Вы не авторизовались

Кто на свете всех прекрасней? бесплатное чтение

Марисса Мейер
Кто на свете всех прекрасней?

Это книга посвящается читателям Лунатикам. Фанатам.

Спасибо, что проделали этот путь со мной

Зеркало, ответь скорей,

Кто на свете всех прекрасней?

Marissa Meyer

FAIREST

First published by Feiwel and Friends, an imprint of Macmillan Children’s Publishing.

Translation rights arranged by Jill Grinberg Literary Management, LLC and The Van Lear Agency LLC.

* * *

Она лежала на горящем костре. Раскаленные угли обжигали спину. Белые искры туманили взгляд, но милость забвения не приходила. Голос охрип от криков. Запах горящей плоти охватил ее ноздри. Дым застилал глаза. Пузыри лопались на коже, и целые куски плоти отслаивались, обнажая кости.

Боль была невыносимой, агония не прекращалась. Она молила о смерти, но смерть не наступала.

Она пыталась выбраться из костра, но угли рушились и осыпались под весом ее тела, погружая все в пепел и гарь.

Сквозь дым она заметила добрый взгляд.

Теплую улыбку. Палец, направленный на нее. Иди сюда, сестренка…

Левана задохнулась и подпрыгнула, запутавшись в тяжелых одеялах. Простыня была холодной и влажной от пота, но кожа по-прежнему горела от кошмара. Горло казалось ободранным изнутри. Левана попыталась сглотнуть, но вкус слюны, напоминавший дым, заставил ее вздрогнуть. Она села в постели под дрожащим утренним светом, пытаясь забыть пережитое во сне. Кошмар преследовал ее столько лет, что казалось, от него никогда не удастся сбежать.

Левана терла руки до тех пор, пока не убедилась, что огонь не был настоящим. Она не горела заживо. Она находилась в своих покоях, в безопасности.

С дрожащим дыханием она передвинулась на другую сторону постели, подальше от простыней с пятнами пота. Боясь закрыть глаза, Левана уставилась на балдахин и медленно дышала, пока сердце наконец не унялось в груди.

Она попыталась отвлечь себя, представив, кем будет сегодня.

Перед ее глазами пронеслись тысячи возможностей. Конечно, Левана будет красивой, но ведь красота бывает разной. Тон кожи, волосы, форма глаз, длина шеи, правильно расположенные веснушки, изящность походки. Левана разбиралась в красоте не меньше, чем в уродстве.

Затем она вспомнила, что сегодня похороны. Она недовольно простонала. Удерживать чары целый день перед толпой народа очень утомительно. Ей не хотелось идти, но выбора не было.

Не самый лучший день, чтобы сосредоточиться. Ее потревожили кошмары. Пожалуй, лучше выбрать что-то знакомое.

Воспоминания о сне постепенно уходили на задний план, и Левана решила, что в этот день примет облик своей матери, королевы Джаннали – но не в день ее смерти, а возможно, когда той было пятнадцать лет. Это будет данью уважения – прийти на похороны со скулами и ярко-фиолетовыми глазами матери. Конечно, все будут знать, что это лунные чары, но вслух никто сказать не осмелится.

Левана несколько минут представляла, как мать могла выглядеть в юности, и позволила чарам окутать ее. Волосы лунного цвета, стянутые в гладкий низкий узел. Бледная, словно лед, кожа. Рост – чуть ниже, чем сейчас. Светло-розовые губы, чтобы не отвлекать внимание от ярких глаз.

Погружение в чары успокоило. Но, даже не успев оценить образ, Левана почувствовала, что это неправильно. Ей не хотелось идти на похороны родителей в облике «теперь-уже-мертвой-девочки».

Стук в дверь отвлек от мыслей.

Левана вздохнула и быстро приняла другой образ, придуманный несколько дней назад. Оливковая кожа, изящный носик и иссиня-черные очаровательно короткие волосы. Она примерила несколько оттенков глаз, остановилась на потрясающем серо-голубом с приковывающими взгляд черными ресницами.

Перед тем как оценить свой второй образ, Левана добавила серебристый драгоценный камень в уголок правого глаза.

Слезинка. Чтобы показать, что она скорбит.

– Войдите, – велела Левана, открывая глаза.

Служанка вошла в спальню, держа поднос с завтраком. Сделала реверанс, не поднимая взгляда, – старания Леваны оказались напрасными – и подошла к постели.

– Доброе утро, Ваше Высочество.

Приподнявшись, Левана позволила девушке поставить поднос ей на колени и подоткнуть салфетку. Служанка налила жасминовый чай в фарфоровую чашку, расписанную вручную и привезенную с Земли несколько поколений назад. Добавила два листочка мяты и каплю меда. Затем взяла поднос с крошечными пирожными, наполненными кремом, чтобы Левана могла увидеть их целиком, прежде чем разрезать серебряным ножом на маленькие кусочки. Левана окинула взглядом блюдо с разноцветными фруктами: ломтики мягкого персика в окружении черных и красных ягод, посыпанных сахарной пудрой.

– Желаете чего-то еще, Ваше Высочество?

– Нет, это все. Пришли через двадцать минут другую служанку. Пусть подготовит мое траурное платье.

– Конечно, Ваше Высочество, – ответила девушка, хотя обе знали, что другой служанки нет. Каждая служанка во дворце была другой. Для Леваны не имело значения, кого пришлют, лишь бы этот человек мог одеть ее в прекрасное серое платье, доставленное швеей накануне. Леване не хотелось утруждать себя еще и выбором платья. Не сейчас, когда в голове столько мыслей.

Еще раз поклонившись, служанка выбежала из комнаты, оставив Левану перед подносом с завтраком. Левана только теперь поняла, что не голодна. Живот пронзила боль – возможно, после того ужасного сна. Или от печали, но в этом она сомневалась.

Левана не слишком расстроилась из-за смерти родителей, которая случилась половину долгого дня назад. Восемь искусственных ночей. Их гибель была невероятно кровавой. Их убил пустышка, воспользовавшийся своей неуязвимостью перед лунными чарами, чтобы пробраться во дворец. Мужчина застрелил двух королевских стражников, пробрался в спальню родителей на третьем этаже, убил еще троих стражников и перерезал горло матери так глубоко, что повредил кости. Затем направился в другую комнату – туда, где лежал отец с очередной любовницей, и шестнадцать раз ударил его ножом в грудь.

Любовница, вся в брызгах крови, еще кричала, когда стражники ворвались в комнату. Убийца продолжал наносить удары.

Левана не видела тел, но, войдя на следующее утро в спальню, первым делом подумала, что цвет крови идеально подошел бы ее губам.

Она знала, что эта мысль не самая уместная. Но еще она знала, что королева Джаннали подумала бы о том же самом, окажись она на месте Леваны.

Левана успела съесть несколько кусочков пирожного и пять ягод, когда дверь в спальню снова распахнулась. Она тут же разозлилась – служанка пришла слишком рано. На волне раздражения Левана быстро проверила, действуют ли чары, хотя в глубине души понимала, что не это должно заботить ее в первую очередь.

Но вместо безликой служанки в комнату ворвалась ее сестра.

– Чэннери! – рявкнула Левана, отодвинув поднос. Чай расплескался на блюдце. – Я не разрешала тебе входить.

– Тогда стоило закрыть дверь, – возразила Чэннери, скользя по ковру, словно угорь. – Здесь много убийц, знаешь ли.

Она сказала это с улыбкой, без какой-либо тревоги. Да и с чего ей было тревожиться? Стражники казнили убийцу, как только обнаружили его – с окровавленным ножом в руке. Но Левана не была уверена, что во дворце нет других пустышек, достаточно злых и безумных, чтобы устроить новое покушение. Чэннери глупа, если не думает об этом.

И это настоящая проблема – Чэннери действительно глупа. И не только глупа, но и красива, а хуже этого сочетания и быть не может. Сестра Леваны отличалась прекрасной загорелой кожей, каштановыми волосами и темными карими глазами, которые, казалось, всегда улыбались. Левана верила, что красоту сестры поддерживают чары, ведь настолько ужасный внутри человек не может быть таким красивым снаружи, но Чэннери ни за что бы в этом не призналась. Еще ни разу иллюзия ее красоты не дала трещину. Глупая девчонка даже не боялась зеркал.

Чэннери уже оделась к похоронам, хотя скучный серый цвет ее платья был единственным признаком того, что оно траурное. Сетчатая юбка торчала почти перпендикулярно бедрам, словно костюм танцовщицы, а облегающий верх был усыпан тысячами серебристых камней. Широкие серые полосы на рукавах смыкались на груди, образуя сердечко. Внутри сердца была небрежно выведена надпись: «По вам будут скучать».

Когда Левана увидела это, ее едва не стошнило.

– Что тебе нужно? – спросила она, пошевелив ногами под одеялом.

– Хочу убедиться, что твой наряд не заставит меня краснеть.

Чэннери подалась вперед и дернула за камень в уголке глаза Леваны, проверяя, крепко ли он держится. Левана вздрогнула и ударила сестру по руке.

Чэннери усмехнулась.

– Хороший штрих.

– Не такой лживый, как утверждение, что ты будешь скучать по ним, – парировала Левана, переведя взгляд на лиф ее платья.

– Лживый? Наоборот. Я буду очень скучать по родителям. Особенно по балам, которые отец закатывал во время полной Земли. И по возможности одалживать платья у матери, когда я отправлялась по магазинам в АР-4. – Поколебавшись, Чэннери добавила: – Наверное, теперь я могу просто забрать себе ее швею. Так что никаких потерь. – Хихикнув, она села на постель и схватила ягоду с подноса. – Сегодня тебе придется сказать несколько слов на похоронах.

– Мне?

Левана ужаснулась. Все будут смотреть на нее, оценивать, насколько печально она выглядит. Вряд ли ей удастся хорошо притворяться.

– Ты тоже их дочь. И… – Чэннери внезапно закашлялась и прижала пальцы к уголку своего глаза. – Я не такая сильная, чтобы справиться одной. Я убита горем. Возможно, упаду в обморок и потребую, чтобы стражник отвел меня в темное и тихое место.

Чэннери фыркнула, и признаки печали исчезли так же быстро, как и появились.

– Заманчивая идея, – продолжила она. – Возможно, я сделаю это рядом с тем новым молодым стражником с кудрявыми волосами. Он выглядит достаточно… сговорчивым.

Левана нахмурилась.

– Ты собираешься оставить меня одну со скорбящим королевством, а сама уйдешь резвиться со стражником?

– Ох, перестань! – воскликнула Чэннери, закрывая руками уши. – Ты такая скучная, когда ноешь.

– Ты скоро станешь королевой, Чэннери. Тебе предстоит выступать с речами и принимать важнейшие решения, которые повлияют на всех жителей Луны. Тебе не кажется, что пора отнестись к этому серьезно?

Чэннери рассмеялась и облизала пальцы, на которых остались крупинки сахара.

– Так же серьезно, как это делали наши родители?

– Наши родители мертвы. Убиты человеком, которому не нравилось их правление.

Чэннери махнула рукой.

– Быть королевой – это право, сестренка. Право, которое приходит вместе с бесконечным числом мужчин, слуг и прекрасных платьев. Пусть двор и маги занимаются скучными вещами. Что касается меня, я собираюсь войти в историю как королева, которая никогда не прекращала смеяться.

Откинув волосы с плеча, Чэннери окинула взглядом спальню, золотистые обои и шторы с ручной вышивкой.

– Почему здесь нет зеркал? – спросила она. – Хочу проверить, как прекрасно я выгляжу перед своим слезливым выступлением.

Соскользнув с кровати, Левана надела халат, лежавший на столике у кровати.

– Ты отлично знаешь почему.

Чэннери улыбнулась еще шире и спрыгнула с постели.

– Ах да, верно. Ты так отточила свои чары, что я почти забыла о них.

Со скоростью змеи Чэннери ударила Левану по лицу так сильно, что та стукнулась о столбик балдахина. Левана вскрикнула и от неожиданности потеряла контроль над чарами.

– Ах, вот мой гадкий утенок, – проворковала Чэннери. Приблизившись, она крепко схватила младшую сестру за подбородок, прежде чем Левана успела дотронуться до своей покрасневшей щеки. – Вспомни об этом, когда снова решишь спорить со мной. Как ты и сказала, я собираюсь стать королевой. И не потерплю возражений, особенно от жалкой младшей сестры. Ты выступишь вместо меня на похоронах.

Отвернувшись, Левана сморгнула слезы и попыталась восстановить чары. Скрыть уродство. Снова притвориться красивой.

Она заметила движение в комнате. На пороге спальни застыла служанка. Чэннери не закрыла дверь, и Левана была уверена, что девушка все видела.

Служанка опустила взгляд и присела в реверансе.

Наконец Чэннери встала.

– Надевай свое траурное платье, сестренка, – сказала она, снова улыбнувшись прекрасной улыбкой. – Нас ждет великий день.

Большой зал стал серым. Серые волосы, серый макияж, серые перчатки, серые платья, серые чулки. Угольные камзолы и вересковые рукава, туфли цвета подснежников и цилиндры цвета бури. Несмотря на унылые оттенки, гости на похоронах не выглядели скорбящими. Серые наряды состояли из текучих лент, изящных украшений и застывших цветов, растущих, словно маленькие сады, на густых пышных прическах.

Левана догадывалась, что швеи в Артемизии были очень, очень заняты после убийства.

Ее платье выглядело уместно – длинное, до самого пола, из серого дамастного бархата. Кружева, обрамлявшие вырез, хорошо сочетались с короткими черными волосами, созданными с помощью чар. Наряд Леваны не был таким эффектным, как платье сестры, зато она сохранит немного достоинства.

На помосте в передней части зала транслировалась голограмма – покойные король и королева в ранней молодости. Мать была в свадебном платье и выглядела едва ли старше, чем Левана сейчас. Ее отец, широкоплечий и с квадратным подбородком, восседал на троне. Конечно, это были смоделированные портреты – съемка королевской семьи была строго запрещена, – но художнику удалось почти идеально запечатлеть их чары. Стальной взгляд отца, изящную руку матери, поднятую в приветствии.

Левана стояла рядом с Чэннери на помосте, принимая соболезнования артемизийских семей, сменяющих друг друга. В животе все туже стягивался узел, завязавшийся, когда она поняла, что Чэннери собирается уклониться от своих обязанностей старшей сестры и заставить ее выступить с речью. Хотя Левана упражнялась в чарах годами, каждый раз она испытывала необъяснимый страх перед толпой. Боялась, что потеряет контроль и все увидят ее истинное лицо.

Сплетен и без того хватало. Жители Артемизии шептались, что юная принцесса вовсе не была прекрасной, что она нелепо пострадала из-за трагического случая в детстве. Как хорошо, что есть чары и никому не придется видеть ее в истинном обличье. Всем повезло, что она искусно владеет чарами, ведь они не потерпели бы такого уродства в своем прекрасном мире.

Левана склонила голову, поблагодарив гостей за ложь о том, какими благородными были ее родители, и тут ее внимание привлек мужчина, ожидавший своей очереди выразить соболезнования.

Сердце перевернулось у нее в груди. Движения стали машинальными – кивнуть, протянуть руку для поцелуя, пробормотать «благодарю». Мир вокруг затянуло серой пеленой.

Сэр Эврет Хейл стал королевским стражником и оказался в свите ее отца, когда Леване было всего восемь. Она влюбилась в него еще тогда, хотя знала, что он старше почти на десять лет. У него была кожа цвета эбенового дерева и взгляд, на службе полный ума и хитрости – и радости, когда он отдыхал. Однажды Левана заметила в его глазах серые и изумрудные искры и была очарована. Она надеялась, что однажды сможет подойти так близко, чтобы снова их увидеть. Его волосы представляли собой копну спутанных кудрей, достаточно длинных, чтобы казаться непокорными, достаточно коротких, чтобы выглядеть утонченно. Левана не думала, что однажды увидит его не в гвардейской форме, которая идеально подчеркивала мускулы рук и плеч, но сегодня Эврет надел простые серые брюки и длинную рубашку, слишком легкомысленную для королевских похорон.

В этой одежде он выглядел как принц.

Целых семь лет Левана считала Эврета самым привлекательным мужчиной при королевском дворе. Во всей Артемизии. На всей Луне. Она знала это, даже когда была слишком юной, чтобы понять, почему ее сердце начинает биться чаще, когда он рядом.

Теперь он подходил все ближе. Их разделяло всего четыре человека. Три. Два.

Вытянутая для поцелуев рука дрогнула. Левана слегка выпрямилась и поправила чары, чтобы глаза казались ярче, а камень на коже блестел как настоящая слеза. Она сделала себя чуть выше – под рост Эврета, но так, чтобы при этом выглядеть хрупкой и нуждающейся в защите.

Впервые за много месяцев у нее есть повод оказаться так близко – и вот он, направляется к ней, с глазами, полными сочувствия. В них действительно вспыхивали серые и изумрудные искры – это не игра ее воображения. Впервые Эврет был не стражником, а просто скорбящим жителем Луны. Он взял руку Леваны и поднес к губам, но поцеловал лишь воздух над ее кожей. Кровь бешено стучала в ушах Леваны.

– Ваше Высочество, – произнес Эврет. Слышать его голос было почти таким же редким подарком, как и видеть искры в его глазах. – Глубоко сожалею о вашей утрате. Мы все скорбим, но я знаю, что вам особенно тяжело.

Левана попыталась сохранить эти слова в глубине памяти, чтобы вернуться к ним позже, когда он не будет держать ее за руку и смотреть прямо в душу. Я знаю, что вам особенно тяжело.

Эврет говорил искренне, но Левана сомневалась, что он любил короля и королеву. Возможно, он сожалел о том, что не был на службе, когда их убили, и не смог помешать убийце. Левана чувствовала, что он очень гордится тем, что состоит в королевской гвардии.

И все же она была рада, что Эврета там не оказалось. Что убили других стражников.

– Благодарю, – выдохнула она. – Ваша доброта делает этот день более сносным, сэр Хейл.

В тот день Левана произнесла эти слова, обращаясь к множеству других гостей. Жалея, что не догадалась сказать что-то более важное, она добавила:

– Полагаю, вы знаете, что были любимцем моего отца.

Левана не знала, правда ли это, но смягчившийся взгляд Эврета сделали эти слова правдивыми, как ей того и хотелось.

– Я продолжу преданно служить вашей семье.

Эврет отпустил ее руку. Левана чувствовала, как покалывает кожу в том месте, где он прикасался к ней.

Но вместо того, чтобы выразить теперь свои соболезнования Чэннери, Эврет повернулся и жестом подозвал девушку, стоявшую чуть в стороне.

– Полагаю, вы не знакомы с моей супругой. Ваше Королевское Высочество, принцесса Левана Блэкберн, – это Солстис Хейл. Сол, это Ее самое очаровательное Высочество, принцесса Левана.

Левана почувствовала, как внутри у нее все сжалось, внутренности будто пронзило ножом, но она заставила себя улыбнуться и протянуть руку. Солстис сделала реверанс, поцеловала ее пальцы и что-то сказала, но Левана не слушала. Она знала, что Эврет женился несколько лет назад, но не придавала этому значения. В конце концов, ее родители были женаты, но не испытывали друг к другу особой любви. Да и что такое жена в мире, где любовниц столько же, сколько служанок, а моногамия – такое же редкое явление, как затмение Земли?

Но теперь, увидев жену Эврета, Левана заметила три вещи, которые заставили ее переосмыслить все, что она о ней думала.

Во-первых, Солстис была невероятно красива, но ее красота отличалась от той, которую создают чары. У нее было живое лицо, изящно изогнутые брови, медовая кожа. Она распустила волосы по случаю похорон, и густые темные локоны доходили почти до пояса.

Во-вторых, Эврет смотрел на нее с мягкостью, которую Левана никогда не видела в глазах мужчины, и этот взгляд разжег в ней мучительную тоску.

В-третьих, супруга Эврета была беременна.

Об этом Левана не знала.

– Рада знакомству, – машинально произнесла Левана, но ответ не услышала.

– Сол работает швеей в районе АР-4, – с гордостью сказал Эврет. – Она сшила несколько платьев для ваших гостей.

– Ах да, я… Припоминаю, моя сестра говорила о новой и довольно популярной швее в городе…

Левана увидела, как лицо Солстис просияло, и это лишь усилило ее ненависть.

Она не запомнила ничего из этого короткого разговора, но увидела, как Эврет положил руку на спину жены. Жест выглядел оберегающим, и лишь тогда Левана заметила хрупкость Солстис, в первые секунды скрытую ее красотой. Она была слабой, ее утомили похороны и беременность. Эврет с обеспокоенным видом что-то прошептал жене, Левана не разобрала слов. Затем пара подошла к Чэннери.

Левана повернулась к гостям, ожидающим ее внимания. Очередной скорбящий, очередные теплые слова, очередная ложь. Ложь, кругом одна ложь. Левана двигалась машинально – кивнуть, протянуть руку, пробормотать слова благодарности. Очередь постепенно уменьшалась. Ее сестре все больше надоедало притворяться печальной, хихиканье и кокетливые слова заглушали негромкое бормотание толпы под голограммой родителей, дающих брачный обет.

Моногамия. Верность. Настоящая любовь. Левана сомневалась, что хоть раз видела ее – разве что в сказках, которые слышала в детстве, или в вычурных спектаклях, которые иногда устраивали, чтобы развлечь двор. Но быть желанной – настоящая мечта. Иметь человека, который смотрит на тебя с таким обожанием. Чувствовать, как его рука поддерживает тебя, без слов заявляя, что ты принадлежишь ему, а он тебе…

Когда женщина с серыми оленьими рогами на голове увидела в глазах Леваны слезы, она понимающе кивнула и протянула ей накрахмаленный серый платок.

