Вы не авторизовались

Демон. Останься со мной бесплатное чтение

Ким Ынсук, Ким Суён
Гоблин. Останься со мной

쓸쓸하고찬란하神-도깨비

DOKEBI NOVEL 2

KIM EUN SOOK, STORY CULTURE KIM SU YEON

Original Korean edition published by RH Korea Co., Ltd.

Печатается с разрешения RH Korea Co., Ltd

쓸쓸하고찬란하神-도깨비

DOKEBI Novel 2

By Kim Eun Sook, Story Culture Kim Su Yeon

Story Culture Kim Su Yeon

Russian language edition arranged with

RH Korea Co., Ltd.

through Eric Yang Agency Inc.

Москвичева Т.В., перевод на русский язык, 2021

На основе сценария Ким Ынсук.

Лишь только невеста Гоблина сможет освободить тебя от меча. И когда меч будет извлечен, ты сможешь вернуться в Ничто и там обрести покой.

Родился мальчик. Отец его, король, на тот момент уже был мертв, а мать, женщина низкого происхождения, заболела и умерла вскоре после родов. Власть принадлежала его старшему брату, ближайшему взрослому родственнику короля. Ребенка нарекли именем Ё.

Юному наследнику были недоступны радости детей, живших за пределами дворца, в то же время он не имел никакой политической силы и не было при дворе никого, кто встал бы на его сторону. Только Пак Чжунхон, ученый конфуцианской коллегии и наставник наследника, опекал молодого короля, но забота его не была искренней. Пак Чжунхон контролировал все: книги, которые читал Ван Ё, одежду, которую он носил, еду, которую подавали ему на стол.

Странные вещи стали происходить с появлением ребенка. Племянник короля, который должен был взойти на престол следующим, умер. Наследные принцы, пытавшиеся узнать причину его гибели, – тоже. Всех их поражала та же болезнь, что убила короля-отца. Лишь много лет спустя мальчик узнал, что все они были отравлены.

Глава 1
Связь

Настал момент, когда и новый король, старший брат Ван Ё, оказался на пороге смерти.

Всю ночь из королевской спальни раздавался хриплый кашель. Сколько ни пил он целебных отваров, которые придворные дамы подносили ему, болезнь становилась только сильнее. Изможденный король знал, что конец его близок, но его не покидало беспокойство за младшего брата. В последний момент король призвал к себе молодого воина, самого верного из своих подданных. Ким Син явился на его зов.

– Король и наследные принцы преждевременно скончались, теперь Ван Ё останется совсем один. Если он взойдет на престол, выдай свою сестру за него замуж и защищай его.

Ким Син ничего не сказал в ответ.

– Сделай так, чтобы он шел верной дорогой, убереги его от ошибочных решений, но главное – не дай ему погибнуть. Присматривай за ним так, чтобы он этого не заметил. И… прости своего государя за такую просьбу.

Ким Син угрюмо кивнул головой. Он хорошо чувствовал, какая тяжелая атмосфера царила во дворце, и понимал, почему король дал ему такое поручение. Король снова зашелся мучительным кашлем. Видеть своего государя в таком состоянии Ким Сину было горько. Он встал на колени и склонился перед королем:

– Будет исполнено.

Король умер, и юный Ван Ё взошел на трон так быстро, что ему, как говорится, даже королевский ханбок не успели подшить. Тогда ему было всего семь лет. Веренице министров, падавших ниц перед новым государем, казалось, не будет конца. Со своего возвышения ребенок потрясенно наблюдал за торжественной церемонией. В воздухе звенели голоса министров, желавших ему долголетия и доброго здравия. Пак Чжунхон стоял ближе всего к королю, на почетном месте министра, и победно взирал на чиновников сверху вниз.

Не имея возможности самому стать правителем при живых наследниках, он собственными руками вырастил короля и посадил его на трон. Все в этом мире лежало у ног Ван Ё, а сам он – у ног Пак Чжунхона. Король принадлежал ему.

* * *

Шло время, и Ван Ё вступил в брачный возраст. Пак Чжунхон хотел укрепить королевскую власть, поэтому выступал против женитьбы короля на дочери военного, однако даже ему, получившему теперь почти безграничную власть, было сложно идти против воли покойного короля. А значит, свадьба Ван Ё с Ким Сон, младшей сестрой Ким Сина, должна была состояться.

Ким Сон была аккуратна и мила, и пусть никто не назвал бы ее ослепительной красавицей, она выросла в любящей семье и обладала особым очарованием: от одного взгляда на нее улучшалось настроение. Всем в столице было известно, как привязан к своей сестре Ким Син, все свое время проводивший в военных походах, как он оберегает ее. От мысли о том, что нужно отдать любимую сестру во дворец, где всем заправляет Пак Чжунхон, у Ким Сина сердце было не на месте.

Сестра, совсем еще юная и наивная, ничего не понимала, но невероятно беспокоилась, ожидая встречи с королем. Даже строгость придворных дам, которые прибыли в дом Ким Сина, чтобы подготовить юную невесту к переезду и обучить ее укладу жизни во дворце, не могла унять ее волнения.

Ким Сон медленно шагала по двору с фарфоровыми чашами, наполненными водой: две чаши были у нее на плечах, а одна – на голове. Под свирепыми взглядами дворцовых дам каждый шаг давался ей с трудом. Слуги дивились тому, в каком замешательстве пребывала госпожа и как это отличалось от ее обычного поведения, и хихикали, спрятавшись за колоннами. Услышав сердитые окрики придворных дам, слуги разошлись. У Ким Сон тоже вырвался смешок, когда она подумала о том, как нелепо смотрится с этими чашами. Придворные дамы приняли еще более суровый вид, но вдруг Ким Сон почувствовала на себе другой взгляд, незнакомый.

– А?

Юноша стоял по другую сторону низкой ограды дома. Их взгляды точно переплелись, и, в смятении потеряв равновесие, Ким Сон уронила разом все чаши. Они разбились с громким звоном, засыпав все вокруг осколками. Черепки валялись на земле, но девушке было не до них: гораздо больше ее интересовал этот незнакомый юноша в одежде из черного шелка. Он удивился и слегка нахмурился.

Это был Ван Ё. Он тайно покинул дворец, чтобы увидеть ту, что станет его королевой. Он собирался лишь украдкой посмотреть на нее, но залюбовался очаровательной девушкой, стоявшей в окружении придворных дам, и в итоге нечаянно встретился с ней взглядом. Заглянув в ее светлые, ясные глаза, он почувствовал, что пропал. Его сердце забилось чаще, и, не сумев скрыть смущения, Ван Ё опустил голову и поспешил удалиться под звон бьющегося фарфора.

Ким Сина, который наблюдал за всем этим со стороны, снедала тревога.

И вот настал день, когда Ким Сон должна была прибыть во дворец. Придворные дамы и воины выстроились в ряд спереди и позади паланкина. Длинная процессия следовала по улицам, и народ почтительно расступался, давая дорогу.

Сидя в трясущемся паланкине, разряженная в шелка Ким Сон нервничала. Она злилась на брата, который даже не подумал увидеться с ней в такой день. Девушка не знала, когда снова сможет с ним встретиться, если уедет во дворец. Переживая об этом, она слегка приоткрыла окно паланкина. И, конечно же, там никого не было. Ким Сон разочарованно вздохнула, надув губы. «Ну и пожалуйста», – подумала она и открыла окошко полностью. И тут вдруг услышала знакомую тяжелую поступь воина. Мрачное лицо Ким Сон тут же посветлело.

Высунувшись из окна, совсем рядом с паланкином она увидела брата.

– Где ты пропадал? Я думала, что уже не повидаемся до свадьбы.

– Так и должно быть. С чего вдруг мне захотелось увидеть твое страшненькое личико?.. Даже не знаю.

– Значит, вот как ты меня ценишь! Ну что ж, теперь дорога во дворец для меня будет словно усыпана цветами.

Ким Син постарался сохранять спокойное выражение лица. У него не получалось искренне радоваться за свою драгоценную сестру.

– Братец, а как выглядит король?

– Почему тебя больше интересует его внешность, а не характер? Не беспокойся, лик его светел и прекрасен.

– Правда? А как я сегодня выгляжу? Я красивая?

– Нет, конечно.

– Значит, и королю я не понравлюсь? И мне придется возвращаться домой?

– Он тебя уже видел.

– Да?

Ким Сон вспомнила тот день, когда во время урока этикета она встретилась взглядом с незнакомцем, стоявшим по ту сторону изгороди. Брат прав – у короля светлое и красивое лицо. Ким Сон ласково улыбнулась:

– Так это он приходил на меня посмотреть! Его лицо точно сияло. А что он про меня говорил?

– Сказал, что ты страшненькая.

Ким Сон прикусила губу: ей следовало бы обидеться, но она-то знала, как на самом деле сильно любит ее брат. Скоро их встречи станут реже и даже таких слов она от него не дождется. От этих мыслей у нее на глазах навернулись слезы.

Ким Син же был охвачен тревогой: какое будущее ждет сестру? И эта тревога не давала ему покоя, превращая его лицо в окаменелую маску. Будучи верным подданным своего государя, он обязан был отдать во дворец свою сестру. Он всю жизнь служил королю, и теперь благополучие молодого короля будет означать и благополучие его сестры. Нужно было помочь королю освободиться от пут Пак Чжунхона и править свободно. Именно этого хотел предыдущий король. Если бы все было так же просто, как рубить головы врагов… Взгляд Ким Сина затуманился.

– Ты уж почаще навещай свою страшненькую сестру.

– Я воин, мое место на поле брани. Если от меня не будет вестей – считай это за хорошую новость.

– Уж мне ли не знать… – Ким Сон подняла взгляд на брата. – А за меня не беспокойся, братец. Я буду счастлива.

* * *

Церемония состоялась, однако Ким Сон редко удавалось увидеть Ван Ё. Во дворце было слишком много чужих глаз, а самые злые принадлежали Пак Чжунхону. Она не могла этого не замечать и боялась его, точно девочка-подросток, но все равно старалась украдкой присматривать за Ван Ё.

Ким Сон смотрела на то, как Ван Ё натягивает тугую тетиву и целится в мишень на стрельбище, и он казался ей почти таким же мужественным, как и ее брат. Ее государь, тот неизвестный юноша, который пришел, чтобы взглянуть на нее. Взгляд Ким Сон всегда был устремлен на него.

Ван Ё не знал, что Ким Сон издалека наблюдает за ним. С холодным выражением лица он брал стрелу за стрелой.

«Ким Син одержал победу на пограничных землях».

«Ким Син защитил границы страны».

«Ким Син одержал победу на Ляодуне!»

День за днем приходили известия о победах Ким Сина. Совсем недавно он был лишь одним из воинов, но отныне стал родственником короля. И каждый раз Пак Чжунхон нашептывал на ухо Ван Ё:

– Вести о победах Ким Сина намеренно распространяют по городу, чтобы они будоражили наш темный народ. Недовольство чиновников дошло до предела. Не хвалите его, а сообщите, что беспокоитесь о безопасности его сестры, ведь из-за него страдает репутация короля.

Выпущенная стрела пролетела мимо мишени и воткнулась в землю. Ван Ё стиснул зубы. Ему показалось, что его авторитет стремительно падает точно так же, как эта стрела. Презираемый с самого рождения, он не должен был взойти на трон. А сейчас его и без того зыбкому положению стал угрожать Ким Син. Хоть генерал – подданный короля, но авторитета у него куда больше. Вряд ли он когда-нибудь склонится перед владыкой. Хитрый язык Пак Чжунхона вечно нашептывал Ван Ё, что он-то, конечно, великий король, но все-таки недостаточно хорош. Он сидит на шатком троне, и без Пак Чжунхона, своего единственного сторонника, может лишиться его очень быстро. Тревога, которую заронил в его душу Пак Чжунхон, делалась тем сильнее, чем старше становился юноша.

– Эх, нет у него таланта к военному искусству, – расстроенно проворчала Ким Сон. И все же она была рада, что может хотя бы издалека понаблюдать за Ван Ё. Она и не подозревала, в каком аду он живет. Все, что она видела, – это как он стреляет из лука или читает книги в беседке.

– Почему он ни разу меня не навестил? Изводит ожиданием, – протянула она, мило надув губки.

Однажды вечером, когда светила яркая луна, придворные дамы объявили, что государь наконец посетит женскую половину дворца. В тот же миг Ким Сон, подхватив подол тяжелой юбки, бросилась ему навстречу. Это было нарушением всех правил приличия, но придворные дамы не успели ее остановить. В громоздких и неудобных королевских одеждах бежать было почти невозможно. Выбегая во двор, девушка оступилась и зажмурилась, ожидая неминуемого падения. Но в тот самый миг, когда она почти коснулась земли, ее уверенно подхватили чьи-то руки. Ким Сон открыла глаза.

Прямо перед собой она увидела лицо Ван Ё, сияющее даже ночью. Мягкий свет луны озарял юных короля и королеву. Они долго стояли так, глядя друг другу в глаза. Щеки королевы порозовели.

– Вы довольно тяжелая.

От низкого голоса Ван Ё девушка вздрогнула и, выпрямившись, склонила голову перед королем:

– Просто задумалась кое о ком… бессердечном.

Королева назвала его бессердечным? Ван Ё почувствовал себя виноватым.

– Куда же вы так спешили?

– Увидеть вас, государь.

– Я и сам шел к вам.

Она так долго его ждала, снедаемая печалью. Ким Сон была готова расплакаться.

– Лучше ведь идти навстречу друг другу, – девушка смутилась.

Ван Ё тронула ее искренность. Он был молод, и как растение тянется к солнцу, так и душа юноши тянулась к девушке. Однако прежде всего он был королем, поэтому, стараясь не обнаружить своих чувств, посмотрел на Ким Сон сухо и сдержанно.

Ее брат Ким Син угрожал его власти, но девушка была полна очарования, и под ее обезоруживающим взглядом он невольно отдал ей кусочек своего сердца. Этот первый шаг дался ему с трудом, но в конце концов Ван Ё отдал ей все свое сердце.

В лунном свете его глаза были глубоки, как озера.

* * *

Первым перемены в короле заметил, конечно же, Пак Чжунхон. Он знал Ван Ё лучше всех, всю его подноготную. Пак Чжунхон испросил личной беседы, его мутные глаза были полны ненависти.

– Пытаясь удержать нечто ничтожное, нужно знать меру. Если решить, что вещь очень ценна, и крепко сжимать ее, то эта ценная, но ничтожная вещь непременно погибнет. От рук, что пытаются ее удержать.

Пак Чжунхон обучал Ван Ё и заменил ему родителей. А теперь подросший Ван Ё стал его опасаться. Молодой король начал понимать, что он замышляет. Однако всем во дворце заправлял Пак Чжунхон. Ван Ё ничего не мог предпринять против его воли, не мог выбирать или решать что-либо самостоятельно, даже когда дело касалось собственных чувств.

– Драгоценная вещь непременно погибнет.

Однажды Ван Ё увидел, что в покои королевы несут травяной отвар. Его лицо омрачилось. Он тут же вылил его и строго приказал: больше никаких отваров. Намерения Пак Чжунхона были очевидны, и это было то немногое, что король мог сделать ему наперекор. Единственный способ защитить девушку, которая была ему дорога.

– «Неудачное время», «мать из низов», «жена совсем простушка»… Три дня назад советник Син Чхольчжу и другие чиновники болтали об этом за выпивкой.

– Разве что-нибудь из того, что он сказал, неправда?

– Чем ближе к правде, тем настойчивее вы должны это отрицать. Прикажите снести голову этому клеветнику, порочащему честь королевской семьи, и покажите силу своей власти.

Глаза Ван Ё расширились.

Не проходило и дня, чтобы чья-нибудь голова не летела с плеч. Пак Чжунхон безжалостно заносил меч руками короля. Иной раз Ван Ё задумывался, что все это неправильно, но ему приходилось подчиняться шепоту советника, утверждавшего, что иного пути нет. Король хотел скрыть свое происхождение. Пока на земле Корё не останется ни одного человека, который знал бы о его слабостях, пока его авторитет не признают… Охваченный тревогой король был слаб.

Поздно вечером король вызвал во дворец того, кого боялся больше всех, человека, который, в отличие от него, обладал сильным характером. Во дворце, освещенном свечами, было мрачно. Пламя свечей трепетало на сквозняке. Мертвенно-бледный Ван Ё смотрел на преклонившего пред ним колени Ким Сина. Придворный евнух опустил перед воином меч, большой и острый. Негромким низким голосом, проговаривая каждое слово, король сказал:

– С тревогой и гневом дарую тебе меч. Уходи так далеко, как только можешь, и не возвращайся.

Ким Син смотрел на меч с опущенной головой, но теперь поднял взгляд на Ван Ё. На обычно бесстрастном лице короля проступили беспокойство и ярость.

– Государь, но…

Ким Сину тяжело было подобрать слова. Он прошел через столько сражений, и все ради короля, ради народа и страны. И вот вместо похвалы за тяжкий труд ему предлагают смерть. Ким Сина страшно злила и глупость юного короля, который, ослепленный Пак Чжунхоном, рубил головы направо и налево, и собственная беспомощность. Заботясь о чувствах королевы, король не стал убивать Ким Сина, но приказывал ему совершить самоубийство, позволяя расстаться с жизнью достойно. Это было даже милосердно. Король еще слишком молод, а королева приходится Ким Сину сестрой. Воин понял, что нужно как-то направить короля к верному решению, вырвать его из лап тревоги.

– Корё – это ваша страна, государь. Когда вы велели мне защищать ее границы – я защищал их, когда вы велели мне убивать врагов – я шел и убивал. Здесь и моя сестра, и мой народ…

– Теперь ты вызываешь у меня опасения.

Ким Син замолчал и точно остолбенел. Он непонимающе смотрел на короля. Пак Чжунхон крепко держал Ван Ё в своих руках, ложью раздувал в нем страхи. Ван Ё перестал доверять Ким Сину, боялся его и решил отправить на верную смерть. Король и не подозревал, что все глубже утопает в болоте собственных страхов.

– Извести меня о том, что погиб с честью, и я отвечу письмом, выражающим мою скорбь. Это приказ.

Меч и смерть – горькие подношения, дарованные ему королем. Ким Сина снова отправляют на поле брани. Он решил, что непременно вернется живым. Он будет жить, защищать королеву и короля и ждать, пока тот наконец поймет, что казнить нужно не преданного воина, а Пак Чжунхона.

* * *

Каждый день – новые казни. Во дворце воцарился хаос. Ким Сон понимала, что это делается не ради благополучия короля. Все это – дело рук советника. Со стороны даже казалось, что король не Ван Ё, а сам Пак Чжунхон. Входя в женскую часть дворца, он даже ни разу не поклонился как следует. Очевидно, что таким образом он намекал, что для него она не более чем девчонка с улицы. Когда этот змей предстал перед ней в ответ на ее письмо, ей было непросто собраться с духом.

– Отныне не бередите душу короля. Не закрывайте ему глаза. Эти казни – неверное решение.

Ее суровые слова ничуть не тронули Пак Чжунхона, он только лениво протянул:

– Все подданные считают, что решение верное, одна лишь королева не согласна. Кто-то закрывает глаза нашему королю? А может, он сам их закрывает?

– Да как ты смеешь!

– Нет, это как ты смеешь, девчонка!

Девушка стиснула кулаки, руки ее дрожали.

– Покойный король дал Ван Ё жизнь, но воспитал-то его я, а посему я его отец. Я посадил его на трон, я же вручил ему страну. Разве не так? И чтобы сестра какого-то жалкого воина меня поучала? Оставь свои нотации для непутевого братца. Его отправили защищать границы, чтобы он встретил там свою смерть, а он снова возвращается с победой. Разве это не подтверждает его коварные замыслы?

«О чем это он?», – сердце Ким Сон застучало быстрее.

Так быстро, что, казалось, вот-вот остановится. Возвращаясь из одного похода, брат тут же должен был отправляться в следующий, он редко покидал поле брани. Все ради своей страны и народа. Ван Ё – ее государь, и точно так же он государь ее брата. И вот король отправляет своего верного подданного на битву, приказывая ему не возвращаться живым. Нет, Ван Ё не мог так поступить, у него наверняка были другие причины. Обескураженная Ким Сон сжала в руках ткань платья, не в силах что-либо сказать.

– Люди говорят, что у страны – два короля, что в небе – два солнца. Если это не измена государю, то что тогда?

Пак Чжунхон произнес это слово – «измена». Ее брата скоро объявят предателем. В голове у Ким Сон стало пусто.

«Нет, этого не может быть», – подумала девушка. Ким Сон отказывалась верить злому языку Пак Чжунхона. Король слаб, он во всем простодушно слушается Пак Чжунхона и, поддаваясь своим страхам, безжалостно рубит головы подданных, но Ким Сон не допустит, чтобы так же он поступил с ее братом. Она решила встретиться с королем, поддержать его, не дать ему еще глубже провалиться в бездну тревоги.

В центре зала сидел король, а рядом с ним – Пак Чжунхон. Ким Сон вдруг вспомнила его гневный окрик: «Это как ты смеешь, девчонка!» – и на миг словно оцепенела. Стараясь не встречаться глазами с советником, она уверенно взглянула на короля. Только на него одного.

– Прошу, не поддавайтесь наговорам, не отвергайте моего брата лишь потому, что он военный. Пожалуйста, велите генералу Ким Сину вернуться с войны и защищать вас, а главное, прошу, отстраните Пак Чжунхона…

С каждым ее словом лицо Ван Ё становилось все страшнее. Руки его сжались в кулаки. Его возлюбленная говорила о брате, о своей семье – и ни единого слова о нем, короле. Он считал ее искренней и милой, а, выходит, она ничем не отличается от всех тех, кто покушается на его власть. Так он это чувствовал. Ослепленный ревностью, он терял способность мыслить здраво.

– Вот оно, значит, как. Ваше низкое положение сделало вас жадной. Вы – единственная надежда своей жалкой семьи, не так ли? Это вас брат научил?

– Ваше величество!

Королева испытывала к королю глубокую привязанность. При встрече с ним ее лицо озарялось светом. И сейчас она пришла к нему, надеясь выразить свои искренние чувства, но снова не сумела дотянуться до его души. Она никак не могла понять, почему Ван Ё считает себя уязвленным.

Ван Ё никому не хотел показать свою слабость. Особенно ей.

– Король сам защищает свой народ. Где это видано, чтобы король нуждался в защите? И вы смеете просить о таком, зная, что это недопустимо? Я отправил вашего брата на верную смерть. Если он вернется живым и из этой битвы, его сочтут богом, – король трясся от гнева. – Я приказал ему не возвращаться живым, а он насмехается надо мной, раз за разом возвращаясь с победой. А может, он своим мечом не защитить меня хочет, а зарубить, откуда же мне знать?

– Ваше величество!

– Никто не может стать богом для моего народа! Это измена!

Выходит, он действительно отправил ее брата на смерть. Силы покинули Ким Сон, она сдалась.

Тьма, поселившаяся в душе Ван Ё, в конце концов овладела им. Даже возлюбленная, которой он так дорожил, не могла утешить его душу. Советник улыбнулся про себя. Король верил лишь его злым наговорам. В центре хаоса стоял он, Пак Чжунхон.

– Когда ничтожный воин обретает власть, это подрывает авторитет короля. И с этим уже ничего не поделать. В назидание всем вы должны снести голову генералу Ким Сину и продемонстрировать свою силу.

Оглашать имена подданных, подлежащих казни, было исключительным правом Пак Чжунхона. Теперь дошла очередь и до Ким Сина.

Каждый день для Ким Сон был кошмаром наяву: ее любимый заботливый брат где-то далеко сражается с врагами, и неизвестно, вернется ли живым. Она совсем осунулась. Беспокоясь о королеве, придворные дамы просили его величество, чтобы разрешил подать ей лекарственный отвар, но король запретил.

Однажды король потерял самообладание и сорвался на саму королеву. Днем, точно грабитель, он бесцеремонно ворвался в ее покои. Ким Сон, одетая скромно, без особых украшений, поспешно встала, приветствуя короля. Ее облик распалил гнев Ван Ё еще больше.

– Ваш брат снова возвращается с победой! Кого из нас двоих вы бы предпочли видеть живым?

– Ваше величество!

– Ответьте мне. Или вам все равно? Что же, видимо, так. Кто бы из нас ни остался в живых, вам-то терять нечего!

Ким Сон закусила губу. Она любила короля, и чувства ее были сильны. Она с самого рождения знала, что судьбой ей предопределено стать королевой, – такова была воля покойного монарха. Когда она впервые встретилась с молодым королем взглядом – тут же влюбилась. Когда тайком смотрела на него издалека – ее сердце трепетало. Когда он обнял ее той лунной ночью, она уже искренне и крепко любила его. И даже то, что он приказал ее брату умереть, не смогло изменить ее чувств. От обиды у нее на глазах навернулись слезы.

– Вы так глупы, государь.

– Тебе жить надоело? И почему ты в таком виде? Готовишься к трауру?

Громовым голосом король приказал принести шкатулку королевы. Придворные дамы засуетились.

– Почему без украшений? Ты хотя бы знаешь, где они хранятся? Я уже не понимаю, кто мой враг – злобные чужеземцы или Ким Син.

– Ваш враг – Пак Чжунхон, – уверенно произнесла Ким Сон.

Пак Чжунхон. Единственный, кто был на его стороне. Как это понимать? Ван Ё решительно перевернул шкатулку вверх дном и из груды драгоценностей извлек нефритовое кольцо. Он грубо схватил нежное запястье Ким Сон.

– Даже враги не смогли убить твоего брата, но сегодня он умрет.

– Ваше величество!

– Преступление Ким Сина – государственная измена. Ты наденешь это и встретишь преступника, как полагается королеве.

Он силой надел кольцо на тонкий палец девушки и взглянул ей в глаза. У Ким Сон перехватило дыхание, по лицу ручьем текли слезы.

Сердце молодого короля разрывалось. Если бы ее брат умер в бою, как ему и было приказано, Ван Ё не пришлось бы причинять ей такую боль. Он ненавидел самого себя в этот момент, но и Ким Сон была ему ненавистна.

– На чьей ты стороне? Ты хоть когда-нибудь была на моей стороне? Был ли я в твоем сердце? Ты хоть когда-нибудь меня любила?

