Есть ли еще секс в большом городе? бесплатное чтение

Кэндес Бушнелл
Есть ли еще секс в большом городе?

Дж. К., лучшему МНБ

Глава 1
Есть ли еще секс в большом городе?

Одна из прелестей среднего возраста заключается в том, что люди становятся чуточку добрее и милосерднее.

Это все благодаря жизненному опыту. Человек успевает пожить, через многое пройти, многому научиться – например тому, что со стороны жизнь выглядит прекрасно, а на самом деле она паршивая. Или тому, что плохое все равно случается, как бы «правильно» ты ни старался себя вести. Но главным образом тому, что нет на свете ничего надежного и вечного, – все может внезапно рухнуть, исчезнуть, испортиться.

Брак например. Любовь. И даже сам город.

Мой роман с городом начал рушиться в тот момент, когда моя собака упала замертво в переулке возле Вашингтон-сквер. Ее убил кокер-спаниель – не в буквальном смысле, технически это был «несчастный случай», однако вовсе не случайность: за день до того я наткнулась на кокера-убийцу в банке.

Пес растопырил лапы и зарычал. Хозяин – смущенный парень лет двадцати с лицом пухлым, как булочка, – нагнулся, чтобы взять его на руки, и пес тут же цапнул того за палец.

Я покачала головой: некоторые просто не созданы для того, чтобы иметь собаку, и этот парень явно один из них.

На следующее утро я поднялась в половине восьмого, похвалив себя за раннее начало дня. Я жила в доме со швейцаром, поэтому частенько выбегала без ключей и телефона.

Тем утром я вышла из дому и завернула за угол. В конце квартала мелькнуло что-то подозрительное. Так и есть – снова парень со своим кокером.

Я тут же перешла на другую сторону улицы, втайне гордясь своей предусмотрительностью.

Мой пес задержался в переулке. Тем временем парень с кокером тоже перешел дорогу и оказался на нашей стороне. Завидев нас, спаниель сразу кинулся в атаку, рванув поводок.

Все происходило как в замедленной съемке крупным планом: потертый ошейник, изношенное металлическое кольцо, взметнувшаяся пыль кожаных частиц – и пес вырывается на свободу.

Парень включил первую передачу и заковылял за псом, успев его поймать буквально в последний момент.

Я была уверена, что с моей собакой все в порядке: очередная уличная стычка, такое случается постоянно.

Внезапно поводок в руке ослаб. Я обернулась и не сразу поняла, что произошло. Мой пес лежал на боку, его трясло, из пасти вывалился огромный язык.

Тако, названный в честь персонажа из фильма «Хороший, плохой, злой» (любимый фильм мужа), умирал.

Первой моей реакцией было устроить истерику, однако я быстро поняла, что привлекать к себе внимание не лучшая тактика. И без того уже собралась толпа; все галдели, предлагали помочь, но никто не знал толком, что делать.

Понимаете, собака была крупная: ивисская борзая, двадцать девять дюймов в холке, семьдесят пять фунтов – размером с косулю. Сомневаюсь, что смогла бы его поднять, и это еще не самое страшное. Я вообще понятия не имела, что делать. Ни кошелька, ни телефона, муж в отъезде…

Наконец кто-то дозвонился до ближайшей ветеринарки, и те пообещали, что примут меня, хотя еще не открылись. Кто-то остановил такси, кто-то поднял мою собаку, а парень с кокером-убийцей промямлил:

– Мне очень жаль. Надеюсь, мой пес не убил вашего… – Он порылся в кармане, достал смятую двадцатку и насильно сунул мне в руку. – На такси.

Я села в машину, и кто-то положил рядом еще теплого Тако.

– Скорее! – поторопила я водителя.

К среднему возрасту начинаешь понимать, что жизнь не похожа на кино. В какой-нибудь мелодраме таксист бы воскликнул: «О боже! Бедный песик!» – и рванул в больницу, а блестящие нью-йоркские врачи непременно спасли бы Тако. В реальной жизни водитель не желал обременять себя всякими сложностями.

– С собаками нельзя.

– Это срочно!

– А что такое? Болеет?

– Да-да, он умирает! Прошу вас, сэр… Может, уже умер!

Это я зря сказала.

– Умер? Еще мне тут не хватало дохлых собак! Вызывайте «скорую».

– У меня нет телефона! – завизжала я.

Таксист попытался выгнать меня из машины, я уперлась, а ему не улыбалось трогать мертвого пса, так что в итоге он сдался. До Шестой авеню всего три квартала, но мы ползли в плотном трафике, и он всю дорогу костерил меня почем зря.

Я мысленно отключила звук, напомнив себе, что где-то в мире есть женщина, которой сейчас наверняка хуже. Тем более смерть любимого пса не самое плохое, что случилось со мной за последнее время.

В прошлом году умерла моя мать – еще одна неожиданная смерть. В пятьдесят – мой нынешний возраст – мама начала принимать гормональные таблетки – обычная практика для женщин в менопаузе. Как выяснилось, гормоны могут вызывать рак груди. И хотя в истории нашей семьи с обеих сторон не было случаев рака и все женщины доживали до девяноста, мама умерла в семьдесят два.

Тогда я пыталась делать вид, что все в порядке, хоть это было и не так. Выпали волосы, я перестала есть…

Понадобилось много времени, чтобы примириться с потерей. Меня поддерживали друзья и муж.

В ветеринарной клинике мне разрешили воспользоваться телефоном. К счастью, я загодя выучила наизусть пару номеров.

Муж не брал трубку. Еще нет девяти, до работы полчаса, где же он?

Через десять минут прибежала моя подруга Мэрилин (она живет в Челси). Как и я, она не успела ни душ принять, ни кофе выпить, лишь наскоро влезла в спортивный костюм. Неумытые, с нечищеными зубами, мы уставились друг на друга.

И что теперь?..

Пес умер от аневризмы – так считает врач, хотя для точного анализа понадобится вскрытие. Будем делать? Нет, не будем, ответила за меня Мэрилин.

Мой муж всегда ненавидел Тако. Может, смерть пса была своего рода знамением?

Так оно и вышло. Тогда я не знала, что мой брак похож на аневризму: смерть притаилась за углом.

Три месяца спустя, в ноябре, муж попросил развод. Это случилось на следующий день после ужасной метели. Мы тогда отдыхали в моем доме в Коннектикуте – ни воды, ни электричества. Вернуться в город вместе с мужем я, понятно, не могла; пришлось остаться – сгребать снег и растапливать в камине, чтобы хоть как-то добыть воду для туалета.

Начались судебные тяжбы. Как всегда в таких случаях, не обошлось без гадостей, однако по сравнению с остальными у нас все прошло относительно спокойно за исключением одной маленькой детали – закладной на квартиру: старую пришлось аннулировать, а новую оформить на мою фамилию.

Мне и в голову не приходило, что это может оказаться проблемой; к тому же у меня на счету было достаточно средств, чтобы выплатить закладную целиком. Клерк уверял, что все будет в порядке.

Три месяца спустя в назначенный день я вошла в его кабинет, и меня охватило недоброе предчувствие.

– Ну?

– Мне очень жаль, но таковы правила…

– Я не получу закладную, да?

– Нет, – прошептал он.

И тут меня осенило. Заполняя анкету, я всюду отметила «неправильные» галочки:

а) женщина,

б) одинокая,

в) самозанятая,

г) за пятьдесят.

Я больше не входила в демографическую статистику.

Проще говоря – меня не существует в природе.

Я стояла возле банка в полном оцепенении.

Вокруг все то же самое: бар напротив, в окнах которого виднелись пожилые завсегдатаи в свитерах; закусочная на углу, куда я захожу каждое утро; рядом винный магазин с нервным продавцом, который без умолку трещит о бейсболе, – как и я, он живет в городе больше тридцати лет.

Я перешла улицу и уставилась на свой дом. Сколько раз я проходила мимо, впервые приехав в Нью-Йорк! Мне тогда было девятнадцать, я посещала университет и «Студию 54»^[1] и уже публиковалась в подпольных газетах, наводнивших город в то время.

Я была абсолютно нищая, но это совершенно не имело значения: все вокруг казалось новым, волнительным. Я проходила мимо здания со швейцаром в униформе и белых перчатках, останавливалась полюбоваться садом – настоящим садом с цветами и высокой травой – и думала: однажды, если получится, я буду здесь жить!

Теперь я жила здесь – в угловой квартире на верхнем этаже. Кстати, в этом доме живет актер, игравший «Мужчину моей мечты». А однажды фотографию квартиры разместили на обложке «Эль Декор», и из всех моих достижений мама, опытный декоратор, больше всего гордилась именно этим.

Сейчас система меня победила. Я не только потеряю свой дом, но и стану еще одной из миллиона разводящихся женщин средних лет, которым снова придется искать несуществующего принца – и новый дом вдобавок.

Я немного всплакнула, но вдруг поняла, что слишком устала – нет сил даже плакать.

Вместо этого я позвонила Мэрилин.

– Солнце…

– Да?

– Только хотела тебе сообщить – с меня хватит.

И с этими словами я покинула Манхэттен.

В отличие от миллионов разводящихся женщин мне повезло скопить денег на пресловутый «черный день», а их к середине жизни бывает предостаточно. Показав банку средний палец, я назло им выплатила закладную, сдала квартиру и сбежала на дачу в Личфилд. Там полно места, поэтому я завела двух пуделей и занялась тем, о чем мечтала с детства: писала, что душа пожелает, и объезжала верховых лошадей.

Разумеется, меня тут же сбросил норовистый жеребец. Я сломала ногу, ковыляла по округе с палочкой, как столетняя старушка, и вовсе не была уверена, что стоит продолжать, но тут меня поддержал отец. Он напомнил, как в детстве я всегда «возвращалась в седло». Три месяца спустя я участвовала в соревновании и даже выиграла пару ленточек.

Я просыпалась утром и вдыхала тишину.

Я была счастлива.

Я не думала о прежней жизни, о Нью-Йорке и, главное – о мужчинах.

Тем не менее полгода спустя мне позвонила Тина Браун с новой идеей. Поскольку с момента развода прошло достаточно времени, она предложила мне вернуться в город и начать писать о том, каково это – ходить на свидания после пятидесяти. Можно зарегистрироваться на специальных сайтах или нанять сваху…

Тут я ее оборвала.

Нет уж!

Я не готова ходить на свидания. Даже не в этом дело – просто не хочу, и все. Тридцать пять лет я посвятила отношениям, прошла через весь цикл: влюбиться, выйти замуж, развестись. И что теперь – все по новой? Неужели это единственное, чем можно заняться в жизни? На ум приходит классическое определение сумасшествия: человек повторяет одно и то же действие, надеясь на разный результат.

Настало время выйти из этого порочного круга. Впервые за тридцать пять лет я решила обойтись без мужчин.

Причем это означает обойтись без секса. На данном отрезке своей жизни меня не интересует секс без обязательств.

Разумеется, я ни с кем это не обсуждала. Вообще тема секса – когда-то источник веселья, смущения, страха и радости – теперь всплывала редко. Друзья-одиночки не ходили на свидания, и потому им не обламывалось; замужние возились с детьми, и, полагаю, им тоже не особо перепадало… И все же время от времени, когда я объясняла очередному мужчине, почему больше не хожу на свидания, он непременно ахал: «А как же секс?» – словно я на его глазах придушила котенка.

– А что секс?

– Как ты решаешь эту проблему?

– Да никак.

– Разве тебе не нужен секс?

– А тебе? Знаешь, люди, нуждающиеся в сексе, часто принимают неверные решения. Мне приходилось видеть, как целая карьера мирового класса летела к чертям лишь потому, что человек пожелал расслабиться.

Кроме того, у меня имелась масса других занятий куда интереснее: например, готовить изысканные блюда, изучать «Инстаграм», сочинять песни… Мою лучшую подругу звали Энджи. Она недавно победила рак и теперь работала в психиатрической лечебнице – читала подросткам Шекспира. Мы много гуляли по округе, проходя мимо скульптур Колдера и дома Фрэнка Маккорта. Мобильной связи не было, так что мы часами разговаривали: о феминизме, о смысле жизни, о моих бредовых романах. Часто останавливались возле студии Артура Миллера – той самой, которую он построил собственными руками и где написал «Суровое испытание». Крошечная комнатка примерно восемь на десять футов с гладкой деревянной доской, прикрепленной к стене в качестве письменного стола. Я подходила к окну, смотрела на лес, на дорогу и думала: вот на этот вид тысячу раз любовался Артур Миллер. Что он чувствовал? Отчаяние от того, что не выходит как надо? И я мысленно возносила молитву: пусть на меня снизойдет гений Миллера, хотя бы частичка!

Ну пожа-а-а-а-алуйста…

Увы.

За время, проведенное в Коннектикуте, я написала три романа, но издателей от них откровенно тошнило. Когда я наконец отправила им рукопись, которая наверняка должна была понравиться, ее вернули с жирными зачеркиваниями на каждой странице.

Я позвонила Мэрилин с криком о помощи.

– Солнце, – сказала она, – ты там в одиночестве уже крышей поехала, вот и пишешь всякий бред.

И тут позвонил мой финансовый консультант.

По крайней мере, новости у него были хорошие: если я продам квартиру сейчас, то смогу воспользоваться налоговой льготой. Выплата закладной три года назад оказалась умным ходом: цены на недвижимость выросли, и теперь есть шанс получить прибыль с продажи. Если постараться и найти самую дешевую квартиру с одной спальней в городе, то я смогу позволить себе еще и обветшалый домик на краю бывшей рыбацкой деревни в Хэмптоне. Два года назад туда переехала Мэрилин, и с тех пор я ждала возможности к ней присоединиться.

Как и меня, город изгнал ее столь же неожиданно и необъяснимо.

Ну, не совсем. Как и мне, Мэрилин выпала череда испытаний, в результате чего ей начало казаться, что город стремится от нее избавиться – в буквальном смысле.

Сперва здание, в котором она двенадцать лет снимала квартиру, собрались сносить; затем ее клиент переехал в Лос-Анджелес, и, наконец, ее собаке потребовалась дорогостоящая операция.

Была зима, и Мэрилин то и дело упоминала мороз: если дойти до конца пирса и раздеться, то через полчаса можно замерзнуть до смерти – так пишут в Интернете.

Это настораживало. Пятнадцать лет Мэрилин принимала прозак и пребывала в безмятежном счастье. Ей можно было спокойно признаться в самых тайных страхах без риска получить в ответ осуждение. И вот однажды холодным апрельским утром Мэрилин отправилась к психоаналитику. Тот выписал кучу рецептов и отослал ее домой. Мэрилин зашла в аптеку, купила лекарства, вернулась домой и выпила целый пузырек снотворного. Я позвонила ей на последней таблетке узнать, как все прошло; она уже засыпала, но смогла взять трубку.

Я вызвала «911».

К счастью, Мэрилин удалось спасти. В итоге она решила отдохнуть от города и уехала погостить к подруге в деревню. Сперва она собиралась остаться на неделю-другую, однако неделя превратилась месяц, месяц в два… Вскоре она подружилась с риелтором и с тех пор получала инсайдерскую информацию о недвижимости, доступной для женщины средних лет, – то есть о домах с облупившейся краской и древней канализацией, из тех, которые попросту невыгодно сносить.

Три месяца плавно перетекли в год, снова наступила зима. Однажды утром, возвращаясь с пилатеса, Сэсси поскользнулась на льду, растянула мышцу и принялась ныть: мол, город уже не тот, и как было бы здорово снова жить рядом. Так у Мэрилин возникла идея: поселиться в деревне всем вместе.

Много лет назад мы с Сэсси и Мэрилин жили в одном квартале и практически не вылезали друг от друга. Наверное оттого, что мы тогда были на пятнадцать лет моложе, те времена помнились счастливыми и волнующими. Мы наслаждались успехом; казалось, будущее позаботится о себе само. Разумеется, с тех пор многое изменилось, но мы всегда поддерживали тесную связь, даже праздники вместе отмечали, ведь у нас не было детей и прочих семейных обязательств (родители Сэсси умерли, а семья Мэрилин жила в Австралии).

В жизни часто выходит не так, как ты задумал, однако у нас, как ни странно, получилось. С помощью подруги-риелтора Мэрилин нашла дома себе и Сэсси, а теперь, если повезет, и я поселюсь рядом.

Той весной я переехала на старую ферму в полумиле от Сэсси и в полутора милях от Мэрилин. Сперва нас было всего трое, но вскоре Сэсси столкнулась с Куини, которую мы обе знали еще с юности; оказалось, она тоже живет в деревне.

В прежние времена Куини была гламурной светской девушкой – до тех пор, пока однажды не приехала навестить маму, известную художницу. Стремясь выбраться из дому, Куини отправилась в бар, встретила там местного парня, влюбилась, забеременела и после короткой двухлетней попытки развелась. С тех пор она обосновалась в деревне, поэтому знала всех в округе.

Последний ее бойфренд жил в другом штате, а у ее семнадцатилетней дочери своя жизнь, так что вскоре Куини присоединилась к нашим посиделкам. Идея женской дружбы для нее была в новинку. Она всегда обращалась к нам «девчонки» – именно так, в кавычках, словно в пятьдесят общение с одинокими женщинами нужно отделять от собственной жизни – хотя бы пунктуацией.

Пятой стала Китти.

Пятнадцать лет назад Китти нашла Мужчину Своей Мечты и счастливо растворилась в замужестве – так мы думали. Как выяснилось, она тоже внезапно развелась.

Новость шокировала всех. Китти единственная из моих подруг свято верила в настоящую любовь. И в двадцать, и в тридцать она отвергала мужчин направо и налево – все искала свою «половинку». И вот однажды Китти зашла в ближайший ресторан и села рядом с мужчиной постарше. Они разговорились. В тот вечер Китти ушла с ним, на следующий день переехала к нему, а полгода спустя они поженились.

Мы с Китти на какое-то время потеряли связь, но потом возобновили. Меня тогда поразило, до какой степени они с мужем любили друг друга. Он всем рассказывал, что жить не может без Китти, что хочет проводить время только с ней.

Помню, я завидовала. Хотелось тоже встретить настоящую любовь, но увы… Наверное, не судьба. И я никак не ожидала, что брак Китти закончится, да еще так внезапно: как-то ее муж вернулся домой с гольфа непредвиденно рано, к тому же пьяный. Обозвав Китти нехорошим словом, он протянул ей документы о разводе.

Во всяком случае, попытался.

– Ты что, сдурел? – завизжала Китти.

Уже не в первый раз она видела мужа в таком состоянии за последнее время: как и у многих в этой истории, у него имелись проблемы, однако документы оказались полной неожиданностью.

Хоть Китти и порвала их в запале, формально ничего не изменилось, включая жесткий добрачный контракт. Пришлось Китти срочно искать новое жилье. В итоге она сняла домик в нашей деревне, чтобы быть поближе к друзьям.

– И чем вы тут занимаетесь? – спросила она как-то раз.

– Ну я, например, пишу.

– А по вечерам?

– У меня свое расписание. Делаю упражнения, потом выгуливаю собак на пляже, затем ранний ужин, иногда в четыре.

– В четыре?

– Ну в шесть.

– Одна?

– Иногда с Сэсси и Мэрилин. И Куини.

– Ужин в шесть! – фыркнула Китти. – Ну что за жизнь!

И она была права.

И наконец, Тильда Тиа, одна из замужних подруг Китти, как по волшебству, переместилась к нам с юга Франции. Она недавно закончила двенадцатилетние отношения с французом и попыталась начать новую жизнь в Штатах.

И вот, собравшись на кухне у Китти, мы занялись тем же, чем и в былые времена, до мужей и детей, построения карьеры и жизненных трудностей: попытались во всем разобраться.

Почти сразу же, как и в былые времена, разговоры свелись к сексу.

– Где радость? Где возбуждение? – вопрошала Китти.

– Где мужчины? – вторила Тильда Тиа.

И глядя на их взволнованные лица, я поняла, что пришло время это выяснить.

Итак, четыре года спустя я вернулась на старые пастбища. Проезжая по мосту, ведущему на Манхэттен – одинокая белая женщина с двумя пуделями на заднем сиденье практичного внедорожника, – я задала себе неизбежный вопрос: есть ли еще секс в большом городе?

Глава 2
«Мона Лиза»

Если секс где-то и остался, мне он явно не светит.

Во всяком случае, так считает мой гинеколог.

Вернувшись в город, я первым делом отправилась к ней. Этот ежегодный визит всегда выматывает, но что поделать, таковы правила: раз в год показывай свою вагину хотя бы одному человеку, иначе…

После стандартного осмотра врач отодвинулась на стуле и сокрушенно покачала головой:

– Вы читали то, что я вам прислала? Про «Мону Лизу»? – спросила она.

Я ощутила знакомый холодок страха. Какую еще Мону Лизу? Я что-то пропустила? Или сделала не так и теперь обречена?..

Я оделась и села у стола, готовясь к худшему.

– Послушайте, милочка, – начала врач участливым тоном, – гормональное кольцо не работает. Ваше влагалище потеряло эластичность.

Я издала сдавленный звук.

– Когда вы в последний раз занимались сексом?

Снова невнятное мычание.

Врач закатила глаза. Я ходила к ней последние четыре года, и каждый раз приходилось оправдываться: «Вот-вот, очень скоро, на днях собиралась…» Все равно что чистить канализацию.

Однако на этот раз уловка не прошла.

– Вот поэтому я и упомянула «Мону Ли- зу», – продолжила врач «рекламным» тоном. – Это новая лазерная процедура, восстанавливающая толщину и эластичность влагалища.

Она подтолкнула в мою сторону бордовый буклет.

– Подумайте об этом. Вы сразу заметите разницу!

Я кашлянула:

– Сколько?

– Три процедуры по цене три тысячи долларов.

Три тысячи? Нет уж, спасибо!

В тот день я обедала с голливудским продюсером. Он хотел обсудить какое-то неопределенное ТВ-шоу, на котором будут неопределенно говорить о сексе, а я была только рада предлогу начистить перышки, выйти в люди и поесть за столом с настоящей салфеткой.

– Ты когда-нибудь слышал о процедуре «Мона Лиза»? – спросила я.

Продюсер пошел белыми пятнами. Два года назад эту процедуру прошла его жена – теперь уже бывшая. Сперва все было замечательно, а потом она заявила мужу, что он ее не удовлетворяет, и завела роман с инструктором верховой езды, который занимался с их дочерьми. Они собирались пожениться, несмотря на то что инструктор на двадцать лет ее моложе.

Пришлось пожалеть беднягу: он чуть не плакал, шокированный тем, что молодые парни могут предпочитать женщин постарше. На это я заметила, что если поменять роли местами – на молодых девушек и мужчин постарше, – то для него разница в возрасте и поведении была бы вполне естественной.

А теперь благодаря «Моне Лизе» ветер переменился. Если женщины постарше, оказывается, могут заводить себе молодых партнеров, то почему бы нет? Почему бы им не бросать мужей «приличествующего» возраста ради молодых, горячих парней?

Так они и делают, если верить моей подруге Эсс, особенно если они, как Эсс, входят в пресловутый «один процент»^[2]. Это женщины, годами следящие за собой, объяснила она. «После диеты, йоги и кучи денег, потраченных на филлеры и ботокс, уже неважно – лазером больше, лазером меньше…» Говорят, теперь модно дарить своим женам «Мону Лизу» на пятидесятилетие.

Как и большинство лазерных процедур, «Мона Лиза» срабатывает не у всех, но если получится, тут уж берегись… Эсс назвала трех женщин, которые ее прошли и впоследствии оставили своих мужей.

Эффект виагры

– Это как первый раз с виагрой, – объяснила Эсс. – У мужчин вдруг появляется давно забытая эрекция, им хочется секса с женой, а той больше не нужно, и тогда они бросают жен ради молодых цыпочек… Так вот теперь все наоборот.

Ну или не совсем. Слабое место этой аналогии в том, что у большинства женщин, в отличие от мужчин, нет возможности испытать данный феномен на себе. Как обычно, разница между ценой молодости для мужчин и женщин огромна. Сильно разорит среднестатистического мужчину маленькая синяя таблеточка? Вряд ли. Может, их вообще страховка покрывает, как и многое в мужском мире… В любом случае виагра никак не стоит три тысячи долларов.

И тут я поняла: для исследования темы секса придется использовать то, что есть под рукой, а именно мой велосипед.

Знакомьтесь: новые велосипедисты

Двадцать пять лет назад, когда я впервые написала о велосипедистах, они еще были редкостью. Чуточку инфантильные, слегка оторванные от жизни, они раздражали своими дурацкими великами, особенно если пытались затащить его к тебе в квартиру, словно домашнее животное. В те времена велосипедный спорт считался несерьезным и немного опасным, а также свидетельствовал о недостатке средств.

Сегодня же все наоборот. Велосипедисты не только распространились как вирус, но и мутировали в десятки разных типажей. Вот лишь некоторые из них.

Миллионер-семьянин

Имеет кучу детей от разных жен и детскую площадку где-то посреди огромного участка. Любит производить впечатление на приятелей, катаясь до Монтока и обратно за один день.

Плюсы: богат, здоров, фертилен.

Минусы: меняет браки чаще, чем остальные – шины.

Командный игрок

Любит ездить в группе. Как правило, небогат, но вполне может ухнуть на велик пару тысяч долларов. А еще позволяет себе тратить на свое хобби несколько часов в неделю, пока вторая половинка убивается дома.

Плюсы: заботится о себе, а значит, и о других может – по крайней мере на земле.

Минусы: страшно раздражает жену. Сперва все вроде бы неплохо, а потом… Оба стареют, уже дети подрастают, а он все ездит на своем чертовом велике!

Настоящий велосипедист

Его легко проверить в отличие от фальшивого: настоящий ростом чуть пониже вас, зато мускулистый и куда лучше ездит.

Плюсы: может проехать на заднем колесе.

Минусы: в конце концов ты сама захочешь попробовать этот трюк и закончишь в больнице со сломанным копчиком.

Холостяк

Знакомится в мобильном приложении. На велик садился от силы раза три за всю жизнь. С другой стороны, явно смотрел «Холостяка» и, возможно, даже «Холостяка в раю», и знает, что хорошим парням полагается ездить на велосипедах по очаровательным летним городкам. Предполагается, что это весело и приятно, хотя по его лицу так не скажешь.

Плюсы: часть его действительно ищет «ту самую».

Минусы: если упадешь с велосипеда, тебя быстро заменят.

Так стоит ли садиться на велосипед, чтобы встретить мужчину? С целью выяснить это я отправилась в Центральный парк.

Там было полно народу на великах, и все они ездили так, словно участвовали в «Тур де Франс». Куда там остановиться и поболтать! Конечно, и в городе полно людей на великах, только у меня не хватило смелости, рефлексов или безрассудства, чтобы влиться в городской трафик на двухколесном транспорте.

Я решила переадресовать вопрос на обсуждение в деревню, а точнее – Тильде Тиа. В отличие от меня Тильда открыта к любым экспериментам. Двенадцать лет она вела себя хорошо в браке, и теперь на свободе была готова стать «плохой девочкой».

А еще Тильда Тиа – велосипедист-маньяк.

Последнюю неделю она засыпала меня эсэмэсками о том, как проехала пятнадцать, восемнадцать и двадцать одну милю за три часа и что надо стремиться к бо́льшему и ставить целью двадцать четыре мили. Не знаю почему, но я согласилась. Даже если мужчина нам не попадется, пользу физической нагрузки никто не отменял.

В назначенный день мы встретились в условленном месте. Тильда Тиа была в цветастом платьице и серебристых сандалиях, точно мы собрались на пляжную вечеринку. Она только что уложила волосы и потому отказалась надевать шлем; вместо этого Тильда воткнула в уши наушники, будто они ее спасут.

Я же сосредоточилась на своей безопасности. Велошорты, неоновый жилет, одолженный у Сэсси, и большой шлем, расписанный под арбуз. Мой верный конь – оранжевый горный велосипед, в свое время привлекший немало восхищенных взглядов на проселочных дорогах Коннектикута.

Как выяснилось, лучше ему было там и остаться. Горный велосипед отлично подходит для перепрыгивания через бордюры и срезания по траве, однако на проселочной дороге он слишком тяжелый и медленный, по крайней мере для темпа, заданного Тильдой Тиа.

Все было нормально, пока мы не выехали за деревню. Первым препятствием оказался мост. Сотни раз я пересекала его на машине и даже не подозревала, насколько он крутой и как мало места остается велосипедистам.

Осилив до половины, я вильнула колесом, благоразумно спешилась и остаток пути прошла пешком. По другую сторону ждала Тильда Тиа, нетерпеливо топая ногой.

– Ты чего слезла? Мы даже еще до холма не добрались!

– Высоты боюсь, – оправдывалась я.

Я снова села на велик. Сперва я лихорадочно крутила педали, пытаясь догнать Тильду, но вскоре сдалась и принялась разглядывать окружающих.

Можно подумать, что велосипедный спорт – хобби для молодых, однако это не так. Мимо один за другим проезжали люди среднего возраста. Большинство, как и я, были в приличной форме, то есть вполне способны осилить несколько миль, однако не видят нужды отказываться от картошки фри после прогулки. Довольно много пар, похоже, решили заняться физической активностью вдвоем. Выглядят вполне счастливыми… Хотя нет, вру, порой у одного из пары на лице мелькает раздражение: какого черта я здесь делаю, как меня вообще угораздило? Впрочем, ведут себя дружелюбно. Проезжая мимо, мы обмениваемся кивками или машем в старомодном стиле лодочного этикета.

