Виктория-Стич. Близнецы из кристалла бесплатное чтение

Harriet Muncaster

VICTORIA STITCH: BAD AND GLITTERING

Copyright © Harriet Muncaster 2020

Victoria Stitch: Bad and Glittering was originally published in English in 2020. This translation is published by arrangement with Oxford University Press.

© Васильева А. Б., перевод на русский язык, 2020

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023

Читайте

ЖУТКО ЗАХВАТЫВАЮЩУЮ

историю о ПРЕДАТЕЛЬСТВЕ,

СЕСТРИНСКОМ СОПЕРНИЧЕСТВЕ

и ВОЙНЕ ЗА ПРЕСТОЛ

Дорогой человек,

Возможно, ты никогда обо мне не слышал. Но сейчас время пришло! Меня зовут Виктория-Стич, и я принцесса! Следующая претендентка на престол Висклинг-Вуда. По крайней мере, я должна была ею стать!!! Если бы не наши глупейшие власти, которые переиначили всё по-своему. Ты узнаешь мою историю из этой книги, которую написала Гарриет Манкастер (уж не знаю, кто она там такая).

Эта книга – про МЕНЯ!

Конечно, кое-где там будет мелькать моя сестра-близнец Селестина, но всё равно в этой книге говорится в основном про МЕНЯ!

Надеюсь, она тебе понравится.

С любовью и алмазной пылью,

Виктория-Стич (будущая королева Висклинг-Вуда)

Виктории-Стич,

которая пришла бы в ярость, если бы эту книгу посвятили кому-то другому

Пролог

Хранитель кристаллов вглядывался в алмаз – который дорос уже до размеров крупного жёлудя, – зачарованно рассматривая два едва различимых размытых силуэта внутри. И тут его внимание привлекло нечто другое: похоже, с кристаллом было что-то не совсем в порядке – под самой его льдисто-прозрачной поверхностью виднелся небольшой, но явный тёмный штришок.

– О нет, – прошептал он. – Грязь! Примесь! Дефект! – Сердце Хранителя молотом стучало в его груди, когда он потянулся дрожащей рукой за увеличительным стеклом, чтобы разглядеть кристалл повнимательнее. С королевскими алмазами такого прежде никогда не случалось. Что же это значит? Нужно известить власти, и немедленно.

Споров в Висклинг-Вуде о том, что же делать с кристаллом, хватило надолго.

– Кристалл с изъяном, – заявил лорд Астрофель. – А значит, заключённые в нём близнецы не могут быть истинными наследниками трона.

– Но ведь это же алмаз, – возражала ему горстка других сановников. – А алмазы появляются не так уж и часто.

Но по мере того как кристалл рос, тёмная отметинка внутри него тоже становилась всё больше и заметнее и вскоре превратилась в длинный чёрный шов, разделяющий кристалл ровно посередине. Лорд Астрофель категорично заявил, что это недобрый знак, и вскоре почти все были вынуждены с ним согласиться.

В ту роковую ночь, когда кристалл наконец треснул, разразилась страшная гроза. Небо над Кристальной пещерой затянуло зловещими пятнами, словно кто-то расплескал по нему склянку тёмно-фиолетовых чернил. Тяжёлые капли дождя с силой били по земле, а зависшая над лесом багровая, словно налившаяся вишнёвым соком луна освещала древесные кроны недобрым светом. В небе громыхнуло, и белая вспышка молнии на миг залила пещеру. Кристаллы, полыхнув, отразили безжалостно-яркий свет. Молния ударила вновь, ещё свирепее, и по небу прокатился ещё более оглушительный раскат грома.

Вот тогда-то алмаз и раскололся.

Хранитель кристаллов бросился к нему, чтобы подхватить двух новорождённых крошек, выпавших из него одна за другой в облачке сверкающей драгоценной пыли, и поспешно отскочил назад, чтобы уберечься от просыпавшегося на пол пещеры ливня острых алмазных осколков.

Он взглянул на нежные живые комочки в его руках – и поразился тому, как они не похожи друг на друга. Крошка, выпавшая второй, была маленькой и миленькой, с тонкими пёрышками серебристо-белокурых волос на макушке и длинными-длинными ресницами, тянущимися от внешних уголков глаз – верный признак того, что новорождённая – девочка. У малышки, выпавшей первой, ресницы были такие же длинные, вот только кожа её была бледной как снег, а волосы – чёрными как сажа. И вместо того чтобы мило улыбаться, эта крошка недовольно хмурилась.

Хранитель кристаллов окинул взглядом яростно сверкающие на полу осколки нечистого алмаза – и вздрогнул от охватившего его дурного предчувствия.

Глава 1

Селестина, обернувшись, взглянула в дальний угол класса, где Виктория-Стич сидела на своём стуле, ссутулив плечики и поджав под себя бледные тощие ножки, как всегда полностью погружённая в свои мечтания. Было видно, что учительницу, госпожу Хоуторн, она даже и не пытается слушать. Как всегда! И наверняка рисует в тетради свои любимые короны, усеянные алмазами. Селестина слышала, как неприятно скребёт по бумаге перо сестры, – шкряб, шкряб, – когда она особенно сильно нажимает на него, прочерчивая на каждом кристалле длинный чёрный штрих.

– Чрезвычайно важно, – внушала тем временем госпожа Хоуторн, – чтобы вы разослали свои заявки на ученичество до истечения трёх недель, когда должен состояться выпускной бал. Иначе может оказаться, что для вас уже нигде не найдётся места. – Она бросила взгляд на настенные часы, и её очки в отделанной самоцветами оправе ярко блеснули в послеполуденном солнце.

– Сегодня у нас цветница, – сказала она. – Так что я отпущу вас пораньше.

Под общий вздох облегчения висклинги отложили наконец учебники, тетради и перья. День выдался утомительно-знойный – как раз такой, когда кожа всё время кажется липкой, а в голове как будто немного мутится от жары.

– Пойдём на ручей, – сказала Тишка.

– Отличная идея, – подхватила Твила. – Я как раз и купальник захватила.

Селестина снова покосилась на свою сестру-близняшку. Виктория-Стич всегда одевалась не как все: чёрное платье, поверх него – полупрозрачная чёрная мантия с капюшоном, усыпанная мерцающими звёздочками, на голове – остроконечная серебряная корона.

– А ты не хочешь сходить с нами на ручей, Виктория-Стич? – с надеждой спросила Селестина. Впрочем, она и так знала, что ответит сестра. Можно было и не спрашивать.

– Нет, спасибо.

Виктория-Стич вскинула на плечо свою бархатную чёрную сумку с учебниками и направилась к выходу. Чёрная мантия, мерцая, колыхалась за её спиной.

Тишка закатила глаза.

– О, её величество шествует, – насмешливо фыркнул кто-то в классе, и Селестина заметила, как Викторию-Стич слегка передёрнуло, когда она выскальзывала за дверь.

Селестина с подружками шагали через усыпанную солнечными пятнами рощу. Петляя среди деревьев, они направлялись к ручью. Бледно-зелёная кожа Тишки влажно поблёскивала от зноя.

– Как же мне жарко! – пожаловалась она.

– Мне тоже, – отозвалась Твила, прямо на ходу собирая волосы в узел на затылке, отчего вскоре они стали похожи на изящный завиток лилового снежного мороженого.

– Я напишу письмо завтра же, – решила Селестина. – Надеюсь, меня возьмут в ученицы к ювелиру!

– Конечно возьмут, – ободряюще кивнула Твила. – Ещё бы не взять! У тебя же настоящий талант. Это ожерелье, которое ты мне сделала, – я его обожаю! – Она ласково коснулась пальцами нежно-лиловой аметистовой змейки, обвившей её шею. Она и впрямь носила ожерелье не снимая – разве что когда танцевала. Танцевать Твила любила больше всего на свете, и её уже приняли в Королевскую академию танца висклингов в Цветочном округе. Со следующего года ей предстояло приступить к профессиональным занятиям.

Смахивая с лица длинные зелёные волосы, которые трепал внезапно налетевший шаловливый ветер, Тишка вздохнула:

– Жду не дождусь, когда уже кончится эта школа! Сразу же тогда нацеплю свой значок исследователя и отправлюсь в мир людей! И там я наконец увижу море!

Несмотря на жару, по коже Селестины побежали мурашки. На уроках много чего рассказывали про мир людей. В том числе и про огромных существ, обитающих в бескрайнем солёном море. Про гигантских рыбин с целыми рядами острых-преострых зубов. И про других тварей, которые запросто могли бы проглотить любую из них одним махом. А Тишка только и твердит о том, чтобы отправиться туда поскорее.

Тропинка сделала крутой поворот, и впереди наконец показался ручей – журчащий, сверкающий на золотом послеполуденном солнышке. Они пошли вниз по течению мимо буйных, выше головы, зарослей травы и цветов, пока не оказались над укромной излучиной с песчаной полоской пляжа. Чтобы добраться до него, пришлось карабкаться вниз по каменистым уступам. Едва оказавшись на берегу, Тишка тут же сбросила платье и окунулась прямо с головой, из-за чего её длинные зелёные волосы заколыхались в воде как водоросли. Уж если Тишке хотелось что-то сделать, её было не остановить.