* * *

Левана убедила себя, что выйти из дворца спустя три дня после похорон ее вынудила скука. В третий и последний день траура она по-прежнему была одета в серое. Левана убеждала себя, что ей хочется чего-то яркого и красивого, после того как траур закончится и все королевство будет приветствовать вступление новой королевы на трон. Она убеждала себя, что для коронации ей нужна новая пара расшитых туфель или, возможно, изящно скрученный шарф на запястье. В ее гардеробе не было ничего подходящего для такого исторического события.

Напрасно она придумывала убедительную историю для охранников у платформ с магнитопланами. Никто не остановил ее и не спросил, куда она собирается.

AP-4, самый популярный торговый район в Артемизии, был заполнен членами королевских семей, знатью и слугами, одетыми во все оттенки серого и готовящимися к предстоящим торжествам. Однако никто не узнал Левану в облике темнокожей богини, высокой и грациозной, с изящной длинной шеей и острыми скулами. Она отказалась от сложной прически, не желая отвлекать внимание от идеальной формы головы и фигуры, созданной чарами. Лишь молчаливые стражники из дворцовой гвардии, следовавшие на уважительном расстоянии, могли выдать ее, но улица была заполнена людьми, и никто не замечал ни их, ни девушку, за которой они шли.

Левана не обращала внимания на сапожников и швей, шляпниц и ювелиров, художественные галереи и магазины со сладостями. Она прекрасно знала, куда идет. Она считала улицы, которые утром предусмотрительно изучила на голографической карте. Ее взгляд привлекла растущая Земля, которая повисла на черном небе за защитной сферой купола, но скрылась из виду, когда Левана завернула в симпатичный переулок. Аромат свежесваренного кофе из маленькой кофейни преследовал ее, пока она шла мимо оконных ящиков с цветами и каменных резных скамеек. В переулке тоже были люди, но, по сравнению с гудящей главной улицей, тут было спокойно.

Карта не обманула, магазин оказался здесь. Над входом висела простая вывеска с изображением иглы с продетой нитью, в витрине лежали разноцветные ткани и пряжа.

Завидев магазин, Левана поняла, что ее желудок скрутило, как только она свернула на эту улицу. Она нервничала. Но кто заставил ее нервничать? Жена королевского стражника? Простая белошвейка? Какая нелепость.

Левана жестом приказала стражникам остаться снаружи, собралась с духом и открыла дверь. Она оказалась в зале, залитом светом. Хозяйки не оказалось на месте, но вторая дверь была открыта и вела в другое помещение, откуда доносилось жужжание механических станков.

Два голографических манекена в углах зала демонстрировали наряды – нижнее белье, бальные платья, костюмы-тройки, вязаные чулки. Каждая вещь была невероятно красивой. Теперь понятно, почему маленький магазинчик в незаметном переулке становился все популярнее.

Левана обошла небольшой зал. Здесь было много интересного… Полки с расшитыми полотенцами, постельным бельем и шторами. Шелковые шарфы, тонкие, словно паутина. Один манекен был одет в корсет, будто полностью сшитый из тонких серебряных нитей и сверкающих драгоценных камней – не столько предмет одежды, сколько украшение.

Затем Левана заметила на стене лоскутный гобелен. Он был таким большим, что мог накрыть почти весь магазин. Левана сделала шаг назад, чтобы лучше рассмотреть его, и замерла в восхищении.

На гобелене была изображена Земля. И космос. Полотно состояло из обрывков ткани разных форм и размеров, с необработанными краями. Ярко-зеленые леса и суровые коричневые пустыни, блестящий голубой океан и бархатистое иссиня-черное небо, сшитые золотыми нитями. Гобелен покрывала вышивка – причудливые узоры плюща и цветов, изящные спирали и сверкающие звезды. Он мог бы показаться хаотичным и вычурным, но золотая нить, соединявшая все его части, придавала ему сдержанность, делала красивым и безмятежным. Левана почти ничего не знала о вышивке, но поняла, что каждый стежок был сделан вручную.

– Здравствуйте.

Левана вздрогнула от неожиданности и проверила свои чары, прежде чем обернуться.

На пороге зала стояла Солстис Хейл. Она улыбалась, держа в руках пяльцы с обрывком белой хлопковой ткани на них. Игла с темно-коричневой нитью была аккуратно воткнута в уголок.

– Я могу вам помочь?

Она казалась воплощением доброты, и это тут же вызвало у Леваны желание защищаться.

– Да. Я…

Левана замолчала, не зная, что сказать. Что заставило ее прийти в этот магазин, увидеть эту прекрасную женщину, ее огромный живот и великолепные творения, которые она создавала искусными пальцами? Левана сглотнула, чувствуя, как подступает горечь. Вспомнила, что она тоже красива, пока действуют чары. Вспомнила, что она принцесса.

– Мне нужно что-нибудь к завтрашнему дню, – наконец произнесла она. – На коронацию.

Солстис кивнула.

– Конечно. Боюсь, мне придется поторопиться, чтобы создать что-то новое, а я стараюсь избегать этого. Но, вероятно, мы сможем подобрать что-нибудь в этом зале и изменить согласно вашим пожеланиям. – Солстис отложила пяльцы и стала расхаживать по залу, прижав руку к животу. – Вы ищете платье? Какой-нибудь аксессуар?

Помолчав, Левана спросила:

– У вас есть перчатки?

У нее уже было много пар, но перчатки не нужно было перешивать по размеру. Ей нравилось их носить – меньше приходилось скрывать с помощью чар.

– О да, у нас огромный выбор.

Держась за край деревянного комода, Солстис наклонилась и выдвинула один из нижних ящиков. В нем лежали женские перчатки, аккуратно сложенные и обернутые в шелковую бумагу.

– Вы собираетесь воспользоваться чарами? – спросила она.

Левана напряглась.

– Что вы имеете в виду?

Солстис с удивлением посмотрела на нее. Левана сделала резкий вдох и вдруг поняла, что у нее вспотели руки. Неожиданно она разозлилась. Разозлилась, потому что эта женщина была так хороша, и без всяких усилий. Потому что ночью она заснет рядом с мужем, который безумно любит ее. Потому что скоро она будет держать на руках сморщенного вопящего младенца, и этот ребенок никогда не задумается о том, любят ли его. Любят ли его родители друг друга…

Леване ничто не доставалось без труда.

Должно быть, Солстис заметила темную искру, вспыхнувшую в глазах Леваны. Она выпрямилась с встревоженным видом. Теперь она дышала тяжелее, словно незначительное усилие, потребовавшееся, чтобы открыть ящик, утомило ее, над верхней губой выступила капля пота. Она действительно была хрупким созданием.

Но мягкая улыбка по-прежнему не сходила с ее губ.

– Я лишь хотела сказать, что, если вы собираетесь использовать чары, мы могли бы подобрать цвет перчаток под выбранный вами тон кожи. Или… Возможно, вы уже решили, какое платье наденете.

Пытаясь унять бушевавшую в груди зависть, Левана посмотрела на свои руки. Длинные тонкие пальцы и безупречную кожу, которая не принадлежала ей.

Облизнув губы, она снова встретилась взглядом с Солстис.

– Что бы вы выбрали для себя?

Солстис повернула голову, напомнив Леване маленькую птицу из королевского зверинца, услышавшую незнакомый звук, грозивший опасностью, и снова склонилась над ящиком с перчатками.

– Что ж… – неуверенно начала швея. – Мне всегда нравились оттенки драгоценных камней. – Она развернула несколько слоев бумаги и достала пару шелковых перчаток глубокого сапфирового цвета. Перчатки не были покрыты вышивкой, но их украшали тонкие золотые цепочки с крошечной застежкой. Перчатки доходили почти до плеч. Солстис поднесла перчатки к запястью Леваны, показав контраст с ее темной кожей.

– Что скажете?

Сжав губы, Левана дотронулась до одной из застежек.

– Зачем они нужны? – поинтересовалась она.

– Это новая модель, над которой я работаю в последнее время. Это набор. Они идут вместе с колье…

Солстис подвела Левану к прилавку с украшениями, на котором лежали цепочки, бусины и застежки, и указала на золотое колье. Сначала Леване показалось, будто оно сделано из металла, но, взяв его в руки, она поняла: это плотные золотые нити, изящно сплетенные и эластичные. Две застежки крепились к противоположным краям украшения.

– Маленькие филигранные цепочки соединяют колье с перчатками. Видите?

Да, Левана видела. Эти два предмета, всегда популярные при королевском дворе, были прекрасными и необычными, а не безвкусными, как многие из модных вещиц.

Она провела пальцами по сплетенным нитям, представила колье на своей шее. Как величественно она будет выглядеть. Как украшение подчеркнет ее шею и ключицы, а шелк насыщенного синего цвета оттенит медовую кожу и густые каштановые волосы.

Лишь тогда Левана поняла, что в своих фантазиях она выглядит как Солстис Хейл.

Она отложила колье, и Солстис жестом пригласила ее к комоду.

– Хотите посмотреть другие перчатки?

– Нет, – ответила Левана. – Я возьму эти. И колье тоже.

– О, чудесно! Вы… Хотите забрать покупки сейчас или мне сделать их именными?

– Именными?

Солстис кивнула.

– Это особая услуга. Мне нравится думать, что благодаря ей мой магазин выделяется среди других швейных мастерских Артемизии. Если вы хотите, чтобы я вышила что-то особое на перчатках, я могу сделать это к утру завтрашнего дня. Некоторые клиентки просят вышить свой любимый цветок или инициалы…

Левана перевела взгляд на гобелен с изображением Земли, висевший на стене.

– Это ваша работа?

– Да, моя, – рассмеялась Солстис. Ее смех был неожиданно легким, почти детским. – Хотя это заняло у меня больше, чем один вечер. Вам нравится?

Левана нахмурилась. Ей очень нравился гобелен, но признаваться в этом она не хотела.

– Можете расшить перчатки для меня, – сказала она. – Хочу что-нибудь затейливое, как на этом гобелене. Возможно, что-нибудь с буквой «Л», но не слишком очевидное.

– Буквой «Л»? Как Луна? – Солстис снова приветливо улыбнулась. – С удовольствием. Доставить перчатки к утру?

– Да. – Левана замолчала, распрямляя плечи. – Доставьте во дворец, принцессе Леване. Я сообщу стражникам, что жду посылку. Они проследят, чтобы вы получили деньги.

Улыбка Солстис исчезла, в глазах девушки появились удивление и паника. Левана хорошо знала этот взгляд – когда люди осознавали, что находятся в присутствии королевской особы, и пытались вспомнить, не сделали ли они чего-нибудь, что заслуживает наказания. Взяв себя в руки, Солстис присела в неуклюжем реверансе, схватившись за прилавок.

– Простите, что не узнала вас, Ваше Высочество. Для меня огромная честь работать для вас.

Согреваемая осознанием своей власти над ничтожной девчонкой и ее ничтожным магазином, а также мыслью, что служить ей, принцессе, действительно большая честь, Левана почувствовала соблазн продемонстрировать свое могущество. Она представила, как потребует, чтобы Солстис перед ней опустилась на колени, зная, что в ее положении это не просто. Как поставит под угрозу ее репутацию, с недовольством отослав новые перчатки обратно. Как прикажет Солстис отдать ей чудесный гобелен с Землей в качестве королевского налога или в знак благодарности, зная, как тяжело ей расставаться с тем, что так для нее важно.

Но Левана похоронила свои фантазии, прежде чем язык успел предать ее.

Солстис обязательно обо всем расскажет мужу, и Эврет Хейл больше никогда не назовет Левану Ее самым очаровательным Высочеством.

Левана с трудом сглотнула и улыбнулась впервые с того момента, как вошла в магазин. Возможно, она пришла именно за этим. Чтобы Солстис рассказала о неожиданном визите принцессы и о том, что Левана наденет одно из ее творений на коронацию. Сердце Леваны оттаяло, когда она подумала, что Эврет узнает о ее щедрости. Ей хотелось, чтобы он подумал о ней, хотя бы на мгновение. Ей хотелось, чтобы он восхищался ею.

Поэтому Левана солгала.

– Носить такое произведение искусства – честь для меня, – сказала она. – Теперь я понимаю, почему сэр Хейл так вас хвалил.

Солстис расцвела всей радостью женщины, которую любят, и Левана поспешила уйти, пока желчь не обожгла ей горло.

* * *

На следующее утро, в день коронации Чэннери, казалось, будто вся Луна получила разрешение сделать вид, что никакого убийства не было. Что воспоминания о короле Марроке и королеве Джаннали сохранятся лишь в учебниках истории, а юная Чэннери станет самой честной и справедливой правительницей. Левана не знала, сколько людей верит в это – и сколько из тех, кто верит, по-настоящему знает ее сестру, – но она не могла оспорить право Чэннери на трон. Они с сестрой были единственными известными наследницами рода Блэкбернов, наследницами далекого предка, который первым родился с лунным даром. Чэннери, старшая дочь короля, станет королевой. Затем править будут ее сын или дочь, и так поколение за поколением. Именно так передавалась корона – с того самого дня, когда Луна стала монархией. Со дня, когда Сайпрус Блэкберн основал династию.

Левана не собиралась подрывать эти ценности, как бы ни угнетали ее мысли о том, что глупая и пустоголовая Чэннери будет тратить больше времени, флиртуя с привлекательными стражниками, чем обсуждая экономические трудности страны.

Но Леване было всего пятнадцать лет – ей так часто напоминали об этом. Что она вообще знает о том, как управлять королевством?

Ничего, ответили бы и Чэннери, и любой маг, который готовился присягнуть королеве. По-видимому, их предвзятость позволяла игнорировать законы, ведь Лунным королевством мог править даже тринадцатилетний – по рекомендации двора или без нее.

Левана стояла на балконе третьего уровня и осматривала большой зал, где прошли похороны, где ее сестра плакала до тех пор, пока не упала в обморок или притворилась, что упала, и была уведена стражником, оказавшимся рядом. Им оказался Эврет Хейл. Левана осталась одна и была вынуждена продираться сквозь неподготовленную речь, полную лжи и фальшивых слез.

Теперь серость исчезла, на смену ей пришли официальные цвета Луны – белый, красный и черный. На стене за помостом висел огромный гобелен с лунными регалиями, вышитыми блестящими нитями. Изображения на гобелене относились к тому времени, когда Луна еще была республикой. На переднем плане были изображены Луна и ее столица, Артемизия, а вдалеке – Земля, бывший союзник. Прекрасная работа – но Левана не могла не думать о том, что она была бы еще лучше, если бы ее выполнила Солстис Хейл.

Пока служанки сновали по коридорам, заканчивая подготовку к церемонии, а ее сестра надевала парадные одежды, Левана наслаждалась минутами безмятежности, одна в пустом зале.

Она выбрала простое платье сапфирового оттенка – в тон перчаткам, которые доставили утром. Они лежали в белой коробке, завернутые в хрустящую шелковую бумагу. Солстис вложила в коробку короткую записку, которую Левана выкинула, не читая.

В дневном свете, пробивавшемся сквозь окна, перчатки выглядели даже прекраснее, а вышивка оказалась более изящной и сложной, чем она представляла. Нити незаметно начинали букву «Л» на ладонях и поднимались дальше вдоль локтей, словно живые ветки плюща, чтобы затем идеально слиться с цепочками, ведущими к колье.

Левана почти ощущала себя королевой, стоя на балконе, и не могла отделаться от мысли, что это день ее коронации. Она еще не выбрала подходящие чары, поэтому на время превратилась в сестру – двадцатидвухлетнюю, зрелую и элегантную, с глазами, которые всегда улыбались.

Но нет. Она не хотела быть Чэннери. Не хотела обладать ее красотой, неотделимой от жестокости и самолюбия.

Не успела Левана подумать об этом, как в ее мыслях возникла другая женщина.

Полагаю, вы не знакомы с моей супругой…

Принять облик Солстис Хейл казалось чем-то запретным, достойным осуждения, но при этом удивительно правильным. Левана представила ее безупречное лицо и темные локоны, струящиеся за плечами, миндалевидные глаза и красные губы – будто только что после поцелуя… Хотя, возможно, последнее Левана выдумала из зависти. Она подумала о густых манящих ресницах Солстис и о том, что женщина сияла от счастья даже в день траура. Она подумала о ее животе, большом и круглом, и скором обещании родить ребенка.

Ребенка Эврета.

Левана приложила руку к своему животу, добавив беременность в свои чары. Каково это – чувствовать, как внутри тебя растет живое существо? Ребенок, зачатый по любви, а не ради политической выгоды.

– Левана, ты гото…

Левана резко обернулась, когда Чэннери поднималась по лестнице. Сестра увидела ее и остановилась.

– О, вы не Левана…

Чэннери поколебалась, прищурила глаза. Левана видела это выражение лица тысячу раз. Как бы она ни была уверена в своих чарах, Чэннери всегда распознавала их. Она никогда не объясняла, что выдает Левану – манера держаться, или особое выражение лица, или что-то еще, например дрожь азарта. Но Чэннери и правда обладала особым талантом.

Почувствовав, что сестра еще не решила, что делать с беременной женщиной, разгуливавшей по верхнему балкону большого зала, Левана присела в неуклюжем реверансе.

– Прошу прощения, Ваше Величество, – сказала она тихо. – Я не должна находиться здесь. Я лишь ждала своего мужа со службы и решила насладиться праздничным убранством.

Решив, что она сказала больше, чем настоящая швея, Левана снова поклонилась.

– Могу я оставить Ваше Величество?

– Да, – ответила Чэннери, все еще колеблясь. – И больше мне не попадайтесь. Это не детская площадка для тех, кому скучно. Если захочется заняться чем-то полезным, пока вы, – она указала на живот Леваны, – не родили, уверена, моя горничная найдет для вас занятие. При мне никто не будет бездельничать, даже женщина в вашем положении.

– Конечно, Ваше Величество.

Опустив голову, Левана обошла сестру и направилась к лестнице.

– И еще кое-что.

Левана замерла на третьей ступеньке от места, где стояла Чэннери, не осмеливаясь посмотреть ей в глаза.

– Вы супруга сэра Хейла, не так ли?

– Да, Ваше Величество.

Левана услышала мягкий шаг, затем еще один. Чэннери остановилась на ступеньке выше. Любопытная Левана подняла взгляд и тут же пожалела, увидев усмешку Чэннери.

– Тогда скажите ему, что я получила большое удовольствие от времени, которое мы провели вместе после похорон, – проворковала Чэннери. Ее мелодичный голос напоминал журчание ручья вокруг старых камней. – Он очень меня утешил, и, надеюсь, нам еще не раз удастся насладиться обществом друг друга. – Она коснулась языком уголка рта, когда посмотрела на фальшивый живот Леваны. – Вам очень повезло, миссис Хейл.

Левана потеряла дар речи. Ужас и гнев быстро заполонили мысли, кровь прилила к лицу.

– Ты лжешь!

Нежный взгляд Чэннери тут же стал высокомерным.

– Это ты! – воскликнула она с радостным смехом. – Почему, во имя Луны, ты изображаешь жену стражника? Да еще и беременную!

Сжав кулаки, Левана отвернулась и пошла по ступеням.

– Просто упражняюсь! – крикнула она через плечо.

– И в чем именно? В том, как наводить чары? – спросила Чэннери, следуя за ней. – Или жить в вечном одиночестве? Ты должна убедиться, что не привлечешь внимание двора, разгуливая в образе бедной беременной женщины. Или… ох! – притворно изумившись, Чэннери прижала руку ко рту. – Или ты надеешься, что сэр Хейл увидит тебя такой? Ты хотела, чтобы он принял тебя за свою возлюбленную? Подхватил тебя на руки, зацеловал или, возможно, даже… повторил то, из-за чего ты так выглядишь?

Подавив смущение, Левана удерживала облик Солстис Хейл – отчасти из принципа. Чэннери думала, что, если будет достаточно долго издеваться над Леваной, та потеряет контроль над собой. Леване не хотелось подтверждать ее правоту.

– Перестань, – возмутилась она, спустившись с лестницы. Левана обогнула резную колонну и продолжила спускаться на первый этаж. Ее рука лежала на животе, словно она действительно была беременна. – Ты просто завидуешь, потому что никогда не была оригинальной в своих…

И вдруг она остановилась.

На нижней площадке стояли два стражника. И одним из них был Эврет Хейл.

Дрожь охватила Левану, поднялась от живота к груди и снова опустилась до пальцев рук в перчатках.

Несмотря на свою выдержку, Эврету не удалось остаться безучастным. Он смотрел на Левану – Солстис – во все глаза, отчаянно пытаясь сохранить невозмутимость.

– Солстис? – тихо произнес он, нахмурившись. Он окинул взглядом прекрасное синее платье, плотно обтягивающее живот, изящно расшитые перчатки, которые он наверняка видел в мастерской жены накануне вечером. – Тебе нужно отдыхать. Что ты здесь делаешь?

Левана сглотнула. Все, чего ей хотелось в тот момент, – быть возлюбленной Эврета.

– Ой, – воскликнула Чэннери. – Пожалуй, стоило предупредить тебя, что он здесь. Совсем вылетело из головы. – Она подошла к Леване и положила ей руку на плечо. – Не волнуйся, глупец, – продолжила она, обратившись к Эврету. – Просто моя сестренка решила притвориться твоей женой. – Чэннери понизила голос и заговорщически прошептала: – По секрету – мне кажется, она немного влюблена в тебя. Разве это не очаровательно?

