Остров Дьявола бесплатное чтение

Николя Бёгле
Остров Дьявола

Моей жене Каролине, и двум нашим дочерям, Жюльетте и Еве

© XOE Editions, 2019

© Перевод и издание на русском языке, «Центрполиграф», 2020

© Художественное оформление, «Центрполиграф», 2020

Глава 1

Сара открыла глаза, и взгляд ее уперся в потолок камеры. Что за звук вырвал ее из сна? Мозг под действием транквилизаторов работал медленно. Она неловко приподнялась на койке и посмотрела по сторонам.

Тусклый свет неоном заливал коридор до бронированной двери, ее будильник, такой же тусклый, показывал 5:53.

Вдали устало гудел вентилятор, послышался кашель, за ним – скрип пружин изношенного матраса, а снаружи доносились приглушенные завывания ветра, обдувающего колючую проволоку на гребне тюремной стены.

Начинавшийся день обещал стать особым для нее одной. Не было никакой причины, чтобы тюрьма и остальные триста заключенных, содержавшихся в ней, изменили свои привычки.

Сара затаила дыхание. Ее обостренный слух только что уловил странный звук, выпадавший из обычной тюремной симфонии. Неясный, едва слышный, он тем не менее был реален, и теперь она понимала, откуда он исходит: из помещения надзирательниц. Голоса – жужжащие, нервные.

Сара сбросила одеяло и поставила босые ноги на ледяной пол. Она обошла туалетную кабинку, откуда исходил острый запах мочи, прошла мимо раковины умывальника, держась за нее рукой, и остановилась перед тяжелой зеленой дверью, прильнув к глазку в ней. Шум стал отчетливее. Сара прижалась ухом к холодному металлу двери, на этот раз она была уверена: кто-то приближается. Судя по ритму позвякивания связки ключей о ремень, человек шел быстро. Даже торопливо.

Внезапно прозвучали два положенных по инструкции удара в дверь камеры. Затем раздались щелчки ключа в замке и скрип дверных петель. Дверь открылась, и в проеме возникла массивная фигура старшей надзирательницы.

– Сара Геринген, одевайся.

Белесый свет ворвался из коридора в камеру так же агрессивно, как этот приказ, брошенный в лицо.

– Зачем? – спросила Сара, глядя надзирательнице в глаза. – Мое освобождение назначено на восемь часов утра, а сейчас и шести еще нет.

Надзирательница, похожая на колобок в форме, потерла свой двойной подбородок, как будто ее укусил комар.

– Тут тебя кое-кто хочет видеть.

– Кто?

– Не знаю! Делать мне больше нечего, как отвечать на твои вопросы.

Сара внимательно рассматривала собеседницу так же, как раньше во время допросов рассматривала подозреваемого. Суетливость надзирательницы, избыточная властность и нервозность движений выдавали ее дискомфорт.

Этой женщине явно было не по себе. Либо потому, что она была не согласна с приказом, выполнить который ее заставили, либо потому, что боялась открыть Саре личность ее гостя.

Обе женщины прошли вдоль бронированных дверей, за которыми томились черные души других заключенных. Из камер пахло моющим средством, едва заглушавшим запах пота.

– Быстрее!

Это отступление от расписания нарушало план, придуманный Сарой для этого исключительного для нее дня – дня выхода на свободу. Едва она шагнула бы за ворота тюрьмы Осло, на нее накинулись бы с вопросами журналисты: «Вы испытываете радость оттого, что оправданы по ватиканскому делу, или негодование от того, что провели год за решеткой?», «Чем намерены заняться?». Она хранила бы молчание, не в силах ответить. В толпе любопытных Сара, возможно, увидела бы Кристофера, но не поддалась бы искушению подойти к нему. Ее мать и сестра, возможно, захотели бы обнять ее, а отец, как обычно, стоял бы в стороне. И только войдя в родительский дом, Сара сказала бы им то, что они хотели услышать: она счастлива оттого, что наконец вышла на свободу.

– Куда именно мы идем? – спросила Сара.

– В кабинет директора.

– Это он хотел меня видеть?

– Он тебе это сам скажет.

Надзирательница уже стучала в дверь директорского кабинета.

– Войдите! – ответил напряженный голос.

Сара набрала в легкие больше воздуха и убедилась, что твердо стоит на ногах. Она сразу узнала директора тюрьмы – маленького человечка в очках, вставшего из-за рабочего стола, чтобы протянуть ей руку, но застыла в неподвижности. В кабинете находился еще один человек.

– Мне нет необходимости представлять вам Стефана Карлстрёма, – произнес маленький человечек.

Начальник полиции Осло – мужчина возрастом от сорока пяти до пятидесяти, с квадратными плечами и лысой головой – сделал шаг навстречу Саре.

– Я… счастлив тебя видеть, – начал Стефан.

За год Сара потеряла десять килограммов, и ее стройность превратилась в нездоровую худобу. Она теперь не собирала волосы в хвост, а носила короткую стрижку, растрепанные волосы еще больше подчеркивали ледяную голубизну ее глаз.

Что осталось от его боевого товарища, с которым он служил в спецназе? Во что превратилась крепкая, уверенная в себе инспектор полиции, работой которой он руководил на протяжении почти десяти лет?

– Почему ты здесь? – спросила его Сара.

– Присядь, пожалуйста, – предложил он.

Эти церемонии Саре не нравились: все это было слишком медленным, слишком торжественным. Она села на стул, чтобы не терять времени.

Стефан заговорил, как будто пересказывая недавно заученный урок:

– К сожалению, у меня для тебя плохая новость.

Сара даже не моргнула.

Начальник полиции пошевелился в кожаном кресле, которое при его движении заскрипело.

– Новость о твоем отце, – проронил Стефан. – Он нас покинул…

Голос Стефана прозвучал в тишине, плотной, как материал, из которого были сделаны прочные тюремные стены.

Сара отказывалась поверить в то, что услышала. Этой новости не было места в программе, составленной ею для себя на этот день.

– О его смерти стало известно этой ночью… – вновь заговорил Стефан.

В этот раз слово «смерть» поразило ее, но боль пришла не сразу. Она выросла при отце, но по-настоящему его не знала. Когда он еще работал, а она и ее сестра были маленькими девочками, работа военного репортера забрасывала его в разные далекие уголки мира. Когда отец возвращался, он рассказывал очень мало и почти не участвовал в жизни семьи. После его выхода на пенсию их отношения оставались спокойно-ровными и отстраненными. Он еще при жизни был для нее отсутствующим. С точки зрения рассудка его смерть была почти незначительным событием. Но в глубине сердца Сара почувствовал укол, и горло ее непроизвольно сжалось.

– А почему сообщить об этом приехал ты?

Стефан сплел пальцы и с глубоким вздохом проронил:

– Потому что его убили.

В мозг Сары ударил заряд электричества, вызвав выброс адреналина, растекшегося по всему телу. Ей вдруг показалось, что она очнулась от долгого сна.

– Убили? Моего отца?

Стефан кивнул.

– Сара, мне очень жаль! Я…

– Это не имеет никакого смысла! Никакого!

Начальник полиции погладил свой лишенный растительности череп.

– Я знаю, в это трудно поверить.

– А моя мать? – спросила Сара, содрогнувшись.

– С ней все в порядке. Ее не было дома, когда это случилось: она заночевала у твоей сестры. Они собирались вместе ехать встречать тебя при выходе из тюрьмы.

– Этого не может быть… Что случилось?

– Соседка вышла выгулять свою собаку, а та стала лаять перед дверью дома твоих родителей, вырвалась, и хозяйка поймала ее буквально перед входной дверью. Дверь была взломана. Соседка позвала, но на ее голос никто не отозвался. Она сразу же вызвала полицию. Было 22:30. Прибывший на место патрульный экипаж обнаружил труп твоего отца в его кабинете на втором этаже.

Сара справилась с подкатившей тошнотой.

Стефан протянул руку к ее плечу, но она отстранилась.

– От чего он умер?

– Пока точно неизвестно… На месте работают эксперты. Единственное, что мы знаем: входная дверь была взломана.

– Плохо закончившаяся попытка ограбления, – прошептала Сара.

Стефан словно подбирал слова. Сара не сводила глаз с его губ, готовая моментально поймать первый сорвавшийся с них звук.

Он посмотрел ей прямо в глаза.

– То, в каком виде нашли твоего отца, Сара, не может быть результатом нападения застигнутого в доме вора. Только не эта мизансцена.

Глава 2

Внедорожник БМВ с эмблемой норвежской полиции на боку мчался по шоссе, разметая кучи опавших листьев. Выход из тюрьмы раньше назначенного времени позволил Саре избежать натиска поджидавших ее журналистов. В мягком салоне автомобиля инспектор откинулась назад, положив голову на подголовник сиденья. Вдалеке Сара увидела холм Гёустад – строители восстанавливали психиатрическую больницу. Шрам в углу глаза дернулся, и в памяти всплыл жуткий пожар, уничтожавший здание. Только бы ей никогда больше не пришлось снова переступить порог подобного места! Стефан решился нарушить молчание:

– Хочешь, остановимся взять что-нибудь перекусить?

– Спасибо, – ответила Сара, поворачиваясь к нему, и только тут заметила на его безымянном пальце обручальное кольцо.

– А ребенок у вас есть? – спросила она.

– Что?

Она кивком показала на кольцо.

Стефан, казалось, смутился.

– Нет, пока еще нет. Мы поженились совсем недавно. Всего пять месяцев назад.

– Я рада за тебя.

Снова повисло молчание.

По мере того как они приближались к фьорду, воздух становился более влажным, из придорожных канав поднимался туман, пытавшийся окутать машину.

– Стефан, кому поручено расследование?

Прежде чем ответить, начальник полиции покусал ноготь на мизинце.

– Если бы это зависело от меня, я бы поручил его тебе. Но как ты отлично знаешь, по бюрократическим правилам это не пройдет. Прокурор никогда не согласится…

– Не думаешь же ты, что я буду стоять в стороне сложа руки, в то время как кто-то другой станет расследовать убийство моего отца!

– Знаю… И именно для этого придумал особую комбинацию.

– То есть?

– Официально ты не будешь вести расследование. Я назначил молодого перспективного дипломированного парня, но он позволит тебе самой без помех расследовать дело, оставаясь в тени.

– Ты в этом уверен?

– Я сам брал его на службу.

– А если кто-нибудь его выдаст?

– Я обещал ему, что прикрою его, и сделаю это.

– А остальная следственная группа?

– Я создал совсем маленькую команду, чтобы максимально уменьшить риск утечки. Судмедэксперта ты знаешь. Это Тобиас Ловструд.

Сара вспомнила, какая взаимная симпатия возникла между нею и этим старым, немного чудаковатым экспертом во время расследования дела в больнице Гёустад. Она была уверена, что он ее не выдаст.

– Экспертом-криминалистом я назначил молодую, начинающую сотрудницу. Ты для нее – идеал и образец для подражания. Она будет нема как могила. Кроме того, в случае чего я и ее прикрою.

Сара оценила весь тот риск, который Стефан брал на себя ради нее.

– Спасибо, – сказала она.

– Постарайся не светиться и будь осторожна. Это все, что я от тебя прошу. То, что сделали с твоим отцом, мог совершить только сумасшедший, причем из-за страшной ненависти.

В тот момент, когда слова Стефана звучали в ее ушах, Сара увидела первые дома квартала, в котором жили ее родители. Прижавшись лбом к стеклу, она стала считать их, как всегда делала в детстве, возвращаясь с каникул. Старые дубы, ее друзья прошлых лет, сегодня стояли, опустив голые ветки, словно искривленные руки. Она продолжала счет до того момента, когда впереди появились огни, пробивавшиеся сквозь туман. Это были проблесковые маячки полицейских автомобилей.

И тут Сара увидела на холме приближающееся массивное строение: дом ее детства; она и представить себе не могла, что однажды на него будут отбрасывать свет, словно танцующие какой-то зловещий танец, отблески маяков машин полиции.

Сара вздрогнула от хлопка водительской дверцы. Стефан вышел и поднял воротник парки, защищая от холода свой голый затылок. Она в свою очередь тоже вышла из теплого салона машины.

Запах влажной земли и покалывающий кожу холод разбудили ее притупившиеся чувства. Сара пошла к калитке, возле которой угадывался силуэт дежурного офицера.

Он приветствовал начальника здоровой рукой, другая была в гипсе.

– Офицер Колл, представляю вам инспектора Сару Геринген, – сказал Стефан.

Стоявший на посту офицер приветствовал ее коротким кивком и несколько излишне торопливо поднял черно-желтую ленту, преграждавшую вход на участок.

Стефан хотел еще что-то добавить, но для Сары с этого момента не было более неотложной задачи, чем войти в дом.

В тишине раннего серого утра скрип шагов по гравиевой дорожке отдавался от окружавшей их стены тумана, который был настолько густым, что Саре понадобилось несколько секунд, чтобы разглядеть очертания возвышавшейся над домом большой трубы. А вот на это узловатое дерево они с сестрой забирались и играли в пиратов и в страну, где главные – дети. Ей вдруг представился отец, собирающий опавшие листья, а мать зовет их обедать.

– Сара… ты в порядке?

Она не ответила и пошла к дому.

Входная дверь была приоткрыта. Сара хотела распахнуть ее, но тут кто-то тронул ее за плечо. Она моментально ухватилась за запястье и уже готова была вывернуть его, но вовремя совладала с собой.

Стефан смотрел на нее со смесью тревоги и боли. Смутившись, Сара разжала пальцы.

– Ты уже не в тюрьме…

Сара сделала извиняющийся жест рукой.

– Не забудь это, – сказал Стефан, протягивая ей пару латексных перчаток и бахилы.

В прихожей консоль из белой сосны была на своем месте, с потолка по-прежнему свисала тяжелая люстра. Сара поставила ногу на первую ступеньку лестницы, и одна из половиц скрипнула. Мать постоянно просила отца укрепить эту половицу, а он проводил дни в садике или в одиночестве в своем кабинете.

Она продолжила подниматься. Комок в горле давил сильнее, живот напрягся. В легкие поступало все меньше и меньше воздуха. Она совсем запыхалась, пока поднялась на второй этаж.

Стефан уже ждал в конце коридора, перед дверью кабинета ее отца, откуда вырывался яркий свет, какой бывает в хирургических операционных.

Сара прислонилась к стене. Стефан шагнул к ней, чтобы помочь, но она подняла руку, показывая, что справится сама.

Мобилизовала волю, напрягла мускулы и пошла той походкой, которую знали ее коллеги: спокойной, но решительной. Стефан протянул ей респиратор.

– Мы пока не знаем результатов первых анализов… Сейчас ты поймешь, почему мы так осторожничаем.

Ошарашенная Сара надела респиратор и отрегулировала удерживающие его ремни.

Глава 3

Сара давно не заходила в эту комнату, но ей показалось, что здесь ничего не изменилось. Величественное бюро из лакированного дуба, похожее на церковный алтарь, стояло перед окном в форме полумесяца. Стенной книжный шкаф был полон книг по истории, а в помещении благочестиво витал запах воска. Девочки никогда не получали от отца приглашения присоединиться к нему в этом святилище, в котором он просиживал порой многие часы, но Сара несколько раз тайком пробиралась сюда и чувствовала себя здесь словно в защитном коконе.

Сегодня на полу стояли мощные прожекторы и было светло, как в операционной. В кабинете находились двое: сотрудница научно-технического отдела полиции в защитном комбинезоне и судмедэксперт в шапочке, закрывавшей его волосы, и в маске на лице, сидевший на корточках возле саквояжа с медицинскими инструментами.

– Приехала инспектор Геринген, – сказал Стефан.

Медэксперт с трудом распрямился и дружески махнул рукой Саре, которая не успела ему ответить, потому что остолбенела, увидев перед собой жуткую картину.

Труп лежал на полу, на спине, совершенно обнаженный, но полностью покрытый каким-то белым порошком. Странная пыль частично скрыла морщины пожилого человека, чья растянутая кожа словно приклеилась к костям, будто расплавившийся пластик.

Сара прерывисто дышала. Потрясенная сильнее, чем ожидала, она сдвинула маску респиратора на лоб, чтобы глотнуть свежего воздуха.

– Ты в порядке? – спросил ее Стефан.

Сара кивнула, но у нее тут же перехватило дыхание, когда она увидела, в каком состоянии руки и ноги отца. Кончики пальцев на них распухли, кожа так натянулась, что на одних кровь, казалось, вот-вот прорвется наружу, а на других уже появилась гангрена, окрашивая кожу в черный цвет, предвещавший скорое разложение.

Но когда взглянула на лицо, на которое до того старалась не смотреть, она испытала еще более сильный шок.

Под слоем белого порошка видны были искаженные невыносимой болью черты того, кто был ее отцом: углы губ разорваны, кровь запеклась коричневыми сгустками… Но страшнее всего был застывший в мертвых глазах отца ужас.

Сара прислонилась спиной к стене и опустилась на корточки. Сцепив пальцы рук, она никак не могла поверить в то, что увидела, и в то, что сможет перенести потом воспоминания об этом.

– Сара… – начал Стефан, присевший напротив нее. – Давай уйдем отсюда.

– Тобиас, какова причина смерти? – сумела выговорить Сара, обращаясь к судмедэксперту.

– Вот это вопрос… – начал тот. – Ни одна из обнаруженных ран не могла вызвать смерть. Мне пока неизвестна причина остановки сердца. Единственный момент…

– Что это за белый порошок?

– Анализы как раз сейчас проводятся. Мы боимся, что это окажется Bacillus anthracis^[1], гидразин или фенарсазин-хлорид. Это могло бы помочь определить диагноз. Но пока не будем этим увлекаться – еще ничего не ясно.

– Следы убийцы или убийц? Хоть что-то? – обратилась Сара к стоявшей возле окна сотруднице научно-технического отдела, которая только что поместила в пузырек ворсинку ковра.

Ей ответил молодой голос, приглушенный защитной маской:

– На данный момент ничего. Но мы только что начали сбор и анализ обнаруженных образцов.

Сара снова повернулась к медэксперту; кулаки ее были сжаты, дыхание становилось все более прерывистым.

– Вы сказали «единственный момент»…

– Да, у вашего от… у жертвы обнаружены повреждения верхней части гортани и глотки. Желудок же при пальпации показался мне слишком напряженным. Это позволяет предположить, что жертву заставили проглотить чужеродное тело, находящееся в данный момент в его пищеварительной системе.

Сара велела доктору отвезти тело в Центр судебно-медицинской экспертизы для вскрытия. И вдруг, едва сдержав рвотный позыв, бросилась в ванную комнату, сорвала респиратор, и ее стошнило в раковину. Восстановив дыхание, прополоскав рот и умыв лицо, она села возле ванны, обхватив голову руками. Все происходящее было каким-то абсурдом.

Его не могли убить при таких обстоятельствах. Только не ее отца. Не этого спокойного человека, не попадавшего ни в какие сомнительные истории.

– Можно войти? – спросил Стефан.

– А что, если этим убийством целили в меня?

– Почему ты так думаешь?

– Не знаю, но мне кажется странным такое совпадение: его убили в день моего освобождения из тюрьмы.

– Полагаешь, кто-то послал тебе предупреждение или пытается отомстить?

Сара пожала плечами.

– В обоих случаях послание должно было быть ясным для тебя. Ты не видишь в этой мизансцене ничего, что могло стать для тебя конкретным указанием?

– Нет. Абсолютно ничего.

– Может быть, твой отец…

– Скажи, – перебила Сара, – все арестованные мною преступники в данный момент сидят за решеткой?

– Да, и сидеть им еще долго.

– Но почему убийца пошел на преступление именно вчера? Точно накануне моего выхода из тюрьмы?

– Может быть, просто потому, что твой отец остался в доме один… Это облегчило убийце его задачу.

Сара начала понимать, что ей придется принять версию, которую она отвергла с самого начала. Потому что она сейчас видела единственное объяснение этому убийству. Объяснение столь же жуткое, как искаженное лицо трупа: ее отец был не тем, за кого себя выдавал.

Глава 4

– Слушай, Сара, я не могу здесь оставаться дольше, – извинился Стефан. – Но мне надо тебе сказать еще кое-что. Пойдем в гостиную, там нам будет спокойнее.

Сара оперлась на руку, протянутую им, чтобы помочь ей встать. Они вместе спустились на первый этаж. Закрыв дверь гостиной, Стефан тихо сказал:

– Сара, тебе совсем не обязательно взваливать это на себя. Если ты только попросишь, я поручу дело опытному сотруднику.

– Мне это тяжело, но, если я буду сидеть и ничего не делать, будет еще тяжелее.

– O’кей. Тогда тебе понадобится это, – продолжал Стефан, протягивая ей мобильный телефон. – Пин-код 0598. Я забил в память номера, которые тебе понадобятся: мой и твоих товарищей по следственной группе. Возьми и этот фонарь. Твое личное оружие я тебе вернуть, конечно, не могу.

Сара разложила телефон и фонарь по карманам.

– Перед выходом ты взяла все свои бумаги?

– Стефан, ты принимаешь меня за новичка? Где сотрудник, который будет официально вести расследование?

– Ты его уже видела. Он стоял у входа. Его зовут Адриан Колл.

– Тот, что с рукой в гипсе?

– Я специально выбрал его, чтобы он тебе не мешал и не вздумал изображать из себя героя. Он здесь исключительно для того, чтобы подписывать бумаги и служить марионеткой. Ты против этого не возражаешь?

– Он уже видел место преступления?

– Да, разумеется.

– Тогда я переговорю с ним, когда уйдут медэксперт и девушка из научно-технического отдела.

Зазвонил телефон Стефана. Он вздохнул, потом посмотрел на Сару взглядом, выражавшим нечто большее, чем профессиональная симпатия.

– Подумай, может, тебе все-таки стоит отдохнуть и…

Она почувствовала, что Стефан не решается сказать ей что-то еще. Он хотел положить свою руку на ее, но остановился, в последний раз посмотрел ей в лицо, потом ответил на вызов и вышел из комнаты.

Оставшись одна, Сара не смогла удержаться от желания позвонить матери. Она набрала номер, а когда услышала дрожащее «Алло», у нее пропал голос.

– Алло, кто у аппарата? – повторила мать.

Сара закрыла глаза. Задыхаясь от душевной боли, не в силах произнести ни слова, нажала на отбой.

В подавленном состоянии она вышла из гостиной в тот самый момент, когда судмедэксперт и санитар выкатывали из дома тележку, на которой в черном пластиковом пакете лежал труп ее отца.

Не веря своим глазам, она проследила взглядом за мрачной процессией, проследовавшей по гравиевой дорожке до улицы. Дойдя до калитки, Тобиас Ловструд перекинулся несколькими словами с молодым полицейским, которому было официально поручено расследование.

Тот расписался в регистрационном журнале, после чего тело Андре Вассили погрузили в санитарную машину.

Хлопнули задние дверцы, и машина растворилась в тумане, не включая ни сирены, ни мигалки.

– Инспектор Геринген?

Она даже не заметила, как офицер Колл поднялся по ступенькам крыльца.

– Да?

– Офицер Колл. Это мне…

– Стефан все объяснил. Оставьте меня на несколько минут одну, потом я спущусь к вам.

– Хорошо, как скажете.

Сара снова поднялась на второй этаж и остановилась на пороге кабинета. Сотрудница научно-технического отдела скрупулезно продолжала свою работу, словно дисциплинированный муравей. Экипированная мощным фонарем «Полилайт» и в очках с желтыми стеклами, чтобы выявлять следы, невидимые невооруженному глазу, она направила луч света на пол, где несколькими минутами ранее еще лежал труп.

Сара отметила, что на эксперте уже нет респиратора.

– Я проверила помещение на наличие химических токсинов. Этот белый порошок не представляет никакой опасности, – сказала эксперт, жестом приглашая ее войти.

– А что это такое?

– Я пока еще не установила. Могу только сказать, что он не входит в список токсичных веществ.

Сара бросила быстрый взгляд на лицо молодой женщины. Лет тридцати, брюнетка, вид школьной учительницы.

– Улики?

– Многочисленные отпечатки пальцев, но нужно дождаться, пока в лаборатории проведут их сравнительный анализ с отпечатками жертвы. А также следов обуви с обувью жертвы.

– Вы уже осмотрели бюро?

– Пока нет… Хотите, я уйду?

– Нет-нет, продолжайте работать.

Сара прошла по комнате и посмотрела на дубовое бюро, освещаемое лампой с оранжевым абажуром, с кожаным бюваром на середине и авторучкой сбоку. Единственным более личным предметом была фотография в рамке. Со снимка улыбался отец, уже немолодой, в окружении двух девочек-подростков и жены. Фотография была сделана перед домом. Сара запомнила тот день еще и потому, что отец им тогда сказал, что любит их. Сказал единственный раз в жизни. Со слезами на глазах Сара поставила фотографию на место и открыла ящик стола. Внутри она нашла папки с документами, которые просмотрела, усевшись в глубокое отцовское кресло. Счета за электричество, воду, техобслуживание автомобиля, квитанции об уплате налога: все было в порядке, никаких подозрительных расходов.

Сара открыла второй ящик, и ее внимание тотчас же привлек желтый конверт с эмблемой норвежской полиции. Она извлекла написанное от руки и датированное 3 июня 2019 года заявление. Автором был ее отец – Андре Вассили. Сара пробежала взглядом заявление и не поверила собственным глазам.

Глава 5

Сара торопливо прочла заявление полностью:

«3 июня моя жена, г-жа Камилла Вассили, нанесла мне телесное повреждение, дважды ударив в лицо деревянной статуэткой размером с кулак, что повлекло легкое повреждение нижней челюсти и выраженный отек век одного глаза. Я желаю заявить о данном факте».

Сара была ошарашена.

Она знала, что родители не ладят между собой, но никогда и представить себе не могла, что они могут подраться. В ее глазах мать всегда была сама доброта. Что, судя по заявлению, которое держала в руках, было далеко не так. И она сама себе не могла поверить, что мать надо включить в список подозреваемых.

Сара в шоке поместила заявление в пластиковую папку-файл и положила на тележку эксперта рядом с собранными образцами.

– Напомните мне ваше имя.

– Эрика, мадам.

– Эрика, вы подтверждаете, что обнаружили на входной двери следы взлома?

– Да, мадам.

Сара задумалась.

Разумеется, ее матери не было необходимости взламывать дверь, чтобы войти. Но что, если она пыталась замести следы, инсценировав взлом уже после убийства? Этого нельзя было исключать. Сложнее было поверить в то, что она устроила такую мизансцену, чтобы убить мужа.

Сара закрыла ящик и решила осмотреть книжный шкаф. В конце концов, ее отец проводил в кабинете многие часы, и она всегда была уверена, что он там читал. Но что? Судя по названиям на корешках стоявших на полках книг, любимой его темой был период между двумя мировыми войнами, в первую очередь 1930-е годы. Полки, высившиеся от пола до потолка, были просто забиты работами, посвященными этому периоду, и это походило на какую-то манию. И только одна книга выбивалась из общего ряда. Сара заметила ее сразу. Это было роскошное издание на лощеной бумаге – фотоальбом с изображениями самых красивых бассейнов мира. Сара удивилась, поймав себя на том, что мысленно улыбается, потому что вспомнила, как эту книгу они – мать, сестра и она – вместе подарили отцу, чтобы убедить его сделать бассейн в их садике. Конечно, для Осло их идея была несколько экстравагантной. Впрочем, отец сразу и категорически отказался, объяснив, что не любит воду. Точнее, что у него фобия: боязнь стоячей воды после того, как в детстве он чуть не утонул в пруду. Сара прочитала написанное матерью посвящение, имя сестры и свое собственное, выведенные еще детским почерком после короткого пожелания: «Чтобы мы купались там вместе с тобой!» Растрогавшись, она поставила книгу обратно в шкаф, но тут ее ослепил луч «Полилайта».

– Простите, фонарь выскользнул у меня из рук, – извинилась эксперт.

«Видимо, Стефан повесил мне на шею самую неопытную и самую неловкую группу из всех возможных», – подумала Сара.

– Знаете, я пошла в полицию благодаря вам, – призналась молодая сотрудница, увидев, что Сара направляется к двери комнаты. – Мне не хочется вас разочаровывать.

При других обстоятельствах Сара, возможно, оценила бы комплимент. Но на месте преступления она позволяла себе только относящиеся к расследованию разговоры.

– Скажите мне, если найдете что-нибудь необычное, даже если вам это покажется не относящимся к делу.

Сара шагнула через порог кабинета, но обернулась, испытав странное ощущение. Отец не оставил никаких заметок, никакой начатой работы, никаких следов своего репортерского прошлого. Только скучные счета. Неужели он закрывался в этой комнате затем, чтобы почитать?

Она продолжила осмотр дома, пройдя в комнату, которую когда-то делила с сестрой, а сегодня ставшую мастерской, где мать рисовала. Потом с тягостным чувством заглянула в ящики шкафов родительской спальни… Она собиралась исследовать содержимое аптечки в поисках подозрительных препаратов, но тут услышала голос эксперта:

– Инспектор!

