Опасная тропа бесплатное чтение

Патриция Вентворт

Опасная тропа

Анонс

Если первые два романа с участием мисс Силвер обладают весьма схожей структурой и создают впечатление, что мисс Силвер, скорее, помощница влюбленных в их бесшабашных, хоть и благородных, поисках приключений, то в третьем романе мы встречаем совершенно иной подход к делу. Это бескомпромиссный классический детектив, отсутствие трупа в котором никак не сказывается на увлекательности сюжета. Хотя больше всего он напоминает «Опасность в Эндхаусе», «Опасная тропа» читается как почти логическое продолжение «Кривого домишки», рисуя в реалистичных красках семейный конклав, раздираемый мелочными дрязгами и обидами.

Второй характерной особенностью являются более широкие рамки романа. Вместо авантюрных размышлений молодых людей, прикидывающих, как лучше добраться до соседнего городка с минимальным количеством денег в кармане, мы находим короткий экскурс в прошлое, упоминание сюрреалистов и бессознательного, подкрепленное весьма красноречивым сновидением главной героини, а также обращение к социальным темам: прокаженным, людоедам и нищим. Как будто намеренно на страницах романа упоминаются разные виды и формы человеческой дикости, не давая читателю забывать, что даже в английских поместьях темные стороны человеческой природы в любой момент готовы вырваться на свободу. Где-то в романе мимоходом утверждается, что «не все покупается за деньги», но как же сложно в этом убедить родственников!

Из всех человеческих злодеяний самое гнусное, считала бы мисс Силвер, — если бы у нее нашлось время пофилософствовать (но нет, на сей раз ей приходится везде поспевать), — манипулирование другими людьми. Иногда персонажи слишком уж легко верят в слухи о всяких гадостях, совершенных их близкими, но, к сожалению, родственники действительно обладают качествами, которым трудно противостоять. Правда, то, что используется во зло, может использоваться и в добрых целях, и это дает повод заподозрить истеричную, но преданную служанку Луизы. И, конечно, образ Рейчел Трихерн, чья жизнь оказалась надолго опутана «золотой цепью» обязательств и зависимости от других людей, отказывающих ей не только в возможности быть столкнутой с пустынной тропы, но и в личном счастье.

Финальный образ романа, колодец, притягивающий к себе почти всех основных персонажей повествования, — еще один символ бессознательного. Наши тайные желания всегда готовы затянуть нас в глубину и окончательно погубить, но кроме старых обид из-за распределения денег, утверждает писательница, бывают и иные воспоминания. Например, воспоминание о маленькой девочке из детства, которая казалась воплощением всего светлого, а, встречая ее снова спустя много лет, с удивлением обнаруживаешь, что детское воспоминание ничуть не поблекло. Поэтому, к счастью, мисс Силвер, умеющая, по словам Луизы, «читать душу человека, как книгу», на сей раз прочитала не только печальное повествование. В конце все получают то, что они заслуживают — кто любовь, кто деньги, а преступник, как водится, — ужасную смерть, заготовленную им же самим для невинной жертвы.

Роман вышел в Англии в 1939 году.

Перевод А. Кукличевой выполнен специально для настоящего издания и публикуется впервые.

А. Астапенков

Глава 1

В одиннадцать часов утра поезд прибыл в Лондон. Из вагона первого класса вышла Рейчел Трихерн. Пройдя несколько шагов по перрону, она в нерешительности остановилась и взглянула на часы: «У меня достаточно времени, чтобы выпить чаю или кофе». Выбор всегда зависел от обстановки и настроения. В Лондоне было сыро, мрачно и холодно. Ветер пронизывал насквозь. Не спасали даже теплый костюм и меховое пальто. Мисс Трихерн хотела согреться. Зайдя в привокзальный буфет, она заказала кофе. Ей было все равно, плохо или хорошо его сварят, главное, чтобы был горячим. Сделав несколько глотков, она ощутила наконец тепло во всем теле, но надо было спешить. Рейчел взглянула на часы и встала. Было десять минут двенадцатого. Через двадцать минут у нее назначена встреча.

Мисс Трихерн села в такси, назвала адрес. И, к своему ужасу, поняла, что отступать некуда. Она сама отправила мисс Силвер письмо с просьбой о встрече. И получила ответ, что ее будут ждать в среду, третьего ноября, в одиннадцать тридцать. До сих пор Рейчел успокаивала себя тем, что в любой момент может отменить встречу, сослаться на какие-то обстоятельства. Даже в поезде она думала, что, приехав в Лондон, просто прогуляется по магазинам, может быть, посмотрит дневной спектакль и уедет обратно. Но она так и не позвонила мисс Силвер, и, значит, встреча должна состояться. Конечно, если мисс Силвер произведет на нее неблагоприятное впечатление, Рейчел сможет уйти, сказав, например, что ей еще нужно подумать. Но тут же что-то в ней воспротивилось такому решению. «Нет. Нет, я должна наконец кому-то все рассказать. Я больше не могу жить в таком напряжении. Это просто невозможно терпеть».

Рейчел выпрямилась. Решение было принято: она ни за что не отступит и во что бы то ни стало снимет с себя это жуткое бремя страха.

Такси остановилось на Вест-Лихем-стрит, у дома Монтеэгю. Рейчел вышла из машины и подошла к крыльцу. Дом был многоквартирный, достаточно скромный — без портье, с небольшим лифтом, которым нужно было управлять самостоятельно.

Рейчел Трихерн боялась лифтов. Двадцать лет назад она едва не погибла, когда край ее платья зацепился за решетку шахты лифта. Спас ее американец. Странно, но она так и не узнала его имени, совсем не помнила его лица, но руки — крепкие, мускулистые — не забывались. После того случая она постоянно испытывала в лифте определенный дискомфорт.

Вскоре Рейчел оказалась перед дверью, на которой висела табличка: «Мисс Силвер. Частные расследования». Поспешно позвонив, она с облегчением вздохнула — теперь выбора точно нет. Она уже не озорной ребенок, чтобы позвонить и убежать.

Дверь открыла полная женщина. Поверх старомодного темного платья на ней был белый передник, делавший ее похожей на простую домашнюю кухарку, которую не встретишь в современной лондонской квартире. Женщина улыбнулась:

— Вы — мисс Трихерн? Проходите скорее в дом, здесь ужасно сквозит. Мисс Силвер уже ждет вас.

Рейчел вошла в комнату. В центре ее стоял светлый резной столик, за которым устроилась маленькая пожилая женщина в платье оливкового цвета. Ее седые волосы, собранные в тугой пучок, были убраны под сетку, только на лоб выбивалась волнистая челка. Желтоватая кожа была все еще гладкой, без морщин. И аккуратными чертами лица, и всем своим обликом мисс Силвер неуловимо напоминала королеву Александру. Да и вся комната была похожа не на современный кабинет, а на гостиную викторианской эпохи: и брюссельский ковер на полу, и тяжелые плюшевые шторы, и гнутые ножки стульев. На камине стояли фотографии в серебряных рамках, а на стенах Рейчел увидела гравюры английского художника Миллея.

Мисс Силвер отложила в сторону конверт и пристально посмотрела на вошедшую. Перед ней стояла элегантная женщина лет тридцати пяти — сорока. Ее нельзя было назвать красивой, но мисс Силвер сразу отметила величественную осанку, роскошные волосы, выразительные глаза и великолепный цвет лица.

— Здравствуйте, мисс Трихерн. Присаживайтесь. Полагаю, вы хорошо доехали?

Казалось, что мисс Силвер полностью поглощена вязанием, однако одного ее взгляда было достаточно, чтобы понять, что перед ней состоятельная женщина с хорошим вкусом. Бежевый костюм классического покроя, дорогие туфли, нитка настоящего жемчуга — все было простым на вид, но очень изысканным.

Только сжатые губы и нервно сцепленные руки мисс Трихерн выдавали едва скрываемый панический страх.

Мисс Силвер, продолжая вязать, спросила:

— Расскажите, что привело вас ко мне?

Рейчел опустила голову:

— Возможно, мне не стоило приезжать. Я должна была позвонить вам и отменить встречу.

— Не стоит так скоро менять решения, — строго заметила мисс Силвер. — Вы написали мне, потому что напуганы. Вам хотелось с кем-нибудь поделиться своими страхами. На некоторое время вам стало легче, а теперь вы боитесь выглядеть смешной.

— Да, но…

Мисс Силвер улыбнулась:

— Я ведь права? Позвольте узнать, кто посоветовал вам ко мне обратиться?

— Моя приятельница мисс Каннингхэм. Несколько месяцев назад мы были в гостях у нашего общего знакомого, и она рассказывала о вас. Когда я поняла, что не могу справиться с ситуацией сама и мне нужна помощь, я вспомнила тот разговор и нашла в справочнике ваш адрес. Мисс Силвер, мне бы не хотелось, чтобы о нашей встрече кто-нибудь узнал.

Мисс Силвер кивнула:

— Конечно, мисс Трихерн. Работа частного детектива предполагает конфиденциальность. Я часто цитирую своим клиентам лорда Теннисона: «Ты можешь верить мне во всем или не верить вовсе». Согласитесь, очень своевременный совет. Пока вы не доверитесь мне, не расскажете свою историю, я не смогу вам помочь.

— Кажется, мне уже никто не поможет. — прошептала Рейчел.

Спицы мисс Силвер продолжали постукивать.

— Странное утверждение, — заметила мисс Силвер. И тупиковое. Разумеется, никто вам не поможет до тех пор, пока вы не позволите себе помочь. Для начала я хотела бы выслушать вас. А потом будем решать, можно ли что-нибудь сделать.

Рейчел решилась и на одном дыхании выпалила:

— Меня пытаются убить.

Глава 2

— Какой ужас! — воскликнула мисс Силвер. Оторвавшись от вязания, она внимательно посмотрела на Рейчел: — Что произошло? Что заставляет вас так думать?

Мисс Трихерн замялась:

— Я хочу рассказать… но я боюсь, что вы мне не поверите. В такие вещи вообще с трудом верится. А теперь мне все кажется еще более невероятным.

— Это обычные опасения, — заметила мисс Силвер. — Людям почему-то кажется, что окружающие сочтут их тревоги недостаточно обоснованными. Но я слишком хорошо знаю, что такое преступление. Поверьте, в этой области у меня огромный опыт. Вы вполне можете мне довериться. Расскажите-ка все с самого начала. Первое — у кого может быть причина убить вас? Второе — покушались ли на вас, и если да, то при каких обстоятельствах? И третье — подозреваете ли вы кого-нибудь? — Мисс Силвер отложила вязанье, открыла тетрадь и приготовилась записывать.

Мисс Трихерн сосредоточилась, стараясь ничего не упустить и вспомнить даже мельчайшие детали.

— Должна заметить, что подозрительность, как и истеричность, мне совсем не свойственна. Знающие меня люди могли бы это подтвердить. Я и сама не очень понимаю, с чего начать. У меня всегда было много дел. Вы слышали о приютах Роллоу Трихерна?

— Разумеется. И вы имеете к ним отношение?

— Самое непосредственное. Роллоу Трихерн — мой отец. Вы, наверное, слышали, что я получила огромное наследство семнадцать лет назад, когда отец умер.

— Идея создания приютов принадлежит вам?

Рейчел замялась:

— В общем, да. Когда я думала, что делать с деньгами, я вспомнила о мисс Баркер, своей гувернантке. Ужасно, что такие, как она, всю жизнь работают на других, а в старости о них некому позаботиться. И у меня возникла мысль о приютах.

— И вы вложили в них все состояние?

— Нет. Какими-то суммами я могла распоряжаться по своему усмотрению, но большая часть денег была заморожена. — Рейчел помолчала, потом продолжила: — Эти деньги я могу завещать, но не могу тратить. Боюсь, я не могу этого объяснить. Хотя по закону у меня есть все права на деньги отца, я не могу нарушить его волю. И этой волей я связана.

Мисс Силвер еще раз взглянула на Рейчел Трихерн. Что ж, понятно, почему огромный капитал был доверен именно этой женщине: высокий лоб, небольшой, четко очерченный рот, волевой подбородок, казавшийся чуть тяжеловатым. Да, деньги не стали бы для нее развлечением, это была прежде всего ответственность.

— Да, я поняла, — сказала мисс Силвер. — Вы просто являетесь доверенным лицом, так?

— Если бы вы знали, как это нелегко! Но чтобы вы меня поняли, я должна начать с того, что произошло несколько месяцев назад. Три недели подряд я получала анонимные письма. Конечно, такие письма приходили и раньше, но эти были совсем другими.

— Надеюсь, вы захватили их с собой?

Рейчел покачала головой:

— К сожалению, я сожгла их. В первом письме было написано: «Ты слишком долго владеешь этими деньгами. Настала наша очередь». Оно было написано не от руки, а составлено из букв, вырезанных из какой-то газеты и наклеенных на лист бумаги. Подписи, конечно, не было, как и обращения.

— Как вы получили письмо?

— Оно пришло по почте, а отправлено, судя по штемпелю, из Лондона. Я получила его двадцать шестого августа, а через неделю пришло еще одно: «Ты пожила достаточно». В третьем была фраза: «Приготовься умереть».

— Как жаль, что вы их уничтожили! Может быть, вы вспомните, как выглядели конверты?

— Как же я забыла! — взволнованно заговорила Рейчел. — Это самое странное: мое имя и адрес каждый раз были вырезаны из письма, которое я когда-то получала по почте, и наклеены на новый конверт.

— Вы можете сказать, из каких писем вырезаны эти строчки?

— Да, это было понятно по почерку. В первый раз — из письма моей сестры Мейбл Уодлоу, во второй — из письма кузины, мисс Эллы Компертон, а в последний — из письма еще одной кузины, Каролины Понсобай. Обычно я сразу выбрасываю конверты.

— Ясно, — сказала мисс Силвер, сделав запись в тетради. — Расскажите, происходило ли после этого еще что-нибудь?

После долгой паузы Рейчел Трихерн вымолвила:

— Да, самое главное произошло потом.

— Продолжайте, мисс Трихерн.

Сделав над собой усилие, Рейчел тихо заговорила:

— Следующее событие я запомнила очень хорошо, потому что чуть было не погибла. Я вымыла свою таксу, Нойзела, и понесла его в сад. Когда я собиралась спуститься по лестнице, Луиза Барнет, моя горничная, буквально вцепилась мне в руку и закричала: «Мисс Рейчел, остановитесь!» Луиза была очень встревожена, она показала мне на верхние ступеньки: «Посмотрите, мисс Рейчел! Я сама только что чуть не свернула себе шею, а уж вы с собакой на руках точно бы упали, если бы я не оказалась рядом!» Три ступеньки были отполированы так, что просто невозможно было не поскользнуться. Наша лестница очень высокая, на ней нет ковра, и падение закончилось бы плачевно. Луиза не упала только потому, что успела схватиться за перила, но у меня на руках был Нойзел.

— Как вы думаете, кто и когда мог отполировать ступеньки?

— Даже не знаю. Я была у себя, сестра лежала в своей комнате. У служанок было много работы в саду, должно быть, они находились там. А остальных, кажется, не было дома. Я выкупала Нойзи в половине пятого. Мне кажется, что часов с трех вряд ли кто-то спускался или поднимался.

— Что ж, за это время вполне можно было натереть не только три ступеньки, но и всю лестницу, — констатировала мисс Силвер. — Вы знаете, чем в доме обычно полируют ступеньки?

— Да. Экономка как-то говорила мне, что хотела попробовать новое средство, кажется, «Глассо».

В наступившей тишине мисс Силвер снова принялась что-то заносить в тетрадь. Затем, отложив перо, сказала:

— Так. Что же мы имеем…

Рейчел воскликнула:

— Подождите, это еще не все!

Мисс Силвер снова придвинула к себе тетрадь:

— Не все? А что же произошло еще?

— В течение нескольких дней все было спокойно. А потом случился пожар. Слава богу, Луиза быстро потушила его и никто не пострадал. На самом деле это ни для кого не представляло опасности — в моей комнате вспыхнули шторы. Единственное, что меня насторожило… Это вряд ли могло быть случайностью, потому что свечами в комнате не пользуются, камин не горел. Я бы не обратила на этот случай внимания, если бы не была встревожена анонимными письмами и историей с лестницей.

Мисс Силвер взялась за отложенное вязанье.

— Неудивительно, что пожар взволновал вас, — заметила она.

Мисс Трихерн продолжала:

— Но четыре дня назад произошел случай, который напугал меня настолько, что я окончательно убедилась в необходимости обратиться к вам. Мне стало так страшно… — Эти слова Рейчел произнесла с дрожью в голосе.

Мисс Силвер ободряюще постукивала спицами.

— Не волнуйтесь, мисс Трихерн. Расскажите все до конца. И чем быстрее вы это сделаете, тем лучше.

Даже в своем нынешнем состоянии Рейчел с трудом сдержала улыбку.

— Хорошо, я поняла вас. Постараюсь быть краткой, — спокойно сказала она. — Обычно по субботам я езжу за покупками в Ледлингтон. Поехала и на этот раз, в прошлую субботу. Сделала все необходимые покупки. Еще мне захотелось шоколадных конфет, и я купила большую коробку, чтобы угостить всех. Затем вернулась домой, и после обеда мы пили кофе с этими конфетами. После кофе я пошла к себе и захватила оставшиеся конфеты: мне хотелось угостить Луизу, я знаю, что она просто их обожает. Луиза взяла конфету, надкусила ее и тут же бросилась в ванную. Вскоре она вернулась и сказала: «Мисс Рейчел, уж не хотите ли вы меня отравить? Конфета такая горькая, будто в нее напихали желчи!» Я, конечно, была встревожена. Мы стали внимательно рассматривать каждую конфету. И увидели, что три из них проколоты и чем-то наполнены. Луиза останавливала меня, но я все-таки рискнула попробовать начинку. Она действительно оказалась очень горькой. Я не знала, что и думать. Камин горел, и я бросила в огонь всю коробку.

— Вынуждена сказать вам, мисс Трихерн, что это был не самый умный поступок, — с огорчением отреагировала мисс Силвер. — Неужели вы даже не подумали о том, что эти конфеты нужно было отдать на анализ?

Рейчел растерянно посмотрела на мисс Силвер и, чуть не плача, прошептала:

— К сожалению, теперь уже ничего не изменишь.

Глава 3

Больше она ничего не сказала. Мисс Силвер подождала и, довязав до конца ряда, сообщила:

— Эту кофточку я вяжу для ребенка Хилари Каннингхэм. Приятный цвет… такой нежный.

Рейчел Трихерн на секунду задержала взгляд на светло-розовой шерсти.

— А я не знала, что у Хилари родился ребенок, — рассеянно сказала она.

— Еще не родился. Ждут в январе. А теперь, мисс Трихерн, давайте продолжим наш разговор. Я просила вас ответить на три вопроса. Во-первых, с какой стати кому-то вас убивать? По сути, вы не ответили на этот вопрос, если не считать ответом то, что вы — дочь Роллоу Трихерна, который предоставил вам полную власть над своим огромным состоянием.

— Наверное, это и есть ответ, — сказала мисс Трихерн, не поднимая глаз.

— Во-вторых, я спросила, были ли попытки покушения на вас, и если да, то при каких обстоятельствах. На этот вопрос вы ответили полностью. И наконец, в-третьих, я спросила, кого вы подозреваете. И на этот вопрос мне крайне важно услышать ответ.

— Да, наверное, — сказала Рейчел и надолго замолчала. Снова сцепила на коленях руки и опустила глаза. И не подняла их, даже когда заговорила: — Мисс Силвер, мне думается, я могу вам доверять. Я понимаю, что вы не сможете мне помочь, если я не буду с вами откровенной и не расскажу все. Но в этом-то вся беда При всем желании нельзя рассказать все. Я смотрю на проблему, на людей сквозь призму собственного характера, настроения, а может, страха, сомнения, подозрений. Я не могу быть объективной. Подбирая слова, обращая внимание на те или иные подробности, я волей-неволей буду пристрастной.

— Я вижу, вы очень стараетесь быть справедливой, но все же скажите, кого вы подозреваете.

Рейчел подняла голову:

— Никого. Я никого не хочу подозревать. Поэтому я сочла необходимым увидеться с вами. Я не могу продолжать жить рядом с людьми, постоянно их видеть и в то же время чувствовать, что между нами стоят эти ужасные подозрения.

— А кого подозревает Луиза Барнет?

Рейчел резко повернулась. Теперь она смотрела прямо в лицо мисс Силвер.

— Никого, — повторила она. — Ни единого человека. Она боится за меня и поэтому становится подозрительной.

— Я понимаю вас, — сказала мисс Силвер. — Разрешите мне процитировать строку из поэмы лорда Теннисона «Мод»:

Совершено злодейство! Кем?

Как говорят, мы все злодеи.

И еще:

Бессмысленны пророчества о благах мира,

Когда к порогу дома подошли война и мор,

Когда, как злобный Каин, завистью томимый,

К добру чужому тянет руку вор.

— Право, лучше не скажешь. Я думаю, что зависть в душе Каина — причина многих преступлений.

— Каина… — почти шепотом произнесла Рейчел Трихерн, и мисс Силвер кивнула:

— Трудно отделаться от мысли, что Луиза Барнет, а может, и вы сами подозреваете кого-то из вашей семьи.

— Мисс Силвер!

— Нельзя закрывать глаза на правду, когда речь идет о покушении на жизнь. Не сомневаюсь, что вы это понимаете. Необходимо все выяснить и ради вас, и ради ваших родственников. Ваши страхи могут оказаться беспочвенными. Угроза может исходить совсем не от тех лиц, из-за которых вы так переживаете. Давайте мужественно браться за дело. Посмотрим, что можно сделать. Мисс Трихерн, мне нужны все детали. Как можно подробнее расскажите мне о членах семьи и о людях, которые у вас гостили в то время, когда были совершены эти покушения.

Рейчел посмотрела на мисс Силвер и тихо заговорила:

— Мой дом находится в Уинклифе. Построил его отец. Называется он «Дом у обрыва» и стоит, как говорит само название, на краю скалы, обращенной к морю. Со стороны суши разбит прекрасный сад. Поместье — своего рода достопримечательность, адом настолько большой, что может вместить много гостей. Поэтому мне приходится держать большой штат прислуги — экономку и пять горничных. Экономка, миссис Эванс, — милейшая женщина. Прослужила в нашей семье двадцать лет. Горничные — местные девушки, родом не далее Ледлингтона. О них и их семьях я знаю все. Все они милые и приличные девушки. Ни одна из них не имеет оснований желать мне зла. Гости… — Рейчел сделала паузу и продолжила: — Дом всегда полон. Отец строил его не только для нас с ним, а с таким расчетом, что в нем будет собираться вся семья. Все его так и воспринимают. Поэтому я редко бываю в доме одна.

— Вы, кажется, упоминали сестру?

— Да, мою сестру Мейбл.

— Младшую?

— Нет, она на пять лет старше меня. Она рано вышла замуж, и отец выделил ей часть собственности.

— А по завещанию ничего больше не оставил?

— Нет.

— Она восприняла это спокойно?

Мисс Трихерн прикусила губу.

— Откровенной ссоры не было Отец и не рассчитывал, что его завещание понравится всем. У него были основания так поступить.

Мисс Силвер тихонько кашлянула.

— Такие основания редко нравятся родственникам, — заметила она. — Но, пожалуйста, продолжайте, мисс Трихерн. Вы сказали, что ваша сестра замужем. Есть ли у нее дети и были ли они у вас, когда происходили все эти злосчастные события?

— Да. У Мейбл не очень крепкое здоровье. Весь август она жила у меня. Ее муж, Эрнест Уодлоу, приезжал на уикэнд. Он писатель, пишет биографии, о путешествиях, и тому подобных вещах. У них двое детей, которые тоже приезжают на уикэнд. Морису двадцать три года, он готовится к адвокатуре, а девятнадцатилетняя Черри занята развлечениями. Среди других гостей были Ричард Трихерн, мой молодой кузен, внук брата моего отца; мисс Элла Компертон, двоюродная сестра по линии отца, у нее есть небольшая квартирка в городе, но она всегда с радостью ее покидает. Были также Космоу Фрит, двоюродный брат по линии матери, и наша с ним молоденькая кузина, Каролина Понсобай…

— Минуточку, — прервала ее мисс Силвер. — Кто из этих родственников гостил у вас в те дни, когда вы получали анонимные письма?

— Никто, кроме сестры Мейбл. Она прожила у меня весь август и сентябрь. Остальные приезжали только на уикэнд.

Мисс Силвер опустила вязанье и взяла карандаш:

— Назовите, пожалуйста, даты происшествий.

Рейчел без запинки, будто отвечая заученный урок, перечислила даты:

— Письма приходили по четвергам. Двадцать шестого августа пришло первое письмо, второго сентября — второе и девятого сентября — третье.

— А случай с отполированными ступеньками?

— Одиннадцатого сентября.

— В субботу?

— Да, в субботу.

Мисс Силвер занесла все данные в тетрадь.

— А когда у вас в комнате случился пожар?

— В следующую субботу, восемнадцатого сентября.

— А история с конфетами?

— В прошлую субботу, тридцатого октября.

Мисс Силвер записала даты и подняла голову, держа наготове карандаш:

— А между восемнадцатым сентября и тридцатым октября происходило что-нибудь необычное?

— Нет. В это время я редко бывала дома. И гостей не было… — Рейчел вдруг залилась ярким румянцем. — Не подумайте… — начала она, но мисс Силвер ее перебила:

— Дорогая мисс Трихерн, давайте подумаем спокойно, рассудительно и прежде всего хладнокровно. Невиновному человеку вреда от этого не будет. Бояться расследования должны только виновные. Невиновные будут лишь отомщены. Передо мной список ваших родственников. Я записывала их в том порядке, как вы и» называли: мистер и миссис Уодлоу, ваши зять и сестра. Мистер Морис и мисс Черри Уодлоу, их сын и дочь. Мистер Ричард Трихерн. Мисс Элла Компертон, мистер Космоу Фрит и мисс Каролина Понсобай — кузены. Вы сказали, что в те дни, когда вами были получены анонимные письма, никого из этих родственников, кроме миссис Уодлоу, дома не было. А теперь скажите, кто из них находился в доме одиннадцатого сентября, когда произошел инцидент с отполированными ступеньками?

Вся краска вновь отхлынула от лица Рейчел.

— Все были дома.

— А в следующую субботу, восемнадцатого сентября, когда в вашей комнате загорелись шторы?

— Тоже все были дома.

— А за те шесть недель, в течение которых у вас не было гостей, подозрительных происшествий не было?

— Мисс Силвер!

— Постараемся сохранять хладнокровие. Значит, за этот период происшествий не было. Но в субботу тридцатого октября, произошел инцидент с шоколадными конфетами. Кто из родственников находился дома?

— Все, — едва слышным голосом повторила Рейчел слово, которое произнесла уже дважды.

— Боже мой! — воскликнула мисс Силвер. Перевернула страницу и деловым тоном сказала: — Пожалуйста, расскажите немного о каждом из этих родственников. Коротко — возраст, занятие, финансовое положение.

— Мисс Силвер… Я не могу!

Мисс Силвер окинула Рейчел добрым, но твердым взглядом:

— Можете, дорогая мисс Трихерн! Вы не можете жить в постоянном страхе, подозревая близких вам людей. Ситуация совершенно невыносимая, и ее необходимо прояснить. Если вы что-то утаите, я не сумею вам помочь. Так что давайте продолжим. Начнем с вашей сестры Мейбл, миссис Уодлоу.

Глава 4

Вот какие пометки сделала мисс Силвер:

«Мейбл Уодлоу. Возраст — 44 года. Нервная, болезненная женщина. Много читает, в основном триллеры. Очень любит мужа и детей. Обижена завещанием отца.

Эрнест Уодлоу. Возраст — 52 года. Писатель. Любит путешествовать. Книги его не приносят приличного дохода. Денег жены не хватает. Мисс Трихерн им явно помогает.

Морис Уодлоу. Возраст — 23 года. Готовится к адвокатуре. Разделяет взгляды социалистов. Кажется, мисс Т. его недолюбливает, но старается быть к нему справедливой. Юноша, видимо, умный, самоуверенный, довольный собой, поэтому многим не нравится. Это только предположение.

Черри Уодлоу. Возраст. 19 лет. Красивая девушка. Довольно ветрена. В девятнадцать бывают либо слишком легкомысленными, либо слишком серьезными.

Элла Компертон. Возраст — 49 лет. Дочь старшей сестры Роллоу Трихерна, Элизы. Старая дева со скудным достатком. Маленькая квартирка, узкие интересы, скучная жизнь. Завидует богатству младшей кузины. Мисс Т. говорит о ней скорее с сочувствием, чем с любовью.

Космоу Фрит. Возраст — 45 лет. Двоюродный брат по линии матери. Много талантов, но нет таланта их реализовывать. За многое берется, но толком ничего не умеет. Холост. Любит общество, хорошенькие мордашки. Wein, Weib und Gesang ^[1]. Мисс Т., кажется, привязана к нему. Финансовое положение шаткое.

Каролина Понсобай. Возраст — 22 года. Кузина мисс Т., миссис Уодлоу и Космоу Фрита. Мисс Т. очень привязана к этой молодой девушке. Тепло о ней отзывается, называет «милым ребенком». Имеет скромный достаток.

Ричард Трихерн. Возраст — 26 лет. Кузен по отцовской линии, внук младшего брата Роллоу Трихерна, Мориса. Архитектор. Занимает невысокое положение. Честолюбив. Мисс Т. принимает участие в его судьбе, подыскивает ему работу. Судя по тому, что она сочла нужным отметить, между ним и Каролиной нет кровного родства, ясно, что она приветствовала бы союз между ними. Мисс Т. очень тепло относится к этой молодой паре».

Глава 5

Наконец с заметками было покончено. Мисс Силвер откинулась на спинку кресла и опять взялась за вязанье.

— Ну вот… с этим покончено, — сказала она. — Сожалею, но сейчас я вынуждена задать вопрос, который покажется вам неприятным: какое наследство ждет этих родственников в случае вашей смерти?

Рейчел встретила вопрос спокойно, как встречают ожидаемый удар:

— Я знала, что вы спросите об этом. Но ответить непросто. Ситуация не совсем обычная. Я уже говорила, что отец доверил мне свое состояние. Юридически условия не оговорены, но мне он сказал, как надо распорядиться деньгами. Я обещала выполнить его волю. Мисс Силвер, я вижу, что могу доверять вам — вы действительно убедили меня в этом, — но то, что я сейчас расскажу, касается моего отца, и я надеюсь, вы не станете делать записей или с кем-то обсуждать это.

Мисс Силвер взглянула на нее и сказала:

— Не стану ни записывать, ни обсуждать.

— Мой отец, — начала свой рассказ Рейчел, — сбежал с моей матерью. У нее было немного денег, у него — ничего. Это — важный момент, потому что касается родственников матери. Без материнских денег отец не смог бы начать свое дело, и поэтому, завещая свое состояние, он учел интересы родственников матери наравне с интересами его собственной родни. Отец увез маму в Соединенные Штаты, где они столкнулись с большими трудностями. Два первых ребенка умерли. Потребовалось десять лет, чтобы родители решились завести еще одного ребенка. Тогда и появилась на свет Мейбл, а еще через пять лет родилась я. Мама умерла, когда дела отца стали только-только налаживаться. А через год после ее смерти он разбогател. На участке земли, который он купил за бесценок, обнаружили нефть. Она-то и принесла ему огромное богатство. Вернувшись на родину, отец умер. Перед смертью он завещал мне отыскать своего компаньона мистера Брента или его наследников, чтобы отдать им значительную часть состояния. Его мучило, что его партнер, вместе с которым он покупал нефтяной участок, ничего от этого не получил. Между ними произошла ссора. Участок, как тогда они считали, не представлял никакой ценности, и их партнерство распалось. Мистер Брент вышел из дела. Отец нажил состояние, но ему не давала покоя мысль, что он не поделился им со Стерлингом Брентом. Он говорил, что всегда жил в согласии с законом, но перед лицом смерти понял, что самое главное — жить в согласии со своей совестью. Он пытался отыскать своего бывшего партнера, но не смог. Отец сообщил мне, какая сумма ему причитается, и взял с меня слово, что я не трону эти деньги и буду продолжать разыскивать мистера Брента или его наследников. Я пообещала исполнить его волю.

— И что же, вы смогли найти мистера Брента?

— Нет. Прошло столько времени. Думаю, его уже нет в живых. Если при жизни мне не удастся отыскать его след, на эти деньги должна быть учреждена стипендия имени Брента для студентов-американцев, обучающихся в Оксфорде и Кембридже.

Мисс Силвер одобрительно кивнула:

— Но вы, кажется, упомянули, что это было не единственное желание мистера Трихерна?

