ничего не поделаешь.

К счастью, ему удалось поймать такси; пока оно везло его через забитый машинами центр, он прочитал утреннюю газету, а в особенности сообщение о корабле, который, как полагали, вернулся с Проксимы лишь затем, чтобы разбиться в морозной пустыне Плутона. Ну и ну! Уже высказывались предположения о том, что это хорошо известный межпланетный промышленник Палмер Элдрич, который десять лет назад отправился в систему Проксимы по приглашению гуманоидного Совета модернизировать автофабрики по земному образцу. С тех пор об Элдриче никто не слышал - до сегодняшнего дня.

Хнатт, подумав, решил, что, вероятно, для Земли было бы лучше, если бы Элдрич не вернулся. Палмер Элдрич, неистовый, выдающийся ученый-одиночка, совершал чудеса в области автоматизации производства на колонизированных планетах, но, как обычно, заходил слишком далеко, слишком многое планировал впустую. Товары кучами лежали в самых неподходящих местах, где не было колонистов, которые могли бы ими воспользоваться. Погодные катаклизмы неумолимо разрушали их, превращая в горы мусора. Особенно снежные бури, если верить, что такое бывает…, что есть еще места, где по-настоящему холодно. Можно сказать, даже слишком холодно.

- Мы на месте, ваша милость, - сообщил автомат, останавливая машину перед большим зданием, основная часть которого скрывалась под землей.

ФИРМА "НАБОРЫ П. П.".

Сотрудники входили в здание через ряд термоизолированных туннелей.

Расплатившись за такси, Хнатт побежал через открытое пространство к туннелю, держа коробку обеими руками. Лучи солнца, на мгновение коснувшиеся его, обожгли кожу. "Когда-нибудь изжарюсь как гусь", - подумал он, невредимым добравшись до туннеля.

Вскоре он очутился под землей. Секретарша провела его в кабинет Майерсона. Прохладные и полутемные комнаты приглашали отдохнуть, но он лишь крепче сжал коробку с образцами, напрягся и, хотя и не был неохристианином, мысленно произнес молитву.

- Мистер Майерсон, - обратилась к сидевшему за столом мужчине секретарша, выглядевшая весьма впечатляюще в декольтированном платье и туфлях на высоких каблуках. - Это мистер Хнатт. Мистер Хнатт, это мистер Майерсон.

Позади Майерсона стояла девушка в бледно-зеленом свитере. Волосы ее были совершенно белыми, даже чересчур белыми, а свитер чересчур облегающим.

- Это мисс Фьюгейт, мистер Хнатт. Ассистентка мистера Майерсона. Мисс Фьюгейт, это мистер Ричард Хнатт.

Сидевший за столом Барни Майерсон продолжал изучать какой-то документ, делая вид, что не замечает присутствия клиента, и Ричард Хнатт молча ждал, испытывая самые разные чувства. Нараставшая ярость, подбиралась к горлу и сжимала грудь. Вместе с тем он чувствовал и страх, а кроме того, превосходящее этот страх растущее любопытство. Значит, это и есть прежний муж Эмили, который - если верить торговцу живыми галстуками - все еще глубоко сожалел о расторгнутом браке. Майерсон оказался довольно коренастым, чуть моложе сорока, с необычно длинными и волнистыми волосами, которые сейчас были не в моде. Он сидел со скучающим видом, но враждебности в нем не чувствовалось. Однако, возможно, он еще не…

- Посмотрим ваши вазочки, - вдруг сказал Майерсон. Поставив коробку на стол, Ричард Хнатт открыл ее, достал один за другим образцы и отступил на шаг.

После некоторой паузы Барни Майерсон сказал:

- Нет.

- Нет? - переспросил Хнатт. - Что - нет?

- Не пойдет, - заявил Майерсон, взял документ и продолжил прерванное чтение.

- Вы хотите сказать, что вы так просто решили?… - сказал Хнатт, еще не веря, что все кончено.

- Именно так, - подтвердил Майерсон. Керамика его больше не интересовала, как будто Хнатта и его вазочек здесь уже не было.

- Извините, мистер Майерсон, - вдруг сказала мисс Фьюгейт.

- В чем дело? - взглянув на нее, спросил Барни Майерсон.

- Еще раз прошу прощения, мистер Майерсон, - ответила мисс Фьюгейт. Она взяла одну из вазочек и, взвесив ее в руках, погладила глазурованную поверхность. - У меня, однако, сложилось совсем другое впечатление. Я чувствую, что эта керамика пойдет.

Хнатт посмотрел сначала на нее, потом на него.

- Дайте-ка. - Майерсон показал на темно-серую вазу, и Хнатт немедленно подал ему образец. Майерсон подержал его в руках и, нахмурившись, сказал:

- Нет. Мне все же не кажется, что этот товар будет иметь успех. По-моему, вы ошибаетесь, мисс Фьюгейт. - Он поставил вазу на место. - Но, поскольку у нас с мисс Фьюгейт расхождения во взглядах, - он задумчиво почесал затылок, - оставьте мне эти образцы на несколько дней. Я уделю им еще немного внимания.

Было очевидно, что подобных намерений у него нет. Мисс Фьюгейт протянула руку и, взяв маленькую вазочку странной формы, почти с нежностью прижала ее к груди.

- Особенно это. Я ощущаю очень мощное излучение. Этот предмет будет иметь самый большой успех.

- Ты с ума сошла, Рони, - тихо сказал Барни Майерсон. Теперь он, кажется, действительно разозлился, даже покраснел. - Я вам сообщу, - обратился он к Хнатту, - когда приму окончательное решение. Хотя и не вижу причин менять свое мнение, так что на многое не рассчитывайте. Собственно говоря, можете их даже здесь не оставлять.

Он бросил суровый взгляд на свою ассистентку.

Глава 2

В десять часов того же утра в кабинете Лео Булеро, председателя правления фирмы "Наборы П. П.", раздался звонок видеотелефона. Звонили из Трехпланетной Службы Охраны Порядка, частного полицейского агентства. Несколько минут спустя он узнал о катастрофе корабля, возвращавшегося с Проксимы.

Он слушал невнимательно, несмотря на чрезвычайную важность новостей, так как мысли его были заняты совсем другим.

Все это казалось мелочью по сравнению с тем, что военный корабль Отдела контроля наркотиков ООН перехватил весь груз Кэн-Ди в окрестностях северного полюса Марса. Хотя фирма "Наборы П. П." ежегодно платила ООН огромную дань за неприкосновенность, груз стоимостью около миллиона скинов был перехвачен по пути с тщательно охраняемых плантаций на Венере. Видимо, взятки не дошли до нужных людей на соответствующих уровнях сложной иерархии ООН.

Однако сделать в такой ситуации ничего было нельзя. ООН представляла собой монолит, над которым никто не имел никакой власти.

Он без труда понял намерения Отдела наркотиков. Они хотят, чтобы "Наборы П. П." начали судебную тяжбу, требуя возвращения груза. Таким образом, выяснилось бы, что незаконный наркотик Кэн-Ди, употребляемый многими колонистами, выращивается, перерабатывается и распространяется при содействии фирмы "Наборы П. П.". Так что, несмотря на высокую цену груза, лучше было им пожертвовать, чем подвергать себя риску.

- Газеты правы, - говорил с экрана Феликс Блау, шеф полицейского агентства. - Это Палмер Элдрич, и, похоже, он жив, хотя и тяжело ранен. Мы выяснили, что линейный корабль ООН перевезет его в госпиталь на одной из баз, местонахождение которой, естественно, не сообщается.

- Гм, - пробормотал Булеро, кивнув.

- Однако, что касается находок Элдрича в системе Проксимы…

- Этого вы никогда не узнаете, - сказал Лео. - Элдрич ни слова не скажет, и на этом все закончится.

- Мы выяснили, - продолжал Блау, - один интересный факт. На борту корабля Элдрича была - и есть до сих пор - заботливо сохраняемая культура лишайника, очень похожего на тот с Титана, из которого получают Кэн-Ди. Я думал, что в связи с… - Блау тактично замолчал.

- Есть какая-нибудь возможность уничтожить эту культуру лишайника? - машинально спросил Лео.

- К сожалению, люди Элдрича уже добрались до остатков корабля. Не сомневаюсь, что они будут сопротивляться всяческим попыткам подобного рода. - Блау, казалось, переполняло сожаление. - Можно, конечно, попытаться… Силой эту проблему не решить, но, возможно, удастся их подкупить.

- Попробуйте, - сказал Лео, хотя и понимал, что это лишь бесполезная трата времени и сил. - Разве на них не распространяется распоряжение ООН, касающееся запрета на ввоз инопланетных форм жизни?

Было бы весьма неплохо убедить силы ООН уничтожить остатки корабля Элдрича. Он записал в еженедельник: позвонить юристам, составить запрос в ООН по поводу ввоза лишайников.

- Поговорим позже, - бросил он Блау и отключился. "Может, сам направлю запрос", - подумал он. Нажав на кнопку интеркома, Лео сказал секретарше:

- Соедини меня с ООН в Нью-Йорке, с кем-нибудь из руководства. Лучше всего с самим Секретарем Хепберн-Гилбертом.

Наконец его соединили с весьма искусным индийским политиком, который в прошлом году стал Генеральным Секретарем ООН.

- А, мистер Булеро, - хитро улыбнулся Хепберн-Гилберт. - Вы хотите направить запрос по поводу ареста груза Кэн-Ди, который…

- Я ничего не знаю ни о каком грузе Кэн-Ди, - ответил Лео. - Я совсем по другому делу. Вы отдаете себе отчет в том, что вытворяет Палмер Элдрич? Он привез в нашу систему лишайники с Проксимы. Из-за этого может начаться эпидемия типа той, что была у нас в девяносто восьмом.

- Мы отдаем себе в этом отчет. Однако люди Элдрича утверждают, что это лишайник из Солнечной системы, который мистер Элдрич взял с собой на Проксиму и теперь везет обратно… Как они говорят, это его источник белка. - Индиец блеснул белозубой улыбкой; подобное объяснение его явно забавляло.

- И вы этому поверили?

- Нет, конечно. - Улыбка Хепберн-Гилберта стала еще шире. - А почему, собственно, вы этим интересуетесь, мистер Булеро? Неужели вас так заботит судьба этих…, лишайников?

- Я гражданин Солнечной системы и забочусь об интересах общества. И я требую, чтобы вы предприняли соответствующие меры.

- Мы их предприняли, - сказал Хепберн-Гилберт. - Проводим расследование… Поручили его мистеру Ларку - вы ведь его знаете?

Разговор достиг мертвой точки, и Лео Булеро в конце концов отключился, чувствуя отвращение ко всем политикам. Они всегда готовы к решительным действиям, но если дело касалось Палмера Элдрича… "Ах, мистер Булеро, - передразнил он недавнего собеседника, - это, понимаете ли, совсем другое дело".

Да, Ларка он знал. Нед Ларк был шефом Отдела наркотиков ООН и ответственным за перехват последнего транспорта Кэн-Ди. Неплохая проделка со стороны Генерального Секретаря - включить Ларка в аферу с Элдричем. Можно сказать, ООН требовала услугу за услугу: пока Лео Булеро будет пытаться вернуть груз Кэн-Ди, они не предпримут ничего против Элдрича. Он это чувствовал, но, естественно, доказать ничего не мог. В конце концов Хепберн-Гилберт, этот темнокожий хитрец и недоразвитый политик, прямо этого не говорил.

"Вот так и кончаются все переговоры с ООН, - думал Лео. - Афро-азиатская политика. Болото. Везде сидят и всем руководят иностранцы". Он с яростью взглянул на пустой экран.

Пока он раздумывал, что делать дальше, звякнул интерком, и его секретарша мисс Глисон сказала:

- Мистер Булеро, в приемной мистер Майерсон. Он хотел бы перекинуться с вами парой слов.

- Пусть войдет. - Он обрадовался, что хотя бы на минуту отвлечется от своих проблем.

Несколько мгновений спустя эксперт-прогностик в области моды с хмурым видом вошел в кабинет и молча сел напротив Лео.

- Что с тобой, Майерсон? - спросил Булеро. - Ну, говори, я ведь для этого здесь и нахожусь. Можешь поплакать у меня на плече. - Он старался, чтобы голос его звучал холодно.

- Дело касается моей ассистентки, мисс Фьюгейт.

- Да, я слышал, что ты с ней спишь.

- Не в этом дело.

- Ах вот как, - иронически заметил Лео. - Ну, это мелочь.

- Я только хотел сказать, что пришел сюда по другой причине. У нас только что было недоразумение. Мне принесли образцы…

- Ты что-то отклонил, - перебил его Лео, - а она с этим не согласилась.

- Да.

- Ах вы, ясновидцы!

"Заслуживает внимания. Может быть, существуют альтернативные варианты будущего".

- И ты хочешь, чтобы я приказал ей в будущем во всем с тобой соглашаться?

- Она моя ассистентка, - сказал Барни Майерсон. - И поэтому она должна делать то, что я ей скажу.

- Ну…, а то, что она с тобой спит, - это разве не явный шаг в данном направлении? - рассмеялся Лео. - Однако в присутствии продавца она должна поддерживать твое мнение, а свои замечания, высказать тебе позже, с глазу на глаз.

- Я даже на это не соглашусь. - Барни нахмурился еще больше.

- Ты знаешь, что я прошел курс Э-Терапии и практически сам стал ясновидцем. Это был продавец вазочек? Керамики? Барни неохотно кивнул.

- Это творения твоей бывшей жены, - сказал Лео и задумался. Ее керамика хорошо расходилась; он видел объявления в газетах. Она продавалась в одном из лучших художественных салонов в Нью-Орлеане, а также здесь, на Восточном побережье и в Сан-Франциско.

- Как они действительно пойдут, Барни? - Он внимательно посмотрел на своего ясновидца. - Мисс Фьюгейт была права?

- Никак они не пойдут, и это святая правда, - бесцветным голосом сказал Барни. Слишком бесцветным, подумал Лео, чересчур лишенным чувств.

- Я так вижу, - упрямо добавил Майерсон.

- Ну ладно, - кивнул Лео. - Принимаю твое объяснение. Однако если эти вазочки станут сенсацией, а у нас не найдется миникопий для колонистов… - Он задумался. - Может оказаться, что твоя подруга по постели займет твое место!

Вставая, Барни сказал:

- Так вы проинструктируете мисс Фьюгейт, как она должна себя вести и какую позицию занимать?

Лео расхохотался. Барни покраснел и пробормотал:

- Может, я неудачно выразился…

- Ладно, Барни, я погрожу ей пальцем. Она молодая, переживет. А ты стареешь. Ты должен заботиться о собственном достоинстве и не можешь позволить, чтобы кто-то тебе противоречил.

Лео тоже встал, подошел к Барни и похлопал его по спине.

- Послушай, что я тебе скажу. Перестань себя изводить. Забудь о своей бывшей жене. Ладно?

- Уже забыл.

- Есть ведь и другие женщины, - сказал Лео, думая о Скотти Синклер, своей нынешней любовнице. Скотти, хрупкая блондинка с большим бюстом, сейчас ждала, пока Лео не устроит себе недельный отпуск - на вилле, которая находилась на спутнике в пятистах милях от Земли. - Их бесконечно много, в отличие от первых почтовых марок США или шкурок трюфелей, которые мы используем в качестве валюты.

Внезапно ему пришло в голову, что можно уступить Барни одну из своих брошенных, но вполне еще пригодных любовниц.

- Вот что я тебе скажу… - начал он, но Барни тут же резким жестом остановил его. - Нет? - удивился Лео.

- Нет. У меня сейчас есть Рони Фьюгейт, и мне хватает. - Барни сурово взглянул на шефа.

- Согласен. Я тоже за один раз могу встречаться только с одной. Неужели ты думал, что у меня гарем в "Домике Винни-Пуха"?

- Когда я был там в последний раз, - сказал Барии, - то есть на вашем дне рождения в январе…

- Ну да. Это совсем другое дело. То, что происходит во время приемов, не стоит принимать во внимание. Он проводил Майерсона до дверей кабинета.

- Знаешь, Майерсон, я слышал о тебе сплетню, которая мне не понравилась. Кто-то видел, как ты тащил один из этих переносных терминалов психиатрического компьютера…, ты получил повестку!

Наступила тишина. Наконец Барни кивнул.

- И ты ничего нам не сообщил, - заметил Лео. - И когда же мы должны были об этом узнать? В тот день, когда ты окажешься на борту корабля, летящего на Марс?

- Как-нибудь выкручусь.

- Ну конечно, так же, как и все. Именно таким образом ООН удалось заселить четыре планеты, шесть спутников…

- Я не пройду психологических тестов, - заявил Барни. - Мои способности к ясновидению ясно мне об этом говорят. Я не могу перенести столько баллов стресса, чтобы их удовлетворить. Вот посмотрите… - Он вытянул руки. Они ощутимо дрожали. - Вспомните мою реакцию на безобидное замечание мисс Фьюгейт. Вспомните…

- Ладно, - прервал его Лео, но он все еще был обеспокоен. Обычно повестки вручали за девяносто дней до срока, а мисс Фьюгейт наверняка еще не сможет занять место Барни. Конечно, можно перевести из Парижа Мака Ронстона, но даже Ронстон со своим пятнадцатилетним опытом не заменит Барни Майерсона. Талант не приходит со временем; талант дан человеку от рождения.

"Кажется, ООН в самом деле до меня добирается", - подумал Лео. Его интересовало, является ли повестка Барни, пришедшая именно сейчас, обычным стечением обстоятельств или же это очередная попытка прощупать его слабые места. Если так, то им это удалось. И он не мог оказать никакого влияния на ООН, чтобы освободить Барни от призыва.

"А все только из-за того, что я снабжаю колонистов Кэн-Ди", - подумал он. Ведь кто-то же должен это делать; это им необходимо. Иначе зачем им наборы "Подружки Пэт"? А кроме того, это было одно из самых доходных дел в Солнечной системе. Речь шла о многих миллионах скинов.

ООН об этом тоже знала.

В двенадцать тридцать по нью-йоркскому времени Лео Булеро обедал в компании новой девушки, только что поступившей на работу. Сидя напротив него в уютном зальчике ресторана "Пурпурная Лиса", рыжеволосая Пия Юргенс с хирургической точностью орудовала вилкой и ножом, откусывая красивыми ровными зубами небольшие кусочки. Он любил рыжих: они были либо отвратительно уродливыми, либо нечеловечески прекрасными. Мисс Юргенс принадлежала к последним. Теперь, если только найдется какой-нибудь повод для приглашения ее в "Домик Винни-Пуха"…, если, конечно, Скотти не станет возражать. Скотти была очень своевольна, что для женщин является весьма опасной чертой.

"Жаль, что не удалось подсунуть Скотти Барни Майерсону", - подумал Лео. Это решило бы сразу две проблемы: сняло бы психологический стресс у Барни, а его самого освободило бы от…

"Чушь! - подумал он. - Барни ведь и должен быть психически неустойчив, иначе он давно бы уже оказался на Марсе. Для этого он и взял напрокат говорящий чемоданчик. Похоже, я совершенно не понимаю современный мир. Живу в прошлом, в двадцатом веке, когда психоаналитики снимали у людей стресс".

- Вы всегда молчите, мистер Булеро? - спросила мисс Юргенс.

- Нет.

"Интересно, удалось бы мне как-то помочь Барни? - размышлял он. - Помочь ему…, как это говорится, стать менее устойчивым?"

Однако проблема не имела простого решения. Он ощущал это подсознанием благодаря увеличенным лобным долям. Нельзя же здоровых людей делать больными по приказу.

А может, все-таки?…

Он извинился, подозвал робота-официанта и велел принести видеотелефон. Через пару минут он соединился с мисс Глисон, своей секретаршей.

- Слушай, как только я вернусь, то хотел бы встретиться с мисс Рондинеллой Фьюгейт, сотрудницей Майерсона. Сам Майерсон не должен об этом знать. Поняла?

- Да, сэр, - ответила, записывая, мисс Глисон.

- Я все слышала, - заявила Пия Юргенс, когда он закончил разговор. - Знаете, я могла бы рассказать об этом мистеру Майерсону. Я его вижу почти каждый день в…

Лео рассмеялся. Его позабавила мысль о том, что Пия Юргенс может отказаться от прекрасного будущего, которое перед ней открывается.

- Послушай, - сказал он, похлопав ее по руке. - Не бойся, это не имеет ничего общего с интимными делами. Доедай свой крокет из ганимедской лягушки, и поедем обратно.

- Я хотела только сказать, - холодно произнесла мисс Юргенс, - что мне показалась несколько странной подобная откровенность в присутствии кого-то, кого вы практически не знаете. - Она взглянула на него, и ее пышный соблазнительный бюст выдвинулся вперед еще дальше, как будто от обиды.

- Значит, мне нужно познакомиться с тобой поближе, - сказал Лео, с аппетитом глядя на нее. - Ты жевала когда-нибудь Кэн-Ди? Ты должна обязательно попробовать, хотя он и вызывает привыкание. Переживания необыкновенные.

Конечно, у него в "Домике Винни-Пуха" имелся запас наркотика самого лучшего качества. Он часто оказывался весьма кстати, когда приходили гости; иначе то, чем они занимались, могло показаться скучным.

- Я спрашиваю потому, что, как мне кажется, у тебя живое воображение, а реакция на Кэн-Ди зависит прежде всего от творческих способностей.

- Я бы с удовольствием попробовала, - сказала мисс Юргенс. Она огляделась вокруг, понизила голос и наклонилась к нему:

- Только ведь это незаконно.

- В самом деле? - Он вытаращил глаза.

- Вы же сами знаете. - В ее голосе послышалось раздражение.

- Послушай, - сказал Лео, - я могу достать для тебя немного.

Он, конечно, присоединится к ней; таким образом мысли принимающих наркотик соединяются, образуя новый, единый разум… Такое, по крайней мере, было впечатление. Несколько совместных приемов Кэн-Ди, и он будет знать о Пии Юргенс все, что требуется. В ней было нечто, что притягивало его. Он с нетерпением ждал момента близости.

- Мы не станем пользоваться набором.

Что за ирония судьбы - он, создатель и производитель микромира Подружки Пэт, предпочитал употреблять Кэн-Ди просто так. Что мог дать землянину набор, представлявший собой в миниатюре условия, имевшиеся в любом городе на Земле? Для колонистов из продуваемых ураганами пустынь Ганимеда, которые ютились в убогих бараках, защищающих их от града метановых кристаллов, наборы Подружки Пэт были чем-то совершенно иным - возвращением в мир, который они покинули. Однако он, Лео Булеро, чертовски устал от мира, в котором родился и продолжал жить. Даже "Домик Винни-Пуха" со всеми своими более или менее изощренными развлечениями не заполнял пустоты. И все же…

- Этот Кэн-Ди, - сказал он мисс Юргенс, - великолепная штука, и ничего удивительного, что он запрещен. Это как религия. Да, Кэн-Ди - религия колонистов. - Он засмеялся. - Берешь кусочек, жуешь минут пятнадцать, и…, нет убогого барака. Нет замерзшего метана. И тебе хочется жить. Разве это не цена за риск?

"Только какова его ценность для нас?" - мысленно спросил он сам себя и ощутил легкую грусть. Производя наборы Подружки Пэт и разводя лишайник - сырье для производства Кэн-Ди, Лео Булеро дарил более сносную жизнь миллиону с лишним колонистов, принудительно высланных с Земли. Но что он с этого имел? "Всю жизнь я посвятил другим, - подумал он, - а теперь начинаю трепыхаться, поскольку мне от этого не легче". На спутнике его ждала Скотти; как обычно, предстояло решать сложные проблемы, связанные как с легальным, так и с нелегальным его бизнесом. Но неужели в жизни нет чего-то иного?

Он не знал. Никто не знал, поскольку все, так же как Барни Майерсон, в разных вариантах воспроизводили одну и ту же схему. Барни со своей Рондинеллой Фьюгейт - ухудшенное подобие Лео Булеро и мисс Юргенс. Куда бы он ни посмотрел, везде одно и то же. Наверняка даже Нед Ларк, шеф Отдела наркотиков, жил подобным образом, так же как и Хепберн-Гилберт, у которого, кажется, начинающая кинозвезда из Швеции, высокая бледная девица с грудями величиной с шары для игры в кегли и такими же твердыми. Даже Палмер Элдрич. Нет, вдруг понял он. Не Палмер Элдрич; тот нашел себе что-то другое. Десять лет он находился в системе Проксимы, по крайней мере, летел туда и обратно. Что он там нашел? Неужели это стоило подобных усилий, стоило катастрофы на Плутоне?

- Видела газеты? - спросил он мисс Юргенс. - Читала о корабле на Плутоне? Такие, как Элдрич, попадаются один на миллиард. Другого такого нет.

- Читала, что он чокнутый, - сказала мисс Юргенс - Наверняка. Десять лет жизни, столько мучений - и ради чего?

- Не сомневайтесь, эти десять лет окупились для него с лихвой, - ответила мисс Юргенс. - Может, он и сумасшедший, но хитрый. Свое дело он знает. Не настолько уж он чокнутый.

- Я бы хотел с ним встретиться, - сказал Лео Булеро. - Пообщаться…

Мысленно он уже решил, что сделает это. Пойдет в госпиталь, где лежит Палмер Элдрич, проникнет в его палату силой или подкупом и узнает, что же тот нашел.

- Когда-то я думала, что корабли, впервые покинувшие нашу систему, полетят к звездам… - говорила Юргенс, - Помните, как это было? Я думала, мы узнаем… - Она на мгновение замолчала. - Это так глупо, но я была еще ребенком, когда Арнольдсон впервые полетел к Проксиме и вернулся обратно. Я действительно думала, что так далеко он найдет… - она отвернулась, избегая взгляда Булеро, - найдет Бога.

"Я тоже так думал, - подумал Лео. - А я ведь был уже взрослым. Мне было за тридцать. Я несколько раз говорил об этом Барни. И лучше бы мне верить в это и дальше, даже сейчас - после десятилетнего полета Палмера Элдрича".

Вернувшись после обеда в свой кабинет в "Наборах П. П.", он впервые увидел Рондинеллу Фьюгейт. Она уже ждала его.

"А она ничего, - подумал Лео, закрывая дверь кабинета. - Хорошо сложена и красивые сияющие глаза. Совсем молоденькая. Девчонка, которая осмеливается противоречить своему начальнику, поскольку считает, что тот не прав. Трогательно…"

- Вы знаете, зачем я вас вызвал? - спросил он.

- Догадываюсь, вы сердитесь из-за того, что я не поддержала мистера Майерсона. Но я вижу будущее этой керамики. Что же еще я могла сделать? - умоляюще спросила она, привстав с кресла.

- Я вам верю, - сказал Лео. - Однако мистер Майерсон очень раздражителен. Вы должны знать, поскольку с ним живете, что он везде таскает с собой переносного психиатра.

Открыв ящик стола, он достал коробку "Куэста Рейс", лучшего сорта сигар, и предложил их мисс Фьюгейт. Поблагодарив, та взяла сигару. Лео дал ей прикурить, закурил сам и удобно устроился в кресле.

- Вы знаете, кто такой Палмер Элдрич?

- Да.

- Вы можете воспользоваться своими способностями к ясновидению для чего-то другого, кроме прогнозирования моды? Через месяц или два в газетах появятся сообщения о местоположении госпиталя, в котором находится Палмер Элдрич. Я хочу, чтобы вы сказали, где находится этот человек в данный момент. Я знаю, что вы можете это сделать.

"Лучше бы ты смогла, - подумал он, - если хочешь здесь работать и дальше". Он ждал, дымя сигарой, глядя на девушку и с завистью думая о том, что если она и в постели так же хороша, как выглядит…

- Я вижу, но очень слабо, мистер Булеро, - запинаясь, сказала Фьюгейт.

- Ничего страшного, послушаем. - Он взял ручку.

Ее рассказ занял несколько минут, и он записал в блокноте:

Госпиталь Ветеранов имени Джеймса Риддла, База III на Ганимеде. Принадлежит, естественно, ООН. Он этого ожидал. Дело выглядело не безнадежным; возможно, даже удастся туда попасть.

- Он там под чужим именем, - добавила мисс Фьюгейт, бледная и обессиленная. Она закурила сигару, которая за это время погасла, и, выпрямившись в кресле, снова скрестила свои изящные ноги. - Газеты сообщают, что мистер Элдрич был зарегистрирован под именем… - Она замолчала и закрыла глаза. - О, черт, - вздохнула она. - Никак не получается. Один слог. Френт. Брент. Нет, думаю, скорее Трент. Да, Элдон Трент.

Она с облегчением улыбнулась. Ее большие глаза светились детской, наивной радостью.

- Они хорошо постарались, чтобы его спрятать. Газеты сообщают, что его допрашивают. Значит, он в сознании. - Внезапно она нахмурилась. - Подождите. Вижу заголовок…, я в своей квартире, одна. Раннее утро, и я читаю первую полосу. О Боже!

- Что пишут? - спросил Лео. Он чувствовал, что девушка потрясена.

- В заголовках говорится, что Палмер Элдрич мертв, - прошептала Фьюгейт. Она заморгала, оглядевшись вокруг испуганным и неуверенным взглядом, посмотрела на Лео. Фьюгейт отодвинулась от него и вжалась в спинку кресла, нервно сплетая пальцы. - И в этом обвиняют вас, мистер Булеро. Так написано в заголовке.

- Вы хотите сказать, что я его убью? Она кивнула.

- Однако…, это не столь определенно. Я видела это только в одном из вариантов будущего…, понимаете? Я хочу сказать, что мы, ясновидцы, видим… - Рондинелла сделала неуверенный жест.

- Я знаю.

Он хорошо знал ясновидцев; Барни Майерсон работал в "Наборах П. П." тринадцать лет, а некоторые еще дольше.

- Это может случиться, - хрипло сказал он. "Почему?" - спрашивал он себя. Сейчас на это трудно ответить. Возможно, когда он доберется до Элдрича, поговорит с ним… А все указывает на то, что это ему удастся. Фьюгейт добавила:

- Думаю, в свете возможных событий вы не должны контактировать с Элдричем. Вы согласны с этим, мистер Булеро? Я хочу сказать, что риск существует, и притом значительный. Думаю, около сорока.

- Сорока чего?

- Процентов. Почти один к двум.

Уже полностью овладев собой, она смотрела на него, дымя сигарой. Ее глаза, черные и проницательные, не мигая, смотрели на него. В них скрывалось любопытство.

Он встал и подошел к двери.

- Спасибо, мисс Фьюгейт. Я вам очень благодарен за помощь. Лео остановился у двери, давая понять, что разговор окончен.

Однако Фьюгейт не двигалась с места. Похоже он столкнулся с тем же особенным упрямством, которое обеспокоило Барни Майерсона.

- Мистер Булеро, думаю, что с этим я должна пойти в полицию ООН, - спокойно сказала она. - Мы, ясновидцы… Он резко закрыл дверь.

- Вы, ясновидцы, - прервал он ее, - слишком интересуетесь жизнью других людей.

Лео понимал, что он у нее в руках, и теперь размышлял, что делать.

- Мистера Майерсона могут призвать, - говорила Фьюгейт. - Вы, конечно, об этом знаете. И собираетесь повлиять на ситуацию, чтобы его спасти?

- Я собираюсь кое-что предпринять, - честно ответил он. - - Мистер Булеро, - тихо, но твердо сказала она. - Давайте договоримся. Пусть его призовут, а я стану вашим консультантом по прогнозам моды в Нью-Йорке. - Она выжидающе замолчала. Лео Булеро молчал. - Что вы на это скажете? - прервала молчание Рондинелла.

Она явно не привыкла к подобным переговорам, но собиралась добиться своего. В конце концов, подумал он, каждый должен с чего-то начинать. Возможно, он стал свидетелем начала крупной карьеры.

Внезапно Лео кое-что вспомнил. Он вспомнил, почему ее перевели из Пекина в Нью-Йорк и сделали ассистенткой Майерсона. Ее предсказания могли быть неудачными и даже ошибочными. Возможно, и картина будущих газетных заголовков, обвиняющих его в убийстве Палмера Элдрича, - лишь очередная ошибка, ложное предсказание, так же как и те, из-за которых она оказалась в Нью-Йорке.

