Судья бесплатное чтение

Я рассматриваю кабину в прицел, узнаю пассажира, сидящего в ней.

Целюсь ему в голову и мягко нажимаю на спуск. Винтовка гулко рявкает, лягается в плечо, на лобовом стекле появляется дыра и трещины, машина останавливается.

Я тихо опускаюсь за верхушки кустов и, пригнувшись, отбегаю от дороги.

Все. Вот так быстро и просто.

Но это было чуть позже. А вначале меня уволили.

1. Вечер трудного дня

Я стою на балконе своей квартиры. Курю перед раскрытым окном.

Передо мной привычный вид на ухоженный двор московского спального района. С парковкой, забитой неплохими машинами, с детской площадкой, чистыми тротуарами, ухоженными газонами и ровно обрезанными на высоте в пять метров деревьями.

Стряхиваю пепел. Тяжелая пепельница из прессованного хрусталя, сделанная еще в советские времена, стоит на широком пластиковом подоконнике.

Я очень устал. Очень. Наверное, когда-нибудь я перешагну этот подоконник. Восьмой этаж – это достаточно надежно.

Когда-нибудь, но не теперь. Сегодня я еще найду силы, и проживу этот дерьмовый день до конца, а потом начну что-то делать, чтобы стало лучше. Сегодня я еще найду силы, но когда-нибудь их у меня не останется. Потому что с каждым разом сил все меньше.

Гашу окурок в пепельнице. Я много курю. В офисе меня ограничивал запрет, курить можно было не чаще, чем раз в час. Выход в курилку фиксировался электронным пропуском: куришь чаще – получишь штраф. Дома меня ничто не ограничивает, поэтому в рабочие дни я выкуривал по две пачки, а сидя дома – почти по три.

Надо бы сделать кофе. Кофе я тоже пью много, очень много. На работе приходилось делать напиток в кофемашине. Он хорош, но в нем нет души. Он всегда одинаков, я не могу приготовить его по своему вкусу или изменить под настроение. Моих коллег такой кофе устраивал. Они привыкли пользоваться стандартными вещами, которые не ими сделаны, не задумываясь о том, что находится у этих вещей «под капотом». Я чувствую себя мамонтом среди этого офисного стада с новенькими гаджетами. Мне уже сорок один.

Дома я варю кофе в турке. В последние годы мы покупаем один и тот же сорт, килограммовыми пачками, в зернах. Не из дорогих, хотя и не дешевый. У него мягкий вкус колумбийского кофе, его не нужно портить сахаром.

Иду на кухню. По дороге надеваю большие беспроводные наушники и включаю «Stairway to heaven». Когда-то я тоже, как и леди из песни, думал, что все магазины откроются передо мной. Я надеялся, что мои способности и труд позволят мне получить свою лестницу в небо. Я думал так еще лет пять назад. Сейчас я понимаю, что одним трудом и талантом в небожители не поднимешься. Нужно что-то еще, и этого чего-то у меня нет, и уже не будет.

Прозрачная печаль песни сливается с моей собственной и постепенно уносит ее за собой. По ступеням из шепота ветра. Уносит не полностью, но становится легче.

Пока вода закипает, наливаю себе немного сухого красного вина, чилийского. Выпиваю маленькими глотками.

Кофе готов. Наполняю любимую чашку, добавляю молоко и несу на балкон. Ставлю рядом с пепельницей. Чашка сделана из глины. Ее придумал талантливый дизайнер, она очень стильная: округлой формы, с крупной удобной ручкой, матово-серая снаружи и ярко-зеленая глянцевая внутри. Снова закуриваю. Теперь по очереди: затяжка и небольшие глотки кофе.

После Led Zeppelin включаю «Another One Bites The Dust». В сложные моменты эта песня всегда добавляла мне оптимизма. Кто-то проиграл и умер, но пока не я. Еще не моя очередь. Впрочем, текст у песни бредовый, а оптимизма добавляет бодрая ритмичная музыка.

Может, все это к лучшему?

Я смогу отдохнуть. Отоспаться. Какое-то время не нужно будет вставать в шесть, чтобы успеть до утренних пробок добраться в офис на другой конец Москвы. Не нужно из-за чьих-то ошибок задерживаться на работе, чтобы все закончить до очередного deadline. Не нужно ходить на бесконечные совещания и улыбаться людям, которых из-за текучки нет смысла запоминать по именам. Не нужно весь день сидеть в открытом пространстве, на виду у всех, краем сознания отмечая, как вокруг двигаются коллеги, переговариваются, стучат по клавишам и скрипят стульями. И не нужно возвращаться запоздно домой, когда дочери уже спят, а иногда и вовсе глубокой ночью.

***

Слышу звук открываемой двери. Пришла жена.

Она зашла в комнату, увидела меня на балконе и подошла. Тронула рукой плечо, чтобы я снял наушники.

– Привет, Олег. Ты чего так рано сегодня?

– Меня уволили.

Ее губы дернулись, сложившись на мгновение в обиженную гримасу. Она разочарована. Отпуск на море отменяется. Опять нужно экономить деньги. Я в очередной раз не оправдал ее ожиданий в том, каким должен быть муж, и как он должен заботиться о семье. А вот у ее одноклассницы муж – владелец завода. При разводе он оставил жене квартиру и перечисляет кучу денег на содержание детей.

Но всего этого она не скажет. Она терпеливо примет все испытания и лишения.

После института первые лет десять моей карьеры складывались сложно. С завидной регулярностью компании, где я работал, испытывали финансовые трудности и сокращали персонал. Я вынужден был хвататься за первое же предложение о работе, потому что не мог себе позволить потратить лишние пару месяцев на поиски. И оказывался в очередной мелкой фирме, которая через пару лет тоже банкротилась.

Этот бег по кругу, казалось бы, прервался, когда я устроился на работу в «Бафер». Это серьезная компания, она пережила не один кризис, переживет и остальные. Только в этот раз она будет работать дальше без меня. Иногда крупные компании ради своего успеха жертвуют сотрудниками, так бывает.

– Почему уволили? – проявляет интерес жена.

– Третья волна кризиса, – я говорю спокойно. Все мои эмоции спрятаны глубоко внутри, я уже привык. Если я чуть отпущу эмоции, могу взорваться, а так я их удерживаю. – Сокращение новых проектов. Решили уволить половину разработчиков.

– А другие компании?

– Другие тоже.

– Может, скоро кризис закончится, и опять можно будет вернуться туда?

– Кризис закончится не скоро. А когда он закончится, они наймут новых молодых разработчиков, вчерашних студентов, за копеечную зарплату, им так проще. Мы для них уже отработанный материал.

– Что мы будем делать?

– Я буду искать работу. Небольшой резерв денег у меня на счете есть. Потом схожу в банк, пересмотрю график платежей по кредиту. А ты пока будешь кормильцем семьи.

Жена уже год работает администратором в бюджетной конторе. Зарплата у нее небольшая, но от голода мы не умрем. Между состояниями «есть небольшая зарплата» и «нет никакого дохода совсем» разница громадная, уж я-то знаю.

Мы стоим рядом и молча курим.

Когда-то я любил ее. Но за последние годы все это ушло, и остались только обязанности. Если бы не дети и общая квартира, купленная в кредит, наверное, я бы давно развелся.

Наше отдаление началось с того, что я не стал ей говорить о своих рабочих проблемах. Сначала не хотел портить ей настроение, жалел ее. Постепенно количество недомолвок росло, и она просто перестала понимать, чем я живу, а мне уже было не интересно ей объяснять. Потом у меня появились секреты от нее. И главный секрет в том, что она не самая лучшая женщина в моей жизни. Такое бывает.

Теперь нам не о чем говорить, кроме обсуждения планов покупок или выбора цвета обоев.

Сейчас я снова не сказал жене того, что на самом деле меня волнует. Просто не видел смысла.

***

Когда меня вызвали в отдел персонала, наша кадровичка, с участливой улыбкой убившая сотни, если не тысячи, карьер, сообщила мне об увольнении. От этой новости я сначала просто опешил. Я понимал, что кризис приведет к сокращению, слухи о нем уже давно шли, но не думал, что оно затронет меня. В последние годы я очень старался, чтобы ко мне ни по линии дисциплины, ни по работе не было никаких претензий. Для меня эта работа была очень важна: еще пара спокойных лет, и я закрыл бы ипотечный кредит. А дальше стало бы намного проще. И вот – мои планы накрылись медным тазом.

Затем я загнал все эмоции глубоко внутрь и спросил:

– Почему меня?

Дама из «персонала» помялась, потом все же ответила:

– На уровне старших разработчиков нужно уволить половину. Руководство компании приняло решение уволить всех, кто старше тридцати пяти. Считается, что если человек к этому возрасту не дорос до уровня главного разработчика, то он достиг своего потолка. А у нас, сами понимаете, ценятся люди, имеющие перспективы для роста.

Потом она посмотрела на мое побледневшее лицо и добавила:

– Вам стоит подумать о переходе в смежную специализацию. В клиент-менеджеры, например, или аналитики.

В переводе на простой язык ее слова значили, что мне не просто придется искать работу на упавшем рынке. Мне еще и придется менять профессию. А если добавить к этому, что переход возраста через цифру «40» снижает количество доступных вакансий в разы, перспектива у меня была очень неприятная.

И самое печальное, что эта тетка из кадров была права. Мое время ушло. Когда я учился и начинал работать, программирование было искусством. Сейчас это ремесло. Мне невыносимо скучно день за днем использовать одни и те же стандартные шаблоны и библиотеки.

***

Жена уходит к себе, а я сажусь за ноутбук, подправляю свою анкету и рассылаю ее в десяток компаний. Пока – в серьезные компании, на вакансии с нормальным для меня уровнем зарплаты.

Я не надеюсь получить ответ. Просто действую по плану. Через неделю, когда мне никто не ответит, начну рассылать анкету в мелкие фирмы. Потом – подумаю, на какие смежные позиции можно пытаться устроиться.

Закончив с анкетой, захожу в соцсеть. Читаю свою ленту новостей. Опять один из блогеров пишет о том, что, когда все плохо – это замечательно. В данном случае потому, что Газпром и Роснефть увеличивают долю рынка, вытесняя арабов и американцев.

Не выдерживаю и пишу длинный комментарий, в котором в вежливых, но обидных выражениях объясняю, что:

– Несмотря на увеличившуюся долю рынка, объем поставок в абсолютном выражении не изменился, а денежные доходы сократились в разы, так что прибыль компаний упала в ноль.

– Мелким акционерам, купившим акции на бирже, важны не стратегические перспективы, а курс акций. А он упал, так что они потеряли деньги. И именно по упавшим курсам, с убытком, они будут вынуждены продавать свои акции, потому что у них из-за кризиса закончились деньги в тумбочке.

– Если держатели крупных пакетов акций и выиграют от увеличения доли рынка, я этому абсолютно не рад, потому что эти держатели – либо иностранные компании, либо те люди, которые развалили Советский Союз и разворовали его наследие, и я бы предпочел, чтобы все они повесились на шарфиках в ванных комнатах своих лондонских домов.

В общем, смысл комментария понятен. Хорошо, хоть от мата удержался.

***

Пока сидел за ноутбуком, стемнело. Ужасно много времени отнимают соцсети. Зато я экономлю время на просмотре телевизора. Он мне не нужен.

Звякнул телефон. Катя прислала записку: «Как ты?»

Волнуется. Или просто считает, что должна волноваться?

Она тоже работает в «Бафере», но в отделе клиентской поддержки. Их тоже сокращали, но не так сильно, ее это не затронуло.

Пишу: «Нормально, отдыхаю пока».

Переписываемся мы потому, что звонить было бы неудобно. У меня жена будет слышать, что я говорю, у нее – муж. Нехорошо.

«Можем на выходных посидеть в кафе», – предлагает она.

Интересно, когда она пишет «кафе», предполагает ли это секс после этого? С ней не всегда знаешь, чего ожидать. Может, она решила, что мне для психологической поддержки необходима дружеская беседа? Беседа, конечно, тоже не помешает, но хороший секс – это гораздо лучше.

«Давай, время потом уточним», – соглашаюсь я.

Надеюсь, все-таки что-то будет. Она очень хороша в постели. Очень. Правда, именно постель в этот раз нам не светит, потому что я перешел в режим жесткой экономии и оплачивать почасовую гостиницу не хочу. Вместо постели будет уютная машина, припаркованная в тихом месте. За время знакомства мы перепробовали три марки машин и все тихие места вокруг ее района.

Вообще, нужно честно признать, что с Катей мы или перестанем встречаться вовсе, или станем это делать намного реже. Печально, мне будет очень не хватать ее тела, да и возможности что-то обсудить с ней – тоже.

Раньше мы каждый день виделись друг с другом на работе, и найти время для шалостей было просто. Сейчас будет намного сложнее.

Но даже это не главное. Главное, что Катя любит ублажать престижных мужчин. Для нее это важнее физиологического удовольствия от секса. Я и раньше немного удивлялся тому, что она начала встречаться со мной: не настолько я крут на фоне ее мужа и бывшего любовника.

А теперь я и вовсе неудачник.

Стареющий, безработный и очень усталый неудачник.

2. Приглашение

Новый день начался поздно. Я позволил себе отоспаться за все те ранние подъемы, которые портили мне жизнь в прошлые месяцы.

Я сова. Вставать рано, а потом работать целый день было всегда мучительно, особенно до обеда, дальше становилось проще. Когда не высыпаешься один раз, это можно пережить. Когда несколько раз, можно найти возможность отоспаться. А когда это происходит постоянно, месяц за месяцем, это постепенно истощает. Теперь я отдохну, и жизнь начнет налаживаться.

Дома никого не было. Жена на работе, дети на даче у тещи, в квартире тишина и покой. Хорошо.

Я умываюсь, готовлю себе кофе и пару горячих бутербродов с колбасой и сыром, завтракаю. Мне вкусно.

Выхожу покурить на балкон.

На улице душное московское лето. Дачники на дачах, отпускники в отпусках, в городе остались только работающие и те, у кого нет возможности уехать.

Было бы неплохо и мне выбраться на природу, но в ближнем Подмосковье, да и в дальнем, из-за количества людей природа так загажена и вытоптана, что может порадовать только самых невзыскательных ценителей. Да и вообще, как на мой вкус, подмосковная природа не так уж хороша. Под Черноголовкой есть красивые места, там, помнится, я видел лес из каких-то странных разлапистых сосен с черными стволами. Может, это и не сосны, а пихты, например. На севере от Алтуфьево неплохо, но там не так интересно, просто обычный сосновый лес, да и там уже много людей и следов их присутствия. Тропинки, мусор, проезжающие рядом машины, встречные гуляющие. А больше я и не вспомню места, где хотел бы погулять. Обычный смешанный лес с вкраплениями болот меня не впечатляет. Сбор грибов, клюквы и лосиных клещей – вообще не то развлечение, которое мне может понравиться.

Включаю свой ноутбук.

В почте лежат несколько обычных уведомлений и письмо с незнакомого адреса.

Фонд «Развитие человечества» приглашает вас на собеседование.

Хм.

Чешу макушку.

Во-первых, я не посылал свою анкету ни в какой фонд с таким названием. И, вообще, не знаю такой организации. Во-вторых, не указана вакансия, и стиль какой-то неправильный: рекрутеры нормальных компаний при приеме на работу пишут не так.

Естественная мысль, которая приходит в голову – что это какой-то лохотрон. Или предложат заплатить денег за трудоустройство, или вовсе, как в «святые девяностые», пообещают работу и большую зарплату, если я сначала оплачу обучение, а потом найду еще десять идиотов, которые тоже согласятся заплатить за свое обучение.

Я удалил письмо.

Затем посомневался и вернул его из корзины. Все же чем-то оно отличалось от писем «нигерийских принцесс» и аналогичных предложений.

Потом я заметил, что письмо пришло не на тот адрес. Оно пришло на ящик, который я использую для личной переписки и в тех местах, с которыми имею дело много лет. В банке, например, я его указывал, в налоговой. А на хэдхантинговых сайтах или в соцсетях я указываю другой ящик, который, при необходимости, и закрыть можно, если туда начнет идти спам.

Набрал номер, звоню. Попадаю на ресепшен.

Вежливая, как Мэри Поппинс, девушка объясняет мне, что она может лишь согласовать со мной время собеседования, и записать меня на это время. А больше она ничего не может. Она не владеет информацией о вакансии и моих данных; собеседование будут проводить рекрутеры, все вопросы к ним, они ответят. На некоторые вопросы ответят только после подписания договора о неразглашении.

Девушка говорит с чувством собственного достоинства. Такие вот Мэри Поппинс не сидят в лохотронах, нечего им там делать.

Я решаю, что надо увидеть глазами эту организацию, и записываюсь на собеседование на завтра.

***

Следующее утро начинается с ревизии одежды. Точнее, начинается оно с умывания, завтрака и пары сигарет, ну, а уже потом – ревизия.

На работу в «Бафер» я ходил в свободном стиле, в джинсах или шортах. Но в фонде с пафосным названием «Развитие человечества» почти наверняка другие обычаи. Там шорты и гавайка будут выглядеть странновато. Поэтому я извлекаю из шкафа свой самый приличный костюм из тонкой шерсти, белую рубашку и шелковый галстук, подходящий под цвет костюма. Цвет, кстати, коричневый, с еле заметной тонкой синей полоской, под цвет моих глаз. Они у меня карие с темно-синим ободком. И волосы у меня темно-русые, тоже в цвет. Костюм Катя помогала выбрать, у нее есть вкус, в отличие от меня. Я не имею вкуса, зато имел Катю, которая имеет вкус.

Надеваю брюки.

Этот неловкий момент, когда понимаешь, что костюм давно не носил, и за это время на бизнес-ланчах и печеньках к чаю прилично набрал лишний вес.

Застегиваю штаны, слегка втянув живот. Осматриваю себя в зеркальной двери шкафа. В принципе, так идти еще можно. Есть некоторое неудобство в районе талии или места, где она была раньше, но на внешнем виде это не сказалось. Точнее, сказалось, но и в другом костюме будет не лучше.

На всякий случай проверяю и обувь. Туфли, которые можно носить под брюки, в порядке. Размер моих ног не изменился, шнурки на месте, кожу моль не съела.

***

К офису фонда подъехал заранее, успел спокойно выкурить пару сигарет.

Волнуюсь. Все же работа сейчас мне очень нужна. Зависнуть в поисках на полгода я не могу себе позволить, иначе, кроме всего прочего, ипотека растянется еще на год, а то и дольше. Надоело.

Фонд занимает этаж в современном бизнес-центре. Это не переделка старого здания, он построен недавно именно как бизнес-центр. С большим открытым пространством на первом этаже, кафешками, дорогими лифтами, общим климат-контролем. Это на самом деле ни о чем не говорит. Может, фонд – солидная организация, которая выбрала для себя удобное и комфортное место. А может, это лохотрон, который арендует конференц-залы и примыкающие к ним офисы на пару дней, чтобы пустить пыль в глаза, я и такое видел.

Поднимаюсь на этаж.

За стойкой ресепшена сидит девушка, видимо, та самая Мэри Поппинс, с которой я говорил по телефону. Стройная, темноволосая, с правильным лицом. Рядом сидит еще одна девушка, пухленькая и рыжая.

– Вам назначено?

– Да, на двенадцать.

– Фамилия?

– Олег Орлов.

Она ищет мое имя на своем мониторе, нашла.

– Олег Владимирович, сейчас идите направо до конца, там лестница, подниметесь на следующий этаж, кабинет семьсот восемнадцать. Вас ждут.

В коридорах присутствует некоторое движение. Люди ходят к кабинетам и обратно, их немного, но и не полная пустота. Это хорошо. Если бы это был лохотрон, тут ходили бы целыми толпами, причем посетители были бы одеты в вещи сомнительного качества и утилитарных расцветок. А если бы вообще никого не было, то это был бы какой-нибудь стартап с непонятными перспективами. Иногда в расчете на будущее процветание они снимают целые этажи, а процветание имеет свойство приходить гораздо позже, чем написано в бизнес-планах. А в восьмидесяти процентах случаев и вовсе не приходит.

***

Я нашел нужный кабинет, постучал, вошел.

Первое, что бросилось в глаза – обстановка.

Это был именно кабинет, а не безликая переговорная, в которой принято встречаться с сомнительными личностями. В шкафу на полках стояли папки, на столе лежали документы и лотки с бумагами. Монитор тоже стоял, а на тумбочке – принтер. Мебель была неожиданно дорогой. Кожаный диван и кресла, столы из толстого полированного дерева. Такая мебель может стоять в кабинете топ-менеджера крупной компании, но никак не рядового сотрудника. Но при кабинете топ-менеджера должна быть приемная с личным секретарем, а здесь этого нет. И размер кабинета скромный, для совещаний не подходит.

Какой отсюда вывод? Что организация очень богата, не считает деньги и обеспечивает высокий уровень комфорта даже среднему звену сотрудников? Или этот сотрудник не так прост?

За рабочим столом сидела хозяйка кабинета. Женщина лет сорока, со светлыми волосами и голубыми глазами, не изможденная диетами и фитнесом, но и не толстая, с приятным живым лицом. Она была одета в костюм: короткий серый пиджак и широкую юбку лилового цвета.

Чем хороши женщины старше тридцати – их лица несут на себе отпечаток характера. Если, скажем, женщина глуповата, она, скорее всего, будет похожа на мультяшную свинью без заметных мимических морщин. Если у нее в душе есть какой-то надлом – это будет видно по неровной линии рта и неестественной улыбке. У некоторых мертвые глаза, лишенные эмоций, таких я просто опасаюсь. А если женщина выглядит симпатичной и живой, то, скорее всего, она и по характеру окажется интересной и приятной.

Эта выглядела симпатичной. Такие женщины, уверенные в себе и успешные в личной жизни и на работе, очень хороши в качестве коллег или деловых партнеров.

– Здравствуйте, меня зовут Вера, – женщина указала мне на два кресла у чайного столика со столешницей из толстого стекла и, когда я уселся, положила передо мной визитную карточку. – Я рекрутер. Чай, кофе?

Голос у нее мягкий, среднего тембра, без резких или грудных нот.

– Кофе, если можно.

Вера подошла к рабочему столу, нажала длинным пальцем кнопку быстрого вызова на телефоне, попросила приготовить кофе для меня и зеленый чай для себя. Через пару минут в дверь вошла девушка с разносом, расставила перед нами чашки и вазочку с печеньем и конфетами.

Когда чайно-кофейная суета закончилась, Вера взяла папку с бумагами и подсела к столику.

– Я знаю, что вы ищете работу. Вы программист, у вас серьезный опыт работы, но вас уволили, на вас висит кредит, вам нужно содержать жену и двух дочерей, и вы недовольны своей жизнью. Все это содержится здесь, в папке.

– Впервые у меня собеседование о приеме на работу начинается так. Я знаю, что серьезные организации собирают данные о сотрудниках, но не при первой же встрече?

Вера отпила чай и продолжила:

– Речь идет не совсем о приеме на работу. Наш фонд занимается освоением одной перспективной территории, и мы ищем людей, которым было бы интересно этим заниматься. На вас мы обратили внимание, потому что в своих постах в соцсетях вы выражали недовольство своим положением. Мы автоматически отслеживаем самые популярные сети. Там что-то связано с распознаванием смысла по ключевым словам. Вы лучше меня понимаете, как это делается, вы же программист. Сначала вас заметили, потом собрали информацию. Опыт работы, семейное положение и прочее. У нас большие возможности, так что даже ваша банковская история и медицинская карта для нас не секрет. По заключению наших аналитиков, вы нам подходите, а наше предложение может вас заинтересовать.

– Допустим, вы решили, что я вам подхожу. Но как вы определили, что вы интересны мне? Я не любитель командировок в Африку, или куда там вы собираетесь меня послать.

– Ваша карьера последнюю пару лет стояла на месте, а теперь и вовсе пойдет под откос. Отношения с женой у вас, судя по всему, прохладные, и у вас есть любовница. Это, кстати, легко вычисляется по истории переписки, тоже в автоматическом режиме, при анализе контактов и связей. Но и с любовницей у вас перспектив нет: она замужем, у нее есть сын и ее жизнь вполне благополучна. Общение с детьми тоже вряд ли вас сильно держит, до сих пор вы слишком много времени тратили, как и большинство мужчин вашего круга, на работу, на семью времени у вас не оставалось. Круг знакомых у вас ограничивается работой и семьей, никакого регулярного общения с друзьями не обнаружено. Вы родились и выросли не в Москве, поэтому знаете, что за пределами МКАДа тоже есть жизнь. В сущности, вас ничто не удерживает от смены места жительства. А главное – вам нужны деньги. А мы можем вам их предложить.

Женщина говорила это спокойно, без эмоциональной окраски, просто констатировала факты. Ее не смущал мой моральный облик, мои денежные проблемы не вызывали у нее пренебрежения, она не упрекала меня за холодность к семье. Для нее это было нормальным, привычным, наверное, у каждого, кто приходит в этот кабинет, есть свои тараканы в шкафу.

Все, что Вера говорила, было правдой.

– Чтобы решиться на переезд, я должен понимать, куда, что я там буду делать и сколько получать, – в глубине души я был готов выслушать ее предложение. Перспектива сменить жизнь не пугала меня, скорее привлекала.

– Начну с самого простого. Деньги. Вы будете ежемесячно получать эквивалент стоимости двух тройских унций золота. Сейчас это около четырех тысяч долларов. Размер оплаты не обсуждается, он единый для всех участников программы, вне зависимости от страны и уровня квалификации. Сумма будет зачисляться на металлический счет в нашем банке, при необходимости конвертироваться в любую валюту и перечисляться на нужные вам банковские счета.

Сумма меня приятно обрадовала. В лучшие времена я мог бы рассчитывать и на более высокую зарплату, если бы не кризис. Я проходил как-то раз период массовых сокращений, помню, как тогда вместе с толпами коллег носился по городу в поисках работы. А в этот раз будет намного хуже. С учетом возраста я имел шанс вообще не найти работу по специальности.

Вера сделала паузу, наблюдая за моей реакцией.

– Допустим. Дальше? – простимулировал я ее к продолжению рассказа.

Женщина взяла длинными пальцами конфету из вазочки, положила ее в рот, и продолжила, не смущаясь того, что конфета за щекой слегка искажала голос:

– Место, о котором идет речь, мы не раскрываем до момента переселения. Такие у нас требования секретности. После подписания договора о неразглашении вы можете получить информацию о климате, количестве участников программы и прочие данные, важные для практической жизни. Также вы сможете ознакомиться с условиями договора между фондом и вами. Там предусмотрено практически все, включая условия безопасности и материального обеспечения.

Вера раскрыла папку с моими данными и взяла оттуда уже готовый бланк подписки с моей фамилией, придвинула его ко мне и подала ручку.

Я прочел текст и подписал. За разглашение налагался штраф, эквивалентный стоимости тысячи унций золота. Тридцать с чем-то килограммов, если не ошибаюсь. Пара миллионов долларов по текущему курсу.

– Обращаю ваше внимание, что жене вы тоже не можете ничего рассказывать. Кроме самого факта сотрудничества с нашим фондом и переселения. Для нее вы поедете работать по специальности за границу, в закрытый научный центр. Поверьте, так будет проще для всех.

– Как часто я смогу приезжать к семье, если соглашусь?

– Контракт рассчитан на пять лет. Все это время вы не сможете приезжать. Общаться вы сможете по электронной почте, с условием, что вы не нарушите подписку о неразглашении. Передача видео- и фотоматериалов не разрешена, только текстовые сообщения, которые будут просматриваться на сервере.

– Жестко.

– Секретность, – пожала Вера плечами.

Я задумался и сформулировал свое сомнение:

– У меня сложилось впечатление, что мои профессиональные качества вам неинтересны. Никаких тестов, никаких разговоров по специальности, даже список моих проектов вас не интересует. И кем же я буду работать? Да еще на территории, которую осваивают?

– Направление деятельности и место для работы вы выберете сами. Насколько я знаю, безработицы там нет вообще, все могут найти себе занятие. Мы в любом случае будем вам платить, даже если вы устроите себе длительный отпуск. По сути, это не зарплата, а субсидия.

– Это очень странное предложение. А если я не захочу работать вовсе?

– Вы достаточно деятельный человек, чем-то вы все равно будете заниматься. Захотите себе дом обустроить, сад вырастить – это все равно освоение территории; рядом с вами появится кусочек освоенного пространства. Жить богаче захотите, будете пытаться заработать. Есть некоторое количество переселенцев, которые пытаются жить на одну субсидию, ничего не делая, мы относимся к этому, как к допустимым потерям. По статистике рано или поздно они все равно начинают делать что-то полезное, это уже проверенный факт.

После паузы женщина подала мне буклет и толстый договор, распечатанный на принтере.

– Я сейчас отведу вас в отдельный кабинет, там вы сможете без спешки ознакомиться с материалами. Часа вам хватит? Я пока поговорю со следующим кандидатом, а после зайду за вами.

***

Комнатушка, в которую Вера меня отвела, была совсем крошечной. Это был именно временный кабинет для посетителей, где один человек мог устроиться за небольшим столом и поработать с документами. В углу стоял кулер, рядом столик с растворимым кофе и пакетиками с чаем. Очевидно, вызывать секретаря с более качественными напитками мне по статусу не полагалось.

Я сел на недорогой офисный стул, какие можно увидеть практически в любой конторе, с прочными металлическими ножками, пластиковыми сиденьем и спинкой, покрытыми серой тканью.

Сначала раскрыл буклет с названием «Проект пассионарность» Фонда развития человечества.

Пассионарность – это что-то из работ советских ученых. Бердяев? Лосев? Вернадский? Нет, не то. Гумилев, вот. Что-то там о людях, у которых есть избыток энергии, и они сплачивают вокруг себя сторонников, увлекают их, меняют общество и строят империи. Ну, как-то так.

Что у нас тут?

Длительность проекта более двадцати пяти лет.

Общее количество переселенцев, прошедших через проект, семнадцать миллионов.

Ничего себе! И до сих пор никто из посторонних ничего не знает, пресса ничего не пишет? Неужели никто не нашел спонсора, который за горячую новость мог бы отвалить несколько миллионов, чтобы и на штраф хватило, и «на заработать»?

Проект привлекает переселенцев из Европы, включая РФ, Северной Америки и арабских стран.

В настоящее время на территории проекта находится около двух миллионов человек, в том числе около ста пятидесяти тысяч – в русском секторе.

Переселенцы в основном обеспечивают себя продуктами питания, поставляют фонду несколько видов ценных минералов и товаров растительного и животного происхождения.

Я задумываюсь. Сто пятьдесят тысяч населения – это, скорее всего, приличный городок и поселки вокруг него. Там может быть, скажем, крупный завод какой-нибудь, даже не один. Или, скорее, шахта, если они минералы добывают. Разработчики софта там вряд ли нужны, только в качестве мастеров на все руки – софт устанавливать, зависшие базы данных лечить, вирусы гонять.

Поддержка пользователей не мой профиль, конечно, но, если там никто не будет сильно напрягать, в свободное время можно будет для своего удовольствия другой темой заняться, самообучающимися алгоритмами. Есть направление, незаслуженно забытое сорок лет назад, у меня идеи были перспективные на этот счет, за работой руки не доходили проверить. И деньги все равно получать буду. Это же мечта просто – заниматься интересным делом за чужой счет.

Читаю буклет дальше.

Русский сектор находится в лесной природной зоне с умеренным климатом, летние средние температуры плюс двадцать, зимние минус пятнадцать, тип рельефа – равнина. Выходов к морю не имеет, через него проходит одна крупная и несколько мелких рек.

Раз климат умеренный и леса, значит это не Африка. А вот Сибирь может быть. Тайга – это же лесная зона? Там можно столько непознанных территорий скрыть, что всем хватит. Хотя там температуры жестче вроде.

Дальше, что там?

ФРЧ бесплатно предоставляет переселенцам все промышленные товары, необходимые для жизни, включая одежду, лекарства, оружие и связь.

Оружие. Оружие, необходимое для жизни. Что там, медведи ходят? Вообще, если это тайга, то могут и медведи. А бесплатное обеспечение одеждой напоминает армию. Ну, это разумно, кому, как не армейцам, знать, как обеспечить всем необходимым толпу народа?

Больше ничего интересного мне в глаза не бросилось.

Переходим к длинному договору.

ФРЧ доставляет к месту исполнения контракта.

ФРЧ обеспечивает безопасность в зонах безопасности. При выходе за пределы этих зон переселенец принимает ответственность за свою безопасность на себя.

ФРЧ не вмешивается во внутренние дела национальных секторов и отношения между секторами.

На территориях национальных секторов их администрации самостоятельно обеспечивают функции управления, в том числе законодательные, судебные и исполнительные.

Во всех поселениях с населением более пятисот человек ФРЧ содержит факторию, где можно снять или положить на счет наличные, сделать безналичные платежи, получить бесплатные товары или купить остальные, сдать местное сырье, принимаемое ФРЧ в скупку.

После окончания контракта ФРЧ обязуется доставить обратно. Возможно продление контракта.

Это то, что показалось самым важным.

Плюс к этому множество пунктов, конкретизирующих запреты на разглашение информации и ограничения на связь с внешним миром. В остальном – много ссылок на правила, установленные администрацией ФРЧ или администрациями национальных секторов.

Итак, что же мы имеем?

Мне обещают деньги за то, что я проживу пять лет в каком-то медвежьем углу с урезанной связью. Обещают все необходимое для жизни.

Стоп. Не все. Питания не обещают, только промышленные товары. Значит, будем считать, что питаться придется за деньги, которые тоже обещают. Еще и возможность работать и дополнительно зарабатывать будет.

Правила жизни непонятны, они определяются какими-то подзаконными актами, причем в разных местах разными. Упоминаются зоны безопасности и оружие, что намекает на то, что есть зоны, где небезопасно. Но мне же в таких зонах вроде делать нечего? Я не Рембо, я программист.

Что касается денег, то все выглядит неплохо. Если половину переводить жене, ей хватит на ипотеку. На жизнь она сама зарабатывает. А если я найду дополнительный доход, то еще и копить смогу.

***

После вежливого стука в кабинет вошла Вера. Я уже к тому времени все прочитал.

Она пригласила меня снова в свой кабинет. Там я попытался расспросить ее о подробностях, в частности – о безопасности, но она ничего нового не сказала.

– Все, что я могу вам рассказать, есть в буклете и договоре. Подробностей я просто не знаю. После доставки на место, когда ваши контакты с семьей и знакомыми окажутся под контролем, с вами проведут еще один инструктаж. Там дадут более подробную информацию о месте жизни, опасностях и возможностях. Могу сказать, что многие переселенцы продлевают контракты, очевидно, им там нравится. А теперь, я думаю, вам необходимо время для принятия решения. Предлагаю встретиться через неделю.

На этом наша встреча закончилась, и я поехал домой. Хотелось погулять где-то на воздухе и подумать, но жара этому не способствовала.

***

Вечером я поговорил с женой. Объяснил свои сложности с поиском работы. Изложил ей версию с закрытым научным центром, таким секретным, что я смогу только писать письма и посылать деньги.

Перспектива общения письмами жене не понравилась. Но общение банковскими переводами помогло ей примириться с тем, что я буду бесконтрольно заниматься неизвестно чем неизвестно где, и, возможно, даже буду получать удовольствие от жизни, пока она будет меня терпеливо ждать.

Весь вечер я сомневался, колебался, метался из одной крайности в другую.

Поздно ночью, стоя на балконе с сигаретой, я смотрел на освещенные окна домов. За ними жили люди. Любили, боялись, боролись и скучали. И кто-то из них был счастлив. Я тоже хотел не просто существовать, а быть счастливым. Так, как был счастлив в молодости, и потом – когда полюбил, когда родились дети, и когда опять полюбил. Мне хотелось получить еще один период счастья, хотя бы пару лет. В этот момент я понял, что принял решение и хочу изменить свою жизнь.

После того, как решение было принято, все остальное стало легко и просто.

У меня будет неделя до следующей встречи в ФРЧ, потом еще какое-то время уйдет на подготовку к отъезду. Это время можно было применить с пользой, и я решил бросить курить. Для легких плохо, и запах неприятный, очень заметный любому некурящему, особенно дамам. Так что в новую жизнь буду идти без вредной привычки.

Вспомнил я об этом потому, что недавно Катя, которую вдруг начало заботить мое здоровье, подсунула мне книгу о борьбе с курением. Все советы были простыми, но эффективными. Смысл сводился к тому, что не нужно рубить хвост по частям, бросать надо сразу и навсегда. И проблема не в том, чтобы бросить, а в том, чтобы не начинать. Соответственно, чем дольше ты не курил, тем больше теряешь, если вдруг закуришь.

Когда-то я уже бросал, не курил пару лет, потом опять начал, когда у меня был очередной нервный период. В процедуре бросания, по моему опыту, очень неприятны несколько первых дней, когда лучше просто по возможности сидеть дома, не выходя из квартиры, а еще лучше – максимум времени проводить в кровати. Вот поэтому я и решил делать это именно сейчас, когда я сижу дома, и у меня есть время пройти самый сложный период максимально комфортно и без риска что-то испортить из-за взвинченных нервов, требующих никотина.

В общем, я провел ревизию своих сигарет, выкинул все, что нашел, попросил жену не курить в моем присутствии, и героически бросил свою пагубную привычку.

Следующие дни я спал, читал, играл в видеоигры, привыкал к тому, что у меня вдруг появилось огромное количество свободного времени, которое я раньше тратил на курение, а теперь его нужно было заполнять чем-то другим.

К моменту поездки в ФРЧ я себя чувствовал вполне сносно, самый сложный период оказался позади.

***

– Ну что, решили согласиться на участие в проекте? – спросила Вера после приветствия, когда я вошел в ее кабинет и сел к столу.

– Решил.

– Хорошо. Перед подписанием контракта вам нужно будет пройти серьезную медицинскую проверку. Я выпишу вам направление в клинику, с которой мы сотрудничаем. Потом, если все будет в порядке, мы подпишем контракт. Для подготовки к отъезду мы обычно даем неделю времени. С собой можно будет взять ручную кладь весом до десяти килограммов. Много одежды и обуви брать не нужно, все необходимое вы получите на месте, в том числе средства связи и планшет. Берите только то, что отличается от обычных потребностей людей. Может, вещь, которая вам чем-то особенно нравится, или подарок, напоминающий о близком человеке. Или планшет с библиотекой книг о кошечках. Там доступ будет не ко всем сайтам, только к популярным хранилищам развлекательного и технического контента. Книги, музыка, фильмы, фильмы для взрослых, новости, подборки учебных материалов, каталоги интернет-магазинов. Если нужно что-то особенное, лучше скачайте заранее. Хотя если потребуется, вы уже на месте сможете подать заявку с просьбой открыть доступ к какому-то сайту, но это долгая процедура.

Женщина задумалась, постучала ногтями по столу, вспоминая, что еще нужно сказать:

– Непосредственно перед отъездом вам сделают прививки, отправлять вас будем из другого офиса, логистика у нас расположена в другом месте.

Вера выписала мне направление в клинику на обследование, и мы попрощались.

В клинику я поехал сразу же, смысла тянуть не было.

Обычная платная клиника, все чистенько, персонал вышколен до автоматизма, одет в наглаженные форменные костюмчики, белые и светло-зеленые. Медсестры – девушки в районе тридцати, врачи постарше и чаще мужчины.

У меня взяли все анализы, которые могли, в том числе сделали мазки с кожи и слизистой во всех местах, выпили несколько порций крови из вены, отправили с баночкой в туалет. Проверили давление. Посмотрели мои ребра на мониторе, сделали снимок зубов и отправили к стоматологу. Стоматолог долго осматривал мои челюсти, затем нашел начинающийся кариес и настойчиво предложил вылечить прямо сейчас, не дожидаясь проблем. Потому что сейчас есть условия, наилучшие из возможных, а потом зуб неожиданно заболит, а условий может не оказаться. Пришлось отдаться в его умелые руки.

В конце мне сказали, чтобы я через пару дней звонил в ФРЧ, там секретари мне сообщат результат, подхожу я для проекта или нет. Там же я смогу получить подробную выписку.

Результат обследования оказался положительным. В смысле, несовместимых с проектом болезней не обнаружили, можно ехать.

Подписание договора прошло быстро и буднично.

Когда я приезжал в офис ФРЧ, взял у секретарей свою медицинскую выписку. Оказалось, что у меня вялотекущее хроническое воспаление носоглотки, возможно, связанное с курением, других проблем не обнаружено.

***

Перед отъездом решил еще раз встретиться с Катей, попрощаться.

Вначале она отнеслась к этой идее без восторга, потом, узнав, что я надолго уезжаю, заинтересовалась.

Мы сели в кафе, взяли по несколько шариков мороженого разных сортов и кофе.

Наслаждались вкусностями, болтали некоторое время о всяких житейских новостях. Она рассказывала о наших общих приятелях с работы.

Я смотрел на нее, а мыслями был уже далеко. Катя оставалась все такой же сексуальной и стильной, но ореол, который делает красивую женщину воплощением мечты, исчез.

Отсутствие информации о том, куда я еду, и мое участие в секретном проекте ее интриговало. Так же как и то, что я неожиданно бросил курить. В ее глазах опять появился интерес, я больше не был неудачником, которого следует оставить в прошлом, я опять был перспективным самцом, которому приятно отдаваться.

Стоит ли удивляться тому, что потом мы отправились заниматься развратом в гостиницу?

Жаль, что там в номере стояла душевая кабина, а не ванна, в которой так приятно было бы полежать вдвоем.

Зато кровати у них выше всяческих похвал, это мы оценили в полной мере. Хоть вдоль на них ложись, хоть поперек, хоть катайся по широкому матрацу в страстных объятиях, все очень удобно.

Пару раз попрощавшись с максимально допустимыми для нас извращениями, мы с Катей привели себя в порядок, вышли, оба такие расслабленные, расселись по машинам и разъехались. Уже навсегда.

***

Сборы к отъезду у меня были простыми. Я скачал и установил на свой рабочий ноутбук пару библиотек софта, до которых раньше не доходили руки, собрал белье, удобные штаны и рубашки, взял с собой разношенные кроссовки и шлепанцы, умывальные принадлежности, любимый свитер, шарф, перчатки, шапочку и ветровку. Вот и все. Все остальное я планировал или получить от ФРЧ, или купить по мере необходимости.

До лимита багажа в десять кило мне оставалось еще прилично, на всякий случай взял бутербродов и бутылку с холодным зеленым чаем. Вдруг в дороге проголодаюсь, а кормить будут не скоро.

Прощание с детьми и женой вышло печальным и тягостным. Я пообещал писать часто. Они всплакнули немного, когда я выходил из квартиры, потом, когда садился в такси, еще из окна руками помахали.

Пункт отправки, откуда должно было начаться мое путешествие, находился в промышленном, точнее, складском, районе, примыкающем к Окружной железной дороге. По навигатору таксист добрался без проблем, без него разобраться в хитросплетениях улочек и дорог было бы сложно. Среди грязных строений, которые можно описать словами «серый кирпич, жесть и пластик», стоял небольшой домик, выделяющийся на фоне соседей недавним ремонтом и качественной отделкой, которая больше подошла бы офису в людном месте.

Внутри оказалась проходная с закрытыми кабинками: в одну дверь входишь, показываешь охраннику или прижимаешь к датчику пропуск; первая дверь закрывается, вторая открывается.

Мою фамилию нашли в списке и пропустили без вопросов, только документы проверили. Обычно для посетителей выписываются разовые пропуска, но здесь ничего такого не делали, просто отметили в списке.

За проходной стоял охранник с новеньким автоматом. Наверное, это была какая-то версия автомата Калашникова, я такой не видел раньше. Цевье и приклад футуристического вида были сделаны из серого пластика, над стволом закреплен небольшой оптический прицел. Или это коллиматорный? Наличие охранника с автоматом намекало, что меры безопасности здесь гораздо выше, чем в обычном офисе или складском центре. Это было странно.

Внутри, в коридоре на стульях у стены, сидели люди. Их оказалось пятеро, все они ожидали перед тем кабинетом, на который у проходной указали и мне. Четверо ожидающих были мужчинами, одна – женщина лет тридцати. Выглядела эта очередь разнородно. Женщина была одета не очень дорого, но прилично, казалась нервной. Из мужчин один был одет в джинсовом стиле, обут в дорогие туфли. Остальные смотрелись заметно проще. Один вообще выглядел бедно. Не бомж, одет аккуратно, но очень дешево.

Ожидание было не слишком долгим. На одного человека уходило минут десять. Пока я сидел, подошло еще несколько человек. Меня удивило, что назад из кабинета люди не возвращались, очевидно, был еще один выход в соседние помещения, куда и переходили посетители.

Примерно через час позвали меня. В кабинете находились медсестра, пышная телесность которой распирала белый халат, и крупный мужчина, в халате, накинутом поверх одежды.

– Садитесь, пожалуйста, и поднимите рукав, – женщина указала мне на кресло-каталку, стоящее рядом с металлическим столиком, на котором были разложены ампулы и шприцы.

Я выполнил ее просьбу. Она ловко перетянула мне руку жгутом, набрала в шприц жидкость из двух ампул, и сделала укол в вену.

– Посидите немного, у вас может закружиться голова, – попросила она, выбрасывая в мусорное ведро использованные шприц, ампулы и упаковки.

Голова действительно закружилась, а затем мои глаза закрылись, и я начал засыпать. Перед тем, как мое сознание уплыло, я успел почувствовать, что кто-то прижал мою голову к спинке кресла, поправил мои руки и куда-то меня повез.

3. База ФРЧ, русский сектор

Пробуждение было неприятным. Голова тяжелая, сухость во рту, и ничего не понятно.

Моя сумка с вещами лежит на коленях и ноги заметно затекли под ее весом.

Я пытаюсь протереть руками слезящиеся глаза и понимаю, что моя голова притянута к спинке кресла, на котором я сижу. Хотя руки свободны. Ощупав ленту, фиксирующую голову, я просто сдвигаю ее вверх со лба, чтобы не возиться на ощупь с липучкой, на которую она застегнута.

Осматриваюсь. Я нахожусь в маленькой комнатушке, метр на два, где, кроме моего кресла на колесиках, стоит только маленький столик, а на нем пластиковая бутылка с водой и пакет с одноразовыми стаканами. Окон нет, только дверь.

Я вытаскиваю мобильник, чтобы посмотреть на время. Я спал пять часов. А еще здесь нет мобильной связи, совсем.

Встаю, разминаю ноги, наливаю себе воду, пью. Становится легче. Я чувствую, что мне слишком легко, будто я разом похудел килограммов на десять.

На двери лист формата «А4», на нем крупным шрифтом напечатано: «Выходите с вещами, идите направо по коридору, там проведут инструктаж».

Выхожу. Коридор отделан, как в недорогих офисах. На одной стене почти впритык друг к другу расположены двери комнат: их много, несколько десятков, наверное; коридор длинный. На другой стене окна. За окнами день. Хотя должен быть вечер. Я подхожу посмотреть. Окно на первом этаже выходит во двор, заросший густой травой.

– Проходите направо, там заходите в комнату с открытой дверью и ждите, – подал голос охранник в сером камуфляже и с автоматом, сидевший в левом от меня торце коридора, перед закрытой дверью.

Иду. По дороге захожу в туалет. Потом прохожу через дверь в правом торце коридора, попадаю на площадку, на которую выходит еще три двери. Одна из них открыта.

Внутри стоит стол, за которым сидит полная женщина в сером форменном костюме, напротив нее десяток стульев. Три их них уже заняты незнакомыми мне людьми с сумками.

– Садитесь, еще одного подождем, и я проведу инструктаж, – женщина указывает мне на стулья.

Я сажусь, положив сумку на соседнее сиденье. Рассматриваю окружающих. Из троих мужчин, сидящих рядом со мной, одному лет тридцать-тридцать пять. Он бородат, одет в джинсовые шорты и футболку с красочным принтом, и у него татуировка на всю руку, от плеча до запястья. Двое других моложе, лет по двадцать, похожи на студентов.

Минут через пять в коридоре слышится стук каблуков, и в комнату заходит девушка лет тридцати. Обычная, ничем не примечательная девушка, одета в джинсы и короткую футболку, оставляющую открытым живот.

***

Женщина за столом оживилась.

– Начинаем инструктаж.

Все слушатели встрепенулись и обратили на нее внимание.

– Вы все подписали контракт на участие в проекте по освоению новой территории. Все, что вам обещали со стороны ФРЧ, правда, и это будет выполняться. Но есть нюансы.

Нюанс первый. Вы находитесь не на Земле, а в параллельном мире, который мы назвали Проект. Вы могли уже заметить это по тому, что изменилась сила тяжести, здесь она на восемь процентов меньше, чем на Земле. Также немного отличаются давление и содержание кислорода. Следующие пять лет вы проведете здесь и все это время обратно не вернетесь.

Ни хрена себе! Устроился на работу и попал в другой мир. Так только я мог попасть. Хотя нет, не только я, еще семнадцать миллионов дебилов нашлось, судя по брошюре ФРЧ.

– Потом каждому выдадут планшет, в котором вы увидите ярлык «История мира». Прочитайте подробнее, как все было. Если кратко, наши экологи забрасывали в прошлое этого мира образцы растений и животных с Земли, они расселялись и видоизменялись. В результате Проект заселен живыми организмами, которые совместимы с земными. Некоторые почти не отличаются от земных аналогов, некоторые изменились, каких-то видов совсем нет. Главное, что вам нужно знать, – вы можете есть мясо большинства животных и рыб, но и они могут вас есть. С дикими растениями примерно так же, как на Земле: есть ядовитые, есть съедобные. Зато здесь нет комаров, клещей и большинства паразитов. Подробности по животным и растениям будут у вас на планшетах – ярлык «Флора и фауна». В первую очередь изучите раздел опасных животных.

Тетка за столом сделала паузу, продолжила:

– Теперь нюанс номер два. Освоение мира – не главная цель проекта. Пустого пространства и на Земле хватает, это ничего не решает. Наш фонд ведет эксперимент по повышению стабильности человеческого общества. Мы пытаемся убрать с Земли часть людей, обладающих избытком деструктивной энергии, в надежде, что это позволит снизить уровень бардака в мире. К каким это приводит результатам, я не знаю, но вы должны запомнить главное: вы – не герои-первопроходцы, а ссыльные. Примерно как те преступники, которых когда-то вывозили в Австралию или Сибирь. Ваши жизни для ФРЧ не важны, если вы погибнете – нам даже проще. В начале проекта мы посылали сюда заключенных. Потом, чтобы выровнять демографический состав, начали посылать женщин легкого поведения. Затем добавили людей, которые участвовали в радикальных организациях. В последнее время стали отправлять и таких, как вы, потенциальных возмутителей спокойствия, которых выявили через анализ их мнений, высказанных в интернете.

– И что, теперь мы будем жить среди проституток и бандитов? – возмутилась девушка.

– Именно! – повысила голос тетка. – А кое-кто имеет шанс самой стать проституткой в самом ближайшем будущем.

Девушка вскочила. Тетка вытащила из кобуры пистолет и демонстративно передернула затвор.

– Сядьте, милочка! – приказала женщина. – Переселенцы, которые не подчиняются требованиям администрации базы, удаляются за пределы ее территории немедленно. Вы же не хотите оказаться посреди дикого леса с неизвестными вам хищниками, в двадцати километрах от ближайшего жилья, без оружия, в вашей футболке и туфельках? Проще вас сразу пристрелить.

Девушка села. Женщина вздохнула, сняла пистолет со взвода и спрятала его.

– Нюанс номер три. В контракте есть слова о зонах, в которых ФРЧ вам гарантирует безопасность. Таких зон два вида. Первый – эта наша база, и аналогичные базы других секторов. Вы имеет право находиться тут одни сутки, потом вас вывезут в сектор. Русский сектор. Там свои законы и своя власть, мы туда не вмешиваемся. Второй вид зон безопасности – это фактории. Они находятся в каждой деревне. Там вы можете находиться, пока не закончится рабочий день. Внутри нельзя применять оружие и насилие, это гарантируют служащие фактории и системы защиты. Но защищать вас за порогом фактории никто не будет, – тут женщина вздохнула вполне по-человечески, и добавила: – Даже это иногда может спасти вам жизнь. Если вас преследуют, и вы успели забежать в факторию, вы сможете перевязать раны, купить патроны или оружие, связаться с товарищами или просто немного отдохнуть. А еще, когда кончится срок контракта, вам достаточно добраться до фактории или подать запрос через коммуникатор, и вас эвакуируют, даже если вас попытаются удержать.

– Поясните, – поднял я руку. – Кто нас может преследовать и удерживать?

– Вот в этом состоит нюанс номер четыре. Главная опасность в этом мире – не дикие животные, не стихия, а люди. Причем не какие-то бандиты, скрывающиеся в ночи, а люди, имеющие силу и власть. В сущности, большинство национальных секторов живет по праву сильного. Подробности вам сообщат уже там, мы не все знаем о реальных правилах и отношениях. Исходите из того, что переселенцы самостоятельно создали для себя ад. В этом аду есть люди, которые греются у огня, а есть те, кого варят в смоле. По какой-то странной причине те, кто варятся, не хотят попасть в рай, они хотят котел чуть удобнее или занять место тех, кто греется. А те, кто греется, тем более довольны своей жизнью.

– А почему вы не вмешаетесь? – спросил бородач с татуировкой.

– А зачем? Система работает, основные задачи выполняются, зачем что-то менять? К тому же сомнительно, что простой сменой администрации сектора можно чего-то добиться. Если бы большинство переселенцев не принимали такой порядок, администрация не могла бы ими управлять.

Слушатели притихли.

– Еще один нюанс, который вам надо знать. О деньгах. Основной денежной единицей у нас является тройская унция золота, или просто унция. При банковских переводах вы будете заполнять поле «сумма» с точностью до стотысячных. Там поле специально размечено для удобства, разберетесь. Для наличных расчетов есть пластиковые карты разного достоинства. Самая крупная – одна десятая унции, или в просторечье, десятка. Есть сотка – одна сотая унции, а также две и пять соток. Мельче есть купюры в одну милю, две и пять миль. Миля – одна тысячная унции. Для мелких расчетов используются металлические монеты из вольфрама, номиналы – цент, два, пять, десять и двадцать пять центов. Сто центов – это одна миля. С этим вы разберетесь, ничего сложного. Платежи крупных сумм обычно делаются переводом через банкомат.

– Дальше по поводу снабжения. Мы бесплатно выдадим вам набор товаров, необходимых для жизни. Если вы что-то из этого набора утратите, сможете потом получить в фактории. Оружие и средства связи восстанавливаются без ограничений, одежду и патроны – только в пределах нормы расхода. Все, что в этот набор не входит, придется покупать. Продукты вы сможете покупать у других переселенцев, которые занимаются охотой или сельским хозяйством. Технику, нестандартное оружие, патроны и многое другое вы можете купить со склада или заказать через факторию по каталогам. Но при этом учитывайте, что стоимость товара с Земли, кроме цены самого товара и комиссии, включает еще и тариф за переправку, а это десятка за килограмм веса. Если вы заказываете внедорожник стоимостью пятьдесят тысяч долларов, то есть около двадцати пяти унций, комиссия составит еще пять унций, и стоимость пересылки, скажем, за две тонны – еще двести унций. Итого, машина, которая на Земле стоит двадцать пять, здесь обойдется в двести тридцать унций. Дорогая винтовка, которая там стоит, скажем, пять унций и весит в комплекте десять килограммов, тут обойдется в семь унций, в этом случае разница не такая уж большая.

– А что, действительно, пересылка между мирами такая дорогая? – поинтересовался парень с татуировкой.

– Про то мне не ведомо, – развела руками женщина. – Но я думаю, что ФРЧ хочет иметь с этого проекта прибыль, а не убыток, а большая часть денег, которые вам выплачиваются, рано или поздно вернутся в ФРЧ в качестве оплаты товаров с Земли. Точно так же цена принимаемого у переселенцев сырья вряд ли равна той цене, которую ФРЧ получает за него на Земле.

Осмотрев нас, женщина хлопнула ладонями по столу и встала:

– Если вопросов нет, то идемте, я вам покажу факторию, возьмете там средства связи и основной набор. Оружие рекомендую взять завтра, когда ознакомитесь с подробной информацией. Набор зимней одежды получите в фактории по месту жительства, когда потребуется. Сейчас у нас поздняя весна.

– Есть вопросик, – поднял я руку. – Какова смертность переселенцев?

– В разных секторах по-разному, – попыталась уйти от ответа инструктор.

– Я думаю, что выражу общее мнение, что нас интересуют не разные сектора, а конкретно русский.

Женщина улыбнулась.

– Любите сразу брать быка за яйца? Хорошо. В русском секторе, по статистике, среди мужчин смертность в первый год составляет тридцать процентов, за все время контракта – около шестидесяти. Среди женщин смертность в первый год около пятнадцати процентов, за время контракта – двадцать пять.

Мы притихли. Цифры оптимизма не внушали.

***

Инструктор вывела нас во двор и провела к домику с вывеской «Фактория». Внутри, у входа, стоял банкомат.

– Здесь вы можете совершать все операции с вашим счетом. Перечислять деньги, как в унциях, так и в земных валютах, снимать и класть наличные. Потом сами разберетесь.

Дальше были входы в два обширных помещения. Над одним висела табличка «Продажа», над другим «Скупка». Мы свернули в «Продажу». Там поперек зала шел массивный прилавок, за ним стоял темноволосый мужчина в сером фартуке и рубашке с закатанными рукавами.

– Привет, Жорж, я привела новых переселенцев за стандартным набором. Оружие потом сами возьмут.

Первой пошла девушка. Жорж спросил ее фамилию, выдал ей большой рюкзак на раме. Быстро начал собирать в него разные свертки и пакеты с полок, установленных за его спиной. Время от времени уточнял размеры: обуви, одежды, даже груди.

– Обратите внимание, – женщина-инструктор показала пальцем на конверт и пару коробок с электроникой. – Тут ваш ID, он похож на банковскую карту. С его помощью вы можете проводить операции через банкомат фактории. Чтобы переселенцы не пытались снимать деньги со счетов убитых, кроме ID для доступа требуется еще и отпечаток ладони. Живой ладони, а то были прецеденты, когда руку отрубали.

Мы вздрогнули.

– Это коммуникатор или просто комм. Он похож на мобильный телефон, разберетесь. С него тоже можно перевести деньги или зайти в местный интернет. Лимит перечислений денег через интернет-банк установлен в размере одной унции. Это сделано, чтобы уменьшить соблазн похищения людей с целью грабежа. Для вывода денег на свой земной счет и платежей в факторию сделано исключение, там ограничений на сумму нет.

– Вот это – ваш планшет. Тут масса полезной информации, возможность мобильной связи и выхода в интернет. Писать на Землю можете с планшета или с коммуникатора. Но имейте в виду, если вы попытаетесь нарушить подписку о неразглашении или отправить фото или видео, сначала получите предупреждение, при неоднократных попытках вам отключат возможность писать, а родным сообщат, что вы погибли.

Постепенно мы все получили свои наборы вещей. Рюкзаки оказались довольно тяжелыми. Килограммов пять, может больше. А у нас еще и свои сумки, и завтра надо будет брать оружие – тоже вес. Таскать все это пешком окажется непросто.

Затем инструктор отвела нашу группу в гостиницу. Очень простенькую гостиницу, с небольшими комнатушками, где помещалась только узкая кровать и тумбочка, а душ и туалет были общие, в коридоре.

– Ужинать и завтракать можете здесь же, в кафе. Тут дорого, все продукты привозные с Земли, но других вариантов нет. Сейчас советую ознакомиться с информацией на планшетах, завтра выберете себе оружие, отъезд в двенадцать по местному времени. Время смотрите на коммуникаторах, земные часы не подходят. Здесь сутки чуть длиннее земных, поэтому в них есть двадцать пятый час, он состоит из тридцати четырех минут. Поедете большой группой, с вами будут и другие переселенцы, в том числе заключенные и шлюхи. Не пугайтесь, если встретите их завтра – на базе безопасно. А дальше уже местные научат новичков не создавать проблем.

***

Оказавшись в номере, я бросил на пол рюкзак и сумку и развалился на кровати, глядя в потолок. Устал от впечатлений. А еще нужно было немного собраться с мыслями.

Что мы имеем?

Завтра нас выбросят в общество, которое наполовину, а может и больше, состоит из уголовников. Причем среди старейших переселенцев, которые наверняка захватили власть и подмяли под себя все ресурсы, уголовников абсолютное большинство.

Что я знаю об уголовниках и их субкультуре? Почти ничего. Или все же что-то знаю?

В разговоре с ними нужно следить за тем, что говоришь. Слово, вырвавшееся на эмоциях, может обойтись очень дорого, так как словесное оскорбление – это нарушение статуса, а статус – это очень важно в их обществе. Это раз. Материться в их адрес крайне не рекомендуется по той же причине. Это два. Еще у них особое отношение к гомосексуализму. Это все, что я помню из общения со знакомыми, которые реально с ними имели дело.

Еще понятно, что в их обществе есть определенное распределение людей по статусам. Это распределение не сильно отличается от такового в стае крыс.

Один из статусов – парии, опущенные. Он обязательно есть, но по какому признаку в него зачисляют людей, пока не известно. Раньше туда автоматически попадали гомосексуалисты, но сейчас, да еще и в другом мире, это могло измениться. Еще одна обязательная группа – боевое мясо, тоже, в принципе, как у крыс. На вершине, естественно, кучка лидеров. Под ними, кроме бойцов, есть шестерки, прислужники. А самый многочисленный статус – рабочие особи. Мужики. Которых не должны втягивать в разборки за положение между остальными; они как бы вне иерархии.

Какое место у них в обществе будут занимать женщины – загадка. Вроде воры советских времен относились к женщинам с уважением, и даже насильников, попавших в заключение, сразу же опускали. Но с тех пор многое изменилось, и не в лучшую сторону.

Что важно лично для меня? Вести себя аккуратно, не погибнуть и не попасть в отверженные. Потому что исправить это будет уже нельзя. А дальше будет видно. Бороться за место в уголовной иерархии мне точно не стоит, не мое это. Лидеры должны, как в любой социальной группе, быть вменяемыми людьми, но общаться мне придется не с ними, а с бойцами и шестерками. А с этими я общего языка точно не найду.

Что мне делать сейчас?

Варианты: или пройти в кафе и там пообщаться с кем-либо, или посмотреть информацию, проверить выданные вещи и поужинать бутербродами, которые до сих пор лежат в сумке.

Общаться сейчас с другими переселенцами смысла особого нет. Только если попытаться в стаю сбиться, но польза от этого сомнительна. Надеяться, что мы сейчас соберем группку из нескольких человек и сможем оказать какое-то сопротивление сплоченной иерархии местных – глупо. Общаться с сотрудниками базы? Даже если они захотят, они тоже не очень знают, судя по всему, как живут переселенцы.

Значит, читаю информацию и жую бутерброды.

***

Но сначала ревизия рюкзака. Чем меня снабдил ФРЧ?

Пара качественных высоких ботинок, летних, с вентиляцией. Пара кроссовок, из синтетических материалов, но сделаны неплохо. Пара сандалий, дешевых, но скопированных с удобной модели одной из хороших фирм.

Одежда: трое брюк, с виду из хлопка, две куртки – одна тонкая, другая из более толстой ткани. Вся одежда оранжевого цвета. Прелесть какая, а если охотиться или, не дай бог, воевать? Придется покупать камуфляж.

Белье, несколько футболок утилитарного серого цвета. Полотенца два, набор умывальных принадлежностей. Кепка, тоже оранжевая. Небольшая аптечка. Нож складной, с набором всяких штучек. Нож в ножнах, узкий, средней длины, с ухватистой обрезиненной рукоятью, можно колбасу порезать, можно человеку в печень вогнать. Или кролика освежевать.

Теперь техника. Коммуникатор. Вскрыл коробочку, достал, поставил заряжаться. Планшет. Вскрываю коробку, и что я вижу? На задней стороне аппарата находится солнечная батарея. Впрочем, зарядки для розетки и автомобиля тоже есть в комплекте. Примерил планшет к рюкзаку, и, как по волшебству, он подошел по размеру к прозрачному карману на верхнем клапане. Значит, если двигаться вне города и без машины, можно его туда положить батареей кверху, и после дневного перехода на какое-то время заряда хватит. Поставил планшет на зарядку. Включил.

На экране нашлось несколько ярлыков, это описание истории мира, база данных по фауне и флоре. Из софта установлены карта с функциями навигатора, интернет-браузер, программка для связи: видео, голосовой и печатными сообщениями. Еще почта с возможностью подключения земных ящиков, интернет-банк, интернет-магазин фактории.

***

Я начал читать с истории мира.

Группа ученых, финансируемая из частных источников, разработала теоретические основы и технологию перехода в параллельные миры.

Чушь какая-то. Если бы кто-то разработал это, сначала бы вышел доклад, понятный всего десятку человек во всем мире. Потом ученые рангом пожиже начали бы делать доклады и писать статьи о своих успехах и перспективах, рекламируя тему, чтобы привлечь финансирование. Потом это выплеснулось бы в искаженном виде в бульварную прессу. И только лет через двадцать все довели бы до технической реализации. Причем, первая установка имела бы размер с Московскую область и потребляла бы энергию небольшой электростанции.

Читаю дальше.

При переходе между мирами возможен выбор точки назначения не только в пространстве, но и во времени. Единственное требование – в границах каждого мира не может создаваться логических петель. Мы можем отправить сегодня человека в прошлое параллельного мира, он там проживет год и сможет вернуться к нам через минуту после своего отправления, или в любой другой момент будущего нашего мира. Но он не может появиться у нас раньше, чем отправлялся.

Разумно.

Кроме того, нельзя отправлять что-либо в прошлое мира, если в нем находятся люди. Потому что информация или объект, отправленный в прошлое, меняет настоящее мира, и его предыдущая версия распадается, захватывая с собой тех, кто в ней находился.

Поэтому при создании биосферы мира Проект было совершено много посылок в прошлое образцов земных растений и животных. Но сейчас, когда в Проекте уже находятся люди, два мира поддерживаются в синхронизированном времени, переходы в прошлое или будущее не проводятся.

Сначала Проект был засеян образцами земных водорослей. Затем моллюсков и рыб. Потом дошла очередь до сухопутных растений, насекомых, земноводных, пресмыкающихся и, наконец, млекопитающих. Точки, куда направлялись образцы, примерно соответствовали земной хронологии эволюции.

Стоп, стоп, стоп… Раз точки соответствовали земным срокам, значит, мы берем время возникновения млекопитающих, например. И туда посылаем кошечек. И мышечек. И они там жрут друг друга и всех остальных, размножаются и заселяют мир. Но в это время там уже есть виды, которые могли бы стать прародителями млекопитающих, и они во что-то развиваются, порождая своих собственных кошечек. А наши кошечки, уже прошедшие путь эволюции, вытесняют менее развитых местных конкурентов, получают еще сотню миллионов лет для развития и захвата свободных экологических ниш, и порождают суперкошек, которые будут гораздо успешнее наших современных образцов. Или, осваивая пустую нишу, превратятся, например, в подобие тюленей. Вот ведь какую путаницу они натворили. Как они еще здесь человека разумного не вырастили из кошек или мышек.

Значит, среди животных здесь могут оказаться виды, которые намного превосходят земные. Например, быстрее или выносливее, или прячутся лучше. Или умнее. В последние сотни тысяч лет эволюция шла в сторону повышения ловкости и ума, этого и следует ожидать.

***

С историей проекта понятно. Теперь местные животные.

Раздел опасных животных в нашем секторе.

Красный уровень опасности. Самые частые причины смерти от животных.

Самый опасный – лесной кот. Выглядит примерно как ягуар или леопард, только расцветка другая, скорее как у рыси. Вес до ста пятидесяти килограммов. На людей и крупных копытных нападает сверху, с веток деревьев, где садится в засаду над тропами. На мелкую дичь может и из кустов броситься. Старается схватить за шею и сломать ее или перекусить позвонки. Или прокусывает добыче череп. Нападает на человека, даже если не голоден. Осторожен и хитер.

Второй по рейтингу – дикий свин. Похож на крупного земного дикого кабана. Нападает на любой движущийся объект при приближении к его семье. Был бы в желтом списке, но из-за защитной окраски свинов часто не замечают, пока не зайдут в их зону агрессии. Длина торчащих вперед и вверх бивней до полуметра. Вес самца до тонны. Может напасть на автомобиль, и, как правило, автомобиль после этого не подлежит ремонту. Всеяден, в основном питается плодами, клубнями и прочей растительной пищей, не брезгует мясом и падалью.

Номер третий – длиннолапый медведь, или просто длиннолап. Зверь всеядный, но часто охотится, в отличие от свина, который специально за мясом не бегает, просто ест то, что найдет или случайно убьет. Выглядит длиннолап, как тощий плюшевый медведь на очень длинных лапах. Высота в холке около двух метров, вес до двухсот килограммов. При атаке захватывает жертву когтями передних лап и загрызает ее. Подкрадывается к жертве на расстояние броска, прячась в кустах.

Номер четвертый – бурый медведь. Почти не отличается от гризли. Вес до восьмисот килограммов. Может напасть, если голоден или если почувствует агрессию, или доказывая свой статус самого сильного на своей территории. А может не напасть, и чаще не нападает.

Номер пятый – медвежий лев. Вес до половины тонны, похож на льва с мордой медведя. Хищник, при виде жертвы подходит к ней, когда та начинает убегать, преследует, если догоняет – убивает ударом передних лап в десятиметровом прыжке.

Номер шестой – волки. От земных почти не отличаются, хотя произошли от собак. Опасны зимой, стаей, летом на людей не нападают. А зимой, в отличие от земных, нападают.

Номер седьмой – тигр. Обычный такой тигр весом до трехсот пятидесяти килограмм, только рыжий цвет менее яркий.

Розовый уровень опасности. Опасны, но встречаются в наших местах редко: сумчатый медведь, большая росомаха, хищная косуля, гигантская ласка, саблезубый тигр.

Желтый уровень опасности. Если не приближаться, не тронут, а если разозлить, то убьют: лось, гигантский олень, бизон, тур, лесной мамонт, колючник. Колючник – большой, два метра в холке, зверь, похожий на помесь дикобраза и гигантской крысы. А мамонт похож на небольшого лохматого слона. На самом деле это и есть потомок индийского слона, к настоящим мамонтам он отношения не имеет.

Делаю перерыв, выпиваю еще чашку холодного зеленого чая из своей бутылки, захваченной еще с Земли.

***

Что тут еще интересного? Карта исследованной области мира.

Наша база находится в центре русского сектора. Рядом, километрах в двадцати, населенный пункт, обозначенный, как «Замок». Всплывающая подсказка показывает, что в нем около двадцати тысяч постоянных жителей. Замок стоит на берегу реки; река называется Восточная, течет с севера на юг. Вокруг Базы равномерно расположены деревни. Навожу на одну из них курсор, всплывает информация – Забубенка, постоянное население 2523. На другой деревушке всплывает – Форпост, 634 человека. Населенные пунктами расположены вокруг Базы равномерно, пятью неровными кругами. Присмотревшись, понимаю, что населенные пункты почти везде расположены в центрах шестиугольных сот, на равном расстоянии друг от друга. Расстояние это – двадцать километров. Всего это заселенное пятно занимает круг диаметром километров двести. В первом шестиугольнике вокруг Базы шесть населенных пунктов, во втором ряду – двенадцать, в третьем – восемнадцать, четвертом – двадцать четыре, пятый ряд заполнен только частично. Вокруг русского сектора пустое пространство.

Уменьшаю масштаб карты, на экране появляются другие сектора. Они устроены так же, только размерами отличаются, количеством деревень. Между соседними секторами есть полосы пустого пространства, километров по сто. С русским сектором на севере и на востоке никто не граничит, там неосвоенная местность, узкая полоска еще отображается на карте, а дальше идет серая заливка, местность не исследована.

Южнее Русской Базы находятся Украина, еще ниже – Турция.

От нас на запад идут тройками другие базы. В первой тройке Северная Европа, Восточная Европа, Аравия. За ними – Британия, Германия, Италия. Дальше Франция, Испания, Евромигранты. Еще дальше, на берегу океана, Демократы, Цветные, Республиканцы.

Навожу курсор на «Евромигранты», там открывается длинная подсказка. Оказывается, европейские переселенцы, среди которых в последнее десятилетие большинство составляли мусульманские иммигранты из стран от Афганистана до Марокко, раскололись по расовому признаку, почти во всех секторах начались вооруженные конфликты. Черные попыталась насиловать и грабить белых, белые вспомнили, кто был хозяином земного шара, организовались, сначала уничтожили агрессивных черных, а потом выживших загнали в трудовые лагеря, фактически взяли в рабство, время от времени устраивая им чистки. После чего ФРЧ решил прекратить геноцид и начал разделять поток по цвету кожи: белых на базу соответствующей страны, а мусульман – отдельно. Теперь мусульмане сами убивают друг друга, а иногда собираются в походы на белых.

По поводу последней тройки подсказка сообщила, что поток переселенцев из США из-за неустранимых противоречий, приведших к гражданской войне, пришлось разделить на три базы.

На базу Аравия прибывают переселенцы из арабских нефтяных монархий, вступивших в бурный и печальный период своей истории.

Раз переселенцы из других стран, даже таких буйных, как Ливия или Афганистан, или таких населенных, как Китай и Индия, не представлены, значит ФРЧ безразлично, что там происходит. В понятие «Человечество» ФРЧ включает далеко не все население Земли.

Я отвлекся от чтения.

