Коллекционер душ. Книга 3 бесплатное чтение

Пролог

Дмитрий Выхухлев крутил педали с удвоенной силой под звуки Лесника группы «Король и Шут» в наушниках. Сегодня он сделал несколько доставок в разные концы города и заработал очередные сто пятьдесят рублей.

«Не тысяча, конечно. Но на пиво с сигаретами хватит», — думал он про себя.

До комендантского часа оставалось еще некоторое время. Ему нужно было успеть отвезти последнюю на сегодня доставку, затем вернуться домой, чтобы переодеть промокшие носки и обувь перед вечеринкой.

Сегодня вся их компания собиралась у его подружки дома. Лиза — так звали девушку Выхухлева, — хоть и говорила, что они встречаются, но дальше поцелуев дело у них еще ни разу не заходило. И этот вечер сулил ему реальный шанс стать мужчиной. Незадачливый курьер уже придумал причину, по которой останется у подружки с ночевкой, когда после полуночи все приятели разойдутся по домам.

Глобус — так называли любвеобильного панка друзья, — ухмыльнулся сам себе, подумав об этом и закрутил педали еще сильнее. Он уже заехал в ларек и купил дешевые резинки, с изображением девушки с обнаженной грудью, которые должны были обезопасить их первую близость.

Коммунальные службы сегодня хорошо почистили автомобильные дороги от тонкого слоя снега, который навалил за последние несколько дней. Поэтому на велосипеде вполне сносно было ехать даже в горку. Однако подростка очень волновал следующий участок дороги. Когда ему придется свернуть с автострады. Судя по карте, которую он изучил, перед тем как выехать из цветочного магазина, где забрал букет алых роз, конечная точка находилась за небольшим лесом. Путь через который, был самым быстрым. Небольшой участок из насаженных близко друг к другу елей вел прямо во двор нужного дома.

Включив фонарь на руле своего велосипеда, Глобус заехал в лес и сбавил ход. Упасть сейчас, значило переодевать дома всю одежду. В этом случае времени уйдет гораздо больше, чем он планировал и тогда панк вообще не успеет на вечеринку.

За пригорком, к которому сейчас подъезжал подросток, раздался странный звук. Глобус остановился. Посмотрел на часы. Включил голубую подсветку на своих «Монтана», чтобы увидеть время. Двадцать часов, пятнадцать минут. Значит это не портал, и он ничего не перепутал. Это его успокоило.

Выхухлев разогнался и заехал на пригорок, который до этого загораживал видимость. Теперь сквозь ветви и стволы деревьев было видно окна, с горящим в них светом.

В одной из квартир впереди его ждет клиентка, празднующая сегодня свое тридцатилетие. Она заказала букет сама себе и попросила написать поздравление на маленькой открытке. Глобус с Лизой, которая работала оператором в той же компании доставки, уже похихикали над этим. Вернее, над возможными причинами, которые заставили именинницу это сделать.

Курьер уже преодолел половину пути по лесу, когда услышал странный звук в очередной раз. Подросток резко затормозил и сошел с велосипеда. Впереди замерцал портал.

— Меня глючит? — Дима нахмурился и протер глаза.

Снял наушники. «Будь как дома, путник…» продолжало доноситься из них.

Жуткое рокотание эхом разнеслось по лесу. Портал давно закрылся, но Глобусу показалось, что какая-то тень успела проскользнуть наружу.

Панк поднял свой велосипед с земли и медленно повез его рядом с собой. Было страшно, но время поджимало. Нужно было идти вперед.

Снова рокотание. Теперь очень близко. Глобус бросил велосипед и, светя карманным фонариком вокруг, обернулся.

— Кто тут?

В ответ рокот.

— Фу! — гаркнул курьер, прогоняя, как он думал, бездомного пса.

Но звук только усиливался. Дима повернул голову в сторону чащи и заметил, как между деревьями что-то промелькнуло. Затем нечто выползло из-за кустов и поползло в его сторону, прижавшись животом к земле. Существо с огромной головой, корявыми лапами и сильно выпячивающимся затылком замерло на месте, разевая пасть.

— Пошла! — крикнул Глобус и бросил в тварь камень, который подобрал с земли.

Монстр ловко увернулся. Затем он зарокотал еще громче и бросился на жертву.

Всем привет!

Возьму пару выходных и за работу. Прода будет каждый день, по старому формату. Спасибо Вам за поддержку! Это действительно сильно мотивирует. Лайки, комменты — как обычно, все приветствуется:)

Глава 1

Аномальная зона

Я сидел перед телевизором в полной темноте. По СТС показывали «Пятый элемент». Дива Плавалагуна как раз исполняла свою арию, про которую будет ходить много слухов. Мол, вторая часть песни сделана на компьютере, и никто не сможет повторить это в живую. Смогли. Через несколько лет.

Под этот фильм очень хотелось погрызть чипсов и выпить химического «Yupi». Но сегодня меня занимали совсем другие мысли.

Я размышлял над поведением Элаизы после того, как мы заключили сделку. Девочка-призрак не бросила на меня зловещий взгляд и не сказала, что я угодил в ловушку. Она все также непринужденно продолжила качаться на качелях, а в один момент просто испарилась. Это позволило мне поверить в то, что я не совершил ошибку.

— Черт… — пробубнил я себе под нос, перебивая рекламу стирального порошка. — Напрасно я не стал выяснять, что будет, если я нарушу договор…

В конечном итоге я попытался успокоить себя тем, что скрытый пункт в контракте вовсе не обязан быть чем-то ужасным. Может быть мне будет не совсем приятно его выполнять, но сейчас уже ничего не изменить. Все-таки я сделал это ради того, чтобы спасти своих близких. Когда они окажутся в безопасности, мне станет совершенно неважно, чем придётся пожертвовать ради них.

Выкинув все из головы, у меня, наконец, получилось насладиться вечером. Я подумал о том, что было бы неплохо лечь пораньше, чтобы завтра у репетитора не клевать носом. Но у меня не вышло. Когда зазвонил телефон, я еще не спал.

— Алло?

Вместо ответа в трубке я услышал только всхлипы и большое желание мне о чем-то сообщить.

— Кто это?

Однако девушка на том конце провода никак не могла взять себя в руки и членораздельно мне все объяснить.

— Лиза? Это ты? — я узнал блондинку по голосу. — Что случилось? Успокойся. Я ничего не понимаю.

— Дима…Дима…

— Глобус? Что с ним?

— Он пропал…

Пытаться что-то выяснить по телефону оказалось бесполезно. Поэтому, как только закончился комендантский час, я поймал попутку и наведался к Лизе домой.

Вечеринка, которую компания панков затеяла, по случаю отъезда предков девушки, не удалась. В квартире царила тишина. Две упаковки пива оказались почти не тронутыми. Только Гриша и Децл безэмоциональным потягивали напиток, сидя на диване.

— Давайте по порядку. Что случилось? — спросил я, как только Лиза успокоилась и вытерла растекшуюся туш со щек.

— Дима пропал, — в очередной раз заявила блондинка.

— Почему ты так думаешь? — подозрительно бросил я.

— Он не пришел на тусовку.

— Это еще ничего не значит, — пожал плечами я. — Может не успел до комендантского часа.

— Он всегда меня предупреждает, — всхлипнула девушка Глобуса.

— Мы звонили и ему домой, и по последнему заказу, — вмешалась Света. — Клиентка сказала, что никто так не приехал.

Выхухлев старший всегда выполнял заказы. Это подозрительно.

— Тетка наорала на меня и пригрозила тем, что не заплатит ни за доставку, ни за цветы, — еще сильнее распереживалась девчонка с мальчишеской прической.

— Сейчас.

Я взял телефон и унес его в другую комнату. Набрал Серого. Тот наворчал на меня и выставил себя героем за то, что успел ответить раньше, чем я разбудил его предков. Но подтвердил, что Глобус не появлялся дома.

— Так, — я вышел из комнаты разминая подбородок. — Надо проехаться по его последнему маршруту. Попробовать поискать Диму.

— Глобуса? — удивился лучший друг Выхухлева, Гриша. — На улице все замело. Мы даже следов не найдем.

Я выглянул в окно. Метель, и правда, мела, когда я ехал сюда. Но я никак не думал, что все вокруг покроется белоснежным полотном так быстро.

— Я надеюсь, что мы едем искать не следы, а нашего старого-доброго панка… — я пригубил из горла «Pepsi», стоящей на столе-книжке, который добросовестная хозяйка раскрыла в ожидании гостей. — И, если что-то случилось, лучше идти по горячим следам. Есть кто на машине?

— Я, — поднял руку парень с двумя блестящими сережками в ушах.

— Децл? У тебя есть права?

— Нет. Зато у меня есть ИЖ с коляской. Всех взять не сможем, но втроем поместимся.

Сперва я даже не понял, о чем говорит здоровяк с широкими плечами. Но постепенно в голове переплелись связи, и я вспомнил, как раньше по дорогам рассекали пенсионеры на таких мотоциклах, загружая в коляску свою жену или, на худой конец, кидали в прицеп мешок картошки.

— Хорошо, — кивнул я. — Едем.

— Я с вами, — Лиза решительно вытерла остатки слез со щек.

— Нет, — покачал головой я. — Если Глобус придет к тебе, ты должна будешь скинуть сообщение мне на пейджер.

— Светка может тут подождать.

— Так. Всем сейчас лучше разойтись по домам. Когда мы его найдем, я сообщу. Но Дима может прийти к любому из вас. И будет лучше, если вы в этот момент окажетесь дома.

Я сказал это не потому, что действительно верил, что Глобус приползет к первому попавшемуся дому. Просто я знал, что следующий рабочий день курьеров провалиться, если они не отпустят ситуацию. А терять доход я не мог. Особенно, если Выхухлев просто встретил какого-нибудь дружка со школы и решил погостить у него. Ну, а если случится так, что мы нарвемся на каких-нибудь гопников, то Лиза будет только мешать. Вот Децл крепкий парень. Мускулы и бита. Уж он точно не будет лишним грузом.

Все понимающе закивали и принялись собираться домой. Я же, со своим новым спутником, вышел на улицу.

— Держи, — парень с сережками в ушах протянул мне шлем и резким нажатием на педаль завел мотоцикл. — Только не утони в нем.

Я кисло улыбнулся и выполнил просьбу.

План был следующий. Проследовать по маршруту Глобуса. Сперва от нашего офиса до цветочного магазина, где тот должен был забрать букет цветов. Затем проехать до конечной точки доставки и, быть может, там мы наткнемся на нашего потерянного курьера.

Шансов найти что-нибудь в такой темноте немного. Но если брат Серого пробил шину у велосипеда и заночевал в первом попавшемся подъезде, мы это выясним.

Спящая в цветочном ларьке продавщица подтвердила, что парень с большой круглой головой и наушниками на шее заезжал к ней около восьми. Не теряя времени, мы изучили карту города, которая была у Децла с собой, а затем проследовали по примерному пути Глобуса. Он привел нас прямо к лесу, посреди которого мой спутник резко нажал на тормоза и начал отказываться ехать дальше.

— Мы здесь застрянем, мелкий, — сказал он, направив свет от фонаря на руле мотоцикла в сторону пригорка.

Заснеженная дорога внезапно обрывалась тягучей глиной, в которой уже утонуло переднее колесо мотоцикла.

— Ладно, — я вылез из коляски и снял шлем. — Жди здесь. Я скоро.

— Одного я тебя не отпущу, — здоровяк спрыгнул с байка и взял биту. — А угнать моего мальчика все равно теперь быстро не получится. Мы еще сами помучаемся вытягивать мотик.

Фонарь мотоцикла был единственным источником света в этом лесу, поэтому Децл не вытащил ключ из замка зажигания. Однако не упускал возможности оглянуться и посмотреть не заинтересовался ли его «мальчиком» какой-нибудь прохожий.

— Здесь на Глобуса могли напасть какие-нибудь гопники, — сделал заключение мой спутник и откашлялся в кулак, резко вдохнув холодного воздуха.

Я присел, чтобы осмотреть то, что блестело под слоем глины.

— Или он не успел сделать доставку до начала комендантского часа, — я выпрямился и протянул Децлу аудиоплеер Выхухлева.

— На кой он сюда заехал? — недоумевая пробасил он. — На велике тут тоже не проедешь.

— Ауранда.

— Чего?

— Глобус заехал в лес, когда здесь еще была нормальная дорога, — я щелбаном сбил отслоившуюся от ближайшего дерева кору. — Ауранда — это магия одаренных. При ее использовании все, в зоне действия Знака, поражается радиацией. Я уже видел такое однажды.

Я постучал по почерневшему стволу.

Не раз, после того как мы с Серым спасли Элаизу, я проходил в своем дворе точно по такой же земле. Стучал по таким же деревьям. Сомнений нет, что это действие той самой радиации из разрыва.

— Но Глобус не одаренный, — нахмурился здоровяк.

— В этом и вопрос…

Я прошел чуть вперед и увидел велосипед Выхухлева. Он валялся на обочине в кустах. Я осмотрел сперва брошенный транспорт, затем местность.

— Поломанные ветки кустов, — я указал направо от себя. — Глобус бросил велик здесь, а затем побежал туда. Или…

Я вдруг осекся, подумав, что кто-то мог поджидать курьера в кустах. В таком случае он должен был побежать в другую сторону. В ту, где и бросил велосипед.

Я пошел в противоположном направлении и через несколько шагов наткнулся на увядший букет цветов. Чуть дальше лежал рюкзак. Свет от фонаря сюда не доставал, поэтому я достал из кармана спички и зажег сразу несколько.

— Это его рюкзак, — разнесся у меня над головой голос Децла.

Я вздрогнул. Оглянулся. Мой спутник испуганно озирался, держа биту наготове.

— Значит и он где-то недалеко… — я приложил палец ко рту. — Тише!

Здоровяк замолчал. Мотор советского ИЖа рычал вдалеке. А очень близко я отчетливо слышал еще какой-то звук.

— Ты слышишь это? — испуганно завопил Децл и махнул битой перед собой, пытаясь отпугнуть невидимого врага.

Я зажег следующую партию спичек. Вспыхнув, огонь осветил округу, и я совершенно точно увидел два, горящих синим, глаза.

— Т-и-и-и-ше… — шепотом протянул я, обращаясь толи к своему спутнику, толи к твари, которая затаилась в темноте.

Зажег еще одну партию спичек. Монстр продолжал стоять неподвижно и смотреть на нас. В какой-то момент я подумал, что это обман зрения и мы видим чудовище там, где его быть не может. Попытался успокоиться.

Огонь обжог пальцы. Я машинально тряхнул рукой и снова стало темно. Суматошно повторил уже отработанное действие. Как только свет снова озарил округу Децл заорал:

— Беги!

А в следующий момент здоровяк со всего маха сбил бросившуюся на нас тварь.

Бежать, действительно, было самым верным действием. Принять бой там, при свете фонаря мотоцикла, куда более разумно, чем махать кулаками в темноте, полагаясь только на свою интуицию.

Мы выбежали на небольшой пригорок и встали спиной к спине.

— Вон она! — Децл указал на переплетение колышущихся сухих голых веток в чаще.

Монстр выпрыгнул на нас, и здоровяк снова врезал ему. Тушка упала рядом со мной. Я тут же схватил камень, который валялся неподалеку и размозжил башку чудовищу. Жижа ядовитого цвета прыснула из треснувшего черепа мне на лицо. Я сплюнул. Децл на всякий случай добил монстра еще несколькими ударами.

— Наверное, это…эта тварь сожрала Димона? — мой спутник сидел на корточках возле тушки и вздыхал.

— Вряд ли, — я взял палку и перевернул тельце.

Монстр был размером со здоровенного чау-чау. Такой же мясистый. Лапы, как у кузнечика, башка, как у чужого из одноименного фильма. Шипы по всему телу, от темечка до самого хвоста, росли из позвоночника. Я точно знал, где уже видел эту тварь.

— Вряд ли? — Децл поднял на меня глаза.

— Не могу представить, чтобы…это целиком сожрало Глобуса, — я дыхнул себе на руки теплом. Начинал замерзать.

— Тогда куда он делся?

— Не знаю, — ответил я. — Одно ясно точно. Надо звонить в милицию.

Я остался караулить территорию, а Децла отправил искать телефон, чтобы вызвать ментов.

Наряд приехал через час. Может больше. Разукрашенная в бело-синие цвета буханка припарковалась у входа в лес и теперь тут сновали милиционеры, отмечая улики и расспрашивая нас с Децлом о том, как мы сюда попали и что видели.

Я пытался объяснить, что монстр, вероятнее всего, вырвался из портала раньше, чем наступил комендантский час, но дежурным сотрудникам милиции было плевать. Они сказали, что утром приедут люди из отдела по контролю целостности завесы и разберутся со всем.

Меня посадили в машину и, сколько бы я не сопротивлялся, отвезли домой.

Я поспал, от силы, часа три, затем собрался и снова поехал на место пропажи Глобуса. Я должен был обязательно поговорить с этими людьми из ОКЦЗ и узнать, что они об этом думают.

Когда я приехал в злосчастный лес уже светало. Место, где пропал брат Серого, было оцеплено красно-белой лентой. Внутри оцепления ходили какие-то люди в черных пальто. По периметру дежурили милиционеры.

— Сюда нельзя! — мужик в форме схватил меня за плечо. — Это место преступления.

— Нашли уже кого-нибудь? — нетерпеливо поинтересовался я.

— А тебе какое дело?

— Это я обнаружил монстра и вызвал милицию.

— Молодец. Теперь это не твоя забота. Проваливай, пацан!

— Подождите, — донеслось из-за спины милиционера.

Парень лет двадцати, одетый в пальто и темные очки, нагнулся, чтобы пройти под лентой и сел передо мной на корточки.

— Говоришь, это ты был здесь ночью? — спросил он.

Я кивнул.

— Покажи ботинки.

— Что? — от неожиданного вопроса я почему-то взглянул на мужика, не пускающего меня за оцепление.

— Мне нужно взглянуть на твою подошву. Если это действительно ты обнаружил это место, то нам есть о чем поговорить, — сказал агент.

Не вдаваясь в подробности, я развернулся и показал стопу.

— Пропустите его, — брюнет поднял ленту, чтобы я мог под ней пройти.

— Не положено! — преградил мне путь мент.

— Это дело находится в юрисдикции отдела по контролю целостности завесы. Если у вас есть какие-то пожелания, можете выразить их через своего начальника. Проходи, парень.

Я не стал тянуть время и юркнул под приподнятой лентой. Господин милиционер молча проглотил доводы агента.

— Как тебя зовут? — обратился ко мне молодой одаренный и протянул руку.

— Костя, — я ответил на рукопожатие.

— Меня Марк. Ты аристократ? — он окинул меня взглядом с головы до ног. — В какой школе учишься?

— Нет, — я поправил галстук на своей шее, понимая почему он принял меня за аристо. — Я не местный.

— Ясно, — хмыкнул одаренный, похоже, на оба моих ответа. — Я читал отчет, который составили ночью. Во сколько, ты говоришь, вы с другом приехали сюда?

— Примерно в половину второго.

— И никаких Знаков вы не использовали?

— Вы говорите про Ауранду? — прямо спросил я. — Нет. Все вокруг было выжжено по какой-то другой причине. Нам запрещено применять магию вне стен школы.

Агент задержал на мне взгляд как будто давая шанс ответить еще раз на тот же вопрос. Только на этот раз он хотел услышать что-то другое.

— Я не вру, — упрямо заявил я. — Мы отправились сюда, чтобы отыскать нашего друга. Знали, что он должен был тут поехать. А! — я махнул рукой. — Что я вам рассказываю. Вы же читали отчет. Дак вы нашли следы мальчика?

Марк задумчиво покачал головой и позвал меня за собой.

Я пошел за ним, обходя повсюду расставленные небольшие таблички с цифрами. Они обозначали найденные улики.

Мы прошли мимо выпавших из плеера батареек, колпака с эмблемой «Prodigy», который слетел с головы Глобуса. Мимо найденного мной еще ночью букета цветов и рюкзака. Остановились посреди небольшой выжженной опушки.

— Какой у тебя балл по Порталогии? — спросил агент.

— Чего? — я подумал, что ослышался.

Не хотелось разговаривать о школьных делах во время расследования преступления. Прокрутив в голове его слова еще раз, я ответил:

— Пять.

— Значит ты в курсе, Костя, что миру известно всего о трех видах порталов, — одаренный медленно снимал черные перчатки и продолжал говорить. — Первый — это те, что открываются каждый день с девяти вечера до двенадцати ночи. Именно через них души и прочая нечисть попадает в наш мир каждый день. Также, если кому-то из нас хватит ума прикоснуться к такому разрыву, то бедняга незамедлительно окажется на той стороне.

— Знаю, — я шмыгнул носом. — Моя сестра так оказалась там.

— Существует и второй вид порталов, — одаренный сделал вид, что не услышал меня. Он скрестил пальцы определенным образом, открыл разрыв и впитал из него энергию. — Порталы, которые могут открывать такие люди, как мы с тобой. Они незаметны на той стороне. В любое время, кроме комендантского часа. Именно поэтому мы можем без рисков разрывать завесу двадцать один час в сутки и быть уверенным, что никакая заблудшая душа не вырвется на свободу. Несомненный плюс и в том, что они односторонние. Мы не проваливаемся на ту сторону каждый раз, прикасаясь к ним.

— Я знаю, что есть и третий вид порталов, — теперь решил и я блеснуть своими знаниями. — Те, которые открыты всегда. Это дверь в тот мир. Насколько я знаю, такие тоже не видимы жителям той стороны.

Мы с Серым и Жендосом наткнулись на кладбище именно на такой портал. Жаль только, они бесполезны. Для всех, кроме таких как я. Любой, кто попадет на ту сторону и не будет защищен душой одаренного, очень скоро скончается от воздействия радиации.

— Все верно, — ухмыльнулся Марк и провел пальцем по тыльной стороне своей ладони.

Вся кожа одаренного была покрыта татуировками в виде Знаков. Сейчас он использовал Гуарду. Символ, создавший вокруг его правой руки темно-синий густой дым.

— Сегодня мы обнаружили четвертый вид порталов, — сказал агент.

В этот же момент я услышал, как разрывается завеса. Замыкание электрического тока.

Марк мгновенно обернулся. Я сделал тоже самое. Из разрыва выбросилась огромная уродливая тварь. Сорвавшийся сгусток энергии с руки одаренного врезался в открывшийся портал и тот закрылся, разбившись и осыпавшись на землю мелкими льдинками. С разных сторон в монстра полетели огненные шары и изрыгая предсмертный вопль чудовище рухнуло на землю. Люди в черных пальто вокруг вновь начали открывать порталы, чтобы набрать энергии.

В нос забился запах сожжённой шерсти. Я прикрыл его рукой.

— Порталы, которые мы обнаружили сегодня, открываются хаотично. В разное время. Выпуская на свободу монстров, — Марк снова коснулся Знака на своей руке. — Пока мы обнаружили аномальную зону только в этом лесу. Именно поэтому нам так важно узнать, что тут произошло. Чтобы не допустить повторения сценария.

Агент снял очки и снова пристально посмотрел на меня.

— Костя. Если ты скрываешь что-то, то мы не сможем помочь. Это грозит тем, что очень скоро комендантский час перестанет спасать человечество. А весь мир окажется на грани катастрофы.

Глава 2

Правила репетитора

Я не знал, что ответить агенту из ОКЦЗ. Парень в пальто и очках явно ждал того, что я проясню ситуацию и расскажу откуда взялся этот новый вид порталов. Именно поэтому он разрешил десятилетнему пацану пройти за оцепление. Но мне пришлось его разочаровать.

— Я, честно, не знаю почему это произошло, — пожал я плечами.

Одаренный разочарованно выдохнул и дал свою визитку на случай, если я вдруг что-нибудь «вспомню».

На вопрос, что случилось с Глобусом, он ответил, что основная версия состоит в том, что тот воспользовался порталом, чтобы убежать от монстра. И если это действительно так, то Дмитрий Выхухлев скорее всего мертв, так как большинство одаренных, не говоря о уже об обычных людях, не способно выдержать того уровня радиации, который существует по ту сторону.

Мы с братом Серого не были в близких отношениях, но я прекрасно знал, как мой друг расстроится, когда узнает эту версию. А как еще можно отреагировать, когда тебе говорят, что твой брат мертв? Поэтому я запланировал обязательно увидеться с другом и рассказать, что я собираюсь за завесу. И если Глобус жив, то обязательно отыщу его. А до тех пор считать пропавшего курьера погибшим не позволю никому.

Я опомнился, когда на часах было уже девять сорок пять. У меня оставалось всего пятнадцать минут для того, чтобы доехать до места, куда меня пригласил репетитор по родовой магии. Чтобы не опоздать, я поймал попутку и все равно не успел к назначенному времени.

Адрес из моей записной книжки привел меня на…огороды.

Да-да. Отгороженный участок на окраине города, где садоводы проводили все лето, а поздней осенью сворачивали удочки и закрывали домики до следующей весны. Когда Георгий Вольфович продиктовал мне название улицы, я не сразу обратил внимание на то, что за обе свои жизни крайне редко слышал этот адрес.

— Черт… — я стоял перед высоким забором и думал, как его преодолеть. Итак, опоздал.

Что я делал раньше, когда приезжал к бабушке на огород, а калитка оказывалась закрыта? Точно. В ближайшем домике, наверняка, есть сторож и, если постучать, он впустит меня.

Мой ботинок несколько раз как следует врезался в железо. Сторожевая собака на той стороне дико залаяла, привлекая еще больше внимания к моей персоне.

В непрекращающихся звуках лая я прождал минут пять. Железная дверь, в конце концов, отворилась и передо мной предстал сторож. Мужичек в шапке и тулупе, стоял с лопатой в руке и внимательно осматривал меня.

— Я к Георгию Вольфовичу, — я заговорил первым.

Человек еще некоторое время смотрел на меня и не отвечал. Затем сунул черенок от деревянной лопаты подмышку, поднял рукав и посмотрел на часы.

— Я сказал к десяти, — неожиданно для меня ответил тот, знакомым мне голосом.

Я растерялся. Вообще я ожидал, что буду проходить обучение в каком-нибудь большом доме, принадлежащем аристократу. Наподобие дома Яблоньского. Или, на худой конец, это будет четырехкомнатная квартира, уставленная антиквариатом. Но мужик, гребущий снег и работающий сторожем явно не вписывался в мои фантазии.

— Вы…Георгий Вольфович? — на всякий случай уточнил я.

— Да. Прошу прощения, что отнял ваше время, — ответил он и дверь закрылась прямо перед моим лицом.

Теперь я растерянно стоял перед железной калиткой и пытался осознать, что сейчас произошло.

Нет, я знаю, что многие учителя бывают особенно требовательными. Как правило те, знания которых находятся в явном дефиците. Но чтобы закрывать дверь перед моим носом за семь минут опоздания…

Если старик думает, что теперь запросто отделается от меня, то он ошибается. Знаю я таких показушников. Проявишь немного упорства, и они быстро изменят свое решение. Хоть я и выгляжу, как ребенок, но мне далеко не десять лет.

Я постучал еще раз. Собака снова залаяла. Но никто не подходил.

Ладно. Времени до футбольного матча у меня достаточно. Буду стучать всякий раз, когда пес будет замолкать. Рано или поздно нервы мужика не выдержат, и он откроет дверь.

Прошел примерно час, прежде чем я начал терять надежду. Пальцев на ногах, которыми бил по калитке, уже не чувствовал, поэтому сменил их на кулаки. Но и они уже не сжимались с прежней силой. А из носа вот-вот должен был хлынуть настоящий потоп.

Когда я уже собирался сдаться, из-за высокого забора вылетело несколько монет. Они рассыпались вокруг меня. На одинаковом расстоянии друг от друга, словно полет был спровоцирован магией, а не хаотичным броском. Еще через секунду из каждой монеты по очереди, друг за другом, вспыхивая ярким светом появились души. Самурай, рыцарь, викинг, пират, гвардеец и солдат. Фантомы достали свои оружия. От топора до ружья со штыком. Самурай замахнулся на меня своим мечом.

Я улыбнулся. Видимо фокус с душами должен напугать меня и заставить смотаться подальше отсюда. Словно ворону, испугавшуюся пугала. Только вот… Возможно, это и прокатывает с детишками, ворующими яблоки, но не со мной.

Я успел только подумать об этом, как над головой просвистело лезвие меча самурая. Машинально я успел наклониться и тут же засомневался в том, что нахожусь в безопасности.

— Георгий Вольфович! — крикнул я, в последний момент увернувшись от летящего сверху топора викинга. — Я прошу прощения за опоздание. Просто произошло кое-что действительно важное…

Рыцарь разбежался и врезался в меня своим щитом. Я упал под ноги пирату и едва успел перекатиться, чтобы каблук его сапога не врезался мне в грудь.

— А это было больно… — я вскочил на ноги и хватал ртом воздух. От удара перехватило дыхание, и я никак не мог привести его в норму. — Вы реально убьете меня, если я не уйду?!

Я вновь отклонился от просвистевшего над ухом меча.

Пока я ловко уклонялся от ударов, меня не покидала мысль, что сторож пытается играть со мной. Вряд ли он убьет мальчишку за опоздание. Эти души точно намерены просто запугать меня. Что-то мне подсказывает, что если я остановлюсь, то максимум, что случится — получу по щам.

И что делать? Выстоять и дождаться, когда коллекционер снова выйдет? Или плюнуть и убежать?

Ну уж нет. Этот фокус с монетами и атакующими душами еще больше убедил меня в том, что мне нужно развивать свою родовую способность. А кто мне поможет, если не он?

— Я не уйду! — крикнул я и перестал уклоняться.

Тут же получил прикладом в живот. Все, кто мог нанести более серьезную травму больше не атаковали. Так я и думал.

— Разве вы еще не поняли, что я настроен серьезно?! — крикнул я и ударил по железному забору.

Снова лай. Викинг уже хотел приложится по мне своим кулачищем, когда калитка заскрипела и Георгий Вольфович вновь появился на пороге. Он остановил душу.

— Я впущу тебя, — сказал коллекционер. — Но если ты нарушишь еще хотя бы одно правило, то я найду способ избавиться от тебя.

Мне хотелось спросить о каких правилах идет речь, но одаренный явно был не так прост. Проще будет согласиться и потакать ему какое-то время. Пока сам не расскажет. Обычно такие персонажи отлично знают свое дело. Пусть он не самый приятный тип, но, если научит меня обращаться с моей родовой магией так, как он — потерплю.

— Ясно, — ответил я.

— Собери монеты и заходи, — гаркнул учитель.

Я посмотрел на разбросанные вокруг серебряники. Глубоко вдохнул, осознавая, что это только начало моего рабства и быстро собрал профили аристократов со снега.

— Как, говоришь, тебя зовут? — спросил Георгий Вольфович, когда мы поднялись по небольшой лестнице и вошли в старый расшатанный дом.

— Константин Ракицкий, — я снял пальто и осмотрелся в поисках вешалки.

— Брось сюда, — старик показал на старый советский диван, стоящий прямо тут. В прихожей.

Я послушался, и моя одежда стала лишь дополнением к куче вещей, которые там уже были скиданы. Прошел внутрь.

В небольшой комнате стояли печь, круглый стол, пара табуреток и сервант. На столе я заметил стопку газет с разгаданными кроссвордами. Одна из них отличалась. Это был свежий выпуск «Купи-продай!», в которой одаренный и увидел мое объявление.

— Куда положить монеты? — спросил я и потряс добычу в кулаке.

— Положи на стол, — старик чем-то гремел за печкой, затем вышел и кинул в меня полотенце. — Сходи и вымой руки.

Я догадался, что именно этим он и занимался в том углу. Зашел за печку. Тут был умывальник, которых я тоже не видел довольно давно. Поднимаешь металлическую заглушку, и вода начинает литься. Ледяная. Но после пары часов на улице вполне даже…теплая.

Когда я закончил, старик снял с печи черный закоптившийся чайник и присел за стол. Мне приказал сделать тоже самое. Насыпал разных трав в чайничек поменьше и залил их кипятком.

Все это время он молчал. Затем поднял крышку и вдохнул аромат.

— С мятой… — протянул учитель и положил меленькое ситечко на кружку. Пролил через него заварку.

Я наблюдал за этим…не действием, а скорее ритуалом и не мог вспомнить, когда в последний раз пил вот такой чай. Не в пакетиках.

— Вот. Согрейся, — Георгий Вольфович поставил чашку с горячим напитком передо мной.

Я обхватил ее ладонями, но не торопился пригубить. Руки, а соответственно и все тело, отогревалось так даже быстрее.

— В каком классе ты учишься?

— В пятом, — тут же ответил я, хотя помнил, что он уже задавал это вопрос по телефону.

— Сегодня ты показал себя с лучшей стороны, — сказал коллекционер и отхлебнул чая. — Увидев мой маленький трюк, большинство одаренных убегали, сверкая пятками. А ты смелый. Не боишься душ. В тебе есть потенциал.

Я кивнул и тоже попробовал напиток.

— Значит это была проверка? — поинтересовался я.

— Конечно. Из трусливого мамкиного сыночка не получится истинного коллекционера. Мы не разбегаемся по своим норам, как другие во время комендантского часа. Потому что, в отличие от остальных, души — это наши друзья, а не враги.

Я снова понимающе кивнул.

— Я возьмусь за твое обучение, — наконец обрадовал меня он. — Но. Ты должен уяснить, что я не приемлю опозданий. Любое опоздание, начиная с этого момента, и обучение заканчивается. Тебе понятно?

— Да, я…

— Это еще не все, — оборвал меня учитель. — Правило номер два. Ты беспрекословно будешь выполнять все мои указания. Даже если не согласен с чем-то. В противном случае — обучение заканчивается.

Я хотел сказать, что понял, но решил промолчать. Что-то мне подсказывает, что есть и третье.

— Правило номер три.

А вот и оно.

— Никакой самостоятельной практики. Если я узнаю, что ты используешь родовую магию до окончания обучения — обучение заканчивается.

С правилом номер три согласиться было сложнее. Я собирался пользоваться всеми своими способностями при первой возможности. Но ведь я уже не ребенок, чтобы бояться солгать учителю. Если мне и придется использовать магию на той стороне, он вряд ли узнает. В общем, постараюсь.

— Я понял.

— Ну хорошо. А теперь иди. Начнем в следующий понедельник. В десять.

Новость о том, что обучение начнется через несколько дней меня ошарашила. Потому что на ту неделю была уже куча планов и один из них — поехать к Борису и начать бить татуировку. Как раз утром. Одно накладывается на другое.

Вспомнив правило номер два о том, что я беспрекословно должен выполнять все указания учителя, я поднялся на ноги. Все-таки договориться с татуировщиком будет проще, чем с коллекционером.

— Эмм…Значит в понедельник начнется обучение? — на всякий случай уточнил я, накидывая пальто.

— Да.

— Сколько денег надо принести?

— Ты уже заплатил цену. Сделай так, чтобы твои родители не пришли сюда и не задавали глупых вопросов про то, откуда у тебя синяки.

Перед тем, как выйти я взглянул в маленькое грязное зеркало, висящее на двери. Новых побоев на лице не обнаружил. Но сразу почувствовал, как болят ребра. Скорее всего он имеет в виду синяки на моей груди.

— Спасибо, — вздохнул я, открыл дверь и вышел за нее. — До свидания!

Несмотря на побои, я отправился домой в слегка приподнятом настроении. Понимание того, что мне удалось договориться с коллекционером об обучении грело. Однако внезапно настигшие воспоминания о новом неизвестном виде порталов снова заставили подгрузиться. У меня не было времени осознать глобальность этой проблемы сразу. А вот теперь казалось, что весь мир на пороге настоящего апокалипсиса. Интересно, это и есть Второе Пришествие?

Да-а… Если теперь порталы будут открываться абсолютно в любое время и в случайных местах, то воцарится настоящий хаос. Остается только надеяться, что аномальную зону сейчас изолируют и, рано или поздно, сотрудникам из ОКЦЗ удастся узнать причину этой аномалии. Иначе…

Черт. В этом мире столько одаренных, которых должна заботить эта проблема больше, чем десятилетнего пацана. Надо выкинуть ее из головы и сосредоточиться на игре. Сегодня важно сыграть в футбол хорошо, а остальное подождет.

Я вернулся домой и лег спать. Три часа ночного сна явно недостаточно для того, чтобы чувствовать себя хорошо. Играю я в футбол, наверняка, лучше многих, кто сегодня выйдет на поле, но уставший организм может подвести.

Я закрыл глаза и проснулся от будильника, как будто через пять минут, хотя прошло достаточно времени. Состояние стало еще более разбитым, чем до этого. Я сразу же вспомнил свои студенческие попойки, после которых вставал на учебу ровно также. С пересохшим горлом, красными глазами и ломотой в теле. Только тогда у меня была возможность отоспаться прямо на парах. А сейчас еще в футбол играть надо.

Еле отодрав себя от матраца — выпущенной пружиной от которого, я порезался, когда вставал, — я добрел до ванны и принял контрастный душ. Несколько минут сначала под горячей, а потом под ледяной водой сделали свое дело. Бодрячком я ввалился в кухню и плотно пообедал. Выпил растворимой бодяги, которую тут называют кофе. Оделся и отыскал трубку от телефона.

— Серый, привет! — я лежал на кровати и пытался сосредоточится перед грядущим матчем.

— Привет… — в ответ послышался голос моего друга.

Ясно. Кажется новости уже добрались до него. Я принял позу поудобнее для серьезного разговора. Сел, облокотившись на собственные колени.

— Я так понимаю у тебя уже были люди из этого…отдела по контролю за целостностью завесы?

— Да, — скупо ответил он. — Ушли час назад.

— Я звоню сказать, чтобы ты не верил в то, что они говорят. Возможно, Глобус еще жив.

Молчание.

— Я сам был на той стороне, помнишь? — продолжал я. — Портал на кладбище. Ведь я жив-здоров. И даже разговариваю с тобой по телефону.

— Да… — кажется до Серого начало доходить, что я пытаюсь ему сказать.

— Послушай. Сегодня у меня важный матч во Дворце Спорта. Поехали вместе. Ты за меня поболеешь, а я кое-что тебе расскажу.

— Не сегодня, Костян, — ответил он сухо. — Я не хочу.

— Ты не понял. Я могу поискать твоего брата…там. Понимаешь? — я сделал паузу. — В общем это не телефонный разговор. Твои соседи все еще могут слушать нас по параллельной линии?

Я помнил о том, как дедок из соседней квартиры Серого периодически вмешивался в наш разговор, когда мы часами болтали по телефону. Не знаю как это работало, но приходилось прерывать связь и созваниваться снова. А информация о том, что я собираюсь на ту сторону, не должна утечь.

— Могут… — задумчиво проговорил Серый. — Ладно. Давай. Через десять минут на площадке.

— Позовем Жендоса?

— Он же учится.

— Точно! — я встряхнул головой. — Давай. Через…девять минут во дворе.

Собрав все свои вещи, я вышел из дома и еще через некоторое время мы сели в автобус.

— Следующая остановка «Дворец Спорта», — проговорил водитель.

Вернее, он просто поплевался в микрофон, но зная название остановки, я додумал слова сам.

— Значит ты думаешь, что Дима мог выжить? — спросил Серый.

Мы стояли на светофоре и ждали, когда загорится нужный свет.

— Нельзя отбрасывать этот вариант… — сказал я и начал переходить дорогу, когда увидел горящего зеленого человечка.

— Стой! — вместо ответа внезапно крикнул мой друг.

Схватив за руку, он отдернул меня назад.

Успев отскочить, и одновременно поворачивая голову, я увидел, как белая Волга вылетает из-за автобуса и пролетает передо мной. Слегка шаркнув корпусом по моим ногам, тачка врезалась в Серого и только протащив ребенка на капоте несколько метров, начала тормозить…

Глава 3

Школа Эркюля Пуаро

— Серый! — я подбежал к другу, который лежал на проезжей части и стонал. — Где болит?!

Мне хотелось сильно прижать его к себе и одновременно я боялся причинить пострадавшему еще больше вреда. Поэтому, аккуратно положив голову друга на свои колени, я разговаривал с ним и бдел, чтобы он не потерял сознание.

— М-м-м… — Серый бледнел от боли. — Нога! Нога!

— Терпи, Серега! — я повернул голову к зевакам, столпившимся за спиной. — Чего смотрите?! Вызовите скорую!

Некоторые виновато стали озираться в поисках тех, кто выполнит мою просьбу. Кто-то наконец решился и убежал искать телефон.

— Я же не умру, Костян? Не умру? — спрашивал он меня и дрожал так, как будто мне на руки положили отбойный молоток.

— Конечно, нет! — я улыбнулся, а у самого глаза были на мокром месте. — Если бы было что-то серьезное, ты бы уже отрубился.

Я старался не показывать вида, но сильно переживал за пацана. Сейчас каждый ребенок, будь то сестра или одноклассники, больше не были моими сверстниками. В привычном понимании. Они все были детьми. Детьми, на которых я смотрел, пусть не как на своих родных, но как на тех, о ком могу позаботиться и кого могу защитить. Но не сейчас. Сейчас я не знал, что могу сделать.

— Отойди, малец! Дай посмотрю, — кто-то сзади схватил меня за плечо и заставил подняться.

Это был высокий мужчина с автомобильной аптечкой в руке. Убедившись, что он знает, что делает я отошел назад.

Вокруг уже столпилось еще больше народа. Кто-то орал на водителя Волги — одетого в спортивный костюм лысого бугая. Женщины причитали, обвиняя горе-водителя и отправляли всех сразу еще раз позвонить в скорую, иначе она, как обычно, будет долго ехать. А бабушки крестились и молили Бога о том, чтобы он помиловал бедного ребенка.

— Ты как парень? — спокойно спросил у моего друга мужичек в кожаной дубленке и шапке-ушанке.

— Нога…болит… — сквозь слезы простонал Серый.

— Сейчас я разорву твои штаны, хорошо? Нужно осмотреть тебя.

Серый судорожно покивал. Мужичек достал ножницы и принялся за дело.

Каждое его движение было настолько уверенным, что я тут же догадался, что он доктор. Даже при виде открытого перелома, незнакомец не повел и глазом. Он очень быстро оказал моему другу первую помощь и позволил поверить в то, что все будет хорошо.

Лишь когда приехала скорая и я понял, что жизни Серого ничего не угрожает, посмотрел на часы. Опоздал. Матч начался пять минут назад и даже если я побегу со всех ног, ни один уважающий себя тренер не поставит меня в состав. А значит Кипяток снова избежал моей мести…

Кипяток! Черт!

— Эй ты! — гаишник с большим пузом подозвал меня к себе.

Я посмотрел, как уезжает машина скорой и присоединился к столпившимся вокруг инспектора людям. Сотрудники государственной автоинспекции в этот самый момент допрашивали очевидцев, уже посадив виновника аварии в бело-синюю семерку с надписью «ГАИ» на капоте.

— Ты как? — спросил гаишник с густыми черными бровями, глядя на мои испачканные штаны.

— В норме, — ответил я. — Я знаю, кто виноват аварии.

— Да мы все знаем, — хмыкнул пузатый и подул теплым паром на шариковую ручку, которая от холода перестала писать.

— Нет. Вы не поняли, — не останавливался я. — Я знаю почему для водителей загорелся зеленый свет.

— Что? — бровастый нахмурился и посмотрел на меня исподлобья.

От этого взгляда я засомневался в том, что хотел сказать.

Дело в том, что у меня не было сомнений в своей собственной версии. Я был уверен, что аварию подстроил Парфенов. Уж больно все это напоминало случай, который произошел с одним из моих курьеров не так давно. Светофор. Мужик, проехавший на красный. Не хватало только Гриши, который оказался жертвой. Зато на этот раз был Серый. Тогда Кипяток сам признался мне, что виноват.

— Красный горел. Все очевидцы говорят. Только… — гаишник кивнул в сторону машины, в которой сидел водитель белой Волги. — Только вон этот на красный пролетел.

Я начал припоминать, что автобус, из которого мы вышли, действительно стоял на светофоре. И даже не сигналил нам. С противоположной стороны машины тоже так и не поехали. Как они стояли тогда, так и стоят сейчас — сразу после происшествия из автомобилей отовсюду, на помощь Серому, повыскакивали водители. Значит, на этот раз Парфенов действительно не при чем? Это обычное злосчастное совпадение?

Я безнадежно покивал головой. И еще раз окинул взглядом место происшествия.

— Думаете, мужчина просто не заметил, что горит красный? — спросил я.

— Наверное, — буркнул инспектор. — Темная история. Документов при нем нет, машина зарегистрирована вообще в другом городе. Сам он давать показания не хочет. Ну ничего. Посадим в обезьянник, там он быстро разговорится.

— Что? — на этот раз настала моя очередь удивляться.

Но сотрудника при исполнении тут же отвлекла какая-то бабуля, которая очень торопилась рассказать свою версию произошедшего. Он неохотно повернулся к ней и понимающе закивал, делая вид, что что-то записывает именно с ее слов.

— Я вам говорю! — заявляла она. — Машина эта припаркована вон там была. У рынка. Двое их было. Они весь последний час ко мне по очереди выходили. Сигареты поштучно покупали! Я их запомнила! Потому что они полные кулаки семечек набирали на пробу и ни разу не заплатили…

— Черт… — выругался я себе под нос, уже догадываясь в чем дело.

История действительно темная. Как правило, когда я сталкиваюсь с такими «случайными» совпадениями, то, чаще всего, за ними стоит кто-то из Парфеновых. А учитывая все мои разговоры в последнее время — с аристократами, тренером и другими, все они намекают на причастность электроников к инциденту.

Вот о чем говорил Арсений Петрович. Вот как, например, могут сломать ноги и лишить перспективного игрока футбольного будущего. Случайная авария и конец. Если Парфенову хватило наглости заплатить кому-то, чтобы тот выстрелил в моего отчима прямо в подъезде, то найти какую-нибудь шестерку в девяностые, а потом отмазать ее — дело плевое.

Я огляделся вокруг. На этот раз в поисках Кипятка. Но никого не обнаружил.

Конечно. Футбольный матч вовсю идет. Даже если аристократ был тем вторым в Волге и все видел, то давно ушел, чтобы не палиться.

Я сходил туда, где, как утверждала бабуся, была припаркована машина. Прогулялся до самой Волги и посмотрел, что на коврике, со стороны пассажирского сиденья, натоптано. Значит бабуля не перепутала и людей действительно было двое. Только зачем второй?

Некоторое время я ходил вокруг, вспоминая каждую минуту до происшествия и, в конце концов, мне удалось сложить пазл.

Вывод, который я сделал ошарашил меня самого. Хоть доказательств не было, но теперь я знал, как вывести виновника аварии на чистую воду. Но сделать это нужно прямо сейчас. Второго шанса не будет.

— Парень! — вдруг крикнул мне гаишник. — Мы не закончили.

Я вернулся и дал показания. Пока инспектор продолжал заполнять протокол со слов других свидетелей, я подошел к заведенной бело-синей семерке.

На заднем сиденье, с наполовину открытым окном, сидел виновный. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять, что он бандит. Может чья-то шестерка.

Тату на лице и руках, бритая голова, майка под кожаной курткой и серебряная цепь на шее. Нижняя челюсть выпирает вперед. А сама морда, как говорила моя бабушка про таких, кирпича просит.

— Я знаю, на кого ты работаешь, — сказал я и навалился на тачку спиной. Скрестил руки на груди.

Молчание. Тогда я заглянул внутрь и убедился, что тот смотрит.

— Я не знаю о чем ты говоришь, пацан, — ухмыльнулся лысый и харкнул в открытое окно.

— Ты работаешь на аристократов, так? — я вернулся в прежнее положение и готовился рассказать свою версию произошедшего.

— У тебя с головой не все в порядке, шкет! Проваливай!

Он достал сигарету и закурил. Гаишник смерил нас взглядом, но ничего не сказал. Ни мне, что я подошел к машине, ни тому, кто сидел в ней и дымил.

— Сейчас я расскажу, как все было. А ты меня, если что, поправляй, — я не стал дожидаться ответа и показал пальцем в сторону рынка. — Скорее всего Волга, на которой ты сбил мальчика, была припаркована вон там. Между «Окой» и «Газелью». Прямо за спинами бабушек, торгующих семечками.

— Интересная сказка, — огрызнулся лысый. — Кажись время быстрее пройдет. А то пока милиция приедет, состариться можно. Рассказывай.

— В машине ты сидел не один. Был еще кто-то, кто должен был показать тебе, как выглядит твоя жертва.

Я бросил мимолетный взгляд на арестованного и убедился в своей правоте. Поразительно, как люди не могут контролировать свои эмоции.

— Ну не один. Это что? Преступление?

Говорит. Это уже хорошо. А сказали молчит и давать показания не хочет. Еще один плюс быть десятилетним пацаном. Он явно сомневается в моих умственных способностях. Ладно. Поехали дальше.

— Твоей целью был некий…Константин Ракицкий. Он должен был приехать с той стороны. Сегодня его дебют за Динамо. Который не состоялся.

Тот издевательски хмыкнул. Я продолжал:

— Что он приедет именно на эту остановку сомнений не было. Потому что и его дом, и его школа находятся в той стороне.

— На пятерки учишься? — загоготал человек, сбивший Серого, но как-то резко сунул в рот сигарету и снова стал серьезным.

Я пропустил его комментарий мимо ушей и продолжил:

— План был такой. Дождаться мальчишку — раз. Высадить заказчика, когда тот покажет цель — два. Ударить по газам — три. Твоя основная задача состояла в том, чтобы не убить мальчика, а просто покалечить. Знаешь почему?

Я посмотрел на заключенного. Оскал хоть еще и сохранялся на его лице, но с каждой секундой сменялся недоумением.

— Потому что отмазать легче. Если не смертельный исход.

— Я. Не знаю. О чем. Ты. Говоришь, — снова ухмыльнулся бандюган.

— Но в этом плане был один просчет, — сказал я и пристально посмотрел в глаза собеседнику. — Тот, кто продумывал его, не учел одной детали.

Я специально замолчал.

— Какой? — сдавшись, сухим голосом спросил лысый. Уже без смешков.

— Детали, что Константин Ракицкий может приехать не один. А, например, со своим другом.

Человек, сидящий в машине больше не реагировал. Возможно, уже догадывался о том, что я скажу. Но история в моей голове была готова, и я продолжил делиться ей:

— Дети вообще очень интересные существа. Например, эти двое однажды придумали одну очень интересную игру. Она дурацкая, — я улыбнулся и махнул рукой. — Но здорово отвлекает от посторонних мыслей. Сегодня, кстати, предложил в нее сыграть именно я. Чтобы разгрузить голову своему другу. Выиграй зайца, называется.

Человек в олимпийке все еще слушал.

— Задача очень простая. Доехать до нужной остановки и не заплатить за проезд. Тот, кто попался кондуктору — проиграл.

— Давай ближе к делу, пацан, — гаркнул лысый.

Я достал свой билет школьника и шлепнул им по ладошке.

— Мы с друзьями всегда пользуемся такой схемой. Один заходит в передние двери, другой — в задние. Где кондуктор, так сразу и не заметишь. Особенно в час пик. Но попавшись ей, всегда можно сказать, что выходишь на следующей. Знаешь, такая универсальная отговорка, чтобы не платить за проезд. Причем, ты сдерживаешь обещание. Выходишь на следующей остановке, но тут же заходишь обратно. На этот раз в другую дверь. Тогда кондуктор не может тебя сразу поймать. Пока она прорывается через толпу в другой конец, двери уже закрываются, и ты снова на коне. Понимаешь, о чем я?

Теперь мужик точно знал к чему я клоню. Даже пепел, тлеющий на конце его сигареты, уже был размером, чуть ли не с фильтр.

— Полагаю, что, когда автобус, в котором приехал Константин Ракицкий, остановился и из него вышел мальчик, тебе сказали, что именно он и есть твоя цель. Но ты смотрел на одну дверь. А твой заказчик на другую.

Я раскрыл свой билет школьника и посмотрел на собственную фотографию в нем.

— Ты мчался, чтобы сбить паренька в сером пуховике. И, наверняка, выдохнул, когда мальчишка в черном пальто успел отпрыгнуть, — я показал на себя. — Ведь, как я уже сказал, твои покровители тоже не всемогущи. Но я хочу тебя разочаровать…

Я развернул билет школьника и показал его ублюдку.

— Я Константин Ракицкий, — сказал я. — Ты же знаешь, что это значит?

Бандит скрипел зубами.

— Ты сбил не того, — добавил я. — Аристократы, на которых ты работаешь, теперь и палец о палец не ударят, чтобы отмазать тебя.

— Ах ты… — заорал тот, кто сбил Серого и попытался схватить меня через полуоткрытое окно.

Но я успел отскочить.

— Эй, ты! — гаишник показал на виновного. — Сиди смирно. Мы почти закончили.

Я смотрел на лысого и теперь точно знал, что за всем этим стоят аристократы. Не хватало только подтверждения.

— Это Парфенов? Так ведь? — спросил я, когда стекло поднималось.

— Да пошел ты! — тот плюнул в мою сторону, но так и не ответил.

Но мне это было и не нужно. Какая бы магия не присутствовала в этом мире, на дворе девяностые. Времена, когда за такие ошибки не прощают. И этот неудавшийся киллер это понимает. Если он назовет мне фамилию, то для него точно все будет кончено.

Убрав корочку во внутренний карман и прихватив спортивную сумку, я побежал во Дворец Спорта.

Серому сейчас уже ничем помочь не смогу. Лучше наведаюсь к нему вечером, прихватив его любимого «WagonWheels» или «Куку Руку». Это будет лучшим способом поднять парню настроение. А сейчас важно все-таки попасть на товарищеский матч. Пусть и в качестве зрителя. Хочу, чтобы мои недоброжелатели увидели, что у них ничего не получилось. Это разозлит и заставит совершать опрометчивые поступки. И на этот раз, я к ним уже буду готов.

Я вошел в зал, под скрип подошв о пол, выкрики игроков и свисток Арсения Петровича.

— Штрафной! — выкрикнул он.

Тренер выступал сегодня в качестве судьи.

Кипяток поднялся с пола и приготовился нанести удар. Перед тем, как это сделать, он бросил случайный взгляд на трибуны, где сидело несколько человек, включая меня. Заметив своего главного врага, он поменялся в лице. Но от этого, аристократ еще более решительно исполнил штрафной.

— Гол! — сначала свистнул, а затем крикнул тренер.

Я нахмурился. Удар оказался что надо. Не припомню, чтобы у Парфенова когда-нибудь получались такие голы.