Сердце Ким Сон упало. Король совсем ее не понимал, не знал, что у нее на душе, и снова причинял ей боль. Дрожащей рукой она ударила его по щеке. Пораженный, он в бешенстве взглянул на нее. В его налитых кровью глазах спорили любовь и ненависть.

– Не становись на его сторону. Это твой единственный шанс выжить. Ты должна выбрать: быть моей королевой и жить или быть сестрой предателя и умереть.

Выбрать? Сжав руку с кольцом, Ким Сон произнесла недрогнувшим голосом:

– Я ваша королева и я люблю вас. Но я остаюсь сестрой предателя.

Ким Сон заплакала, предчувствуя скорую смерть, но твердо решив принять свою участь.

Ван Ё расценил это как неповиновение: она ставила брата выше него, своего короля, и покидает его, предпочитая смерть. От этого ему и самому захотелось умереть. Никто не встал на его сторону – ни народ, ни королева. Во всей империи не нашлось человека, который любил бы его.

* * *

Ван Ё медленно закрыл глаза и открыл их снова. Он делал так уже много раз, но картинка не менялась. Каждый день был похож на предыдущий, точно сон, от которого он никак не мог пробудиться. Длинный сон под названием реальность. В его просторном дворце к обеду подавали лучшие блюда, придворные дамы в страхе опускали перед ним голову. Посреди зала склонился в земном поклоне Пак Чжунхон. Ким Сон и Ким Син мертвы. Теперь король доказал всем свою силу?

– Вы проявили свою власть, разоблачив заговор изменников. Народные волнения улеглись, люди восхваляют своего государя. Я беспокоился, как бы вы не потеряли аппетит, поэтому приказал приготовить снадобье. У него чудесный аромат и сбалансированный кисло-сладкий вкус, оно поможет вам…

Довольно, пора пробуждаться ото сна. Ван Ё резко встал и перевернул уставленный блюдами низкий столик. Еда рассыпалась, миски разлетелись по полу. Что-то с грохотом разбилось – бабах! Но у Ван Ё перехватило дыхание от ощущения, что он все еще во сне.

Теперь расшитое золотом одеяние короля всегда было измято. На голове его не было короны, волосы растрепались. Смотря на все замутненными глазами, король снова и снова переворачивал стол вверх дном. Его взгляд был устремлен куда-то вдаль, как будто он всегда находился все в том же вечном сне. Прошло уже несколько лет со дня смерти королевы, но состояние короля только ухудшалось.

Взрослый мужчина, он бродил по дворцу без короны и полного облачения, в простом белом халате, с распущенными волосами. Пошли слухи, что король сошел с ума. Со смерти королевы и Ким Сина прошло уже немало времени, а король все так же проявлял слабость, не способный оправиться от событий прошлого, и это шло вразрез с планами Пак Чжунхона.

– Тело и душу государя одолевает болезнь, народ обеспокоен. Сократите количество приемов пищи и подносите ему лечебный отвар.

Отвар. Устремленный вдаль взгляд короля вдруг прояснился. Отвар, который убил его старшего брата, дядю и племянников, теперь будут подносить и ему. Изо рта у него вырвался смешок.

Пак Чжунхон, змеиная натура, вынашивал коварный замысел. Королем-безумцем можно вертеть как угодно, но удержать власть в руках такого правителя будет трудно. Нужно снова посадить на трон ребенка. Достаточно отыскать какого-нибудь дальнего родственника королевской семьи – и проблема решена.

Королевская служанка поднесла лечебный отвар и протянула чашу королю. Ее руки тряслись. Ни для кого не было секретом, что это за лекарство.

– Вкус у него горький, но оно прояснит ваш разум, сделает вас сильнее…

Залпом выпив отвар, король спросил Пак Чжунхона:

– Доволен?

Ван Ё убил своих подданных, королеву, родственников – и все равно не смог стать сильным. И вот теперь он сходит с ума.

Пак Чжунхон выскользнул из дворца, так и не дав королю ответа.

Во дворце царил хаос. Король угасал, его мучил кашель. Он ничего толком не ел, только пил отвар чашу за чашей и, распластавшись на полу, точно одержимый, торопливо водил кистью. Постепенно на бумаге вырисовывался светлый образ его возлюбленной. Он сделал уже несколько портретов, вокруг него были раскиданы кисти.

– Скажи… – отложив кисть, обратился король к пожилой придворной даме, когда-то прислуживавшей королеве.

Она пришла по его приказу и стояла в стороне, обеспокоенно наблюдая за королем. Когда он обернулся к ней, она вздрогнула. У короля был взгляд безумца.

– Я… не помню. Какой из портретов больше похож? Где она улыбается? Или вот этот, где плачет?

– Ваше величество…

– Я не хочу ее забывать, но, кажется, она до сих пор меня ненавидит. Я не помню ее.

И улыбающаяся, и плачущая – это была она.

Будто решившись на что-то, придворная дама вдруг подошла к убитому горем королю. Все это время она хранила у себя некоторые вещи на случай, если Ван Ё однажды вспомнит о той, которую когда-то любил. Она протянула завернутый в шелк сверток растрепанному королю.

Он медленно развернул ткань. Шелк раскрылся, и взгляду предстала знакомая одежда. Ван Ё захлестнула тоска, руки его заметно дрожали. Платье с пятном крови, которое было на королеве в ее последний день, и нефритовое кольцо – то самое, которое он силой надел ей на палец. Сжимая кольцо в руке, он лил слезы, которые так долго копились глубоко внутри, – слезы досады. Сердце у него разрывалось, а горячие, точно адское пламя, слезы орошали пол королевских покоев.

Мучимый тоской по своей королеве, король блуждал во сне, от которого нельзя было пробудиться, сколько он ни пытался. Он тосковал по той девушке, что удивленно посмотрела на него, стоявшего за изгородью, но все, что у него осталось, – ее запачканная кровью одежда и нефритовое кольцо. Она покинула его, оставив все свои вещи в этом мире. Он вновь почувствовал себя отвергнутым.

Король вышел из дворца в простом белом одеянии, с распущенными волосами. Была уже поздняя ночь, и свет горел лишь в нескольких лавках. Было холодно, и на улицах люди грелись возле костров, рассыпавших веселые искры. Король брел по улице, точно сумасшедший, сжимая в руках платье королевы. Увидев его, люди расступались, прижимаясь к стенам и надеясь, что он просто пройдет мимо.

– Для кого теперь эти шелка? На чью руку мне теперь надевать это красивое кольцо? Для кого теперь эти шелка? На чью руку мне теперь надевать это красивое кольцо?.. – нараспев твердил король. Он сошел с ума от горя.

– Отдайте это кольцо мне.

Прохожие боялись и слово молвить, и лишь одна старуха, сидевшая в переулке, без тени страха обратилась к королю. Он остановился и взглянул на нее. Старуха, пронзительно посмотревшая на глупого короля, была не кто иная, как бабушка Самсин. Он бросил ей кольцо.

С кольцом было покончено, но оставалось еще шелковое платье. Зная, что хозяйку платья ему больше никогда не увидеть, он бросил его в костер. Пламя поглотило шелк и с новой силой устремилось вверх вместе с черным дымом. Постояв немного у огня, король повернул назад, во дворец. «У меня с самого начала ничего не было. Ничего и не осталось», – думал он.

Портрет – лишь иллюзия. Он – не она.

Королю было трудно сидеть, а голос его сочился унынием:

– Вот оно как… Никто никогда не любил меня. Ни народ, ни подданные, ни королева, ни даже я сам. Выходит… Я не снискал ничьей любви в этой жизни.

Служанка, подносившая лекарственный отвар, ничего не ответила, а только стояла рядом в глубоком поклоне. Король окончательно сошел с ума, рассудок уже не вернется к нему. Он потребовал служанку принести еще отвара. Того, что он выпил сейчас, было достаточно, чтобы убить его. Еще одна порция – и смерть неминуема. У служанки от страха тряслись руки.

За что ему цепляться, если за всю жизнь он ни от кого не получил любви, если и сам не сумел никого по-настоящему полюбить… Сколько ночей он провел, думая, что очнется тем весенним днем, когда его драгоценная королева любила его, но дурной сон все длился и длился. Реальность была безжалостна.

– Я знаю, что это за отвар. Покончим с этим раз и навсегда. Неси еще. Таков мой приказ.

Король принял решение сам расстаться с жизнью. Слезы текли из его глаз, и не было никого, кто прикрыл бы ему веки.

Глава 2
Слезы

Ынтхак лежала на кровати и время от времени стонала. Она спала, хотя этот сон больше напоминал обморок, и каждый раз, когда у нее дергались веки или из груди вырывался стон, тень под глазами Гоблина становилась глубже. Могло случиться непоправимое. Он беспрестанно думал об этом, и от горьких мыслей будто земля уходила из-под ног. Мучимый чувством вины, он стирал пот с ее лба.

Прошло немало времени, и вот наконец Ынтхак приоткрыла глаза.

– Вы… в порядке? – спросила она, чувствуя его руку у себя на лбу. Она обрадовалась, что первым, кого она увидела, очнувшись, был он – тот, кто оберегал ее.

Гоблин едва сдержал тяжелый вздох. Девушка бледна как полотно – и спрашивает, в порядке ли он?

– Это я должен у тебя спрашивать.

– Разве? Я думала, вы умираете.

– Прости, ты, должно быть, испугалась.

– Вы ведь тоже не знали, что так выйдет… что будет так больно. Ведь раньше никто не пытался вытащить этот меч.

Из-за резкой боли он оттолкнул Ынтхак, так что ее подкинуло высоко в воздух. Девушка отлетела в сторону дороги, по которой как раз ехал огромный грузовик, и через секунду он должен был врезаться в нее. Гоблин, собрав все силы, переместился к ней за спину и прикрыл своим телом, приняв удар на себя, и оба свалились на землю. Все произошло в мгновение ока. И удивление, и боль продлились для него всего секунду. А если бы он не спас ее? Она лишь слегка потянула за меч, но даже это было мучительно. Его лицо исказила гримаса боли и сожаления.

Ынтхак широко улыбнулась:

– А вы, оказывается, и в самом деле умеете летать! Правда, способ, которым вы решили это продемонстрировать, какой-то уж очень необычный.

Ынтхак давала ему понять, что он не должен чувствовать себя виноватым. Повинуясь ее желанию, Гоблин старался не показывать свои переживания.

– Нам надо подготовиться. Оказалось, что это не так-то просто.

– Да.

– Если честно, я так удивилась, что меч сдвинулся… Такое облегчение! Это ведь значит, что я ваша невеста! Здорово, правда?

Ынтхак разразилась радостным смехом. Гоблин попытался улыбнуться, но снова помрачнел. Несмотря на одиночество, она выросла сильной. Достойной невестой. Когда-то он надеялся, что она окажется обычным человеком, а не его невестой. Однако он не мог рассказать всей правды и просто молча смотрел на смеющуюся девушку.

Не получив ответа на свой вопрос, Ынтхак почувствовала себя неловко. Она-то надеялась, что он согласится с ней. Когда подтвердилось, что она его невеста, шел дождь. Ынтхак это хорошо помнила, поэтому заподозрила неладное.

– А вы… разве не рады?

– Рад, – ответил он со слабой улыбкой.

Только тогда ей стало немного спокойнее.

– Вот видите, я действительно ваша невеста! Это судьба.

Судьба. Теперь Ытнхак знала наверняка: ее судьба – быть невестой гоблина. Когда Ынтхак схватилась за меч, тот сдвинулся, ей точно это не померещилось. Вот и Гоблин говорит, что рад. Она еще несколько раз повторила это слово – «судьба».

И каждый раз на душе у Гоблина становилось все тяжелее.

Куда приведет их такая судьба? Неведение тревожило. Но реальность тревожила не меньше. Спасая Ынтхак, Гоблин устроил на дороге переполох: машины, спокойно стоявшие на парковке, разбросало в разные стороны. Это не было похоже на ураган, а видео с разлетающимися автомобилями уже разошлись по интернету.

Первым, кому на глаза попались эти видео, был Докхва. Он в недоумении почесал затылок: «Да-а, вот это я понимаю, уровень. И на меня еще жалуются, что я доставляю много проблем!»

Тут требовалась помощь корпорации «Чону Групп». Докхва немедленно позвонил секретарю Киму. Секретарь Ким мобилизовал сотрудников на удаление видео из Сети. Тем временем Мрачный Жнец стирал память свидетелям инцидента и тем, чьи машины оказались повреждены. Последним Докхва возместил ущерб от «шквального ветра», но позже никто из них не мог объяснить, откуда взялись эти деньги – точно с неба упали.

* * *

Ынтхак не пострадала, но удар был сильный, и сейчас у нее болели мышцы. Она сидела в своей комнате и наносила мазь на плечи, руки и ноги, как вдруг услышала, что внизу что-то разбилось. Спустившись по лестнице в гостиную, она увидела там Гоблина, лежавшего на полу без сознания. Мрачный Жнец был рядом и с безразличным лицом выметал осколки тарелки. Из-за Гоблина ему пришлось торчать на улице, а теперь вместо заслуженного отдыха он был вынужден еще и убирать за ним, поэтому особого сочувствия не испытывал.

– Что с ним? Он ведь не умер?

– Это от лекарства. Пусть спит.

– Он заболеет, если оставить его спать на полу…

Она надеялась, что Жнец отнесет Гоблина в его комнату, однако тот, недолго думая, исчез с тихим свистом. Ынтхак не смогла бы даже приподнять Гоблина, он был гораздо выше и тяжелее ее, поэтому ей не оставалось ничего другого, кроме как ждать, пока он проснется. Она сбегала за теплым одеялом. Затем собрала по всему дому свечи, расставила их вокруг Гоблина и зажгла, надеясь хотя бы немного его согреть. Укрыв Гоблина одеялом, она легла на пол возле него.

– Что случилось, почему вы выпили лекарство? Вам все еще больно?

Он крепко спал и не мог ей ответить. Она вглядывалась в его неподвижное лицо, освещенное нежным мерцанием свечей. Он был красив, ей хотелось сохранить в памяти и его улыбку, и выражение лица, когда он спит. Только бы выздоровел поскорее. Она бережно отодвинула волосы со лба Гоблина и прикоснулась к коже рукой. К счастью, жара не было.

– Вроде бы взрослый человек… А на полу валяется.

Взволнованный голос Ынтхак подействовал на него как первая капля дождя, внезапно упавшая на голову. Еще не до конца очнувшись, он произнес:

– Просто было больно…

– Вы проснулись?

– От тебя… пахнет лекарством.

– Это мазь. Вам плохо? Вы же говорили, что все в порядке.

– Я соврал, – ответил Гоблин, не открывая глаз. Его голос звучал глухо.

От такого незамысловатого признания Ынтхак прыснула со смеху:

– Почему я не удивлена? Выздоравливайте скорее.

Ынтхак погладила его по голове. Один раз, второй, а на третий он открыл глаза.

– Ты же даже не знаешь, почему мне больно.

– Почему?

– Моя первая любовь… причинила мне боль.

Рука девушки замерла. Уголки ее губ, растянувшиеся было в улыбке, недовольно сжались: она тут о нем заботится, а он, значит, тоскует по своей первой любви.

Гоблин внимательно наблюдал, как менялось лицо Ынтхак.

– Что, такая красивая была? Вы про нее даже в дневнике писали.

– Она очень красивая… Всегда.

– О, вижу, вы очень больны. Состояние критическое. Спите уже. Без разговорчиков.

Ынтхак не хотела показывать своего разочарования, поэтому решила замаскировать его грубым тоном. Только что она бережно гладила Гоблина по волосам, а теперь, поднимаясь, нарочно с силой надавила ему на плечи.

– Не уходи…

– И что? Продолжите рассказывать своей невесте, какой красивой была ваша первая любовь?

– Если присмотришься, поймешь. Не уходи, – сказал он, снова закрыв глаза.

Ынтхак надулась, но промолчала. Она снова легла рядом и положила ладони под голову. Может, она и не первая его любовь, но уж точно его первая и последняя невеста. Он имел наглость рассказывать ей о своей возлюбленной, но он же заставлял ее сердце трепетать, даже когда просто лежал рядом с закрытыми глазами. И он казался таким печальным. Поэтому она побудет с ним рядом еще немного.

Ынтхак пыталась не думать о возлюбленной Гоблина, но получалось плохо. Перед глазами то и дело вставали слова, торопливо записанные на полях: «Она была моей первой любовью». Ей казалось, что станет легче, если она прочтет ту запись целиком. Впрочем, не исключено, что это только больше огорчит ее.

Не в силах сидеть спокойно, она переписала страницу из дневника Гоблина себе в тетрадь и положила ее перед Докхва. Он ведь хвастался, что выучил свою первую тысячу иероглифов еще в три года. Верить ему, конечно же, было нельзя, но она готова схватиться за любую соломинку.

– Что это?

– Это мое тайное расследование. Хочу разузнать все о первой любви твоего дяди. Только, чур, секрет!

– Да что ж ты раньше молчала!

Докхва внимательно рассматривал страницу, полностью покрытую иероглифами и комментариями к ним. Он читал медленно, от иероглифа к иероглифу, и вдруг его глаза задержались на одном из них.

– Этот означает «слышать». На всякий случай, а то вдруг вы не знаете, – пояснила девушка.

«Было время, когда я думал, что эта жизнь – моя награда, но в конце концов она оказалась моим наказанием.

Я помню все их смерти.

А Бог по-прежнему глух к моим просьбам».

– Бог по-прежнему глух к моим просьбам…

Губы Докхва слегка скривились, он сжал тетрадь в руке. Заметив это, Ынтхак буравила Докхва взглядом, ожидая объяснений.

– Это любовное письмо.

– Любовное письмо?

– Ага. Трагическое признание в любви.

У девушки ком стал в горле, она закусила губу. В хитром взгляде Докхва горели искорки. Глядя в тетрадку, но куда-то между строк, он начал декламировать:

– Через сотню лет, в один прекрасный день…

Не желая слушать дальше, Ынтхак захлопнула тетрадку. Что ж, очень даже может быть. Она уже не раз думала о том, что за девятьсот лет он вполне мог встретить женщину, которую не в силах забыть. И все же теперь, когда она убедилась, что он посвятил этой женщине целое письмо, настроение у нее испортилось окончательно.

Оставив Ынтхак пыхтеть от негодования, Докхва направился в дом Гоблина. У него было поручение – вернуть свиток, который Гоблин оставил мэтру Ю, собираясь уйти в небытие. Юноша уже несколько раз собирался это сделать, но все как-то не складывалось.

До недавнего времени Докхва и не знал, что2 в этом свитке, которым Гоблин так дорожил. Там была изображена женщина. Докхва она показалась благородной и красивой, но он не видел в портрете ничего такого, что могло бы тронуть до слез. Однако когда они вместе с Мрачным Жнецом тайком развернули свиток, у Жнеца из глаз вдруг потекли слезы. Возвращая свиток Гоблину, Докхва рассказал о том, что произошло.

– Он заплакал?

В голосе Гоблина слышалось недоумение, он был неприятно удивлен этим странным известием. Отчего бы ни плакал Жнец, настроение у него испортилось. Сжимая в руке свиток, он тут же пошел в комнату к Жнецу.

– Докхва сказал, что ты плакал. Даже я не плакал. Тебе-то с чего?

Мало того, что Гоблин ни с того ни с сего ворвался к нему комнату, так еще и сразу с порога стал задавать вопросы. Жнец мрачно покосился на Докхва, стоявшего в коридоре. Все ему выложил, значит. Жнец и сам был в полном замешательстве. Слезы потекли из его глаз, когда он увидел Санни, то же самое случилось, когда он увидел портрет. Он даже подумал, не заболел ли какой-то странной болезнью. А может, ему поухаживать за другой девушкой? Может, так получится забыть о Санни? Между ним и Санни явно была какая-то связь.

– Я и сам не знаю, что это было. Уже столько раз думал об этом. Похоже на синдром Стендаля…^[1] Сильно сдавило грудь, эмоции захлестнули. Кстати, кто она, эта девушка на картине?

– Зачем тебе это знать? – нарочито холодно бросил Гоблин.

Жнеца не покидало смутное ощущение, что он вот-вот вспомнит, кто она.

– Да просто… Показалось, что я ее уже где-то видел… – сказал он.

«Видел?!» У Гоблина глаза на лоб полезли.

– Не знаю уж, кого ты там видел, но, вообще-то, она моя сестра.

Докхва и Жнец удивленно уставились на него: они впервые слышали, что у Гоблина была семья. Казалось, он всегда был один, свалился откуда-то с неба, и на тебе – сестра. Хотя, если подумать, когда-то ведь и он был человеком и у него вполне могла быть семья.

– Ты действительно считаешь, что видел ее? Где это было?

– Точно не помню… Она могла быть одной из тех, кого я провожал в иной мир, но я не уверен.

– Она переродилась? Когда?

– Говорю же, это не точно. Просто предположение. Сколько душ я проводил в последний путь за сотни лет, а всех помню. Но тут… У меня нет воспоминаний – только ощущения… Просто вдруг стало невыносимо грустно… Даже сердце заболело.

От одной лишь попытки что-то вспомнить у него защемило сердце.

Жнец еще долго подыскивал правильные слова, чтобы описать свое состояние, но Гоблин уже погрузился в свои мысли и не слушал его. Он не сумел защитить свою сестру. Это одна из его неизлечимых ран.

Обстановка нагнеталась, и Докхва подал голос:

– Слушайте, я знаю! Кажется, я понял! А может, Мрачный Жнец – реинкарнация вашей сестры? Попробуйте сказать «братец».

Мужчины смерили Докхва недобрым взглядом.

Гоблин был разочарован. Надежда найти сестру, едва зародившись, рассыпалась в прах. Они с Докхва ушли, а Жнец остался стоять напротив зеркала. Вот оно как, сестра Гоблина. Ему стало не по себе. Она одна из душ, которых он провожал в загробный мир, или же он знал ее в прошлой жизни? Было странно думать о том, что она может быть связана с его прошлой жизнью. Его воспоминания были полностью стерты. Он помнил себя только с того момента, как стал Мрачным Жнецом.

Недавно он услышал от подчиненного такую историю: один жнец должен был забрать душу покойной, но к нему внезапно вернулись все его воспоминания. Он вспомнил, что эта душа в прошлой жизни была его женой, и сбежал вместе с ней. Жнецами становились те, кто в прошлой жизни совершил страшный грех. Но о своем грехе, как и о прошлой жизни, Мрачный Жнец ничего не помнил.

«Как же тому жнецу удалось вспомнить свою прошлую жизнь?» – задумался вдруг он. Если воспоминания возвращаются, значит, так оно и должно быть, если же нет – такова воля богов. Ему стало ужасно любопытно, с какой целью боги возвращают утраченные воспоминания. Мрачному Жнецу, как и большинству его коллег, наверное, не суждено вспомнить прошлое. Пройдет время, и сомнения вытеснят из его памяти эту девушку и ее портрет.

* * *

Солнце уже начало свой путь к горизонту, небо затянула прозрачная дымка. Переодевшись в удобную домашнюю одежду, Гоблин позвал Жнеца, только что вернувшегося с работы, они вместе сели на террасе и открыли по баночке пива. Сегодня Жнец провожал в последний путь ребенка, еще не испорченного этим миром, и от этого чувствовал себя особенно уставшим. Его тяготили такие непростые задачи, но, увы, приходилось терпеть, ведь таков был путь к искуплению страшного греха, который он совершил в прошлой жизни.

– Как хорошо бывает выпить днем. Особенно когда работа закончена, – пробурчал себе под нос Жнец.

Гоблин пристально посмотрел на него:

– Назови меня братцем.

– Жить надоело?

– Похож. И кожа такая же светлая, как у нее.

Гоблин явно издевался. Смерив его взглядом, Жнец сжал в руке банку из-под пива. Она тут же превратилась в ледышку. Не обращая внимания на его гнев, Гоблин перевел взгляд куда-то в сторону.

– «Уйти в Ничто»… Что это вообще значит, интересно? Что превратишься в пыль, растворишься в ветре или дожде? Прах развеется по миру?

– Главное, чтобы вместо Ничто не получилось Нечто.

Жнец расхохотался над этой неожиданной попыткой пошутить, отчасти потому, что уже немного захмелел.

– Да что ты переживаешь? Ынтхак ведь все равно не может дотронуться до меча.

– Теперь – может. Она даже сдвинула его с места. Она и правда моя невеста. Было очень больно. Я еще никогда такой боли не чувствовал.

Голос Гоблина снова стал печальным. Узнай об этом Ынтхак, она бы очень обрадовалась, но у Гоблина на душе скребли кошки. Жнец удивленно смотрел на него, а затем, будто вспомнив что-то, спросил:

– А ты сказал ей, что уйдешь в Ничто, если она вытащит меч?

– Пока нет. Сперва не было необходимости, потом я упустил нужный момент, а в итоге вышло так, что я уже не могу этого сделать. Нельзя же просто попросить, чтобы она убила меня собственными руками.

– И что же делать? Меч ведь сдвинулся.

– Я планирую скрывать от нее правду.

– Как долго?

– Не знаю… Лет восемьдесят?

Жнец сразу понял, к чему клонит Гоблин, и зажмурился.

– Человеческая жизнь. Максимальный срок, который Ынтхак может прожить.

Рука Гоблина, крепко сжимавшая банку, бессильно разжалась. Он не был уверен, что все получится, как ему хотелось. Он мог бы еще восемьдесят лет оставаться здесь, а потом, когда Ынтхак проживет отведенный ей век, уйти в Ничто. Это было бы хорошим завершением жизни.

– Я тебе вот что скажу, так, на всякий. Ни в коем случае не говори ей всей правды. Любовь? Проделки гормонов. Восемьдесят лет? Это ты так придумал, а может, года через два она влюбится в кого-нибудь еще. Это не редкость.

Взгляд Гоблина заметался. Теперь у него появился еще один повод для беспокойства. Время для людей и гоблинов течет по-разному, так что, возможно, и любовь у них разной глубины.

Жнец нахмурился, сообразив, что попал в затруднительное положение. Желая развеселить Гоблина, он навел его на мысли еще более тягостные.

– И все-таки почему меч вдруг сдвинулся? Ведь поначалу она даже коснуться его не могла. Что-то изменилось?

– Хм… Что могло измениться?.. А! Может, она меня полюбила? Точно! Но с каких пор?.. Эх, хоть бы сказала тогда, а то ведь ничего не понятно!