Укрывшись за свисающим с камней широким листом, Селестина переоделась в купальник из цветочных лепестков и следом за Тишкой нырнула в ручей. Там, под водой, таился совсем другой мир – не совсем ясный, текучий, изменчивый. Песчаное дно устилали гладкие, окатанные голыши, среди которых кое-где поблёскивали на свету кристаллы. Селестине нравилось собирать их, а потом мастерить из них браслеты и ожерелья. Она стала нырять за ними, пока не набрала полные пригоршни прозрачных самоцветов: нежно-розовых, как арбузная мякоть, лимонно-жёлтых, кроваво-красных. Она выбралась из воды и, роняя капли с мокрых волос, принялась раскладывать на песке свои сокровища. Ничто не отвлекало её, пока вдруг на неё не упала чья-то тень. Подняв голову, она заметила, что на уступе над берегом кто-то стоит.

– Вы заняли наш пляж, – заявила незнакомая девочка-висклинг.

– Почему это ваш? – удивилась Селестина. – Мы всегда здесь купаемся.

– Мы тоже, – сказала та, спускаясь по камням. – Это наше место.

– Это общее место! – крикнула из воды Тишка и шумно брыкнула ногами, подняв целый фонтан брызг. В лучах предвечернего солнца они сияли как золотая пыль.

Девочка уже спустилась на пляж, и Селестина увидела, что она не одна: следом за ней по камням карабкались ещё двое, мальчик и девочка. Вокруг мальчика вились трое дракошек, то присаживаясь к нему на плечи, то снова взлетая. Видимо, они были совсем ручные: многие висклинги держали их как домашних питомцев.

– А вы из какого округа? – поинтересовалась первая девочка.

– Из Бурьянного, – сказала Селестина. – Мы учимся в Чернильной академии.

Тишка решительно выбралась из воды и, подбоченившись, встала рядом с Селестиной.

– Ну а вы кто такие? – осведомилась она.

– Я Руби, – назвалась девочка. – Мы из Турмалинки. – Она вздёрнула подбородок, надменно воззрившись на Тишку. Ростом она была чуть повыше её, с тёмными взъерошенными волосами, падающими нечёсаными прядями на густо подведённые глаза. В мочке одного заострённого уха у неё красовалось массивное кольцо, в мочке другого – целых пять. Все руки у неё были разрисованы штормовыми облаками и молниями. Она свирепо таращилась на Тишку, и Селестина с тревогой поняла, что эти двое вполне друг друга стоят: одно слово – дикарки.

– Так что, вы уходите? – бросила Руби.

– Ещё чего, – прищурилась Тишка. – Купайтесь, если хотите.

– Мы и собираемся, – кивнула Руби. – Только когда вы уйдёте.

– Давай, Тишка, – сказала Твила, торопливо собирая свои вещи и одновременно пытаясь хоть немного обсушиться. – Пойдём отсюда.

– Никуда мы не пойдём, – твёрдо сказала Тишка и, развернувшись, направилась обратно к ручью. Длинные изумрудные волосы липли к её мокрой спине, на кончиках антенн потрескивали зелёные искры. Она плюхнулась в воду и привольно растянулась на спине.

Руби негодующе проследила за ней, а потом, рывком сбросив обувь и одежду, с угрожающим видом ринулась к воде. Тишка тут же нырнула, скрывшись из виду.

– Руби ни за что её не поймать, – сказала Селестина остальным двум висклингам. – Тишка плавает быстрее всех на свете.

– Это точно, – преданно подхватила Твила.

Вчетвером они стояли, глядя, как Руби и Тишка не то играя, не то всерьёз гоняются друг за другом. Мальчику из Турмалиновой академии это вскоре надоело, и он, оставив девочек, отправился собирать хворост для костра.

– Мы часто приходим сюда жечь костёр, – сказала девочка, назвавшаяся Тинзель. – Вот почему это место наше.

– А, ясно, – кивнула Селестина.

– Ну, то есть это Руби так считает, – поправилась Тинзель, пожимая плечами. – Мне-то, честно говоря, всё равно. И Эмберу тоже. По мне, так оно вполне может быть общим. – Она села на песок.

Селестина и Твила, чуть помедлив, устроились рядом. Солнце уже розовело, клонясь к закату. Тинзель подтянула колени, пристроив на них подбородок, и длинные серебристые волосы укрыли её всю как плащом. Селестина заметила, что под глазом у девочки поблёскивает родинка-кристалл.

– Я бы тоже хотела такую родинку на лице, – с лёгкой завистью вздохнула Твила. – А у меня она видишь где – на лодыжке, где её почти никто и не видит! – Она вытянула ногу, показывая свою родинку.

– Зато какого красивого цвета, – заметила Тинзель. – Аметист, да?

– Ага, – кивнула Твила. – Я ведь родилась из аметиста. А ты?

– Из белого топаза, – ответила Тинзель. – Хотя иногда говорю другим, что моя родинка алмазная. Но ясно же, что это неправда. Иначе я была бы принцессой!

– А вот Селестина у нас принцесса, – сказала Твила. – Ну… вроде как. Она же родилась из алмаза.

– Ха, – недоверчиво хмыкнула Тинзель.

– Нет, правда, – стояла на своём Твила. – Селестина, расскажи.

Селестина неохотно оторвалась от своих водяных кристаллов, которые раскладывала по оттенкам. Она уже столько раз рассказывала эту историю…

– На самом деле это не так уж интересно, – сказала она.

– Очень даже интересно! – возразила Твила. – Да вы ещё и близнецы!

– Близнецы? – поразилась Тинзель. – Надо же! Это такая редкость.

– Да, наверное, – согласилась Селестина. – Ну что… мы с моей сестрой Викторией – то есть Викторией-Стич, как она предпочитает себя называть, – действительно родились из алмаза. Но пока он рос в Кристальной пещере, на нём появилось какое-то чёрное пятно, похожее на длинный штрих – «стич». Поэтому лорд Астрофель заявил, что наш алмаз нечистый. Так что мы родились и выросли как самые обычные висклинги. Вот и вся история.

– Кажется, я слышала, как мои родители говорили об этом, – припомнила Тинзель.

– Да, в своё время об этом было много разговоров, – кивнула Селестина.

– Но значит, ты могла стать принцессой! – сказала Тинзель. – И жить во дворце, а королева Кассиопея была бы твоей мамой. – Её глаза загорелись в мягком вечернем свете. – Неужели ты не злишься, что тебя так обошли?

– Нет, – мотнула головой Селестина. И это была правда. Ну… отчасти. Она действительно никогда не огорчалась, что её лишили права на престол. Но вот что действительно её возмущало – так это то, что её лишили любящей семьи. Большинство новорождённых висклингов сразу же усыновляли – едва успевал треснуть их кристалл, – но их с Викторией-Стич растила череда нянек, присланных властями – наверняка чтобы присматривать за ними. На всякий случай. А на какой именно, Селестина и сама толком не знала.

– А вот Виктория-Стич злится, что её не сделали принцессой, – перебила её размышления Твила.

– О да, она просто в ярости, – подтвердила Селестина. – Она-то уверена, что должна стать следующей королевой, когда её величество Кассиопея умрёт. Поэтому она всегда носит корону.

– Что, каждый день? – удивилась Тинзель. – Даже в школе?

– Всё время, – кивнула Селестина. – А когда мы были маленькие, она даже спала в ней.

Тинзель недоверчиво уставилась на неё:

– Странная она какая-то, твоя сестра.

– Да, пожалуй, – признала Селестина даже с оттенком гордости. – Она твёрдо верит, что имеет все права стать королевой – она же первой выпала из кристалла. Однажды она даже написала письмо лорду Астрофелю, задав ему вопрос, что будет, если до того, как королева Кассиопея умрёт, других алмазных детей больше не появится!

– И что он ответил? – затаив дыхание, спросила Тинзель.

– Сам он отвечать не стал, – сказала Селестина. – Она получила довольно невнятное письмо от какого-то младшего чиновника, в котором говорилось, что наш кристалл был с изъяном и что ещё полным-полно времени, чтобы на свет успел появиться другой алмазный ребёнок.

– А может, лорд Астрофель хочет сам оставаться у власти, – предположила Тинзель.

– Не думаю, – качнула головой Селестина. – Он ведь даже старше королевы Кассиопеи! Мне кажется, он хочет, чтобы в Висклинг-Вуде всё спокойно шло своим чередом.

Тут как раз появился Эмбер с охапкой хвороста и бросил его на песок. Потом помахал над ним своей волшебной палочкой – и на сухие веточки посыпался дождь оранжевых искр. Хворост сразу занялся огнём и затрещал. Мальчик присел на корточки у костра и принялся копаться в своей сумке.