Левана почувствовала подступающие рыдания и поняла, что не сдержит их, если останется здесь хотя бы на секунду дольше. Она попыталась понять, что было хуже всего в тот момент – что Эврет увидел ее в облике своей жены или то, что он услышал от Чэннери.

Это было унизительно. Левана решила, что лучше погибнуть от шестнадцати ударов ножом в грудь, чем пережить этот мучительный момент. Оттолкнув Чэннери, она закрыла руками лицо – свое прекрасное, безупречное, любимое лицо – и бросилась прочь. Она бежала так быстро, как могла, не обращая внимания на стражу, которая с трудом поспевала за ней. Игнорируя служанок, которые отпрыгивали к стенам, чтобы не попасть ей под ноги.

Левана начала стягивать перчатки в ту же секунду, как оказалась в своих покоях. Одна из цепочек порвалась. Край другой перчатки затрещал. Она расстегнула золотое колье и едва не задушила себя в попытке сорвать его.

Платье было следующим, и Леване было все равно, порвет она его или нет. Ей хотелось уничтожить его. Вскоре ком из платья и перчаток был заброшен в угол гардероба. Левана знала, что никогда их больше не наденет.

Какая же она глупая! Глупая, глупая девчонка!

Глупая – потому что осмелилась думать, будто ею можно восхищаться. Потому что осмелилась думать, будто она может быть красивой, обожаемой, той, на кого обращают внимание. Потому что осмелилась думать, будто она может быть кем-то.

* * *

Левана посетила церемонию коронации, одевшись с головы до ног в белое, в облике принцессы с волосами цвета воска и бледной кожей – почти невидимки. Поблекшие чары скрывали следы слез.

Она сидела в первом ряду и восхваляла свою сестру, когда остальные собравшиеся здесь жители Луны восхваляли ее, опускалась на колени, когда остальные опускались, и склоняла голову вслед за остальными. Левана не смотрела на Чэннери, даже когда на голову сестры возложили корону, когда она взяла скипетр, когда за ее плечами появилась большая белая мантия. Левана не смотрела, как Чэннери выпила кровь подданных из золотого кубка, как порезала свой палец, чтобы ее кровь стекла в изящную мраморную чашу. Не смотрела, как сестра произносит клятвы, которым не собиралась следовать.

Левана не смотрела на Эврета, хотя он был на службе и всю церемонию находился совсем рядом.

Левана превратилась в статую. Девочку из реголита и пыли.

Она ненавидела свою сестру, ставшую теперь королевой. Чэннери не заслужила трона. Она упустит возможность стать хорошей правительницей. Возможность укрепить экономический потенциал Луны. Продолжить исследования и развитие технологий, начатое их предками. Упустит возможность сделать Артемизию прекраснейшим городом, с которым связаны мечты любого обитателя галактики.

Ее сестра не заслужила этот скипетр. Эту мантию. Эту корону.

Она ничего не заслужила.

Тем не менее все это у нее было. У нее, Солстис Хейл и всех семей королевского двора будет все, чего они пожелают.

Лишь Левана – слишком юная и безобразная, чтобы что-то значить, – продолжит жить в тени своей сестры, пока не увянет навсегда, и все забудут, что вообще когда-то жила.

* * *

Через две недели ей исполнилось шестнадцать лет. Страна праздновала, но после целой недели торжеств, посвященных коронации, день рождения Леваны стал всего лишь еще одним днем в череде придворных развлечений. Был приглашен фокусник, он забавлял аристократов магическими трюками, и завсегдатаи балов с радостью увлеклись его иллюзиями.

Левана посетила свой праздник в облике бледной, почти невидимой девочки. Она сидела во главе стола рядом со своей прекрасной сестрой и делала вид, что не замечает, как иллюзионист превратил скатерть во льва, а носовой платок некой леди – в кролика. Толпа ахала и делала шуточные ставки, пока лев гонялся за кроликом под столами, среди ног. Затем кролик вспрыгнул на колени королеве, которая со смехом погладила его длинные висящие уши, и исчез. Платок, который иллюзионист держал в руке, снова стал всего лишь платком. Лев поклонился королеве, прежде чем исчезнуть в свою очередь. И на столе вновь появилась скатерть.

Гости были в восторге. Всем было плевать, что иллюзии посвящены королеве, а не девочке, чей день рождения праздновали.

После долгих поклонов иллюзионист взял длинную свечу с одного из столов и задул ее. Толпа притихла. Левана почувствовала, что она единственная не подалась вперед в порыве любопытства.

Черный дым клубился по воле волшебника и наконец превратился в пару любовников. Два обнаженных тела извивались в объятиях друг друга.

Развратное представление вызвало неистовый смех гостей и игривые улыбки королевы. Было легко догадаться, кто в ту ночь согреет ее постель.

Левана почувствовала, как жар приливает к лицу, хотя чары скрывали ее смущение. В этом развлечении не было ничего шокирующего, но пока иллюзия действовала, она ощущала присутствие Эврета в зале, ее тянуло к нему.

Он видел ту же фривольную сцену, слышал тот же грязный смех, возможно, думал о своей жене, и это заставило Левану почувствовать себя такой же жалкой и ничтожной, как крошки от ее праздничного торта.

Она не разговаривала с Эвретом после того, как он увидел ее в облике Солстис, и в этом не было ничего необычного – на похоронах ее родителей они сказали друг другу больше, чем за все время, которое она его знала. Но Левана не могла отделаться от мысли, что Эврет ее избегает. Возможно, так же упорно, как она избегала его.

Левана думала, что Эврет до сих пор смущен как ее чарами, так и словами Чэннери. Но в то же время она не могла отделаться от мысли, что, возможно, он был польщен. Возможно, теперь он замечает, что, когда она рядом, его сердце бьется быстрее. Возможно, он жалеет о своем браке или понимает, что это всего лишь условность, как считали многие при дворе… Что он любит Левану… Всегда любил, но не знает, что делать.

Эта слишком сложная фантазия приводила Левану в еще более расстроенные чувства.

Фигуры из дыма исчезли под одобрительные возгласы зрителей. Иллюзионист еще не успел поклониться, как вдруг все свечи на главном столе вспыхнули высоким пламенем.

Левана вскрикнула и отпрянув, упав на пол вместе со стулом. Яркое пламя все еще пылало и билось на столе, но спустя мучительное мгновение Левана поняла, что от него не исходит жара. Не было запаха горящей плоти. Никто больше не закричал. Никто не отпрянул. Гости смеялись.

Левана, дрожа, протянула руку одному из королевских стражников – лишь на их лицах не было веселья. Ее стул подняли, и она смущенно села на место.

Пламя продолжало гореть, уже стало высотой с человека – и Левана с утихающим ужасом поняла, что это еще одна иллюзия. Над бокалами с вином и тарелками парили огненные танцоры, кружась и перепрыгивая с одной свечи на другую.

Чэннери смеялась громче всех.

– В чем дело, сестренка? – спросила она.

Иди ко мне, сестренка.

– Нельзя пугаться каждой глупой шутки.

Я хочу кое-что показать тебе.

Левана не ответила. Ее сердце по-прежнему бешено стучало, она не сводила недоверчивых глаз с танцоров. Их существование, пусть даже это был всего лишь трюк, созданный манипуляцией ее собственным биоэлектрическим полем, не позволяло расслабиться. Левана не могла отвести взгляд. И это было хорошо. Ей не хотелось видеть насмешливые лица гостей. Их смеха было более чем достаточно.

В глубине души она радовалась, что великолепно удерживала чары, благодаря которым казалась неприметной девочкой, и не потеряла контроль.

– Принцесса боится огня? – спросил иллюзионист. Он не прервал иллюзию, но танцоры перестали прыгать и начали медленно кружиться вокруг свечей. – Примите мои извинения, Ваше Высочество. Я не знал.

– О ней не беспокойтесь, – возразила Чэннери, протянув руку одному из огненных танцоров. – Ее детские страхи не должны портить нам веселье.

– Будьте осторожнее, Ваше Величество. Огонь под иллюзией вполне реален.

И в подтверждение его слов ближайший танцор выпрыгнул из свечи и обогнул ладонь Чэннери, оставив настоящее пламя позади. Толпа вновь восхищенно ахнула. И все опять забыли о Леване.

О ней не беспокойтесь.

Это ведь всего лишь ее день рождения. Всего лишь ее праздник.

В конце представления танцоры превратились в старомодные ракеты-шутихи, поднялись в воздух и рассыпались фейерверком.

Довольные зрители закончили аплодировать. Подали десерт. Левана уставилась на кусок шоколадного торта с завитушками, узорами и сахарной фигуркой, которая возвышалась над ее тарелкой. Казалось, десерт разрушится, стоит дотронуться до него.

Левана к нему даже не прикоснулась. Она не была голодна. Узел в ее желудке до сих пор не ослаб после той первой вспышки пламени. Она чувствовала, как ладони потеют под чарами. Сложно было не обращать на это внимание, в любой момент ее сосредоточенность могла ослабнуть. Один раз уже попав в неловкую ситуацию, Левана не могла допустить, чтобы гости увидели ее без чар.

– Я собираюсь спать, – объявила она, не обращаясь ни к кому конкретному. Если кто-то уделяет ей внимание, если кому-то не все равно, он услышит. Но никто не услышал.

Левана бросила взгляд на Чэннери. Та пригласила иллюзиониста за стол и кормила его тортом со своей вилки. Она попыталась представить, как выглядел иллюзионист без чар. Сейчас он выглядел привлекательным, но мог оказаться каким угодно.

Они все могли быть кем угодно.

Почему же Левана не могла? Почему она не может быть тем, кем хотела быть?

Возможно, потому что она никак не могла понять, кем ей хотелось быть.

С громким скрипом отодвинув стул, она встала. Никто не обратил на нее внимания.

Лишь когда Левана вышла в главный коридор, кто-то остановил ее.

– Ваше Высочество…

Левана обернулась: перед ней стоял стражник. Точнее, три стражника, но двое из них следовали за ней на почтительном расстоянии, чтобы убедиться, что ей ничего не угрожает, пока она направляется в свои покои.

Третий стражник был ей знаком. Левана знала, что он много лет служил ее родителям.

– В чем дело?

Мужчина поклонился.

– Простите, Ваше Высочество. Мой друг, сэр Эврет Хейл, попросил передать вам это. С наилучшими пожеланиями в день рождения.

Он протянул ей коробочку в простой коричневой бумаге.

Сердце Леваны забилось, и она вдруг поняла, что не может сдвинуться с места.

– Эврет Хейл?

Стражник кивнул.

Это ловушка, ловушка, ловушка… Ее разум продолжал повторять это предупреждение. Очередная выходка ее сестры. Жестокая шутка. Но сердце Леваны затрепетало, пульс ускорился, кровь словно закипела в венах.

Левана осмелилась бросить взгляд в зал. Эврет стоял в дальнем его конце и с мягкой улыбкой смотрел на нее. Заметив, что она смотрит на него, он поднес кулак к груди – уважительное приветствие… которое могло ничего не значить. Или могло значить все.

Ей нужно было знать наверняка.

– Спасибо, – ответила Левана и схватила коробочку.

Мужчина поклонился и вернулся на свой пост.

Леване пришлось собрать всю силу воли, чтобы не броситься бегом в свои покои. Служанка уже ждала ее, чтобы помочь раздеться и принять ванну перед сном, но Левана отослала ее, не позволив даже расстегнуть себе платье. Усевшись перед туалетным столиком, в котором не было зеркала, она заставила себя остановиться и сделать глубокий вдох. Очень аккуратно разорвала бумагу. Ее пальцы дрожали, пока она разгибала уголки и снимала ленты.

Внутри коробки темнели обрывки бумаги, среди которых лежала маленькая подвеска в виде планеты Земля. Возможно, серебряной, хотя она была потускневшей и погнутой. Она казалась очень старой.

Еще там оказалась открытка, подписанная ужасным почерком.

Ваше королевское Высочество,

я надеюсь, что не перейду границы, сделав вам подарок в честь дня рождения. Я увидел этот кулон и подумал, что, возможно, он вам понравится. Будьте счастливы в свой семнадцатый год.

Ваш друг и самый преданный слуга,

Эврет Хейл

Чуть ниже была приписка, словно добавленная в последний момент.

Моя супруга также шлет вам самые теплые пожелания.

Не осознавая, что делает, Левана оторвала нижнюю часть открытки и разодрала на мелкие кусочки, уничтожив упоминание о жене Эврета. Затем достала кулон из коробки и прижала его к груди. Она улыбалась, перечитывая слова Эврета. Вкладывая в них смысл. Разбирая по буквам. Снова, снова и снова.

* * *

– Я рад сообщить, что за последние месяцы наша команда по биоинженерным исследованиям и разработкам добилась огромного прогресса, – заявил главный маг Джошуа Хэддон. Он стоял перед троном королевы и аристократами, спрятав руки в рукава мантии. – Доктор Дарнел считает, что последние разработки в области манипулирования биоэлектрическим пульсом приведут к успешному изменению врожденных инстинктов. С вашего позволения, Ваше Величество, в ближайшие двенадцать месяцев мы собираемся приступить к тестированию на гражданах Луны.

Чэннери закинула жареный цветок тыквы в рот и махнула Хэддону рукой. Проглотив лакомство, облизала масляные пальцы.

– Да, хорошо. Пусть делают то, что считают нужным.

– Будет исполнено, моя королева.

Заглянув в отчет, маг Хэддон перешел к следующему вопросу. Что-то о методе повышения продуктивности в текстильной промышленности.

Леване хотелось больше узнать о солдатах. Уже много лет в Артемизии шли разговоры о постоянном обучении генномодифицированной армии. Эту программу их отец запустил примерно десять лет назад, и многие семьи считали его идею нелепой. Создать армию, которая опирается не на лунный дар, а на животные инстинкты? Чушь. Абсурд. Чудовищная глупость.

Но отцу это нравилось. Чудовищные результаты – именно то, чего он хотел. Исследование начали по приказу короля, и, хотя он не дожил до результатов, Леване его идея нравилась.

Целая армия полулюдей, получудовищ. Солдаты, обладающие интеллектом людей и чувственным восприятием хищников. В бою они будут непредсказуемы, используя базовые инстинкты охоты и выживания, запугивая противника, нападая и уничтожая его.

От одной мысли об этом у Леваны бежал холодок по спине, но вовсе не от страха. Возможность контролировать животную мощь этих солдат была такой соблазнительной. Имея в своем распоряжении такой ресурс, Левана положит конец издевкам и неумолкающим пересудам о жалкой уродливой принцессе, которые преследовали ее в коридорах дворца.

– Хорошо, хорошо, – Чэннери, зевнув, перебила мага на полуслове. – Поступайте, как считаете нужным. Мы закончили?

Джошуа Хэддона равнодушие королевы к государственной политике и благосостоянию страны не обескураживало, а вот Левана с трудом сдержалась, чтобы не закатить глаза. Разумеется, она и сама иногда отвлекалась на посторонние мысли, но в то же время ей действительно хотелось знать, что происходит во внешних секторах. Как придворные собираются улучшить положение дел. Возможно, представители двора отправят Чэннери отдохнуть после обеда и разрешат Леване заняться остальными вопросами?

Но все, конечно, высмеяли бы эту идею.

– Последний вопрос, моя королева, и мы завершим заседание.

Чэннери вздохнула.

– Как вам наверняка известно, моя королева, предыдущие правители – да упокоятся их души в божественной галактике – работали над созданием биохимического оружия. Есть все основания полагать, что оно поможет успешно провести переговоры с Землей. Особенно учитывая наше затянувшееся противостояние и вероятность войны.

– Ох, всевышние звезды! – простонала Чэннери, запрокинув голову. – Обязательно говорить такими словами? Хватит, Джошуа. К чему ты клонишь?

В зале послышались смешки.

Маг Хэддон слегка выпрямился.

– Одна из наших лабораторий создала заразную болезнь, которая, как нам кажется, будет смертельна для землян. Отношения с Землей ухудшаются и могут привести к войне, если в ближайшие десять лет мы не вступим в альянс и не восстановим открытые торговые соглашения. Король Маррок считал, что болезнь позволит ослабить земную оппозицию – как численность населения, так и объем ресурсов.

– И я уверена, что мой отец был абсолютно прав. Продолжайте ваше… исследование. Заседание закрыто.

– Позвольте отнять еще минуту вашего драгоценного времени, моя королева.

Фыркнув, Чэннери опустилась на трон.

– Что еще?

– Перед нами по-прежнему стоит проблема антидота.

Маг замолчал, и Чэннери пожала плечами.

– Какой бы заманчивой ни была идея запустить эту болезнь на Земле, не думая о последствиях, – продолжил Хэддон, – некоторые стратеги, в том числе и я, считают, что лучше заставить землян поверить, будто новая болезнь – это воля судьбы, даже наказание. Если мы предоставим им антидот, чтобы избавить их от болезни, это подготовит почву для переговоров о создании альянса и позволит защитить наши интересы.

– Ты хочешь, чтобы они заболели, – устало произнесла Чэннери, – а затем выздоровели. Глупейшая военная тактика, о которой я слышала.

– Нет, это не так, – возразила Левана.

Сотня придворных уставилась на нее, а сестра едва не испепелила взглядом. Левана выпрямилась – она не даст себя запугать.

– Землянам не нужно знать, что мы придумали эту болезнь, – сказала она. – Лучший способ вести войну – когда никто не считает ее войной. Мы сможем ослабить положение Земли без риска мести с их стороны.

Левана увидела, что взгляд сестры полон яда, но ей было все равно. В отличие от Чэннери она видела потенциал предложенной идеи.

– А потом, когда земляне будут повержены и не смогут вести настоящую войну, мы предложим мирные переговоры, – продолжила Левана. – Сообщим о своих требованиях и предложим то, чего они будут желать больше всего. Лекарство от болезни, которая их убивает. Земляне воспримут это как жест доброй воли, ведь мы не только потратим свои ресурсы на разработку антидота, но и предложим произвести ее в достаточном количестве и передать им, нашим бывшим врагам. Разве после этого они смогут отказать нам, чего бы мы ни попросили?

– Именно это я и хотели предложить, – подтвердил маг Хэддон. – Юная принцесса очень четко изложила мою мысль. Благодарю вас.

Несмотря на доброту слов, в голосе мага звучало осуждение. Казалось, что Левану с трудом терпят на этих собраниях. Никто никогда не интересовался ее мнением.

– Ну, предположим, я вижу потенциал, – ответила Чэннери, теребя прядь волос. – Продолжайте разрабатывать вакцину.

– В этом-то вся загвоздка, моя королева.

Чэннери вскинула брови.

– Ну конечно, как же без загвоздки? – воскликнула она.

– Мы уже придумали, как разработать антидот, и его эффективность против зараженных микробов успешно доказана множеством проведенных тестов. Но вакцина разработана на основе крови только тех жителей Луны, что лишены дара.

– Пустышек?

– Да, моя королева. У пустышек есть необходимые антитела. К сожалению, добывать образцы крови у пустышек очень хлопотно и дорого, ведь их популяция так широко разбросана по внешним секторам. Искусственная дупликация завершилась неудачей.

– Так почему вы не посадите их в клетки, как зверей? Назовем это наказанием за убийство моих родителей. – В глазах Чэннери вспыхнул новый огонек. – А что, отличная идея. Пусть все знают, как опасны пустышки. Королевство больше не даст им поблажек, как происходило многие годы. Издадим новый закон, если потребуется.

Маг Хэддон кивнул.

– Я считаю это мудрым планом, моя королева. В настоящее время королевский маг Сибил Мира сотрудничает с командой, занимающейся биохимическими исследованиями. Возможно, она сможет разработать наиболее эффективный способ получать образцы крови.

Из шеренги магов вышла девушка с блестящими черными волосами, в коричнево-красном плаще. Она была прекрасна, как и все в королевском окружении, но в ее манере держаться проглядывало что-то особенное. Она излучала уверенность. Она была на ступень ниже главного мага, но ее осанка и легкая улыбка говорили о том, что она считает себя выше других. Леване она сразу понравилась.

– Хорошо, – сказала Чэннери. – Я назначаю мага… м-м-м…

– Сибил Миру, моя королева, – ответила девушка.

– Миру официальным королевским представителем по… даже не знаю. – Чэннери вздохнула. – По делам неодаренных. Королевским указом даю вам разрешение делать все необходимое для улучшения жизни… всех.

Чэннери размахивала руками, пока складывала слова вместе, словно составляла красивый стих, а не издавала указ, который повлияет на жизнь сотен граждан – тысяч, если считать их семьи.

И все же маги почтительно склонили головы, когда она замолчала. Заседание закончилось. Все присутствующие встали вместе с королевой. Прежде чем выйти из зала, Чэннери мило улыбнулась Леване.

– Дорогая сестренка, – проворковала она.

Иди сюда, сестренка.

Левана вздрогнула, но тут же взяла себя в руки. Даже если Чэннери заметила это, то не подала виду.

– Я встречаюсь со своей швеей после обеда. У меня примерка. Почему бы тебе не пойти со мной? Тебе нужны новые платья. Менее… печальные.

Леване не нужно было смотреть на свое бледно-желтое платье или на свою тусклую кожу, созданную чарами, чтобы понять, о чем говорила Чэннери. Ей больше не хотелось, чтобы ее видели. Пусть Чэннери запомнят красивой и веселой. Принцесса Левана завоюет уважение двора умом и предприимчивостью. Она удовлетворит потребности своей страны, пока королева будет развлекаться с ухажерами.