Сара бегом вернулась в кабинет.

– Я не нашла ничего… очевидного. Но поскольку вы мне велели держать вас в курсе всего… ну, в общем, я подумала, что…

Сара не пришла ей на помощь, а нетерпеливо сказала:

– Короче, показывайте.

Эксперт направилась прямиком к бюро, обошла его и присела на корточки.

– Вот, возьмите мои очки, – предложила она.

Сара надела очки с желтыми стеклами и опустилась на одно колено.

– Посмотрите на первый ящик. Видите отпечатки пальцев на ручке?

Сара проследила за лучом фонаря и четко увидела скопление отпечатков на металлической скобке, потянув за которую можно было открыть ящик.

– Обратите внимание, что отпечатки находятся только в этом месте, – продолжала молодая полицейская.

Действительно, на дереве не было абсолютно никаких следов.

Сара ждала продолжения.

– Посмотрите на третий ящик, то же самое: отпечатки на ручке, и всё, на передней части дверцы ничего. Теперь средний.

Луч фонаря осветил сначала ручку, тоже захватанную пальцами, а затем прошелся до дверцы ящика. В глаза Саре бросилась одна деталь.

– Видите отпечатки в верхнем углу? – спросила эксперт. – Наверное, это ничего не значит, но, поскольку вы велели сообщать вам обо всем необычном… В левом углу многочисленные отпечатки. Все время одного и того же пальца, – уточнила она. – Большого.

Сара приблизила свой защищенный перчаткой палец к ящику и нажала на место, где были отпечатки. Ничего. Она нажала снова, на сей раз сильнее, и угол отодвинулся, издав щелчок.

– Что это такое? – забеспокоилась молодая эксперт.

Вздрогнув от выброшенного в кровь адреналина, Сара встала и снова открыла уже осмотренный ею ящик.

На первый взгляд, по сравнению с предыдущим осмотром ничего не изменилось. Счета лежали там же. Вот только как будто стопка стала немного выше: дно ящика приподнялось на несколько сантиметров.

Сара очень осторожно сунула пальцы в образовавшуюся щель. Латексные перчатки наткнулись на ребро закрывавшей двойное дно дощечки, которую она приподняла.

Глава 6

Павел убедился, что за ним нет хвоста, и вошел в один из самых облезлых многоэтажных домов Осло. Он поднялся по вздувшейся от сырости лестнице и открыл дверь в квартиру-студию. Войдя внутрь, он запер замок на двойной поворот ключа, после чего положил на деревянный стол пакет с картошкой фри, гамбургерами и газировкой.

В этот момент прозвучал шум спущенной воды, и из туалета вышел мужчина.

– О! Жратва, наконец-то!

Угрюмый мужчина в клетчатой рубашке плюхнулся на пластиковый стул возле стола, развернул еду и откусил большой кусок от сэндвича, после чего жадно набросился на картошку.

– Даже руки не помоешь перед едой? – спросил Павел, с отвращением глядя на него.

Он был стройнее и старше своего напарника.

– Думаешь, тот тип, что готовил тебе гамбургер, делал это чистыми руками?

Мужчина в клетчатой рубашке отхлебнул кока-колу и довольно вздохнул.

– Подумать только: если б не разнесли на хрен Берлинскую стену, мы б никогда не попробовали этих штуковин, – бросил он, восхищенно разглядывая свой стаканчик. – Не хочешь глоточек?

Мужчина обращался не к Павлу, сидящему рядом, а повернувшись к одному из углов комнаты. Он встал и пошел туда тяжелым шагом.

Там сидела прикованная наручниками к батарее отопления женщина. На вид ей было не более тридцати лет, черты ее лица искажал страх. Блестящими от слез глазами она с ужасом следила за приближением своего похитителя.

А тот достал нож и приставил острие к горлу молодой женщины под подбородок.

– Если заорешь, когда я выну кляп, мне потом все-таки придется помыть руки. Поняла?

Она кивнула.

Мужчина вынул из ее рта полотенце и насильно вставил ей между губ соломинку. Без удовольствия, чисто инстинктивно, она втянула сладкий напиток.

– Хватит, – бросил Павел.

– Сеанс окончен, красавица. Если захочешь пописать, я с удовольствием провожу тебя в туалет.

– Прекрати! Это не входит в условия договора.

– Что, уже и развлечься нельзя?

– Нет. Меня бы это удивило.

– А кто эта бикса?

– Понятия не имею, как и ты. Но ты знаешь: нам заплатили, чтобы спрятать ее здесь. Значит, она не какая-нибудь дешевка.

– И долго нам тут торчать?

– Пока вовремя платят, мне на это начхать. Ну что, в картишки?

– В картишки.

Пленница скривилась от боли, когда ей в рот снова засунули кляп, а ее глаза еще сильнее затуманились от отчаяния.

Глава 7

В тайнике, обнаруженном Сарой, лежал мобильный телефон. Она включила его, но аппарат потребовал ввести пин-код. Она протянула его стоявшей рядом Эрике.

– Отправьте в лабораторию и скажите, чтобы его как можно скорее разблокировали.

– Да, мадам.

Молодая женщина положила мобильник в пластиковый пакет и вернулась к бюро продолжать свою работу.

– Эрика, я вам сказала «как можно скорее». Прикажите отдать на экспертизу отпечатки пальцев и образцы, уже найденные вами. Параллельно проведите анализ телефона. И позвоните мне, как только получите результат.

– Хорошо… Я поняла.

Эксперт со всей возможной быстротой собрала свои инструменты и ушла.

Оставшись одна в монастырской тишине кабинета, Сара села в отцовское кресло. Ее беспокойство и неприятное предчувствие усиливались. Последняя находка укрепляла предположение, которого она боялась: ее отец был не тем человеком, за которого она его принимала. Сара рассеянно посмотрела в окно. Танец голых ветвей деревьев под сильным ветром вызвал у нее дрожь. Даже в теплой парке она почувствовала озноб. Может, она действительно зря взяла на себя это расследование? Возможно, это дело, за которое она схватилась, чтобы удержать голову над водой, в реальности, напротив, утопит ее? Тем более что в этот раз рядом с нею не будет Кристофера, помогавшего ей выплыть… Она сможет рассчитывать только на себя. Она одна. Одна будет расследовать убийство своего отца.

И она не собирается полагаться на молодого офицера, который официально назначен вести расследование. Кстати, возможно, пора с ним поговорить.

Офицер Колл покорно ждал в прихожей. Он выглядел слишком молодо для своих тридцати лет, но Сара заметила, что взгляд у него более глубокий и умный, чем ей показалось вначале, когда она перекинулась с ним несколькими словами. Он был блондином, волосы коротко подстрижены, осталась только спадающая на лоб челка. В его голубых глазах читалось благородство. И он совсем не излучал наивность, приписанную ему Сарой при первом контакте.

Скорее, это была форма зрелости, окрашенная грустью, которую даже наметанный глаз Сары не смог различить с первого раза.

– Вы согласны со всем, о чем вас попросил Стефан?

– Да. Используйте меня по вашему усмотрению, я сделаю все, чтобы помочь вам, хотя мои возможности несколько ограничены, – ответил Адриан Колл.

Он с огорченным видом поднял загипсованную руку.

Сара заметила на надбровной дуге Адриана шрам и мысленно спросила себя, не притягивает ли этот парень к себе раны и травмы.

– Это, – сказал он, коснувшись лба, – ошибка новичка, когда я работал по другой профессии…

Адриан заметил взгляд, брошенный Сарой на его шрам.

– Но я бы хотел в первую очередь выразить вам… мои соболезнования, – продолжил он.

Молодой человек произнес эти слова с сопереживанием, а его лицо выражало искреннюю печаль.

– У вас есть идеи насчет того, кто мог сделать такое с вашим отцом? – решился он задать вопрос.

Сара покачала головой, и в этот момент у нее в кармане подал голос телефон. Звонили из Института судебной медицины.

– Инспектор Геринген.

– Я далеко продвинулся во вскрытии, – начал Тобиас.

– И каковы результаты?

Медэксперт сделал паузу. Его голос стал менее уверенным.

– Я бы хотел, чтобы вы приехали сюда, Сара. Такую странную вещь я не могу объяснить по телефону. Надо, чтобы вы это увидели сами.

Глава 8

Сидевший за столом в своем кабинете Стефан бросил трубку на середине фразы и пригласил мужчину, остановившегося на пороге, войти.

– Скажите мне, что вы что-нибудь узнали!

– Мне очень жаль, господин начальник, но наши информаторы ничего не сообщают.

Стефан, который редко терял самообладание, не смог сдержать злость:

– Я не хочу этого слышать! Не может такого быть, чтобы в Осло похитили женщину, а ни один из ваших осведомителей не был в курсе этого, мать их! Назначьте вознаграждение, закройте глаза на их делишки, делайте что хотите, но найдите ее!

– Господин начальник полиции, при всем уважении к вам, не в наших правилах так действовать. Это грозит совершенно невероятным числом просьб и…

– Вы можете меня выдать, изложив это в вашем рапорте, инспектор, и меня вышвырнут из моего кресла. А пока что я ваш начальник, и вы будете делать то, что я вам скажу.

– Почему вы не хотите, чтобы объявление о похищении сделали по радио и телевидению?

– Все очень просто. Боюсь, как только похитители этой женщины узнают, что ее ищут, они не остановятся перед убийством.

Телефон Стефана зазвонил, и он тут же схватил трубку.

– Да?

– Образцы ДНК, обнаруженные на месте похищения, идентифицированы, – прозвучал голос из трубки. – Они принадлежат некоему Павлу Руссову, члену русской мафии. Я только что отправил вам по электронке досье на него.

Стефан открыл досье и увидел фотографию того, кого искал. Он положил трубку и повернул экран компьютера к инспектору:

– Найдите мне этого типа. Любой ценой.

Глава 9

Сара молча шла по гравиевой дорожке в сопровождении офицера Колла. Ей казалось, что родительский дом смотрит ей вслед, ожидая ответа на вопрос о том, что в нем произошло. Ускорив шаг, она вышла из калитки, и тут ее окликнули.

Ее сердце забилось чаще.

Она повернулась направо и увидела его, стоящего возле открытой дверцы автомобиля.

По блеску его глаз и по языку тела, который она знала наизусть, Сара поняла, каких титанических усилий стоило Кристоферу заговорить с ней. Словно влюбленному подростку, не решающемуся первым подойти к девочке, в которую безумно влюблен.

– Адриан, подождите меня в машине, я скоро.

Когда офицер Колл отошел на достаточное расстояние, Кристофер сделал несколько шагов к Саре. Ей с трудом удалось заставить себя не уступить желанию броситься в его объятия.

– Что ты здесь делаешь? – спросила она.

– Я догадался, что ты поедешь к родителям… Но что происходит?

Он указал на черно-желтую ленту, преграждавшую вход в дом.

– Мой отец… – Саре было тяжело закончить фразу. – Его убили, – наконец договорила она.

Кристофер побледнел.

– Что? Твоего отца… Но… не может быть…

Прижав руку ко лбу, Кристофер смотрел на дом так, словно даже его существование казалось ему нереальным.

– Пожалуйста, не говори ничего Симону. Во всяком случае, сразу, сейчас. Не раньше, чем выяснится, что произошло.

Кристофер, казалось, подбирал слова для ответа, но Сара прервала его размышления:

– Послушай, мне очень жаль, но я должна ехать.

– Подожди, ты не можешь уйти вот так. После всего этого времени. После того, что ты мне сейчас сообщила. Дай мне… хоть несколько минут.

– У меня нет времени, мне надо ехать к судмедэксперту.

Сара вздрогнула, когда Кристофер положил руку ей на плечо. Чуть раньше сегодня она в аналогичной ситуации едва не выкрутила запястье Стефана. В этот раз она еле сдержалась, чтобы не положить свою руку поверх руки Кристофера, чтобы не сжать его пальцы своими. Она остановилась в последний момент.

– Одну минуту, – прошептала она.

Они сели рядом на скамейку, стоявшую на тротуаре.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Кристофер.

– Пока работаю – держусь.

– Расследование будешь вести не ты?

Если бы Сара призналась Кристоферу, что расследование поручено ей неофициально, он попытался бы ей помочь, и она снова подвергла бы его жизнь опасности.

– Нет. Тот молодой офицер.

– А где ты пока будешь жить? У сестры?

– Я бы с удовольствием, но она считается свидетелем…

– Значит, одна, в гостинице?

Сара поняла, что Кристофер предлагает ей поселиться в их доме, но она не хотела давать ему ложных надежд, потому что еще не была готова к нему вернуться.

Кристофер догадался об этом по ее молчанию.

– Послушай… То, что ты мне сказала в комнате для свиданий год назад, когда прогнала меня под предлогом, что не хочешь, чтобы я портил себе жизнь, дожидаясь тебя… так вот, знай, что в стратегическом плане это был твой полный провал.

Как ей не хватало Кристофера! У него была совершено особенная манера таким образом представлять неприятные, даже болезненные, вещи, что они становились источником успокоения.

– Я не принес тебе фотографий нашего иллюминированного дома, свечей, которые мы с Симоном зажгли к твоему возвращению. Но знай, что мы тебя ждем…

Кристофер посмотрел Саре в глаза и положил свою руку поверх ее руки. «Не сдаваться!» – вздрогнув, мысленно кричала она себе. И сделала глубокий вдох.

– То, что я сказала тебе при нашей последней встрече, правда, – произнесла Сара, осторожно высвобождая руку.

– Ты говоришь о мальчике, которого нашли утонувшим?

Она подтвердила, опустив веки.

– Напоминаю тебе, что я журналист и за последние месяцы у меня было достаточно времени, чтобы изучить это дело. И пусть я пока еще не собрал всех доказательств, имею веские основания полагать, что ты не убивала этого мальчика, как бы ни старалась уверить меня в обратном. Так что для меня вопрос не узнать, говоришь ли ты правду или нет, а почему ты продолжаешь мне врать. Если не хочешь продолжать со мной отношения, так прямо и скажи. Но, выдавая себя за монстра, ты не заставишь меня убежать от тебя.

Кристофер выдержал ледяной взгляд ее голубых глаз. Возможно, он был единственным мужчиной, способным на это.

– Скажи мне, что между нами все кончено, и я исчезну из твоей жизни.

Сара дрожала. Борьба, происходившая в ней, была невыносимой. Как легко было бы предаться счастью. Но нечестно заставлять Кристофера верить, что все наладится.

– Я не могу вернуться, – пробормотала она.

– Но почему?

– Из-за этого проклятого чувства вины, которое продолжает меня грызть!

– Какой вины, Сара? – возмутился Кристофер. – Ты отлично знаешь, что не убивала папессу в Ватикане. Правосудие это доказало. И этого ребенка, его тоже не ты! Тогда о чем ты говоришь?

– О той вине, которая преследует меня с раннего детства! О той уверенности, что я совершила что-то плохое и должна искупить страдания, которые причинила.

– Да кому?!

– Я не знаю! Не знаю. Я потому и занимаюсь этой работой… Надеюсь, что, помогая всем этим потерпевшим, я однажды, возможно, заглушу то чувство, которое гложет меня изнутри и мешает жить!

– Сара, я думал, ты покончила с этим…

– Я тоже так думала, но это постоянно возвращается. Это засело у меня внутри и крутит, выжидая своего часа. И пока все останется по-прежнему, я никогда не смогу быть счастливой и не смогу сделать счастливым тебя. Ни тебя, ни Симона. Хуже того: я навалю на вас мои проблемы и разрушу вам жизнь. А это… лучше уж умереть!

Кристофер схватил встававшую Сару за руку.

– Мне очень жаль, – проронила она, мягко отстраняя руку Кристофера.

Сара повернулась к нему спиной, опустошенная оттого, что заставила страдать того, кого любила, и направилась к машине, где ее ждал Адриан, усевшийся на пассажирское место. Она с тяжелым сердцем села за руль и молча отъехала.

Глава 10

Когда они выехали на дорогу, идущую вдоль фьорда, Сара включила противотуманные фары.

В противоположность всем коллегам, с кем ей довелось работать, Адриан Колл не пытался завязать разговор. Молодой офицер делал пометки в блокноте, и тишину нарушали только шорох шин по асфальту и острия карандаша по бумаге. Или его проинструктировал Стефан, или он был молчун по характеру.

– Вам уже приходилось расследовать убийства? – наконец спросила она.

Адриан закрыл блокнот и спокойным голосом ответил:

– Нет…

– Сколько вам лет?

– Тридцать два года.

– Давно вы в полиции?

– Четыре месяца. Не считая времени обучения для сдачи экзамена на звание инспектора.

Да, Стефан подсунул ей совершенного новичка.

– И еще ни разу не вели самостоятельного расследования?

– Нет, но я многому научился, присутствуя на допросах подозреваемых и свидетелей, а также я сопровождал коллег при выездах на место происшествия.

– Чем вы занимались раньше?

– Работал в автоцентре «Вольво».

– А по какой причине ушли оттуда?

– Когда предприятие купили китайцы, они закрыли множество точек. Мне предложили перевестись в Швецию, но я не захотел.

– Почему? – спросила Сара.

Адриан опустил глаза, словно смутившись, и погладил пальцем шрам около брови.

– Отец умер два года назад, теперь я один забочусь о матери. Она живет здесь, в квартале Тор-шов. Я не мог бросить ее одну.

Слушая Адриана, Сара вдруг осознала, до какой степени ей больно оттого, что она не может утешить мать, обнять ее.

– А почему именно полиция? – поинтересовалась она, взяв себя в руки.

– Ну, как раз потому, что мне надоело видеть, как на мою старую мать нападают грабители, мне осточертело смотреть, как рэкетируют автосервис, где я работал. Потому что мне хотелось придать своей жизни хоть какой-то смысл.

Сара почувствовала в голосе Адриана нотку раздражения. Она посмотрела в зеркало заднего вида, прежде чем свернуть на скоростное шоссе.

– Это Стефан взял вас на службу?

– Да. Думаю, он посчитал, что мои результаты на конкурсных испытаниях на звание инспектора достаточно хороши. А потом, ему понравилось, что у меня уже есть профессиональный опыт.

– Но вы должны понимать, что это расследование совершенно не похоже на те мелкие правонарушения, с которыми вам доводилось иметь дело раньше.

– Среди молодых полицейских, таких как я, вы являетесь образцом для подражания. Каким бы ни было дело, которое мы расследуем, работать с вами – это удача, от которой не отказываются.

Сара никогда не задумывалась над тем, как выглядит в глазах коллег. Она почувствовала некоторую благодарность к этому парню, хотя считала, что есть много специалистов, которые лучше ее. А потом, она выбрала эту профессию не ради славы, исключительно ради того, чтобы почтить память жертв преступности.

– А ваша рука? – задала Сара новый вопрос. – Как это получилось?

– Эта история не улучшит ваше мнение о моем профессионализме. Я попытался помешать разбойному нападению в Грёнланде, а тот тип меня толкнул. Я упал на угол бровки – хруп!

Сара отлично знала этот квартал и легко себе представляла, что там могло произойти.

– Позвольте задать вам один глупый вопрос, инспектор?

Сара пожала плечами.

– Почему у вас и ваших родителей разные фамилии?

– Геринген – это фамилия моего бывшего мужа. Я ее оставила после развода, чтобы моих ближайших родственников никак не связывали с моей работой.

– О’кей.

В машине снова установилась тишина, вскоре нарушенная звонком мобильного телефона Адриана.

– Что там? – спросила Сара.

Адриан не ответил. Он нагнулся к телефону.

– Офицер Колл.

– Объявление всем полицейским службам Осло…

– В чем дело?

– Вышла статья в газете. Думаю, вам лучше остановить машину.

Сара съехала на обочину, остановила машину, заглянула в телефон Адриана и побледнела.

«ИНСПЕКТОР САРА ГЕРИНГЕН —

ГЕРОИНЯ СУМЕРЕЧНОЙ ЗОНЫ

Оправданная по обвинению в убийстве, инспектор Сара Геринген сегодня выходит из тюрьмы. Но другое дело может отправить ее обратно.

Сара Геринген – это имя было у всех на устах еще со времен дела психиатрической больницы в Гёустаде и еще больше в связи с делом об убийстве премьер-министра нашей страны, расследованием которого она руководила.

Бывший боец сил специального назначения, участница операции в Афганистане вплоть до 2012 года, Сара Геринген, прежде чем вступить в ряды полиции Осло в качестве дознавателя, проходила, как утверждает полиция Осло, с февраля по апрель 2013 года якобы курс психологической реабилитации в специализированном горном центре в Хемседале с целью избавиться от посттравматического синдрома.

В реальности нога г-жи Геринген никогда не ступала в Хемседальский центр. Эту информацию нам подтвердили два источника внутри данного медучреждения. Почему же нас хотели заставить поверить в то, будто бы г-жа Геринген действительно проходила там реабилитационный курс? И где на самом деле она находилась в этот период времени?

Начало ответа нам предоставила служба дорожного контроля. Г-жа Геринген, чье лицо, автоматически опознанное видеокамерами как лицо сотрудника полиции, 21 февраля 2013 года в 10:06 была сфотографирована камерами у терминала оплаты за проезд на автостраде E39 перед Ставангером. То есть в четырехстах километрах от реабилитационного центра в Хемседале. На заднем сиденье ее автомобиля находился пассажир. Учитывая его рост, вполне вероятно, что речь идет о ребенке.

На этом дело могло бы остановиться, но через месяц ребенка нашли мертвым в порту Ставангера. Было установлено, что это маленький Маттс Хелланд, проживавший в Оппсале. Поскольку оба родителя ребенка к настоящему времени мертвы, расследование не смогло выяснить обстоятельства его пропажи. На сегодняшний день никто не в состоянии сказать, где находилась г-жа Геринген между моментом, когда ее зафиксировала видеокамера, и моментом обнаружения тела утонувшего мальчика.

Норвежцы имеют право знать правду. Ту правду, которая сверкнет молнией лишь тогда, когда этим делом займется правосудие».

Статья была написана Томасом Хольмом, знаменитым репортером.

Тягостную тишину в салоне автомобиля нарушали только сигналы других машин, на большой скорости проносившихся мимо. Офицер Колл поглаживал шрам, не осмеливаясь взглянуть на Сару.

– Не позднее чем через два дня против меня возбудят дело и начнутся допросы и проверки, – с горечью заявила Сара. – Вполне возможно, я окажусь в предварительном заключении.

Адриан Колл, казалось, размышлял. Сара позвонила Стефану и долгих десять минут ждала, когда освободится линия.

– Я объясню, что непричастна к этому делу, – сказала она, когда он ответил на звонок.

– Угу. Посмотрим, что это даст… Тут настоящий дурдом: мне обрывают телефон разные шишки.

– Сколько времени ты мне отводишь на завершение расследования?

– Жми. Там посмотрим. В любом случае терять тебе нечего.

– А Коллу?

Стефан ответил не сразу.

– Скажите ему, что я не хочу останавливаться, – вдруг произнес Адриан.

– Стефан? Ты слышал?

– Да.

– Это плохо отразится на его дальнейшей карьере.

Адриан нагнулся к трубке.

– Господин начальник, я знаю, что за несколько дней работы с инспектором Геринген я научусь куда большему, чем за полтора года подготовки. Если хотите оказать мне услугу, позвольте продолжать это расследование вместе с ней.

– Если вы согласны, то продолжайте. Удачи, Сара.

Сара смотрела на Адриана со смесью восхищения и печали. И думать нечего, с такой решимостью он может далеко пойти. Даже если обожжется.

– Вы уверены в вашем выборе?

– Не хочу возвращаться в районный участок и принимать заявления граждан, зная, что упустил такое дело.

Адриан осознал, что сейчас ляпнул.

– Ну… я хочу сказать…

– Не извиняйтесь: это же не ваш отец.

Сара выехала с обочины на проезжую часть.

– Всего один вопрос, – добавил Адриан. – То, о чем сказано в статье, правда?

– Факты – да. То, на что автор намекает, – совсем другая история, – ответила Сара, нажимая на педаль газа.

Глава 11

Кристофер бросил газету на пол и рывком поднялся.

Стены его кабинета в доме, который еще год назад он делил с Сарой, были увешаны планом Осло, картой Норвегии, сделанными от руки заметками и вырезанными из газет статьями, в которых многократно упоминалось имя Сары Геринген. Это были приметы той напряженной работы, которую он делал на протяжении года, и одновременно его журналистской деятельности в еженедельнике «Моргенбладет».

После того как Сару посадили в тюрьму, он много раз возвращался в Оппсал, на место исчезновения маленького Маттса Хелланда, но в этом предместье Осло, кишащем наркоторговцами и хулиганами, никто не хотел с ним разговаривать. Через Тобиаса Ловструда, которого он знал по рассказам Сары, он попытался раздобыть судебно-медицинское заключение о причинах смерти мальчика… но старый эксперт ему не доверял. Та скудная информация, которую ему все-таки удалось собрать к этому моменту, к сожалению, скорее подтверждала факты, изложенные Томасом Хольмом в его статье.

Сегодня утром он подбадривал Сару, говоря, будто бы проводимое им расследование подтверждает ее невиновность, но она не захотела об этом говорить. Хотела ли она по-прежнему отдалить его от себя или скрывала действительно совершенное ею преступление?

Кристофер кружил по комнате, ища какой-то новый ход, который вывел бы его расследование из тупика, когда зазвонил телефон. Номер звонящего был не знаком. Он взял трубку и услышал робкий голос:

– Вы просили меня позвонить, если вдруг мне будет что вам рассказать о смерти Маттса Хелланда. Ну вот, я звоню.

Кристофер сел за письменный стол, быстро схватил карандаш и бумагу. Он понятия не имел, с кем разговаривает.

– Да, вы правильно сделали, – ответил он. – Напомните мне ваше имя.

– Мелинда. Это насчет инспекторши и малыша Маттса.

– Да, конечно…

– Я прочла статью в газете. Этот Томас Хольм много раз приезжал в наш район, но он показался мне несимпатичным, и я уверена, что он будет плести всякую чушь. А вам, если хотите, я могу рассказать то, что знаю.

– Я могу к вам приехать немедленно.

– Да, меня это устраивает. Приезжайте, пока дети в школе.

– Напомните мне ваш адрес?

Кристофер вскочил в машину и меньше чем через полчаса уже был в Оппсале. На улице банда молодых парней пристально оглядела его, показывая, что в этом квартале он – нежелательный гость. Кристофер игнорировал эту молчаливую угрозу.

Дверь квартиры, в которую он постучал, была испещрена порезами. Он смутно припомнил открывшую ему молодую женщину – маленькую пухленькую брюнетку в спортивном костюме, которую действительно расспрашивал год назад. Она бросила быстрый взгляд на лестничную площадку и впустила его.

С кухни сильно пахло подгоревшим растительным маслом.

Кристофер споткнулся о валявшуюся в коридоре пластиковую сумку.

– Простите меня за беспорядок, – извинилась хозяйка.

– Не понимаю, о чем вы. Я живу один с ребенком, и если бы вы видели, на что похоже мое жилище…

Женщина проводила его в гостиную и села на покрытый пятнами диван. Кристофер расположился напротив нее на стуле.

– Спасибо, что позвонили. Ценна каждая новая информация, – сказал он с легкой улыбкой, располагавшей к откровенности.

Молодая женщина собрала свои волосы в хвост.

– Сегодня утром я прочитала статью и поняла, что тот журналист не любит инспекторшу. Когда он приходил сюда, то будто бы сказал, что у него уже есть идея, как с ней разделаться, и что он только ищет улики, чтобы утопить ее. Хотите чего-нибудь попить?

Она протянула руку к стоявшей на столе бутылочке кока-колы.

– Нет, спасибо.

– Я ее никогда не встречала, эту инспекторшу. Она ваша жена, да?

Кристофер развел руками, выражая свое смущение.

– В конце концов, это ваши дела. Но когда я увидела по телевизору, что ей пришлось пережить, чтобы найти того типа, который убил нашу премьершу… и когда услышала, как вы рассказывали обо всех мерзостях, которые некоторые типы сделали, чтобы унизить женщин и отнять у них всякую власть, я прям взбесилась от злости! Я сказала себе, что она офигенно упрямая, раз раскопала все это. И тогда почувствовала симпатию к этой Саре Геринген. Особенно после всего, что сама пережила.

Молодая женщина открутила крышку бутылки и отхлебнула газировки.

– Короче, сегодня утром, когда прочитала статью, в которой намекается, что она убила маленького Маттса, я сказала себе: нужно, чтобы эту историю расследовал кто-то другой, и мне начхать, если козлы с улицы скажут, что я не должна была говорить. Я не хочу быть подлой.

– От таких людей, как вы, редко доводится слышать подобное. Вы по-настоящему смелая, – сказал Кристофер.

– Я не знаю, поможет ли ей то, что я расскажу. Но, по крайней мере, это будет правда.

У Кристофера от тягостного предчувствия все сжалось в животе.

– Я вас слушаю.