– У меня тут есть немного печенья, – сказал он. – И эликсир из примулы. – Он протянул напиток Селестине, и бутылочка, поймав последний солнечный луч, вспыхнула ярко-зелёным.

– Как там у вас в Чернильке? – поинтересовалась Тинзель, когда они расселись вокруг огня. – Занятия скоро закончатся?

– Уже почти, – сказала Селестина. – Нам даже велели писать заявки на ученичество.

– У нас то же самое, – кивнула Тинзель. – Наверное, все школы Висклинг-Вуда должны успеть сделать это до выпускного бала. Мы с Руби подаём заявки в Исследовательскую академию в Чароручье.

– Правда?! – воскликнула Селестина. – Вот и Тишка туда же собирается!

– Я хочу увидеть мир людей, – сказала Тинзель. – Собирать всякие сведения для наших правителей. Висклинг-Вуд ведь такой маленький…

– Разве? – удивилась Селестина. Она вовсе не считала их родной лес маленьким. Он тянулся на многие мили окрест, и в нём было множество мест, которых она никогда не видела.

– Ну, по сравнению с миром людей, конечно, – сказала Тинзель. – Ты когда-нибудь видела карту человеческого мира?

Селестина помотала головой. Она никогда не могла понять висклингов, которые стремились покинуть лес. Ведь их мир такой замечательный. Красивый. Безопасный. И в нём есть всё, что нужно: дуплистые деревья, чтобы строить в них дома, цветы и прочие растения, которыми можно питаться, чистый журчащий ручей и волшебная пограничная стена, скрывающая их мир от всех людей и животных – кроме разве что крохотных дракошек, которые опыляют цветы. Лес заботился о висклингах, а висклинги заботились о лесе.

– Мне хочется приключений, – продолжала меж тем Тинзель, и её серебристые волосы отливали в мерцающем свете пламени мандариново-оранжевым. – Хочется выйти за пограничные врата и посмотреть, на что похож мир людей!

– Но ведь там тебя может сожрать какой-нибудь дикий зверь! – сказала Селестина. – Или вдруг заметит человек? Мы же такие крохи по сравнению с ними. Да они растопчут тебя!

– Всё равно, – пожала плечами Тинзель. – Я хочу его увидеть.

– Лучше ты, чем я, – хмыкнул Эмбер, отхлёбывая из бутылочки с эликсиром. Его оранжевые волосы вспыхнули ярко-зелёным, а потом потемнели до густо-синего цвета. Селестина слышала, что такое бывает, но ни разу не видела своими глазами.

– А я хочу быть заклинателем дракошек, – сказал он.

Костёр горел, уютно потрескивая, а висклинги всё разговаривали и разговаривали. О своих мечтах, о планах на будущее. Небо постепенно темнело, дым костра спиралью поднимался к разгорающимся на небосводе разноцветным звёздам. Тишка и Руби по-прежнему плескались в ручье – едва различимые очертания их голов то пропадали под водой, то снова появлялись на поверхности, поднимая рябь и разбивая на осколки жёлтое отражение луны. Наконец они вышли на берег и прямо мокрые побрели к костру. Промёрзшая Тишка дрожала всем телом, пока наконец не согрелась возле огня. Она села рядом с Руби, и Селестина обратила внимание, как искрятся её антенны: никогда раньше она не видела их такими яркими. И такими зелёными.

Глава 2

Прошло ещё немало времени, прежде чем Селестина и Твила полетели обратно в свой Бурьянный округ. Вдвоём, без Тишки – та куда-то исчезла вместе с Руби, как только догорел костёр. Золотые и пурпурные искры шлейфом тянулись за их летучими цветками, а под ними простирался бескрайний лес. Частенько среди ветвей и листьев мелькали цепочки огоньков, и то здесь, то там сквозь темноту пробивалось тёплое светящееся пятнышко – окошко в стволе дерева или в домике на ветках, в котором кто-то из висклингов ещё не спал.

Вскоре они уже добрались, нырнув через кроны под лесной полог. Селестина махнула Твиле на прощание и повернула к себе. Её дом был совсем недалеко – они жили вдвоём с Викторией-Стич в небольшом дуплистом дереве, которое им предоставили власти. Сейчас оно было полностью погружено во тьму. Селестина, облетев дерево, приземлилась возле изогнутой дугой лестницы парадного крыльца, освещённой маленьким оранжевым фонариком. Быстро взбежав по ступенькам, она тихонько прокралась в свою спальню, стараясь не разбудить Викторию-Стич. Взмахнув волшебной палочкой, она зажгла маленькую, ручной работы лампу в виде свисающей с середины потолка капли из разноцветного стекла, которая отбрасывала на стены танцующие радужные блики. Селестина, стоя у окна, одну за другой вынула из серебристо-светлых волос длинные шпильки. За окном было совсем темно и не слышно ни звука, кроме тихого шелеста листвы да постукивания шпилек, которые она складывала на подоконник.

Бездумно вглядываясь в темноту, Селестина вдруг заметила, как бархатную черноту ночи с тихим шипением прорвала вереница малиново-розовых искр. Вытаращив глаза, она смотрела, как искры пронеслись прямо мимо её окна и опустились к земле у порога их дома. К двери шагнула тёмная фигурка в мантии с капюшоном. Вспыхнувший огонёк волшебной палочки осветил алмазно-белым светом бледное личико, густо обведённые тушью большие глаза под длинными угольно-чёрными ресницами и осыпавшие капюшон Виктории-Стич серебряные звёздочки. Селестина вцепилась руками в подоконник, чувствуя, как колотится её сердце. Вроде бы они уже столько времени вместе, а сестра по-прежнему заставляет её нервничать. Где это она пропадала посреди ночи? Виктория-Стич обычно никуда не выходила – у неё не было ни одного друга.

Прислушавшись, Селестина уловила стук каблучков по лестнице, а потом – что её сестра шумно возится в кухне. Наверное, она взялась готовить свой любимый напиток, и у Селестины тут же потекли слюнки. Набросив прямо поверх одежды халат, она спустилась вниз. Поначалу Виктория-Стич её даже не заметила – была слишком занята, ломая на кусочки плитку чёрного шоколада и ссыпая их в миску.

– Привет, – сказала Селестина.

Виктория-Стич, подскочив от неожиданности, обернулась:

– А, это ты. Чего это ты не спишь так поздно?

– Я была с друзьями, – ответила Селестина. – Мы жгли костёр на ручье. А ты чем занимаешься?

– Готовлю горячий шоколад, – сказала Виктория-Стич, пристраивая миску на кастрюльку с водой и помешивая в ней деревянной ложкой.

Что-то в ней показалось Селестине необычным. Она как будто искрилась от избытка энергии, все её мании словно обострились. А ещё от неё пахло дымом.

– Я имела в виду, чем ты занималась до этого? – снова спросила она, подтянув к себе стул и присаживаясь за стол.

– Да так, то одно, то другое, – ответила сестра. – Хочешь горячего шоколада?

– Да, спасибо, – кивнула Селестина. – Давай помогу.

– Мне не нужна помощь, – отказалась Виктория-Стич, отламывая от шоколадной плитки ещё несколько кусочков с таким усердием, что крошки полетели на пол. Она снова покрутила в миске деревянной ложкой. Растаявший шоколад перелился через край и вязкой струйкой побежал на плиту.

– Где ты была? – не отставала Селестина, выставляя на стол сливки и две чашки из желудёвых шапочек.

– Здесь, в окрестностях, – отозвалась Виктория-Стич. – Летала себе, смотрела на звёзды, думала о своём. Играла со Звездинкой. – Она погладила нефритово-зелёного дракошку, примостившегося у неё на плече. Звездинка ласково ткнулась мордочкой ей в шею, мерцая всеми чешуйками.

– Ладно, ясно, – сдалась Селестина. Она знала, что если слишком надоедать сестре подобными расспросами, та возьмёт и уйдёт в свою комнату. А Селестине сейчас не хотелось, чтобы она уходила. Ведь кроме друг друга, у них никого не было.

Виктория-Стич сняла кастрюльку с плиты и небрежно, закапав всё вокруг, разлила шоколад по двум желудёвым чашкам, добавив в каждую горку пышных ореховых сливок. Открыв буфет, достала банку с шоколадными звёздочками. На банке красовалась наклейка, на которой Виктория-Стич когда-то накорябала своё имя в знак того, что банка – её собственность. Она зачерпнула добрую горсть звёздочек и всыпала её в свою чашку.

– Погоди, – сказала она вдруг, снова возвращаясь к буфету и доставая корицу. – Я же знаю, как ты любишь пить шоколад, – добавила она, посыпая корицей горку сливок в чашке Селестины. – И готова поспорить, что этого больше никто не знает. – Она самоуверенно улыбнулась, решительно выставляя чашку перед Селестиной, словно напоминая ей, что они принадлежат друг другу. И Селестина улыбнулась в ответ, радуясь этому моменту сестринской близости. Именно такие мелочи и убеждали её, что Виктории-Стич всё-таки не всё равно, что они сёстры.

