Неевклидово пространство бесплатное чтение

Нарватова Светлана(Упсссс).Детектив Алекс Коллингейм-3.Неевклидово пространство

Детектива Алекса Коллингейма не затронул тот факт, что обещанная группа китиарских исследователей прибыла на Атован для борьбы с синдромом Хардена. Но спустя несколько месяцев на планерке сообщили, что ученые бесследно исчезли, и переносица Алекса зачесалась от дурного предчувствия. Позже было обнаружено тело одного из китиарцев, и Коллингейма затянуло в самую гущу событий. Среди попавших исследователей числился некий Эмиль Роул, биохимик. Совпадение? К работе следственной группы выразил желание примкнуть Виктор Майер, компьютерщик, уроженец Китиары. Случайность? Когда капитан сообщил Алексу, что в качестве наблюдателя к нему присоединится Тайни Роул, всё встало на свои места. Потому что бывают случаи, когда пересекаются не только параллельные - даже расходящиеся прямые.

Детектив Алекс Коллингейм сидел в своем рабочем кресле и постукивал пальцами по столешнице. За месте Олдмена, его напарника, вольготно расположился супер-пупер импозантный брюнет с голубыми глазами. Из тех, кто стреляет взглядом наповал, и женщины стелются перед ним, стелются, стелются штабелями... Но не зависть вызывала сейчас раздражение Алекса. В конце концов, он тоже о-го-го! А если не "о-го-го", то "очень даже ничего". Раздражало то, что красавчик-брюнет был китиарцем. Алексу не нравились китиарцы. Категорически. Опыт общения с ними был сплошным ударом для самолюбия. Это раз. "Два" было то, что из-за китиарцев у Коллингейма накрылся отпуск. Олдмену повезло: он улетел отдыхать две недели назад и теперь, паразит, слал открытки с ближайшего Парадиза. Путевки туда были премией от сенатора Брукса за раскрытие дела об убийстве его невесты. После нагремевшего расследования Неукротимый Ронни выглядел не в лучшем свете. Журналисты вовсю смаковали грязные детали. Якобы в память о погибшей коллеге, но Алекс не верил в высокие идеалы борзописцев. Дабы спасти остатки морального облика, сенатору пришлось завязать с плейбойскими замашками и изображать убитого горем почти-вдовца. Путевки для детективов были популистским жестом. В халявной бочке меда плавала ложка дёгтя. Именно на Парадизе начался роман сенатора с Хельгой Стоунбридж, не принесший обоим ничего хорошего. Алекса это не пугало. Он и сам был не прочь закрутить под пальмами романчик-другой.

   Но не тут-то было...

     Почти три месяца назад на Атован прилетела группа учёных из Исследовательского Корпуса Китиары. Многие атованцы были разочарованы, увидев вместо убеленных сединами профессоров двух молодых мужчин и девушку. Некоторые даже сочли это насмешкой. Или восприняли как оскорбление. Но Алекс не сомневался в профессионализме прибывших. Душевные и моральные качества китиарцев - вопрос спорный, а что касается профессионализма, они давали фору кому угодно. Судя по редким сообщениям на центральных каналах галовещания, борьба с синдромом Хардена шла у исследователей с переменным успехом. Но в одно непрекрасное утро группа пропала. Потом на треть нашлась. Самый старший по возрасту и статусу - медик Оуэн Бродски - был обнаружен застреленным из бластера в номере третьесортного борделя. В Квартале тысяча и одного удовольствия. Что преуспевающий ученый с генно-модифицированной внешностью делал в занюханном публичном доме? Дело это очень, очень дурно пахло.

   Начать с того, что Бродски был найден голым. Привязанным к кровати. Со следами от плетки на теле. Галографии трупа в мгновение ока разлетелись по сети. Публика разделилась на две категории: "Какой извращенец!" и "Ой, он такой извращенец!" Шума вокруг дела было много. А кого ставят на шумные дела? Правильно. Лучшего детектива отдела убийств Алекса Коллигейма, и всем плевать, что со вчерашнего дня ему следовало находиться в очередном отпуске.

   Но шумиха вокруг дела и отсроченный на неопределенный период отдых - полбеды. Настоящей проблемой стали некоторые обстоятельства убийства, выявленные экспертами. Когда Коллингейм прибыл на место преступления, первым делом ему пришла мысль, что это инсценировка. Слишком всё выглядело вульгарно. Но эксперты в одни голос утверждали, что китиарец реально занимался перед смертью сексом. Прямо в номере. Да бог с ним, вкусы бывают разные. Встречал Алекс на своем веку увлечения и похлеще. Во-вторых, убитый был обдолбан "нирваной" до такой степени, что вряд ли что-то соображал. "Нирваной" называли элитный наркотик. Дикую популярность он завоевал за уникальные свойства. Он не вызывал физического привыкания и ломки. Не оставлял в организме следов применения. И, по свидетельствам наркоманов, дарил такие улётные ощущения, что реальность потом воспринималась как беспросветная депрессивная муть. Понятно, что при таких потребительских качествах ценник у "нирваны" был ой-ой-ой. Другой удивительный факт: "нирвана" была местным наркотиком. Впервые она появилась именно на Атоване, лет десять назад. Правда, последние пару лет была замечена и на других планетах Союза. Факт приема наркотика отрицательно характеризовал китиарца, но был более-менее объясним. "В-третьих" было прямо из рук вон печально. В номере были обнаружены несколько волосков китиарки-микробиолога Эбигейл Джонсон и носовой платок со следами ДНК Эмиля Роула, китиарского биохимика. Картина убийства практически на лицо, вот только главные подозреваемые без вести пропали. Понятно, что в борделе никто никого не видел, ничего не слышал, ни о чем даже не подозревал, на то он и бордель. Номер был забронирован анонимно, оплачен налом через терминал, в общем, тупиковая ветка. Нужно было идти с другой стороны.

   Что было известно об ученых-китиарцах? В официальных досье значились сухие факты таможенных деклараций, дополненные сведениями из профессиональных резюме.

   Оуэн Бродски, 32 года, гражданство Китиары, служащий Исследовательского Корпуса, капитан, руководитель группы. Доктор медицины, доктор биологии. Специализация - мутации. Далее шел длинный список научных публикаций. Алекс решил, что разбираться с названиями будет, если уж совсем прижмет, потому что из знакомых слов там были только предлоги. Мегасеть пестрела новостями: "В борделе Квартала Удовольствий был обнаружен труп китиарца Оуэна Бродски". Алексу пришлось проскроллить несколько страниц поисковика, прежде чем он добрался до ссылки с другим содержанием: "Оуэн Бродски, известный ученый в области соматических мутаций экзогенной этиологии, прочитал курс лекций для студентов Атованского университета". С новостной странички улыбался обаятельный брюнет в окружении счастливого молодняка в медицинских халатах. Коллингейму китиарцы не нравились. Категорически. Но за этого парня почему-то стало обидно.

   Эбигейл Джонсон, 29 лет, гражданство Китиары, служащая Исследовательского Корпуса, капитан. Доктор медицины, доктор биологии. Специализация - микробиология, инфекционные заболевания. Мегасеть выдала галографии очаровательной блондинки с длинными волосами и приятными формами. Еще там была информация о том, что Джонсон участвовала в подавлении двух крупных эпидемий на планетах Союза. Наверное, Эбби не была звездой первой величины на медицинском небосводе, но и лузером-самоучкой назвать её было сложно.

   Эмиль Роул, 27 лет, гражданство Китиары, служащий Исследовательского Корпуса, первый лейтенант. Доктор медицины, доктор химии. Специализация - биохимия нарушений метаболизма. Холост, Алекс специально проверил. Эмиль не был похож на Тайни Роул. Правильность черт не считается, по этому признаку всех китиарцев можно было бы в родственники записать. Он был шатеном с вьющимися волосами и серыми глазами. Однофамилец? Дальний родственник? Бывший муж? Нет, Коллингейму китиарцы совершенно не нравились. Тем более что и по части науки Роул нигде не засветился, и все его достижения укладывались в перечень статей. У Бродски детектив названия не понял, но хотя бы сумел их прочитать. Тут на третьем слове Алекс сломал язык, плюнул и утешил себя тем, что зато у него раскрываемость хорошая. И решил, что пора переходить от виртуальных поисков к реальным.

   Детектив начал с места жительства. Разместились китиарцы в приличном отеле неподалеку от исследовательского центра, где работали. Образ жизни вели довольно замкнутый: номер - работа - кафе - работа - номер. Сотрудники отеля отзывались о них как о людях малообщительных, но непроблемных. Скандалов не устраивали, посуду не били, к горничным не приставали, баб в номера не заказывали. Коллингейму запомнилась фраза одной работницы: "Никогда таких красавчиков не видала, да только им-то до нас точно дела не было. Идут такие, втроем вечно, руками размахивают, на каком-то непонятном языке чирикают. А ты как пустое место". Алексу как вживую представилось. И очень соответствовало его личным впечатлениям. В целом, в отеле у детектива появилось больше вопросов, чем ответов. Например, было непонятно, зачем для сексуальных игрищ идти в бордель, когда у каждого из китиарцев был личный номер с полной звукоизоляцией, а проститутку туда можно заказать онлайн любого цвета и размера? Может, у них, у китиарцев, было какое-нибудь табу на связи с обычными людьми?

   Перед глазами детектива встали кадры а-ля "низкобюджетный галосериал". Измученный вынужденным целибатом Оуэн Бродски пускается во все тяжкие с местной девицей легкого поведения. Его настигают соплеменники и в гневе расстреливают на месте. Осознав весь ужас содеянного, Эбигейл рвет на себе волосы, Эмиль утирает слезы платком. Раздавленные чувством вины, они скрываются в неизвестном направлении. Версия интересная, но где тогда проститутка? Сбежала в ужасе? Молчит за энную сумму? Из страха за свою жизнь? Логичнее было бы ее пристрелить вместе с Оуэном. Нет, не складывается.

   Алекс представил другой сериал. Внутри команды китиарцев нарисовался любовный треугольник. Эбигейл принимает настойчивые ухаживания Оуэна, и они прячутся от бдительного Эмиля в борделе. Но тот выслеживает сладкую парочку и ловит их на горячем. Выхватывает бластер, стреляет в удачливого соперника, оттаскивает Эбигейл за волосы от остывающего трупа, брезгливо сморкается напоследок в платок и уводит за собой безутешную девушку. Хорошо. Но не понятно, зачем Оуэну в таком случае нужно было ширяться "нирваной"? Может, это китиарка соблазнила его, предварительно накачав наркотиком? А зачем? У них пузом всё равно не женишь. Короче, это уравнение из трех неизвестных упорно не желало уравниваться. Да и фантазии Алекса в качестве вещдоков не пришьешь.

   Коллингейм направился в исследовательский центр.

   Атованский медицинский научно-исследовательский центр находился в Академическом квартале. Там же располагался Атованский университет, единственный в Атован-сити, но с огромным количеством учебных корпусов и общежитий. Там же теснились прочие научные и околонаучные учреждения. Такова специфика столицы Атована: всё в ней было сгруппировано по функциям. И отцы-основатели позаботились, чтобы Академический квартал находился в противоположной стороне от Квартала Удовольствий. Здание центра мало чем отличалось от типовых многоэтажек города. Может, тем, что стеклА в них было чуть больше, чем бетона. Отливающая радугой защитная пленка на стеклах придавала зданию сказочный вид. Вот только не все сказки добрые, да...

   Алексу много где приходилось бывать по делам следствия. В притонах, борделях, на шахтах, в офисах клерков разного уровня. В деле Стоунбридж он аж до мэрии и сената добрался. Но с учеными ему общаться не случалось. Не то чтобы он сильно комплексовал, но всё же: кто они, и кто он? Но за полчаса докторскую степень всё равно не защитишь. Поэтому, чтобы не выглядеть совсем дремучим, Коллингейм решил с умным видом кивать головой, а все разговоры писать на комм. Потом, в управлении, со словариком под рукой, он их спокойно прослушает, и во всем разберется. Может быть.

   Директор центра, Кельвин Грей, был высоким, лысым, худым, как жердь, и производил впечатление совершенно обычного человека. Он выразил сожаление о смерти Бродски и надежду на то, что остальные члены группы будут обнаружены. Если не в целости и сохранности, то, по крайней мере, живыми. На вопросы о китиарцах он внятно не ответил. Сообщил, что практически не пересекался с ними. Работы по синдрому Хардена велись под руководством профессора Джозефа Фита. От Алекса не ускользнуло, что, несмотря на уверенный и ровный тембр голоса, Грей несколько раз поправлял галстук, будто ему было трудно дышать. Возможно, врёт. Возможно, боится, что не уследил за иноплатнетниками, и теперь ему придется огребать за халатность. Возможно, то и другое. Не важно. Может, в мире и существуют идеальные преступления, но рано или поздно преступник совершит ошибку. Ему просто не нужно мешать. Коллингейм мысленно поставил галочку напротив фамилии директора и пошел искать мистера Фита.

   Квест "Найти Джозефа Фита" оказался не из простых. Мало того, что Алекса погоняли по этажам. У него пять раз попросили предъявить жетон, три раза просканировали, два раза продезинфицировали, а одна въедливая дама даже заставила его переодеться в белый балахон и вымыть руки. После всех этих злоключений выяснилось, что профессор только вернулся из университета, где читал лекции, и работает в своем кабинете. Напротив приемной директора. Нет, не зря Алекс недолюбливал врачей, не зря.

   Джозеф Фит неожиданно оказался довольно приятным мужчиной. Несмотря на почтенный возраст, он был бодр. Седина, залысина, окладистая борода - всё, как положено профессору. Его кожа была усыпана лентиго, защитные очки скрывали глаза от агрессивного солнца. Таковы приметы старости на Атоване. Джозеф Фит поднялся с кресла, чтобы пожать руку детективу. Рука была сухая, рукопожатие твердое.

   - Приятно познакомиться, - с улыбкой произнес профессор. - Правда, обстоятельства не радостные. - На последних словах улыбка угасла. - Насколько я понял, вы занимаетесь делом китиарцев?

   - На самом деле, я расследую дело одного китиарца - убитого Оуэна Бродски, - осторожно уточнил Алекс.

   - Жаль его. Талантливый был паренек. - Глядя в стол, Фит покачал головой. - Сколько ему было? Лет тридцать?

   - Тридцать два, - автоматически поправил Коллингейм.

   - Совсем молодой. Жить бы ему, да жить... - Профессор помолчал, а потом поднял взгляд на детектива. - Вы же здесь, чтобы задать вопросы? Задавайте.

   - С кем больше всего общался убитый?

   - С Эбби и Эмилем.

   - А из атованцев?

   - Они не очень стремились к общению с нашими, хотя языковых проблем у них не было. Скорее, этические.

   - Этические? - переспросил Алекс.

   - Сами представьте: они же сверхлюди. Их не слишком любили в коллективе, - Фит поджал нижнюю губу. - Иногда подшучивали. Они очень болезненно на всё реагировали. Наверное, чувство юмора не входит в программу генетического совершенствования.

  - Насколько я понимаю, вы тоже не из лагеря поклонников Китиары? - уточнил детектив.

   - Гордыня и жадность однажды погубят человечество, молодой человек, - наставительно произнес профессор. - Гордыня и жадность.

   - Вы про китиарцев?

   - Увы, эти пороки свойственный всем людям, и тысячи лет человечество стоит на шаткой табуретке, засунув голову в петлю. Поверьте, молодой человек, - ученый кивал головой, как болванчик, - однажды табуретка упадет, и случится это из-за жадности и гордыни. Китиара - вызов, брошенный Богу. Человек возжаждал стать равным Творцу.

   - Не получилось?

   - Закон сохранения вещества и энергии еще никто не отменял, - по-отечески улыбнулся профессор. - Если где-то прибыло, где-то должно убыть.

   - И где же убыло у китирацев? - полюбопытствовал Алекс. Ему не нравились граждане Китиары. Неплохо было теперь узнать, почему.

   Фит подался вперед. Его глаза горели.

   - В человечности. Представьте, что вы с детства общаетесь с совершенными людьми: талантливыми, умными, красивыми, - перечислял ученый, и чувствовалось, насколько он одержим своей идеей. - Как вы будете воспринимать обычных людей?

   Алексу припомнился слова Тайни о том, каково жить среди поголовно умных и красивых. Правда, как после этого она относится к "обычным" людям, он для себя не уяснил. Неактуально было.

   - И как я буду воспринимать обычных людей? - спросил детектив.

   - Вам приходилось встречать в жизни умственно-отсталых людей? Даунов? Уродов? Как вы к ним относитесь? Вот и мы для китиарцев умственно-неполноценные уроды-дауны, - подвел итог Джозеф Фит и поправил очки, ткнув перетяжку оправы указательным пальцем.

   Коллингейм не считал себя ни дауном, ни уродом. Да, за такое китиарцев можно не любить.

   - А как они по работе? Что-нибудь толкового сделали?

   - Как профессионалы они, конечно, молодцы. Знаете, - профессор вновь поправил сползшие по переносице очки, - я ведь сначала не верил, что у них что-нибудь вообще получится. Мы же столько времени боролись с этой болезнью. А тут какие-то, простите, сопляки, прибыли нас учить. И ведь был не прав.

   - Так они нашли способ излечения? - не поверил Алекс.

   - Нет. К сожалению, лечения не существует. Но! - Тут Фит ткнул указательным пальцем вверх. - Они смогли объяснить механизм возникновения заболевания. Очень необычное решение. А мы слишком долго варились в своем соку. Знаете, молодой человек, в науке преклонение перед корифеями - это порочная практика. Приятная, успокаивающая эго, что всё великое открыли до нас, но совершенно тупиковая. В этом отношении у китиарцев была фора - наши светила для них не ярче уличного фонаря.

   Профессор усмехнулся, и с видом победителя поерзал, устраиваясь в кресле поудобнее. Видимо, тот факт, что лечение так и не было найдено, утешало его. Всё-таки неприятно чувствовать себя совсем уж дауном.

   - Может, всё же с кем-то из сотрудников китиарцы общались более тесно? - попытался Алекс сдвинуть с мертвой точки буксовавшее дело.

   - Возможно, вам стоит поговорить со Смитом. Это стажер. Он помогал нашим гостям, выполнял техническую работу. Был на подхвате.

   - А где его можно найти?

   Коллингейму не улыбалось по второму разу пройти тем же маршрутом. Мало ли как над ним могут "подшутить" на этот раз? Куда захотят заглянуть? У детектива зрело подозрение, что он тоже не очень дружит с чувством юмора в толковании его медиками.

   - Наверное, в их лаборатории. Кабинеты десять-тридцать пять и десять-тридцать шесть. Это на десятом этаже, - пояснил профессор для умственно-отсталых.

   - Спасибо. Вы не замечали ничего странного в поведении китиарцев в последнее время?

   - Я не очень часто пересекался с ними лично, но мне кажется, они были чем-то подавлены. Встревожены. Возможно, поняли, что не могут справиться с поставленной задачей, - предположил мистер Фит. - Вообще, они собирались улетать. Совершенно не понимаю, кому и зачем потребовалось их похищать?

   - Вы считаете, их похитили?

   - А вы думаете, они уже мертвы? - ужаснулся профессор.

   - Пока ничего утверждать нельзя, - туманно ответил Алекс. Своими бредовыми версиями он делиться не собирался.

   Покинув кабинет Фита, детектив зашагал в сторону лифтов. Девушка с заплаканными глазами выросли перед ним, как из-под земли.

   - Это вы - детектив? - шмыгнув носом, спросила она.

   - Я - детектив, - согласился Коллингейм

   Эффект внезапности прошел, и Алекс смог нормально ее рассмотреть. Это была стройная блондинка лет двадцати шести - двадцати семи. Она была симпатичной даже несмотря на припухший от слез нос. На фоне покрасневших белков светло-серые радужки, казалось, светились. Она шумно всхлипнула, приоткрыв светло-розовые губки. Алекс выдохнул.

   - Я хотела бы с вами поговорить. Только не здесь, не в коридоре.

   Девушка потянула Коллингейма за рукав, и он, как осёл за морковкой, послушно поплелся следом. Блондинка огляделась по сторонам, споро прошла мимо нескольких дверей, приложила руку к кодовой панели и затащила детектива в кабинет. Алекс был бы не против, если бы сейчас она прижала его к стене и впилась своими розовыми губками ему... да хоть бы и в рот. Но увы, девушка, прижав руку Коллингейма к своей груди, посмотрела на него умоляющими глазами и прошептала:

   - Как вы думаете, он жив?

   Алекс резко дернул головой, приходя в себя.

   - Кто? - уточнил он.

   - Милле, - тоном "какие могут быть вариант?" пояснила девушка. - Мой Милле жив?

   - Так. - Шестеренки в голове медленно, но начали вращаться. - "Милле" - это Эмиль Роул? - Получилось хрипловато.

   Блондинка закивала головой. Неприязнь к незнакомому китиарцу набирала обороты.

   - Прошу прощения. - Голос опять засипел, и Коллингейм откашлялся. - Кто вы, и кем вам приходится Эмиль Роул.

   - Меня зовут Даниэла Вуд. Я... Мы... Мы встречались с Эмилем, - подобрала она наконец подходящее слово. - Так он жив?

   - Пока ничего утешительного сказать не могу. У вас есть какие-то предположения о том, что произошло?

   - Их похитили, - твердо произнесла Дэниэла.

   - Почему вы так решили?

   - Им же угрожали, - тоном "это же все знают" ответила она. - С самого начала.

   - Поподробнее можно? - Алекс подобрался.

- Вы не слышали? Антикитиарские экстремистские группировки. О них даже по галовидению говорили. И в Сети писали. - Алекс ни о каких группировках не слышал, и удивленно поднял брови. - На центральные каналы, правда, эту информацию не выпускали. Создавали видимость благополучия, - выплюнула Даниэла с ненавистью. - И вот... досоздавались. - Она снова шмыгнула носом и отерла наклюнувшуюся слезинку.

   Коллингейм поставил для себя галочку поискать информацию об экстремистах. Оказывается, столько всего прошло мимо него.

   - Они вели себя как-то агрессивно, вызывающе? За что их не любили?

   - Их не не любили, - с вызовов ответила девушка. - Их боялись.

   Алекс склонил голову набок. Это что-то новенькое.

   - Нет, вы не правильно меня поняли, - поправилась Даниэла. - Не их самих, а находиться рядом с ними. Из-за всех этих... угроз.

   - А кто-нибудь еще знал об этих "угрозах"?

   Случается, что экзальтированные барышни придумывают такое, чего на самом деле нет.

   - Конечно. В начале обо всех случаях китиарцы докладывали в службу безопасности. Но от них только отмахивались. Поэтому потом они перестали кому-либо говорить.

   - А что именно им говорили? В чем заключались угрозы?

   - Насколько мне известно, ни в чем конкретно. Однажды у них разбомбили оборудование в кабинете. Как-то в аэрокар Эбигейл подбросили дохлую кошку. А Оуэну на рабочем столе нацарапали: "Убирайтесь прочь, нелюди". Вот в таком духе...

   Она вздохнула.

   Ничего себе шуточки. Очень остроумные.

   - Вы не замечали в последнее время что-нибудь странное, необычное в поведении Эмиля? - поинтересовался детектив.

   Он ведь собирался сворачивать удочки, добавил про себя Алекс. Должен же он был как-то сообщить девушке о своих намерениях? Или планировал исчезнуть по-английски?

   - Он был раздражен, но не хотел говорить о причинах. - Блондинка сложила руки под грудью. Весьма соблазнительной грудью. - Говорил, что это его проблемы, и он не хочет меня ими нагружать. Но я так поняла, что у них возникли какие-то трения в команде.

   - Почему вы так решили?

   - Я как-то шла к нему, и услышала из-за двери громкие голоса. Милле кричал что-то вроде: "Кончай с этой дрянью!" Оуэн ему отвечал: "Не лезь не в своё дело!" В это время в коридоре послышались шаги. Я испугалась, что меня могут застать за подслушиванием, и вошла. Бродски отвернулся. Эмиль вывел меня из кабинета и потом долго молчал.

   У Алекса была версия, о какой именно "дряни" шла речь, и она была не "кто". Похоже, Оуэн действительно подсел на "нирвану". Печально.

   - Роул говорил что-нибудь о том, когда они собирались завершать работу?

   Интересно же, сказал или не сказал?

   - Нет, он ничего не говорил об этом. У них в последнее время что-то не ладилось. После того, как Эбигейл открыла механизм запуска синдрома, они были счастливы. Но время шло, а прогресса по лечению не наблюдалось. Но Эмиль не сдавался. Он был уверен, что обязательно найдет выход!

   - Когда вы виделись с ним в последний раз?

   - Вечером перед исчезновением. Мы совсем немного поговорили. Он сказал, что у него есть срочное дело, он должен помочь кому-то из своих... Я так и не поняла, кому.

   - Спасибо, Даниэла.

   - Можно просто "Дэнни", - улыбнулась девушка и протянула руку. Алекс пожал тонкие пальчики. - Пожалуйста, если что-нибудь узнаете...

   Колингейм кивнул:

   - Я дам знать.

   Даниэла выглянула в коридор, а потом быстро вытолкнула грудью детектива из кабинета и закрыла дверь. Голова Алекса была пуста, как вакуум за иллюминатором космолета. Он автоматически добрался до лифта, и лишь спустившись вниз сообразил, что собирался зайти в лабораторию китиарцев. Он чертыхнулся. Двое сотрудников в лабораторных халатах, ожидавшие внизу, прервали разговор и разошлись в стороны, освобождая проход. Алекс с самым невозмутимым видом нажал "10", будто таков был план. Белохалатные переглянулись, вошли внутрь, но встали от детектива поодаль. Да и бог с ними. Коллингейм и сам предпочёл бы держаться подальше. И от них, и от исследовательского центра, и от этого дела вообще. Зажигать где-нибудь на Парадизе, в компании экзотической мулатки. К примеру. Он только что убедился, что жизненно нуждается в отдыхе. И какой-нибудь мулатке. Блондинке. Брюнетке. Рыжей. После бегства Роул что-то разладилось в его личной жизни. Раньше она была периодической, а теперь превратилась в эпизодическую. Китиарцы - зло. Если бы не Роул, он бы наверняка склеил эту Дэнни. Кто из Роулов виноват больше, Алекс определиться не успел, потому что добрался до искомых кабинетов.

   Забавно, но здесь его никто не останавливал и ничего не потребовал. Детектив вспомнил, что на десятый этаж его не посылали. Он огляделся. Всё-таки хорошо, что он пошел в полицию, а не науку. Да, у него была маленькая отгородка в огромном помещении отдела, но за ней он был скрыт от посторонних глаз. Кабинеты китиарцев представляли собой огромные аквариумы. Впрочем, соседние были такими же. Внутри большого аквариума стояли аквариумики помельче, с какой-то аппаратурой. Над кабинетом десять-тридцать пять горела лампа. На ней было написано "не входить". Внутри никого не было. Видимо, помещение проходило санобработку. В соседнем, тридцать шестом, ссутулившись за столом, сидел темноволосый паренек.

   Алекс постучался. Парень дернулся и оглянулся. Вид у него был испуганный. Детектив изобразил дружелюбную улыбку и показал жетон. Судя по выражению лица, с которым парень шел открывать, одно из двух было лишним.

   - Здравствуйте, меня зовут детектив Алекзандер Коллингейм. Я расследую дело об убийстве Оуэна Бродски. Вы мистер Смит?

   - Да какой уж там "мистер", - поморщился парень и отмахнулся. - Зовите меня Райан. Проходите. Присаживайтесь, куда хотите, - он широко повел рукой, как певец в опере, - у нас сегодня малолюдно.

   Типа, пошутил.

   - Спасибо, - поблагодарил Алекс и развернул к центру стул от ближайшего стола. В ногах правды нет. Хоть там искать не нужно.

   - Вам, наверное, уже наговорили про них всяких гадостей, да? - начал в лоб Райан. Он уселся в кресло напротив, уперся локтями в подлокотники и подался корпусом вперед.

   Коллингейм кивнул.

   - Они были совсем не такие! - заявил парень.

   - Не какие? - уточнил Алекс.

   - Ну... они не были высокомерными, занудными, нелюдимыми. Как вам их еще характеризовали? - Парень слегка покачивался корпусом верх вниз, будто плечи у него были присоединены к тазу пружиной. Он вскинул правую ладонь в сторону: - Исчадиями зла? Порождениями геенны огненной? - Вторая ладонь направилась влево.

   Театр одного актера. Последняя гастроль артиста.

   - А что, нет? - спросил Коллингейм, чуть склонив голову и изображая глубочайшее участие.

   Смит фыркнул, собрал кисти в замок и прижал их для надежности подбородком:

   - Нет. Они были очень милыми и веселыми. Особенно Роул.

   Опять этот Роул!

   - Они многое знали, многое умели, и, понимаете, - рука парня вырвалась из заключения, теперь - вперед, как у нищего, - не жмотились, как наши. Не боялись, что кто-то украдет их открытия! Они всем делились, - вторая рука присоединилась к первой. - Когда нужно - разжевывали, чтобы было понятно.

   Угу. "А теперь для даунов", мысленно добавил Алекс. Райан опустил взгляд на руки и спрятал их на место, под подбородок.

   - Знаете, сколько интересного они рассказывали! - продолжил он. Моторчик внутри не давал ему сидеть спокойно: он опять начал качать корпусом. - Где они только ни бывали!

   - Почему же тогда к ним очередь из поклонников не стояла? - доброжелательно поинтересовался детектив.

   Смит выскочил из кресла, будто пружина, которая его раскачивала, находилась у него под пятой точкой:

   - Это всё Фит! - гневно заявил он, обличительно указав куда-то, где, видимо, находился профессор. - Он с самого начала был настроен против китиарцев. А всех, кто шел против него, гнобил. Кому статью запорет, кого на конференцию не отпустит, кого на совещании пропесочит. Он даже с Данаей поцапался, хотя до приезда китиарцев она у него любимой ученицей была!

   - Даная - это кто? - уточнил Алекс, чтобы подтвердить подозрения.

   - Ну, Даниэла Вуд. Прозвище у нее такое.

   - Она с китиарцами дружила?

   - "Дружить" - это не про Данаю, - поделился парень, и Коллингейм кивнул. - Вы ее видели, да? - догадался Райан, и детектив кивнул снова. - Понимаете, да? Но да, она сюда часто захаживала. Ей-то чего бояться? Её премии лишат, она и не заметит...

   - Почему?

   - Вы про компанию "Вуд & Ко" слышали?

   Коллингейм слышал. Все на Атоване слышали. Она входила в двадцатку крупнейших добывающих компаний. Когда Алексу было лет десять, это название не сходило с мониторов галовизоров из-за крупного скандала. Эндрю Вуда, владельца компании, обвиняли в том, что он своевременно не обновил защитный экран над одной из шахт. В результате сотни работников схлопотали синдром Хардена. Эндрю объяснял это тем, что месторождение находилось на грани выработки, вкладывать в него деньги не имело смысла, и пусть рабочие скажут спасибо, что их не выбросили на улицу. Рабочие спасибо не сказали. Вуда профсоюзы через суд обязали выплатить пострадавшим компенсацию. Вуд выплатил, а шахту закрыл. Люди оказались без работы и с "волчьим билетом". В общем, некрасивая была история. Алекс кивнул.

   - Так вот это ее папочка.

   Да уж, в деньгах Дэнни не нуждалась. Как и в услугах Алекса. М-да.

   - А ты почему не боялся? - поинтересовался Алекс.

   - А я тоже не заметил бы, если бы меня премии лишили, - весело ответил Смит. - У меня знаете какая зарплата? - Алекс жал плечами в ответ. - Если посмотрите вот сюда, - он ткнул пальцем в микроскоп, - то увидите. Я живу за счет подработок. Так что Фит мне не указ.

   Райан сложил руки на груди и вздернул голову. Пацан. Совсем пацан.

   - Расскажи, какими они были.

   - Ну, - Райан снова сел, и взгляд его потеплел. - Оуэн был у них лидер. Его слушались. Его нельзя было не слушаться. Он был такой... ух! - Райан сжал кулак. - Эбигейл... она как фея, - тут парень поплыл, и Алекс вспомнил другую "фею". - Только строгая очень, - закончил Смит со вздохом. - А Эмиль - свой парень. Смешил постоянно, истории разные рассказывал. На аэрокаре любил гонять по ночам. Он вообще всякое экстремальное любил... любит, - поправился Смит и поджал губы.

   Он покрутился на кресле из стороны в сторону.

   - Мне говорили, они собирались улетать? - спросил детектив.

   - Да вроде нет, - пожал парень плечами. - У них вроде, что-то наклевывалось...

   - Почему ты так думаешь?

   - Пару недель назад Эмиль с Оуэном начали о чем-то шушукаться. Оуэн стал напряженный. Он всегда был такой, когда что-то важное происходило. Эмиль взъерошенный ходил, много работал, все данные за собой тщательно подчищал. Эбигейл к нему часто подходила, вроде как успокаивала. Короче, у них что-то происходило. Когда я у Эмиля спросил, он мне сказал: "Всё нормально. Скоро всё закончится. Но пока лучше держись от нас подальше".

   - Слышал, китиарцам угрожали... - запустил Алекс на проверку еще одну версию.

   - Было такое, - Райан поджал губы и мелко закивал головой. - Это всё от ксенофобии, - поделился он. - Китиарцы для нас - непонятные чужаки. Неизвестность всегда страшит. А страх порождает ненависть. К тому же людям легче жить, когда у них есть, с кем бороться. Все невзгоды, житейские проблемы и разногласия теряют значение перед лицом общего врага.