- Дайте мне пару дней подумать, - предложил он.

- До завтрашнего утра, - твердо сказала мисс Фьюгейт. Лео рассмеялся.

- Теперь я понимаю, чем вы так разозлили Барни. И Барни должен был предчувствовать, пусть смутно, что Фьюгейт подставит ему ножку, угрожая его положению.

- Послушайте. Вы любовница Майерсона, - сказал Лео, подходя к ней. - Может, вам хотелось бы чего-то другого? Я мог бы отдать в ваше распоряжение целый спутник.

"Естественно, если удастся выкинуть оттуда Скотти", - подумал он.

- Нет, спасибо, - покачала головой Фьюгейт.

- Почему? - удивился Лео. - Ваша карьера…

- Я люблю Майерсона, - ответила она. - И меня не особенно интересуют шаро… - она прикусила язык. - Люди, которые лечились в этих клиниках.

Лео снова открыл дверь.

- Завтра утром я вам сообщу.

Он смотрел, как она идет по коридору, и думал: "У меня есть время, чтобы добраться до Ганимеда и Палмера Элдрича. Тогда я буду знать больше. Я узнаю, ложны твои предсказания или нет".

Закрыв дверь за девушкой, он быстро подошел к столу и, нажав кнопку видеотелефона, сказал телефонистке:

- Соедините меня с Госпиталем Ветеранов имени Джеймса Риддла, База III на Ганимеде. Я хочу говорить с мистером Трентом. - Он назвал свою фамилию и номер и отключился, потом снова нажал кнопку и набрал номер космодрома имени Кеннеди.

Он зарезервировал место на корабль-экспресс, вылетавший в тот же вечер из Нью-Йорка на Ганимед, и, расхаживая по комнате, стал ждать звонка из Госпиталя Ветеранов.

Шароголовый, подумал он. Так она хотела назвать своего работодателя.

Через десять минут его соединили.

- Мне очень жаль, мистер Булеро, - извинялась телефонистка. - Мистер Трент не отвечает на звонки по распоряжению врача.

Значит, Рондинелла Фьюгейт права: Элдон Трент существует, находится в Госпитале Ветеранов, и, вероятнее всего, это Палмер Элдрич. Наверняка стоило туда отправиться.

"Хорошенькое дело, - со злостью думал он, - есть шанс, что я встречусь с Палмером Элдричем, поссорюсь с ним Бог знает из-за чего и в конце концов окажусь виновником его смерти. К тому же сухим из воды мне не выйти. Вот так перспектива…"

Однако любопытство его росло. Даже в ходе самых закрученных операций ему не приходилось убивать. Если между ними и произойдет что-то, это "что-то" будет весьма необычным. Лететь на Ганимед определенно стоило, тем более что Рондинелла Фьюгейт говорила лишь об обвинении в убийстве и ни слова не сказала о приговоре.

Осудить человека с его положением, даже при вмешательстве ООН, будет не так-то просто.

Лео Булеро решил дать им этот шанс.

Глава 3

В баре недалеко от "Наборов П. П." Ричард Хнатт маленькими глотками пил коктейль. Коробка с образцами стояла перед ним на столе. Он знал, что с вазочками Эмили все в порядке: ее керамика всегда хорошо продавалась. Проблема заключалась в ее бывшем муже и его возможностях.

И Барни Майерсон ими воспользовался.

"Нужно позвонить Эмили и сказать ей", - подумал он и начал вставать, но ему преградили путь. Странный толстячок на тонких ножках.

- Кто вы? - спросил Хнатт.

Тот закачался перед ним на своих ножках, одновременно копаясь в кармане, как будто успокаивая зуд, вызванный каким-то паразитическим насекомым. В конце концов он вытащил визитную карточку.

- Мы интересуемся, керамикой, мистер Хатт… Натт… Не знаю, как это произносится.

- Ихольц, - вслух прочитал Хнатт. На визитке не было ничего, кроме фамилии. - Но у меня с собой только образцы. Я дам вам адреса магазинов, где продается моя керамика. Эти же…

- Предназначены для миниатюризации. - Забавный тип, кивнул. - Именно это нам и нужно. Мы собираемся миниатюризировать вашу керамику, мистер Хнатт. Мы убеждены, что мистер Майерсон ошибается, - эти вазочки войдут в моду, и очень скоро.

Хнатт вытаращил глаза.

- Вы хотите миниатюризировать, но вы не из "Наборов П. П."?

Никто другой миниатюризацией не занимался. Все знали, что монополия принадлежит "Наборам П. П.".

Усевшись за стол рядом с коробкой, мистер Ихольц достал бумажник и начал отсчитывать скины.

- Сначала большого ажиотажа не будет. Но потом… - Он протянул Хнатту пачку коричневых, сморщенных шкурок трюфелей, служивших валютой в Солнечной системе. Только они содержали единственную аминокислоту, которую не мог воспроизвести Душгакатор - открытая на Билтонге форма жизни, которую многие земные заводы использовали вместо автоматических сборочных линий.

- Мне необходимо согласовать этот вопрос с женой, - сказал Хнатт.

- Разве вы не представляете свою фирму?

- Н-ну…, да.

Хнатт взял пачку скинов.

- Теперь договор. - Ихольц достал документ, разложил его на столе и протянул ручку. - Это дает нам исключительные права.

Наклонившись над бумагой, Ричард Хнатт заметил название фирмы, которую представлял Ихольц. "Чуинг-Зет Мануфакчурерс", Бостон. Он никогда о ней не слышал. Чуинг-Зет…, это походило на какой-то другой продукт, но он не мог вспомнить какой. Вспомнил, лишь когда уже подписал контракт и Ихольц вручил ему копию.

Нелегальный галлюциноген Кэн-Ди, повсеместно употребляемый в колониях вместе с наборами Подружки Пэт!

Интуитивно он уже предчувствовал грядущие неприятности. Однако отказываться было поздно. Ихольц взял коробку с образцами; ее содержимое теперь принадлежало фирме "Чуинг-Зет Мануфакчурерс" из Бостона.

- Как…, как мне с вами связаться? - спросил Хнатт, когда Ихольц встал из-за столика.

- Вам незачем с нами связываться. Если вы нам понадобитесь, мы позвоним сами, - улыбнулся Ихольц.

Черт побери, как сказать об этом Эмили? Хнатт пересчитал скины, прочитал договор и постепенно осознал, сколько заплатил ему Ихольц: хватило бы на пятидневный отдых в Антарктике, в одном из больших холодных курортных городов, где полно богатых землян, где наверняка проводят лето Лео Булеро и ему подобные; а лето теперь продолжалось круглый год.

А может быть, и того круче: эта сумма давала ему и Эмили доступ в одно из наиболее привилегированных заведений на планете - если бы им захотелось. Они могли полететь в Германию и пройти курс Э-Терапии в одной из клиник доктора Вилли Денкмаля. "Ого!" - подумал Хнатт.

Он заперся в будке видеотелефона и позвонил Эмили.

- Собирай вещи. Мы едем в Мюнхен. В… - он выбрал первое пришедшее ему в голову название. Объявление этой клиники он видел в одном из дорогих парижских журналов. - В Айхенвальд, - сказал он. - Доктор Денкмаль…

- Барни взял вазочки, - обрадовалась Эмили.

- Нет. Но теперь есть еще одна фирма, которая занимается миниатюризацией, - возбужденно продолжал Хнатт. - Барни дал отрицательный прогноз. Ну и что? Заключить договор с новой фирмой оказалось еще лучше. У них, похоже, куча денег. Увидимся через полчаса; я зарезервирую места на экспресс до Мюнхена. Только подумай: Э-Терапия для нас обоих.

- Если уж на то пошло, - тихо ответила Эмили, - то я вовсе не уверена, что хочу эволюционировать.

- Наверняка хочешь, - удивленно ответил он. - Ведь это может спасти нам жизнь, а если не нам, то нашим детям…, нашим будущим детям. И даже если мы пробудем там недолго и эволюционируем лишь чуть-чуть, только представь себе, какие возможности откроются перед нами. Ты знаешь кого-нибудь, кто прошел курс Э-Терапии? Ты же все время читаешь в газетах обо всех этих…, людях из высшего общества, но…

- Я не хочу, чтобы у меня были волосы по всему телу, - сказала Эмили. - И не хочу, чтобы мне увеличивали голову. Нет. В клинику в Айхенвальд я не поеду. - Голос ее звучал твердо и решительно, лицо было спокойным.

- Значит, я поеду один, - сказал Хнатт.

Так будет еще лучше. Ведь это он заключил договор с покупателем. И он бы мог пробыть в клинике вдвое дольше, эволюционировать вдвое больше, естественно, если курс пройдет нормально. В отношении некоторых людей терапия не давала результатов, но это не вина доктора Денкмаля - не все в одинаковой степени обладали способностью к эволюции. Хнатт был глубоко убежден, что у него все сложится великолепно, он станет вровень с крупными шишками, а некоторых даже превзойдет, если иметь в виду то, что Эмили в силу предрассудков не вполне справедливо назвала "волосами".

- А мне что делать, если ты поедешь? Горшки лепить?

- Именно, - ответил он.

Наверняка заказы скоро начнут поступать и в большом количестве, иначе фирма "Чуинг-Зет Мануфакчурерс" из Бостона не заинтересовалась бы миниатюризацией. Видимо, на нее работали свои ясновидцы, так же как и на "Наборы П. П.". Однако он тут же вспомнил, что говорил Ихольц: вначале большой известности не будет. Это означало, понял Хнатт, что новая фирма не имела сети рекламных агентов, кружившихся вокруг колонизированных спутников и планет. В отличие от "Наборов П. П.", у них не было Аллена и Шарлотты Фейн, которые могли бы распространить эти новости.

Чтобы вывести на орбиту спутники с рекламными агентами, требуется немало времени. Это естественно.

И все же он беспокоился. В какой-то момент он оказался близок к панике, подумав: неужели это нелегальная фирма? Возможно, Чуинг-Зет, так же как и Кэн-Ди, - запрещенное средство? Возможно, он ввязался во что-то опасное?

- Чуинг-Зет, - вслух сказал он Эмили. - Ты что-нибудь о них слышала?

- Нет.

Он достал контракт и еще раз прочитал его. "Вот так история, - подумал он. - Если бы только этот Майерсон сказал "да"…"

***

В десять утра знакомый жуткий рев сирены разбудил Сэма Ригана. Он мысленно обругал круживший в небе корабль ООН, зная, что они делают это специально. Экипаж корабля, зависшего над бараком, хотел убедиться в том, что доставленные им посылки получат колонисты, а не местное зверье.

"Получим, получим", - бормотал себе под нос Сэм Риган, застегивая молнию комбинезона с подогревом. В полусне он натянул высокие сапоги и потащился к двери.

- Слишком рано прилетели, - ворчал Тод Моррис. - И готов поспорить, что там только железки, сахар и сало - ничего интересного вроде, скажем так, конфеток.

Норм Шайн навалился плечом на дверь и нажал. Они зажмурились, когда их захлестнул поток яркого, холодного света.

В вышине, на фоне черного неба, блестел корабль ООН, как будто подвешенный на невидимой нити. Хороший пилот, оценил Тод, и видимо, неплохо знает район Файнберг-Кресчент. Тод помахал кораблю рукой, и снова взревела сирена, заставив его зажать уши.

Из нижней части корабля появился контейнер, автоматически выдвинул стабилизаторы и по спирали полетел вниз.

- Дерьмо, - с отвращением сказал Сэм Риган. - Это железки. Парашют им не требуется.

Он отвернулся, потеряв всякий интерес к происходящему.

"Как здесь отвратительно, - подумал он, окидывая взглядом поверхность Марса. - Убожество. Зачем мы сюда прилетели? Пришлось, нас заставили".

Контейнер ООН приземлился. Стенки от удара потрескались, и трое колонистов заметили канистры, заполненные чем-то, напоминавшим соль, фунтов на пятьсот, и Сэм Риган еще больше упал духом.

- Эй, - сказал Шайн, подходя к контейнеру и заглядывая внутрь, - кажется, я вижу кое-что, что нам пригодится.

- Эти коробочки выглядят так, как будто там внутри радиоприемники, - заметил Тод. - Транзисторные. - Он задумчиво подошел к Шайну. - Может удастся их использовать в наших наборах.

- В моем уже есть радио, - сказал Шайн.

- Из этих деталей можно собрать электронную самоходную косилку для газонов, - заявил Тод. - Этого у тебя, кажется, нет, верно?

Он довольно хорошо знал набор Подружки Пэт Шайна. Обе пары, он со своей женой и Шайн со своей, составляли идеальную компанию.

- Я следующий в очереди на радио, - крикнул Сэм Риган. - Мне пригодится.

В его наборе не хватало механизма для открывания дверей гаража, который имелся у Шайна и Тода. Естественно, все это можно купить, но он был на мели. Весь свой заработок он истратил на то, что считал более необходимым. Он купил у торговца большое количество Кэн-Ди и хорошо его спрятал, закопав под койкой, стоявшей на самом нижнем уровне их совместного жилища.

Сам он был верующим; верил в переселение душ, в этот почти священный момент, когда миниатюрные наборы начинали не просто напоминать Землю, но и становиться ею. Тогда он и другие колонисты, перенесенные в миниатюрный мир благодаря Кэн-Ди, отправлялись в другое пространство и время. Многие колонисты еще не стали верующими; для них наборы были лишь символами мира, к которому они уже не принадлежали. Однако постепенно, один за другим, уверуют и они.

Даже сейчас, ранним утром, Сэм Риган не мог дождаться возвращения вниз и того момента, когда он откусит кусочек Кэн-Ди, чтобы, разжевав его, присоединиться к товарищам в той торжественной церемонии, которая еще им оставалась.

Он повернулся к Тоду и Шайну:

- Кто-нибудь хочет переместиться? - Так они называли участие в сеансе.

- Я возвращаюсь вниз, - сказал он. - Немного Кэн-Ди нам сейчас не помешает. Я поделюсь с вами своим.

- Так рано? - спросил Норм Шайн. - Мы же только что встали. Впрочем, все равно нечего делать.

Он угрюмо пнул большой полуавтоматический экскаватор, который уже много дней стоял перед входом в барак. Ни у кого не было сил выйти на поверхность и заняться начатой месяц назад уборкой территории.

- Но ведь нам следует быть наверху и работать на огородах, - буркнул Норм - Ну и огород у тебя, - засмеялся Сэм Риган. - И что ты тут такое выращиваешь? Знаешь, как это называется?

Норм Шайн, сунув руки в карманы комбинезона, прыгал по рыхлой, песчаной почве, поросшей скудной растительностью, к своему не слишком ухоженному огороду. Он остановился и тщательно оглядел грядки в надежде, что проросли специально подготовленные семена, но не нашел ни одного нового ростка.

- Брюссельская капуста, - ободряюще сказал Тод. - Правильно? Хотя она и мутировала, я узнаю эти листья.

Норм отломил лист и начал жевать, однако быстро выплюнул. Лист был горький и весь в песке.

Из барака вышла Хелен Моррис, дрожа на холодном ветру.

- У нас с Фрэн вопрос, - обратилась она к мужчинам. - На Земле психоаналитики брали пятьдесят долларов за час или только за сорок пять минут? Мы хотим, - объяснила она, - добавить к нашему набору психоаналитика и хотим соблюсти все в точности. Это настоящий, сделанный на Земле и доставленный сюда экземпляр. Помните тот корабль Булеро, который прилетал на прошлой неделе…

- Помним, - кисло ответил Норм Шайн.

Цены, которые запросил продавец, они помнили тоже. А Аллен и Шарлотта Фейны не перестают болтать о разных частях наборов, разжигая у них аппетит.

- Спроси у Фейнов, - предложил жене Тод. - Свяжись с ними по радио, когда они снова будут над нами пролетать. - Он взглянул на часы. - Спутник прилетит через час. У них там есть все данные о товарах.

Этот вопрос его беспокоил, поскольку именно его скины - его и Хелен - пошли на оплату маленькой фигурки психоаналитика, а также диванчика, столика, коврика и полочки с весьма качественно миниатюризированными книгами.

- Ты ведь ходил к психоаналитику там, на Земле, - обратилась Хелен к Норму Шайну. - Сколько он брал?

- В основном я ходил на групповую терапию, - ответил Норм. - В Клинике Психогигиены в Беркли брали столько, сколько ты был в состоянии заплатить. А "Подружка Пэт" и ее парень ходят, естественно, к частному психоаналитику.

Норм шел по выделенному ему огороду, между рядами потрепанных листьев, каждый из которых был чем-нибудь заражен или наполовину съеден местными микроскопическими вредителями. Если ему удастся найти хотя бы одно нетронутое растеньице, одно здоровое… Ему бы этого хватило, чтобы вернуть присутствие духа. Инсектициды с Земли никуда не годились, местные вредители буйствовали в свое удовольствие. Они ждали десять тысяч лет, пока кто-то не появится и не попытается здесь что-то выращивать.

- Полить бы надо, - заметил Тод.

- Надо, - согласился Норм Шайн.

Он угрюмо направился в сторону гидросистемы барака Чикен-Покс, подключенной к уже частично засыпанным ирригационным каналам, обслуживавшим все огороды барака. Он сообразил, что, перед тем как поливать растения, нужно очистить каналы от песка. Если они быстро не приведут в действие большой экскаватор класса А, то не польют огороды, даже если захотят. Однако заниматься этим ему не хотелось. Тем не менее он не мог, как Сэм Риган, просто повернуться и спуститься обратно, чтобы развлекаться со своим набором, собирать или монтировать новые детали, вносить поправки или же, как только что предлагал Сэм, принять дозу старательно спрятанного Кэн-Ди и начать перемещение. Он прекрасно понимал, какая на нем лежит ответственность.

- Попроси мою жену прийти сюда, - сказал он Хелен. Фрэн будет показывать направление, когда он сядет за руль экскаватора; у нее хороший глазомер.

- Я ее позову, - вызвался Сэм Риган, направляясь вниз. - Кто идет со мной?

За ним никто не последовал; Тод и Хелен Моррис пошли взглянуть на свой огород, а Норм Шайн стаскивал защитный чехол с экскаватора и подготавливал его к запуску.

Сэм Риган обнаружил Фрэн сидящей на корточках над набором Подружки Пэт, который Моррисы и Шайны составили вместе.

Фрэн сказала, не поднимая головы:

- Подружка Пэт поехала в центр на новом "форде", припарковалась, бросила десять центов в счетчик, сделала покупки, а теперь она в приемной психоаналитика и читает "Форчун". Вот только сколько она должна заплатить за визит? - Она бросила на него взгляд, пригладила длинные темные волосы и улыбнулась.

Несомненно, Фрэн была самой красивой и самой талантливой в бараке. Он мысленно отметил это, и отнюдь не впервые.

- Как ты можешь забавляться этим набором и не жевать… - сказал он и огляделся вокруг. Похоже было, что они одни. Он наклонился и прошептал:

- Пойдем, пожуем вместе немного первоклассного Кэн-Ди. Как раньше. Хорошо?

С бьющимся сердцем он ждал ее ответа. Вспомнив о том, как в последний раз они, соединившись друг с другом, перенеслись в мир Подружки Пэт, он почувствовал возбуждение.

- Хелен Моррис вернется…

- Нет, они возятся с экскаватором там, наверху. Раньше чем через час не вернутся.

Он взял Фрэн за руку и потянул за собой.

- То, что мы получаем в обычной коричневой обертке, - говорил он, ведя ее в коридор, - нужно быстро использовать. Его нельзя долго хранить, иначе он теряет силу.

А за эту силу мы дорого платим, мрачно размышлял он. Слишком дорого, чтобы расходовать ее впустую. Хотя некоторые - не из этого барака - утверждали, что сила, дающая возможность переместиться, происходит вовсе не от Кэн-Ди, а связана с точностью сборки набора. Он считал, что это чушь, но многие склонялись именно к такому мнению.

Когда они торопливо входили в комнату Сэма, Фрэн сказала:

- Я приму Кэн-Ди вместе с тобой; но когда мы окажемся там, на Земле, мы не будем больше ничем таким заниматься…, ну, ты знаешь. То, что мы будем Уолтом и Пэт, не дает нам права… - Она предостерегающе нахмурилась, упрекая его за поведение в прошлый раз и за намерения, о которых она не просила.

- Значит, ты признаешь, что мы на самом деле переносимся на Землю?

На эту тему они спорили уже много раз. Фрэн склонялась к мысли, что перемещение только мнимое, что вокруг - колонисты называли это игрой случая - лишь воображаемые обстоятельства и предметы.

- Я считаю… - медленно сказала Фрэн, высвобождая пальцы из его руки и останавливаясь перед дверью комнаты, - не имеет значения, что это - игра воображения, вызванная наркотиком иллюзия или действительный перенос на Землю наших воспоминаний… - Она замолчала и снова строго посмотрела на него. - Думаю, мы должны вести себя прилично, чтобы не нарушать чистоты нашего общения. - Глядя, как Сэм осторожно отодвигает от стены железную койку и опускает длинный крюк в открывшееся отверстие, она добавила:

- Это должно стать нашим очищением, освобождением от бренной телесной оболочки и переходом в бессмертное тело, по крайней мере, на некоторое время - или навсегда, если верить, как некоторые, что это происходит вне времени и пространства, что это вечно. Ты так не думаешь, Сэм? Знаю, что не думаешь, - вздохнула она.

- Духовное начало, - поморщился Сэм, вытаскивая пакет Кэн-Ди из дыры в полу. - Отрицание действительности, которое дает…, что? Ничего.

- Я не могу доказать, - сказала Фрэн, подходя ближе и глядя, как он открывает пачку, - что воздержание приносит какую-либо пользу. Однако я знаю, то, чего ни ты, ни другие сенсуалисты «Сенсуализм - философское учение, признающее единственным источником познания ощущения.» среди нас не в состоянии понять: когда мы принимаем Кэн-Ди и покидаем наши тела, мы умираем. А умирая, мы сбрасываем бремя… - она заколебалась.

- Ну, говори же, - подбадривал ее Сэм, открывая пакет и отрезая ножом полоску твердой коричневой субстанции, по структуре напоминающей растительные волокна.

- …греха, - прошептала Фрэн.

Сэм Риган расхохотался.

- Ну ладно. По крайней мере, у тебя ортодоксальные взгляды.

Большинство колонистов согласилось бы с Фрэн.

- Однако, Кэн-Ди жуют не для этого, - продолжал он, снова пряча пакетик в безопасное место, - я не хочу ничего терять… Скорее, я хочу кое-что приобрести.

Он закрыл дверь, после чего быстро достал свой набор Подружки Пэт, разложил его на полу и лихорадочно расставил все предметы по своим местам.

- То, на что мы обычно не имеем права, - добавил он, как будто Фрэн этого не знала.

Ее муж, или его жена, или оба, или другие обитатели барака могли появиться в тот момент, когда Фрэн и он будут в состоянии перемещения. Они увидят их тела, сидящие на допустимом расстоянии друг от друга. Никто, даже самый рьяный пуританин, не обнаружит в этом ничего предосудительного. Об этом знали уже давно: сожительство невозможно доказать - эксперты ООН на Марсе и в других колониях не раз пытались сделать это, но безрезультатно. В состоянии перемещения можно совершить убийство, любое преступление, а с точки зрения закона это будет несбывшееся желание, иллюзия.

Этот факт давно уже являлся для него поводом принимать Кэн-Ди. Для него жизнь на Марсе имела и приятные стороны.

- Думаю, - сказала Фрэн, - ты искушаешь меня; ты склоняешь меня к плохим поступкам.

Она присела, а ее большие и темные глаза смотрели в центр набора, около огромного гардероба Подружки Пэт. Не говоря ни слова, она рассеянно играла миниатюрной шубкой из соболя.

Сэм протянул ей половину полоски Кэн-Ди, после чего бросил оставшуюся часть в рот и с наслаждением начал жевать.

Фрэн тоже начала жевать, но вид у нее был грустный и рассеянный.

Он был Уолтом. Ему принадлежал спортивный корабль марки "Ягуар ХХВ", на котором можно было выжать пятнадцать тысяч миль в час. Носил итальянские рубашки и английские ботинки. Открыв глаза, он увидел стоящий напротив кровати телевизор, который автоматически включился, настроенный на утреннее шоу великого комика Джима Брискина. Брискин как раз появился на экране в огненно-рыжем парике. Уолт сел, нажал кнопку, превращавшую кровать в огромное кресло, и откинулся поудобнее, чтобы посмотреть программу.

- Я стою здесь, на углу Ван Несс и Маркет в центре Сан-Франциско, - приятным голосом говорил Брискин. - Мы сейчас станем свидетелями открытия великолепного нового дома имени сэра Фрэнсиса Дрейка, первого дома, который полностью находится под землей. Рядом со мной стоит очаровательная исполнительница баллад, которая даст зданию имя и…

Уолт выключил телевизор, встал, босиком подошел к окну, раздвинул занавески и посмотрел на сверкающие улицы Сан-Франциско, на холмы и белые дома. Было субботнее утро, и ему не нужно было идти на работу, в "Ампекс Корпорейшн" в Пало-Альто. Уолт с удовольствием подумал, что сегодня у него свидание с его девушкой, Пэт Кристенсен, которая жила в новом доме на Потреро Хил.

В ванной он сполоснул лицо, потом выдавил крем из тюбика и начал бриться. Глядя в зеркало на знакомое лицо, он заметил прикрепленную там записку, написанную его почерком:

ЭТО ИЛЛЮЗИЯ. ТЫ - СЭМ РИГАН, КОЛОНИСТ С МАРСА. РАСПОРЯДИСЬ СВОИМ ВРЕМЕНЕМ КАК СЛЕДУЕТ, ПРИЯТЕЛЬ НЕМЕДЛЕННО ПОЗВОНИ ПЭТ!

Бумажка была подписана: "Сэм Риган". Иллюзия, подумал он. Как это? Он попытался вспомнить: Сэм Риган и Марс, жуткий барак колонистов… Да, он смутно вспоминал что-то такое, но воспоминания были далекими, полустертыми и не слишком убедительными. Он пожал плечами и продолжил прерванное бритье, слегка удивленный и озадаченный. Ладно, допустим, в бумажке написана правда; возможно, он и помнил тот мир, ту угрюмую псевдожизнь эмигранта поневоле, изгнанного из естественной среды. И что с того? Зачем ему уничтожать то, что он имеет? Он сорвал записку, скомкал ее и бросил в мусоропровод. Закончив бриться, он сразу же позвонил Пэт.

- Послушай, - холодно и коротко сказала она. Ее светлые волосы блестели; она как раз их сушила. - Я не хочу тебя видеть, Уолт. Потому что знаю, что тебе нужно, а мне вовсе этого не хочется. Понимаешь?

Ее серо- голубые глаза холодно смотрели на него.

- Гм, - кашлянул он, пытаясь придумать какой-нибудь ответ. - Ведь сегодня великолепный день - пойдем куда-нибудь. Хочешь в Парк Золотые Ворота?

- Будет слишком жарко.

- Нет, - поспешно запротестовал он. - Утром должно быть прохладно. Мы бы могли погулять по пляжу и поплескаться в воде. Хорошо?

Она явно колебалась.

- Однако, судя по нашему недавнему разговору…

- Не было никакого разговора. Я не видел тебя целую неделю, с прошлой субботы. - Он старался, чтобы его голос звучал твердо и убедительно. - Я заеду за тобой через полчаса. Надень купальник, тот желтый - испанский, с бюстгальтером.

- О, он уже совсем вышел из моды, - презрительно ответила она. - У меня есть новый, шведский; ты его еще не видел. Я надену его, если можно такие носить. Девушка в магазине не была в этом уверена.

- Договорились, - сказал он и отключился. Через полчаса его "ягуар" опустился на посадочной площадке на крыше ее дома.

Пэт была одета в свитер и джинсы; купальник, как она объяснила, был под ними. Неся корзинку с едой, она пошла вместе с ним к кораблю. Жизнерадостная и прекрасная, она шла впереди, забавно семеня ногами в маленьких сандалиях. Похоже, день будет прекрасный, теперь, когда первоначальная тревога прошла…, слава Богу.

- Подожди, увидишь мой купальник, - крикнула она, вскакивая в стоящий корабль и ставя корзинку на пол. - Он в самом деле очень смелый. Его почти нет; требуются некоторые усилия, чтобы поверить в его существование.

Когда он сел, она прижалась к нему.

- Я думала о том нашем разговоре…, позволь мне закончить, - она положила пальцы ему на губы, требуя молчания. - Я знаю, что разговор был, Уолт. Но в некотором смысле ты прав. Мы должны максимально использовать наши возможности. У нас мало времени, лишь столько, чтобы…, по крайней мере, мне так кажется.

Она слегка улыбнулась.

- Так что лети так быстро, как только можешь. Я хочу увидеть океан.

Вскоре они оказались на стоянке у окраины пляжа.

- Будет еще жарче, - рассудительно сказала Пэт. - С каждым днем. Правда? Пока в конце концов это станет невыносимо. - Она стянула свитер и, приподнявшись в кресле, ухитрилась снять джинсы. - Однако мы до этого не доживем. Пройдет еще лет пятьдесят, прежде чем станет невозможно в полдень выйти из дома. Когда, как говорится, собаку будет на улицу не выгнать. Сейчас еще не так плохо.

Она открыла дверцу и вышла наружу в купальном костюме. Она действительно была права: оставалось верить ей на слово, что он на ней надет. Костюм полностью отвечал желаниям обоих. Они шли рядом по мокрому, слежавшемуся песку, разглядывая медуз, ракушки и камешки, выброшенные волнами на берег.

- Какой сейчас год? - остановившись, вдруг спросила Пэт. Блестящие и длинные пряди ее распущенных волос развевались на ветру, как золотой пух.

- Ну, кажется… - начал он, но никак не мог вспомнить. - Черт возьми!

- Ладно, не важно.

Она взяла его под руку, и они не спеша пошли дальше.

- Смотри, там, за теми скалами, уютное местечко, - крикнула она и ускорила шаг. Ее длинные изящные ноги сражались с ветром, песком и знакомой тяжестью старого, давно утраченного мира. - Я…, как ее зовут?… Фрэн? - вдруг спросила она. - Или я Патриция Кристенсен? - Она пригладила волосы обеими руками. - У меня светлые волосы, значит, я Пэт. Подружка Пэт.

Она скрылась за скалами. Он быстро пошел следом.

- Когда-то я была Фрэн, - бросила она через плечо, - но сейчас это не имеет значения. Раньше я могла быть кем угодно. Фрэн, Хелен или Мэри. Сейчас это не имеет значения, правда?

- Нет, - не согласился он, догоняя ее. Тяжело дыша, он сказал:

- Это важно, что ты была Фрэн. Это существенно.

- Существенно.

Она легла на песок, опершись на локоть, и чертила на песке кусочком черного камня длинные глубокие борозды. Потом она отбросила камень и села, глядя на океан.

- Однако все здесь…, из мира Пэт. Она положила руки на свои груди и медленно подняла их вверх с выражением легкого удивления на лице.

- Они, - сказала она, - принадлежат - Пэт.

Он молча сел рядом.

- Мы здесь, - наконец сказала она, - чтобы делать то, чего мы не можем делать в бараке. Там, где мы оставили наши убогие тела. Пока будут в порядке наши наборы, все это… - она замолчала и махнула рукой в сторону океана, потом снова коснулась груди, казалось, не веря своим глазам. - Это тело не может постареть, правда? Мы стали бессмертными.

Она легла лицом вверх на теплый песок и закрыла глаза, заслонив лицо рукой.

- А поскольку мы здесь и можем заниматься тем, чего нельзя делать в бараке, мы должны воспользоваться предоставленной нам возможностью.

Он наклонился и поцеловал ее в губы.

Внезапно он услышал прозвучавший в мозгу чей-то голос:

- Ведь я могу делать это в любой момент.

Он почувствовал присутствие в своем теле кого-то чужого.

