Пробуждения

Книга совершенно неожиданно перевернула моё дилетантское представление о болезни и здоровье. Попробую написать что-нибудь связное по этому поводу, но не уверен, что получится.Каждая из историй, которые описал Оливер Сакс, чем-то напоминает "Цветы для Элджернона" или даже в ещё большей степени "Собачье сердце". Больные, не способные вообще ни на что, внезапно пробуждались к жизни. К сожалению, как правило, ненадолго. Через некоторое время препарат (леводопа) переставал действовать, и они испытывали регресс, в той или иной степени драматический. Автор описывает истории "плавания в море бед" -- это его собственное выражение, возникшее не без влияния Шекспира. И самое трагическое в том, что большинство пациентов физически были в течение десятилетий глубокими инвалидами, сохраняя при этом нормальные умственные способности, которыми они абсолютно никак не могли всё это время пользоваться. И часто это были талантливые и активные люди с высоким интеллектом. И вдруг жизнь их останавливалась в молодости и продолжалась в обездвиженном состоянии десятилетиями в самой дальней палате больницы без всякой связи с окружающим миром.Некоторые страдали тяжёлой формой болезни Паркинсона, но большинство попали в такое положение из-за последствий таинственного летаргического энцефалита, болезни, которая свирепствовала в Европе с 1915 по 1927 год, а потом сама собой куда-то делась. Сейчас слова "летаргический сон" почти не звучат, их употребляют разве что в связи с манией Н.В.Гоголя, но я хорошо помню, что в 1960-70-х годах они были на слуху. И только теперь я понял, о чём шла речь. Только теперь! Просто тогда были ещё живы пациенты с этим заболеванием, которые время от времени пробуждались по неизвестной причине, и разговоры были отголосками этих событий.Прочитать было довольно трудно. И дело не только и не столько в обилии незнакомых слов. Всё время возникало неприятное ощущение, что я подглядываю в замочную скважину за трагедией чужой жизни, и после каждого описанного случая я порывался бросить это чтение, но это оказалось невозможно сделать: каждый случай открывал какие-то детали жизни, которые находились далеко за пределами моего воображения, и хотелось узнать ещё что-нибудь, столь же странное и необычное. К тому же автор описал своих пациентов так, что не сопереживать им просто невозможно. Так и прочитал до конца.У Оливера Сакса была и ещё одна причина рассказать нам эти грустные истории: он хотел высказать своё отношение к медицине и к жизни в целом. И после всех историй болезни он написал несколько глав о том, как следует относиться к больному и к его болезни и чему его самого научили его пациенты. Это тоже интересно само по себе, и, чтобы понять его мысли, совершенно необходимо знать истории пациентов. И поражает широта взгляда автора. В этой философской части книги он легко и непринуждённо обращается к огромному множеству источников: к философам, поэтам, конечно, к медикам и каким-то ещё людям, которые мне совсем не известны. Вот только часть имён, что вспомнились без обращения к тексту: -- Кант, -- Шопенгауэр, -- Витгенштейн, -- Кьеркегор (хотя его имя и не названо явно), -- Лейбниц, -- Джон Донн, -- Гёте, -- Рильке, -- Кантор, -- Фрейд (естественно), -- Гален, -- Томас де Квинси (этот-то всё знал о действии разных препаратов), -- Лурия (его Сакс всегда именует великим), -- Павлов. Автор явно знаком с математикой, квантовой теорией, теорией относительности, не говоря уж о химии, биологии, медицине и всём остальном. Мне даже google не всегда помогал...И пациенты его тоже не простые люди. Например, вот образы, которыми описывал своё состояние пациент Леонард Л.: -- чувствую себя как муха, попавшая в бутылку Клейна; -- переходы от состояния сверхновой к состоянию черной дыры и обратно. (Он был один из немногих, кто сохранил способность читать, -- отсюда и сведения о чёрных дырах.)Меня же всё время не отпускал вопрос: а что всё-таки лучше? Лучше ли с помощью этой леводопы дать шанс прожить по-настоящему ярко (даже ярче, чем можно предполагать) неделю или год, зная, что есть вероятность того, что в конце концов пациент вернётся в первоначальное состояние, а то и с общим ухудшением? Или, может быть, лучше оставить всё как есть и ничем не рисковать? И тем более поскольку научные результаты, которые могут быть получены, вряд ли найдут применение. Ведь этот чёртов энцефалит уже много десятилетий не существует, а леводопа всё равно не восстановит органические поражения мозга пациента, зато может оказать разрушительное действие на психику... Вот это действительно трудный для меня вопрос. Для Сакса же ответ однозначен: поскольку есть шанс на благоприятный исход, надо попробовать -- и всё тут! Конечно, этим пациентам практически нечего было терять, всё и так было потеряно, когда им было 20 лет, а теперь им уже 60... И всё же, всё же, как быть с заповедью "не навреди"? Слава богу, что я не врач.Ещё меня посещала другая мысль: а как эти истории могли бы сложиться в средневековье? Ясно же, что если неизвестная болезнь могла возникнуть в XX веке, то что-то подобное могло произойти и в XIII. Современные пациенты часто сравнивали своё состояние с околдованностью: -- невозможно отвести взгляд от человека или от предмета, -- чужие мысли вместо своих, -- "мысль остановилась" (Кастанеда о чём-то таком пишет). Думаю, в XIII веке часть этих людей были бы причислены к одержимым дьяволом, а часть -- к получившим божественное откровение... со всеми вытекающими отсюда последствиями...В общем, книга двойственная. С одной стороны, она сугубо научная. С другой -- какая-то мистическая. И в конце автор утверждает, что медицина должна содержать метафизический аспект наряду с "физико-химическим". И знаете? Я согласен с таким мнением. По крайней мере, в неврологии без метафизики никак не обойтись. Всё в ней слишком сложно для физики.Хотелось бы посмотреть документальный фильм, снятый в 1973 году про этих людей. К сожалению, найти его в интернете не могу. Художественный фильм с Робертом де Ниро смотреть не буду. Да, связного рассказа у меня не получилось... Тогда уж и закончу цитатой про пациенку по имени Магда Б. В июле 1971 года миссис Б., общее состояние здоровья которой было вполне удовлетворительным и которая не отличалась мнительностью, вдруг ощутила внезапное предчувствие близкой смерти. Это предчувствие было настолько сильным, что она позвонила дочерям. «Приходите ко мне сегодня, — сказала она. — У нас не будет завтра… Нет, я чувствую себя хорошо… Нет, меня ничто не беспокоит, но я знаю, что сегодня ночью умру во сне». Тон ее был вполне трезвым, скучным и будничным. Она просто сообщила дочерям некий непреложный факт. Она была абсолютно спокойна, но говорила о близкой смерти с такой непоколебимой убежденностью, что мы встревожились, назначили ей анализы крови и ЭКГ, результаты которых оказались совершенно нормальными. Вечером миссис Б. обошла отделение и с не допускающим улыбок достоинством пожала руки всем больным, попрощавшись с ними. Она легла спать, и ночью ее не стало.