   - Социологией интересуешься?

   - Нет, это мне Эмиль объяснял. У него сестра такими вещами занимается: всякой психологией...

   - ...социальной антропологией, - продолжил детектив.

   - Да, да, угадали!

   Ага. Угадал он. Буквально, пальцем в небо попал. Значит, брат. Может, не так уж он плох, этот Эмиль Роул. Вроде, парень не глупый. И весёлый, если верить. Только знать бы еще, кому и в чем?

   Когда Алекс вышел из Исследовательского центра, на улице уже вечерело. Скоро придет лето с жарой и иссушающими ветрами. А пока можно радоваться ненавязчивому теплу. Хотя, стоило светилу спрятаться, повеяло холодком. Детектив добрался до своего аэрокара и прикинул, что на работу - практически на другой конец города - придется лететь только для того, чтобы оттуда направиться домой. Конечно, люди пропали, дело стоит, начальство ждет... Но до сих пор никаких условий выдвинуто не было. Либо люди не хотят, чтобы их нашли, и от лишнего дня свободы не откажутся. Либо похитители еще не определились с ценой, и пока преступники думают, можно не дергаться. Либо уже некого менять, и как ни цинично это звучит, днем раньше, днем позже - погоды не делает. В общем, Алекс двинулся прямиком домой. Выспавшийся, собранный детектив принесет больше пользы, чем сонный и уставший. После ночной побудки спать хотелось немилосердно.

   Разогрев стандартный порционный ужин, Коллингейм вытащил из пола перед галовизором столик-трансформер. Потыкал по каналам. Везде одно и то же: смерть Бродски и пропажа китиарцев были темой дня. Роул не всё рассказал стажеру про ксенофобию. С каким упоением журналисты, политики, видные общественные деятели строили гипотезы о причинах смерти Оуэна! Одна грязней другой. Они смаковали чужую смерть, как ценитель настоящее вино. "Ура! Мы доказали, что супер-люди вовсе не супер! Они только делали вид! Но мы всегда это подозревали! Мы же, чай, не дауны", - читалось между строк. И столько в этом междустрочьи было искренней радости, большого человеческого счастья, что Алексу стало противно.

   Коллингейм принял душ и завалился спать. Ему снилась Тайни Роул. Не спокойная и сосредоточенная, какой он привык ее видеть, а взъерошенная и испуганная. Она пыталась ему что-то втолковать. Алекс слышал ее голос, но никак не мог понять, чего она хочет. Наверное, потому что он даун, решил Коллингейм во сне, и стал пялиться китиарке на грудь... А потом, как всегда не вовремя, сработал будильник.

   Детектив бодро вскочил, сделал несколько упражнений, умылся и оседлал своего верного аэро-буцефала. Позавтракал он в дороге, чтобы сэкономить время, в итоге на работу прибыл раньше всех. Вместо получаса в спортзале, Коллингейм сел приводить в порядок информацию по делу.

   Последний раз китиарцев видели в субботу вечером. В понедельник они не явились на работу, на вызовы не отвечали. На поиски пропавших кинули все силы полиции. Они как сквозь землю провалились. В ночь на вторник обнаружили тело Бродски. Коллингейма подняли в три часа. Алекс даже пожалел, что не женат. Жена бы спросила: "Ты куда это на ночь глядя?" А он ей бы ответил: "В бордель". Смерть китиарца наступила в понедельник, ориентировочно с часу до половины второго дня. Вкалывал мужик в поте лица. Судя по анализам, последние двадцать часов своей жизни Оуэен провел в состоянии сильнейшего наркотического опьянения. Определить, употреблял ли он наркотики ранее, не представлялось возможным. Через двадцать часов все промежуточные продукты распада "нирваны" полностью утилизируются организмом. На теле были обнаружены множественные гематомы. Эксперты сообщили, что в основном они были получены в воскресенье. Веселенький уикенд был у китиарца. А закончился так, что просто обхохочешься. Самое время почитать про экстремистские группировки. Но тут подошло время оперативки.

   Капитан планомерно снимал стружку с Коллингейма, требуя результатов. Алекс тоже потребовал - помощи. Он пока клонироваться не способен. Рук у него две, ног - две, глаз - тоже два, а голова и рот - вовсе в одном экземпляре. Начальник сказал, что последний экземпляр Алеску следовало бы заткнуть и начать копать. Как копать ртом начальник не сказал, но, видимо, подразумевалось, что детектив будет землю грызть. В этот драматичный момент у капитана сработал комм. Он посмотрел, кто вызывает, побледнел лицом, выслушал, сказал: "Есть", отключился и произнес: "Коллингейм, к Уокеру". В глазах читалось облегчение оттого, что вызвали не его.

   Про Шефа полиции Атован-Сити Дж. Уокера ходило много анекдотов. Например: "Как-то раз в одной из шахт случился завал. Техника оказалась бессильна. Тогда вызвали Уокера, и он прожег проход взглядом". Поэтому по дороге Алекс забежал в туалет - чтобы не оконфузиться. В приемной секретарь молча кивнул и тут же открыл дверь в кабинет начальника. Зараза, даже не дал спросить, в чем дело. Дело, как оказалось, было на миллион. Голосов избирателей. С Уокером, как со старым приятелем, за чашечкой ароматного кофе беседовал сенатор Рональд Брукс. Неукротимый Ронни ослепительно улыбнулся детективу, и Алекс напрягся.

   - Детектив Коллингейм, рад встрече! - встал сенатор и протянул руку для рукопожатия.

   Детектив украдкой бросил взгляд на Шефа. Тот елеуловимо кивнул. Коллингейм поприветствовал Брукса, выдавив ответную улыбку.

   - Я очень рад, что дело китиарцев находится в надежных руках, - заявил Неукротимый Ронни Уокеру. - Я уверен, что он отлично справится.

   После этих слов сенатор повернулся к детективу.

   - Дело непростое, - сказал он, изобразив глубокую озабоченность. - Очень скользкое. Нам нужно удержаться на грани, чтобы не случилось межзвездного скандала, но виновные были найдены. Вы, детектив, хорошо зарекомендовали себя в работе с представителями Китиары. Надеюсь, и в дальнейшем всё пройдет гладко. Нам проблемы не нужны, - закончил он с упором на первое слово.

   - Нам проблемы не нужны, - эхом повторил Уокер.

   Можно подумать, Алексу они нужны так, что он без них прямо спать не может.

   - Идите, детектив, выполняйте, - милостиво разрешил Шеф.

   Согласно известному закону, события развиваются от плохого к худшему. Коллингейм не задумывался над тем, что Брукс оказался невольным заложником успеха китиарцев. Дело Стоунбридж подпортило ему репутацию, но если бы исследователям улыбнулась удача, его ставки подскочили бы до небес. Однако Китиара подложила Ронни очередную свинью. Второго скандала его политическая карьера не выдержит и треснет по швам. Стало понятно, почему на дело поставили одного Коллингейма. Виновных обязательно найдут. Он был запасным вариантом. Становиться козлом отпущения не хотелось. Алекс направился в свою отгородку копать в переносном смысле, пока не пришлось в прямом. Куда, кроме шахт, он пойдет, если его с работы турнут? Разве что в сценаристы галосериалов...

В отделе было пусто. Народ всё еще не вернулся с оперативки. Коллингейм сделал кофе и побрел к себе, отхлебывая из кружки на ходу. И чуть не поперхнулся, обнаружив на гостевом стуле супер-пупер импозантного брюнета с голубыми глазами.

   - Добрый день! - вежливо произнес тот, вставая и протягивая руку для приветствия.

   Алекс перехватил кружку в левую руку и пожал холеные пальцы китиарца.

   - Вы, возможно, меня забыли... - продолжил тот.

   - Отчего же. Я памятью не страдаю, - возразил детектив любимой присказкой капитана, предлагая гостю сесть в более удобное кресло напротив. - Виктор Майер, если не ошибаюсь.

   - Не ошибаетесь, - удивленно-поощрительно улыбнулся брюнет. - У вас действительно неплохая память.

   Для дауна, добавил про себя Алекс.

   - С чем пожаловали? - полюбопытствовал он, отставив на время кофе. Почему рядом с китиарцами он постоянно чувствует себя неотесанным чурбаном?

   - Хочу помочь найти соотечественников, - ответил Майер тоном отличника. - У нас, на Китиаре, так принято.

   Детектив согласно кивнул.

   - На Китиаре принято. Но вы же не являетесь гражданином Китиары, - напомнил Коллингейм.

   Брюнет изобразил на лице "Надо же!"

   - У вас с Тай нашлось время, чтобы меня обсудить? - удивился он.

   Алекс запоздало сообразил, что времени проверить гражданство посетителя у него не было. Оправдываться он не стал. Ирония, сквозившая в вопрос, резанула детективу ухо. Вряд ли китиарец знал наверняка, чем они с Тайни занимались на самом деле. Скорее, это было предположение. Не обсуждала же Роул интимные подвиги детектива с бывшим любовником? Но кто знает, насколько далеко заходит китиарская незакомплексованность. Мысль была неприятна, хотя, вроде, он не оплошал...

   - Мы очень плодотворно провели время с миз Роул, - дипломатично ответил Коллингейм. - Она рассказала много интересного. - "Например, что ты - псих", - мысленно добавил Алекс. - Так у вас есть какие-то сведения о местонахождении пропавших? Или о том, как они провели последние несколько дней?

   Китиарец закинул ногу на ногу, накрыл колено ладонями и покачал головой.

   - У вас есть сведения о состоянии пропавших? Они живы? - продолжил детектив.

   Майер вновь покачал головой.

   - Нет, - вербализовал он свой ответ. - Увы, я, в отличие от нашей общей знакомой, - последние слова были сказаны с особой интонацией, которая не понравилась Алексу, - к спецслужбам не отношусь, и доступа к данным медицинских чипов не имею.

   - А чем тогда вы можете помочь? - не понял Коллингейм. В моральной поддержке - особенно от китиарцев - он не нуждался.

   - Я, конечно, не Тайни Роул, - приторно-насмешливо произнес Майер, - но тоже кое-что умею.

   - Не сомневаюсь, - в тон ему ответил Алекс.

   - Как вы помните, моя специализация - информационная безопасность. А это значит, что я могу раздобыть информацию там, где другие не смогут, - тихо и абсолютно серьезно продолжил брюнет. - Никто не умеет обходить защиту так, как тот, кто ее устанавливает, - пояснил он для даунов.

   - То есть вы хотите участвовать в расследовании? - уточнил Коллингейм.

   - Да.

   Идея была соблазнительна. Но нереализуема.

   - Боюсь, должен отказаться от ваших услуг. Для доступа к материалам следствия у вас нет соответствующего разрешения.

   - Есть. Вам, наверное, еще не сообщили, - с некоторым сочувствием в голосе произнес Майер.

   Сообщили. Алекс просто неправильно понял намеки о его опыте работы с представителями Китиары, и всём дальнейшем, которое должно пройти гладко. Детектив подумал, что речь идет о пропавших исследователях. А, оказывается, о найденном помощнике.

   - У вас есть идеи? - спросил детектив.

   - Можно попробовать поискать их по коммам, - предложил Майер.

   - Пробовали. Они отключены.

   - Можно найти данные о том, где, - тут китиарец сделал ударение, - они были отключены.

   - На коммах стояла защита от навигационного контроля,- возразил Алекс и наткнулся на улыбку брюнета. - Тогда почему вы до сих пор их не отследили? Вам нужно мое позволение?

   - Мне нужны позывные брата Тайни и их девушки, Эбигейл.

   - Вы точно знаете, что он ее брат?

   - О Тайни я знаю всё, - уверенно ответил китиарец. И было что-то предостерегающее в его словах. Хотя, казалось бы, чего им делить? Ноль на скольких не дели, всё равно получишь ноль.

   - Если вы настолько с нею близки, почему не общались с Эмилем Роулом? - мило полюбопытствовал детектив.

   - Потому что меня интересует Тайни, а не ее брат, - ответил Майер тоном школьного учителя, в десятый раз объясняющего тему. - Так вы дадите мне позывные?

   Алекс загрузил комп, и на мониторе показалась бегущая строка от начальства с распоряжениями по поводу мистера Виктора Майера. Очень своевременно.

   Коллингейм продиктовал нужные данные китиарцу - по большому счету, тайну следствия они не составляли. Дал свой позывной. Майер пообещал, что сообщит, как только что-нибудь найдет, и откланялся.

   По заведенному на Атоване порядку запрос о снятии защиты с навигационного контроля удовлетворялся через десять суток после пропажи человека, если обстоятельства исчезновения не ясны, и в течение суток - если существовали признаки, указывавшие на насильственные действия в отношении пропавшего. Подобные меры применялись и к беглым преступникам, если их вина была доказана. В случае китиарцев дело осложнялось их инопланетным гражданством. Без официального разрешения со стороны Китиары подобные действия были запрещены. То есть сначала нужно было признать, что китиарцев похитили, либо доказать, что они - преступники. В первом никто признаваться не спешил ("Нам неприятности не нужны"), а для второго не было доказательств. Одни версии на уровне галосериалов. Поэтому помощь - особенно от китиарца, пусть не по гражданству, так по рождению - была очень кстати.

   В отделе стало шумно. Коллеги возвращались с оперативки. Алекс потянулся к кружке и решил, что кофе уже остыл. Чем не повод сбросить ненужные эмоции? Возле кофе-машины топтался Дакбилл.

   - Что, везет тебе на китиарцев? Мальчики-то у них тоже "огонь"? - с намеком спросил Сай.

   - Не знаю, не пробовал. Но могу ему намекнуть, что ты интересовался, - душевно ответил Коллингейм.

   Дакбилл что-то буркнул в ответ, и тут до Алекса дошла странность подколки:

   - А с чего ты взял, что он китиарец?

   - Так капитан нам сообщил, что у тебя будет крутой помощник, - поведал Сай.

   Ну что за скотство? Чуть раньше о "помощнике" кэп сообщить не мог?

   Алекс кивнул и направился к себе. Экстремистские группировки. На повестке дня - антикитарские группировки. Чем глубже закапывался Коллингейм в дебри поисковика, тем непригляднее становилась картина. К концу дня он более-менее определился с хронологией событий.

   Антикитиарские выступления начались еще до прилета исследователей. Авансом, так сказать. Наверное, как побочное действие скандала с Бруксом. На некоторых форумах стали проскальзывать идеи, что от этих китиарцев одни беды. Сентенция, хорошо знакомая детективу. Но к прибытию представителей Исследовательского Корпуса Китиары она преобразовалась во "Все беды от китиарцев". В некоторых блогах появились развернутые обзоры, повествующие о прегрешениях китиарцев перед Богом и человечеством. Мысли о том, что Китиара жаждет захватить мир и планомерно устраивает на других планетах эпидемии и прочие катаклизмы, которые потом сама же и устраняет. А иначе почему ей это удается? Строились версии о том, когда и как на Атован был завезен синдром Хардена. Алекс со времен полицейской академии, где прослушал курс медицины, твердо помнил, что впервые синдром появился у первопоселенцев. Не иначе, как вражеские агенты Китиары пробрались в число отцов-основателей. Жаль, что китиарцы в ядерных технологиях не сильны, а то бы их и в спектре местного светила обвинили.

   В общем, возле космопорта китиарцев встречали с цветами, а у гостиницы их поджидал пикет. Служба безопасности отеля настойчиво попросила пикетчиков убраться. Ничто не омрачило приезд высоких гостей. Но бдительные зеваки факт разгона зафиксировали, вызвав некоторую волну кулуарных обсуждений. Желтая пресса тоже не осталась безучастна. Обычно она пугала обывателей обещаниями конца света, всеобщего энергетического кризиса и грядущей победы энтропии над всем живым. На взгляд Алекса, это одно и тоже, и неэнштейновская физика давно доказала беспочвенность подобных угроз. Но люди "пугались" и шушукались, замечая очередные приметы надвигающегося конца: "А вчера видел..." - "Да что там, вот я с утра слышал!.." Беседа высокоинтеллектуальных людей. Теперь таблоиды устрашали зрителей предсказаниями новых катастроф с участием сверх-людей.

   Новая волна антикитарских настроений поднялась, когда стало известно, что китиарцы объяснили механизм возникновения болезни. Эбигейл Джонсон со знакомой невозмутимостью рассказывала про какие-то природные векторы, активируемые фотонами определенной волны. Из рассказа следовало, что синдром Хардена - это чуть ли не универсальная защита от местного солнца. Во всяком случае, так это понял Алекс. И не только он. Столб вони о том, что китиарцы хотят всех поперезаражать ужасной болезнью, поднялся до небес. Постепенно обвинения притухли. Обыватели легко переключаются на новые "страшилки", на фоне которых их жизнь уже кажется не такой мрачной. Атован жил своей жизнью. Появилась информация об истощении еще одного месторождения. Многим грозили увольнения. В этом китиарцев было сложно обвинить.

   Но тишина продлилась недолго. На одной из улочек был обнаружен обезображенный труп мужчины, страдавшего синдромом Хардена в крайней степени. Харденовские "бляшки" с его тела были срезаны, и мужчина скончался от потери крови. Таблоиды запестрели сообщениями: "Супер-люди или нЕлюди?", в которых рассуждали о тех нечеловеческих методах, к которым прибегали китиарцы в своих исследованиях. Алекс по датам нашел дело и запросил его из архива. Следователем был Сайрус. По ДНК была установлена личность убитого. Им оказался сорокалетний Томас Гунн. Безработный, ранее числившийся пропавшим. Осведомители принесли информацию, что примерно год назад Гунн проиграл изрядную сумму серьезному человеку, после чего ударился в бега. Сай легко свёл концы с концами: беглец прятался на окраинах, а то и за пределами щитов - отсюда харден. Но и там его нашли и проучили. Криминальные разборки порою бывали очень жестоки, поскольку носили воспитательный характер для оставшихся в живых. Дело закрыли. Но почтеннейшей публике столь очевидная версия не понравилась. Люди продолжали муссировать китиарскую тему. Устраивали пикеты возле исследовательского центра. Похоже, правительству требовалось немало сил, чтобы не дать этой грязи выплеснуться на центральные каналы. А тут смерть Бродски. Прямо праздник для души!

   Теперь показания свидетелей становились объяснимыми. Фит был ярым сторонником антикитиарских настроений. Дэнни отражала позицию тех, кто переживал за приезжих, но ничего не делал, чтобы их защитить. Смит - позицию самих чужаков. Последние в этом хороводе выглядели приличнее других.

   Алекс не сомневался, что ответ на запрос в СБ исследовательского центра подтвердит слова Даниэлы Вуд. У директора однозначно были основания, чтобы трусить. Но одно дело - потолкаться в пикетах, исцарапать стол или подкинуть в аэрокар дохлую кошку, и совсем другое - убить человека. Между этими двумя видами протеста дистанция огромного размера. К тому же, если бы это были разъяренные боевики-экстремисты, они бы просто перестреляли троицу, не заморачиваясь кляпами и плетками. А Алекс в глубине души всё-таки склонялся к тому, что преступление было инсценировано. Люди под "нирваной" не утрачивали физиологических функций. Детективу приходилось сталкиваться с делами о сексуальном насилии над находившимися под влиянием наркотика. Он даже видел запись такого изнасилования. Со стороны никак не скажешь, что девочка была против. Но насколько нужно быть циничным, чтобы изнасиловать бессознательного мужика и после этого хладнокровно его убить? Ладно. Возможно, это была какая-то обиженная девица, которую китиарец грубо отверг. Но где он пропадал всё воскресенье? И что случилось с остальными?

   Размышления Коллингейма были прерваны писком комма. Майер тоже провел этот день не зря. В сообщении значились координаты, где исчез сигнал китиарцев.

   Согласно информации от провайдера связи, комм Роула был отключен в понедельник, в десять тридцать утра, а коммуникатор Эбигейл работал до пятнадцати сорока. В это время Бродски уже был мертв. Ни одного исходящего вызова после двадцати одного субботы от китиарцев не было. Входящих было много. В воскресенье на номер Роула было четыре вызова с одного позывного - от Даниэлы Вуд. Девушка беспокоилась. В понедельник входящих было столько, что от позывных и имен пестрело в глазах. Большинство из них были для Алекса пустым звуком. Майер к этим сведениям добавил, что оба комма не двигались с ночи на воскресенье и находились рядом, практически, в одной точке. Координаты указывали на подземные этажи того самого борделя, где обнаружили труп Оуэна. Зона погрешности составляла пять метров во всех трех измерениях. Участок небольшой, но искать среди хитросплетений бесконечных труб, кабелей и коробов было непросто. Радовало одно: трупного запаха не было. Четыре часа вечерне-ночных поисков увенчались успехом, если так можно выразиться. Коммуникаторы нашлись в одном из коробов, запрятанные за провода. Выключились они из-за разрядки аккумуляторов. Коммы были девственно чисты. В них отсутствовала даже стандартная прошивка. В системе болтался лишь какой-то непонятный код.

   Хмурый и сонный Коллингейм глушил двойной эспрессо и ломал голову над очередной загадкой этого дела. Итак, в ночь с субботы на воскресенье случилось что-то важное. Китиарцы зачем-то пошли в третьесортный бордель и спрятали там свои коммы - или их спрятал кто-то другой, чтобы отвести след. В воскресенье - а может в ночь на воскресенье, Бродски избивают. Свои или чужие? Если чужие, и китиарцев схватили, то как двоим удалось спрятать коммы? Коммуникатор Бродски был найден в номере вместе с телом. Выглядел он так, будто на нем танцевали жигу в шпильках. Чип памяти был поврежден, и эксперты полиции из него ничего выжать не смогли.

   Может, китиарцев схватили не одновременно. А может, и не хватали вообще. Возможно, в группе действительно назревал скандал. Пока слова Даниэлы не противоречили истине, и если посмотреть под этим углом на слова Райана, то возможно, они оба не врут. Просто стажер не всё знал. Итак, конфликт достиг апогея, и китиарцы подрались. Может даже там, в борделе. Но Оуэна убили через сутки с лишком. Зачем нужно было заранее вырубать и прятать коммы? Не исключено, что из-за увлечения капитана - чем бы оно ни было - у Эбби и Эмиля возникли проблемы, и они были вынуждены прятаться. Бродски расплатился по долгам. А они... ждут появления своих?

   Официальный представитель Китиары вот-вот должен появиться. Алекс это нутром чуял. Он потянулся, чтобы вновь отхлебнуть из кружки.

   - Как успехи? - раздался голос за спиной.

   Детектив оглянулся. Там стоял Виктор Майер.

   - Пусто.

   - В смысле, - брюнет прошел к креслу Олдмена, - не нашли?

   - Нашли, - детектив кивнул. - Но в коммах пусто.

   - Совсем-совсем пусто? - китиарец не был удивлен, он уточнял, будто это имело значение.

   - Программеры обнаружили нечто неопознаваемое, но пока не знают, с какой стороны к нему подлезть.

   Майер презрительно хмыкнул:

   - Ну-ну...

   - А вы, конечно, его вскроете в два счета, - саркастически заметил Алекс.

   - Боюсь, что нет. То, что вы описываете, похоже на процедуру "аларм", - задумчиво произнес брюнет. - Так Исследовательский корпус очищает технику в случае опасности. Оставшаяся программа позволяет при наборе пароля выйти на ссылку, откуда можно скачать резервную копию данных. Проблема в том, что пароли у нас навороченные, а программа допускает только две попытки.

   - У 'нас'? - переспросил детектив.

   - Нравится вам это или нет, но вырос я на Китиаре, - отрезал Виктор, будто тема для него была болезненной.

   - И каждый китиарец с пеленок знает об этом самом "аларме", - полуспросил, полуконстатировал Коллингейм не без иронии.

   - Молодой человек, - произнес брюнетом тоном Фита, - подозреваю, что ваши представления о моей родной планете ограничиваются агитками в Сети и пламенными речами Тай. Чтобы вы знали: в Исследовательский корпус входит не менее двадцати процентов граждан Китиары. Каждый пятый взрослый, - перевел он для даунов. - Понятно, в какие игры играют дети при таком вовлечении населения в шпионскую деятельность.

   - Я только не понял, вы возмущаетесь или восхищаетесь?

   - Констатирую факт.

   В отгородке повисла тишина.

   - Вы можете отследить перемещения комма Бродски? - нарушил молчание Алекс.

   - А что, его тоже не нашли? - удивился китиарец.

   - Нашли. Нам нужно знать, где Оуэн был, начиная с субботы. А лучше - его передвижения за последнюю неделю. Возможно, это поможет распутать узел.

   - А в самом коммуникаторе каких-нибудь намеков не обнаружили? - поинтересовался Майер.

   - Он разбит.

   - Можно посмотреть?

   - Вы волшебник?

   - Нет, я гений, - без ложной скромности сообщил брюнет.

   Китиарское отсутствие комплексов во всей своей красе.

   - Хотите взглянуть? Только учтите: вещественные доказательства не могут покидать стены этого здания, - напомнил Коллингейм.

   - Не проблема. Если вы обеспечите мне необходимый минимум оборудования, готов устроиться здесь.

   Он повел рукой над столом напарника. Алекса соседство с китиарцем не радовало. Не расслабишься. С другой стороны, он на работу не расслабляться пришел. От мужика есть реальная польза. Вдруг и вправду что-нибудь наковыряет из утиля?

   Алекс сформировал запрос на выдачу вещдока и встал.

   - Позывные Оуэна Бродски мне назовите, прежде чем уйти. Чтобы я тут время не терял, - попросил Майер.

   Всё-таки молодец мужик. Если бы он еще не был китиарцем... Но у каждого свои недостатки. Детектив продиктовал с монитора данные и дал компьютеру команду на отключение. Уголок рта брюнета дернулся. Ну да, ну да... Что для него полицейский комп? Ему всего день потребовался, чтобы взломать базу коммуникаторной связи. Уж они-то трясутся над своими данными. Не то что Управление безопасности, куда технику покупают в секондхенде на вес.

   С этой мыслью Алекс двинулся за коммом Оуэна, и ему в грудь врезалась летящая на всех парах Роул. Коллингейма развернуло, и он застыл, как каменный истукан с планеты Гея. Тайни обогнула детектива, будто он и был неодушевленным предметом, и остановилась в нескольких шагах от стола.

   - Если я узнаю, что это ты, я тебя лично сдам Комиссии, - прошипела она, чуть повысив голос, но Алексу показалось, что переборки задрожали.

   - Тоже рад тебя видеть, дорогая, - расплылся в счастливой улыбке китиарец. - Чем обязан столь душевной встрече?

   - Прямо воссоединение семьи после долгой разлуки, - не смог остаться в стороне детектив. Какой, к чертям собачьим, коммуникатор, когда здесь такое шоу намечается? Коллингейм просочился мимо китиарки, пока его молнией не сшибло, и устроился на своем кресле, будто он тут совсем не при чем.

   Миз Роул даже ухом в его сторону не повела.

   - Где Эмиль? - спросила она у соотечественника таким тоном, что Алекс сразу и безоговорочно поверил, что Исследовательский Корпус Китиары - это спецслужба.

   - Пытаюсь выяснить.

   Майер мотнул головой в сторону детектива, переключая внимание Тайни. Спасибо тебе, добрый человек! Роул повернулась к Коллингейму. Хорошо, что китиарцы не любят киборг-технологии. А то вживили бы ей в глаза по лазеру, и она бы его сейчас так "ш-ш-шу!", "ш-ш-шу!" по полному разряду из каждого орудия. И лежал бы Алекс бездыханный. И никакого секса перед смертью - почему-то ему припомнился Бродски. Возможно, именно за это детектив не любил китиарцев...

   Коллингейм поймал себя на том, что сердце продолжает биться, а значит, ничто не освобождает его от обязанности отвечать.

   - Да, - подтвердил он. - Мистер Майер оказывает посильную добровольную помощь в расследовании дела об убийстве Бродски и поиске пропавших.

   Тайни молчала. Воздух заискрил от напряжения.

   - Вчера он выяснил местонахождение коммуникаторов Эмиля Роула и Эбигейл Джонсон, - продолжил детектив. - К сожалению, хозяев с ними не обнаружено, а сами коммуникаторы оказались пусты.

   - И тебе ничего в этой ситуации не кажется странным? - вытаращив глаза и изобразив потрясение, поинтересовалась Тайни.

   Хм. Но если посмотреть под этим углом...

   - Теперь ты будешь обвинять меня во всех неурядицах, которые случаются в твоей жизни? - невозмутимо влез с вопросом брюнет. Как же, оказывается, Алекс скучал по китиарской невозмутимости.

   Сцена до тошноты напоминала типичные разборки бывших супругов после развода.

   - Чувствуется опыт совместных ссор, - озвучил свои мысли Коллингейм, и оказался под дулами обоих взглядов.

   - Мы с Тайни знаем друг друга больше десяти лет, - уведомил Майер. Что-то подобное Алекс и предполагал.

   - "Знаем"! - фыркнула Роул. - Как выяснилось, я тебя совершенно не знаю!

   - А ты, дорогая, всё это время была чиста и откровенна, как Иоанн Богослов, - ответил ей в тон китиарец.

   Сходство с семейным скандалом усилилось.

   - Миз Роул, вы здесь, чтобы выяснить отношения с мистером Майером? Не смею вас обоих задерживать, улицы Атован-Сити к вашим услугам, - заявил Алекс и заново запустил комп.

   - Нет, я прибыла в качестве официального наблюдателя, но мне отказали. Не можешь объяснить, почему? - слова Тайни звенели, как ножи на тренировке по холодному оружию.

   - Наверное, потому что твой брат считается подозреваемым в деле об убийстве Оуэна Бродски, - пожал плечами детектив.

   - Эмиль?!

   "Ш-ш-шу!", "ш-ш-шу!", - вновь послышалось Коллингейму, и он с трудом удержался, чтобы не вжать голову.

   - Некоторые улики не позволяют рассматривать мистера Роула как потерпевшего, - пояснил он. - Разумеется, обвинение на данном этапе никто не выдвигает, однако и подозрений никто не снял.

   - И что это за улики? - полюбопытствовала китиарка, складывая руки на груди.

   - Должен напомнить, что я не имею права обсуждать ход следствия с посторонними, - отрезал детектив.

   - А он, - Тайни указала подбородком в сторону Майер, - не посторонний?

   - Сведений о его причастности к убийству мистера Бродски и пропаже двух других представителей Исследовательского Корпуса у нас нет. У вас есть? - уточнил Алекс.

   Китиарка покачала головой.

   - Зато у меня есть сведения о непричастности к убийству Эмиля Роула, - заявила она.

   - Излагайте, - Алекс жестом пригласил ее присесть к столу.

   - Не при нем. И не здесь, - отрезала Тайни.

   Детектив удивленно приподнял бровь. Роул смотрела ему в глаза, и в его взгляде читалась решимость стоять на своем до победного.

   - Ладно. Вас можно оставить на несколько минут, пока я схожу за вещдоком? По возвращении здесь не будет два свежих китиарских трупа? - Алекс последовательно перевел взгляд с одного на другую. Оба молчали. - А один китиарский труп?

   Ему вновь никто не ответил, и Коллингейм посчитал молчание знаком согласия. Он в который раз за сегодняшнее утро подал компьютеру команду на выключение и покинул отгородку. Детектив приложил все усилия, чтобы вернуться как можно быстрее. В отгородке было тихо. Майер уставился в виртуальный экран, стуча по виртуальной клавиатуре. Тайни стояла в той самой позе, в которой была перед уходом Алекса.

   Детектив установил рамку тревоги на стенку. Если вещдок покинет эту границу, сработает защита. Теперь он был готов к общению с Роул. Он протянул локоть.

   - Ведите меня, прелестница, в свои тайные места для посвящения в страшные тайны, - произнес он в жанре страшилок, но улыбки не удостоился. Тайни серьезно кивнула и направилась к выходу.

   - Куда мы движемся? - спросил Алекс, когда они вошли в лифт.

   - На крышу. Я вызвала аэротакси, - уведомила Тайни.

   Роул смотрела куда-то вниз. В зеркальной стенке отражалось ее сосредоточенное лицо. Они хорошо смотрелись вместе. Правильно. Мощный, загорелый Колингейм, и она - изящная, белокожая, похожая на фарфоровую статуэтку, застывшая у его плеча. Мужчина и Женщина. Она не женщина, напомнил себе Алекс. Она шпионка, обученная всяким психологическим штучкам. Более того - китиарка. Он для нее - умственно неполноценный даун. Урод. В голове прояснилось. Он - детектив. Она - сестра подозреваемого. В этот момент Роул подняла глаза, и их взгляды в отражении встретились. Коллингейм не успел распознать выражение лица Тайни, прежде чем на нем застыла знакомая маска невозмутимости. Друг на друга смотрели не мужчина и женщина. Не партнеры. Не враги. Просто чужие люди. И Алексу почему-то от этого стало грустно.

   Аэрокар уже поджидал их на площадке. Тайни продиктовала название отеля, где раньше размещалась команда Исследовательского Корпуса. Это было неправильно.

   - Я не могу пустить вас в опечатанные номера, - предупредил Коллингейм.

   - Я, - Роул сделала ударение, - собираюсь пустить тебя в свой, - опять ударение, - номер.

   Алексу стало смешно.

   - Отчего же такая щедрость? - поинтересовался он.

   - Оттого, что там я могу чувствовать себя в безопасности.

   - Тебе угрожали? - Насмешливое настроение пропало.

   Тайни покачала головой.

   - Там мы будем защищены от прослушивания, - глядя в окно, сообщила она.

   Да она заигралась в свои шпионские игры!