- В конце концов, - сказал Норм Шайн, - я ее муж, - и рассмеялся.

- Кто тебе позволил пользоваться моим набором? - подумал со злостью Сэм Риган. - Убирайся из моей комнаты. И могу поспорить, что ты пользуешься моим Кэн-Ди.

- Ты сам мне его предложил, - ответил обитатель его тела. - Я решил воспользоваться приглашением.

- Я тоже здесь, - подумал Тод Моррис. - И если хочешь знать мое мнение…

- Никто тебя об этом не спрашивает, - рассердился Норм Шайн. - Тебя вообще никто сюда не приглашал. Почему бы тебе не продолжить ковыряться в своем убогом огороде, где ты должен сейчас быть?

- Я с Сэмом, - холодно думал Тод Моррис. - Только здесь я могу делать это.

Сила его воли соединилась с волей Сэма. Уолт снова склонился над лежащей девушкой и опять поцеловал ее в губы.

Не открывая глаз, Пэт тихо сказала:

- Это я, Хелен. Я тоже здесь, - потом добавила:

- И Мэри тоже. Однако мы не брали твоего Кэн-Ди. У нас есть свой.

Она обняла его: три обитательницы тела Подружки Пэт объединились в едином порыве. Удивленный Сэм Риган разорвал контакт с Тодом Моррисом, подчинился воле Норма Шайна, и Уолт оставил в покое Подружку Пэт.

Волны океана омывали их, лежащих на песке, - два тела, в которых соединились шесть личностей. Шесть в двух, подумал Сэм Риган. Снова та же самая загадка: как это получается? Все тот же старый вопрос. "Однако меня волнует лишь то, пользовались ли они моим Кэн-Ди, а я готов побиться об заклад, что это так, - думал он, - меня не волнует, что они говорят. Я им не верю".

Встав, Подружка Пэт сказала:

- Я вижу, что могу пойти искупаться. Ничего не происходит." Она вошла в воду и с плеском начала удаляться от смотревших на нее обитателей второго тела.

- Упустили такую возможность, - со злостью подумал Тод Моррис.

- Это я виноват, - признался Сэм. Совместными усилиями им с Тодом удалось встать. Они прошли несколько шагов вслед за девушкой и, оказавшись по щиколотку в воде, остановились.

Сэм Риган уже ощущал, что действие наркотика заканчивается. Он чувствовал слабость, страх и отвращение, которыми это сопровождалось. "Как чертовски быстро, - подумал он. - Все кончено; снова в барак, в нору, в которой мы извиваемся и ползаем, как черви, боящиеся дневного света. Бледные, промокшие и отвратительные". Его передернуло.

Он снова увидел свою комнату, металлическую койку, умывальник, стол, кухонную плиту…, и разбросанные, как кучи тряпья, пустые тела лежащих без сознания товарищей: Тода и Хелен Моррис, Норма Шайна и своей жены Мэри. Они смотрели на него пустыми глазами. Он с отвращением отвернулся.

На полу между ними стоял набор. Сэм увидел обе куклы, Пэт и Уолта, на берегу океана, возле припаркованного "ягуара". На Подружке Пэт, естественно, был почти невидимый шведский купальник, а рядом с лежащими стояла маленькая корзинка с провизией.

Около набора он заметил коричневую бумагу из-под Кэн-Ди. Они израсходовали все. Он даже видел тонкие струйки блестящего коричневого сиропа, стекавшие из уголков бессмысленно приоткрытых ртов.

Фрэн Шайн пошевелилась, открыла глаза и застонала. Она посмотрела на него и тяжело вздохнула.

- Они до нас добрались, - сказал он.

- Мы слишком долго тянули.

Она встала, зашаталась и чуть не упала. В то же мгновение он был рядом с ней, поймал ее и поддержал.

- Ты был прав. Надо было сделать это сразу, если нам хотелось. Однако…

- Могу поспорить, что еще несколько минут они останутся без сознания, - сказал Сэм.

- Да, ты прав, - ответила Фрэн, широко открывая глаза. Она выскользнула из его объятий, подскочила к двери, быстро открыла ее и исчезла в коридоре. - В нашей комнате, - крикнула она ему. - Поторопись!

Обрадованный, он поспешил за ней. Это казалось очень забавным, его разбирал смех. Фрэн бежала перед ним по трапу наверх, на свой уровень барака. Он догнал ее и, когда они добежали до ее комнаты, подхватил на руки. Они вместе ввалились внутрь и со смехом покатились по металлическому полу к противоположной стене.

"И все- таки мы победили", -подумал он, ловко расстегивая ее бюстгальтер и молнию на юбке и снимая туфли без шнурков, похожие на тапочки. Все сразу. Его пальцы блуждали везде, и Фрэн вздохнула. На этот раз не от усталости.

- Я лучше закрою дверь.

Он встал, быстро подошел к двери и закрыл ее на задвижку. Тем временем Фрэн быстро разделась.

- Иди сюда, - торопила она его. - Не стой так. Он лег рядом с ней, ловкие холодные руки начали его ласкать. В ее черных глазах разгорался огонь, и прикосновение ее пальцев давало ни с чем не сравнимое наслаждение. И это именно здесь, в этой жуткой дыре на Марсе! Раньше им удавалось это делать старым, единственно возможным способом - благодаря наркотику Кэн-Ди. Они продолжали в нем нуждаться. Они не были свободны. "И не могли быть, - подумал Сэм, когда колени Фрэн сжали его обнаженные бедра. - Совсем наоборот. Нам бы даже не помешало еще немного", - думал он, в то время как его рука опускалась по ее дрожащему, плоскому животу.

Глава 4

В приемной Госпиталя Ветеранов на Базе III на Ганимеде Лео Булеро приподнял дорогую шляпу перед девушкой в накрахмаленном белом халате и сказал:

- Я приехал повидаться с одним из пациентов, мистером Элдоном Трентом.

- Весьма сожалею, сэр… - начала девушка, но он бесцеремонно перебил ее:

- Скажи ему, что здесь Лео Булеро. Понимаешь? Лео Булеро. Возле ее руки он заметил регистрационный журнал, а в нем номер палаты Элдрича. Когда девушка отвернулась, он двинулся в глубь коридора. "Черт побери, - подумал он. - Я преодолел миллионы миль и намерен увидеть его, кем бы он ни был".

У дверей палаты его остановил солдат ООН, вооруженный автоматом; молодой человек с чистыми, холодными, как у той девушки, глазами - глазами, которые однозначно говорили "нет" даже ему.

- Ладно, - пробормотал Лео. - Я все понимаю. Но если бы тот, кто там лежит, знал, что я здесь, он приказал бы меня впустить.

Позади него раздался резкий женский голос, при звуке которого Лео вздрогнул.

- Как вы узнали, что мой отец здесь, мистер Булеро?

Он обернулся и увидел коренастую женщину лет тридцати пяти, которая пристально разглядывала его.

"Это Зоя Элдрич, - подумал он. - Ошибиться невозможно. Я довольно часто видел ее в газетах, в светской хронике".

Появился представитель ООН.

- Мисс Элдрич, если вы хотите, мы можем удалить мистера Булеро из здания. Это зависит от вас.

Он мило улыбнулся Лео, и тот сразу же его узнал. Это был шеф юридического отдела ООН, начальник Неда Ларка, Фрэнк Сантина. Черноглазый энергичный Сантина бросил взгляд на Зою Элдрич, ожидая ответа.

- Нет, - решила наконец Зоя Элдрич. - По крайней мере, не сейчас. Не раньше, чем я выясню, откуда он узнал, что папа находится здесь. Он не должен был этого знать. Верно, мистер Булеро?

- Наверняка он воспользовался услугами одного из своих ясновидцев, - буркнул Сантина. - Так, Булеро? Лео кивнул.

- Видите ли, мисс Элдрич, - объяснил Сантина, - такой человек, как Булеро, может купить все, что пожелает, талант любого рода. - Он показал на двух вооруженных охранников перед дверью Палмера Элдрича:

- Вот почему эти двое стоят здесь днем и ночью. Мы ждали тебя, Булеро.

- Может, все-таки есть какая-то возможность поговорить с Элдричем по делу? - спросил Лео. - Для этого я прилетел сюда.

Я не требую ничего незаконного. Думаю, вы все свихнулись или пытаетесь что-то скрыть. Может, у вас совесть нечиста?

Он смерил их взглядом, но не заметил какой-либо реакции.

- Там в самом деле Палмер Элдрич? - спросил он. - Готов поспорить, что нет.

Он снова не получил никакого ответа. Никто из них не попадался на удочку.

- Я устал, - наконец сказал он. - Долго добирался сюда. К черту все, я хочу поесть, а потом найти какой-нибудь номер в отеле, поспать часов десять и забыть об этом.

Он повернулся и ушел.

Ни Сангина, ни мисс Элдрич не пытались его остановить. Разочарованный, он шел дальше, чувствуя всевозрастающее отвращение.

Видимо, придется добираться до Палмера Элдрича через какого-нибудь посредника. "Возможно, - подумал он, - Феликс Блау и его частные детективы сумели бы сюда проникнуть. Стоит попробовать".

Он был настолько подавлен, что все казалось ему лишенным смысла. Почему бы не сделать так, как он сказал, поесть, а потом немного отдохнуть, забыть на время о Палмере Элдриче? "К черту их всех, - подумал он, выходя из госпиталя и идя по тротуару в поисках такси. - Дочка, - думал он. - Крепкая баба, а с этой короткой стрижкой и без макияжа выглядит как лесбиянка. Тьфу!"

Он нашел такси и вскоре летел, погруженный в свои мысли.

В конце концов с помощью видеотелефона в такси он связался с Землей, с Феликсом Блау.

- Рад тебя видеть, - сказал Феликс Блау, сообразив, с кем говорит. - В Бостоне при странных обстоятельствах появилась некая организация, которая, похоже, с неба свалилась…

- Чем они занимаются?

- Они хотят что-то выбросить на рынок. Они уже запустили в действие всю рекламную машину, в том числе три рекламных спутника вроде твоих. Один на орбите Марса, другой на орбите Ио, а третий летает вокруг Титана. По слухам, они собираются выйти на рынок с товаром повседневного спроса, составляющим конкуренцию твоему набору "Подружки Пэт" У них это называется "Конни-Куколка". - Он усмехнулся. - Ловко?

- А что с…, ну, ты знаешь. С приложением? - спросил Лео.

- Нет информации. Если допустить, что какое-то приложение есть, они будут распространять его помимо легальных торговых каналов. Набор без…, приложения имеет какой-нибудь смысл?

- Нет.

- Значит, вот ответ на твой вопрос.

- Я позвонил тебе, чтобы узнать, не можешь ли ты устроить мне беседу с Палмером Элдричем, - сменил он тему. - Я обнаружил его здесь, на Ганимеде, на Базе III.

- Помнишь мое сообщение о том, что Элдрич привез лишайник, похожий на тот, который используется для производства Кэн-Ди? А может, эта фирма в Бостоне принадлежит Элдричу? Хотя, кажется, прошло слишком мало времени. Однако он мог дать радиограмму дочери с десятилетним опережением.

- Тогда я обязательно должен с ним встретиться, - сказал Лео.

- Полагаю, речь идет о Госпитале Ветеранов. Мы подозревали, что он может быть там. Кстати, ты слышал когда-нибудь о человеке по имени Ричард Хнатт?

- Нет.

- Представитель этой новой фирмы в Бостоне встретился с ним и заключил какой-то договор. Этот представитель, Ихольц…

- Что за галиматья, - перебил Лео. - А я даже не могу добраться до Элдрича. Сантина караулит у дверей вместе с этой розовой дочкой Палмера.

Он рассказал, что через преграду в лице этих двоих не пробиться никому. Зачем сообщил Блау адрес отеля на Базе III, где он оставил багаж, и закончил разговор.

"Готов поспорить, что этот конкурент - Палмер Элдрич, - подумал он. - Такова уж моя судьба. Приходится заниматься именно тем делом, которым решил заняться вернувшийся с Проксимы Элдрич. Почему я не делаю систем наведения для ракет, соперничая лишь с "Дженерал Электрик" и "Дженерал Дайнэмикс"?"

Теперь он уже всерьез задумался о том, что за лишайник привез с собой Элдрич. Наверняка улучшенную разновидность сырья для Кэн-Ди. Более дешевую в производстве, дающую возможность более мощного и более длительного перемещения. О Господи!

Ему пришла в голову странная мысль. Недавно в Объединенной Арабской Республике возникла новая организация для обучения наемных убийц. Они наверняка смогли бы убрать Палмера Элдрича. Раз уж он, Лео Булеро, решил…

Хотя оставалось еще предсказание Рондинеллы Фьюгейт, что в будущем его обвинят в убийстве Палмера Элдрича. Видимо, он найдет какой-то способ обойти препятствия. У него с собой имелось оружие - настолько маленькое, настолько незаметное, что Даже самый тщательный обыск не мог бы его обнаружить. Когда-то очень давно один хирург в Вашингтоне вшил ему в язык самонаводящуюся отравленную стрелочку, сделанную по советскому образцу, но значительно усовершенствованную, поскольку, выполнив свою задачу, она самоуничтожалась, не оставляя следов в теле жертвы. Яд был тоже необычный: он не влиял на работу сердца или артериальное давление, но представлял собой вирус, который проникал в кровь жертвы и там размножался, вызывая смерть в течение сорока восьми часов. Это был канцерогенный вирус, обнаруженный на одном из спутников Урана и до сих пор не исследованный. Это стоило ему целого состояния. Теперь достаточно было остановиться в шаге от того, кого он собирался убить, и надавить рукой на основание языка, одновременно высунув его в направлении жертвы. Если он встретится с Элдричем…

И лучше бы так и произошло, осознал он, прежде чем эта новая корпорация в Бостоне начнет производство. Прежде чем она будет в состоянии функционировать без Палмера Элдрича. Его, как сорняк, следовало выдернуть своевременно либо не выдергивать вообще.

Добравшись до своего номера в отеле, он заказал разговор с "Наборами П. П.", чтобы узнать, не поступили ли какие-то важные сообщения.

- Да, - сказала мисс Глисон, увидев его на экране. - С вами срочно хочет говорить мисс Импэйшенс Уайт - если я правильно поняла. Вот ее номер. Это на Марсе. - На экране появилась записная книжка.

Сначала Лео не мог вспомнить ни одной женщины по фамилии Уайт. Потом вспомнил и испугался. Зачем она звонила?

- Спасибо, - пробормотал он и сразу же отключился. Господи, если юридический отдел ООН подслушивал этот разговор… Действовавшая на Марсе Импи Уайт была одним из самых крупных торговцев Кэн-Ди.

Преодолевая внутреннее сопротивление, он набрал номер. На экране видеотелефона появилась Импи Уайт, женщина с тонкими чертами лица и острым взглядом, по-своему красивая. Лео представлял себе более живописную даму, однако она и так выглядела достаточно воинственно.

- Мистер Булеро, я хочу вам сказать…

- Что, нет других способов? Других каналов? Коннер Фриман, руководитель операции на Венере, всегда мог с ним связаться. Мисс Уайт должна была передавать информацию через Фримана, своего шефа.

- Мистер Булеро, сегодня утром я была в одном из южных бараков с партией товара. Колонисты не хотели ничего покупать. Они утверждали, что потратили все скины на новый продукт. Примерно такой же, как…, тот, который мы продаем. Чуинг-Зет. И… - она продолжала говорить, но Лео Булеро уже отключил связь.

Он сидел молча, потрясенный.

"Нельзя падать духом, - подумал он. - В конце концов, я прошел курс эволюционной терапии. Значит, так: это тот новый продукт бостонской фирмы. По всей видимости, его делают из лишайника Элдрича. Он лежит себе на больничной койке в миле отсюда и наверняка отдает распоряжения через Зою, а я ничего не могу с этим поделать. Машина запущена и работает. Уже поздно. Даже эта стрелочка в языке, - с горечью подумал он, - ничем не поможет".

Однако он знал, что придумает что-нибудь. Как обычно.

Это еще не конец для "Наборов П. П.".

Только что, в самом деле, мог он сделать? Он понятия не имел, и это отнюдь не уменьшало его беспокойства.

"Ну приходи же, идея, - молил он. - На что у меня искусственно развитые мозги? Боже, помоги мне победить врагов, этих ублюдков. Возможно, если бы я воспользовался услугами моих ясновидцев, Рони Фьюгейт и Барни… Возможно, они до чего-нибудь додумались бы. Особенно этот старый пройдоха Барии. Пока что я его вообще нигде не использовал".

Он снова заказал разговор с "Наборами П. П." на Земле. На этот раз он попросил соединить его с отделом Барни Майерсона.

Внезапно он вспомнил проблемы Барни с призывом, его попытки сделать себя неспособным переносить стресс, чтобы не окончить свои дни в бараке на Марсе.

"Я помогу ему, - угрюмо подумал Булеро. - Для него опасность призыва уже миновала".

Когда Булеро позвонил с Ганимеда, Барни Майерсон сидел один в своем кабинете. Разговор был недолгим. Когда он закончился, Барни взглянул на часы и удивился. Пять минут. Ему казалось, что разговор продолжался целую вечность.

Он встал и, нажав на кнопку интеркома, сказал:

- Прошу пока никого ко мне не впускать. Даже…, в особенности мисс Фьюгейт.

Он подошел к окну и стал смотреть на залитую солнцем, пустую улицу.

Лео свалил всю проблему на его голову. Барни впервые видел своего шефа в отчаянии. "Представьте себе, - думал Барни, - Лео Булеро сбит с толку - впервые столкнулся с конкуренцией". Лео просто не привык к этому. Существование новой фирмы из Бостона полностью его дезориентировало. Он выглядел беспомощным, как ребенок.

В конце концов Лео оправится от шока, но пока… "Что я могу с этого иметь? - спрашивал сам себя Барни Майерсон и не находил немедленного ответа. - Я могу помочь Лео… Но что, собственно, Лео может сделать для меня? Этот вопрос куда более существенный". Иначе он и не мог думать. Его приучил к этому сам Лео за долгие годы работы. Как работодатель, Лео не мог желать ничего другого.

Какое- то время Барни сидел, погруженный в размышления, а потом, как и просил Лео, обратил свой мысленный взор в будущее. Он попытался еще раз заглянуть в ситуацию, связанную с его призывом. Ему хотелось знать, как решится эта проблема.

Однако этот факт был слишком незначительным, чтобы попасть в средства массовой информации. Бесполезно было искать в заголовках газет, в сводках новостей… Но в отношении Лео все выглядело совершенно иначе. Он видел многочисленные статьи в газетах, касающиеся Лео и Палмера Элдрича. Конечно, все это было туманно, и различные версии смешивались в хаотический клубок. Лео встретится с Палмером Элдричем. Лео не встретится. Или вот… Лео организовал убийство Палмера Элдрича. Господи, что это значит?

Это означало - как он обнаружил, изучив информацию внимательнее, - именно то, о чем он думал. А если Лео Булеро арестуют и осудят, это означало конец "Наборов П. П." как источника заработка. А также конец карьеры, ради которой он уже пожертвовал всем, своим супружеством и женщиной, которую - до сих пор! - любил.

Видимо, предупредить Лео было бы для него полезно, даже необходимо. Даже такую информацию он мог бы обратить в свою пользу.

Он позвонил Лео:

- У меня есть информация.

- Отлично, - обрадовался Лео, на румяном, худом лице отразилось облегчение. - Говори, Барни.

- Скоро произойдет нечто, что вы можете использовать, - сказал Майерсон. - Вам удастся встретиться с Элдричем. Не там, в госпитале, а где-то в другом месте. По собственному требованию его заберут с Ганимеда. - Он осторожно продолжал, стараясь не выдать всего, что узнал. - Начнутся недоразумения между ним и ООН. Сейчас, когда он не может передвигаться, он пользуется ее защитой. Однако когда он почувствует себя лучше…

- Подробности, - немедленно потребовал Лео, весь обращаясь в слух.

- Я хотел бы кое-что взамен.

- За что? - Лео нахмурился.

- За то, что я сообщу вам точную дату и место, где вы встретитесь с Палмером Элдричем, - сказал Барни.

- А чего ты хочешь? - рявкнул Лео. Он смотрел на Барни с плохо скрываемым испугом. Э-Терапия не помогала избавиться от страха.

- Четверть процента ваших доходов. От "Наборов П. П.", за исключением доходов из других источников. То есть сети плантаций на Венере, где получали Кэн-Ди.

- Боже милостивый! - прошептал Лео.

- Это не все.

- Что еще? Ведь ты окажешься богачом!

- Еще я хочу, чтобы вы провели реорганизацию в отделе Прогнозов Моды. Каждый останется на своем месте, выполняя те же функции, что и раньше, но с одним исключением. Все их решения буду контролировать я, и мой голос будет решающим. Таким образом, уже не буду представлять один регион. Можете отдать Нью-Йорк Рони, если только…

- Жажда власти, - хрипло сказал Лео.

Барни пожал плечами. Кого волнует, как это называется? Это - кульминация его карьеры. Только это было сейчас важно. И все должны это понять, включая Лео. Он - прежде всего.

- Ладно, - кивнул Лео. - Можешь командовать другими консультантами, меня это не волнует. Теперь скажи мне, как, когда и где…

- Вы можете встретиться с Палмером Элдричем через три дня. Один из его кораблей, без опознавательных знаков, отвезет Элдрича послезавтра с Ганимеда в его владения на Луне. Там он будет лечиться дальше, но на территории, не принадлежащей ООН. Фрэнку Сангине там нечего делать, так что можете о нем забыть. Двадцать третьего числа Элдрич примет репортеров и сообщит им свою версию того, что произошло с ним во время путешествия. Он будет в хорошем настроении, по крайней мере, так напишут в газетах. Невредимый, довольный возвращением и постепенно выздоравливающий… Он расскажет им длинную историю о…

- Скажи только, как мне туда попасть. У него ведь есть собственная охрана.

- "Наборы П. П." четыре раза в год издают свой собственный профессиональный журнал "Миниатюризатор", - пояснил Барни. - У него настолько маленький тираж, что вы, наверное, о нем даже не помните.

- Ты хочешь сказать, что я должен отправиться туда в качестве репортера нашего журнала? - вытаращил глаза Лео. - И на этом основании смогу проникнуть в его владения? - Он недовольно поморщился. - К черту. Я не должен был соглашаться на твои условия, чтобы получить столь бесполезную информацию. Об этом написали бы в газетах через день или два… Ведь если там окажутся репортеры, то такая информация должна появиться.

Барни пожал плечами, не утруждая себя ответом.

- Похоже, ты меня перехитрил, - сказал Лео. - Кажется, я был чересчур нетерпелив. Ну что ж, - философски добавил он, - может, скажешь мне, о чем он собирается рассказать репортерам? Что он нашел в системе Проксимы? Упомянет ли он о лишайниках, которые привез?

- Упомянет. Он скажет, что это безвредная форма жизни, проверенная Отделом наркотиков ООН, которая заменит… - он задумался, - некоторые опасные, вызывающие привыкание препараты, употребляемые повсеместно. И…

- И…, объявит о создании фирмы, которая будет заниматься изготовлением этого ненаркотического продукта, - угрюмо закончил Лео.

- Да, - сказал Барни. - Под названием "Чуинг-Зет". Лозунг фирмы: "Новое поколение выбирает Чуинг-Зет!"

- Боже мой!…

- Они обо всем договорились значительно раньше, по радио. Посредником была его дочь, а поддержку оказали Сантина и Ларк из ООН. Даже сам Хепберн-Гилберт. Таким образом они хотят покончить с торговлей Кэн-Ди.

Наступила тишина.

- Ладно, - наконец сказал Лео. - Стыдно, что ты не предвидел этого несколько лет назад, но…, черт с ним, ты всего лишь простой сотрудник, и такого поручения тебе не давали.

Барни пожал плечами.

Булеро, удрученный, отключился.

"Такие дела, - подумал Барни. - Я нарушил первую заповедь делающего карьеру: никогда не говори начальнику того, чего он не хочет услышать. Интересно, каковы будут последствия".

Снова зазвонил видеотелефон. На экране опять появилось расплывчатое изображение лица Лео.

- Послушай, Барни. Мне только что пришло кое-что в голову. Тебя это вряд ли обрадует, так что приготовься.

- Я готов, - ответил Барни.

- Я забыл, а должен был помнить, что разговаривал недавно с мисс Фьюгейт, и она знает…, о некоторых событиях в будущем, касающихся меня и Палмера Элдрича. События, о которых - если бы она почувствовала угрозу, а с твоей стороны она наверняка может ее почувствовать - она могла бы рассказать и доставить нам много хлопот. Честно говоря, я начинаю подозревать, что все мои консультанты могли получить эту информацию, и идея сделать тебя руководителем всех ясновидцев…

- Эти "события", - перебил его Барни, - касаются обвинения вас в убийстве Палмера Элдрича, верно?

Лео кашлянул, вздохнул и угрюмо взглянул на него. Наконец, поколебавшись, кивнул.

- Я не могу позволить вам отказаться от договора, который мы только что заключили, - сказал Барни. - Вы дали определенные обещания, и я полагаю, что…

- Однако, - в отчаянии сказал Лео, - эта глупая девчонка… Не знаешь, чего от нее ждать, она готова кинуться в полицию ООН. Она приперла меня к стене, Барни!

- Я тоже, - спокойно сказал Майерсон.

- Да, но тебя я знаю много лет. - Лео, казалось, быстро приходил в себя. Он оценивал ситуацию своим, как он часто и с удовольствием подчеркивал, "эволюционировавшим разумом второго поколения". - Мы коллеги. Ты не сделал бы того, на что способна она. Во всяком случае, я согласен на твое процентное участие в прибыли фирмы. Договорились? - Он беспокойно, но решительно посмотрел на Барни:

- Заключим договор?

- Мы его уже заключили.

- Я же тебе говорю, черт побери, что я забыл…

- Если вы не согласитесь, - сказал Барни, - я уволюсь. И пойду куда-нибудь в другое место.

Он слишком много лет ждал и не мог упустить такую возможность.

- Да? - недоверчиво спросил Лео. - Понимаю, ты собираешься не просто пойти в полицию ООН. Ты намерен…, перейти к Палмеру Элдричу!

Барни ничего не ответил.

- Предатель, - сказал Лео. - Вот что происходит с людьми, которые любой ценой пытаются удержаться на плаву. Послушай, я вовсе не уверен, что Палмер возьмет тебя к себе. Вероятно, у него уже есть своя группа консультантов. А если он Уже знает, что я… - Он замолчал. - Да, рискну; думаю, ты страдаешь излишним тщеславием. Как это называли древние греки? Хубрис? Сатанинское тщеславие, заходящее чересчур далеко. Так что иди, Барни. Делай, что хочешь. Меня это не волнует. Желаю успеха, приятель. Напиши, как идут дела, а в следующий раз, прежде чем начнешь кого-нибудь шантажировать…

Барни прервал связь. Экран потемнел. "Такой же серый, - подумал Майерсон, - как мои мысли и весь мир, как вся действительность". Он встал и начал ходить по комнате.

Он пришел к выводу, что лучше всего в данный момент связаться с Рони Фьюгейт, поскольку именно ее боится Лео Булеро, и не без причин. Есть миллиарды вещей, которые она умеет делать, а он нет. И Лео об этом знает. Снова усевшись в кресло, он вызвал по интеркому Рони Фьюгейт, которая появилась через несколько минут.

- Привет, - весело сказала она. На ней было разноцветное платье из Пекина с глубоким вырезом на груди. - В чем дело? Я пыталась с тобой связаться минуту назад, но…

- Ты, похоже, никогда… - заметил он, - никогда полностью не одета. Закрой дверь. Она закрыла дверь.

- Однако, - добавил он, - я должен признать, что прошлой ночью в постели ты была очень хороша.

- Спасибо.

Ее юное лицо лучилось радостью.

- Ты в самом деле уверена, что твой шеф убьет Палмера Элдрича? Или у тебя есть какие-то сомнения?

Она сглотнула слюну, наклонила голову и пробормотала:

- Ты просто искришься талантом. - Она села и положила ногу на ногу. Он заметил, что она без чулок. - Конечно, у меня есть сомнения. Прежде всего, со стороны мистера Булеро это было бы полнейшим идиотизмом, поскольку это означало бы конец его карьеры. Газеты не сообщают…, и не сообщат о мотивах, поэтому я не знаю, что случится.

- Конец его карьеры, - сказал Барни, - а также твоей и моей.

- Нет, - сказала Рони. - Не думаю, мой дорогой. Давай поразмышляем. Мистер Палмер Элдрич намерен захватить рынок миниатюрных комплектов. Разве не правдоподобный мотив? И разве это ничего нам не говорит о будущей экономической реальности? Даже если мистер Элдрич погибнет, может оказаться, что его организация…

- Значит, переходим к Элдричу? Вот так просто?

Сосредоточенно нахмурившись, Рони задумчиво сказала:

- Я не совсем это имела в виду. Однако нам следует быть осторожными, чтобы не проиграть вместе с мистером Булеро. Мы не хотим вместе с ним пойти ко дну… У меня впереди еще годы работы, и то же самое касается тебя.

- Спасибо, - кисло сказал Барни.

- Сейчас нам надо все хорошо спланировать. А если ясновидец не в состоянии планировать, то…

- Я передал Лео информацию, которая приведет к его встрече с Элдричем. Тебе не пришло в голову, что они вдвоем могут создать синдикат? - Он внимательно смотрел на нее.

- Нет… Ничего такого я не вижу. На эту тему нет никаких сообщений.

- Господи, - поморщившись, сказал он, - ведь об этом в газетах не сообщат.

- О! Кажется, ты прав, - смущенно призналась она.

- А если бы это произошло, - сказал он, - то уход от Лео и переход к Элдричу ничего бы нам не дал. Он принял бы нас обратно, диктуя свои условия. С тем же успехом мы могли бы полностью переквалифицироваться.

Для него это было очевидно, и по выражению лица Рони Фьюгейт он видел, что для нее тоже.

- Если мы пойдем к Палмеру Элдричу…

- "Если"? Мы должны это сделать.

- Нет, не должны, - сказал Барни. - Мы можем держаться за то, что у нас есть.

"Мы можем остаться у Лео Булеро, независимо от того, пойдет ли он на дно, выберется или даже вообще исчезнет", - подумал он.

- Я скажу тебе, что мы еще можем сделать. Мы пойдем ко всем остальным прогностикам, работающим в "Наборах П. П.", и организуем наш собственный синдикат. - Это была идея, которую Барни хотел реализовать уже много лет. Нечто вроде гильдии, обладающей монополией. - Тогда мы могли бы диктовать условия как Лео, так и Элдричу.

- Только у Элдрича, скорее всего, уже есть свои собственные консультанты, - улыбнулась Рони. - Ты не слишком хорошо представляешь, что делать, правда, Барни? Понимаю. Как жаль. Столько лет работы. - Она грустно покачала головой.

- Теперь я понимаю, - сказал он, - почему Лео не хотел тебя беспокоить.

- Потому что я говорю правду в глаза? - Она подняла брови. - Да, видимо, так, - добавила она. - Все боятся правды. Например, ты. Ты не хочешь посмотреть правде в глаза и признать, что ты сказал "нет" тому несчастному продавцу керамики только затем, чтобы досадить женщине, которая…

- Заткнись, - яростно сказал Барни.

- Знаешь, где сейчас наверняка этот продавец вазочек? У Пал-мера Элдрича. Ты оказал ему - и своей бывшей жене - услугу. А если бы ты сказал "да", то полностью подчинил бы его разоряющейся фирме, лишая их обоих шансов на… - она замолчала. - То, что я говорю, тебе, кажется, неприятно.

Он махнул рукой и сказал:

- Это не имеет ничего общего с тем, из-за чего я тебя вызвал.

- Верно, - кивнула она. - Ты вызвал меня, чтобы мы вместе придумали, как предать Лео Булеро.

- Послушай… - смущенно начал он.