Настоящая любовь… Ему вспомнились слова Ынтхак, сказанные после их поцелуя: «Придется пойти и на это».

Уголки губ Гоблина незаметно потянулись вверх, и, заметив это, Жнец беззвучно цокнул языком. От тоски к радости Гоблин переходил за считаные секунды. Жнец с жалостью смотрел на него, ведущего разговор с самим собой, как вдруг дверь открылась и из нее выглянула Ынтхак.

Ынтхак была в верхней одежде. Не глядя на Гоблина, она сообщила Мрачному Жнецу, что уходит. Гоблин, конечно, об этом не догадывался, но Ынтхак все еще дулась: уж очень задел ее разговор о его первой любви. На вопрос Гоблина, куда она собралась на ночь глядя, Ынтхак, по-прежнему обращаясь к Жнецу, ответила, что идет в библиотеку, и хлопнула дверью. Гоблин в недоумении уставился на резко закрывшуюся дверь.

– Пожалуй, два года – это даже много. Год и два месяца?

Ему нечего было на это ответить, поэтому он только смерил Жнеца взглядом и пошел следом за девушкой.

До библиотеки они шли вместе, вороша ногами опавшие листья. Ынтхак бурчала, мол, увязался тут, но настроение ее улучшилось. «Кем бы ни была та его возлюбленная, сейчас рядом с ним я», – думала она.

– Кстати, насчет меча… Почему он вдруг сдвинулся? Раньше я даже коснуться его не могла.

Гоблин и сам хотел об этом поговорить. Он взглянул на Ынтхак, которая явно сгорала от любопытства.

– Ты… ничего не хочешь мне сказать?

– Да нет.

– И все-таки что-то есть.

– А, это…. Ну да, пожалуй.

– По тебе же сразу все видно. Не стесняйся, скажи. Ты же знаешь, что бы ты ни рассказала, я все приму без осуждения.

Не понимая, что именно он хочет от нее услышать, Ынтхак замялась.

– Вот у вас денег, конечно, куры не клюют… Но разве хорошо, что вы все время дома сидите?

– Ты точно об этом хотела поговорить?

– Нет, ну правда, надо же куда-то ходить, что-то делать, а то и зачахнуть можно. Вы ведь в эпоху Корё служили государю, так?

Гоблин опешил от такого заявления. Вот уж непредсказуемая девчонка! Конечно, отчасти она права, никакого конкретного занятия у него нет, но обвинить его в безделии? И кому приятно такое услышать? К тому же он был разочарован: он ждал от нее совсем других слов. Она и правда именно это хотела сказать? Он недовольно сжал губы. Когда-то он пытался работать, но из этой затеи толком ничего не вышло.

– У меня, между прочим, была работа, – ответил он уклончиво, чтобы Ынтхак не догадалась о том, что с работой у него не складывалось.

Но Ынтхак уже поняла, что карьера у него была какая-то сомнительная.

– А, так вот почему вы дома сидите! Не хватает вам чего-то.

– Чего это, интересно? О чем ты вообще?!

– Да ясное дело чего – мозгов. На Докхва посмотрите, у него явно с этим проблемы.

Гоблин аж задохнулся от возмущения. Как же обидно, что она о нем такого мнения. К тому же он так и не дождался от нее того, что рассчитывал услышать, и совсем впал в уныние.

– Нет, ну это неслыханно! Впервые мне такое говорят. Впервые!

– Правда? Первая любовь решила вас не расстраивать?

Первая любовь. Услышав это, разозлившийся было Гоблин прыснул со смеху:

– Так ты что, ревнуешь?

У него тут же поднялось настроение, точно защекотало что-то внутри. Только что он сердился, а тут ехидно захихикал.

Зато теперь рассердилась Ынтхак, глядя на ухмыляющегося Гоблина.

– Что? Я? С чего бы? Я даже не знаю, когда она жила. Когда это хоть было? Корё? Чосон? Начальный период или поздний? Наверняка красавицей была. Вот только с первой любовью никогда не складывается, знаете ли.

Ынтхак злилась на Гоблина, вымещая свое раздражение. Она ревновала к его первой возлюбленной, хотя ничего о ней не знала. Как бы девушка ни пыталась скрыть эти чувства, он видел их как на ладони. Она искренне любила его, и, осознав это, он совсем развеселился. Удивительное дело: чем больше она злилась, тем лучше становилось у него на душе. Спрятав руки в карманы пальто, он с широкой улыбкой смотрел на кипящую от возмущения Ынтхак.

– Идите! Не ждите меня, я буду поздно!

Раздраженно дернув плечом, Ынтхак быстро зашагала к библиотеке. Гоблин улыбался: как мило она ревнует, а Ынтхак, похоже, была смущена. Оставшись один, он снова почувствовал в груди щемящее чувство – радость оказалась недолговечной.

– Почему это с первой любовью ничего не складывается? Кто сказал?

На холодном воздухе голос Гоблина, подхваченный ветром, прозвучал звонко и отчетливо. Ынтхак давно ушла, а он еще долго стоял на том же месте, глядя в пустоту.

Глава 3
Полюбить тебя

По дороге в университет на собеседование Ынтхак немного волновалась. Честно говоря, она чувствовала себя как на иголках и тряхнула плечами, чтобы сбросить напряжение. А вот и здание, из двери которого они с Гоблином выходили в день экзамена. Если бы не Гоблин, она могла тогда опоздать. В голове всплыло воспоминание о том, как они бежали, схватившись за руки, и Ынтхак почувствовала, что напряжение уходит само. Улыбаясь, она смотрела на дверь, навевающую воспоминания, как вдруг эта дверь открылась и из нее уверенным шагом вышел Гоблин собственной персоной. Как всегда, неожиданно, и, как всегда, она была рада его видеть.

– Я ушла, а вы и не заметили. Зачем пришли? – пробурчала Ынтхак.

Подумав, что злится она тоже очень мило, Гоблин спросил, пряча руки за спиной:

– Ничего не забыла?

– Ой, мой шарф! Это все из-за вас!

Ынтхак потянулась к Гоблину. Он вынул руку из-за спины и уверенным, спокойным движением обернул шарф вокруг шеи девушки. То ли из-за шарфа, то ли оттого, что мужчина оказался так близко, Ынтхак броси- ло в жар.

– Ничего не бойся, не нервничай. Пойти с тобой?

– Да что я, дитя малое?..

– Все сердишься?

Надув губы, Ынтхак посмотрела на него снизу вверх:

– Собиралась, но как мне теперь сердиться, после шарфа-то?

– Ты определенно ревнуешь.

– А вам это, кажется, доставляет удовольствие.

– Да, очень. Весь день счастливый ходил.

Ынтхак порадовалась, что у нее теперь есть шарф и она может спрятать в нем лицо. Она так старалась казаться равнодушной, но безуспешно. Как хорошо, что нельзя увидеть, где у человека находится сердце, иначе Гоблин бы удивился, обнаружив, что ее сердце ухнуло куда-то вниз.

– Идите домой. Я схожу на собеседование и тут же вернусь. – Разволновавшись, Ынтхак пятилась к остановке, не глядя на дорогу и натыкаясь на людей, шедших навстречу. – Спасибо за шарф.

– Осторожно, смотри по сторонам.

Ынтхак не успела увернуться и столкнулась с каким-то прохожим. Она поспешила извиниться и поклониться, при этом не сводя глаз с Гоблина, и без тени смущения крикнула:

– Да я бы и сама отошла. У вас такие большие и ясные глаза, что в них все отражается, правда!

Он смотрел лишь на нее одну, и она тоже шла, не отрывая от него взгляда.

– Ладно, садись уже в автобус.

Глядя на нее, такую милую и обаятельную, Гоблин расплылся в безмятежной улыбке. Автобус подъехал, и Ынтхак поторопилась зайти в салон. Сев возле окна, она снова посмотрела на Гоблина.

Двери автобуса закрывались, когда какая-то женщина на улице закричала: «Держите вора!» Она осела на землю, схватившись за поврежденное запястье. Грабитель, весь в черном, верхом на велосипеде промчался мимо Гоблина, не снижая скорости. Однажды Гоблин уже видел этого человека, преступника, что не остановится ни перед чем. В тот раз он увидел, что его ждет ужасное будущее. Теперь же перед ним открылись новые подробности:

Не справившись с управлением на большой скорости, велосипедист упадет, врезавшись в тележку продавца носков, которая стоит у обочины дороги. Тело его взлетит в воздух и приземлится посреди дороги. Автомобиль, пытаясь объехать его, резко повернет, и в этот момент автобус, пронзительно сигналя, столкнется с ним и другими машинами. Автобус перевернется, прольется кровь, много крови. Таким будет дорожное происшествие, которое произойдет в 8 часов 37 минут. Все пассажиры: новорожденный ребенок и его мама, офисные служащие, школьники и готовящаяся к интервью… Чжи Ынтхак. Стоп, Ынтхак?

Гоблин замер. Он проверил часы на запястье – 8:20.

– Но почему там не было Ынтхак?

Ее определенно там не было – в будущем, которое он видел раньше, – а сейчас она ехала в том самом автобусе. Как такое могло случиться?

Быстро, насколько только возможно, он начал действовать. Тело опережало разум. Он открыл дверь и шагнул внутрь. Нужно было предотвратить беду. Он усмирил дыхание и шагнул наружу – теперь он находился рядом с тележкой, в которую врежется вор. Гоблин пообещал продавцу, что купит весь его товар, если он сейчас же уберет свою тележку с дороги. Продавец разинул рот от удивления, но объяснять было некогда.

Стрелки показывали 8:30. Гоблин резко открыл дверь и вышел уже в другом месте. Он опоздал всего на секунду: велосипед промчался прямо у него под носом. Он снова открыл дверь и вышел из следующей. Велосипед приближался. Он не врежется в тележку, ее уже нет на том месте. Какое счастье. Гоблин подождал, пока велосипед поравняется с ним, и резко ударил ногой по колесу. От сильного удара колесо погнулось, и велосипедист потерял равновесие. Мужчина слетел с него и свалился на землю. Из кармана его куртки вывалилось три кошелька.

– Ах ты! Ты же… с той остановки! Преследуешь меня?

– А ты догадайся, – зловеще сказал Гоблин, одним взглядом повалив на землю поднимавшегося на ноги человека.

Подчиняясь неведомой силе, тот весь сжался. Возможно, он серьезно пострадал, но страх сковал его сильнее боли.

– Двадцать три тысячи вон, тридцать две, пятнадцать, три купона на скидку… Неплохо ты наворовал. Знаешь, сколько человек сегодня могло погибнуть по твоей вине?

Мужчина быстро подобрал один из выпавших кошельков и открыл его. Там действительно было двадцать три тысячи вон. Руки у него дрожали.

– Ты кто такой? Из полиции?

– У женщины, которую ты обокрал, обнаружат перелом, и он будет заживать три недели. Если возьмет больничный – уволят, поэтому из-за тебя она будет работать. С переломом. Три недели. Без гипса. На лечение уйдет вся зарплата, а здоровье ей будет уже не поправить. Из-за тебя.

Услышав, как Гоблин уверенно описывает будущее, мужчина, кажется, окончательно потерял рассудок. Он пошарил у себя в кармане и достал нож. Гоблин на миг пожалел, что не позволил грабителю умереть. «Следовало бы избавить мир от такого подонка», – подумал он.

– Заткнись, если жить не надоело! Да кто ты такой, вообще?

– Не хотелось бы спасать ничтожество вроде тебя, но что поделать, это побочный эффект вмешательства в человеческую жизнь. Живи. Но не думай, что тебе удастся избежать наказания. Даже после смерти тебе придется искупать свои грехи. И все же… Око за око, зуб за зуб… Таков мой метод. Будет немного больно. Придется потерпеть.

– А-а!

Легким движением глаз Гоблин ломал ему пальцы по одному. Вор кричал от боли, но это было ничто по сравнению с той трагедией, которая могла произойти по его вине. Мимо них проехал автобус с Ынтхак. Аварии не случилось, все было спокойно.

Если бы у него ничего не получилось, его жизнь снова стала бы для него наказанием. Гоблин облегченно выдохнул. Жизнь, которую он только что едва не потерял, снова пошла своим чередом. Ынтхак была его новым смыслом жизни.

На остановке неподалеку от предполагаемого места аварии столпились мрачные жнецы. Сегодня должно было умереть много людей. Автобус подъехал к остановке, и девушка, сидевшая у окна, заприметила в толпе знакомое лицо и помахала Мрачному Жнецу. Это была Ынтхак. Жнецы удивились, что она их видит, несмотря на шляпы. Сошлись на том, что такое возможно, когда человек встречается со смертью. Но то, что один из них помахал девушке в ответ, показалось им совсем уж странным.

– Погодите, выходит, в автобусе на одного человека больше? Разве не все они должны умереть? И что нам делать с этой девушкой?

Жнецы заворчали: что-то тут нечисто. Вздохнув, Мрачный Жнец сказал:

– Аварии сегодня не будет. Ложная тревога.

Автобус тронулся, отъезжая от остановки. Как раз в этот момент должна была произойти авария. Удивленные жнецы стояли и смотрели на дорогу. Автобус должен был остаться здесь, однако он неторопливо отправлялся вдаль.

– Сейчас ведь должна произойти авария! Время подходит.

Такое количество беглых душ за один раз? Невероятное чудо. Растерянные жнецы разбрелись по обочине дороги, и только наш Мрачный Жнец, нахмурив брови, сохранял самообладание. Очевидно, что здесь не обошлось без Гоблина. Почувствовав на себе пристальный взгляд, Жнец увидел на противоположной стороне дороги его самого. Если Гоблина заметят остальные, начнется переполох. Как же тяжело работать в таких условиях.

* * *

Мрачный Жнец и Гоблин сидели в Чайном доме друг напротив друга. Все случилось именно так, как Жнец предположил, увидев Гоблина возле остановки. Оба были недовольны друг другом, и в воздухе повисло напряжение

– Почему не сказал?

– А почему ты все время вмешиваешься?

– Ынтхак могла умереть сегодня.

Мрачный Жнец понимал его, но не мог переходить границы дозволенного.

– Если такова ее судьба, ничего не поделаешь.

– Кто сказал? Единственное, что мне неподвластно, – это моя смерть. Может, мне ради спасения Ынтхак теперь вмешиваться в каждую человеческую жизнь?

Глядя на упрямого Гоблина, который заявился к нему прямо на работу, Мрачный Жнец почувствовал себя в ловушке. Если бы он знал заранее, что в том автобусе будет Ынтхак, то, наверное, тоже захотел бы предотвратить аварию. Несмотря на свою работу, он, скорее всего, не смог бы отнестись к известию о ее смерти равнодушно.

– Я тоже не знал. На нее не приходила карточка, ее ведь нет в списках.

– Ты все еще не передал документы о ней?

– Не пойми меня неправильно. Я уже девятнадцать лет с ней вожусь, ну сколько можно? Надоело.

Это была лишь отговорка, оба они знали, что он делает это ради Гоблина и Ынтхак. Гоблин взял себя в руки и поборол досаду. Он загадал, что вместе они проживут еще восемьдесят лет, но уже на следующее утро Ынтхак едва не умерла. Не подозревая о том, какая участь ее ждет, Ынтхак весело улыбалась и махала рукой из окна автобуса. Если бы та авария случилась… От одной этой мысли у Гоблина земля уходила из-под ног. Он не мог представить жизнь без нее. Он не мог вспомнить, как жил без нее, не мог представить, что ее не станет, не мог представить, что будет, если ее не станет.

– Но, как ни посмотри, в этой аварии было что-то странное. Я предвидел ее. Но Ынтхак там не было. В этой аварии она бы погибла. Но ведь раньше я видел, какой она будет через десять лет.

– Этой аварии не было в ее судьбе. Ынтхак стала фактором, который все изменил, – невозмутимо объяснял Мрачный Жнец, прибавив вдруг с раздражением: – Потому что было понятно, что ты ее спасешь!

Гоблин кивнул в ответ, как будто все понимая.

– Бывает, что людей притягивает к месту, где возникает сильная энергия смерти, даже если изначально в их судьбе смерть назначена на другой срок. Из-за тебя и Ынтхак люди, которые должны были умереть, остались живы. Ты нам столько работы прибавил!

Именно поэтому Жнец и злился. Ему и одной беглой души более чем достаточно. До сих пор у него было всего две, теперь же – несколько десятков. А мрачные жнецы, собравшиеся на месте неслучившейся аварии, будут ломать голову, пытаясь найти объяснение чуду.

Взглянув на тоскливое лицо Мрачного Жнеца, Гоблин наконец вспомнил о чувстве такта и удалился.

Гоблин беспокоился, что после собеседования ничего не знавшая о случившемся Ынтхак снова сядет в автобус. Он подъехал к воротам университета на автомобиле и ждал ее там. Ынтхак встретила его улыбкой. Она была так хороша, когда улыбалась, что у него потеплело на душе. Какое счастье, что ему удалось ее спасти. Он в очередной раз осознал, насколько она была важна для него. Застегивая ремень безопасности, Ынтхак хитро улыбнулась:

– За мной приехали? Вот так сюрприз!

– Да что-то захотелось прогуляться после обеда.

– Ой, да ну, вы же за меня беспокоились, знаю я вас. О, а это что такое? Носки? – спросила она, увидев гору носков на заднем сиденье.

– Это десять или двадцать лет жизни для тех, кого я сегодня спас.

– А, поняла! Вы решили приторговывать носками, чтобы меня обеспечить? Потому что я спрашивала вас о работе?

Вот ведь девчонка, никогда не знаешь, что она выдаст в следующий раз. Еле сдерживая смех, Гоблин завел автомобиль и взялся за руль.

– Будешь помогать?

Неплохо было бы состариться вместе и торговать носками. Но как бы он того ни желал, не быть им милой пожилой парой: он не старел, а значит, однажды ему придется стать ее сыном, а потом внуком. Смешно, нелепо, но Гоблину отчаянно хотелось, чтобы этот момент когда-нибудь настал.

– Конечно! Собеседований больше не будет, так что у меня куча времени, чтобы о вас позаботиться.

– Интересно, каким это образом?

* * *

Догадайся Гоблин, как именно она собралась о нем заботиться, отказался бы сразу. Узнав, что вытащить меч не так-то просто, Ынтхак решила качать руки, и теперь она ходила по террасе, размахивая гантелями. Увидев это, Гоблин невольно вздохнул:

– Ты только не переусердствуй.

Не подозревая о сложных чувствах, которые его терзали, Ынтхак обиделась, что он ее не подбадривает. Гоблин не мог сказать прямо: «Я не хочу, чтобы ты вытаскивала этот меч», поэтому ему пришлось просто промолчать.

Между ними пролетела бабочка. Бабочка в такие холода, да еще в доме? Гоблин недобро прищурился.

– Можешь ненадолго выйти? Мне надо кое с кем поговорить.

На террасе они были одни, и Ынтхак удивилась: с кем он хочет поговорить? Однако другого объяснения он не предоставил и подтолкнул ее к выходу. Не желая спорить, она ушла в гостиную.

Когда девушка вышла, Гоблин кинулся к бабочке и попытался ее поймать. Бабочка, порхая, ускользала. Как всегда, Бог был так близко и одновременно так далеко.

– Может, снизойдешь до меня на минутку? Разве я не заслужил прощения? Что, раздражает, когда я чему-то радуюсь? А будущее зачем тогда показываешь? Чтобы я ничего не мог сделать? Думаешь, я приму это решение? Ну уж нет. Ни за что.

Не внемля жалобам, бабочка летала вокруг Гоблина, но в руки не давалась. Да сколько можно!

– Спускайся, поговорим лицом к лицу!

У Ынтхак глаза на лоб полезли от удивления: Гоблин ходил туда-сюда и ругался сам с собой. Вроде бы не сумасшедший. Может, это так на него то столкновение с грузовиком подействовало? Какое-то время Ынтхак украдкой наблюдала за ним, а потом, когда он побрел в гостиную, притворилась, что ничего не видела, уставившись в другую сторону. Она надеялась, что он уйдет, но он, наоборот, направился прямо к ней.

– Я не подсматривала, честное слово…

Взгляд Ынтхак заметался. А Гоблин подумал, что если у кого глаза большие и светлые, так это у нее.

– Не нравится мне это все… Полюбить тебя… – Неожиданно жалоба превратилась в признание. – Это самое глупое, что я мог сделать.

Изумленная Ынтхак аж икнула.

– Что это вы такое говорите?

– Не расслышала – и ладно.

– Все я расслышала.

– Вот и прекрасно.

Он занимал в ее сердце все больше места. Ее чувства больше не были односторонними. Они стали взаимными.

Глава 4
Молитва

Приближался Новый год, и на улицах повсюду мерцали разноцветные огоньки. Мрачный Жнец радовался, что может идти по нарядным улицам вместе с Санни.

Санни тоже была рада его видеть, хотя он всегда заставлял ее понервничать: то не отвечал на звонки, то вдруг заявлялся без предупреждения. На этот раз он позвонил ей первым, и это радовало еще больше.

– Удивлена, что вы позвонили первым. К тому же десять раз подряд.

– Я хотел вам кое-что сказать, но задержался на работе.

– Видимо, что-то очень важное?

– Да. Вы спрашивали про религию. Я неверующий.

Ответ прозвучал неожиданно для Санни. Она остановилась и взглянула на Жнеца своими большими сияющими глазами. Его красивое, белое, точно снег, лицо не изменило своего выражения. Санни вспомнила, о чем спрашивала в прошлую встречу, желая побольше узнать о нем. Она заверила, что готовиться к встрече совершенно не обязательно, но вот он перед ней с заготовленным заранее ответом. Непонятно, правда, что в этом вопросе такого, к чему надо было готовиться.

– И для этого вы звонили десять раз?

– Мне не терпелось рассказать вам.

– Какой вы милый! – звонко рассмеялась Санни.

Впервые кто-то назвал его милым, что, конечно, неудивительно при его профессии. Ему понравилось, как это звучит – как комплимент. Он растерянно переспросил:

– Вы говорите, что я милый?

– А вы не знали? Другие девушки вам об этом не говорили?

– У меня не было других…

Санни удивилась, но тут же попросила, чтобы он не вздумал и это «подготавливать». Она в самом деле боялась, что он снова воспримет ее слова буквально. Девушка еще несколько раз переспросила, правильно ли он ее понял, а он кивал, нежно улыбаясь ей в ответ. Таким он показался ей еще милее, отчего она совсем развеселилась.

– А вы, часом, не ловелас? Расскажите о себе, только честно! Я тоже скажу все как есть.

– Что вы хотите спросить?

– Мое настоящее имя совсем короткое. У моих родителей было не так уж много денег, но они заплатили гадалке, чтобы она подобрала мне хорошее имя. Она сказала, что меня непременно надо назвать Ким Сон. Но мне больше нравится имя Санни: с ним я как будто сияю ярче.

Жнец рассеянно посмотрел на Санни. Она сияла ярче всех в мире, притягивая его взгляд. Имя Санни ей прекрасно подходило.

– Меня раньше так раздражало это имя – Ким Сон. От него веет какой-то трагедией из прошлого.

Он хотел сказать, что Ким Сон – тоже красивое имя, но Санни, слегка улыбнувшись, продолжила:

– А какое у вас настоящее имя? Вас ведь не Ким Убин зовут, я знаю. Я не буду смеяться, даже если оно дурацкое и совсем вам не подходит. Расскажете мне?

На этот раз ей действительно хотелось услышать ответ. Жнец бы с радостью сообщил ей свое имя, но, увы, он и сам его не знал. Он задумался, что сказать, как вдруг почувствовал острую боль в груди и схватился за сердце. Даже сияние Санни померкло для него в этот момент. Девушка встревоженно спросила, что случилось, но он не понимал, откуда взялась эта боль, поэтому ответить ему было нечего. Он едва мог дышать и все же успел подумать, что в этой боли было что-то странное, что-то неправильное. Жнец не мог объяснить, что с ним происходит. Он не хотел, чтобы Санни видела его таким, и тем более не хотел применять свои способности на ней, но выбора не было. Он посмотрел ей в глаза:

– Вы меня сегодня не видели. Простите, что не провожаю. Повернитесь ко мне спиной и идите домой.

Эта нарядная улица, украшенная гирляндами, эта девушка, пробормотавшая: «Какой вы милый», ее очаровательная улыбка – все это останется только в его памяти. С тоской на душе он опустился на землю, продолжая держаться за сердце. Повинуясь его приказу, Санни уходила все дальше и дальше.

Вернувшись домой, Мрачный Жнец подошел к столу Гоблина и замер, глядя на свиток. Боль как будто притягивала его к этому портрету.

– Что-то пошло не так. Наверное, все началось с тебя…

Он долго смотрел на рисунок, но по-прежнему не мог ничего вспомнить. В расстроенных чувствах он направился в гостиную, где встретил Ынтхак.

Видимо, она ждала Гоблина: он ушел, не сказав куда. Ынтхак давно хотела кое-что спросить у Мрачного Жнеца и вот наконец решилась. Даже хорошо, что Гоблина нет. У нее было ощущение, что этот вопрос лучше задать именно сейчас.

– Я хотела кое-что спросить…

Ынтхак села напротив Жнеца, и атмосфера в комнате моментально сгустилась. Начать было трудно еще и потому, что она не до конца понимала, что именно ее интересует. Несколько фраз, которые обронил Гоблин, озадачили ее.

– Кое-что кажется мне странным. Вы ведь знаете про меч. Что произойдет, когда я его вытащу? Он все говорит, что уедет куда-то. Но куда?

Он сказал, что уедет очень далеко – должен будет уехать, когда она вытащит меч. Но теперь, когда он признался ей в любви, может, ему не обязательно уезжать? Это Ынтхак и хотела узнать. Мрачный Жнец поднял на нее удивленный взгляд.

Тем, кто сопровождал его в далеких чужих землях, Гоблин установил надгробия, а зимой, когда оказывался в Корее, отдавал дань памяти своим родственникам и тем, кто умер, защищая его. Чужие смерти преследовали его, но у череды смертей было начало: те, кого он любил больше всего, кому он больше всего доверял, умерли в один день.