Пока я смотрел матч, я удивлялся все больше и больше. Кипяток владел своим телом совсем не так как раньше. Он стал быстрее, техничнее. Аристократ как будто предугадывал все, что будет делать соперник. Он оказывался даже на ленточке и выбивал мяч из ворот в самый последний момент.

Я вспомнил, что уже несколько дней аристократы не ходят в школу. Неужели они уже что-то натворили, чтобы выиграть турнир?

— Выигрывает Торпедо! — провозгласил Арсений Петрович после финального свистка. — Со счетом восемь два. Все молодцы!

Я схватился за голову. Это разгром. Как бы круто я не играл, если в составе Динамо, я проиграю в субботу, то весь мой план полетит к чертям. Правда, я уверен, что Кипяток уже, итак, с утра до вечера рисует всякие пентаграммы в каком-нибудь захолустье. Неспроста он начал так играть. Теперь появляется еще один вопрос. Если он играет так хорошо, то зачем пытался вывести меня из игры? Это не логично. Может это не Парфенов?

— Костя! Ракицкий! Иди сюда! — тренер Торпедо подозвал меня.

Арсений Петрович стоял у самой кромки поля с другим мужичком в спортивном костюме. Я бросил свои вещи на скамейку и спустился к ним.

— Знакомься Геннадий. Это Костя Ракицкий. Я тебе про него рассказывал.

Мой новый тренер был полностью седой. С такими же седыми усами над верхней губой и слишком не спортивным телосложением. Мне кажется даже мои руки, руки десятилетнего ребенка, будут толще чем его.

— Здравствуйте! — ответил я и по привычке из прошлой жизни протянул руку.

Тот не растерялся. Пожал ее в ответ.

— Привет, Костя! Я Геннадий Рудольфович. Арсений говорил, что ты придешь сегодня на матч.

— Я хотел. Честно. Но по дороге сюда, меня чуть не сбила машина. Теперь мой друг в больнице…

Два тренера переглянулись друг с другом.

— Постой тут, Костя, — сказал Арсений Петрович, затем схватил за руку моего будущего тренера и отвел в сторону.

Они о чем-то пошептались, а затем вернулись ко мне.

— Планы меняются, — сказал тренер Торпедо. — Тебе придется пропустить ближайший городской турнир.

— Что? Нет!

— Послушай, — Арсений Петрович положил руки мне на плечи. — Кто-то явно не хочет, чтобы ты участвовал в соревнованиях. Пока ты отделался легким испугом. Но иногда лучше переждать.

— Нет-нет, — я мотал головой. — Я должен участвовать, тренер!

Сейчас я не знал, что меня больше мотивировало. Желание отомстить Кипятку, доказать кому бы то ни было, что я не боюсь его или сыграть в любимую игру и добиться того, что я упустил в прошлой жизни. Скорее всего — все сразу.

— Кто за мной охотится? — спросил я прямо. — По игре Парфенова, я уже понял, что он тут не при чем. Скажите мне. Я найду способ договориться.

— Мы не знаем…

Арсений Петрович отпустил меня и принялся собирать мячи в мешок.

— Тогда пустите на поле! — не сдавался я.

— Нет, — бросил тренер. — И разговор закончен.

Я некоторое время наблюдал за тем, как тренеры собираются, а когда они уже шли в раздевалку, крикнул:

— Арсений Петрович! — тот сбавил шаг, но не останавливался. — Вы говорите, что хотите защитить меня! Чтобы я сохранил свое здоровье для того, чтобы продолжать играть в футбол! А сами отбираете у меня эту возможность! Сами! Выходит, те, кто хотят лишить меня футбольного будущего, все-таки добились своего, да?

Глава 4

Первая смена

Тренер сдался. Раздосадовано покачав головой от собственного бессилия, он положил руку мне на плечо и похлопал по нему. Затем кивнул Геннадию Рудольфовичу и ушел в раздевалку, забыв даже захватить мешок с мячами.

Перекинувшись парой слов с новый тренером, я уяснил, что в основной состав он меня все равно не поставит. Нельзя просто так ворваться в раздевалку, выбив дверь с ноги и стать основным нападающим. Но приятная новость заключалась в том, что в субботу, в отличие от сегодняшнего матча, мы будем играть на стадионе. Понадобятся замены. А значит у меня будет шанс себя проявить. Но завтра, в любом случае, мне предстоит хорошо поработать на тренировке и доказать, что я заслуживаю представлять Динамо.

Поблагодарив тренера, я уточнил, где отныне буду заниматься, затем схватил все свои вещи и побежал домой. Хоть до комендантского часа еще и оставалась пара часов, мне хотелось поскорее вернуться в свое гнездышко. Запереться на семь замков и никого больше сегодня не видеть. Хотя проблема Кипятка меня волновала, но я решил отложить ее до следующего дня. Сегодня, итак, уже было много эмоций. Да и спать хотелось, ужас как. Все-таки дробный сон — та еще проблема.

— Ракицкий! — выкрикнул девчачий голосок, когда, тряся связкой ключей в руке, я подходил к подъезду.

Я узнал в голосе Клаус.

Сперва разочаровано выдохнул, но, когда обернулся даже обрадовался гостям. Они вместе с Яблоньским подошли ко мне. Один пожал руку, другая обняла.

— Как игра? — спросила Жанна.

— Паршиво. Я думал, что мы поговорим обо всем завтра в школе. Но раз вы пришли — поднимайтесь. Нам есть, что обсудить.

Мы зашли ко мне домой, и я в красочных подробностях расписал все, что произошло сегодня на матче и до него. Рассказал о том, что теперь играю за другую команду, и о том, что в субботу выйду только на замену. Но самая плохая новость заключалась в том, что теперь спровоцировать Парфенова не удастся. Место в составе он выиграл у меня без боя, а мой запасной план — обыграть аристократа, играя за соперников в товарищеском матче и тем самым подтолкнуть его к необдуманным действиям тоже провалился.

— Зато я точно знаю, что Кипяток использовал магию крови, — я мешал сахар в чашке с чаем и возбужденно говорил. — Он не мог начать играть, как…

В моей голове пронеслись фамилии Месси и Роналду, но я знал, что сейчас они еще никому не известны и быстро вспомнил главных звезд этого времени.

— Он не мог внезапно начать играть как Зизу! Как будто по щелчку пальцев! Я готов поспорить на что угодно, что тут не все чисто, — закончил я и наконец достал ложку, бросив ее на гору посуды, скопившуюся в раковине.

— И что ты предлагаешь? — Яблоньский сидел в углу и стучал пальцами по теплой батарее.

— Я думаю, что они не спроста пропускают школу, — я почесал затылок. — Завтра нужно кому-нибудь проследить за ними. С самого утра. И узнать, чем они занимаются вместо уроков. Другого шанса не будет.

— Я могу это сделать, — сказал аристократ.

За все время пока мы сидели на кухне, он ни разу не притронулся, ни к «Родным просторам», которые я просто обожал и покупал при первой возможности, ни к сушеным бананам, которые только в этом времени встречаются в магазинах на каждом шагу.

— Нам нужно раздобыть сотовый, — я заметил, как таракан выполз из-под отклеившихся обоев и побежал наверх. Я провожал его взглядом и продолжал: — Если ты сможешь скинуть мне сообщение, я приведу завуча туда, где они будут практиковаться в запрещенной магии.

Да. Наш основной план сразу заключался в том, чтобы подключить к делу не директора, не учителя, не кого-либо еще. Мы сразу решили, чтобы Парфенова уличила в занятиях магией крови завуч школы — Мирослава Игоревна. Принципиальная тетка с холодной головой и твердым характером. Она аристократка. Как и остальные сотрудники школы. Но в отличие от Глеба Ростиславовича, ее не прогнуть. По крайней мере так было в прошлой жизни. И в этой, по слухам, которые до меня дошли, тоже.

— На всякий случай, нужно раздобыть камеру и все записать, — добавил я. — Если я не смогу убедить Мирославу Игоревну пойти со мной.

— Камера у меня есть, — Клаус сняла тапочек с ноги и бездушно прибила таракана, бегущего по двери зимнего холодильника.

— Все забываю вызвать службу, чтобы избавиться от них окончательно, — я бросил никому ненужное оправдание.

— Тогда так и договоримся, — Всеволод пропустил мои слова мимо ушей. — Я завтра с самого утра слежу за аристократами. Как только будет ясно, что они собираются использовать магию крови, сброшу вам с Клаус сообщения.

— Да, — я кивнул. — Я буду в школе с самого утра. Отыщу Мирославу Игоревну и буду держать руку на пульсе.

— Договорились, — Яблоньский встал и протянул мне ладонь. Я пожал ее в ответ. — Тогда я поехал. Нужно подумать над тем, как завтра не спалиться перед этими ушлепками. Может быть удастся взять мерс с затонированными стеклами и проследить за ними в машине?

Он задумчиво почесал подбородок, затем пришел в себя и посмотрел на Жанну.

— Ты идешь?

Клаус взглянула на свои часы.

— Время до комендантского часа еще есть, — ответила она. — Останусь ненадолго.

— Ладно, — Всеволод пожал плечами. — Пока!

Я побежал провожать аристократа. Не потому, что очень хотел сделать это. Просто мы с Клаус не так часто оставались наедине. Прямо совсем одни. Вне стен школы. И я знал, что сейчас снова начнется…это.

— Расслабься, Ракицкий, — сказала она, когда я вернулся и сел на свое место.

Я тут же встрепенулся и понял, что выгляжу как школьник. В переносном смысле этого слова. Смущаюсь девочки, которую считаю своей подругой.

Конечно, я чувствую себя неловко. А как иначе? Ребенок проявляет ко мне совсем не детские знаки внимания. Я же не какой-то извращенец, чтобы радоваться этому, да еще и отвечать взаимностью. Как-то это все…противоестественно что ли? Хотя, по сути, мы одного возраста.

— Я осталась только для того, чтобы помочь тебе разгрести этот срач, — Клаус подошла к раковине и включила воду.

Вылила на губку моющего средства и принялась мыть посуду. Сначала вымыла все, что было на столе, а потом взялась за ту гору, которая накопилась здесь за последние дни. Сказать честно, я всегда предпочитал другие занятия мойке посуды.

— Слушай, — аристократка стояла спиной ко мне и изучала наклейки, налепленные на дверцу ящика, в который сейчас складывала чистую посуду. — А кто собирал их?

— Моя сестра.

— Наклейки с терминатором собирала твоя сестра? — удивилась Клаус.

— Когда продавали эту жвачку, я был совсем мелкий. А ей было по приколу.

Я посмотрел на дверцу. Наклейки с изображением Арнольда Шварценеггера, Сары Коннор, стального киборга и другие кадры из фильма уже потерлись от старости. Но до сих пор плотно прилипали к поверхности. Это не бутылки в ванне замачивать. Которые оставил в горячей воде на полчаса, а потом этикетка сама отходит. Нет. Эти наклейки лепили на века.

— Какой она была? — спросила вдруг аристократка, закидывая чистую вилку в ящик разделочного стола.

До этого момента я все думал о том, как скорее выпроводить свою одноклассницу, чтобы не играть с огнем. Но когда она задала вопрос, мне почему-то захотелось поделиться с ней.

— Машка? Она была очень хорошей, — ответил я, погладив Матильду, сидящую на моих коленях. — Раньше мы часто дрались. Прямо там. На кровати. Даже и не вспомню, что вечно не могли поделить.

— Она не обижала тебя?

— Не помню, — я пожал плечами. — Чаще всего было так. Она мне слово, я ей в ответ. И вот она уже сверху и пытается выкрутить мне руки. В порыве этой игры я мог сильно ударить ей в живот. Знаешь, как Лю Кенг из «Мортал Комбат».

Жанна не отозвалась. Я понял, что она не понимает, о чем речь, но не хочет, чтобы я знал об этом.

— У героя из этой игры есть такой прием…мы с пацанами, называем его «курочка», — я хмыкнул себе под нос и мечтательно закатил глаза. — Из-за тех звуков, который Лю издает, когда выполняет его на «Сеге». Удерживаешь «С» три секунды, отпускаешь и он уже летит ногами вперед и кудахчет. В общем, надо нам с тобой как-нибудь сыграть.

— Я не против, — ответила Клаус и стерла плечом с лица воду, которая брызнула из крана и неприятно щекотала. — Знаешь, у меня ведь нет ни братьев, ни сестер. Даже двоюродных. Поэтому я никогда не понимала, почему они всегда дерутся друг с другом.

— Сейчас я тоже не понимаю, — сказал я и стряхнул на пол клок шерсти, вычесанный с Моти. — С тех пор, как ее нет, я вспоминаю только хорошее.

— Что, например?

— Машка всегда была очень заботливой, — я глубоко вздохнул, потосковав о ней. — Когда мать уходила в запои, именно она всегда находила чем меня накормить. Для ее фирменных оладьей нужна была только мука, сода, соль, яйца и сахар. Она умудрялась делать их вкусными даже без молока…

В моей голове пронеслось много воспоминаний, в которых Машка играла главную роль. Но не о всех из них я хотел сейчас говорить. Было слишком тяжело. Хоть я и знал, что сейчас она находится в безопасности. Просто не был уверен, что у меня все получится и когда-нибудь сестра вернется в эту квартиру. Поэтому чем больше я думал о ней, тем больше меня брала тоска.

— А твоя мама? — спросила Жанна спустя некоторое время. — Ее так и не нашли?

Я замялся. Обманывать подругу не хотелось, а говорить правду, значило подвергать маму опасности.

— Уверен, скоро она будет дома, — ответил я и тут же перевел тему. — А как твой отец? Он больше не ругается потому, что ты общаешься со мной?

— Пытается. Но чаще всего уже просто потому, что должен.

— Он тебя не наказывает?

— Что?

— Я имею ввиду…физически.

— А. Нет. Конечно, нет! — она усмехнулась. — Он у меня строгий. Иногда даже очень. Но замечательный. Его ворчание — это единственное, что меня в нем бесит.

Клаус выключила кран и вытерла руки о грязное кухонное полотенце.

— Его бы тоже надо постирать, — произнесла она с некоторым отвращением. — Но это ты уж сам.

Аристократка кинула в меня этой…грязной тряпкой. От неожиданности я не успел заслонить лицо и им прилетело прямо по лбу.

Вместо того, чтобы бросит его в ответ, я лишь улыбнулся тому, что у меня есть такие друзья. Пусть и моего нового возраста. В каких-то ситуациях я могу на них положиться и это помогает не испытывать чувства одиночества.

— Я пошла, — сказала Жанна, уходя в прихожую. — Комендантский час скоро начнется. Еще нужно успеть сделать домашку. Судя по всему, времени перед школой завтра у нас не будет.

— Расскажешь мне потом, что сегодня задали? — спросил я, когда она уже спускалась по лестнице в подъезде.

— Позвоню, как буду дома, — девчонка махнула рукой и скрылась из виду.

Еще некоторое время я слушал, как она сбегает по лестнице, как открывается и закрывается дверь моей соседки, проверяющей кто там нарушает тишину, и только потом закрылся в своей квартире.

От сегодняшнего вечера у меня осталось приятное послевкусие. На улице валил снег, на кухне без горы посуды в раковине сразу стало как-то уютнее, а разговор с Клаус напомнил мне мою Настю.

Очень скоро я поеду на новогодний бал и, наконец, увижу ее. Да. Какое-то время мы будем просто дружить, прежде чем я смогу позволить нашим отношениям зайти дальше. Но тем не менее. Она снова будет рядом со мной. Живая. И на этот раз я не совершу ошибок.

Еще до конца комендантского часа я лег спать. За уроками и домашними делами я очень скоро начал клевать носом, а затем перебрался в кровать, закрыл глаза и вот уже меня будил неугомонный будильник. Наступило утро.

По привычке из прошлой жизни, я не смог совладать с собой и все-таки перевел его на полчаса. Как только он зазвенел снова, я окончательно проснулся.

Сделав все утренние процедуры, не забыв про зарядку, я сразу собрал с собой все школьные принадлежности на этот день, спортивную сумку с вещами на тренировку в Динамо и вышел из дома.

Я пришел в школу к первой перемене. Сейчас тут был совершенно другой мир. Когда я учился в первую смену пару недель назад — во время отсутствия старшеклассников, — эта разница не была так очевидна.

Сейчас повсюду ходили школьники с пакетами, в которые вместо портфелей были аккуратно сложены учебники и тетради. Влюбленная парочка аристократов целовалась в конце коридора и совершенно не стеснялась никого. А один бастард танцевал брейк-данс прямо возле кабинета Щитознания, под музыку из аудиоплеера с динамиком. Играла песня Дельфина «Любовь». BomfunkМС’sпоявится позже, но танцору, кажется, итак, хватает ритма.

Я шел по коридору и немного жалел, что не попал в свое тело вот этого возраста. Здесь и девчонки в коротеньких юбочках, и большие перспективы, как, например, сдача экзаменов и поступление в Высшую школу для одаренных. Больше магии, больше тусовок, больше свободы. Да вообще — всего больше. Эх.

Ученики старшей школы бросали на меня удивленные взгляды, усмехались, перешептывались и показывали пальцем, когда я проходил мимо.

Черт. Неужели разница у нас с Серым такая большая? Он, наверняка, приходя сюда с утра не удостаивается такого количества внимания. Ну и ладно. Пусть смотрят. Против того, чтобы старшеклассницы стреляли в меня своими глазками я ничего не имею. Немного напрягает, когда парни пялятся. Ну что теперь? Переживу. Надо всего-то подняться на третий этаж и найти завуча.

— Смотрите кто тут у нас! — вдруг орет кто-то из толпы впереди.

Я поднимаю голову.

— Вот черт, — слетает с моего языка.

В толпе старшеклассников стоит тот самый панк в футболке «Король и Шут», который месяц назад судил наш поединок за императорские фишки с Пушкиным. Проклятье! А вот и сам белокурый двойник великого поэта.

— Это же Ракицкий! — старшеклассник с бакенбардами идет в мою сторону и потирает руки. — Я все еще помню, как он обул меня месяц назад.

Девчонки в коротких юбочках, черных пиджачках и с белыми воротничками внимательно смотрят в нашу сторону. О чем-то перешептываются и хихикают. Они постарше. Может быть из класса восьмого. А Пушкин сверстник Серого.

Черт…Разница в этом возрасте, конечно, гигантская. Аристократ старше меня совсем не на много, а выше почти на голову. Неужели после следующих летних каникул я вернусь в школу такой же каланчой?

— Доставай фишки, Ракицкий, — приказывает Пушкин. — Играть будем.

Он выпячивает свой указательный палец и тычет мне им в грудь.

Как же было бы правильно просто сказать, что у меня нет фишек и уйти. Это же вполне адекватно. Зачем связываться со старшеклассниками и пытаться им что-то доказать? Но я прямо не контролирую себя. Ненавижу поджимать хвост.

— Че завис, сопляк? — Пушкин хватает меня за подбородок и заставляет посмотреть на него.

Я медленно беру руку блондина и освобождаю себя.

— У меня сегодня слишком маленький портфель, — отвечаю я. — Все твое барахло, которое ты хочешь отдать мне по собственной воле, не вместится. Так что свободен.

Девчонки у окна захихикали. Лицо Пушкина залилось краской.

— Оу! Оу! Оу! — панк с косичкой на затылке сложил ладони в трубочку у рта и привлек к нам еще больше внимания. — Смотрите, что происходит! Нашего Пушкина застремал малолетка! Как же ответит аристократ?

— Вот это встреча!

Из толпы, которая уже собиралась вокруг нас, показался…

— Штырь? — я машинально поморщился при виде гопника.

— Для тебя Святослав Михайлович, — гаркнул он и схватил меня за галстук. — Ну че бастард, пойдем поговорим.

— Смотрите все! — панк не успевал комментировать события. — У Штыря тоже какие-то вопросы к малолетке! И что сделает наш Пушкин? Уступит право сильным мира сего или покажет, что у него тоже стальные яйца?

— Слышь, бритый, — шепнул Пушкин гопнику. — Вообще-то я с сопляком разговариваю. Дождись своей очереди.

— Пошел ты! — кинул Штырь и толкнул блондина в грудь.

Вся бубнящая толпа, замолчала, когда кудрявый врезался спиной в стену, а на пол посыпалась отслоившаяся краска.

Ого, кажется я тут больше не нужен.

Глава 5

Ультиматум завуча

Тишину в коридоре школы нарушал только Дельфин, голос которого доносился из аудиоплеера брейкдансера. Когда старшеклассник в широких штанах осознал это, он тут же бросился к устройству. Кнопка щелкнула, музыка затихла.

Штырь, скалясь осмотрелся. Затем потянул меня за галстук, чтобы увести.

— Пойдем! — рявкнул он.

Но я не поддался. В моих интересах было как раз задержать хулигана.

— Куда намылился, петух? — спросил Пушкин и толкнул любителя полосок на штанах.

Тому пришлось отпустить меня. Я тут же сделал несколько шагов назад, чтобы не попасть под горячую руку.

— Че сказал? — на этот раз гопник двумя руками толкнул своего оппонента.

В моем прежнем мире сейчас кто-то из них должен был пропустить удар в нос. Потекла бы кровь, драчуны набросились бы друг на друга, но все это очень быстро бы закончилось. Потому что в какой-то момент одноклассники растащили бы их по разным углам. Но что будет сейчас?

Сейчас одаренный — копейку которого не так давно я отправил в одинокое путешествие, — попытался ударить Пушкина. Тот поставил блок и тут же контратаковал. Кулак прилетел бритому прямо под ребра. Не дожидаясь, когда гопник очухается, блондин нанес еще серию ударов, после которых Штырь повалился на пол. В позе эмбриона он корчился от боли лежа на полу. Злобно стонал себе под нос и не мог подняться.

Это было быстро. Очень. Одно ясно точно. Пушкин уроки Боевых Искусств не прогуливал. В отличие от второго. И почему заводила с косичкой называл гопника «сильным мира сего»? Эх, Штырь, Штырь. Нужно было на уроки ходить, а не семечки по подъездам щелкать.

— Ха! — усмехнулся Пушкин и стряхнул с себя засохшую краску, которая осталась у него на плечах. — Терпеть не могу, когда какие-то уроды марают мне одежду.

Под возгласы ликующей толпы и самолюбование аристократа, я провалился назад. Пролез между двумя высокими девчонками, чтобы незаметно ускользнуть. Но внезапно вновь наступила тишина. Это заставило меня вернуться обратно. Я бросил взгляд на импровизированный ринг.

Прямо на моих глазах спортивный костюм на Штыре растягивался под хруст его костей, одежды и злобное мычание гопника. Его башка, руки, да, черт возьми, все тело увеличивались, как тело морячка Попая, объевшегося шпината.

Очень скоро «Святослав Михайлович» превратился в трехметрового великана, почти достающего головой до потолка. Кроме размеров в нем ничего не изменилось. Такая же бритая голова, челка, спадающая на лоб, впалые глазницы, и кривые зубы. Только теперь он накаченный и огромный, словно тролль.

Штырь размахнулся и ударил кулаком в стену. Издал вопль сквозь свою огромную глотку и зашагал в сторону Пушкина.

Все школьники в ужасе принялись пятиться назад.

Теперь понятно, почему он пропускал уроки Боевых Искусств. С такими размерами врагов можно давить без особых усилий. И морально, и физически.

— Успокойся, Штырь! — Пушкин, как и остальные, отходил назад, выставляя перед собой руки.

Но у его противника были другие планы.

Громила схватил аристократа под силки. Поднял в воздух. Ноги кудрявого теперь беспомощно болтались над полом. Затем преображённый Штырь как следует встряхнул Пушкина и, разевая свою пасть, грозно зарычал.

Блондин успел сориентироваться и прямо перед тем, как гопник впечатал его в стену, создал щит. Сломанные кирпичи рассыпались по полу, словно попкорн. Но одаренный, кажется, не пострадал.

Глыба в порванном спортивном костюме замахнулась, чтобы теперь отправить Пушкина даже не в нокаут, а на тот свет. Но в этот самый момент в Штыря как будто врезалась огромная невидимая кувалда. Его отбросило на другой конец коридора. Школьники, стоящие на траектории полета, едва успели расступиться, чтобы не попасть под раздачу.

— Что здесь происходит? — до меня долетел строгий женский голос.

Вытягивая шею, я пытался обнаружить источник силы, совладавшей с великаном.

В полной тишине я слышал, как стучат каблуки, а вскоре из-за спин одаренных появилась Мирослава Игоревна.

Стройная брюнетка в обтягивающем черном платье, с узкими очками на носу и родинкой над губой, шла уверенной походкой в сторону лежащего на полу одаренного. Который, кстати, уже принял свой обычный облик. За завучем следовали два охранника в черных костюмах.

Бугаи тут же бросились к школьнику, подняли, взяв того под руки и надели ему на запястья такие же браслеты, которые я видел у Германна, когда тот схватил Элаизу.

— Вы нарушили критическое количество правил школы, — начала Мирослава Михайловна, обращаясь к Штырю. — Правило сорок восемь. Использование боевой магии в стенах школы без разрешения любого из преподавателей. Правило сто сорок один, которое запрещает проявление агрессии к другому ученику, а также любые попытки использовать против него свою силу. Правило двести сорок три. Порча школьного имущества. Я могу продолжать список, но три пункта уже вполне достаточно для того, чтобы с сегодняшнего дня вы, Святослав Илицкий, были отстранены от учебы в школе. Навсегда.

Школьники вокруг наблюдали за происходящим с открытыми ртами. Но завуч еще не закончила.

— Сегодня же военкомат будет уведомлён о вашем исключении и в ближайшее время, я надеюсь, — она сделала акцент на последнее слово. — Вы пополните ряды защитников нашего мира на крайнем севере.

— Казачья застава… — зашептались школьники.

Завуч подошла к гопнику, схватила его за подбородок и осмотрела. Повернулась к остальным и скользнула по толпе внимательным взглядом.

— Пушкин! — она указала на аристократа пальцем. — Ты оказался умнее. Но все равно за нарушение порядка в школе и провокацию будет назначен педсовет. Не думаю, что дойдет до исключения, но тебе лучше взяться за голову. Пока ты не составил компанию Илицкому. Тебе ясно?

Аристократ, рубаха которого больше не была заправлена в штаны, а аккуратно повязанный галстук теперь болтался, как что-то инородное в его прикиде, виновато кивнул.

— А теперь все — марш на уроки! — Мирослава Игоревна сделала несколько резких хлопков, и школьники быстро очистили коридор, разбежавшись по кабинетам.

Звонок прозвенел только сейчас. Скорее всего тетя Фая и позвала завуча. За всей этой заварушкой она даже не успела вовремя подать звонок.

Я смотрел как уводят Штыря и размышлял. С одной стороны, мне было его действительно жаль. Вот так за несколько минут может поменяться вся жизнь одаренного. Еще вчера он ездил на своей копейке, отрабатывал фишки у малолеток и терся с девчонками в гнездышке. А уже сегодня аристократ отчислен из школы и, наверное, сейчас судорожно думает, что сказать своему отцу в оправдание. И размышляет о том, как избежать поездки на Казачью заставу.

Но, с другой стороны, он ведь сам во всем виноват. Зачем искать способ насолить какому-то мелкому пацану? Зачем применять свои способности в стенах школы, когда прекрасно знаешь, что за это светит? Наверное, это справедливое наказание. Одаренные, которые не могут контролировать себя, должны уезжать на заставу. Иначе в мире будет царить хаос. С такой силой, которая есть у них, без жесткого контроля нельзя.

— А ты что здесь так рано, Ракицкий? — Мирослава Игоревна вырвала меня из собственных мыслей.

Я посмотрел на пейджер. Ни одного нового сообщения.

— Я как раз вас искал, — ответил я.

— Меня искал? — удивилась завуч. — Зачем?

— У вас есть время?

Мирослава Игоревна посмотрела вслед охранникам, уводящим Штыря.

— Сейчас у меня окно. Но нужно десять минут, чтобы все уладить с Илицким, — она задумалась на секунду, а затем протянула мне ключ. — Поговорим в моем кабинете. Возьми ключ. Я разберусь с аристократом и поднимусь.

Уже через пару минут я был в ее кабинете. Он сильно отличался от остальных, которые есть в школе. Тут стоят антикварные напольные часы, дубовый стол. Окна занавешивают плотные бордовые шторы. Из-за них внутри почти нет света. А вместо ламп повсюду горят свечи. Это от них такой сильный запах? Как будто кто-то накупил дешевых вонючек в машину и забыл спустить вниз.

Я растеряно огляделся. Ощущение, словно попал в девятнадцатый век. У такой обстановки, наверняка, есть свои причины. Но, мне кажется, узнаю я их не раньше, чем Мирослава Игоревна начнет преподавать в моем классе.

Я ходил по кабинету аристократки и все время смотрел на пейджер.

Яблоньский не писал. Это плохо. Потому что, если сказать завучу про Кипятка раньше времени, то есть большая вероятность его спугнуть. Мирослава Игоревна захочет немедленно поговорить с одаренным и если я ошибаюсь в том, что он вернулся к запрещенной практике, то Парфенов и на самом деле бросит магию крови. Навсегда. И тогда Яблоньскому придется искать другой способ, чтобы от него избавиться. А мне — чтобы сделать из него человека. Ладно. Выбора нет. Буду тянуть время.

— Так что ты хотел сказать? — уточнила завуч, когда вошла в кабинет и села за свой стол.

Я сидел напротив.

— Ученики, которые нарушают правила. Я имею в виду аристократов. Разве никто из их родителей никогда не обращается к вам, когда вы выносите вот такие приговоры, — я указал головой в сторону выхода, имея ввиду Штыря.

— Скажем так. Я очень принципиально отношусь к этим моментам, — ответила она. — К чему ты клонишь, Костя? У тебя есть что мне рассказать?

Я еще раз посмотрел на пейджер.

— Если я скажу вам, что кое-кто пользуется магией крови. Что будет с этим учеником?

— То же, что и с Ильицким. Каждый одаренный должен понимать, что любое нарушение правил, а тем более, серьёзное, жестоко карается. Кто практикует запрещенную магию?

— Сейчас я не уверен… — начал мямлить я, подбирая слова. — Вам же нужно поймать человека за руку?

— Не обязательно. Ты можешь просто назвать мне фамилию? — завуч поправила очки на своем носике. — Я понимаю, почему ты боишься. И обещаю, что никто не узнает о твоем участии.

— Что? — я усмехнулся. — Я не боюсь, нет. Просто…

Пейджер запищал. Я бросил на него взгляд. Увидел входящее сообщение. Оно пришло от Яблоньского.

Прочитал. Еле сдержался, чтобы не выругаться вслух.

— Просто…что? — завуч внимательно смотрела на меня, ожидая ответа.

— Мирослава Игоревна. Мне тут написали. В общем… Мне нужно идти. Я позже все объясню.

Не слушая, что ответит мне брюнетка, я вылетел из кабинета и поехал прямиком на футбольный стадион.

Да-да. Яблоньский написал мне, что Парфенов с Антроповым просто тренируются. Никакой магии крови. Никакого заговора. Всего добиваются исключительно своим потом. Я не поверил и решил убедиться в этом лично.

Убедился. Целый час, пока мы там были, аристократы просто отрабатывали задания, которые обычно дает на тренировках Арсений Петрович. Расставляли конусы, бегали вокруг них с мячом и без мяча. Потом один пытался отобрать мяч у второго. Наоборот. В общем, самая стандартная тренировка.

Когда мы поехали на учебу, два хулигана из нашего класса еще оставались на поле гонять мяч.

— Они знали, что ты за ними следишь, — заключил я, подсаживаясь в школьной столовой к Яблоньскому и Клаус.

Я поставил поднос на стол. Вдохнул запах борща и макарон с котлетой. Аристократы были, как говорила моя мама, в своем репертуаре. Набрали себе полные тарелки выпечки и взяли по два стакана чая.

Вот дети! Нормально есть надо с раннего возраста, а не эти вот булки. Уж я-то теперь поберегусь от гастрита, который настиг меня прямо к совершеннолетию в прошлой жизни.

— Почему ты решил, что меня видели? — Всеволод щелбаном скинул со стола оставленную кем-то макаронину и принялся за пиццу.

— А ты не заметил, как они скалились? Все время, пока мы там были, они улыбались во все свои двадцать восемь, — я помешал остывший суп и принялся за еду.

— Мне тоже показалось, что Парфенов с Антроповым просто издеваются над нами, — Клаус отпила горячего чая.

Всеволод повернулся ко мне, перекинув ногу через скамейку, на которой мы с ним сидели.

— И, ты думаешь, как только мы уехали в школу они…принялись за дело? — он поднял брови.

— Думаю, нет, — я отложил в сторону тарелку, в которой уже закончился борщ. — Именно поэтому я не стал настаивать на том, чтобы кто-то из нас остался проследить за ними.

— Черт! — прошипел Яблоньский и ударил рукой по скамье. — Теперь они точно залягут на дно.

— Без паники. Еще не все потеряно, — я поспешил успокоить аристократа.

— Ты о чем?

— У меня уже есть новый план.

Одноклассники пододвинулись ближе.

— Рассказывай, Ракицкий. Не тормози, — аристократ весь чесался от нетерпения.

— Турнир, который стартует завтра, продлится два дня. Скорее всего Торпедо выйдет в плей-офф. А матчи на вылет будут играть в воскресенье. Понимаете, о чем я?

Яблоньский посмотрел на Клаус. Та перецепила резинку на своем беличьем хвосте.

— Учитывая, что аристо уже несколько дней прогуливают школу, — сказала она. — Значит им необходимо ежедневно совершать этот ритуал. Он помогает им быть в форме.

— Верно, — я улыбнулся своей догадливой подруге. — Нужно будет, чтобы кто-то спалил отморозков сразу после первого дня турнира в субботу. Перед плей-офф они точно пойдут на риск.

— Согласен! — подхватил Яблоньский и к нему тут же вернулся аппетит.

Он схватил недоеденную пиццу, смачно откусил и спросил с набитым ртом:

— Мне нужно будет снова проследить за ними?

— Нет. Это не сработает. Сейчас они очень внимательны.

— Тогда что ты предлагаешь?

В моей голове промелькнула мысль про тайную способность вселяться в других существ. Конечно, после дневного инцидента пользоваться магией за пределами учебных кабинетов у меня желание пропало. Но, похоже, это единственный вариант переиграть Кипятка. Придется выпускать тигра из клетки. Вернее, попугая. Как говорится, кто не рискует, тот не пьет…

— Артифакторика! — опередила меня Клаус, когда я только собирался открыть рот.

— Что? — нахмурился Яблоньский.

— Можно зачаровать какой-нибудь предмет, подложить его Кипятку, а затем с помощью заклинания поиска найти его, — предложила Жанна.

Мы втроем переглянулись.

Это был отличный план. Даже если поймают за руку, максимум что нам грозит за применение этого заклинания — выговор. Возможно, мы с Пушкиным окажемся на одном ковре у директора, но зато раз и навсегда вытащим эту занозу из…

— Артифакторика сегодня стоит четвертым уроком, — Клаус на всякий случай посмотрела в дневник. — Я могу прямо там зачаровать что-нибудь. Мне нужен только подходящий предмет. Есть предложения?

Каждый из нас ощупал собственные карманы. После этого нехитрого действия Яблоньский пожал плечами, а я достал ту самую монету с профилем аристократа, которую забрал у Элаизы в нашу первую встречу.

— Подойдет?

— Думаю, да, — моя подруга взяла серебряник и с интересом осмотрела его. — Теперь надо решить, как подложить ее Кипятку.

— Я могу, — Всеволод поднял руку. — Завтра во время матча проникну в раздевалку и кину монету в карман его куртки. Взломать замок раздевалки — как два пальца. Если двери там вообще закрываются.

— Отличный вариант, — я отодвинул пустые тарелки от себя. — Только лучше запихни монету под стельку. И как только турнир закончится, мы с Клаус встретимся на стадионе. Жанна. Как обычно нужна будет камера. Всеволод. А ты по нашей команде, намекнешь про Кипятка завучу. Одолжишь свой сотовый?

Из коридора до нас донесся звонок.

— Да, — кивнул аристократ. — Пойдемте на урок.

Мы с одноклассниками бежали по коридору, а у меня под ногами, вместо старого линолеума уже мелькало заснеженное поле Дворца Спорта. Я представлял, как завтра буду тащить свою команду. Нужно во что бы то ни стало выиграть Торпедо. Чтобы у Кипятка не было ни единого шанса отказаться от идеи «благословить» себя на хорошую игру перед следующим днем.

— Ракицкий! — донеслось из кабинета, мимо которого мы пробегали. — Костя!

Я остановился. Вернулся назад.

Мирослава Игоревна вышла в коридор и прикрыла за собой дверь.

— Я разговаривала сегодня с Пушкиным и Илицким. После утреннего инцидента, — сказала она и посмотрела на моих одноклассников. — Клаус. Яблоньский. Быстро на урок! Передайте учителю, что Ракицкого я задержала.

Аристократы нехотя попятились, но очень скоро развернулись и побежали. Завуч проводила их взглядом и снова посмотрела на меня.

— Они рассказали, что подрались из-за тебя.

Я пожал плечами, уже понимая к чему клонит брюнетка. Промолчал.

— Илицкий открыл мне много нового. Если честно, от тебя я такого не ожидала, Костя, — она разочарованно покачала головой. — Обижать маленьких детей — низко. Ты упал в моих глазах.

Ясно. Когда Штырю стало нечего терять, он выдал всю историю про своего младшего братца. Готов поспорить, что ту часть, где я защищал бастарда от аристократа он упомянуть забыл.

Черт. Какое же поганое чувство. Вроде знаешь, что ни в чем не виноват, но, когда женщина, которая является для тебя авторитетом так смотрит, хочется под землю провалиться.

— На этот раз я спущу тебе это с рук, — вдруг сказала она. — Но, если вскроется что-то еще, я обещаю, что сделаю все, чтобы перевоспитать тебя.

Я облегченно выдохнул.

— Обещаю, Мирослава Игоревна…

— Ладно, — она махнула рукой. — Слышала я эти обещания.

— Все? Я могу идти?

— Еще кое-что, — завуч остановила меня. — За свой поступок ты все-равно должен понести наказание. Поэтому завтра к десяти утра я жду тебя на субботник.

— Только не завтра, — воспротивился я. — Завтра у меня важный футбольный турнир!

Мирослава Игоревна прищурилась и выгнула правую бровь.

— Тем лучше. Пропустив что-то важное из-за своего поведения, ты быстрее усвоишь урок, — она зашла в кабинет и перед тем, как закрыть дверь, повторила: — Завтра. В десять.

Глава 6

Портал в парке Горького

Дверь передо мной захлопнулась.

Еще некоторое время я стоял в коридоре, пытаясь подобрать слова, чтобы постучаться в кабинет и попытаться переубедить завуча. Но, в конце концов, решил, что если буду настаивать на своем сейчас, то только сильнее разозлю. Нужно взять паузу и все хорошенько обдумать.

Еще на уроке, перебрав все варианты в голове, я сообщил друзьям-аристократам, что планы меняются. Вернее все остается также, только теперь Яблоньскому с Клаус придется выслеживать Кипятка без моего участия. А вот донести на него Мирославе Игоревне, вновь буду должен я. На этом мы и условились.

После школы я направился на тренировку, где мне пришлось сообщить новому тренеру, что завтра принять участия в турнире я не смогу. Объяснил ситуацию. Геннадий Рудольфович отнесся с пониманием. А после того, как я проявил себя на тренировке, он добавил, что, если Динамо выйдет в плей-офф, он ждет меня на стадионе в воскресенье. Я согласился.

В конце очередного насыщенного дня я шел домой с мыслями о том, что в итоге все получилось не так плохо. Проблема Штыря решена. Так или иначе я ожидал от него какой-нибудь подставы в самый неподходящий момент. А теперь… Не думаю, что гопник вообще в ближайшее время вспомнит обо мне. С Кипятком тоже все под контролем. На этот раз он точно не догадается, что за ним кто-то следит и, наконец, выдаст себя.

Снег хрустел под ногами с каждым моим неторопливым шагом в сторону дома.

Я остановился у припаркованной на обочине девятки и заглянул в боковое зеркало. Улыбнулся, убедившись в том, что я все-таки ребенок. Почему-то на мгновение я перестал верить в то, что вернулся в собственное детство.

— Как же мне повезло, — хмыкнул я и на всякий случай обернулся, чтобы посмотреть, что никто не услышал.

Подходя к своему дому, я обратил внимание на то, что у моего подъезда припаркован автомобиль. Фары выключены, но мотор работает. Пассажирская дверь машины распахнулась, когда я пытался проскользнуть мимо.

Внутри сидел Германн.

— Здравствуй, Константин, — сказал он.

— Здравствуйте, Аввакум Ионович, — я снял пейджер с пояса, чтобы посмотреть на время. Не работает. — Не ожидал вас встретить в своем дворе так поздно.

— Ты не читал сообщение от меня? — аристократ включил свет в салоне.

Я постучал по экрану устройства и посетовал:

— Кажется, батарейка сдохла…

— Теперь ясно, — Германн отодвинулся к дальнему окну. — Садись. У нас мало времени.

Я нахмурился.

— Куда вы хотите меня увезти?

— Ты все еще горишь желанием освободить свою сестру? — аристократ дружелюбно улыбнулся. Так, как улыбаются взрослые, когда дарят ребенку подарок, который он давно просил.

— Но… — недоверчиво протянул я. — Вы сказали, что на подготовку понадобиться пару недель?

— Элаиза приходила ко мне. Сказала, что вы заключили контракт.

Я не ответил. Тогда аристократ продолжил:

— Я провел пару встреч и у меня получилось ускорить процесс.

Вот она. Мотивация. Старик так хочет вернуть собственную дочь, что, я боюсь, перестал здраво мыслить. Но кто я такой, чтобы винить его в этом? Я не меньше хочу освободить свою сестру.

Только мне хочется знать, насколько тщательно все продумано. Сколько займет путешествие? Вернусь ли я оттуда? Черт. Мне нужно хотя бы привести свои дела в порядок на тот случай, если это приключение окажется последним в моей второй жизни.

— Вы уверены, что все продумали? Не с палкой же отправляться на ту сторону, — скептически произнес я.

— Не переживай, Константин, — снова улыбнулся он. Старик явно пребывал в хорошем расположении духа. — Я хочу, чтобы вы вернулись оттуда не меньше, чем отправить вас туда.

Ладно. Германн всегда казался мне адекватным. В конце концов, если меня что-то не устроит, я всегда могу развернуться у самого портала.

— А что на счет школы? Мне нужна хотя бы справка о болезни.

— Если все получится, ты будешь дома уже сегодня вечером, — спокойно ответил аристократ. — Пожалуйста. Садись. Мы теряем время.

— А сколько сейчас?

— Восемь.

— Дайте десять минут. Я переоденусь в удобную одежду и спущусь, — попросил я, вспомнив, что на той стороне жутко холодно.

— Хорошо, — кивнул аристократ.

Энергично покачав головой, я пообещал вернуться как можно быстрее и побежал наверх.

Забежал в квартиру. Сбросил в прихожей спортивную сумку и рюкзак. Брюки, пальто, рубашку и галстук кинул на кровать матери до лучших времен. Открыл советский лакированный шкаф и впервые за все время внимательно осмотрел одежду, которая у меня была. Вытряхнул ее с полок на пол.

Джинсы. Черт. Слишком длинные. Придется подогнуть снизу. Вот так. Пойдет?

Нет. Под них лучше надеть вторые штаны. Там холодно, а трико у меня еще нет. Значит в эти времена под джинсы я еще надевал вот эти спортивки. Точно. Даже ремень теперь не нужен.

Что сверху? Этот свитер с оленями. Шерстяные носки под кроссовки. Болоньевые перчатки. Шапка и вот эта куртка. Не презентабельная. Советская. Даже не помню от кого досталась. Но в ней удобнее, чем в огромном пуховике. Вроде все.

Я выбежал на улицу и загрузился в машину Германна.

— А где Аввакум Ионович? — я с удивлением обнаружил, что на заднем сиденье никого не оказалось.

Миша — охранник аристократа, — включил фары и переключил передачу.

— Он приедет уже на место, — сказал водитель.

Хоть мне и показалось это немного странным, я забил. Только пожал плечами, закрыл глаза и навалился на спинку сиденья.

— Поехали.

Уже через полчаса мы припарковались у старого-доброго парка «Горького». Одного из трех парков аттракционов в нашем городе.

— Сейчас я открою ворота, чтобы можно было заехать, — сказал Миша, выходя из машины. — Жди здесь.

Я кивнул и уставился в окно.

Сквозь забор, состоящий из внушительных железных прутьев, я разглядел аттракцион «Орбита». Мой самый любимый в этом возрасте. Чуть подальше «Сюрприз». Ну и, конечно, «Автодром». Что примечательно, почти все они сохранились до двадцать первого века. Всего лишь претерпели некоторые изменения.

Мой взгляд скользнул по забору в поисках знакомой лазейки.

Дело в том, что после городских праздников в этом парке был самый большой улов бутылок. Если опередить других охотников за чебурашками, то можно было разжиться достойными карманными деньгами. Поэтому на следующий день после грандиозных мероприятий мы с парнями первым делом ехали сюда.

Да. Вот и лазейка. Если амбал Германна не сможет открыть ворота, в том месте у меня получится попасть внутрь испытанным способом.

Ворота, расположенные между двумя высокими колонами, загрохотали. Это Миша снимал цепь, которая сковывала их. Еще через несколько секунд они загремели и распахнулись.

Водитель подошел к машине и открыл багажник. Достал оттуда лопату и принялся раскидывать снег по сторонам. Протоптанная людьми тропинка тут есть, а вот автомобили в парк не заезжали уже давно. Быть может с самого первого снега.

— Готово, — великан рухнул в машину, заставив ее покачнуться.

Миша сдал назад, заехал в ворота и очень скоро мы остановились у старого здания. Припоминаю его. Кажется, вместо лабиринта кривых зеркал сейчас здесь…

— Игровые автоматы… — завороженно прошептал я, остановившись перед входом в старинную одноэтажку.

— Никогда их не понимал, — буркнул охранник Германна и громким топотом стряхнул с ботинок снег. — Заходи. Аввакум Ионович сказал ждать его здесь. На столе лежит несколько жетонов. Можешь пользоваться. Я дождусь снаружи.

Я кивнул и прошел внутрь.

Под звуки аркадных игровых автоматов дошел до стола администратора и взял жетоны. Сдул с них пыль и осмотрелся.

Если честно, я никогда не балдел от этих огромных коробок с небольшим экраном, как, например, американские школьники десятилетие назад. Причина в том, что одна игра стоила довольно дорого и длилась только до того момента, пока не кончатся жизни. Поэтому, заплатив пять рублей ты мог проиграть пять минут, а мог нажимать на спусковой крючок игрушечного автомата хоть целый час. Все зависело от твоих навыков. Однако денег прокачивать такие навыки у меня никогда не было и, наверное, поэтому я остался к ним равнодушным.

Но все эти пластиковые пушки, рули и джойстики все равно завораживают. Надо же! Такая махина для игры, которую может потянуть обычное «Денди». Хотя есть и преимущество. Тут можно подстреливать не только уток и ковбоев из пистолета, тыча им в самый экран.

Мои мысли перебил женский возглас, который матом послал своих врагов подальше. Следом за ним послышался сильный удар.

Я ускорил шаг и пройдя в следующий ряд увидел девушку. Она была в черном плаще, черных гриндерсах и с длинными прямыми иссиня-черными волосами, спускающимися ниже плеч.

— Щит! — выругалась она и в очередной раз пнула по автомату. — Эту чертову игру невозможно пройти.

Девочка разговаривала с английским акцентом. Но слов не подбирала. Значит знает русский хорошо.

Она еще что-то процедила себе под нос, а затем почувствовала, что я смотрю и повернула голову. Я тут же узнал в ней гота. Ну а кто еще может ходить во всем черном, с подведенными глазами и жутко красными губами?

— Ты еще кто-такой? — огрызнулась девчонка.

Сперва мне захотелось также дерзко ответить. Но потом я вспомнил как сам часто «горел» в будущем, проигрывая в какую-нибудь компьютерную игру. Поэтому решил простить. На первый раз. Дать ей шанс исправиться.

— Костя Ракицкий.

— Экселент! — она обреченно выдохнула и запустила следующий жетон в автомат. — И почему мне сразу не сказали, что я должна буду отправиться на ту сторону с ребенком, у которого еще молоко на губах не обсохло.

— Полегче, дамочка, — я скрестил руки на груди. — Во всяком случае, я не буду тормозить остальную группу, двигаясь, как черепаха в этих неудобных ботинках.

Та опустила глаза на свои «Grinders», затем снова посмотрела на меня и неприятно скривилась.

— Группу? Маза фака! Я же сказала, что могу все сделать сама.

А девчонка-то социопат. И про группу ничего не знает. Неужели Германн нашел ее в самый последний момент?

— Ладно, проехали, — сказала она. — В Терминатора играть умеешь? Может вдвоем получится пройти эту долбанную игру.

— Лет двадцать не играл, — улыбнулся я.

Она еще раз окинула меня серьезным взглядом с головы до ног и искусственно улыбнулась.

— Смешно.

Я подошел, засунул еще один жетон в приемник и нажал на спусковой крючок пластикового автомата. Появился прицел. Выстрел прямо в надпись «start». Отчет до начала уровня начался.

— Тебя-то как зовут? — спросил я, пока не началась вся заварушка.

— Агата, — ответила она. — Приятно познакомиться, как тебя там…

— Забей, — кинул я небрежно и принялся расстреливать киборгов.

Следующие несколько минут мы играли в полной тишине. Пока в один момент все электричество не вырубилось. Игровые автоматы вместе с лампочками на потолке внезапно потухли, а через секунду загорелись снова, обнулив наше достижение.

— Ну, отлично! — выдохнула готка.

Я ожидал, что сейчас она в очередной раз лупанет по аппарату, когда до нас донесся голос Германна.

— Я, надеюсь, что не сильно помешал вам, — по узкому коридору, из включившихся автоматов, шел Аввакум Ионович.

Рядом с ним бодро шагал длинноволосый седой старик. За ними дылда Миша с двумя кейсами в руках.

— Всегда, когда мне приходится использовать пространственный скачок, происходит это, — посетовал аристократ.

Он поднял глаза к лампочке на потолке и прищурился, намекая на перепад напряжения. Но это меня волновало в последнюю очередь. Хотя на секунду я задумался — а что, если в те моменты, когда в будущем у меня дома пропадал свет, это какой-нибудь одаренный совершал пространственный скачок?

— Где моя сестра? — отбросив лишние мысли, первым делом поинтересовался я.

— С ней все хорошо, Константин, — спокойно ответил Германн. — Вместе с Элаизой они ждут на улице. У разрыва.

Теперь я начал догадываться, почему все здесь покрыто многовековой пылью. Кажется в этом парке есть портал, подобный тому, что я встречал на том кладбище. Не знаю, как давно он открылся, но не удивлюсь, если Германн завладел всей территорией для того, чтобы иметь постоянный доступ на ту сторону. А парк Горького не оцепили агенты из ОКЦЗ и не мешали ему возвращать дочь.

— Когда придут остальные? — я бросил взгляд на прямоугольные электронные часы на стене. Напрасно. Время сбросилось до нулей.

— Это вся твоя группа, Костя, — Аввакум Ионович отошел в сторону, чтобы представить нам старичка. — Знакомьтесь. Это Виктор Андреевич. Последний член вашего отряда.

— Называйте меня просто — дядя Витя, — добродушно добавил тот, и сгреб распущенные волосы со лба на затылок.

— Вы издеваетесь? — Агата уткнула руки в бока. — Мы договаривались, что я помогу вам, но условия, что вы отправите со мной ребенка и дряхлого старика не было. Они загонят меня в могилу.

— На счет дряхлого — это вы напрасно, — усмехнулся дядя Витя и похрустел костяшками в кулаках.

— Успокойся, Агата, — Германн положил кейс на один из автоматов и открыл его. — Ты хотела заработать денег. Я тебе их принес. Тут первая часть. Остаток получите, когда вернетесь с моей дочерью.

При виде долларов девчонка поменялась в лице. Она подошла к кейсу, взяла пачку банкнот и принялась пересчитывать их. Я бросил взгляд на охранника, который в одной из своих рук держал мою долю.

— Да, — аристократ подтвердил мои догадки и повернулся к Мише. — Константин. Виктор Андреевич. Это доли каждого из вас. Можете пересчитать.

— Нет времени, — отказался я. — Чем быстрее мы уйдем на ту сторону, тем быстрее вернемся. Я вам доверяю.

— Хорошо, — кивнул Германн.

— Что на счет магии? Вы сказали, что продумали все, чтобы мы могли защититься на той стороне.

— У твоих спутников сильные родовые способности, — ответил аристократ. — Для тебя же я приготовил вот это…

Он засунул руку в карман пальто и достал оттуда браслет. Плоские белые камни со Знаками, нацепленные на резинку. Похож на ширпотреб, который обычно привозят с морей. Но тут работа сделана качественно.

— Дай руку, — обратился ко мне Аввакум Ионович.

Я послушался, и он надел браслет на мое запястье.

— Здесь есть все Знаки, которые могут пригодиться. Начиная от боевых и заканчивая защитными. Посмотри. Все из них тебе знакомы?

Я осмотрел символы.

На камни было нанесено десять Знаков. Заметь меня кто-нибудь в школе с такой вещицей и выговор — это самое безобидное, чем бы закончилось дело. Символы еще и усилены специальной нифриловой краской. А с учетом того, что на той стороне я буду черпать энергию прямо из воздуха, то с такой штуковиной мы вообще непобедимы. И никакая родовая магия не нужна. Главное вовремя вертеть браслет и прикладывать палец к нужным камням.

— Да, — наконец ответил я. — Кроме этого. Кажется такого Знака мы еще не проходили.

Германн прищурился и отодвинул мою руку на комфортное расстояние от глаз, чтобы рассмотреть символ.

— Это Рванда.

— Рванда? — вмешался дядя Витя. — Вы уверены, Аввакум Ионович? Ребенок может не справиться с такой силой.

— Уверен, — ответил аристократ. — Используй его только в крайнем случае…

— Что он дает?

Германн уже хотел ответить, когда дядя Витя схватил его за руку и остановил:

— Не надо. Я сам расскажу мальчику, если случится потребность, — затем он посмотрел на меня. — Не прикасайся к нему, пока я тебе не скажу. Ладно, сынок?

Я уже хотел возразить, что я не ребенок и выпытать эффект от Знака, но потом плюнул. Время нещадно уходило, сестра где-то на улице ждала меня, а старичок вызывал доверие. В конце концов всегда есть шанс поговорить в пути.

— Хорошо, — аристократ воспользовался моим замешательством. — Тогда идите за мной.