- Ведь это правда. Ты не можешь справиться сам, тебе нужна я. Я не сказала "нет". Успокойся. Однако мне кажется, сейчас не слишком подходящее время и место для подобных дискуссий. Подождем, пока не вернемся домой. Ладно? - Она одарила его лучезарной, необычно теплой улыбкой.

- Ладно, - согласился он. Она была права.

- Было бы очень печально, - сказала она, - если бы нас подслушивали. Возможно, мистер Булеро скоро получит пленку с записью нашего разговора.

Улыбка ее не погасла, а даже стала еще шире. Барни был ошеломлен. Он вдруг понял, что эта девушка не боится никого и ничего на свете.

Он хотел бы чувствовать себя так же. Дело в том, что его беспокоил один серьезный вопрос, о котором он не говорил ни с Лео, ни с ней, хотя вопрос этот, несомненно, мучил Булеро…, и должен был мучить Рони, если девушка действительно столь рассудительна, как это казалось.

Требовалось еще выяснить, является ли то, что вернулось из системы Проксимы и потерпело катастрофу на Плутоне, в действительности Палмером Элдричем.

Глава 5

Поправив свои финансовые дела с помощью фирмы "Чуинг-Зет", Ричард Хнатт связался с одной из клиник доктора Вилли Денкмаля в Германии. Он выбрал главную, в Мюнхене, и заказал места для себя и Эмили.

"Я стану наравне с великими мира сего", - думал он, ожидая вместе с женой в фешенебельной приемной клиники, украшенной шкурами гноффов. Доктор Денкмаль, по своему обыкновению, хотел провести вступительную беседу лично, хотя, естественно, сами операции выполнял его персонал.

- Я волнуюсь, - прошептала Эмили. У нее на коленях лежал журнал, но читать она была не в состоянии. - Это так…, неестественно.

- Черт побери, - энергично сказал Хнатт, - вовсе нет, это лишь ускорение естественного процесса эволюции, который идет и сам по себе, но столь медленно, что мы не в состоянии этого заметить. Посмотри, например, на наших пещерных предков: полностью покрытые волосами, без подбородков, с крайне слабо развитыми лобными долями мозга. У них были большие сросшиеся коренные зубы, чтобы пережевывать сырые зерна.

- Хорошо, - кивнула Эмили.

- Чем дальше мы от них уйдем, тем лучше. В конце концов, им пришлось эволюционировать, чтобы пережить эпоху оледенения, мы вынуждены эволюционировать, чтобы пережить эпоху огня. Поэтому нам необходим этот хитиновый покров, этот гребень и измененный метаболизм, позволяющий спать днем, улучшающий дыхание и…

Из кабинета появился доктор Денкмаль, маленький кругленький человечек с белыми волосами и усами, как у Альберта Швейцера. Рядом с ним шел еще один человек, и Ричард Хнатт впервые увидел вблизи эффект Э-Терапии. Это выглядело совсем не так, как на фотографиях в светской хронике. Вовсе не так.

Голова мужчины напомнила Хнатту фотографию, которую он видел в учебнике: под ней была подпись "гидроцефалия". Тот же высокий лоб, расширенный над линией бровей, куполообразный и кажущийся очень хрупким. Он сразу же понял, почему высокопоставленных особ, прошедших курс Э-Терапии, в обиходе называли "шароголовыми". Выглядит так, подумал он, как будто вот-вот лопнет. И этот массивный…, гребень. Вместо волос - темный, более плотный слой хитиновой оболочки. Шароголовые? Скорее орехоголовые.

- Мистер Хнатт, - сказал доктор Денкмаль Ричарду, останавливаясь. - И фрау Хнатт тоже. Я сейчас вами займусь. - Он повернулся к стоявшему рядом мужчине.

- Это чистая случайность, мистер Булеро, что нам удалось поставить вас на сегодня вне очереди. Во всяком случае, вы ничего не потеряли, а скорее приобрели.

Однако Булеро его не слушал. Он смотрел на Ричарда Хнатта.

- Где-то я уже слышал вашу фамилию. Ах, да. О вас говорил Феликс Блау. - Его глаза вдруг потемнели. - Вы недавно подписали договор с бостонской фирмой… - Удлиненное лицо, как будто вечно отраженное в кривом зеркале, чуть нахмурилось, - "Чуинг-Зет Мануфакчурерс"?

- Н-не ваше дело, - заикаясь, сказал Хнатт. - Ваши консультанты отвергли наши изделия.

Лео Булеро смерил его взглядом, после чего, пожав плечами, повернулся к доктору Денкмалю.

- Увидимся через две недели.

- Две? Но… - Денкмаль сделал протестующий жест.

- Я не смогу появиться здесь на будущей неделе; меня не будет на Земле.

Булеро еще раз бросил пристальный взгляд на Ричарда и Эмили Хнатт, после чего вышел.

Глядя ему вслед, доктор Денкмаль сказал:

- Этот человек сильно эволюционировал. Как физически, так и духовно. Добро пожаловать в Айхенвальд, - сказал он Хнаттам и улыбнулся.

- Спасибо, - нервно ответила Эмили. - Это…, больно?

- Наша терапия? - засмеялся доктор Денкмаль. - Ни в коей мере, хотя вначале это может вызвать шок - в переносном смысле. Когда вы почувствуете, как разрастается ваша мозговая кора. Вам придет в голову множество новых волнующих идей, в особенности из области религии. О, если бы только Лютер и Эразм Роттердамский жили сегодня, их сомнения легко бы разрешились благодаря Э-Терапии. Оба увидели бы истину, zum Beispiel «Например (нем.)», что касается перевоплощения…, ну, вы знаете, Blut und «Кровь и… (нем.)»… - он замолчал и откашлялся. - По-английски это кровь и облатка во время мессы. Примерно так, как у употребляющих Кэн-Ди. Вы заметили это сходство? Ну, идемте, начнем. - Он хлопнул Ричарда Хнатта по спине и повел их в свой кабинет, бросая на Эмили недвусмысленные, с точки зрения Хнатта, взгляды.

Они оказались в огромной лаборатории, полной разных приборов. Там стояли два стола, будто заимствованные из фильма о Франкенштейне, оборудованные зажимами для рук и ног. Увидев их, Эмили охнула и отступила на шаг назад.

- Вам нечего бояться, фрау Хнатт. Это как электрошок, вызывает определенную мышечную реакцию, рефлекс, понимаете? - Денкмаль захихикал. - Теперь вам придется…, э…, снять одежду. Каждый из вас, конечно, отдельно. Потом вы наденете халаты и auskommen «Начнем (нем.)»…, понимаете? С вами пойдет медсестра. Мы уже получили ваши медицинские карты из Норд-Америки; мы все о вас знаем. Вы оба - совершенно здоровые, добропорядочные граждане Норд-Америки.

Он провел Ричарда Хнатта в боковое помещение, отгороженное занавеской, оставил его там и вернулся к Эмили. Ричард слышал, как доктор Денкмаль разговаривает с Эмили успокаивающим, но одновременно повелительным тоном. У него это получалось мастерски, и Хнатт ощутил сначала зависть и подозрительность, а потом грусть. Он не совсем так это себе представлял, ожидая чего-то более возвышенного.

Однако Лео Булеро вышел из этого же кабинета, что доказывало беспочвенность его сомнений. Лео Вулеро всегда получал самое лучшее.

Приободрившись, он начал раздеваться. Где-то рядом послышался стон Эмили.

Он быстро оделся и вышел из комнатки, всерьез беспокоясь за жену. Однако он увидел доктора Денкмаля, который сидел за столом и читал карту Эмили. Жена уже ушла с медсестрой, так что все было в порядке.

"Черт побери, - подумал он, - кажется, я в самом деле чересчур подозрителен". Вернувшись в комнату, он снова разделся, обнаружив, что у него трясутся руки.

Потом он лежал привязанный к одному из двух столов; ко второму привязали Эмили, которая тоже, казалось, была испугана. Она побледнела и не издавала ни звука.

- Ваши железы, - пояснил доктор Денкмаль, довольно потирая руки и бесцеремонно разглядывая Эмили, - будут возбуждены; особенно железа Креси, стимулирующая процесс эволюции, nicht wahr «Не правда ли? (нем.)»? Да вы об этом знаете; каждый ребенок это знает, поскольку то, что мы здесь открыли, изучают в школе. Вы сегодня почувствуете не потерю ногтей на руках и ногах, рост хитиновой оболочки или увеличение черепа, но - могу поспорить, что вы этого не знали! - лишь незначительное, но очень, очень существенное изменение в лобных долях…, вы станете умнее. - Он снова захихикал.

Ричард Хнатт чувствовал себя отвратительно. Как связанное животное, он ждал своей участи. "Хороший способ делать карьеру", - уныло подумал он и закрыл глаза.

Рядом с ним появился техник, блондин нордического вида, казалось, лишенный каких-либо проблесков разума.

- Включаем успокаивающую musik, - сказал доктор Денкмаль, нажимая кнопку. Со всех сторон полились звуки какой-то популярной итальянской оперы, Пуччини или Верди, в тошнотворной аранжировке; Хнатт понятия не имел, какой именно. - Теперь послушайте меня, герр Хнатт. - Денкмаль склонился над ним и серьезно сказал:

- Я хочу, чтобы вы поняли. Время от времени терапия… Как это сказать?… Не удается.

- Не удается, - хрипло повторил Хнатт. Он этого ожидал.

- Однако, как правило, все проходит успешно. В случае неудачи, герр Хнатт, боюсь, вместо того чтобы развиваться, железа Креси…, э…, регрессирует. Я правильно сказал?

- Да, - пробормотал Хнатт. - И насколько велик регресс?

- Не намного. Однако бывает неприятно. Конечно, мы сразу это заметим и прекратим терапию. Это обычно останавливает регресс. Однако…, не всегда. Иногда возбужденная железа Креси… - он сделал неопределенный жест. - Процесс продолжается. Я должен вам это сказать, и теперь вы имеете полное право отказаться. Так как?

- Рискну, - сказал Ричард Хнатт. - Я так считаю. Ведь все так делают, верно? Ладно, начинайте. - Он повернул голову и увидел Эмили, еще больше побледневшую.

"Вполне возможно, - пессимистически подумал он, - что эволюционирует только один из нас - наверняка Эмили, - а я деградирую до уровня синантропа. Назад к сросшимся коренным зубам, маленькому мозгу, кривым ногам и людоедским наклонностям. С такой внешностью мне будет чертовски трудно продавать керамику".

Доктор Денкмаль повернул выключатель, весело насвистывая в такт музыке.

Хнатты начали курс Э-Терапии.

Ему казалось, что он теряет вес, ничего больше. Потом голова у него разболелась так, будто по ней колотили молотом. Вслед за болью сразу же пришло осознание того, что они пошли на огромный риск и ему не следовало подвергать ему Эмили. Она этого не хотела; а если она деградирует и утратит свой талант? Для них обоих это крах. Его карьера зависела от того, останется ли Эмили одной из лучших керамистов на планете.

- Стоп, - громко сказал он, но звук, казалось, не выходил из его горла; он ничего не слышал, хотя голосовой аппарат, похоже, функционировал. Он чувствовал, как слова возникают у него в гортани. Внезапно он понял, что эволюционировал.

Действовало! Эти ощущения были связаны с изменением метаболизма. Если с Эмили все в порядке, то и вообще все в порядке.

Он понял также, что доктор Вилли Денкмаль был лишь маленьким жалкие шарлатаном, существовавшим за счет желания простых смертных обладать чем-то большим, нежели то, на что они имели право. К черту дела, торговые контакты. Что они могли значить в сравнении с возможностями эволюции человеческого мозга и достижения новых границ познания?

Например…

Внизу простирался мир мертвых, не изменяющийся мир причин и следствий. Посредине располагалось человечество, но в любой момент человек мог пойти ко дну, упасть в лежавшие ниже адские глубины. Или же он мог вознестись в третий, эфирный мир, у него появились шансы достичь вершин. В каждый момент времени мог существовать свой вариант действительности. Рай и ад, не после смерти, а сейчас! Любое психическое заболевание или депрессия означало - утонуть. А другое…, как его достичь?

Через связь с кем-либо, не физическую, а духовную. Например, видел ли он когда-нибудь в вазочках Эмили нечто большее, чем товар, пользующийся спросом? Нет. А он должен был видеть в них художественный замысел, душу, которую она в них вкладывала.

И этот договор с "Чуинг-Зет Мануфакчурерс"; он осознал, что подписал его без согласия жены. Какая безнравственность! Он втянул ее в дела фирмы, которую она, возможно, не желает видеть в качестве производителей ее керамики… Неизвестно, какие у них наборы. Они могут оказаться ниже всяких стандартов. Однако теперь уже поздно: дорога в ад вымощена благими намерениями. Он мог связаться с нелегальным производителем перемещающего наркотика. Это объясняло бы название Чуинг-Зет…, похожее на Кэн-Ди. Однако тот факт, что они не скрывали названия своего продукта, позволял думать, что они не делали ничего незаконного.

Внезапно, в каком-то мощном озарении, он все понял: кто-то открыл перемещающее средство, которое устраивало Отдел наркотиков ООН. Они дали согласие на его выход на рынок. И, таким образом, впервые перемещающее средство станет доступно на тщательно охраняемой Земле, а не только в далеких колониях, где не было полиции.

А это означало, что наборы Чуинг-Зет - в отличие от Подружки Пэт - начнут продавать на Земле, вместе с наркотиком. И по мере того, как погода будет ухудшаться, а родная планета - становиться непригодной для жизни, наборы будут продаваться все лучше. Рынок, контролируемый Лео Булеро, до смешного мал по сравнению с тем, которым в будущем завладеет фирма из Бостона. Значит, он все-таки подписал хороший контракт. И ничего удивительного, что "Чуинг-Зет Мануфакчурерс" так хорошо ему заплатила. Это была крупная фирма, и планы у нее грандиозные. Судя по всему, у них имелись и неограниченные финансовые ресурсы. Где они их взяли? Не на Земле - это он тоже интуитивно понял. Наверняка не без помощи Палмера Элдрича, который вернулся в Солнечную систему, заключив экономическое соглашение с проксами. Это они поставляют Чуинг-Зет. Таким образом, ради того, чтобы уничтожить Лео Булеро, ООН позволила инопланетной расе действовать в Солнечной системе.

Это решение было ошибочным, возможно, даже роковым. Следующее, что он почувствовал, было легкое похлопывание по щеке. Над ним склонился доктор Денкмаль.

- Ну как? Много мыслей, касающихся глубоких проблем?

- Д-да, - сказал Хнатт и с трудом сел. Он уже не был привязан.

- Значит, нам нечего опасаться. - Денкмаль широко улыбнулся, топорща седые усы, словно антенны. - Теперь поговорим с фрау Хнатт.

Ассистентка уже отстегивала ремни. Эмили неуверенно села и зевнула. Доктор Денкмаль явно забеспокоился.

- Как вы себя чувствуете, фрау? - спросил он.

- Прекрасно, - пробормотала Эмили. - У меня появилась масса идей насчет вазочек. Одна за другой. - Она бросила смущенный взгляд на доктора, а потом на мужа. - Это что-нибудь означает?

- Вот бумага. - Доктор Денкмаль протянул блокнот. - Карандаш. Зафиксируйте ваши идеи, фрау.

Дрожащей рукой Эмили сделала наброски вазочек. Похоже ей трудно держать карандаш, заметил про себя Хнатт. Однако это, наверное, пройдет.

- Прекрасно, - сказал доктор Денкмаль, когда она закончила, и показал набросок Ричарду. - Высокоорганизованная активность мозговой коры. Великолепно, не правда ли?

Нарисованные вазочки были наверняка хороши, возможно, даже великолепны. Но Хнатт чувствовал: что-то не так. Что-то не так с этими набросками. Однако лишь когда они вышли из клиники и в ожидании экспресса стояли под термозащитным козырьком, он понял, в чем дело.

Идеи были хороши - но Эмили их уже использовала.

Много лет назад, когда она придумала свои первые вазочки на профессиональном уровне, она показывала ему наброски, а потом сами вазочки - еще до того, как они поженились. Неужели она этого не помнила? Очевидно, нет.

Он думал о том, почему она этого не помнит и что это означает. Эта мысль беспокоила его все больше.

Собственно, беспокойство его росло по мере прохождения им первого сеанса Э-Терапии. Сначала он беспокоился за человечество и всю Солнечную систему, а теперь за свою жену. Может, это лишь симптом того, что Денкмаль называет "высокоорганизованной активностью мозговой коры", подумал он. Стимулирование метаболизма мозга.

А может быть, и нет?…

***

Прибыв на Луну, Лео Булеро предъявил свое удостоверение журналиста бюллетеня "Наборов П. П." и оказался среди репортеров, ехавших в вездеходе по пыльной поверхности Луны к владениям Палмера Элдрича.

- Ваши документы! - рявкнул вооруженный охранник, не носивший, однако, мундира ООН, когда Лео собирался выйти на площадку перед зданием.

Лео застрял в проходе. За его спиной нетерпеливо толкались настоящие репортеры, требуя, чтобы он дал им пройти.

- Мистер Булеро, - спокойно сказал охранник, возвращая ему удостоверение, - мистер Элдрич ждет вас. Прошу следовать за мной.

Его тут же сменил другой охранник, который начал проверять документы журналистов.

Обеспокоенный, Булеро двинулся следом за первым охранником по герметичному и приятно подогретому коридору в сторону владений Палмера Элдрича.

Внезапно перед ним вырос очередной охранник в форме и, подняв руку, направил на Лео что-то маленькое и блестящее.

- Эй, - слабо запротестовал Лео, остановившись как вкопанный. Он повернулся, опустил голову и сделал несколько неуверенных шагов в обратном направлении.

Луч какого-то неизвестного излучения ударил ему в спину;

Лео рухнул как подкошенный.

Придя в себя, он обнаружил - полный абсурд! - что его привязали к стулу, стоящему в пустой комнате. В голове у него шумело. Тупо оглядевшись вокруг, он увидел только маленький столик, на котором стояло какое-то электронное устройство.

- Выпустите меня отсюда, - сказал Лео.

- Здравствуйте, мистер Булеро, - отозвалось устройство. - Я - Палмер Элдрич. Насколько я понял, вы хотели меня видеть.

- Это жестоко, - сказал Булеро. - Меня оглушили и связали.

- Курите, пожалуйста.

Электронное устройство протянуло ему зажим, в котором торчала длинная зеленая сигара. На конце сигары вспыхнул огонек, и щупальце вытянулось в его сторону.

- Я вез с Проксимы десять ящиков таких сигар, но после катастрофы уцелел только один. Это не табак; это значительно лучше табака. Ну, в чем дело, Лео? Чего ты хочешь?

- Ты здесь, в этой коробочке, Элдрич? - спросил Булеро. - Или ты где-то в другом месте и она только передает твои слова?

- Угощайся, - сказал голос из стоявшего на столике металлического ящичка, все еще протягивавшего зажим с зажженной сигарой. Потом щупальце втянулось, сигара погасла и бесследно исчезла внутри. - Может, ты хочешь посмотреть слайды о моем пребывании в системе Проксимы?

- Ты, наверное, шутишь.

- Нет, - ответил Палмер Элдрич. - Ты бы получил некоторое представление о том, на что я там наткнулся. Это очень хорошие трехмерные снимки.

- Нет, спасибо.

- Мы нашли стрелочку, вшитую в твой язык, - сказал Элдрич, - и удалили ее. Однако подозреваем, что у тебя есть еще кое-что.

- Вы прилагаете слишком много усилий, - сказал Лео. - Больше, чем я заслуживаю.

- За эти четыре года на Проксиме я многому научился. Шесть лет полета, четыре там. Проксы собираются напасть на Землю.

- Издеваешься, - сказал Лео.

- Я понимаю твою реакцию, - сказал Элдрич. - ООН, а в особенности Хейберн-Гилберт тоже реагировала так же. Однако это правда. Конечно, напасть не в прямом смысле, но неким более изощренным способом, которого я не могу понять, хотя долго жил среди них. Насколько я знаю, это как-то связано с потеплением климата Земли. А может, еще хуже.

- Давай поговорим о том лишайнике, который ты привез с собой.

- Я получил его нелегально; проксы об этом не знали. Они используют его во время религиозных оргий, так же как наши индейцы использовали мескалин и пейотль. Ты из-за этого хотел меня видеть?

- Именно. Ты встал у меня на пути. Я знаю, что ты уже организовал конкурирующую фирму, не так ли? Что за чушь, будто проксы собираются напасть на Солнечную систему; это ты угрожаешь мне своими действиями. Ты не можешь найти себе какое-нибудь другое поле деятельности, кроме наборов?

Комната закружилась у него перед глазами. Его захлестнул поток ослепительно белого света, и Лео зажмурился. "Господи, - подумал он. - Я и так не верю в этих проксов; он просто пытается отвлечь мое внимание от своих подлинных намерений. По-моему, это его стратегия".

Он открыл глаза и обнаружил, что сидит на траве. Рядом какая-то девочка забавлялась йо-йо.

- Эта игрушка, - сказал Лео Булеро, - пользуется, популярностью в системе Проксимы.

Он обнаружил, что его руки и ноги свободны, неуверенно встал и пошевелил ими.

- Как тебя зовут? - спросил он.

- Моника, - ответила девочка.

- Проксы, - сказал Лео, - по крайней мере гуманоиды, носят парики и вставляют искусственные челюсти.

Лео схватил прядь пушистых светлых волос девочки и потянул.

- Ай! - вскрикнула девочка. - Ты нехороший. Он отпустил ее. Она отступила на шаг, не переставая играть с йо-йо и недоверчиво поглядывая на него.

- Извини, - пробормотал он. Эти светлые волосы были настоящими. Возможно, он не в системе Проксимы. Во всяком случае, где бы он ни находился, Палмер Элдрич пытался ему что-то сказать. - Вы собираетесь напасть на Землю? - спросил Лео у девочки. - Я хочу сказать, что на это не похоже.

"Мог ли Элдрич ошибаться? - думал он. - Не правильно понять проксов?" В конце концов, насколько он знал, Палмер Элдрич не эволюционировал и не обладал мощным, высокоразвитым мозгом - результатом Э-Терапии.

- Мое йо-йо, - сказала девочка, - волшебное. Я могу сделать все, что захочешь. Чего бы ты хотел? Скажи, ты мне нравишься.

- Отведи меня к своему вождю, - сказал он. - Это из старого анекдота, ты не поймешь. Ему лет сто.

Он огляделся вокруг и не заметил никаких следов человеческого присутствия, только травянистую равнину. "Слишком холодно для Земли, - подумал он. - Голубое небо над головой. Хороший воздух. Плотный".

- Тебе меня не жаль? - спросил он. - Сейчас Палмер Элдрич врывается на мой рынок, а когда ему это удастся, я буду разорен. Мне придется заключить с ним какой-то договор. - "Похоже, однако, - угрюмо подумал он, - что убить его мне не Удастся". - Вот только я не могу придумать никаких условий, на которые он бы согласился. Кажется, в его руках все карты. Смотри, например, как он меня сюда закинул. Я даже не знаю, где я.

Впрочем, это и так не имело значения. Где бы он ни находился, это место наверняка контролировалось Элдричем.

- Карты, - сказала девочка. - У меня есть колода карт в чемоданчике.

Никакого чемоданчика он не видел.

- Где?

Присев, девочка в нескольких местах коснулась травы. Трава бесшумно раздвинулась; Моника сунула в образовавшееся отверстие руку и вытащила чемоданчик.

- Я его здесь прячу, - объяснила она, - от спонсоров.

- Что это значит: "спонсоры"?

- Ну, чтобы здесь быть, надо иметь спонсора. У каждого из нас он есть. Я думаю, они платят за все, пока мы не поправимся. Тогда мы сможем вернуться домой - если он у нас есть.

Она села возле чемоданчика и открыла его - вернее, попыталась открыть. Замок не поддавался.

- Черт, - сказала она. - Это не тот. Это доктор Смайл.

- Психиатр? - с внезапным интересом спросил Лео. - Одного из тех больших домов? Он работает? Включи его. Девочка послушно включила психиатра.

- Привет, Моника, - металлическим голосом произнес чемоданчик. - Приветствую вас, мистер Булеро. - Он не правильно произнес его фамилию - с ударением на последнем слоге. - Что вы тут делаете, сэр? Вы уже слишком старый, чтобы тут быть. Ха-ха! Или вы деградировали в результате неудачной так называемой Э-Терапии…, фр-грр!… - Механизм некоторое время шумел…в Мюнхене? - закончил чемоданчик.

- Я чувствую себя прекрасно, - заверил его Лео. - Слушай, Смайл, ты знаешь кого-нибудь, кто мог бы меня отсюда вытащить? Назови какое-нибудь имя. Я не могу здесь больше оставаться, понимаешь?

- Мистер Байерсон, - сказал доктор Смайл. - Честно говоря, я нахожусь как раз у него, в его кабинете, естественно, в виде переносного терминала.

- Я не знаю никого по фамилии Байерсон, - сказал Лео. - Что это за место? Похоже, это какой-то лагерь для больных детей или сирот или что-то в этом роде. Я подозревал, что нахожусь в системе Проксимы, но, поскольку ты здесь, я где-то в другом месте. Байерсон! - вдруг сообразил он. - Черт возьми, ты имеешь в виду Майерсона. Из "Наборов П. П.".

- Да, верно, - сказал доктор Смайл.

- Свяжись с ним, - сказал Лео. - Скажи ему, чтобы он немедленно поговорил с Феликсом Блау из Трехпланетного Полицейского Агентства, или как оно там называется. Пусть Блау этим займется и выяснит, где я, собственно, нахожусь, после чего пришлет сюда корабль. Запомнил?

- Ладно, - сказал доктор Смайл. - Сейчас обращусь к мистеру Майерсону. Он как раз беседует с мисс Фьюгейт, своей ассистенткой, которая также является его любовницей, и сегодня на ней…, гм. Сейчас они как раз говорят о вас. Естественно, я не могу сказать вам, что именно. Меня связывает профессиональная тайна, как вы понимаете. На ней надето…

- Давай ближе к делу? - раздраженно оборвал его Лео.

- Прошу меня извинить, - сказал чемоданчик. - Я должен на минуту отключиться.

Казалось, он был обижен. Наступила тишина.

- У меня для тебя плохие новости, - сказала девочка.

- Какие?

- Я пошутила. Это на самом деле не доктор Смайл. Он только притворяется, чтобы мы не чувствовали себя одинокими. Он работает, но не связан ни с кем и ни с чем. Это называется "внутренний контур".

Он знал, что это означало: устройство было автономным. Но откуда оно могло знать о Барни и о мисс Фьюгейт, о подробностях их личной жизни? Даже знать, что на ней надето? Девочка, видимо, говорила не правду.

- Кто ты? - резко спросил он. - Моника…, а дальше? Я хочу знать твою фамилию. Ему казалось, он ее знает.

- Я вернулся, - вдруг сообщил чемоданчик. - Ну, мистер Булеро… - Он снова не правильно произнес фамилию. - Я обсудил вашу проблему с мистером Майерсоном, который свяжется с Феликсом Блау, как вы просили. Мистеру Майерсону кажется, что он вспомнил какую-то статью из прессы ООН насчет лагеря, очень похожего на этот, где-то в окрестностях Сатурна, для умственно отсталых детей. Может…

- Черт побери, - сказал Лео, - эта девочка вовсе не умственно отсталая. Если уж на то пошло, то, скорее, чересчур развитая.

Полная бессмыслица. Единственной осмысленной вещью во всем этом было то, что Палмер Элдрич что-то хотел от него, и Дело заключалось не только в том, чтобы убрать Лео с дороги. Он хотел подчинить его себе.

На горизонте появилось что-то огромное и серое, с ревом мчавшееся к ним. У чудовища были отвратительно топорщиеся усы.

- Это крыса, - спокойно сказала девочка.

- Такая большая? - спросил Лео. Ни на одной из планет Солнечной системы, ни на одном из спутников не существовало столь огромных диких животных. - Что ей от нас надо? - спросил он, удивляясь, почему девочка не боится.

- О, - ответила девочка, - думаю, она хочет нас убить.

- И это тебя не пугает? - услышал он свой голос, срывающийся на крик. - Значит, ты хочешь умереть таким образом и именно сейчас? Хочешь, чтобы тебя сожрала крыса величиной… - Одной рукой он схватил девочку, а другой - чемоданчик с доктором Смайлом и попытался бежать.

Крыса настигла их, пронеслась над ними и умчалась; серая тень быстро исчезла вдали.

- Она тебя напугала, - неприятно захихикала девочка. - Я знала, что она нас не увидит. Они нас не видят. Они не подозревают о нашем присутствии.

- Ах, вот как?

Теперь он уже знал, где находится. Феликс Блау его не найдет. Никто его не найдет, даже если бы искали целую вечность.

Элдрич сделал ему инъекцию перемещающего наркотика, наверняка Чуинг-Зет. Это был несуществующий мир, аналогичный "Земле", на которую переносились колонисты, употребляя его собственный продукт, Кэн-Ди.

А крыса - в отличие от всего остального - была настоящая. Не так, как они: он и девочка тоже были нереальными. По крайней мере, не здесь. Их пустые, неподвижные тела лежали где-то, как пустые мешки, временно лишенные духовного содержимого. Их тела, несомненно, остались где-то в лунных владениях Палмера Элдрича.

- Ты Зоя, - сказал он. - Верно? Такая, какой хочешь быть, маленькой девочкой лет восьми. Правильно? С длинными, светлыми волосами.

И даже, сообразил он, с другим именем.

- Здесь нет никого по имени Зоя, - хмуро ответила девочка.

- Никого, кроме тебя. Твой отец - Палмер Элдрич, верно? Девочка с большой неохотой кивнула.

- Это место принадлежит тебе? - спросил Лео. - Ты часто сюда приходишь?

- Это мое место, - сказала девочка. - Никто сюда не приходит без моего разрешения.

- Почему же ты позволила мне прийти сюда? Он знал, что она его ненавидит. С самого начала.

- Потому что, - ответила она, - мы считаем, тебе, возможно, удастся помешать проксам сделать то, что они собираются сделать.

- Опять то же самое, - сказал он, просто не веря ей. - Твой отец…

- Мой отец, - перебила его девочка, - пытается нас спасти. Он не хотел привозить сюда Чуинг-Зет, но ему приказали. Чуинг-Зет - это фактор, благодаря которому они овладеют нами. Понимаешь?

- Каким образом?

- Ведь они контролируют эти места - такие, как это, куда ты отправляешься, приняв дозу Чуинг-Зет.

- Что-то не похоже, чтобы тобой овладели какие-то инопланетные существа. Ведь ты мне все это рассказываешь.

- Скоро овладеют, - сказала девочка. - Так же, как овладели моим отцом. Он вернулся таким с Проксимы; там он принимал наркотик несколько лет. Для него уже слишком поздно, и он хорошо это понимает.

- Докажи, - потребовал Лео. - Докажи хотя бы один факт. Дай мне что-нибудь, на что бы я мог опереться.

Чемоданчик, который он все еще держал в руке, сказал:

- Моника говорит правду, мистер Булеро.

- Откуда ты знаешь? - сердито спросил Лео.

- Ведь я, - ответил чемоданчик, - я тоже нахожусь под влиянием проксов, поэтому я…

- Поэтому ты ничего не сделал, - перебил его Лео, ставя чемоданчик на землю. - Черт бы побрал этот Чуинг-Зет, - сказал он обоим, девочке и чемоданчику. - Все перемешалось. Не могу понять, что происходит. Ты не Зоя, ты даже не знаешь, кто ты. А ты…, ты не доктор Смайл, и ты не разговаривал с Барни, а он не советовался с Рони Фьюгейт. Все это - наркотические галлюцинации. Это ко мне возвращаются мои страхи, связанные с Палмером Элдричем, вся эта чушь о том, что он находится под влиянием проксов, и ты тоже. Где это видано, чтобы чемоданчиком овладел инопланетный разум?

Возмущенный, он пошел прочь.

"Я знаю, что происходит, - подумал он. - Таким образом Палмер пытается овладеть моим разумом. Это разновидность того, что когда-то называлось промыванием мозгов. Ему удалось меня напугать". Он шел дальше, размеренно шагая и не оглядываясь.