Он приходил в буддистский храм, расположенный высоко в горах, и зажигал воздушные фонари. В такие дни его всегда сопровождал кто-нибудь из клана Ю. На этот раз была очередь Докхва. Он взглянул на лес, темнеющий в горах, затем на Гоблина, сидевшего в храме с кистью в руке. Тот аккуратно писал чьи-то имена. Лицо его было сосредоточенно.

金善

«Ким Сон», – не отрывая кисти от бумаги, Гоблин начертил имя своей погибшей сестры. Он крепко сжал губы, стараясь не заплакать. Но на глазах все равно выступили слезы.

王黎

«Ван Ё», – в каждую черту, что составляли имя его государя, он вкладывал свой гнев и тоску.

Написав имена тех, кого он любил и кем дорожил, он запустил фонарь в небо. Имена Ким Сон и Ван Ё полетели вверх.

Дорога домой после обряда всегда давалась ему тяжело. Даже через сотни лет клубок чувств в его душе не распутался. Оставшись один, он отгонял от себя тяжелые мысли. Его жизнь была его наказанием, и одиночество, будто трясина, утягивало на дно. Поравнявшись с книжным магазином, он подумал об Ынтхак, которая сегодня наверняка уже проходила этой дорогой, и почувствовал, что у него есть возможность вырваться из трясины. Сегодня, в этот пасмурный вечер, когда он зажигал фонари, не хлынул ливень, и это уже было неплохим знаком.

Ему захотелось поскорее вернуться домой, к Ынтхак. Он зашел в книжный магазин. Все это время он не осознавал своих чувств, а теперь они стали очевидны и он начал сомневаться. Похоже, все было предрешено заранее, еще до того, как он сделал свой выбор. С самой первой их встречи его душа стремилась к Ынтхак, стремилась полюбить ее.

– Ты моя жизнь. И ты моя смерть. Я люблю тебя. Я прошу дозволения у высших сил, чтобы ты не узнала мой секрет. Ни через день. Ни через сто лет.

Гоблин мечтал прожить еще сто лет с ней вместе. Его дневник не был завещанием, он просто отмечал в нем, что прожил еще один день.

С легкой улыбкой он открыл дверь, собираясь выйти, как вдруг позади него послышался стук чьих-то каблуков. Стройные ряды книжных шкафов поднялись в воздух. Шкафы стали перемещаться, повинуясь чей-то воле, книги попадали на пол. Один из них преградил ему путь. Гоблин ринулся в другую сторону, но и там перед ним возник книжный шкаф. Оказавшись в замкнутом пространстве, он слушал, как приближаются шаги.

Пространство между шкафами разделилось пополам, став границей между реальностью и иным миром. В ореоле пронзительно-яркого света к нему вышла Самсин, с длинными черными волосами, одетая очень модно и современно.

– Ты ведь знаешь, кто я?

Она взяла одну из книг, зависших в воздухе, и бросила ее Гоблину. Поймав книгу, он недовольно ответил:

– Если не планируешь покупать книгу, лучше вернуть ее на место. Владелец этой книжной лавки – человек сварливый.

– Нам надо поговорить. Ты не спешишь?

– Можно ближе к делу? У меня сейчас нет настроения разговаривать с божествами.

В глазах Самсин мелькнуло беспокойство.

– Скорее вытащи этот меч. Вытащи меч и уйди в Ничто.

Лицо Гоблина ожесточилось. Нет, все эти боги ему определенно не нравились, они его раздражали.

– Появляешься ни с того ни с сего и просишь умереть. Хоть бы причину назвала…

– Ты уже достаточно пожил, а она – нет. Я была так счастлива, когда благословила ее рождение. Теперь тебе нужно принять решение.

– Какая ирония. Какого решения ты ждешь от меня? Когда я, Ким Син, родился, разве не ты меня благословила? Разве я не твое творение?

Самсин смотрела на него и слушала, как он язвит, и ей стало еще грустнее. Он прожил целых девятьсот тридцать девять лет, но по-прежнему был для нее ребенком. Ким Син – дитя, которое она когда-то благословила.

– Потому я и говорю с тобой. Ты должен сделать это ради Ким Сина, которого я благословила. Это ведь то, чего ты хочешь.

– Чего я хочу?

– Ты хочешь, чтобы она жила. Если ты не уйдешь в Ничто, Ынтхак умрет.

– Чжи Ынтхак умрет, – повторила Самсин. Слова не укладывались у него в голове, он просто поднял голову и смотрел на Самсин. Девушка едва не умерла в прошлый раз. Даже вспоминать об этом было пыткой.

Он ведь только недавно обрел желание жить, жить вместе с Ынтхак. Он не просил многого. Он нес свое наказание уже почти тысячу лет, и неужели ему нельзя хотя бы десятую часть этого времени провести с ней? Увы, даже это ему запрещали. Чтобы жил один, другой должен умереть.

– Она родилась для того, чтобы вытащить этот меч. Нет, это ты наделил ее такой судьбой. Если она не исполнит свое предназначение, в ее существовании не будет смысла. Если она не вытащит меч, то так и будет постоянно сталкиваться со смертью. Это ведь уже началось?

В голове Гоблина пронеслись все те ситуации, когда Ынтхак находилась на грани между жизнью и смертью. Она могла погибнуть в тот день, когда ее похитили коллекторы, а потом этот автобус… Если бы Гоблин не вмешался, Ынтхак была бы мертва.

– Дальше будет хуже. Катастрофы будут случаться все чаще и станут страшнее. Ты ведь едва не убил ее. Собственными руками.

Он оттолкнул ее, когда она пыталась вытащить меч. Он сам подверг ее опасности. Гоблин в смятении молчал, но Самсин была непреклонна: иного выхода нет, она должна предотвратить худший исход.

У Гоблина тряслись руки, глаза покраснели. Он неотрывно смотрел на Самсин. Повисшие в воздухе книги разом упали на пол. Видимо, его жизнь должна быть трагедией от начала и до конца. Самсин исчезла, он остался один, и из глаз его потекли слезы.

«Ты моя жизнь. И ты моя смерть. Я люблю тебя. Я прошу дозволения у высших сил, чтобы ты не узнала мой секрет. Ни через день. Ни через сто лет».

Он молил об этом.

«Когда-нибудь, через сотню лет, в один прекрасный день, надеюсь, я смогу сказать ей, что она моя первая любовь».

Но высшие силы отвергли его. От этого ему стало совсем горько.

Тем временем Ынтхак плакала, сидя напротив Мрачного Жнеца. Она не могла поверить его словам. Не могла поверить, не хотела верить, ни за что, ни за что. Наконец Ынтхак узнала всю правду, и это выбило почву у нее из-под ног. Не подозревая ни о чем, она обещала Гоблину, что вытащит меч, предвкушала этот момент. Теперь ей хотелось провалиться сквозь землю.

– Если я вытащу этот меч, он умрет. Его не станет. Он исчезнет из этого мира навсегда.

Ее предназначение заключалось в том, чтобы быть невестой гоблина, инструментом, который прекратит его бессмертное существование. Она так радовалась своей судьбе, а его судьба вела к небытию. Это было невыносимо, только слезы немного облегчали боль. Каждое слово ножом вонзалось в сердце. Даже когда он сказал, что она не представляет для него никакой практической ценности, было не так больно. Сейчас она ненавидела всем сердцем. Ненавидела его, Ким Сина.

Поблагодарив Жнеца за то, что он все ей рассказал, она быстро попрощалась, ушла к себе и решительно достала свою большую сумку. Слезы не останавливались, застилая ей глаза. Она вытерла их тыльной стороной ладони и, крепко стиснув зубы, заставила себя успокоиться. Нужно прийти в себя, собрать вещи и уходить отсюда. Как можно дальше от Гоблина. Раньше она специально зажигала свечи, чтобы быть к нему ближе, а теперь, желая уйти от своей судьбы, которая так тесно переплеталась с судьбой Гоблина, торопливо запихивала в сумку школьную форму, одежду, книги и другие вещи, которые ей понадобятся. Даже звук застегивающейся молнии причинял боль.

– Похоже, и здесь я не буду дома. Видно, не судьба мне найти свой дом.

Глаза снова наполнились слезами, и Ынтхак задержала дыхание. Всю свою жизнь она была одна. Лишь несколько месяцев провела она в этом доме, но в конечном счете для нее ничего не изменилось. Она просто привыкнет к одиночеству снова, вот и все.

Ей хотелось так думать, но, когда она шла к Санни, собираясь уволиться, на глаза снова нахлынули слезы. Погода стояла мрачная. Небо затягивало огромными тучами, и казалось, вот-вот пойдет дождь.

Когда Ынтхак пришла к ней в этот хмурый, угрюмый вечер и ни с того ни с сего заявила, что хочет уволиться, Санни, конечно, страшно огорчилась. Она восхищалась Ынтхак, которая даже в самые тяжелые времена оставалась решительной и сильной. С девочкой то и дело что-то приключалось. Санни забеспокоилась: что произошло на этот раз, отчего она такая заплаканная? Окинув девушку взглядом и оценив ее растрепанный вид, Санни тихо прицокнула языком. Она злилась на все то, что причиняет Ынтхак столько бед.

– Что, проблемы с мужчиной? Рассталась с ним?

– Сейчас – да. Но как вы узнали?

Большая сумка с вещами, глаза, опухшие от слез, телефон звонит, но она не берет трубку… Догадаться было нетрудно. Должно быть, это тот мужчина, за которого девочка внезапно собралась замуж. Санни собрала все, какие нашлись, деньги и вручила Ынтхак, назвав это выходным пособием.

– Чтобы ты не ходила голодной.

– Спасибо. Когда все уладится, я вас навещу.

Ынтхак была ей так благодарна, что у нее снова покраснели глаза. На самом деле ей не хотелось оставаться одной. К одиночеству никак не получалось привыкнуть. Но иного выхода не было, нужно было уходить. Она ненавидела человека, который заставил ее покинуть этот уютный мир, появившийся у нее совсем недавно. А, точно, он ведь даже не человек. Она ненавидела Гоблина, печального и прекрасного, из-за которого ей пришлось все бросить.

– Нет уж. Не давай мне обещаний, просто иди. А то я ведь тебя ждать буду.

Санни отвернулась, завязывая фартук. Ожиданием она была сыта по горло.

Попрощавшись с Санни, Ынтхак пошла бродить по улицам: ей больше некуда было идти. Она торопилась покинуть дом Гоблина как можно быстрее, но теперь не знала, что делать дальше. Ночь стояла холодная, у нее мерз нос. Сумка оттягивала плечи, а с каждым шагом в голове звучал низкий голос Гоблина: «Все то время, что я провел с тобой, было прекрасно». Из тяжелой тучи полился дождь. Теперь Ынтхак еще и промокнет насквозь.

«Мне нравился каждый день, проведенный с тобой. Потому что эти дни были счастливыми. Потому что они были тяжелыми. Потому что они были обычными. Все то время, что я провел с тобой, было прекрасно, – сказал он. А потом добавил: – И знай: что бы ни случилось, в том нет твоей вины».

Так вот что это было. Прощание. Этот дурак прощался, а она смотрела на него с широкой улыбкой на лице. Они стояли посреди гречишного поля, падал снег, а она не могла оторвать от него глаз.

Капли дождя падали ей на макушку, стекали по щекам. Это плакал Гоблин. Каждый раз, когда погода портилась, Ынтхак печалилась, ведь иногда дождь шел потому, что Гоблин был расстроен. Теперь переживать за него – единственное, что ей доступно. Она больше не сможет быть рядом. Она уйдет как можно дальше от него, как можно дальше от его смерти. Не дождется он от нее такого подарка. Их судьба в том, чтобы прожить жизнь как можно дальше друг от друга.

Совсем одна Ынтхак стояла на улице под проливным дождем и плакала. А потом снова шла. Она долго шла под градом слез Гоблина. Чтобы быть как можно дальше от его смерти.

Глава 5
Под предлогом

Дождь начался утром и шел не прекращаясь. Мрачный Жнец с самого утра сидел в гостиной и смотрел на падающие капли. Наверху резко распахнулась дверь, и в гостиную по лестнице спустился Гоблин.

Он только сейчас понял, что Ынтхак не возвращалась домой со вчерашнего вечера, и очень торопился. Она не просто не вернулась: не отвечала на звонки, а из комнаты пропали ее сумка, одежда и даже любимая мягкая игрушка.

– Она пропала. Не вернулась домой. Трубку не берет, – сказал он растерянно, поднимая с дивана пальто.

Мрачный Жнец не знал, что сказать. Он хотел было объяснить, что все случилось по его вине, но Гоблин исчез за дверью прежде, чем Мрачный Жнец успел открыть рот. Через дверную щель было видно, как мелькнула вспышка света.

Гоблин переходил из одной двери в другую. Первым делом он отправился к бушующему морю. Ни на берегу, ни в школе, ни в библиотеке, ни в переулках, которыми обычно ходила Ынтхак, – нигде ее не было. Ему становилось все тревожнее. Почему она внезапно ушла из дома и почему ему настолько не по себе? От беспокойства у него покалывало кончики пальцев. В голове то и дело всплывали слова Самсин.

Он расспросил местных призраков, но никто не знал, куда направилась Ынтхак. Осталось лишь одно место, где он еще не был, – закусочная, в которой она работала. Она говорила, что прячется там от мрачных жнецов, – может, и сейчас она там. Это была его последняя надежда, поэтому он отправился к Мрачному Жнецу: тот знает, где находится эта закусочная, ведь каждый день покупал там жареную курицу.

Когда Гоблин вошел в Чайный дом, Мрачный Жнец готовился к работе. «Наконец-то я смогу все рассказать», – подумал он. Он попытался объясниться сразу, но ему не удалось: Гоблин беспрестанно хлопал дверьми, появляясь и тут же исчезая. Теперь ему понадобился адрес закусочной, чтобы немедля туда отправиться, однако Мрачный Жнец остановил его:

– По правде говоря, это я во всем виноват. Я ей все рассказал.

Гоблин не сразу понял, о чем он говорит, но, когда к нему пришло осознание, потерял дар речи.

– Я рассказал, что, если вытащить меч, ты умрешь.

– Ты с ума сошел? Как ты мог! Ты же сам говорил, что ей нельзя рассказывать!

– Все так. Но теперь я на ее стороне.

– Что за чушь? Какая еще сторона?

– Я не хочу, чтобы ты умер. Не пойми неправильно, просто без тебя будет скучновато. Можешь злиться.

Ему действительно следовало бы разозлиться, но не получалось. Он стоял в оцепенении и просто смотрел на Мрачного Жнеца, лицо которого было исполнено сожаления. Очевидно, этот парень в нелепой шляпе проникся к нему дружескими чувствами. Гоблин подавил тяжелый вздох. Он беспокоился за Ынтхак. Теперь она все знает.

– Да как мне теперь злиться на тебя! Сперва желаешь мне смерти, а теперь просишь не умирать. Кто знает, чего еще от тебя ожидать! – восклицал он, уходя из Чайного дома.

Рядом с табличкой «Закрыто» на двери закусочной, куда Гоблин пришел до начала рабочего дня, была приклеена записка: «Требуется сотрудник». Он стоял чуть поодаль и смотрел на дверь. У него опускались руки: Ынтхак и работу бросила. Даже не зная, куда бежать, она исчезла так быстро, как будто всегда была готова к побегу. Сможет ли он теперь найти ее? Она решила скрыться без следа, и, если не позовет его сама, так просто ее не отыскать. Как же быть? Во рту у Гоблина пересохло.

Как тоскливо… Он повернулся, собираясь уходить. Навстречу ему шла девушка в яркой одежде. Когда она на своих высоких каблуках процокала мимо него, он увидел ее ближайшее будущее, а в нем – бледное лицо Мрачного Жнеца. Если Жнец есть в ее будущем, то это, должно быть, хозяйка закусочной. Гоблин застыл на месте. В его виде́нии Жнец и эта девушка расставались, и лицо Гоблина помрачнело.

Прежде чем войти в закусочную, Санни внезапно обернулась и посмотрела прямо на Гоблина. Их взгляды встретились.

– Братец? – резко спросила она, приподняв брови.

Как давно его так не называли. На секунду ему даже показалось, что он услышал голос сестры. От удивления он замер.

– Что это вы так уставились на мое кафе? Вы ведь не работу ищете?

– Нет. Я ищу вашу сотрудницу…

В ответ Санни приняла угрожающий вид и смерила его пристальным взглядом. Ему стало неуютно.

– Примерная стоимость вашей одежды, часов и обуви – двадцать пять миллионов вон. С чего бы такому человеку искать девушку, которая работает за минимальный размер оплаты труда? Не из-за вас ли она плакала? Это вы тот самый человек, с которым она живет?

– Она… плакала?

– Угадала? Так это из-за вас я лишилась сотрудницы? Так я и знала! Вы, случаем, не женаты? Потому и выгнали девочку из дома?

– Нет, но невеста у меня есть, так что можно считать, женат. Еще увидимся. Сложные отношения – не всегда плохие.

Обескураженный тем, что Ынтхак плакала, Гоблин развернулся и быстро зашагал прочь. За его спиной снова раздался звучный голос Санни:

– Эй, братец!

Ынтхак могла бы не вытаскивать меч прямо сейчас. Не похорошеет он – и ладно. Меч в груди – это, конечно, не слишком красиво, но пусть остается. Гоблин предпочел бы прожить с Ынтхак счастливую жизнь и встретить свою смерть лет через сто. Он хотел рассказать ей всю правду о мече лишь перед самой ее смертью, но теперь уже поздно. Она плакала. Этой сильной девочке за свою недолгую жизнь пришлось пролить немало слез. Она наверняка очень злится на него и ни за что не позовет его первой. Проблема была в том, что он не знал, когда и что может произойти. В конце концов он решил, что другого выхода у него нет.

Гоблин сидел на диване в гостиной, не снимая верхней одежды. Все может случиться внезапно, поэтому надо найти Ынтхак как можно скорее. Ему нужна была помощь Мрачного Жнеца.

– Ты говорил, что не подал документы. Сделай это.

– Какие документы?

– Беглой души. Надо внести ее в список живых, чтобы назначили дату смерти.

– Желаешь ей смерти? Почему?..

– Чтобы заранее все знать и успеть спасти.

– О чем ты? С чего бы ей умирать? Я не планирую ее забирать.

– Зато планирует кое-кто повыше рангом…

Мысль о том, как безжалостна воля богов, пронзала ему грудь, точно еще один меч, и он осекся.

– Кто мы, по их мнению? Неужели гоблин и мрачный жнец не смогут спасти одного-единственного человека?

Увидев, в каком исступлении Гоблин, Жнец решил не задавать больше вопросов. Немного подумав, он согласился выполнить его просьбу:

– Я пойду подам документы. Но вдруг что-то произойдет раньше?

– Иди. Я почувствую, что ее жизни что-то угрожает, если в этот миг она отчаянно захочет меня видеть.

Он должен найти ее во что бы то ни стало. Без ее жизнерадостного голоса дом затих и его собственный голос звучал в этих стенах одиноко и печально. Он так скучал по ее легкому смеху.

* * *

Не в силах сидеть сложа руки, Гоблин бесцельно бродил по всем тем местам, где бывала Ынтхак. Он понимал, что она не станет прятаться от него там, где он легко сможет ее найти, но больше делать было нечего.

Он слонялся возле дома, в котором жила тетка Ынтхак, и встретил там старосту: та как раз принесла результаты экзамена. Он забрал документ, обрадовавшись, что Ынтхак хорошо сдала экзамен, но тут же снова почувствовал беспокойство и желание ее увидеть. Если она даже в школу не пошла, значит, уехала очень далеко. Ему было одиноко, грустно и пусто, но мало-помалу в нем стал закипать гнев: боги бросили его, не оставив никакого выбора.

День за днем шел непрерывный дождь, а затем высотные здания в центре города скрылись в тумане. Туман, точно дыхание богов, был тяжелым, плотным, непроглядным. Днем было темно, как ночью. Метеорологи пребывали в растерянности: туман посреди зимы – событие необъяснимое. Из-за этой серой пелены на дорогах все чаще происходили аварии. А однажды из тумана выплыла огромная луна. Неподвижная, она источала красноватое сияние. Людей пугал ее жуткий свет.

Гоблин, стоявший на ограждении крыши высотного здания в ореоле зловещей энергии, поднял голову. Пациент, который сейчас лежал в реанимации и умирал от огромной потери крови, внезапно обрел совершенно здоровый вид и открыл глаза. Карточка с его именем сгорела у Мрачного Жнеца прямо в руках. Гоблину было неловко перед ним, но он хотел хоть как-то выразить свой протест, подергать богов за рукава, а они вряд ли обрадуются, если он вмешается в дела смертных. В темном небе сверкнула молния и раздался оглушительный раскат грома.

Мрачный Жнец с шумом ворвался в комнату Гоблина. Разумеется, он был крайне раздражен.

– Думаешь, извинился заранее, и все? Наворотил дел, а нам теперь работать сверхурочно? Как ты посмел сжечь карточку? Думаешь, если бессмертный, тебе все можно? Мне жаль, что у тебя такая трагическая судьба, но это не повод сеять хаос в человеческих жизнях, несносный ты гоблин!

– Я просто… хотел, чтобы это заметили. Хорошо, если боги это увидят, а если узнает Ынтхак – еще лучше.

Вот бы боги или Ынтхак проведали о том, как разрывается у него сердце. Он хотел добиться ответа любым возможным способом.

Гоблин и не подумал огрызнуться, а вид у него был такой поникший, что Жнец уже пожалел, что сорвался.

– Зря я ей все рассказал. Надо было позволить ей вытащить этот меч, – пробурчал Жнец, хотя на самом деле он так не думал. Открыв дверь, он вышел из комнаты.

С грустью на лице Гоблин пробормотал:

– Да… Возможно, так было бы лучше.

Ему давно следовало уйти в Ничто, тогда ни он, ни Ынтхак не испытали бы невыносимой боли.

Медленно поднявшись, Гоблин встал у окна и посмотрел на красную луну, от которой исходила странная сила. Боги были по-прежнему глухи и слепы. Его жизнь снова превратилась в ежедневное ожидание смерти. Ынтхак не должна умереть, умереть должен он.

– Чтобы я решился на этот шаг… вы должны мне все объяснить.

Глаза у него сделались такими же красными, как луна. Он изо всех сил сдерживал слезы.

Докхва ворвался в дом Гоблина. Из-за суперлуния и тумана снаружи был настоящий переполох, а здесь царило пугающее спокойствие, как будто ничего не случилось, разве что было немного сыро.

– Это ведь ваших рук дело? Разве можно искать какую-то девчонку такими методами? Этак за вами из НАСА придут! – заявил Докхва Гоблину.

Гоблин никак не отреагировал на упрек, лицо его оставалось мрачным. Докхва не понимал, почему Ынтхак внезапно ушла из дома и почему практически всемогущий Гоблин не мог отыскать свою невесту и сидел дома в таком состоянии. Одно он знал точно: этот дом – и весь мир – вернется к прежнему состоянию, только если отыщется Ынтхак.

– Что мне будет, если я найду девчонку? Вернете кредитку?

– Даже я не могу ее найти, тебе-то куда.

– Далеко уйти не могла, у нее же денег нет. Она точно в Корее, а если и села на какой транспорт, то максимум на междугородний автобус. У меня свои методы.

Самоуверенному Докхва Гоблин не доверял, но карточка с датой смерти Ынтхак могла появиться в любой момент. Он колебался: «А что, если действительно довериться парню?» Гоблин бросил на Докхва полный сомнения взгляд, но тот лишь хитро улыбнулся, как будто уже знал, как ее найти.

* * *

Белая бабочка летела к заснеженному полю. Порхая над снежными просторами, она легко присела на крыльцо здания.

– Нашел ее. Она на горнолыжной базе.

Здесь даже ночью не гасили огни. Эту горнолыжную базу построили высоко в горах, и, хоть до города отсюда было не так уж далеко, место было глухое. Ынтхак работала в зоне проката лыж: подбирала для посетителей подходящее снаряжение и приносила его. Работа была тяжелая, люди шли нескончаемым потоком, а снаряжение весило немало. Однако платили ей хорошо, а еще ей нравилось, что работа занимает все ее время и грустить или злиться было просто некогда.

По телевизору в комнате отдыха для сотрудников передавали новости об аномальной погоде, которая установилась в Корее в последнее время. Ынтхак сразу же поняла, что это дело рук Гоблина. Похоже, ему было тяжело, грустно, он злился. Она чувствовала себя ужасно каждый раз, когда смотрела новости. Сердце сжималось, как будто вдруг оказалось на холодном снегу.

Дорогу, которой Ынтхак шла после работы, засыпало снегом. На шею, как и всегда, она повязала красный шарф. Мамин подарок, после того как Гоблин бережно укутал ее им перед собеседованием, стал как будто и его подарком тоже. Шарф был очень теплый, но он не мог унять холод в душе. Ынтхак шла, оставляя на снегу маленькие следы. Все напоминало о нем. Когда она собиралась вытащить меч, пошел первый снег – это он его создал. И дождь, и снег – везде был он, и Ынтхак снова злилась на него.

– Прям бесит. Слишком много снега.

Дул ветер, снег не утихал. Ынтхак в одиночестве брела сквозь белую круговерть, чувствуя, как на глаза накатывают горячие слезы, и крепко сжимая губы. К ней приближался силуэт человека. Гоблин. Он обессиленно брел по снегу, за ним тянулась цепочка следов. Ынтхак сбежала, но не сомневалась, что однажды им все-таки придется встретиться.

Он так отчаянно желал ее увидеть. Гоблин приблизился, не слишком быстро, но и не слишком медленно. Сохраняя дистанцию, они смотрели друг на друга.

– Пойдем домой. Тебе нельзя оставаться одной.

Его голос, хриплый и поникший, был полон беспокойства и заботы о ней. Ынтхак изо всех сил постаралась не измениться в лице.

– У меня нет дома. Ни одно из мест, где я жила, не было моим домом. Вы все использовали меня: кто-то – из-за страховки, а кто-то – потому что хотел умереть.

Он хотел возразить, но она была права. Он ждал этого много лет. Он хотел закончить свою бесконечно длинную жизнь и для этого искал свою невесту.

– Теперь мне все понятно. Я лишь инструмент, который должен покончить с бессмертием Гоблина.