Мы вышли из здания. На улице мело. Тропинку, по которой недавно прошли люди уже запорошило. Проваливаясь по щиколотку в сугробы, я порадовался, что надел шерстяные носки.

Очень скоро мы зашли за старое колесо обозрения, и я увидел Машку. Она сидела в инвалидном кресле, а ее руки и ноги были прикованы к нему специальными наручами. Позади стояла Элаиза. Рядом мерцал портал.

— Братик! — оскалилась Ангельская в теле моей сестры. — Разве ты не бросишься мне на шею и не обнимешь родную сестрицу, дорогой?

Ее смех разнесся по просторам заброшенного парка.

Я пропустил комментарий мимо ушей, зашел за кресло и схватился за ручки. Понятно, что вести мою сестру Агата не станет, а дядю Витю и просить неудобно. Это моя ноша.

Аввакум Ионович смахнул с бородки налипший снег и громко заговорил, перебивая поднявшийся ветер.

— Элаиза отведет вас к моей дочери! — он заслонил лицо ладонью, чтобы льдинки не резали глаза. — Мы дождемся вас здесь! Торопитесь! И будьте внимательны!

Первой к порталу прикоснулась и тут же растворилась в воздухе девочка-мираж. Затем Агата. Пропуская меня вперед, но не добившись своего, на ту сторону попал и дядя Витя.

— Надеюсь, там так не метет! — процедил я и приложил усилия, чтобы сдвинуть коляску, колеса которой застряли в снегу. — Добро пожаловать домой, Ангельская!

Глава 7

Пропавшая без вести

Снова это дурацкое перемещение на ту сторону. Когда всего наизнанку выворачивает.

Надо потерпеть минуту и все пройдет. Сейчас этот дым рассеется, и я окажусь на месте. Самое страшное будет позади.

Последний раз я успокаивал себя так еще в прошлой жизни. Когда после очередного дня рождения переборщил с алкоголем и лежал на диване в своей квартире. В голове летали вертолеты, а я клялся, что никогда в жизни больше не выпью даже капли спиртного. А вот организму было все равно на мои обещания. Он вот-вот собирался отправить меня в туалет обнимать бочок унитаза.

Между прочим, клятву я тогда сдержал. Даже после нашей с Настей свадьбы ситуация не повторилась. Правда карма за какие-то грехи почему-то снова и снова настигает меня в этой жизни.

— Привет, Костя… — девичий голос обратился ко мне, как только дым рассеялся, а тошнота стала проходить.

Я посмотрел на Элаизу. Это был ее голос.

— Да. Это я говорю с тобой, — пронеслось в моей голове, хотя губы девочки оставались неподвижны.

— Элаиза? — я смахнул с ресниц пепел, который на этой стороне витал в воздухе вместо снега. — Как…

— Здесь ты можешь меня слышать, — перебила она. — Но не забывай. Когда хочешь что-то сказать мне, тебе сперва нужно привлечь мое внимание. Я все еще могу читать только по губам.

— Ты слышишь мысли девчонки? — стоящая рядом Агата пихнула меня локтем в плечо. — Спроси у нее куда нам идти? Если честно, я вери-вери хочу поскорее закончить с этим всем и вернуться обратно. Тут мега-отстойно.

Я поднял глаза и осмотрелся.

Всей компанией мы стояли на утесе посреди пустыни. Той же, которую я видел, когда впервые прошел через подобный портал. Она простиралась далеко за горизонт, только вместо песка под ногами была твердая земля. Разрывы, которые один за другим открывались в воздухе, пускали свет в это измерение и освещали пространство.

— Девять, — сказал дядя Витя, глядя на старые советские часы на своей руке. — В нашем мире начался комендантский час.

— Как раз вовремя, — снова прозвучал голос Элаизы у меня в голове. — Сейчас души одаренных потянутся к порталам. Как только они освободят путь — пойдем.

— Что она говорит? — Агата увидела, что я внимательно смотрю на девочку.

— Она сказала, что нужно дождаться, когда души уйдут в наш мир. И тогда мы сможем идти.

— И долго ждать? — готка подобрала камушек с земли и кинула его с обрыва.

Я прислушался, чтобы оценить высоту, но камень так и не встретил препятствия на своем пути.

— Как только этот поток закончится…

Я указал пальцем в сторону разрывов, к которым стояла очередь из душ умерших одаренных. Повернулся к принцессе горцев.

— Элаиза.

— Да?

— Может мы сперва освободим мою сестру? Затем будем искать дочь Аввакума Ионовича?

— Нет. Пойдем за ней после, — отрезала она.

— Но почему бы сразу не избавиться от этого исчадья? — я глазами указал на коляску, которую с усердием удерживал, чтобы та не скатилась вниз.

— Это в мою сторону комплемент, сладкий? — усмехнулась Ангельская.

— Да, — я положил руки сестре на плечи и наклонился вперед, чтобы шепнуть ей на ухо. — И если ты избавишь нас от того, чтобы переть тебя невесть куда, и сама оставишь тело моей сестры… Я подумаю над тем, чтобы как-нибудь отблагодарить тебя.

— Например? — я видел только затылок Эры, но знал, что прямо сейчас она ехидно улыбается. — Пообещаешь каждый день перед комендантским часом оставлять у порога своего подъезда стакан воды и кусок хлеба?

— Если ты так хочешь…

— А не пошел бы ты к черту, бастард?! — огрызнулась она. — Как только я потеряю оболочку, то снова стану никчёмной душой, не способной даже почувствовать вкус!

— К чему эти проблемы, Эра? — я не терял надежды упростить наше путешествие. — Твоя участь предрешена. Я всего лишь предлагаю освободить тело моей сестры, пока у тебя еще есть шанс получить что-то взамен. Еще чуть-чуть и это предложение станет неактуальным.

— Это мы еще посмотрим… — прошипела Ангельская.

— Элаиза, — я вернул взгляд на девочку. — Так почему мы не можем сперва освободить Машку?

— Потому что Ангельская захочет тут же обрести новое тело, — сказала она, не отрывая взгляда от порталов, в которые проваливались души. — Я имею в виду вас троих. Мой щит долго не протянет. Поэтому будет правильнее освободить твою сестру прямо перед обратным прыжком.

Я понимающе кивнул и нашел взглядом дядю Витю. Он уже переоделся в удобный советский спортивный костюм. Вишенкой на торте оказалась его шапка с пампушкой, не надетая на голову полностью, но все равно плотно сидящая на ней. Он разминался, высоко поднимая ноги и ударяя стопами в ладони вытянутых перед собой рук.

— Можно идти, — мои собственные мысли перебила Элаиза и тут же побежала по склону вниз.

Я повторил призыв девочки-миража остальным и толкнул вперед коляску, в которой сидела моя сестра.

Мы быстро двигались в определенном направлении. Я не мог оценить куда именно, потому что пейзажи со всех сторон были абсолютно одинаковыми. Сплошные порталы; высохшие кости попавших на эту сторону людей, засыпанные пеплом; различный мусор — пустые пачки от сигарет, упаковки из-под чипсов, маленькие жестяные банки с надписями «Pepsi», «Coca-cola» и «7up», в которые забился песок. Или что это? Прах?

Запнувшись о небольшой череп, размером с мою нынешнюю голову, я впервые посмотрел на проблему разрывов с другого ракурса.

Сколько же людей погибает здесь каждый день, не успев добраться до дома к началу комендантского часа? Неужели никто не в силах спасти обреченных? Может быть Серый был прав, когда посвятил меня в супергерои? Ведь, фактически, я бы мог выручать этих несчастных. С защитной магией Элаизы и Аурандой, которая засасывает души обратно, не причиняя мне вреда. По сути, я тот самый герой со сверхъестественными способностями, про которых снимают фильмы и придумывают комиксы. Только еще не принявший решение посвятить этому жизнь.

— Столько людей погибло здесь за все это время? — риторическим вопросом я прервал всеобщее молчание и обошел очередную гору скопившегося мусора.

— В «Комсомольской правде» есть колонка. По последним данным каждую ночь только в нашем городе пропадает от пяти до тридцати детей, взрослых и стариков, — ответил дядя Витя, который бежал рядом с нами легкой рысцой, хотя можно было справиться обычным энергичным шагом.

— Тридцать человек каждый день? — удивился я, тут же принявшись считать итог в уме.

Подумать только. Около тысячи бедолаг каждый месяц пропадает из города. А сколько несчастных родственников оплакивают пропавших без вести? Это же настоящая катастрофа. Не все самые жестокие войны уносили столько жизней, сколько уносит эта напасть ежедневно.

Нет. Конечно, я понимаю, что спасение утопающих дело рук самих утопающих. Но бывают разные ситуации. Даже я уже не раз оказывался на улице во время комендантского часа.

Однозначно, я не должен оставаться в стороне, если у меня есть возможность как-то помочь. Надо только хорошо поразмыслить над этим на досуге. Если сегодняшнее путешествие сложится удачно, то проблема денег на ближайшее время будет решена. Можно будет заняться инвестициями и подумать о более высоких вещах. О том, какую пользу я могу принести обществу, так сказать.

— Пришли, — голос Элаизы пронесся у меня в голове.

Девочка убежала далеко вперед и сейчас скрылась за небольшой скалой. Остальные двигались рядом и еще не знали, что вот-вот мы окажемся на месте.

— Долго еще? — закапризничала Агата, когда мы проходили по ущелью.

— Наш проводник сказал, что пришли, — ответил я и остановился у входа в пещеру за спиной Элаизы.

Остальные последовали моему примеру. Принцесса горцев коротким жестом пригласила всех внутрь.

Странное синее свечение, исходившее от металла, скрывающегося в скале, освещало нам путь. Еще через несколько секунд мы остановились у небольшого самодельного шалаша. Он был сделан из подручного мусора и напоминал пристанище бомжа посреди свалки.

Несколько палок, воткнутых в землю и привязанных друг к другу веревками из скотча, оторванными ручками от пакетов и шнурками. Вся конструкция была накрыта поношенными куртками и простынями, защищающими от ветра.

Здесь было все для жизни. Стеклянные бутылки из-под молока, которые каким-то образом уцелели, когда попали на эту сторону и теперь служили хранилищем для питьевой воды. Самодельный умывальник, место для костра, хворост и даже растяжка на которую можно повесить мокрую одежду. Правда, я сомневаюсь, что дочь Аввакума Ионовича когда-либо стирала здесь. Уверен, с водой тут не все так просто.

— Здесь она живет, — повторил я для всех слова Элаизы.

Никто не ответил. Все были заняты изучением самобытных изобретений обитательницы пещеры. Ждали, когда проводник скажет, что им делать дальше, а может и сами предположили, что теперь пропавшую нужно просто дождаться здесь.

— Как ей удалось прожить тут столько времени и не попасться ни одной душе? — удивилась Ангельская плотоядным взглядом осматривая хоромы. — Должно быть девчонка использует какую-то магию. Эй, братик! Я передумала! Как на счет того, чтобы вернуться к сделке?

— Что? — я с надеждой посмотрел на Машку.

— Сними с меня наручи, и я освобожу тело твоей сестры.

— Даже не вздумай делать это, — предупредила меня Элаиза. — Если она не заберет одного из вас, то отправиться на поиски Людмилы.

— Что ты ему плетешь? — взъелась аристократка, догадываясь о теме телепатического разговора. — Я выберусь отсюда и научу тебя манерам, проклятая девчонка!

— Заткнись, — сказал я и сорвав с одной из палок рваный шарф, повязал его вокруг головы Ангельской, оставив ей возможность только мычать.

Рука на секунду дрогнула, но я тут же убедил себя, что это еще не Машка.

— Что будем делать? — спросил я, подойдя к Элаизе и встав у нее за спиной. Девочка в это время внимательно осматривала одну из стен в пещере. — Ждать?

— Нет, — ответила она. — Что-то случилось. Мила больше не приходит сюда.

— Она погибла?

— Не знаю, — ответила немая. — Подойди ближе, я покажу тебе кое-что.

Я послушался. Девочка прикоснулась к каменной стене ладонью. Едва приблизившись, я разглядел на том месте различные символы. Но не те Знаки, которые преподают одаренным в школе. Здесь буквально были выцарапаны и перечёркнуты палки и римские цифры, которые обычно помогают считать дни.

— Мила попала сюда в девяносто третьем, — сказала принцесса горцев. — Сразу же она отметила это на стене здесь, видишь?

Я кивнул.

— И каждый день после этого, когда порталы открывались, она прибавляла одну палку. Это значило, что прошли еще сутки. В сентябре девяносто восьмого, два месяца назад, отметки перестали появляться…

Девочка, судорожно трогая стену, ходила налево и направо вдоль нее, пытаясь обнаружить еще хотя бы одну запись. Но тщетно.

— Что между вами произошло? — спросил я прямо, увидев, что Элаиза начала заметно нервничать. — Германн сказал, что ты видеть ее не хочешь. А сейчас у тебя руки трясутся. Объяснишь?

Призрак посмотрела на меня. По ее лицу проскользнула тень сомнения. Но она переживала так, что ей нужно было с кем-то поделиться.

— Не сейчас, — неожиданно для меня ответила девочка-призрак. — Сперва соорудим приманку.

— Приманку? Зачем?

— Попробуем выследить Милу. Спроси бледнолицую, она сможет приручить гончую, если я приманю ее?

— Агата, — не стал медлить я, сообразив, что Элаиза знает о родовых способностях наших спутников.

Выходило, что готка — одна из клана ветеринаров. Так, не хитро, тут называют одаренных со способностью приручать животных.

— Чего тебе, бой? — Агата подняла брови и откусила от шоколадки, которую держала в руках.

«Wispa»? Не может быть! Я точно ел этот батончик, но, хоть убей, не помню какой у него вкус. Нужно будет закупиться по возвращению.

— Ты ветеринар? — уточнил я на всякий случай.

— А почему, ты думаешь, старый аристократ так надеется на мою родовую магию?

Я не ответил.

— Он думает, что я защищу вас, если на нас набросится стая адских псов, — хмыкнула она и откусила от «Wispa» еще один кусок.

— Элаиза спрашивает, — я неопределенно повертел указательным пальцем. — Сможешь ли ты приручить одну из этих тварей. Если она приманит их.

— Только не говорите, что мы не собираемся дожидаться потерянную девчонку тут.

— Нет, — ответил я. — Людмила давно не возвращалась. Нам придется ее выследить.

— Щит! — выругалась готка, затем выдохнула и добавила. — Приманивайте. Будем пробовать.

Тогда девочка-призрак подошла к Агате и под возмущенные возгласы вырвала у той недоеденный батончик.

— Эй!

— Адские гончие обожают шоколад. И чувствуют его за многие километры, — я озвучивал слова принцессы горцев, пока та крошила и рассыпала батончик у входа в пещеру. — Элаиза говорит, что теперь нам нужно подождать, когда придет монстр. После того, как мы приручим гончую, она найдет для нас дочь Аввакума Ионовича. Если, конечно, та еще жива. А сейчас — привал.

Пока каждый из нас пытался найти себе занятие, чтобы скоротать время, девочка-призрак подозвала меня к себе. Она села на пластиковый ящик, в который обычно складывали пустые бутылки в пунктах приема посуды и все-таки рассказала мне, что связывало их с Милой. И почему они поссорились.

Оказалось, что, попав на эту сторону в тысяча девятьсот девяносто третьем году аристократка только и занималась тем, чтобы найти разрыв, который позволит ей выбраться. Но из-за того, что такие порталы скрыты с этой стороны, ей это никак не удавалось.

Однажды Элаиза и дочь Аввакума Ионовича встретились. Это произошло, когда девочка-призрак спасла одаренную от стаи гончих, которые уже загнали ту в угол и были готовы разорвать. Сильная защитная родовая способность, благодаря которой Людмиле удавалось выживать все это время, не выдерживала натиска. Так завязались их отношения, и они стали лучшими подругами.

За долгие годы девочка-призрак научила аристократку языку жестов. В этой пещере они провели немало дней, скрывая Милу от обитателей пустыни. Смеялись, делились разными историями, строили планы на будущее и сооружали все, что здесь сейчас есть.

Но было одно «но». Элаиза с самого начала знала, как найти выход. Однако будучи призраком, за которым беспрестанно охотятся аристократы из внешнего мира и который вынужден скрываться здесь большую часть своей жизни, она не рассказывала подруге о том, что знает как найти портал на свободу. Бывало, что она порывалась сделать это, но как только представляла, что снова останется одна — передумывала.

Если честно именно эта часть истории больше всего напрягла меня. Если до сегодняшнего разговора у меня еще сохранялась иллюзия, что девчонка порядочная и не подложит мне свинью с этим контрактом, то рассказ напомнил мне о том, что все мы люди. И если что-то нам выгодно, то мы готовы закрыть глаза на темную сторону своей личности.

Элаиза увидела, что я напряжен и тут же поняла в чем дело. Широко улыбнулась и уверила, что та история послужила ей уроком. Потому что именно из-за лжи она навсегда испортила отношения с подругой.

А кончилось все в лучших традициях мыльных опер.

Как-то раз на эту сторону попал мальчик. Простолюдин. Они с Милой смогли спасти его и приютили в своей пещере. Но он постоянно канючил и просился обратно.

Ночью, когда дочь Германна уснула, принцесса горцев не выдержала и отвела ребенка к разрыву, чтобы выпустить в родной мир. На утро просто нужно было сказать, что парень сбежал. Все бы осталось как есть. Только вот все пошло не по плану.

Той ночью Мила не уснула. И в итоге проследила за ними до самого разрыва, где увидела, как Элаиза показывает ребенку выход.

— Паршиво, — я бросил в огонь веточку, попавшую когда-то сюда из внешнего мира. — Готов поспорить, что ты под землю готова была провалиться.

— Это мягко сказано, — ответила принцесса.

— И довольно глупо, — хмыкнул я.

— Я уже пожалела, что не позволила пацану умереть, как остальным, — хладнокровно произнесла она и у меня мурашки пробежали по коже.

— И что же произошло дальше? Почему Мила не воспользовалась тем же порталом, что и мальчуган.

— Я закрыла его. Не потому, что вообще не хотела выпускать ее. Просто, мне нужна была возможность все объяснить. Но Мила и слушать ничего не хотела. Она как следует приложилась мне по лицу и убежала прочь. Я не стала догонять. Решила, что рано или поздно она остынет и вернется. С тех пор мы не виделись.

Разбираться в женских распрях мне не хотелось. Одно было ясно наверняка. Если бы мужики оказались в такой ситуации, то они просто набили бы друг другу морды и точно пришли бы к консенсусу. Но девочки договориться не смогли. Это старо, как мир. Можно понять и одну и вторую. Но лучшего мнения об Элаизе после этой истории я не стал. Девочка эгоистична, хладнокровна и готова пойти на все ради достижения своей цели.

— А как Германн узнал о ваших отношениях?

— Я имела глупость явиться ему и все рассказать, — посетовала она и тут же ее глаза расширились. — Прикажи всем замолчать! Кто-то идет…

Глава 8

Таинственный Знак

— Тише! — предупредил я спутников.

Взял за ручки коляску, на которой сидела Машка и откатил ее за шалаш. Все остальные тоже спрятались тут. Только Агата осторожно выглядывала из-за него и ждала, когда появится создание, которое мы приманили.

Громко вдыхая воздух, адская гончая вскоре появилась. Она прошла по следу из рассыпанных крошек, подбирая их с земли и очень скоро оказалась в пещере. Теперь ее громкое сопение разносилось эхом так, что мне казалось будто она нюхается чуть ли не у меня за спиной.

— Привет, малыш… — заговорила готка и вышла из укрытия.

Она медленно ступала в сторону призрачной твари, вытянув руку перед собой.

Теперь уже из-за шалаша высунулся я и внимательно наблюдал за происходящим. Знак Жаары на браслете был повернут так, чтобы я легко мог прикоснуться к нему и спалить тварь, если что-то пойдет не так.

Но вопреки обычному поведению адской гончей, которая, как правило, сразу же набрасывалась на жертву, эта особь поджала уши и притаилась. Вела себя так, как ведут крохотные шавки при виде грозного самца.

— Вкусно? — спросила Агата и медленно потянулась в карман. — Смотри. Сейчас я дам тебе еще…

Кажется, чтобы приручить гончую, девчонке нужен прямой контакт с ней. Примерно также действует и моя способность, когда я вселяюсь в тела других. Другой вопрос в том, как она собиралась защитить нас от целой стаи таких призраков? Или ей нужно обязательно приручить одну, чтобы слушались другие?

Гончая, которую готка собиралась приручить была щенком. Так мне показалось. Все они обладают широкой грудью, телом, покрытым волдырями и не имеющим ни одного клочка шерсти. А также мощными огромными челюстями, способными откусить голову человеку моих размеров. Но эта особь была меньше. И казалась очень застенчивой для своего вида. Может поэтому она осталась здесь, а не рванула в наш мир охотиться на людей, пока открыты порталы?

— Вот, смотри, — Агата открыла шоколадный батончик и откусила. — Вкусно. М-м-м… Будешь?

Она опустила шоколадку на землю перед собой и сделала шаг назад. На этот раз это был «Nuts». И сколько таких батончиков одаренная носит с собой? И как от такой любви к шоколаду, ее еще не разнесло до больших размеров?

Гончая, сомневаясь, но все же начала подходить к приманке. В один момент накинулась на батончик, цапнула его и тут же отскочила назад.

— Вот. Гуд герл! Видишь? Ничего страшного…

Агата открыла новую шоколадку, но теперь не кинула ее на землю. Просто протянула руку, чтобы гончая подошла ближе.

Все. Получается. Призрак уже движется к ней. Еще чуть-чуть и дело будет в шляпе.

Агата уже тянулась, чтобы дотронуться до головы будущего питомца, когда раздался грохот, а следом за ним жуткий вопль разнесся по пещере.

— Щит! — выругалась готка, когда тварь, которую она хотела приручить сорвалась с места, заскулила и убежала, поджав то, что было у нее вместо хвоста.

Но всех остальных волновало кое-что другое. Огромный уродливый монстр, который пришел следом за адской гончей и теперь разевал подобие пасти.

Четыре ряда острых мелких зубов. Больше десятка щупалец, из которых растут огромные шипы. Монстр размахивал конечностями, разбивая стены и корежа металлическую бочку, катающуюся по пещере словно мячик для пинг-понга.

Готов поклясться. Один прилет такого щупальца и можно прощаться с жизнью.

— Это так и должно быть? — я поднял брови и посмотрел на Элаизу.

Но та была увлечена монстром. Поэтому мне пришлось привлечь ее внимание и повторить фразу.

— Насколько я знаю такие твари живут за стеной на Казачьей заставе, — пробубнил дядя Витя. — Откуда тут взялось это существо?

— Поговорим потом, — ответила принцесса горцев. — Для начала нужно отправить Годзиллу в другие миры.

Я прикоснулся к Знаку на запястье и создал огненный шар. Нужно было выйти из укрытия и привлечь внимание, чтобы одна из культяпок случайно не прилетела по Машке.

— Эй! — крикнул я, а затем бросил фаербол в уродливое месиво.

Тот бессильно разбился о тварь, из складок которой беспрестанно текла какая-то жижа. Сверху тут же полетела одна из щупалец и мне пришлось перекатиться, чтобы шип не пробил меня насквозь. Следующий удар все-таки пришелся по шалашу и сравнял его с землей. Никто не пострадал. Хотя было очень близко.

Я быстро перевернул браслет и дотронулся до следующего Знака. Рауппия. Создает фантом одаренного.

Моя копия появилась рядом. Она тут же сорвалась с места и подбежала ближе к монстру, чтобы создать угрозу.

— У нас мало времени! — сказал я, вернувшись к своим спутникам. — Агата! Сейчас, как только мы вступим в схватку, выбирайся из пещеры. Догони призрачную гончую и приручи ее.

Я посмотрел на старика и немую девчонку.

— Мы же справимся втроем?

— Я могу справиться и один, — дядя Витя снял спортивную кофту и аккуратно положил ее на колени к моей сестре.

— Какая у вас родовая способность?

— Я голем, сынок, — прорычал он уже меняющимся голосом.

На моих глазах начало происходит то, что я уже видел сегодня. Хилый, а в этом случае, еще и дряхлый человек начал увеличиваться в размерах. Его кости вытягивались, тело разрасталось, а кожа буквально покрывалась каменными чешуйками.

Перед тем, как бросится в атаку дядя Витя сказал не старческим, а теперь голосом настоящего война:

— Я отвлеку монстра! А вы помогите ему испустить дух!

В этот же момент по голему прилетела щупальца и впечатала его в стену. Он схватился за нее обеими руками и разорвал. Коричневая жижа выплеснулась на землю, а чудовище издало пронзающий крик.

— Лишь бы он не оказался каким-нибудь дедом Штыря, — пробормотал я себе под нос.

— Что? — откликнулась Элаиза. — Я не успела прочитать.

— Ничего, — я махнул рукой. — Давай поможем дедушке одолеть зверюгу.

Я отыскал Знак щита на своем запястье и наложил его на сестру. Это была светящаяся обволакивающая прозрачная оболочка. Я обозначил ее, прикоснувшись к Машке. Теперь, даже если лихая щупальца прилетит в нее, то та не пострадает. Правда тут тоже есть свой запас прочности. Нужно торопиться.

Элаиза метала в монстра разными магическими шарами. Огненными, ледяными, электрическими, замедляющими движения, но ни один из них не действовал на тварь.

— Так я и знала! — раздосадованный голос принцессы пронесся в моей голове. — Некоторые монстры из-за стены устойчивы к магии!

Одна из, еще целых, щупалец подхватила Элаизу с земли, подняла ее в воздух и обвилась вокруг тела принцессы, сжимая все сильнее и сильнее. Меня успокаивало лишь то, что я знал о бессмертии девочки.

Следующая культяпка пролетела у меня под ногами — я успел подпрыгнуть в последний момент. Снова выпустил собственную иллюзию, чтобы отвлечь внимание и огляделся в поисках оружия.

Мне дали браслет с мощными магическими знаками, но не догадались вручить банальный охотничий нож. А такого монстра никак не забить до смерти каким-нибудь ржавым бидоном.

Я перескочил через упомянутую выше посудину и подбежал к разрушенному шалашу. Скинул с него тряпки. Среди палок, на которых держалась вся конструкция, был металлический прут.

— Подойдет, — заключил я, смерив в руке тяжесть своего нового оружия.

Предварительно накинув на себя щит, я прикинул план действий.

Нужно добраться до его башки, найти там какое-нибудь отверстие и поглубже засадить эту штуковину. Сейчас это единственный вариант.

Я срываюсь с места. На ходу перепрыгиваю через оторванную часть монстра, валяющуюся на земле. Нагибаюсь, уклоняясь от летящего в меня щупальца. Следующая угроза летит справа, но на ее пути возникает дядя Витя и принимает удар на себя. Он зарывается в землю пятками, но все-таки останавливает конечность монстра.

Я подбегаю к твари и не раздумывая запрыгиваю на нее. Хватаюсь за одну из складок, но поскальзываюсь. Срываюсь вниз и ударяюсь об землю. С верху летит очередной отросток, но я успеваю перекатиться.

Слизь, которой покрыт монстр жутко скользкая. Заползти на самый верх было бы нереально, даже если бы местный житель просто неподвижно стоял на месте. А сейчас, когда все его складки находятся в постоянном движении, щупальца летают из стороны в сторону — любые попытки будут тщетны.

Пока я раздумывал что делать дальше, очередная щупальца сшибла меня. Я пролетел к самому выходу из пещеры и, ударившись о стену, остановился. Щит замерцал и исчез. Я тут же создал новый, порадовавшись, что на этой стороне можно пользоваться магией и не тратить время на открытие порталов.

Тварь повернулась спиной ко мне, пытаясь повергнуть врагов, оставшихся с той стороны.

Суматошно крутя браслет, я пытался понять какой Знак может помочь одолеть врага. Если сейчас не перехватить инициативу, то в итоге одна из загребущих конечностей настигнет Машку. Я могу просто не успеть ее спасти.

— Дядя Витя! — кричу я. — Рванда! Что она дает?

Голем на секунду выключился из боя и тут же поплатился за это.

Его тушу подняло высоко вверх, а затем с грохотом впечатало в огромный валун. Камень разлетелся на осколки, а дядя Витя принялся медленно подниматься, чтобы продолжить бой.

— Рванда?! — срываю голос я, уже приближая палец к символу. — Она может нам помочь?

Если старик не успеет ответить — воспользуюсь. Какая разница, если нам всем все равно придет конец?

Удар. Я увидел, как коляска с моей сестрой летит в сторону и врезается в стену. Щит мерцает. Гаснет. Удар оказался очень сильным.

Времени не осталось.

— Стой! — кричит дядя Витя.

— Она поможет?! — еще раз спрашиваю я, еле сдерживаясь от того, чтобы прямо сейчас не воспользоваться таинственным знаком.

— Поможет! Но тебе нельзя ее использовать!

— Почему?

— Твое тело может не справиться с этой силой.

— Что она дает?

— Телепортацию!

Это идеально! Одно прикосновение и мы с монстром отправимся на рандеву. А если окажемся на каком-нибудь утесе, то тем же фантомом я смогу заманить тварь к обрыву и отправить в долгий полет. Насколько я понял, тут как повезет — нередкие пропасти вообще не имеют дна.

А вот если потеряю сознание от того, что воспользуюсь таким сильным Знаком, то путешествие окажется только в одну сторону… Это уже плохо. Черт! Надо принимать решение.

— Все-таки я готов рискнуть, — произнес я, собираясь дотронуться пальцем до Знака. — Только освободите мою сестру и отыщите дочь Германна. Остальное — как пойдет.

— Нет! — рявкнул голем, подбегая ко мне.

Огромное каменное существо с ореолом из седых волос на голове снова превратилось в дедушку.

Дядя Витя схватил меня за руку и присмотрелся к браслету. Коснулся Рванды.

Если честно, у меня даже не было времени подумать над тем, позволять ли ему жертвовать собой. Но в голове промелькнула мысль, что он, в отличие от меня, обладает такой родовой способностью, с которой не пропадет даже в самом темном месте этой пустыни. И уж тем более, не потеряет сознание по пути.

Кстати. А куда ведет этот телепорт? Не просто же так они не хотели говорить мне об этом?

Старик в разорванных штанах и светящейся ядовито-зеленым рукой, накинулся на монстра, а в следующий момент они оба исчезли. Элаиза упала на землю и ее вырвало желчью.

Я тут же сорвался с места и подбежал к Машке. Сестра была без сознания.

— Элаиза! — крикнул я.

Но потом вспомнил, что девчонка не слышит и принялся сам поднимать коляску.

— Проклятье! — выругалась в моей голове принцесса горцев.

И я знал почему. Кресло уже стояло, но моя сестра продолжала лежать на земле. Наручи, которые обездвиживали ее и блокировали магические способности валялись неподалеку.

— Ангельская освободилась, — заключила Элаиза.

Я опустился на колени и проверил пульс у сестры. Есть. Она просто без сознания.

В этот момент меня переполняли смешанные чувства. Я знал, что сейчас, как только Машка откроет глаза, я впервые за долгое время смогу поговорить с ней. Обнять и отвести домой. Но, с другой стороны, я осознавал, что прямо сейчас аристократка, которая прежде находилась внутри, ищет новое пристанище. А вариантов у нее немного. Готка, приручающая гончую неподалеку и дочь Германна.

— Агата не вернется? — спросил я у Элаизы, уже зная ответ.

Девочка отрицательно помотала головой.

— Эра вознесется, обнаружит ее и завладеет новым телом, — ответила она.

— Какие у нас еще есть варианты найти Людмилу?

Элаиза молчала.

— Значит мы должны найти готку и навсегда избавиться от Ангельской, — злобно процедил я.

— Я знала, что тебе приспичит это сделать… — разнесся знакомый голос по пещере.

Я обернулся. У входа стояла Агата, а прирученный пес беспрестанно бегал вокруг нее и скулил.

— Эра? — на всякий случай спросил я.

— Догадливый и проклятый мальчишка! — хмыкнула одаренная и захохотала. — Потрепал ты мне нервов.

Реплики, типа, «оставь ее» или «я отомщу тебе» будут звучать довольно глупо. У Ангельской всегда был деловой подход. Она умеет трезво оценить ситуацию. Уверен, и сейчас пришла не просто так. У нее точно есть какое-то предложение.

— Чего ты хочешь? — прямо спросил я и поднялся с колен.

— Если бы ты был чуть повзрослее, Константин, — она ехидно улыбнулась и облизнула свои ярко накрашенные губы. — Я бы попросила у тебя только одного. Уверена, после этого мы бы стали так близки, что все наши разногласия остались бы в прошлом.

— Это вряд ли, — бросил я. — Перейдем к делу. Порталы скоро начнут закрываться, а все души захотят домой, так что…

— Понимаю, — Ангельская в теле Агаты присела и погладила адскую гончую. — Я знаю, что ты от меня не отстанешь, если я просто свалю отсюда. Будешь таскаться по пятам, а я всю жизнь буду оглядываться с навязчивой мыслью, а не охотится ли за мной проклятый Ракицкий? Знаешь, это еще хуже, чем прозябать здесь и ждать, когда мне перепадет какое-нибудь тельце. В общем, у меня есть предложение.

— Говори.

— Агата оказалась очень сговорчивой девочкой, — она говорила и широко улыбалась, пытаясь не прервать себя же на хохот. — А ее убеждения…как тебе сказать. В общем, она не против делить этот домик на двоих. Понимаешь, о чем я?

— Ты же не думаешь, что я поверю тебе на слово?

— Не думаю, — подтвердила Эра. — Поэтому, если ты согласишься, я верну Агату. Она поможет вам найти дочь Германна, мы все вместе уберемся отсюда и заживем долго и счастливо. Как тебе? Все что нужно, только чтобы ты пообещал оставить меня в покое. Навсегда.

Я посмотрел на Элаизу.

— Это единственный шанс найти Милу сейчас, — голос немой в моей голове становился на сторону Ангельской.

— Подумай хорошо, Константин, — Эра улыбнулась. — Либо ты получаешь все, либо я прямо сейчас натравлю этого милого песика на вас, а сама… Как это правильно говорят? Сделаю ноги.

Пока ее сумасшедший хохот эхом разносился по пещере, я размышлял.

Сейчас я стою перед очередным выбором. Если не согласиться на условия Ангельской, то Аввакум Ионович не заплатит денег. Он будет посылать нас сюда снова и снова, пока мы не вернем его дочь. А учитывая, что вся команда разбежалась, вдвоем с Элаизой при встрече с очередным сюрпризом из-за стены мы можем однажды вообще не вернуться во внешний мир. А когда у меня руки доберутся до Ангельской, чтобы справедливость восторжествовала? Будет ли у меня на это время и охота — очень сложно предположить.

Однако, если Агата, в силу своих готских убеждений, считает, что с душой аристократки внутри она будет более уникальна, то почему не согласиться на сделку? Вмешиваться в жизнь посторонних людей у меня желания нет. Только хочется, чтобы слова Ангельской оказались правдой, а все это предложение не было обычной ездой по ушам.

— У меня встречное предложение, — сказал я, вытирая лицо от слизи монстра. — Если ты договорилась с ней и вас обеих устраивает эта схема, тогда убирайся из тела Агаты. Сейчас. Мы завершим миссию, вернемся во внешний мир и если она действительно не против, тогда вы встретитесь после и делайте что хотите. Мне совершенно плевать.

Лицо Агаты теперь выглядело растерянным. Со своей способностью к переговорам, ей казалось, что она делает предложение, от которого невозможно отказаться. А теперь ей приходилось играть по новым правилам. И совершенно не факт, что готка потом не одумается и путь во внешний мир не будет закрыт для Эры навсегда.

— Хорошо, — неожиданно произнесла Ангельская.

Ее душа тут же вырвалась из глотки Агаты и улетела из пещеры. Готка подняла собственные руки и посмотрела на них.

— Костя, — голос Машки донесся из-за спины.

Я вздрогнул.

Глава 9

Женские секреты

Я еще не обернулся, чтобы взглянуть сестре в глаза, а ком уже подступил к горлу. Я так долго ждал момента, когда верну ее. Иногда мне казалось, что этого уже не случится. Но у меня все получилось.

Я развернулся, подошел, упал на колени и крепко обнял ее. Без слов. Сдерживая слезы. Каждая мускула на моем лице дрожала от сопротивления тому, чтобы показаться слабым. Но я не мог это контролировать.

Машка ничего не говорила. Она нервно посмеивалась сквозь слезы и гладила меня рукой по спине. Но неожиданно затихла. Это показалось мне странным. Я отпрянул и осмотрел ее.

— Черт… — вырвалось у меня.

Щит не выдержал. Слева, из бока, которым Машка ударилась при падении торчал осколок. Я осмотрелся и увидел повсюду лежащие части разбитого зеркала. На плаще, в который она была одета, слева, огромное пятно крови. Моя сестра медленно моргает, уже привыкнув к боли, но видно, как жизнь уходит из нее.

Эмоции, которые зашкаливали от радости тут же испарились. В один миг я встрепенулся. Вместо того, чтобы опускать руки, я осознал, что ничего еще не потеряно.

Скрепя зубами от злости на весь мир, снял с себя верхнюю одежду, чтобы добраться до футболки. Разорвал ее. Другим осколком разорвал плащ Машки, блузку и прижал к ране ткань. Попросил спутников побыть с ней, а сам превратил простыню, снятую с бывшего шалаша, в самобытный бинт и обмотал его вокруг талии сестры. Потуже затянул.

— Помогите мне посадить ее в кресло, — бросил я.

Под стоны раненой нам удалось это сделать.

— Мне нужно возвращаться, — я укрыл ноги Машки старой курткой. — Дочь Германна вам придется искать уже без меня.

— Еще пару часов назад я бы сказала — скатертью дорога, — отреагировала Агата. — Но несмотря на свой возраст ты оказался…другим.

— Я рад, — ответил я и снял браслет с руки. — Но сейчас не до сантиментов. Возьми его. Он может пригодиться.

Я подкинул магический аксессуар. Готка ловко подхватила его в воздухе.

— Как раз такого мне не хватало, — ухмыльнулась она и надела браслет на руку. — Жаль не черный.

— Элаиза, — я повернулся к принцессе горцев. — Портал, чтобы вернуться обратно. Он там же?

— На том же утесе, — кивнула девочка-призрак. — Наши следы еще не замело. Иди по ним. Не ошибешься.

— Хорошо, — серьезно проговорил я, подытожив план действий. — Главное поверить, разбежаться и въехать на платформу девять и три четверти…

— Что? — Агата, с непониманием в глазах, посмотрела на меня.

— Ничего, — я взял за ручки коляску. — Надеюсь, у вас все получится. Маш, ты как?

— Бывало и лучше, — кисло улыбнулась она.

— Держись. Скоро будем дома.

Напоследок махнув рукой спутникам, я побежал в сторону портала. Однажды оглянувшись, увидел, как Элаиза дает гончей понюхать одну из вещей Милы. Как та срывается с места и лает, взяв след.

Я не говорил с Машкой, пока мы добирались обратно. Не знаю почему, но мне казалось, что так она сбережет силы. А они точно понадобятся ей. После всего, через что нам удалось пройти, нужно пережить еще одно испытание.

Жаль только, что я не помог вытащить отсюда дочь Германна. Уверен, у меня бы получилось убедить бывших подруг взять тайм-аут в отношениях и вернуть их во внешний мир. Но все пошло не по плану. Судьба Глобуса, о которой я тоже хотел узнать в этом путешествии также осталась неизвестна. Значит придется возвращаться. Хотя было бы так кстати убить сразу всех зайцев.

Что ж. Главное, что Машка жива.

— Нам надо в больницу! — прокричал я, перебивая ветер, когда мы появились на прежнем месте. Недалеко от колеса обозрения.

Порталы вокруг закрывались, а щит Германна не позволил оставшимся душам добраться до нас. В конце концов они отступили и начали возвращаться к разрывам.

— Где остальные? — не в силах контролировать себя, первым делом поинтересовался аристократ.

— Мы встретили там того…кого не ожидали, — ответил я и тут же перевел тему. — Пожалуйста! Моя сестра ранена! Отвезите нас в больницу. Я все объясню по пути!

Слегка посомневавшись, Аввакум Ионович все-таки приказал Мише взять Машку на руки и отнести в машину.

Уже через пять минут мы мчались по улице Горького в ближайшую больницу, а я рассказывал, что произошло на той стороне.

Аристократ сидел впереди на пассажирском сиденье, мы с сестрой сзади. Голова Машки была у меня на коленях и через каждые несколько секунд я проверял у нее пульс.

— Значит Виктор Андреевич использовал Рванду, чтобы спасти вас?

— Да. Он рассказал, что это телепорт. Но не сказал куда.

— За Казачью заставу, — хладнокровно произнес Германн.

— Что? — я широко раскрыл глаза.

— Это единственный известный способ вернуться во внешний мир с той стороны. Да. Минус в том, что Знак привязан только к одному месту на планете. Полагаю, что неспроста.

Конечно. Если бы я был на грани гибели, как в общем-то и получилось, то лучше отправиться на заставу, чем остаться в качестве трупа в пустыне навсегда.

— А что потом? С заставы отпускают?

— Конечно. Поезд оттуда через всю Российскую Империю ходит два раза в неделю.

— Хм. Почему тогда дядя Витя не хотел, чтобы я знал о свойствах Рванды?

— Во-первых, он боялся, что ты не справишься с монстрами, с которыми, так или иначе, придется столкнуться за стеной.

— Ну да. У него явно больше шансов, — хмыкнул я себе под нос. — А во-вторых?

— Он не хотел, чтобы ты поддался искушению.

— Искушению? Оказаться на Казачьей заставе? — усмехнулся я.

— Есть один нюанс, — аристократ пригладил свою бородку. — Все, кто когда-либо использовали Рванду, появляясь на Казачьей заставе…как бы тебе это сказать. Они оказывались на несколько десятков лет старше того возраста, которого были, когда отправлялись в это путешествие. Возможно, Виктор Андреевич решил, что ты, как многие другие дети, решишь злоупотребить Знаком, чтобы поскорее повзрослеть. А может быть у него были на то другие причины. Но факт остается фактом. Голем, итак, был не молод. Не думаю, что он выжил после скачка.

Больше я ничего не спрашивал. Прокручивая в голове ту битву с монстром, мне стало интересно — понимал ли дядя Витя, что отправляется в последний путь? Неужели он не говорил мне о последствиях телепортации для того, чтобы уберечь ребенка от опрометчивых поступков и сохранить возможность прожить юные годы, которые, по его мнению, гораздо дороже, чем оставшееся у него время?

В любом случае, старичок совершил подвиг. Спас нас всех, быть может, ценой собственной жизни. Надеюсь, однажды мне удастся узнать, что с ним стало. И если он выжил, то я буду просто обязан его отблагодарить.

— Если хочешь знать, Константин, — продолжил Аввакум Ионович. — Я бы рассказал тебе про Знак сразу. Потому что ты другой. И вряд ли торопишься стать взрослым, в отличие от большинства детей. К тому же, у тебя в твои десять лет есть то, чего нет у многих, кому за сорок.

Машина затормозила. Мы приехали.

Миша тут же хлопнул дверью и забежал в приемный покой. Через некоторое время оттуда вышли дежурные медбратья с носилками и переложили на них мою сестру.

— Все будет хорошо, Маш!

Я успел поцеловать ее в лоб на прощанье, а она бессильно улыбнуться в ответ, когда носилки скрылись за дверями приемного покоя.

Я стоял на улице и бессильно смотрел вслед, словно видел, как ее везут по коридору.

— Спасибо, — сзади подошел Аввакум Ионович и положил руку мне на плечо. — Здесь твои деньги. Пересчитаешь, как будет время. Если чего-то не хватит, ты знаешь, как меня найти.

Я повернул голову и увидел, что аристократ протягивает мне кейс.

— Но я не выполнил задание…

— Мы договаривались, что я заплачу тебе за то, что ты пойдешь на ту сторону и попробуешь найти мою дочь. Свое слово ты сдержал.

Я взял кейс и кивком головы поблагодарил аристократа.

— Я не сошел с ума, Константин, и допускаю, что Милы может не быть в живых. Все мои старания могут быть всего лишь результатом бессмысленной надежды. Но это уже не ваши проблемы. Не проблемы тех, кто рискует своей жизнью, ради того, чтобы помочь мне.

— Когда я уходил, адская гончая взяла след, — сказал я. — Не теряйте надежды раньше времени. Возвращайтесь в парк Горького и ждите девчонок.

— Спасибо, Константин, — он похлопал меня по плечу. — Тебя подвезти?

— Нет. Спасибо. Я останусь тут. По крайней мере, пока не закончится операция.

— Хорошо, — снег под ногами аристократа захрустел за моей спиной, а затем дверь Мерседеса открылась. — Как будут новости, позвони мне.

Я не ответил. Мотор заведенной машины загудел, и она умчалась в сторону парка.

С кейсом, набитым долларами, в руке, стоя перед деревянными скрипучими дверями приемного покоя, сейчас я был готов отдать все, только бы Машка выжила. Но знал, что это не поможет. Только опытность врачей, ее жажда к жизни и воля случая. Вот самый эффективный рецепт.

Шмыгнув носом — подытоживая так свои размышления, — я вошел внутрь. Добрел до ближайшего деревянного сиденья, положил кейс под себя, сел на него и заснул.

Периодически я просыпался от грохочущих на весь коридор каталок с больными, привезенными только что. Сквозь сон слышал, как уборщица окунает тряпку в железное ведро и моет полы, а в нос забивается запах хлорки. Слышал и чей-то плач, который последовал сразу за спокойным голосом доктора, сообщившим печальную новость.

Н-да. Выспаться в этих условиях нереально. Даже с учетом того, что я чертовски устал.

— Молодой человек, — кто-то потряс меня за плечо.

Я открыл глаза. Вытер руками лицо.

— Нам будут нужны документы той девушки, с которой вы приехали. Паспорт и страховой полис, — сказал он.

— С собой нет, но я привезу. Как она?

— Операция прошла успешно. Но состояние стабильно тяжелое. Сейчас девушка в реанимации. Отдыхает.

— Можно к ней?

Врач отрицательно покачал головой.

— В реанимацию посетителям нельзя. Я напишу вам список того, что нам понадобиться. Можете привезти завтра вместе с документами. И не переживайте. Медсестры постоянно следят за больными.

— Хорошо, — покивал головой я.

— Где ваши родители?

— Мм…в командировке.

— Ясно. Кое-что из списка, который я дам, нужно будет купить… У вас есть деньги?

Я бросил взгляд на кейс.

— Есть.

После этого врач написал мне список и отправил домой.

Я вернулся в свою квартиру, упал на кровать и уснул, даже не сняв одежды. Проснулся на утро по будильнику в отвратительном настроении. Но физкультура, гигиенические процедуры и завтрак сделали свое дело. Я собрался и вышел из дома уже совершенно другим. Бодрым и решительным. На субботник, мать его.

— А! Ракицкий! Здравствуй, — Мирослава Игоревна вручила мне ведро с тряпкой и порошком. — Помоги Пушкину отмыть парты. Как пройдетесь по всем кабинетам, можете быть свободны.

— Пушкину? — я повернул голову и увидел аристократа.

Тот дружелюбно помахал мне рукой и снова принялся за дело.

— Да, — ответила завуч. — Надеюсь, совместное занятие поможет вам подружиться.

— Это вряд ли, — шепнул я себе под нос.

Мирослава Игоревна сделала вид, что не услышала и покинула помещение.

От безысходности я только пожал плечами и принялся за дело.

Торопиться было некуда. Футбольный турнир только начался, а закончится не раньше трех. До этого времени нужно держаться неподалеку от завуча, чтобы сообщить ей, если будут новости о Парфенове.

— Ну и геморроя ты всем нам подкинул, шкет, — посетовал старшеклассник спустя некоторое время, отдраивая крайнюю парту в первом ряду.

— Давай быть честными друг перед другом, Пушкин, — ответил я, не отрываясь от дела. — Я вам ничего не сделал. Вы сами создатели своих проблем. Или я не прав?

— Ты слишком задирист для пацана своего возраста и…бастарда, — сказал блондин. — Аристократы таких не любят.

— Это уже ваши проблемы, — хмыкнул я, высыпав еще немного порошка на рисунок поезда, над которым корявым подчерком было написано: «если ты не голубой, нарисуй вагон другой».

Некоторое время мы приносили пользу обществу в абсолютном молчании. Пока Пушкин не заговорил снова.

— Как твоя подружка?

Я поднял на аристократа глаза.

— Не понял?

— Ну как ее? У нее фамилия еще такая интересная… — задумался он.

— Клаус? — предположил я.

— Да-да, точно, Клаус! Как она держится?

— В каком смысле?

Пушкин нахмурился, затем заулыбался, показав свои белоснежные зубы.

— Значит она тебе ничего не рассказывает?

— А что она должна мне рассказывать? — я отжал тряпку и бросил ее на следующую парту.

Аристократ, противно лыбясь, подошел ближе и сел на стол, рядом с которым я замаливал свои грехи. Вернее, стирал их. И не свои, а чужие.

— А то, что ты, Ракицкий, у моих одноклассниц на хорошем счету.

Я понял, о чем говорит Пушкин. Даже перестал натирать парту.

— К ней опять пристают? — спросил я прямо.

— Это мягко сказано, — кудрявый, добившись моего внимания, вернулся к работе. — Прохода не дают. А после вчерашнего инцидента они вообще озвереют. Снова будут пытаться отбить тебя у нее. Боюсь представить, что начнется! Пятиклассник, сумевший дать отпор старшеклассникам. Барт опять начнет петь о тебе дифирамбы.

— Юля? — удивился я. — В последний раз она прошла мимо меня и даже не поздоровалась. Или поздоровалась?

Я почесал затылок, вспоминая, как стоял у входа в кинотеатр с двумя «киндерами», а Барт бесцеремонно отправила меня к своей матери, даже не предложив сходить в кино вместе.

— Ох уж эти девчонки, — усмехнулся Пушкин. — Чем меньше женщину мы любим… Только тут наоборот. Ну ты понял.

Пазл у меня в голове начал складываться. Юлия Барт, одноклассница Пушкина и Серого вполне могла запасть на меня. Особенно после того, как я помог ей получить такой желанный билет школьника. А то, что сейчас мое имя во всей школе на слуху — это еще больше привлекает девочку.

Черт…Сколько ей сейчас? Двенадцать? Неужели в этом возрасте девочки уже могут хотеть встречаться с мальчиками? Или, по крайней мере, вести себя как стервы?

Надо бы решить вопрос. Но не хочется, чтобы Жанна страдала из-за меня. Она все-таки тоже еще ребенок.

— Может там ничего серьезного? — наивно предположил я, произнеся свои мысли вслух.

— Ничего серьезного? — теска великого поэта скомкал свою тряпку и кинул ее в урну, словно баскетбольный мяч. — Есть! — обрадовался он попаданию и продолжил: — Подсказка. Туалет для девочек.

Пушкин загадочно замолчал и вернулся к злосчастным партам. А мне жутко захотелось узнать, что же происходит между бастардами и аристократками на фоне ревности ко мне. И что такого я увижу в женском туалете.

Не дожидаясь, когда прозвенит звонок и те, кто учатся по субботам, побегут на перемену, я сказал Пушкину, что сейчас вернусь и направился в известное место.

Перед тем, как войти, припал к фонтанчику с водой и утолил жажду. Затем по-джентльменски постучался. На всякий случай спросил есть ли кто внутри. Никто не откликнулся, и я поторопился войти.

Женский туалет. Я не был в них никогда. Вообще присутствие в таком месте мне всегда казалось чем-то противозаконным. И даже, когда наш туалет по какой-то причине не работал, моя нога все равно не ступала тут.

Едва оказавшись внутри, я бросил взгляд направо. На кафельной плитке маркером был нарисован силуэт человека. В полный рост. Дорисованы части тела — глаза, рот, грудь, соски. А сверху подпись — «клаус шлюха». Корявым подчерком. Чтобы никто не узнал автора.

Прошел дальше. Небольшая переписка прямо на стене, что Ракицкий красавчик. Несколько девиц спорили между собой, чей я в итоге, даже не представляясь. Открыл дверь кабинки и увидел еще много нелицеприятных «фактов» про Клаус. Например, кто-то написал, что ее мать была наркоманкой и родила ее, когда была под кайфом. Несколько замечаний к ее внешности и умственным способностям. Без цензуры.

Проклятье! Представляю, как Жанне тяжело с этим справиться. Она же всего лишь ребенок. А ее, судя по всему, унижают здесь, не подбирая выражений.

Дверь в туалет неожиданно заскрипела.

Вместо того, чтобы прикинуться дурачком и выйти, я юркнул в кабинку. Закрыл защелку. Раз уж зашел сюда посмотрю в чем еще обвиняют мою подругу. Потому что вряд ли я когда-нибудь еще раз окажусь здесь.

— Я буду в школе до вечера…

Я услышал голос завуча. Кажется, она разговаривала по телефону. Мне стало дико дискомфортно. Если Мирослава Игоревна меня заметит, то боюсь одним субботником я уже не отделаюсь.

— …Александр Николаевич. Я еще раз говорю. Ваш сын с понедельника должен вернуться к полноценному обучению. Кое-кто уже пытался намекнуть мне, что он использует магию за пределами школы. Да. Вы сами знаете кто. Так вот. Вам лучше усиленно следить за мальчиком в ближайшее время, иначе я буду вынуждена принять меры. Давайте не доводить до этого. Простите. Сейчас не могу разговаривать. Буду на связи. До свидания!

Завуч подергала ручку на двери кабинки, в которой я закрылся. Выдохнула, прошла в соседнюю кабинку и подергала за цепочку от бочка. Вышла и набрала какой-то номер на телефоне. В мое время «кирпичи» были только у новых русских, а тут, похоже, такими сотиками обзавелись все аристократы.

— Фаина Николаевна, — сказала она. — В женском туалете все еще не направили бочок от унитаза. Позвоните Василию Петровичу. Пусть в понедельник он, наконец, сделает его. Невозможно, когда девочки со всей школы вынуждены пользоваться одной кабинкой. Они начинают опаздывать на уроки…

На моем лбу выступила испарина. И проблема Кипятка сейчас волновала меня в последнюю очередь.

Глава 10

Неожиданный союз

Завуч школы стучала ногтями по подоконнику в туалете для девочек, дожидаясь, когда занявшая кабинку леди, освободит ее. Уверен, она и подумать не могла, что за дверью скрывается не девушка, а парень, имя которого так часто упоминается на стенах в этом месте. Я же не хотел даже представлять что будет, когда она увидит меня.