Еще там были фанатики: средних лет, одеты по последней моде, тонкие шины, аэродинамические рамы и все такое. Что-то вроде закрытого клуба, признают только равных, прочие лишь путаются под ногами.

И, наконец, стайки друзей: смешанные группы мужчин и женщин, проводящих время вместе. Могу представить типичный разговор:

– Давайте как-нибудь соберемся, посидим?

– Я бы с радостью, но я на диете…

– Я тоже. Хм-м… О, у меня идея! Поехали кататься на великах?

– Ура!

Они были повсюду. Вскоре и я невольно оказалась посреди такой стайки.

Проблема в том, что в группе каждый едет со своей скоростью: кто-то отстает, кто-то отрывается. В результате обнаруживаешь себя рядом с кем-то, и волей-неволей приходится завязывать разговор.

В принципе ничего страшного в этом нет: достаточно сказать «повезло с погодой», улыбнуться и помахать мизинчиком. Вскоре кто-нибудь вырвется вперед и уведет за собой остальных, как мама-утка своих утят.

Однако в последней четверке все вышло иначе. Двое оторвались, еще двое остались позади. Иногда такое случается из-за скопления на дороге машин, так что лучше переждать и пропустить.

Они поглядывали на меня, я на них. Первый ничем особо не выделялся, зато у второго были усы, седые усы, и гладкая, почти без морщин, кожа человека, который любит хорошо поесть и славно повеселиться.

– Классный велик, – заметил он с улыбкой.

– Спасибо, – ответила я, надеясь, что они проедут мимо.

Теперь мы все трое ехали в ряд, параллельно друг другу. Ненавижу такие вещи! Это же небезопасно: если одного из нас собьет машина, мы все повалим друг друга, как фишки домино!

– А что за тип? – продолжал усатый.

Серьезно? Неужели он не понимает, насколько опасны такие разговоры, когда мимо проносятся машины на скорости сорок миль в час?

– Горный, – буркнула я сквозь зубы.

Тут он кивнул и, слава богу, отвалил.

Следующая остановка – паром на остров Шелтер, известный как Мекка для велосипедистов: живописные дороги, мало машин.

Когда я подъехала, паром как раз причаливал. Тильда Тиа ждала меня на самом краю причала, рассчитывая зайти на борт первой. Чтобы подобраться к ней, пришлось пройти мимо стайки друзей.

– На остров? – спросил усатый, как будто имелись другие варианты.

Я кивнула.

– Мы собирались пообедать в «Бараньей голове». Присоединяйтесь!

– Спасибо! – обрадовалась я.

Ну вот, пожалуйста, не зря поехали – уже есть результаты!

Я жестом показала на Тильду Тиа и пояснила, что не одна.

Усатый бегло глянул на нее, решил, что сойдет, и распространил приглашение и на Тильду.

– Пошло дело, – шепнула я, подруливая к Тильде, и объяснила ситуацию.

– Нет, – отрезала та.

– Но почему?

– Они напоминают мне первого мужа и его друзей, а я ищу совсем не этого.

И словно в доказательство Тильда закатила велосипед на нос парома, как можно дальше от них.

Десять миль спустя выяснилось, что Тильду Тиа действительно интересует совсем другой типаж. Мы усердно крутили педали вдоль живописного полуострова, как вдруг она резко затормозила.

– Вот он! – И Тильда указала на викторианский особняк. – Дом моей мечты. Эх, если бы у меня были деньги!

Пока мы глазели на дом, из соседнего вышел мужчина в футболке и шортах: темноволосый, мускулистый, с лицом киногероя; пожалуй, не больше тридцати.

– О боже! – воскликнула Тильда, провожая его взглядом. – Это он!

– Кто?

– Я же тебе рассказывала! Я приметила его пару дней назад на набережной. Он самый красивый мужчина в мире!

И Тильда бросилась его догонять.

Только не это!

Пожалуйста, только не это, взмолилась я, лихорадочно крутя педали, чтобы поспеть за ней. Ну и, разумеется, тут же получила травму – чего и следовало ожидать.

Улицы этого аристократического анклава были усеяны препятствиями: «лежачие полицейские», какие-то треугольные штуки, металлические столбики. Пытаясь увернуться от одного из них, я наехала на «лежачий полицейский», подпрыгнула и стукнулась ногой о педаль.

– Ай!

Я слезла с велосипеда. Синяк будет, это точно. Болит ужас как! Наверное, скоро утихнет, но мне ведь как-то надо ехать! Хотя бы догнать Тильду Тиа…

Та уже исчезла за небольшим подъемом. Пришлось звонить по телефону. Слава богу, у нее в наушниках встроен блютус.

– Ты где? – спросила Тильда.

– Я стукнулась о педаль.

– Сильно? Вернуться за тобой?

– Нет, ничего страшного, не надо.

Я догнала ее на перекрестке и показала ногу. Скорая помощь мне явно не требовалась; с другой стороны, не помешает приложить лед, решили мы и направились в популярный ресторанчик на пляже. Всего три мили, утверждало мобильное приложение. Пятнадцать минут спустя мы вползли на веранду, мокрые от пота. Когда-то ресторан считался модным, теперь же основной контингент составляли родители в возрасте, обремененные кучей детей.

Мы сели у стола и принялись обмахиваться меню.

– И чего это я так вспотела, не понимаю! – жаловалась Тильда Тиа.

– Зато я понимаю. – Я залезла в телефон. – Сейчас всего-то… тридцать один градус и семьдесят процентов влажности.

И мы рассмеялись. Какого черта нас понесло на великах в такую жару?

Впрочем, неважно. В ресторане было довольно уютно: разноцветные плетеные стулья, вентиляторы. Снаружи играли дети, в бухте веселые туристы спихивали друг друга с яхты.

Мы заказали фирменный коктейль «Фрозе»: розе, клубника и капелька водки со льдом. Поели картошку фри, макая ее в майонез, а потом вызвали «Убер».

Глава 3
«Тиндер»

Через пару дней после неудачных покатушек я получила по электронной почте письмо: некая Эмма хотела, чтобы я написала экспериментальную статью о «Тиндере», мобильном приложении для свиданий.

Мое внимание привлекло слово «экспериментальную». Интересно, что она имеет в виду?

В письме Эмма указала свой номер телефона – значит, дело серьезное, ведь телефон используют только в особых случаях.

После небольшой переписки мы договорились созвониться.

Эмма представилась редактором, призналась, что бо́льшую часть времени проводит в Сети, тогда как с реальной жизнью у нее не ладится.

Я спросила, что она подразумевает под словом «экспериментальную».

Эмма понизила голос:

– Я хочу, чтобы вы рассказали всю правду о «Тиндере».

Правду? В этом и заключается эксперимент?

Эмма работала в журнале, в котором фигурировали темы секса, свиданий, отношений и прочих атрибутов жизни современной женщины. А что такое быть современной женщиной? Это значит барахтаться в пучине комплекса, раздутого до промышленных масштабов, где тебя всячески поощряют верить в любовь, вступать в отношения, выходить замуж, рожать детей – и где-то там вдалеке маячит хеппи-энд. Эту мощную иллюзию продают самыми разными способами, от реалити-шоу до нижнего белья, а мы ее покупаем, и, черт возьми, она работает.

А значит, Эмма хотела старую добрую сказку о том, как свидания в Сети имеют свои плюсы и минусы, однако в итоге все уравнивается счастливым концом – то есть свадьбой.

С другой стороны, даже до меня доносились слухи о «Тиндере» как о приложении для «съема» (неясный термин, который может означать что угодно: от совместного просмотра телика до незамысловатого секса в туалетной кабинке). Все это звучало крайне неприглядно: парни ведут себя ужасно, посылают фотографии членов, никогда не похожи на свои фото, врут обо всем и не перезванивают. Мне рассказывали, что женщин судят только по внешности, а на свиданиях открыто зависают в приложении в поисках новых знакомств. Ну и все в таком духе, заканчивая банальным: парни хотят лишь орального секса.

Нет уж!

– Ну пожалуйста! – взмолилась Эмма.

– Но зачем?

– Потому что, – понизила голос Эмма, – у меня есть друзья… и «Тиндер» ломает им жизнь. Вы должны им помочь!

Смогу ли я? Сто лет не занималась журналистикой. Впрочем, одно правило я все-таки помнила: не будь предвзятой! Не планируй заранее, какой вывод сделаешь в конце.

– А вдруг мне понравится? – усомнилась я напоследок.

Эмма фыркнула и повесила трубку.

Я скачала приложение и запустила его.

Все дело в деньгах!

Первое, что я поняла: «Тиндер» только для вида про секс, тогда как на самом деле – про деньги. Чтобы использовать программу, мне пришлось согласиться на ежегодную оплату в девяносто девять долларов до конца жизни. Значит, по завершении эксперимента надо придумать, как отписаться, иначе с меня так и будут снимать деньги.

Затем последовала регистрация, точнее «вход через “Фейсбук”». Я давно уже им не пользуюсь, так они откопали какой-то древний профиль и выложили фото десятилетней давности, а еще там были указаны мои настоящие имя и возраст.

С самого начала все пошло не так. Кому охота связываться с пятидесятилетней теткой?

Как выяснилось, всего двоим: оба – курильщики за шестьдесят.

Нет уж! Я и сама старая перечница, зачем мне такой же? Что в этом интересного?

Я повнимательнее изучила свой профиль и выяснила, что «Тиндер» автоматически настроил диапазон возраста мужчин, которые могут меня заинтересовать: от пятидесяти пяти до семидесяти.

Значит, по мнению «Тиндера», женщина средних лет должна встречаться только с людьми ее возраста и старше? Это уже сексизм, знаете ли!

Чтобы поставить «Тиндер» на место, я вручную указала возрастной диапазон с двадцати двух до тридцати восьми.

Внезапно картина изменилась: началась движуха, особенно в категории от двадцати двух до двадцати восьми.

Я позвонила Китти.

– Ничего не понимаю в дурацких свайпах! И все эти молодые парни – они что, правда ищут женщину, которая им в матери годится?

И вообще, дальше-то что?

Естественно, никто из моих ровесников понятия не имел, что делать дальше. Они знали только то, что я уже слышала: женщины встречаются с мужчинами, потом, конечно, оральный секс и все такое, а те больше никогда не перезванивают.

Фотографии предполагаемых реципиентов орального секса отображались на игральных картах, словно подчеркивая суть: мол, это всего лишь игра, спроектированная таким образом, чтобы как можно дольше удерживать пользователей в приложении.

Ради интереса я нажала на кнопку с сердечком: в верхней части экрана всплыла какая-то пошлая виньетка: «Пара совпала». Прикольно! Я с кем-то «совпадаю», что бы это ни значило.

Вскоре я сообразила, что могу получать сообщения:

«Вы имеете отношение к “Сексу в большом городе”?»

«Вы – та самая Кэндес Бушнелл?»

Что я могла ответить?

«Да».

Ответ пришел незамедлительно:

«Вы слишком хороши для “Тиндера”».

Как мило! Они меня еще не знают, но уже имеют какое-то представление. Я слишком хороша для «Тиндера». Да, пожалуй, так оно и есть.

С другой стороны, мне стало не по себе. Если это приложение такое плохое, то почему все им пользуются? И почему даже мужчины, сидящие в «Тиндере», говорят, что он плохой? Разве не логичнее утверждать, что он хороший, с целью выжать из него максимум?

Может, эти ребята просто не слишком умны?

Я получила очень длинное сообщение от парня по имени Джуд: какой-то общий знакомый Бобби, полный мудак, бла-бла-бла, жуткое похмелье, а в конце что-то вроде: «Наверное, трудно искать свиданий в Интернете, когда тебя все знают…»

Да, Джуд, наверное. Какой ты внимательный, как мило с твоей стороны!

Я написала в ответ: «Который Бобби?» – и снова полезла смотреть его фотографию: лохматый темноволосый парень с бородой, в круглых очках; интеллигентная, ироничная улыбка, словно он знал, что похож на мультяшного персонажа, и сам подсмеивался над этим. Я быстро пролистала остальные фотографии, включая ту, где он с барабаном. Живет в Бруклине, играет в группе – куда мне до него… Впрочем, что я в этом понимаю?

Мечты под шампанское

Вот почему в среду вечером мы с Эммой организовали у меня на квартире девичник, куда пригласили молодых женщин, регулярно зависавших в «Тиндере». Выборка, включая Эмму, варьировалась от двадцати двух (молодежь) до тридцати трех (миллениалы).

Как и большинство молодых женщин, собравшиеся произвели на меня серьезное впечатление: независимый образ мыслей, уникальное чувство стиля. Они ставили карьеру во главу угла и находили в этом искреннее удовольствие.

Я разлила шампанское и пустила по кругу мобильник. Девушки немедленно принялись анализировать мужчин, «совпадающих» со мной.

– Ух ты, смотри-ка! Эмерсон-колледж. Хорошенький… – ворковала Ханна.

– Еще мне студентов не хватало! – возразила я. – А как вам тот, который сказал, что я слишком хороша для «Тиндера»?

– Дешевый подкат, – объяснила Элайза.

– Парни всегда так говорят, стандартная заготовка.

– А Джуд?

Все дружно закатили глаза: слишком длинные сообщения пишет.

– В «Тиндере» парни либо не отвечают, либо строчат целый роман.

– Но если они тебе пишут, это ведь уже хорошо, правда?

Видимо, нет, потому что мужчины говорят только о себе.

– Что, прямо вот все до единого зациклены на себе? Без исключений?

Решительное «да».

Мэрион задала вопрос:

– А как мы, женщины, справляемся с мужской эгоцентричностью? Или мы просто принимаем ее как факт и рады, если нам уделят хотя бы пару секунд?

Тут подала голос Эмма – единственная замужняя женщина из присутствующих. У нее имелось объяснение:

– Мне кажется, я куда больше мужа поглощена собой. Вечно говорю только о себе, разве что иногда спрашиваю, как прошел день. Нужно быть таким же эгоцентриком, ведь в отношениях каждый сам за себя. Так и получается нормальный баланс: каждый заботится о себе и немножко о другом.

Я рассмеялась.

– Лет десять назад люди сказали бы: «Эгоистичные твари! Вот почему у них мужиков нет».

– Так у нее-то есть, – возразила Элайза.

Ага, подумала я, это хороший знак: все-таки в жизни что-то меняется к лучшему. Женщины стали высказываться свободнее, а мужчины все еще готовы с ними «совпадать».

Да, но ведь Эмма встретилась с мужем не в «Тиндере»?

Нет.

И по мере убывания шампанского девушки принялись ругать «Тиндер».

– Искать парня в «Тиндере» все равно что искать квартиру, – прокомментировала Джина. – Так же скучно и утомительно.

– Вся молодежь ходит к психоаналитику и принимает антидепрессанты!

– Точно! Типа: «Я не могу тебе ответить, потому что у меня синдром дефицита внимания!»

– «Химия» в переписке – это здорово, – добавила Корина. – Мне нравится, когда страсти разгораются постепенно…

– А меня бесит, – вмешалась Джина. – Если пара совпала, чего тянуть-то? Это для молодых.

– И гифки тоже, – добавила Элайза.

– А мне нравятся гифки, – призналась Корина (двадцать два).

– Это поколенческое, – объяснила Эмма. – Твоя бабушка вообще не знает, что такое «эмодзи». Я их просто не понимаю.

Однако в итоге все это должно привести к чему-то хорошему, не так ли?

Например к свиданию?

– К свиданию! – фыркнула Мэрион.

– Мне случалось провожать мужчин до банкомата, – призналась Корина. – Это называется «вышли прогуляться». Я хожу с ними по делам, забирать вещи из химчистки…

– А мне однажды парень написал: мол, встретимся у ресторана в восемь. Я так обрадовалась! Наконец-то, думаю, у человека есть внятный план вечера. Оказалось, что он всего лишь хотел зайти пописать, и мы пошли в «Старбакс», где даже кофе не заказали, и нас оттуда выперли! – поделилась Ханна.

Джина закатила глаза.

– Небось у мамы на диване ночует.

Будучи женщиной в возрасте, мне захотелось задать неизбежный вопрос: если свидание – это работа, а мужчины никуда не годятся, почему бы не встречаться старомодным способом – в баре?

Поговорим?

– В баре не так много шансов познакомиться. Я вот хожу годами, а познакомилась всего с двумя, ну, от силы – с четырьмя, – призналась Джина.

С другой стороны, поиск свиданий в «Тиндере» тоже имеет массу недостатков, особенно когда дело доходит до «химии» в реальности.

– Посмотришь на фотографию: да ну, ничего интересного, а в жизни встретишься с ним же, и совсем по-другому воспринимаешь, – сказала Ханна. – В реальности ты чувствуешь, что они живые люди, а в Сети такого ощущения нет.

Внезапно в комнате повисла напряженность, словно кто-то произнес неполиткорректную фразу.

– Значит, вы предпочтете встретиться с людьми в реальной жизни? Если будет такая возможность? – спросила Эмма, будто речь шла о какой-то фантастике.

– Не то чтобы в Сети плохо, – стала оправдываться Ханна, – просто недостаток информации обычно ведет к разочарованиям. Можно сколько угодно смотреть на удачные фотографии – все равно не поймешь, возникнет ли между вами «химия». Или чувства…

– Если ты идешь в «Тиндер» с мыслью «мне просто нужен секс», то все хорошо, ситуация под контролем. Как только у тебя появятся чувства – все, пиши пропало: ты уязвима.

– «Зацепило», как говорят подростки, – добавила Эмма. – Если тебя зацепило, плохи твои дела. А это новое поколение, им еще хуже.

– Но мне нравится заниматься сексом, когда есть чувства к человеку, – возразила Мэрион.

– А если взаимные, то секс просто улетный, – заметила Ханна.

– Вы имеете в виду влюбленность? – уточнила я.

Неа.

– Мы говорим о базовом уровне неравнодушия. Типа: «Я не собираюсь знакомить тебя с родителями: просто мне не все равно, как ты живешь», – пояснила Корина.

– Здорово, когда попадается славный парень, – это сейчас ценится больше всего. Если ты не психопат, уже круто.

– Славный – значит, честный, открытый, но до определенных границ, без душевного стриптиза. Если мы нашли общий язык и он не страшный, я вполне готова заняться сексом, – призналась Ханна.

– Да многого-то и не надо, – добавила Мэрион. – Просто будь нормальным человеком.

Ханна повернулась ко мне и задумчиво спросила:

– А как ходили на свидания во времена твоей молодости?

Прогулка в парке

По сравнению с тем, что я услышала за последние двадцать минут, свидания во времена моей юности выглядели не так уж плохо. Рассказать им о полетах на вертолете? О долгих романтических ужинах в «Рице»? О яхтах, венецианских гондолах?

Я оглядела собравшихся, и у меня закружилась голова. Нет, лучше не усложнять, решила я, доливая себе шампанского.

– Ну… – осторожно начала я. – Знакомишься где-то, обмениваешься телефонными номерами, и вы расходитесь в разные стороны. Пару дней спустя он звонит тебе на домашний. Болтаете о том о сем; здорово, если у него есть чувство юмора. Потом он приглашает тебя на свидание. Бывает, по телефону так заболтаешься, часами можно проговорить, и тогда ждешь встречи с нетерпением, бабочки в животе. А он тоже…

– А на свидании-то вы что делали? – перебила Мэрион.

Я глотнула шампанского.

– Ужинали, разговаривали на разные темы. А после ужина, если погода хорошая или, например, снег идет, можно прогуляться по парку.

– О боже… – выдохнула Эмма.

Я смутилась.

– Да, знаю, так банально…

– Вовсе нет! – возразила Корина. – Очень трогательно…

Я засмеялась. Прикалывается надо мной? Или искренняя ностальгия по былым временам?

Эмма сурово оглядела собравшихся.

– Для нашего поколения это все, конечно, интересно, но далеко от реальности.

– А мне бы все же хотелось погулять с парнем, – мечтательно произнесла Корина.

– Я один раз так прогулялась… – вздохнула Ханна. – Познакомилась с молодым человеком, и мы пошли гулять в парк. Это самое романтическое приключение в моей жизни – больше ничего подобного так и не случилось…

Десять минут спустя я закрыла дверь. Эмма права, подумала я, собирая пустые бокалы: «Тиндер» – это плохо. Даже разговоры о нем вгоняют в тоску.

На следующий день я взяла себя в руки и запустила приложение. Вот они, волшебные розовые волны, исходящие от моей фотографии, словно я – диснеевская принцесса. Я и забыла, как это приятно…

Бинго! Сработало! Через две секунды выпал мускулистый красавчик по имени Дейв.

Ничего такой…

«Продолжить игру»? – спросил «Тиндер».

Чистый Вегас!

Фальшивка

Меня затянуло.

Я часами зависала в приложении, а в перерывах без умолку болтала о нем.

– Что бы там про «Тиндер» ни говорили, я никогда не видела столько внимания со стороны мужчин! А сколько приятного понаписали! Например, что у меня чудесные глаза! Ну, допустим, врет, ну и что? Мне сто лет комплиментов не делали! – верещала я.

И женщины вокруг кивали и соглашались, особенно те, что были замужем и собирались развестись (или уже развелись).

Они завистливо смотрели на мои «пары» и возвращались к переписке с бывшими мужьями на тему обмена детьми на выходные.

А я вернулась в деревню, и мы с Китти обсудили мои перспективы. Совсем как в старые добрые времена, когда мы, двадцатилетние, нищие, часами разговаривали о мужчинах, пытаясь их понять.

– Ты всегда была хорошенькой, – заявила Китти, – но столько поклонников у тебя даже в двадцать пять не водилось!

– И не говори! И главное, все они моложе! Что-то тут не так…

– Ну-ка дай телефон!

Китти вгляделась в мой профиль и засмеялась.

– А-а, ну понятно! Это твои самые лучшие фотки за всю жизнь.

– Какие еще фотки? – воскликнула я. – Их там что, много?!

Я отняла у нее телефон.

Чертов «Тиндер»! Как им это удалось?

Китти оказалась права: в моем профиле теперь значилось четыре фотографии, все давнишние, с какой-то фотосессии, где я с укладкой и макияжем.

Откуда эти фото? Наверное, с «Фейсбука» или «Инстаграма», но почему именно эти? Почему только те, где я моложе? Чем им последние не угодили?

Большинство моих свежих фотографий изображали улыбающуюся женщину явно средних лет – этакая домохозяйка из пригорода. Неужели таинственный администратор приложения специально выбрал фотографии помоложе? Или это некий скрипт, сортирующий фото с точки зрения «математической» привлекательности?

Получается, «Тиндер» создал фальшивку?

Это значит, что еще до первого свидания я дала «фальшивую рекламу». Я стала одной из тех, кто старается казаться выше, стройнее, гламурнее, моложе, успешнее; придумывает социальные связи, интересные путешествия, большую грудь – словом, все не так, как в реальности.

– И что ты теперь будешь делать? – полюбопытствовала Китти.

Мы еще раз просмотрели мои предложения. Ричард, двадцать восемь: миленький, но при этом кажется самодовольным и придирчивым. Крис, двадцать пять: душка, работает в техническом отделе «Нью-Йорк таймс», однако выглядит так, словно только что закончил колледж. Я пролистала до Джуда (тридцать один).

– А этот? – спросила Китти.

– Живет в Бруклине, играет в группе. Этакое клише.

– Ну и что? Может, сводит тебя в какой-нибудь крутой клуб в Бруклине. Что ты теряешь?

Выбор в пользу Джуда

На самом деле я сразу выбрала его, только не сразу это поняла, думала я, готовясь к первому и, будем надеяться, единственному свиданию с «Тиндера».

С самого начала Джуд опровергал мнения женщин о мужчинах с «Тиндера». Вот к примеру: «Они не умеют планировать».

Неправда: у Джуда был план. Всего лишь через пять-шесть сообщений мы договорились встретиться в ресторане на Линкольн-сквер.

«Посылают фотки членов».

«Неа». Джуд вел себя практически безупречно. После первоначальных упоминаний о похмелье его сообщения были трезвыми и корректными.

«Он может оказаться маньяком-убийцей».

Целыми днями я разглядывала фотографии Джуда: в глазах лишь неподдельная доброта.

Каждый, кому я показывала его фото, соглашался, что парень просто красавчик и весь такой… мужчина-мужчина, что бы это ни значило. С другой стороны, раз красавчик, то, наверное, ростом не вышел. Так не бывает, чтобы с первого раза в «Тиндере» выпал красивый, высокий, интересный – все сразу. И тут до меня дошло: темные волосы, борода, блестящие черные глаза… Если Джуд окажется еще и коротышкой, то получится вылитый Чарльз Мэнсон^[3].

Ну, зашибись…

Единорог

Подходя к ресторану, я вдруг осознала, что Джуд станет первым человеком, с которым я познакомилась в Сети. Звучит невероятно, даже для меня. Как такое может быть в наши дни, когда половина браков начинается со знакомства в Интернете?

А вдруг наше свидание станет «тем самым»: вопреки всему, два незнакомца встретились и…

«Ну не-е-е-ет!»

Я напомнила себе, что наше свидание всего лишь сбор материала для статьи. Я не собираюсь заниматься с ним сексом, он не станет моим бойфрендом, и ни при каких обстоятельствах мы не будем «вместе» (что бы это ни значило).

Я вошла в ресторан и огляделась: никого даже отдаленно похожего на Джуда.

С другой стороны, откуда мне знать? Все говорят, что фото в профиле не соответствует действительности.

Я выбрала случайного парня в темной рубашке.

Может, это Джуд? Вроде никого не ждет, но и не уходит. Стоит, прислонившись к стене. Стал бы Джуд так себя вести?

Я подошла к нему.

– Вы, случайно, не Джуд?

Парень едва бросил взгляд в мою сторону, словно я была грязью, прилипшей к подошве его ботинок.

– Нет, – буркнул он и отвернулся.

Я ретировалась в бар, села рядом с какой-то женщиной и заказала белое вино со льдом. А вдруг Джуд вовсе не явится?

Да ну, куда он денется! Так меня заверяли подруги, ведь пользователи «Тиндера» прикладывают столько усилий, организуя встречу, что всегда выполняют обещания.

Внезапно я насторожилась.

Женщина, сидящая лицом к моей соседке, вдруг заговорила.

Громко.

Она поносила мужчин.

Я чуть отодвинулась.

Знаете, мне приходилось слышать, как женщины ругают мужчин, но это было… неописуемо. Горечь, ярость, сарказм! Я нажала на кнопку «Запись» и придвинула телефон поближе.

Ораторша немедленно заткнулась. Я выждала пару секунд, тихонько придвинула телефон к себе и нажала на кнопку «Удалить».

– Прошу прощения? – обратилась она ко мне притворно-сладким голоском.

«Упс…»

– Я все видела! Вы тихонько возились с телефоном, а потом сразу убрали. Это вы меня записывали?

«Черт!»

– Да, – призналась я и быстренько сочинила объяснение: дескать, готовлю статью о «Тиндере», и вот решила проверить, как работает диктофон.

– «Тиндер» – отстой! – рявкнула моя собеседница. – Помойка! Я хожу туда только ради перспективы угоститься на халяву, да и та редко выпадает!

Мне же, судя по всему, «выпало», поскольку ровно в этот момент появился Джуд.

Скажу сразу: он оказался выше и куда красивее, чем на фото.

Неужели я встретила «единорога»?

И снова оральный секс

Почти немедленно по установившейся традиции Джуд принялся ругать «Тиндер»: как там все плохо и как парней интересует лишь одно – секс.

– Какой именно секс? – уточнила я.

– Минет, – решительно ответил он.

– А куннилингус?

Джуд покачал головой.

– Некоторые женщины этого не любят. Да и вообще «Тиндер» создан для того, чтобы парни могли кого-нибудь подцепить, причем как можно быстрее и проще.

– Но ведь не все мужчины такие?

Молчание.

– Неужели вы – такой?

Он снова покачал лохматой головой и провел рукой по волосам, явно смущенный.

Я решила, что если Джуд когда-то и был «таким», то сейчас явно встал на путь исправления. Видимо, поэтому он и согласился со мной встретиться.

Джуд заказал пиво и тут же пустился рассказывать о своей бывшей подружке.

История отношений предсказуемо вышла печальной. Похоже, девушка ему действительно нравилась. Встречались больше года, она – его ровесница, какая-то важная шишка в музыкальном бизнесе… Успешная, в общем.

Однако и Джуд не пустое место, у него своя карьера. Последние три месяца он гастролировал по Европе: Германия и все такое. Ему даже платили.

– Подумываю переехать в Берлин, – робко признался он, искоса поглядывая на меня.

К тому времени я уже выпила полбокала вина и расслабилась.

– Не надо, – ласково посоветовала я.

– Почему?

– Да ну, глупости! Пустая потеря времени! Куда лучше строить карьеру дома. – Я чуть ли не похлопала его по руке. – Не волнуйтесь, все будет хорошо.

«Или нет».

Джуд признался, что в его роду имеются психические заболевания. У отца подозрение на биполярное расстройство, дядя покончил жизнь самоубийством, и только бабушка старательно делает вид, что ничего не происходит.

– В общем, все это длится годами, и никаких официальных диагнозов, – сказал он, живо напомнив мне разговор с девушками про маньяка-психопата.