– Ну вот, значит, мне кажется, это было ровно через неделю. Через неделю, значит, после смерти матери малыша Маттса. Я не могла заснуть и курила на балконе. И оттуда увидела ее, Сару эту. На улице, перед домом. Она вернулась.

– Вы уверены, что это была она?

– В этом квартале рыжих нет.

– Вы помните, который был час?

– Наверное, часа два ночи, где-то так.

– А потом?

– Она вошла в дом. Я приоткрыла дверь квартиры, чтобы видеть, куда она пойдет. Услышала, что она поднялась на этаж, где жил малыш Маттс. А потом, я не знаю, через полчаса, наверное, она вышла. Шла супербыстро. И держала мальчика за руку.

Кристофер не показал охватившего его неприятного ощущения.

– И что же вы сделали?

– Пошла прямиком к папаше Хелланду. Я подумала, что она замочила отца и украла ребенка.

Кристофер вытер свои мокрые от пота ладони о брюки.

– Помню, я как ненормальная колотила в дверь. А тот, мразь, открывает, весь такой на нервах. Я ему говорю, что инспекторша увела его сына, а он хватает меня за шкирку, прижимает к стене и заявляет: «Если кому хоть слово вякнешь, укокошу и тебя, и твоих мальцов».

Молодая женщина снова отхлебнула колы.

– Мать его! У меня до сих пор внутри холодеет, как вспомню, какого страху он на меня нагнал. Теперь мне на него – тьфу! Он помер, но тогда, клянусь вам, я сильно перетрусила. Вот, это все, что хотела вам рассказать.

Смущенный, Кристофер кивнул.

– Думаете, она в самом деле его убила? – спросила молодая женщина.

– Нет.

– Ага, я тоже не верю, но столько повидала в жизни, что всегда говорю себе: не надо доверять внешности. Вроде она суперполицейская, но что-то в ней не так. В общем, не знаю. Я просто не хочу, чтобы о ней рассказывали всякое разное.

Кристофер поднялся. Он не мог дольше изображать невозмутимость.

– Спасибо, Мелинда.

– Понимаю, что вам не доставило удовольствия то, что я рассказала… Но вы, по крайней мере, пытаетесь ей помочь. Вы ее любите, да?

– Не стану вас дольше беспокоить. И еще раз спасибо за то, что рассказали мне все это.

– Желаю вам мужества.

К своей машине Кристофер шел быстрее, чем от нее к дому, когда приехал. Он никогда не думал, что получит столь изобличающее показание против Сары.

Глава 12

– Входите! Входите! – крикнул далекий голос, когда Сара постучала в дверь кабинета судмедэксперта.

От навязчивого запаха дезинфицирующего средства, смешавшегося с запахом камфары, ее замутило, а яркий свет ослепил. Зал был выложен белой плиткой, в неоновом свете блестела мебель из нержавеющей стали. В одном углу стояло желтое пластиковое ведро, в котором, судя по этикетке, лежали инфекционные образцы.

В центре помещения три прозекторских стола с небольшими углублениями для стока человеческих жидкостей напоминали, что они здесь не для того, чтобы принимать живых.

На одном из столов, прикрытый простыней, лежал труп, ярко освещаемый лампой. Весы и их чаши ожидали органы, которые на них положат для взвешивания. Рядом на тележке лежали скальпель, пила для черепа, костотом для вскрытия грудной клетки и прилагающийся к нему расширитель, ножи для разрезания хрящей и трубочки инсуффлятора. Сара не могла отвезти взгляд от этих запачканных кровью инструментов, и горло ей обжигал горький комок. Она услышала за спиной скрип пододвигаемого стула, и рука мягко нажала ей на плечо, приглашая садиться.

– Сара, у вас просто дар притягивать необычные неприятности.

Тобиас Ловструд сохранил добродушие, так не вязавшееся с его профессией. Его доброта читалась на круглом лице, окаймленном скромной седеющей бородкой, и в доброжелательном взгляде защищенных маленькими очками глаз.

Его теплая и успокаивающая рука лежала на плече Сары.

– Послушайте, Сара, вам надо будет собой заняться! – сказал он, массируя ей плечо. – Нельзя позволить зачахнуть такой красивой и выдающейся женщине. Эй, офицер Колл? Как ваше имя?

– Инспектор Колл, доктор, – сумел выговорить Адриан, не сводивший глаз с простыни, под которой лежал Андре Вассили.

– Инспектор или офицер, ваша главная задача, которую я на вас возлагаю, – следить, чтобы Сара правильно питалась и высыпалась. В остальном – смотрите, как она работает, и учитесь. Вам довелось работать с лучшим специалистом своего дела. Намного лучшим, чем остальные.

– Что вы нашли? – спросила Сара.

– Да… вы правы, вы здесь ради результатов вскрытия, – ответил Тобиас более спокойным тоном.

Он направился к столу, на котором лежал труп. Сара испугалась, что он поднимет простыню, но, к счастью, судмедэксперт этого не сделал, а взял блокнот, на страницах которого было нацарапано несколько заметок.

– Вскрытие еще не закончено, но вот что уже могу вам сказать. На затылочной части черепа имеется след ушиба – синеватого цвета, недавнего происхождения. Данная травма подкожная, не имеет признаков рассечения кожи, удар был нанесен тупым, а не острым предметом.

– Это он стал причиной смерти?

– Нет… Костная ткань не повреждена. Удар был призван ранить или оглушить, поскольку нанесен прижизненно. Возможно, убийца хотел, чтобы жертва оказалась в его власти.

– Гангрена пальцев рук и ног. Как вы это объясняете?

Тобиас смущенно покачал головой.

– Вы потеряли килограммы, но не напор машины для расследований.

Тобиас приподнял край простыни. Снова увидев пальцы, съеденные и изуродованные гангреной, Сара едва подавила приступ тошноты.

– Избавлю вас от клинических подробностей, – снова заговорил Тобиас.

Он подошел к выключателю, чтобы увеличить освещение, и взял труп за руку.

– Жертва была еще жива, когда переживала эти пытки: заметны первые признаки рубцевания ран. Гангрена вызвана обморожением. Видите: здесь и здесь ясно различимы места прижатия головки аппарата…

Сара действительно увидела на подушечках пальцев точки.

– Убийца использовал аппарат для криотерапии, вроде тех, что дерматологи применяют при выведении бородавок. Но вместо того, чтобы прикладывать головку на двадцать секунд, он прижигал кожу жидким азотом, имеющим температуру минус 78,5 градуса, в течение нескольких минут. И так с каждым пальцем на руках и ногах, что вызвало разрушение внутренних тканей на клеточном уровне и быстрый некроз.

Голос Тобиаса смолк в тишине зала. Сара почувствовала, что не может стоять и должна сесть.

– Мой отец умер от последствий этой… пытки? – наконец сумела выговорить Сара.

Тобиас аккуратно накрыл изуродованную руку.

– Нет.

– Тогда какова же причина смерти?

Судмедэксперт указал пальцем на простыню на уровне груди трупа.

– Анализы показали интенсивные заторы на многих уровнях метаболизма, горрагический отек легких, острую миокардию на уровне сердца и обильное присутствие пенистой пенки на уровне трахеи и бронхов. – Судмедэксперт поднял глаза на Сару. – Мы имеем дело с симптомами, соответствующими анафилактическому шоку. Иными словами, Андре Вассили умер от сильной аллергической реакции, повлекшей остановку сердца.

– Аллергии на что? – удивилась Сара. – На белый порошок?

– Вот это я и хотел проверить. Я позволил себе провести собственный анализ данной субстанции, не дожидаясь заключения официальной экспертизы. Короче, этот белый порошок не что иное, как мука, – закончил Тобиас, пожимая плечами. – Обычная мука. Пшеничная.

Сара подумала, что это открытие придает смерти ее отца еще боTльшую странность.

– Полагаю, вы…

– …протестировал возможность аллергической реакции жертвы на пшеничную муку?

Сара подтвердила взмахом ресниц.

– Вам неизвестно, он не был подвержен аллергии на муку? – спросил Тобиас Сару.

– Нет, насколько я знаю.

– Не важно, в любом случае дозы иммуноглобулина намного ниже критического значения при аллергии на эту субстанцию. Андре Вассили не имел аллергии ни на пшеницу, ни на гречку, ни на любой другой злак. Иначе говоря, не мука спровоцировала чрезмерную реакцию иммунной системы и смерть.

– А сколько времени понадобится, чтобы установить аллерген? – осторожно спросила Сара.

– О! – Тобиас воздел руки. – Единственное я могу уверенно заявить в настоящий момент: смертельный аллерген имеет пищевое происхождение. Только пищевые продукты могут вызывать реакции того типа, что я диагностировал у жертвы. Но если основных аллергенов насчитывают около полутора десятков, то известны по меньшей мере сто двадцать продуктов, способных вызывать аллергию. Так что работенка предстоит большая. Дайте мне хотя бы пару дней, чтобы установить точный пищевой рацион жертвы.

– А что за инородное тело вы нашли в животе? – спросила Сара.

Тобиас подошел к стене, на которой висел негатоскоп, и взял три рентгеновских снимка, помещенные на верхней поверхности экрана.

– В желудке жертвы находилось нечто, чего там быть не должно.

Сара подошла. Она услышала, как позади нее офицер Колл тоже сделал несколько шагов к экрану. Четкие снимки не оставляли никаких сомнений. На сером фоне позвоночника, грудной клетки и внутренних органов ее отца четко выделялись белые правильные контуры предмета, имевшего форму ключа.

Глава 13

– Вот он, – произнес медэксперт, поднося ей блестящий металлический поднос, на котором лежал ключ.

Ключ длиной сантиметров восемь имел головку, украшенную резьбой, и лезвие со сложным лабиринтом прорезей и выемок.

– Как вы полагаете, можно установить, заставили ли моего отца проглотить этот ключ силой или же он сделал это добровольно? – спросила Сара.

– Да, да, конечно, я тоже задумался об этом. Во-первых, могу со всей уверенностью сказать, что ключ был введен внутрь орально, поскольку на животе не имеется никаких следов разреза или шрамов. А чтобы ответить на ваш вопрос, – продолжил Тобиас, направив указательный палец на рот трупа, – вы ясно видите разрывы в углах губ. Можно предположить, что жертву принудили раскрыть рот. А вот для того ли, чтобы заставить проглотить ключ или продукт, вызвавший анафилактический шок, я вам сказать не могу. Единственное, в чем я уверен, это в том, что ваш отец был жив в момент, когда ключ попал ему в желудок.

Сара задумалась. Допустим, ее отец проглотил ключ добровольно, прежде чем вмешался убийца. В таком случае: почему он хотел его спрятать? Или, предположим, ее отца мучили ради того, чтобы он проглотил этот ключ. Но с какой целью, поскольку убило его не это?

Сара взяла ключ и положила его в пластиковый пакетик, который затем убрала во внутренний карман своей парки. Это первое, о чем она спросит мать во время ее допроса.

– Спасибо, – сказала Сара, направляясь к выходу. – Держите меня в курсе анализов на выявление аллергена.

– Инспектор Колл, будьте любезны подождать несколько минут в коридоре, – попросил медэксперт. – Я бы хотел быстро переговорить с инспектором Геринген.

Адриан повернулся к Саре, ожидая ее согласия.

Она кивнула; ей было любопытно узнать, что же Тобиас хочет ей сказать наедине.

– Ладно, – ответил Адриан.

Офицер простился с медэкспертом и вышел.

– Я следил за вашим делом, – заговорил Тоби-ас, присаживаясь на табурет. – Вы так рисковали в вашем последнем расследовании, чтобы выяснить истину, вы проявили большую смелость, Сара. Правда! Присядьте на пару минут.

Его голос обволакивал, возможно, оттого, что он был старше, или оттого, что с ним она не чувствовала себя подсудимой? Сара придвинула табурет и села напротив Тобиаса.

– Я так понял, что из-за этого дела ваша пара распалась…

Сара заметно побледнела.

– Простите, я излишне прямолинеен, но думаю, что никто другой не решится заговорить с вами на эту тему, а вас это тяготит.

– Мне надо идти.

Тобиас спокойно взял Сару за запястье, когда она начала подниматься с табурета.

– Позвольте, я смеряю вам давление?

Сара задрала рукав футболки. Тобиас надел ей на руку манжету тонометра, вставил в уши насадки дужек фонендоскопа, головку, заканчивающую противоположный конец шлангов, прижал к плечевой артерии у сгиба локтя и стал ритмично сжимать грушу тонометра.

– Сто пятьдесят на девяносто, – объявил он. – Не знаю, каково ваше нормальное давление, но могу сказать, что вы напряжены, – проронил он, скрипнув липучкой, когда снимал манжету.

Он ощупал ее, ища возможные ганглии на шее и под мышками. Потом приложил стетоскоп к груди Сары, затем к спине, и попросил ее несколько раз глубоко вдохнуть.

Сара была тронута заботой медэксперта. И эти его доброта и ласка, которых она не знала в течение года, высвободили в ней такое напряжение, что она не смогла сдержать слезы, затуманившие ей глаза. Потекшие по щекам капли принесли на губы свой соленый и печальный вкус. Тобиас ласково обнял Сару.

В это мгновение вся любовь, которую она испытывала к отцу, вырвалась наружу и разорвала ей сердце. Ей было плохо, так плохо! Сотрясаемая спазмами горьких рыданий, Сара злилась на себя за это. Злилась за то, что любила отца и одновременно ненавидела, он ни разу в жизни не сказал ни ей, ни ее сестре, какие чувства к ним испытывает. Почему она раньше не попыталась выяснить, что у него на душе? А теперь слишком поздно. Ее отец, этот незнакомец, умер.

Прижавшись к Тобиасу, она плакала до тех пор, пока не почувствовала полную опустошенность.

Она вытерла слезы.

– Спасибо…

– Вы же знаете, Сара, я здесь ради вас.

Она вышла из Института судебной медицины, офицер Колл следом за ней. Свежий ветер хлестнул им в лица, и Сара почувствовала, что к ней вернулось немного силы. Той силы, которая понадобится ей, чтобы справиться со стрессом от предстоящего допроса матери.

Глава 14

Кристофер припарковал машину на улице, проходящей напротив университетской больницы Осло. Он отказывался верить в то, что Сара может быть виновна в убийстве маленького Маттса. И при этом он не мог игнорировать информацию, которую узнал на сегодняшний день о посттравматическом синдроме: частая смена настроения, импульсивность, риск внезапного проявления насилия. Словом, целый набор проблем, от которых Сара могла страдать после возвращения из Афганистана.

Постепенно в голове у него стала складываться гипотеза, которая беспокоила его сильнее всего. И он почти испугался, когда впервые прокрутил ее в голове целиком, от начала до конца. В то время Сара была замужем за Эриком Герингеном, и они отчаянно пытались завести ребенка. Она прошла изнурительную медицинскую процедуру искусственного оплодотворения, следовавшие раз за разом неудачи разрушили ее надежды. И тут на ее пути неожиданно появился маленький Маттс: его мама только что умерла, а отец был жестоким человеком, наркоторговцем. Рассудок Сары несколько помутился после того, что она пережила в Афганистане, после неудачных попыток родить ребенка. Она решила забрать этого мальчика себе и жить с ним вдали от Осло, исполняя роль матери, которую ей отказывалась дать природа. И так продолжалось до того дня, когда ребенок, допустим, попросил ее отвезти его домой. Возможно, он стал вырываться, и Сара в гневе и в отчаянии неловким движением совершила непоправимое. А затем бросила труп в воду, имитируя случайное утопление.

Следствие пришло к выводу, что причиной смерти мальчика стал несчастный случай, но можно ли было верить официальной версии, если полиция намеренно лгала прессе, заявляя, что Сара Геринген в момент убийства находилась в реабилитационном центре в Хемседале? Только подлинное заключение судмедэксперта, ведшего дело, могло позволить выявить противоречия.

Кристофер, считавший, что сможет громко разоблачить инсинуации журналиста Томаса Хольма и спасти Сару от клеветы, сегодня терзался от страха обнаружить правду, которую не сможет огласить. Но и дать задний ход он тоже не мог.

Кристофер вышел из машины и направился к больнице.

Будучи журналистом, он хорошо знал расположение помещений и вошел внутрь, минуя официальный вход. Проследовав по лабиринту коридоров, через запасной выход и надземный переход на одном из верхних этажей без проблем проник в Институт судебной медицины и постучал в дверь Тобиаса Ловструда.

– Кристофер Кларенс, вы здесь? – произнес старый медэксперт, глядя на него так, будто речь шла о старом друге, с которым он поссорился в прошлом.

– Здравствуйте, Тобиас. Прошу меня простить за то, что явился без предупреждения…

– Вам повезло, что застали меня на месте. А Сара только что ушла.

– Я знаю про ее отца. Какой она вам показалась?

Тобиас снял шапочку и провел ладонью по лысой голове.

– Хрупкой, позвольте выразиться так.

– Она не выдержит этого удара?

– Вы знаете ее лучше, чем я. У нее много сил и упорства. Смерть отца стала для нее тем бóльшим шоком, что случилось это в день ее выхода из тюрьмы. А обстоятельства его гибели были такими ужасными…

– Вы читали статью?

– Какую статью?

Кристофер протянул ему сегодняшнюю газету. Тобиас снял перчатки, сдвинул на подбородок маску и прочитал.

Кристофер чувствовал ментоловый запах химических средств, едва заглушавший запахи, источаемые мертвой плотью. А в глубине зала он заметил тело, накрытое простыней. Словно желая сохранить интимность своего рабочего места, Тобиас, не прерывая чтения, закрыл дверь. Наконец он поднял голову.

– Я не думаю, чтобы Сара могла причинить вред ребенку. А вы?

Кристофер вздохнул.

– Я стараюсь не врать себе.

– Значит, у вас есть сомнения?

– В ту пору Сара только что вернулась из Афганистана, а после того, что ей довелось там увидеть и пережить…

Тобиас издал негромкое ворчание.

– Она не смогла бы дальше жить, если б совершила такое преступление.

– Сара уже убивала людей, и не раз. Возможно, что…

– Зачем конкретно вы пришли ко мне? Чтобы снова попросить заключение о смерти этого малыша?

– Да. Мы оба любим Сару, вы и я. И вам известно, что, даже если мы ничего не сделаем, ее изваляют в грязи.

– А что вы сделаете, если заключение о смерти подтвердит, что прежде чем оказаться в воде, мальчик подвергся насилию? Опубликуете статью, обвиняющую вашу любимую женщину?

– Не знаю! – раздраженно бросил Кристофер, злясь не столько на Тобиаса, сколько на судьбу.

– Вы мне напоминаете меня в молодости. Я всегда стремился узнать истину, даже если бы она испортила мне жизнь. Не зря же я выбрал эту профессию.

Тобиас поднял на Кристофера глаза, окаймленные морщинами.

– Я уверен, что если бы любил женщину, то сделал бы все, чтобы ей помочь. Пусть даже пришлось бы открыть правду, которую я предпочел бы не знать. Подождите меня пять минут: схожу посмотрю, что можно найти в центральном архиве.

Когда дверь в прозекторскую открылась снова, Кристофер впился глазами в лицо Тобиаса, пытаясь угадать вердикт. Судмедэксперт протянул ему картонную папку.

– Не обнаружено никаких следов ударов или других признаков, позволяющих предположить, что смерти от утопления предшествовало какое бы то ни было насилие.

– А если…

– …если она его утопила, держа голову под водой? Это, к сожалению, возможно, но недоказуемо. Особенно если она держала его за плечи или надавив на затылок. Вы все еще хотите получить дело?

– Да.

– Удачи. Саре повезло, что у нее есть вы.

Расследование Кристофера снова застряло на мертвой точке. Если он хотел сдернуть вуаль тайны с этого дела, то должен был установить, где Сара находилась между моментом, когда ее сняли на терминале оплаты в Стафангере, и моментом обнаружения тела маленького Маттса.

Сев в машину, Кристофер внимательно прочитал все заключение судебно-медицинской экспертизы, пытаясь найти в нем хоть малейшую подсказку. Язык документа порой был темным, и он сомневался в том, что понял все. И так до того момента, когда его внимание привлекла странная деталь.

Глава 15

В полицейском управлении Сара стояла перед односторонним зеркалом, в комнате смежной с одним из кабинетов для допросов. По ту сторону стекла ее мать сидела перед столом, а рядом с дверью стоял дежурный охранник.

Вид у матери был совершенно потерянный, волосы растрепаны, одежда сидела как-то неловко. Саре стало больно за нее, когда она бросила испуганный взгляд на вошедшего в кабинет офицера. Убрав со лба светлую челку и поправив перевязь, поддерживавшую его загипсованную руку, Адриан подошел к свидетельнице.

– Здравствуйте, госпожа Вассили, – вежливо поздоровался он. – Я офицер Колл, веду расследование убийства вашего мужа.

– Я хочу видеть мою дочь! Где Сара? – забеспокоилась Камилла.

Сара едва сдержала желание войти и успокоить мать.

– В настоящий момент вашу дочь тоже допрашивают.

Сару удивил апломб Адриана.

– Прошлой ночью Сара была еще в тюрьме!

– Госпожа Вассили, я понимаю ваше раздражение, но позвольте нам выполнять свою работу. В данный момент мне необходимо знать, где вы были вчера около двадцати двух часов.

– Простите? Надеюсь, вы шутите?

– Мадам, я знаю, что эти вопросы могут показаться вам неуместными в данных печальных обстоятельствах, но если вы хотите, чтобы убийца вашего мужа был пойман, то вам придется выполнить некоторые формальности. Я вас слушаю.

Немного резковато, но он не позволяет сбить себя с толку, подумала Сара, удивленная суровостью молодого офицера.

– Я была у моей дочери Джессики! Я собиралась переночевать у нее, чтобы утром вместе с ней ехать встречать Сару при выходе из тюрьмы.

– В котором часу вы ушли из вашего дома?

– Наверное, около восемнадцати часов.

– Ваш муж был дома?

– Нет.

– Где он находился?

– Бог его знает. Могу вам сказать только то, что он уехал на своей машине.

Адриан записал информацию.

– Почему вы не ночевали у себя дома? – продолжил он.

– Я вам уже сказала! Я боялась выхода Сары из тюрьмы так же сильно, как ждала, а у моего мужа я не могла найти вчера вечером поддержки.

– Возможно ли, чтобы у вашего мужа было вчера свидание?

Камилла издала еле слышный смешок, сопровождаемый гримасой.

– Даже если бы у Андре была аудиенция у короля Норвегии, он не стал бы меня информировать.

Он был малообщительным человеком. Так что, насколько мне известно, свиданий у него не было.

Сара начала понимать, до какой степени плохо знала о неблагополучии в отношениях между родителями.

– Он намеревался приехать к воротам тюрьмы? – спросил Адриан.

Сара застыла. Почему ее мать медлит с ответом?

– Да. Хотя муж мало об этом говорил, думаю, он сильно переживал из-за заключения Сары. Я уверена, что он пришел бы ее встречать.

– У вашего мужа были с кем-нибудь конфликты?

– Насколько мне известно, нет.

– У него была склонность к самоубийству?

Мать Сары испустила долгий вздох.

– Я часто задавала себе этот вопрос… но он об этом никогда не заговаривал. Я делала все, чтобы Сара и Джессика ничего не заметили. Видели как можно меньше. Я пыталась сделать дом уютным, радостным, хотела, чтобы они были счастливы. На протяжении всего их детства мне приходилось компенсировать своего рода астению Андре, часто делавшую нашу повседневную жизнь тягостной.

Сара почувствовала, как на ее сердце легла новая тяжесть.

– Вы любили вашего мужа?

– Почему вы спрашиваете? – удивилась Камилла. – Какое отношение это имеет к вашему расследованию?

– Много убийств совершается близкими жертвы. Мы должны как можно лучше понять характер отношений потерпевшего с родственниками.

– Что за шутка… Как будто я могла убить моего мужа…

Адриан сделал паузу, прежде чем ответить:

– Таковы правила, мадам. И я бы попросил вас их соблюдать.

– Грубо говоря, вы меня спрашиваете, почему я вышла замуж за подобного субъекта? Так?

Адриан пожал плечами.

– Так вот, я это сделала потому, что сорок два года назад полюбила его за эти недостатки. В то время я решила, что смогу помочь ему, изменить его. Вся моя семейная жизнь была одной сплошной борьбой.

Сара посмотрела на мать и впервые заметила, как сильно та постарела.

– Ваша, как вы говорите, борьба могла вызвать с вашей стороны насильственные действия в отношении вашего мужа? Имел ли место какой-нибудь его поступок, который переполнил чашу вашего терпения и спровоцировал вас на насилие?

– То есть вы намекаете, что я могла убить Андре?

– Вам доводилось в прошлом причинять вашему мужу телесные повреждения? – настаивал на своем Адриан.

В кабинете повисла тишина.

– Я несчастная женщина, но не хулиганка и не убийца.

Адриан открыл папку, вынул из нее заявление и положил его на стол. Поскольку Камилла не поняла, что бумага предназначается ей, он ткнул в заявление пальцем и подвинул его к ней по столу.

– Вот здесь ваш муж собственноручно сообщает, что вы его ударили и раны были отнюдь не безобидными царапинами.

Сара затаила дыхание.

– Какая сволочь!.. После стольких лет, которые я поддерживала его и терпела, он посмел писать на меня заявление. Да, я это сделала! И не жалею об этом!

– Сделали что? – уточнил Адриан, и Сара отметила его полнейшее спокойствие перед лицом женщины, находившейся на грани нервного срыва.

– Я ударила его по лицу, потому что в тот день он довел меня до безумия. За то, что он не разговаривал со мной целую неделю! За то, что оставлял меня одну со страхами относительно будущего нашей дочери!

Сара закрыла глаза. Именно это она и боялась услышать.

– Мадам Вассили, я понимаю ваш гнев, – сочувственно произнес Адриан. – Поэтому вы и убили вашего мужа?

По другую сторону стекла Сара затаила дыхание. Ее мать заломила руки.

– Я скажу вам правду. В тот день, когда его ударила, я желала ему сдохнуть! – воскликнула Камилла Вассили. – Но я его не убивала… Я никогда не смогла бы…

Адриан выждал несколько секунд, поглаживая шрам.

– У вашего мужа были друзья, родственники?

Мать Сары неподвижно смотрела в пустоту, словно признание вытянуло из нее все силы.

– Мадам Вассили? Вы можете назвать мне имена людей, с которыми ваш муж регулярно общался?

– После выхода на пенсию он ни с кем не общался. Проводил время в кабинете и в саду. Иногда исчезал на день или два, потом возвращался.

Сара инстинктивно прильнула к полупрозрачному стеклу.

– Вы знаете, куда он ходил?

– Ни малейшего представления. А его спрашивать было бесполезно.

– Он никогда вам не рассказывал, где проводил время?

– Я думаю, вы так и не поняли, что за человек был Андре. Он не отвечал на вопросы, когда их ему задавали. А если и отвечал, то только «Ходил прогуляться» или «Мне надо было подышать свежим воздухом».

– Эти отсутствия вас не тревожили?

– Я испытывала облегчение, когда он уходил. В это время я не ощущала его тягостного присутствия рядом.

– Помимо вас, у него были родственники? – спросил Адриан.

– Увы, нет. Его мать умерла, когда он был еще ребенком, а отец умер больше сорока лет назад. Ни братьев, ни сестер.

– Ладно. Это не имеет прямого отношения к делу, но скажите, вам неизвестно, была ли у него аллергия на тот или иной продукт питания?

Камилла Вассили нахмурила брови.

– Нет. А что?

Проигнорировав ее вопрос, Адриан произнес:

– Возможно, вы могли бы помочь мне вот с этим.

Он достал из кармана ключ, извлеченный из тела Андре Вассили. Камилла выпрямилась на своем стуле и повернула пластиковый пакет, чтобы избавиться от отблесков электрического света на нем.

– Где вы это нашли?

Адриан ограничился вежливой улыбкой.

– Послушайте, – произнесла мать Сары. – Я ответила на ваши вопросы. А теперь мне хотелось бы узнать, что именно случилось с моим мужем. Мне известно только, что его убили в нашем доме! Поставьте себя на мое место! Почему вы мне этого не говорите? Как он умер? Он страдал? Почему его убили? Кто его убил? Это какая-то бессмыслица!

– Я понимаю ваше возмущение, мадам Вассили, но напоминаю, что ваш муж написал на вас собственноручное заявление о побоях.

– Я не могу в это поверить.

– Мы выполняем нашу работу, мадам.

– Вызовите сюда мою дочь, и вы увидите, что все пойдет по-другому! Заодно она научит вас вашему ремеслу!

По ту сторону стекла Сара почувствовала, как в желудке собирается кислота.

– Благодарю вас за содействие, мадам Вассили.

Он закрыл папку с делом и вышел из комнаты.

Камилла Вассили разрыдалась. Сара с тяжелым сердцем смотрела на нее.

– Я старался изо всех сил, – прозвучал у нее за спиной голос Адриана.

«Вы очень хорошо справились», – чуть было не сказала Сара. Он не выглядел уставшим или взволнованным. Такая эмоциональная устойчивость будет для него большим подспорьем в работе.