Не потому, что мне было стыдно. Нет. Но из телефонного разговора я понял, что завуч говорила с отцом Кипятка. И в отличие от директора школы, Мирослава Игоревна оказалась с главой клана электроников на короткой ноге. Теперь к ее принципиальности у меня появились вопросы.

Школьник приходит к завучу донести на того, кто занимается запрещенным видом магии. Но вместо того, чтобы захотеть добиться справедливости или проявить хотя бы малейшую заинтересованность, она доносит Парфенову старшему о том, что дело пахнет жареным.

Мало того, что это портит нам все планы и теперь отец Кипятка не позволит тому спалиться. Так еще это означает, что она знала о грехах Парфенова и закрывала на это глаза. А как иначе она поняла, что я говорил тогда именно о нем? Сложила два и два, услышав про магию крови. Как пить дать!

И что теперь? Увидев меня сейчас, завуч поймет, что ее репутация подорвана. И как тогда поступит?

— У вас все хорошо? — вслед за стуком послышался голос завуча.

Я потянул за цепочку и смыл воду.

В конце концов, кто из нас находится в более дурацком положении? Вот на самом деле? Десятилетний пацан, который поддался любопытству и зашел посмотреть, как тут поживает культ в его честь или взрослая женщина, случайно поступившаяся своими принципами в присутствии ученика?

Я открыл защелку и толкнул дверь.

— Здравствуйте, Мирослава Игоревна, — сказал я.

— Костя? — она растерянно посмотрела в сторону выхода, засомневавшись не перепутала ли этажи. Но вскоре вернула взгляд на меня. — Что ты здесь делаешь?

— Тряпку пришел смочить, — сухо ответил я.

— Тряпку? — нахмурилась она, осмотрев меня с головы до ног.

Не обнаружив куска ткани, покивала, сама додумав причину моего вторжения и сделала шаг назад, чтобы освободить дорогу.

— Ну допустим…

Но я не сдвинулся с места.

— Знаете, все в школе всегда восхищались вами. И мальчики, и девочки. Лично я пришел к вам потому, что мне казалось, что вы не боитесь некоторых, — я сделал акцент на последнем слове и еще раз повторил его. — Некоторых аристократов, которые, итак, считают, что все должны перед ними пресмыкаться.

— С чего ты взял, что я кого-то боюсь?

— Мне так показалось. Ведь сейчас вы разговаривали с Александром Николаевичем. Так?

— С ним, — согласилась она. — Но давай я тебе кое-что объясню.

Она взяла меня за руку и цокая своими каблуками вывела из туалета. Я не сопротивлялся. Ее духи вкусно пахли, строгая юбка плотно обтягивала бедра и это все несколько сбивало с толку. От ее прикосновения гормоны в моем теле забурлили, словно вместо крови по венам побежала кипящая лава.

Мы остановились в коридоре. Она стояла передо мной, демонстрируя свою изящную осанку и сцепив руки в замок.

— Трем процентам учеников нашей школы каждый день в голову приходит мысль о том, чтобы использовать магию за пределами учебного заведения. Тем самым подталкивая к тому, чтобы нарушить одно из самых серьезных правил, — сказала она. — Если каждый из них будет уезжать на Казачью заставу, к чему тогда мы прийдем?

Она не может сказать открыто, но я понимаю, что имеет в виду. Своевременная помощь таким ученикам поддерживает систему на плаву. Отшибленные на голову продолжают нарушать правила и уезжают на север, а те, кто предупреждение воспринимают всерьез — остаются.

— Ты молодец, что рассказал про Парфенова, — продолжила она. — Пока его не поймали за руку, у него еще есть шанс измениться.

Мне не хотелось это признавать, но завуч была права. Достаточно радикальный метод отправлять детей на Казачью заставу после первой провинности. Давая еще один шанс трудным подросткам и их родителям, она реально работает на благо общества.

Может уже к черту все? Отморозок больше не авторитет в классе. Меня он, вроде как, задирать перестал. Может доверить воспитание тому, кто и должен этим заниматься? Завучу. А самому сосредоточится на более серьезных делах. Например, подумать о том, как теперь помочь Машке выкарабкаться с больничной койки, а матери вернуть память. Или решить проблему Клаус. Это будет куда полезнее, чем пытаться отправить далеко и надолго своего главного врага, за которым, итак, следят.

Черт! Но разве я могу простить человека, из-за которого моя сестра чуть не умерла, а теперь лежит в реанимации? Он никогда не сделает нужных выводов, если останется безнаказанным.

— Но если Парфенов продолжит нарушать правила, вы накажете его? Несмотря на род и клан? — уточнил я на всякий случай.

Мирослава Игоревна кивнула.

— Именно поэтому сегодня я предупредила его отца. И именно из-за нашего сегодняшнего разговора, у тебя тоже не будет возможности избежать наказания, если когда-нибудь ты нарушишь хотя бы одно из правил, — завуч прищурилась и поправила очки на своем носике.

Я понимающе покивал головой.

— Ладно, — в конце концов согласился я. — Но вам следовало бы наказать еще тех незадачливых художников, которые травят Жанну всеми этими рисунками в туалете.

Мирослава Игоревна повернула голову в сторону двери, на которой был прицеплен значок с изображением девочки.

— Я хорошо знаю, как выполнять свою работу, — неожиданно строго ответила она. — А тебе уже пора возвращаться к своей.

Это было грубо. Мол, разговор закончен, пора идти дальше драить парты.

Я уже хотел уйти, но не смог оставить за завучем последнее слово.

— Тогда я пошел, — сказал я.

— Иди.

— Только еще одно, Мирослава Игоревна…

— Да?

Я окинул девушку неоднозначным взглядом с головы до ног.

— Вы всегда выглядите просто отпадно.

Затем я сунул руки в карманы и побрел к кабинету, где отчаянно трудился Пушкин.

Еще некоторое время мой затылок горел. Я чувствовал, как завуч смотрит мне вслед. Она была горячей штучкой и будь я повзрослее, можно было бы натворить таких дел, что нас обоих выгнали бы из школы.

Но сейчас она, наверняка, пыталась подобрать слова, чтобы поставить меня на место. Но ни одно правило не запрещало ученикам делать комплименты. Больше всего вопросов, наверняка, вызвал мой брошенный неоднозначный взгляд. Но и за него не судят. Какой женщине не приятен комплимент о ее внешности?

— Ракицкий! — она, наконец, придумала, как отбить мою подачу. — Как закончишь, с тебя все парты еще и на втором этаже!

Я обернулся и улыбнулся ей.

— Хорошо, — я пошел дальше и добавил себе под нос. — Пофиг. Это того стоило.

В этот день торопиться больше было некуда. Отец Парфенова вряд ли позволит своему сыну допустить ошибку.

Еще до того, как я закончил отмывать парты на втором этаже, со мной связались Клаус с Яблоньским. Они разложили новое положение дел.

Как я и думал, Кипяток сегодня блистал за «Торпедо», и моя бывшая команда вышла в плей-офф городского турнира. «Динамо» по разнице забитых и пропущенных голов тоже удалось это сделать. Это была хорошая новость. Ведь теперь у меня появился шанс сыграть завтра на турнире за ментов.

А вот слежка за электроником, как я и предполагал, плодов не принесла. Сразу после матча за ним приехал Парфенов старший и отвез того домой. И до пяти вечера, согласно магии поиска, Кипяток оставался там.

Я не стал мучать друзей и сказал им идти домой. Пообещав объяснить все при встрече. Конечно, Яблоньский начал сопротивляться, но в итоге мне удалось его убедить.

Когда я вышел из школы на улице уже стемнело. Я быстро собрал сумку Машке и увез ее в больницу. Как мне сообщила медсестра, состояние у нее оставалось тяжелое. Но она заверила меня, что через пару дней ситуация обязательно прояснится и попробовала успокоить. Я сделал вид, что слова помогли. Хотя фраза «все будет хорошо» в моем фактическом возрасте нисколько не успокаивала.

По пути из больницы я посмотрел на время. До девяти оставалась еще пара часов, поэтому я решил сперва заехать в гастроном, накупить вкусняшек и проведать Серого.

Уже через полчаса я стоял напротив двери друга и звонил в звонок. Продолжительный звук, похожий на птичье чириканье сообщил хозяевам, что пришел гость.

— Кто там? — послышалось из-за двери, а белая точка внутри глазка пропала.

— Есения Павловна, это Костя! А Сережа дома?

Дверь открылась, и я увидел замученную престарелую женщину. Мама Серого, кажется, толком не спала с самого дня пропажи Глобуса. Это хорошо читалось по ее лицу.

— Здравствуй, Костя, — она с трудом раскрыла дверь шире — что-то с той стороны сильно мешало это сделать. — Проходи. Не обращай внимания. У нас сегодня много гостей.

Я зашел в прихожую и тут же увидел кучу разной обуви, среди которой были и ботинки Жендоса.

— Женя тоже здесь? — спросил я.

— Да. Недавно пришел.

Специально для мамы Серого я купил коробку конфет. Чувствуя вину и за пропажу Глобуса, который доставлял цветы, работая на меня и за сломанную ногу Серого, который спас меня от этой участи. Но сейчас мне показалось, что будет неуместно доставать сладости. И вообще. Довольно сложно придумать поступок, который не выглядел бы, как жалкая попытка извиниться. Единственное, чем я действительно могу помочь — это попробовать узнать о судьбе ее старшего сына. И взбодрить младшего. Остальное — мимо.

— Они в дальней комнате, — сказала Есения Павловна и прошла вперед, чтобы проводить меня. — Пойдем.

Едва мы оказались в зале, я увидел кучу родственников Серого, сидящих в полной тишине.

— Здравствуйте, — поздоровался я со всеми.

Лишь отец Серого махнул рукой мне в ответ. Остальные только покивали головами.

В комнате царила тоска. Кто-то пил водку, еще кто-то стоял на незастекленном балконе и курил — дым возвращался в квартиру через форточку, чем заставил тетю моего друга недовольно просить закрыть окно.

— Проходи, — сказала мама Серого, открывая дверь. — Сейчас я принесу вам морса.

— Спасибо, — поблагодарил я и зашел в комнату.

— Костян! Здорово! — тут же отреагировал Жендос и бросил джойстик от «Sega».

Он подбежал ко мне и попытался приподнять. Затем он начал повторять это действие и трясти, пока я не улыбнулся.

— Ну все, все, Жендос, — я отпихнул его и огляделся.

Родители Серого сделали все, чтобы их сын не думал ни о чем и поправлялся скорее. Это была их комната. Но сейчас они перетащили сюда телевизор из зала, разрешили подцепить приставку и даже одно из кресел поставили прямо напротив экрана. Играй и выздоравливай, что называется.

— Привет! — Серый махнул мне, не вставая с кресла.

Нога в гипсе преграждала путь на другую сторону, где возле трельяжа стояли костыли.

— Ты как? — спросил я, подходя и протягивая кулак.

— Нормально, — ответил он, стукнув в него в ответ.

— Я тут принес тебе кое-что… — я поднял пакет и похлопал по нему.

Внутри зашелестели фантики.

— Мне ничего не хочется…

— Да? — я поднял брови. — Тогда ты не будешь против, если все эти вкусняшки просто полежат тут?

Я поднял пакет над ним и принялся высыпать сладости на колени друга.

— Перестань, Костян, — сначала он принялся отмахиваться, но чем больше сладостей высыпалось, тем шире становилась улыбка на его лице.

— Конечно. Я уже почти перестал, — улыбнулся я и сверху на гору всего положил еще коробку конфет, которую не стал дарить его матери. — Теперь, кажется все. Или нет?

Я засунул голову в пакет, изображая, что пытаюсь отыскать еще что-нибудь. Проделал дырки вместо глаз какой-то тетки на рисунке и посмотрел в них. Это рассмешило Серого и тогда я остановился.

— Как ты? — спросил я еще раз, присаживаясь на подлокотник кресла, в котором сидел мой больной друг.

— Нога постоянно чешется, — Серый показал мне обувную ложку, засунул под гипс и поводил туда-сюда. — Но справляюсь.

— Да нормально он! — Жендос снова подхватил джойстик и рухнул на второй подлокотник. — Я два раза ногу ломал и все нормально. Болеть вообще круто! Лежишь, ничего не делаешь. А мама всегда говорит — до свадьбы заживет!

— Это правда, — хмыкнул я. — Проверено.

— А ты где пропадал? — Жендос, наконец, поставил игру на паузу, и музыка из телевизора перестала перебивать нас. — Дозвониться до тебя невозможно.

— Я снова был на той стороне.

— Да л-а-а-адно?! — мой лопоухий друг раскрыл рот. — Ты снова видел толпу монстров?

— Не совсем…

— А Димона? — Серый с трудом сел повыше, а его глаза забегали от волнения.

— Я планировал его поискать, но у меня не хватило времени…

В дверь постучала мама Серого. Не дожидаясь ответа, она вошла и поставила на журнальный столик кувшин с морсом. Стандартный рецепт моего детства — смешать варенье с кипяченой водой и готово.

— Если закончится, зовите. Я принесу еще, — она заметила, что ее младший сын сидит весь в конфетах и улыбнулась.

Я облегченно вздохнул. Наверное, это максимум, что я мог сейчас сделать для нее.

— Вы есть хотите? — спросила она.

Мы одновременно посмотрели на сладости и отказались от предложения. Наконец-то можно есть сколько угодно шоколада и не думать о том, что через месяц не влезешь в штаны. Метаболизм после тридцати ни к черту.

Мама Серого цокнула и вышла из комнаты. Молчание между нами тут же прервалось.

— Жендос! Налей мне в стакан морса, — я взял конфету и освободил ее от фантика. — И я расскажу вам все. По порядку.

Следующие полчаса я рассказывал друзьям о своих последних приключениях. Жендос встречал громкими «ого!» каждый неожиданный поворот событий. Серый внимательно слушал, но так и не прикоснулся к сладостям.

— На следующей неделе я попробую вернуться на ту сторону. Если договориться с Агатой и Элаизой, то можно таким же способом попробовать отыскать Глобуса. Нужна будет только какая-нибудь его вещь, чтобы гончая взяла след.

— Когда? — нетерпеливо спросил мой друг.

— Пока не знаю. Подумаю об этом, когда девчонки вернутся. Завтра позвоню Германну и узнаю, чем все закончилось.

— Позвони сейчас, — попросил мой друг. — Пожалуйста, Костян!

Сначала я хотел отказаться, но видя, как тот переживает, уступил. Сходил до телефона, набрал номер Аввакума Ионовича, но не дозвонился.

— Я сбросил ему сообщение на пейджер, — вернувшись в комнату, сказал я. — Аристократ перезвонит, как сможет. Ну или напишет что-нибудь в ответ.

— Хорошо, — сдался Серый и, наконец, взял «Куку Руку». — Надеюсь, что Димон выжил.

— Надо верить, — я похлопал его по плечу. — По крайней мере, пока мы не знаем обратного…

— Ладно, — Жендос встал, достал картридж из приставки и кинул его на кучу из других игр. — Во что поиграем?

— На самом деле у меня есть еще один вопрос, — прервал я его.

— Начинается… — Жендос жалобно заканючил и взял с пола книгу с кодами и советами по прохождению игр на «Sega». Принялся листать ее, ожидая, когда мы закончим болтать.

— Оказывается Юля Барт запала на меня, — сказал я.

— Да л-а-а-а-дно!

Один из моих друзей тут же перестал разглядывать страницу с описанием прохождения «ShiningForce» — моей первой РПГ, с которой и началась большая любовь к играм в будущем.

— Ага. И теперь она докучает моей хорошей подруге, — я внимательно посмотрел на того, кто сидел в кресле. — Серый? Что скажешь?

Но Серый загадочно молчал.

— Так… — уже догадываясь о том, что тут что-то не чисто, я переставил табуретку и сел напротив него. — Что там с Барт? Что тебе известно?

Тот заерзал в своем кресле, пытаясь уйти от ответа.

— Она просила не говорить, — наконец признался одноклассник моей поклонницы.

— Чего не говорить? — настаивал я.

— Что она втюрилась в тебя.

— И все? — я удивленно поднял брови, а затем улыбнулся. — Н-е-е-е-т. Не верю. Это бы тебя не остановило. Какую сделку вы заключили с Барт? Признавайся.

Глава 11

Любовный треугольник

— Колись, Серый, — я сидел напротив друга и не сбавлял оборотов. — Я все равно не отстану.

— Ладно, — он попытался выпрямиться в кресле, а после того, как ничего не получилось, отложил вафлю в сторону. — Как-то Барт подошла ко мне и спросила откуда у тебя столько денег. Она же знает, что мы дружим.

— Понятно. Такие фифы только за деньгами и бегают. Видимо с самого детства, — вслух заключил я. — И что ты ответил?

— Сказал, что ничего не скажу…

Он отвел глаза, но я тут же снова нашел их взглядом.

— Ты же не говорил, что у меня есть своя клининговая компания и курьерская доставка?

— Сначала — нет…

— Серый? — возмущенно протянул я.

— Я не знал, что это какой-то секрет. Да и не было такого, чтобы ты просил об этом не рассказывать.

— Мой косяк, — признался я. — Но на будущее — чем меньше люди знают обо мне, тем лучше.

— Да я уж понял, — отреагировал он.

— Так что было дальше?

— Ну…потом она стала расспрашивать о тебе все подряд.

— И ты ей все выдал… — догадался я. — А что Барт пообещала тебе взамен? Ты же, я надеюсь, додумался хотя бы заработать на этом?

— Четыре императорские фишки, — он опустил глаза.

— Всего?! Ты продал меня за четыре фишки? — я намеренно стал давить тому на совесть, хотя понимал, что он всего лишь ребенок.

— У тебя есть четыре императорские фишки? — раскрыл глаза Жендос, который все это время внимательно наблюдал за нами, но не вмешивался в разговор. — Закежь!

— Уже нет, — Серый пожал плечами.

— Ну ты даешь! — я возмущенно вскинул руки. — Я понимаю, рассказать кому-нибудь кучу секретов обо мне, не зная, что это секрет. Но ведь ты даже не поделился со мной тем, что Барт расспрашивала тебя. А значит знал, что нарушаешь нашу клятву.

Я припомнил старый дурацкий ритуал между нами тремя.

В комнате наступила тишина. Только бегунок, переключающийся в меню игры на экране, перебивал ее. Серый взволнованно нажимал на стрелочки на джойстике.

— Ладно, — сказал, наконец, я, глядя на его ногу. — Ты искупил свою вину. На твоем месте мог быть я.

Я постучал по его гипсу и улыбнулся.

— Что ты еще рассказал Барт? — теперь Жендосу стало интересно узнать все.

— Да, — подхватил я. — Ты говорил ей что-нибудь про Клаус?

— Вроде, да, — ответил тот и тут же поторопился добавить. — Она спрашивала встречаешься ли ты с кем-то. Я не стал говорить, что ты из будущего и ждешь, когда поедешь на бал к своей настоящей жене. Я поклялся и сдержал клятву. Но, кажется, рассказал ей о твоей однокласснице.

Теперь все ясно. Сперва Барт начинает интересоваться мной. Затем я еду с ее матерью к черту на кулички и даю понять, что у меня водятся деньги, параллельно воплощая главную мечту ребенка — поехать на бал. А через несколько дней Юля и подружки зажимают Жанну в туалете. И вот с того момента все и закрутилось.

— Ладно, — выдохнул я. — Сейчас это уже неважно. Что сделано, то сделано. Надо мою подругу выручать.

— Что ты имеешь ввиду? — поинтересовался хозяин квартиры.

— Сегодня я заходил в туалет для девочек…

— Ты был в женском туалете? — Жендос истерически захихикал, пытаясь не подавиться суфле.

— Да, — серьезно ответил я.

А дальше рассказал все, что там увидел. В подробностях.

— Значит они теперь лошат Клаус? — удивился Серый. — Она же чистокровная аристократка. Неужели не может постоять за себя?

— Может. Но, думаю, у нее есть причины не говорить об инциденте отцу. Тот, например, может снова запретить ей общаться со мной. Сказав, что ноги у ее проблем, растут именно из меня. Поэтому должны помочь мы. Больше некому.

— Помочь? Как это?

— Есть у меня одна идея. Жендос, неси телефон.

Всю вторую половину дня, отмывая парты в школе, я пытался придумать, каким образом могу решить проблему Клаус. И идея пришла практически сразу. А сейчас как раз есть время на ее воплощение.

Уже через минуту я держал в руке телефон и набирал номер Юли.

— Здравствуйте…, — я попытался вспомнить отчество Алисы Барт, а когда не получилось представился сам. — Это Костя Ракицкий…

— Костя, привет! — поменявшимся веселым голосом ответила мать одноклассницы Серого. — Как у тебя дела? Как учеба?

— Спасибо. Все хорошо. А можно Юлю?

— Да, конечно, — Барт старшая прикрыла микрофон рукой и позвала мою воздыхательницу.

Пока я ждал ответа, меня неожиданно осенило.

То, как я хочу поступить с Юлей, чтобы она отстала от Клаус, опрометчиво. Учитывая, что ее мать хорошо общается с мужиком, рисующим паспорта… Это значит, что одним необдуманным поступком, я, просто-напросто, могу перечеркнуть все свое будущее. Нет. Портить отношения с семейкой Барт мне, ну никак, нельзя.

Осознав всю серьезность последствий, я тут же бросил трубку.

— Ты чего? — спросил Жендос.

— Планы меняются… — я сжал зубы и принялся чесать подбородок.

— В смысле? — Серый стукнул Жендосу по руке и указал на кувшин с морсом.

Тот наполнил стакан больному.

— Короче. Надо проучить Барт, но, чтобы я вообще был не при чем. Понимаете?

Телефон, который лежал у меня в руке зазвонил.

— Это стопудово Юлька, — среагировал Серый. — У нее телефон с определителем номера.

Прямо сейчас надо было что-то решать. Иначе девчонка просечет, что творится что-то неладное и спутает все карты.

Телефон звонил в моей руке, а я шевелил извилинами в голове, чтобы как можно скорее придумать, как сделать так, чтобы девочки перестали измываться над Клаус. При этом я не могу просто сказать Барт пару ласковых, которые помогли бы ей понять, что у нее нет шансов. Мне важно сберечь нужные связи.

— Придумал! — вдруг воскликнул я и дал Жендосу по плечу. — Тебе же всегда нравилась Барт?

— Не понял? — растерялся мой лопоухий друг.

— Понимать нечего. Сейчас мы сделаем так, чтобы она в тебя втюрилась. Короче, объяснять некогда. Потом поговорим.

Я махнул рукой и нажал на значок ответа на трубке.

— Алло?

Жендос накинулся на меня сзади, пытаясь вырвать телефон. Но я ловко крутился, не позволяя ему достать до заветной цели.

— Костя? Это ты? — робко спросила одноклассница Серого. — Мама сказала, что ты звонил.

— Да. Связь что-то оборвалась, — ответил я и скинул Жендоса на пол.

Раздался грохот. Тот тут же подскочил и накинулся на меня снова. Но Барт не стала акцентировать внимание на постороннем шуме.

— Мм… Ясно, — только сказал она.

— Слушай, Юль. Я подумал…Как на счет того, чтобы нам с тобой встретиться?

В трубке молчание. Жендос, не понимая, что происходит, слез с меня и, не сводя глаз, наблюдал что будет дальше.

— Не один на один, — тут же добавил я. — Встретимся вчетвером. Я с другом и ты с подружкой. Посидим в детском кафе. Можно в «Чеширском Коте», недалеко от школы. Например, завтра вечером. Как тебе?

— Эээ… — девочка замялась. — С подругой?

— Ну, да. Закажем мороженое, пиццу. Поболтаем.

— Ну…Можно.

— Вот и отлично. Тогда в воскресенье, в семь вечера, в «Чеширском Коте».

— Хорошо.

— Ну, все! Пока! Мне надо бежать, — и я скинул трубку.

— Это че такое было? — Жендос смотрел на меня большими глазами.

— Это я положил начало операции под названием «Буря в стакане», — улыбнулся я. — Вернее «Жендос при деле». Ну или как-нибудь так.

— Чего?

И я изложил друзьям свой план, который заключался в том, чтобы переключить внимание Барт с меня на моего друга. И при этом сделать это так, чтобы никто и ничего не заподозрил.

Жендос быстро согласился. Еще бы. Те условия, которые я ему предложил, пообещав помочь замутить со старшеклассницей сделали свое дело. Да не просто старшеклассницей. А с одаренной. Пусть и нечистокровной. Оставалось только завтра, после футбольного турнира, успеть съездить на центральный рынок и подготовиться к двойному свиданию.

Мы просидели у Серого до половины девятого, обсуждая то, как будем действовать на следующий день и разошлись по домам.

Весь вечер, пока мне не удалось уснуть, я думал о предстоящем турнире.

Я знал, что больше не могу повлиять на ситуацию с Кипятком. Мой план провалился и теперь Парфенов — если он не совсем отбитый, — перестанет баловаться магией за пределами школы. Тем более той, которая тут же отправит его на север.

Хм…Если так подумать, то это все-таки победа. Ведь Кипяток больше не авторитет в классе, его отец теперь держит спесивого сына в ежовых рукавицах и не позволит тому творить всякую дичь. А если еще и утереть нос Кипятку на футбольном турнире… После тройного удара, он еще долго не придет в себя. Месть за Машку должна быть жестокой. Насколько это возможно.

Но для начала звезды должны сойтись таким образом, чтобы «Динамо», за которое я играю теперь и «Торпедо», с Парфеновым в команде, сыграли между собой завтра на одной из стадий турнира.

За мыслями об этом я уснул. Так наступило воскресенье.

— Как настроение, парни? — тренер зашел в раздевалку и похлопал в ладоши.

Все ответили по-разному, но одновременно. У кого-то настроение было отличным, у кого хорошим, у некоторых «сойдет». В целом, чувствовалось напряжение перед первым матчем с железнодорожниками в полуфинале.

Четыре команды, занявшие первые места в своих группах вчера, сегодня должны провести по две игры. По одной в полуфинале, а по второй — в финале и в матче за третье место, соответственно. Таймы по тридцать минут. Это значит, что уже часам к двум мы узнаем победителя турнира и можно будет отправляться с Жендосом на центральный рынок. Но пока до этого еще далеко.

— Стартовый состав остается тот же, что и вчера. Костя, — Геннадий Рудольфович обратился ко мне. — Ты в запасе. Выпустим тебя на замену, если понадобится.

Я кивнул и крепко завязал шнурки.

Зимние детские турниры по футболу кардинально отличались от того, что обычно люди видят по телевизору. На улице минус пять. Поле запорошено притоптанным снегом. На ногах спортивные штаны. Желательно с трико под ними, которое зацепляется за стопы, чтобы не собираться гармошкой во время бега. На теле свитер, на голове шапка, на руках перчатки. Оранжевые манишки — это то, что отличало игроков одной команды от другой.

— В «Локомотиве» нет высоких игроков. В этом наше преимущество, — выступал тренер перед выходом на поле. — Вы легко будете побеждать в единоборствах и, тем более, в игре на втором этаже. Все высокие игроки нашей команды на каждый угловой идут в штрафную соперника, ясно? Если сыграем хорошо на стандартах и внимательно в обороне, то выйдем в финал и там поборемся за первое место.

Никто не отвечал, но все кивали головами, понимая, о чем говорит Геннадий Рудольфович.

— Ну все, — сказал тренер и громко захлопал, подгоняя игроков. — Все на поле!

Выйдя из раздевалки, я наткнулся на Кипятка. Он был одет подороже. Даже на ногах бутсы с шипами. В отличие от моих кед, с шерстяным носком внутри.

— О! — удивился Парфенов, встав передо мной. — Стукач сегодня тоже играет?

— Стукач? — усмехнулся я. — Это ты обиделся потому, что твои кривые ноги теперь за километр видно? После того, как папаша запретил тебе…хм…баловаться с магией.

Кипяток осклабился и оттолкнул меня с дороги. Я врезался в стену, но проглотил злость. Не хватало еще, чтобы меня дисквалифицировали за неспортивное поведение. Сегодня все докажу на поле. Если, конечно, тренер выпустит меня на поле.

— Команде Локомотив — физкульт-привет! — крикнули одиннадцать игроков моей команды своим соперникам.

— Команде Динамо — физкульт-привет! — ответили железнодорожники.

Судья в желтой майке, надетой поверх теплой кофты, подозвал капитанов и с помощью броска монеты, выбрал тех, кто начинает с центра поля, и тех, кто выбирает с какой стороны будут ворота его команды.

Все действия продлились не дольше трех минут, и игра началась.

Я изредка поглядывал на поле, разминаясь у кромки поля. Во-первых, чтобы быть готовым вступить в игру в любой момент, а во-вторых, просто, чтобы не замерзнуть.

— Костя! — женский голос донёсся с трибун.

Я обернулся. Клаус сидела на одном из мест, засунув руки в рукава своего пуховика и улыбалась. Я махнул ей. Однако голос был не ее. Только потом, скользя взглядом по рядам редких болельщиков, я заметил еще и Барт.

— Черт… — выругался я себе под нос и кисло улыбнулся.

Своим звонком Юле я активировал бомбу замедленного действия. Обезвредить которую я смогу не раньше вечера. Надеюсь, дамы не поссорятся прямо во время матча. Хотя уже сейчас лицо Барт не выражает позитивных эмоций. Лицо Жанны — тем более.

Я махнул еще раз, чтобы было не понятно кому именно — Барт или Клаус, а затем отвернулся и поклялся не смотреть на трибуны до конца турнира.

Моя команда повела в счете после удара головой одного из защитников. Как и говорил тренер, тактика навесов и игры верхом дала результат. Все оставшееся время, внимательно действуя в обороне, Динамо довело игру до победного конца. Был только один минус — тренер так и не выпустил меня на поле.

— Отлично, парни! — сказал Геннадий Рудольфович, когда мы все снова оказались в раздевалке. — Мы сенсация этого турнира! Никто не ожидал увидеть нас в финале и вот мы там.

Все зааплодировали, разделяя радость тренера.

— Торпедо уже начали играть против Жемчужины. Сейчас я пойду смотреть матч. Остальные согревайтесь и набирайтесь сил. Кто хочет, может сходить со мной.

Я принял приглашение. Сил было полно. К тому же, было интересно посмотреть, как играет Кипяток теперь. После вмешательства отца.

И Парфенов играл…отвратительно. Сегодня он снова допускал детские ошибки, как бы это не звучало. Ходил по полю уже через двадцать минут, хотя в предыдущие дни мог бегать, и никто не в силах был его остановить. Даже сама победа над «Жемчужиной» по пенальти, оказалась просто подарком.

— Играем в финале с Торпедо! — тренер вошел в раздевалку следом за мной и оповестил всех о главном сопернике.

Некоторые игроки расстроились, вспоминая, как пару дней назад уступили той же команде, но Геннадий Рудольфович увидел это.

— Парни! — сказал он. — Идите все сюда.

Ребята перетащили скамейку поближе. Облепили ее и пространство прямо перед тренером.

— Мы с вами проделали большой путь, — начал худощавый мужичек в спортивном костюме. — Никто даже подумать не мог, что Динамо выйдет из группы. Но мы пошли дальше! Уже сейчас мы одна из двух лучших команд города.

Все покивали головами. Он продолжил:

— Никто и слова вам не скажет, если в финале вы уступите более сильному сопернику! Потому что вы, итак, прыгнули выше головы. Поэтому сейчас я прошу вас сыграть в удовольствие. Чтобы вы получали кайф от каждого удара по мячу, от каждого выигранного единоборства! От каждого шага по полю! Для всех вы уже герои, достигнувшие результата, который останется в истории. А теперь покажите своим родителям, что, играя в эту игру, вы еще и отлично проводите время!

— Да! — высокий длинноволосый парень, капитан команды, интенсивно захлопал и жестом позвал остальных за собой. — Пойдемте парни! Я видел, что у них нап сдулся. Сделаем так, чтобы прогулка торпедовцам сегодня не показалась легкой.

Мы выбежали из раздевалки. Кипяток и его команда уже ждали нас на стадионе.

Никакого открытия к главному матчу турнира не было. Все как обычно. Команды встали друг напротив друга, выкрикнули приветствия, определили чей мяч и чьи ворота, а дальше началась игра.

На этот раз борьба была равная. И осторожная. Отсутствие сверхъестественных способностей у нападающего «Торпедо» не позволяло подопечным Арсения Петровича достойно атаковать. Мяч в основном держался в центре поля, не доходя до ворот.

В какой-то момент, я уже решил, что мне не суждено сыграть. Был уверен, что мяч докатают до дополнительного времени, а дальше все решат по пенальти. И все так и произошло бы, если бы капитану моей новой команды в подкате в ногу не влетел Парфенов.

— Нарушение! — закричал тренер.

Раздался свисток.

Вместо того, чтобы удалить Кипятка, судья показал лишь желтую карточку. Это вызвало недовольство всей моей команды и началась заварушка. Игроки Динамо набросились на соперников и тренерам пришлось их разнимать.

— Костя! Надевай манишку! — Геннадий Рудольфович подошел ближе и бросил мне атрибут. — Выходишь вместо Рылова.

Глава 12

Прием из будущего

Хромая на правую ногу, травмированный игрок подошел ко мне и передал капитанскую повязку.

— Сделай их, новичок, — сказал он и заковылял к трибунам.

Я выбежал на поле. К центральному кругу. Огляделся.

Сколько раз в прошлой жизни я мечтал вернуться в прошлое и не бросить футбол? Когда я увольнялся с очередной работы и пытался понять в чем мое предназначение, я часто возвращался мыслями в детство. Прямо сюда. На этот стадион. И корил себя за то, что мне не хватило терпения ходить на тренировки и развиваться.

А сейчас мурашки по коже. От того, что я все-таки получил этот второй шанс. От того что среди редких зрителей на трибунах сидят скауты из больших команд. Из столиц. И ищут талантливых игроков. А у меня есть возможность превратить свою жизнь в сказку.

До этого момента я даже не думал с чем хочу связать будущее в этом мире. Ведь когда добьюсь основных целей, мне нужно будет обеспечивать себя и свою семью. А какие есть варианты? Стать агентом ОКЦЗ и вечно просыпаться среди ночи, чтобы оцепить зону вокруг какого-нибудь вновь открытого портала? А может я должен спасать людей во время комендантского часа? Но тогда мне нужно прикрытие и средства на жизнь. Как у Кларка Кента, мать его. Почему бы не протоптать себе путь в большой спорт? Может у меня получится выйти на новый уровень и блистать на чемпионате мира.

Мяч прилетел мне в ноги и оборвал мысль.

Я тут же отдал пас коренастому пареньку из моей команды. Потому что, как только получил снаряд, на меня тут же набросилось сразу трое игроков «Торпедо» и они чуть не втоптали меня в снег.

Ясно. Теперь выжидательная тактика не сработает. Мой бывший тренер сообщил своим футболистам, что меня нужно держать внимательно. Прицепил ко мне сразу троих. В таких условиях пройти полкоманды практически невозможно. Не только пройти. Мне вообще сложно будет удержать мяч у себя.

Остаток тайма я бегал по полю, отдавая мяч, как только он прилетал ко мне. Соперники полностью выключили меня из игры.

Прозвучал свисток. Перерыв.

— Как тебе играется, утырок? — Парфенов стоял рядом со мной и хлебал воду.

Я делал тоже самое. Маленькими глотками, как положено.

Мне захотелось как следует ему врезать. В один момент желание было настолько сильным, что я был готов наплевать на скаутов, которые наблюдали с трибун. Отсутствие возможности проявить себя жутко кипятило, а Парфенов только подливал масла в огонь.

— Знаешь, что меня веселит? — взяв себя в руки, ухмыльнулся я.

Кипяток посмотрел на меня.

— То, что твой папаша готов нанять человека, чтобы сделать из ребенка инвалида. Готов пойти на это, лишь бы его сынишка не проиграл в честном поединке. Хотя, это само по себе и есть поражение. И сколько бы ты сейчас не плевался ядом, теперь для меня ты навсегда останешься опущенным папенькиным сынком.

— О чем ты говоришь, Фунтик? — нахмурился Кипяток.

Я ожидал всего, что угодно. Что он набросится на меня и попытается ударить. Что побледнеет и засунет язык в одно место. Но только не того, что недоумение наплывет на его лицо.

— Авария у Дворца Спорта в четверг, — уточнил я. — Одного из моих друзей сбила машина. Хотя жертвой должен был стать я. Хочешь сказать, что твой папаша тут не при чем?

— Слушай, Фунтик. Мой батя готов пойти на многое, чтобы поставить такого выскочку, как ты, на место. Но у него есть свои принципы. И я тебе клянусь, пятнать свою честь, ради тебя, он бы не стал.

— Пятнать свою честь? — усмехнулся я. — Ну, конечно. Стрелять в невинных людей в подъезде это совсем другое.

— Пошел ты! — не зная как оправдаться, процедил Кипяток и убежал к своим.

В задумчивости я снял шапку и стряхнул с нее снег.

Ведь действительно. Если Парфенов, итак, играл как боженька, то их семейке совсем ни к чему было выбивать меня из игры вот таким способом. Мотива нет. Тогда возникает второй вопрос. Кому понадобилось лишать меня футбольного будущего? Кому это выгодно?

Я огляделся. Человек, которому я помешал, находится прямо здесь и сейчас. Среди всех этих людей.

Поймал взгляд блондина из «Торпедо». Второго нападающего. Аристократа. Он тут же неловко затоптался на месте и отвернулся.

Точно! И как я сразу не догадался! Это тот человек, который заказал мою травму. Сто процентов. Килин, ловко строящий из себя моего друга и заступающийся за меня все время, пока я был в команде. Но когда речь зашла о турнире, а Кипяток стал показывать выдающиеся результаты, то конкурент появился уже не у Парфенова, а у него. Черт… Какие же гнилые здесь люди. Здоровой конкуренцией в этом мире даже не пахнет.

— Костя! — крикнул тренер. — Иди сюда!

Геннадий Рудольфович раздавал нам указания на второй тайм, пока судья не подул в свисток и не объявил начало второго тайма.

Осознание того, что даже тот, кто кажется тебе другом, готов пойти на мерзкий поступок разозлило меня. Я подумал, что, возможно, теперь вообще не смогу никому доверять. Ни Клаус, которая сейчас грызет ногти, переживая за меня, ни Яблоньскому, ни даже Серому с Жендосом.

Мяч прилетает в ноги. Вместо того, чтобы в очередной раз отпасовать, я разворачиваюсь спиной к защитникам и ставлю корпус. Кто-то врезается сзади. Я падаю. Свисток. Штрафной.

Разыгрываю накоротке. Убегаю вперед и получаю обратную передачу. Прокидываю на ход, успевая перескочить через ноги соперника, стелющегося в подкате. Навешиваю. Высоченный полузащитник бьет головой, но попадает в штангу.

Зрители на трибунах оживились. Они громко закричали, почувствовав опасный момент и ахнули, когда раздался звон штанги.

Атака на наши ворота. В защиту не возвращаюсь, хотя тренер кричит, чтобы я сделал это. Я не слушаюсь.

— Ракицкий! Я тебя заменю, если ты не будешь меня слушать!

Смотрю на Геннадия Рудольфовича, но ничего не отвечаю.

Потому что не буду слушать. Потому что, если сделаю пару шагов назад, то снова, получив мяч, окажусь в доступности сразу трех игроков «Торпедо». Единственный вариант — оставаться в центральном круге, в окружении двух защитников. Тогда Антропов уйдет в вперед, и я смогу убежать в контратаку.

Опасный момент! Теперь мяч прилетает в перекладину ворот моей команды. Добивание! Мимо!

— Сюда! — кричу вратарю, чтобы он поскорее выбил мяч.

Тот слышит. Пинает. Манишка рвется от хватки защитника «Торпедо», который пытается остановить меня, бегущего за мячом. Но я вырываюсь, слыша, как мой соперник падает за спиной.

Ха. Не зря занимаюсь спортом каждый день утром и вечером. Во мне силы больше, чем в том, кто о здоровом образе жизни не будет думать лет до тридцати. Как, впрочем, многие другие дети.

Бегу к воротам. Мне на перерез мчится еще один защитник. Я ухожу в сторону, чтобы не уткнуться прямо в него. Теряю время. Остальные игроки «Торпедо» успевают вернуться в свою штрафную площадь. Я останавливаюсь. Оцениваю обстановку.

Забить надо. Второго такого рывка совершить не дадут. Если тренер вообще не заменит меня за то, что ослушался его.

Взгляд заостряется на частоколе из ног, вернувшихся защитников. Пробить не смогу. Заблокируют. Пройти всех — тоже. Но как-то нужно использовать момент.

Прокидываю мяч между ног Дроднеса и пробегаю. В последний момент, перед следующим защитником, толкаю мяч вправо, а сам запинаюсь о ногу соперника и падаю.

Свисток. Судья показывает на точку.

— Пенальти!

Довольный собой, я встаю, хватаю мяч и иду, чтобы исполнить удар, после которого наша команда поведет в счете. Но на меня налетает один из игроков «Динамо». Пытается вырвать снаряд из рук. Я не отдаю.

— Костя! — кричит тренер. — Отдай мяч!

— Я сам пробью!

— Нет! У нас есть штатный пенальтист! Отдай мяч Жоре!

Жора делает усилие и отбирает у меня заветную сферу. Я хватаюсь за голову.

— Поверить не могу! — огрызаюсь я.

Издержки того, что я новичок. Черт!

А чего я хотел? Выйти на поле и сделать так, чтобы мне начали доверять? Наверное. Я же уже доказал, что могу принести победу команде. Вот только у тренера свое виденье.

Ладно. К черту. В конце концов, попасть в семиметровые ворота так, чтобы десятилетний пацан, стоящий в них, не смог дотянуться до мяча, не сложно.

Жора стоит перед огромными воротами и готовится нанести удар. Вахрушев — вратарь моей бывшей команды, — машет руками на ленточке, по самому центру. Пытается сбить соперника с толку. Дёргается то в дну сторону, то во вторую.

Раздается свисток, который означает, что бить можно.

Удар!

— Проклятье! — хватается за голову полузащитник моей команды, наблюдая за тем, как мяч улетает выше ворот.

Из моих уст вырывается словцо покрепче. Потому что я знаю, что больше сыграть так мне не позволят.

— Соберитесь, парни! — я хлопаю, привлекая к себе внимание.

В конце концов, на мне капитанская повязка. Имею право.

— У нас еще будут моменты!

Игра продолжилась. Но получилось так, как я и говорил.

До конца матча защитники держали меня так, что я и шага не мог толком ступить. Изредка получалось обвести одного-двух соперников и отдать передачу. Но до гола дело так и не дошло. Ни одни, ни другие забить не смогли.

— Сейчас будет дополнительное время, — Геннадий Рудольфович собрал нас в круг и раздавал новые указания. — Все молодцы. Я вижу, что вы действительно получаете удовольствие от футбола. Сейчас будем играть до золотого гола. Команда, которая забьет первой — победит. Нужно сыграть еще внимательнее. Права на ошибку нет. Ракицкий!

Я посмотрел на тренера. Затаил дыхание, ожидая, что сейчас он спустит на меня всех собак.

— Благодаря тебе мы создали лучший момент в матче. Вижу, что тебя сильно держат. Но сейчас играй так, как считаешь нужным. У тебя есть мысль. И если мы пропустим первыми, я хотя бы не буду винить себя в том, что не дал тебе шанса проявить себя.

Что это с ним? Понимает, что петля на шее нашей команды затягивается? Мы уже выдохлись, в отличие от соперников. И пропустим, если я не забью первым. Что ж. Тогда потанцуем.

— Хорошо, — кивнул я.

Игра возобновилась.

Мы катали мяч по полю весь первый дополнительный тайм. Пока в самом конце меня не сбили у штрафной.

— Нарушение! — крикнул судья. — Штрафной удар.

Жора был не только штатным пенальтистом. Благодаря поставленному удару, полузащитнику отдавали все стандарты у ворот соперника. Но на этот раз попросился исполнить штрафной я.

— Геннадий Рудольфович! Дайте мне пробить! — крикнул я тренеру.

Тот замешкался. Стенка из соперников уже выстроилась, мяч стоял на месте нарушения. Оставалось только ударить.

— Пусть бьет! — мужичок с усами наконец-то доверился мне.

Жора выругался матом, но тут же покраснел от того, что это могли услышать его родители на трибунах.

Я подошел к мячу.

Чтобы выиграть соперника, который заведомо сильнее, нужно быть хитрее и использовать такие моменты.

В своей прошлой жизни я проиграл ни одну ставку в букмекерских конторах. Что уж поделать, этот вид заработка так и остался для меня непостижимым. Однако, благодаря своей любви к самому популярному виду спорта, я всегда смотрел очень много футбола. И вот за следующие двадцать лет футболисты изобретут достаточно хитрых способов забить гол.

Один из них состоит в том, чтобы, наверняка, забить со штрафного. А рецепт очень прост. Ты разбегаешься для того, чтобы нанести удар по воротам. В это время игроки команды-соперника, стоящие в стенке, подпрыгивают, чтобы попытаться сбить головами летящий над стенкой снаряд. Вот только вместо того, чтобы ударить верхом, бьющий должен послать мяч низом. Тогда он пролетит прямо под ногами подпрыгнувших игроков и залетит в сетку. Потому что такой неожиданный удар, вратарю достать просто невозможно.

Я подошел к мячу, взял его в руки, поцеловал и поставил на место.

Сделал пять шагов назад для разбега. Это фишка Криштьяну Роналду из будущего. Но мы с ним сейчас примерно одного возраста. Поэтому не думаю, что он будет против, если я использую ее.

Я вдохнул и выдохнул, подняв и опустив плечи.

Трибуны замолчали. Я смог расслышать даже лай собаки, гуляющей во дворе дома, рядом со стадионом. Раздался свисток.

Я разбегаюсь и прикладываюсь ногой по мячу. Стенка подпрыгивает, и снаряд проскальзывает прямо под ней. Слышу, как встрепенулась сетка ворот, а трибуны взорвались овациями. Вахрушев вынимает мяч и в сердцах пинает его из ворот. Со всех сторон на меня тут же накидываются игроки «Динамо» и я исчезаю под кучей малой из пацанов моего возраста. Мы выиграли.

Радости не было предела. Нет. Это не чемпионат мира и даже не какой-то большой турнир. Но забить решающий гол в игре, которая важна для всех людей, собравшихся сегодня здесь. Воплотить еще одну свою маленькую мечту, пусть и не имея планов разозлить этой победой своего главного врага…Это дорогого стоит.

Очень скоро на поле выбежали все мои знакомые.

Жанна была первой. Она бросилась мне на шею, поцеловала в щеку и крепко обняла.

— Поздравляю! — улыбнулась она. — Я даже не сомневалась в вашей победе…

Я не хотел делать этого, но пришлось. В момент, когда Клаус поздравляла меня, в очереди стояла Барт. Она увидела эту картину, фыркнула, развернулась и пошла прочь.

Жанна обернулась, чтобы поглядеть куда я смотрю.

— Барт? — поморщилась она. — Только не говори, что…

— Нет, — махнул рукой я. — Я тебе позже все объясню.

Обиженная незаконнорожденная была определенной ложкой дегтя в сегодняшнем дне. И, кажется, вечернее свидание отменялось. Просто потому, что моя подруга успела подойти и поздравить первой.

— Ты не побежишь за ней? — вдруг спросила Клаус.

— Чего?

— Девочка явно пришла сегодня сюда не просто так, — догадалась она. — Да и по твоему лицу видно, что у тебя на нее были планы.

— Ты права, — я в очередной раз восхитился сообразительностью своей подруги.

— Тогда догони ее, — кивнула она. — А объяснишь все, как и обещал, потом.

Я замялся. Бежать за обиженной девчонкой, которая не стоит и пальца Клаус — унизительно. Но не сделать это — значило поступить глупо. Испортить свой же план. Позволить Жанне и дальше страдать из-за дружеских отношений со мной.

Но, с другой стороны. Мне совсем не нужно, чтобы сейчас я был мистером «обходительность». Совсем наоборот. Такая ситуация даже играет на руку. Скорее всего Барт остынет к вечеру. А если нет, то я позвоню ее маме и напомню о нашей с ней встрече. Хочет она того или нет, но Юля придет сегодня в «Чеширский кот» и я сделаю так, чтобы новым Казановой стал Жендос.

— Нет, — отказался я. — Пусть идет.

Клаус только пожала плечами.

Следующие несколько минут я принимал поздравления от всех подряд. Но очень скоро увидел, что блондин из моей бывшей команды все еще сидит на поле, уткнувшись в собственные ладони.

— Зачем? — я подошел к Килину и сел на мяч рядом с ним.

— Что? — блондин поднял голову.

Пацан ревел. Его глаза были красными и едва услышав мой голос, он постарался побыстрее смахнуть слезы.

— Когда меня чуть не сбила машина, ты уже был согласован в основу на турнир, — я смотрел перед собой и не поворачивал головы, чтобы взглянуть на него. — Вот я и спрашиваю. Зачем тебе или твоим родителям все равно понадобилось выбивать меня из игры?

Но Килин молчал.

— Ладно, — выдохнул я, встал с мяча и ногой подкинул его в воздух, чтобы поймать руками. — Бог всем вам судья.

Я уже уходил, когда блондин заговорил.

— У моего отца есть связи, — кинул он мне вслед. — У скаутов из питерского Зенита задача привести только по одному футболисту из тех городов, в которых они побывают…

Даже не обернувшись, я снова пошел дальше. Пусть поварится в чувстве собственной вины. Все, итак, ясно. Каждый футболист в «Торпедо» понимал, что лучший игрок своего возраста во всем городе — я. И желание устранить конкурента-бастарда, наверняка, было у всех. Просто на этот раз им оказался Килин, который хотел уехать из города сильнее остальных.

— Костя, — возбужденный Геннадий Рудольфович поймал меня у входа в раздевалку, схватил за руку и потянул внутрь. — Ты еще не слышал этой новости! Пойдем скорее!

Глава 13

Оттуда и обратно

Кажется то, что хочет показать тренер в раздевалке, не станет для меня сюрпризом. Я на сто процентов уверен, что сейчас зайду внутрь и увижу представителей питерского «Зенита». Забить победный и такой красивый гол в эти времена… Не знаю, что могло бы произвести еще большее впечатление.

— Костя, — начал Геннадий Рудольфович, как только мы оказались внутри. — Скауты Зенита нарушили собственные планы! Вместо одного игрока из нашего города, они решили подписать сразу двух!

Я не знал как реагировать.

Два игрока? Кто еще, кроме меня, сыграл настолько хорошо, что теперь вместе со мной может поехать в Петербург? Только бы не Кипяток. Черт знает, как он проявил себя вчера. Но если выжигал землю под ногами, то этого неприятного общества в большой команде мне не избежать.

— Жора поедет вторым! — Геннадий Рудольфович рассмеялся и крепко обнял дылду.

Вся команда радостно зааплодировала счастливчику.

При этом сейчас никто не знает, что через несколько лет «Зенит» будет богатейшим клубом Российской Империи. Если бы знали, то хлопали бы еще громче.

Я выдохнул. Не Кипяток. Это уже хорошо.

Поняв, что тренер не собирается сообщать мне больше никаких новостей, я насторожился. Если уже даже Жоре сказали, что подписывают его, то…как же я? Мысли, которые как обычно бежали далеко впереди начали волновать.

— А первый кто? — спросил я и мой голос слегка дрогнул.

— Ты не слышал? — нахмурился тренер. — Его объявили еще на поле.

— Не слышал, — мотнул головой я и напрягся еще сильнее. — Кого его?

— Егора Парфенова. Из «Торпедо».

Внутри меня что-то оборвалось. Надежда на лучшую жизнь в одночасье разрушилась и спустила с небес на землю.

— А как же… — обронил я.

— Парни, — Геннадий Рудольфович повернулся к остальным. — Оставьте нас на пару минут. Сходите пока попейте воды.

Игроки моей новой команды клацая шипами бутс по полу покинули раздевалку.

— Я думал ты слышал, — посетовал тренер. — Иначе я бы не стал преподносить новость тебе вот так.

— Как… — в горле пересохло и мне пришлось сглотнуть. — Почему они выбрали его?

— Вчера Егор показал себя очень хорошо. Как нападающий он наколотил много голов. Сегодня играл хуже, но все списали на усталость.

— А как же я? — спросил я прямо.

— Им нужен только один нападающий. Место отдали твоему бывшему партнеру по команде. Жора же — быстрый и высокий полузащитник. Таких немного. И вчера он тоже забил пару неплохих голов головой. А ты, будем честными… Тебя сегодня держали очень эффективно. Случайный гол, который получился от того, что тебе не удался удар — не показатель.

— Что? — возмутился я. — Это был не случайный гол! Я рассчитывал сбить именно так.

— Да? — Геннадий Рудольфович удивленно вскинул брови. — В любом случае, поезд уже ушел.

Я ничего не ответил, зная, что сейчас это бесполезно. Тренер положил руку мне на плечо.

— Сегодня ты принес победу нашей команде, Костя. Сделал нас лучшими в городе. И вот этого точно не отнять. А возможность уехать в большой клуб еще обязательно подвернется. Продолжай заниматься и ты добьешься успеха.

Поняв, что я в очередной раз не отвечу, Геннадий Рудольфович вышел из раздевалки, а через несколько минут сюда вернулись игроки «Динамо».

Футболисты праздновали, обсуждали матч, хвалили меня за игру, но я как будто находился в вакууме. На автопилоте я переоделся, собрал свои вещи и ушел домой.

Это было чертовски обидно. Я еле сдерживал злость. Тот, которого я пытался проучить…тот, чья семья сделала мне немало плохого, победил меня за право подписать контракт с топ клубом.

Возвращаясь домой и проходя через все стадии принятия неизбежного, я пытался найти положительное в ситуации.

В конце концов мне удалось. Ведь отъезд Кипятка раз и навсегда избавлял меня от многих проблем. Например, от обещания Яблоньскому помочь с его братом. Уехав, Парфенов автоматически выключался из гонки за лидерство в клане. Не навсегда. Но на ближайшее время точно. Да и в классе теперь не придется ни с кем конфликтовать и никого ставить на место. Род Парфеновых отстанет от меня просто потому, что теперь у нас не будет точек соприкосновения. А шанс заявить о себе в футболе еще будет. Ведь я бы все равно не смог уехать в другой город, пока мама в опасности.

В общем, если покопаться, то положительных моментов много. Хоть и один отрицательный до сих пор грызет изнутри.

Приехав домой, я не пошел в душ. Так было надо. Перекусив и от этого заметно воспряв духом, я позвонил Барт, чтобы напомнить ей о встрече. Девочка не подошла к телефону, но ее мать сказала, что Юля будет в «Чеширском коте» ровно в шесть. Я поблагодарил Алису и тут же набрал Жендоса, чтобы позвать его на рынок.