Джуд поклялся, что с ним все в порядке. Чувствуя, что наговорил лишнего, он сменил тему и перешел к описанию недавней поездки в Берлин: перечислил список наркотиков, поглощенных за трехдневный кутеж. Меня так и подмывало напомнить ему, что прием нелегальных наркотиков в чужой стране – почти всегда плохая, очень плохая идея, однако не хотелось играть роль мамочки, и я мягко перевела разговор в сторону «Тиндера».

Джуд отметил, что «Тиндер» «играет» против женщин, поскольку создан сексистами, которым только одного и надо.

– Там все заточено под тему «а что я могу от тебя получить?». В глазах мужчин женщины – товар, объекты. На экране как на витрине, – объяснил Джуд, – теряется ощущение реальности. Берешь образ женщины и мысленно делаешь с ним что хочешь.

Мы поговорили о шовинизме, о том, как «Тиндер» будит в мужчинах худшее, низводя их сущность до основных инстинктов.

Горькая правда

На следующее утро я проснулась со странным чувством эмоционального похмелья.

Умываясь, я вдруг поняла: мне жаль Джуда.

С чего бы? Предполагается, что в «Тиндере» нет места эмоциям, это всего лишь игра, а значит, партнер тоже не испытывает никаких чувств.

С другой стороны, Джуд поделился со мной сокровенным, и я немного беспокоилась за него. Да, мы больше не увидимся, и все же я желала ему добра, ведь он вел себя так мило, а мог бы оказаться мерзавцем!

И тут до меня дошло: первый опыт в «Тиндере» удался!

Долина мужской самокритики

Что же побудило Джуда раскритиковать мужчин в пух и прах?

С этим вопросом я позвонила своему молодому приятелю Сэму – уж он-то скажет мне правду.

– Джуд с «Тиндера» наговорил кучу гадостей о мужчинах… – Я вкратце пересказала разговор. – Ты же пользовался «Тиндером», – добавила я несколько обвиняюще. – Это все правда?

– Э-э… Ты уверена, что хочешь знать?

Полчаса спустя Сэм вышагивал по моей гостиной, сжимая модный пучок на затылке.

– Могу тебе сказать только одно: все мужики – тупые. Ими управляет не голова, а головка, – не зря же ее так назвали. Они сами понимают, что не должны находиться во власти своего члена, но ничего не могут с этим поделать.

– Но почему?

– Потому что так устроен современный мир. У мужчины нет выбора. Подросткам с малых лет суют в лицо порнографию, хотят они того или нет. То же самое с «Тиндером»: против воли впадаешь в зависимость. «Тиндер» предназначен для таких, как я: подпитывает худшую часть твоей души – ту часть, которая мечтает судить конкурс красоты.

– Серьезно?

– Вот поэтому парни все время пролистывают фотографии девушек, не могут остановиться, – продолжал Сэм. – Все дело в количестве. Смотрят и листают дальше, выбор-то есть! Опять же это процесс анонимный до тех пор, пока ты не заговоришь и не «оживишь» свою фотографию. А если девушка ответит, у тебя создается ощущение, что она уже на все согласна. И ты продолжаешь их листать, одну за другой, и постепенно превращаешься в… животное! – Сэм заскрежетал зубами. – Как подумаю о своих сестрах…

Я вспомнила запрос Мэрион на «нормального человека».

– Ты хочешь сказать, что все мужчины в «Тиндере» – придурки?

– Не все, – возразил Сэм, – большинство. Исключая меня, опять же.

– И каков же процент?

Сэм виновато пожал плечами.

– Девяносто?

Получается, «Тиндер» – приложение для людей, которые ненавидят сами себя? Может, поэтому они так негативно отзываются друг о друге? «Тиндер» заставляет их ненавидеть себя, а значит, и остальных?

Я – невидимка

В тот вечер мы с Сэсси договорились встретиться в популярном баре для одиночек на Парк-авеню. Войдя, я опешила: вокруг оказалось полно привлекательных мужчин подходящего возраста.

Я присоединилась к Сэсси у барной стойки. Неподалеку сидел красивый мужчина с волосами, тронутыми сединой. Мы с Сэсси решили привлечь его внимание старомодным способом: поймав его взгляд.

Черт! Нам даже взгляд барменши поймать не удавалось!

– Или мы постарели, или превратились в невидимок, – констатировала я, мечтая о бокале белого. – Да знаю, что постарели, но ведь когда-то мы были вполне себе…

В бар вошла Кристи, подруга Сэсси. Кристи за сорок, однако выглядит она лет на десять-пятнадцать моложе, как и большинство жительниц Нью-Йорка.

Может, Кристи, никогда не бывавшая замужем, прояснит ситуацию?

– Кристи, ты молода, красива и безупречна, – заявила я. – Скажи честно, дело в нас, – я жестом указала на себя и Сэсси, – или мужчины просто больше не знакомятся в барах?

Мы – товар

Кристи нервно засмеялась, привлекая внимание бармена.

– Это правда: парни больше не смотрят в нашу сторону в баре. В реальной жизни очень мало активности, – пояснила она, заказав белого вина. – Что поделать, в такую эпоху живем…

Мы с Сэсси задумчиво кивнули. Судя по всему, мы отстали от жизни и не знаем новых правил.

– Я перепробовала все. Я зарегистрирована на всех приложениях, даже со свахой работала. Никогда не знаешь, что выстрелит.

– Ну и как успехи? – спросила я.

– Я встречалась с классными парнями, но как-то все не совпадало: тем, кто нравится мне, не нравлюсь я. Наверное, со мной что-то не так… Если бы я смогла понять, что именно, было бы проще найти себе пару.

Кристи наклонилась поближе.

– Мне кажется, я плохо себя продаю, раз никто не желает покупать.

Сэсси задумчиво потягивала вино.

– Разве ты – товар?

– Да, – кивнула Кристи. – И мне пора сменить упаковку.

Она умолкла и огляделась.

– Но ведь все так думают, разве нет? Даже в отношениях с друзьями ты – товар. Знаете, мне нравится моя жизнь, моя работа, мои друзья, но я хочу большего. Может потому, что у меня никогда этого не было… Мне нужен недостающий кусок пазла!

Продолжаем игру

Усевшись за письменный стол, я вдруг поняла простую вещь: до тех пор, пока женщинам нужны мужчины и у них остается хоть один шанс заполучить последних, они будут продолжать игру, даже если выпали плохие карты.

Я переадресовала вопрос молоденьким девушкам – слишком юным, чтобы пить, голосовать и, пожалуй, сидеть в «Тиндере».

– Как только я рассталась с бойфрендом, то сразу же вернулась в «Тиндер»: он заставил меня удалить профиль, пока я была с ним, – поделилась шестнадцатилетняя. – И тут же почувствовала себя лучше: всем нравятся мои фотки.

– Все дело во внимании: тебе начинает казаться, что жизнь прекрасна. – Семнадцатилетняя откинулась на стуле, потягивая латте. – Я всегда говорила: социальные сети – это наркотик. Каждый раз, когда я захожу в «Инстаграм», меня переполняют эндорфины.

– Смотри, в чем прикол… – Шестнадцатилетняя уставилась на меня в упор. – Вот ты с кем-нибудь встречаешься, и тебя все устраивает, тебе не нужно большего. Но тут парень начинает доставать, и хочется вернуться в «Тиндер», потому что там интереснее: там вечная охота.

«Тиндер» всегда побеждает

Мне позвонила Эмма.

– Ну, что у нас в сухом остатке? – поинтересовалась она.

Слово «остаток» меня покоробило. Почему-то перед глазами всплыли забегаловки с фастфудом, недоеденные бургеры на подносах, гигантские меню с заманчивыми фотографиями еды…

Может, в этом и заключается наше будущее: люди начнут выбирать друг друга в меню, словно гамбургер, приготовленный по твоему вкусу.

Я все еще размышляла на эту тему, когда вдруг получила эсэмэску от Джуда: он приглашал меня в субботу на «Генриха IV» в Бруклинскую академию музыки; билеты уже куплены.

Как я могла отказаться?

И вот холодным субботним днем я села в такси и направилась в Бруклин.

За поездку пришлось выложить тридцать долларов, однако я не жалела, ведь Джуд купил билеты, наверняка дорогие. Я мысленно сделала пометку отдать свою долю.

Я вошла внутрь и огляделась.

В фойе было полно народу. Постепенно они разбивались на пары и проходили в зал. И тут я поняла, что оказалась в классической ситуации лузера: он не придет.

Я написала Джуду эсэмэску: «Эй, мы что, разминулись? Я уже внутри…» И зачем-то добавила: «вообще-то».

Честно говоря, ответа я не ждала, однако вечером получила сообщение: «Ох ты черт, я и не знал, что уже так поздно! Прости-прости! Вчера я угодил в больницу».

Ну да, конечно, вздохнула я.

На секунду мне стало любопытно, что там у него приключилось, но я тут же выбросила эту мысль из головы. Кажется, «Тиндер» оказал на меня свое тлетворное влияние: мне стало все равно.

А вот Джуду, похоже, нет. На следующий день я получила новое сообщение: «Привет, извини за отписку. Только вернулся домой из больницы, куча сообщений, за временем не уследил… Прости, что испортил наши планы! Ты наверняка злишься, я прекрасно понимаю… Я таких дел натворил! Вчера накидался лишку да еще колес переел… Короче, принял чужую машину за свою, пытался открыть, приехали копы, чуть не повязали (уже наручники надели!), а потом отправили в больницу. Там меня, кажется, усыпили, двенадцать часов провалялся без сознания… Еще раз прости! Я так ждал нашей встречи! Сам на себя злюсь…»

В ответ я написала: «Рада, что тебе лучше».

Поставила улыбающийся смайлик и невольно рассмеялась: «Тиндер» блестяще меня обыграл!

Казино всегда выигрывает.

Русские мотивы

Я стояла на тротуаре возле «Чиприани» на Сорок второй улице, отдыхая от официального ужина. Рядом на ступеньках расположилась какая-то женщина. Выглядела она весьма эффектно: высокая, стройная, с пышной гривой, в облегающем коктейльном платье и кожаных сапогах до бедра.

Конечно, я уставилась на нее. Заметив это, девушка подошла ко мне.

– Зажигалки не найдется? – спросила она с русским акцентом.

– Да, пожалуйста, – откликнулась я.

Какое-то время мы стояли молча, наблюдая, как из лимузинов высаживается пресловутый «один процент».

– Простите за нескромный вопрос, – обратилась я к девушке. – Вы, случайно, не пользуетесь «Тиндером»?

– Конечно, – рассмеялась та.

– Но зачем? Вы и так красивы, вам нет никакой необходимости…

Незнакомка кивнула и жестом поманила меня ближе.

– Хотите, открою секрет про «Тиндер»?

– Ну?

– Благодаря «Тиндеру» вы получите гораздо больше подписчиков в «Инстаграме».

Я удивленно уставилась на нее.

– Правда? И в этом все дело? В подписчиках? А как же… все те женщины, которые мечтают об отношениях? Ходят на свидания, встречаются с парнями, а те им не перезванивают. Или бывает, что девушка парню понравилась, а он ей – нет…

Русская обернулась ко мне.

– Вы сами прекрасно знаете ответ.

– Нет, не знаю.

– Это потому, что женщины никогда не меняются. Старая как мир история… – Девушка щелчком выбросила сигарету. – Мы, женщины, сами не знаем, чего хотим!

И с торжествующим смешком она зашла внутрь.

Какое-то время я стояла в задумчивости. А что, если русская права? Если это древнее как мир патриархальное клише действительно имеет смысл?

И тут я поняла, что она ошибается: женщины знают, чего хотят. Крупицы уважения, только и всего; чтобы с тобой обращались как с нормальным человеком (снова пришла на ум фраза Мэрион).

Я вытянула руку и остановила старомодное желтое такси.

– Куда? – спросил водитель.

Я улыбнулась.

– Домой.

Глава 4
«Щенята» атакуют

Тем временем у Мэрилин в деревне вышла забавная история с двадцатилетним мальчиком. Курьер доставил ей какую-то посылку и принялся болтать. Через пятнадцать минут Мэрилин наконец удалось его выпроводить: пришлось в пятый раз напомнить, что ей предстоит деловой звонок.

Она и думать забыла о мальчике, однако в шесть вечера пришла эсэмэска: «Ты очень красивая. Давай встретимся? Или я для тебя слишком молод?»

«Да, слишком», – ответила она.

Реакция последовала незамедлительно: «Ай! Это жестоко…»

Мы отмели инцидент в сторону как ничего не значащий, однако два дня спустя у Сэсси произошла похожая история. Ее пригласили на частную вечеринку послушать оперную певицу. Когда концерт закончился и зрители средних лет поспешили к своим авто, чтобы пораньше лечь спать, к Сэсси подошел двадцатидвухлетний сын хозяйки, который до этого околачивался неподалеку с друзьями.

– Эй, – прошептал он, – поехали в клуб?

А потом это случилось и с Куини: ей пришлось взять на лето двадцатичетырехлетнего практиканта. Он едва доработал до четвертого июля, а затем признался, что находит ее безумно сексуальной, и попытался поцеловать.

И тут я задумалась: неужели молодых парней стало тянуть к женщинам в возрасте, как кошку к валерьянке?

Сперва эта идея показалась нелепой. В конце концов, сама мысль, что молодому человеку нравится женщина лет на десять, двадцать, даже тридцать старше, в нашей культуре всегда считалась немыслимой, чуть ли не преступлением против человеческой природы.

Опять же за последние десятилетия мы пересмотрели кучу фильмов с паттерном «мужчина в возрасте/юная девушка» и лишь один с противоположной схемой – «Выпускник». Причем, в отличие от предыдущего варианта, где герои счастливо уходили в закат (несмотря на разницу в возрасте), «Выпускник» кончился довольно плохо для всех. Посыл фильма прозрачен: «Дамы, никогда не пробуйте это на себе».

Так оно и было: в течение последующих двадцати лет ни одна разумная женщина не позволяла себе подобных увлечений, до тех пор пока не пришли восьмидесятые. Вдруг из ниоткуда появились «пумы» – женщины в возрасте, отважившиеся заниматься любовью или по крайней мере обращать внимание на молодых накачанных красавчиков в коротеньких шортах с блестящим от масла торсом. Их все высмеивали, и поделом: они были совершенно нелепы. Смотришь на таких и думаешь: ну и как потом отстирывать простыни?

Прошло еще тридцать лет, и все изменилось благодаря порнографии. В 2007-м по статистике самым распространенным запросом в поисковиках оказалась аббревиатура MILF.

Другими словами, существует целое поколение молодых людей, которых возбуждает идея заняться любовью с женщиной лет на двадцать, а то и на тридцать старше.

А почему бы и нет? Фитнес, ботокс, филлеры, наращенные волосы, здоровое питание, косметологи – даже если женщина технически слишком стара, чтобы родить ребенка, то вполне может выглядеть фертильной.

Что делает ее отличной мишенью для щенячьей охоты.

«Щенята» против «валериан»

В отличие от «Выпускника» здесь все ровно наоборот: теперь молодые парни охотятся за женщинами в возрасте. И хотя слово «пума» вызывает в воображении стереотип бесчувственной самки, одетой слишком молодо для своего возраста, «валериана» – зачастую милая, практичная жительница города или пригорода, неважно, и скорее всего типичная «мама одноклассника». И тут вдруг что-то случается, и она оказывается впутанной в «щенячью возню».

Возьмите хоть Джоанну. Это случилось на ужине у Куини. Та наняла повара двадцати семи лет (распространенная ситуация в наши дни, когда миллениалы берутся за работу, которую прежде выполняли солидные люди со стажем). Так вот, повар с Джоанной случайно встретились взглядами, и бац!

Все бы ничего, только парень оказался бойфрендом племянницы Куини. Разумеется, последняя впала в ярость, а нам пришлось выбирать чью-то сторону. Кто его знает, как вообще полагается вести себя по этикету в такой ситуации?

С Джоанной я столкнулась в городе три месяца спустя и предположила, что они со «щенком» давно расстались.

Вовсе нет, как выяснилось, и даже совсем наоборот.

Джоанна не просто встречалась с парнем – тот жил у нее в квартире!

– Да так, тусовались немного, – пожала плечами она. – Было прикольно…

Однако сейчас он ищет свою квартиру.

Джоанна выглядела смущенной и какой-то… уязвимой, что ли. Она позволила себе влюбиться, догадалась я, и теперь опасается, что парень хочет с ней порвать, раз ищет себе отдельное жилье. Я прямо читала ее мысли: уж в пятьдесят-то надо понимать, что к чему!

А вот и нет. Еще через какое-то время Китти застукала их в магазине: покупали столовые приборы.

Оказывается, в новом мире «щенячьей охоты» некоторые парни остаются рядом, а то и хуже – влюбляются.

Впрочем, далеко не всегда «щенячья охота» протекает гладко. Между первой внезапной атакой и возможным шествием к алтарю – ой, смотрите, какой молоденький! – может случиться миллион кошмарных промашек. Например: просыпаешься ты у него дома, а родители – твои старые знакомые!

Упс…

Месяц назад в такую ситуацию едва не попала Тильда Тиа. Поверьте, оно того не стоит!

Главная хитрость феномена «щенячьей охоты» заключается в том, что это может случиться с любой женщиной, даже с той, кому сама идея представляется немыслимой.

Взять, к примеру, Китти. Всю жизнь ее привлекали мужчины в возрасте, лет на десять, пятнадцать, а то и двадцать, старше – как ее бывший муж.

– Мне нравятся интеллигентные мужчины, которых интересно послушать. Что нового может сказать двадцатипятилетний мальчик?

Знала бы она, как быстро изменит свое мнение!

Это произошло на скромной вечеринке по случаю дня рождения.

Полгода спустя после расставания с мужем Китти обнаружила, что все постразводные неприятности, о которых ее предупреждали, действительно существуют. Общие друзья принимали сторону бывшего, и до Китти то и дело доходили слухи о вечеринках, на которые ее больше не звали. Элисон, замужняя подруга Китти, – одна из немногих, кто до сих пор приглашал ее в гости.

На вечеринке Китти пыталась заверить семейных друзей, что все в порядке, дела у нее идут отлично. Те в свою очередь пытались заверить ее в том же. Мужчины отводили ее в сторонку и признавались, что всегда считали бывшего мужа придурком, а женщины, сгрудившись вокруг нее на кухне, уверяли, что Китти непременно найдет себе получше.

За ужином разговор снова вернулся к Китти и ее новому статусу. Между делом вспомнили о свиданиях по Интернету: работает – не работает, стоит ли пробовать…

Китти почувствовала, что все больше и больше погружается в пучину депрессии, и начала прикидывать, как бы улизнуть. Можно сослаться на внезапное недомогание. Или, допустим, что-то случилось с собакой…

В это время дверь распахнулась и в столовую вошла компания молодых людей.

Внезапная инъекция мужских гормонов подействовала на собравшихся как героин на кору головного мозга. Атмосфера резко переменилась, стала оживленнее. Гости выпрямили спины, разговоры пошли громче, веселее, словно взрослые соперничали за внимание молодежи.

Китти наскоро прикинула: тот, что пониже ростом, – Мейсон, двадцатитрехлетний сын Элисон (в последний раз она видела его лет десять назад), остальные – его друзья. Не желая мешать родителям, молодежь попрощалась и отправилась тусоваться в подвал.

Взрослые перешли в гостиную. Разговор свернул на тему путешествий, которые Китти больше не могла себе позволить. Она то и дело поглядывала на дверь, дожидаясь удобного момента, и вдруг заметила в коридоре Мейсона с друзьями – те направлялись на кухню.

Китти кашлянула, поставила на стол уродливую чашку и поднялась. Она была уже на полпути к выходу, когда ее маневр заметил хозяин дома. В молодости он, наверное, был хорош собой, но с тех пор много воды утекло.

– Ты куда это? – поинтересовался хозяин, и в его тоне проскользнула нотка мужского превосходства, не замеченная ранее: будто теперь, когда Китти перешла в статус одиночки, он имел над ней особую власть.

– В ванную, – ответила Китти.

На ходу она сообразила, что может пробраться в кухню незаметно для остальных.

– Привет, – поздоровался с ней Мейсон.

– Прошу прощения, я только хотела водички попить…

Самый красивый из них – высокий, с гривой темных волос – вежливо улыбнулся.

– Я вам помогу.

Открыв холодильник, он достал минералку и протянул ей.

Китти замялась.

– Если честно, сейчас бы текилы хлопнуть, – призналась она.

Воцарилась мертвая тишина, и вдруг парни расхохотались, словно Китти сказала что-то смешное.

– Вы самая прикольная из маминых друзей, – прокомментировал Мейсон, и у Китти стало легче на душе.

Иначе зачем бы она согласилась спуститься в подвал?

Внезапная атака

И спустилась, совсем как в отрочестве.

Правда, эти ребята вовсе не были тинейджерами – вполне сформировавшиеся молодые люди. Да и подвал уже не тот, что во времена юности – потрепанный диван да обшарпанный столик для пинг-понга: теперь на площади в три тысячи квадратных футов размещались кинозал, домашний бар, музыка…

Возле барной стойки расположились две девушки, дочери знакомых Китти, и одна из них протянула Китти банку пива. Та взяла пиво и подошла к Мейсону и его другу. Те что-то курили – электронные сигареты, как выяснилось. Ей предложили затянуться. Китти представила, как возвращается наверх, в гостиную: привычные, давно знакомые лица… – и сделала затяжку.

Друг Мейсона постоянно вовлекал ее в разговор, пару раз коснулся ее руки. Китти была уверена, что это случайность, и не придала значения.

– Мне пора, – сказала она, оглядываясь в поисках Мейсона.

И ушла бы, но друг Мейсона уговорил ее на партию настольного тенниса.

Китти сама не знает, как это вышло: где-то на полпути к лестнице он попытался ее поцеловать. По правде сказать, ему удалось. Мягкие ладони коснулись ее лица, пухлые губы коснулись ее губ, и Китти вдруг осознала, что отвечает на поцелуй… Впрочем, помутнение рассудка длилось недолго. Опомнившись, Китти сообразила, кто она и что происходит. Если кто-нибудь узнает, придется оправдываться перед Элисон, а о последствиях и думать страшно…

Оттолкнув разочарованного парня, Китти побежала наверх, в ванную. Отдышалась, пригладила волосы и взглянула на часы – прошло целых полчаса! Наверняка все заметили ее отсутствие!

Однако в гостиной никто не обратил на нее ни малейшего внимания: все были поглощены обсуждением очередного политического скандала.

Сделав умное лицо, Китти мысленно проигрывала сцену поцелуя. Так ли уж ей интересны мужчины постарше?..

Господи, да что с ней происходит?

Китти поднялась и вышла в холл. Как по волшебству, в ту же секунду из подвала материализовалась компания. Оказалось, они тоже собирались уходить, и Китти им понадобилась в качестве шофера – отвезти ребят в ночной клуб. Как и большинство миллениалов, детки кое-что забыли. В данном случае – получить водительские права.

Вот к чему может привести неопытность в «щенячьей охоте»! Представляете, что было бы, если б Китти продолжила с ним целоваться, а потом выяснилось бы, что парень ее просто использует?

Элисон пришла бы в ярость, а светской жизни Китти пришел бы окончательный капут.

Что ж, из этого печального опыта можно извлечь для себя кое-какой урок. Итак, женщина уязвима для ВАЩе (Внезапной Атаки Щенка) в следующих случаях:

а) недавно развелась или рассталась со своим партнером;

б) за последние годы испытывала дефицит мужского внимания;

в) попробовала что-то новое или хорошо забытое старое (например электронную сигарету).

И все же, несмотря на промах Китти, не всякая «щенячья охота» обречена на провал. Порой она может привести к полноценному общению, включая секс (или хотя бы его возможность). С другой стороны, мы помним, что на этом новом поле важно усваивать ценные уроки. Далеко не всегда стоит пускаться в авантюру лишь потому, что «щенок» молод и радостно виляет хвостиком.

Осторожно: «Ромео!»

Теперь посмотрим, что произошло с Тильдой Тиа в Саутгемптоне. На клубной вечеринке она познакомилась с высоким, довольно привлекательным и, предположительно, богатым юношей. Когда «щенок» атаковал, Тильда не стала сопротивляться. Она не планировала затягивать интрижку, однако «щенок» оказался излишне чувствительным, какими бывают только двадцатилетние. Клялся в вечной любви, названивал по сто раз на дню, выспрашивал, где она и с кем; пытался как бы невзначай оставить сумку с вещами в ее спальне и, наконец, решил познакомить с родителями.

Для этого мальчик пригласил ее на воскресный ленч по адресу, где Тильда уже бывала много раз, а точнее – двадцать пять лет назад, еще до рождения «щенка», когда дружила с его родителями…

Ну уж нет! Она не станет встречаться с сыном своих друзей, даже если давно потеряла с ними связь. И Тильда отправила поспешную эсэмэску: «Между нами все кончено».

К несчастью, парень оказался настоящим «Ромео», и отставка его только вдохновила, так что он отправился к Тильде Тиа и потребовал дать ему шанс. В итоге они поругались, и ей пришлось запереть дверь и выбросить в окно его мобильник – это был едиственный способ избавиться от него.

По сути, из-за этого «щенка» Тильда Тиа чуть не превратилась в нечто невообразимое, покруче сумасшедших персонажей из шоу «Настоящие домохозяйки»!

Никогда не ходите к нему домой ночью!

Тем временем Мэрилин стала истинной затворницей, даже подсела на вечерний просмотр канала «Нетфликс», поглощенная перипетиями чужой жизни. И вдруг неожиданно, как это всегда бывает, нагрянули друзья из Майами. Разумеется, им хотелось гулять, развлекаться, тусоваться… Неприятный поворот, что и говорить. Мэрилин привыкла быть хозяйкой своего времени, по три дня не мылась и даже одежду в последний раз покупала год назад.

Пришлось брать себя в руки.

Друзья из Майами желали посетить самые популярные заведения. Сперва Мэрилин было скучно: она стеснялась, зажималась и чувствовала себя неловко. В очередном баре все решили хлопнуть текилы, ну и она за компанию. Гости стали играть в дартс, а Мэрилин подошла к бару за очередным шотом и как-то незаметно для себя разговорилась с барменом. Майку было от силы лет двадцать пять. Оказалось, что они с Мэрилин родом из одного городка в Австралии, так что тема для разговора нашлась. В какой-то момент он позвал ее подышать свежим воздухом.

Никто не обращал на нее внимания, и Мэрилин подумала: а почему бы и нет?

Они целовались возле мусорных бачков.

Вернувшись в бар, он угостил ее текилой и пригласил к себе домой покурить травку.

К тому времени Мэрилин уже достаточно поднабралась и нашла идею забавной.

«Дом» оказался ветхим трейлером. Мэрилин вежливо восхитилась потертым линолеумом депрессивного оттенка поздних семидесятых. Возле встроенных пластиковых скамеек притулился столик, заваленный юношеской ерундой: кальян, гряз- ные чашки, какие-то жестянки, кактус… Майк сел и принялся умело скручивать косяк из двух листов бумаги.

– Ну, как тебе моя хибара? – поинтересовался он. – Круто, правда?

– Очень круто, – похвалила Мэрилин, прикидывая про себя, как быстро начнет употреблять словечки вроде «хибара», если поведется с этим юношей. – А где ты спишь?

– А вон там.

Майк кивнул на заляпанный матрас у стенки. Лизнув бумагу, он закрутил кончик и набил косяк смесью табака и травки. Глядя на него, Мэрилин вдруг поняла, что не сможет заниматься любовью с парнем на голом матрасе в убогом трейлере из семидесятых.

Пришлось поставить точку.

Майк был разочарован.

– Но почему? Я тебе не нравлюсь?

– Нет, ты замечательный, просто… – Мэрилин сделала паузу и достала из рукава козырь: – Я тебе в матери гожусь.

– Вообще-то моя мама старше тебя, – поправил ее Майк.

И Мэрилин вернулась в город, мысленно возблагодарив свою счастливую звезду за то, что легко отделалась.

Всегда проверяй документы!

Будьте бдительны, связываясь со «щенком», ведь вы старше и умнее, а они порой склонны делать глупости.

А иногда вы можете пасть жертвой глупого «щенка», а то и похуже – «щенка»-мошенника.

Вот послушайте, что случилось с Мией.

Ее муж Брайан – мультимиллионер, владелец хеджевого фонда; Мия его третья жена. На пятидесятилетие Брайан закатил ей крутую вечеринку в саду, с розовыми гирляндами, танцполом и приглашенной поп-звездой; подарил бриллиантовое ожерелье и признался, что всем обязан только ей.

Месяц спустя в Вегасе Брайан познакомился с двадцатилетней танцовщицей. Еще через два месяца он снял ей квартиру в Верхнем Ист-Сайде, неподалеку от своего дома. Четыре месяца спустя его новая пассия оказалась беременной.

У Мии с Брайаном был жесткий брачный контракт. В случае развода Мия получала тридцать миллионов единовременно, а также дом в Хэмптоне и все свои драгоценности на сумму около пяти миллионов.

Поскольку Брайан был хорошо известен в финансовом мире, а его поведение, мягко говоря, шло вразрез с привычным представлением о нем, дело о разводе попало в светские колонки вместе с деталями добрачного соглашения.

Мия укрылась в Хэмптоне. К ней на помощь поспешили две сестры и горстка друзей. Некоторое время в доме толпился народ, но потом наступило затишье, и Мия осталась одна.

Точнее, не совсем. На участке имелись всевозможные развлечения: бассейн с подогревом, теннисный корт, обширные сады, – поэтому по территории постоянно бродил технический персонал, обслуживавший все эти удовольствия.