— Да. Второе мое обещание выполнить намного труднее. Отец пожелал, чтобы его деньги попали в руки тех, кто сможет распорядиться ими наилучшим образом. Он принимал во внимание, что за период между его смертью и моей произойдут перемены как в личности потенциальных наследников, так и в условиях их жизни. Родятся дети, молодые люди повзрослеют, обзаведутся семьями. Их материальное положение может ухудшиться или улучшиться. Возможно, кто-то умрет. Отец не мог предвидеть, что произойдет с его деньгами через поколение, и поэтому предоставил принимать решение мне. Обещание, которое он взял с меня, было действительно необычным. Я обязана каждый год составлять новое завещание. Отец говорил, что большинство людей, написав однажды завещание, больше о нем не вспоминают. Ему же были нужны гарантии, что в моем завещании будут учтены самые последние данные. Я обязана раз в год его просматривать и вносить изменения в зависимости от произошедших за год событий.

Постукивание спиц прекратилось.

— Боже милостивый! — воскликнула мисс Силвер. — Какое тяжкое бремя для молоденькой девушки!

— Я обещала отцу выполнить его волю и держу слово. Не знаю, дала бы я такое обещание сейчас, но тогда я была очень молода, любила отца и готова была сделать для него все, о чем бы он ни попросил.

Мисс Силвер кашлянула.

— А вашему отцу не приходило в голову, что вы можете выйти замуж?

Лицо Рейчел залилось румянцем, не таким ярким, как недавно, а нежным, очень ей идущим.

— Кажется, нет.

— А вам? — внимательно глядя на нее, спросила мисс Силвер.

Рейчел грустновато усмехнулась:

— Я задумывалась… Ведь девушки всегда об этом думают. Но… признаюсь, раз уж мы с вами ведем откровенный разговор: мой избранник считал, что у меня слишком много денег, а я считала, что у него слишком мало мужества. Ну а потом… я была так занята.

— Будь у вас муж и дети, все было бы намного проще. Но поскольку у вас нет прямых и бесспорных наследников, решение мистера Трихерна создает в семье напряженную атмосферу… если, конечно, родственникам известны условия завещания. Это очень важный вопрос, мисс Трихерн. Так им известны условия завещания?

Рейчел нахмурилась и сразу стала выглядеть старше.

— Боюсь, что да, — сказала она огорченно.

— Каким образом? Кто им сообщил об этом? Ваш отец? Вы?

— Отец говорил об этом с сестрой. Потом это создавало мне массу трудностей.

— Очень жаль, — заметила мисс Силвер. — И остальные члены семьи знают о решении вашего отца?

В темных глазах Рейчел мелькнула насмешливая искорка.

— Думаю, что знают. Дело в том, что воля отца возмутила сестру и ее мужа. А они любят делиться своими огорчениями. Мне кажется, можно с уверенностью сказать, что вся семья знает: каждый год в январе я пересматриваю свое завещание. Некоторые относятся к этому сочувственно, другие возмущаются, а молодежь это забавляет.

Мисс Силвер взяла карандаш и добавила к характеристике Мейбл Уодлоу слово «несдержанна». Потом спросила:

— Как вы думаете, условия вашего нынешнего завещания известны семье?

— Не знаю.

— Но вы можете допустить такую возможность?

Рейчел молчала.

— Вы когда-нибудь оставляли черновик завещания дома?

— Да.

— Вы мне не помогаете, мисс Трихерн. Мог ли кто-нибудь из членов вашей семьи видеть черновик завещания?

— Я над этим не задумывалась. Наверное, да.

— Мне жаль вас огорчать, но боюсь, над этим стоит призадуматься. Мисс Трихерн, где вы держали черновик?

— В ящике стола, он у меня запирается. Но я небрежна с ключами.

— Понятно. А вы можете ответить на вопрос: кому было бы выгодно, чтобы вы умерли, не успев внести в завещание очередных изменений?

Рейчел отодвинула стул и встала:

— Нет, мисс Силвер, не смогла бы.

Мисс Силвер осталась сидеть, возобновив вязание.

— Хотите ли вы, чтобы я взялась за это дело?

В глазах Рейчел была мольба.

— Пожалуйста… если можете.

Спицы продолжали постукивать.

— Я не знаю, примете ли вы мой совет, — сказала мисс Силвер.

— Если смогу, — ответила Рейчел, улыбнувшись.

— Езжайте домой и скажите сестре, что были в городе и, воспользовавшись возможностью пересмотреть завещание, внесли в него значительные изменения. Она не замедлит сообщить об этом другим родственникам, и на какое-то время покушения на вас прекратятся.

Рейчел побледнела.

— Нет, я не могу.

— Это бы вас обезопасило.

— Нет! Я не хочу лгать… это низко!

— Пусть это будет правдой. Пойдите к своему адвокату, внесите в завещание изменения и сообщите об этом родственникам.

Рейчел стояла молча, положив руки на стол.

— Я подумаю, — наконец сказала она. — Что-нибудь еще?

— Да. Я собираюсь немного отдохнуть. Может быть, порекомендуете меня своим соседям, которые не отказались бы сдать мне жилье? Скажете, что я — ваша знакомая, которая дружна с Каннингхэмами. Тогда наши встречи выглядели бы вполне естественно.

— Я могу пригласить вас погостить у меня?

— Не вызывая расспросов? Нужно, чтобы все считали меня обыкновенной гостьей.

Рейчел снова улыбнулась:

— У меня в доме всегда много народу, я приглашаю к себе людей… самых разных. Так что никаких подозрений это не вызовет.

— Я вполне сойду за респектабельную даму с ограниченными средствами, — сказала мисс Силвер. — Значит, так… я смогу приехать в субботу. И пожалуй, лучше представить меня как бывшую гувернантку. — Глаза ее вдруг озорно блеснули. — Пусть вас совесть не мучает, потому что это истинная правда. Я двадцать лет занималась этой работой и терпеть ее не могла. А вы как-нибудь в разговоре упомяните имя Хилари Каннингхэм. — Она встала и протянула Рейчел руку. — До свидания, мисс Трихерн.

Глава 6

В Ледлингтоне мисс Трихерн ждал комфортабельный автомобиль. Никто бы не поверил, глядя на женщину в машине, что под маской благополучия кроется кошмарный страх, идет мучительная борьба с подозрениями. Возвращаясь домой, Рейчел радовалась, что в доме будет мало народу — только Мейбл и Эрнест, да еще ее милая Каролина. Может приехать Ричард, но ему она всегда рада. Рейчел устала, и потому ей было приятно помнить, что до обеда у нее будет целый час, чтобы принять горячую ванну. А потом Луиза причешет ее.

Ее ожидания не оправдались: войдя в холл, она увидела Эрнеста, Мейбл, Ричарда, Каролину, Мориса и Черри, которые, кажется, только что приехали. «Интересно, Морис и Черри собираются остаться ночевать или заехали пообедать?» — подумала Рейчел.

— Как в хорошем придорожном ресторане, дорогая, — засмеялась Черри. В ее легком смехе не было теплоты, равно как и в ласковом обращении. Красота ее казалась хрупкой: очень светлые локоны, тонкие руки, длинные ногти, покрытые кроваво-красным лаком, ярко накрашенные губы. Рейчел кивнула племяннице и перевела взгляд на Каролину, которая подошла к ней, поцеловала и тихо спросила:

— Ты очень замерзла?

— Не очень, дорогая. Вы останетесь ночевать? Сегодня ночью ожидается гололед, — обратилась она к гостям.

Мейбл Уодлоу обернулась, держа за руку сына. Она была невысокого роста, такая же светлая, как Черри. Но сказывался возраст: кожа покрылась морщинами, приобрела болезненно-желтый оттенок, а волосы выглядели бесцветными, как сухая трава, с таким же блекло-зеленоватым оттенком.

— И я об этом же говорю. Может, тебя Морис послушает. А на мои слова никто не обращает внимания. — Голос у нее был высокий и раздражительный.

— Ну, перестань! — приобняв ее, сказал Морис.

У него были мелкие правильные черты лица, близко посаженные глаза и светлые густые ресницы. Он носил небольшие топорщащиеся усы и время от времени грозился отпустить бороду. В настоящее время он решил отказаться от адвокатской карьеры и заняться политикой. Сегодня он приехал, чтобы уговорить тетку финансировать изменившиеся планы.

— Рейчел, мне надо с тобой поговорить, — сказал он.

— Немного позже, — устало отозвалась Рейчел.

— Ты разминулась с Космоу, — сообщила Мейбл Уодлоу. — Он с кем-то встречался в Ледлингтоне и заезжал сюда к чаю. Еще звонила Элла, чтобы узнать, можно ли ей приехать к ленчу с приятельницей — миссис Барбер, у которой она гостит. Можешь себе представить, они приезжали на машине миссис Барбер. Не понимаю, как все эти люди могут позволить себе иметь автомобиль.

Рейчел мысленно возблагодарила судьбу, что не застала миссис Барбер. Эта женщина принадлежала к тому типу людей, которые убеждены в необыкновенной важности своих добрых деяний и без устали об этом говорят. Но оказалось, что радоваться рано. Элла Компертон намеревалась завтра перебраться из коттеджа миссис Барбер в «Дом у обрыва». И привезти ее собиралась миссис Барбер. Так что избежать встречи с миссис Барбер не удастся. Можно, конечно, пойти за покупками или повести Нойзела на прогулку. Кстати, а где Нойзел?

Рейчел подошла к лестнице. И в этот миг навстречу ей вниз по ступенькам бросилась черно-рыжая такса. Добежав до хозяйки, пес разразился отчаянным лаем. Ткнулся носом в ногу, пронзительно взвизгнул, нежно куснул пытающуюся успокоить его руку, заскулил, снова взвизгнул и, схватив перчатку, понесся наверх.

— Боже, сколько от него шума. Не понимаю, как Рейчел терпит эту собаку, — приложив к голове руку, заметила Мейбл Уодлоу. — Ну так вот, Морис, решено, ты остаешься! А ты, Черри, не строй гримасы, не поможет. Знаю, никто меня не слушает, но, может быть, послушаете отца. Эрнест, скажи Черри, что вопрос решен. Они остаются. А сейчас нам всем пора переодеваться к обеду.

Черри взглянула в сторону Ричарда Трихерна, который читал письмо, и засмеялась:

— А Ричард не остается. Может, подбросишь меня в город, Дикки? Ты не такой нервный, как все остальные.

Ричард Трихерн, темноволосый, крепкого телосложения молодой человек в очках, поднял голову. Даже близкий друг не назвал бы его привлекательным, а уж когда он хмурился, как сейчас, то и вовсе имел грозный вид. Но голос у него был на удивление приятный.

— Черри, дорогая, когда ты называешь меня Дикки, у меня появляется желание покончить с собой. Я лучше останусь, потому что, если ты обратишься так ко мне в машине, может произойти авария.

— Я же не Кэрри.

— А будешь называть Каролину Кэрри, я прикончу тебя.

— Забавно было бы, — сказала Черри. — Ка-ро-ли-на, что бы ты сказала, если бы убийца предложил тебе сердце и окровавленную руку?

Каролина улыбнулась. Она была среднего роста, хорошо сложена, с выразительными карими глазами и русыми волосами. Одна из тех, кто делает все с неторопливой грацией. Ричард Трихерн однажды заметил, что она ассоциируется у него с тишиной.

— Я бы посоветовала ему вымыть руки, — ответила она и, не оглядываясь, пошла наверх.

В дверях своей комнаты Рейчел встретила Луизу Барнет. Та была расстроена.

— Вы, наверное, окоченели, мисс Рейчел. И зачем только в такую погоду вы отправились в город! И Нойзи-то, гляньте, треплет вашу новую перчатку!

— Нойзи, дружок! — смеясь, окликнула пса Рейчел. — Не смей трепать мою новую перчатку! Отдай! Ну, пожалуйста, Нойзи.

— По мне, так ему хорошенько надо всыпать.

— Ну нет, дорогая Луи! Нойзи, негодник, отдай сейчас же перчатку… ну, будь умничкой.

Нойзел, поддавшись на уговоры, важно подошел, помахивая хвостом, и бросил перчатку. А когда хозяйка наклонилась подобрать ее, радостно подпрыгнул и лизнул ее в лицо.

Луиза сурово нахмурилась.

— Ужас что за тварь! — воскликнула она. — Не понимаю, как это вы ему все прощаете! Я бы на вашем месте не пускала его в комнату. Его только что стошнило.

Рейчел взглянула на блестящие глаза и здоровый вид провинившегося пса.

— Да с ним вроде бы все в порядке.

— Ему-то что! — мрачно заметила Луиза.

— Тогда он замучает всех своим лаем.

— Тогда пусть лает там, где его не будет слышно! — Луиза схватила пса за загривок и понесла прочь.

Глава 7

После обеда, когда все перешли в гостиную, Эрнест Уодлоу отвел свою свояченицу в сторону. Сейчас Рейчел меньше всего хотела говорить с Эрнестом, но за двадцать лет, что он был женат на Мейбл, она убедилась, что воспрепятствовать его решениям невозможно. Поэтому ничего не оставалось, как только смириться и надеяться, что он оставит ее в покое как можно скорее. Но надежды не оправдались. Эрнест сел, поправил пенсне и спросил:

— Ты действительно ездила в Лондон за покупками?

— Нет, — ответила Рейчел. Откинулась на спинку дивана и стала ждать дальнейших вопросов.

— День был уж очень холодный для ходьбы по магазинам, — заметил мистер Уодлоу.

Эрнест был небольшого роста, всегда аккуратно одет. Но воротнички рубашек почему-то носил на размер больше, чем нужно, выставляя на обозрение свой необычайно большой кадык. У него были такие же, как у сына и дочери, близко посаженные глаза. Но волосы и небольшие усы были совсем темными.

— Но я не ходила по магазинам, — возразила Рейчел.

Эрнест Уодлоу снял пенсне и начал протирать стекла.

— А-а, все дела. У тебя очень много обязанностей. — Он снова водрузил на нос пенсне. — Ты не слишком усердствуй. Вид у тебя очень усталый.

Рейчел улыбнулась:

— Спасибо, Эрнест. Когда мужчина говорит женщине такие слова, на самом деле он хочет сказать, что она плохо выглядит.

— Что за глупости, Рейчел, дорогая! — с видимым возмущением воскликнул мистер Уодлоу. — Дело в том, что мы с Мейбл беспокоимся о тебе.

— Напрасно.

— И тем не менее она беспокоится. А ты знаешь, ей это вредно. Вот только сегодня у нее был тяжелый приступ сердцебиения. Она сказала: «Рейчел переутомляет себя. Она заболеет, если не побережется». А я ответил: «Дорогая, и ты, и твоя сестра Рейчел прекрасно знаете, что, если ей тяжело справляться с делами, я всегда готов помочь».

— Не сомневаюсь, — ответила мисс Трихерн.

Мистер Уодлоу поправил пенсне. Кадык задвигался.

— Я сказал Мейбл: «Но я не хочу навязывать ей свою помощь или лезть с советами, чтобы не нарваться на отказ».

Рейчел резко повернулась:

— И все это время, пока ты говорил, у Мейбл было сердцебиение?

Эрнест Уодлоу посмотрел на нее без обиды, но с некоторым удивлением:

— Я пересказал тебе разговор, который вызвал у Мейбл приступ.

Рейчел улыбнулась. Она не любила зятя, но ничем не выдавала своей антипатии.

— Дорогой Эрнест, зря мы тратим время на эти разговоры. Да, я сегодня устала, но со мной все в порядке. А Мейбл совершенно незачем доводить себя до приступа, беспокоясь обо мне. И тебе незачем так любезно предлагать свою помощь в моих делах. Это все, что ты хотел сказать мне?

Но она знала, что это не все. То, ради чего он отвел ее в сторону, еще не было сказано. Это чувствовалось по его глазам за вечно криво сидящим пенсне.

— Подожди, не уходи, Рейчел. Мы очень обеспокоены… можно сказать, встревожены планами Мориса. Он сообщил нам, что собирается вступить в коммунистическую партию. И кажется, хочет поехать в Россию.

— Я приветствую это. Может, хоть это его исправит.

— Говорят, что в России жуткая экология. Мейбл просто в ужасе.

— Ничем не могу помочь, Эрнест.

Мистер Уодлоу разволновался. Кадык его задергался.

— Если бы ты могла найти возможность осуществить его мечту… Он хочет вступить…

— В акционерное общество по делам колоний? Это ты имеешь в виду?

— Мейбл считает, что это удержит его в Англии.

Мисс Трихерн очень хотелось сказать: «А вы не думаете, что у меня нет ни малейшего желания удерживать Мориса в Англии?» Но она сдержалась и только сказала:

— Безумная затея. Я бы не хотела иметь к ней никакого отношения.

Мистер Уодлоу примирительно протянул руку:

— Юности свойственны крайности. Морис поумнеет.

— Надеюсь.

— Но, Рейчел, мы будем ужасно волноваться, если он уедет в Россию.

— Не уедет.

— Уедет, если ничего не выйдет с той компанией. Юриспруденцию он совсем забросил. Говорит, законодательная система в нашей стране слаба и должна быть ликвидирована. Мейбл очень волнуется. Но если он вложит пять тысяч фунтов в ту компанию…

Лицо Рейчел вспыхнуло от возмущения.

— Пять тысяч фунтов? Дорогой мой Эрнест…

Позади возникла Мейбл и с поразительной настойчивостью сказала:

— Ну, Рейчел! Для тебя же это пустяк, а моего сына это удержит дома.

— Я не желаю это обсуждать. И не могу вкладывать деньги в подобные затеи.

Голос Мейбл задрожал:

— О, Рейчел… как нехорошо… мой мальчик… твой племянник! И в конце концов, это всего только аванс из той суммы, которая к нему все равно когда-нибудь перейдет.

Раздражение Рейчел переросло в негодование.

— Хочешь сказать, когда я умру? Но почему ты решила, что, умри я завтра, Морис наследует пять тысяч фунтов или хотя бы пять тысяч пенсов?

Рейчел взглянула на Мейбл и Эрнеста и подумала: «По последнему завещанию он должен получить десять тысяч… И они это знают…»

Она увидела, как они изменились в лице. Эрнест встал. Мейбл, со слезами на глазах, обеими руками схватила мужа за руку. Сердце Рейчел болезненно сжалось.

— Давайте прекратим этот разговор, — еле слышно сказала она и пошла к гостям, сидящим у камина.

Глава 8

Все подвинулись. Ричард подставил Рейчел стул. Каролина взяла ее руку и прижалась к ней щекой.

— Дорогая, ты еще не согрелась?

— Это только руки, — сказала Рейчел. Лицо у нее горело.

— О чем с тобой говорили родители? — с любопытством спросила Черри.

— О том, о чем я не хочу говорить, — раздраженно ответила Рейчел и сама удивилась своим словам. Глаза Черри злорадно сверкнули.

— Значит, о Морисе. Ручаюсь, они, как всегда, хотели, чтобы ты дала ему денег. Но если ты собираешься раскошелиться, то я — более достойный объект.

— Я уже сказала, Черри, что говорить об этом не хочу.

Морис злобно уставился на сестру, а Ричард попытался перевести разговор в другое русло:

— Сегодня по дороге сюда я видел удивительное зрелище. Я шел по скале и возле дома Толладжа заметил двоих мужчин, которые выкапывали ограду. Жаль, она хорошо загораживала от ветра. Но жене Толладжа захотелось любоваться из окон гостиной морем. Мужчины окликнули меня и показали с десяток гадюк, которые устроились на зиму под забором. Вокруг собралась кучка деревенских мальчишек. Они ждали, не откопают ли рабочие еще змей.

Морис засмеялся:

— Жаль, там не было Черри. Гадюка как раз подошла бы ей в качестве домашнего питомца.

К обеду Черри надела бледно-зеленое платье без рукавов и с обнаженной спиной.

— Я бы с удовольствием держала змею! — с напускным воодушевлением воскликнула она. Ричард взглянул на нее как-то странно:

— У тебя была такая возможность. Ты, наверное, шла той же дорогой.

— Гадюки не очень интересны, — ответила она. — Я бы предпочла длинную, тонкую, извивающуюся змею. Ярко-зеленой окраски и с раздвоенным языком. Она должна быть такой длины, чтобы трижды обвить мою руку.

— А я ненавижу змей, — тихо сказала Каролина. На ней тоже было зеленое платье — яркое, с серебряным рисунком, но с длинными рукавами и высоким воротником. «Милая Каролина, она как свежий весенний листок», — подумал про себя Ричард. Но вслух, цинично усмехнувшись, сказал:

— Давайте скинемся всей семьей и подарим Черри на следующий день рождения подвязковую змею.

— О, Дикки, — засмеялась Черри, — было бы просто чудесно! Но почему подвязковую? Какие они?

— Кажется, зеленые… и… очень ядовитые.

— Получила? — злорадно сказал Морис. — Это тебе за то, что назвала его Дикки.

Чета Уодлоу подошла к камину. «Подходящий момент, — подумала Рейчел. — Но что происходит с Черри? Ревнует к Каролине?.. Да, очевидно… Увлечена Ричардом? Возможно… Бедняжка Черри, напрасная трата времени!»

— Рейчел, ты общаешься с Гейлом Брэндоном? — спросил ее Ричард.

— Да, мы с ним часто встречаемся. Разве вы знакомы?

— Он — мой будущий клиент. Нас познакомил Мерривейл Брэндон. Брэндон хочет, чтобы я построил ему странный дом. Но нам не удалось спокойно поговорить. Мерривейл рассказывал длинную историю о том, как он фотографировал на Замбези льва. Вернее, начал он со льва, а потом по ходу рассказа перешел и на других животных. И может быть, из-за всех этих львов, крокодилов и павианов мне и показалось, что дом странный. Да, еще Брэндон то и дело перескакивал в разговоре на «Дом у обрыва». Он, видно, не выходил у него из головы. Но я так и не понял, чем он больше восхищался — домом или тобой, Рейчел.

Рейчел улыбнулась:

— Он американец — ты знаешь? Он давно не был здесь, и его приводит в восторг буквально все. Даже наш климат. Но сегодняшняя погода, думаю, его отрезвила.

— Я могу сказать, что ему не нравится наша Луиза. Он ехидно спрашивал меня, зачем ты завела это ядовитое растение.

Черри хихикнула. Мейбл, скривив губы, произнесла:

— Какое нахальство!

Эрнест, осуждающе глядя сквозь стекла очков, добавил:

— И в самом деле, весьма обидное замечание. Как он мог такое сказать!

В разговор вмешался Морис:

— Луиза вряд ли кому-то может нравиться. На редкость неприятная особа. Но это не ее вина. Виновата ваша проклятая капиталистическая система. Вы нанимаете человека, даете ему деньги, власть, положение, признание. Нанимаете другого…

Глаза Каролины вдруг озорно блеснули. Она наклонилась к Ричарду и шепнула ему на ухо:

— Чувствую, сейчас он назовет ее наемной рабой.

— Вы превратили ее в наемную рабу, — продолжал Морис, — чей хлеб зависит от степени ее рабской услужливости.

Черри звонко расхохоталась.

— Кого-кого, а уж Луизу в рабской услужливости заподозрить трудно, — сказала она, и все с ней согласились.

— Луиза невероятно груба, — заявила Каролина. — И с Рейчел, и даже с Нойзи… правда, мое сокровище?

Нойзел лежал на ковре перед камином. Ласковые нотки в голосе Каролины заставили его приоткрыть один глаз и слегка шевельнуть кончиком хвоста. После чего пес снова глубоко заснул. Во сне он взвизгивал и подергивал лапой. «Не иначе ему снятся геройские сны», — с умилением подумала Рейчел.

Невольно усмехнувшись, она продолжила разговор.

— Может, Луиза и груба, — сказала она. — Но на самом деле она очень нам предана.

Каролина покачала головой:

— Тебе, но не нам. Это уж точно. Нас она просто ненавидит.

— Ну что ты, Каролина!

— Она бы с удовольствием поселилась с тобой на необитаемом острове и во всем бы тебе потакала. Это же видно по ней.

— И кончила бы свои дни, эффектно пожертвовав ради тебя своей жизнью, — добавил Ричард.

Рейчел засмеялась, но в глазах ее проглядывала тревога. Она поспешила сменить тему, и разговор перешел на зимние виды спорта, а потом коснулся Милдред — девушки, с которой Черри познакомилась в Эндерлите и которая была помолвлена с фантастически богатым молодым человеком по имени Боб. Свадьба ожидалась в начале декабря, и Черри предстояло играть роль подружки невесты.

— И мы должны сделать ей подарок к свадьбе, — заметила Мейбл. — У нее есть все, так что придется поломать голову, что ей подарить.

— Мне бы хотелось подарить ей веточку с бриллиантами, которую я видела в «Вулвортсе», — сказала Черри. — Вот бы взглянуть на ее лицо, когда она ее получит! Морис, давай сделаем это анонимно. У меня сохранился футляр от Картье, можно положить туда.

— А кто тебе подарил брошку от Картье? — спросил Морис. — И где она?

— Я ее сразу отнесла в ломбард.

— Черри! — заволновалась Мейбл. — Что все это значит? Я хочу знать.

Черри засмеялась:

— Дорогая, если ты начнешь читать мне свои материнские нотации, я уйду.

— Черри, отвечай матери! — вмешался Эрнест.

Она вновь засмеялась:

— Вот шум подняли! Ну, Боб подарил мне брошку, а я ее заложила. Вот и все.

— Но, Черри…

— Что я, одна, что ли, хожу в ломбард? Кэрри, сколько тебе дали за кольцо с бриллиантом?

Каролина не ответила и взглянула на Ричарда.

— Но ты же не сказала, сколько получила за брошь, — вмешался он.

— Около четверти ее стоимости, — сказала Черри. — Мне повезло, что я встретила Каролину. Она как раз уходила, когда я пришла. И хозяин показал мне ее кольцо. Правда, не сказал, сколько дал за него.

Ричард довольно улыбнулся:

— И не скажет.

Глава 9

Усталая, с тяжелым сердцем, Рейчел вернулась в свою комнату. Мысль о том, что можно лечь и на семь-восемь часов забыть о семье, была приятна. Но пройдет ночь, наступит еще один день, и ей не избежать разговоров с Эрнестом, Мейбл, Морисом, Черри и Каролиной. Эрнест будет добиваться от нее капиталов для антикапиталистической компании Мориса. У Мейбл опять случится сердцебиение. Морис будет разглагольствовать о коммунизме. А Черри… нет, она не представляла, как говорить с Черри. Пусть Мейбл прочтет ей нотацию, следует ли принимать дорогое украшение от молодого мужчины, обрученного с другой.

Каролина… но это другое дело. Надо выяснить, почему девочка заложила кольцо матери. Рейчел смягчилась, подумав о Каролине.

Луиза ждала ее в мрачном молчании. Но стоило Рейчел сказать:

— У тебя усталый вид, Луиза. Иди спать, мне больше ничего не нужно, — как та разразилась потоком слов:

— Я знаю, вы были бы рады от меня отделаться, а уж остальные и подавно. На коленях бы благодарили дьявола, если бы я навсегда исчезла из дома.

Рейчел, сидевшая за туалетным столиком, утомленно сказала:

— Луи, я очень устала. Давай не будем об этом сегодня… пожалуйста.

Луиза издала какой-то звук — не то всхлипнула, не то фыркнула:

— Вы вот не слушаете моих остережений, мисс Рейчел. Сердитесь, когда я вас упреждаю. «Не сегодня… завтра… не сейчас…» — и так, пока не будет слишком поздно. И тогда мне ничего не останется, как только броситься вниз со скалы.

— Луи, перестань!

— Не верите, что так и сделаю? Сделаю, если с вами что-то случится, мисс Рейчел!

— Луи, у меня правда нет сил вести сегодня такие разговоры. — Рейчел встала. — Пойди позови Нойзела и отправляйся спать.

Луиза, к радости Рейчел, повиновалась. Нойзел ворвался в комнату в радостном возбуждении. Наконец-то он снова рядом со своей обожаемой хозяйкой! Он поносился по комнате, оглушительно лая, вытащил из своей корзины подстилку и наконец повалился спиной на ковер перед камином и в экстазе стал кататься, время от времени повизгивая.

— Вот увидите, ночью его стошнит, — сказала Луиза.

Рейчел опустилась на колени и взяла пса на руки. Это существо, по крайней мере, дарит ей всю свою любовь и ничего не требует взамен. Нойзел положил голову ей на плечо, преданно глядя в лицо. Вдруг он вырвался из ее рук и стал жадно принюхиваться.

— Что такое, Нойзи? — спросила Рейчел.

Пес замер, хвост и бока его подрагивали, уши стояли торчком, взгляд был настороженным. При звуке голоса Рейчел он жалобно заскулил.

— Нойзи, в чем дело?

Он снова заскулил, принюхался, подбежал к кровати, встал на задние лапы и принялся стягивать одеяло.

Рейчел поднялась и положила подстилку на место.

— Ну уж нет! — заявила она. — Спать на моей постели ты не будешь, негодник! Иди сюда, Нойзи… смотри, какая у тебя хорошая постель.

Однако Нойзел оглушительно залаял. Рейчел обернулась. Луиза стояла у края кровати. Лицо у нее было испуганное.

— Что-то не так, мисс Рейчел?

— Глупости!

Пес продолжал прыгать и лаять. Потом вдруг ухватил зубами простыню, потянул ее, снова залаял и опять потянул.

Луиза сдернула постель. Перина, одеяло, покрывало упали на пол. Луиза с воплем отскочила назад:

— Боже милостивый!

Рейчел не закричала, но вся похолодела. В ногах кровати лежала ее грелка с горячей водой. Вокруг копошилось что-то живое. Оно распрямлялось и снова сворачивалось кольцами. Рейчел поняла, что это, когда увидела, как один завиток распрямился и поднял плоскую головку. Нойзел прыжком взлетел в изголовье кровати. Луиза завопила снова.

Нойзел кинулся к грелке, яростно клацнул зубами и отскочил. Снова бросился вперед и опять отскочил. Все движения его были такими же быстрыми, как и у самой змеи. Все было кончено в считанные секунды. Рейчел даже не успела ничего понять, когда Нойзи подбежал к ней. Взгляд его светился гордостью. Рейчел опустилась на колени и стала его осматривать. Если его ужалила змея, ее дорогой Нойзи…

Подняв глаза, она увидела рядом Луизу с мертвенно-бледным лицом.

— Он не пострадал, Луи. А они… мертвы?

— Издохли. Обе. А он проворный, ничего не скажешь. Туда-сюда, зубами клац — и все. Мы и ахнуть не успели.

По телу Рейчел пробежала дрожь. Она встала. Змеи не шевелились.

— Мертвы, — шепотом сказала Луиза. — А ведь они могли убить вас! Кто их положил в вашу постель, мисс Рейчел?

— Не знаю.

— Тот, кто желает вам смерти, мисс Рейчел. А кто хочет вашей смерти, чтобы прибрать к рукам ваши деньги?

Рейчел, не в силах отвести взгляда от змей, хрипло повторила:

— Не знаю.

Луиза Барнет подошла к камину и взяла щипцы:

— А я бы могла назвать кой-кого, да только вы мне не поверите.

Рейчел снова содрогнулась:

— Как можно такому поверить?

Хмурое лицо Луизы помрачнело еще больше.

— А надо бы поверить, мисс Рейчел. — Она подцепила щипцами одну змею. — Вы что, не верите своим глазам? Кто-то ведь сунул этих гадюк к вам в постель. Ничего себе, хорош подарочек!

Луиза вернулась к камину и бросила туда мертвую змею.

Рейчел следила за ней отсутствующим взглядом.

— Это гадюки? — тихо спросила она. — Как раз сегодня о них говорили. Ричард рассказывал, что мистер Толладж решил снять ограду, и рабочие обнаружили под ней много гадюк.

Луиза пошевелила щипцами угли:

— Мистер Ричард? Ну, он-то уж как пить дать… знает.

К Рейчел вернулись силы, а с ними и способность сердиться.

— Луи, как ты смеешь!

— Ну, уж конечно, вам слова не скажи! Как же, мистер Ричард и мисс Каролина не могут причинить вам вреда… разве только вы собственными глазами их увидите. — Она вдруг приблизилась и схватила Рейчел за халат. — Дорогая, вы мне не верите и никогда не поверите, и я не должна так говорить. Но если б это касалось самого дорогого для вас человека, что бы вы чувствовали? Смотрели бы спокойно, как к нему подбираются злодеи, готовые на все, лишь бы добиться своего? А если бы вы были только служанкой, которую никто не слушает? Разве у вас не разрывалось бы сердце, как разрывается у меня? Видит бог, как мне тяжело! Уж он-то простит меня, если не простите вы!