Наверное, я чего-то другого ожидала от книги, явно не столь медицинской тематики и суховатого повествования. Этакая книга для "чайников" на тему болезни Паркинсона и последствий энцефалита. Ну ладно, не совсем для чайников. Далась мне книга очень тяжело, в связи с недавними событиями в семье. К теме медицины в целом, и неврологии и психиатрии в частности я отношусь с большим подозрением. Хотя именно эти области медицины мне всегда казались самыми интересными. Сакс - великий ум и, насколько я понимаю, великий врач, преданный своей профессии. В своей книге он анализирует не только причины и симптомы болезни, он пытается понять и проанализировать, что меняется в голове у его пациентов, как больные взаимодействуют друг с другом, а самое главное как пациенты сами воспринимают свою болезнь и взаимодействуют с ней. К сожалению, в недавнее время мне не раз пришлось столкнуться с холодностью, отчуждённостью, а то и просто наплевательством врачей. Особенно тех, кто работает в области психиатрии и неврологии. В какой-то момент мне стало казаться, что возможно так и должно быть, что это их защитный механизм, который они используют, чтобы оставаться в здравом уме. Но, читая Пробуждения, становится ясно, что есть люди, которые искренне переживают за своих больных. Сакс так ярко описывает то, что они испытывают, какие страдания выпадают на их долю, что понимаешь что он искренне сочувствовал и старался помочь каждому из них. Сакс раз за разом побуждает всех к тому, что бы относится к пациентам как к людям, а не просто клиническим случаям. Главной проблемой книги является не умение автора балансировать только в одном стиле повествования, истории пациентов больше похожи на художественную литературу, но, только успеешь полностью погрузиться в историю больного, как Сакс вновь переходит на медицинскую терминологию, сбивая с толку читателя (особенно далекого от медицины).