Однажды после обеда Мия лежала у бассейна и разговаривала по телефону с сестрой. Как обычно, они обсуждали Брайана: каков подлец, где были ее глаза… Тем временем на участке появились рабочие для проверки систем кондиционирования.

Закончив разговор, Мия заметила, что один из рабочих стоит неподалеку. Необыкновенно красивый парень: блестящие глаза, пухлые губы… Она еще мимолетно подумала, что мальчик слишком молод и слишком хорош собой, чтобы строить карьеру техперсонала.

– Мы закончили, – доложил он.

– Спасибо, – вежливо улыбнулась Мия.

Однако вместо того, чтобы уйти, парень медлил, словно хотел ее о чем-то спросить.

– Да? – подняла брови Мия.

Неожиданно он протянул руку.

– Кстати, меня зовут Джесс.

– Мия.

Его ладонь оказалась мягкой и приятной.

Он улыбался самоуверенно, как улыбаются красавчики, прекрасно осознающие свою привлекательность и готовые ею воспользоваться, чтобы пробиться в этом мире.

– Я случайно услышал ваш разговор… Так это вы жена… – И он с почтением произнес фамилию Брайана.

Мия оцепенела. Слова, вылетевшие изо рта парня, подействовали как пощечина. Гнев на Брайана, а заодно и на всех, кто с ним связан, включая этого мальчика, вспыхнул с новой силой, а с ним и подозрения. Чего вдруг он спрашивает о Брайане? Знакомый? А может, Брайан подослал его шпионить за ней?

– Бывшая, – холодно ответила Мия. – А что?

– Я только хотел сказать, что ваш муж – мой идеал!

Бред какой-то… Брайан – и вдруг чей-то идеал? Как такое может быть?

С другой стороны, всегда найдется какая-нибудь заблудшая овца, готовая молиться на алтарь денег.

– Говнюк он! – рявкнула Мия, потеряв терпение, и тут же пожалела об этом.

Джесс испугался и принялся извиняться за то, что вообще упомянул имя ее мужа. Пришлось битых десять минут уверять его, что все нормально, с ней все в порядке, нет, она на него не сердится, нет, он не потеряет работу…

Наконец парень удалился через боковую калитку, скрытую зеленой изгородью, так что со стороны дома трудно было разглядеть, кто входит и выходит.

Мия зашла на кухню и столкнулась с экономкой, собиравшейся в магазин. Они коротко обсудили кондиционеры, и в памяти снова всплыл разговор с парнем о Брайане. Наливая себе вина, Мия заметила, что у нее дрожат руки.

– Мия?

Едва не выронив бокал от неожиданности, Мия обернулась: на пороге кухни стоял Джесс.

– Извините, забыл одну вещь, пришлось вернуться. Вы хорошо себя чувствуете? – спросил он.

– А что, не видно? – огрызнулась Мия.

Она сделала глоток, надеясь, что алкоголь поможет ей взять себя в руки. Джесс присел у стола, и Мия, привыкшая часами обсуждать развод со своими подругами, выложила ему все как есть, с мельчайшими подробностями.

Они проговорили до прихода экономки. Уходя, Джесс пообещал вернуться через несколько дней и еще раз проверить систему кондиционирования.

Большую часть времени Мия пила розе и болтала по телефону. Иногда к вечеру она приканчивала целую бутылку и отключалась на несколько блаженных часов. В тот день, когда Джесс явился с повторной проверкой, Мия уже была достаточно пьяна, к тому же в плохом настроении. Она последовала за ним в сад, где за кипарисами хранились массивные кондиционные установки, и спросила, почему мальчик сотворил из Брайана кумира. Выяснилось: Брайан учредил фонд стипендий, поощряющих молодых людей вроде него организовать свой бизнес, что в итоге и получилось. Кроме того, Джесс учится в колледже, а в свободное время занимается серфингом, что и ей не помешало бы. На это Мия рассмеялась и обещала подумать. После его ухода она снова почувствовала, что ее слегка потряхивает, однако на сей раз не от гнева, а от внезапного сильного возбуждения.

Два дня спустя Мия покупала в магазине ящик розе и столкнулась на парковке с Джессом. Тот спросил, не собирается ли она устраивать вечеринку, на что Мия ответила: нет, просто зайдут друзья, а они любят выпить. Чисто из вежливости (так она сказала себе) Мия пригласила его зайти как-нибудь на бокал вина. Видимо, из той же вежливости Джесс записал ее номер.

На следующий вечер, около семи, она валялась в постели перед телевизором, как вдруг зажужжал телефон.

Эсэмэска: «Привет, это Джесс».

У Мии сразу же поднялось настроение.

«Привет, Джесс».

«Ты дома? Потусуемся?»

«Давай», – написала Мия в ответ, даже не пытаясь изображать скромницу.

Впрочем, Джесс тоже особо не церемонился. Не успели они выпить по бокалу, как вдруг он притянул ее к себе и начал целовать. Мия думала, что станет сопротивляться, однако вместо этого ее окатила мощная волна желания – давно забытое ощущение, она уже и не надеялась его когда-нибудь испытать.

Вскоре Джесс взял ее за руку и повел наверх, в пустую гостевую комнату. Там он разделся, и Мия последовала его примеру. Зайдя в ванную, Джесс включил душ и поманил ее за собой.

Склонившись над ней – он был на восемь дюймов выше (а Брайан аж на два дюйма ниже!), – Джесс принялся намыливать ее тело, и они долго целовались под душем – еще одно забытое ощущение. Затем он завернул ее в полотенце и повел в спальню.

А дальше все закрутилось как в порнофильме. Джесс склонился над ней, спускаясь все ниже, его упругий язык шустро сновал туда-сюда. Затем он развернул ее в позу «69». Его член оказался коротким и толстым, но прежде, чем Мия успела как следует до него добраться, Джесс откинулся на спину и достал презерватив. Надев защиту, он потянул Мию на себя, приглашая сесть сверху. Она потерлась о головку, на ощупь отыскивая вход, он энергично подался навстречу… Мия упоенно двигала бедрами, чувствуя его внутри, а себя – впервые за долгое время – увереннее. Словно бы она эксперт в этом деле, словно и вправду готова сняться в порнофильме.

«Йихаааа!» – ликовала Мия про себя.

И когда он кончил, она была почти готова, но так и не испытала оргазм. Ничего страшного, уверяла она, в следующий раз.

Джесс ушел десять минут спустя. Мия слишком устала и даже не заметила этого.

Прошло две недели, затем три. Джесс не звонил и не появлялся. Сперва Мия злилась, однако мало-помалу эмоции утихли. А чему, собственно, удивляться? Все мужики – козлы, и Джесс лишь очередное тому доказательство.

И Мия вернулась к бутылке розе – уж она-то ее никогда не предавала!

Из ступора ее вывела неожиданная эсэмэска: «Привет! Потусуемся?»

Джесс! Она уж и забыла про него! И снова Мия поразилась остроте вспыхнувшего возбуждения.

«Когда?»

Джесс откликнулся сразу же.

«Я с корешем. Зайдем через двадцать минут».

Дрю, «кореш» Джесса, оказался довольно неприятным типом, однако Мия старалась не обращать на него внимания. Она быстро напилась, как, впрочем, и гости. Затем Дрю ушел, а они с Джессом поднялись наверх.

– Я не буду, – вдруг воспротивился Джесс. – Ты слишком пьяна.

Совсем не то, что Мии хотелось услышать!

– Ничего подобного! – воскликнула она и сама поразилась нотке отчаяния, проскользнувшей в голосе. – Ну давай!

Джесс помедлил, но недолго. Он снял брюки, и Мия жадно обхватила его член ладонью, снова подивившись стойкой эрекции, свойственной лишь молодым.

Однако на сей раз все закончилось слишком быстро. Мия прихватила бутылку вина и легла в постель. И снова время пролетело незаметно, и вот уже рассвет, и голова раскалывается… Она выпила полтаблетки снотворного и отключилась.

Неделю спустя Джесс заявился без приглашения, зато с Дрю.

Мии надоело притворяться, так что она открыла новую бутылку вина и налила каждому по бокалу. Гости расположились за кухонным столом.

– Послушай, – начал Дрю. – У нас проблемы.

– Правда? – удивилась она.

Этого Мия никак не ожидала. Они были слишком мало знакомы, чтобы иметь общие «проблемы».

– Джесс рассказал мне, что произошло.

– Ты о чем? – Мия вопросительно посмотрела на Джесса.

– Он несовершеннолетний, – пояснил Дрю.

Первым побуждением было убрать бутылку. Если Джесс несовершеннолетний, ему нельзя пить. Мия бросила виноватый взгляд на бокал вина перед ним.

– А что ж ты мне сразу не сказал?

– Ты не спрашивала, – ответил Джесс.

Разумеется, Мия потребовала доказательств. Дрю заявил, что Джесс якобы забыл водительские права дома.

Мия пришла в ужас. Как Джесс мог с ней так поступить? Однако Джесс лишь испуганно молчал.

Тем временем Дрю перешел к делу: они с Джессом собираются ее шантажировать и желают получить как минимум сотню тысяч долларов.

Логично: они читали светские сплетни в газете и имели представление о том, сколько у Мии денег. Если она не заплатит, ее арестуют.

Следующие три дня Мия провела в мучительной агонии. Как такое могло с ней случиться? Что же делать? Рассказать бы кому-то, но кому? Подруги не поймут, больше того – отшатнутся от нее как от прокаженной! Скажут: ну конечно, они всегда подозревали, что Мия – ужасный человек, а значит, поделом ей!

Хотя какая разница, ведь ее и так арестуют. Фотографии попадут в прессу, жизнь будет кончена…

Пару дней спустя зашел начальник Джесса – славный парень, женатый, двое взрослых детей. Он был довольно разговорчивым типом, и вскоре Мия не удержалась и выложила ему все как есть.

Тот пришел в ярость: он прекрасно знал Джесса, который ходил в школу с его дочерью. Джесс говорил правду про учебу в колледже: ему было двадцать, а не семнадцать.

Еще через два дня Джесс пришел извиняться. Это все Дрю, его идея! Джесс как-то похвастался ему, что спит с бывшей женой своего кумира, и Дрю в шутку предложил шантаж. Джесс думал, он просто шутит, но у того явно крыша поехала, так что Джесс больше не общается с этим придурком.

И Мия его простила. Отчасти по доброте душевной, отчасти потому, что невыносимо было слушать его жалкий лепет.

Кстати, подругам она все-таки рассказала, и они вместе посмеялись над этой историей. В конце концов, что тут удивительного? Мия далеко не единственная женщина среднего возраста, пережившая «щенячье» приключение, странное и необъяснимое по своей природе.

А вот некоторые переводят «щенячью охоту» на следующий уровень.

«Щенячий» клуб

Бывает и такое: сперва кажется, что ваши отношения поверхностны, несерьезны: так, встретились пару раз… – однако мало-помалу общение становится регулярным, парень остается на ночь – того и гляди поселится…

И вот он уже живет в вашем доме.

Неизбежно возникают вопросы.

Как вы представите «щенка» своим друзьям? Как объясните, почему он до сих пор живет с вами? А если он не понравится вашим друзьям или, еще хуже, они его просто проигнорируют?

Примерно так и получилось со мной и Сэсси.

Джеймс появился в начале июня.

Он неловко притулился на краешке кухонного стола у Китти, а вокруг толпились женщины: Сэсси, Тильда Тиа, Мэрилин, Куини, я и еще одна девушка, дочь Куини.

Сперва я решила, что парень – друг той самой дочери. Тогда я не придала этому особого значения. Все вокруг галдели, и, как часто бывает, когда мужчина остается в меньшинстве, Джеймс тихо растворился среди нас.

Представьте себе мое удивление, когда пару дней спустя я заехала к Сэсси и обнаружила там Джеймса.

Был полдень, и Сэсси выглядела смущенной, однако быстро нашлась:

– Джеймс помогает мне настраивать новый телефон.

Я кивнула. Как выяснилось потом, Джеймс стал совершенно незаменим: то айфон настраивает, то показывает, как подключить музыку, а то и за едой в магазин бегает – типичный прием, который «щенок» использует в надежде прибиться к дому.

Впрочем, тогда я особо не задумывалась на эту тему и не вспомнила бы, если бы Сэсси не пригласила нас на барбекю. Разумеется, Джеймс торчал во дворе. Правда, он принес мясо, и все же…

Вечное присутствие Джеймса начало слегка раздражать. Что ему тут, медом намазано? Он моложе нас лет на двадцать, а то и двадцать пять. Какая ему радость тусоваться со взрослыми тетками, у которых свои темы для разговоров?

На следующий день мы с Тильдой Тиа поехали кататься на велосипедах. Я воспользовалась случаем и расспросила ее о Джеймсе: кто такой, чем занимается.

– Риелтор, – пожала плечами Тильда.

– Странно, а я думала – еще студент…

– Ему почти тридцать. Недавно расстался со своей девушкой; наверное, ему скучно.

Я не спросила, сколько лет девушке, зато поинтересовалась, как они с Сэсси познакомились. Могла бы, конечно, спросить у нее самой, однако что-то мешало.

Тильда Тиа ответила расплывчато: упомянула какой-то клуб еще с тех времен, когда сама занималась «щенячьей охотой» (сейчас она перешла на «Тиндер»).

Прошел месяц. Джеймс по-прежнему отирался возле Сэсси на каждой вечеринке, приносил ей выпивку и даже успел завязать дружеские отношения с нашими общими знакомыми. Меня охватило смутное подозрение, однако все вокруг хором заявляли, что обожают Джеймса: такой лапочка, всегда под рукой, отвезет, привезет…

А потом кто-то невзначай упомянул, что Джеймс гостит у Сэсси. У него какие-то проблемы с квартирой, так что его «фольксваген» припарковался возле ее дома – временно, разумеется.

Кстати, вот вам еще одна типичная «щенячья» уловка: потерять жилье и стремительно въехать к женщине. При первом знакомстве ему, конечно, есть где жить – так он утверждает. Затем «жилье» превращается в более неопределенное «есть где переночевать» и, наконец, мистическим образом исчезает с концами. Итог – «щенок» становится бездомным.

Ну и где же ему поселиться, если не у вас?

Естественно, «щенок» уверяет вас – и даже предупреждает! – что это лишь временно. «Щенята» знают, что женщины, их приютившие, не склонны к серьезным отношениям – слишком быстро, слишком пугающе, особенно когда не знаешь, где окажешься через три месяца.

Может, именно поэтому Сэсси предпочла хранить все в тайне.

Хоть я и подозревала, что у Сэсси и Джеймса любовная связь, у меня не было подтверждающих фактов: ни намеков, ни взглядов украдкой, ни торопливого перешептывания в коридоре…

Пока мы с Сэсси разговаривали на веранде, Джеймс, как правило, сидел за компьютером. Выходя, я махала ему рукой, и он мне тоже. В их разговорах часто всплывала тема расписаний. Может, он работает кем-то вроде помощника?

Однажды я отменила велосипедную прогулку с Тильдой Тиа и поехала на почту отправлять письма, а заодно решила забежать к Сэсси.

Машины стояли на месте, так что я зашла в дом. Огляделась вокруг, позвала – никого. На всякий случай заглянула в комнату к Сэсси. На постели бардак, подушки примяты с обеих сторон, на полу валяется надорванная упаковка от презерватива.

Неужели я – единственная, кто ничего не знал?

– Почему ты молчала? – упрекнула я Тильду Тиа на следующий день.

– О чем? – рассеянно переспросила та, увлеченно копаясь в «Тиндере».

– Сэсси и Джеймс не просто друзья, они спят вместе! – выпалила я обличающе, словно какой-нибудь религиозный фанатик.

– Ну и что?

– Она мне об этом не рассказывала!

– Так и мне не рассказывала, – пожала плечами Тильда Тиа. – Значит, не хочет, чтобы мы знали.

– Ладно, договорились, мы ничего не знаем.

И все-таки мне хотелось услышать это лично от Сэсси.

– А вы с Джеймсом… – начала я, с трудом выбирая слова.

– Да ты что! Стала бы я связываться с парнем на двадцать пять лет моложе! – отреклась Сэсси.

В конце лета она потихоньку отлучила «щенка» от дома.

Возможно, именно благодаря тайной природе их отношений Сэсси и Джеймс до сих пор дружат. Кстати, Джеймс собирается зайти и показать свою новую подружку. Сэсси ждет не дождется с ней познакомиться, и мы тоже.

Будущее

Много ли мы знаем об отношениях молодых юношей и женщин в возрасте? Не особенно. По сути, мы ничего толком и не знаем: у нас слишком мало опыта, чтобы делать какие-то серьезные выводы.

Однако есть вероятность, что в будущем такие отношения станут встречаться все чаще, по крайней мере судя по сайтам в Интернете, исследующим подобную динамику. Да, некоторые пары выглядят как модели, однако гораздо чаще это обычные женщины вроде Меган (сорок два), которая ведет собственный блог и комментирует тему разницы в возрасте примерно так: «Ну что, девочки, вы уже пробовали встречаться с мужчинами постарше? Ну и как вам это понравилось, а?»

Будущее «щенячьей охоты» непредсказуемо.

Глава 5
Я, русские и крем по цене самолета

– А где вы живете? – спрашивают знакомые.

– В Верхнем Ист-Сайде, – отвечаю я, и они выразительно закатывают глаза.

Верхний Ист-Сайд – это не круто. Скучно, все рано закрывается, слишком много мам с колясками и пожилых людей, и поэтому никто не хочет здесь селиться. С другой стороны, благодаря отсутствию хипстеров и прочих интересных личностей тут вполне доступная арендная плата.

К сожалению, это единственная доступная вещь в моем районе.

Добро пожаловать в «Мир Мэдисон»

Это открытие я сделала на второе утро, когда отправилась на прогулку. Не прошла я и полквартала, как наткнулась на витрину с очками и подумала, что новая пара не помешает.

Стены, отделанные деревянными панелями, витрины, декорированные ящиками с сигарами… Больше похоже на клуб джентльменов, в котором случайно продают очки. Ко мне подошел элегантный молодой человек. Я указала на пару в роговой оправе, сняла свои очки и примерила, но не смогла понять, как я выгляжу: без очков я слепая, как Хрюша в «Повелителе мух».

– Ну, не знаю… А сколько они стоят?

– Три тысячи долларов, – небрежно ответил продавец, словно это была стандартная цена по всему миру.

«Три тысячи? Опять?»

– Плюс стоимость линз – еще по тысяче за каждую.

Другими словами, пять тысяч долларов за очки.

– Супер! – отозвалась я, растянула губы в улыбке и бочком-бочком отползла в сторону выхода.

Я покинула магазин, охваченная чувством неловкости. Я здесь не к месту, и все вокруг это понимают.

«Мир Мэдисон» между Пятой авеню и парком – пещера Аладдина, наполненная золотом и серебром, бриллиантами и дорогими часами, туфлями из крокодиловой кожи и платьями, вручную расшитыми драгоценными камнями. В «Мире Мэдисон» женщины одеваются по последней моде и дефилируют по улице, словно по самому крутому на свете подиуму.

Они знают, что я – чужак, незаконно вторгшийся на их территорию. Меня выдают мятые хлопковые брюки, удобные и практичные; волосы, давно не тронутые феном и щипцами, но самое главное – гавайские шлепанцы.

Что ж, придется заново учиться одеваться.

Шоковая терапия

Казалось бы, чего проще: зайди в любой магазин на Мэдисон-авеню и купи себе что-нибудь. Однако шопинг в «Мире Мэдисон» так не работает. Это сложный процесс, подразумевающий взаимодействие с другими людьми, которые сами решают, продавать ли тебе свои товары, можешь ли ты их себе позволить, и даже – имеешь ли ты право в них показываться. Делать покупки в «Мире Мэдисон» – примерно то же самое, что пытаться устроить ребенка в частную привилегированную школу.

Хотя, пожалуй, возня с частной школой где-то приятнее: тебе не приходится раздеваться перед незнакомыми людьми. Однако сначала надо еще найти, что примерить.

Это не так-то просто, как может показаться на первый взгляд. Зачастую дорогая одежда прикована к вешалке цепью, словно лошадь на учебной конюшне. Это вовсе не для предотвращения кражи, особенно если учесть, что такую вычурную одежду не спрячешь в обычной сумке. На самом деле цепочка служит суровым напоминанием о том, что вам вообще не следует прикасаться к одежде, – не вашего ума это дело. Для того, чтобы вы смогли получить хоть малейший шанс ее примерить, требуется помощь специального «конюха».

Если на данном этапе вы еще не заробели, не расслабляйтесь – вас ждет примерочная, обставленная дороже, чем вся ваша квартира. Парочка диванов, декоративные подушки. Так и представляешь себе какую-нибудь сказочно богатую даму, устраивающую здесь светское чаепитие…

И тут мы переходим к лучшей части шопинга в «Мире Мэдисон»: здесь можно выпить. Большинство магазинов подают клиентам шампанское, и притом совершенно бесплатно, в отличие от заоблачных ресторанных цен.

Кстати, шампанское вам еще как понадобится – для храбрости. Кроме диванов в центре примерочной наверняка будет возвышаться подиум, а вокруг – зеркала. Собственный критический взгляд вы еще как-то переживете, но вот пристальное внимание всего персонала… Пока вы переодеваетесь, обязательно раздастся неумолимый стук в дверь: «Ну, как вы тут?»

На самом деле «конюх» хочет спросить: «Как там наши вещи?»

Однако на этом испытание еще не окончено. Если вам все-таки удалось что-то подобрать, на очереди проблема непосредственно покупки. Во всем мире это решается нажатием кнопки – но только не в «Мире Мэдисон»!

По необъяснимой причине здесь процесс оплаты занимает не меньше пятнадцати минут. Измученные ожиданием, вы в полуобмороке валитесь на какой-нибудь диван, а продавцы исчезают в задней части магазина, чтобы совершить некие загадочные манипуляции.

Затем наступает время оплаты, и цена всегда оказывается дороже, чем вы думали (и втайне боялись!). В «Мире Мэдисон» зайти в магазин все равно что зайти в казино: никогда не угадаешь, сколько потеряешь.

Однако за блестящими витринами с драгоценностями, изящной кожей и нардами, инкрустированными перламутром, скрывается уродливый секрет: «Мир Мэдисон» катится к разорению.

Этот рефрен я слышала много раз – от продавщиц, куривших у входа в магазины, до бармена в «Италии».

С другой стороны, не все так плохо: грядут крупные распродажи. Каково первое правило бизнеса? Если вещь никто не покупает, значит, она слишком дорого стоит.

Первую остановку я решила сделать в «Ральф Лорен»: там часто бывают неплохие акции. Год назад я купила у них единственную приличную вещь из теперешнего гардероба – байкерскую кожаную куртку с восьмидесятипроцентной скидкой. Я носила ее постоянно, и в тот день тоже случайно оказалась в ней.

Пока в реальном мире сутки напролет крутят ужасные новости, в модном магазине словно переселяешься в другое измерение, на другую планету, где ничего плохого не случается. Пахнет конфетами, играет приятная музыка, смутно знакомый мотив, от которого чувствуешь себя моложе, будто вся жизнь впереди и ты еще не вылупилась из яйца…

Впрочем, ощущение длилось недолго.

Меня моментально окружила флотилия продавщиц, узнавших куртку.

– Помню эту куртку с прошлого сезона! Она мне так нравилась!

– А вы уже видели модель нынешнего сезона?

– Э-э, нет… Мне пока одной хватает…

Из вежливости пришлось рассматривать куртку, которую сняли с вешалки и держали передо мной на вытянутых руках, будто новорожденного ребенка. Я покосилась на этикетку: пять тысяч долларов. Теперь понятно, зачем продавщицы на меня набросились: откуда ж им было знать, что я ни в жизнь себе такую не позволю?

Я бросила робкий взгляд в сторону выхода, надеясь сбежать потихоньку, однако продавцы решительно преграждали путь. Видимо, не врут про грядущее разорение, если они так отчаялись, что готовы на все.

Главный вопрос – насколько? И что они станут делать, когда поймут, что я – «фальшивый» покупатель? Я представила себе сцену из «Вторжения похитителей тел» и попыталась ускользнуть на второй этаж, однако продавцы последовали за мной.

– Вам что-нибудь показать?

Мое внимание привлекло самое блестящее пятно в зале – огромное бальное платье из тюля. Я поспешила к нему, надеясь спрятаться за широкими юбками.

Бесполезно.

– Я могу вам чем-нибудь помочь?

– Да так, просто смотрю… – пробормотала я.

– Что бы вы хотели узнать?

– Сколько стоит платье?

Продавщица подошла к манекену и перевернула этикетку. Я задержала дыхание и быстренько подсчитала в уме: двадцать лет назад это платье стоило бы тридцать пять тысяч. Учитывая инфляцию, сейчас оно должно стоить около пяти тысяч плюс так называемый налог на богатство – цена, которую человек платит за то, что богат. Вообще большинство людей не понимают одной простой вещи: богатые обожают надувать богатых. Чем больше у богача денег, тем выше поднимаются в цене вещи, которые ему приходится покупать, чтобы доказать свою причастность к «кругу избранных»: яхты, особняки, одежда.

Значит, учитывая налог на богатство, платье будет стоить примерно восемь тысяч.

А вот и нет.

– Двадцать тысяч долларов, – назвала цену продавщица.

Я так и охнула. Получается, налог на богатство составляет двенадцать тысяч! Такое платье могут позволить себе только баснословно богатые люди, а это всего лишь 0,01 процента населения страны.

– Двадцать тысяч! – выдохнула я. – За эти деньги можно купить машину! Кому такое по карману?

Продавщица оглянулась по сторонам, убеждаясь, что нас никто не слышит:

– Вы удивитесь…

– И кому же?

– Не могу сказать, – прошептала она. – Хотите примерить?

Я покачала головой.

– Нет. Я-то уж точно не смогу себе позволить. К тому же мне его некуда носить.

– Никогда не знаешь, как жизнь повернется, – философски резюмировала продавщица.

Вот она, мантра вечной надежды: «Купи платье, забери домой – кто знает, может, на этот раз сработает и твоя жизнь волшебным образом изменится?»

«Покажите мне вон те туфли, с витрины!»

Уже целый месяц я хромала в старых лакированных «лодочках»: в них было еще как-то терпимо в отличие от остальной моей обуви. Можно продержаться пару часов, прежде чем глаза полезут на лоб от боли.

«Все, – сказала я себе наконец, – больше не могу!»

Пора покупать новые туфли. А раз у меня не так много денег, чтобы швырять их направо и налево, придется рассматривать обувь как полезную инвестицию.

А это значит, что туфли должны быть базовым элементом гардероба и подходить ко всему – от брюк до коктейльного платья. А еще они должны хорошо сидеть на ноге, чтобы в них можно было долго ходить.

И я уже приметила подходящие: черные замшевые туфли на платформе, сверху розетка. Несмотря на розетку, в них чувствовалось что-то солидное, почти военное.

Разумеется, нельзя просто зайти в магазин, примерить и купить – это же «Мир Мэдисон»! Как и с «Ральфом Лореном», существует некий протокол. Продавцы обуви обращаются с вами куда ласковее, если вы приходите к ним в дорогих туфлях. Логика проста: если у вас есть дорогая пара, значит, вы можете себе позволить и другую.

С этой целью я раскопала дизайнерские ботинки на плоской подошве, купленные еще до отъезда из города. Вообще ботинки не мой тип обуви, просто я тогда была слегка не в себе: только что развелась и не очень понимала, как жить дальше. Продавец, молодой человек в хорошеньких кудряшках, с глазами веселого щенка, упомянул, что эти самые ботинки надевала Николь Кидман в рекламе, и указал на постер.

С плаката на меня смотрела женщина, которая знает, чего хочет. Не печальная, не одинокая, не в депрессии… женщина, которая распоряжается своей судьбой.

Я купила ботинки и попыталась в них ходить, однако пропорции оказались искажены: ноги выглядели короче, а ступни – больше. Длинные, узкие, противные и, конечно, адски жмут. Я пару раз их надела и забросила на антресоль.

До сегодняшнего дня.

Разумеется, эти паршивцы до сих пор жмут.

Я приковыляла в магазин, натянув на лицо улыбку. Обувной отдел располагался в самом дальнем конце. Пятидесятифутовая прогулка мимо одежды, которую я не могу себе позволить, мимо нуворишей из Кремниевой долины, которые могут, и, наконец, мимо продавцов, которые прикидывают, стоит ли обращать на меня внимание.

– Кхм… Покажите мне вон те туфли, с витрины?

Как обычно, продавщица спросила, какие туфли, словно оттесняя меня назад, к витрине, а значит, и к выходу. Я могла бы спокойно выйти из магазина (иногда я так и делала). Пришлось вернуться ко входу.

А туфель там не было.

Оказалось, они настолько популярны, что вот прямо сейчас другая покупательница примеряет единственную пару моего размера – восемь с половиной.

Не знаю, что там отобразилось у меня на лице, но продавщица вдруг сжалилась:

– Вообще-то они маломерки. У нас есть девятый размер. Может, и подойдут…

Женщина, примерявшая мою пару, выглядела как классическая леди из «Мира Мэдисон». На вид слегка за сорок, хотя, возможно, и старше. Типичный «Мэдисон блонд»: не слишком платиновый, не слишком золотой; живенько, но не кричаще. Волосы не слишком длинные, не слишком короткие, средней густоты… Одним словом, типичная в этом кругу прическа, подходящая многим типажам: с ней они так походят друг на друга, что их путают даже собственные мужья.