– Так мы идём на выпускной бал вместе, как договорились? – спросила она, делая глоток горячего шоколада.

– Ну конечно! – воскликнула Виктория-Стич, как будто даже слегка оскорбившись, что Селестина спрашивает. Но в последнее время Селестина уже ни в чём не была уверена, когда дело касалось сестры. Раньше они делились друг с другом всем на свете, но с некоторых пор всё как-то изменилось. Виктория-Стич стала более скрытной и с каждым днём отдалялась от неё всё больше.

– Его будут проводить в Королевском дворце, – сказала Виктория-Стич, и её глаза гневно блеснули. – Там, где мы должны были жить.

Селестина промолчала. Она уже жалела, что вообще заговорила об этом выпускном бале.

– Может, расскажешь, где ты была? – спросила она, надеясь сменить тему. Но Виктория-Стич нахмурилась, и соединявшая их тонкая ниточка близости лопнула с почти слышимым «пинг».

– Пора спать, – заявила она. – Увидимся утром. – И, прошелестев прозрачной звёздчатой мантией, она скрылась в своей комнате.

Глава 3

В тот день дорога из школы оказалась для Виктории-Стич необычно долгой. Жара стояла несусветная, и ей тоже очень хотелось искупаться в ручье. Но только не с ними. Она нарочно повернула в противоположную сторону и быстро зашагала, высоко вздёрнув свой чёрненький, как у всех висклингов, носик. Серебряная корона царственно поблёскивала у неё на самой макушке, среди нарочито всклокоченных чёрных волос. Когда идти надоело, она вспрыгнула на свой летучий цветок и, пронизав лесной полог, взмыла вверх в ясное знойное небо. Ей очень нравилось обозревать своё королевство с такой высоты. Здесь она чувствовала себя недосягаемой. Свободной. Могущественной. Лес тянулся на многие мили окрест; кое-где среди густой зелени деревьев виднелись светлые полянки. По левую руку вдали высились Висклингские горы, где деревьев почти не было, зато струился ещё один ручей, поменьше, рождавшийся из родника на самом хребте.

Но Виктория-Стич направлялась к главному ручью. Ей хотелось найти местечко попустыннее, подальше к северу, где она могла бы спокойно искупаться в полном одиночестве, без докучливой компании своих одноклассников. Она прибавила скорости, следуя за сверкающей извилистой лентой ручья.

Наконец Виктория-Стич почувствовала, что утомилась. Она залетела уже очень далеко, почти к самой пограничной стене, и лес под ней выглядел совсем уже диким, почти необитаемым. Нигде не было видно ни домиков, ни аккуратно вымощенных галькой дорожек, а берега ручья заросли высокими цветущими травами. Поёжившись от удовольствия, что она наконец-то совсем одна, Виктория-Стич приземлилась на большой валун у самого берега и, сбросив одежду, натянула чёрно-белый полосатый купальник.

К тому времени, когда Виктория-Стич всласть накупалась, солнце уже садилось. Она здорово проголодалась, но при этом понимала, что искать поблизости какие-нибудь лавки бессмысленно – откуда им здесь взяться, в этой удалённой части леса. Собрав свои вещи, она зашагала прочь от ручья. Звездинка порхала возле самого её уха, взмахивая кожистыми крылышками. Может, размышляла Виктория-Стич, им удастся набрести на какие-нибудь ягоды. Наверняка в этой дикой чаще что-нибудь найдётся. Даже одной черничинки было бы вполне достаточно. С сумкой через плечо и с летучим цветком в руке она нырнула под густой лесной полог. Деревья росли здесь так плотно, что даже в такой ясный тёплый вечер под ними царил густой сумрак. Вязкий, как золотой сироп, солнечный свет едва просачивался сквозь редкие прорехи в листве над её головой. Теперь ей стало понятно, отчего этот лесной угол такой нежилой: стволы деревьев здесь были слишком тонкие, чтобы в них можно было селиться, и стояли так часто, что среди них было всегда темно и как-то душно. Нигде не было ни единой тропинки, и пробираться через кусты и траву подлеска оказалось нелегко. Всё это было совсем не похоже на другие места Висклинг-Вуда, которые Виктория-Стич успела повидать, и её антенны сейчас шипели и искрились от мрачного восторга. Она оказалась там, куда маленьким висклингам строго наказывали никогда не забредать в одиночку. Об этой нежилой северной части леса ходили недобрые слухи. Именно здесь, как поговаривали, прятались разные нехорошие висклинги, и в здешнем сумраке творились весьма скверные дела.

Виктория-Стич всё углублялась в чащу, всматриваясь в сгущающуюся темноту. Кожа её вдруг покрылась мурашками. Она резко остановилась и, прищурившись, затаила дыхание. Что это там, впереди? Слабый огонёк среди деревьев… и дым, клубами поднимающийся в густую листву. Она покрепче ухватилась за свой цветок. Какого висклинга можно ожидать встретить в такой глухомани? Сердце у неё колотилось как бешеное, но она, не в силах справиться с любопытством, крадучись двинулась вперёд.

Ну конечно это был костёр. Виктория-Стич теперь ясно видела язычки пламени и взлетающие над ним искры, слышала потрескивание горящих веточек, чувствовала запах дыма. У костра сидела девочка – её ровесница, а может, и чуть постарше. Отблески огня на её лице придавали ему загадочный и немного зловещий вид. В мочках островерхих ушек незнакомки покачивались крупные золотые серьги-полумесяцы. Её длинные гладкие блестящие волосы были наполовину чёрными, наполовину белыми. Она то и дело шевелила пальчиками смуглых босых ног, трогая ими тёплую от жара костра землю. Над огнём висел чайник. Держа в руках тростинку с нанизанным на ней ломтиком булки, девочка поджаривала его над углями. Виктория-Стич сглотнула комок в горле, прогоняя остатки страха – вряд ли эта девочка может ей чем-то угрожать, – и приветственно вскинула руку.

– Добрый вечер! – громко поздоровалась она. – Я принцесса Виктория-Стич, законная наследница престола!

От неожиданности девочка подпрыгнула, уронив в огонь свою булочку, а потом вскочила и прижала руку к сердцу.

– Ваше высочество! – воскликнула она.

Виктория-Стич даже растерялась. Она-то привыкла представляться принцессой, но большинство висклингов пропускали это мимо ушей. Особенно в школе. Да что там – они откровенно насмехались над ней. Потому что абсолютно ничего не понимали. Её щекам стало горячо от обидных воспоминаний. Но ничего… придёт время, когда они обо всём пожалеют.

– Вы застали меня врасплох, ваше… – снова заговорила девочка и тут же нахмурилась. – Эй, ты не можешь быть принцессой. Никаких наследниц престола не существует. Кто ты такая?

– Сейчас объясню, – сказала Виктория-Стич. – За булочку.

– С какой это стати мне угощать тебя булочками?! – возразила девочка. – Сначала назовись.

– Я… да я… – вспыхнула Виктория-Стич. – Как ты позволяешь себе обращаться с королевскими особами?!

– Никакая ты не королевская особа, – заявила девочка, складывая руки на груди. – Не придумывай. С чего это вдруг?

Виктория-Стич покраснела от гнева. И в то же время её кольнуло разочарование. На мгновение она позволила себе думать, что эта странная, таинственная, завораживающая девочка обязана быть не такой, как все остальные…

– Я родилась из алмаза! – выкрикнула Виктория-Стич. – Из алмаза со штрихом.

Девочка пристально взглянула на неё – и вдруг в её поведении что-то изменилось. Её антенны вспыхнули зелёными искрами, и она медленно расплела руки.

– О, – сказала она негромко. – Я слышала об алмазе со штрихом.

– Да уж надеюсь! – хмыкнула Виктория-Стич.

Антенны девочки всё ещё искрились, чуть слышно жужжа.

– Садись, пожалуйста. – Она взмахнула волшебной палочкой – и рядом с тонконогой поганкой, на которой она сидела как на табуретке, мигом выросла из земли ещё одна. – Кстати, меня зовут Урсулина, – представилась она, протягивая руку. – Приятно познакомиться.

– Виктория-Стич, – ещё раз представилась Виктория-Стич, пристально разглядывая девочку и пожимая её ладонь. Была у неё такая привычка, и её ничуть не беспокоило, что под её испытующим взглядом многим становится неуютно. Она присела на поганку и бережно пересадила Звездинку себе на колени. Но та никак не желала сидеть спокойно: всё вертелась, тревожно поводя курносой мордочкой то туда, то сюда, принюхиваясь к незнакомому дымному запаху и приглядываясь к чужой девочке-висклингу с болтающимися в ушах длинными золотыми полумесяцами.

Урсулина поднялась и ненадолго скрылась в деревянном фургончике, стоящем чуть поодаль от костра. Фургончик был весь расписан звёздами и лунами, а над ним качали головками пурпурные лесные цветы на длинных стеблях. Виктория-Стич ни разу не видела такого дома на колёсах и теперь разглядывала его с жадным любопытством.