Это была почти роковая ошибка. Что-то - он краем глаза заметил неясные очертания - попыталось укусить его за ногу. Он отскочил, избежав укуса, но это "нечто" тут же извернулось и вновь атаковало его.

- Крысы тебя не видят, - закричала девочка, - но глюки видят! Лучше беги!

Не приглядываясь внимательнее - он уже видел достаточно, - Лео побежал.

В том, что он видел, он не мог винить Чуинг-Зет, поскольку это была не галлюцинация и не что-то созданное Палмером Элдричем, чтобы его напугать. Глюк - чем бы он ни являлся - наверняка родился не на Земле, и даже не в мыслях землянина.

Девочка побежала за ним, оставив чемоданчик.

- А как же я? - беспокойно спросил доктор Смайл. Ему никто не ответил.

***

Феликс Блау говорил с экрана видеотелефона:

- Я занялся материалом, который вы мне дали, мистер Майерсон. Из него ясно следует, что ваш работодатель, мистер Булеро, который является также и моим клиентом, в настоящее время находится на маленьком искусственном спутнике Земли, регистрационный номер "Сигма 14В". Судя по реестру, он принадлежит производителю ракетного топлива из Сент-Джорджа, штат Юта. - Он заглянул в лежавшие перед ним бумаги. - "Робард Летан Сэйлс". Летан - это фирменное название их…

- Понятно, - перебил его Барни Майерсон. - Свяжитесь с ними. Господи, каким образом Лео там оказался?

- Есть еще одна информация, которая может иметь значение. Фирма "Робард Летан Сэйлс" была зарегистрирована четыре года назад в тот же день, что и "Чуинг-Зет Мануфакчурере" из Бостона. Мне кажется, это больше чем совпадение.

- А как вытащить Лео со спутника?

- Вы могли бы обратиться в суд, требуя…

- Это займет слишком много времени, - сказал Барни. У него возникло глубокое, неприятное чувство, что он лично несет ответственность за все происшедшее. Очевидно, Палмер Элдрич созвал пресс-конференцию лишь затем, чтобы заманить Лео в свои владения, а он, ясновидец Барни Майерсон, человек, который может предвидеть будущее, оказался обведенным вокруг пальца, сыграв предназначенную ему Элдричем роль.

- Я могу предоставить в ваше распоряжение около ста человек из разных подразделений моего агентства. Вам надо набрать еще пятьдесят в "Наборах П. П.". Тогда вы могли бы попытаться захватить спутник.

- И найти там труп.

- Верно. - Блау недовольно надул губы. - Вы бы могли пойти к Хепберн-Гилберту и попросить помощи ООН. Или попробовать связаться - что в еще большей степени стало бы им поперек горла - с Элдричем или тем, кто скрывается под его именем, и прийти к согласию. Посмотреть, не удастся ли выкупить Лео.

Барни отключился и почти сразу же набрал номер межпланетного коммутатора, сказав:

- Дайте мне Палмера Элдрича на Луне. Срочно. Поторопитесь, девушка.

Пока он ждал соединения, с другого конца комнаты послышался голос Рони Фьюгейт:

- Кажется, у нас не будет времени, чтобы перейти к Элдричу.

- Похоже на то.

Как ловко было все продумано. Элдрич позволил противнику сделать за него всю работу. "И мы тоже, - подумал Барни, - Рони и я. Нас он наверняка тоже провел точно так же. Фактически Элдрич мог действительно рассчитывать на то, что мы полетим на спутник. Это объясняет, почему Лео снабдили чемоданчиком с доктором Смайлом".

- Я думаю о том, - сказала Рони, играя замочком "молнии" на блузке, - хотели ли бы мы работать на столь умного человека, если это вообще человек. Мне все больше кажется, что это не Палмер, но один из них. Думаю, нам придется с этим согласиться. Следующее, чего мы можем ожидать, - Чуинг-Зет, наводняющий рынок. С санкции ООН, - с горечью сказала она. - А Лео, который, по крайней мере, является одним из нас и хочет лишь заработать пару скинов, будет мертв или разорен… - Она с яростью уставилась в одну точку.

- Это патриотизм, - сказал Барни.

- Инстинкт самосохранения. Я не хочу проснуться одним прекрасным утром, сосредоточенно жуя эту дрянь, делая то, что делают, когда жуют это вместо Кэн-Ди. Перемещаясь…, не в страну Подружки Пэт, это уж точно.

Видеотелефонистка сказала:

- На линии мисс Зоя Элдрич, сэр. Вы будете с ней говорить?

- Да, - покорно ответил он.

На экране появилась элегантно одетая женщина с пронзительным взглядом и сбитыми в тяжелый шар волосами.

- Да?

- Говорит Майерсон из "Наборов П. П.". Что мы должны сделать, чтобы получить назад Булеро? - спросил он, но не дождался ответа. - Вы ведь знаете, о чем я говорю?

Помолчав, Зоя сказала:

- Мистер Булеро прибыл к нам и заболел. Он лежит в нашем госпитале. Когда он почувствует себя лучше…

- Я могу прислать врача фирмы, чтобы он его осмотрел?

- Конечно. - Зоя Элдрич даже не моргнула.

- Почему же вы нам не сообщили?

- Это случилось недавно. Мой отец как раз собирался звонить. Похоже, ничего серьезного, обычная реакция на изменение силы тяжести. Это довольно часто бывает с пожилыми людьми, которые сюда приезжают. Мы не поддерживаем здесь гравитацию, близкую к земной, - так, как это делает мистер Булеро на своем спутнике "Домик Винни-Пуха". Так что, как видите, все объясняется очень просто. - Она слегка улыбнулась. - Вы получите его назад самое позднее сегодня вечером. Неужели вы подозреваете что-то другое?

- Подозреваю, - сказал Барни, - что Лео уже не на Луне. Думаю, он на спутнике Земли под названием "Сигма 14-В", который принадлежит одной из ваших фирм в Сент-Джордже. Разве не так? А то, что мы найдем в вашем госпитале, будет не Лео Булеро.

Рони вытаращила глаза.

- Милости просим. Можете прилететь и убедиться сами, - бесстрастно сказала Зоя. - Насколько нам известно, это Лео Булеро. Тот самый, который прилетел сюда вместе с репортерами газет.

- Я полечу туда, - сказал Барни. Он знал, что совершает ошибку. Ему говорило об этом его чувство ясновидения. На другом конце комнаты Рони Фьюгейт вскочила на ноги; она тоже это предвидела. Выключив видеотелефон, он повернулся к ней и сказал:

- Сотрудник "Наборов П. П." совершает самоубийство. Правильно? Или что-то в этом роде. Завтрашние газеты… В точности там написано…

- Меня не волнует, что там написано в точности.

Однако он знал, что это будет солнечный удар. Тело мужчины, найденное на тротуаре. Смерть вследствие чрезмерной дозы солнечного излучения. Где-то в центре Нью-Йорка. Там, где его оставят люди из организации Элдрича.

Это он мог предвидеть, не прибегая к помощи своих способностей к ясновидению. Впрочем, он вовсе не собирался на них полагаться.

Больше всего его взволновал снимок на первой полосе, крупный план его сожженного солнцем тела.

Он остановился в дверях кабинета.

- Тебе нельзя туда лететь, - сказала Рони.

- Да.

Увидев этот снимок, Барни понял, что Лео придется позаботиться о себе самому. Он вернулся за стол и снова сел.

- Единственная проблема в том, - сказала Рони, - что, если он вернется, тебе трудно будет ему объяснить, почему ты ничего не сделал.

- Знаю.

Однако это была не единственная проблема; собственно говоря, эта проблема была наименее существенной. Поскольку Лео, скорее всего, не вернется.

Глава 6

Глюк вцепился ему в лодыжку, вонзив в кожу маленькие трубочки-хоботки, и пытался сосать. Лео Булеро вскрикнул - и вдруг перед ним неожиданно возник Палмер Элдрич.

- Ты ошибался, - сказал он. - Я не нашел Бога в системе Проксимы. Но я нашел кое-что получше.

Он ткнул глюка тростью. Тот неохотно втянул хоботки и, свернувшись, отцепился от Лео. Подгоняемое Элдричем, существо упало в траву и скрылось.

- Бог, - сказал Элдрич, - обещает вечную жизнь. Я могу сделать нечто лучшее: я могу ее дать.

- Каким образом?

Дрожа и чувствуя слабость, Лео опустился на траву и сел, тяжело дыша.

- Благодаря лишайнику, который мы продаем под названием Чуинг-Зет, - ответил Элдрич. - Он лишь отчасти напоминает твой продукт, Лео. Кэн-Ди устарел - что он дает людям? Несколько мгновений бегства от действительности, ничего, кроме фантазий. Кому это нужно? Кому это будет нужно, когда от меня можно получить нечто подлинное? Ты сам это сейчас ощущаешь, - добавил он.

- Я так и предполагал, - сказал Лео. - И если ты думаешь, что люди станут платить за такие переживания… - Он показал на глюка, который все еще таился неподалеку, следя как за ним, так и за Элдричем. - Ты потерял не только тело, но и разум.

- Это особый случай. Я хотел тебе доказать, что все это правда. А для такой цели ничто так хорошо не годится, как боль и страх. Глюки доказали тебе, вне всяких сомнений, что это - не галлюцинация. Они могли тебя даже убить. И если бы ты здесь погиб, то умер бы на самом деле. Не так, как после Кэн-Ди, верно? - Все это явно забавляло Элдрича. - Когда я открыл этот лишайник в системе Проксимы, я не мог поверить в свое счастье. Лео, я уже прожил в системе Проксимы сто лет, принимая его под руководством их медиков. Я принимал его внутрь, внутривенно, в виде свечей… Я сжигал его и вдыхал дым, делал из него водный раствор и нюхал его пар. Я принимал его всевозможными способами, и со мной ничего не случилось. На проксов он действует слабо, нет никакого сравнения с тем, что он вытворяет с нами. Для них это стимулятор более слабый, чем их лучший табак. Хочешь услышать больше?

- Не особенно.

Элдрич сел рядом, положил свою искусственную руку на колени и, задумчиво покачивал тростью, внимательно поглядывая на глюка, который еще не ушел.

- Когда мы вернемся в прежние тела… Я говорю это не без причины, поскольку когда ты вернешься, то обнаружишь, что время остановилось. Мы могли бы оставаться здесь в течение пятидесяти лет, и все было бы точно так же. Мы оказались бы в моем имении на Луне и не нашли бы никаких изменений, а наблюдающие за нами люди не заметили бы у нас потери сознания, какого-либо транса или апатии. Ну, может быть, дрожание век, длящееся доли секунды. И все.

- Чем определяется время пребывания здесь? - спросил Лео.

- Нашим желанием. Не величиной дозы. Мы можем вернуться в любой момент. Таким образом, количество наркотика остается…

- Это не правда. Я уже давно хочу выбраться отсюда.

- Но это не ты, - сказал Элдрич, - создал эту…, среду. Это сделал я, и она принадлежит мне. Я создал глюков, этот ландшафт… - Он сделал жест тростью. - Все, что ты здесь видишь, включая твое тело.

- Мое тело?

Лео пригляделся к себе. Это, несомненно, было его старое, знакомое тело, известное ему до самых интимных подробностей. Его, не Элдрича.

- Я пожелал, чтобы ты появился здесь точно таким же, какой ты есть в своей Вселенной, - объяснил Элдрич. - Видишь ли, именно это убедило Хепберн-Гилберта, а он буддист. Переселение души в любое тело, какое ты себе выберешь или какое будет тебе выбрано - как в данном случае.

- Так вот почему ООН проглотила эту наживку, - сказал Лео. Это объясняло очень многое.

- С помощью Чуинг-Зет человек может проживать жизнь за жизнью, быть насекомым, учителем физики, ястребом, простейшим, моллюском, уличной девкой из Парижа 1904 года или…

- Глюком, - сказал Лео. - Кто здесь из нас глюк?

- Я же тебе сказал: я создал его из части самого себя. Ты тоже мог бы что-нибудь создать. Ну, давай - передай фрагмент собственного "я". Он сам примет материальную форму. То, что ты ему даешь, - это логос. Запомнил?

- Запомнил, - ответил Лео.

Он сосредоточился, и вскоре неподалеку материализовалась сложная конструкция из проволоки и решеток.

- Что это, черт побери? - спросил Элдрич.

- Ловушка для глюков.

Элдрич откинул голову назад и рассмеялся.

- Очень хорошо. Только, пожалуйста, не делай ловушек для Палмера Элдрича. Я еще не все тебе сказал.

Вместе с Лео он смотрел, как глюк, подозрительно принюхиваясь, приближается к ловушке. Глюк вошел внутрь, и ловушка с громким треском захлопнулась. Глюк был схвачен и уничтожен. Короткое шипение, маленькое облачко дыма, и он исчез.

Воздух перед Лео задрожал, и в сиянии появилась книга в черном переплете, которую он взял в руки, перелистал и с удовлетворением положил на колени.

- Что это? - спросил Элдрич.

- Библия короля Якова. Я думаю, она может меня защитить.

- Не здесь, - сказал Элдрич. - Это мое королевство. Он сделал жест рукой, и Библия исчезла.

- Однако ты можешь владеть своим собственным королевством и заполнить его Библиями. Каждый это сможет. Как только мы развернем свое дело. Мы будем, конечно, делать наборы, но это позже, когда мы начнем нашу деятельность на Земле. Впрочем, это лишь формальность, ритуал, облегчающий перемещение. Кэн-Ди и Чуинг-Зет будут поступать на рынок на равных условиях и свободно конкурировать друг с другом. Мы не будем говорить, что Чуинг-Зет обладает какими-то свойствами, которых не имеет Кэн-Ди. Мы не хотим отпугнуть людей; мы не хотим также затрагивать чьих-либо религиозных чувств. Впрочем, попробовав несколько раз, они убедятся в двух вещах: в отсутствии течения времени и что, наверно, еще более существенно, в том, что это не галлюцинация и они действительно переносятся в другую Вселенную.

- Многие испытывают это и после Кэн-Ди, - заметил Лео. - Они действительно верят, что переносятся на Землю.

- Фанатики, - с отвращением сказал Элдрич. - Это обычная иллюзия, поскольку не существует ни Подружки Пэт, ни Уолта Эссекса, а их воображаемый мир ограничивается артефактами, из которых состоит набор. Они не могут пользоваться машиной для мытья посуды, если ее миниатюрная копия не была предварительно установлена в модели кухни. А человек, который не участвует в сеансе, а только наблюдает, - видит, что обе куклы никуда не перемещаются. Никто в них не перевоплощается. Можно доказать…

- Однако тебе не так-то просто будет переубедить этих людей, - сказал Лео. - Они останутся верны Кэн-Ди. Собственно говоря, нет никого, кто был бы недоволен набором Подружки Пэт. Зачем им отказываться…

- Я объясню, - ответил Элдрич. - Каким бы чудесным ни было перевоплощение в Подружку Пэт и Уолта, в конце концов приходится возвращаться в барак. Ты представляешь себе это, Лео? Как-нибудь попробуй. Проснись в бараке на Ганимеде после двадцати-тридцати минут свободы. Этих ощущений ты никогда не забудешь.

- Гм…

- И есть еще кое-что - ты знаешь что. Когда этот короткий промежуток свободы кончается и колонист возвращается, он не в состоянии вести нормальную повседневную жизнь. Он полностью деморализован. Но если бы вместо Кэн-Ди он принял… - Он замолчал.

Лео не слушал, он был занят сотворением чего-то нового. В воздухе перед ним появилась лестница, ведущая к светящемуся облаку. Конец лестницы скрывался в сиянии.

- Куда она ведет? - сердито спросил Элдрич.

- В Нью-Йорк, - ответил Лео. - Я вернусь по ней в "Наборы П. П.". - Он встал и подошел к лестнице. - У меня такое впечатление, Элдрич, что с этим Чуинг-Зет что-то не в порядке.

Он начал подниматься по лестнице и вдруг вспомнил девочку Монику. Он подумал о том, будет ли ей хорошо здесь, в мире Палмера Элдрича.

- А что с девочкой? - Он остановился. Внизу виднелась маленькая фигурка Элдрича, все еще сидевшего на траве с тростью в руке. - Глюки ее не схватили?

- Этой маленькой девочкой был я, - ответил Элдрич. - Именно это я и пытаюсь тебе объяснить. Именно поэтому я утверждаю, что Чуинг-Зет означает настоящее перевоплощение, триумф над смертью.

Лео заморгал и сказал:

- Так вот почему она показалась мне знакомой… - Он замолчал и еще раз взглянул вниз.

Элдрич исчез. Вместо него на траве сидела маленькая Моника, держа в руке чемоданчик доктора Смайла. Теперь все было ясно.

Он говорил - она говорила, они говорили - правду.

Лео медленно стал спускаться по лестнице на траву.

- Я рада, что вы не уходите, мистер Булеро, - сказала Моника. - Очень приятно поговорить с человеком столь умным и столь эволюционировавшим, как вы. - Она похлопала по стоявшему рядом с ней чемоданчику:

- Я вернулась и забрала его. Он до смерти боится глюков. Я вижу, вы придумали кое-что, чтобы с ними расправиться, - она кивнула в сторону его ловушки для глюков, ожидавшей новую жертву. - Это очень изобретательно. Мне это не пришло в голову. Я просто убегала от них. Инстинктивная паническая реакция.

- Ты Палмер, правда? - спросил, поколебавшись, Лео. - Я имею в виду - там, внутри. Да?

- Возьмем, к примеру, средневековую доктрину формы и содержания, - мягко сказала Моника. - По форме я ребенок, но по содержанию, так же как в случае облатки и вина…

- Ладно, - сказал Лео. - Ты Элдрич, я тебе верю. Но тем не менее это место мне не нравится. Эти глюки…

- Не обвиняй в этом Чуинг-Зет, - сказала девочка. - Это моя вина. Это творение моего разума, а не лишайника. Разве каждая Вселенная должна быть красивой? Мне нравятся глюки; в них есть что-то притягательное.

- Допустим, я хотел бы создать свою собственную Вселенную, - сказал Лео. - Возможно, и во мне кроется какое-то зло, какая-то черта моей личности, о которой я ничего не знаю. В результате я сотворил бы нечто еще более отвратительное, чем ты.

С наборами Подружки Пэт дело по крайней мере ограничивалось тем, что было помещено в них заранее, как это отметил сам Элдрич. И поэтому они казались более безопасными.

- Чем бы оно ни было, его можно было бы ликвидировать, - безразличным тоном сказала девочка, - если бы тебя это не устраивало. А если устроит… - она пожала плечами, - тогда можешь оставить. Почему бы и нет? Кому это мешает? Ты один в своей… - Она внезапно замолчала, закрыв рот рукой.

- Один, - сказал Лео. - Ты хочешь сказать, что каждый переносится в свою Вселенную? Значит, это не так, как с наборами, когда каждый из группы принимающих Кэн-Ди переносится только в мир набора; мужчины становятся Уолтом, женщины - Подружкой Пэт. Однако это означает, что тебя здесь нет.

"Или, - подумал он, - что меня здесь нет. Однако в таком случае…"

Девочка внимательно смотрела на него, пытаясь оценить его реакцию.

- Мы не принимали Чуинг-Зет, - спокойно сказал Лео. - Все это результат гипноза. Полностью воображаемая псевдообстановка. Мы и шагу не сделали из исходной точки.

Мы так и находимся в твоих владениях на Луне. Чуинг-Зет не создает никакого нового мира, и ты это хорошо знаешь. Он не вызывает никакого перевоплощения. Это одна сплошная галлюцинация.

Девочка молчала, не отрывая глаз от Лео. Она смотрела на него, не мигая, холодными темными глазами.

- Ну, продолжай, Палмер, - сказал Лео. - Как на самом деле действует Чуинг-Зет?

- Я тебе говорил, - хриплым голосом ответила девочка.

- Это в еще меньшей степени реально, чем мир Подружки Пэт после приема нового наркотика. И остается еще открытым вопрос, что лучше - подлинность переживаний или сложность галлюцинаций. Думаю, что бесспорно первое.

- Это не галлюцинация, - сказала девочка. - И лучше поверь в это, в противном случае ты не выберешься из этого мира живым.

- В вымышленном мире невозможно умереть, - сказал Лео. - Так же как нельзя второй раз родиться. Я возвращаюсь в "Наборы П. П.". - Он снова начал подниматься по лестнице.

- Ну что ж, иди, - отозвалась девочка за его спиной. - Меня это совершенно не волнует. Подожди немного и увидишь, чем все кончится.

Лео поднялся по лестнице и прошел через светящееся облако.

Его захлестнул поток ослепительного, горячего солнечного света; он отскочил с улицы в тень ближайшего подъезда.

Его заметило реактивное такси и спустилось с крыши близлежащего небоскреба.

- Едем, сэр? - спросил автомат. - Лучше быть в помещении. Уже почти полдень…

С трудом ловя воздух, почти задыхаясь, Леа сказал:

- Да, спасибо. Отвези меня в "Наборы П. П.".

Он с трудом забрался в такси и вытянулся в кресле, наслаждаясь прохладой, которую обеспечивала термозащита машины.

Вскоре такси приземлилось на посадочной площадке главного здания его фирмы.

Войдя в приемную, он сказал мисс Глисон:

- Немедленно свяжитесь с Майерсоном и выясните, почему он ничего не сделал, чтобы спасти меня.

- Спасти вас? - испуганно спросила мисс Глисон. - Что случилось, мистер Булеро?

Она вошла следом за ним в кабинет.

- Где вы были и каким образом…

- Вызовите ко мне Майерсона.

Он с облегчением сел за свой стол. К черту Палмера Элдрича, подумал он и полез в ящик за любимой английской трубкой и полуфунтовой банкой голландского табака.

Он разжигал трубку, когда открылась дверь и появился Барни Майерсон, выглядевший усталым и слегка обалдевшим.

- Ну? - спросил Лео, энергично раскуривая трубку, - Я… - начал Барни и повернулся к Фьюгейт, которая вошла следом. Он сделал неопределенный жест, снова повернулся к Лео и сказал:

- Во всяком случае, вы вернулись.

- Конечно, вернулся. Я построил себе лестницу. Ты не хочешь мне рассказать, почему ты и пальцем не пошевелил? Как я понимаю, обошлось без твоей помощи. Теперь я уже кое-что знаю об этом новом продукте Чуинг-Зет. Он определенно хуже, чем Кэн-Ди. Без всяких сомнений можно сказать, что он вызывает галлюцинации. Теперь к делу. Элдричу удалось убедить ООН в том, что Чуинг-Зет вызывает настоящее перевоплощение, что соответствует религиозным убеждениям большей половины членов Генеральной Ассамблеи. Это обман, поскольку Чуинг-Зет подобным действием не обладает. Однако худшее свойство Чуинг-Зет - его солипсизм. Принимая Кэн-Ди, ты делишься своими переживаниями с другими… - Он замолчал, а потом раздраженно спросил:

- В чем дело, мисс Фьюгейт? На что вы так уставились?

- Извините, мистер Буле

Philip K. Dick

The Three Stigmata Of Palmer Eldritch

Copyright © 1964, Philip K. Dick.

Copyright renewed © 1992, Laura Coelho,

Christopher Dick and Isa Hackett.

All rights reserved

© К. Плешков, перевод на русский язык, 2018

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Э», 2018

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет за собой уголовную, административную и гражданскую ответственность.

***

Филип Киндред Дик (1928–1982) написал 121 рассказ и 45 романов, переведенных более чем на 25 языков. Он признан одним из самых ярких визионеров современности. ПО многим произведениям сняты кинофильмы и сериалы, такие как «Бегущий по лезвию», «Вспомнить все», «Особое мнение», «Человек в Высоком Замке», «Электрические сны Филиппа К. Дика» и другие.

***

«Психоделическая одиссея».

Boston Globe

Глава 1

Проснувшись с необычайно сильной головной болью, Барни Майерсон обнаружил, что находится в незнакомой спальне в незнакомом доме. Рядом, натянув одеяло на обнаженные плечи, легко дыша, спала незнакомая девушка с белыми, как хлопок, волосами.

«На работу я наверняка опоздаю», – подумал Барни.

Он выбрался из постели и, пошатываясь, встал, не открывая глаз и с трудом сдерживая тошноту. Он был уверен, что до работы ему ехать по крайней мере несколько часов, а может быть, он вообще находился не в Соединенных Штатах, однако наверняка на Земле. Сила тяжести, из-за которой он с трудом держался на ногах, была привычной и нормальной.

А в соседней комнате возле диванчика стоял знакомый чемоданчик его психиатра, доктора Смайла.

Барни прошлепал босиком в гостиную и, сев рядом с чемоданчиком, открыл его, щелкнул переключателями и включил доктора Смайла. Датчики ожили, и послышалось тихое жужжание.

– Где я? – спросил Барни. – И как далеко отсюда до Нью-Йорка?

Это было важнее всего. Он взглянул на часы, висевшие на стене кухни: 7.30. Не так уж и поздно.

Устройство, которое было переносным терминалом доктора Смайла, связанным по радио с компьютером в подвале дома Барни – Нью-Йорк, Реноун, 33, – металлическим голосом произнесло:

– А, это вы, мистер Байерсон.

– Майерсон, – поправил Барни, дрожащими пальцами приглаживая волосы. – Что ты помнишь о прошлой ночи?

С чувством глубокого отвращения он заметил стоявшие на буфете в кухне полупустые бутылки с бурбоном и содовой, лимоны, тоник и формочки для льда.

– Кто эта девушка?

– Эта девушка в постели – мисс Рондинелла Фьюгейт, – сообщил доктор Смайл. – Она просила, чтобы вы называли ее Рони.

Эти слова вызвали у него смутные воспоминания, каким-то непонятным образом связанные с его работой.

– Послушай, – сказал он чемоданчику, но тут девушка в спальне зашевелилась. Барни быстро закрыл доктора Смайла и поднялся, чувствуя себя смешно и неловко в одних трусах.

– Ты уже встал? – сонно спросила девушка. Она выбралась из-под одеяла и села, глядя на него. – Который час, и поставил ли ты воду для кофе?

«Довольно красивая, – отметил про себя Барни, – глаза большие, привлекательные».

Он прошагал на кухню и включил плиту. Хлопнула дверь – девушка пошла в ванную. Послышался шум воды. Рони принимала душ.

Вернувшись в гостиную, он снова включил доктора Смайла.

– Какое она имеет отношение к «Наборам П. П.»? – спросил он.

– Мисс Фьюгейт – ваша новая помощница. Она приехала вчера из Народного Китая, где работала для «Наборов П. П.» в качестве консультанта-прогностика по этому региону. Однако мисс Фьюгейт хотя и талантлива, но очень неопытна, и мистер Булеро решил, что небольшая практика в качестве вашей ассистентки… Я бы сказал, в качестве вашей подопечной, но это могло бы быть неправильно понято, учитывая…

– Великолепно, – сказал Барни.

Он прошел в спальню, нашел свою одежду, которую наверняка сам же бросил на пол, и начал медленно одеваться. Он все еще ужасно себя чувствовал и с трудом сдерживал тошноту.

– Все правильно, – сказал он доктору Смайлу, возвращаясь в гостиную и застегивая рубашку. – Я помню, мне в пятницу говорили о мисс Фьюгейт. Несмотря на свой талант, она допускает серьезные ошибки – например, с тем экспонатом с выставки о Гражданской войне в США… Представь себе, она думала, что он будет иметь оглушительный успех в Народном Китае. – Он рассмеялся.

Дверь в ванную чуть приоткрылась. Сквозь щель он увидел розовую, чистую Рони, вытирающуюся полотенцем.

– Ты меня звал, дорогой?

– Нет, – ответил Барни. – Я разговаривал со своим доктором.

– У каждого бывают ошибки, – немного неуверенно сказал доктор Смайл.

– Как это получилось, что мы с ней… – сказал Барни, делая жест рукой в сторону спальни. – Вот так, сразу?

– Химия, – сказал доктор Смайл.

– Давай яснее.

– Ну, вы оба ясновидцы. Вы предвидели, что в конце концов это произойдет, что вы почувствуете друг к другу сексуальное влечение. И вы решили – после нескольких рюмок, – что ждать не имеет смысла. Жизнь коротка, искусство…

Чемоданчик замолчал, так как Рони Фьюгейт появилась из ванной и, обнаженная, прошла мимо Барни, направляясь в спальню. Барни отметил, что у нее стройное тело и фигура в самом деле прекрасная, а ее маленькие острые груди заканчиваются сосками размером не больше чем пара розовых горошинок.

«Скорее, пара розовых жемчужин», – мысленно поправил он себя.

– Я хотела тебя ночью спросить, – сказала Рони Фьюгейт, – почему ты консультируешься с психиатром? Ты постоянно носишь этот чемоданчик с собой. Ты поставил его на пол, только когда… И он был у тебя включен вплоть до…

Она подняла брови и испытующе посмотрела на него.

– Однако тогда я его выключил, – подчеркнул Барни.

– Как ты считаешь, я красивая?

Стоя на цыпочках, она выпрямилась, вытянула руки над головой и, к его удивлению, начала делать серию упражнений, подпрыгивая на месте и покачивая грудью.

– Ну конечно, – ошеломленно пробормотал он.

– Я бы весила тонну, – выдохнула Рони Фьюгейт, – если бы не делала каждое утро эту гимнастику, разработанную отделом вооружений ООН. Иди и налей кофе в чашки, хорошо, дорогой?

– Ты в самом деле моя новая ассистентка в «Наборах П. П.»? – спросил Барни.

– Да, конечно. Ты что, не помнишь? Ну да, я думаю, ты такой же, как большинство выдающихся ясновидцев. Ты так хорошо видишь будущее, что с трудом вспоминаешь прошлое. А, собственно, что ты помнишь о прошлой ночи?

Она сделала паузу в своих упражнениях, тяжело дыша.

– О, – сказал Барни, – наверное, все.

– Послушай. Ты таскаешь с собой психиатра только из-за того, что ты получил повестку. Правильно?

Поколебавшись, он кивнул. Это он помнил. Знакомый голубовато-зеленый продолговатый конверт пришел неделю назад. В следующую среду в военном госпитале ООН в Бронксе будут проверять, здоров ли он психически.

– Помогло? Он… – она показала на чемоданчик, – сделал тебя достаточно больным?

Повернувшись к портативному доктору Смайлу, Барни спросил:

– Сделал?

Чемоданчик ответил:

– К сожалению, вы все еще вполне пригодны, мистер Майерсон. Вы можете выдержать стресс в десять фрейдов. Мне очень жаль. Однако у нас в запасе еще есть несколько дней. Мы только начали.

Войдя в спальню, Рони Фьюгейт взяла белье и начала одеваться.

– Подумать только, – вздохнула она. – Если вас призовут, мистер Майерсон, и отправят в колонию… может оказаться, что я займу ваше место.

Она улыбнулась, приоткрыв великолепные, ровные зубы.

Это была мрачная перспектива. И способность к ясновидению немногим ему помогла. Причина и следствие находились в идеальном равновесии, и сказать что-либо об окончательном результате было невозможно.

– Ты не справишься, – сказал он. – Ты не смогла справиться даже в Китае, а это было относительно несложно с точки зрения анализа распределения вероятностей.

Однако когда-нибудь ей это удастся – Барни мог без труда это предвидеть. Она была молода и одарена выдающимся талантом. Единственное, что ей требовалось, чтобы с ним сравниться, – а он был лучшим в своей профессии, – это несколько лет практики. По мере того как он осознавал ситуацию, в которой оказался, он все яснее отдавал себе в этом отчет. Было весьма вероятно, что его призовут, а если даже и нет, то Рони Фьюгейт может отобрать хорошее, удобное место, до которого он добирался ступенька за ступенькой долгие тринадцать лет.

Довольно специфическое решение проблемы: отправиться с ней в постель. Интересно, как он до этого додумался?