Короче, неважно. Главное, «Мэдисон блонд» – вдохновляющий, доступный и располагающий цвет. Его носительницы сразу чувствуют внутреннюю связь и быстро становятся друзьями, тем более что у них наверняка имеется общая знакомая из того же круга.

Если я хочу стать своей в «Мире Мэдисон», надо придерживаться стиля. Это значит, если блондинка покупает туфли, мне они тоже нужны.

Вернулась продавщица: у них остался лишь размер девять с половиной – мне точно будут велики.

– Все равно примерю: ну а вдруг, – парировала я с типично женской надеждой на чудо, вопреки всему.

Продавщица с сомнением протянула мне коробку.

Я извлекла туфли из коробки, поставила на ковер и обулась, затем медленно поднялась с дивана. Туфли, легкие и изящные на витрине, оказались огромными и неуклюжими. Чтобы топать в таких по неровному тротуару, обходить решетки и прочие городские препятствия, потребуются мускулистые ноги спортсменки.

Я сделала шаг вперед, затем еще один. Туфли выглядели великолепно, и все в магазине это знали.

– Но они же вам велики! – воскликнула продавщица.

Что правда, то правда: между пяткой и задником туфли виднелась щель в одну восьмую дюйма.

– Давайте я позвоню в наши филиалы – может, у них найдется девятый размер? – предложила продавщица.

– Нет, спасибо, – отказалась я. – Все отлично, я могу в них ходить.

Триумфальная добыча «правильных» туфель, видимо, задела в мозгу некий триггер, и я ударилась в шопинг. Когда стало ясно, что на углу собираются закрыть модный магазин и устраивают распродажу с пятидесятипроцентными скидками, мне вдруг понадобилась куча вещей, о которых я раньше не задумывалась: кожаные перчатки, кисти для макияжа, шесть бутылок шампуня по стандартной цене сорок долларов…

Предпоследней безумной покупкой была пара ярко-розовых неопреновых ботинок. Я убедила себя в том, что они изготовлены из практичного материала – ведь из неопрена делают тапочки для плавания, – а значит, более комфортные и уж всяко дешевле кожаных.

Сказать по правде, ботинки были не совсем практичны. Цвет так и кричал: «Посмотрите на меня!» В реальном мире такое себе могут позволить разве что модели – ну или хотя бы молодые привлекательные девушки. С другой стороны, я жила не в реальном мире, а в «Мире Мэдисон», в модном квартале. Вдобавок к «Мэдисон леди» и настоящим моделям здесь присутствовал еще один типаж: женщина в возрасте, стиль которой в любом другом месте считался бы странным и неуместным.

Вдоль по улице фланировали дамы в неоновых одеяниях и блестящих золотых украшениях. Черная кожа с головы до ног, ядовито-зеленые спортивные костюмы с кроссовками на платформе, блестки и полосатые брюки, напоминающие цирк. А волосы! Крашеный блонд с яркими вкраплениями розовых, зеленых и голубых прядей, словно хвост у павлина. Эти «птички», совсем как в пословице, любили кучковаться вместе. Я часто видела, как они курили у фонаря или сидели на террасе ресторана, поедая разноцветные макаруны.

Впрочем, эти женщины не принадлежали к «Миру Мэдисон». Настоящие «Мэдисон леди» не стали бы громко смеяться на публике или визжать в телефонную трубку. И самое главное, они не курят сигареты, особенно на улице.

Однажды любопытство пересилило. Я подошла к кучке, собравшейся перед магазином, стрельнула сигарету и встала покурить неподалеку, навострив уши.

Это были русские, ну или русскоговорящие.

Уже интересно… Достоверный источник из «Мира Мэдисон» шепнул мне, что русские большей частью ответственны за резкий скачок налога на богатство. Это они могут позволить себе купить платья за полную цену, которую задирали магазины.

Тем временем принцессы с Парк-авеню, бывшие жены американских миллиардеров, негодуют: даже они считают, что двадцать тысяч долларов за вечернее платье – слишком много.

А теперь русские наводнили «Мир Мэдисон» – и не только ради платьев.

Я сдаюсь в плен

Тем временем, не имея никакой определенной самоидентификации, я мало-помалу превратилась в старый городской типаж: в «тащуна».

Давненько мне не приходилось выступать в этом амплуа, но я его хорошо помню, и отнюдь не с любовью. Таскаешь с собой работу, обувь – да что там, всю жизнь! – в сумках размером с картофельный мешок или в продуктовых пакетах. Сутулясь от тяжести, пробираешься в городской грязи, лавируешь среди мусора, уворачиваешься от колясок и посыльных на великах, вверх и вниз по эскалаторам, по вытертым до опасной гладкости ступенькам в метро. Таскаешь свое барахло с работы в бар, из бара в клуб и, наконец, из клуба домой, в свою крошечную студию. Спина болит, ноги стерты, но ты продолжаешь таскать, надеясь, что в один прекрасный день ситуация волшебным образом изменится и тебе больше не придется волочить все с собой.

Мой «таскательный» маршрут часто проходил мимо группы русской молодежи, тусовавшейся на ступеньках перед магазином. У них был небрежный вид людей, которые выглядят лучше тебя и прекрасно это осознают. Иногда они включали музыку, но чаще просто смеялись и задирали прохожих. Однажды я видела, как они гнались за какой-то женщиной до самого угла, кричали ей вслед, что могут помочь ей избавиться от «грустных глаз».

Время от времени из магазина выходил какой-то мускулистый парень – видимо, начальник – и орал на них, чтобы шли работать, а именно: раздавать бесплатные образцы крема.

Нет уж, спасибо.

Ненавижу, когда суют пробники. Ненавижу вступать в разговоры с незнакомцами. До поры до времени мне удавалось их избегать, пока однажды какая-то девушка не крикнула мне вслед: «Эй, у тебя клевый прикид!»

Тут-то я и замерла как вкопанная.

В конце концов, кто, как не эта молодежь, разбирается в стиле? Торчат здесь целыми днями, наблюдая за модниками «Мира Мэдисон».

Мало-помалу я завязала с русскими мимолетное знакомство. Если я была в хорошем настроении, то проходила мимо, брала пакетик крема и болтала о своих собаках; если в плохом, то переходила на другую сторону улицы. Иногда я подмечала, как они приглашают женщин заходить в магазин, однако меня ни разу не позвали. Видимо, для их крема я недостаточно хороша.

Настал день, когда я чувствовала себя особенно паршиво, даже не хватало сил перейти на другую сторону улицы. В голове барабанной дробью стучал кризис среднего возраста – ну, вы знаете, как это бывает: все кончено, жизнь покатилась под горку, больше ничего хорошего со мной не случится… Наступает возраст, который отберет у меня всю радость, а взамен оставит лишь бессмысленное существование.

А еще в тот день я была нагружена сверх обычного.

– Куда спешишь? – окликнула меня девушка, которой понравился мой «прикид». Кстати, она была не русская, а гречанка, и самая дружелюбная из всех.

Я остановилась. Мне почему-то захотелось объясниться: «Да нет, никуда особенно не спешу».

– Тебе надо расслабиться, – сказала другая.

Что правда, то правда – мне действительно нужно расслабиться.

– Куришь? – спросил парень, самый высокомерный из всех (может, оттого что выглядел как модель), и протянул мне пачку иностранных сигарет.

Раньше мне сигареты не предлагали. Я подумала, что отказываться невежливо, и взяла. Может, они хотели со мной подружиться?

– Ты, наверное, слишком много работаешь, – продолжала гречанка. – Слушай, я хочу сделать тебе специальное предложение.

– Правда?

– Хочешь избавиться от мешков под глазами?

«Ну еще бы!»

Девушка покосилась на «модельного» парня, в поисках одобрения, словно он работал вышибалой в этом тайном клубе.

Тот оглядел меня с головы до ног, вскинул брови, как бы намекая, что я безнадежна, и кивнул.

Меня впустили внутрь!

Интерьер не разочаровал: кругом все белое, блестящее, словно декорации на Бродвее. Мраморные ступеньки с золотой отделкой вели наверх, к небольшому возвышению, напоминавшему сцену; на деле там располагалась касса.

Я сразу поняла, что совершила ошибку: все здесь слишком дорого для меня.

– Извините, я не могу…

– Да ладно, это займет всего пять минут!

Я встала на дыбы. Пять минут в «Мире Мэдисон» означали минут пятнадцать-двадцать.

– У вас не найдется пяти минут? – удивилась девушка. – Всего пять минут, чтобы хорошо выглядеть для своего бойфренда!

Я засмеялась:

– У меня нет бойфренда.

– Так появится после нашей процедуры!

Она запихнула меня в кресло у окна, сняла с меня очки и похлопала по лицу, словно кролика.

– Ути какая миленькая! – засюсюкала она. – И в кого вы у нас такая хорошенькая?

Вопрос был риторический, наверняка его задают всем женщинам, попадающим в это кресло. Меж тем девушка достала из шкафчика гигантский шприц, выдавила полоску густого бежевого крема и нанесла мне на левое веко.

Результат напоминал научно-технические фокусы вроде тех, где крошечные динозавры разрастаются в воде, увеличиваясь в тысячу раз, только наоборот: исчезли мешки и морщины, кожа под глазами разгладилась как по волшебству.

У меня тут же поднялось настроение. Если так легко избавиться от мешков, то, глядишь, и от остальных морщин получится. Свежее лицо, новая жизнь… Может, еще не все потеряно? Может, еще не под горку?

Голос с акцентом вернул меня на землю:

– А вы знаете, что у нас сегодня действует специальная акция? Покупаете крем за четыреста долларов и получаете бесплатную процедуру по уходу за лицом, – объявил мальчик-модель, подошедший оценить результаты.

– Процедуру, говорите? Это значит, на все лицо?

Я принялась разглядывать кожу вокруг глаз. Если такие чудеса можно сотворить с остальной частью лица… Мне отчаянно захотелось попробовать.

Ну я и купила этот волшебный крем за четыре сотни и записалась на процедуру на следующий день в три часа.

– Вам повезло, – заметил парень постарше. – Завтра у нас работает Кристал, она вами займется.

– А кто такая Кристал? – спросила я.

– Она творит чудеса!

– Она просто богиня!

– Она – мать Тереза!

И они принялись расхваливать таинственную русскую женщину по имени Кристал.

– В общем, вы должны делать все, что она вам скажет! – подытожил парень.

Господи, во что я ввязалась?

* * *

На следующее утро я проснулась с твердым желанием выпутаться из этой ситуации. Видимо, русские предвидели такой исход, поскольку ровно в девять утра позвонили из магазина, чтобы подтвердить запись. Девушка еще раз подчеркнула, как мне повезло попасть к Кристал и как та изменит всю мою жизнь.

У меня не хватило духу отменить встречу.

Я ожидала, что процедура будет высокотехничной и немножко медицинской. Вместо этого меня подвели к очередному стенду с косметикой и посадили на вращающийся стул. Видимо, на моем лице отчетливо читался скепсис, поскольку вся команда вновь принялась восхвалять добродетели Кристал – настоящего гения по части косметологии. Парень постарше еще раз подчеркнул, как мне повезло, что Кристал оказалась в Нью-Йорке, поскольку здесь ее почти не застать.

– А где же она бывает?

– Ездит по всему миру: Калифорния, Швейцария, Париж…

– И Россия, да?

Парень бросил на меня странный взгляд.

Наконец меня оставили одну. Я сняла очки, чтобы разглядеть телефон, и тут из бокового коридора вышла очень красивая блондинка. Белоснежная рубашка, черная юбка-карандаш и черные туфли. В вырезе рубашки виднелась грудь. У девушки были очень интересные глаза: светло-голубая радужка, окруженная более темным кольцом. В руках Кристал несла айпад и блокнот из тех, что продаются в универсамах. Вид у нее был самый что ни на есть решительный, она излучала целеустремленность, словно играла некую роль.

А еще у нее на подбородке был прыщ. Я приметила его, когда Кристал склонилась ко мне, разглядывая мою кожу.

Я забеспокоилась. Разве она не пользуется собственными продуктами? Кто-нибудь из них вообще пользуется этими кремами? Или, как и я, не могут себе позволить? Ни у одного из них кожа не отличалась особой ухоженностью – как, впрочем, и у меня.

Кристал выпрямилась и устремила на меня суровый взгляд.

– Что вы за человек? – спросила она вдруг.

– Э-э… То есть?

– Вы способны выдержать правду?

– Да, пожалуй…

– Наверняка все ваши друзья говорят, что вы хорошо выглядите, так?

– На то они и друзья…

– Но я не ваша подруга, – вздохнула Кристал. – Поэтому буду с вами откровенна: у вас плохая кожа.

Я почувствовала себя уязвленной. К черту друзей – Кристал права!

– За этим я и пришла – хочу выглядеть лучше.

Кристал потрогала мое лицо.

– У вас слишком много филлеров…

Эту фразу произносил каждый косметолог, а затем вкалывал еще «самую малость».

– И розацеа!

Да, и это тоже правда. Пока ничего особенного я не услышала.

Однако имелись и хорошие новости.

– Я смогу вам помочь, если вы будете меня слушаться. Мы добьемся идеальной кожи, омолодим ее лет на двадцать.

На двадцать лет? Звучит как-то неправдоподобно: физически такое вряд ли выполнимо, – однако я не была готова сдаться.

– И вам больше не понадобятся ни филлеры, ни ботокс, – добавила Кристал.

Тут я встрепенулась. Ботокс и филлеры – два столпа, на которых зиждется понятие «выглядеть моложе». Если и вправду существовал какой-то крем, работающий лучше ботокса, я бы наверняка о нем слышала.

И тут до меня дошло.

Мне же Куини об этом рассказывала! О том, как в Верхнем Ист-Сайде обрабатывают женщин, заставляя покупать кучу косметики за тысячи долларов и обещая, что им больше не понадобятся ни филлеры, ни ботокс.

Я тогда еще удивилась: неужели существуют такие легковерные дуры?

Вот сейчас и узнаем…

– Думаю, я смогу вам помочь, – продолжала меж тем Кристал и наклонилась ближе, как делает молодежь, когда им кажется, что люди старшего возраста плохо слышат. Я уперлась взглядом в ее декольте и быстро подняла глаза. – Только вы должны обещать мне одну вещь!

– Какую?

– Если я вам скажу, что делать, вы послушаетесь?

Я помедлила, прикидывая, как бы повежливее откланяться, однако в тот момент гречанка набросила на мои плечи накидку, а шею обернула полотенцем и сверху обмотала пленкой. Стул развернули так, чтобы я видела себя в зеркало.

Замотанная по уши, разлученная со своими очками, я оказалась совершенно беспомощна, а потому вытаращила глаза и приготовилась к испытанию.

Поговорим о цифрах

– А теперь начнем процедуру, – объявила Кристал.

Быстрыми движениями она нанесла мне на лицо какую-то пастообразную массу, а закончив, отошла в сторону, чтобы я тоже полюбовалась, затем приблизила свое лицо к моему, словно мы делали совместное селфи.

– Сперва обработаем одну половину лица, потом другую – это для того, чтобы вы могли видеть разницу. Здорово, правда?

– Да-да, очень здорово…

Кристал присела на стул напротив. Мы улыбнулись друг другу.

– А долго это? – спросила я после паузы. – Сколько времени понадобится на каждую сторону?

– Минут двадцать – двадцать пять, – пожала плечами Кристал.

Я окончательно приуныла. Значит, я застряла здесь как минимум на час. Кошмар! Я вообще не фанатка косметических процедур – не хватает терпения. Что прикажете делать целых пятьдесят минут?

Впрочем, скоро и это выяснилось.

Кристал вытащила блокнот и ручку и придвинулась ближе. Я думала, она просто хочет поболтать, однако Кристал ни с того ни с сего начала задавать неудобные вопросы о моих финансах.

Сколько я трачу в год на ботокс и филлеры?

– Пару тысяч… – неуверенно предположила я.

Кристал бросила на меня снисходительный взгляд.

– Большинство тратит десять – двенадцать.

И она с деловым видом записала что-то в блокнот.

– Сколько вы тратите на ежедневный уход?

– Какой уход?

– Гель для умывания, тоник, кремы. Сколько? Тысячу в месяц?

«Нет, конечно!»

Кристал кивнула и занялась подсчетом.

– А теперь смотрите, – пододвинула она блокнот. – Вот столько вы тратите на лицо в год. А вот столько, – Кристал ткнула карандашом в другое число, – за два года.

Не хотелось искать очки и надевать их поверх маски, поэтому я сделала как обычно: притворилась, что вижу. Тем более по выражению лица Кристал было понятно, что я должна изобразить удивление пополам с возмущением. Я подчинилась.

Размашистым движением Кристал перечеркнула цифры и начала новую страницу.

– А что бы вы сказали, если бы ваша кожа улучшилась безо всякого ботокса и филлеров и вам не пришлось бы покупать крем для лица в течение двух лет за половину этой суммы? А если бы через два года ваша кожа выглядела на двадцать лет моложе даже за меньшую сумму? Что бы вы сказали, если бы я вам помогла? Сколько бы вы за это заплатили?

– Понятия не имею.

Кристал записала какое-то число и обвела, словно школьный учитель.

У меня закружилась голова. Я окончательно перестала контролировать ситуацию.

Как такое вообще могло случиться? Я взрослая женщина, я отвечаю за свою жизнь и свой кошелек. Да и потом, сколько уж там стоит этот несчастный крем?

Тем временем Кристал начала расстреливать меня вопросами о моих привычках. Насколько я дисциплинированна? Есть ли у меня программа по уходу за лицом?

– Какая программа?

– Значит, нету. Если я вам все подробно распишу, будете выполнять?

Сильно сомневаюсь. Терпеть не могу всякие там списки задач, ритуалы, процедуры, особенно бессмысленные. Нет уж, увольте! Должно быть, я просто слишком ленива?

– Ну-у… Можно попробовать, – ответила я уклончиво.

– И вы будете следовать инструкциям?

– Наверное…

– Ведь вам придется выполнять эту процедуру раз в месяц.

– Какую процедуру? – Я была совершенно сбита с толку.

– Я научу. А сейчас будем активировать маску. Вы почувствуете легкое жжение.

Кристал принялась втирать поверх маски какой-то прозрачный гель.

– Чувствуете жжение? – приговаривала она. – Чувствуете?

– Да…

– Значит, продукт работает.

– И будет эффект?

Кристал бросила на меня укоризненный взгляд.

– Конечно, будет!

И она предъявила «доказательства»: фотографии «до и после» на айпаде.

– Вообще-то мы не должны их никому показывать, – воровато оглянулась Кристал, – но для вас, так и быть, сделаю исключение.

Странный метод продаж… Если продукт работает, разве не логично показывать клиентам результаты «до и после»?

Кристал рассказала, что на фотографиях люди из маленькой сибирской деревни, где никто ни разу не пользовался кремом для лица.

– Разумеется, мы им платим, – добавила она.

Я почти не слушала, завороженно разглядывая фотографии женщин с лицами «до», похожими на сморщенное яблочко, и гладколицых королев красоты «после».

Ну ладно: положим, результаты были не такими потрясающими, но все же вполне убедительными – настолько, что я представила себе, как разглаживается мое лицо, как исчезают морщины…

Мне нужен этот крем.

Сколько?

Итак, я созрела для обсуждения цены, однако именно в этот момент Кристал вдруг захотелось поговорить о Боге.

– Утром я проснулась и помолилась, – заявила она. – И Господь услышал мои молитвы.

– Правда? – озадачилась я.

Опять странный маркетинговый ход… Если бы я продавала крем в «Мире Мэдисон», то вряд ли стала бы использовать Бога для привлечения клиентов.

– Вы попали сюда не просто так, а с особой целью, – продолжала Кристал.

Да неужели?

Если сидишь в кресле, обмазанная какой-то загадочной штукой, ежу понятно, что ты здесь с особой целью, и эта цель предельно проста: так или иначе выманить у тебя деньги. Они могут сделать это нежно или болезненно, но в любом случае ты не встанешь с этого кресла и не попадешь домой до тех пор, пока не откроешь бумажник и не позволишь им вытащить несколько тысяч.

И снова я спросила сколько.

И снова Кристал начала пудрить мне мозги своей математикой про «раз в два года, две трети общей стоимости». Я перебила ее и попросила назвать финальную сумму. В душе зарождалось очередное нехорошее предчувствие: Кристал отказалась произнести сумму вслух. Очень плохой знак – так делают продавцы машин. Вместо этого она написала что-то на листке бумаги, обвела ручкой и пододвинула мне блокнот.

На сей раз мне было наплевать, что я выгляжу старой. Я наклонилась и прищурилась, разглядывая мутные цифры: единица, пятерка и три нуля.

Разум отказывался складывать их воедино.

Пятнадцать тысяч?

Пятнадцать косых?

Пятнадцать тысяч долларов за крем для лица?!

Сердце бешено заколотилось о ребра. Я знала, что крем может быть дорогим, но до такой степени? На мгновение мне показалась, что меня запустили в другую вселенную. Я попыталась еще раз объяснить Кристал ситуацию:

– Простите, но я не могу себе позволить тратить пятнадцать тысяч на крем для лица.

– Но это же, по сути, семь с половиной тысяч в год!

– Простите, но я не могу себе позволить тратить и семь с половиной тысяч в год на крем для лица.

– Но это же ваше лицо! – воскликнула Кристал, словно я посягала на Святой Грааль женственности. – Ваша самопрезентация миру, ваш паспорт в жизнь!

Слово «паспорт» напомнило мне о последней фотографии на документы, сделанной полгода назад: я выглядела просто кошмарно.

Тем не менее моя решительность была сильнее неудачной фотографии.

Я глубоко вздохнула.

– Не могу.

Словно почуяв неладное, к нам подошел русский парень.

– Какие-то проблемы?

Он переводил суровый взгляд с меня на Кристал, словно строгий учитель на расшалившихся школьниц. Видимо, я выбивалась из сценария, и Кристал следовало вернуть меня в привычное русло.

– Неа, – ответила я, покосившись на Кристал. – Никаких проблем.

– Кристал изменит вашу жизнь, вот увидите! Вы должны во всем ее слушаться! – напомнил он и строго потряс пальцем.

Кристал объявила, что пришло время снимать маску.

Легче сказать, чем сделать. Процесс оказался долгим и утомительным. Разумеется, все столпились вокруг, чтобы увидеть результат, и разумеется, никакого результата не было. Впрочем, на тот момент это уже не имело значения.

Поддельная красота

Когда маску наконец сняли, я поняла, что у меня остался последний шанс вырваться на свободу. Если позволить им намазать вторую половину, я застряну здесь еще на полчаса – тридцать минут бесконечных «нет». На улицу в таком виде я уж точно не выбегу, и они тоже это прекрасно понимали, поэтому все мои возражения с ходу отметались. Русские упорно настаивали на том, что я не могу уйти, когда одна половина лица выглядит лучше, чем другая.

– У меня хорошее предчувствие, – заявила Кристал. – Я уверена, что вы попали сюда не случайно. Все, решено – я вам помогу!

– Но…

– У вас ведь есть друзья?

– Да, конечно.

– Вот что: я предлагаю вам сделку.

Я немедленно ухватилась за эту возможность. Даже если я не могу позволить себе дорогой крем, то мои друзья наверняка могут!

– Да-да, у меня много друзей, – подхватила я, – и все они, конечно же, захотят купить ваш крем. Я сразу им расскажу, как только выйду отсюда.

Однако Кристал не попалась на удочку.

– Расскажете, но не сейчас, а когда я велю.

– Не поняла…

– Никому не рассказывайте! Вы должны хранить всю информацию в тайне, пока ваши друзья сами не заметят разницы, пока не скажут: «Эй, да ты прекрасно выглядишь! Твоя кожа просто сияет!» Тогда и только тогда вы им все расскажете.

– Какая-то маркетинговая фишка, вроде «Фейсбука»?

– Я думаю, это произойдет месяца через три-четыре. – Кристал пододвинулась ближе. – Скажите честно, неужели дело и правда в деньгах?

– Ну…

– Сколько вы тратите на сумки?

– Не знаю…

У меня возникло ощущение, что мне в глаза втыкают иголки.

– Ну а туфли? Давайте так: я предоставлю вам двухгодовой запас наших продуктов по цене десяти пар туфель.

– Нет.

– Вы тратите больше денег на ноги, чем на лицо? И долго вы собираетесь так жить?

– Не знаю.

– Как насчет восьми пар?

– Хватит! – воскликнула я в отчаянии.

– Пять?

– Я не могу!

– Ну а сколько можете?

Ну, что мне было отвечать? «Нисколько»?

Я огляделась. Все собрались вокруг и уставились на нас.

– Может, две с половиной…

– Этого мало. Как насчет… – Кристал написала на бумаге очередное число и поднесла листок к моему лицу.

– Ну? – спросила она.

Я поглядела на сумму и сдалась.

– Да.

Последствия

Из магазина я вышла с кошельком, похудевшим на четыре тысячи долларов, и с сумкой, потяжелевшей на двадцать фунтов. Меня нагрузили кучей разноцветных коробочек: маски, ампулы, кремы, тоники, гели, скрабы… Все это сопровождалось подробными инструкциями с мутными фотографиями.

– Значит, они тебя все-таки развели, – покачала головой Куини, когда я вернулась в деревню и все рассказала.

– Ага.

– И на сколько?

– Ну-у-у… – замялась я.

Сказать правду? Нет. Я даже себе не могла честно признаться – душа не принимала.

– Пару-тройку тысяч, – соврала я.

Я силилась найти объяснение произошедшему. Может, Кристал меня загипнотизировала? Или я просто боялась ее огорчить или разозлить?

Был и еще один момент, который я отказывалась признавать: дело в том, что мне действительно хотелось заполучить этот крем, а главное – хотелось, чтобы он принес результаты.

Мне необходимо было извлечь из этой истории хоть какой-то смысл, чтобы не горевать о полной потере времени и денег.

Использовать косметику оказалось не так-то просто. Согласно инструкции, нужно наносить жидкие маски и лежать с ватными дисками на глазах строго по расписанию.

Каково же было мое изумление, когда выяснилось: крем работает, и главное – именно так, как предсказывала Кристал!

Первые полтора месяца никто ничего не замечал, а потом я пришла на прием к дерматологу, и тот с удивлением отметил, что моя розацеа существенно сократилась. Через три месяца домработница заявила, что я выгляжу гораздо моложе и счастливее. Через четыре месяца я наткнулась на старых друзей, и те утверждали, что совершенно меня не узнали, – до того я помолодела!

Разумеется, я понимала, что эффект не будет длиться вечно. Возник вопрос: что делать, когда крем закончится?

Произошло это раньше, чем я ожидала: ровно в тот момент, когда моя кожа была на пике свежести, разом кончились три продукта. Тогда я сделала то, что на моем месте сделал бы любой разумный человек: посмотрела ингредиенты в Интернете и нашла другие кремы с таким же заявленным эффектом, но гораздо дешевле.

На какое-то время я забыла обо всей истории, пока не наступила долгожданная весна. Начало потихоньку пригревать, и жители «Мира Мэдисон» снова выползли на солнышко.

И опять в витринах сияли драгоценности, а манекены щеголяли в одежде, которую можно носить лишь в воображении.

И все же кое-что изменилось: появилось больше темных пятен, пустых магазинов с витринами, загороженными строительным картоном.

Со странным чувством облегчения я обнаружила, что русские все еще на месте и все так же задирают прохожих.

Интересно, узнают ли они меня?

– Эй, – крикнула мне гречанка. – Клевый прикид!

Я замерла. Это что, «день сурка»?

И тут я вдруг разозлилась.

– Вы серьезно? Вы что, меня не помните? Я же заходила сюда полгода назад, и меня уговорили купить крем!

– Так вы наш клиент?

Девушка смотрела с недоверием. Что это значит? Я недостаточно хороша для их магазина? Или на моем лице слишком много морщин?

И тут до меня дошло. Наверное, она не могла поверить, что я и вправду оказалась такой дурой.

– Вот, держи! – И гречанка сунула мне в руки бесплатный пробник.

Глава 6
Психоз среднего возраста

– Ты не поверишь! – начала Тильда Тиа.

– Попробую.

– Помнишь, я тебе говорила, что Эсс и Дженнифер поехали отдыхать в спа-отель?

– Ага.

– Так вот: похоже, они там подрались, и Эсс плеснула пивом Дженнифер в лицо!

Честно признаться, я не удивилась.

Эсс (пятьдесят три) и Дженнифер (пятьдесят семь) в миру известны как милые дамы. Они редко спорят, предпочитая уступать, и всегда готовы пожертвовать своими чувствами, чтобы не доставить окружающим неприятностей. Более того, порой они готовы взять на себя чужую вину. Такие женщины смотрят реалити-шоу «Настоящие домохозяйки» и уверены, что это фейк.

И вот однажды с ними начинают происходить странные изменения.

Я называю это явление психозом среднего возраста, или ПСВ.

Психоз накрывает деревню

Отчасти виной тому погода: тридцать градусов жары, низкая влажность, яркое солнце – самые подходящие условия для тусовок и, конечно же, возлияний.

И действительно, вскоре о нашей деревне прослышали друзья друзей и прочие знакомые и принялись навязываться в гости. Тут-то и начались неприятности…

Сперва подруга Сэсси Марго, только что ушедшая от мужа в Атланте и пытавшаяся попробовать холостую жизнь на вкус, отправилась кататься на яхте со «щенком». Как и большинство таких приключений, оно продлилось много дольше, чем ожидала Марго: она выпила лишнего на жаре, и ее арестовали на парковке за попытку езды в нетрезвом виде.