Пару часов неспешных скитаний между палатками и Жендоса было не узнать. Так круто мой лопоухий друг не выглядел еще никогда. Ни в прошлой жизни, ни в этой.

Модные в эти времена «Grinders» на ногах, качественные фирменные джинсы, кожаная куртка с меховой подкладкой. Мы даже купили ему портмоне, куда он положил стопку денег для того, чтобы произвести еще большее впечатление. А на фоне меня, одетого в вещи не первой свежести и не побывавшего в душе, у противоположного пола он выигрывал конкуренцию даже в трамвае.

Так, по дороге, проговорив еще раз весь наш план, ровно в шесть мы зашли в кафе.

— Привет, девчонки! — отсалютовал я и бесцеремонно плюхнулся на диван рядом с Барт и ее подружкой. — Юля, ты не представишь мне свою спутницу?

— Женя, — растерянно ответила она, не понимая, что происходит.

— Ого! — смачно жуя жвачку, восхитился я и показал пальцем на своего друга. — Его тоже Женя. Прикол?

Кисло улыбнувшись и, видимо, почувствовав от меня запах пота, девочки переглянулись и пересели на диван напротив.

План работал. Мне нужно было показаться очень отвратительным. Настолько, чтобы этот культ «имени меня» в женском туалете, перестал существовать. Вернее, перестал быть причиной проблем Клаус. А что обо мне подумают одиннадцатилетки, которые и знать-то меня не знают, мне абсолютно все равно. Детей, как говорится, с ними не крестить.

— У меня денег нет, — я вывернул карманы джинсов и посмотрел на друга. — Угостишь?

Жендос с деловым видом достал бумажник и показательно пересчитал деньги. Он еле сдерживался, чтобы не заржать. Но исподлобья глянув на меня и поймав холодный взгляд тут же пришел в себя.

— Если тут доллары не принимают, тогда у меня всего… — он уже по второму кругу пересчитывал купюры в своем портмоне. — Тогда у меня всего две тысячи. Как думаете, этого хватит?

— Ракицкий, — Барт посмотрела на меня. — Ты сегодня на футболе головой ударился? Поэтому себя так ведешь?

— В смысле? — возмутился я.

— А в том, что у этого придурка, — она показала на Жендоса, — Мозгов не всегда хватает, чтобы шапку правильно надеть. А ты хочешь, чтобы он олигарха из себя состроил. Думаешь я не знаю, что старшаки на тебя курьерами работают?

Я ждал этого вопроса. Серый рассказал мне, что проболтался про курьерскую доставку.

— А! — я отлично сыграл удивление. — Так ты не знаешь!?

— О чем? — нахмурилась Барт.

— О том, что брат твоего одноклассника на этой неделе пропал, слышала?

— Об этом слышала вся школа, — отчеканивая каждое слово ответила она, скрестила руки на груди и откинулась на спинку диванчика.

— Он не нашелся, Юль. Поэтому с курьерской доставкой теперь не все так гладко. Ребята в панике. Работать боятся допоздна. Доходы упали так, что я не знаю, чем платить за аренду помещения в декабре. То ли дело Жендос, — я показал на своего друга, сидящего напротив. — У него своя клининговая компания есть.

— Какая компания? — оказывается у подружки Клаус был язык.

— Клининговая. Не слышали? Целый подряд домработниц, как в Диком ангеле. Только работают по вызову и по всему городу. Убираются в квартирах.

— Я слышала, — обрадовалась Женя с кудрявыми длинными золотыми волосами тому, что может поддержать беседу. — Пару недель назад мои родители вызывали таких.

— Вот, — я указал на Жендоса и стукнул себя по лбу. — Жаль, что не я додумался до этой идеи раньше него!

— Да? — Барт растеряно перевела взгляд на моего друга, который с серьезным лицом изучал меню и тут же диктовал все, что всю жизнь мечтал заказать, но на что у него никогда не было денег.

Мы договорились, что сегодня у Жендоса полный карт-бландш.

— Я…не знала, — добавила Юля.

— Ничего, — я надул пузырь и лопнул его. Собрав жвачку с лица, добавил: — В главное сильно не распространяйтесь. Наш коммерсант не любит лишнего внимания. Сами понимаете, сколько поклонниц может навалиться и начать отвлекать от дела.

Как только официантка ушла, все внимание девочек переключилось на моего друга. Они задавали ему вопросы, ответы на которые я сообщил ему заранее. И вообще, Жендос неплохо вжился в роль. Как будто был рожден для того, чтобы иметь много денег и расхаживать по клубам…вернее, по детским кафе с девчонками.

Весь следующий час Барт и ее подружка не обращали на меня никакого внимания. Успешный мальчик, который может покупать им мороженое и в свои годы имеет постоянный доход — вот кто нужен таким, как они на самом деле. С подачи мамочек, конечно. И если бы в прошлой жизни я не побывал тем, кем притворяюсь сейчас, то вряд ли сегодня у меня получилось бы так хорошо вжиться в эту роль.

Да. Живя свою первую жизнь, одеваясь в обноски и периодически приходя в школу, когда из какого-нибудь ботинка пахло кошачьей мочой, я не пользовался успехом у таких девочек, как эти. Они всегда проявляли внимание только к тем, кто был одет получше, кто доставал из более качественного портфеля более дорогие тетради. И не был стеснительным, когда разговаривал с ними. А те, кто проявлял внимание к таким, как я тогда, зачастую выглядели еще хуже и отбивали желание общаться с ними.

Зато, пока я слушал их детские разговоры и зевал, мне в голову пришла одна действительно прибыльная идея.

Облизывая рожок с мороженым, я вдруг понял, что в этом времени нет детских игровых комнат. Площадок, куда состоятельные люди могут приходить со своими детьми. Оставлять маленьких потомков в каком-нибудь лабиринте и сидеть в кафе. Уверен, что многие аристократы будут готовы платить за это хорошие деньги.

Вот только вложений на то, чтобы начать такой бизнес, у меня не хватит. Может скооперироваться с Германном? Рассказать ему идею и взять в долю. Буду получать пассивный доход, а самому даже не придется вмешиваться в дела. Разве это не отличная идея?

Подумав о Германне, я понял, что уже три дня прошло с тех пор, как я вернулся с той стороны. А от него ни слуху, ни духу. И на сообщение, которое я отправлял аристократу вчера, он так и не ответил. Может что-то стряслось?

— Сейчас приду, — сказал я и встал с места.

Но никто не посмотрел в мою сторону. Даже Жендос, который в это время взахлеб рассказывал, как ему в голову пришла идея открыть собственный бизнес в десять лет.

Я пожал плечами, вышел из основного зала и попросил у администратора кафе телефон.

— Аввакум Ионович, это Костя…

— Константин! — обрадовался тот. — Я как раз собирался тебе звонить.

— Я отправлял вам вчера сообщение. У вас все в порядке?

— Девочки так и не вернулись, — печально проговорил он. — Мы ждали там две ночи и сегодня я сдался. Миша сказал, что подежурит, пока я наберусь сил.

Я замолчал. В голове закрутилась тысяча мыслей. И ни одна из них не отвечала на вопрос, почему Элаиза, Агата и дочь аристократа до сих пор не вернулись. Не могла же Людмила зайти так далеко, что им понадобилось больше суток, чтобы отыскать ее? А что, если они попали в беду?

— Константин, — Германн заговорил снова. — Знаю, что я не имею права просить тебя. И если бы у меня была возможность отдать свою жизнь, чтобы спасти дочь, я бы непременно сделал это…

— Не надо просить, Аввакум Ионович, — прервал аристократа я. — Я сделаю это. Отправлюсь на ту сторону и узнаю все ли в порядке.

— Спасибо.

— Когда?

— Боюсь, что времени совсем нет…

— Сегодня?

— Да. Если у них закончилась вода, то все гораздо хуже, чем мы можем себе представить.

— Окей, — отозвался я. — Тогда через полчаса я приеду в парк. У вас будет вещица, типа того браслета, который вы мне давали?

— Да, — Германн сделал паузу, похоже, попытавшись отыскать ее, а когда нашел продолжил. — Я привезу все через полчаса.

— Не надо. Я сам заеду. Отдыхайте. Надеюсь, пока вы спите, мы уже вернемся обратно.

Аристократ не стал спорить. Он сказал, что ждет меня и положил трубку.

Я махнул Жендосу рукой на прощание и покинул помещение.

Домой заезжать не стал. Потому что и вид, и удобство одежды у меня были самые подходящие для такого путешествия. Зато заехал к Серому и взял бандану Глобуса.

— Может мне поехать с тобой? — спросил мой лучший друг.

— Нет, — я скомкал головной убор с надписью «Nirvana» и сунул в рюкзак. — Если я не появлюсь завтра в школе, лучше передай Мирославе Игоревне, что я заболел.

Серый протянул мне руку и поблагодарил. Я стукнул ему по плечу и поехал к Германну.

Почти добравшись до элитного района, где живет клан щитников, я вспомнил про своего репетитора по родовой магии и утреннее занятие, назначенное с ним на завтра. Подумал, что было бы неплохо предупредить и его о том, что могу завтра не прийти. Но вспомнил наш уговор — если я опоздаю или не приду хоть раз, то потеряю учителя. Только в первом случае у меня остается шанс продолжать обучение, если я вернусь к завтрашнему утру, а во втором место репетитора освободится сразу.

Зато, вовремя вспомнив про татуировщика и позвонив ему из дома аристократа, я извинился, сослался на болезнь и попросил перенести наш сеанс на вторник. Петр оказался понимающим панком и ответил одним коротким словом:

— Добро!

А затем положил трубку.

— Ты что здесь делаешь? — Миша стоял у знакомого портала в парке Горького.

Он топтался на месте и обнимал себя, пытаясь согреться.

— Аввакум Ионович попросил вернуться и узнать почему группа до сих пор там.

Охранник Германна подозрительно осмотрел меня с головы до ног. Затем достал свой пейджер.

— Прости, Костя, — сказал он, убирая быстро устаревающее устройство в карман. — Не заметил. Господин предупредил меня, что ты приедешь.

— Вот и хорошо, — я посмотрел на часы.

До девяти оставалось десять минут. Без защиты лезть на ту сторону раньше, опасно. Надо дождаться, когда души снова выползут во внешний мир и освободят дорогу.

Я нетерпеливо ходил вокруг портала и утаптывал снег.

— Костя, — вдруг раздался голос телохранителя.

Я обернулся.

— А?

— С чем ты туда идешь?

Я нахмурился и помотал головой, показывая, что не понимаю, о чем идет речь.

— Что у тебя есть из оружия? — уточнил Миша. Благо в этот раз не приходилось кричать, перебивая завывающий ветер.

— Аввакум Ионович дал мне браслет, — я поднял рукав у куртки и продемонстрировал аксессуар.

Телохранитель цокнул и достал из заднего кармана пистолет.

— Судя по твоим рассказам, этого может быть недостаточно. Вот. Возьми ствол. Пользоваться умеешь?

Я отрицательно мотнул головой. Потому что никогда в жизни не держал ничего опаснее пистолета с пистонами — который, кстати, должен пылиться где-то в темной комнате, — а он меня спрашивает про боевой. Я и модель определить не смогу, не то, что выстрелить.

— Смотри, — не дождавшись моего ответа сказал бугай.

А затем он показал мне как снять его с предохранителя, как взвести курок, как целиться и как правильно стрелять. Конечно, я запомнил только часть информации. Но когда прижмет, выстрелить во врага точно смогу.

— Если снова нападут твари, у которых иммунитет к магии, стреляй и не думай.

— А патроны?

— С собой нет. Да и перезарядиться ты вряд ли успеешь, если снова вляпаешься. Просто экономь патроны и не стреляй впустую.

— Хорошо, — я взял ствол в руку и почувствовал тяжесть. — Спасибо!

Миша кивнул мне.

Я убрал оружие в рюкзак и прикоснулся к порталу.

Глава 14

Бесчеловечный аукцион

Я вновь оказался в месте, где обитают души умерших одаренных. Порталы снова открылись, пуская свет на эту сторону, а призраки потянулись к ним, чтобы ворваться в мой мир. Я дождался, когда путь освободится и побежал.

Дорогу к пещере, в которой жила дочь Германна все эти годы, я уже запомнил. Но дальше все оказалось сложнее. Теперь мне предстояло выследить Элаизу, Агату и ту адскую гончую, которая взяла след.

Упав на колени чуть в стороне от входа в пристанище Людмилы, я сдул с земли пепел. Он взмыл в воздух и обнажил отпечатавшиеся следы ног моих спутников. Удача, что в этой пустыне не существует природных явлений. Ни ветра, ни дождя, ни солнца. Только пепел, бесконечно витающий в воздухе. А это значит, что следы никуда не делись. Их не смыло водой и не занесло песком. Я смогу пройти по ним и узнать, что случилось с девчонками. Осталось только отыскать что-нибудь, чем будет удобно раздувать пепел перед собой.

Я вернулся в пещеру и в куче хлама отрыл кусок фанеры.

— То, что надо! — я взвесил в руке свой новый инструмент и отправился в путь.

Дорога оказалась неблизкая. А может мне просто так показалось. Ведь я не мог бежать или идти быстрее. Мне постоянно приходилось размахивать фанерой перед собой и убеждаться, что я двигаюсь в правильном направлении. Однако порталы до сих пор не закрылись, а души не вернулись обратно. Это значит, что трех часов еще не прошло.

В конце концов я приноровился и дело пошло быстрее. Пройдя мимо множества холмов, скал и куч мусора, я оказался у старого грузовика аварийной службы. Этот «ЗИЛ» когда-то также попал сюда через один из порталов. Возможно, еще во времена Советской Империи. Колеса у машины спущены, краска на желтом корпусе потрескалась. Внутри горит свет.

Я бесшумно подкрался ближе и уже подтягивался на руках, чтобы заглянуть в окно в кузове грузовика, когда кто-то внезапно схватил меня сзади и закрыл рот рукой.

Этот кто-то оттащил меня за большой валун неподалеку. Усадил на землю и отпустил.

— Тише, — раздался женский голос.

Я поднял глаза на своего похитителя.

Девушка, прикладывала палец туда, где должен быть рот. Кусок ткани, протянутый от уха до уха, закрывал всю нижнюю часть лица. Капюшон скрывал верхнюю. Фигура девушки была плотно обмотана сшитыми между собой кусками разной ткани, а за спиной незнакомки томилось самодельное копье — черенок деревянной лопаты с привязанными к концу ножами.

— Кто ты? — шепотом спросил я.

— Меня зовут Людмила, — ответила дочь Германна. — Если хочешь выжить, ты должен меня слушаться.

— Ты дочь Аввакума Ионовича? — на всякий случай уточнил я.

В синих глазах девушки проснулся интерес.

— Он прислал нас, чтобы мы помогли тебе, — добавил я.

— Вас?

— Да. Меня, Элаизу и еще одну девушку. Насколько я понял они сейчас внутри, — я указал в сторону старого «ЗИЛа».

— Значит они искали меня… — подытожила одну из своих мыслей Мила.

— Да, — подтвердил я. — Но что здесь вообще происходит? Почему они шли за тобой, а оказались там, куда ты меня не пускаешь?

Девушка сняла рюкзак, достала из него фляжку, убрала в сторону маску и пригубила.

Я подметил, что каждая деталь ее образа сделана не просто так. Например, закрыв дыхательные пути, она не вынуждена постоянно глотать частицы этого пепла. За столько лет, проведенных здесь, от этого можно и умереть.

Когда Людмила утолила жажду, она снова закрыла лицо и сказала:

— Элаиза попалась в лапы Раневскому.

— Раневскому? Это еще кто такой?

— Аристократ. Он занял тело бездомного, попавшего сюда пару лет назад.

— Пару лет назад? Насколько я знаю, такие одаренные мечтают поскорее покинуть это место, а не обживаться здесь.

— Зависит от одаренного. И от рода его деятельности. Тише!

Двери в кузове грузовика аварийной службы с грохотом распахнулись. Людмила выглянула из-за камня. Я последовал ее примеру.

Обросший бомж вышел из машины и подтянулся. Мужик достал из-под грузовика старый железный таз. Загремел им на всю округу, бросив на самодельный каменный пьедестал. Сходил за ведром, вернулся и перевалил в тару какие-то потроха. Свистнул и зашел обратно в машину. Сильно хлопнул дверями за собой.

Через минуту с округи сбежались адские гончие. Как гиены, боязливо поджав уши, они крались к еде. В один момент, почти одновременно, набросились на подачку и принялись поедать содержимое.

— Это же не внутренности моих спутников? — спросил я, снова спрятавшись за валун и навалившись на него спиной.

— Нет, — Людмила, не отрываясь следила за тем, как лакомятся псы.

— Помоги мне спасти девчонок, и мы все вместе сможем уйти во внешний мир.

— Как тебя зовут, парень?

— Костя.

— Слушай, Костя. Не все так просто как тебе кажется…

Людмила резко замолчала и подняла руку, тем самым приказывая мне тоже перестать издавать звуки. В тишине, которую перебивало лишь чавканье пережевывающих добычу гончих, мы дождались, когда они закончат трапезу и разойдутся.

— Так ты поможешь мне? — нетерпеливо спросил я, поняв, что опасность миновала.

— Ты очень смелый мальчик, Костя, — дочь Германна села передо мной на корточки. — Но та девица, которую ты так хочешь спасти, совсем не заслуживает этого. Мой отец прислал тебя за мной, верно? И я очень благодарна тебе за то, что ты согласился помочь. Но теперь надо выбираться отсюда как можно скорее. Пока духи не вернулись и не помешали нам. Остальное, если хочешь, я объясню по пути.

Она схватила меня за кисть и потянула. Но использовав старый-добрый прием, повернув руку в сторону большого пальца захватчика, я освободился и сделал шаг назад.

— Что ты делаешь? — глаза щитницы от удивления широко раскрылись.

Я помедлил с ответом.

Конечно, оставить принцессу горцев здесь и вытащить Людмилу быть может было бы правильно. Что может случиться с бессмертной девочкой-призраком? Но оставлять ее судьбу на волю случая не дальновидно. Кто передаст мне способность гипнотизеров, которая поможет мне освободить мать, если не Элаиза? Ну ладно. Бог с ней, с принцессой горцев. А как же Агата? Да, готка, итак, приняла решение разделить свою жизнь с одной из душ. Но оставлять ее здесь и обрекать неизвестно на что, тоже неправильно.

— Слушай, — я выставил ладони перед собой, — Я знаю, что девчонка поступила подло. И, наверное, она заслуживает остаться у этого Раневского, чем бы он ни занимался, но…все-таки она раскаялась.

— Раскаялась? — усмехнулась Людмила.

— Да. Именно Элаиза в итоге пришла к твоему отцу и рассказала, что ты жива. Без этого я вряд ли бы когда-нибудь оказался здесь.

Щитница встала и подтянула лямки своего рюкзака.

— Я вижу ты уже знаешь эту историю, — выдохнула она. — И рассуждаешь совсем взрослый.

Она внимательно посмотрела на меня, словно увидела мужчину, а не мальчика. Улыбнулась и добавила:

— Давай я расскажу тебе кое-что. У меня есть дочь. Наверное, чуть младше тебя. Я не видела ее много лет и даже не представляю как она выглядит сейчас. Из-за того, что Элаиза не показывала мне выход отсюда, эта девочка была вынуждена расти без матери. Понимаешь? Поставь себя на ее место. Не на мое. Каково для ребенка потерять мать в столь юном возрасте? Каково всегда засыпать в любящих объятьях и однажды больше никогда не почувствовать их? Мне не дано узнать, что на самом деле творилось у моей дочери на душе, но ясно, что ничего хорошего.

Я мог бы отпустить Людмилу. По моим следам она легко отыскала бы выход и уже через пару часов имела бы возможность обнять своего отца и свою дочь. Но не зная кто такой Раневский и смогу ли я с ним справиться, отпускать человека, сумевшего выживать тут на протяжении долгих лет, мне не хотелось. Значит нужно убедить дочь Германна помочь мне, несмотря на всю ее ненависть к принцессе горцев.

— Если ты не пойдешь со мной по своей воле, я вытащу тебя отсюда силой, — вдруг заявила щитница.

В старом «ЗИЛе» что-то громыхнуло. Мы оба интуитивно притаились и в полной тишине подождали не произойдет ли еще что-то. Когда я понял, что угрозы больше нет, то снял с плеч рюкзак и достал из него записную книжку. В ней между листами я хранил черно-белую фотографию матери.

— Мне десять, — я протянул фото Людмиле. Она удивилась, но приняла карточку и вгляделась в нее. — Несколько недель назад моя мать пропала. Через какое-то время после этого я узнал, что она стала жертвой Санитара. Вижу по твоему лицу, что ты слышала о нем. Да. Я знаю где она сейчас, но не могу даже подойти и просто поздороваться с ней.

Я протянул руку и забрал фото.

— Эту карточку я ношу с собой, чтобы попытаться отыскать ее по горячим следам, если запустится смертельный для нее сценарий.

— Мне жаль, — Людмила смотрела мне прямо в глаза.

— Мне тоже, — ответил я. — Но так вышло, что я нашел способ ее спасти. Как бы мне не хотелось, чтобы все зависело только от меня, но мне не обойтись без помощи Элаизы.

— Зачем тебе девочка?

— Я коллекционер душ, — признался я. — Если мне удастся найти душу гипнотизера и получить способность одаренных из этого клана, то я смогу остановить этот кошмар. Снять гипноз, проклятье или как это называется?

Людмила отвела взгляд в сторону.

— Я знаком с Луной, — продолжил я. — Однажды Аввакум Ионович купил у меня для нее котенка. У тебя прекрасная дочь. Уже очень скоро вы увидитесь. Сегодня я здесь в том числе и для того, чтобы дать вам этот шанс.

Я увидел, что на глазах у Людмилы наворачиваются слезы.

— Никто не вернет вам с Луной тех лет, которые вы потеряли, — сказал я. — Но, когда ты отомстишь Элаизе, тебе не станет легче. Я уверен, ты и сама понимаешь это. Однако, если поможешь мне, то возможно у одного ребенка появиться шанс не потерять свою маму навсегда.

Мне не пристало ныть о своей судьбе. При том, что я получил второй шанс, в отличие от миллиардов людей на планете. Но сейчас я знал, что Людмила в ярости не от того, что ей пришлось жить на этой стороне долгие годы. Она сама призналась, что ненавидит девочку именно из-за того, что та продолжала разлучать их с дочерью несмотря на то, что знала, как она страдает. А значит никакая мотивация, кроме ребенка, потерявшего мать, не могла изменить ее решения уйти отсюда. И я очень надеялся, что попал в точку.

— Дьявол… — выругалась она и обернулась, чтобы посмотреть на все еще открытые порталы.

Кажется, ее мысли витали прямо в воздухе и напрягали саму атмосферу вокруг нас.

— Ладно. Я помогу тебе, — процедила она, смахнув слезу. Затем подошла к валуну и выглянула из-за него.

Я бесшумно выдохнул. Мне совсем не хотелось связываться с Раневским в одиночку. Но выбора могло и не остаться.

— Спасибо, — произнес я.

— Так, — как будто не расслышав моей благодарности, щитница вытащила из-за спины самодельное копье и отодвинула меня в сторону. — Мне понадобится некоторое время, чтобы наложить щит.

Я спросил зачем ей понадобилось накладывать щит, но Людмила не ответила. Она уже чертила какой-то очень мудреный, но откуда-то знакомый мне, символ на песке.

Мы молчали уже довольно долго, и я решил сделать еще одну попытку заговорить, задав уже другой вопрос, который волновал меня не меньше:

— Что ты здесь делала?

— Что? — дочь Германна подняла глаза на меня.

— Ведь ты оказалась тут со мной не просто так?

Мне не давала покоя мысль, что это щитница заманила Элаизу в ловушку. Как иначе адская гончая, взявшая след, могла привести моих спутников именно сюда?

— Я следила за тобой от своей старой пещеры, — ответила она. — Подумала, что ты очередной мальчишка, угодивший в портал во время комендантского часа. Но прежде, чем обнаружить себя, я должна была удостовериться, что тобой не завладел какой-нибудь дух. Когда ты легкомысленно полез прямо в лапы к Раневскому, я окончательно убедилась, что ты обычный ребенок.

— Хм. Если честно, то я подумал, что именно ты привела Элаизу сюда.

— Мне бы и в голову не пришло, — усмехнулась она. — Я и представить не могла, что девочка-призрак, прожившая здесь столько лет, может угодить в лапы работорговцу.

— Работорговцу? — я удивленно поднял брови.

— Да, — она кивнула. — Это не совсем правильно характеризует то, чем занимается Раневский на самом деле. Но я называю его именно так.

— Так что он делает? Почему мы просто не можем войти туда и приставить эту штуковину к его горлу? — я указал глазами на самодельное копье в руках Милы.

— Потому что против него у нас нет шансов. Мы просто станем очередным лотом на аукционе.

— Лотом на аукционе?

— Да. Раневский ищет людей, попавших на эту сторону и еще не успевших погибнуть от воздействия радиации. Ищет и заманивает в ловушки. Затем готовит тела к аукциону и распродает их.

— Ты хочешь сказать, что, когда порталы закрываются, души одарённых выряжаются в красивые платья и костюмы, собираются в одном месте и поднимают ставки?

— Почти, — серьезно ответила девушка, сосредоточенно дорисовывая символ на песке. — Только деньги здесь ничего не стоят. Выигрывает тот, кто сделает более интересное предложение.

— Но зачем ему Элаиза? Ведь ее телом невозможно завладеть.

— Не знаю. Скорее всего она шла в комплекте к той второй девочке, про которую ты говорил.

Все интереснее и интереснее. Даже в таком месте, как это, нашелся тот, кто додумался до того, как получить свою выгоду от всего происходящего. Мужик, торгующий телами. Хм.

Так. Стоп. А ведь в каком-то смысле это мне даже на руку. Что если Глобус у него?

— Как много людей работорговец держит в этом грузовике?

Я посмотрел на машину. Внутри мерцал свет. Видимо аристократ ходил мимо свечи и заставлял пламя плясать.

— Не знаю. И сразу говорю. На многое не рассчитывай. Нам вряд ли удастся выкупить кого-то, кроме Элаизы.

— Что? Мы будем участвовать в аукционе?

— Да. Щит защитит нас от желающих завладеть нашими телами, пока идет распродажа.

— Может все-таки попробуем убить его? — я посмотрел на браслет на своем запястье.

— Я уже сказала, что это невозможно. — ответила Людмила. — Раневский — горец. Единственный шанс спасти девчонку, это сделать на нее ставку, которая перебьет остальные.

Я тут же все понял. Душа горца, попавшая на эту сторону и завладевшая телом, снова приобретает бессмертие. Единственный вариант, насколько я знаю, обезглавить ублюдка. Но с предметами, существующими в этом мире, это не так-то просто. Черт. Я оказался почти в единственной возможной ситуации, когда пистолет, который дал мне Миша, гораздо хуже какого-нибудь меча.

Пока я пытался справиться с мыслью, посеянной Людмилой у меня в голове, она уже дочертила Знак и дотронулась до него. В земле как будто что-то взорвалось и из самого центра Знака вырвалась энергия, поднимая в воздух столп пепла. Голубое свечение накрыло нас куполом.

— Нечто подобное делала Элаиза во внешнем мире… — сказал я.

— Знаю. Это я научила ее.

Все пазлы в моей голове тут же сложились. Я вспомнил, как Серый, когда мы впервые увидели немую девочку в моем дворе, сказал, что такой щит сейчас уже никто не использует, потому что он устарел. Ха! Конечно, никто. Кроме тех, кто так и остался в девяносто третьем.

— Идем, — Людмила взяла меня за руку и повела прямо к старой машине.

Я хотел вырваться, чтобы снова не ощущать себя маленьким ребенком, но потом понял, что ведет она меня так не потому, что хочет снова почувствовать себя матерью. Все гораздо проще. Души начали возвращаться из внешнего мира, а порталы теперь закрывались один за другим. Если я отстану и окажусь за пределами купола, то очень быстро потеряю свое тело.

Мотивации не лишаться, как сказала бы Ангельская, своей тушки, оказалось вполне достаточно для того, чтобы смириться с ролью ребенка и на этой стороне. И я заторопился за Людмилой прямо к месту, где очень скоро должен начаться не самый обычный аукцион.

Глава 15

Последний лот

Когда мы обошли старый «ЗИЛ» аварийной службы, я увидел главное место действия.

С этой стороны на машине красной краской или, скорее всего, кровью, корявыми печатными буквами было написано «аукцион». Вместо сцены перед машиной приставлено друг к другу два поддона. Перед ними в несколько рядов стоят сиденья для избранных гостей — старые кресла, вырванные из машин, ящики из-под стеклянных бутылок, обшарпанные советские табуретки и другой хлам, который более-менее подходит для того, чтобы выполнять функцию стульев. По периметру в песок воткнуты самодельные факелы, поэтому с закрытием порталов света тут не стало меньше. Хотя если бросить взгляд за пределы территории работорговца, кажется, что там конец всего. Ступишь и растворишься в этой тьме.

Души медленно шли и занимали места поближе к сцене. Многие, как и мы, оставались стоять позади сидячих мест и, то и дело, с интересом косились в нашу сторону.

— Рекомендую внимательно посмотреть, что у тебя есть в рюкзаке? — сказала Людмила. — Нам понадобится много полезных вещей, если мы хотим вытащить твоих спутниц.

— Значит это все… — я огляделся, оценив еще раз обстановку. — Это все вещи, полученные работорговцем в обмен на тела?

— Да, — кивнула щитница. — Тут нет и сотой части его состояния. Как ты уже заметил, на этой стороне дефицит почти всего. После закрытия порталов духи возвращаются сюда с нажитым добром и пытаются завладеть самым сокровенным для них — вторым шансом.

Я поверить не мог, что все тут так устроено. Вся иллюзия, что души выползают из порталов без цели, тут же разрушилась. Теперь я понимал, что некоторые из них прекрасно знают, чего хотят, когда попадают во внешний мир. Найти тело. А если не получится, ищут что-нибудь, что можно будет на это тело обменять. Уверен, что это не единственная их мотивация, но теперь я смотрю на происходящее в этом мире совершенно другими глазами.

— Как часто проходит аукцион? — спросил я.

— Каждый день. Сразу после того, как закрывается последний разрыв.

— Элаиза попалась в лапы Раневскому уже пару дней назад. Думаешь она все еще здесь?

— Вполне возможно, — Людмила скрестила руки на груди. — А может и нет. Не всегда духам есть что предложить Раневскому. Одаренный не станет работать себе в убыток. Если не находится достаточно интересной ставки, то аукцион заканчивается, не успев начаться.

— А как делают ставки?

— Словами.

— На этой стороне души могут говорить?

Людмила кивнула.

Сразу после этого кто-то ударил в металлический не то гонг, не то просто по ржавой кастрюле. Я поднял глаза. Карлик стоял у самодельной конструкции, на которой болталась железная тарелка от барабанной установки. Он стукнул по ней еще раз обычным молотком, который держал в руках.

В этот же момент с округи сбежались адские гончие. Они окружили сцену, сев к ней спиной. Выполняли роль охраны.

Карлик стукнул по тарелке в третий раз. После этого двери старого «ЗИЛа» распахнулись и на сцену вышел работорговец.

— Дамы и господа! Рад вас всех видеть! — заговорил он, но вдруг прервался, уставившись на нас с Людмилой.

Этот взгляд заметили и души. Поэтому они тоже повернули головы на нас.

— Вы только посмотрите, кто к нам сегодня пожаловал! — продолжил одаренный пропитым голосом. — Пустынница! Собственной персоной!

— Продолжай, Раневский, — огрызнулась моя спутница. — Я пришла по делу.

— По делу. Конечно. Кто бы сомневался, — усмехнулся он. — Если ты думаешь, что я обменяю мальчишку, которого ты привела на информацию, то сильно заблуждаешься. Но не будем отвлекаться. Действительно. Сегодня мы все собрались тут с одной целью — обрести возможность зажить полной жизнью. И как все вы знаете, для этого нужно заплатить достойную цену.

Работорговец поправил шубу на себе, вытер бороду и откашлялся. Затем продолжил:

— Сегодня я приготовил для вас четыре чудесных тела! — объявил он.

Это было очень странно. Одаренные, жившие в разные времена, облаченные в одежду разных эпох и народностей, держали в руках барахло и жаждали получить второй шанс. Они не аплодировали в предвкушении действия, не разговаривали друг с другом. Все, как один, просто мечтали поскорее убраться из этой пустыни и забыть ее как страшный сон. А бомж, говорящий со сцены, был сегодня их единственным шансом на спасение.

Раневский махнул карлику, грузным шагом отошел к краю сцены и дождался, когда тот выведет на всеобщее обозрение первую жертву.

Старушка с цепью на шее и защитным куполом вокруг тела, еле поднялась на поддон и осмотрелась испуганными глазами. Карлик дернул за ошейник, заставляя ее выйти в центр, а затем передал цепь своему хозяину.

— Первый лот! — возвестил работорговец. — Старуха. Семдесят восемь лет. Свеженькая. Псы пригнали ее всего пару часов назад. У вас еще будет возможность притвориться старой каргой, когда сегодня вернетесь во внешний мир в ее шкуре. Итак. Кто сделает первую ставку?

— Часы! — выкрикнул кто-то из сидящих у сцены, вскинув вещицу над собой.

— Механические? — спросил Раневский.

— На батарейках, но…

— Оставь себе! — огрызнулся работорговец. — Следующая ставка?

— Термос! — поднял руку мужик без одного уха.

— Целый? — уточнил Раневский.

— Да!

— Принимается! Термос — раз! Термос — два! Термос…

— Насос для велосипеда! — выкрикнул еще кто-то.

Одаренный прикинул свою выгоду и ответил:

— Принимается! Насос — раз! Насос — два! Насос…

— Книга! — прервала работорговца, стоящая недалеко от нас дама.

— Какая?

— Достоевский. Преступление и наказание, — она повертела увесистый том в руке.

— Читал! — махнул рукой он. — Насос — три!

Карлик ударил по железной тарелке разбивая тишину и перебивая всхлипы старушки. Затем низкорослик забрал цепь у Раневского и сильно дергая за поводок увел бабулю в машину.

— Поверить не могу, что человеческую жизнь здесь можно купить за насос, — шепнул я.

— В таком месте, как это, цена всему становится совершенно другой, — посетовала пустынница.

— Что будет потом? — спросил я. — Выигравшие зайдут в машину, отдадут предметы и заберут товар?

— Да, — подтвердила мою догадку дочь Германна. — Раневский снимет щит и покажет им портал, через который они смогут выйти во внешний мир.

— Значит поэтому ты была тут прежде?

— Да, — кивнула Мила. — Я хотела купить у него информацию о двустороннем портале.

— Он не продал? У тебя не нашлось подходящей вещи?

— Нет. Ублюдок сказал, что ни за что не расскажет мне о выходе. И что у меня есть только один шанс выбраться отсюда. Стать одним из его трофеев.

— И ты, конечно, не согласилась… — понимающие покачал головой я.

— Лот номер два! — загрохотал своим пропитым голосом Раневский, перебивая нас.

Я скрестил пальцы. Идеальным вариантом будет, если там осталась Агата, Элаиза и Глобус. Ведь может быть так? Сколько дней прошло с момента пропажи брата Серого? Пять дней? Может его тоже не выкупили.

Карлик загремел цепями и дверями, а через несколько секунд вывел на сцену качка. Мужика, с надутыми мышцами. Не меньше, чем у Арнольда Шварценеггера.

— Черт… — выругался я.

— Что случилось? — Людмила перевела на меня взгляд.

— Я надеялся найти здесь еще одного своего друга. Он пропал несколько дней назад.

— Может ты найдешь здесь именно его, — предположила она. — А не Элаизу, с той другой девочкой. Кто знает, кто еще остался у Раневского в машине.

— Действительно, — хмыкнул я.

Мне хотелось спасти всех, но в какой-то момент я начал осознавать, что не способен сделать этого. Просто потому, что я не Господь Бог. И если сейчас мне удастся вытащить из лап духов, как их называет Мила, хотя бы пару жизней — это уже будет победа. Но главная цель все-таки Элаиза.

— Сильный! — заревел Раневский. — Достойный! Молодой! За такое тело вы можете сразу отдавать самое дорогое, что у вас есть! Вернетесь во внешний мир и вам не будет равных в этом теле!

— Мотоцикл! — прокричал кто-то.

— Что? — работорговец отыскал выскочку глазами.

Мужчина в каске и синей робе поднялся на ноги, вслед за рукой, в которой гремели ключи от зажигания.

— Я отдам мотоцикл за это тело, — сказал он. — И в придачу четырнадцать литров бензина.

Раневский довольно улыбнулся, показывая черные зубы.

— Принимается! Только если он окажется хламом, не способным завестись, сделка отменяется.

— Я лично приехал на нем двадцать минут назад.

— Принято! Мотоцикл — раз! Мотоцикл — два! Мотоцикл — три! Продано!

Карлик ударил по железной тарелке. Положил молоток и пошел, чтобы взять цепь из рук хозяина.

— Да пошли вы! — заорал вдруг Шварценеггер и схватил карлика за глотку.

Затем поднял его на уровень глаз, плюнул в лицо и выкинул со сцены. Так, что бедолага пролетел несколько метров, выбивая сиденья из-под аристократов. Затем качок схватился за ошейник и попытался разорвать его. Тогда адские гончие вскочили на сцену и окружили бунтаря.

— Я лучше сдохну, чем отдам свое тело одному из вас! — прошипел лот номер два.

— Как скажешь, — ухмыльнулся работорговец.

Он два раза хлопнул в ладоши и защитный купол исчез. В этот же момент псы набросились на бедолагу и принялись жрать его заживо. Мужик орал, наводя ужас на тех, кто еще оставался в кузове грузовика, а еще через несколько секунд замолк навсегда.

Тогда карлик, поправив все разбросанные сидушки, вернулся на сцену, схватил цепь, прикованную к ошейнику на шее мертвеца, перекинул ее через плечо и потащил тело прочь, оставляя на поддонах жуткий кровавый след.

— К сожалению сделка отменяется, — возвестил Раневский, вытирая капли крови со лба. — Не все понимают с первого раза, что шанс, который мы даем — это лучшее на что им можно рассчитывать. Надеюсь, это послужит уроком остальным.

— Зачем он сделал это? — спросил я у пустынницы.

— Он все равно получит этот мотоцикл, — Людмила пожала плечами. — Рано или поздно. Зато сейчас псих, наверняка, удовлетворил свою нездоровую потребность в убийстве. А заодно преподал урок тем, кто выйдет сюда следующим.

— Лот номер три! — перебил нас работорговец. Карлик уже вел на сцену Агату. — Девушка. Почти ребенок! Вся жизнь впереди. Одаренная! Может приручать даже таких зверей, как мои девочки!

Раневский подошел к адской гончей, сидящей ближе всего, и похлопал ее по голове.

— Наш выход? — спросил я.

— Можно сделать ставку. Но если тебе нужна Элаиза, то нужно отпустить эту девочку.

— Что? Почему?

— Потому что иначе нам будет нечего предложить за девочку-призрака.

— А если там ее вообще нет? — я схватился за голову.

Людмила посмотрела на меня и сочувствующе помотала головой. Я все понял.

Звезды сложились таким образом, что я действительно могу спасти только одну из них. Агату или Элаизу. Но ведь дочь Германна еще не знает про пистолет в моем рюкзаке.

— Десять банок с консервами, детская коляска и масляная лампа! — крикнул кто-то.

— Принимается!

— Проектор с диафильмами!

— Нет! Следующий!

— Канистра воды, новый журнал с обнаженными девками и набор инструментов…

Аукцион разошелся не на шутку. Души перебивали друг друга, понимая, что осталось всего два лота. Каждый хотел урвать возможность уже сегодня покинуть это место. А может быть их привлекал статус готки. Одаренная. Никто из предыдущих людей не обладал магическими способностями.

— У меня есть пистолет с патронами, — шепнул я Людмиле.

Та нахмурилась и посмотрела в рюкзак, который я открыл, чтобы она взглянула на него.

— Отлично, — сказала пустынница и помогла мне застегнуть молнию. — Прибереги до последней ставки.

— Я подумал, что…может быть с его помощью, мы сможем спасти обеих?

— Исключено, — уверено отказала мне моя спутница. — Нужно оставить все, чтобы наверняка выиграть.

Я не стал спорить, но продолжал пытаться придумать, как можно спасти вообще всех и прикрыть эту лавочку.

— Привет, пацан! — вдруг послышалось справа от меня.

Я повернул голову. Женщина, одетая по моде СССР, в босоножках, платье в горошек и аккуратной прической, стояла рядом и улыбалась. Точно сбежала со съемок фильма «Стиляги».

— Ангельская? — я невольно поморщился, узнав ее по голосу.

— Пять за сообразительность, — усмехнулась она. — Поздравляю. Похоже ты нашел девицу, за которой вас прислали в этот ад.

— Чего тебе нужно? — процедила Людмила, бросив злобный взгляд на душу, стоящую рядом.

— Полегче, — улыбнулась Эра и звонко рассмеялась. — Я не выяснять отношения сюда пришла…

— Ха-ха, — перебил ее своим хохотом Раневский. — А кузнечика я возьму. Толя будет скакать на нем, когда скучно! — он посмотрел на карлика. — Да, Толя? Будешь скакать на кузнечике.

Карлик радостно закивал. Я бросил взгляд на духа, который поднимал над головой нехитрый тренажер, который я в последний раз видел, когда отдыхал в санатории с матерью. Ставишь обе ноги на педали и скачешь. Главное удержать равновесие.

— Кузнечик — раз…

— Я дам сразу десять вещей…

Кто-то попытался перебить ставку, а мы вернулись к разговору с Ангельской.

— Похоже весь наш уговор полетел к чертям после того, как твои безмозглые подружки угодили в лапы Раневского, — сказала она.

— Уговор был у вас. Я ни с кем не договаривался, — я переложил рюкзак в другую руку. Подальше от нее. На всякий случай.

— Ладно. Перейдем к делу… — аристократка достала маленькое зеркальце, посмотрелась в него и убрала обратно в сумочку. — Я вижу, что ты не торгуешься за мое будущее тельце. Понимаю. Мне бы тоже было не интересно выкупать того, кто, итак, заключил сделку. Однако, у меня есть предложение. Помоги мне выкупить Агату, а я помогу тебе найти немую. Ты же поэтому здесь?

— Откуда ты знаешь, что Элаиза не в грузовике? — я подозрительно посмотрел на собеседницу.

— Ну ты же не считаешь меня дурой, правда?

— Не считаю, — многозначительно хмыкнул я. — Так откуда знаешь?

— Когда мы разошлись в той пещере я решила, что будет неправильно отпускать свой будущий домик без присмотра. И проследила за горе-сыщиками. Они добрались до этого грузовика и разыгралась драма.

— Дай догадаюсь. Элаиза думала, что псы привели их к Людмиле, которую схватил Раневский, а на самом деле шавка оказалась куда вернее этому бомжу, чем магии ветеринара?

— Почти, — усмехнулась Ангельская. — Думаю, что Раневский что-то сделал с гончими, чтобы магия на них не действовала. Вроде тех наручников, в которых держал меня Германн.

— Значит ты знаешь где Элаиза? — нетерпеливо спросил я. — Скажи мне.

— А-а, сначала сделка. Как только Агата будет моей, я расскажу вам, где найти девчонку.

Я ничего не терял. Освобождая Агату, я уже лишусь пистолета не просто так. Но если не соглашусь, то вообще вряд ли узнаю, где работорговец прячет принцессу горцев. Похоже, что выбора у меня нет. Если, конечно, Ангельская не лжет.

Проклятье! Всегда нужно закладывать процент риска. А в сделке с тварью, которая не отпускала мою сестру, такой риск всегда есть.

— Нет, — неожиданно для Людмилы и Эры ответил я.

— Что? — Ангельская не могла поверить своим ушам.

— Я не стану так рисковать. Ты уж прости, но довериться тебе будет не самым умным поступком. Поэтому ты либо прямо сейчас говоришь, где искать Элаизу, либо тело, на которое ты рассчитываешь уйдет к этому крестоносцу. Который предложил за него неплохую ставку.

— Бензопила — раз! — начал отсчет Раневский.

— Ты блефуешь! — зашипела Ангельская.

— Посмотрим.

— Бензопила — два!

— Ладно!

— Бензопила… Есть у кого-то более выгодное предложение? — работорговец хотел выторговать еще что-нибудь.

— Он держит ее под старым трамваем недалеко отсюда, — призналась Эра.

— Ты знаешь где это? — я повернулся к Людмиле.

— Да, — она посмотрела на меня своими синими глазами, в которых отражался свет от купола. — Не знала, что там есть подкоп.

— Теперь знаешь, — огрызнулась Ангельская. — Делайте ставку!

Дочь Германна посмотрела на меня в ожидании решения. Я кивнул.

— Делай сама, — сказала она, доставая из рюкзака бутылку водки. — Пока ты будешь получать главный приз мы освободим Элаизу.

— Бутылка Распутина! — выкрикнула Эра, едва поймав брошенный эй наполненный сосуд.

Все замолчали. Создалось впечатление, что это была самая высокая и редкая ставка из всех на аукционе. Ну да. Если тот же мотоцикл можно легко увезти с улицы, то бутылку спиртного найти не так просто.

— Закрытая? — поинтересовался Раневский.

— Да.

Работорговец довольно облизнулся.

— Нет! — как будто назло ответил он.

— Бензопила — последняя ставка. Будут еще?

Людмила достала из рюкзака открытую пачку «Беломорканала» и бросила ее за пределы купола.

— Я хранила эти вещи долгие годы, — сказала она. — Все они должны были убедить Раневского выпустить меня.

Ангельская уже сделала следующую ставку. Работорговец жадно смотрел на предметы в ее руке.

— Черт возьми! — сказал он. — Что может быть лучше того, чтобы вновь познать прелести жизни…

— Может ты поскорее сдохнешь от этой отравы, — бесцеремонно заявила Ангельская. — Принимаешь ставку или нет?

Раневский рассмеялся хриплым пропитым голосом, а затем взял короткую паузу.

— Да! — сказал он и даже не стал досчитывать до трех. — Продано!

Я выдохнул. Хорошо, что пистолет остался при мне.

— Жаль, что не могу заставить себя упасть перед вами на колени, — съехидничала Ангельская. — А теперь идите, если хотите успеть спасти девку.

— Ну и лот номер четыре! — возвестил работорговец, когда мы уже собирались идти.

Я остановился.

— Нам надо уходить, — схватила меня за руку Людмила. — Пока они торгуют за последнее тело мы должны успеть освободить Элаизу.

Но я медлил. Вдруг там Глобус? Ведь тогда я смогу выкупить его и вернуть в семью.

— Идем, Костя! — тянула меня пустынница.

Глава 16

Что с Глобусом?

Карлик вывел на сцену мальчика. Это был ребенок лет пяти, заливающийся слезами и не перестающий хныкать.

Когда я увидел его, то испытал весь спектр эмоций. От разочарования в том, что это не брат Серого до жалости к незнакомому пареньку и его родителям, которые недосмотрели.

Теперь я стоял перед тяжелым выбором. Спасти пацана в обмен на пистолет, который может унести еще много жизней в руках Раневского. Или сделать вид, что не замечаю несправедливости вокруг себя и бросить паренька на произвол судьбы. Это было чертовски тяжело.

— Уходи, — приняв решение, сказал я дочери Германна.

Та посмотрела на меня растерянным взглядом.

— Найди Элаизу и освободи ее. Встретимся позже в твоей старой пещере.

— Костя, — Людмила крепко вцепилась в мое плечо и подалась ближе к уху. Шепнула: — Что ты делаешь?

— Спасаю кого могу, — ответил я. — Наложи на меня щит. Потом я попробую отыскать еще одного своего друга, а затем попрошу Ангельскую, чтобы она отвела меня к месту встречи. Все. Иди!

Пустынница еще на несколько секунд задержала на мне свой взгляд, раздумывая как поступить. Взвешивала кого видит во мне больше. Мужчину или ребенка. В конце концов сдалась. Она нарисовала на песке Знак и убежала. Я быстро дотронулся до символа и купол вновь защитил меня от хищных взглядов духов вокруг.

— Пистолет! — выкрикнул я, когда все ставки за тело мальчика были сделаны.

— С патронами? — вполне резонно спросил работорговец.

— Да! С одним!

Я решил, что сейчас это будет лучший обмен. Жизнь, которую я могу спасти в обмен на одну жизнь, которую способна отнять шальная пуля.

— Откуда у тебя пистолет, пацан? — спросил бомж со сцены.

— Какая разница? — я достал ствол и вытащил обойму.

Внутри был ровно один патрон. Я высыпал остальные заблаговременно. Снова зарядил.

— Принимается!

Ошарашенные души стали наперебой предлагать целые списки хлама. Но Раневский знал, что пистолет, пусть даже с одним патроном от того, кто сегодня уйдет и возможно больше никогда не вернется, лучше, чем куча барахла от тех, кто завтра снова займет места в первом ряду.

Карлик ударил по тарелке, чем и завершил аукцион.

— Всем спасибо! Как всегда, жду вас завтра в том же месте и в то же время! — сделал задел на будущее работорговец. — А всех победителей приглашаю в машину за своими телами. Ну или новыми друзьями, — усмехнулся он, посмотрев на меня.

Души начали расходиться после удара в местный гонг. Как толпа, которая обычно собирается на розыгрыш и теряет интерес сразу за объявлением последнего победителя.

Когда я подходил к машине, старуха с уже залитыми красным глазами, радостно пританцовывая, выходила из кузова грузовика. Сильно сжимая челюсти от злости я провожал ее взглядом. За этим нехитрым действом не заметил, как врезался в кого-то на пути.

— Эра? — спросил я, глядя на Ангельскую в теле Агаты.

— Собственной персоной, — ухмыльнулась она. — И перестань на меня пялиться. Сейчас я выведу девчонку отсюда и освобожу. Как и договаривались. Мы будем с ней полноправными владельцами этого чудесного тельца.

Я не знал хочу ли просить ее о чем-то еще, но, кажется, выбора не оставалось.

— У меня есть просьба, — я достал из рюкзака бандану Глобуса. — Сможешь заставить гончую взять след?

Ангельская двумя пальцами взяла головной убор панка и подняла его на уровень глаз. Брезгливо поморщилась.

— Так и быть, — ответила она. — Раз уж и ты мне помог.

Она сделала паузу. Видимо ждала благодарности. Но я молчал. Тогда Эра заговорила снова:

— Только, если ты не против, я найду питомца подальше отсюда. Не одного из этих, — морща носик, она оглядела призрачных гончих вокруг.

— Хорошо, — я кивнул. — Встретимся здесь. Только заберу парня.

Не дождавшись ответа, я зашел в кузов грузовика аварийной службы.

В самом углу в кресле сидел Раневский. Он курил папиросу и откинувшись на спинку, удовлетворенно постанывал. Мальчик стоял в углу и хныкал.

— Клади волыну на стол, — горец затянулся в очередной раз и выпустил густой противный дым изо рта.

Я подошел и достал пистолет из рюкзака. Положил на самый край. Подальше от работорговца. На всякий случай.

— Не дрейфь, пацан, — вдруг сказал Раневский. — Если бы я хотел схватить тебя, то уже сегодня ты бы стал пятым лотом. У этих несчастных осталась еще куча барахла, которое может мне пригодиться в быту. Но сегодня настроение отдохнуть, так сказать, душой. Так что забирай паренька и проваливайте.

— Да? — мне вдруг стало интересно, почему он не схватил меня. — И почему же вы не сделали меня очередным лотом?

— Твои спутницы рассказали, что с ними пришел третий. Коллекционер душ. Я догадался, что это ты. Уж больно уверенно ведешь себя в таком мутном обществе.

— А что с того, что я коллекционер? — не понимал я.

Раневский с любопытством осмотрел меня с головы до ног.

— Так ты не знаешь? — удивился он.

— Чего не знаю?

— Того, что тела таких как ты, невозможно занять. Вы единственные в этом мире, кто может спокойно разгуливать по улице во время комендантского часа, — работорговец затушил папиросу прямо о стену кузова. — Так что ты для меня бесполезен.

Я тут же вспомнил все контакты с душами за все то время, пока нахожусь в этом мире.

Ведь действительно. Ни Владлен, ни толпы призраков, с которыми я встречался… Никто из них ни разу не пытался вселиться в меня. Вот о чем говорил репетитор! Вот почему мы другие. Вот почему мы можем не бояться душ, тогда как остальные вынуждены прятаться по домам каждый день с девяти до двенадцати ночи. Это многое меняет.

— Ну? — Раневский в недоумении развел руками и чуть не сбил граненый стакан с подлокотника кресла, в котором сидел. — Ты забираешь пацана или как?

Но у меня в голове уже созрела одна интересная мысль. Раз уж я в безопасности и могу поговорить с работорговцем, почему бы этим не воспользоваться?

— Есть вопрос, — начал я.

— Валяй. Как в старые-добрые времена. Выпьем и поговорим, ха!

Я дождался, когда приступ смеха, перемешанный с кашлем, пройдет и заговорил:

— Несколько дней назад один подросток попал на эту сторону. Возможно. Вы выставляли на аукцион кого-то подобного?

— На этой неделе улов так себе… — печально заявил Раневский.

Затем он дыхнул в стакан, открыл бутылку, которую отдала ему Ангельская, наполнил сосуд и залпом выпил. Достал следующую папиросу, зажег спичку, впустив запах подожжённой селитры в помещение и прикурил ядовитую палочку.

— Значит не было? — с надеждой в голосе спросил я.

— На этой неделе точно никаких подростков. В основном бабки и дети. Только один достойный экземпляр. И то пришлось прикончить. Черт… С каждым месяцем отлавливать тела для распродажи все сложнее и сложнее. Люди адаптируются. Боюсь, скоро придется возвращаться в проклятый внешний мир, — он снова закашлялся.

Я думал такой ответ Раневского обрадует меня. Но на самом деле я напрягся еще больше. Если, попав в лапы работорговцу, у Глобуса еще был шанс выжить под защитным куполом, то теперь надежды на то, что брат Серого в безопасности, стало меньше. Агата, адская гончая и бандана. Вот мой единственный шанс узнать о судьбе панка.

Я подошел к пареньку и взял его за руку.

— Пойдем. Не бойся. Сейчас я отведу тебя домой, хорошо?

Парнишка вытер нос и кивнул.

