Суждения и беседы «Лунь юй» бесплатное чтение
Лунь Юй
(Беседы и Суждения)
Конфуций
Кун-Цзы, реже Кун Фу-Цзы, Confucius
якобы около 551 до н. э. — 479 до н. э.
Глава I
«Сюэ Эр»
«Учиться и…»[1]
1.
Учитель сказал[2]:
— Учиться и время от времени повторять изученное, разве это не приятно? Встретить друга, прибывшего издалека, разве это не радостно? Человек остается в неизвестности и не испытывает обиды, разве это не благородный муж?[3]
2.
Ю-цзы[4] сказал:
— Мало людей, которые, будучи почтительными к родителям и уважительными к старшим братьям, любят выступать против вышестоящих. Совсем нет людей, которые не любят выступать против вышестоящих, но любят сеять смуту. Благородный муж стремится к основе. Когда он достигает основы, перед ним открывается правильный путь. Почтительность к родителям и уважительность к старшим братьям — это основа человеколюбия.[5]
3.
Учитель сказал:
— У людей с красивыми словами и притворными манерами мало человеколюбия.
4.
Цзэн-цзы[6] сказал:
— Я ежедневно проверяю себя в трех отношениях: преданно ли служу людям, искренен ли в отношениях с друзьями, повторяю ли заповеди учителя?
5.
Учитель сказал:
— Управляя царством, имеющим тысячу боевых колесниц, следует серьезно относиться к делу и опираться на доверие, соблюдать экономию в расходах и заботиться о людях; использовать народ в соответствующее время.[7]
6.
Учитель сказал:
— Молодые люди должны дома проявлять почтительность к родителям, а вне его — уважительность к старшим, серьезно и честно относиться к делу, безгранично любить народ и сближаться с человеколюбивыми людьми. Если после осуществления всего этого у них останутся силы, их можно тратить на чтение книг.[8]
7.
Цзы-ся[9] сказал:
— Если кто-либо вместо любви к прекрасному избирает уважение к мудрости, отдает все свои силы служению родителям, не щадит своей жизни, служа государю, правдив в отношениях с друзьями, то, хотя о нем и говорят, что он не обладает ученостью, я обязательно назову его ученым человеком.[10]
8.
Учитель сказал:
— Если благородный муж не ведет себя с достоинством, он не имеет авторитета, и, хотя он и учится, его знания не прочны. Стремись к преданности и искренности; не имей друзей, которые бы уступали тебе [в моральном отношении]; совершив ошибку, не бойся ее исправить.[11]
9.
Цзэн-цзы сказал:
— Если должным образом относиться к похоронам родителей и чтить память предков, то мораль в народе будет все более укрепляться.[12]
10.
Цзы-цинь[13] спросил Цзы-гуна[14]:
— Когда учитель прибывал в какое-нибудь царство, он обязательно хотел услышать, как оно управляется. Он сам спрашивал об этом или же ему рассказывали?
Цзы-гун ответил:
— Учитель был мягок, доброжелателен, учтив, бережлив, уступчив и благодаря этому узнавал [об управлении]. Он добивался этого не так, как другие.
11.
Учитель сказал:
— Если при жизни отца следовать его воле, а после его смерти следовать его поступкам и в течение трех лет не изменять порядков, заведенных отцом, то это можно назвать сыновней почтительностью.
12.
Ю-цзы сказал:
— Использование ритуала ценно потому, что оно приводит людей к согласию. Путь древних правителей был прекрасен. Свои большие и малые дела они совершали в соответствии с ритуалом. Совершать то, что нельзя делать, и при этом в интересах согласия стремиться к нему, не прибегая к ритуалу для ограничения этого поступка, — так поступать нельзя.
13.
Ю-цзы сказал:
— Если в искренности [человек] близок к долгу, словам его можно верить. Если в почтении [человек] близок к ритуалу, его не следует позорить. Если он не утратил родственных чувств, на него можно положиться.
14.
Учитель сказал:
— Когда благородный муж умерен в еде, не стремится к удобству в жилье, расторопен в делах, сдержан в речах и, чтобы усовершенствовать себя, сближается с людьми, обладающими правильными принципами, о нем можно сказать, что он любит учиться.
15.
Цзы-гун спросил:
— Хорошо ли, если бедняк не заискивает, а богач не зазнается?
Учитель ответил:
— Хорошо, но не так, как если бы бедняк испытывал радость и богач любил ритуал.