Потом зараза перекинулась на Мэрилин.

Еще пару месяцев назад нам с Сэсси едва удавалось вытащить ее из дома; теперь же Мэрилин хотелось тусоваться днем и ночью. Она заявлялась на каждую вечеринку независимо от того, приглашали ее или нет. У Куини тогда гостили знакомые дамы из Европы, которые без тени смущения снимали на публике верх от купальника с бесшабашностью завсегдатаев Сен-Тропе.

Обстановка стала накаляться с появлением мужчин. Сперва Китти с Марго повздорили из-за друга Китти, который флиртовал с ними обеими; потом Мэрилин с Куини поцапались из-за тогдашнего бойфренда Куини, а Тильда Тиа вообще была готова цапаться с любым, кто под руку подвернется.

Дошло до того, что даже мы с Мэрилин чуть не подрались.

С начала лета между мной, Сэсси и Мэрилин возникло странное напряжение, которое нарастало по мере увеличения светового дня. Может, оттого что мы никогда раньше не тусовались в большой женской компании и Мэрилин просто играла на публику, но она вдруг начала вести себя странно, совсем не похоже на себя прежнюю. Мэрилин всегда утверждала, что она вечно остается в тени, а теперь нарочито старалась быть в центре внимания, рассказывала неприличные истории, которые мы с Сэсси ни разу не слышали. Естественно, женщины, впервые видевшие Мэрилин, сочли, что она всегда была такой. Опровергнуть это не представлялось никакой возможности, и на какое-то время воцарилась полная неразбериха.

Однажды вечером мы с Китти и Тильдой Тиа сидели на кухне у Китти, и к нам присоединилась Мэрилин. Уже не помню, что послужило катализатором, но мы ни с того ни с сего взъярились друг на друга.

– Я тебя совсем не узнаю! – заявила я.

– Да, я изменилась, ну и что? – парировала Мэрилин. – Привыкай!

Схватив сумку, она рванула к двери.

– Что ты вечно убегаешь от разговора? – крикнула я вслед.

Это прозвучало по-идиотски, потому что Мэрилин никогда раньше не убегала от разговора, поскольку мы ни разу в жизни не ссорились!

– Да пошла ты! – бросила Мэрилин обернувшись.

Слова вылетели как пощечина.

Я задохнулась от возмущения. За двадцать лет дружбы мы ни разу себе такого не позволяли. Я просто ушам своим не верила! Что происходит?

– Как ты смеешь! – заорала я, выходя за ней следом в гостиную.

Сердце гулко билось в животе. Изнутри поднималась ярость, глубокая и страшная, сродни пещерному атавизму. Казалось, я противостою некоему воплощению зла, а не живому человеку…

Мы синхронно подняли руки, готовясь ударить, и вдруг замерли.

Нас обеих словно окатило холодной водой, и мы разом пришли в себя.

Я отвернулась, и она тоже – а может, и наоборот, не помню, – и разошлись в разные стороны: Мэрилин на выход и в машину, а я обратно на кухню.

Каждая из нас немедленно позвонила Сэсси и получила суровую отповедь: взрослые женщины, а ведем себя как дети в песочнице! На нас не похоже.

И она права – это все ПСВ.

Психоз или кризис?

На поверхности ПСВ напоминает так называемый кризис среднего возраста.

В прошлом подобный кризис случался большей частью с мужчинами около сорока. Это расценивалось как некий переходный период, бунт против ограничений, навязываемых обществом, семейными узами и корпорациями, где когда-то работало большинство. В зените кризиса мужчина покупал мотоцикл, начинал читать «Плейбой» или заводил роман. Порой кризис среднего возраста приводил к разводу, но не обязательно. Это считалось нормальной фазой, через которую проходят все мужчины.

Тем временем женщинам никакого кризиса не полагалось. Вместо этого им дозволялись истерики, которые мы сегодня называем недиагностированной депрессией. Пока мужчины вели распутную жизнь, женщины ложились в постель и укрывались одеялом с головой.

В наше время идея кризиса среднего возраста в сорок лет звучит просто глупо. Во-первых, многие лишь к сорока начинают созревать и вести себя как взрослые люди: находят партнера и/или рожают детей, покупают дома за городом и включаются в типичный репродуктивный цикл. Их жизнь вращается вокруг детей и родителей других детей, которых приходится волею случая называть друзьями. А благодаря тому, что нынешний репродуктивный цикл страшно выматывает и поглощает все ресурсы, как физические, так и эмоциональные, он, по сути, оказывает на кризис среднего возраста сдерживающий эффект. Проще говоря, у человека не остается времени, чтобы задавать себе главные вопросы: кто я и что здесь делаю?

Однако стоит учесть, что репродуктивный цикл не отменяет кризиса целиком, а просто отодвигает на более поздний срок. Как правило, это случается в самый неподходящий момент: развод, смерть, переезд, менопауза, потеря работы, дети покидают родное гнездо и тому подобное.

Раньше происходило не так. Когда-то на шестом десятке было принято готовиться к пенсии: меньше работать, больше отдыхать, больше времени уделять хобби и общению с друзьями, которые в свою очередь тоже постепенно замедляли ход жизни. По сути, люди пенсионного возраста просто тихо старели, толстели, чаще ходили к доктору и в туалет. Никто не ожидал, что они вдруг станут заниматься спортом, откроют новый бизнес, переедут в другой штат, займутся случайным сексом с незнакомцами, угодят в полицию и начнут жизнь заново, только на сей раз с одной десятой прежних ресурсов. В большинстве случаев это означало бы возврат в ту самую социально-экономическую ситуацию, из которой они выкарабкивались в свои тридцать и сорок.

Именно так сегодня выглядит жизнь многих женщин в возрасте за пятьдесят.

Лопнувший имплант

Возьмем, к примеру, Эсс. Стандартная история женщины с ПСВ, только все происходит в особом мире так называемого одного процента, то есть теоретически Эсс всегда может позволить себе крышу над головой.

Эсс отнюдь не образец женской добродетели. Она типичный представитель определенного сорта женщин, которые послушно исполняют то, чего от них ожидает общество, и стараются об этом не задумываться.

Эсс выросла в Новой Англии, в одном из тех городков, где все зарабатывают примерно одинаково, ведут похожий образ жизни и одеваются в одних и тех же магазинах.

У нее два старших брата и младшая сестра. Эсс и ее брат Джимми унаследовали внешность от отца. Сестра, копия матери, считалась в семье умной. Эсс была папиной дочкой. Как и большинство мужчин в то время, отец Эсс «слегка употреблял» (в наши дни это считается алкоголизмом): возвращался с работы в пять и до вечернего ужина успевал пропустить три порции джина с тоником. Иногда папина привычка оборачивалась хорошим настроением, иногда нет, и тогда Эсс придумывала способ, как развеселить папочку, а вся семья выражала молчаливую благодарность. Это ее работа, думала Эсс. Возможно, на всю жизнь.

Закончив школу, Эсс трезво оценила свои активы: высокая, стройная, с фигурой, которую принято называть атлетической, – мягкий эвфемизм для плоскогрудых девушек. У Эсс была твердая единичка.

Это расценивалось как серьезный недостаток, занимавший в списке женских несовершенств первое место, опережая такие понятия, как «жирная», «волосатая» и «жирная и волосатая». Маленькая грудь считалась аномалией, оскорблением мужскому полу, о чем братья не уставали напоминать Эсс – и не только они. Весь десятый класс ее травил один мальчик: проезжал мимо дома на мотоцикле, стрелял в нее из «травматика» и орал:

– Когда-нибудь я тебя убью!

– Просто ты ему нравишься, и он не знает, как выразить свои чувства, – утешала мама, однако Эсс понимала, что это ложь: парень действительно ее ненавидел.

И глядя на себя в зеркало, Эсс вдруг поняла, что у нее есть шанс отомстить тому мальчику и всем остальным: она должна стать моделью.

И ей это удалось. Эсс много работала – достаточно, чтобы содержать себя в мире денег, наркотиков и рок-н-ролла, где модели проводили свободное от работы время. В отличие от большинства девушек Эсс не планировала вести такой образ жизни постоянно: ей хотелось любящую семью, как в детстве.

В двадцать пять Эсс вышла замуж за любовь всей своей жизни, бывшего футболиста из Ирландии, занимавшегося недвижимостью. Они считались прекрасной парой. Эсс умела вести себя в обществе, знала, как сблизить на вечеринке незнакомых людей, как вывести на откровенный разговор даже самого влиятельного человека. Она умела ладить с людьми, помогала решать их проблемы. При этом ее красавчик муж со своим спортивным прошлым производил впечатление на родственников на семейных пикниках.

Все было хорошо, однако лет через пять вмешалась суровая реальность.

У Эсс родились дети, два мальчика. Семья переехала из Нью-Йорка, муж утратил деловые связи, стал меньше зарабатывать. Эсс тоже пыталась найти работу, однако, помимо карьеры модели, больше ничего не умела, а тело после двух родов начисто исключало такую возможность. Ситуация тянулась еще несколько лет, пока однажды у ее мужа, теперь уже сорокалетнего, не начался кризис среднего возраста. Короче говоря, он попросту сбежал.

Оказалось, что у него совсем нет денег. Развод прошел легко, поскольку делить было нечего.

Идти было тоже некуда. Пришлось Эсс возвращаться в родной город, туда, где она выросла, в отцовский дом – с той лишь разницей, что теперь сыновья разместились в спальнях ее братьев, а она сама – в своей розовой девичьей постели с оборками.

Нет, конечно, ее родители любили внуков, но поставьте себя на их место: им за семьдесят, у них отдых на пенсии – ежедневный гольф и поездки на выходные в развлекательный комплекс на концерт Селин Дион. Появление в доме сорокадвухлетней разведенной дочери с двумя сыновьями никак не вписывалось в их представление о спокойной старости.

Если бы это была выдуманная, киношная история, то сейчас, по сценарию, Эсс надлежит круто измениться. Она перестанет плыть по течению и решительно возьмет судьбу в свои руки: найдет жилье себе и детям-подросткам – маленькое, но чистое, – сама покрасит стены, а сыновья будут ей помогать: брызгать краской друг на друга и заливисто смеяться. Зрители же поймут, что все оборачивается к лучшему. Эсс найдет работу в местной пекарне; у нее обнаружится талант к декорированию тортов, и все будет хорошо. В типичных «женских» историях, которые мы так любим рассказывать друг другу, у героини обязательно обнаруживается какой-нибудь скрытый доселе талант, что позволит ей зарабатывать деньги и жить достойно, обеспечивая себя и детей.

Увы, в реальности так бывает не всегда.

Встав перед зеркалом, Эсс снова трезво оценила свои активы: лицо выглядит хорошо, ноги тоже, но вот грудь – опять эта чертова грудь! – просто ужасно: два сморщенных мешочка в форме торпеды. Несмотря на предупреждения матери («Маленькая грудь не восстанавливается!» – шипела она всякий раз, когда Эсс расстегивала блузку), она кормила обоих детей грудью. Ей хотелось защитить мальчиков. Откуда ей было знать, что от неудачной судьбы защиты нет?

В прежнем мире люди оставались вместе, несмотря на обвисшую грудь и прочие внешние признаки старения, однако в сегодняшнем мире, увы, это имело значение.

И Эсс обратилась к пластическому хирургу по рекомендации подруги.

Врач оказался на удивление заурядным: низенький, плотный, этакий «дядюшка». На нем была оптическая маска, делавшая его похожим на робота.

Медсестра осторожно приспустила бумажную сорочку с плеч, обнажив пожухлую плоть. Глядя в сторону, хирург аккуратно ощупал ее грудь, словно взвешивая в ладонях, затем опустился на стул и вздохнул. Эсс выпрямилась, поспешно натянув рубашку.

– Думаю, я смогу вас осчастливить, – заявил он.

– Правда?

– Мы можем сделать четверочку – у вас достаточно исходного материала.

– А это хорошо? – насторожилась Эсс.

– Это замечательно! – кивнула медсестра. – Будет как у модели нижнего белья!

– Как у двадцатилетней, – горделиво добавил врач.

К счастью, Эсс как раз хотелось выглядеть на двадцать, иначе вся эта история напугала бы ее.

За операцию пришлось заплатить авансом: тридцать пять тысяч долларов с кредитки.

Очнувшись от наркоза, Эсс увидела над собой радостное лицо медсестры.

– Доктору удалось сделать чуть побольше! Теперь у вас самая настоящая пятерочка! – взвизгнула та. – Правда, здорово?

Эсс попыталась вздохнуть и едва подавила паническую атаку: в груди ощущалась незнакомая тяжесть. К этому прибавились и другие ощущения: она вдруг почувствовала себя желанной, сексуальной. Правда, на смену им пришли сомнения: готова ли она к новой себе? Судя по весу, грудь действительно получилась большая. Как вообще нести эти силиконовые резервуары в мир – в буквальном смысле? Их невозможно не заметить, все вокруг будут пялиться… При мысли о мужчинах, глядящих на нее с вожделением, Эсс снова испытала приятное волнение.

– Вам понравится жизнь в новом теле, даже не сомневайтесь! Накупите себе бюстгальтеров, – щебетала медсестра. – Да и вообще теперь у вас появился отличный повод сменить весь гардероб. Вот увидите, вся жизнь по-другому пойдет!

В ее взгляде читалась легкая грусть. Оно и понятно: каждой женщине знакома история перевоплощения, создания нового облика. Для женщины это успех: если она способна воссоздать более приятную, коммерчески выгодную, социально приемлемую версию себя, ее жизнь может круто измениться.

И действительно Эсс обнаружила, что новое тело все равно что новый ребенок: все вокруг радуются, только теперь ты не валишься с ног от недосыпа, выглядишь потрясающе и можешь пить коктейли. Вскоре она завела новых подруг: встретила их в баре на пирсе возле железнодорожной станции. Некоторые из них был

Дж. К., лучшему МНБ

Глава 1

Есть ли еще секс в большом городе?

Одна из прелестей среднего возраста заключается в том, что люди становятся чуточку добрее и милосерднее.

Это все благодаря жизненному опыту. Человек успевает пожить, через многое пройти, многому научиться – например тому, что со стороны жизнь выглядит прекрасно, а на самом деле она паршивая. Или тому, что плохое все равно случается, как бы «правильно» ты ни старался себя вести. Но главным образом тому, что нет на свете ничего надежного и вечного, – все может внезапно рухнуть, исчезнуть, испортиться.

Брак например. Любовь. И даже сам город.

Мой роман с городом начал рушиться в тот момент, когда моя собака упала замертво в переулке возле Вашингтон-сквер. Ее убил кокер-спаниель – не в буквальном смысле, технически это был «несчастный случай», однако вовсе не случайность: за день до того я наткнулась на кокера-убийцу в банке.

Пес растопырил лапы и зарычал. Хозяин – смущенный парень лет двадцати с лицом пухлым, как булочка, – нагнулся, чтобы взять его на руки, и пес тут же цапнул того за палец.

Я покачала головой: некоторые просто не созданы для того, чтобы иметь собаку, и этот парень явно один из них.

На следующее утро я поднялась в половине восьмого, похвалив себя за раннее начало дня. Я жила в доме со швейцаром, поэтому частенько выбегала без ключей и телефона.

Тем утром я вышла из дому и завернула за угол. В конце квартала мелькнуло что-то подозрительное. Так и есть – снова парень со своим кокером.

Я тут же перешла на другую сторону улицы, втайне гордясь своей предусмотрительностью.

Мой пес задержался в переулке. Тем временем парень с кокером тоже перешел дорогу и оказался на нашей стороне. Завидев нас, спаниель сразу кинулся в атаку, рванув поводок.

Все происходило как в замедленной съемке крупным планом: потертый ошейник, изношенное металлическое кольцо, взметнувшаяся пыль кожаных частиц – и пес вырывается на свободу.

Парень включил первую передачу и заковылял за псом, успев его поймать буквально в последний момент.

Я была уверена, что с моей собакой все в порядке: очередная уличная стычка, такое случается постоянно.

Внезапно поводок в руке ослаб. Я обернулась и не сразу поняла, что произошло. Мой пес лежал на боку, его трясло, из пасти вывалился огромный язык.

Тако, названный в честь персонажа из фильма «Хороший, плохой, злой» (любимый фильм мужа), умирал.

Первой моей реакцией было устроить истерику, однако я быстро поняла, что привлекать к себе внимание не лучшая тактика. И без того уже собралась толпа; все галдели, предлагали помочь, но никто не знал толком, что делать.

Понимаете, собака была крупная: ивисская борзая, двадцать девять дюймов в холке, семьдесят пять фунтов – размером с косулю. Сомневаюсь, что смогла бы его поднять, и это еще не самое страшное. Я вообще понятия не имела, что делать. Ни кошелька, ни телефона, муж в отъезде…

Наконец кто-то дозвонился до ближайшей ветеринарки, и те пообещали, что примут меня, хотя еще не открылись. Кто-то остановил такси, кто-то поднял мою собаку, а парень с кокером-убийцей промямлил:

– Мне очень жаль. Надеюсь, мой пес не убил вашего… – Он порылся в кармане, достал смятую двадцатку и насильно сунул мне в руку. – На такси.

Я села в машину, и кто-то положил рядом еще теплого Тако.

– Скорее! – поторопила я водителя.

К среднему возрасту начинаешь понимать, что жизнь не похожа на кино. В какой-нибудь мелодраме таксист бы воскликнул: «О боже! Бедный песик!» – и рванул в больницу, а блестящие нью-йоркские врачи непременно спасли бы Тако. В реальной жизни водитель не желал обременять себя всякими сложностями.

– С собаками нельзя.

– Это срочно!

– А что такое? Болеет?

– Да-да, он умирает! Прошу вас, сэр… Может, уже умер!

Это я зря сказала.

– Умер? Еще мне тут не хватало дохлых собак! Вызывайте «скорую».

– У меня нет телефона! – завизжала я.

Таксист попытался выгнать меня из машины, я уперлась, а ему не улыбалось трогать мертвого пса, так что в итоге он сдался. До Шестой авеню всего три квартала, но мы ползли в плотном трафике, и он всю дорогу костерил меня почем зря.

Я мысленно отключила звук, напомнив себе, что где-то в мире есть женщина, которой сейчас наверняка хуже. Тем более смерть любимого пса не самое плохое, что случилось со мной за последнее время.

В прошлом году умерла моя мать – еще одна неожиданная смерть. В пятьдесят – мой нынешний возраст – мама начала принимать гормональные таблетки – обычная практика для женщин в менопаузе. Как выяснилось, гормоны могут вызывать рак груди. И хотя в истории нашей семьи с обеих сторон не было случаев рака и все женщины доживали до девяноста, мама умерла в семьдесят два.

Тогда я пыталась делать вид, что все в порядке, хоть это было и не так. Выпали волосы, я перестала есть…

Понадобилось много времени, чтобы примириться с потерей. Меня поддерживали друзья и муж.

В ветеринарной клинике мне разрешили воспользоваться телефоном. К счастью, я загодя выучила наизусть пару номеров.

Муж не брал трубку. Еще нет девяти, до работы полчаса, где же он?

Через десять минут прибежала моя подруга Мэрилин (она живет в Челси). Как и я, она не успела ни душ принять, ни кофе выпить, лишь наскоро влезла в спортивный костюм. Неумытые, с нечищеными зубами, мы уставились друг на друга.

И что теперь?..

Пес умер от аневризмы – так считает врач, хотя для точного анализа понадобится вскрытие. Будем делать? Нет, не будем, ответила за меня Мэрилин.

Мой муж всегда ненавидел Тако. Может, смерть пса была своего рода знамением?

Так оно и вышло. Тогда я не знала, что мой брак похож на аневризму: смерть притаилась за углом.

Три месяца спустя, в ноябре, муж попросил развод. Это случилось на следующий день после ужасной метели. Мы тогда отдыхали в моем доме в Коннектикуте – ни воды, ни электричества. Вернуться в город вместе с мужем я, понятно, не могла; пришлось остаться – сгребать снег и растапливать в камине, чтобы хоть как-то добыть воду для туалета.

Начались судебные тяжбы. Как всегда в таких случаях, не обошлось без гадостей, однако по сравнению с остальными у нас все прошло относительно спокойно за исключением одной маленькой детали – закладной на квартиру: старую пришлось аннулировать, а новую оформить на мою фамилию.

Мне и в голову не приходило, что это может оказаться проблемой; к тому же у меня на счету было достаточно средств, чтобы выплатить закладную целиком. Клерк уверял, что все будет в порядке.

Три месяца спустя в назначенный день я вошла в его кабинет, и меня охватило недоброе предчувствие.

– Ну?

– Мне очень жаль, но таковы правила…

– Я не получу закладную, да?

– Нет, – прошептал он.

И тут меня осенило. Заполняя анкету, я всюду отметила «неправильные» галочки:

а) женщина,

б) одинокая,

в) самозанятая,

г) за пятьдесят.

Я больше не входила в демографическую статистику.

Проще говоря – меня не существует в природе.

Я стояла возле банка в полном оцепенении.

Вокруг все то же самое: бар напротив, в окнах которого виднелись пожилые завсегдатаи в свитерах; закусочная на углу, куда я захожу каждое утро; рядом винный магазин с нервным продавцом, который без умолку трещит о бейсболе, – как и я, он живет в городе больше тридцати лет.

Я перешла улицу и уставилась на свой дом. Сколько раз я проходила мимо, впервые приехав в Нью-Йорк! Мне тогда было девятнадцать, я посещала университет и «Студию 54»[1] и уже публиковалась в подпольных газетах, наводнивших город в то время.

Я была абсолютно нищая, но это совершенно не имело значения: все вокруг казалось новым, волнительным. Я проходила мимо здания со швейцаром в униформе и белых перчатках, останавливалась полюбоваться садом – настоящим садом с цветами и высокой травой – и думала: однажды, если получится, я буду здесь жить!

Теперь я жила здесь – в угловой квартире на верхнем этаже. Кстати, в этом доме живет актер, игравший «Мужчину моей мечты». А однажды фотографию квартиры разместили на обложке «Эль Декор», и из всех моих достижений мама, опытный декоратор, больше всего гордилась именно этим.

Сейчас система меня победила. Я не только потеряю свой дом, но и стану еще одной из миллиона разводящихся женщин средних лет, которым снова придется искать несуществующего принца – и новый дом вдобавок.

Я немного всплакнула, но вдруг поняла, что слишком устала – нет сил даже плакать.

Вместо этого я позвонила Мэрилин.

– Солнце…

– Да?

– Только хотела тебе сообщить – с меня хватит.

И с этими словами я покинула Манхэттен.

В отличие от миллионов разводящихся женщин мне повезло скопить денег на пресловутый «черный день», а их к середине жизни бывает предостаточно. Показав банку средний палец, я назло им выплатила закладную, сдала квартиру и сбежала на дачу в Личфилд. Там полно места, поэтому я завела двух пуделей и занялась тем, о чем мечтала с детства: писала, что душа пожелает, и объезжала верховых лошадей.

Разумеется, меня тут же сбросил норовистый жеребец. Я сломала ногу, ковыляла по округе с палочкой, как столетняя старушка, и вовсе не была уверена, что стоит продолжать, но тут меня поддержал отец. Он напомнил, как в детстве я всегда «возвращалась в седло». Три месяца спустя я участвовала в соревновании и даже выиграла пару ленточек.

Я просыпалась утром и вдыхала тишину.

Я была счастлива.

Я не думала о прежней жизни, о Нью-Йорке и, главное – о мужчинах.

Тем не менее полгода спустя мне позвонила Тина Браун с новой идеей. Поскольку с момента развода прошло достаточно времени, она предложила мне вернуться в город и начать писать о том, каково это – ходить на свидания после пятидесяти. Можно зарегистрироваться на специальных сайтах или нанять сваху…

Тут я ее оборвала.

Нет уж!

Я не готова ходить на свидания. Даже не в этом дело – просто не хочу, и все. Тридцать пять лет я посвятила отношениям, прошла через весь цикл: влюбиться, выйти замуж, развестись. И что теперь – все по новой? Неужели это единственное, чем можно заняться в жизни? На ум приходит классическое определение сумасшествия: человек повторяет одно и то же действие, надеясь на разный результат.

Настало время выйти из этого порочного круга. Впервые за тридцать пять лет я решила обойтись без мужчин.

Причем это означает обойтись без секса. На данном отрезке своей жизни меня не интересует секс без обязательств.

Разумеется, я ни с кем это не обсуждала. Вообще тема секса – когда-то источник веселья, смущения, страха и радости – теперь всплывала редко. Друзья-одиночки не ходили на свидания, и потому им не обламывалось; замужние возились с детьми, и, полагаю, им тоже не особо перепадало… И все же время от времени, когда я объясняла очередному мужчине, почему больше не хожу на свидания, он непременно ахал: «А как же секс?» – словно я на его глазах придушила котенка.

– А что секс?

– Как ты решаешь эту проблему?

– Да никак.

– Разве тебе не нужен секс?

– А тебе? Знаешь, люди, нуждающиеся в сексе, часто принимают неверные решения. Мне приходилось видеть, как целая карьера мирового класса летела к чертям лишь потому, что человек пожелал расслабиться.

Кроме того, у меня имелась масса других занятий куда интереснее: например, готовить изысканные блюда, изучать «Инстаграм», сочинять песни… Мою лучшую подругу звали Энджи. Она недавно победила рак и теперь работала в психиатрической лечебнице – читала подросткам Шекспира. Мы много гуляли по округе, проходя мимо скульптур Колдера и дома Фрэнка Маккорта. Мобильной связи не было, так что мы часами разговаривали: о феминизме, о смысле жизни, о моих бредовых романах. Часто останавливались возле студии Артура Миллера – той самой, которую он построил собственными руками и где написал «Суровое испытание». Крошечная комнатка примерно восемь на десять футов с гладкой деревянной доской, прикрепленной к стене в качестве письменного стола. Я подходила к окну, смотрела на лес, на дорогу и думала: вот на этот вид тысячу раз любовался Артур Миллер. Что он чувствовал? Отчаяние от того, что не выходит как надо? И я мысленно возносила молитву: пусть на меня снизойдет гений Миллера, хотя бы частичка!

Ну пожа-а-а-а-алуйста…

Увы.

За время, проведенное в Коннектикуте, я написала три романа, но издателей от них откровенно тошнило. Когда я наконец отправила им рукопись, которая наверняка должна была понравиться, ее вернули с жирными зачеркиваниями на каждой странице.

Я позвонила Мэрилин с криком о помощи.

– Солнце, – сказала она, – ты там в одиночестве уже крышей поехала, вот и пишешь всякий бред.

И тут позвонил мой финансовый консультант.

По крайней мере, новости у него были хорошие: если я продам квартиру сейчас, то смогу воспользоваться налоговой льготой. Выплата закладной три года назад оказалась умным ходом: цены на недвижимость выросли, и теперь есть шанс получить прибыль с продажи. Если постараться и найти самую дешевую квартиру с одной спальней в городе, то я смогу позволить себе еще и обветшалый домик на краю бывшей рыбацкой деревни в Хэмптоне. Два года назад туда переехала Мэрилин, и с тех пор я ждала возможности к ней присоединиться.

Как и меня, город изгнал ее столь же неожиданно и необъяснимо.

Ну, не совсем. Как и мне, Мэрилин выпала череда испытаний, в результате чего ей начало казаться, что город стремится от нее избавиться – в буквальном смысле.

Сперва здание, в котором она двенадцать лет снимала квартиру, собрались сносить; затем ее клиент переехал в Лос-Анджелес, и, наконец, ее собаке потребовалась дорогостоящая операция.

Была зима, и Мэрилин то и дело упоминала мороз: если дойти до конца пирса и раздеться, то через полчаса можно замерзнуть до смерти – так пишут в Интернете.

Это настораживало. Пятнадцать лет Мэрилин принимала прозак и пребывала в безмятежном счастье. Ей можно было спокойно признаться в самых тайных страхах без риска получить в ответ осуждение. И вот однажды холодным апрельским утром Мэрилин отправилась к психоаналитику. Тот выписал кучу рецептов и отослал ее домой. Мэрилин зашла в аптеку, купила лекарства, вернулась домой и выпила целый пузырек снотворного. Я позвонила ей на последней таблетке узнать, как все прошло; она уже засыпала, но смогла взять трубку.

Я вызвала «911».

К счастью, Мэрилин удалось спасти. В итоге она решила отдохнуть от города и уехала погостить к подруге в деревню. Сперва она собиралась остаться на неделю-другую, однако неделя превратилась месяц, месяц в два… Вскоре она подружилась с риелтором и с тех пор получала инсайдерскую информацию о недвижимости, доступной для женщины средних лет, – то есть о домах с облупившейся краской и древней канализацией, из тех, которые попросту невыгодно сносить.

Три месяца плавно перетекли в год, снова наступила зима. Однажды утром, возвращаясь с пилатеса, Сэсси поскользнулась на льду, растянула мышцу и принялась ныть: мол, город уже не тот, и как было бы здорово снова жить рядом. Так у Мэрилин возникла идея: поселиться в деревне всем вместе.