   - И кто же жаждет нас подслушать? - Коллингейм не сумел сдержать яд в интонации.

   - Вик.

   - О-хо-хо! Борец с тоталитарным режимом Виктор Майер преследует агентов влияния на чужих планетах! - продекламировал он, воздев правую руку к небу. Тьфу-ты. От Смита подцепил.

   Тайни окинула его знакомым нечитаемым взглядом.

   - Он на мне помешан, - коротко сообщила китиарка.

   Коллингейму стало неприятно.

   - А у вас при подтверждении гражданства мании величия не обнаружено? Или в пределах китиарской нормы?

   Китиарка отвернулась и погрузилась не то в созерцание урбанистических красот Атован-сити, не то в свои мысли. Молчание затягивалось.

   - Они живы? - нарушил тишину детектив. В принципе, и так было понятно, что если бы брат был мертв, Тайни вела бы себя по-другому. Про Эбигейл ничего утверждать было нельзя.

   Роул кивнула.

   - Самочувствие? - уточил Коллингейм.

   Девушка пожала плечами.

   - Приборы отказали?

   Тайни повернулась:

   - Алекс, скажи честно, ты на чьей стороне? - спросила она, вцепившись взглядом ему в глаза.

   О как!

   - На стороне справедливости, - ответил Коллингейм, складывая руки на груди.

   - Тогда почему ты не хочешь меня слушать?

   Женщины - они такие женщины!

   - Миз Роул, а что я, по-вашему, здесь делаю?!

   - "Миз Роул", - передразнила китиарка. - "По-вашему"... Алекс, что случилось? Мы же нормально работали вместе. Нормально разговаривали.

   - А сейчас - ненормально? Всё в пределах устава, - детектив развел ладони. И собрал их в замок. Черт! Кто бы мог подумать, что это так заразно?

   - "Устава"... - повторила она. - А-а-а... Оказывается, детектив Коллингейм действует по уста-аву, - будто это было для нее неким откровением.

   - А надо как?

   - Не знаю... Может, по-людски.

   - По-людски? Право, затрудняюсь... - Алекс вновь поймал себя на шутовских интонациях Райана. - Люди, миз Роул, здороваются при встрече. И прощаются, когда уходят, - невесть с чего понесло детектива. Он притормозил и более спокойно добавил: - Воспитанные люди, во всяком случае.

   В глазах китиарки мелькнул огонек понимания.

   - Зда-авствуйте, детектив Коллингейм, - она изобразила поклон. - Как дела?

   - Здравствуйте, миз Роул. Спасибо, хреново. А у вас?

   - Спасибо, еще хуже, - мрачно буркнула Тайни.

   Алекс уже пожалел о своей выходке, но китиарка не остановилась на достигнутом. С приклеено-вежливой улыбкой на лице, деланно-заботливым тоном она поинтересовалась:

   - А что случилось с вашим напарником? Олдменом, кажется?

   - С ним случился отпуск на Парадизе, - скопировал интонации Коллингейм. - Знаете ли, с людьми такое случается.

   - А с вами?

   Непонятно, на что намекала Роул, и детектив позволил себе интерпретировать вопрос по-своему:

   - А со мной не случилось. Всё, дела, дела...

   - Личные? -якобы с надеждой в голосе поинтересовалась Тайни. Вот же язва!

   - Уголовные, миз Роул, уголовные. А тут еще повышенный интерес к делу со стороны высших кругов...

   - Вам не привыкать, - не то утешая, не то издеваясь прокомментировала собеседница.

   - Не хотелось бы, - кивнул Алекс.

   Тайни промолчала в ответ. А потом произнесла:

   - А тут еще китиарцы со своими разборками. Всё ясно.

   И отвернулась к окну.

   - Хорошо вам, - пожаловался детектив. - Мне вот совершенно ничего не ясно.

   - Например. - Роул обернулась.

   - Например, вы снова случайно оказались рядом?

   - Нет, я осознанно сюда летела. Издалека.

   - Почему?

   - Хотелось бы польстить вашему самолюбию и сказать, что я по вам соскучилась...

   - Ну, так смелее, льстите. Не сдерживайте желаний, идущих от сердца, - Алекс взмахнул рукой, демонстрируя, как идут от сердца эти самые желания, и в очередной раз ругнулся в адрес Райана Смита и его прилипчивой манеры поведения.

   - ...но дело в том, что я летела к Эмилю. Из-за меня он оказался по уши в проблемах.

   - Из-за тебя?!

   - Алекс, - китиарка взглянула на приборную панель. - Нам осталось лететь пятнадцать минут. Ты можешь потерпеть?

   - Не понимаю, почему нельзя поговорить прямо здесь.

   - Потому что я не хочу, чтобы нас слышали?

   - Роул, а мании преследования у тебя не обнаружили?! - вырвалось в сердцах у Коллингейма.

   - Не обнаружили, - уверила та.

   - Наверное, тогда болезнь была в зачаточном состоянии. С тех пор она пустила корни, распушила ветви, скоро первые плоды принесет...

   - Алекс, - устало произнесла Тайни, - ты просто не представляешь, на что способен Вик.

   - И на что?

   - Даже я этого не представляю. Но в том, что касается информации, он гений. Гений даже по нашим меркам.

   - И ты всерьез полагаешь, что он убил, - "и изнасиловал" чуть было не проболтался Алекс, поймав слова на самом кончике языка, - Оуэна только для того, чтобы тебя увидеть? Тебе не кажется, что есть способы попроще?

   - Есть, - согласилась Роул. - Но они совсем не такие интересные...

   - Тайни, а почему он не стал подавать на гражданство?

   Раз нельзя разговаривать о деле, можно поговорить о чем-нибудь другом. Или о ком-нибудь другом.

   - Потому что он псих.

   - Я это слышал. Но он не производит впечатления психа. Нормальный мужик. Только китиарец.

   Роул, видимо, заметила неприязненные нотки в последнем предложении и покосилась в сторону Алекса с насмешкой.

   - А что на тебя запал, - продолжал Коллингейм, - так ты сама говорила, что ничто человеческое вам не чуждо.

   - Стыдно признаться, но я сама не знаю, почему, - неожиданно призналась Роул. - Если бы у него какие-то симптомы, я бы их заметила. Это моя профессия.

   - То есть, может, он и не псих? - уточнил детектив.

   - Алекс, он на протяжении всего знакомства манипулировал мною.

   - Молодец, - одобрил Коллингейм. - Как ты думаешь, если я у него спрошу, как ему это удавалось, он поделится секретом?

   - Он меня использовал! - возмутилась китиарка, будто это был решающий довод.

   - И что? А ты использовала меня. Я же по этому поводу монологи из "Короля Лира" не декламирую?

   - Ой, поматросили и бросили... - с сюсюкащими интонация "посочувствовала" Тайни.

   - И даже пожадничали лести для самолюбия, - пожаловался детектив. - Но я не обидчивый. Если будет настоятельная потребность - пользуйтесь на здоровье, - уверил он, хотя слова о настоятельной потребности для здоровья скорее относились к нему. - Во всяком случае, психически больной я тебя из-за этого не считаю.

   - А почему тогда он не подал на гражданство? - взъелась Роул.

   - Вот и я тебя о том же спрашиваю. Слушай, ну даже если он действительно псих...

   Гений-то он однозначно, добавил Алекс про себя. Заставил в свое отсутствие обсуждать его персону, вместо того чтобы... Короче, вместо. Хотя Роул, конечно, сестра подозреваемого. Но, вроде, она обещала доказать его невиновность...

   - Так вот, если он действительно псих, - продолжил Коллингейм, - чем ему это грозит?

   - Девианты попадают под контроль Комиссии.

   - А так он шляется, где хочет, бесконтрольно?

   - А так он шляется, где хочет, - поправила его Тайни.

   - В смысле, его свободы лишат, что ли? - догадался Алекс. - В психушку посадят?

   - Не психушку в вашем понимании. Он будет работать на Китиаре под контролем врачей.

   - Которые будут изучать его, как подопытную морскую свинку.

   - Зачем сразу впадать в крайности? Зато он будет безопасен.

   - Я так понимаю, - влез детектив, - что он будет опасен везде, где есть выход в Сеть.

   - Алекс, не умничай. Он же не один такой гений.

   - А... - догадался Коллингейм. - Вы там солите гениев бочками, чтобы они потом шпионили друг за другом.

   - Не нужно говорить о том, в чем ты не разбираешься, - оборвала разговор китиарка.

   Не всё спокойно в датском королевстве... В смысле, китиарском матриархате.

   Впереди показался Академический квартал. Аэротакси донесло своих пассажиров до крыши отеля, и Роул с гостем вошли внутрь. Апартаменты китиарки оказался копией номеров ее коллег. Трансформер был представлен кроватью. Роул щелкнула пультом, и он превратился в комфортный диван. А жаль! Алекс на таких кроватях еще ни разу...

   Роул тем временем продолжала моделировать комнату, поднимая из пола тумбочку и "подзывая" из дальнего угла буфетный столик. И на тумбу она установила комм, из столика вынула две кружки и упаковку каких-то печенек. Видимо, планируется долгий просмотр.

   - Теперь говорить можно? - уточнил Коллингейм.

   Китиарка, наполняя кружки напитком с фруктовым запахом, кивнула.

   - Нас точно не подслушают? - еще раз спросил детектив.

   Вновь кивок.

   - Точно-точно?

   - Алекс, говори уже, чего хочешь? - сердито выдала Тайни.

   - Ну, я подумал, вдруг твой Майер нам на одежду жучков нацеплял... - намекнул детектив.

   - И-и?

   - И, может, ее снять, чтобы уж наверняка?

   Тайни отреагировала мгновенно: коротким движением поставила кружку на столик и швырнула в Коллингейма подушку с дивана. Алекс прикрылся рукой быстрее, чем успел что-либо сообразить, и орудие нападения улетело в сторону стола, опрокинув посудину. Напиток выплеснулся прямо на брюки Роул.

   - Вот видишь, - заметил Алекс, не дожидаясь упреков. - А если бы на тебе не было одежды, достаточно было бы просто сходить в душ...

   На лице девушки отразилась сложная гамма чувств. В итоге она встала и произнесла фразу на непонятном языке. Комм замигал, распускаясь над тумбочкой стандартной космической заставкой. Девушка скомандовала еще что-то и обратилась к детективу:

   - Посмотри, пока я буду переодеваться.

   Космос сменился изображением Эмиля Роула.

   Китиарец что-то прощебетал и поднял руку в приветственном жесте. Лицо его расплылось в радостной улыбке.

   За спиной детектива Тайни дала комму команду. Алекс обернулся и успел заметить голый бок прежде, чем она скрылась. "Как одевается твоя девушка?" - вспомнился ему бородатый анекдот. - "Быстро!" Когда успела раздеться? И зачем было так быстро убегать?

   - Сестренка, привет! - прозвучал мужской голос на общесоюзном, обретая тембр и интонации говорящего. Переводчик подстраивался. Детектив сосредоточился на галозаписи. - Долетели мы нормально, - теперь перевод полностью синхронизировался, только артикуляция не совпадала с произносимыми звуками. - Встретили нас с положенным для планет подобного класса пиететом.

   Шатен изобразил надутое от важности лицо. Его мимика была очень живой. Сложно было заподозрить в молодом человеке невозмутимого китиарца. У Алекса мелькнуло подозрение, что невозмутимость - норма поведения с чужаками. Это объясняло и вспышку эмоций Тайни в отношении Майера. Может, Роул и считала его врагом, но он оставался "своим". В отличие от Коллингейма.

   - Твой знакомый - профессор Фит - просил передать сердечный привет, - Роул-младший изобразил поклон со взмахом воображаемой шляпой в стиле галосериалов о древней Гее. - На этом хорошие новости кончились, - парень развел руками и скорчил физиономию а-ля "Звиняйте!"

   До детектива дошло, что театральная манера общения, которая прицепилась к нему после посещения исследовательского центра, принадлежала не Райану. Стажер "поймал" ее от этого оболтуса, полностью оправдывающего свою фамилию.

   - Колючка Эбби обнаружила на зеркале своего санузла надпись красной краской: "Убирайтесь к себе домой, гмо!" - Эмиль говорил ровно, констатируя факт. - Классика ксеноцида. Центр объявил код "Гамма". Краску смыли. Номера проверили: "насекомых" нет. Тренируем "доброжелательную улыбчивость".

   Он обаятельно улыбнулся. Очень приветливо. Ни за что не скажешь, что улыбка была фальшивой. Ш-шпионы. Супер-агенты хреновы.

   - А вообще мне тут понравилось, - продолжал парень свои излияния. - Дикая планетка. Брутальная. Прямо как на картинке у тебя в звездолете. Народ такой... незашуганный. Сервис на уровне. - Он несколько раз качнулся на кровати. Ни скрипа! - Завтра посмотрим, что у них за лаборатория, - Эмиль потер руками в предвкушении. - Как там, кстати, у тебя с новой миссией? Мама говорила, ты в последнее время редко маякуешь. Совесть имей.

   Дальше Эмиль взывал к родственным чувствам сестренки, намекая, что Семья - это святое, и т.д. Наконец он простился. Тайни сзади скомандовала комму остановить просмотр. Когда подобралась? Алекс обернулся. Китиарка была в мягких широких брюках и свободной блузе с длинными рукавами. То и другое было призвано скрывать ее фигуру, но каким-то непостижимым образом ее только подчеркивало. А может, дело в воображении Коллингейма. Такими темпами эротика ему начнет видеться даже в абстрактных пятнах стеновых панелей.

   Следов пролитой жидкости уже не наблюдалось: она успешно впиталась поверхностью столика и полом. Роул со снобизмом, достойным лучшего применения, убрала опрокинутую кружку в отделение для грязной посуды. Вынула чистую чашку, наполнила ее и осторожно придвинула столик к Коллингейму. Не собрался он ничего опрокидывать. Он конечно, дикий, брутальный и незашуганный, но не до такой же степени!

   - Код "Гамма", - стала пояснять Роул обычным нейтральным тоном, - это название модели поведения в условно-агрессивной среде. Предполагает нейтрально-доброжелательное поведение в пределах принятых в сообществе социальных норм. Минимизацию межличностных отношений. Повышенные требования к технике безопасности.

   - Как ты себя и вела? - уточнил Алекс.

   - Нет, я себя вела в стандартном режиме одиночек. По данным Стоунбридж, общество Атована не проявляло агрессивности к нашей культуре. Мои наблюдения это подтвердили. Когда я улетала, прогноз был благоприятный, - в тоне китиарки промелькнули нотки оправдания.

   - Но что-то пошло не так... - продолжил за нее Коллингейм.

   Тайни кивнула.

   - Слушай, а когда ты успела познакомиться с профессором Фитом? - вспомнил детектив. - Консультировалась у него по синдрому Хардена?

   Роул поморщилась, глотнула из кружки и вернула ее на стол. В исполнении китиарки это вульгарное действие выглядело аристократическим жестом.

   - Нет, я пересеклась с ним, когда в первый раз сюда прилетела. Мне пришлось объяснять, почему службы Китиары узнали о смерти Стоунбридж прежде, чем вы. К нему обратились как к эксперту.

   - И как он?

   - Как он. Светило местной медицины. Этим всё сказано.

   - Ярым антикитиарцем он был уже тогда или стал им после общения с тобой? - поинтересовался Алекс.

   - А с чего ты взял, что он противник Китиары? - удивилась Роул.

   - С его слов.

   - Странно. На меня от такого впечатления не произвел, - задумчиво произнесла Тайни. - И Эмиль ничего не говорил... О Фите он вообще мало рассказывал, - девушка подняла взгляд на детектива. - Разве что вскользь упоминал. Формально профессор руководит работами по Хардену, но по факту, как я поняла, около десяти лет назад болезнь официально признали неизлечимой и исследования, как таковые, по ней прекратили. Поэтому всерьез нашу группу никто не воспринял. Фит и мешать им не мешал, но и помощи особой не оказывал.

   А по словам Смита, всё было совсем не так. Впрочем, Роул-младший не обязан жаловаться сестренке на каждого злого дядю, который его обижает. К тому же он мог не знать, как обстоят дела на самом деле. Китиарцев профессор, скорее всего, не трогал. А наученные горьким опытом атованцы могли и не докладывать, по каким причинам перестали заходить в гости к коллегам.

   - Что еще он рассказывал?

   - Давай, я дальше включу. Здесь не все его записи, - уточнила Тайни. - В большинстве своем они носят личный характер. Поэтому я сделала подборку того, что имеет отношение к делу.

   Алекс не слишком поверил в то, что ничего интересного в других записях не было. Но к этому вопросу он может и позже вернуться. Тайни запустила следующее галописьмо.

   - Нас перевели в режим "Бета", - мрачно начал парень без предисловия. Или предисловие обрезали. Эмиль опустил голову между ладоней, взлохмачивая пальцами волосы. - В нашем рабочем кабинете ночью устроили погром. Перебили оборудование, что, в принципе, - бессмысленный вандализм. Оборудование всё равно не наше, а местное. Все в шоке. Фит устроил разнос начальнику охраны. Орал про миллионы, выброшенные на ветер из-за его халатности. Начальник охраны лупал глазками и твердил, что понятия не имеет, как же это произошло. Вообще, - парень поднял глаза на камеру комма, - здесь творится нечто странное. На днях в аэрокар Эбби подбросили труп кошки, - он подтверждал увесистость фактов жестами. - С нами была Дана - это местная девушка, медик, с нами работает - она сначала подумала, что животное пригрелось и уснуло, потянулась погладить... Столько визгу было. Пришлось сообщить в службу безопасности.

   - В смысле, - повернулся Алекс к китиарке, и та остановила воспроизведение, - то есть обычно они в службу безопасности не обращались?

   Тайни помотала головой.

   - Нет. В условно-агрессивной среде это наиболее эффективный способ поведения, - пояснила она. - Любая негативная реакция на агрессию со стороны "жертв" провоцирует еще большую агрессию. Там много факторов, - Роул покрутила пальцами невидимый клубок, в который спутались эти самые "факторы". - Сам факт сопротивления. Чувство вины, которое быстро подавляется оправданием, что "он сам виноват, мало ему". Обращение за помощью к властьимущим воспринимается как проявление личной слабости. К тому же, привлекая внимание к свершившимся враждебным актам, мы их как бы легализуем. В результате происходит эскалация. Это...

   - Я знаю, что такое "эскалация", - поморщился Коллингейм.

   - Хорошо, - кивнула Роул и продолжила, будто не заметила его реакции - видимо, чтобы избежать той самой "эскалации": - Агрессию "тушат", игнорируя ее. Люди постепенно привыкают к чужакам, видят, что они нормальные люди, уровень враждебности постепенно снижается.

   - А тут не снизился?

   - Нет.

   - Метод дал сбой?

   Роул покачала головой.

   - Нет, метод не дает сбоев, - возразила она. - Что-то не так с системой. Ситуация развивается парадоксально.

   - Атованцы не такие как все?

   Тайни отрицательно помотала головой.

   - Думаю, дело в том, что стандартные методы рассчитаны на закрытые системы, без внешнего влияния, - китиарка вернулась к обычному нейтральному тону. Сапер на минном поле. Модель поведения с условно-агрессивным аборигеном.

   - И тут ты заподозрила психа-диссидента Виктора Майера...

   Роул скривилась:

   - Я вообще о нем не думала...

   Алекс не поверил. На чем бы ни рассталась эта парочка, Майер хотел, чтобы бывшая любовница о нем думала. Это было очевидно. А поскольку он, несомненно, был гением...

   - Совсем-совсем? - уточнил детектив.

   - В этом контексте я о нем не думала, - твердо ответила Роул. - Я вообще не знала, где он и чем занимается. - Она помолчала и добавила: - Вик непрогнозируем.

   Что-то было в ее последних словах... Но об этом Коллингейм подумает позже.

   - Тогда с чего этот спектакль в Управлении?

   - Я вела себя недопустимо. - Тайни склонила голову. Сухая констатация факта. Агент вышел за пределы "кода" и пойман местными с поличным. Явка провалена, но пароль пока не сдан. - Я знала, что дело ведешь ты. Мне только что отказали как наблюдателю без объяснения причин. И тут я вижу его рядом с тобой. Всё сложилось: внешнее влияние на систему, подпитывание ненависти к Китиаре, отказ мне как официальному представителю. При его уровне владения информационными технологиями, устроить всё это не составляет труда.

   - Согласен, возможности у него есть. А мотив? Обладание тобой?

   При всей своей сексуальной неудовлетворенности, у Алекса не укладывалось в голове, что все эти сложные действия производились только ради того, чтобы поиметь бабу. Симпатичную. Даже красивую. Но их же валом, даже вокруг Коллингейма. А уж Майер то тем более отбоя от красоток не знает.

   - Он на мне помешан, - упрямо повторила Роул.

   - С чего ты взяла? Он сказал, а ты и уши развесила?

   - Если я скажу, что это подтверждается его предыдущим поведением, ты мне поверишь?

   Бесстрастный тон, нечитаемая маска на лице.

   - Нет. Я поверю только объективным фактам.

   Роул кивнула.

   - Я поняла твою позицию. Продолжаем?

   Не дожидаясь ответа, она запустила просмотр. Галография шатена ожила.

   - ...Знаешь, я не могу понять, - продолжил он, не зная, что смысл его галописьма будут разжевывать дауну. - Они ведь нормальные люди. Я разговариваю с ними, смотрю им в глаза: они нормальные. Улыбаются, смеются шуткам. А потом ты приходишь в свой кабинет, а у тебя на кресле синтетическая кровь...

   Живом лице Эмиля читалось недоумение. Руки раскрылись и будто опустились под тяжестью предательства.

   - Тай, что мы делаем не так? - спросил он у сестры.

   Алекс перевел взгляд на Роул. Она сидела сгорбившись, спрятав рот за сжатыми в замок пальцами.

   Запись сменилась.

   - Сестренка, привет! - произнес парень, не глядя в сторону комма.

   Детектив пытался подобрать слово, чтобы описать состояние ходившего из стороны китиарца. Волнение, нетерпение, воодушевление? Он был в белом халате, запись велась из лаборатории.

   - Мы сделали прорыв! Мы это сделали! - он повернулся к камере, дважды хлопнув руками над головой. - Конечно, сама идея принадлежит Эбби, но я тоже внес свой вклад. Итак, - он, наконец, перестал мельтешить и оседлал стул, развернув его спинкой вперед, - мы разгадали тайну синдрома Хардена. Рассказываю по порядку.

   Он дважды качнул раскрытыми ладонями, будто пытался остановить напиравшего от любопытства зрителя.

   - Мы обрабатывали материал по всем параметрам, в том числе и по внехромосомным ДНК. Пробы неизменно показывали определенную долю сходства сверх общебиологической нормы. Это, в принципе, допустимо, учитывая относительную малонаселенность планеты и неизбежный инбридинг[1]. Мне стало интересно вычислить, кто же оказался таким плодовитым. Знаешь, - он взмахнул рукой, вытянув пятерню "стаканчиком", - типа, найти генетических Адама и Еву Атована. К работе это отношения не имело, просто любопытство. И, в общем, оказалось, что все пациенты имели в ДНК одни и те же последовательности. И тут, внимание! - Он поднял кверху палец. - Не имеющие к генотипу человека никакого отношения! Мы с Эбби стали разрабатывать вирусную теорию синдрома. - Роул-младший синхронно водил перед собой руками из стороны в сторону, видимо, демонстрируя метания ученых. - Провели исследование на пациентах, находящихся в клиниках с диагнозом "синдром Хардена". Никаких признаков воспалительного процесса. Лейкоциты в норме.

   Роул остановила кадр и сообщила:

   - Лимфоциты отвечают за иммунитет. По соотношению разных типов лимфоцитов в крови определяется характер и природа воспалительного процесса, - пояснила она.

   - Спасибо, биологию в школе изучал, - едко прокомментировал Алекс.

   Тайни невозмутимо кивнула, показывая, что приняла к сведению. Странно, но желание доказывать, что он не даун, у Алекса не то что пропало напрочь, но слегка притухло. Его услышали, этого оказалось достаточно. Видимо, метод всё-таки работает. Кадр тем временем ожил.

   - ...Тогда Оуэн высказал дикое предположение: может, здесь нормальной является другая лимфоцитарная формула? И мы взяли контрольную группу. Формула лимфоцитов у них оказалась такой же, и... - Его руки взмыл вверх, видимо, изображая салют. - Пабам! - пропел он, и его указательный палец уткнулся в зрителей. - У них тоже были эти самые последовательности, - произнес он, довольно качая головой в такт словам. - Стопроцентная зараженность местного населения. Включая нас. - Он подался вперед. - Вот так. Тогда Эбби предложила поднять материалы по аборигенной биоте Атована. Это было непросто, - Эмиля повело в сторону, вслед за взмывшей вправо рукой. Судя по тону, он не жаловался, а хвастался. - В городах ее нет, пришлось искать на открытках...

   - "Открытками" у нас называют территории, не закрытые противорадиационными щитами, - пояснил Алекс.

   - Спасибо, - поблагодарила Роул, хотя, наверное, и сама об этом знала.

   - Аборигенная флора и фауна здесь имеют геегенное происхождение. Жизнь, видимо, была завезена сюда жителями древней Геи в доколонизационный период. По этому поводу у местных биологов есть несколько гипотез. Бродски с ними тут такой диспут закатил... - в тоне парня звучало восхищение и, может быть, даже зависть. - Но не в этом дело. - Он помотал головой и усилил невербалику отрицательным жестом ладони. - Суть в том, что очень схожие последовательности ДНК есть у всех местных видов. И все они покрыты своего рода панцирем. Тогда Эбби высказала, не побоюсь этого слова, гениальную гипотезу. Она предположила, что панцирные бляшки, тот самый синдром Хардена, - это не болезнь. Это эволюционно возникший на Атоване биологический способ защиты от местного излучения. Совершенно нестандартный способ. В отношении вирусов так не говорят, но в некотором роде симбиоз между многоклеточным организмом и вирусом. Их коэволюция [2]. Причем, что еще более удивительно, - он ткнул пальцем в сторону комма, - в этом симбиозе участвует не один, - Эмиль крутил руками, будто наматывал на них пляжу, - а несколько разных вирусов-векторов...

   - Векторы - это ДНК-последовательности, которые используются в генной инженерии для синтеза чужеродного белка в клетке [3], - пояснила Роул, и Алекс кивнул.

   - Эти вирусы спокойно себе летают в воздухе, - парень поднял взгляд вверх и качнул рукой, будто помахал невидимым симбионтам, - и селятся во всех, кто здесь появляется. Ты, сестренка, не исключение, - китиарец подмигнул. - Но синтез специфических белков активируется только специфическим излучением. Мы проверили на себе. Стоит подержать кожу на местном солнце открытой, как в ней сразу начинается синтез "панцирных" белков, которые образуют прочные сложные соединения, - каждое слово он акцентировал движениями пальцев, будто стряхивал с них воду. - Во всех остальных случаях они спят, как неживые. Поэтому ты хоть и являешься носителем, но в броненосца там не превратишься, - утешил Эмиль свою слушательницу. - У аборигенных видов этот симбиоз, видимо, пошел дальше, поэтому без местного светила им живется плохо. К человеку, похоже, вирусы только начали подстраиваться, мутировать в наиболее жизнеспособные формы. Но им особо разгуляться не дают, поскольку щедрость предложения не оценили. Вот так. - Он улыбнулся. - Пойду писать статью о зловеще-доброжелательных вирусах Атовна.

   Изображение Эмиля растаяло, сменившись космической заставкой. Алекс потянулся за своей кружкой и глотнул фруктовый напиток. Для человека, привыкшего к черному кофе без сахара, было слишком сладко. Но пить можно. Детектив думал о том, что если бы о своем открытии общественности рассказывала не замороженная Эбигейл Джонсон, а обаятельный раздолбай Эмиль Роул, возможно, реакция атованцев была бы совершенно другой. Даже Алекс понял смысл сказанного. Впрочем, если бы Эмиля выставили перед камерами, скорее всего, он вещал бы с обычной китиарской невозмутимостью. У них же того... код "Бета".

   Запись сменилась. Роул сидел на гостиничной кровати, точной копии того трансформера, на котором сейчас располагался Алекс. Его голый торс уступал по накаченности Коллингейму, но под его кожей вырисовывались жгуты мышц. Китиарец. Хиляков там нет. Светлые волосы Роула был всклочены.

   - Привет, сестренка! - вполголоса проговорил он. - Прости, давно тебе не отвечал. Было не до того. У нас тут тихо, как за иллюминатором космолета. Наш успех, похоже, оказался провалом. - Эмиль был не то уставший, не то сонный, и в кои-то веки сидел спокойно. Говорил он, глядя куда-то в сторону, непривычно ровно, словно решил проиллюстрировать предыдущие мысли детектива. - Лечения от синдрома Хардена, похоже, не существует. Только профилактика - избегать прямого излучения. Но этот метод был известен и раньше. Мы пытаемся идти против местной природы, а она сопротивляется. Люди тоже. Вчера привезли труп больного с дальнего рудника. С утра приходим в морг делать вскрытие, а у него нож в сердце. Не как причина смерти, а посмертно. Просто, элегантно, с намеком. Но, знаешь, Тай, - он поднял взгляд в сторону комма, - ты зря себя винишь. Я ничуть не жалею, что сюда отправился. Здесь я встретил... - Он чуть сдвинулся и обернулся. За его спиной стала видна подушка, по которой разметались белокурые волосы. Их хозяйка лежала спиной к зрителю, но Алекс и так понял, кто это. - Я тебя с нею познакомлю. - Роул повернулся к камере. - Она тебе понравится. Я по-настоящему счастлив, Тайни. И это всерьез.

   Он поднял руку в прощальном жесте и растворился в космической заставке. Код "Бета", код "Бета"... Молодцы, ребята. Один устраивает публичные диспуты в научном сообществе, другой заводит шашни с аборигенкой. Ну, во всяком случае, гипотезу о возможности серьезных отношений между китиарцами и некитиарцами можно считать подтвержденной.

   - Я тебя с нею познакомлю, - пообещал Алекс китиарке.

   - Да, это очень серьезная заявка. Другими словами, Эмиль сообщил, что собирается ввести ее в Семью.

   До Коллингейма дошло, что девушка посчитала, что он просто повторил фразу за Роулом-младшим.

   - Нет, я действительно тебя с нею познакомлю. Она работает в исследовательском центре. Помнишь, Эмиль рассказывал про девушку, которая обнаружила дохлую кошку? Даниэла Вуд.

   Во взгляде Роул мелькнуло удивление, но она промолчала и включила продолжение.

   Волосы Эмиля опять были всклочены, и он был не в номере, а в лаборатории. Он вновь был возбужден и ходил из стороны в сторону.

   - Тай, я опять пропал, прости. У нас наметился прорыв, - сказал Роул-младший без обычного приветствия и взлохматил пальцами волосы. - В общем, я "раскачал" панцерные белки. При определенных условиях они разлагаются. Продукты разложения зависят от факторов, но важно, что образование бляшек - обратимый процесс. Пытаюсь найти вариант, который можно было бы запустить в биохимической среде живого организма. - В лаборатории пискнул какой-то прибор, и парень направился в его сторону. - До встречи! - кинул он через плечо и поднял руку в прощальном жесте.

   Да уж, краткость - сестра таланта.

   - Это последнее галописьмо от Эмиля, - сообщила Тайни. - Еще было текстовое. Пришло неделю назад.

   Китиарка смоделировала галоэкран, и на иллюзорном мониторе появилась строчка на незнакомом языке. Автоматический переводчик прочитал: "Я знаю, в чем проблема. Нам срочно нужна помощь".

   - И ты полетела сюда?

   - Алекс, я находилась практически в противоположном секторе. Полтора месяца в пути.

   Что ж, это объясняло характер общения. Не живой разговор по комму, а галописьма. К ним обычно прибегают, когда между абонентами слишком большое расстояние. Нет уверенности, что ты не разбудишь своим вызовом. К тому же задержка сигнала, "нулевые" зоны и так далее.

   - Нужно было отправиться раньше. - Тайни снова прикрыла рот пальцами, собранными в замок. - Но у меня была работа. И кто знал, что до этого дойдет?!

   Роул посмотрела в глаза детективу, и ему почему-то стало стыдно. Будто он лично виноват в том, что произошло с инопланетной командой исследователей.

   - Это всё? - уточнил Коллингейм.

   - В субботу, в 21:45 по местному времени, на коммуникаторах Эмиля и Эбигейл Джонсон был запущен "аларм". Аларм - это...

   - Майер рассказал.

   Роул покачала головой.

   - Однако.

   - Не должен был? - поинтересовался Алекс.

   Тайни пожала плечами.

   - Просто удивлена, что он способен вести с тобой конструктивный диалог.

   - А почему у него должны возникнуть проблемы в диалоге со мной? - удивился детектив.

   Роул усмехнулась.

   - А, понял, понял, - Алекс поднял руки в защитном жесте. - Он на тебе помешан.

   Девушка обреченно махнула рукой.

   - Как они? - перескочил детектив на интересующую его тему. У Роул должны быть данные с медицинских чипов пропавших

   - Живы, но под действием психотропов. Ты же понимаешь, что я не могу показать эти записи широкой публике? - перешла Тайни к вопросу, насущному для нее.

   - Не можешь, - согласился Коллингейм. - Во-первых, это однозначно настроит присяжных против. Во-вторых, я верю, что Эмиль по доброй воле не убивал Бродски. Но доказательством его невиновности эти записи не являются. Ты очень помогла в расследовании. Спасибо.