– Я допустил ошибку? – спросил Адриан, видя, что Сара смотрит на него, не говоря ни слова.

– Нет. Просто я думаю, что, даже если отношения между моими родителями были конфликтными, моя мать не может быть причастна к убийству моего отца. Я ее знаю, она не лжет.

– При всем уважении к вам, ей, похоже, удалось скрыть от вас истинный характер ее отношений с вашим отцом.

– Конечно, но разве это можно сравнивать? И потом, если бы она действительно задумала его убить, то могла бы отравить, столкнуть с лестницы…

– Ну а кого допросим следующим?

– Сначала поезжайте к моей сестре, потом расспросите Кристофера. Он регулярно общался с моим отцом, когда оставлял Симона у моих родителей. Возможно, в последнее время он заметил нечто необычное. Но сначала отпустите мою мать из управления и скажите ей, что она пока не может вернуться домой. Эксперты еще не закончили там работать.

Адриан исполнил ее поручение и через четверть часа нашел Сару сидящей в полицейской машине.

– А вы что собираетесь теперь делать? – спросил он.

– Вернуться в дом родителей. Меня занимают регулярные отсутствия отца. Хотелось бы взглянуть на GPS его машины. А потом, мне нужно проверить, подходит ли ключ к какому-нибудь замку в доме.

– О’кей.

– Я поведу машину до дома родителей, а там оставлю ее вам, чтобы вы съездили допросить мою сестру и Кристофера дома у каждого. А потом возвращайтесь в дом моих родителей и опросите соседей. В первую очередь ту женщину, которая обнаружила убийство и вызвала полицию.

Глава 16

Заинтригованный Кристофер включил лампочку на потолке салона автомобиля, чтобы лучше видеть. Привлекшая его внимание деталь в акте о вскрытии не была выделена как-то особо. Однако она могла оказаться решающей: под ногтями мальчика были обнаружены два волоска шерсти барана английской по происхождению породы линкольн лонгвуд.

Кристофер забарабанил пальцами по телефону. Район Ставангер, куда, судя по снимку с камеры наблюдения, заехала Сара, был известен главным образом нефтедобычей и промышленным рыболовством. Но если копнуть глубже, сельская местность вокруг буквально кишела отарами овец. Возможно, маленький Маттс прожил некоторое время на ферме, где разводили породу линкольн лонгвуд.

Кристофер набрал номер ставангерского управления туризма.

– Здравствуйте, я хотел бы получить у вас информацию. Возможно ли посещение овцеводческих ферм вашего региона?

– Да, разумеется, – ответила секретарша.

– Превосходно. А есть ли у вас фермы, разводящие овец породы линкольн лонгвуд? Знаете, такая длинношерстная?

– Вот об этом понятия не имею. Подождите минутку, пожалуйста.

Кристофер услышал стук положенной на стол телефонной трубки.

– Да, алло? – прозвучал мужской голос. – Вы хотите посмотреть линкольнов, так?

– Да.

– У вас есть чем писать?

Кристофер аккуратно записал данные и попытался дозвониться до фермы, но несколько раз попал на автоответчик.

Ставангер в восьми часах езды на машине от Осло. Если поспешить, можно добраться туда еще до темноты, а при необходимости заночевать на месте.

Он позвонил няне, чтобы убедиться, что она свободна, чтобы забрать Симона из школы, побыть с ним ночь, а завтра утром снова отвести в школу.

После чего отправился в путь, тревожась все сильнее.

Глава 17

Вернувшись в родительский дом, Сара натянула латексные перчатки. Ключей от отцовской машины на консоли в прихожей не оказалось, и она спустилась по лестнице в гараж.

В нос ударил запах сырости, напомнивший первые ее вечеринки, организовывавшиеся там, и партии в пинг-понг с сестрой. Теннисный стол сейчас стоял у стены, прикрытый запыленной полиэтиленовой пленкой.

Как ни странно, но водительская дверца отцовского «фольксвагена-поло» была открыта. Сара сунула голову в салон машины, и первой деталью, обратившей на себя ее внимание, стал витавший в нем аромат парфюма. Женских духов. Ни мать, ни сестра такими духами не пользовались, в этом Сара была уверена. Ключ оставался в замке зажигания, приборная доска освещена. Означало ли это, что сразу по возвращении отец подвергся нападению убийцы? На сенсорном экране GPS было сообщение: «Вы хотите удалить вашу последнюю точку назначения. Да/Нет».

Сара нажала на «Нет» и посмотрела последний зафиксированный адрес. Она ожидала увидеть название улицы или города, но увидела лишь географические координаты. Она ввела их в «Гугл-карты» и получила точку в сердце горного и лесного района приблизительно в получасе езды на север от Осло. Зачем отец мог туда ездить?

Сара позвонила Адриану:

– Где вы сейчас?

– Только что подъехал к дому вашей сестры.

– Как только закончите ее опрашивать, присоединяйтесь ко мне. Надо проверить один адрес, который я нашла в GPS моего отца. Это в получасе езды от его дома.

– Понял.

Сара принялась обыскивать машину и нашла в бардачке полотняный мешочек. Она развязала веревку, и ей на ладонь выкатился гладкий круглый камень фиолетового цвета. Бесспорно, это был аметист. Сара покрутила его в пальцах и внимательнее рассмотрела при свете лампочки на потолке машины. Она знала, что многие приписывают камням различные свойства, но никогда даже не догадывалась, что ее отец мог разделять подобные верования.

Судя по просмотренным ею сайтам, посвященным магии камней, аметист благоприятствует трезвости и душевному спокойствию. Также его применяли для преодоления разочарований и изгнания злых духов и внутренних демонов.

Смущенная Сара рассматривала камень. Одержимым какими злыми духами ощущал себя ее отец? Если только этот амулет принадлежал не ему, а кому-то другому. В данный момент узнать это было невозможно. Так же как и то, кем была та женщина, аромат духов которой пропитал салон автомобиля, и причастна ли она к убийству ее отца.

Сара положила камень в карман и поднялась на второй этаж. Она обошла весь дом, примеряя ключ, найденный в теле отца, ко всем замкам, но была вынуждена признать свою неудачу. Она присела на диван в мастерской матери. Ей хотелось собрать воедино все имевшиеся у нее детали пазла, однако мозг устал, и она опустила отяжелевшие ресницы. Свернувшись калачиком, не заметила, как провалилась в глубокий сон.

Когда она очнулась, убежденная, что только-только задремала, офицер Колл стоял перед ней на коленях и осторожно трогал за плечо.

– Который час? – спросила Сара.

– Около тринадцати.

– Как все прошло? Вы что-нибудь узнали? – спросила она, садясь.

– Нет. Кристофер подтверждает, что у Андре Вассили был замкнутый, но спокойный по характеру, а Джессика объяснила мне, что ее отношения с отцом ограничивались «здравствуй» и «до свидания».

– А соседи?

– Ничего такого, чего бы мы уже не знали.

– Тогда принимаемся за работу. Надо проехать по последнему маршруту моего отца.

Сара села за руль полицейской машины и ввела координаты места назначения в GPS-навигатор. Они быстро выехали из столицы и свернули на Северное шоссе, а минут через двадцать на грунтовую дорогу, шедшую через сосновый бор и выведшую их на большую поляну.

– Надо свернуть направо, вон там, – подсказал Адриан, указывая на уходящую в лес узкую дорогу.

Они повернули на эту дорогу и поехали дальше со скоростью пешехода. «Вы приехали на место назначения», – объявил навигатор. Они приехали в никуда – в какой-то тупик, окруженный хвойными деревьями, такими высокими, что закрывали ту малость света, которой удавалось пробиться сквозь одеяло облаков.

Сара выключила двигатель и вышла из машины. Ее окружала полнейшая тишина. Даже птицы не пели.

– Ничего тут нет, – бросил Адриан. – Боюсь, мы только зря теряем время.

– Боитесь?

– Я как раз подумал о том, что лучше было бы надавить на экспертшу, чтобы она поскорее добыла нам результаты изучения мобильника, вместо того чтобы бродить по этой ничейной полосе.

Но несмотря ни на что, Сара углубилась в лес. Обычно природа успокаивала ее, но сейчас, напротив, давила. Она попыталась понять, чем вызвано это неприятное ощущение, и тут увидела на уровне своего лица несколько свеже сломанных веток. Да, именно так. Это место казалось диким, но здесь чувствовалось присутствие человека. Она пошла по тропинке, обозначенной сломанными ветками, но вскоре резко остановилась: над ее головой покачивался на веревке череп.

– Что это такое? – прошептал Адриан, присоединившись к ней.

Череп принадлежал животному. Козе, если судить по рогам.

Они молча пошли дальше и по дороге обнаружили еще несколько аналогичных подвешенных зловещих украшений. Наконец Сара подняла руку, приказывая Адриану замереть и не шевелиться.

В десятке метров впереди она обнаружила деревянную хижину.

Глава 18

Дверь квартиры выбили тараном, и Стефан с пистолетом в руке первым ворвался внутрь. Следом за ним вбежали четверо спецназовцев. Комната была пуста. Двое бойцов бросились к двери внутри: один прикрывал второго, который распахнул дверь и направил внутрь свое оружие.

– Никого.

Стефан окинул помещение взглядом и приказал впустить проводника с собакой. Удерживаемая на поводке овчарка сразу направилась к радиатору батареи, остановилась рядом и уставилась в пол.

– Она была здесь, – заявил проводник собаки.

– Всем выйти, и вызовите экспертов!

Штурмовая группа вышла, топая берцами.

Стефан присоединился к ним в коридоре.

– Мать их! – ругнулся он, саданув кулаком по стене.

Бойцы штурмовой группы воздержались от комментариев по поводу жеста их начальника, но было ясно, что они не привыкли видеть его таким взвинченным.

На лестничной площадке появились облаченные в защитные костюмы сотрудники научно-технического отдела.

– Быстро! – рявкнул Стефан.

– Господин начальник…

– Что?

Сотрудница пригласила его отойти от группы, собравшейся перед дверью квартиры. Стефан неохотно последовал за ней.

– Ну что еще?

Молодая женщина на секунду заколебалась, прежде чем сказать:

– Даже рискуя выйти за рамки моих служебных обязанностей, позволю себе сказать вам, что вы нервируете участников операции, господин начальник.

– Это не ваше дело.

– Не мое, но могу вас заверить, что в таких условиях они работают хуже.

Стефан отвернулся.

– Господин начальник, мы понимаем, насколько вам тяжело. И поверьте, каждый из нас выкладывается полностью.

Стефан вздохнул.

– Вы смелый человек, офицер Мадсен, раз решились мне это сказать.

– Собака взяла след, господин начальник!

К ним на лестничную площадку вышел проводник служебной собаки. Его овчарка натянула поводок и рвалась к черному ходу.

– Быстро переоденьтесь в гражданское и идите по следу, – приказал Стефан. – Мы следуем за вами на расстоянии пятидесяти метров. Пошли!

Глава 19

Сара и Адриан, укрывшись за деревьями, некоторое время наблюдали за хижиной. Они не заметили в ней ни движения, ни каких бы то ни было иных признаков жизни.

– Кто может жить в подобном месте, в чаще леса? – спросил Адриан.

– Дайте мне ваш пистолет, – шепнула Сара.

– Я оставил его в машине.

– Сходите и принесите.

Адриан пошел назад. Оставшись одна, Сара продолжила наблюдение за затерявшейся в лесу деревянной хибарой, но буквально через минуту услышала у себя за спиной стук, как будто кто-то со всех ног мчался к ней, тяжело дыша. Она резко обернулась. На нее несся разъяренный ротвейлер. Сара бросилась бежать, но буквально через пару метров гортанное рычание собаки зазвучало уже прямо за ее спиной, и животное всей пастью ухватило ее за ногу. Под тяжестью собаки Сара повалилась на землю, пытаясь защитить горло и лицо. Она завопила от ужаса.

Но, к своему изумлению, не почувствовала никакой боли.

Она приоткрыла защитный барьер из своих рук и увидела ротвейлера, сидящего, высунув язык, рядом с ней. Она медленно поднялась, наблюдая за собакой, не сводившей с нее маленьких черных глаз, потерявшихся на ее похожей на медвежью морде.

– Он узнал вас по запаху. Вам повезло.

Сара различила силуэт старухи, по виду напоминавшей славянскую крестьянку. На ней было длинное расшитое шерстяное платье, голова повязана платком, из-под которого выбивалось несколько седых прядей.

– Что вы здесь делаете? – спросила старуха спокойным голосом.

Сара, понемногу восстанавливавшая дыхание, посмотрела на собаку, расположившуюся возле хозяйки.

– Я ищу информацию о…

В этот момент из-за деревьев выскочил Адриан с пистолетом в руке.

– Сидеть, Волос, – приказала старуха собаке.

Выпятив грудь, вздыбив шерсть на хребте, ротвейлер угрожал незнакомому для него человеку грозным рычанием.

– Адриан, спрячьте оружие, – велела Сара.

Тот подчинился.

– Так о ком вы ищете информацию? – спросила старуха.

Сара сделала шаг вперед.

– Я могу подойти? – спросила она старуху.

– Вы – да.

Сара вынула из кармана мобильный телефон и показала хозяйке этих мест фотографию своего отца.

– Вам знаком этот человек?

– Вы Сара?

– Откуда вы знаете?

– Он мне показывал ваши фотографии.

Сара бросила взгляд на Адриана, словно веля ему держаться начеку и быть готовым в любой момент вмешаться. Она заметила, что он крепче сжал рукоятку своего пистолета, который держал у бедра, опустив ствол к земле.

– Я инспектор полиции, а это офицер Колл, он работает со мной.

Адриан показал служебное удостоверение.

– Моего отца убили, – вновь заговорила Сара. – GPS в его автомобиле привел нас к вам. Мне необходимо знать, зачем он сюда приезжал.

– Убили… – шокированно повторила старуха.

Пробормотав несколько слов, она сжала висевший у нее на шее медальон.

– Идите за мной, – пригласила она.

Следуя за хозяйкой и Сарой, ротвейлер потрусил рысцой к маленькой хижине с островерхой крышей. Адриан шел замыкающим.

Сара отметила странность хижины, построенной на четырех сваях, вырезанных в форме куриных ног.

– А кто вы?

– Добрая Баба-яга, – ответила старуха.

Сара уже где-то слышала это имя. Возможно, она встречала его в сборнике сказок, которые читала Симону в то время, когда жила с ним. Она вспомнила, что Баба-яга – злая колдунья из русской мифологии, живущая в избушке на курьих ножках.

– А как ваше имя?

– Елена Русская.

– И вы живете здесь одна?

– Со времени смерти моего мужа – да.

Они поднялись по нескольким ступенькам, которыми служили дощечки, и вошли в хижину. На Сару хлынул поток разных запахов: цветов, копчений, все они были тяжелыми и острыми.

В домике была всего одна комната. В одном углу стояла прикрытая звериной шкурой кровать. В другом углу – закопченная печь. Стены были скрыты за полками, заставленными стеклянными сосудами, наполненными порошками, листьями и кореньями, а также камнями и даже костями. В центре комнаты стояли стол и два стула напротив него. Старуха пригласила Сару сесть, в то время как собака улеглась возле печи, а Адриан остался у входной двери с пистолетом в руке. Ногу он приставил к двери, чтобы она не закрылась.

Елена Русская развязала покрывавший ее голову платок и сняла его с седых волос.

– Мне очень жаль вашего отца, – сказала она. – Это был человек, боровшийся за то, чтобы стать лучше. Я не знала, что у него были не только внутренние враги.

– Как это?

– Андре Вассили хотел, чтобы я помогла ему избавиться от терзавших его демонов. Он уже все перепробовал – психоанализ, антидепрессанты, медитацию, – но беда не отпускала его.

– Демонов… – повторила Сара. – А если конкретно, каковы были его проблемы?

– Он говорил, что это давние воспоминания. Такие, которые он хотел бы стереть из своей памяти. Не столько ради себя самого, сколько потому, что сознавал, какую боль это может причинить вам, вашей сестре и вашей матери.

Слова старухи взволновали Сару. Впервые кто-то говорил о ее отце как о человеке, заботящемся о том, чтобы защитить свою семью.

– Демон, терзавший вашего отца, был сильным, очень сильным. Я перепробовала против него много методов. Некоторые действовали какое-то время, но ваш отец в конце концов снова приезжал ко мне, чтобы сообщить, что это вернулось. Мне так жаль, что я не смогла ему помочь.

– Это вы ему дали? – спросила Сара, выкладывая аметист на стол.

– Да, я дала ему этот камень вчера.

– В котором часу?

– Ближе к вечеру.

– А где вы находились вчера вечером?

– Здесь, как всегда.

– Кто-нибудь может это подтвердить?

– Кроме Волоса, никто.

– На какие средства вы живете? – настаивала Сара, которой образ жизни этой женщины казался весьма странным.

– На дары моих пациентов. Они не платят мне денег. Они приносят еду, а иногда одежду.

Сара посмотрела по сторонам: такое количество идолов и висящих на потолке предметов напоминало ей о колдовстве.

– У моего отца были обморожены кончики пальцев, поврежден рот, а тело обсыпано мукой. Это похоже на какой-то ритуал… Вы не могли бы просветить меня на сей счет?

Елена Русская нахмурила свои густые седеющие брови. Вид у нее был растерянным.

– Я… Я не знаю ритуала такого рода, какой описываете вы. Для целительницы, каковой я являюсь, это не имеет никакого смысла.

– Мы должны снять у вас отпечатки пальцев, мадам Русская.

– Вы думаете, я могла убить вашего отца?

– Возможно, вы последняя, кто видел его живым. Хотите вы или нет, но у вас есть роль в этом деле.

– Понимаю…

– Адриан? – позвала Сара.

– Я слышал, иду за чемоданчиком.

Сара провела пальцем по аметисту, все еще лежавшему на столе.

– Для чего должен был служить этот камень?

– Поглощать негативную энергию места.

– Его дома?

– Возможно. Я не знаю, где он жил, но он показывал мне фото этого самого места, чтобы я могла обратить на него мои молитвы и заклинания.

Старуха встала и вытащила из-под кровати сундук. Покопалась в нем и вернулась с фотографией, которую положила на стол.

– Вот на этом месте, как он мне сказал, я должна была сосредоточить все мои силы чистоты и покоя.

Сара вздрогнула. На фото была изображена величественная усадьба, которую она никогда в жизни не видела.

– Вот чемоданчик, – объявил Адриан.

Собака вскочила на лапы, но хозяйка приказала ей лежать. Сара взяла губки и чернила, чтобы приступить к снятию отпечатков пальцев старухи. Также она попросила у нее несколько волосков для анализа ДНК, и Елена без возражений исполняла эти процедуры, когда телефон Сары зазвонил.

– Инспектор Геринген? Это Эрика Лерстад. Компьютерщик сумел войти в телефон.

– И что там?

– Он составил список звонков за последние десять дней. Первое: за это время с данного телефона не было сделано ни одного звонка.

Сара мысленно выругалась.

– Зато на него было много входящих. И все с одного номера.

Сара встала и вышла из комнаты.

– Кому он принадлежит?

– Номер без абонентской платы, так что установить владельца невозможно. Линия больше не функционирует.

– Откуда шли звонки?

– Вот это самое странное: все они исходили из одного места. К нам присоединился специалист по телефонии. Место, откуда делались звонки, будет определено в течение получаса.

– Выезжаю.

Сара взяла фотографию усадьбы.

– Возможно, мы еще вернемся, – предупредила Сара целительницу. – Постарайтесь тогда придерживать вашу собаку и думать, что сказать.

С этими словами Сара и Адриан покинули хижину и бегом вернулись к своей машине.

Глава 20

В плохо проветриваемом помещении запах пота смешивался с кофейным ароматом. В большом зале полицейского управления, выделенном экспертам по средствам связи, за компьютером работал всего один человек. Стол его был заставлен аппаратами, из которых торчали многочисленные провода, напоминавшие щупальца. Рядом с компьютерщиком стояла эксперт Эрика. Сара встала у нее за спиной, Адриан последовал ее примеру. Слишком поздно заметив присутствие инспектора, эксперт торопливо убрала руку с плеча молодого компьютерщика.

– Представляю вам нашего специалиста по компьютерам и средствам коммуникации… который любезно согласился рассмотреть вашу просьбу вне очереди.

Ее смущенная улыбка позволяла догадаться, что эти двое близки. От этого Сара испытала облегчение: парень не донесет о ее присутствии, чтобы не подвести свою подружку. Она поздоровалась с компьютерщиком – мужчиной лет тридцати, наполовину лысым, с лицом, осунувшимся от усталости. Он вяло кивнул в ответ, не отводя глаз от экрана монитора.

– Возьмите. – Сара протянула Эрике герметично закрытые пакетики с образцами ДНК и отпечатками пальцев Елены Русской. – Сравните с образцами, найденными на месте преступления.

– Хорошо, – ответила Эрика. – Я сделаю это как можно скорее.

– Кстати, что дали первые результаты анализов ДНК?

– К сожалению, ничего. Кроме отпечатков пальцев вашего отца, другие не обнаружены…

Сара покачала головой и посмотрела на экран монитора. На нем была карта графства Хедмарк, в трех часах езды от Осло. Она никогда там не бывала, но, судя по спутниковой карте, район был очень лесистым и, за исключением небольшой деревушки в десяток домов, никаких других жилищ там не было.

– Вот, смотрите: в пяти вызовах, происхождение которых нам удалось отследить, задействовались одни и те же релейные антенны. Вот эти три, в окрестностях деревни Рисбергет.

Компьютерщик кликнул мышкой, и три точки, обозначающие антенны мобильной связи, соединились прямыми линиями, образовав треугольник.

– Увеличьте, пожалуйста, – попросила Сара.

– Звонки могли исходить из любого места в этой зоне, – прокомментировал компьютерщик. – Возможно, из этого дома, или из этого, или с этой улочки. Установить точнее невозможно.

– Вы нашли в телефоне СМС? – спросила Сара, продолжая прочесывать взглядом план местности.

– Нет, ни единого.

– Звуковые сообщения?

– Не исключено, – ответил, зевая, компьютерщик. – Я обнаружил в памяти присутствие звуковых данных. Но возможно, прежде чем их прослушать, придется удалить все посторонние шумы.

– Он уже начал, – поспешила добавить Эрика, знавшая нетерпеливость инспектора. – Данные должны быть доступны часа через четыре или пять. А что конкретно мы ищем?

– Ищем…

Сара замолчала. Она покопалась во внутреннем кармане своей парки.

– Вот что мы ищем, – заявила она, кладя на стол фотографию усадьбы. – Увеличьте карту по максимуму.

Компьютерщик сделал это.

– Отступите от деревни, – велела Сара. – Судя по изображению на фото, усадьба окружена деревьями и большой поляной. Возможно, она стоит на отшибе, вдали от других домов.

– Вы хотите осмотреть весь окрестный лес?

Саре даже не пришлось отвечать: Эрика уже толкнула своего приятеля локтем. Компьютерщик начал поиск, и они принялись сантиметр за сантиметром прочесывать по карте лес.

– Подождите! – сказала вдруг Сара. – Там.

Компьютерщик прекратил прокручивать на экране карту, и всем им бросилось в глаза очевидное.

В сердце леса, рядом с прудом, в центре треугольной зоны были различимы очертания крыши, утонувшей в лесной массе.

Глава 21

GPS показывал, что дорога от Осло до поселка Рисбергет занимает два часа сорок одну минуту.

Кто же жил в этом уединенном месте и какие отношения связывали этого человека с ее отцом? Возможно, Сара направлялась к логову убийцы?

Проблесковый маячок и сирена предупреждали двигавшиеся в одном направлении с ними автомобили о приближении несущейся на огромной скорости полицейской машины. Когда водитель одной из них замешкался, Сара, не раздумывая, обогнала его справа.

– Что ответил кадастр? Известно, кто владелец этого дома? – спросила она, увидев, что Адриан закончил разговаривать по телефону.

– Я попал на автоотвечик. Оставил сообщение. Это маленькая деревушка… Возможно, там даже нет мэрии или хотя бы человека, работающего в администрации полную смену.

Потом они целый час молча ехали до ланд, поросших ярко-красным лишайником, который змейкой вился по скалам, словно вены. Фасады редких домов, попадавшихся по дороге, были покрашены темной охрой и декорированы белыми резными деталями, но их попытка хоть как-то оживить пейзаж потерпела поражение под свинцовым небом. Чем дальше на севере они оказывались, тем больше день принимал облик ледяных сумерек. Прямо перед тем, как свернуть с автострады, они сделали остановку, чтобы выпить кофе и съесть по сэндвичу. А потом свернули на сельскую дорогу, неровную и пустынную. Сара выключила проблесковый маяк и сбавила скорость.

Долины сменились хвойным лесом, близко подступавшим к дороге, начинавшей подниматься вверх на холмы. До Рибергета оставалось минут двадцать езды. Сара проверила по спутнику координаты места назначения, но система навигации не смогла определить дорогу, по которой им следовало туда ехать.

– Не понимаю, как вы можете быть такой спокойной, расследуя убийство собственного отца, – неожиданно сказал Адриан.

«Я не спокойная, я сосредоточенная», – чуть было не ответила Сара.

– Вы были близки с ним? – продолжал Адриан.

– Он был неразговорчив.

– Должно быть, это у вас фамильное, – решился пошутить офицер, слегка улыбнувшись.

Сара не отреагировала.

– Простите, – произнес он, натолкнувшись на молчание Сары.

– Мой отец был очень сдержанным. Я мало что о нем знаю.

На обочинах стояли столбики разметки со светящейся верхней частью на случай снегопадов, которые могли начаться совсем скоро. Над головой верхушки сосен смыкались над дорогой, образуя туннель.

– Мы, судя по всему, совсем близко, – сказал Адриан.

Однако у дороги не было указателей, сообщающих о наличии поблизости какого-нибудь населенного пункта.

Наконец они выехали на вершину холма, и Саре почудилось, что она оказалась на окраине одного из заброшенных городов американского Дикого Запада. Густой хвойный лес стал реже, и между деревьев можно было разглядеть несколько деревянных домиков у обочины дороги. Но ни в одном окне не было света. Ни единой души на улице. Между ватными облаками тумана не пробежало ни собаки, ни любопытной кошки. Возможно, конечно, что деревушка просто заснула, но, застыв в своем молчании, она выглядела, скорее, мертвой.

Сара сбросила скорость до минимума и ехала, ища хоть какие-то признаки жизни.

– Вон! – бросил вдруг Адриан. – Как будто там открыто.

Справа Сара различила колокольню лютеранской церкви, дверь в которую действительно была приоткрыта. Она остановила машину и вышла. Адриан последовал за ней. Скрип подошв по гравию слился с эхом далекого птичьего крика.

Толкнув дверь строения, Сара попала в часовню, которая, за неимением окон, освещалась лишь пламенем трех церковных свечей, установленных перед простым алтарем. По обе стороны центрального прохода были деревянные ниши. Перед алтарем стояли на коленях два человека.

Когда Сара и Адриан приблизились, эти двое обернулись. Старая женщина и мужчина, ее ровесник. Они внимательно смотрели на Сару и ее спутника.

– Извините за беспокойство, – тихо произнесла Сара, – но я ищу дорогу, чтобы добраться до этого дома. Он должен находиться в нескольких километрах отсюда…

Она протянула им свой телефон. Они долго изучали фото на экране, потом переглянулись. Мужчина опустил голову, а женщина подозрительно спросила:

– Что вы там ищете?

– Я инспектор полиции и должна допросить владельцев дома. Вы их знаете?

Старуха встала и, ни слова не говоря, направилась к выходу из церкви. Изумленная Сара не стала ей мешать, но удержала ее мужа, который замешкался, чтобы взять трость, стоявшую возле скамьи.

– Что случилось? Почему вы не отвечаете?

Старик поднял на нее усталые глаза.

– Мы не любим это место.

– Почему?

– Потому что никогда не знали, кто там живет…

– И всё?

– Мне довелось охотиться в окрестностях, – стал объяснять он, – и я ни разу не видел ничего, кроме силуэта за шторами. Вам не кажется странным человек, который живет совсем один в этом огромном доме, затерянном в лесах?

– Как туда можно добраться?

– Есть грунтовая дорога, в двух сотнях метров справа. Как доедете до большого креста, езжайте по правой дороге. Она выведет вас прямо к дому.

Сара посторонилась, пропуская старика, который пошел к входной двери.

– Начало не слишком обнадеживает, – прокомментировал Адриан, когда они вернулись в машину.

Они оставили позади безжизненный поселок и наконец нашли дорогу, указанную им стариком. Под тревожное «тик-так» включенного поворотника Сара с тревогой всматривалась в густой туман на опушке леса. Подгоняемый ветром, он окутывал стволы деревьев, словно дым пожара.

В нескольких метрах от них могло скрываться что угодно и кто угодно, а они этого даже не заметили бы. Адриан нагнулся к бардачку, вынул из него свой пистолет и сунул его в кобуру. И они молча поехали навстречу неизвестности.