– Мне не нужно новое платье. Благодарю, моя королева.

– Ну и ладно, не нужно ничего примерять. Примерять платья буду я, а ты станешь отличной вешалкой для шляпок. Пойдем.

Левана с трудом сдержала стон. Чэннери направилась к выходу, маги и аристократы склонили перед ней головы. Следуя за сестрой, Левана представляла, что на самом деле все склоняются перед ней. Оказавшись в коридоре, она заметила направлявшегося к ним Эврета. Ее сердце забилось, но Эврет даже не посмотрел на нее. Он остановился и приветствовал королеву, ударив кулаком в грудь. Левана попыталась привлечь его внимание, но он смотрел на стену над ее головой и словно превратился в статую.

Лишь сделав несколько шагов и обернувшись, Левана поняла, что он пришел, чтобы сменить другого стражника. Смена стражника проходила быстро и отлаженно, будто работал хорошо смазанный механизм часов. Левана со вздохом отвернулась. Это был шанс поблагодарить Эврета за подвеску, которая висела на ее шее под воротником платья.

Она слышала шаги Эврета за спиной. Чувствовала, как ее тянет к нему. У Леваны начало покалывать кожу на шее, и она представила, что Эврет смотрит на нее. Восхищается изгибом ее шеи. Скользит взглядом ниже.

Ее чувства обострились до предела, когда они подошли к главной галерее дворца и начали подниматься наверх, в королевские покои. Чэннери не любила пользоваться лифтом. Однажды она сказала Леване, что чувствует себя настоящей королевой, когда идет по лестнице, приподнимая юбки.

Левана с трудом удержалась, чтобы не спросить, не по этой же причине ей так нравится задирать юбки в других случаях.

– Ваше Величество!

Чэннери, а за ней и Левана остановились. Обернувшись, Левана увидела девушку примерно своего возраста в простой одежде. Она запыхалась и раскраснелась, волосы в пучке растрепались.

– Простите меня за дерзость, моя королева, – с трудом проговорила девушка и опустилась на одно колено.

Чэннери с отвращением поморщилась.

– Как ты смеешь обращаться ко мне так неофициально? Я прикажу выпороть тебя за нахальство.

Девушка вздрогнула.

– П-п-простите меня, – повторила она. – Меня прислал доктор О’Коннор из медцентра в АР-К со срочным сообщением для…

– Разве я спросила, кто тебя прислал? – перебила ее Чэннери. – Разве я дала понять, что мне интересно, откуда и зачем ты пришла? Нет, потому что у меня нет времени выслушивать всех. Для аудиенции есть особый порядок. Стража, уведите ее.

Глаза девушки расширились.

– Но…

– О, всевышние звезды! – воскликнула Левана. – Я займусь ее просьбой. Отправляйся к швее, ведь это гораздо важнее, чем выслушать человека, который бежал со всех ног.

– Я не позволю так говорить со мной в присутствии моих подданных! – рявкнула Чэннери.

Левана опустила руки, сделав над собой усилие, чтобы не сжать кулаки.

– Я не хотела обидеть вас, моя королева. Мне лишь показалось, что у вас очень много дел, поэтому прошу вас, позвольте мне помочь.

Левана кивнула в сторону девочки, по-прежнему стоявшей на одном колене.

– Что ты хотела сообщить? – спросила она.

Девушка сглотнула.

– У меня сообщение для королевского стражника, Ваше Высочество. Для сэра Эврета Хейла. Его жена рожает. Врачи боятся… Доктор… Они просили его немедленно приехать к ней.

Левана почувствовала, как сжалась ее грудь и воздух покинул легкие. Она обернулась и увидела ужас на лице Эврета.

Но Чэннери расхохоталась.

– Какая жалость! Сэр Хейл только что заступил на службу. Его жене придется подождать, пока он не освободится. Идем, Левана.

Подобрав юбки, она начала подниматься по ступенькам.

Эврет перевел взгляд с девушки – возможно медсестры или ассистентки – на удаляющуюся спину королевы. Казалось, он прирос к полу. Уйти означало нарушить прямой указ королевы. Он стал бы изменником, и ему грозило бы наказание, о котором Левана могла лишь догадываться. Но он по-прежнему колебался. В каком отчаянии он был, раз хотел ослушаться королеву!..

Левана почувствовала любопытство. Дети на Луне рождались постоянно, осложнения были редкостью. Но Солстис казалась такой слабой…

Левана остановилась.

– Сестра, – начала она.

Чэннери замерла на верху лестницы.

– Я собираюсь в город, мне нужен сопровождающий. Я возьму с собой сэра Хейла.

Чэннери едва не прожгла ее взглядом, но Левана вскинула голову и посмотрела ей прямо в глаза. Позже ее ждут последствия – она прекрасно знала, что последствия будут. Но она сомневалась, что Чэннери хочется, чтобы ее ослушались на публике второй раз подряд. На этот раз Левана возьмет вину на себя. Эврет лишь выполнит приказ. Ее приказ.

Напряжение нарастало, мгновения превратились в вечность. Левана ждала. Ей казалось, что она слышит испуганный стук сердца Эврета, хотя их разделяло не меньше шести шагов.

Наконец Чэннери сдалась.

– Хорошо, – беззаботно сказала она. Напряжение спало. Но Левана знала, что это только кажется. – Если будешь проходить мимо «Лейк-Бульвар», захвати мне кислых яблочек, хорошо?

Откинув волосы назад, королева развернулась и продолжила подниматься по лестнице.

Левана почувствовала, что у нее кружится голова, и лишь тогда поняла: все это время она почти не дышала. Чэннери скрылась, и Эврет будто сбросил оцепенение.

– Что с моей женой? – переспросил он. Эмоции переполняли его, волнение передалось его голосу, рукам, глазам. Он прошел мимо Леваны, схватил медсестру за плечи заставил встать. Он выглядел встревоженным и будто готовился к чему-то. – Она?..

Все еще бледная после встречи с королевой, девушка на секунду задумалась, пытаясь понять, о чем ее спрашивают, а потом с сочувствием кивнула.

– Нужно торопиться.

* * *

Медсестра увела Эврета по белоснежному коридору медицинского центра, а Левана осталась в приемной и видела, как они остановились на пороге. Лицо Эврета было искажено тревогой, и Левана пожалела, что не может обнять его и забрать все переживания. Медсестра открыла дверь. Даже издалека Левана услышала пронзительный крик. Эврет исчез внутри, и дверь за ним закрылась.

Его жена умирала.

Медсестра этого не сказала, но Левана была уверена. Эврета поспешили привести сюда, чтобы он смог попрощаться, и для него это не стало неожиданностью. Возможно, Солстис была больна. Возможно, беременность протекала с осложнениями. Левана вспомнила, какой она была на похоронах – ее фарфоровую хрупкость, тревогу на лице Эврета, пока они стояли среди других скорбящих.

Левана расхаживала по пустой приемной. Голографический узел на стене транслировал беззвучный спектакль – все актеры были в причудливых масках и костюмах и кружились в изящном танце, посвященном лишь ей одной.

Левана редко покидала дворец, но теперь обнаружила, как приятно оказаться там, где никто не узнает чары, которые она носила со дня коронации. Чары девочки-невидимки, принцессы-инкогнито. Левана могла быть кем угодно, никто не узнал бы ее. Медицинский центр был маленьким – жители Артемизии редко болели. В этой клинике лечили сломанные кости, проводили эвтаназию пожилых пациентов и, конечно, принимали роды.

Клиника была небольшой, но пациентов, очевидно, было немало. Доктора и медсестры постоянно появлялись и исчезали в бесконечных коридорах. Но Левана могла думать лишь об Эврете и о том, что происходило за той закрытой дверью.

Его жена умирала.

Он останется один.

Левана понимала, что не должна думать об этом, но все равно почувствовала, как в ее груди вспыхнула искра надежды.

Это судьба.

Этому суждено было случиться.

Добрые слова, которые он произнес на похоронах… Его робкий взгляд на празднике в честь ее дня рождения… Кулон в виде маленькой Земли. Ваш друг и самый преданный слуга.

Возможно, в этих словах был особый смысл? Что-то, чего Эврет не мог сказать раньше? Мог ли он желать Левану так же сильно, как она его?

Эврет казался человеком, который никогда не нарушит брачный обет, как бы сильно он ни тосковал по другой. Теперь ему не придется идти наперекор себе. Он сможет быть с ней…

При мысли об этом Левана задрожала в предвкушении.

Как скоро он признается в своих намерениях?

Как долго будет оплакивать смерть жены, прежде чем разрешит себе признаться в любви Леване, своей принцессе?

Ожидание станет агонией. Левана должна дать ему понять, что он может скорбеть и любить одновременно. Она не осудит его, ведь им суждено быть вместе.

Судьба забрала его жену. Звезды словно благословили их союз.

Неожиданно дверь в коридор распахнулась.

Не ожидая приглашения, Левана поспешила вперед. Волнение и любопытство кипели в ее крови. Но не успела она выбежать в коридор, как врачи провезли каталку, и ей пришлось отпрыгнуть в сторону.

Прижавшись к стене, Левана увидела, что это не обычная медицинская каталка: к ней была прикреплена крошечная анабиотическая камера. Ребенок, лежавший на мягкой голубой поверхности, кричал и размахивал поднятыми вверх ручками со сморщенными пальчиками. Его глаза были закрыты.

Леване отчаянно хотелось прикоснуться к младенцу. Провести пальцем по крошечным кулачкам. Погладить короткие черные волосы на нежной головке. Но врачи быстро увезли каталку.

Левана подбежала к двери. Она успела увидеть, как Эврет поник от горя, склонившись над своей женой. Белое одеяло. Кровь на простынях. Рыдания.

Дверь захлопнулась.

Рыдания Эврета эхом отдавались в ушах Леваны. Снова, и снова, и снова.

* * *

Прошел час. Левана по-прежнему сидела в приемной. Ей стало скучно. Она не меньше десяти раз подходила к закрытой двери, но так и не увидела Эврета. Ей захотелось есть, и она подумала: нужно просто назвать кому-нибудь тут свое имя и потребовать, чтобы принесли еду. Любой человек в этом здании сделает все возможное, чтобы выполнить ее пожелание. Когда она поняла это, желание воспользоваться своим положением ослабло, и Левана заставила себя не обращать внимания на бурчание в животе.

Время шло. Она слонялась по коридорам клиники, отступая к стене, когда мимо проходили сосредоточенные врачи. Левана легко нашла зал с новорожденными и проскользнула внутрь, чтобы посмотреть на них через стеклянные панели. Медсестра находилась в другом конце комнаты, подбирала лекарства и проверяла жизненно важные показатели.

Левана нашла ребенка Эврета. На стекле его камеры была напечатана информация:

Хейл

3 января 109 г. т. э. 12:27 В. К. В.

Пол: ж

Вес: 3,1 кг

Рост: 48,7 см

Значит, у Эврета родилась дочь. У нее была темная, как у отца, кожа и милые круглые щечки. Торчащие в разные стороны волосы напоминали нимб, особенно после того, как ее искупали. Она больше не кричала и лежала спокойно. Маленькая грудь поднималась с каждым вдохом. Она была невероятно крошечной. Пугающе хрупкой.

Левана редко видела младенцев, но ей казалось, что этот ребенок – идеальный, лучший из всех когда-либо рожденных.

В отделении для новорожденных только эта маленькая девочка была завернута не в голубое больничное одеяльце. Укрывавшая ее мягкая хлопковая ткань была расшита нитями всевозможных оттенков белого и золотого, которые создавали сияние вокруг ее крошечного тельца. Сначала Левана подумала, что на одеяле была изображена дикая, необитаемая поверхность Луны за пределами биокупола, но потом заметила черные стволы голых деревьев – в нижней части одеяла – и красные варежки на снегу. Левана видела такие только на рисунках к детским сказкам. На одеяле была изображена Земля в темное и холодное время года, которое на Луне никогда не наставало. Интересно, почему Солстис изобразила именно это?

В том, что одеяло расшито Солстис Хейл, Левана не сомневалась.

Наклонив голову, она представила себе, что это ее ребенок. Что это она потратила столько часов, с любовью создавая иллюзию на ткани. Левана попыталась представить, каково быть гордой измученной матерью, любящей и любимой, и смотреть на здоровую маленькую девочку, которую только что родила.

Ее чары изменились так быстро, что она даже не заметила этого.

Солстис Хейл. Любимая жена. Счастливая мать. На этот раз Левана оставила плоский живот и гибкую фигуру. Она прижала палец к стеклу, очертив детское личико на другой стороне.

Она заметила тень. Собственную тень на стекле. Свое отражение.

Левана вздрогнула, и чары рассеялись. Она попятилась, закрыв лицо руками.

Прошло немало времени, пока ей удалось наконец избавиться от наваждения. Вернуть себе бледную кожу, волосы цвета воска, глаза оттенка голубого льда.

– Вы можете посмотреть на нее отсюда, – раздался чей-то голос в коридоре.

Левана подняла голову. В смотровой зал привели Эврета. Он выглядел так, словно только что очнулся после кошмарного сна. Его глаза покраснели. Он моргнул, заметив Левану. Он словно не видел ее или не мог вспомнить, почему она кажется ему знакомой.

У Леваны перехватило дыхание.

Наконец взгляд Эврета сосредоточился, и он склонил голову.

– Ваше Высочество, я не знал, что вы еще здесь… – Его подбородок задрожал. – Ну конечно, вы же нуждались в сопровождающем. Я… Мне так жаль, что я заставил вас ждать.

– Ничего страшного, – ответила Левана. – Я могу позвать…

Но Эврет больше не смотрел на нее. Он перевел взгляд на камеру, где лежала его дочь. Когда он прижал руку к стеклу, в его глазах отразилась целая буря чувств. Где-то между отчаянием и одиночеством в них была любовь – такая открытая и глубокая, что у Леваны перехватило дыхание.

Она бы все отдала, лишь бы и на нее смотрели так.

– Врачи сказали, что с ней все в порядке, – сказал Эврет.

Левана прижалась спиной к окну, боясь увидеть свое отражение и снова потерять контроль над чарами. Она боялась, что если Эврет увидит ее истинный облик, то отвергнет ее навсегда.

– Она прекрасна, – ответила Левана.

– Она идеальна, – прошептал Эврет.

Левана осмелилась посмотреть на его полные губы и изогнутые брови.

– Она похожа на вас, – произнесла она.

Эврет долго молчал. Смотрел на дочь, а Левана смотрела на него.

– Наверное, она станет похожа на свою мать, когда вырастет. – Он замолчал, и Левана заметила, что у него дрожат губы. – Ее мать… – Эврет замолчал, закрыл рот руками и прижался лбом к стеклу. – Я бы отдал все… Она будет расти без матери. Это несправедливо.

Левана почувствовала, как напряглось ее сердце – оно словно пыталось выскочить из груди и слиться с сердцем Эврета.

– Не говорите так, – прошептала она, робко коснувшись его руки и обрадовавшись, что он позволил ей это. – Такие вещи происходят не случайно, верно? Посмотрите на ребенка, которого она подарила вам. Она выполнила свое предназначение.

Левана осознала грубость своих слов, лишь когда Эврет отшатнулся от нее. Он изумленно посмотрел на нее, и Левана ощутила прилив стыда.

– Это не… Я имела в виду совсем другое. Просто… У вас и этого ребенка впереди целая жизнь. Понимаю, сейчас вам тяжело, но не теряйте надежду на будущее счастье и все хорошее, что вас ждет.

Эврет поморщился словно от боли, и Левана поняла, что, возможно, сказала что-то не то. Ей хотелось утешить его, но она не представляла, что испытываешь, когда теряешь любимого человека. Ей это чувство было не знакомо.

Но теперь она видела их будущее, даже если Эврет не мог увидеть его из-за своего горя. Он полюбит ее, Левану, и она сделает его счастливым.

– Я приглашу своего друга, другого стражника – Гаррисона Клэя. Они с женой уже едут сюда. Они помогут… – Эврет нервно вдохнул. – Помогут со всеми приготовлениями и… с ребенком… – Он откашлялся. – Клэй проводит вас во дворец. Боюсь, в таком состоянии, Ваше Высочество, я для вас бесполезен.

Плечи Леваны поникли. Ее обуревали фантазии о том, что может произойти, когда Эврет будет провожать ее во дворец, приведет в ее покои, осознает, что больше не должен хранить верность одной женщине. Ни одна из этих фантазий не предполагала, что она оставит его одного.

– Я останусь с вами, – возразила Левана. – Я смогу утешить вас. Смогу…

– Это не ваша обязанность, Ваше Высочество, но спасибо за доброту. Мне бы не хотелось, чтобы вы видели меня в таком состоянии.

Левана успела подумать, не были ли эти слова лестью.

– Я не поблагодарил вас за то, что вы сделали сегодня. Вы с королевой… Но я очень благодарен вам. Я знаю, что вам пришлось непросто.

– Конечно. Для вас я сделаю все что угодно.

Эврет посмотрел на нее с удивлением, граничащим с тревогой. Помедлив, он снова отвернулся.

– Вы очень добры, принцесса. Но я всего лишь стражник. Моя задача – служить вам.

– Вы не просто стражник. Вы… Возможно, вы мой единственный друг.

Эврет как-то странно поморщился.

– По крайней мере вы единственный, кто сделал мне подарок на день рождения, – тихо сказала Левана.

Боль во взгляде Эврета сменилась сочувствием, и пока он смотрел на нее, Левана достала кулон из-под воротника своего платья. Его грусть усилилась, когда он увидел кулон.

– Я не снимаю его с тех пор, как вы мне его подарили, – сказала Левана, прикладывая усилие, чтобы в ее голосе не прорывались страсть и желание. – Для меня он дороже всех драгоценностей… дороже… дороже всего на свете.

Тяжело вздохнув, Эврет взял кулон и вложил его в пальцы Леваны, затем обхватил ее руку своими. Левана почувствовала себя маленькой и хрупкой, словно его ладони защищали ее сердце, а не какой-то старый кулон.

– Вы милая девушка, – ответил Эврет, – и заслуживаете самых богатых драгоценностей, когда-либо украшавших принцессу. Для меня большая честь быть вашим другом.

Левана подумала, что он поцелует ее, но Эврет убрал руки и снова повернулся к окну. Ее сердце выпрыгивало из груди, и она знала, что покраснела. Она позволила краскам пробиться сквозь чары.

– Я не похожа на Чэннери. Мне не нужны драгоценности. То, чего я хочу, гораздо дороже. – Левана придвинулась к нему, чтобы коснуться его руки плечом. Эврет слегка отступил.

«Он скорбит, – напомнила себе Левана. – Он вправе так себя вести».

Но его скорбь казалась настолько незначительной, когда ее кровь кипела под кожей. Когда она чувствовала, что ее сердце пробьет ребра, если он не заключит ее в объятия. Левана провела языком по нижней губе и снова пододвинулась к нему.

– Сэр Хейл… Эврет…

От ощущения на губах его имени, которое она даже в своих фантазиях никогда не произносила так интимно, у нее по спине побежал холодок.

Но Эврет снова отвернулся. Его голос изменился, стал более жестким.

– Я думаю, вам стоит подождать в холле, Ваше Высочество.

Его холодность заставила Левану замереть. Она медленно сделала шаг назад.

Скорбь. Он скорбит.

Она сглотнула, словно очнувшись от сна.

– Мне жаль. Я… Я не хотела… Могу только представить, что вы сейчас чувствуете.

Выражение лица Эврета смягчилось, но он по-прежнему не смотрел на нее.

– Я знаю. Все в порядке. Знаю, что вы лишь хотите помочь. Но я прошу вас, Ваше Высочество. Мне нужно побыть одному.

– Конечно. Я понимаю.

Но Левана не понимала.

Она оставила Эврета, потому что он попросил об этом, и она сделала бы для него все что угодно. Возможно, она не понимала его печаль, зато понимала, что Эврет Хейл хороший человек и Солстис очень, очень повезло.

Скоро, говорила себе Левана, ее жизнь изменится, и, возможно, ей тоже повезет.

* * *

Она думала о нем постоянно. В фантазиях Эврет держал ее за руку в обеденном зале, пока Чэннери без умолку щебетала о новых платьях. С любовью смотрел на нее в тронном зале, пока маги говорили об устаревшей политике, которую Чэннери не могла понять или изменить. Каждую ночь он ложился к ней в постель, обнимал мускулистыми руками, обжигал шею дыханием.

Его призрак был с Леваной, когда она просыпалась.

Его тень следовала за ней по коридорам.

Каждый раз, когда Левана замечала униформу стражника, ее сердце подскакивало и она оглядывалась в надежде увидеть Эврета, хотя обычно это были лишь ее глупые стражники, державшиеся на почтительном расстоянии.

Прошло три дня. Официальный траур кончился, но Левана не видела Эврета.

Прошла неделя.

Левана понимала, что Эврет мог оставить службу, чтобы похоронить жену и побыть с новорожденной дочкой, и пыталась проявить терпение. Дать ему свободу и время. Дождаться, когда он сам придет к ней – ведь он обязательно придет. Конечно же, он скучает по Леване так же сильно, как она по нему.

Она представляла, как он ложится спать, мечтая обнять ее.

Представляла, как он придет в ее спальню, упадет на колени и признается, как сильно любит ее и не может больше ждать ни минуты, чтобы узнать вкус ее губ.

Она представляла себе счастливую семью – ее, Эврета и девочку. Вот они все вместе играют в детской… Представляла, как пухлый младенец пытается забраться на ее колени и засыпает у нее на руках. Как Эврет мягко смотрит на них, зная, что его семья наконец идеальна.