Ее лицо скривилось, она подняла на Гоблина глаза, полные слез, и у него защемило сердце. Холодный ветер бил Ынтхак по щекам. Ее улыбка погасла в густом снегопаде, как свеча на ветру, и это из-за него. Даже если виноваты боги, он ее дух-защитник, это он виноват в том, что улыбка исчезла с ее лица.

– Я хотел рассказать тебе, но упустил нужный момент. И был счастлив, что не сделал этого. Я хотел бы и дальше упускать все эти моменты, до последнего твоего вздоха. Не вышло. Тысячи отнятых жизней против всего одной… Не мне выносить вердикт. Поэтому вытащи этот меч, прошу тебя.

Надо признать свою вину и уйти. Ради ее жизни, ее прекрасной юности и счастливой зрелости. Эти слова могли быть самым нежным признанием в любви, а стали самым холодным. Ынтхак смотрела на безучастное лицо Гоблина стиснув зубы.

– Нет. Не хочу. Лучше умереть. Не ищите меня больше. При встрече сделайте вид, что мы незнакомы. Уезжайте далеко и живите долго и счастливо, Ким Син. Вам ясно? Больше не попадайтесь мне на глаза. Иначе я убью вас на месте не раздумывая.

Ее холодный ответ не мог обмануть его. Именно этого он и хотел больше всего – чтобы она убила его и продолжила жить. Он хотел запечатлеть в памяти каждую секунду, проведенную с ней, и, не в силах противиться этому желанию, еще долго стоял и смотрел ей вслед, пока ее темная куртка не исчезла за пеленой снега.

Ынтхак велела не попадаться ей на глаза, но Гоблин всегда был где-то рядом. Он как будто воспринял ее слова буквально и ходил за ней следом, но так, чтобы она его не видела: наблюдал, как она работает, шел за ней, наступая на ее следы. Она чувствовала его присутствие, хоть и не подавала виду. Ее выводило из себя то, что приходилось прислушиваться к шагам этого человека, который искал ее только для того, чтобы попросить о смерти. Она уверенно пошла по заснеженной дороге, ведущей через лес.

Поднялся ветер, завыл, и с тонких веток посыпались хлопья снега. Шаги Гоблина затихли. Ынтхак продолжала идти, глядя только вперед и размышляя, пойдет ли он за ней следом. Неужели ушел? Ее веки дрожали, как те ветки, с которых падал снег. Она остановилась и обернулась. Никого, только бесконечный лес. Ынтхак вглядывалась вдаль, ожидая увидеть Гоблина, но видела лишь пустоту, и в душе у нее тоже образовалась пустота. На глаза набежали слезы, она повернулась обратно и вдруг увидела его прямо перед собой. Как глупо, что она расплакалась, теперь она возненавидела его еще больше. Гоблин обманул ее, появившись тогда, когда она думала, что он уже ушел.

Приблизившись, он достал из кармана белый лист и, изменившись в лице, протянул его девушке. Это были результаты экзамена, которые отдала ему староста класса Ынтхак.

– Хотел передать тебе вот это. Ты хорошо сдала экзамен.

– Это такой предлог?

– Я рад и такому. Был бы только повод тебя увидеть.

Их взгляды встретились, причинив обоим боль. Здесь, посреди безлюдного леса, негде было спрятаться.

– И что дальше? Так и будете предлоги выдумывать? Вы хотите, чтобы я жила с вами или умерла с вами? Я разве не предупреждала, если увижу снова – убью? Хорошо, подходите, вытащу ваш меч. Исполню ваше заветное желание. Идите сюда!

Гоблин сделал шаг вперед, как будто уже давно ждал этих слов. У девушки перехватило дыхание, ее захлестнули горечь и невероятная печаль. Неужели он так хочет умереть? Неужели ему так невыносимо жить?

Он подошел к ней совсем близко и резко схватил за руку. Своей огромной ладонью он потянул ее руку к своей груди, и ее покрасневшая от холода кисть оказалась ровно на том уровне, где находился меч, пронизывавший его грудь. Застигнутая врасплох, Ынтхак попыталась высвободиться, но Гоблин только сильнее сдавил ее запястье. Взгляд у него был решительный и пугающий. Как далеко он собирается зайти, почему он так жесток? Она вскрикнула:

– Не надо!

– Давай. Ты должна.

– Пустите меня! Ну, пустите же!

Слезы, которые Ынтхак так старательно сдерживала, брызнули у нее из глаз. Гоблин не отпускал ее запястье, и тогда она стала бить его по плечу и груди свободной рукой. Он не чувствовал этих ударов. Больно ему было от другого – от ее слез. Решимость покинула его. Рука, сжимавшая ее запястье, бессильно разжалась.

– Вы все спланировали. Еще тогда, в отеле… когда появились передо мной.

Она вспомнила его слова: «Если без этого никак – пожалуйста. Я тебя люблю». Он так хотел умереть, что упорно просил о смерти, не думая о том, что оставит ее в полном одиночестве. Сколько бы ни выпало на ее долю невзгод, ничто не сравнится с этим.

– И что? Вы меня любили? Нет? Нисколечко? – спросила она, задыхаясь от слез и собственного крика.

На его лицо набежала тень.

– Мне страшно… безумно страшно.

Ее отчаяние и искренность заставили сорваться с губ слова, которые он не хотел произносить:

– Поэтому я хочу услышать… что все еще нужен тебе. Это все, что мне нужно. И да, это предлог. Под этим предлогом я мог бы жить дальше… Вместе с тобой.

«Я хочу жить, Ынтхак. С тобой вместе», – думал он. Ему уже почти тысяча лет, а он только теперь действительно захотел жить, захотел ухватиться за эту девятнадцатилетнюю девочку и молить богов о милости. По щеке покатилась слеза.

Рука Ынтхак, сжатая в кулак, опустилась. Он плакал. Ему было страшно. Ей было еще страшнее: Гоблин, ее защитник, обещавший оберегать ее, плакал. В ее ушах эхом звучали слова Мрачного Жнеца: «Если ты вытащишь меч, он исчезнет из этого мира навсегда, ветром и пылью уйдет в другой мир».

Слезы к слезам. Их печаль стала общей и огромной, точно море. Возлюбленные стояли обнявшись и плакали.

* * *

Гоблин обещал привести Ынтхак домой, но вернулся один. С какой стороны ни посмотри, единственный выход – это его смерть, а на такое решение Ынтхак уговорить было невозможно. Плечи его поникли, точно под тяжелым грузом. Но его ожидала еще одна тяжелая новость. Мрачный Жнец достал карточку с именем:

– Я впервые получил карточку сразу после того, как подал документы. Это карточка беглой души.

Он велел подчиненному подать документы сразу же, как только Гоблин попросил об этом, но никогда еще карточка не приходила так быстро. Она как будто ждала этого дня.

«Чжи Ынтхак, 19 лет,

время смерти: 20:11, 12 декабря 2016 г.,

причина смерти: переохлаждение».

Мрачный Жнец видел на карточке слова, написанные красным, но для Гоблина это был абсолютно пустой лист белой бумаги. Он не видел никакой надписи.

– Это точно для Ынтхак? Тут пусто.

– Нет, тут есть надпись. Как это понимать? Ее как будто кто-то подталкивает к смерти. Но это ведь не я и уж точно не ты.

– Это моя вина. На ее месте должен быть я. Если не умру – умрет она. Такова наша судьба.

Он захотел жить и этим желанием лишил смысла ее существование, подтолкнув ее к смерти. Гоблин глубоко вздохнул:

– В этом и заключалось мое наказание. Это часть Божьего замысла.

– Не смей сдаваться. Может, это и входит в планы богов, но не в мои. И уж конечно, не в твои, – подбадривал его Мрачный Жнец.

Если то, что написано на этой карточке, – правда, то смерть подобралась к Ынтхак совсем близко. Оставался всего час. Нужно было срочно отыскать ее.

Ынтхак и дальше предстоит сталкиваться со смертью. Дальше будет хуже – так ему сказали. Если он не отпустит ее, она умрет. А все потому, что он не может расстаться с жизнью. Своей жадностью Гоблин сталкивал девушку в могилу. Это было невыносимо. Он должен уйти в Ничто любым возможным способом. Гоблин заглянул в каждый уголок огромной горнолыжной базы, держась за сердце: от мысли о том, что Ынтхак сейчас умирает от холода, его сердце готово было остановиться.

Время ее смерти приближалось.

Откуда-то из снежного простора до Гоблина долетел голос Ынтхак. Это было ее признание.

Когда Ынтхак с охапкой лыжных ботинок пришла в ремонтную мастерскую, из-за пересменки никого из сотрудников там не было. Она положила тяжелые ботинки и присела на стул. На складе было довольно холодно: его не потрудились оборудовать отоплением. Она потерла руки, согревая их, вспомнила о Гоблине и тут же отогнала эти мысли, однако они снова и снова возникали у нее в голове. Вдруг сноуборды, стоявшие неподалеку, заскользили по полу и опрокинули стеллаж для снаряжения. Ынтхак обернулась на шум. Один из сноубордов, падая, ударил ее по голове. Девушка рухнула на пол и потеряла сознание.

Она не знала, сколько времени так пролежала, но, очнувшись, не смогла подняться: все тело точно заледенело. Дрожа от холода, она попыталась пошевелиться, но даже пальцы не слушались. Как же холодно! В ускользающем сознании возник Гоблин. С ним было связано слишком много воспоминаний: морской берег, гречишное поле, переулок у книжного магазина, автобусная остановка, канадские клены – везде был он. И память о его печальном признании посреди заснеженного леса тоже останется с ней.

– Вы мне нужны… Этого достаточно…

Изо рта вырвалось облачко белого пара. Он хотел услышать, что нужен ей, сказал, что это все, что ему нужно, что это предлог, чтобы жить. Не было ни дня, когда она не нуждалась бы в нем. Иногда она не понимала, как ей вообще удалось дожить до девятнадцати лет без него. Если он хочет быть нужным, она готова нуждаться в нем всю жизнь. Если жизнь у нее, конечно, еще будет. Веки медленно закрывались. Было очень холодно.

– Я люблю вас.

Вдруг пятно на ее шее засветилось и исчезло, точно в знак завершения чего-то. Гоблин услышал ее признание.

* * *

Еще немного – и все случилось бы так, как было написано на карточке. Гоблин вышиб дверь склада и, вытащив потерявшую сознание Ынтхак из-под горы сноубордов, на руках понес в ближайшую больницу. Она получила переохлаждение и легкое сотрясение и сейчас лежала на больничной койке неподвижно, точно мертвая.

Спустя некоторое время она наконец открыла глаза, и врачи, по приказу мэтра Ю постоянно следившие за состоянием девушки, объяснили ей, что произошло. Среди врачей в белых халатах она не увидела Гоблина, а, без сомнения, сюда ее принес именно он. Ведь она сказала, что он ей нужен, и даже призналась ему в любви. Он не мог не прийти. Поэтому первым, что ей понадобилось после пробуждения, была спичка. Она должна его увидеть. Где он сейчас? Стоит, наверное, где-нибудь и ждет. Ынтхак увидела в изножье кровати огромную куртку – его куртку.

Девушка ушла из больницы и сразу поспешила к канатной дороге. Кабинка поползла к вершине горы. В этом тихом месте, без посторонних, она вытащила спичку и с усилием чиркнула. Вспыхнуло пламя, она тут же его задула – трепетавший на кончике спички огонек превратился в дым. Гоблин сию секунду должен был оказаться перед ней, но он не появился. В трясущемся вагончике была она одна.

Ей стало не по себе: она и представить не могла, что такое может случиться. Чтобы он не появился после того, как она задует спичку? Невозможно… К горлу подступили слезы, дыхание перехватило. Она не до конца восстановилась, и слабость тела делала слабее душу. Ынтхак поплотнее укуталась в куртку, которой, видимо, он накрыл ее, когда она лежала без сознания. Вагон стал замедляться. Пора выходить. Ынтхак сидела опустив голову. Кто-то коснулся ее руки и вытянул ее наружу. Это был Гоблин.

– Я думала, вы не придете! Думала, больше уже никогда не придете!

Ынтхак плакала.

– Я пришел заранее и ждал тут.

– А кто вам разрешил? Вы должны появляться, когда я зову. Прямо передо мной!

– Хотел встретить и помочь тебе выйти.

– Ничего не знаю. Проехали. Уходите. Зачем я вообще вас позвала?..

Он не понимал, почему все время заставляет ее плакать, и не знал, как себя вести, ведь совсем не этого хотел. Он был так благодарен ей за то, что снова позвала его. Вытерев слезы – слезы радости, – Ынтхак оттолкнула его и вышла на улицу.

– Тут холодно. Не плачь.

Он пошел следом. С этого места открывался вид на снежные просторы. Красиво как в сказке. После встречи с Гоблином жизнь Ынтхак превратилась в сказку. Когда-то она думала, что это будет чудесная романтическая сказка, в которой силой истинной любви она спасет принца от проклятия.

Гоблин подошел к ней со спины и заключил ее в объятия, согревая своим теплом. Она замерла от удивления, шмыгнув носом. Он коснулся подбородком ее шеи.

– Я тоже.

Она почувствовала его дыхание. Эта сказка была такая чудесная, что хотелось плакать. Ее принц любил ее.

– Что?

– Не поняла – и ладно…

– Все я поняла.

– Вот и прекрасно.

Они стояли на самой вершине горы, так, чтобы боги видели их. Ледяной ветер пытался их разделить, но невеста гоблина была надежно спрятана в его объятиях.

– Хочу кое в чем признаться. Я больше в вас ничего не вижу. Вы высокий, одежда у вас дорогая, глаза очень красивые – вот все, что я вижу. Так что теперь я не смогу достать меч, – сказала она, повернувшись к нему лицом и весело улыбаясь. Но даже эта улыбка на самом деле была печальной – печальной и очаровательной. Она любила его всей душой, ее любовь переполняла его. От этого ему становилось еще грустнее. Но вместо того, чтобы лить слезы, он тоже улыбнулся.

– Не улыбайтесь так, все равно не вытащу. Для меня вы и так очень красивый.

«Самая красивая здесь – ты», – подумал он, стирая с ее лица последние слезинки.

Глава 6
Нефритовое кольцо

– Я вернулась! – звонко объявила Ынтхак.

Мрачный Жнец до сих пор чувствовал вину, ведь это после его слов Ынтхак ушла из дома. Из-за сильных переживаний девушка заметно похудела.

– Прости. Ты, наверное, очень волновался.

– Я-то особо не волновался. А вот он, – указал Жнец на Гоблина, – себе места не находил. Докхва нашел тебя.

– А я вернул домой.

Воодушевление Гоблина заставило Мрачного Жнеца и Ынтхак засмеяться. Он был в приподнятом настроении, ведь Ынтхак снова была рядом с ним.

Девушка не отступилась от Гоблина, не смирилась с его судьбой, но даже она не могла вернуть его к обычной жизни. Хотя Гоблин и был искренен в своих желаниях и намерениях, Бог так и не услышал его молитвы. Но что, если его желания разделяла и Ынтхак? Людям под силу изменить свою судьбу. Искренность это умеет.

Гоблин хотел навсегда остаться рядом со своей невестой. Как мог он оставить Ынтхак, девушку, что так горько плакала, а теперь так искренне смеется?

– Раньше мне некуда было возвращаться. А этот дом стал для меня родным. Странное чувство.

– Снова ты за свое? Опять вспоминаешь о грустном?

Гоблин с наигранным осуждением посмотрел на Ынтхак, положил ее вещи и начал снимать пальто.

– Не раздевайся. Тебе придется пойти со мной, – остановил его Мрачный Жнец.

– Куда это ты забираешь моего парня? Я должна быть в курсе.

Ынтхак считала, что имеет полное право знать, что именно задумал Мрачный Жнец, ведь она была невестой гоблина. А тот обрадовался, как маленький ребенок, что Ынтхак назвала его «своим парнем». Жнец слышал каждую его мысль и не мог сдержать раздражения. Ему нужно было поговорить с Гоблином.

Ынтхак снова вышла на работу на полставки у Санни. Та встретила ее с радостью:

– Сегодня твой первый день.

Вернувшись вечером домой, Ынтхак включила ноутбук. Сегодня должны были объявить результаты собеседования. Поступила ли она? Ынтхак заметно нервничала и с нетерпением ждала, когда загрузится нужная страница. Ну наконец! «Чжи Ынтхак. Реклама и связи с общественностью. Поздравляем, Вы приняты!» – Ынтхак возликовала. Ей пришлось много работать, чтобы накопить денег на учебу, и вот ее мечта сбылась.

Ынтхак решила немедленно оплатить обучение, но оказалось, что кто-то уже сделал это за нее. Подумав, что это ошибка, она позвонила в университет. Администратор сказал ей, что некто по имени Ким Син уже внес необходимую сумму. Ынтхак вскочила и бросилась в комнату Гоблина.

Гоблин сидел в кресле и читал книгу. Он ничуть не удивился ее приходу. Он ждал ее. Спокойно посмотрев на девушку, он вернулся к чтению.

– Ким Син, ты оплатил мое обучение?

– Боже, я ведь просил их сохранить это в тайне.

– А они сказали, что ничего подобного. Они спрашивали имя студента, а ты все не унимался и называл свое.

Гоблин смущенно кашлянул. Ынтхак с улыбкой посмотрела на мужчину, который прожил почти тысячу лет, но все еще вел себя словно ребенок. Гоблин потянулся к сумке, лежавшей на столе рядом с ним: он приготовил подарок для Ынтхак. В глазах девушки отразился восторг.

– Поздравляю с поступлением!

Ынтхак обнимала сумку и широко улыбалась, но, открыв ее, обнаружила только духи. Но где же пять миллионов вон?

– Деньги можешь не искать, ими я оплатил твою учебу. Не радуйся слишком сильно, я даю их тебе в рассрочку.

– Ну да, я могла и догадаться. Но все равно не понимаю. Сначала ты хотел подарить мне деньги, а теперь даешь в рассрочку? Как человек может так быстро менять свои решения?

– Не забывай, единственный человек в этом доме – ты.

Ынтхак ничего не ответила. Она просто с недовольным видом стояла и смотрела. Гоблин улыбнулся: взгляд Ынтхак отвлекал его от мыслей о трагической судьбе.

– Всего пять тысяч двести восемь вон в месяц на восемьдесят лет. Не пропускай выплаты.

– На восемьдесят лет?

– Да, и без возможности досрочного погашения. Что, не согласна?

Ну конечно, Ынтхак была согласна, ведь это означало, что они будут вместе еще восемьдесят лет. Девушка улыбнулась. Ей нравилось быть невестой гоблина.

– Хорошо. Если ты так хочешь, то пожалуйста. Я приняла решение.

– Какое же?

– Свидание. Мы идем на свидание.

Ынтхак закинула сумку на плечо и подмигнула Гоблину.

* * *

Это было их первое настоящее свидание. Ынтхак захотелось сладкого, и выбор пал на кафе-мороженое. Они сидели друг против друга и мило болтали. Ынтхак пошутила, что если бы он принес на лыжную базу не табель успеваемости, а эту сумку, то нашел бы ее намного раньше. Гоблин с сожалением сказал, что такое не пришло ему в голову.

– Прекрати есть мое мороженое. У тебя есть свое.

– Свое я уже съела.

– Перестань поедать мое мороженое и так хитро улыбаться.

– Всего одну ложечку. Кстати…

Девушка приподняла подаренную сумку. Он догадывался, о чем спросит Ынтхак, отчего его бросило в дрожь.

– А нет ли здесь заодно и любви?

– Ищи лучше. Я туда положил.

От этих слов, казалось, растаяло даже мороженое – такое от них исходило тепло. Сердца двоих бились как одно.

Ынтхак наклонилась к Гоблину:

– Вот видишь, это проще, чем кажется. Теперь тебе нечего от меня скрывать.

Ненадолго Ынтхак забыла рассказ Жнеца, забыла о том, что ждет их впереди.

Гоблин немного смутился, но все так же искренне желал Ынтхак счастья на долгие-долгие годы.

Беспокойство о судьбе Ынтхак не покидало Гоблина, и все же он был уверен, что сможет ее защитить. Он часто спрашивал у Жнеца, не пришла ли карточка с ее именем, и каждый раз Мрачный Жнец интересовался, что он будет делать, если Ынтхак умрет, так и не достав меч.

Гоблин и Мрачный Жнец сидели на террасе и пили пиво. В гостиной шумели Докхва и Ынтхак: никак не могли поделить фотокамеру, которую председатель Ю отправил Ынтхак в качестве подарка.

– Помнишь человека, который вломился в твою чайную?

– Такое не забудешь.

Однажды, когда Мрачный Жнец и Гоблин сидели в Чайном доме, внезапно открылась дверь. Вообще-то лишь сам Мрачный Жнец и существа вроде Гоблина могут ей воспользоваться, для обычных людей она невидима, кроме разве что мертвых. Но тот человек вовсе не был похож на умирающего, он толкнул эту дверь в отчаянных поисках уборной. Это было немыслимо и смешно одновременно.

Подумав, Гоблин сказал:

– Человеческое отчаяние способно распахнуть любую дверь. И, возможно, дверь, открытая отчаянием, в силах изменить Божий замысел. Я продолжу искать, так же отчаянно. Наверняка есть дверь, которая изменит Божью волю. И я ее найду, – может, через сто лет, а может, через десять месяцев. Я твердо решил остаться.

Гоблин услышал смех Ынтхак. Он отыщет эту дверь во что бы то ни стало и спасет Ынтхак от смерти.

– Знать бы, что будет за этой дверью, которую я открою.

Последнюю фразу Гоблин произнес почти шепотом, а затем поднес ко рту банку пива и сделал большой глоток.

Дверь на террасу распахнулась, и вбежали Докхва и Ынтхак. Докхва окликнул Гоблина и Жнеца и, когда те обернулись, сфотографировал их. А затем сфотографировал всех троих, с Ынтхак в середине. На фотографиях они навсегда останутся счастливыми и беззаботными.

* * *

Гоблин проводил Ынтхак до работы и заодно решил заглянуть в ресторанчик Санни. Мрачный Жнец был здесь, точно прописался.

Недавно Жнец стер память Санни, а сейчас они снова сидели и мило болтали. Ынтхак знала, что он нравится Санни.

Ынтхак и Гоблин присоединились к парочке. Атмосфера сразу стала напряженной: Санни вспомнила, как встретила Гоблина перед рестораном. Этот мужчина заставил плакать ее драгоценную Ынтхак. И пусть сейчас их отношения наладились, Санни все равно ему не доверяла. Мрачный Жнец и Ынтхак находились словно меж двух огней.

К счастью, в ресторан вошли посетители и девушкам пришлось отвлечься. Ынтхак занялась обслуживанием столиков, оставив Гоблина и Мрачного Жнеца одних. Несмотря на шум, Жнец упорно делал вид, что решает математическую задачу. Гоблин непонимающе посмотрел на него:

– Что ты делаешь?

– Ты ничего не понимаешь в женщинах.

– А ты не знаешь ответа к задаче.

Именно Ынтхак сказала про математические задачи, когда Жнец просил совета, что больше всего нравится женщинам: «Улыбайся, когда она говорит. Оберегай ее от машин, когда вы вместе. Нельзя сказать наверняка, что именно ей нравится, поэтому будь готов ко всему».

Сегодня Жнец решил начать именно с задач. Когда он видел Санни, его сердце начинало бешено стучать. Он хотел выглядеть достойно в ее глазах, и ему пришлось приложить определенные усилия, чтобы походить на обычного человека. Гоблин посмотрел на Мрачного Жнеца и засмеялся.

– Пей уже свое пиво, – ответил Жнец и оглянулся на Санни. – Простите. Ким Сон, не могли бы вы принести нам еще два пива?

Услышав это имя – Ким Сон, – Гоблин удивился не меньше Санни. Оба замерли и озадаченно смотрели на Жнеца, который уже понял, какую ошибку совершил. Он совершенно забыл, что стер воспоминания Санни об их встрече, а ведь именно тогда она назвала ему свое настоящее имя. Он опустил руку.

Санни подошла и позвала Жнеца на улицу – поговорить. Она недоумевала, откуда он знает ее настоящее имя. Чем дольше она общалась со Жнецом, тем более загадочным он для нее становился.

– Откуда вы знаете мое настоящее имя? Почему вы его знаете?

– Я сказал Ким Санни, и… Вам не холодно? Я принесу пальто.

Жнец не знал, как оправдаться. Загладить ошибку он мог, лишь снова стерев воспоминания Санни. Но этого он хотел меньше всего и потому попробовал увильнуть от ответа. Санни бушевала:

– Я еще не закончила!

Она схватила его за руку.

Когда Мрачный Жнец касается руки смертного, ему открывается прошлая жизнь человека. Именно поэтому он всегда старался избегать этого. Прошлая жизнь Санни хлынула в его голову потоком воспоминаний. И как бы ни противился, он ничего не мог с этим поделать. Жнец нахмурился.

Он увидел красивую женщину, которая была чьей-то сестрой и королевой. Он увидел заносчивого владыку и воина, который пытался достучаться до короля. А потом – много крови и нефритовое кольцо, то самое кольцо, которое они купили у уличной торговки. Лицо той женщины – лицо Санни – было точь-в-точь таким же, как на свитке Гоблина с портретом его сестры. Они выглядели одинаково.

– Но почему?

Мрачный Жнец в ужасе смотрел на Санни и не мог сдвинуться с места. Санни смутилась:

– Что с вами? Что случилось? Вы что, первый раз женщину за руку держите? Кажется, я поняла. Вы женаты?

Санни нахмурилась. Он слишком многое от нее скрывал: номер телефона, настоящее имя. Ей просто хотелось знать о нем больше, чтобы она могла любить этого человека и не бояться, что однажды он исчезнет.

– Нет.

– Тогда вы Мрачный Жнец?

Его и без того бледное лицо стало белым как мел. Санни покачала головой: он не оценил ее шутку. И все же она его не отпустит, несмотря ни на что.

Санни вернулась в ресторан, заявив, что на улице холодно, а Мрачный Жнец еще какое-то время стоял на улице, будто врос в землю. Две женщины, которые заставили его плакать при одном взгляде на них. Прошлое и настоящее смешались. Мрачный Жнец был потрясен и не знал, как это объяснить.

Ресторан опустел. Ынтхак и Санни убрали посуду и снова подсели к Гоблину. Тот во все глаза смотрел на Санни, ведь его младшую сестру тоже звали Ким Сон. Это могло быть просто совпадением, но слишком странно все это выглядело.