Через стенку слышатся голоса. Мужской голос и женский смех. С той стороны поселился парень с татуировкой, похоже, он за ужином нашел общий язык с девушкой из нашей группы. Вскоре голоса сменяются характерными стонами и скрипом кровати. Звукоизоляция вообще никакая. Ну, лишь бы на здоровье.

Только вот догадывается ли парень, что тут не Земля, тут, если хочешь иметь девушку, недостаточно угостить ее коктейлем? Надо будет ее защищать от посягательств других самцов. А мы сейчас и себя защитить не сможем, если возникнут проблемы.

Перед сном я подключил к своему местному номеру земные почтовые ящики, указав пароли к ним. Затем написал ничего не значащее письмо жене: «Доехал, все хорошо, поцелуй от меня дочек». Ответа не стал ждать, нас предупредили, что обмен почтой идет с задержкой, дважды в сутки.

***

Утром я проверил содержимое своего счета. На нем оказалась зачислена одна унция. Похоже, нам выплатили то ли аванс, то ли подъемные. Это было очень кстати, я хотел сделать небольшие покупки.

Проверил почту. От жены еще ничего не было, в ящик упали только обычные рассылки новостей. Запоздало подумал, что стоило бы от них отписаться перед отъездом, но кто ж знал, что меня закинет в другой мир?

После завтрака я пошел в факторию.

– Вы за оружием? Какое хотите? – спросил продавец.

– Огласите весь список, пожалуйста.

– В бесплатном списке на нашей базе оружие, взятое со складов советской армии. Автоматы Калашникова в разных вариантах, СВД, пистолеты Макарова, можно РПК взять. Есть и более старые образцы, но, если вы не разбираетесь в этом, не стоит усложнять себе жизнь этой экзотикой. Винтовки и пулеметы калибра 12.5 продаются за деньги и разрешены только для закупки поселениями. Калибры больше 12.5, гранатометы, мины, гранаты, приборы бесшумной стрельбы и бесшумное оружие, приборы ночного видения, взрывчатка и средства подрыва, системы видеонаблюдения и охранные, БПЛА – все это запрещено к ввозу, даже за деньги. Гонка вооружений нам тут не нужна. Впрочем, если люди хотят убивать друг друга, они и дубинами отлично справляются. Все, что есть в наличии на складе, можно посмотреть в нашем интернет-магазине. Все остальное, если не подпадает под запреты, можно заказать, в том числе по каталогам любого земного интернет-магазина. Срок доставки обычно около двух недель, он зависит от товара.

– Сейчас мне СВД и ПМ. И я хотел бы дополнительно купить патроны к ним и камуфляжную одежду. И ремень трехточечный.

Камуфляж я купил, потому что ходить в земных вещах может оказаться не практичным. А ходить в оранжевой робе мне почему-то не хотелось. Что-то мне подсказывало, что одежда – важная деталь при определении статуса человека. Так это сейчас на Земле, так это было триста лет назад. Да и в Древнем Египте тоже было именно так. С тех пор, как появилась одежда, она – показатель статуса. А когда ее не было, показателем статуса были перья в прическе или татуировки. Человек еще не умел работать с металлом, а уже отличал тех, кто имеет привилегированное положение. Не удивлюсь, если тут кто-то начал клепать золотые корпуса для коммов. Тяга человека к статусным предметам неискоренима.

После оплаты я уточнил, сколько патронов полагается бесплатно. Оказалось – всего по десять в месяц для СВД и ПМ. Предполагается, что для самообороны этого достаточно, а остальное – за деньги. Зато новую винтовку можно брать хоть каждый день, достаточно заявить, что старая вышла из строя или утеряна. Также можно брать в фактории новые коммуникаторы и планшеты. Из-за этого планшеты и оружие, входящее в бесплатный список, среди поселенцев ничего не стоят, их не имеет смысла красть или отбирать. Собственно, ради этого так и сделали, чтобы не создавать соблазна для грабежей.

Почему именно такое оружие я выбрал?

Думаю, подсознательно я могу себя представить в роли охотника, стреляющего из засады, но никак не в роли героического героя, который в составе подразделения штурмует вражеские окопы, поливая очередями все вокруг.

При этом я умею стрелять из длинноствольного оружия.

Впервые я взял в руки пневматическую винтовку еще в первых классах школы. Тогда недалеко от нашего дома стоял автобус, переделанный в тир. С простенькими пневматическими винтовками, жестяными мишенями в форме каруселей и уточек, которые при попадании в черный кружок начинали вертеться или переворачивались. Для детей, которые еще не доставали до прилавка, была приготовлена специальная скамеечка, и по цене три копейки за пульку можно было ощутить себя бойцом. Потом этот тир исчез, зато такую же винтовку мне подарили на день рождения. Годам к пятнадцати я стрелял из нее навскидку, используя вместо мишеней куски толстой проволоки, подвешенные на гвоздиках. Когда в школе, а потом и на военных сборах, были зачеты по стрельбе, оказалось, что я действительно хорошо стреляю.

На практике мое умение стрелять подтвердилось и во время поездок на охоту. Отец меня вытаскивал охотиться на уток. Сначала долго ждешь, потом один раз стреляешь, затем лазишь в камышах: по колено в грязи, в поисках утки. После этого повторяешь процедуру еще несколько раз. Потом долго потрошишь и готовишь добычу. Потом все радуются и пьют самогон.

Понятно, что стрельба на большое расстояние требует других навыков, учета баллистики, но это я буду осваивать по мере надобности. Пособия по стрельбе и тренировкам есть в местном интернете, а чтобы учесть поправки, особой гениальности не требуется, достаточно использовать баллистический калькулятор. Главное – не оказаться в положении, когда нужно стрелять издалека, а условия сложные. Большая поперечная скорость цели или ветер сильный, скажем.

С пистолетом у меня особых талантов не проявилось, из него я разве что в стену попаду, но иметь короткое оружие нужно в любом случае. Может, я его год не буду использовать, а потом оно спасет мне жизнь.

Почему я взял не автомат? В принципе, если охотиться в лесу или для самообороны, может, стоило бы взять короткий карабин с открытым прицелом или АКМ. И за кусты не так цепляется, и развернуться можно быстрее при неожиданном нападении, и расстояния в лесу оптики не требуют, а вот обзор получается лучше. Но есть у меня предчувствие, что стрелять придется не только по животным. А в перестрелке с человеком преимущество в дальности и точности стрельбы – это серьезный аргумент.

Впрочем, карабин и автомат я потом тоже возьму, в фактории по месту жительства. Может, даже пулемет. Почему не взять, если бесплатно дают?

***

Перед отъездом с Базы я упаковал все свои вещи в рюкзак.

Задумался, во что одеться. Встречают по одежке, и это точно не должна быть оранжевая роба. Значит, или земная одежда, или камуфляж. Земной одеждой тут тоже никого не удивишь, большинство переселенцев оденутся именно так. Пусть у меня будет камуфляж.

За час до отъезда спустился в кафе перекусить. Цены там, конечно, были конские. Полноценный обед обошелся бы дороже, чем в пафосном московском ресторане. Поэтому я взял только суп и кофе с плюшкой. Есть у меня предчувствие, что там, куда нас скоро отвезут, можно будет пообедать в разы дешевле. Не может обычный обед в общепите стоить сумму, почти равную дневному доходу человека.

В кафе увидел сладкую парочку из моей группы, татуированного парня и девушку с голым животиком. Махнул им рукой, но подходить не стал. Не похоже было, что им интересно мое общество.

Еще увидел группу коротко стриженых мужчин с характерными татуировками на суставах пальцев и прочих местах. Заключенные, очевидно. Половина из них нарядилась в оранжевое, остальные были в потрепанных джинсах или мятых спортивных штанах. Многие надели серые бесплатные футболки. Вели они себя тихо.

К моменту отъезда с Базы во дворе собралась разношерстая толпа, человек пятьдесят.

Примерно треть составляли женщины. Большинство из них были одеты в джинсы или шорты, с объемными сумками. Почти все они стояли кучками, бросая вокруг ленивые взгляды, курили и неторопливо болтали. Пара женщин в возрасте стояли поодиночке и настороженно озирались. Тут же присутствовала сладкая парочка из нашей группы.

Заключенные, которых легко было опознать в толпе, составляли около трети всех переселенцев; они тоже кучковались. Многие из них сидели на корточках и курили.

Остальные были мужчинами от двадцати до пятидесяти, одетыми в обычную летнюю одежду. Кто-то из них общался, но было заметно, что они каждый сам по себе.

Ко времени отправления подали автобус. С виду обычный автобус для междугородних поездок, только дорожный просвет увеличен, чтобы не цеплять дном неровности.

Возникла суета; переселенцы начали запихивать свои рюкзаки и сумки в багажники. Изюминку в это действие добавляло то, что все рюкзаки выглядели одинаково. Как они потом собирались искать свое имущество – загадка. Я повязал вокруг лямки носовой платок, чтобы легко было опознать мой рюкзак. Оружие решил взять в салон, пусть будет рядом.

В конце концов, все загрузились. Мне удалось попасть на место у окна.

Последними в автобус вошли двое бойцов в бронежилетах, с касками и автоматами, и мы тронулись. Впереди и сзади автобуса пристроились два броневика с пулеметами.

Когда выезжали с базы, я обратил внимание на ограду и ворота. База была окружена высоким забором из толстой сетки. За ним лежала широкая спираль колючей проволоки (такие я видел на фото американских военных баз), затем шла дорожка для прохода вдоль забора, пустая полоса, заросшая высокой травой, и еще один забор, пониже. Перед ним с наружной стороны стояли таблички «Осторожно, мины». Рядом с воротами находились два поста, по грудь защищенные срубами из бревен и мешками с песком. На постах стояли пулеметы, один крупнокалиберный, второй обычный. Вдоль периметра на расстоянии в пару сотен метров друг от друга стояли вышки, их верхние площадки тоже были сделаны из бревен и оборудованы пулеметами. Вокруг Базы примерно на километр шло пустое пространство, на котором среди густой травы торчали пни, дальше начинался лес.

Дорога по лесной разбитой грунтовке заняла два часа. Лес выглядел вполне обычно, местами преобладали сосны, местами – лиственные деревья. В глаза бросилось, что есть много участков, заросших высокими мощными лиственными деревьями с серой гладкой корой. Я по фото нашел их в справочнике – оказались буки. Хватало и обычных дубов, берез и кленов, и участков с непроходимым подлеском.

Трижды мы проезжали мимо деревень. Они были окружены заборами со спиралями из колючей проволоки поверху, на въездах стояли посты, такие же, как на Базе, из бревен и мешков с песком, с пулеметами. Деревни были окружены широкими вырубками, превращенными в поля и выпасы.

Наконец, подъехав к очередной деревне, мы въехали в ворота.

Постовые и прохожие мужского пола радостно выкрикивали комплименты дамам, оказавшимся у окна; те улыбались и махали ручками.

Я внимательно смотрел по сторонам.

Вдоль улицы тянулись дворы, огороженные символическими заборами из жердей. За небольшими передними двориками, засаженными кустами и молодыми плодовыми деревьями, стояли бревенчатые дома, крытые тесом. Позади домов были дворы с вспомогательными строениями: банями, курятниками, сараями. Они были сделаны из бревен и досок. Дальше шли длинные огороды. На некоторых из них работали мужчины в оранжевых штанах. Может, это были батраки, а может, оранжевые штаны использовались всеми, как рабочая одежда. За огородами были видны другие ряды домов, там тоже проходили улицы.

Доехав по прямой до центра деревни, автобус остановился перед большим двухэтажным домом и открыл дверь.

– Выгружайтесь, – скомандовал заглянувший в дверь автобуса мужчина.

4. Деревня Вилячий Ручей

Когда я вышел из автобуса, обратил внимание на троих парней с автоматами на плечах, которые наблюдали за переселенцами. Перед ними стоял тот мужчина, который заглядывал в автобус. С виду лет пятидесяти, седой до белизны, с заметным брюшком и щекастым лицом, одет в вельветовые штаны, клетчатую рубашку и жилетку. Одежда его была чистой, даже не мятой. На трудолюбивого пейзана он похож не был. А вот на местную власть – вполне.

– Все заходите в дом, – позвал он, когда все переселенцы разобрали свой багаж, а автобус с сопровождением уехал.

В доме весь первый этаж был разделен на две зоны. Справа от двери стоял длинный стол из толстых мореных досок, слева было пустое пространство, перед которым сиротливо стоял стол с блокнотом и ручкой.

– Все подходите к столу, кладите на него оружие. И пистолеты тоже. Потом идите туда, – мужчина махнул в сторону пустого пространства.

– А почему это я должен оставлять оружие? – возмутился один из переселенцев.

– Потому что я так сказал. Кому не нравится, тот может прямо сейчас идти из деревни куда хочет. Остальные кладут оружие на стол и слушают, что я им скажу.

Перспектива оказаться безоружным перед вооруженными охранниками меня тревожила. Не к добру это. Но и уход из деревни в неизвестность – не вариант. Так же решили и все остальные и постепенно все сложили оружие на стол. Охранники наблюдали, чтобы кто-то не оставил пистолет, но делали это не слишком внимательно.

– Хорошо, – начал свою речь мужчина, заняв место у стола и взяв в руки блокнот. – Вы лучше садитесь прямо на пол, или на рюкзаки, будет удобнее.

Когда желающие опустились на пол, продолжил:

– Меня зовут Федор Иванович, я староста деревни. Наша деревня называется Вилячий Ручей, потом на карте посмотрите, она расположена на юге сектора. Сейчас я вам объясню правила жизни в русском секторе, и что вас ожидает дальше.

Охранники стояли по бокам от старосты и лениво наблюдали за нами.

– Сначала расскажу о том, что касается мужчин. Через две недели к нам приедут люди из Замка, проверять налоги. Они на вас посмотрят и некоторым предложат работу в Замке. Они всегда принимают молодых парней в дружину, особенно тех, кто служил. Кроме того, им часто нужны специалисты, ремонтники, строители и прочие. Те, кто живет в Замке, не платят налогов, дружинникам еще дают другие льготы, это они вам сами подробнее объяснят. Но берут они не всех, большинство останется в деревне.

Те, кто останется в деревне, получат место в общих домах, это вроде общежитий. За это они будут платить налог, одну унцию в месяц.

Переселенцы зароптали. Я тоже напрягся. Я планировал одну унцию отправлять семье, а на остаток жить. А теперь как?

– Подождите возмущаться, – сделал успокаивающий жест староста. – Кому денег будет не хватать, всегда сможет заработать. Но об этом позже. Так вот, те, кто живут в общих домах, платят унцию налога. Но можно купить дом, или взять участок и построить, тогда налог будет всего половина унции.

– И сколько стоит дом? – мрачно поинтересовался кто-то.

– Примерно двадцать унций. У вас таких денег пока нет. Но есть вариант разбиться на бригады человек по шесть или восемь – у такой бригады хватит денег и сил за лето построить дом, и они станут домовладельцами. А в следующем году – еще пару домов, а потом еще. Так все и обустроятся. Главное, таких людей в бригаду собрать, чтобы не перестреляли друг друга с перепоя.

Мне такой вариант показался слишком сложным. С другой стороны, если можно владеть частью дома, может кто-то мне продаст, скажем, комнату или угол? Надо узнавать.

– А не платить налог можно? – выкрикнул какой-то шутник.

– Не платить можно, – согласился староста. – Если жить в Замке, можно не платить, или если уйти из деревни, отходишь на два километра от забора в любую сторону и живи там бесплатно.

Дав паузу, чтобы улегся ропот, староста продолжил.

– Платится налог до пятого числа каждого месяца. ФРЧ первого числа вам будет свою субсидию начислять, а вы налог на счет деревни будете переводить. Если кто-то решит уйти из деревни, то должен это сделать до этого срока. Теперь по поводу работы. Механизаторы или авторемонтники есть? Кто-то, кто сможет мини-трактор починить?

Староста с надеждой обвел всех взглядом, но никто не откликнулся.

– Может повара есть? В кафе деревенское требуются.

Одна из женщин в возрасте подняла руку.

– Хорошо, кивнул староста ей, потом подойдешь, я объясню, где это.

Для остальных продолжил:

– Многим домовладельцам нужны рабочие руки. На полях и огородах работать, лес рубить, скот пасти. Там как договоритесь, но платят за такую работу немного. Деревне нужны строители, дома строить. Оплата семь десяток в месяц, работать десять часов в день, с одним выходным в неделю. Подумайте, кто решится, подходить ко мне. Еще есть вариант – охотиться, если возьмут в бригаду; там от количества добычи и ходок зависит доход. Можно и самому охотиться или собирать ценные растения для фактории, там хорошо платят, но это опасно и надо знать, что и где растет.

– Дальше я вам расскажу об опасностях, чтобы понимали, за что налоги платятся. За забором деревни, в лесу, полно хищников. Жить там, в одиночку, и даже просто ходить – опасно, сожрут. Это первая опасность. В лесу встречаются банды из соседних деревень. Если наткнутся на одиночку, могут ограбить или убить просто ради развлечения. За девками они особенно охотятся. Потому ваш автобус броневики и сопровождали, они девок оберегали. Это вторая опасность. А еще регулярно бывают набеги из соседних секторов. Идут крупными группами, нападают на деревни. Украинцы и восточные европейцы ходили крупными бандами в набеги за женщинами. Турки и арабы несколько раз обходили по краю сектор украинцев и нападали на наши деревни, они вообще всех в рабство угоняли. Они рабов держат на голодном пайке и заставляют субсидии ФРЧ на свой счет переводить, бизнес у них такой. Наши бандиты тоже так иногда делают, но не в массовых количествах, только если кого случайно поймают. В случае большого набега деревня сама отбиться не может, тогда приезжают дружинники из Замка и помогают. Не всегда, правда.

Староста вздохнул.

– Пока все понятно?

Переселенцы молчали. Мысль о возможности рабства, причем такого, когда человек даже не как рабочая сила нужен, а только как формальный владелец счета, пугала.

– Теперь переходим к сложному вопросу. О женщинах. В нашем секторе женщина не имеет права голоса ни по каким вопросам, она является собственностью или общины, или отца, или мужа. Владелец может продать женщину или использовать ее, как захочет.

Сделав паузу, чтобы слушатели осознали сказанное, староста продолжил:

– Все новые переселенки пока принадлежат деревне, будут жить в общем доме. Когда приедут люди из Замка, они заберут почти всех. Там девушек тоже поселят в публичных домах. Немногих мужчины потом заберут себе в дом. Через некоторое время часть девушек обычно возвращают обратно в деревни, часто уже с детьми. Таких возвращенок мы или оставляем в собственности общины, или продаем на аукционе кому-то из домовладельцев, в личное пользование. Женщины, которые находятся в собственности общины, подчиняются приказам всех домовладельцев, если они не противоречат другим приказам.

– Что значит «подчиняются приказам»? Мало ли кто что захочет? – возмутилась девушка, которая была в нашей группе, та самая, которая ночью стонала в соседнем номере.

– То и значит! – оборвал ее староста. – Скажет: стать на колени и открыть рот, значит, станешь на колени и откроешь рот. А скажет: нагнуться и поднять подол, нагнешься и поднимешь подол. Отказать можешь, если ты занята другим делом. Тогда ты вежливо скажешь, что сейчас ты занята, но, когда освободишься, сделаешь, что тебя просят.

– Я не буду этого делать! – вскрикнула девушка.

– Тогда на первый раз получишь плетей за отказ выполнять приказы.

Девушка зарыдала. Староста обвел взглядом притихших девиц.

– И сразу говорю, чтобы не возникало глупых мыслей – за ворота деревни женщин не выпускают без хозяина, и оружие женщина может брать в руки, только если ей разрешил ее хозяин. Ваш хозяин пока я. Единственное послабление вам сейчас, до приезда людей из Замка, – я не могу вас убить или тела вам испортить.

– Стесняюсь спросить, – в тишине раздался красивый грудной голос. – А платить нам будут за это вот все?

– Стесняюсь напомнить, – улыбнулся староста. – Но именно за это вам платит ФРЧ. Вы же с ним контракт на сексуальные услуги заключали, правильно? А мы с женщин не берем налога. Но если кому-то ваша работа очень понравится, он может сделать вам подарок или вообще со временем выкупить в собственное пользование.

– А что вы о детях говорили? – прозвучал другой голос. – Это вообще какой-то беспредел, я не подписывалась трахаться без презерватива с кем попало, тем более рожать!

– По поводу презервативов, это вы в Замке с парнями будете договариваться. Они у нас популярностью не пользуются, потому что тут нет венерических болезней. Помните, какой медосмотр вы проходили? А беременность – это ваше добровольное дело, в публичных домах обеспечивают противозачаточными таблетками и презервативами. Просто рано или поздно вам надоест в публичном доме трудиться, захотите в деревню, на свежий воздух, семьей обзавестись. Опять же, ФРЧ за рождение детей вам премию выплачивает, вы что, не читали контракт?

В разговоре наступила пауза, староста задумался, потом сказал:

– Да, еще вам надо знать, как у нас охрана порядка устроена. В случае если кто-то совершил убийство, его судят дружинники из Замка. По остальным преступлениям всех сужу в деревне я. За кражу обычное наказание – штраф. За драку и нанесение побоев – порка плетьми. За порчу имущества – отработка или штраф. За убийство есть варианты. За убийство при самообороне не наказывают. В остальных случаях зависит от статуса. За убийство человека равного или более высокого статуса наказание до расстрела. Если домохозяин убил поселенца из общего дома, он может отделаться уплатой штрафа в двадцать унций. Это немало, но некоторые могут себе позволить. За убийство пришельца со стороны тоже могут ограничиться штрафом. Если убийство чужака произошло за пределами деревни, и вовсе обычно не наказывают, считается, что это самооборона. За преступления против женщин наказывают, только если женщина общинная. А если она принадлежит мужчине, наказание преступника – его право и его дело. За изнасилование, телесные повреждения или убийство своей женщины он может убить преступника.

Дальше староста начал обходить всех мужчин и интересоваться их профессиональными умениями, время от времени делая пометки в блокноте. Когда он подошел ко мне, спросил:

– Я заметил, ты с винтовкой приехал. Ты не охотник, случайно?

– Было дело, охотился, – ответил я правду, точнее ее лучшую половину. Зачем ему знать, что охотился я только на уток несколько раз и еще один раз на кабана?

– Пашка, возьми его в свою бригаду, – повернулся он к одному из охранников. – Сын это мой, он охотой занимается, – пояснил староста мне.

– А программисты тут или в Замке не нужны? – на всякий случай поинтересовался я.

– Да зачем здесь программисты? – рассмеялся староста. – Планшеты программировать не надо, они и так работают, даже если сломается – поменять можно, а других компьютеров тут нет, – окончательно разбил мои надежды на работу по специальности Федор Иванович.

***

Выступление старосты и последующий опрос новичков заняли больше часа. Когда мы вышли из дома, солнце уже давно прошло полдень. Солнце местное, кстати, показалось мне крупнее и краснее земного.

Когда я взял оружие и надел рюкзак, подошел сын старосты.

– Слушай, давай сейчас со мной, я отведу баб в публичный дом, потом пообедаем в кафе, я расскажу, как будем охотиться, а потом отведу тебя поселиться. Или расскажу, как идти. Просто мужские общие дома на окраине, а остальное все здесь, рядом. Тебе может еще в факторию надо будет заскочить.

– Давай, как скажешь.

Толпу разделили на мальчиков и девочек. Паша повел девушек к широком бревенчатому дому, который стоял на другой стороне улицы, через два двора от дома старосты. Кто-то другой повел мужчин-переселенцев в противоположную сторону.

– Маша Федоровна! – позвал Паша, открыв дверь публичного дома.

Из двери вышла полная женщина лет сорока.

– Принимай пополнение, – указал парень ей на девушек.

– Давайте в колонну по одной заходите, с вещами, буду вас расселять, – мягким окающим говором позвала женщина и скрылась за дверью.

Девушки двинулись к крыльцу. Паша поймал за рукав девушку из нашей группы, которая рыдала у старосты.

– Как тебя зовут, недотрога?

– Настя.

– Я к тебе через час приду, Настя. Буду твоим первым клиентом. Нравится это мне, быть первым.

Настя попыталась вырвать руку, но Паша не отпустил.

– Поняла?

– Да, – шмыгнула она носом.

– И давай без глупостей.

Потом повернулся ко мне:

– Может тебе тоже надо девку? Формально тебе они не обязаны давать, но если я скажу, то обслужат.

Я задумался. Некоторое томление в организме присутствовало. Я оглядел колонну переселенок, встретился глазами со стройной темноволосой девушкой, которая напомнила мне Катю.

– Хочешь, чтобы я пришел? – спросил у нее.

– Давай, только без грубостей, – легко согласилась она. – Меня Лена зовут.

– Олег. А может, пусть она с нами пообедает? – предложил я Паше.

– Точно! Настя, ты тоже давай с нами. А то еще перехватят.

Следующим пунктом нашего движения стало кафе. Оно было расположено в доме, стоящем напротив публичного. Цены там были раз в пять ниже, чем на базе. За плотный обед на двоих я заплатил две сотки. В принципе, при таких ценах я мог бы питаться в этом кафе постоянно, если ни на что больше денег не тратить.

– Это кафе считается дорогим, – пояснил Паша, когда мы рассматривали меню. – Рядом с мужскими общежитиями есть еще одно, там раза в два дешевле, но и еда проще.

Я выбрал отбивную из свина, которая оказалась размером с тарелку, Лена захотела рыбу, стейк из нее с виду был похож на семгу. Когда мы начали есть, Лена предложила мне попробовать кусочек рыбы со своей тарелки, а сама захотела продегустировать кусочек свина. Мы с Катей иногда тоже так делали, когда попадали в новое место, – так можно вдвое быстрее перепробовать все блюда и узнать, что из меню тебе больше нравится.

Свин оказался жестковат, рыба была по вкусу похожа на форель. В качестве гарнира нам поставили по плошке пшеничной каши.

– Ладно, слушай, Олег, – обратился ко мне Паша, когда аппетит был удовлетворен, и мы перешли к чаю. – Завтра в десять поедем на охоту, мы подберем тебя у общежития, жди нас там. Надевай камуфляж, на ноги ботинки высокие, кепку не забудь, бери оружие, нож, бутылку воды: попить или руки вымыть. Аптечку на всякий случай. У нас в машине есть, но это как бы так положено, вышел из деревни в лес, свою аптечку берешь с собой. Маленький рюкзак есть у тебя? Купи, фактория в соседнем доме, она работает до семи, еще есть время. Пару магазинов запасных обязательно возьми. Завтра поедем недалеко, этого хватит, в дальние поездки надо больше патронов, мало ли на кого нарвемся. Расход патронов я компенсирую. По рюмке самогона выпить не хочешь? Ну, тогда давай заканчивать и пошли, оттрахаем этих красавиц.

Напоследок Паша рассказал, как мне потом пройти в общежитие.

Мы с Леной сначала зашли в факторию. Я купил маленький рюкзак и кепку под цвет камуфляжа.

Затем мы вернулись в публичный дом, где хозяйка выделила девушке комнату и белье. Ополоснувшись в маленькой душевой, которая была в номере, мы неторопливо провели время в постели. Лена оказалась не очень темпераментной, но ласковой.

Публичный дом приятно удивил меня хорошей звукоизоляцией. Я ожидал, что через дощатые стены будут проходить всякие отвлекающие звуки, но, видимо, при строительстве этот аспект учли.

Я не торопился, Лена тем более не рвалась обслуживать других жаждущих, которые устроили ажиотаж из-за прибытия свежих тел, так что ушел я от нее, когда солнце клонилось к закату. На прощание девушка чмокнула меня в щеку, пригласила заходить. В зале публичного дома, когда я уходил, толпились и сидели на диванах в ожидании удовлетворения суровые деревенские мужики.

***

В общежитии меня вселили в крошечную комнату с узкой кроватью, шкафом и столом. Все удобства были во дворе. Хорошо хоть комната на одного человека, а то я всякие общежития в молодости видал. Могли и казарму устроить человек на сто.

Я сбросил обувь и куртку и завалился на кровать.

День прошел насыщенно.

Казалось бы, моя прошлая привычная жизнь прервалась. Меня обманули и закинули в другой мир. Тут все мои надежды на то, что я устроюсь более-менее цивилизованно, тоже не сбылись. Жить мне придется в окружении людей, которые пока вызывают больше вопросов, чем симпатий. Вместо работы по специальности придется охотиться, а может и вкалывать на тяжелых работах, как получится.

И все же я не чувствовал каких-то сожалений. Может, секс меня так расслабил: не стоит недооценивать физиологию. А может, просто принял новую реальность. Да, прошлый период жизни закончен, и его не вернуть. Это и так было понятно. Зато теперь начинается новый. Есть проблемы, но самого плохого не случилось. Я жив, здоров, свободен, есть возможность изучить этот мир и куда-то двигаться.

Есть проблема, связанная со статусами. Хозяин-домовладелец может себе позволить больше, чем арендатор вроде меня. Хоть бы и на женщину я не могу претендовать, даже в публичный дом могут не пустить. Это важно.

Еще одна проблема, хотя пока она не касается меня напрямую, это положение женщин. Если смотреть на нашу партию переселенцев, то основная масса девушек просто получила ту работу, на которую нанималась. Пара дам в возрасте вряд ли привлечет к себе интерес, получается, что обиженной оказалась всего одна, Настя. Одна девушка из двадцати против воли помещена в публичный дом, много это или мало? Если судить по статистике – немного. Но для самой Насти это катастрофа. А если бы у меня был к этой Насте личный интерес, то и для меня статистика не стала бы утешением.

А если в обществе могут поступить так с Настей, то могут по какому-нибудь другому поводу и простого переселенца Олега обидеть.

Сомнительно все это. Очень.

Звякнул коммуникатор. В почту посыпались письма. Среди обычного хлама оказалось письмо от жены. Такое же безликое, как мое вчерашнее: «Скучаем, у нас все хорошо, девочки передают приветы, пиши подробности». Девочки могли бы и сами написать, если скучают, подумал я. Но надо честно признать, дочки к матери привязываются гораздо больше, чем к отцу. А мои еще и привыкли к тому, что папа всегда на работе. Если я исчезну, для них мало что изменится. Только материальный уровень упадет.

Написал жене ответ о том, что подробности сообщать не могу, секретность. Что живу в поселке посреди красивой природы, все круто, познакомился с коллегами, определился с местом работы и жильем. В общем, правду написал. Всегда считал, что нужно говорить правду.

***

Проснулся я от щебетания птиц. Это приятный способ пробуждения, гораздо приятнее, чем от будильника, или от лая стаи бездомных собак, которых прикормила добрая, но не очень умная дворничиха. За окном постепенно светлели рассветные сумерки. Чувствовал я себя превосходно.

После подъема позавтракал в кафе рядом с общежитием. Кафе открывалось в семь: должны успеть позавтракать люди, которым надо к восьми на работу. Там действительно кормили очень дешево, при этом пища оказалась вполне съедобна. Просто готовят и подают ее не как в ресторанах, а как в столовых, из общего котла. Но мясо от этого не перестает быть мясом, а сырники со сметаной остаются сырниками.

Затем я взял винтовку и пошел к ближайшему выходу из деревни. Парни на посту проводили меня ленивыми взглядами. Я поинтересовался у них, где удобнее вывести нули на прицеле. Они махнули рукой на дорогу:

– Отойди немного вдоль дороги и стреляй. До леса тут на километр вырублено все, зверь неожиданно не нападет.

В качестве мишени я использовал кусок картона; пришлось помучиться, закрепляя его на высоком пне на обочине дороги. Затем в соответствии с инструкцией, найденной в местном интернете, настроил прицел. Судя по кучности, метров с трехсот снайперским патроном я мог при стрельбе с упора уверенно попасть в голову неподвижного человека. А в грудную мишень, получается, метров с шестисот, если учесть правильно поправки и условия не сильно сложные. Патроны у меня были именно снайперские, разницу между ними и обычными мне еще на Базе продавец объяснил. Еще он что-то о нарезах говорил, что моя винтовка точнее более новых.

К десяти утра я собрался и ждал Пашу перед общежитием. Он приехал на бортовой Газели с лебедкой в кузове. С ним было еще четыре человека, я стал пятым. Мое место было в кузове, на автомобильном кресле, развернутом лицом в сторону правого борта. Слева на таком же кресле сидел второй стрелок.

– Если увидишь крупного свина ближе, чем за полсотни метров, сразу стреляй ему в лоб, если спереди; если сбоку – под лопатку, – проинструктировал меня Паша перед тем, как поехать. – Стреляй, пока он не упадет. Если он до машины добежит, потом замучаемся ремонтировать, отец всем нам мозг выест. А если он дальше полусотни метров и не атакует, лучше не трогай, с большего расстояния они на машины не бросаются.

Я удивился, что мне поручили такую ответственную роль, а потом понял, что более опытные члены бригады просто предпочли ехать с комфортом в кабине, а мне досталась тряска в кузове.

***

Дорога представляла собой наезженную колею, виляющую по редкому лесу из высоких толстых деревьев: кое-где преобладали сосны, кое-где – буки. Места с густым подлеском дорога по возможности огибала, хотя иногда было видно, что часть деревьев и кустарника вырублены. Ехали мы недолго, может минут десять. Потом свернули, немного отъехали от дороги и остановились в дубовом лесу. Выгрузились, водитель остался в машине.

– Дальше пешком придется, чтобы зверя шумом двигателя не пугать, – пояснил Паша. – Первым идет Рыжий, потом Фома, дальше я, Олег, как новичок, последним.

– Посматривай назад и очень внимательно смотри вверх, – проходя мимо, буркнул Рыжий.

– Патроны в патронники, оружие на предохранители, – скомандовал Паша.

Все передернули затворы винтовок и автоматов, а потом и пистолетов. Я тоже.

Потом мы пошли разреженной цепочкой, держась друг от друга на расстоянии в пару метров. Я смотрел на охотников и старался делать как они. А они держали винтовки и автоматы так, чтобы иметь возможность выстрелить в любой момент, старались не шуметь и вертели головами по сторонам. Мы шли вдоль следов наезженной колеи по редкому лиственному лесу, в основном тут росли буки и дубы, подлесок был редким.

Я был напряжен. Некоторые животные, когда люди идут группой, нападают на последнего. И мне это очень не нравилось. Из красного списка хищников мне нужно было опасаться длиннолапого медведя, который нападает из кустов, и лесного кота, нападающего сверху. В лесу, по которому мы шли, сплошного подлеска не было, так что длиннолап пока был не актуален. Я сосредоточился на мощных ветках деревьев, проходящих над нами на высоте в несколько метров, хотя и назад тоже поглядывал.

Примерно в километре от дороги я заметил краем глаза движение вверху. Присмотревшись, увидел на ветке, под которой проходил Рыжий, метнувшийся в листве конец нервно бьющего хвоста. Вы выдели, как дворовый кот собирается прыгнуть на голубя? Он не может контролировать движения своего хвоста и возбужденно переступает лапами. Тут было то же самое, только хвост толще.

Я сдвинул предохранитель и вскинул винтовку, рассматривая нужное место через оптику. Тихий щелчок предохранителя прозвучал среди лесных звуков чужеродно. В прицел я увидел среди листвы уставившуюся на меня морду большого кота с настороженными ушами. Когда я прицелился и нажал на спуск, было уже поздно, в прицеле мелькнул только хвост. Выстрел ударил в пустоту. Я успел заметить, как зверь длинным прыжком метнулся на ветку соседнего дерева, по ней прыгнул к стволу и исчез за ним. Качнувшаяся ветка показала, что он убежал еще дальше.

Зверь размером и строением тела был похож на ягуара, но и отличия были сразу заметны. Окрас животного был серо-коричневым, с размытыми черными полосами и пятнами. Глаза крупные, красивые, уши крупные, заостренные. Тело длиннее и более гибкое, чем у земных кошек, мускулистое. Хвост длинный и толстый, как у снежного барса. Двигался по веткам зверь уверенно, быстро и грациозно.

Охотники схватили оружие наизготовку, но пока они сообразили, где опасность, стрелять было уже поздно.

– Ты молодец, глазастый, – похвалил меня Паша. – Мало кто сумеет заметить кота в засаде.

– Он вроде собирался броситься. Неужели они не боятся нападать на группу людей?

– Они жутко хитрые, это единственное что о них точно известно, – ответил Рыжий. – Старые обычно осторожнее. А молодой самец мог и броситься. Ему одного удара может хватить, чтобы сломать шею при прыжке с высоты, еще они любят череп прокусывать или перекусывать позвоночник. Убьет и сразу сбежит, может и тело с собой прихватить.

Потом Рыжий рассказал мне, что в начале весны почти на этом же месте кот убил охотника из их бригады, такого же, как я, новичка. А осенью в другом месте кот оглушил и сильно порвал когтями другого парня, тогда его удалось спасти, начали стрелять, и зверь убежал. И раньше такое бывало регулярно.

Я взял из рюкзака бутылку, отхлебнул воды. Потом поменял магазин винтовки на полный.

– Двигаемся дальше, – предложил Рыжий. – Теперь можно идти спокойнее. Этот кот на нас уже не нападет, только подглядывать издалека будет – они любопытные. А другие могут быть не ближе, чем через несколько километров, на чужую охотничью территорию они не заходят, только самки, но самки на человека не нападают. Так что теперь можно только на землю смотреть. Здесь, поближе к деревне, мы всех крупных хищников выбили, но новый зверь может прийти со стороны.

Скоро впереди появилось что-то живое. Когда подошли метров на сто, я понял, что это семья диких свинов. Крупный самец, три пятнистых самки намного меньшего размера, и десятка два полосатых поросят. Они увлеченно копались в земле.

– Отсюда в череп под ухо попадешь? – тихо спросил меня Паша.

– Да, без проблем, если не побегут.

– Ладно, тогда Рыжий, ты берешь кабана, Олег – выбираешь одну из свиней, стреляешь по выстрелу Рыжего. Фома и я подключимся, если свины нас атакуют. Готовы?

Ударил выстрел Рыжего, сразу затем мой. Кабан упал и начал биться. Выбранная мной свинья свалилась на землю, как подкошенная. Оставшиеся свиньи и поросята метнулись от нас и за несколько секунд скрылись. Рыжий добил кабана вторым выстрелом.

Подошли к тушам, Паша из пистолета сделал по выстрелу в головы животных. Затем огляделся и вытащил коммуникатор.

– Давай, подъезжай к нам, – вызвал он водителя.

Когда приехала газель, туши по очереди зацепили длинным тросом, вытащили лебедкой из густых зарослей к машине, приподняли, вспороли животы и вывалили из них внутренности. Кожу снимать не стали, так и погрузили в кузов, только головы отрубили. Я в разделке и погрузке не участвовал, ввиду неопытности. Стоял с винтовкой и поглядывал по сторонам, чтобы не подкрался какой-нибудь хищник.

***

В деревне Паша сначала подъехал к какому-то дому, там после переговоров с хозяином сгрузил у сарая свинью, потом подъехали к другому дому – сгрузили и помогли затащить в холодильную комнату кабана.

Краем уха я слышал переговоры. Оба покупателя оказались торговцами мясом. Первый покупал для продажи в деревне, второй заготавливал мясо для продажи Замку. Оба предложили цену в три мили за килограмм туши. Туши в сумме потянули на тонну, так что Паша за эту охоту получил, по моим подсчетам, три унции.

– Ладно, все прошло отлично, – после продажи мяса сказал нам Паша. – Олег вообще красавец: и кота заметил, и свинью свалил. Так что ему двойная оплата сегодня, как и Рыжему.

Двойная оплата оказалась равна пятнадцати сотым унции. Если зарабатывать так каждый день, получается не так уж и плохо, в разы больше, чем у рабочих на строительстве. Но разница между стоимостью мяса и зарплатой охотников меня напрягла. Получалось, что всем охотникам причиталось в сумме где-то пятнадцать процентов от стоимости добычи. Плюс на бензин расходы. Бензин дорог, он с наценкой за транспортировку. Но все равно не больше двух десятых унции. Ничего себе рентабельность получается, процентов восемьдесят. Стоимость машины можно было отбить за пару месяцев. Над этим стоило подумать.

***

Вся охота заняла не так уж много времени. Два часа дня, а я уже был полностью свободен.

После обеда в кафе я решил, что неплохо было бы навестить Лену. Причем сделать это лучше было сейчас, вечером будет много желающих, а днем она должна быть свободна.

Как же я ошибался.

В зале публичного дома не было толпы, только пара парней, выходя, оживленно в деталях обсуждали, как они здорово провели время. Зато на диване сидела хозяйка с усталым лицом.

– Мария Федоровна, добрый день, – улыбнулся я ей. – А как бы мне увидеть Лену?

– Во-первых, это я для Пашки Федоровна, а для тебя просто Маша. Во-вторых, – никак. Ты вообще тут не имеешь права чего-то требовать.

– Так она сама мне предлагала заходить.

– Это она сгоряча. Она просто не знала еще, как много ей предстоит работы. У меня тут пять сотен озабоченных мужиков, которые хотят свежих женских тел. И они стараются успеть перепробовать как можно больше, пока девушек не увезут в Замок. Сам сумеешь поделить пятьсот мужиков в день на восемнадцать девушек? Не могу я разрешить ей на тебя время тратить. Она и так вчера полвечера отлынивала, пока другие трудились.

– Ничего себе, – озадачился я. – Жаль. Вообще никак?

– С Леной никак. Хотя, – задумалась маман. – Есть одна мысль. Ты знаешь девушку, которая не профессионалка, она с вами в партии была?

– Настю? Знаком.

– Попробуй с ней поговорить, а? Она мне тут истерику устроила, я дала ей пока отдохнуть, но предчувствия на ее счет у меня плохие. Если ее так оставить, она или сама повесится, или убьет кого-то, или мозгами тронется.

Я растерялся, пожал плечами.

– Да я не психолог как бы.

– Зато знакомый какой-никакой. Иди за мной, – и уже по дороге: – получится ее привести в порядок – хорошо, не получится – значит, судьба у нее такая.

В коридоре, в который выходили номера девушек, обстановка со вчерашнего дня поменялась кардинально.

Вчера все двери были закрыты, действие происходило за ними, а жаждущая публика ждала в зале.

Сегодня все остатки приличий и сдерживающие факторы были отброшены. В коридоре стоял густой запах секса. Большинство дверей номеров были открыты нараспашку, мужчины толпились прямо в номерах. Звучали стоны, шлепки, скрип кроватей, вульгарные шутки, смех.

Проходя вслед за Маман мимо комнаты Лены, я заглянул через распахнутую дверь внутрь. Лена пользовалась большой популярностью. Она стояла на коленях на кровати, спереди к ней пристроился высокий парень, сзади активно трудился толстый мужчина с седыми волосами. Слой жира на его теле смешно колебался в такт движениям, его живот и толстые бедра громко шлепали по ягодицам девушки. Рядом расслаблено полулежал, почесывая заросший черными волосами живот, еще один клиент, уже удовлетворенный. Еще двое одетыми сидели на стульях и спокойно ждали своей очереди.

На мгновение мелькнуло острое желание сделать шаг в комнату и сломать толстяку шею. А потом, например, ударом ноги в живот снести с кровати парня и добить его ударом кулака в переносицу. Но здравомыслящая половина меня подсказала, что Лена – не моя собственность, раньше она такой работой занималась, и в будущем будет.

– Это не слишком? – поинтересовался я у хозяйки.

– Профессионалки справятся, – спокойно возразила она. – Тем более через пару недель их увезут, в Замке такого ажиотажа не будет.

Маша Федоровна подошла к закрытой двери, открыла ее своим ключом и вошла, поманив меня.

***

Внутри комнаты, на кровати, лежала на боку обнаженная Настя. Она даже не повернула голову в нашу сторону.

– В общем, делай с ней что хочешь. Хочешь, разговаривай, хочешь, используй любым способом. У тебя час времени. Потом я начну присылать к ней клиентов, – с этими словами хозяйка развернулась и ушла.

Я закрыл дверь на ключ и сел на стул рядом с кроватью, с той стороны, куда Настя лежала лицом. Откинулся на спинку стула и вытянул ноги. Девушку было жаль, но помочь я ей не мог. Что делать или говорить, я не представлял. Так, в молчании, мы провели минут пять.

– Чего пришел? Тоже трахнуть хочешь? – наконец отреагировала девушка.

– Да нет, я думал к Лене зайти, но к ней не пустили, занята. Хозяйка попросила поговорить с тобой.

Девушка медленно села, ссутулившись. Она была не такой уж красавицей, как на мой вкус. Пепельные волосы, серо-голубые глаза, бледная кожа. Фигура рыхловата, есть немного лишнего веса, складки на талии. Грудь далека от идеала, бедра полноваты. Обычная реальная женщина тридцати лет, не прилагающая много усилий в фитнесе.

– Подайте халат, – попросила она.

Настя завернулась в халат, не вдевая руки в рукава.

– Сегодня с утра Никита приходил, а его не пустили, хозяйка мне говорила. Правильно не пустили, не надо ему этого видеть, – сказала она тихо и медленно.

– Никита – это тот парень с татуировкой на руке?

Девушка кивнула. Помолчала, потом продолжила разговор.

– Знаете, когда вчера этот сынок старосты меня по-всякому трахал, я плакала и думала, что так гадко мне никогда не было и не будет. Оказалось, будет и хуже. Он ушел, и сразу пошел поток этих озабоченных уродов.

Похоже, ей хотелось выговориться.

– Они даже на душ время не тратили. Придет, разденется, быстро сделает свое дело и уходит. А за дверью уже следующий ждет. И так несколько часов, до двенадцати ночи. А сегодня в шесть подняли, завтраком накормили, а в семь опять запустил этих козлов. Так они прямо толпой в номер вошли, и по очереди начали меня трахать, кому какая фантазия в голову придет. Два часа трахают, потом смена постели, душ и отдых минут пятнадцать, и опять два часа. Я даже не знаю, сколько их прошло сегодня, – Настя заплакала, потом чуть успокоилась. – Подайте попить, пожалуйста.

Я налил ей воды в стакан.

– Я теперь никогда от этой грязи не отмоюсь.

Я попытался найти какие-то слова:

– Мне кажется, что, если с человеком что-то происходит не по его воле, это его грязным не может сделать. Грязным человек может только сам стать, по своему выбору. Правда, – я запнулся, но все же продолжил: – Мало кто способен жить в грязи и не впустить ее в себя.

– И что, вы могли бы жениться на такой, как я, после всего?

– Не знаю. Если бы девушка понравилась, наверное, мог бы. Тут, я так понял, женщин, которые из Замка возвращаются, мужчины выкупают себе, вроде как замуж берут.

– Я не выдержу этого.

– Тебе нужно продержаться две недели, в Замке будет проще. Здесь новые женщины редко появляются, вы для местных, как гастроли Большого Театра в областном центре. Даже те, кто в театр никогда не ходил, придут, чтобы поучаствовать в редком событии. Поэтому такой ажиотаж.

– Вы Никиту видите?

– Сегодня не видел, что-то ему передать?

– Скажите, что видели меня, только без подробностей. Скажите, что у нас не получится быть вместе.

– Скажу.

– Знаете, он очень хороший. Я не такая, он намного лучше.

Девушка потянулась, чтобы поставить стакан на стол, задумалась.

– А вам правда не противно было бы ко мне прикасаться?

– Правда. К Лене прикасался, а она сюда не из пансиона благородных девиц приехала.

Разговор у нас шел медленно. Почти после каждой фразы девушка задумывалась, а я ее не торопил.

– А если хотите, так вы можете переспать со мной, – вдруг сказала Настя, в ее голосе пробивались просительные интонации.

– Уверена?

Она кивнула головой.

– Вы могли бы сделать так, чтобы я себя нормальной женщиной почувствовала?

– Я попробую.

Сначала мы просто лежали рядом, обнявшись, потом постепенно перешли к более активным действиям. Это не был лучший секс в моей или Настиной жизни, он просто был.

После окончания Настя прямо подо мной расплакалась, потом быстро успокоилась и даже ненадолго уснула.

Когда в дверь постучала хозяйка борделя, девушка почти пришла в норму.

***

Этим вечером настроение у меня было исключительно гадкое.

С утра в лесу меня поставили замыкающим, понимая, что это самое опасное место. Подставили под бросок кота, попросту говоря, причем втемную, не предупредив. Единственным, кто сделал полезный намек, был Рыжий.

Потом оказалось, что Паша имеет на охоте рентабельность больше восьмидесяти процентов. Не то чтобы я часто считал чужие деньги, но это повод задуматься о справедливости распределения дохода. И о том, чтобы найти альтернативный вариант заработка, исключающий из цепочки зарвавшегося предпринимателя.

Вишенкой на торте стал тягостный разговор с Настей. Да и вообще, все, что касалось женщин в этом мире, категорически не совмещалось с моими представлениями о нормальной жизни; случай с Настей просто проявил общую проблему. Дело не только в положении женщин – при таком положении нормальная жизнь мужчин тоже невозможна: это как две половинки одного яблока.

А еще я не знал, что и как говорить Никите.

Я так и не пошел искать его, парень сам пришел ко мне после заката. Я впустил его в комнату, показал на стул, он сел.

– Привет, – угрюмо поздоровался Никита. – Мне говорили, тебя видели с Настей в кафе, и ты бывал в женском доме.

– Бывал. Ее тоже видел, сегодня.

– Как она?

Вот что ему сказать?

– Не слишком хорошо. Просила сказать тебе, что она сейчас видеться с тобой не может, а потом их увезут, так что вы вряд ли сможете встречаться.

– Насколько все плохо? – спросил парень, глядя в пол и сцепив руки в замок.

Я промолчал, только развел руками. Врать у меня никогда не получалось.

– Не знаешь, можно ее как-то оттуда забрать?

– Сомневаюсь.

Парень вздохнул, затем попрощался и вышел.

После его ухода я отправил дежурное письмо жене: «Был сегодня на охоте. Застрелил дикого кабана. Это оказалось интересно».

Было бы интересно сделать и показать дочкам фото, хотя бы после окончания контракта. Но коммуникатор и планшет поддерживали какой-то специальный формат файлов, который вряд ли читался другой техникой. Я бы, может, расшифровал его, но устройства не имели портов для подключения флешек. Вся информация сразу дублировалась в местном облаке, а скопировать ее на другие носители было нельзя.

***

Вечером, часов в десять, где-то в центре деревни начали бить приглушенные автоматные очереди.

Первой моей мыслью было: «Нападение банды?» Но для серьезного боя стрельбы было недостаточно. Сначала несколько коротких очередей, затем длинная, потом опять короткие, и иногда вроде бы – пистолетные выстрелы. Потом все затихло.

Я взял оружие и пошел посмотреть, что происходит. Место происшествия легко опознавалось по суете вокруг публичного дома. Часть девушек, в разной степени раздетости или в халатах, стояли возле входа. Люди под командованием старосты выносили из двери трупы, завернутые в простыни, и раненых. Под охраной нескольких парней с автоматами сидел, прислонившись к стене, Никита. Его лицо было разбито до крови, нос, похоже, сломан, а руки связаны.

Я приблизился к девушкам. Настя неподвижно сидела под стеной, голая, только завернутая в простыню, уставившись в одну точку. Я подошел к Лене, она выглядела относительно адекватной. Она тоже была голой, но ее это абсолютно не смущало, она только обхватила плечи руками, спасаясь от вечерней прохлады.

– Что случилось?

Девушка махнула рукой и быстро заговорила:

– Он ворвался с автоматом, хозяйку заставил показать, где Настя находится, увидел там клиентов, сначала всех их убил, потом начал остальных мужчин убивать. Кто-то пытался отстреливаться из пистолетов, без толку. Потом у него патроны в магазинах кончились, на него несколько мужчин навалились, и начали ногами бить. А потом связали. Больше десяти трупов уже вынесли, и раненые еще есть.

***

На следующий день приехали люди из Замка, вызванные старостой по коммуникатору.

Всех нас, последнюю партию переселенцев, собрали в доме старосты.

Когда мы подошли, перед домом стоял небольшой автобус и пара внедорожников.

В зале, куда нас направили, находились несколько вооруженных парней в камуфляже. У одного из них была серая повязка на руке. Рядом стояли староста и связанный Никита. Когда мы все собрались, парень с повязкой представился:

– Я капитан дружины Замка, Василий Ружский. Вы все должны выполнять любые мои приказы. У меня есть право выпороть или убить любого из вас, если я решу, что так нужно.

Расставив точки над «ё», капитан продолжил.

– Сегодня у нас несколько вопросов. Вопрос первый. Этот парень убил двенадцать и ранил шестерых человек, все они домовладельцы этой деревни. За это наказание – смерть. Кто-нибудь хочет сказать что-то в его защиту?

– Он убил их, потому что они меня насиловали, – вышла вперед Настя. – Мужчина имеет право защищать свою женщину.

– Ты не его женщина, ты женщина общины. Он не имел прав на тебя. И тебя не насиловали, а использовали по назначению. Еще кто-то скажет?

Все промолчали.

– Хорошо, приговор приводится в исполнение немедленно.

Капитан вытащил пистолет, передернул его и выстрелил Никите в голову. Его тело как сломанная кукла сложилось вниз, на пол. Мы все притихли от неожиданности. Затем зарыдала Настя.

– Вопрос второй. Женщины пусть выйдут вперед.

Капитан прошелся вдоль строя, рассматривая девушек. Пожилых женщин он отогнал обратно в общую толпу.

– А чего они все у вас такие замученные? – спросил он у старосты.

– Так таких прислали, – попытался увильнуть тот.

– Мы, молодой человек, вчера больше, чем по три десятка клиентов через себя пропустили. И позавчера тоже немало, – хриплым голосом заявила одна из девушек. – А если нам дать отдохнуть пару дней, так мы очень даже красивыми окажемся.

Командир, не раздумывая, с разворота зарядил старосте кулаком в лицо.

– Вы тут совсем страх потеряли? Сколько раз говорили, девок не портить?

– А что мне делать? – сплюнув кровь, возмутился староста. – Девок нормальных в деревне полгода не было, вы потрепанных и некрасивых присылаете, и тех мало. И партия переселенцев вдвое меньше обычной была, из-за этого их и перегрузили. Что я должен был мужикам сказать?

– Скажи им в следующий раз, что мы их кастрируем всех, тогда и проблема исчезнет, – командир остыл. – Партия маленькая, потому что была внеочередная пересылка на запад. Там в одной деревне две сотни недоумков решили сбиться в банду и пойти за женщинами и грабежом к северным европейцам. Решили, там деревни маленькие, они захватят одну быстро, и все у них получится. А европейцы уже десять лет по лесам своих чернокожих братьев гоняют, им такая банда дебилов на два раза плюнуть. Еле конфликт замяли.

Затем, повернувшись к девушкам:

– Вас всех мы забираем в Замок. Есть возражения?

Девушки благоразумно промолчали. Оставаться в обществе любвеобильных жителей Вилячего Ручья никому не захотелось. Дружинники отвели их в автобус, а оттуда привели десяток других женщин, видимо тех, кто вышел из употребления в Замке. Выглядели они намного хуже, растолстевшие, постаревшие, с потрепанными лицами. Трое с грудными детьми в руках.

– Следующий вопрос, продолжил капитан, когда суета успокоилась. – Наем людей в Замок и дружину. Автослесари, механизаторы, столяры, химики есть?

Вышел всего один человек. Вероятно, люди таких простых специальностей не становятся возмутителями общественного спокойствия и не попадают в поле зрения ФРЧ.

– Парни от двадцати до тридцати, с опытом службы в армии, вы можете устроиться в дружину. С вас не будут брать налог, поставят вас на полное довольствие, дадут доступ в публичные дома Замка. Если дослужитесь до командиров, получите отдельный дом, начнете получать зарплату и сможете выбрать себе женщину для личного пользования. Есть желающие?

Вперед вышло человек десять. Из них после беседы пару человек капитан забраковал, остальных отвели в автобус.

– С вами все, остальные свободны, – отпустил нас командир.

Проходя мимо автобуса, я махнул рукой Насте и Лене, они в ответ помахали мне через окна. Лена была довольна и предвкушала переезд в местную столицу, Настя тихо плакала.

Вряд ли мы с ними еще увидимся.

5. Решения

Вечером я купил в кафе колбасок, которые надо обжаривать на огне, небольшой графинчик самогона, набрал из кучи на заднем дворе общежития обрезки досок и развел костер.

Надо мной на темном небе светились два спутника планеты Проект. Более крупный, крупнее земной Луны, Деймос и маленький Фобос. Наличие второй луны придавало виду ночного неба стильности.

Я сидел, жарил колбаску на прутике, смотрел на огонь, и размышлял.

Подсознательно я уже принял два важных решения, теперь нужно было понять, как их реализовать.

***

Первое решение было по поводу моей жизни в деревне.

Мне тут делать было нечего. После отъезда девушек – так и вовсе меня тут ничего не держало.

За три дня я познакомился из местных только с охотниками. Паша симпатий у меня не вызывал, как и староста деревни. Жители деревни вызывали отвращение – все никак не забывались картины в публичном доме. Какой-то повод для доверия дал только Рыжий.

Перспектив заработать много денег внутри деревни я не видел. Все хлебные места подмяли под себя староста и его партнеры. К тому же в этом обществе важны были не деньги сами по себе, а статус. Староста и его сынок могли позволить себе многое, домовладельцы – меньше, но они все же имели какие-то права, остальные были просто рабочим скотом. И я в том числе. Упорным трудом я мог бы выбиться в домовладельцы. А там передо мной повесили бы другую морковку, но жить нормально я бы никогда не смог.

С другой стороны, опасность жизни в лесу мне показалась сильно преувеличенной.

Самых крупных и агрессивных хищников вокруг деревень должны были бы выбить. Конечно, все равно есть шанс нарваться на медведя или тигра, или кого-то еще, не менее опасного. Но их количество не может быть большим. Крупному хищнику для питания нужен участок леса размером в десяток, если не больше, километров. Значит, стоит уничтожить такого хищника, и участок надолго станет относительно безопасным.

Если отбросить крупных зверей, из красного списка хищников остаются коты и волки.

С котом я уже имел дело. По словам Рыжего, если кот столкнулся с человеком, и у него не получилось его убить, он не повторяет попытку. Зверь запоминает этого человека и в будущем, если видит его, просто следит за ним из любопытства. Получается, что если ты уже познакомился с котом на той территории, где планируешь жить, то дальше можно находиться в пределах его охотничьего участка в относительной безопасности.

Волки опасны только зимой, да и то человек не их целевая добыча. На Земле они вообще на взрослых людей не нападают, здесь же на вооруженного человека они нападут только в самые голодные времена, когда стае все равно – или она съест человека, или потеряет нескольких самцов, и выжившие съедят их трупы, чтобы дотянуть до весны. В любом случае, ничего мистического в этой опасности не было.

В целом лес казался не более страшным, чем глухая тайга на Земле. Неподготовленный горожанин там погибнет, а опытный охотник с оружием и припасами чувствует себя вполне спокойно. Что мешает мне стать опытным?

Я решил уходить из деревни, оставалось подготовиться.

Будущее показало, что я недооценивал опасность хищников. Это была не первая ошибка в моей жизни, но, к счастью, и не последняя.

***

Второе мое решение было связано с судьбой Насти и Никиты.

Почему меня не волновала судьба других девушек? Потому что они подписались на эту работу, представляя, что их ждет. С Настей было по-другому: ее заставили, хотя героического сопротивления она и не оказывала.

Никита оказался наивным парнем. Хорошим, но глупым. Он поступил так, как считал должным, не смог иначе. Бывает так, когда знаешь, что кончится плохо, а не сделать не можешь.

Способ, который выбрал Никита, убийство, меня не смущал. Убийство было единственным доступным ему средством, а раз единственным – значит правильным.

Только вот результат оказался незначительным, а цена – слишком высокой. Парень и девушку не освободил, и сам погиб, и настоящих виновников не наказал. Убил случайных людей, которые даже не знали, что Настя чем-то отличается от других девушек, а некоторые и вовсе ее не трогали, просто находились в соседних номерах. Ни один суд не признал бы их виновными, хотя без их участия ничего не могло бы произойти.

Я чувствовал, что должен закончить это дело. Не ради Насти, Никиты или абстрактной справедливости, а ради себя. Потому что, если я ничего не сделаю, не смогу сам себя уважать, окажется, что я тварь дрожащая. А мне хотелось бы считать себя человеком, который может сделать мир чуть лучше. Надоело мне быть смирной овцой в стаде, бегущем за морковкой.

Насте я не мог помочь. Единственное, что в моих силах – наказать виновников преступления. Главным виновником был староста, который отправил девушку в публичный дом. Следующим по значимости – Паша, он стал первым насильником, хотя знал, что она не проститутка. Хозяйка борделя, она могла бы не отправлять к ней посетителей. Капитан дружины, который казнил Никиту и не освободил Настю.

Я, мирный до этого человек, начал обдумывать, как и кого из моего списка виновных можно ликвидировать.

Самой простой целью был Паша. Его можно было поймать вне города, в лесу, во время выезда на охоту. Один точный выстрел из засады, и дело сделано.

С остальными было гораздо сложнее, но любая длинная дорога начинается с первого шага.

***

Когда первая колбаска обжарилась и немного остыла, я плеснул немного самогона в пластиковый стаканчик и выпил. Затем начал жевать. Было остро, жирно, горячо и вкусно.

Ко мне от общежития приблизилось три фигуры в оранжевых штанах из бесплатного набора. В руках у них были бутылка, одноразовые стаканы и красный пластиковый поднос с нарезанным мясом и хлебом.

– Уважаемый, извини, если помешали, – начал пожилой, лет пятидесяти, сухощавый мужчина. – Мы тут парня поминаем. Я так понимаю, ты его тоже знал?

– Если ты о Никите, я его мало знал, просто меня эта история краем зацепила.

– А с нами он в строительную бригаду записался. Ничего, если мы к тебе подсядем? Меня Беляшом можешь называть, а это Игорь и Володя.

– Я Олег, садитесь.

Разлили по стаканчикам еще порцию выпивки. Самогон здесь в кафе продавали неплохой. Тот, который купил я, даже имел, со слов продавца, трехлетнюю выдержку, так что имел право называться «виски». Очевидно, покупка земного спиртного была по карману далеко не всем, а потребность в обществе имеется, так что все, кто мог на этом заработать, наладили собственное производство – не такое уж оно сложное. А конкуренция заставила позаботиться о качестве. Хотя не сомневаюсь, что если пройтись по деревне, то найдется и место, где в самогон для лучшего воздействия добавляют димедрол или еще какую-нибудь гадость для тех, кто любит чтобы дешево и сразу с ног валило.

– Ну, помянем Никиту, он светлый парень был, – поднял стаканчик Беляш.

Я присоединился.

– Слушай, ты не знаешь, что там случилось? – поинтересовался Беляш. – Мутная какая-то история. Никита не наркоман какой-нибудь, чтобы просто так автомат хватать и убивать всех подряд. Хоть мы и знакомы два дня были, но такое сразу видно.

Я рассказал все, как было. Ну, кроме совсем уж интимных деталей.

– Говорили, тут все с воров начиналось, а не по понятиям это. Во времена моей молодости на зоне за такое опустили бы. Конечно, в девяностые многое поменялось, много всякого плохого появилось, но все равно странно тут все.

Я задумывался о том, почему тут так обстоят дела, поэтому мог изложить ему свою версию.

– Ты представляешь, как возникали раньше государства?

– Ты не думай, я много читал. У меня шесть ходок, там много времени было. Кто-то мышцу качал, кто-то фигурки резал, а я читал.

Беляш оживился, может, и спиртное подействовало.

– Как я себе представляю, собираются парни и решают: а давай-ка мы поплывем Англию грабить. Садятся на корабль, гребут, приплывают, грабят. Потом возвращаются. На следующий год так же, только к ним еще больше желающих присоединяется. Всем хочется красивые шмотки, золото и молодых рабынь. И на следующий год плывут. А потом думают – а чего это мы, как дураки, туда-сюда плаваем? Захватывают они или строят замок, и остаются. И становятся правителями. Грабеж заменяют налогами, изнасилования – правом первой ночи. И им хорошо, и у подданных жизнь предсказуемой становится.

– Ну, в принципе да. Тут важно, что на первом этапе такое государство предлагает подданным безопасность от самого себя. То есть если подчиняешься, дань платишь – и живешь. А если не подчиняешься, тебя вешают за шею на дереве. Потом ребята, которые сидят в замке, быстро соображают, что чем больше подданных, тем больше золота и девок, и пытаются захватить земли соседей. И защищают свои земли от таких же орлов из соседнего замка. Дальше уже осознают, что если кто-то грабит и убивает их подданных, то им остается меньше, и начинают подданных тоже защищать. И опять же в обмен на налоги они обещают безопасность, теперь уже от других грабителей.

– Ну, да, и в девяностые примерно так было. Если предлагаешь крышу, то от других должен суметь прикрыть, а иначе никто тебе платить не будет, найдут другую крышу, надежнее.

– А теперь представь, у всех есть стволы, как на диком западе, даже больше. Потому что на диком западе стволы были далеко не у всех, они стоили дорого, а тут бесплатно дают. Видел фильмы о ковбоях? Там в городке всей власти – судья и шериф с помощником. И никакой другой власти городку не нужно. Причем они выборные и на зарплате сидят, а если чем-то не устраивают народ – могут переизбрать, а могут и пристрелить.

– Ну, допустим. А мы тут при чем?

Я разлил еще порцию спиртного по стаканчикам. Выпили.

– А теперь представь людей, которые тут все начинали. Они хотят править; вначале их слушают, но потом людей становится больше, и переселенцам их хотелки оказываются не интересны. Потому что они не могут безопасность предложить, у каждого своя безопасность в кобуре висит. Можно, конечно, прийти крупным отрядом и тебе подчинятся. Но даже в этом случае много потребовать нельзя, потому что такой вот Никита возьмет автомат, и ему будет все равно, сколько у тебя стволов. А главное – откуда взять этот крупный отряд, если платить им нечем? Нет у них ничего ценного, ради чего стоит умирать и убивать.

Я сделал драматическую паузу.

– И тут начинают завозить сюда женщин, которых до того совсем не было. Не просто женщин, а профессиональных проституток. А кто-то хитрый понимает, что доступ к теплому женскому телу – это дефицитный ресурс, и если на этот ресурс сесть, то можно править миром. Тогда женщины становятся собственностью, а люди из Замка контролируют распределение доступа к телам.

Беляш внимательно слушал. Я продолжил:

– Теперь у них все в шоколаде. У них есть инструмент, которым они могут управлять людьми. Они решают, кому дать доступ к девушкам, кому давать чаще и красивее, кому – можно в личную собственность, даже для создания семьи, а кто-то и гарем содержит. У них теперь есть морковка, которой они могут привлечь новых людей к себе на службу. И они использовали это, чтобы стать самой большой силой в обществе и оставаться ею. Теперь им никто не может сопротивляться, потому что у них есть парни, готовые убивать за право посещения публичного дома. У них есть командиры, которые получили кусочек власти и самых красивых баб, и они будут зубами держаться за эту возможность.

– Звучит правдоподобно.

– А знаешь, что самое поганое? Сейчас женщин тут много, намного больше, чем было в начале проекта. Судя по той партии, в которой были мы, с учетом разницы в смертности у мужчин и женщин, тут женщин могло бы хватить почти на всех. Но людям из Замка нужно сохранять дефицит, без него их власть потеряет опору. Поэтому в Замке, скорее всего, большой избыток женщин, а в деревнях искусственно создается недостаток, чтобы тут оставались только самые старые и некрасивые.

После такого утверждения уголовники крепко задумались. Если у тебя чего-то важного нет, а в другом месте этого много, то возникает естественное желание как-то восстановить справедливость.

– Это серьезная тема для разборок, если это так, – наконец выдал свое мнение Беляш. – Только делать с этим что? Мы здесь, они там, у них много людей со стволами, а у нас даже домов нет и прав никаких. А те, кто тут давно живут, своей жизнью довольны.

– А ты готов что-то делать?

Беляш пожал плечами:

– Что-то готов. Но ты не думай, что я киллер какой-то или могу прийти в Замок и за собой людей повести. Я обычный вор, большую часть жизни на зоне провел.

– Если я с просьбой подойду, не сильно обременительной, выполнишь?

– Подходи, сделаю, что смогу. И парней попрошу помочь.

– Вот и хорошо. А пока вы среди переселенцев слух пустите, что нам женщин не хватает, потому что в Замке у больших начальников гаремы, как у царя Соломона. Аккуратно, так, чтобы никто концов не нашел, откуда такой слух. Мало ли, может в будущем понадобится на людей опереться. В одиночку точно ничего не изменишь, а так у людей понятная идея появится – «Каждому мужику по бабе!»

***

До момента, когда нужно было определиться: или платить налог, или уходить из деревни, оставалось несколько дней.

За это время я успел дважды съездить на охоту с бригадой Паши.

В предыдущий раз мы ездили на восток от деревни, сейчас оба раза выезжали через северный выход. С этой стороны вырубка была превращена в поля, их ширина была не меньше пары километров. Справа от дороги зеленела молодая пшеница. Слева полосу между дорогой и ручьем, который дал название деревне, занимали маленькие кустики картофеля и другие овощи. От ручья была смонтирована передвижная система полива из пластиковых труб, на грядках работала бригада мужчин в оранжевых штанах, похоже, занимались прополкой. Со стороны леса поля ограждал забор из основательно забетонированных металлических труб с натянутой на них сеткой. Против взбесившегося свина такой забор не устоял бы, но от мелких животных защищал. На выезде с полей дорогу перегораживали легкие сетчатые ворота: подобные часто можно увидеть на въездах в дачные поселки. Пришлось останавливаться, открывать их, а потом закрывать.

Охота ничем интересным не удивила. Мы отъезжали на несколько километров от деревни, ставили машину и уходили в лес: в первый раз вправо от дороги, второй – влево. Там шли, выбирая участки, проезжие для машины, пока не добирались до добычи. Паша каждый раз вел нас не наобум, а в конкретные места, он даже заранее знал, каких животных там можно встретить. Один раз мы подстрелили одинокого молодого оленя. Второй – пару косуль, не хищных, а самых обычных. Во всяком случае, я не увидел отличий этих животные от земных косуль. Хищников мы не видели. Только один раз на стволе упавшего дерева, легшего вершиной на соседей и зависшего под углом над нашей тропинкой, я издалека увидел какое-то движение. Может, это был кот, а может, и нет.

***

Во время охоты я договорился с Рыжим вечером посидеть за рюмкой и поговорить. Мне нужна была информация об охоте, животных и вообще обо всем, что он мог рассказать. О жизни в этом мире я все еще знал очень мало.

Мы сели в кафе в центре деревни. Рыжий тоже жил в общежитии, но в другом, на северном конце. Поэтому центр был равноудален от нашего жилья.

– Извини, как тебя зовут? – спросил я, когда мы сделали заказ.

– Илья. Но можешь и Рыжим называть, я привык.

Вопросов у меня было много, я даже растерялся, с чего начать. Решил начать с географии и мест охоты. У меня был с собой планшет, я раскрыл карту, и Илья прямо по ней показывал, что интересного есть в окрестностях.

Самым интересным объектом был Вилячий ручей. Рядом с деревней ручей шел с юга на север, западный край деревни выходил на его берег. По словам Рыжего, крупная рыба в ручье вокруг деревни была выловлена, оставшаяся мелочь промышленного интереса не представляла, но для себя на обед наловить можно было. Зато на север по ручью было довольно большое озеро, куда пару раз в неделю ходила бригада рыбаков. Из этого озера можно пройти в Восточную реку, на которой стоял Замок. У рыбаков имелись две легкие моторные лодки; русло ручья было расчищено от деревни и до озера. В южную сторону русло не чистили, так что плыть по ручью на лодке можно было только с большой осторожностью и медленно, разгребая препятствия. В южную сторону вообще старались не соваться, ни для охоты, ни для других дел. Там, в полосе между русским сектором и украинским, сохранились крупные хищники – животные не боялись нападать на людей. И еще был шанс нарваться на банду.

Вилячий ручей имел высокий берег со стороны деревни и пологий – с противоположной. Удобного переезда через него не было, поэтому и на охоту в ту сторону не ездили. Делать мост не стали, это просто никому не было нужно. Не ездили также и в соседнюю деревню с той стороны. В ближайшую деревню, которая были на востоке, иногда ездили рыбаки, продавали рыбу. Больше никаких торговых интересов между деревнями не было. Основной поток товаров и транспорта был с Замком, который в больших количествах покупал продукты, продавал то, что выращивалось в других секторах или производилось в самом Замке, регулярно присылал дружинников для контроля налогов. Были перевозки также с Базы, откуда привозили товары в факторию.

Доставка новых переселенцев с Базы в деревни бывала редко, в спокойное время – пару раз в год. Если деревня теряла много людей: из-за нападений или по другим причинам, тогда заказывали внеочередную доставку. Люди, у которых закончился контракт с ФРЧ, уезжали из деревни с дружинниками до Замка, а оттуда до Базы регулярно ходила машина. Но многие просто продлевали контракт, возвращались на Землю далеко не все.

Я рассказал Илье о своем желании пожить в лесу, и поинтересовался, не хочет ли он присоединиться. Он обозвал меня долбанным психом и отказался.