   Детектив допил фруктовую бурду и встал.

   - Так ты подключишь меня к делу? - Роул тоже поднялась.

   - Неформально. Без полного допуска к информации, - предупредил Алекс.

   - Устроит.

   - Мне нужно проверить, как там успехи у Майера, - сообщил детектив.

   - Нужно, - согласилась Тайни.

   - Встретимся завтра в десять у исследовательского центра, - обозначил границы Коллингейм.

   - Завтра в десять у исследовательского центра, - повторила Роул и протянула руку для прощания. Ладонь Тай была горячая и сухая. Рукопожатия не получилось. Их пальцы сцепились, как крючки. Отпускать ее не хотелось. Но надо.

   Алекс отсалютовал и вышел из номера китиарки.

   Коллингейм сел в аэротакси и задал маршрут на Управление. Лететь далеко, он может спокойно пораскинуть мозгами над новой информацией. Итак. На китиарцев кто-то целенаправленно натравливал толпу. Причем, именно этих троих китиарцев. Стоунбридж, Тайни Роул, тот же Виктор Майер, жили себе на Атоване припеваючи. В то, что гонителем мог быть компьюторщик-безопасник, Алекс не верил. Нет, Майер мог бы спровоцировать обсуждения в Сети, подкупить пару человек для провокаций, типа надписи на зеркале. Но пикеты? Коллингейм был прагматиком. Он точно знал, что в пикетах люди стоят только в двух случаях: если им платят и если им не платят. Тут явно первый случай. Опять же, если Майер действительно хотел добиться благосклонности Роул, как она уверена, зачем было убивать Бродски? Ну, ладно, запугал младшего братца пассии, дождался, когда она прилетит на выручку, и спас обоих из горящей крепости, в которую сам же загнал и которую сам же поджег в образе дракона. Пабам! Вот он, Принц на Белом звездолете. Извращенное убийство Оуэна в этой сказке было чуждым элементом. Если только между двумя китиарцами не стояла давняя вражда. Нужно проверить контакты. Черт! А Алекс так удачно отдал в пользование Майера то, что осталось от комма Бродски. Хотя спецы Управления всё равно там ничего не нашли. И всё же Коллингейм запустил поиск совместных изображений Бродски и Майера в Сети. Над коммом неуловимо мелькали галографии - программа перебирала их в поисках сходства. Постепенно мельтешение слилось в одно мутное пятно. Ночной недосып дал о себе знать. Алекс видел во сне языки пламени, лизавшие крышу небоскреба. У самого края стояла Тайни и что-то кричала ему сквозь едкий черный дым, сложив ладони рупором. Бесполезно. Рев пламени поглощал ее слова, как огонь - стены. У ног китиарки без чувств лежал Эмиль, и его расслабленное лицо казалось еще моложе. Алекс упорно пытался приземлить аэрокар на крышу, но автоматическая система защиты, встроенная в транспортное средство, не давала. Он тянул Тайни руку, но понимал, что так сможет спасти только ее. А без брата она никуда не полетит. Детектива охватило бессилие...

   И он проснулся.

   В аэротакси пищал датчик, сообщавший, что конечная точка маршрута достигнута. Поисковик проинформировал, что совпадений не обнаружено. Коллингейм сунул комм в карман и вышел на крышу Управления. Порывистый ветер, толкавший детектива в спину, предвещал грозу. На западе уже виднелись тучи, которые медленно, но неуклонно ползли на город. Весна - время вечерних дождей. Но дождь - это лучше, чем снег.

   Алекс спускался в лифте и думал о том, что профессия Принца на Белом зведолете имеет определенные минусы. Хорошо, если ты сможешь спасти принцессу. А если не сможешь? Она же верит, надеется... Не, Коллингейм в Принцы не годится. Нервы у него ни к черту, а спать пока хочется спокойно.

   В отделе, у входа в хозблок стоял Сайрус и допивал кофе, высоко задирая свою альфасамцовую кружку.

   - Если ты торопишься, чтобы застать своего китиарского приятеля, то можешь не спешить, - доверительно сообщил Сай.

   - Гердийский пират ему приятель, - буркнул Алекс, у которого от запаха кофе засосало в желудке. Организм напоминал, что время обеда прошло, и фруктовая бурда его не заменит.

   - Не знаю, не знаю... Наши техники были готовы у него с рук есть и лаять по его команде, - уведомил Дакбилл. - Уверен, что он для мужиков безопасен? Может, он какими-нибудь хитрыми китиарскими феромонами пользуется, от которых мужчины теряют волю? - проговорил он, вытаращив от фальшивого ужаса глаза и прикрыв рот ладонью.

   - Мозгами он пользуется, Сай, мозгами. Но тебе этого не понять... Нечем, - не удержался Алекс от приятельской подколки.

   Дакбилл рассмеялся:

   - Все вы горазды облагораживать инстинкты высокими материями. Скажи еще, что ты сейчас с этой красоткой обсуждал последние новости биржи.

   - Нет, - совершенно серьезно ответил Коллингейм, - она организовала мне экскурс в современные проблемы атованской медицины.

   - Другими словами, взяла анализы, чтобы убедиться, что тобой безопасно, - хрюкнул Сай.

   - Дакбилл, у тебя тестикулы явно перевешивают мозг.

   - А то ж! Открою тебе секрет: чем ниже у конструкции центр тяжести, тем она устойчивее, - подмигнул Сайрус, выдавил из кружки последние капли напитка и повернулся в хозблок, чтобы вымыть кружку.

   Алекс таки добрел до своего места, чтобы убедиться, что всё в порядке. То, что Майер работал в присутствии техников, внушало надежды. Разбитый комм Бродски одиноко лежал на столе Олдмена. Стоило детективу пересечь границу отгородки, как комм дзынькнул. Майер довел сообщением до сведения детектива, что вынужден отлучится, поскольку - дела, но он всё расскажет при встрече. Коллингейм в случайности не верил. Сообщение должно было прийти именно в момент его возвращения. Как бы это ни было выполнено технически, китиарец показал, что пометил личную территорию детектива.

   Коллингейм не любил, когда кто-то трогал то, что принадлежит ему. Впрочем, скорее всего Майер страдал тем же недостатком. Сложно им с китиарцем будет ужиться вместе... Сложно. Зато недолго. Тьфу-тьфу-тьфу. На этой оптимистичной ноте детектив погрузился в дела. Необходимо проверить, не был ли кто-нибудь из сотрудников центра или отеля замечен в антикитарских выступлениях. Это раз. Не проходил ли кто-либо из них по наркоконтролю. Это два. Для "три" особенно пригодился бы под рукой компьютерный гений. Хорошо было бы знать маршруты следования китиарцев в субботу вечером. Но, понятное дело, Майера не устраивала позиция "под рукой". "Под рукой" - это пес, которого поощрительно гладит хозяин. Алекс его понимал. Как мужик мужика. Но ситуацию это только усугубляло.

   Техника искала тех, кто имел возможность устроить "диверсии" для китиарцев, в разных криминальных базах. А детектив размышлял о том, кому и чем могла насолить эта троица, раз против них подняли такую волну. По всему выходило, камень преткновения - синдром Хардена. Кто в здравом уме будет против, чтобы инопланетчики нашли, наконец, лекарство от одного из самых гадких заболевании Атована? Кто-то был. И он был очень против. Никаких версий у Коллингейма не было. Ухватиться не за что. Алекс честно досидел до конца рабочего дня и даже на час задержался. Дождавшись, когда поисковик выдаст последнее "не обнаружено", детектив побрел к своему аэрокару. Дома, за ужином, он по традиции смотрел новости. Интерес к китиарской теме не иссякал. Коллингейм плюнул, отключил галовизор и пошел спать. Утро вечера мудренее. Но поспать ему опять не дали. Детектива разбудил сигнал от входной двери. Коллингейм посмотрел время - час ночи. Ёмко выразился. Галоглазок показал мокрую Тайни Роул. Единственное, на что оказался способен сонный мозг - констатировать факт, что дождь-таки пошел.

   Алекс отворил входную дверь. Китиарка вошла. Мозг родил еще одну мысль - что спит детектив в одних трусах. В ответ на это соображение Коллингейм пригладил волосы и запоздало сообразил, что реакция не очень адекватная. Чтобы не сморозить еще чего-нибудь похлеще, детектив замер, ожидая действий Тайни.

   - Я принимала душ перед сном, - поведала она очень важную новость.

   Алекс кивнул. Хорошо, значит здесь на гигиенические процедуры время можно не тратить, почему-то пришло ему в голову. Мозг продолжал спать, а инстинкты уже проснулись, печально подумал детектив.

   - А когда вышла, обнаружила под дверью вот это, - китиарка протянула допотопную модель комма. - Не волнуйся, на отпечатки пальцев и биологические следы я уже проверила, он пустой, - заверила Роул.

   И всё же Коллингейм вытащил из рабочей куртки пузырек с дактилогелем и смазал им ладони. Береженого бог бережет. Алекс включил девайс, и на виртуальном мониторе возникла надпись на общесоюзном:

   "Если хочешь вернуть братца живым, у тебя есть три дня на то, чтобы прекратить расследование по делу Бродски. Причем с таким результатом, чтобы ни один китиарец сюда больше не сунулся. И чтобы твой ручной жеребец в него поверил".

   Кратко и по сути. Сон как водой смыло.

   - Что ты планируешь делать? - спросил Алекс, направляясь в сторону бокса с одеждой.

   Роул прислонилась к дверному косяку.

   - Даже близко не представляю, - ответила она. - Но в Управлении мне, видимо, лучше не появляться.

   Пока Коллингейм натягивал футболку и спортивные брюки, в голове у него крутилось только одно.

   - Ты вообще понимаешь, - озвучил Алекс, - что ты могла сюда не долететь? Тебе не терпится воссоединиться с братцем?!

   - Я испугалась.

   Если бы эта фраза была произнесена с выражением ужаса на лице или просто с каким-нибудь выражением, Коллингейм бы не поверил. Слишком это было... слишком. Всё в этом деле было "слишком". Слишком много шума, слишком бурные выступления против безобидных китиарцев, слишком вульгарная смерть Бродски. Слишком быстро похитителям стало известно о прилете Тайни и ее родственных связях с Эмилем. Но Роул произнесла это с обычной невозмутимостью. Китиарка не хотела произвести на него впечатление. Не хотела убедить. Она информировала. И, скорее всего, делала это без особого удовольствия.

   - Как ты открыла домовую дверь? - поинтересовался детектив.

   - Я бы и квартирную открыла, - безлично сообщила Тайни. - Но посчитала это неэтичным.

   Алекс кивнул. А что? Один взламывает сеть коммуникаторной связи, для другой двери не преграда... Скорее всего, "Золотой ключик" Хельги Стоунбридж был из того же источника. Детектив припомнил слова оператора, любовника Вечерней Феи, про высокопоставленного безопасника, который сделал ей этот презент. Наверняка она не врала. Она просто не сказала, что "безопасник" был китиарцем-куратором. А Роул сделала вид, что так и надо. Даже бровью не повела. Мда.

   - Проходи, - пригласил Алекс. - Будем думать.

   Тайни разулась и неуверенно огляделась. Коллингейм усмехнулся. Что-то ему это напоминало. Только в прошлый раз одежда Роул была мокрой от вина. А теперь - от дождя. Весенние ливни в Атован-Сити - ого! Куртка девушки была водооталкивающей и просто нуждалась в сушке. Брюки вымокли насквозь, и теперь вода стекала с них, оставляя следы на полу. Не угадала китиарка с брюками. Или угадала? Непохоже это на предусмотрительную Роул - выскочить в первой попавшейся одежде, не накинув капюшон... Видимо, сегодня у Тайни "Ночь Омовений". Как ночь начнешь, так ее и проведешь. Хе-хе. Детектив вернулся к боксу и вынул две чистые рубашки. Можно сказать, по традиции.

   - А подлиннее ничего нет? - спросила китиарка.

   И откуда вдруг столько целомудрия?

   - Простите, вечерних платьев не держим, - Коллингейм с поклоном выложил варианты перед девушкой.

   Тайни молча выбрала белую и скрылась в санзоне. Алексу стало стыдно. У китиарки действительно безвыходная ситуация. И пусть он не Принц на Белом зведолете, но обратиться ей больше не к кому. Точнее, есть к кому, поправился детектив, но из двоих она выбрала не Майера. Того, кто вызывает у нее больше доверия. Некстати проснувшееся воображение предложило несколько альтернативных объяснений, в которых Коллингейм выступал в роли племенного лопоухого кролика. На развод. Но детектив мужественно отодвинул их в сторону. Брат Тайни пропал. Его нужно найти. Дедлайн - три дня. "Дед" в данном случае - именно "дед". Смерть.

   Роул вышла из санузла в рубашке вокруг бедер, завязав на узел рукава. Выше была футболка. В цвет. Случайность? Или зловещий замысел? Алекс улыбнулся про себя нелепым мыслям. Девчонка всё же молодец, что прикрылась. На фоне более яркого света санзоны сквозь "юбку" просвечивали стройные ножки. И этого хватило, чтобы вызвать в детективе некоторое... шевеление. Алекс стал вспоминать позывные ребят с десантного отряда. Стало легче.

   Тайни осторожно села на кровать. Если она его так боится, то и летела бы к своему "Вику"...

   - Есть шансы найти их за три дня? - спросила девушка.

   - Шансы есть всегда. Весь вопрос в их величине. Комм подбросили сразу после полуночи? СКАМ подчистил следы?

   Роул пожала плечами.

   - Скорее всего. Но стоит запросить записи, как злоумышленники об этом узнают.

   Детектив кивнул. Его вопрос был скорее риторическим. Для раскачки.

   - Ты понимаешь, что даже если ты выполнишь их требования, вряд ли они исполнят свои обещания? - на всякий случай напомнил Коллингейм.

   Теперь кивнула Роул.

   - Но если мы не выполним их требования, они однозначно выполнят свои угрозы, - чуть слышно возразила она.

   - Не факт. Всё зависит от цели похищения.

   - А какой может быть цель?

   Алекс пожал плечами.

   - Не знаю. Но зачем-то же их оставили в живых? - заметил он.

   - Если бы их не оставили в живых, меня бы ничего не остановило. Я бы не успокоилась, пока не нашла бы гада, - твердо ответила Тайни. Она тщательно проговаривала каждое слово, будто клялась. - Нет, они хотят, чтобы мы улетели отсюда с результатом, при котором ни одного китиарца сюда не пустят. Чтобы защититься от мести.

   - Или не улетели, - подсказал Коллингейм.

   - Или не улетели, - согласилась Роул и замолчала.

   - Попробовать их спровоцировать? - предложил детектив.

   - Алекс, им есть, чем ответить на нашу провокацию. У них двое заложников.

   - Заложников? - начало доходить до детектива. - Ты полагаешь, что их оставили в живых, чтобы использовать как заложников? Они знали, что ты прилетишь?

   - Думаю, они были уверены, что кто-нибудь прилетит обязательно. Насколько я понимаю, история Хельги Стоунбридж получила широкую огласку?

   - Да. Откуда-то же им известно про "ручного жеребца"... Стоп. А откуда им известно про "ручного жеребца"? - спросил Алекс.

   - Хотела спросить у тебя. Возможно, кто-то сделал выводы из прошлого расследования.

   - Но с чего им делать выводы о том, что у нас что-то было?

   - А чего ты сделал вывод, что они сделали вывод, что у нас что-то было? - полюбопытствовала Роул, развернувшись к собеседнику всем корпусом.

   Не в бровь, а в глаз.

   - Ну... "жеребец"... - промямлил Коллингейм.

   - Уверяю, для того чтобы понять, что ты не кобыла, достаточно просто на тебя посмотреть.

   В глазах Роул мелькнула насмешка.

   - А "ручной"?

   - Стоило мне приехать сюда, как я отправляюсь в Управление и возвращаюсь оттуда с тобой. - Роул развела руками.

   В голове мелькнула какая-то мысль, но сбежала, оставив лишь ощущение значимости. Алекс попытался ее нащупать. Безрезультатно. В голове было пусто.

   - Что нашел Виктор? - спросила Тайни.

   - Понятия не имею. Обещал рассказать при встрече.

   Алекс поджал губы. У него не было ни единой зацепки. И всего три дня.

   - Ты уже не боишься, что нас подслушают? - полюбопытствовал детектив.

   Китиарка помотала головой.

   - Я принесла с собой глушилку, - уведомила она.

   Во всяком случае, не нужно гадать, от кого он заразился манией преследования. Интересно, каким путем она передается?

   - Почему их терроризировали?

   Вопрос был сформулирован коряво, но Тайни поняла смысл.

   - Они боялись, что китиарцы что-то найдут, - уверенно заявила она. - И Эмиль это действительно нашел.

   Она помотала головой. На лице явственно читалось: "Сколько раз ему говорила: будь хорошим мальчиком. А он опять вляпался!" Вот найдет и в угол поставит. Или лишит сладкого.

   Если найдет.

   - Майер говорил, что материалы твоего брата можно восстановить, если ввести в комм пароль. Ты его знаешь?

   - Нет, Алекс.

   Печально.

   - Но должен быть в базе Корпуса, - оживилась Тайни. - Я могу запросить. Вот я ду-ура!.. - укоризненно потянула она и направилась в санзону. Через минуту вернулась с коммом, села на то же место и стала что-то набирать на виртуальной клавиатуре.

   - Это будет скоро?

   - Где-то в пределах двадцати - двадцати шести часов.

   Теперь оставалось ждать.

   - Сушка завершит цикл через пять минут, - сообщила девушка.

   - Ты что, собираешься назад? - не понял Коллингейм.

   - Конечно. Тебе нужно выспаться. И мне.

   Будто он собирается всю ночь кувыркаться... Хотя, что говорить, мысль звучала заманчиво.

   - Чтобы по дороге тебя перехватили, и мы так и не узнали, из-за чего весь этот цирк? - саркастически продолжил детектив.

   - Мы же договорились, что я им нужна на свободе, - возразила Тайни.

   - С ними?

   - Что "с ними"?

   - Договорилась ты с ними? - пояснил Алекс. Его утешало, что не один он сегодня "тормозит".

   - Но я буду тебе мешать...

   - Помоги.

   Коллингейм подвинулся к китиарке.

   - У тебя негде спать.

   Ну, это была совсем уж нелепая отговорка. Коллингейм широко развел рукой над кроватью.

   - Алекс, я не за этим сюда прилетела... - в словах Тайни зазвучала нотка отчаянья. А может, ему только почудилось.

   - Отчего не совместить полезное с приятным?

   Он смесился еще ближе. Теперь цель была на расстоянии вытянутой руки.

   - Мы еще не придумали, что делать завтра...

   - Завтра придумаем.

   Он подвинулся еще немного, взял у китиарки комм и опустил его на пол. Руки у девушки были ледяные. И сама она будто застыла.

   - Алекс, ты со своими грязными инстинктами...

   - У меня совершенно чистые инстинкты, - возразил он. - Я тоже принял душ перед сном, - и протянул руку к ее лицу.

   Тайни закрыла глаза и потерлась щекой о его ладонь. Этот жест доверчивости никак не вязался с образом кованой шпионки, и "грязные инстинкты" уступили место нежности. Желанию защитить. Алекс притянул девушку к себе и обнял. Она прижалась к груди Коллингейма. На какой-то момент в нем шевельнулся страх: только бы не заплакала. Но нет, китиарка сидела тихо, не шелохнувшись. Есть что-то противоестественное в том, чтобы сидеть, обнявшись, с красивой женщиной на кровати - и всё. Алекс наклонился к девушке и, тыкаясь носом, аккуратно повернул ее лицо вверх и коснулся губ. Поцелуй получился... головокружительный. В прямом смысле этого слова. Может, китиарцы действительно используют какие-то вещества, чтобы мужчины рядом с ними теряли волю? Коллингейм поцеловал еще раз. И еще. А потом завалился на постель. И зачем нужно было заморачиваться с футболкой и штанами, если всё равно снимать...

   В этот раз всё было нежно и тягуче. Сердце Алекса билось в грудную клетку, будто пыталось вырваться на свободу. В голове было пусто. На душе - легко. Тайни лежала у него на плече и щекотно водила пальчиками по груди.

   - Майер тебе завтра скальп снимет, - сказала китиарка, подняв взгляд.

   Алекс мысленно выругался. Романтическое настроение как ветром сдуло.

   - Не терпится похвастаться? - поинтересовался он.

   - И я даже не подумаю заступаться. - В голосе Роул промелькнула нотка обиды.

   Поди ж ты! Их величество недовольны. Детектив высвободил плечо из-под ее головы и отвернулся.

   - Он взломал код моего чипа, - произнесла Тайни за его спиной.

   Это объясняло поведение и слова Майера. Но всё равно она стерва.

   - Я об этом узнала в прошлый раз, - продолжила девушка и, помолчав, добавила: - После.

   - Еще скажи, что ты сбежала, потому что испугалась. - Алекс соизволил обернуться.

   - Скажу.

   - И что бы он тебе сделал?

   - Мне - ничего, - ровным голосом произнесла Роул. Она смотрела в потолок.

   - То есть ты хочешь сказать, что испугалась за меня?! - возмутился Коллингейм.

   - Чему ты так удивляешься? - Девушка перевела взгляд на собеседника.

   - Я не нуждаюсь в защите, - отрезал Алекс. Внутри него всё кипело от возмущения. Его защищает женщина! От другого мужчины! Он что, сосунок беспомощный?!

   - Тебе так кажется, - китиарка говорила своим обычным противно-нейтральным тоном.

   - Как видишь, ничего ужасного со мной за эти полгода не произошло.

   - И что? Китиарцы любят мстить вдумчиво, со вкусом.

   - Можно было остановиться на "Китиарцы любят мстить", - поморщился Коллингейм.

   Конечно, всё это чушь бабская. Но то, что Роул сбежала в прошлый раз из-за него - в хорошем смысле этого слова - потешило самолюбие.

   - А что, сигнал чипа не глушится подавителем? - поинтересовался детектив.

   Если прибор не перекрывает полный спектр, то всегда остается возможность передавать на "открытой" области излучения.

   - Он настроен на меня, - китиарка уловила ход мысли. - Пропускает частоту медицинского датчика. В некоторых ситуациях это может спасти жизнь.

   - Тогда Майер сам виноват, - сделал вывод детектив. - Подслушивать нехорошо! - он порицающе покачал пальцем. - Слушай! А он может вычислить место положения Эмиля и Эбигейл по сигналу чипа?

   Алекс поймал себя на мысли, что ему еще не случалось обсуждать в постели рабочие вопросы. Это оказалось легко и не вызывало никакой неловкости. Как в отделе, только удобнее. К сожалению, в практику не введешь. Коллингейм был убежденным гетеросексуалом.

   - Не знаю. Не сильна по части взлома системы медицинского мониторинга. И понятия не имею, как Майер вообще будет себя теперь вести. Я же говорила - Виктор непрогнозируем.

   Теперь детектив понял, что его задело в прошлый раз. Майер - непрогнозируем. А он, значит, просчитывается, как карты противников к концу партии. Да что же такое! Не любил он китиарцев, и начинать не стоит.

   - Так какие у нас планы на зав... точнее, на сегодня уже? - спросила Тайни.

   - Едем в исследовательский центр. Я расследую. Ты делаешь вид, что мешаешь. Я делаю вид, что ведусь. Майера вытаскиваем туда же. Наблюдаем. Слушаем. Ждем. Надеемся, что похитители сделают ошибку. Что ты думаешь по поводу второго раунда? - поинтересовался Коллингейм, осознав, что силы на новый заход у него есть. И, вопреки наездам на самолюбие, желание тоже.

   Алекс проснулся за пять минут до звонка будильника. Он отключил сигнал и решил разбудить сопящую соседку самым древним способом. Коллингейм тихо подполз, наклонился, чтобы поцеловать... и схлопотал хук в челюсть. От неожиданного удара он опрокинулся на постель. Тайни воспользовалась секундной растерянностью и оседлала детектива, устраивая поудобнее в стратегически важном месте. Алекс решил, что в некоторых вида спорта проигрыш - это тоже неплохо, и расслабился. Есть определенные достоинства у физически крепких девушек. Им хорошо удается позиция наездницы.

   Душ они приняли вдвоем. Пока Тайни досушивала волосы, Коллингейм озадачился завтраком. Он жил в доме эконом-класса, поэтому варианты, которые можно было заказать в пищевом блоке, были ограничены. А поскольку высоких гостей он не ждал, заранее деликатесов не припас.

   - Тай, ты что будешь есть? - крикнул Алекс.

   - Чай или кофе с какой-нибудь шоколадкой. - Роул на мгновение высунулась и вновь спряталась.

   - А из нормальной еды?

   - Это ты белковый концентрат называешь нормальной едой? - отреагировала Тайни.

   - Да ты у нас, оказывается, привереда, - фыркнул Алекс.

   - Должны же быть у девушки слабости...

   "Девушка" появилась из санблока, цветущая и посвежевшая. Утренний секс, душ и воздушные потоки пошли ей на пользу. На щеках разгорелся румянец. В глазах появился блеск. Любо дорого посмотреть.

   - У этой девушки есть слабости? - Детектив демонстративно потер пострадавшую скулу.

   Китиарка выразительно поморщилась.

   - Прости, твоего любимого фруктового пойла нет, - извинился Алекс, протягивая гостье кружку с горячим чаем.

   - Оно не любимое, - возразила Тайни, отхлебнула и принялась освобождать от обертки шоколадку. - Из альтернатив был только коньяк.

   Да, коньяк лучше оставить на другой раз. Ведь другой раз будет? Деткив был совсем не против повторить. Судя по признакам, у Тайни тоже. Хотя кто их, этих девушек знает. Может, она только делала вид? В данном случае, пришло на ум детективу, есть объективный источник информации. Так сказать, независимый контроль качества. Встречаются они с Майером, а китиарец ему: "Ты в курсе, что второй и третий раз она имитировала?" Мда. Хорошо, что эта мысль пришла Коллингейму теперь, а не в процессе. Неловко бы получилось, если бы не получилось... А там и до мести недалеко... Надо же, какие они кровожадные. Интересно, это генетически закрепленный признак или воспитание?

   Обменявшись несколькими незначимыми фразами, детектив и китиарка собрались. До ангара, где стоял аэрокар, пришлось прогуляться. Несмотря на то, что пятница - будний день, народу на улицах было довольно мало. В этом районе жил средний класс, работавший вразнобой: кто по скользящему графику, кто вахтами. Кому-то было далеко до работы, как Алексу. Кто-то работал поблизости и не с самого утра. В общем, толчеи здесь практически не случалось. Не то что в жилых кварталах клерков, где все вставали примерно в одно время и бурной рекой текли в сторону транспортных средств. Над головой промчался пузатый школьный аэробус, собирая детишек в какую-то отдаленную школу. День набирал обороты. Пора сосредоточиться на деле. Благо, Тайни была молчалива и не мешала.

   Легко сказать: "Я расследую". Новых фактов, которые следовало уточнить в исследовательском центре, у Алекса не было. Нужно было продумать, как себя вести. Вывести преступников из равновесия, но при этом не наступить им на хвост. Действовать приходилось наугад, что осложняло задачу. Стоило бы назначить встречу Майеру, узнать, что он обнаружил в комме Бродски. Если обнаружил. Но инициировать общение самому не хотелось. Вся эта ситуации вокруг Роул ему не нравилась. Тайни - нравилась, ситуация - нет. И педалировать сейчас не хотелось. Авось, как-нибудь само рассосется.

   К добру или к худу, вызывать брюнета китираских кровей действительно не потребовалось: он ждал возле центра.

  Майер стоял недалеко от центральной двери, поглощенный работой с виртуальным компьютером. Редкие припоздавшие сотрудники, спеша, огибали его, как досадное препятствие. Алекс решил приземлиться с шиком. Вообще-то улицы Атована не были предназначены для парковки, но полицейские имели право на экстренную посадку. Он же здесь по делу. Преследует подозреваемых. Ну и что, что этих подозреваемых - целый исследовательский центр. Попробуй за всеми ножками побегай... Сочтя оправдания достаточно вескими, детектив быстро запрограммировал аэрокар на то, чтобы тот самостоятельно добрался до ближайшего ангара, и посадил аппарат неподалеку от китиарца. Брюнет оторвался от виртуальной реальности. По выражению лица было сложно судить, насколько Майер жаждет хлеба, но зрелищ он точно ожидал.

  Алекс спустился с подножки, поправляя ремень. Майер проследил за руками детектива насмешливым взглядом. Ну да, жест сексуальной агрессии. Посмотрим, что продемонстрирует китиарский щеголь.

  Коллингейм подал руку Тайни, и та сошла на мостовую. Дверка аэрокара бесшумно задвинулась, и он взмыл в небо, обдавая волной теплого воздуха. Сразу почувствовалось, что на улице прохладно. После дождя всегда так. Алекс решил вести себя, как ни в чем не бывало. Мало ли, что Роул могло причудиться. Может, Виктор спокойно спал прошлой ночью. Алекс сделал шаг вперед и протянул китиарцу руку. Тот замешкался, будто раздумывая, но всё же ответил рукопожатием. Роул тоже подошла, встала сбоку от Алекса и молча кивнула в приветствии.

  - Как ваши успехи? - Детектив сразу взял врага за рога, но по насмешливо взлетевшей брови собеседника, понял, что взял неверную ноту. - Удалось что-нибудь найти в коммуникаторе Бродски?- уточнил он.

  - Можно сказать, ничего, - разочаровал Алекса компьютерный гений. - Он не хранил в комме рабочих и личных материалов, - продолжил китиарец.

  Значит, ему всё-таки удалось влезть в данные.

  - Но-о... - с намеком протянула Тайни, которая знала Майера и, видимо, предполагала, что продолжение следует.

  - Но история его запросов в поисковике сохранилась, - самодовольно улыбнулся брюнет. - Таечка, дорогая, подскажи, а твои коллеги в последнее время 'нирваной' не увлекались?

  Вопросик был о-очень любопытный.

  - А разве у тебя нет доступа к их чипам? - задала встречный вопрос Роул.

  - Кстати о чипах, - влез Коллингейм. - Виктор, если у вас есть доступ к их чипам, может, вам удастся обнаружить местонахождение пропавших?

  - О, да у вас прямо никаких тайн друг от друга, я посмотрю, - с откровенной издевкой произнес Майер, и Алексу его тон не понравился. Да, он не всё рассказал об обстоятельствах дела. Но, если верить китиарцу, Тайни тоже от него что-то скрывает. - Нет, вынужден вас разочаровать, - с выражением скорби на лице вещал брюнет, - волна каждого передатчика индивидуальна. Твою, - он обратился к Роул, - я вычислил, отфильтровав сигнал. Ты же рассказала своему новому приятелю, - в тоне ощущалось пренебрежение, будто речь шла о девице из борделя, - о том, что у меня для этого было много времени?

  - А я думал, что при ваших талантах, вы управляетесь быстро, - не без двойного смысла заявил детектив.

  - Я умею по-разному, - ответил Майер, широкой доброжелательной улыбкой показывая свои таланты.

  - Так с чего ты заинтересовался 'нирваной'? - разбила Тайни повисшую в воздухе напряженность.

  Майер повернулся к ней:

  - Как ты уже поняла, последние запросы касались этого наркотика. История, распространение, несчастные случаи, связанные с ее употреблением. Особенно много вариантов запросов казалось технологии производства. Вы решили восполнить дыры в бюджете новым экспортным товаром? - вещал брюнет тоном светской беседы.

  - А что, теперь 'нирвану' производят где-то за пределами Атована? - полюбопытствовал Коллингейм.

  - Оуэна этот вопрос тоже волновал. Увы, Мегасеть ответила ему 'нет'. Такая вот жалость. Возможно, Бродски решил тут задержаться из-за полюбившейся игрушки?

  - Ты прекрасно знаешь, что нет, - практически зашипела Роул.

  - Я-то, может, и знаю. Но дело не во мне. Вопрос, что знает твой приятель. Детектив-то у нас он, - безмятежно ответил Майер.

   Алекс не испытывал желания болтаться безучастно, как груша для битья, и переключил разговор на другую тему:

   - А что с передвижениями Бродски?

   - Я поднял данные за неделю, дольше логи не хранятся. Перемещения: отель - исследовательский центр - отель. Судя по всему, у них был какой-то код. Не так ли, солнышко? - с милой улыбкой обратился Виктор к соотечественнице. Та вопрос проигнорировала. На Атоване, кстати, "солнышко" комплиментом не было. - Не считая субботы, когда он зачем-то направился в бордель. Следом за Эмилем и Эбигейл.

   - Как скоро?

   - Эбби вызвала его практически сразу по прибытию туда.

   - Это всё? - задал Алекс последний вопрос.

   - Всё, что удалось узнать из сети коммуникаторной связи. Тайни, уделишь мне время, после того, как вы здесь закончите? - поинтересовался Майер с интонациями любовника, настаивающего на свидании.

   Роул молчала, разглядывая мостовую. Неловкая пауза затянулась.

   - Хорошо, - произнесла, наконец, китиарка своим противно-нейтральным тоном, подняв колючий взгляд. - Я сообщу, когда освобожусь.

   - Не стоит беспокоиться, - заверил брюнет. - И вот что, Тай, ты глазки притуши. У тебя всё-таки брата похитили. - Брюнет будничным жестом заправил прядь волос девушке за ухо. На лице Роул закаменела бесстрастная маска. - Вот так-то лучше. Увидимся, детектив.