С обеих сторон узкую грунтовую дорогу обступили сухие стволы деревьев. Саре приходилось резко выворачивать руль, чтобы объехать валявшуюся на земле ветку или рытвину. Лес был запущен, и можно было подумать, что находишься в месте, неизвестном цивилизации, если бы вдруг перед ними из тумана не выступил ржавый металлический крест. Сара поехала по правой дороге. Та была еще ýже и почти исчезала под пологом леса. Ветки деревьев скребли по лобовому стеклу, словно ногти по черной доске.

В этом влажном непрозрачном воздухе время словно замедлилось. Дорога казалась бесконечной. Вдруг Сара вдавила в пол педаль тормоза: на дорогу выскочила косуля. Животное уставилось на нее черными глазами. Из ноздрей у него шел пар. Потом оно исчезло из виду так же внезапно, как появилось. Сара перевела дыхание, а Адриан, мгновенно выхвативший из кобуры пистолет, продолжал крепко сжимать его рукоятку в пальцах.

В течение четверти часа они ехали почти вслепую, когда вдруг Адриан воскликнул:

– Там! Вы видите?

Да, Сара увидела. Из темноты леса выступали два столба, словно два часовых, подстерегающие приближающегося врага на опушке этой чащи. Столбы окаймляли железные ворота, верхушка которых была украшена остроконечными остриями пик.

Адриан снял пистолет с предохранителя. Две статуи медведей, примостившиеся у подножий столбов, злобно скалили на незваных гостей пасти.

На верху арки, соединявшей два столба, в центре, стояла статуя длиннобородого старика с открытой книгой перед ним.

Сара вышла из машины. Вокруг не слышалось ни звука, если не считать урчания мотора. Влажный лесной воздух окутал ее, и лицо покрылось потом.

Она медленно и осторожно приблизилась к воротам, внимательно смотря по сторонам и стараясь засечь камеру видеонаблюдения. Осторожно толкнула ногой одну из створок. Петли заскрипели, и ворота открылись. Пятясь, не ослабляя внимания, она вернулась к машине.

Давя шинами мягкую землю, они въехали в ворота и последовали дальше по аллее. Почетный караул вековых деревьев направлял взгляд на огромную лужайку с розами, посреди которой, выныривая из тумана, возвышался величественный силуэт усадьбы. Сара не могла оторвать глаз от этого грандиозного зрелища. Она снова вышла из машины, Адриан последовал ее примеру. Стоя лицом к этому зданию, Сара почувствовала себя словно у подножия трона монарха, которому пришла засвидетельствовать почтение и покорность.

По бокам величественного фасада с готическими арками на первом этаже и широкими балконами на втором стояли две квадратные башни.

Так вот, значит, какое оно – место, откуда шли звонки на мобильный отца, подумала Сара.

Она внимательно осмотрела окна. Во всех ставни были закрыты. Кроме одного, на втором этаже.

Глава 22

Подойдя к усадьбе, они подняли голову на массивную входную дверь, украшенную греческим портиком. Сара дернула за цепочку колокола. Звон потерялся в тумане. Никакого ответа, даже осторожных шагов за дверью.

Сара вынула из кармана ключ, взятый у судмедэксперта, и попыталась вставить его в замочную скважину. Неудача.

– В багажнике машины есть гвоздодер, – сказала она, рассматривая стыки двери.

Через несколько секунд, когда Адриан принес ей инструмент, Сара стала взламывать дверь и, после нескольких попыток, замок сдался в хрусте дерева и металла. Она протянула гвоздодер Адриану и, с сильно бьющимся сердцем, толкнула тяжелую дверь. Скрип петель эхом отразился от стены леса. Сара пальцами нащупала выключатель и нажала на кнопку.

У нее за спиной офицер Колл ахнул от удивления. Свет брызнул из деревянной люстры в металлической оправе, висевшей на сводчатом потолке холла. Прямо к гостям спускалась покрытая красной бархатной ковровой дорожкой широкая величественная деревянная лестница с карамельными отблесками. Разделенная на середине площадкой, она двумя длинными руками обхватывала холл второго этажа, а на площадке сухо и равномерно тикали настенные часы.

Сара решилась пойти дальше. Ее высокие ботинки громко цокали по паркету, и этот звук сливался с тиканьем монументальных часов. Она направилась к двери, ведущей в правое крыло усадьбы. Офицер Колл пошел к противоположной двери.

Войдя в первую комнату, Сара нашла гостиную, вся мебель в которой была накрыта чехлами. Она приподняла несколько из них и обнаружила лишь комоды с пустыми ящиками и унылые кресла. Во всех помещениях анфилады была одинаковая обстановка, годящаяся для блошиного рынка. Сара вернулась в холл.

Одновременно с ней туда вышел и Адриан.

– Ну что? – спросила его Сара.

– Пустая мебель под чехлами. Больше ничего.

Сара поднялась на площадку на середине лестницы и задержалась перед двумя фотографиями, висевшими по сторонам чехлов. На одной, черно-белой, она узнала фасад усадьбы в те времена, когда сад был еще ухожен, о чем свидетельствовали подстриженные по линейке кусты, окультуренные виноградные лозы и посыпанные песком дорожки, пересекавшие подстриженный газон. На второй была более странная композиция: на переднем плане на скрытом плющом пьедестале стояла статуя женщины в торжественной позе, задрапированная в ткань. Статуя располагалась спиной к объективу и лицом к заднему фасаду усадьбы. Водная поверхность, различимая между ней и зданием, позволяла предположить, что статуя установлена на островке посреди пруда или небольшого озера, откуда и был сделан снимок.

– Роскошь обладания собственным островом, – прокомментировал Адриан. – Я пойду осмотрю комнаты на втором этаже слева… если вы не возражаете, – добавил он.

Сара поднялась по лестнице до верха и повернула направо. По мере того как преодолевала ступени, она рассматривала другие фотографии, висевшие на стенах. Это была своего рода серия портретов, моделью для которых служила сама усадьба, сфотографированная с разных ракурсов, что позволяло оценить роскошь этого места в давно прошедшие времена.

На площадке второго этажа офицер Колл уже выходил из двери одного из помещений.

– Снова комнаты с накрытой чехлами мебелью, – бросил он. – Остались только те, что на вашей стороне.

Сара повернула ручку в форме головы старика и вошла в маленькую гостиную. Здесь мебель не была накрыта чехлами. Она нажала на кнопку выключателя, и вспыхнувший свет открыл ей винтовую лестницу в углу, полускрытую двумя глубокими креслами и столиком. Поднявшись по лестнице, Сара попала на верхний этаж усадьбы, на скромную площадку, куда выходила единственная дверь. Комната, в которую она вошла через эту дверь, освещалась сумеречным светом, проникающим через окно. Это оказалось то самое помещение, где не были закрыты ставни.

Сара попала в спальню со стенами, обтянутыми темно-зеленой тканью и украшенными пейзажами. Исключение составляла оставшаяся белой стена напротив широкой кровати с балдахином. На туалетном столике Сара обнаружила две щетки для волос, тюбик губной помады, косметичку с пудреницей и целый набор кисточек для губ и глаз. Рядом с баночкой тонального крема стоял флакон духов. Запах поразил Сару, словно удар кулаком: тот самый, который она почувствовала в машине своего отца.

Значит, она была на верном пути. Почувствовав прилив сил, Сара осмотрела гардероб, где нашла висящие на вешалках платья и несколько пар брюк. На полках лежало женское нижнее белье, сорочки и свитера. На одном из двух ночных столиков возле кровати лежали карманный фонарик, блистер с таблетками снотворного и труд по генеалогии, часто читаемый, судя по состоянию его переплета.

– Скажите мне, что на втором столике, – попросила она офицера, боясь обнаружить то, что страшилась найти.

Адриан открыл ящик.

– Он пуст.

Сара не знала, испытывает ли облегчение оттого, что до сих пор не обнаружила в доме следов пребывания отца, или еще более заинтригована этим.

Когда она стала пролистывать труд по генеалогии, из него выпала какая-то бумага. Сара нагнулась, подобрала этот белый прямоугольник и перевернула его. Ее сердце сжалось. Это была фотография. Фотография слишком хорошо ей знакомая, потому что точно такая же стояла в отцовском кабинете.

– А это что здесь делает? – вырвалось у офицера Колла.

Сара чувствовала себя как будто замаранной оттого, что этот снимок держала в руках неизвестная. Почему у этой женщины была их фотография? В мозгу Сары мелькнуло наиболее очевидное предположение: у ее отца была любовница, с которой тот тайно здесь встречался. Ревнуя Андре Вассили к его семье, она в конце концов его убила. Но этот сценарий плохо вязался с сожженными жидким азотом пальцами и рассыпанной по телу мукой.

Кроме того, присутствие этой фотографии в книге по генеалогии открывало возможность других версий. Только Сара начала их обдумывать, как у нее в кармане зазвонил телефон.

– Инспектор Геринген, это Эрика Лерстад.

– Да…

– Я вам звоню не со своего телефона, потому что общение с вами после выхода статьи стало делом очень щекотливым.

– Спасибо, что пошли на риск. Что вы хотели мне сказать?

– Мы обнаружили голосовое сообщение, оставленное на мобильном вашего отца.

– От кого?

– От женщины.

– Что она говорит?

– Я… Будет лучше, если вы услышите это сами. Я высылаю вам по кодированному мессенджеру сообщение от восьмого октября. За два дня до смерти вашего отца.

Под серьезным взглядом офицера Колла Сара села на край кровати, не сводя глаз со своего телефона.

Глава 23

Звуковой сигнал сообщил об окончании загрузки звукового файла. Сара включила динамик своего мобильного и нажала на кнопку «Воспроизведение». Зазвучал голос отца Сары, записанный на автоответчик:

«Это автоответчик Андре Вассили. Оставьте ваше сообщение».

Затем зазвучал женский голос с резкими интонациями и тревожными нотками:

«Это я, Ярослава. Я знаю, что ты не хочешь меня слышать. Что ты предпочел бы, чтобы я замолчала навсегда. Ты даже хотел бы, чтобы я перестала существовать. Но ты знаешь, что это невозможно. И ты знаешь, что я не оставлю тебя в покое до тех пор, пока ты не скажешь им правду. Ты должен им сказать, кто ты есть на самом деле! Ты не можешь дольше скрывать то, что сделал. И не пытайся уничтожить улики: я их спрятала там, куда ты не осмелишься отправиться искать. Я не могу отдать их им сама. Я не хочу причинять им горе. Но если ты проявил малодушие, я храню все, что ты написал. Все адресованные им признания, которые ты из трусости хотел сжечь. Я сохраню их, чтобы однажды они прочли правду».

Сара уронила руку на бедро, в голове у нее кружился водоворот вопросов.

О каком тайном поступке упоминала эта женщина? Почему она хотела заставить ее отца признаться? И главное: кто такая эта Ярослава? Это имя ей ничего не говорило.

И вместе с тем этот голос был Саре знаком. Не ассоциировался ни с кем конкретно, просто в нем было что-то смутно узнаваемое. Она мысленно перебрала всех женщин из своего окружения, быстро исключив знакомых по службе – задерживаться на их кандидатурах было бессмысленно. Сосредоточилась на членах своей семьи. На чей голос был похож голос этой Ярославы, исключая ее мать и сестру? Отец был единственным ребенком, в этом направлении искать было нечего. Оставалась только тетя Ингрид, сестра матери.

Сара долгое время очень хорошо с ней ладила, но десять лет назад их отношения расстроились из-за того, что мать разругалась с сестрой по неизвестной Саре причине. И если хорошенько подумать, не исключено, что именно ее голос напоминает голос из звукового сообщения.

– Офицер Колл, позвоните моей матери и узнайте у нее телефонный номер ее сестры.

Адриан подчинился и потратил несколько минут на уговоры, чтобы получить то, что было нужно.

Когда Сара набрала цифры на экране своего телефона, у нее пересохло в горле. Она включила на мобильном громкую связь.

– Запишите наш разговор.

После пятого звонка, прозвучавшего в комнате с обитыми стенами, на том конце сняли трубку.

– Да, алло? – ответил доброжелательный молодой женский голос.

– Здравствуйте, я бы хотела поговорить с Ингрид Йорсен, – сказала несколько выбитая из колеи Сара.

– Кто ее спрашивает?

– Ее племянница Сара.

Короткое молчание, затем невнятный шорох и наконец:

– Передаю трубку.

Послышался старческий голос:

– Сара… Моя Сарочка?

– Да… Тетя Ингрид.

Сара разволновалась, услышав голос тети, с которой раньше была так близка.

– Как ты, милая моя? Мы о тебе столько всего читаем.

– Я нормально, – солгала Сара.

– Но если ты мне звонишь, значит, у тебя что-то произошло…

– Папа умер.

– Что?

– Его убили.

– О господи… Не говори мне такого. Этого не может быть.

– Знаю, я сама не могу поверить.

– Но… кто его убил?

– Мы этого пока не знаем.

– Ой! Бедненькая ты моя… Я… Где это произошло?

– Его нашли в доме, в его кабинете.

– А твоя мать…

– С ней все в порядке. Ее не было дома, когда это случилось. Я звоню тебе как раз из-за нее.

– Скажи, что я могу для тебя сделать?

– Я хотела бы узнать, почему вы поссорились, мама и ты.

– А! Эту историю… Полагаю, для тебя важен мой ответ, даже если услышать его будет неприятно?

– Да.

Тетя Сары вздохнула, прежде чем заговорить:

– Ну вот, как ты знаешь, твой отец был сложным человеком. Или, точнее, замкнутым. Я не сообщу тебе ничего нового, если скажу, что он был не разговорчив и, главное, никогда не проявлял свою привязанность. Твоя мать от этого страдала. А потом однажды я поняла, что у нее депрессия. Глубокая депрессия. Тогда я посоветовала ей уйти от него. Немедленно. Твоя мать восприняла это плохо. Мы обе повысили тон. Я назвала ее трусихой, если она не разведется. Это слово было лишним…

– Мой отец узнал, что ты сказала?

– Возможно. Знаешь, у меня всегда было такое впечатление, что он ждал, чтобы твоя мать его бросила. У него не хватало смелости спровоцировать разрыв, и он надеялся, что первый шаг сделает она. Ой, мне так тяжело вспоминать все это!

Сара была тронута словами тетки, но не могла не подвергнуть их сомнению.

– Имя Ярослава тебе что-нибудь говорит?

– Нет, ничего. Разве что оно звучит по-русски… Как ты знаешь, твой отец попал во Францию в возрасте двенадцати лет, а сам он был родом из России.

Возможно, эта Ярослава принадлежала к русскому прошлому отца, о котором он никогда не рассказывал? Возможно, и мать знает не больше, чем она.

– Последний вопрос, – сказала Сара. – Что за женщина взяла трубку?

– А! Это медсестра, которая за мной ухаживает.

– Медсестра?

– Мне на прошлой неделе прооперировали бедро, сейчас я пошла на поправку. А ты… в общем… мне очень хочется повидаться с тобой, поговорить, как раньше.

– Спасибо, тетя Ингрид. Я тебе позвоню позднее, обещаю.

– Целую тебя, Сарочка.

После нескольких секунд почтительного молчания Адриан покачал головой.

– Ваша тетушка Ингрид определенно не та женщина, которая оставила сообщение на мобильном вашего отца. Совсем другой голос, – заключил он.

– А если она изменила голос на автоответчике? Нельзя быть уверенными на сто процентов. Понадобится экспертиза. Для моих матери и сестры тоже. Даже если…

– Кстати полагаю, что вы хотите позвонить вашей матери насчет этой Ярославы?

Сара уже набрала номер и поднесла мобильный к уху.

– Алло?

Голос Камиллы был лихорадочно-нервозным, и Сара почувствовала укол в сердце.

– Это я.

– Сара, милая моя! Господи… как ты? Где ты?

– Главное: как ты? Как ты себя чувствуешь?

– Даже не знаю, что тебе сказать. Я в шоке. Раздавлена. Все это какая-то бессмыслица. Бессмыслица! Не понимаю, как подобное могло произойти…

Голос матери сломался от рыданий. У Сары перехватило горло. Она посмотрела на потолок в надежде сдержать слезы.

– Мне очень больно, милая, ты, должно быть, так же подавлена, а я даже не могу тебя поддержать. Но это невероятно тяжело… Ты видела Джессику?

– Пока нет, но постараюсь увидеть. Мама, могу я задать тебе всего один вопрос?

– Да, разумеется. Слушаю тебя.

– Тебе что-нибудь говорит имя Ярослава?

– Ярослава? Нет, а что?

Сара не ответила.

– Ты ведешь расследование, да? Неофициально, но ты расследуешь это дело… Поэтому ты не приехала повидаться с нами, с Джессикой и со мной. Тебе нужны ответы… как всегда.

– Мама, я изо всех сил стараюсь держаться, не рухнуть.

– Знаю, милая, знаю. Ты устоишь, потому что самая сильная из нас.

– Угу, – еле слышно проронила Сара.

– Скажи мне, кто такая эта Ярослава? Его любовница? Ты можешь мне это сказать. Меня это не удивит и не расстроит.

– Нет, я не знаю, кто она. Послушай, я не могу с тобой долго разговаривать.

– Сара, ты не должна рассказывать мне все, но сделай для меня одну вещь: будь осторожна.

– Буду. Целую тебя, мама.

– Я люблю тебя.

Сара нажала на кнопку «Отбой», испустив глубокий вздох. Ей было приятно услышать материнский голос и ощутить доверие к себе. И пусть даже она ничего не узнала о личности этой Ярославы, но почувствовала себя чуточку менее уязвимой.

– Ну что? – спросил остававшийся рядом Адриан. – Ей что-нибудь говорит имя Ярослава?

– Нет, ничего, – пожала плечами Сара.

Оставалось лишь вызвать экспертную группу, чтобы собрать в спальне образцы ДНК. Но если жившая здесь женщина не значится в полицейских досье, они не выявят никаких совпадений и Саре снова придется начинать с нуля. Она позвонила Эрике Лерстад и объяснила ей, как добраться до усадьбы, особо подчеркнув, что та должна выехать со всем своим оборудованием для проведения анализов.

У них с Адрианом было добрых три часа, чтобы продолжить осмотр дома. И начинать надо было с этой комнаты. Им необходимо было найти тот тайник, о котором упоминала таинственная Ярослава в своем сообщении.

Словно прочитав ее мысли, офицер Колл уже начал обход комнаты, тщательно осматривая каждый уголок. Голую стену напротив кровати он простукал в нескольких местах в надежде обнаружить в ней скрытые пустоты.

Наблюдая за его действиями, Сара спросила себя, почему эта стена совершенно белая, тогда как остальные богато декорированы. На этом месте раньше что-то было? Если только это не…

У Сары сработала интуиция. Она отступила на несколько шагов, легла на пол и посветила под кровать фонариком.

– Там! – прошептала она.

В луче фонаря виднелись картонная коробка и деревянная шкатулка.

– Что там? – спросил офицер Колл.

Сара подтянула оба предмета к себе. Шкатулка, размером с коробку для обуви, была закрыта на висячий замок, а картонная коробка наполовину открыта. Сара вынула из нее видеопроектор; в гнездо на задней панели аппарата был вставлен USB-накопитель.

Мозг Сары словно получил заряд электричества. Наконец-то ей в руки попало нечто, что могло дать ответы на неразрешимые до сих пор вопросы.

– Так вот для чего служит белая стена, – прокомментировал Адриан, уже начавший, несмотря на некоторые трудности, вызванные загипсованной рукой, подключать видеопроектор.

Сара тряхнула запертую шкатулку. Внутри что-то стукнулось о стенки. Она сразу подумала о ключе, который был при ней, но скважина замка оказалась слишком маленькой для него.

– Адриан, ваше оружие.

Офицер оценивающе оглядел ее, после чего протянул свой пистолет.

Сара взяла его и дважды ударила рукояткой по висячему замку шкатулки, металл которого не выдержал.

Стоя одним коленом на полу, она затянутыми в перчатки пальцами взялась за края крышки и осторожно ее открыла.

Глава 24

Внутри шкатулки находилась кость.

Сара коснулась ее пальцами.

– Что это такое? – спросил Адриан серьезным голосом.

Сара не была экспертом в анатомии, но присутствовала при достаточно большом числе вскрытий и видела немало рентгеновских снимков жертв преступлений, чтобы определить, что эта вытянутая косточка от фаланги пальца.

Она внимательнее осмотрела ее. С учетом небольшого размера, кость принадлежала ребенку.

Сара, дрожа, положила кость обратно в шкатулку и опустила крышку.

– Все в порядке? – забеспокоился Адриан.

Неужели Сара нашла улики, упомянутые в сообщении? Пока было слишком рано это утверждать.

Ей необходимо было узнать больше. Она кивком указала на видеопроектор. Адриан задернул на окне шторы, потом включил аппарат, который поставил на кровать. На USB-накопителе был единственный видеофайл продолжительностью две минуты, названный «Пузыри». Приведя в порядок дыхание, Сара нажала на кнопку «Воспроизведение».

Экран окрасился в синий цвет, картинка подпрыгнула, и на экране появились две маленькие девочки, бегающие по саду. Каждая старалась первой схватить мыльные пузыри, которые выдувала сидящая рядом с ними женщина. В одной из девочек Сара узнала себя в возрасте шести или семи лет. Она никогда не видела этого фильма.

– Па, давай играть с нами! – крикнула Сара, повернувшись к камере.

Сестры прыгали и веселились, подбадриваемые улыбающейся матерью. Но тут камера взяла крупным планом лицо Камиллы. Вблизи стало видно, что ее взгляд не выражает ничего, кроме грусти и изнеможения. Крупный план держался долго, как будто отец Сары хотел проникнуться болью своей безутешной супруги. Потом камера вновь перешла на девочек.

«Сара! Джессика! Быстрее, пока они не улетели к солнцу!»

Сара и ее сестра стали еще быстрее хлопать мыльные пузыри.

«Отлично, дочки!» – кричал Андре Вассили, не выпускавший из рук камеры.

«Папа, они улетают слишком высоко, скорей, помоги нам!»

Объектив медленно переместился на Камиллу, чьи глаза заволокло слезами.

«Мама, почему ты плачешь?» – спросила маленькая Сара.

«Мыльный пузырь лопнул у меня в глазу. Ловите, вот новые!»

Слышалось громкое дыхание за камерой.

Потом Андре Вассили положил аппарат на землю.

«Да, папа!» – закричали обе сестры.

И фильм закончился, экран стал черным.

Сара поднялась и подошла к окну, чтобы скрыть слезы. Раздвинув шторы, она смотрела на усадьбу, над которой висело облако тумана.

Она не помнила, чтобы слышала от отца «дочки», и тем более не помнила, чтобы он их хвалил, когда они были детьми. Возможно, этот фильм был единственным свидетельством проявления его нежности к ним. Единственный раз он согласился поиграть с ними, единственный раз слово «семья» для них всех наполнилось смыслом. Сара вытерла повисшие на ресницах капли и отвернулась от окна. Сев на пол, спиной к стойке кровати, она потратила некоторое время на то, чтобы совладать с собой. Она оценила тактичность Адриана, делавшего вид, что занят отключением проектора.

Сара попыталась понять, почему видео оказалось в этом доме. Означало ли это, что хозяйка здешних мест – мать ребенка, рожденного от Андре Вассили? Эта фраза из звукового сообщения: «Я не оставлю тебя в покое до тех пор, пока ты не скажешь им правду» вроде бы подтверждала такую догадку. Что, если косточка в коробке принадлежит этому ребенку? «Ты не можешь дольше скрывать то, что сделал», – наговорила неизвестная Ярослава на автоответчик. Можно ли было продолжить фантазировать и вообразить, что Андре Вассили причастен к смерти этого ребенка? Сара не хотела в это верить, и тем не менее данное предположение объясняло бы убийство ее отца, ставшего жертвой мести отчаявшейся женщины.

Одолеваемая роем вопросов, Сара потеряла нить рассуждения.

– Мне надо отдохнуть. Разбудите меня, когда приедет Эрика.

Ее тон не допускал возражений.

– Ладно. Я пока обойду имение.

Офицер Колл покинул спальню, оставив Сару наедине с ее сомнениями и страхами. Несмотря на нервное перенапряжение, она постепенно сумела остановить беспорядочное верчение мыслей в голове и наконец заснула.

Сара не знала, сколько времени проспала, когда проснулась, разбуженная шумом разговора, доносившимся из сада. Она подошла к окну и увидела Адриана, стоявшего с прижатым к уху мобильником. Она бесшумно подошла к нему. Он вздрогнул от неожиданности, когда обнаружил ее прямо у себя за спиной.

– Я не слышал, как вы подошли.

– С кем вы разговаривали?

– Вы мне не доверяете, да?

Он посмотрел большими голубыми глазами в глаза Сары. Она выдержала его взгляд.

– Со Стефаном Карлстрёмом. Докладывал ему обстановку.

– Вы сами ему позвонили?

– Нет… Он мне.

Сара посмотрела на часы. Было около полуночи.

– В такой час?

Адриан протянул ей свой телефон, чтобы показать последний входящий звонок. Сара узнала служебный номер Стефана.

Почему он не позвонил ей напрямую? Начал дистанцироваться от нее, чтобы не оказаться втянутым в дело маленького Маттса Хелланда? Вообще, это было не в характере Стефана. Чтобы развеять сомнения, она набрала его номер.

– Да, Сара. Я знаю, что ты мне скажешь. Зачем было звонить Адриану вместо того, чтобы напрямую поговорить с тобой?

– Именно.

– Потому что я хотел убедиться, что он справляется со своими обязанностями и не превратился в обузу для тебя.

– На мой взгляд, он весьма хорош.

– Тем лучше. А если бы я понял… Подожди секунду…

Сара услышала слова, адресованные не ей: «Что? Вы уверены? Мать вашу!»

– Стефан?

– Да, Сара. Извини, мне надо бежать. Держи меня в курсе, если узнаешь что-нибудь новенькое, договорились?

– Что происходит? Почему вы все на службе в такой час?

– Только что сообщили о новом убийстве.

– А! Ну ладно…

– Мужайся, Сара.

На памяти Сары это был первый случай, когда Стефан потерял контроль над собой.

– Что вы обнаружили во время обхода имения? – спросила она Адриана, чтобы не отвлекаться на посторонние мысли.

Офицер пожал плечами.

– Оно действительно очень большое. В саду имеется сарайчик, я его обыскал, но нашел только инструменты. Сходил к пруду, посмотрел… там тоже ничего интересного.

– К пруду мой отец уж точно никогда даже близко не подходил.

Сара сжала в кармане ключ. Какой же замок он открывал? Для очистки совести она дошла до ворот, которые в момент их появления не были заперты, и попыталась вставить ключ в замочную скважину. Но та оказалась слишком широкой, и ключ повернулся в пустоте. В этот момент она услышала приближающийся звук автомобильного двигателя. Из темноты вынырнули огни проблескового маячка полицейской машины, за рулем которой Сара увидела Эрику Лерстад.

Когда эксперт припарковалась, Сара и Адриан помогли ей занести оборудование в дом. Они сняли чехлы со столов, чтобы расставить на них приборы перед тем, как подключить их.

– Что это за место? – удивилась Эрика, соединяя между собой два компьютера. – Домище просто гигантский.

Эксперт поставила на один из столов термос с кофе, после чего продолжила готовить оборудование к работе.

– Надо будет произвести не только голосовой анализ, – предупредила Сара, – но также осмотреть кость, найденную нами в шкатулке. А еще собрать образцы ДНК в двух жилых комнатах дома.

Эрика кивнула и взяла чашку с дымящимся кофе, которую протягивал ей Адриан.

– Думаю, я правильно поступила, что взяла термос побольше, – сделала она вывод, потягивая напиток. – Кстати, анализ образцов ДНК Елены Русской ничего не дал. Я не нашла ни малейшего сходства с образцами, взятыми в доме жертвы.

Сара не строила на сей счет никаких иллюзий. Но этот результат, по крайней мере, исключал одну подозреваемую.

– Спасибо, – поблагодарила она. – Для начала я хотела бы, чтобы вы сравнили три голосовых образца с голосом из сообщения на автоответчике.

– Начну прямо сейчас.

Она включила компьютер.

– Начните с моей тетушки, – велела Сара, делая Адриану знак передать его телефон эксперту. – Затем два остальных образца: моей матери и моей сестры.

– Они у вас уже есть?

– Нет, мы их получим немедленно.

– В таком случае попросите их произнести фразы из этого списка. Звуковой спектр этих слов позволяет особенно точно проводить сравнительный анализ.

Она вынула из чемоданчика карточку в пластиковой обложке и протянула ее Саре.

– Офицер Колл, позвоните моим матери и сестре, – распорядилась Сара, протягивая ему свой телефон и карточку.

– Уже за полночь, вы уверены, что?..

– Звоните им.

– Постарайтесь, чтобы не было шумов-паразитов! – крикнула Эрика вслед выходящему из комнаты Адриану.

Он поднял руку в знак согласия и закрыл за собой дверь.