Рейчел положила ей руку на плечо и ласково сказала:

— Луи, мы обе сейчас взволнованы. Но есть вещи, которые я не хочу слушать. И ты не должна о них говорить. Успокойся, я обязательно приму меры предосторожности. А сейчас мне нужны чистые простыни. Так что, пока я раздеваюсь, у тебя есть дело.

Оставшись одна, Рейчел долго сидела у камина, слушая ветер и море. Здесь, на краю скалы, редко выдавались тихие дни или ночи, когда музыка ветра и моря была не слышна. Сегодня в ней проскальзывали мрачные ноты. Голос ветра звучал скорбно. Море под скалой гремело.

Рейчел наконец встала и взглянула на часы. Стрелки показывали полночь. Ее удивило, что прошло так мало времени: всего час, как она покинула гостиную.

Она присела на край постели и сняла телефонную трубку.

Голос Мод Силвер был уверенным и бодрым.

— Да. О, мисс Трихерн? Что случилось? Да… Вы хотите, чтобы вместо субботы я приехала завтра? Да… Понимаю. Утром сообщу телеграммой, каким поездом выезжаю. Спокойной ночи.

Рейчел положила трубку и почувствовала облегчение — будто гора свалилась с плеч. Она легла, выключила свет и перестала о чем-либо думать. Луиза разбудила ее в половине восьмого, когда принесла чай.

Глава 10

Ричард Трихерн шел через холл завтракать. Проходя мимо кабинета, он услышал голос Черри. Дверь была приоткрыта. Он открыл ее пошире и остановился:

— Надо было сделать, как тебе сказали, Ка-ро-ли-на. Я же предупреждала, что выдам тебя, если ты не заплатишь.

Ричард ждал, что ответит Каролина, но она молчала.

— Лучше заплати, — говорила Черри. — Думаю, что за кольцо ты получила фунтов пятьдесят. Десятка меня пока устроит.

— С какой это стати? — с легким презрением сказала Каролина.

Черри Уодлоу засмеялась:

— Тебе же будет лучше. Я предупреждала, что скажу про кольцо, и сказала. Но я могу и еще кое-что рассказать, если не получу своей маленькой мзды.

Ричард шагнул в комнату, закрыл за собой дверь и подошел к Черри:

— Хватит! Может, ты не знаешь, Черри, что шантаж — наказуемое преступление? Можно получить за него несколько лет каторги.

Черри, как ребенок, показала ему язык:

— Тогда твоей ненаглядной Каролине придется давать показания в суде. «Мисс Понсобай, вы заложили бриллиантовое кольцо. Кажется, оно принадлежало вашей матери. Вероятно, у вас были серьезные основания, чтобы с ним расстаться. А, вам нужны были деньги! Будьте добры, скажите суду, для чего вам нужны были деньги?» Вот, Дикки, как это будет выглядеть. Давай отправь меня в тюрьму. Вот здорово будет! Тебе не кажется, Кэрри? Сказать ему, зачем тебе понадобились деньги, а? Ладно уж, на этот раз не стану тебя выдавать, потому что хоть месть и сладка, но я предпочитаю получить свой десяток фунтов. Даю тебе время подумать. — Она взяла Ричарда под руку. — Не желаешь ли меня поцеловать и пожелать доброго утра, дорогой?

Ричарду хотелось придушить ее, но он взял себя в руки и спокойно сказал:

— Не смешно, Черри. Ты уже не школьница, хотя и трудно в это поверить.

Ему доставило удовольствие видеть, как она изменилась в лице и выскочила из комнаты.

— Грешно ненавидеть людей, но Черри я, кажется, ненавижу, — сказала Каролина.

— О чем шла речь? Можешь сказать?

Лицо Каролины залилось краской.

— Нет, — ответила она.

Ричард взял ее за руки:

— И все-таки лучше бы ты рассказала, Каролина.

— Нет, — повторила она еле слышно.

— Ты ведь знаешь, мне можно сказать все.

— Да, — вздохнула она. — Все, что касается меня. Но сейчас речь идет не обо мне, Ричард.

— Слава богу! Но все же думаю, тебе лучше мне все рассказать.

Она хотела высвободить руки, но он сжал их еще крепче. Каролина жалобно взглянула на него.

— Пожалуйста, Ричард, не настаивай. Я не могу. Отпусти меня.

Он поднес ее руки к губам, поцеловал их.

— Хорошо. Только не давай Черри шантажировать себя. И помни, я — рядом. Перед едой вредно волноваться. Так что Черри до трех часов нам с тобой противопоказана. — Ричард улыбнулся. — Пошли, съешь яичницу и копченую рыбу — она укрепляет нервы.

Завтрак, однако, прошел в неспокойной атмосфере. Эрнест и Мейбл явно изображали из себя мучеников. Мрачно пили несладкий кофе, словно это была отрава, и смотрели на Рейчел с укором, что для нее было невыносимо. Морис дулся открыто. Черри, демонстрируя дурное настроение, так резко отодвинула чашку с чаем, что часть его пролилась на колени Каролине.

На какой-то момент Рейчел показалось, что это не ее семья, а четыре крайне неприятных ей человека, к которым она испытывала лишь антипатию. Она даже удивилась, почему так долго их терпела и не отправила на все четыре стороны. Но потом этот момент прошел, и все они снова стали ее семьей, которую она принимала, любила и никогда бы с ней не рассталась. Впрочем, мысль эта не слишком ее радовала.

Эрнест ел фрукты и кашу. Мейбл — кашу без фруктов. Черри раскрошила тост и опрокинула чай. Каролина не ела ничего. Несколько раз звонил телефон.

На первый звонок ответил Морис. Вернулся и объявил, что к ленчу прибудет Космоу Фрит — с вещами.

— Поселился бы уж здесь, да и дело с концом.

— Как и мы, между прочим, — отрезала Черри.

Снова зазвонил телефон. Сообщили, что получена телеграмма. Ричард записал ее и положил возле Рейчел.

— Сегодня в пять тридцать приезжает мисс Силвер, — сказала она. — На вокзал придется послать Барлоу: меня сегодня ждет няня.

— Кто эта мисс Силвер? — спросила Черри.

— Не думаю, что кто-нибудь из вас с ней знаком, — ответила Рейчел, надеясь, что голос не выдает волнения. — Бывшая гувернантка. Я случайно с ней познакомилась. Боюсь, она не слишком интересна, но я пригласила ее немного погостить.

Черри резко встала и отодвинула стул.

— Почему бы не превратить этот дом в приют для престарелых и на этом поставить точку? — Засунув руки в карманы, она, посвистывая, направилась к двери. На ней был горчичного цвета твидовый костюм и длинный шарф изумрудного цвета. На пороге она остановилась, потому что снова зазвонил телефон. Морис снял трубку.

— Это тебя, — сказал он. — Верный или, вернее, неверный Боб.

— Иди к черту! — прошипела Черри и выхватила трубку из рук брата. Чтобы не оскорблять чувства родителей, ей пришлось напустить на себя равнодушно-недовольный вид. Это было непросто, потому что на том конце провода в приступе безумной страсти надрывался Роберт Хеддервик:

— Черри, ты сводишь меня с ума!

Родители увидели, как брови дочери слегка поднялись.

— Почему? — спросила она.

Казалось, линию затрясло под напором доводов мистера Хеддервика, объяснявшего почему. Черри было трудно продолжать изображать равнодушие, потому что признания Боба были волнующими. И к тому же очень приятными. Самым пикантным во всей этой ситуации было то, что через несколько недель Боб Хеддервик должен был жениться на Милдред Росс.

— Черри, я должен увидеться с тобой!

— Ладно…

— Сегодня… на нашем месте.

— Ну… не знаю, — сказала она.

На нее снова обрушился шквал признаний:

— Я же говорю, я совсем потерял голову! Мне необходимо с тобой увидеться и поговорить! Ты должна прийти! Обещай, что придешь!

— Может быть. — Черри положила трубку.

С трудом скрывая ликование, она налила себе чашку чая и стала его пить, пряча улыбку. На вновь раздавшийся звонок ответил Ричард. Обернувшись к Рейчел, он прикрыл трубку рукой и сказал:

— Тебя, лично и конфиденциально. На проводе Г.Б.

Вот тут-то Рейчел и поняла, почему молодежь выражала недовольство по поводу установленного в столовой телефона. У нее появилось желание пойти к параллельному — в спальне. Но все обратили бы на это внимание.

— Мисс Трихерн? — услышала она голос мистера Гейла Брэндона, который говорил с приятным американским акцентом.

— Я слушаю, — ответила она.

Голос Гейла оживился:

— О, мисс Трихерн, не могли бы вы оказать мне любезность? Мне, конечно, неудобно затруднять вас своими просьбами. Но я знаю, какое у вас доброе сердце. Подумайте, в каком положении я оказался. Вся моя семья осталась по ту сторону Атлантического океана. Я один, без женской поддержки. Надеюсь, что вы не откажетесь помочь мне выбрать рождественские подарки.

— Но до Рождества еще далеко. Еще рано думать о подарках, — сказала Рейчел, невольно отметив про себя, как радостно звучит ее голос.

В голосе Гейла Брэндона тоже чувствовалась радость. «Как он доволен собой», — подумала Рейчел, чтобы перебить другую мысль: «Он рад мне».

Он засмеялся и сказал:

— Если я не займусь этим загодя, то вообще не займусь. Буду все откладывать и в конце концов откажусь от этой затеи. Не могли бы вы сейчас съездить со мной в Ледлингтон? Не знаю, много ли удастся там купить, но, по крайней мере, начало будет положено.

— Право, не знаю. . В голосе его зазвучали умоляющие нотки:

— Если вы не согласитесь, я окажусь совершенно беспомощным. Я так теряюсь в магазинах. Могу купить коньки прикованному к постели дядюшке Джекобу или модную губную помаду для престарелой тетушки Хенсибы. Мне необходим совет. Может быть, все-таки оставите на сегодня свои дела и разрешите через полчаса за вами заехать?

Рейчел подумала, что если она встретится с Гейлом Брэндоном, то ей удастся избежать разговора с Эрнестом, Мейбл и Морисом. Не придется встречаться с Луизой. И наконец, ее не будет дома, когда миссис Барбер привезет Эллу Компертон. А разговор с Каролиной вполне может подождать.

— Не следовало бы, но так уж и быть, — оживленно сказала Рейчел и положила трубку.

Глава 11

Гейл Брэндон вел машину на большой скорости. Он говорил, что местом жительства выбрал Уинклиф, потому что здесь он обнаружил дороги, по которым можно ездить без ограничения скорости. Однако в это утро ему явно хотелось покрасоваться.

— Сколько подарков вы намерены приобрести и кому они предназначаются? У вас действительно есть дядюшка Джекоб и тетушка Хенсиба?

Широко улыбаясь, он повернулся к Рейчел. Это был мужчина лет сорока с небольшим. Крупный, красивый, загорелый. С ясными глазами жизнерадостного, уверенного в себе человека.

— Конечно, — ответил он, — и они вправе рассчитывать на подарки. Дядя Джекоб любит детективные истории, так что с ним просто. Но что подарить тете Хенсибе — ума не приложу. Она не читает, не пьет и не курит. Однажды я преподнес ей флакон духов, так она едва не вычеркнула меня из завещания. А менять условия завещания для нее — как развлечение. Так что мне надо быть осторожным. Что с вами, мисс Трихерн? Почему у вас такой вид?

— Просто не люблю разговоров о завещаниях.

— А мы не будем о них говорить. Как вы думаете, безопасно послать тетушке сумку?

— Но ведь ей, наверное, придется платить за нее пошлину?

Мистер Брэндон заметно приуныл.

— Надо же! А я совсем забыл о пошлине. Представляю, как бы она разозлилась! Я же говорил, что мне нужен совет. Подумайте только, от чего вы меня спасли.

Рейчел рассмеялась:

— Это все моя ужасная практичность. Вы знаете, мне пришлось долго учиться, чтобы быть практичной. От природы мне это не дано. Но если вы не сможете послать подарки, зачем тогда мы едем?

— По эту сторону Атлантического океана у меня тоже есть друзья. О стариках дома я поручу позаботиться своей кузине, а для остальных мы многое можем сделать сегодня. Начнем с конфет и игрушек для почти дюжины детишек.

С игрушками и сладостями они справились быстро. За тем мистер Брэндон достал список, который занимал целую страницу.

«Перчатки для Пегги и Мойры — 6 1/2.

Шелковые чулки для Джейн — 9 1/2. Полдюжины.

Носовые платки для Айрин. Чисто льняные. Дюжина.

Сумка для Хермион. Темно-синяя. С инициалами» — и так далее.

Он подвинул список Рейчел.

— Вот о чем я хотел вас попросить. Все эти вещи предназначены для жен и дочерей моих близких друзей здесь. С большинством из них я знаком очень давно и знаю, что им понравится и что удобно им подарить. Но я хочу сделать еще один подарок, в котором не уверен. Это для женщины. Женщины, которую я знаю со дня ее рождения. Мне хочется подарить ей что-нибудь исключительное — достойное ее. Но я боюсь оскорбить ее чувства или дать повод подумать, что я чересчур самонадеян.

Рейчел почувствовала необъяснимый холодок в груди.

— Знаете со дня ее рождения?

— Приблизительно так.

— И насколько хорошо вы ее знаете?

Глаза его озорно блеснули.

— Достаточно хорошо. Лучше, чем она меня.

— Но… понимаете… не зная, насколько вы дружны, я не могу советовать. — Рейчел почувствовала, что покраснела. — Я ничего не знаю про вашу знакомую и не хочу быть любопытной. Право же, я не могу вам помочь.

Гейл Брэндон наклонился к ней:

— Спрашивайте, мисс Трихерн, я не сочту это за любопытство.

Рейчел чувствовала, что у нее горят щеки.

— Но мы же едва знакомы.

Если она надеялась, что Гейл Брэндон оставит ее в покое, то она ошиблась.

— А я так не думаю, — серьезным тоном сказал он, — и с благодарностью приму ваш совет. Видите ли, я с большой нежностью отношусь к этой женщине… можно сказать, что я ее люблю.

— А она вас любит?

— Не думаю. Никогда не спрашивал ее об этом.

— А собираетесь спросить?

— Да, конечно, когда придет время.

Рейчел попыталась улыбнуться, но губы у нее будто одеревенели.

— Ну что ж, мистер Брэндон, если вам нужен мой совет, я бы порекомендовала повременить с подарком, пока вы не признаетесь ей в своих чувствах. Тогда и поймете, стоит ли ей делать такой подарок.

Немного подумав, он сказал:

— Я рассчитывал, что именно подарок скажет ей о моих чувствах. Понимаете, что я имею в виду? Я думал преподнести ей что-нибудь такое, что она приняла бы только в том случае, если приняла бы мою любовь.

Рейчел усмехнулась:

— Это может быть опасным, мистер Брэндон. Боюсь, есть женщины, которые примут ваш подарок, не задумываясь о его значении.

Он покачал головой:

— Она так не поступит.

В первую очередь они приобрели подарки для друзей. Мистер Брэндон совершенно не нуждался в помощи Рейчел, он точно знал, что ему нужно. Но когда они пересекли торговую площадь и подошли к старому магазинчику мистера Эндерби, Гейл Брэндон подрастерял свою уверенность. Он будто сбросил лет двадцать и превратился в нетерпеливого мальчишку, каким он, наверное, и был.

Торговая площадь была центром Ледлингтона. Посредине ее стоял памятник сэру Альберту Донишу, которым местные жители справедливо гордились. Они были убеждены — и не без оснований, — что эта статуя своими размерами и стоимостью превосходит любой другой памятник на любой другой площади Англии. Сэр Альберт, в жестких мраморных брюках, взирал с богато украшенного постамента на колыбель своего огромного состояния. Вернее сказать, на то место, где некогда эта колыбель располагалась. Несколько лет назад был снесен первый магазин длинного торгового ряда, где продавались товары первой необходимости, благодаря которым имя Дониша стало нарицательным для каждой семьи. Но добротному памятнику сэра Альберта суждено было стоять столько, сколько будет существовать торговая площадь.

Лавочка мистера Эндерби находилась за спиной сэра Альберта. Лицезреть ее он счел бы ниже своего достоинства. Она и в самом деле имела обветшалый вид. Четыре века давали о себе знать. Однако дубовые перекладины были еще крепкими, а кирпичная кладка прочной. Лет сто пятьдесят тому назад Джосая Эндерби-третий снес эркер, чтобы обеспечить лучший обзор товара. И с пятнадцатого века больше ничего не менялось. Магазинчик был почти таким же темным, тесным и неудобным, каким, наверное, был еще при королеве Елизавете. Старый дубовый пол был ничем не покрыт. Ни электричества, ни прилавка в магазинчике не было. Прилавком мистеру Томасу Эндерби, как и его предкам, служил длинный, почерневший от времени стол на козлах. Несмотря на все неудобства, а может быть и благодаря им, лавка пользовалась известностью. Заведение Эндерби всегда отличалось двумя достоинствами: безукоризненной честностью и необыкновенным знанием драгоценных камней. Тридцать лет назад Тобиас Эндерби считался лучшим в Европе знатоком жемчуга. Его сын Томас был ему под стать. За этим грубым столом сиживали известные люди с тугими кошельками в ожидании, когда какой-нибудь Эндерби — Джосая, Тобиас или Томас — вынесет им свои сокровища. Но купить что-либо у Эндерби не всегда было просто. За несколько лет до начала войны некое высокопоставленное лицо, потерявшее впоследствии трон, а в тот период заботившееся о его украшении, изъявило желание приобрести рубин Гонсалеса, некогда принадлежавший испанскому королю Филиппу II. Этот человек какими-то неведомыми путями прибыл в Ледлингтон и явился на торговую площадь. Он предложил фантастическую цену, но в чем-то проявил невежливость. В чем это выражалось, никто толком не знает. Но старый Тобиас с отрешенным видом посмотрел мимо него и буркнул: «Нет, сэр, он не продается».

Рейчел поведала эту историю Гейлу Брэндону, пока они переходили площадь.

— Приятно сознавать, что не все покупается за деньги.

Гейл остановился как вкопанный под сенью сэра Альберта Дониша.

— Мисс Трихерн, я не одобряю подобные высказывания. А знаете почему? Они говорят о том, что вы позволили деньгам поработить себя. До тех пор, пока распоряжаетесь деньгами вы, с вами все в порядке. Но как только вы дадите им взять над собой власть, вы пропали. Деньги должны служить вам. А ваше дело — следить, чтобы они, как и слуги, не сели вам на голову. Пользуйтесь ими, заставляйте их работать, не давайте им воли, не разрешайте себе думать, что вы не можете без них обходиться, ни на минуту не верьте, что они могут дать вам ценности, которых у вас еще нет. Все как раз наоборот. Это вы придаете им ценность, тратя их. — Он вдруг рассмеялся и обратил все в шутку, вспомнив расхожую мысль: — Не деньги делают человека, а человек делает деньги.

— Я свои не делала, — ответила Рейчел.

— Значит, для вас их сделал кто-то другой.

Он снова засмеялся и перевел ее через проезжую часть. Рейчел взялась за ручку двери и со всей искренностью воскликнула:

— Лучше бы он этого не делал.

Глава 12

Томас Эндерби напоминал старую серую мышь с тусклыми и бесцветными глазами.

Произошел традиционный обмен любезностями. Когда с ними было покончено, мистер Брэндон что-то тихо сказал хозяину магазина, из чего Рейчел сделала вывод, что о встрече они договорились заранее. Мистер Эндерби с поклоном удалился за дверь в глубине лавки и тут же вернулся с квадратным куском черного бархата, который расстелил перед мисс Трихерн. Затем снова исчез, на этот раз надолго.

Рейчел огляделась. Какая романтическая атмосфера! Этот старинный дом, старинная комната, само кресло с высокой спинкой и прямыми подлокотниками, почерневший от времени пол, неровный, вытоптанный ногами нескольких поколений, — очень подходящая декорация для мужчины, который привел ее сюда, чтобы выбрать подарок для другой. Гейл Брэндон смущал Рейчел, как не смущал до сих пор ни один мужчина. Ее волновал его взгляд, она ощущала этот взгляд как прикосновение, а уж само прикосновение… Рейчел пыталась разобраться в своих чувствах. Что это? Безрассудство одинокой женщины, которая не нашла времени для любви, дала ей пройти мимо? Страх перепуганной женщины, пытающейся найти верную руку, на которую можно опереться? Или что-то более глубокое, прочное? Но чем бы это ни оказалось, все сулило боль. А это значит, что она должна быть готова встретить эту боль, терпеть ее и пытаться победить.

Рейчел поразила перемена в ее чувствах. Прежде ей доставляло удовольствие общество Гейла и его откровенное восхищение ею. Теперь все изменилось. Ситуация смущала ее, ей хотелось как можно быстрее вернуться домой.

Вернулся Томас Эндерби, неся старинную шкатулку работы танбриджских ^[2] мастеров. Сел за стол, открыл ее, снял слои ваты и вынул три свитка в папиросной бумаге. Аккуратно, неторопливо развернул их. Положил украшения на кусок черного бархата и замер, любуясь ими. Теперь его потухшие глаза сверкали восхищением истинного ценителя.

Рейчел тоже любовалась.

Первое украшение, которое мистер Эндерби развернул, представляло собой веточку дуба — два бриллиантовых листочка и три желудя. Рейчел не могла оторвать от нее глаз. Чашечки сверкали бриллиантами, а сами желуди были сделаны из жемчужин — двух белых и одной черной.

— Какая прелесть! — вырвалось у Рейчел.

Мистер Эндерби был полностью согласен с ней.

— Это работа моего отца, которая предназначалась для герцогини С-кой, но та умерла до завершения работы. А эта цепь поступила к нам из-за границы. Итальянская работа по заказу из России.

Цепь была шестьдесят три сантиметра длиной. Тончайшей работы золотые звенья перемежались сапфирами и изумрудами. Каждый камень изумительной огранки был обрамлен мелкими алмазами. Все в целом производило впечатление легкости, великолепия и изящества.

— А вот это, пожалуй, самый красивый камень, — сказал мистер Эндерби, нежно прикоснувшись к третьему украшению. — Рубину вообще нет равных, а этот — самый лучший, какой к нам когда-либо попадал. Взгляните на окраску.

Рубин горел между двумя бриллиантовыми крыльями — изогнутыми крыльями орла. На фоне их сияния камень казался живым.

— К сожалению, я не вправе открыть вам его историю, — продолжал Томас Эндерби. — Отец создавал его для члена королевского дома, а недавно это украшение вновь вернулось к нам. — Мистер Эндерби повернулся к Гейлу Брэндону: — Это лучшее, что у нас есть, сэр.

Рейчел сидела завороженная. Украшения были ослепительной красоты и стоили, конечно, безумных денег. Ее восхищала романтическая идея преподнести в качестве объяснения в любви одну из этих изумительных вещей без всякой уверенности, что она будет принята. И тут же у нее мелькнула мысль: «Все будет испорчено, если право выбора предоставить другой женщине».

Гейл Брэндон наклонился к ней и спросил:

— Что вам нравится больше всего?

Вопрос вызвал у нее возмущение.

— Дело не в том, что нравится мне, — не раздумывая ответила она. — Я не могу сделать выбор для другой женщины, которой не знаю. Одной подходит жемчуг, другой — рубины, а третьей — изумруды и сапфиры. Вам придется выбирать самому. Я не могу вам помочь.

Глаза Гейла Брэндона лукаво блеснули. Он был оживлен.

— Как жаль! — посетовал он. — Ну хорошо, я не буду просить вас выбирать. Мне просто очень интересно узнать, какое из этих украшений вам нравится больше. Я решил поступить таким образом: скажем, мне нравится какая-то из этих вещей. Если окажется, что вы тоже ее выбрали, тогда в пользу именно этой вещи будет уже два голоса. Понимаете, что я имею в виду?

— Но мой голос нельзя принимать во внимание, потому что я в полном неведении. Я даже не знаю цвета волос вашей дамы.

Губы Брэндона тронула улыбка.

— Ну, у нас у всех когда-нибудь будут седые волосы. Я надеюсь, что она будет долго носить это украшение. Так что разумнее выбрать то, что всегда будет выглядеть хорошо, даже когда среди золота появятся серебряные нити.

Значит, у нее золотистые волосы… Они, как правило, не становятся по-настоящему седыми. Рейчел сказала:

— Если она светловолосая, ей пойдут изумруды и сапфиры.

— Но, мисс Трихерн, я не говорил, что она светловолосая.

— А мне показалось, что говорили. Даже процитировали строчку из песни о серебряных нитях среди золота.

— Но это же просто образное выражение. А ее я не назвал бы светловолосой, разве только поэтически. Мне кажется, любое из этих украшений, ей пойдет. Но я был бы очень вам признателен, если бы вы сказали, что нравится именно вам, мисс Трихерн. Мне хочется знать мнение женщины.

Рейчел несколько презрительно засмеялась:

— Неужели вы и правда считаете, что все женщины одинаковы?

Брэндон тоже засмеялся:

— Это было бы очень скучно. Но меня действительно интересует ваше мнение. И еще любопытно, нравится ли вам то же, что и мне. А потом спросим мистера Эндерби, какую из этих вещей он бросился бы спасать, если бы в лавке вспыхнул пожар.

Томас Эндерби невольно протянул руку, но тут же убрал.

Рейчел охватила вдруг необъяснимая веселость. Она протянула руку и дотронулась до веточки дуба:

— Ну, тогда эта. Меня она очаровала сразу. Но мне кажется, мистер Эндерби с ней не расстанется. По-моему, он тоже ею очарован.

— Как и я, — признался Гейл Брэндон. — Так что нас трое. Ну, так как, мистер Эндерби? Вы отдадите ее мне? Для прелестнейшей и добрейшей женщины на свете?

— Не каждому бы я ее отдал, — признался Томас Эндерби.

Глава 13

Вернувшись домой, Рейчел узнала, что благополучно избежала встречи с миссис Барбер. Элла выразила по этому поводу сожаление:

— И вчера тебя не было, и сегодня. Боюсь, Рейчел, как бы она не подумала, что ты ее избегаешь. Глупо, конечно, потому что она такой интересный и обаятельный человек. Я знаю, ей очень хотелось поговорить с тобой насчет сноса трущоб.

Из кабинета показался Космоу Фрит, удивляясь, неужели кто-то воображает, что другому интересно говорить о трущобах. Он взял Рейчел под руку и поцеловал в щеку:

— Незачем и спрашивать, как ты себя чувствуешь. Выглядишь прекрасно. И кто же был твоим спутником? Он не останется на ленч? Или ты его не приглашала? Он казался весьма довольным собой, когда уезжал.

Рейчел рассмеялась. Лицо ее разрумянилось.

— Я приглашала, но ему пора было возвращаться. Это мистер Брэндон, американец, который снял на зиму дом Холкета. Я думала, вы знакомы.

— Нет. Чувствуется, что он очень себе нравится.

Рейчел снова засмеялась:

— Мне кажется, ему нравится все, включая его самого. Никогда не встречала такого жизнерадостного человека. Мы покупали подарки к Рождеству.

У Космоу был вид мальчугана, в присутствии которого хвалят другого ребенка. Это был привлекательный мужчина сорока пяти лет. Седые волосы оттеняли здоровый цвет лица, красивые темные глаза и хорошо очерченные брови. Хотя объем его талии за последнее время увеличился и даже наметился двойной подбородок.

— Подарки к Рождеству? — Он удивленно поднял брови и отпустил руку Рейчел. — Что за дурацкая идея!

— Почему дурацкая? — спросила Элла Компертон. — Эта нынешняя мода насмехаться над Рождеством — просто отвратительная черта нашего времени. Моя дорогая матушка, бывало, говорила: «Важен не сам подарок, а любовь, которую вкладываешь, выбирая его». И мы, как только кончались летние каникулы, начинали готовить рождественские подарки.

— Чудовищно! — воскликнул Космоу. — Наверное, тогда еще не существовало Общество по предупреждению жестокого обращения с детьми. — Он повернулся к Рейчел. — И что же вы с мистером Брэндоном с любовью выбирали?

— Сладости, игрушки, перчатки, сумки, чулки для его многочисленных родственников и друзей. На самом деле я ему совсем не нужна была. Он прекрасно знал, кому что нужно.

Все пошли в столовую на ленч. За столом, как обычно, разговором владел Космоу — к великому неудовольствию четы Уодлоу и мисс Компертон. Морис и Черри уехали, и их родители хотели поговорить о них. Элла, в свою очередь, жаждала обсудить проблему трущоб. Она наслушалась миссис Барбер и теперь горела нетерпением блеснуть своими познаниями. Но остановить Космоу было невозможно. Он сыпал анекдотами и сам же от души смеялся. Рассказал истинную историю развода Гафингтонов. Поведал о причинах, побудивших крайне разборчивую леди Уолбрук дать согласие на брак дочери с очень известным господином, мистером Демосфеном Райлендом. Поделился сведениями об обстоятельствах, вынудивших восходящую звезду Серафину разорвать контракт с Голливудом. И при этом успевал отдать должное отличным блюдам, поданным к столу. Космоу обладал удивительной способностью одновременно есть и говорить.

Рейчел слушала его с удовольствием. Она очень любила Космоу, хотя и посмеивалась над ним. А сейчас была рада слушать его, а не супругов Уодлоу, их детей или Эллу с ее трущобами.

Но избежать неприятных разговоров ей все же не удалось. Как только они встали из-за стола, Мейбл потребовала от нее внимания. Разговор оказался долгим, тяжелым, со слезами. Протекал он под лозунгами материнской любви и тревоги и взывал к сестринским чувствам, то есть косвенно к ее кошельку.

Рейчел выдержала исповедь на тему материнской любви, как могла, успокоила материнские тревоги, проявила сестринское сочувствие, но кошелек держала крепкой рукой. Это было трудно и очень, очень утомительно.

Ей удалось уговорить Мейбл пойти прилечь, но вслед за ней появился Эрнест с отцовскими тревогами и отцовским чувством долга.

После этих разговоров Рейчел наконец удалилась к себе, но тут ее настигла решительная Элла. В руках она держала брошюры и фотографии.

— Очень жаль, что ты упустила возможность пообщаться с миссис Барбер. Мне, конечно, не удастся ее заменить, но я пообещала ей сделать все, что в моих силах, чтобы тебя заинтересовать.

Она сидела у Рейчел, пока не пришла Луиза — задернуть шторы. Элла с сожалением поднялась и стала собирать свои бумажки.

— Как незаметно пролетело время, правда? Пойду вымою перед чаем руки. А брошюры я тебе оставлю. Рейчел, дорогая, у тебя усталый вид. Ты, наверное, переутомилась утром. Мистер Брэндон, на мой взгляд, просто эгоист. — Дверь за мисс Компертон наконец закрылась.

— Вас совсем измочалили, мисс Рейчел. Только утренние ваши дела здесь ни при чем. — Луиза улыбнулась.

— Ни при чем, Луи. Но ты же знаешь мисс Эллу. Если она связалась с этими бумажками, она непременно должна показать их мне.

Луиза кинула злой взгляд на брошюры:

— А про что они на этот раз? Ведь она ни на чем одном не может остановиться. Последний раз все толковала о прокаженных, а перед этим — о голых людоедах. А я так понимаю, раз они такими созданы, значит, для чего-то нужны. И не след нам гневить Небо. Как хотите, а по мне, так это вмешательство в Промысел Божий.

Рейчел прикусила губу.

— Но, Луи, Бог не создавал ни прокаженных, ни людоедов. И трущобы — не его рук дело.

Луиза помрачнела.

— Это вы так думаете, мисс Рейчел. А я по-другому смотрю на вещи, и не одна я. Да что это мы заговорили о прокаженных да людоедах, когда, я смотрю, лицо у вас белее бумаги, а под глазами — прямо блюдца чернильные. Миссис Кэппер вы, уж наверное, не пойдете сегодня навещать?

— Нет, пойду. Ведь она меня ждет. Я люблю к ней ходить. Так приятно, когда она рассказывает, какой я была милой девочкой, вспоминает других детей, которых нянчила. И я иногда думаю, как было бы интересно нам всем встретиться!

Луизу не интересовали питомцы миссис Кэппер. Ей было неприятно думать, что когда-то миссис Кэппер расчесывала волосы мисс Рейчел и стелила ей постель. Визиты Рейчел к ее старой няне были для Луизы источником раздражения, и она никогда не упускала случая отговорить свою хозяйку от посещения. То, на ее взгляд, было слишком холодно или слишком сыро, то Рейчел очень занята или очень устала.

— Мисс Рейчел, ведь в полшестого приезжает эта мисс Силвер. Вам надо быть дома.