   Прозвучало не прощанием, а угрозой. Китиарец обогнул Алекса и направился куда-то в направлении, противоположном исследовательскому центру. В голове вертелось множество вопросов, но желания выяснять отношения прямо сейчас не было. Прежде всего, потому что формулировки следовало тщательно взвесить, чтобы лишнего сгоряча не выдать. Коллингейм подал спутнице локоть.

   - Наверное, маячок повесил, - сказала Роул.

   - Я ничего не говорил.

   - Но очень красноречиво молчал, - возразила китиарка.

   - А твоя глушилка?

   - Тебе что, связь не нужна?

   Связь нужна. Но дороговато за нее платить приходится. Да ладно. Пора штурмовать храм науки. Коллингейм решительным шагом направился к двери.

   Чем больше Алекс размышлял над делом, тем больше склонялся к тому, что "нирвана" всплывает в нем не зря. И то, что Бродски был накачан ею перед смертью, тоже не случайность. Убийство Оуэна было качественной инсценировкой. И она достигла своей цели, вызвав волну грязи в адрес китиарцев. Преступники жаждут, чтобы китиарские ученые были очернены в глазах обывателей без шансов на амнистию. Почему бы не двинуться в указанном направлении?

   Ретивые охранники задним числом доказывали, что не зря получают деньги. Идентификационные чипы визитеров сканировали под разными углами минут десять. В отместку Коллингейм решил начать с директора. Уж для мистера Грея-то пара вопросиков у Алекса найдется. Как раз про местных секьюрити. Двери лифта распахнулись на административном этаже, и глазам детектива предстала занятная картина. В пустом коридоре стояли Райан Смит и Даниэла Вуд. Ее скромный комбинезон приглушенного серого цвета радовал глаз, мягко облегая шикарную фигуру. Даная что-то негромко втолковывала собеседнику. Тот кивал, уставившись на ее бюст. Взгляд у Райана был, как у голодного цепного пса, которому показали миску с едой - вот-вот слюна закапает. Самое противное в этой картине было то, что Алекс два дня назад наверняка выглядел точно так же. Ночные постельные упражнения в сочетании с утренними водными процедурами повысили его стойкость к чарам блондинки. И всё же девушка была хороша. Бездна сексуальности в сочетании с женственной хрупкостью и беззащитностью. Казалось, Даниэла Вуд сочилась эротикой. И весь воздух вокруг был пропитан ею. Ничего удивительного, что Эмиль Роул не устоял перед этим стихийным бедствием. Детектив мысленно сравнивал свою спутницу и мисс Вуд. Конечно, это некрасиво по отношению к женщине, с которой провел ночь. Но ведь она об этом не узнает? Тайни напоминала пантеру: иногда лениво-вальяжную, иногда ласковую, как кошечка, но всегда опасную. Под шелковистой шерсткой чувствовались литые мускулы смертоносного, безжалостного хищника. Даная выглядела трепетной ланью, будто умолявшей: поймай меня. И не известно, кого следовало бояться больше. Во всяком случае, рядом с Роул не отказывал инстинкт самосохранения.

   Размышления детектива были прерваны появлением на сцене нового лица. Дверь кабинета напротив приемной распахнулась, и оттуда выглянул недовольный Фит.

   - Мисс Вуд, вы здесь чтобы языком трепать, и всё же найдете время для работы? - сурово произнес профессор. - Вас, молодой человек, это тоже касается.

   Райан как-то сразу сжался, будто его стало раза в два меньше. Даниэла с минуту выдержала взгляд начальника, и ровно ответила:

   - Мы уже закончили, мистер Фит.

   Она коротко кивнула, развернулась и удалилась походкой от бедра. Косуля - косулей, а когда нужно, зубки показать может. Жевательные зубы - не клыки. Но во времена службы в космодесанте Коллингейм побывал на одной планете, где хорошо прижились земные копытные. И местные охотники рассказывали, что косуля своими зубами может перетереть скорлупу любого, даже самого твердого, ореха. Что ей пара-другая человеческих косточек, если нужно для дела?

   Райан остался стоять, отступив назад, под прикрытие стены. Но тут Фит заметил зрителей.

   - Мистер Коллингейм, мисс Роул, прошу вас, - он жестом пригласил посетителей пройти в кабинет. - Надеюсь, вы с хорошими вестями.

   Смит любопытствовать не стал, а быстренько просочился к выходу на лестницу. А Даниэла на мгновение обернулась и скрылась за дверью. Алекс зафиксировал в памяти, куда она вошла. После первого визита эта информация у Коллингейма не отложилась. Немудрено.

   - Мисс Роул, примите мои соболезнования, - произнес хозяин кабинета и дружески потрепал китиарку по плечу. Алексу казалось, что заморозиться сильнее, чем после жеста Майера, уже невозможно. Но Тайни превзошла саму себя.

   - Мистер Фит, - она стремительным движением высвободила плечо. - Мне кажется, время соболезнований еще не пришло.

   - Как скажете, - покладисто согласился профессор, усаживаясь за свой стол. Он огладил свою бородку, и обратился к Коллингему. - Детектив, есть какой-то прогресс? Мы все обеспокоены.

   Видел Алекс в прошлый раз, как Фит обеспокоен. Люди - двуличные сволочи. Национальная принадлежность роли не играет.

   - У нас есть одна зацепка. Вы не замечали за Оуэном Бродски в последнее время неадекватного поведения? Может, резкие перепады настроения? Признаки депрессии?

   - Алекс, на что ты намекаешь?

   Резкий выпад Роул застал детектива врасплох. Наверное, Тайни испытывала такие же чувства. Они же не договорились заранее. С другой стороны, ее поведение замечательно укладывалось в предложенную тактику: "Я расследую - ты мешаешь". И ни малейшей фальши в голосе.

   - Мистер Коллингейм, я правильно понимаю, что вы подозреваете Оуэна в приеме наркотических средств? - уточнил Фит прямым текстом. - Как я уже говорил, я мало общался с китиарской исследовательской группой. Но вынужден согласиться с мисс Роул: мне кажется, вы ищете не там.

   - У вас есть версия? - полюбопытствовал детектив.

   - О-о, - поднял руки ладонями к собеседнику, не то отгораживаясь, не сдаваясь, - если вам нужны версии - просто включите галовизор.

   Фит в очередной раз погладил бороду и сложил руки на столе перед собой. Каким бы путем ни передавалась мания преследования, Алекс ею точно заразился. Ему везде мерещились недомолвки, а то и явная ложь. Тайни сидела, как статуя. Помощи от нее ждать не приходилось. Перед глазами детектива встала только что виденная сцена.

   - А вы суровы с подчиненными, - произнес Коллингейм.

   - Это внутренние дела, - недовольно произнес Фит, отводя взгляд в сторону.

   - Говорят, до недавнего времени мисс Вуд была вашей правой рукой, любимой ученицей, - припомнил детектив слова Смита.

   - Да, - профессор переплел пальцы и посмотрел в глаза собеседнику. - Увы, даже вполне разумные девушки порой верят в сказки про Звездных Принцев. Вы же понимаете, мой юный друг, Китиара окутана ореолом таинственности. Я пытался объяснить девочке, что у нее нет шансов. Прошу прощения, мисс Роул. - Китиарка снисходительно кивнула в ответ. - Но Даниэла прямо голову потеряла. Вместо того чтобы заниматься делом, она часами просиживала возле комма и просматривала интервью, любительские записи, галографии... Я был вынужден принять дисциплинарные меры.

   - Вы всерьез считаете, что у Даниэлы не было шансов? - удивился Алекс. - Она... весьма привлекательная девушка.

   - И к тому же единственная наследница, - понимающе улыбнулся ученый. - Мистер Вуд не разрешал дочери покидать планету даже для развлекательной поездки. А чтобы она улетела навсегда... И понятно, что китиарец ни за что бы не остался на Атоване. Нет, я говорю вам: у нее не было ни единого шанса.

   - То есть романа у них не вышло?- уточнил Коллингейм. Учитывая трепетное отношение папаши Вуда к дочери, становилось понятно, почему про отношения Эмиля и Данаи никто не знал.

   - Даниэла крутилась вокруг ребят, но, насколько мне известно, подручные мистера Вуда обрисовали молодому человеку ситуацию. Он сделал выводы.

   Сделал. Они стали встречаться тайно.

   - Большое спасибо за информацию, - поблагодарил Алекс, поднимаясь. Еще несколько кусочков в паззле преступления встали на свои места.

   - Не за что. Жаль, что ничем не смог помочь, - произнес Фит, тоже встал и протянул руку для прощания. - Время идет. Я читал, что чем больше времени проходит с момента похищения, тем меньше шансов найти пропавших живыми...

   На Роул было страшно взглянуть. Она напоминала ледяную фигуру. Она повернула голову в сторону ученого и бесцветным голосом произнесла:

   - У нас на Китиаре говорят: "Пока в сердце есть надежда, не хорони близких".

   - Мы делаем всё, что в наших силах, - заверил Коллингейм и вытащил Тайни за руку из кабинета.

   - Чувствую себя медведем на веревке, которого водят на потеху публике, - пробормотала она, когда закрылась дверь, и провела пальцами за стойкой воротника, будто это была та самая веревка, которая давила шею.

   - У тебя неплохо получается, - похвалил Алекс. - Только рычишь неубедительно. Больше экспрессии.

   - Я сейчас кому-то подзатыльник убедительный отвешу, - обиженно ответила Тайни.

   - А это уже угроза полицейскому при исполнении.

   Шутки были так себе, но детективу хотелось хоть немного растормошить китиарку. Было заметно, что общение с профессором окончательно ее добило.

   - Какие у вас романтичные поговорки, - продолжил Алекс, пытаясь отвлечь.

   - В полной версии она звучит: "Пока в сердце есть надежда, не хорони близких прежде врагов". Но я решила, что это будет выглядеть угрозой. Куда мы направляемся?

   - К твоей будущей невестке.

   - Даниэла Вуд - это та блондинка, которую мы видели в коридоре с парнем? - уточнила Тайни с неприязнью.

   Детектив кивнул.

   - У нее действительно не было ни единого шанса, - убежденно произнесла Роул.

   - Ты же сама показывала мне запись с нею.

   - Это не может быть она.

   - Тай, - Алекс остановился и повернулся к собеседнице. - Не понимаю, почему ты не хочешь признать этот очевидный факт. У Даниэлы Вуд и Эмиля был роман. Если я правильно представляю характер твоего брата, угрозы со стороны боевиков папаши Вуда его бы не остановили.

   - Дело не в угрозах...

   - Тогда в чем? Роулы брезгуют лицами некитиарского происхождения? - прорвалось наружу то, что мучило Коллингейма последние дни. - После секса со мной ты, случаем, полную санобработку не проходишь?

   - Алекс. - Холодная рука Тайни сжала его кисть. - Я говорю об этой конкретной девушке.

   - И чем тебе не угодила эта конкретная девушка? Ты же сама говорила, что ничто человеческое китиарцам не чуждо. Как мужчина говорю: это у Эмиля шансов не было.

   - Ты считаешь ее настолько привлекательной?

   Роул разжала руку.

   - Ты что, ревнуешь? - фыркнул детектив.

   - Умнее ничего не придумал? - отреагировала Роул, и сложила руки на груди с таким независимым видом, что Алекс с трудом удержал смех.

   - Ты ревнуешь, ты ревнуешь, - повторил Коллингейм как дразнилку.

   - Алекзандер, мы тут, кажется, тут расследованием занимаемся, - холодно напомнила Тайни.

   Она направилась к двери блондинки почти строевым шагом. Видимо, тоже зафиксировала в памяти, куда девушка вошла. Дело не шло, с напарницей он поругался, но настроение у Коллингейма было просто замечательное.

Не дойдя до нужной двери несколько метров, Роул развернулась.

   - И всё же, - будто отвечая на реплику детектива, проговорила она, стоило Алексу в ней поравняться, - объясни мне правила игры для медведей на веревке. Каких еще неожиданностей мне ожидать? В чем ты намерен обвинить наших ребят в этот раз?

   По ее голосу было понятно, что за те полторы минуты, которые китиарка прошла в одиночестве, она уже успела себя накрутить донельзя. Ох, уж этот женский талант! А ведь каких-то полгода назад он считал эту девушку непробиваемой. Да что там полгода - еще в кабинете у Фита она представляла собой ледяное изваяние. А теперь того и гляди, дым из ушей повалит. Главное, чтобы она не растрескалась от такого перепада температур.

   - Тай, но эта мысль возникла даже у Майера, - попытался детектив донести до напарницы очевидную мысль.

   - Вик - провокатор, и ты повелся, как...

   - Не нужно считать меня дебилом, - тихо произнес Коллингейм. - Я просто делаю то, чего от нас ждут. Создаю китиарцам дурную славу. И Фит будет не Фит, через пару часов весь центр не будет в курсе версии с "нирваной".

   - Обычно именно с этим я борюсь.

   - Сочувствую. Возможно, похитителям это доставляет особое удовольствие. Но скорее всего, им по барабану. Они стремятся достичь своей цели любым способом.

   - И что ты предлагаешь мне делать?

   - Изображай стерву. Но слишком стараться не надо. Просто веди себя, как обычно, - буркнул Алекс и направился к Данае.

   Тайни поспешила следом. Дверь в кабинет распахнулась автоматически, стоило им подойти к нужному кабинету. Вряд ли подобные технические возможности были доступны простым смертным сотрудникам. Но дочь Вуда могла себе позволить некоторые излишества. Не так ли? Роул вошла первой, Алекс за ней. Он всё-таки джентльмен. В душе. Особенно, когда женщина не спрашивает его мнения, а лезет напролом. Теперь, находясь в здравом сознании и твердой памяти, Коллингейм мог себе позволить оглядеться. В целом кабинет мисс Вуд не многим отличался от того, в котором работал профессор. Такая же типовая прямоугольная коробка с белоснежными стенами. Рабочий стол, удобное на вид кресло, стол для небольших совещаний. Хотя у Алекса в первую очередь возникла мысль совершенно другого толка. Удобный, крепкий стол. Так и просится использовать его для... совещаний. Зря Тайни так скептически настроена в отношении Данаи. Впрочем, женщинам свойственно недооценивать потенциальных соперниц. В верхнем дальнем углу взгляд Алекса зацепился за миниатюрный галопроектор. Если зрение не подводило детектива, это был GS-200. В работе Коллингейм его не видел, но если судить по рекламе, он давал удивительной точности воспроизведение. Настолько реалистичное, что можно было спутать галографию с настоящим объектом. Вряд ли такая техника была куплена за государственные деньги. Но наследница Вуда могла себе такое позволить. Правда, не понятно, зачем она тогда тут работает, если тратит на работу больше, чем на ней получает.

   - Здравствуйте, детектив! - вырвала его из мыслей Даниэла. Сегодня она держала себя определенно лучше, чем при первой встрече. Вуд встала из кресла и направилась к гостям. - Здравствуйте, Тайни. Вы позволите вас так назвать? Эмиль всегда называл вас "Тай", но это, наверное, будет слишком фамильярно. Ведь мы даже не знакомы, - печально поджав нижнюю губу, закончила хозяйка кабинета. - Меня зовут Даниэла Вуд. Можно просто "Дэнни". И мы встречались с Эмилем.

   Она протянула руку для знакомства. Роул помедлила - в точности столько, как Майер ранее - но пожала руку блондинке.

   - Я полагаю, вы должны были с ним встречаться. Хотя бы раз. Всё-таки работали в одной лаборатории, - бесцветным тоном процедила китиарка, переплетая спереди пальцы опущенных рук.

   Просил же не перегибать палку! У детектива мелькнуло подозрение, что при взгляде на Данаю у него появлялось то же дебиловатое выражение, какое он видел у Райана.

   - Нет. - Кожа Данаи вспыхнула румянцем. - Мы с ним были... близки. Но, думаю, он сам скажет вам об этом, когда его спасут. Присаживайтесь, - она указала рукой на кресла у стола. - Детектив, обрадуйте меня чем-нибудь.

   - К сожалению, нечем.

   - Главное, Тайни здесь. - Даная посмотрела на китиарку взглядом, полным надежды. - Теперь я уверена, что всё будет хорошо. Милле много о вас рассказывал.

   Бровь Тайни чуть дернулась, когда блондинка назвала Роула-младшего "Милле". Даная умолкла. Теперь была очередь Алекса, но после такого теплого родственного приема, у него язык не поворачивался пытать о несуществующих наркотиках. Девушка и так расстроена.

   - Мисс Вуд, ваш руководитель, - заговорила тем временем Роул, и хозяйка кабинета напряглась, явно не ожидая ничего хорошего от сочетания "мисс Вуд" и упоминания о Фите, - рассказал, что вы из богатой семьи. Почему вы здесь работаете? Почему не пошли по стопам отца?

   Даниэла отвела взгляд в сторону.

   - Впрочем, это не секрет, - споря неизвестно с кем, произнесла она. - Мне было шестнадцать, когда случился скандал на одной из шахт отца. Добыча падала, и отец решил не обновлять защитный купол. Он решил: зачем вкладывать такие деньги, если отдача будет в лучшем случае полгода. В результате многие работники получили синдром Хардена. Это было ужасно, - девушка по-прежнему смотрела в сторону, будто заново переживая. - Именно тогда я решила, что пойду учиться на медика и непременно найду способ излечить Атован от этой страшной болезни. Увы, она оказалась неизлечимой. - Даная перевела взгляд на Роул. - Но мы делаем, что можем, для того, чтобы облегчить страдания больных. Я убедила отца открыть Фонд помощи больным. К сожалению, у нас всего две клиники, и мы не можем помочь всем. Принимаем в первую очередь тех, пострадавших с наиболее сложными формами. Для них лечение в официальных клиниках обходится в целое состояние, и большинству просто не по карману. За последние два года мы разработали новый препарат, который ускоряет восстановление кожных покровов после операции по удалению роговых поверхностей.

   - Но наша группа доказала, что синдром - результат жизнедеятельности симбиотических бактерий, - напомнила Тайни.

   - Кому от этого стало легче? - возразила Вуд. - Для местной биоты они действительно симбиотические. А для людей... Кожа на сгибах возле бляшек натягивается и рвется. Образуются незаживающие, сочащиеся кровью раны. Ужасное зрелище... - она покачала головой, глядя в стол.

   - Значит, открытие китиарцев оказалось бессмысленным? - не понял Алекс.

   - Почему? Теперь мы знаем, как это работает. И раньше, основываясь на эмпирических данных, мы предполагали, что степень поражения пропорциональна воздействию нефильтрованного излучения, - Даная свободно оперировала терминологией и уже мало напоминала хрестоматийную "блондинку", какой показалась Коллингейму при первой встрече. Она куда больше была похожа на Тайни. Разве что в голосе было больше эмоций. - Но теперь мы знаем точно, что белок роговых образований синтезируется пропорционально площади кожи, подвергшейся его воздействию, и времени воздействия. Сенатор Брукс продвигает проект по усилению контроля действия защитных куполов на добывающих предприятиях и окраинах городов. Отец финансирует его кампанию. Я предложила профессору Фиту сосредоточить исследования на разработке индивидуальных средств защиты от излучения, к сожалению, они пока малоэффективны. Но он не считает это направление достаточно важным. Но думаю, мне всё же удастся продавить тему на ученом совете центра. Оуэн обещал мне поддержку. - Она быстро вытерла указательным пальцем уголок глаза и, шмыгнув носом, уставилась в стену.

   - А когда будет заседание совета? - поинтересовалась Роул уже более спокойно.

   - Через две недели. Потом летние каникулы.

   Если на многих планетах отпуска в основном приходились на лето, потому что это самый благоприятное время года, то на Атоване летом, кто мог это себе позволить, старались улететь на отдых за пределы планеты. Или забиться куда-нибудь в глушь, на другое полушарие - лишь бы подальше от адской духоты и иссушающих ветров. Да даже просто дома посидеть, под прохладным ветерком кондиционера - всё равно приятнее, чем выходить под палящее солнце.

   Роул выжидающе посмотрела на Коллингейма. Всё же для чистоты роли он обязан задать свой вопрос:

   - Даниэла, вы говорили, что Эмиль в последнее время был раздражительным. Это не могло быть связано... с наркотиками, - Алекс всё же выдавил из себя это слово.

   На лице блондинки было крупными мазками нарисовано удивление.

   - Эмиль и наркотики?.. Тайни, неужели вы думаете, что ваш брат мог... - Она смотрела на Роул широко раскрытыми от шока глазами.

   - Даниэла, я должен проверить все версии. - Детектив попытался вернуть внимание Данаи к себе, но та взглянула на него лишь на мгновенье, вернув непонимающий взгляд к китиарке.

   - Боюсь, вы не всё знаете о нем, - произнесла Роул - с сочувствующими! - интонациями. - Думаю, вам не понравится то, что вы узнаете.

   - Вам что-то известно? - Даниэла вся потянулась вперед. - С вами связались? Они живы?

   - Мы делаем всё, что в наших силах, чтобы спасти Эмиля и Эбигейл, - вмешался Алекс. - К сожалению, мы не располагаем новыми данными. Если вам что-то станет известно, свяжитесь со мной.

   Он встал и протянул свою визитку.

   - До свидания, Даниэла, - попрощалась Роул и подала руку. Девушка с робкой улыбкой ее пожала. Похоже, этот раунд остался за мисс Вуд.

   - Теперь ты мне веришь? - спросил детектив, когда они вновь оказались в коридоре.

   - А с чего ты взял, что не верю тебе? - Из голоса Роул схлынули лишние эмоции. Остался лишь легкий сарказм.

   - Хорошо: теперь ты веришь ей? - поправился Коллингейм.

   - Честно говоря, я и себе-то верю с трудом, - призналась Тайни задумчиво-нейтрально. - А вот ты на удивление убедителен. Прямо прибить хочется.

   - Да я вроде ничего плохого не говорил, - удивился детектив.

   - Это-то и настораживает... Кому мы идем пудрить мозги теперь?

   - Теперь мы идем к директору. Вообще-то я собирался зайти к нему в первую очередь. Но как-то всё не складывалось.

   - Ну, да. То мистер Фит зовет, то инстинкты.

   Алекс решил свернуть тему и промолчал. У каждого свои недостатки. У него - инстинкты. У нее - рефлексы.

   Секретарша директора при виде посетитлей взлетела с места, как ошпаренная, и дежурно улыбаясь, нырнула к начальству. Через секунду она выскочила обратно и широко раскрыла дверь в кабинет. На лице Кельвина Грея особой радости не было. Да и с чего бы она взялась? Информация о запросе, который детектив направил в службу безопасности центра, до него уже явно дошла. Настало время отвечать за свои действия. Или бездействия.

   - Здравствуйте, мистер Грей, - официально начал детектив. - Это - сестра пропавшего Эмиля Роула, Тайни. Она прибыла, чтобы помочь следствию.

   Вновь оледевшая китиарка кивнула директору, но руку не протянула. Хозяин кабинета жестом предложил гостям присесть.

   - Какое несчастье, миз Роул, - сцепив кисти перед грудью, высказался Грей.

   Тайни вновь кивнула.

   - Которое случилось по вашей вине, - продолжил фразу Алекс.

   - Мистер Коллингейм... - с угрозой в голосе попытался давить собеседник.

   - Мистер Грей, - оборвал его детектив, - хочу вам напомнить: то, что вы умолчали о фактах запугивания китиарской группы, может быть расценено как препятствие следствию. А халатность в их пресечении и вовсе сойдет за пособничество терроризму. Со всеми вытекающими.

   - Но я думал... - сейчас на лице руководителя центра читался испуг.

   Алекс мысленно себя одернул. Ему тоже не стоит перегибать палку. Хоть и очень хочется. Да, этот высокообразованный урод в лучшем случае спокойно сидел, сложа руки, пока китиарцам устраивали "веселую жизнь". А может и непосредственно участвовал в процессе. Но сейчас перед Коллингеймом стояла другая задача. Он должен показать себя достаточно старательным, но недалеким детективом, чтобы у местных уников появилась уверенность, что они смогут его переиграть. Надежды Коллингейма зиждились именно на том, что самоуверенность преступников заставит их ошибиться.

   - Думать нужно было раньше, - уведомил он Грея. - Теперь время искупать вину. В вашей службе безопасности наверняка сохранились документы по тем случаям, когда вам сообщалось об угрозах китиарцам. Перешлите мне их и личные дела всех, кто там упоминается.

   Директор кивнул.

   - У вас есть зацепки по этому делу? - он с надеждой поднял взгляд на детектива.

   - Есть, но пока слабые. Возможно, мы найдем недостающие детали в ваших материалах.

   - Что вы надеетесь там найти? - Прозвучало как-то беспомощно, будто Грей сомневался, что есть что искать. Он поправился: - В смысле, на что обращать особое внимание?

   - Мы полагаем, что китиарцев что-то связывало с теневыми структурами Атована, - туманно ответил детектив. - Но не можем найти тех, через кого осуществлялась эта связь. Они не имели контактов на стороне, всё свое время посвящали работе. Но никакой информации о том, с кем, кроме мисс Вуд и Смита, они пересекались здесь, в центре, нам получить не удалось. Сейчас единственным документальным свидетельством о ваших сотрудниках, непосредственно общавшихся с пропавшими, являются записи по служебным расследованиям.

   - Мне кажется, вы переоцениваете их как источник сведений. - Грей уже в открытую намекал, что расследований как таковых не было, но Алекс намеки "не заметил". - А если вы ищете связи с местным криминалом, то вам следует обратить внимание на Райна Смита.

   - А что не так с Райаном?

   - Он подрабатывает в Квартале Удовольствий, - поморщился Кельвин Грей. - Подробностей не знаю, но шила в мешке не утаишь, тем более в таком небольшом коллективе, как наш.

   У Алекса в отделе коллектив был на порядок меньше, однако кто чем занимается в свободное время, Колленгейм не знал. Возможно потому, что среди детективов было не принято совать нос в чужие дела.

   - Мистер Грей, - неожиданно заговорила Тайни, - скажите, пожалуйста, почему на Атоване прекратили работы по синдрому Хардена?

   - Это было непростое решение, - директор расслабился: разговор перешел на нейтральную почву. - Я помню Фита с тех времен, когда он студентом. Джозеф учился тремя курсами старше меня. - Лицо и руки Грея ожили. - И уже тогда он бился над проблемой хардена. Этому была посвящена его основная работа здесь, в центре. Лечение симптомов заболевания, облегчения протекания острых форм, профилактика: во всём этом он преуспел. Им были созданы воистину прорывные для своего времени препараты. Некоторые, направленные на регенерацию тканей, нашли применение за пределами Атована. Не совру, если скажу, что он - ученый с общесоюзным именем. Его приглашают на симпозиумы даже в ведущие научные центры Ядра. Иногда казалось: вот-вот, и он найдет способ излечения. Но в какой-то момент Фит отчаялся. Надорвался. Я помню тот период. Он ходил как в воду опущенный, погруженный в себя. Со всеми ссорился. С ним было очень сложно тогда. И, в конце концов, он объявил на ученом совете, что признает синдром Хардена неизлечимым и сворачивает работы в этом направлении.

   - Ему никто не возразил? - поинтересовалась китиарка.

   - Миз Роул, вы просто не представляете уровень его авторитета. Он один перевешивает весь совет. И если он пришел к какому-то выводу, к нему следует прислушаться.

   А Даная собирается с ним бодаться за свое научное направление. Безумству храбрых поем мы песню...

   - А что можете сказать про Даниэлу Вуд? - поинтересовался Алекс вслух.

   - Очень, очень способная девушка. Скажу вам честно: когда она попросилась в наш центр, я ничего доброго от нее не ожидал. Думал, она из обычной "золотой молодежи", прожигающей денежки родителей. Но я ошибался. Они очень продуктивно работали с Фитом... - тут Грей замялся.

   - Но... - подсказал направление Коллингейм.

   - Но примерно полгода назад, - директор потупился, и голос его стал тише и медленнее, - между ними словно кошка пробежала. Они начали спорить на заседаниях совета. Даниэла стала пробивать самостоятельную тему. Жаль. Очень удачный в научном плане был тандем. Всё-таки Джозефу уже не хватает энергии, годы берут своё. А у Даниэлы пока маловато опыта.

   - А почему, если Фит настолько влиятельный ученый, директором центра являетесь вы, а не он? - спросил Алекс из чистого любопытства.

   - Детектив, - улыбнулся Грей, - если человек рождается для науки, он умирает для бюрократии. Гениям чужды земные заботы, вроде выбивания финансов на следующий год или разборок с прогульщиками. Они выше этого. Для таких мелочей существуют администраторы.

   Тяжело живется простым людям рядом с гениями, в очередной раз подумал Алекс и поднялся, чтобы попрощаться.

   - Завтра жду материалы внутренних расследований, - напомнил он директору.

   - А можно... - начал просящим тоном Грей.

   - Сегодня? Можно, - проявил душевную щедрость Коллингейм.

   - Ты действительно надеешься найти какие-то намеки в материалах местной службы безопасности? - поинтересовалась Тайни в лифте.

   - Никогда не знаешь, где лежит ключ к разгадке, - ответил ей Алекс. - Найти решение иногда помогает какая-нибудь несущественная деталь. Учитывая, что по этому делу у нас пусто, как в бутылке из-под виски на утро после попойки, не стоит отказываться от того, что само просится в руки.

   - А теперь мы, я так понимаю, едем навестить неизвестного Смита, - предположила Роул.

   - Почему же "неизвестного". Ты его уже видела. Он разговаривал с Даниэлой Вуд, когда мы выходили из лифта.

   - Этот мальчишка - тайный агент мафии в храме науки? - не сдержала смешка Тай.

   Двери разъехались, выпуская пассажиров на де�

Часть 1. Нееквлидово пространство

Глава 1

Детектив Алекс Коллингейм сидел в своем рабочем кресле и постукивал пальцами по столешнице. На месте Олдмена, его напарника, вольготно расположился супер-пупер импозантный брюнет с голубыми глазами. Из тех, кто стреляет взглядом наповал, и женщины стелются перед ним, стелются, стелются штабелями… Но не зависть была причиной раздражения Алекса. В конце концов, он тоже о-го-го! А если не «о-го-го», то очень даже ничего. Раздражало то, что красавчик-брюнет был китиарцем. Алексу не нравились китиарцы. Категорически. Опыт общения с ними был сплошным ударом для самолюбия. Это раз. «Два» было то, что из-за китиарцев у Коллингейма накрылся отпуск. Олдмену повезло: он улетел отдыхать две недели назад и теперь, гад, слал гало-открытки с ближайшего Парадиза. Путевки туда были наградой от сенатора Брукса за раскрытие дела об убийстве его невесты. После нагремевшего расследования Неукротимый Ронни выглядел бледно. Журналисты вовсю смаковали грязные детали его романа. Вроде как в память о погибшей коллеге, но Алекс не верил в высокие идеалы борзописцев. Дабы спасти остатки морального облика, сенатору пришлось завязать с плейбойскими привычками и изображать горе. Путевки для детективов были жестом на публику. В халявной бочке меда плавала ложка дёгтя. Именно на Парадизе начался роман сенатора с Хельгой Стоунбридж, который не принес обоим ничего хорошего. Алекса это не пугало. Он даже был не прочь закрутить под пальмами романчик-другой. Но не тут-то было…

…Почти три месяца назад на Атован прилетела группа учёных из Исследовательского Корпуса Китиары. Они прибыли, чтобы изучать страшное, неизлечимое заболевание – синдром Хардена. К несчастью, оно встречалось только здесь, на Атоване. Местные врачи справиться с ним не могли. Китиара же была известна своими передовыми медицинскими технологиями по всему Союзу. У атованцев появилась надежда. Но когда из инопланетного космолета вместо убеленных сединами старцев-профессоров вышли двое молодых мужчин и девушка, многие были разочарованы. Некоторые даже сочли это насмешкой. Или восприняли как оскорбление. Но Алекс не сомневался в их профессионализме. Душевные и моральные качества китиарцев – вопрос спорный, а по части профессионализма они давали фору кому угодно. Судя по редким сообщениям на центральных каналах, борьба с синдромом Хардена шла с переменным успехом. Однако в одно непрекрасное утро группа пропала. Потом на треть нашлась. Самый старший по возрасту и статусу – медик Оуэн Бродски – был обнаружен убитым из бластера в третьесортном борделе. Что преуспевающий ученый с генно-модифицированной внешностью делал в занюханном публичном доме? Дело это очень, очень дурно пахло.

Бродски был найден голым. Привязанным к кровати. Со следами от плетки на теле. Галографии трупа в мгновение ока разлетелись по Сети. Публика разделилась на две категории: «Фу, какой извращенец!» и «Ой, он такой извращенец!» Шума вокруг дела было много. А кого ставят на шумные дела? Правильно. Лучшего детектива отдела убийств Алекса Коллингейма, и всем плевать, что со вчерашнего дня ему следовало находиться в отпуске.