Они рождены, чтобы быть вместе.

Она – любовь всей его жизни.

Прошла еще неделя, а Левана так и не увидела Эврета. С каждым днем ее тоска росла.

Но наконец ее фантазии воплотились в жизнь. Вечером стражники постучали в ее личные покои и сообщили о том, что пришел сэр Эврет Хейл.

Левана выскочила из угла комнаты, где она смотрела документальный фильм о ранней колонизации Луны, выключила голографический узел и одновременно надела чары бледной невидимой девочки.

– Эврет! – воскликнула она, подбежав к дверям. Сердце едва не выпрыгивало у нее из груди.

Эврет в изумлении отступил в коридор. Возможно, его удивили ее горячность или фамильярность, с которыми Левана произнесла его имя. Он держал в руках черно-золотистую ткань.

Два личных стражника Леваны стояли, словно статуи, слева и справа от него с совершенно бесстрастными лицами.

– Ваше Высочество, – произнес Эврет, поклонившись.

– Пожалуйста, проходите. Я… Я так рада видеть вас. Я думала о вас. Прикажу подать чай.

Он поднял бровь и остался стоять в коридоре.

– Благодарю за гостеприимство, Ваше Высочество, но сегодня я снова заступаю на службу. Я лишь хотел отдать вам это.

Левана поколебалась. Эврет заступает на службу? Значит, он брал отпуск? Она почувствовала некоторое облегчение – можно больше не думать о том, что он намеренно избегал ее. И все же ее раздражало, что ему потребовалось целых две недели, чтобы попрощаться с женой и привыкнуть к дочери.

– Не говорите глупостей, – возразила Левана, распахнув дверь шире. – Обещаю, что вам ничего не будет, если вы опоздаете. Прошу, войдите хотя бы на минуту. Я так волновалась…

Эврет по-прежнему колебался. Он опустил глаза на сверток ткани в своих руках.

– Сэр Хейл, не заставляйте меня приказывать.

Левана рассмеялась, но Эврет лишь стиснул зубы. Он вошел в покои и огляделся по сторонам, словно зверь, попавший в клетку. Левана закрыла за ним дверь. Ее руки вспотели, пульс ускорился.

– Садитесь, – сказала она. – Я не знала, что вы брали отпуск. Хотя и догадывалась…

Опустившись на диван, Левана поняла, что у нее дрожат ноги. Эврет не приблизился к ней. Не сел рядом.

Она притворилась, будто не замечает, что он нервничает, хотя все видела. Она сама нервничала. Воспоминания о тысячах фантазий обрушились на нее. Фантазии, которые начинались именно так, теперь воплощались в реальность. Эврет был здесь.

– Говорите, Эврет. Расскажите, что вы делали, пока мы не виделись.

Он собрался с силами, словно готовясь к броску. Выражение его лица стало мужественным и сосредоточенным, взгляд скользнул по картине за спиной у Леваны.

– Я благодарен за то, что мне дали время, чтобы подготовить похороны моей ушедшей жены. Также я занимался ее магазином. – Голос Эврета дрогнул, но он взял себя в руки. – Последнюю неделю я наводил порядок в ее мастерской. Распродал все, что мог.

Левана открыла рот от удивления. Она не знала, что обычно делают, когда кто-то умирает. После смерти родителей всеми вопросами занимались маги и служанки.

– Мне… жаль, – пробормотала она, подумав, что это прозвучит уместно. – Знаю, вам пришлось нелегко.

Эврет кивнул, словно принимая ее слова поддержки.

– Как ваш ребенок?

– Она в порядке. Благодарю, Ваше Высочество. – Эврет тяжело вздохнул и посмотрел на сверток, который держал в руках. – Я хочу отдать вам это.

– Спасибо, Эврет. Что это?

Левана надеялась, что если она продолжит неподвижно сидеть на диване, то Эврету придется подойти ближе. Сесть рядом. Наконец посмотреть ей в глаза.

Вместо этого Эврет развернул ткань, и Левана увидела изящный гобелен с изображением Земли, который вышила Солстис.

У Леваны перехватило дыхание. Гобелен был таким же потрясающим, как в тот день, когда она впервые увидела его. Даже более потрясающим теперь, в роскошных королевских покоях.

– Его сделала Сол, – с трудом произнес Эврет. – Думаю, вы знаете.

Левана смотрела на сверкающие сшитые обрывки Земли, потом подняла глаза на Эврета.

– Он великолепен. Но почему вы решили отдать его мне?

Лицо Эврета снова исказилось. Его упрямство и решительность не позволяли ему дать выход эмоциям.

– Она сказала, что вы приходили в ее магазин, Ваше Высочество. Сказала, что вы были восхищены этим гобеленом. – Эврет сглотнул. – Я подумал, что она была бы рада, если бы гобелен теперь принадлежал вам. Вы ведь были ее принцессой… И еще я подумал… Хочу поблагодарить вас за то, что убедили Ее Величество отпустить меня. Вы даже не представляете, как это было для меня важно. Я буду благодарен вам до конца своих дней.

Левана откашлялась, не спуская глаз с гобелена. Ей нравилось в нем все – идея, безупречная ручная работа… Нравилось, что Эврет подарил его ей. Но она понимала, что не сможет без зависти смотреть на что-то, созданное его супругой.

– Он прекрасен, – наконец ответила Левана, вставая. – Если вы не против, я уберу его в безопасное место. Мы отдадим его вашей дочери, когда она станет старше. Этот гобелен принадлежит ей.

Глаза Эврета расширились от удивления, на его лице медленно проступила улыбка.

– Благодарю, Ваше Высочество. Это… – Он отвел взгляд и сжал губы, борясь с переполнявшими его чувствами. – Это так благородно. Вы очень добры. Спасибо.

Левана покачала головой.

– Вы не должны благодарить меня. Мне не нужна ваша благодарность, Эврет.

Он опустил руки.

– Тогда примите мою дружбу, – сказал Эврет, – если вы по-прежнему желаете этого. Хотя я простой стражник и не заслужил ее.

Его улыбка была такой напряженной, что Леване пришлось отвернуться. Она чувствовала, как пылает ее лицо. Ее сердце превратилось в вулкан, по венам текла лава.

– Нет, Эврет. Вы должны понимать, что я считаю вас больше, чем… просто другом.

Улыбка на губах Эврета застыла. Он испуганно посмотрел на нее.

– Ваше Высочество, я… – Он покачал головой. – Я не хочу, чтобы мой визит…

– Что? – перебила его Левана, шагнув вперед.

– Оставил у вас неправильное впечатление, – продолжил Эврет, смягчив слова неуверенной улыбкой. – Вы милая девушка. Иногда мне кажется, что вы… вы запутались. Я знаю, что у вас добрые намерения… и что вы одиноки. Я понимаю, каково вам здесь, во дворце.

Левана тут же разозлилась. Она со стыдом подумала обо всем, что он видел – издевки Чэннери, смех придворных…

– Вам нужен друг. Я могу помочь. Ведь я здесь ради вас. – Выпустив край гобелена, Эврет поднес руку к лицу. – Простите, я подобрал не те слова. Мне не хотелось показаться…

– Снисходительным?

Эврет вздрогнул.

– Я забочусь о вас. Вот что я пытаюсь сказать. Я всегда здесь для вас, если вам захочется поговорить с кем-то, побыть рядом с другим человеком.

Левана раздраженно прикусила нижнюю губу, но в то же время в ней горела такая любовь к этому мужчине, что слезы подступили к глазам. Она перевела взгляд на гобелен – континенты Земли, необработанные края, блестящие золотые нити… Сделала глубокий вдох.

– Я знаю, – ответила Левана. – Знаю, что вы заботитесь обо мне. – Застенчиво улыбнувшись, она осмелилась посмотреть Эврету в глаза. – Сначала кулон, теперь гобелен. Вы словно пытаетесь подарить мне целый мир, сэр Хейл.

Эврет покачал головой.

– Лишь немного доброты, Ваше Высочество.

Улыбка Леваны стала шире, когда она подошла ближе, ступая босыми ногами по роскошному гобелену – через Антарктику, Атлантический океан…

– Вы уверены? – спросила она, бросив взгляд из-под опущенных ресниц, как делала Чэннери, когда общалась с потенциальным поклонником.

Эврет посмотрел на ее ноги на гобелене и нахмурился.

– Ваше Высочество…

– Я не запуталась, Эврет. Я не одинока. – Левана схватила верхний край гобелена, и Эврет отпустил его. Ткань упала на пол, и на лице Эврета снова появилась тревога.

Он отступил, но Левана, сама не осознавая этого, применила свой дар, и Эврет остался стоять на месте.

– Что?..

– Я люблю вас, Эврет.

Его тревога превратилась в ужас.

– Ваше Высочество, нет!.. Это не…

– Я знаю, знаю… Вы были счастливы в браке. Вы очень любили свою жену. Я понимаю. Но теперь ее нет, а я есть, как вы не понимаете? Все должно было произойти именно так. Так должно было случиться.

Эврет с изумлением смотрел на Левану – так, будто не узнавал ее. Будто не он улыбался ей несколько секунд назад, не он говорил с ней. Но он ведь уже признался ей, открыл ей правду!

Дружба? Дружба?

Нет. Кулон, гобелен и то, что он оставался с ней наедине в ее покоях…

Мужчина, желающий быть только другом, так себя не ведет. Эврет принадлежал Леване так же, как она принадлежала ему.

Она снова шагнула к нему, и он поднял руки, чтобы оттолкнуть ее.

– Перестаньте! – тихо прошипел Эврет, словно опасался стражников, оставшихся за дверью. – Этого я и боялся. Я знаю, что вы… – он запнулся, подбирая слова: – испытываете чувства ко мне, Ваше Высочество, и я польщен, но пытаюсь…

– Я могу стать ею, – перебила его Левана. – Если вам так будет проще.

Эврет с испугом уставился на нее:

– Что?

– У меня отлично получается. Вы видели… какой убедительной я могу быть.

– Что…

На этот раз облик Солстис Хейл дался ей проще – с каждым разом все проще. Левана была уверена, что запомнила ее в малейших деталях, от изгиба бровей до легких завитков на концах длинных темных волос.

Эврет попытался отшатнуться, но не смог сдвинуться с места.

– Принцесса, перестаньте.

– Но вы ведь этого хотите, не так ли? Так вы получите и то и другое. Я стану вашей женой. Стану матерью вашего ребенка. Люди быстро забудут о той, что умерла. Останемся лишь я и вы, наша идеальная семья. Вы станете принцем, Эврет, а это гораздо лучше, чем быть стражником, и…

– Перестаньте!

Левана замерла. Гнев, с которым он это произнес, заморозил огонь в ее венах. Эврет задыхался и пытался отстраниться от нее. Левана испугалась, что он упадет. Нахмурившись, она ослабила свои чары, и он пятился до тех пор, пока не натолкнулся на стену.

– Прошу, – пробормотал Эврет. – Перестаньте так себя вести. Вы не понимаете… Вы не знаете, как раните меня.

Левана чувствовала смущение, но твердо решила не сдаваться, и смущение исчезло. Она подошла к Эврету вплотную, почти прижалась к нему. Эврет попытался уклониться, но отступать было больше некуда.

– Вы не можете отрицать, что желаете меня. После того подарка на день рождения и открытки. После всех улыбок и…

– Всевышние звезды, принцесса, я просто пытался быть вежливым.

– Вы любите меня! Не отрицайте.

– Вы еще ребенок.

Левана стиснула зубы, изнемогая от желания.

– Я женщина, как и Солстис. В моем возрасте моя мать уже вышла замуж.

– Не надо. Перестаньте.

Глаза Эврета сверкали. От гнева? Или от страсти?

Левана посмотрела на сжатые кулаки Эврета, представила его руки на своей талии и прижалась к нему.

– Я знаю, что права. Не отрицайте этого.

– Нет! Вы не правы. Я люблю свою жену, и даже если вы выглядите так же, вы не она. – Эврет отвернулся, содрогнувшись от собственных слов. – В последний раз, когда я был во дворце, я ослушался королеву, а теперь оскорбил принцессу, даже не успев вернуться на свой пост. Я не могу… – Он нахмурился. – Даю слово, что сегодня же подам в отставку и попрошу королеву смилостивиться надо мной.

Глаза Леваны увлажнились, но она сморгнула слезы.

– Ваше прошение отклонено, и я скажу Чэннери, чтобы и она отклонила его.

– Ваше Высочество, прошу, не надо… – простонал Эврет.

– Я не отпущу вас. И не позволю отрицать правду.

Леване всегда легче было создавать чары, чем подчинять себе чужие эмоции. Подобные манипуляции лучше удавались магам, со всем их опытом и навыками. Но проникнуть в мысли Эврета было так же легко, как сунуть палец в мокрую землю. Стражники всегда легко поддаются контролю – одна из мер безопасности, принятых во дворце, – и Эврет ничем не отличался от остальных. Его разум не мог сопротивляться.

– Вы любите меня, – произнесла Левана с мольбой в голосе. Она прижалась к Эврету, ощутила тепло, силу и напористость его рук. Внезапно он сжал ее локти. – Вы любите меня.

Эврет отвернулся. На его лице отразилась борьба, Левана почувствовала сопротивление его разума. Сопротивление сердца. Жалкие попытки. Он не мог противостоять ей. Левана этого не позволила бы. Не сейчас. Не сейчас, когда он должен принадлежать ей. Она знала, что он хочет этого так же сильно, как она. Ах, если бы только он это понимал…

– Вы любите меня, – прошептала Левана. На этот раз ее голос прозвучал мягче. – Мы принадлежим друг другу. Вы и я. Это судьба, Эврет. Судьба.

– Принцесса…

Левана наполнила его сердце желанием, тело – тоской, разум – той же уверенностью, какую испытывала сама. Она влила в него все свои эмоции и почувствовала, как его сопротивление разлетелось вдребезги. Эврет задрожал, ошеломленный нахлынувшими чувствами.

– Скажите, что я права. Скажите, что любите меня.

– Я… Я люблю вас, – с отчаянием прошептал Эврет, борясь из последних сил. – Сол…

Попытка произнести имя умершей жены вызвала у Леваны вспышку ненависти, но она тут же забыла о ней, когда Эврет Хейл прижал ее к себе и поцеловал. У нее перехватило дыхание, но он снова повторил, словно вдохнул в нее это слово.

Сол…

А потом Левана утонула – в ощущениях, зное, желании, тоске, и он любил ее…

Он любил ее.

Он ее любил.

…он ее любил…

* * *

– С этим будет сложнее, – сказала Чэннери, постукивая ногой в такт быстрой мелодии, которую исполнял оркестр. Она закинула блестящую красную вишню себе в рот и выбросила хвостик с галереи в танцевальном зале куда-то вниз, в круговерть платьев и изысканных причесок.

Левана, стоявшая рядом, не облокотилась на балкон, не постукивала ногой и даже не пыталась принять участие в обсуждении очередного кавалера сестры. Ее внимание было приковано к Эврету, стоявшему у лестницы словно статуя. Его форма не отличалась от формы остальных стражников, и все же он выглядел как королевская особа, а не как простой охранник.

Он выглядел спокойным, невозмутимым. И ни разу не посмотрел на Левану с тех пор, как начался бал.

– Ах, я вижу, – добавила Чэннери, проследив за взглядом Леваны. – Теперь, когда у тебя появилась игрушка, больше не хочешь слушать мое нытье?

– Это не игрушка.

– Разве? Тогда марионетка.

Левана сжала кулаки.

– Он не марионетка.

Чэннери усмехнулась. Отойдя от перил балкона, она направилась к одному из слуг. Юноша опустился на колено и поднял над головой поднос, чтобы Чэннери могла увидеть то, что на нем стояло. На подносе по спирали были расставлены бокалы с разноцветными напитками. Чэннери выбрала ярко-оранжевый, густой как сироп.

– Стой здесь, вдруг я еще чего-нибудь захочу, – приказала она слуге и повернулась к сестре. – Если он не игрушка и не марионетка, тогда почему, во имя Сайпруса Блэкберна, ты весь месяц ходишь в облике его глупой жены?

Жар прилил к лицу Леваны, но ее чары не померкли. Всегда спокойная, собранная, жизнерадостная, изящная и милая – такой Левана запомнила Солстис Хейл. Ей хотелось, чтобы теперь ее видели именно такой.

– Бедная женщина умерла при родах, – ответила Левана. – С моей стороны это дань уважения.

– Ты играешь с ним. – На лице Чэннери появилась хитрая усмешка. – Я бы гордилась тобой, замахнись ты на жертву покрупнее. Но дворцовый стражник? Покончив с ним, ты, наверное, переключишься на садовника.

Левана посмотрела на сестру.

– Ты лицемерка. Сколько стражников развлекали тебя за последние годы?

– Не счесть. – Чэннери сделала глоток из бокала и снова хитро улыбнулась. Потом поставила бокал и понюхала яркий напиток. – Но никогда не в ущерб другим развлечениям. У настоящей леди должно быть три игрушки. Одна, чтобы любить ее, другая, чтобы согревать в постели, третья, чтобы осыпать драгоценностями.

Левана почувствовала, что у нее дергается глаз.

– Но у тебя не было Эврета.

Искренне рассмеявшись, Чэннери поставила напиток, который едва пригубила, на поднос и выбрала другой, ярко-голубого цвета с чем-то белым и блестящим сверху. Слуга стоял не шевелясь.

– Верно, – согласилась она. – Но мне кажется, с ним было бы меньше проблем, чем с констеблем Дубровским. – Чэннери вздохнула. – Тот еще шалун.

Дубровский? Левана окинула взглядом гостей. Ей не сразу удалось заметить констебля, танцевавшего с молодым юношей, имени которого она не знала. Один из наследников семьи, в этом она была уверена.

– Все сложности из-за его особых предпочтений, – заметила Левана.

Чэннери щелкнула пальцами.

– Он ничем не отличается от остальных. За исключением того, что его не интересует его королева. Не понимаю, в чем дело. Я делаю намеки со вчерашнего вечера.

Оглянувшись, Левана заметила, что рука слуги начала дрожать. Бокалы на подносе зазвенели. Левана выбрала напиток, похожий на расплавленный шоколад.

– Можете идти, – приказала она.

Чэннери успела схватить бокал с ярко-желтым ликером, прежде чем слуга исчез. Она облокотилась на перила балкона, держа в руках два бокала. Снова посмотрела на констебля. Но не мечтательно, а словно составляя план.

– Если он так тебе нравится, – начала Левана, – почему бы просто не заставить его захотеть тебя? Это было бы проще.

– Ты так говоришь, словно у тебя есть опыт в подобных делах.

Почувствовав, как сжимается ее желудок, Левана снова бросила взгляд на Эврета. Невозмутимый, величавый Эврет. Следит ли он за ней украдкой, как это делает она? Бросает ли на нее взгляды, когда она на него не смотрит? Левана еще ни разу не застала его за этим – с момента их первого поцелуя в ее покоях.

– Манипулируя жертвой, легко нарушить правила игры, – продолжила Чэннери. Она коснулась губами голубой жидкости, присыпанной серебристой пудрой, и сделала глоток. Выглядела она при этом крайне довольной. – Но мне такая победа не нужна. Я выиграю, когда войду в историю Луны как самая желанная королева.

– Или самая безрассудная. Разве тебе никогда не хотелось просто… влюбиться?

– Влюбиться? Какой же ты еще ребенок.

Чэннери залпом выпила оба коктейля, поморщилась от неожиданного сочетания и расхохоталась.

– Любовь! – крикнула она с балкона так громко, что несколько музыкантов вздрогнули. На долю секунды музыка прервалась, но тут же продолжилась. – Любовь – это завоевание! Любовь – это война! – Несколько гостей перестали танцевать и во все глаза смотрели теперь на свою безумную королеву. Левана отшатнулась. – Вот что я думаю о любви!

Чэннери размахнулась и швырнула пустые бокалы в толпу. Один из них разбился о блестящий пол. Другой попал в глаз партнеру констебля Дубровского. Мужчина вскрикнул и закрыл лицо руками, но было слишком поздно.

Чэннери злобно рассмеялась и тут же изящно поднесла руку ко рту.

– Ой! – прощебетала она, снова рассмеялась и отошла от перил. Ошеломленная Левана последовала за ней. Они не обращали внимания на гостей, которые склонялись в реверансах, пока они с сестрой проходили мимо. Королева продолжала смеяться.

– И ты думаешь, что это расположит констебля к тебе? – спросила Левана, поставив нетронутый бокал на столик. – Нападение на его партнеров по танцу?..

– Это не более абсурдно, чем твоя тактика, – парировала Чэннери. Они остановились на витой лестнице, огибавшей бальный зал и соединявший нижний этаж с балконом. – Ты действительно думаешь, что, нацепив на себя облик его мертвой жены и манипулируя им несколько раз в день, ты влюбишь его в себя?

– Мне ничего не нужно делать, – рассерженно ответила Левана. – Он уже любит меня, а я люблю его. Но тебе этого не понять.

Усмехнувшись, Чэннери опустила голову и понизила голос.

– Если ты действительно веришь, что он тебя любит, зачем тогда манипулировать им? Почему бы не позволить ему испытывать его подлинные чувства? И почему ты не покажешь ему, как выглядишь на самом деле? – Чэннери фыркнула. – Боишься, что он с криками выбежит из комнаты?