Цзы-гун спросил:
— Не об этом ли говорится в «Ши цзин»: [слоновую кость] вначале режут, а затем отделывают, [яшму] вначале вырезают, а затем отшлифовывают.[15]
Учитель ответил:
— Сы! С вами можно начать разговор о «Ши цзин». Когда я говорю вам о чем-нибудь, что совершилось в прошлом, вы [уже] знаете, что последует в будущем.
16.
Учитель сказал:
— Не беспокойся о том, что люди тебя не знают, а беспокойся о том, что ты не знаешь людей.
Глава II
«Вэй Чжэн»
«Осуществлять правление…»
1.
Учитель сказал:
— Правящий с помощью добродетели подобен полярной звезде, которая занимает свое место в окружении созвездий.[16]
2.
Учитель сказал:
— Если выразить одной фразой смысл трехсот[17] стихов «Ши цзин», то можно сказать, что в них нет порочных мыслей.
3.
Учитель сказал:
— Если руководить народом посредством законов и поддерживать порядок при помощи наказаний, народ будет стремиться уклоняться [от наказаний] и не будет испытывать стыда. Если же руководить народом посредством добродетели и поддерживать порядок при помощи ритуала, народ будет знать стыд и он исправится.[18]
4.
Учитель сказал:
— В пятнадцать лет я обратил свои помыслы к учебе.
В тридцать лет я обрел самостоятельность.
В сорок лет я освободился от сомнений.
В пятьдесят лет я познал волю неба.
В шестьдесят лет научился отличать правду от неправды.
В семьдесят лет я стал следовать желаниям моего сердца и не нарушал ритуала.
5.
Мэн И-цзы[19] спросил о почтительности к родителям.
Учитель ответил:
— Не нарушай [принципов].
Когда Фань Чи[20] вез [учителя] на колеснице, тот сказал ему:
— Мэн-сунь спросил меня о почтительности к родителям, я ему ответил: «Не нарушай [принципов]».
Фань Чи спросил:
— Что это значит?
Учитель ответил:
— При жизни родителей служить им, следуя ритуалу. Когда они умрут, похоронить их в соответствии с ритуалом и приносить им жертвы, руководствуясь ритуалом.
6.
Мэн У-бо[21] спросил о почтительности к родителям.
Учитель ответил:
— Родители всегда печалятся, когда их дети болеют.[22]
7.
Цзы-ю[23] спросил о почтительности к родителям.
Учитель ответил:
— Сегодня почтительностью к родителям называют их содержание. Но люди содержат также собак и лошадей. Если родителей не почитать, то чем будет отличаться отношение к ним от отношения к собакам и лошадям?
8.
Цзы-ся спросил о почтительности к родителям.
Учитель ответил:
— Трудно постоянно выражать радость. Разве можно считать почтительностью к родителям только то, когда дети работают за них и предлагают им первым отведать вино и пищу?
9.
Учитель сказал:
— Я беседовал с Хуэем[24] целый день, и он, как глупец, ни в чем мне не прекословил. Когда он ушел, подумал о нем и смог понять, что Хуэй далеко не глупец.
10.
Учитель сказал:
— Посмотрев на поступки человека, взгляни на их причины, установи, вызывают ли они у него беспокойство. И тогда, сможет ли человек скрыть, [что он собой представляет]? Сможет ли человек скрыть, [что он собой представляет]?
11.
Учитель сказал:
— Тот, кто, повторяя старое, узнает новое, может быть наставником [людей].
12.
Учитель смазал:
— Благородный муж не подобен вещи.[25]
13.
Цзы-гун спросил о благородном муже.
Учитель ответил:
— Он прежде осуществляет задуманное, а потом уже говорит об этом.
14.
Учитель сказал:
— Благородный муж ко всем относится одинаково, он не проявляет пристрастия; низкий человек проявляет пристрастие и не относится ко всем одинаково.
15.
Учитель сказал:
— Учиться и не размышлять — напрасно терять время, размышлять и не учиться — губительно.
16.
Учитель сказал:
— Изучение неправильных взглядов вредно.
17.
Учитель сказал:
— Ю[26], я научу тебя [правильному отношению] к знанию. Зная что-либо, считай, что знаешь; не зная, считай, что не знаешь, — это и есть [правильное отношение] к знанию.
18.
Цзы-чжан[27] учился, чтобы стать чиновником.