Но шумиха вокруг дела и отсроченный на неопределенный период отдых – полбеды. Беспокоили некоторые обстоятельства убийства. Когда Коллингейм прибыл на место преступления, первой его мыслью было, что это инсценировка. Слишком всё выглядело вульгарно и слабо вязалось с образом высокомерных, брезгливых китиарцев. Но эксперты в один голос утверждали, что убитый действительно занимался перед смертью сексом. Прямо в номере. Да бог с ним, вкусы бывают разные. Встречал Алекс на своем веку увлечения и похлеще. Но на этом сюрпризы не закончились. Оказалось, убитый был обдолбан «нирваной». Так назывался местный элитный наркотик. Впервые он появился на Атоване лет десять назад. Дикую популярность «нирвана» завоевала за уникальные свойства. Она не вызывала физического привыкания и ломки. Не оставляла в организме следов применения. И, по свидетельствам наркоманов, дарила настолько улётные ощущения, что реальность после воспринималась депрессивной мутью. Понятно, что при таких потребительских качествах ценник у «нирваны» был ой-ой-ой. Последние пару лет она была замечена и на других планетах Союза. Факт приема наркотика характеризовал китиарца с плохой стороны, но был более-менее объясним. «В-третьих» было прямо из рук вон. В номере были обнаружены несколько волосков китиарки-микробиолога Эбигейл Джонсон и носовой платок со следами ДНК Эмиля Роула, китиарского биохимика. Главные подозреваемые без вести пропали. Картина убийства практически на лицо, но интуиция Алекса вопила о том, в этом деле всё неправильно. По своему опыту общения с китиарцами детектив знал, что это чертовски умные, осторожные, продуманные до кончиков костей бестии. Чтобы так подставиться по всем фронтам?..

Понятно, что в борделе никто никого не видел, ничего не слышал, ни о чем даже не подозревал, на то он и бордель. Номер был забронирован анонимно, оплачен налом через терминал, в общем, тупиковая ветка. Оставалось отталкиваться от личностей фигурантов. Что было известно об ученых-китиарцах? В официальных досье значились сухие факты таможенных деклараций и сведения из профессиональных резюме.

Оуэн Бродски, 32 года, гражданин Китиары, капитан Исследовательского Корпуса, руководитель группы. Доктор медицины, доктор биологии. Специализация – мутации. Далее шел длинный список научных публикаций. Алекс решил, что разбираться с названиями будет, если уж совсем прижмет. Из знакомых слов там были только предлоги. Мегасеть пестрела новостями: «В борделе Квартала Удовольствий обнаружен труп китиарца». Алексу пришлось проскроллить несколько страниц поисковика, прежде чем он добрался до ссылки с другим содержанием: «Оуэн Бродски, известный ученый в области соматических мутаций, прочитал курс лекций для студентов Атованского университета». С новостной странички улыбался обаятельный брюнет в окружении счастливого молодняка в белых халатах. Коллингейму китиарцы не нравились. Категорически. Но за этого парня почему-то стало обидно.

Эбигейл Джонсон, 29 лет, гражданка Китиары, капитан Исследовательского Корпуса. Доктор медицины, доктор биологии. Специализация – микробиология, инфекционные заболевания. Мегасеть выдала галографии очаровательной блондинки с длинными волосами и приятными формами. Еще там была информация о том, что Джонсон участвовала в подавлении двух крупных эпидемий на планетах Союза. Наверное, Эбби не была звездой первой величины на медицинском небосводе, но и лузером-самоучкой назвать её было сложно.

Эмиль Роул, 27 лет, гражданин Китиары, первый лейтенант Исследовательского Корпуса. Доктор медицины, доктор химии. Специализация – нарушения обмена веществ. Холост. Алекс специально проверил. Эмиль не был похож на Тайни Роул. Правильность черт не считается, по этому признаку всех китиарцев можно было в родственники записать. Он был шатеном с вьющимися волосами и серыми глазами. Однофамилец? Дальний родственник? Бывший муж? Нет, Коллингейму китиарцы совершенно не нравились. Тем более что и по части науки Роул нигде не засветился. Все его достижения укладывались в перечень статей. У Бродски детектив названия не понял, но хотя бы сумел прочитать. Тут на третьем слове Алекс сломал язык, плюнул и утешил себя тем, что зато у него раскрываемость хорошая. И решил, что пора переходить от виртуальных поисков к реальным.

Детектив начал с места проживания. Разместились китиарцы в приличном отеле неподалеку от исследовательского центра, где работали. Образ жизни вели замкнутый: номер – работа – кафе – работа – номер. Сотрудники отеля отзывались о них как о людях малообщительных, но непроблемных. Скандалов не устраивали, посуду не били, к горничным не приставали, баб в номера не заказывали. Коллингейму запомнилась фраза девушки с ресепшена: «Никогда таких красавчиков не видала. Идут такие, втроем вечно, руками размахивают, на каком-то непонятном языке чирикают. А ты как пустое место». Алексу как вживую представилось. И очень соответствовало его личным впечатлениям.

В отеле у детектива появилось больше вопросов, чем ответов. Например, непонятно, зачем для сексуальных игрищ идти в бордель, когда у каждого китиарца был личный номер с полной звукоизоляцией, а проститутку туда можно заказать онлайн, любого пола, цвета и размера. Может, у них на Китиаре какое-нибудь табу на связи с обычными людьми?

Перед глазами детектива встали кадры а-ля «низкобюджетный галосериал». Измученный вынужденным целибатом Оуэн Бродски пускается во все тяжкие с местной девицей легкого поведения. Его настигают соплеменники и в гневе расстреливают на месте. Осознав весь ужас содеянного, Эбигейл рвет на себе волосы, Эмиль утирает слезы платком. Раздавленные чувством вины, они скрываются в неизвестном направлении. Версия интересная, но где тогда проститутка? Сбежала в ужасе? Молчит за энную сумму? Из страха за свою жизнь? Логичнее было бы ее пристрелить вместе с Оуэном. Нет, не складывается.

Алекс представил другой сериал. Внутри команды китиарцев нарисовался любовный треугольник. Эбигейл принимает настойчивые ухаживания Оуэна, и они прячутся от бдительного Эмиля в борделе. Но тот выслеживает сладкую парочку и ловит их на горячем. Выхватывает бластер, стреляет в удачливого соперника, оттаскивает Эбигейл за волосы от остывающего трупа, брезгливо сморкается напоследок в платок и уводит за собой безутешную девушку. Хорошо. Но не понятно, зачем Оуэну в таком случае нужно было ширяться «нирваной». Может, это китиарка соблазнила его, предварительно накачав наркотиком? А зачем? У них пузом всё равно не женишь. Короче, это уравнение из трех неизвестных упорно не желало уравниваться. Да и фантазии Алекса в качестве вещдоков не пришьешь.

Коллингейм направился в исследовательский центр.

Атованский медицинский научно-исследовательский центр находился в Академическом квартале. Там, где располагался Атованский университет – единственный в столице, но с огромным количеством учебных корпусов и общежитий. Тут же теснились прочие научные и околонаучные учреждения. Такова специфика Атован-Сити: всё в нем сгруппировано по функциям. И отцы-основатели позаботились, чтобы Академический квартал находился в противоположной стороне от Квартала Удовольствий. Здание центра мало чем отличалось от типовых многоэтажек города. Может тем, что стеклА в них было чуть больше, чем бетона. Отливающая радугой защитная пленка на окнах придавала зданию сказочный вид. Вот только не все сказки хорошо заканчиваются, да…

Алексу много где приходилось бывать по делам следствия. В притонах, борделях, на шахтах, в офисах клерков разного уровня. В деле Стоунбридж он даже до мэрии и сената добрался. Но с учеными ему общаться не случалось. Директор центра, Кельвин Грей, был высоким, лысым, худым, как жердь, и производил впечатление совершенно обычного человека. Он выразил сожаление о смерти Бродски и надежду на то, что остальные члены группы будут обнаружены. Если не в целости и сохранности, то, по крайней мере, живыми. На вопросы о китиарцах он внятно не ответил. Сообщил, что практически не пересекался с ними. Работы по синдрому Хардена велись под руководством профессора Джозефа Фита. Несмотря на уверенный и ровный голос, Грей несколько раз поправлял галстук, будто ему было трудно дышать. Возможно, врёт. Возможно, боится, что не уследил за иноплатнетниками, и теперь придется огребать за халатность. Возможно, то и другое. Не важно. Может, в мире и существуют идеальные преступления, но рано или поздно преступник совершит ошибку. Ему просто не нужно мешать. Коллингейм мысленно поставил галочку напротив фамилии директора и пошел искать мистера Фита.

Квест «Найти Джозефа Фита» оказался не из простых. Мало того, что Алекса погоняли по этажам. Его пять раз попросили предъявить жетон, три раза просканировали, два – продезинфицировали, а одна въедливая дама даже заставила его переодеться в белый балахон и вымыть руки. После всех этих злоключений выяснилось, что профессор только вернулся из университета, где читал лекции, и работает в своем кабинете. Напротив приемной директора. Нет, не зря Алекс недолюбливал врачей, не зря.

Джозеф Фит неожиданно оказался довольно приятным мужчиной. Несмотря на почтенный возраст, он был бодр. Седина, залысина, окладистая борода – всё, как положено профессору. Его кожа была усыпана лентиго, защитные очки скрывали глаза от агрессивного солнца. Таковы приметы старости на Атоване. Джозеф Фит поднялся с кресла, чтобы пожать руку детективу. Рука была сухая, рукопожатие твердое.

– Приятно познакомиться, – с улыбкой произнес профессор. – Правда, обстоятельства не радостные. – На последних словах улыбка угасла. – Насколько я понял, вы занимаетесь делом китиарцев?

– На самом деле, я веду дело одного китиарца – убитого Оуэна Бродски, – осторожно уточнил Алекс.

– Жаль его. Талантливый был паренек. – Глядя в стол, Фит покачал головой. – Сколько ему было? Лет тридцать?

– Тридцать два, – автоматически поправил Коллингейм.

– Совсем молодой. Жить бы ему, да жить… – Профессор помолчал, а потом поднял взгляд на детектива. – Вы же здесь, чтобы задать вопросы? Задавайте.

– С кем больше всего общался убитый?

– С Эбби и Эмилем.

– А из атованцев?

– Они не очень стремились к общению с нашими, хотя языковых проблем не было. Скорее, этические.

– Этические? – переспросил Алекс.

– Сами представьте: они же сверхлюди. Их не слишком любили в коллективе, – Фит поджал нижнюю губу. – Иногда подшучивали. Они очень болезненно на всё реагировали. Наверное, чувство юмора не входит в программу генетического совершенствования.

– Насколько я понимаю, вы тоже не из лагеря поклонников Китиары? – уточнил детектив.

– Гордыня и жадность однажды погубят человечество, молодой человек, – наставительно произнес профессор. – Гордыня и жадность.

– Вы про китиарцев?

– Увы, эти пороки свойственный всем людям, и тысячи лет человечество стоит на шаткой табуретке, засунув голову в петлю. Поверьте, молодой человек, – ученый кивал головой, как болванчик, – однажды табуретка упадет, и случится это из-за жадности и гордыни. Китиара – вызов, брошенный Богу. Человек возжаждал стать равным Творцу.

– Не получилось?

– Закон сохранения вещества и энергии еще никто не отменял, – по-отечески улыбнулся профессор. – Если где-то прибыло, где-то должно убыть.

– И где же убыло у китирацев? – полюбопытствовал Алекс. Ему не нравились граждане Китиары. Неплохо было теперь узнать, почему.

Фит подался вперед. Его глаза горели.

– В человечности. Представьте, что вы с детства общаетесь с совершенными людьми: талантливыми, умными, красивыми, – перечислял ученый, и чувствовалось, насколько он одержим своей идеей. – Как вы будете воспринимать обычных людей?

Алексу припомнился слова Тайни Роул о том, каково жить среди поголовно умных и красивых. Правда, как после этого она относилась к «обычным» людям, он для себя не уяснил. Неактуально было.

– И как я буду воспринимать обычных людей? – спросил детектив.

– Вам приходилось встречать в жизни умственно-отсталых людей? Даунов? Уродов? Как вы к ним относитесь? – профессор сделал паузу. – Вот и мы для китиарцев умственно-неполноценные уроды-дауны, – подвел итог Джозеф Фит и поправил очки, ткнув перетяжку оправы указательным пальцем.

Коллингейм не считал себя ни дауном, ни уродом. Да, за такое китиарцев можно не любить.

– А как они по работе? Что-нибудь толкового сделали?

– Как профессионалы они, конечно, молодцы. Знаете, – профессор вновь поправил сползшие по переносице очки, – я ведь сначала не верил, что у них что-нибудь вообще получится. Мы же столько времени боролись с этой болезнью. А тут какие-то, простите, сопляки, прибыли нас учить. И ведь был не прав.

– Так они нашли способ излечения? – не поверил Алекс.

– Нет. К сожалению, лечения не существует. Но! – Тут Фит ткнул указательным пальцем вверх. – Они смогли объяснить механизм возникновения заболевания. Очень необычное решение. А мы слишком долго варились в своем соку. Знаете, молодой человек, в науке преклонение перед корифеями – порочная практика. Приятная, успокаивающая эго, что всё великое открыли до нас, но совершенно тупиковая. В этом отношении у китиарцев была фора – наши светила для них не ярче уличного фонаря.

Профессор усмехнулся, и с видом победителя поерзал, устраиваясь в кресле поудобнее. Видимо, тот факт, что лечение так и не было найдено, утешало его. Всё-таки неприятно чувствовать себя совсем уж дауном.

– Может, всё же с кем-то из сотрудников китиарцы общались более тесно? – попытался Алекс сдвинуть с мертвой точки буксовавшее дело.

– Возможно, вам стоит поговорить со Смитом. Это стажер. Он помогал нашим гостям. Выполнял техническую работу. Был на подхвате.

– А где его можно найти?

Коллингейму не улыбалось по второму разу пройти тем же маршрутом. Мало ли, как над ним могут «подшутить» на этот раз? Куда захотят заглянуть? У детектива зрело подозрение, что он тоже не очень дружит с чувством юмора в толковании его медиками.

– Наверное, в их лаборатории. Кабинеты десять-тридцать пять и десять-тридцать шесть. Это на десятом этаже, – пояснил профессор для умственно-отсталых.

– Спасибо. Вы не замечали ничего странного в поведении китиарцев в последнее время?

– Я не очень часто пересекался с ними лично, но мне кажется, они были чем-то подавлены. Встревожены. Возможно, поняли, что не могут справиться с поставленной задачей, – предположил мистер Фит. – Вообще, они собирались улетать. Совершенно не понимаю, кому и зачем потребовалось их похищать…

– Вы считаете, их похитили?

– А вы думаете, они уже мертвы? – ужаснулся профессор.

– Пока ничего утверждать нельзя, – туманно ответил Алекс. Своими бредовыми версиями он делиться не собирался.

Глава 2

Покинув кабинет Фита, детектив зашагал в сторону лифтов. Девушка с заплаканными глазами выросла перед ним как из-под земли.

– Это вы – детектив? – шмыгнув носом, спросила она.

– Я – детектив, – согласился Коллингейм.

Эффект внезапности прошел, и Алекс смог нормально ее рассмотреть. Это была стройная блондинка лет двадцати шести – двадцати семи. Она была симпатичной даже несмотря на припухший от слез нос. На фоне покрасневших белков светло-серые радужки, казалось, светились. Она шумно всхлипнула, приоткрыв розовые губки. Алекс выдохнул.

– Я хотела бы с вами поговорить. Только не здесь, не в коридоре.

Девушка потянула Коллингейма за рукав, и он, как осёл за морковкой, послушно поплелся следом. Блондинка огляделась по сторонам, споро прошла мимо нескольких дверей, приложила руку к кодовой панели и затащила детектива в кабинет. Алекс был бы не против, если бы сейчас она прижала его к стене и впилась своими розовыми губками ему… да хоть бы и в рот. Но, увы, девушка, прижав руку Коллингейма к своей груди, посмотрела на него умоляющими глазами и прошептала:

– Как вы думаете, он жив?

Алекс резко дернул головой, приходя в себя.

– Кто? – уточнил он.

– Милле, – тоном «какие могут быть варианты?» пояснила девушка. – Мой Милле жив?

– Так. – Шестеренки в голове медленно, но начали вращаться. – «Милле» – это Эмиль Роул? – Получилось хрипловато.

Блондинка закивала головой. Неприязнь к незнакомому китиарцу набирала обороты.

– Прошу прощения. – Голос опять засипел, и Коллингейм откашлялся. – Кто вы, и кем вам приходится Эмиль Роул.

– Меня зовут Даниэла Вуд. Я… Мы… Мы встречались с Эмилем, – подобрала она наконец подходящее слово. – Так он жив?

– Пока ничего утешительного сказать не могу. У вас есть какие-то предположения о том, что произошло?

– Их похитили, – твердо произнесла Дэниэла.

– Почему вы так решили?

– Им угрожали, – тоном «это же все знают» ответила она. – С самого начала.

– Поподробнее можно? – Алекс подобрался.

– Вы не слышали? Антикитиарские экстремистские группировки. О них даже по галовидению говорили. И в Сети писали. – Алекс ни о каких группировках не слышал, и удивленно поднял брови. – На центральные каналы, правда, эту информацию не выпускали. Создавали видимость благополучия, – выплюнула Даниэла с ненавистью. – И вот… досоздавались. – Она снова шмыгнула носом и отерла наклюнувшуюся слезинку.

Коллингейм поставил для себя галочку поискать информацию об экстремистах. Оказывается, столько всего прошло мимо него…

– Они вели себя агрессивно, вызывающе? За что их не любили?

– Их не не любили, – с вызовом ответила девушка. – Их боялись.

Алекс склонил голову набок. Это что-то новенькое.

– Нет, вы неправильно меня поняли, – поправилась Даниэла. – Не их самих, а находиться рядом с ними. Из-за всех этих… угроз.

– А кто-нибудь еще знал об этих «угрозах»?

Случается, экзальтированные барышни придумывают такое, чего на самом деле нет.

– Конечно. Сначала китиарцы докладывали обо всех случаях в службу безопасности. Но от них только отмахивались. Потом они перестали кому-либо говорить.

– В чем заключались угрозы?

– Насколько мне известно, ни в чем конкретно. У них разбомбили оборудование в кабинете. Как-то в аэрокар Эбигейл подбросили дохлую кошку. А Оуэну на рабочем столе нацарапали: «Убирайтесь прочь, нелюди». Вот в таком духе…

Она вздохнула.

Ничего себе шуточки. Очень остроумные.

– Вы не замечали в последнее время что-нибудь странное, необычное в поведении Эмиля? – поинтересовался детектив.

Он ведь собирался сворачивать удочки, добавил про себя Алекс. Должен же был как-то сообщить девушке о своих намерениях. Или планировал исчезнуть по-английски?

– Он был раздражен, но не хотел говорить о причинах. – Блондинка сложила руки под грудью. Весьма соблазнительной грудью. – Говорил, что это его проблемы, и он не хочет меня нагружать. Но я так поняла, что у них возникли трения в команде.

– Почему вы так решили?

– Я как-то шла к нему, и услышала из-за двери громкие голоса. Милле кричал что-то вроде: «Кончай с этой дрянью!» Оуэн ему отвечал: «Не лезь не в своё дело!» В это время в коридоре послышались шаги. Я испугалась, что меня могут застать за подслушиванием, и вошла. Бродски отвернулся. Эмиль вывел меня из кабинета и потом долго молчал.

У Алекса была версия, о какой именно «дряни» шла речь, и она была не «кто». Похоже, Оуэн действительно подсел на «нирвану». Печально.

– Роул говорил что-нибудь о том, когда они собирались завершать работу?

Интересно же: сказал или не сказал?

– Нет, он ничего не говорил. У них в последнее время что-то не ладилось. После того, как Эбигейл открыла механизм запуска синдрома, они были счастливы. Но время шло, а прогресса по лечению не наблюдалось. Но Эмиль не сдавался. Он был уверен, что обязательно найдет выход!

– Когда вы общались с ним в последний раз?

– Вечером перед исчезновением. Я ему звонила. Мы совсем недолго поговорили. Он сказал, что у него срочное дело, он должен помочь кому-то из своих… Я так и не поняла, кому.

– Спасибо, Даниэла.

– Можно просто «Дэнни», – улыбнулась девушка и протянула руку. Алекс пожал тонкие пальчики. – Пожалуйста, если что-нибудь узнаете…

Колингейм кивнул:

– Дам знать.

Даниэла выглянула в коридор, а потом быстро вытолкнула детектива из кабинета и закрыла дверь. Голова Алекса была пуста, как вакуум за иллюминатором космолета. Детектив автоматически добрался до лифта, и, лишь спустившись вниз, сообразил, что собирался зайти в лабораторию китиарцев. Он чертыхнулся. Двое сотрудников в лабораторных халатах прервали разговор и разошлись в стороны, освобождая проход. Алекс с невозмутимым видом нажал «10», будто таков был план. Белохалатные переглянулись, вошли внутрь, но встали от детектива поодаль. Да и бог с ними. Коллингейм и сам предпочёл бы держаться подальше. И от них, и от исследовательского центра, и от этого дела вообще. Зажигать где-нибудь на Парадизе в компании экзотической мулатки. К примеру. Он только что убедился, что жизненно нуждается в отдыхе. И какой-нибудь мулатке. Блондинке. Брюнетке. Рыжей. После бегства Роул что-то разладилось в его личной жизни. Раньше она была периодической, а теперь превратилась в эпизодическую. Китиарцы – зло. Если бы не Роул, он бы наверняка склеил эту Дэнни. Кто из Роулов виноват больше, Алекс определиться не успел, потому что добрался до искомых кабинетов.

Забавно, но здесь его никто не останавливал и ничего не требовал. Детектив вспомнил, что на десятый этаж его не посылали. Он огляделся. Всё-таки хорошо, что он пошел в полицию, а не в науку. Да, у него была маленькая отгородка в огромном помещении отдела, но за ней он был скрыт от посторонних глаз. Кабинеты китиарцев представляли собой огромные аквариумы. Впрочем, соседние были такими же. Внутри большого аквариума стояли аквариумики помельче, с какой-то аппаратурой. Над кабинетом десять-тридцать пять горела лампа. На ней было написано «Не входить». Внутри никого не было. Видимо, помещение проходило санобработку. В соседнем, тридцать шестом, ссутулившись за столом, сидел темноволосый паренек.

Алекс постучался. Парень дернулся и оглянулся. Вид у него был испуганный. Детектив изобразил дружелюбную улыбку и показал жетон. Судя по выражению лица, с которым парень шел открывать, одно из двух было лишним.

– Здравствуйте, меня зовут детектив Алекзандер Коллингейм. Я расследую дело об убийстве Оуэна Бродски. Вы мистер Смит?

– Да какой уж там «мистер», – поморщился парень и отмахнулся. – Зовите меня Райан. Проходите. Присаживайтесь, куда хотите, – он широко повел рукой, как певец в опере, – у нас сегодня малолюдно.

Типа, пошутил.

– Спасибо, – поблагодарил Алекс и развернул к центру стул от ближайшего стола. В ногах правды нет. Хоть там искать не нужно.

– Вам, наверное, уже наговорили про них всяких гадостей, да? – начал в лоб Райан. Он уселся в кресло напротив, уперся локтями в подлокотники и подался корпусом вперед.

Коллингейм кивнул.

– Они были совсем не такие! – заявил парень.

– Не какие? – уточнил Алекс.

– Ну… они не были высокомерными, занудными, нелюдимыми. Как вам их еще характеризовали? – Парень слегка покачивался корпусом верх вниз, будто плечи у него были присоединены к тазу пружиной. Он вскинул правую ладонь в сторону: – Исчадиями зла? Порождениями геенны огненной? – Вторая ладонь направилась влево.

Театр одного актера. Последняя гастроль артиста.

– А что, нет? – спросил Коллингейм, чуть склонив голову и изображая глубочайшее участие.

Смит фыркнул, собрал кисти в замок и прижал их для надежности подбородком:

– Нет. Они были очень милыми и веселыми. Особенно Роул.

Опять этот Роул!

– Они многое знали, многое умели, и, понимаете, – рука парня вырвалась из заключения, теперь – вперед, как у нищего, – не жмотились, как наши. Не боялись, что кто-то украдет их открытия! Они всем делились, – вторая рука присоединилась к первой. – Когда нужно – разжевывали, чтобы было понятно.

Угу. «А теперь для даунов», мысленно добавил Алекс. Райан опустил взгляд на руки и спрятал их на место, под подбородок.

– Знаете, сколько интересного они рассказывали! – продолжил он. Моторчик внутри не давал ему сидеть спокойно: он опять начал качать корпусом. – Где они только ни бывали!

– Почему же тогда к ним очередь из поклонников не стояла? – доброжелательно поинтересовался детектив.

Смит выскочил из кресла, будто пружина, которая его раскачивала, находилась у него под пятой точкой:

– Это всё Фит! – гневно заявил он, обличительно указав куда-то вверх, где, видимо, находился профессор. – Он с самого начала был настроен против китиарцев. А всех, кто шел против него, гнобил. Кому статью запорет, кого на конференцию не отпустит, кого на совещании пропесочит. Он даже с Данаей поцапался, хотя до приезда китиарцев она у него любимой ученицей была!

– Даная – это кто? – уточнил Алекс, чтобы подтвердить подозрения.

– Ну, Даниэла Вуд. Прозвище у нее такое.

– Она с китиарцами дружила?

– «Дружить» – это не про Данаю, – поделился парень, и Коллингейм кивнул. – Вы ее видели, да? – догадался Райан, и детектив кивнул снова. – Понимаете, да? Но да, она сюда частенько захаживала. Ей-то чего бояться? Её премии лишат, она и не заметит…

– Почему?

– Вы про компанию «Вуд & Ко» слышали?

Коллингейм слышал. Все на Атоване слышали. Она входила в двадцатку крупнейших добывающих компаний. Когда Алекс вернулся со службы, это название не сходило с мониторов галовизоров. Эндрю Вуда, владельца компании, обвинили в том, что он своевременно не обновил защитный экран над одной из шахт. В результате сотни работников схлопотали синдром Хардена. Эндрю объяснял это тем, что месторождение находилось на грани истощения, вкладывать в него деньги не имело смысла, и пусть рабочие скажут спасибо, что их не выбросили на улицу. Рабочие спасибо не сказали. Профсоюзы через суд обязали Вуда выплатить пострадавшим компенсацию. Он выплатил, а шахту закрыл. Люди оказались без работы и с «волчьим билетом». В общем, некрасивая была история. Детектив кивнул.

– Так вот, это ее папочка.

Да уж, в деньгах Дэнни не нуждалась. Как и в услугах Алекса. М-да.

– А ты почему не боялся?

– А я тоже не заметил бы, если бы меня премии лишили, – весело ответил Смит. – У меня знаете какая зарплата? – Алекс пожал плечами в ответ. – Если посмотрите вот сюда, – он ткнул пальцем в микроскоп, – то увидите. Я живу за счет подработок. Так что Фит мне не указ.

Райан сложил руки на груди и вздернул голову. Пацан. Совсем пацан.

– Расскажи, какими они были.

– Ну, – Райан снова сел, и взгляд его потеплел. – Оуэн был у них лидер. Его слушались. Его нельзя было не слушаться. Он был такой… ух! – Райан сжал кулак. – Эбигейл… она как фея, – тут парень поплыл, и Алекс вспомнил другую «фею». – Только строгая очень, – закончил Смит со вздохом. – А Эмиль – свой парень. Смешил постоянно, истории разные рассказывал. На аэрокаре любил гонять по ночам. Он вообще всякое экстремальное любил… любит, – поправился Смит и поджал губы.

Он покрутился на кресле из стороны в сторону.

– Мне говорили, они собирались улетать? – спросил детектив.

– Да вроде нет, – пожал парень плечами. – У них вроде, что-то наклевывалось…

– Почему ты так думаешь?

– Пару недель назад Эмиль с Оуэном начали о чем-то шушукаться. Оуэн стал напряженный. Он всегда был такой, когда что-то важное происходило. Эмиль взъерошенный ходил, много работал, все данные за собой тщательно подчищал. Эбигейл к нему часто подходила, вроде как успокаивала. Короче, у них что-то происходило. Когда я у Эмиля спросил, он мне сказал: «Всё нормально. Скоро всё закончится. Но пока лучше держись от нас подальше».

– Слышал, китиарцам угрожали… – запустил Алекс на проверку еще одну версию.

– Было такое, – Райан поджал губы и мелко закивал головой. – Это всё от ксенофобии, – поделился он. – Китиарцы для нас – непонятные чужаки. Неизвестность всегда страшит. А страх порождает ненависть. К тому же людям легче жить, когда у них есть, с кем бороться. Все невзгоды, житейские проблемы и разногласия теряют значение перед лицом общего врага.

– Социологией интересуешься?

– Нет, это мне Эмиль объяснял. У него сестра такими вещами занимается: всякой психологией…

– …социальной антропологией, – продолжил детектив.

– Да, да, угадали!

Ага. Угадал он. Буквально, пальцем в небо попал. Значит, брат. Может, не так уж он плох, этот Эмиль Роул. Вроде, парень неглупый. И весёлый, если верить. Знать бы еще, кому и в чем.

Глава 3

Когда Алекс вышел из Исследовательского центра, на улице уже вечерело. Скоро придет лето с жарой и иссушающими ветрами. А пока можно радоваться ненавязчивому теплу. Хотя, стоило светилу спрятаться, повеяло холодком. Детектив добрался до своего аэрокара и прикинул, что на работу – практически на другой конец города – придется лететь только для того, чтобы оттуда направиться к себе. Конечно, люди пропали, дело стоит, начальство ждет… Но до сих пор не выдвинуто никаких условий. Либо похищенные не хотят, чтобы их нашли, и от лишнего дня свободы не откажутся. Либо похитители еще не определились с ценой, и пока преступники думают, можно не дергаться. Либо уже некого менять, и как ни цинично это звучит, днем раньше, днем позже – значения не имеет. В общем, Алекс двинулся прямиком домой. Выспавшийся, собранный детектив принесет больше пользы, чем сонный и уставший. После ночной побудки спать хотелось немилосердно.

Разогрев стандартный порционный ужин, Коллингейм вытащил из пола перед галовизором столик-трансформер. Потыкал по каналам. Везде одно и то же: смерть Бродски и пропажа китиарцев были темой дня. Роул не всё рассказал стажеру про ксенофобию. С каким упоением журналисты, политики, видные общественные деятели строили гипотезы о причинах смерти Оуэна! Одна грязней другой. Они смаковали чужую смерть, как ценитель настоящее вино. «Ура! Мы доказали: супер-люди вовсе не супер! Они только делали вид! Но мы всегда это подозревали! Мы же, чай, не дауны», – читалось между строк. И столько в этом междустрочьи было искренней радости, большого человеческого счастья, что Алексу стало противно.

Коллингейм принял душ и завалился спать. Ему снилась Тайни Роул. Не спокойная и сосредоточенная, какой он привык ее видеть, а взъерошенная и испуганная. Она пыталась ему что-то втолковать. Алекс слышал ее голос, но никак не мог понять, чего она хочет. Наверное, потому что он даун, решил Коллингейм во сне, и стал пялиться китиарке на грудь… А потом, как всегда не вовремя, сработал будильник.

Детектив бодро вскочил, сделал несколько упражнений, умылся и оседлал своего верного аэро-буцефала. Позавтракал он в дороге, чтобы сэкономить время, в итоге на работу прибыл раньше всех. Вместо получаса в спортзале, Коллингейм сел приводить в порядок информацию по делу.

Последний раз китиарцев видели в субботу вечером. В понедельник они не явились на работу, на вызовы не отвечали. На поиски пропавших кинули все силы полиции. Но они как сквозь землю провалились. В ночь на вторник обнаружили тело Бродски. Коллингейма подняли в три часа. Алекс даже пожалел, что не женат. Жена бы спросила: «Ты куда это, на ночь глядя?» А он ей бы ответил: «В бордель». Смерть китиарца наступила в понедельник, ориентировочно с часу до половины второго дня. Вкалывал мужик в поте лица. Судя по анализам, последние сутки своей жизни Оуэн провел в состоянии сильнейшего наркотического опьянения. Определить, употреблял ли он наркотики ранее, не представлялось возможным. Через двадцать часов все промежуточные продукты распада «нирваны» полностью утилизировались организмом. На теле были обнаружены множественные гематомы. Эксперты сообщили, что в основном они были получены в воскресенье. Веселенький уикенд был у китиарца. А закончился так, что просто обхохочешься. Самое бы время почитать про экстремистские группировки, но тут подошло время оперативки.

Капитан планомерно снимал стружку с Коллингейма, требуя результатов. Алекс тоже потребовал – помощи. Он пока клонироваться не способен. Рук у него две, ног – две, глаз – тоже два, а голова и рот – вовсе в одном экземпляре. Начальник сказал, что последний экземпляр Алексу следовало бы заткнуть и начать копать. Как копать ртом начальник не сказал, но, видимо, подразумевалось, что детектив будет землю грызть. В этот драматичный момент у капитана сработал комм. Он посмотрел, кто вызывает, побледнел лицом, выслушал, сказал: «Есть», отключился и произнес: «Коллингейм, к Уокеру». В глазах читалось облегчение от того, что вызвали не его.

Про Шефа полиции Атован-Сити Дж. Дж. Уокера ходило много анекдотов. Например, вот: «В одной шахте случился завал. Техника оказалась бессильна. Тогда вызвали Уокера, и он прожег проход взглядом». Поэтому по дороге Алекс забежал в туалет – чтобы не оконфузиться. В приемной секретарь молча кивнул и тут же открыл дверь в кабинет начальника. Зараза, даже не дал спросить, в чем дело. Дело, как оказалось, было на миллион. Голосов избирателей. С Уокером, как со старым приятелем, за чашечкой ароматного кофе беседовал сенатор Рональд Брукс. Неукротимый Ронни ослепительно улыбнулся детективу, и Алекс напрягся.

– Детектив Коллингейм, рад встрече! – встал сенатор и протянул руку.

Детектив украдкой бросил взгляд на Шефа. Тот елеуловимо кивнул. Коллингейм поприветствовал Брукса, выдавив ответную улыбку.

– Я очень рад, что дело китиарцев находится в надежных руках, – заявил Неукротимый Ронни Уокеру. – Я уверен, что он отлично справится.