Наклонившись, он тихо сказал доктору Смайлу:

– Я хочу, чтобы ты объяснил мне, с чего, черт возьми, я решил…

– Я могу ответить! – крикнула из спальни Рони Фьюгейт. Она только что надела довольно обтягивающий бледно-зеленый свитер и поправляла его перед зеркалом туалетного столика. – Ты сказал мне это ночью, после пятого бурбона с содовой. Ты сказал… – Она не договорила, в глазах ее заблестели веселые искорки. – Это было не слишком изящно. Ты сказал: «Если нельзя их победить, надо их полюбить». Только вот мне жаль это говорить, но ты употребил несколько другой глагол.

– Гм, – пробормотал Барни и пошел на кухню налить себе кофе.

Во всяком случае, он находился недалеко от Нью-Йорка; раз мисс Фьюгейт работала в «Наборах П. П.», она не могла жить далеко от фирмы. Значит, они могут поехать вместе. Прекрасно. Интересно, похвалил бы их шеф, Лео Булеро, если бы об этом знал? Занимает ли фирма какую-то официальную позицию в отношении сотрудников, которые спят друг с другом? Почти по любому другому вопросу у нее имелась своя точка зрения… Хотя он не мог понять, как человек, проводящий всю жизнь на пляжах курортов Антарктики или в немецких клиниках э-терапии, в состоянии был разработать правила, охватывающие все сферы.

«Когда-нибудь, – сказал он себе, – я буду жить как Лео Булеро, вместо того чтобы торчать в Нью-Йорке на восьмидесятиградусной жаре…»

Внезапно он ощутил легкую дрожь под ногами, пол затрясся. Это включилась система охлаждения. Начался новый день.

За окнами кухни из-за домов выглянуло горячее, недружелюбное солнце. Барни зажмурил глаза. День снова обещал быть очень жарким. Запросто дойдет до двадцати по Вагнеру. Чтобы это предвидеть, не надо быть ясновидцем.

В доме с высоким до убожества номером 492 на окраине города Мэрилин-Монро, штат Нью-Джерси, Ричард Хнатт с равнодушным видом завтракал, одновременно с еще более равнодушным видом просматривая утреннюю газету с информацией службы погоды за вчерашний день.

Основной ледник, Олд-Скинтоп, за последние двадцать четыре часа отступил на 4,62 грабля. А температура в Нью-Йорке в полдень была на 1,46 вагнера выше, чем два дня назад. Кроме того, влажность воздуха, вызванная испарением океана, возросла на 16 селкирков. Таким образом, стало еще более жарко и сыро; естественный процесс неумолимо шел к своему концу – вот только к какому? Хнатт отложил газету и взял почту, доставленную до рассвета… прошло немало времени с той поры, как почтальоны перестали ходить днем.

Первый счет, попавшийся ему на глаза, был обычным вымогательством за охлаждение квартиры; Хнатт задолжал администрации дома номер 492 ровно десять с половиной скинов за прошлый месяц, что означало надбавку в три четверти скина по отношению к плате за апрель.

«Когда-нибудь, – подумал он, – станет так жарко, что дом просто расплавится, и ничто его не спасет».

Он помнил тот день, когда его коллекция записей превратилась в бесформенную массу. Это было, кажется, в 2004 году – из-за временной аварии системы охлаждения дома. Теперь у него были железооксидные ленты, которые не плавились. Тогда же одновременно погибли все попугайчики и венерианские канарейки, которые жили в доме, а черепаха соседа сварилась в собственном панцире. Конечно, это случилось днем, и все – по крайней мере все мужчины – были на работе. Их жены сидели скорчившись на самом нижнем подземном этаже и думали (он помнил, как ему рассказывала об этом Эмили) о том, что в конце концов настал этот ужасный миг. Не через сто лет, но именно сейчас. Они думали, что прогнозы Калифорнийского технологического института не оправдались, но это, конечно, было не так: просто оказался поврежден энергетический кабель нью-йоркской коммунальной службы. Роботы быстро приехали и починили его.

В гостиной сидела его жена в голубом халатике, терпеливо покрывая глазурью какой-то предмет из необожженной керамики. Глаза ее блестели… она ловко орудовала кисточкой, высунув кончик языка, и Хнатт был уверен, что вещь получится хорошая. Вид работающей Эмили напомнил ему о стоявшей перед ним сегодня задаче, которая была не из приятных.

– Может, стоило бы еще немного подождать, прежде чем с ним связываться? – проворчал он.

Не глядя на него, Эмили сказала:

– Мы никогда не сможем представить ему лучшей коллекции, чем сейчас.

– А что, если он скажет «нет»?

– Будем пытаться дальше. А чего ты ожидал – что мы откажемся лишь из-за того, что мой бывший муж не может или не хочет предсказать, каким успехом эти новые изделия будут пользоваться на рынке?

– Ты его знаешь, а я нет, – ответил Ричард Хнатт. – Надо полагать, он не собирается мстить? Вряд ли он чем-то недоволен.

А, собственно, чем мог быть недоволен бывший супруг Эмили? Никто его не обидел. Если уж на то пошло, то скорее было наоборот, по крайней мере так следовало из слов Эмили.

Это было странно – постоянно слышать о Барни Майерсоне, но не быть с ним знакомым и никогда с ним не встречаться. Теперь этому придет конец, поскольку сегодня в девять у него назначена встреча с Майерсоном в «Наборах П. П.». Конечно, все будет зависеть от Майерсона. Он может бросить один лишь взгляд на набор керамики и вежливо поблагодарить. Нет, он может сказать: «Наборы П. П.» это не интересует. Прошу верить моим способностям к предвидению, моему таланту прогнозирования моды и моему опыту…» И Ричард Хнатт уйдет с коллекцией вазочек под мышкой, не зная, куда податься.

Выглянув в окно, он с неудовольствием увидел, что уже стало слишком жарко, чтобы человек мог это вынести. Движущиеся тротуары внезапно опустели – все искали убежища под крышей. Было восемь тридцать, и пора было идти. Он встал и направился в прихожую, чтобы достать из шкафа шлем и обязательный охлаждающий аппарат. Закон требовал, чтобы каждый надевал его, отправляясь на работу, и носил на спине до самого заката.

– До свидания, – кивнул он жене, остановившись в дверях.

– До свидания, и желаю успеха.

Она продолжала столь же тщательно работать, покрывая керамику глазурью, и Ричард понял, в каком напряженном состоянии она сейчас находится; она не могла позволить себе ни минуты перерыва. Он открыл дверь и вышел в холл, чувствуя свежий ветерок от охлаждающего аппарата, пыхтящего у него за спиной.

– Да, – крикнула Эмили, когда он закрывал дверь; она подняла голову и откинула с глаз длинные темные волосы, – позвони мне сразу же, как выйдешь от Барни, как только узнаешь результат!

– Ладно, – ответил он и закрыл за собой дверь.

Внизу, в банке, он открыл сейф и, достав свой ящичек, вынул из него коробку с образцами керамики, которые он собирался показать Майерсону.

Вскоре он был уже внутри термоизолированного вагона, по пути к центру Нью-Йорка и фирме «Наборы П. П.» – большому зданию из грязно-белого синтетического цемента, где родились Подружка Пэт и весь ее миниатюрный мир.

«Кукла, – размышлял Хнатт, – которая подчинила себе человека, покоряющего планеты Солнечной системы. Подружка Пэт, навязчивая идея колонистов».

Что еще можно было сказать о жизни в колониях, об этих несчастных, которых в соответствии с законом ООН о выборочном призыве на службу вышвырнули с Земли и вынудили начать новую, чуждую жизнь на Марсе, Венере, Ганимеде или где-то еще, куда бюрократам из ООН пришло в голову их отправить… Некоторым, может быть, даже удавалось выжить.

«А мы думаем, что у нас тут плохо», – сказал он сам себе.

Человек в соседнем кресле, мужчина средних лет в сером шлеме, безрукавке и ярко-красных шортах, популярных среди бизнесменов, заметил:

– Опять будет жарко.

– Да.

– Что у вас в этой коробке? Жратва на пикник для стада марсианских колонистов?

– Керамика, – ответил Хнатт.

– Могу поспорить, что вы ее обжигаете, просто выставляя в полдень за дверь, – захихикал бизнесмен, потом достал утреннюю газету и стал ее просматривать. – Сообщают, что на Плутоне разбился корабль, летевший из-за границ Солнечной системы, – сказал он. – Туда отправлена поисковая группа. Как вы думаете, это проксы? Терпеть не могу этих тварей из других систем.

– Более вероятно, что это один из наших собственных кораблей, – сказал Хнатт.

– Вы видели когда-нибудь этих, с Проксимы?

– Только снимки.

– Жуть, – заметил бизнесмен. – Если найдут этот разбитый корабль на Плутоне и окажется, что это проксы, то, я надеюсь, их сожгут лазером дотла. В конце концов, закон запрещает им прилетать в нашу систему.

– Верно.

– Можно посмотреть вашу керамику? Я занимаюсь галстуками. Живые галстуки Вернера, как будто ручной работы, всех цветов Титана… Вот, один из них на мне, видите? На самом деле это примитивная форма жизни, которую мы привозим и разводим здесь, на Земле. Как мы заставляем их размножаться – это секрет нашей фирмы. Знаете, как состав кока-колы.

Хнатт сказал:

– По той же самой причине я не могу показать вам эту керамику, как бы мне этого ни хотелось. Это новые образцы. Я везу их к прогностику-ясновидцу в «Наборы П. П.». Если он захочет их миниатюризировать для наборов «Подружка Пэт», то все в порядке. Достаточно будет переслать информацию рекламному агенту П. П. – как там его зовут?.. – на орбите Марса. И так далее.

– Галстуки Вернера – часть наборов «Подружка Пэт», – сказал бизнесмен. – У ее парня, Уолта, их целый шкаф. – Он просто сиял. – Когда фирма «Наборы П. П.» решила миниатюризировать наши галстуки…

– Вы вели переговоры с Барни Майерсоном?

– Я с ним не разговаривал, этим занимался наш местный торговый агент. Говорят, что Майерсон тяжелый человек. Он может действовать под влиянием импульса, но если примет решение, то никогда его не меняет.

– У него бывают ошибки? Бывает так, что он отказывается от того, что впоследствии входит в моду?

– Наверняка. Может, он и ясновидец, но он всего лишь человек. Я вам скажу кое-что – может быть, это вам поможет. Он очень подозрителен в отношении женщин. Его брак распался несколько лет назад, и он никогда не мог с этим примириться. Видите ли, его жена была беременна два раза, и правление его дома, кажется номер тридцать три, проголосовало на собрании за выселение его и жены в связи с нарушением установленных администрацией правил. Ну, вы же знаете номер тридцать три; знаете, как трудно попасть в дом со столь низким номером. Так что, вместо того чтобы сдать свою квартиру, он предпочел развестись с женой, и она уехала, забрав с собой ребенка. Позже он, видимо, решил, что сделал ошибку, и пожалел об этом. Естественно, в этой ошибке он винил себя. Впрочем, это вполне понятно: господи, чего бы мы не отдали, только бы жить в доме тридцать три или даже тридцать четыре! Он больше не женился; может быть, он неохристианин. Во всяком случае, когда пойдете продавать ему свою керамику, будьте крайне осторожны во всем, что касается женщин. Не говорите: «Это понравится женщинам» – или что-то в этом роде. Большинство розничных сделок…

– Спасибо за совет, – сказал Хнатт, вставая. Взяв коробку с керамикой, он направился к выходу.

Он вздохнул. Это могло быть непросто, может быть, даже безнадежно; он не в состоянии был противостоять обстоятельствам, которые имели место задолго до его знакомства с Эмили и ее вазочками. Ничего не поделаешь.

К счастью, ему удалось поймать такси; пока оно везло его через забитый машинами центр, он прочитал утреннюю газету, а в особенности сообщение о корабле, который, как полагали, вернулся с Проксимы лишь затем, чтобы разбиться в морозной пустыне Плутона. Ну и ну! Уже высказывались предположения, что это может быть хорошо известный межпланетный промышленник Палмер Элдрич, который десять лет тому назад отправился в систему Проксимы по приглашению гуманоидного Совета Проксимы, – они хотели, чтобы он модернизировал их автофабрики по земному образцу. С тех пор об Элдриче никто не слышал – до сегодняшнего дня.

Подумав, он решил, что, вероятно, для Земли было бы лучше, если бы Элдрич не вернулся. Палмер Элдрич был неистовым, выдающимся одиночкой. Он совершал чудеса в области автоматизации производства на колонизированных макетах, но, как обычно, зашел слишком далеко, слишком многое запланировал. Товары лежали кучами в самых невероятных местах, где не было колонистов, которые могли бы ими воспользоваться. Они превращались в горы мусора, по мере того как погода неумолимо их разрушала, кусочек за кусочком. Особенно снежные бури, если поверить, что такое где-то бывает… что есть еще места, где по-настоящему холодно. Можно сказать, даже слишком холодно.

– Мы на месте, ваша милость, – сообщил автомат, останавливая машину перед большим зданием, основная часть которого скрывалась под землей.

Фирма «Наборы П. П.».

Сотрудники входили в здание через ряд термоизолированных туннелей.

Он заплатил за такси, выскочил из него и пробежал через открытое пространство к туннелю, держа коробку обеими руками. Лучи солнца на мгновение коснулись его, и Хнатт почувствовал – или представил себе, что чувствует, – как потрескивает его кожа.

«Изжаришься, как гусь», – подумал он, невредимым добравшись до туннеля.

Вскоре он был под землей. Секретарша провела его в кабинет Майерсона. Прохладные и полутемные комнаты приглашали отдохнуть, но он лишь крепче сжал коробку с образцами, напрягся и, хотя и не был неохристианином, мысленно произнес молитву.

– Мистер Майерсон, – обратилась к сидевшему за столом мужчине секретарша, которая была выше Хнатта ростом и выглядела весьма впечатляюще в декольтированном платье и туфлях на высоких каблуках. – Это мистер Хнатт. Мистер Хнатт, это мистер Майерсон.

Позади Майерсона стояла девушка в бледно-зеленом свитере. Волосы ее были совершенно белыми. Они были чересчур белыми, а свитер чересчур тесным.

– Это мисс Фьюгейт, мистер Хнатт. Ассистентка мистера Майерсона. Мисс Фьюгейт, это мистер Ричард Хнатт.

Сидевший за столом Барни Майерсон продолжал изучать какой-то документ, делая вид, что не замечает присутствия клиента, и Ричард Хнатт молча ждал, испытывая самые разные чувства. Он ощущал, как в нем нарастает ярость, подбираясь к горлу и сжимая грудь. Однако вместе с тем он чувствовал и страх, а кроме того, превосходящее этот страх растущее любопытство. Значит, это и есть прежний муж Эмили, который – если верить торговцу живыми галстуками – все еще глубоко сожалел, что решил расторгнуть брак. Майерсон оказался довольно коренастым мужчиной чуть моложе сорока, с необычно длинными и волнистыми волосами, которые в данный момент были не в моде. Он сидел со скучающим видом, но враждебности в нем не чувствовалось. Однако, может быть, он еще не…

– Посмотрим ваши вазочки, – вдруг сказал Майерсон.

Поставив коробку на стол, Ричард Хнатт открыл ее, один за другим достал образцы и отступил на шаг назад.

После некоторой паузы Барни Майерсон сказал:

– Нет.

– Нет? – переспросил Хнатт. – Что – нет?

– Не пойдет, – заявил Майерсон, взял документ и продолжил прерванное чтение.

– Вы хотите сказать, что вы так просто решили?.. – сказал Хнатт, еще не веря, что все кончено.

– Именно так, – подтвердил Майерсон.

Керамика его больше не интересовала, как будто Хнатта и его вазочек здесь уже не было.

– Извините, мистер Майерсон, – вдруг сказала мисс Фьюгейт.

– В чем дело? – взглянув на нее, спросил Барни Майерсон.

– Еще раз прошу прощения, мистер Майерсон, – ответила мисс Фьюгейт. Она взяла одну из вазочек и взвесила ее в руках, поглаживая глазурованную поверхность. – У меня, однако, создалось совсем другое впечатление. Я чувствую, что эта керамика пойдет.

Хнатт посмотрел сначала на нее, потом на него.

– Дайте-ка. – Майерсон показал на темно-серый вазон, и Хнатт немедленно подал ему образец. Майерсон подержал его в руках и, нахмурившись, сказал: – Нет. Мне все же не кажется, что этот товар будет иметь успех. По-моему, вы ошибаетесь, мисс Фьюгейт. – Он поставил вазу на место. – Но, поскольку у нас с мисс Фьюгейт расхождения во взглядах, – сказал он, задумчиво почесывая затылок, – оставьте мне эти образцы на несколько дней. Я уделю им еще немного внимания.

Было, однако, очевидно, что подобных намерений у него нет.

Мисс Фьюгейт протянула руку и, взяв маленькую вазочку странной формы, почти с нежностью прижала ее к груди.

– Особенно это. Я ощущаю очень мощное излучение. Это будет иметь самый большой успех.

– Ты с ума сошла, Рони, – тихо сказал Барни Майерсон. Теперь он, кажется, действительно разозлился, даже покраснел. – Я вам сообщу, – обратился он к Хнатту, – когда приму окончательное решение. Однако я не вижу причин менять свое мнение, так что на многое не рассчитывайте. Собственно говоря, можете их даже здесь не оставлять.

Он бросил суровый взгляд на свою ассистентку.

Глава 2

В десять часов того же утра в кабинете Лео Булеро, председателя правления фирмы «Наборы П. П.», раздался звонок видеофона. Звонили из Трехпланетной службы охраны порядка, частного полицейского агентства. Несколько минут спустя он узнал о катастрофе корабля, возвращавшегося с Проксимы.

Несмотря на чрезвычайную важность этих новостей, он слушал невнимательно, так как мысли его были заняты совсем другим.

Все это было мелочью по сравнению с тем, что военный корабль отдела контроля наркотиков ООН перехватил весь груз кэн-ди в окрестностях северного полюса Марса, несмотря на то что фирма «Наборы П. П.» ежегодно платила ООН огромную дань за неприкосновенность; груз стоимостью около миллиона скинов был перехвачен по пути с тщательно охраняемых плантаций на Венере. Видимо, взятки не дошли до соответствующих людей на соответствующих уровнях сложной иерархии ООН.

Однако сделать в такой ситуации ничего было нельзя. ООН представляла собой монолит, над которым никто не имел никакой власти.

Он без труда понял намерения отдела наркотиков. Они хотят, чтобы «Наборы П. П.» начали судебную тяжбу, требуя возвращения груза. Таким образом выяснилось бы, что незаконный наркотик кэн-ди, употребляемый многими колонистами, выращивается, перерабатывается и распространяется при содействии фирмы «Наборы П. П.». Так что, несмотря на высокую цену груза, лучше было им пожертвовать, чем подвергать себя риску.

– Газеты были правы, – говорил с экрана Феликс Блау, шеф полицейского агентства. – Это Палмер Элдрич, и, похоже, он жив, хотя и тяжело ранен. Мы выяснили, что линейный корабль ООН перевезет его в госпиталь на одной из баз, местонахождение которой, естественно, не сообщается.

– Гм, – пробормотал Булеро, кивнув.

– Однако, что касается того, что Элдрич обнаружил в системе Проксимы…

– Этого вы никогда не узнаете, – сказал Лео. – Элдрич ни слова не скажет, и на этом все закончится.

– Мы выяснили, – продолжал Блау, – один интересный факт. На борту корабля Элдрича была – и есть до сих пор – заботливо сохраняемая культура лишайника, очень похожего на тот с Титана, из которого получают кэн-ди. Я думал, что в связи с… – Блау тактично замолчал.

– Есть какая-нибудь возможность уничтожить эту культуру лишайника? – машинально спросил Лео.

– К сожалению, люди Элдрича уже добрались до остатков корабля. Не сомневаюсь, что они будут сопротивляться всяческим попыткам подобного рода.

Блау, казалось, был полон сочувствия.

– Можно, конечно, попытаться… Силой эту проблему не решить, но, может быть, удастся их подкупить.

– Попробуйте, – сказал Лео, хотя был согласен, что это, без всякого сомнения, лишь бесполезная трата времени и сил. – Разве на них не распространяется распоряжение ООН, касающееся запрета на ввоз инопланетных форм жизни?

Было бы весьма неплохо, если бы удалось убедить силы ООН в том, что остатки корабля Элдрича необходимо уничтожить. Он записал для памяти в блокноте: позвонить юристам, составить запрос в ООН по поводу ввоза лишайников.

– Поговорим позже, – бросил он Блау и отключился.

«Может быть, направлю запрос сам», – подумал он.

Нажав на кнопку интеркома, Лео сказал секретарше:

– Соедини меня с ООН в Нью-Йорке, с кем-нибудь из руководства. Лучше всего с самим секретарем Хепберн-Гилбертом.

Наконец его соединили с искусным индийским политиком, который в прошлом году стал Генеральным секретарем ООН.

– А, мистер Булеро, – хитро улыбнулся Хепберн-Гилберт. – Вы хотите направить запрос по поводу ареста груза кэн-ди, который…

– Я ничего не знаю ни о каком грузе кэн-ди, – ответил Лео. – Я совсем по другому делу. Вы отдаете себе отчет в том, что вытворяет Палмер Элдрич? Он привез в нашу систему лишайники с Проксимы. Из-за этого может начаться эпидемия типа той, что была у нас в девяносто восьмом.

– Мы отдаем себе в этом отчет. Однако люди Элдрича утверждают, что это лишайник из Солнечной системы, который мистер Элдрич взял с собой на Проксиму и теперь везет обратно… Как они говорят, это его источник протеина. – Индиец блеснул белозубой улыбкой: подобное объяснение его явно забавляло.

– И вы этому поверили?

– Нет, конечно. – Улыбка Хепберн-Гилберта стала еще шире. – А почему, собственно, вы этим интересуетесь, мистер Булеро? Неужели вас так заботит судьба этих… лишайников?

– Я гражданин Солнечной системы и руководствуюсь заботой об интересах общества. И я требую, чтобы вы предприняли соответствующие шаги.

– Мы их предприняли, – сказал Хепберн-Гилберт. – Мы проводим расследование… Мы поручили его мистеру Ларку – вы ведь его знаете?

Разговор достиг мертвой точки, и Лео Булеро в конце концов отключился, чувствуя отвращение ко всем политикам. Они всегда были готовы к решительным действиям, но если дело касалось Палмера Элдрича…

«Ах, мистер Булеро, – передразнил он недавнего собеседника, – это, понимаете ли, совсем другое дело».

Да, Ларка он знал. Нед Ларк был шефом отдела наркотиков ООН и ответственным за перехват последнего транспорта кэн-ди. Это была неплохая проделка со стороны Генерального секретаря – включить Ларка в аферу с Элдричем. Можно сказать, ООН требовала услуги за услугу: пока Лео Булеро будет пытаться вернуть груз кэн-ди, они не предпримут ничего против Элдрича. Он это чувствовал, но, естественно, доказать ничего не мог. В конце концов, Хепберн-Гилберт, этот темнокожий хитрец и недоразвитый политик, прямо этого не говорил.

«Вот так и кончаются все переговоры с ООН, – думал Лео. – Афро-азиатская политика. Болото. Везде сидят и всем руководят иностранцы».

Он с яростью взглянул на пустой экран.

Пока он раздумывал, что делать дальше, звякнул интерком, и его секретарша мисс Глисон сказала:

– Мистер Булеро, в приемной мистер Майерсон. Он хотел бы перекинуться с вами парой слов.

– Пусть войдет. – Он обрадовался, что хотя бы на минуту сможет забыть о своих проблемах.

Несколько мгновений спустя эксперт-прогностик в области моды с хмурым видом вошел в кабинет и молча сел напротив Лео.

– Что с тобой, Майерсон? – спросил Булеро. – Ну говори, я ведь для этого здесь и нахожусь. Можешь поплакать у меня на плече. – Он старался, чтобы голос его звучал холодно.

– Дело касается моей ассистентки, мисс Фьюгейт.

– Да, я слышал, что ты с ней спишь.

– Не в этом дело.

– Ах вот как! – иронически заметил Лео. – Ну, это мелочь.

– Я только хотел сказать, что пришел сюда по другой причине. У нас только что было серьезное недоразумение. Мне принесли образцы…

– Ты что-то отклонил, – перебил его Лео, – а она с этим не согласилась.

– Да.

– Ах вы, ясновидцы!

«Заслуживает внимания. Может быть, существуют альтернативные варианты будущего».

– И ты хочешь, чтобы я приказал ей в будущем во всем с тобой соглашаться?

– Она моя ассистентка, – сказал Барни Майерсон. – И поэтому она должна делать то, что я ей скажу.

– Ну а то, что она с тобой спит, – это разве не явный шаг в этом направлении? – рассмеялся Лео. – Однако в присутствии продавца она должна поддерживать твое мнение, а если у нее будут какие-то замечания, то она должна сказать тебе об этом позже, с глазу на глаз.

– Я даже на это не соглашусь. – Барни нахмурился еще больше.

– Ты знаешь, что я прошел курс э-терапии и практически сам стал ясновидцем. Это был продавец вазочек? Керамики?

Барни неохотно кивнул.

– Это творения твоей бывшей жены, – сказал Лео и задумался. Ее керамика хорошо расходилась, он видел объявления в газетах. Она продавалась в одном из лучших художественных салонов в Нью-Орлеане, а также здесь, на Восточном побережье, и в Сан-Франциско. – Как они, пойдут, Барни? – Он внимательно посмотрел на своего ясновидца. – Мисс Фьюгейт была права?

– Никуда они не пойдут, и это святая правда, – бесцветным голосом сказал Барни. Слишком бесцветным, подумал Лео, чересчур лишенным чувств. – Я так вижу, – упрямо добавил Майерсон.

– Ну ладно, – кивнул Лео. – Принимаю твое объяснение. Однако, если эти вазочки станут сенсацией, а у нас не будет миниатюр для колонистов… – Он задумался. – Может оказаться, что твоя подруга по постели займет твое место! – пригрозил он.

Вставая, Барни сказал:

– Так вы проинструктируете мисс Фьюгейт, как она должна себя вести и какую позицию занимать?

Лео расхохотался. Барни покраснел и пробормотал:

– Может, я неудачно выразился…

– Ладно, Барни, я погрожу ей пальцем. Она молодая, переживет. А ты стареешь. Ты должен заботиться о собственном достоинстве и не можешь позволить, чтобы кто-то тебе противоречил.

Лео тоже встал, подошел к Барни и похлопал его по спине.

– Послушай, что я тебе скажу. Перестань себя изводить. Забудь о своей бывшей жене. Ладно?

– Уже забыл.

– Есть ведь и другие женщины, – сказал Лео, думая о Скотти Синклер, своей нынешней любовнице. Скотти, хрупкая блондинка с большим бюстом, сейчас ждала, пока Лео не устроит себе недельный отпуск – на вилле, которая находилась на спутнике в пятистах милях от Земли. – Их бесконечно много, в отличие от первых почтовых марок США или шкурок трюфелей, которые мы используем в качестве валюты.

Внезапно ему пришло в голову, что можно было бы уступить Барни одну из своих брошенных, но все еще вполне пригодных любовниц.

– Вот что я тебе скажу… – начал он, но Барни тут же резким жестом остановил его. – Нет? – удивился Лео.

– Нет. У меня сейчас есть Рони Фьюгейт. Одной для нормального человека хватит. – Барни сурово взглянул на шефа.

– Согласен. Я тоже за один раз могу встречаться только с одной. Неужели ты думал, что у меня гарем в «Домике Винни-Пуха»?

– Когда я был там в последний раз, – сказал Барни, – то есть на вашем дне рождения в январе…

– Ну да. Это совсем другое дело. То, что происходит во время приемов, не стоит принимать во внимание.

Он проводил Майерсона до дверей кабинета.

– Знаешь что, Майерсон, я слышал о тебе сплетню, которая мне не понравилась. Кто-то видел, как ты тащил один из этих переносных терминалов психиатрического компьютера… ты получил повестку?

Наступила тишина. Наконец Барни кивнул.

– И ты не собирался ничего нам об этом говорить, – заметил Лео. – И когда же мы должны были об этом узнать? В тот день, когда ты окажешься на борту корабля, летящего на Марс?

– Как-нибудь выкручусь.

– Ну конечно, так же, как и все. Именно таким образом ООН удалось заселить четыре планеты, шесть спутников…

– Я не пройду психологических тестов, – заявил Барни. – Мои способности к ясновидению ясно мне об этом говорят. Я не могу перенести столько фрейдов стресса, чтобы их удовлетворить. Вот посмотрите… – Он вытянул руки. Они ощутимо дрожали. – Вспомните мою реакцию на безвредное замечание мисс Фьюгейт. Вспомните, как я себя вел, когда Хнатт принес вазочки Эмили. Вспомните…

– Ладно, – прервал его Лео, но он все еще был обеспокоен.

Обычно повестки вручали за девяносто дней до срока, а мисс Фьюгейт наверняка еще не сможет занять место Барни. Конечно, можно перевести из Парижа Мака Ронстона, но даже Ронстон со своим пятнадцатилетним опытом не заменит Барни Майерсона. Талант не приходит со временем, талант дан человеку от рождения.

«Кажется, ООН в самом деле до меня добирается», – подумал Лео.

Его интересовало, является ли повестка Барни, пришедшая именно в этот момент, обычным стечением обстоятельств, или же это очередная попытка прощупать его слабые места. Если так, то им это удалось. И он не мог оказать никакого влияния на ООН, чтобы освободить Барни от призыва.

«А все только из-за того, что я снабжаю колонистов кэн-ди», – подумал он.

Ведь кто-то же должен это делать, это им необходимо. Иначе зачем им наборы Подружки Пэт? А кроме того, это было одно из самых доходных дел в Солнечной системе. Речь шла о многих миллионах скинов.

ООН об этом тоже знала.

В двенадцать тридцать по нью-йоркскому времени Лео Булеро обедал в компании новой девушки, только что поступившей на работу. Сидя напротив него в уютном зальчике ресторана «Пурпурная лиса», Пия Юргенс с хирургической точностью орудовала вилкой и ножом, откусывая небольшие кусочки крепкими ровными зубами. Она была рыжеволосая, а он любил рыжих: они обычно оказывались либо до отвращения уродливыми, либо почти нечеловечески прекрасными. Мисс Юргенс принадлежала к последним. Теперь, если только найдется какой-нибудь повод, чтобы пригласить ее в «Домик Винни-Пуха»… если, конечно, Скотти не будет возражать. А это было как раз не слишком вероятно. Скотти была очень своевольна, что для женщин является весьма опасной чертой.

«Жаль, что не удалось подсунуть Скотти Барни Майерсону», – подумал Лео.

Это решило бы сразу две проблемы: сняло бы психологический стресс у Барни, а его самого освободило бы от…

«Чушь! – подумал он. – Барни ведь и должен быть психически неустойчив, иначе он давно бы уже был на Марсе. Для этого он и взял напрокат этот говорящий чемоданчик. Похоже, я совершенно не понимаю современный мир. Живу в прошлом, в двадцатом веке, когда задача психоаналитиков заключалась в том, чтобы снимать у людей стресс».

– Вы всегда молчите, мистер Булеро? – спросила мисс Юргенс.

– Нет.

«Интересно, удалось бы мне как-то помочь Барни? – размышлял он. – Помочь ему… как это говорится, стать менее устойчивым?»

Однако это было не так просто, как казалось. Он ощущал это подсознательно благодаря увеличенным лобным долям. Нельзя же здоровых людей делать больными по приказу.

А может быть, все-таки…

Он извинился, подозвал робота-официанта и велел принести видеотелефон.

Через пару минут он соединился с мисс Глисон, своей секретаршей.

– Слушай, как только я вернусь, я хотел бы встретиться с мисс Рондинеллой Фьюгейт, сотрудницей Майерсона. А сам Майерсон не должен об этом знать. Поняла?

– Да, сэр, – ответила, записывая, мисс Глисон.