Рейчел не удержалась и засмеялась:

— Это поезд прибывает в полшестого, а мисс Силвер будет здесь не раньше шести. Вскоре после шести я и вернусь. Оставь в холле мой фонарик и повесь снаружи лампу. Барлоу подвезет меня, перед тем как ехать на станцию. А обратно я пройдусь вдоль обрыва.

Глава 14

После чая Космоу решил, что настал его черед для общения с Рейчел. Он собрался показать ей целую пачку рисунков и так же, как Луиза, был недоволен, когда Рейчел напомнила, что сегодня — день посещения миссис Кэппер.

— Какая чушь! — возмутился он и заходил по комнате, позвякивая ключами в кармане и отчитывая ее за то, что совсем себя загнала. Досталось и родственникам за то, что не жалеют ее, позволяют ей переутомляться. — Горе в том, дорогая, что на свете мало добрых людей. И раз уж никто не берется напомнить тебе, что ты взвалила на себя непомерную ношу, позабочусь об этом я. У тебя утомленный вид. Тебе нужно отдохнуть. Почему бы тебе не уехать подальше от телефонных звонков, писем с просьбами, соседей, которые хотят, чтобы ты сделала за них покупки, да и от всех нас? Разве только… — Он умолк и нежно склонился над ее креслом. — Разве только… Послушай, Рейчел, а это идея! Не хочешь ли, чтобы я показал тебе Марокко? Возьмем в сопровождающие Каролину, а ты все оплатишь. — Он искренне засмеялся и поцеловал ее в голову. — Подумай, дорогая, подумай.

Рейчел тоже засмеялась и встала.

— В сопровождающие больше гожусь я, чем Каролина. Ну, а сейчас я ухожу к няне, так что позаботьтесь о себе сами.

Рейчел была рада уйти из дому. Здесь каждый преследовал свои корыстные цели. Она так от этого устала! Родственники давили на нее со всех сторон, не давая ей свободно дышать. Постоянно чего-то просили, требовали, жаждали все большего и большего. А за всем этим словесным шумом и приставаниями таилась какая-то темная сила, ожидавшая ее конца. В чистенькой же кухоньке нянюшки Кэппер Рейчел попадала в другой мир — простой и добрый, где она снова была семилетней девочкой.

— Я застала его среди ночи. Он стоял босиком в гардеробной вашего отца в одной пижамке и, стоя на цыпочках, силился выдвинуть верхний ящик комода. Было два часа ночи. Я проснулась от шума. «Мастер Санни, — говорю я, — ради всего святого, что вы тут делаете?» Слышали бы вы, что он сказал: «Я ищу носовой платок». «Но, мастер Санни, в вашем комоде полно платков. И под подушкой один лежит. Я сама туда его клала», — говорю. И что, вы думаете, он отвечает? Не моргая, смотрит мне прямо в глаза и говорит: «Они маленькие. Это не мужские платки. А мне нужен настоящий мужской платок. Выдвини мне, пожалуйста, ящик, няня. Я не могу до него дотянуться».

— И как же ты поступила? — спросила Рейчел, хотя ответ давно уже был ей известен.

Нянюшка Кэппер была очень полная старая женщина, одетая в темное платье с белой кашемировой шалью на плечах и в большие бесформенные тапочки. Она проводила дни в кресле и покидала его, только когда наступало время идти спать. И тем не менее жизнью своей она была довольна. Ухаживала за ней племянница, а со своей любимицей, мисс Рейчел, няня виделась раз в неделю. Большего от жизни она и не желала. Она засмеялась, и все четыре ее подбородка затряслись.

— Достала ему платок. Самый большой, какой только нашла в комоде. Я знала, мистер Трихерн не стал бы возражать. Ведь мальчик был его гостем, сыном его компаньона мистера Брента. Очень был приятный джентльмен этот мистер Брент. Но потом они из-за чего-то поссорились, он и ваш отец. И после этого мастер Санни больше уже не приезжал. А тогда он прожил у нас два месяца. Ох и здорово же они цапались с мисс Мейбл! А вам было только четыре месяца. Мальчуган души в вас не чаял. Можно подумать, младенцев никогда не видел. Да небось и не видел, во всяком случае близко. Да… интересно, каким он стал. Да и тогда было видно, что красивый мужчина будет. Так вот, после ссоры мистер Брент уехал. А отец ваш вскоре разбогател. Мы вернулись в Англию. А вы так ничего о нем и не узнали?

Рейчел покачала головой:

— Нет. Отец просил меня отыскать его. Я пыталась и продолжаю поиски, но, кажется, все напрасно.

— Да… мальчишка мне сразу полюбился. Если он вдруг объявится, вы его сразу узнаете. В том месте, где мы жили, был один мужчина, который делал наколки. Так мистер Брент — это надо же! — заказал ему выколоть на руке бедного мальчика его имя! На левой, чуть выше локтя. Срамота, да и только! Я ему прямо так и сказала. Но он лишь посмеялся. А мальчуган гордо вскинул подбородок и говорит: «А я не плакал, да, папа?» Он и правда не плакал, а ведь больно-то как, наверно, было. Ума не приложу, как мистер Брент мог стоять рядом и смотреть на это издевательство над бедным ребенком! Мне напоминает это мисс Розмари Марч. Она, бывало, приезжала к мистеру Фриту, когда я нянчила мистера Космоу. Так каждый раз, как ей надо было идти к зубному врачу, мать давала ей полкроны. И миссис Фрит очень понравилась эта идея. Но я ей сказала: «Нет уж, мэм, извините, пожалуйста. Если мастер Космоу не научится терпеть боль сейчас, то не научится никогда». И потом мне не раз приходилось с ней спорить, так что в конце концов я перешла к вашей матери. А у нее на руках была пятилетняя мисс Мейбл, да и вы должны были вот-вот родиться. Вас-то я нянчила с месячного возраста. А мистер Космоу стал красивым мужчиной. Приятно вспоминать, что я была его няней, пусть хоть только шесть месяцев. Он навещает меня, когда бывает здесь. А уж какие истории он рассказывает! Не поверишь, что такое может быть. Жениться ему надо, семью завести. Годы-то не такие уж молодые. Я ему так и сказала, когда он последний раз заходил. А он мне: «Нянюшка, что делать бедному парню, если он любит женщину, которая не любит его?» «А вы не отставайте от нее», — говорю я. Он посмотрел на меня так грустно и говорит: «Ну что я могу ей предложить? Кучу долгов, язык без костей, картины, которые никто не хочет покупать, любовь, которая ей не нужна? Да уж за двадцать лет она в любой момент могла бы выйти за меня. И она это знает». А я похлопала его по плечу и говорю: «Смелость города берет».

Рейчел встала. С тех пор как она стала взрослой, Космоу не переставал периодически делать ей предложения. Его признания уже так ей приелись, что она воспринимала их как надоедливые изъявления братской привязанности. И сейчас, чувствуя, что под предлогом показа ей своих акварелей Космоу предпримет попытку сделать ей очередное предложение, Рейчел окончательно потеряла терпение. А тут еще няня расчувствовалась, пытается замолвить за него словечко!

— Посоветуй ему поискать другую, пока не слишком поздно! — сказала Рейчел. — Ну а сейчас мне пора идти.

— О мисс Рейчел, еще так рано.

Миссис Кэппер знала, что зашла слишком далеко.

— Сядьте, поговорим еще, — примирительно сказала она. — Больше ни слова о мистере Космоу.

Но Рейчел покачала головой:

— Нет, я должна идти. Сегодня в пять тридцать приезжает одна моя знакомая. Я и так уже не успею вернуться домой до ее приезда.

— Мисс Рейчел, мои часы спешат. Вы слышали, мистер Толладж выкапывал ограду, и под ней нашли гадюк? Я, как узнала, вся мурашками покрылась. — Няня говорила торопливо и держала Рейчел за руку, пытаясь ее задержать. — Я уже говорила Эллен, спасибо мистеру Толладжу не скажешь. Выгнал всех змей искать себе новое убежище. К себе я их не пущу. «Смотри в оба глаза, — сказала я Эллен, — чтобы к нам не заползли». И вы знаете, что она мне рассказала? Никогда не поверите. Мальчишки, озорники такие, продавали гадюк по пенни за штуку. И нашлись дураки, которые захотели их купить. Эллен видела собственными глазами. Говорят, Бетти Мартин купила несколько штук. Не будь она колдуньей, разве стала бы она их покупать? Двое мальчишек признались Эллен, что продали пару живых гадюк. Поймали их в сетку для ловли устриц и завязали ее шнурком. Ума не приложу, кому понадобились живые гадюки!

Рейчел высвободила руку, но уходить теперь уже не торопилась. Колени у нее подгибались. Она с трудом спросила:

— А кто эти мальчишки? И кто купил змей?

— Эллен не знает. А купила, как сказали ребята, какая-то женщина в зеленом шарфе. Прямо вместе с сеткой. И заплатила полкроны. Ну подумайте, не чудно ли?

— Да, — согласилась Рейчел. Она надеялась, что няня не заметит, как дрогнул ее голос.

Миссис Кэппер покачала аккуратно причесанной головой.

— Зачем кому-то понадобилась пара живых гадюк?

— Не представляю, — ответила Рейчел. — Спокойной ночи, нянюшка. Мне пора идти.

Глава 15

Рейчел остановилась в темноте у калитки миссис Кэппер, пытаясь прийти в себя. Черри выходила утром, и на ней был ярко-изумрудный шарф, заметный даже в сумерках. И у Каролины был яркий зеленый шарф — очень броский, цвета нефрита. Всего неделю назад его подарила ей на день рождения Мейбл.

Рейчел охватила дрожь. Только не Каролина! Нет, нет, только не Каролина! Есть вещи, в которые невозможно поверить.

Она стояла неподвижно. Было очень холодно, но дрожь прошла. Рейчел вынула фонарик и включила свет. Луч был слабый и едва освещал калитку, у которой она стояла. Рейчел не поверила своим глазам. Ведь только утром в фонарике поменяли батарейку. Она заколебалась: стоит ли идти по тропинке через скалу или безопаснее пойти в обход по дороге? Но дорога была длинная, а тропинка для тех, кто ее знал, не представляла какой-либо опасности. Да и глаза уже привыкли к темноте.

Рейчел потушила свет и убедилась, что хорошо видит тропу. Значит, все будет в порядке. Только небольшая часть тропинки шла по самому краю скалы, над берегом. Рейчел решила, что там и включит свет, а сейчас побережет батарейку. Это было единственное опасное место.

Подойдя к нему, Рейчел включила фонарь, но слабый свет скорее мешал, чем помогал. И тут она услышала позади шаги. Она остановилась прислушиваясь. Фонарь подрагивал у нее в руке, бросая на дорожку пляшущие блики. На душе у Рейчел потеплело. В последнее время, когда она ходила навещать няню, как бы ниоткуда перед ней возникал Гейл Брэндон и провожал ее до дому. Сегодня, правда, она ушла раньше обычного. Рейчел не сомневалась, что, не обнаружив ее, Гейл попытается ее догнать. Мысль, что ей не придется идти одной, была приятна. Ну а к другим мыслям она не желала прислушиваться.

Рейчел сделала несколько шагов и остановилась у края тропы, глядя на море.

Сзади, совсем рядом, послышался какой-то шум. Она хотела обернуться, но кто-то сильно толкнул ее в спину. Фонарь выпал, и Рейчел полетела со скалы вниз. Вытянутая правая рука хватала пустоту, но левой ей удалось ухватиться за кусок дерна. Она было нащупала ногой опору, но нога соскользнула, и в то же мгновение обе руки вцепились в ветки какого-то небольшого кустика. Голова ее сохранила ясность, и Рейчел с ужасом сознавала, что под ней острые камни утеса. Понимала она и то, что долго ей так не продержаться. Либо не выдержит куст, либо ослабеют руки.

И тут левой ногой она снова нащупала крохотный выступ, очень узкий, но твердый, как сама скала. На мгновение Рейчел почувствовала такое облегчение, словно это было спасение, но тут же осознала свое истинное положение. Она смутно различала край скалы. До него было метра два с половиной. Какое-то время она сможет продержаться. Но как долго? Было очень холодно. Рейчел не носила перчаток, стараясь по возможности обходиться без них. Это-то и помогло ей удержаться. Но что, если руки окоченеют? А если она потеряет сознание? Крик ее может услышать лишь тот, кто ее столкнул. Поэтому Рейчел не звала на помощь.

Наверху послышался шум. Что-то темное перевалилось через край скалы и пролетело мимо нее. Снизу донесся грохот упавшего камня. Рейчел закричала. Все ее тело и даже сердце сотрясала дрожь. И только мысль об острых уступах внизу удерживала ее.

Она взглянула вверх. Там среди разломанной ограды было много камней. Спихнуть их не составляло труда. Следующий может ее убить… Но следующего не последовало. В голове у Рейчел пронеслась мысль: «Я закричала, и он решил, что я рухнула вниз».

Она чувствовала, что кто-то смотрит сверху. Рейчел не могла различить даже очертаний фигуры. Но там стоял тот, кто ее ненавидел, кто желал ее смерти, кто хотел убедиться, что она мертва, а потом отправиться своей дорогой. Наконец темное пятно сдвинулось и исчезло. Ужас, парализовавший Рейчел, отступил. Она закрыла глаза и стала читать молитву.

Сколько прошло времени до того, как она увидела свет, Рейчел не знала. Открыв глаза, она увидела пляшущий луч фонаря. Сквозь шум ветра до Рейчел донесся голос Гейла Брэндона, напевающего куплет из негритянского гимна:

Не пускайся в дорогу

По этой безлюдной тропе…

В отчаянии Рейчел крикнула изо всех сил:

— Помогите… мистер Брэндон… Помогите!

Он замолчал. Затем отрывисто выкрикнул ее имя.

И опять услышал:

— Помогите!

— Рейчел! — почти сердито окликнул Брэндон.

Луч фонаря скользнул вниз и осветил ее лицо.

— Боже мой! — воскликнул Гейл. — Вы сможете еще немного продержаться?

— Не знаю. Если только недолго.

— Сможете! Я скоро вернусь.

Рейчел попыталась прикинуть, далеко ли до домика няни. Не очень далеко. Но там некому помочь. Эллен вернется не раньше семи.

Рейчел окоченела от пронизывающего ветра. Она не могла даже шевельнуться. Ладонь левой руки была изранена. Голова кружилась. Рейчел закрыла глаза.

Наконец она снова услышала голос Гейла Брэндона:

— Держитесь! Все будет в порядке! Я здесь!

Он склонился над обрывом, направив фонарь так, чтобы свет не слепил ее. На руке у него висел белый моток. Он начал разматывать его и опускать вниз:

— У няни не оказалось веревки. Пришлось разорвать простыни. Поэтому я и задержался.

По скале спустился белый жгут и, покачиваясь, остановился рядом с ней.

— Рейчел, вы можете по очереди освободить руки?

— Нет! — крикнула она.

— Вы должны это сделать! — приказал Гейл и добавил: — Я вижу, вы держитесь за куст. Он крепкий?

— Да.

— Ногами на чем стоите?

— На выступе.

— Отлично. Сейчас я передвину жгут налево. На конце его — петля. Постараюсь подвести ее вам под локоть. Как только почувствуете, что она там, отпустите ветки левой рукой, проденьте ее в петлю и ухватитесь за жгут выше. Петля окажется у вас под мышкой. Сейчас быстро все это проделайте, а потом скажу, что делать дальше.

Рейчел и сама не знала, как у нее все получилось. Оказалось, что она держится за жгут, а петля под тяжестью тела передвинулась под мышки.

— Прекрасно, — сказал Гейл Брэндон. — Теперь вам надо продеть в петлю голову и правую руку. Это несложно.

— Боюсь, не смогу.

— Делайте, как я вам сказал, и немедленно! — приказал Брэндон таким повелительным тоном, каким никогда с ней никто не говорил.

Рейчел послушалась. Сейчас она держалась за жгут обеими руками, а петля охватывала ее вокруг тела.

— Теперь все в порядке, — сказал Гейл. — Я буду тянуть вас наверх, а вы, насколько сможете, помогайте. Обрыв, к счастью, не слишком крутой. Используйте малейшую опору. И не бойтесь, я вас не уроню. Сейчас вы в безопасности.

«В безопасности»! Последующие минуты оказались самыми страшными. Только ужас не давал ей потерять сознание. Ей было бы проще, если бы она оказалась без чувств. Но какой толк рассуждать! Надо было помогать Гейлу.

Вначале у нее ничего не получалось. Жгут натянулся, и Рейчел повисла в воздухе. Гейл потихоньку тянул ее вверх. Вот куст уже царапал ей лицо, руки, потом чулки. Наконец Рейчел смогла опереться коленом о кусок дерна. Подъем пошел быстрее. Скала перед дорожкой была более отлогой, и Рейчел, помогая Гейлу, стала карабкаться вверх. Вот и край скалы. Гейл подхватил ее под руки и поставил на дорожку. Они, обнявшись, замерли. Оба молчали. Рейчел ощущала тяжелое дыхание Гейла и громкий размеренный стук его сердца. Ей никогда не приходилось испытывать такую близость к другому человеку. Уже не было так холодно и страшно.

Гейл вдруг ослабил объятия и крикнул:

— Кто здесь?

Рейчел, не выпуская его руки, оглянулась. По дорожке со стороны ее дома приближался зажженный фонарь. В круге света, который он отбрасывал, Рейчел увидела знакомый силуэт.

— Это Луиза, — слабым голосом сказала она и опустилась на траву.

В следующую минуту, плача и причитая, Луиза уже стояла над ней. Ни суровый окрик Гейла, велевшего ей прекратить свои причитания, ни полуобморочное состояние Рейчел не могли остановить поток слов Луизы.

— О, моя дорогая мисс Рейчел! — без конца повторяла она. — Я так беспокоилась… не могла усидеть дома. О, дорогая… до чего дошло дело! Я бы с радостью отдала за вас жизнь… но остановить их я не могу…

— Прекратите! — снова приказал Гейл Брэндон. — Надо доставить вашу хозяйку домой. Поставьте фонарь и помогите мне снять с нее жгут.

Как только жгут сняли, Рейчел смогла глубоко вздохнуть, голова ее прояснилась.

Гейл поднял ее:

— Вы можете стоять?

— Да.

— А идти?

— Да, — снова сказала она.

— Отлично. Тогда пошли. Луиза, вы с фонарем идите к моей машине. Она у дома няни. Я не хочу заставлять Рейчел идти больше, чем необходимо.

Но движение пошло Рейчел на пользу. Онемевшие руки и ноги снова обрели чувствительность. Она была в ссадинах, все тело болело, но серьезных повреждений, похоже, не было.

Они подошли к машине, Гейл послал Луизу сказать няне, что Рейчел спасена. А она вдруг прижалась к его руке, будто это была ее единственная опора.

— Я хочу сесть впереди, рядом с вами.

— Мне кажется, что сзади вам будет удобнее…

— Нет… не хочу… Я сяду с вами.

Он нахмурился, уловив в ее голосе страх.

— Чего вы боитесь? — спросил он. — Теперь-то нечего опасаться. Или есть чего?

Рейчел не успела ответить, потому что появилась Луиза.

Всю дорогу Гейл, сидя за рулем, продолжал хмуриться.

Глава 16

У себя в комнате Рейчел осмотрела раны. «Все могло оказаться намного хуже, — подумала она. — Ничего серьезного, только ушибы да ссадины».

— Мисс Рейчел, ложитесь сразу в постель. Не надо вам никого видеть, — плаксиво сказала Луиза.

Рейчел задумалась. Можно сказать, что она упала, и лечь в постель или посидеть у огня. Но вряд ли ей удастся не пустить к себе Мейбл. А в таком случае лучше уж встретиться со всеми, чем с глазу на глаз беседовать с сестрой. И ей нужно увидеть мисс Силвер.

После ванны Рейчел согрелась и успокоилась. Задумчиво взглянув на Луизу, она сказала:

— Луи, мне бы хотелось спокойно поужинать здесь, у камина. Ложиться мне не хочется, спускаться вниз и вести разговоры — тоже. Ты можешь никого ко мне не пускать?

Луиза энергично закивала:

— Конечно, моя дорогая. На худой конец запру вас и ключ унесу с собой. — Она подошла к Рейчел, взяла ее руку и приникла к ней щекой. — Вы же знаете, ради вас я готова на все.

Рейчел поежилась и убрала руку.

— Знаю, Луи. — Она опустилась в кресло и блаженно откинулась назад.

Но Луиза не уходила.

— А разве вы не расскажете мне, что с вами приключилось, мисс Рейчел?

«Ну вот! — раздраженно подумала Рейчел. — Не хватало еще сцен с Луизой!»

— Я упала со скалы, — сказала она, — и мистер Брэндон меня вытащил. Это было ужасно, но все уже позади. Я не хочу это обсуждать.

Луиза перестала плакать.

— Вижу, не хотите со мной делиться, — сердито сказала она. — Думаете, я не замечаю этих дьявольских проделок? Как это вы могли свалиться со скалы? Можете мне сказать? Вы же ту тропинку знаете как свою собственную комнату! Мистер Брэндон вытащил вас? Так это он вас столкнул!

Рейчел рассмеялась. Какое счастье, что она способна смеяться!

— Не говори глупостей, Луи!

— Ну да, мисс Рейчел, я, конечно, дура. Дура, что так вас люблю. Но упасть сами вы не могли. Кто-то вас столкнул. А вы думаете, что не мистер Брэндон, потому что поверили, будто он вас любит.

Рейчел подняла голову:

— Ну хватит, Луи! Принеси мне бумагу и ручку. Мне надо написать записку.

Записка предназначалась мисс Силвер. Вот что в ней было: «Под любым предлогом постарайтесь уйти после ужина и зайти ко мне. Луиза покажет вам мою комнату».

Немного погодя в дверь постучала Каролина. Рейчел впустила ее ненадолго, попросив ничего не говорить Мейбл. Девушка показалась Рейчел бледной и встревоженной.

— В чем дело, Каролина? — спросила она.

Та взяла ее за руку:

— Меня беспокоишь ты. Не ходи по тропинке, она опасная. Ты не поранилась?

У Рейчел неожиданно вырвался вопрос:

— Ты носишь шарф, который тебе подарила Мейбл?

Каролина испуганно попятилась:

— А что?.. Почему ты спрашиваешь?

— Ты надевала его вчера? Вчера вечером… когда выходила?

Каролина смотрела на нее, широко раскрыв глаза.

— Я ходила встречать Ричарда, но шарф не надевала. Он мне не очень нравится. Слишком яркий. А почему ты спрашиваешь?

— На скале видели девушку в зеленом шарфе. Вот я и подумала, не ты ли это была.

У Каролины был озадаченный вид.

— Зеленый шарф может быть у кого угодно.

Мисс Силвер пришла после девяти. Рейчел уже жалела, что не отложила встречу до утра. Она сидела у камина, испытывая удивительное чувство покоя и счастья, потому что теперь точно знала: Гейл Брэндом ее любит. Именно ее, а не кого-то еще. И она любит его. Он доказал ей свою любовь без слов, крепким долгим объятием. И теперь сердце Рейчел было переполнено счастьем. Неудивительно, что мысль о разговоре с мисс Силвер нарушала это состояние.

Однако как только она пошла, сопровождаемая скачущим от радости Нойзи, открывать дверь, настроение ее изменилось. Ведь под угрозой была не только ее жизнь, но и это новое для нее ощущение счастья. И за него стоит побороться. И Рейчел намеревалась бороться.

Мисс Силвер вошла в комнату. Одета она была, как обычно одеваются пожилые дамы, в черное платье с отделкой на воротнике и рукавах. Длинная золотая цепь легла ей на колени, как только мисс Силвер села в кресло у камина. Левое запястье украшал широкий старомодный браслет из золота с карбункулом, а на груди, будто щит, висела внушительного вида брошь. Густые волосы, собранные в пучок, как и в прошлый раз, аккуратно покрывала сетка. В руках мисс Силвер держала черную атласную сумку для вязанья. Представить, что она детектив, было просто невозможно.

После обмена обычными между хозяйкой и гостьей любезностями мисс Силвер бодро сказала:

— Как я понимаю, вы собираетесь многое мне рассказать. Но прежде… мы здесь одни? А эти две двери?

— Одна ведет в ванную комнату, вторая — в гостиную. Дверь из гостиной в коридор лучше, пожалуй, запереть..

— Разрешите мне. — Мисс Силвер проворно пошла в гостиную.

Рейчел услышала, как она открыла дверь в коридор, а потом заперла ее на ключ.

Мисс Силвер вернулась, но не села. Сначала заглянула в ванную и только потом уселась в кресло, открыла сумку и вынула свое вязанье — что-то большое из светло-голубой шерсти. Это оказалась шаль.

— Это для Хилари. Такая милая девушка! Ей очень пойдет этот светло-голубой тон. Итак, мисс Трихерн, почему вы позвонили мне среди ночи? И что произошло сегодня?

Глава 17

Рейчел коротко ответила на оба вопроса. Рассказала, как Нойзел обнаружил в ее постели гадюк и как ее столкну ли со скалы.

— Дорогая моя мисс Трихерн! — только и воскликнула мисс Силвер. Все остальное время она слушала молча. Даже вязать перестала. Сложила руки на мотке голубой шерсти и не сводила глаз с Рейчел.

— Вы не ранены? — встревоженно спросила она, когда Рейчел закончила свой рассказ.

— Нет, только кожу содрала.

— Вас спасло само провидение. Могу я задать вам несколько вопросов? Кто знал, что вы пошли навестить свою старую няню?

— Знали все. Ведь я навещаю ее каждую неделю.

— А мистер Брэндон… знал?

Рейчел почувствовала, что краснеет.

— Да, знал. Последнее время он провожал меня домой. Когда я выходила от няни, он ждал меня.

— Но сегодня вечером он вас не ждал?

— Думаю, он пришел в обычное время, но я ушла раньше.

— Почему? — Маленькие глазки мисс Силвер смотрели на нее в упор.

— Няня сказала мне одну вещь, которая меня расстроила.

— Вы можете рассказать, о чем шла речь?

Рейчел заколебалась, но потом пересказала мисс Силвер историю, которую няня услышала от Эллен. Что женщина в зеленом шарфе купила у мальчишек двух живых гадюк в сетке для ловли устриц. Но повторить глупости, которые няня говорила о Космоу Фрите, не решилась.

— Так… А у кого-нибудь из ваших домашних есть зеленый шарф?

Кровь отхлынула от лица Рейчел.

— У Черри Уодлоу и Каролины Понсобай. Но это не могли быть они! Это абсолютно невозможно.

— Они в это время были здесь?

— Черри утром уехала. — Рейчел не могла больше сдерживаться. Голос ее дрогнул. — Мисс Силвер…

Мисс Силвер смотрела на нее участливым взглядом:

— Дорогая мисс Трихерн, умоляю вас, не расстраивайтесь. Вы очень привязаны к мисс Каролине, не правда ли?

Рейчел закрыла глаза.

— Это совершенно невозможно, — взволнованно повторила она.

Мисс Силвер снова взялась за вязанье.

— Давайте вернемся к событиям этого вечера. Вы не брали с собой своего умненького песика?

— Нет. Няня его не любит. Да и он ее, кажется, тоже. Сидит в сторонке и рычит. Так что им лучше не встречаться.

— Жаль. И об этом, я полагаю, тоже всем известно. Очень жаль. Он бы подал вам сигнал тревоги. Но ничего не поделаешь. Мисс Трихерн, вы уверены, что вас столкнули?

— Совершенно уверена, мисс Силвер.

— А кто вас столкнул? Женщина или мужчина?

— Не знаю.

— Подумайте. У мужчины больше и сильнее рука. Постарайтесь вспомнить, каким был удар. Сильным? Чувствовалось, что удар был нанесен крупным человеком? Или это был лишь толчок? Вы сказали, вас столкнули?

По телу Рейчел пробежала дрожь.

— Это был очень сильный толчок.

— Значит, это мог быть кто угодно — и женщина, и мужчина.

— Думаю, да.

— Было это похоже на удар очень сильного мужчины, скажем, как мистер Брэндон?

Рейчел засмеялась:

— Откуда вы знаете, что Брэндон — сильный мужчина?

— Вытащить вас мог только сильный человек.

Рейчел продолжала смеяться. Смех приносил облегчение.

— Дорогая мисс Силвер, если бы меня столкнул со скалы мистер Брэндон, я не смогла бы уцепиться за куст, а полетела бы прямо в море.

Глаза мисс Силвер довольно блеснули.

— Это-то я и хотела узнать, — сказала она. — Выходит, тот, кто вас столкнул, не обладал большой силой. Вы не устояли на ногах потому, что удар был неожиданным. Его вполне могла нанести и женщина.

Рейчел вздрогнула, резко оборвав смех.

Мисс Силвер наклонилась вперед:

— Простите, что причиняю вам боль, но я обязана была задать вам эти вопросы. Пока достаточно. До прихода к вам я с пользой провела время. Побеседовала со всеми вашими родственниками. Видите ли, поведение людей по отношению к человеку, которого они считают неинтересным для себя, говорит о многом.

Рейчел не питала никаких иллюзий насчет своей родни, и ей стало немного страшно.

— Вы что-то узнали? — спросила она.

— Достаточно, — сухо сказала мисс Силвер.

— И что же?

— Все они чем-то озабочены. Большинство, как мне показалось, деньгами.

— Да?

— Миссис Уодлоу рассказывала очень охотно. Ей не важно, с кем говорить — с незнакомым человеком или знакомым. Лишь бы поговорить о своем дорогом Морисе, о том, что будет, если он поедет в Россию, о надеждах, что вы дадите ему возможность заняться чем-либо менее опасным у себя на родине. Рассказывала и о своей дочери, которая находится в затруднительном финансовом положении и, кажется, готова с кем-нибудь сбежать.

— Мейбл все это рассказала?

Мисс Силвер кивнула:

— Мы с ней беседовали минут двадцать после обеда. С мисс Каролиной серьезного разговора не получилось. Но я за ней все время наблюдала. Она очень встревожена. Мне кажется, что Ричард в нее влюблен. Их браку препятствуют финансовые проблемы?

— Не знаю, что и сказать, — ответила Рейчел. — Ричард не хочет ничего от меня брать. Я платила за его учебу, но он вернул мне долг. Так что я не знаю, достаточно ли у него средств, чтобы жениться. У Каролины около трехсот фунтов в год, но она, кажется, понесла какие-то потери. Ей явно не хватает на расходы. Недавно она заложила кольцо матери. Я боюсь спрашивать ее об этом. Она очень чувствительна.

Спицы мисс Силвер снова стали постукивать.

— Мистер Уодлоу ведет себя беспокойно. Слишком большое значение придает мелочам. Кажется, что если его так волнуют мелочи, то ничего серьезного за ними не стоит. Может, это так, а может, и нет. Люди с подобным характером приводят в замешательство даже опытных психологов. Я пока поостерегусь делать заключения о мистере Уодлоу.

— А о Космоу?

— Мистер Фрит — обаятельный человек. Что меня особенно удивило, так это то, что он старался быть любезным со мной.

Рейчел с теплотой подумала о Космоу. Она с опаской ждала, что скажет мисс Силвер. Ведь Космоу не всегда дает себе труд быть любезным с гостями.

— Я рада, что Космоу вам понравился. Он немного избалован, но сердце у него доброе.

Мисс Силвер улыбнулась:

— Доброе сердце дороже короны, как сказал лорд Теннисон.

Рейчел очень хотелось закончить цитату, но она сдержала порыв.

— А как вам Элла Компертон?

— Она, кажется, очень увлечена сносом трущоб.

Рейчел засмеялась:

— Да, она постоянно чем-то увлечена. Но надолго ее не хватает. И хотя это серьезные, достойные внимания проблемы, они кажутся ничтожными, когда Элла за них берется.

Мисс Силвер подняла лукавый взгляд:

— И пожертвования на них собирает?

— О, с большим рвением. У вас тоже выпросила?

— Всего полкроны. А у вас?

— Боюсь, полкроной мне не отделаться, — засмеялась Рейчел.

Мисс Силвер отложила вязанье и извлекла из сумки ручку и блокнот.

— Извините, мисс Трихерн, но мне хотелось бы знать, каким обществам и благотворительным организациям вы помогали за последний год через мисс Компертон, а также суммы пожертвований.

Рейчел прикусила губу:

— Мисс Силвер, я не думаю…

— На вас было совершено покушение. Пока я никого не подозреваю. Но я обязана проверить каждого. Вы верующая, мисс Трихерн?

— Да.

Мисс Силвер одобрительно кивнула:

— Тогда вы согласитесь со мной, что было бы правильнее найти человека, совершившего зло. Если его не найти, он совершит еще больше зла и понесет более суровое наказание. А сейчас ответьте мне на вопрос.