В душе Леваны бушевала ярость. Она задрожала – даже ее чары показывали гнев, а ведь она давно не теряла контроль над ними. Сделав медленный вдох, она заставила себя успокоиться. Сестра оскорбляла других, чтобы возвыситься за чужой счет. Это было достойно жалости.

– Он все еще скорбит, – сказала Левана, медленно подбирая слова. – Я люблю его и помогаю привыкнуть к переменам.

На мгновение глаза Чэннери сверкнули, и она наклонила голову.

– О да. Мы все видим, как ты помогаешь ему привыкнуть к переменам.

Левана вскинула голову.

– Мне все равно, что ты думаешь. Я выйду за него замуж. Когда он будет готов, мы поженимся.

Чэннери потрепала Левану по щеке. Несмотря на мягкость движения, Левана отпрянула.

– Тогда ты еще глупее, чем я думала, сестренка, – заявила Чэннери. Она убрала руку, решительно сбросила с плеч лямки платья и прошла мимо Леваны в бальный зал.

Левана закрыла глаза, пытаясь не обращать внимания на гремящую музыку, язвительный смех гостей и унизительные слова сестры. Чэннери не понимает. Левана не только пытается заменить умершую жену Эврета. Она хочет показать ему, что она лучше. Более любящая, преданная, загадочная. Она заставит его забыть, что он любил кого-то до нее.

Но в желудке по-прежнему было тяжело. Левана открыла глаза и окинула взглядом бальный зал, прекрасных девушек и юношей в прекрасных нарядах с прекрасными чарами. Возможно, одного облика жены Эврета недостаточно, если она собирается во всем превзойти ее.

Левана попятилась, все дальше отступая от кружащей в вихре толпы, – до тех пор, пока спиной не коснулась стены. За плечами зашуршал гобелен. Сияющий шар над ее головой осветил несколько пар, поднимавшихся по лестнице.

Левана подумала о Солстис, женщине, которую Эврет так сильно любил.

Она решила, что ее волосы должны быть более блестящими, и добавила красные отблески – для контраста и привлекательности. Цвет глаз – глубже и насыщеннее. Ресницы – гуще, кожа – светлее и безупречнее. Грудь – пышнее, талия – тоньше, губы слегка… нет, не слегка. Губы будут ярко-красными.

Когда Эврет посмотрит на нее, он увидит совершенство.

Любой мужчина увидит совершенство.

Возможно, Чэннери права. Возможно, Левана действительно уродлива. Но какая разница, если она может любого ввести в заблуждение? При желании Левана могла соблазнить даже констебля.

Она подождала, пока чары не закрепятся. В этом она была хороша – ее чары были невероятно реальными.

Левана уверенно вошла в бальный зал. Несколько людей обернулись на нее, когда она проходила мимо. Она не сразу направилась к Эврету, сначала прогулялась по залу, поклонилась и улыбнулась нескольким аристократам, с любопытством смотревшим на нее.

Наконец Левана подошла к Эврету, и его пустой взгляд остановился на ней. На мгновение ей показалось, что он смотрит сквозь нее. Затем в темных глазах мелькнуло потрясение, когда Эврет окинул взглядом ее тело, прежде чем снова посмотреть на лицо.

Странное сочетание чувств. Желание – в этом Левана была уверена. И еще… страх?

Она не могла понять.

– Сэр Хейл, – прощебетала Левана и в ту же секунду решила улучшить свой голос. «Как колыбельная, – подумала она. – Мой голос будет напоминать пение птиц». – Я хочу прогуляться у озера, – продолжила она вслух. – Вы сопроводите меня?

Поколебавшись несколько мгновений, Эврет молча кивнул.

Согласно правилам, он следовал за Леваной на почтительном расстоянии, когда они шли по коридорам дворца к каменному портику, отделявшему дворец от садов и озера.

Озеро мерцало во тьме, отражая огни дворца и целый океан звезд. Левана часто представляла, как ныряет в воду и оказывается в космосе.

– В детстве мне казалось, что настанет время и я буду наслаждаться этими балами, – произнесла она, надеясь, что Эврет, следовавший за ней, слушает. – Но теперь я понимаю, что нет ничего более утомительного. Политические интриги под видом невинного развлечения.

Левана улыбнулась, радуясь мудрости и зрелости своих слов. Улучшенные чары позволили ей ощутить такую уверенность, какой она не чувствовала долгие месяцы. Возможно, целую жизнь.

– Хочу провести время здесь, наслаждаясь ясным вечером. А вы? – Левана повернулась. Эврет медленно шел в десяти шагов позади. Его лицо тонуло в тени.

– Принцесса.

От того, как Эврет произнес это слово, у Леваны побежали мурашки по спине. Потому что в его голосе было все, что она увидела в его глазах в бальном зале. Смущение, желание и страх.

– Почему вы остановились так далеко, сэр Хейл?

– Я смогу защитить вас отсюда, Ваше Высочество.

– Да? А что, если убийца выстрелит мне в сердце из окон дворца? Успеете ли вы спасти меня?

– Полагаю, вас нужно защищать не от убийцы.

Левана коснулась цепочки на шее.

– А от кого же тогда?

Она нерешительно шагнула к Эврету.

– От вас самих, – твердо заявил он. Затем попятился и сказал уже не так уверенно: – Или от меня, если вы подойдете ближе.

Левана замерла. В тот вечер в самом Эврете и в его реакции на чары было что-то странное. Она не рассчитывала на такой эффект. С того дня, как Эврет впервые пришел к ней в покои, они разделили сотни драгоценных мгновений. Случайные прикосновения на пороге обеденного зала. Его властная рука на ее талии, когда она уходила в свою спальню ночью. Поспешный отчаянный поцелуй в коридорах перед сменой караула.

Но Левана не была настолько наивной – она понимала, что каждое мгновение должна психологически воздействовать на Эврета. Изменять его мысли, чтобы они были похожи на ее мысли, транслировать ему свое желание, постоянно напоминать, что он ее любите. Он любит ее.

Шесть – шесть! – раз Эврет нарушил кодекс поведения стражника, правило, согласно которому им запрещалось говорить без разрешения вышестоящего лица, чтобы попросить ее остановиться. Он говорил ей, что растерян и убит горем, что не понимает, что на него нашло, что он не хотел воспользоваться ею, что ни в чем ее не винит, но это нужно прекратить… И каждый раз все заканчивалось поцелуем.

В тот вечер Леване не пришлось управлять его эмоциями. Пока что Эврета обманывали лишь ее чары.

– Что вы имеете в виду, утверждая, будто я должна бояться вас?

– Ваше Высочество. – В голосе Эврета больше не было страха, только усталость. – Зачем вы мучаете меня?

Левана отпрянула.

– Мучаю вас?

– Когда я вдалеке от вас – когда я не на службе, забочусь о своей маленькой дочери, – мои мысли чисты. Я знаю себя. Знаю свое сердце. Знаю, что моя жена мертва, но она оставила мне прекрасную дочь, и я благодарен за это. – Эврет сглотнул. – Я знаю, что верен короне и всегда буду преданно служить вам. Я знаю, что забочусь о вас, как… как подобает заботиться стражнику. И другу.

– Вы мой…

– Но когда вы рядом, – продолжил Эврет, и это изумило Левану больше, чем что-либо еще за весь вечер. Стражник никогда не перебивает представителя аристократии и уж точно – члена королевской семьи. – Мои мысли снова путаются. Вы выглядите как Солстис, я в замешательстве. Мое сердце бьется чаще, когда вы рядом, но не от счастья или любви. Мое тело словно принадлежит кому-то другому, и я не могу отпустить вас, хотя знаю, что это неправильно. Всевышние звезды, меня могут казнить за это!

– Нет! Нет, я не допущу этого.

– Но ведь это вы так поступаете со мной.

Левана застыла.

– Верно? – прошептал Эврет. – Это все манипуляция. Игра с несчастным малодушным стражником.

Левана покачала головой и подошла ближе, чтобы взять его за руки.

– Я вовсе не считаю вас таким.

– Тогда зачем вы это делаете?

– Потому что люблю вас! А вы любите меня, но слишком благородны, чтобы…

– Я не люблю вас! – закричал Эврет, и его слова ранили Левану, словно тысячи ледяных осколков. – По крайней мере… я так думаю. Но вы изменили мой разум, и я больше не понимаю, что реально, а что нет.

Левана заставила себя нежно улыбнуться.

– Разве вы не видите? Это и есть любовь. Противоречивые эмоции и вспышки страсти, которые так трудно контролировать, постоянное напряжение, словно не можешь решить, хочешь ли сбежать от человека… или сбежать вместе с ним.

Эврет помолчал, словно пытаясь подобрать слова, и снова крикнул:

– Вы ошибаетесь, принцесса! Не знаю, о чем вы говорите, но это не любовь.

Левана почувствовала, что к глазам подступают слезы.

– Когда вы сказали, что я нуждаюсь в защите от вас, я не думала, что вы хотите разбить мне сердце. Ведь я столько сделала… и готова сделать все ради вас, Эврет.

Отшатнувшись, Эврет обхватил голову руками.

– Я вовсе не хотел этого, принцесса. Вы не понимаете, что делаете. Не понимаете, что все это неправильно. Но так продолжаться не может. Рано или поздно вы устанете от этого маскарада, а меня накажут за то, что я посягнул на вас. Неужели вы не понимаете?

– Я же сказала, что не допущу этого.

Эврет опустил руки.

– И вы думаете, королева вас послушает?

– Ей придется. У нее самой на счету немало интрижек с королевскими стражниками.

– Но ей ведь не шестнадцать лет!

Левана обхватила себя руками, словно защищаясь.

– Вы считаете меня наивным ребенком?

– Да. Наивным, растерянным и одиноким.

Она заставила себя выдержать его взгляд.

– И красивым?

Эврет вздрогнул и отвернулся.

– Вы считаете меня красивой, не так ли? Более того, неотразимой?

– Принцесса…

– Отвечайте.

– Не могу.

– Я ведь права.

Эврет не ответил.

Левана прерывисто дышала.

– Женитесь на мне, Эврет. – Он с ужасом посмотрел на нее, но она продолжила: – Женитесь на мне, и станете принцем. Чэннери ничего вам не сделает.

– Нет. Нет. Солстис… и моя дорогая Зима…

На мгновение Леване показалось, что ее сердце перестало биться. Вспышка ревности была такой внезапной и мучительной, что это удивило даже ее саму.

– Зима? Кто такая Зима?

Эврет грустно рассмеялся и закрыл лицо руками.

– Моя дочь. Вы говорите, что любите меня, но за целый месяц даже не спросили, как зовут моего ребенка. Разве это не безумие?

Левана перевела дух. Зима. Солстис. Хотя на Луне не было времен года, она знала о земном календаре достаточно, чтобы понимать, как сочетаются эти слова^[1]. Помнила она и маленькое детское одеяльце с вышитым зимним пейзажем.

Эврет не хочет забывать свою жену. Он будет помнить ее до конца своих дней.

– Зима, – повторила Левана, облизнув губы. – Ваша дочь станет принцессой и получит все богатства и привилегии, которые положены тому, кто обладает этим титулом. Разве вы не хотите этого для нее?

– Я хочу, чтобы она росла в любви и уважении. Без… игр, которыми развлекаются все эти люди в бальном зале. Без того, что вы пытаетесь сделать со мной.

Сжав кулаки, Левана подошла к Эврету так близко, что ей пришлось откинуть голову назад, чтобы посмотреть ему в глаза.

– У Зимы будет мать, а у вас жена. И я буду любить вас обоих больше, чем она.

Дрожа от ярости и решимости, Левана обошла его и направилась в сторону дворца. Эврет остался стоять на месте, но, вспомнив через несколько секунд, что принцессу нельзя оставлять одну, последовал за ней.

* * *

С того дня сопротивление Эврета начало слабеть, и Левана надеялась, что вскоре он забудет свою жену. В присутствии Леваны и других членов королевского двора взгляд Эврета оставался пустым. Выражение лица было непонятным, как исчезнувший алфавит первой эпохи. Его невозможно было расшифровать. Они с Леваной словно не были знакомы друг с другом.

И Левана понимала, как мудро Эврет себя ведет. Она знала, что он прав. Если ее сестра захочет обвинить его в том, что он воспользовался принцессой, она будет вправе сделать это. Но Левана об этом не беспокоилась – Чэннери была занята своими любовными победами. К тому же, она всегда строила глазки взрослым мужчинам, даже когда была младше Леваны.

Нет, она не беспокоилась.

Особенно в те минуты, когда они с Эвретом наконец оставались вдвоем. Моменты, когда он принадлежал только ей. Левана постепенно ослабляла свою мысленную хватку, и, к ее радости и облегчению, Эврет стал смелее. Его руки стали более дерзкими, а ласки – более страстными.

В их первую ночь он прошептал всего одно слово:

– Сол…

Испытывая одновременно боль и удовольствие, радость и ярость, Левана стиснула зубы и сильнее прижалась к Эврету.

На следующее утро, когда купол осветил белый город, Левана разбудила Эврета – служанка принесла завтрак. Подавленный и расстроенный, Эврет неподвижно лежал в постели, пока Левана приказывала служанке намазать булочки маслом, нарезать фрукты и приготовить чай, который ей не хотелось пить.

Когда служанка ушла, Эврет поспешно выбрался из-под одеял. Левана видела, как он заметил пятна крови на белой простыне. Как быстро он отвернулся. Как поспешно оделся, ругаясь вполголоса.

Опираясь на взбитые подушки и держа поднос на коленях, Левана съела одну ягоду. Она оказалась кислой. Чэннери бы вызвала служанку и велела унести фрукты… Эта мысль мелькнула в голове Леваны, но она от нее отмахнулась. Она не хотела вести себя как сестра.

– Только не это, – пробормотал Эврет, не глядя на нее. – Я не думал, что все зайдет так далеко. Я не думал… – Он провел рукой по волосам. – Мне так жаль, принцесса.

Левана разозлилась, но попыталась обернуть все в шутку.

– Жаль, потому что вы уйдете, не позавтракав? – прощебетала она. – Я попрошу прислать еще один поднос, если вы голодны.

– Нет. Моя дочь… Няне пришлось остаться на всю ночь. Я не планировал…

Пока Эврет одевался, Левана смотрела на его мускулистую спину.

– Я оплачу дополнительную работу няни. Останьтесь, Эврет.

Левана разгладила лежавшие рядом одеяла.

Эврет покачал головой. Он сел на край постели и начал обуваться. Затем нерешительно поставил ботинок на пол, его плечи поникли. Левана улыбнулась. Она слизнула ягодный сок с пальца и хотела подвинуться, чтобы освободить место для Эврета, как вдруг он заговорил, и его голос был полон печали.

– Я пытался уехать. Неделю назад.

– Уехать?

– Мы уже собрали вещи. Я хотел увезти Зиму в один из лесопромышленных секторов, освоить новую профессию.

Левана прищурилась.

– Новую профессию? Валить деревья?

– Возможно. Или на лесопилке… Или делать деревянную мебель. Не знаю. Хотелось оказаться где угодно, только не здесь.

Левана в изумлении убрала поднос с колен.

– Но почему же вы не уехали? Если так хотели этого?..

– Ее Величество не разрешила.

Левана замерла.

– Я подал прошение об отставке, но она лишь рассмеялась. Сказала, что с восторгом наблюдает, как вы выставляете себя на посмешище, и потому не даст мне уйти. Она даже пригрозила, что отправит за мной и Зимой стражу, если я осмелюсь ослушаться.

Левана вздрогнула.

– Меня не волнует, что она думает.

– Зато меня волнует. Она моя королева. Она контролирует меня так же, как и вы.

– Я не контролирую вас.

Эврет наконец посмотрел на нее, и в его взгляд было изумление.

– Но что это, по-вашему?

– Я… Я едва… – Левана вонзила ногти в ладони. – Вы желаете меня так же, как и я вас. Каждый раз, когда вы прикасаетесь ко мне, я вижу желание в ваших глазах.

Эврет рассмеялся, но этот звук поразительно отличался от теплого доброго смеха, который помнила Левана. Указав на ее лицо, он воскликнул:

– У вас лицо моей жены! Ее не было две недели, и я был безутешен, а потом она вернулась, и я… Но она не вернулась. Это вы. Всего лишь вы. И вы не считаете это манипулированием?

Отбросив одеяла, Левана вскочила и накинула халат, лежавший рядом с кроватью.

– Теперь это мое лицо, – заявила она. – Теперь это я, и вы не можете сказать, что случившееся ночью было ошибкой. Что вы не хотели этого.

– Я никогда этого не хотел. – Эврет потер бровь. – О нас сплетничают придворные и стражники. Ходят слухи…

– Какая разница, что о нас говорят? – Левана старалась сохранять спокойствие. – Я люблю вас, Эврет.

– Вы не знаете, что это значит. Жаль, я не могу объяснить. – Он указал рукой на пустое пространство между ними. – О чем бы вы ни мечтали, эти фантазии не имеют никакого отношения к реальности. Вы не моя жена, и я… Я должен вернуться к дочери. Это все, что оставила мне жена.

Левана туже затянула пояс халата и, дрожа от гнева, смотрела, как он обувается.

– Вы женитесь на мне.

Эврет замер, не застегнув последнюю пряжку.

– Принцесса, прошу вас. Не начинайте снова.

– Сегодня вечером.

Он долго сидел, уставившись в пол. Мучительно долго.

Левана не знала, чего ожидать, но когда Эврет наконец поднял голову, его взгляд был удивительно пустым.

Они смотрели друг на друга, минуты тянулись, и вдруг Левана осознала, что он не возразил ей. Она сглотнула и сделала шаг вперед:

– Я найду священника. Встретимся в Солнечной часовне на закате.

Эврет снова опустил взгляд.

– Пусть ваша дочь тоже будет там. Думаю, она должна быть с нами. И возьмите няню, чтобы присматривала за ней.

Левана перекинула волосы через плечо. Этот разговор ее радовал. Сколько неприятных вопросов разрешится, если они вступят в брак!

Она станет женой Эврета, и он перестанет говорить, что это не так.

Она станет матерью его ребенка.

Слухи прекратятся – никто не осмелится сплетничать о муже принцессы, близком родственнике королевы.

– Вы согласны? – продолжала она.

Она чувствовала энергию, окружавшую Эврета, и была готова подчинить его себе, если он откажется. Все это для его же блага. Единственный способ укрепить их семью. Их счастье.

Эврет медленно встал. Пустота в его взгляде сменилась печалью.

Печалью?

Нет, сочувствием. Ему было жаль ее.

Левана нахмурилась и вдруг почувствовала, будто вокруг ее сердца растет стена.

– Вы еще найдете свою любовь, принцесса. Настоящую любовь. Не отказывайтесь от этого, умоляю вас.

Левана скрестила руки на груди.

– Я уже встретила свою любовь. Я разделила с этим человеком постель, и сегодня он станет моим мужем.

Она попыталась улыбнуться, но ее уверенность начала слабеть. Эврет столько раз ранил ее, она не была готова к новому отказу. Ей не хотелось принуждать его. Но даже сейчас Левана знала, что ей придется сделать это, потому что другого выхода не было.

Эврет надел пояс с оружием. На одном бедре у него висел нож, на другом – пистолет. Стражник. Он был ее стражником.

– Вы согласны? – повторила Левана.

– У меня есть выбор?

Левана усмехнулась.

– Конечно, у вас есть выбор. Согласиться или отказаться.

Ей стало не по себе – она знала, что это ложь. Но ведь Эврет не откажется? Впрочем, это не имеет никакого значения.

И все же Левана удивилась тому, какой уязвимой чувствовала себя. Эврет не откажется, верно? Она затаила дыхание и слегка изменила его мысли – всего лишь послала в них немного нежности. Теплое напоминание о том, что им суждено провести жизнь вместе.

Эврет вздрогнул, и у Леваны мелькнула мысль, не догадался ли он том, что она сделала. Она отпустила мысленную хватку и увидела, как расслабились его плечи.

– Эврет! – Левана возненавидела себя за молящую интонацию. – Женитесь на мне, Эврет.

Он молча направился к дверям, не глядя на нее.

– Как вам будет угодно, Ваше Высочество.

* * *

Священник завязал золотистую ленту вокруг запястья Леваны – в знак того, как важен их союз, и чтобы подчеркнуть масштаб события. Затем повернулся к Эврету и взял вторую ленту с подноса, лежавшего на алтаре. Левана видела, как лента блестит на фоне его темной кожи. Рука Эврета была гораздо крупнее ее руки, напоминавшей птичью лапку.

– Две ленты связаны узлами. – Священник взял ленты в руки и завязал сначала один, затем второй узел. – Это символизирует объединение невесты и жениха, которые стали одним целым, одной душой в двадцать седьмой день апреля сто девятого года третьей эпохи.

Он отпустил ленты, и узлы повисли в воздухе.

Левана посмотрела на ленты и попыталась почувствовать связь. Единение. Ощутить, что ее душа только что слилась с душой Эврета.

Но вместо этого она чувствовала, что между ними разверзлась пропасть. Черная безмолвная бездна. В часовне они едва ли обменялись парой слов.

Захныкал ребенок. Эврет обернулся, и недовольная Левана проследила за его взглядом. Няня пыталась успокоить ребенка, качая его на коленях, и Левана узнала вышитое одеяло, в которое была завернута девочка. Бледный пейзаж, красные варежки. Вышивка Сол. Левана стиснула зубы.

– Вы обменяетесь кольцами? – спросил священник.

Левана обернулась и увидела, что ни Эврет, ни священник больше не смотрят на капризного ребенка.

Эврет резко кивнул. Левана удивленно посмотрела на него. Она не подумала о кольцах.