Эрика подсоединила телефон офицера к компьютеру и скачала на него запись разговора Сары с Ингрид Йорсен. Параллельно она запустила программу голосовой идентификации. На экране возникла летучая мышь – логотип «Вокс», и Эрика загрузила файл разговора Сары с тетей, который сразу отобразился в графическом виде. Надев наушники, она прослушала диалог в первый раз.

– Как это работает? – спросила Сара, опершись обеими руками о стол.

– Для начала я очищу звуковой сигнал, отфильтровав ненужные фрагменты и шумы-паразиты. В частности, сотру ваш голос, – объяснила Эрика, выделяя несколько фрагментов записи, которые затем удалила.

Сара оценила компетентность эксперта. Перед монитором та явно чувствовала себя увереннее, чем на месте преступления.

– Насколько можно доверять результатам этих голосовых идентификаций?

– На сто процентов нельзя, но эта новая программа совершеннее предыдущих. Она даст нам биометрический анализ говорящего: форму его гортани, нёба, носа и даже черепа, который является резонансным ящиком для произносимых звуков. Также она даст нам частоту вибраций голосовых связок. Установить личность возможно, даже если подозреваемый говорит на ином языке, чем в представленном для сравнения образце.

Сара с интересом наблюдала за манипуляциями Эрики.

– Вот, почистила, – заключила эксперт. – Теперь я определю частоты, характерные для голоса вашей тетушки, и выделю наиболее индивидуальные, то есть ее тембр.

На экране появилась кривая.

– Вот то, что называется голосовой подписью вашей тети, – пояснила Эрика. – Теперь ее можно сравнить с той, которую я вывела для голоса из сообщения, оставленного на автоответчике вашего отца.

Сара вытерла ладони о бедра.

Эрика еще что-то ввела или удалила и кликнула на опцию «Сравнить две голосовые подписи». Запустилась полоска скачивания, сообщая, что предположительное время, которое потребуется для завершения операции, равняется трем минутам.

Сара слышала доносившийся из-за двери приглушенный голос офицера Колла, разговаривавшего, очевидно, с Камиллой или Джессикой.

– Инспектор, есть результат, – сообщила Эрика.

Сара повернула голову к экрану. На экране высветился коэффициент совпадения: 9,82 %.

– Это не она, – заключила Эрика.

– Точно?

– При таком низком проценте – да, я могу заявить категорически.

В комнату вошел Адриан и протянул телефон Сары эксперту. Та, ни слова не говоря, подключила аппарат к компьютеру, на который переписала записи разговоров с Джессикой и Камиллой.

– Адриан, останьтесь здесь с Эрикой, чтобы помочь ей, если понадобится. А я проверю все двери в доме – не подойдет ли ключ к какому-нибудь замку.

Сара просто не могла ждать вердикта в присутствии двух своих коллег. Она взяла свой мобильный и покинула салон, мысленно моля, чтобы голосовая идентификация не установила сходства голоса Ярославы с голосами ее матери и сестры.

Глава 25

Сара пересекла холл, направляясь в западное крыло здания. Повсюду в насыщенном пылью воздухе стоял затхлый запах закрытого помещения.

Попробовав открыть ключом все двери первого этажа, она пересекла холл в обратном направлении, чтобы подняться на второй этаж, и услышала за дверью гостиной голос своей матери. В динамике компьютера непрерывно крутилась одна и та же фраза: «Листья по ветру летят». Сара продолжила осмотр, посетив все помещения, в которых еще не бывала. Потом она вернулась в спальню и вывалила из шкафов все вещи, сбросила с кровати простыню, перевернула матрас и, наконец, запыхавшись, рухнула на него. Никогда еще она не ощущала себя такой дезориентированной, как в это мгновение. Ее жизнь была похожа на эту комнату, в которой она перевернула все вверх дном.

Совершенно вымотанная, Сара откатилась к спинке кровати и сжала виски руками. Ладонь коснулась коротких прядей волос, напомнив ей те далекие минуты, когда Кристофер проводил пальцами по ее длинной рыжей гриве.

Она потрясла головой, словно прогоняя воспоминания, и тут заметила видеопроектор, полуприкрытый разорванной простыней. Она снова включила его. Кадры фильма из ее детства, снятого отцом, вновь появились на белой стене.

«Сара! Джессика! Быстрее, пока они не улетели к солнцу! Отлично, дочки!»

«Папа, они улетают слишком высоко, скорей, помоги нам!»

Ее душил вставший в горле комок. Ну почему отец всегда не был с ними таким, как на этих кадрах: участником их игр, веселым, живым? Зачем эта вечная отстраненность и молчание?

Усадьбу окутала ночная темнота, и Сара включила одну из ламп, стоявших на столике у изголовья кровати. Когда в дверь постучали, она вздрогнула. Вошел Адриан.

– Голосовой анализ вот-вот закончится.

Сара рывком вскочила и побежала на первый этаж.

Глава 26

Едва открыв дверь, Сара спросила Эрику:

– Ну что?

– Я произвела сравнительный анализ…

– Есть совпадения? – перебила ее Сара.

– Похоже, что нет.

Эксперт показала два окна на экране своего компьютера и включила режим чтения. Голос матери и неизвестной перекрывали один другой, слог за слогом.

– Наверху голос из сообщения на автоответчике, внизу – голос вашей матери. Как вы видите и слышите, голосовые спектры не совпадают. Во всяком случае, максимальное совпадение не превышает 46 процентов.

– А у Джессики?

– Совпадение еще меньше.

Оба голосовых отпечатка появились на экране, а на полоске результатов возникла цифра 32 %.

– Тогда почему у меня такое впечатление, что голос с автоответчика мне так знаком?

Эрика пожала плечами.

– Как вы сами говорите, это впечатление. К тому же голос в сообщении изменен, что сбивает вас с толку.

– А откуда вы знаете, что он изменен?

– Фонемы произносятся не всегда одинаково. Например, ее «о» порой звучит ближе к «ы». Чего не бывает, когда человек говорит своим обычным голосом. Следовательно, да, это мог бы быть частично измененный голос вашей сестры или вашей матери. Но это не так.

– Дайте-ка мне еще раз послушать сообщение.

Эрика включила воспроизведение, и через динамики компьютера снова зазвучал встревоженный женский голос:

«Это я, Ярослава. Я знаю, что ты не хочешь меня слышать. Что ты предпочел бы, чтобы я замолчала навсегда. Ты даже хотел бы, чтобы я перестала существовать. Но ты знаешь, что это невозможно. И ты знаешь, что я не оставлю тебя в покое до тех пор, пока ты не скажешь им правду. Ты должен им сказать, кто ты есть на самом деле! Ты не можешь…»

– Стоп! – внезапно скомандовала Сара, охваченная страшной догадкой. – Повторите кусок, где она говорит: «Ты должен им сказать, кто ты есть на самом деле!»

Эрика переместила курсор и проиграла указанный фрагмент еще раз. По телу Сары с головы до ног пробежала ледяная дрожь, от которой она словно окаменела. Она с трудом подтянула к себе стул и упала на него.

– Вернитесь в самое начало файла, – пробормотала она.

Эрика удивленно подняла брови.

– Вы что-то услышали?

– Вот отсюда и досюда, – объяснила Сара, указав две точки на экране.

Эрика казалась изумленной.

– Отсюда? Но ведь в этой части нет голоса неизвестной.

– Проанализируйте этот фрагмент.

– Простите, но это бессмысленно.

Сара закрыла глаза, пытаясь восстановить дыхание. Но как можно сохранять хладнокровие в подобный момент?

– Сделайте это! – приказала она, прежде чем сцепить пальцы перед ртом.

Эксперт вырезала небольшой фрагмент. Анализ продолжался несколько минут, в которые ни Адриан, ни Эрика не решались произнести ни слова.

– Закончила, – объявила Эрика.

– Установите степень вероятности соответствия голосу из сообщения.

Просьба выглядела нелепой. Эрика обернулась, прося взглядом совета у Адриана, который в ответ лишь скептически пожал плечами. Она сделала несколько манипуляций и запустила автоматическое сравнение.

Появилась полоска процентов загрузки. Адриан подошел ближе к экрану. Сара не сводила глаз с меняющихся цифр, грызя ноготь на большом пальце.

32 %, 58 %, 72 %…

– Это невозможно, – прошептала эксперт.

87 %.

Эрика быстро застучала пальцами по клавиатуре компьютера.

– Однако все настройки правильные…

92 %.

100 %.

– Господи! – прошептала Сара.

В нижней части экрана находился образец голоса неизвестной. А в точности над ним – фрагмент, проанализировать который Сара попросила Эрику:

вступительные слова, звучащие при начале работы автоответчика. Слова, которые произносил отец Сары:

«Это автоответчик Андре Вассили. Оставьте ваше сообщение».

Программа установила стопроцентное совпадение двух звуковых отпечатков.

– Это не… возможно, – пролепетала Эрика.

И тем не менее результат анализа был категоричен: голос неизвестной, звонившей на мобильный Андре Вассили, был голосом самого Андре. Ярослава и Андре Вассили были одним и тем же человеком.

Глава 27

Ошарашенная Сара стояла перед воротами усадьбы.

– Эксперт закончила сравнительный анализ образцов ДНК вашего отца с образцами ДНК этой женщины, взятыми с частичек кожи и волос, найденных на платьях, простынях и щетках для волос в спальне наверху, – сказал подошедший к Саре Адриан. – Она на сто процентов уверена в результате. Это Андре Вассили приезжал сюда… ну… это он принимал облик женщины.

Сара стояла, уставившись в одну точку на темной опушке окружающего усадьбу леса. В мозгу ее бушевала настоящая буря вопросов. Ее отец не только был трансвеститом, но еще и изменял голос и звонил самому себе на мобильный, находясь в полном раздвоении личности. Он не играл, изображая другого человека, он и был этим другим. Этой самой женщиной. Андре Вассили имел две личности. В это невозможно было поверить. Как долго он пребывал в таком состоянии? Существовала ли связь между его патологией и его убийством? Может быть, одна его личность убила ребенка и хотела скрыть это преступление, тогда как другая пыталась заставить первую признаться? Может быть, в этом заключался смысл оставленного на автоответчике сообщения: «И ты знаешь, что я не оставлю тебя в покое до тех пор, пока ты не скажешь им правду. Ты должен им сказать, кто ты есть на самом деле! Ты не можешь дольше скрывать то, что сделал. И не пытайся уничтожить улики: я их спрятала там, куда ты не осмелишься отправиться их искать».

Нет, тут должно быть что-то другое, сказала себе Сара.

Фаланга пальца лежала в шкатулке, просто засунутой под кровать. Разве это недоступный тайник? Немного растерявшись, Сара позвонила матери, чтобы сообщить ей об открытии и получить разъяснения. Но Камилла Вассили не захотела верить откровениям дочери и сама закончила разговор: она сойдет с ума, если и дальше будет слушать подобные вещи.

– Холодно, – констатировал Адриан, зевая.

Сара только сейчас поняла, что ее напарник совсем не отдыхал за день.

– Вы так долго не выдержите. Вам надо хоть немного поспать.

Офицер потер глаза и покачал головой:

– Пока что кофе еще действует. Я вам скажу, когда больше не смогу. Какой у нас следующий этап? – спросил Адриан.

Сара слышала во

© XOE Editions, 2019

© Перевод и издание на русском языке, «Центрполиграф», 2020

© Художественное оформление, «Центрполиграф», 2020

Глава 1

Сара открыла глаза, и взгляд ее уперся в потолок камеры. Что за звук вырвал ее из сна? Мозг под действием транквилизаторов работал медленно. Она неловко приподнялась на койке и посмотрела по сторонам.

Тусклый свет неоном заливал коридор до бронированной двери, ее будильник, такой же тусклый, показывал 5:53.

Вдали устало гудел вентилятор, послышался кашель, за ним – скрип пружин изношенного матраса, а снаружи доносились приглушенные завывания ветра, обдувающего колючую проволоку на гребне тюремной стены.

Начинавшийся день обещал стать особым для нее одной. Не было никакой причины, чтобы тюрьма и остальные триста заключенных, содержавшихся в ней, изменили свои привычки.

Сара затаила дыхание. Ее обостренный слух только что уловил странный звук, выпадавший из обычной тюремной симфонии. Неясный, едва слышный, он тем не менее был реален, и теперь она понимала, откуда он исходит: из помещения надзирательниц. Голоса – жужжащие, нервные.

Сара сбросила одеяло и поставила босые ноги на ледяной пол. Она обошла туалетную кабинку, откуда исходил острый запах мочи, прошла мимо раковины умывальника, держась за нее рукой, и остановилась перед тяжелой зеленой дверью, прильнув к глазку в ней. Шум стал отчетливее. Сара прижалась ухом к холодному металлу двери, на этот раз она была уверена: кто-то приближается. Судя по ритму позвякивания связки ключей о ремень, человек шел быстро. Даже торопливо.

Внезапно прозвучали два положенных по инструкции удара в дверь камеры. Затем раздались щелчки ключа в замке и скрип дверных петель. Дверь открылась, и в проеме возникла массивная фигура старшей надзирательницы.

– Сара Геринген, одевайся.

Белесый свет ворвался из коридора в камеру так же агрессивно, как этот приказ, брошенный в лицо.

– Зачем? – спросила Сара, глядя надзирательнице в глаза. – Мое освобождение назначено на восемь часов утра, а сейчас и шести еще нет.

Надзирательница, похожая на колобок в форме, потерла свой двойной подбородок, как будто ее укусил комар.

– Тут тебя кое-кто хочет видеть.

– Кто?

– Не знаю! Делать мне больше нечего, как отвечать на твои вопросы.

Сара внимательно рассматривала собеседницу так же, как раньше во время допросов рассматривала подозреваемого. Суетливость надзирательницы, избыточная властность и нервозность движений выдавали ее дискомфорт.

Этой женщине явно было не по себе. Либо потому, что она была не согласна с приказом, выполнить который ее заставили, либо потому, что боялась открыть Саре личность ее гостя.

Обе женщины прошли вдоль бронированных дверей, за которыми томились черные души других заключенных. Из камер пахло моющим средством, едва заглушавшим запах пота.

– Быстрее!

Это отступление от расписания нарушало план, придуманный Сарой для этого исключительного для нее дня – дня выхода на свободу. Едва она шагнула бы за ворота тюрьмы Осло, на нее накинулись бы с вопросами журналисты: «Вы испытываете радость оттого, что оправданы по ватиканскому делу, или негодование от того, что провели год за решеткой?», «Чем намерены заняться?». Она хранила бы молчание, не в силах ответить. В толпе любопытных Сара, возможно, увидела бы Кристофера, но не поддалась бы искушению подойти к нему. Ее мать и сестра, возможно, захотели бы обнять ее, а отец, как обычно, стоял бы в стороне. И только войдя в родительский дом, Сара сказала бы им то, что они хотели услышать: она счастлива оттого, что наконец вышла на свободу.

– Куда именно мы идем? – спросила Сара.

– В кабинет директора.

– Это он хотел меня видеть?

– Он тебе это сам скажет.

Надзирательница уже стучала в дверь директорского кабинета.

– Войдите! – ответил напряженный голос.

Сара набрала в легкие больше воздуха и убедилась, что твердо стоит на ногах. Она сразу узнала директора тюрьмы – маленького человечка в очках, вставшего из-за рабочего стола, чтобы протянуть ей руку, но застыла в неподвижности. В кабинете находился еще один человек.

– Мне нет необходимости представлять вам Стефана Карлстрёма, – произнес маленький человечек.

Начальник полиции Осло – мужчина возрастом от сорока пяти до пятидесяти, с квадратными плечами и лысой головой – сделал шаг навстречу Саре.

– Я… счастлив тебя видеть, – начал Стефан.

За год Сара потеряла десять килограммов, и ее стройность превратилась в нездоровую худобу. Она теперь не собирала волосы в хвост, а носила короткую стрижку, растрепанные волосы еще больше подчеркивали ледяную голубизну ее глаз.

Что осталось от его боевого товарища, с которым он служил в спецназе? Во что превратилась крепкая, уверенная в себе инспектор полиции, работой которой он руководил на протяжении почти десяти лет?

– Почему ты здесь? – спросила его Сара.

– Присядь, пожалуйста, – предложил он.

Эти церемонии Саре не нравились: все это было слишком медленным, слишком торжественным. Она села на стул, чтобы не терять времени.

Стефан заговорил, как будто пересказывая недавно заученный урок:

– К сожалению, у меня для тебя плохая новость.

Сара даже не моргнула.

Начальник полиции пошевелился в кожаном кресле, которое при его движении заскрипело.

– Новость о твоем отце, – проронил Стефан. – Он нас покинул…

Голос Стефана прозвучал в тишине, плотной, как материал, из которого были сделаны прочные тюремные стены.

Сара отказывалась поверить в то, что услышала. Этой новости не было места в программе, составленной ею для себя на этот день.

– О его смерти стало известно этой ночью… – вновь заговорил Стефан.

В этот раз слово «смерть» поразило ее, но боль пришла не сразу. Она выросла при отце, но по-настоящему его не знала. Когда он еще работал, а она и ее сестра были маленькими девочками, работа военного репортера забрасывала его в разные далекие уголки мира. Когда отец возвращался, он рассказывал очень мало и почти не участвовал в жизни семьи. После его выхода на пенсию их отношения оставались спокойно-ровными и отстраненными. Он еще при жизни был для нее отсутствующим. С точки зрения рассудка его смерть была почти незначительным событием. Но в глубине сердца Сара почувствовал укол, и горло ее непроизвольно сжалось.

– А почему сообщить об этом приехал ты?

Стефан сплел пальцы и с глубоким вздохом проронил:

– Потому что его убили.

В мозг Сары ударил заряд электричества, вызвав выброс адреналина, растекшегося по всему телу. Ей вдруг показалось, что она очнулась от долгого сна.

– Убили? Моего отца?

Стефан кивнул.

– Сара, мне очень жаль! Я…

– Это не имеет никакого смысла! Никакого!

Начальник полиции погладил свой лишенный растительности череп.

– Я знаю, в это трудно поверить.

– А моя мать? – спросила Сара, содрогнувшись.

– С ней все в порядке. Ее не было дома, когда это случилось: она заночевала у твоей сестры. Они собирались вместе ехать встречать тебя при выходе из тюрьмы.

– Этого не может быть… Что случилось?

– Соседка вышла выгулять свою собаку, а та стала лаять перед дверью дома твоих родителей, вырвалась, и хозяйка поймала ее буквально перед входной дверью. Дверь была взломана. Соседка позвала, но на ее голос никто не отозвался. Она сразу же вызвала полицию. Было 22:30. Прибывший на место патрульный экипаж обнаружил труп твоего отца в его кабинете на втором этаже.

Сара справилась с подкатившей тошнотой.

Стефан протянул руку к ее плечу, но она отстранилась.

– От чего он умер?

– Пока точно неизвестно… На месте работают эксперты. Единственное, что мы знаем: входная дверь была взломана.

– Плохо закончившаяся попытка ограбления, – прошептала Сара.

Стефан словно подбирал слова. Сара не сводила глаз с его губ, готовая моментально поймать первый сорвавшийся с них звук.

Он посмотрел ей прямо в глаза.

– То, в каком виде нашли твоего отца, Сара, не может быть результатом нападения застигнутого в доме вора. Только не эта мизансцена.

Глава 2

Внедорожник БМВ с эмблемой норвежской полиции на боку мчался по шоссе, разметая кучи опавших листьев. Выход из тюрьмы раньше назначенного времени позволил Саре избежать натиска поджидавших ее журналистов. В мягком салоне автомобиля инспектор откинулась назад, положив голову на подголовник сиденья. Вдалеке Сара увидела холм Гёустад – строители восстанавливали психиатрическую больницу. Шрам в углу глаза дернулся, и в памяти всплыл жуткий пожар, уничтожавший здание. Только бы ей никогда больше не пришлось снова переступить порог подобного места! Стефан решился нарушить молчание:

– Хочешь, остановимся взять что-нибудь перекусить?

– Спасибо, – ответила Сара, поворачиваясь к нему, и только тут заметила на его безымянном пальце обручальное кольцо.

– А ребенок у вас есть? – спросила она.

– Что?

Она кивком показала на кольцо.

Стефан, казалось, смутился.

– Нет, пока еще нет. Мы поженились совсем недавно. Всего пять месяцев назад.

– Я рада за тебя.

Снова повисло молчание.

По мере того как они приближались к фьорду, воздух становился более влажным, из придорожных канав поднимался туман, пытавшийся окутать машину.

– Стефан, кому поручено расследование?

Прежде чем ответить, начальник полиции покусал ноготь на мизинце.

– Если бы это зависело от меня, я бы поручил его тебе. Но как ты отлично знаешь, по бюрократическим правилам это не пройдет. Прокурор никогда не согласится…

– Не думаешь же ты, что я буду стоять в стороне сложа руки, в то время как кто-то другой станет расследовать убийство моего отца!

– Знаю… И именно для этого придумал особую комбинацию.

– То есть?

– Официально ты не будешь вести расследование. Я назначил молодого перспективного дипломированного парня, но он позволит тебе самой без помех расследовать дело, оставаясь в тени.

– Ты в этом уверен?

– Я сам брал его на службу.

– А если кто-нибудь его выдаст?

– Я обещал ему, что прикрою его, и сделаю это.

– А остальная следственная группа?

– Я создал совсем маленькую команду, чтобы максимально уменьшить риск утечки. Судмедэксперта ты знаешь. Это Тобиас Ловструд.

Сара вспомнила, какая взаимная симпатия возникла между нею и этим старым, немного чудаковатым экспертом во время расследования дела в больнице Гёустад. Она была уверена, что он ее не выдаст.

– Экспертом-криминалистом я назначил молодую, начинающую сотрудницу. Ты для нее – идеал и образец для подражания. Она будет нема как могила. Кроме того, в случае чего я и ее прикрою.

Сара оценила весь тот риск, который Стефан брал на себя ради нее.

– Спасибо, – сказала она.

– Постарайся не светиться и будь осторожна. Это все, что я от тебя прошу. То, что сделали с твоим отцом, мог совершить только сумасшедший, причем из-за страшной ненависти.

В тот момент, когда слова Стефана звучали в ее ушах, Сара увидела первые дома квартала, в котором жили ее родители. Прижавшись лбом к стеклу, она стала считать их, как всегда делала в детстве, возвращаясь с каникул. Старые дубы, ее друзья прошлых лет, сегодня стояли, опустив голые ветки, словно искривленные руки. Она продолжала счет до того момента, когда впереди появились огни, пробивавшиеся сквозь туман. Это были проблесковые маячки полицейских автомобилей.

И тут Сара увидела на холме приближающееся массивное строение: дом ее детства; она и представить себе не могла, что однажды на него будут отбрасывать свет, словно танцующие какой-то зловещий танец, отблески маяков машин полиции.

Сара вздрогнула от хлопка водительской дверцы. Стефан вышел и поднял воротник парки, защищая от холода свой голый затылок. Она в свою очередь тоже вышла из теплого салона машины.

Запах влажной земли и покалывающий кожу холод разбудили ее притупившиеся чувства. Сара пошла к калитке, возле которой угадывался силуэт дежурного офицера.

Он приветствовал начальника здоровой рукой, другая была в гипсе.

– Офицер Колл, представляю вам инспектора Сару Геринген, – сказал Стефан.

Стоявший на посту офицер приветствовал ее коротким кивком и несколько излишне торопливо поднял черно-желтую ленту, преграждавшую вход на участок.

Стефан хотел еще что-то добавить, но для Сары с этого момента не было более неотложной задачи, чем войти в дом.

В тишине раннего серого утра скрип шагов по гравиевой дорожке отдавался от окружавшей их стены тумана, который был настолько густым, что Саре понадобилось несколько секунд, чтобы разглядеть очертания возвышавшейся над домом большой трубы. А вот на это узловатое дерево они с сестрой забирались и играли в пиратов и в страну, где главные – дети. Ей вдруг представился отец, собирающий опавшие листья, а мать зовет их обедать.

– Сара… ты в порядке?

Она не ответила и пошла к дому.

Входная дверь была приоткрыта. Сара хотела распахнуть ее, но тут кто-то тронул ее за плечо. Она моментально ухватилась за запястье и уже готова была вывернуть его, но вовремя совладала с собой.

Стефан смотрел на нее со смесью тревоги и боли. Смутившись, Сара разжала пальцы.

– Ты уже не в тюрьме…

Сара сделала извиняющийся жест рукой.

– Не забудь это, – сказал Стефан, протягивая ей пару латексных перчаток и бахилы.

В прихожей консоль из белой сосны была на своем месте, с потолка по-прежнему свисала тяжелая люстра. Сара поставила ногу на первую ступеньку лестницы, и одна из половиц скрипнула. Мать постоянно просила отца укрепить эту половицу, а он проводил дни в садике или в одиночестве в своем кабинете.

Она продолжила подниматься. Комок в горле давил сильнее, живот напрягся. В легкие поступало все меньше и меньше воздуха. Она совсем запыхалась, пока поднялась на второй этаж.

Стефан уже ждал в конце коридора, перед дверью кабинета ее отца, откуда вырывался яркий свет, какой бывает в хирургических операционных.

Сара прислонилась к стене. Стефан шагнул к ней, чтобы помочь, но она подняла руку, показывая, что справится сама.

Мобилизовала волю, напрягла мускулы и пошла той походкой, которую знали ее коллеги: спокойной, но решительной. Стефан протянул ей респиратор.

– Мы пока не знаем результатов первых анализов… Сейчас ты поймешь, почему мы так осторожничаем.

Ошарашенная Сара надела респиратор и отрегулировала удерживающие его ремни.

Глава 3

Сара давно не заходила в эту комнату, но ей показалось, что здесь ничего не изменилось. Величественное бюро из лакированного дуба, похожее на церковный алтарь, стояло перед окном в форме полумесяца. Стенной книжный шкаф был полон книг по истории, а в помещении благочестиво витал запах воска. Девочки никогда не получали от отца приглашения присоединиться к нему в этом святилище, в котором он просиживал порой многие часы, но Сара несколько раз тайком пробиралась сюда и чувствовала себя здесь словно в защитном коконе.

Сегодня на полу стояли мощные прожекторы и было светло, как в операционной. В кабинете находились двое: сотрудница научно-технического отдела полиции в защитном комбинезоне и судмедэксперт в шапочке, закрывавшей его волосы, и в маске на лице, сидевший на корточках возле саквояжа с медицинскими инструментами.

– Приехала инспектор Геринген, – сказал Стефан.

Медэксперт с трудом распрямился и дружески махнул рукой Саре, которая не успела ему ответить, потому что остолбенела, увидев перед собой жуткую картину.

Труп лежал на полу, на спине, совершенно обнаженный, но полностью покрытый каким-то белым порошком. Странная пыль частично скрыла морщины пожилого человека, чья растянутая кожа словно приклеилась к костям, будто расплавившийся пластик.

Сара прерывисто дышала. Потрясенная сильнее, чем ожидала, она сдвинула маску респиратора на лоб, чтобы глотнуть свежего воздуха.

– Ты в порядке? – спросил ее Стефан.

Сара кивнула, но у нее тут же перехватило дыхание, когда она увидела, в каком состоянии руки и ноги отца. Кончики пальцев на них распухли, кожа так натянулась, что на одних кровь, казалось, вот-вот прорвется наружу, а на других уже появилась гангрена, окрашивая кожу в черный цвет, предвещавший скорое разложение.

Но когда взглянула на лицо, на которое до того старалась не смотреть, она испытала еще более сильный шок.

Под слоем белого порошка видны были искаженные невыносимой болью черты того, кто был ее отцом: углы губ разорваны, кровь запеклась коричневыми сгустками… Но страшнее всего был застывший в мертвых глазах отца ужас.

Сара прислонилась спиной к стене и опустилась на корточки. Сцепив пальцы рук, она никак не могла поверить в то, что увидела, и в то, что сможет перенести потом воспоминания об этом.

– Сара… – начал Стефан, присевший напротив нее. – Давай уйдем отсюда.

– Тобиас, какова причина смерти? – сумела выговорить Сара, обращаясь к судмедэксперту.

– Вот это вопрос… – начал тот. – Ни одна из обнаруженных ран не могла вызвать смерть. Мне пока неизвестна причина остановки сердца. Единственный момент…

– Что это за белый порошок?

– Анализы как раз сейчас проводятся. Мы боимся, что это окажется Bacillus anthracis[1], гидразин или фенарсазин-хлорид. Это могло бы помочь определить диагноз. Но пока не будем этим увлекаться – еще ничего не ясно.

– Следы убийцы или убийц? Хоть что-то? – обратилась Сара к стоявшей возле окна сотруднице научно-технического отдела, которая только что поместила в пузырек ворсинку ковра.

Ей ответил молодой голос, приглушенный защитной маской:

– На данный момент ничего. Но мы только что начали сбор и анализ обнаруженных образцов.

Сара снова повернулась к медэксперту; кулаки ее были сжаты, дыхание становилось все более прерывистым.