– Я уже почти накопил на дом, а это снижение налога, право на посещение борделя, жизнь в нормальных условиях. Жить отшельником можно, в лесах есть такие, немного, но есть. Без цивилизации, электричества и водопровода обходятся, но живут. Зверя на мех бьют, травы собирают для фактории, заработок у них неплохой. Правда, это опасно, многие местные хищники не боятся человека, многие его просто не видели, не понимают, чем он от зверя отличается. А еще тут есть подводный камень, женский вопрос. Можно приходить в деревню, и с какой-то дамой в борделе найти общий язык, чтобы она не по обязанности, а добровольно принимала в свободное время, но каждый день не находишься. Возможность приобрести собственную женщину у отшельников отсутствует совсем. А если каким-то чудом женщина появится, ее придется всю жизнь прятать. Одиночка никому не интересен, а вот если узнают, что у него есть женщина или подрастающая дочь, в любой деревне найдется группа мужиков, которые отшельника в лесу прикопают, а женщину заберут себе. Еще банда какая-нибудь может ограбить или убить, поэтому дорогое имущество вроде машины отшельникам тоже противопоказано, чтобы соблазна не создавать. Так что, если ты опасностей не боишься, я бы советовал тебе несколько месяцев так пожить, денег накопить, а потом покупать дом в деревне. Или жить одиночкой, а после окончания контракта выйти на Землю обеспеченным человеком, тоже вариант.

Слова Ильи заставили посмотреть на перспективы жизни в лесу критически, но мне в любом случае нужна была база вне деревни. Потому что у меня было важное дело. Если от пули неизвестного стрелка во время охоты скончается Паша, а потом станет известно, что я выходил из деревни перед этим и возвращался после, даже самый глупый детектив сможет сложить эти факты в кучку. И жизнь моя на этом закончится, а это вовсе не тот результат, который мне нужен.

А главное, я не мог понять, какой смысл тесниться и батрачить в деревне, если вокруг целый новый мир, где так много интересного.

6. Подготовка

Дни до ухода в лес прошли насыщенно.

По вечерам я много читал о животных, опасностях и нашей местности. Кроме официального справочника, в местном интернете лежала база знаний, которая редактировалась пользователями, что-то похожее на Википедию. Там было много информации о повадках животных, местах роста ценных растений, обустройстве жизни в лесу, использовании оружия, даже материалы по добыче золота или способах промысла пушного зверя. Информации было очень много, и я старался не упустить того, что могло помочь мне выжить, заработать, обеспечить комфорт и безопасность.

Большая часть информации имела неизвестный уровень достоверности. В таких случаях приходилось копаться в комментариях к статье. Это напоминало форумы на Земле. Кто-то пишет, что оружие надо подбирать конкретно под то, куда идешь. И приводит пример, что в густых зарослях нужно ходить с ППШ, а в буковом лесу с карабином. Тут же кто-то доказывает, что ППШ – это лучший способ разозлить кабана или длиннолапа. Следующий замечает, что если ты в густых зарослях не заметил вовремя кабана или длиннолапа, то уже все равно, какое у тебя было оружие. Разобраться в таких спорах было не просто.

Днем я разведывал местность.

Сначала прошелся по деревне, поговорил с людьми в поисках полезной для себя информации. Узнал, например, что в деревне есть люди, сдающие жилье пришлым, по унции в месяц или пять соток в день, зато полноценную комнату, даже можно номер с отдельным входом, душем и кухонькой внутри. Я запомнил этот вариант на случай зимовки в деревне или если понадобится остановиться на несколько дней.

В фактории я уточнил, какие ценные товары они реально скупают в этой местности. Оказалось, есть несколько охотников из старожилов, которые бьют зимой соболя, куницу и горностая, это главная местная ценность. Теоретически здесь могло найтись золото, в некоторых деревнях сектора и южнее, у украинцев, мыли золотой песок. Осенью в лесу собирали ягоды барзотника. Аналога на Земле у него не было, сок ягод был сырьем для лекарства от старческих проблем мозга.

Кроме того, что принимала фактория, были менее ценные вещи, пользующиеся постоянным спросом в деревне. Мясо, дикий мед, зимние шкуры волков и черных лис.

Продавец фактории, кроме прочего, дал телефоны пары старожилов, которые занимались охотой. Один, Петр, согласился со мной пообщаться и рассказать о жизни за забором деревни.

***

Петр пригласил меня к себе домой.

При общении с ним я понял, что настоящие старожилы, прожившие в этом мире несколько сроков контракта, отличаются от обычных домовладельцев больше, чем те от новичков. При этом и между собой они разные, Петр, например, по своим манерам был совсем не похож на старосту. Он оказался простым и основательным, говорил со спокойным достоинством.

В отличие от большинства домов в деревне, его жилье было похоже на крепость. Двор окружал высокий забор из плотно пригнанных досок: не только со стороны улицы, как часто делают в деревнях, но и со стороны соседей и огорода. За домом был почти полностью огороженный строениями внутренний двор, как бы еще одна линия обороны. А на окнах первого этажа в доме стояли решетки.

Сам дом у Петра был двухэтажный, половина первого этажа отведена под зал и столовую, а половина закрыта от гостей.

Хозяин оказался мужчиной лет шестидесяти, среднего роста, с заметным плотным животом. На его лице первыми в глаза бросались рваные шрамы, идущие через щеку и подбородок. Частично их скрывала короткая седая бородка.

Петр усадил меня за длинным столом, предложил пива. Пиво я видел тут впервые.

– Я сам его варю, для себя. По книжкам научился, – пояснил хозяин.

– А вино здесь есть? Я не видел.

– Нет, вина нет. У нас виноград не вызревает, нужную сладость он набирает только на юге сектора турков, но оттуда возить так дорого и долго, что проще через факторию с Земли заказать. Сидр из яблок можно делать, но это не то.

Женщина лет сорока-пятидесяти, его жена Мария, принесла глиняное блюдо с рыбными копченостями и запотевший глиняный кувшин и подсела к столу. Для себя она тоже принесла кружку.

– Чего хотел, новичок? – спросил Петр, наливая нам пиво.

Я рассказал, что хочу уйти из деревни и устроить себе жилье в лесу, и поэтому прошу его советов.

– Ты совсем безбашенный. Я в той жизни жил в Приморье. Там и тигра можно было встретить в тайге, и медведя, и барсы попадались. И то, когда здесь по лесам начал ходить, оказалось, что многое не так, как там. Вот, шрамы из-за этого получил, хорошо жив остался.

– Но теперь опасного зверя меньше должно быть?

– Сложно сказать. Кого-то выбили в заселенной зоне, а кто-то просто на глаза перестал показываться. Опять же, мне, скажем, обычный лось не опасен, а ты его испугаешь, и он тебя за это убьет.

– И все же хочу я.

– Одному очень опасно. Ногу подвернул или в прорубь провалился – и все, помочь некому. Я вначале с товарищем ходил, потом с сыновьями стал. Ты мог бы до зимы подождать, может, кто-нибудь из опытных охотников тебя на пушного зверя взял бы. Или к тому времени нашел бы себе напарника. Зимой и зелени меньше, а значит, и опасности от неожиданного нападения крупного зверя из засады – тоже.

– Чтобы зимой на пушного зверя охотиться, нужно сейчас домик поставить, не из деревни же ходить?

– В принципе ты прав. Можно и из деревни, мы далеко не ходим, но место для ночевки или отдыха на маршруте все равно иметь надо, – задумавшись, Петр согласился. – Ладно, у медведя гон прошел и корма много, у свина, лося и оленя гон осенью – хищники сыты, сейчас относительно безопасно. Может и получится у тебя. Я тебе расскажу, чего опасаться, но это рассказ надолго.

– Я до пятницы совершенно свободен.

– Тогда слушай и конспектируй, – Петр задумался и начал лекцию. – Во-первых, не полагайся на оружие. Местные тигры, длиннолапы и крупные медведи охотятся на человека; в этом случае они нападают из кустов, обычно сзади, последние метров двадцать-тридцать в рывке проскакивают, им на это нужна секунда или две. Развернуться и выстрелить ты не успеешь, максимум один раз. Даже если успеешь и удачно попадешь, их это не остановит, даже перед смертью они тебя подерут сильно, без помощи ты не выберешься после этого. И коты есть еще, неожиданно сверху прыгают.

Жена Петра принесла мне тетрадь, и я действительно конспектировал.

– Во-вторых, не стреляй в животных без острой необходимости. Любой крупный зверь после ранения точно на тебя бросится, даже если до этого не собирался и просто по своим делам шел. Если зверь еще не напал, используй отпугивание. Сначала спокойным голосом поговори, зверей это смущает, потом можно железом о железо постучать или затвор подергать слегка, свисток с собой носи, фонарик мощный, в глаза посветить. Только против лосей это не применяй, они параноики, при любом резком звуке напасть могут, даже при хлопке в ладоши. К ним только фонарик можно. На последний случай – оружие. Убегать нельзя ни в каком случае, все звери бегают вдвое быстрее тебя. Если надо разойтись мирно, просто отступаешь, не поворачиваясь спиной. Еще маску себе сделай, с яркими глазами и ртом, и носи ее на затылке. Есть мнение, что от нападений тигров и длиннолапов помогает, хотя и не всегда.

Купи себе в фактории наконечник для рогатины и носи с собой рогатину, как посох. Если зверь неожиданно кинется, упираешь в землю, направляешь наконечник в центр груди зверя, когда он налетит, сразу отскакиваешь назад, чтобы лапой не достал. А потом уже за автомат или пистолет хватайся. На медведе это хорошо работает, для кота, длиннолапа и медвежьего льва хуже, от тигра не помогает, его надо сразу стрелять, если он в атаку пошел.

Обязательно с собой лопатку иметь, в туалет если сходить, или остатки пищи выкинуть – ямку роешь, потом зарываешь. И так каждый раз. Пищу открытой в лагере не оставляй, все в герметичных контейнерах, бидонах или бочках. Бочки к толстым деревьям стальным тросиком пристегивай, чтобы звери их не укатили. Посуду мой сразу после еды. Каждый вечер, особенно после тяжелой работы, мойся или обтирайся влажной тряпкой, и футболку полощи, чтобы запах пота тебя не выдавал.

С лестницы на второй этаж, куда перед этим ушла Мария, донесся шлепок и тихое девичье взвизгивание.

Петр повернулся туда и громко сказал:

– Спускайся уже, хватит подслушивать. Дочь моя старшая, Даша, – пояснил он мне.

К нам вышла смущенная девушка лет восемнадцати. Уже не подросток, но еще и не женщина.

Высокая, почти с меня ростом. Волосы светло-русые, оттенка меда, никогда не знавшие обесцвечивания, заплетены в косу до середины спины. Глаза ярко-голубые. Рот крупный, подбородок округлый, лоб высокий, четко очерченный контур лица. Фигура и черты лица еще по-девичьи тонкие, угловатые, но уже видно, что стройная, ноги длинные, талия узкая, а бедра сильные. И грудь тоже присутствует, умеренных размеров. При таких природных данных в возрасте расцвета женской красоты девушка может стать по-настоящему прекрасной.

– Красавицей станет лет через пять, – честно выразил я свое мнение.

Девушка засмущалась еще больше, а Петр задумчиво сказал:

– На следующий год замуж ее отдавать надо будет. Пашка старостин клинья к ней подбивает. Даже не знаю, что хуже – согласиться или отказать. Я и с отцом его не очень лажу, и сам он мутный какой-то.

Я согласился, что да, мутный, и рассказал о нашей с бригадой Паши охоте. А для себя отметил, что у меня есть еще один маленький плюсик в пользу убийства Паши. Девушка села за стол и стала слушать, а Петр продолжил лекцию:

– Теперь по повадкам каждого зверя. Молодые медведи своего участка не имеют и бродят везде, пока их не прогонят, ума у них нет, потому творят всякие гадости…

Лекция затянулась надолго. У каждого зверя были свои повадки, свои размеры охотничьего участка, причем разные у самцов и самок, а у некоторых были еще и бродячие особи, которые тоже отличались поведением. Закончилась лекция не потому, что Петр уже все рассказал, просто пришло время ужина. Меня пригласили поужинать с семьей. За столом к нам присоединились еще один сын, лет восемнадцати, и дочь лет двенадцати. Старший сын Петра уже жил отдельно, своим домом.

На ужин была жареная рыба – местная разновидность хариуса, и лапша домашнего приготовления.

За ужином я не сдержался и задал вопрос, который меня мучил с тех пор, как увидел детей:

– А почему вы на Землю не вернулись, тем более с детьми?

– Так из-за детей большинство и остается, – ответила Мария. – В контракте ФРЧ для женщин прописано, что в случае рождения ребенка они получают премию. Но ребенка забрать на Землю не могут. Кто-то замуж выходит удачно и решает остаться здесь и рожать детей. Некоторые решают родить, чтобы потом на Землю богатыми вернуться. Ну как богатыми: сто унций за ребенка, причем они выплачиваются после возврата на Землю, чтобы тут не могли деньги отобрать. Многие рожают, а потом часть из них действительно детей бросает и уходит на Землю, а половина не решается бросить, остается тут. Таких матерей или выдают замуж в Замке, если есть желающий, или отправляют по деревням. Там их продают на аукционах женихам, обычно женщина имеет право отказать, если ей покупатель не нравится. А потом еще дети появляются, и теперь мужчины уже не могут бросить женщину с детьми, многие остаются на продолжение контракта.

– На самом деле не все так уж печально, – подключился Петр. – Многие старожилы и без этого остались бы. На Земле я был простым рабочим в совхозе, а тут я уважаемый человек, у меня хозяйство, семья большая, живу, ни в чем себе не отказывая. Плохо, что детям Землю показать нельзя и образование хорошее им дать. Тут по земным учебникам матери их учат школьной программе, а большего и использовать негде. Ну и медицина здесь тоже не очень. Хорошо, в Замке есть больница платная, там все оборудование с Земли.

– А дети, которых матери бросили?

– В Замке есть детский дом, а в деревнях бросают редко, если такое случилось – отчим заботится или передают в другую семью.

– Детям тоже субсидию выплачивают?

– Нет, с теми, кто рожден здесь, ФРЧ контракт не заключает. Только выдает им ID и средства связи, счет еще в банке открывает. Но отсутствие субсидии для любого, кто провел здесь пару сроков, не проблема. Деньги тут уже значения особого не имеют.

***

К Петру я приходил еще пару раз. Оба раза к нам спускалась Даша, слушала, о чем говорим. Во второй мой приход она несмело спросила:

– А правда, что на Земле девушки сами свободно по улицам ходят, и их никто не похищает и не обижает?

– Правда. Ты же фильмы земные видела?

– Я смотрю, но я не понимаю, где правда, а где сказка. Мама иногда объясняет, но я даже не знаю, о чем спрашивать.

– Вот смотри, в фильмах ты видишь, как люди занимаются какими-то обычными делами. В магазины ходят, на работу ездят, зубы чистят, завтракают, работают. По большей части это правда, так оно и есть. Но фильмы об обычной жизни смотреть никто не станет, поэтому в них вставляют всякие вещи, которые могли бы произойти, и иногда действительно происходят, но нечасто. Например, убийца человека убивает или герой как-то особенно безумно влюбляется. Такое бывает в реальности, но редко и обычно не так красиво. Скажем, если бы все население русского сектора жило на Земле, от рук убийцы, может, человек десять умерло бы, пара десятков – от транспортных аварий, еще пара десятков – от заразных болезней, а остальные сотня с чем-то тысяч – скончались бы от старости и старческих болезней. Инфаркты, инсульты, опухоли и прочее, что природа предусмотрела, чтобы мы не жили вечно.

– То есть в фильмах часто показывают то, что в реальной жизни бывает редко?

– Да. Но это не все. В исторических фильмах события приукрашивают, изображают не так, как они происходили на самом деле. В фильмах о будущем показывают вещи, которые могут в будущем произойти, но еще не произошли. А иногда показывают вещи полностью выдуманные. Скажем, вампиры или ангелы с крыльями, или волшебники и драконы.

– И как же в этом разобраться?

Я только пожал плечами:

– Спрашивай кого-нибудь из землян.

– А можно я иногда вам звонить и спрашивать буду? А то мама с папой давно на Земле не были, они на некоторые вещи говорят, что такого не было, а потом оказывается, что оно есть. Они у меня ретрограды, – улыбнулась Даша. – И даже интернетом пользуются с трудом. И фильмы новые им не нравятся.

– Звони, – улыбнулся я ей в ответ.

***

Особое волнение у меня вызвали первые вылазки в одиночку за периметр деревни.

Для начала я сменил одежду и оружие. Купил себе лохматый камуфляж, который при некоторой удаче поможет не спровоцировать кабана или остаться незамеченным крупными хищниками. Правда, ходить постоянно по лесу в нем неудобно, но иметь нужно. Средства для отпугивания купил, фонарик и свисток. Сделал рогатину. Взял в счет бесплатного оружия АКМ. Сначала я собирался брать карабин, но продавец отговорил. Сказал, это неудачный промежуточный вариант между СВД и АКМ. На расстоянии СВД лучше, близко – автомат. Его аргументы меня убедили.

В первую вылазку я вышел из деревни через северные ворота. Дослал патрон в патронник, поставил автомат на предохранитель, отошел на пару сотен метров от забора, ограждающего поля, и пошел вдоль него в сторону ручья, на запад. Вокруг был лиственный лес с густым подлеском – опасное окружение, когда речь идет о диких животных. Я был уверен, что крупные животные вряд ли встретятся рядом с деревней, так что этот поход был скорее тренировкой, чем серьезным риском. Несмотря на это я был напряжен, особенно было страшно поначалу.

Реальную опасность несли вездесущие лесные коты. Но это был разумный риск. Я решил, что ходить в этих местах мне все равно придется, и лучше познакомиться с местным котом сейчас, когда я к этому готов, а не тогда, когда я буду занят чем-то важным. Например, буду убегать. Я надеялся, что после первого знакомства кот больше не станет пытаться на меня напасть, во всяком случае, интернет это наблюдение не оспаривал, и Петр тоже. Может те, кто его могли опровергнуть, просто не успели опубликовать свое мнение по причине смерти.

Шел я медленно. Учился идти так, чтобы не трескались сухие ветки под ногой и не тряслись ветки кустов. Привыкал выбирать дорогу в зарослях. В густом подлеске приходилось идти по кабаньим тропам, по ним часто нужно было двигаться согнувшись. При всей своей массе, кабан имеет высоту в холке намного меньше роста человека, поэтому над кабаньими тропами ветки кустов и деревьев смыкаются. Я внимательно осматривал окружающее пространство, особенно ветки больших деревьев. Вдруг там кот?

Так я дошел до берега ручья, без приключений, по дороге встречал только птиц, в том числе вполне земную горлицу. Если верить опытным людям, я не видел зверей, потому что они замечали меня раньше и уходили с моего пути.

У ручья я свернул на север и пошел вдоль Вилячего, по краю берега. Там шла широкая протоптанная тропа, по которой можно было идти, как по дороге. Тропу протоптали животные, в том числе лоси и олени, во время миграций они упираются в ручей и сворачивают вдоль него, из-за чего и образуется такая дорога.

Кстати, гигантские олени не такие уж гигантские, они размером с земного лося, хотя рога у них внушительные. А вот местные лоси действительно большие, могут быть больше тонны весом. Лось – самое крупное животное в нашей местности, массой только бизоны им не уступают. Это если не считать мамонтов, которые встречаются в наших местах редко, иногда сюда забредают из лесостепи одинокие самцы, а стада самок со своим потомством предпочитают пастись на опушках лесов гораздо южнее.

С моей стороны берег ручья был обрывистым, его высота оказалась не меньше четырех-пяти метров, а противоположный – низким, густо заросшим кустарником и деревьями. Он полого поднимался и через несколько десятков метров сравнивался уровнем с моей стороной.

Примерно через километр пути я увидел забавное.

На обломанном толстом суку дерева, растущего на высоком берегу, лежал лесной кот. Этот сибарит свесил все лапы вниз по сторонам ветки и спал на солнышке.

Я тихо подошел на расстояние метров в двадцать. Тихо передвинул флажок предохранителя. Прицелился в кота. И сказал ему спокойно: «Просыпайся, лентяй».

Кот удивленно поднял голову, посмотрел на меня, насторожив уши. Я целился в него. Он лежал. Потом засучил лапами, вскочил и упрыгал в кусты. Знакомство с котом состоялось.

Убивать зверя для меня смысла никакого не было. Убью этого, на пустой участок придет другой, незнакомый. Шкура кота особой ценности не представляла, разве что перед камином бросить, как трофей. Но камина у меня пока нет, как и дома.

Я опустил автомат и пошел дальше, по плану надо было пройти еще километр, осмотреть берег ручья и вернуться.

Нападения кота из кустов я не очень опасался. На ребенка или миниатюрную женщину он, может, и напал бы. Но в этом деле размер имеет значения. Мой рост почти равен росту лося, да и вес был сопоставим с весом кота. Хищник считает, что при таком соотношении размеров убить быстро и без риска он не сможет. А значит, получит ранения, потом не сможет охотиться и с большой вероятностью погибнет. Нормальный хищник так не рискует. Так поступают только земные леопарды, избалованные мягкотелостью индусов. Мягкотелостью, которую сейчас путают с гуманностью, когда вместо того, чтобы пристрелить наглого зверя, вызывают ветеринарную службу, а та усыпляет хищника и с комфортом отвозит в лес.

Осмотр ручья показал, что им часто пользуются в качестве водного пути, регулярно чистят его от упавших деревьев и веток. С высоты берега было видно, что в некоторых местах ручей совсем неглубокий, солнце просвечивало его до дна. Его можно было бы пересечь вброд. Но постоянную переправу делать в этом месте я не хотел. Проплывающие рыбаки сразу заметили бы спуск, пробитый по склону, следы в месте выхода на тот берег. И место моей базы стало бы известно людям. А местным людям я не доверял. Разные они, и, что печально, плохие обычно действуют активней хороших. Может, я параноик? Немолодой циничный параноик, да.

***

Вечером, когда я отдыхал у себя в комнате, позвонила Даша.

– Олег, а можно я у вас спрошу…

Она не поняла некоторые места в фильме, который посмотрела. Сначала пыталась задавать вопросы, объясняя, что там происходило, но получалось не очень. В конце концов предложила посмотреть фильм вместе. Синхронно – я на своем планшете, она на своем, и при этом оставаться на связи через коммуникатор. Это показалось мне забавным.

Фильм оказался, вполне предсказуемо, молодежным: Она – скромная девочка, которая перевелась в новую школу, Он – крутой перец и нападающий в футбольной команде, и у них любовь; но есть еще и Соперница – стервозная и развратная лидер группы поддержки, с которой Он спал раньше, но это была совсем не любовь, а просто секс.

В конце концов оказалось, что Даше теряется от того, что в некоторых фильмах показана романтическая любовь и брак, а в некоторых – сексуальная свобода. Пришлось объяснять ей, как именно внедрение в широкую практику презервативов изменило общество и мораль. И к каким изменениям привело появление СПИДа. Потом зацепились за историю, в которой уже не раз сменялись периоды распущенности и пуританства, я вспомнил, что знал, о Древнем Риме и средневековой Франции, тем более что Даша много читала исторических книг.

Как-то так получилось, что фильм мы не досмотрели, зато разговаривали пару часов. И это было интересно.

***

По результатам первой вылазки я сделал на рогатине небольшую перекладину, на которую можно было упереть цевье автомата. Иначе неудобно автоматом пользоваться – одна рука рогатиной занята. Так когда-то делали мушкетеры, не те, которые у Дюма, а настоящие. У них была специальная палка-подставка, на которую перед выстрелом клали ствол мушкета.

Во вторую вылазку я пошел через восточные ворота. Я планировал обойти деревню с юга, пройти по берегу ручья, найти переправу и осмотреть рядом с ней противоположный берег.

В этот раз я чувствовал себя относительно спокойно, мне не казалось, что за каждым кустом сидит страшный хищник. Так было даже лучше, потому что я не распылял свое внимание, а отслеживал только то, что действительно было важно.

Я вошел под крону высокого развесистого бука.

***

Сверху шелест листвы. Как будто кто-то резко тряханул ветку, или она освободилась от тяжелого груза.

Время почти останавливается.

Чтобы упасть с высоты в три-четыре метра, нужна почти секунда, и не важно, гиря это, черепаха, или быстрый лесной кот. Чтобы отреагировать на опасность, мозгу нужна десятая доля секунды, если подсознание заранее знает, какие варианты действий доступны.

Я отступаю на шаг в сторону, перехватываю рогатину второй рукой и поднимаю ее, как копье, одновременно поворачиваясь и поднимая голову вверх.

Сверху летит лесной кот. Ему не нравится наконечник, направленный на него, и он машет лапами и хвостом, пытаясь извернуться в воздухе.

Мощный удар лапой выбивает у меня рогатину, я теряю равновесие, спотыкаюсь и падаю на колено.

Кот из-за удара приземляется не на четыре лапы, а на три, и, всего в шаге от меня, кувыркается через плечо.

Я еще в падении снимаю с предохранителя автомат, висящий на груди на трехточечном ремне, фиксирую положение своего тела, направляю оружие в зверя.

Кот поднимается на лапы и начинает поворачивать голову ко мне.

Зря это он. Если бы он сразу метнулся в кусты, я бы не стрелял. Но давать ему шанс броситься или махнуть лапой? Нет. Я быстро три раза нажимаю на спуск. Три одиночных выстрела попадают в кота, два в грудь, один в лопатку. Кот заваливается на бок, замирает, потом вяло шевелится. Я прицеливаюсь и стреляю в голову, под челюсть.

Время постепенно восстанавливает нормальный ход. Адреналин уходит из крови.

***

Ну что же, теперь этот участок леса какое-то время будет обходиться без кота. Со временем метки выветрятся, и сюда начнут заходить коты с соседних участков. А может, придет молодой хищник, не имевший своего угодья.

Я встал, оглянулся. Больше желающих меня съесть видно не было.

Задумчиво посмотрел на кота. Снять шкуру? Да ну, не стоит. В факториях шкуры котов не принимают, они слишком отличаются от земных животных. Камина у меня нет, перед которым можно ее положить, и дырка в голове некрасивая, весь затылок разнесло. Петру разве что подарить? А ему оно надо? У него, наверное, уже есть, даже не одна. Потом я решил все-таки выломать клыки на память. Клыки были мощными, но не длинными, наружная часть – сантиметров пять. Пришлось помучиться, но упорство, нож и приклад автомата решают многие проблемы. Вяло подумал о том, что мясо кота может быть съедобно. Надо бы уточнить, но потом.

Отмыв нож и руки от крови, я собрал свои вещи, проверил, в порядке ли рогатина, и продолжил маршрут. Теперь мне было проще, я мог быть уверен, что сверху на меня больше никто не нападет, и можно сосредоточиться на том, что происходит на земле. Так что я шел, поглядывал по сторонам и прислушивался, и одновременно размышлял, почему повадки лесных котов так отличаются от поведения его земных предков. Крупные земные кошки обычно нападают, делая бросок из кустов или высокой травы. Я решил, что лесной кот привык к жизни на деревьях, потому что его туда загнали более крупные хищники.

По берегу ручья, к которому я вышел южнее деревни, как и ожидалось, шла широкая тропа, протоптанная животными.

Сам ручей с этой стороны от деревни был абсолютно неухоженным. Местами из воды торчали гниющие ветки, местами в воду с берега упали деревья, покрытые мхом. Препятствия густо обросли водорослями, кое-где ручей полностью перекрывали листья кувшинок, они как раз начинали цвести. Похоже, сюда давно не заглядывали даже рыбаки.

Я пошагал вдоль ручья на юг. Мне хотелось найти удобную переправу на тот берег, это и было целью сегодняшней разведки.

Тропа виляла вслед за берегом ручья, в некоторых местах она шла прямо по краю берега, а кое-где с обеих сторон ее окружали кусты. В таких местах видимость впереди была ограничена десятком метров. И вот именно в таком месте мне навстречу вышел одинокий крупный бизон. Я сразу обозначил себя голосом, сказал: «Погоди, красавчик» и замер, лихорадочно вспоминая, что Петр говорил о характере бизонов. Вроде бы они были не очень агрессивны. Надо было бы уступить ему дорогу, но сбоку от тропы по опушке леса шла полоса густых кустов, сквозь которые я не смог бы пролезть, тем более в такой щекотливой ситуации. Бизон тоже остановился, замер, рассматривая меня и втягивая носом воздух. Я еще что-то сказал ему спокойным голосом. Туша, весящая около тонны, легко приподнялась на задние ноги, перепрыгнула кусты и беззвучно исчезла в зарослях.

Я перевел дыхание, хлебнул воды, и пошел дальше.

Примерно в двух километрах от периметра деревни я обнаружил нужную мне переправу. Это было крупное дерево, которое упало с нашего, высокого, берега в сторону ручья. Его вершина лежала на противоположном берегу, а ствол выглядел вполне прочным.

Осмотревшись, я обнаружил, что переправой регулярно пользуются. От ствола вела утоптанная тропинка. А за острый корень зацепился клок рыжей шерсти, намекающий, что здесь ходил тигр. Тигр – это очень плохо. Земные тигры редко нападают на человека. Но так дела на Земле обстоят потому, что после появления огнестрельного оружия самые агрессивные экземпляры были выбиты. А раньше вполне себе нападали. И местные тигры на человека охотятся, он для них ничем не отличается от мелкого оленя или свина. Даже удобнее – рогов и клыков нет. Зато есть рогатина. Но рогатина против этой гибкой, когтистой и зубастой туши, атакующей быстрым стелющимся по земле броском, не очень удобна. При большом везении может помочь, если использовать ее как короткое копье, но скорее окажется бесполезной. Ну что же, значит, до уничтожения тигра стоит снять автомат с предохранителя и держать руку на нем. И надеяться, что маска, надетая на мой затылок, помешает ему атаковать хотя бы до тех пор, пока он не сообразит, что это не лицо. Тигры привычны нападать сзади, во время подкрадывания при повороте к ним лицом они замирают, чтобы жертва их не заметила. Рефлекс такой.

Перебравшись по стволу на противоположный берег, я осмотрелся. Берег был не топким, для передвижения удобным. Рядом с водой росла высокая трава, склон зарос кустарником. Это было опасно, именно в такой траве может спрятаться тот самый тигр. Что-то с ним придется делать.

Осмотревшись, не отходя от воды, я вернулся обратно через ручей на высокий берег, и побрел домой.

Когда почти дошел до деревни, понял, что вернуться по тому же пути, по которому шел сюда, не смогу. Рядом с телом убитого кота сейчас наверняка собрались или хищники, или свины, пожирающие падаль.

Поэтому вместо того, чтобы обходить деревню с юга и входить через восточные ворота, я прошел дальше вдоль ручья до западных. С этой стороны периметр деревни подходил к берегу почти вплотную. Охотники на юг не ходили, поэтому здесь просто загородили берег от крупных животных. Вдоль деревни пришлось идти по узкой кромке берега вдоль забора, но пройти мне удалось. Сами западные ворота находились почти на берегу ручья, напротив них был сделан причал, там стояла моторная лодка. Рядом с воротами, как и на других выходах, сделали бревенчатый пост с пулеметом, в нем скучало два охранника. На меня они внимания не обратили.

***

Дома после умывания и переодевания я помыл и отшлифовал клыки кота. Клыки сами по себе смотрелись не очень интересно – зубы и зубы.

Я добыл в фактории тонкий шелковый шнурок, в мастерской, которая стояла недалеко от фактории и выполняла работы по металлу, попросил просверлить в клыках отверстия, и сделал ожерелье. Так получилось симпатично. Но как-то слишком по-женски. Решил, что носить это на себе будет не мужественно и лучше подарить Даше.

Затем я позвонил Петру, спросил, могу ли зайти посоветоваться, и пошел в гости.

В этот раз собралась вся семья, кроме старшего сына. Петр, Мария, Даша, ее брат и младшая сестра.

Я рассказал о нападении кота, поблагодарил Петра за совет насчет рогатины.

Обратил внимание, что Даша заметно испугалась. Чтобы снять напряжение, рассказал еще, как будил кота на берегу в прошлую разведку.

Потом подарил Даше ожерелье из зубов. Она засмущалась сначала, но все же повесила подарок на шею. И тут я понял, что как-то это выглядит двусмысленно – мужчина дарит девушке подарок, да еще такой символический. Вроде как «Повесь это на шею, пусть все знают, какой у тебя крутой парень!»

Я даже задумался, что в такой ситуации делать. И решил пока ничего не делать. Потому что дальше следовало бы или заявлять о своем интересе, или об его отсутствии. К первому варианту я не готов: Даша мне по возрасту в дочери годится, к тому же я после контракта должен вернуться на Землю, а отношения на пару встреч – явно не то, что я могу себе позволить с ней. А второй вариант обидит девушку. Да и к нему я, честно говоря, тоже не готов. Нет у меня уверенности, что интерес отсутствует. Потому что есть он, интерес этот. Даша девушка привлекательная, неглупая, а жить без отношений с женщинами следующие пять лет я не собирался, ни к чему такой аскетизм.

После всех моих рассказов мы вернулись к тому, ради чего я, собственно, и пришел – начали обсуждать, что делать с тигром. Оставлять его на участке, через который мне придется регулярно ходить, было бы неразумно. Петр предложил два варианта.

Главный и самый безопасный – сесть в засаду около переправы, рано или поздно зверь будет проверять эту часть своего охотничьего участка и попадет мне под выстрел, так как обходить переправу не станет. Засаду лучше устроить на помосте на дереве, так безопаснее. Тут были свои минусы. Неизвестно, сколько дней придется ждать. А еще тигр может пройти ночью, когда я его не увижу, или днем, когда я отвлекусь на хозяйственные дела.

Второй вариант – поймать на живца. Причем живцом, скорее всего, буду я сам. Это было не так безумно, как звучало. Если занять удобное место, соорудить помост, и подманить тигра запахом убитого животного или кровью вдоль следа, это могло сработать. Минус тоже был – кроме тигра могли прийти и другие хищники, и даже свины. Но если это сделать в месте, где я хочу основать постоянный лагерь, это не минус, а плюс, потому что там мне любые крупные хищники не нужны. Еще один минус – хищник может не ждать, пока я засяду в засаду, а сожрать меня на переходе или во время подготовки. Это было бы ужасно досадно.

Петр предложил свою помощь в охоте, но я отказался. Это моя проблема, не стоит сюда его впутывать. Тогда он предложил принести ему шкуру в случае удачной охоты. Он ее обработает и сдаст в факторию, мне какой-то заработок перепадет.

***

На следующий день с утра я запасся продуктами, прикупил топор, моток стальной вязальной проволоки, пассатижи, чтобы эту проволоку откусывать и затягивать, и кое-какое туристическое имущество, нужное для жизни на природе. Знал бы я еще месяц назад, что буду покупать топор почти за триста долларов, вот бы удивился!

Основную часть своих вещей я забросил Рыжему на хранение, нужное для этого выхода сложил в малый рюкзак, выписался из общежития, сообщил, что я больше не резидент этой деревни, и пошел на охоту. Из оружия взял СВД, пистолет, рогатину, нож.

Переход к переправе через Вилячий ручей прошел без приключений. Рядом с ней я встал и огляделся. Мне нужно было выбрать дерево для устройства помоста. Больше всего мне понравился старый бук, растущий рядом с берегом, метрах в ста от переправы. Так как он рос на краю леса, толстые ветки начинали отходить от его ствола сравнительно низко. Вот в развилке двух веток на высоте метров пяти я и решил устроить площадку для себя. Крупные хищники с земли до нее не достанут, а если попытаются влезть по дереву, я это услышу.

Строительство началось с изготовления длинной лестницы. Пришлось долго выбирать пару тонких сосен достаточной длины. Слишком тонкие сломаются подо мной, толстые будет тяжело поднимать, чтобы поставить лестницу на место. После того как я выбрал и срубил нужные стволы, срубил еще одно деревце потоньше, на ступени. Связал лестницу, закрепляя ступени проволокой. Приставил свое творение к нужному дереву, попробовал подняться. Ничего не рассыпалось и не сломалось – первый пункт плана был выполнен.

Дальше нарубил жердей, по очереди поднял их наверх и проволокой закрепил к ветвям и стволу, а затем поверх несущих жердей уложил палки потоньше, чтобы они образовали горизонтальный помост. После окончания не без опасения залез на помост и испытал его устойчивость и прочность. Он не провалился подо мной.

Вся эта работа выглядит не такой уж сложной, если бы не два «но».

Во-первых, все время мне приходилось таскать с собой винтовку и оглядываться. Не бежит ли тигр? Не прыгает ли длиннолап? Не пришли ли на стук топора злые разбойники?

А во-вторых, когда что-то делаешь без страховки на высоте пять метров, это напрягает гораздо сильнее, чем та же работа на земле. Настолько напрягает, что в конце концов я стал привязываться веревкой к стволу.

После завершения строительства я удовлетворенно вздохнул, набрал из ручья воды и развел костер. Начал кипятить воду, варить кашу, делать чай. Я управился с делами довольно быстро, до сумерек было еще полно времени. Спокойно поужинал, почистил котелок, зарыл следы своего пребывания в ямку, обтерся мокрой тряпкой от грязи, и полез наверх.

У меня с собой был туристический коврик, чтобы не страдать от лежания на круглых палках, спальный мешок – ночи еще прохладные, кусок пленки – накрыться в случае дождя. Так что устроился я с относительным комфортом. И стал ждать тигра, который, как известно, существо сумеречное, хотя днем и ночью может бродить тоже.

В первый вечер я никого не дождался. Время от времени по тропе вдоль ручья проходили травоядные: семья лосей, олень, маленькое стало мелких пятнистых косуль.

Закат был по-настоящему красив. Солнце опускалось к зеленому неровному ковру леса. Местность на той стороне ручья была холмистой. Меня заинтересовала длинная впадина, идущая поперек ручья в нескольких километрах к северу от меня, чуть севернее деревни. Похоже было, что это русло маленького ручейка, впадающего в Вилячий. А мне для моей базы будет нужна вода, так что я отметил для себя, что необходимо сходить в ту сторону.

Когда стало темно, поставил будильник на время за час до рассвета, снял ботинки и лег спать. Может тигр и пройдет в темноте, но я в него все равно не смогу стрелять, так зачем сторожить?

Но сразу поспать мне не удалось.

Сначала в ящик упало письмо от жены. В последние дни мы стали переписываться реже. У нее все по-старому, я же ничего толком не могу написать. Ответил ей, что у меня все нормально, работал, смотрел фильмы, читал книги, опять ходил на охоту, других развлечений тут нет, провинция-с.

Потом позвонила в видеорежиме Даша. С моим подарком на шее. И в халате, под которым на груди ничего не было: очень уж мягкая ткань смело обрисовывала ее округлости. Предложила посмотреть фильм, мне пришлось ей напомнить, что я на природе, заряд планшета не выдержит такой нагрузки, я и по комму могу только говорить и отсылать текстовые сообщения, иначе сядет батарея. Отключили видео, час проболтали обо всем подряд.

И что с этим делать?

***

Утром тоже ничего не произошло. Зверь не появился. Подождав часов до десяти, я спустился и начал заниматься хозяйственными делами. Готовка на костре – то еще развлечение. Чтобы просто закипятить воду, нужно полчаса, а то и больше. Поэтому в порядке эксперимента вместо обычного костра попробовал сделать финскую свечу. Поругал себя за то, что не взял пилу, топором нельзя сделать ровные торцы у полена. Но и так получилось неплохо. Короткое бревнышко раскалывается на четыре части, средние углы срезаются ножом, потом бревнышко собирается обратно, неплотно связывается проволокой, в полую середину запихиваются тонкие сухие щепки и береста. Щепки поджигаются, вся конструкция ставится вертикально. Снизу и через щели между четвертинками бревна идет поддув, огонь горит ровно и долго, греет аккуратно, расход топлива маленький. Очень удобно для приготовления пищи. Главное – не брать толстое бревно, которое придется пилить или рубить до изнеможения.

После завтрака я убрал все и залез обратно на помост, там медитировал на ручей, пока не пришло время обеда. Скучное занятие охота.

Потом спохватился, в сети нашел упражнения для стрелков, которые выполняются без патрона. Решил, что раз от этого зависит моя жизнь, надо каждый день понемногу отрабатывать их. По полчаса в день, как зарядку. Сначала тренировка правильной хватки, правильного вкладывания в оружие. Потом прицеливание без выстрела – вложиться, навести, задержать дыхание, всмотреться, прицелиться, нажать спуск. Вначале старался успевать прицелиться за пять секунд, потом постепенно на винтовке сократить до двух, на пистолете и автомате – до одной. И все это лежа, стоя, на колене и сидя. В качестве побочного эффекта понял, что мне нужен наколенник.

Пока сидел на помосте, увидел лесного кота. Мелкого, самку, для человека не опасную. Очевидно, одну из жен того зверя, которого я убил, у котов участки самок перекрываются с участком самца. У тигров, кстати, тоже, так что убийство самца не гарантирует мне безопасность, однако иметь дело с когтистой тушей в триста килограммов или в сто пятьдесят – это две большие разницы. Самка, может, еще и не решится на меня охотиться, а самец – наверняка. Впрочем, безопасность в этом мире вообще понятие относительное.

Обед прошел так же, как и завтрак. То есть скучно. Питался я кашей с вяленым мясом. Понятно, что, когда я ее готовил, все хищники на расстоянии в пару километров знали, что тут дают вкусное. А я держал винтовку под рукой и постоянно вертел головой, но звери не пришли. Только кошка поглядывала издалека: любопытно ей было. Или голодная, они как раз котят могут кормить в это время года. Я задумался. Может, кот ее подкармливал? Такие тонкости местной биологической науке пока неизвестны. А если подкармливал, а я его убил, она голодает. Нехорошо получилось.

Подумал так и оставил на земле котелок с остатками каши. Я с запасом на ужин готовил, но поужинать и куском вяленого мяса смогу. Котелок оставил, а сам поднялся наверх.

Кошка помялась, потом короткими перебежками от дерева к дереву, подобралась к котелку. Осторожно, оглядываясь на меня, попробовала. Потом опять попробовала. И, наконец, сунула голову в котелок и начала жрать. После обеда, сыто облизнувшись, кошка оценивающе посмотрела на меня. Наверное, подумала: «Мужчина ужином накормил, щедрый, не годится ли ей в новые мужья?» А потом она убежала по своим котячьим делам.

Вечером опять тигр не появился. Я начал задумываться о смысле своего сидения здесь.

После заката опять звонила Даша. Снова поболтали о всяком. Ее интересовала жизнь на Земле, меня – жизнь тут. Например, оказалось, что девушек здесь не выпускают со двора без сопровождения мужчины с оружием. Потому что в других деревнях бывали прецеденты, когда девушек или молодых женщин нехорошие люди хватали на улице и забирали к себе в дом, потому что знали: отец или муж отомстить не сможет. А если попытается, то его и убить можно, в порядке самообороны. Так что Даша могла общаться со сверстниками только по связи, иногда кто-то приходил в гости из подруг, в сопровождении родственников, но это было целое событие. Хотя иногда парни в гости к девушкам ходили, если родители разрешали. Чаще всего круг общения девушек в реале ограничивался семьей. И даже гостям отца Дашу старались не показывать, чтобы не создавать лишних соблазнов. Для меня Петр сделал исключение: то ли потому, что нашел родственную душу (он сам когда-то не любил сидеть в деревне и одним из первых начал ходить в лес), то ли потому, что я недавно с Земли, поэтому отношусь к женщинам не так, как местные.

Подумать только, всего пару недель назад я мог за одну поездку в метро увидеть несколько тысяч женщин, свободно передвигающихся по городу. Для молодежи, рожденной на Проекте, это звучит как сказка о реках с кисельными берегами.

***

Перед рассветом мой будильник опять выдал птичьи трели. Пора было брать винтовку и смотреть на переправу. Я зевал, посматривая в сторону ручья. Над водой плыла небольшая дымка, вода парила из-за утренней прохлады.

Когда стало почти светло, глаз поймал движение. Я приложился к винтовке. Через оптику я увидел, как из высокой травы плавно выскользнул крупный тигр. Он встал перед деревом, лежащим поперек ручья, поднял голову, принюхиваясь. Потом медленным мягким шагом пошел по бревну на другую сторону. Остановился у вывороченных корней, обнюхал их. Повернулся к ним задом, задрал хвост и быстро пометил выворотень. Затем неторопливым шагом направился в мою сторону. В этот момент я и выстрелил, целясь в голову. С расстояния в сотню метров попасть было совсем не сложно. Пуля вошла в лоб зверя чуть ближе к левому глазу, он дернулся всем телом и упал.

Задача была выполнена. Собрав свои вещи и спустившись, я сбросил лестницу в траву, чтобы мой помост не так привлекал внимание случайных прохожих, и направился к туше зверя, пока никто из мелких хищников не повредил его шкуру.

Подходить к тигру было страшно. Очень. Туша в длину вытянулась метра на три, и это без учета хвоста. Первое что я сделал – потыкал в зверя тупым концом рогатины. Он не отреагировал. Я потыкал сильнее. Он опять остался неподвижным. С учетом дырки в голове, это давало неплохую гарантию, но я еще попробовал прощупать рукой стук сердца или дыхание. После того как я прикоснулся к еще горячему телу, страх ушел. Так что я сбросил рюкзак и начал снимать шкуру.

Мои знания о том, как это делается, основывались на местном интернете, где было много практических советов и видео по темам, важным для местной жизни. Еще я видел пару раз, как это делают с мелкими животными. К сожалению, туша тигра, лежащая на земле, и кролик, подвешенный для разделки – это две большие разницы. Мне пришлось попотеть, особенно при обработке головы. При этом нельзя было расслабляться, какой-нибудь хищник вроде медведя мог прийти на запах крови и попытаться отобрать у меня добычу. Вряд ли он стал бы сразу нападать, когда рядом лежит три центнера уже готового мяса, но все же.

Я справился. Губы, уши и глаза не повредил, кровью мех не испачкал, когти не отвалились. Справившись со снятием шкуры, которая должна была принести мне после сдачи в факторию около унции, я смотал и упаковал ее в полимерный пакет, помыл руки и собрался возвращаться в деревню. Напоследок еще выковырял клыки.

Когда я уходил, из кустов выскользнула самка лесного кота, та самая, которую я кормил кашей, и занялась бесхозным мясом. Я еще не успел выйти из пределов видимости, а она уже отгрызла одну лапу и утащила ее в кусты, чтобы спрятать от конкурентов где-нибудь на дереве. Хозяйственная. Вот нисколько не сомневаюсь, что до появления более сильных конкурентов она успеет оторвать и спрятать все лапы, а потом еще наестся на остатках туши до полного заполнения брюха.

***

Все было бы хорошо, но в практических пособиях о снятии шкур забыли предупредить, сколько весит сырая шкура крупного тигра. Весит она много. Может, двадцать килограммов, а может и тридцать. Вес я оценивал субъективно, своими плечами. Плюс винтовка с патронами шесть килограммов. Плюс таежный топор килограмма полтора. Плюс рогатина, вода, еда и прочая мелочевка. Я с трудом дотащился в деревню. Вообще-то я программист, а не лошадь, не в том я физическом состоянии, чтобы с таким грузом по лесам шастать.

В деревне я зашел в мастерскую, просверлить дырки в клыках, затем пошел к Петру отдать ему на обработку шкуру. Время было еще относительно раннее, поэтому сначала я позвонил ему, уточнил, будет ли он мне рад. Он был.

Ввалившись к нему домой, я немного отдышался, выпил холодного пива, пока хозяин унес шкуру в сарай. Когда он вернулся, я вяло попытался уйти, снять комнату на ночь и сходить к Рыжему, поменять в рюкзаке вещи на те, которые понадобятся в следующей разведке. Петр меня остановил, заявил, что я останусь у него, в том числе и на ночевку. У него есть свободная комната, пустующая после переселения старшего сына, и покормят меня нормально, и баню обещал устроить. Против бани я устоять не смог.

А еще у Петра имелась в доме стиральная машина. Большая ценность в этом мире, с учетом того, что весит она немало, а каждый килограмм веса при доставке – одна десятая унции. В результате стиральная машина здесь стоит примерно как недорогой автомобиль на Земле. Впрочем, тут многое меняет ценность. Скажем, дома строят из бревен, с минимумом железных деталей, крыши делают из теса, потому что тащить стройматериалы с Земли безбожно дорого. Но при этом используют самые современные вспомогательные материалы – уплотнители, гидро- и теплоизоляторы, пластики, краски. В результате дома получаются гораздо теплее, комфортнее и долговечней, чем обычная изба. А солнечные батареи, установленные на некоторых крышах, и вовсе добавляют эклектики. Правда, основной источник электричества в деревне – это не они, а небольшая дровяная электростанция, оборудование для которой ФРЧ бесплатно поставляет в каждую новую деревню.

7. Романтика

После обеда мы с Петром и его сыном Колей отправились в баню. С вениками, охлажденным пивом и сушеной рыбой. Баня оказалась русской. Такая себе настоящая русская баня, в которой влажно и тепло, а если водой на каменку плеснуть, сразу вдруг становится горячо, а потом опять влажно и тепло.

После первого захода в парилку уселись вокруг стола, разлили пиво.

– Олег, я с тобой поговорить хотел без женских ушей, – начал Петр. – И Коле послушать полезно, его это тоже скоро коснется. Я знаю, вы с дочкой общаетесь, и она на тебя с интересом посматривает. Тебе Даша нравится?

Вот представьте: вам сорок один год, есть семья где-то далеко, вы сидите в глуши, и простой сибирский мужик, у которого в предбаннике на стене висит автомат, спрашивает, нравится ли вам его дочь, которая находится в возрасте, когда телом девушки уже созревают, а умом еще слабы.

– Я на двадцать три года ее старше и у меня жена и дочери на Земле, через пять лет я вернусь туда, наверное, – честно ответил я.

– Я не спрашиваю, сколько тебе лет. Я задал простой вопрос, нравится ли тебе Дашка.

– Нравится, но о чем-то серьезном говорить я не готов. А несерьезное – это будет неправильно.

– Хорошо. Тогда послушай меня. Тут у нас не Земля, и с женщинами дела обстоят совсем по-другому. Ты пока столкнулся с этим только в том, что касается переселенок. А я тебе сейчас расскажу, к чему это приводит для девушек, рожденных здесь.

Петр тяжело вздохнул и отпил пива, затем продолжил.

– Быть отцом взрослой дочери или мужем красавицы-жены – это у нас опасно. Опаснее, чем в лес ходить. За переселенку, которую вернули из Замка, на аукционе могут заплатить несколько десятков унций, в зависимости от красоты, возраста и срока до окончания контракта: там обычный торг, кто больше даст. А вот за местную молодую девушку спор идет по-другому. И денег – счет на сотни унций идет. Но деньги – это не главное, не они определяют выбор. Девушка – это очень ценный товар, а владеть таким товаром может только тот, кто способен себя защитить. И с молодой женой так же, пока она пару детей не родит. Два года назад у моего знакомого, Ярослава, дочери восемнадцать исполнилось; староста захотел взять ее третьей женой. Ярослав сначала отказался, а ему прямым текстом сказали, что сыновей у него нет, и если он погибнет, то его дочери станут собственностью общины – тогда с ними могут и совсем плохо поступить. Ярослав поискал, кому еще можно дочь отдать, но никто не захотел рисковать. Так и отдал он ее Федору.

– Батя, тут дело такое, – вступил в разговор Коля. – Этой осенью Люде, второй дочери Ярослава, восемнадцать исполняется. Я бы хотел отделиться и ее взять, и она не против. Только ее захочет для себя еще и Павел старостин и, наверное, еще кто-нибудь. Она девка видная.

– Вот о чем я и веду разговор. Хотел бы он. Ввяжется в спор за невесту, и застрелят его, чтобы не мешал. Одиночку точно застрелили бы, а когда за спиной семья, может, и нет, побоятся мести. Но об этом потом поговорим.

Так вот, что я скажу о Даше, – вернулся к теме Петр. – До следующей весны я могу еще с этим тянуть, но потом меня прижмут, придется кому-то дочь отдавать. Главный желающий получить Дашу – Павел, сын Федора. Поперек его никто в деревне не пойдет, он к Даше давно подлезть пытается, она самая красивая девушка в деревне. Люду Ярославову он еще может уступить, а Дашу без крови не отдаст. И меня убьет, если ему потребуется. А я уже не мальчик: и зрение хуже стало, и слух, и по выносливости и скорости с молодым парнем сравниться не могу, если в лесу с ним встретимся. Понимаешь, насколько все серьезно?

Этот аспект оказался для меня новостью, но в целом на положение не влиял. Просто еще один плюсик в списке, почему Павел и его отец должны умереть. Еще одно подтверждение, что принятое мной раньше решение оказывается правильным.

– Понимаю, – обозначил я свое мнение. – Но прямо сейчас опасности нет, я правильно услышал?

– Прямо сейчас нет, – откинулся на спинку Петр и изучающе посмотрел на меня.

Я слушал Петра, но не забывал и о пиве с рыбой. Давно такого удовольствия не получал.

После паузы хозяин продолжил:

– Имей ввиду, если весной ты будешь иметь собственный дом и захочешь взять себе Дашу, я буду, скорее всего, не против. Если Даша этого будет хотеть. Я ее вообще не ограничиваю, только ребенка ей не сделай, пока не решишь точно, что готов ее в жены брать. Может, оно и к лучшему было бы, если вы найдете общий язык. Те парни, которые здесь родились, женщин только в порнофильмах видят и в публичном доме. Можешь представить, какие у них представления. А еще они привыкли, что женщина – это вещь, которой можно попользоваться, а потом в сторону отложить.

– А возраст мой вас не смущает? И то, что я могу уехать на Землю потом?

Петр улыбнулся.

– По поводу «уехать», я вот что тебе скажу. Я видал многих переселенцев. Есть люди, которые отбывают контракт, как срок в тюрьме. Они устраиваются на простую работу в деревне и ждут, пока выйдет время. Есть такие, кто пытается тут, в деревне, устроиться получше и организовать себе подобие земной жизни. Некоторым везет, они занимают место, которое не смогли бы занять на Земле. Такие остаются, а неудачники возвращаются. А есть переселенцы, которые не пытаются построить тут земную жизнь, а принимают этот мир со всеми его отличиями. Вот такие не уезжают. Погибнуть могут, это да, а уехать – не помню такого случая. Я думаю, ты к этому сорту людей относишься. То, что у тебя семья есть в старом мире, это не аргумент. ФРЧ не посылает сюда людей, которые действительно привязаны к семьям. Сюда попадают одиночки.

Я не стал спорить. Просто пил пиво и слушал. Когда рассказывают что-то интересное, всегда надо слушать. Особенно, если дают пиво.

– А что касается возраста, ты, наверное, уже понял, что возраст тут не главное, главное – можешь ли ты защитить семью. Я и сам старше Маши почти на двадцать лет. Я ее, между прочим, украл.

Мне стало интересно, даже Коля затих, ожидая раскрытия семейных тайн.

– Когда сюда женщин стали привозить, я уже три года тут был, уже и дом купил, и денег на охоте достаточно скопил. Жил я в соседней деревне, севернее. И вот прислали группу переселенок, примерно как с вами, только там женщин больше было. Их определили в женский дом, начали мужиков к ним пускать, пока из Замка за ними не приедут. Там я Машу и увидел. Она красивой была. Даша на нее похожа, – улыбка Петра стала мечтательной. – Несколько дней я к ней ходил, сидел у нее, пока не выгоняли. А потом предложил ей сбежать со мной. Она согласилась. Я купил одежду и оружие для нее, ночью вырыл подкоп под забором деревни. Затем за ней сходил, она через окно выпрыгнула с вещами, тогда еще не ставили решетки на окнах публичных домов. И перед рассветом в лес мы ушли. Потом обошли деревню, чтобы следы запутать, и пошли в Вилячий Ручей, тогда эта деревня только появилась. Тут у мужиков сначала при виде Маши нехорошие мысли появились, но, когда она рядом со мной встала с автоматом наизготовку, они отступились. Купил я тут дом сразу, деньги были. И живем с тех пор. Я даже других женщин с тех пор не брал к себе, хотя тут к этому спокойно жены относятся: у многих старожилов по две жены, у кого-то и больше.

После разговора мы побывали в парилке, попарились вениками, потом опять пиво пили. В общем, делали то, что обычно мужчины в бане делают.

Разговор дал мне новую пищу для размышлений. Стало понятно, почему у Петра решетки на окнах и почти в каждой комнате у двери автомат со спаренным магазином висит.

Раньше я думал, что старожилы, находящиеся в местном деревенском обществе на вершине, довольны своей жизнью, а, оказывается, все не так однозначно. У некоторых, например, есть дочери, а у кого-то есть желание этих дочерей забрать себе, вне зависимости от мнения отца. А кое-кто из отцов, наоборот, с радостью воспользуется возможностью обменять дочь на что-нибудь не менее ценное.

В мусульманской культуре есть похожие проблемы, но там общество уже притерлось к такой жизни, изобрело правила и способы улаживать конфликты, смирилось с тем, что изменить нельзя. А тут таких правил нет. Тут даже государство, в лице дружины Замка, не защищает права отцов и мужей, все решается правом силы. Вообще тут государство какое-то малополезное получилось: кроме отбора у подданных денег и женщин никаких других функций я у него пока не заметил.

***

После ужина я обратил внимание, что Даша зажала в углу Колю и они о чем-то шушукаются, при этом поглядывая на меня. Мне ничего не сказали. Я и сам догадался – был произведен допрос с целью получения информации о переговорах в бане. И свидетель раскололся, выдав все секреты.

А я вспомнил о клыках тигра и подарил их Даше. Пусть их тоже у себя на шнурке подвесит. Пришлось тут же помочь ей переделать ожерелье. Тигриные зубы подвесили в середине, потому что более длинные, а клыки кота – по бокам. Получилось внушительно. Даша с этими зубами на стройной шее выглядела как амазонка, только еще очень молодая. Детеныш амазонки, можно сказать.

Ночью, когда я уже засыпал, дверь в мою комнату тихонько открылась. В нее проскользнула девичья фигурка в халате, накинутом на ночную рубашку. Даша закрыла дверь и остановилась, прижавшись к ней спиной. В свете двух лун, которые украшали местное небо по ночам, было видно, что девушка не знает, то ли ей сбежать, то ли сделать шаг вперед.

– Не спится? – я помог ей справиться с сомнениями.

Чем-то эта сцена была похожа на письмо Татьяны Онегину. И тот, кто учился по старым программам, помнит, что если в этот момент отказать девушке, то потом будешь жалеть. А что произойдет, если не отказывать, классик не написал – возможны варианты.

– Я поговорить хотела, – тихо ответила она.

– Садись, – я похлопал рукой по краю кровати.

Даша села, ссутулившись и обхватив себя руками.

– Я знаю, о чем вы с отцом говорили, Коля мне рассказал.

– Можешь пересказать, а то вдруг он сказал не все, или ты поняла не совсем так?

– Он сказал, что, если ты весной захочешь меня взять, отец согласится.

– Точнее будет сказать, он согласится, если ты этого захочешь.

– Я захочу, – девушка слегка смутилась.

– До весны еще дожить надо. Вдруг ты меня лучше узнаешь и передумаешь?

– Ты, пожалуйста, доживи, – попросила Даша, спрятав лицо за распущенными волосами. – Потому что другие не будут моим мнением интересоваться.

– Сам не хочу преждевременно умирать, веришь? Я буду очень стараться.

Я взял девушку за руку. У нее были длинные тонкие пальцы и прохладная гладкая кожа. Слишком гладкая для моих грубых пальцев, такую кожу нужно трогать губами. Она не отобрала руку. Затем неожиданно сказала:

– А я фильмы для взрослых смотрела, – Даша так густо покраснела, что было видно даже в темноте. – Ну, чтобы понимать, как это делается. И ничего не поняла.

Этот поворот заставил меня немного протупить.

– Что именно не поняла? – уточнил я.

– Там это так противно и ужасно, – Даша переступила через смущение и начала активно жестикулировать свободной рукой. – А в обычных фильмах красиво, и девушки сами этого хотят. И в книгах о каких-то неземных страстях пишут. А мама говорила, что это не больно и очень даже приятно, если мужчина любимый.

Вот как объяснять неопытной девушке отличие порно от реальной жизни? Впрочем, не только порно, романтические фильмы и книги тоже не сильно способствуют пониманию того, как это на самом деле бывает. «Сжав друг друга в страстных объятиях, они начали кататься по песку», например. А то еще и в прибое заставят любовников извиваться от страсти. Начитаются девушки всяких безответственных авторов, потом им песок из интимных мест вымывать приходится.

– Забудь все. И фильмы, и книги. Все это неправда, потому что правда не видна зрителю. Сначала сама попробуешь на практике, постепенно поймешь, что скрывается на самом деле за картинкой: красивой или ужасной.

Как же там с девушками надо себя вести, я и не помню уже? Со своей самой первой я несколько месяцев только целовался и тискался, пока она до постели созрела, и удовольствие она начала получать далеко не сразу. Конечно, и я тогда не сильно умелым был, прямо скажем, но только ли в этом дело? Молодые девушки еще не умеют ощущать, их этому учить надо. А с такими белокожими и голубоглазыми вообще надо осторожно действовать, очень уж у нас темпераменты разные. И, как на зло, презервативов с собой нет, остались в моих вещах в комнате Рыжего.

– А как же я попробую, если кроме тебя тут никого нет, а ты мне не показываешь? – игриво посмотрела на меня девушка.

После такого заявления пора было заканчивать разговоры и переходить к действиям. Я поцеловал Дашу, потом сбросил с ее плеч халат и притянул к себе на постель, накрыв ее ноги одеялом. Она замерла рядом, приоткрыв губы и ожидая поцелуя. Я не стал ее разочаровывать. Первые поцелуи действительно были в губы, а потом я постепенно обласкал все ее тело, включая розовые пяточки и раковины маленьких ушек. И, конечно же, особое внимание уделил длинным бедрам с белой нежной кожей и девичьим грудям со светло-розовыми, чуть припухшими, сосками. Не забыл и все прочие интересные места.

После моих ласк Даша удовлетворенно улыбнулась, прижавшись ко мне, а затем, после короткого отдыха, начала целовать мою грудь и нырнула под одеяло с головой. Пробовать на практике то, что видела в фильмах для взрослых.

8. Лесная база

За завтраком у Даши на лице была такая характерная улыбка, что даже самый недогадливый понял бы, что этой ночью кто-то съел большую порцию сладкого. Да и я был неприлично благодушен. Впрочем, мы особо и не скрывали ничего.

Смущало ли меня, что Даша сильно младше меня? Абсолютно нет. Раньше в деревнях девушки выходили замуж лет в пятнадцать, двадцатилетнюю девушку называли перестарком. Это потом, когда в обществе возникла потребность во всеобщем образовании, каким-то магическим путем оказалось, что чем больше человек учится, тем позднее умнеет.

На прощание девушка меня при всех обняла и поцеловала в губы.

А я нацепил собранный еще вчера рюкзак, и ушел в очередной поход.

На этот раз я планировал пройтись за Вилячим ручьем и найти там место для устройства постоянного лагеря. Из оружия взял автомат, из инструментов – топор, пилу и стальную проволоку.

Переход к переправе, которую я для себя стал называть переправой Мертвого тигра, не принес никаких неожиданностей. Удобные тропки я знал, крупных хищников выбил. Конечно, это не повод совсем расслабляться, но все же какая-то степень безопасности появилась. На оленьей тропе вдоль ручья пришлось разминуться с семьей лосей. Рядом со мной нашелся проход в кустах, куда я отошел, чтобы пропустить их; животные прошли спокойно, только фыркали, почувствовав мой запах на расстоянии в несколько метров.

Труп тигра уже растащили хищники и свины. Осталось только несколько обглоданных костей.

После перехода через ручей я стал более внимательным и пошел медленно, постоянно останавливаясь и осматриваясь. Где-то здесь еще могла бродить тигрица, причем у нее могли быть маленькие тигрята, а значит ее поведение не совсем адекватно. Ну, и другие хищники могли тут оказаться, вообще любые. У меня не было особых иллюзий о том, что я до момента атаки смогу заметить хищника, который меня тропит или ждет в засаде. А вот если хищник просто идет по своим делам, тогда можно вовремя его заметить и разминуться. Или даже убить.

От переправы Мертвого тигра я шел на северо-запад, чтобы выйти в место на несколько километров западнее деревни Вилячий Ручей. Туда, где я с дерева заметил долину, по которой мог протекать ручей. В те места ни охотники, ни лесорубы из деревни не ходили, им было удобнее осваивать северное и восточное направления, где были дороги, так что риск случайного обнаружения моего жилья людьми был очень невелик.

Во время перехода я старался выбирать участки, где не было густого подлеска, поэтому мой путь был извилистым. Получалось обходить кусты не всегда, иногда приходилось идти через них по узким звериным тропам. По дороге несколько раз видел пасущихся небольших пятнистых оленей, они реагировали на меня удивительно спокойно. Правда, я не пытался к ним подходить. Один раз, оглянувшись на такое стадо, я заметил, что они уже после моего прохода чего-то испугались и ускакали. Вот это было по-настоящему страшно. Когда вокруг тихо, ты ничего не видишь, а олени почему-то испугались того, что идет за тобой. Как только мне попалась полянка без кустарника, я перешел ее и остановился, скрывшись за кустом. Ветра не было, так что почувствовать меня по запаху зверь издалека не мог.

Через минуту на поляну вышел мой преследователь. Зверь неторопливо трусил по моему следу. В его крупной пасти висел серый пушистый котенок. Пасть полностью охватывала его тельце поперек, чтобы не поранить его клыками. Я вышел из-за куста. Кошка остановилась, посмотрела на меня. Потом отступила на шаг, демонстрируя, что она тут не нападать собирается, просто ей со мной по дороге. Я спросил ее, в чем, собственно, дело? Я ничего ей не обещал, и котенок не мой, он даже не похож на меня. Кошка положила детеныша под кустик и метнулась обратно. Потом пришла со вторым. Второй тоже не был похож на меня, но кошку это не смущало. Она улеглась и вывалила язык, пользуясь возможностью для отдыха.

В местном справочнике утверждалось, что лесные коты по сообразительности не отстают от служебных собак, а может, и превосходят их. А мои знакомые собачники утверждали, что собака не глупее пятилетнего ребенка. Сообразительная кошка, которую я кормил кашей и тушей тигра, очевидно, решила, что рядом со мной она будет лучше питаться и получит защиту от более крупных зверей. Нужно ли мне такое соседство? Вопрос интересный. Такая кошка может предупредить об опасности, например. Даже сейчас я мог больше не бояться неожиданного нападения сзади, кошка подняла бы шум. В прямой стычке с ней не захотят связываться даже крупные хищники, а в атаке из засады она одним броском убивает добычу в несколько раз крупнее себя. А еще она, хотя весит чуть больше крупной овчарки, а выглядит из-за коротких лап и того меньше, может утащить на спине тушу в несколько раз тяжелее себя. Очень полезное качество, с учетом того, что лошади у меня нет. Я дал кошке отдохнуть, особой выносливостью кошачьи не отличаются, и мы пошли дальше. Я впереди, и она короткими перебежками сзади.

По дороге я решил придумать кошке имя. Решил, что ей подойдет имя Барсучиха. Во-первых, потому что она барс женского пола, а во-вторых, потому что запасливая. Я помнил, как она лапы от туши тигра отгрызала и тырила.

Вскоре я увидел на дереве следы когтей. Когти были медвежьи. Сами задиры на дереве я бы не отличил от, скажем, тигриных, но, когда рядом за кору зацепились пряди коричневой шерсти, а на земле вокруг следы здоровенных когтистых лап, догадаться не сложно. Медведь был крупный, очень. Отметки доставали до высоты метра в четыре. Это было неприятно, но ожидаемо. Какой-то крупный хищник в любом случае занимал бы этот участок леса. Оказалось, медведь. Вариант не самый плохой, медведь при встрече может и не напасть сразу. Даже почти наверняка не нападет в это время года, судя по лекциям Петра.

Неторопливая ходьба ввела меня в состояние гармонии с природой. Внезапно, на участке леса, заросшем старыми кедрами, гармония оказалась нарушена, и причина этого нарушения находилась вверху.

***

Время замедлилось.

Тело делает шаг в сторону, левая рука передвигает рогатину на то место, где я только что находился. Правая рука сдвигает предохранитель автомата.

Сбоку от меня падает лесной кот. Ударом лапы он сбивает рогатину, но при приземлении падает на бок, и тут же отпрыгивает в сторону. Поворачивается ко мне мордой, шипит.

Я держу автомат наизготовку. Если кот начнет припадать на лапы, значит, будет прыгать, тогда я нажму на спуск.

Сбоку раздается шипение. Я быстро скашиваю глаза, это Барсучиха. Она шипит на кота, у ее лап сидит котенок.

Кот обескуражен и дезориентирован. Он пятится, потом разворачивается и прыжком уходит.

Время восстанавливает свой нормальный ход.

– Спасибо, лохматая, – говорю я Барсучихе.

Кошка выглядит обеспокоенно. Она подхватывает котенка, приносит его к моим ногам, кладет мне под охрану, чем меня сильно удивляет, и быстрым галопом уносится назад. Вскоре приносит второго детеныша.

Я читал, что у земных крупных кошек самцы опасны для чужих котят, да и для своих тоже. Если убить чужого котенка, то самка быстрее станет доступна для размножения, и тогда удастся сделать ей своего детеныша. Сплошной дарвиновский практицизм. Похоже, Барсучиха тоже об этом читала.

***

Я стоял, передо мной сидела Барсучиха, и ползали два котенка. Раз она мне их доверила, значит можно их погладить? Медленно поднес руку к одному детенышу. Мать тревожилась, смотрела внимательно, но не шипела.

Я осторожно почесал котенка за ухом. Барсучиха мне это позволила. Тогда я погладил его. Котята имели густую дымчатую шерстку, крупные головы и широкие лапы, это делало их похожими на недавно родившихся щенят немецкой овчарки.

Если бы у меня была корзинка, можно было бы посадить детенышей в нее, и кошке не пришлось бы возвращаться за вторым котенком. Корзинки не было, делать ее долго. Зато были запасные оранжевые штаны и растущие вокруг палки. Из штанов и палки я сделал переноску для котят, аккуратно посадил их туда и предложил Барсучихе взять эту конструкцию в пасть за середину деревяшки. Она с сомнением обнюхала это все, но согласилась. Дальше мы шли вместе. Я впереди, кошка с упакованными котятами сзади, в нескольких шагах.

К обеду мы пришли в ту местность, которую я хотел осмотреть.

Мы с кошкой стояли в лиственном лесу из старых высоких буков и дубов, почти без подлеска. Впереди местность немного понижалась, дальше пересекалась неглубоким овражком, заросшим елями, березами и кустарником. Местами над древесной мелочью поднимались старые лиственницы. По дну овражка тек небольшой ручей. Вокруг него было много упавших стволов, лежащих на земле или зависших на кронах соседей. А дальше начинался крутой подъем, на котором росли высокие толстые сосны. Сосны были обычными и кедровыми, но для меня они делились на те, у которых были толстые ветви, на которых мог спрятаться кот, и те, что имели гладкие стволы и небольшую крону на высоте метров в двадцать. Толщина деревьев была от полуметра и больше, самые старые стволы достигали в диаметре пары метров.

Я пересек ручеек по лежащему поперек бревну и поднялся по склону. Теперь мне нужно было место, с которого можно осмотреться.

Ближе к вершине холма нашелся крутой утес, с его вершины открывался вид во все стороны, кроме севера. Пейзаж вокруг ручейка был однотипным. С его южной стороны находилась почти плоская равнина, заросшая лиственным лесом, а с северной – склон холма и громадные сосны на нем. Однообразие прерывалось только в одном месте, где было пятно более молодых деревьев. Для жизни сосновый лес мне был удобен, он неплохо просматривался, по нему было легко ходить. Но мне были нужны деревья, пригодные для строительства, а их тут почти не было. Даже если я, гипотетически, срублю полуметровый ствол, бревно из него я просто не утащу.

Пятно молодых зарослей оказалось небольшой рощей лиственниц. Возможно, тут когда-то был пожар, и они заняли освободившееся место. Деревья были толщиной сантиметров двадцать-тридцать, как раз то, что мне подойдет. Я побродил рядом, выбирая нужную точку. Такую, чтобы и бревна дотащить от рощи было можно, и ручей недалеко, и строить удобно, и жить потом. Мой выбор остановился на месте в полусотне метров от ручья.

Следующим шагом я начал строить временный приют, помост на деревьях, где я смогу ночевать, пока не построю свое убежище. Как и при охоте на тигра, сначала сделал длинную лестницу. Потом выбрал три близко растущих дерева и соединил их прочными тонкими бревнами на высоте метров в пять. Поверх бревен сделал настил. Потом оказалось, что ветер слишком сильно раскачивает деревья, помост угрожающе скрипит. Пришлось еще и срезать верхушки деревьев. Все это пришлось делать, имея под рукой рогатину и автомат. Медведь, следы которого я видел, мог в любой момент прийти на стук топора и поинтересоваться, кто тут шумит в его владениях.

Благодаря тому, что похожий опыт уже был, я управился со строительством помоста за пару часов, успел приготовить ужин и до сумерек спокойно закончить все хозяйственные дела.

Уставшая от перехода Барсучиха покормила своих котят и лежала рядом. Пришлось кормить ужином и ее, хотя такая практика мне не нравилась: глупо превращать лесного хищника в ленивого домашнего питомца.

План на этот день был выполнен, я залез наверх и долго общался с Дашей обо всем подряд. В безлимитной и бесплатной связи имеются свои плюсы, когда есть с кем общаться. Помимо прочего, прочитал ей лекцию о тонкостях орального секса. По ее просьбе. Уточняющие вопросы Даша задавала с практичной непосредственностью.

***

Солнце уже давно село, и пейзаж освещался бледным светом Деймоса. Вдруг я услышал шорохи под собой. Кто-то резкими рывками карабкался на мое дерево.

– Погоди-ка, лапочка, – остановил я Дашу и перещелкнул на автомате, который лежал под рукой, предохранитель.