Рейчел перечислила все организации.

Глава 18

Вернувшись в свою комнату, мисс Силвер опустилась на небольшой стул с прямой спинкой и погрузилась в раздумья. Просидев так минут десять, она взглянула на свои часы, которые поставила в центре каминной полки. Это были швейцарские часы в деревянной оправе, украшенной резными эдельвейсами. Увидев, что еще нет десяти, она встала и дернула за шнурок звонка.

В дверях появилась пухленькая розовощекая девушка.

— Могу ли я поговорить с Луизой? — спросила мисс Силвер. — Кажется, так зовут горничную мисс Трихерн?

— Да, мисс… Но, может, я могу вам чем-то помочь…

— Нет, спасибо. Это вы распаковывали мои вещи? Как вас зовут?

— Айви.

— Большое спасибо, Айви. Попросите Луизу заглянуть ко мне, когда она освободится. Ее комната, кажется, где-то недалеко от комнаты мисс Трихерн.

— Она как раз за гостиной мисс Трихерн.

— Ну тогда, я думаю, ее не затруднит сделать несколько лишних шагов.

Айви ушла, а мисс Силвер вышла в коридор. Прошла мимо гостиной мисс Трихерн и остановилась возле двери Луизы. Тихо постучала и, не получив ответа, повернула ручку двери и вошла.

Десять минут спустя она была уже в своей комнате и, когда в дверь постучали, крикнула:

— Войдите!

Но Луиза остановилась на пороге и входить не торопилась.

— Вам что-нибудь нужно, мисс?

— Да, — сказала мисс Силвер тоном, не терпящим возражений. — Войдите, пожалуйста, и закройте дверь.

Луиза неохотно повиновалась, всем своим видом показывая, что обслуживать спальни — не ее обязанность.

Мисс Силвер указала на стул:

— Сядьте, пожалуйста. Я хочу с вами поговорить.

— Уже поздно, мисс.

— Присаживайтесь, и давайте знакомиться. Я — частный сыскной агент и нахожусь здесь в этом качестве. Мне хотелось бы поговорить с вами о покушениях на жизнь вашей хозяйки.

Луиза села.

— Мисс Рейчел рассказала вам… — начала она неуверенно.

— Да, рассказала о нескольких попытках покушения. О них я и хочу вас расспросить, потому что вы, как никто другой, сможете мне помочь.

Луиза с мольбой смотрела на мисс Силвер:

— Если вы можете помочь Рейчел, я сделаю все, чтобы помочь вам.

Мисс Силвер кивнула:

— Прекрасно сказано. Вы поможете мне, а вместе мы поможем мисс Трихерн. — Она достала тетрадь. — Итак, Луиза, вы помните первую попытку… со скользкими ступеньками?

Луиза кивнула:

— Никогда этого не забуду.

— Луиза, скажите, кто сейчас живет в доме и где располагаются их комнаты.

— Те же, что и всегда. В тот злосчастный день здесь тоже все были. Мистер и миссис Уодлоу занимают комнаты на первом этаже, как раз под комнатами мисс Рейчел. Там у них спальня, гардеробная, ванная и гостиная. Мистер Фрит и мистер Морис останавливаются в холостяцких комнатах, тоже на первом этаже. Вход — рядом с гаражом. Комнаты мисс Каролины и мисс Черри Уодлоу напротив спальни мисс Рейчел. А мисс Компертон занимает комнату рядом с вашей. Мистер Ричард много работает, он занимается архитектурой, поэтому занимает две комнаты над комнатами мистера Фрита и мистера Мориса.

Мисс Силвер кивнула:

— А где были все эти люди, когда мисс Трихерн купала свою собаку?

Луиза вскинула голову:

— Где была одна из них, я точно знаю. Это мисс Каролина Понсобай. Она как раз выходила из своей комнаты. Увидев меня, она быстро закрыла дверь, но я могу поклясться на Библии, что она плакала.

— Кого еще поблизости от лестницы вы видели в тот день?

— Мистера Ричарда. Он прошел и постучал в дверь мисс Каролины, но она не откликнулась. Видно, у нее были на то причины.

— Больше никого не видели?

— Нет. Я не следила за лестницей, у меня было много дел.

Мисс Силвер перевернула страницу тетради:

— Теперь о случае с загоревшимися шторами. В какое время это случилось, и кто обнаружил пожар?

— Обнаружила я. А было часов семь вечера. Я вошла за вещами мисс Рейчел, а они все пылают. И кто, вы думаете, вышел в это время из гостиной мисс Рейчел? Мисс Каролина и мистер Ричард.

— И правда подозрительно, — заметила мисс Силвер. — К счастью, жизни мисс Трихерн это не угрожало. Я уверена, вы быстро потушили огонь. — Она перевернула еще страницу. — А теперь о более серьезном случае с шоколадными конфетами.

Губы Луизы дрогнули.

— Не будь меня там… — Она прижала к губам руку. — Мисс Рейчел так добра к ним.

— Вы были с ней, когда она покупала конфеты?

— Да. И мисс Каролина. Она вам говорила?

— Кажется, нет. Скажите, где коробка с конфетами находилась до обеда?

— С пяти часов до половины восьмого она была в гостиной мисс Рейчел. Мисс Рейчел была в спальне, а конфеты — в гостиной. Любой мог добраться до них. И добрался.

— И вы знаете кто, Луиза?

— У меня есть подозрения, мисс. Как им не быть? Но мисс Рейчел не желает ничего слушать. Не хочет верить — и все.

— Да, поистине слепы те, кто не хочет видеть. Ну что ж, хорошо, Луиза. — Мисс Силвер перевернула еще страницу. — А теперь поговорим об очень странном случае со змеями. — Ее умные глаза внимательно смотрели на Луизу. — Как такая идея пришла вам в голову?

На мгновение в комнате повисло молчание. Легкий испуг в глазах Луизы сменился яростным гневом.

— Что это вы такое говорите? — возмущенно спросила она.

Мисс Силвер, не повышая голоса, повторила:

— Я спросила, как вы додумались подсунуть змей в постель своей хозяйки?

Луиза привстала и снова бессильно опустилась на стул.

— Я? — сдавленно произнесла она. — Да я за мисс Рейчел жизнь готова отдать! И она знает об этом. И вы знаете.

— Но змей в ее постель все же подложили вы. Сознайтесь. И не думайте, что меня можно обмануть. Я знаю, что вы лжете. И могу даже сказать почему. Вы стараетесь убедить мисс Трихерн, что одна из ее родственниц пытается причинить ей зло. Хотите заставить ее поверить, что это мисс Каролина. И поэтому, услышав, что под оградой мистера Толладжа нашли много гадюк, вы взяли из комнаты мисс Каролины ее зеленый шарф и в сумерках отправились за змеями. Вам удалось купить двух живых змей в сетке для ловли устриц. Как вы и рассчитывали, мальчишки, которые продали вам змей, запомнили зеленый шарф. Луиза, вы совершили оплошность, когда оставили сетку у себя в комнате. Я обнаружила ее в вашем гардеробе — позади пальто. Люди, которые хотят совершить убийство, должны быть очень осторожными, мисс Барнет, если не хотят, чтобы их поймали.

Луиза шумно втянула воздух. Голова ее откинулась назад, глаза расширились. Казалось, с ней вот-вот случится обморок. Но Луиза оправилась и высоким голосом закричала:

— Вы приехали сюда шпионить! Думаете, вы такая умная, раз что-то нашли! Но все равно никто не заставит мисс Рейчел поверить, что я могу причинить ей вред! Она хорошо знает, что ради нее я готова умереть. Так что не такая уж вы и умная!

В дверь постучали.

— Войдите! — сказала мисс Силвер.

Дверь отворилась. На пороге стояла Рейчел Трихерн и сурово смотрела на них. Луиза встала. Рейчел закрыла дверь и прошла в комнату.

— Что здесь происходит? — холодно спросила она.

— Зачем вы встали? — всхлипывая, заговорила Луиза. — Вы должны быть в постели. Хотите послушать, как она наговаривает на меня? Возводит на меня поклеп? На меня, которая двадцать лет рядом и которая души в вас не чает?

— Что все это значит? — Рейчел взглянула на мисс Силвер.

— И правда, лучше бы вы не вставали, — ответила мисс Силвер. — Но теперь уже поздно советовать вам вернуться в свою комнату и отложить объяснения до утра.

— Да, слишком поздно. Боюсь, мне придется попросить вас объяснить все сейчас.

— Я бы предпочла отложить этот разговор, — доброжелательно сказала мисс Силвер, — но вижу, это невозможно. Присядьте, я буду краткой.

— Будете слушать ее поклепы, да? — грубо прервала Луиза.

Рейчел взялась за спинку стула:

— Разумеется, я выслушаю мисс Силвер. А ты, Луиза, пожалуйста, не перебивай. — Она запахнула халат и села. — Слушаю вас, мисс Силвер.

Вцепившись в медную перекладину спинки кровати, Луиза смотрела на мисс Силвер с ненавистью.

Мисс Силвер обратилась к Рейчел:

— Когда вы приезжали ко мне в Лондон, я поняла, что вы убеждены, будто на вашу жизнь покушаются. Но для меня это не было очевидным. Мне показалось, что все те факты, которые вы мне представили, скорее указывали на присутствие в вашем доме некоей неуравновешенной особы, которая пыталась убедить вас в том, что вам грозит опасность.

— Да видит Бог! — с жаром воскликнула Луиза Барнет.

Мисс Рейчел предостерегающе подняла руку:

— Помолчи, если хочешь остаться, Луи.

Мисс Силвер тем временем, будто ее и не прерывали, продолжала:

— Заподозрить, что мы имеем дело с неврастеником, меня побудил второй инцидент. Я не могу объяснить, почему психически неуравновешенные люди часто поджигают оконные занавески, но такие случаи встречаются сплошь и рядом. Подобные вещи производят много шума, но не приносят вреда. Мои подозрения окончательно подтвердились, когда я узнала от самой Луизы, что пожар произошел в то время, когда она помогала вам одеваться к ужину. Я приехала сюда с уже сложившимся мнением и нашла в лице Луизы Барнет подтверждение своим догадкам.

Луиза вскинула руки:

— Мисс Рейчел… Вы будете ее слушать?

— Мы обе будем слушать, — ответила Рейчел.

— После того как мы расстались, мисс Трихерн, — продолжала мисс Силвер, — я пошла в комнату Луизы Барнет и обнаружила там две вещи, которые и рассчитывала найти. Одна из них — сетка для ловли устриц.

Рейчел побледнела. Она подняла руку, как бы заслоняя лицо от удара.

— О нет, нет… только не Луи! — почти шепотом промолвила она.

— Мисс Трихерн, змей к вам в постель подложила Луиза Барнет.

Рейчел взглянула в лицо Луизы:

— Ты, Луи?

Луиза вдруг повалилась на колени:

— Но вам ничего бы от этого не было! Правда, не было бы! Хоть вас и хотят заставить поверить, что было бы. Но ей это не удастся, вы ведь меня знаете. Знаете, дорогая… знаете!

— Зачем ты это сделала, Луи?

Луиза откинулась назад и села. По ее лицу ручьем бежали слезы.

— Вы ничего не хотели слушать, ничему не верили. Что мне оставалось?

— И поэтому ты подложила гадюк ко мне в постель? Встань, Луи. — Рейчел повернулась к мисс Силвер. — И все остальное тоже сделала она?

— Да, мисс Трихерн. Но я уверена, Луиза не причинила бы вам вреда. Она пыталась предостеречь вас. Начала она с анонимных писем. Потом натерла ступеньки, но держалась поблизости, чтобы не дать вам ступить на них. Она же подожгла шторы, а потом потушила огонь. Убедила вас, что конфеты были отравлены, но я думаю, в них был только хинин, потому что я обнаружила пузырек на полке ее умывальника. Луиза изучила вас, и потому была уверена, что вы не отдадите эти конфеты на анализ.

— Хинин?

— Да, мисс Трихерн. Очень горький на вкус, но безвредный. Луиза пыталась отравить не ваше тело, а только ваше сознание. Настроить вас против родственников. Главным образом, против мисс Каролины, к которой она испытывает ревность.

Наступившее молчание нарушил вздох Рейчел:

— О, Луи!

Луиза встала. Сердито выпрямилась во весь рост.

— Вы не спрашиваете меня, правда ли это.

— Правда, Луи?

Она вскинула голову.

— Я скажу, что правда. — Она оглянулась, будто что-то искала. Потом схватила с ночного столика старинную Библию. — Всю правду скажу, одну только правду. Да помоги мне Господь! Клянусь на Библии этой женщины, что никогда не причинила бы вам зла. Я всегда хотела видеть вас счастливой и всегда старалась оградить вас от беды. Но вы мне не верили.

— Расскажи, что ты сделала и почему.

Луиза села на край постели. Сложила ладони над Библией и сказала:

— Если мисс умеет читать душу человека как книгу, тогда она знает, что я говорю правду. Я слышала про таких, но как она это делает, не знаю. И если она такая умная и видит всех насквозь, что же она не скажет, кто творит зло в этом доме? А такие есть, и это истинная правда. Ступеньки натер кто-то другой, а потом уже я. И случилось это не в тот день, а в воскресенье вечером. Мисс Рейчел вернулась поздно. Все знали, что она опаздывает к обеду и будет торопиться, чтобы не заставлять их ждать. А кто-то один надеялся, что если она в спешке будет спускаться по лестнице, то обязательно упадет, потому что верхняя ступенька блестела как зеркало. Но вы, мисс Рейчел, послали меня вниз сказать, чтобы вас не ждали. Я-то не торопилась, крепко держалась за перила и спаслась. А потом принесла горячей воды, смыла полировку и ничего никому не сказала, потому что какой от этого толк? А ночью решила, что должна показать вам, как это было. И тогда, в следующую субботу, пока вы купали Нойзи, я натерла три ступеньки. Но вы к этому случаю не отнеслись серьезно. И я подожгла шторы, а потом начинила конфеты хинином, и гадюк вам подложила я. Но не думайте, моя дорогая, что я дала бы вам лечь тогда в постель. Гадюки зимой глупые. Я думала, они будут спокойно лежать в тепле возле грелки. Я собиралась закричать и сбросить постель с кровати, как и сделала. Правда, я не ожидала, что гадюки окажутся такими проворными. Это, наверное, от тепла. Когда я покупала их, они были как дохлые.

Рейчел опустила голову на руку.

— Нойзи такой молодец, прикончил их, слава богу, и я с легкой душой отправила их в огонь. Я думала, теперь-то вы поверите, что кто-то хочет причинить вам зло.

— Значит, за всем этим стояла ты, Луи!

Луиза снова схватила Библию.

— Нет, дорогая, неправда! — Она повернулась к мисс Силвер. — И вы дадите ей поверить? Если вы не можете отличить вранье от правды, тогда какой от вас толк? Я говорю правду. Я ничего не собиралась делать с конфетами, у меня и в голове такого не было. Но пока мисс Рейчел была в ванной, я решила положить конфеты в вазу, одна конфета перевернулась, и я заметила, что на дне она повреждена. Я бросила ее в камин, не подумав, и только потом до меня дошло, что я зря это сделала. Могла бы доказать мисс Рейчел, что ее хотят отравить. Я быстро осмотрела остальные конфеты. Поврежденных больше не было. Вот тогда я и решила добавить в них хинину, как мисс и сказала.

Глаза мисс Силвер блеснули, взгляд стал настороженным.

— Вы говорите, одна конфета была проткнута? Вы уверены в этом?

В темных глазах Луизы сверкнуло и погасло торжествующее выражение.

— Уверена. На все сто уверена! — воскликнула Луиза. — Я ведь на Библии поклялась говорить правду. Вот она, у меня в руках. И еще вот что скажу. Пусть на меня падет проклятие еще большее, чем на египтян или Иуду, предателя, если я говорю неправду или что-то выдумываю!

Рейчел взглянула на нее, потом подняла голову и тихим, ровным голосом спросила:

— А со скалы кто меня столкнул?

Глава 19

Луиза встала, отнесла Библию на столик возле кровати. Потом подошла к Рейчел и положила руку ей на плечо.

— Дорогая, вы думаете, это я вас столкнула? — мягко, как говорят с детьми, спросила она.

Рейчел взглянула ей в лицо и снова опустила голову.

— Нет, Луи. Ты любишь меня. — Она помолчала и добавила: — Но кто-то же меня столкнул.

— Сейчас, мне кажется, вам лучше лечь спать, — сказала мисс Силвер. — Поговорим об этом утром.

Рейчел устало поднялась:

— Да… Сегодня я уже не в состоянии ни думать, ни говорить. И с тобой, Луи, не могу говорить. Иди к себе.

— Мисс Рейчел…

— Не сегодня. Не могу больше. Пожалуйста, уходи.

Рейчел была уже в дверях, когда мисс Силвер ее окликнула:

— Я не задержу вас надолго, мисс Трихерн, но… не поменяетесь ли вы на сегодня со мной комнатой?

Рейчел слабо улыбнулась:

— Нет, я не буду этого делать.

— Тогда заприте двери.

— Да, я так и собиралась.

— Ваш песик спит у вас в комнате? Если кто-то войдет, он залает?

— Думаю, да. Во всяком случае, он зарычал, когда однажды ночью ко мне в спальню заглянула Элла Компертон.

— Зачем?

— Хотела спросить, нет ли у меня аспирина.

— А он у вас был?

— Нет. Я такие лекарства не принимаю. Она должна была это знать.

— И когда это было?

— Недели две назад. Так что Нойзи ^[3], думаю, оправдывает свое имя.

Рейчел вернулась к себе. В спальне было тихо. Когда она вошла, Нойзи открыл один глаз, и тут же уснул снова. Одеяло он сбросил, одно ухо было вывернуто. Рейчел поправила его и почувствовала, как он шевельнулся у нее под рукой. «Как просто быть собакой, — подумала она. — Любишь кого-то, и тебе отвечают любовью».

Рейчел сняла халат, потушила свет и легла. Ее преследовали сны. В одном из них она была арестанткой и брела по бескрайнему снежному полю. Руки и ноги ее сковывали тяжелые золотые цепи. Она шла совершенно одна. И вдруг увидела мчащегося на санях Гейла Брэндона. Он подхватил ее и посадил рядом с собой. У него были теплые сильные руки.

Потом она убегала от кого-то невидимого. Вознеслась прямо на Млечный Путь. Звезды слепили ей глаза. Потом они превратились в машины с зажженными фарами, а Млечный Путь — в бетонную дорогу. Прямо в ухо ей затрубил рог, и она снова побежала. Услышала голос Гейла: «Ты теперь в безопасности», но увидеть его не могла, потому что все огни потухли. Мисс Силвер сказала: «Искренняя вера более необычна, чем норманнское нашествие». Луиза надрывно плакала. Звук ее рыданий превратился в шум волн. Рейчел снова висела на скале, но было уже светло. Если бы она могла поднять голову, увидела бы того, кто ее столкнул. Но сделать этого она не могла. Она должна была смотреть на скалы, которые ждали ее внизу. Она услышала голос Гейла, окликнувшего ее по имени, и проснулась.

Было еще темно. Огонь в камине погас. Света в комнате не было. Рейчел показалось, что она услышала какой-то шум. Будто кто-то стоял за дверью, прислушиваясь. Скрипнула корзина Нойзи. Он зашевелился, встал и пошел, постукивая когтями по полу. Потом зарычал. Тихонько, изнутри. Рейчел позвала его. Он радостно подбежал, прыгнул на кровать и заполз под одеяло. Она не стала его прогонять и вскоре уснула.

Утром Луиза принесла ей чай. С таким трагическим выражением лица, что у Рейчел дрогнуло сердце.

Но тут же зазвонил телефон, стоявший на ночном столике. Рейчел подняла трубку и услышала голос Гейла Брэндона. Он поздоровался и спросил, как она себя чувствует.

— Все болит.

— Но вы встанете? — с беспокойством спросил он.

— Не сейчас, попозже.

— Я хотел бы навестить вас, если можно.

— Конечно. Я хочу поблагодарить вас за то, что спасли мне жизнь.

— Незачем.

— Но я хочу.

— Нет необходимости. Так я заеду? Часов в одиннадцать не рано?.. Нет, лучше в половине двенадцатого, — сказал Брэндон и положил трубку.

В дверь тихонько постучали. Вошла Каролина Понсобай. На ней был зеленый халат. Выглядела она бледной, но, возможно, виной тому был цвет халата. Она подошла и облокотилась на спинку кровати в ногах. Нойзи высунул из-под одеяла морду и приветливо засопел.

— У, баловник! — сказала Каролина и потрепала его за ухо. — А как ты, дорогая? Я плохо спала, беспокоилась о тебе.

«В чем дело? — подумала Рейчел. — У нее такой вид, будто она увидела привидение».

— Это ты ночью подходила к моей двери?

Каролина покраснела:

— Да, я. Почти под утро. Ты слышала? Я не хотела тебя будить. Просто мне не спалось.

Рейчел протянула к ней руку:

— Иди сюда, расскажи, почему тебе не спалось.

Но Каролина не сдвинулась с места.

— Мне было страшно… за тебя… из-за твоего падения. Страшно ложиться спать. Знаешь, как это бывает, когда чувствуешь, что приснится кошмарный сон. — Она попыталась улыбнуться. — Вот я и пыталась избежать его. Ну, а ты как?

— Прекрасно.

Каролина открыла рот, собираясь что-то сказать, но передумала и выбежала из комнаты. Глаза ее были полны слез.

Глава 20

Рейчел выбрала из двух зол меньшее и спустилась к завтраку. Если она позавтракает вместе со всеми, то разом покончит с вопросами. А оставшись наверху, вынуждена будет терпеть расспросы всех по очереди: Эрнеста, Мейбл, Эллы, Космоу и Ричарда. Поэтому она слегка подрумянила щеки и спустилась вниз, надеясь на лучшее.

Разумеется, ее засыпали вопросами. Эрнест был одержим желанием установить точное место, откуда она упала. Из ложек и вилок он выложил на столе линию скалы, домик няни обозначил чашкой, а ограду — кусочками сахара.

— Когда ты вышла от няни, у калитки ты должна была включить фонарь. Ты его зажгла?

— Батарейка села, — сказала Рейчел.

Элла Компертон кашлянула:

— Но, Рейчел, надо было проверить, работает ли батарейка, прежде чем отправляться по такой опасной дороге.

Эрнест переключил внимание на себя:

— С хорошим фонарем вряд ли эту дорогу можно назвать опасной.

— Фонарь оказался негодным. Если бы я это знала, то ни за что не рискнула бы идти по скале.

— Не понимаю, почему ты не захотела вернуться на машине, — раздраженно сказала Мейбл. — Шофер мог бы встретить мисс Силвер, а потом заехать за тобой.

Рейчел почувствовала, что краснеет.

— Но я люблю ходить пешком, — возразила она, подумав, догадается ли кто-нибудь, что она любит ходить пеш ком, потому что ее иногда провожает Гейл Брэндон.

— Но не без фонаря же! — воскликнул Эрнест. — А что, батарейка села совсем?

— Почти.

Из-за газеты «Дейли мейл» выглянул Ричард:

— Но я же вчера утром вставил новую батарейку!

— Я помню, — сказала Рейчел.

Космоу Фрит, опустив «Тайме», мудро заметил:

— Значит, дорогая, ты взяла не тот фонарь.

Батарейка немедленно стала предметом обсуждения. Кончилось тем, что Космоу со смехом провозгласил, что виновный немедленно должен дать показания. Он вышел в холл и возвратился с фонарем. Несколько раз включил его и выключил.

— По-моему, дорогая, с ним все в порядке. Хорошо, что ты не выронила его, когда упала. При дневном свете, конечно, не так хорошо видно, но батарейка, кажется, очень даже ничего. Я сейчас проверю ее в шкафу.

Немного погодя из-за полуприкрытой дверцы шкафа послышался его голос:

— Ричард, иди взгляни! Рейчел, ты тоже посмотри! Батарейка в полном порядке.

Рейчел подошла к шкафу и увидела яркий луч и ослепительный круг света.

— Видишь, дорогая? Фонарь прекрасно работает.

— Но вчера он так не светил, — озадаченно сказала Рейчел.

Она вернулась за стол. Эрнест тотчас продолжил свои рассуждения:

— Допустим, ты дошла вот до этого места. Первый кусочек сахара обозначает начало ограды. Сколько еще ты прошла, когда упала? Каждый кусочек сахара равняется примерно метру.

— Право, не знаю, Эрнест.

Он укоризненно глянул на нее поверх перекосившегося пенсне:

— Но, Рейчел, дорогая, хоть какое-то представление ты имеешь? Я же не требую от тебя точности. Мы не в суде. Но хотя бы приблизительно ты сказать можешь?

— Не хочется, Эрнест. Я бы предпочла больше не думать об этом.

— И не говорить, — добавил Космоу Фрит. — И правильно, дорогая. Слава богу, ты осталась невредима, и незачем гадать, что да как могло бы произойти.

Элла Компертон отодвинула стул и встала.

— Мне кажется, не стоит поднимать столько шума из-за пустяков. Я вот на днях тоже упала и сильно ушиблась. Ну и что из этого? Не знаю, как вы, а я иду писать письма, а потом прогуляюсь. Каролина, мне кажется, тебе тоже не мешает подышать свежим воздухом. Ты что-то бледна.

— Каролина поедет со мной в Ледлингтон, — сказал Ричард.

Возможно, Каролина испытала облегчение, но не благодарность. Выражение беззащитности, побудившее Ричарда прийти ей на помощь, не исчезло, оно только глубже спряталось в ее глазах.

Из столовой они вышли вместе.

— Можешь никуда не ехать, — сказал он ей, — я не хочу тебе докучать…

— Дело не в этом. Мне надо уложить веши.

Она свернула к лестнице, но Ричард ее догнал:

— Что это значит? Зачем тебе складывать вещи?

— Мне кажется… мне нужно уехать.

— Что ты имеешь в виду? Зачем тебе уезжать? Уеду я…

— Нет! — с отчаянием в голосе воскликнула она и побежала наверх.

Рейчел отдала распоряжения экономке и вернулась к себе. В гостиной ее ждал Ричард. Он стоял у окна.

— Почему Каролина уезжает? — сразу спросил он.

Беспокойство, прозвучавшее в его голосе, передалось Рейчел. У нее тревожно сжалось сердце.

— Я не знала, что она уезжает. Вы поссорились?

Ричард был очень бледен.

— Послушай, Рейчел. Ты, конечно, знаешь о моих чувствах к Каролине. Да и все знают. Я их и не скрывал. Каролина давно уже для меня много значит. Я только ждал… пока буду в состоянии…

— Я понимаю. Так что же произошло?

— Не знаю. Правда не знаю. Вчера после чая… я спросил ее… Выйдет ли она за меня замуж. Мы гуляли на скале. Было уже темно. И как-то так получилось, что я ее спросил, хотя не собирался этого делать. И она ответила «нег».

— Ричард!

— Это было ужасно! И надо же мне было выбрать такое дурацкое место! Мне даже не было видно ее лица. Она озябла, я хотел ее обнять, а она убежала. Не знаю, что и думать. А сегодня… Вот только что… сказала, что уезжает.

Рейчел схватила его за руку:

— Подожди… я должна тебя спросить кое о чем. Ты сказал, вы были на скале? В какое время? И в каком месте?

— Не знаю, — нетерпеливо сказал он. — Какое это имеет значение? Вернулся я около шести. Мы шли по тропе. А после того как Каролина ушла, я вернулся домой по дороге. Видно, мы с тобой разминулись.

Ричард почувствовал, как Рейчел еще крепче сжала его руку.

— Ты никого не видел? Не встретил?

— Нет. А что?

— А ты правда вчера утром поменял батарейку в моем фонаре?

— Да, правда. Рейчел, в чем дело?

— Ричард… — сказала она тихо, но не успела докончить фразу, как дверь открылась и вошла мисс Силвер. На ее лице играла любезная улыбка.

— Надеюсь, я не помешала? Но вы сказали: «Встретимся через четверть часа». И я пришла точно вовремя. У меня отличные часы, подарок родителей на день совершеннолетия. С тех пор ни разу не ломались. Правда, тогда еще не продавали дешевых часов. Какая прелестная комната! И вид замечательный. Напоминает картину, которую… да, уже лет двадцать тому назад я видела в Королевской академии искусств. Мыс, скалы, зеленовато-серый оттенок моря…

Она подошла к окну. Ричард с нескрываемым возмущением глянул на Рейчел, как бы вопрошая: «Она что, останется?» Рейчел опустила веки, отвечая: «Да».

Она проводила Ричарда до двери.

— Я сделаю все, чтобы не дать ей уехать, — сказала она шепотом.

Они оба посмотрели на дверь Каролины.

— Спасибо, — сдавленным голосом ответил Ричард и ушел.

Рейчел закрыла дверь и вернулась в гостиную.

Глава 21

Мисс Силвер подняла руку и осуждающе поджала губы.

— Господи! Как же вы могли быть так неосторожны? Не войди я вовремя, вы бы совершили непоправимую ошибку.

Отчего-то Рейчел сделалось смешно, но все же она чувствовала себя виноватой.

Мисс Силвер подошла поближе:

— Я уверена, что вы хотели рассказать Ричарду о том, что вас столкнули со скалы.

— Совершенно верно. А почему я должна это скрывать?

— Вы очень неосмотрительны. Ну ладно, оставим это. Давайте присядем, мне надо поговорить с вами.

Они сели, и мисс Силвер оживленно сказала:

— Я попыталась выяснить, насколько это возможно, где находился каждый между пятью часами и десятью минутами седьмого. Ведь именно в это время вы отсутствовали, верно?

— Я ушла из дому около пяти, примерно без десяти минут пять. От няни я собиралась уйти без четверти шесть. Но она немного задержала меня. Так что было, наверное, без пяти шесть, когда… я упала.

Мисс Силвер кивнула:

— Да… я делаю небольшой допуск. А теперь послушайте. — Она открыла тетрадь и быстро, деловым тоном стала читать:

— «Мисс Компертон видели в пятнадцать минут шестого, когда она поднималась наверх после чая. А также в половине восьмого: Айви принесла ей воду.

Мисс Каролина и мистер Ричард. Вышли вместе в пять часов. Мистер Ричард вернулся один в десять минут седьмого. Я приехала в это время и видела, как он входил в дом. Когда вернулась мисс Каролина, похоже, никто не знает».

— Вы допрашивали слуг? — недовольно спросила Рейчел.

Мисс Силвер покачала головой:

— Нет, в этом не было необходимости. Все подробности, которые я не могла узнать сама, мне сообщила Луиза. Ей это было несложно.

— А вы ей доверяете? — с легкой горечью спросила Рейчел.

— В делах такого рода — полностью. Она умеет держать язык за зубами. Но разрешите мне продолжить. «Мистер Фрит. После чая ушел в кабинет. Разбирал папку с эскизами, когда на его звонок в половине шестого пришла горничная Глэдис. Он дал ей письмо и распорядился отправить его через любого, кто будет выходить. По ее словам, он был занят своими рисунками. В девять минут седьмого, когда я вошла в холл, он все еще работал. Минуту спустя мистер Фрит открыл дверь кабинета и выглянул в холл. Увидев меня, снова закрыл дверь.

Мистер и миссис Уодлоу. После чая — между четвертью шестого и половиной восьмого, когда Глэдис принесла им горячую воду, — их никто не видел. Миссис Уодлоу была в спальне, а мистер Уодлоу — в гостиной. Дверь между комнатами была открыта, и Глэдис видела его, когда проходила к умывальнику.

Слуги. С половины шестого до моего прибытия в девять минут седьмого были в отведенной для них комнате и слушали по радио программу из Люксембурга. Все, за исключением троих — Глэдис, Луизы и шофера. Глэдис, после того как в половине шестого заходила к мистеру Фриту, ушла в свою комнату. Она собиралась заштопать чулки и написать письмо. Вышла она, только когда услышала шум подъехавшей машины. Ну, а шофер встречал меня в Ледлингтоне».

Луиза сообщила о себе следующее. Она выпустила Нойзи погулять и с трудом загнала его обратно. По ее словам, он бегал четверть часа. Потом она оделась, зажгла обычный фонарь, который предпочитает электрическому, и пошла по тропинке вдоль скал встречать вас. Из дому она вышла, как говорит, минут в шесть-семь седьмого. Но скорее всего, позже. Иначе она бы встретилась с мистером Ричардом. Сколько времени ей потребовалось бы, чтобы дойти до того места, откуда вы упали?

— Минут десять.

— Значит, она бы подошла с фонарем минут в двадцать пять седьмого. Правильно?