После этих слов сенатор повернулся к детективу.

– Дело непростое, – сказал он, изобразив глубокую озабоченность. – Очень скользкое. Нам нужно удержаться на грани, чтобы не случилось межзвездного скандала, но виновные были найдены. Вы, детектив, хорошо зарекомендовали себя в работе с представителями Китиары. Надеюсь, и в дальнейшем всё пройдет гладко. Нам проблемы не нужны, – закончил он с упором на первое слово.

– Нам проблемы не нужны, – эхом повторил Уокер.

Можно подумать, Алексу они нужны так, что он без них прямо спать не может.

– Идите, детектив, выполняйте, – милостиво разрешил Шеф.

Согласно известному закону, события развиваются от плохого к худшему. Коллингейм не задумывался над тем, что Брукс оказался невольным заложником успеха китиарцев. Дело Стоунбридж подпортило ему репутацию, но его ставки подскочили бы до небес, если бы исследователям улыбнулась удача. Ведь их прибытие было связано с его именем. Однако Китиара подложила Ронни очередную свинью. Второго скандала его политическая карьера не выдержит и треснет по швам. Стало понятно, почему на дело поставили одного Коллингейма. Виновных обязательно найдут. Он был запасным вариантом. Становиться козлом отпущения не хотелось. Алекс направился в свою отгородку копать в переносном смысле, пока не пришлось в прямом. Куда, кроме шахт, он пойдет, если его с работы турнут? Разве что в сценаристы галосериалов…

В отделе было пусто. Народ всё еще не вернулся с оперативки. Коллингейм сделал кофе и побрел к себе, отхлебывая из кружки на ходу. И чуть не поперхнулся, обнаружив на гостевом стуле супер-пупер импозантного брюнета с голубыми глазами.

– Добрый день! – вежливо произнес тот, вставая и протягивая руку для приветствия.

Алекс перехватил кружку в левую руку и пожал холеные пальцы китиарца.

– Вы, возможно, меня забыли… – продолжил тот.

– Отчего же. Я памятью не страдаю, – возразил детектив любимой присказкой капитана, предлагая гостю сесть в более удобное кресло напротив. – Виктор Майер, если не ошибаюсь.

– Не ошибаетесь, – удивленно-поощрительно улыбнулся брюнет. – У вас действительно неплохая память.

Для дауна, добавил про себя Алекс.

– С чем пожаловали? – полюбопытствовал он, отставив на время кофе. Почему рядом с китиарцами он постоянно чувствует себя неотесанным чурбаном?

– Хочу помочь найти соотечественников, – ответил Майер тоном отличника. – У нас, на Китиаре, так принято.

Детектив согласно кивнул.

– На Китиаре принято. Но вы-то не являетесь гражданином Китиары, – напомнил Коллингейм.

Брюнет изобразил на лице «Надо же!»

– У вас с Тай нашлось время, чтобы меня обсудить? – удивился он.

Алекс запоздало сообразил, что времени проверить гражданство посетителя у него не было. Оправдываться он не стал. Ирония, сквозившая в вопросе, резанула детективу ухо. Вряд ли китиарец знал наверняка, чем они занимались с Тайни. Скорее, это было предположение. Не обсуждала же Роул интимные подвиги детектива с бывшим любовником? Хотя, кто знает, насколько далеко заходит китиарская незакомплексованность. Мысль была неприятна, хотя он, вроде, не оплошал…

– Мы очень плодотворно провели время с миз Роул, – дипломатично ответил Коллингейм. – Она рассказала много интересного. – «Например, что ты – псих», – мысленно добавил Алекс. – Так у вас есть какие-то сведения о местонахождении пропавших? Или о том, как они провели последние несколько дней?

Китиарец закинул ногу на ногу, накрыл колено ладонями и помотал головой.

– У вас есть сведения о состоянии пропавших? Они живы? – продолжил детектив.

Майер вновь помотал головой.

– Нет, – вербализовал он свой ответ. – Увы, я, в отличие от нашей общей знакомой, – последние слова были сказаны с особой интонацией, которая не понравилась Алексу, – к спецслужбам не отношусь, и доступа к медицинским чипам не имею.

– Чем тогда вы можете помочь? – не понял Коллингейм. В моральной поддержке – особенно от китиарцев – он не нуждался.

– Я, конечно, не Тайни Роул, – приторно-насмешливо произнес Майер, – но тоже кое-что умею.

– Не сомневаюсь, – в тон ему ответил Алекс.

– Как вы помните, моя специализация – информационная безопасность. А это значит, что я могу раздобыть информацию там, где другие не смогут, – тихо и абсолютно серьезно продолжил брюнет. – Никто не умеет обходить защиту так, как тот, кто ее устанавливает, – пояснил он для даунов.

– То есть вы хотите участвовать в расследовании? – уточнил Коллингейм.

– Да.

Идея была соблазнительна. Но нереализуема.

– Боюсь, должен отказаться от ваших услуг. Для доступа к материалам следствия у вас нет соответствующего разрешения.

– Есть. Вам, наверное, еще не сообщили, – с некоторым сочувствием в голосе произнес Майер.

Сообщили. Алекс просто неправильно понял намеки об опыте работы с представителями Китиары. Детектив думал, что речь идет о пропавших исследователях. А, оказывается, о найденном помощнике.

– У вас есть идеи? – спросил детектив.

– Можно попробовать поискать их по коммам, – предложил Майер.

– Пробовали. Они отключены.

– Можно найти данные о том, где, – тут китиарец сделал ударение, – они были отключены.

– На коммах стояла защита от навигационного контроля, – возразил Алекс и наткнулся на улыбку брюнета. – Тогда почему вы до сих пор их не отследили? Вам нужно мое позволение?

– Мне нужны позывные брата Тайни и их девушки, Эбигейл.

– Вы точно знаете, что он ее брат?

– О Тайни я знаю всё, – уверенно ответил китиарец. И было что-то предостерегающее в его словах. Хотя, казалось бы, чего им делить? Ноль на скольких не дели, всё равно получишь ноль.

– Если вы настолько с нею близки, почему не общались с Эмилем Роулом? – мило полюбопытствовал детектив.

– Потому что меня интересует Тайни, а не ее брат, – ответил Майер тоном школьного учителя, в десятый раз объясняющего тему. – Так вы дадите мне позывные?

Алекс загрузил комп, и на мониторе показалась бегущая строка от начальства с распоряжениями по поводу мистера Виктора Майера. Очень своевременно.

Коллингейм продиктовал нужные данные китиарцу – по большому счету, тайну следствия они не составляли. Дал свой позывной. Майер пообещал, что сообщит, как только что-нибудь найдет, и откланялся.

По заведенному на Атоване порядку запрос о снятии защиты с навигационного контроля удовлетворялся через десять суток после пропажи человека, если обстоятельства исчезновения не ясны. В течение суток – если были признаки насильственных действий. Подобные меры применялись и к беглым преступникам, если их вина доказана. В случае китиарцев дело осложнялось инопланетным гражданством. Без официального разрешения Китиары отслеживание координат было недопустимо. То есть сначала нужно было либо признать, что китиарцев похитили, либо доказать, что они преступники. В первом никто признаваться не спешил («нам неприятности не нужны»), а для второго не было доказательств. Одни версии на уровне галосериалов. Поэтому помощь – особенно от китиарца, пусть не по гражданству, так по рождению – была очень кстати.

В отделе стало шумно. Коллеги возвращались с оперативки. Алекс потянулся к кружке и решил, что кофе уже остыл. Чем не повод сбросить лишние эмоции? Возле кофе-машины топтался Дакбилл.

– Что, везет тебе на китиарцев? Мальчики-то у них тоже «огонь»? – с намеком спросил Сай.

– Не знаю, не пробовал. Но могу ему намекнуть, что ты интересовался, – душевно ответил Коллингейм.

Дакбилл что-то буркнул в ответ, и тут до Алекса дошла странность подколки:

– А ты откуда знаешь про китиарца?

– Так капитан нам сообщил, что у тебя будет крутой помощник, – поведал Сай.

Ну, что за скотство? Чуть раньше о «помощнике» кэп сообщить не мог?

Алекс кивнул и направился к себе. Экстремистские группировки. На повестке дня – экстремисты-антикитиарцы. Чем глубже закапывался Коллингейм в дебри поисковика, тем непригляднее становилась картина. К концу дня он более-менее определился с хронологией событий.

Глава 4

Антикитиарские выступления начались еще до прилета исследователей. Авансом, так сказать. Наверное, как побочное действие скандала с Бруксом. На некоторых форумах стали проскальзывать идеи, что от этих китиарцев одни беды. Сентенция, хорошо знакомая детективу. Но к прибытию представителей Исследовательского Корпуса она преобразовалась во «Все беды от китиарцев». В некоторых блогах появились развернутые обзоры, повествующие о прегрешениях китиарцев перед Богом и человечеством. Мысли о том, что Китиара жаждет захватить мир и планомерно устраивает на других планетах эпидемии и прочие катаклизмы, которые потом сама же и устраняет. А иначе почему ей это удается? Строились версии о том, когда и как на Атован был завезен синдром Хардена. Алекс со времен полицейской академии, где прослушал курс медицины, твердо помнил, что впервые синдром проявился у первопоселенцев. Не иначе, как вражеские агенты Китиары пробрались в число отцов-основателей. Жаль, что китиарцы в ядерных технологиях не сильны, а то бы их и в спектре местного светила обвинили.

В общем, возле космопорта китиарцев встречали с цветами, а у гостиницы их поджидал пикет. Служба безопасности отеля настойчиво попросила пикетчиков убраться. Ничто не омрачило приезд высоких гостей. Но бдительные зеваки факт разгона зафиксировали, вызвав волну кулуарных обсуждений. Желтая пресса тоже не осталась безучастна. Обычно она пугала обывателей обещаниями конца света, всеобщего энергетического кризиса и грядущей победы энтропии над всем живым. На взгляд Алекса, это одно и тоже, и неэнштейновская физика давно доказала беспочвенность подобных угроз. Но люди «пугались» и шушукались, замечая очередные приметы надвигающегося конца: «А вчера я видел…» – «Да что там, вот я с утра слышал!..» Беседа высокоинтеллектуальных людей. Теперь таблоиды устрашали зрителей предсказаниями новых катастроф с участием сверхлюдей.

Новая волна антикитарских настроений поднялась, когда китиарцы объяснили механизм возникновения болезни. Эбигейл Джонсон со знакомой невозмутимостью рассказывала про какие-то природные векторы, активируемые фотонами определенной волны. Из рассказа следовало, что синдром Хардена – это чуть ли не универсальная защита от местного солнца. Во всяком случае, так это понял Алекс. И не только он. Столб вони о том, что китиарцы хотят поперезаражать ужасной болезнью всех, поднялся до небес. Постепенно обвинения притухли. Обыватели легко переключаются на новые «страшилки», на фоне которых их существование уже не кажется таким мрачным. Атован жил своей жизнью. Появилась информация об истощении еще одного месторождения. Многим грозили увольнения. В этом китиарцев было сложно обвинить.

Но тишина продлилась недолго. На одной из улочек был обнаружен обезображенный труп мужчины, страдавшего синдромом Хардена в крайней степени. Харденовские «бляшки» с его тела были срезаны, и мужчина скончался от потери крови. Таблоиды запестрели сообщениями: «Супер-люди или нЕлюди?», в которых рассуждали о тех нечеловеческих методах, к которым прибегали китиарцы в своих исследованиях. Алекс по датам нашел дело и запросил его из архива. Следователем был Сайрус. По ДНК была установлена личность убитого. Им оказался сорокалетний Томас Гунн. Безработный, ранее числившийся пропавшим. Осведомители принесли информацию, что примерно год назад Гунн проиграл изрядную сумму серьезному человеку, после чего ударился в бега. Сай легко свёл концы с концами: беглец прятался на окраинах, а то и за пределами щитов – отсюда харден. Но и там его нашли и проучили. Криминальные разборки бывали очень жестоки, поскольку носили воспитательный характер для оставшихся в живых. Дело закрыли. Но публике столь очевидная версия не понравилась. Люди продолжали муссировать китиарскую тему. Устраивали пикеты возле исследовательского центра. Похоже, правительству требовалось немало сил, чтобы не дать этой грязи выплеснуться на центральные каналы. А тут смерть Бродски. Прямо праздник для души!

Теперь показания свидетелей становились объяснимыми. Фит был ярым сторонником антикитиарских настроений. Дэнни отражала позицию тех, кто переживал за приезжих, но ничего не делал, чтобы их защитить. Смит – позицию чужаков. Последние в этом хороводе выглядели приличнее других.

Алекс не сомневался, что ответ на запрос в СБ исследовательского центра подтвердит слова Даниэлы Вуд. У директора однозначно были основания трусить. Но одно дело – потолкаться в пикетах, исцарапать стол или подкинуть в аэрокар дохлую кошку, и совсем другое – убить человека. Между этими двумя видами протеста дистанция огромного размера. К тому же, если бы это были разъяренные боевики-экстремисты, они бы просто перестреляли троицу, не заморачиваясь кляпами и плетками. А Алекс в глубине души всё-таки склонялся к тому, что картина преступления была инсценирована. Люди под «нирваной» не утрачивали физиологических функций. Детективу приходилось сталкиваться с делами о сексуальном насилии над жертвами под наркотиком. Он даже видел запись такого изнасилования. Со стороны никак не скажешь, что девочка была против. Но насколько нужно быть циничным, чтобы изнасиловать бессознательного мужика и после этого хладнокровно его убить? Ладно. Возможно, это была какая-то обиженная девица, которую китиарец грубо отверг. Но где он пропадал всё воскресенье? И что случилось с остальными?

Размышления Коллингейма были прерваны писком комма. Майер тоже провел этот день не зря. В сообщении значились координаты, где исчезли сигналы китиарцев.

Согласно информации от провайдера связи, комм Роула был отключен в понедельник, в десять тридцать утра, а коммуникатор Эбигейл работал до пятнадцати сорока. В это время Бродски уже был мертв. Ни одного исходящего вызова после двадцати одного субботы от китиарцев не было. В воскресенье на номер Роула было четыре вызова с одного позывного – от Даниэлы Вуд. Девушка беспокоилась. В понедельник входящих было столько, что от позывных и имен пестрело в глазах. Большинство из них были для Алекса пустым звуком. Майер к этим сведениям добавил, что оба комма не двигались с ночи на воскресенье и находились рядом, практически в одной точке. Координаты указывали на подземные этажи того самого борделя, где обнаружили труп Оуэна. Зона погрешности составляла пять метров во всех трех измерениях. Участок небольшой, но искать среди бесконечных хитросплетений труб, кабелей и коробов было непросто. Радовало одно: трупного запаха не было. Четыре часа вечерне-ночных поисков увенчались успехом, если так можно выразиться. Коммуникаторы нашлись в одном из коробов, запрятанными за провода. Выключились они из-за разрядки аккумуляторов. Коммы были девственно чисты. В них отсутствовала даже стандартная прошивка. В системе болтался лишь какой-то непонятный код.

Хмурый и сонный Коллингейм глушил двойной эспрессо и ломал голову над очередной загадкой этого дела. Итак, в ночь с субботы на воскресенье случилось что-то важное. Китиарцы зачем-то прибыли в третьесортный бордель и спрятали там свои коммы – или их спрятал кто-то другой, чтобы отвести след. В воскресенье – а может в ночь на воскресенье, Бродски избивают. Свои или чужие? Если чужие, и китиарцев схватили, то как двоим удалось спрятать коммы? Коммуникатор Бродски был найден в номере вместе с телом. Выглядел он так, будто на нем танцевали жигу в шпильках. Чип памяти был поврежден, и эксперты полиции из него ничего выжать не смогли.

Может, китиарцев схватили не одновременно. А может, не хватали вообще. Возможно, в группе действительно назревал скандал. Пока слова Даниэлы не противоречили истине, и если посмотреть под этим углом на версию Райана, то возможно, они оба не врут. Просто стажер не всё знал. Итак, конфликт достиг апогея, и китиарцы подрались. Может, даже там, в борделе. Но Оуэна убили через сутки с лишком. Зачем нужно было заранее вырубать и прятать коммы? Не исключено, что из-за увлечения капитана – чем бы оно ни было – у Эбби и Эмиля возникли проблемы, и они оказались вынуждены прятаться. Бродски расплатился по долгам. А они… ждут появления своих?

Официальный представитель Китиары вот-вот должен появиться. Алекс это нутром чуял. Он потянулся, чтобы вновь отхлебнуть из кружки.

– Как успехи? – раздался голос за спиной.

Детектив оглянулся. Там стоял Виктор Майер.

– Пусто.

– В смысле, – брюнет прошел к креслу Олдмена, – не нашли?

– Нашли, – детектив кивнул. – Но в коммах пусто.

– Совсем-совсем пусто? – Китиарец не был удивлен, он уточнял, будто это имело значение.

– Программеры обнаружили нечто неопознаваемое, но пока не представляют, с какой стороны к нему подлезть.

Майер презрительно хмыкнул:

– Ну-ну…

– А вы, конечно, его вскроете в два счета, – саркастически заметил Алекс.

– Боюсь, что нет. То, что вы описываете, похоже на процедуру «аларм», – задумчиво произнес брюнет. – Так Исследовательский Корпус зачищает технику в случае опасности. Оставшаяся программа – ключ. Она позволяет по паролю выйти на ссылку, откуда можно скачать резервную копию данных. Проблема в том, что пароли у нас навороченные, а программа допускает только две попытки.

– «У нас»? – переспросил детектив.

– Нравится вам это или нет, но вырос я на Китиаре, – отрезал Виктор, будто тема для него была болезненной.

– И каждый китиарец с пеленок знает об этом самом «аларме», – полуспросил, полуконстатировал Коллингейм не без иронии.

– Молодой человек, – произнес брюнет тоном Фита, – подозреваю, что ваши представления о моей родной планете ограничиваются агитками в Сети и пламенными речами Тай. Чтобы вы знали: в Исследовательский Корпус входит не менее двадцати процентов граждан Китиары. Каждый пятый взрослый, – перевел он для даунов. – Понятно, в какие игры играют дети при почти поголовном вовлечении населения в шпионскую деятельность.

– Я только не понял: вы возмущаетесь или восхищаетесь?

– Информирую.

В отгородке повисла тишина.

– Вы можете отследить перемещения комма Бродски? – нарушил молчание Алекс.

– А что, его тоже не нашли? – удивился китиарец.

– Нашли. Нам нужно знать, где Оуэн был, начиная с субботы. А лучше – его передвижения за последнюю неделю. Не исключено, что это поможет распутать узел.

– А в самом коммуникаторе каких-нибудь намеков не обнаружили? – поинтересовался Майер.

– Он разбит.

– Можно посмотреть?

– Вы волшебник?

– Нет, я гений, – без ложной скромности сообщил брюнет.

Китиарское отсутствие комплексов во всей красе.

– Хотите взглянуть? Только учтите: вещественные доказательства не должны покидать стен этого здания, – напомнил Коллингейм.

– Не проблема. Если вы обеспечите мне необходимый минимум оборудования, готов устроиться здесь.

Он повел рукой над столом напарника. Алекса соседство с китиарцем не радовало. Не расслабишься. С другой стороны, он на работу не расслабляться пришел. От мужика есть реальная польза. Вдруг и вправду что-нибудь наковыряет из утиля?

Алекс сформировал запрос на выдачу вещдока и встал.

– Позывные Оуэна Бродски мне назовите, прежде чем уйти. Чтобы я тут время не терял, – попросил Майер.

Всё-таки молодец мужик. Если бы он еще не был китиарцем… Но у каждого свои недостатки. Детектив продиктовал с монитора данные и дал компьютеру команду на отключение. Уголок рта брюнета дернулся. Ну да, ну да… Что для него полицейский комп? Ему всего день потребовался, чтобы взломать базу коммуникаторной связи. Уж они-то трясутся над своими данными. Не то что Управление безопасности, куда технику покупают в секондхенде на вес.

С этой мыслью Алекс двинулся за коммом Оуэна, и ему в грудь врезалась летящая на всех парах Роул. Коллингейма развернуло, и он застыл, как каменный истукан с планеты Гея. Тайни обогнула детектива, будто он и был неодушевленным предметом, и остановилась в нескольких шагах от стола.

– Если я узнаю, что это ты, я тебя лично сдам Комиссии, – прошипела она, чуть повысив голос, но Алексу показалось, что переборки задрожали.

Глава 5

– Тоже рад тебя видеть, дорогая, – расплылся в счастливой улыбке китиарец. – Чем обязан столь душевной встрече?

– Прямо воссоединение семьи после долгой разлуки, – не смог остаться в стороне детектив.

Какой, к чертям собачьим, коммуникатор, когда здесь такое шоу намечается? Коллингейм просочился мимо китиарки, пока его молнией не сшибло, и устроился на своем кресле, будто он тут совсем не при чем.

Миз Роул даже ухом в его сторону не повела.

– Где Эмиль? – спросила она у соотечественника таким тоном, что Алекс сразу и безоговорочно поверил, что Исследовательский Корпус Китиары – это спецслужба.

– Пытаюсь выяснить.

Майер мотнул головой в сторону детектива, переключая внимание Тайни. Спасибо тебе, добрый человек! Роул повернулась к Коллингейму. Хорошо, что китиарцы не любят киборг-технологии. А то вживили бы ей в глаза по лазеру, и она бы его сейчас так «ш-ш-шу!», «ш-ш-шу!» по полному разряду из каждого орудия. И лежал бы Алекс бездыханный. И никакого секса перед смертью – почему-то ему припомнился Бродски. Повезло же парню напоследок. Возможно, именно за это детектив не любил китиарцев…

Коллингейм поймал себя на том, что сердце продолжает биться, а значит, ничто не освобождает его от обязанности отвечать.

– Да, – подтвердил он. – Мистер Майер оказывает посильную добровольную помощь в расследовании дела об убийстве Бродски и поиске пропавших.

Тайни молчала. Воздух заискрил от напряжения.

– Вчера он выяснил местонахождение коммуникаторов Эмиля Роула и Эбигейл Джонсон, – продолжил детектив. – К сожалению, хозяев с ними не обнаружено, а сами коммуникаторы оказались пусты.

– И тебе ничего в этой ситуации не кажется странным? – вытаращив глаза и изобразив потрясение, поинтересовалась Тайни.

Хм. Если посмотреть под этим углом…

– Теперь ты будешь обвинять меня во всех неурядицах, которые случаются в твоей жизни? – невозмутимо влез с вопросом брюнет.

Как же, оказывается, Алекс скучал по китиарской невозмутимости. Сцена до тошноты напоминала типичные разборки бывших супругов после развода.

– Чувствуется опыт совместных ссор, – озвучил свои мысли Коллингейм, и оказался под дулами обоих взглядов.

– Мы с Тайни знаем друг друга больше десяти лет, – уведомил Майер. Что-то подобное Алекс и предполагал.

– «Знаем»! – фыркнула Роул. – Как выяснилось, я тебя совершенно не знаю!

– А ты, дорогая, всё это время была чиста и откровенна, как Иоанн Богослов, – ответил ей в тон китиарец.

Сходство с семейным скандалом усилилось.

– Миз Роул, вы здесь, чтобы выяснить отношения с мистером Майером? Не смею вас обоих задерживать, улицы Атован-Сити к вашим услугам. – Алекс указал в сторону выхода и заново запустил комп.

– Нет, я прибыла в качестве официального наблюдателя, но мне отказали. Не можешь объяснить, почему? – Слова Тайни звенели, как ножи на тренировке по холодному оружию.

– Наверное, потому что твой брат считается подозреваемым в деле об убийстве Оуэна Бродски, – пожал плечами детектив.

– Эмиль?!

«Ш-ш-шу!», «ш-ш-шу!», – вновь послышалось Коллингейму, и он с трудом удержался, чтобы не вжать голову в плечи.

– Некоторые улики не позволяют рассматривать мистера Роула как потерпевшего, – пояснил он. – Разумеется, обвинение на данном этапе никто не выдвигает. Однако и подозрений никто не снял.

– И что это за улики? – полюбопытствовала китиарка, складывая руки на груди.

– Должен напомнить, что я не имею права обсуждать ход следствия с посторонними, – отрезал детектив.

– А он, – Тайни указала подбородком в сторону Майера, – не посторонний?

– Сведений о его причастности к убийству мистера Бродски и пропаже двух других представителей Исследовательского Корпуса у нас нет. У вас есть? – уточнил Алекс.

Китиарка помотала головой.

– Зато у меня есть сведения о непричастности к убийству Эмиля Роула, – заявила она.

– Излагайте, – Алекс жестом пригласил ее присесть к столу.

– Не при нем. И не здесь, – отрезала Тайни.

Детектив удивленно приподнял бровь. Роул смотрела ему в глаза, и в его взгляде читалась решимость стоять на своем до победного.

– Ладно. Вас можно оставить на несколько минут, пока я схожу за вещдоком? По возвращении здесь не будет два свежих китиарских трупа? – Алекс последовательно перевел взгляд с одного на другую. Оба молчали. – Один китиарский труп?

Ему вновь никто не ответил, и Коллингейм посчитал молчание знаком согласия. Он в который раз за сегодняшнее утро подал компьютеру команду на выключение и покинул отгородку. Детектив приложил все усилия, чтобы вернуться как можно скорее. В отгородке было тихо. Майер уставился в виртуальный экран, стуча по виртуальной клавиатуре. Тайни стояла в той самой позе, в которой была перед уходом Алекса.

Детектив установил рамку тревоги на стенку. Если вещдок покинет эту границу, сработает защита. Теперь Коллингейм был готов к общению с Роул. Он протянул локоть.

– Ведите меня, прелестница, в свои укромные места для посвящения в ужасные тайны, – произнес он в жанре страшилок, но улыбки не удостоился. Тайни серьезно кивнула и направилась к выходу.

– Куда мы движемся? – спросил Алекс, когда они вошли в лифт.

– На крышу. Я вызвала аэротакси, – уведомила Тайни.

Роул смотрела куда-то вниз. В зеркальной стенке отражалось ее сосредоточенное лицо. Они хорошо смотрелись вместе. Правильно. Мощный, загорелый Коллингейм, и она – изящная, белокожая, похожая на фарфоровую статуэтку. Мужчина и Женщина. Она не женщина, напомнил себе Алекс. Она шпионка, обученная всяким психологическим штучкам. Более того – китиарка. Он для нее – умственно неполноценный даун. Урод. В голове прояснилось. Он – детектив. Она – сестра подозреваемого. В этот момент Роул подняла глаза, и их взгляды в отражении встретились. Коллингейм не успел распознать эмоции Тайни, прежде чем на нем застыла знакомая маска невозмутимости. Друг на друга смотрели не мужчина и женщина. Не партнеры. Не враги. Просто чужие люди. И Алексу почему-то от этого стало грустно.

Аэрокар уже поджидал их на площадке. Тайни продиктовала название отеля, где раньше размещалась команда Исследовательского Корпуса. Это было неправильно.

– Я не могу пустить вас в опечатанные номера, – предупредил Коллингейм.

– Я, – Роул сделала ударение, – собираюсь пустить тебя в свой, – опять ударение, – номер.

Алексу стало смешно.

– Отчего же такая щедрость? – поинтересовался он.

– Оттого, что там я могу чувствовать себя в безопасности.

– Тебе угрожали? – Насмешливое настроение пропало.

Тайни покачала головой.

– Там мы будем защищены от прослушивания, – глядя в окно, сообщила она.

Да она заигралась в свои шпионские игры!

– И кто же жаждет нас подслушать? – Коллингейм не сумел сдержать яд в интонации.

– Вик.

– О-хо-хо! Борец с тоталитарным режимом Виктор Майер преследует агентов влияния на чужих планетах! – продекламировал он, воздев правую руку к небу. Тьфу-ты. От Смита подцепил.

Тайни окинула его знакомым нечитаемым взглядом.

– Он на мне помешан, – коротко сообщила китиарка.

Коллингейму стало неприятно.

– А у вас при подтверждении гражданства мании величия не обнаружено? Или в пределах китиарской нормы?

Китиарка отвернулась и погрузилась не то в созерцание урбанистических красот Атован-сити, не то в свои мысли. Молчание затягивалось.

– Они живы? – нарушил тишину детектив. В принципе, и так было понятно. Если бы брат был мертв, Тайни вела бы себя по-другому. Про Эбигейл ничего утверждать было нельзя.

Роул кивнула.

– Самочувствие? – уточил Коллингейм.

Девушка пожала плечами.

– Приборы отказали?

Тайни повернулась:

– Алекс, скажи честно, ты на чьей стороне? – спросила она, вцепившись взглядом ему в глаза.

О как!

– На стороне справедливости, – ответил Коллингейм, складывая руки на груди.

– Тогда почему ты не хочешь меня слушать?

Женщины – они такие женщины!

– Миз Роул, а что я, по-вашему, здесь делаю?!

– «Миз Роул», – передразнила китиарка. – «По-вашему»… Алекс, что случилось? Мы же нормально работали вместе. Нормально разговаривали.

– А сейчас – ненормально? Всё в пределах устава, – детектив развел ладони. И собрал их в замок. Черт! Кто бы мог подумать, что это так заразно?

– «Устава»… – повторила она. – А-а-а… Оказывается, детектив Коллингейм действует по уста-аву, – будто это было для нее неким откровением.

– А надо как?

– Не знаю… Может, по-людски.

– По-людски? Право, затрудняюсь… – Алекс вновь поймал себя на шутовских интонациях Райана. – Люди, миз Роул, здороваются при встрече. И прощаются, когда уходят, – невесть с чего понесло детектива. Он притормозил и более спокойно добавил: – Воспитанные люди, во всяком случае.

В глазах китиарки мелькнул огонек понимания.

– Здра-авствуйте, детектив Коллингейм, – она изобразила поклон. – Как дела?

– Здравствуйте, миз Роул. Спасибо, хреново. А у вас?

– Спасибо, еще хуже, – мрачно буркнула Тайни.

Алекс уже пожалел о своей выходке, но китиарка не остановилась на достигнутом. С приклеено-вежливой улыбкой на лице, деланно-заботливым тоном она поинтересовалась:

– А что случилось с вашим напарником? Олдменом, кажется?

– С ним случился отпуск на Парадизе, – скопировал интонации Коллингейм. – Знаете ли, с людьми такое случается.

– А с вами?

Непонятно, на что намекала Роул, и детектив позволил себе интерпретировать вопрос по-своему:

– А со мной не случилось. Всё, дела, дела…

– Личные? – якобы с надеждой в голосе поинтересовалась Тайни. Вот же язва!

– Уголовные, миз Роул, уголовные. А тут еще повышенный интерес со стороны высших кругов…

– Вам не привыкать, – не то утешая, не то издеваясь, прокомментировала собеседница.

– Не хотелось бы, – кивнул Алекс.

Тайни промолчала в ответ. А потом произнесла:

– А тут еще китиарцы со своими разборками. Всё ясно.

И отвернулась к окну.

– Хорошо вам, – позавидовал детектив. – Мне вот совершенно ничего не ясно.

– Например. – Роул обернулась.

– Например, вы снова оказались рядом совершенно случайно?

– Нет, я осознанно сюда летела. Издалека.

– Почему?

– Хотелось бы польстить вашему самолюбию и сказать, что я по вас соскучилась…

– Ну, так смелее, льстите. Не сдерживайте желаний, идущих от сердца, – Алекс взмахнул рукой, демонстрируя, как идут от сердца эти самые желания, и в очередной раз ругнулся в адрес Райана Смита и его прилипчивой манеры поведения.

– …но дело в том, что я летела к Эмилю. Из-за меня он оказался по уши в проблемах.

– Из-за тебя?!

– Алекс, – китиарка взглянула на приборную панель. – Нам осталось лететь пятнадцать минут. Ты можешь потерпеть?

– Не понимаю, почему нельзя поговорить прямо здесь.

– Потому что я не хочу, чтобы нас слышали.

– Роул, а мании преследования у тебя не обнаружили?! – вырвалось в сердцах у Коллингейма.

– Не обнаружили, – уверила та.

– Наверное, тогда болезнь была в зачаточном состоянии. С тех пор она пустила корни, распушила ветви, скоро первые плоды принесет…

– Алекс, – устало произнесла Тайни, – ты просто не представляешь, на что способен Вик.

– И на что?

– Даже я этого не представляю. Но в том, что касается информации, он гений. Гений даже по нашим меркам.

– И ты всерьез полагаешь, что он убил, – «и изнасиловал» чуть было не проболтался Алекс, поймав слова на самом кончике языка, – Оуэна только для того, чтобы тебя увидеть? Тебе не кажется, что есть способы попроще?

– Есть, – согласилась Роул. – Но они совсем не такие интересные.

– Тайни, а почему он не стал подавать на гражданство?

Раз нельзя разговаривать о деле, можно поговорить о чем-нибудь другом. Или о ком-нибудь другом.

– Потому что он псих.

– Я это слышал. Но он не производит впечатления психа. Нормальный мужик. Только китиарец.

Роул, видимо, заметила неприязненные нотки в последнем предложении и покосилась в сторону Алекса с насмешкой.

– А что на тебя запал, – продолжал Коллингейм, – так ты сама говорила, что ничто человеческое вам не чуждо.

– Стыдно сказать, но я сама не знаю, почему, – неожиданно призналась Роул. – Если бы у него были какие-то симптомы, я бы их заметила. Это моя профессия.

– То есть, может, он и не псих? – уточнил детектив.

– Алекс, он на протяжении всего знакомства манипулировал мною.