Над краем помоста появилась голова с мерцающими холодным светом глазами. Голова положила на помост темный комок и исчезла. Комок тихо сказал «мяу». Буквально через несколько секунд звуки повторились, на этот раз на помост взобралась Барсучиха со вторым котенком. Она осторожно уложила его и подошла к краю, уставившись вниз.

– Я отключусь, тут что-то происходит внизу, – предупредил я Дашу и присел на колено рядом с Барсучихой.

Конечно, ночное зрение у нее было намного лучше, чем у меня. Как и слух, и обоняние. Тем не менее, когда под деревом появилась темная туша, которая беззвучно бродила под нами, я ее увидел вполне отчетливо. Судя по размерам и очертаниям, это был медведь, хозяин этой местности.

Это было очень мило с его стороны, прийти сразу, как только я построил помост. Не придется его искать, или рисковать неожиданной встречей.

Я прицелился между лопаткой и позвоночником и выстрелил, три раза одиночными. С этого ракурса я должен был попасть в сердце. Не знаю, куда я там попал, но зверь заревел и поднялся на лапы. Я выстрелил еще три раза, уже в голову. Медведь упал и издох.

После убийства мною тигра Петр просветил меня, что стрелять в голову крупному зверю не стоит. Зверь может в момент выстрела дернуть головой, и вместо убитой добычи я получу взбешенного подранка, который будет преследовать меня, пока кто-то из нас не умрет. Поэтому я и стрелял сейчас сначала в туловище. Результат получился спорным. Если бы я был внизу, а зверь бежал ко мне, все могло бы окончиться грустно.

Я отправил Даше сообщение, что убил медведя, говорить не могу, полезу смотреть, что делать с тушей. И спустился по лестнице. На всякий случай из пистолета выстрелил зверю в голову. Просто чтобы неожиданностей не случилось, дабы он не воскрес. Вяло подумал, что надо бы начать учиться практической стрельбе из пистолета, а то мало ли что. Но времени на это пока не было. Как и денег: патроны стоили недешево, а для учебы их нужно много.

Я вошел в интернет, посмотрел, по сколько принимают в фактории шкуры медведя. Вчетверо дешевле, чем тигра. Прикинул, как буду ворочать полночи эту тушу, а потом тащить в деревню шкуру, которая может весить килограммов пятьдесят, и понял, что деньги для меня сейчас не настолько важны. Потом проверил, какие части туши съедобны. Приятно порадовался, съедобного тут много. Вот заготовить надолго мясо вряд ли получится, что-то мне подсказывало, что вяленое медвежье мясо окажется жестким и вряд ли вкусным. Поэтому я отрезал лапы и наполнил котелок вырезкой. И еще кусок окорока, килограммов на десять. Лапы и окорок я решил отнести Петру, пользу ему принесу, не все же ему меня бесплатно кормить, завтра все равно придется идти в деревню за инструментами для строительства. А вырезку я собирался потушить для себя, на несколько дней вопрос питания будет решен.

Тут ко мне присоединилась Барсучиха с котятами. Котята тыкались носами в кровь и пытались ее лакать. Это было мило, у них смешно слипалась шерстка на мордочках. А Барсучиха приступила к разделке туши. По очереди отгрызла медведю задние лапы и уволокла их куда-то, чтобы спрятать. Потом начала жрать остаток. Я спрятал в пакеты медвежьи лапы и окорок, развел костер и подвесил над ним котелок с вырезкой, предварительно очистив ее, насколько смог, от прожилок жира, имеющего неприятный запах.

Одна из прелестей этого мира состояла в том, что экологи не забрасывали сюда паразитов, опасных для человека. Поэтому при поедании медведя или дикого кабана не нужно было бояться трихинеллеза. Отдельное экологам спасибо за отсутствие комаров и клещей.

Убедившись, что костер горит, и будет гореть еще долго, я залез обратно наверх, подвесил пакеты с сырым мясом на проволоке под помостом и лег спать.

***

Утром оказалось, что к нам приходил в гости местный кот. Барсучиха его не прогнала, он наелся и спокойно ушел, когда я спустился с помоста.

Я проверил, как поживает котелок с мясом, тот еще не успел остыть. Попробовал мясо на завтрак. Получилось так себе, если честно. Есть это можно, один раз попробовать даже забавно, но запашок и странный привкус присутствуют. С кашей или пряностями должно получиться лучше, еще бы овощей добавить неплохо, но их нет. Не сезон еще для овощей, не успели вырасти.

После завтрака я разметил место для моего будущего жилища. Изначально я выбирал между строительством бревенчатой избушки и землянки, и с крупным счетом победила землянка, вырытая в склоне холма.

Во-первых, хотя в некоторых статьях на тему строительства охотничьих избушек говорилось, что это можно сделать в одиночку, я слабо представлял, как буду один таскать и подымать на высоту стен стокилограммовые бревна. Поднять-то я подниму. Только сколько штук в день я смогу поднимать, не надорвавшись? А еще у меня были серьезные сомнения в своих плотницких способностях. При строительстве землянки толстых бревен требовалось в разы меньше, и длина у них оказывалась меньше. И поднимать их не надо, а надо, наоборот, опускать.

Во-вторых, землянку легче сделать теплой. И это не требует точной обработки пазов в бревнах. Для меня это было важно, я же планировал останавливаться тут зимой, во время охоты на пушного зверя. Сделать действительно теплую избу не так просто, не зря же в деревнях избы регулярно конопатили мхом и в морозы обваловывали снегом. Правда, зимы тут не очень холодные, обычно до минус пятнадцати, но для щелястой избушки и этого хватит.

В-третьих, землянку гораздо легче замаскировать, а скрытость жилья в лесу – это просто опция «должно быть». Пока я не сталкивался с бандами или другими охотниками, но это не значит, что их не будет. Я, может, даже не узнаю, от скольких неприятностей спасет меня скрытность. Потому что неприятности пройдут мимо. А еще землянку проще защитить от звериного интереса. Для крупного медведя, например, развалить избушку – задача вполне выполнимая и даже интересная.

И последним доводом стало наличие крутого склона холма, который сильно упрощал строительство землянки.

Перед выходом в деревню я позвонил Петру, уточнил, будет ли он меня рад видеть. И отдельно – будет ли рад видеть медвежьи лапы. Петр посмеялся и ответил, что теперь нужно спрашивать не его, а Дашу, и они не против моего прихода. И лапы тоже примут.

Большую часть своих вещей я оставил в лагере. Продукты подвесил на проволоке под помостом.

Барсучиха осталась в лагере. Не смогла расстаться с остатками туши медведя, к тому же сообразила, что мы теперь тут живем, и я все равно вернусь.

А я без приключений дошел до деревни, сразу направился домой к Петру.

Даша прижалась и поцеловала.

Мария осмотрела мясо и выдала вердикт – медведь уже давно не мальчик, так что придется его долго мариновать, поэтому лапы она приготовит на обед, а остальное есть мы будет только через несколько дней. Но обещала, что получится вкусно.

Даша увидела пятнадцатисантиметровые когти на лапах и захотела их себе, еще одно ожерелье сделать.

Петр за обедом выспрашивал, как у меня дела. Я рассказал о Барсучихе, все поудивлялись. Понятно, что попытка приручить такую кошку – занятие рискованное. У нее хватка челюстей сильнее, чем у тигра, вступит ей что-то в голову – и откусит мне руку, например. К тому же лесные кошки не стайные животные и не имеют инстинкта подчинения лидеру, как собаки. Хотя какое-то понятие о семье у них есть, может, этого хватит для успешного сосуществования. Пока что кошка оказалась полезной – предупредила о медведе, например, и на кота нашипела.

Лапы медведя в приготовленном виде вызвали у меня двойственные впечатления. С одной стороны, очень уж они, в ободранном виде, похожи на руки человека. Есть это мне было странно. С другой – мне это не показалось таким уж деликатесом. Непривычно, есть можно, но я бы предпочел хороший холодец, например, из тощего домашнего петуха и свинины с говядиной. Впрочем, я вообще не ценитель деликатесов, мне, скажем, не понятно, какая такая баснословная ценность имеется во вкусе черной икры, чтобы оправдать ее стоимость.

После обеда я на бумажке посчитал, сколько всего мне нужно для строительства, и пошел в факторию. Покупать лопату, еще проволоки, поролоновый уплотнитель, пленку для гидроизоляции, гвоздей немного. Груз получился объемным, но не очень тяжелым, так что я решил захватить в лес с собой еще и винтовку с патронами, нечего ей в деревне делать, все равно надо будет все вещи перетаскивать.

Перед ужином еще успел помыться-постираться, а после него мы с Дашей уединились в моей комнате. Нам тактично не мешали. Сначала я делал девушке массаж. А потом она училась делать мне массаж. Причем не просто так училась, а по учебному видео, попавшему в местный интернет с земных источников. А потом массаж плавно перетек в объятия и ласки. Когда мы оба оказались обнажены, и Даша расслабилась, я уточнил, готова ли она, и… лишил ее девственности.

А после этого мы долго лежали рядом и разговаривали.

***

Перед выходом я предупредил Дашу, что теперь мы будем видеться реже. Девушка погрустила, но не сильно. Она не настолько нуждалась в моем присутствии рядом, чтобы тяжело переносить расставание на несколько дней, да еще и при постоянном общении по комму.

Переход к лагерю прошел без приключений. Тушу медведя я уже не застал, даже костей, зато обнаружил много следов диких свинов. Коты лазили на мой помост и пошарили в оставленных там вещах, но ничего не испортили. Главное, не пытались написать мне в тапки.

Я пересмотрел информацию об устройстве землянок. Ее оказалось в разы меньше, чем по строительству бревенчатых домов, да и качество информации было не сильно высокое. Некоторые образцы, которые показывали в учебных материалах, по моему мнению, должны были отсыревать и сгнить за пару лет. Ни в одной статье не вспомнили, что столбы нужно вкапывать в землю комлем вверх. Странные люди, советы дают, а не знают, что иначе столбы влагу из земли тянуть будут. А влага – это гниль и плесень. Жить в таком доме мне бы не захотелось. Так что кроме советов из интернета пришлось применить свои познания о строительстве, полученные в детстве от отца.

Дальше у меня начался тяжелый физический труд. Который затянулся, как часто бывает при строительстве, вдвое дольше, чем я планировал.

Вырыл в склоне холма полость объемом в два десятка кубометров. Нарубил деревьев. Напилил бревен и перетаскал их. Ошкурил. Врыл столбы. Сделал из толстых, сантиметров по двадцать пять, бревен переднюю стенку. Бревна крепил к столбам и между собой проволокой, между ними прокладывал полосы уплотнителя. Из более тонких бревен сделал боковые и заднюю стенку. Потом положил толстые бревна на крышу. Промежутки между ними заполнил горбылем, который кольями наколол из оставшихся верхушек. Потом все, что нужно, закрыл гидроизоляций и утеплителем. В конце концов, засыпал все землей, оставив незакрытыми только низкую прочную дверь, небольшое узкое окошко почти под потолком, выходы вентиляционных труб и трубу печки. Дверь и края окошка защитил от зверей дощечками с гвоздями, вбитыми остриями наружу.

Я не люблю физический труд. Особенно монотонный, а он почти всегда именно такой. Но одна польза от него очевидна – я заметно похудел и стал более выносливым.

Пару раз я охотился на мелких оленей. Несколько раз мясо приносила Барсучиха. Когда я ее перестал подкармливать, она начала ходить на охоту, а добычу, небольших оленей или поросят, приносила в мой лагерь. Не думаю, что она заботилась обо мне, просто приучала к мясу котят, которых оставляла под моей защитой, ну и мне позволяла отрезать ногу от тушки.

Благодаря этому я смог сделать запас вяленой оленины. Натянул проволоку между деревьями высоко над землей, мясо порезал на полосы, засолил и обсыпал пряностями, обернул в марлю, запас которой специально для этого брал, и подвесил на проволоку. Самым сложным было придумать способ доставать мясо с проволоки так, чтобы коты не могли им воспользоваться. Длинная тонкая жердь с крючком оказалась для этого достаточно удобной.

Раз в неделю я устраивал день отдыха и ходил в деревню. Помыться, постираться, отдохнуть, обласкать Дашу, перенести часть имущества. К моменту окончания землянки я перетащил все свои вещи. Кроме земного ноутбука, который тут просто негде заряжать. Его я оставил у Даши, как и часть одежды. Еще притащил для коллекции пулемет РПК, взятый в фактории в счет бесплатного оружия. Зачем он мне нужен, я еще не понял, но пусть будет. И печку, конечно, купил небольшую, буржуйку.

Во время одного из переходов я видел тигрицу. С ней мы разошлись мирно. Она меня видела, но нападать или идти по следу не пыталась. Я после этого купил табака и перца, смешал их и при длинных переходах периодически разбрасывал по своему следу. Прочитал такой совет в интернете, чтобы не навести хищника на свой лагерь или просто сбить его со своего следа. Петр по этому поводу только пожал плечами. Он ходил по лесу обычно зимой, во время добычи пушнины, на снегу след лыж виден и так, зверю вынюхивать его не нужно.

В один прекрасный день мне пришло оповещение, что на мой счет зачислено почти две унции. Потом Петр прислал записку, что он обработал шкуру тигра и сдал ее в факторию. За счет того, что тигр оказался очень крупным, и качество шкуры прошло по высшей категории, цена оказалась выше, чем обычная. Это был мой первый солидный заработок в этом мире.

***

Во время последнего посещения деревни я встретился с Рыжим. Посидели в кафе, выпили по рюмке, поговорили.

Он сказал, что был бы не против зимой составить мне компанию при охоте на пушного зверя. По сравнению с работой на Пашу это давало опытным охотникам в несколько раз больший доход, правда, и опасности было намного больше. Я ответил уклончиво. С таким подходом, «если ты будешь хорошо платить, я готов с тобой работать» я уже сталкивался, и в тот раз человек оказался гниловат.

Я поспрашивал Рыжего о том, как они охотятся в бригаде. Между делом уточнил, какие маршруты и как часто используют. Паша, благодаря большому опыту, знал, где искать добычу. Бригада годами охотилась в одних и тех же местах, и давно изучила, где любят кормиться свины, где часто пасутся стада оленей. В такие удачные места и были наезжены дороги.

После этого я созвонился с Беляшом и встретился с ним. Поинтересовался, как у него дела. Он при знакомстве показался мне вполне разумным человеком, а мне в будущем могла бы понадобиться помощь других людей. В том числе и в делах, в которых Петр мне помочь не мог или в которые я не захотел бы его втягивать.

Вор с группой парней работали на строительстве общинных домов, а в свободное время строили дом себе, один на всех, чтобы получить статус домовладельцев.

Беляш вспомнил о нашем разговоре по поводу женщин. Слухи о гаремах начальников в Замке он распустил, они постепенно расползались по деревне.

– Парни у меня молодые, интересуются, что можно сделать, чтобы женщин добыть. Хоть одну на всех. Не прямо сейчас, когда дом построим. Не посоветуешь варианты? – спросил он у меня.

– Помнишь, капитан дружины говорил, что в какой-то деревне банду собрали и пытались захватить девушек у европейцев? И чем это кончилось?

– Помню. Поэтому и спрашиваю, может, ты лучший вариант знаешь.

– Рано или поздно староста будет аукцион проводить, продавать женщин, которых возвращают из Замка. Но там у вас шансов мало, денег не хватит. Может, со временем и появится вариант лучше, – я только пожал плечами. – Пока все очень смутно.

***

Наконец я закончил оборудовать землянку. Когда я сделал кровать, стол и стеллаж, и перетащил вещи с помоста в землянку, работа была закончена. Теперь у меня было свое собственное место в этом мире. Дом. База. Логово.

Конечно, тут не было электричества и горячей воды, но люди жили и без них. Зато мне принадлежал кусок планеты на пять километров в любую сторону от моей землянки.

Особенно впечатлял контраст, когда я вспоминал свою квартиру, ради которой работал почти всю свою взрослую жизнь. Элемент пространства прямоугольной формы, занимающий 3х10х10 метров, один из кубиков среди сотен таких же бетонных ячеек, встроенных в улей, стоящий в спальном районе, рядом с другими ульями.

Итак, первая задача была выполнена, у меня появилось свое место вне деревни, база для жизни и действий.

Теперь пришло время вспомнить о втором решении, которое я принял после смерти Никиты, и сделать первый шаг в деле наказания преступников. Каких-то сомнений у меня не возникало. Решение было принято раньше, теперь просто пришла пора его реализовать. Причин откладывать тоже не было.

Я позвонил Даше.

– Привет, лапочка. Я закончил землянку, можно меня поздравить. Сейчас разожгу печку и сделаю себе чай, буду праздновать новоселье.

– Придешь к нам сегодня? Еще не поздно, успеешь до темноты.

– Нет, не могу, у меня есть одно срочное дело. Нужно сходить на разведку в сторону Большого Бука. Меня не будет где-то неделю или даже две.

– Врешь ты все, – разочарованным тоном.

– Вру. Но дело действительно есть, поэтому прийти не могу.

– Осторожнее там.

Вместо того чтобы идти в цивилизацию, к красивой и ласковой девушке, я нагрел воду на печке, помылся, обмотал камуфляжной лентой винтовку, взял бинокль, лохматую камуфляжную накидку и припасы на несколько дней, и пошел к переправе через Вилячий ручей. Там я устроился на ночевку на помосте, который делал для охоты на тигра.

9. Первая цель

Рано утром, сразу после завтрака, я выдвинулся к дороге, ведущей из деревни на восток.

Прошелся вдоль нее пешком, посмотрел, сколько с нее съездов вбок сделали охотники, и на каком они расстоянии. Первый съезд был в километре от деревни, дальше они шли примерно через километр друг от друга. Я насчитал пять штук, дальше просто не стал ходить. Бегать и ловить охотников в лесу или при выезде из него на дорогу показалось мне не очень удачной затеей.

Нужно было делать засаду на дороге, рядом с первым съездом, чтобы не упустить машину, куда бы она ни поехала. Но в этом месте лес был неудобным. Дорога виляла, деревья мешали стрелять на нормальную дистанцию, а вблизи можно было нарваться на ответный огонь. И подлеска было мало, меня заметили бы при отходе. Поэтому пришлось выбрать вариант сложнее. Около первого съезда я решил устроить точку для наблюдения, а чуть дальше было место, удобное для выстрела: прямой участок дороги метров на триста, с кустами по обочинам. Я мог встретить машину, убедиться, что Паша в ней, проверить, куда она поедет, а уже на обратном пути стрелять.

У разделения точек наблюдения и стрельбы был еще один плюс – в точке для стрельбы не останется сильного запаха от моего долгого ожидания. В деревне были охотничьи собаки, которые могли бы взять след, о них я тоже должен был позаботиться.

Часам к десяти, когда могли появиться охотники, я устроился в точке наблюдения, проверил, не видно ли меня с дороги, стал ждать.

Когда послышался звук мотора, я накинул на себя лохматую накидку, взял бинокль, приготовился наблюдать, но был разочарован. Вместо Газели охотников на дороге показался грузовик с лебедкой и прицепом под длинномерный груз. Лесорубы поехали за бревнами для строительства домов. Рабочие в оранжевых робах сидели в кузове, с ними ехали охранники с автоматами, на случай нападения зверя.

Больше никаких машин в этот день не появилось.

Мельком я видел лесного кота, наверное, того, с которым столкнулся в первую охоту. Он не пытался нападать, просто сидел на ветке, а потом спрыгнул и скрылся.

Когда стало понятно, что сегодня никто сюда не приедет, я прошелся дополнительно по путям отхода. Нашел место, где на юг шла широкая оленья тропа, а ее пересекала кабанья, идущая к ручью. На этом перекрестке я решил оборвать след, если вообще по моему следу будут пытаться пройти. Кроме того, заметил, где удобно можно сделать петли для запутывания следа. Все премудрости ухода от собак или хищников, идущих по следу, легко нашлись в местном интернете.

После осмотра местности я вернулся к помосту и занялся чтением всяких полезных вещей. Например, описанием способов поиска и добычи золота. Я собирался потом проверить ручеек, на котором поселился, может в нем где-то выше по течению оседает золотой песок, почему бы и нет? Где-то в русском секторе золото находили, хотя и не в промышленных масштабах. Поиск в сети информации о таких практических вещах имел всего один недостаток – нужно было отсеять десятки никчемных сообщений типа «Смотрите, какие камни красивые тут в реке, а давайте покопаемся тут? Тут нет ничего? Ну, тогда давайте на том поле покопаемся. И там нет, какая досада!» Зато стоит найти статью или видеокурс от настоящего профессионала, и все становится намного проще. Это во всем так: хоть для строительства избушки, хоть для охоты.

Утром следующего дня я опять выдвинулся к дороге. Опять ничего не произошло. Охота – ужасно скучное занятие.

После заката, как обычно, позвонила Даша.

– Тут у меня неприятность. Даже не знаю, серьезно это или нет. Кто-то из знакомых, с кем я общаюсь, рассказал Пашке, что я ношу ожерелье из клыков. Он звонил, спрашивал, кто подарил. Грозился найти и убить, если я с кем-то буду общаться. А потом мне сказали, что он с одним парнем подрался, из наших, местнорожденных.

– Не переживай, просто поставь его вызовы в черный список.

Потом мы поговорили о Риме эпохи Возрождения. Даше нравились исторические фильмы и книги, так что она знала об этой теме больше меня, но она путалась в том, где была правда, а где – художественные домыслы. А еще она подсознательно не принимала того, что на Земле женщины свободно ходят по улицам, работают, а последние лет сто даже голосуют на выборах. Особенно это сказывалось на восприятии книг. Поэтому она мне что-то рассказывала, а я, если видел явное несоответствие в ее трактовке событий, поправлял ее. Заодно узнавал много нового.

***

Еще один день прошел без пользы. Зато на следующее утро появилась знакомая Газель. Охотники ехали вчетвером, двое в кузове, один из них – Рыжий, и двое в кабине. Паша сидел на месте пассажира рядом с водителем.

Машина проехала дальше, а я переместился на место для стрельбы. Здесь дорога на длинном участке шла почти прямо, деревья и кусты не мешали, я мог сделать выстрел с расстояния в пару сотен метров, и уйти незамеченным. Даже если водитель увидит, откуда стреляли, что он сделает? Скорее всего, просто остановится и начнет паниковать.

Я занял позицию за стволом толстой сосны; рядом со мной рос невысокий кустарник, который сможет прикрыть мой отход. Через некоторое время я услышал выстрелы охотников. Потом, минут через двадцать, послышался шум мотора. Машина ехала назад.

***

Я рассматриваю кабину в прицел, узнаю в пассажире, сидящем в кабине, Пашу.

Целюсь ему в голову и мягко нажимаю на спуск. Винтовка гулко рявкает, лягается в плечо, на лобовом стекле появляется дыра и трещины, машина останавливается.

Я тихо опускаюсь за верхушки кустов и, пригнувшись, отбегаю от дороги.

Все. Вот так быстро и просто.

***

Потом я выпрямился, вышел к оленьей тропе и спокойно побежал по ней трусцой на юг. На перекрестке троп я сначала прошел дальше, сделал широкий, метров на сто, круг по лесу, пройдя по нему два раза. Потом, пригнувшись, влез в просвет, пробитый кабанами в кустах, и щедро сыпанул на землю смесь перца и табака.

Встречи со свинами я не боялся. Они издалека слышали, как я тихо матерюсь, пробираясь между кустов, и уходили в сторону. Конечно, была опасность, что на кабаньей тропе будет сидеть в засаде хищник, но местного кота я убил, тигра, который мог сюда заходить, тоже. Полной гарантии это не давало, но для всего остального у меня в руке была рогатина. До берега ручья я дошел без приключений, перед выходом на берег еще раз посыпал свой след табаком и сделал еще один ложный круг, в сторону деревни. Еще раз сделал круг и посыпал землю табаком перед переправой Мертвого тигра, где перешел ручей. Оттуда уже без особых предосторожностей направился к себе домой, в землянку.

Убийство прошло как-то буднично. И особых душевных терзаний не вызвало. Не Раскольников я, видимо. А может, просто старше Раскольникова, потому и не терзаюсь. Привык к тому, что пережевывать принятые раньше и уже исполненные решения неконструктивно. Когда мы сделали определенный выбор, тот вариант событий, который в результате реализуется – не лучший и не худший. Он единственный. Может, в других вариантах будущее в чем-то стало бы лучше. В чем-то, может, хуже. Этого мы уже никогда не узнаем, потому что это будущее уже не произойдет.

***

Даша позвонила, когда я еще был в дороге. О смерти Паши ей сообщили подруги почти сразу: новость очень быстро распространилась среди детей старожилов.

– У тебя все в порядке? – был ее первый вопрос.

– Все нормально, а что?

– Пашу убили.

– Жалеешь?

– Если честно, не очень. Скорее облегчение чувствую. Это ты его?

– Тебе точно хочется это знать?

– Не знаю. Наверное, да, хочется. Я хочу знать о тебе все.

– Я.

– Это из-за меня?

– Если честно, не только. Была и раньше причина, потом расскажу.

– И что дальше?

– Дальше я схожу в соседнюю деревню, проверю местность по дороге. Посмотрю, может тут золото удастся найти. Потом все утихнет, я вернусь и приду к тебе.

Уже когда я был дома, позвонил Беляшу.

– Привет. Что у вас там происходит? Мне сказали, убили кого-то.

– Тут сейчас такой шмон стоит. Павла, сына старосты убили.

– Как печально. Такой молодой, мог бы жить и жить еще. Подробности не расскажешь?

– Выехал на охоту, кто-то выстрелил в него, убил. Староста лютует. Всех, кто сегодня из деревни выходил, ищут и допрашивают. С каким-то старожилом чуть до стрельбы не дошло. Охотников с собаками в лес возили, те ничего не нашли.

– Неужели с кем-то бизнес не поделил?

– Да тут разные версии обсуждают. Кто-то говорит, девку с парнем не поделили, кто-то – что мстят за старое, оказывается, на него у многих обиды были. Кто-то – что случайно на бандитов с юга напоролись. Тут в кафе такие споры стояли, заслушаешься.

После этого разговора я позвонил Петру.

– Что там у вас происходит, мне Даша звонила, говорит, Павла убили?

– Да, Федор из-за этого совсем с катушек слетел. Мечется по деревне, угрожает всем подряд. Без толку. Из него следователь, как из меня пианист.

– И вам угрожал?

– Нет, мне не решился. Пришел с парнями, требовал Дашу на допрос, не знает ли она чего. Я их не пустил. Не нужны мне тут такие гости. Да и другие старожилы тоже не особо его пускали к своим детям.

– Для вас опасности от него нет?

– Нет, не переживай, все нормально. Просто скажу, чтобы сыновья осторожнее были, пока Федор не перебесится.

10. Туда и обратно

В целом, все прошло удачно. Староста не нашел виновного и прекратил поиски. Из Замка дружинники не приезжали, поскольку судить было некого, а поиском виновных они не занимаются. Деревня постепенно успокоилась. Правда, появляться там мне пока казалось рискованным.

Я каких-то переживаний не испытывал. Скорее удовлетворение от того, что совершил запланированный поступок. Хороший или плохой – вопрос точки зрения, но совершил. В перечне задач одну можно вычеркнуть.

Оставались еще и другие люди в моем списке преступников, но это может подождать. Пока я даже не представлял, как мне их достать, поэтому просто занялся другими делами.

Теперь, когда у меня было собственное жилье и изученный мной участок леса, на первый план вышел вопрос добывания большего количества денег. Деньги – это не только возможность покупать снаряжение или дорогую технику, это еще и дом в деревне, статус домовладельца, и какой-то выкуп за Дашу, если она станет моей женой. Хотя правильнее сказать: с учетом местных реалий, – моей женщиной. Не в смысле секса, а в смысле права собственности.

Охота с целью добычи шкур хищников много денег дать не могла. Тигров не так много, не больше, чем один на десяток километров пути, а скорее меньше. Охотиться на них неоправданно опасно. У меня нет толпы загонщиков, проводников и индийского слона, в отличие от земных охотников. Шкуры медведей дешевы, а от других хищников и вовсе в факториях не принимаются.

Для серьезного заработка на добыче мяса нужен транспорт и дороги для него. Или лошадь, тогда можно и без дорог. Но лошади у меня тоже нет.

Добыча меха будет только зимой. Ягоды собирают осенью. Сейчас для этих денежных занятий был не сезон.

Поэтому я и решил, что пора проверить свой ручей на наличие золота. Для этого сезон был как раз подходящим. Вода теплая, это важно. А заодно можно и разведать местность до соседней деревни, находящейся на западе.

Названия деревням здесь давали, очевидно, картографы ФРЧ, которые зачастую называли деревню по самому заметному ориентиру на местности. Стоит ли удивляться, что деревню, в которую я решил идти, назвали Большой Бук, видимо, по приметному дереву.

Перед выходом я потратил целый день на подготовку. Я окинул свое жилье взглядом со стороны, и мне не понравилось, что оно слишком заметно. Отвалы земли были покрыты дерном едва на половину, на большее его не хватило. Дверь и видимая часть стены светятся свежей ошкуренной древесиной. На поляне следы костра, щепки, рядом лестница на помост, чуть дальше – следы вырубки и обработки бревен. Со всем этим надо было навести порядок. Больше всего я потратил времени на то, чтобы набрать по ближайшим окрестностям небольших кусков дерна и обложить ими землянку со всех сторон. Стало гораздо лучше.

Меня смущало, что в мое отсутствие землянка беззащитна от человека. От зверей защита была достаточной. Я заложил окно специально запасенным бревнышком, еще одним заложил дверь, закрепив его проволочными петлями, пропущенными сквозь стены. Плюс гвозди в уязвимых местах торчат. От мелких грызунов и насекомых, я надеялся, поможет металлическая сетка на вентиляции и окне. А вот от человека спастись нельзя. Даже если повесить замок, он его просто может отстрелить. Или дверь разломать. Человек, он такой.

В диких районах Земли вроде бы не принято запирать лесные избушки, вдруг придет кто-то, кому нужно убежище и помощь. Но мы были не на Земле. До деревни напрямик меньше двух часов хода, ради убежища и туда дойти можно. Тут если кто-то и придет, он, скорее всего, украдет все ценное и съест все съедобное. А это не просто охотничья избушка, это мое жилье. Я даже задумался, не сделать ли самострел напротив двери. Из автомата. Не сейчас, сейчас он нужен для перехода, а вот потом как-нибудь. Чтобы взломщик, открыв дверь, получал выстрел. Или придется переделывать дверь и ставить такой замок, чтобы не вскрыли просто так.

***

Я вышел в путь на следующий день, с утра. Экипировался как обычно для выхода в лес на несколько дней. Только взял с собой большой рюкзак вместо маленького на случай, если в деревне что-то куплю. Когда собирался, наткнулся на запас патронов для пистолета, и решил по дороге попрактиковаться в стрельбе. Это удобно, не придется шуметь рядом с домом. Патроны в этом мире были дорогим расходным материалом. Сотня патронов для ПМ – около пятнадцати сотых. А для тренировок в стрельбе их нужно намного больше. Для меня это недешево, но жизнь дороже.

Лесные коты остались около землянки. Котята уже заметно подросли и бегали по кустам самостоятельно, без постоянного присмотра матери, даже мышей пытались ловить.

Я прошел несколько километров вдоль ручья, время от времени подходил к нему и осматривал. Напротив моей землянки ручей был сильно заилен, течение имел такое медленное, что его почти не было заметно. Я мало понимаю в добыче золота, но такое течение вряд ли может его переносить, значит искать нужно выше. Километров через пять от моего дома дно очистилось, стало каменистым. Там появились куски рыжего и красного кварца, которые считаются одним из признаков возможного наличия золота. А потом русло ручья повернуло вверх, в сторону вершины холма. На подъеме течение было довольно быстрым, в месте излома склона я обнаружил большую каменистую косу, похожую на те, где может откладываться золото из потока воды. Лезть дальше на холм я не стал, все равно у меня еще не было лотка; даже попытаться брать пробы я не смог бы.

Я оставил ручей и направился к деревне Большой Бук. Ее расположение указывал навигатор комма, работающий на радиомаяках. А еще направление можно было издалека определить с помощью бинокля – в небе над факторией висел на тросе воздушный шар красного цвета. На таких шарах стояли ретрансляторы для цифровой связи. При сильном ветре или грозе их опускали, тогда окрестности оказывались без связи, хотя в самой деревне местная связь оставалась – были еще и резервные ретрансляторы с обычной антенной и небольшим радиусом действия.

Скоро я прошел мимо дерева со старыми метками крупного медведя. Скорее всего, это был конец владений медведя, которого я убил в своем лагере. Впереди сильно повышался риск встретить крупного хищника. И о котах не стоило забывать – участок того самца, который теперь крутится вокруг моего лагеря, уж закончился. Я пошел медленнее, хотя я и раньше не особо торопился. Лес на склоне холма, по которому я двигался, был старым, хвойным, почти без подлеска. По дороге встретились лоси, объедающие кусты, других травоядных я видел только издалека, они паслись ниже, среди лиственных деревьев.

Здесь я остановился, чтобы пострелять из пистолета. Потратил на это час времени. Навыки, которые можно получить без стрельбы, я уже отработал раньше, во время ежедневных тренировок: правильный хват, быстрое выхватывание и прицеливание, для прицельной стрельбы и интуитивной. Теперь я опробовал эти навыки со стрельбой на минимальных и средних расстояниях. Отстрелял почти сотню патронов, оставил только два полных магазина, в пистолете и запасной. Результаты стрельбы оказались скромными, но раньше я из пистолета вообще в мишень не попадал, так что тренд был положительным.

Потренировавшись, я отправился дальше. Километров через пять местность сменилась. Полоса хвойного леса ушла далеко в сторону от моего маршрута, мне пришлось идти через лиственный. Тут начали попадаться метки хищника. Задиры когтями на деревьях на очень большой высоте, метров пять. Петр говорил, что так метят территорию длиннолапы. Это было опасно. Очень. Тем более что, как я ни старался идти подальше от кустов, не везде это получалось.

В одном сомнительном месте мне показалось, что я чувствую запах хищника. Мое обоняние сильно обострилось за время, проведенное на Проекте. Отчасти потому, что бросил курить, отчасти – из-за отсутствия резких запахов вроде автомобильного выхлопа или лосьонов и духов. Вообще, чувствительность носа человека сильно недооценивают.

Я почувствовал запах и остановился. Недолго постоял, осматривая кусты, через которые мне нужно было пройти. После коротких сомнений я решил обойти это место.

Дальше события развивались стремительно.

***

Я снимаю автомат с предохранителя, кладу цевьем на упор на древке рогатины, сделанный как раз для этого, поворачиваю направо, чтобы ствол смотрел в сторону сомнительных кустов, и делаю шаг, начиная обход.

Над кустами взмывает серая паукообразная фигура с маленьким телом и длинными лапами.

Мое зрение сужается до этой фигуры; окружающий мир как будто темнеет, а хищник становится четким настолько, что я замечаю даже блеск влажных клыков.

Я прикладываюсь к автомату и делаю пару выстрелов.

Я точно вижу, как попадаю, но фигура хищника подскакивает ко мне ближе и прыгает на меня сверху.

Я роняю в его сторону рогатину, которую все еще держал рукой, и падаю назад, пытаясь уйти от длинных лап, и еще раз стреляю.

Хищник напарывается на острие, оно задерживает его, но древко слишком короткое, зверь успевает ударить с двух сторон лапами, зацепить мое плечо и выбить из рук автомат.

Я выхватываю пистолет и разряжаю в длиннолапа весь магазин, отползая при этом назад. Когда пистолет встает на задержку, бросаю его и беру опять автомат. Зверь еще шевелится, я его добиваю прицельным выстрелом в голову.

***

Пару минут я просто сидел на земле и тупо пялился на тело крупного длиннолапа.

Когда-нибудь хищник окажется более удачливым. Или я куплю более мощный пистолет, и тогда удача будет более благосклонна ко мне.

Сильно болело левое плечо. Когти пропороли одежду и кожу, из ран обильно шла кровь.

Нападения других хищников я не очень опасался. Даже если бы они пришли на запах крови, я мог просто отдать им тушу и разойтись мирно.

Я снял рубашку. Промыл раны питьевой водой. Кровь постепенно приостановилась. Я распаковал аптечку, в ней для таких случаев нашлась иголка и нить. Обеззаразил и, негромко матерясь, зашил царапины. При этом в какой-то момент, когда растревожил раны, чуть не упал в обморок. Сознание попыталось уплыть, я удержал его усилием воли. Прийти в себя помог глоток воды. Завязывать стежки у себя на бицепсе оказалось непросто, но я справился. Затем наложил бинт и оделся.

Потом я с сомнением посмотрел на тушу длиннолапа. Он был похож на паукообразную обезьяну. Небольшое, размером примерно как у человека, тело, округлая голова с мощными челюстями, несоразмерно длинные лапы, легко складывающиеся в суставах, короткая серая шерсть. Хвоста нет. Выламывать клыки для коллекции не стал, не хотелось тревожить раненую руку. Потом решил отрубить ему голову, упаковать ее в пакет и взять с собой. Длиннолап – неприятный сосед для деревни, может, удастся получить какую-то премию?

Судя по навигатору, до Большого Бука оставалось километров пять. Останавливаться не имело смысла, нужно было идти дальше. Я и пошел, стараясь не тревожить раны.

***

До деревни дошел спокойно. Рана мешала не сильно, просто ныла.

– Ты кто такой? – поинтересовался охранник на входе в Большой Бук.

– Прохожий, из соседней деревни, а что?

– Погоди, у нас принято всех незнакомых сначала старосте отводить, для знакомства.

Охранник набрал номер и поговорил. Затем, оставив напарника на посту, он повел меня к старосте.

– А тут у вас хищники рядом с деревней не шалят? – поинтересовался я.

– Еще как шалят. Две недели назад пастуха убили и двух коров погрызли. Пастух из новичков был, наверное, заснул или задумался, а длиннолап через забор перепрыгнул, и голову ему оторвал.

Дом старосты был самым большим в деревне, трехэтажным. Это если смотреть с фасада. А по площади, конечно, публичный дом или фактория были самыми большими, просто у них флигели с номерами для дам и склады прятались сзади, там, где у большинства дворов были огороды.

– Лев Иванович, принимайте гостя, – сдал меня охранник.

Староста был лет сорока-пятидесяти, среднего роста, с добродушным лицом, брюшком и короткими усами с сединой.

– Я Лев Иванович, местный староста. А ты кто таков?

– А я Олег, охотник. Прошелся, разведал местность между Вилячим Ручьем и вами.

– Не боишься так ходить в одиночку?

– Боюсь. Но работа такая. Я от охранников слышал, тут у вас длиннолап шалит?

– Даже не один, их тут рядом целая семья обитает.

– Раньше, помнится, если волки расплодились или другие хищники, охотникам платили за их отстрел. Вы как, готовы платить?

Староста задумался.

– Одну унцию за пару ушей.

– Смеетесь? – я даже потерял сдержанность от возмущения. – Вы длиннолапа видели? А как он прыгает в лесу из кустов? А сколько он у вас коров сожрал за один раз?

– Сколько хочешь? – староста погрустнел.

– Десять унций за пару ушей.

– Пять. Больше не дам.

– Восемь. Меньше не возьму.

– Семь.

– Договор составлять будем?

–Давай, мне не сложно. Входи со своего коммуникатора в базу договоров.

С помощью Льва Ивановича я нашел в интернете базу, где хранились договора, авторизованные системой ФРЧ. Пока я искал, он уже ввел со своего планшета текст, и я увидел приглашение заключить договор с общиной Большого Бука. Я прочитал и подтвердил условия.

– Уши сами ему отрежете? – спросил я, выкладывая из рюкзака на стол пакет с головой.

– Вот же ты жулик! – восхитился староста.

Восхитился, полюбовался на голову, видимо прикидывая, как она будет смотреться в виде чучела на стене, и перевел мне деньги.

– А остальные? – не успокоился он. – Там еще, судя по следам, самка гуляет где-то и попрыгун из помета прошлого года. Или даже два.

– Мне бы к медсестре зайти, а потом могу сходить, посмотреть. Есть большой шанс, что они сейчас жрут труп своего самца.

Медсестрой оказался пожилой мужик, живущий недалеко. Староста вызвал его по комму. Мужик посмотрел на мою руку, в целом обработку одобрил, сделал укол, промыл еще раз чем-то дезинфицирующим и перебинтовал. Чувствовал я себя нормально, рана после обработки больше не болела.

Идти с автоматом на охоту мне не хотелось категорически. Как-то меня смущало, что я попал из автомата в зверя минимум два раза, а он все равно прыгнул. Я планировал убивать длиннолапов издалека, из винтовки. Если они кормятся на туше. А если не кормятся, искать по кустам я их и вовсе не собирался. Поэтому сначала я зашел в факторию. Подумал взять СВД, но прежде спросил, есть ли что-нибудь мощнее.

Продавец, мужчина с выдубленным солнцем лицом, при этих словах оживился.

– Самое мощное, что продают в частные руки – это калибры .300 Win Mag и .338 Lapua. Для охоты триста тридцать восьмой явно избыточен, только если вы не на мамонтов собираетесь. Винтовка тяжелая, патрон очень дорогой. Вот трехсотый – это то, что вам нужно. С одного выстрела валит зверя размером с тигра. С крупным медведем или лосем, правда, нужно или на расстоянии работать, или из укрытия. И у нас как раз есть винтовка в наличии.

– И что с ней не так?

– Почему не так?

– Потому что вы очень хотите ее мне продать.

– Просто ее заказали, а забирать не стали, – немного замялся продавец. – Покупатель скончался, тут так бывает. Теперь она уже год болтается у меня на складе. А винтовка хорошая. Производитель – американская компания, довольно известная, на алюминиевом шасси, смотрите, какая красавица, продавец вытащил и открыл футляр с винтовкой.

Винтовка смотрелась футуристично.

– А это все на самом деле полезно? – с сомнением спросил я.

– Конечно. Регулировка приклада, щека, надежное крепление ствола, магазин нормальный, а не на три патрона. И скидка на сумму стоимости доставки. Стоит всего две унции.

– Вес семь килограммов и длина сто тридцать? Для леса очень неудобно.

– Зато уверенно стрелять можно на километр и дальше. Я ее сам отстреливал. Кучность – полминуты.

– Где я в лесу на километр буду стрелять? И затвор болтовой.

– Зато точность выше.

– И патроны к ней дорогие. На патроны скидку на доставку сделаете?

– На две сотни, – после коротких сомнений решил продавец.

– А оптика? И запасные магазины? И ремень? И что там еще полагается?

– Глушитель еще полагается, и набор для чистки.

– А глушители разве не запрещены?

– Запрещены приборы бесшумной стрельбы и глушители, интегрированные в оружие. Наши специалисты считают, что ПБС – это то, в чем стоят резиновые мембраны. А если мембран нет, мы считаем это пламегасителем или модератором звука. С модератором звук выстрела по ушам стрелка не бьет, вспышка не такая заметная, громкость уменьшает сильно, метров с двухсот-трехсот еще слышно, а дальше – уже могут не услышать. И немного кучность повышается, отдачу уменьшает. В общем, ночью бесшумно снимать часовых не получится, а увеличить комфорт и скрыть выстрел при работе с дистанции – очень даже может.

Я дал себя уговорить. В конце концов, иногда можно побезумствовать. Тем более, сейчас я иду стрелять злобных хищников. В сумме все вышло почти на четыре унции, причем почти унцию обошлись патроны, две сотни, и это без наценки за доставку.

Перед выходом пришлось еще отрегулировать приклад под себя и пристрелять винтовку. Делал я это на вырубке, с установленным глушителем. С ним, да еще с установленным прицелом, винтовка стала и вовсе неподъемной. Точно стрелять с рук было бы не реально. Тут мне пригодился упор для стрельбы, сделанный на рогатине. Положив на него цевье, я спокойно отстрелял несколько выстрелов и выставил прицел. Это было удобнее, чем стрелять с сошек, трава не мешала. Выстрелы с глушителем били резкими щелчками. Громче, чем стрельба из малокалиберной винтовки, но намного тише, чем из СВД, и не так гулко. При стрельбе отдача тяжело лягалась в плечо, но не настолько сильно, чтобы вырывать оружие из рук или бить прицелом в глаз.

Затем я и с винтовкой, и с автоматом, побрел к месту убийства длиннолапа. Автомат – на случай, если на меня опять что-нибудь прыгнет из кустов, а винтовка – собственно для охоты. Место, где я оставил труп, я обошел немного стороной, чтобы выйти из подлеска на открытое пространство, причем на приличном расстоянии. Немного пришлось поискать направление, с которого сквозь деревья хорошо видно место убийства хищника, но мне удалось. В оптику я увидел, что у трупа действительно сидят трое зверей. Самка была почти такого же размера, как самец, еще двое были поменьше.

Первой я выцелил самку. Выстрел резко щелкнул. Винтовка тяжело ударила в плечо. Самку отбросило назад. Звери-подростки удивленно на нее посмотрели, но не отреагировали, продолжали увлеченно питаться. Наверное, даже не поняли, что отдаленный щелчок несет опасность. Я навел прицел на второго. Выстрелил и тоже попал. Оставшийся засуетился, завертел головой, бросился к матери. Я убил и его, когда он на секунду остановился. Затем спокойно отрезал у зверей их округлые уши и пошел обратно в деревню, получать деньги.

Винтовка мне понравилась. Хотя она обязательно требовала второго оружия для самообороны при переходах через лес – и перезарядка медленная, по сравнению с автоматической, и неудобно с ней поворачиваться в случае неожиданной атаки. И вес трагически большой. Отличное оружие для длинной дистанции. А для короткой – оружие одного выстрела.

***

В Большом Буке я задержался на ночь, снял комнату, чтобы нормально отдохнуть, а не бродить по лесу с ночевкой.

В кафе за ужином пообщался с местными. Поинтересовался, как у них в деревне дела обстоят с женщинами. Дела обстояли плохо. Для публичного пользования был десяток дам, но очень уж они были малопривлекательными, по словам мужчин. В публичном доме оставались те, кого никто не захотел выкупать в личную собственность. Я вбросил в разговор версию, что в Замке у больших начальников гаремы, потому и не хватает женского тепла простым смертным. Пусть народ обсуждает, может когда-нибудь пользу такие разговоры принесут и что-то изменится к лучшему.

Вечером вышел на связь с Дашей. Наконец-то я находился в цивилизованных условиях, и мы могли общаться по видео. Темой этого вечера стали мои вкусы в женском белье. Сначала Даша устроила демонстрацию того, что у нее уже было, потом начала уточнять, что бы хотелось увидеть на ее теле мне. Она вообще очень серьезно относилась к тому, чтобы стать хорошей женщиной для меня. Вкус к выбору одежды у нее был, видимо доступность в этом мире земных СМИ, включая женские журналы, помогла ей освоить базовые принципы. Проблема была в том, что она не понимала, как ее воспринимает глаз мужчины, поэтому, когда девушка пыталась выглядеть сексуально, иногда получалось комично. Я просто говорил в таких случаях, что мне не нравится, она воспринимала без обид. После предварительного обсуждения мы начали листать каталог интернет-магазина и обмениваться понравившимися ссылками. Вечер прошел весело и продуктивно. Даша пообещала заказать через факторию все, что мы выбрали. И все это мне показать на себе. А если я вернусь к ней быстро, то тоже многое готова показать, даже не дожидаясь доставки белья; она соскучилась.

Я получил очередное письмо от жены. Благодарит за дополнительно присланные деньги, рада, что у меня случилась премия, дочери хотят поехать в Италию, им там нравится. Стоило бы ей написать, что ей надо сначала думать о погашении кредита, но я просто махнул рукой. Даже если меня тут сожрут хищники, им все равно выплатят по контракту страховку в размере остатка недополученной мной субсидии. Так что бездомными они не останутся. За что ФРЧ большое человеческое спасибо.

Потом я немного почитал сообщения земных новостных агентств. Все, что там сообщалось, казалось далеким и глупым.

Поймал себя на том, что мысль о возможности вернуться в Москву, к обычной жизни и работе, выглядит какой-то неестественной. Еще я удивился тому, насколько меняет восприятие мира отсутствие постоянной необходимости думать о деньгах. Пришло мне в голову, что я хочу землянку в лесу – я построил землянку. Пришло в голову золото искать – завтра пойду золото искать. А на Земле мне даже в голову ничего не приходило, потому что будильник – транспорт – работа – дом. Раз в неделю бассейн и ночной клуб. И две недели в году отпуск в чистеньком отеле. Это я еще счастливчик, у меня хоть любовница интересная была, умница, красавица и затейница. В стандартный пакет добропорядочного мужчины и этого не входит.

Почитал местные новости. Они имели общую полосу, куда попадали сообщения, важные для всех, и разделы секторов. В общей полосе шли новости о том, что турки захватили украинскую деревню. Такое происходило неоднократно, украинцы тоже ходили в набеги в турецкий сектор, но в этот раз турки не ограничились набегом с грабежом и уводом людей, особенно женщин, в плен, а пытались закрепиться в захваченной деревне и удержать ее. Таким образом, начался настоящий военный конфликт за территорию. В разделе русского сектора ничего интересного я не увидел. Только расписание доставок партий переселенцев по деревням, размещенное администрацией Базы ФРЧ. Зато в разделе украинского сектора было сообщение о том, что они запросили военную помощь у русских, но им было отказано.

Я задумался. Турки уводят женщин в плен. Русские пытались напасть на европейцев и увести женщин. Украинцы тоже ходят в набеги за женщинами. Значит, в тех местах женщины в деревнях есть. И их достаточно, чтобы игра стоила свеч. Сколько нужно молодых горячих парней, чтобы захватить деревню на пару тысяч вооруженных жителей? Много. Пусть даже старики посылают лишних джигитов на смерть, но сами джигиты на что-то надеются. Значит, и женщин в деревне они надеются захватить много. Молодых и красивых. А сколько женщин можно захватить в Вилячем Ручье? Несколько десятков девушек, рожденных уже здесь, плюс пару сотен потрепанных жизнью, немолодых и имеющих детей замужних женщин. Для многотысячного набега такой приз маловат. Значит, в других секторах женский вопрос как-то по-другому решается, не так, как в русском. Потому что там в деревнях женщин больше. В результате размышлений у меня появилось желание узнать, как обстоят дела с миграцией людей между секторами.

***

Утром я сделал еще один набег на факторию.

Нужны были патроны для пистолета – тренироваться, дальномер – без него не полностью использовались возможности винтовок, более мощный бинокль – чтобы смотреть на дальность выстрела новой винтовки и все видеть. Еще я осознал, что мне приходится регулярно забираться на деревья, поэтому предварительно поинтересовался, как пользоваться альпинистским снаряжением, и купил удобную альпинистскую обвязку, шнур, зажимы, устройство для спуска, стремя и несколько карабинов. Весит и стоит оно не так уж много, пусть лежит в рюкзаке.

Но главное – мне нужен был минимум вещей для поисков золота. Лоток, резинный забродный комбинезон, перчатки. То, без чего даже пробы взять нельзя.

Когда стопка моих покупок лежала на прилавке, и я рассчитывался за них, меня окликнули сзади.

– Охотник, доброе утро, – это был деревенский староста.

– И вам удачного дня.

– Золотом интересуешься? – кивнул он на лоток. – На Вилячий ручей идешь?

Лев Иванович не ждал подтверждения, я и промолчал. Вилячим ручей назвали за замысловатую форму. Южнее одноименной деревни его русло шло несколько километров на юг, виляло на восток, потом широкой дугой изгибалось на запад, чуть восточнее Большого Бука делало петлю на север, приближаясь к деревне километров на десять, а потом шло опять на юг, где, на территории украинского сектора, находился исток.

– Тут, рядом с деревней, золотоискатели его уже проверяли, ничего не нашли. Южнее, выше по течению, вроде золото находили, но там опасно, на украинцев можно напороться.

– А что, они убивают всех, кого встретят?

– За такую красивую винтовку, как ты купил, могут сразу убить. И не только украинцы, наши тоже, если в лесу встретят. Не все, но бывают и такие. Или если за поиском золота поймают, они там сами добывают, конкурентов не любят.

Я поблагодарил, информация могла оказаться полезной.

– Лев Иванович, – решил я задать те вопросы, которые возникли вчера при просмотре новостей. – Скажите, а вот на соседних территориях жизнь как устроена? В украинском секторе, например?

– У них женщины имеют такие же права, как мужчины, зато центральная власть со всех налоги собирает беспощадные. Со всех, кто живет в деревнях, берут по две унции налога. Хочешь жить – должен как-то зарабатывать. Не получается – можешь продаться в рабство, в батраки, можно общине, но чаще частным хозяевам. Будут кормить, дадут жилье в бараке и на работы посылать станут. Там половина населения так живет, в рабстве. И женщины, и мужчины. Некоторые рискуют и живут на хуторах, но это вроде опасно. А подробнее я не скажу.

– А переходы людей туда или оттуда бывают?

– Мало. Оттуда мало кто может уйти, кто из-за рабства, у кого женщины есть. Своих женщин они сюда не могут привести. Нас они за женский вопрос сильно не уважают, «сутенерами» называют в разговорах. Отсюда тоже туда не стремятся, народ там бедно живет в большинстве, и жизнь там опасная. Хотя хозяева там богатые.

– А торговля есть между секторами?

– Почти нет. Хозяйство у всех примерно одинаковое, мясо с охоты, немного скота, пшеница, овощи. Собственных производств сложных ни у кого нет. В украинском секторе известняк есть, думали известь и камень для строительства у них брать, отказались. Очень дорого транспортировка получается, бензин же с Земли весь, и дороги через леса пробивать сложно. Проще из местного дерева строить. Так что торговать нечем, и торговли нет.

– Ладно, пойду я, – начал я прощаться.

– Ты, Олег, на вчерашних прыгунах денег заработал, подумай, может, дом у нас купишь? Нам нужны люди, которые могут нос за периметр высунуть. У нас и партию переселенцев новых через пару месяцев должны привезти, – улыбнулся Лев Иванович. – Там публичные дамы будут, можно будет вспомнить, как молодые девки выглядят. Потом из Замка привезут на выселение женщин, сможешь себе одну выбрать, если деньги будут.

– Пока не готов решать, но буду иметь в виду, Лев Иванович.

Потом проскочила неожиданная мысль, и я спросил:

– Лев Иванович, тут у меня знакомые интересовались женщину приобрести. Если у украинцев есть рабство и женщин достаточно, можно у них купить?

– Можно, у нас некоторые покупали, были случаи. Главное, самому туда дойти живым, а потом с женщиной вернуться. Стоят женщины, особенно молодые, дорого, на молодых и красивых цены доходят до сотни унций. Если собираешься купить и потом вести по лесу через ничейные земли, могут и банду вслед послать, чтобы женщину обратно отобрать. Так что, если рискнешь – купи, или выкради. Мне все равно, если деревенский домовладелец с женщиной пришел – это его дело и его женщина. Мы документы на покупку не проверяем, нам это без надобности.

– А почему бы тогда за счет общины не купить десяток или два женщин и не держать их в публичном доме? Все мужики жалуются, что там совсем бабы некрасивые.

– Запретил Замок покупать женщин за счет общины. Они и частных покупок в других секторах не одобряют, но с этим сделать ничего не могут. А за счет общины запретили.

По результатам разговора со старостой я понял, что занимаюсь какой-то ерундой. Зачем мне золото, если можно купить женщин и открыть частный публичный дом? Но я мужественно отогнал видения будущего богатства и продолжил действовать по плану. В плане следующим пунктом было взятие проб на золото. Тем более на закупку женщин все равно нужны деньги, и большие.

***

Вышел из Большого Бука я нагруженным, как вьючное животное. Кроме тяжелого рюкзака на мне висели винтовка и автомат. В рюкзаке основной вес давали патроны к винтовке. Сама винтовка ощутимо давила на плечо, и я начал задумываться о том, не лучше ли было купить самый простой охотничий карабин под тот же патрон. Он стоил и весил бы вдвое меньше. Хотя, по уверениям продавца, у этой винтовки кучность вдвое, если не вчетверо, лучше, чем у более дешевых вариантов, а это позволяет надежно попадать с километра и даже чуть дальше. Может, мне это понадобится, а ближе я и с СВД могу.

Напоследок я полюбовался тем самым деревом, в честь которого назвали деревню. Это был действительно гигант. Поселенцы не стали рубить его, оставили посреди вырубки, окружающей деревню. В высоту бук был примерно с девятиэтажку, а его ствол у земли имел диаметр не меньше пары метров. При этом это не был стройный обитатель густого леса, его широкая крона начиналась мощными боковыми ветвями почти от земли.

Переход к ручью был спокойным. Некоторое оживление внес лесной кот, который захотел на меня поохотиться. О его присутствии я узнал по шелесту ветки где-то сбоку. Зверь, пробираясь по кронам деревьев, пытался меня обогнать и затаиться в засаде над моей тропой. Конечно, я удвоил бдительность. Через полсотни метров кота выдал кончик хвоста, нервно метнувшийся ниже ветки, проходящей над тропинкой. Сам кот прятался в листве. Я, недолго думая, навскидку выстрелил из автомата в ветку под котом. Увидел, как от нее брызнули щепки, а потом вспугнутое животное сбежало. Убивать его я не видел смысла, да и нравились мне коты после общения с Барсучихой. Хотя жрать людей – это, конечно, нехорошо. Особенно меня.

Потом по дороге я еще видел семью колючников. Животные были похожи на гигантских крыс с тяжелыми, как у кенгуру, задами. На головах и вокруг шеи у них росли длинные колючки, похожие на дикобразьи. И на хвостах у них тоже имелись пучки колючек. Животные сидели вокруг дерева, подвижными передними лапами притягивали ветки и объедали их. Иголки сейчас мирно лежали вдоль тела. В случае опасности они поднимались, зверь наклонял голову и пытался бодать противника вздыбленными иглами или бить его колючим хвостом. Я применил лучшую для этого животного тактику – просто не стал к нему приближаться.

Когда я добрался до ручья, то устроил себе небольшой отдых, а потом приступил к геологоразведке. Натянул на себя непромокаемый комбинезон и начал брать пробы.

В первую очередь проковырял саперной лопаткой дырку в каменистой косе, на которую обратил внимание, когда шел в сторону Большого Граба. Нашел место, где голова косы переходила в тело, там докопался до твердого слоя, который определил, как плотик. Глубина потенциально полезной породы в косе оказалась около метра. Для пробы взял каменистый грунт с самого низа. Набрал лоток и полез в воду мыть золото. Делал все, как объясняли в самом толковом учебном видео. В результате среди слоя пыли, оставшейся в лотке, нашел мелкие, меньше миллиметра, крупинки желтого цвета. Пересчитал их. Оказалось, около двух десятков. Два десятка – это немало. Это вполне даже прилично.

Затем взял еще несколько проб. В пробах из русла я золота не увидел. Рядом нашел промоину, взял пробу из ее края. Там тоже нашлось много крупинок, правда, в отличие от большой косы, объем полезной породы здесь был гораздо меньше. Потом поднялся чуть выше по течению, заметил еще пару интересных мест, получил хорошую пробу из края береговой террасы, уже заросшей деревьями и кустами. Как далеко под почвой уходили золотоносные пески, можно был только догадываться.

Общее количество добытого мной из проб золота вряд ли превышало одну десятую грамма, так что я оставил шлих только в качестве сувенира.

Далеко вверх по ручью я ходить не стал. Времени до вечера оставалось не так уж много, задача была выполнена, я провел разведку и нашел как минимум два места, где имело смысл добывать золото в заметных количествах. Собравшись, переодел штаны и носки, которые отсырели под резиной, и пошел домой, в свою землянку.

***

Мне навстречу бросились радостные котята. Хорошо быть котенком. Каждый день праздник просто потому, что ты молод и подвижен, никаких других поводов тебе не нужно.

Я их почесал за ушами и погладил, потом немного почесал упитанные животики. Немного – потому что они начинали царапаться и прикусывать руку. Котята заваливались на спину, смешно растопыривая лапы. Потом подошла Барсучиха, которая захотела узнать, почему такой ажиотаж и нельзя ли и ей тоже попробовать новый вид удовольствия. Почесал и погладил и ее. Кот-самец подошел тоже, но чесаться не напрашивался. Он гордо лег неподалеку и сделал вид, что его такими дешевыми удовольствиями не купишь.

Я забросил вещи в землянку и пошел набирать воду для мытья и готовки.

А по дороге к ручью обнаружил ботинок.

Ботинок был чуть погрызен и немного залит кровью. Внутри были остатки ступни. Рядом с ним лежали кости, по размеру вполне подходящие для человеческой ноги.

Пришлось идти смотреть, откуда эту ногу притащили. Кто притащил, я даже не сомневался, единственными подозреваемыми были коты. Я предположил, что человек шел со стороны деревни, и прошелся в ту сторону вдоль ручья. Через километр я почти потерял надежду найти какие-то следы, но вскоре заметил вытоптанную свинами полянку и на ней куски окровавленной одежды, а потом и остальное, что осталось от трупа. Осталось немного, куски обглоданных костей, клочья одежды. Единственным, что почти не пострадало, был рюкзак. Потом еще карабин СКС нашелся. Где-то можно было бы поискать ID, но звери очень сильно порвали одежду, так что все, что лежало в карманах, могло оказаться где угодно, даже в желудке свинов.

Хоронить останки я не стал. Там почти нечего было хоронить. Взял себе рюкзак и карабин и вернулся домой. В рюкзаке нашлись комм и планшет, вход в них был без пароля, я оставил их себе. Посмотрел историю переписки, ничего там интересного не обнаружил, интернет-банк был под паролем. Немного удовлетворив любопытство, выключил приборы и забросил под кровать.

Потом подумал, у кого можно узнать, кто же это был. Дедукция позволила из трех моих хороших знакомых в деревне выбрать Рыжего. Я просто предположил, что если кто-то пошел в лес, то это охотник, и Илья мог его знать.

– Привет, Илья. Скажи, у вас там никто не пропадал вчера или сегодня с утра в деревне из охотников?

– Привет. Не то чтобы пропадал, но один парень вроде собирался в лес, за ручей.

– Похоже, он уже не вернется. Я нашел чьи-то объеденные останки и карабин СКС. А зачем его сюда понесло?

– У нас тут из-за смерти Паши изменения были. Староста хотел Фому поставить на место Паши: тот долго с ним работал, дольше всех. Но в условиях не сошлись, Фома хотел больше. А староста заявил, что он таких охотников десяток найдет и уволил его, еще и запретил охотиться в тех местах, где наша бригада всегда ездит. Фома психанул, сказал, что сам проживет и будет промышлять за ручьем, раз север и восток ему перекрыли. Вот, собственно, и все, что я знаю.

– А кто сейчас старший среди охотников?

– Не поверишь, я.

– Отчего же не поверю. Мне кажется, ты заслужил. Поздравляю.

– Да не с чем особенно поздравлять. Я в деньгах почти не выиграл, только название, что старший.

После разговора я задумчиво посмотрел на самца-кота.

И что мне с этим всем делать?

С одной стороны, он мой дом охраняет таким зверским способом. И это неплохо.

С другой стороны, он человека съел. Человеков есть не очень хорошо, не гуманно. Но человек этот был мне мало знаком, и не факт, что он был хороший. А к коту я уже привык. Так что не знаю, хорошо это или плохо.

С третьей стороны, он человека съел, а вдруг он решит, что ему все можно и потом меня съесть захочет? И вот это однозначно плохо.

Тут еще Барсучиха подошла, боднула головой – «чеши меня». И не стал я кота убивать. О том, что он хищник и не против человека сожрать, я и раньше знал, убийство охотника в этом ничего не изменило. Так что пусть живет и мой дом охраняет. А если на меня шипеть начнет, тогда, конечно, придется его убивать.

Потом еще задумался, а нормально ли это – то, что я не боюсь жить рядом с хищниками-людоедами? Я вообще никогда не боялся сильно смерти. А сейчас и вовсе было такое впечатление, что на Земле я как бы уже умер, и у меня теперь бонусная жизнь. Будет она длинной – хорошо, не получится – тоже не страшно, одну-то жизнь я уже прожил, и прожил неплохо. Наверное, что-то похожее имели в виду самураи, когда говорили о готовности к смерти. Впрочем, я не любитель самурайской романтики, очень уж гадко их наследники показали себя во время Второй Мировой в Китае. Их скотство и жестокость даже немецких союзников вгоняли в ступор. Так что мне приятнее себя считать не самураем, а, скажем, последователем чань-буддизма.

11. Вторая цель

Когда я возвращался с новой винтовкой из Большого Бука, у меня появились мысли, как можно достать старосту и управляющую борделем. Эта задача никуда не делась, сидела в памяти, как заноза, ни к чему было затягивать с ней.

Выспавшись, я направился на разведку в сторону деревни Вилячий Ручей. На этот раз не в обход через переправу Мертвого тигра, а напрямик, вдоль моего ручья, который я стал называть Домашним.

Дошел я без приключений, вышел к Вилячему ручью чуть севернее деревни. Примерно там, где будил кота, спящего на ветке дерева, только со стороны другого берега.

Деревню основали на берегу ручья, потом, за десятилетия существования, она разрослась вдоль дорог на север и восток. Так что форма деревни была близка к прямоугольному треугольнику. А ее центральная улица проходила вдоль ручья, только не по берегу, а на расстоянии. Все главные строения деревни: и дом старосты, и публичный дом, и фактория компактно располагались около юго-западного угла деревни. Вот это я и хотел использовать.

Для начала я нашел место, откуда хорошо просматривалась деревня, залез на разлапистое дерево и устроился там с биноклем и дальномером.

Передо мной была полоса зарослей, которая полого спускалась к ручью. Дальше сам ручей. Потом – забор деревни, дорога вдоль него и полоса огородов. Огороды тут нарезались щедро, в длину метров по сто. За огородами параллельно ручью шла улица, с обеих сторон застроенная домами. Это была улица Прибрежная. А за ней, также параллельно ручью, проходила Центральная, которая мне и была нужна. Эти две улицы разделялись полосами огородов, причем двумя полосами, по одной у каждой улицы. Всего от моего места до Центральной улицы получалось около четырехсот метров, сотня до ручья, и еще триста – огороды и дворы. Вполне реальное расстояние даже для СВД, тем более – для калибра .300.

Дом старосты стоял ко мне тыльной стороной. С этого ракурса вид на сам дом перекрывался сараями, так что рассмотреть с этой стороны я практически ничего не мог. А публичный дом стоял ко мне фасадом, и это давало некоторые возможности.

Прикинув, с какого места будет хорошо видно вход в публичный дом, чтобы его не перекрывали дома и сады, я выбрал подходящее дерево, достаточно ветвистое, чтобы на него можно было залезть, и достаточно густое, чтобы листва меня спрятала. Кроме прочего, оно стояло далеко от ближайших ворот деревни, так что рассмотреть меня на нем со стороны поста было бы сложно, без оптики и вовсе невозможно.

Дерево, конечно, было ветвистым. Но расстояние от земли до нижней ветки оказалось метра четыре, и выше было лезть тоже не так уж просто. А место, которое я присмотрел для себя, находилось на высоте метров в десять. Там и обзор был хороший, и несколько удобных веток, на которых можно расположиться, и достаточно листвы для маскировки. Осталось туда забраться.

Вот в этом мне помогло альпинистское снаряжение. Сначала шнур с тяжелым карабином на конце я перебросил через ветку. Продел конец в карабин и петлей затянул шнур вокруг ветки.

Привязал винтовку к рюкзаку, потом к концу длинного шнура. Второй конец привязал к поясу, чтобы поднять груз, когда доберусь наверх. Надел лохматый камуфляж, покрасил лицо и руки маскировочной краской, нацепил на себя альпинистскую обвязку и, с помощью зажимов и стремени, поднялся по веревке. Это оказалось непривычно, но не слишком тяжело, я справился. Во время подъема меня прикрывали соседние деревья и кусты, так что увидеть меня никто не мог. Добравшись до первой ветки, я сел на нее, прицепился страховочным концом, отцепил шнур, перебросил его через следующую ветку, опять затянул петлей, залез выше. Так, постепенно, поднялся до нужной развилки.

Эту развилку, кроме обзора и скрывающей меня листвы, я выбрал потому, что там проходило рядом две прочные ветки. На одной можно было встать, вторую использовать для привязки и как упор для винтовки.

После подъема я зафиксировал себя страховкой и поменял крепление шнура. Сделал так, чтобы после спуска можно было с земли развязать узел и стащить его с дерева вниз. Потом, наконец, поднял наверх рюкзак и винтовку. Снял и спрятал зажимы, которые использовал при подъеме, и поставил на веревку спускное устройство. Теперь я был на позиции и готов быстро отсюда уйти, не оставляя улик. Устроился удобно, несколько раз попробовал прицелиться, потом начал наблюдать.

***

Моя идея состояла из двух частей.

Первая из них была основана на том, что Мария Федоровна, управляющая публичного дома, курила. А курение, как известно, убивает. Когда я бывал в этом заведении, я видел, как она выходит подымить на улицу. Вот я и ждал такого момента.

Предварительно я уточнил дальномером дистанцию, оценил скорость ветра, ввел данные в баллистический калькулятор, который установил в комме. Без него тут было бы сложно стрелять на длинные дистанции. Земные таблицы не подходят, сила тяжести другая, плотность воздуха отличается. А в калькуляторе уже введены местные значения.

Винтовка была пристреляна на триста метров, ветер слабый, так что поправки, как и ожидалось, оказались пренебрежимо малыми. Я просто пробовал, как это нужно делать для более сложных условий стрельбы.

Ждать пришлось долго. Около часа. Наконец, дверь публичного дома открылась и на улицу вышла Мария Федоровна.

***

Она встает сбоку от двери и начинает прикуривать.

Я прицеливаюсь и жму на спуск в тот момент, когда она делает первую затяжку.

Пуля отбрасывает ее тело на стенку.

Еще один пункт из списка приговоренных мною преступников можно вычеркнуть.

Я перезаряжаю винтовку и остаюсь на месте, жду развития событий.

Это вторая часть моей идеи.

Как отреагируют постовые на ближайшем въезде и прочие жители деревни, услышав приглушенный звук выстрела со стороны леса? Да никак. Решат, что кто-то охотится, или на кого-то охотятся, а он отбивается. Как отреагируют люди, которые найдут труп в центре деревни? Позовут представителя власти. А кто у нас представитель власти, да еще находящийся всего через два дома? Староста.

Вот я и жду его прихода. Хотя, конечно, я поглядываю и в сторону ворот в заборе деревни – вдруг там постовые бегут меня арестовывать, или еще кто?

Вскоре я вижу, как из дверей публичного дома выходит охранник, видит труп, хватает автомат и озирается. Пуля пробила тело и застряла в стене, направление выстрела понятно, но не дальность. Проще предположить, что женщину убил кто-то, находящийся на улице. Наконец охранник убедился, что ему никто не угрожает, и начинает звонить, поднимать тревогу.

Через пару минут к охраннику присоединяется какой-то вооруженный парень, видимо его начальник. Он покрутил головой, походил вокруг трупа и тоже начинает звонить.

Еще через минуту к ним присоединяется староста.

Попался!

Я целюсь и стреляю. Староста падает, охранники приседают от неожиданности, начинают указывать руками в мою сторону. Ну, понятно, услышали отдаленный выстрел, или просто поняли, что стреляли из леса.

Я быстро спускаюсь по шнуру с дерева, сдергиваю веревку, сматываю ее, убираю все ненужное в рюкзак. После проверки, не забыл ли чего из вещей, я бодрым шагом иду на юг.

За то время, пока охранники соберут какую-то группу и отправят ее на мой берег, я легко успеваю покинуть место стрельбы и спрятаться в лесу.

***

Сначала я отошел от ручья подальше, чтобы меня не заметили с поста на воротах, и чтобы не напороться на группу, которую, по моим представлениям, должны послать к месту, откуда стреляли. Обойдя деревню, я вышел на оленью тропу, идущую вдоль берега, и бодро пошел дальше на юг. На юге у нас ничейные земли, все можно списать на бандитов или загадочных диверсантов из Украинского сектора. Сначала я не путал следы, чтобы дать поискам направление в нужную мне сторону. Затем, когда подошел к переправе Мертвого тигра, сделал круг чтобы запутать собак, сыпанул смесь табака, перца, плеснул еще и бензина, так как из-за сырой погоды перец мог не подействовать, и повернул на запад, туда шла удобная звериная тропа. Прошел по ней еще с километр, сделал еще один круг и направился примерно в направлении своего дома. По дороге еще раз запутал след, на всякий случай.

Скорее всего, даже первый круг окажется непроходим для собак. Не потому, что я так мастерски путал след, просто там охотничья территория тигрицы. А тигры обожают кушать собак, причем больших они любят больше, чем маленьких, в них мяса много. Прямо готовы их сдергивать с поводка, что нередко и делают на Земле в тех местах, где одновременно есть и тигры, и собаки на поводках. Хозяева собак в таких случаях обычно очень расстраиваются. Хотя я бы на их месте радовался, что собак тигры любят больше, чем людей.

***

Я спокойно добрался до своей землянки. Через полчаса мне позвонила Даша, сообщила о гибели старосты и поинтересовалась, не я ли его. Я признался, что таки я. И предупредил, что подробности сообщу лично, когда суматоха немного уляжется, через пару дней. Девушка попеняла меня тем, что я плохо себя веду и вношу хаос в спокойное течение жизни в деревне. Я пообещал со временем исправиться.

На следующий день я созвонился с Рыжим. Сказал, что мне сообщили о стрельбе в деревне и попросил подробностей.

– А ты сам-то где? – подозрительно поинтересовался Илья.

– Был в соседней деревне, там неплохо денег на отстреле хищников заработал. Скоро в Вилячий Ручей вернусь.