Мы уже шли к выходу, когда Раневский заговорил снова.

— В последнее время тварей из-за стены добирается сюда все больше и больше…

Металл шаркнул по столешнице и заставил меня обернуться.

Сейчас работорговец держал в одной из рук пистолет и внимательно осматривал его. Я отыскал на браслете щит, чтобы в случае опасности быстро наложить его.

— Задницей чувствую, что раздутое до вселенских масштабов Второе Пришествие уже не за горами, — сказал он.

— Я встречался с одним из ваших, — поддержал беседу я. — Его называют Иннокентичем. Он вроде обрадовался тому, что очень скоро получит шанс умереть. Ну или спасти мир.

— Так ты виделся с этим забулдыгой? — рассмеялся Раневский. — Как он? Не рассказал кто поведет нас в последний бой на этот раз?

Я посомневался, хочу ли рассказать работорговцу, что Элаиза пророчит мне эту честь. Но потом решил, что если я вынужден собирать армию, то мне нужны даже такие ублюдки, как этот. Каждый горец, который может биться бесконечно — на вес золота. К тому же теперь мой мозг сам находил оправдания поступкам Раневского. Ведь если бы Глобус попался ему, то шансов выжить у него было бы больше, чем сейчас…

— Я.

— Что?

— Говорят, что я поведу всех в бой.

— Кхе-кхе. Дожили, — как-то слишком спокойно отреагировал работорговец. — А я думал, что это будет девчонка.

— Элаиза?

— Она.

— С удовольствием уступлю ей это право, — шмыгнул носом я.

— Лучше сам, — неожиданно для меня сказал Раневский. — Есть в тебе что-то. Такие пацаны, как ты, к совершеннолетию отращивают огромные яйца.

Я промолчал и подтолкнул парня к выходу. За спиной послышалось журчание. Я обернулся. Раневский отливал прямо в углу. Там, где до этого стоял парень.

— Если это действительно так, то я пойду за тобой, — крикнул он через плечо. — Дай знать где состоится битва и я с удовольствием тряхну стариной.

— Угу, — без особого удовольствия ответил я.

— И еще. Элаиза сидит недалеко отсюда под старым трамваем, — его передернуло, а затем раздался звук застегивающейся ширинки. — Можешь забирать девчонку. Я держал ее только для того, чтобы баба не мешала мне торговать.

Я многозначительно кивнул, сделав вид, что информация достойная. Но сыграть не получилось.

— Значит ты уже в курсе? — удивился он. — Я же говорю. Есть в тебе что-то… Ладно. Проваливайте. Не забудь прислать мне весточку, когда придет время! — крикнул он мне вслед, когда мы покидали обитель работорговца.

Да. Похоже собрать горцев будет не такой сложной задачей. Все они так и горят идеей снова навалять тварям из-за стены. Ну или умереть. Осталось только найти остальных бессмертных и узнать, как с ними можно будет связаться, когда все начнется.

С этой мыслью я вышел на освещенный простор перед грузовиком аварийной службы, где меня уже ждала Агата в компании ластящейся к ее ногам адской гончей.

— Наконец-то! — воодушевленно вскинула руки она. — Я уже расстроилась, что не додумалась взять часть твоей одежды, чтобы по запаху найти уже тебя, а не твоего приятеля.

— Приручила? — я указал на пса-призрака, пропустив мимо ушей ее сарказм.

— Как видишь. Идем?

— Освободи Агату, — остановил я ее. — А сама отведи парня в пещеру. Встретимся там.

— Ты же не думаешь, что я отпущу свое тельце без присмотра?

— Я оставляю с тобой паренька, за которого отдал самое дорогое что у меня было. Считай это равноценным обменом. Но рисковать жизнями всех я не стану. Мало ли куда приведет нас след, — я стянул с мальчишки варежку и тряхнул перед носом Агаты. — Мы найдем обратный путь по запаху.

— Черт с тобой, Ракицкий, — сдалась Ангельская и покинула тело готки.

— О май гад! — тут же воскликнула девчонка-подросток. — Эта карусель когда-нибудь закончится?

— Сразу после того, как ты бросишь идею делить свою жизнь с кем-то еще, — равнодушно ответил я.

— Кажется, мы разозлили папочку, — Ангельская протянула руку мальчишке. — Давай, выходи из-под купола. Пора идти.

Я кивнул, чтобы мальчик не боялся.

Тот сделал пару шагов, и Эра тут же вселилась в него. Сначала я хотел запротестовать, но понял, что так даже безопаснее. Никто не позарится на его тело, пока они добираются до пещеры.

Затем я дождался, когда парнишка скроется во тьме за пределами горящих факелов и повернулся к Агате.

— Идем.

Готка тут же поднесла бандану Глобуса к адской гончей, и та взяла след.

Мы бежали уже несколько часов. В какой-то момент мне показалось, что пес передвигается без цели. Не замечая нас. Следующих за ним по пятам. Просто путешествует по пустыне в поисках добычи и даже не думает искать человека, до которого мы надеемся добраться.

Мы продвигались практически на ощупь. После закрытия всех порталов стало вообще невозможно что-либо разглядеть за пределами защитного купола, свечение от которого позволяло видеть только на несколько метров вокруг. Поэтому никаких попавших сюда трамваев, жилищ душ или других достопримечательностей этого мира мы просто не замечали. Сплошная темная бездна, ведущая в никуда.

В какой-то момент гончая остановилась, заскулила, припала мордой к земле и принялась рыть песок.

У меня перехватило дыхание. Но понимая, что времени на сантименты совсем нет, я тоже упал на колени и начал копать.

Это продолжалось недолго. Совсем. Буквально через минуту я нащупал в песке что-то твердое. Обхватил пальцами и поднял на уровень глаз.

Это был череп. Абсолютно такой же формы, как тот предмет, в честь которого и получил прозвище Дмитрий Выхухлев. Брат Серого.

Агата стояла позади меня и молчала.

Я судорожно продолжил рыться в песке, пока не наткнулся на перстень. Дешевое металлическое украшение с черепом и двумя красными камнями, вставленными в глазницы безделушки. Теперь я был уверен. Кости, которые лежат тут уже несколько дней, принадлежат Глобусу.

— Это он? — спросила готка.

Я поднял один из ботинок и высыпал из него не то прах, не то песок.

— Да…

Я закрыл лицо руками. Дал себе время перевести дух.

— Проклятье!

Я в сердцах ударил по песку от бессилия. Замер. Перед глазами пролетели лица всех тех, кого я видел в доме Серого. Родственников, которые все еще надеются найти Диму.

— Айм сорри, — еле слышно произнесла Агата.

Но чертовы соболезнования мне были совсем не нужны. Теперь в них больше нуждаются те, кому я буду вынужден рассказать о смерти их брата и сына, когда вернусь.

Я простоял на коленях еще некоторое время. Собирался с силами. Пытался осознать, что Глобуса больше нет. Затем поднялся на ноги и попросил Агату помочь мне.

Не знаю. Может быть кто-то посчитал бы, что взять останки с собой и вернуть их родным было бы правильно. Чтобы покойника могли похоронить, как положено. Но я решил по-другому.

Отыскав неподалеку небольшой холмик, я голыми руками вырыл яму и сложил в нее останки Глобуса. Закопал. Оторванной ручкой от полиэтиленового пакета перевязал две палки в форме креста, а сверху повесил бандану.

— Я знаю, что ты еще ничего не понимал в этой жизни, — я засунул найденное кольцо в карман. Положил руку на крест. — Но надеюсь, что твои слова, что лучше сдохнуть в молодости как Кобейн или Цой гораздо круче, чем быть дряхлым стариком, хоть как-то помогли тебе в последние минуты.

Кто-то громко завизжал, наводя жути на двух людей, хоронящих третьего посреди призрачной пустыни. Я использовал эту заминку, чтобы набрать больше воздуха в грудь.

— Я хочу, чтобы ты знал, друг, что умер не напрасно. Теперь, каждый раз, когда мне захочется остаться дома в комендантский час и залипнуть на какой-нибудь фильм, я буду вспоминать, что где-то на грани жизни и смерти может находиться еще один Глобус, которого я просто обязан попытаться спасти.

Я горько улыбнулся, внезапно осознав, что больше никогда не увижу брата Серого. Тяжело выдохнул.

— Будь уверен, что твои родные не останутся в неведении. Как бы не было тяжело сообщать плохие новости, я сделаю это. Просто потому, что сам предпочел бы узнать горькую правду.

Гончая протяжно проскулила, напоминая о том, что я тут не один.

— Покойся с миром, Дима.

На центральном городском автовокзале, как всегда, пахло чебуреками, перегаром и потом от водителей, выкрикивающих названия городов, в которые очень скоро отправлялся их автобус. Капитан Троицкий, одетый в гражданскую одежду, сидел недалеко от спящей на скамейке женщины. Он, то и дело, засыпал, но внезапно просыпался, чтобы не упустить ее из виду.

Вчера у капитана был день рождения. Он собирал всех своих коллег в одной шашлычной, где они праздновали до самого утра и будили жильцов с района троекратным «ура». Поэтому сегодня, когда наступила его очередь следить за бедной женщиной, потерявшей память, он был совершенно без сил. Хотелось заснуть прямо здесь и плевать, если патрульные обнаружат его и уведут в уличный пункт с надписью «Милиция», где пристыдят за сон на посту. Сейчас капитана останавливало только обещание, которое он дал одному десятилетнему мальчишке — уберечь его мать от неприятностей.

Заснув и проснувшись в очередной раз, Троицкий первым делом посмотрел на Анну Ракицкую. Увидев ее на том же месте, он вскочил на ноги и размялся. Бросил взгляд в сторону круглосуточного буфета, где какой-то рыбак в шубе и шапке-ушанке сидел на своем чемоданчике. Он ел пирожок и запивал горячим кофе.

Капитан сунул руку в карман. Другую. Начал шариться по всем укромным местам в поисках налички. Нашел. Мятые пятьдесят рублей и кучу звенящей мелочи.

Постоянно оборачиваясь на спящую женщину, он дошел до буфета. Еще раз посмотрел на объект слежки, прежде чем скрыться за стеной.

— Кофе и чебурек, пожалуйста, — он протянул купюру.

— Одиннадцать пятьдесят, — ответила продавщица в синем фартуке и посмотрела на деньги. — Меньше не будет?

Троицкий недовольно достал мелочь и вывалил в монетницу. Женщина с химией на голове принялась считать деньги.

— Рубля не хватает, — надула губы она. — Поищите, пожалуйста. Сегодня все без мелочи идут…

— Это все, что есть.

— Ладно, — женщина недовольно хмыкнула. — Чебурек греть?

Троицкий на пару секунд задумался. Он не любил есть холодное. Но еще больше ненавидел, когда выпечку перегревали настолько, что к ней вообще невозможно было прикоснуться. Взвесив за и против, он ответил:

— Не надо. Главное кофе горячим сделайте.

— Хорошо.

Женщина отсчитала сдачу и протянула клиенту. Капитан милиции сунул деньги в карман и сделал несколько шагов назад, чтобы проверить Анну Николаевну.

Увидев, что скамейка пустая, Троицкий тут же прозрел. Забыв про кофе и выпечку, он побежал в зал ожидания постоянно смотря по сторонам в поисках женщины, с которой не должен был спускать глаз.

— Молодой человек! Ваш кофе! — кричала буфетчица, когда милиционер выбегал за двери автовокзала.

Капитан распихивал небольшие горстки путешественников. Хватал за плечи женщин, которые сзади напоминали ему Ракицкую. Спрашивал у прохожих, не видели ли они тут бездомную в коричневом пальто.

Когда стало ясно, что он упустил Анну Николаевну, Троицкий упал за запорошенную снегом скамейку и схватился за голову.

Глава 17

Тайна репетитора

Я вернулся домой под утро.

Ушла уйма времени на то, чтобы добраться до пещеры Людмилы. Оттуда мы все, за исключением Элаизы и Ангельской, отправились во внешний мир, где нас уже ждал Германн и его верный телохранитель.

Не передать словами, какие чувства я испытал, когда потерянная в пустыне на долгих пять лет дочь аристократа увидела своего отца и бросилась ему на шею. В абсолютном молчании они несколько минут крепко обнимали друг друга и рыдали. Никто не смел прервать это действие.

Сразу после этого Аввакум Ионович набросился на нас с Агатой. Он обнимал вымотанных путников и не переставал благодарить.

Когда эмоции утихли аристократ, наконец, обратил внимание на паренька, которого мы привели с собой. Задал резонный вопрос, и я рассказал животрепещущую историю. Мне показалось, что сначала Миша расстроился, что я не верну ему пистолет, но, когда узнал какую роль сыграл его «Макаров», стал относиться к мальчишке даже как-то по-отечески. Спросил голоден ли тот. А когда Германн попросил своего телохранителя найти дом паренька и отвезти его туда, Миша даже предложил ребенку по пути в милицию заехать в какую-нибудь закусочную и позавтракать.

Очень скоро к парку Горького приехали серые и черные Мерседесы, которые и развезли нас по домам. И теперь, лежа в своей кровати почти за два часа до того, как прозвенит будильник, я не мог уснуть, прокручивая в голове все произошедшее.

По идее, мне нужно утром первым делом сообщить семье Серого, что Глобус больше не вернется. Но уже в десять у меня назначена встреча с Георгием Вольфовичем, которую я не могу пропустить. Сможет ли мне простить Серый, если я целый день буду заниматься своими делами, зная, как они тоскуют по Диме? Н-да. Это настоящее испытание, которое я должен выдержать, если хочу развивать свою родовую способность.

В конце концов, решив пойти к Выхухлевым сразу после школы и все рассказать, я уснул.

Едва проснувшись, я отыскал трубку радиотелефона и позвонил в реанимацию. Там мне сказали, что Машку перевели в обычную палату и теперь ее можно навестить. В этот же момент мне вновь захотелось бросить все, но на этот раз для того, чтобы проведать сестру. Но, как и с ситуацией с Глобусом, я смог взять себя в руки и все-таки отправиться к репетитору.

— Ты сегодня не опоздал, — сторож встретил меня у калитки с лопатой в руке. — Снегу навалило за ночь! Тьма!

Я огляделся.

— Действительно.

— Ладно. Хватай лопату и помоги мне разгрести все это.

Репетитор кинул мне инструмент, даже не обратив внимания на недоумение, выплывшее на моем лице. Но протестовать было бессмысленно. Я сам согласился учиться. Тем более бесплатно. Может быть хоть это будет платой за его труд.

Мы работали уже почти час, когда я не выдержал и заговорил:

— Все по законам жанра, да?

Я сдвинул шапку на затылок. Пот уже заливался в глаза и щепал их. Хотелось хоть как-то охладиться.

— Сначала я должен преодолеть физические трудности, прежде чем открою свою душу к настоящим знаниям?

Георгий Вольфович воткнул свою лопату в сугроб, снял варежку и вытер лицо.

— Нет, — буркнул он. — Просто если я не буду выполнять обязанности сторожа, меня уволят. Поэтому предлагаю поскорее решить этот вопрос. Не будем тратить время на болтовню. Нужно еще успеть нарубить дров.

— Что?

Но на мой удивленный возглас ответа не последовало.

Следующие пару часов я греб снег, рубил дрова, заколачивал дыру в заборе и занимался вообще всем, чем только можно, но не обучением родовой магии.

В какой-то момент мне захотелось выкинуть чертову пилу за забор и спросить у старика прямо, чему он собирается меня учить. Ведь пока я здесь занимался этими бесполезными для моей семьи делами, Машка ждала, когда я навещу ее в больнице, а Серый и его родные до сих пор таили надежду, что их отпрыск вернется. Осознавать это и одновременно продолжать распиливать длинную деревянную доску было сложно.

Но в очередной раз справившись с собой, я только сунул горсть снега в рот, чтобы утолить жажду и вновь принялся за работу.

Через некоторое время я вновь глянул на часы. Экран у пейджера совсем замерз, и я еле разглядел на нем, что доходит уже час дня. От злости, что ничего, за чем я приехал сюда, не происходит, я стал пилить сильнее, пока болты на ручке старой ржавой пилы окончательно не разболтались. В один момент ножовка осталась зажатой внутри куска дерева, а ручка вылетела в сторону вместе с моей рукой.

— Черт! — выругался я и глубоким вдохом успокоил себя. — Георгий Вольфович! Тут это… Пила сломалась!

Но ответа не последовало.

Тогда я выпрямился, разминая затёкшее тело и огляделся. Никого. Прислушался. Абсолютная тишина. Как обычно бывает на этих огородных массивах зимой. Как будто стоишь посреди чистого поля за многие километры от цивилизации и ни души вокруг.

— Ну отлично…

Я выгреб снег, забившийся в ботинки, и отправился на поиски своего учителя.

В домике его не оказалось. В бане тоже. На территории оставалось еще две постройки. Туалет, дверь которого открыта нараспашку и сарай, в котором я еще не искал.

— Георгий Вольфович! — кричу я, подходя к сараю и дергаю за ручку.

Дверь не поддается. Но создается впечатление, что я просто недостаточно сильно потянул. Как это обычно бывает — со временем такие постройки перекашивает, двери проседают, и чтобы попасть внутрь нужно просто приложить немного больше усилий.

Дергаю сильнее. Дверь со скрипом вылетает, разбрасывая гнилые щепки по снегу.

— Упс, — я снова натягиваю шапку на лоб, потому что начинаю замерзать.

Осматриваю замок. Кажется все-таки тут было закрыто. Но, если честно, замок так себе. Его пора было поменять еще лет десять назад. Или поставить амбарный. Чтобы такой как я сразу видел, что дверь закрыта. Ладно. Как найду учителя, признаюсь, что это я сломал. Если нужно будет — заплачу. Я уже не ребенок, чтобы скрывать такие проступки.

Я собираюсь зайти внутрь, когда вдруг слышу что-то. Женский стон? Или какое-то животное? Звук раздается еще раз.

Оглянувшись по сторонам, я захожу в сарай, крепко сжимая рукоять сломанной пилы.

На потолке висит лампочка, вся покрытая паутиной. Она раскачивается от ветра, задувающего сквозь большие щели. На пару секунд я останавливаюсь и прислушиваюсь снова. Тишина.

Правильно ли я делаю, что вот так без спроса врываюсь сюда? Что, если это место под запретом? Однако тут же вспоминаю страшную историю, которую рассказывал когда-то Глобус. В ней фигурировала девушка, попавшая в плен некоему коллекционеру душ, которого я принял за своего отца. Что, если и сейчас здесь страдает какая-то женщина?

Я осматриваюсь. Это самый обычный сарай, заставленный всяким хламом. Лопаты, грабли, доски, лейки и другая сельскохозяйственная утварь. Может мне реально показалось? Может где-то скрипнула дверь, а я принял это за мольбы живого существа?

Среди инструментов я нахожу пилу и уже хочу уйти, когда стон раздается вновь. Приглушенный. Далекий.

Нет. Это точно человек. Озираюсь. Может здесь есть погреб?

Бесшумно переставляю инструменты с лежащего на полу паласа в сторону. Уже опускаюсь на корточки, чтобы поднять его, когда кто-то вдруг хватает меня за плечо.

Я вздрагиваю и оборачиваюсь. Это Георгий Вольфович.

— Ты что тут делаешь? — огонь в глазах учителя горит в сумерках нависшей на меня тени.

— Пила сломалась, — я поднимаю рукоятку в одной руке и целую пилу в другой. — Я звал вас, но не докричался. Решил сам сменить.

Пауза.

Коллекционер душ, в тулупе и топором в руке, пристально смотрит на меня. Ждет, когда я отведу взгляд и тем самым признаюсь, что солгал. Но я продолжаю беспрестанно глядеть на его раскрашенное морщинами лицо.

— Больше не ходи по территории без спроса, — Георгий Вольфович выхватывает пилу у меня из рук и бросает к остальным инструментам. — А теперь ступай в домик и растопи печь.

Я взвешиваю все «за» и «против» того, чтобы послушаться учителя.

Теперь у меня появляется еще больше причин потакать ему. Нужно узнать, что скрывается в этом сарае и почему все коллекционеры неизменно связаны с какими-то мутными историями. Может быть найти девушку из рассказа Глобуса или попробовать узнать, что происходит здесь?

Приняв решение, я поднимаюсь с корточек и выхожу из сарая. Вижу, как репетитор за моей спиной усердно вталкивает дверь обратно и связывает цепью ручку и загнутый гвоздь, вбитый в стену рядом. Теперь туда так просто не попасть…

Пока я собирал дрова, поднимался в домик, искал газеты для розжига, пытался поджечь вымокшие спички — все это время я пытался догадаться, что сторож прячет в своем сарае. А главное — зачем? Сомнений в том, что там кто-то есть, теперь у меня не осталось. Однако если я хочу все узнать, мне нужно вести себя как ни в чем ни бывало. Сделать вид, что я действительно ничего не видел. Иначе коллекционер заподозрит неладное и на следующий урок я уже не попаду.

— Георгий Вольфович, — я бросил зажжённую пожелтевшую газету в печь и закрыл чугунную дверцу. — У меня уроки начинаются через час…

— Знаю, — перебил меня учитель. — Возьми из серванта большой альбом. Да, вот этот. Подай его мне.

Старик с растрепанными седыми волосами и неаккуратной бородой сидел на табуретке. Я протянул ему альбом, который предназначался отнюдь не для фотографий. Он был увесистый. Как будто набитый железом.

— Это моя коллекция, — проговорил учитель, откидывая титульный лист.

В маленьких пакетиках, прилепленных к альбомным листам, лежали монеты с профилями одаренных. Над каждым надпись. Но очень мелким подчерком. Я не мог разобрать что там написано.

— Без подобных монет ты никогда не станешь настоящим коллекционером, — начал репетитор. — В каждом таком серебрянике заключена душа умершего одаренного.

Он достал одну из монет, положил ее на ноготь большого пальца и подкинул. Серебряный диск закрутился в воздухе и упал на советский ковер, постеленный посреди комнаты. На том самом месте тут же возник фантом.

Это был неандерталец. С дубиной в руке, шкурой на бедрах, а форма черепа больше напоминала голову обезьяны.

— Ты можешь разговаривать с ними. Можешь просить сражаться на твоей стороне. Но самое главное заключается в том, что каждый из них может передать тебе свой дар. Прикоснись к нему, Костя. Прямо сейчас.

— Что? — я бросил взгляд на человека из каменного века. Тот неподвижно стоял и смотрел на меня.

— Не бойся. Просто дотронься до его руки.

Но дело было вовсе не в страхе. Способность отца, вселяться в тела других живых существ мне нравилась куда больше, чем сила неизвестного мне одаренного. И я не горел желанием променять неплохую способность на неизвестно что.

— Послушайте, — я сел на вторую табуретку у стола. — Ко мне приходила душа моего отца. Он передал мне свой дар. И если сейчас я прикоснусь…к этому духу, то, вероятно, потеряю ту способность.

Георгий Вольфович хмыкнул и подошел к кастрюле, стоящей на печи, в которой подогревался суп. Помешал похлебку поварешкой, распространяя запах борща на всю комнату и вернулся на место.

— Я вижу, ты уже кое-что знаешь о наших способностях. И, похоже, я начал совсем не с того, с чего следовало, — он сделал необычное движение рукой и душа исчезла — монета, лежащая на паласе, блеснула. — Возьми ее. Это твоя награда за сегодняшний труд.

Я подобрал серебряник с пола. Осмотрел. Лицо неандертальца четко отпечаталось на решке.

— Какая у этой души способность? — спросил я.

— Разжигать огонь, — репетитор закрыл альбом. — Я полагаю именно так люди когда-то впервые добыли его.

— Хм…

— А теперь давай начнем урок с того, с чего следовало. Расскажи мне, что ты знаешь о своей родовой магии?

Я снова сел на табуретку.

На ходу я еще пытался решить, стоит ли рассказывать репетитору абсолютно все тайны. И не окажется ли моя сделка с Элаизой той информацией, после которой мое обучение закончится. Хотя, с другой стороны, быть честным всегда лучше. Что я скажу, если он, рано или поздно, заметит печать на моей ладони?

— Я знаю, что существует девочка-мираж, по имени Элаиза, — начал я. — Именно она отчеканила все существующие монеты в мире…

— Хорошо. Что еще?

— Мы можем перенимать способности душ, разговаривать с ними, входя в контакт. Но этого я еще не пробовал, — я почесал подбородок вспоминая больше фактов. — Души не способны завладеть телами коллекционеров. Но могут нанести нам увечье или биться на нашей стороне, что, собственно, вы и продемонстрировали, когда я впервые пришел сюда.

— И все?

— Нет… — я поколебался пару секунд. — Еще я заключил с Элаизой контракт.

Я показал ладонь, посреди которой на коже был выжжен символ. Замолчал.

Некоторое время Георгий Вольфович в задумчивости глядел на Знак.

— Это еще лучше, — наконец сказал он. — Значит теперь, ко всему прочему, ты сможешь сам создавать монеты.

И все? Не будет никаких «убирайся отсюда» и «почему ты сразу не сказал»?

— Недавно я убил тварь, прорвавшуюся в наш мир, — заговорил коллекционер. — Прямо в лесу. Недалеко отсюда. И тогда впервые поверил в то, о чем когда-то говорила мне девочка-призрак…

— Элаиза приходила к вам?

— Да.

— Если она приходила… Почему же вы не заключили сделку?

— Тогда я еще не видел монстров собственными глазами. Не поверил ей, — покачал головой он. — Но сколько бы не ждал ее потом, она так и не появилась…

Он встал с места, снова подошел к кастрюле с супом и наполнил две тарелки. Вернулся назад.

— Ешь, — сказал он, поставив железную миску передо мной на стол. — Голодным в школе делать нечего.

Я отломал кусок от холодной буханки «Дарницкого», натер корку чесноком и посолил. Принялся за еду.

— Послушай, Костя, — сказал репетитор, когда опустошил свою тарелку и принялся разливать чай. — Коллекционер душ — это самая сложная родовая способность, которая существует. Да. Ты знаешь некоторые нюансы. Но я клянусь, что тебе неизвестно и о десятой части наших способностей. Чтобы быть истинным коллекционером, ты должен не просто заключить контракт и чеканить монеты налево и направо. Ты должен знать родовые способности каждого когда-либо жившего на этой планете одаренного. Ты должен уметь противостоять душам, которые не захотят тебе подчиняться. Ты должен знать язык, на котором говорили когда-то, чтобы попросить о чем-то более древние расы. А еще, тебе придется делать многое, чего ты делать не захочешь. И моя задача заключается в том, чтобы объяснить тебе, что это необходимо.

Я подавился. Старик даже не притронулся к моей спине, пока я пытался откашлять кусок хлеба, попавший не в то горло.

Новости были очень неоднозначные. С одной стороны, мне было безумно интересно узнать все о родовых способностях одаренных. Выучить языки я, итак, планировал, упустив время на это в прошлой жизни. Пусть и не такие редкие. А вот намек на то, что мне придется делать многое из разряда «держать женщин в своем сарае», меня смутил. Что ж. Поживем увидим.

— Всему свое время, — подытожил мои мысли Георгий Рудольфович.

Затем он подошел к серванту и взял с полки небольшую книгу. Принес мне. Положил на стол. Я глянул на название. «Магия первобытных людей».

— Следующий урок в четверг. В десять. К нему ты должен успеть прочитать это. От корки до корки.

— Хорошо, — я убрал книгу в рюкзак.

После этого я пробыл у коллекционера совсем недолго. Чай оказался слишком горячим. Поэтому я сделал буквально пару глотков, которыми обжег себе небо и поспешил на учебу.

— Ракицкий! — Клаус встретила меня в коридоре школы и тут же зажала нос. — Ты откуда такой вылез? От тебя несет за версту.

Я расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке и принюхался.

— Да ладно тебе. Бывало, и хуже, — улыбнулся я и застегнул пиджак.

— Высидеть с тобой за одной партой до конца уроков будет настоящим испытанием…

— Переживешь, — хмыкнул я, пропуская подругу в класс первой. — Ты не представляешь, где я сейчас был.

— Да? — она обернулась и стряхнула с моего плеча пыль. — Тогда слушаю…

Сильный грохот перебил мою одноклассницу.

Мы тут же отыскали глазами источник звука. Из-за последней парты, где обычно сидел Кипяток, с пола поднимался Антропов. Он был весь красный.

— Ну и че ты приперся? — Яблоньский стоял возле него. — Че не уехал вместе со своим дружком в Питер?

Следующий толчок усадил иллюзиониста на место. Последовал подзатыльник. Мы переглянулись с Клаус.

— Похоже, это семейное…

— Чего? — Жанна не поняла, что я имею в виду.

Глава 18

Бывший лучший друг

Мои одноклассники спокойно смотрели, как Антропов расплачивается за свои грехи и грехи своего друга. Яблоньский и не думал проявлять жалость. Он хладнокровно лупил врага. Измывался над ним. И его понять можно. Он один из тех, кто страдал от рук двух отморозков из нашего класса.

— Ты куда язык засунул, Антропов? — аристократ огрел другого одаренного учебником по голове.

Антропов не отвечал.

Я сунул рюкзак Клаус в руки, а сам пошел в самую гущу событий.

— Хватит, — я остановил руку Яблоньского, когда та вновь летела в затылок бывшему хулигану.

— С чего это? — возмутился Всеволод.

— С того, что я так сказал, — мое лицо было прямо перед лицом будущего главы клана электроников.

Он оказался в ярости от моего вмешательства. Видимо, хотел перехватит инициативу лидерства у Парфенова. После того, как тот отбыл в северную столицу. Но я помешал.

— Хватит. Всеволод, — процедил я и указал на его место за партой взглядом.

Только звонок разрешил наш не начавшийся конфликт. А вслед за ним появление в кабинете Глеба Ростиславовича.

— Приветствую, одаренные! — директор запыхался и произнес стандартную фразу очень посредственно. Не так как обычно.

— Добрый день, директор! — ответил хором класс.

Стулья загремели, а через пару секунд мы уже слушали вступление учителя по Хиромантии.

У меня сегодня никак не получалось сосредоточиться на учебе. Я все время думал, что мне нужно успеть поговорить с Глебом Ростиславовичем о том, что он увидел у меня на ладони на прошлом занятии. Но от этой идеи меня постоянно отвлекала мысль, что сегодня, итак, куча дел, которые навалились почти одновременно.

В конце концов, я решил хотя бы сегодня не копаться в тайнах своего рода, отложив разговор с директором на потом.

Прошло почти сорок минут с начала урока. Сейчас я часто посматривал на часы и как только прозвенит звонок, хотел первым выбежать из кабинета. За последние выходные я успел многое, кроме самого главного. Выполнить домашнее задание по Сфероведению. Списывать прямо на Хиромантии было смерти подобно, поэтому я заблаговременно забрал у Клаус тетрадь и теперь торопился к ближайшему подоконнику, чтобы успеть к началу следующего урока все-таки сделать домашку.

— Запишите какие линии вам нужно выучить к следующему занятию и ждите звонка, — объявил Глеб Ростиславович, указывая на исписанную зеленую доску.

Все принялись греметь письменными принадлежностями.

— Костя, — директор обратился ко мне. — Задержись, пожалуйста, после урока.

— Вот черт, — прошептал я и посмотрел на Клаус.

Она сочувствующе пожала плечами и удалилась из класса сразу после звонка, оставив свою тетрадь. Может все-таки успею?

Когда все мои одноклассники вышли, аристократ закрыл дверь на ключ. Я напрягся.

— Мне нужно серьезно с тобой поговорить, Костя, — сказал он и пригласил меня сесть за первую парту. Ближе к нему.

— Что случилось?

— Это касается того, что я увидел на твоей ладони.

Сперва я машинально хотел взглянуть на руку, но вспомнил, что теперь там есть еще кое-что. Что директору видеть совсем необязательно.

— Что там? — спросил я, указывая глазами на руки, сложенные перед собой.

— Хм… — он замялся, видимо, собираясь с мыслями. — Как тебе сказать…

— Говорите, как есть, Глеб Ростиславович, — я подбодрил его, дав понять, что держу себя в руках. Какие бы новости он не хотел мне сообщить.

— Понимаешь… Таким, как ты не место в школе для одаренных.

Эти слова ошарашили меня. Кажется, директор еще толком ничего не сказал, а я уже почувствовал, что вести паршивые. Кровь ушла в пятки. Я, наверняка, побледнел. И Глеб Ростиславович заметил это.

— Ты слышал о касте одаренных, которая на особом контроле у ОКМС? — он провел руками по своим пышным усам.

— Нет.

Директор вздохнул еще тяжелее и взял трость. Поставил ее между ног и постучал пальцами по набалдашнику.

— Таких одаренных, как ты, называют темными.

— Темными? Что это значит?

— Это значит, что вы опасны для общества. По разным причинам. Я не хочу посвящать тебя в это сейчас. У тебя, итак, столько бед в семье. Кстати. Как твоя мама? Она не нашлась?

Я посмотрел на свою ладонь.

Час от часу не легче. Ведь этот знак, я надеюсь, не означает, что я сойду с ума и начну карьеру серийного убийцы? Черт. В этом точно нет ничего хорошего.

— Костя? — вырвал меня из мыслей директор.

— Что?

— Я спросил, не нашлась ли твоя мама?

— Нет. Простите. Я задумался.

— Очень жаль.

Еще и мама. Капитан Троицкий уже давно не звонил мне. Все ли там хорошо?

— И что мне делать? — спросил я у аристократа.

— Ты хороший парень, Костя, — ответил он. — Именно поэтому я решил дать тебе время.

— Дать мне время?

— Да. Я должен был сообщить о тебе в органы сразу, как только увидел знак. Но все то, что навалилось на тебя в последний месяц, переубедило меня. По крайней мере, пока. Поэтому мы оба прикинемся, что я ничего не знаю. Договорились?

— У меня есть шанс избавиться от…этого?

Аристократ разочаровано помотал головой.

— Тогда на что вы даете мне время?

— Не хочу отнимать у тебя детство. И пока могу делать вид, что не знаю о том, что ты темный, я буду скрывать твою тайну.

— Вы говорите так, словно у меня обнаружили неизлечимую болезнь и теперь я должен успеть завершить все свои дела, пока не отправлюсь на тот свет. Сколько у меня есть времени? Говорите прямо, Глеб Ростиславович. Пожалуйста.

— При переходе в старшую школу ученики проходят полный медосмотр. Именно там, если раньше ты не натворишь глупостей, у тебя и обнаружат этот символ.

— А что будет потом?

— Казачья застава, — коротко ответил директор.

Меня бросило в жар. Все планы и мечты, к которым я так стремился, теперь могли разрушиться в любой момент. Новогодний бал, мама, Машка. И плевать на деньги, которые за несколько минут потеряли для меня всякую ценность. Сейчас меня тревожило то, что я никогда больше не смогу зажить нормальной жизнью. Пока на моей ладони этот символ, который делает из меня какого-то…темного.

— Мне очень жаль, Костя, — добавил аристократ. — Если хочешь, я могу отпустить тебя сегодня с уроков. Вернись домой. Отвлекись. Погуляй с друзьями. Нужно время, чтобы свыкнуться с этой новостью.

Без особого энтузиазма, но я все-таки покивал. Мне казалось, что мою жизнь пытаются разрушить. Отобрать второй шанс, который я получил. И даже знакомство в этом мире с Настей, которого я так ждал, теперь не сулило счастливого будущего. Все теряло смысл.

Но ведь я до сих пор в своем городе. О знаке на ладони знает только директор. А значит надо подтереть сопли и выяснить, что это за темные, что за символ на моей руке и как от него избавиться. Ну или хотя бы, научиться скрывать его так, чтобы никто и никогда не узнал мой небольшой секрет.

Перед тем как покинуть школу я занес тетрадь Клаус. Жанна тут же накинулась с расспросами, почему я ухожу с уроков раньше. Я объяснил, что директор отпустил меня в больницу к сестре. Об истинных причинах не должен узнать никто и никогда. Тогда моя подруга понимающе кивнула и попросила позвонить ей вечером. Я пообещал.

— Привет! — я зашел в больничную палату к Машке.

Еще три койки, кроме той, на которой она лежала, были свободны.

Сестра улыбнулась и потянула ко мне руки. Я подошел и аккуратно обнял ее. Кажется мы потеряли счет времени в объятьях друг друга. Я отпрял только тогда, когда она простонала от боли. Видимо до полного выздоровления еще далеко.

— Как ты? — спросил я, помогая ей принять более удобную позу.

— Хуже, чем было в прошлый раз, — на ее лице показалась вымученная улыбка.

Я постарался припомнить, когда она лежала в больнице в последний раз. Вспомнил. Однажды, в прошлой жизни, после того как Машку бросил очередной хахаль, она наглоталась таблеток. Но мать вернулась домой вовремя. Вызвала скорую. Сестру успели откачать, но потом еще некоторое время держали в больнице. Однако она чувствовала себя тогда гораздо лучше, чем сейчас. Когда в ее животе появилась зашитая рана от осколка зеркала.

— Почему ты не в школе? — спросила она.

— Глеб Ростиславович отпустил меня пораньше, чтобы я смог проведать тебя. В больнице посещения только до семи. Я бы никак не успел, если бы учился до последнего урока.

— Да? — она подозрительно посмотрела на меня. — В таком случае передай ему мое спасибо, когда снова увидишь.

Я кивнул.

Ненавижу лгать. И тем более надумывать все большую и большую кучу лжи в ходе разговора. Поэтому я постарался сразу перевести тему.

— Врач сказал, что ты скоро поправишься… — я достал из пакета бананы, йогурт, сок и ее любимую шоколадную «Омичку». Положил на тумбочку рядом с кроватью.

— Через месяц я уже вернусь домой. Может меньше. Но сказали держать меня тут долго не будут. Ура! Ты принес сканворды! — вдруг обрадовалась она, увидев у меня в руках свежий выпуск «Тещиного языка».

— И еще кое-что, — из кармана пальто я вытащил тетрис.

Машке, кажется, сразу стало легче.

— Теперь время полетит быстрее, — она положила руку мне на щеку. — Спасибо, братик…

Некоторое время мы болтали обо всем. Как тут кормят, кто лежал с ней в палате и какие ощущения она испытывала в плену у Ангельской. Час пролетел незаметно. Как в старые-добрые времена, когда мы проводили вечера на нашей кухне. Я готов был сидеть тут бесконечно и разговаривать на разные темы.

— А как мама? — вдруг спросила Машка. — Она заедет сегодня ко мне?

Я не был готов к этому вопросу. Мне казалось, что мама ушла из дома уже так давно, что все в городе знали об этой новости. Но вспомнив, что сестра потеряла контроль над своим телом еще до исчезновения матери, я начал подбирать слова, чтобы все правильно объяснить.

— Она опять пьяная, да? — разочарованно спросила сестра.

— Нет! Нет, — тут же ответил я. — Послушай, Маш. У мамы и правда не все хорошо…

— Что с ней? Она в порядке? — взволновалась сестра и тут же схватилась за раненый бок.

— И да, и нет.

— Что ты имеешь в виду?

И мне пришлось рассказать всю историю матери. Начиная с ее исчезновения и заканчивая кассетой, на которую записано как Санитар накладывает на нее гипноз.

— Ты уже слышала что-нибудь о нем?

— О Санитаре?

— Да.

— Немного. Но мама рассказывала, что твой отец имел какое-то отношение к нему. Какое именно, я не знаю, — Машка попыталась сменить положение в кровати и скривилась от боли. — Чаще всего язык у нее развязывался после очередной пьянки. Но на утро она уже не хотела говорить об этом.

— Ясно, — ответил я. На большее и не рассчитывал. — Ты не переживай. Сейчас за мамой постоянно наблюдают следователи. Если что-то случится они обязательно сообщат. Самое главное сейчас, чтобы ты поскорее поправилась и вернулась домой.

— А дядя Лёша?

— Отчим больше нас не побеспокоит.

Я видел по лицу Машки, что она почувствовала облегчение от того, что он больше не появится. При этом она даже не знала, что увидит совсем другую квартиру, когда вернется домой. Надо только выбрать время, чтобы проехаться по магазинам. У меня в планах сделать ей новую комнату, которую заслуживает любой ребенок. Каждая девочка в шестнадцать лет.

— Хорошо.

Радость, с которой она встречала меня, испарилась. За всеми новостями о матери собственное возвращение к жизни уже не так сильно радовало ее.

— Маш, — я взял сестру за руку и заставил посмотреть на меня. — Помнишь, когда в твоем теле была Ангельская и я обещал вытащить тебя?

Она кивнула.

— Я обещаю, что и мама скоро вернется домой.

— Ладно, — коротко ответила она.

— Все нормально?

— Угу.

— Точно?

— Да.

Продолжать убеждать ее в том, что все будет хорошо не было смысла. Я надеялся лишь на то, что, когда уйду, она откроет свои любимые сканворды и забудется.

— Тут несколько тысяч, — я достал пару купюр и убрал их в тумбочку. — Я постараюсь приезжать к тебе каждый день. Но если как-нибудь не успею, отправь кого-нибудь в магазин. Можешь заплатить медсестре, чтобы она купила тебе самое необходимое.

— Откуда у тебя…

— Неважно. Прошлая жизнь осталась позади. Я же обещал, помнишь? Теперь все будет по-другому. И квартиру ты не узнаешь, когда вернешься, — намекнул я.

Кажется, мне все-таки удалось поднять сестре настроение.

— Хорошо, — она, наконец, улыбнулась.

Я уже хотел уйти, когда вдруг решил задать ей еще один вопрос. О тех самых темных, о которых говорил Глеб Ростиславович. Если это так серьезно, то заводя разговор о них, пусть даже с Серым и Жендосом, это пробудит в них нездоровый интерес. В первую очередь ко мне. А Машка будет молчать. Даже если узнает, что я один из них.

— Слушай. У меня есть к тебе вопрос. Не самый обычный.

— Да? О чем ты хочешь спросить?

— Что ты знаешь о темных?

— О темных? Зачем тебе эта информация?

Я смотрел на нее несколько секунд и снова солгал.

— Один мой знакомый обнаружил знак у себя на ладони…

— Я поняла, — перебила Машка. Она почти всегда чувствовала, когда я вру. — Мама говорила, что твой отец тоже был одним из них.

Не сказать, что я удивился. Учитывая все странное прошлое моего отца, о котором я не знаю, ровным счетом, ничего.

— А еще что-нибудь?

— Это все. Если честно, я никогда особо не интересовалась этой темой.

— Будет лучше, если ты никому не расскажешь о нашем разговоре…

— Я знаю, — улыбнулась Маша и поцеловала меня на прощание.

Выйдя из больницы даже воздух показался мне совсем другим. Пусть сегодня я получил от директора школы не самые приятные новости, но увидеть Машку живой и относительно здоровой было невероятно. Как же долог был тот путь, который я прошел, спасая ее. Зато теперь у меня появилась уверенность в том, что и со всем остальным я справлюсь. Жаль только, что Глобуса не удалось спасти.

Вспомнив про Диму Выхухлева, я сделал еще одно важное дело. Заехал к Серому и рассказал, что нашел кольцо Глобуса на той стороне. Вместе с другими вещами его брата. Я не стал утверждать, что это был он. Да и понимал, что поверить десятилетнему парню будет непросто. Поэтому просто привел все доводы, которые должны были помочь его семье принять эту потерю. А затем ушел. Не дождавшись, пока все члены его семьи пройдут через все стадии принятия неизбежного.

Я шел домой по своему двору и раздумывал о том, правильно ли поступил. Поставил себя на место Серого и решил, что никогда бы не простил другу, если бы он узнал о судьбе моих близких и не сообщил мне об этом. Поняв, что рано или поздно они скажут мне спасибо, я, в очередной раз за день, вздохнул с легкостью.

— Антропов? — я не смог сдержать удивления, увидев иллюзиониста, сидящего на лестнице, ведущей к моему подъезду.

На аристократе лица не было. Не только лица, но и живого места. Глаз заплыл. Струйка засохшей крови тянулась от брови по щеке и терялась под белоснежным воротником рубашки. Пуховик порван в нескольких местах. А непрекращающиеся шмыганья говорили о том, что парень либо сильно замерз, либо ему хорошенько перебили нос.

— Привет! — одаренный поднялся на ноги и протянул мне руку.

Припоминая все, что они учудили с Кипятком, я не протянул свою в ответ. Каким бы жалким он сейчас не выглядел.

— Тебе чего?

Иллюзионист спрятал руку в карман.

— Я хочу предложить сделку, — сказал он.

Сделок с такими как он, я, как правило, не заключаю. Но выслушать предложение — всегда «за». Глупо отказываться от того, о чем не имеешь представления.

— О какой сделке идет речь? Сейчас, вроде как, я нужен тебе больше, чем ты мне.

— Защити меня.

— Защитить тебя? — я осмотрел одноклассника с головы до ног. — Это Яблоньский сделал?

— Да, — ответил аристократ.

Что ж. Второго Кипятка в классе я, итак, терпеть не собираюсь. Посмотрим, что он сможет предложить.

— Ты говорил о сделке. Обычно это взаимовыгодное предложение для обеих сторон.

— Так и есть.

— Так что ты можешь мне предложить?

— Это касается Егора…

Глава 19

Планы на клан

Сосед со второго этажа прервал наш с Антроповым разговор. Сперва он включил лампочку у подъезда, затем вышел из него и поздоровавшись со мной, направился в ближайший магазин, размахивая пустым черно-белым полиэтиленовым пакетом «Marianna».

— Ты говоришь о Парфенове? — нахмурился я, продолжив беседу.

— Да, — кивнул аристократ и вытер рукавом нос. Мокрая линия тут же замерзла на пуховике.

— Так в чем предложение? Насколько я знаю, Кипяток уже отчалил в Санкт-Петербург.

— Еще нет, — отрицал иллюзионист. — Поезд завтра утром. Сегодня они весь день собирают вещи.

Бывший лучший друг моего врага открыл рюкзак и достал оттуда видеокассету.

— Что на ней?

— Доказательство. Что Егор использовал магию крови.

Я схватил улику. Жадно. Словно пленка была куском мяса, а я хищным зверем.

Уже хотел побежать в свою квартиру и посмотреть, что на ней, но притормозил.

— Стоп, — я нерешительно потряс видеокассетой в воздухе. — Ты же понимаешь, что тоже попадешь под каток?

— Нет, — уверенно ответил Антропов. — Даже на этой кассете есть момент, как он принуждает меня заниматься магией крови. Если хочешь, я могу еще сказать, где в последнее время мы все это проворачивали.

— Раз ты настаиваешь…

Я смотрел на наивного аристократа и мне очень хотелось посоветовать ему замолчать. Но, вспомнив тот день, когда они с Кипятком махали перед моим носом пакетом с Машкины волосами, у меня тут же пропало желание. Ведь это они, вдвоем, виноваты в том, что ей пришлось пройти через все это.

Антропов выложил мне все. Где они практиковали магию крови, в какие дни, чего именно хотели добиться. Этой информации было не то, что достаточно. С такими доказательствами я мог сразу отправляться в организацию по контролю магических сил, минуя все инстанции типа директора школы и завуча.

Выслушав иллюзиониста, я пообещал ему позаботиться о том, чтобы он не стал изгоем в нашем классе, а затем поспешил домой. Безумно хотелось посмотреть, что на пленке.

Я вставляю видеокассету в свой новый видик. Нажимаю на «PLAY». Картинка появляется сразу.

Парфенов идет по подвалу какого-то дома и завет за собой своего друга, который и держит камеру.

— Да иди ты, псина тупая! — ворчит Кипяток.

Камера опускается. Аристократ тащит Бобика. Того самого пса из нашей школы, в которого я вселился впервые по своей воле в этом мире. Как только узнал, что у меня есть такая способность.

Я тут же попытался припомнить, когда в последний раз видел песика. Ведь действительно. В последние дни он не приходил к школе. Даже тетя Люда из столовой как-то спрашивала не знает ли кто-нибудь куда пропала собака.

Бобик скулит. Упирается. Но под давлением веревки, обвитой вокруг его шеи, продолжает следовать за своим будущим убийцей.

Я перематываю вперед. Не могу на это смотреть. С каждой секундой в венах закипает кровь. Мне больше не хочется отправить Парфенова младшего на Казачью заставу. Мне хочется придушить его собственными руками.

Запись кончается, когда Бобик скулит. В последний раз. А Кипяток обмакивает в его крови пальцы и начинает что-то произносить на латыни, одновременно нанося на стену запрещенный знак. После короткой магической вспышки, он смотрит в камеру своими глазами, внутри которых пляшут языки пламени. Антропов хныкает. Ему тоже жалко пса. На этом запись обрывается.

Несколько дней назад я уже смирился с тем, что должен отпустить ублюдка. Чтобы он уехал в Питер и больше никогда не мешался под ногами. Я подумал, что не вправе решать его судьбу. А тем более отправлять на Казачью заставу, где любой одаренный лишается всяких шансов на нормальную жизнь. Тогда я считал, что не должен принимать таких судьбоносных решений. Но сейчас, когда посмотрел пленку, я не мог закрыть на глаза на все зверства, учиненные Кипятком.

Сколько раз в будущем я читал новости о том, как люди находили замученных животных? Как я вскипал, глядя на фотографии безжалостных расправ и не мог ничего поделать. Однако сейчас я прекрасно знал, кто за этим стоит. И понимал, что даже уехав в Петербург такой человек, как Парфенов не изменится. От его рук пострадает еще много людей и животных, которые перейдут ему дорогу. И даже, если в итоге я огребу проблем с главой рода электроников — мой долг избавить общество от этого психа.

На следующий день я встал в пять утра и поехал на железнодорожный вокзал. Поезд Парфенова выезжал в шесть тридцать четыре. Поэтому ровно в шесть я уже стоял у входа в здание вокзала.

В руке у меня лежал маленький медальон, который прежде был прицеплен к ошейнику Бобика. Холодная металлическая побрякушка уже отпечаталась на моей ладони от того, как крепко я ее сжимал.

Серебряный «Мерседес» подъехал в шесть ноль пять. Из-за руля вышел громила. Александр Николаевич. С пассажирского сиденья вышагнула мать Парфенова. Тучная женщина в красном пальто и шляпке того же цвета. С заднего сиденья показался сам Кипяток. Они выгрузили чемодан из багажника и двинулись ко входу на вокзал.

Парфенов младший заметил меня только когда поднялся по лестнице и подошел совсем близко.

— Фунтик? Ты че тут делаешь? — поморщился он.

— Пришел тебя проводить, — ухмыльнулся я и обвел взглядом всю его семейку. — Здравствуйте!

Все электроники непонимающе глядели на главного врага своего сына и удивлялись моей наглости.

— У тебя че? Крыша поехала?

— Егор! — прервала сына возмущенная матушка. — Ты как разговариваешь со своим одноклассником?

— Бросьте представляться, Антонина Павловна, — я махнул рукой. — Если бы вы хотели воспитать Егора достойно, то давно бы сделали это. Но боюсь, простым воспитанием тут уже не обойтись.

— Слушай, пацан, — Александр Николаевич вступился за свою семью. Он подошел ближе и отпихнул меня в сторону. — Брысь с дороги! Пока ноги не переломал.

Я снова усмехнулся.

— Вы все в этом, да? — я схватился за ручку двери и открыл ее господам. — Угрожать десятилетнему мальчишке и стрелять в его близких. Такое себе проявление силы. Но не мне вас судить. Прошу!

Кипяток покрутил пальцем у виска и прошел внутрь.

— Мам, пап! Не обращайте внимания на этого козла. Поезд скоро отходит. Надо торопиться.

— Да, — я саркастично поклонился, пропуская толпу аристократов внутрь словно заматерелый швейцар. — Не обращайте на меня внимания. Проходите, пожалуйста.

Я удостоился чести поймать несколько презрительных взглядов, прежде чем вся семья Парфеновых пересекла порог здания железнодорожного вокзала.

— Кипяток! — я окликнул своего врага, когда тот был уже внутри.

Он обернулся. Тогда я кинул ему медальон Бобика. Аристократ среагировал и поймал вещицу. Посмотрел на нее, пытаясь вспомнить что это. А когда воспоминания освежились, поднял на меня свои огромные от удивления глаза. Одаренный понял, что я был на месте преступления. Только там я мог взять то, что он держал сейчас в руках.

— Приятного путешествия! — подмигнул я и закрыл дверь, ведущую на вокзал.

Тут же к семье Парфеновых подлетели люди в гражданском. Они показали свои удостоверения и надели на ребенка наручники.

Мать Кипятка попыталась отстоять сына, но Александр Николаевич ее остановил. Он понимал, что спорить бесполезно. Ровно, как и то, что в этом деле замешан я.

Широко улыбаясь, я спускался по лестнице от входа на железнодорожный вокзал, осознавая, что добился своего. Что теперь шанса не поехать на Казачью заставу у Кипятка нет.

Да. Если бы я просто передал кассету в органы, я бы обезопасил себя на какое-то время. Но вскоре правда, так или иначе, бы вскрылась. Выяснилось бы что кассета была у Антропова, а тот под давлением обязательно бы раскололся, что отдал ее мне. Однако, встретив своих врагов сегодня здесь и показав, что не боюсь ни одного из них, я первый бросил вызов всему клану электроников. Осталось только победить в этой войне.

По дороге я обратил внимание на еще две черные иномарки, припаркованные у входа. Черные номера. Они принадлежат сотрудникам из ОКМС. И это следующий транспорт Парфенова младшего. Хотя аристократ и проснулся сегодня утром с мыслями, что поедет на поезде.

После удачного начала дня я заехал к Клавдии Петровне и к ребятам-курьерам в офис в центре города. Бабуля засияла от радости, увидев меня. Но проходить на предложенный чай, у меня времени не было, поэтому мы договорились поболтать, когда она приедет ко мне на клининг в ближайшие дни. Я просто забрал свою долю с совместного бизнеса и поехал дальше.

В офисе «Доставки на двух колесах» меня встретила только Алиса, которая из-за проблем с успеваемостью училась в вечерней школе и могла принимать звонки утром. Когда Лиза еще сидела на уроках. Я попросил Лису — так мы ее называли, — собрать всех курьеров сегодня вечером. Мне нужно сообщить им новость о Глобусе. А заодно узнать, готовы ли они продолжать сотрудничать со мной.

Сразу после этого я отправился к Борису, который начал бить мне татуировку. В ходе сеанса я поделился с ним тем, что мне, похоже, удалось выслать одного гнилого аристократа на Казачью заставу.

— Черт! Это прекрасная новость! — отреагировал татуировщик, набивая паутину на тыльной стороне моей ладони. — Знаешь что? Я сделаю тебе скидку за это. Чем больше этих уродов будет платить за свои поступки, тем легче будет дышать таким, как мы…

Он не злорадствовал. Но я понимал, почему Борис радуется.