Эврет повернулся к единственным гостям, которые были в часовне кроме няни и маленькой Зимы, – к своему другу, стражнику Гаррисону Клэю, и его супруге, рыжеватой блондинке. Их светловолосый сын на протяжении всей церемонии бегал между рядами скамей. Мать пыталась его успокоить, пыталась поймать его и усадить на место.

Их присутствие показывало, что Эврет относится к происходящему не вполне серьезно, и Левана не могла скрыть раздражения, которое вызывали у нее эти люди.

Когда они пришли, Гаррисон отвел Эврета в сторону. Они о чем-то спорили – разумеется, Гаррисон пытался отговорить Эврета от свадьбы. Их вмешательство не внушало Леване доверия.

Но теперь Гаррисон уверенно шагнул вперед и что-то достал из кармана. Два обручальных кольца, вырезанные из черного реголита и отполированные до блеска. Левана никогда не видела более простого украшения и уж тем более не думала, что однажды наденет такое. Обручальное кольцо, которое подошло бы жене стражника, не королевской особе.

Ее сердце замерло, глаза заволокло туманом.

Кольцо было идеальным.

Не глядя на нее, Гаррисон положил кольца на ладонь Эврета и вернулся на свое место в первом ряду.

– Возьмитесь за руки и посмотрите друг на друга, – сказал священник.

Оба обернулись почти машинально. Левана вглядывалась в лицо Эврета, он был так красив, и это растопило холод в ее сердце. Она попыталась мысленно сообщить ему, как сильно ей понравилось кольцо. Сказать, что о большем она и не мечтала. Именно этого она и желала.

Взгляд темных глаз Эврета пронзил ее.

Левана робко улыбнулась.

Эврет резко вздохнул и открыл рот, собираясь что-то сказать. Но засомневался и промолчал.

Затем он надел кольцо ей на палец и повторил за священником:

– С этим кольцом я беру вас, Левана Блэкберн, принцесса Луны, в жены. Отныне и вовек вы будете моим солнцем на рассвете и звездами в ночи. Клянусь любить вас и заботиться о вас до конца своих дней.

У Леваны закружилась голова, она задрожала. Теперь, когда она видела кольцо на своем пальце и золотую ленту, связывающую их с Эвретом, ее улыбка стала увереннее.

В то утро все казалось нереальным. Левана сомневалась, что Эврет придет в часовню, но это произошло. Их свадьба состоялась. Она вышла замуж за Эврета Хейла. Левана не знала, сможет ли сдержать охватившее ее ликование, когда взяла второе кольцо у Эврета и собралась надеть ему на палец.

И тут она замерла.

На его пальце было другое кольцо, почти такое же и такое темное, что сливалось с его кожей. Левана подняла голову. Эврет серьезно смотрел на нее.

– Я не сниму его, – прошептал он, прежде чем она успела собраться с мыслями, – но я буду носить их оба.

Левана снова посмотрела на чужое кольцо и на долю секунды задумалась, не заставить ли Эврета снять его. Нет, он этого не хотел. Она не станет заставлять его.

– Конечно, – прошептала Левана и надела кольцо ему на палец. Каменные кольца соприкоснулись с тихим звоном. – С этим кольцом я беру вас, сэр Эврет Хейл, подданный Луны, в мужья. Отныне и вовек вы будете моим солнцем на рассвете и звездами в ночи. Клянусь любить вас и заботиться о вас до конца своих дней.

Священник объявил, что церемония завершена, и малышка Зима разревелась. Левана обернулась и увидела, что сын Гаррисона, сидя на коленях у няни, пытается заглянуть в колыбель, где лежала малютка.

Эврет взял Левану за руки и неожиданно поцеловал ее. Она не слышала, чтобы священник просил его сделать это. Но поцелуй был нежным – возможно, самым нежным из всех их поцелуев, и Левана почувствовала, что тает.

После этого священник развязал ленты на их руках, и теперь Эврет полностью принадлежал только ей.

* * *

– Скажи мне, что это ложь! – крикнула Чэннери, ворвавшись в гардеробную Леваны на следующий день. Чэннери в свете люстр, одетая в нечто, напоминавшее ленточки ткани и едва скрывавшее то, что женщине полагается скрывать, напоминала сверкающего духа. Непристойного сверкающего духа.

Левана неподвижно стояла, пока швея подгоняла платье, которое было на ней. Швея заметила вслух, что Левана, должно быть, плохо ест и что ей нужно поправиться, если она хочет, чтобы у нее была такая же хорошая фигура, как у старшей сестры. После этих слов Левана заставила ее держать язык за зубами. Швея покраснела и молча вернулась к работе. С тех пор прошло уже два часа.

Левана подняла взгляд на кипевшую от злости Чэннери.

– Что ты хочешь, чтобы я сказала?

– Идиотка. Ты вышла за него замуж?

– Да. Как и обещала.

Чэннери издала яростный рык.

– Ты немедленно расторгнешь брак, пока об этом не узнал весь город.

– Даже не подумаю.

– Значит, я казню его.

– Нет, ты не сделаешь этого, – огрызнулась Левана. – Какое тебе дело? Я люблю его. Я выбрала его. Слишком поздно.

– Люби его. Спи с ним, если хочешь. Но мы не выходим замуж за стражников. – Чэннери указала на стену, за которой простирался белый город Артемизия. – Ты знаешь, скольким семьям я пообещала твою руку и сердце? Сколько раз я говорила об этом с отцом? Политика прежде всего! Нам нужна их поддержка. Они должны быть заинтересованы в том, чтобы мы оставались на троне, а для этого нужно создавать альянсы. Вот как это работает, Левана. Это твоя единственная роль в нашей семье, и я не позволю тебе все испортить.

– Слишком поздно. Я не изменю решение, и даже если ты убьешь его, я никогда не выйду замуж снова в угоду тебе. Лучше умереть.

– Это можно устроить, сестренка.

Швея, сидевшая у ног Леваны, отмотала себе еще ниток. Мудрая женщина притворялась, что не прислушивается к разговору.

– Тогда тебе будет нечего предложить взамен. К чему все это? – Подняв голову, Левана попыталась улыбнуться. – К тому же я дам тебе другую принцессу, которую можно будет выдать замуж за любого, кто тебя устроит. Просто подожди шестнадцать лет.

– Другую принцессу? – расхохоталась Чэннери. – Ты о той девчонке? Ребенке стражника и швеи? Думаешь, кто-то из благородных семей захочет жениться на ней?

– Конечно. Теперь это мой ребенок, а значит, такая же принцесса, как если бы ее родила я. Когда она повзрослеет, никто и не вспомнит, что у нее была другая мать или что у Эврета была другая жена.

– Полагаю, в этом и заключался твой хитроумный план?

Левана отвела взгляд и промолчала.

– Ты вообще задумывалась, что будешь делать с этим… ребенком?

– Что ты имеешь в виду?

– Надеюсь, ты не собираешься действительно… растить ее.

Левана посмотрела на сестру свысока.

– Ее воспитают как члена королевской семьи. Как воспитали нас.

– С нянями и наставниками, с родителями, которые не обращали на нас внимания?

– Со всем, чего она пожелает. У нее будут любые предметы роскоши, любые игрушки. – Швея перешла к швам на груди, и Левана подняла руки. – Эврет любит ее так же сильно, как и я.

Это было ложью, и она об этом знала. Но Левана чувствовала, что однажды так и будет. В конце концов, девочка, которая была частью Эврета, стала теперь и ее дочерью. Как Левана могла не любить ее? Однако сейчас она сказала все это скорее для того, чтобы взбесить сестру.

Швея закончила работу, и Левана снова опустила руки, коснулась пальцами изящной вышивки. В тот день, проведя вторую ночь подряд в объятиях Эврета, она чувствовала себя удивительно счастливой. Она стала женой. Ее платье не открывало чужим взглядам столько, сколько платье Чэннери, но Левана ощущала себя настоящей женщиной. У нее было то, чего не было у сестры. Семья. Человек, который любит ее.

– Надеюсь, – продолжила Левана, обращаясь скорее к себе самой, – у маленькой принцессы Зимы скоро появится брат или сестра.

Чэннери одним прыжком оказалась рядом с ней.

– Ты беременна?

– Пока нет. Но вряд ли на это понадобится много времени.

Левана много об этом думала. Оставшись одна, она часто принимала облик беременной Солстис, касалась своего упругого тела. Она никогда не задумывалась о том, что хочет завести ребенка, пока не увидела, как Эврет держит на руках свою дочь и смотрит на нее. Левана тоже могла дать ему это. Это бы объединило ее с Солстис… Нет, ребенок Леваны будет лучше Зимы, ведь ее ребенок будет королевской крови.

Нахмурившись, Чэннери скрестила руки на груди.

– Хоть какая-то польза от всего этого, – заявила она. – Когда сама родишь ребенка, мы обсудим его будущий брак.

– Как же я жду этой беседы, сестра.

– И кстати, я исполняю свой долг и продолжаю династию, не оскверняя ее позорным союзом, – продолжила Чэннери.

– Что ты имеешь в виду?

Чэннери откинула волосы за плечо.

– У маленькой принцессы Зимы скоро будет маленький кузен, – насмешливо сказала она.

Левана остолбенела. Оттолкнув швею, она подобрала юбки и спустилась с возвышения.

– У тебя? – Она уставилась на плоский живот Чэннери. – Когда?

– Еще не знаю. Сегодня я увижусь с доктором Элиот.

Сверкнув глазами, Чэннери отвернулась и направилась к выходу.

– Надеюсь, родится мальчик. Как же я устала от принцесс-идиоток.

– Подожди… Чэннери! – Левана, которую буквально разрывало от тысячи вопросов, бросилась за ней, но остановилась, когда сестра повернулась. – Кто он? Констебль?

– О чем ты говоришь? – хмуро спросила ее сестра.

– Кто отец? Констебль Дубровский?

Лицо Чэннери снова стало надменным. Она схватила за край не до конца пришитую ткань на груди Леваны и рванула, обнажив рубцы, прежде чем та успела скрыть их чарами. Ахнув, Левана отпрянула и попыталась прикрыться.

– Я не знаю, кто отец! – рявкнула Чэннери, снова отвернувшись. – Разве ты не понимаешь, Левана? В этом-то и дело.

* * *

Левана никак не могла забеременеть, хотя приходила в спальню Эврета почти каждую ночь. Эврет и Зима переехали в частное крыло королевской семьи во дворце, но уже спустя неделю Левана решила, что после ночных визитов безопаснее возвращаться в свои покои. Она боялась, что утром Эврет проснется первым и увидит ее без чар. Она устала каждую ночь насылать на него глубокий сон, похожий на обморок.

Не о таком браке она мечтала. Но Левана убеждала себя, что со временем все наладится. Нужно лишь время.

Левана так и не полюбила принцессу Зиму, плакавшую всякий раз, когда она брала ее на руки.

Эврет не позволял никому называть себя принцем и поклялся оставаться стражником, хотя Левана не раз говорила ему, что в этом нет необходимости – он стал членом королевской семьи, ему больше не нужно работать. Но это лишь раздражало Эврета, и Левана перестала поднимать эту тему. Пусть играет в солдатиков, если это делает его счастливым.

Живот Чэннери рос, и, когда она узнала, что ждет девочку, ей уже было все равно. Она расцвела, как расцветают все беременные женщины, хотя Левана не верила, что и с ее сестрой это произойдет. Королева позволяла гладить свой обнаженный живот всем, даже служанкам. Более того, она поощряла это. Начинала кричать от ярости, если человек не приходил в умиление и не начинал рассыпаться в уверениях, что она будет прекрасной матерью, а ее дочь вырастет столь же прекрасной, как она, да благословят их звезды.

Шли месяцы, и Леване с каждым дне все больше казалось, что против нее зреет заговор. Все только и говорили, что о женщинах королевского двора, родивших ребенка. Весь город словно наполнился плачем младенцев. Когда Левана пришла к доктору Элиот, чтобы узнать, можно ли как-то победить ее бесплодие, то узнала, что даже у пары королевских ученых скоро родится ребенок. Доктор Дарнел занимался генной инженерией, а его жена была в три раза старше Леваны.

Доктор Элиот не помогла Леване. Она постоянно говорила о том, что для беременности нужно время и что они обсудят лечение, когда Левана станет старше. Она даже осмелилась сказать, что Леване нужно успокоиться и не переживать так сильно. Все будет так, как должно быть.

Левана едва сдержалась, чтобы не заставить ее вонзить скальпель себе в глаз.

Ее сестра. Старуха-докторша. Солстис.

С Эвретом все было в порядке.

Так что же не так с ней?

Ее утешало лишь то, что теперь Чэннери все чаще отказывалась от своих королевских обязанностей. Она целыми днями не появлялась во дворе, и Левана заменяла ее на бесконечных совещаниях. Упрекая сестру, в глубине души она была только рада сложившимся обстоятельствам. Левану завораживала политика и внутренние механизмы их системы. Ей хотелось все узнать, осознать свою внутреннюю силу, и отсутствие сестры было ей только на руку.

Затем, в двадцать первый день декабря сто девятого года третьей эпохи, королева Чэннери родила девочку, которую назвали Селена Чэннери Джаннали Блэкберн, принцесса Луны, но длинное официальное имя осталось лишь на страницах учебников истории. Празднование в городе и даже во внешних секторах не утихало неделю.

Королевская династия продолжится.

У лунного престола появилась наследница.

* * *

– Мне нравятся серебристые листья. Как ты думаешь, сестренка?

Левана отвела взгляд от ребенка, лежавшего на расшитом покрывале в центре зала, словно это были ясли, а не официальное совещание по поводу приближающихся торжеств в честь дня основания страны. В конце зала у стены толпились дизайнеры, флористы, декораторы, пекари, рестораторы и ремесленники, ожидая возможности высказать свое мнение и поделиться опытом.

Левана не сразу поняла, что сестра говорит о двух огромных букетах, почти одинаковых, только в одном листья были серебристыми и бархатистыми, а в другом – изумрудно-зелеными.

– Серебристые, – пробормотала она. – Да. Очень красиво.

– Добавьте их побольше, – заявила Чэннери, прижав палец к губам. – Хочу, чтобы зал сиял. Вы слышали? – Она повысила голос. – Зал должен сверкать. Блестеть. Я хочу, чтобы все мерцало. Пусть гости будут ослеплены. Хочу, чтобы мои празднества стали лучшими за всю историю города. Хочу, чтобы о них говорили будущие поколения. Понятно?

Все закивали, но Чэннери уже отвернулась и стала разглядывать подносы, которые стояли перед ней. Тарелки с крошечными пирожными и коктейли с кубиками льда в форме королевской короны.

– Нет, нет. Недостаточно хорошо. – Чэннери схватила поднос с закусками и швырнула в стену. Подданные вздрогнули. – Я сказала, что все должно сверкать. Разве это так сложно понять? Вы что, слепые?

Никто не осмелился сказать, что идея пришла королеве в голову несколько секунд назад. Конечно, все должны были знать ее мысли еще до собрания. Разумеется.

Левана, стоявшая позади сестры, покачала головой.

Неожиданно ребенок заплакал.

Развернувшись, Чэннери махнула рукой Леване.

– Возьми ребенка.

Левана удивленно моргнула.

– Я? Почему я? Где ее няня?

– О, всевышние звезды! Ей просто хочется на руки.

Чэннери закашлялась. Она резко отвернулась и как можно изящнее прижала руку ко рту. Леване казалось, что в последнее время она много кашляет – уже несколько недель, если не месяцев. Чэннери утверждала, что это всего лишь простуда, но болезнь не проходила.

К ней подбежала служанка со стаканом воды, но Чэннери схватила его и тоже швырнула в стену. Стекло с громким звоном разбилось о камень, и королева выбежала из зала, продолжая кашлять.

Ребенок кричал все громче. Левана нерешительно подошла к нему.

Кто-то хлопнул в ладоши.

– На сегодня все, – объявил один из организаторов праздника, подталкивая людей к дверям. – Возвращайтесь завтра с… новыми результатами.

Левана в ужасе склонилась над девочкой, глядя на ее покрасневшее и сморщенное лицо, пухлые ручки на одеяле, темно-каштановые волосы, торчавшие в разные стороны.

Ей было семь месяцев, и она почти научилась ползать, но за все это время Левана держала ее на руках всего несколько раз. Рядом всегда были няни, и дочь Чэннери, как и Зима, не питала к Леване теплых чувств.

Фыркнув, Левана присела на корточки и как можно осторожнее подняла ребенка. Держа его на руках, она начала нежно ворковать, но плач не прекращался. Девочка размахивала маленькими кулачками, задевая грудь Леваны.

Левана раздраженно мерила зал шагами, а потом вышла на балкон, откуда открывался вид на озеро. Придворные гуляли в роскошных садах, окружавших дворец, катались в лодках по озеру. Земля в небе была почти полной – огромная, потрясающая бело-голубая планета на фоне звездного неба.

Однажды Левана уговорила Эврета покататься на лодке, но он всю прогулку твердил, что лучше бы остался дома с Зимой. Он переживал, что она так быстро растет, и пытался угадать, каким будет ее первое слово. Казалось, это было очень давно.

Они действительно очень давно не проводили время вдвоем.

Бережно укачивая Селену, Левана разглядывала лицо своей будущей королевы. Интересно, этот ребенок вырастет таким же испорченным и глупым, как его мать, которую больше волнуют букеты, чем политика?

– Я была бы лучшей королевой, чем твоя мать, – прошептала Левана. – Я была бы лучшей королевой, чем ты.

Глупый ребенок продолжал хныкать.

Нет-нет, об этом не может быть и речи. Чэннери была королевой, Селена – ее наследницей. Левана всего лишь принцесса с мужем-стражником и дочерью не королевских кровей.

– Знаешь, я могла бы сбросить тебя с балкона, – нежно произнесла Левана. – И ты ничего мне не сделаешь.

Ребенок не отреагировал на угрозы.

– Я могу заставить тебя замолчать. Хочешь?

Это было заманчиво, и Левана с трудом удержалась. Манипулировать маленькими детьми было запрещено. Исследования показали, что в столь раннем и впечатлительном возрасте это может повлиять на формирование их мозга.

Левана задумалась, какой вред будет от всего одного раза, просто, чтобы добиться тишины, как вдруг в зале раздался стук каблуков ее сестры.

Она обернулась. Пытаясь скрыть очередной приступ кашля, Чэннери ворвалась в зал с идеально прямой спиной. Ее глаза сверкали, волосы ровно лежали на спине, но лицо покрылось пятнами, а над верхней губой блестели капли пота.

Чэннери молча забрала ребенка из рук Леваны. Даже не поблагодарила ее.

– Ты в порядке? – спросила Левана. – Ты ведь не умираешь?

Едва не испепелив сестру взглядом, Чэннери ушла в зал, даже не насладившись прекрасным видом с балкона. Плач ребенка становился все тише. Селена касалась лица матери своими пухлыми пальчиками.

Левана подумала, что, возможно, на таких маленьких детей чары не действуют, поэтому они ненавидят ее. Вероятно, они знают, как она выглядит на самом деле.

– Ты давно кашляешь. Тебе стоит показаться доктору Элиот.

– Не говори ерунды. Я королева, – отрезала Чэннери, словно одно это могло защитить ее от всех болезней. – Кстати, о докторах. Слышала о той паре генных инженеров?

Она достала бутылочку из своей сумки и сунула в рот ребенку. Такие проявления материнской любви каждый раз изумляли Левану. Она знала свою сестру лишь жестокой и эгоистичной. Их собственная мать никогда не кормила их. Левана не могла понять, что заставляет Чэннери делать это, ведь у них столько служанок…

– О какой паре?

– Ну, те ученые, у которых родился ребенок. Кажется, их фамилия Дарнел… Старику не меньше шестидесяти лет.

Левана стиснула зубы.

– Да, я слышала, что они ждут ребенка.

– Уже не ждут. У них родилась пустышка.

Широко раскрыв глаза, Левана поднесла руку ко рту. Притворилась, что в ужасе, хотя на самом деле едва удержалась от радостного восклицания.

– Пустышка?

– Да. Вроде бы девочка. Маг забрала ее вчера для… – Чэннери вздохнула, словно ее слишком утомляли эти мелкие подробности. – Для чего там ученым нужны пустышки.

– Тромбоциты. Для антидота от болезни.

– Да, верно. Как ты все это помнишь?

Нахмурившись, Левана посмотрела на довольно причмокивавшего ребенка и перевела взгляд на Землю, озеро, счастливые пары.

– Пустышка, – пробормотала она. – Какой позор.

– Я заметила, что твой живот по-прежнему не растет, – добавила Чэннери, присоединившись к сестре на балконе. – Если только чары не скрывают это от нас.

Левана стиснула зубы и промолчала.

– Как счастливая семейная жизнь? Давно не слышала твоей болтовни о любимом муженьке. Даже успела соскучиться.

– У нас все в порядке, спасибо, – ответила Левана. Сообразив, что вышло не очень убедительно, она добавила: – Я по-прежнему очень люблю его. Мы счастливы.

Чэннери фыркнула и прислонилась к перилам балкона.

– Ложь, ложь. Вот только я никак не могу понять, кому ты лжешь – мне или себе.

– Я не лгу. Он – все, о чем я мечтала.

– Забавно. А я ведь считала тебя… более амбициозной.

Чэннери перевела взгляд на бело-голубой шар, висевший в небе.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Левана.

– В последнее время я все чаще думаю о политике Земли. Должна признаться, против своей воли. Но как иначе, когда все только и говорят, что об этом биологическом оружии? Это так утомительно…

– Ты просто образец терпения, – ядовито заметила Левана.