– У нас тут Содом и Гоморра какие-то. Убили старосту. Кто, за что, зачем – непонятно. Главный деревенский охранник собрал всех своих людей, охотников, еще пару старожилов с охотничьими собаками нанял, чтобы по следу пройти. И нас тоже обязал. Пошли по следу, пока шли, одного пса кот убил, потом вторую собаку тигр сожрал. Оставшаяся собака по следу отказалась дальше идти, так и вернулись ни с чем. На обратном пути одного охранника не досчитались, наверное, тоже кот убил. Там такие балбесы из охраны шли, даже удивительно, что только одного потеряли, они вообще по лесу ходить не умеют. Сегодня дружинники приезжали, охране по шапке дали за то, что следы затоптали и ничего не нашли. Нового старосту назначили и уехали.

Меня все услышанное удовлетворило. Так что на следующий день я собрался в деревню, к Даше.

12. Золотая пыль

Компрометирующую меня винтовку и патроны к ней я спрятал, даже не дома, а на дереве, упаковав в пленку и маскировочного цвета ткань. И пошел в деревню, своим обычным маршрутом, в обход, через переправу Мертвого тигра.

Меня остановили на входе.

– Кто такой, что тут делаешь? – строго спросил охранник, распираемый чувством собственной важности.

– Охотник, охотился у соседней деревни, к знакомым иду.

– ID предъявляй, охотник.

Я предъявил, охранник переписал данные. Потом его напарник неожиданно потребовал снять оружие. Я подчинился. Тогда меня толкнули к стене, потребовали снять рюкзак и начали обыскивать.

– И что это значит? – поинтересовался я.

– Молчи, охотник. Бродят тут всякие, а у нас людей убивают.

Поиски в рюкзаке к удовольствию охранников быстро выявили лоток и резиновый комбинезон. А в кармане у меня нашелся пакетик с образцом золотого песка из проб.

– Охотник, говоришь? – спросил охранник, покачивая пакетиком.

– Закончили обыск? – уточнил я. – Тогда пакетик отдаем и пропускаем. И готовимся к разговору с начальством.

Охранники присмирели и пропустили. Очевидно, санкций на обыск им не давали.

***

В первую очередь я, конечно же, направился к Петру.

Там был встречен поцелуем Даши, которая повисла на моей шее. Потом привел себя в порядок, был усажен за обеденный стол.

– Рассказывайте новости, – попросил я Петра. – Про смерть старосты я уже знаю.

– Потом были попытки найти убийцу. Потеряли в лесу двух собак и одного парня из охраны. Потом приезжали дружинники. Назначили новым старостой Ярослава.

– А можно подробнее. Как у вас вообще старосты назначаются?

– Да все просто. Дружинники приезжают, собирают старожилов, кто больше пяти лет здесь, спрашивают, кто хочет. Потом проводят голосование среди старожилов, разговаривают с основными кандидатами, и по результатам выбирают человека и идут в факторию, там меняют полномочия по управлению общинными счетами. Вот и все. Мы заранее друг с другом переговорили, Ярослав попросил поддержать его. Мне вот обещал добычу мяса передать, которой раньше Павел занимался. Другим тоже что-то обещал. Очень ему хотелось в старосты. Он мужик неплохой, а самому становиться старостой мне, например, не хочется.

После обеда попарились в бане, на этот раз вдвоем с Дашей. Это было гораздо интереснее, чем пить пиво с мужчинами. Хотя пиво у нас тоже было. Девушка соскучилась, я – тем более, так что первый раз мы обласкали друг друга уже в бане, не дожидаясь вечера. Потом и вечером она пришла, и мы долго наслаждались всякими интересными вещами.

На следующий день я сделал набег на факторию. Нужно было закупаться для добычи золота. Ведра, разборный шлюз, химикаты для очистки, весы, химическая посуда, горелка. Я не планировал добывать золото сам, это слишком трудоемкая и не слишком доходная работа. Мне нужно было просто провести пробную добычу, чтобы оценить количество металла в породе. С этими данными уже можно будет с кем-то разговаривать, что-то планировать.

Еще зашел в небольшую мастерскую, где делали разные металлические работы. Приобрел там замок, сделанный из обычного стального засова. Открывался он самодельным ключом с крючком на конце. Засовываешь его в замочную скважину, крючок опускается и цепляет засов за специальные отверстия. Просто и надежно. Как раз для лесного жилья.

А потом я продолжил получать удовольствие от общества Даши. И ночью не сдержался, продолжил. И еще раз утром, хотя она начала намекать, что ее организму и в позапрошлый раз было достаточно.

А потом взял себя в руки, поцеловал Дашу и ушел в свою одинокую землянку.

***

На следующий день я отправился по ручью к тому месту, где брал пробы. В этот раз я сосредоточился на косе, где ожидал получить наибольший результат. Работа продвигалась медленно, потому что я периодически брал пробы лотком, чтобы понять, как металл распределен по глубине. За исключением этого, ничего интересного не было. Набираешь каменистый грунт в ведра, высыпаешь в шлюз, установленный на течении ручья, размываешь руками, выбрасывая камни. И так до вечера. Потом смываешь то, что накопилось в шлюзе на коврике в лоток и промываешь до получения концентрата. Мне приходилось работать осторожно, беречь руку, на которой заживали царапины от когтей длиннолапа.

Ночевка на природе ничего неожиданного не принесла. Готовил и сушил вещи я на костре. Ночевал прямо на земле, в спальном мешке. Крупных хищников, я надеялся, тут не было, ближайшими были медведь и длиннолапы, которых я убил. На крайний случай, фонарик, свисток для отпугивания зверей и оружие я держал под рукой.

Утром я закончил мыть запланированный объем породы – один кубометр. Собрал полученный концентрат, переоделся в сухое и отправился в землянку. Там сложил перед входом очаг, где можно было бы греть и выпаривать растворы, и провел очистку золота. Получилось целых семнадцать грамм, судя по материалам в интернете, очень неплохой результат.

А потом я вернулся в деревню. На этот раз на входе, хотя данные ID зафиксировали, обыскать меня не пытались, видимо охранников поставили на место.

***

После захода к Петру, где меня встретила горячими поцелуями Даша и горячим обедом – ее мать, я созвонился и договорился о встрече с Беляшом.

– Здравствуй, Олег. Смотрю, выглядишь хорошо, сыто, уверенно.

– Да и вы тоже неплохо выглядите.

– Стараюсь. Ты по делу позвал, я так понимаю?

– По делу, – я выложил на стол золотой шарик.

– Это то, что я думаю? – поднялись брови у Беляша.

– Именно, семнадцать граммов. Скажи, у тебя парни в команде есть, которым ты доверяешь, сколько их?

– Шестеро.

– Я знаю, где лежит золото. Знаю, как его добывать и очистить. У меня есть основное оборудование. Смогу помочь с проводкой по лесу и охраной от хищников. Нужны люди для тяжелой работы, которым золото помутнение мозгов не сделает.

– Это интересно. И сколько получится на человека?

– В том куске, который я разведал, кубометров сто породы. Я с одного кубометра взял семнадцать грамм, но, скорее всего, в среднем получится меньше. Будем считать десять. Себе я возьму половину. Вам на семерых получится пятьсот граммов. Фактория принимает очищенное золото с дисконтом двадцать пять процентов; если поровну делить, на каждого придется… – я вывел на комме калькулятор: – одна и семь десятых унции. Примерно за недели две работы. Потом есть еще одно место. Отдохнем, и там можно будет поработать. Позже еще поищу, подальше, если уж золото есть, то не в одном месте лежит.

– Ну что я могу сказать. Одна и семь унции за две недели – это намного лучше, чем ноль семь в месяц, которые платят за черные работы в деревне. Парням будет интересно.

– Как скоро сможете выходить?

– Да хоть завтра.

– Не торопись. Вам надо еще снаряжение закупить. Комбинезоны резиновые, лопаты, ведра, перчатки. Одежду рабочую сменную, по три комплекта, хоть и робы оранжевые, оружие проверить, продукты на две недели, можно без мяса, мясо там найдем. Еще вопрос – вы как ночевать в лесу хотите? Если решаем постоянно работать в тех местах, лучше сразу избушку поставить, ночью страшно на открытом месте спать, мало ли какой зверь придет. Те же коты могут втихомолку спящего человека убить и незаметно для всех утащить.

– С избушкой, конечно, спокойнее. Мы с парнями простенький сруб за пару дней сделаем, на деревенских работах строительству уже научились.

– Тогда и для этого инструменты брать надо.

– Ладно, давай ты мне с утра прямо список пришлешь, что нужно по твоей линии для работы и жизни в лесу, об остальном я подумаю. А послезавтра с утра выйдем.

– Хорошо. Только не болтайте об этом, сам понимаешь, чем меньше людей об этом знают, тем спокойнее нам спать.

***

В запланированное время мы с Беляшом и его командой вышли из деревни через восточные ворота и чуть отошли по дороге.

Я остановил парней для инструктажа. Объяснил им все, что нужно знать при движении в лесу: порядок движения, их действия при появлении зверей, пояснил, что я пойду сзади, на самом опасном месте. Все выслушали, а чтобы не глупили, я их еще припугнул тем, как легко и быстро хищники могут убить человека даже в вооруженной группе.

Начали движение, я шел сзади и направлял группу по звериным тропам к переправе Мертвого тигра. По дороге, на оленьей тропе по берегу ручья, встретили семью бизонов. Остановились, немного постояли, потом я негромко пугнул животных свистком, они гуськом проломились сквозь кусты и тихо исчезли в зарослях.

Перед переправой я опять остановил парней для инструктажа. Предупредил, что вступаем на охотничью территорию тигрицы – за одно мгновение может случиться что угодно. Вплоть до похищения человека прямо из строя. Распределил среди людей направления для наблюдения. Приказал снять оружие с предохранителя. Повторил, что стрелять можно только в одном случае – если тигр атакует. Не идет вдалеке, не рычит, и даже не прыгает, пытаясь испугать, а уже бежит прямо к тебе. Напомнил, что нельзя покидать строй, и тем более – бежать.

Затем продолжили движение. Парни притихли. Мысль о том, что кого-то из них тигр может схватить так же просто, как кошка хватает мышь, сделала их очень послушными и внимательными. Я даже попросил их идти не так напряженно, от лишнего страха больше вреда, чем пользы. Тигрицу мы действительно увидели. Она демонстративно вышла из кустов в стороне от нашего маршрута и рычала, отгоняя нас. Наверное, где-то там были ее тигрята. Парни сдержались, стрельбы не открывали, паники тоже не было, и все остались живы. И тигрица, и парни.

Я вел группу не к себе домой, а напрямик к месту добычи, западнее тех мест, где была моя землянка. Мне казалось, что мы идем по краю охотничьих участков убитого мной медведя и моих котов, но я мог и ошибиться, поэтому приходилось постоянно осматриваться.

Оберегать не только себя, но и целую группу оказалось сложно. Еще и приходилось выбирать дорогу в незнакомых местах. Устал я от этого ужасно, но до Домашнего ручья дошли без приключений, а там я вдоль ручья вывел группу к золотосодержащей косе. По дороге животные слышали, как идет наша группа, и уходили в стороны. Парни, наверное, никого и не видели. А я успел заметить и пятнистых оленей, и семейку лосей, и даже маленькое стадо свинов во главе с матерым самцом.

***

На месте будущего лагеря начал командовать Беляш. Кого-то назначил готовить обед, кого-то рубить дрова, сам с парой парней прошелся неподалеку, посмотрел, где можно брать деревья для строительства избушки. После обеда началась стройка. Я не вмешивался, просто не давал всем разбрестись по лесу и охранял группу на случай появления хищников.

– Не стрелять! – я сказал это спокойным голосом, но все парни разом замерли, стук топоров и гомон прекратились.

На ветке дерева сидел кот. Он повернулся боком, и я узнал самца, на участке которого построил свою землянку. Основной окрас шерсти, серый с коричневым, у котов похож, а вот черные пятна и разводы имеют разную форму. У моего кота на правой лопатке была приметная загогулина, а по низу левого бока шла полоса, напоминающая потеки черной краски.

Назову-ка я его Барсук, решил я. А то живем рядом, а он без имени до сих пор.

Приходу кота я удивился. Я не думал, что его участок доходит до этих мест, у хищника такого размера он должен быть меньше. Хотя он же самец, в гости к окрестным самкам ходит…

Я подошел к Барсуку ближе и встал напротив него.

– Чего пришел? – спросил. – Просто любопытно или по делу?

Тут на соседнюю ветку прыгнула самка. Другая самка, не Барсучиха.

– Пришел представить мне свою жену с этого участка? – решил я. – Тогда я назову ее Барсетка.

Я задумался. Мне представить коту всю группу, как свою семью? Нет, их много, будет выглядеть угрожающе. Да и какая они семья, я почти всех второй день знаю. Но кого-то представить надо, иначе я даже спокойно отойти пописать не смогу, побоюсь, что утащат в мое отсутствие кого-нибудь. А так будет небольшая гарантия.

– Беляш, подойди спокойно и встань рядом со мной, – не поворачивая головы, попросил я.

Вор подошел, встал за моим плечом. Это он правильно, прямо чувствует, как надо встать.

– Это Беляш, – представил я его котам. – Его не надо есть.

Коты посмотрели на Беляша и убежали по своим делам.

– Это что сейчас было? – поинтересовался вор.

– Самец представил мне свою жену. Я тебя им представил. Теперь есть неплохая гарантия, что, если ты в мое отсутствие будешь ходить по участку этого кота, он тебя не съест. У нас с ним что-то вроде мирного сосуществования. Он не ест меня, а я за это не убиваю его.

– А остальных, значит, может и схарчить?

– Пусть не шляются, где не положено, он и не схарчит. А вообще да, этот может. Двух человек уже убил, и это только то, о чем я знаю.

– И что, он прямо понимает человеческую речь?

– Да нет, конечно, просто чувствует тон разговора, настроение. Я мог бы что угодно говорить, главное – правильным тоном.

После этого случая парни начали ко мне относиться, как к шаману. Странные они, даже людей как-то понимать умудряются, а животных – не понимают. Животные – простые, а люди даже сами себя обманывают постоянно. Я вот тоже себя обманывал, всю жизнь думал, что работа сделает меня свободным, а оказалось, что свобода – изначальна, она внутри.

***

Первая ночевка была под открытым небом и оказалась нервной, но обошлось без неожиданностей. На второй день парни уже закончили избу и даже сколотили четыре пары двухъярусных нар и стол. Домик получился неказистым. Из не ошкуренных бревен, с заметными щелями, закрытыми уплотнителем. Но защитить от хищника, ветра и дождя был способен, а большего от летнего лагеря и не требовалось.

Работа на ручье началась с утра третьего дня. Я установил шлюз, парни начали копать и таскать породу. Я руками размывал грунт в желобе и отбрасывал камни. Потом у шлюза меня заменил Беляш, а я стал просто сторожить от хищников и руководить работами.

Парни работали с энтузиазмом молодых организмов. Все они попали в заключение по разным статьям, к преступлениям их привели молодость, глупость и избыток энергии. Сейчас Беляш умело направлял их энергию на полезные цели. Получалась двойная польза – парни делали что-то полезное, прежде всего для себя, и у них не хватало сил и времени на глупости.

Энергии у молодых организмов было так много, что золотоносная коса таяла со сказочной скоростью. Я дважды в день смывал со шлюза осадок и промывал концентрат. И прямо в полевых условиях очищал золото. Во время первой очистки парни столпились вокруг меня и ждали чуда – как из рыжего песка возникнет маленький шарик чистого золота. Потом привыкли.

Работа на косе была закончена на десятый день. Общий результат достиг килограмма двести грамм. Моя доля после сдачи в факторию составляла четырнадцать унций. В подробности дележа между парнями я не лез, но краем уха слышал, что Беляш берет себе две доли, остальным дают по одной. Парни заработали чуть больше той суммы, что я и предполагал вначале.

Кроме работы, каких-то особых событий не было. Один раз к нам вышел молодой медведь, я его отогнал свистком. Четыре раза я ходил охотиться, чтобы прокормить прожорливые организмы трудовой молодежи. Пару раз к лагерю выходила Барсетка, но без каких-то целей, просто посмотреть из любопытства. На охоте она тоже за мной следовала, и наверняка подбирала остатки тушек, которые я бросал.

Каждый день я созванивался с Дашей, и мы, как обычно, обсуждали самые разные вещи, как правило – из земной жизни. Правда, об интимных темах говорить я не мог, парни в тесной избушке растопыривали уши от любопытства. Всех интересовало, откуда у меня взялась тут девушка, да еще из местнорожденных.

На тринадцатый день с момента выхода мы собрали вещи и отправились в деревню с грузом золота.

Примечательно, что все золото с начала и до конца нашей командировки хранилось у меня. Похоже, что Беляш мне доверял. Это не обсуждалось, просто после первой плавки я положил шарик золота к себе в карман разгрузки, так же продолжилось и дальше.

В деревню вернулись спокойно.

13. Новые цели

При заходе в деревню мы сразу же, всей толпой, пошли в факторию, там я сдал золото и перевел половину суммы на счет Беляша. Дальше он сам стал перечислять деньги парням, причем часть денег оставил у себя, на расходы по строительству общего дома. После нашего похода им хватало, чтобы оплатить основные материалы. Когда на доме появится крыша, они смогут оформить на себя статус домовладельцев.

Я дождался у выхода, пока они закончат с расчетами.

– Ну что, парни в восторге, – вышел ко мне Беляш. – Рвутся в следующий выход на добычу. Да и я тоже, если честно.

– Погоди, отдохнем, в баньку сходим, потом через несколько дней пойдем.

– Нам нужно дом доделать и оформить, так что хотеть-то мы хотим, но реально нам с неделю надо в деревне провести.

– Ну и хорошо. Я, может, выйду раньше, на разведку, потом вернусь за вами. А может, и нет, пока не решил. Главное – за парнями следи. Чтобы они языки не распускали, деньги не пропили, и чтобы сами не рванули приключения искать в лесу. В лесу со мной, и в лесу без меня – это для вас две большие разницы.

– Они уже поняли это, когда увидели, как ты с котами разговаривал. За парнями я прослежу, сам понимаю, как легко по глупости быстрые деньги теряются. У меня сосед в молодости в карты свой дом проиграл, помню. Жена от него из-за этого ушла, а сам он спился.

***

После прощания с Беляшом и парнями я уже повернул к дому Петра, но глаз зацепился за оживление около публичного дома. Там о чем-то темпераментно беседовали трое мужчин. На входе стоял угрюмый охранник. Мне стало любопытно.

– Уважаемые, добрый день. А что это здесь такое оживление? Неужели переселенок новую партию прислали?

– Да нет, какую партию. Дочь старого старосты сюда поместили, вот, в очередь записывались. Пускают всего по десять человек в день, очередь уже на два месяца, и пока все желающие по первому разу не пройдут, повторно не записывают.

Я задумался. Женщины считаются имуществом, наследника у старосты не осталось, так что все перешло в собственность общины, получается, и женщины тоже. Жены, кажется, в количестве трех, и незамужние дочери, сколько есть.

– Так, а если она еще не замужем, сколько же ей лет?

– Лет семнадцать, вроде. Но она такая пышненькая, говорят, уже есть за что подержать.

Меня эта новость привела в недоумение. И я пошел к Петру уже с намерением разобраться, что же тут происходит.

– Петр, вопрос у меня один возник, – сразу после приветствия и поцелуя Даши попросил я его о разговоре.

Он пригласил меня за стол, сел сам. И Даша рядом пристроилась, грудью к моему плечу прижалась.

– Я шел мимо публичного дома, мужики сказали, что туда несовершеннолетнюю дочь убитого старосты поместили. Что вообще происходит? И с женами его как поступили?

Петр пожал плечами и слегка нахмурился.

– От старосты остались имущество, три жены и дочь. Имущество, в том числе дом и скот, будут продавать на аукционе через неделю. Старших двух жен – тоже. Самая старшая, ей лет сорок, но она управляла большим хозяйством, так что ее кто-то обязательно купит, домоправительницей поставить, например. Второй лет тридцать, она красивая, ее тоже кто-то купит – для постели. Третья – это дочь Ярослава, нового старосты. Он ее обратно к себе в дом забрал, говорит, что мужа потом будет искать нового. С дочерью покойного Федора непонятно получилось. Сначала Ярослав ее к себе в дом забрал, а неделю назад в публичный дом поместил, и доступ к ней мужикам разрешил. Я с ним разговаривал, он сказал – она сама виновата, подробностей не говорит.

– Вы сами понимаете, какой прецедент устроили? Теперь у каждого старожила, который умрет без наследника, жена или дочь может в публичном доме оказаться. А если он сильно не угодил старосте, так и при живых наследниках такое устроят.

– Ну а что ты предлагаешь делать? – пожал плечами Петр. – Ярослав староста. Он распоряжается общественным имуществом как считает нужным. В принципе, он в своем праве, законом это не оговорено. Хотя раньше вдов, не имеющих сыновей, всегда просто на аукционе продавали, а если не покупал никто – оставляли в общем доме на хозяйственных работах. А такого, чтобы незамужняя дочь оставалась без отца и братьев, я не помню.

Когда я решил убить старосту Федора, я не задумывался, что у каждого, даже самого плохого человека есть семья. И для этой семьи он любящий муж или отец. Даже если и не любящий, все равно родные зависят от его благополучия. Теперь оказалось, что мои действия запустили цепочку событий, которая привела несовершеннолетнюю девушку в публичный дом. Необходимо было что-то с этим делать.

Для начала я попросил Дашу скинуть мне номер комма этой девушки. Ее звали Вика. Днем ее комм не отвечал на вызов, я отложил разговор на ночь.

После бани и ужина Даша помогла мне слегка расслабиться, но до конца забыть о Вике так и не получилось.

***

Я позвонил ей ночью, она ответила на видеовызов.

– Чего надо? – неприветливо ответила растрепанная девушка.

Была она темноволосой, кареглазой, полненькой. Кожа, скорее всего, была смуглой, хотя камера планшета могла и обманывать.

– Поговорить, – ответил я после небольшой паузы.

– Тогда говори быстрее, мне еще поспать надо.

– Расскажи, как ты там оказалась. Почему.

Девушка запнулась, потом спросила уже спокойнее:

– Зачем тебе?

– Может, помочь хочу? – пожал я плечами.

– Тогда слушай с самого начала, – девушка со вздохом начала рассказывать. – Два года назад мой отец взял в жены Юлю, дочку Ярослава, нынешнего старосты. Она года на три меня старше. Не прошло и двух месяцев, как она начала обслуживать моего брата, Пашку. Сначала я в коридоре случайно увидела, как она его ртом ублажает, потом еще раз в саду, прямо перед моими окнами, он ей юбку задирал. Потом начал в своей спальне регулярно ее пялить. У него комната через стенку от моей, мне всегда слышно было, как кровать в стену стучит, и Юля охает. В конце концов, когда они в очередной раз долбились, я не выдержала и сказала отцу, чтобы он их утихомирил, достали уже. Отец побежал в Пашкину комнату, увидел все, брату морду набил, а Юле сказал, что раз она такая шлюха, он ее пошлет работать по специальности. У отца по субботам в бане мужики собирались, друзья и партнеры, выпить и попариться. Он стал в баню Юлю вызывать, чтобы она там всех желающих обслуживала. Так и продолжалось до его смерти.

Вика взяла паузу, перевела дыхание, потом продолжила.

– А когда папа погиб, Ярослав забрал к себе дочку, та ему на меня нажаловалась, что это из-за меня она мужиков в бане ублажала. Ярослав сначала забрал меня к себе и сам мной пользовался. Юльке этого мало показалось, она убедила его в публичный дом меня поместить. Вот, теперь я здесь, – Вика развела руками. – Теперь этот урод каждые пару дней сюда приходит попользоваться мной, и спрашивает, готова ли я его на коленях упрашивать, чтобы он меня обратно к себе забрал. Ему мало просто меня отыметь, ему надо, чтобы я со всем старанием и благодарностью сама все готова была делать.

– А ты, я так понимаю, не просишь?

– Мне проще десяток посторонних мужиков обслуживать, – махнула она рукой. – Чем перед ним на колени встать. Эти хоть в душу мне не лезут.

Девушка была бойкой. Юношеская пластичность помогла ей не сломаться.

Хотелось бы ей помочь, тем более что я отчасти был ответственным за все, что случилось. Как именно ей помочь, я пока не знал.

В то же время я видел, как на моих глазах совершается еще одно преступление, и я знал, кто преступник – Ярослав. Его дочь, очевидно, тоже, но ее я достать не могу, а вот Ярослава – почему бы и нет? Не так уж это сложно. В прошлый раз мои действия, как оказалось, привели к неоднозначным результатам, но к каким-то привели. Скажем, Даше и ее отцу больше никто не угрожает, Юлю перестали вызывать в баню. Какие-то плюсы есть. Если бы не мстительность Ярослава и его дочери, все уже было бы хорошо. Попробую быть последовательным.

– А когда, ты говоришь, Ярослав к тебе приходит?

– Во время обеда. Другое время у меня расписано по клиентам, так он мне еще и поесть нормально мешает. Сегодня приходил, наверное, завтра не будет, а потом опять придет.

– Ладно, не унывай, я попробую что-то сделать.

Секс с Дашей в эту ночь был странным. Сначала я был задумчив, потом агрессивен. Впрочем, на агрессивность Даша не жаловалась, я оставался достаточно осторожным. Пожалуй, ей даже польстила моя несдержанность.

***

Следующий день я посвятил подготовке к устранению Ярослава.

Главной проблемой стало то, что на выходах из деревни теперь регистрировали всех входящих и выходящих. Если мой выход совпадет с убийством, я автоматически окажусь подозреваемым. Нужно было как-то обеспечить себе возможность попадать наружу и внутрь деревни без прохода постов.

Для начала я пошел рассмотреть внимательно ограду деревни. По всему периметру она была одинакова. Трехметровый забор крепился на столбах из стальных труб. К столбам короткими перемычками были приварены рамы из уголка, а уже к ним – сетка из толстой проволоки. По верху шла спираль колючей проволоки. В принципе, забор был сделан не от людей, а от крупных хищников. Человек мог, например, сделать подкоп, или перебраться через верх с помощью лестницы, или забравшись по сетке с помощью крюков. Колючая проволока легко устранялась кусачками. Задача слегка осложнялась тем, что мне нужно не только выйти, но и вернуться, причем так, чтобы не оставлять следов.

Я уточнил по длине тени высоту забора. Оказалось, ровно три метра.

Затем уселся на травке думать. На теплом солнце и под пение птиц думалось хорошо, приятно.

Идея с замаскированным подкопом отдавала авантюрностью. Хотя регулярных обходов периметра охраной я и не замечал, но все же сложно так замаскировать люк дерном, чтобы его не могли обнаружить. Значит, рано или поздно заметят, и по закону подлости это произойдет рано.

Использование лестницы выглядело неплохо, но лестница для трехметровой высоты получилась бы довольно тяжелой. Просто так ее не понесешь, и с одной стороны забора на другую не перекинешь. И где ее прятать?

Идея лестницы трансформировалась в идею веревочной лестницы, которую можно цеплять к верху забора на крюке. Это уже казалось рабочим вариантом. Я направился во двор к Петру, там из веревки и отрезков досок соорудил трехметровую лестницу и дощечку, которую можно будет установить между звеньями забора, на столб, чтобы удобно там встать. Еще палку с крючком сделал, чтобы вешать лестницу на забор и снимать ее.

***

Ближе к вечеру я сказал Даше, что мне нужно по делу к своим коллегам-старателям и покинул гостеприимный дом. Снял себе в деревне на несколько дней номер с отдельным выходом, чтобы можно было уходить и возвращаться, не вызывая вопросов.

Ночью собрался и вышел. Мужчина, который бродит ночью в полной экипировке для похода в лес, наверняка бросился бы в глаза любому прохожему. Поэтому до ограды деревни я шел огородами, а дальше – вдоль нее до юго-западного угла периметра. Оттуда, перебравшись через забор, я выходил почти сразу к тропе вдоль ручья, да и стрелять я планировал с южной стороны, оттуда хорошо просматривается улица Центральная и публичный дом. И дом Ярослава стоял на ней, недалеко от дома предыдущего старосты.

Узнать, в каком доме он живет и как выглядит, было не просто, а очень просто. Дом Ярослава, после его назначения старостой, отметился на карте комма, как местная администрация, а портрет и имя появились на странице деревни. Можно ли по этому портрету его узнать в бинокль – проверю на практике.

Я легко перебрался через забор, для этого пришлось перекусить и раздвинуть витки колючей проволоки. Перебравшись на другую сторону, я сцепил концы проволоки, чтобы ее нарушения не было заметно. На всякий случай с обеих сторон от забора я посыпал землю перцем с табаком. Затем быстро, подсвечивая себе под ноги фонариком, включенным на минимум, по оленьей тропе добрался до помоста, с которого стрелял в тигра. Там и проспал до утра.

Утром в первую очередь дошел до места, где спрятал винтовку, и вернулся с ней обратно. Место это было вблизи моей землянки, так что времени это заняло часа четыре.

Затем нашел подходящее для стрельбы дерево. На расстоянии около пятисот метров от публичного дома и метров двести – от периметра деревни. Если кто-то в деревне увидит, откуда я стрелял, и ко мне пошлют охранников, им придется бежать вокруг, через восточный выход, а это километр туда и столько же обратно, так что близость к деревне меня сейчас не пугала. Я, надев камуфляж, залез на дерево, проверил, насколько там удобно, мне все понравилось. Потом закрепил в нужном месте веревку, спустился, чтобы не сидеть там зря до обеда, подождал час и поднялся обратно.

***

Ярослава я заметил, когда он выходил из своего дома. Лицо оказалось вполне узнаваемым, в пятнадцатикратный бинокль я вижу его достаточно отчетливо.

На всякий случай, чтобы не перепутать с похожим человеком, я жду, чтобы убедиться, что он направляется в публичный дом.

Когда он повернул с улицы к его входу, я запоздало понимаю, что теперь он движется поперек линии выстрела, и нужно вносить поправку на его скорость. Времени на долгие раздумья нет, старосту могут скрыть кусты, поэтому я прикидываю по сетке прицела, на сколько он смещается за половину секунды, делаю упреждение, сопровождая цель, и стреляю.

Оказалось, я немного недооценил величину поправки.

Пуля попадает в самый край фигуры, в лопатку или плечо. Тело Ярослава слегка разворачивает вокруг оси, он падает на колено и руку, лицом ко мне.

Я быстро перезаряжаю винтовку и, пока староста находится в шоке, стреляю еще раз.

В этот раз попадаю в середину груди. Тело падает и больше не двигается.

Я не стал ждать, пока труп обнаружат и начнут что-то предпринимать, быстро спускаюсь с дерева, сдергиваю с ветки веревку, складываю все, посыпаю место порошком от собак, табаком с перцем, и ухожу в сторону ручья.

***

По оленьей тропе я пробежался вдоль ручья, сделал петлю, перешел переправу Мертвого тигра, там тоже сделал противособачий маневр, надел резиновый комбинезон и спустился в воду. Прошел по ручью еще немного, сделал ложный выход на западный берег, вернулся по своим следам обратно в воду, потом прошел чуть дальше, закинул веревку на прибрежное дерево и по ней, с помощью альпинистских зажимов, поднялся на восточный берег. Снял бродный комбинезон и, отойдя немного от берега, залез на раскидистое дерево. Замаскировался там и приготовился смотреть на то, как охрана деревни будет идти по следу.

Погоню я так и не увидел, только слышал лай. Собаки не добрались даже до тропы вдоль ручья. Может, вообще не смогли найти дерево, с которого я стрелял, и мой след. Я просидел на дереве пару часов после того, как суета улеглась, осторожно вернулся к переправе Мертвого тигра. Проверил, нет ли там кого, потом спокойно развел костер и приготовил ужин. А затем там же и заночевал на помосте. Возвращаться в деревню сегодня я не планировал.

***

Утром я позавтракал и тщательно, насколько мог, спрятал все следы своего пребывания, посыпал место завтрака порошком от собак, немного побрызгал бензином, я завел для этого специальную бутылку с брызгалкой. Затем пошел искать новое дерево для стрельбы. Мне нужна была позиция на расстоянии около восьми сотен метров от центра деревни. На большей дистанции скорость пули снижается, ее траектория увеличивает крутизну, нарастают поправки и ошибки. А восемь сотен – достаточно близко, чтобы уверенно попасть из моего ствола, и достаточно далеко, чтобы не увидели и не поймали.

Первое дерево, куда я залез, мне не подошло, я немного ошибся с направлением, и с него улица Центральная не просматривалась вдоль. Второе дерево оказалось удобным. Когда я на него залез и примерился к винтовке, оказалось, что ветер, хотя и слабый, заметно качает высокую крону, и точка прицеливания колеблется. Я оценил это осложнение, и решил, что поймать момент остановки колебания в крайней точке смогу.

Сначала несколько раз примерился к прицелу без стрельбы, подстраиваясь под качание дерева. Потом, для полной уверенности, сделал пробный выстрел. В качестве цели я выбрал одну из печных труб на публичном доме, она по размеру примерно совпадала с грудной мишенью. Промерил дальность, оценил ветер, ввел в калькулятор данные, рассчитал поправки для стрельбы. Затем прицелился, поймал нужный момент и мягко нажал на спуск. Через секунду пуля выбила глиняную крошку из кирпича трубы. Цель поражена. Выстрела никто не заметил. Звук на таком расстоянии почти не слышен, спасибо глушителю, а шлепок от удара пули в печную трубу и шум осыпающейся по кровле кирпичной крошки – кто на это обратит внимание, если больше ничего подозрительного не произошло?

Я вооружился биноклем и стал ждать. Перед обедом в деревню с севера въехала машина. Дружинники приехали – назначать нового старосту.

***

Машина останавливается перед факторией, дружинники выходят из нее. Их четверо, и среди них, как я и ожидал, тот самый капитан, который когда-то беседовал с нашей группой переселенцев, тот, который убил Никиту. Я его тогда тоже внес в список преступников, сейчас я хотел закончить это дело.

Данные по ветру были заранее перепроверены и внесены в калькулятор, поправки уже выставлены на прицеле.

Я учел, как сильно повлияло на точность даже спокойное движение цели во время убийства старосты, поэтому выбираю момент, когда капитан стоит неподвижно, ждет, пока его люди выгружаются из машины.

Ловлю нужный момент, когда перекрестье на мгновение замирает на цели, и мягко нажимаю на спуск.

Через секунду пуля попадает в грудь капитана, он падает.

Вряд ли они могли увидеть, откуда стреляли, да и услышать, при таком расстоянии, тоже. Тем не менее, дружинники – это не ленивая охрана деревни, к ним нужно относиться с полной серьезностью.

Я быстро спускаюсь, собираюсь, обрабатываю от собак след, направляюсь к тропе вдоль ручья.

***

По тропе, как и вчера, я пробежался до переправы Мертвого тигра, своим топотом спугнул какое-то животное, ушедшее в кусты. На переправе сделал на той стороне ручья круг, потом спустился в воду и прошел на юг. Оставил ложный выход на западный берег, прошел дальше, по веревке поднялся на восточный берег и двинулся еще дальше на юг. Я подозревал, что убийство капитана будут расследовать гораздо тщательнее, поэтому и след путал настолько сильно, насколько мог. В паре километров к югу я наткнулся на метки крупного медведя, рядом с ними еще раз запутал след, потом ушел восточнее, чуть вернулся на север, спрятался в кустах и дождался вечера. Погони я не видел, хотя слышал далекий лай. Похоже, в этот раз собаки довели преследователей до переправы.

Ночью я вернулся к деревне, недалеко от нее в кроне дерева спрятал винтовку, и с помощью веревочной лестницы перебрался через забор. Все значимые точки моего маршрута обрабатывал средствами от собак, даже в деревне запутал следы, сделав петлю на огородах.

В деревне я отправился на ночевку в оплаченную мной съемную комнату. Ее хозяин моего отсутствия не заметил.

***

На следующий день в деревне царило нездоровое оживление. Я пару часов просидел в кафе, читая всякую всячину на планшете и наблюдая за этим.

В Вилячий Ручей приехало десятка два дружинников, они попытались организовать поиск следов с помощью собак и местных охранников. Кончилось это тем, что одну собаку утащила тигрица, а остальные сошли со следа, нашли и разозлили медведя, и тот внес оживление в процесс, убив собаку и сильно помяв одного дружинника. Медведя убили, тигрицу – нет. Дружинник выжил, но получил, судя по повязкам, переломы ребер, царапины на плечах и изорванное зубами лицо.

Было ли мне жалко дружинника? Нет. Он выбрал свою судьбу, когда пошел на службу и отдал свою честь в распоряжение командиров. Не тех командиров выбрал. Причем выбор он этот делал из самых материальных побуждений, соблазнившись доступом к шлюхам и деньгами.

Потом дружинники пытались опрашивать каких-то людей, кого-то вызывали в дом Ярослава, где они устроили временный штаб. До нас с Беляшом, с которым я встретился поболтать, никакая информация об этом не дошла. В конце концов, вечером дружинники собрались и уехали, назначив нового старосту.

***

Мне позвонила Вика, когда у нее был обеденный перерыв.

– Привет. Тут Ярослава убили, мне сказали. Мне приятно.

– Рад, что тебе понравилось.

– Но знаешь, вот не хочу показаться занудой, но я бы гораздо больше радовалась этому известию, сидя в другом месте. Пока что в моей жизни ничего не поменялось.

Я задумался. Как-то вытащить девушку из публичного дома наверняка можно. Вопрос подготовки и времени. А вот дальше что?

– Понимаешь, Вика, мне тебя потом пристроить некуда. Ты готова жить в лесу в моей землянке?

– Олег, я готова делать что угодно и где угодно для тебя, если ты меня вытащишь. В крайнем случае, ты всегда сможешь продать меня кому-то в другую деревню, если я тебе окажусь не нужна. Я, кстати, больших денег стою, очень больших.

– Уверена? В лесу нет горячей воды и электричества, зато есть дикие звери.

– Лишь бы не дикие люди. Уверена.

– Ладно. Тебя где держат?

– Левый флигель, первый этаж, первая комната. В моем крыле сейчас пусто, только в конце второго этажа живет пара старух, которых покупать никто не захотел.

Публичный дом был выстроен в форме буквы «П». В фасадной части находилась зала, где могли ожидать своей очереди клиенты, там же сидел охранник и был кабинет управляющей. К фасаду с боков были пристроены два длинных, метров по пятьдесят, двухэтажных флигеля. В каждом из них шел сквозной коридор, имеющий выходы во внутренний дворик, а вдоль наружной стены были номера для девушек. Штук пятнадцать номеров на каждом этаже, размером три на три метра, с большой кроватью, шкафом и маленьким санузлом.

– Из дома тебя не выпускают?

– Нет, я могу только по флигелю свободно ходить и во внутреннем дворе, но из него не выберешься. А в передней части дома охранник сторожит.

– Окно у тебя открывается?

– Да.

– Включи видео, открой окно и покажи мне решетку.

На экране появилась картинка. Решетка была сварена из прутьев арматуры, на раме из уголка.

– Угол покажи. Теперь стену внутри комнаты напротив нижнего угла решетки.

Решетка крепилась к стене уходящим в нее штырем. Внутри стена была закрыта пластиком и казалась заметно толще, чем бревна, из которых она была сложена.

– Возьми пилочку для ногтей и поддень аккуратно панель, которая закрывает торец стены возле окна. Сними ее.

Под панелью показались торцы бревен и зазор со слоем утеплителя.

– Расковыряй утеплитель напротив нижнего угла решетки.

За слоем утеплителя показалась большая гайка, накрученная на штырь, тот самый, на котором крепилась решетка.

– Куски утеплителя спрячь, только в мусорное ведро не выбрасывай, там могут заметить. Панель на место пристрой, если не встанет ровно, занавеской прикрой. Вещи приготовь, все необходимое на несколько дней. Я тебе ночью позвоню.

– Буду ждать! – девушка улыбалась во весь рот.

У меня складывался план.

Для начала я зашел в факторию, купил баллончик смазки для резьбы и качественный разводной ключ. Разводной – потому что по видео точно определить размер гайки не мог. И еще набор одежды и обуви для Вики, рюкзак и оружие. Потом зашел в мастерскую по металлу, купил отрезок трубы сантиметров на семьдесят – надеть на ручку ключа, если у девушки не хватит сил провернуть гайки. Передать это все днем я ей не мог, да и незачем. Все равно надо ждать ночи.

***

Неожиданно мне позвонил Петр.

– Олег, ты в деревне?

– Да, а что?

– Разговор есть. Зайди.

Когда я пришел, Петр был неприветлив, а Даша вообще не вышла. Хозяин пригласил меня сесть за стол.

– Я тут с Дашей поговорил, кое-какие совпадения хотел прояснить. Она мне рассказала, что это все твоих рук дело.

Я промолчал.

– Из-за смерти Федора и Павла я бы и слова не сказал. Сам о таком задумывался. Ярослав был моим товарищем, хоть и не самым близким, и человеком неплохим. А из-за смерти дружинника тут многих трясли так, что могли бы и что-то вытрясти. Тебе повезло, что ты больше ни с кем из старожилов не общался, а дружинники не догадались новых переселенцев опрашивать, решили, что это разборки между стариками. Ты в опасные игры играешь, и нас под удар мог поставить. Мне бы не хотелось, чтобы моя дочь стала сиротой или вдовой и отправилась в публичный дом из-за того, что ты что-то рискованное затеял. Поэтому не обижайся, но мы собрали твои вещи, вот они в сумке лежат, в гости больше я тебя не приглашаю. И о Даше забудь.

– Могу я с ней поговорить?

– Не нужно сейчас этого. У нас с ней непростой разговор был, ей сейчас и так тяжело. Хочешь – потом позвони, если захочет – ответит.

Мне оставалось только взять сумку и выйти.

Внезапно остро захотелось курить. Бьющийся в противоречивых эмоциях мозг напоминал, что сигарета успокаивает, а сейчас неплохо бы успокоиться. Нет, не в этот раз. Я уже давно не курил, легкие и организм очистились, и приступов желания взять сигарету давно не было. Терять это из-за желания успокоить нервы? Нет.

Петра можно было понять. Он думал о безопасности своей семьи и дочери.

С Дашей, конечно, нужно поговорить. Может чуть позже, когда успокоюсь. Очень уж все это неожиданно. Какие варианты с ней могут быть? Выкрасть ее? Найти способ встречаться тайком? Отстреливать всех женихов, пока Петр ее не отдаст? Забыть ее и найти утешение в чьей-то другой постели? Не так уж мало вариантов, если вдуматься. Только большинство из них требуют согласия Даши.

Я принес свои вещи в дом Беляша, оставил ему на хранение, потом ушел в съемную комнату и завалился поспать. Прошлая ночь была суетливой, и следующая будет не лучше. А с Дашей и Петром я сейчас все равно ничего изменить не могу.

***

Вечером опять позвонила Вика.

– Олег, ты не представляешь!

– Что, тебя замуж выдают? – мое настроение было угрюмым.

– Лучше! В публичный дом притащили жену и дочерей Ярослава. Теперь они в соседних со мной номерах рыдают. Завтра к ним клиентов начнут пускать, уже в очередь мужики записываются.

– Твою же мать! Когда это кончится? Почему с ними-то так поступили?

– В общем, слушай, – Вика жизнерадостно начала рассказывать. – Старостой назначили Сергея Владимировича, это бывший папин партнер. И он, как ты понимаешь, драл в нашей бане эту сучку Юлю неоднократно, и ему это нравилось, уходил он от нас всегда довольным. Ну и вот, не знаю, почему он их сразу сюда поместил, а не к себе домой, но их сегодня привезли, всех в соплях и слезах.

Потом Вика чуть погрустнела.

– Правда, этот похотливый козел и ко мне приходил. Сказал, что моего отца он очень уважал, и я ему тоже всегда нравилась, и если я буду хорошей девочкой, то он меня к себе домой заберет. Вот скажи, Олег, почему мужики такие козлы, а?

– Потому, Вика, что жены у них козы. Скажи, а вторую дочь Ярослава зовут Люда вроде, она с тобой одногодка?

– Да, а что?

– Ничего. Просто надо и ее вытаскивать, пока с ней ничего не случилось. Можешь дать мне ее номер?

– Сейчас отправлю, почему бы и нет, к ней у меня претензий нету.

– Ладно, до вечера.

***

Я набрал номер Люды. Она ответила.

На экране появилась заплаканная девушка с простым округлым лицом, светловолосая и голубоглазая. Ниже лица была видна стройная шея и красивые плечи, а еще ниже халат натягивали очень крупные, задорно торчащие, груди. Кажется, я догадался, чем привлекла эта девушка сына Петра.

– Добрый день. У меня к тебе простой вопрос – ты хочешь, чтобы я тебя оттуда вытащил?

Девушка задумалась на секунду, видимо оценивая, чем придется расплачиваться за это, и кивнула.

– Да, я все сделаю, что скажете, – голос у нее был низкий, волнующий. Я даже задумался, что в другой ситуации не отказался бы от награды за спасение юной девы.

– Вот и славно. Сложи самые нужные вещи в небольшую сумку, вечером, когда все улягутся, оденься для выхода на улицу и жди. Только одно условие – ты никому ничего не говоришь, никого кроме тебя я вытащить не смогу. Матери твоей там вряд ли что-то серьезно угрожает, а сестра пусть сама о своей судьбе заботится. Ясно?

– Как скажете.

***

Ночью я подошел к публичному дому со стороны огородов.

– Открой окно, – отправил сообщение Вике.

Она открыла, не включая света, попыталась выглянуть. Я подошел и через решетку передал ей гаечный ключ, баллончик смазки и трубу. Тихо объяснил:

– Снимаешь тихо панели рядом с окнами, освобождаешь гайки от утеплителя, прыскаешь на них смазкой из баллона, побольше. Потом немного ждешь, еще прыскаешь и откручиваешь ключом. Старайся не нашуметь, железо не роняй. Если сил крутить не хватает, надеваешь на ручку ключа трубу и за нее тянешь. Свет не включай, при свете экрана комма или на ощупь все делай. Я отойду пока, чтобы меня не заметили, если что – звони или пиши.

Девушка кивнула, закрыла окно и приступила к действиям. Я отошел на огороды и там лег на землю, ждать. Надо мной висели звезды. Яркие, много.

Минут через двадцать пришло сообщение: «Готово».

Я подошел к окну, царапнулся в стекло, оно открылось. Передал Вике пустой рюкзак, походную одежду и обувь. Забрал у нее ключ, трубу и баллончик, чтобы не оставлять улик.

– Складывай вещи и переоденься. И позови Люду, только тихо.

Через минуту вторая девушка была в комнате. Она оделась в джинсы и темную водолазку, которая вызывающе обтягивала ее верхние формы. Нижние выпуклости у нее были гораздо скромнее.

Я напрягся, аккуратно вытащил решетку из стены и тихо поставил ее на землю. Весила она немало, но после копания землянки и таскания ведер с породой это не показалось мне сложным.

Девушки подали мне вещи, потом по очереди вылезли в окно. Я подставлял руки, чтобы они могли ставить ногу на мои сложенные ладони, как на ступеньку.

Перед уходом я разбросал под окном смесь табака и перца, побрызгал бензином. Потом мы тихонько гуськом двинулись в сторону огородов. Там повернули и прошли вдоль улицы. Немного удалившись от публичного дома, сделали прямо по огородам круг. Когда мы проходили по нему третий раз Вика ехидно спросила:

– Мы заблудились? Если да, то предлагаю идти по звездам.

– Сейчас пойдем, не переживай.

С круга, обработав след от собак, мы сошли на межу между дворами. Первая попытка не удалась, во дворе оказалась собака, которая подала голос. Мы вернулись и вышли к улице между другими дворами, где собак не оказалось. Еще немного поблуждали по темным пустым улицам, периодически брызгая на след бензином или посыпая его перцем. Затем я направился к дому Петра. Уже от его ворот позвонил ему.

– Чего тебе неймется? – я бы тоже не был рад звонку почти под утро, особенно звонку от бывшего любовника дочери.

– Петр, я помню, твой Коля интересовался Людой, дочерью Ярослава. Ему все еще интересно ее получить?

– А что?

– Она стоит перед твоей калиткой. Примешь ее, или мне другое место для нее подыскать?

– Иду, – после небольшой паузы ответил Петр.

Вскоре калитка открылась. Петр окинул взглядом испуганную девушку с сумкой, меня, Вику.

– Заходи, – скомандовал Люде.

– Даже не знаю, благодарить тебя или наоборот. А если ее найдут?

– Я следы запутал, не должны. Так что просто будем считать, что это моя благодарность за твои лекции и помощь. Или можешь думать, – я улыбнулся, – что твоя семья мне теперь должна одну девушку.

– Если до весны доживешь, тогда поговорим. А пока – извини. Опасно рядом с тобой быть.

***

В очередной раз брызнув на след бензином, я с Викой направился к деревенской ограде.

Там внезапно обнаружилось, что преодолеть забор вдвоем так же просто, как в одиночку, не получится. На гребне забора нельзя было встать вдвоем, чтобы перекинуть лестницу на другую сторону. Просто спрыгнуть с трехметровой высоты в темноте – это не лучший вариант. Пришлось усложнить процедуру. Сначала я надел на Вику обвязку и прицепил к ней шнур. Она поднялась наверх, осторожно свесилась на ту сторону, я ее опустил на веревке. Дальше все было как обычно – залез, перекинул лестницу на другую сторону, поправил колючую проволоку, спустился, снял лестницу.

К моменту, когда мы подошли к переправе Мертвого тигра, уже начинался рассвет.

Мы остановились, развели костер и позавтракали. Соваться в сумерках на территорию, где охотится тигрица, не стоило. Потом, когда солнце встало, со всеми предосторожностями двинулись к моей землянке.

Вика шла впереди, я с рогатиной сзади. Уже на подходе к Домашнему ручью перед нами на ветке появился Барсук. Мы остановились, девушка испугалась.

– Спокойно, не бойся, – я приобнял ее за плечи и притянул к себе. И ее это успокоит, и коту такой жест будет понятен. – Это Барсук.

– Это моя самка. Ее нельзя есть. Понятно? – сказал я коту.

Тот спрыгнул с дерева и лениво направился к нам, с ходу очень нетактично ткнувшись носом в пах девушки. Та застыла от страха. Обнюхав ее, он боднул ее головой в бедро.

– Попробуй медленно положить ему руку на морду и погладить по носу.

Девушка попробовала. Барсук не показывал признаков недовольства.

– А теперь по голове и за ушами.

Барсук начал подставлять голову и выгибать шею.

– Надо же, – удивился я. – А ко мне он не лез.

Через несколько минут кот лежал на спине, развратно растопырив лапы, а Вика с блестящими глазами наглаживала его бока и шею. Видимо, кот насмотрелся на то, как Барсучиха и котята получают удовольствие, но подойти ко мне не мог, ему гордость не позволяла, потому что я для него конкурент-самец.

Пока кот пребывал в благодушном настроении, я тоже его погладил. Лучше иметь с этим людоедом хорошие отношения. Вику я, конечно, предупредил, что кот опасен, и нужно внимательно следить за его настроением, когда он рядом.

Барсучиху мы нашли уже около хижины, рядом с котятами. Она особого восторга не выказала, но все же Вику я ей официально представил. Кошка ее обнюхала, дала себя погладить по голове, и даже котят дала погладить.

***

Мы ввалились в землянку на последних каплях энергии. Бессонная ночь, длинный переход, нервы – я практически валился с ног, а девушка – тем более. У нее и перед ночью день был нелегкий.

– Олег, а где у тебя туалет? – слегка смутившись, спросила Вика.

Пришлось объяснять, где и в каком формате нужно рыть ямки, и вручить лопатку. Глаза девушки при этом заметно округлились. Она пошла на выход, неся лопатку перед собой, как знамя, но я ее остановил и заставил взять автомат. И вообще за пределы землянки без него не выходить. А с пистолетом и внутри не расставаться, если дверь не заперта. А после всех объяснений все же понял, что пока она оружием не владеет совсем, и вышел ее охранять, чем ввел в еще большее смущение.

Наверное, я немного параноик. Зато живой. И она пусть будет живой, а то меня совесть будет мучить, она у меня иногда бывает злопамятной.

– Есть будешь? – уточнил я после возвращения внутрь жилища.

– Давай потом, спать хочу, сил нет.

– Аналогично.

Я скептически посмотрел на койку. Для двоих она была узковата, не планировал я тут вдвоем спать. Но выбора не было, или так, или на полу в спальнике. Быстро скинул одежду и залез под одеяло. Повернул голову, и увидел, как Вика, без особого смущения, полностью разделась и вытащила пижаму.

– Мне пижаму надевать, или лучше потом?

– В смысле?

– Ну, ты меня сейчас будешь иметь, или мы пока просто спим?

– Мне тебя нельзя иметь, ты несовершеннолетняя. Мне закон не позволяет, – я широко зевнул, глаза закрывались. – Надевай пижаму и лезь под одеяло.

– Ты издеваешься? Какой закон?

– Закон Российской Федерации. Ложись уже спать, а?

Девушка замолчала и подлезла мне под бок. Стало тесно. Я повернулся к ней, подтянул ее ближе и прижал спиной к себе. Так было намного удобнее. Под рукой, под тонкой тканью, чувствовалось мягкое теплое тело. Я вяло подумал сквозь сон, что если Даша будет мне не доступна, то так и педофилом стать недолго. Надо срочно делать вторую кровать.

***

Пробуждение было приятным; у меня так всегда, когда ложился спать усталым.

Краем сознания я отметил, что рядом со мной никого нет, и эта мысль меня разбудила окончательно. Я осмотрелся, в землянке было пусто. За окном еще было светло. Одевшись, я взял оружие и вышел.

Вика сидела перед землянкой и гладила Барсука. Он положил голову ей на колени, как часто делают крупные собаки. Рядом лежали котята. В этой картине что-то меня смущало, наконец, я сформулировал, что именно.

– Знаешь, у нас, кажется, проблема.

Вика обернулась.

– Барсук чувствует, что ты самка, и поэтому относится так благожелательно.

– Не Барсук, а Барсик. Смотри, какой он няшный.

– Этот няшный Барсик недавно убил и сожрал двух вооруженных человек. Одного точно, я сам останки видел, второй просто исчез на его участке, прямо из толпы охотников.

– Но меня ведь он не будет убивать? – девушка насторожилась.

– Не должен, если ты не спровоцируешь. Так вот, обычно дрессировка основана на том, что животное признает человека более сильным и подчиняется. А в нашем случае другое, ему просто твой запах нравится, поэтому он такой милый и лежит рядом с тобой. Что-то ему приказать мы вряд ли сможем, он будет делать то, что ему самому нравится. Как кот, который гуляет сам по себе.

***

Я принес воды, достал вяленое мясо с дерева, и мы вернулись внутрь, готовить и есть запоздалый обед.

– Слушай, у тебя тут ничего нет, как ты тут живешь? – возмутилась Вика. – Ни посуды нормальной, ни помыться где, ни шкафа. Из продуктов только крупа и мясо. Я уж не говорю о зиме, ты даже в окно раму не вставил.

– Да я на самом деле и не жил тут пока, только ночевал иногда, – я задумался. – Но вообще, ты права. Здесь надо обживаться по-настоящему. Я могу дом купить, хоть в Вилячем Ручье, хоть в Большом Буке, но одну тебя страшно там оставлять будет, а я буду постоянно уходить по делам. Скоро мне, например, на золотодобычу идти надо будет.

После ужина мы начали составлять списки того, что нужно купить, сделать, или изменить в доме. После сверки наших списков я понял, что наличие женщины в доме все же необходимо для создания уюта. Мне бы в голову не пришло, что есть так много вещей, которые могут сделать нашу жизнь более комфортной. Я о них просто не вспомнил бы, или мне проще было бы обойтись без них.

***

Ближе к вечеру я понял, что дальше откладывать разговор с Дашей нельзя. Нужно было понять, на что я могу рассчитывать с ее стороны. Позвонил ей.

– Привет, – голос девушки звучал смущенно. – Тебе Коля с Людой благодарности передавали. Они такие счастливые ходят.

– Привет, Даша. Как ты?

– Еще не поняла. Плохо, что так получилось.

– Я пока только мнение Петра слышал, давай уточним, ты сама чего хочешь?

– Я хочу, чтобы все стало как раньше. Но оно уже не станет. Отец боится за нашу семью и за меня особенно.

– Как раньше не станет, но можно сделать по-другому. Ты хотела бы уйти от отца ко мне?

– Ну, куда мы пойдем? Дома у тебя нет, а в лесу мы же не сможем жить всю жизнь.

– А если я дом в другой деревне куплю, пойдешь ко мне?

– Зачем в другой? Тут отец, мать, братья, а там мы совсем одни будем.

– Когда я приду в деревню, выйдешь ко мне ночью?

– Мне кажется, это неправильно будет. Папа мне объяснил, что нам опасно общаться. Давай подождем, может отец изменит свое мнение до весны.

В общем, творить глупости во имя любви Даша была не готова.

Она хорошая девочка. Пока она старалась быть хорошей для меня, все было замечательно, мне все нравилось. А теперь она стала хорошей для отца, и я в эту картину уже не вписываюсь. А какая она на самом деле? И вообще есть ли у нее под оболочкой из чужих мнений что-то свое собственное внутри? Загадка.

Было обидно. Но если девушка не готова делать шаги навстречу, не силой же ее заставлять? Я представил, как крадусь в дом Петра с банкой хлороформа и утаскиваю тело спящей Даши, завернутое в ковер, и даже улыбнулся, настолько комичным мне это показалось.

Ладно, делаю вид, что мы просто друзья, и жду. А к весне или Петр мнение изменит, или Даша, или я.

***

Вика слушала наш разговор с Дашей внимательно и что-то напряженно обдумывала.

Вот Вика другая. У нее что-то внутри точно есть, и это что-то видно, оно постоянно просвечивает, как самородок золота через мутную воду.

Тут я замечаю, что девушка начинает демонстративно раздеваться ко сну. Не торопясь так. И при этом то боком ко мне повернется, то задом, то грудь покажет.

– Даша красивая. А я тебе нравлюсь? – замечает она мой взгляд.

– Повернись спиной, – попросил я и попытался объективно оценить ее красоту.

У девушки был лишний вес. Если бы она была старше, это выглядело бы ужасно, а пока тело было еще гладким и ровным, просто излишне пышным. Шея и посадка головы были красивые, плечи и бедра широкие, и даже талия присутствовала. Зад не висел, ноги были правильной длины, не короткие и не слишком длинные. И лицо, если убрать круглые щеки, было правильным, с чувственным ртом с чуть приподнятой пухлой верхней губой, симпатичными живыми глазами и тонким прямым носом. Волосы были особенно хороши, густые, мягкие, блестящие.

– Знаешь, если ты похудеешь, из тебя получится очень красивая женщина.

– А сейчас что, совсем не нравлюсь?

– А сейчас ты еще маленькая, мне тебя совесть не позволяет трогать. Совесть у меня ужасно злобная и загадочная. Убивать взрослых мужчин позволяет, например, а любить несовершеннолетних девушек – нет. Такая вот у нее странная логика.

Потом уточнил:

– А почему это тебя так волнует? Ты же до смерти отца сексом не занималась, не могла же ты за пару недель так войти во вкус, что он тебе срочно необходим?

Девушка пожала плечами и начала натягивать пижаму.

– Если ты будешь меня иметь, будет понятно, зачем я тебе нужна, а так я бесполезная. Никто не будет держать дома бесполезный кусок золота килограммов на десять, да еще и заботиться о нем. Конечно, если ты меня захочешь кому-то продать, я пойму, но мне не хочется, чтобы меня купил кто-то вроде Ярослава или Сергея Владимировича.

– Не бойся, не продам я тебя без твоего желания. Несколько килограммов золота я и так добуду, а девушки тут дефицит. Хочешь быть полезной, готовь, по хозяйству помогай.

Девушка улеглась рядом со мной и поелозила, укладываясь удобнее. Все же надо завтра что-то с кроватью решать: узко, и мысли возникают всякие.

Спать нам не хотелось, мы выспались днем. Вика повертелась, потом повернулась ко мне лицом.

– А Даша тебе очень нравится?

Я даже задумался, очень или нет?

– Назвать это любовью, пожалуй, нельзя. С ней вообще сложно, она меня привлекает, как моя противоположность. В молодости мне такие девушки очень нравились, но мне с ними всегда было сложно. Гораздо проще с теми, кто на тебя похож.

– Получается, что можно по-разному любить разных женщин?

– Получается да, причем одновременно. Одну – потому что она твоя противоположность, носитель чего-то такого, чего у тебя нет, вторую – потому что близка тебе.

– И часто так бывает?

– Нередко. Обычно люди даже не понимают этого. Часто бывает, у слабой женщины есть муж – он сильный, о ней заботится, деньги зарабатывает. И все у них хорошо. А она заводит любовника, потому что ей романтики и сочувствия не хватает. Так и живет с двоими – один ей необходим, потому что защищает ее, второй – потому что такой же мягкий, как она сама, и ей с ним легко понять друг друга. Муж ее противоположность, он дает ей то, чего она без него не смогла бы добиться. А любовник ей близок, он дополняет мужа, дает то, что тот не способен дать. Потому что нельзя одновременно быть сильным и мягким, хладнокровным и чувственным, общительным и самодостаточным.

– Может, поэтому и Юля с Пашкой спуталась?

– Может, но я думаю там все проще. Твой отец ее взял против воли, угрожая ее отцу. Какая уж там любовь. Она ему мстила так, скорее.

– А ты Сергея Владимировича тоже убьешь?

Этот вопрос поставил меня в тупик. А ведь действительно. Новый староста в утроенном размере повторил действия покойного Ярослава, поместив осиротевших девиц в публичный дом. Значит, логично было бы его тоже застрелить?

Но мне почему-то не хотелось. Может просто потому, что я человек увлекающийся, с большим энтузиазмом бросаюсь на новое дело, но потом остываю и теряю к нему интерес. Я хотел себе доказать, что могу поднять задницу с дивана и сделать что-то, чтобы изменить мир? Я это сделал. Немного мир изменился, стал чуть лучше. Исправлять все несправедливости мира я не планировал, поэтому можно заняться другими делами. Например, обустройством жилья, а потом – личным обогащением. А потом и до личной жизни дело дойдет.

– Нет, наверное, не буду. Устранение преступников имеет смысл, если на место преступника будет приходить кто-то лучше. А этого не происходит. Наоборот, какой-то круговорот говна начинается с нарастающим эффектом. Такое впечатление, что там вся деревня проклята.

– Это потому, что ты не проводишь воспитательных акций. Давай я позвоню Сергею Владимировичу, и скажу, что ты его убьешь, если он не исправится. И он исправится, а если нет – тогда уже убьешь, и я всем расскажу, за что. А еще лучше, научи меня стрелять, я его сама убью. И еще парочку самых мерзких из тех, кто ко мне в публичный дом ходил.

– Где ты этого набралась, маленькая?

– Я читала много, про историю Земли. Дома сидеть скучно, у каждой девушки есть свое хобби. Кто-то вяжет, кто-то романы читает, а я вот историю любила. И про революции, и про терроризм, и про войны. Я, между прочим, теперь бывшая проститутка, а проститутки сыграли важную роль в женском политическом движении. Вот! – Вика вытащила из-под одеяла руку и многозначительно подняла палец. – Теперь пусть боятся меня!

– А знаешь, если хочешь – давай попробуем позвонить ему. Только про меня не говори, что-нибудь пафосное придумай. И сначала реши, чего именно будешь требовать. А винтовку я тебе дам. Только потом, когда стрелять и ходить по лесу научишься.

– Правда?

– Правда. Тут одно из двух – или ты свободный человек, и тогда у тебя должна быть винтовка, или ты не свободный, но тогда тебе и автомат не полагается. А без автомата в лесу ты не выживешь.

Девушка импульсивно обняла меня и поцеловала в щеку. И сразу засмущалась от этого.

– Давай уже спать, свободный человек, – я погладил ее пальцем по щеке.

***

Утром я стал свидетелем того, как Вика нагоняла страх на старосту. Она уселась под стенкой, рядом прислонила автомат и включила видеорежим.

– Здравствуйте, Сергей Владимирович, как ваше настроение?

– Вика, девочка моя, что же ты сбежала от нас? Неужели все же вернуться решила?

– Нет, старый ты извращенец, не дождешься. Меня освободил Фронт Освобождения Женщин. Это военная женская организация, которая борется против нашего угнетения. Я вступила в ФОЖ, и мне уже даже дали автомат, а чуть позже дадут и винтовку, вот. Теперь я буду следить за тобой, и, если ты опять будешь нарушать права женщин, казню тебя, как мои сестры казнили твоих предшественников. И не думай, что тебе удастся что-то скрыть от нас, у нас везде есть глаза и уши.

Вика была превосходна. Глаза горели, щеки раскраснелись.

– Что ты такое говоришь, какие нарушения? – экран планшета девушки я не видел, но голос старосты стал неуверенным.

– А кто отдал против воли в публичный дом дочерей и жену Ярослава? И меня там держал, и намеки неприличные делал, а?

– Так это же обычные правила. Если женщина принадлежит общине, значит, ей все пользуются.

– Вот с сегодняшнего дня эти правила и будем менять. Теперь на работу в публичный дом можешь отправлять только тех, кто добровольно на это согласился. Ну и переселенок, которые профессиональные шлюхи по контракту. И к себе в дом насильно тоже никого не забирай, иначе отстрелю твою вялую мошонку.

– А куда же их девать тогда?

– Продавай в жены или работницы сразу. И продавай только тем мужикам, к кому женщины сами согласны идти, – потом сделала паузу и продолжила. – Только эту сучку, Юлю, пока не продавай. Она предала наше женское дело, пусть теперь сидит в публичном доме еще три месяца. А потом еще на месяц можешь ее себе взять. А уже потом продавай.

– То есть Юлю пока оставить, а жену Ярослава, твою мать и вторую жену Федора продать сразу?

– Именно. И до момента продажи никакого сексуального принуждения. И спрашивать у женщин согласия на покупателя. А Юле привет от меня передай, когда скажешь, как долго и почему она будет ноги перед мужиками раздвигать.

Потом Вика не удержалась и полюбопытствовала:

– Сергей Владимирович, а чего ты Юльку в публичный дом засунул, а не к себе взял? Она же тебе нравилась?

– Нравилась, – вздохнул староста. – Я еще у твоего отца хотел ее выкупить, он не согласился. Я и хотел их к себе забрать, пришел к ней, думал, обрадую. А она таких обидных вещей мне наговорила, что не сдержался я, решил – пусть ее мужики немного обломают, характер исправят.

Закончив разговор, Вика блеснула глазами в мою сторону.

– Ну, как я?

– Просто Орлеанская Дева! – похвалил я. – Молодец. В этом деле главное – говорить правду. Сказала «мошонку отстрелю» – значит, придется отстрелить, если что.

– Ты меня научи стрелять, я смогу. Я теперь вообще много чего смогу.

Потом Вика еще своей матери позвонила. Сказала ей, что у нее все хорошо, успокоила.

14. Благоустройство

После обеда я начал собираться в деревню. Мне нужно было проникнуть туда ночью через забор, чтобы при анализе записей с ворот не обнаружилось, что количество моих выходов и входов не совпадают.

– А возьми меня с собой, – попросила Вика. – Ты же говорил, что мне надо учиться ходить по лесу. Вот и начнешь учить.

Я задумался.

– Нет, в следующий раз. Сегодня тебе пришлось бы ночью сидеть одной в лесу, опасно. А в следующий раз пораньше выйдем, там ты меня у периметра подождешь, пока я делами займусь, и сразу обратно, без ночевки, – решил я.

И добавил:

– А пока меня не будет, почитай все, что есть в сети о повадках котов. А потом еще о земных ягуарах, там гораздо больше известно. Если останется время – о леопардах. Из землянки выходи только в туалет и с оружием, дверь держи запертой, мясо, воду и дрова я тебе принес. С котами осторожнее, это не плюшевые игрушки.

– Иди уж, я буду осторожной, – пообещала девушка и неумело обняла меня.

***

В дороге я видел тигрицу. Она спала, лежа на спине, задрав лапы кверху. Я не стал ее будить, тигрица лежала далеко в стороне от моего пути. И пытаться ее убить тоже не стал. Автомат недостаточно надежное средство для этого, а иметь дело с подранком мне не хотелось. Да и не мешала она мне, ее присутствие даже помогало скрывать следы и отгонять любопытных от моего жилища. Задумался только, не доходит ли ее охотничий участок до моей землянки. В разных источниках данные по размерам участка тигров раз в пять отличались. Но если судить по более адекватным оценкам, тигрица не должна была доходить до моего жилья. Меток ее я там не видел. Да и медведь там жил, и кот крупный, который не слабее этой тигрицы, а может, и опаснее. В общем, не стоит волноваться.

Около деревни заметил волчицу со щенками. Волчица искала мышей в траве, щенки играли, потому я их и заметил. Были бы неподвижны – прошел бы мимо. Местные волки, которые на самом деле были потомками собак, летом имеют защитный пятнистый серо-ржавый окрас. У меня есть подозрение, что эта окраска появилась потому, что на одиноких волков любят охотиться лесные коты. Для них это двойная польза – и вкусное мясо, и уничтожение конкурента-хищника. Видимо, волчица узнала, что на этом участке исчезли коты, поэтому и перебралась сюда.

Дождавшись ночи, я перебрался через забор деревни и вернулся в съемную комнату. Мое отсутствие опять прошло незамеченным.

С утра я выселился из арендованной комнаты и забежал к Беляшу. Парни активно обустраивали свой новый дом. Они доводили до ума отделку и покупали мебель. Дом получился очень уютным. Больше всего мне понравились полы из мореной дубовой доски. С красивой фактурой, идеально ровные, и ходить по ним босиком приятно.

– Слушай, Беляш, мне еще с неделю времени надо своими делами заняться. Потом за золотом пойдем.

– Не страшно. Нам тут еще много работы. Баню хотим срубить во дворе, печь там сложить. Как раз неделю будем возиться. Как закончим, будем тебя в баню приглашать.

В деревне первым пунктом моего сегодняшнего плана был заказ окна. Ночи были прохладными, под утро от ручья поднимался туман, так что без застекленного окна даже сейчас в землянке по утрам было неуютно, сыро. На этот факт справедливо указала Вика. И напомнила о том, что зимой без окна жить и вовсе неудобно.

Мастерская окон в основном работала на строительство новых домов, которое велось деревенской общиной, но и от частных заказов не отказывалась. Даже таких маленьких, как мой.

Окна были дорогим товаром. Поставка стеклопакетов и пластиковых рам с Земли вообще стала бы неподъемной, получалось бы по пять унций за окно среднего размера. Поэтому в Замке организовали выплавку оконного стекла из местного сырья, для этого выбрали метод литья на расплавленное олово. Стекло получалось толстым, как для витрин, но прозрачным и ровным, не хуже земного. Рамы делали уже в деревне, из древесины лиственницы, дуба или бука, на современном фрезеровальном станке. А фурнитуру и уплотнители закупали в фактории, с Земли. В результате получался качественный продукт, не уступающий по своим свойствам земным пластиковым окнам, а внешне и красивее.

В мастерской приняли мой заказ на изготовление, хотя с недоумением отнеслись, когда я отказался от услуг по установке окна на место. Но желание клиента – закон, даже если клиент скорбен разумом, – это прямо читалось на их лицах.

Следующим пунктом стала фактория. Мне нужно было забрать заказ, который через интернет-магазин я оформил и оплатил еще вчера с утра. За зданием фактории, внешне похожим на обычные деревенские дома, стоял длинный ангар, где размещался склад для немаленького ассортимента товаров. Мой заказ уже был скомплектован, и кладовщик сразу по запросу продавца вывез его в торговый зал на небольшом электрокаре.

В деревне вообще везде, где только можно, использовали электричество. Оно производилось здесь, на дровяной электростанции или солнечными батареями. А бензин был привозной с Земли и стоил бешеные деньги. Две сотни долларов за литр, в пересчете на земные. Поэтому машины использовали только там, где без них нельзя. Привезти тушу с охоты, или бревна из леса, и то – недалеко. Поэтому люди из Замка не могли себе позволить часто ездить в дальние деревни, и грузы возить имело смысл только дорогие. Скажем, женщин. Или мясо. А вот уже пшеницу Замок покупал поближе.

Проверив и получив заказ, я еще заказал по каталогу пару модераторов звука на СВД. Когда стрелял из винтовки на .300 калибр, очень мне понравилось, как он убирает звук, захотелось и с СВД так же, и не только для себя, но и для Вики.

Потом я направился на рынок, закупать длинный список продуктов. Деревенский рынок состоял из бревенчатого торгового зала и ангара со складами. Там хранился деревенский урожай, резервный и сезонный запасы продуктов, и прочее деревенское имущество.

Самым посещаемым прилавком на рынке был прилавок деревенской общины. На нем продавалась мука, крупы и овощи, которые выращивались на общинных полях. Стоило все это чрезвычайно дешево.

Рядом было торговое место для товаров из Замка. Соль, сахар, растительные масла, некоторые крупы и прочие товары, получаемые из других секторов.

Был прилавок от пекарни, где вся деревня покупала свежий хлеб или выпечку.

Отдельно стоял мясной ряд, где частные продавцы торговали как мясом дичи, так и свининой и птицей. Рядом продавали молочные товары и яйца.

Еще были небольшой прилавок от мастерской по металлу и угол со столярными изделиями. И швейная мастерская.

После посещения рынка я, изрядно удивив своим грузом охрану ворот, вышел из деревни.

Когда я шел по лесу, надо мной, наверное, смеялись даже белки.