– А зачем ему колёса? – крикнула она вслед Урсулине.

– Они ему не нужны. Я его не передвигаю, – ответила Урсулина, возвращаясь с горкой булочек на блюде и банкой черничного варенья. – Он стоит на этом месте уже не одну неделю. Но если вдруг мне нужно переехать, я использую магию, – пояснила она, небрежно махнув рукой. – Расскажи мне о себе.

– Какую магию? – насторожилась Виктория-Стич. – Откуда тебе известны такие чары?

– Об этом я расскажу тебе в другой раз, – сказала Урсулина, поднеся блюдо с булочками прямо под нос Виктории-Стич. – А пока давай пить чай. И заодно ты расскажешь мне о себе.

Обрадованная тем, что у неё наконец-то появился внимательный слушатель, Виктория-Стич прекратила свои расспросы о домике на колёсах и начала рассказывать сама:

– Всё началось, представь себе, ещё даже до того, как я появилась на свет. Моим кристаллом был алмаз! Королевский алмаз!

– Точно, – кивнула Урсулина, снимая с огня закипевший чайник и разливая по чашкам душистый жимолостный чай. – Ты же одна из тех близнецов!

– Да, – подтвердила Виктория-Стич. – И королевская особа, что бы там ни говорил лорд Астрофель! Мне плевать, что болтают эти наши глупые сановники. Из-за того что на нашем алмазе оказался тот чёрный штришок, они объявили, что он не может считаться чистым и что они будут ждать следующего алмаза. Но это же несправедливо! Мне кажется, штрих на алмазе не только его не портит, а наоборот – делает особенным. Единственным в своём роде!

– Согласна, – кивнула Урсулина. – Есть там какой-то чёрный штрих или нет – алмаз всё равно остаётся алмазом.

Виктория-Стич просияла от удовольствия. Ей не часто попадались висклинги, готовые принять её точку зрения. Урсулина протянула ей булочку, и Виктория-Стич жадно впилась в неё зубами.

– Мне кажется, очень глупо из-за этого штришка списывать твой алмаз со счётов, – продолжала Урсулина. – Что, если другой алмазный ребёнок так и не родится до того, как умрёт королева Кассиопея?

– Власти говорят, что такое вряд ли случится, – сказала Виктория-Стич, хмуро ковыряя мыском землю. – Королева Кассиопея может прожить до ста шестидесяти лет!

– Хмм, – протянула Урсулина, крепко задумавшись о чём-то. – Мне кажется, я могу попробовать заставить лорда Астрофеля изменить своё мнение… если ты хочешь, конечно. Я могла бы помочь тебе стать королевой.

– Правда?! – недоверчиво переспросила Виктория-Стич. – А как?

– Знаю кое-какие способы, – пожала плечами Урсулина. – Мне известны вещи, о которых другие висклинги никогда и не слышали.

– Какие, например? – спросила Виктория-Стич.

– Ну, пока я не стану тебе о них рассказывать! – сказала Урсулина. – Я ведь едва с тобой знакома. Если хочешь, чтобы я открыла тебе свои тайны, мы должны узнать друг друга поближе. Чтобы я убедилась, что могу доверять тебе.

При упоминании о тайнах глаза Виктории-Стич алчно блеснули.

– Я люблю тайны, – сказала она.

– Я тоже. – Урсулина широко улыбнулась. – Думаю, мы с тобой поладим. Приходи сюда повидаться со мной. Я сумею помочь тебе с чем угодно. С чем только захочешь.

При мысли о том, что теперь она может рассчитывать на чью-то помощь, Виктория тоже заулыбалась. Но потом вдруг сощурилась, словно что-то заподозрив.

– А тебе-то зачем тратить силы, чтобы помогать мне? – спросила она. – Что-то до сих пор никто не хотел этого делать.

– Мне кажется, что мы с тобой могли бы подружиться, – ответила Урсулина. – Ведь мы обе не такие, как все. А я бы хотела иметь друга. Здесь иногда бывает довольно одиноко.

– Иметь друга, – повторила Виктория-Стич, словно пробуя эти слова на вкус. За всю свою жизнь она никого не считала своим другом. Само собой, кроме Селестины, но ведь та её сестра, так что на самом деле это и не считается.

– Только ты должна дать клятву, – продолжала Урсулина, – что никому не скажешь обо мне. И о том, где я живу. Это будет наш с тобой первый секрет. Обещаешь?

– Обещаю, – сказала Виктория-Стич.

Глава 4

Всё следующее утро Селестина провела за столом на кухне, выводя золотыми чернилами заявки на ученичество, чтобы разослать их всем ювелирам, чьи имена она только сумела найти в Висклинг-справочнике. К каждому письму она добавляла тщательно нарисованные изображения своих поделок. Она уже наполовину справилась с работой, когда с лестницы донеслось цоканье каблучков и в кухню ворвалась Виктория-Стич: её распущенные волосы были все спутаны, а корона сбилась набок, словно она так и спала в ней. Она плюхнулась за стол, и вокруг неё взметнулось облачко серебряных блёсток.

– Я приготовила тебе завтрак, – сказала Селестина. – Только он, наверное, уже остыл. – Она придвинула сестре тарелку с омлетом из дракошкиных яиц и ломтиком лесной земляники.

– Спасибо, – поблагодарила Виктория-Стич и принялась за еду, молча жуя и о чём-то думая. Селестина даже не знала, стоит ли ей пытаться начать разговор, чтобы нарушить тишину в кухне. Казалось, Виктория-Стич полностью погружена в свои мысли. Слышно было лишь громкое тиканье часов на стене, и Селестина почти пожалела о тех временах, когда в доме постоянно жил кто-то из нянек, присматривая за ними. Но ни одна из них надолго не задерживалась – Виктория-Стич быстро выживала их своей грубостью и неуступчивостью, и в конце концов было решено, что близнецы уже достаточно взрослые, чтобы жить самостоятельно. Разве что няня Эвелина время от времени заглядывала проверить, как они справляются, да иногда заходила мама Твилы или Тишки, чтобы угостить их домашним пирогом. Но это и всё – больше у них никого не было, кроме друг друга.

Порой Селестине казалось, что она плывёт по течению, без всякой цели и привязанностей, и единственное, за что ей можно держаться, – это её сестра.

Виктория-Стич доела последний кусочек и отодвинула тарелку.

– Чем займёшься сегодня? – спросила она.

– Хочу сходить в «Лунный лёд», – сказала Селестина. – Помнишь, где подают снежное мороженое. Не хочешь пойти со мной?

– Возможно, – кивнула Виктория-Стич, и Селестина даже моргнула от удивления. Её антенны радостно зажужжали, рассыпав фонтанчик золотых искр.

– Очень у них вкусное то, с тёмным шоколадом и малиной, – сказала Виктория-Стич. – Может, сходим вдвоём, только ты и я?

– О… – Селестина замялась, сглотнув, и её щёки вспыхнули. – Понимаешь… я уже пообещала Тишке и Твиле…

– Ладно, не важно, – перебила её Виктория-Стич. – Сходим как-нибудь в другой раз.

– Но мне бы очень хотелось, чтобы ты пошла, – сказала Селестина. – Мы и так уже последнее время почти ничего не делаем вместе.

– Ну, если они тоже там будут, это уже не то, – сказала Виктория-Стич. – Ничего страшного. Всё равно у меня сегодня дела.

– Какие? – спросила Селестина.

– Секретные, – ответила Виктория-Стич.

После обеда, отправив свои письма с заявками, Селестина направилась в «Лунный лёд», по дороге встретившись в центре Бурьянного округа с Тишкой и Твилой. Они вместе долго стояли перед витриной с мороженым всех цветов радуги, которое охлаждалось заморозными чарами, и Селестина подумала, что выбирать мороженое и предвкушать удовольствие от него даже приятнее, чем есть. В конце концов она выбрала себе ореховое, Тишка – «гоблинские слёзки», а Твила – малиновое, присыпанное мармеладными самоцветиками. Торжественно неся перед собой вазочки с высокой горкой мороженого, они уселись за один из тонконогих столиков на веранде.

– Мы с Руби вчера вечером заключили договор! – объявила Тишка, слизывая кончиком языка верхушку мороженого.

– Какой ещё договор? – удивилась Твила.

– Что мы отправимся изучать человеческий мир вместе! – радостно сообщила Тишка. – Наконец-то я нашла ещё кого-то, кто не меньше меня мечтает увидеть морской прибой, и залитые приливом скалы, и солёную морскую пену…

– Даже думать не хочу, что ты правда туда отправишься! – воскликнула Твила.

– Да не волнуйся! – отмахнулась Тишка. – Висклинги-разведчики постоянно выбираются в мир людей и всегда возвращаются обратно. Уж я постараюсь, чтобы со мной ничего не случилось – буду держаться подальше и от людей, и от животных. И привезу тебе оттуда морскую ракушку! Перламутровую – помнишь, мы видели такую в Висклингском музее мира людей.

Твила улыбнулась. Селестина знала, как она мечтает о такой ракушке.