– Я все слышала, – заявила Пия Юргенс, когда он закончил разговор. – Знаете, я могла бы рассказать об этом мистеру Майерсону. Я его вижу почти каждый день в…

Лео рассмеялся. Его позабавила мысль о том, что Пия Юргенс может отказаться от прекрасного будущего, которое перед ней открывается.

– Послушай, – сказал он, похлопав ее по руке. – Не бойся, это не имеет ничего общего с интимными делами. Доедай свой крокет из ганимедской лягушки, и поедем обратно.

– Я хотела только сказать, – холодно произнесла мисс Юргенс, – что мне показалась несколько странной подобная откровенность в присутствии кого-то, кого вы практически не знаете. – Она взглянула на него, и ее пышный соблазнительный бюст выдвинулся вперед еще дальше, как будто от обиды.

– Значит, мне нужно познакомиться с тобой поближе, – сказал Лео, с аппетитом глядя на нее. – Ты жевала когда-нибудь кэн-ди? – задал он риторический вопрос. – Ты должна обязательно попробовать, хотя он и вызывает привыкание. Переживания необыкновенные.

Конечно, у него в «Домике Винни-Пуха» был запас наркотика самого лучшего качества. Он часто оказывался весьма кстати, когда приходили гости; иначе то, чем они занимались, могло показаться скучным.

– Я спрашиваю потому, что, как мне кажется, у тебя живое воображение, а реакция на кэн-ди зависит прежде всего от твоих творческих способностей.

– Я бы с удовольствием попробовала, – сказала мисс Юргенс. Она огляделась вокруг, понизила голос и наклонилась к нему: – Только ведь это незаконно.

– В самом деле? – Он вытаращил глаза.

– Вы же сами хорошо знаете. – В голосе девушки чувствовалось раздражение.

– Послушай, – сказал Лео, – я могу достать для тебя немного.

Он, конечно, будет жевать вместе с ней; таким образом мысли принимающих наркотик соединяются, образуя новый, единый разум… Такое, по крайней мере, было впечатление. Несколько совместных приемов кэн-ди, и он будет знать о Пие Юргенс все, что требуется. В ней было нечто – кроме, естественно, физических достоинств, – что притягивало его. Он с нетерпением ждал момента близости.

– Мы не будем пользоваться набором.

Что за ирония судьбы – он, создатель и производитель микромира Подружки Пэт, предпочитал употреблять кэн-ди просто так. Что мог дать землянину набор, представлявший собой в миниатюре условия, имевшиеся в любом городе на Земле? Для колонистов в продуваемых ураганами пустынях Ганимеда, ютящихся в убогих бараках, защищающих их от града метановых кристаллов, наборы Подружки Пэт были чем-то совершенно иным – возвращением в мир, который они вынуждены были покинуть. Однако он, Лео Булеро, чертовски устал от этого мира, в котором родился и в котором продолжал жить. Даже «Домик Винни-Пуха» со всеми своими более или менее изощренными развлечениями не заполнял пустоты. И все же…

– Этот кэн-ди, – сказал он мисс Юргенс, – великолепная штука, и ничего удивительного, что он запрещен. Это как религия. Да, кэн-ди – религия колонистов. – Он засмеялся. – Берешь кусочек, пожуешь минут пятнадцать, и… нет убогого барака. Нет замерзшего метана. У тебя есть повод, чтобы жить. Разве это не стоит риска и цены?

«Только какова его ценность для нас?» – мысленно спросил он сам себя и ощутил легкую грусть.

Изготовляя наборы Подружки Пэт и разводя лишайник – сырье для производства кэн-ди, он делал сносной жизнь миллиона с лишним колонистов, принудительно высланных с Земли. Но что он с этого имел?

«Всю жизнь я посвятил другим, – подумал он, – а теперь начинаю трепыхаться, поскольку мне этого не хватает».

На спутнике его ждала Скотти; как обычно, предстояло решать сложные проблемы, связанные как с легальным его бизнесом, так и с нелегальным… Но неужели в жизни не должно быть ничего больше?

Он не знал. Никто не знал, поскольку все, так же как Барни Майерсон, в разных вариантах воспроизводили одну и ту же схему. Барни со своей Рондинеллой Фьюгейт – ухудшенное подобие Лео Булеро и мисс Юргенс. Куда бы он ни посмотрел, везде было одно и то же. Наверняка даже Нед Ларк, шеф отдела наркотиков, жил подобным образом, так же как и Хепберн-Гилберт, у которого, кажется, была бледная высокая начинающая кинозвезда из Швеции, с грудями величиной с шар для игры в кегли и такими же твердыми. Даже Палмер Элдрич. Нет, вдруг понял он. Не Палмер Элдрич, тот нашел себе что-то другое. Десять лет он находился в системе Проксимы, по крайней мере летел туда и обратно. Что он там нашел? Неужели это стоило подобных усилий, стоило катастрофы на Плутоне?

– Видела газеты? – спросил он мисс Юргенс. – Читала о корабле на Плутоне? Такие, как Элдрич, попадаются один на миллиард. Другого такого, как он, нет.

– Читала, – сказала мисс Юргенс, – что он фактически чокнутый.

– Наверняка. Десять лет жизни, столько мучений – и ради чего?

– Можете быть уверены, что эти десять лет для него окупились с лихвой, – ответила мисс Юргенс. – Может, он и сумасшедший, но хитрый. Свое дело он знает. Не настолько уж он чокнутый.

– Я бы хотел с ним встретиться, – сказал Лео Булеро. – Поговорить с ним хотя бы минуту.

Мысленно он уже решил, что сделает это. Он пойдет в госпиталь, где лежит Палмер Элдрич, и проникнет в его палату силой или подкупом, чтобы узнать, что же тот нашел.

– Когда-то я думала, – говорила мисс Юргенс, – что когда корабли впервые покинут нашу систему и полетят к звездам… Помните, когда это было? Я думала, что мы узнаем… – Она на мгновение замолчала. – Это так глупо, но я была еще ребенком, когда Арнольдсон впервые полетел к Проксиме и вернулся обратно. Я имею в виду, что была еще ребенком, когда он вернулся. Я действительно думала, что так далеко он найдет… – она отвернулась, избегая взгляда Булеро, – что он найдет Бога.

«Я тоже так думал, – подумал Лео. – А я ведь был уже взрослым. Мне было уже за тридцать. Я несколько раз говорил об этом Барни. И лучше мне верить в это и дальше, даже сейчас – после этого десятилетнего полета Палмера Элдрича».

После обеда, вернувшись в свой кабинет в «Наборах П. П.», он впервые увидел Рондинеллу Фьюгейт. Она уже ждала его.

«А она ничего», – подумал Лео, закрывая дверь кабинета.

Симпатичная фигура и красивые сияющие глаза. Казалось, она волнуется: она сидела закинув ногу на ногу, оглаживала юбку и искоса поглядывала на него, пока он усаживался за стол напротив нее.

«Совсем молоденькая, – подумал Лео. – Девчонка, которая осмеливается противоречить своему начальнику, поскольку считает, что тот не прав. Трогательно…»

– Вы знаете, зачем я вас вызвал? – спросил он.

– Догадываюсь, что вы сердитесь из-за того, что я не поддержала мистера Майерсона. Но я в самом деле видела будущее этой керамики. Что же еще я могла сделать? – умоляюще спросила она, привстав с кресла.

– Я вам верю, – сказал Лео. – Однако мистер Майерсон очень раздражителен. Поскольку вы с ним живете, вы должны знать, что он везде таскает с собой переносного психиатра.

Открыв ящик стола, он достал коробку «Куэста рейс», лучшего сорта сигар, и предложил одну мисс Фьюгейт, которая, поблагодарив, взяла ее. Лео дал ей прикурить, закурил сам и удобно устроился в кресле.

– Вы знаете, кто такой Палмер Элдрич?

– Да.

– Вы можете воспользоваться своими способностями к ясновидению для чего-то другого, кроме прогнозирования моды? Через месяц или два в газетах уже будут сообщать о местоположении госпиталя, в котором находится Палмер Элдрич. Я хочу, чтобы вы взглянули на эти газеты и сказали мне, где этот человек находится в данный момент. Я знаю, что вы можете это сделать.

«Лучше, чтобы ты смогла, – подумал он, – если хочешь здесь работать и дальше».

Он ждал, дымя сигарой, глядя на девушку и думая с некоторой завистью о том, что если она и в постели так же хороша, как выглядит…

Мисс Фьюгейт, запинаясь, сказала:

– Я вижу, но очень слабо, мистер Булеро.

– Ничего страшного, послушаем. – Он взял ручку.

Ее рассказ занял несколько минут, но в конце концов он записал в блокноте: Госпиталь ветеранов имени Джеймса Риддла, база III на Ганимеде. Принадлежит, естественно, ООН. Он этого ожидал. Дело было, однако, не безнадежным; может быть, ему все же удастся туда попасть.

– Он там под чужим именем, – добавила мисс Фьюгейт, бледная и обессиленная. Она закурила сигару, которая за это время погасла, и, выпрямившись в кресле, снова скрестила свои изящные ноги. – Газеты сообщают, что мистер Элдрич был зарегистрирован под именем… – Она замолчала и крепко зажмурилась. – О черт! – вздохнула она. – Никак не получается. Один слог. Френт. Брент. Нет, думаю, скорее Трент. Да, Элдон Трент.

Она с облегчением улыбнулась. Ее большие глаза лучились детской, наивной радостью.

– Они действительно хорошо постарались, чтобы его спрятать. Газеты сообщают, что его допрашивают. Значит, он должен быть в сознании. – Внезапно она нахмурилась. – Подождите. Вижу заголовок… я в своей квартире, одна. Сейчас раннее утро, и я читаю первую полосу. О боже!

– Что пишут? – спросил Лео. Он чувствовал, что девушка потрясена.

– В заголовках говорится, что Палмер Элдрич мертв, – прошептала мисс Фьюгейт. Она заморгала, огляделась вокруг и посмотрела на Лео с испугом и неуверенностью, почти ощутимо замыкаясь в себе. Она отодвинулась от него и вжалась в спинку кресла, нервно сплетая пальцы. – И в этом обвиняют вас, мистер Булеро. В самом деле. Так написано в заголовке.

– Вы хотите сказать, что я его убью?

Она кивнула.

– Однако… это не столь определенно. Я видела это только в одном из вариантов будущего… понимаете? Я хочу сказать, что мы, ясновидцы, видим… – Она сделала неуверенный жест.

– Я знаю.

Он хорошо знал ясновидцев: Барни Майерсон работал в «Наборах П. П.» тринадцать лет, а некоторые еще дольше.

– Это может случиться, – хрипло сказал он.

«Почему?» – задавал он себе вопрос. Сейчас трудно сказать. Может быть, когда он доберется до Элдрича, поговорит с ним… А все указывает на то, что это ему удастся.

Мисс Фьюгейт добавила:

– Думаю, что в свете возможных событий вы не должны контактировать с мистером Элдричем. Вы согласны с этим, мистер Булеро? Я хочу сказать, что риск существует, и притом значительный. Думаю, около сорока.

– Сорока чего?

– Процентов. Почти один к двум.

Уже полностью овладев собой, она смотрела на него, дымя сигарой. Ее глаза, черные и проницательные, не мигая, глядели на него. В них крылось любопытство.

Он встал с кресла и подошел к двери.

– Спасибо, мисс Фьюгейт. Я вам очень благодарен за помощь.

Он остановился у двери, давая понять, что ждет, когда девушка выйдет.

Однако мисс Фьюгейт не двигалась с места. Он столкнулся с тем же особенным упрямством, которое обеспокоило Барни Майерсона.

– Мистер Булеро, – спокойно сказала она, – думаю, что, собственно, я должна пойти с этим в полицию ООН. Мы, ясновидцы…

Он закрыл дверь.

– Вы, ясновидцы, – прервал он ее, – слишком интересуетесь жизнью других людей.

Однако он знал, что он у нее в руках, и теперь размышлял, что делать.

– Мистера Майерсона могут призвать, – говорила мисс Фьюгейт. – Вы, конечно, об этом знаете. Вы собираетесь воспользоваться своим влиянием, чтобы его от этого спасти?

– Я собираюсь в связи с этим кое-что предпринять, – честно ответил он.

– Мистер Булеро, – тихо, но твердо сказала она, – давайте договоримся. Пусть его призовут, а я стану вашим консультантом по прогнозам моды в Нью-Йорке. – Она выжидающе замерла.

Лео Булеро молчал.

– Что вы на это скажете? – спросила она.

Она явно не привыкла к подобным переговорам, но намеревалась добиться своего, насколько это было возможно. В конце концов, подумал он, каждый, даже самый опытный, должен с чего-то начинать. Может быть, он как раз был свидетелем возможного начала крупной карьеры.

Внезапно он кое-что вспомнил. Он вспомнил, почему ее перевели из Пекина в Нью-Йорк и сделали ассистенткой Майерсона. Ее предсказания бывали неудачными. В сущности, некоторые из них – слишком многие – оказывались ошибочными.

Может быть, и картина будущих заголовков, говорящих о том, что его обвиняют в убийстве Палмера Элдрича, – предположим, что она говорила правду и действительно их видела, – была лишь очередной ошибкой, ложным предсказанием, так же как и те, из-за которых она оказалась в Нью-Йорке.

– Дайте мне время подумать, – предложил он. – Пару дней.

– До завтрашнего утра, – твердо сказала мисс Фьюгейт.

Лео рассмеялся:

– Теперь я понимаю, почему Барни был так раздражен.

И Барни, благодаря своим способностям к ясновидению, должен был предчувствовать, пусть хотя бы туманно, что мисс Фьюгейт подставит ему ножку, угрожая его положению.

– Послушайте, вы любовница Майерсона, – сказал Лео, подходя к ней. – Может быть, вам хотелось бы чего-то другого? Я мог бы отдать в ваше распоряжение целый спутник.

«Естественно, если допустить, что удастся выкинуть оттуда Скотти», – подумал он.

– Нет, спасибо, – покачала головой мисс Фьюгейт.

– Почему? – удивился Лео. – Ваша карьера…

– Я люблю Майерсона, – ответила она. – И меня не особенно интересуют шаро… – Она прикусила язык. – Люди, которые прошли курс в этих клиниках.

Лео снова открыл дверь.

– Завтра утром я вам сообщу.

Он смотрел, как она идет по коридору и через холл, и думал: «У меня есть время, чтобы добраться до Ганимеда и Палмера Элдрича. Тогда я буду знать больше. Я узнаю, ложны твои предсказания или нет».

Закрыв дверь за девушкой, он быстро подошел к столу и, нажав кнопку видеотелефона с выходом в город, сказал телефонистке:

– Соедините меня с Госпиталем ветеранов имени Джеймса Риддла, третья база на Ганимеде. Я хочу говорить с мистером Элдоном Трентом, пациентом госпиталя. Личный разговор. – Он назвал свою фамилию и номер и отключился, потом снова нажал кнопку и набрал номер космодрома имени Кеннеди.

Он зарезервировал место на корабль-экспресс, вылетавший в тот же вечер из Нью-Йорка на Ганимед, и, шагая по комнате, стал ждать соединения с Госпиталем ветеранов.

Шароголовый, подумал он. Так она хотела назвать своего работодателя.

Через десять минут его соединили.

– Мне очень жаль, мистер Булеро, – извинялась телефонистка. – Мистер Трент не отвечает на звонки. Распоряжение врача.

Значит, Рондинелла Фьюгейт была права: Элдон Трент существует, находится в Госпитале ветеранов, и, вероятнее всего, это и есть Палмер Элдрич. Наверняка стоило туда отправиться.

«Хорошенькое дело, – со злостью думал он, – есть шанс, что я встречусь с Палмером Элдричем, поссорюсь с ним бог знает из-за чего и в конце концов окажусь виновником его смерти. Смерти человека, которого в данный момент я даже не знаю. К тому же сухим из воды мне выйти не удастся. Вот так перспектива…»

Однако любопытство его росло. Никогда еще в ходе самых разнообразных операций ему не приходилось убивать. Если между ним и Палмером Элдричем должно было что-то произойти, это «что-то» обещало быть весьма необычным. Лететь на Ганимед определенно стоило, тем более что Рондинелла Фьюгейт сказала лишь о том, что его будут обвинять в убийстве, и не сказала ни слова о приговоре.

Осудить человека с его положением, даже при вмешательстве ООН, будет не так-то просто.

Он решил дать им этот шанс.

Глава 3

В баре недалеко от «Наборов П. П.» Ричард Хнатт маленькими глотками пил коктейль. Коробка с образцами стояла перед ним на столе. Он знал, что с вазочками Эмили было все в порядке: ее керамика всегда хорошо продавалась. Проблема заключалась в ее бывшем муже и его возможностях.

И Барни Майерсон ими воспользовался.

«Нужно позвонить Эмили и сказать ей», – подумал он и начал вставать, но кто-то преградил ему путь.

Странный толстячок на тонких ножках.

– Кто вы? – спросил Хнатт.

Тот закачался перед ним на своих ножках, одновременно копаясь в кармане, как будто успокаивая зуд, вызванный присутствием какого-то микроорганизма, паразитические склонности которого прошли испытание временем. Однако то, что он в конце концов вытащил, оказалось визитной карточкой.

– Мы интересуемся керамикой, мистер Хатт… Натт… Не знаю, как это произносится.

– Ихольц, – вслух прочитал Хнатт. На визитке не было ничего, кроме фамилии, никаких других сведений, даже номера видеотелефона. – Но у меня с собой только образцы. Я дам вам адреса магазинов, где продается моя керамика. Эти же…

– …Предназначены для миниатюризации, – сказал забавный тип, кивая головой. – Именно это нам и нужно. Мы собираемся миниатюризировать вашу керамику, мистер Хнатт. Мы убеждены, что мистер Майерсон ошибается, – эти вазочки войдут в моду, и очень скоро.

Хнатт вытаращил глаза:

– Вы хотите миниатюризировать, но вы не из «Наборов П. П.»?

Никто другой миниатюризацией не занимался. Все знали, что монополия принадлежит «Наборам П. П.».

Усевшись за стол рядом с коробкой с образцами, мистер Ихольц достал бумажник и начал отсчитывать скины.

– Сначала большого ажиотажа не будет. Но потом… – Он протянул Хнатту пачку коричневых сморщенных шкурок трюфелей, которые служили валютой в Солнечной системе. Только они содержали единственную аминокислоту, которую не мог воспроизвести Дупликатор – открытая на Билтонге форма жизни, которую многие земные заводы использовали вместо автоматических сборочных линий.

– Мне придется согласовать этот вопрос с женой, – сказал Хнатт.

– Разве вы не представляете свою фирму?

– Н-ну… да.

Хнатт взял пачку скинов.

– Теперь договор. – Ихольц достал документ, разложил его на столе и протянул ручку. – Это дает нам исключительные права.

Наклонившись над бумагой, Ричард Хнатт заметил название фирмы, которую представлял Ихольц. «Чуинг-зет мануфакчурерс», Бостон. Он никогда о ней не слышал. Чуинг-зет… это было похоже на какой-то другой продукт, но он не мог вспомнить какой. Он вспомнил это, лишь когда уже подписал контракт и Ихольц вручил ему копию.

Нелегальный галлюциноген кэн-ди, повсеместно употребляемый в колониях вместе с наборами Подружки Пэт!

Интуитивно он уже предчувствовал грядущие неприятности. Однако отказываться было поздно. Ихольц взял коробку с образцами; ее содержимое теперь принадлежало фирме «Чуинг-зет мануфакчурерс» из Бостона.

– Как… как мне с вами связаться? – спросил Хнатт, когда Ихольц встал из-за столика.

– Вам незачем с нами связываться. Если вы нам понадобитесь, мы позвоним сами, – улыбнулся Ихольц.

Как, черт побери, сказать об этом Эмили? Хнатт пересчитал скины, прочитал договор и постепенно осознал, сколько заплатил ему Ихольц: хватило бы на пятидневный отдых в Антарктике, в одном из больших холодных курортных городов, где полно богатых землян, где наверняка проводят лето Лео Булеро и ему подобные; а лето теперь продолжалось круглый год.

А может быть, и еще лучше: эта сумма давала ему и Эмили доступ в одно из наиболее привилегированных заведений на планете – если бы им этого хотелось. Они могли полететь в Германию и пройти курс э-терапии в одной из клиник доктора Вилли Денкмаля.

«Ого!» – подумал Хнатт.

Он заперся в будке видеотелефона и позвонил Эмили.

– Собирай вещи. Мы едем в Мюнхен. В… – Он выбрал первое пришедшее ему в голову название. Объявление этой клиники он видел в одном из дорогих парижских журналов. – В Айхенвальд, – сказал он. – Доктор Денкмаль…

– Барни взял вазочки, – обрадовалась Эмили.

– Нет. Но теперь есть еще одна фирма, которая занимается миниатюризацией.

Хнатт был возбужден и взволнован…

– Барни дал отрицательный прогноз. Ну и что? Заключить договор с этой новой фирмой оказалось еще и лучше. У них, похоже, куча денег. Увидимся через полчаса, я зарезервирую места на экспресс до Мюнхена. Только подумай: э-терапия для нас обоих.

– Если уж на то пошло, – тихо ответила Эмили, – то я вовсе не уверена, что хочу эволюционировать.

– Наверняка хочешь, – удивленно ответил он. – Ведь это может спасти нам жизнь, а если не нам, то нашим детям… нашим будущим детям. И даже если мы пробудем там недолго и эволюционируем лишь чуть-чуть, только представь себе, какие откроются перед нами возможности. Нас везде будут рады видеть. Ты знаешь кого-нибудь, кто прошел курс э-терапии? Ты же все время читаешь в газетах обо всех этих… людях из высшего общества, но…

– Я не хочу, чтобы у меня были волосы по всему телу, – сказала Эмили. – И я не хочу, чтобы мне увеличивали голову. Нет. В клинику в Айхенвальд я не поеду. – Голос ее звучал твердо и решительно, лицо было спокойным.

– Значит, я поеду один, – сказал Хнатт.

Так будет еще лучше. Ведь это он заключал договоры с покупателями. И он мог бы пробыть в клинике вдвое дольше, эволюционировать вдвое больше, предполагая, естественно, что курс пройдет нормально. В отношении некоторых людей терапия не давала результатов, но это не вина доктора Денкмаля – не все в одинаковой степени были наделены способностью к эволюции. Он был глубоко убежден, что для него лично все сложится великолепно, он станет вровень с крупными шишками, а некоторых даже превзойдет, если иметь в виду то, что Эмили в силу предрассудков не вполне справедливо назвала «волосами».

– А мне что делать, если ты поедешь? Горшки лепить?

– Именно, – ответил он.

Наверняка заказы начнут поступать быстро и в большом количестве, иначе фирма «Чуинг-зет мануфакчурерс» из Бостона не заинтересовалась бы миниатюризацией. Видимо, на нее работали свои ясновидцы, так же как и на «Наборы П. П.». Однако он тут же вспомнил, о чем говорил Ихольц: вначале большой известности не будет. Это означало, понял Хнатт, что новая фирма не имела сети рекламных агентов, кружившихся вокруг колонизированных спутников и планет. В отличие от «Наборов П. П.» у них не было Аллена и Шарлотты Фейн, которые могли бы распространить эти новости.

Чтобы вывести на орбиту спутники с рекламными агентами, требуется немало времени. Это естественно.

И все же он беспокоился. В какой-то момент он оказался близок к панике, подумав: неужели это нелегальная фирма? Может быть, чуинг-зет, так же как и кэн-ди, – запрещенное средство? Может быть, он ввязался во что-то опасное?

– Чуинг-зет, – вслух сказал он Эмили. – Ты что-нибудь о них слышала?

– Нет.

Он достал контракт и еще раз прочитал его.

«Вот так история, – подумал он. – Если бы только этот чертов Майерсон сказал «да»…»

В десять утра знакомый жуткий рев сирены разбудил Сэма Ригана. Он мысленно обругал круживший в небе корабль ООН, зная, что они делают это специально. Экипаж корабля, зависшего над бараком, хотел убедиться в том, что колонисты – а не местное зверье – получат доставленные им посылки.

«Получим, получим», – бормотал себе под нос Сэм Риган, застегивая молнию комбинезона с подогревом.

Он натянул на ноги высокие сапоги и полусонно потащился к двери.

– Слишком рано прилетели, – ворчал Тод Моррис. – И я готов поспорить, что там только железки, сахар и сало – ничего интересного вроде, скажем так, конфеток.

Норм Шайн навалился плечом на дверь и нажал. Они зажмурились, когда их захлестнул поток яркого холодного света.

В вышине, на фоне черного неба, блестел корабль ООН, как будто подвешенный на невидимой нити. Хороший пилот, оценил Тод, и, видимо, неплохо знает район Файнберг-Кресчент. Тод помахал кораблю рукой, и снова взревела сирена, заставив его зажать уши.

Из нижней части корабля появился контейнер, автоматически выдвинул стабилизаторы и по спирали полетел вниз.

– Дерьмо, – с отвращением сказал Сэм Риган. – Это железки. Им парашют не требуется.

Он отвернулся, потеряв всякий интерес к происходящему.

«Как здесь отвратительно, – подумал он, окидывая взглядом поверхность Марса. – Убожество. Зачем мы сюда прилетели? Пришлось, нас заставили».

Контейнер ООН приземлился. Стенки от удара потрескались, и трое колонистов заметили канистры, заполненные чем-то, напоминавшим фунтов пятьсот соли. Сэм Риган еще больше упал духом.

– Эй, – сказал Шайн, подходя к контейнеру и заглядывая внутрь, – кажется, я вижу кое-что, что может нам пригодиться.

– Эти коробочки выглядят так, как будто там внутри радиоприемники, – заметил Тод. – Транзисторные. – Он задумчиво подошел к Шайну. – Может быть, нам удастся их использовать для чего-нибудь в наших наборах.

– В моем уже есть радио, – сказал Шайн.

– Ну, из этих деталей можно было бы собрать электронную самоходную косилку для газонов, – заявил Тод. – Этого у тебя, кажется, нет.

Он довольно хорошо знал набор Подружки Пэт Шайна. Обе пары, он со своей женой и Шайн со своей, составляли идеальную компанию.

– Я следующий в очереди на радио! – крикнул Сэм Риган. – Мне пригодится.

В его наборе не хватало механизма для открывания дверей гаража, который был у Шайна и Тода. В этом он существенно отстал от них. Естественно, все это можно купить, но он был совершенно на мели. Весь свой заработок он истратил на то, что считал более необходимым. Он купил у торговца довольно большое количество кэн-ди и хорошо его спрятал, закопав под койкой, стоявшей на самом нижнем уровне их совместного жилища.

Он сам был верующим; он верил в чудо переселения душ, в этот почти священный момент, когда миниатюрные наборы начинали не просто напоминать Землю, но становились ею. Тогда он и другие, объединенные и перенесенные в этот миниатюрный мир благодаря кэн-ди, отправлялись в другое пространство и время. Многие колонисты еще не стали верующими, для них наборы были лишь символами мира, к которому они уже не принадлежали. Однако постепенно, один за другим, уверуют и они.

Даже сейчас, ранним утром, он не мог дождаться возвращения вниз и того момента, когда он откусит кусочек кэн-ди из тайника, чтобы, разжевав его, присоединиться к товарищам в той торжественной церемонии, которая еще им оставалась.

Он повернулся к Тоду и Шайну:

– Кто-нибудь из вас хочет переместиться?

Так они называли участие в сеансе.

– Я возвращаюсь вниз, – сказал он. – Немного кэн-ди нам сейчас не помешает. Я поделюсь с вами своим.

– Так рано? – спросил Норм Шайн. – Мы же только что встали. Впрочем, нам все равно нечего делать.

Он угрюмо пнул большой полуавтоматический экскаватор, который уже много дней стоял перед входом в барак. Ни у кого не было сил выйти на поверхность и заняться начатой месяц назад расчисткой территории.

– Однако я думаю, – буркнул он, – что нам следует быть наверху и работать в огородах.

– Ну и огород здесь у тебя, – засмеялся Сэм Риган. – И что ты тут такое выращиваешь? Знаешь, как это называется?

Норм Шайн, сунув руки в карманы комбинезона, прошагал по рыхлой, песчаной почве, поросшей скупой растительностью, к своему не слишком ухоженному огороду. Он остановился и тщательно оглядел грядки в надежде, что проросло больше специально подготовленных семян, но не нашел ни одного нового ростка.

– Брюссельская капуста, – ободряюще сказал Тод. – Хотя она и мутировала, я узнаю эти листья.

Норм отломил лист и начал жевать, однако быстро выплюнул. Лист был горький и весь в песке.

Из барака появилась Хелен Моррис, дрожа на холодном ветру.

– У нас с Фрэн вопрос, – обратилась она к мужчинам. – На Земле психоаналитики брали пятьдесят долларов за час или только за сорок пять минут? Мы хотим, – объяснила она, – добавить аналитика к нашему набору и хотим соблюсти все в точности. Это настоящий, сделанный на Земле и доставленный сюда экземпляр. Помните тот корабль Булеро, который прилетал на прошлой неделе…

– Помним, – кисло ответил Норм Шайн.

Цены, которые запросил продавец, они помнили тоже. А Аллен и Шарлотта Фейн не перестают болтать о разных частях наборов, разжигая у них аппетит.

– Спроси у Фейнов, – предложил жене Тод. – Свяжись с ними по радио, когда они снова будут над нами пролетать. – Он взглянул на часы. – Спутник прилетит через час. У них там есть все данные о товарах. Хотя, честно говоря, эти данные должны прилагаться к тому, что покупаешь.

Этот вопрос его беспокоил, поскольку именно его скины – его и Хелен – пошли на оплату маленькой фигурки психоаналитика, а также диванчика, столика, коврика и полочки с весьма качественно миниатюризированными книгами.

– Ты ведь ходил к психоаналитику там, на Земле, – обратилась Хелен к Норму Шайну. – Сколько он брал?

– Ну, в основном я ходил на групповую терапию, – ответил Норм. – В Клинике психогигиены в Беркли брали столько, сколько ты был в состоянии заплатить. А Подружка Пэт и ее парень ходят, естественно, к частному психоаналитику.

Он шел по выделенному ему огороду, между рядами потрепанных листьев, каждый из которых был чем-нибудь заражен или наполовину съеден местными микроскопическими вредителями. Если ему удастся найти хотя бы одно нетронутое растеньице, одно здоровое… Ему бы этого хватило, чтобы вернуть себе присутствие духа. Инсектициды с Земли никуда не годились, местные вредители буйствовали в свое удовольствие. Они ждали десять тысяч лет, пока кто-то не появится и не попытается здесь что-то выращивать.

– Полить бы надо, – заметил Тод.

– Надо, – согласился Норм Шайн.

Он угрюмо направился в сторону гидросистемы барака Чикен-Покс, подключенной к уже частично засыпанным ирригационным каналам, обслуживавшим все огороды барака. Он сообразил, что, перед тем как поливать растения, нужно очистить каналы от песка. Если они быстро не приведут в действие большой экскаватор класса А, им не удастся полить огороды, даже если они этого захотят. Однако заниматься этим ему не хотелось. Тем не менее он не мог, как Сэм Риган, просто повернуться и спуститься обратно вниз, чтобы развлекаться со своим набором, собирать или монтировать новые детали, вносить поправки или же, как только что предлагал Сэм, принять дозу старательно спрятанного кэн-ди и начать перемещаться. Он прекрасно понимал, какая лежит на нем ответственность.

– Попроси мою жену, чтобы она пришла сюда, – сказал он Хелен. – Фрэн будет показывать направление, когда он сядет за руль экскаватора: у нее хороший глазомер.

– Я ей скажу, – вызвался Сэм Риган, направляясь вниз. – Кто идет со мной?

За ним никто не последовал; Тод и Хелен Моррис пошли взглянуть на свой огород, а Норм Шайн был занят тем, что стаскивал защитный чехол с экскаватора и подготавливал его к запуску.

Сэм Риган обнаружил Фрэн сидящей на корточках над набором Подружки Пэт, который Моррисы и Шайны составили вместе.