Потому что в моей руке была жестяная ванна, большая, длиной почти с меня, она звенела и гремела по кустам. Местами мне приходилось ее тащить за собой. В ней была упакована всякая всячина весом килограммов в десять. А еще больший груз лежал у меня в рюкзаке.

И это был только первый поход за полезными вещами.

***

Было еще три похода в деревню за покупками. Все три раза со мной ходила Вика. И еще с нами увязывался Барсик, который сторожил девушку, когда я оставлял ее одну, уходя внутрь периметра.

Во время одного из походов Барсик поссорился с тигрицей. Она увидела в нем конкурента и вышла, чтобы прогнать его со своей территории. Тигрица зарычала, Барсик зашипел, а я прекратил это безобразие громким свистком. Тигрица убежала, кот присел от неожиданности, конфликт был исчерпан и больше не повторялся.

В результате этих походов у нас в землянке появилось много полезного.

Прежде всего – электричество. Я забрался на дерево и установил в его кроне небольшую солнечную батарею, так чтобы с земли она была не заметна. Провод выбрал коричневого цвета, провел его по стволу дерева, потом, под землей, до землянки. Соответственно, у нас появились электрические лампы и возможность заряжать средства связи. И пользоваться феном, что оказалось важным для Вики.

Потолок и часть стен я закрыл пластиковыми панелями. Это сильно облагородило вид и сделало помещение более светлым.

Установил настоящее окно, способное защитить и от сырости, и от холода.

Появилась пара легких стульев и нормальный, а не сколоченный из палок, столик, и стеллажи на стенах. На стеллажах и под столом стояли металлические емкости для продуктов, коробки для вещей и всякая утварь.

За печкой на стене теперь висела жестяная ванна, которую мы опробовали и признали чрезвычайно полезной. Лежать в горячей воде – это намного лучше, чем мыться в ручье, даже если эту воду приходится носить в ведрах и греть на печке.

На пол рядом с кроватью лег толстый мягкий коврик.

И кровать трансформировалась. Она стала двуспальной, с надувным матрацем. Такой вариант не требовал значительных переделок, и я его использовал, как временную меру. Но потом, как часто бывает, временное стало постоянным. Спать вдвоем с Викой, когда не приходилось толкаться, оказалось достаточно удобно. Регулярно мне под руку попадали какие-нибудь теплые округлости, но это ни к чему, кроме приятных снов, не приводило.

Закончив оборудование землянки, я подсчитал затраты и испытал искреннее удивление.

– Слушай, мы за эти деньги могли маленький дом купить в деревне. Ну, может, полдома.

– Не дом, а пустые стены. А ты как хотел? Если бы у нас был настоящий дом, мы бы намного больше потратили. Одна сантехника и кухонное оборудование обошлись бы дороже строительства. А мебель, полный набор посуды и прочей утвари – еще столько же.

С затратами оставалось только смириться.

Во время наших походов Вика не только училась ходить по лесу, но и тренировалась в стрельбе. Я рассказал ей, какие упражнения надо делать; во время выходов к деревне мы делали остановки для стрельбы. А рядом с землянкой не шумели, чтобы не привлечь к ней внимания. С карабином СКС и винтовкой СВД девушка освоилась вполне прилично. Я уже брал ее с собой на охоту. Для выходов в лес я сделал ей рогатину, причем вместо деревянного древка, тяжелого для ее рук, использовал алюминиевую трубу. И себе тоже древко поменял на металлическое. Впрочем, ее в прогулках часто сопровождал Барсик, так что в лесу она была в относительной безопасности. В относительной – потому что от такого спутника может быть больше проблем, чем пользы, если ориентироваться на случаи с участием собак в земной тайге.

Вика начала становиться полезной и готовить мне всякие вкусные вещи. Оладьи, например, и омлеты, и супы, и спагетти по-флотски. В смысле, с мясом.

Еще она следила за чистотой и порядком. И пересадила несколько кустов, чтобы замаскировать наше жилье от взгляда со стороны ручья, на случай если вдоль ручья пойдут какие-нибудь незнакомые нам пешеходы. Когда кусты разрастутся, перед землянкой получится небольшой дворик с живой изгородью.

***

За это время мне пару раз звонила Даша. Мы с ней пытались обсуждать какие-то фильмы, но разговор не складывался, между нами висело ощущение неловкости.

В один из дней моя земная жена написала, что они вернулись из Италии. Прислала фотографии. Обычные туристические фото, сделанные в одном из городов мира, где я никогда не был и куда мне не нужно. Потому что люди везде одинаковы, а от себя и вовсе не убежишь. Испытывать же благоговение от вида стадиона только потому, что стадион построен тысячу лет назад, – мне кажется странным.

Дочери на фото были загорелыми, больше никаких изменений я в них не увидел. Да и откуда изменения? Это для меня тут много всего произошло, а у них – просто обычная жизнь.

Показал фото Вике, ей было интересно.

Неожиданно мне написала Катя. Длинное письмо о том, что у нее кризис отношений с мужем и психологическая проблема с самооценкой, и она посещает психоаналитика.

Вежливо ей посочувствовал, написал, что у меня тоже не все хорошо.

Живу я в крошечной комнате с удобствами на улице, вокруг ужасные грубые люди, многие из них бывшие преступники, здесь глушь и буквально за дверью – дикие звери, без оружия опасно выйти из дома. Тут нет даже кинотеатра, а в лучшем деревенском кафе продают самогон. Меня, из-за разногласий с ее отцом, только что бросила восемнадцатилетняя любовница, которую я лишил девственности всего месяц назад, а моя несовершеннолетняя соседка постоянно пытается меня соблазнить. Я соблазняться не хочу, но других женщин здесь нет, и я боюсь не удержаться. И совершенно нет никакой возможности уехать обратно в цивилизацию в следующие пять лет. В общем, правду ответил. Больше Катя мне почему-то не писала. Может, я ей самооценку поправил?

Вика активно общалась со своими подругами. По вечерам иногда по часу болтала. Подруги очень интересовались, что это за Фронт Освобождения Женщин, и всем ли желающим дают автомат. Казалось бы, начиналось все с глупости, но благодаря этому общению Вика теперь отлично знала, что происходит в деревне, у нее теперь действительно везде были глаза и уши. Хотя, конечно, в головах у ее подруг изрядно сквозило, им казалось, что это такая забавная игра. А я начал понимать, что со временем эта игра, возможно, приведет к непредсказуемым последствиям.

15. Обогащение

Неделя, когда мы активно занимались обустройством, закончилась, пора было идти с ребятами Беляша за золотом.

Вика просила взять ее с собой. Я представил ее в окружении нескольких горячих парней, в крошечной лесной избушке, и решил, что этот вариант – не вариант. Тем более связать меня и бегство Вики станет проще – это не то, о чем стоит ставить в известность лишних людей. И так об этом знает семья Петра, даже это небезопасно, хотя я и просил их молчать.

Бросать девушку без присмотра было страшновато, но пришлось оставить ее в землянке. Строго приказал ей не соваться на север, где я не исследовал территорию, не ходить далеко на юг – там тигрица, не подходить к деревне – там можно встретить людей. А еще не отходить от землянки без сопровождения Барсика и полного походного комплекта – рогатины, автомата, пистолета, аптечки, ножа, свистка и фонарика. И лопатки, конечно.

Идея оставить Вику в одиночестве была не такой уж безумной. Все, что мне рассказал о животных Петр и что я узнал сам, я ей передал. Опасных крупных хищников рядом не осталось, какую-то защиту обеспечивали коты. Пользоваться оружием она научилась, я ее учил в первую очередь быстрой стрельбе на малой дистанции, для самообороны от животных. Пользоваться рогатиной – тоже. Оставался риск, связанный с тем, что пока было неизвестно, как Вика реагирует на опасность. Кто-то быстро действует, кто-то застывает, кто-то паникует и бежит – это зашито в мозг на уровне базовых настроек, и никакие знания не могут это изменить. Я надеялся, что в присутствии Барсика мгновенных опасностей не возникнет, и она успеет включить мозги. Самые простые реакции – подставить рогатину или стрелять, мы отработали, это поможет ей без раздумий выполнить правильное действие.

***

Попрощавшись с Викой с обнимашками и слезинками на глазах девушки, я отправился в деревню, там забрал парней, отвел их к месту добычи.

Следующей нашей целью стала широкая терраса, в краю которой я нашел хорошие пробы. Под моим чутким руководством парни снимали верхний слой грунта, потом заполняли породой шлюз, постепенно выгрызая край террасы. Она была большой, работать тут можно было месяцами.

Я периодически брал пробы, чтобы понять, не падает ли содержание золота ниже уровня, при котором таскать породу становится бессмысленно.

Содержание металла в среднем было ниже, чем на прошлом месте, зато парни наловчились и работали быстрее. А еще нам несколько раз попались маленькие самородки, весом около грамма. Это давало надежду на то, что где-то вверх по ручью есть первичное месторождение, которое может содержать самородки крупнее.

За время работы я регулярно созванивался с Викой. Несколько раз она приходила ко мне в гости. Девушка не приближалась к лагерю, подходила и вызывала меня по телефону к месту встречи. Поводом для посещений была передача мяса. Вика оказалась деятельной особой, сидеть в землянке ей было скучно, поэтому она гуляла по лесу, охотилась на пятнистых оленей, обустраивала наше жилье. Пока мы добывали золото, она заготовила столько вяленого мяса, что нам этого хватит до зимы, при необходимости. Получилось, что Вика полностью сняла с меня заботу об охоте. А еще она тренировалась лазить с альпинистским снаряжением по деревьям. Я сразу приучил ее работать с двумя веревками, основной и страховочной, так что я за нее не боялся.

***

Во время одного из таких посещений девушка смущенно попросила совета.

– Я вроде как от имени Фронта Освобождения Женщин общаюсь с людьми. Тут ко мне обратилась одна женщина из деревни. Ее в прошлой партии вернули из Замка, и продали одному мужику. Так вот, он требует, чтобы она ему родила ребенка, и не покупает ей противозачаточные средства. Сама она, как все женщины, со двора не выходит, купить не может, попросить принести некого. А ей до конца контракта год остался, она хочет на Землю возвращаться, рожать, понятное дело, не хочет. Пока она подручными средствами обходится, который на каждой кухне есть, но рано или поздно он может догадаться и помешать ей. И что делать? Не убивать же его?

Действительно, и что в таких случаях делать? Помещение женщин в публичный дом не единственный вариант того, что может сломать им жизнь. Я бы может и не стал этим заниматься, но вот Вика точно не сможет пройти мимо. А я в ответе за того, кого приручил.

– Убивать в любом случае сразу нельзя. Ты со старостой поговорила, и без всяких убийств он выполнил твои требования. Может и этот выполнит, под угрозой отстрела мошонки. Сначала поговори с ним, попробуй разобраться. Может, женщина просто врет, поводов для этого может быть много, от обиды до желания поменять мужа на более симпатичного. Представь, если бы к тебе кто-то вроде Юли обратился с желанием нашими руками убрать старого мужа и получить молодого.

– А если мужик не захочет слушать?

– Тогда угрозы придется исполнять. Давай определимся, какие случаи достойны смертной казни. В этих случаях можно угрожать смертью, в остальных – ты можешь только поговорить, никаких реальных мер воздействия у тебя нет.

– Ладно. Помещение в публичный дом без согласия, если женщина не профессиональная шлюха, достойно смерти?

– Думаю, да. По этому вопросу мое мнение не изменилось.

– Беременность и рождение ребенка против согласия?

– Думаю да, это ограничение свободы на всю жизнь. Я бы добавил сюда любое ограничение возможности выехать после прекращения контракта. Скажем, если не дают выйти из дома в факторию и забрали средства связи. Но женщина в этом случае должна понимать, что ее мужа мы убьем. Женщины не всегда логичны, бывает так, что она и рожать не хочет, и чтобы мужик погиб – тоже не хочет. Или в этом есть своя логика? Скажем, мужик недостаточно хорош, чтобы рожать от него, но и недостаточно плох, чтобы убивать.

– Похищение для изнасилования?

– Не знаю. Тут возможны варианты. В случае удержания надолго или особой жестокости – думаю, да. Но первый, кто имеет право на действия – отец или муж женщины, а не мы. Если у них не получилось, тогда можно и нам действовать. А если они не действуют, тогда имеет смысл женщину себе забрать и продать в другой деревне, если она на такой вариант согласна. Нечего бездельникам помогать бесплатно.

– Сам-то бездельнику помог, когда Люду оставил ее жениху. Мог бы себе ее взять, вон у нее какие сиськи, – саркастично заметила Вика. – А если жены жалуются на избиение?

– Думаю, тоже возможны варианты. Если тяжелые повреждения, или регулярно, то да. В общем, надо решать по ситуации.

***

Вечером Вика перезвонила.

– Слушай, поговорила я с мужиком. Он говорит, любит он ее и хочет с ней настоящую семью и жить до смерти.

– Любовь, это вообще не аргумент. Когда говорят: «Я люблю тебя», вторая сторона слышит: «Я хочу, чтобы тебе было хорошо, и все для тебя сделаю», а на самом деле это значит: «Мне с тобой хорошо, и я хочу, чтобы ты мне принадлежал, пока не надоешь».

Подумав, я предложил:

– Скажи ему, что у него два варианта. Или пусть сделает так, чтобы она его тоже полюбила, у него на это целый год. Или, если действительно любит, пусть сам с ней едет на Землю и там пытается ее удержать и создавать семью. В любом случае – пусть покупает ей противозачаточные средства и договаривается с ней, как им строить свое будущее.

– Ладно, передам. Скажи, а ты любил?

– Конечно. И даже не раз.

– А кого?

– Все как у всех. Сначала первую девушку, с которой сложились отношения. Потом девушку, которая стала настолько близка, что захотелось сделать ее своей женой. Потом женщину, которая стала воплощением мечты, которую не смог реализовать раньше.

– А еще ты будешь любить?

– Думаю, да.

– А какой она будет, следующая любовь?

– Не знаю. Классика об этом умолчала, в классике мужчина погибает уже от третьей любви. Думаю, это будет молодая девушка.

– Как Даша?

– Вот сейчас я уже не уверен. Сейчас мне кажется, что Даша – это попытка повторить прошлую любовь, а не та, которая должна стать новой.

Даже по голосу Вики я услышал, как она улыбнулась на том стороне канала связи.

– А почему молодая? Нравятся упругие груди и задницы? – не сдержала ехидства девушка.

– И это тоже, задница – вещь чрезвычайно важная. Но еще в молодых много энергии и эмоций, это главное. С ними рядом жизнь становится ярче.

После разговора Вика объявила наше предложение мужчине, на которого жаловалась жена, тот обещал попытаться ухаживать за своей женщиной, чтобы она согласилась на какой-то вариант совместной жизни после контракта. Хорошо, что договорились мирно, убивать его мне совершенно не хотелось, да и женщина была не готова к такому способу решения проблемы.

***

Через пару недель мы с парнями набрали около полутора килограммов золота и решили сделать перерыв, вернуться в деревню, сдать золото, устроить банный день и отдых на неделю.

В последний вечер, сидя вокруг костра, парни тихо разговаривали.

– Командир, можно спросить? – обратился ко мне один из них.

У нас в отряде власть разделилась. Беляш стал чем-то вроде старейшины, его называли «Старший», а я на время похода был военным вождем, соответственно, ко мне парни часто обращались «Командир».

– Спрашивай, конечно.

– Вот у вас как-то получается с женщинами знакомиться местными. А можно нам как-то себе женщину найти, хоть одну? Дом у нас уже есть, если все так пойдет, как сейчас, до конца лета еще один поставим. А женщина очень нужна. Мы и в том мире были на зоне, давно их не видели, и тут все никак не получается.

– О местных женщинах вам думать не стоит. Это товар дорогой и опасный для владельца. Есть более реальный вариант, купить женщин в Украинском секторе. Там рабство, продают и женщин, и мужчин. Главное, туда дойти и обратно вернуться живыми.

Потом добавил:

– Есть еще вариант: в соседней деревне скоро должны будут переселенок привозить, там можно успеть дом купить, в публичном доме с новыми переселенками развлечься, потом попытаться купить возвращенок из Замка. Но это вариант так себе. Купить вряд ли удастся, желающих много, если даже удастся – товар будет сильно бывший в употреблении, так что, скорее всего, только желание растревожите, не стоит оно того.

Парни затихли, заинтересованно слушали.

– А ты, Олег, сам не хочешь в Украинский сектор сходить? – спросил Беляш. – Сами мы не дойдем по дикому лесу, нам проводник нужен, а с тобой мы бы пошли. Если тебе самому женщины не нужны, сможешь там купить, тут перепродать, денег заработать. И тебе безопаснее – одно дело в одиночку идти в незнакомое место, другое – отрядом.

Я задумался. Вариант был интересным. Уж точно, не скучным. Хотя и опасным, но, если идти группой, риски уменьшались. Только вот на покупку женщин нужно было много денег, очень много, товар дорогой. У нас столько не было.

– Я подумаю, где взять деньги на покупку кого-то приличного. И в разведку по маршруту схожу, хотя бы по его началу. Как раз, пока вы отдыхать будете. А дальше будет видно.

***

После возвращения в деревню зашли в факторию, я сдал золото, рассчитался с парнями.

Там же получил заказанные раньше металлоискатель, с возможностью настройки на золото, и глушители для СВД. Взял еще одну винтовку, в дополнение к своей, чтобы у Вики тоже была с глушителем. Пришлось идти в мастерскую, чтобы их установили, в полевых условиях без инструментов это можно было бы сделать только в фантазиях авторов инструкции по установке.

Я снял на ночь комнату, забросил туда вещи, позвонил Петру на всякий случай, сказал, что я в деревне, узнал, как у него дела. Дела были хорошо. Особенно у сына, для которого Петр выкупил у общины дом, оставшийся от старосты Федора. Он же выкупил для сына и мать Вики – вести хозяйство.

Свободного времени у меня было много, так что я сходил на вырубку, пристрелял обе винтовки с установленными глушителями.

Потом Беляш пригласил меня опробовать новую баню. Баня была правильной, мокрой и жаркой. Меня разложили на свежих досках скамейки и отпарили вениками. Умело, аккуратно и горячо.

Ближе к вечеру мне пришел вызов по видео от спасенной мною Люды, составившей счастье сыну Петра.

С милой непосредственностью девушка, одетая в домашний шелковый халат, продемонстрировала мне красивое декольте и краешек дорогого белья и заверила меня, что она помнит, как много я для нее сделал, и готова выполнить любую мою просьбу. Совсем-совсем любую.

Мой организм, измученный воздержанием, намекнул, что было бы неплохо позвать девушку на сеновал. Но моя совесть напомнила, что, во-первых, если нас там поймают, в семье Петра будет пердимонокль просто эпического масштаба, а во-вторых, девушка несовершеннолетняя, несмотря на свою пышность и замужний статус. Так что я дал ей понять, что при случае вспомню о ее благодарности, но не сейчас.

Моя благоразумность была вознаграждена. Не прошло и получаса, как позвонила Даша и, после долгих намеков и выяснения намерений, мы договорились встретиться ночью на огородах. Потому что нам очень нужно поговорить. Просто необходимо.

Ночью я был на месте. Присел под забором двора Петра, рядом с задней калиткой, положил рядом винтовку, которую прихватил на всякий случай.

В назначенное время калитка скрипнула. В нее проскользнула девичья фигурка.

– Привет, – вполголоса обозначил себя я.

– Привет, – Даша встала напротив меня.

Свет Деймоса слегка просвечивал сквозь ее легкое платье, проявляя силуэт. Мой взгляд прикипел к контуру длинных бедер, плавные линии которых были красиво подчеркнуты контровой подсветкой. Когда я поднял глаза чуть выше, понял, что Даша решила пошалить. У нее под платьем ничего не было. Совсем ничего. На груди тоже, ее соски напряглись из-за ночной прохлады и откровенно натянули ткань.

– А я покрывало прихватила, чтобы удобнее сидеть.

– А я – широкий спальный мешок, он еще удобнее, – я поднялся и прижал девушку к себе.

Ткань платья мягко скользила под моими ладонями по Дашиной коже. Было приятно ощущать эту гладкость и плавность линий, не испорченную бельем или складками. Даша оплела мою шею руками, прижалась всем телом и подставила губы. Губы у нее были мягкими, влажными и прохладными. Мы на несколько минут выпали из реальности.

Потом избавились от одежды, спрятались от прохлады в спальник, и там выпали из реальности надолго.

А затем, после всего, мы попрощались и разошлись. Довольно улыбающаяся и слегка встрепанная Даша ускользнула в калитку, а я, умиротворенный, побрел в свою съемную комнату, наслаждаясь свежим воздухом и тишиной.

Этот день определено был хорош.

***

Следующим утром я ушел в свою землянку. Хотелось бы задержаться, еще раз, а может, и несколько повидаться с Дашей, но я беспокоился, как там Вика, да и дела были. Золото само себя не найдет, и разведка маршрута на юг тоже сама по себе не проведется.

Когда я подошел к землянке, Вика сидела рядом с дверью и наглаживала кота. При виде меня она вскочила, взвизгнула, и повисла у меня на шее, обхватив меня ногами. Мои руки автоматически ее обхватили, одна за талию, вторая под попу.

После первой бурной реакции девушка слезла с меня.

– Я соскучилась тут одна быть, – пояснила она смущенно.

– Извини, что так надолго тебя бросил одну.

– Тут вчера твоя недолюбовь звонила, Даша. Интересовалась, сплю ли я с тобой.

– И что ты ответила?

– Правду. Что мы спим вместе каждую ночь, когда ты ночуешь дома. У тебя научилась правду говорить. Ты не злишься?

– Нет, ты все правильно сделала. Я вообще считаю, что, когда в семье всего одна жена, она вырастает эгоисткой. Как ты тут жила?

– Нормально. Обошла все окрестности, облазила все деревья. На север доходила только до вершины холма, посмотреть, что там дальше. Дальше там небольшая долинка, а потом холмистая равнина с постепенным подъемом к северо-западу. На юге нашла, где метки тигра начинаются, дальше не ходила. Оленей и лосей видела, медведя, свинов, еще одну кошку, кроме Барсучихи.

– Медведь большой?

– Не знаю. Мне показался большим. Он на задние лапы не вставал, а так выглядел намного крупнее Барсика. Величиной с дикую свинью примерно.

– Это молодой, или медведица. Большой – размером со свина.

– Продукты принес? А то тут яйца закончились, и молока я хочу.

– Принес.

Вика забрала у меня продукты, положила масло в соленую воду, разожгла печь, поставила кипятиться молоко, и сразу начала готовить обед, продолжая разговаривать со мной.

– Какие планы?

– Я хочу сходить на разведку в верховья нашего ручья, поискать там золото в самородках. Пойдешь со мной? Одному опасно, а кому-то другому я не могу это доверить.

– Пойду, конечно. Спрашиваешь! Знаешь как тут скучно одной после того, как я все обошла и со всеми зверями познакомилась? Кстати, патроны к СВД почти кончились, я много стреляла.

– Я принес. Значит, давай завтра и пойдем. Времени не стоит терять, потом у нас еще одно дело будет. Я тебе еще одну винтовку принес, СВД, но с глушителем. Тебе понравится.

После обеда Вика попросила помочь ей.

– Я решила сделать страницу в домене нашей деревни для Фронта Освобождения Женщин. Чтобы там можно было обсуждать что-то, письма получать, сообщения вывешивать. Технически как сделать страницу и редактировать ее, я разобралась. Но я не очень понимаю, какие там нужны разделы, что на них должно быть.

– Структуру сайта тебе помочь придумать?

– Ну, да. Наверное. Было бы неплохо его в домене Русского сектора сделать, но, если кто-то из другой деревни обратится, чем я ему помогу? Хотя было бы интересно расширить это дело.

– Сначала в Вилячем Ручье попробуй, как все работает, расширить и потом можно будет. Если возникнут идеи, как людей привлечь и управлять ими, и при этом по шапке не получить от дружины Замка, это тоже важно.

***

С утра мы выдвинулись на разведку верховьев Домашнего ручья.

Оба взяли уже отработанный комплект для длинных выходов в лес. У обоих рогатины, у Вики – винтовка СВД с глушителем, у меня – автомат. Топор, лопатка, ножовка. Резиновые комбинезоны и наборы для альпинизма. Камуфляжные костюмы на себе – обычные, на рюкзаках – свернутые лохматые накидки. Аптечки, продукты, вода, смесь табака с перцем, ножи, пистолеты. И еще всякая полезная мелочевка. Самое главное – металлоискатель, маленькая кирка, ведро и лоток для промывки.

С нами увязался Барсик. Ему нравилось сопровождать нас в дальние выходы и, тем самым, безнаказанно бродить по чужим территориям, изучая новые места. Барсучиха, как всегда, осталась на месте, у нее котята, ей не до развлечений.

Мы без неожиданностей добрались до избушки, построенной парнями около нашего золотого прииска, а потом и до террасы, которую начали разрабатывать. Затем я разложил и настроил металлоискатель, и мы отправились еще выше по ручью. По моим оценкам, до коренного месторождения золота, если оно вообще существует, могло быть километров пять, я ориентировался по тому, что писали о расстоянии, на которое вода уносит золото.

– Вика, сейчас внимательно. Мы зашли на неисследованную территорию, и тут могут быть крупные хищники, – предупредил я ее.

Сделал я это скорее для обучения, просто обратил ее внимание на существенный для безопасности фактор. На ее боевые качества я не полагался, пока они не проверены практикой. Скорее, надеялся на Барсика, который шел рядом. И сам я не прекращал следить за окружением.

Ручеек здесь стал более быстрым, его дно – ровным и каменистым, по нему было удобно идти в резиновых сапогах. Берега образовали глубокую долинку с голыми крутыми склонами, так что нам не приходилось продираться через заросли, каждую секунду ожидая нападения хищников. Коту не нравилось идти по воде, он сопровождал нас по склону берега.

Я водил металлоискателем по дну и примечательным местам – ямам, перекатам, около крупных камней. Временами прибор подавал сигнал, по мере движения сигналы становились чаще. Я останавливался, брал в нужном месте грунт, проверяя, захватил ли я источник сигнала, затем промывал. Иногда находил небольшой самородок, иногда – нет. У меня не было цели собрать все сливки по ручью. Я хотел найти первичное месторождение, если оно есть. Бывает, что его нет – если золото вымывается из пород с низким его содержанием, или вода вскрыла и растащила по руслу более древние вторичные россыпи.

По мере нашего продвижения самородки становились крупнее. Я уже набрал грамм сто золота, самый крупный был грамм на десять.

В одном месте Барсик отвлекся от берега, обнюхал дерево на склоне и недовольно заворчал. Его ворчание было чем-то средним между коротким порыкиванием и лаем.

– Барсик недоволен, – отметила Вика.

– Внимательно, похоже, мы зашли на территорию какого-то крупного хищника.

Мы проверили экипировку и оружие, сделали по глотку воды, поднялись на склон берега, осмотрелись, ничего вокруг не увидели. Обычный лес из высоких деревьев с небольшим подлеском. Видимых следов или меток на дереве я не увидел. Вернулись к ручью и двинулись дальше. Напоследок я вольно процитировал фразу из мультика:

– Не идите туда, там вас ждут неприятности!

– Как же мы туда не пойдем, ведь они нас ждут!

Наше неспешное продвижение продолжалось почти час.

***

О том, что неприятности мы нашли, я понимаю по шипению Барсика. А затем на высоком берегу ручья раздается рык, низкий звук которого пробирает до костей.

На гребне склона, на расстоянии всего метров в двадцать, строит крупный хищник из семейства кошачьих.

Размером он меньше тигра, но гораздо массивнее, особенно мощно выглядят шея и плечи. На крупной голове бросаются в глаза длинные верхние клыки, концы которых торчат ниже подбородка. Шерсть имеет серый окрас с неровными пятнами и полосками. Короткий хвост.

Это самец саблезубого тигра. Редкость в нашей местности. Обычно он встречается в тундре или саванне, охотится на мамонтов, лохматых носорогов, лошадей, верблюдов, оленей и прочую тундровую и степную живность, но и в леса заходит. Живет и охотится семьями. Вся эта информация проскакивает в голове, пока Барсик и саблезуб обмениваются нотами протеста.

Рядом с самцом появляется еще один зверь, чуть меньше. Самка. Одна. Нам повезло, в степи они живут более крупными прайдами. Хотя почему повезло? Похоже, это конец.

«Убейте, если сможете!» – вспыхивает в сознании, и я беру наизготовку автомат, бросая его цевье на перекладину рогатины.

Тигр, рыкнув в последний раз, бросается вниз, к нам.

Ему навстречу прыгает Барсик, перед столкновением грациозно отпрыгивает в сторону и бросается сбоку на загривок саблезуба.

Тот успевает увернуться и кот вцепляется не в шею, а в лопатку, его тело инерцией перебрасывает через тигра, тот падает, дальше тела хищников сплетаются в клубок.

Тигрица припадает на лапы и прыгает вперед, к нам.

Я стреляю в тигрицу.

Вика роняет на землю рогатину и стреляет в самца.

Моя пуля не останавливает самку, вторым прыжком она прыгает со склона прямо на нас, на лету широко, как акула, распахивая пасть.

Я делаю длинный выпад вперед, чтобы закрыть Вику, которая стоит ближе к хищникам, падаю на колено и нацеливаю свою рогатину.

Тигрица не ожидала от меня такого коварства. Она падает грудью прямо на наконечник, алюминиевое древко под массой зверя заметно сгибается, но выдерживает, пружинит, тело зверя заваливается вбок, падает и бьется всего в метре от нас.

Вика переносит огонь на более близкую опасность и вгоняет в тигрицу весь остаток магазина, кажется, семь патронов. Я встаю, поднимаю автомат, болтавшийся на ремне, добиваю тигрицу выстрелом в голову.

Тигр с Барсиком скатываются со склона в русло ручья, оказываясь всего в двух шагах от нас.

Вика стоит с пустым магазином и лихорадочно жмет на спуск.

Я стреляю в самца быстрыми одиночными выстрелами. Три выстрела в секунду, кажется, именно столько может выдать при быстрой стрельбе человек.

Тигр отворачивается от кота ко мне.

Барсик применяет эксклюзивный прием лесных котов. Он бросается на загривок отвлекшегося саблезуба, вцепляется ему в затылок и пробивает мощными клыками череп.

Это конец. Мы живы. Они умерли.

Все сражение заняло секунд десять.

Вика все еще жмет на спуск. Я рукой опускаю ствол ее винтовки.

– Все уже закончилось, все хорошо.

Девушка всхлипывает и садится прямо в ручей. Впрочем, она в резиновом комбинезоне, так что может себе позволить.

– Все хорошо, – я прижимаю ее плечом к себе. – Вырезать тебе клыки для ожерелья?

Мысль о клыках переключила Вику в другое состояние, и она начинает хохотать.

– Дашка теперь обзавидуется, – немного успокоившись, поясняет она. – Она так свое ожерелье всем демонстрировала. А у меня теперь будут клыки вдвое длиннее!

У семнадцатилетних девушек свои приоритеты.

***

Мы осмотрели друг друга. Оказывается, тигрица зацепила меня задней лапой, порвала сапог и штаны, достала до кожи. Зашивать не требуется, но перевязать надо. Разделся, перевязал. Вика выпила воды и пришла в себя окончательно.

– Я так испугалась. И даже не подумала магазин сменить или с места отойти.

– Ничего. Добро пожаловать в клуб любителей адреналина. Научишься, в следующий раз будет проще.

Я выдолбил из черепов саблезубов клыки, корни которых уходили под глазницы, одновременно объясняя Вике:

– Ты молодец, что не запаниковала, не застыла неподвижно. Но рогатину бросать не стоило. Как видишь, пуля в таких случаях не очень надежное средство. И при опасности старайся отходить за мое плечо, не стой впереди. Из нас двоих я мужчина, я сильнее, опытнее, старше и меня не так жалко.

– Еще как жалко!

– Если я умру, я потеряю тридцать лет жизни и освобожу место для какого-нибудь юного мачо. Если умрешь ты, ты потеряешь шестьдесят лет жизни, и не родится все твое будущее потомство. Арифметика не в мою пользу.

– Это неправильная арифметика.

– Какая есть. Мы сейчас спорить не будем, просто в следующий раз ты, если будет возможность, отходишь за мое плечо. Или я тебя больше не беру с собой. Понятно?

– Понятно, – на словах согласилась, но в душе против, по поджатым губам видно.

– И тогда мне не придется делать лишние движения, чтобы тебя защитить. Так что это снизит опасность и для меня. Понятно?

– Понятно, – теперь осознала.

Вика осмотрела Барсика. Этот прохвост почти не пострадал. В одном месте кожа порвана ударом лапы, еще в двух пробита и разорвана клыками, но мясо, кажется, не зацепило.

– Его зашить надо? – уточнила девушка.

– Лучше обстрижем шерсть вокруг ран, все промоем, и полосками пластыря стянем. Не хочу я его иголками колоть, вдруг цапнет. Ничего страшного с ним не случится.

– Мы возвращаемся?

– Нет, идем дольше. Недолго осталось, я думаю. И опасность меньше теперь.

Обработка ран Барсика заняла немало времени. Вика держала ему голову и гладила, а я стриг шерсть ножницами из аптечки, промывал и заклеивал порванную кожу. Шрамы у кота останутся немаленькие, местами кожа висела лохмотьями, но тут уж ничего не поделаешь.

После отдыха двинулись дальше. Барсик последовал за нами с неудовольствием – ему хотелось остаться рядом с тушами поверженных противников и вдоволь полакомиться.

***

На берегах появились выходы известняка. В русле начали попадаться крупные куски ржавого кварца. Видимо, во время половодья скромный ручеек превращается в бурную речку, раз смог протащить такие булыжники. Постепенно самородки золота становились крупнее и попадались чаще.

Через пару километров от места схватки мы подошли к интересному месту. Известняковые берега ручья пересекала наклонная рыжая полоса окисленного железосодержащего кварца. Жила уходила под почву по обе стороны ручья. Толщина жилы на обрывах берега достигала сантиметров двадцати, кое-где расширялась до метра.

Писк металлодетектора у дна ручья стал почти непрерывным. Я переставил его на более высокий уровень сигнала, чтобы не отвлекаться на мелочь, и постепенно обошел все потенциально интересные места. Их было так много, что, фактически, мне пришлось полностью проверить несколько десятков метров русла.

Вика с Барсиком охраняли нас, правда, делали это крайне безответственно.

Барсик зализывал раны, а Вика больше внимания уделяла моим находкам. Особенно крупные экземпляры самородков, доходящие до нескольких десятков грамм, вызывали у нее восторг. Справедливости ради нужно заметить, что в месте выхода жилы берега стали скалистыми и поднимались на несколько метров от уровня воды, так что на нас с них вряд ли кто-то мог неожиданно напасть.

Я копался до вечера, под конец выгреб самое богатое место – дно разрыва в кварцевой жиле. Камни здесь, несмотря на бурное течение, задерживали крупное золото, которое выпадало при разрушении жилы, в том числе и те куски, которые опускались раньше, при разрушении более высоких уровней.

Всего получилось найти не меньше трех килограммов крупного самородного золота, хотя я не везде мог докопаться до плотика и брал только то, что лежало сверху.

После насыщенного и физически тяжелого дня я относился к количеству золота философски. Это были не дорогие вещи, которые я мог теперь купить, не недвижимость, не положение в местном обществе, а просто будущие цифры на счете. Когда эти цифры есть, это хорошо, намного лучше, чем без них, а точное количество уже не так важно.

Ночевать мы остались у жилы, только поднялись наверх, на берег, чтобы не мерзнуть у воды. Мне нужно было еще посмотреть, как кварц идет в стороне от ручья, нет ли поблизости перспективных особенностей рельефа.

***

Осмотр рельефа в условиях леса – не самая простая задача. Я даже не мог с уверенностью сказать, куда под почвой пошла кварцевая жила и как далеко она доходит. Что находится под травой и грунтом – не поймешь без копания траншеи. Пришлось ограничиться тем, что я примерно заметил направление жилы и сходил сначала на три сотни метров в одну сторону от ручья, потом в другую. При этом я пытался пользоваться металлоискателем. К западу от ручья я ничего интересного не увидел. К востоку сквозь траву пробивалась цепочка каменных глыб из белого кварца. Она шла под углом к золотоносной жиле, и это было интересно. Пришлось поискать место пересечения жил, там могло встретиться самое-самое интересное. А могло не встретиться.

Пересечение я нашел. Золотоносный кварц оказался более новым образованием, он проходил сквозь мощную жилу белого кварца. В этом месте металлодетектор выдал сигнал. Слабый сигнал. Может, это маленький самородок под самой поверхностью. А может гнездо на полсотни килограммов, но на глубине в десяток метров. Потом меня осенило – чтобы понять, на какой глубине источник, можно посмотреть, на каком расстоянии сигнал появляется и исчезает. Я проверил, оказалось, что сигнал есть на пятне диаметром в несколько метров. Или это рассеянный источник, или что-то большое и глубокое.

Вика смотрела на мое колдунство с удивлением. Я не говорил ей, почему меня понесло сначала в одну сторону от ручья, потом в другую, и зачем я устроил хоровод вокруг белых скал. Мне стало смешно от ее непонимающего лица, я пояснил ей:

– Если тут пробить шахту, то можно найти что-то интересное. Нужно будет попробовать. Только придется проламывать ее сквозь камень.

Потом я вспомнил, что девушка полноправный участник экспедиции и заслуживает на часть добычи.

– С того золота, что мы нашли вчера, я перечислю тебе четверть. Ты станешь самостоятельной и обеспеченной невестой.

Логика у меня была простой – половину мне, за идею и руководство, остальное – поровну, за работу и риск. Примерно как с людьми Беляша.

– Зачем? Пусть у тебя будет.

– А вдруг со мной что-то случится?

– Если с тобой что-то случится, я попаду в собственность к другому мужчине, и первое, что он сделает, отберет эти деньги, если узнает о них. Даже если не отберет, я сама не смогу их использовать. Ни дом купить, ни до фактории дойти без сопровождения. Я женщина, не могу иметь собственность по законам Русского сектора.

– А если по законам другого сектора?

Вика только пожала плечами. Потом добавила:

– А деньги на счете у меня есть, отец на всякий случай сделал резервы мне, матери и тете Марине, своей второй жене. Юле только не успел ничего перевести. Сначала свободных денег не было, она ему дорого обошлась, а потом эта дура скурвилась. Отец очень богатый был, все-таки он с основания деревни был старостой и всеми общинными делами тут управлял. Так что, если тебе нужно, ты всегда можешь у меня взять. У меня там тысяча унций лежит, отец сказал, если самой не понадобится, тогда чтобы моим сыновьям, его внукам невест купить хороших можно было.

Я озадачился.

– Как-то это неправильно, брать у тебя деньги.

– Глупый ты. Неправильно меня не использовать, как женщину. А деньги эти тебе принадлежат, потому что я вся тебе принадлежу. И решила я это еще тогда, когда ты меня из публичного дома увел.

– Выходит, я, когда тебя уводил, совершил кражу в особо крупных размерах? Все равно неправильно брать твои деньги. Но если ты захочешь эти деньги использовать, дом купить или бизнес какой-нибудь организовать, сможешь сделать это от моего имени. Или переберемся в другой сектор, и ты сама станешь иметь все права.

– Куда в другой? У восточных и северных европейцев всех чужаков селят в лагерях, не пускают их в деревни, даже не дают доступ к фактории и оружию. Чужаки там люди второго сорта и вынуждены батрачить на полях за копейки. У арабов и турок женщины тоже мужчинам принадлежат, только без публичных домов. У украинцев если по закону можно нормально жить, а на практике, я слышала, там беспредел полный, ограбят и в рабство загонят.

– Значит, придется как-то устраиваться здесь. Наймем тебе охрану, будешь ходить с ней.

– Наивный ты, хоть и взрослый. Рано или поздно эта же охрана и решит, что гораздо выгоднее меня забрать вместе с моими деньгами, чем зарплату от тебя получать.

Аргументов и предложений у меня не осталось, и спор прекратился.

Я поразмышлял, не стоит ли мне самому, в секрете от всех, пробить шахту на пересечении жил. Потом решил, что место это никуда не денется, даже если я приведу парней Беляша на ручей искать самородки, даже если мы начнем рубить руду из жилы рядом с ручьем, все равно сами они не догадаются, что в стороне может быть что-то еще более интересное.

Мы выполнили все, что планировали, и направились домой. Я собирался очистить золото и становиться обеспеченным, по местным меркам, человеком.

Хотя, если посмотреть с другой стороны, с учетом сказанного Викой, я по местным правилам уже не просто обеспечен, а олигарх. Главное, у меня уже, безотносительно к деньгам, есть очень статусная вещь – молодая девушка в собственности. А в перспективе и еще одна может появиться. Теперь еще бы сделать так, чтобы у меня все это было, и меня за это не убили…

***

После возвращения в землянку я до вечера перерабатывал золото. Реактивов было достаточно, а вот посуда у меня не рассчитана на такие крупные количества. Хорошо, химические стаканы я покупал с запасом, устроил себе конвейер. В одном стакане растворяются примеси, во втором выпаривается раствор золота, в третьем осаждается золотой порошок. Все это делалось на улице, на очаге. В помещении греть и выпаривать кислоты было бы невозможно, даже на открытом воздухе вонь стояла невообразимая.

Вика быстро приготовила обед и увлеченно занялась обработкой клыков саблезубов.

Вытащила с полки ручную дрель, нашла самое тонкое сверло, просверлила аккуратно каждый зуб в корневой части. Отмыла и отшлифовала поверхность зубов. Отрезала кусок шнура и попыталась сделать ожерелье.

С первой попытки результат получился комичным. Длинные, сантиметров тридцать, если не больше, и сильно искривленные верхние клыки самца свисали девушке ниже пупка и не хотели красиво и ровно висеть между грудями.

После некоторой возни Вика поменяла расположение. В центре поместила пару самых маленьких клыков, нижнюю пару самки, потом вокруг них боком, остриями к середине, подвесила верхние клыки самки, вокруг них – самца, и дальше, последним штрихом – нижние самца. Получилось гораздо лучше.

– Ну как? – поинтересовалась у меня девушка.

– Неплохо. Так и оставляй. Только не носи постоянно, а то заколешься ими.

– Я не буду их носить, я буду ими хвастаться!

С этими словами Вика ускакала в землянку, демонстрировать свое новое украшение подругам и рассказывать, как круто мы поохотились на саблезубых тигров.

Перед сном я вспомнил о деньгах Вики, это зацепило другую мысль, я спросил:

– Слушай, а деньги твоего отца ты тоже получаешь в наследство? Дом продали на аукционе, скот и жен тоже, оплату за них прикарманила община, а деньги на личном счету?

– Так я же не имею права на наследство? Я же девочка!

– Это ты по законам Русского сектора не имеешь. А деньги в банке ФРЧ, им плевать на законы секторов. Проверь, можно ли подать заявление на наследство через планшет. Обычно процедура приема таких заявлений длится полгода.

– Ух, ты! Мы будем богаты! – подпрыгнула и рассмеялась Вика. Затем успокоилась, пожала плечами и заметила: – Хотя для меня разница небольшая.

– Да и для меня, если честно. Но это не повод дарить деньги ФРЧ. Вдруг за полгода ты придумаешь, куда их применить.

16. Разведка

Следующим шагом у меня была запланирована разведка маршрута в сторону Украинского сектора.

Идти, очевидно, надо было с Викой. Она и сама оказалась полезной в случае опасности, и к ней прилагался Барсик, который меня одного сопровождать вряд ли пойдет, а вот ее – почти наверняка. И оставлять ее одну не хотелось.

Я немного посомневался, какое оружие брать. В столкновении с саблезубами винтовка оказалась бы более полезной, чем автомат. Во всех моих столкновениях до этого автомат какого-то преимущества перед винтовкой не давал. Все равно атакующий хищник много стрелять не позволит, максимум один выстрел до приближения вплотную, а вероятность его остановить из винтовки – выше. Еще при приближении к Украинскому сектору растет вероятность боя с людьми. Для меня это тоже довод в пользу винтовки. И глушители на винтовках есть, это полезно, чтобы внимание не привлекать. Для автоматов тоже надо такие же заказать, но это потом.

В результате моих размышлений мы взяли две СВД, и уже привычный комплект экипировки, только патронов больше, чем при близких выходах.

Маршрут нужно было прокладывать от деревни Вилячий Ручей. Там мне придется подбирать Беляша с парнями, туда же их возвращать и вести закупленных женщин. Да и дорога вдоль ручья должна оказаться гораздо проще, чем напрямик по лесу. Соответственно, когда мы вышли, направились к переправе Мертвого тигра. А уже от нее направились на юг, по оленьей тропе вдоль берега ручья. Барсик, оклеенный полосками пластыря, неторопливо шел чуть впереди, в зоне видимости, иногда уходил ненадолго в кусты на разведку. За ним шла Вика, я замыкал наше построение.

В один прекрасный момент Барсик исчез в кустах. Вскоре оттуда послышался треск веток, а затем из проема в полосе кустов показался зад нашего кота. Он что-то старательно вытаскивал из кустов на тропинку. Это оказалась тушка мелкого оленя. Кот решил, что мы плохо смыслим в настоящих жизненных ценностях, и взял дело организации питания в свои лапы. Или, скорее, зубы. Пришлось сойти с тропы чуть в сторону, и устроить привал и обед. Чуть раньше, чем планировали, зато со свежим мясом. Пока мы тушили мясо и варили кашу на «финской свече» из толстенького бревнышка, а потом обедали, кот тоже успел наесться и лениво отдыхал.

После обеда мы двигались до вечера. Хищники нам не попадались. Единственный потенциально опасный случай был, когда Барсик начал шипеть на встречного молодого лося. А лось уже взбрыкнул и начал разгоняться к нам. Я использовал для отпугивания фонарик, включенный на полную мощность. Ослепленный лось затормозил всеми копытами, замотал головой, затем проломился сквозь кусты и исчез. Балбес Барсик благоразумно не стал за ним идти.

За день мы прошли километров двадцать-двадцать пять. Мы с Викой чувствовали умеренную усталость, а Барсик явно выдохся. Пришлось останавливаться на ночевку задолго до заката.

Комм начал показывать неустойчивый сигнал. Мы слишком отдалились от ретрансляторов. На всякий случай я позвонил Беляшу, предупредил, что я ушел в разведку и могу быть вне зоны доступа. Пообещал не задерживаться в ней дольше, чем на три дня.

На следующий день мы сделали две остановки на длинные привалы с обедом из вяленого мяса с кашей, заодно давали отдохнуть коту. Так удалось пройти за день тридцать километров, это был предел кошачьих возможностей. Да и нам с Викой прогулка перестала казаться приятной.

За день мы встретили и отпугнули двоих небольших медведей. Других хищников или их меток мы не видели. Один раз Барсик шипел на кусты, кусты шипели в ответ, но из них никто не вышел.

К моменту второй ночевки Вилячий ручей давно свернул на запад. Судя по карте, ближайшая деревня Украинского сектора находилась от нас к югу, и в ее сторону шло русло маленького ручья, впадающего в Вилячий. Я решил дойти до этого ручья, подняться немного вдоль него, посмотреть, насколько сложна дорога, а затем – возвращаться. Ручей этот мы с Викой начали в разговорах называть Украинским.

***

Утром Барсик был очень недоволен нашим поведением. Ему уже не хотелось никуда идти, но Вика подкупила его почесыванием за ушами.

Мы быстро добрались до Украинского ручья, и свернули вдоль него на юг. Ручей имел довольно бодрое течение, он прорыл себе глубокую долинку в почве и проложил русло в плотной глине. Идти по руслу я не рискнул, слишком заметно, поэтому шли чуть стороной, обходя прибрежные кусты.

Когда мы прошли уже километров десять на юг, и я собирался поворачивать обратно, Барсик начал нюхать воздух и ворчать. Вскоре и я почувствовал запах дыма и слегка подгоревшей каши. Запах распространялся по ветру с юга. Это было интересно. Мы направились посмотреть, кто там портит лесной воздух.

Шли мы осторожно, накинув лохматые накидки и покрасив зеленой краской лица и руки. Винтовки я еще перед выходом из дома обмотал маскировочной лентой. Вскоре мы услышали голоса и стук камней.

Выглянув из-за прибрежных кустов, я увидел на берегу и в русле ручья, метрах в ста от нас, людей. Рядом со мной высунула голову из кустов Вика.

Люди занимались своими делами и нас не замечали. Мы устроились удобнее, достали бинокли и начали наблюдать. И даже Барсик лег рядом с нами.

В ручье работало человек десять мужчин. Вид их хорошо описывался словами «оборванцы» и «доходяги». Одеты они были в бесплатные оранжевые робы и резиновые сапоги. Оружия при себе не имели. Выполняли они хорошо знакомую мне, с недавних пор, работу – мыли золото.

На берегу стояло трое вооруженных мужчин в камуфляже. Один смотрел на лес, охраняя от хищников, остальные – на работающих. Очевидно, их задача заключалась в надзоре за людьми.

Чуть дальше по берегу стояла небольшая избушка, затухал костер, а рядом женщина лет тридцати, в оранжевой одежке, мыла котел.

– Пойдем знакомиться? – тихо спросила Вика.

– С ума сошла? К вооруженным рабовладельцам посреди леса, в компании с юной красавицей?

– Вот прямо красавицей? – девушка выделила в моих словах самое важное и улыбнулась.

– Ты стала намного красивее, чем раньше. Частые прогулки по лесу с рюкзаком сильно улучшили твою фигуру и сделали твое лицо изысканно изможденным.

Вика шутя ударила меня в плечо.

– А почему ты решил, что рабовладельцы?

– Да на лица и позы их посмотри. Те, кто с оружием презирают тех, кто работает. Те, кто работают, боятся тех, кто с оружием.

– Тогда давай их убьем и отпустим рабов? – Вика знала простой рецепт счастья. Нужно просто убить всех плохих парней.

– Вот не факт, что рабы лучше, чем рабовладельцы. Помнишь, как Ярослав себя проявил, когда власть получил? Может, они вообще за преступления сюда сосланы, на каторгу.

– Ну, тогда я не знаю. Что-то делать надо, или просто тихо уйти.

Тихо уйти был не самый лучший вариант. Потом нам здесь ходить, а тут вооруженные люди, потенциальная проблема. Можно обойти, но неудобно и лишний риск.

Опять же, мы в разведку пришли, а что в разведке может быть лучше, чем захват и допрос тех, кто знает всякое важное? Можно было бы и просто поговорить, но вот сомнения у меня были по поводу того, что разговор этот окажется безопасным для нас. Не выглядели охранники милыми и разговорчивыми. Да и староста Большого Бука что-то говорил о том, что попадаться украинцам на местах добычи золота рискованно. Убивают они.

Тут из избушки появился еще один мужчина в камуфляже и с автоматом. Мимоходом он шлепнул по заду женщину, которая возилась у костра. Та никак не отреагировала. Отнеслась к шлепку, как к досадному, но привычному ритуалу.

Мужчина подошел к охранникам, о чем-то стал с ними переговариваться. Затем со скучающим лицом снял с пояса и размотал длинный кнут, и хлестнул его концом одного из работников. Может, самого ленивого, или просто ближайшего. Работники начали двигаться быстрее.

С практической точки зрения нам лучше всего было убить вооруженных парней, остальных, если не будут пытаться сопротивляться, оставить в живых и допросить.

С моральной точки зрения рабовладельцы вполне заслуживали смерти не в меньшей степени, чем те, кого я убил раньше.

Другой вопрос – в этом мире половина тех, кто при власти, заслуживает смерти. Но убивать тех, чьи преступления меня не коснулись лично, и кто мне не мешает, я не собирался. Такое вот избирательное правосудие, иначе никаких патронов не хватит.

Собственно, оно не избирательное, просто в каждом судебном процессе должен быть истец. Тот, кто имеет право и желание требовать наказания.

Имею ли я право быть истцом, судьей и исполнителем? На Земле эти функции по тяжким преступлениям берет на себя государство. А здесь государство неправильное, оно этого не делает. Поэтому да, я имею право. Любой человек имеет право, кто себе это право взял, потому что оно здесь ничейное. Право я имею, но не обязан.

Вот нынешний староста Вилячего Ручья вроде преступник, но устраивать ему правосудие я не захотел, нет у меня стимулов для этого. И Вика не захотела. И он жив, пока у нас нет причин желать его смерти.

А эти рабовладельцы мешают мне пройти, при этом еще и заслуживают смерти. Такое вот несчастливое для них сочетание.

– Давай убивать этих четверых, – вздохнул я. – Я начинаю слева, ты справа. По моему выстрелу стреляй. Готова?

– Да.

Я прицелился, настроился, выстрелил, потом перевел прицел, выстрелил еще раз. Рядом щелкала винтовка Вики. А потом вооруженные парни кончились. Все заняло три секунды. Один упавший зашевелился, я добил его. Охранники вообще не успели отреагировать на нашу стрельбу, рабочие, кроме одного, сразу присевшего на колено, даже не подняли голов на приглушенные щелчки выстрелов, зато застыли, когда увидели упавших охранников. Застыли, заозирались, потом подняли вверх руки.

Я немного подождал. Из избушки никто не выскакивал, рабочие смирно стояли с поднятыми руками.

– Я пошел общаться, ты тут остаешься и контролируешь в прицел. При любой опасности стреляй. Если я подниму левую руку, стреляй в землю рядом со мной. Если поманю тебя рукой к себе, подходишь.

По камням я перебрался через ручеек и направился к людям. Барсик, перемахнув ручей одним прыжком, пошел со мной, любопытно ему стало.

***

Народ смотрел на меня настороженно. Ну да, стоят они в воде, работу работают, вдруг их хозяев кто-то множит на ноль, а потом появляется загадочный Робин Гуд с зеленым лицом и в камуфляже, и с лесным котом, оклеенным полосками пластыря. Странно это, не так ли? В общем, никто не бросался меня благодарить, никто не пытался кидать букеты и чепчики.

– Мы тут мимо проходили, смотрим, вас тут эксплуатируют. Мы и решили устроить революцию.

– Если вы грабить, то все добытое золото в избушке, – вышел вперед парень, который единственный отреагировал на выстрелы. Позже выяснилось, что зовут его Борис. – А с нами что будете делать?

– В избушке кто-нибудь еще есть? – спросил я; все отрицательно помотали головами.

Я сделал из пистолета контрольные выстрелы в охранников, собрал их оружие в кучку, быстро обшарил карманы. Коммы тоже бросил в кучку, больше ничего интересного не нашлось.

– Выходите на берег, стройтесь в шеренгу, сейчас проверю дом и поговорим. Оружие не трогайте.

Сходил в избушку, по дороге женщине приказал идти к остальным. В домике ничего интересного не нашлось. Набор посуды и реактивов, рюкзаки, вешалка с одеждой на стене, двухъярусные нары занимали почти все пространство. Золото нашлось в небольшом сундуке, запертом на замок. Искать ключ было лень, я просто отстрелил скобу. Нашел там золото, около килограмма, еще и немного наличных денег.

Когда вернулся, пленные стояли в шеренге, замерев от ужаса.

Пока я осматривал избушку, Барсик уже утащил, видимо, чтобы заначить где-нибудь на дереве, один из трупов, а второй начал пожирать прямо перед людьми. Нехорошо получилось, об этом я как-то не подумал. Да и даже если бы подумал – кот меня может и не послушать. Для него концепция несъедобной добычи слишком революционна, я думаю. Ну да ладно, пусть боятся, меньше плохих мыслей будет. Переставил пленных подальше от трупов.

– А почему золота так мало на такую толпу? – уточнил я.

– Тут россыпь бедная, золото мелкое. Это за три недели намыли, – ответил один из старателей.

– Давайте разбираться, что с вами делать. Убивать меня вы не собираетесь?

Старатели очень убедительно замотали головами. Я махнул Вике, чтобы она подошла. С ней мне будет спокойнее, она гораздо лучше управляется с Барсиком, вдруг он чудить начнет рядом с посторонними людьми.

– Для начала расскажите, кто вы, – спросил я, когда улеглось удивление от появления юной девы с винтовкой.

– Так рабы мы. Золото здесь моем. Вот тот нашим хозяином был, – Борис показал на труп мужчины с кнутом. – Остальные охранники.

– Все рабы? – уточнил я.

– Все.

– Теперь вы свободны. Что дальше будете делать?

– Так как же свободны? А контракты? Теперь если мы вернемся, нас передадут наследнику хозяина.

– В Русский сектор можете идти. Тут километров шестьдесят до деревни. Мужчин там в рабство не берут, правда, женщина обязательно принадлежит или мужчине, или общине.

– А вы проводите? Мы по лесу сами не доберемся.

Согласие проводить я дал. Не бросать же их посреди леса.

Дальше мы устроились вокруг костра и начали готовиться к возвращению. Старатели переобулись в ботинки, разобрали из избушки рюкзаки, продукты, взяли оружие охранников. В общем, забрали все, даже одеяла сильно потертого вида. И посуду с реактивами взяли, я проследил, и шлюз с инструментами: я объявил их своими трофеями.

Одновременно со сборами я задавал вопросы. О географии, законах сектора, рабстве.

Сразу же выяснилась важная тонкость. Во всех секторах, где рабство использовалось, раба могли удерживать только до окончания его контракта с ФРЧ. Попытки лишить раба свободы передвижения или средств связи, чтобы у него не было возможности уйти на Землю, жестко карались ФРЧ. Иногда такое бывало, но в исключительных случаях, ради обычного раба владельцы так не рисковали. Тем более, после завершения контракта раб переставал получать субсидию, и его ценность резко падала. Из такой особенности вытекало важное следствие – цена раба при продаже была примерно пропорциональна сроку до конца его контракта.

Конечно, нашелся и способ обойти это ограничение. Власти Украинского сектора требовали с каждого деревенского жителя налог в размере двух унций в месяц. То есть полностью забирали всю субсидию. Человек или должен был зарабатывать, чтобы прожить, или продавался в рабство. Но когда переселенец становился рабом, он переставал получать зарплату, и к концу контракта у него был выбор – или возвращаться на Землю нищим, и там оказаться на самом дне, без денег, работы, профессии, или оставаться в мире Проект, продлевать контракт и одновременно – свое рабство.

Кто-то пытался выселиться на хутора, где не приходилось платить налог. Там было опасно, могли напасть банды, промышляющие грабежом таких хуторов, а некоторые и в рабство брали, под страхом смерти. Кто-то работал за зарплату и держался на плаву, пока мог. Но рано или поздно болезнь, потеря работы или неудача в делах оставляли человека без средств. Так что две трети населения сектора были рабами. Среди оставшихся людей большинство составляли свободные наемные работники, в том числе надзиратели; совсем небольшое количество жителей выбилось в хозяева, которые нанимали рабочих или держали рабов. Некоторые хозяева были баснословно богатыми, такие обычно жили в Сечи, столице сектора, а дела на местах вели через управляющих.

Важным условием рабства был контракт раба, официально оформленный в договорной базе ФРЧ. По этому договору раб отдавал банку распоряжение перечислять его субсидию хозяину, обязывался работать на него и выполнять все распоряжения, а хозяин обязывался выплачивать за раба налоги сектора, кормить его и обеспечивать всем необходимым для работы и жизни. Раб имел право в любой момент расторгнуть контракт, с условием выплаты остатка своей стоимости, а хозяин получал право наказывать раба, вплоть до его убийства.

Пока эта информация плохо укладывалась у меня в голове, так что по дороге я пытался выяснить, как на практике живут в секторе у соседей.

Оказалось, все просто.

Есть хозяева, есть работники, есть рабы. От работника до раба – всего шаг, а вот хозяева – это люди высшего сорта. Рабы и рабочие работают, большинство – на полях, хозяева живут своей отдельной жизнью. Есть еще привилегированный слой работников и рабов, которые обслуживают хозяев. Управляющие, слуги, охрана, постельные грелки.

Каких-то особых жестокостей нет, кормят рабов нормально, бьют только за провинности, женщин используют не только для работы, но и для постели, но они этому обычно только рады, это легче, чем на полях горбатиться.

Случаи, когда хозяин как-то особо изощренно мучил рабов или запорол раба до смерти, бывают, но это редкость, только если раб как-то особо знатно накосячил. Потому что рабы денег стоят, они отрабатывать затраты должны, зря их калечить или убивать смысла нет. Если раб ценное имущество не портит и перед хозяином или управляющим дерзко себя не ведет, ничего страшного ему обычно не угрожает.

***

Наша колонна шла по лесу. Впереди двигались Вика и Барсик. Потом шаркал ногами десяток старателей, выстроенных парами. Последней из них шла женщина, Юлия. Я замыкал строй. Дама порывалась идти рядом со мной и брать меня под руку, но я объяснил ей, что в случае нападения кота она станет его жертвой, и женщина вернулась в строй. Что не помешало Юлии периодически со мной заговаривать. Особенно ее интересовало, кто мне молодая хозяйка с винтовкой – дочь, жена или рабыня.

Когда мы подошли к Вилячему ручью, я всех остановил на привал, приказал снять обувь, осмотреть ноги. Очень я сомневался, что вчерашние рабы привычны к длинным переходам, а натертые ноги у одного – это задержка для всех.

Пока все отдыхали, я посмотрел карту. С этого места расстояния до Вилячего Ручья и до Большого Бука были почти одинаковы. Тащить эту толпу в Ручей мне не хотелось. Они, например, видели Вику, и в деревне расскажут о ней, о том, что мы вместе. Тогда станет известно, что я вор, который украл у общины особо ценное имущество, а также о моей связи с загадочным ФОЖ. Но идти к Буку придется по незнакомой местности, по лесу, с такой толпой неумех это опасно вдвойне.

– Хозяин, – окликнул меня Борис. – Тут у людей вопрос есть.

– Да?

– Если мы расторгнем рабские контракты, тогда нам нужно будет заплатить выкуп. Он небольшой, скажем, у меня всего пять унций осталось. Но пока он не будет оплачен, субсидия будет списываться в счет оплаты. И денег у нас не будет, в том числе для оплаты налогов. Нам бы работу какую-нибудь надо, за наличные, чтобы первые месяцы протянуть, пока выкуп не будет оплачен.

Я задумался. Если они в деревне работу найдут, им будут платить меньше унции в месяц, семь десятых, вроде так Беляш говорил. А налог на бездомных унция. Опять у них не складывается дебет с кредитом.

Женщине, разве что, бояться нечего. Ни налога, ни необходимости работать – продать ее кому-нибудь, и пусть у мужа голова болит. Еще и денег заработаю.

– А что вы умеете?

– Я на Земле военным был, десантником, боевой опыт есть, здесь охранником работал. Есть пара человек строителей. Остальные больше на подсобных работах были или на полях. Все умеем золото мыть. Юля готовит, стирает, медсестрой может и в постели охранников обслуживала. Ну и нас иногда.

Все старатели постепенно подтянулись к нам и слушали.

– Юля, похоже, из вас самая полезная. Все вечные ценности в одном человеке. А как ты из охранников в рабы переквалифицировался?

– Хозяин на меня долг повесил за раба, убитого зверем, два года назад. Пришлось продаваться. Сейчас до конца моего контракта год остался. Мне бы денег хоть немного накопить, чтобы на Землю вернуться.

Я отметил про себя, как забавны варианты будущего. Не потерял бы Борис раба, остался бы охранником – может сейчас с дыркой в голове лежал бы рядом с теми, кого мы убили.

– А чего вы хотите, какие варианты? – спросил я всех.

– Хозяин, если у тебя работа есть, мы готовы всей бригадой на тебя работать, пока выкупы не выплатим. За жилье, кормежку и оплату налогов, – это ответил самый старший из старателей.

Предложение было интересным. Я мог получить в свое распоряжение еще одну бригаду опытных старателей. Только доверять им много золота нельзя, что им помешает взять его и уйти?

Я прикинул разные варианты их использования, условия, которые имеет смысл предложить. И не нашел ничего лучшего, чем предложить то же, что и парням Беляша:

– Я могу поставить вас на место, где есть золото. Будете его добывать. Место там богаче, чем то, где я вас нашел. Половину золота я буду брать себе, остальное поделите вы. Продукты будете сами покупать, я вас в деревню буду иногда отводить. Оружие вам оставлю, сами себя от хищников будете охранять. Золото очищать кто-то умеет? – никто не признался. – Тогда золото я сам буду из концентрата получать. Такой вариант вам подходит?

Народ заметно оживился. Глазки заблестели.

– А много там золота? – самый животрепещущий вопрос.

– На ваш выкуп хватит.

Старатели загомонили, все были согласны.

Я отозвал женщину. Рассказал ей о том, как живут женщины в Русском секторе. Напоследок спросил:

– Ты чего хочешь, продать тебя замуж?

– Да я бы с парнями осталась, если вы не против. Кто-то же должен им готовить и хозяйство вести. И в постели я их обслуживать могу. Доля от золота мне тоже не помешает. Это, конечно, если вы меня себе не захотите оставить, – скромно потупилась Юлия.

– По законам Русского сектора положение женщины не отличается от положения раба. Хочу уточнить, ты готова быть моей собственностью и выполнять любые мои распоряжения?

– Готова, хозяин. А если я при этом еще и деньги получать буду, так я вообще рада.

Вот так и оказалось, что я стал то ли владельцем, то ли нанимателем бригады старателей из десятка мужчин и одной женщины. Я решил отвести их на террасу, где начали добычу парни Беляша, а Беляша, которому я доверял больше, переместить к жиле кварца.

После отдыха я проинструктировал людей о правилах и порядке движения, и мы пошли по тропе вдоль Вилячего ручья в сторону одноименной деревни.

Группа вела себя дисциплинированно. Видимо, когда альтернатива послушанию – кнут, это способствует быстрому обучению. Я даже пожалел, что не взял с собой такую полезную в хозяйстве вещь.

Путь до переправы Мертвого тигра занял у нас три дня. Старатели ходоками были не очень быстрыми.

За всю дорогу было всего два опасных эпизода.

В первом нам навстречу вышла семья лосей, во главе с крупным самцом. Люди просто замерли на месте, никто не пытался пугать лося, кричать, метаться, щелкать затвором и творить прочие вредные для здоровья глупости. Барсик немного пошипел, но без особого энтузиазма, лоси постояли, посмотрели на нас, потом продрались сквозь кусты и исчезли в лесу.

Во втором случае я увидел, как трясутся ветки кустов рядом с тропой. Барсик остановился перед этим местом и зашипел. Над кустами появилась удивленная морда медведя, который, судя по всему, до этого спокойно лакомился ягодами. Он рыкнул, опустил голову и беззвучно вышел на тропинку перед нашей колонной.

– Не стрелять! – напомнил я занервничавшим старателям.

Медведь оказался громадным. Он встал перед Барсиком на задние лапы и заревел. Вика набрала полную грудь воздуха и засвистела в свисток. Свисток победил. Зверь был ошарашен и сконфужен, он упал на четыре лапы и удивительно быстро и тихо исчез в кустах. Только качающиеся ветки напоминали о его визите.

***

В первый же вечер пути после ужина ко мне подсела Юлия и поинтересовалась, не желает ли хозяин расслабиться? Я поинтересовался у своего организма. Организм желал. Я уточнил – желает ли организм именно Юлию, которая сильно уступала Даше в красоте. Организм сообщил, что Даши тут нет, Вику я не могу, так что надо брать, что дают. Тем более, Юлия лет на десять младше меня и, хотя не красавица, но грудь у нее упругая, а задница вообще выше всяких похвал.

В результате мы с девушкой уединились за ближайшим кустом, чтобы не смущать публику. Тело у Юлии оказалось в неплохой форме, гораздо лучшей, чем лицо. Хотя на талии жирок был, как у многих украинок, переваливших через двадцатилетний возраст.

Каково же было мое удивление, когда после окончания процесса я обнаружил стоящую почти рядом Вику с винтовкой в руках и Барсика.

– Я посторожить пришла, мало ли, хищник какой придет, а ты без штанов, – объяснила девушка.

Мне оставалось только согласиться с тем, что встречать хищников без штанов, да и вообще уединяться в кустах в сумерках – не слишком осмотрительно.

В следующие дни Юлия тоже помогала мне расслабиться, но вопрос безопасности я учел и для охраны звал кого-то из старателей. Тем более что старателям девушка тоже давала собой попользоваться, двум-трем в день, в порядке очереди. Выглядело это очень привычно, практично и совсем не развратно. Если бы не присутствие Вики, эти процедуры и прятать было бы не от кого и незачем. Я отметил про себя, что Юлия решает, кого допускать до тела и каким способом обслуживать, а значит – имеет инструмент влияния на мужчин.

Вика отнеслась к моему расслаблению спокойно. Ночью пришла ко мне спать бод бок. А на следующий день заявила, что один из парней расточает ей комплименты, и у нее тоже возникло желание расслабиться.

– Скажи этому парню, что, когда он перейдет от комплиментов к объятиям и поцелуям, я его просто пристрелю, – с утра у меня характер намного хуже, чем после обеда, так что я просто сказал, что подумал.

– Это еще почему? Ты говорил, что я свободная женщина!

– Ты свободная несовершеннолетняя женщина. Я о тебе забочусь, значит, я тебе вроде приемного отца. Я не могу запретить свободной женщине искать неприятности на свою задницу. Но как приемный отец, я могу сделать так, чтобы неприятности сами боялись к ней подойти.

– Значит, приемный отец?

– Ну, да. Пока ты несовершеннолетняя.

– А потом?

– А потом будет видно. В любом случае, я тебя на улицу не выгоню и в рабство не продам.

Вика не очень убедительно сделала вид, что ее права и достоинство ущемлены, но спорить не стала.

***

Когда мы вышли в зону с хорошим качеством связи, я поговорил с Беляшом. Предупредил, что для его парней у меня есть новое место, более богатое, а на прошлое я поставлю другую бригаду старателей. Сказал, что на новом месте нужно будет построить еще одну избу, большую и основательную, там работать придется долго.

Потом уточнил, чего не хватает у старателей, сделал и оплатил в интернет-магазине фактории заказ и указал его получателем Беляша. Об этом, конечно, тоже предупредил его. А старателей предупредил, что стоимость заказа вычту из их доли золота. Мелочь, но порядок должен быть.

Пока я на привале занимался делами, Вика тоже просматривала почту.

– Олег, слушай, опять совет нужен, – подошла она ко мне.

– ?

– Написала девушка одна на ящик сайта Фонда Освобождения Женщин. Жалуется, что отец собирается ее выдать за парня, который ей не нравится. А она хочет за другого.

– Она предлагает убить своего отца, или жениха, или возлюбленного, который не сделал ее отцу достойного предложения?

– Она тупо хочет замуж за того, кто ей нравится. А подробностями не заморачивается.

– Пошли ее. Хотя нет, попытайся ей объяснить две вещи: во-первых, нет никаких статистически достоверных подтверждений того, что люди, особенно молодые, способны понять, что им надо для счастья. Или предвидеть, какой окажется их жизнь с избранником. Так дела обстоят даже на Земле, где люди перед браком общаются лично долгое время. На Проекте девушки видят парней чаще на экране планшета, чем в реальности, это вообще ни о чем.

Во-вторых, родители в большинстве заботятся о своих детях и желают им хорошего. Даже когда их представления отличаются от представлений молодежи, жизнь обычно показывает, что опытные люди чаще оказываются правы, а когда молодые становятся старше, они сами начинают думать так же, как думали их родители.

А посему, – закончил я. – Я не буду лезть в споры романтично настроенных девиц со своими родителями и тебе не советую.

– Ну, я тоже думала, что не стоит вмешиваться, только не могла объяснить, почему, – согласилась Вика. Потом задумчиво добавила. – А мне с тобой тоже не надо спорить, получается?

– Спорить можно. А прислушиваться или нет, сама решай. Если ты мне доверяешь и считаешь, что я понимаю, о чем говорю, – значит, надо прислушиваться.

Потом сам задумался и добавил:

– Но доверять можно только лицу незаинтересованному. А в вопросах, где есть интерес, тоже доверять нельзя. И чем больше интерес, тем больше нельзя. А самый большой интерес возникает, если есть любовь, так что влюбленным мужчине или женщине вообще верить нельзя. Хотя любовь предполагает полное доверие. Парадокс, однако!

***

К переправе Мертвого тигра мы подошли во второй половине дня. Вызывать парней Беляша было уже поздно, я предупредил его, чтобы они были готовы выходить с утра.

Разместив старателей на ужин и ночевку, я задумался, что делать мне. Оставить всех под охраной Вики и Барсика, а самому сходить в деревню, на свидание к Даше? Или обойтись услугами Юлии, зато не придется переживать, не случилось ли чего? Видимо эта дилемма как-то проявилась на моем лице.

– Думаешь идти к Даше? – спросила подошедшая Вика.

– Не знаю.

– Не ходи.

– Почему?

– Мне не нравится, что с ней ты спишь, а со мной – нет. Лучше Юлией пользуйся, это не так обидно.

Возможная обида семнадцатилетней девушки перевесила чашу весов с надписью «не ходить», и я остался.

17. Новое место

Утром я оставил старателей под охраной Вики, а сам пошел к деревне. Мне нужно было ненадолго заскочить в факторию, сдать золото, экспроприированное на украинском прииске. Потом я встретил на воротах парней Беляша, нагруженных инструментами и припасами.

Когда я довел их до стоянки старателей, у парней перехватило дух. Они увидели сразу ДВУХ женщин. Причем не старух каких-нибудь, а вполне привлекательного возраста. Их даже ручной Барсик в полосках пластыря не так впечатлил, все же кота они уже видели, когда он приходил ко мне.

Я понял, что с этим надо будет что-то делать, пока чего не случилось, и отозвал Юлию.