– Да и в любом случае это будет ещё не скоро, – продолжала Тишка. – Сначала надо пройти обучение. Никому не разрешают покидать лес без значка исследователя. Давайте поговорим о чём-нибудь другом. – Она повернулась к Селестине. – Как там дела у Виктории-Стич?

– Да как обычно, – пожала плечами Селестина. – То есть… в основном. Вообще-то… – Она замялась. – Даже не знаю. Иногда мне кажется, что с ней что-то происходит. Она стала ещё более скрытной, чем раньше, а сегодня ночью… – Она снова заколебалась, заметив, как вспыхнули любопытством глаза Тишки и Твилы.

– Ну? – поторопила её Тишка.

– Она вернулась домой даже позже, чем я. А вы же помните, как мы засиделись! От неё пахло дымом, а когда я спросила, где она была, она ничего толком не ответила.

– Странно, – сказала Твила. – Она же обычно никуда не ходит, верно?

– Верно, – подтвердила Селестина. – И вообще она стала какая-то беспокойная. И всё время о чём-то думает. Антенны у неё так и искрят.

– Слушай, может, она опять отправится туда, где вчера задержалась! – возбуждённо сказала Тишка. – И тогда мы сможем за ней проследить! Будем действовать как сыщики.

– Что?! – возмутилась Селестина. – Нет! – Сердце её сжалось в комок при мысли, как разозлится Виктория-Стич, если узнает, что за ней кто-то подглядывал.

– Ты пойми, это для её же безопасности, – возразила Тишка. – Мы обязаны убедиться, что она не ввязалась во что-нибудь опасное.

– Нет, – твёрдо повторила Селестина. – Если она узнает – она ужасно разозлится. Поэтому следить за ней мы не будем. Ни за что.

Но тем же вечером, уже готовясь ко сну, Селестина всё же то и дело выглядывала в окно, чтобы увидеть, не собирается ли Виктория-Стич опять куда-нибудь уйти. И в конце концов, уже решив отправиться в постель, она заметила внизу какое-то движение. В сумраке мелькнула неясная фигурка с тёмно-розовым цветком в руках. Фигурка быстро взмыла в небо, оставляя за собой шипящий шлейф из малиновых искр. Наблюдая за ней, Селестина чувствовала, как сжимается сердце. Когда это у Виктории-Стич появилось столько секретов? Ведь раньше они делились друг с другом всем на свете, и каждая всегда знала, о чём думает другая. Теперь же они почти перестали разговаривать о чём-то важном. Она сморгнула слезинку, и тут в голове у неё словно зазвучал голос Тишки: «Проследи за ней!»

Селестина и сама не заметила, как так получилось, что она уже мчится сквозь ночь за Викторией-Стич, стараясь держаться как можно ближе к шелестящей листве деревьев, скрывая мерцающие следом за её цветком лютика золотистые искорки. Сердце её колотилось как никогда, а антенны так и светились от её собственной отчаянной смелости. Держась как можно дальше позади, чтобы сестра её не заметила, она зачарованно следила за её полётом высоко-высоко в усыпанном звёздами небе и развевающейся за её спиной прозрачной мерцающей мантией, чуть отливающей розовым в свете малиново-красной луны.

А Виктория-Стич всё летела и летела – так долго, что Селестина уже почувствовала себя неуютно. Стебель её лютика давил ей на ноги, но ещё больше её беспокоило, что они, похоже, давно оставили позади ярко освещённые жилые области Висклингского леса и продолжали мчаться на север, где лес был куда темнее и пустыннее. Селестина ещё никогда не забиралась так далеко от дома, и ей здесь не нравилось. От сумрачной густой чащи внизу веяло чем-то недобрым – казалось, тёмные деревья даже шелестят здесь как-то зловеще. Она уже почти решила повернуть назад, но что-то заставляло её продолжать слежку. А вдруг сестре действительно угрожает опасность? Что, если ей понадобится помощь? И Селестина, дрожа, всё летела вперёд, не спуская глаз с Виктории-Стич, тёмный силуэт которой виднелся среди разноцветных звёзд – розовых, оранжевых, синих и зелёных, фиолетовых, бирюзовых и золотых.

Когда же Селестина убедилась, что они достигли самой что ни на есть мрачной и жуткой части леса, Виктория-Стич замедлила свой полёт и внезапно круто нырнула вниз, в лесной полог. Селестина последовала за ней, стараясь лететь помедленнее, чтобы её цветок рассыпал как можно меньше искр. Спустившись в кроны, она приземлилась на какой-то корявый сучок среди листвы и осмотрелась.

Далеко внизу, на мшистой полянке, среди чуть расступившихся тощих деревьев горел костёр, взметая зелёные и пурпурные языки пламени. Возле него Селестина заметила девочку с длинными чёрно-белыми волосами, а чуть в стороне – странный домик на колёсах, похожий на фургончик. Виктория-Стич тоже была здесь. Она направлялась прямо к девочке, приветственно помахивая рукой и широко улыбаясь, чего за ней обычно не водилось. Подойдя к девочке, она села рядом с ней, и Селестина сама поразилась внезапно охватившему её чувству ревности. Неужели Виктория-Стич завела себе друга? Но кто она такая, эта девочка? Для висклингов было очень необычно жить вот так, в одиночку в глухом лесу, как отшельнику. Селестина подалась вперёд, надеясь услышать, что говорит девочка, но до неё было слишком далеко. А подобраться ближе Селестина не смела, опасаясь, что её заметят. Кроме того, она даже не была уверена, что ей так уж хочется знать, о чём они говорят. В горле у неё набух комок, глаза щипало от слёз. Что ж, всё ясно: никакая опасность Виктории-Стич не грозит. У неё всего лишь наконец-то появился друг.

Друг.

Селестина снова пересела с ветки на свой цветок и, повернувшись к тайной полянке спиной, взлетела над лесом. Теперь опасаться было нечего, и она поднялась выше к звёздному небу, поворачивая домой. В свете малиновой луны её светлые волосы казались розовыми, а блестящие дорожки от слёз на щеках отливали зловещими красноватыми бликами.

Глава 5

Увидев идущую к ней Викторию-Стич, Урсулина приветливо улыбнулась. На ней было что-то вроде полупрозрачного платья из листьев, от которых остались лишь тонкие сеточки жилок, и сплошь расшитого блёстками. В руках она держала миску с тестом для оладий, в которое она как раз всыпала щепотку какого-то мерцающего зелёного порошка.

– Смотри, – сказала она, выливая ложку теста на разогретую на костре сковородку. Тесто мигом само собой растеклось ровной, аппетитно шипящей на масле звездой.

– Я тоже хочу уметь побольше колдовать! – воскликнула Виктория-Стич. – Ты меня научишь?

– Конечно, – кивнула Урсулина, выкладывая горячую оладью на тарелку и протягивая её Виктории-Стич. – Магия – это могущество. И она нам понадобится, чтобы помочь тебе стать королевой. Как много ты уже знаешь?

– Да почти ничего, – пожала плечами Виктория-Стич. – В школе нас учили только самым простеньким чарам – ну там огонь зажигать, включать лампы… Скукотища, в общем. Сегодня никому не разрешают учиться по-настоящему интересным вещам. Все запретные заклинания заперты в Главной библиотеке висклингов.

– И правильно, – заявила Урсулина. – Нельзя, чтобы кто попало имел доступ к опасным или незаконным чарам. Не представляешь, какой хаос царил в те времена, когда любому висклингу дозволялось иметь собственную «Книгу Висклингов».

– Да уж наверное, – согласилась Виктория-Стич. – Но знаешь, чего я не понимаю? Почему нынешние висклинги даже и не стремятся изучать магию. Живут себе, пьют чай с пирогами да радуются.

– Что ж, наверное, если ты никто, то тебе и магия особенно не нужна, – сказала Урсулина. – Но ты-то, я вижу, совсем другая. Настоящая наследница престола. И я могу научить тебя такому, чего ты больше ни от кого не дождёшься. Мне известны все запретные чары.

– Что?! – воскликнула Виктория-Стич, не веря своим ушам. – Но откуда? Ведь ещё двести лет назад наши правители сожгли все «Книги Висклингов». Остался только один экземпляр, но он хранится в библиотеке… под замком…

– Знаю, – кивнула Урсулина, и её глаза блеснули. – Но на самом деле существует ещё один. И он у меня!

У Виктории-Стич перехватило дыхание.

– Быть такого не может! – проговорила она. – Власти обыскали каждый дюйм нашего леса, чтобы изъять все книги до единой!

– Верно, – подтвердила Урсулина. – Но одну они всё-таки пропустили. А я нашла её! Я расскажу тебе об этом… в другой раз.

– Дай мне взглянуть на книгу! – попросила Виктория-Стич. – Где она?

– У меня в фургоне, – сказала Урсулина. – Сейчас принесу.