— Думаю, да, — ответила Рейчел. — Все произошло быстрее, чем мне казалось. Было только без четверти семь, когда я вернулась к себе. Я еще взглянула на часы и не поверила своим глазам. Казалось, что прошло много часов с того времени, как я ушла от няни.

Мисс Силвер кивнула:

— Однажды я познакомилась с человеком, который утверждал, что времени не существует. Мне показалось, я понимаю, что он имеет в виду. Мисс Трихерн, давайте трезво взглянем на эти факты. Из заметок видно, что любой из упомянутых здесь людей мог столкнуть вас со скалы. Мистер Уодлоу, миссис Уодлоу…

Рейчел рассмеялась.

— Дорогая мисс Силвер, моя сестра Мейбл просто умерла бы от страха, окажись она одна в темноте на той тропе. И столкнула меня, уверяю вас, значительно более сильная рука.

Мисс Силвер улыбнулась.

— Я согласна, трудно поверить, чтобы миссис Уодлоу была причастна к попытке покушения на вашу жизнь. Я просто анализировала, кто чем был занят между половиной шестого и десятью минутами седьмого. И на это время ни у мистера, ни у миссис Уодлоу нет надежного алиби. Иначе говоря, они могут доказывать невиновность друг друга, но никто другой сделать этого не сможет. Нет алиби также у мистера Фрита, мисс Компертон, Луизы Барнет, горничной Глэдис, мисс Каролины и мистера Ричарда. Что уходили они вместе — это правда, но вернулись порознь. Я предполагаю, что они поссорились, но сколько времени они были вместе до того, как расстались, и что делали потом, узнать мы не можем. Это все, что касается находившихся в то время в доме. Но есть и другие, которых тоже необходимо допросить. Морис Уодлоу и его сестра Черри уехали вчера утром после завтрака. Хотелось бы знать, где они были весь день. Они легко могли бы вернуться вместе или порознь. Черри, по словам миссис Уодлоу, вроде бы была занята своими делами, но это требует подтверждения. Нельзя оставить без внимания и мистера Гейла Брэндона. Но, учитывая, что он приложил максимум усилий, чтобы вас вытащить, можно предположить, что столкнул вас не он. Остается еще один человек, о нахождении которого в это время мне ничего не известно. Я имею в виду племянницу вашей няни, Эллен.

Рейчел не смогла удержаться от смеха:

— Эллен?!

— Да, Эллен, — кивнула мисс Силвер. — Я бы хотела побольше о ней узнать. И прежде всего выяснить, есть ли основания ее подозревать. Какое содержание вы назначили няне?

— Два фунта в неделю и домик.

— А если вы умрете?

— Она будет получать эти деньги пожизненно.

— А Эллен?

— Мисс Силвер… — запнулась Рейчел, — но это же абсурд!

— Вы не ответили на мой вопрос. Выгодна ли ваша смерть Эллен Кэппер?

— Я завещала ей сто фунтов.

— Она об этом знает?

— Знает няня. Она обеспокоена будущим Эллен. Так что ей я сказала.

— Значит, знает и Эллен. А еще она знает, когда вы навещаете няню и в какое время уходите.

— Да, но вчера я ушла раньше. Обычно я бываю у нее до шести.

— Всего на десять минут раньше… Думаю, Эллен придется объяснить, где она была в это время. Итак, мисс Трихерн, я должна сообщить вам, что дело выходит за рамки компетенции частного сыщика. Вам грозит серьезная опасность, и мой долг настаивать на привлечении полиции.

Рейчел встала. Лицо ее побледнело, глаза сверкали.

— Нет, в полицию я заявлять не буду.

— Мисс Трихерн, на вас было совершено покушение. И если бы не самообладание мистера Брэндон�

Patricia Wentworth

TLONESOME ROAD

Печатается с разрешения наследников автора и литературного агентства Andrew Nurnberg.

© Patricia Wentworth, 1939

© Перевод. Т. Трефилова, 2020

© Издание на русском языке AST Publishers, 2022

Исключительные права на публикацию книги на русском языке принадлежат издательству AST Publishers.

Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.

* * *

В детективах Патриции Вентворт есть все: увлекательный сюжет, захватывающая интрига и удивительная, типично британская главная героиня – мисс Мод Сильвер, элегантная и слегка эксцентричная пожилая леди. Сама Агата Кристи не раз признавалась: во многом Мод Сильвер стала прототипом легендарной мисс Марпл.

Глава 1

Рейчел Трехерн вышла из железнодорожного вагона первого класса, в котором приехала в Лондон, отдала билет у контрольного барьера и, сделав несколько шагов в сторону выхода, остановилась и взглянула на вокзальные часы. Еще только одиннадцать. Времени предостаточно, вполне можно выпить чашечку чаю. Или кофе? Конечно, чай в привокзальном буфете – гадкое пойло. Но будет ли кофе здесь лучше – вопрос спорный.

Входя в буфет, мисс Трехерн решила остановить свой выбор на кофе. Она любит его меньше, чем чай, и, значит, не очень расстроится, если напиток окажется невкусным. Главное, чтобы он оказался обжигающе горячим. Несмотря на теплый костюм и шубку, она замерзла. Когда она уезжала из дому, шел снег, а здесь, в Лондоне, осадков не было, только легкий морозец и нависающий сумрак, грозивший превратиться в туман. Рейчел Трехерн зябко передернулась и хлебнула горячего сладкого кофе. Допив всю чашку, она и впрямь немного согрелась. Ее наручные часы показывали десять минут двенадцатого. Встреча назначена на одиннадцать тридцать.

Она вышла из здания вокзала, взяла такси и назвала адрес:

– Монтегю-Мэншнс, Уэст-Лиам-стрит, юго-запад.

Загудел мотор, такси тронулось; она откинулась на спинку сиденья в углу и закрыла глаза. Пути назад уже не было. Когда она писала письмо с просьбой о встрече, то уверяла себя: «Это меня ни к чему не обязывает. Потом напишу, что необходимость отпала, только и всего!» Но не написала. Мисс Мод Сильвер ответила, пригласив мисс Трехерн в среду, 3 ноября, в 11.30. И вот сейчас Рейчел Трехерн катила на прием к этой женщине.

Всю дорогу в поезде она думала: «Мне вовсе не обязательно с ней встречаться. Позвоню и скажу, что передумала. Потом пройдусь по магазинам, посмотрю дневной спектакль и вернусь домой…» Нет, только не это! Она слишком долго терпела. У нее больше нет сил. Раз уж она едет в Лондон, надо все-таки встретиться с мисс Сильвер. Можно ничего ей не рассказывать, но прием назначен, и она обязана на него явиться. Если мисс Сильвер не произведет на нее благоприятного впечатления, она просто развернется и уйдет, объяснив это необходимостью подумать, и оставит все как есть… Рейчел мысленно содрогнулась. «Нет-нет… так мне легче не станет. Я должна… должна с кем-нибудь поделиться. Я больше не могу носить это в себе!»

Она открыла глаза и села прямо. Сердце ее тревожно замирало, но решение было принято. Ей давно хотелось увидеться с кем-нибудь, поговорить, избавиться от этого жуткого бремени страха. Однако сейчас пустые фантазии кончились. Она настроена твердо. Будь что будет, но она не уедет обратно, пока не облегчит душу!

Такси остановилось. Рейчел расплатилась с шофером и поднялась по шести ступенькам к скромной входной двери Монтегю-Мэншнс. Похоже, это многоквартирный дом. Привратника нет, каменная лестница, ведущая наверх, и маленький лифт. Рейчел Трехерн побаивалась лифтов: двадцать лет назад, когда она была молоденькой девушкой, ее платье застряло в железной решетке лифтовой шахты, и она чуть не погибла. Она вспомнила Венецию, себя, девятнадцатилетнюю, и того американца, который выдернул ее платье из решетки, разорвав муслиновую ткань сильными ручищами. Как странно! Она забыла его лицо и никогда не знала его имени, но эти мощные, похожие на лопаты руки по-прежнему отчетливо помнила… С тех пор в автоматическом лифте она всегда чувствовала себя как-то неуютно, но это, разумеется, просто глупые страхи. Разве можно им поддаваться?

С лифтом проблем не возникло, и вскоре Рейчел стояла перед дверью шестнадцатой квартиры, где прямо над звонком висела маленькая медная табличка с надписью: «Мисс Сильвер. Частный детектив». Она быстро надавила на кнопку и облегченно вздохнула. Если вы благовоспитанная дама, а не какой-нибудь мальчишка-посыльный, вам не пристало удирать со всех ног, позвонив в квартиру.

Дверь открыла полная, старомодно одетая женщина в большом белом фартуке поверх темного платья с набивным рисунком, похожая на добрую кухарку, – вот уж кого никак не ожидаешь встретить в лондонской квартире! Женщина приветливо улыбнулась и сказала:

– Входите быстрей, не стойте на холоде. В этих каменных домах ужасно сквозит, а уличная дверь всегда нараспашку. Мисс Трехерн? Да, мэм, мисс Сильвер сейчас вас примет.

Она открыла вторую дверь, и Рейчел Трехерн шагнула в комнату, гораздо больше напоминавшую гостиную эпохи королевы Виктории, нежели рабочий кабинет. Брюссельский ковер с ярким цветочным рисунком, плюшевые шторы веселого переливчато-синего оттенка, черный шерстяной коврик перед открытым камином. Обстановку дополняли странные маленькие викторианские кресла с гнутыми ножками, зачехленными сиденьями и искривленными у основания спинками. На каминной доске выстроились в ряд фотографии в серебряных рамках, над ними висела гравюра на стали с картины Милле[1] «Черный брауншвейгский гусар». Стену напротив украшали «Пробуждение души» и «Мыльные пузыри». Обои с букетиками фиалок отодвигали время назад на добрых сорок лет.

Посреди бархатного ковра стоял письменный стол из резного желтого орехового дерева; за ним сидела маленькая женщина в платье табачного цвета. Ее густые мышино-серые волосы были забраны в тугой пучок на затылке, а спереди уложены в пышную завитую челку, такую же, как у покойной королевы Александры. Сеточка держала в строгости всю прическу. Под челкой виднелись мелкие невзрачные черты лица и сероватые глазки. Кожа мисс Сильвер имела землистый оттенок, зато была гладкой, без морщин. Когда мисс Трехерн вошла в кабинет, его хозяйка писала адрес на конверте. Покончив с этим, она промокнула чернила, отложила письмо в сторону и подняла глаза, преисполненная серьезного внимания.

– Мисс Трехерн? – спросила она, слегка наклонив голову. – Надеюсь, вы не слишком замерзли в дороге? Прошу вас, садитесь.

Рейчел Трехерн опустилась на стул, стоявший наготове по другую сторону стола, и ощутила на себе испытующий взгляд – непродолжительный, но острый. Маленькие сероватые глазки мисс Сильвер осмотрели ее с головы до пят и тут же опустились. Женщина взяла с колен вязанье и, казалось, сосредоточила на нем все свое внимание. На спицах была маленькая кофточка, одна из тех, которыми щедро задаривают будущих мам. Большой белый шелковый носовой платок защищал нежно-розовую шерсть от соприкосновения с коленями мисс Сильвер, задрапированными юбкой табачного цвета.

Что же увидели серые глаза? Стройную женщину в возрасте от тридцати пяти до сорока лет, с хорошей осанкой, хорошей кожей, хорошими глазами и хорошими волосами. И все было бы замечательно, но впечатление портила одна существенная деталь – внутренняя напряженность. Губы тревожно поджаты. Глаза мечутся, как у испуганной лошади. Руки крепко сцеплены. Да, этой женщине не позавидуешь!

Мисс Сильвер оторвалась от своего вязания и еще раз бегло взглянула на посетительницу. Теперь она могла бы составить полную опись гардероба мисс Трехерн: костюм ручной вязки из коричнево-бежевой меланжевой пряжи, плотные шелковые чулки и отличного фасона темно-коричневые кожаные туфли на низком каблуке; добротная шубка, единственная скромная нитка натурального жемчуга; маленькая коричневая фетровая шляпка. Все указывало на женщину со вкусом и средствами, жительницу деревни.

И кроме того, на женщину, гонимую страхом. Пока мисс Трехерн жаловалась на очень холодную для ноября погоду, мисс Сильвер заметила, как нервно подергиваются ее сцепленные руки. Она провязала половину ряда, а потом сказала:

– Вы очень пунктуальны. Я ценю это качество. Пожалуйста, расскажите, что вас ко мне привело.

Рейчел Трехерн подалась вперед.

– Наверное, мне не следовало приходить, мисс Сильвер. Да, я вам писала, но, знаете, я передумала. Я пришла только для того, чтобы извиниться и сказать…

– Иногда первая мысль – самая правильная, – назидательно заметила мисс Сильвер. – Вы сильно нервничаете. Вы написали мне, так как были встревожены и испытывали потребность поделиться с кем-нибудь своими тревогами. Вам на время стало легче, и вы начали думать, что совершили глупость…

– Откуда вы знаете? – вскричала мисс Трехерн.

Мисс Мод Сильвер кивнула:

– Это моя работа – все знать. Ведь я права, не так ли? Позвольте узнать, кто вам меня рекомендовал?

– Никто. – Мисс Трехерн опять откинулась на спинку стула. – Видите ли, Хилари Каннингем… э… Каннингемы – родственники одной моей старой подруги. Я встретилась с ними у нее в гостях, и Хилари рассказывала о вас… это было давно, несколько месяцев назад. А потом, когда почувствовала, что больше не выдержу, я вспомнила ваше имя и отыскала ваш адрес в лондонском справочнике. Только, мисс Сильвер, я не хочу, чтобы кто-то узнал…

Мисс Сильвер опять кивнула:

– Разумеется, мисс Трехерн. Вся моя работа строго конфиденциальна. Как замечательно выразился лорд Теннисон, «верь мне во всем или не верь вовсе». Я частенько цитирую эти строки своим клиентам. Великий поэт, к сожалению, незаслуженно забытый! И довольно практичный. Согласитесь: я не смогу вам помочь, если вы не расскажете мне, в чем дело.

– Никто не сможет мне помочь, – сокрушенно обронила Рейчел Трехерн.

Спицы мисс Сильвер громко щелкнули.

– На мой взгляд, это весьма глупое утверждение, – заявила она, – и… – легкое покашливание, – несколько неуважительное. Да, никто не поможет вам, если вы сами не позволите вам помочь. А теперь, надеюсь, вы расскажете мне о ваших тревогах, и мы подумаем, что с этим можно сделать.

Рейчел Трехерн невольно вспомнила школьные годы. Точно такую же бодрую деловитость выказывала незабвенная мисс Баркер, сталкиваясь с хитросплетениями «Натана Мудрого»[2] или ошибками в сложной арифметической задачке. Словно среагировав на щелчок спиц, Рейчел посмотрела через стол, широко распахнув свои темно-карие глаза, и произнесла:

– Мне кажется, кто-то пытается меня убить.

Глава 2

– О боже! – воскликнула мисс Сильвер, громко щелкнув спицами, и на мгновение подняла глаза. – Что навело вас на такую мысль?

Рейчел Трехерн сделала резкий вдох.

– Я пришла сюда, чтобы сказать об этом, но, если честно, мне не хотелось этого делать. Когда говоришь подобные вещи, тебе никто не верит. И сейчас, когда я все-таки решилась, мое признание прозвучало еще нелепее, чем я ожидала. Я заранее знала, что вы не поверите мне.

– Люди очень часто так говорят, – безмятежно заметила мисс Сильвер. – То, что их беспокоит, на первый взгляд кажется абсурдным. К тому же им, по счастью, никогда раньше не приходилось сталкиваться с преступлениями. У меня же, напротив, богатый опыт по этой части. Знаете, мисс Трехерн, на свете совсем немного вещей, в которые я не способна поверить. А теперь, пожалуйста, расскажите мне все от начала и до конца. Прежде всего, зачем кому-то вас убивать? Во-вторых, на вас уже покушались? Если да, то при каких обстоятельствах? И в-третьих, кого конкретно вы подозреваете? – Произнося это, женщина-детектив опустила свое вязанье, достала из верхнего правого ящика стола ярко-красную тетрадь, раскрыла ее перед собой и, макнув ручку в чернильницу, вывела аккуратный заголовок.

Странно, но эти действия успокоили мисс Трехерн: их обыденность слегка отодвинула страх. Теперь, что бы она ни сказала, ее слова попадут в эту маленькую тетрадку и останутся в записи. При виде тетради Рейчел опять вспомнила школьные годы. Точно такую же страницу она когда-то исписывала классическими фразами из грамматики. Когда мисс Сильвер вновь на нее взглянула, она уже собралась с духом и начала свой рассказ:

– Даже не знаю, поверите ли вы мне, так как я и сама с трудом верю во все происходящее. Мы с вами совсем незнакомы, но если вы обратитесь к людям, хорошо меня знающим, они наверняка скажут вам, что мне отнюдь не свойственны подозрительность и истеричность. Бесконечные дела и заботы отнимают у меня много времени, и я почти не думаю о себе. У меня другие интересы.

– Вот как? – спросила мисс Сильвер. – Какие же это интересы, мисс Трехерн?

– Вам знакомо имя Ролло Трехерн?

– Ну конечно. «Дома Ролло Трехерна». Вы имеете отношение к этим «Домам»?

– Я дочь Ролло Трехерна. Вы, вероятно, знаете, что он сделал в Америке огромное состояние. И это состояние он оставил мне в доверительную собственность. Семнадцать лет назад мой отец умер, и с тех пор я вынуждена сама заниматься бизнесом.

– «Дома» были вашей идеей?

Рейчел Трехерн помедлила с ответом.

– Пожалуй, да. У меня была гувернантка, мы все ее очень любили. На ее примере я поняла, как это несправедливо, когда люди всю жизнь работают на других, а потом, в старости, влачат полунищенское существование. Я задумалась о том, куда девать свалившиеся на меня деньги, вспомнила про мисс Баркер и решила создать «Дома Трехерна».

– Вы вложили в «Дома» все отцовское состояние?

– Нет-нет, что вы… я не хочу, чтобы вы так думали. Я имею право распоряжаться определенной суммой, но большая часть капитала заморожена… причем довольно странным образом. – Она замолчала, потом продолжила изменившимся голосом: – Я могу завещать эти деньги, но не могу их никому отдать. Все это очень сложно. Юридически я обладаю полной свободой действий, но фактически связана по рукам и ногам волей отца. Он оставил все деньги именно мне, так как был уверен: я буду считаться с теми ограничениями, которые он создал.

Мисс Сильвер вновь подняла глаза и быстро взглянула на дочь Ролло Трехерна. Темные волосы, высокий лоб, широко посаженные глаза, очень чуткие ноздри, красивые пухлые губки, созданные для улыбок, но сейчас напряженно сжатые, твердый подбородок. Ясно, почему эту женщину тяготит богатство: оно для нее не игрушка, а бремя.

– Итак, – произнесла мисс Сильвер, – по существу дела вы являетесь доверительным собственником. Понимаю.

Мисс Трехерн поставила локоть на стол и подперла ладонью щеку.

– Все так запутанно! – вздохнула она. – Мне пришлось рассказать вам предысторию, потому что иначе вы ничего не поймете. Примерно три месяца назад я получила анонимное письмо. Конечно, я получала их и раньше, но это было другое…

– Надеюсь, вы его сохранили, мисс Трехерн?

Рейчел покачала головой:

– Нет, я тут же его уничтожила. И потом, оно бы вам ничего не дало. Это были всего лишь слова, вырезанные из газеты и приклеенные на обычный белый лист писчей бумаги. Без обращения, без подписи. Там говорилось: «Побыла богатой, и хватит. Настал черед других».

– Письмо пришло по почте?

– Да… с лондонским почтовым штемпелем. Двадцать шестого августа. А через неделю пришло второе письмо, очень короткое. В нем было следующее: «Ты зажилась на этом свете». Еще через неделю я получила третье: «Готовься к смерти!»

– О боже! – воскликнула мисс Сильвер. – И вы не сохранили ни одного? Какая жалость! Как были надписаны конверты?

Рейчел Трехерн откинулась на спинку стула и сказала:

– Это как раз самое странное. В каждом случае адрес был вырезан из письма, которое я уже когда-то получила.

– Вы хотите сказать, конверт был старым?

– Нет, не весь конверт. Из писем, которые приходили ко мне по почте раньше, были вырезаны полоски длиной в пару дюймов с моим именем и адресом и наклеены на новые конверты.

– Из каких писем были взяты эти вырезки?

– Первая – из письма моей сестры Мейбел, миссис Уодлоу, вторая – из письма двоюродной сестры, мисс Эллы Компертон, и третья – из письма еще одной моей родственницы, юной Кэролайн Понсонби. Но, разумеется, они не имеют никакого отношения к этим анонимкам. Я получила их письма, прочла, а конверты выбросила.

– Понятно… – протянула мисс Сильвер и опять заработала спицами. Выдержав достаточную, по ее мнению, паузу, она сказала: – Мне бы хотелось услышать все до конца, а уж потом мы обсудим подробности. Насколько я понимаю, вы пришли сюда не только затем, чтобы рассказать мне про эти анонимные письма. Случилось что-то еще… – Мисс Сильвер опять замолчала, сосредоточившись на вязании.

В конце концов Рейчел Трехерн выдавила:

– Да… вы правы…

– Пожалуйста, расскажите.

Мисс Трехерн уронила лоб на руку, словно пытаясь заслонить глаза, и заговорила тихим ровным голосом:

– Через день или два после того, как пришло последнее письмо, я чуть не упала с лестницы. Я вымыла свою собаку, взяла ее на руки и решила отнести вниз. Я не хотела, чтобы пес начал отряхиваться на втором этаже, поэтому торопилась. Как только я подошла к верхней ступеньке, моя служанка, Луиза Барнет, схватила меня за руку. «Мисс Рейчел!» – вскричала она и оттащила меня назад. Мы с Луизой вместе росли, и она мне очень предана. Я заметила, что она побледнела и дрожит. Она вцепилась в меня со словами: «Если бы я вас не остановила, вы бы разбились насмерть! Я сама чудом осталась жива, но я-то поднималась, а вы собирались спускаться, да еще с Ньюзелем на руках… ох, вы бы точно полетели кувырком с этих ступенек!» Я спросила: «Что ты имеешь в виду, Луи?» И она ответила: «Посмотрите сами, мисс Рейчел!»

– И что же вы обнаружили? – оживилась мисс Сильвер.

– Со второго этажа на полпролета вниз уходит длинная прямая лестница, дубовая, без ковровой дорожки. Когда Луиза меня остановила, я была на верхней площадке. Я не разрешаю слишком сильно натирать ступеньки, но тут увидела, что первые три ступени блестят как стекло. Луиза незадолго до этого поднялась наверх. Она сказала, что ее ноги разъехались как на льду, она плюхнулась на четвереньки и ухватилась за перила – только это ее и спасло. С собакой на руках я была бы совершенно беспомощна. Может, насмерть я и не разбилась бы, но наверняка получила бы серьезные увечья. Горничная – местная девушка, спокойная и слегка глуповатая. Она объяснила, что натерла лестницу как обычно. – Рейчел Трехерн невесело усмехнулась. – Признаться, она никогда не отличалась излишним рвением.

– А когда вы сами поднимались по этой лестнице? И когда по ней ходили другие люди?

– Насколько я знаю, после полудня лестницей никто не пользовался. Я не хотела устраивать шум, поэтому не стала задавать вопросы. На тот момент в доме гостили все мои родственники. Я сидела у себя в комнате, писала письма. Моя сестра отдыхала. Девушки гуляли в саду. Остальные разъехались кто куда. Я вымыла Ньюзеля в половине пятого. Вряд ли после трех часов кто-то поднимался или спускался по этой лестнице.

– За это время можно было легко натереть три ступеньки, – заметила мисс Сильвер.

Рейчел Трехерн промолчала, но после короткой паузы продолжила свой рассказ:

– Я бы не придала этому значения, если бы не письма. Я изо всех сил старалась не думать о проклятых ступеньках, но в голову сами собой лезли разные мысли. Понимаете, горничная натирает лестницу до завтрака, и если бы она была такой скользкой весь день, то до половины пятого на ней обязательно кто-нибудь поскользнулся бы. Но если ее натерли днем, когда по дому никто не ходил, значит, это сделали нарочно, для того чтобы кто-то упал. После тех анонимок у меня невольно возникло ощущение, что поскользнуться на лестнице должна была именно я. Эта мысль не дает мне покоя.

– Вы можете сказать, какой полировкой натерли ступеньки?

– Да, могу. Это новое средство, называется «Глассо». Экономка купила его на пробу, но я бы не хотела, чтобы им натирали полы: они становятся слишком скользкими.

Во время очередной паузы мисс Сильвер отложила свое вязанье и что-то записала в тетрадке с блестящей обложкой.

– Это все? – спросила женщина-детектив.

– Нет… не все! – вскричала Рейчел Трехерн, отнимая руку от глаз.

Мисс Сильвер тихо кашлянула.

– Тогда продолжайте, прошу вас. Мне будет гораздо легче, если вы не станете прерывать свой рассказ. Что же случилось после?

– Примерно неделю все было спокойно. А потом Луиза Барнет обнаружила в моей комнате пылающие занавески. Она сбила пламя; пожар не нанес большого вреда, но… он явно не возник случайно. В комнате нет источников открытого огня, и шторы не могли загореться сами по себе. Мне вряд ли грозила серьезная опасность, но после всего, что произошло раньше, это оказалось не слишком приятно.

Спицы мисс Сильвер громко щелкнули.

– Пожар – это всегда неприятно, – объявила она.

Мисс Трехерн откинулась на спинку стула.

– Но самое страшное случилось четыре дня назад. Именно поэтому я и пришла сюда, только я сомневалась, что смогу вам все рассказать. Это так гадко… – Последние слова она произнесла медленно, почти озадаченно.

Мисс Сильвер подняла с колен розовый клубок и отмотала немного шерстяных ниток.

– Пожалуйста, не делайте пауз, – деловито попросила она. – Говорите же, я вас слушаю.

В другое время столь решительный тон позабавил бы Рейчел Трехерн, но сейчас ей было не до смеха. Впрочем, на мгновение ее губы тронула легкая полуулыбка.

– Хорошо, – согласилась она. – Постараюсь рассказать вам все как можно быстрей. В субботу я была в Ледлингтоне, ходила по магазинам и среди прочего купила коробку шоколадных конфет. Я, единственная в семье, люблю конфеты с мягкой начинкой и поэтому выбрала хороший набор ассорти из конфет с твердой начинкой, но попросила несколько штук заменить на мои любимые. На каждой шоколадке стоял оттиск с названием, чтобы покупатель знал, с какой начинкой он берет конфету. После обеда я пустила коробку по кругу. Конфеты оказались очень вкусными. Я с удовольствием съела две с мягкой начинкой, а потом отнесла коробку к себе в комнату, так как Луиза Барнет тоже любит шоколад и тоже предпочитает мягкую начинку. Когда я покупала конфеты, Луиза была со мной и теперь ждала, что я с ней поделюсь. Я сказала ей: «Угощайся!» Она взяла одну конфету и почти сразу побежала в ванную, где ее выплюнула. Прополоскав рот, служанка вернулась страшно расстроенная. Она сказала: «Конфета была горькой, как желчь. Кто-то хочет вас погубить, мисс Рейчел! Вам грозит опасность». Она принесла мне коробку с конфетами, и мы внимательно их осмотрели. Все конфеты с твердой начинкой были обычными, и мы отложили их в сторону. Осталось около дюжины конфет с мягкой начинкой. У трех снизу, на донышке, оказались маленькие проколы, через которые в них что-то залили. Проколы были почти незаметными. Я тронула языком начинку в одной из таких конфет и ощутила горечь. После этого я сожгла все оставшиеся.

– Очень глупый поступок, – живо прокомментировала мисс Сильвер. – Вам надо было отдать их на экспертизу.

В ответ Рейчел лишь беспомощно пожала плечами, подняла руку с колен и тут же уронила обратно.

– Теперь это невозможно, – выдохнула она.

Глава 3

Мисс Сильвер ждала, но не услышала больше ни слова. Довязав до конца ряд, она сказала:

– Это для малыша Хилари Каннингем. Приятный цвет, такой нежный!

Рейчел Трехерн мельком взглянула на бледно-розовую шерсть и рассеянно бросила:

– А я и не знала, что у Хилари есть ребенок.

– Пока нет. Он родится в январе. – Мисс Сильвер приступила к вывязыванию следующего ряда. – Ну что ж, мисс Трехерн, продолжим. Я задала вам три вопроса. Во-первых, зачем кому-то понадобилось вас убивать? Вы сказали, что ваш отец, Ролло Трехерн, оставил вам очень большое состояние, которым вы вправе распоряжаться по собственному усмотрению. Могу ли я считать это ответом?

– Думаю, да, – пробормотала мисс Трехерн, отводя глаза.

– Во-вторых, я спросила вас, покушались ли на вашу жизнь и если да, то при каких обстоятельствах. На этот вопрос вы ответили весьма подробно. И в-третьих, я поинтересовалась, кого конкретно вы подозреваете. Мне очень важно это знать.

– Да, конечно, – сказала Рейчел и надолго умолкла. Опять сцепив в замок руки на коленях, она посмотрела на них и заговорила, не поднимая глаз: – Думаю, я могу вам доверять, мисс Сильвер. Понимаете, вся беда в том, что… вы вряд ли сумеете мне помочь, если я не буду с вами до конца откровенной. Я должна рассказать вам все. Но… при всем своем желании я просто не могу это сделать. Я рассматриваю те события, которые со мной происходят, и тех людей, которые меня окружают, сквозь призму собственного мироощущения. Мой взгляд окрашен моим настроением, моими страхами, сомнениями, подозрениями. Все это сильно искажает картину. Я сама плохо понимаю то, о чем рассказываю, поэтому вынуждена подбирать слова, пытаясь донести до вас, постороннего человека, свои сложные впечатления. Вы никак не можете проверить мои слова. Вы не знаете ни людей, ни обстоятельства, о которых я говорю, а я не могу изложить события непредвзято. Неужели вы этого не понимаете?

– Я понимаю. Вы слишком встревожены, чтобы быть объективной. А теперь скажите мне, кого вы все-таки подозреваете.

Рейчел Трехерн подняла глаза.

– Никого.

– А кого подозревает Луиза Барнет?

Рейчел резко вскинула голову и посмотрела прямо в лицо мисс Сильвер, сидевшей через стол от нее.

– Никого, – повторила она, – ни единого человека. Она боится за меня, и это делает ее подозрительной. Вот почему я к вам и пришла. Я больше так не могу: жить с любимыми людьми, все время видеть их рядом и при этом терзаться жуткими подозрениями.

– Понятно, – протянула мисс Сильвер. – Позвольте мне процитировать отрывок из поэмы лорда Теннисона «Мод»: «Чье это злодейство? Говорят, мы все злодеи». Еще там говорится о том, что жажда наживы в духе Каина не лучше ужасов войны. На мой взгляд, отлично сказано. Боюсь, жажда наживы в сердце Каина – причина многих преступлений.

– Каин… – прошептала Рейчел, и мисс Сильвер кивнула.

– Совершенно очевидно, подозрения Луизы Барнет, да и ваши, видимо, тоже, падают на кого-то из членов вашей семьи.

– Мисс Сильвер!

– Советую вам это признать. Поймите же: речь идет о покушении на убийство, и здесь требуется особая осмотрительность. Эту ситуацию необходимо прояснить ради вас и ваших родных. Возможно, ваши страхи беспочвенны и покушения совершал кто-то другой. В таком случае вы напрасно расстраиваетесь. Мы смело возьмемся за решение вашей проблемы и посмотрим, что можно сделать. А сейчас, мисс Трехерн, мне бы хотелось услышать подробный рассказ о ваших домочадцах, членах семьи и всех тех, кто гостил у вас в моменты совершения покушений.

Рейчел Трехерн на мгновение задержала на ней свой взгляд, а потом заговорила тихим ровным голосом:

– У меня дом в Уинклиффе. Его построил отец. Он называется Уинклифф-Эдж[3] и стоит, как явствует из названия, на краю утеса, прямо над морем. По другую сторону от дома расположен очень красивый сад, своего рода достопримечательность. Дом большой и вмещает много гостей, поэтому мне приходится держать целую армию прислуги и в частности – экономку и пять горничных. Мужчин на домашние работы я не беру. Моя экономка, миссис Эванс, живет в нашей семье уже двадцать лет, это замечательная женщина. Горничные – девушки, приехавшие из окрестных мест, самое дальнее – Ледлингтон. Я знаю все и про них, и про их семьи. Обычно они работают у меня до тех пор, пока не выходят замуж. Все это милые приличные барышни. Ни у кого из них нет ни малейшего повода мне вредить. Что касается гостей… – Она немного помолчала. – Дом часто бывает полон. Отец построил его не только для себя и меня. Он хотел, чтобы это был своего рода сборный пункт для всей нашей семьи. Мои родственники так его и воспринимают, поэтому я очень редко оказываюсь там одна.