– Слушай, можешь этим парням напряжение снять, когда дойдем до лагеря? А то они женщин не видели месяцами.

– Вообще не видели? – удивилась девушка.

– Вообще. Русский сектор, дикие люди.

– Сделаю, хозяин, не проблема. Только скажи им, чтобы аккуратно себя вели.

Старатели получили недостающее им оружие. Борис и еще один парень взяли винтовки СВД, остальные – автоматы.

Дальше я перераспределил припасы. Основную часть реактивов оставил у уголовников, часть продуктов и одежды передал старателям. Когда все упаковались, построились в походный порядок и двинулись к месту золотодобычи. Опять Вика шла впереди с Барсиком, я сзади. Остальные – колонной по двое. Там, где местность позволяла, перестраивались по трое, местами и гуськом приходилось идти по тропе. Если бы в такие моменты сбоку атаковал тигр или длиннолап, без потерь не обошлось бы. Но на нас никто не напал, путь прошли мирно. В сущности, хищники не самоубийцы, нападать на крупную группу многие просто не станут, тем более, шумели мы сильно, все животные имели достаточно времени, чтобы убраться с нашего пути.

К избушке у ручья добрались за три часа, к обеду. Можно было бы оставить тут старателей, а остальных отвести к кварцевой жиле, но я решил по-другому.

Сначала приготовили и съели обед.

После обеда я прочитал команде уголовников короткую речь о правилах обращения с Юлией, которая согласилась их обслужить, и отправил их в избушку. Пообещал им, что, если будут вести себя прилично, потом тоже будут периодически получать доступ к телу.

Старателям сказал сидеть под охраной Вики, а сам пошел охотиться. На охоте видел Барсетку, которая подождала, пока я отрежу нужные мне куски от подстреленного оленя, а затем стала доедать остатки.

Потом слегка потрепанная, но благодушная Юлия готовила ужин из свежего мяса, а мы его ели. Ночевать оставались тут же, так что парни попросили отдать им Юлию еще и на ночь. Я не был против, она тоже, так что они опять уединились в избушке. Старатели расположились в спальных мешках под стеной, Вика затихла у меня под боком, Барсик, которому я после охоты выдал оленью ногу, блаженствовал недалеко, заодно охраняя наш лагерь.

На лагерь опустилась темная ночь, освещенная только мутным светом Фобоса.

Мне долго не спалось, и я ковырялся в трофейных планшетах, взятых у рабовладельца и охранников. В библиотеках ничего примечательного, кроме большой подборки жесткого порно и обширной библиотеки детективов, я не нашел. Потом я догадался залезть в навигатор рабовладельца, там обнаружил пользовательские карты. На одной были отмечены два прииска на Украинском ручье, и дорога в обход них, ведущая от места, где я нашел рабовладельца и старателей, до деревни Песчанка. Информация не очень секретная, но полезная, потому что маршрут заведомо проложен по удобным для передвижения местам. Еще были отмечены прииски на Вилячем ручье, его украинской части. Может, тоже пригодится когда-нибудь.

***

Фронт работ старателям я показал еще вчера, старшим и ответственным за охрану от хищников назначил Бориса.

С утра, после завтрака, мы с группой Беляша оставили избушку новым владельцам и отправились к жиле. Шли мы по высокому берегу ручья, по оленьей тропе. Парни были непривычно тихими и спокойными после бурного вечера, проведенного с Юлией.

Через два часа хода мы добрались до места.

– Ну вот. Выбирайте место для нового дома, здесь работы хватит надолго, – остановил я группу.

Судя по карте навигатора, это место находилось на почти равном расстоянии от деревень Большой Бук, Вилячий Ручей и Заводь. Деревня Заводь находилась к северу, на берегу озера, куда впадал Вилячий ручей. Это направление надо было бы разведать. Впрочем, тут все вокруг надо было разведывать, я планировал совместить это с выходами на охоту.

Беляш решил ставить дом около удобного спуска с крутого берега. Разумно. И за водой сходить можно, и на работу в русле ручья.

При согласовании плана решили размер дома сделать побольше, кроме общей комнаты отделить еще и две маленькие. Одну для дамы, которую парни единогласно решили завести, по примеру украинских старателей. Вторую – для меня с Викой, а по совместительству – для хранения всего ценного. Первый вариант плана дома пришлось отбросить, когда я заявил, что мы можем работать тут не только в теплое время, да и готовить удобнее на печи, чем на костре. Обогрев печью нескольких комнат – это занятие непростое, печь надо встраивать в стены между комнатами, и сама печь должна быть не простой.

Скажем, известная всем по сказкам русская печь мало того, что требует большого количества материала и места, но и прогревает воздух в избе только на уровне пояса и выше. Значит, в холода, если сильно натоплено, нужно ходить по дому в валенках и ватных штанах, зато голым по пояс. Правда, спать на ней тепло, даже жарко, с этим не поспоришь. Видимо наши предки зимой много спали и мало ходили по дому. А то, что спали всей семьей на одном лежаке, вместе с детьми и дедами, так это не удивительно, в средневековой Европе кровати у простонародья тоже были рассчитаны на всю семью. Зато вопрос сексуального просвещения детей тогда не стоял так остро, и не возникало глупых мыслей по поводу половой толерантности.

При согласовании плана дома остановились мы на том, что парни потом найдут глину, пригодную для изготовления кирпича-сырца, и из него сложат шведскую печь. А стены комнат пока просто оставят незамкнутыми, чтобы было место, куда эту печь потом встроить.

Молодые организмы с энтузиазмом бросились рубить деревья и таскать бревна. Я ходил на охоту и разведку. Вика сторожила бригаду.

С учетом того, что этот дом строился как зимний, гораздо более тщательно, и размером был больше, времени на строительство потребовалось втрое больше, чем для прошлой избушки, целая неделя.

Потом парни начали работать на ручье. Начиная с места, отстоящего от кварцевой жилы на сотню метров вниз по течению, парни снимали весь грунт с русла, до твердого основания. Промывали грунт на шлюзе, постепенно продвигаясь выше по течению, оставляя за собой выровненное русло и кучки размытого песка с камнями, остающиеся в местах установки шлюза. Раз в пару часов я промывал концентрат. Содержание золота по мере продвижения постепенно повышалось. Так продолжалось, пока мы не добрались до кварцевой жилы. Эта работа заняла три недели. За это время наша добыча составила двадцать четыре кило золота. Вначале парни приходили в дикий восторг, когда видели самородки или результаты плавок. Потом привыкли. Золото и золото. Много. Главной проблемой для меня стало то, что такие количества я уже не мог таскать с собой в карманах разгрузки. Пришлось сразу разделить его примерно пропорционально доле и раздать каждому, половину своей доли я поручил носить Вике. Хоть для нее это был заметный вес, но и ходить далеко ей не требовалось, а я еще и охотился для прокорма обеих бригад.

Чтобы парни не думали, что все самое интересное у них в жизни уже произошло, я сказал им, что тут еще много золота найдется, только получать его будем другим способом.

Раз в три дня мы устраивали сокращенный рабочий день. Парни занимались мойкой и стиркой, я приводил Юлию, сначала я с ней расслаблялся, потом парни, а утром я возвращал ее обратно. Заодно очищал золото, добытое старателями. Их группа вышла на добычу около килограмма в неделю. С учетом большей численности, это примерно такой же показатель, как выдавали на этой же террасе парни Беляша.

***

Перед тем, как в первый раз привести Юлию, я строго предупредил парней, чтобы они не распускали при ней языки о количестве золота. Тем не менее, уже после третьего посещения девушка начала активно просить меня перевести ее в группу Беляша, с выплатой доли от ее добычи, а не от добычи украинцев. То ли кто-то все же не сдержался, то ли ушлая дама сумела оценить количество и расход реактивов, но она сообразила, что тут пахнет гораздо большими деньгами.

В переводе из одной бригады в другую Юле я отказал. Ни к чему это было – держать ее во время работы рядом. Девушка предприняла еще несколько попыток изменить мое решение, видимо, считала, что в постели после особо изощренных утех я могу размякнуть. Потом затихла на некоторое время. А потом начала как бы невзначай интересоваться, когда мы будем возвращаться в деревню. Я бы, может, не обратил на это внимание, если бы у нее не бегали при этом глазки.

Тут я понял, что происходит что-то нехорошее. Подумал, и решил, что в эту игру можно играть и вдвоем.

Когда-то, сразу после института, я работал в крупном банке. И в начале моей работы служба внутренней безопасности решила меня проверить. Применила она простой, но эффективный способ, вечный, как профессия безопасника. Они представились клиентами банка и попытались спровоцировать меня на нарушение за деньги. Я тогда сказал им, что подумаю, а сам отправил официальную записку в их же службу. Проверку я прошел, но работу все равно вскоре потерял – банк обанкротился. Бывает и так.

Я вспомнил об этом и решил устроить для Юли и ее вероятных сообщников провокацию.

Примерный срок окончания работ она знала, об этом не сложно было догадаться. Достаточно было просто посмотреть, какая часть русла находится в работе. За пару дней до этого срока мне позвонил Борис, предложил зайти по дороге к ним в лагерь, по делу. Я согласился. И внес Бориса в список подозреваемых. Впрочем, я всех старателей туда внес.

Вечером перед выходом я собрал парней и поинтересовался, кого и о чем спрашивала Юлия. Пара парней, помявшись, признались, что она интересовалась и количеством золота, и сроком выхода, и тем, как и куда мы пойдем. Тогда я рассказал о своих подозрениях и объявил, что мы выходим завтра с утра, а по дороге, возможно, придется вступать в бой.

Мы вышли, даже не позавтракав, чтобы не тратить время на костер и готовку, вместо этого на ходу пожевали вяленого мяса. Не доходя километр до лагеря старателей, мы свернули с прибрежной тропы вглубь леса, и, спрятавшись за кустами опушки, подошли на расстояние прямой видимости. Там я залез на дерево и приготовил бинокль. В лагере завтракали. Старатели сидели вокруг костра и пили чай.

***

Я набираю номер Бориса и говорю ему, что мы уже выходим, но заходить к ним в лагерь не будем, свернем с тропы, чуть не доходя, чтобы напрямик пройти в деревню. Предлагаю все дела отложить до моего возвращения.

В лагере начинается паника. Я наблюдаю в бинокль, как Борис размахивает руками, а старатели начинают метаться по лагерю, хватая оружие и одежду.

Не проходит и минуты, как группа старателей выбегает на тропу и направляется в нашу сторону.

Я спрыгиваю с дерева.

– Приготовиться. Они бегут.

Парни грустнеют, но занимают позиции за кустами. Их с тропы не видно совершенно, а тех, кто появится на тропе, парни четко увидят на фоне неба.

Я с Викой отбегаем чуть в сторону, чтобы занять позицию с винтовками у самой тропы и простреливать ее вдоль.

Скоро мы слышим нестройный топот и из-за поворота показываются старатели.

Жду, пока они поравняются с позицией парней Беляша, потом открываю огонь. Вика тоже.

Борис, бежавший первым, и еще один парень валятся, потом падает следующий, потом из кустов подключаются автоматы.

Один из старателей успевает среагировать и спрыгивает с берега в ручей. Ему повезло, он даже не сломал ногу. Я делаю шаг на берег, прицеливаюсь и стреляю ему в спину, когда он пытается убежать. Попадаю.

Потом я прохожу по тропинке и делаю контрольные выстрелы. На тропе остается девять трупов, и еще один внизу.

Мы выходим на тропинку, проверяем, нет ли среди нас раненых, затем в походном порядке идем к лагерю старателей.

Когда мы подходим к избушке, нас видит Юлия, единственная, кто остался в лагере. Она понимает, что ничего хорошего ей не светит, и пытается убежать в лес.

Вика поднимает винтовку. Резко щелкает выстрел. Она попадает.

***

Хоронить трупы мы не стали. Просто заперли избу и направились дальше, в деревню, сдавать золото.

Парни, да и сам Беляш, в дороге были такими задумчивыми, что, если бы на нас выскочил какой-то хищник, они даже не заметили бы его. Впрочем, в пути я всегда больше надеялся на себя, Барсика и Вику, чем на них.

К обеду мы подошли к деревне. По дороге я предлагал Вике идти в мою землянку и ждать меня там, чтобы я спокойно мог остаться в деревне с ночевкой, но девушка отказалась. Сказала, что пойдет вместе со мной, подождет у деревни, и настойчиво просила сразу после сдачи золота вернуться. Свидание с Дашей у меня опять не сложилось.

У деревни я забрал у Вики ее часть груза золота.

– Жди, я скоро.

– Зайди на рынок в пекарню, купи там торт. Если будет – штрудель, я его люблю, а если ранних яблок еще нет, тогда вишневый торт, там такой делают, с суфле.

Потом девушка прижалась ко мне и поцеловала в небритую щеку.

Сдача золота прошла без проблем. С учетом того, что я прикарманил еще и все добытое украинскими старателями, я стал богаче почти на четыреста унций. И еще больше полутора сотен я положил на счет раньше, с тех самородков, которые искал сам, и с золота, взятого на украинском прииске. Получилась очень солидная сумма, даже с точки зрения старожилов. Парни обогатились почти на четыре десятка унций каждый. Когда им в коммы начали сыпаться сообщения о зачислении средств, они, наконец, осознали, что стали весьма обеспеченными людьми, и их лица расплылись в улыбках.

***

После нашего возвращения в землянку Вика развила кипучую деятельность.

Сначала она потребовала принести ей воды для купания, а меня самого загнала мыться в ручей и бриться.

Потом долго мылась. Я в это время пытался читать детектив на трофейном планшете, но глаза время от времени соскальзывали с текста в сторону ванны. Ванна была развернута ко мне высокой спинкой, так что я видел только макушку девушки и немного – ее колено.

– Олег, а тебе нравится моя нога? – неожиданно спросила Вика, вытягивая ногу вверх.

Нога выглядела замечательно. Узкая стопа с высоким подъемом тянулась вверх, маленькие пальчики шевелились, голень была стройной и подтянутой, колено округлым. Жизнь в лесу определенно пошла девушке на пользу.

– Очень.

Девушка опустила ногу, потом подняла вторую:

– А эта?

– Эта еще лучше, – съязвил я.

Планшет был забыт, я ждал продолжения.

Вика поднялась, поймала мой заинтересованный взгляд, вышла из воды и начала вытираться. Ее кожа принимала под полотенцем розовый оттенок, она была нежной и легко краснела. Девушка не спеша надела белье, красивое и довольно дорогое. Затем стала перед зеркалом и начала сушить волосы феном. По мере высыхания ее волосы приобретали легкий рыжеватый оттенок. Все это напоминало какой-то ритуал.

Наконец, Вика надела облегающее зеленое платье, открывающее плечи, и пригласила меня за стол. Там нас уже ждал торт и горячий чайник.

– Я не говорила тебе раньше, хотела сказать, когда никто не будет мешать, – начала девушка, когда мы уселись; чай был разлит, а кусочки торта разложены. – Пока мы были на золотодобыче, мне исполнилось восемнадцать. Так что теперь я, по твоим понятиям, совершеннолетняя.

– Поздравляю. Что тебе подарить?

– И теперь тебя пора выбрать, кто я тебе, приемная дочь, жена или рабыня.

Я задумался, формулируя свой ответ.

– В моем представлении жениться нужно, когда пара готова рожать детей. А до того в этом нет практического смысла, можно просто жить вместе. Я не уверен, что после завершения контракта захочу оставаться здесь. Поэтому пока не готов заводить детей. Но есть еще один вариант – ты не жена, не рабыня, а свободная женщина, которая живет со мной, и о которой я буду заботиться. А со временем мы или решим создать семью, или кто-то захочет уйти.

– А свободная женщина может заниматься с тобой сексом? – девушка активно поглощала торт.

– Попробуй меня соблазнить, – предложил я.

Вика отвлеклась от торта, задумчиво на меня посмотрела.

– Я решила, какой подарок я хочу от тебя.

– ?

– Сделай то, что со мной еще не делал никто.

– ???

– Поцелуй меня в губы.

***

Я встаю, Вика тоже.

Кладу ей руку на спину, пальцы второй руки запускаю в волосы и мягко тяну, запрокидывая голову девушки.

Слегка, пробуя, касаюсь губ. Ее губы, волосы и кожа имеют легкий пряный аромат, почти незаметный для сознания, но возбуждающий. Мы так много раз спали в одной кровати, что я успел привыкнуть к этому аромату.

Я целую ее сильнее. Прижимаю девушку грудью к себе, опускаю руку ниже, вдоль позвоночника, прижимая ее тело.

Она льнет низом живота к моему бедру, плавно трется о него, тихо вздыхает и оплетает руками мою шею.

– Кажется, ты соблазнился, – поднимает она на меня глаза, полуприкрытые припухшими веками. – Я чувствую через штаны.

В ее голосе появились низкие нотки, а вдохи стали частыми и короткими.

Я закрываю ее приоткрытые губы поцелуем и опускаю руку ниже, на ягодицу.

Это очень правильно, стоять так, прижавшись всем телом, и целоваться.

Потом я понимаю, что будет еще лучше, если открыть ее грудь, расстегиваю и стаскиваю с нее верх платья. Она тоже решает, что на мне слишком много одежды, и мы начинаем ее лихорадочно снимать друг с друга. Одновременно мы сдвигаемся в сторону кровати, и последние вещи снимаем уже на ней.

Долгие ласки сейчас неуместны, ее тело уже ждет меня. Я вхожу.

Внутри восхитительно плотно, скользко и горячо.

Она тихонько стонет мне в ухо.

Действуем мы быстро и страстно, и заканчиваем вместе.

***

А потом мы отдышались, еще немного поцеловались и вернулись к столу допивать чай.

Вика задумчиво жевала торт.

– О чем задумалась? – обратило я внимание на ее настроение.

– Как ты думаешь, я развратная?

– С чего бы это?

– Ну, я же была в публичном доме, столько мужчин за те дни у меня было. Может, человек сто. Или даже больше. И делали они со мной всякое разное.

– В этом деле важно не количество, а качество.

– То есть тебя это не смущает.

– Нет, – пожал я плечами.

– Я хочу, чтобы ты сделал со мной все, что делали они, и еще что-нибудь такое, чего не делали.

– Почему хочешь?

– Хочу попробовать, сколько из этого мне понравится. Вот сейчас с тобой мне понравилось. Очень. Я не думала, что так бывает. У меня даже в глазах потемнело.

– Вот сейчас торт доем, чай допью, и начнем, – пообещал я.

***

Мы просидели в землянке неделю.

Мы бы и дольше просидели, но позвонил Беляш. Этот гадкий человек начал интересоваться, идем ли мы в поход за украинскими женщинами, или за золотом? Я вздохнул и решил, что действительно пора возвращаться к деятельности. И выбрал поход за женщинами. Золота у нас уже было много. Собственно, мне и женщины были уже как-то не сильно нужны, а все же это интереснее, чем золото. Еще и Вика вбросила свой довод.

– Олег, а вот смотри, если в деревне появится много женщин, то тогда никто не станет похищать чужих, все станет, как на Земле? И можно будет женщинам свободно ходить по деревне.

– Это надо, чтобы почти у каждого была женщина. Откуда мы возьмем две тысячи женщин?

– Нет! Не у каждого женщина, а у каждого доступ к женщине! Вот если будет публичный дом большой, и там, скажем, сто женщин. Они смогут обслуживать всю деревню. И смысл тогда нарываться на неприятности и похищать кого-то?

– И что ты предлагаешь?

– Я предлагаю сделать такой публичный дом. Только не в Вилячем, а в другой деревне, где я смогу жить, и никто не заявит, что я украденная. И я смогу свободно ходить везде, представляешь?

Мысль была интересная. Революционная просто мысль.

– Думаешь, никто не додумается покупать в такой деревне женщин и вывозить на продажу в другие места, где их меньше?

– А мы не будем своих продавать. А чужих пусть вывозят, нам рынок освобождают от конкуренток! Знаешь, сколько мы денег на этом заработаем?

– Да ты просто гений предпринимательства. Но мысль интересная. И точно прибыльная.

А дальше я задумался о логистике. Вот купим мы женщин, придем с ними в деревню, и куда их девать?

Беляш с парнями купили себе еще пару домов, которые были готовы на этот момент, им есть куда своих разместить. А я? Даже если я сразу выставлю их на продажу, все равно на какое-то время надо будет их куда-то поселить, хоть на пару дней. Значит, нужен дом. И не маленький, чтобы удобно там разместить несколько человек. И желательно в Большом Буке, если разворачивать бизнес там. Но как туда вести женщин, если Беляшу надо в Вилячий? Искать других охранников? Опасно. Просить Беляша проводить? Или первую партию привести в Вилячий, там продать, чтобы увеличить оборотный капитал, а уже потом второй поход для наполнения публичного дома затевать? Или вдвоем с Викой их отвести, если женщин будет немного?

Все эти сомнения я озвучил Вике. Та стала убеждать меня, что разумнее всего заранее купить дом в Большом Буке, а потом вдвоем отвести туда купленных дам. И продать их всех на аукционе, а потом построить собственный публичный дом, и уж тогда сходить еще раз.

– Идти в чужой сектор опасно, лучше бы тебе остаться и ждать в землянке.

– Не-не-не! Не дождешься. Я тебя одного в сектор, где на улицах свободно разгуливают такие вот дамы, как та, которую я пристрелила, не отпущу. Мужчины существа слабые, вас нужно поддерживать в удовлетворенном виде, иначе функционально вы неотличимы от кобелей.

– Не хочу тобой рисковать.

– А я не хочу сидеть и ждать, и думать, что ты подвергаешься опасности, потому что рядом нет меня и Барсика.

Я сдался. Но решил в украинскую деревню Вику не заводить, оставить ее в засаде снаружи. С винтовкой и биноклем она станет нашей страховкой. А Барсик будет ее зубастой и когтистой поддержкой.

***

На следующий день мы предупредили Беляша о задержке и направились в Большой Бук. Покупать там дом. Какие дома выставлены на продажу, я посмотрел в интернете, но хотелось увидеть их в реальности, заодно продемонстрировать в деревне себя и Вику. Пусть привыкают к новым жильцам.

Дорога прошла без приключений. Перед выходом дороги на вырубку деревни Барсик, который как обычно за нами увязался, остановился в нерешительности. Вика пообщалась с ним и отправила в лес. А мы пошли к воротам.

Волосы Вики были спрятаны под кепку, особенности фигуры скрывала разгрузка и камуфляж, так что на расстоянии она выглядела как миниатюрный парень. Тем большим был сюрприз для охраны, когда мы приблизились. Парни онемели, округлили глаза. Мы стояли и смотрели. У нас оружие было в руках и готово к бою, но угрозы я не почувствовал.

– Мы старосте позвоним, – наконец сказал один их охранников.

– Звоните, – великодушно разрешил я.

– Лев Иванович? Это охрана восточных ворот. Тут пришлый с девушкой стоят, войти хотят, – это было сказано в комм.

– Просил вас провести к нему, – это уже нам.

– Веди, – пожал я плечами. – Все равно к нему идем.

Мы неторопливо пошли по деревне. Вика сняла кепку и сунула ее в карман. И перебросила косу на плечо. Встречные оборачивались и ненадолго застывали, всматриваясь. Мало того, что идущая по улице девушка была редким зрелищем сама по себе, так еще девушка молодая и обвешана оружием и снаряжением, как не каждый охотник.

Лев Иванович во дворе своего дома что-то строгал. При виде нас оторвался от работы, подошел.

– Охотник! А я-то думаю, кто там охрану смущает. Здравствуй.

– И вам не хворать.

– Где такую красавицу взял? Неужели в Украинском секторе?

Этот вопрос я пропустил мимо ушей.

– Мы пришли дом у вас купить, думаем остепениться и осесть здесь. Даже варианты посмотрели уже.

– Видать работа охотника прибыльна, если у тебя деньги и на дом, и на такую красавицу нашлись.

– Повезло просто. И я теперь не охотник, я теперь предприниматель.

– Ну ладно, предприниматель, пошли дом смотреть, какой ты выбрал?

Дома, которые нам понравились, стояли рядом и были однотипными. Бревенчатые пятистенки размером шесть на шесть метров, с немецкой печью в центре, в передней половине перегородкой отгорожены ванна и туалет, задняя разделена на две комнаты. Большая передняя комната выполняла функции прихожей, кухни и столовой. Сантехнику уже установили. К фасаду пристроена застекленная веранда, вход был сделан через нее. Для небольшой семьи дом казался практичным и уютным.

– Ну что, мне нравится. Больше нравится первый, там полы и рамы красивее, из светлого дерева.

– А куда селить гостей? Места хватит только для нас.

– А давай купим оба. Они же рядом, удобно. А потом к одному флигель пристроим, или два, а во втором будем жить.

Мысль звучала здраво.

– Мы оба покупаем, – это я уже сказал старосте.

Тот крякнул от неожиданности.

– Что, даже торговаться не будете?

– Да вроде цены нормальные, качество работ нам понравилось.

Для оформления и оплаты дошли до фактории. Мебели в домах не было, поэтому решили купить большой надувной матрац и самое необходимое, чтобы можно было при нужде переночевать с комфортом. Всего необходимого набралось на несколько ходок к фактории и рынку. Даже дрова для печи заказали, Вика о них вспомнила. За это время нас успела увидеть вся деревня.

Потом, утомленные, мы сели в кафе около фактории, чтобы пообедать. Тратить время на приготовление пищи дома не хотелось. Во время обеда я обратил внимание на группу мужчин, которые бросали на нас взгляды и переговаривались. Мне показалось, что это не обычное любопытство, а интерес практический и недобрый. Я отметил этот факт в памяти.

После обеда мы направились домой. «Домой» – это звучало непривычно. Раньше мы так говорили о нашей землянке, а теперь вот есть настоящий дом. Наш. От подвала до крыши. С участком, пока совсем неухоженным. И соседним домом, который тоже наш, но не дом, а, скажем, офис.

– Милый, у меня есть идея! – заявила Вика.

– Разве мы не уходим?

– Конечно же нет! Сейчас мы будем принимать ванну. Вдвоем.

От такого предложения было сложно отказаться. После ванны мы переместились на матрац. А потом бродили по участку и думали, что здесь нужно сделать. Как раз нам привезли дрова, и пришел знакомиться столяр, которому мы сделали заказ на мебель. А потом мы остались ночевать. Было очень удобно.

***

Вечером позвонила Даша. Немного поболтали об очередном фильме. Она попеняла меня, что я давно не приходил в деревню. Интересовалась, не потерял ли я к ней интерес?

– Ты, если хочешь, можешь переночевать в деревне завтра, – предложила Вика. – Я тебя подожду у переправы с Барсиком.

– Тебе же не нравилось, когда я к Даше приходил?

– Это мне раньше не нравилось, а теперь мне не жалко. Пусть и у нее будет немного хорошего в жизни.

– Ладно, завтра решим.

Потом полез посмотреть на сайт Фронта Освобождения Женщин. Было интересно, во что он превратился. Оказалось, самой нашей удачной идеей, и самой живой, стал форум. Сейчас на нем активно обсуждалась тема «Я показала парню, который мне нравится, свои сиськи, а этот ушлепок записал наш разговор и показал видео своим друзьям». Конечно же, среди первых ответов был вопрос, а где, собственно, можно посмотреть? И, конечно же, на эту просьбу ответили ссылкой на видео. Я посмотрел. Ну, девушка была так себе, но с крупными молочными железами. Некоторым это нравится. Подумав, решил отписаться в корне дискуссии.

«Милая Ира! Твоя грудь не самая красивая в деревне, но внимание к ней ты, безусловно, привлечь сумела. Теперь твоя цена на брачном рынке может резко вырасти. Действительно ли это тот результат, который тебе нужен? Теперь тобой заинтересуются большие мальчики, и ты станешь второй или третьей женой какого-нибудь старожила, например, нового старосты. Насколько я знаю, третью жену старосты Федора ее характер закономерно привел в публичный дом. Тебе это надо?»

Через пять минут в почту получил сообщение об ответе: «Отвянь, нищеброд!».

Когда перед сном вспомнил об этой записи и вернулся на форум, чтобы ответить, увидел, что меня уже опередили.

– Зато он настоящий мужчина, как в романах. Если бы я была свободна, я бы не отказалась познакомиться с ним поближе, – Люда.

– Ирка, ты дура, – Даша.

– Он не нищеброд, неудачницы, – Администратор.

– А у кого грудь самая красивая? – Александр.

– Да, нам всем тоже интересно, у кого? – Администратор.

***

Утро началось с шипения яичницы на сковороде.

Когда я вышел из спальни, увидел Вику, стоящую в одних трусиках и расстегнутой рубашке у плиты. Интересно, за дровами она тоже в таком виде выходила? Поленница рядом с входом, но все же…

– Доброе утро!

Подошел, прижал спиной к себе, вдохнул запах волос, поцеловал в шею. Поймал себя на мысли, что надо останавливаться, а то и сегодня тоже не уйдем из деревни.

После завтрака, несмотря на все соблазны, мы собрались и направились в лес. Проходя по вырубке, я оглянулся, и увидел, что за нами от ворот наблюдает какой-то парень с коммом у уха. Следовало ждать неприятностей. Как же это было не оригинально.

– За нами следят.

– Думаешь, пойдут за нами?

– Почти уверен. Главное, чтобы впереди засаду не догадались сделать. Давай свернем с дороги.

– Хочешь сбить со следа?

– Нет, сбивать как раз не хочу. Проблему надо решать, а не откладывать. Просто не хочу оказаться в засаде, если она есть.

– Засаду? Не ночью же они здесь сидели. Вряд ли. И Барсик тут где-то ходит.

– А вдруг рано утром выдвинулись?

– А откуда они узнали, к какому выходу?

– Могли узнать, через какие ворота мы вошли.

– И почему бы решили делать засаду сегодня? Любые нормальные люди на нашем месте еще месяц безвылазно предавались бы удовольствиям и обставляли новый дом.

– Ну, это да. Пожалуй, у меня паранойя. Да и ладно, лишь бы не деменция.

– А деменция – это такая форма импотенции? – улыбнулась Вика.

– Нет, это когда не помнишь, выполнил уже супружеский долг, или еще должен.

– Хорошая болезнь, полезная.

– А еще не понимаешь, кому именно должен этот супружеский долг.

– Так это у каждого второго мужика, разве нет? – улыбнулась Вика.

Барсик как раз в этот момент решил к нам присоединиться. Он вышел из кустов и с ходу ткнулся лбом в бедро Вики: «Гладь меня, тебя долго не было!»

Минут через десять завибрировал комм. Звонил староста Большого Бука.

– Доброе утро, Лев Иванович.

– Не знаю, доброе ли, охотник. Мне тут с поста позвонили, сказали, за вами отправилась группа парней. Неспроста это.

– Собаки у них есть? Сколько человек?

– Нет, собак нет. Пятеро.

– Как же они без собак нас искать собираются?

– Там есть охотник из бригады, он местность знает. Говорят, удобно и безопасно пройти там можно только по дороге лесорубов, наверное, там и будут вас искать.

Видимо, у нас были какие-то другие представления о безопасности и удобстве дорог в лесу. Я не видел, например, никаких причин, мешающих нам воспользоваться кабаньими тропами через подлесок.

– Ладно, разберемся. Спасибо за предупреждение.

– Не нужно благодарить. Я хочу, чтобы в моей деревне все люди чувствовали себя в безопасности. А если кто-то хочет жить по-другому, он мне не друг.

Я задумался. Надо было решать проблему. Иначе безопасной жизни нам в этой деревне не будет. Не поймают на выходе, попробуют залезть в дом. Или еще что-нибудь придумают. Надо брать инициативу в свои руки.

– Поворачиваем, обойдем их сзади. А то они нас потеряют.

– Убьем их всех? – кровожадно уточнила Вика.

– Да, придется.

Мы вернулись к тому месту, где дорога входила в лес, и тихо пошли вдоль нее, скрываясь за кустами. Идти пришлось долго, я уже подумал, что мы где-то разминулись с преследователями, но впереди послышались голоса.

***

Компания из пяти вооруженных парней стоит посреди дороги и негромко спорит. Судя по жестам, кто-то предлагает пройти еще вперед, кто-то считает, что добыча ускользнула и пора возвращаться.

– Готова? – спрашиваю я Вику, заняв позицию стоя за деревом.

– Да, – она прямо передо мной встала за тем же деревом на колено, чтобы не перекрывать мне линию огня.

– Я слева, ты справа, по моему выстрелу.

Через секунду, поймав в прицел голову крайнего из парней, я задерживаю дыхание и плавно нажимаю спуск, потом быстро перевожу прицел на грудь второго, опять нажимаю.

Рядом дважды звонко щелкает винтовка Вики.

Третий, кто попал мне в прицел, успевает метнуться в кусты. Судя по трясущимся веткам, он бежит прямо от нас.

Стреляю, ориентируясь на движение. Не попадаю.

Вдруг сверху мелькает темная тень. Ветки кустов качнулись в последний раз и замирают.

– Идем смотреть. Осторожно.

Подходим к телам на дороге. Там живых нет.

Идем в кусты, по направлению к убегавшему.

Вижу темное пятно и движение. За кустом лежит труп, его пожирает лесной кот.

Кот поднимает голову и шипит.

Это не Барсик.

Барсик высовывает голову из кустов рядом со мной и тоже шипит.

– Спокойно, спокойно. Мы уже уходим, – говорю я негромко, и отхожу, не поворачиваясь спиной.

– Вика, отходим, тут дикий кот, – объясняю я девушке, почему решил пятиться.

Делаем так несколько шагов.

Шипение стихает. Барсик появляется рядом с нами. Мы поворачиваемся к дороге и уходим.

18. Торговая миссия

По дороге из Большого Бука в Вилячий Ручей мы зашли в нашу землянку, мне нужно было взять в ней винтовку под .300 калибр. Я решил идти в Украинский сектор с ней. Конечно, не желательно, чтобы меня с ней видели в Вилячем. Но в деревне ее можно носить в чехле. Винтовка и винтовка, по размерам почти как СВД.

Там же и пообедали, воспользовались случаем сделать это в комфортных условиях.

Потом сразу направились к переправе Мертвого тигра.

По дороге Вика подстрелила пятнистого оленя. Вырезку прихватили с собой, остальное отдали Барсику.

У переправы не торопясь приготовили ужин, поели.

– Ладно, милый, давай-ка ты топай в деревню, можешь осчастливить своим визитом Дашу, а я тут останусь, на помосте переночую.

– Уверена?

– Да уверена, уверена. Иди уж.

Я и пошел.

Вика, конечно, девушка теплая и вкусная. Как зефир крем-брюле, только что принесенный из цеха кондитерской фабрики. Зато Даша – нежная как взбитые сливки. С клубникой.

Снял комнату в деревне, оставил там винтовку, созвонился с Дашей. Она была рада меня увидеть ночью на сеновале. В смысле, на огороде.

В этот раз Даша была сильно соскучившейся. Так что мы общались почти до рассвета. Очень много всего нужно было попробовать, а то вдруг разучились?

– Привет Вике передавай. И осторожнее там, – во время прощания сказала Даша.

– Сама позвони и передавай свой привет. Она к тебе нормально относится.

– Ну, тогда буду ей позванивать иногда. Сплетничать о тебе и опытом делиться, – улыбнулась девушка.

Даша улизнула в калитку. А я направился в свой номер и еще немного успел поспать, поставив будильник.

***

Я встретил Беляша с парнями, мы подобрали у переправы Вику с Барсиком, и двинулись вдоль ручья на юг. Шли в обычном порядке, впереди – кот с Викой, потом Беляш и парни по двое, в конце я.

Стычка с украинскими старателями повлияла на парней. То ли они осознали себя бойцами, то ли поняли, насколько легко на марше их можно уничтожить из засады. Теперь они шли тихо, внимательно осматривая свои секторы, держа оружие в готовности.

Первые два дня прошли спокойно. Мы решили идти двадцатикилометровыми переходами, чтобы и кот не выдыхался, и парни Беляша, непривычные к таким переходам, не сбивали ноги.

***

Приближалась остановка на обед.

Мы уже прошли поворот Вилячего на запад и подходим к Украинскому ручью.

Барсик топает впереди. Ему скучно, и он устал. Утром он постоянно обгонял нас, шарился по кустам, потом ждал, потом опять обгонял, а теперь плетется, опустив голову, метрах в десяти перед Викой.

Кот останавливается, поднимает голову и нюхает воздух.

Потом делает шаг вперед, его походка меняется, он идет медленно, останавливаясь с поднятой лапой.

– Всем внимание! – бужу я своих попутчиков, отупевших от рутинного передвижения ног.

Барсик сует голову в кусты.

Затем с истошным воплем отскакивает оттуда и сигает с крутого берега в ручей.

За ним из кустов вырывается громадная серая лохматая туша. Туша останавливается на краю обрыва, смотрит на улепетывающего кота. Это медведь, но неправильный. Он очень крупный, с массивным телом. У него еще и очень высокие лапы. В холке зверь не меньше двух метров, он возвышается над Викой, которая стоит от него всего в нескольких метрах.

Я роняю рогатину и поднимаю винтовку. Винтовка и сама тяжелая, еще и банка глушителя на стволе, это еще шестьсот граммов. Мне кажется, что ее ствол еле движется в замедленном вязком времени.

Медведь-переросток поворачивает голову к нам, игривым прыжком, как молодой лось, разворачивается и легко делает скачок в нашу сторону.

Вика делает шаг вперед и падает на колено, наклоняя рогатину.

Ствол моей винтовки все еще движется, еще не направлен на цель.

Зверь делает второй скачок и напарывается грудью на рогатину. Она слишком короткая для такого великана. Острие входит в грудь медведя, древко мешает ему наклонить голову вниз и достать девушку зубами, но он все еще жив и нависает над Викой.

Девушка, продолжая свое движение, наклоняет тело, почти ложится на землю под ноги зверя.

Кто-то стреляет очередями. Пули попадают в хищника без видимого результата.

Медведь делает быстрое, почти незаметное глазу, движение передней лапой, цепляет Вику и швыряет ее тело куда-то под себя.

Моя винтовка, наконец-то, направлена на цель. У меня всего один выстрел. Подправляю прицел, он на мгновение замирает на лбу хищника. Жму на спуск.

Зверь заваливается вперед и падает, накрывая собой тело Вики.

– Прекратить стрельбу! – кричу я.

У медведя затылок разбросало по холке, он уже не опасен.

Перезаряжаю винтовку и подбегаю к медведю, к его задней части.

Между задних лап выглядывают голова и плечи Вики.

Она жива, поворачивает голову.

– Я не могу дышать! – говорит тихим жалобным голосом.

Я хватаю девушку за лямку разгрузки и вытаскиваю ее тело из-под туши медведя.

Отмечаю, что удар лапы зверя пришелся на рюкзак, он погнул его раму, когти порвали ткань.

Вика закашливается, медленно становится на четвереньки, проползает так несколько шагов и снимает рюкзак.

– Боже, какая вонища! – стонет она.

Вонища действительно присутствует, просто эпическая. У медведя в момент смерти опорожнился кишечник, и не только он, и все это – прямо на Вику.

Девушка становится на колени. Встает, опираясь на мою руку. Начинает раздеваться, расстегивая разгрузку и рубашку нервными резкими движениями. Останавливается, когда на ней остается только эластичное белье, довольно скромное.

Я осматриваю ее спину и прочие части тела. Видимых повреждений нет, только ссадины и синяки там, где проходили лямки рюкзака.

Онемевшие парни Беляша наблюдают за этой картиной.

***

Нам пришлось сделать остановку на обед раньше. Вике необходимо было привести себя в порядок и спасти хотя бы часть своих вещей, иначе ей просто не в чем было бы идти.

Я разогнал парней по делам. Кого-то – разжигать костер и готовить обед, кого-то – сторожить. Пару человек выдвинул вперед по тропе, метров на полсотни, чтобы смотрели, что происходит за поворотом. Еще пару отправил смотреть назад. Сам я нацепил на Вику обвязку и на веревке спустил ее с обрыва в ручей, мыться. Барсик вернулся, вскарабкался обратно на обрыв и сидел с пристыженным видом. Даже жрать тушу не пошел.

Пока девушка мылась, я на память вырезал клыки и когти у медведя. Когти были небольшими, а вот клыки уступали только зубам саблезубого тигра.

Потом поднял Вику на берег, она провела ревизию своего рюкзака и разгрузки, все, что можно было спасти, отложила для стирки. Те продукты, которые находились у нее, были испорчены, также не подлежал ремонту сам рюкзак. Была разорвана часть одежды. Лохматый камуфляж, закрепленный над рюкзаком, разгрузка, кепка, комплекты одежды, тот, что был на ней и запасной, запасное белье – все это нужно было стирать. А что-то – и зашивать. Сухих и чистых вещей у Вики вообще не осталось.

Спустил ее обратно в ручей с вещами, стирать.

Посмотрел в справочнике, что за зверюгу мы встретили. Оказалось – степной медведь. В списке опасностей нашего сектора не присутствует. Может, просто из тех людей, кто его встретил, никто не выжил, чтобы сообщить, что он сюда заходит. Зато этот вид присутствует в розовом списке Украинского сектора и красном – Турецкого.

К моменту, когда Вика все постирала, был готов костер и обед.

Я выдал девушке комплект своего белья и рубашку, чтобы она не смущала своим телом неокрепшие умы молодежи. Молодежь теперь смотрит на нее, как на богиню войны и коварства. И красоты. Не удивлюсь, если через месяц в деревне начнут ходить легенды о том, как отважная и прекрасная девушка бросилась к гигантскому медведю и жестоко убила его путем отрезания мошонки. А потом станцевала на поверженной туше стриптиз.

Богиня развесила часть своих вещей сушиться на колышках вокруг костра.

– Давайте пообедаем, отойдем пару километров от туши медведя, чтобы на падальщиков не отвлекаться, и там сделаем остановку для ночевки. Вике нужно будет просушить свои вещи, это долго, – предлагаю я.

– Командир, а что это за зверь был? – поинтересовался один из парней.

– Степной медведь. Обычно живет в степях и тундре, хищник, кушает крупных травоядных, включая детенышей мамонтов и своего родственника – травоядного медведя.

– Это такое чудище из обычного медведя произошло?

– А чему удивляться? Медведи вообще очень пластичное семейство. На Земле десять миллионов лет назад их предки были размером с енота или собаку. А в ледниковый период было много разных видов: и хищных, и почти травоядных. И похожий на этого монстра вид тоже существовал, потом вымер вместе с мамонтами. И даже тюлени, казалось бы, совсем не похожие, их близкие родственники. Так что, если экологи ФРЧ закинули земных медведей в этот мир на несколько миллионов лет в прошлое, они могли эволюционировать в очень необычных зверей.

– И много еще таких редких животных здесь есть?

– Много. Но в целом опасаться чего-то безумного не нужно. Самые опасные, кого мы пока встречали, это виды, которые забегают сюда из степей – саблезубые тигры и вот этот медведь. Все остальные: бурые медведи, тигры, коты, волки почти не отличаются от земных предков, которые живут в тех же экологических нишах. Длиннолап еще опасен очень, он тоже от медведя произошел, – вспомнил я.

– А почему степные отличаются?

– Здесь появились и не вымерли крупные животные мамонтовой фауны, аналоги которых на Земле были уничтожены изменениями климата и человеком. Поэтому в тундрах и степях тут есть много видов, которые на Земле сейчас отсутствуют. Я думаю, с севера в наш сектор могут забегать еще более крупные звери.

Парням я объяснил, они немного успокоились – решили, что командир что-то понимает, значит, держит все под контролем. А я осознал, насколько сильно мы рискуем, и почему практически нет людей, желающих ходить между секторами. И как нам повезло, что у нас есть Барсик, этот очень полезный неуправляемый людоед, который уже пару раз спасал нам жизнь. С учетом того, что в его присутствии на нас не нападают лесные коты, так и вовсе бесценный член отряда.

***

Ночью Вика подкатилась мне под бок, забралась в мой спальный мешок и, не смущаясь присутствия почти рядом свидетелей, начала тихонько приставать. Я на ее приставания ответил своими.

– Я так испугалась, – призналась она шепотом, когда сбросила напряжение.

– Я тоже, – прошептал в ответ я. – Как ты додумалась под медведя падать?

– Я не додумалась, времени не было думать, оно само как-то получилось. А потом я поняла, что, если бы подставила рогатину и попробовала отскочить назад, он бы меня лапой закогтил и загрыз. Он очень быстрый был, и лапы длинные.

– Хорошо, что получилось. Но рискованно очень, больше не пойдешь первой.

– Не получится, – возразила девушка. – Барсик будет держаться рядом со мной. И парни не смогут ничего сделать в случае опасности, а я смогу.

Вика была права, но что-то нужно было менять. Пожертвовать кем-то из парней мне было проще, чем подвергать риску ее, пусть даже у нее хорошая реакция и больше шансов выжить. Хотя и парней жалко, привык я к ним. И доверять им уже можно, они прошли проверки золотом и опасностью.

***

Дальше мы двигались все в том же порядке. Вика с Барсиком шли первыми.

Встреча со степным медведем повлияла на кота. Он стал осторожнее, в дороге держался рядом с Викой. А еще Барсик признал наше старшинство и даже мяукал иногда, как котенок. Очень крупный котенок, который старается быть милым.

В лагере старателей, который мы разгромили в прошлое посещение, никого не было. Возможно, его место владелец держал в секрете, и исчезновение его группы навсегда останется загадкой. А может, этот прииск никому не интересен из-за бедности породы. Трупы охранников давно растащили и обглодали хищники и свины. Осталась только пустая избушка и следы работы старателей.

С этого места мы пошли по маршруту, который я нашел в навигаторе рабовладельца.

Маршрут был спокойным, люди ходили по нему много раз, крупных агрессивных хищников на нем выбили. Как только мы вошли в зону уверенной связи, наши коммы предложили закачать базы данных Украинского сектора. Я согласился, и получил местные карты, информацию о деревне, доступ к местным доскам объявлений. Называлась ближайшая деревня Песчанка.

Среди прочего на деревенском сайте была страница с предложениями на продажу рабов. Были краткие описания: срок до окончания контракта, пол, возраст, рост, вес, навыки и опыт, характеристики от прошлых хозяев. И фото. В анкетах женщин фото были высокого качества, присутствовала такая необходимая информация, как цвет глаз и волос, размер груди и талии, а описания навыков были конкретны и поэтичны одновременно. Впрочем, выбор был бедненьким. К тому же я не сильно верил фото.

На четвертый день движения по маршруту мы подошли к украинской деревне.

Как и в деревнях Русского сектора, главная улица шла вдоль направления дороги в сторону столицы. В данном случае, с севера на юг. Деревня разрасталась вдоль дорог, так что получился равнобедренный треугольник, направленный вершиной на юг, а основанием – с востока на запад. Центр деревни находился рядом с ее северной границей, посередине. Ворота были расположены в углах треугольника. Ворот на север не было, также с этой стороны не было вырубки, лес подходил почти к периметру деревни. Как и в Русском секторе, периметр был рассчитан на защиту от зверья, а не оборону от людей. Да и как от них обороняться? Соорудить пятиметровую каменную стену с часовыми? Никаких деревенских ресурсов для этого не хватит.

Я выбрал дерево, с которого был хороший обзор центральной улицы, которая тут называлась Проспектом. Сначала забрался сам, посмотрел. Главные здания деревни: факторию, публичный дом, дом старосты, рынок и рабский рынок видно было отлично. Также с высоты просматривались все три выхода из деревни.

Я спустился.

– Ну что, маленькая, будешь нашей страховкой, – с этими словами я передал Вике более мощный бинокль и дальномер. – Надеваешь лохматый камуфляж, залазишь наверх, смотришь, что происходит, о любых необычных движениях рассказываешь нам по комму. При острой необходимости сможешь прикрыть нас огнем в центре деревни.

Вика поднялась наверх. Я подождал, пока она уберет наверх и смотает болтающиеся шнуры, проверил, хорошо ли она замаскирована от взгляда снизу. Затем повернулся к оставшейся команде.

– Идемте. Внимательно смотрим, не расслабляемся – может и длиннолап тут бродить, и свины. Барсик остался с Викой, так что он нас не предупредит.

Про себя отметил, что в отсутствии Барсика еще и лесной кот местный может броситься. Шел настороженно.

Несмотря на опасения, до восточных ворот добрались без неожиданностей.

***

– Ты гляди-ка! – приветствовали нас охранники на входе. – А вы, пацаны, откуда?

Разговаривал охранник, как и большинство в деревне, на русском, хотя отличия в произношении было трудно не заметить.

– С севера.

– Сутенеры, что ли?

– А у тебя предубеждения против сутенеров?

– Да не, я ничего. Вы прямо по улице идите, там поймете, где Проспект. Только налог за день пребывания в деревне заплатите, а то штраф будет.

Мы разобрались, где на сайте деревни платится налог. Одна десятая в день или две унции в месяц. Оплатили за день.

Пошли по деревне. Впереди Беляш, за ним в походном порядке парни, двумя колоннами, с автоматами наготове. За ними я. За время наших совместных переходов привыкли уже так ходить, автоматически выстраиваемся. Тут парни, как в лесу, не чувствовали себя в безопасности, держались настороже. А я винтовку спрятал в чехол, незачем показывать ее, в случае чего – сюрприз будет. Все же лишняя пара сотен метров дальности может стать серьезным аргументом.

Во дворах и на улицах изредка попадались люди. И мужчины, и женщины. Для нас это уже стало непривычным, видеть женщин на улице.

Большинство встреченных женщин были одеты в простые платья или оранжевые робы. Выглядели они лет на тридцать или больше. То ли более молодые где-то прятались, то ли местные женщины быстро теряли молодость. Многие матроны были крупными. Не просто толстыми, а мощными, казалось, что они могут не только остановить коня на скаку, но и убить его ударом кулака. Даже незаурядные размеры бюстов не делали их более женственными. Впрочем, хватало и дам с более умеренными формами.

Дошли до центра деревни, свернули на Проспект.

– О! Какие мальчики! Откуда пришли? – подбежала к нам от кафе брюнетка, полноватая, улыбчивая и грудастая. – Не хотите развлечься? Могу дать оптовую скидку.

– Можем еще подруг пригласить, – присоединилась сухощавая блондинка.

– Не сейчас, потом может, – остановил я девиц, чем разочаровал своих парней.

Зашли в помещение рабского рынка. Дом внутри вдоль стен оказался разделен перегородками на небольшие клетушки, в которых стояли скамейки. Передней стенки у клетушек не было, чтобы не затруднять обзор покупателям. Покупателей, кроме нас, не наблюдалось. Впрочем, рабов тоже было всего трое, все – немолодые мужчины. А объявлений о продаже на сайте деревни было несколько десятков.

Я подошел к администратору, толстой тетке, сидевшей у двери за конторкой.

– Добрый день. А почему так мало товара?

– Так работают же. Если вам надо, вы пошлите записки их владельцам, они их и приведут. Только дайте им время, у кого-то рабы на полях могут быть. Сейчас отправьте записки и назначьте встречу здесь на после обеда.

Мы вышли, переместились в кафе. Девицы, которые предлагали нам свои услуги, оказались официантками. Кроме них, была еще одна, массивная тетка, которая, очевидно, уже не подрабатывала сопутствующими услугами.

Мы заказали обед, я начал выбирать, кого из рабынь пригласить на просмотр.

– Олег, ты больше с этим разбирался, – обратился ко мне Беляш. – Кого посоветуешь брать? Тут цены в разы отличаются.

Я задумался.

– А берите тех, у кого контракт истекает через год. Цены будут сильно меньше, сможете купить нескольких. Потом контракт у них кончится, новых дам купите, будет парням разнообразие. А если женщинам понравится, они продлят контракт и останутся, тогда вообще бесплатный бонус будет.

Среди анкет, выставленных на продажу, не было никого со сроком до завершения контракта намного меньше года. Видимо, в таких случаях рабовладельцам выгоднее было не продавать раба, а дождаться окончания контракта в надежде, что человек его продлит, и его стоимость резко вырастет.

Я дал парням возможность выбрать первыми. Им нужнее, а для меня это просто товар для перепродажи. Пробная партия. Парни выбирали долго, обсуждали.

Потом начал смотреть сам. Выбрал всех молодых, относительно симпатичных и не дорогих. Обратил внимание на девушку, у которой в графе «владелец» стояло ее же имя, с пометкой «первая продажа». Цена была немаленькой, у нее оставалось еще четыре года контракта, но, если пересчитать на год, получалось почти вдвое меньше, чем за других симпатичных рабынь. Вызвал и ее, скорее, чтобы узнать, что это за первая продажа. Потом подумал и, кроме записок владельцам, отправил записки еще и девушкам. Объяснил, что буду смотреть их для покупки, если договоримся, уведу в Русский сектор для перепродажи в жены. Объяснил кратко тонкости статуса женщин и налоговые льготы для них в нашем секторе. Написал, что, если кому-то не хочется, пусть скажет, я не буду принуждать.

– Мальчики, не передумали насчет отдохнуть? Минетик по соточке, классика по две, – к нам приблизилась официантка. – Комната прямо тут, за углом.

– Командир, время пока есть, – оживились парни.

– Давайте, только осторожно. Помните, чем с Юлией кончилось?

Молодежь стала немного серьезней, но это не помешало ей устремиться за дамами. Беляш остался.

Звякнул комм. Пришла записка от девушки, которая продавала себя сама.

– А вы правда из Русского сектора?

– Да.

– Можно я еще подругу приведу? Она пока не ставила себя на продажу, но ей тоже надо.

– Приводи, поговорить мне не жалко. Можно прямо сейчас в кафе.

Мы с Беляшом лениво пили чай. Вскоре начали возвращаться первые парни, успевшие сбросить напряжение. Вокруг начали появляться посетители, наступило время обеда.

Время тянулось медленно. Уже и парни все собрались, и официантки вернулись к работе.

Я позвонил Вике. У нее новостей не было, все в порядке. Сидит на ветке, как птица, отсидела попу. Пообещал полечить ее массажем и поцелуями.

***

– Простите, вы женщин покупаете? – рядом стояли две девушки лет двадцати пяти. Одна – из объявления о продаже. Вторая красивая.

– Я, – обозначаю себя. – Давайте отсядем, поговорим?

Я начал задавать вопросы о том, как люди продают себя. Оказалось, технология отработана до мелочей. Найти работу за хорошие деньги почти не реально, зарплаты сбивает рабский труд. Мужчины еще могут работать надсмотрщиками и охранниками, а чтобы женщине удержаться на плаву, надо или найти покровителя, или заниматься проституцией. В налог уходит вся субсидия. Если человеку не хватает денег на жизнь, он берет кредит у кого-то из хозяев, под залог своей свободы. В залоговом договоре устанавливается цена человека, и эта цена намного ниже, чем при обычной продаже. Когда долг вырастает до этой суммы, человек переходит в собственность хозяина.

Марина, девушка из объявления, уже подошла у этой черте и пыталась продать себя сама, чтобы найти хозяина с лучшими условиями работы; о цене речь даже не идет – все равно владелец потом может забрать у раба остаток денег. Но местные хозяева все друг друга знают и мешать друг другу не хотят. Поэтому ее никто не покупал даже по заниженной цене.

Вторая девушка, Лера, красива. Высокая, черные волосы пышными кудряшками, глаза синие, нос тонкий с горбинкой. Рот крупный, с тонкими подвижными губами. Еврейка, похоже. Грудь колесом, талия присутствует, бедра узкие, ноги стройные с круглыми коленками. Надела короткое платье, которое эти коленки демонстрирует. Она тоже приближается к черте, за которой потеряет свободу.

– Я не из проституток, я политическая. Сами понимаете, мне в рабство продаваться – не лучший вариант. Вначале с парнем жила, как-то вдвоем справлялись, он мне помогал, я работала. А потом он работу потерял. Сначала он в рабство продался, теперь вот мне уже приходится. Если вы меня возьмете, я готова без денег с вами пойти, работать за питание и жилье, пока долг не погашу за счет субсидии. Только, – девушка покраснела. – Не в публичном доме, если можно.

Как-то у меня не получается относиться к людям, как к товару.

Допустим, Лера денег не просила. Просто проводить ее до Русского сектора. А дальше что? Дать ей работу? А работы у меня нет, единственная, которая приходит на ум, это как раз в публичном доме. Или замуж продавать.

– Может тебя замуж продать? Я даже разрешу тебе отказаться, если жених не понравится. Но тут вариантов немного – или ты принадлежишь кому-то лично, или публичный дом.

Девушка пожала плечами.

– А давайте, вы меня заберете с собой, а уже на месте решим? Или замуж, или еще что-нибудь придумаете. Тут мне точно ничего хорошего не светит, а там хоть субсидию отбирать не будут, после окончания контракта смогу вернуться на Землю.

– Давай. Но ты не думай, что я тебя бесплатно отдам какому-то герою женских мечтаний. Проводка по лесу – занятие непростое. Много людей мы не защитим, если мы берем тебя, значит, я покупаю на одну женщину меньше.

– Я понимаю, я согласна.

С Лерой решили. Что теперь с Мариной делать?

– Беляш, парни, кому-нибудь девушка нравится? – показал на Марину. – До конца контракта четыре года, цена как за два, всего двадцать унций.

– Давай посмотрим всех, в принципе я бы взял, – это Беляш. – Пойдешь ко мне жить, красавица?

Девушка пожала плечами. Восторга на ее лице не видно, Беляш не юный принц на лошади, девичьего экстаза не вызывает. Но и сопротивляться она не будет. Определенно, жить с вменяемым пожилым уголовником – это лучше, чем, например, обслуживать артель старателей. Но это я так думаю, а кто-то может иметь другое мнение. Скажем, покойная Юлия предпочла бригаду старателей и деньги, а еще лучше – банду грабителей и большие деньги.

***

Время выбора товара подошло, мы направились в здание рабского рынка. Там царило оживление. Кучкой стояло несколько толстяков, похоже – хозяев. Рядом держались еще несколько щекастых мужчин рангом пониже, может управляющих, может более бедных рабовладельцев. Рабыни сидели в клетушках вдоль стен. Было их заметно больше, чем я вызывал. Я сразу открыл на планшете страницу с анкетами и пошел вдоль ряда, по фото опознавая рабынь и просматривая информацию по тем, кто вызвал интерес. Тех, кто выглядел прилично и стоил разумные деньги, я просил отойти в центр помещения.

– Мущщина, возьмите меня! – резким голосом привлекла мое внимание румяная молодая женщина, такая сочная, что ее формы с трудом удерживало платье.

Она еще и плечи назад отвела, демонстрируя свои достоинства. Я отрицательно качнул головой. Может, кому-то из покупателей она и понравится, вкусы мужчин бывают весьма причудливы, но выбирать я буду тех дам, кто понравится мне. А понравятся мне девушки, которые будут сохранять привлекательность еще несколько лет, а не пышные красавицы на последнем излете. И еще обязательно условие – девушки должны быть в состоянии перенести быстрый пеший переход на сотню километров. То есть все с лишним весом и в возрасте отпадают по техническим показателям.

– Хозяин, хозяин, возьми меня, я помогу вам уйти отсюда, – негромко попросил какой-то мужчина лет тридцати.

Я остановился.

– Я воевал, я помогу вам отбиться, когда уходить будете. Вас просто так не выпустят.

Я по фото нашел его анкету.

– О военном опыте тут не сказано.

– Я не с той стороны фронта воевал, тут об этом не стоит рассказывать. Большинству все равно, но есть такие хозяева, если узнают, на ремни порежут. Вы не смотрите, что они вам улыбаются, они с такой же улыбкой вам в спину нож воткнут, если смогут.

– А ты чем поможешь?

– Я расскажу, как они охотятся, сам военный опыт имею, тут еще пара человек есть со мной.

– Тоже с опытом? И тоже не с той стороны?

– Да.

– Не боитесь? Даже обычный переход по лесу опасен, а с боями – трудно предсказать результат.

– Нам терять нечего. Если тут сидеть, мы до старости из рабства не выберемся.

– Ладно, показывай этих двоих.

Парень, его звали Сашей, подозвал еще двоих, чуть старше его. Я нашел их анкеты. Все трое стоили недорого, у них кончались контракты.

– Ладно, парни, слушайте. Бойцы мне нужны, и не только сейчас, но и потом, на работу. Но у меня был неприятный опыт с вашими согражданами. Теперь я тут, а они мертвы. Так что имейте в виду: если идете со мной, то предавать не стоит.

Парни кивнули головами, я отослал их в группку отобранных предварительно девиц.

– Дарагой, смотри какие красавицы! – заголосил около следующей клетушки пожилой кавказец. – Пакупай всех, недорого возьму!

Я посмотрел на красавиц. Все, как на подбор, пышные увядающие пергидрольные блондинки, давно переступившие порог бальзаковского возраста. Гарем свой обновить решил, что ли? Качнул головой, пошел дальше. Дамы опечалились, только у меня лимит. Денег может и хватило бы, но я прикинул, что относительно безопасно провести по лесу мы сможем не больше дюжины. Если куплю и вооружу еще и мужчин, которые просились, – тогда пусть будет шестнадцать. Из них четверых Беляш с парнями выберут себе. Плюс Лера, которой я уже обещал, что заберу ее с собой.

Когда обошел все помещение, набралось десятка два кандидаток.

– Уважаемый, возьми девушку, – дернул меня за руку высокий парень. – Недорого возьму.

Девушка была красива и заплакана. Среди анкет рабынь ее не было.

– Два года контракта, тридцать унций хочу. Деньги срочно понадобились.

С такими внешними данными цена выглядела очень умеренной. Даже подозрительной. Я отправил девушку в общую толпу отобранных претенденток.

После предварительного отбора спросил парней, кого они берут себе. Те посовещались, поговорили с девушками, выбрали. Марину, которая с нами говорила в кафе, и еще троих. Я отправил их к администратору оформлять. Сам грустно посмотрел на оставшихся. Собеседование с ними провести? А смысл? Сел за столик в углу, который предназначался для переговоров, сначала пообщался с мужчинами, потом с заплаканной девушкой, которую мне сунули в последний момент. Мужчины выглядели адекватными, хотели вырваться из рабства. Готовы были воевать и идти на работу ко мне. Признаков обмана или нехороших замыслов я не заметил.

Заплаканная девушка сказала, что была личной женщиной парня, который ее продавал, почти женой, а он вот такой козел оказался. Насчет козла она говорила искренне, но стоит ли верить ей во всем – уверенности не было. Странно это было. Все же решил ее оставить.

Остальных я посмотрел просто по внешним данным и ценам. Вид был непритязательным. Не уродливы, не старухи, выглядят здоровыми, но не более того. Спросил, есть ли такие, кто не хочет, чтобы я их покупал и уводил в Русский сектор. Таких не оказалось, наоборот, все проявили энтузиазм. Тогда я отсеял лишних. Пару самых дорогих исключил, еще одна по внешним данным заметно проигрывала остальным, и еще пару – потому что взгляд у них был какой-то неживой, безразличный ко всему. Такие вот признаки для отбора персонала у меня странные. Но я могу себе позволить, я же дилетант в деле работорговли.

Быстро оформил все покупки. Денег у меня на счете хватило с большим запасом, все же я покупал не фотомоделей, а недорогих женщин с коротким сроком до конца контракта.

Неожиданно позвонила Вика.

– Олег, тут какое-то движение непонятное. Группа парней с оружием вышла из деревни через восточные ворота в лес.

– Сколько их?

– Двадцать четыре человека.

– Понял, наблюдай дальше.

Потом я отвел в факторию всю группу рабов, брать оружие, белье, ботинки, рюкзаки. Купил на всех камуфляж и еще всякой мелочевки, необходимой для перехода. Аптечек пять штук, например, патронов запас, пластиковые гофрированные бутылки для воды с трубочками, чтобы можно было пить, прямо во время ходьбы. Бутылки мне понравились, я и себе с Викой такие купил, и Беляшу посоветовал.

В это время купленные мной парни дотошно выбирали себе оружие. Двое взяли автоматы, а Саша – СВД.

– Хозяин, надо винтовку пристрелять, проверить кучность. Может еще вернуть придется, они разного качества бывают.

– Ты снайпер?

– Та нет, снайпер – это тот, кто с шести сотен в голову, выглянувшую из окопа, уверенно попадает, и еще много всякого умеет. Я не так крут, но в грудную мишень попаду.

– Нам еще надо поговорить, ты грозился рассказать, кто и как на нас охотиться будет.

– Давайте, вы снимете номера, не вечером же выходить в лес будем? А я пристреляю винтовку и приду. Гостиница рядом.

Я задумался. Вика сидит на дереве, с минимумом еды и ограниченным запасом воды. Но и выходить без внятного плана действий, когда в лесу уже ждет засада, нельзя. Решил снять номера, а там видно будет. Как только мы разместились в бревенчатом двухэтажном здании с надписью «Готель», отзвонилась Вика. Подозрительные двадцати четыре парня вернулись из леса в деревню. Связь между нашими и их действиями была очевидна. Я уточнил у девушки, может ли она там сидеть ночью. Она пожаловалась, что кончается вода, зад болит сидеть на ветке и скучно. Я предложил понаблюдать еще час, пока мы не разместимся в гостинице, и спускаться на ночевку.

В «Готеле» для нашей группы я снял весь первый этаж, пять номеров. Их них три были четырехместными, два двухместными. Нас было, вместе с рабынями, двадцать семь, но это меня не смущало, можно и в спальниках на полу разместиться. Один двухместный номер я оставил за собой, чтобы было где дела обсуждать без лишних ушей. Беляш с парнями заняли четырехместный и сразу забрали в номер тех девушек, которых выбрали себе. Оставшихся девушек я разместил в большие номера, украинских парней – в маленький.

***

Когда пришел Саша, я пригласил его к себе и начал расспрашивать о том, что он знает об угрозе нападения.

– За вами пойдет команда охотников за рабами, тут есть такие, ловят сбежавших рабов. Еще и временных помощников себе наберут. Человек пятьдесят могут послать, из них десяток – опытные охотники, остальные так, загонщики. С собаками будут преследовать. Догонят, вас расстреляют или в плен возьмут, рабынь вернут в деревню.

– В деревне до нашего ухода не нападут?

– В деревне вряд ли. Такой беспредел не принято творить.

– А отбирать товар, который только что продали, – это не беспредел?

– Продавали одни люди, отбирать будут другие. Так что это не беспредел, это анархия. Тут постоянно такое.

– А что за группа парней выходила с оружием из деревни, чтобы засаду сделать?

– Не знаю, – Саша удивился. – Это кто-то другой, наверное. Может, решили охотников опередить.

– Что предлагаешь?

– С засадой – не знаю, обходить как-то надо. С охотниками – надо выбивать собак, потом отрываться. Только непонятно, как с женщинами от молодых здоровых мужиков уйти. Придется заслон ставить, женщины будут запас времени иметь, а люди из заслона потом догонят.

– Сам в заслон готов встать?

– А куда деваться? – Саша пожал плечами. – Только у одного из наших, Игоря, нога ранена была, он быстро бегать не сможет, его с основной группой возьмите. А в заслон еще одного стрелка с винтовкой надо бы, а лучше двух. Таких, кто умеет бегать хорошо и долго. Там собак может быть несколько, не меньше четырех, надо будет всех убить, от охотников отбиться и отрываться.

– Ладно, понял, буду думать, а ты пока сходи в столярную мастерскую, прямо сейчас, пусть тебе нарежут тонких брусков по сорок сантиметров длиной, двенадцать штук.

***

Когда мы группой пошли на ужин в кафе при гостинице, к нам подошел пожилой еврей.

– Извините, можно вас ненадолго пригласить за мой стол, есть тема для разговора.

Я согласился.

– Меня зовут Александр Маловский. Я торгую рабами, перевожу их между деревнями и Сечью. У вас эта поездка, я так понимаю, не последняя, если все пройдет удачно?

– Не последняя, мне нужны будут женщины, много. И лучшего качества, чем те, кого я взял сейчас.

– Сейчас есть хорошая возможность. Турки захватили недавно одну из украинских деревень. Всех жителей взяли в рабство. Наши люди организуют выкуп пленных, скоро их доставят. Даже если до плена эти люди были свободными, после выкупа все становятся рабами, пока не вернут долг. А вернуть они не смогут, все их имущество турки забрали. Этих рабов мы будем продавать, несколько сотен. Там даже девочки из местнорожденных будут, очень дорогой и интересный товар.

– Надо же, как бывает. Старожилы были хозяевами, держали рабов, а теперь их дочерей самих будут продавать.

– Жизнь – она такая. Разнообразная. Сегодня тебе кланяются, завтра пытаются ограбить и дом сжечь. Мы привыкли к такому. Просто имеем крепкие стены и запасной дом.

– Как я смогу посмотреть на рабынь и куда вы их готовы доставить?

– Сначала выберете по анкетам, выложенным в сети, потом мы привезем для просмотра нужных вам женщин в эту деревню, или любую другую в нашем секторе. Отсюда после оплаты забираете сами. От турок эту порцию рабов доставят примерно через месяц; когда боевые действия прекратятся, можно будет организовать безопасную доставку.

– А что, такие партии бывают часто?

– Такая большая и дорогая – редко, только если деревню захватят. А небольшими партиями часто торгуем. Они постоянно захватывают каких-нибудь лесорубов или старателей, часть себе оставляют, остальных мы выкупаем и тут продаем. Украинцы тоже иногда захватывают турок и продают.

– Предложение интересное. Но сейчас меня больше заботит, как с уже имеющейся группой уйти без потерь.

– Понимаю ваше беспокойство. Я вижу большой потенциал в торговле между секторами, так что могу сделать небольшой намек. В вашей группе может оказаться подсадная утка. А в коммах есть функция отслеживания положения, эти данные доступны тем, кому разрешил владелец комма. За вами выйдет крупная группа охотников, они уже нанимают загонщиков. Еще одна банда дилетантов собирается перехватить вас раньше, прямо у деревни. Между деревней и вашим сектором есть пара приисков, которые контролируют большие банды, они тоже о вас узнают и могут соблазниться легкой добычей. И если вам все же удастся выжить, добраться до вашего сектора и сохранить хотя бы часть товара, я придержу для вас самых интересных девушек из турецкой партии. И тогда наши люди даже обеспечат вам безопасный выход из деревни.

– Откуда у вас такая подробная информация?

– Ну а как иначе? Это мой бизнес, я должен знать все о торговле рабами. Как только вы появились в деревне, мне сообщили, и я приехал пообщаться. До сих пор ваш сектор только продавал женщин, если вы начнете еще и покупать, это откроет большие перспективы.

– Продавал?

– Вы не знаете? Ваш Замок – крупнейший в этом мире оптовый продавец женщин. Регулярно отправляют по реке Восточной плоты с живым грузом в Турецкий сектор. А уже турки часть женщин перепродают арабам.

Это было неожиданно.

Хотя почему неожиданно? Это я, в силу своей наивности, не мог о таком даже подумать, а для людей в Замке продажа лишних женщин была логичным и экономически обоснованным решением. И недостаток женщин в деревнях поддерживают, что укрепляет их власть, и деньги зарабатывают. И волки сыты, и волки целы. А овцам не повезло. На Земле главные правители Замка окажутся очень-очень богатыми людьми, когда решат выйти на пенсию.

Ну да ладно. Об этом можно подумать завтра. Если удастся дожить до этого завтра.

***

Еще одна встреча произошла сразу после разговора с Александром.

Ко мне подсел какой-то мутный тип.

– Брат, ты понимаешь, как ты встрял здесь с этими бабами?

– Понимаю, а что ты предлагаешь?

– Отдай их мне за треть цены, и уйдешь отсюда спокойно.

– Не, брат, не получится. Я уже важным людям пообещал новых дам привести, они расстроятся.

Удивительно, как много в этом секторе разнообразных желающих нажиться на бедных чужестранцах.

***

После ужина я, первым делом, соорудил два веревочные лестницы из шнура и брусков, за которыми посылал Сашу. Если у выхода нас будет ждать засада, значит надо пройти мимо нее, причем в то время, когда засаженцы будут мирно спать.

Потом устроил всеобщий шмон.

Этим я грубо нарушил романтические планы парней Беляша, которые как раз собрались изучить в подробностях, кого же они приобрели.

Сначала мы согнали всех женщин в одну большую комнату.

Потом парни Беляша проверили вещи Саши и его парней, коммы и планшеты у них изъяли. Я объяснил почему, парни отнеслись с пониманием.

Затем женщин начали по одной с вещами приводить в мою комнату, там они переодевались в походную одежду и перекладывали шмотки из сумок в рюкзаки, а парни Беляша прощупывали все из вещи, также извлекая коммы и планшеты. Обысканных дам запирали во второй большой комнате.

У красивой девушки, которая вызывала у меня сомнения, оказалось два комма. Я даже не удивился.

– Будешь рассказывать, или мне просто посмотреть содержание комма?

– Меня заставили, – расплакалась она. – Мой хозяин сказал, что отдаст меня охране, если не пойду с вами, чтобы сообщать положение.

Я задумчиво вертел в руках пистолет.

Вот что с ней делать? Портить ее красивую головку отверстием от пули казалось неправильным. Красивые женщины должны жить и размножаться, от этого красоты в мире становится больше. Но и вести с собой потенциального предателя – тоже страшновато. А вдруг шум поднимет, или убежит?

– Как тебя зовут?

– Мари.

– Ладно, Мари, только что тебе очень повезло, и ты выжила. Больше судьбу не испытывай. Переодевайся в походную одежду и пакуй рюкзак.

– Свяжете ей руки, кляп в рот засунете и запрете пока в ванной. Потом уже в лесу развяжете, там она никуда не денется, – это я Саше с парнями.