Она скрылась в фургончике, а Виктория-Стич осталась ждать, притоптывая ногой от нетерпения, охваченная одновременно ужасом и восторгом. Вскоре Урсулина появилась снова, держа под мышкой объёмистый том, и у Виктории-Стич, несмотря на тёплый вечер, по спине побежали мурашки. Урсулина села на свой гриб и погладила украшенный самоцветами переплёт, заигравший бликами в свете костра. Урсулина бережно раскрыла книгу. Истончившиеся от старости хрусткие страницы были сплошь покрыты письменами – такими мелкими и витиеватыми, что Виктории-Стич пришлось прищуриться, чтобы разглядеть их как следует.

– А можно мне её подержать? – спросила она, протягивая к книге дрожащие руки.

Урсулина заколебалась.

– Пока нет, – она покачала головой.

– А поколдовать мы тогда можем? – спросила Виктория-Стич. – Сделать что-нибудь запретное, а? Давай сотворим что-нибудь прямо из ничего!

– Погоди минутку, – Урсулина пристально смотрела на Викторию-Стич, и в глубине её глаз мерцал огонёк. – Ты ведь никому не проговоришься об этом, правда?

– Обещаю! – с жаром воскликнула Виктория-Стич.

– Хорошо, – улыбнулась Урсулина. – А твоя волшебная палочка при тебе?

– Конечно, – кивнула Виктория-Стич и, пошарив под мантией, извлекла свою волшебную палочку. Алмазная звезда на её кончике, выточенная из родного кристалла близнецов, засверкала в свете пламени – вся, кроме пересекающего её тонкого тёмного штриха.

Урсулина тоже достала свою палочку, увенчанную изумрудным полумесяцем.

– Тут всё дело в словах, – сказала Урсулина. – В том, как ты их произносишь. Ты должна сказать их без единой ошибки и в должный момент, иначе чары могут сработать неправильно. Чего же ты хочешь, чтобы мы наколдовали?

– Звёздный камень! – не раздумывая, ответила Виктория-Стич. – Я всегда хотела иметь такой!

На Урсулину эти слова, похоже, произвели впечатление. Звёздные камни были самыми редкими кристаллами в Висклинг-Вуде. Имеющие от природы форму звезды, они излучали свой собственный свет. За всю историю в самых глубоких шахтах было добыто лишь несколько таких камней, и все они немедленно отправлялись в королевский дворец, чтобы украсить корону короля или королевы.

– Ты должна представить его себе очень-очень ясно, во всех подробностях, – сказала Урсулина. – Сосредоточься как следует! – Потом она объяснила, как читается заклинание, и велела Виктории-Стич поупражняться, чтобы правильно его произносить. – Отлично! – сказала Урсулина наконец. – А теперь попробуй с волшебной палочкой!

– Вискафабрикалиоза! – выкрикнула Виктория-Стич. Звёздочка на конце её палочки выстрелила фонтаном переливчатых искр, и вскоре среди них прямо из воздуха соткалось нечто твёрдое, гладкое, остроконечное…

– У тебя получилось! – воскликнула Урсулина, протягивая руку и выхватывая из воздуха звёздный камень. – Смотри, он почти безупречен. Молодчина! Не каждый способен с ходу освоить такую сложную магию. – Она вручила камень Виктории-Стич, и та долго с восторгом рассматривала его, розовея от гордости.

– Давай наколдуем ещё что-нибудь! – воодушевилась она.

Урсулина рассмеялась:

– Не спеши. Времени у нас полно, а на сегодня, мне кажется, мы и так сделали достаточно. Давай лучше поговорим. Расскажи мне ещё о себе. Твоя сестра-близнец – какая она?

– О, – Виктория-Стич замялась, немного удивившись вопросу и обнаружив, что ей не так уж легко выразить словами свои чувства к Селестине. – Она… не такая, как я. Раньше мы с ней были очень близки, делились всем на свете… пока она не завела себе в школе подружек. Эта Твила, которая мнит себя балериной, такая вся приторно-сладкая… А от зелёных волос Тишки, по-моему, пахнет тиной… Мне с ними нечего делать. Я их терпеть не могу! Они отняли у меня Селестину. – Она бережно положила волшебную палочку себе на колени и прикрыла её ладонями. – В общем, я не люблю других висклингов, а они не любят меня.

– А мне ты нравишься, – сказала Урсулина, и Виктория-Стич почувствовала, что краснеет.

– Ну, мы же друзья, верно? – сказала она, отметив, как приятно произносить эти непривычные слова.

– Верно, – улыбнулась Урсулина.

– Даже Селестина толком меня не понимает, – заговорила Виктория-Стич. – Ей безразлично, что власти объявили наш алмаз нечистым и отняли у нас право на трон. А я считаю, что это мой долг – непременно исправить несправедливость по отношению к нам обеим. Ты бы удивилась, если бы встретила её. Мы с ней совершенные противоположности. Ей досталась вся доброта, а мне – вся злость. Я… я как чёрная полоса на алмазе. – Виктория-Стич умолкла, сама удивляясь, что так разоткровенничалась с этой странной, таинственной девочкой. Она никогда не высказывала этих мыслей вслух, но сегодня слова как будто лились из неё сами собой. И чувствовала она себя при этом как-то чудно: голова кружилась, руки дрожали, дыхание сбивалось. Она крепко стиснула звёздный камень – так, что его острые лучи впились ей в ладонь, и отвернула лицо от костра. Ей не хотелось, чтобы Урсула заметила влажный блеск на её щеке. – Ну а ты? – негромко спросила она. – Расскажи мне, как ты нашла «Книгу Висклингов».

– Обязательно расскажу, – пообещала Урсула. – Со временем. – Она прижала книгу к груди, и самоцветы на обложке старого тома вспыхнули в свете огня.

– Теперь мы с тобой связаны общими тайнами, – весело прошептала она. – Мы такие плохие… И такие великолепные.

Виктория-Стич поёжилась. Внезапно ей стало не по себе, словно откуда-то потянуло холодом. Вообще-то ей нравилось быть злючкой – раз уж всё равно вся доброта досталась Селестине, – но на этот раз она ощутила что-то иное. Более тёмное. Более опасное. Ей пришлось заставлять себя, чтобы повернуться к Урсулине и ответить ей улыбкой.

– Плохие и великолепные, – повторила она.

Глава 6

Виктория-Стич сама не заметила, как оказалась на пороге комнаты Селестины. После ночной встречи с Урсулиной она чувствовала себя не в своей тарелке, и ей хотелось поговорить с сестрой – так, как это бывало в прошлые времена. Немного поколебавшись, она постучала.

– Ой! – Селестина открыла дверь почти сразу же, и вид у неё был удивлённый.

– Можно войти? – спросила Виктория-Стич, хотя и так уже успела проскользнуть в комнату. – Чем занимаешься?

– Мастерю тиары, – ответила Селестина, указывая на стол, весь заваленный всевозможными бусинами и дешёвенькими кристаллами.

– Зачем?

– Для выпускного бала. Вот эта для Тишки: видишь, она вся из зелёных и голубых водяных кристаллов. А эта для Твилы – она похожа на цветочный венок, только из самоцветов.

Викторию-Стич болезненно кольнула ревность.

– А для меня сделаешь? – спросила она.

– Я не думала, что ты захочешь, – смешалась Селестина. – А ты хочешь? Правда?

Виктория-Стич пожала плечами и присела за стол рядом с Селестиной. Ей вспомнилось, как однажды, когда они были ещё маленькие, Селестина смастерила для неё простенькую бумажную корону. Она носила её, пока та совсем не истрепалась.

Селестина придвинула к себе альбом для эскизов и начала быстро что-то рисовать. Виктория-Стич наблюдала за движениями её руки, наслаждаясь ритмичным шорохом карандаша, летающего по бумаге. Всё-таки она правильно сделала, что решила зайти к сестре. Рядом с ней так уютно, так… по-домашнему.

– Ну, что скажешь? – спросила Селестина, придвигая рисунок к Виктории-Стич. – Нравится?

– Прелесть! – сказала та, разглядывая набросок.

Это была высокая, богато украшенная корона – гораздо больше, чем те, что предназначались Твиле и Тишке, и вся отделанная кристаллами. В душе у Виктории-Стич потеплело, и не только потому, что корона получилась очень красивая.

Селестина, похоже, обрадовалась, что сестра довольна, и её антенны заискрили.

– А можно я добавлю к ней кое-что? – спросила Виктория-Стич и, покопавшись в кармане, протянула Селестине руку. На её ладони лежало что-то большое, сияющее, с острыми лучами…

Селестина так и ахнула:

– Где ты взяла?

– Это секрет, – ответила Виктория-Стич. – Но ты можешь вставить его в мою корону? Пожалуйста?

Селестина потрясённо смотрела на прекрасную мерцающую звезду на ладони Виктории-Стич. Она взяла камень и повертела в пальцах, любуясь его ясным лучистым свечением. Но то ли ей показалось, то ли её руку действительно начало как-то странно покалывать… Ощущения были очень непривычные, и от этого её охватило лёгкое беспокойство. Что её сестре пришлось сделать, чтобы завладеть такой изумительной вещью?