– Вы сказали «единственный момент»…

– Да, у вашего от… у жертвы обнаружены повреждения верхней части гортани и глотки. Желудок же при пальпации показался мне слишком напряженным. Это позволяет предположить, что жертву заставили проглотить чужеродное тело, находящееся в данный момент в его пищеварительной системе.

Сара велела доктору отвезти тело в Центр судебно-медицинской экспертизы для вскрытия. И вдруг, едва сдержав рвотный позыв, бросилась в ванную комнату, сорвала респиратор, и ее стошнило в раковину. Восстановив дыхание, прополоскав рот и умыв лицо, она села возле ванны, обхватив голову руками. Все происходящее было каким-то абсурдом.

Его не могли убить при таких обстоятельствах. Только не ее отца. Не этого спокойного человека, не попадавшего ни в какие сомнительные истории.

– Можно войти? – спросил Стефан.

– А что, если этим убийством целили в меня?

– Почему ты так думаешь?

– Не знаю, но мне кажется странным такое совпадение: его убили в день моего освобождения из тюрьмы.

– Полагаешь, кто-то послал тебе предупреждение или пытается отомстить?

Сара пожала плечами.

– В обоих случаях послание должно было быть ясным для тебя. Ты не видишь в этой мизансцене ничего, что могло стать для тебя конкретным указанием?

– Нет. Абсолютно ничего.

– Может быть, твой отец…

– Скажи, – перебила Сара, – все арестованные мною преступники в данный момент сидят за решеткой?

– Да, и сидеть им еще долго.

– Но почему убийца пошел на преступление именно вчера? Точно накануне моего выхода из тюрьмы?

– Может быть, просто потому, что твой отец остался в доме один… Это облегчило убийце его задачу.

Сара начала понимать, что ей придется принять версию, которую она отвергла с самого начала. Потому что она сейчас видела единственное объяснение этому убийству. Объяснение столь же жуткое, как искаженное лицо трупа: ее отец был не тем, за кого себя выдавал.

Глава 4

– Слушай, Сара, я не могу здесь оставаться дольше, – извинился Стефан. – Но мне надо тебе сказать еще кое-что. Пойдем в гостиную, там нам будет спокойнее.

Сара оперлась на руку, протянутую им, чтобы помочь ей встать. Они вместе спустились на первый этаж. Закрыв дверь гостиной, Стефан тихо сказал:

– Сара, тебе совсем не обязательно взваливать это на себя. Если ты только попросишь, я поручу дело опытному сотруднику.

– Мне это тяжело, но, если я буду сидеть и ничего не делать, будет еще тяжелее.

– O’кей. Тогда тебе понадобится это, – продолжал Стефан, протягивая ей мобильный телефон. – Пин-код 0598. Я забил в память номера, которые тебе понадобятся: мой и твоих товарищей по следственной группе. Возьми и этот фонарь. Твое личное оружие я тебе вернуть, конечно, не могу.

Сара разложила телефон и фонарь по карманам.

– Перед выходом ты взяла все свои бумаги?

– Стефан, ты принимаешь меня за новичка? Где сотрудник, который будет официально вести расследование?

– Ты его уже видела. Он стоял у входа. Его зовут Адриан Колл.

– Тот, что с рукой в гипсе?

– Я специально выбрал его, чтобы он тебе не мешал и не вздумал изображать из себя героя. Он здесь исключительно для того, чтобы подписывать бумаги и служить марионеткой. Ты против этого не возражаешь?

– Он уже видел место преступления?

– Да, разумеется.

– Тогда я переговорю с ним, когда уйдут медэксперт и девушка из научно-технического отдела.

Зазвонил телефон Стефана. Он вздохнул, потом посмотрел на Сару взглядом, выражавшим нечто большее, чем профессиональная симпатия.

– Подумай, может, тебе все-таки стоит отдохнуть и…

Она почувствовала, что Стефан не решается сказать ей что-то еще. Он хотел положить свою руку на ее, но остановился, в последний раз посмотрел ей в лицо, потом ответил на вызов и вышел из комнаты.

Оставшись одна, Сара не смогла удержаться от желания позвонить матери. Она набрала номер, а когда услышала дрожащее «Алло», у нее пропал голос.

– Алло, кто у аппарата? – повторила мать.

Сара закрыла глаза. Задыхаясь от душевной боли, не в силах произнести ни слова, нажала на отбой.

В подавленном состоянии она вышла из гостиной в тот самый момент, когда судмедэксперт и санитар выкатывали из дома тележку, на которой в черном пластиковом пакете лежал труп ее отца.

Не веря своим глазам, она проследила взглядом за мрачной процессией, проследовавшей по гравиевой дорожке до улицы. Дойдя до калитки, Тобиас Ловструд перекинулся несколькими словами с молодым полицейским, которому было официально поручено расследование.

Тот расписался в регистрационном журнале, после чего тело Андре Вассили погрузили в санитарную машину.

Хлопнули задние дверцы, и машина растворилась в тумане, не включая ни сирены, ни мигалки.

– Инспектор Геринген?

Она даже не заметила, как офицер Колл поднялся по ступенькам крыльца.

– Да?

– Офицер Колл. Это мне…

– Стефан все объяснил. Оставьте меня на несколько минут одну, потом я спущусь к вам.

– Хорошо, как скажете.

Сара снова поднялась на второй этаж и остановилась на пороге кабинета. Сотрудница научно-технического отдела скрупулезно продолжала свою работу, словно дисциплинированный муравей. Экипированная мощным фонарем «Полилайт» и в очках с желтыми стеклами, чтобы выявлять следы, невидимые невооруженному глазу, она направила луч света на пол, где несколькими минутами ранее еще лежал труп.

Сара отметила, что на эксперте уже нет респиратора.

– Я проверила помещение на наличие химических токсинов. Этот белый порошок не представляет никакой опасности, – сказала эксперт, жестом приглашая ее войти.

– А что это такое?

– Я пока еще не установила. Могу только сказать, что он не входит в список токсичных веществ.

Сара бросила быстрый взгляд на лицо молодой женщины. Лет тридцати, брюнетка, вид школьной учительницы.

– Улики?

– Многочисленные отпечатки пальцев, но нужно дождаться, пока в лаборатории проведут их сравнительный анализ с отпечатками жертвы. А также следов обуви с обувью жертвы.

– Вы уже осмотрели бюро?

– Пока нет… Хотите, я уйду?

– Нет-нет, продолжайте работать.

Сара прошла по комнате и посмотрела на дубовое бюро, освещаемое лампой с оранжевым абажуром, с кожаным бюваром на середине и авторучкой сбоку. Единственным более личным предметом была фотография в рамке. Со снимка улыбался отец, уже немолодой, в окружении двух девочек-подростков и жены. Фотография была сделана перед домом. Сара запомнила тот день еще и потому, что отец им тогда сказал, что любит их. Сказал единственный раз в жизни. Со слезами на глазах Сара поставила фотографию на место и открыла ящик стола. Внутри она нашла папки с документами, которые просмотрела, усевшись в глубокое отцовское кресло. Счета за электричество, воду, техобслуживание автомобиля, квитанции об уплате налога: все было в порядке, никаких подозрительных расходов.

Сара открыла второй ящик, и ее внимание тотчас же привлек желтый конверт с эмблемой норвежской полиции. Она извлекла написанное от руки и датированное 3 июня 2019 года заявление. Автором был ее отец – Андре Вассили. Сара пробежала взглядом заявление и не поверила собственным глазам.

Глава 5

Сара торопливо прочла заявление полностью:

«3 июня моя жена, г-жа Камилла Вассили, нанесла мне телесное повреждение, дважды ударив в лицо деревянной статуэткой размером с кулак, что повлекло легкое повреждение нижней челюсти и выраженный отек век одного глаза. Я желаю заявить о данном факте».

Сара была ошарашена.

Она знала, что родители не ладят между собой, но никогда и представить себе не могла, что они могут подраться. В ее глазах мать всегда была сама доброта. Что, судя по заявлению, которое держала в руках, было далеко не так. И она сама себе не могла поверить, что мать надо включить в список подозреваемых.

Сара в шоке поместила заявление в пластиковую папку-файл и положила на тележку эксперта рядом с собранными образцами.

– Напомните мне ваше имя.

– Эрика, мадам.

– Эрика, вы подтверждаете, что обнаружили на входной двери следы взлома?

– Да, мадам.

Сара задумалась.

Разумеется, ее матери не было необходимости взламывать дверь, чтобы войти. Но что, если она пыталась замести следы, инсценировав взлом уже после убийства? Этого нельзя было исключать. Сложнее было поверить в то, что она устроила такую мизансцену, чтобы убить мужа.

Сара закрыла ящик и решила осмотреть книжный шкаф. В конце концов, ее отец проводил в кабинете многие часы, и она всегда была уверена, что он там читал. Но что? Судя по названиям на корешках стоявших на полках книг, любимой его темой был период между двумя мировыми войнами, в первую очередь 1930-е годы. Полки, высившиеся от пола до потолка, были просто забиты работами, посвященными этому периоду, и это походило на какую-то манию. И только одна книга выбивалась из общего ряда. Сара заметила ее сразу. Это было роскошное издание на лощеной бумаге – фотоальбом с изображениями самых красивых бассейнов мира. Сара удивилась, поймав себя на том, что мысленно улыбается, потому что вспомнила, как эту книгу они – мать, сестра и она – вместе подарили отцу, чтобы убедить его сделать бассейн в их садике. Конечно, для Осло их идея была несколько экстравагантной. Впрочем, отец сразу и категорически отказался, объяснив, что не любит воду. Точнее, что у него фобия: боязнь стоячей воды после того, как в детстве он чуть не утонул в пруду. Сара прочитала написанное матерью посвящение, имя сестры и свое собственное, выведенные еще детским почерком после короткого пожелания: «Чтобы мы купались там вместе с тобой!» Растрогавшись, она поставила книгу обратно в шкаф, но тут ее ослепил луч «Полилайта».

– Простите, фонарь выскользнул у меня из рук, – извинилась эксперт.

«Видимо, Стефан повесил мне на шею самую неопытную и самую неловкую группу из всех возможных», – подумала Сара.

– Знаете, я пошла в полицию благодаря вам, – призналась молодая сотрудница, увидев, что Сара направляется к двери комнаты. – Мне не хочется вас разочаровывать.

При других обстоятельствах Сара, возможно, оценила бы комплимент. Но на месте преступления она позволяла себе только относящиеся к расследованию разговоры.

– Скажите мне, если найдете что-нибудь необычное, даже если вам это покажется не относящимся к делу.

Сара шагнула через порог кабинета, но обернулась, испытав странное ощущение. Отец не оставил никаких заметок, никакой начатой работы, никаких следов своего репортерского прошлого. Только скучные счета. Неужели он закрывался в этой комнате затем, чтобы почитать?

Она продолжила осмотр дома, пройдя в комнату, которую когда-то делила с сестрой, а сегодня ставшую мастерской, где мать рисовала. Потом с тягостным чувством заглянула в ящики шкафов родительской спальни… Она собиралась исследовать содержимое аптечки в поисках подозрительных препаратов, но тут услышала голос эксперта:

– Инспектор!

Сара бегом вернулась в кабинет.

– Я не нашла ничего… очевидного. Но поскольку вы мне велели держать вас в курсе всего… ну, в общем, я подумала, что…

Сара не пришла ей на помощь, а нетерпеливо сказала:

– Короче, показывайте.

Эксперт направилась прямиком к бюро, обошла его и присела на корточки.

– Вот, возьмите мои очки, – предложила она.

Сара надела очки с желтыми стеклами и опустилась на одно колено.

– Посмотрите на первый ящик. Видите отпечатки пальцев на ручке?

Сара проследила за лучом фонаря и четко увидела скопление отпечатков на металлической скобке, потянув за которую можно было открыть ящик.

– Обратите внимание, что отпечатки находятся только в этом месте, – продолжала молодая полицейская.

Действительно, на дереве не было абсолютно никаких следов.

Сара ждала продолжения.

– Посмотрите на третий ящик, то же самое: отпечатки на ручке, и всё, на передней части дверцы ничего. Теперь средний.

Луч фонаря осветил сначала ручку, тоже захватанную пальцами, а затем прошелся до дверцы ящика. В глаза Саре бросилась одна деталь.

– Видите отпечатки в верхнем углу? – спросила эксперт. – Наверное, это ничего не значит, но, поскольку вы велели сообщать вам обо всем необычном… В левом углу многочисленные отпечатки. Все время одного и того же пальца, – уточнила она. – Большого.

Сара приблизила свой защищенный перчаткой палец к ящику и нажала на место, где были отпечатки. Ничего. Она нажала снова, на сей раз сильнее, и угол отодвинулся, издав щелчок.

– Что это такое? – забеспокоилась молодая эксперт.

Вздрогнув от выброшенного в кровь адреналина, Сара встала и снова открыла уже осмотренный ею ящик.

На первый взгляд, по сравнению с предыдущим осмотром ничего не изменилось. Счета лежали там же. Вот только как будто стопка стала немного выше: дно ящика приподнялось на несколько сантиметров.

Сара очень осторожно сунула пальцы в образовавшуюся щель. Латексные перчатки наткнулись на ребро закрывавшей двойное дно дощечки, которую она приподняла.

Глава 6

Павел убедился, что за ним нет хвоста, и вошел в один из самых облезлых многоэтажных домов Осло. Он поднялся по вздувшейся от сырости лестнице и открыл дверь в квартиру-студию. Войдя внутрь, он запер замок на двойной поворот ключа, после чего положил на деревянный стол пакет с картошкой фри, гамбургерами и газировкой.

В этот момент прозвучал шум спущенной воды, и из туалета вышел мужчина.

– О! Жратва, наконец-то!

Угрюмый мужчина в клетчатой рубашке плюхнулся на пластиковый стул возле стола, развернул еду и откусил большой кусок от сэндвича, после чего жадно набросился на картошку.

– Даже руки не помоешь перед едой? – спросил Павел, с отвращением глядя на него.

Он был стройнее и старше своего напарника.

– Думаешь, тот тип, что готовил тебе гамбургер, делал это чистыми руками?

Мужчина в клетчатой рубашке отхлебнул кока-колу и довольно вздохнул.

– Подумать только: если б не разнесли на хрен Берлинскую стену, мы б никогда не попробовали этих штуковин, – бросил он, восхищенно разглядывая свой стаканчик. – Не хочешь глоточек?

Мужчина обращался не к Павлу, сидящему рядом, а повернувшись к одному из углов комнаты. Он встал и пошел туда тяжелым шагом.

Там сидела прикованная наручниками к батарее отопления женщина. На вид ей было не более тридцати лет, черты ее лица искажал страх. Блестящими от слез глазами она с ужасом следила за приближением своего похитителя.

А тот достал нож и приставил острие к горлу молодой женщины под подбородок.

– Если заорешь, когда я выну кляп, мне потом все-таки придется помыть руки. Поняла?

Она кивнула.

Мужчина вынул из ее рта полотенце и насильно вставил ей между губ соломинку. Без удовольствия, чисто инстинктивно, она втянула сладкий напиток.

– Хватит, – бросил Павел.

– Сеанс окончен, красавица. Если захочешь пописать, я с удовольствием провожу тебя в туалет.

– Прекрати! Это не входит в условия договора.

– Что, уже и развлечься нельзя?

– Нет. Меня бы это удивило.

– А кто эта бикса?

– Понятия не имею, как и ты. Но ты знаешь: нам заплатили, чтобы спрятать ее здесь. Значит, она не какая-нибудь дешевка.

– И долго нам тут торчать?

– Пока вовремя платят, мне на это начхать. Ну что, в картишки?

– В картишки.

Пленница скривилась от боли, когда ей в рот снова засунули кляп, а ее глаза еще сильнее затуманились от отчаяния.

Глава 7

В тайнике, обнаруженном Сарой, лежал мобильный телефон. Она включила его, но аппарат потребовал ввести пин-код. Она протянула его стоявшей рядом Эрике.

– Отправьте в лабораторию и скажите, чтобы его как можно скорее разблокировали.

– Да, мадам.

Молодая женщина положила мобильник в пластиковый пакет и вернулась к бюро продолжать свою работу.

– Эрика, я вам сказала «как можно скорее». Прикажите отдать на экспертизу отпечатки пальцев и образцы, уже найденные вами. Параллельно проведите анализ телефона. И позвоните мне, как только получите результат.

– Хорошо… Я поняла.

Эксперт со всей возможной быстротой собрала свои инструменты и ушла.

Оставшись одна в монастырской тишине кабинета, Сара села в отцовское кресло. Ее беспокойство и неприятное предчувствие усиливались. Последняя находка укрепляла предположение, которого она боялась: ее отец был не тем человеком, за которого она его принимала. Сара рассеянно посмотрела в окно. Танец голых ветвей деревьев под сильным ветром вызвал у нее дрожь. Даже в теплой парке она почувствовала озноб. Может, она действительно зря взяла на себя это расследование? Возможно, это дело, за которое она схватилась, чтобы удержать голову над водой, в реальности, напротив, утопит ее? Тем более что в этот раз рядом с нею не будет Кристофера, помогавшего ей выплыть… Она сможет рассчитывать только на себя. Она одна. Одна будет расследовать убийство своего отца.

И она не собирается полагаться на молодого офицера, который официально назначен вести расследование. Кстати, возможно, пора с ним поговорить.

Офицер Колл покорно ждал в прихожей. Он выглядел слишком молодо для своих тридцати лет, но Сара заметила, что взгляд у него более глубокий и умный, чем ей показалось вначале, когда она перекинулась с ним несколькими словами. Он был блондином, волосы коротко подстрижены, осталась только спадающая на лоб челка. В его голубых глазах читалось благородство. И он совсем не излучал наивность, приписанную ему Сарой при первом контакте.

Скорее, это была форма зрелости, окрашенная грустью, которую даже наметанный глаз Сары не смог различить с первого раза.

– Вы согласны со всем, о чем вас попросил Стефан?

– Да. Используйте меня по вашему усмотрению, я сделаю все, чтобы помочь вам, хотя мои возможности несколько ограничены, – ответил Адриан Колл.

Он с огорченным видом поднял загипсованную руку.

Сара заметила на надбровной дуге Адриана шрам и мысленно спросила себя, не притягивает ли этот парень к себе раны и травмы.

– Это, – сказал он, коснувшись лба, – ошибка новичка, когда я работал по другой профессии…

Адриан заметил взгляд, брошенный Сарой на его шрам.

– Но я бы хотел в первую очередь выразить вам… мои соболезнования, – продолжил он.

Молодой человек произнес эти слова с сопереживанием, а его лицо выражало искреннюю печаль.

– У вас есть идеи насчет того, кто мог сделать такое с вашим отцом? – решился он задать вопрос.

Сара покачала головой, и в этот момент у нее в кармане подал голос телефон. Звонили из Института судебной медицины.

– Инспектор Геринген.

– Я далеко продвинулся во вскрытии, – начал Тобиас.

– И каковы результаты?

Медэксперт сделал паузу. Его голос стал менее уверенным.

– Я бы хотел, чтобы вы приехали сюда, Сара. Такую странную вещь я не могу объяснить по телефону. Надо, чтобы вы это увидели сами.

Глава 8

Сидевший за столом в своем кабинете Стефан бросил трубку на середине фразы и пригласил мужчину, остановившегося на пороге, войти.

– Скажите мне, что вы что-нибудь узнали!

– Мне очень жаль, господин начальник, но наши информаторы ничего не сообщают.

Стефан, который редко терял самообладание, не смог сдержать злость:

– Я не хочу этого слышать! Не может такого быть, чтобы в Осло похитили женщину, а ни один из ваших осведомителей не был в курсе этого, мать их! Назначьте вознаграждение, закройте глаза на их делишки, делайте что хотите, но найдите ее!

– Господин начальник полиции, при всем уважении к вам, не в наших правилах так действовать. Это грозит совершенно невероятным числом просьб и…

– Вы можете меня выдать, изложив это в вашем рапорте, инспектор, и меня вышвырнут из моего кресла. А пока что я ваш начальник, и вы будете делать то, что я вам скажу.

– Почему вы не хотите, чтобы объявление о похищении сделали по радио и телевидению?

– Все очень просто. Боюсь, как только похитители этой женщины узнают, что ее ищут, они не остановятся перед убийством.

Телефон Стефана зазвонил, и он тут же схватил трубку.

– Да?

– Образцы ДНК, обнаруженные на месте похищения, идентифицированы, – прозвучал голос из трубки. – Они принадлежат некоему Павлу Руссову, члену русской мафии. Я только что отправил вам по электронке досье на него.

Стефан открыл досье и увидел фотографию того, кого искал. Он положил трубку и повернул экран компьютера к инспектору:

– Найдите мне этого типа. Любой ценой.

Глава 9

Сара молча шла по гравиевой дорожке в сопровождении офицера Колла. Ей казалось, что родительский дом смотрит ей вслед, ожидая ответа на вопрос о том, что в нем произошло. Ускорив шаг, она вышла из калитки, и тут ее окликнули.

Ее сердце забилось чаще.

Она повернулась направо и увидела его, стоящего возле открытой дверцы автомобиля.

По блеску его глаз и по языку тела, который она знала наизусть, Сара поняла, каких титанических усилий стоило Кристоферу заговорить с ней. Словно влюбленному подростку, не решающемуся первым подойти к девочке, в которую безумно влюблен.

– Адриан, подождите меня в машине, я скоро.

Когда офицер Колл отошел на достаточное расстояние, Кристофер сделал несколько шагов к Саре. Ей с трудом удалось заставить себя не уступить желанию броситься в его объятия.

– Что ты здесь делаешь? – спросила она.

– Я догадался, что ты поедешь к родителям… Но что происходит?

Он указал на черно-желтую ленту, преграждавшую вход в дом.

– Мой отец… – Саре было тяжело закончить фразу. – Его убили, – наконец договорила она.

Кристофер побледнел.

– Что? Твоего отца… Но… не может быть…

Прижав руку ко лбу, Кристофер смотрел на дом так, словно даже его существование казалось ему нереальным.

– Пожалуйста, не говори ничего Симону. Во всяком случае, сразу, сейчас. Не раньше, чем выяснится, что произошло.

Кристофер, казалось, подбирал слова для ответа, но Сара прервала его размышления:

– Послушай, мне очень жаль, но я должна ехать.

– Подожди, ты не можешь уйти вот так. После всего этого времени. После того, что ты мне сейчас сообщила. Дай мне… хоть несколько минут.

– У меня нет времени, мне надо ехать к судмедэксперту.

Сара вздрогнула, когда Кристофер положил руку ей на плечо. Чуть раньше сегодня она в аналогичной ситуации едва не выкрутила запястье Стефана. В этот раз она еле сдержалась, чтобы не положить свою руку поверх руки Кристофера, чтобы не сжать его пальцы своими. Она остановилась в последний момент.

– Одну минуту, – прошептала она.

Они сели рядом на скамейку, стоявшую на тротуаре.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Кристофер.

– Пока работаю – держусь.

– Расследование будешь вести не ты?

Если бы Сара призналась Кристоферу, что расследование поручено ей неофициально, он попытался бы ей помочь, и она снова подвергла бы его жизнь опасности.

– Нет. Тот молодой офицер.

– А где ты пока будешь жить? У сестры?

– Я бы с удовольствием, но она считается свидетелем…

– Значит, одна, в гостинице?

Сара поняла, что Кристофер предлагает ей поселиться в их доме, но она не хотела давать ему ложных надежд, потому что еще не была готова к нему вернуться.

Кристофер догадался об этом по ее молчанию.

– Послушай… То, что ты мне сказала в комнате для свиданий год назад, когда прогнала меня под предлогом, что не хочешь, чтобы я портил себе жизнь, дожидаясь тебя… так вот, знай, что в стратегическом плане это был твой полный провал.

Как ей не хватало Кристофера! У него была совершено особенная манера таким образом представлять неприятные, даже болезненные, вещи, что они становились источником успокоения.

– Я не принес тебе фотографий нашего иллюминированного дома, свечей, которые мы с Симоном зажгли к твоему возвращению. Но знай, что мы тебя ждем…

Кристофер посмотрел Саре в глаза и положил свою руку поверх ее руки. «Не сдаваться!» – вздрогнув, мысленно кричала она себе. И сделала глубокий вдох.

– То, что я сказала тебе при нашей последней встрече, правда, – произнесла Сара, осторожно высвобождая руку.

– Ты говоришь о мальчике, которого нашли утонувшим?

Она подтвердила, опустив веки.

– Напоминаю тебе, что я журналист и за последние месяцы у меня было достаточно времени, чтобы изучить это дело. И пусть я пока еще не собрал всех доказательств, имею веские основания полагать, что ты не убивала этого мальчика, как бы ни старалась уверить меня в обратном. Так что для меня вопрос не узнать, говоришь ли ты правду или нет, а почему ты продолжаешь мне врать. Если не хочешь продолжать со мной отношения, так прямо и скажи. Но, выдавая себя за монстра, ты не заставишь меня убежать от тебя.

Кристофер выдержал ледяной взгляд ее голубых глаз. Возможно, он был единственным мужчиной, способным на это.

– Скажи мне, что между нами все кончено, и я исчезну из твоей жизни.

Сара дрожала. Борьба, происходившая в ней, была невыносимой. Как легко было бы предаться счастью. Но нечестно заставлять Кристофера верить, что все наладится.

– Я не могу вернуться, – пробормотала она.

– Но почему?

– Из-за этого проклятого чувства вины, которое продолжает меня грызть!

– Какой вины, Сара? – возмутился Кристофер. – Ты отлично знаешь, что не убивала папессу в Ватикане. Правосудие это доказало. И этого ребенка, его тоже не ты! Тогда о чем ты говоришь?

– О той вине, которая преследует меня с раннего детства! О той уверенности, что я совершила что-то плохое и должна искупить страдания, которые причинила.

– Да кому?!

– Я не знаю! Не знаю. Я потому и занимаюсь этой работой… Надеюсь, что, помогая всем этим потерпевшим, я однажды, возможно, заглушу то чувство, которое гложет меня изнутри и мешает жить!

– Сара, я думал, ты покончила с этим…

– Я тоже так думала, но это постоянно возвращается. Это засело у меня внутри и крутит, выжидая своего часа. И пока все останется по-прежнему, я никогда не смогу быть счастливой и не смогу сделать счастливым тебя. Ни тебя, ни Симона. Хуже того: я навалю на вас мои проблемы и разрушу вам жизнь. А это… лучше уж умереть!

Кристофер схватил встававшую Сару за руку.

– Мне очень жаль, – проронила она, мягко отстраняя руку Кристофера.

Сара повернулась к нему спиной, опустошенная оттого, что заставила страдать того, кого любила, и направилась к машине, где ее ждал Адриан, усевшийся на пассажирское место. Она с тяжелым сердцем села за руль и молча отъехала.

Глава 10

Когда они выехали на дорогу, идущую вдоль фьорда, Сара включила противотуманные фары.

В противоположность всем коллегам, с кем ей довелось работать, Адриан Колл не пытался завязать разговор. Молодой офицер делал пометки в блокноте, и тишину нарушали только шорох шин по асфальту и острия карандаша по бумаге. Или его проинструктировал Стефан, или он был молчун по характеру.

– Вам уже приходилось расследовать убийства? – наконец спросила она.

Адриан закрыл блокнот и спокойным голосом ответил:

– Нет…

– Сколько вам лет?

– Тридцать два года.

– Давно вы в полиции?

– Четыре месяца. Не считая времени обучения для сдачи экзамена на звание инспектора.

Да, Стефан подсунул ей совершенного новичка.

– И еще ни разу не вели самостоятельного расследования?

– Нет, но я многому научился, присутствуя на допросах подозреваемых и свидетелей, а также я сопровождал коллег при выездах на место происшествия.

– Чем вы занимались раньше?

– Работал в автоцентре «Вольво».

– А по какой причине ушли оттуда?

– Когда предприятие купили китайцы, они закрыли множество точек. Мне предложили перевестись в Швецию, но я не захотел.

– Почему? – спросила Сара.

Адриан опустил глаза, словно смутившись, и погладил пальцем шрам около брови.

– Отец умер два года назад, теперь я один забочусь о матери. Она живет здесь, в квартале Тор-шов. Я не мог бросить ее одну.

Слушая Адриана, Сара вдруг осознала, до какой степени ей больно оттого, что она не может утешить мать, обнять ее.

– А почему именно полиция? – поинтересовалась она, взяв себя в руки.

– Ну, как раз потому, что мне надоело видеть, как на мою старую мать нападают грабители, мне осточертело смотреть, как рэкетируют автосервис, где я работал. Потому что мне хотелось придать своей жизни хоть какой-то смысл.

Сара почувствовала в голосе Адриана нотку раздражения. Она посмотрела в зеркало заднего вида, прежде чем свернуть на скоростное шоссе.

– Это Стефан взял вас на службу?

– Да. Думаю, он посчитал, что мои результаты на конкурсных испытаниях на звание инспектора достаточно хороши. А потом, ему понравилось, что у меня уже есть профессиональный опыт.