Занятая своим делом, она сказала, не поднимая головы:

– Подружка Пэт поехала в центр на новом «форде», припарковалась, бросила десять центов в счетчик, сделала покупки, а теперь она в приемной психоаналитика и читает «Форчун». Вот только сколько она должна заплатить за визит? – Она бросила на него взгляд, пригладила длинные темные волосы и улыбнулась.

Фрэн была, несомненно, самой красивой и самой талантливой в бараке. Он мысленно отметил это, и отнюдь не впервые.

– Как ты можешь забавляться этим набором и не жевать… – сказал он и огляделся вокруг. Похоже было, что они одни. Он наклонился и прошептал: – Пойдем пожуем вместе немного первоклассного кэн-ди. Как раньше. Хорошо?

С бьющимся сердцем он ждал ее ответа. Вспоминая о том, как в последний раз они, соединившись друг с другом, перенеслись в мир Подружки Пэт, он почувствовал возбуждение.

– Хелен Моррис вернется…

– Нет, они возятся с экскаватором там, наверху. Раньше чем через час они не вернутся.

Он взял Фрэн за руку и потянул за собой.

– То, что мы получаем в обычной коричневой обертке, – говорил он, ведя ее в коридор, – нужно быстро использовать. Его нельзя долго хранить, иначе оно стареет и теряет силу.

«А за эту силу мы дорого платим, – мрачно размышлял он. – Слишком дорого, чтобы расходовать ее впустую».

Хотя некоторые – не из этого барака – утверждали, что сила, дающая возможность переместиться, происходит вовсе не от кэн-ди, а связана с точностью сборки набора. Он считал, что это чушь, но многие склонялись именно к такому мнению.

Когда они торопливо входили в комнату Сэма, Фрэн сказала:

– Я приму кэн-ди вместе с тобой, но когда мы будем уже там, на Земле, мы не будем больше ничем таким заниматься… ну, ты знаешь. То, что мы будем Уолтом и Пэт, не дает нам права… – Она предостерегающе нахмурилась, упрекая его за поведение в прошлый раз и за намерения, о которых она не просила.

– Значит, ты признаешь, что мы на самом деле переносимся на Землю?

На эту тему они спорили уже много раз. Фрэн склонялась к мысли, что перемещение только мнимое, что вокруг – колонисты называли это игрой случая – лишь воображаемые обстоятельства и предметы.

– Я считаю… – медленно сказала Фрэн, высвобождая пальцы из его руки и останавливаясь перед дверью комнаты, – не имеет значения, что это – игра воображения, вызванная наркотиком иллюзия или действительный перенос на Землю наших воспоминаний… – Она замолчала и снова строго посмотрела на него. – Думаю, мы должны вести себя прилично, чтобы не нарушать чистоты нашего общения. – Глядя, как Сэм осторожно отодвигает от стены железную койку и опускает длинный крюк в открывшееся отверстие, она добавила: – Это должно стать нашим очищением, освобождением от бренной телесной оболочки и переходом в бессмертное тело, по крайней мере на некоторое время – или навсегда, если верить, как некоторые, что это происходит вне времени и пространства, что это вечно. Ты так не думаешь, Сэм? Знаю, что не думаешь. – Она вздохнула.

– Духовное начало, – поморщился Сэм, вытаскивая пакет кэн-ди из дыры в полу. – Отрицание действительности, которое дает… что? Ничего.

– Я не могу доказать, – сказала Фрэн, подходя ближе и глядя, как он открывает пачку, – что воздержание приносит какую-либо пользу. Однако я знаю одно, то, чего ни ты, ни другие сенсуалисты среди нас не в состоянии понять: когда мы принимаем кэн-ди и покидаем наши тела, мы умираем. А умирая, мы сбрасываем бремя… – Она заколебалась.

– Ну, говори же, – подбадривал ее Сэм, открывая пакет и отрезая ножом полоску твердой коричневой субстанции, напоминающей по структуре растительные волокна.

– …греха, – прошептала Фрэн.

Сэм Риган расхохотался:

– Ну ладно. По крайней мере, у тебя ортодоксальные взгляды.

Большинство колонистов согласилось бы с Фрэн.

– Однако, – продолжал он, снова пряча пакетик в безопасном месте, – кэн-ди жуют не для этого. Я не хочу ничего терять… Скорее, я хочу кое-что приобрести.

Он закрыл дверь, после чего быстро достал свой набор Подружки Пэт, разложил его на полу и лихорадочно расставил все предметы по своим местам.

– То, на что мы обычно не имеем права, – добавил он, как будто Фрэн этого не знала.

Ее муж, или его жена, или оба, или другие обитатели барака могли появиться в тот момент, когда Фрэн и он будут в состоянии перемещения. Они увидят их тела, сидящие на допустимом расстоянии друг от друга. Никто, даже самый большой пуританин, не обнаружит в этом ничего плохого. Об этом узнали уже давно: сожительство невозможно доказать – эксперты ООН на Марсе и в других колониях не раз пытались сделать это, но безрезультатно. В состоянии перемещения можно совершить убийство, любое преступление, а с точки зрения закона это будет лишь несбывшимся желанием, иллюзией.

Этот крайне интересный факт давно уже был для него поводом, чтобы принимать кэн-ди. Для него жизнь на Марсе имела и свои приятные стороны.

– Думаю, – сказала Фрэн, – ты искушаешь меня, ты склоняешь меня к плохим поступкам.

Она грустно села, а ее глаза, большие и темные, сосредоточились в центре набора, около огромного гардероба Подружки Пэт. Не говоря ни слова, она начала рассеянно играть миниатюрной шубкой из соболя.

Он протянул ей половину полоски кэн-ди, после чего бросил оставшуюся часть в рот и начал с наслаждением жевать.

Фрэн тоже начала жевать, все еще с грустным видом.

Он был Уолтом. У него был спортивный корабль марки «Ягуар XXВ», на котором можно было выжать пятнадцать тысяч миль в час. У него были итальянские рубашки и английские ботинки. Открыв глаза, он увидел стоящий напротив кровати телевизор, который автоматически включился, настроенный на утреннее шоу великого комедиантатора Джима Брискина. Брискин как раз появился на экране в огненно-рыжем парике. Уолт сел, нажал кнопку, превращавшую кровать в огромное кресло, и откинулся поудобнее, чтобы немного посмотреть программу.

– Я стою здесь, на углу Ван Несс и Маркет в центре Сан-Франциско, – приятным голосом говорил Брискин. – Мы сейчас станем свидетелями открытия великолепного нового дома имени сэра Фрэнсиса Дрейка, первого дома, который полностью находится под землей. Рядом со мной стоит очаровательная исполнительница баллад, которая даст зданию имя и…

Уолт выключил телевизор, встал, босиком подошел к окну, раздвинул занавески и посмотрел на теплую, сверкающую улицу Сан-Франциско, на холмы и белые дома. Было субботнее утро, и ему не нужно было идти на работу в «Ампекс корпорейшн» в Пало-Альто. Он с удовольствием подумал, что сегодня у него свидание с его девушкой, Пэт Кристенсен, которая жила в новом доме на Потреро-Хилл.

Суббота была всегда.

В ванной он сполоснул лицо водой, потом выдавил крем из тюбика и начал бриться. Глядя в зеркало на знакомое лицо, он заметил прикрепленную там записку, написанную его собственным почерком:

ЭТО ИЛЛЮЗИЯ. ТЫ – СЭМ РИГАН, КОЛОНИСТ С МАРСА. РАСПОРЯДИСЬ СВОИМ ВРЕМЕНЕМ КАК СЛЕДУЕТ. ПРИЯТЕЛЬ! НЕМЕДЛЕННО ПОЗВОНИ ПЭТ!

Бумажка была подписана: «Сэм Риган».

Иллюзия, подумал он. Как это? Он попытался вспомнить: Сэм Риган и Марс, жуткий барак колонистов… Да, он смутно вспоминал что-то такое, но воспоминания были далекими, полустертыми и не слишком убедительными. Он пожал плечами и продолжил прерванное бритье, слегка удивленный и озадаченный. Ладно, допустим, в бумажке написана правда; может быть, он и помнил тот мир, ту угрюмую псевдожизнь эмигранта поневоле, изгнанного из естественной среды. И что с того? Зачем ему уничтожать то, что он имеет? Он сорвал записку, скомкал ее и бросил в мусоропровод.

Закончив бриться, он сразу же позвонил Пэт.

– Послушай, – холодно и коротко сказала она. Ее светлые волосы блестели, она как раз их сушила. – Я не хочу тебя видеть, Уолт. Потому что я знаю, что тебе нужно, а мне вовсе этого не хочется. Понимаешь?

Ее серо-голубые глаза холодно смотрели на него.

– Гм, – кашлянул он, пытаясь придумать какой-нибудь ответ. – Ведь сегодня великолепный день – пойдем куда-нибудь. Может быть, в парк «Золотые Ворота»?

– Будет слишком жарко.

– Нет, – поспешно запротестовал он. – Утром должно быть прохладно. Ну, мы могли бы погулять по пляжу и поплескаться в воде. Хорошо?

Она явно колебалась.

– Однако, судя по нашему недавнему разговору…

– Не было никакого разговора. Я не видел тебя целую неделю, с прошлой субботы. – Он старался, чтобы его голос звучал твердо и убедительно. – Я заеду за тобой через полчаса. Надень купальник, знаешь, тот желтый – испанский, с бюстгальтером.

– О, – презрительно ответила она, – он уже совсем вышел из моды. У меня есть новый, шведский, ты его еще не видел. Я надену его, если можно такие носить. Девушка в магазине не была в этом уверена.

– Договорились, – сказал он и отключился.

Через полчаса его «ягуар» опустился на посадочной площадке на крыше ее дома.

Пэт была одета в свитер и брюки, купальник, как она объяснила, был под ними. Неся корзинку с едой, она пошла вместе с ним к кораблю. Живая и прекрасная, она шла впереди него, забавно семеня ногами в маленьких сандалиях. Похоже, что все же будет прекрасный день, теперь, когда первоначальная тревога прошла… слава богу.

– Подожди, увидишь мой купальник! – крикнула она, вскакивая в стоящий корабль и ставя корзинку на пол. – Он в самом деле очень смелый. Его почти нет, требуются некоторые усилия, чтобы поверить в его существование.

Когда он сел, она прижалась к нему.

– Я думала о том нашем разговоре… позволь мне закончить. – Она положила пальцы ему на губы, требуя молчания. – Я знаю, что разговор был, Уолт. Но в некотором смысле ты прав. Мы должны максимально использовать наши возможности. У нас мало времени, лишь столько, чтобы… по крайней мере, мне так кажется.

Она слабо улыбнулась.

– Так что лети так быстро, как только можешь. Я хочу увидеть океан.

Вскоре они оказались на стоянке у окраины пляжа.

– Будет все жарче, – рассудительно сказала Пэт. – С каждым днем. Правда? Пока в конце концов это станет невыносимо. – Она стянула свитер и, приподнявшись в кресле, ухитрилась снять джинсы. – Однако мы до этого не доживем. Пройдет еще лет пятьдесят, прежде чем станет невозможно в полдень выйти из дома. Когда, как говорится, собаку будет на улицу не выгнать. Сейчас еще не так плохо.

Она открыла дверцу и вышла наружу, одетая в купальный костюм. Она действительно была права: оставалось верить ей на слово, что он на ней надет. Костюм полностью отвечал желаниям их обоих.

Они шли рядом по мокрому, слежавшемуся песку, разглядывая медуз, ракушки и камешки, выброшенные волнами на берег.

– Какой сейчас год? – остановившись, вдруг спросила Пэт.

Чистые и длинные пряди ее распущенных волос развевались на ветру, как золотой пух.

– Ну, кажется… – начал он, но никак не мог вспомнить. – Черт возьми!

– Ладно, не важно.

Она взяла его под руку, и они не спеша пошли дальше.

– Смотри, там, за теми скалами, уютное местечко! – крикнула она и ускорила шаг. Ее длинные изящные ноги сражались с ветром, песком и знакомой тяжестью старого, давно утраченного мира. – Я… как ее зовут?.. Фрэн? – вдруг спросила она. – Или я Патриция Кристенсен? – Она пригладила волосы обеими руками. – У меня светлые волосы, значит, я Пэт. Подружка Пэт.

Она скрылась за скалами. Он быстро пошел следом.

– Когда-то я была Фрэн, – бросила она через плечо, – но сейчас это не имеет значения. Раньше я могла быть кем угодно: Фрэн, Хелен или Мэри. Сейчас это не имеет значения, правда?

– Нет, – не согласился он, догоняя ее. Тяжело дыша, он сказал: – Это важно, что ты была Фрэн. Это существенно.

– Существенно.

Она бросилась на песок и легла, опершись на локоть и чертя на песке кусочком черного камня длинные глубокие борозды. Потом она отбросила камень и села, глядя на океан.

– Однако все здесь… из мира Пэт.

Она положила руки на свои груди и медленно подняла их вверх с выражением легкого удивления на лице.

– Они, – сказала она, – принадлежат Пэт. Мои меньше, я помню.

Он молча сел рядом.

– Мы здесь, – наконец сказала она, – чтобы делать то, чего мы не можем делать в бараке. Там, где мы оставили наши убогие тела. Пока будут в порядке наши наборы, все это… – Она замолчала и махнула рукой в сторону океана, потом снова коснулась груди, казалось, не веря своим глазам. – Это тело не может постареть, правда? Мы стали бессмертными.

Она легла лицом вверх на теплый песок и закрыла глаза, заслонив лицо рукой.

– А поскольку мы здесь и можем заниматься тем, чего нельзя делать в бараке, в соответствии с твоей теорией мы должны именно этим и заниматься. Мы должны воспользоваться предоставленной нам возможностью.

Он наклонился и поцеловал ее в губы.

Внезапно он услышал прозвучавший в мозгу чей-то голос:

– Ведь я могу делать это в любой момент.

Он почувствовал присутствие в своем теле кого-то чужого. Он отодвинулся от девушки и сел.

«В конце концов, – сказал Норм Шайн, – я ее муж. – И рассмеялся.

– Кто тебе позволил пользоваться моим набором? – подумал со злостью Сэм Риган. – Убирайся из моей комнаты. И могу поспорить, что ты пользуешься моим кэн-ди».

– Ты сам мне его предложил, – ответил обитатель его тела. – Я решил воспользоваться приглашением.

«Я тоже здесь, – подумал Тод Моррис. – И если хочешь знать мое мнение…»

– Никто тебя об этом не спрашивает, – рассердился Норм Шайн. – Тебя вообще никто сюда не приглашал. Почему бы тебе не продолжить ковыряться в своем убогом огороде, где ты должен сейчас быть?

«Я с Сэмом, – холодно думал Тод Моррис. – Только здесь я могу делать это».

Сила его воли соединилась с волей Сэма. Уолт снова склонился над лежащей девушкой и снова поцеловал ее в губы, на этот раз с большим чувством.

Не открывая глаз, Пэт тихо сказала:

– Это я, Хелен. Я тоже здесь. – Потом добавила: – И Мэри тоже. Однако мы не брали твоего кэн-ди. У нас есть свой.

Она обняла его: три обитательницы тела Подружки Пэт объединились в едином порыве. Удивленный Сэм Риган разорвал контакт с Тодом Моррисом, подчинился воле Норма Шайна, и Уолт оставил в покое Подружку Пэт.

Волны океана омывали их, лежащих на песке, – два тела, содержавшие в себе личности шести человек. Шесть в двух, подумал Сэм Риган. Снова та же самая загадка: как это получается? Все тот же старый вопрос.

«Однако меня волнует лишь то, – думал он, – пользовались ли они моим кэн-ди. А я готов побиться о заклад, что это так. Меня не волнует, что они говорят. Я им не верю».

Встав, Подружка Пэт сказала:

– Ну, я вижу, что могу пойти искупаться. Ничего не происходит.

Она вошла в воду и с плеском начала удаляться от смотревших на нее обитателей второго тела.

«Упустили такую возможность», – со злостью подумал Тод Моррис.

– Это я виноват, – признался Сэм. Совместными усилиями им с Тодом удалось встать. Они прошли несколько шагов вслед девушке и, оказавшись по щиколотку в воде, остановились.

Сэм Риган уже ощущал, что действие наркотика заканчивается. Он чувствовал слабость, страх и отвращение, которыми это сопровождалось.

«Так чертовски быстро, – подумал он. – Все кончено; снова в барак, в нору, в которой мы извиваемся и ползаем, как черви, боящиеся дневного света. Бледные, промокшие и отвратительные».

Его передернуло.

Он снова увидел свою комнату, металлическую койку, умывальник, стол, кухонную плиту… и разбросанные, как кучи тряпья, пустые тела лежащих без сознания товарищей: Тода и Хелен Моррис, Норма Шайна и своей жены Мэри. Они смотрели на него пустыми глазами. Он с отвращением отвернулся.

На полу между ними стоял набор. Сэм увидел обе куклы, Пэт и Уолта, на берегу океана, возле припаркованного «ягуара». На Подружке Пэт, естественно, был почти невидимый шведский купальник, а рядом с лежащими стояла маленькая корзинка с провизией.

Около набора он заметил коричневую бумагу из-под кэн-ди. Они израсходовали все. Он даже видел тонкие струйки блестящего коричневого сиропа, стекавшие из уголков бессмысленно приоткрытых ртов.

Фрэн Шайн пошевелилась, открыла глаза и застонала. Она посмотрела на него и тяжело вздохнула.

– Они до нас добрались, – сказал он.

– Мы слишком долго тянули.

Она встала, зашаталась и чуть не упала. В то же мгновение он был рядом с ней, поймал ее и поддержал.

– Ты был прав. Надо было сделать это сразу, если нам хотелось. Однако…

Она позволила ему на мгновение обнять ее.

– Я люблю длинные вступления. Прогулки по пляжу, демонстрацию купальника, которого почти нет… – Она улыбнулась.

– Могу поспорить, что еще несколько минут они будут без сознания, – сказал Сэм.

– Да, ты прав, – ответила Фрэн, широко открывая глаза. Она выскользнула из его объятий, подскочила к двери, быстро открыла ее и исчезла в коридоре. – В нашей комнате! – крикнула она ему. – Поторопись!

Обрадованный, он поспешил за ней. Это казалось очень забавным, его разбирал смех. Фрэн бежала перед ним по трапу наверх, на свой уровень барака. Он догнал ее и, когда они добежали до ее комнаты, подхватил на руки. Они вместе ввалились внутрь и со смехом покатились по металлическому полу к противоположной стене.

«И все-таки мы победили», – подумал он, ловко расстегивая ее бюстгальтер и молнию на юбке и снимая туфли без шнурков, похожие на тапочки. Все сразу. Его пальцы блуждали везде, и Фрэн вздохнула. На этот раз не от усталости.

– Я лучше закрою дверь.

Он встал, быстро подошел к двери и закрыл ее на задвижку. Тем временем Фрэн быстро разделась.

– Иди сюда, – торопила она его. – Не стой так.

Она поспешно бросила одежду на пол и придавила ее сверху туфлями.

Он лег рядом с ней, а ее ловкие холодные руки начали его ласкать. В черных глазах разгорался огонь, и прикосновение ее пальцев давало ни с чем не сравнимое наслаждение.

И это именно здесь, в этой жуткой дыре на Марсе! Однако обычно им удавалось делать это старым, единственно возможным способом – благодаря наркотику, который тайно доставляли торговцы. Им дал эту возможность кэн-ди. Они продолжали в нем нуждаться. Они не были свободны.

«И не могли быть, – подумал он, когда колени Фрэн сжали его обнаженные бедра. – Совсем наоборот. Нам бы даже не помешало еще немного», – думал он, в то время как его рука опускалась по ее плоскому, дрожащему животу.

Глава 4

В приемной Госпиталя ветеранов имени Джеймса Риддла, на базе III на Ганимеде, Лео Булеро приподнял дорогую, ручной работы шляпу перед девушкой в накрахмаленном белом халате и сказал:

– Я приехал повидаться с одним из пациентов, мистером Элдоном Трентом.

– Весьма сожалею, сэр… – начала девушка, но он бесцеремонно перебил ее:

– Скажи ему, что здесь Лео Булеро. Понимаешь? Лео Булеро.

Возле ее руки он заметил регистрационный журнал, а в нем номер палаты Элдрича. Когда девушка отвернулась, он двинулся вглубь коридора.

«Черт побери, – подумал он. – Я преодолел миллионы миль и намерен увидеть его, кем бы он ни был».

У дверей палаты его остановил солдат ООН, вооруженный автоматом; молоденький солдатик с чистыми, холодными, как у той девушки, глазами – глазами, которые однозначно говорили «нет» – даже ему.

– Ладно, – пробормотал Лео. – Я все понимаю. Но если бы тот, кто там лежит, знал, что я здесь, он приказал бы меня впустить.

Позади него раздался резкий женский голос, при звуке которого Лео вздрогнул.

– Как вы узнали, что мой отец здесь, мистер Булеро?

Он обернулся и увидел коренастую женщину лет тридцати пяти, которая пристально разглядывала его.

«Это Зоя Элдрич, – подумал он. – Ошибиться невозможно. Я довольно часто видел ее в газетах, в светской хронике».

Появился представитель ООН.

– Мисс Элдрич, если вы хотите, мы можем удалить мистера Булеро из здания. Это зависит от вас.

Он мило улыбнулся Лео, и тот сразу же его узнал. Это был шеф юридического отдела ООН, начальник Неда Ларка, Фрэнк Сантина. Черноглазый энергичный Сантина бросил взгляд на Зою Элдрич, ожидая ответа.

– Нет, – решила наконец Зоя Элдрич. – По крайней мере не сейчас. Не раньше чем я выясню, откуда он узнал, что папа находится здесь. Он не должен был этого знать. Верно, мистер Булеро?

– Наверняка он воспользовался услугами одного из своих ясновидцев, – буркнул Сантина. – Так, Булеро?

Лео неохотно кивнул.

– Видите ли, мисс Элдрич, – объяснил Сантина, – такой человек, как Булеро, может купить все, что пожелает, талант любого рода. – Он показал на двух вооруженных охранников перед дверью Палмера Элдрича. – Вот почему эти двое стоят здесь днем и ночью. Мы ждали тебя, Булеро.

– Может, все-таки есть какая-то возможность поговорить с Элдричем по делу? – спросил Лео. – Для этого я прилетел сюда. Я не требую ничего незаконного. Думаю, вы все свихнулись или пытаетесь что-то скрыть. Может, у вас совесть нечиста?

Он смерил их взглядом, но не заметил какой-либо реакции.

– Там в самом деле Палмер Элдрич? – спросил он. – Готов поспорить, что нет.

Он снова не получил никакого ответа. Никто из них не попадался на удочку.

– Я устал, – наконец сказал он. – Я долго добирался сюда. К черту все, я хочу поесть, а потом найти какой-нибудь номер в отеле, поспать часов десять и забыть об этом.

Он повернулся и ушел.

Ни Сантина, ни мисс Элдрич не пытались его остановить. Разочарованный, он шел дальше, чувствуя все возрастающее отвращение.

Видимо, придется добираться до Палмера Элдрича через какого-нибудь посредника.

«Может быть, – подумал он, – Феликс Блау и его частные детективы сумели бы сюда проникнуть. Стоит попробовать».

Он был настолько подавлен, что все казалось ему лишенным смысла. Почему бы не сделать так, как он сказал: поесть, а потом немного отдохнуть, забыть на время о Палмере Элдриче?

«К черту их всех, – подумал он, выходя из госпиталя и идя по тротуару в поисках такси. – Дочка, – думал он. – Крепкая баба, а с этой короткой стрижкой и без макияжа выглядит как лесбиянка. Тьфу!»

Он нашел такси и вскоре уже летел, погруженный в размышления.

В конце концов с помощью видеотелефона в такси он связался с Землей, с Феликсом Блау.

– Рад тебя видеть, – сказал Феликс Блау, сообразив, с кем говорит. – В Бостоне при странных обстоятельствах появилась некая организация, которая, похоже, с неба свалилась…

– Чем они занимаются?

– Они хотят что-то выбросить на рынок. Они уже запустили в действие всю рекламную машину, в том числе три рекламных спутника вроде твоих. Один на орбите Марса, другой на орбите Ио, а третий летает вокруг Титана. По слухам, они собираются выйти на рынок с товаром повседневного спроса, составляющим конкуренцию твоему набору Подружки Пэт. У них это называется Конни-Куколка. – Он усмехнулся. – Ловко?

– А что с… ну, ты знаешь. С приложением? – спросил Лео.

– Нет информации. Если допустить, что какое-то приложение есть, они будут распространять его помимо легальных торговых каналов. Набор без… приложения имеет какой-нибудь смысл?

– Нет.

– Значит, вот тебе ответ на твой вопрос.

– Я позвонил тебе, – он сменил тему, – чтобы узнать, не можешь ли ты устроить мне беседу с Палмером Элдричем. Я обнаружил его здесь, на Ганимеде, на третьей базе.

– Помнишь мое сообщение о том, что Элдрич привез лишайник, похожий на тот, который используется для производства кэн-ди? А может быть, эта фирма в Бостоне принадлежит Элдричу? Хотя, кажется, прошло слишком мало времени. Однако он мог дать радиограмму дочери с десятилетним опережением.

– Теперь я уже обязательно должен с ним встретиться, – сказал Лео.

– Полагаю, речь идет о Госпитале ветеранов. Мы подозревали, что он может быть там. Кстати, ты слышал когда-нибудь о человеке по имени Ричард Хнатт?

– Нет.

– Представитель этой новой фирмы в Бостоне встретился с ним и заключил какой-то договор. Этот представитель, Ихольц…

– Что за галиматья, – перебил Лео. – А я даже не могу добраться до Элдрича. Сантина караулит у дверей вместе с этой розовой дочкой Палмера.

Он пришел к выводу, что через преграду в лице этих двоих не пробиться никому.

Он сообщил Блау адрес отеля на базе III, где он оставил багаж, а потом закончил разговор.

«Готов поспорить, что этот конкурент – Палмер Элдрич, – подумал он. – Такова уж моя судьба. Приходится заниматься именно тем делом, которым решил заняться вернувшийся с Проксимы Элдрич. Почему я не делаю систем наведения для ракет, соперничая лишь с «Дженерал электрик» и «Дженерал дайнэмикс»?»

Теперь он уже всерьез задумался о том, что за лишайник привез с собой Элдрич. Наверняка улучшенную разновидность сырья для кэн-ди. Более дешевую в производстве, дающую возможность более мощного и более длительного перемещения. О господи!

Ему пришла в голову странная мысль. Недавно в Объединенной Арабской Республике возникла новая организация обученных наемных убийц. Они наверняка смогли бы найти возможность убрать Палмера Элдрича. Раз уж он, Лео Булеро, решил…

Однако оставалось еще предсказание Рондинеллы Фьюгейт, что в будущем его обвинят в убийстве Палмера Элдрича.

Видимо, он найдет какой-то способ обойти препятствия.

У него с собой было оружие – настолько маленькое, настолько незаметное, что даже самый тщательный обыск не мог бы его обнаружить. Когда-то очень давно один хирург в Вашингтоне вшил ему в язык самонаводящуюся отравленную стрелочку, сделанную по советскому образцу, – но значительно усовершенствованную, поскольку, выполнив свою задачу, она самоуничтожалась, не оставляя следов в теле жертвы. Яд был тоже необычный: он не влиял на работу сердца или артериальное давление, но представлял собой вирус, который проникал в кровь жертвы и там размножался, вызывая смерть в течение сорока восьми часов. Это был канцерогенный вирус, обнаруженный на одном из спутников Урана и до сих пор не исследованный. Это стоило ему целого состояния. Теперь достаточно было остановиться в шаге от того, кого он собирался убить, и надавить рукой на основание языка, одновременно высунув его в направлении жертвы. Если он встретится с Элдричем…

И лучше бы так и произошло, осознал он, прежде чем эта новая корпорация в Бостоне начнет производство. Прежде чем она будет в состоянии функционировать без Палмера Элдрича. Его, как сорняк, нужно было выдернуть своевременно либо не выдергивать вообще.

Добравшись до своего номера в отеле, он заказал разговор с «Наборами П. П.», чтобы узнать, не поступили ли какие-то важные сообщения.

– Да, – сказала мисс Глисон, увидев его на экране. – С вами срочно хочет говорить мисс Импэйшенс Уайт – если я правильно поняла. Вот ее номер. Это на Марсе. – На экране появилась записная книжка.

Сначала Лео не мог вспомнить ни одной женщины по фамилии Уайт. Потом вспомнил и испугался. Зачем она звонила?

– Спасибо, – пробормотал он и сразу же отключился. Господи, если юридический отдел ООН подслушивал этот разговор. Действовавшая на Марсе Импи Уайт была одним из самых крупных торговцев кэн-ди.

Преодолевая внутреннее сопротивление, он набрал номер.

На экране видеотелефона появилась Импи Уайт, женщина с тонкими чертами лица и острым взглядом, по-своему красивая. Лео представлял себе более живописную фигуру, однако она и так выглядела достаточно воинственно.

– Мистер Булеро, я хочу вам сказать…

– Что, нет других способов? Других каналов?

Коннер Фриман, руководитель операции на Венере, всегда мог с ним связаться. Мисс Уайт должна была передавать информацию через Фримана, своего шефа.

– Мистер Булеро, сегодня утром я была в одном из бараков на юге с партией товара. Колонисты не хотели ничего покупать. Они утверждали, что потратили все скины на новый продукт. Примерно такой же, как… тот, который мы продаем. Чуинг-зет. И… – Она продолжала говорить, но Лео Булеро уже отключил связь.

Он сидел молча, потрясенный.

«Нельзя падать духом, – подумал он. – В конце концов, я прошел курс эволюционной терапии. Значит, так: это тот новый продукт бостонской фирмы. По всей видимости, его делают из лишайника Элдрича. Он лежит себе на больничной койке в миле отсюда и наверняка отдает распоряжения через Зою, а я ничего не могу с этим поделать. Машина запущена и работает. Уже поздно. Даже эта стрелочка в языке, – с горечью подумал он, – ничем не поможет».

Однако он знал, что придумает что-нибудь. Как обычно.

Это еще не конец для «Наборов П. П.».

Только что, в самом деле, мог он сделать? Он понятия не имел, и это отнюдь не уменьшало его беспокойство.

«Ну приходи же, идея, – молил он. – На что у меня искусственно развитые мозги? Боже, помоги мне победить врагов, этих выродков. Может быть, если бы я воспользовался услугами моих ясновидцев Рони Фьюгейт и Барни… Может быть, они до чего-нибудь додумались бы. Особенно этот старый пройдоха Барни. Пока что я его вообще нигде не использовал».

Он снова заказал разговор с «Наборами П. П.» на Земле. На этот раз он попросил соединить его с отделом Барни Майерсона.

Внезапно он вспомнил проблемы Барни с призывом, его попытки сделать себя неспособным переносить стресс, чтобы не окончить свои дни в бараке на Марсе.

«Я помогу ему, – угрюмо подумал Булеро. – Для него опасность призыва уже миновала».

Когда Булеро позвонил с Ганимеда, Барни Майерсон сидел один в своем кабинете. Разговор был недолгим. Когда он закончился, Барни взглянул на часы и удивился. Пять минут. Ему казалось, что разговор продолжался целую жизнь.

Он встал и, нажав на кнопку интеркома, сказал:

– Прошу пока никого ко мне не впускать. Даже… и в особенности мисс Фьюгейт.

Он подошел к окну и стал смотреть на жаркую, залитую солнцем пустую улицу.

Лео свалил всю проблему на его голову. Барни впервые видел своего шефа в отчаянии.

«Представьте себе, – думал Барни, – Лео Булеро сбит с толку – впервые столкнулся с конкуренцией».

Лео просто не привык к этому. Существование этой новой фирмы из Бостона полностью его дезориентировало. Он был беспомощен, как ребенок.

В конце концов Лео оправится от шока, но пока…

«Что я могу с этого иметь? – спрашивал сам себя Барни Майерсон и не мог найти немедленного ответа. – Я могу помочь Лео… Но что, собственно, Лео может сделать для меня? Этот вопрос куда более существенный».