Много лет назад мы с Сэсси и Мэрилин жили в одном квартале и практически не вылезали друг от друга. Наверное оттого, что мы тогда были на пятнадцать лет моложе, те времена помнились счастливыми и волнующими. Мы наслаждались успехом; казалось, будущее позаботится о себе само. Разумеется, с тех пор многое изменилось, но мы всегда поддерживали тесную связь, даже праздники вместе отмечали, ведь у нас не было детей и прочих семейных обязательств (родители Сэсси умерли, а семья Мэрилин жила в Австралии).

В жизни часто выходит не так, как ты задумал, однако у нас, как ни странно, получилось. С помощью подруги-риелтора Мэрилин нашла дома себе и Сэсси, а теперь, если повезет, и я поселюсь рядом.

Той весной я переехала на старую ферму в полумиле от Сэсси и в полутора милях от Мэрилин. Сперва нас было всего трое, но вскоре Сэсси столкнулась с Куини, которую мы обе знали еще с юности; оказалось, она тоже живет в деревне.

В прежние времена Куини была гламурной светской девушкой – до тех пор, пока однажды не приехала навестить маму, известную художницу. Стремясь выбраться из дому, Куини отправилась в бар, встретила там местного парня, влюбилась, забеременела и после короткой двухлетней попытки развелась. С тех пор она обосновалась в деревне, поэтому знала всех в округе.

Последний ее бойфренд жил в другом штате, а у ее семнадцатилетней дочери своя жизнь, так что вскоре Куини присоединилась к нашим посиделкам. Идея женской дружбы для нее была в новинку. Она всегда обращалась к нам «девчонки» – именно так, в кавычках, словно в пятьдесят общение с одинокими женщинами нужно отделять от собственной жизни – хотя бы пунктуацией.

Пятой стала Китти.

Пятнадцать лет назад Китти нашла Мужчину Своей Мечты и счастливо растворилась в замужестве – так мы думали. Как выяснилось, она тоже внезапно развелась.

Новость шокировала всех. Китти единственная из моих подруг свято верила в настоящую любовь. И в двадцать, и в тридцать она отвергала мужчин направо и налево – все искала свою «половинку». И вот однажды Китти зашла в ближайший ресторан и села рядом с мужчиной постарше. Они разговорились. В тот вечер Китти ушла с ним, на следующий день переехала к нему, а полгода спустя они поженились.

Мы с Китти на какое-то время потеряли связь, но потом возобновили. Меня тогда поразило, до какой степени они с мужем любили друг друга. Он всем рассказывал, что жить не может без Китти, что хочет проводить время только с ней.

Помню, я завидовала. Хотелось тоже встретить настоящую любовь, но увы… Наверное, не судьба. И я никак не ожидала, что брак Китти закончится, да еще так внезапно: как-то ее муж вернулся домой с гольфа непредвиденно рано, к тому же пьяный. Обозвав Китти нехорошим словом, он протянул ей документы о разводе.

Во всяком случае, попытался.

– Ты что, сдурел? – завизжала Китти.

Уже не в первый раз она видела мужа в таком состоянии за последнее время: как и у многих в этой истории, у него имелись проблемы, однако документы оказались полной неожиданностью.

Хоть Китти и порвала их в запале, формально ничего не изменилось, включая жесткий добрачный контракт. Пришлось Китти срочно искать новое жилье. В итоге она сняла домик в нашей деревне, чтобы быть поближе к друзьям.

– И чем вы тут занимаетесь? – спросила она как-то раз.

– Ну я, например, пишу.

– А по вечерам?

– У меня свое расписание. Делаю упражнения, потом выгуливаю собак на пляже, затем ранний ужин, иногда в четыре.

– В четыре?

– Ну в шесть.

– Одна?

– Иногда с Сэсси и Мэрилин. И Куини.

– Ужин в шесть! – фыркнула Китти. – Ну что за жизнь!

И она была права.

И наконец, Тильда Тиа, одна из замужних подруг Китти, как по волшебству, переместилась к нам с юга Франции. Она недавно закончила двенадцатилетние отношения с французом и попыталась начать новую жизнь в Штатах.

И вот, собравшись на кухне у Китти, мы занялись тем же, чем и в былые времена, до мужей и детей, построения карьеры и жизненных трудностей: попытались во всем разобраться.

Почти сразу же, как и в былые времена, разговоры свелись к сексу.

– Где радость? Где возбуждение? – вопрошала Китти.

– Где мужчины? – вторила Тильда Тиа.

И глядя на их взволнованные лица, я поняла, что пришло время это выяснить.

Итак, четыре года спустя я вернулась на старые пастбища. Проезжая по мосту, ведущему на Манхэттен – одинокая белая женщина с двумя пуделями на заднем сиденье практичного внедорожника, – я задала себе неизбежный вопрос: есть ли еще секс в большом городе?

Глава 2

«Мона Лиза»

Если секс где-то и остался, мне он явно не светит.

Во всяком случае, так считает мой гинеколог.

Вернувшись в город, я первым делом отправилась к ней. Этот ежегодный визит всегда выматывает, но что поделать, таковы правила: раз в год показывай свою вагину хотя бы одному человеку, иначе…

После стандартного осмотра врач отодвинулась на стуле и сокрушенно покачала головой:

– Вы читали то, что я вам прислала? Про «Мону Лизу»? – спросила она.

Я ощутила знакомый холодок страха. Какую еще Мону Лизу? Я что-то пропустила? Или сделала не так и теперь обречена?..

Я оделась и села у стола, готовясь к худшему.

– Послушайте, милочка, – начала врач участливым тоном, – гормональное кольцо не работает. Ваше влагалище потеряло эластичность.

Я издала сдавленный звук.

– Когда вы в последний раз занимались сексом?

Снова невнятное мычание.

Врач закатила глаза. Я ходила к ней последние четыре года, и каждый раз приходилось оправдываться: «Вот-вот, очень скоро, на днях собиралась…» Все равно что чистить канализацию.

Однако на этот раз уловка не прошла.

– Вот поэтому я и упомянула «Мону Ли- зу», – продолжила врач «рекламным» тоном. – Это новая лазерная процедура, восстанавливающая толщину и эластичность влагалища.

Она подтолкнула в мою сторону бордовый буклет.

– Подумайте об этом. Вы сразу заметите разницу!

Я кашлянула:

– Сколько?

– Три процедуры по цене три тысячи долларов.

Три тысячи? Нет уж, спасибо!

В тот день я обедала с голливудским продюсером. Он хотел обсудить какое-то неопределенное ТВ-шоу, на котором будут неопределенно говорить о сексе, а я была только рада предлогу начистить перышки, выйти в люди и поесть за столом с настоящей салфеткой.

– Ты когда-нибудь слышал о процедуре «Мона Лиза»? – спросила я.

Продюсер пошел белыми пятнами. Два года назад эту процедуру прошла его жена – теперь уже бывшая. Сперва все было замечательно, а потом она заявила мужу, что он ее не удовлетворяет, и завела роман с инструктором верховой езды, который занимался с их дочерьми. Они собирались пожениться, несмотря на то что инструктор на двадцать лет ее моложе.

Пришлось пожалеть беднягу: он чуть не плакал, шокированный тем, что молодые парни могут предпочитать женщин постарше. На это я заметила, что если поменять роли местами – на молодых девушек и мужчин постарше, – то для него разница в возрасте и поведении была бы вполне естественной.

А теперь благодаря «Моне Лизе» ветер переменился. Если женщины постарше, оказывается, могут заводить себе молодых партнеров, то почему бы нет? Почему бы им не бросать мужей «приличествующего» возраста ради молодых, горячих парней?

Так они и делают, если верить моей подруге Эсс, особенно если они, как Эсс, входят в пресловутый «один процент»[2]. Это женщины, годами следящие за собой, объяснила она. «После диеты, йоги и кучи денег, потраченных на филлеры и ботокс, уже неважно – лазером больше, лазером меньше…» Говорят, теперь модно дарить своим женам «Мону Лизу» на пятидесятилетие.

Как и большинство лазерных процедур, «Мона Лиза» срабатывает не у всех, но если получится, тут уж берегись… Эсс назвала трех женщин, которые ее прошли и впоследствии оставили своих мужей.

Эффект виагры

– Это как первый раз с виагрой, – объяснила Эсс. – У мужчин вдруг появляется давно забытая эрекция, им хочется секса с женой, а той больше не нужно, и тогда они бросают жен ради молодых цыпочек… Так вот теперь все наоборот.

Ну или не совсем. Слабое место этой аналогии в том, что у большинства женщин, в отличие от мужчин, нет возможности испытать данный феномен на себе. Как обычно, разница между ценой молодости для мужчин и женщин огромна. Сильно разорит среднестатистического мужчину маленькая синяя таблеточка? Вряд ли. Может, их вообще страховка покрывает, как и многое в мужском мире… В любом случае виагра никак не стоит три тысячи долларов.

И тут я поняла: для исследования темы секса придется использовать то, что есть под рукой, а именно мой велосипед.

Знакомьтесь: новые велосипедисты

Двадцать пять лет назад, когда я впервые написала о велосипедистах, они еще были редкостью. Чуточку инфантильные, слегка оторванные от жизни, они раздражали своими дурацкими великами, особенно если пытались затащить его к тебе в квартиру, словно домашнее животное. В те времена велосипедный спорт считался несерьезным и немного опасным, а также свидетельствовал о недостатке средств.

Сегодня же все наоборот. Велосипедисты не только распространились как вирус, но и мутировали в десятки разных типажей. Вот лишь некоторые из них.

Миллионер-семьянин

Имеет кучу детей от разных жен и детскую площадку где-то посреди огромного участка. Любит производить впечатление на приятелей, катаясь до Монтока и обратно за один день.

Плюсы: богат, здоров, фертилен.

Минусы: меняет браки чаще, чем остальные – шины.

Командный игрок

Любит ездить в группе. Как правило, небогат, но вполне может ухнуть на велик пару тысяч долларов. А еще позволяет себе тратить на свое хобби несколько часов в неделю, пока вторая половинка убивается дома.

Плюсы: заботится о себе, а значит, и о других может – по крайней мере на земле.

Минусы: страшно раздражает жену. Сперва все вроде бы неплохо, а потом… Оба стареют, уже дети подрастают, а он все ездит на своем чертовом велике!

Настоящий велосипедист

Его легко проверить в отличие от фальшивого: настоящий ростом чуть пониже вас, зато мускулистый и куда лучше ездит.

Плюсы: может проехать на заднем колесе.

Минусы: в конце концов ты сама захочешь попробовать этот трюк и закончишь в больнице со сломанным копчиком.

Холостяк

Знакомится в мобильном приложении. На велик садился от силы раза три за всю жизнь. С другой стороны, явно смотрел «Холостяка» и, возможно, даже «Холостяка в раю», и знает, что хорошим парням полагается ездить на велосипедах по очаровательным летним городкам. Предполагается, что это весело и приятно, хотя по его лицу так не скажешь.

Плюсы: часть его действительно ищет «ту самую».

Минусы: если упадешь с велосипеда, тебя быстро заменят.

Так стоит ли садиться на велосипед, чтобы встретить мужчину? С целью выяснить это я отправилась в Центральный парк.

Там было полно народу на великах, и все они ездили так, словно участвовали в «Тур де Франс». Куда там остановиться и поболтать! Конечно, и в городе полно людей на великах, только у меня не хватило смелости, рефлексов или безрассудства, чтобы влиться в городской трафик на двухколесном транспорте.

Я решила переадресовать вопрос на обсуждение в деревню, а точнее – Тильде Тиа. В отличие от меня Тильда открыта к любым экспериментам. Двенадцать лет она вела себя хорошо в браке, и теперь на свободе была готова стать «плохой девочкой».

А еще Тильда Тиа – велосипедист-маньяк.

Последнюю неделю она засыпала меня эсэмэсками о том, как проехала пятнадцать, восемнадцать и двадцать одну милю за три часа и что надо стремиться к бо́льшему и ставить целью двадцать четыре мили. Не знаю почему, но я согласилась. Даже если мужчина нам не попадется, пользу физической нагрузки никто не отменял.

В назначенный день мы встретились в условленном месте. Тильда Тиа была в цветастом платьице и серебристых сандалиях, точно мы собрались на пляжную вечеринку. Она только что уложила волосы и потому отказалась надевать шлем; вместо этого Тильда воткнула в уши наушники, будто они ее спасут.

Я же сосредоточилась на своей безопасности. Велошорты, неоновый жилет, одолженный у Сэсси, и большой шлем, расписанный под арбуз. Мой верный конь – оранжевый горный велосипед, в свое время привлекший немало восхищенных взглядов на проселочных дорогах Коннектикута.

Как выяснилось, лучше ему было там и остаться. Горный велосипед отлично подходит для перепрыгивания через бордюры и срезания по траве, однако на проселочной дороге он слишком тяжелый и медленный, по крайней мере для темпа, заданного Тильдой Тиа.

Все было нормально, пока мы не выехали за деревню. Первым препятствием оказался мост. Сотни раз я пересекала его на машине и даже не подозревала, насколько он крутой и как мало места остается велосипедистам.

Осилив до половины, я вильнула колесом, благоразумно спешилась и остаток пути прошла пешком. По другую сторону ждала Тильда Тиа, нетерпеливо топая ногой.

– Ты чего слезла? Мы даже еще до холма не добрались!

– Высоты боюсь, – оправдывалась я.

Я снова села на велик. Сперва я лихорадочно крутила педали, пытаясь догнать Тильду, но вскоре сдалась и принялась разглядывать окружающих.

Можно подумать, что велосипедный спорт – хобби для молодых, однако это не так. Мимо один за другим проезжали люди среднего возраста. Большинство, как и я, были в приличной форме, то есть вполне способны осилить несколько миль, однако не видят нужды отказываться от картошки фри после прогулки. Довольно много пар, похоже, решили заняться физической активностью вдвоем. Выглядят вполне счастливыми… Хотя нет, вру, порой у одного из пары на лице мелькает раздражение: какого черта я здесь делаю, как меня вообще угораздило? Впрочем, ведут себя дружелюбно. Проезжая мимо, мы обмениваемся кивками или машем в старомодном стиле лодочного этикета.

Еще там были фанатики: средних лет, одеты по последней моде, тонкие шины, аэродинамические рамы и все такое. Что-то вроде закрытого клуба, признают только равных, прочие лишь путаются под ногами.

И, наконец, стайки друзей: смешанные группы мужчин и женщин, проводящих время вместе. Могу представить типичный разговор:

– Давайте как-нибудь соберемся, посидим?

– Я бы с радостью, но я на диете…

– Я тоже. Хм-м… О, у меня идея! Поехали кататься на великах?

– Ура!

Они были повсюду. Вскоре и я невольно оказалась посреди такой стайки.

Проблема в том, что в группе каждый едет со своей скоростью: кто-то отстает, кто-то отрывается. В результате обнаруживаешь себя рядом с кем-то, и волей-неволей приходится завязывать разговор.

В принципе ничего страшного в этом нет: достаточно сказать «повезло с погодой», улыбнуться и помахать мизинчиком. Вскоре кто-нибудь вырвется вперед и уведет за собой остальных, как мама-утка своих утят.

Однако в последней четверке все вышло иначе. Двое оторвались, еще двое остались позади. Иногда такое случается из-за скопления на дороге машин, так что лучше переждать и пропустить.

Они поглядывали на меня, я на них. Первый ничем особо не выделялся, зато у второго были усы, седые усы, и гладкая, почти без морщин, кожа человека, который любит хорошо поесть и славно повеселиться.

– Классный велик, – заметил он с улыбкой.

– Спасибо, – ответила я, надеясь, что они проедут мимо.

Теперь мы все трое ехали в ряд, параллельно друг другу. Ненавижу такие вещи! Это же небезопасно: если одного из нас собьет машина, мы все повалим друг друга, как фишки домино!

– А что за тип? – продолжал усатый.

Серьезно? Неужели он не понимает, насколько опасны такие разговоры, когда мимо проносятся машины на скорости сорок миль в час?

– Горный, – буркнула я сквозь зубы.

Тут он кивнул и, слава богу, отвалил.

Следующая остановка – паром на остров Шелтер, известный как Мекка для велосипедистов: живописные дороги, мало машин.

Когда я подъехала, паром как раз причаливал. Тильда Тиа ждала меня на самом краю причала, рассчитывая зайти на борт первой. Чтобы подобраться к ней, пришлось пройти мимо стайки друзей.

– На остров? – спросил усатый, как будто имелись другие варианты.

Я кивнула.

– Мы собирались пообедать в «Бараньей голове». Присоединяйтесь!

– Спасибо! – обрадовалась я.

Ну вот, пожалуйста, не зря поехали – уже есть результаты!

Я жестом показала на Тильду Тиа и пояснила, что не одна.

Усатый бегло глянул на нее, решил, что сойдет, и распространил приглашение и на Тильду.

– Пошло дело, – шепнула я, подруливая к Тильде, и объяснила ситуацию.

– Нет, – отрезала та.

– Но почему?

– Они напоминают мне первого мужа и его друзей, а я ищу совсем не этого.

И словно в доказательство Тильда закатила велосипед на нос парома, как можно дальше от них.

Десять миль спустя выяснилось, что Тильду Тиа действительно интересует совсем другой типаж. Мы усердно крутили педали вдоль живописного полуострова, как вдруг она резко затормозила.

– Вот он! – И Тильда указала на викторианский особняк. – Дом моей мечты. Эх, если бы у меня были деньги!

Пока мы глазели на дом, из соседнего вышел мужчина в футболке и шортах: темноволосый, мускулистый, с лицом киногероя; пожалуй, не больше тридцати.

– О боже! – воскликнула Тильда, провожая его взглядом. – Это он!

– Кто?

– Я же тебе рассказывала! Я приметила его пару дней назад на набережной. Он самый красивый мужчина в мире!

И Тильда бросилась его догонять.

Только не это!

Пожалуйста, только не это, взмолилась я, лихорадочно крутя педали, чтобы поспеть за ней. Ну и, разумеется, тут же получила травму – чего и следовало ожидать.

Улицы этого аристократического анклава были усеяны препятствиями: «лежачие полицейские», какие-то треугольные штуки, металлические столбики. Пытаясь увернуться от одного из них, я наехала на «лежачий полицейский», подпрыгнула и стукнулась ногой о педаль.

– Ай!

Я слезла с велосипеда. Синяк будет, это точно. Болит ужас как! Наверное, скоро утихнет, но мне ведь как-то надо ехать! Хотя бы догнать Тильду Тиа…

Та уже исчезла за небольшим подъемом. Пришлось звонить по телефону. Слава богу, у нее в наушниках встроен блютус.

– Ты где? – спросила Тильда.

– Я стукнулась о педаль.

– Сильно? Вернуться за тобой?

– Нет, ничего страшного, не надо.

Я догнала ее на перекрестке и показала ногу. Скорая помощь мне явно не требовалась; с другой стороны, не помешает приложить лед, решили мы и направились в популярный ресторанчик на пляже. Всего три мили, утверждало мобильное приложение. Пятнадцать минут спустя мы вползли на веранду, мокрые от пота. Когда-то ресторан считался модным, теперь же основной контингент составляли родители в возрасте, обремененные кучей детей.

Мы сели у стола и принялись обмахиваться меню.

– И чего это я так вспотела, не понимаю! – жаловалась Тильда Тиа.

– Зато я понимаю. – Я залезла в телефон. – Сейчас всего-то… тридцать один градус и семьдесят процентов влажности.

И мы рассмеялись. Какого черта нас понесло на великах в такую жару?

Впрочем, неважно. В ресторане было довольно уютно: разноцветные плетеные стулья, вентиляторы. Снаружи играли дети, в бухте веселые туристы спихивали друг друга с яхты.

Мы заказали фирменный коктейль «Фрозе»: розе, клубника и капелька водки со льдом. Поели картошку фри, макая ее в майонез, а потом вызвали «Убер».

Глава 3

«Тиндер»

Через пару дней после неудачных покатушек я получила по электронной почте письмо: некая Эмма хотела, чтобы я написала экспериментальную статью о «Тиндере», мобильном приложении для свиданий.

Мое внимание привлекло слово «экспериментальную». Интересно, что она имеет в виду?

В письме Эмма указала свой номер телефона – значит, дело серьезное, ведь телефон используют только в особых случаях.

После небольшой переписки мы договорились созвониться.

Эмма представилась редактором, призналась, что бо́льшую часть времени проводит в Сети, тогда как с реальной жизнью у нее не ладится.

Я спросила, что она подразумевает под словом «экспериментальную».

Эмма понизила голос:

– Я хочу, чтобы вы рассказали всю правду о «Тиндере».

Правду? В этом и заключается эксперимент?

Эмма работала в журнале, в котором фигурировали темы секса, свиданий, отношений и прочих атрибутов жизни современной женщины. А что такое быть современной женщиной? Это значит барахтаться в пучине комплекса, раздутого до промышленных масштабов, где тебя всячески поощряют верить в любовь, вступать в отношения, выходить замуж, рожать детей – и где-то там вдалеке маячит хеппи-энд. Эту мощную иллюзию продают самыми разными способами, от реалити-шоу до нижнего белья, а мы ее покупаем, и, черт возьми, она работает.

А значит, Эмма хотела старую добрую сказку о том, как свидания в Сети имеют свои плюсы и минусы, однако в итоге все уравнивается счастливым концом – то есть свадьбой.

С другой стороны, даже до меня доносились слухи о «Тиндере» как о приложении для «съема» (неясный термин, который может означать что угодно: от совместного просмотра телика до незамысловатого секса в туалетной кабинке). Все это звучало крайне неприглядно: парни ведут себя ужасно, посылают фотографии членов, никогда не похожи на свои фото, врут обо всем и не перезванивают. Мне рассказывали, что женщин судят только по внешности, а на свиданиях открыто зависают в приложении в поисках новых знакомств. Ну и все в таком духе, заканчивая банальным: парни хотят лишь орального секса.

Нет уж!

– Ну пожалуйста! – взмолилась Эмма.

– Но зачем?

– Потому что, – понизила голос Эмма, – у меня есть друзья… и «Тиндер» ломает им жизнь. Вы должны им помочь!

Смогу ли я? Сто лет не занималась журналистикой. Впрочем, одно правило я все-таки помнила: не будь предвзятой! Не планируй заранее, какой вывод сделаешь в конце.

– А вдруг мне понравится? – усомнилась я напоследок.

Эмма фыркнула и повесила трубку.

Я скачала приложение и запустила его.

Все дело в деньгах!

Первое, что я поняла: «Тиндер» только для вида про секс, тогда как на самом деле – про деньги. Чтобы использовать программу, мне пришлось согласиться на ежегодную оплату в девяносто девять долларов до конца жизни. Значит, по завершении эксперимента надо придумать, как отписаться, иначе с меня так и будут снимать деньги.

Затем последовала регистрация, точнее «вход через “Фейсбук”». Я давно уже им не пользуюсь, так они откопали какой-то древний профиль и выложили фото десятилетней давности, а еще там были указаны мои настоящие имя и возраст.

С самого начала все пошло не так. Кому охота связываться с пятидесятилетней теткой?

Как выяснилось, всего двоим: оба – курильщики за шестьдесят.

Нет уж! Я и сама старая перечница, зачем мне такой же? Что в этом интересного?

Я повнимательнее изучила свой профиль и выяснила, что «Тиндер» автоматически настроил диапазон возраста мужчин, которые могут меня заинтересовать: от пятидесяти пяти до семидесяти.

Значит, по мнению «Тиндера», женщина средних лет должна встречаться только с людьми ее возраста и старше? Это уже сексизм, знаете ли!

Чтобы поставить «Тиндер» на место, я вручную указала возрастной диапазон с двадцати двух до тридцати восьми.

Внезапно картина изменилась: началась движуха, особенно в категории от двадцати двух до двадцати восьми.

Я позвонила Китти.

– Ничего не понимаю в дурацких свайпах! И все эти молодые парни – они что, правда ищут женщину, которая им в матери годится?

И вообще, дальше-то что?

Естественно, никто из моих ровесников понятия не имел, что делать дальше. Они знали только то, что я уже слышала: женщины встречаются с мужчинами, потом, конечно, оральный секс и все такое, а те больше никогда не перезванивают.

Фотографии предполагаемых реципиентов орального секса отображались на игральных картах, словно подчеркивая суть: мол, это всего лишь игра, спроектированная таким образом, чтобы как можно дольше удерживать пользователей в приложении.

Ради интереса я нажала на кнопку с сердечком: в верхней части экрана всплыла какая-то пошлая виньетка: «Пара совпала». Прикольно! Я с кем-то «совпадаю», что бы это ни значило.

Вскоре я сообразила, что могу получать сообщения:

«Вы имеете отношение к “Сексу в большом городе”?»

«Вы – та самая Кэндес Бушнелл?»

Что я могла ответить?

«Да».

Ответ пришел незамедлительно:

«Вы слишком хороши для “Тиндера”».

Как мило! Они меня еще не знают, но уже имеют какое-то представление. Я слишком хороша для «Тиндера». Да, пожалуй, так оно и есть.

С другой стороны, мне стало не по себе. Если это приложение такое плохое, то почему все им пользуются? И почему даже мужчины, сидящие в «Тиндере», говорят, что он плохой? Разве не логичнее утверждать, что он хороший, с целью выжать из него максимум?

Может, эти ребята просто не слишком умны?

Я получила очень длинное сообщение от парня по имени Джуд: какой-то общий знакомый Бобби, полный мудак, бла-бла-бла, жуткое похмелье, а в конце что-то вроде: «Наверное, трудно искать свиданий в Интернете, когда тебя все знают…»

Да, Джуд, наверное. Какой ты внимательный, как мило с твоей стороны!

Я написала в ответ: «Который Бобби?» – и снова полезла смотреть его фотографию: лохматый темноволосый парень с бородой, в круглых очках; интеллигентная, ироничная улыбка, словно он знал, что похож на мультяшного персонажа, и сам подсмеивался над этим. Я быстро пролистала остальные фотографии, включая ту, где он с барабаном. Живет в Бруклине, играет в группе – куда мне до него… Впрочем, что я в этом понимаю?

Мечты под шампанское

Вот почему в среду вечером мы с Эммой организовали у меня на квартире девичник, куда пригласили молодых женщин, регулярно зависавших в «Тиндере». Выборка, включая Эмму, варьировалась от двадцати двух (молодежь) до тридцати трех (миллениалы).

Как и большинство молодых женщин, собравшиеся произвели на меня серьезное впечатление: независимый образ мыслей, уникальное чувство стиля. Они ставили карьеру во главу угла и находили в этом искреннее удовольствие.

Я разлила шампанское и пустила по кругу мобильник. Девушки немедленно принялись анализировать мужчин, «совпадающих» со мной.

– Ух ты, смотри-ка! Эмерсон-колледж. Хорошенький… – ворковала Ханна.

– Еще мне студентов не хватало! – возразила я. – А как вам тот, который сказал, что я слишком хороша для «Тиндера»?

– Дешевый подкат, – объяснила Элайза.

– Парни всегда так говорят, стандартная заготовка.

– А Джуд?

Все дружно закатили глаза: слишком длинные сообщения пишет.

– В «Тиндере» парни либо не отвечают, либо строчат целый роман.

– Но если они тебе пишут, это ведь уже хорошо, правда?

Видимо, нет, потому что мужчины говорят только о себе.

– Что, прямо вот все до единого зациклены на себе? Без исключений?

Решительное «да».

Мэрион задала вопрос:

– А как мы, женщины, справляемся с мужской эгоцентричностью? Или мы просто принимаем ее как факт и рады, если нам уделят хотя бы пару секунд?

Тут подала голос Эмма – единственная замужняя женщина из присутствующих. У нее имелось объяснение:

– Мне кажется, я куда больше мужа поглощена собой. Вечно говорю только о себе, разве что иногда спрашиваю, как прошел день. Нужно быть таким же эгоцентриком, ведь в отношениях каждый сам за себя. Так и получается нормальный баланс: каждый заботится о себе и немножко о другом.

Я рассмеялась.

– Лет десять назад люди сказали бы: «Эгоистичные твари! Вот почему у них мужиков нет».

– Так у нее-то есть, – возразила Элайза.

Ага, подумала я, это хороший знак: все-таки в жизни что-то меняется к лучшему. Женщины стали высказываться свободнее, а мужчины все еще готовы с ними «совпадать».

Да, но ведь Эмма встретилась с мужем не в «Тиндере»?

Нет.

И по мере убывания шампанского девушки принялись ругать «Тиндер».

– Искать парня в «Тиндере» все равно что искать квартиру, – прокомментировала Джина. – Так же скучно и утомительно.

– Вся молодежь ходит к психоаналитику и принимает антидепрессанты!

– Точно! Типа: «Я не могу тебе ответить, потому что у меня синдром дефицита внимания!»

– «Химия» в переписке – это здорово, – добавила Корина. – Мне нравится, когда страсти разгораются постепенно…

– А меня бесит, – вмешалась Джина. – Если пара совпала, чего тянуть-то? Это для молодых.

– И гифки тоже, – добавила Элайза.

– А мне нравятся гифки, – призналась Корина (двадцать два).

– Это поколенческое, – объяснила Эмма. – Твоя бабушка вообще не знает, что такое «эмодзи». Я их просто не понимаю.

Однако в итоге все это должно привести к чему-то хорошему, не так ли?

Например к свиданию?

– К свиданию! – фыркнула Мэрион.