Несмотря на то, что такого сорта книги вообще-то читать очень страшно человеку с воображением, именно Сакс, о чем бы он ни писал - о сломанной ноге или о неврологических болезнях, почему-то не отвращает от себя. Хотя и пишет об ужасном и неизбежном - о том, как невероятно причудливо может сломаться человеческий организм, как практически неуловимая нехватка того или лишняя щепотка этого в организме может превратить вполне цветущего человека в узника, заточенную в тюрьме собственного сошедшего с катушек тела и мозга. Но он, Сакс, такой теплый и ламповый, такой олдскульно - просветительский, ну просто такой Хэрриот, но не про зверушек, а про людей. Людям, живущим в этой книге, пришлось несладко - мало того, что постэнцефалитный паркинсонизм сковал их, лишил их воли на годы и годы, так ещё и эксперементальное лекарство сначала дало глоток свободы, а потом отбросило назад и вбок. Обидно и невыносимо, конечно. Да, вот собственно из историй таких людей книга и состоит. Ещё в ней, правда, есть примерно тысяча предисловий и введений, там тоже интересно и поучительно - про саму книгу, про изменения, которые ей пришлось перенести, про реакцию медицинского сообщества, про... Так вот. Истории пациентов. Они все слегка похожи: родился в 1900 году, в детстве был здоров как бык, переболел энцефалитом, стал овощем, попал в Маунт-Кармель, встретился с доктором Саксом, получил леводопу, воспрянул, как полковой конь при звуках боевой трубы, стал странненько реагировать на увеличение дозы, препарат убрали, снова стал овощем, вернули, стал странненьким, убрали, вернули, скончался. Там пространнее, душевнее и художественнее, но в целом примерно так. Ещё много рассуждений о сути медицины, её смысле и месте во вселенной, и они неплохи. Нет, конечно, существует обычная, рутинная, повседневная медицина, банальная, прозаическая — медицина ушибленных пальцев, хронических тонзиллитов, мозолей и волдырей, — но все мы тешим себя идеей медицины совершенно иного рода, абсолютно другого типа. Мы жаждем чего-то более древнего, глубокого и необычного, почти сакрального, некоего события, которое вернет нам утраченное здоровье и цельность, даст ощущение полного и совершенного благополучия.

Читала долго, но не жалею о том, что взялась. Больше всего поразила личность автора и его размышления о метафизической природе болезней. Сразу видно, что человек живёт своими пациентами, пытается всеми силами им помочь. Попытки осознать работу нашего мозга - выход в космос: думаешь, что нащупал твердую почву, пытаешься опереться - а вокруг бездна.

Для меня доктор Сакс хороший пример для подражания, сейчас нас мало учат именно человеческому отношению к пациентам, общению с ними. Во-первых, слишком большой поток пациентов, а, во-вторых, создается ложное ощущение, что техника однажды заменит всю рутинную диагностику и врач нужен будет только для подписи. Мне нравится та глубина, с которой книга написана. Часто в научно-популярной литературе, ради большей доступности жертвуют частью смысла и терминологии, но тут все идеально. Хотя с другой стороны, людям, не сталкивающимся с неврологией, наверное, будет читать это непривычно со словарем. "Романтическая наука" буквально переживает второе рождение, именно благодаря таким докторам, как Оливер Сакс. Редко бывает, что высококлассный клиницист пишет такие интересные книги, воодушевляет а) лучше учить неврологию; б) больше читать разной литературы, и, в конечном счете, просто шире мыслить и тщательнее слушать пациентов, порой они учат тебя большему, чем ты сам можешь им предложить.