– Молодец, – одобрил Коллингейм. – Как ты думаешь, если я спрошу, как ему это удавалось, он поделится секретом?

– Он меня использовал! – возмутилась китиарка, будто это был решающий довод.

– И что? А ты использовала меня. Я же по этому поводу монологи из «Короля Лира» не декламирую?

– Ой, поматросили и бросили… – с сюсюкающими интонация «посочувствовала» Тайни.

– И даже лести для самолюбия пожадничали, – пожаловался детектив. – Но я не обидчивый. Если будет настоятельная потребность – пользуйтесь на здоровье, – уверил он, хотя слова о настоятельной потребности для здоровья скорее относились к нему. – Психически больной я тебя из-за этого не считаю.

– А почему тогда он не подал на гражданство? – взъелась Роул.

– Вот и я тебя о том же спрашиваю. Слушай, ну, даже если он действительно псих…

Гений-то он однозначно, добавил Алекс про себя. Заставил в свое отсутствие обсуждать его персону, вместо того чтобы… Короче, вместо. Хотя Роул, конечно, сестра подозреваемого. Но, вроде, она обещала доказать его невиновность…

– Так вот, если он действительно псих, – продолжил Коллингейм, – чем ему это грозит?

– Девианты попадают под контроль Комиссии.

– А так он шляется, где хочет, бесконтрольно?

– А так он шляется, где хочет, – поправила его Тайни.

– В смысле, его свободы лишат, что ли? – догадался Алекс. – В психушку посадят?

– Не психушку в вашем понимании. Он будет работать на Китиаре под контролем врачей.

– Которые будут изучать его как подопытную морскую свинку.

– Зачем сразу впадать в крайности? Зато он будет безопасен.

– Я так понимаю, – влез детектив, – что он будет опасен везде, где есть выход в Сеть.

– Алекс, не умничай. Он же не один такой гений.

– А… – догадался Коллингейм. – Вы там солите гениев бочками, чтобы они потом шпионили друг за другом.

– Не нужно говорить о том, в чем ты не разбираешься, – оборвала разговор китиарка.

Не всё спокойно в датском королевстве… В смысле, китиарском матриархате.

Глава 6

Впереди показался Академический квартал. Аэротакси донесло своих пассажиров до крыши отеля, и Роул с гостем вошли внутрь. Апартаменты китиарки оказался копией номеров ее коллег. Трансформер был представлен кроватью. Роул щелкнула пультом, и он превратился в комфортный диван. А жаль! Алекс на таких кроватях еще ни разу…

Роул тем временем продолжала моделировать комнату, поднимая из пола тумбочку и «подзывая» из дальнего угла буфетный столик. На тумбу она установила комм, из столика вынула две кружки и упаковку каких-то печенек. Видимо, планируется долгий просмотр.

– Теперь говорить можно? – уточнил Коллингейм.

Китиарка, наполняя кружки напитком с фруктовым запахом, кивнула.

– Нас точно не подслушают? – еще раз спросил детектив.

Вновь кивок.

– Точно-точно?

– Алекс, говори уже, чего хочешь, – сердито выдала Тайни.

– Ну, я подумал, вдруг твой Майер нам на одежду жучков нацеплял… – намекнул детектив.

– И-и?

– И, может, ее снять, чтобы уж наверняка?

Тайни отреагировала мгновенно: коротким движением поставила кружку на столик и швырнула в Коллингейма подушку с дивана. Алекс прикрылся рукой быстрее, чем успел что-либо сообразить. Орудие нападения улетело в сторону стола, опрокинув посудину. Напиток выплеснулся прямо на брюки Роул.

– Вот видишь, – заметил Алекс, не дожидаясь упреков. – А если бы на тебе не было одежды, достаточно было бы просто сходить в душ…

На лице девушки отразилась сложная гамма чувств. В итоге она встала и произнесла фразу на непонятном языке. Комм замигал, распускаясь над тумбочкой стандартной космической заставкой. Девушка скомандовала еще что-то и обратилась к детективу:

– Посмотри, пока я буду переодеваться.

Космос сменился изображением Эмиля Роула.

Китиарец что-то прощебетал и поднял руку в приветственном жесте. Лицо его расплылось в радостной улыбке.

За спиной детектива Тайни дала комму команду. Алекс обернулся и успел заметить голый бок прежде, чем она скрылась. «Как одевается твоя девушка?» – вспомнился ему бородатый анекдот. – «Быстро!» Когда успела раздеться? И зачем было так быстро убегать?

– Сестренка, привет! – прозвучал мужской голос на общесоюзном, обретая тембр и интонации говорящего. Переводчик подстраивался. Детектив сосредоточился на галозаписи. – Долетели мы нормально, – теперь перевод полностью синхронизировался, только артикуляция не совпадала с произносимыми звуками. – Встретили нас с положенным для планет подобного класса пиететом.

Шатен изобразил надутое от важности лицо. Его мимика была очень живой. Сложно было заподозрить в молодом человеке невозмутимого китиарца. У Алекса мелькнуло подозрение, что невозмутимость – норма поведения с чужаками. Это объясняло и вспышку эмоций Тайни в отношении Майера. Может, Роул и считала его врагом, но он оставался «своим». В отличие от Коллингейма.

– Твой знакомый – профессор Фит – просил передать сердечный привет, – Роул-младший изобразил поклон с взмахом воображаемой шляпой в стиле галосериалов о древней Гее. – На этом хорошие новости кончились, – парень развел руками и скорчил физиономию а-ля «Звиняйте!»

До детектива дошло, что театральная манера общения, которая прицепилась к нему после посещения исследовательского центра, принадлежала не Райану. Стажер «поймал» ее от этого оболтуса, полностью оправдывающего свою фамилию.

– Колючка Эбби обнаружила на зеркале своего санузла надпись красной краской: «Убирайтесь к себе домой, гмо!» – Эмиль говорил ровно, констатируя факт. – Классика ксеноцида. Центр объявил код «Гамма». Краску смыли. Номера проверили: «насекомых» нет. Тренируем «доброжелательную улыбчивость».

Он обаятельно улыбнулся. Очень приветливо. Ни за что не скажешь, что улыбка была фальшивой. Ш-шпионы. Супер-агенты хреновы.

– А вообще мне тут понравилось, – продолжал парень свои излияния. – Дикая планетка. Брутальная. Прямо как на картинке у тебя в звездолете. Народ такой… незашуганный. Сервис на уровне. – Он несколько раз качнулся на кровати. Ни скрипа! – Завтра посмотрим, что у них за лаборатория, – Эмиль потер руками в предвкушении. – Как там, кстати, у тебя с новой миссией? Мама говорила, ты в последнее время редко маякуешь. Совесть имей.

Дальше Эмиль взывал к родственным чувствам сестренки, намекая, что Семья – это святое, и т. д. Наконец он простился. Тайни сзади скомандовала комму остановить просмотр. Когда подобралась? Алекс обернулся. Китиарка была в мягких широких брюках и свободной блузе с длинными рукавами. То и другое было призвано скрывать ее фигуру, но каким-то непостижимым образом ее только подчеркивало. А может, дело в воображении Коллингейма. Такими темпами эротика ему начнет видеться даже в абстрактных пятнах стеновых панелей.

Следов пролитой жидкости уже не наблюдалось: она успешно впиталась поверхностью столика и полом. Роул со снобизмом, достойным лучшего применения, убрала опрокинутую кружку в отделение для грязной посуды. Вынула чистую чашку, наполнила ее и осторожно придвинула столик к Коллингейму. Не собрался он ничего опрокидывать. Он конечно, дикий, брутальный и незашуганный, но не до такой же степени!

– Код «Гамма», – стала пояснять Роул обычным нейтральным тоном, – это название модели поведения в условно-агрессивной среде. Предполагает нейтрально-доброжелательное поведение в пределах принятых в сообществе социальных норм. Минимизацию межличностных отношений. Повышенные требования к технике безопасности.

– Как ты себя и вела? – уточнил Алекс.

– Нет, я себя вела в стандартном режиме одиночек. По данным Стоунбридж, общество Атована не проявляло агрессивности к нашей культуре. Мои наблюдения это подтвердили. Когда я улетала, прогноз был благоприятный, – в тоне китиарки промелькнули нотки оправдания.

– Но что-то пошло не так… – продолжил за нее Коллингейм.

Тайни кивнула.

– Слушай, а когда ты успела познакомиться с профессором Фитом? – вспомнил детектив. – Консультировалась у него по синдрому Хардена?

Роул поморщилась, глотнула из кружки и вернула ее на стол. В исполнении китиарки это вульгарное действие приобрело аристократический шик.

– Нет, я пересеклась с ним, когда в первый раз сюда прилетела. Мне пришлось объяснять, почему службы Китиары узнали о смерти Стоунбридж прежде, чем вы. К нему обратились как к эксперту.

– И как он?

– Как он. Светило местной медицины. Этим всё сказано.

– Ярым антикитиарцем он был уже тогда или стал им после общения с тобой? – поинтересовался Алекс.

– А с чего ты взял, что он противник Китиары? – удивилась Роул.

– С его слов.

– Странно. На меня от такого впечатления не произвел, – задумчиво произнесла Тайни. – И Эмиль ничего не говорил… О Фите он вообще мало рассказывал, – девушка подняла взгляд на детектива. – Разве что вскользь упоминал. Формально профессор руководит работами по Хардену, но по факту, как я поняла, около десяти лет назад болезнь официально признали неизлечимой и исследования, как таковые, по ней прекратили. Поэтому всерьез нашу группу никто не воспринял. Фит и мешать им не мешал, но и помощи особой не оказывал.

А по словам Смита, всё было совсем не так. Впрочем, Роул-младший не обязан жаловаться сестренке на каждого злого дядю, который его обижает. К тому же он мог не знать, как обстоят дела на самом деле. Китиарцев профессор, скорее всего, не трогал. А наученные горьким опытом атованцы могли и не докладывать, по какой причине перестали заходить в гости к коллегам.

– Что еще он рассказывал?

– Давай, я дальше включу. Здесь не все его записи, – уточнила Тайни. – В большинстве своем они носят личный характер. Поэтому я сделала подборку того, что имеет отношение к делу.

Алекс не слишком поверил в то, что ничего интересного в других записях не было. Но к этому вопросу он сможет вернуться позже. Тайни запустила следующее галописьмо.

Глава 7

– Нас перевели в режим «Бета», – мрачно начал парень без предисловий. Или предисловие обрезали. Эмиль опустил голову между ладоней, взлохмачивая пальцами волосы. – В рабочем кабинете ночью устроили погром. Перебили оборудование, что, в принципе – бессмысленный вандализм. Оборудование всё равно не наше, а местное. Все в шоке. Фит устроил разнос начальнику охраны. Орал про миллионы, выброшенные на ветер из-за его халатности. Начальник охраны лупал глазками и твердил, что понятия не имеет, как же это произошло. Вообще, – парень поднял глаза на камеру комма, – здесь творится нечто странное. На днях в аэрокар Эбби подбросили труп кошки, – он подтверждал увесистость фактов жестами. – С нами была Дана, местная девушка, медик, с нами работает. Она сначала подумала, что животное пригрелось и уснуло, потянулась погладить… Столько визгу было. Пришлось сообщить в службу безопасности.

– В смысле, – повернулся Алекс к китиарке, и та остановила воспроизведение, – обычно они в службу безопасности не обращались?

Тайни помотала головой.

– Нет. В условно-агрессивной среде это наиболее эффективный способ поведения, – пояснила она. – Любая негативная реакция на агрессию со стороны «жертв» провоцирует еще большую агрессию. Там много факторов, – Роул покрутила пальцами невидимый клубок, в который спутались эти самые «факторы». – Сам факт сопротивления. Чувство вины, которое быстро подавляется оправданием, что «он сам виноват, мало ему». Обращение за помощью к власть имущим воспринимается как проявление личной слабости. К тому же, привлекая внимание к свершившимся враждебным актам, мы их как бы легализуем. В результате происходит эскалация. Это…

– Я знаю, что такое «эскалация», – поморщился Коллингейм.

– Хорошо, – кивнула Роул и продолжила, будто не заметила его реакции – видимо, чтобы избежать той самой «эскалации»: – Агрессию «тушат», игнорируя ее. Люди постепенно привыкают к чужакам, видят, что они нормальные люди, уровень враждебности снижается.

– А тут не снизился?

– Нет.

– Метод дал сбой?

Роул покачала головой.

– Нет, метод не дает сбоев, – возразила она. – Что-то не так с системой. Ситуация развивается парадоксально.

– Атованцы не такие как все?

Тайни отрицательно помотала головой.

– Думаю, дело в том, что стандартные методы рассчитаны на закрытые системы, без внешнего влияния, – китиарка вернулась к обычному нейтральному тону. Сапер на минном поле. Модель поведения с условно-агрессивным аборигеном.

– И тут ты заподозрила психа-диссидента Виктора Майера…

Роул скривилась:

– Я вообще о нем не думала…

Алекс не поверил. На чем бы ни рассталась эта парочка, Майер хотел, чтобы бывшая любовница о нем думала. Это было очевидно. А поскольку он, несомненно, был гением…

– Совсем-совсем? – уточнил детектив.

– В этом контексте я о нем не думала, – твердо ответила Роул. – Я вообще не знала, где он и чем занимается. – Она помолчала и добавила: – Вик не прогнозируем.

Что-то было в ее последних словах… Но об этом Коллингейм подумает позже.

– Тогда с чего этот спектакль в Управлении?

– Я вела себя недопустимо. – Тайни склонила голову. Сухая констатация факта. Агент вышел за пределы «кода» и пойман местными с поличным. Явка провалена, но пароль пока не сдан. – Я знала, что дело ведешь ты. Мне только что отказали как наблюдателю без объяснения причин. И тут я вижу его рядом с тобой. Всё сложилось: внешнее влияние на систему, взращивание ненависти к Китиаре, отказ мне как официальному представителю. При его уровне владения информационными технологиями, устроить всё это не составляет труда.

– Согласен, возможности у него есть. А мотив? Обладание тобой?

При всей своей сексуальной неудовлетворенности, у Алекса не укладывалось в голове, что все эти сложные действия производились только ради того, чтобы поиметь бабу. Симпатичную. Даже красивую. Но их же валом, даже вокруг Коллингейма. А уж Майер то тем более отбоя от красоток не знает.

– Он на мне помешан, – упрямо повторила Роул.

– С чего ты взяла? Он сказал, а ты и уши развесила?

– Если я скажу, что это подтверждается его предыдущим поведением, ты мне поверишь?

Бесстрастный тон, нечитаемая маска на лице.

– Нет. Я поверю только объективным фактам.

Роул кивнула.

– Я поняла твою позицию. Продолжаем?

Не дожидаясь ответа, она запустила просмотр. Галография шатена ожила.

– …Знаешь, я не могу понять, – продолжил он, не зная, что смысл его галописьма будут разжевывать дауну. – Они ведь нормальные люди. Я разговариваю с ними, смотрю им в глаза: они нормальные. Улыбаются, смеются шуткам. А потом ты приходишь в свой кабинет, а у тебя на кресле синтетическая кровь…

На живом лице Эмиля читалось недоумение. Руки раскрылись и будто опустились под тяжестью предательства.

– Тай, что мы делаем не так? – спросил он у сестры.

Алекс перевел взгляд на Роул. Она сидела сгорбившись, спрятав рот за сжатыми в замок пальцами.

Запись сменилась.

– Сестренка, привет! – произнес парень, не глядя в сторону комма.

Детектив пытался подобрать слово, чтобы описать состояние ходившего из стороны в сторону китиарца. Волнение, нетерпение, воодушевление? Он был в белом халате, запись велась из лаборатории.

– Мы совершили прорыв! Мы это сделали! – он повернулся к камере, дважды хлопнув руками над головой. – Конечно, сама идея принадлежит Эбби, но я тоже внес свой вклад. Итак, – он, наконец, перестал мельтешить и оседлал стул, развернув его спинкой вперед, – мы разгадали тайну синдрома Хардена. Рассказываю по порядку.

Он дважды качнул раскрытыми ладонями, будто пытался остановить напиравшего от любопытства зрителя.

– Мы обрабатывали материал по всем параметрам, в том числе и по ДНК. Пробы неизменно показывали определенную долю сходства сверх общебиологической нормы. Допустимо, учитывая относительную малонаселенность планеты и неизбежное близкородственное скрещивание. Мне стало интересно вычислить, кто же оказался таким плодовитым. Знаешь, – он взмахнул рукой, вытянув пятерню «стаканчиком», – типа, найти генетических Адама и Еву Атована. К работе это отношения не имело, просто любопытно. И, в общем, оказалось, что все пациенты имели в ДНК одни и те же последовательности. Внимание! – Он поднял кверху палец. – Не имеющие к генотипу человека никакого отношения! Мы с Эбби стали разрабатывать вирусную теорию синдрома. – Роул-младший синхронно водил перед собой руками из стороны в сторону, видимо, демонстрируя метания ученых. – Провели исследование на пациентах, находящихся в клиниках с диагнозом «синдром Хардена». Никаких признаков воспалительного процесса. Лейкоциты в норме.

Роул остановила кадр и сообщила:

– Лейкоциты отвечают за иммунитет. По соотношению разных типов лейкоцитов в крови определяют характер и причину воспалительного процесса, – пояснила она.

– Спасибо, биологию в школе изучал, – едко прокомментировал Алекс.

Тайни невозмутимо кивнула, показывая, что приняла к сведению. Странно, но желание доказывать, что он не даун, у Алекса не то что пропало напрочь, но слегка притухло. Его услышали, этого оказалось достаточно. Видимо, метод всё-таки работает. Кадр тем временем ожил.

– …Тогда Оуэн высказал дикое предположение: может, здесь нормальной является другая лейкоцитарная формула? Мы взяли контрольную группу. Формула лейкоцитов у них оказалась такой же, и… – Его руки взмыл вверх, видимо, изображая салют. – Пабам! – пропел он, и его указательный палец уткнулся в зрителей. – У них тоже были эти самые последовательности, – произнес он, довольно качая головой в такт словам. – Стопроцентная зараженность местного населения. Включая нас. – Он подался вперед. – Вот так. Тогда Эбби предложила поднять материалы по аборигенной биоте Атована. Это было непросто, – Эмиля повело в сторону, вслед за взмывшей вправо рукой. Судя по тону, он не жаловался, а хвастался. – В городах ее нет, пришлось искать на открытках…

– «Открытками» у нас называют территории, не закрытые противорадиационными щитами, – пояснил Алекс.

– Спасибо, – поблагодарила Роул, хотя, наверное, и сама об этом знала.

– Аборигенная флора и фауна здесь имеют геегенное происхождение. Жизнь, видимо, была завезена поселенцами с древней Геи в доколонизационный период. По этому поводу у местных биологов есть несколько гипотез. Бродски с ними тут такой диспут закатил… – в тоне парня звучало восхищение и, может быть, даже зависть. – Но не в этом дело. – Он помотал головой и усилил невербалику отрицательным жестом ладони. – Суть в том, что очень схожие последовательности ДНК есть у всех местных видов. И все они покрыты своего рода панцирем. Тогда Эбби высказала, не побоюсь этого слова, гениальную гипотезу. Что панцирные бляшки, тот самый синдром Хардена, – это не болезнь. Это эволюционно возникший на Атоване биологический способ защиты от местного излучения. Совершенно нестандартный способ. В отношении вирусов так не говорят, но это своего рода симбиоз между многоклеточным организмом и вирусом. Их коэволюция, взаимовыгодное развитие. Причем, что еще удивительней, – он ткнул пальцем в сторону комма, – в этом симбиозе участвует не один, – Эмиль крутил руками, будто наматывал на них пляжу, – а несколько разных вирусов-векторов…

Девушка остановила просмотр.

– Векторы – это активные участки ДНК, которые используются в генной инженерии. Они встраиваются в ДНК хозяина, и его клетки начинаю производить чужеродный белок, – пояснила Роул.

Алекс кивнул, и запись продолжилась.

– Эти вирусы спокойно себе летают в воздухе, – парень поднял взгляд вверх и качнул рукой, будто помахал невидимым симбионтам, – и селятся во всех, кто здесь появляется. Ты, сестренка, не исключение, – китиарец подмигнул. – Но образование харденовских бляшек активируется только особым излучением. Мы проверили на себе. Стоит подержать кожу на местном солнце открытой, как в ней сразу начинается синтез «панцирных» белков, – каждое слово он акцентировал движениями пальцев, будто стряхивал с них воду. – Чем больше открытой кожи и солнца, тем больше их создается. Без излучения вирусы спят. Поэтому ты хоть и являешься носителем, в броненосца не превратишься, – утешил Эмиль свою слушательницу. – У аборигенных животных этот симбиоз пошел дальше, поэтому без местного светила им живется плохо. К человеку, похоже, вирусы только начали подстраиваться, мутировать в наиболее жизнеспособные формы. Но им особо разгуляться не дают. Предложение не оценили. Вот так. – Он улыбнулся. – Пойду писать статью о зловеще-доброжелательных вирусах Атована.

Изображение Эмиля растаяло, сменившись космической заставкой. Алекс потянулся за своей кружкой и глотнул фруктовый напиток. Для человека, привыкшего к черному кофе без сахара, было слишком сладко. Но пить можно. Детектив думал о том, что если бы об открытии рассказывала не замороженная Эбигейл Джонсон, а обаятельный раздолбай Эмиль Роул, возможно, реакция атованцев была бы совершенно другой. Даже Алекс понял смысл сказанного. Впрочем, если бы Эмиля выставили перед камерами, скорее всего, он вещал бы с обычной китиарской невозмутимостью. У них же того… код «Бета».

Запись сменилась. Роул сидел на гостиничной кровати, точной копии того трансформера, на котором сейчас располагался Алекс. Его голый торс уступал по накачанности Коллингейму, но под кожей вырисовывались жгуты мышц. Китиарец. Хиляков там нет. Волосы парня были всклочены.

– Привет, сестренка! – вполголоса проговорил он. – Прости, давно тебе не отвечал. Было не до того. У нас тут тихо, как за иллюминатором космолета. Наш успех, похоже, оказался провалом. – Эмиль был не то уставший, не то сонный, не то просто не в настроении, и в кои-то веки сидел спокойно. Говорил он, глядя куда-то в сторону, непривычно ровно, словно решил подтвердить предыдущие мысли детектива. – Лечения от синдрома Хардена, похоже, не существует. Только профилактика – избегать прямого излучения. Но этот метод был известен и раньше. Мы пытаемся идти против местной природы, а она сопротивляется. Люди тоже. Вчера привезли труп больного с дальнего рудника. С утра приходим в морг делать вскрытие, а у него нож в сердце. Не как причина смерти, а посмертно. Просто, элегантно, с намеком. Но, знаешь, Тай, – он поднял взгляд в сторону комма, – ты зря себя винишь. Я ничуть не жалею, что сюда прилетел. Здесь я встретил… – Он чуть сдвинулся и обернулся. За его спиной стала видна подушка, по которой разметались белокурые волосы. Их хозяйка лежала спиной к зрителю, но Алекс и так понял, кто это. – Я тебя с нею познакомлю. – Роул повернулся к камере. – Она тебе понравится. Я по-настоящему счастлив, Тайни. И это всерьез.

Он поднял руку в прощальном жесте и растворился в космической заставке. Код «Бета», код «Бета»… Молодцы, ребята. Один устраивает публичные диспуты в научном сообществе, другой заводит шашни с аборигенкой. Ну, во всяком случае, гипотезу о возможности серьезных отношений между китиарцами и некитиарцами можно считать подтвержденной.

– Я тебя с нею познакомлю, – пообещал Алекс китиарке.

– Да, это очень серьезная заявка. Другими словами, Эмиль сообщил, что собирается ввести ее в Семью.

До Коллингейма дошло, что девушка посчитала, что он просто повторил фразу за Роулом-младшим.

– Нет, я действительно тебя с нею познакомлю. Она работает в исследовательском центре. Помнишь, Эмиль рассказывал про девушку, которая обнаружила дохлую кошку? Даниэла Вуд.

Во взгляде Роул мелькнуло удивление, но она промолчала и включила продолжение.

Волосы Эмиля опять были всклочены, и он был не в номере, а в лаборатории. Он вновь был возбужден и ходил из угла в угол.

– Тай, я опять пропал, прости. У нас наметился прорыв, – сказал Роул-младший без обычного приветствия и взлохматил пальцами волосы. – В общем, я «раскачал» панцирные белки. При определенных условиях они разлагаются. Продукты разложения зависят от факторов, но важно, что образование бляшек – обратимый процесс. Пытаюсь найти вариант, который можно было бы запустить в живом организме. – В лаборатории пискнул какой-то прибор, и парень направился в его сторону. – До встречи! – кинул он через плечо и поднял руку в прощальном жесте.

Да уж, краткость – сестра таланта.

– Это последнее галописьмо от Эмиля, – сообщила Тайни. – Еще было текстовое. Пришло неделю назад.

Китиарка смоделировала галоэкран, и на иллюзорном мониторе появилась строчка на незнакомом языке. Автоматический переводчик прочитал: «Я знаю, в чем проблема. Нам срочно нужна помощь».

– И ты полетела сюда?

– Алекс, я находилась практически в противоположном секторе Союза. Полтора месяца в пути.

Что ж, это объясняло характер общения. Не живой разговор по комму, а галописьма. К ним обычно прибегают, когда между абонентами слишком большое расстояние. Нет уверенности, что ты не разбудишь своим вызовом. К тому же задержка сигнала, «нулевые» зоны и так далее.

– Нужно было отправиться раньше. – Тайни снова прикрыла рот пальцами, собранными в замок. – Но у меня была работа. И кто знал, что до этого дойдет?!

Роул посмотрела в глаза детективу, и ему почему-то стало стыдно. Будто он лично виноват в том, что произошло с инопланетной командой исследователей.

– Это всё? – уточнил Коллингейм.

– В субботу, в 21:45 по местному времени, на коммуникаторах Эмиля и Эбигейл Джонсон был запущен «аларм». Аларм – это…

– Майер рассказал.

Роул покачала головой.

– Однако.

– Не должен был? – поинтересовался Алекс.

Тайни пожала плечами.

– Просто удивлена, что он способен вести с тобой конструктивный диалог.

– А почему у него должны возникнуть проблемы в диалоге со мной? – удивился детектив.

Роул усмехнулась.

– А, понял, понял, – Алекс поднял руки в защитном жесте. – Он на тебе помешан.

Девушка обреченно махнула рукой.

– Как они? – перескочил детектив на интересующую его тему. У Роул должны быть данные с медицинских чипов пропавших.

– Живы, но под действием психотропов. Ты же понимаешь, что я не могу показать эти записи широкой публике? – перешла Тайни к вопросу, насущному для нее.

– Не можешь, – согласился Коллингейм. – Во-первых, это однозначно настроит присяжных против. Во-вторых, я верю, что Эмиль по доброй воле не убивал Бродски. Но доказательством его невиновности эти записи не являются. Ты очень помогла в расследовании. Спасибо.

Детектив допил фруктовую бурду и встал.

– Так ты подключишь меня к делу? – Роул тоже поднялась.

– Неформально. Без полного допуска к информации, – предупредил Алекс.

– Устроит.

– Нужно проверить, как там успехи у Майера, – сообщил детектив.

– Нужно, – согласилась Тайни.

– Встретимся завтра в десять у исследовательского центра, – обозначил границы Коллингейм.

– Завтра в десять у исследовательского центра, – повторила Роул и протянула руку для прощания. Ладонь Тай была горячая и сухая. Рукопожатия не получилось. Их пальцы сцепились, как крючки. Отпускать ее не хотелось. Но надо.

Алекс отсалютовал и вышел из номера китиарки.

Глава 8

Он сел в аэротакси и задал маршрут на Управление. Лететь далеко, он может спокойно пораскинуть мозгами над новой информацией. Итак. На китиарцев кто-то целенаправленно натравливал толпу. Причем, именно на этих троих китиарцев. Стоунбридж, Тайни Роул, тот же Виктор Майер жили себе на Атоване припеваючи. В то, что гонителем мог быть компьюторщик-безопасник, Алекс не верил. Нет, Майер мог бы спровоцировать обсуждения в Сети, подкупить пару человек для провокаций, типа надписи на зеркале. Но пикеты? Коллингейм был прагматиком. Он точно знал, что в пикетах люди стоят только в двух случаях: если им платят и если им не платят. Тут явно первый случай. Опять же, если Майер действительно хотел добиться благосклонности Роул, как она уверена, зачем было убивать Бродски? Ну, ладно, запугал младшего братца пассии, дождался, когда она прилетит на выручку, и спас обоих из горящей крепости, в которую сам же загнал и которую сам же поджег в образе дракона. Пабам! Вот он, Принц на Белом звездолете.

Извращенное убийство Оуэна в этой сказке было чуждым элементом. Если только между двумя китиарцами не стояла давняя вражда. Нужно проверить контакты. Черт! А Алекс так удачно отдал в пользование Майера то, что осталось от комма Бродски. Хотя спецы Управления всё равно там ничего не нашли. И всё же Коллингейм запустил поиск совместных изображений Бродски и Майера в Сети. Над коммом неуловимо мелькали галографии – программа перебирала их в поисках сходства. Постепенно мельтешение слилось в одно мутное пятно. Ночной недосып дал о себе знать. Алекс видел во сне языки пламени, лизавшие крышу небоскреба. У самого края стояла Тайни и, сложив ладони рупором, что-то кричала ему сквозь едкий черный дым. Бесполезно. Рев пламени поглощал ее слова, как огонь – стены. У ног китиарки без чувств лежал Эмиль, и его расслабленное лицо казалось еще моложе. Алекс упорно пытался приземлить аэрокар на крышу, но автоматическая система защиты, встроенная в транспортное средство, не давала. Он тянул Тайни руку, но понимал, что так сможет спасти только ее. А без брата она никуда не полетит. Детектива охватило бессилие…

И он проснулся.

В аэротакси пищал датчик. Он сообщал, что конечная точка маршрута достигнута. Поисковик проинформировал, что совпадений не обнаружено. Коллингейм сунул комм в карман и вышел на крышу Управления. Порывистый ветер, толкавший детектива в спину, предвещал грозу. На западе уже виднелись тучи, которые медленно, но неуклонно ползли на город. Весна – время вечерних ливней. Но ливень – это лучше, чем снег.

Алекс спускался в лифте и думал о том, что профессия Принца на Белом звездолете имеет определенные минусы. Хорошо, если ты сможешь спасти принцессу. А если не сможешь? Она же верит, надеется… Не, Коллингейм в Принцы не годится. Нервы у него ни к черту, а спать пока хочется спокойно.

В отделе, у входа в хозблок, стоял Сайрус и допивал кофе, высоко задирая альфасамцовую кружку.

– Если ты торопишься, чтобы застать своего китиарского приятеля, можешь не спешить, – доверительно сообщил Сай.

– Гердийский пират ему приятель, – буркнул Алекс, у которого от запаха кофе засосало в желудке. Организм напоминал, что время обеда прошло, и фруктовая бурда его не заменит.

– Не знаю, не знаю… Наши техники были готовы у него с рук есть и лаять по его команде, – уведомил Дакбилл. – Уверен, что он для мужиков безопасен? Может, он какими-нибудь хитрыми китиарскими феромонами пользуется, от которых мужчины теряют волю? – проговорил он, вытаращив от фальшивого ужаса глаза и прикрыв рот ладонью.

– Мозгами он пользуется, Сай, мозгами. Но тебе этого не понять… Нечем, – не удержался Алекс от приятельской подколки.

Дакбилл рассмеялся:

– Все вы горазды облагораживать инстинкты высокими материями. Скажи еще, что ты сейчас с этой красоткой обсуждал последние новости биржи.

– Нет, – совершенно серьезно ответил Коллингейм, – она организовала мне экскурс в современные проблемы атованской медицины.

– Другими словами, взяла анализы, чтобы убедиться, что тобой безопасно, – хрюкнул Сай.

– Дакбилл, у тебя тестикулы явно перевешивают мозг.

– А то ж! Открою тебе секрет: чем ниже у конструкции центр тяжести, тем она устойчивее, – подмигнул Сайрус, выдавил из кружки последние капли напитка и повернулся в хозблок, чтобы вымыть кружку.

Алекс таки добрел до своего места, чтобы убедиться: всё в порядке. То, что Майер работал в присутствии техников, внушало надежды. Разбитый коммуникатор Бродски одиноко лежал на столе напарника. Стоило детективу пересечь границу отгородки, как его комм дзынькнул. Майер уведомил, что вынужден отлучится, поскольку дела, но всё расскажет при встрече. Коллингейм в случайности не верил. Сообщение должно было прийти именно в момент его возвращения. Как бы это ни было выполнено технически, китиарец пометил личную территорию детектива. Алекс не любил, когда кто-то трогал то, что принадлежит ему. Скорее всего, Майер страдал тем же недостатком. Сложно им будет ужиться… Сложно. Но недолго. Тьфу-тьфу-тьфу. На этой оптимистичной ноте Коллингейм погрузился в дела. Необходимо проверить, не был ли кто-нибудь из сотрудников центра или отеля замечен в антикитиарских выступлениях. Это раз. Не проходил ли кто-либо из них по наркоконтролю. Это два. Для «три» особенно пригодился бы под рукой компьютерный гений. Хорошо было бы знать маршруты следования китиарцев в субботу вечером. Но, понятное дело, Майера не устраивала позиция «под рукой». «Под рукой» – это пес, которого поощрительно гладит хозяин. Алекс его понимал. Как мужик мужика. Но ситуацию это только усугубляло.