– Это не настоящий, – торопливо предупредила Виктория-Стич. – Но ты не могла бы украсить им мою корону?

Селестина сглотнула. Она подозревала, что сестра говорит неправду, но отказывать ей не хотела – да и слишком приставать с расспросами тоже, чтобы Виктория-Стич опять не сбежала. Ведь они уже очень давно не сидели вот так, совсем рядышком, почти касаясь друг друга.

– Ладно, – кивнула она, бережно прикладывая звёздный камень к нарисованной короне.

– Спасибо, – Виктория-Стич улыбнулась – по-настоящему тепло и искренне. – Давай я помогу тебе с короной.

Глава 7

– Нам нужен настоящий план, – сказала Урсулина, когда Виктория-Стич навестила её в следующий раз. – Конечно, это очень хорошо – учиться магии по «Книге Висклингов», но нам нужно решить, как эту магию применить.

Они опять сидели вдвоём на своих грибах у костра, и Урсулина занималась приготовлением крапивного чая. Сейчас, при солнечном свете, это место выглядело совсем не таким зловещим, как ночью, и Виктория-Стич радовалась, что вернулась сюда. В Урсулине безусловно было что-то необычайно притягательное… и интересное… и потом, они же друзья, верно? Кроме того, ей очень хотелось рассказать кому-нибудь о короне, которую взялась смастерить для неё Селестина. Её вдруг осенила идея.

– Принцессе нужен дворец! – воскликнула Виктория-Стич с торжеством. – Я должна обзавестись настоящим дворцом. Мы могли бы воспользоваться заклинанием удвоения, чтобы наколдовать побольше денег и купить всё что нужно. Когда я буду жить во дворце и носить корону, висклинги уже не смогут меня не замечать. И если достаточно многие из них поверят, что я законная наследница престола, властям ничего не останется, как пересмотреть своё решение!

– Этот окольный путь очень уж долог, Виктория-Стич, – сказала Урсулина, подавая ей чай в желудёвой чашечке. – Я подумала, что нам разумнее действовать через лорда Астрофеля. Ведь именно он стоит у тебя на пути. Он советник королевы, и это он объявил твой алмаз нечистым.

– Точно, он самый, – проворчала Виктория-Стич. Внезапный гнев захлестнул её с такой силой, что она едва не расплескала свой чай. Она ненавидела лорда Астрофеля всем сердцем… и в то же время немного побаивалась его. Ведь он обладал такой огромной властью. А ещё её несколько разочаровало, что Урсулина не пришла в восторг от её идеи.

– Ты когда-нибудь встречалась с ним? – спросила меж тем Урсулина.

– Нет, – ответила Виктория-Стич. – Он ни разу не соизволил посетить нас! Только посылал своих служащих – убедиться, что мы вообще ещё живы. Однажды я послала ему письмо, но и на него он не удосужился ответить лично.

– Думаю, тебе стоит написать ему ещё раз, – сказала Урсулина. – И настоять на личной встрече.

– Ему нет дела до нас с Селестиной, – сердито бросила Виктория-Стич. – Ведь он не считает, что я принадлежу к королевскому роду. Всё, что его заботит – это чтобы наш лес жил по привычному порядку, ничего не меняя.

– Мне кажется, его можно убедить принять твою точку зрения, – возразила Урсулина. – Если бы ты применила к нему немного магии… – Она погладила обложку «Книги Висклингов», постукивая ногтями по самоцветам.

Виктория-Стич почувствовала, как её сердце застучало словно молот.

– Но не могу же я заколдовать лорда Астрофеля! – воскликнула она.

– Пока это и не нужно, – сказала Урсулина. – Для начала попробуй добиться встречи с ним. Посмотри вблизи, что он за человек. Выясни, как выглядит его кабинет, какая у него охрана, и всё такое прочее. А уж потом мы сможем придумать, как лучше действовать…

– Ладно… – кивнула Виктория-Стич, немного успокаиваясь. Действительно, почему бы не попробовать договориться о встрече, увидеться с лордом Астрофелем и поговорить с ним. Пожалуй, она даже была бы рада встретиться наконец с человеком, решения которого повлияли на всю её жизнь. У неё и впрямь накопилось к нему немало вопросов.

Глава 8

Когда Селестина вернулась в тот день из школы, Виктория-Стич сидела в кухне. Волосы её были растрёпаны, словно она только что прилетела откуда-то издалека. И вид у неё был одновременно усталый и возбуждённый.

– Где ты была сегодня? – спросила Селестина. – Ты прогуляла школу.

– Знаю, – сказала Виктория-Стич.

– Я могла бы как-то оправдать тебя перед учителями, – продолжала Селестина, – если бы ты предупредила, что не собираешься идти на уроки.

– Я не нуждаюсь в оправданиях, – пожала плечами Виктория-Стич. – Всё равно учёба уже почти закончилась. У меня есть дела поважнее.

– Какие дела? – спросила Селестина. – Не можешь же ты взять и бросить школу. Нам нужно поступить куда-то в ученичество. Власти не будут снабжать нас карманными деньгами бесконечно, нам придётся как-то зарабатывать на жизнь. И как насчёт выпускного бала? Мы же договорились, что пойдём вместе!

– Да пойду я на этот бал, пойду! – сердито воскликнула Виктория-Стич. – Кстати, я уже приготовила себе платье. А ты?

Селестина поняла, что сестра пытается сменить тему разговора.

– Пока нет, – ответила она.

– Ты должна одеться в золотое, – сказала Виктория-Стич. – Потому что ты и есть золото. Как солнечный свет. Это все знают. Ты золото – а я чёрное пятно на нём.

Селестина удивлённо посмотрела на сестру. Но, похоже, сейчас в словах Виктории-Стич не было сарказма.

– Ты не чёрная, – сказала она. – Ты звёздная. Дерзкая и бесстрашная.

– Лунный свет, солнечный свет, – продолжала Виктория-Стич. – Вот кто мы такие. – Напевая что-то себе под нос, она принялась рыться в буфете в поисках чего-нибудь вкусненького. Обнаружив банку с печеньем, она протянула одно Селестине, а другое разломила надвое, угостив половинкой Звездинку, которая с голодным видом порхала возле самого её остроконечного ушка.

– Так где ты пропадала сегодня? – снова спросила Селестина, надеясь, что сейчас сестра в достаточно хорошем настроении, чтобы поделиться своими секретами – например, рассказать о той таинственной девочке с чёрно-белыми волосами, которую она видела в лесу. Они вместе могли бы обсудить всё, что с ними происходит. Поделиться самым сокровенным, как делали это раньше.

– Я не могу тебе рассказать, – ответила Виктория-Стич. – Мои секреты будут тебе только во вред. Запятнают тебя.

– Ты не можешь меня запятнать, – возразила Селестина. – Ведь ты моя половинка.

– Худшая половинка, – сказала Виктория-Стич, и её глаза мрачно блеснули.

– Мы родились из одного алмаза, – продолжала Селестина. – Наши волшебные палочки сделаны из одного кристалла! Мне ведь всегда известно, когда ты балуешься со своей палочкой, потому что моя тут же начинает сыпать искрами. И последнее время она искрит очень часто.

– Хм, – отозвалась Виктория-Стич, и Селестина поняла, что разговор закончен: сестра уже направлялась к двери.

– А я получила ответ насчёт моего ученичества! – торопливо сказала она. – От ювелиров Бурьянного округа!

– Вот как? – По лицу Виктории-Стич пробежала тень тревоги. – И что же они ответили?

– Что у них уже есть ученик, – вздохнула Селестина. – Но ничего страшного: я ведь разослала целую кучу писем.

– Я бы на твоём месте не волновалась, – сказала Виктория-Стич. – Скоро тебе всё это вообще не понадобится. Потому что ты станешь принцессой и будешь жить во дворце!

Селестина нахмурилась. Виктория-Стич никогда не принимала её мечты всерьёз.

– Послушай, власти никогда не откажутся от своего мнения насчёт нашего алмаза, – возразила она.

– А вот и откажутся! – с силой воскликнула Виктория-Стич. – Вот увидишь! У меня есть план.

– Какой план? – тут же спросила Селестина.

– Это секрет, – покачала головой Виктория-Стич, и антенны Селестины даже зашипели от огорчения.

– А может, я хочу учиться на ювелира! – внезапно выпалила она. – Может, я стремлюсь к этому ничуть не меньше, чем ты – стать королевой.

Виктория-Стич недоверчиво рассмеялась:

– Ну да, как же!

Селестина потрясённо уставилась на сестру, и слёзы брызнули у неё из глаз.

– Ты что, правда так думаешь? – спросила она. – Что я не могу тоже мечтать о чём-нибудь?

– Я такого не говорила, – с неловкостью оправдалась Виктория-Стич. – Я только имела в виду, что твои мечты какие-то мелкие по сравнению с моими.

– И что из этого? – пожала плечами Селестина. – Для меня-то они всё равно важны.