– Я видела фотографии королевской семьи Восточного Содружества и довольно… заинтригована ими.

Чэннери попыталась убрать бутылочку, но Селена захныкала.

– Кажется, у них только один ребенок, принц…

– Да. – Чэннери склонилась над дочерью и уткнулась лицом в ее волосы. – Сначала я думала, что он составит идеальную партию для моей идеальной малышки. – Она подняла голову. – Но затем мне в голову пришла идея: я ведь тоже могу выйти замуж! Император хорош собой, широкоплеч. Всегда хорошо одет, пусть и простовато. Земляне, сама знаешь.

– Боюсь, он уже женат.

Чэннери фыркнула, и Селена наконец согласилась расстаться с бутылочкой.

– Ты пессимистка, сестренка. Он же не всегда будет женат. – Пожав плечами, Чэннери подняла дочь, чтобы та срыгнула, хотя ей было нечем закрыть свое роскошное платье. – Это же просто мысли. Пока я не планирую покушение, но… Я слышала, что Земля в это время года прекрасна.

– Думаю, она прекрасна в любое время года, в зависимости от полушария.

Чэннери выгнула бровь.

– Какого еще полушария?

Левана со вздохом тряхнула головой.

– Забудь. Ребенок испортит твое платье.

– Оно мне надоело. Они все мне надоели. Я не влезаю ни в один свой наряд, и все будет только хуже, если я снова забеременею. Моя швея завалена работой. Я подумываю отрезать ей ноги, чтобы она больше ни на что не отвлекалась.

Глаза Чэннери блеснули, словно это была шутка.

Но Левана знала этот блеск. Она не была уверена, что Чэннери шутит.

* * *

Королева Луны Чэннери Блэкберн не успела спланировать покушение на императрицу Земли. Она не вышла замуж за императора Рикана и не увидела свадьбу своей дочери с принцем.

Спустя пять месяцев после разговора с Леваной она действительно велела врачам отрезать ноги своей швее, и женщина даже не успела оправиться после операции и узнать, что все это было зря.

В возрасте двадцати пяти лет королева Чэннери умерла от реголитового отравления легких.

Это заболевание было распространено во внешних секторах, где люди дышали пылью в пещерах Луны, но не встречалось среди аристократов и уж точно среди членов королевской семьи. Врачи даже не рассматривали эту болезнь, когда Чэннери не выдержала и обратилась наконец к доктору Элиот с жалобами на непрекращающийся кашель. Причина ее смерти оставалась тайной, но Левана предполагала, что по ночам у сестры были тайные романтические свидания в реголитовых пещерах под городом.

Похороны Чэннери были похожи на церемонию прощания с их родителями, и Левана испытывала те же чувства.

Принцесса Зима и принцесса Селена тоже присутствовали, одетые, согласно своему положению, в королевские наряды. Гости зацеловали Селену, которой к тому моменту исполнился год, но больше всего комплиментов получила Зима. Она росла очень красивым ребенком. Эврет не ошибся – с каждым днем она становилась все более похожей на свою мать.

Эврет вызвался сопровождать гроб королевы, пока его несли по улицам к кратеру за куполами. Левана пыталась отговорить его. Она надеялась, что он согласится остаться рядом с ней, как полагается ее супругу. Но ничего не вышло. Для него служба всегда была на первом месте.

Маленький светловолосый сын сэра Клэя тоже был на похоронах. Ему исполнилось почти четыре года. Он пытался научить принцесс играть в прятки, но те были слишком малы, чтобы понять его.

Левана притворялась, будто плачет. Ее назначили королевой-регентом до тех пор, пока племяннице не исполнится тринадцать. Тогда Селена займет трон.

Двенадцать лет.

Левана будет королевой двенадцать лет.

Она с трудом сдерживала улыбку.

* * *

– В конце месяца Маг Хэддон уходит в отставку, – сказал почтенный Аннотель, следуя за Леваной на заседание двора. – Вы еще не подобрали замену?

– Я намерена рекомендовать Сибил Миру.

Аннотель искоса посмотрел на Левану.

– Интересный выбор. Слишком юна… Мы думали, что вы предложите кандидатуру мага Пар…

– Сибил отлично показала себя при сборе детей-пустышек.

– Несомненно, она очень способна. Но ее неопытность…

– Она получила звание мага второго уровня, когда ей было всего девятнадцать лет. Самый молодой маг в истории. Разве это не так?

– М-м… Честно говоря, я не уверен.

– Я ценю ее амбициозность. Сибил очень энергична, и мне это нравится. Она похожа на меня.

Аннотель поджал губы. Это сравнение завело его в тупик.

– Я уверен, что она идеальная кандидатура, – наконец сказал он. – Если это ваше окончательное решение, полагаю, что все остальные тоже его одобрят.

– Скоро узнаем. У меня есть еще месяц.

Левана улыбнулась, но потом заметила Эврета в конце коридора. Вместе с другими стражниками он охранял вход в зал заседаний. Увидев его, она почувствовала, как тает ее решительность. Она очень уверенно чувствовала себя в роли королевы-регента, но стоило ей лишь увидеть мужа, как она снова становилась шестнадцатилетней влюбленной девчонкой.

Левана улыбнулась Эврету, но тот распахнул перед ней двери, не глядя на нее.

Левана вошла в зал.

Двери закрылись, и представители аристократичеких семей встали.

Левана поднялась на помост, где стоял трон.

Трон королевы.

Этот зал был одним из ее любимых во дворце, и теплые чувства лишь усилились, когда она впервые опустилась в это потрясающее кресло. В зале, отделанном стеклом и белым камнем, все блестело и переливалось. Отсюда Левана могла видеть всех придворных, а из окон напротив открывался невероятный вид на озеро и белый город.

Находясь там, Левана действительно чувствовала себя правительницей Луны.

– Садитесь.

Пока все занимали места, она расправила плечи и спокойно кивнула главному магу Хэддону.

– Можете начинать.

– Спасибо, Ваше Высочество. Рад сообщить, что ваш эксперимент с жестким рабочим временем во внешних секторах продвигается успешно.

– Неужели?

На самом деле Левана не была удивлена. Несколько месяцев назад она прочитала исследование с Земли о том, что если у рабочих нет регулярных перерывов, их продуктивность сокращается. Она предложила нововведение: в производственных куполах в определенное время должны раздаваться сигналы, напоминающие рабочим об обязательных перерывах. Рабочий день при этом следует увеличить, чтобы компенсировать потерянное время.

Сначала ее предложение приняли холодно. Аристократы предполагали, что будет слишком сложно обеспечить увеличение рабочего времени. Некоторые люди из внешних секторов жаловались на слишком большую нагрузку. Но Левана настаивала, что с новым графиком рабочим будет казаться, что день проходит быстрее. Ее решение пойдет на пользу всем, особенно рабочим.

– В трех секторах, где внедрены изменения, продуктивность выросла на восемь процентов, – продолжал Хэддон, – без очевидных потерь качества.

– Рада это слышать.

Хэддон прочитал отчеты и статистику об успешном росте торговли между секторами и сообщил, что жители Артемизии очень довольны новым украшением города, которое заказала Левана. Кроме того, исследовательские команды добились значительного прогресса в разработке генетически модифицированной армии и биохимического оружия, которое можно будет применить на Земле в течение следующих восемнадцати месяцев.

Хотя никто не говорил этого вслух, Левана чувствовала, что двор рад тому, что она заняла трон. Она во многом превзошла сестру и даже своих родителей. Она была королевой, которую Луна ждала долгие годы, при ней город начал процветать, а внешние секторы – развиваться. Все шло по ее плану.

– В ближайшие месяцы мы собираемся ввести программу по улучшению условий труда в остальных производственных секторах, – продолжил Хэддон. – Я буду постоянно информировать вас об успехах. И все же, боюсь, мы выявили некоторые… недостатки.

Левана склонила голову.

– Какие?

– С такими частыми перерывами в рабочее время у людей появилось больше возможностей для общения. Мы заметили, что социальные контакты продолжаются даже после окончания рабочего дня.

– Это проблема?

– Вероятно, нет, Ваше Высочество, – вмешался Аннотель. – Но в прошлом серьезной проблемой стали народные волнения, поднявшиеся из-за того, что люди слишком много времени ленились и… развивали идеи.

Левана рассмеялась.

– Волнения? Разве мои подданные несчастны?

– Конечно, нет, Ваше Высочество, – заверил ее Хэддон. – Но я сомневаюсь, что мы уже оправились после убийства ваших родителей. Во внешних секторах всегда будут зреть дурные семена. Нам бы не хотелось, чтобы у людей там появилось свободное время, чтобы заражать других вольнодумством.

Левана сложила руки на коленях.

– Не могу представить, чтобы люди, которыми правлю я, были несчастливы, но я с вами согласна. Давайте введем комендантский час после окончания рабочего дня. Пусть люди идут домой и остаются там. В конце концов, это время нужно проводить с семьей.

– У нас есть ресурсы, чтобы обеспечить новый порядок? – спросил один из аристократов.

– Сомневаюсь, – ответил Хэддон. – Предположу, что это повлечет рост охранного сектора на сорок процентов.

– Хорошо. Наймите больше гвардейцев.

Присутствующие переглянулись, но никто не решился оспорить это простое решение.

– Конечно, моя королева. Мы проследим, чтобы это было сделано.

– Хорошо. Вы сказали, что есть и другая проблема?

– Пока она еще не очень актуальна… Но все наши отчеты показывают, что в долгосрочной перспективе не удастся поддерживать теперешний уровень производства. Если мы будем продолжать в том же духе, то истощим наши ресурсы. Вся доступная территория уже используется в максимальном объеме.

– Ресурсы, – медленно повторила Левана. – Вы хотите сказать, что не мы не сможем развивать экономику, поскольку живем на камнях.

– Как бы удручающе это ни звучало, так и есть. Единственный способ поддержать объем производства – возобновить торговые соглашения с Землей.

– Земля не будет вести с нами торговлю. Разве вы не понимаете, что именно по этой причине мы создаем вирус и антидот, о котором говорим на каждом совещании? Без них нам нечего предложить землянам.

– У нас есть земля, Ваше Высочество.

Левана разозлилась. Хэддон говорил спокойно, но она видела в его глазах сомнение. И у него были для него основания.

– Земля, – повторила она.

– Все секторы по-прежнему занимают лишь некоторую часть общей поверхности Луны. У нас много земли с малой плотностью, которая может представлять ценность для землян. Они смогут строить космопорты для своих путешествий и исследований, которые потребуют меньше топлива и энергии. Вот что мы можем им предложить. На тех же условиях когда-то была создана лунная колония.

– Нет. Я не хочу зависеть от Восточного Содружества.

– Ваше Высочество…

– Разговор окончен. Когда сможете предложить новые решения проблемы ограниченных ресурсов, я с готовностью выслушаю вас. Следующий вопрос!

Заседание продолжалось в доброжелательной обстановке, но до конца напряжение не рассеялось. Однако Левана постаралась игнорировать его.

Она была королевой, которую так ждала Луна. Она решит любую проблему – ради своих людей, ради своей страны, ради своего трона.

* * *

– Говорю же, у меня отлично получается! – воскликнула Левана, расхаживая по комнате.

– Я в этом не сомневаюсь, – ответил Эврет. Он рассмеялся, когда Зима принесла пару туфель Леваны из шкафа. – Спасибо, милая, – сказал он, отложив обувь в сторону. Зима радостно побежала обратно к шкафу. Эврет ул�

Скачать книгу

Marissa Meyer

FAIREST

First published by Feiwel and Friends, an imprint of Macmillan Children’s Publishing.

Translation rights arranged by Jill Grinberg Literary Management, LLC and The Van Lear Agency LLC.

* * *

Боль была невыносимой, агония не прекращалась. Она молила о смерти, но смерть не наступала.

Она пыталась выбраться из костра, но угли рушились и осыпались под весом ее тела, погружая все в пепел и гарь.

Сквозь дым она заметила добрый взгляд.

Теплую улыбку. Палец, направленный на нее. Иди сюда, сестренка…

Она попыталась отвлечь себя, представив, кем будет сегодня.

Не самый лучший день, чтобы сосредоточиться. Ее потревожили кошмары. Пожалуй, лучше выбрать что-то знакомое.

Стук в дверь отвлек от мыслей.

Слезинка. Чтобы показать, что она скорбит.

– Войдите, – велела Левана, открывая глаза.

– Доброе утро, Ваше Высочество.

– Желаете чего-то еще, Ваше Высочество?

– Нет, это все. Пришли через двадцать минут другую служанку. Пусть подготовит мое траурное платье.

Но вместо безликой служанки в комнату ворвалась ее сестра.

– Чэннери! – рявкнула Левана, отодвинув поднос. Чай расплескался на блюдце. – Я не разрешала тебе входить.

Когда Левана увидела это, ее едва не стошнило.

– Что тебе нужно? – спросила она, пошевелив ногами под одеялом.

– Хочу убедиться, что твой наряд не заставит меня краснеть.

Чэннери усмехнулась.

– Хороший штрих.

– Мне?

Чэннери фыркнула, и признаки печали исчезли так же быстро, как и появились.

Левана нахмурилась.

– Ты собираешься оставить меня одну со скорбящим королевством, а сама уйдешь резвиться со стражником?

– Ох, перестань! – воскликнула Чэннери, закрывая руками уши. – Ты такая скучная, когда ноешь.

Чэннери рассмеялась и облизала пальцы, на которых остались крупинки сахара.

– Так же серьезно, как это делали наши родители?

– Наши родители мертвы. Убиты человеком, которому не нравилось их правление.

Чэннери махнула рукой.

Откинув волосы с плеча, Чэннери окинула взглядом спальню, золотистые обои и шторы с ручной вышивкой.

Соскользнув с кровати, Левана надела халат, лежавший на столике у кровати.

– Ты отлично знаешь почему.

Чэннери улыбнулась еще шире и спрыгнула с постели.

– Ах да, верно. Ты так отточила свои чары, что я почти забыла о них.

Служанка опустила взгляд и присела в реверансе.

Наконец Чэннери встала.

Левана догадывалась, что швеи в Артемизии были очень, очень заняты после убийства.

В этой одежде он выглядел как принц.

Теперь он подходил все ближе. Их разделяло всего четыре человека. Три. Два.

И все же она была рада, что Эврета там не оказалось. Что убили других стражников.

– Благодарю, – выдохнула она. – Ваша доброта делает этот день более сносным, сэр Хейл.

– Полагаю, вы знаете, что были любимцем моего отца.

– Я продолжу преданно служить вашей семье.

Эврет отпустил ее руку. Левана чувствовала, как покалывает кожу в том месте, где он прикасался к ней.

В-третьих, супруга Эврета была беременна.

Об этом Левана не знала.

– Рада знакомству, – машинально произнесла Левана, но ответ не услышала.

– Ах да, я… Припоминаю, моя сестра говорила о новой и довольно популярной швее в городе…

Левана увидела, как лицо Солстис просияло, и это лишь усилило ее ненависть.

* * *

– Здравствуйте.

Левана вздрогнула от неожиданности и проверила свои чары, прежде чем обернуться.

– Я могу вам помочь?

Она казалась воплощением доброты, и это тут же вызвало у Леваны желание защищаться.

– Да. Я…

– Мне нужно что-нибудь к завтрашнему дню, – наконец произнесла она. – На коронацию.

Солстис кивнула.

Помолчав, Левана спросила:

– У вас есть перчатки?

– О да, у нас огромный выбор.

– Вы собираетесь воспользоваться чарами? – спросила она.

Левана напряглась.

– Что вы имеете в виду?

Леване ничто не доставалось без труда.

Но мягкая улыбка по-прежнему не сходила с ее губ.

Облизнув губы, она снова встретилась взглядом с Солстис.

– Что бы вы выбрали для себя?

– Что скажете?

Сжав губы, Левана дотронулась до одной из застежек.

– Зачем они нужны? – поинтересовалась она.

– Это новая модель, над которой я работаю в последнее время. Это набор. Они идут вместе с колье…

– Маленькие филигранные цепочки соединяют колье с перчатками. Видите?

Лишь тогда Левана поняла, что в своих фантазиях она выглядит как Солстис Хейл.

Она отложила колье, и Солстис жестом пригласила ее к комоду.

– Хотите посмотреть другие перчатки?

– Нет, – ответила Левана. – Я возьму эти. И колье тоже.

– О, чудесно! Вы… Хотите забрать покупки сейчас или мне сделать их именными?

– Именными?

Солстис кивнула.

Левана перевела взгляд на гобелен с изображением Земли, висевший на стене.

– Это ваша работа?

Левана нахмурилась. Ей очень нравился гобелен, но признаваться в этом она не хотела.

– Буквой «Л»? Как Луна? – Солстис снова приветливо улыбнулась. – С удовольствием. Доставить перчатки к утру?

– Простите, что не узнала вас, Ваше Высочество. Для меня огромная честь работать для вас.

Но Левана похоронила свои фантазии, прежде чем язык успел предать ее.

Поэтому Левана солгала.

* * *

Но нет. Она не хотела быть Чэннери. Не хотела обладать ее красотой, неотделимой от жестокости и самолюбия.

Не успела Левана подумать об этом, как в ее мыслях возникла другая женщина.

Полагаю, вы не знакомы с моей супругой…

Ребенка Эврета.

– Левана, ты гото…

Левана резко обернулась, когда Чэннери поднималась по лестнице. Сестра увидела ее и остановилась.

– О, вы не Левана…

Решив, что она сказала больше, чем настоящая швея, Левана снова поклонилась.

– Могу я оставить Ваше Величество?

– Конечно, Ваше Величество.

Опустив голову, Левана обошла сестру и направилась к лестнице.

– И еще кое-что.

Левана замерла на третьей ступеньке от места, где стояла Чэннери, не осмеливаясь посмотреть ей в глаза.

– Вы супруга сэра Хейла, не так ли?

– Да, Ваше Величество.

Левана потеряла дар речи. Ужас и гнев быстро заполонили мысли, кровь прилила к лицу.

– Ты лжешь!

Нежный взгляд Чэннери тут же стал высокомерным.

Сжав кулаки, Левана отвернулась и пошла по ступеням.

– Просто упражняюсь! – крикнула она через плечо.

И вдруг она остановилась.

На нижней площадке стояли два стражника. И одним из них был Эврет Хейл.

Дрожь охватила Левану, поднялась от живота к груди и снова опустилась до пальцев рук в перчатках.

Левана сглотнула. Все, чего ей хотелось в тот момент, – быть возлюбленной Эврета.

Какая же она глупая! Глупая, глупая девчонка!

* * *

Левана не смотрела на Эврета, хотя он был на службе и всю церемонию находился совсем рядом.

Левана превратилась в статую. Девочку из реголита и пыли.

Ее сестра не заслужила этот скипетр. Эту мантию. Эту корону.

Она ничего не заслужила.

* * *

Эта слишком сложная фантазия приводила Левану в еще более расстроенные чувства.

Чэннери смеялась громче всех.

– В чем дело, сестренка? – спросила она.

Иди ко мне, сестренка.

– Нельзя пугаться каждой глупой шутки.

Я хочу кое-что показать тебе.

– Будьте осторожнее, Ваше Величество. Огонь под иллюзией вполне реален.

О ней не беспокойтесь.

Это ведь всего лишь ее день рождения. Всего лишь ее праздник.

Они все могли быть кем угодно.

Почему же Левана не могла? Почему она не может быть тем, кем хотела быть?

Возможно, потому что она никак не могла понять, кем ей хотелось быть.

С громким скрипом отодвинув стул, она встала. Никто не обратил на нее внимания.

Лишь когда Левана вышла в главный коридор, кто-то остановил ее.

– Ваше Высочество…

Третий стражник был ей знаком. Левана знала, что он много лет служил ее родителям.

– В чем дело?

Мужчина поклонился.

Он протянул ей коробочку в простой коричневой бумаге.

Сердце Леваны забилось, и она вдруг поняла, что не может сдвинуться с места.

– Эврет Хейл?

Стражник кивнул.

Ей нужно было знать наверняка.

– Спасибо, – ответила Левана и схватила коробочку.

Мужчина поклонился и вернулся на свой пост.

Еще там оказалась открытка, подписанная ужасным почерком.
Ваше королевское Высочество,
я надеюсь, что не перейду границы, сделав вам подарок в честь дня рождения. Я увидел этот кулон и подумал, что, возможно, он вам понравится. Будьте счастливы в свой семнадцатый год.
Ваш друг и самый преданный слуга,
Эврет Хейл

Чуть ниже была приписка, словно добавленная в последний момент.

Моя супруга также шлет вам самые теплые пожелания.

* * *

– Да, хорошо. Пусть делают то, что считают нужным.

– Будет исполнено, моя королева.

Но все, конечно, высмеяли бы эту идею.

– Последний вопрос, моя королева, и мы завершим заседание.

Чэннери вздохнула.

В зале послышались смешки.

Маг Хэддон слегка выпрямился.

– И я уверена, что мой отец был абсолютно прав. Продолжайте ваше… исследование. Заседание закрыто.

– Позвольте отнять еще минуту вашего драгоценного времени, моя королева.

Фыркнув, Чэннери опустилась на трон.

– Что еще?

– Перед нами по-прежнему стоит проблема антидота.

Маг замолчал, и Чэннери пожала плечами.

Скачать книгу

Кто на свете всех прекрасней? бесплатное чтение

Марисса Мейер Кто на свете всех прекрасней?

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

Марисса Мейер
Кто на свете всех прекрасней?