Учитель сказал:
— [Для этого надо] больше слушать, не придавая значения тому, что вызывает сомнения, об остальном говорить осторожно, и тогда порицаний будет мало. [Для этого надо] больше видеть, не делать того, в чем не уверен, а остальное делать осторожно, и тогда будет мало раскаянии. Когда слова вызывают мало порицаний, а поступки мало раскаянии, тогда можно стать чиновником.
19.
Ай-гун[28] спросил:
— Какие нужно принять меры для того, чтобы народ подчинялся?
Кун-цзы ответил:
— Если выдвигать справедливых людей и устранять несправедливых, народ будет подчиняться. Если же выдвигать несправедливых и устранять справедливых, народ не будет подчиняться.
20.
Цзи Кан-цзы[29] спросил:
— Как сделать народ почтительным, преданным и старательным?
Учитель ответил:
— Если вы будете в общении с народом строги, то народ будет почтителен. Если вы проявите сыновнюю почтительность к своим родителям и будете милостивы [к народу], то народ будет предан. Если вы будете выдвигать добродетельных людей и наставлять тех, кто не может быть добродетельным, то народ будет старательным.
21.
Кто-то сказал Кун-цзы:
— Почему вы не занимаетесь управлением [государством]?
Учитель ответил:
— В «Шу цзин» говорится: «Когда надо проявить сыновнюю почтительность, прояви сыновнюю почтительность; будь дружен со своими братьями, осуществление этого и есть управление». Если это и есть управление, то к чему заниматься управлением [государством]?
22.
Учитель сказал:
— Не знаю, как можно, чтобы у человека не было правдивости. Это подобно тому, что у большой повозки нет скрепы, а у малой — нет поперечины. Как можно ехать [на этих повозках]?
23.
Цзы-чжан спросил:
— Можно ли знать, что будет десять поколений спустя?
Учитель ответил:
— [Династия] Инь унаследовала ритуал [династии] Ся; то, что она отбросила, и то, что она добавила, — известно. [Династия] Чжоу унаследовала ритуал [династии] Инь; то, что она отбросила, и то, что она добавила, — известно. Поэтому можно знать, что будет при преемниках династии Чжоу, хотя и сменят друг друга сто поколений.
24.
Учитель сказал:
— Приносить жертвы духам не своих предков — проявление лести. Видеть то, осуществление чего требует долг, и не сделать есть отсутствие мужества.
Глава III
«Баи»
«Восемь рядов…»
1.
Говоря о роде Цзи, Кун-цзы сказал:
— Восемь рядов танцуют в храме. Если такое можно вытерпеть, то что же вытерпеть нельзя?
2.
В Трех семьях убирали под напев гимна «Плавно».
Учитель сказал:
— Здесь помогают в служении предку князья.
Ныне Сын Неба и царь величав, величав.
Разве можно воспевать такое в храмах Трех семей?
3.
Учитель сказал:
— Если человек не обладает человеколюбием, то как он может соблюдать ритуал? Если человек не обладает человеколюбием, то о какой музыке может идти речь?[30]
4.
Линь Фан[31] спросил о сущности церемоний.
Учитель ответил:
— Это важный вопрос! Обычную церемонию лучше сделать умеренной, а похоронную церемонию лучше сделать печальной.
5.
Учитель сказал:
— Если даже у [варваров] и и ди есть свои правители, им никогда не сравниться со всеми ся, лишенными правителей.
6.
Цзиши собирался совершить жертвоприношение горе Тайшань.
Учитель обратился к Жань Ю с вопросом:
— Ты не можешь помешать ему?
Он ответил:
— Не могу.
Учитель сказал:
— Разве гора Тайшань [окажется] хуже Линь Фана?
7.
Учитель сказал:
— Благородный муж не соперничает ни с кем, кроме тех случаев, когда он участвует в стрельбе из лука. После взаимных приветствий он поднимается [в зал для стрельбы], а по выходе [ведет себя соответствующим образом] при питье вина. Подобное соперничество пристойно благородному мужу.
8.
Цзы-ся спросил:
— Что значат слова: «Чарующая улыбка придает красоту, блеск глаз создает привлекательность, простой фон с помощью раскрашивания обретает разноцветные узоры»?
Учитель ответил:
— Рисунок появляется на простом фоне.
Цзы-ся сказал:
— [Это значит, что] ритуалом пренебрегли?
Учитель сказал:
— Шан, вы уловили мою мысль. С вами можно беседовать о «Ши цзин».[32]
9.