Процедура обыска и переодевания затянулась часа на два. После нее мы выключили свет в наших комнатах, для надежности выждали еще час, наблюдая за двором гостиницы. Потом аккуратно, в темноте, открыли окно и тихо вылезли на задний двор, помогли выбраться женщинам. Здесь, как и в русских деревнях, между улицами были широкие полосы огородов. Мы дошли до межи между участками соседних улиц и по ней направились на север, к ограде деревни.

Погода была облачной, так что света Фобоса хватало только чтобы видеть тропинку под ногами. Деймоса на небе не было. По дороге к северной ограде деревни нам пришлось пересечь улицу, она была пуста, нас никто не видел. Дошли без приключений и шума.

У ограды кто-то из парней подставил мне руки, я привстал и зацепил карабином за верх забора веревочную лестницу. Затем поднялся, перекусил колючую проволоку, убрал ее вокруг лестницы, чтобы даже самая неуклюжая дама не зацепилась. Повесил вторую лестницу на наружную сторону забора и спустился по ней. Следом за мной перебрался весь отряд. Мари перед этим развязали, она вела себя смирно. На всякий случай я ей напомнил:

– Если начнешь чудить, или мы тебя застрелим, или хищники сожрут. Они очень любят встречать одиноких молодых девушек в ночном лесу. Сказку о Красной Шапочке читала?

– Да, – непонимающе ответила девушка.

– Так вот, там все неправда. В реальности Красную Шапочку волк просто съел, причем начал есть, когда она была еще живой.

У девушки от представленной картины испуганно расширились глаза, и она пообещала слушаться.

Лестницы с забора я снял и проволоку поправил, пусть не сразу заметят, может это даст нам немного времени.

***

Мы перелезли через забор почти рядом с деревом, на котором я оставлял Вику.

Я позвонил ей. Она ответила сонным голосом.

– Мы вышли из деревни, идем к тебе, сейчас фонарик включим.

– Пока не вижу.

Я сориентировался, нам надо было пройти метров сто от забора и столько же направо. Повернулся на сорок пять градусов, заметил на небе созвездие, чтобы не потерять среди деревьев направление, и мы пошли. Я шел первым, остальные гуськом за мной. Парней я расставил между девушками через равные промежутки. Девушки тоже были вооружены автоматами, но никто не признался, что умеет пользоваться этой штукой. Прошли полторы сотни шагов. В этот момент передо мной замерцали отраженным светом большие глаза. Это Барсик поднял голову. А рядом с ним зевала в спальном мешке Вика.

– Привет, я соскучилась, – поцеловала меня девушка, теплая и мягкая после сна.

– Я купил тебе новый рюкзак и одежду, забирай у меня свои вещи.

Рядом скучились рабыни и парни. Украинцы были испуганы присутствием Барсика, но скоро успокоились. Одна дама даже спросила, можно ли погладить котика. Ответил ей, что лично я не против, но котик может иметь свое мнение и откусить руку.

– Ну что, наш военный эксперт, что предлагаешь? – спросил я у Саши.

– Надо сейчас пройти километров пять, чтобы оторваться немного. Потом отдыхать до рассвета, потом найти место для заслона, а основная группа пусть идет дальше.

Звучало это разумно. Оставаться у деревни глупо, делать какие-то сложные маневры невозможно, не видно ничего. Даже пытаться скрывать след нет смысла, такое стадо неумех протопчет заметную тропу. Значит, идем прямо по маршруту, но недалеко. Потому что ходить по ночам – это рискованно и утомительно.

Вику с Барсиком я поставил впереди, сам встал сзади, остальных выстроили гуськом, так проще пробираться в темноте. Парни с оружием равномерно распределились по строю.

Чтобы не ломать ноги, сказал парням включить фонарики на минимальную яркость.

Встретить особо крупных и опасных зверей рядом с деревней я не очень боялся, хищники умеренных размеров на такую толпу, идущую с фонариками и негромкими ругательствами, не должны нападать. Мои ожидания оправдались, двухчасовый переход прошел спокойно. Никто не напал, никого не потеряли. И даже никто не сломал ногу, хотя пытались.

К моменту, когда мы остановились на ночевку, некоторые женщины уже падали с ног. При свете фонариков мы их собрали в кучку, пересчитали по головам и уложили спать в спальники. Я нашел Мари.

– Если ты хочешь вернуться в деревню, мы можем просто оставить тебя здесь, утром тебя найдут.

– Нет, я пойду с вами, – помотала головой девушка. – Там меня в любом случае ничего хорошего не ждет. Счастливой семейной жизни у меня не получилось.

Я распределил дежурства между парнями. Напоследок перекинулись парой слов с Сашей и Беляшом о планах на завтра и легли спать.

***

Утро встретило нас птичьим щебетанием. Все же просыпаться под такие звуки намного лучше, чем под какую-нибудь музыку.

Помнится, старую бодрую песню «Феличита» я возненавидел через неделю после того, как поставил ее на будильник. Меня потом еще долго встряхивало, когда я ее слышал. Что-то из AC/DC продержалось намного дольше, но самым живучим вариантом оказалась Pure Morning от Placebo, она так взламывает мозг, что отключает способность сопротивляться побудке.

Но сегодня я проснулся не от будильника, а от живых птиц. Слева к боку прильнула Вика, на ноги навалился горячей тяжестью Барсик. Вокруг разложены девицы в спальных мешках. Постовые бдят. Остальные спят. Птицы щебечут. Красота!

Вылез из мешка, огляделся. Когда укладывались, делали это практически вслепую, оказалось, мы находимся на небольшой полянке. С той стороны, откуда мы пришли, тянулась заметная тропинка, вытоптанная в траве. Я и не надеялся, что в темноте мы сможем пройти, не оставив следов. А вот дальше надо будет двигаться по звериным тропам.

Судя по карте, недалеко, чуть в стороне от нашего маршрута, есть небольшой ручеек. А нам нужна вода.

Проснулся Саша.

– Слушай, может, попробуем без заслона сбить собак со следа и оторваться?

– Не получится. Они знают, что мы идем на север. Просто пройдут дальше зигзагом или цепью, пока собаки снова не найдут след. Такую толпу надолго не спрячешь. У них есть преимущество в скорости, они смогут делать переходы на несколько километров в день длиннее. Рано или поздно догонят.

– А если мы уйдем в сторону?

– Только время потеряем, все равно потом пойдем на север. Сейчас мы хоть знаем, что они сзади. А если начнем вилять, можем нарваться на них в неожиданный момент с любого направления.

– Местность здесь знаешь?

– Нет, откуда? Я в деревне работал все время.

Наш лагерь начал просыпаться.

Первое, что мы сделали – основательно загадили дальний край полянки, оставив полный набор запахов. Скрыть такую толпу от собак и хищников будет намного сложнее, чем пару опытных ходоков. Практически невозможно.

Дежурные развели костры и добавили еще запахи дыма, мяса и каши.

Если все идет как надо, наши преследователи еще сладко спят и узнают о нашем бегстве только часа через три, скажем, в девять утра. Потом будут час выяснять, куда мы делись, и собирать людей. Потом или найдут след, или решат, что нам все равно нужно идти на север, и выдвинутся тоже. Конечно, возможны варианты. Но мы будем надеяться на фору в два часа и пять километров. Два – потому что мы будем еще завтракать и собираться. Итого, тринадцать километров отставания. Если преследователи пойдут по следу с собаками и бегом, то могут догнать нас примерно через два часа после своего выхода, к двенадцати. До этого времени нужно выставить заслон. Хотя более реалистичная оценка, что они догонят нас только через шесть часов после выхода, к четырем вечера, потому что пойдут они большим отрядом и вряд ли смогут поддерживать высокий темп. А может, одна группа пойдет быстро, а вторая медленно. Тоже вариант. Значит, и заслон нужно ставить два раза.

Я подозвал Сашу и Беляша.

– Саш, я так понимаю, мы сейчас пройдем четыре часа на север, где-то там выставим заслон. Потом я увожу основную группу и путаю след, а ты и еще трое парней ждете преследователей, убиваете собак, потом уводите погоню за собой. Через три часа пешего хода делаете еще одну засаду, ждете два часа, убиваете собак, если они будут, потом отрываетесь по звериным тропам, чтобы не оставлять следов, и до ночи догоняете нас. У вас будет два человека с коммами, связь поддерживать сможете, еще они дадут Беляшу и мне разрешение на отслеживание ваших координат. В зоне с неустойчивой связью это работать не будет, но до нее еще далеко. Так я вижу. Какие предложения?

– Заслоны лучше раньше выставить: и первый, и второй. Раньше сядем, раньше освободимся и догоним. Засадная группа будет двигаться быстрее, чем погоня. Первый заслон нужно делать, как только место найдем хорошее, второй через час хода. И место для засады я сам выберу.

– Убедил, согласен.

– На переходе дозоры выделять надо бы.

– Нет, вот этого не надо. В лесу мы рискуем потерять людей от нападения хищника, не стоит разделяться. Если мы попадем в засаду, то дозоры нам уже не помогут, полноценного боя мы не выдержим в любом случае.

– Кого из парней в засадный полк нужно? – Беляш уточнил у Саши.

– Двоих, кто бегает лучше и стреляет. Есть с опытом службы?

– Нет с опытом. Весь наш военный опыт – одна засада на десяток жадных лохов и одна зверюга, от одного вида которой все чуть не обделались. Бери самых молодых, они здоровье по тюрьмам еще не успели испортить. Стрелять они все немного тренировались, в ногу себе не попадут.

– Саша, объясни еще дамам, как оружием пользоваться, – прошу я. – Может, и они что-то полезное сделают, хоть выстрелами зверя отогнать смогут.

– Ты им еще объясни, как себя вести при встрече со зверем, – напомнил мне Беляш. – Это важнее, как опыт показывает.

В нашем плане мне больше всего не нравилось, что заслон будет действовать сам по себе, без моего участия и контроля. И бойцы в нем далеко не супермены. Я опасался, что они не смогут выбить собак и оторваться, или не привыкшие к лесу парни просто нарвутся на какого-нибудь зверя и погибнут. Оставалось надеяться, что после стрельбы хищники разбегутся.

Может, я просто не умею делегировать полномочия. Или, если по-русски, – доверять людям. В любом случае, выхода не было, сам я не мог бросить главную группу и соревноваться в беге с молодыми парнями. Нужно трезво оценивать свои физические данные.

***

Место для засады нашлось через полчаса хода. Это был склон пологого холмика, заросший соснами и почти лишенный подлеска. Гребень холма пересекал наш путь под углом. На нем мы остановились на небольшой привал.

– Ну вот, здесь будет хорошо, – удовлетворенно осмотрел местность Саша. – Двоих оставлю прямо тут, на пути погони, а мы с напарником заляжем правее, чтобы во фланг бить.

– Посматривайте вверх. Когда мы уйдем, может лесной кот напасть, тем более, вы по двое разделитесь. И остальные хищники могут появиться. У парней Беляша есть свистки и фонари, они могут отпугнуть зверя без стрельбы.

Парни из засадной группы передали весь ненужный груз женщинам. Крупу, котелки, топоры и прочее, что важно в длинном походе, но мешает быстро передвигаться. Для питания оставили вяленое мясо и воду. Раскрасили лица и руки маскировочной краской. Заняли позиции.

Только после этого мы построились и направились дальше. Перевалив гребень холма, мы прошли по хвое, устилающей землю, видимых следов на ней не оставалось. Я обратил внимание всех, чтобы ступали осторожно, не сдвигая пласты хвои. Потом немного изменили направление, чтобы затруднить обнаружение следа в месте выхода из соснового леса. Если парням удастся выбить всех собак сразу, погоня может нас потерять. А парням Саши я указал начало маршрута, потом поведем их по меткам навигатора и связи.

Добрались до ручейка, притока Украинского ручья, набрали воды, чуть отдохнули. Я потребовал, чтобы рабыни помылись в ручейке, особенно тщательно – те участки кожи, которые они привыкли поливать духами. Даже с человеческим носом за отрядом можно было следовать по полосе ароматов. А уж для собак, в отсутствии заметного ветра, это просто подарок, даже след на земле не нужен. Одну даму, особо пахучую, я заставил вымыться полностью и даже помыть волосы. Возражений не последовало, возвращаться обратно в Украинский сектор женщины не стремились. Меня позабавило, что некоторые дамы, как оказалось, использовали духи в самых интимных зонах.

У парней зрелище женщин, моющихся в белье, а отдельных – и без него, вызвало некоторое оживление, но вели они себя прилично, открыто не пялились, не кричали «Вася, смотри какие сиськи!». Все понимали, что сейчас не до стыдливости или сексуального интереса.

Я тоже воспользовался случаем, чтобы посмотреть внимательнее на свои приобретения. В принципе, надо было их еще при покупке осмотреть без одежды, не подумал тогда об этом.

Из женщин выделялись Лера и Мари.

Мари была беленькой, с завитыми волосами, голубоглазой, стройной, и, на неискушенный взгляд, вполне модельной внешности. К сожалению, ее стройность, скорее даже костлявость, была следствием диеты, а не активности, у нее были вялые мышцы. Большинство мужчин, пожалуй, разницы не увидит, так что спрос на нее будет.

Лера была интереснее. Широкие плечи намекали, что девушка в юности серьезно занималась плаванием. Смуглая упругая кожа приятно подчеркивала все выпуклости и вогнутости тела. С моей точки зрения минусом была грудь рекордных размеров. В одежде она не бросалась в глаза из-за ширины грудной клетки, а вот без нее – очень даже. Но это дело вкуса.

Лера заметила мой взгляд, улыбнулась, поганка этакая.

Пока дамы мылись и сохли, я сбросил координаты этой точки парням Саши. Весь маршрут я им дать не мог, вдруг в плен попадут, или комм потеряют. В то же время после столкновения они должны двигаться по нашему следу, чтобы на нем поставить второй заслон.

Дальше мы пошли в спокойном темпе, при удобных возможностях путая следы.

Двигались мы по маршруту, взятому из карты убитого мной рабовладельца. Он пролегал по удобным для передвижения местам. Было много участков по сосновому лесу, густые заросли и неровности маршрут обходил.

Часов в одиннадцать встали на обед. Место выбрали за вершиной маленького холмика, поросшего прозрачным сосновым лесом.

Поставили на финских свечах вариться кашу, кипятиться чай. Барсик, осознав, что на охоту мы не собираемся, пропал куда-то на полчаса, потом притащил тушку небольшого оленя. За что был обласкан и поглажен. Мясо с окороков оленя мы забрали себе, обернули листьями и оставили в рюкзаках до ужина.

Когда мы обедали, ожил комм.

– Командир, – голос Саши. – Мы дождались погоню, собак постреляли, пару человек – тоже. Но одна собака проскочила и ушла по следу за вами. Так что ждите, без поводка она быстро догонит.

– Сами целы?

– Да, все в порядке, от погони оторвались, отходим по вашему маршруту.

Я подозвал Вику.

– Посторожи на верхушке холма. У тебя в группе самая тихая винтовка. Должна минут через пятнадцать собака по нашему следу прибежать. Может не совсем по следу, если ветер запах сносит.

Потом не удержался и поцеловал ее. Она довольно улыбнулась.

Собака появилась, она проблем не создала. Вика ее убила одним выстрелом, только короткий визг прозвучал. Трупом животного заинтересовался Барсик, подошел, обнюхал, одобрительно посмотрел на нас и начал питаться.

Когда мы уже сворачивались, пришла информация от Саши. Он сбросил координаты своей новой засады.

Мы без спешки направились дальше по маршруту. При длинных переходах спешка ни к чему, выигрывает не тот, кто бежит, а тот, кто выдерживает правильный темп. Для нас темп задавался выносливостью наших женщин.

Через полчаса опять пришел вызов на комм.

– Командир, у нас проблемы, – судя по дыханию, Саша бежал. – Погоня двигалась плотной группой, собак мы убили, но за нами теперь идут человек пятнадцать, оторваться от них мы не можем. И у одного из парней рука порвана собакой.

– Вы на расстоянии километров десять от нас, выдержите такую пробежку?

– Выдержим. Оторваться от охотников не получается, но и они нас догнать не пытаются, гонят просто, мы сейчас им еще засаду сделаем, чтобы они осторожнее шли.

– Тогда двигайтесь ровно на север, я выйду вам навстречу, помогу оторваться.

У меня час времени, и нужно пройти километра два-три, чтобы оказаться на пути ребят. И еще место выбрать для засады. Брать кого-то с собой нельзя, с женщинами и так остается только Вика, Беляш с четырьмя парнями и Игорь, парень, которого я купил вместе с Сашей. Да и не изменит ничего лишний ствол, я надеялся только на то, что удастся использовать мое преимущество в расстоянии и точности.

Я остановил группу, подозвал Игоря.

– Возьми мою рогатину, становись в конец колонны, на мое место. Вика объяснит, как пользоваться и чего бояться.

– Что-то случилось? – это Вика.

– Нужно помочь парням Саши, я отойду на пару часов.

Сам начал выгружать из рюкзака и распределять между людьми все лишнее.

Собрался, раскрасил лицо и руки зеленым с черными полосами, попрыгал.

– Ну, все, желай мне удачи, – поцеловал Вику. – Я пошел.

И бодрой рысцой потрусил на запад, где должен был пересечься с путем отхода Саши.

***

До места, где мой путь пересекался с направлением отхода группы Саши, я добежал за пятнадцать минут.

Посмотрел на карту. Группа Саши, судя по меткам, пока далеко, время есть.

Чуть западнее течет Украинский ручей. Недалеко, километрах в трех, обозначен золотой прииск. Тот, который контролируется бандой, которая не откажется за нами поохотиться. И может даже этой банде уже сообщили, что на них гонят часть нашей группы. Плохо.

Отдышался, осмотрелся. Мне нужно было место с хорошим обзором, а где его взять в лесу? Даже относительно прозрачного соснового леса не видно. Неплохо бы найти хоть какую неровность. Склон холма, например. Или вот пологий овраг, идущий в направлении ручья, с востока на запад, который видно недалеко от меня. Побежал в сторону оврага. Дно и склоны заросли группками кустов, местами жиденькие березы. Видимо, овраг часто подтопляется и что-то более крупное там вырасти не может. Со склонов овраг просматривается вдоль на приличное расстояние, а если смотреть сверху, то и идущего человека в кустах увидеть легко. Человек может, конечно, спрятаться, но тогда и ему ничего видно не будет.

Осмотрелся еще, более удачного места не нашел.

Нашел позицию для стрельбы на северном склоне оврага. Преследователи выйдут с юга и будут этот овраг пересекать. А сбоку я.

Посомневался, но решил залезть на ветвистое дерево, чтобы был лучше обзор. Деревьев тут много, на каком меня искать – понять сложно. И сбежать всегда есть куда, достаточно спустится по веревке и скрыться за изломом склона. Поднялся на небольшую высоту, только чтобы дно оврага лучше просматривалось, закрепился, замаскировался. Стал ждать группу. Когда они начали приближаться, позвонил, спросил, как дела. Саша по дороге сделал засаду, убил или ранил двоих охотников. Но остальные не отстают, гонят. После разговора мы остались на связи. Я воткнул в ухо наушник, чтобы не держать в руках комм. Саша, наверное, тоже.

По мере подхода скорректировал, глядя на отметку в навигаторе, направление движения группы, чтобы они вышли к оврагу метрах в пятистах от меня. Для меня это очень удачная дистанция. Обнаружить тяжело, попасть в меня из автомата нереально, из СВД тоже не просто, меня еще и ствол дерева частично закрывает. А мне очень даже удобно стрелять. Дал парням в качестве ориентира раздвоенную березу на краю оврага, когда подойдут к опушке, они должны ее разглядеть на фоне неба. А сам промерил дистанцию до нее, оценил ветер, рассчитал поправки и выставил прицел.

Группа появилась чуть в стороне от березы, метров на пятьдесят дальше, огляделась и пробежала к дереву по кромке оврага. Так даже лучше, отметил я про себя.

Я сказал Саше пересечь овраг и занимать позиции на его северном склоне, а затем прижать огнем охотников, когда они выйдут из леса. Саша выматерил меня, сказал, что они ничего не увидят в кустах. Я настоял. Мне от них было нужно, чтобы они остановили охотников и устроили шум, а дальше я подключусь.

***

Из леса на склон оврага осторожно выходят первые преследователи. Трое. Они идут по следу. Собаки опытным охотникам на рабов не нужны, мои парни оставляют за собой легко различимую профессионалам тропу в траве.

Охотники переиграли наших парней. А как они себя поведут, если роли сменятся, и они станут дичью?

Первые следопыты спускаются в овраг. Мне их хорошо видно, заросли достают им до плеч. Из леса выходят еще несколько человек и растягиваются вдоль оврага, по участку, где наши подбегали к березе.

С противоположного склона по противнику бьют винтовки и автоматы. Рано, еще не все вышли из-под прикрытия деревьев. Но этого уже не изменишь.

Два охотника падают, остальные пригибаются за кустами, из леса открывают ответный огонь из нескольких стволов. Пора вступать и мне.

Первым я выбираю одного из следопытов. Он сидит в кустах, на расстоянии от других, его гибель никто не заметит. И он опасно близко от моих парней, хотя и не видит их за гребнем. Прицеливаюсь, нажимаю спуск. Среди автоматного огня мой выстрел с глушителем не кажется громким даже мне. Следопыт падает.

Второй следопыт. Среди кустов мне сверху хорошо видно его голову. Целюсь, нажимаю. Падает.

Третий. Видно хуже, только силуэт сквозь редкую листву. Он стоит на колене, смотрит в сторону позиций Саши. У меня возникает желание добавить экспрессии, я навожу прицел в то место, где должен располагаться его тазобедренный сустав. Стреляю. Над полем боя раздаются крики боли, которые слышны даже на фоне стрельбы. Ранение в область таза – крайне неприятная вещь, даже на Земле у раненого без срочной помощи было бы мало шансов выжить. Но умирать он будет долго, и, если нам не удастся уничтожить охотников, им придется оказывать ему помощь. Или пристрелить.

Перестрелка продолжается.

На склоне сжался за кустом человек. Он от Саши прячется, а с моей стороны видно его зад и ноги. Целюсь, стреляю. Да, прямо в зад. Он дергается, пытается ползти. Пусть живет, теперь ему не до стрельбы. Да и жить недолго осталось, скорее всего.

В лесу еще несколько человек. Может пять. Но, скорее, больше. С моего места видны некоторые огоньки выстрелов. По ним замечаю новые цели. Приходится их искать в листве, но постепенно я нахожу и убиваю еще двоих.

Вялая перестрелка продолжается уже минут десять. Если Сашу гнали на заслон из бандитов с прииска, то они уже давно нас услышали и должны подбегать. В любом случае услышали, даже если мирно сидели в доме.

– Саша, продвигайтесь скрытно на восток.

Он бурчит что-то, но выполняет. Я вижу, как все наши под прикрытием кустов, пригнувшись, двигаются ко мне.

Охотники продолжают стрелять. Им уже не нужны враги, они и сами отлично воюют.

Я нахожу среди деревьев еще одного противника и стреляю в него, в живот. Попадаю, он скрючивается на земле и, наверное, кричит. Это еще больше оживляет стрельбу.

Наши уже почти добрались до меня.

Я вижу на северном склоне оврага человеческую фигуру.

Потом еще одну. Какой-то толстяк, чуть дальше того места, где были позиции Саши, пытается выглянуть из-за дерева и понять, что происходит. Рядом стоит еще один мужчина.

Толстяк – это замечательно. Вы бы взяли на работу толстого бойца, если речь идет не о вышибале в дешевом баре из голливудского фильма? Я бы – нет. Значит, толстяк – хозяин или, как минимум, командир.

Целюсь, стреляю ему в голову. Не учел небольшого увеличения дальности, попадаю в толстую шею. Второй мужчина пугается, отшатывается, спотыкается и падает на свой зад. Перезаряжаюсь, целюсь, стреляю в его туловище. Он падает, орет и катается по земле.

На это реагируют его соратники и открывают огонь, кто в мою сторону, кто по противоположной стороне оврага. Веселье заиграло новыми красками. Теперь одни охотники стреляют в других.

Мы тут больше вообще не нужны, дальше они сами справятся. Бандитов с прииска больше, но охотники лучше стреляют. Кто из них победит – мне не важно.

Мне, кажется, все это начинает нравиться.

Пора начинать ходить к психоаналитику: «Знаете доктор, я сегодня убил десять человек, причем одному отстрелил половину задницы. Он так кричал! Доктор, это нормально? Куда же вы, доктор?»

***

– Саша, подождите, сейчас я подойду, – скомандовал я в комм.

Спустился, догнал парней, которые уже прошли чуть дальше моей позиции. У одного порван рукав и перебинтовано предплечье, очевидно, это его укусила собака. У второго ранение в плечо. Бинт наложен прямо поверх рукава и пропитан свежей кровью, но рука вроде шевелится. У Саши полоски пластыря на лице. Щепки или осколки камня от близкого попадания пули? Четвертый парень цел.

– Все живы, я вижу.

– Командир! – у парней светятся глаза, радуются, что пришел я и помог им выжить.

– Идти способны?

– Да, без проблем. Чуть позже надо будет остановиться, рану обработать лучше, – отвечает Саша.

Смотрю на навигатор. До метки Вики километров пять, если по прямой. И она опасно близко подошла ко второму прииску, обозначенному на моей карте. Звоню.

– У тебя все нормально? Почему ты не отвечаешь? – беспокоится девушка.

– Я на связи с парнями был. Все нормально. Как у вас?

– Идем. Девушки устали очень, хотя и обед вроде недавно был. Слышали сильную стрельбу. И до сих пор слышим.

– Это мы пошалили. Вы пока найдите место, где можно скрытно посидеть, и остановитесь там. Желательно, чтобы вас видно не было, а у вас был обзор. Вперед не двигайтесь, огонь не разжигайте, ждите нас.

– Ладно. Ждем, – слова были сказаны таким многообещающим тоном, что сразу стало понятно – после возвращения будет выполнено любое мое желание. А если у меня желаний не будет, Вика придумает их сама, и все равно выполнит.

***

Шли аккуратно, по кабаньим тропам, не оставляя видимых следов.

Подошли к месту, где метка Вики на навигаторе совпала с моей. Радиомаяки далеко, точность получилась плюс-минус несколько сотен метров. Начал звонить и выяснять, где же они сидят. Не прошло и десяти минут, как мы нашли друг друга.

В первую очередь раненым оказали помощь, перекусили, попили воды.

После этого я собрал на совещание Сашу, Беляша, Вику. И Барсика для моральной поддержки. Теперь из нас двоих он будет гуманистом, потому что он действительно любит людей, а я – садистом и убийцей. Я погладил его по загривку; мне нравится, как под его кожей с короткой мягкой шерстью перекатываются твердые мышцы.

– Собак перебили, от погони немного оторвались, – довел я до всех текущую обстановку. – Я думаю, та группа, которая Сашу с ребятами гоняла, уже недееспособна. Как и банда с прииска, у них я, похоже, хозяина выбил, теперь им золото и власть делить надо, а не по лесу ходить. Пока основной отряд охотников не подойдет, погоня не опасна, часа три форы у нас есть. Чуть впереди и в стороне есть еще один прииск, на котором сидит еще одна банда, они могут выйти нас искать. Что делать дальше будем, давайте предложения.

– Где прииск? – поинтересовался Саша.

Я показал на карте.

– Надо быстро отрываться от основной группы охотников, мы двигаемся не медленнее их. Только впереди пустить дозор на случай, если банда с прииска засаду устроила.

– Девушки выдохлись, быстро двигаться не получится, – вздохнула Вика. – Мы и так километров двадцать сегодня с утра прошли.

– Саша, если мы сейчас девушек загоним, не получится, что завтра они вообще идти не смогут?

– Может и так получиться. Но иначе нас просто обгонят, и будут ждать в каком-нибудь узком месте.

Я посмотрел на карту. Какое узкое место может быть посреди леса? Берег Вилячего ручья, например. По нему идти удобнее, быстрее и безопаснее, чем по лесу. Значит, или мы успеваем к берегу первыми и идем по нему быстро, или не успеваем, и тогда остаток пути лучше идти по лесу, чтобы не влететь в засаду. Или мы идем по лесу напрямик до места, где ручей поворачивает на север, и срезаем угол. Но наши преследователи тоже могут посмотреть на карту и пойти так же.

– В основной группе охотников много, они могут опять выделить десяток человек, которые пойдут быстро и обгонят нас, как бы мы ни старались, – озвучил я свои мысли. – И устроят засаду. А остаток будет тащиться медленно, искать наши следы и угрожать нам сзади.

– Они еще на группы разделиться могут, чтобы большую площадь поисками охватить, – уточнил Саша.

Все задумались. Я тоже. Потом сделал глубокомысленное заключение:

– Они умеют охотиться лучше, чем мы умеем убегать.

Обвел всех взглядом. И закончил мысль:

– Поэтому меняем тактику: это мы должны охотиться на них.

Такое заявление всех озадачило. Первой отреагировала Вика:

– Ну, наконец-то. Я снова вижу человека, который вытащил меня из публичного дома. Давайте их всех убьем!

– Там все еще больше пятидесяти человек, желающих нас поймать, – напомнил Саша. – А у нас бойцов можно пересчитать по пальцам одной руки, а женщины вообще не умеют стрелять.

– Нам не нужны бойцы, нам нужен охотник. Один. И этим охотником буду я. Я выведу из игры самую мобильную и опасную группу. А вы спокойно поведете по маршруту женщин, чтобы обогнать основную массу преследователей. Командовать в походе будет Вика.

– Возьми меня с собой! – потребовала девушка.

– Нет, ты должна вести группу, тут нужен человек, привыкший ходить по лесу. А еще ты мое доверенное лицо по всем вопросам. У нас тут не только война, но и особо ценный товар, если кто забыл. Назначаю тебя менеджером по логистике.

– Ты серьезно? – уточнил Саша.

– Да, серьезно. Сейчас я пойду к тому месту, где мы стреляли, следить за преследователями, они туда соберутся. Потом прослежу за командой, которая пойдет первой, это и будут те, кто нас попытается обогнать. Вы по моей отметке на комме сможете видеть, где они находятся и в каком направлении движутся. Пока не выйдем из зоны приема, а это произойдет завтра. А вы выдвигайтесь и без спешки идите по маршруту так, чтобы не загнать людей. Вот в этой точке, – я показал на карте, – сойдите с маршрута и направляйтесь напрямик к повороту русла Вилячего ручья. Если обстановка и местность позволят.

– А как мы узнаем, как твои дела, и где потом встретимся?

– Я буду вас ждать на повороте русла, на тропе, вот координаты, – отметил на карте и переслал их Вике. – Если меня там не будет, значит, что-то не так. Тогда идете дальше не по берегу, а по лесу, рано или поздно мы сможем связаться по комму.

– Что, прямо сейчас уходишь?

Я задумался. Скорее всего, преследователи вообще заночуют на месте боя. Пока все туда дойдут, будет уже почти вечер. Потом будут что-то делать с трупами и ранеными, потом решать, кто виноват, и что делать. А у нас, кроме основной группы, есть еще и угроза со стороны прииска.

– Нет, сначала я вас провожу пару часов. Только пойду не с вами, а сбоку и спереди. Попробую найти следы банды с прииска. Если найду, дам вам знать, чтобы обошли их. Или нападу на них.

– Все, – я поцеловал Вику. – Я пошел, вы выходите через полчаса.

***

Я выдвинулся на километр в сторону Украинского ручья и пошел вдоль маршрута группы. При этом внимательно смотрел на следы на земле.

Банда с прииска – это не охотники, не спецназ, они должны заметно натоптать. Если вообще здесь проходили. Особое внимание нужно было уделить небольшому, длиной в пару километров, участку маршрута напротив прииска. С точки зрения банды разумно было бы идти по прямой. Или вообще не идти. Или идти не сюда, а к месту стрельбы.

Я шел по сосновому лесу, когда увидел цепочку следов. Хвоя была местами сдвинута, кто-то здесь прошел, нарушая верхний слой и открывая нижний, более темный, влажный. Один след я бы не заметил, но цепочка из одинаковых темных пятен и неровностей – это заметно. Прошло несколько человек. Почему не стадо копытных? Потому что копытные не курят и не разбрасывают окурки. Хорошо хоть затушили, а то еще и пожар могли бы устроить.

Я сообщил о находке Саше, как главному военному эксперту, и пошел по следам, держась чуть сбоку от них. Подлеска почти не было, но деревья росли густо и своими стволами перекрывали видимость дальше сотни метров. Впереди появилась вершина небольшого пологого холма. Если бы кто-то хотел устроить засаду, он, скорее всего, выбрал бы это место. Я свернул и начал обходить холм, выходя возможной засаде в тыл.

Скоро я почувствовал запах табачного дыма. Как бывший курильщик, я на него реагирую острее, чем на другие запахи. Еще немного – и я увидел людей. Они лежали за вершиной холмика, смотрели в сторону, откуда должна была выйти наша группа. Они почти угадали место, где проходил наш маршрут. Видимо, знали местность и понимали, что тут идти удобнее. Чуть дальше начиналась полоса кустарника, так что, если бы группа попыталась ее обойти, вышла бы прямо на засаду.

Я насчитал семерых бандитов, но кого-то мог не увидеть за деревьями.

И что теперь делать?

Единственное мое преимущество – это точность на расстоянии. Ну, еще скрытность, до тех пор, пока я не стреляю. Но на расстоянии я не увижу цели: лес же.

Можно попробовать тихо обойти это место. Но тогда почти за спиной у группы окажется вооруженная банда, которая в любой момент может начать поиски и наткнуться на след.

***

Подбираюсь поближе. Сначала наблюдаю за засадой.

Один из мужчин смотрит в бинокль. Если он такой любопытный, может, это командир? Тем более, он весьма упитанный. Такой себе качок, забросивший тренировки.

Вооружены все карабинами и автоматами с открытыми прицелами. Практично.

Мужчина с биноклем отрывается от него и что-то говорит соседу. Похоже, действительно командир, сосед начинает копаться в рюкзаке, какую-то команду получил.

Я выбираю направление, с которого группу относительно хорошо видно, поворачиваюсь к ним спиной и отхожу, считая шаги. Время от времени останавливаюсь и через оптику проверяю, видно ли командира через просветы между стволами. Отошел так метров на двести.

Осматриваюсь. Вокруг кое-где растут кусты, которыми можно прикрыть отход, если бандиты вдруг рванут в атаку.

Становлюсь на колено, целюсь в командира. Я вижу его сзади, так что выбор, куда стрелять небольшой. Выбираю затылок. Нужно, чтобы он гарантированно не смог командовать, пуля в голову это обеспечит.

Стреляю. Попадаю.

Сразу же ухожу в сторону и иду по кругу вокруг бандитов. Если моя фигура и мелькнет в щель между деревьями, вряд ли они заметят меня в лохматом камуфляже. Тем более, иду я медленно, глаз на движение не должен среагировать.

Они даже не стреляют.

Я прошел примерно четверть круга вокруг засады, посмотрел на них. Пришлось подойти ближе. Они лежат на вершине холмика и испуганно уставились в сторону, откуда я стрелял. Сейчас я вижу их почти сбоку.

Я опять удаляюсь настолько, чтобы видеть крайнего бандита только в узкий просвет между деревьями. Целюсь на этот раз в таз. Потом передумал, перевожу прицел на голову. Надо чтобы было страшно. Конечно, крики раненых – это тоже страшно, но, если убивать всех в голову, это будет стильно и загадочно. Особенно драматично получится, если забрызгать всех мозгами.

Стреляю. Попадаю. Опять начинаю движение по кругу, теперь в обратную сторону. На этот раз бандиты стреляют очередями в мою сторону.

Сколько нужно выпустить патронов, чтобы случайно попасть на расстоянии в двести метров в человека, которого не видишь? Прикинул, получилось несколько сотен. Это при условии, что деревья не мешают пулям, а они мешают.

Спокойно обхожу холм, добираюсь до того места, где стрелял в первый раз. Смотрю в прицел. Нахожу голову над гребнем холма. Стреляю. Иду обратно, к месту второго выстрела.

Слышу беспорядочную стрельбу и крики. Что-то о самках собаки кричат и лицах нетрадиционной ориентации. Удаляющиеся крики. Неужели убежали? Тогда это самые разумные бандиты за сегодняшний день.

Подбираюсь ближе. Смотрю. Никого не вижу. Обхожу холмик почти по кругу, останавливаясь понаблюдать. Потом подхожу к вершине вплотную. Да. Здесь мне попалась интеллектуальная элита. Бандиты сбежали. Цепочки следов тянутся в ту сторону, откуда они пришли. Ну что же, если у них есть мозг, они достойны выжить и даже, при удаче, оставить потомство. И пусть скажут мне спасибо, у них теперь есть возможность украсть запас золота, намытого на прииске. Или даже стать его владельцами.

На всякий случай жду и смотрю, проверяю, действительно ли сбежали. Минут за пятнадцать никакого движения не увидел. Очень разумные бандиты.

Звоню Вике. Они уже рядом, остановились, услышав стрельбу.

Я присоединяюсь к ним.

Вика обнимает меня, целует и прижимается всем телом, насколько это возможно в экипировке.

Я начинаю оттаивать от ее тепла, впитываю его вместе с запахом волос и ощущением мягкого тела под рукой.

***

Хотелось бы попрощаться с Викой более страстно, но времени не было. Мне надо до сумерек добраться до места сбора наших преследователей, а группе – идти вперед. Чем больше километров останется между ними и охотниками, тем больше шансов выжить.

Я нежно поцеловал девушку в губы и ушел.

Через пару часов я уже наблюдал за оврагом, где произошел бой. На его противоположной стороне устраивались на ночлег охотники. Они расположились в лесу, под деревьями, я чувствовал запахи дыма и пищи, слышал обрывки разговоров, но не видел людей. До заката было еще часа два. Кто-то мог бы попробовать выйти налегке еще сегодня, но на север из лагеря никто не пошел. И это было замечательно, потому что я жутко устал ходить целый день. Километров тридцать пять прошел с утра в общей сложности. Много это.

Проснулся комм, пришло письмо от жены. Земной жены. У них все нормально, девочки на даче, она работает. Написать ей, что я сижу на дереве с винтовкой и наблюдаю за толпой людей, которые хотят меня убить? Не надо ей такого знать. Да и ФРЧ не пропустит такое письмо. Ответил дежурными фразами. Все хорошо, работаю, целуй дочек, если понадобятся еще деньги, пиши.

Вспомнил, что завтра окажусь в зоне без связи, позвонил Даше. Поболтали о всяком разном. Прислала мне фотку себя без одежды, чтобы не забывал, как она выглядит. Интересовалась, много ли купил дам и красивы ли. Заверил ее, что по сравнению с ней красивых нет. Соврал немножко, Лера меня заинтересовала. Не настолько, чтобы портить те отношения, которые у меня уже есть, но любопытство вызвала. Я всегда к спортивным девушкам был неравнодушен. Не к фитоняшкам с глупыми кубиками на животе, а именно спортсменкам или, скажем, танцовщицам.

Потом посмотрел по отметке навигатора, где находится Вика. Позвонил ей, узнал, все ли в порядке. Женщины устали, трое стерли ноги, но терпимо, сегодня полечат, завтра идти смогут. Раненые парни чувствуют себя удовлетворительно. Остановились на ночлег пораньше, чтобы хорошо поесть и отдохнуть. В общем, все нормально у них.

Когда начали опускаться сумерки, и стало ясно, что никто из охотников никуда уже не пойдет, я вяло поразмышлял на тему, не стоит ли сделать эту ночь незабываемой для них?

Если, скажем, посреди ночи я застрелю какого-нибудь неудачника, который подойдет к костру? А потом еще одного? Жаль, что я не ниндзя и не умею бесшумно убивать. Гостей в лагере сейчас точно не ожидают.

Такие кровожадные мысли посетили меня не потому, что я маньяк. Ну, может и поэтому тоже, но я думаю, при отборе ФРЧ делает какую-то психиатрическую проверку кандидатов. Иначе тут вообще был бы филиал желтого дома. Значит, и я укладываюсь в рамки нормальности.

Так вот, идея была вполне практической – если сильно напугать этих людей, то значительная часть из них бросит охоту и вернется в деревню. Весь приз от нашей поимки – это две, может три сотни унций. Если разделить на всю толпу охотников, получится не так много, чтобы рисковать жизнью. Скорее всего, основная их масса – это просто наемные загонщики, которые решили подработать за небольшую копейку. Одно дело, когда человек хочет заработать денег на чужом горе, и совсем другое – когда появляется наглядный пример, что горе может случиться лично у него. Хотя, может, я и не прав. Если несколько унций могут спасти от рабства, многие рискнут ради них жизнью.

Все же я решил, что лучше сохранить свое присутствие в секрете.

Я планирую идти по следу группы охотников, если они будут насторожены, могут начать скрывать следы или устроить засаду. Оно мне надо? А рядовые загонщики, если наш план сработает, нам не опасны, наша группа от них просто оторвется.

С такими мыслями я устроился на дереве и уснул, поставив будильник на время рассвета.

***

На рассвете я спустился, чтобы размять затекшие конечности и провести утренние процедуры. Разжигать огонь, чтобы согреть чай, не стал, слишком уж близко лагерь, страшновато.

Затем подождал, пока охотники в лагере закончат завтрак. И вот, наконец, дождался.

В шесть утра из лагеря вышла и направилась на север группа из шестнадцати человек. Выглядели они людьми опытными и хорошо экипированными. Я еще час подождал, чтобы убедиться, что такая группа всего одна. Следующие группы, вышедшие из лагеря, были меньше, скорее поисковыми, и они направились на северо-восток.

Я вышел на след нужного мне отряда и пошел за ним. Охотники не тратили усилий и времени на скрытие своего пути, выбирали удобную дорогу, идти за ними было легко. Мне даже приходилось поглядывать вперед, чтобы не догнать их неожиданно для себя. А то выйду на полянку, а там у них привал. Неудобно получится.

На обед охотники устроились у небольшого ручейка. Судя по меткам на навигаторе, они уже опередили нашу группу, обошли ее, оставив в двух-трех километрах восточнее. Вика отслеживала мое положение и понимала, где находятся охотники, так что при опасности просто увела бы людей в сторону.

Я залег недалеко от противника, поел вяленого мяса, отдохнул. Когда отряд двинулся вперед, зашел в их лагерь, на еще горячих углях быстро разжег костерок и сделал себе чая. Для здоровья полезно, горячее и жидкое. Потом набрал свежей воды и отправился дальше.

Связь начала сбоить сразу после обеда. Я позвонил напоследок Вике, а потом перевалил через невысокую гряду, и связь исчезла совсем. Можно было начинать охотиться на охотников, но лучше было сначала дать им удалиться подальше, и от нашей группы в том числе. Так что до остановки на ночевку я ничего не предпринимал.

***

Отряд, который я преследовал, быстро шел прямо к Вилячему ручью, не пытаясь срезать угол к его повороту. Может, они не были уверены, как мы пойдем дальше: прямо на север или вдоль ручья на северо-восток. Может, решили, что быстрее пройти напрямую к ручью, а потом двигаться по его берегу, по удобным тропам.

К вечеру стало понятно, что они направились на ночевку к прииску, разгромленному мной и Викой. Кто-то из охотников знал о его существовании, и о том, что там есть удобная избушка. Группа расположилась в домике и развела костер рядом с ним, на берегу.

Для меня это был удачный случай. Ручей, хоть и маленький, давал мне длинную полосу хорошего обзора вдоль русла, и я мог использовать преимущество в дальности. Убедившись, что отряд начал подготовку к ужину, я пошел вдоль ручья вверх по течению.

***

Иду я по кедровому лесу, отдалился от отряда охотников уже на половину километра.

Дневной переход был длинным, я очень устал. Охотники прошли сорок километров, ну и я тоже. Еще пару таких переходов я бы не выдержал и отстал, но мы почти пришли к предполагаемому месту засады, завтра будем там.

Внезапно меня что-то сбивает с ног и прижимает к земле.

Из-за капюшона маскировочной накидки, надетого на голову, я не вижу, кто это, только слышу тихое рычание. Меня встряхивает, как котенка за шкирку. Потом еще раз.

Моя правая рука зажата под телом. Левой рукой нащупываю нож на поясе, тащу его из ножен, беру обратным хватом. Бью ножом назад, вгоняю его по рукоять во что-то мягкое и лохматое. Вытаскиваю, нажимая на лезвие, чтобы разрезать рану шире. Еще раз бью ножом.

Хищник, возбужденный своей атакой, не сразу понимает, что что-то пошло не так, он продолжает трепать мое тело. Только когда я бью ножом в третий раз, он пытается увернуться, одновременно переворачивая меня на бок. Нож попадает во что-то более твердое.

Мощный удар в спину отбрасывает меня в сторону и закручивает мое тело. Я переворачиваюсь, встаю, держа перед собой нож.

Напротив меня припал к земле лесной кот. Он поскуливает, не нападает. Его живот и задняя нога залиты кровью, он уже не жилец, хотя еще опасен. Кот отодвигается от меня, пятясь. Отодвинувшись на несколько шагов, кот разворачивается и, припадая на ногу, исчезает в кустах.

Меня отпускает напряжение, я начинаю проводить ревизию своих потерь.

Мое тело в порядке. Я стесал локоть, когда меня швыряло по земле, разбил нос, падая лицом вниз.

Кот, нападая, пытался схватить меня зубами за шею или затылок. Из-за накидки, накрывавшей меня поверх рюкзака, он не видел мое тело. Вместо шеи его клыки сомкнулись на алюминиевой раме рюкзака, верхняя труба которой проходит на уровне затылка. За эту трубу он меня и тряс зубами. Труба заметно сплющена и погнута. Последний удар в спину был сделан, очевидно, задними лапами. Выпущенные когти превратили рюкзак в лохмотья, как и большую часть его содержимого. Мой зад и ноги от удара когтей защитила нижняя часть рамы, поддерживающая дно рюкзака. Удачно получилось.

Что у меня с имущественными потерями?

Рама рюкзака сильно погнута, но это не важно.

Главный отсек порван в клочья, задний карман тоже. Верхний и боковые карманы целы, можно в них что-то носить.

Запасы продуктов разбросаны по земле, спасти можно только полоски мяса и часть сахара.

Сменное белье и носки использовать еще можно, а рубашка и штаны подраны в клочья.

Резиновый комбинезон для хождения по воде уничтожен. Совсем.

Пачки с патронами разорваны, но это не страшно, собираю патроны в карманы разгрузки. Их у меня осталось всего сорок, из них пять в винтовке, десять в запасных магазинах.

Альпинистское снаряжение в порядке, оно лежало в боковом кармане. Как и бутылка с водой.

Планшет тоже не пострадал.

Винтовка вроде в порядке, я на нее упал, но ствол и прицел не должны были пострадать. Могла сбиться пристрелка. Скоро проверю это на практике.

Маскировочная накидка распущена на спине на узкие полоски. Связываю полоски в одно целое джутовыми лохмами. За неимением лучшего пока сойдет и так.

Пока привожу себя в порядок, тихо матерюсь. Я непростительно увлекся охотой на охотников. Сделал такую же ошибку, что и они – забыл, что на меня тоже может кто-то охотиться. И усталость, конечно, сыграла свою роль.

***

Несмотря ни на что, мне нужно продолжать свое дело.

Иду дальше, через сотни три метров перехожу ручей по камням. Присматриваю дерево, с которого был бы хороший обзор на избушку и костер охотников. Есть такое дерево, старый кедр с толстыми, в полметра, плавно искривленными во все стороны ветками. Он стоит чуть в стороне от ручья и намного выше чахлой поросли около его русла.

Без спешки я поднимаюсь на него, закрепляюсь, готовлюсь к стрельбе. Дистанция восемьсот с мелочью метров, ветер слабый, направлен поперек линии стрельбы. Вношу поправки.

Костер видно хорошо, хотя часть лагеря перекрывается углом избы.

Жду, пока охотники перестают передвигаться и рассаживаются вокруг костра.

Наблюдаю, надеясь определить, кто из них командир. Мне это не удается.

Тогда я просто выбираю того, кто сидит ко мне лицом, целюсь и нажимаю на спуск. Прицел не сбился, все хорошо, пуля попадает человеку в грудь.

Охотники ведут себя по-разному. Кто-то прячется за дом, кто-то падает на землю, а потом уползает. Один спрятался за толстым бревном, которое лежало у костра, чтобы удобнее было сидеть. Нет, не буду в него стрелять. Буду ждать.

Правее избы, со стороны леса, движение. Похоже, два человека прошмыгнули в кусты. Это не хорошо. Надо уходить. Но идти им минут десять, если они вообще так далеко пойдут. Тут все привыкли к СВД, значит, будут искать стрелка на расстоянии до шести сотен метров.

В доме есть окно в мою сторону. А в окне есть движение. Кто-то очень любопытный осторожненько смотрит в бинокль. Рассмотреть меня в кроне дерева при обычной для полевых биноклей кратности восемь ему вряд ли удастся. Да и в двенадцатикратный тоже. Выстрелить по нему? Это будет непростой выстрел. По голове я еще не стрелял так далеко. Но не зря же я столько времени трачу на статические тренировки? Уточняю дальномером расстояние. Задерживаю дыхание. Вглядываюсь. Мягко жму на спуск.

Голова исчезает. Попал?

Может, и нет. Он мог заметить вспышку выстрела, догадаться, что это не к добру, и успеть отклониться. Пуля летит почти секунду, легко можно успеть. Или я просто промахнулся, и он убрал голову, испугавшись близкого попадания. А может, я и попал. Если после ухода охотников зайду в домик и увижу труп или брызги на противоположной стене – значит попал.

Теперь точно пора отсюда уходить.

Спускаюсь, чуть удаляюсь от ручейка, чтобы меня не увидела парочка, которую послали по противоположному берегу. Иду на север, обхожу избу, чтобы зайти с противоположной стороны. Со стороны двери.

Слышу крик и выстрелы. Похоже, два разведчика увидели мои порванные вещи и решили пройти по кровавому следу. Дебилы, что тут сказать. Конечно, кот мог умереть от поражения важного органа, или от кровопотери. Но скорее он был жив. От проникающих ранений в брюхо он, конечно, рано или поздно скончался бы. От перитонита. И произошло бы это событие через несколько дней, а не прямо сейчас. А сейчас он был очень зол, и ему было больно. Он пытался отлежаться в укромном месте и совершенно не рад людям, которые к нему пытались приблизиться. Я его понимаю, люди бывают ужасно назойливы.

***

Нахожу дерево, с которого открывается вид на дверь избы. Дверь сейчас закрыта. Окон в эту сторону в доме нет.

Я поднимаюсь на развилку, обустраиваюсь там. Меняю поправки на прицеле.

Успеваю увидеть, как из леса вываливаются два человека. У одного перебинтована левая рука. Челюсти кота могут легко перекусить кости, так что больному не позавидуешь.

Разведчики открывают дверь, и в этот момент я стреляю в спину здоровому. Он падает. Его ноги мешают закрыть дверь. Второй заскакивает, прикрывая дверь, насколько это возможно.

Я перезаряжаю винтовку.

Ноги трупа начинают двигаться. Его затаскивают внутрь. Я прикидываю, где должны находиться люди, которые его тащат, и стреляю через дверь. Ноги замирают. Я опять перезаряжаюсь.

Ноги опять начинают двигаться, но я не стреляю. Я думаю, они уже сообразили, как тащить, не появляясь в дверном проеме. Дверь избы закрывается. Есть надежда, что убито трое или даже четверо, и еще один ранен котом.

Что дальше?

В доме есть окна, три, одно из них мне совсем не видно, остальные видны сбоку. Высота окон – в толщину одного бревна сруба. Сантиметров двадцать пять-тридцать. Человек не протиснется. Но человек может подождать до темноты и спокойно выйти. Так что смертельной ловушки не получается. Одна радость – поужинать они не успели, и каша у них сейчас сгорит на костре.

***

Я спустился с дерева, пошел искать место для ночлега и приготовления ужина. Ужин – это горячий чай с сахаром и вяленое мясо. И связи нет. И спальный мешок уничтожен когтями кота. Грустно.

Перед закатом еще раз наведался к ручью, посмотрел, что происходит у моих противников. Разведчиков, которые бродили бы по лесу, я не обнаружил. Дверь дома была закрыта, из окон пробивается свет. Перед домом никого. Костер догорел, над ним висит котелок. Рядом труп лежит. Я видел по дороге следы медведя, наверное, ночью придет поинтересоваться котелком и трупом, такие запахи за несколько километров их привлекают.

Спать я устроился на дереве, с которого стрелял. Чтобы меньше отсидеть зад, обмотал ветку поролоновым ковриком, который использую для сна и лежания на земле с винтовкой. Ну и страховкой прицепился, конечно.

Проснулся посреди ночи от бряканья котелка и ворчания. По ручью, хоть он и маленький, звук разносится дальше, тем более в ночной тишине. Медведь пришел на разведку. Хорошо, пока он там, охотники не смогут без шума высунуться из домика. Я заснул опять.

Перед рассветом проснулся от звука. Дверь стукнула?

Не видно ничего. Лун на небе нет, еще и облачно.

Еще какие-то звуки. Вода плещет. Струя журчит. Потом испуганная птица взлетела. Идут охотники вдоль ручья, в предрассветных сумерках, мимо меня, только по другому берегу. Тихо идут. Мне их совсем не видно за деревьями. Только иногда кто-то на ветку наступит или куст зашелестит. Жаль, что медведь ушел. Мог бы еще одним трупом разжиться, условия этому очень способствуют. Ушли, значит, охотники, причем на север вдоль ручья. Ну и славно, пусть расслабятся немного. А я утром в домик зайду, посмотрю, сколько там трупов.

Зевнул и заснул опять.

***

Будильник со звуком птичьего щебета разбудил меня окончательно на рассвете.

После утренних процедур пошел к избушке. Труп, который лежал снаружи, медведь утащил, были заметны следы волочения. Где-то прикопал, чтобы потом съесть.

Дверь заперта снаружи. Я подошел к ней, постоял, прислушался. Вроде тихо. Отпер и вошел. Внутри обнаружилось два трупа. Один убит со спины, это разведчик, которого я в дверях подстрелил. Второй – с пробитой головой. Все же я попал, когда в окно стрелял. Прямо гордость за себя почувствовал. Вот бы еще понять – он с биноклем выглядывал, потому что командир, или просто самый любопытный? С виду ничем от других не отличается. Они все были нормального телосложения, молодого или среднего возраста, одеты в потертый камуфляж разных оттенков. Обшарил карманы, ничего интересного не нашел. Комм и планшет запаролены, лежат отдельно от тела. Кто-то их пытался уже посмотреть. Я решил, даже если я и командира застрелил, то остальные ему не сильно уступают уровнем, и сейчас отряд идет под руководством нового атамана.

Приятным бонусом оказалось, что охотники не забрали оружие и рюкзаки мертвецов. Все три! Только какие-то вещи из них забирали, видно было, что копались.

Я выбрал себе рюкзак, выбросил чужое, переложил свои вещи в него, пополнил запас продуктов крупой, солью, консервами и сухими хлебцами. Сменную одежду себе выбрал по размеру. Спальник новенький. И даже лохматый камуфляжный комплект из куртки со штанами взял. Он тяжелее, и надевать его дольше, чем мою драную накидку, но маскирует лучше.

Потом отправился за отрядом. Только пошел не прямо за ними, а по другому берегу ручья, чтобы не напороться на засаду. Я отставал от охотников на два часа хода. Потерять я их не очень боялся, им все равно нужна будет вода, от ручья далеко не отойдут. Через каждый час я переходил ручей и шел перпендикулярно ему, чтобы найти след и убедиться, что меня не перехитрили. След было искать непросто, охотники стали идти осторожнее. Но примятую недавно траву все равно не скроешь, а пройти натоптанными звериными тропами не везде возможно, или возможно, но очень неудобно. После поиска следа я возвращался на другой берег и продолжал путь.

Когда подходил к концу третий час пути, я услышал запах дыма и тушенки. Мы находились в месте впадения Украинского ручья в Вилячий. Я надел лохматый камуфляж, перебрался через ручей и, ориентируясь по запаху и негромкому разговору, подобрался поближе, метров на пятьдесят. Кустов для скрытного перемещения было достаточно, и стволы деревьев перекрывали обзор. Я выбрал себе место и стал наблюдать.

Охотники уже сварили кашу, заправили ее тушенкой и собирались обедать. Я видел тринадцать человек. Все на месте. Перед обедом они разлили по кружкам понемногу самогона и помянули погибших. Видимо, раньше не до того было, а сейчас решили, что можно расслабиться. Никаких секретных данных, вроде «Мы пойдем к точке Т» или «Золото зарыто под корнями большой сосны», я не услышал. Обычные разговоры усталых людей, которые только что избежали опасности и собираются хорошо заработать. После самогона и обеда народ расслабился, разговаривать стали чуть громче. В конце концов, прозвучало, что пойдут они вдоль ручья на восток. Туда, куда было надо и нашей группе.

Интересно, откуда они знают, что надо на восток? Неужели кто-то из наших проболтался? Вообще, могли. У них все мысли о выборе будущих подруг глаза разбегаются, а тут, например, кто-то из продавцов спросил ненароком – «Вы из какой деревни, парни, из Большого Бука? У меня там кореш живет. Нет? А откуда же?»

Слышал как-то байку, что все секретные секреты одного ракетного предприятия молодой стажер из КГБ узнал, несколько раз посетив бочку с разливным пивом, расположенную около проходной. Это еще тогда было, когда пиво и квас продавали в желтых бочках на колесах. Впрочем, это ерунда по сравнению с секретными чертежами, на обратной стороне которых дипломники рисовали свои схемы, а потом, после защиты, повесили их на забор института. И вот идет человек из секретного отдела в столовую, а на заборе листы ватмана со штампами «Совершенно секретно» висят…

Так что моих парней можно понять и простить. Всякое случается от неопытности.

Я поразмышлял, что мне делать, и замыслил коварный план.

Вдохновили меня на этот план вьетнамские партизаны, которые были настолько злобными, что в одиночку выбивали отделения американских солдат в джунглях. Сам я тогда еще не родился, так что информация не стопроцентная, но принцип такой:

Американцы идут, из кустов выбегает вьетконговец, стреляет и убегает обратно в кусты. У американцев один труп и чувство глубокой растерянности. Гоняться по джунглям взводом или отделением за одним местным – бесперспективно. Они идут дальше. История повторяется. Выбегает, стреляет, убегает. Или вовсе из кустов стреляет. И так до полной гибели одной из сторон.

Отошел я от охотников, обогнул их стоянку вокруг, добрался до берега Вилячего ручья чуть западнее точки, где должен был выйти на него отряд. Нашел там в прибрежных кустах позицию для стрельбы, промерил расстояние до ориентира – приметного дерева в шестистах метрах от меня. Около этого дерева прибрежная тропа проходила прямо по кромке обрыва и была хорошо видна с моего места. Поправки посчитал. Еще и галетами похрустеть успел, голод утолить.

***

Лежу. Жду. Сбоку от меня проход в кустах опушки, куда можно уползти.

В сотне метров от меня появляются охотники. Поворачиваются ко мне спиной и уходят по тропинке вдоль ручья. Все тринадцать человек, что немаловажно.

Жду, пока они дойдут до ориентира. Шестьсот метров пуля преодолеет за половину секунды. А звук – почти за две, да и тот приглушен банкой модератора. Если стрелять в последнего, то остальные не поймут, что происходит. Они услышат удар пули в тело или крик, начнут поворачиваться, посмотреть, что случилось. Я успею результативно выстрелить еще раз, а то и два, пока охотники осознают, что надо падать на землю. Они не умеют быть добычей.

Отряд доходит до ориентира.

Я целюсь в спину последнего, стреляю.

Быстро передергиваю затвор. Целюсь в бедро парня чуть дальше. Стреляю. Есть у меня надежда, что пуля пробьет бедро навылет и ранит еще и того, кто идет впереди. Идут-то они почти прямо от меня, гуськом. Мне достаточно ранить хоть одного, тогда группа задержится на оказание помощи, потеряет мобильность.

Перезаряжаюсь, целюсь еще в одного. Они начинают поворачиваться, но пока не падают. Стреляю. Попал. Какой я молодец!

Наконец, охотники падают на землю. Но этого недостаточно, я их вижу, и на такой дистанции моей точности хватает, чтобы попадать в лежащих.

Перезаряжаюсь, целюсь в парня, который смотрит в мою сторону. Стреляю.

Охотники пытаются уползти в кусты. Большинству это удается. Один цепляется рюкзаком за ветки и дергается, оставив в поле моего зрения таз и ноги.

Перезаряжаюсь, стреляю. Таз – это трагично.

Патроны в магазине кончились.

Меняю магазин.

Кто-то открывает огонь в мою сторону. Я не хочу втягиваться в перестрелку, не мое это. Уползаю в кусты. За полосой кустарника встаю и быстро отбегаю метров на сто в сторону от ручья. Если они пошлют разведчиков, то искать меня будут там. Нахожу группу кустов, заползаю внутрь. Сижу, жду, смотрю.

Вспоминаю, что получилось из стрельбы. Первого убил. Вторым выстрелом ранил в ноги двоих, они упали. Потом тоже не промахивался, итого – четверо убитых и двое раненых. Ну, или трое убитых, плюс один очень тяжелый раненый. У них осталось девять человек, из которых трое ранены, причем двое не смогут самостоятельно передвигаться. Разумные люди на их месте уже задумались бы о том, чтобы вернуться домой.

***

Проходит минут пятнадцать. Никого не вижу. Может, разведчики до меня не дошли, может, прошли стороной, а может, маскировались и я их не заметил. Отхожу еще на сотню метров от ручья и начинаю двигаться в сторону, где были охотники. С ранеными они теперь никуда оттуда не денутся.

Прохожу, считая шаги, шесть сотен метров и осторожно приближаюсь к ручью. Вскоре слышу отдаленные стоны. Вижу охотника, который перевязывает раненого в ногу. Рядом еще один, охраняет, смотрит по сторонам. Остальных не вижу. Это плохо. Где-то еще пятеро ходячих бродят или прячутся.

Использую уже отработанный рецепт действий в условиях леса. Поворачиваюсь спиной к противнику и отхожу, пока не остается только узкая щель между деревьями, через которую я его вижу.

Целюсь в того парня, который сторожит. Стреляю. Потом бегом обхожу противника по кругу, чтобы уйти с засвеченного направления. В полусотне метров прячусь в кусты и смотрю назад. Прибегут меня искать?

Прибежали. Двое. Двое – это слишком много при моей скорострельности. Они оглядываются, потом уходят дальше от ручья.

И я ухожу, захожу вперед по направлению движения охотников и прячусь в кустах опушки, рядом с ручьем.

***

Что они будут делать дальше? Осталось восемь человек, из них шесть ходячих. Им даже просто дойти куда-то проблематично, а не то, чтобы охотиться за кем-то. У нас в группе они видели восьмерых мужчин, не считая рабов, то есть наша группа уже сильнее их. Значит, они должны сделать перевязки и попытаться вернуться домой.

А чего хочу я? Чтобы они ушли? Или убить их всех? Если уйдут, то в следующий мой приход за рабами могут начать мстить. Мне оно надо? А если все исчезнут, то получится страшно и загадочно. И меня ни в чем нельзя обвинить. Может их медведь съел? Степной, например, он может. Решено, я приговариваю всех их к смерти.

Со стороны охотников раздается стук топора. Им для раненых костыли нужны или носилки, вот и стучат. Подойти и стрельнуть? Соблазнительно. Но они тоже не полные неумехи. Они уже позаботились о том, что я могу подойти.

Я бы на их месте сделал скрытые посты. Камуфляж мохнатый у них есть в нужных количествах. Иначе они не оставили бы тот комплект, который мне достался. Раз оставили – значит, ценности он для охотников не представляет, значит, есть у них несколько. Надежная видимость в лесу метров пятьдесят. Вот на таком расстоянии и надо делать посты. И защитить ими нужно половину окружности, примыкающую к ручью, с центром там, где с ранеными возятся. Для этого хватит двух постов, симметрично расположенных под углом в шестьдесят градусов к основанию этой полуокружности. Но это я знаю, я математику учил. А большинство людей, если им половину круга нарисуют, рассадят двоих постовых по углам, а третьего придется сажать посередине. А может, и вовсе четыре поста посадят, но все равно стопудово будут посты в углах, рядом с ручьем.

Ладно, ближайшее место поста, буду считать, известно. Нужно попробовать его выявить и убить часового.

Отхожу метров на двадцать от полосы кустарника, идущей вдоль опушки леса. Это чтобы обзор лучше был, и чтобы появиться не с того направления, которое будут осматривать с повышенным вниманием.

Медленно двигаюсь к месту, где остановились охотники. Подошел к кусту, присел за ним, оглядываюсь, ищу рядом с полосой кустарника или внутри нее человека в лохматом камуфляже. И на деревьях ищу. Осмотрел все возможные места, не нашел, делаю следующее передвижение.

Я точно знаю, что часовой есть и его нужно только найти. А он не знает, приду ли я, а если приду – сейчас или через полчаса. Его внимание размазывается во времени, мое – сконцентрировано. В этом мое преимущество.

Вижу проход в кустах, протоптанный кабанами. Удобное место, можно и эту сторону кустарника контролировать, и на тропу и ручей поглядывать. А в проходе лежит что-то, что немного отличается цветом и фактурой от окружающих кустов. Ура? Для надежности смотрю через оптику. Вижу лицо, просвечивающее через клочки зеленого мочала. Понадеялся на костюм, красить кожу не стал.

Смотрю, один ли он тут. Вроде один. По двое ставить на посты у них и людей не хватает.

Оглядываюсь, выбираю путь отхода, чтобы быстро убежать и никто меня при этом не увидел.

Наконец, целюсь и стреляю. И убегаю, да. Но недалеко.

Останавливаюсь, присаживаюсь за деревом, смотрю. Через минуту вижу, движение мелькнуло между деревьями. Еще один охотник в лохматом камуфляже, со стороны соседнего поста. Осторожно движется, как я перед этим. Но я ждал его появления и представлял, откуда он пойдет. И идет он поперек моей линии зрения, вот я и заметил бродячий куст. К трупу он не подошел, спрятался на расстоянии за кустарником.

Потом из-за веток показался конец ствола винтовки, обмотанный лохматой лентой. Это он труп заметил и смотрит на него через оптику.

Он смотрит, а я оценил, как должно располагаться его тело за кустом, целюсь и стреляю. И жду дальше. С такого расстояния от моей винтовки легких ранений быть не может, скорость у пули высокая, вокруг канала от пули образуется широкая, до двадцати сантиметров в диаметре, полость разрушенных ударными волнами тканей, так что даже проверять не нужно.

Их осталось шестеро, из них двое ранены в ноги, один – укушен в руку.

***

Подождал десять минут, никто ко мне не идет.

Раз это направление не прикрыто, имеет смысл самому подойти ближе и посмотреть. Надоело это все, надо заканчивать.

Подхожу, вижу движение, охотники что-то делают. Подхожу еще ближе, метров на пятьдесят, деревья почти не мешают смотреть. Вот я и смотрю из-за дерева.

Накладывают шину на ногу раненому. Видимо, бедренную кость ему перебило. Пусть накладывают. У парня, укушенного в руку, тоже палка к предплечью примотана и рука на перевязи. Здесь трое пострадавших, один здоровый прибинтовывает палку, еще один сторожит. Смотрит в мою сторону и иногда оглядывается вокруг. Не хватает еще одного. Того, который должен стоять на посту с противоположной от меня стороны. Вот он самый опасный для меня. Потому что я его не вижу. Жду его.

Через несколько минут палка примотана к ноге. Тот, кто сторожит, поворачивается от меня и свистит негромко. Появляется недостающий охотник в лохматом камуфляже. Вот он мне и нужен. Но еще не сейчас, чуть позже.

Охотники, опасливо озираясь, собирают вещи, помогают встать раненым, взять костыли, сделанные из палок. Тяжелый раненый, судя по всему, уже умер.

Вся группа выстраивается в колонну и идет в обратную сторону, домой. По лесу, не выходя на тропу. Человек в камуфляже идет первым, на небольшом расстоянии от остальных.

Когда группа отдаляется так, что я почти теряю его из вида, целюсь в него, жму на спуск.

Охотники падают на землю, начинают стрелять из автоматов в мою сторону. Я тоже падаю. Меня прикрывает толстый, в метр толщиной, ствол. Есть мнение, что пуля его пробивать не должна, я специально интересовался, все же в лесу живем. Хотя с этим возможны варианты. Я больше надеюсь на то, что они меня не видят. А я вижу огоньки выстрелов.

Перезаряжаюсь, высовываюсь из-за ствола, целюсь чуть правее дульной вспышки, стреляю. Потом еще раз, по другому стрелку. Охотники прекращают огонь.

По моим подсчетам осталось в живых трое.

– Дай нам уйти, не стреляй! – кричит один из них.

Ну вот, теперь они стали пацифистами и гуманистами. Как это неоригинально.

Но поздно. Я их уже приговорил.

Я встаю за деревом, чуть отхожу, чтобы его ствол не мешал поднять винтовку, потом, с уже направленным оружием, чуть-чуть высовываюсь сбоку. Тот, кто кричал, поднял голову и смотрит в мою сторону. Ловлю его голову в прицел и стреляю.

Кто-то другой кричит разные слова матерного содержания и начинает стрелять очередями. Я жду, пока кончатся патроны, выглядываю, нахожу движение и стреляю.

Теперь, скорее всего, последний охотник, оставшийся в живых, – это укушенный в руку. Он не способен нормально держать автомат, только пистолет. Я выглядываю уже спокойнее, внимательно смотрю, где же он. Вижу шевеление кустарника сбоку, человек неуклюже пытается уползти. Стреляю.

Жду. Тихо, движения не видно. Беру пистолет и иду проверять.

Три человека были еще живы, но сопротивление оказать уже не способны. Убил их.

Пересчитал тела. Все сошлось.

Скинул с головы надоевший капюшон лохматой куртки, сел отдохнуть под дерево, ноги вытянул.

Работа сделана, это хорошо. Устал только от этой беготни очень.

Тяжело быть истцом, судьей и палачом в одном лице.

Теперь осталось выйти на место встречи и дождаться группу.

Как они там? Вдруг я тут, а они с кем-то столкнулись? Со зверем или людьми?

19. Конец пути

Когда, сидя в точке встречи, я увидел колонну усталых людей, первое что я сделал, убедился, что впереди идет миниатюрная фигурка Вики и с ней все в порядке. И Барсик рядом топает, его не заметить сложно. Потом узнал Беляша. Потом пересчитал по головам всех мужчин и женщин. Количество голов совпадало с тем, которое я оставлял. Никого не потеряли.

Я вышел из кустов на тропу.

Вика бросила рогатину и с визгом побежала ко мне, попытавшись с разбега повиснуть на моей шее. Глупая девчонка, прямо вместе с винтовкой, разгрузкой и рюкзаком. Пришлось ее поставить на землю и целоваться так, без тесных объятий.

Группа прошла по маршруту без особых приключений, спокойно. Крупные хищники не нападали, видимо их разогнала стрельба, которую я устроил. Людей в пути не встречали. Женщины устали от длинных переходов, но и только.

Потом я проводил Беляша с парнями и их женщинами до деревни.

Затем мы с Викой отвели всех моих рабов и рабынь в Большой Бук. Здесь появление такого количества женщин вызвало немалый ажиотаж. Опять охрана на входе проводила нас к старосте, тот похмыкал, поинтересовался планами и отправил отдыхать домой.

Женщин мы разместили в пустующем домике. Сашу с парнями там же – охранять их. Я взял их на работу, практически бесплатно – за жилье, питание и выплату боевых при выходах в лес или в случае столкновений.

Лера каким-то образом оказалась в нашем доме и заняла свободную комнату. За время похода они с Викой нашли общий язык, о чем меня поставили в известность уже по факту вселения в дом.

Потом мы отдыхали, отъедались, отсыпались, возмещали с Викой весь недополученный нами за время похода секс.

Параллельно организовали аукцион по продаже женщин. Собственно, организовывала все Лера, она оказалась специалистом по рекламе и продвижению в сети. Она сделала сайт для аукциона, отобрала у Вики стратегический резерв сексуального белья и одежды для фотосъемок наших дам, разогрела интерес покупателей. Женщин продавали по очереди. Чем симпатичнее лот, тем больший период дали на выставление заявок.

Последним лотом шла Мари. С ней Лера всласть поиздевалась над публикой. Она две недели дополняла ее анкету новыми фото, начиная с портрета и кончая весьма стильной эротикой. Под конец девушку предъявили основным покупателям в реальности, с возможностью увидеть, поговорить и даже немного пощупать. В результате, Мари удалось продать за рекордные полторы сотни унций, в пять раз дороже, чем я ее купил, что для переселенки, которой осталось два года до конца контракта, сумма беспрецедентная. Мари даже гордилась, наблюдая, как растут ставки на нее.

Когда аукцион был закрыт, я поинтересовался у Леры, не пора ли продать теперь и ее?

Она отказалась и заявила, что она теперь моя жена. Или рабыня. В любом случае, она моя, и я должен о ней заботиться.

Я не был удивлен этим. Любое доброе дело не остается безнаказанным, и признаки того, что девушка обосновывается в нашей жизни надолго, я уже давно замечал.

Еще и Вика уточнила, что Лера, конечно, жена, а может рабыня, но она при этом еще и свободная женщина и будет работать на Фронт Освобождения Женщин – заниматься сайтом и готовить материалы для него. Вика готова даже научить ее стрелять, потому что все свободные женщины должны уметь это делать.

Когда мне предъявили главные аргументы в пользу многоженства, мне осталось только согласиться. Очень уж аргументы оказались весомыми и убедительными.

Но это уже совсем другая история.

# # #

При оформлении обложки и иллюстраций использованы фото с сайта pixabay.com лицензия CCO.