– Но вы должны понимать, что это расследование совершенно не похоже на те мелкие правонарушения, с которыми вам доводилось иметь дело раньше.

– Среди молодых полицейских, таких как я, вы являетесь образцом для подражания. Каким бы ни было дело, которое мы расследуем, работать с вами – это удача, от которой не отказываются.

Сара никогда не задумывалась над тем, как выглядит в глазах коллег. Она почувствовала некоторую благодарность к этому парню, хотя считала, что есть много специалистов, которые лучше ее. А потом, она выбрала эту профессию не ради славы, исключительно ради того, чтобы почтить память жертв преступности.

– А ваша рука? – задала Сара новый вопрос. – Как это получилось?

– Эта история не улучшит ваше мнение о моем профессионализме. Я попытался помешать разбойному нападению в Грёнланде, а тот тип меня толкнул. Я упал на угол бровки – хруп!

Сара отлично знала этот квартал и легко себе представляла, что там могло произойти.

– Позвольте задать вам один глупый вопрос, инспектор?

Сара пожала плечами.

– Почему у вас и ваших родителей разные фамилии?

– Геринген – это фамилия моего бывшего мужа. Я ее оставила после развода, чтобы моих ближайших родственников никак не связывали с моей работой.

– О’кей.

В машине снова установилась тишина, вскоре нарушенная звонком мобильного телефона Адриана.

– Что там? – спросила Сара.

Адриан не ответил. Он нагнулся к телефону.

– Офицер Колл.

– Объявление всем полицейским службам Осло…

– В чем дело?

– Вышла статья в газете. Думаю, вам лучше остановить машину.

Сара съехала на обочину, остановила машину, заглянула в телефон Адриана и побледнела.

«ИНСПЕКТОР САРА ГЕРИНГЕН —

ГЕРОИНЯ СУМЕРЕЧНОЙ ЗОНЫ

Оправданная по обвинению в убийстве, инспектор Сара Геринген сегодня выходит из тюрьмы. Но другое дело может отправить ее обратно.

Сара Геринген – это имя было у всех на устах еще со времен дела психиатрической больницы в Гёустаде и еще больше в связи с делом об убийстве премьер-министра нашей страны, расследованием которого она руководила.

Бывший боец сил специального назначения, участница операции в Афганистане вплоть до 2012 года, Сара Геринген, прежде чем вступить в ряды полиции Осло в качестве дознавателя, проходила, как утверждает полиция Осло, с февраля по апрель 2013 года якобы курс психологической реабилитации в специализированном горном центре в Хемседале с целью избавиться от посттравматического синдрома.

В реальности нога г-жи Геринген никогда не ступала в Хемседальский центр. Эту информацию нам подтвердили два источника внутри данного медучреждения. Почему же нас хотели заставить поверить в то, будто бы г-жа Геринген действительно проходила там реабилитационный курс? И где на самом деле она находилась в этот период времени?

Начало ответа нам предоставила служба дорожного контроля. Г-жа Геринген, чье лицо, автоматически опознанное видеокамерами как лицо сотрудника полиции, 21 февраля 2013 года в 10:06 была сфотографирована камерами у терминала оплаты за проезд на автостраде E39 перед Ставангером. То есть в четырехстах километрах от реабилитационного центра в Хемседале. На заднем сиденье ее автомобиля находился пассажир. Учитывая его рост, вполне вероятно, что речь идет о ребенке.

На этом дело могло бы остановиться, но через месяц ребенка нашли мертвым в порту Ставангера. Было установлено, что это маленький Маттс Хелланд, проживавший в Оппсале. Поскольку оба родителя ребенка к настоящему времени мертвы, расследование не смогло выяснить обстоятельства его пропажи. На сегодняшний день никто не в состоянии сказать, где находилась г-жа Геринген между моментом, когда ее зафиксировала видеокамера, и моментом обнаружения тела утонувшего мальчика.

Норвежцы имеют право знать правду. Ту правду, которая сверкнет молнией лишь тогда, когда этим делом займется правосудие».

Статья была написана Томасом Хольмом, знаменитым репортером.

Тягостную тишину в салоне автомобиля нарушали только сигналы других машин, на большой скорости проносившихся мимо. Офицер Колл поглаживал шрам, не осмеливаясь взглянуть на Сару.

– Не позднее чем через два дня против меня возбудят дело и начнутся допросы и проверки, – с горечью заявила Сара. – Вполне возможно, я окажусь в предварительном заключении.

Адриан Колл, казалось, размышлял. Сара позвонила Стефану и долгих десять минут ждала, когда освободится линия.

– Я объясню, что непричастна к этому делу, – сказала она, когда он ответил на звонок.

– Угу. Посмотрим, что это даст… Тут настоящий дурдом: мне обрывают телефон разные шишки.

– Сколько времени ты мне отводишь на завершение расследования?

– Жми. Там посмотрим. В любом случае терять тебе нечего.

– А Коллу?

Стефан ответил не сразу.

– Скажите ему, что я не хочу останавливаться, – вдруг произнес Адриан.

– Стефан? Ты слышал?

– Да.

– Это плохо отразится на его дальнейшей карьере.

Адриан нагнулся к трубке.

– Господин начальник, я знаю, что за несколько дней работы с инспектором Геринген я научусь куда большему, чем за полтора года подготовки. Если хотите оказать мне услугу, позвольте продолжать это расследование вместе с ней.

– Если вы согласны, то продолжайте. Удачи, Сара.

Сара смотрела на Адриана со смесью восхищения и печали. И думать нечего, с такой решимостью он может далеко пойти. Даже если обожжется.

– Вы уверены в вашем выборе?

– Не хочу возвращаться в районный участок и принимать заявления граждан, зная, что упустил такое дело.

Адриан осознал, что сейчас ляпнул.

– Ну… я хочу сказать…

– Не извиняйтесь: это же не ваш отец.

Сара выехала с обочины на проезжую часть.

– Всего один вопрос, – добавил Адриан. – То, о чем сказано в статье, правда?

– Факты – да. То, на что автор намекает, – совсем другая история, – ответила Сара, нажимая на педаль газа.

Глава 11

Кристофер бросил газету на пол и рывком поднялся.

Стены его кабинета в доме, который еще год назад он делил с Сарой, были увешаны планом Осло, картой Норвегии, сделанными от руки заметками и вырезанными из газет статьями, в которых многократно упоминалось имя Сары Геринген. Это были приметы той напряженной работы, которую он делал на протяжении года, и одновременно его журналистской деятельности в еженедельнике «Моргенбладет».

После того как Сару посадили в тюрьму, он много раз возвращался в Оппсал, на место исчезновения маленького Маттса Хелланда, но в этом предместье Осло, кишащем наркоторговцами и хулиганами, никто не хотел с ним разговаривать. Через Тобиаса Ловструда, которого он знал по рассказам Сары, он попытался раздобыть судебно-медицинское заключение о причинах смерти мальчика… но старый эксперт ему не доверял. Та скудная информация, которую ему все-таки удалось собрать к этому моменту, к сожалению, скорее подтверждала факты, изложенные Томасом Хольмом в его статье.

Сегодня утром он подбадривал Сару, говоря, будто бы проводимое им расследование подтверждает ее невиновность, но она не захотела об этом говорить. Хотела ли она по-прежнему отдалить его от себя или скрывала действительно совершенное ею преступление?

Кристофер кружил по комнате, ища какой-то новый ход, который вывел бы его расследование из тупика, когда зазвонил телефон. Номер звонящего был не знаком. Он взял трубку и услышал робкий голос:

– Вы просили меня позвонить, если вдруг мне будет что вам рассказать о смерти Маттса Хелланда. Ну вот, я звоню.

Кристофер сел за письменный стол, быстро схватил карандаш и бумагу. Он понятия не имел, с кем разговаривает.

– Да, вы правильно сделали, – ответил он. – Напомните мне ваше имя.

– Мелинда. Это насчет инспекторши и малыша Маттса.

– Да, конечно…

– Я прочла статью в газете. Этот Томас Хольм много раз приезжал в наш район, но он показался мне несимпатичным, и я уверена, что он будет плести всякую чушь. А вам, если хотите, я могу рассказать то, что знаю.

– Я могу к вам приехать немедленно.

– Да, меня это устраивает. Приезжайте, пока дети в школе.

– Напомните мне ваш адрес?

Кристофер вскочил в машину и меньше чем через полчаса уже был в Оппсале. На улице банда молодых парней пристально оглядела его, показывая, что в этом квартале он – нежелательный гость. Кристофер игнорировал эту молчаливую угрозу.

Дверь квартиры, в которую он постучал, была испещрена порезами. Он смутно припомнил открывшую ему молодую женщину – маленькую пухленькую брюнетку в спортивном костюме, которую действительно расспрашивал год назад. Она бросила быстрый взгляд на лестничную площадку и впустила его.

С кухни сильно пахло подгоревшим растительным маслом.

Кристофер споткнулся о валявшуюся в коридоре пластиковую сумку.

– Простите меня за беспорядок, – извинилась хозяйка.

– Не понимаю, о чем вы. Я живу один с ребенком, и если бы вы видели, на что похоже мое жилище…

Женщина проводила его в гостиную и села на покрытый пятнами диван. Кристофер расположился напротив нее на стуле.

– Спасибо, что позвонили. Ценна каждая новая информация, – сказал он с легкой улыбкой, располагавшей к откровенности.

Молодая женщина собрала свои волосы в хвост.

– Сегодня утром я прочитала статью и поняла, что тот журналист не любит инспекторшу. Когда он приходил сюда, то будто бы сказал, что у него уже есть идея, как с ней разделаться, и что он только ищет улики, чтобы утопить ее. Хотите чего-нибудь попить?

Она протянула руку к стоявшей на столе бутылочке кока-колы.

– Нет, спасибо.

– Я ее никогда не встречала, эту инспекторшу. Она ваша жена, да?

Кристофер развел руками, выражая свое смущение.

– В конце концов, это ваши дела. Но когда я увидела по телевизору, что ей пришлось пережить, чтобы найти того типа, который убил нашу премьершу… и когда услышала, как вы рассказывали обо всех мерзостях, которые некоторые типы сделали, чтобы унизить женщин и отнять у них всякую власть, я прям взбесилась от злости! Я сказала себе, что она офигенно упрямая, раз раскопала все это. И тогда почувствовала симпатию к этой Саре Геринген. Особенно после всего, что сама пережила.

Молодая женщина открутила крышку бутылки и отхлебнула газировки.

– Короче, сегодня утром, когда прочитала статью, в которой намекается, что она убила маленького Маттса, я сказала себе: нужно, чтобы эту историю расследовал кто-то другой, и мне начхать, если козлы с улицы скажут, что я не должна была говорить. Я не хочу быть подлой.

– От таких людей, как вы, редко доводится слышать подобное. Вы по-настоящему смелая, – сказал Кристофер.

– Я не знаю, поможет ли ей то, что я расскажу. Но, по крайней мере, это будет правда.

У Кристофера от тягостного предчувствия все сжалось в животе.

– Я вас слушаю.

– Ну вот, значит, мне кажется, это было ровно через неделю. Через неделю, значит, после смерти матери малыша Маттса. Я не могла заснуть и курила на балконе. И оттуда увидела ее, Сару эту. На улице, перед домом. Она вернулась.

– Вы уверены, что это была она?

– В этом квартале рыжих нет.

– Вы помните, который был час?

– Наверное, часа два ночи, где-то так.

– А потом?

– Она вошла в дом. Я приоткрыла дверь квартиры, чтобы видеть, куда она пойдет. Услышала, что она поднялась на этаж, где жил малыш Маттс. А потом, я не знаю, через полчаса, наверное, она вышла. Шла супербыстро. И держала мальчика за руку.

Кристофер не показал охватившего его неприятного ощущения.

– И что же вы сделали?

– Пошла прямиком к папаше Хелланду. Я подумала, что она замочила отца и украла ребенка.

Кристофер вытер свои мокрые от пота ладони о брюки.

– Помню, я как ненормальная колотила в дверь. А тот, мразь, открывает, весь такой на нервах. Я ему говорю, что инспекторша увела его сына, а он хватает меня за шкирку, прижимает к стене и заявляет: «Если кому хоть слово вякнешь, укокошу и тебя, и твоих мальцов».

Молодая женщина снова отхлебнула колы.

– Мать его! У меня до сих пор внутри холодеет, как вспомню, какого страху он на меня нагнал. Теперь мне на него – тьфу! Он помер, но тогда, клянусь вам, я сильно перетрусила. Вот, это все, что хотела вам рассказать.

Смущенный, Кристофер кивнул.

– Думаете, она в самом деле его убила? – спросила молодая женщина.

– Нет.

– Ага, я тоже не верю, но столько повидала в жизни, что всегда говорю себе: не надо доверять внешности. Вроде она суперполицейская, но что-то в ней не так. В общем, не знаю. Я просто не хочу, чтобы о ней рассказывали всякое разное.

Кристофер поднялся. Он не мог дольше изображать невозмутимость.

– Спасибо, Мелинда.

– Понимаю, что вам не доставило удовольствия то, что я рассказала… Но вы, по крайней мере, пытаетесь ей помочь. Вы ее любите, да?

– Не стану вас дольше беспокоить. И еще раз спасибо за то, что рассказали мне все это.

– Желаю вам мужества.

К своей машине Кристофер шел быстрее, чем от нее к дому, когда приехал. Он никогда не думал, что получит столь изобличающее показание против Сары.

Глава 12

– Входите! Входите! – крикнул далекий голос, когда Сара постучала в дверь кабинета судмедэксперта.

От навязчивого запаха дезинфицирующего средства, смешавшегося с запахом камфары, ее замутило, а яркий свет ослепил. Зал был выложен белой плиткой, в неоновом свете блестела мебель из нержавеющей стали. В одном углу стояло желтое пластиковое ведро, в котором, судя по этикетке, лежали инфекционные образцы.

В центре помещения три прозекторских стола с небольшими углублениями для стока человеческих жидкостей напоминали, что они здесь не для того, чтобы принимать живых.

На одном из столов, прикрытый простыней, лежал труп, ярко освещаемый лампой. Весы и их чаши ожидали органы, которые на них положат для взвешивания. Рядом на тележке лежали скальпель, пила для черепа, костотом для вскрытия грудной клетки и прилагающийся к нему расширитель, ножи для разрезания хрящей и трубочки инсуффлятора. Сара не могла отвезти взгляд от этих запачканных кровью инструментов, и горло ей обжигал горький комок. Она услышала за спиной скрип пододвигаемого стула, и рука мягко нажала ей на плечо, приглашая садиться.

– Сара, у вас просто дар притягивать необычные неприятности.

Тобиас Ловструд сохранил добродушие, так не вязавшееся с его профессией. Его доброта читалась на круглом лице, окаймленном скромной седеющей бородкой, и в доброжелательном взгляде защищенных маленькими очками глаз.

Его теплая и успокаивающая рука лежала на плече Сары.

– Послушайте, Сара, вам надо будет собой заняться! – сказал он, массируя ей плечо. – Нельзя позволить зачахнуть такой красивой и выдающейся женщине. Эй, офицер Колл? Как ваше имя?

– Инспектор Колл, доктор, – сумел выговорить Адриан, не сводивший глаз с простыни, под которой лежал Андре Вассили.

– Инспектор или офицер, ваша главная задача, которую я на вас возлагаю, – следить, чтобы Сара правильно питалась и высыпалась. В остальном – смотрите, как она работает, и учитесь. Вам довелось работать с лучшим специалистом своего дела. Намного лучшим, чем остальные.

– Что вы нашли? – спросила Сара.

– Да… вы правы, вы здесь ради результатов вскрытия, – ответил Тобиас более спокойным тоном.

Он направился к столу, на котором лежал труп. Сара испугалась, что он поднимет простыню, но, к счастью, судмедэксперт этого не сделал, а взял блокнот, на страницах которого было нацарапано несколько заметок.

– Вскрытие еще не закончено, но вот что уже могу вам сказать. На затылочной части черепа имеется след ушиба – синеватого цвета, недавнего происхождения. Данная травма подкожная, не имеет признаков рассечения кожи, удар был нанесен тупым, а не острым предметом.

– Это он стал причиной смерти?

– Нет… Костная ткань не повреждена. Удар был призван ранить или оглушить, поскольку нанесен прижизненно. Возможно, убийца хотел, чтобы жертва оказалась в его власти.

– Гангрена пальцев рук и ног. Как вы это объясняете?

Тобиас смущенно покачал головой.

– Вы потеряли килограммы, но не напор машины для расследований.

Тобиас приподнял край простыни. Снова увидев пальцы, съеденные и изуродованные гангреной, Сара едва подавила приступ тошноты.

– Избавлю вас от клинических подробностей, – снова заговорил Тобиас.

Он подошел к выключателю, чтобы увеличить освещение, и взял труп за руку.

– Жертва была еще жива, когда переживала эти пытки: заметны первые признаки рубцевания ран. Гангрена вызвана обморожением. Видите: здесь и здесь ясно различимы места прижатия головки аппарата…

Сара действительно увидела на подушечках пальцев точки.

– Убийца использовал аппарат для криотерапии, вроде тех, что дерматологи применяют при выведении бородавок. Но вместо того, чтобы прикладывать головку на двадцать секунд, он прижигал кожу жидким азотом, имеющим температуру минус 78,5 градуса, в течение нескольких минут. И так с каждым пальцем на руках и ногах, что вызвало разрушение внутренних тканей на клеточном уровне и быстрый некроз.

Голос Тобиаса смолк в тишине зала. Сара почувствовала, что не может стоять и должна сесть.

– Мой отец умер от последствий этой… пытки? – наконец сумела выговорить Сара.

Тобиас аккуратно накрыл изуродованную руку.

– Нет.

– Тогда какова же причина смерти?

Судмедэксперт указал пальцем на простыню на уровне груди трупа.

– Анализы показали интенсивные заторы на многих уровнях метаболизма, горрагический отек легких, острую миокардию на уровне сердца и обильное присутствие пенистой пенки на уровне трахеи и бронхов. – Судмедэксперт поднял глаза на Сару. – Мы имеем дело с симптомами, соответствующими анафилактическому шоку. Иными словами, Андре Вассили умер от сильной аллергической реакции, повлекшей остановку сердца.

– Аллергии на что? – удивилась Сара. – На белый порошок?

– Вот это я и хотел проверить. Я позволил себе провести собственный анализ данной субстанции, не дожидаясь заключения официальной экспертизы. Короче, этот белый порошок не что иное, как мука, – закончил Тобиас, пожимая плечами. – Обычная мука. Пшеничная.

Сара подумала, что это открытие придает смерти ее отца еще боTльшую странность.

– Полагаю, вы…

– …протестировал возможность аллергической реакции жертвы на пшеничную муку?

Сара подтвердила взмахом ресниц.

– Вам неизвестно, он не был подвержен аллергии на муку? – спросил Тобиас Сару.

– Нет, насколько я знаю.

– Не важно, в любом случае дозы иммуноглобулина намного ниже критического значения при аллергии на эту субстанцию. Андре Вассили не имел аллергии ни на пшеницу, ни на гречку, ни на любой другой злак. Иначе говоря, не мука спровоцировала чрезмерную реакцию иммунной системы и смерть.

– А сколько времени понадобится, чтобы установить аллерген? – осторожно спросила Сара.

– О! – Тобиас воздел руки. – Единственное я могу уверенно заявить в настоящий момент: смертельный аллерген имеет пищевое происхождение. Только пищевые продукты могут вызывать реакции того типа, что я диагностировал у жертвы. Но если основных аллергенов насчитывают около полутора десятков, то известны по меньшей мере сто двадцать продуктов, способных вызывать аллергию. Так что работенка предстоит большая. Дайте мне хотя бы пару дней, чтобы установить точный пищевой рацион жертвы.

– А что за инородное тело вы нашли в животе? – спросила Сара.

Тобиас подошел к стене, на которой висел негатоскоп, и взял три рентгеновских снимка, помещенные на верхней поверхности экрана.

– В желудке жертвы находилось нечто, чего там быть не должно.

Сара подошла. Она услышала, как позади нее офицер Колл тоже сделал несколько шагов к экрану. Четкие снимки не оставляли никаких сомнений. На сером фоне позвоночника, грудной клетки и внутренних органов ее отца четко выделялись белые правильные контуры предмета, имевшего форму ключа.

Глава 13

– Вот он, – произнес медэксперт, поднося ей блестящий металлический поднос, на котором лежал ключ.

Ключ длиной сантиметров восемь имел головку, украшенную резьбой, и лезвие со сложным лабиринтом прорезей и выемок.

– Как вы полагаете, можно установить, заставили ли моего отца проглотить этот ключ силой или же он сделал это добровольно? – спросила Сара.

– Да, да, конечно, я тоже задумался об этом. Во-первых, могу со всей уверенностью сказать, что ключ был введен внутрь орально, поскольку на животе не имеется никаких следов разреза или шрамов. А чтобы ответить на ваш вопрос, – продолжил Тобиас, направив указательный палец на рот трупа, – вы ясно видите разрывы в углах губ. Можно предположить, что жертву принудили раскрыть рот. А вот для того ли, чтобы заставить проглотить ключ или продукт, вызвавший анафилактический шок, я вам сказать не могу. Единственное, в чем я уверен, это в том, что ваш отец был жив в момент, когда ключ попал ему в желудок.

Сара задумалась. Допустим, ее отец проглотил ключ добровольно, прежде чем вмешался убийца. В таком случае: почему он хотел его спрятать? Или, предположим, ее отца мучили ради того, чтобы он проглотил этот ключ. Но с какой целью, поскольку убило его не это?

Сара взяла ключ и положила его в пластиковый пакетик, который затем убрала во внутренний карман своей парки. Это первое, о чем она спросит мать во время ее допроса.

– Спасибо, – сказала Сара, направляясь к выходу. – Держите меня в курсе анализов на выявление аллергена.

– Инспектор Колл, будьте любезны подождать несколько минут в коридоре, – попросил медэксперт. – Я бы хотел быстро переговорить с инспектором Геринген.

Адриан повернулся к Саре, ожидая ее согласия.

Она кивнула; ей было любопытно узнать, что же Тобиас хочет ей сказать наедине.

– Ладно, – ответил Адриан.

Офицер простился с медэкспертом и вышел.

– Я следил за вашим делом, – заговорил Тоби-ас, присаживаясь на табурет. – Вы так рисковали в вашем последнем расследовании, чтобы выяснить истину, вы проявили большую смелость, Сара. Правда! Присядьте на пару минут.

Его голос обволакивал, возможно, оттого, что он был старше, или оттого, что с ним она не чувствовала себя подсудимой? Сара придвинула табурет и села напротив Тобиаса.

– Я так понял, что из-за этого дела ваша пара распалась…

Сара заметно побледнела.

– Простите, я излишне прямолинеен, но думаю, что никто другой не решится заговорить с вами на эту тему, а вас это тяготит.

– Мне надо идти.

Тобиас спокойно взял Сару за запястье, когда она начала подниматься с табурета.

– Позвольте, я смеряю вам давление?

Сара задрала рукав футболки. Тобиас надел ей на руку манжету тонометра, вставил в уши насадки дужек фонендоскопа, головку, заканчивающую противоположный конец шлангов, прижал к плечевой артерии у сгиба локтя и стал ритмично сжимать грушу тонометра.

– Сто пятьдесят на девяносто, – объявил он. – Не знаю, каково ваше нормальное давление, но могу сказать, что вы напряжены, – проронил он, скрипнув липучкой, когда снимал манжету.

Он ощупал ее, ища возможные ганглии на шее и под мышками. Потом приложил стетоскоп к груди Сары, затем к спине, и попросил ее несколько раз глубоко вдохнуть.

Сара была тронута заботой медэксперта. И эти его доброта и ласка, которых она не знала в течение года, высвободили в ней такое напряжение, что она не смогла сдержать слезы, затуманившие ей глаза. Потекшие по щекам капли принесли на губы свой соленый и печальный вкус. Тобиас ласково обнял Сару.

В это мгновение вся любовь, которую она испытывала к отцу, вырвалась наружу и разорвала ей сердце. Ей было плохо, так плохо! Сотрясаемая спазмами горьких рыданий, Сара злилась на себя за это. Злилась за то, что любила отца и одновременно ненавидела, он ни разу в жизни не сказал ни ей, ни ее сестре, какие чувства к ним испытывает. Почему она раньше не попыталась выяснить, что у него на душе? А теперь слишком поздно. Ее отец, этот незнакомец, умер.

Прижавшись к Тобиасу, она плакала до тех пор, пока не почувствовала полную опустошенность.

Она вытерла слезы.

– Спасибо…

– Вы же знаете, Сара, я здесь ради вас.

Она вышла из Института судебной медицины, офицер Колл следом за ней. Свежий ветер хлестнул им в лица, и Сара почувствовала, что к ней вернулось немного силы. Той силы, которая понадобится ей, чтобы справиться со стрессом от предстоящего допроса матери.

Глава 14

Кристофер припарковал машину на улице, проходящей напротив университетской больницы Осло. Он отказывался верить в то, что Сара может быть виновна в убийстве маленького Маттса. И при этом он не мог игнорировать информацию, которую узнал на сегодняшний день о посттравматическом синдроме: частая смена настроения, импульсивность, риск внезапного проявления насилия. Словом, целый набор проблем, от которых Сара могла страдать после возвращения из Афганистана.

Постепенно в голове у него стала складываться гипотеза, которая беспокоила его сильнее всего. И он почти испугался, когда впервые прокрутил ее в голове целиком, от начала до конца. В то время Сара была замужем за Эриком Герингеном, и они отчаянно пытались завести ребенка. Она прошла изнурительную медицинскую процедуру искусственного оплодотворения, следовавшие раз за разом неудачи разрушили ее надежды. И тут на ее пути неожиданно появился маленький Маттс: его мама только что умерла, а отец был жестоким человеком, наркоторговцем. Рассудок Сары несколько помутился после того, что она пережила в Афганистане, после неудачных попыток родить ребенка. Она решила забрать этого мальчика себе и жить с ним вдали от Осло, исполняя роль матери, которую ей отказывалась дать природа. И так продолжалось до того дня, когда ребенок, допустим, попросил ее отвезти его домой. Возможно, он стал вырываться, и Сара в гневе и в отчаянии неловким движением совершила непоправимое. А затем бросила труп в воду, имитируя случайное утопление.

Следствие пришло к выводу, что причиной смерти мальчика стал несчастный случай, но можно ли было верить официальной версии, если полиция намеренно лгала прессе, заявляя, что Сара Геринген в момент убийства находилась в реабилитационном центре в Хемседале? Только подлинное заключение судмедэксперта, ведшего дело, могло позволить выявить противоречия.

Кристофер, считавший, что сможет громко разоблачить инсинуации журналиста Томаса Хольма и спасти Сару от клеветы, сегодня терзался от страха обнаружить правду, которую не сможет огласить. Но и дать задний ход он тоже не мог.

Кристофер вышел из машины и направился к больнице.

Будучи журналистом, он хорошо знал расположение помещений и вошел внутрь, минуя официальный вход. Проследовав по лабиринту коридоров, через запасной выход и надземный переход на одном из верхних этажей без проблем проник в Институт судебной медицины и постучал в дверь Тобиаса Ловструда.

– Кристофер Кларенс, вы здесь? – произнес старый медэксперт, глядя на него так, будто речь шла о старом друге, с которым он поссорился в прошлом.

– Здравствуйте, Тобиас. Прошу меня простить за то, что явился без предупреждения…

– Вам повезло, что застали меня на месте. А Сара только что ушла.

– Я знаю про ее отца. Какой она вам показалась?

Тобиас снял шапочку и провел ладонью по лысой голове.

– Хрупкой, позвольте выразиться так.

– Она не выдержит этого удара?

– Вы знаете ее лучше, чем я. У нее много сил и упорства. Смерть отца стала для нее тем бóльшим шоком, что случилось это в день ее выхода из тюрьмы. А обстоятельства его гибели были такими ужасными…

– Вы читали статью?

– Какую статью?

Кристофер протянул ему сегодняшнюю газету. Тобиас снял перчатки, сдвинул на подбородок маску и прочитал.

Кристофер чувствовал ментоловый запах химических средств, едва заглушавший запахи, источаемые мертвой плотью. А в глубине зала он заметил тело, накрытое простыней. Словно желая сохранить интимность своего рабочего места, Тобиас, не прерывая чтения, закрыл дверь. Наконец он поднял голову.

– Я не думаю, чтобы Сара могла причинить вред ребенку. А вы?

Кристофер вздохнул.

– Я стараюсь не врать себе.

– Значит, у вас есть сомнения?

– В ту пору Сара только что вернулась из Афганистана, а после того, что ей довелось там увидеть и пережить…

Тобиас издал негромкое ворчание.

– Она не смогла бы дальше жить, если б совершила такое преступление.

– Сара уже убивала людей, и не раз. Возможно, что…

– Зачем конкретно вы пришли ко мне? Чтобы снова попросить заключение о смерти этого малыша?

– Да. Мы оба любим Сару, вы и я. И вам известно, что, даже если мы ничего не сделаем, ее изваляют в грязи.