Санни залпом осушила стакан пива, а затем повернулась к Гоблину:

– Братец, почему вы так на меня смотрите?

– Вас зовут так же, как мою давнюю знакомую. Ну, я и удивился. Ваше настоящее имя и правда Ким Сон? Какими иероглифами оно пишется?

– Я пишу свое имя на английском, а не на китайском: S.U.N.N.Y.

Санни явно не хотелось продолжать этот разговор, но Гоблин все никак не мог упокоиться. Он все таращился на Санни, и Ынтхак стало за него страшно неловко. Мрачный Жнец просто сидел рядом и наблюдал за происходящим.

– Мы с вами раньше не встречались?

– Несколько дней назад рядом с моим рестораном.

– В тот раз вы тоже назвали меня братцем. Почему?

– Вам больше нравится «эй» или «ты»?

Гоблин нахмурился, размышляя, не является ли Санни реинкарнацией его сестры. Хотя ее характер слишком отличался от характера Ким Сон.

Теперь, увидев прошлую жизни Санни, Мрачный Жнец сидел с напряженным лицом и не мог расслабиться. Гоблин взглянул на Жнеца, а затем обратился к Санни:

– Какие у вас отношения с этим человеком? Вы же знаете, кто он?

Ынтхак многозначительно посмотрела на Гоблина, и тот осекся. Санни показалось это странным, и поэтому она решила продолжить разговор:

– Он тот человек, который подарил мне кольцо.

Ынтхак вспомнила о кольце, которое постоянно носила Санни в ожидании, когда снова увидит Жнеца.

– То самое кольцо? Что оно значит?

– Хороший вопрос, Ынтхак. Так что же значит это кольцо?

Вопрос был адресован Жнецу. Он поднял глаза на Санни. Она хотела узнать о нем больше, а Жнец задавался вопросом, почему именно это кольцо он видел в прошлой жизни Ким Сон.

Размышляя, Жнец сделал для себя некоторые выводы. Во-первых, женщина, изображенная на свитке, и Санни в прошлой жизни – одно и то же лицо. Во-вторых, возможно, Санни является реинкарнацией сестры Ким Сина. Он не был уверен в своих догадках, но это могло объяснить, почему он заплакал, увидев Санни и портрет сестры Гоблина. Неужели история этих людей связана с его стертыми воспоминаниями?

– Раз уж вы заговорили о кольце, могу я попросить вас его вернуть? Встретимся здесь же завтра в час дня.

Мрачный Жнец решил как можно больше разузнать о кольце, но его просьба заставила Санни нахмуриться. Она не была готова расстаться вот так.

* * *

Теперь, когда выяснилось, что Санни носит имя его сестры, Гоблин больше обычного скучал и мучился от потери. Вдобавок Санни называла его «братцем», и он даже начал сравнивать их. Гоблин развернул свиток. С портрета на него смотрела красивая молодая женщина со спокойным лицом, хотя при жизни сестра Ким Сина была полна эмоций. Жаль, что портрет запечатлел всего один ее образ.

– У тебя ведь все хорошо? – Гоблин провел пальцами по портрету. – Думаю, у меня наконец все хорошо.

Благодаря Ынтхак Гоблин снова чувствовал себя живым. Глядя на портрет, он немного улыбнулся.

Убрав свиток, Гоблин вышел на кухню, где мрачный как туча Жнец готовил обед. Он выглядел опустошенным и потерянным и даже не заметил, что сыплет в салат красный перец.

– Возьми уже себя в руки. Тебе удалось забрать кольцо?

– Я одолжил его на время.

– Это и называется «забрать». Зачем тебе его одалживать? Ты ее вчера даже за руку держал. Увидел, что в прошлом вы были врагами?

– Не строй домыслы. Это личное. Даже если я что-то видел, то все равно не могу рассказать: таковы правила.

Гоблин хмыкнул:

– Какой благородный жнец. И что ты планируешь делать? Будешь скрывать, кто ты, и встречаться с человеком?

– Мы, вообще-то, в одной лодке. Как ты можешь такое говорить?

– И с каких же пор мы в одной лодке? Моя любовь предначертана судьбой, – ответил Гоблин и, немного помолчав, добавил: – Мою сестру тоже звали Ким Сон.

«Ким Сон», – услышал Жнец и в изумлении поднял глаза на Гоблина.

– Поэтому я всю ночь не мог уснуть, – признался Гоблин.

– Ты даже не знаешь, переродилась она или нет.

– Если она выглядит по-другому, я бы ее даже не узнал. Я могу видеть лишь будущее людей.

– Что, если твоя сестра переродилась и ты ее встретил? Что тогда? Скорее всего, она ничего не помнит о своей прошлой жизни.

Гоблин задумался. Возможно ли, что его сестра перевоплотилась и жива? Но даже если это и так, она всего лишь реинкарнация Ким Сон, а не она сама. Однако он все же хотел еще раз встретиться с Санни, хотел оберегать ее. Вдруг все те годы, что Гоблин прожил в одиночестве, помня о всех смертях, снова возникли в его памяти.

– Просто хочу убедиться, что она счастлива, здорова и ее любят. Все в таком роде. Она была такой красивой, моя сестренка.

Мрачному Жнецу было непонятно поведение Гоблина: как он может говорить об этом так спокойно? Жнеца охватило дурное предчувствие. Почему так получилось, что именно Санни – возможная сестра Гоблина? Женщина с портрета, истекшая кровью, была главной героиней трагической судьбы Санни в прошлом. Мрачный Жнец пообещал себе приложить все усилия, чтобы выяснить все об этой истории.

– Что ты так смотришь на меня?

– Расскажи о своей жизни: как ты жил и как умер.

Ынтхак уже была на пороге кухни, но, услышав их приглушенные серьезные голоса, остановилась.

– Я уже говорил. Я был генералом, воином Корё.

– Ты погиб на поле битвы?

– Нет. Пал от меча короля, которому служил.

Меч в груди. Жизни Ким Сина, который стал Гоблином, и его сестры были неразрывно связаны с этим мечом.

Гоблин затруднялся, с какого момента ему следовало рассказывать, поэтому начал с рождения ребенка, которому суждено было стать королем и владыкой страны. Это случилось задолго до смерти Ким Сина. История была настолько старой, что не вызывала у него ни злости, ни раздражения. Правильно говорят, что тысяча лет смывает гнев.

Ынтхак понимала, что это история о том, как Ким Син превратился в Гоблина и почему сейчас из его груди торчит меч. Даже стоя поодаль, Ынтхак чувствовала, что те события отзываются болью в сердце Гоблина.

– Я знал, что никогда не доберусь до него. Я все это знал, но не мог оставить свой путь. Это была моя последняя битва. Мне пришлось умереть.

– Но почему?

– Я вернулся, нарушив приказ короля: недооценил его страх и зависть, не смог забыть, что обещал покойному королю оберегать Ван Ё. Я должен был спасти жизни невинных людей. Кроме того, моя сестра пыталась защитить его ценой собственной жизни.

Жнец впервые видел Гоблина таким. Сердце его сжалось, и он искренне посочувствовал Ким Сину, хотя его вины в произошедшем не было.

– Я рассказал слишком много тому, кто не помнит свою прошлую жизнь. Еда остыла, – Гоблин попробовал сменить тему.

Но Жнец достал из кармана кольцо: не видел ли Гоблин это кольцо раньше?

– А ты, случаем, не решил, что ты и есть моя сестра? Ты поэтому спрашивал о моем прошлом? Надень кольцо. Давай посмотрим, что случится.

Взяв кольцо, Гоблин приблизился к Жнецу. В глазах его мелькнул задорный огонек.

– Сон, как ты теперь? Тебя здесь любят?

Голос Гоблина был таким наигранно нежным и мягким, что Жнецу стало не по себе. В этот момент Ынтхак решила прервать их идиллию и вышла из-за угла. Гоблин посмотрел на девушку. Она собиралась прогуляться, и Жнец попросил ее забрать Гоблина с собой.

* * *

С Джонхён, девушкой-призраком, Ынтхак познакомилась в библиотеке. Они быстро подружились. Джонхен отличалась от других призраков тем, что никогда не просила Ынтхак освободить ее или что-нибудь для нее сделать. На ней всегда была опрятная школьная форма, и иногда Ынтхак казалось, что она вовсе не призрак, а живой человек. Однажды Ынтхак решила поинтересоваться у Джонхён, что же с ней случилось и может ли она для нее что-нибудь сделать. Джонхён ответила, что ее прах находится в Пхаджу^[2], и попросила навестить ее и принести на могилу цветы. Ынтхак с радостью согласилась.

Гоблин поехал в Пхаджу вместе с Ынтхак. Она не переставая думала о печальной истории Ким Сина, которую недавно услышала.

Всю поездку Ынтхак смотрела под ноги и не решалась поднять глаза на Гоблина.

– Ты собираешься купить цветы?

После этих слов Ынтхак взглянула на него впервые за всю поездку:

– Кстати, цветы тебе будут к лицу. Любые цветы.

Ответ удивил Гоблина, и он в недоумении посмотрел на Ынтхак.

– Ты и в самом деле мой идеал.

Гоблин ничего не ответил.

– И еще ты прекрасный человек. Наверняка так и есть.

Теперь Гоблин окончательно был сбит с толку.

– Я что-то сделал не так? Или ты что-то натворила?

– Вовсе нет.

– Тогда к чему ты все это говоришь?

– Утешаю. Подбадриваю. Что-то вроде этого.

Ынтхак не хотела признаваться, что подслушала их разговор со Жнецом. Гоблин был в хорошем настроении, и ему понравился внезапный порыв Ынтхак.

– Давай-ка поподробнее, почему я твой идеал?

Девушка бросила на Гоблина быстрый взгляд. Его глаза сияли, как река в лучах солнца.

– Ты таинственный и прекрасный.

Слова Ынтхак струились теплотой и искренностью. Гоблин улыбнулся.

Ынтхак пришла на кладбище, которое назвала ей Джонхён. Долго искать не пришлось. Девушка поздоровалась и положила цветы, которые принесла с собой. Они с Гоблином постояли в тишине. Около урны с прахом была фотография Джонхён, одетой в школьную форму. Здесь ей было девятнадцать лет. На фотографии рядом с Джонхён была еще одна девушка, и Ынтхак не поверила своим глазам:

– Мама? Это же моя мама.

У Ынтхак подкосились ноги, и она чуть не упала, но Гоблин успел подхватить ее. Вдруг Ынтхак схватила его за руку и потащила за собой:

– Скорее, открой дверь в библиотеку! Бежим!

Гоблин кивнул и переместил их в школьную библиотеку. Ынтхак заметалась из угла в угол в поисках Джонхён. Наконец она нашла ее в конце коридора и со всех ног кинулась к ней. Увидев Ынтхак, Джонхён улыбнулась:

– Осторожнее, не споткнись.

– Ты ведь дружила с моей мамой, я права? Ты знала мою маму? Ты знала Чжи Ёнхи?

– Как ты думаешь, почему я оставалась возле тебя? Потому что ты дочь Ёнхи.

В этот момент Ынтхак словно онемела, а в сердце неприятно кольнуло. А Джонхён улыбалась. Ынтхак заплакала от осознания, что подруга мамы всегда была рядом с ней.

– В старшей школе мы дали друг другу обещание, что, когда у нас появятся дети, мы будем дарить друг другу детские вещи. Как видишь, я не смогла сдержать обещание, но хотя бы сумела сохранить деньги Ёнхи.

Джонхён указала на один из шкафчиков и назвала пароль. Ынтхак подошла к нему и открыла. Внутри лежала стопка банковских книжек. Ынтхак удивленно посмотрела на Джонхён.

– Те самые, которые пропали и о которых тебе говорила тетя. Это деньги по страховке Ёнхи, сверху самая последняя выплата. Используй их, чтобы оплатить свое обучение. Поздравляю с поступлением!

Ынтхак плакала. Ей стало так светло и в то же время грустно.

– И ты поэтому не могла покинуть этот мир? Все из-за меня?

– Мне нравилось наблюдать за тем, как ты растешь. Теперь я пойду и встречусь с Ёнхи.

– Ты уходишь? Сейчас?

– А теперь я пойду и расскажу Ёнхи, что ее дочь выросла такой милой девушкой и что теперь она студентка престижного университета.

Джонхён погладила Ынтхак по голове. Девушка не чувствовала тепла от прикосновения, но ей было достаточно и жеста. Джонхён попрощалась с Ынтхак, а затем ее образ растворился в воздухе. Ынтхак всхлипнула.

– Спасибо. Спасибо тебе за все. Когда ты встретишь мою маму, обязательно подружись с ней снова. Прощай. Счастливого пути, Ко Джонхён.

Джонхён была не только другом мамы Ынтхак, но и ее другом тоже. Девушка махнула вслед исчезавшему призраку.

Чтобы успокоить Ынтхак, Гоблин решил отправиться к морю, в то самое место, где Ынтхак бывала с мамой и где она впервые призвала Гоблина.

– Мама, у тебя очень хорошая подруга. Она стала и моей подругой тоже. Спасибо за все, что ты для меня сделала: за рисовый пирог, за праздник, за шарф и за Джонхён – за все.

Ынтхак снова заплакала. Гоблин обнял ее за плечи, чтобы утешить. Девушка улыбнулась ему в ответ:

– И тебе спасибо. Спасибо, что открыл дверь.

Ее заплаканное лицо было бесконечно милым.

– Такой уж я замечательный человек.

Ынтхак засмеялась. Шум моря успокаивал.

– Смеешься надо мной?

– Кстати, о дожде. Дождь больше не идет.

– Стараюсь держать себя в руках, чтобы НАСА не забрали.

Он попытался рассмешить Ынтхак, и ему это удалось. Девушка смеялась так громко, что, казалось, заглушала своим смехом плеск волн.

Глава 7
Таинственный и прекрасный

В последний день года Мрачный Жнец шел быстро, скрестив руки на груди, чтобы не касаться прохожих. Санни заметила его издалека. Она махнула ему рукой и подошла. Сегодня ослепительная красавица Санни была особенно хорошенькой. Мрачный Жнец смотрел на нее и не мог оторвать взгляд. Санни заметила его растерянность и рассмеялась.

Двое в толпе. Они встретились в особый день, их отношения казались особенными, но один из них не знал, кто именно стоит перед ним, обычный человек или нет.

– Могу я взять вас за руку?

Мрачный Жнец снова хотел заглянуть в прошлую жизнь Санни. Он знал, что так нельзя, но ничего не мог с собой поделать.

Жнец, который всегда держался отстраненно, попросил Санни взять его за руку, чтобы она почувствовала себя лучше. И все же ей казалось, что она никак не может дотянуться до него, что ей никогда на угнаться за ним.

– Я тоже хочу взять вас за руку и обнять. Но как минимум я должна знать, кого я беру за руку и обнимаю. Вы все еще не ответили на мой вопрос: вас действительно зовут Ким Убин? Вы так и не назвали мне своего настоящего имени. В этом году, так и быть, я вас прощу, но новый год наступит через два часа.

Санни прямо выражала свои чувства, и в ее словах не было ничего неправильного – Жнец это понимал. Но пока у него не было ответа, и он просто опустил глаза. Стоит ему надеть шляпу – и Санни перестанет его видеть. Переполненный тревогой Жнец боролся с желанием использовать свою шляпу, чтобы скрыться от нее.

– Так сложно ответить?

– Простите.

– Я поняла. Тогда давайте остановимся на этом. Мне нравилось смотреть, как вы вооружаетесь карандашом и решаете задачки. Все это прекрасно, но я так больше не могу. Давайте договоримся, что вы меня бросили. Пожалуйста, больше не звоните мне. Если мы случайно встретимся, не здоровайтесь со мной.

Не напрасно его снедала тревога. Но почему это происходит именно сейчас? Все навалилось разом. Будущее Санни, которое увидел Гоблин, настало сегодня. Жнец молчал. Лицо его было мрачным.

– С Новым годом!

Странно было бы встретить год с человеком, который никогда себя не раскрывает. Санни стало грустно: даже сейчас мужчина не назвал ей настоящего имени. Она развернулась и исчезла в толпе. Совершенно убитый Жнец только смотрел ей вслед.

Секретарь Ким знал о существовании человека по имени Ю Синджэ, которому служил председатель Ю. Он сталкивался с ним несколько раз за эти годы, но тот нисколько не изменился. Секретарь Ким смутно осознавал, что большая часть его работы связана с этим Синджэ, но впервые этот человек сам ему позвонил.

Председатель Ю только недавно сообщил ему его настоящее имя: Ким Син. Он, безликое божество, встретил мальчика в переулке и заставил его сдать экзамен, дал ему веру в мечту.

Секретарь Ким немного нервничал наедине с Гоблином и никак не мог совладать с лицом. Огромный особняк казался таким же загадочным, как и существование его владельца. Гоблин улыбнулся ему, так как знал секретаря Кима с детства, был для него неким божеством-хранителем. Секретарь Ким вырос хорошим человеком и изо всех сил трудился на семью председателя Ю и Докхва. Гоблин попросил у него страховые деньги Ынтхак: со дня на день ей исполнится двадцать, но пока она могла получать страховые выплаты только с согласия тети, ее законного опекуна.

– Спасибо за все.

Слова были искренними. Когда-то все они были маленькими и беззащитными детьми, но выросли и стали взрослыми. Гоблина переполняла гордость от того, каким человеком стал секретарь Ким.

Завтра Ынтхак станет взрослой. За день все не изменится, но момент приближался значимый. Гоблин хотел разделить этот момент с ней и ждал, что Ынтхак предложит ему встретить Новый год вместе. Но в 23:30 она и не думала выходить из комнаты. Гоблин занервничал. Он остановился и постоял под дверью ее комнаты, вернулся к себе и сел, а потом и лег на кровать. Чем дальше, тем больше он сердился: его ожидания, надежды – все рассыпалось в прах. На пятьдесят девятой минуте он услышал стук в дверь.

Ынтхак вошла в комнату и озадаченно посмотрела на Гоблина, лежавшего в постели и нарядно одетого. Коротко хихикнув, она прислушалась: настенные часы в гостиной начали отсчитывать время. Наступила полночь, начало нового года, и Ынтхак стала взрослой.

– Часы пробили полночь! Наступил новый год! Я стала взрослее.

– И что? Пальто-то зачем надела?

– У меня дела, я ухожу. Теперь я взрослая, – Ынтхак улыбнулась Гоблину: – Вообще-то, мы уходим вместе с тобой.

Недовольство слетело с лица Гоблина, окрыленный, он немедленно поднялся.

– Ну наконец-то. Как видишь, я уже даже оделся!

– Вот дурашка. Теперь-то я могу кое-что попросить?

– Да. Говори и больше не расстраивай меня. Что хочешь? Прогуляться? Куда пойдем?

– Сделаешь все, что захочу?

– Обещаю. Выполню, что ни попросишь.

Гоблин действительно намеревался исполнить любое желание Ынтхак.

– Алкоголь! Купи мне алкоголь! Палатка, соджу^[3], куриные желудочки и немного романтики!

Гоблин не был уверен, чего именно он ожидал, но точно не такого ответа. Пока они шли, Гоблин плелся за девушкой, погруженный в свои мысли, в то время как Ынтхак светилась от радости и пританцовывала. Если подумать, то, чем хотел заняться сам Гоблин, когда ему исполнилось двадцать, было таким же незначительным для взрослого человека, как и желание Ынтхак выпить алкоголь в уличной палатке.

Она произнесла тост, выпила рюмку соджу и нахмурилась.

– И ты считаешь это романтичным?

– Приглушенный свет, простые закуски, горькое соджу! Так и веет романтикой!

Выпив, Ынтхак немного расслабилась. Улыбка Гоблина стала шире. Девушка наклонила голову:

– Для полноты картины кое-чего не хватает.

– Чего же?

– Первого поцелуя.

Гоблин ничего особенного не ждал, но все оказалось даже лучше, чем он мог себе представить. Ынтхак вскочила и села рядом с ним.

– В тот раз я тебя просто чмокнула. Не двигайся, хорошо?

Она быстро приблизилась к Гоблину. Он почти перестал дышать: она была слишком близко. Гоблин остановил время, и в тот же миг все звуки – машин, кипящего супа, разговоров за соседним столиком – затихли. Ынтхак тоже замерла с закрытыми глазами. Гоблин на мгновение отвернулся и выдохнул, уткнувшись взглядом в стол, прикрыл веки.

В это время Ынтхак распахнула глаза.

– Злыдень.

– Ты…

– Забыл, что я невеста гоблина? Со мной такое не пройдет, так что даже не пытайся увильнуть от поцелуя.

– Я и не пытаюсь.

Гоблин глубоко вздохнул и положил руку на плечо Ынтхак.

– И в первый-то раз не получилось.

Гоблин дотронулся рукой до щеки Ынтхак, слегка наклонил голову и поцеловал ее. Ынтхак медленно закрыла глаза. Прикосновение губ было таким сладким и теплым, каждый вздох был наполнен любовью.

– Вот и отлично, – сказала Ынтхак и поцеловала его еще раз.

Это была прекрасная ночь. Совершенно счастливые, они смотрели друг на друга.

* * *

Гоблину было трудно успокоить свое трепещущее сердце, когда он думал о двадцатилетней Ынтхак. Затем он вспомнил, как отчетливо видел ее будущее и как она смеется, но уже не ему. Он знал, какой красивой и милой она будет к двадцати девяти годам: короткая стрижка, белая блузка с декольте и подвеска на шее…

Подвеска была похожа на ту, которая приглянулась Ынтхак у канадского уличного торговца. Тогда она так сожалела, что не могла ее купить.

Гоблин сидел в комнате, прикрыв глаза тыльной стороной ладони. Двадцатилетняя Ынтхак и двадцатидевятилетняя Ынтхак были прекрасны. В конце концов, какой выбор он должен сделать? Он отчаянно надеялся, что сможет изменить судьбу, но все же беспокоился. Тревога возрастала по мере того, как он становился счастливее. Когда же думать о будущем Ынтхак и не видеть себя рядом с ней стало совсем невыносимо, Гоблин вскочил с места.

– Ведь это же я купил ей этот кулон.

Гоблин направился к входной двери, одетый только в пальто поверх домашней одежды и в тапочках на босу ногу. Он открыл дверь и переместился в Канаду.

Был полдень. Светило солнце. Гоблин прошел сквозь толпу прямо к прилавку с украшениями. Подвеска, которая так нравилась Ынтхак, сияла, как звезда.

* * *

Из-за разрыва с Санни Мрачный Жнец был полностью подавлен. Ынтхак и Гоблин снова попытались свести его с девушкой, но толку не добились. В отличие от Жнеца, который все время находился в депрессии, Гоблин все эти дни пребывал в хорошем настроении и часто улыбался. Однако сегодня он в одиночестве пил пиво на террасе и выглядел совсем угрюмо.

Заметив Мрачного Жнеца, он сказал:

– Скоро придет карточка с именем.

– Карточка Ынтхак?

– Нет, председателя Ю.

С недавних пор председатель Ю стал часто навещать Гоблина. Как обычно, играя в го, он заглянул в его будущее. Прежде он не видел ничего плохого в том, чтобы заранее знать чью-то судьбу, но были в этом и свои недостатки, ведь он ничего не мог изменить. Хуже всего – знать, сколько времени отмерено тем, кого любишь.

– Ты уже сказал Докхва? Лучше сказать ему заранее, чтобы он потом не жалел, что не успел что-то сказать или сделать.

– Мы сожалеем обо всем перед лицом смерти.

На террасе царила меланхолия. Хотя Жнец всегда находился лицом к лицу с чьей-то смертью, ему было неуютно, потому что в этот раз он знал, кого именно ждать. Глядя на потерянного Жнеца, Гоблин улыбнулся и спросил, нет ли новостей о Санни. Мрачный Жнец был не вправе раскрыть свою личность, а потому не мог даже связаться с ней. Он мог солгать ей, но, поскольку Санни была важна для него, Жнец ни в коем случае не хотел жульничать.

– Несомненно, ты похож на Мрачного Жнеца. Неужели она не видит?

– Это все? Все, что ты узнал о Санни? – Жнец посмотрел на Гоблина.

– Она не заслуживает своего имени. Так звали мою сестру. Я рад, что вы расстались. Мне некомфортно каждый раз, когда я с ней сталкиваюсь. А кроме того, она совсем не рациональна.

– Советую тебе замолчать.

– Смотрю, кто-то уже принял ее сторону.

Жнец глубоко вздохнул и решил рассказать о ее прошлом, чтобы развеять скуку Гоблина. И потом он ее брат.

– Я кое-что тебе не рассказал. Я видел ее прошлое.

– Ты же сказал, что это секрет.

– Думаю, что она реинкарнация твоей сестры. Ее лицо в прошлой жизни в точности как у женщины на твоем свитке.

Гоблин моментально нахмурился. Младшая сестра, которую он не видел сотни лет и с которой они были так близки. Глядя Гоблину прямо в глаза, Мрачный Жнец продолжал:

– Женщина, которую я увидел… стояла посреди площади. Она была одета в белое и выглядела благородно. В ее сердце вонзилась стрела, и она упала, истекая кровью.

– Что-то еще? Ты видел что-то еще?

– Я видел ее в паланкине. Она улыбнулась кому-то через маленькое окошко и спросила: «Я красивая сегодня?» А голос ей ответил: «Выглядишь ужасно».

Последнюю фразу они произнесли одновременно. Это было одно из самых душераздирающих воспоминаний Гоблина о сестре. Его глаза наполнились слезами, то ли от радости, то ли от грусти. Заметив, что Гоблин уплывает в воспоминания, как будто воочию увидел свою сестру, Жнец растерялся.

После стольких лет он вновь повстречал ее. Она была не так молода, как в их последнюю встречу, ее лицо и характер стали абсолютно другими, но теперь он был уверен, что Санни – реинкарнация Ким Сон. Раздираемый эмоциями, Гоблин поспешил в ресторан. Санни посмотрела на него так, словно знала его уже очень давно. Она сказала, что Ынтхак на доставке, но тут же осеклась, увидев за спиной Гоблина Мрачного Жнеца.

Ынтхак закончила доставку и направилась обратно в ресторан. Кого она точно не предполагала там увидеть, так это Гоблина и Мрачного Жнеца.