– Мне случалось провожать мужчин до банкомата, – призналась Корина. – Это называется «вышли прогуляться». Я хожу с ними по делам, забирать вещи из химчистки…

– А мне однажды парень написал: мол, встретимся у ресторана в восемь. Я так обрадовалась! Наконец-то, думаю, у человека есть внятный план вечера. Оказалось, что он всего лишь хотел зайти пописать, и мы пошли в «Старбакс», где даже кофе не заказали, и нас оттуда выперли! – поделилась Ханна.

Джина закатила глаза.

– Небось у мамы на диване ночует.

Будучи женщиной в возрасте, мне захотелось задать неизбежный вопрос: если свидание – это работа, а мужчины никуда не годятся, почему бы не встречаться старомодным способом – в баре?

Поговорим?

– В баре не так много шансов познакомиться. Я вот хожу годами, а познакомилась всего с двумя, ну, от силы – с четырьмя, – призналась Джина.

С другой стороны, поиск свиданий в «Тиндере» тоже имеет массу недостатков, особенно когда дело доходит до «химии» в реальности.

– Посмотришь на фотографию: да ну, ничего интересного, а в жизни встретишься с ним же, и совсем по-другому воспринимаешь, – сказала Ханна. – В реальности ты чувствуешь, что они живые люди, а в Сети такого ощущения нет.

Внезапно в комнате повисла напряженность, словно кто-то произнес неполиткорректную фразу.

– Значит, вы предпочтете встретиться с людьми в реальной жизни? Если будет такая возможность? – спросила Эмма, будто речь шла о какой-то фантастике.

– Не то чтобы в Сети плохо, – стала оправдываться Ханна, – просто недостаток информации обычно ведет к разочарованиям. Можно сколько угодно смотреть на удачные фотографии – все равно не поймешь, возникнет ли между вами «химия». Или чувства…

– Если ты идешь в «Тиндер» с мыслью «мне просто нужен секс», то все хорошо, ситуация под контролем. Как только у тебя появятся чувства – все, пиши пропало: ты уязвима.

– «Зацепило», как говорят подростки, – добавила Эмма. – Если тебя зацепило, плохи твои дела. А это новое поколение, им еще хуже.

– Но мне нравится заниматься сексом, когда есть чувства к человеку, – возразила Мэрион.

– А если взаимные, то секс просто улетный, – заметила Ханна.

– Вы имеете в виду влюбленность? – уточнила я.

Неа.

– Мы говорим о базовом уровне неравнодушия. Типа: «Я не собираюсь знакомить тебя с родителями: просто мне не все равно, как ты живешь», – пояснила Корина.

– Здорово, когда попадается славный парень, – это сейчас ценится больше всего. Если ты не психопат, уже круто.

– Славный – значит, честный, открытый, но до определенных границ, без душевного стриптиза. Если мы нашли общий язык и он не страшный, я вполне готова заняться сексом, – призналась Ханна.

– Да многого-то и не надо, – добавила Мэрион. – Просто будь нормальным человеком.

Ханна повернулась ко мне и задумчиво спросила:

– А как ходили на свидания во времена твоей молодости?

Прогулка в парке

По сравнению с тем, что я услышала за последние двадцать минут, свидания во времена моей юности выглядели не так уж плохо. Рассказать им о полетах на вертолете? О долгих романтических ужинах в «Рице»? О яхтах, венецианских гондолах?

Я оглядела собравшихся, и у меня закружилась голова. Нет, лучше не усложнять, решила я, доливая себе шампанского.

– Ну… – осторожно начала я. – Знакомишься где-то, обмениваешься телефонными номерами, и вы расходитесь в разные стороны. Пару дней спустя он звонит тебе на домашний. Болтаете о том о сем; здорово, если у него есть чувство юмора. Потом он приглашает тебя на свидание. Бывает, по телефону так заболтаешься, часами можно проговорить, и тогда ждешь встречи с нетерпением, бабочки в животе. А он тоже…

– А на свидании-то вы что делали? – перебила Мэрион.

Я глотнула шампанского.

– Ужинали, разговаривали на разные темы. А после ужина, если погода хорошая или, например, снег идет, можно прогуляться по парку.

– О боже… – выдохнула Эмма.

Я смутилась.

– Да, знаю, так банально…

– Вовсе нет! – возразила Корина. – Очень трогательно…

Я засмеялась. Прикалывается надо мной? Или искренняя ностальгия по былым временам?

Эмма сурово оглядела собравшихся.

– Для нашего поколения это все, конечно, интересно, но далеко от реальности.

– А мне бы все же хотелось погулять с парнем, – мечтательно произнесла Корина.

– Я один раз так прогулялась… – вздохнула Ханна. – Познакомилась с молодым человеком, и мы пошли гулять в парк. Это самое романтическое приключение в моей жизни – больше ничего подобного так и не случилось…

Десять минут спустя я закрыла дверь. Эмма права, подумала я, собирая пустые бокалы: «Тиндер» – это плохо. Даже разговоры о нем вгоняют в тоску.

На следующий день я взяла себя в руки и запустила приложение. Вот они, волшебные розовые волны, исходящие от моей фотографии, словно я – диснеевская принцесса. Я и забыла, как это приятно…

Бинго! Сработало! Через две секунды выпал мускулистый красавчик по имени Дейв.

Ничего такой…

«Продолжить игру»? – спросил «Тиндер».

Чистый Вегас!

Фальшивка

Меня затянуло.

Я часами зависала в приложении, а в перерывах без умолку болтала о нем.

– Что бы там про «Тиндер» ни говорили, я никогда не видела столько внимания со стороны мужчин! А сколько приятного понаписали! Например, что у меня чудесные глаза! Ну, допустим, врет, ну и что? Мне сто лет комплиментов не делали! – верещала я.

И женщины вокруг кивали и соглашались, особенно те, что были замужем и собирались развестись (или уже развелись).

Они завистливо смотрели на мои «пары» и возвращались к переписке с бывшими мужьями на тему обмена детьми на выходные.

А я вернулась в деревню, и мы с Китти обсудили мои перспективы. Совсем как в старые добрые времена, когда мы, двадцатилетние, нищие, часами разговаривали о мужчинах, пытаясь их понять.

– Ты всегда была хорошенькой, – заявила Китти, – но столько поклонников у тебя даже в двадцать пять не водилось!

– И не говори! И главное, все они моложе! Что-то тут не так…

– Ну-ка дай телефон!

Китти вгляделась в мой профиль и засмеялась.

– А-а, ну понятно! Это твои самые лучшие фотки за всю жизнь.

– Какие еще фотки? – воскликнула я. – Их там что, много?!

Я отняла у нее телефон.

Чертов «Тиндер»! Как им это удалось?

Китти оказалась права: в моем профиле теперь значилось четыре фотографии, все давнишние, с какой-то фотосессии, где я с укладкой и макияжем.

Откуда эти фото? Наверное, с «Фейсбука» или «Инстаграма», но почему именно эти? Почему только те, где я моложе? Чем им последние не угодили?

Большинство моих свежих фотографий изображали улыбающуюся женщину явно средних лет – этакая домохозяйка из пригорода. Неужели таинственный администратор приложения специально выбрал фотографии помоложе? Или это некий скрипт, сортирующий фото с точки зрения «математической» привлекательности?

Получается, «Тиндер» создал фальшивку?

Это значит, что еще до первого свидания я дала «фальшивую рекламу». Я стала одной из тех, кто старается казаться выше, стройнее, гламурнее, моложе, успешнее; придумывает социальные связи, интересные путешествия, большую грудь – словом, все не так, как в реальности.

– И что ты теперь будешь делать? – полюбопытствовала Китти.

Мы еще раз просмотрели мои предложения. Ричард, двадцать восемь: миленький, но при этом кажется самодовольным и придирчивым. Крис, двадцать пять: душка, работает в техническом отделе «Нью-Йорк таймс», однако выглядит так, словно только что закончил колледж. Я пролистала до Джуда (тридцать один).

– А этот? – спросила Китти.

– Живет в Бруклине, играет в группе. Этакое клише.

– Ну и что? Может, сводит тебя в какой-нибудь крутой клуб в Бруклине. Что ты теряешь?

Выбор в пользу Джуда

На самом деле я сразу выбрала его, только не сразу это поняла, думала я, готовясь к первому и, будем надеяться, единственному свиданию с «Тиндера».

С самого начала Джуд опровергал мнения женщин о мужчинах с «Тиндера». Вот к примеру: «Они не умеют планировать».

Неправда: у Джуда был план. Всего лишь через пять-шесть сообщений мы договорились встретиться в ресторане на Линкольн-сквер.

«Посылают фотки членов».

«Неа». Джуд вел себя практически безупречно. После первоначальных упоминаний о похмелье его сообщения были трезвыми и корректными.

«Он может оказаться маньяком-убийцей».

Целыми днями я разглядывала фотографии Джуда: в глазах лишь неподдельная доброта.

Каждый, кому я показывала его фото, соглашался, что парень просто красавчик и весь такой… мужчина-мужчина, что бы это ни значило. С другой стороны, раз красавчик, то, наверное, ростом не вышел. Так не бывает, чтобы с первого раза в «Тиндере» выпал красивый, высокий, интересный – все сразу. И тут до меня дошло: темные волосы, борода, блестящие черные глаза… Если Джуд окажется еще и коротышкой, то получится вылитый Чарльз Мэнсон[3].

Ну, зашибись…

Единорог

Подходя к ресторану, я вдруг осознала, что Джуд станет первым человеком, с которым я познакомилась в Сети. Звучит невероятно, даже для меня. Как такое может быть в наши дни, когда половина браков начинается со знакомства в Интернете?

А вдруг наше свидание станет «тем самым»: вопреки всему, два незнакомца встретились и…

«Ну не-е-е-ет!»

Я напомнила себе, что наше свидание всего лишь сбор материала для статьи. Я не собираюсь заниматься с ним сексом, он не станет моим бойфрендом, и ни при каких обстоятельствах мы не будем «вместе» (что бы это ни значило).

Я вошла в ресторан и огляделась: никого даже отдаленно похожего на Джуда.

С другой стороны, откуда мне знать? Все говорят, что фото в профиле не соответствует действительности.

Я выбрала случайного парня в темной рубашке.

Может, это Джуд? Вроде никого не ждет, но и не уходит. Стоит, прислонившись к стене. Стал бы Джуд так себя вести?

Я подошла к нему.

– Вы, случайно, не Джуд?

Парень едва бросил взгляд в мою сторону, словно я была грязью, прилипшей к подошве его ботинок.

– Нет, – буркнул он и отвернулся.

Я ретировалась в бар, села рядом с какой-то женщиной и заказала белое вино со льдом. А вдруг Джуд вовсе не явится?

Да ну, куда он денется! Так меня заверяли подруги, ведь пользователи «Тиндера» прикладывают столько усилий, организуя встречу, что всегда выполняют обещания.

Внезапно я насторожилась.

Женщина, сидящая лицом к моей соседке, вдруг заговорила.

Громко.

Она поносила мужчин.

Я чуть отодвинулась.

Знаете, мне приходилось слышать, как женщины ругают мужчин, но это было… неописуемо. Горечь, ярость, сарказм! Я нажала на кнопку «Запись» и придвинула телефон поближе.

Ораторша немедленно заткнулась. Я выждала пару секунд, тихонько придвинула телефон к себе и нажала на кнопку «Удалить».

– Прошу прощения? – обратилась она ко мне притворно-сладким голоском.

«Упс…»

– Я все видела! Вы тихонько возились с телефоном, а потом сразу убрали. Это вы меня записывали?

«Черт!»

– Да, – призналась я и быстренько сочинила объяснение: дескать, готовлю статью о «Тиндере», и вот решила проверить, как работает диктофон.

– «Тиндер» – отстой! – рявкнула моя собеседница. – Помойка! Я хожу туда только ради перспективы угоститься на халяву, да и та редко выпадает!

Мне же, судя по всему, «выпало», поскольку ровно в этот момент появился Джуд.

Скажу сразу: он оказался выше и куда красивее, чем на фото.

Неужели я встретила «единорога»?

И снова оральный секс

Почти немедленно по установившейся традиции Джуд принялся ругать «Тиндер»: как там все плохо и как парней интересует лишь одно – секс.

– Какой именно секс? – уточнила я.

– Минет, – решительно ответил он.

– А куннилингус?

Джуд покачал головой.

– Некоторые женщины этого не любят. Да и вообще «Тиндер» создан для того, чтобы парни могли кого-нибудь подцепить, причем как можно быстрее и проще.

– Но ведь не все мужчины такие?

Молчание.

– Неужели вы – такой?

Он снова покачал лохматой головой и провел рукой по волосам, явно смущенный.

Я решила, что если Джуд когда-то и был «таким», то сейчас явно встал на путь исправления. Видимо, поэтому он и согласился со мной встретиться.

Джуд заказал пиво и тут же пустился рассказывать о своей бывшей подружке.

История отношений предсказуемо вышла печальной. Похоже, девушка ему действительно нравилась. Встречались больше года, она – его ровесница, какая-то важная шишка в музыкальном бизнесе… Успешная, в общем.

Однако и Джуд не пустое место, у него своя карьера. Последние три месяца он гастролировал по Европе: Германия и все такое. Ему даже платили.

– Подумываю переехать в Берлин, – робко признался он, искоса поглядывая на меня.

К тому времени я уже выпила полбокала вина и расслабилась.

– Не надо, – ласково посоветовала я.

– Почему?

– Да ну, глупости! Пустая потеря времени! Куда лучше строить карьеру дома. – Я чуть ли не похлопала его по руке. – Не волнуйтесь, все будет хорошо.

«Или нет».

Джуд признался, что в его роду имеются психические заболевания. У отца подозрение на биполярное расстройство, дядя покончил жизнь самоубийством, и только бабушка старательно делает вид, что ничего не происходит.

– В общем, все это длится годами, и никаких официальных диагнозов, – сказал он, живо напомнив мне разговор с девушками про маньяка-психопата.

Джуд поклялся, что с ним все в порядке. Чувствуя, что наговорил лишнего, он сменил тему и перешел к описанию недавней поездки в Берлин: перечислил список наркотиков, поглощенных за трехдневный кутеж. Меня так и подмывало напомнить ему, что прием нелегальных наркотиков в чужой стране – почти всегда плохая, очень плохая идея, однако не хотелось играть роль мамочки, и я мягко перевела разговор в сторону «Тиндера».

Джуд отметил, что «Тиндер» «играет» против женщин, поскольку создан сексистами, которым только одного и надо.

– Там все заточено под тему «а что я могу от тебя получить?». В глазах мужчин женщины – товар, объекты. На экране как на витрине, – объяснил Джуд, – теряется ощущение реальности. Берешь образ женщины и мысленно делаешь с ним что хочешь.

Мы поговорили о шовинизме, о том, как «Тиндер» будит в мужчинах худшее, низводя их сущность до основных инстинктов.

Горькая правда

На следующее утро я проснулась со странным чувством эмоционального похмелья.

Умываясь, я вдруг поняла: мне жаль Джуда.

С чего бы? Предполагается, что в «Тиндере» нет места эмоциям, это всего лишь игра, а значит, партнер тоже не испытывает никаких чувств.

С другой стороны, Джуд поделился со мной сокровенным, и я немного беспокоилась за него. Да, мы больше не увидимся, и все же я желала ему добра, ведь он вел себя так мило, а мог бы оказаться мерзавцем!

И тут до меня дошло: первый опыт в «Тиндере» удался!

Долина мужской самокритики

Что же побудило Джуда раскритиковать мужчин в пух и прах?

С этим вопросом я позвонила своему молодому приятелю Сэму – уж он-то скажет мне правду.

– Джуд с «Тиндера» наговорил кучу гадостей о мужчинах… – Я вкратце пересказала разговор. – Ты же пользовался «Тиндером», – добавила я несколько обвиняюще. – Это все правда?

– Э-э… Ты уверена, что хочешь знать?

Полчаса спустя Сэм вышагивал по моей гостиной, сжимая модный пучок на затылке.

– Могу тебе сказать только одно: все мужики – тупые. Ими управляет не голова, а головка, – не зря же ее так назвали. Они сами понимают, что не должны находиться во власти своего члена, но ничего не могут с этим поделать.

– Но почему?

– Потому что так устроен современный мир. У мужчины нет выбора. Подросткам с малых лет суют в лицо порнографию, хотят они того или нет. То же самое с «Тиндером»: против воли впадаешь в зависимость. «Тиндер» предназначен для таких, как я: подпитывает худшую часть твоей души – ту часть, которая мечтает судить конкурс красоты.

– Серьезно?

– Вот поэтому парни все время пролистывают фотографии девушек, не могут остановиться, – продолжал Сэм. – Все дело в количестве. Смотрят и листают дальше, выбор-то есть! Опять же это процесс анонимный до тех пор, пока ты не заговоришь и не «оживишь» свою фотографию. А если девушка ответит, у тебя создается ощущение, что она уже на все согласна. И ты продолжаешь их листать, одну за другой, и постепенно превращаешься в… животное! – Сэм заскрежетал зубами. – Как подумаю о своих сестрах…

Я вспомнила запрос Мэрион на «нормального человека».

– Ты хочешь сказать, что все мужчины в «Тиндере» – придурки?

– Не все, – возразил Сэм, – большинство. Исключая меня, опять же.

– И каков же процент?

Сэм виновато пожал плечами.

– Девяносто?

Получается, «Тиндер» – приложение для людей, которые ненавидят сами себя? Может, поэтому они так негативно отзываются друг о друге? «Тиндер» заставляет их ненавидеть себя, а значит, и остальных?

Я – невидимка

В тот вечер мы с Сэсси договорились встретиться в популярном баре для одиночек на Парк-авеню. Войдя, я опешила: вокруг оказалось полно привлекательных мужчин подходящего возраста.

Я присоединилась к Сэсси у барной стойки. Неподалеку сидел красивый мужчина с волосами, тронутыми сединой. Мы с Сэсси решили привлечь его внимание старомодным способом: поймав его взгляд.

Черт! Нам даже взгляд барменши поймать не удавалось!

– Или мы постарели, или превратились в невидимок, – констатировала я, мечтая о бокале белого. – Да знаю, что постарели, но ведь когда-то мы были вполне себе…

В бар вошла Кристи, подруга Сэсси. Кристи за сорок, однако выглядит она лет на десять-пятнадцать моложе, как и большинство жительниц Нью-Йорка.

Может, Кристи, никогда не бывавшая замужем, прояснит ситуацию?

– Кристи, ты молода, красива и безупречна, – заявила я. – Скажи честно, дело в нас, – я жестом указала на себя и Сэсси, – или мужчины просто больше не знакомятся в барах?

Мы – товар

Кристи нервно засмеялась, привлекая внимание бармена.

– Это правда: парни больше не смотрят в нашу сторону в баре. В реальной жизни очень мало активности, – пояснила она, заказав белого вина. – Что поделать, в такую эпоху живем…

Мы с Сэсси задумчиво кивнули. Судя по всему, мы отстали от жизни и не знаем новых правил.

– Я перепробовала все. Я зарегистрирована на всех приложениях, даже со свахой работала. Никогда не знаешь, что выстрелит.

– Ну и как успехи? – спросила я.

– Я встречалась с классными парнями, но как-то все не совпадало: тем, кто нравится мне, не нравлюсь я. Наверное, со мной что-то не так… Если бы я смогла понять, что именно, было бы проще найти себе пару.

Кристи наклонилась поближе.

– Мне кажется, я плохо себя продаю, раз никто не желает покупать.

Сэсси задумчиво потягивала вино.

– Разве ты – товар?

– Да, – кивнула Кристи. – И мне пора сменить упаковку.

Она умолкла и огляделась.

– Но ведь все так думают, разве нет? Даже в отношениях с друзьями ты – товар. Знаете, мне нравится моя жизнь, моя работа, мои друзья, но я хочу большего. Может потому, что у меня никогда этого не было… Мне нужен недостающий кусок пазла!

Продолжаем игру

Усевшись за письменный стол, я вдруг поняла простую вещь: до тех пор, пока женщинам нужны мужчины и у них остается хоть один шанс заполучить последних, они будут продолжать игру, даже если выпали плохие карты.

Я переадресовала вопрос молоденьким девушкам – слишком юным, чтобы пить, голосовать и, пожалуй, сидеть в «Тиндере».

– Как только я рассталась с бойфрендом, то сразу же вернулась в «Тиндер»: он заставил меня удалить профиль, пока я была с ним, – поделилась шестнадцатилетняя. – И тут же почувствовала себя лучше: всем нравятся мои фотки.

– Все дело во внимании: тебе начинает казаться, что жизнь прекрасна. – Семнадцатилетняя откинулась на стуле, потягивая латте. – Я всегда говорила: социальные сети – это наркотик. Каждый раз, когда я захожу в «Инстаграм», меня переполняют эндорфины.

– Смотри, в чем прикол… – Шестнадцатилетняя уставилась на меня в упор. – Вот ты с кем-нибудь встречаешься, и тебя все устраивает, тебе не нужно большего. Но тут парень начинает доставать, и хочется вернуться в «Тиндер», потому что там интереснее: там вечная охота.

«Тиндер» всегда побеждает

Мне позвонила Эмма.

– Ну, что у нас в сухом остатке? – поинтересовалась она.

Слово «остаток» меня покоробило. Почему-то перед глазами всплыли забегаловки с фастфудом, недоеденные бургеры на подносах, гигантские меню с заманчивыми фотографиями еды…

Может, в этом и заключается наше будущее: люди начнут выбирать друг друга в меню, словно гамбургер, приготовленный по твоему вкусу.

Я все еще размышляла на эту тему, когда вдруг получила эсэмэску от Джуда: он приглашал меня в субботу на «Генриха IV» в Бруклинскую академию музыки; билеты уже куплены.

Как я могла отказаться?

И вот холодным субботним днем я села в такси и направилась в Бруклин.

За поездку пришлось выложить тридцать долларов, однако я не жалела, ведь Джуд купил билеты, наверняка дорогие. Я мысленно сделала пометку отдать свою долю.

Я вошла внутрь и огляделась.

В фойе было полно народу. Постепенно они разбивались на пары и проходили в зал. И тут я поняла, что оказалась в классической ситуации лузера: он не придет.

Я написала Джуду эсэмэску: «Эй, мы что, разминулись? Я уже внутри…» И зачем-то добавила: «вообще-то».

Честно говоря, ответа я не ждала, однако вечером получила сообщение: «Ох ты черт, я и не знал, что уже так поздно! Прости-прости! Вчера я угодил в больницу».

Ну да, конечно, вздохнула я.

На секунду мне стало любопытно, что там у него приключилось, но я тут же выбросила эту мысль из головы. Кажется, «Тиндер» оказал на меня свое тлетворное влияние: мне стало все равно.

А вот Джуду, похоже, нет. На следующий день я получила новое сообщение: «Привет, извини за отписку. Только вернулся домой из больницы, куча сообщений, за временем не уследил… Прости, что испортил наши планы! Ты наверняка злишься, я прекрасно понимаю… Я таких дел натворил! Вчера накидался лишку да еще колес переел… Короче, принял чужую машину за свою, пытался открыть, приехали копы, чуть не повязали (уже наручники надели!), а потом отправили в больницу. Там меня, кажется, усыпили, двенадцать часов провалялся без сознания… Еще раз прости! Я так ждал нашей встречи! Сам на себя злюсь…»

В ответ я написала: «Рада, что тебе лучше».

Поставила улыбающийся смайлик и невольно рассмеялась: «Тиндер» блестяще меня обыграл!

Казино всегда выигрывает.

Русские мотивы

Я стояла на тротуаре возле «Чиприани» на Сорок второй улице, отдыхая от официального ужина. Рядом на ступеньках расположилась какая-то женщина. Выглядела она весьма эффектно: высокая, стройная, с пышной гривой, в облегающем коктейльном платье и кожаных сапогах до бедра.

Конечно, я уставилась на нее. Заметив это, девушка подошла ко мне.

– Зажигалки не найдется? – спросила она с русским акцентом.

– Да, пожалуйста, – откликнулась я.

Какое-то время мы стояли молча, наблюдая, как из лимузинов высаживается пресловутый «один процент».

– Простите за нескромный вопрос, – обратилась я к девушке. – Вы, случайно, не пользуетесь «Тиндером»?

– Конечно, – рассмеялась та.

– Но зачем? Вы и так красивы, вам нет никакой необходимости…

Незнакомка кивнула и жестом поманила меня ближе.

– Хотите, открою секрет про «Тиндер»?

– Ну?

– Благодаря «Тиндеру» вы получите гораздо больше подписчиков в «Инстаграме».

Я удивленно уставилась на нее.

– Правда? И в этом все дело? В подписчиках? А как же… все те женщины, которые мечтают об отношениях? Ходят на свидания, встречаются с парнями, а те им не перезванивают. Или бывает, что девушка парню понравилась, а он ей – нет…

Русская обернулась ко мне.

– Вы сами прекрасно знаете ответ.

– Нет, не знаю.

– Это потому, что женщины никогда не меняются. Старая как мир история… – Девушка щелчком выбросила сигарету. – Мы, женщины, сами не знаем, чего хотим!

И с торжествующим смешком она зашла внутрь.

Какое-то время я стояла в задумчивости. А что, если русская права? Если это древнее как мир патриархальное клише действительно имеет смысл?

И тут я поняла, что она ошибается: женщины знают, чего хотят. Крупицы уважения, только и всего; чтобы с тобой обращались как с нормальным человеком (снова пришла на ум фраза Мэрион).

Я вытянула руку и остановила старомодное желтое такси.

– Куда? – спросил водитель.

Я улыбнулась.

– Домой.

Глава 4

«Щенята» атакуют

Тем временем у Мэрилин в деревне вышла забавная история с двадцатилетним мальчиком. Курьер доставил ей какую-то посылку и принялся болтать. Через пятнадцать минут Мэрилин наконец удалось его выпроводить: пришлось в пятый раз напомнить, что ей предстоит деловой звонок.

Она и думать забыла о мальчике, однако в шесть вечера пришла эсэмэска: «Ты очень красивая. Давай встретимся? Или я для тебя слишком молод?»

«Да, слишком», – ответила она.

Реакция последовала незамедлительно: «Ай! Это жестоко…»

Мы отмели инцидент в сторону как ничего не значащий, однако два дня спустя у Сэсси произошла похожая история. Ее пригласили на частную вечеринку послушать оперную певицу. Когда концерт закончился и зрители средних лет поспешили к своим авто, чтобы пораньше лечь спать, к Сэсси подошел двадцатидвухлетний сын хозяйки, который до этого околачивался неподалеку с друзьями.

– Эй, – прошептал он, – поехали в клуб?

А потом это случилось и с Куини: ей пришлось взять на лето двадцатичетырехлетнего практиканта. Он едва доработал до четвертого июля, а затем признался, что находит ее безумно сексуальной, и попытался поцеловать.

И тут я задумалась: неужели молодых парней стало тянуть к женщинам в возрасте, как кошку к валерьянке?

Сперва эта идея показалась нелепой. В конце концов, сама мысль, что молодому человеку нравится женщина лет на десять, двадцать, даже тридцать старше, в нашей культуре всегда считалась немыслимой, чуть ли не преступлением против человеческой природы.

Опять же за последние десятилетия мы пересмотрели кучу фильмов с паттерном «мужчина в возрасте/юная девушка» и лишь один с противоположной схемой – «Выпускник». Причем, в отличие от предыдущего варианта, где герои счастливо уходили в закат (несмотря на разницу в возрасте), «Выпускник» кончился довольно плохо для всех. Посыл фильма прозрачен: «Дамы, никогда не пробуйте это на себе».

Так оно и было: в течение последующих двадцати лет ни одна разумная женщина не позволяла себе подобных увлечений, до тех пор пока не пришли восьмидесятые. Вдруг из ниоткуда появились «пумы» – женщины в возрасте, отважившиеся заниматься любовью или по крайней мере обращать внимание на молодых накачанных красавчиков в коротеньких шортах с блестящим от масла торсом. Их все высмеивали, и поделом: они были совершенно нелепы. Смотришь на таких и думаешь: ну и как потом отстирывать простыни?

Прошло еще тридцать лет, и все изменилось благодаря порнографии. В 2007-м по статистике самым распространенным запросом в поисковиках оказалась аббревиатура MILF.

Другими словами, существует целое поколение молодых людей, которых возбуждает идея заняться любовью с женщиной лет на двадцать, а то и на тридцать старше.

А почему бы и нет? Фитнес, ботокс, филлеры, наращенные волосы, здоровое питание, косметологи – даже если женщина технически слишком стара, чтобы родить ребенка, то вполне может выглядеть фертильной.

Что делает ее отличной мишенью для щенячьей охоты.

«Щенята» против «валериан»

В отличие от «Выпускника» здесь все ровно наоборот: теперь молодые парни охотятся за женщинами в возрасте. И хотя слово «пума» вызывает в воображении стереотип бесчувственной самки, одетой слишком молодо для своего возраста, «валериана» – зачастую милая, практичная жительница города или пригорода, неважно, и скорее всего типичная «мама одноклассника». И тут вдруг что-то случается, и она оказывается впутанной в «щенячью возню».

Возьмите хоть Джоанну. Это случилось на ужине у Куини. Та наняла повара двадцати семи лет (распространенная ситуация в наши дни, когда миллениалы берутся за работу, которую прежде выполняли солидные люди со стажем). Так вот, повар с Джоанной случайно встретились взглядами, и бац!

Все бы ничего, только парень оказался бойфрендом племянницы Куини. Разумеется, последняя впала в ярость, а нам пришлось выбирать чью-то сторону. Кто его знает, как вообще полагается вести себя по этикету в такой ситуации?