Я просидел в тату-салоне до часу дня. Затем татуировщик написал мне рекомендации по уходу за кожей и пригласил на сеанс через две недели. Чтобы мы нанесли последние штрихи, и татуировка стала «рабочей». Пока Жаару невозможно было использовать.

— Покажешь?

Клаус встретила меня у входа в салон. Мы заранее договорились поехать в школу вместе.

— Пока не могу. Борис сказал не снимать повязку до завтра, — ответил я, указав на руку. — Ты сделала то, о чем я тебя просил?

— Да. Он уже звонил мне из школы.

— Отлично. Тогда поехали скорее.

Тот, с кем должна была договориться Жанна — Яблоньский. Он уже ждал нас в столовой, развлекая себя тем, что делал мучные шарики из сахарной плюшки и кидал их в ведро для отходов.

— Это правда? — Всеволод вскочил с места, едва мы вошли, и протянул руку. — До меня доползли слухи, что Кипяток так и не уехал в Питер. Ха! Его загребли люди из ОКМС!

— Правда, — улыбнулся я и пожал руку в ответ.

— Это просто отличные новости! — захохотал Яблоньский. — Так и надо этому уроду!

— Но я пообещал Антропову неприкосновенность. За то, что он помог нам.

— Так это Антропов сдал своего кореша?

— Да. И твое не совсем адекватное поведение сыграло нам на руку. Только теперь ты должен пообещать, что больше не тронешь иллюзиониста.

— Обещаю, — хмыкнул аристократ. — Он получил вчера свое. Если честно, я уже вчера весь вечер промаялся. Все думал, не перегнул ли палку.

Это позитивный момент. Значит Владлен, который засел в теле Яблоньского, не такой отмороженный, как его младший брат. По крайней мере, мне хочется в это верить.

— Хорошо, — я сел на стул и смахнул крошки со стола. — Жанна, ты есть хочешь? А то я голоден, как собака.

— Не особо, — пожала плечами моя подружка. — Могу сходить купить тебе что-нибудь.

— Если тебе не сложно… — попросил я.

После того, как заказ был сделан, а Клаус застряла в очереди у раздачи, я снова повернулся к Яблоньскому.

— Ты для этого меня позвал сегодня пораньше? Чтобы сообщить про Кипятка? — спросил он.

— И про это тоже.

— А что еще?

— Владлен. Как бы нам с тобой ни хотелось быть независимыми друг от друга, но мы оказались в одной лодке.

— Да ты меня и не напрягаешь особо. Мы, вроде как, друзья.

— Вроде как, да, — подтвердил я.

— Чем я могу тебе помочь?

Мне не очень нравилось иметь дело с аристократами. И вообще полагаться на кого-либо, кроме себя. Но сейчас Яблоньский был моим легким путем к тому, чтобы избежать крупных проблем. После того фокуса, который я провернул.

— Слушай, — я положил руки перед собой и постучал по столу пальцами. — Если сейчас следствию удастся довести дело до конца и отправить Кипятка на Казачью заставу, за мной начнется настоящая охота.

— Ты думаешь отец не спустит тебе этого с рук?

— Ни за что. Однажды он нанял человека, чтобы тот убил моего отчима. А тогда я был просто угрозой для его сына. Теперь все станет намного хуже.

— И что ты предлагаешь?

— Пока ничего. Мне нужно знать, что ты испытываешь к нему?

— К отцу? — Владлен в теле Яблоньского откинулся на спинку своего стула и взъерошил на себе волосы. — Слушай. Если у тебя есть какое-то ценное предложение, я готов продать папашу хоть сегодня. У меня есть причины его не любить.

Я посмотрел в глаза аристократу. Попытался понять не лжет ли он. Но жажда Владлена к власти действительно была очень сильна. Его неподдельная радость тому, что родной брат поедет на Казачью заставу говорит о многом. Разве что…нужно его замотивировать посильнее.

— Тогда слушай мое предложение.

Клаус вернулась с булочками на перекус. Села рядом.

— Ты истинный глава клана, — продолжил я. — Нам надо придумать, как посадить тебя на престол уже сейчас. Не дожидаясь твоего совершеннолетия. Ну или, по крайней мере, сделать так, чтобы главой электроников стал любой другой человек. Но только не Александр Николаевич Парфенов.

— Ты же знаешь, я только за, — Всеволод поерзал в своем стуле. — Но по правилам клана несовершеннолетний не может быть главой.

— Вот это нам и надо решить. Бабушка и дедушка Яблоньского… — я посмотрел на Клаус. Кажется она не предала значения тому, что я оговорился. — Твои бабушка и дедушка, наверняка, могут знать какие-то лазейки в правилах. Поговори с ними. Узнай всю информацию, которая может нам помочь и давай посадим тебя на трон как можно скорее.

Яблоньский поднялся и снова протянул мне руку. Я пожал ее в ответ. Это можно было считать началом наших взаимовыгодных отношений.

— Ладно, — сказал аристократ, отпуская мою ладонь. — Сегодня вечером постараюсь все выяснить.

— Договор.

— Я уже поел. Так что пойду гляну что задавали по латинскому. Увидимся на уроке.

Мы с Клаус молча перекусывали какое-то время. Жанна сказала, что не голодна, но несмотря на это взяла себе рогалик. Делает все, чтобы проводить со мной больше времени. Но если она бросит попытки явно проявлять ко мне симпатию, то я постараюсь закрывать глаза на эти мелочи.

— Что ты сделал? — спросила меня Жанна, спустя некоторое время.

— Не понял? — я посмотрел на нее.

— Какие дела у тебя были с Барт? — она кивнула мне за спину.

Я обернулся. Юля, похихикивая, вместе с одной из своих подружек проходила мимо. Первая смена как раз заканчивалась.

— Они уже второй день меня не трогают, — добавила Клаус.

— Да? — я удивился. — А разве вы не ладили?

— Ха-ха! Как будто ты не знаешь?

Но к чему говорить девочке о том, что я видел все те гадости, которые про нее написали в женском туалете?

— Я, серьезно, не знаю о чем ты говоришь, Клаус.

Моя подружка улыбнулась и кинула в меня чайную ложку.

— В любом случае. Спасибо! — сказала она.

Да. Сегодня был отличный день. Вчерашнюю новость про символ на ладони я теперь вспоминал лишь изредка и только для того, чтобы лишний раз не размахивать руками. Потому что уже принял решение. Сперва спасти маму, а уже потом, узнав у нее все об отце, решать проблему «темного». И, кажется, я уже готов к тому, чтобы отправиться на ту сторону и разыскать душу какого-нибудь гипнотизера.

— Тетя Фая, здрасьте! — я подошел к гардеробу и засунул шарф в рукав пальто.

— Здравствуй, Костя! — вахтерша взяла у меня одежду и подала номерок.

— А можно от вас позвонить?

— По городу?

— Конечно.

— Ну, заходи, — она добродушно впустила меня в обитель дежурства двух пятиклассников, помогающих развешивать куртки. — Только не разговаривай слишком долго. Урок через пять минут начинается.

— Спасибо, теть Фай.

Я поднял трубку телефона, который был еще древнее, чем мой прежний. Достал из рюкзака визитку капитана Троицкого и набрал номер.

Длинные гудки. Я уже решил, что его нет на месте и надо бы съездить к собору и проверить все ли в порядке, когда он взял трубку.

— Троицкий! — ответил на звонок он.

— Доброго дня, капитан. Это Костя Ракицкий.

— Костя? — повторил следователь, как будто, не веря своим ушам.

— Ну, да, — подтвердил я. — Я хотел узнать, как там моя мама.

— Слушай, Костя… — начал он.

От этих слов у меня сердце ушло в пятки. Ни одна хорошая новость не начинается со слов «слушай, Костя…».

— Что случилось?

— Сценарий Санитара запустился…

Глава 20

Привет от аристократа

Я стоял за домом через дорогу от школы и держал в одной руке пачку сигарет, а в другой спички. Не знаю почему это сработало именно сейчас. Ведь я уже терял мать. Дважды. Терял сестру. Натыкался на другие проблемы и не одна из них не подталкивала к тому, чтобы зайти в магазин и купить сигареты.

Сейчас же мне казалось, что, когда я засуну ядовитую палочку в рот, сразу станет легче. Как в прошлой жизни. Когда при любой ситуации я закуривал. Есть лишь одно отличие. Через двадцать лет я чувствовал непреодолимую тягу к табаку, а в этот раз это только сила привычки.

— Там есть хвостик…

— Чего? — я поднял голову от пачки «Marlboro» и осмотрелся.

Недалеко от меня стояла старшеклассница. Видимо скрывалась за углом. Поэтому не заметил ее сразу.

Незнакомка была одета в розовые лосины, джинсовую мини-юбку, кофту и расстегнутый плащ. На плече сумка. Между указательным и средним пальцем зажата сигарета, от которой к небу поднимается густая струйка дыма. У нее синие пряди в черных волосах. Ярко накрашена.

— Я говорю, что там есть хвостик. Если потянешь за него, то сможешь открыть пачку, — сказала она и затянулась. — Это твой первый раз?

Я догадался, что она говорит о попытке начать курить.

— Да.

Я даже не знаю, в моем случае это считается ложью или нет?

— Тогда подумай хорошо, — старшеклассница собрала края пальто на груди и съежилась, схватившись одной рукой за локоть другой. — Сначала в голову ударит. Вроде кайфанешь. А потом сплошной геморрой. Вместо нормальных обедов — сигареты, вместо крутых игрушек — сигареты. И сколько бы ты не жрал травы летом или не пытался курить, держа сигарету не пальцами, а веточками от деревьев, рано или поздно предки все равно поймают тебя и надерут задницу.

Я улыбнулся. Ровно тоже самое когда-то испытали многие мои друзья. Но лично моим предкам всегда было наплевать. Поэтому когда-то я пережил это по-другому.

— Нет. Если хочешь — валяй, — продолжала незнакомка. — Просто кто-то должен был рассказать тебе про все это дерьмо. Чтобы, когда ты подрастешь и не сможешь бросить, в голове промелькнуло, что тетя Азалия предупреждала тебя, но ты был тем еще мудозвоном и не послушался.

Я тут же припомнил все, с чем мне пришлось столкнуться в будущем из-за этой поганой привычки. И последним воспоминанием была авария в Италии. После которой я потерял все.

— Да нет. Ты права, — ответил я и протянул ей еще закрытую пачку. — Возьми. Это тебе за совет.

Девчонка посмотрела на меня большими синими глазами и взяла подарок.

— Ты еще и все деньги, наверное, на них спустил?

— У меня еще остались, — хмыкнул я. — Значит тебя зовут Азалия?

Старшеклассница кивнула.

— А меня Костя. Ракицкий.

— Значит это ты тот пацан, по которому сохнут малолетки?

Я нахмурился. Она поспешила продолжить:

— В нашем толчке все стены в твоих плакатах, — усмехнулась девчонка. — Ну не совсем плакатах, конечно… Не журнал Cool, короче.

— Ах, ты об этом, — я невольно посмотрел в сторону школы. — Знаю. Был там однажды.

— Ты? — она затянулась еще раз. — Так может это твоих рук дело, а?

Азалия посмотрела на меня так, что я не понял шутит она или говорит серьезно. Но решил не ударять лицом в грязь.

— Как бы после нашего с тобой знакомства там не появилось нового рисунка. Уже за твоим авторством.

Азалия хихикнула и протянула мне руку.

— Будем знакомы.

Я обхватил ее тонкие холодные пальчики.

— Будем.

Я тут же продолжил говорить, пока пауза не затянулась до неловкой:

— Ты что здесь делаешь? Вроде все, кто учится в первую смену уже разошлись.

Девчонка еще раз осмотрела меня с головы до ног.

— Знаешь, некоторым бастардам гораздо уютнее вот так, на улице в минус хрен знает сколько, чем рядом с включенными батареями, но дома.

— Понимаю, — кивнул я. — Я не аристократ. Если что. Хоть и выгляжу как они.

Кажется это ее не удивило.

— Значит ты и вправду понимаешь. Не знаю нечистокровных, у которых все в шоколаде.

Девчонка мне приглянулась. Не понимаю почему. Может потому, что со своим багажом проблем она сильно напоминала мне меня самого в этом возрасте, а может мне импонировала ее манера общения. В этих пацанках в юбках я всегда находил что-то привлекательное.

— Ладно, — Азалия бросила окурок под ноги и втоптала его в снег. — Я знаю, что, скорее всего, не по адресу, но… Может у тебя есть два рубля? Все деньги на эту отраву спустила, а пешком домой идти теперь не хочется.

— Есть, — я достал из кармана червонец. — Держи. Сдачи не надо.

Девчонка удивленно глянула на купюру.

— Ну…это…спасибо чтоли?

— Слушай, — я посмотрел на часы и понял, что уже сильно опаздываю на урок. — Ты слышала про доставку на двух колесах?

— Дай подумать… — она принялась застегивать пуговицы на своем плаще. — А тот пацан, который пропал на прошлой неделе, не там случайно работал?

— Там, — не стал скрывать я. — В общем, подростки сейчас в этой доставке неплохо зарабатывают. Если есть желание обзавестись карманными деньгами, приезжай сегодня вечером. Вот адрес.

Я расстегнул рюкзак, вырвал двойную страницу из тетради по географии и протянул ее новой знакомой.

— А откуда ты…

— Давай не сейчас. Я на урок опаздываю. Просто приходи, если тебе интересно.

Я махнул Азалии рукой и побежал в школу.

— В семь вечера! — добавил я, уже забегая за угол.

Настроение у меня поднялось. После новости о матери я сильно упал духом. Но беседа со старшеклассницей и несколько минут наедине с собой, позволили собраться и понять, что если я буду тратить время на траур, то точно ничего не исправлю. Стоит взять себя в руки и действовать.

Когда я подходил к кабинету, в котором должен идти урок Хиромантии, у меня уже была заготовлена отличная речь в оправдание моему опозданию. Но на удивление дверь в класс оказалась открыта, а вместо голоса директора оттуда доносился галдеж.

Я зашел внутрь и увернулся от летящего мне в голову самолетика. Тот ударился о зеленую доску и упал на пол.

— А где Глеб Ростиславович? — я сел рядом с Клаус и огляделся. — Сегодня ведь опять поставили Хиромантию? Или нет?

— Все правильно. Но директор еще не приходил, — Жанна пожала плечами.

— Странно. Он никогда не опаздывал.

Хаос усиливался с каждой минутой. Ученики, которые ждали утомительного урока скидывали с себя спесь. Гремели стулья, близняшки орали на Калачевского, который подергал одну из них за косичку; внушительных размеров Боря, вытащил наушники из плеера и теперь «Черные птицы» группы Наутилус Помпилиус глухо играли из динамика; Яблоньский с Солониным устроили партию в фишки, а Вантус залез на стол и пытался допрыгнуть до светильника на потолке, чтобы сбить с него сокс — носок, набитый рисом и непонятно как застрявший там. Один Антропов сидел на своей последней парте и вел себя тише воды и ниже травы, уставившись в открытый учебник по Хиромантии.

— Всем здравствуйте! — вдруг разнеслось по кабинету.

Вслед за голосом в классе появилась Мирослава Игоревна. Галдеж тут же начал прекращаться, заканчиваясь раскатами гремящей мебели.

— Какой у вас следующий урок? — спросила она.

— География! — выкрикнул кто-то.

— Хорошо, — завуч убрала волосы с лица, и я заметил, что она бледная, как смерть. — Тогда доставайте учебники по географии.

А дальше все было так, как обычно и происходит в этих случаях. Мирослава Игоревна узнала на каком параграфе мы остановились и заставила читать тему будущего урока. А сама, то и дело, покидала класс и заходила обратно лишь для того, чтобы мы снова не разбесились.

Когда Рита спросила, что случилось с Глебом Ростиславовичем, завуч отвела взгляд и сказала, что все хорошо. Он просто снова приболел. Не знаю как остальные, но я считал с ее лица ложь мгновенно. Однако решил не лезть не в свое дело, принявшись за списывание домашки по всем сегодняшним предметам.

В конце дня меня ждал очередной неприятный сюрприз. В конце последнего урока учитель спросил кто дежурил на прошлой неделе. Этими беднягами оказались Рита с Баконским, сидящие перед нами. Поэтому на этот раз фортуна дежурства указала на нас с Клаус. И когда все уже валялись в сугробах у школы, визжали и кидали друг в друга портфелями, мы только заканчивали поднимать стулья на парты, чтобы помыть пол.

— За мной там папа приехал… — сказала Жанна, убирая свой пейджер в портфель.

— Ты же из-за этого не собираешься оставить меня здесь одного?

— Нет. Просто хочу выйти к нему и предупредить, что задерживаюсь. Заодно, на обратном пути, наберу воды, — она погремела железным ведром, которое уже держала в руке.

— Конечно. Иди, — я взял швабру. — Если что, ты знаешь где меня искать.

Я еще долго слышал звуки ведра и шаги аристократки, которые в полной тишине доносились до меня с другого конца коридора.

Все-таки есть в дежурстве после уроков своя магия. Кажется, только в это время в стенах школы можно по-настоящему расслышать тишину. Когда никто не орет в коридорах, никто не разговаривает в кабинетах. Даже во время уроков тут не бывает так тихо.

А еще, подметая, тут можно обнаружить много интересного. Например, мятую записку Калачевского, адресованную одной из близняшек. С извинениями и очень симпатичным рисунком на полях. Но Маша, скорее всего, восприняла это послание за стеб и поэтому даже не увидела, что он предлагает ей сходить с ним погулять.

Пропищал пейджер. Я отложил швабру в сторону и прочитал сообщение. Лиза спрашивала, когда я приеду в офис и утверждала, что все уже собрались. Хотя я не особо верил. Обычно это мне приходилось ждать курьеров по целому часу.

— Костя! — крикнула Клаус, забегая в класс.

Она сильно покраснела от забега на четвертый этаж. Я бросил взгляд на ведро. Оно не было наполнено водой.

— Что случилось?

— Папа сказал, что у тебя большие неприятности!

— Что конкретно? — спокойно отреагировал я.

— Внизу стоит машина. Несколько электроников у входа в школу и со двора. Папа сказал, что они приехали за тобой.

— Хм, — я схватился за подбородок и принялся разминать его. — Неужели Парфенов старший решил так нехитро избавиться от меня? Просто подождать у школы, увезти в лес и закопать?

— Они же не убьют тебя, правда? — переживала моя подруга.

— Нет, — улыбнулся я. — Волноваться не о чем. Сейчас я что-нибудь придумаю.

Жанна грызла ногти за моей спиной, пока, стоя в коридоре и смотря в окно, я пытался обнаружить аристократов, приехавших по мою душу. Я все еще не мог решить, как лучше поступить.

С одной стороны, можно сдаться и поехать к главе клана электроников, а уже там действовать по ситуации. Так я не покажусь трусом и сохраню лицо. Но, с другой стороны, это кажется очень глупым поступком — бросаться в пекло с девизом: «авось повезет!». Лучшим вариантом сейчас все-таки будет…если я смогу незаметно ускользнуть отсюда. И как можно скорее посадить Яблоньского на трон. Тогда аристократ решит все мои проблемы.

— Они еще там? — спросила Клаус.

— Плохо видно… — я забрался на подоконник, открыл форточку и выглянул на улицу. Холодный ветер тут же защипал уши.

Два блондина в темных очках и пальто стояли у входа, прямо под фонарем. Один из них бросил взгляд в мою сторону, и я тут же скрылся. Не знаю, заметил он меня или нет.

— Что будем делать? — Жанна нервно перевязала хвост из волос на своем затылке.

— Есть одна идея. Но мне нужна будет твоя помощь.

Мы закончили уборку и спустились к гардеробу. Там Клаус напялила на себя мое пальто, а на голову шапку, которую забыл в школе кто-то и когда-то. У этой шапки есть один минус — она слишком детская, с маленьким козырьком и пампушкой, но есть и плюс, второй ее слой можно опустить на лицо и тогда открытыми останутся только глаза. Никто сразу и не обнаружит подмены.

— Выглядишь отпадно, — хмыкнул я и помог Клаус надеть мой пустой рюкзак на плечи.

— Надеюсь, этот маскарад действительно поможет. Но если ты все-таки попадешься, Ракицкий…

— Верь в меня, — я хлопнул аристократку по плечу. — Главное не останавливайся. Во что бы то ни стало — беги. Хорошо?

— Хорошо, — ответила она. — Ты тоже поторопись.

Мы сделали несколько движений кулаками. Такой фишке научил Клаус я и теперь это стало нашим личным приветствием и прощанием.

Я спрятался за входной дверью в школу, когда Жанна кинетический ударом освободила себе путь и рванула мимо поджидавших меня электроников и вместе с дверью отлетевших в сторону.

Сквозь распахнутую дверь я увидел, что шестерки Парфенова повелись на нашу уловку. Они быстро поднялись на ноги и бросились в погоню за Жанной. Теперь сваливать настала моя очередь. Иначе, когда они схватят аристократку и поймут, что мы их обдурили, второго шанса уйти из школы не дадут.

— Здравствуйте, Лев Никитич, — я сел в машину отца Клаус и пристегнулся.

— Ракицкий? — удивился аристократ. — Ты что здесь делаешь? Где моя дочь?

Да. Выбора у меня не было. Либо прыгать в пасть льву, либо в болото к гладиатору. Я выбрал второе. Потому что тут оставались хоть какие-то шансы выжить.

— Лев Никитич. Послушайте, — начал я, используя паузу, чтобы отдышаться. — Я знаю, что вам известно о том количестве врагов, которое я собрал. Сейчас нет времени объяснять все причины моих поступков, да и я не возьмусь утверждать, что они будут вам по нраву, но…сейчас вы единственный человек, который может мне помочь.

Отец Клаус отвел от меня взгляд. Посмотрел в окно. Я сделал тоже самое. Один из электроников уже вернулся к дверям школы и теперь осматривался в поисках беглеца. Жанну уже поймали. Второй вел ее обратно, держа за воротник пальто.

Я снова посмотрел на отца Клаус.

— Это Жанна?! — взревел он.

Аристократ уже схватился за ручку на двери автомобиля и собирался броситься на помощь, когда я остановил его.

— Они ничего ей не сделают, Лев Никитич. Разве дети аристократов не под защитой клана?

Мои слова убедили его задержаться. Я продолжил:

— А вот если поймают меня…

— Что ты предлагаешь? — рявкнул он.

— Просто увезите меня за пару остановок отсюда и возвращайтесь за Жанной. Вы же знаете, что меня ждет, если попадусь. Неужели хотите быть причастны к этому?

Лев Никитич снова дернулся, чтобы выйти из машины.

Ясно. На меня ему плевать.

— Жанна вам никогда не простит, если со мной что-то случится, — использовал я свой последний козырь.

Я вспоминал тот разговор с Клаус у меня на кухне. Она говорила, что отец сильно любит ее, несмотря на всю строгость, с которой воспитывает. И теперь я рассчитывал, что быть в глазах дочери героем аристократ захочет гораздо больше, чем трусом.

Аристократ поколебался еще одно мгновение, а затем переключил передачу и нажал на педаль газа. Когда звук мотора настиг электроников, и они начали искать машину глазами, мы уже скрылись за сугробом. Я с облегчением выдохнул.

Отец Клаус больше не сказал ни слова. Он высадил меня через несколько остановок от школы, а сам помчался обратно. За дочерью.

Я тут же запрыгнул в трамвай и уже скоро вошел в офис «Доставки на двух колесах».

— Наконец-то ты пришел, — Лиза встретила меня на пороге офиса, с ошарашенным видом.

Я поднял глаза от пейджера, на экране которого читал сообщение от Жанны. Она писала, что все хорошо и они с папой уже дома.

— Что случилось? — спросил я, пытаясь заглянуть за спину девчонки. — Все пришли?

Лиза помотала головой.

— Сейчас сам все увидишь. Хочу, чтобы ты морально подготовился.

— Я готов, — я убрал Лизу с дороги и вошел внутрь.

Когда я увидел подростков, то потерял дар речи.

На курьерах живого места не было. Избитые, в грязных пуховиках, они сидели на стульях и исподлобья смотрели на меня. В углу валялась пара сломанных велосипедов. На столе звонил телефон с очередным заказом, но Лиза даже не собиралась брать трубку.

Азалия, которую я пригласил сегодня, сидела на подоконнике и добивала свой бычок. Когда я зашел, она выкинула его в форточку и закрыла окно.

— Что случилось? — нетерпеливо спросил я.

— Какой-то Парфенов передает тебе привет, — ответил Децл и вытер сочащуюся из губы кровь.

Глава 21

Одаренная из детдома

— Костян? — Жендос вышел в прихожую своей квартиры, когда его мама громко оповестила всю семью о том, что пришел Костя Ракицкий. — Ты чего здесь?

— Мне дома сегодня лучше не ночевать. Можно до завтра останусь у тебя? — спросил я.

— Мам! — тут же крикнул мой друг. — Можно Костян переночует у нас?

— Женя! Подойди-ка ко мне на секундочку! — крикнула она в ответ.

— Я сейчас, — повел указательным пальцем Жендос и ушел, кажется, на кухню.

Я слышал, как мать выговаривает ему. Она лишний раз никогда не предлагала поесть нам с Серым. Представляю, как восприняла новость, что один из друзей ее сына хочет остаться с ночевкой.

Пока Жендос капризничал, а Светлана Алексеевна ругалась на него злым шепотом, я держался за голову. Она разболелась после собрания в «Доставке на двух колесах» и теперь эта боль превращалась в жуткую мигрень.

Дело в том, что все курьеры оказались настолько запуганы кланом электроников, что отказались работать на меня. Даже Лиза. Они честно поделились со мной деньгами, заработанными за последние дни, и разошлись. В офисе осталась только моя новая знакомая. Азалия. Она сразу подметила, что свято место пусто не бывает и пообещала уже на следующий день подтянуть в бизнес своих друзей. Я согласился. Но знал, что и они уйдут, как только Парфенов старший пронюхает об обновленном составе и примется запугивать новеньких.

— Прости, дружище… — Жендос появился в коридоре с виноватым видом. — Оказывается сегодня к нам бабушка должна приехать. Спать будет негде.

Он лгал. Это было хорошо видно по его бегающим глазам.

— Ладно, забей, — я стукнул кулаком по его кулаку, открыл дверь и побежал вниз по лестнице.

Выйдя на улицу, я добрел до теплотрассы и сел на бетонную плиту. Рядом на люке съежившись грелась черная кошка. Я уткнулся головой в ладони. Нужно было решить, где сегодня переночевать.

К Серому я идти не хотел. После новостей о Глобусе, которые сообщил вчера его семье, родители братьев, наверняка, тоже будут совсем не рады меня видеть. Хоть я и не виноват в гибели их старшего сына. Однако не удивлюсь, если они считают, что все началось именно с меня. С «Доставки на двух колесах».

Домой тоже нельзя. Электроники, наверняка дежурят у подъезда. И что остается? Снова просить защиты у Германна и ставить под удар аристократа? Нет. Какой-то там по счету войны кланов лучше избежать.

Гостиница также отпадает. Денег с собой мало. Да и вряд ли ребенку позволят занять целый номер.

— Остается только один вариант… — пробубнил я себе под нос.

Затем встал, отряхнул штаны и побежал на трамвайную остановку, чтобы успеть на последнюю двойку, уходящую на окраину города до начала комендантского часа.

Успел. Уже через двадцать минут я стоял перед девятиэтажным панельным домом. Все тело пробирала дрожь.

Именно здесь и сейчас живет моя бабушка. Папина мама. Именно сюда я пришел еще в прошлой жизни примерно в этом возрасте. Остался на ночь. Потом еще раз. И еще. Пока как-то так, незаметно, все мои вещи не перекочевали в квартиру на седьмом этаже. Она стала моим вторым домом, а женщина, родившая моего отца, моей второй матерью. Тогда.

Я не торопился вернуться сюда, после того как снова попал в детство лишь по одной причине. Бабушка не общалась с нашей семьей после развода родителей. Ни в прошлой жизни. Ни в этой. Но в прошлой жизни меня впервые привел сюда отец. Он был тем звеном, положившим начало нашим отношениям. А сейчас я совершенно один. Наверное, нужно будет как-то объяснить свое появление? Но деваться некуда. Только здесь сегодня я могу найти ночлег.

Скрипящий древний лифт остановился на первом этаже. Двери открылись. Я заступил внутрь и нажал на единственную нерасплавленную кнопку с цифрой семь. Двери закрылись и агрегат принялся поднимать меня наверх.

Этот подъезд всегда был гораздо чище моего. Наклейки с машинками, обгоревшие спички в потолке — вот, в общем-то, все. Даже первые надписи на стенах в этом доме мы сделали намного позже. Когда Серый с Жендосом приезжали гулять в этот район.

Двери лифта открылись, и я вышел на плохо освещенный этаж. Легко обнаружил знакомую дверь. Надо же. Столько лет прошло, а я ничего не напутал.

Из-за тугоухости бабушка никогда не слышала звонок, больше похожий на непрекращающееся жужжание. Поэтому я сразу постучал. Робко и неохотно. Боясь потревожить соседей. Хотя знал, что она не откроет. Вот когда начну долбиться так, что весь дом затрясется — тогда, пожалуйста.

— Кто? — послышалось из-за двери спустя примерно тридцать минут усердного пинания.

За это время я успел даже выйти на улицу, чтобы посмотреть, горит ли в окне свет.

— Это Костя.

— Кто? — дверь отворилась, но приоткрылась на совсем небольшое расстояние, сдерживаемая цепочкой.

— Костя, — повторил я, подстраиваясь под луч света, падающий из квартиры.

— Костя? — удивилась она и сняла цепочку.

Дверь открылась полностью. И я вновь увидел ее.

Женщина семидесяти лет стояла на пороге. За шесть лет до того, как погибнет от внезапного инсульта у меня на руках. Сейчас она кажется такой родной и чужой одновременно. Но как же отрадно видеть ее живой и здоровой!

— Как ты меня нашел? — удивилась бабушка, поправив платок на своей голове.

Я опешил. Если честно я ожидал всего, чего угодно. Но только не этого вопроса.

— Я…

— Ладно. Заходи. Поговорить еще успеем. Комендантский час начинается.

Она пригласила меня в квартиру, провела в комнату, усадила на диван, а сама убежала на кухню закрывать ставни и готовить ужин.

Это была однокомнатная квартира. С засаленными обоями, двумя коврами на стенах — один за кроватью, а другой за диваном, на котором я и спал подростковом возрасте. В углу комнаты на столе-книжке стоит большой телевизор «Темп» с восемью кнопками переключения каналов. Антенна на телевизоре из этих восьми каналов ловит только шесть. И из них только четыре в хорошем качестве. В другом углу стоит раскрытая швейная машинка. Как же много воспоминаний связано с этим местом и этим человеком.

Газета с раскрытой программой передач лежит на краю дивана. Я взял ее. Увидел фильмы и сериалы, которые бабушка запланировала посмотреть на этой неделе. Они подчеркнуты синей пастой. Я нашел там неподчеркнутого «Робокопа», которого прямо сейчас показывают по НТВ. Сделал выбор в пользу боевика и поднялся с дивана. Как же непривычно постоянно вставать, чтобы переключить канал или убавить громкость.

— Ты любишь вишневое варенье? — бабушка зашла в комнату чуть позже и поставила на журнальный столик закрытую банку.

— Угу.

— Тогда открывай. Сейчас принесу первую партию оладий.

Я улыбнулся. Это ее коронное блюдо. И самые вкуснейшие оладьи, с которыми не могла сравниться ни одна другая выпечка из будущего. Кто бы ее не делал.

Я погрузился в этот момент. Пока ужинал, макая лепешки прямо в банку с вареньем и пялясь в телевизор, я постоянно ощущал на себе взгляд бабули. Она заговорила только тогда, когда я допил чай и отставил пустую кружку с вековым налетом на столик, а сам откинулся на спинку дивана.

— Так как ты меня нашел, Костя? — снова задала вопрос она и убавила громкость у телевизора.

Я боялся сказать что-то не то. Вспоминая страшную историю Глобуса. В ней старший брат Серого упоминал о том, что некий коллекционер душ по имени Лев был подброшен в школу-интернат в очень юном возрасте. Не могла ли история моего отца в этом мире сложиться иначе из-за его способностей? Может быть женщина, сидящая сейчас передо мной, вообще никогда не видела своего сына?

Нет. Понятно, что в истории Глобуса может быть очень мало правды. Учитывая то, что он рассказывал о способности коллекционировать монеты, как о чем-то жутком. Но ведь и в его рассказе я обнаружил настоящие факты. Например, тот портал на кладбище.

— Я зря пришел? — ответил я вопросом на вопрос, перехватывая инициативу.

— Нет, — разволновалась мать моего отца. — Я очень рада, что ты пришел. Просто…

— Просто…что?

— Даже твой отец никогда не приходил. Хотя я уверена, что в итоге он выяснил кто его мать и где она живет.

— Значит это правда? — зацепился я за слова. — То, что ты подкинула папу в школу-интернат?

Бабушка заерзала, сидя на своей кровати. Матрас заскрипел под ее весом. Она никогда не была худощавой. Сейчас бабушка тянула с ответом.

— Да, — наконец призналась она, ошарашив меня.

Если честно, я больше всего боялся этого. Очередного совпадения с историей Глобуса. Ведь это означало, что и другие факты из жизни отца могут оказаться правдой. Например, что он с детства мучал животных и убивал их. Что он причастен к пропаже людей. И что его посадили в тюрьму, обнаружив в том доме женщину, которую удалось спасти. Все это означало, что чёртова страшная история — про моего отца.

— Ты не представляешь, как я жалела об этом поступке. Но, узнав, что он темный, я не могла поступить иначе.

Темный? Еще одно совпадение. Черт!

— Почему?

Бабушка встала с кровати и подошла к серванту. Взяла с полки альбом и села. На этот раз рядом со мной.

— Твой дедушка был одаренным…

Она открыла первую страницу. Тут свадебная фотография моих, еще молодых, бабушки и дедушки. Я помню это фото. Она часто показывала мне его еще в прошлой жизни.

— Значит магические способности передались отцу от него?

— Не только, — бабушка перевернула страницу.

Теперь я смотрел на фотографию, которой не видел еще никогда. На ней бабушка и дедушка стояли в обнимку с фантомом какого-то футболиста. А на ладони женщины на снимке плясал язычок пламени.

— Ты знаешь откуда берутся темные? — спросила она.

Я покачал головой.

— Когда кровь одаренного с одной родовой магией мешается с кровью одаренного владеющего способностями другого типа.

— То есть…

— Да, — бабушка перебила меня. — Я тоже выросла в приюте. Как и твой отец. Родители оставили меня на железнодорожном вокзале, когда я была совсем маленькая. Затем меня нашли, определили в детдом и всегда считали простолюдинкой. Однако, когда мы встретились с твоим дедушкой, поженились и у нас появился твой отец, я обнаружила в себе магические способности.

Я пытался не перегрузиться от того количества информации, которое бабушка вываливала на меня. Судя по ее истории и факту о том, что я тоже темный, неужели мама…одаренная?

— Значит ты узнала, что отец один из темных, когда у тебя проявились способности? — спросил я.

— Это произошло неожиданно. Я даже не помню, что привело меня в такую ярость, чтобы однажды обычное полотенце в моих руках вспыхнуло словно сухая ветка. Именно в тот момент я поняла, что твой отец обречен.

— Но тебе удалось его спасти?

Бабушка вздохнула.

— В те времена твой дед работал в организации по контролю магических сил. Благо его не было дома, когда все это произошло. Потому что если бы правда вскрылась при нем, он был бы обязан сообщить об этом в ОКМС.

— Значит по этой причине ты решила сдать ребенка в приют?

— У меня не было выбора. Твоего отца все равно бы забрали у меня. Рано или поздно. Поэтому в тот день я приняла это тяжелое решение. Отдать сына в детский дом. Отказавшись наблюдать за тем, как его готовят к службе на Казачьей заставе. Так я хотя бы могла приглядывать за ним.

Все тут же встало на свои места. Я был уверен, что бабушка в этом мире просто не может быть бессердечной стервой. У нее должна была быть веская причина, чтобы так поступить. И то, что она рассказывала мне сейчас, тянуло на эту самую причину. Вот как отец оказался там. В школе-интернат. Осталось только выяснить кто такие темные и почему его репутация запятнана всеми этими убийствами.

— Как отреагировал дедушка? — спросил я.

— Когда он пришел с работы, я показала на что способна. Он только заглянул в пустую детскую кроватку и все понял.

— Он даже не стал спрашивать куда ты дела ребенка?

Бабушка покачала головой.

— Он знал, что так его сын будет в безопасности.

Значит это еще одна причина, по которой одаренные с одним видом родовой магии объединяются с другими в кланы. Вот почему их дети рождаются с той же способностью, что и у родителей. Об этом мире мне открывается все больше и больше. Отчего еще более непонятно, почему Клаус или Барт пытаются соблазнить меня? Неужели здесь у аристократов дети совсем не являются обязательным дополнением к семье? Или они просто не знают о последствиях? Стоп. Неужели при таком раскладе в этом мире у нас с Настей не может быть детей?

— У одаренных с разной родовой магией не может быть детей?

— Если у такой пары появится ребенок — он обречен. Все они являются на этот свет темными. Я очень боюсь, что ты мог унаследовать от своего отца это проклятье… — заканчивала бабушка.

— Кто это? — вдруг перебил я ее, указывая на фотографию в альбоме.

— Это твой отец. Я забрала снимки из интерната после того, как…

— Нет. Ты не знаешь кто это? Тот, что рядом с ним?

Бабушка никогда не носила очки. И сейчас она лишь прищурилась, чтобы лучше разглядеть черно-белый снимок.

Мальчишка в белом медицинском колпаке с красным крестом и тканью, натянутой на подбородок, стоял рядом с моим отцом и одной рукой обнимал его. Я не уверен, но это может быть Санитар.

— Я не знаю, — ответила бабушка. — Может быть кто-то из учителей школы помнит мальчика. Но я никого и никогда не знала отсюда.

— Хм…

Я принялся с интересом разглядывать альбом. Там были фото деда, бабушки, отца. Какие-то аккуратно приклеены к страницам, некоторые лежали просто стопкой между страниц. Но, то и дело, на фотографиях рядом с отцом появлялся мальчишка в белом колпаке. Тот, которого я считаю Санитаром.

Неужели они были лучшими друзьями в детском доме? И что такое произошло, что заставило Санитара спустя столько лет начать мстить. Видимо, чтобы разгадать эту загадку мне нужно найти гипнотизера. А еще лучше человека, который в те годы работал школе-интернат.

— Как ты узнал обо мне, Костя? — оторвала меня от занятия бабушка. — У тебя все хорошо? Как твоя мама? Как сестра?

Скрывать что-то от родного, пусть и в будущем, человека, я не стал. И рассказал ей как сейчас обстоят дела в моей семье. Опуская детали о том, что я попаданец из будущего, темный и коллекционер душ, заключивший контракт с девочкой-призраком. В общем, около часа я рассказывал бабушке лишь то, что не могло заставить нервничать ее больное сердце.

— Жить одному в твоем возрасте опасно, — подытожила мой рассказ мать отца. — Можешь пока ночевать здесь. До тех пор, пока Маша не выпишется и не сможет приглядывать за тобой.

— Спасибо, бабуль, — я искренне поблагодарил бабушку, так и не сказав об истинной причине появления здесь.

После этого мы болтали еще некоторое время. Затем она постелила мне простынь на диван, дала подушку и одеяло. Сама включила «Гваделупе» по третьему каналу и вскоре заснула под один из затянувшихся эпизодов. В отличие от меня. Я досмотрел серию до конца, как в старые-добрые времена, когда вместе с ней от отсутствия нормальных фильмов по доступным каналам следил за этой мыльной оперой.

На утро я встал пораньше. Понимая, что электроники будут поджидать меня у школы снова, я решил прийти с самого утра. Пока никто не ожидает моего появления. Затем позвонил Яблоньскому и предложил встретиться пораньше. А сам коротал время в школьной библиотеке.

— Привет! — Всеволод сел за парту в библиотеке рядом со мной и раскрыл один из комиксов, которых я немало прочитал за утро.

Этот был про черепашек-ниндзя. Ничего интересного. Но, по крайней мере, он не выделял десятилетнего пацана от других сверстников, пришедших в школу пораньше, чтобы почитать детские детективы.

— Привет, — ответил я. — Поговорил с дедушкой или бабушкой?

— Да, — Яблоньский потер руки.

— У нас есть шанс?

— Есть, — улыбнулся он. — Я узнал, что можно сделать, чтобы Парфенов перестал возглавлять клан электроников.

Глава 22

Честное пари

— У нас нет столько времени! — вспылил я, выслушав Яблоньского.

Да. Аристократ рассказал мне, что должно произойти, чтобы он стал главой клана электроников раньше времени. Точнее, чтобы до совершеннолетия его обязанности исполняли родители отца, погибшего в двенадцатой войне кланов. Но на это требовался целый месяц или около того. А другая информация, которой он со мной поделился никак не относилась к делу. Однако помогла больше узнать об этом мире.

Оказалось одаренные объединяются в кланы не только по принципу наличия родовой магии. У электроников, например, есть своя сеть парикмахерских, охранное агентство и четырнадцать казино по всей империи. Согласно договоренности с императором они являются в этой сфере монополистами в городе, а что касается азартных игр — монополистами в стране. Это означает, что никто кроме них не имеет права заниматься чем-то подобным. Ну или имеет, но обязан выплачивать такой немаленький процент за разрешенную только избранным деятельность. А если инцидент все же происходит и консенсус не удается найти мирным путем — это может стать началом какой-то там по счету войны кланов.

По праву наследования именно Всеволод Яблоньский является истинным владельцем всего бизнеса электроников. Но так как до совершеннолетия он не может вступить в наследство, эти обязанности выполняет тот, кого выбрал совет, когда встал вопрос.

— Это месяц. Максимум! — пытался оспорить мое решение одноклассник. — А если поднапрячься, то получится собрать совет раньше.

— Ты сам сказал, что совет пройдет не раньше конца декабря, — я постучал указательным пальцем по столу и перешел на шепот. — Во-первых, они могут и не проголосовать за то, чтобы член твоей семьи отныне представлял твои интересы, а во-вторых, я могу не дожить и до следующей недели, а ты говоришь про месяц. Если электроники не поймают меня сегодня, то придут сюда завтра. За это время у них будет куча возможностей подкараулить меня. И чем это закончится? Уверен, церемониться они не станут. Нет. Нужен другой план.

— Ну хорошо, — недовольно выдохнул Яблоньский. — Что ты предлагаешь?

Аристократ откинулся на спинку стула и сцепил руки в замок за затылком.

— Ты сказал, что в вашем клане существует какой-то спор. Как он называется?

— Пари чести?

— Да. Расскажи о нем подробнее.

— Это что-то вроде дуэли, к которой часто по старинке прибегают другие кланы в решении спорных вопросов. Только в нашем случае спор решается не с пистолетами на пустыре и не умением обращаться с родовой способностью. А самыми обычными ставками.

— На любую игру?

— Ну да. Кто-то из свидетелей спора выбирает любую азартную игру. Покер, русская рулетка, да хоть просто бросание кубика на то, у кого цифра на нем окажется больше. Однажды это была игра в подкидного дурака. Но между мелкими. Такими, как мы с тобой.

— Значит вызов может бросить любой, состоящий в клане? Даже ребенок?

— Вроде бы да. Но я не припоминаю таких случаев, — Всеволод закатил глаза и почесал за ухом. — Если вообще они когда-нибудь были. В конце концов, какие разногласия могут быть у взрослых с детьми?

— Но есть же какие-то правила? Кто имеет право бросить вызов?

— Насколько мне известно, любой. Имеется в виду, если его достоинство каким-то образом задето. Или задета честь. Как-то так.

— Например?

— Как-то отец рассказывал, что жена одного электроника изменила ему с другим. Тогда тот бросил вызов любовнику. Если бы проиграл, то не получил бы ничего и обязан был бы смириться. Но он выиграл и забрал все имущество проигравшего аристократа. А еще добился его изгнания из клана. А это лишение защиты, в том числе финансовой, чаще всего переезд из города и другие последствия.

Интересный поворот. В моих девяностых у бандитов тоже были свои понятия. А тут какие-то дуэли, пари чести. Чувствую, когда столкнусь с вхождением в клан уже в зрелом возрасте — меня ждет немало сюрпризов.

— А если просто предложить пари. Поставить на кон что-нибудь необычное. Это сработает?

— Что ты хочешь поставить? — аристократ сложил перед собой стопку комиксов и все время поправлял уголки журналов, как будто удовлетворяя своего внутреннего перфекциониста.

— Пока не знаю.

— Ты хочешь убедить отца Кипятка не мстить тебе за сына, предложив сыграть в покер? — усмехнулся Яблоньский. — Слабо вериться, что он пойдет на это.

— Смотря что я предложу взамен, — задумчиво проговорил я.

Аристократ вдруг перестал поправлять стопку комиксов. Он замер. Затем поднял голову и посмотрел на меня многозначительным взглядом.

— Ты же не расскажешь ему наш маленький секрет? — изменился в лице он.

— Остынь. Я имею в виду не это, — я схватился за виски и помассировал их. — Информация о том, что в теле истинного наследника на самом деле сидит старший сын нынешнего главы клана — полезна. Но это не то. Нужно кое-что получше. Расскажи мне о своем отце. Все, что знаешь. Его привычки, увлечения.

Всеволод сперва нахмурился, как будто вообще не знал Александра Николаевича. Но воспоминания, мысль за мыслью, стали посещать его и очень скоро в моей голове сложился образ Парфенова старшего. Его сильные и, что очень важно, слабые стороны.

После этого понадобилось немного времени, чтобы очередной план созрел в моей голове. Однако для его воплощения нужна сотня императорских фишек, тело деда Яблоньского, свежий выпуск «Спорт-экспресс» и мои собственные воспоминания из будущего.

Сразу после того, как я рассказал в чем заключается наш план, аристократ сбегал до киоска и принес мне в библиотеку свежий выпуск спортивной газеты. Первая полоса пестрела заголовками предстоящего через неделю матча между мадридским «Реалом» и московским «Спартаком».

Я помню этот матч. Потому что сам футбол начал смотреть с чемпионата мира девяносто восьмого года. А потом мы приноровились наведываться к Жендосу и смотреть матчи лиги чемпионов уже у него. Конечно, когда его родители не ночевали дома. Только у Жендоса есть тарелка «НТВ+», по которой и показывают в прямом эфире все матчи этой лиги. И счет прекрасно помню. Два против одного в пользу испанского клуба. Именно этот матч омрачил мой одиннадцатый день рождения. Вот мой шанс.

Мы решили, как достать все необходимое и уже в половину первого ночи подходили к казино под названием «Vegas» в центре города. Я в теле деда Яблоньского и сам Всеволод, идущий позади.

Я никогда не был здесь. Это и понятно. Вряд ли внутрь пускают кого-то младше восемнадцати лет. Но мой дальний родственник в тех девяностых работал в подобном заведении. Охранником. Сутки через двое. Получал зарплату наличными, а мне приносил газовые баллончики и дарил их в качестве сувениров. Рассказывал различные истории про разборки между малиновыми пиджаками. Я не верю в совпадения, но если бы сегодня оказалась его смена, то это можно было бы считать настоящей удачей. Он всегда был не против небольшой взятки.

— Андрей Данилович, постойте!

Один из охранников на входе узнал меня. Вернее, деда Яблоньского. Несмотря на темные очки, черное пальто и кепку Лужкова скрывающую лысину на черепе.

Я быстро окинул амбалов взглядом.

Нет. Ни в одном из них я своего родственника не узнаю.

— Давно вас не было видно, — продолжил охранник. — Говорили, что вы завязали.

— В моем возрасте глупо продолжать бояться того, что может убить или разорить. Я живу на грани того и другого уже долгое время.

— Понимаю. Говорят, на деньги, которые платит клан, не прожить с прежним аппетитом, — ухмыльнулся он. — Хотите попытать удачу, да?

— Почему бы и нет, — пожал дряхлыми плечами я и сделал шаг вперед.

Но охранник снова преградил мне путь.

— Вход обойдется в сто императорских фишек. Вы точно хотите войти? — не мог угомониться он. — Может быть лучше пенсия в руках, чем тысячи долларов в небе?

— Ты сомневаешься в моей платежеспособности? — проворчал я старческим голосом, сунул руку в карман и небрежно кинул под ноги амбалу охапку императорских фишек. — Это тебе на чай.

Я уже собирался переступить порог казино, когда рука другого охранника уперлась мне в грудь.

— С детьми нельзя, — озабоченно бросил тот, глядя на Всеволода, выскочившего из-за моей спины.

— Ты из какого клана? — спокойно спросил я, зная кому принадлежит казино.

— Ээ… Электроников, — замешкавшись ответил он.

— Этот, как ты выразился, ребенок, будущий глава твоего клана, — процедил я и почувствовал, как напор на мою грудь ослабевает.

Не дождавшись ответа, я потянул одноклассника за руку и прошел внутрь.

Несколько секунд после я ожидал, что он окликнет меня. Что-нибудь заподозрит. Может даже позовет старшего. Могло произойти все, что угодно. Но охранник промолчал.

Мы подошли к гардеробу и переглянулись с Яблоньским. Получилось. Я перевел дух.

— Сколько у нас есть времени? — спросил Всеволод, пока молодая девушка относила наши пальто.

— Не знаю. Но нужно поторопиться, — ответил я. — Просто пообещай вызвать скорую, если я потеряю сознание, когда мы вернемся к тебе домой, а я перемещусь назад в свое тело.

— Договорились, — ответил одаренный и взял свой номерок.

— И действуй строго в рамках, которые мы с тобой обсудили. Никакой самодеятельности.

Яблоньский кивнул.

Мы вошли в зал. Никаких подробностей о том, что будет внутри, я не знал. Ни о том, что тут собирается вся интеллигенция города, ни о том, что здесь угощают бесплатной выпикой и, конечно, о том, что тут можно сыграть во все — от покера до русской рулетки, — я тоже не предполагал. Обо всем об этом рассказал мне Всеволод по пути сюда. Вся его семья, так или иначе, имела отношение к этому месту и прекрасно знала его.

Аристократы обходили нас с Всеволодом, изредка бросая свои взгляды на мелкого, но никто из них так и не решился спросить, что мы тут делаем. Они только уважительно кивали. Мы кивали в ответ.

Пройдя вглубь помещения, минуя игровые автоматы и ресторан, я окинул глазами казино.

— Вот он. Александр Николаевич, — пробормотал я себе под нос.

Отец Кипятка был пьян.

Мы не стали подходить сразу. Устроились у барной стойки и угостились напитками. Пока Яблоньский медленно попивал «Кока-колу» через трубочку, я опрокинул пятьдесят грамм элитного алкоголя. В моем положении пить что-то послабее подозрительно.

Следующие полчаса мы наблюдали, как усердно официанты подносят отцу Кипятка выпивку, надеясь, что стенающий о проигрыше глава клана продолжит увеличивать ставки и оставлять тут свои деньги на благо всего клана.

Так и было. Сегодня карта не шла. То ли от того, что удача была не на его стороне, то ли от того, что он уже еле держался на ногах.

Мы дождались, когда очередной проигрыш выведет главу клана из себя и присоединились.

— Добрый вечер! — я сел рядом с аристократом за покерный стол.

— Играете, Андрей Данилович? — спросил крупье и посмотрел на меня.

— Нет. Просто смотрю, — ответил я и уставился на электроника.

Тот заметил мой взгляд.

— Тебе чего, Андрей? — спросил он. — Опять пришел напомнить, что через восемь лет нужно освободить тепленькое местечко.

— Я не Андрей, — я посмотрел на стул справа от себя, на который прямо сейчас забирался Всеволод. — Меня зовут Костя. Ракицкий. Вы должны помнить.

— Это шутка?

— Нет. Ровно как и пожелание Егору приятного путешествия.

Опьяневшее лицо Парфенова поменялось. Теперь на меня смотрел несчастный отец с полными ярости глазами. Я намеренно не отводил взгляда и продолжал:

— Я пришел забрать медальон пса, которого безжалостно убил ваш сын. Егор не передавал мне никаких посылок? Или прошло слишком мало времени, и почта еще не успела дойти с севера?

Аристократ поколебался еще несколько мгновений и подскочил ко мне, схватив за края пиджака. Я не сопротивлялся. Уже выяснив, что в это заведение нельзя проносить оружие и выяснять отношения, я спокойно ждал охрану. Но надеялся на развитие событий.

— Не надо. Не сдерживайте себя. Вы же хотите ударить меня правда? — провоцировал я.

Аристократ держался.

— Так и знал. Смелости у вас, Александр Николаевич, хватает только на то, чтобы посылать людей, чтобы те делали за вас грязную работу. А у самого кишка тонка даже по морде влепить.

Удар не заставил себя ждать. Я упал на пол. Поднялся. Сплюнул. Слюни перемешались с кровью.

— Господа! В стенах нашего заведения драться запрещено, — к нам тут же подлетела охрана.

Один из амбалов загородил меня от Парфенова, а другой принялся отводить моего обидчика в сторону.

— Это не Яблоньский, — рявкнул аристократ. — Выведите этого щенка отсюда и посадите в мою машину! Выполняйте!

— Я не понимаю, о чем он говорит, — я схватился за челюсть.

— Лжец! — свирепел охмелевший аристократ.

— Сейчас во всем разберемся, — сказал охранник, который прикрывал меня. — Всем нужно успокоиться. Андрей Данилович, как вы здесь…

— Этот человек ударил моего деда! — подключился к нарастающему балагану Всеволод.

— А вы как тут оказались, господин? — учтиво обратился к Яблоньскому младшему охранник, явно удивляясь появлению наследника. — До восемнадцати лет вход в ваше казино запрещен.

— Вот именно, — не растерялся мой одноклассник. — Это мое казино! А этот человек оскорбил мою семью!

— Мы во всем разберемся, — спокойно ответил человек в черном костюме.

Вокруг начали собираться люди. Кто-то сидел на диванчике в окружении элитных проституток и попивал крепкий алкоголь, кто-то делал вид, что продолжает играть в покер. Те, что сидели у бара, тоже повернулись к нам. И понятно. Среди них много завсегдатаев казино — электроников. Всем очень интересно, что за потасовка между тремя влиятельнейшими людьми.

— Я требую пари чести! — перебил Всеволод и заставил амбалов переглянуться.

Легкий смех накатил на нас. Зеваки диву давались от такой наглости ребенка. Но смеялись очень осторожно. Знали, с кем имеют дело.