Все внимание Санни было сосредоточено на Жнеце. Гоблин подошел поближе и позвал:

– Сон…

– Почему вы называете меня по имени?

Гоблин сделал еще шаг и обнял девушку, снова и снова повторяя ее имя. Санни настолько растерялась, что не знала, как реагировать на эту выходку.

– Боже, вы сошли с ума? А вы… будете просто стоять и смотреть?

Жнец быстро подошел и начал оттаскивать Гоблина, но тот крепко держал девушку за плечо.

– Ты и правда Сон?

– Если да, то что с того? Да что с вами такое?

Они встретились не так давно, и то случайно, а сегодня он заявляется к ней в ресторан и заявляет, что он ее брат. Ситуация казалась абсурдной. Более того, она опять столкнулась с человеком, с которым решила больше не встречаться.

– Дело в том, что этот человек был вашим братом в прошлой жизни.

– О чем вы говорите? В какой жизни? Вы сами в это верите? Сочинили бредовую историю, чтобы встретиться со мной? Похоже, вы по мне сильно скучали.

Если бы «Ким Убин» просто пришел к ней и пообещал быть честным, она смогла бы его простить.

– Неужели ты ничего не помнишь?

Гоблин снова приблизился к Санни, но та смотрела лишь на Мрачного Жнеца и не замечала больше ничего вокруг.

– Вы ведь пришли сюда ради этого? Ладно, я выслушаю вас. И кем же я была в прошлой жизни?

– Ты была королевой Корё, а я был воином.

– Прошлая жизнь? Королева? Смеетесь надо мной? На выход! Вон!

Санни закричала, указывая на дверь, но в этот момент на пороге ресторана появилась Ынтхак. Гоблин держался за Санни и грустно смотрел на нее, Санни злилась, а Жнец гадал, на чью сторону ему встать. Напряжение витало в воздухе.

Узнав, что произошло за время ее отсутствия, Ынтхак взглянула на Санни, пытаясь понять, сможет ли Санни, обычный человек, действительно принять эту историю.

Что касается Гоблина, то он просто был рад видеть реинкарнацию своей сестры и каждый день пытался делать все то, что не мог сделать для нее раньше. Он приносил ей хурму, которую любила сестра, туфли с цветочной вышивкой, которые она так хотела, шелк любимых расцветок, но для Санни все это не имело значения. Однако даже она уже поняла: он действительно верил, что был в своей прошлой жизни воином, и пребывал в отчаянии.

– Как видите, свободен только один столик. Мой бизнес процветает.

– За этим я и приходил сюда. Я приношу людям богатство.

– Ну не наглость? Заявляться сюда и утверждать, что он воин, – сказала Санни Ынтхак, когда Гоблин мог ее слышать. – Он и вправду твой единственный? Тебе обязательно с ним встречаться? Скажи ему: «Хурма, туфли, ткани… Лучше бы ты пришел с пустыми руками и купил у меня курочку». Будет хоть какая-то польза от его визитов.

Во взгляде Санни сквозило осуждение, однако Ынтхак было жаль Гоблина, который после ее слов совсем сник.

В перерыве, когда и Гоблин, и посетители ушли, Санни и Ынтхак сели перекусить токпокки^[4]. Как бы Санни ни старалась игнорировать Гоблина, все происходящее ее расстраивало.

– Ынтхак, а ты веришь в прошлую жизнь?

– Да.

– Правда?

– Говорят, человеку дано четыре жизни: жизнь – когда сеешь, жизнь – когда растишь урожай, жизнь – когда собираешь урожай, и жизнь – когда им наслаждаешься. Тогда получается, что есть прошлые жизни и будущие, но я не знаю, какая из жизней у нас сейчас.

– Довольно убедительно. Откуда ты это знаешь?

– Да так, слышала от кого-то.

– А еще? Что-нибудь еще знаешь?

Ынтхак вдруг вспомнился подслушанный разговор Гоблина и Жнеца, когда последний рассказал историю сестры Ким Сина – Ким Сон. Если это правда, то, несомненно, прошлая жизнь Санни была довольно печальна. Но в этой жизни ей повезло: она была такой красивой и умной.

– Ее звали Ким Сон. Она поступила очень храбро – во имя любви.

Санни посмотрела на Ынтхак, и ее лицо стало серьезным. Она попросила Ынтхак отвести ее в дом к тому, кто называл себя ее братом.

Визит Санни стал неожиданностью для всех обитателей дома, поэтому и Гоблин, и Мрачный Жнец застыли в замешательстве. Санни удивилась не меньше, заметив Жнеца, но посчитала это хорошим знаком. Однако она пришла сюда, чтобы встретиться с человеком, утверждавшим, что он ее брат.

Санни потребовала доказательств, и Гоблин вынес из комнаты свиток и осторожно протянул его Санни. Разворачивая свиток, Санни собиралась поинтересоваться, где именно он его купил, но осеклась, когда увидела рисунок.

– Эта девушка – королева? Твоя сестра?

– Никого не напоминает?

На первый взгляд, просто красивая женщина, но Санни почувствовала что-то странное, глядя на изображение.

– Молода и красива. В ее возрасте я была гадким утенком. И что же случилось с этой королевой? Надеюсь, она жила долго и счастливо.

Вопрос Санни заставил Гоблина напрячься. Ынтхак, которая сидела рядом с ним, ласково взяла его за руку. Почувствовав теплое прикосновение Ынтхак, Гоблин немного успокоился. Санни и Ким Сину нужно было поговорить наедине, поэтому Ынтхак и Мрачный Жнец поднялись и вышли из комнаты.

– Она была несчастна, эта королева?

– Я писал ей письма чаще, чем видел ее лицо. Письма, которые она мне писала… единственное, благодаря чему я не сошел с ума в те времена, когда боролся за жизнь. Она рано умерла, но думаю, что она сумела насладиться жизнью. Даже перед самой смертью… она защищала свою любовь.

У этой сказки не было счастливого конца. Печальная история, рассказанная Гоблином, – заботливый брат, погибшая сестра – заставила сердце Санни забиться сильнее. Она хотела думать, что всему виной ее настроение, но ей стало не по себе.

– А что случилось с королем? Он тоже переродился?

– Этого я не знаю.

– Мне интересно узнать, как он выглядит. Он был красивым? – игнорируя боль в груди, спросила Санни, и Гоблин засмеялся: тот же вопрос задала Ким Сон в день своей свадьбы.

– У тебя с ней есть по крайней мере еще одна общая черта.

– Кстати, почему вы говорите с такой горечью, словно это было вчера? Словно вы не переродились, а живете той же жизнью.

– Ты мне не веришь, но мои воспоминания всегда со мной.

– Мне сложно вам поверить… Но я пришла не потому, что верю в реинкарнацию. Я пришла из-за спелой хурмы, туфель с вышивкой и шелка. Вы точно ненормальный, но ненормальный в хорошем смысле. Пожалуй, вы мне нравитесь. Даже настоящим брату и сестре приходится непросто после долгой разлуки. Как я могу принять человека, утверждающего, что он был моим братом в прошлой жизни? Так что вы сильно не расстраивайтесь.

Гоблин просто молча слушал Санни. Свою жизнь помнил только он, и реакция была ожидаемой.

Санни встала и оглядела гостиную, гадая, куда подевался «Ким Убин».

«Ты это или нет…» – Гоблин смотрел на Санни и не мог поверить, что она и правда может быть его сестрой.

Не Гоблин видел ее прошлую жизнь, а Жнец. Санни по-прежнему не помнила, кем была когда-то, отчего Гоблину было тоскливо. Гоблин смотрел вслед уходящей Санни, чувствуя себя как никогда одиноким. Жнец тоже провожал ее взглядом. Пришло время признать тот факт, что теперь им обоим нельзя с ней видеться.

– Как думаешь, она нормально добралась? – задумчиво спросил Гоблин, глядя в окно.

– Она всегда нормально добирается.

– Ты в порядке?

– У меня есть вопрос. Кто нарисовал портрет твоей сестры?

– Ван Ё.

Тот самый король, который убил Гоблина и его сестру.

– Это не просто ее портрет, это напоминание о том, что он сделал и за что чувствовал вину и тоску. Думаю, это последняя нарисованная им картина.

Жнец нахмурился. Сердце Ким Сина металось в сомнениях. Никто из них не знал, что уготовила им судьба.

Санни не верила в прошлую жизнь и подобную чепуху, но отчего-то ее одолела сильная слабость и ныло в груди. Она сидела в ресторане не в силах пошевелиться. Встревоженная Ынтхак отвела ее домой. По дороге Санни все рассказала: что чувствует себя так, словно кто-то топчет ее сердце, как будто оно разбивается на кусочки. Ынтхак всегда принадлежала другому миру: она видела призраков, а в девять лет встретила Мрачного Жнеца. Она смирилась с судьбой невесты гоблина, но для Санни это было слишком, такого она может и не выдержать. Ее брат – гоблин, ее любимый мужчина – мрачный жнец, а на работе на полставки у нее работает девушка, которая видит призраков… Оправиться от подобных новостей Санни будет ой как непросто.

Погруженная в размышления Ынтхак не сразу заметила, как за спиной появилась длинная тень. Оглянувшись, она увидела Гоблина, который шел на два шага позади нее и улыбался.

– Что ты тут делаешь?

– Жду тебя.

– Давно?

– Я прошел по каждому твоему следу.

Ынтхак широко улыбнулась, разом позабыв о неприятностях:

– Как мило.

Он подошел ближе, и дальше они шли бок о бок.

– Что же такое эта прошлая жизнь? – спросила Ынтхак с раздражением.

– Просто прошлая жизнь, – спокойно ответил Гоблин.

– Как думаешь, в какой миг своей жизни, который я не помню, я могла соприкоснуться с твоей жизнью?

– Кто знает.

– Надеюсь, Санни и правда твоя сестра. Она очень хорошая.

– Это еще предстоит выяснить.

– Братьям и сестрам во всех жизнях обязательно пререкаться? Я бы хотела иметь брата вроде тебя. И я знаю подходящего человека – Тхэхи!

Только она произнесла это имя, как внутри Гоблина все сжалось. Сколько ласки было в ее голосе! И не Тхэхи ли ждет двадцатидевятилетнюю Ынтхак в видениях Гоблина? Да, это может быть Тхэхи.

– Не исключено, что однажды вы вместе

Скачать книгу

쓸쓸하고찬란하神-도깨비

DOKEBI Novel 2

By Kim Eun Sook, Story Culture Kim Su Yeon

Story Culture Kim Su Yeon

Russian language edition arranged with RH Korea Co., Ltd. through Eric Yang Agency Inc.

Москвичева Т.В., перевод на русский язык, 2021

Лишь только невеста демона сможет освободить тебя от меча. И когда меч будет извлечен, ты сможешь вернуться в Ничто и там обрести покой.

Глава 1
Связь

Настал момент, когда и новый король, старший брат Ван Ё, оказался на пороге смерти.

Ким Син ничего не сказал в ответ.

– Будет исполнено.

– А?

Ким Сина, который наблюдал за всем этим со стороны, снедала тревога.

Высунувшись из окна, совсем рядом с паланкином она увидела брата.

– Где ты пропадал? Я думала, что уже не повидаемся до свадьбы.

– Так и должно быть. С чего вдруг мне захотелось увидеть твое страшненькое личико?.. Даже не знаю.

– Значит, вот как ты меня ценишь! Ну что ж, теперь дорога во дворец для меня будет словно усыпана цветами.

– Братец, а как выглядит король?

– Почему тебя больше интересует его внешность, а не характер? Не беспокойся, лик его светел и прекрасен.

– Правда? А как я сегодня выгляжу? Я красивая?

– Нет, конечно.

– Значит, и королю я не понравлюсь? И мне придется возвращаться домой?

– Он тебя уже видел.

– Да?

– Так это он приходил на меня посмотреть! Его лицо точно сияло. А что он про меня говорил?

– Сказал, что ты страшненькая.

– Ты уж почаще навещай свою страшненькую сестру.

– Я воин, мое место на поле брани. Если от меня не будет вестей – считай это за хорошую новость.

– Уж мне ли не знать… – Ким Сон подняла взгляд на брата. – А за меня не беспокойся, братец. Я буду счастлива.

Ван Ё не знал, что Ким Сон издалека наблюдает за ним. С холодным выражением лица он брал стрелу за стрелой.

«Ким Син одержал победу на пограничных землях».

«Ким Син защитил границы страны».

«Ким Син одержал победу на Ляодуне!»

– Почему он ни разу меня не навестил? Изводит ожиданием, – протянула она, мило надув губки.

– Вы довольно тяжелая.

От низкого голоса Ван Ё девушка вздрогнула и, выпрямившись, склонила голову перед королем:

– Просто задумалась кое о ком… бессердечном.

Королева назвала его бессердечным? Ван Ё почувствовал себя виноватым.

– Куда же вы так спешили?

– Увидеть вас, государь.

– Я и сам шел к вам.

Она так долго его ждала, снедаемая печалью. Ким Сон была готова расплакаться.

– Лучше ведь идти навстречу друг другу, – девушка смутилась.

В лунном свете его глаза были глубоки, как озера.

– Драгоценная вещь непременно погибнет.

– Разве что-нибудь из того, что он сказал, неправда?

Глаза Ван Ё расширились.

– С тревогой и гневом дарую тебе меч. Уходи так далеко, как только можешь, и не возвращайся.

– Государь, но…

– Теперь ты вызываешь у меня опасения.

– Извести меня о том, что погиб с честью, и я отвечу письмом, выражающим мою скорбь. Это приказ.

– Отныне не бередите душу короля. Не закрывайте ему глаза. Эти казни – неверное решение.

Ее суровые слова ничуть не тронули Пак Чжунхона, он только лениво протянул:

– Да как ты смеешь!

– Нет, это как ты смеешь, девчонка!

Девушка стиснула кулаки, руки ее дрожали.

«О чем это он?», – сердце Ким Сон застучало быстрее.

– Люди говорят, что у страны – два короля, что в небе – два солнца. Если это не измена государю, то что тогда?

Пак Чжунхон произнес это слово – «измена». Ее брата скоро объявят предателем. В голове у Ким Сон стало пусто.

– Ваше величество!

Ван Ё никому не хотел показать свою слабость. Особенно ей.

– Ваше величество!

– Никто не может стать богом для моего народа! Это измена!

Выходит, он действительно отправил ее брата на смерть. Силы покинули Ким Сон, она сдалась.

– Ваш брат снова возвращается с победой! Кого из нас двоих вы бы предпочли видеть живым?

– Ваше величество!

– Ответьте мне. Или вам все равно? Что же, видимо, так. Кто бы из нас ни остался в живых, вам-то терять нечего!

– Вы так глупы, государь.

– Тебе жить надоело? И почему ты в таком виде? Готовишься к трауру?

Громовым голосом король приказал принести шкатулку королевы. Придворные дамы засуетились.

– Ваш враг – Пак Чжунхон, – уверенно произнесла Ким Сон.

– Даже враги не смогли убить твоего брата, но сегодня он умрет.

– Ваше величество!

Выбрать? Сжав руку с кольцом, Ким Сон произнесла недрогнувшим голосом:

– Я ваша королева и я люблю вас. Но я остаюсь сестрой предателя.

Ким Сон заплакала, предчувствуя скорую смерть, но твердо решив принять свою участь.

– Вкус у него горький, но оно прояснит ваш разум, сделает вас сильнее…

Залпом выпив отвар, король спросил Пак Чжунхона:

– Доволен?

Пак Чжунхон выскользнул из дворца, так и не дав королю ответа.

– Скажи… – отложив кисть, обратился король к пожилой придворной даме, когда-то прислуживавшей королеве.

– Я… не помню. Какой из портретов больше похож? Где она улыбается? Или вот этот, где плачет?

– Ваше величество…

– Я не хочу ее забывать, но, кажется, она до сих пор меня ненавидит. Я не помню ее.

И улыбающаяся, и плачущая – это была она.

– Отдайте это кольцо мне.

Портрет – лишь иллюзия. Он – не она.

Королю было трудно сидеть, а голос его сочился унынием:

– Я знаю, что это за отвар. Покончим с этим раз и навсегда. Неси еще. Таков мой приказ.

Глава 2
Слезы

Ынтхак лежала на кровати и время от времени стонала. Она спала, хотя этот сон больше напоминал обморок, и каждый раз, когда у нее дергались веки или из груди вырывался стон, тень под глазами Демона становилась глубже. Могло случиться непоправимое. Он беспрестанно думал об этом, и от горьких мыслей будто земля уходила из-под ног. Мучимый чувством вины, он стирал пот с ее лба.

Прошло немало времени, и вот наконец Ынтхак приоткрыла глаза.

Демон едва сдержал тяжелый вздох. Девушка бледна как полотно – и спрашивает, в порядке ли он?

– Это я должен у тебя спрашивать.

– Разве? Я думала, вы умираете.

– Прости, ты, должно быть, испугалась.

– Вы ведь тоже не знали, что так выйдет… что будет так больно. Ведь раньше никто не пытался вытащить этот меч.

Из-за резкой боли он оттолкнул Ынтхак, так что ее подкинуло высоко в воздух. Девушка отлетела в сторону дороги, по которой как раз ехал огромный грузовик, и через секунду он должен был врезаться в нее. Демон, собрав все силы, переместился к ней за спину и прикрыл своим телом, приняв удар на себя, и оба свалились на землю. Все произошло в мгновение ока. И удивление, и боль продлились для него всего секунду. А если бы он не спас ее? Она лишь слегка потянула за меч, но даже это было мучительно. Его лицо исказила гримаса боли и сожаления.

Ынтхак широко улыбнулась:

Ынтхак давала ему понять, что он не должен чувствовать себя виноватым. Повинуясь ее желанию, Демон старался не показывать свои переживания.

– Нам надо подготовиться. Оказалось, что это не так-то просто.

– Да.

Ынтхак разразилась радостным смехом. Демон попытался улыбнуться, но снова помрачнел. Несмотря на одиночество, она выросла сильной. Достойной невестой. Когда-то он надеялся, что она окажется обычным человеком, а не его невестой. Однако он не мог рассказать всей правды и просто молча смотрел на смеющуюся девушку.

– А вы… разве не рады?

– Рад, – ответил он со слабой улыбкой.

Только тогда ей стало немного спокойнее.

– Вот видите, я действительно ваша невеста! Это судьба.

Судьба. Теперь Ытнхак знала наверняка: ее судьба – быть невестой демона. Когда Ынтхак схватилась за меч, тот сдвинулся, ей точно это не померещилось. Вот и Демон говорит, что рад. Она еще несколько раз повторила это слово – «судьба».

И каждый раз на душе у Демона становилось все тяжелее.

Куда приведет их такая судьба? Неведение тревожило. Но реальность тревожила не меньше. Спасая Ынтхак, Демон устроил на дороге переполох: машины, спокойно стоявшие на парковке, разбросало в разные стороны. Это не было похоже на ураган, а видео с разлетающимися автомобилями уже разошлись по интернету.

Ынтхак не пострадала, но удар был сильный, и сейчас у нее болели мышцы. Она сидела в своей комнате и наносила мазь на плечи, руки и ноги, как вдруг услышала, что внизу что-то разбилось. Спустившись по лестнице в гостиную, она увидела там Демона, лежавшего на полу без сознания. Мрачный Жнец был рядом и с безразличным лицом выметал осколки тарелки. Из-за Демона ему пришлось торчать на улице, а теперь вместо заслуженного отдыха он был вынужден еще и убирать за ним, поэтому особого сочувствия не испытывал.

– Что с ним? Он ведь не умер?

– Это от лекарства. Пусть спит.

– Он заболеет, если оставить его спать на полу…

Она надеялась, что Жнец отнесет Демона в его комнату, однако тот, недолго думая, исчез с тихим свистом. Ынтхак не смогла бы даже приподнять Демона, он был гораздо выше и тяжелее ее, поэтому ей не оставалось ничего другого, кроме как ждать, пока он проснется. Она сбегала за теплым одеялом. Затем собрала по всему дому свечи, расставила их вокруг Демона и зажгла, надеясь хотя бы немного его согреть. Укрыв Демона одеялом, она легла на пол возле него.

– Что случилось, почему вы выпили лекарство? Вам все еще больно?

Он крепко спал и не мог ей ответить. Она вглядывалась в его неподвижное лицо, освещенное нежным мерцанием свечей. Он был красив, ей хотелось сохранить в памяти и его улыбку, и выражение лица, когда он спит. Только бы выздоровел поскорее. Она бережно отодвинула волосы со лба Демона и прикоснулась к коже рукой. К счастью, жара не было.

– Вроде бы взрослый человек… А на полу валяется.

– Просто было больно…

– Вы проснулись?

– От тебя… пахнет лекарством.

– Это мазь. Вам плохо? Вы же говорили, что все в порядке.

– Я соврал, – ответил Демон, не открывая глаз. Его голос звучал глухо.

От такого незамысловатого признания Ынтхак прыснула со смеху:

– Почему я не удивлена? Выздоравливайте скорее.

Ынтхак погладила его по голове. Один раз, второй, а на третий он открыл глаза.

– Ты же даже не знаешь, почему мне больно.

– Почему?

– Моя первая любовь… причинила мне боль.

Демон внимательно наблюдал, как менялось лицо Ынтхак.

– Что, такая красивая была? Вы про нее даже в дневнике писали.

– Она очень красивая… Всегда.

– О, вижу, вы очень больны. Состояние критическое. Спите уже. Без разговорчиков.

Ынтхак не хотела показывать своего разочарования, поэтому решила замаскировать его грубым тоном. Только что она бережно гладила Демона по волосам, а теперь, поднимаясь, нарочно с силой надавила ему на плечи.

– Не уходи…

– И что? Продолжите рассказывать своей невесте, какой красивой была ваша первая любовь?

– Если присмотришься, поймешь. Не уходи, – сказал он, снова закрыв глаза.

Ынтхак пыталась не думать о возлюбленной Демона, но получалось плохо. Перед глазами то и дело вставали слова, торопливо записанные на полях: «Она была моей первой любовью». Ей казалось, что станет легче, если она прочтет ту запись целиком. Впрочем, не исключено, что это только больше огорчит ее.

Не в силах сидеть спокойно, она переписала страницу из дневника Демона себе в тетрадь и положила ее перед Докхва. Он ведь хвастался, что выучил свою первую тысячу иероглифов еще в три года. Верить ему, конечно же, было нельзя, но она готова схватиться за любую соломинку.

– Что это?

– Это мое тайное расследование. Хочу разузнать все о первой любви твоего дяди. Только, чур, секрет!

– Да что ж ты раньше молчала!

– Этот означает «слышать». На всякий случай, а то вдруг вы не знаете, – пояснила девушка.

«Было время, когда я думал, что эта жизнь – моя награда, но в конце концов она оказалась моим наказанием.
Я помню все их смерти.
А Бог по-прежнему глух к моим просьбам».

– Бог по-прежнему глух к моим просьбам…

– Это любовное письмо.

– Любовное письмо?

– Ага. Трагическое признание в любви.

– Через сотню лет, в один прекрасный день…

Оставив Ынтхак пыхтеть от негодования, Докхва направился в дом Демона. У него было поручение – вернуть свиток, который Демон оставил мэтру Ю, собираясь уйти в небытие. Юноша уже несколько раз собирался это сделать, но все как-то не складывалось.

До недавнего времени Докхва и не знал, что2 в этом свитке, которым Демон так дорожил. Там была изображена женщина. Докхва она показалась благородной и красивой, но он не видел в портрете ничего такого, что могло бы тронуть до слез. Однако когда они вместе с Мрачным Жнецом тайком развернули свиток, у Жнеца из глаз вдруг потекли слезы. Возвращая свиток Демону, Докхва рассказал о том, что произошло.

– Он заплакал?

В голосе Демона слышалось недоумение, он был неприятно удивлен этим странным известием. Отчего бы ни плакал Жнец, настроение у него испортилось. Сжимая в руке свиток, он тут же пошел в комнату к Жнецу.

– Докхва сказал, что ты плакал. Даже я не плакал. Тебе-то с чего?

Мало того, что Демон ни с того ни с сего ворвался к нему комнату, так еще и сразу с порога стал задавать вопросы. Жнец мрачно покосился на Докхва, стоявшего в коридоре. Все ему выложил, значит. Жнец и сам был в полном замешательстве. Слезы потекли из его глаз, когда он увидел Санни, то же самое случилось, когда он увидел портрет. Он даже подумал, не заболел ли какой-то странной болезнью. А может, ему поухаживать за другой девушкой? Может, так получится забыть о Санни? Между ним и Санни явно была какая-то связь.

– Я и сам не знаю, что это было. Уже столько раз думал об этом. Похоже на синдром Стендаля…[1] Сильно сдавило грудь, эмоции захлестнули. Кстати, кто она, эта девушка на картине?

– Зачем тебе это знать? – нарочито холодно бросил Демон.

Жнеца не покидало смутное ощущение, что он вот-вот вспомнит, кто она.

– Да просто… Показалось, что я ее уже где-то видел… – сказал он.

«Видел?!» У Демона глаза на лоб полезли.

– Не знаю уж, кого ты там видел, но, вообще-то, она моя сестра.

Докхва и Жнец удивленно уставились на него: они впервые слышали, что у Демона была семья. Казалось, он всегда был один, свалился откуда-то с неба, и на тебе – сестра. Хотя, если подумать, когда-то ведь и он был человеком и у него вполне могла быть семья.

– Ты действительно считаешь, что видел ее? Где это было?

– Точно не помню… Она могла быть одной из тех, кого я провожал в иной мир, но я не уверен.

– Она переродилась? Когда?

От одной лишь попытки что-то вспомнить у него защемило сердце.

Жнец еще долго подыскивал правильные слова, чтобы описать свое состояние, но Демон уже погрузился в свои мысли и не слушал его. Он не сумел защитить свою сестру. Это одна из его неизлечимых ран.

Обстановка нагнеталась, и Докхва подал голос:

Мужчины смерили Докхва недобрым взглядом.

Демон был разочарован. Надежда найти сестру, едва зародившись, рассыпалась в прах. Они с Докхва ушли, а Жнец остался стоять напротив зеркала. Вот оно как, сестра Демона. Ему стало не по себе. Она одна из душ, которых он провожал в загробный мир, или же он знал ее в прошлой жизни? Было странно думать о том, что она может быть связана с его прошлой жизнью. Его воспоминания были полностью стерты. Он помнил себя только с того момента, как стал Мрачным Жнецом.