– Вы, кажется, упоминали сестру.

– Да… у меня есть сестра Мейбел.

– Она младше вас?

– Нет, старше на пять лет. Она рано вышла замуж, и отец дал ей приданое.

– А по завещанию он ей ничего не оставил?

– Нет.

– И она этим удовлетворилась?

Мисс Трехерн закусила губу.

– Во всяком случае, мы с ней не ссорились. Мой отец знал, что его завещание понравится далеко не всем, однако у его поступка были свои причины.

Мисс Сильвер деликатно покашляла.

– Люди редко с пониманием относятся к причинам, которые движут поступками их родных, – заметила она. – Пожалуйста, продолжайте, мисс Трехерн. Вы сказали, что ваша сестра замужем. Ее семья жила у вас, когда происходили все эти загадочные события?

– Да. У Мейбел слабое здоровье. Она жила у меня весь август. Ее муж, Эрнест Уодлоу, приезжал по выходным. Он писатель – путевые очерки, биографии и все такое. Их двое детей тоже приезжали по выходным. Морис, ему двадцать три года, учится на адвоката, а Черри, ей девятнадцать, просто развлекается. Из других гостей были мой юный двоюродный племянник Ричард Трехерн, внук брата моего отца; двоюродная сестра по отцовской линии мисс Элла Компертон – у нее небольшая квартирка в городе, но она всегда с удовольствием оттуда уезжает; двоюродный брат по материнской линии, Космо Фрит, и его и моя двоюродная племянница Кэролайн Понсонби…

– Минуточку, – перебила мисс Сильвер. – Кто из этих родственников жил у вас в доме в те дни, когда вы получили три анонимных письма?

– Никто, – ответила Рейчел Трехерн, – кроме моей сестры Мейбел. Она провела у меня весь август и большую часть сентября. Остальные приезжали только на выходные.

Мисс Сильвер отложила вязанье и взялась за карандаш.

– Прошу вас, назовите даты.

Рейчел Трехерн ответила четко, без единой запинки, как ученица, добросовестно вызубрившая урок:

– Первое письмо пришло в четверг двадцать шестого августа, второе – в четверг, второго сентября, и третье – девятого сентября, тоже в четверг.

– А когда произошел эпизод с натертыми ступеньками?

– 11 сентября.

– В субботу?

– Да, в субботу.

Мисс Сильвер записала полученные данные.

– А пожар в вашей спальне?

– В следующую субботу, восемнадцатого сентября.

– А случай с шоколадными конфетами?

– В прошлую субботу, тридцатого октября.

Мисс Сильвер аккуратно занесла услышанное в тетрадку и подняла глаза, нацелив карандаш на Рейчел Трехерн.

– В период между восемнадцатым сентября и тридцатым октября ничего не случалось?

– Нет. Я часто уезжала из дома, и гостей у меня не было… – Рейчел внезапно осознала, что именно она сказала, и ее щеки окрасились ярким румянцем. Напуганная и расстроенная, она похорошела от волнения. – Только не подумайте, что…

– Моя дорогая мисс Трехерн, – перебила ее мисс Сильвер, – нам обеим придется думать – спокойно, обстоятельно и, главное, беспристрастно. От наших размышлений не пострадает ни одна невинная душа. Бояться расследования должен только преступник. Невиновные будут оправданы. Итак, давайте продолжим. Я составила список ваших родственников в том порядке, в котором вы мне их перечислили: мистер и миссис Уодлоу, ваши зять и сестра. Мистер Морис и мисс Черри Уодлоу, их сын и дочь. Мистер Ричард Трехерн, мисс Элла Компертон, мистер Космо Фрит и мисс Кэролайн Понсонби – ваши двоюродные братья, сестры и племянники. По вашим словам, никто из этих родственников, кроме миссис Уодлоу, не гостил в вашем доме в те дни, когда были написаны, отправлены и получены анонимные письма. А теперь, пожалуйста, скажите мне, кто из них проживал в вашем доме одиннадцатого сентября, когда произошел инцидент с натертыми ступеньками.

Лицо Рейчел Трехерн вновь побелело.

– Они все были там, – пролепетала она.

– А в следующую субботу, восемнадцатого сентября, когда служанка обнаружила в вашей спальне горящие шторы?

– Они все были там.

– А за те шесть недель, пока в вашем доме не было гостей, не произошло ничего подозрительного?

– Мисс Сильвер!

– Давайте оставим эмоции. Итак, за это время вы не заметили ничего странного. Однако в субботу, тридцатого октября, вами были обнаружены отравленные шоколадные конфеты. Кто из ваших родственников находился в доме, когда это случилось?

Мисс Трехерн в третий раз повторила ту же фразу, только теперь ее голос упал до шепота:

– Они все были там.

– О боже! – пробормотала мисс Сильвер, потом перевернула страницу и, написав заголовок, сказала бодрым спокойным тоном: – А теперь, будьте любезны, расскажите немного о каждом из этих родственников, совсем коротко: возраст, род занятий, финансовое положение…

– Мисс Сильвер… я не могу!

Женщина-сыщик посмотрела на нее добрым, но твердым взглядом.

– Можете, моя дорогая мисс Трехерн. Советую вам быть со мной предельно откровенной. Насколько я поняла, вы живете в постоянном страхе, так как вам приходится подозревать всех своих родственников. Ситуация совершенно невероятная, и ее необходимо прояснить. Если вы что-то от меня утаите, я не сумею вам помочь. Итак, продолжим. Начнем с вашей сестры Мейбел, миссис Уодлоу.

Глава 4

Записи мисс Сильвер

Мейбел Уодлоу: 44 года. Нервная дама, наполовину инвалид. Запоем читает детективные романы. Очень любит мужа и детей. Некоторое чувство обиды по поводу завещания отца.

Эрнест Уодлоу: 52 года. Дилетант. Путешественник. Писатель. Книги никогда не приносили ему хорошего дохода. У жены, судя по всему, денег не много. Мисс Трехерн им помогает.

Морис Уодлоу: 23 года. Учится на адвоката. Сочувствует социалистам. Вероятно, родители любят его больше, чем мисс Т. Она слишком старалась говорить о нем непредвзято. Видимо, умный, развязный молодой человек, слишком самодовольный, чтобы доставлять удовольствие другим. Это всего лишь предположение.

Черри Уодлоу: 19 лет. Хорошенькая барышня. Приезжает на отдых. Довольно легкомысленна. В девятнадцать лет девушки обычно бывают либо слишком легкомысленны, либо слишком серьезны.

Элла Компертон: 49 лет. Дочь старшей сестры Ролло Трехерна Элизы. Старая дева со скудным доходом. Маленькая квартирка, узкие интересы, скучная жизнь. Завидует богатству младшей двоюродной сестры? Тоном, которым говорила о ней мисс Т., обычно говорят о тех, кому сочувствуют, но не слишком любят.

Космо Фрит: 45 лет. Еще один дилетант, но другого типа. Талантлив, но не способен найти применение своим многочисленным способностям. За все берется и ничего толком не умеет. Не женат. Любит общество и красивых женщин – «Wein Weib und Gesang»[4]. Двоюродный брат по материнской линии. Мисс Т. относится к нему с большой симпатией. Финансовое положение сомнительное.

Кэролайн Понсонби: 22 года. Двоюродная племянница мисс Т., миссис Уодлоу и Космо Фрита. Мисс Т. обожает эту юную барышню. Говорит о ней очень тепло, называет «прелестное дитя». Маленький независимый доход.

Ричард Трехерн: 26 лет. Двоюродный племянник по отцу. Внук младшего брата Ролло Трехерна, Мориса. Архитектор. Находится на нижней ступени общественной лестницы. Амбициозен. Мисс Т. принимает активное участие в его судьбе. Она утверждает, будто между ним и Кэролайн нет кровного родства, и по ее тону ясно: ей хочется, чтобы они поженились. Как сказал лорд Т., «весной юноша начинает мечтать о любви». Он умолчал про ноябрь, который сильно охлаждает юные головы. Мисс Т. с большим теплом и интересом относится к этой молодой паре.

Глава 5

Сделав эти записи, мисс Сильвер откинулась на спинку стула и взяла с колен бледно-розовую детскую кофточку.

– Ну вот, с этим покончено, – объявила она, вновь принимаясь за вязание. – А теперь, боюсь, мне придется задать вам не слишком приятный вопрос. Скажите, какую финансовую выгоду получат ваши родственники в случае вашей смерти?

Рейчел Трехерн встретила этот вопрос спокойно, как встречают давно ожидаемый удар.

– Я знала, что вы меня об этом спросите, – начала она, – но ответить не так-то просто. Видите ли, ситуация весьма необычна. Кажется, я уже говорила вам: мой отец оставил мне эти деньги в качестве доверительной собственности. Он юридически не оформил никаких условий относительно того, как я должна ими распоряжаться, но высказал мне свои пожелания устно. И я обещала выполнить его волю. Послушайте, мисс Сильвер, я чувствую, вам можно доверять, однако то, о чем сейчас пойдет речь, касается моего отца. Дайте слово, что вы никому это не расскажете… и не будете делать никаких записей.

Мисс Сильвер взглянула на свою встревоженную клиентку.

– Я никому не расскажу и не буду делать никаких записей, – пообещала она.

Рейчел Трехерн продолжила:

– Мой отец сбежал из дому вместе с моей мамой. Мама располагала небольшой суммой денег, а отец не имел ни цента. Это важно, так как именно тогда была заложена основа родственных связей моей матери. Без ее денег он не смог бы начать бизнес, поэтому, распоряжаясь своим состоянием, он пожелал, чтобы ее родственники были учтены наравне с его собственными. Он увез ее в Соединенные Штаты, и там им пришлось несладко: они едва сводили концы с концами. Первых двух детей они потеряли. Это было за десять лет до рождения Мейбел. А я родилась через пять лет после нее. Потом мама умерла. В то время отец только-только встал на ноги, зато в последующие годы он начал получать хорошую прибыль от своих предприятий. Все, к чему он прикасался, превращалось в золото. На одном земельном участке, купленном им за бесценок, нашли нефть, и он стал неслыханно богат. Он вернулся в Англию и здесь умер. А сейчас я расскажу, о чем конкретно он попросил меня перед смертью. Его тяготило, что человек, вместе с которым он покупал нефтяное месторождение, не получил от него никакой прибыли. Они из-за чего-то поссорились, партнерство распалось, и мистер Брент уехал, не претендуя на земельный участок, поскольку в то время он считался бесприбыльным. Мой отец сколотил на нефти целое состояние, однако мысль о партнере Стерлинге Бренте не давала ему покоя. Он говорил мне, что всегда был в ладу с законом, но когда стоишь на краю могилы, в первую очередь спрашиваешь себя, всегда ли ты оказывался в ладу со своей совестью. Отец попытался найти старого партнера, но не сумел. Он назвал мне сумму, которая ему причиталась, запретил мне ее трогать и велел продолжить поиски мистера Брента или его наследников. Это стало его первой просьбой.

– Вам не удалось найти мистера Брента?

– Нет. Прошло так много времени, и он наверняка уже умер. Если я в течение своей жизни так и не сумею его отыскать, эти деньги будут пущены на стипендии для американцев, обучающихся в Оксфорде и Кембридже, и названы стипендией Брента.

Мисс Сильвер одобрительно кивнула.

– Насколько я поняла, мистер Трехерн выразил не единственное пожелание.

– Да. И выполнить второе его условие оказалось гораздо трудней. Отец хотел, чтобы его деньги перешли в руки наиболее достойных. По его мнению, в промежуток времени между его и моей смертью характеры и обстоятельства жизни возможных наследников неизбежно претерпят изменения – как в лучшую, так и в худшую сторону. Родятся дети, молодежь повзрослеет и обзаведется семьями. Кто-то умрет. Он счел для себя невозможным решать, что станет с его деньгами после смены очередного поколения, и предоставил это мне. Впрочем, здесь нет ничего необычного, если не брать в расчет одно обстоятельство – я была тогда еще очень молода. Кроме того, он попросил меня об одной, на мой взгляд, довольно странной вещи. Согласно его воле я должна каждый год переписывать завещание. Отец говорил, что в большинстве случаев люди составляют завещание и напрочь о нем забывают. А ему хотелось, чтобы я постоянно обновляла условия своего завещания, ежегодно перераспределяя наследство в свете тех событий, которые происходили за эти двенадцать месяцев.

Спицы мисс Сильвер щелкнули и замерли в воздухе.

– Боже правый, какая тяжкая задача для юной девушки!

– Я дала обещание и держу его. Вряд ли сегодня я согласилась бы на такое. Но я была очень молода, любила папу и была готова выполнить все, о чем он меня просил.

Мисс Сильвер покашляла.

– А вашему отцу не приходило в голову, что вы можете выйти замуж? – спросила она.

Рейчел Трехерн покраснела, не так густо, как несколько минут назад, но даже слабый румянец заметно украсил ее лицо.

– Наверное, нет. Знаете, мужчины обычно не думают о таких вещах.

Мисс Сильвер внимательно смотрела на нее.

– А вы?

Рейчел Трехерн печально усмехнулась:

– Да, я думала о замужестве, как и всякая девушка. Но… ладно, раз уж у нас с вами такой откровенный разговор… ему казалось, что у меня слишком много денег, а я решила, что он слишком труслив. А потом я погрязла в делах, и мне стало не до замужества.

– Будь у вас муж и дети, вам стало бы значительно проще. Однако поскольку вы не имеете естественных и неоспоримых наследников, ваш договор с мистером Трехерном может послужить причиной постоянных волнений и споров в вашей семье – конечно, если ваши родственники о нем узнают. А теперь, мисс Трехерн, я задам вам очень важный вопрос. Они знают об этом договоре?

Рейчел нахмурилась, от чего сразу стала казаться старше своих лет, и произнесла тихим расстроенным голосом:

– Боюсь, что знают.

– Откуда? Кто им сказал? Ваш отец? Вы? Только не говорите мне, что это сделал ваш адвокат.

– Папа сказал об этом моей сестре. Он был очень болен и, видимо, плохо отдавал себе отчет в своих действиях. Я уверена, в здравом уме он бы так не поступил. Это сразу же сильно осложнило мою жизнь.

– Какая досада, – посетовала мисс Сильвер. – Об этом договоре знают все ваши родственники?

В карих глазах Рейчел Трехерн на мгновение зажглись веселые искорки.

– Думаю, да. Видите ли, это была обида, а моя сестра и ее муж любят делиться своими обидами с окружающими. Пожалуй, можно смело утверждать: все мои родственники знают о том, что раз в год, в январе, я переписываю свое завещание. Одни тактично молчат, другие негодуют, а молодежь воспринимает это как шутку. Как бы мне хотелось, чтобы они ничего не знали…

Мисс Сильвер взяла карандаш и дописала рядом с именем Мейбел Уодлоу еще одно слово: «Болтлива», потом откинулась на спинку стула и спросила:

– Им известны условия вашего текущего завещания?

– Не знаю.

– Как же так? Вы должны это знать.

Рейчел молчала.

– Черновик вашего завещания хранится в доме?

– Да.

– Вы не хотите мне помочь, мисс Трехерн. Его мог видеть кто-то из ваших родственников?

– Наверное. Знаете, я как-то не задумываюсь о подобных вещах.

– Мне не хотелось бы вас огорчать, но, боюсь, ваша беспечность весьма опрометчива. Вы держите черновик в незапертом ящике?

– Нет, в запертом. Но я плохо слежу за ключами, кидаю их где попало.

– Понятно. А кто получит наибольшую выгоду в случае, если вы умрете, не успев внести ежегодные изменения в завещание? Вы можете ответить на этот вопрос?

Рейчел Трехерн оттолкнула стул и резко встала.

– Нет, мисс Сильвер. Я не могу вам этого сказать.

Женщина-сыщик невозмутимо орудовала спицами.

– Вы хотите, чтобы я занялась вашим делом?

Рейчел Трехерн взглянула на нее. Ее глаза кричали: «Помогите мне!» А губы произнесли:

– Да, пожалуйста… если вы не против.

Спицы в очередной раз щелкнули.

– Я дам вам совет. Вы его послушаетесь? – поинтересовалась мисс Сильвер.

На лице Рейчел неожиданно вспыхнула очаровательная улыбка.

– Если это в моих силах, – ответила она.

– Поезжайте домой и скажите вашей сестре, что вы были в городе и, пользуясь случаем, переписали завещание, но на этот раз внесли в него значительные изменения. Она наверняка сообщит об этом остальным вашим родственникам, и покушения на вашу жизнь прекратятся, по крайней мере на время.

Рейчел Трехерн стала белой как полотно.

– Нет… я не могу так поступить.

– Это стало бы гарантией вашей безопасности.

– Нет-нет, я не буду врать! Это унизительно!

– Тогда сделайте так, чтобы это стало правдой. Повидайтесь со своим адвокатом, исправьте завещание и сообщите об этом вашим родным.

Рейчел какое-то время стояла молча, тяжело опершись ладонями о край стола. Наконец она произнесла:

– Ладно, я подумаю. Что-то еще?

– Да. Я собираюсь ненадолго уехать из города. Вы не порекомендуете мне какое-нибудь временное жилье по соседству с вами? Скажите своим родственникам, что я ваша знакомая, подруга Каннингемов, и мы сможем встречаться, не вызывая подозрений. Иногда вы будете приглашать меня к себе домой.

– Пожалуйста, живите у меня.

– А это никого не насторожит? Очень важно, чтобы я считалась просто вашей личной гостьей.

Рейчел Трехерн вновь улыбнулась:

– О, не беспокойтесь! Я всегда приглашаю в дом самых разных людей. Мне приятно предоставлять жилье тем, кто не может себе позволить… – Она осеклась и густо покраснела.

Но мисс Мод Сильвер нисколько не обиделась.

– Ничего страшного, – заверила она, – сыграю роль благородной дамы в стесненных обстоятельствах. Я смогу приехать… дайте-ка подумаю… в субботу. Сошлитесь на Хилари Каннингем, но не заостряйте внимание на моем с ней знакомстве. Думаю, будет лучше, если вы представите меня как гувернантку на пенсии. – В ее глазах неожиданно зажглись веселые искорки. – Причем вам не придется идти наперекор собственной совести, так как это истинная правда. Я двадцать лет учительствовала в школе, – она встала и протянула руку, – и терпеть не могла эту работу. До свидания, мисс Трехерн.

Глава 6

В Ледлингтоне мисс Трехерн пересела в собственный автомобиль с шофером, ожидавший ее на вокзале. Откинувшись на удобном сиденье, она ехала по темным улочкам и невольно думала о том, какой защищенной она, должно быть, выглядит со стороны: на коленях – меховой плед, за рулем – спокойный надежный Барлоу. Вряд ли кто-то поверил бы, что за внешним благополучием прячутся дикий страх и мучительные подозрения. Она и сама с трудом верила в это, глядя на крепкую широкую спину Барлоу.

Хорошо, что в доме мало народу – только Мейбел и Эрнест. Кэролайн не в счет: она все равно что ребенок. Возможно, приедет Ричард, но Рейчел всегда рада его видеть. Она устала и собиралась немного отдохнуть до обеда, в ее распоряжении будет целый час. Можно принять ванну, а потом Луи расчешет ей волосы… Ох как приятно!

Она вошла в холл и обнаружила там целую толпу. Эрнест, Мейбел, Ричард, Кэролайн, а еще Морис и Черри, которые только что приехали и собирались пообедать, а потом опять вернуться в город.

– Этот дом похож на хорошую придорожную гостиницу, дорогуша, – хохотнула Черри. Ее смех был таким же холодным, как и ласковое обращение, которое она адресовала всем подряд. Красота девушки казалась несколько вызывающей: белокурые волосы, шляпка с конусообразной тульей, угнездившаяся в копне кудряшек, очень тонкие руки с острыми кроваво-красными ноготками, ярко накрашенные губы.

Рейчел взглянула на Кэролайн – она всегда выделяла ее среди своих родственников. Ее любимица вышла вперед, поцеловала тетушку и спросила тихим нежным голоском:

– Ты, наверное, совсем замерзла?

– Да нет, не совсем. Сколько вас здесь ночует? Надеюсь, миссис Эванс в курсе? Черри, вам с Морисом лучше остаться. Барлоу говорит, что через час дороги станут опасными – снег растаял, а потом подморозило.

Мейбел Уодлоу обернулась, держа сына под руку. Это была миниатюрная женщина, когда-то такая же хорошенькая, как Черри, но теперь ее кожа стала морщинистой и землистой, а волосы обесцветились подобно высохшей траве и приобрели такой же зеленоватый оттенок. Она разговаривала высоким раздраженным голосом.

– Я сказала им то же самое, но, разумеется, мои слова – всего лишь пустой звук, – пожаловалась Мейбел. – Может быть, хотя бы тебя Морис послушает.

– Хватит ворчать! – сказал Морис и обнял мать за талию. У него были такие же мелкие правильные черты лица, как у сестры, такие же близко посаженные глазки, однако Черри старательно красила ресницы, делая их на добрых шесть тонов темнее, чем волосы, а у Мориса они имели натуральный песочный цвет. Он носил маленькие усики и время от времени грозился отпустить бороду. В настоящий момент в его голове зрела решительная идея: бросить карьеру юриста и заняться политикой. Он надеялся, что тетушка проникнется и профинансирует его изменившиеся планы, однако до сих пор не нашел в ней желаемой поддержки.

– Я бы хотел поговорить с тобой, Рейчел, – сказал Морис.

– Чуть позже, – устало бросила Рейчел Трехерн.

– Ты разминулась с Космо, – сообщила Мейбел Уодлоу. – Он был в Ледлингтоне – с кем-то там встречался – и заехал к нам на чай. А, еще звонила Элла. Спросила, можно ли ей привезти на ланч подругу, ты ее знаешь, это миссис Барбер, у которой она сейчас остановилась. Они приезжали на машине миссис Барбер. Подумайте, у всех собственные автомобили! Не понимаю, откуда только деньги берут? – По тону миссис Уодлоу чувствовалось: она воспринимает это как личное оскорбление.

Рейчел мысленно порадовалась, что не застала миссис Барбер. Эта дама была одержима собственным благочестием и вечно пичкала окружающих рассказами о своих добрых делах. Но, как оказалось, ее радость была преждевременной. Элла Компертон собиралась завтра к ланчу перебраться из коттеджа миссис Барбер в Уинклифф-Эдж, и миссис Барбер вызвалась ее привезти. На ланч она остаться не сможет, но все-таки обозначится здесь. Таким образом, совсем избежать встречи с занудливой дамочкой не удастся. Впрочем, можно отправиться по магазинам или уйти гулять с Ньюзелем. А кстати, где Ньюзель?

Она подошла к лестнице, и в этот момент со ступенек кубарем, высунув язык, скатилась черно-рыжая такса. Пес с заливистым лаем подбежал к хозяйке, ткнулся носом в любимую ногу и пронзительно взвизгнул. Рейчел протянула руку, чтобы его успокоить. Он ласково куснул руку, тихо зарычал, опять взвизгнул и, стянув перчатку, побежал впереди, держа добычу в зубах.

– Не представляю, как Рейчел выносит эту шумную шавку! – охнула Мейбел Уодлоу, прижимая ладонь к виску. – О боже, вы только послушайте, как он тявкает! Морис, я рада, что ты остаешься. Нет, Черри, не делай такую кислую мину, это совершенно бесполезно. Я знаю: на меня никто не обращает внимания, но послушайся хотя бы отца. Эрнест, скажи Черри, что все уже решено и им придется остаться. А сейчас давайте-ка все отправимся по своим комнатам и переоденемся к обеду.

Черри Уодлоу посмотрела в другой конец холла, где Ричард Трехерн читал письмо, и со смехом сказала:

– Ричард не останется. Отвезешь меня в город, Дики? Ты же у нас не робкого десятка.

Ричард Трехерн поднял глаза. Это был темноволосый, крепко сложенный молодой человек в очках. Даже лучший друг не назвал бы его красавцем, а когда Ричард хмурился, как сейчас, то выглядел даже устрашающе. Однако у него был весьма приятный голос.

– Черри, дорогая, когда ты называешь меня «Дики», на меня накатывает мания убийства. Пожалуй, я тоже останусь здесь – как говорится, от греха подальше. Если ты ляпнешь «Дики», когда мы будем одни в машине, может произойти авария.

– Ну конечно, я же не твоя драгоценная Кэрри.

– А если ты назовешь Кэролайн «Кэрри», я не стану дожидаться, пока мы останемся наедине, и убью тебя прямо здесь и сейчас.

– Это было бы забавно, – заметила Черри. – Кэр… олайн, что ты будешь делать, если тебя позовет под венец убийца, предложив тебе сердце и свою окровавленную руку?

Кэролайн улыбнулась. Она была из тех людей, которые все делают с медлительной грацией. Среднего роста, темно-русая, с красивыми карими глазами, изящными кистями и стопами, эта девушка вызывала искреннюю симпатию.

– Попрошу его вымыть руку, – сказала она и не оглядываясь начала подниматься по лестнице.

У двери в свою комнату Рейчел Трехерн столкнулась с Луизой Барнет. Служанка встретила ее упреками:

– Вы совсем замерзли, мисс Рейчел! Это просто безумие – отправиться в город в такую погоду! Понесла же вас нелегкая! А этот негодник Нойзи уволок вашу новую перчатку.

– Нойзи, малыш! – со смехом крикнула мисс Трехерн. – Отдай перчатку! Ох, Нойзи, пожалуйста!

– Отшлепать бы его как следует, вот что я вам скажу!

– Но я не спрашивала твоего мнения, дорогая Луи. Нойзи… озорник… а ну отдай, будь умницей!

Поддавшись на ласковые уговоры, Ньюзель вприпрыжку подбежал к Рейчел и, виляя хвостом, бросил перчатку. Рейчел нагнулась, чтобы ее поднять, и пес, воспользовавшись моментом, радостно подпрыгнул и лизнул хозяйку в лицо.

Луиза мрачно нахмурилась.

– Ужасное животное! – заявила она. – Не понимаю, как вы можете во всем ему потакать. Я бы на вашем месте не пускала его к себе в комнату, ведь он больной.

Рейчел внимательно оглядела таксу – блестящие глаза, довольная морда.

– Он выглядит вполне здоровым.

– О, болезнь его не беспокоит! – мрачно изрекла Луиза.

– Если мы выставим его за дверь, он будет скулить.

– Значит, пусть скулит там, где его не слышно! – С этими словами Луиза схватила пса за шкирку и понесла прочь.

Глава 7

После обеда, когда все собрались в гостиной, Эрнест Уодлоу подвел свою невестку к дивану, стоявшему в некотором удалении от камина, возле которого расположилась остальная компания. Рейчел меньше всего хотелось беседовать с Эрнестом с глазу на глаз, но за двадцать пять лет его брака с Мейбел она поняла: с этим человеком бесполезно спорить. Нервный и суетливый, он был совершенно непреклонен в своих решениях. Поэтому она внутренне подобралась, надеясь на короткий разговор. Однако ее надежды не оправдались. Эрнест сел, поправил пенсне, кашлянул, отпустил замечание насчет холодной погоды, а затем поинтересовался, что она делала в Лондоне – ходила по магазинам?

– Нет, – ответила Рейчел, откинувшись на спинку дивана и ожидая дальнейших расспросов.

– В такой морозный день не слишком приятно ходить по магазинам, – выдал мистер Уодлоу.

Этот низкорослый мужчина тщательно следил за своим гардеробом, но почему-то носил чересчур свободные воротнички, выставляя на всеобщее обозрение непомерно большой кадык. У Эрнеста были такие же близко посаженные глазки, как у его сына и дочери, однако волосы и озабоченно опущенные усики имели темный оттенок.

– Но я не ходила по магазинам, – сказала Рейчел.

Эрнест Уодлоу снял пенсне и начал старательно протирать стекла.

– А, понимаю – бизнес, – изрек он. – Столько забот на твоих хрупких плечах! И ты отлично со всем справляешься. Однако ты не должна слишком усердствовать… это вредно для здоровья. – Он водрузил пенсне на нос и сочувственно посмотрел на невестку. – У тебя очень усталый вид.

Рейчел улыбнулась:

– Спасибо, Эрнест. Когда мужчина говорит женщине такие слова, на самом деле это означает, что она плохо выглядит.

Мистер Уодлоу удивленно вскинулся.

– Что за глупости, милая Рейчел! Я вовсе не это имел в виду. Знаешь, Мейбел за тебя так волнуется!

– Совершенно напрасно.

– Может быть, но она просто места себе не находит. А ведь ей ни в коем случае нельзя волноваться. Не далее как сегодня днем у нее случился страшный приступ учащенного сердцебиения. Она сказала мне: «Рейчел слишком усердствует, – я цитирую ее слова, – если она не позаботится о себе, у нее будет нервное расстройство». Я ответил: «Дорогая, ты прекрасно знаешь… – опять передаю дословно, – так вот, ты прекрасно знаешь, и твоя сестра Рейчел тоже, что она в любой момент может снять с себя тяжкое бремя ответственности, потому как я с превеликой радостью – да-да, именно так я и сказал, – окажу ей любую посильную помощь».

– Не сомневаюсь в этом, – вставила мисс Трехерн.

Мистер Уодлоу поправил пенсне. Кадык дернулся.

– «Однако, – сказал я далее, – я не привык лезть со своей помощью или… со своими советами, если меня не просят или когда обстоятельства могут спровоцировать резкий отказ».

Рейчел нетерпеливо дернулась.

– И пока вы так разговаривали, Мейбел страдала от учащенного сердцебиения?

Эрнест Уодлоу уставился на нее – без обиды, но с легким недоумением.

– Нет, оно началось у нее сразу после этого разговора.

Рейчел улыбнулась. Она не любила зятя, но вот уже семнадцать лет скрывала ото всех свою неприязнь.

– Мой дорогой Эрнест, не надо попусту тратить время. Да, сегодня я устала, но чувствую себя отлично. Поэтому пусть Мейбел успокоит свое сердцебиение. Большое спасибо за доброту и заботу, но я не нуждаюсь в твоей помощи. Если это все, что ты хотел мне сказать…

Нет, это было явно не все. Эрнест еще не добился своей цели и упорно буравил Рейчел глазами сквозь мерцающие стекла вечно перекошенного пенсне.

– Не уходи, Рейчел. Нас очень беспокоит… даже, можно сказать, тревожит поведение Мориса. Он сообщил своей маме и мне, что собирается вступить в коммунистическую партию. А еще он хочет на год уехать в Россию.

– Что ж, пусть едет. Возможно, это его излечит.

– Мейбел в полном расстройстве. Она слышала, там отвратительные санитарные условия, даже в Москве и Ленинграде.

– Не понимаю, при чем здесь я, Эрнест.

Мистер Уодлоу заерзал на диване. Его кадык ходил ходуном.

– Если бы ты помогла ему вступить в… то общество, идеями которого он так загорелся…

– Ты имеешь в виду Коммуну равных возможностей?

– Ну да. Мейбел полагает, таким образом мы сумеем удержать его в Англии.

На языке у мисс Трехерн крутился вопрос: «А с чего вы все взяли, будто я горю желанием удержать Мориса в Англии?» Но она промолчала (сказалась многолетняя практика) и лишь заметила:

– Я вовсе не собираюсь проталкивать его в эту идиотскую коммуну.

Мистер Уодлоу беспомощно развел руками.

– Молодежь всегда ударяется в крайности. Со временем Морис образумится.

– Надеюсь.

В голосе Эрнеста Уодлоу послышалась искренняя тревога:

– Но если он уедет в Россию… Рейчел, этого нельзя допустить!

– Может быть, он не уедет.

– Уедет, если здесь его не возьмут в коммуну. Он уже не хочет быть адвокатом и бросил учебу. Он говорит, что юридическая система в нашей стране изжила себя и ее необходимо ликвидировать. Бедная Мейбел так за него переживает! Но если у него будет пять тысяч фунтов, которые он сможет вложить в коммуну…

Щеки мисс Трехерн порозовели от гнева.

– Пять тысяч фунтов? Ты с ума сошел, Эрнест?

В этот момент сзади подошла Мейбел Уодлоу. Она облокотилась на спинку дивана, вторгнувшись между ними, и произнесла тихим, но на удивление энергичным голосом:

– Ну пожалуйста, Рейчел! Для тебя это сущий пустяк, а мой мальчик останется дома!

Рейчел Трехерн встала.

– Даже не обсуждается! Я никогда в жизни не дам деньги на подобную ересь.

Голос Мейбел задрожал.