— Чего? — Александр Николаевич, кажется тут же протрезвел и широко улыбнулся. — Чего ты требуешь, щенок?

Это еще одно оскорбление. Но глубже яму ему себе уже не вырыть.

В воздухе повисла пауза. Никто не знал, как поступить. Подобный инцидент явно случился впервые.

— Пари чести, — спокойно повторил Яблоньский, не обращая внимания на насмешки.

Парфенов осмотрелся, ловя взгляды соклановцев на себе. Злость прошла, а здравый рассудок говорил, что он должен согласиться, чтобы не потерять лицо. Согласиться на пари с малолеткой. Но с малолеткой, которому по праву принадлежит то место, которое он сейчас занимает. Если откажется, то последствия будут необратимыми.

— С чего мне соглашаться? — скривился аристократ.

— Вообще-то… — вмешался один из охранников. — Законы клана обязуют вас принять пари.

Еще одна пауза.

— Ладно, — огрызнулся великан и надел темные очки. — Какая ставка?

— Место главы клана.

— Чего?

— В пользу моего деда. До моего совершеннолетия, — пояснил Яблоньский.

— Такие вопросы решает совет, — усмехнулся Парфенов.

— Тогда просто место главы клана. Без дополнительных условий, — вставил я, зная, что могу себе позволить.

Аристократ замер. Алкоголь из его крови давно выветрился и теперь он понимал, что должен поставить на кон самое драгоценное. И не мог отказаться.

— Ха! — вдруг рассмеялся он. — Я все понял! Это твой план, да? Кто ты, Ракицкий? Задумал спасти свою задницу лишив меня власти?

Все присутствующие в недоумении переглянулись. Мы с Всеволодом сделали тоже самое, изображая недоумение на своих лицах.

— Ну, хорошо. Как говорится, смеется тот, кто смеется последним, — пересохшим голосом сказал Парфенов и обернулся к электроникам вокруг. — Во что играем? По правилам клана участвующие в споре выбирать не могут.

— Ставка на спорт! — снова вмешался я, пока кто-то не предложил другой вариант. — Я не участвую в споре.

Я сделал паузу, чтобы дождаться возражений. Но их не было.

— Валяй, Ракицкий! Удиви меня.

— Все газеты сегодня пестрят заголовками о предстоящем матче лиги чемпионов между Реалом и Спартаком, — сказал я.

— Дураку понятно, что шансов больше у Реала, — ухмыльнулся Парфенов. — Давайте. Только я ставлю на испанскую команду.

— Предлагаю ставку на счет. Кто угадает счет, тот выиграл, — добавил я.

Парфенов вновь внимательно посмотрел на меня. Он может думать все, что угодно, но никогда не догадается о том, что я попал сюда из будущего и именно поэтому могу знать как закончится матч.

— Хорошо. Два один в пользу Реала, — сказал глава электроников.

Я тут же посмотрел на Яблоньского широко раскрытыми глазами. Это был тот счет, которым и закончится игра. Любой другой исход — поражение для нас. Это значит, что все, что мы проделали сегодня — напрасно.

Глава 23

Подставной наследник

Какова была вероятность, что Парфенов старший назовет именно тот счет, с которым на самом деле закончится матч между «Реалом» и «Спартаком»? Нет ли в этом мире прорицателей, которые могут предсказывать исход спортивных событий и докладывать аристократу? Может от того он и обожает азартные игры. Потому что выигрывает. Но это уже неважно. Хорошо, что матч через неделю. У меня будет время что-нибудь придумать. Если бы игра состоялась сегодня, то живым бы я отсюда не ушел. Это точно.

— Хорошо, — неожиданно для меня спокойно ответил Яблоньский и протянул детскую ладонь.

Я посмотрел на руку. Пальцы аристократа даже не дрожат. Он понимает, что мы в отстойном положении, но держится уверенно. Блефует. Думаю, он будет сильным лидером.

Несколько секунд у нынешнего и будущего глав электроников продолжалась борьба взглядов, пока сам же Парфенов не прервал ее.

— Нет! — рявкнул он вдруг. — Реал забьет два, а Спартак — ноль. Это мое последнее слово.

Яблоньский, сохраняя хладнокровие, пожал плечами. Руки не убирал.

— Принимается, — по-взрослому кивнул он. — В таком случае я поставлю на счет два один в пользу испанской команды.

Отец Кипятка несколько мгновений растерянно поколебался, засомневавшись правильно ли поступил. Но деваться было некуда. Его неуверенность могла показаться слабостью. В сравнении с твердым решением малолетки.

— Разбивайте! — гаркнул великан и обхватил руку своего оппонента.

Раньше я полагал, что просьба разбить рукопожатие — это совершенно необязательная процедура в споре, идущая откуда-то из детства и заставляющая по старой привычке даже взрослых дядек просить нейтральную сторону расцепить руки. Но у электроников это оказалось серьезной традицией. Один из соклановцев подошел к аристократам и поставил точку в споре.

После этого произошли еще некоторые процедуры. Парфенов написал расписку о том, что в случае проигрыша по своей воле оставит место главы клана и мы договорились ровно через неделю встретиться здесь и по телевизору посмотреть, чем все закончится на испанском стадионе. И, конечно, не обошлось без угрозы в мою сторону.

— Я не знаю, что ты задумал, мелкий ублюдок, — сказал отец Кипятка, глядя в глаза старика, в теле которого я находился. — Но даже если тот концерт, который ты тут устроил — это твой хитроумный план, и я разорюсь, потеряв все до последней копейки… Я все равно, рано или поздно, отомщу за сына. Не думай, что когда-нибудь я оставлю тебя в покое.

Несмотря на то, что я лишь усмехнулся своему врагу в лицо, его злоба и ненависть заставила меня осознать одну простую истину. Если я хочу действительно счастливую семью, которая будет в безопасности и которую будут уважать, то я должен быть кем-то больше, чем просто одаренным. Чем просто коллекционером душ. Я и мои близкие будут в безопасности только тогда, когда я создам свой клан. Могущественный, сильный и богатый. И чем быстрее я приду к этому, тем лучше.

Пока на желтой Волге с черно-желтыми шашками на крыше мы возвращались в имение Яблоньского мой мозг непрерывно пытался найти более простой вариант. Например, я пытался предугадать, что будет, если я вновь попрошусь в клан Германна. Однако, вспомнив о том, как члены совета щитников готовы были выкинуть меня, лишь бы не ввязываться в конфликт, я все же отбросил эту мысль.

Мне оставалось только одно. Легализовать все те бизнесы, которые уже есть. Привнести из будущего еще несколько отличных идей на миллиарды долларов и такой денежный плацдарм склонит на мою сторону не только другие кланы, но и императора. Однако есть одно большое «но». Мне десять. Через неделю будет одиннадцать. Ни один закон не позволит мне официально находиться у руля компании. А это значит мне нужно, чтобы я управлял из тени, пока кто-то другой делает вид, что заведует делами.

— Черт! — выругался я вслух, продолжив фразу уже мысленно.

Я даже не знаю к кому обратиться!

— Что? — Яблоньский посмотрел на меня, расслышав ругательство. — Проклятье! Держи мой платок.

Сперва я опешил, а потом понял, что у меня вновь пошла кровь из носа. Нужно скорее возвращаться в свое тело.

Когда мы доехали до особняка, и я снова стал Костей Ракицким, дед Яблоньского, который даже ничего не заподозрил, любезно предложил мне остаться на ночь. Но я отказался. Завтра утром меня будет ждать Георгий Вольфович на своем огороде. А учебник по первобытной магии, который я должен был прочитать от корки до корки дома. Это значит, что выбора нет. Нужно как-то попасть в свою квартиру.

Мне пришлось вселиться в какого-то заплутавшего прохожего, чтобы пройти мимо электроников, дежуривших у моего подъезда. Я забрал из дома все самое необходимое на неделю, а еще кейс с деньгами. И только после этого поехал к бабушке.

На следующий день Германн помог мне со справкой, которая освободила от школы на неделю. Это лучше, чем постоянно подставляться под удар, пытаясь проскользнуть мимо дежурящих у школы и возле дома электроников. Аввакум Ионович сам же и передал документ директору.

Факультатив у коллекционера душ на этот раз прошел интереснее, чем первый. Теперь мы хотя бы разбирали первобытную магию и как пользоваться способностями первых одаренных. После этого я взял кейс с деньгами, спрятав под диваном у бабушки лишние купюры, а сам отправился на окраину города. К гаражам. Туда, где Иннокентий по кличке Нокиа некоторое время назад делал мне билет школьника.

Причины появиться там сейчас и с деньгами две. Первая. Если ставка на футбол в этом мире — потому что он все-таки отличается, — не сыграет, то мне нужно будет свалить из города. И пока не встану на ноги, делать деньги там. Вторая. Этот самый Нокиа может помочь мне со стартом в деле создания клана. Благодаря своей незаконной деятельности он вполне может знать нужных людей.

Таксист оставил меня у въезда на территорию гаражей. Как только я вышел и взял кейс он тут же ударил по газам и скрылся в поднятом из собственной выхлопной трубы дыму.

По памяти я нашел ту самую железную дверь, в которую стучалась Алиса Барт, когда мы впервые приезжали сюда.

— Кто здесь? — глаза одного из амбалов пытались найти гостя.

Но я был слишком низок, чтобы он мог увидеть меня сквозь щель на уровне головы взрослого человека.

— Костя Ракицкий, — сказал я, хотя сомневался, что вообще кто-нибудь из них вспомнит мое имя.

— Кто? — из щели показалось небольшое зеркальце, в отражении которого я увидел карий глаз и густые темные ресницы.

— Не так давно Иннокентий обещал помочь мне с паспортами. Я принес деньги.

Конечно. Кто-нибудь другой наверняка придумал бы целую схему, прежде чем иметь дело с подобными личностями. Как минимум, не принес бы на первую встречу чемодан с наличными. Вот только с моей точки зрения как раз это и было бы проявлением слабости. Трусости. В делах с такими людьми, даже если ты ребенок, этих качеств проявлять нельзя. Потеряю деньги — заработаю еще. Но гораздо важнее сейчас — наработать связи.

С той стороны что-то щелкнуло. Задвижка. Дверь открылась.

— Ты кто, сопляк? — спросил амбал.

Неужели не помнит?

— Пусти его, Кролик! — крикнул кто-то из-за спины здоровяка. — Я помню этого пацана. Ха-ха! Хорошо он нас тогда повеселил.

Я прошел внутрь. На улице не май месяц.

Кролик закрыл дверь за моей спиной и ветер перестал задувать в штанины. Зато дым от сигар сейчас пытался залезть во все щели.

Задвижка угрожающе проскрежетала, словно усмехнувшись над тем, что я попал в ловушку.

— Как дела, аристократ? — съехидничал третий амбал и рассмеялся. Это явный подкол.

Я не стал отвечать. Но использовал паузу, чтобы осмотреться.

С моего последнего появления тут ничего не изменилось. Стопки газет, журналов, стол для игры в карты. Охранников, как и в последний раз, трое. Только один из них не присутствовал здесь с месяц назад. Но в целом он ничем не уступает остальным. Они все безликие, здоровые, стриженные под модный в эти времена «теннис».

— Иннокентий здесь? — спросил я.

— Вышел. Придет через полчаса, — ответил тот, кто узнал меня сразу. — Да ты присядь. В ногах правды нет.

Я подошел к столу, положил кейс. Сам сел, нащупал какой-то журнал и принялся разглядывать его. Журнал предназначался только для совершеннолетних, с соответствующими фотографиями на страницах. Но и это меня нисколько не смутило.

Да. Помню эти журнальчики. Чуть позже у моей сестры будет целая подборка. Пару из них я даже прятал в свой стол, между учебников, чтобы внимательно разглядывать, когда никого не будет дома. Ну, а что? Если Машка делала дела на соседней кровати, уж журнал на фоне этого был куда безобиднее.

— Глядите мужики, — продолжал подтрунивать надо мной третий. — У него женилка еще не выросла, а вон с каким интересом фотки разглядывает.

Так. Видимо, пока я ему не отвечу он не угомонится. Но надо бы аккуратно. Не перегибать палку.

— Могу себе позволить, — я положил правую руку на стол, постучал пальцами и бросил взгляд на его обручальное кольцо. — Мне, по крайней мере, разрешения, чтобы посмотреть, спрашивать ни у кого не надо.

Пауза. Несколько секунд. Я прямо слышал, как пояснительная бригада со скрежетом прорывается сквозь дебри извилин в мозгах всех трех громил.

— Ха-ха! — рассмеялся Кролик и другой тут же подхватил смех. — А пацан-то не пальцем делан. Видел, как он тебя осадил, Зигзаг?

До Зигзага тоже дошло. Надо же. Он присоединился к смеху. Но больше для показухи.

— Ты смелый аристократ, да? — ухмыльнулся он. — И при деньгах. Может мне оштрафовать тебя за дерзость?

Он потянул руки к кейсу и открыл его. Хочет сломать меня.

— Это деньги Иннокентия. Если у вас в кругу принято красть друг у друга — вперед. Я сюда по делу пришел.

Громила открыл рот, но, кажется, еще не придумал что сказать. Стыдно за эту задержку было даже мне.

Стук в дверь прервал эту гнетущую неловкую ситуацию.

— Тут к тебе гости, Нокиа, — сказал Кролик, закрывая за седовласым мужичком дверь.

— Кто? — он всмотрелся в меня, пытаясь вспомнить.

— Это тот пацан, который паспорта хотел у тебя купить месяц назад, — сказал третий, клички которого я еще не знал.

— Что? — не веря своим глазам и ушам переспросил Нокиа.

Я встал с места, развернул кейс и открыл его.

— Вы сказали, что сможете сделать паспорта для меня и моих родных за шестьсот тысяч рублей. Я принес деньги. Как и обещал, — затем я достал несколько купюр из одной пачки и вложил в карман пальто. — Совсем забыл. Десять тысяч предоплату я вам уже оставлял.

Мужичек снял шапку-формовку, стряхнул с нее снег и вместе с курткой повесил на вешалку. Подошел к деньгам. Взял одну из пачек и перетасовал. Рассмотрел фотографии на документы, лежащие сверху. Я заблаговременно сделал свою. Три на четыре. А фотки Машки и мамы были. Нашел их в семейном альбоме. Пусть и не совсем актуальные, но хоть что-то.

— Договор дороже денег, — Нокиа застегнул кейс и пошел с ним в сторону своего логова. — Приходи через неделю. Паспорта будут готовы.

— У меня есть еще один вопрос, — остановил я его. — Наедине.

Иннокентий заострил на мне взгляд. Затем кивнул.

Сперва я решил, что он кивнул мне, но, когда огромные лапы обхватили мои ноги и принялись ощупывать всего, с головы до ног, я понял, что сигнал был одному из амбалов.

Когда процедура завершилась, мы вошли в коморку Нокии. Туда, где стоял его рабочий компьютер, имелась зона для фотографирования, а мусорное ведро в углу ломилось от пустых бутылок с надписью портвейн «777».

Нокиа переложил деньги в сейф, закрыл его. Затем прикурил сигарету, сел на свое место и спросил:

— О чем ты хотел поговорить?

— Хотел вас спросить. Знаете ли вы кого-то, кто может помочь с легализацией бизнеса?

— Знаю. Император, — широко улыбнулся он.

Понятно. Не хочет сразу открывать все карты. Проверяет насколько мне это нужно.

— Кроме императора. Допустим, если какой-то чисто гипотетический десятилетний парень решил открыть чисто гипотетический семейный бизнес. К кому бы он мог обратиться, чтобы самому остаться у руля, но не святиться в документах?

Нокиа выдохнул густой дым и снова улыбнулся, показывая свои белоснежные зубы.

— Ты задаешь очень подозрительные вопросы, пацан. За такую информацию могут и посадить. А что еще хуже, вообще прикрыть чисто гипотетическую лавочку.

— Судя по всему, бизнес будет прибыльным. А от прибыльного бизнеса может урвать свой кусок каждый, кто примет участие в его становлении. Обеспечить пенсией себя и своих будущих детей. Если вы не знаете человека, который может мне помочь — хорошо. Тогда я просто приду за паспортами через неделю и поищу кого-нибудь другого.

Я подождал пару секунд, а когда понял, что седовласый отвечать не собирается, развернулся и открыл дверь, чтобы выйти.

— Постой, — разродился на открытый диалог Нокиа. — Закрой дверь.

Я послушался.

— Есть одна схема. Могу помочь. Но при условии, что тридцать процентов от всех будущих доходов будут идти мне в карман.

— Десять, — ответил я.

Иннокентий рассмеялся.

— Тридцать. Или твои идеи так и останутся всего лишь идеями.

— Уже сейчас я зарабатываю порядка пятидесяти тысяч в неделю, — сказал я. — В месяц — двести. Это мизерная доля от всего потенциала. Но даже при этом варианте, ваш пассивный доход составит двадцать тысяч в месяц. Но я полагаю, что оборот будет исчисляться в миллионах. А может и в миллиардах. Кто знает. Мне всего десять. Вы можете согласиться на мои условия и сделать правильный выбор, а можете отказаться, а через пару лет пожалеть об этом. Какой вариант вам ближе?

Нокиа сильно затянулся. Ухмылка не сходила с его лица. Понятно, что торгуется не впервые.

— Пятнадцать, — сказал он.

— Десять.

Седовласый рассмеялся моей несгибаемости и в конце концов кивнул.

— Ну хорошо. Десять, так десять.

Мы заключили сделку. Принцип был тот же. Сделать меня наследником моего отца. Вся фирма по документам запишется на Льва Ракицкого, который давно умер. Так как в силу своего возраста я не могу управлять компанией, управлять ей будет подставное лицо. Но по достижению совершеннолетия все права перейдут ко мне. Схема продуманная. Все документы будут подписаны через незаинтересованных нотариусов, поэтому оставить меня без штанов не представляется возможным. Однако я все равно не упустил шанс предупредить Иннокентия о том, что будет, если он попробует обмануть меня.

— На всякий случай, — сказал я. — Многие из своих идей я буду реализовать после того, как мне стукнет восемнадцать. Хотелось бы, чтобы к этому времени фирма продолжала расти и увеличивать ваш пассивный доход, Иннокентий.

Намек был понят и встречен широкой улыбкой.

— Паспорта будут готовы через неделю. Документы на компанию чуть позже. Я сообщу.

Я уехал. Все амбалы, кроме Зигзага попрощались. Он затаил обиду. Но это не сильно важно. Зигзаг, в конце концов, не решает каких-то серьезных вопросов. Может когда поеду к Нокии в следующий раз купить ему коробку конфет? Интересно, он заценит шутку или это разозлит его еще больше?

После этой судьбоносной встречи я не поехал сразу к бабушке. Оставалось еще время до комендантского часа и мне не хотелось тратить его попусту. Поэтому я отправился в тренажерный зал, который был в том же Дворце Спорта, на стадионе которого я совсем недавно играл в футбол.

Я знал место нахождения тренажерки по старой памяти. Потому что в прошлой жизни бывал здесь. Только тогда меня хватило на два занятия. А сейчас я оплатил абонемент сразу на год.

Это было помещение два на два. Чуть больше, конечно, но загромождённое всеми этими незаурядными тренажерами ощущалось именно так. На стенах висели плакаты с изображением позирующих Арнольда Шварценеггера, Жан-Клода Ван Дамма, Брюса Ли и других звезд. Лысый качок в футболке и шортах, выполняющий роль администратора и сидящий за письменным столом у входа, принял у меня деньги и проводил в раздевалку.

Между подходами я занимал себя мыслями о матери. Уже несколько дней прошло с тех пор, как запустился этот, как его называет Троицкий, сценарий. И только Санитару известно, где она и, что делает. И если мне не звонят из милиции, значит все не так плохо. Значит она, как минимум, жива.

В пятидесятый раз поднимая штангу с весом, который в прошлой жизни был бы для меня ни о чем, я пыхтел, обливался потом и думал о том, как бы не уронить ее себе на грудь. Именно в этот момент ко мне подбежал качок и помог поставить штангу на место.

— Спасибо, — я вытер пот со лба.

Потовые железы, кстати, с того дня, когда я принял решение заниматься спортом, работали все лучше. Раньше и каплю сложно было выдавить. А сейчас почти вся майка влажная.

— Тут тебе передали, — пробасил бугай.

— Что? — я поднял глаза. Качок держал в руке записку. Я взял ее. — Спасибо.

Раскрыв листок, я прочитал: «Через полчаса у фонтана со львами. Это на счет твоей матери. Флорика».

Глава 24

Гости с той стороны

Фонтаны со скульптурами различных животных находились в парковой зоне вокруг Дворца Спорта. Я даже не помню, работали ли они когда-нибудь. Летом эти элементы декора обычно служили местом для сбора алкоголиков и токсикоманов, потому что находились в зарослях и имели форму, подходящую для того, чтобы на них могла уместиться сидя целая компания. А зимой. Зимой, как мне кажется, тут никто и никогда не появлялся.

Скажу честно, найти фонтан именно со львами оказалось не просто. Сперва мне попались медведи, потом олени, потом тигры, похожие на львиц, возле которых я вновь раскрыл записку от цыганки и убедился, что там четко написано — искать львов, и продолжил поиски.

Пройдя по лабиринту из голых кустов и сугробов, я наконец добрался до нужного фонтана. Там никого не было, кроме ворон, облепивших статую. При виде меня они закаркали, а еще через мгновение превратились во Флорику.

— Хорошо, что ты пришел! — взволнованно шипит она и хватает меня за руку.

Похоже обойдемся без прелюдий.

— Ты сказала, что хочешь поговорить о матери. Что ты знаешь?

— Я говорила не искать ее. Говорила, что сама тебя найдет. Все изменилось. Теперь кукушкино яйцо за куриное не выдать. Вмешаться должен, если спасти мать хочешь.

— Ты знаешь где ее искать?

Флорика хотела ответить без размышлений, но все-таки прервалась на пару секунд.

— Опасно. Если что-нибудь неправильно сделаешь — смерть придет.

— Знаю. Скажи мне, чем она занимается?

Цыганка протянула мне свежий выпуск местной газеты. Я взглянул сперва на Флорику, прикидывая, откуда она могла ее достать, а потом на заголовок.

— За последнюю неделю пропали без вести уже четыре ребенка… — прочел я вслух.

— Читай дальше.

— Все они из семей аристократов. Следователи полагают, что между пропавшими детьми есть связь. Несмотря на то, что они проживают в совершенно разных районах города, а их семьи состоят в совершенно разных кланах… — я поднял глаза от газеты. — Ты думаешь мама замешана?

— Я знаю, — она протянула мне очки матери. — Я взяла их, когда приходила к тебе домой. Приглядывала за ней. Когда тот пустоголовый мент упустил ее из виду, я продолжила следить. В ту же ночь она похитила первого мальчика. На следующий день еще одного.

— Что она с ними делает?

— Отводит в частный дом. Зачем это нужно тому, кто все начал — не знаю. Но если мы вмешаемся, ты знаешь, что произойдет.

— Но дети живы?

— Думаю, да.

— Тогда все поправимо. Пригляди за мамой. Пожалуйста, — я достал из кармана десять тысяч рублей, которые забрал из кейса, прежде чем отдать его Иннокентию. — Это тебе. В качестве спасибо. Мне нужно несколько дней на подготовку. Купи себе пейджер и скинь свой номер. Я напишу, как только буду готов.

— Что ты собираешься делать?

Сперва я хотел ответить правду. Но вдруг передумал. С какого-то перепугу Флорика забрала очки матери, следила за ней все это время. И без выгоды для себя? Что-то мне подсказывает, что тут не все чисто. Пожалуй, лучше недоговаривать.

— Пока не знаю, — ответил я. — Но обязательно что-нибудь придумаю.

Цыганка спрятала наличные в бюстгальтер. Облако черного дыма тут же поднялось из-под ее ног и вороны разлетелись по сторонам. Я видел, как в пасти одной из них зажаты деньги, которые я только что отдал.

— Постой! — крикнул я вслед, но было уже поздно. Птицы улетели.

Глянув на свою ладонь, я решил, что возможность спросить про темных у меня еще будет. Поэтому поднял портфель со снега и отправился к бабушке.

По дороге я все пытался придумать, как можно связаться с Элаизой. Она — неотъемлемая часть плана по освобождению матери. Однако до сих пор девочка приходила только тогда, когда сама хотела. А во время нашей последней встречи я даже не спросил дату следующего свидания. Потому что не горел желанием еще когда-нибудь увидеть ее. Ведь каждый наш контакт приближал меня к тому, что я должен буду выполнить какую-то ее просьбу. А я, если честно, этого не сильно хочу.

Однако, если мне нужно найти душу гипнотизера на той стороне и получить в свою коллекцию очередную монету, я должен попросить об этом девочку-призрака. Другого варианта нет.

Погруженный в собственные мысли, я шел через лог. Это короткий путь, проходящий из центра города, где находилась наша квартира, до дома бабушки. Можно было проехать на трамвае, но с ними опять что-то случилось — толпа на остановке дала понять, что быстрее я доберусь пешком. Да и погода сегодня выдалась на славу. Будет время поразмышлять на все темы.

Дорога вела по дворам среди девятиэтажных домов и выходила к сектору с частными домами. Там нужно спуститься вниз, пройти мимо родника, по железному мосту через замерзшую речку. А после остается только подняться из лога, снова пройти по улице из деревянных домов и оттуда до бабушкиного дома рукой подать.

Я посмотрел на часы. До комендантского часа еще оставалось время.

Теперь я не боюсь душ, которые вылезают из порталов. Однако не хочется встретиться с адскими гончими. Хоть у меня и остался браслет Германна, я не настроен сегодня на приключения.

Поднимаюсь по ступеням, ведущим из лога. Они скрипят под каждым моим шагом. Впереди идет выпивший мужичек с канистрой. Шатается. Ходил за родниковой водой. Если подо мной лестница просто поскрипывает, но под ним прямо-таки гремит.

Мы идем по улочке между частными деревянными домами. Все они преимущественно одноэтажные. Путь освещает только свет из некоторых окон. Ну и от луны. Иду, конечно, не на ощупь, но все это очень напоминает пустыню на той стороне.

Мужичок останавливается. Оборачивается. Явно ждет меня. Ну ладно. Поглядим, чего хочет.

— Время не подскажешь? — спрашивает незнакомец, когда я прохожу мимо.

Я включаю подсветку на своих «Montana».

— Пятнадцать минут девятого, — отрываю взгляд от часов и иду дальше.

— Мать твою за ногу! — ругается он у меня за спиной. — Битую канистру взял! Говорил же Любке выбросить, чтоб не путаться. Тьфу!

Я продолжаю идти, не обращая внимания на стенания местного жителя.

Вдруг раздается своеобразный звук. С таким обычно открываются порталы.

— Ты что еще такое?! — возмущается мужик.

Оборачиваюсь. Не могу поверить своим глазам. Прямо рядом с «везунчиком» стоит тварь. На четырех тонких лапах. Метра три в высоту. Жуткий красный глаз прямо в центре тушки, болтающейся сверху. И пасть. Когда монстр разевает ее, она предстает во всей своей красе. В такую глотку может со свистом залететь собака крупной породы.

— Беги! — успеваю крикнуть я, когда с молниеносной скоростью лапы монстра подгибаются, а челюсти смыкаются на шее бедолаги.

— Проклятье! — вырывается у меня.

Упавшее тело погибшего совершенно не интересует чудовище. Как только оно проглатывает мозги, или что там ему по душе, то красный глаз тут же направляется в мою сторону.

Я сглатываю.

Выстрел. Пытаюсь отыскать глазами стрелявшего. Но монстр находит его раньше. Пока дедок, живущий в домике неподалеку перезаряжает ружье, тварь бросается на него и очередное тело остается без головы. Падает на снег и дергается в предсмертных конвульсиях.

Это я удачно зашел. Только вот что теперь делать? Можно попробовать убежать. Но далеко ли? В забеге на пятьсот метров, я точно проиграю. Значит надо атаковать. Использовать браслет Германна. Остается надеется, что эта тварь не имеет устойчивости к магии. Однако бежать все же придется. До ближайшего укрытия. Необходимо время на то, чтобы откапать магическую вещицу в портфеле.

Разворачиваюсь и срываюсь с места. Бегу по дороге. В сторону кирпичных многоэтажек. Увидев, что я уношу ноги монстр зловеще стрекочет. Оглядываюсь, не сбавляя скорости. Тварь выжидает еще пару секунд, как бы заигрывая со своей жертвой и бросается в погоню. Каждый ее шаг как четыре моих. Если не потороплюсь, останусь без башки.

Через метров двести замечаю силуэт впереди. На меня мчится что-то еще. На этот раз по воздуху. На первый взгляд кажется, что птица. Пригибаюсь в последний момент и успеваю рассмотреть летящего монстра с красными глазами. Он проносится над головой.

Слышу визг за спиной. Чудовище впивается в грудь женщины, проходящей по ответвленной тропинке к частному сектору. Она не могла знать, что тут происходит… Ей уже не помочь.

Бегу дальше. Монстр, преследующий меня, отвлекается на то, чтобы лишить головы пострадавшую от цепких когтей летяги. У меня появляется еще несколько секунд форы.

Черт! Если эта сволочь может откусывать головы направо и налево, то толку от горцев будет немного. Хотя сейчас это должно меня волновать в последнюю очередь.

Выбежав из «деревяшек» — так, мы называли улицы, застроенные деревянными домами, — я осмотрелся. Тут стадион. Турники, футбольные ворота, за полем начинаются дома. А вот справа большая старая ржавая труба. Я там точно помещусь.

Срываюсь с места с ощущением того, что зубы монстра клацают по воздуху за моей спиной. Но не оборачиваюсь. Лишнее движение головой не спасет меня от смерти. Скорее наоборот.

Прибавляю ходу. По пути захватываю с сугроба охапку снега и еще через некоторое время влетаю в трубу. Шапка цепляется за что-то и остается болтаться на улице. Глаз монстра возникает из темноты и бесцеремонно пялится на меня снаружи. Так я и думал. Туша твари не может протиснуться внутрь.

Сжимаю снег в кулаке и бью по воздуху, скрещивая пальцы определенным образом. Возникает разрыв. Пока он освещает мне пространство, лезу в рюкзак, пытаясь отыскать браслет Германна.

Получается. Впитываю энергию из разрыва. Портал исчезает. Становится темно. Касаюсь Жаары и огненный шар влетает в физиономию твари. Она издает истошный вопль и отскакивает от трубы, в которой я прячусь. Вижу, как чудовище на четырех длинных лапах, поглощённое огнем, убегает вдаль. Выдыхаю. Кажется, получилось.

Нацепляю браслет на запястье, осторожно высовываюсь наружу, забираю шапку и еще охапку снега. Использую энергию, чтобы наложить на себя щит. Теперь если нападет еще кто-то, или лучше сказать — что-то, то я не отброшу коньки сразу.

Более уверенным шагом выхожу на спортивный стадион. Озираюсь. Вдалеке по автомобильной дороге проносятся машины с сиренами и мигалками. Много машин. Звук добирается до меня, а отражение красно-синего света я вижу на темном небе даже отсюда. Надо бы посмотреть, что там стряслось.

Я в одиночестве шел только до проезжей части. А там влился в толпу других зевак, которые двигались следом за непрекращающимся конвоем военных и милицейских машин.

С места происшествия промчалась лада десятой модели. Прямо по тротуару. Заставляя прохожих расступаться и заходить в сугробы. В том числе и меня. Водитель за рулем напуган. Его не волнует даже участь, которая обязательно настигнет, как только работники ГАИ разберутся с чем-то ужасным и вспомнят о нарушителе.

Чем ближе я подходил к месту, где из припаркованных уазиков выбегали милиционеры, а из черных иномарок сотрудники ОКМС, тем громче разносились по округе звуки разрушений, крики людей, выстрелы и вопли защитников городского спокойствия. Те зеваки, которые уже увидели нечто своими глазами, бежали нам на встречу.

— Назад! Назад! — кричал военный в форме, пытаясь отогнать нас.

Но кто бы его слушал. Лично для меня важно увидеть, что там. Не просто из интереса. Если в наш мир прорвался кто-то существеннее монстров, с которыми я только что боролся, значит времени остается все меньше.

И я оказался прав. Времени осталось меньше.

Как только я подошел ближе, то увидел, что во дворе, среди четырех девятиэтажек бушует монстр. Здоровый. Размером с пятиэтажный дом. Его щупальца гнут баскетбольные кольца, ломают деревья, проникают в каменные строения, словно иглы в плоть человека, доставая из домов людей и выбрасывая их наружу.

Одаренные окружили тварь. Не знаю сколько времени они пытаются побороть монстра. Пугают огнем, стреляют магическими электрическими разрядами, расстреливают автоматными очередями. Но, кажется, все бесполезно.

Россыпь красных глаз на том месте, которое можно принять за голову монстра, в один момент взглядом устремляется в меня. Точно. Я чувствую его на себе.

Пришелец как будто взбесился, заметив меня. С большей яростью он принялся громить все вокруг и зашагал в мою сторону, раскидывая сотрудников правоохранительных органов на обочины.

Я не двигался. Если побегу, эта тварь ринется следом, разрушая все на своем пути. Умрут многие. А на мне щит. Пусть он и выдержит только один удар. Буду надеяться, что пока монстр отвлекается на меня, военные смогут до него добраться и отправить обратно. А что мне еще остается?

Морда приблизилась. Теперь я мог разглядеть ее еще лучше. Пару десятков маленьких красных глаз на голове, которая размером с меня. Узкий подбородок и за счет этого очень маленькие челюсти. Жвалы, как у пчелы, способные пронзить такого как я насквозь. Непонятная слизь вытекает изо рта. Капает под ноги. Лед на том месте тут же тает.

— Чего ты хочешь? — спрашиваю я, понимая, что монстр не набрасывается.

Чудовище что-то щебечет на своем, но не атакует.

— Ты другой, да? — догадываюсь я. — Пришел не за тем, чтобы убить меня?

Голова чудовища приближается еще ближе. Я интуитивно отстраняюсь. Может он хочет, чтобы я прикоснулся?

Снимаю перчатку и голой рукой тянусь ко лбу твари. Я почти достиг цели, когда сверху на голову существа запрыгнул человек в черном костюме. Стальные прутья, показались из его костюма и впились в чешую пришельца, зафиксировав равновесие бойца. Затем этот ниндзя направил дуло автомата прямо в затылок твари и выпустил очередь.

Монстр завизжал. Поднялся на дыбы, пытаясь стряхнуть убийцу, но тот уже достал из-за спины что-то наподобие копья. Размахнулся и всадил его в ту же область.

На этот раз монстр издал истошный предсмертный вопль. Все разбежались по сторонам, когда здоровая туша, придавливая собой остальные постройки на детской площадке, рухнула на землю, сминая пожарную машину и машину скорой помощи.

— Расходимся, народ! Больше тут нечего смотреть! — человек в темных очках и черном пальто встал передо мной.

Он махал зевакам и отталкивал назад тех, кто был ближе к нему.

— С тобой все в порядке, парень? — спросил он у меня.

— Все хорошо, — я не отводил взгляда от туши монстра.

Выкинуть из головы дружелюбно настроенное чудовище пока не удавалось.

— Тогда поспеши домой. Комендантский час скоро.

Я кивнул, попятился, а затем перешел на бег.

Лежа на диване у бабушки и пялясь в очередную серию «Гваделупе», я воспроизводил в голове тот момент с монстром. Пытался разобраться что вообще произошло. Что он от меня хотел.

Региональные новости не обошли происшествие стороной. По «РТР» сказали, что по всему городу сегодня убито около двадцати особей с изнанки. Их прозвали мутантами. Власти пообещали, что отдел по контролю целостности завесы оцепит все районы, где были замечены монстры и обязательно разберётся с причинами и последствиями. И, конечно, преподнесли все так, будто появление мутантов на этой стороне произошло впервые. И не было никакого случая с Глобусом и его пропажи.

Я проснулся среди ночи, когда на канале, по которому шел сериал, уже вовсю властвовал белый шум. Бабушка негромко храпела на своей кровати. По старой привычке я попытался нащупать пульт под подушкой, но скоро осознал, что там ничего нет. Придется возвращаться обратно вслепую.

Поднялся, подошел к телевизору, нащупал большую кнопку и нажал на нее. Картинка превратилась в полоску на экране и исчезла.

Когда я обернулся с целью наощупь добраться обратно к своей постели, то вздрогнул. Два красных глаза глядели на меня из темноты. По коже пробежали мурашки.

— Твою мать, Элаиза! — выругался я, зная, что бабушка все равно не расслышит. — Хорош меня кошмарить!

Глава 25

Подарки из 90-х

— Кто такие темные?

В непроглядной бездне я задал вопрос, который волновал меня уже несколько дней. Что-то мне подсказывало, что бессмертная девочка-призрак должна знать об этом больше, чем остальные.

— Ты темная? — поправил я сам себя.

— Да, — детский голос разнесся по пустоте.

— Но как? Я слышал от Иннокентича, что все горцы связывают твое появление, как раз с тем, что…твои предки состояли в одном клане. Но тогда ничего не стыкуется.

— Тайна моего рождения мне неизвестна, — ответила принцесса. — Но взгляни на мою ладонь, как только мы выйдем из транса. Ты убедишься в том, что я не лгу.

Тишина. Я пытаюсь переварить информацию, а Элаиза, по-видимому, ждет моего следующего вопроса. Но я не могу его даже сформулировать. Ведь выходит, что принцесса унаследовала немоту от своей матери. А бессмертные горцы — это единственные одаренные, которые не могут иметь потомство. Так как королеве удалось забеременеть?

Ладно. К чему сейчас пытаться разгадать от кого или от чего произошла девочка-призрак. Гораздо важнее разобраться в себе.

— Кто такие темные?

— Хех! А ведь я давно предполагала, что ты один из нас… — ответил призрак. Ее голос смеялся.

— Пока что все, кто слышал об этом, заставляли меня волноваться. Ты реагируешь иначе. Я надеюсь, на то есть причины.

— Сложно сказать однозначно, кто такие темные, — начала Элаиза. — У каждого это проявляется по-своему. Например, я могу подчинять себе души и превращать их в монеты. Хотя родовая способность моего клана — бессмертие.

— Ты хочешь сказать, что я способен на большее, чем коллекционировать монеты?

— Да.

— А почему все так боятся нас. Постой. Дай догадаюсь. Мы, наверняка, должны заплатить какую-то цену за дополнительную способность.

— Верно. И я заплатила тем, что застряла между мирами. Я не живая и не мертвая. Вот моя цена.

— И ты узнала об этом только после того, как тебя убили?

— После того, как меня убили я продолжила жить. А еще через некоторое время открыла в себе способность чеканить монеты, — она хмыкнула и этот звук эхом откликнулся в черном ничто. — Не думай, что дар, который ты получаешь от того, что родовые способности твоих предков скрещиваются в тебе, достанется без последствий. Они обязательно будут. Но есть хорошая новость — это не смертельно. К любым последствиям можно привыкнуть.

— Кажется, я знаю, что досталось мне… — задумчиво произнес я.

— Удиви меня, — хихикнула Элаиза.

— Мутанты, которые прорвались сегодня в наш мир… Ты слышала об этом?

— Слухи ходят быстро.

— Не все из них желали смерти. Самый огромный как будто был настроен дружелюбно ко мне. Что-то хотел от меня.

— Поздравляю! — отозвался детский голос, а затем я отчетливо услышал, как девочка захлопала в ладоши.

— Поздравляешь? С чем?

— С тем, что ты узнал свою темную способность. Либо столкнулся с откатом на нее.

— Что?

Про откат я даже не подумал.

— Ты же не думаешь, что теперь можешь приручать монстров, пришедших из-за стены? — ответила Элаиза. — Хотя я бы не отбрасывала и этот вариант. Однако мне кажется, что это все же откат. Магия, которая открылась в тебе теперь привлекает, как ты их назвал? Мутантов. Я хочу сказать, что монстры из-за стены скорее всего твой откат.

Я думал хуже новости, чем та, что я темный не будет. Но теперь понимаю, что стал навязчивой идеей для тварей из другого мира. Если они будут также приходить сюда в поисках меня, то это новые разрушения, унесенные жизни людей. А рано или поздно власти вычислят зачем мутанты стали прорываться во внешний мир. И тогда я окажусь под ударом. Только на этот раз, под более серьезным из всех, с которыми сталкивался до сегодняшнего дня.

— Если это действительно откат… Должны быть варианты с ним совладать.

— Есть один. Поскорее устроить геноцид мутантов, а остатки выбросить за стену.

— Очень смешно, — фыркнул я. — А что-то более реалистичное?

— Хм. Если хочешь я могу попробовать узнать что-нибудь.

— Конечно. Другого варианта нет. Если ты до сих пор собираешься требовать от меня выполнения условий контракта..

— Почему мне кажется, что ты высосешь из меня все соки из-за нашего договора?

— Еще кое-что, — я не стал реагировать на ее комментарий. — У меня есть еще одна просьба. Мне нужна душа гипнотизера. Подаришь мне монетку на день рождения?

— Девятого декабря. Точно. Твой отец очень радовался, когда ты появился на свет, — она сделала короткую паузу. — Монета будет.

В полной темноте Элаиза звонко чмокнула, видимо, посылая мне воздушный поцелуй, а в следующее мгновение я вновь оказался в бабушкиной квартире.

— Костя? — донеслось из-за спины. — Ты почему не спишь?

— Уже ложусь, бабушка, — ответил я.

Затем стряхнул крошки со своей постели, укутался в одеяло и уснул.

Мне всю ночь снились кошмары. Как монстры преследуют меня, как Александр Николаевич Парфенов стреляет в голову моего репетитора по родовой магии, но почему-то промахивается. Мать в этом сне вместо того, чтобы похитить очередного ребенка-аристократа, выкрала из больницы Машку, а капитан Троицкий при освобождении заложников застрелил их обоих. Мне снилась Элаиза, Клаус и Юля Барт. Школьницы что-то не поделили с девочкой-призраком, объединились и начали издеваться над ней. А принцесса горцев почему-то не могла постоять за себя. Хотя я знал, что может. В этом сне был Германн, дядя Витя, попавший в портал и появившийся при смерти у Великой русской стены как раз тогда, когда туда привезли Кипятка. Разборки кланов нагромождались на концерт «Сектора газа», группы, выступающей в местном Дворце Культуры.

Сон был такой дурацкий. Он разрушал все мои планы и ровнял с землей все достижения, которых я достиг с тех пор, как попал в прошлое. Я постоянно просыпался, но, когда засыпал эта карусель продолжалась.

Меня спасла только громкая музыка из радио. И объявление о том, что московское время — шесть утра. На частоте станции «Радио Маяк» диктор объявил, что сегодня температура опустилась ниже тридцати градусов и все учащиеся начальной и средней школы освобождены от уроков.

— Слышал уже? Что уроки отменили, — бабушка зашла в комнату с тарелкой блинов.

— Слышал, — из лежачего положения я перешел в сидячее.

Все еще укутавшись в одеяло, пододвинул журнальный столик ближе и вдохнул аромат свежеиспеченных блинов.

— Чем займешься сегодня? — спросила она, усаживаясь напротив. — На улицу, наверное, лучше не выходить.

Я знал, что на улицу лучше не высовываться. Не только сегодня. А как минимум, до среды, когда Парфенов потеряет место главы клана. Но просто так пролежать с утра до вечера я не хотел. Ладно еще в будущем. Когда есть «NETFLIX», «PlayStation» и «YouTube». А сейчас даже по телеку посмотреть нечего.

— С друзьями погуляю, — ответил я, хотя еще точно не решил.

— Погуляешь? Так вас же от учебы освободили, чтобы вы по улице не шлялись.

— Ладно тебе, ба! Всегда так было, — ответил я и продолжил в полголоса. — И будет.

Я плотно позавтракал, собрался и вышел из дома.

В первую очередь я решил заехать к Машке. Я обещал приезжать к ней каждый день, но со всем, что на меня навалилось, не смог сдержать слово. Надеюсь, она на меня не в обиде.

— Здравствуйте, — я вошел на первый этаж больницы, куда спускаются пациенты на свидание с посетителями. — Где у вас висят списки больных? Хочу посмотреть в какой палате сейчас лежит моя сестра.

— Списки у меня, — противным скрипучим голосом ответила пожилая медсестра. — Как фамилия?

— Ракицкая. Мария.

— Сейчас, — женщина плюнула на палец и принялась переворачивать листы.

Я посмотрел на часы. Десять. Приехал вовремя. Свидания уже начались. Значит точно должны пустить. Она же, наверное, еще даже не ходит самостоятельно?

— Нет такой, — ответила старушка.

— Как нет? — я вскинул брови. — Проверьте еще раз. Она точно должна быть. Ей только на прошлой неделе операцию сделали.

Медсестра пристально посмотрела на меня исподлобья, но выполнила просьбу.

— Я же говорю — нет. По три раза уже все проверила. У вас что? — она обратилась к следующему, стоящему в очереди.

Я отошел.

На меня нахлынула паника. Поддаваясь ей, я перебрал в уме все варианты, куда могла деться Машка. От того, что перепутал больницу, до того, что Парфенов старший пронюхал о моей сестре и решил с ее помощью отомстить мне. Такое же уже бывало. Когда он уволил маму с работы просто потому, что я разбил нос Кипятку.

Взяв себя в руки, я юркнул в проход и побежал к главному врачу. Престарелая медсестра сделала попытку остановить меня, но сейчас мне абсолютно плевать на угрозы.

Еще в прошлой жизни я бывал тут. И прекрасно помнил, что кабинет главного врача находится на пятом этаже.

— Можно к вам? — я постучал прежде, чем открыть дверь и задать вопрос.

— Кто вы? — спросил усатый мужичок, нахмурив брови.

— Меня зовут Константин. Мою сестру оперировали в вашей больнице на прошлой неделе. В понедельник я ее навещал, а сегодня пришел и мне сказали, что ее нет среди пациентов.

— Как фамилия? — поинтересовался он, доставая большой журнал.

— Ракицкая. Мария.

— А! Мария! Так сразу бы и сказали.

А я так сразу и сказал.

— Ее выписали вчера. За ней брат приходил. Вадим, кажется. Помог ей собрать вещи, и они уехали.

— Вадим? — пошевелил губами я.

— Ну да. Славный парень. Если честно, я уверен, что он соврал.

— Кто? Вадим?

— Да. Я видел из окна, как они обнимались. Пока ждали такси. Для брата с сестрой это не совсем обычное поведение. В любом случае, ее жизни ничего не угрожает. А подростковый возраст — он такой, — хохотнул себе в усы главный врач. — Могу еще чем-то помочь?

— Нет, — процедил я, пытаясь контролировать нарастающую внутри злость. — Вы очень помогли.

Лесок, через который лежал путь к больнице, и из нее, я уже преодолел на половину.

— Дура! — выпалил я, и ударил по стволу дерева.

Все время пока шел, я поверить не мог, что Машка вновь связалась с этим Вадимом. Зуб даю, что именно он делал ее обнаженные фотки и раздавал направо и налево. Но больше меня возмущает другое. Как можно, едва вернувшись с того света, убегать из больницы не долечившись? Да еще и с аристократом, которому от тебя нужно только одно?! Проклятье!

Пока ехал в троллейбусе мне удалось слегка остыть. Все-таки врач правильно сказал. Переходный возраст. Я и сам в шестнадцать лет вел себя как полный дебил, а всем вокруг утверждал, что это я умный, а остальные просто отстали от жизни.

Но сейчас нужно взять себя в руки и просто найти ее. А для этого надо проверить не вернулась ли Машка домой. Самому мне показываться во дворе нельзя, а вот Жендос вполне мог бы пройти мимо электроников и узнать есть ли кто в квартире.

Когда я добрался до двора у меня начался целый квест. Сперва я зашел к Жендосу. Его мама сказала, что он взял санки и ушел к Сереже. Теперь мой путь лежал в дом Выхухлевых. Хоть я еще и чувствовал себя некомфортно, ступая на их порог, но мне удалось пересилить себя и постучаться в дверь. Никто не открыл. Значит родители Серого на работе. А парни просто не открывают. Ведь не может же Выхухлев младший со сломанной ногой пойти кататься на санках?

— Я знаю, что вы там! — я постучал еще раз.

И раньше бывали моменты, когда двое из нас не открывали третьему ради хохмы. Но понять, что кто-то есть дома и тогда и сейчас было легко. Пол с той стороны скрипел, а лучик света в глазке пропадал от того, что кто-то изнутри смотрел в него. Хм. Сейчас такого нет. Неужели действительно ушли кататься?

— Ну наконец-то! — вскинул руки я, отскакивая в сторону от мчащихся в меня санок.

Серый смеялся и еще через несколько метров влетел в сугроб.

— Помогите встать! — заорал он, барахтаясь в снегу.

— С дороги! — сбивая меня с ног, визжал Жендос.

Верхом на нем и его санках мы доезжаем до Серого и тормозим лицами о тот же сугроб.

Смеясь, поднимаем своего друга и садим на транспорт.

— Наконец-то ты приехал, Костян! — радуется Жендос и проводит рукой по ресницам, смахивая с них иней. — Я задолбался один его наверх поднимать.

— Рад вас видеть, парни! — улыбаюсь я и обнимаю друзей.

Черт. Как же мне не хватает просто этого беззаботного детства. Но я понимаю, что, если дам слабину, профукаю свой второй шанс.

— Сам куда-то свалил… — обиженно бросает Серый.

— Я сейчас у бабушки живу. Пару недель надо там перекантоваться. Вернусь еще до того, как на центральной площади возведут ледовый городок. Еще побегаем по нему.

— Забились! — запыхавшись выдает Жендос и передает мне веревку от санок, в которых сидит Серый. — Ты др будешь праздновать? А то я тебе уже подарок приготовил.

— Конечно, — теперь запыхался я. — Только на день позже. Скорее всего. Так что, не стройте планов. А вернее, стройте их на меня.

— Забились, — снова повторяет Жендос.

Схватил что ли эту фразу от кого-то в школе?

— Я вообще вас кое о чем попросить хотел? Мне нужно, чтобы кто-то из вас сходил ко мне домой и проверил не вернулась ли Машка. И скорее всего ты, — я посмотрел на Жендоса, указав глазами на гипс Серого.

Операция прошла успешно. В том плане, что мой друг спокойно прошел мимо электроников, из-за холода дежурящих между первым и вторым этажом в подъезде, постучал в дверь, но никто ему не открыл.

— Я тебе отвечаю, никого дома не было. Уж мне то ты можешь доверять, — говорил Жендос, хлебая из кружки горячий чай.

Мы втроем сидели у моей бабушки, а она на кухне, как всегда, что-то пекла.

— Ладно, — махнул рукой я. — Значит надо найти Вадима, с которым Машка сбежала. Есть идеи?

Пока мои друзья напрягали свои извилины, я вспомнил, что по пути из больницы купил им подарки. Прежде чем просить их помочь мне снова, хотелось отблагодарить за то, что они уже сделали.

— Парни, — я сходил до портфеля. — Я не знаю, что бы без вас делал. Какую бы идею я не предложил, вы всегда отзываетесь на нее и лезете в самое пекло несмотря ни на что. Я хочу поблагодарить вас за это небольшими презентами.

— Ог-о-о-о! — воскликнул Жендос. — Презенты я люблю.

— Серый, — я улыбнулся другу и засунул руку в портфель. — Я знаю, что ты о таких всегда мечтал.

Я протянул ему наручные часы «Casio» с калькулятором. Этот ботаник всегда был от них в восторге, но родители так никогда и не купили ему вещицу.

— Ва-у-у-у! — затянул Жендос и потянул к браслету руки. — Фирмовые? Серьезно?

— Мое! — звонким шлепком по пальцам друга Серый отстоял свой подарок и широко заулыбался, примеряя аксессуар на руку. — Спасибо, Костян! Реально! Спасибо!

Видя, что на лице одного моего друга широкая улыбка, а второй слегка поник, я снова засунул руку в портфель.

— Жендос. Для тебя у меня тоже есть кое-что. Ты как-то сожалел о том, что так и не купил этот журнал. Но я знаю, как сильно о нем мечтал. Так пусть и эта маленькая мечта сбудется.

Я достал из портфеля журнал для наклеек «Чемпионат мира по футболу 98». Теперь глаза и второго моего друга заблестели. Он схватился за подарок, а когда я достал еще несколько упаковок с наклейками, то сразу принялся разрывать их и искать подходящую команду, куда вклеить попавшихся футболистов.

Н-да. В моем нынешнем психологическом возрасте мне сложно понять, как можно радоваться такой, казалось бы, мелочи. Но я прекрасно помню это чувство. Когда на последние четыре рубля покупаешь пачку наклеек и с трепетом открываешь ее, в надежде, что сейчас тебе попадется какой-нибудь легендарный футболист и ты вклеишь его в журнал. Этот журнал — какой-то свой мир, в который ты попадаешь, когда листаешь страницы.

— Спасибо, Костян! — Жендос уже перебирал наклейки. — Ого! Вот везуха. Зидан! В первой же пачке.

Сказать, что журнал затмил дорогущий подарок Серого — ничего не сказать. Умник теперь с завистью смотрел на нашего друга. Хотя у него был точно такой же дома. Правда без Зидана.

— Как он положил два гола в финале, да? — улыбнулся я, глядя на картинку с французским футболистом.

— Кто? — поднял голову Жендос. — Это ты про кого?

— Про Зидана.

— Ты что-то путаешь, — ответил он и убрал слой, который мешал наклеить картинку в журнал. — Франция в финале обыграла Бразилию со счетом один ноль. И гол забил Эммануэль Пети.

— Что? — я чувствовал, как собственные плечи тяжелеют, словно на них взвалили неподъемный груз. — В финале чемпионата мира этого года?

— Франция в финале чемпионата мира этого года обыграла бразильцев один ноль. И Зидан не забил, — отчеканил каждое слово Жендос. — Но до этого матча он играл и вправду круто!

Я не слышал, о чем дальше продолжают говорить мои друзья. До меня доходило, что весь этот мир так похож на мой родной только потому, что все исторические события в нем действительно свершались. Так или иначе. Но с небольшими погрешностями. Например, здесь вместо обычной школы, школа для одаренных, после распада Советского Союза образовалась не Россия, а снова Российская империя, вместо счета три против нуля в финале чемпионата мира девяносто восьмого года, минимальный счет в пользу французов. И это значит только одно. Совершенно не обязательно, что на следующей неделе мы с Яблоньским выиграем спор у Парфенова. Следовательно, через неделю, после фиаско, за мной начнется настоящая охота.

КОНЕЦ ТРЕТЬЕЙ КНИГИ.

Продолжение уже можно читать в книге «Коллекционер душ. Книга 4». Ищите на странице автора.