Солнце уже начало свой путь к горизонту, небо затянула прозрачная дымка. Переодевшись в удобную домашнюю одежду, Демон позвал Жнеца, только что вернувшегося с работы, они вместе сели на террасе и открыли по баночке пива. Сегодня Жнец провожал в последний путь ребенка, еще не испорченного этим миром, и от этого чувствовал себя особенно уставшим. Его тяготили такие непростые задачи, но, увы, приходилось терпеть, ведь таков был путь к искуплению страшного греха, который он совершил в прошлой жизни.

– Как хорошо бывает выпить днем. Особенно когда работа закончена, – пробурчал себе под нос Жнец.

Демон пристально посмотрел на него:

– Назови меня братцем.

– Жить надоело?

– Похож. И кожа такая же светлая, как у нее.

Демон явно издевался. Смерив его взглядом, Жнец сжал в руке банку из-под пива. Она тут же превратилась в ледышку. Не обращая внимания на его гнев, Демон перевел взгляд куда-то в сторону.

– Главное, чтобы вместо Ничто не получилось Нечто.

Жнец расхохотался над этой неожиданной попыткой пошутить, отчасти потому, что уже немного захмелел.

– Да что ты переживаешь? Ынтхак ведь все равно не может дотронуться до меча.

Голос Демона снова стал печальным. Узнай об этом Ынтхак, она бы очень обрадовалась, но у Демона на душе скребли кошки. Жнец удивленно смотрел на него, а затем, будто вспомнив что-то, спросил:

– А ты сказал ей, что уйдешь в Ничто, если она вытащит меч?

– И что же делать? Меч ведь сдвинулся.

– Я планирую скрывать от нее правду.

– Как долго?

– Не знаю… Лет восемьдесят?

Жнец сразу понял, к чему клонит Демон, и зажмурился.

– Человеческая жизнь. Максимальный срок, который Ынтхак может прожить.

Рука Демона, крепко сжимавшая банку, бессильно разжалась. Он не был уверен, что все получится, как ему хотелось. Он мог бы еще восемьдесят лет оставаться здесь, а потом, когда Ынтхак проживет отведенный ей век, уйти в Ничто. Это было бы хорошим завершением жизни.

Взгляд Демона заметался. Теперь у него появился еще один повод для беспокойства. Время для людей и демонов течет по-разному, так что, возможно, и любовь у них разной глубины.

Жнец нахмурился, сообразив, что попал в затруднительное положение. Желая развеселить Демона, он навел его на мысли еще более тягостные.

– И все-таки почему меч вдруг сдвинулся? Ведь поначалу она даже коснуться его не могла. Что-то изменилось?

Настоящая любовь… Ему вспомнились слова Ынтхак, сказанные после их поцелуя: «Придется пойти и на это».

Уголки губ Демона незаметно потянулись вверх, и, заметив это, Жнец беззвучно цокнул языком. От тоски к радости Демон переходил за считаные секунды. Жнец с жалостью смотрел на него, ведущего разговор с самим собой, как вдруг дверь открылась и из нее выглянула Ынтхак.

Ынтхак была в верхней одежде. Не глядя на Демона, она сообщила Мрачному Жнецу, что уходит. Демон, конечно, об этом не догадывался, но Ынтхак все еще дулась: уж очень задел ее разговор о его первой любви. На вопрос Демона, куда она собралась на ночь глядя, Ынтхак, по-прежнему обращаясь к Жнецу, ответила, что идет в библиотеку, и хлопнула дверью. Демон в недоумении уставился на резко закрывшуюся дверь.

– Пожалуй, два года – это даже много. Год и два месяца?

Ему нечего было на это ответить, поэтому он только смерил Жнеца взглядом и пошел следом за девушкой.

– Кстати, насчет меча… Почему он вдруг сдвинулся? Раньше я даже коснуться его не могла.

Демон и сам хотел об этом поговорить. Он взглянул на Ынтхак, которая явно сгорала от любопытства.

– Ты… ничего не хочешь мне сказать?

– Да нет.

– И все-таки что-то есть.

– А, это…. Ну да, пожалуй.

Не понимая, что именно он хочет от нее услышать, Ынтхак замялась.

– Вот у вас денег, конечно, куры не клюют… Но разве хорошо, что вы все время дома сидите?

– Ты точно об этом хотела поговорить?

Демон опешил от такого заявления. Вот уж непредсказуемая девчонка! Конечно, отчасти она права, никакого конкретного занятия у него нет, но обвинить его в безделии? И кому приятно такое услышать? К тому же он был разочарован: он ждал от нее совсем других слов. Она и правда именно это хотела сказать? Он недовольно сжал губы. Когда-то он пытался работать, но из этой затеи толком ничего не вышло.

Но Ынтхак уже поняла, что карьера у него была какая-то сомнительная.

– А, так вот почему вы дома сидите! Не хватает вам чего-то.

– Чего это, интересно? О чем ты вообще?!

– Да ясное дело чего – мозгов. На Докхва посмотрите, у него явно с этим проблемы.

Демон аж задохнулся от возмущения. Как же обидно, что она о нем такого мнения. К тому же он так и не дождался от нее того, что рассчитывал услышать, и совсем впал в уныние.

– Нет, ну это неслыханно! Впервые мне такое говорят. Впервые!

– Правда? Первая любовь решила вас не расстраивать?

Первая любовь. Услышав это, разозлившийся было Демон прыснул со смеху:

– Так ты что, ревнуешь?

Зато теперь рассердилась Ынтхак, глядя на ухмыляющегося Демона.

Ынтхак злилась на Демона, вымещая свое раздражение. Она ревновала к его первой возлюбленной, хотя ничего о ней не знала. Как бы девушка ни пыталась скрыть эти чувства, он видел их как на ладони. Она искренне любила его, и, осознав это, он совсем развеселился. Удивительное дело: чем больше она злилась, тем лучше становилось у него на душе. Спрятав руки в карманы пальто, он с широкой улыбкой смотрел на кипящую от возмущения Ынтхак.

– Идите! Не ждите меня, я буду поздно!

Раздраженно дернув плечом, Ынтхак быстро зашагала к библиотеке. Демон улыбался: как мило она ревнует, а Ынтхак, похоже, была смущена. Оставшись один, он снова почувствовал в груди щемящее чувство – радость оказалась недолговечной.

– Почему это с первой любовью ничего не складывается? Кто сказал?

На холодном воздухе голос Демона, подхваченный ветром, прозвучал звонко и отчетливо. Ынтхак давно ушла, а он еще долго стоял на том же месте, глядя в пустоту.

Глава 3
Полюбить тебя

По дороге в университет на собеседование Ынтхак немного волновалась. Честно говоря, она чувствовала себя как на иголках и тряхнула плечами, чтобы сбросить напряжение. А вот и здание, из двери которого они с Демоном выходили в день экзамена. Если бы не Демон, она могла тогда опоздать. В голове всплыло воспоминание о том, как они бежали, схватившись за руки, и Ынтхак почувствовала, что напряжение уходит само. Улыбаясь, она смотрела на дверь, навевающую воспоминания, как вдруг эта дверь открылась и из нее уверенным шагом вышел Демон собственной персоной. Как всегда, неожиданно, и, как всегда, она была рада его видеть.

– Я ушла, а вы и не заметили. Зачем пришли? – пробурчала Ынтхак.

Подумав, что злится она тоже очень мило, Демон спросил, пряча руки за спиной:

– Ничего не забыла?

– Ой, мой шарф! Это все из-за вас!

Ынтхак потянулась к Демону. Он вынул руку из-за спины и уверенным, спокойным движением обернул шарф вокруг шеи девушки. То ли из-за шарфа, то ли оттого, что мужчина оказался так близко, Ынтхак броси- ло в жар.

– Ничего не бойся, не нервничай. Пойти с тобой?

– Да что я, дитя малое?..

– Все сердишься?

Надув губы, Ынтхак посмотрела на него снизу вверх:

– Собиралась, но как мне теперь сердиться, после шарфа-то?

– Ты определенно ревнуешь.

– А вам это, кажется, доставляет удовольствие.

– Да, очень. Весь день счастливый ходил.

Ынтхак порадовалась, что у нее теперь есть шарф и она может спрятать в нем лицо. Она так старалась казаться равнодушной, но безуспешно. Как хорошо, что нельзя увидеть, где у человека находится сердце, иначе Демон бы удивился, обнаружив, что ее сердце ухнуло куда-то вниз.

– Осторожно, смотри по сторонам.

Ынтхак не успела увернуться и столкнулась с каким-то прохожим. Она поспешила извиниться и поклониться, при этом не сводя глаз с Демона, и без тени смущения крикнула:

– Да я бы и сама отошла. У вас такие большие и ясные глаза, что в них все отражается, правда!

Он смотрел лишь на нее одну, и она тоже шла, не отрывая от него взгляда.

– Ладно, садись уже в автобус.

Глядя на нее, такую милую и обаятельную, Демон расплылся в безмятежной улыбке. Автобус подъехал, и Ынтхак поторопилась зайти в салон. Сев возле окна, она снова посмотрела на Демона.

Двери автобуса закрывались, когда какая-то женщина на улице закричала: «Держите вора!» Она осела на землю, схватившись за поврежденное запястье. Грабитель, весь в черном, верхом на велосипеде промчался мимо Демона, не снижая скорости. Однажды Демон уже видел этого человека, преступника, что не остановится ни перед чем. В тот раз он увидел, что его ждет ужасное будущее. Теперь же перед ним открылись новые подробности:

Демон замер. Он проверил часы на запястье – 8:20.

– Но почему там не было Ынтхак?

Быстро, насколько только возможно, он начал действовать. Тело опережало разум. Он открыл дверь и шагнул внутрь. Нужно было предотвратить беду. Он усмирил дыхание и шагнул наружу – теперь он находился рядом с тележкой, в которую врежется вор. Демон пообещал продавцу, что купит весь его товар, если он сейчас же уберет свою тележку с дороги. Продавец разинул рот от удивления, но объяснять было некогда.

Стрелки показывали 8:30. Демон резко открыл дверь и вышел уже в другом месте. Он опоздал всего на секунду: велосипед промчался прямо у него под носом. Он снова открыл дверь и вышел из следующей. Велосипед приближался. Он не врежется в тележку, ее уже нет на том месте. Какое счастье. Демон подождал, пока велосипед поравняется с ним, и резко ударил ногой по колесу. От сильного удара колесо погнулось, и велосипедист потерял равновесие. Мужчина слетел с него и свалился на землю. Из кармана его куртки вывалилось три кошелька.

– Ах ты! Ты же… с той остановки! Преследуешь меня?

– А ты догадайся, – зловеще сказал Демон, одним взглядом повалив на землю поднимавшегося на ноги человека.

Подчиняясь неведомой силе, тот весь сжался. Возможно, он серьезно пострадал, но страх сковал его сильнее боли.

– Ты кто такой? Из полиции?

Услышав, как Демон уверенно описывает будущее, мужчина, кажется, окончательно потерял рассудок. Он пошарил у себя в кармане и достал нож. Демон на миг пожалел, что не позволил грабителю умереть. «Следовало бы избавить мир от такого подонка», – подумал он.

– Заткнись, если жить не надоело! Да кто ты такой, вообще?

– А-а!

Легким движением глаз Демон ломал ему пальцы по одному. Вор кричал от боли, но это было ничто по сравнению с той трагедией, которая могла произойти по его вине. Мимо них проехал автобус с Ынтхак. Аварии не случилось, все было спокойно.

Если бы у него ничего не получилось, его жизнь снова стала бы для него наказанием. Демон облегченно выдохнул. Жизнь, которую он только что едва не потерял, снова пошла своим чередом. Ынтхак была его новым смыслом жизни.

Жнецы заворчали: что-то тут нечисто. Вздохнув, Мрачный Жнец сказал:

– Аварии сегодня не будет. Ложная тревога.

– Сейчас ведь должна произойти авария! Время подходит.

Такое количество беглых душ за один раз? Невероятное чудо. Растерянные жнецы разбрелись по обочине дороги, и только наш Мрачный Жнец, нахмурив брови, сохранял самообладание. Очевидно, что здесь не обошлось без Демона. Почувствовав на себе пристальный взгляд, Жнец увидел на противоположной стороне дороги его самого. Если Демона заметят остальные, начнется переполох. Как же тяжело работать в таких условиях.

Мрачный Жнец и Демон сидели в Чайном доме друг напротив друга. Все случилось именно так, как Жнец предположил, увидев Демона возле остановки. Оба были недовольны друг другом, и в воздухе повисло напряжение

– Почему не сказал?

– А почему ты все время вмешиваешься?

– Ынтхак могла умереть сегодня.

Мрачный Жнец понимал его, но не мог переходить границы дозволенного.

– Если такова ее судьба, ничего не поделаешь.

Глядя на упрямого Демона, который заявился к нему прямо на работу, Мрачный Жнец почувствовал себя в ловушке. Если бы он знал заранее, что в том автобусе будет Ынтхак, то, наверное, тоже захотел бы предотвратить аварию. Несмотря на свою работу, он, скорее всего, не смог бы отнестись к известию о ее смерти равнодушно.

– Я тоже не знал. На нее не приходила карточка, ее ведь нет в списках.

– Ты все еще не передал документы о ней?

– Не пойми меня неправильно. Я уже девятнадцать лет с ней вожусь, ну сколько можно? Надоело.

Это была лишь отговорка, оба они знали, что он делает это ради Демона и Ынтхак. Демон взял себя в руки и поборол досаду. Он загадал, что вместе они проживут еще восемьдесят лет, но уже на следующее утро Ынтхак едва не умерла. Не подозревая о том, какая участь ее ждет, Ынтхак весело улыбалась и махала рукой из окна автобуса. Если бы та авария случилась… От одной этой мысли у Демона земля уходила из-под ног. Он не мог представить жизнь без нее. Он не мог вспомнить, как жил без нее, не мог представить, что ее не станет, не мог представить, что будет, если ее не станет.

Демон кивнул в ответ, как будто все понимая.

Взглянув на тоскливое лицо Мрачного Жнеца, Демон наконец вспомнил о чувстве такта и удалился.

Демон беспокоился, что после собеседования ничего не знавшая о случившемся Ынтхак снова сядет в автобус. Он подъехал к воротам университета на автомобиле и ждал ее там. Ынтхак встретила его улыбкой. Она была так хороша, когда улыбалась, что у него потеплело на душе. Какое счастье, что ему удалось ее спасти. Он в очередной раз осознал, насколько она была важна для него. Застегивая ремень безопасности, Ынтхак хитро улыбнулась:

– За мной приехали? Вот так сюрприз!

– Да что-то захотелось прогуляться после обеда.

– Это десять или двадцать лет жизни для тех, кого я сегодня спас.

– А, поняла! Вы решили приторговывать носками, чтобы меня обеспечить? Потому что я спрашивала вас о работе?

Вот ведь девчонка, никогда не знаешь, что она выдаст в следующий раз. Еле сдерживая смех, Демон завел автомобиль и взялся за руль.

– Будешь помогать?

Неплохо было бы состариться вместе и торговать носками. Но как бы он того ни желал, не быть им милой пожилой парой: он не старел, а значит, однажды ему придется стать ее сыном, а потом внуком. Смешно, нелепо, но Демону отчаянно хотелось, чтобы этот момент когда-нибудь настал.

– Конечно! Собеседований больше не будет, так что у меня куча времени, чтобы о вас позаботиться.

– Интересно, каким это образом?

Догадайся Демон, как именно она собралась о нем заботиться, отказался бы сразу. Узнав, что вытащить меч не так-то просто, Ынтхак решила качать руки, и теперь она ходила по террасе, размахивая гантелями. Увидев это, Демон невольно вздохнул:

– Ты только не переусердствуй.

Не подозревая о сложных чувствах, которые его терзали, Ынтхак обиделась, что он ее не подбадривает. Демон не мог сказать прямо: «Я не хочу, чтобы ты вытаскивала этот меч», поэтому ему пришлось просто промолчать.

Между ними пролетела бабочка. Бабочка в такие холода, да еще в доме? Демон недобро прищурился.

– Можешь ненадолго выйти? Мне надо кое с кем поговорить.

Когда девушка вышла, Демон кинулся к бабочке и попытался ее поймать. Бабочка, порхая, ускользала. Как всегда, Бог был так близко и одновременно так далеко.

Не внемля жалобам, бабочка летала вокруг Демона, но в руки не давалась. Да сколько можно!

– Спускайся, поговорим лицом к лицу!

У Ынтхак глаза на лоб полезли от удивления: Демон ходил туда-сюда и ругался сам с собой. Вроде бы не сумасшедший. Может, это так на него то столкновение с грузовиком подействовало? Какое-то время Ынтхак украдкой наблюдала за ним, а потом, когда он побрел в гостиную, притворилась, что ничего не видела, уставившись в другую сторону. Она надеялась, что он уйдет, но он, наоборот, направился прямо к ней.

– Я не подсматривала, честное слово…

Взгляд Ынтхак заметался. А Демон подумал, что если у кого глаза большие и светлые, так это у нее.

Изумленная Ынтхак аж икнула.

– Что это вы такое говорите?

– Не расслышала – и ладно.

– Все я расслышала.

– Вот и прекрасно.

Он занимал в ее сердце все больше места. Ее чувства больше не были односторонними. Они стали взаимными.

Глава 4
Молитва

– Удивлена, что вы позвонили первым. К тому же десять раз подряд.

– Я хотел вам кое-что сказать, но задержался на работе.

– Видимо, что-то очень важное?

– Да. Вы спрашивали про религию. Я неверующий.

– И для этого вы звонили десять раз?

– Мне не терпелось рассказать вам.

– Какой вы милый! – звонко рассмеялась Санни.

– Вы говорите, что я милый?

– А вы не знали? Другие девушки вам об этом не говорили?

– У меня не было других…

– А вы, часом, не ловелас? Расскажите о себе, только честно! Я тоже скажу все как есть.

– Что вы хотите спросить?

– Меня раньше так раздражало это имя – Ким Сон. От него веет какой-то трагедией из прошлого.

Он хотел сказать, что Ким Сон – тоже красивое имя, но Санни, слегка улыбнувшись, продолжила:

– Вы меня сегодня не видели. Простите, что не провожаю. Повернитесь ко мне спиной и идите домой.

Вернувшись домой, Мрачный Жнец подошел к столу Демона и замер, глядя на свиток. Боль как будто притягивала его к этому портрету.

– Что-то пошло не так. Наверное, все началось с тебя…

Видимо, она ждала Демона: он ушел, не сказав куда. Ынтхак давно хотела кое-что спросить у Мрачного Жнеца и вот наконец решилась. Даже хорошо, что Демона нет. У нее было ощущение, что этот вопрос лучше задать именно сейчас.

– Я хотела кое-что спросить…

Тем, кто сопровождал его в далеких чужих землях, Демон установил надгробия, а зимой, когда оказывался в Корее, отдавал дань памяти своим родственникам и тем, кто умер, защищая его. Чужие смерти преследовали его, но у череды смертей было начало: те, кого он любил больше всего, кому он больше всего доверял, умерли в один день.

Он приходил в буддистский храм, расположенный высоко в горах, и зажигал воздушные фонари. В такие дни его всегда сопровождал кто-нибудь из клана Ю. На этот раз была очередь Докхва. Он взглянул на лес, темнеющий в горах, затем на Демона, сидевшего в храме с кистью в руке. Тот аккуратно писал чьи-то имена. Лицо его было сосредоточенно.

金善

«Ким Сон», – не отрывая кисти от бумаги, Демон начертил имя своей погибшей сестры. Он крепко сжал губы, стараясь не заплакать. Но на глазах все равно выступили слезы.

王黎

«Ван Ё», – в каждую черту, что составляли имя его государя, он вкладывал свой гнев и тоску.

Написав имена тех, кого он любил и кем дорожил, он запустил фонарь в небо. Имена Ким Сон и Ван Ё полетели вверх.

Демон мечтал прожить еще сто лет с ней вместе. Его дневник не был завещанием, он просто отмечал в нем, что прожил еще один день.

С легкой улыбкой он открыл дверь, собираясь выйти, как вдруг позади него послышался стук чьих-то каблуков. Стройные ряды книжных шкафов поднялись в воздух. Шкафы стали перемещаться, повинуясь чей-то воле, книги попадали на пол. Один из них преградил ему путь. Демон ринулся в другую сторону, но и там перед ним возник книжный шкаф. Оказавшись в замкнутом пространстве, он слушал, как приближаются шаги.

– Ты ведь знаешь, кто я?

Она взяла одну из книг, зависших в воздухе, и бросила ее Демону. Поймав книгу, он недовольно ответил:

– Нам надо поговорить. Ты не спешишь?

– Можно ближе к делу? У меня сейчас нет настроения разговаривать с божествами.

В глазах Самсин мелькнуло беспокойство.

– Скорее вытащи этот меч. Вытащи меч и уйди в Ничто.

Лицо Демона ожесточилось. Нет, все эти боги ему определенно не нравились, они его раздражали.

– Появляешься ни с того ни с сего и просишь умереть. Хоть бы причину назвала…

– Чего я хочу?

– Ты хочешь, чтобы она жила. Если ты не уйдешь в Ничто, Ынтхак умрет.

В голове Демона пронеслись все те ситуации, когда Ынтхак находилась на грани между жизнью и смертью. Она могла погибнуть в тот день, когда ее похитили коллекторы, а потом этот автобус… Если бы Демон не вмешался, Ынтхак была бы мертва.

Он оттолкнул ее, когда она пыталась вытащить меч. Он сам подверг ее опасности. Демон в смятении молчал, но Самсин была непреклонна: иного выхода нет, она должна предотвратить худший исход.

У Демона тряслись руки, глаза покраснели. Он неотрывно смотрел на Самсин. Повисшие в воздухе книги разом упали на пол. Видимо, его жизнь должна быть трагедией от начала и до конца. Самсин исчезла, он остался один, и из глаз его потекли слезы.

Он молил об этом.

Но высшие силы отвергли его. От этого ему стало совсем горько.

Тем временем Ынтхак плакала, сидя напротив Мрачного Жнеца. Она не могла поверить его словам. Не могла поверить, не хотела верить, ни за что, ни за что. Наконец Ынтхак узнала всю правду, и это выбило почву у нее из-под ног. Не подозревая ни о чем, она обещала Демону, что вытащит меч, предвкушала этот момент. Теперь ей хотелось провалиться сквозь землю.

– Если я вытащу этот меч, он умрет. Его не станет. Он исчезнет из этого мира навсегда.

Ее предназначение заключалось в том, чтобы быть невестой демона, инструментом, который прекратит его бессмертное существование. Она так радовалась своей судьбе, а его судьба вела к небытию. Это было невыносимо, только слезы немного облегчали боль. Каждое слово ножом вонзалось в сердце. Даже когда он сказал, что она не представляет для него никакой практической ценности, было не так больно. Сейчас она ненавидела всем сердцем. Ненавидела его, Ким Сина.

Поблагодарив Жнеца за то, что он все ей рассказал, она быстро попрощалась, ушла к себе и решительно достала свою большую сумку. Слезы не останавливались, застилая ей глаза. Она вытерла их тыльной стороной ладони и, крепко стиснув зубы, заставила себя успокоиться. Нужно прийти в себя, собрать вещи и уходить отсюда. Как можно дальше от Демона. Раньше она специально зажигала свечи, чтобы быть к нему ближе, а теперь, желая уйти от своей судьбы, которая так тесно переплеталась с судьбой Демона, торопливо запихивала в сумку школьную форму, одежду, книги и другие вещи, которые ей понадобятся. Даже звук застегивающейся молнии причинял боль.

– Похоже, и здесь я не буду дома. Видно, не судьба мне найти свой дом.

– Что, проблемы с мужчиной? Рассталась с ним?

– Сейчас – да. Но как вы узнали?

– Чтобы ты не ходила голодной.

– Спасибо. Когда все уладится, я вас навещу.

Ынтхак была ей так благодарна, что у нее снова покраснели глаза. На самом деле ей не хотелось оставаться одной. К одиночеству никак не получалось привыкнуть. Но иного выхода не было, нужно было уходить. Она ненавидела человека, который заставил ее покинуть этот уютный мир, появившийся у нее совсем недавно. А, точно, он ведь даже не человек. Она ненавидела Демона, печального и прекрасного, из-за которого ей пришлось все бросить.

– Нет уж. Не давай мне обещаний, просто иди. А то я ведь тебя ждать буду.

Санни отвернулась, завязывая фартук. Ожиданием она была сыта по горло.

Попрощавшись с Санни, Ынтхак пошла бродить по улицам: ей больше некуда было идти. Она торопилась покинуть дом Демона как можно быстрее, но теперь не знала, что делать дальше. Ночь стояла холодная, у нее мерз нос. Сумка оттягивала плечи, а с каждым шагом в голове звучал низкий голос Демона: «Все то время, что я провел с тобой, было прекрасно». Из тяжелой тучи полился дождь. Теперь Ынтхак еще и промокнет насквозь.

1 Психосоматическая реакция, вызываемая острым эмоциональным переживанием. Характеризуется приступами головокружения, учащенным сердцебиением и галлюцинациями. – Прим. ред.

Скачать книгу

Демон. Останься со мной бесплатное чтение

Ким Ынсук, Ким Суён Гоблин. Останься со мной

Глава 1 Связь

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

Глава 2 Слезы

* * *

* * *

Глава 3 Полюбить тебя

* * *

* * *

Глава 4 Молитва

Глава 5 Под предлогом

* * *

* * *

* * *

* * *

Глава 6 Нефритовое кольцо

* * *

* * *

* * *

* * *

Глава 7 Таинственный и прекрасный

* * *

* * *

Глава 1Связь

Глава 2Слезы

Глава 3Полюбить тебя

Глава 4Молитва

Ким Ынсук, Ким Суён
Гоблин. Останься со мной

Глава 1
Связь

Глава 2
Слезы

Глава 3
Полюбить тебя

Глава 4
Молитва

Глава 5
Под предлогом

Глава 6
Нефритовое кольцо

Глава 7
Таинственный и прекрасный

Глава 1
Связь

Глава 2
Слезы

Глава 3
Полюбить тебя

Глава 4
Молитва