– Ох, Рейчел… как это жестоко… мой мальчик… твой родной племянник! И потом… эти деньги… ведь он все равно когда-нибудь их получит.

Огонек гнева, загоревшийся в душе Рейчел Трехерн, превратился в бушующее пламя.

– Ты имеешь в виду, после моей смерти, – нарочито размеренно произнесла она. – Но кто тебе сказал, что, если я завтра умру, Морис получит пять тысяч фунтов или хотя бы пять тысяч пенсов?

В другом конце комнаты кто-то включил радио. Оттуда доносились смех и гул голосов. Взглянув на Мейбел и Эрнеста, Рейчел подумала: «В черновике завещания я отписала ему десять тысяч… И они это знают».

Их лица изменились. Эрнест резко вскочил, а Мейбел со слезами на глазах подалась чуть вперед, ухватившись руками за мягкую спинку дивана. На душе у Рейчел заскребли кошки.

– И пожалуйста, давайте больше никогда не будем об этом говорить, – очень тихо сказала она, затем отвернулась и направилась к группе у камина.

Глава 8

Они расступились, давая ей место. Ричард подвинул кресло. Когда она проходила мимо Кэролайн, девушка схватила ее руку и приложила к своей щеке.

– Ох, милая, ты до сих пор холодная!

– Только руки, – пробормотала Рейчел Трехерн, откинулась в кресле и заслонила от огня пылающее лицо.

– О чем с тобой говорили родители? – полюбопытствовала Черри.

Рейчел покосилась на Эрнеста и Мейбел, которые продолжали что-то обсуждать в дальнем конце гостиной. Злость развязала ей язык, и она, к своему удивлению, выпалила:

– Я не желаю продолжать эту тему.

В глазах Черри вспыхнули хитрые искорки.

– Значит, о Морисе. Держу пари, они хотели, чтобы ты дала ему денег – как всегда. Только если их уговоры подействовали, имей в виду: я гораздо больше заслуживаю материальной поддержки.

– Я же сказала, Черри, тема закрыта.

Морис сердито зыркнул на сестру. В разговор вмешался Ричард Трехерн:

– Сегодня днем, проходя по скальной тропе мимо дома Толледжа, я увидел кое-что необычное. Двое рабочих выкапывали из земли его старую изгородь. Зря, конечно, он это затеял: изгородь служила хорошей защитой от ветра. Но что поделаешь – его жена желает любоваться морем из окон гостиной. Так вот, мужчины окликнули меня и показали с полдюжины выкопанных ими гадюк. Оказывается, змеи устроили под изгородью гнездо и улеглись зимовать. Там собралась целая толпа деревенских мальчишек – они зорко следили за работой и ждали, не откопают ли еще одну змею.

– Как жаль, что там не было Черри! – засмеялся Морис. – Думаю, она с удовольствием завела бы себе гадюку.

Черри обернулась к Ричарду и выразительно закатила глаза. Она переоделась в очень короткое бледно-зеленое платье с открытой спиной и без рукавов. Ее кожа была гладкой и белой как молоко.

– О, обожаю змей! – жеманно воскликнула девушка.

Ричард как-то странно посмотрел на нее.

– Ну что ж, сходи туда и выбери себе домашнего питомца.

– Нет, гадюки – это неинтересно, – протянула Черри. – Мне бы хотелось завести длинную тонкую змейку, такую изумрудно-зеленую, с раздвоенным языком. Чтобы она трижды обвивала мою руку и кольцом обхватывала шею.

– Терпеть не могу змей, – тихо обронила Кэролайн.

На ней тоже было зеленое платье, только яркое, с серебристым узором, длинными рукавами, длинной юбкой и высоким присборенным воротником. Ричард подумал: «Она напоминает весеннюю листву, которая распускается под лучами солнца, – такая же теплая и свежая. О, моя драгоценная Кэролайн!» Но изобразил чуть циничную усмешку и предложил:

– Давайте скинемся всей семьей и на следующий день рождения подарим Черри подвязочную змею.

Черри коротко хохотнула.

– Шикарная идея, Дики! Но почему подвязочную? Что это за змеи такие?

– Кажется, они зеленые… и о-очень ядовитые.

– Вот что тебя ждет, если будешь называть его Дики, – заметил Морис.

Супруги Уодлоу вернулись в кружок весьма своевременно, по мнению Рейчел. Что происходит с Черри? Почему она все время язвит и рисуется? Ревнует к Кэролайн? Да, несомненно. Ей нравится Ричард? Возможно… Ох, Черри, бедняжка, ты напрасно теряешь время!

Вопрос Ричарда вывел ее из задумчивости:

– Ты ведь знакома с Гейлом Брэндоном, Рейчел?

– Да… мы виделись несколько раз. Вообще-то мы с ним видимся постоянно. А ты тоже его знаешь?

– Он мой будущий клиент. Нас познакомил Мерривейл. Брэндон хочет, чтобы я построил ему дом, очень странный дом, на мой взгляд. Мы с ним поговорили, правда, довольно сбивчиво, потому что Мерривейл завел бесконечный рассказ о том, как он фотографировал льва на реке Замбези. То есть он начал со льва, а потом неожиданно вплел в историю кучу других животных. Мерривейл разглагольствовал, сидя перед камином, а Гейл Брэндон в это время взял меня под руку и начал водить по комнате, объясняя, какой ему нужен дом. В итоге у меня в голове все перемешалось. Возможно, его проект показался мне странным лишь потому, что в нить нашей беседы то и дело вплетались львы, аллигаторы, бабуины и прочие звери Мерривейла. У меня создалось впечатление, будто он толкует мне про какой-то зоопарк. Кстати, наш разговор затрудняло еще одно обстоятельство: Брэндон часто прерывался и заговаривал про Уинклифф-Эдж. Похоже, твой дом не дает ему покоя. Вот только я не совсем понял, чем именно он восхищается – твоим жилищем или тобой, Рейчел.

Рейчел улыбнулась:

– Он же американец, а американцы восхищаются всем подряд. Брэндон приехал сюда недавно и полон энтузиазма. Мне кажется, его приводит в восторг даже наш климат, хотя сегодняшний денек вряд ли ему понравился.

– А я знаю, что ему точно не нравится, – сказал Ричард. – Вернее, кто. Наша Луиза. Он спросил у меня в своей бесхитростной манере, зачем ты держишь у себя дома эту ехидну.

Черри хихикнула. Мейбел Уодлоу недовольно выпятила губы и пробурчала:

– Каков наглец!

Эрнест осуждающе сверкнул глазами за перекошенными линзами и объявил:

– И впрямь довольно оскорбительно. Он не имел права так говорить.

В разговор вмешался Морис.

– Луиза никому не нравится, – заявил он холодным тоном полемиста. – Она крайне сварливая женщина. Но это не ее вина, это вина вашего проклятого капитализма. Одному человеку вы даете все – деньги, власть, положение в обществе, авторитет. Другому же…

В глазах Кэролайн вдруг заплясали веселые огоньки. Она нагнулась к Ричарду и прошептала ему на ухо:

– Вот увидишь, сейчас он назовет Луизу батрачкой.

В следующую секунду ее предсказание сбылось.

– Вы сделали ее батрачкой, – распалялся Морис, – которая зарабатывает на хлеб насущный рабским трудом…

Черри расхохоталась.

– Ну, знаешь, я бы не назвала Луизу рабыней, – заявила она, и впервые с ее мнением все согласились.

– Луиза ужасно груба, – сказала Кэролайн, – даже с Рейчел. Даже с Нойзи. Правда, наш драгоценный ангел?

Ньюзель лежал посреди каминного коврика. Достаточно прожарив грудь и пузо, он только что перевернулся, подставив приятному теплу спину. Услышав нежный голосок Кэролайн и ее ласковое обращение, причем единственно верное, он слегка приоткрыл один глаз и чуть-чуть вильнул хвостом, после чего вновь отбыл в царство сновидений, навеянных памятью предков: ему снилось, будто он забрался в нору к огромному древнему барсуку и храбро сражается с опасным зверем.

Рейчел Трехерн невесело усмехнулась.

– Может быть, Луиза и груба, – сказала она, – но она желает нам добра. У нее преданное сердце.

Кэролайн покачала головой:

– Она предана тебе, милая, но не нам, это точно. Она нас просто ненавидит.

– Ох, Кэролайн, что ты говоришь?

– Даже слепому видно: она мечтает увезти тебя на необитаемый остров и там служить тебе одной, угождая всем твоим прихотям.

– А потом умереть за тебя каким-нибудь крайне эффектным способом, – добавил Ричард.

Рейчел засмеялась, но взгляд ее стал беспокойным. Она сменила тему, и разговор переключился на зимние виды спорта и девушку по имени Милдред, с которой Черри познакомилась в Андерматте и которая обручилась со сказочно богатым молодым человеком по имени Боб. На их свадьбе, намеченной на начало декабря, Черри должна быть подружкой невесты.

– Ты уже думала о свадебном подарке? – проворчала Мейбел Уодлоу. – У нее есть все, что ей нужно, и она выходит замуж за человека, который не знает, куда ему девать свое добро, но нам все равно надо что-то придумать.

– Я бы подарила ей бриллиантовую веточку из «Вулвортса»[5], – сказала Черри. – Хотелось бы посмотреть на ее лицо! Слушай, Морис, а давай сделаем это анонимно. У меня есть старый футляр от Картье, положим в него брошь.

– Кто же подарил тебе брошь от Картье? – поинтересовался Морис. – И где сама брошь?

– Я тут же ее заложила, дорогуша. А как ты думал?

– Черри! – встревоженно воскликнула Мейбел Уодлоу. – Что все это значит? А ну-ка выкладывай.

Черри хохотнула.

– Ой, дорогуша, только не надо меня воспитывать!

– Черри, отвечай своей маме! – рявкнул Эрнест.

Она опять засмеялась.

– Да чего говорить-то? Ерунда! Боб подарил мне брошку, а я ее заложила, вот и все.

– Но, Черри…

– И я не единственная знаю дорогу в ломбард, правда, Кэр… олайн? Хотя там, конечно, страшная обираловка. Сколько тебе дали за твое бриллиантовое колечко, Кэрри?

Кэролайн молчала, глядя на Ричарда.

– Ты же не сказала нам, сколько получила за свою брошь, – заметил он.

– Примерно четверть от ее стоимости, – сообщила Черри. – Мне повезло: в ломбарде я столкнулась с Кэролайн, которая как раз выходила оттуда. Оценщик показал мне ее кольцо, вот только не сказал, сколько за него заплатил.

– И она тоже не скажет, – заявил Ричард, сладко улыбнувшись.

Глава 9

Рейчел Трехерн вошла к себе в спальню, усталая и с тяжелым сердцем. Конечно, хорошо лечь в постель и на семь-восемь часов забыть о своих родственниках, но завтра будет новый день, который сулит целую череду утомительных бесед – с Эрнестом, Мейбел, Морисом, Черри, Кэролайн. Эрнест будет давить на нее, уговаривая отдать капитал на антикапиталистическую кампанию Мориса. Мейбел устроит очередную сцену со слезами и упреками, и не исключены новые приступы учащенного сердцебиения. Морис прочтет ей лекцию о коммунизме. А Черри… «Ну уж нет, – подумала Рейчел, – не буду разговаривать с этой девицей! Пусть Мейбел сама ей объяснит, что неприлично принимать дорогие украшения от чужого жениха».

Вот Кэролайн – дело другое. Надо выяснить, почему девочка заложила мамино кольцо. На душе у Рейчел теплело, когда она думала о своей любимой племяннице.

Луиза встретила ее суровым молчанием. О, только не это! Рейчел мысленно застонала. Неужели даже перед сном ее не могут оставить в покое? Верная служанка швырнула ее платье на вешалку и яростно затолкала в гардероб.

– Я вижу, ты устала, Луиза, – сказала Рейчел. – Иди спать, мне больше ничего не понадобится.

И тут Луизу прорвало:

– Ну да, конечно, вам бы только отправить меня с глаз долой! А кое-кто спит и видит, чтобы я вообще убралась из этого дома. Если меня здесь не будет, эти люди на коленях восславят дьявола, потому что тогда вы лишитесь своей последней защиты!

Рейчел, сидевшая за туалетным столиком, наблюдала череду гримас на мрачном лице служанки. Полуобернувшись, она произнесла ласковым утомленным голосом:

– Луи, я очень устала. Пожалуйста, давай не сегодня.

Луиза издала странный звук – то ли всхлипнула, то ли фыркнула.

– Напрасно вы не хотите меня слушать, мисс Рейчел. Вы сердитесь на меня, потому что я все вижу и пытаюсь вас предупредить. «Не сегодня»! А завтра вы скажете то же самое. И послезавтра. Вы будете отмахиваться до тех пор, пока до вас не доберутся, а тогда уже будет поздно! И мне останется только пойти и броситься со скалы.

– Ох, Луи!

– Думаете, я не сделаю этого? Еще как сделаю, если с вами случится беда, мисс Рейчел!

Рейчел Трехерн встала.

– Ну хватит, Луи, я в самом деле очень устала. Иди позови Ньюзеля, по моей просьбе мистер Ричард выпустил его во двор, а потом ложись спать.

К ее облегчению, Луиза послушалась. Она сердито прошагала к двери, распахнула ее, но выйти не успела: в комнату стремительно влетел Ньюзель – такой исступленно-радостный, как будто ему наконец-то, после невероятных мытарств, удалось добиться встречи с предметом его обожания. С оглушительным лаем он совершил несколько кругов по комнате, потом вытащил из своей корзинки всю постель и в конце концов плюхнулся на коврик перед камином, где принялся блаженно извиваться, повизгивая от восторга.

– Похоже, он уже выздоровел, – буркнула Луиза.

Рейчел опустилась на колени и взяла песика на руки. Вот единственное существо, которое все отдает и ничего не требует взамен. В этот момент она испытывала к Ньюзелю куда более теплые чувства, чем к своей служанке. Такса положила морду ей на плечо, посмотрела на нее преданными карими глазами, а потом вдруг вывернулась из рук хозяйки, спрыгнула на пол и начала энергично принюхиваться.

– В чем дело, Нойзи? – удивилась Рейчел.

Пес стоял, не шевелясь, примерно в ярде от Рейчел, хвост и бока мелко дрожали, уши приподнялись, взгляд был напряженным. Услышав голос хозяйки, он быстро обернулся к ней и заскулил.

– Нойзи, да что это с тобой?

Он опять заскулил, принюхался, потом подбежал к кровати и, встав на задние лапы, потянул на себя одеяло.

Рейчел поднялась и начала подбирать с пола его постель.

– Даже не думай, – строго сказала она. – Я не позволю тебе спать в моей кровати, маленький негодник! Иди-ка сюда, Нойзи, посмотри, какая у тебя замечательная корзинка! – Она призывно похлопала по плетеному коробу.

Но Ньюзель вдруг громко залаял. Рейчел обернулась и увидела Луизу, которая стояла в изголовье кровати, – вид у нее был странно испуганный.

– Здесь что-то не так, мисс Рейчел.

– Глупости! – отмахнулась Рейчел, однако собака продолжала прыгать, тявкать и повизгивать. Теперь она трепала в зубах простыню.

Луиза Барнет схватила одеяло и простыню своими сильными костлявыми руками и одним движением сдернула с кровати. Постельные принадлежности с мягким стуком упали на ковер.

– О милосердный боже! – вскрикнула служанка, отскакивая назад.

Рейчел не закричала, но похолодела с головы до пят. В изножье кровати, на голом матрасе, лежала ее новая грелка – зеленая, в тон мебели. Однако с двух сторон от нее примостились какие-то коричневые кольца. На глазах у потрясенной Рейчел одно кольцо зашевелилось, и над матрасом слегка приподнялась, словно зависла в воздухе, маленькая плоская голова. Ньюзель с разбега запрыгнул в изножье кровати. Луиза опять завопила.

Пес набросился на змей, в ярости укусил одну из них и отскочил назад, и так несколько раз – зубы лязгали, уши хлопали, движения были быстры и смертоносны, как у гадюки. В считаные секунды все закончилось. Рейчел стояла ни жива ни мертва. К ней вернулась способность дышать, только когда Ньюзель спрыгнул с кровати и подбежал к ней, задрав кверху морду, с гордо сияющими глазами. Рейчел сделала глубокий вдох, опустилась на колени и, взяв песика на руки, внимательно его осмотрела. Если его укусила змея… если змея укусила ее дорогого малыша Нойзи…

Она подняла глаза и увидела Луизу, которая стояла над ними, бледная как мел.

– Он не пострадал, Луи. Ох, мальчик мой, моя умница! Они мертвы, Луи?

– Да, сдохли обе, – заверила ее служанка. – Он молодец, быстро с ними расправился, мы и глазом не успели моргнуть! Как он на них наскакивал! А зубы-то как лязгали!

Рейчел передернуло. Успокоив Ньюзеля, который, торжествуя победу, радостно лаял и скакал вокруг нее, она встала с колен.

Коричневые кольца неподвижно лежали на матрасе, по их гладкой коже не пробегала даже рябь. Луиза громко прошептала:

– Они мертвы. А могли умереть вы! Кто их сюда принес, мисс Рейчел?

Рейчел тупо смотрела на дохлых змей.

– Не знаю.

– Вас хотели убить, мисс Рейчел. Это понятно! Кому нужна ваша смерть? Кто зарится на ваше добро?

Не поворачивая головы, Рейчел странным натянутым тоном повторила собственные слова:

– Не знаю.

Луиза Барнет подошла к камину, взяла с полки щипцы и сказала чуть слышно:

– Я могла бы кое-кого назвать, но вы мне все равно не поверите.

Рейчел опять передернуло.

– Как я могу в такое поверить?

Хмурое лицо служанки еще больше помрачнело.

– Советую вам поверить, мисс Рейчел. – Она подошла к кровати и подняла каминными щипцами одну мертвую змею. – Вы же не станете отрицать то, что видят ваши глаза? Кто-то принес сюда этих гадюк и положил их в вашу постель. Ничего себе сюрприз!

Она подошла к камину, бросила безжизненное кольцо в огонь и вернулась за трупом второй змеи.

Рейчел в оцепенении следила за ее действиями.

– Это гадюки? – спросила она слабым голосом. – Сегодня вечером в гостиной как раз говорили про гадюк. Ричард рассказал, что мистер Толледж выкапывал изгородь и рабочие нашли в насыпи много змей.

Луиза Барнет ткнула щипцами в горящие угли и бросила инструмент на каминную полку.

– Мистер Ричард? – переспросила она. – Ах, ну да… он-то знает!

К Рейчел Трехерн вернулись силы… и ярость.

– Луи! – возмущенно воскликнула она.

– Разумеется, вы не станете меня слушать! Он и мисс Кэролайн – святые люди. Вы не поверите в их злые замыслы, пока не убедитесь воочию. – Луиза вдруг подошла ближе и схватила складку бледно-желтого платья хозяйки. – О господи, вы не верите ни единому моему слову! И я должна молчать. Но разве можно молчать, когда человеку, которого вы любите больше всех на свете, грозит смертельная опасность? Когда изо всех щелей и темных углов к нему тянутся грязные лапы злодеев, готовых пойти на любые преступления, лишь бы добиться своего? Я всего лишь служанка, и никто не обращает на меня внимания, но мое сердце разрывается от боли! Один Господь знает, как мне тяжело, и он простит меня, даже если вы не простите!

Рейчел положила руку ей на плечо и мягко сказала:

– Луи, мы обе расстроены. Давай не будем еще больше огорчать друг друга. Прошу тебя, замолчи. Я больше не могу это слышать. Нет, не подумай, будто я оставлю все как есть и, зажмурив глаза, слепо пойду дальше. Я приму меры, обещаю тебе. А сейчас принеси мне, пожалуйста, чистые простыни, пока я буду раздеваться.

Оставшись одна, Рейчел Трехерн долго сидела в кресле у камина. Ньюзель спал в своей корзинке сладким и праведным сном победителя. За окном привычно шумел ветер и плескались волны. Здесь, на краю утеса, редко бывали совсем тихие дни и ночи. Когда Рейчел уезжала, она скучала по этой музыке стихий, под которую засыпала и просыпалась. Если она плакала, море и ветер плакали вместе с ней. Если ей было страшно, их песня ее успокаивала. Но сегодня вечером в ней слышались мрачные нотки. Ветер монотонно гудел, а море тяжело прокатывалось по галечному берегу под скалой.

Наконец Рейчел встала и взглянула на часы. Стрелки показывали полночь. Странно: ей казалось, прошло гораздо больше времени. Мысли унесли ее так далеко, что она с трудом вернулась к реальности. На самом деле она всего час назад ушла из гостиной и полчаса как отпустила Луи.

Сев на край кровати, Рейчел сняла трубку телефона и быстро набрала номер.

Голос мисс Мод Сильвер был обнадеживающе бодрым и деловым.

– Да? Слушаю вас… А, мисс Трехерн!.. Да… Чем могу быть полезна?.. Вы хотите, чтобы я приехала к вам не в субботу, а завтра?.. Да, конечно, я сделаю это. Больше не надо ничего говорить, я все поняла. Утром отправлю телеграмму с номером моего поезда. Спокойной ночи.

Рейчел повесила трубку с таким чувством, будто с ее плеч свалился непосильный груз.

Забравшись в постель, она выключила свет, и все мысли разом вылетели из ее головы. Проснулась она только в половине восьмого, когда в спальню вошла Луиза с чаем.

Глава 10

Ричард Трехерн шел завтракать. Проходя по коридору, он услышал голоса в кабинете. Дверь была слегка приоткрыта. Он немного толкнул ее и застыл на месте: до него долетела язвительная реплика Черри:

– Ты должна была выполнить мою просьбу, Кэр… олайн. Я же сказала, что донесу на тебя, если ты не дашь мне откупного.

Ричард ждал, что ответит Кэролайн.

Но она молчала.

Он открыл дверь пошире. Его возлюбленная стояла у окна, спиной к нему, а Черри чуть ближе, вполоборота и к нему, и к Кэролайн. Ричард видел ее злобный профиль и блестящие белокурые волосы.

– Советую тебе заплатить, – продолжила она. – Я думаю, ты получила за кольцо никак не меньше пятидесяти фунтов – в нем крупные камни. Ну а с пятидесяти ты легко могла бы отстегнуть мне десятку.

– Чего ради? – с легким презрением спросила Кэролайн, не поворачивая головы.

Черри Уодлоу язвительно хохотнула.

– Это в твоих интересах. Я предупреждала тебя, что скажу про кольцо, и сделала это. Но если ты со мной не поделишься, я раскрою еще одну твою тайну.

Ричард вошел в комнату, плотно закрыл за собой дверь и шагнул вперед.

– Все, разговор окончен! – объявил он. – Может быть, ты не знаешь, Черри, но шантаж карается законом. Тебя могут привлечь к длительным штрафным работам.

Она по-детски показала ему язык.

– А твоя любимая Кэролайн будет стоять в суде и давать свидетельские показания. Как тебе это понравится, дорогуша? Вот будет весело! «Вы заложили кольцо с бриллиантом, мисс Понсонби. Кажется, оно принадлежало вашей матери? У вас наверняка была очень веская причина расстаться с ним. Вы нуждались в деньгах? Так, может, расскажете нам, зачем вам понадобились деньги? Ага, я вижу, вы не хотите говорить. Что ж, это вполне естественно. Вы не желаете объяснять суду, что заставило вас пойти в ломбард…» Вот как это будет, Дики. По-моему, просто чудесно. А ты как считаешь, Кэрри? Ну что, сказать ему, зачем тебе понадобились деньги?.. Нет? Ладно, на этот раз оставлю тебя в покое. Хоть месть и сладка, но я предпочитаю десять фунтов, поэтому даю тебе время на размышление. – Она подхватила Ричарда под руку. – Доброе утро, дорогуша. Не хочешь меня поцеловать?

Ричарду хотелось ее задушить, но он прекрасно знал, что такая реакция доставит ей искреннюю радость, поэтому сдержался и произнес скучающим тоном:

– Не смешно, Черри. Ты уже вышла из школьного возраста – правда, в это трудно поверить.

Он с удовлетворением заметил, как ее лицо наливается краской. Она больно ущипнула его за руку и выбежала из комнаты, хлопнув дверью.

– Ненавидеть людей грешно, – пробормотала Кэролайн, – но мне кажется, что я ненавижу Черри.

– Ей бы надо по утрам заниматься зарядкой, – сказал Ричард, – и расчесывать волосы жестким гребнем. Морис такой же оболтус. Ну ничего, они когда-нибудь доиграются. А теперь объясни, что происходит. Ты расскажешь мне, зачем тебе вдруг понадобились деньги?

Щеки Кэролайн вспыхнули.

– Нет, – ответила она.

Ричард взял девушку за руки и посмотрел на ее повернутые кверху ладони.

– Лучше расскажи, Кэролайн.

– Нет, – повторила она слабеющим голосом.

– Это глупо, милая, очень глупо! Между нами не должно быть никаких тайн. Неужели ты не знаешь, что мне можно говорить все?

– Знаю, – она прерывисто вздохнула, – но это не моя тайна, Ричард.

– И слава богу! Однако я думаю, будет лучше, если ты мне ее раскроешь.

Кэролайн попыталась выдернуть руки и бросила на Ричарда жалобный взгляд, который показался ему невыносимым.

– Пожалуйста, Ричард… не надо. Я не могу тебе рассказать. Отпусти меня, Ричард.

Он поднес ее руки к губам, поцеловал и отпустил.

– Не давай спуску Черри. И не забывай, что я рядом. Эта нахалка ухитрилась еще до завтрака устроить нам мелодраматическое представление. Ну никакого приличия! До трех часов дня человек вообще не должен волноваться, это крайне вредно для здоровья. Ладно, пойдем. Нас ждет холодная ветчина, омлет и копченая селедка. Особенно рекомендую копченую селедку, она отлично укрепляет нервы.

Однако обстановка за завтраком оказалась не слишком умиротворяющей. Эрнест и Мейбел Уодлоу, похоже, вживались в роли страдальцев-великомучеников, но в отличие от святых выносили свои страдания на всеобщее обозрение. Они унылыми голосами просили кофе, отказывались от сахара, точно от яда, и не спускали укоризненных взглядов с Рейчел, которая сидела во главе стола и с трудом терпела этот концерт. Морис дулся как пятилетний ребенок, а Черри демонстрировала свое дурное настроение иными способами: она рывком придвинула стул к столу, вовсю гремела ножом и вилкой, а потом так яростно оттолкнула от себя чашку с чаем, что половина горячего напитка пролилась Кэролайн на колени.

В какой-то момент Рейчел взглянула на своих родственников как бы со стороны, и перед ней предстала четверка крайне раздраженных неприятных типов. Она словно заглянула в дырочку на темной занавеске и увидела комнату и людей в ней. Странную комнату и странных людей. Яркий свет безжалостно выхватывал их гадкую сущность. «Почему я так долго с ними мирилась? – удивленно спрашивала себя Рейчел, испытывая острое отвращение. – Все, сегодня же выставлю их за порог!» Но озарение длилось всего полминуты. Потом дырочка в занавеске закрылась, свет погас. Момент прошел. Семейка Уодлоу опять стала для нее родной. А родных надо любить, с ними надо считаться. Ну как от них избавишься? Они пребудут с вами до тех пор… «до тех пор, пока смерть не разлучит вас», и это еще более незыблемо, чем супружеская клятва верности. Только, к сожалению, далеко не так радостно.

Эрнест ел фрукты и кукурузные хлопья, Мейбел – только хлопья, без фруктов. Черри раскрошила свой тост и опрокинула чашку с чаем. Кэролайн вообще ни к чему не притронулась. То и дело звонил телефон.

В первый раз трубку взял Морис и сообщил, что до ланча приедет Космо Фрит, с вещами.

– Что он мотается туда-сюда? Мог бы окончательно здесь поселиться.

– Уж коли на то пошло, мы все могли бы здесь поселиться, – раздраженно бросила Черри.

Это было сущей правдой, которую никто даже не пытался оспорить.

Опять телефонный звонок. На этот раз – телеграмма. Ричард записал текст, положил бумажку рядом с тарелкой Рейчел и с удивлением заметил, как она побледнела. «Наверное, показалось», – подумал он, услышав слова тетушки:

– В половине шестого приезжает мисс Сильвер. Надо будет послать Барлоу на вокзал, чтобы он ее встретил. Сегодня я иду в гости к няне Каппер.

– Кто такая мисс Сильвер? – выпучила глаза Черри.

Стараясь не выдать голосом своего волнения, Рейчел ответила:

– Вряд ли кто-то из вас с ней знаком. Это гувернантка на пенсии. Боюсь, звучит не слишком заманчиво, но я хочу, чтобы она какое-то время у меня погостила.

Черри резко отодвинула стул и встала из-за стола.

– Замечательно! Давайте превратим этот дом в богадельню! – Сунув руки в карманы и посвистывая, она вразвалочку зашагала к двери. На ней был твидовый костюм горчичного цвета и длинный изумрудно-зеленый шарф. Уже на пороге девушку остановил очередной телефонный звонок.

Морис, который подошел к аппарату, обернулся к ней с трубкой в руке.

– Это тебя. Верный, или лучше сказать – неверный, Боб.

– Черт! – бросила Черри, быстро оглядела всех сидящих за столом и схватила трубку.

Родители наблюдали за ней, навострив уши, поэтому ей пришлось удержать на лице уныло-равнодушную гримасу, когда мистер Роберт Хеддервик страстно воскликнул:

– Черри, ты сводишь меня с ума!

Супруги Уодлоу заметили, как брови дочери слегка приподнялись, и услышали ее вопрос:

– Почему?

Энергичный ответ мистера Хеддервика вызвал вибрации на линии. Черри было очень трудно сохранять угрюмое лицо: ее прямо-таки распирало от радости. Тот факт, что через несколько недель Боб Хеддервик должен стать законным мужем Милдред Роуз, лишь усиливал приятное возбуждение.

– Черри, я должен тебя увидеть!

– Хорошо, – сказала она.

– Сегодня вечером на прежнем месте.

– Ну, не знаю, – протянула Черри и была вознаграждена очередной бурной тирадой.

– Говорю же тебе, я теряю разум! Мне надо тебя увидеть, поговорить с тобой! Приходи обязательно. Скажи, что придешь.

– Может быть, – чирикнула Черри и повесила трубку.

Этот разговор был слишком опьяняющим для завтрака. Ей пришлось приложить немало усилий, чтобы скрыть свое удовольствие. Она налила себе еще чашку чаю и стала пить, пряча предательскую улыбку. Между тем телефон опять ожил. Ричард обернулся через плечо, закрыв микрофон ладонью:

– Рейчел, это тебя – очень-очень лично. Г.Б. на проводе.

Рейчел впервые пожалела, что не прислушалась к жалобам молодежи и не перенесла телефон из столовой. Взяв трубку, она услышала приятный американский акцент мистера Гейла Брэндона:

– Мисс Трехерн?

Разумеется, в ее спальне был параллельный аппарат, но если она сейчас уйдет к себе, это сразу бросится в глаза. Родственники подумают… мистер Брэндон подумает… Словом, это будет выглядеть так, будто она что-то скрывает. Нет-нет, этого ни в коем случае нельзя допустить!

– Мисс Трехерн слушает.

Гейл Брэндон горячо заговорил:

– О, мисс Трехерн, не окажете ли вы мне одну услугу? Поверьте, мне не хочется вас беспокоить, но я знаю, у вас доброе сердце и вы наверняка поймете, что здесь, по другую сторону Атлантики, я не могу обратиться за помощью к своим соотечественницам. Я очень надеюсь, вы откликнетесь на мою нижайшую просьбу и поможете мне выбрать рождественские подарки.

Рейчел невольно улыбнулась.

– Но ведь еще слишком рано, – мягко сказала она. – Я, например, даже не задумывалась о подарках.

Голос Гейла Брэндона звучал весело. «Он доволен собой, – подумала Рейчел, – или рад меня слышать?»

Он засмеялся:

– Если я не куплю их сейчас, то вообще никогда не куплю, упущу время и просто-напросто махну рукой. Предлагаю сегодня утром поехать в Ледлингтон. Может, все мы там и не купим, но по крайней мере начнем.

– Даже и не знаю…

Он перешел на умоляющий тон:

– Если вы не согласитесь, я пропал! Понимаете, когда захожу в большой магазин, я совершенно теряю голову. Я могу купить беговые коньки дядюшке Джейкобу, который уже много лет прикован к постели, и супермодную губную помаду – тетушке Хефсибе. Мне просто необходим опытный советчик. А если я буду ждать, пока вы закончите все свои дела, Рождество пройдет и наступит следующее, так что, пожалуйста, отмените на сегодня ваши планы. Я заеду за вами через полчаса, идет?