Учитель сказал:
— Что касается ритуала династии Ся, я могу рассказать о нем. Но [не могу рассказать о ритуале] государства Ци, так как недостаточно свидетельств. Что касается ритуала династии Инь, я могу рассказать о нем, но [не могу рассказать о ритуале] государства Сун, так как недостаточно свидетельств. Причина всего этого в том, что недостаточно [исторических] документов. Если бы их было достаточно, я бы мог опереться [на них].[33]
10.
Учитель сказал:
— Я не хочу смотреть большую церемонию, после того как земля полита вином.[34]
11.
Кто-то спросил [Кун-цзы] о большой церемонии.
Учитель ответил:
— Не знаю.
И, указывая на свою ладонь, сказал:
— Тому, кто знает ее сущность, легко управлять Поднебесной.[35]
12.
[Кун-цзы] приносил жертвы предкам так, словно они были живые; приносил жертвы духам так, словно они были перед ним.
Учитель сказал:
— Если я не участвую в жертвоприношении, то я словно не приношу жертв.
13.
Ван Сунь-пзя спросил:
— Что означают слова: «Лучше выразить почтение духу очага, чем духу внутренних покоев»?
Учитель ответил:
— Не так! Тот, кто нанес обиду небу, не может обращаться к нему с просьбами.[36]
14.
Учитель сказал:
— [Установления династии] Чжоу основываются [на установлениях] двух династий. О, как они богаты и совершенны! Я следую им.[37]
15.
Учитель, войдя в великий храм, спрашивал обо всем, [что видел].
Кто-то сказал:
— Разве сын человека из Цзоу знает ритуал? Войдя в храм, он спрашивает обо всем, [что видит].
Услышав это, учитель сказал:
— Это и есть ритуал.[38]
16.
Учитель сказал:
— Стрела не обязательно пронзает мишень, ибо силы людей не одинаковы[39]. Это древнее правило.
17.
Цзы-гун хотел положить конец обычаю принесения в жертву барана в первый день месяца.
Учитель сказал:
— Сы! Ты заботишься о баране, а я забочусь о ритуале.[40]
18.
Учитель сказал:
— Когда, служа государю, соблюдаешь ритуал, люди считают это угодничеством.
19.
Дин-гун[41] спросил:
— Каким образом государь использует чиновников, а чиновники служат государю?
Учитель ответил:
— Государь использует чиновников, следуя ритуалу, а чиновники служат государю, основываясь на преданности.
20.
Учитель сказал:
— [Песнь] «Встреча невесты»,[42] будучи радостной, не непристойна, будучи печальной, не ранит.
21.
Ай-гун спросил Цзай Во [о деревьях, которые сажают у] алтаря.[43]
Цзай Во ответил:
— [При династии] Ся сажали сосны, [при династии] Инь — кипарисы, [при династии] Чжоу — каштаны, и [все для того], чтобы заставить народ бояться.
Учитель, услышав это, сказал:
— Не следует говорить о том, что уже совершено. Не следует противиться тому, что уже делается. Не следует порицать за то, что уже упущено.[44]
22.
Учитель сказал:
— Гуань Чжун[45] не обладал большими способностями.
Кто-то спросил:
— Гуань Чжун был бережлив?
Учитель сказал:
— У Гуань Чжуна было три жены. Слуг у него было много. Из чего же можно заключить, что он был бережлив?
Тот снова спросил:
— В таком случае, знал ли Гуань Чжун ритуал?
Учитель ответил:
— Ставить [в воротах] деревянную ширму мог только государь, но Гуань Чжун также поставил [у себя в воротах] деревянную ширму[46]. Только государи во время встречи ставят чаши для вина на земляную горку, но Гуань Чжун у себя также завел такую горку. Если Гуань Чжун знал ритуал, то кто его не знал?
23.
Учитель говорил лускому «старшему наставнику» (тайши) о музыке так:
— Музыка — ее можно знать! Когда начинают играть, то как бы слитно. Когда дают музыке свободу, то она как бы едина и проста, как бы светла, как бы тягуча. И таким порядком заканчивают.
24.
Начальник пограничной службы в И, желая встретиться [с Учителем], сказал:
— Когда сюда прибывали благородные мужи, я встречался с каждым.
Ученики попросили [Учителя] принять его.
Выйдя от Учителя, он сказал:
— Почему вы так обеспокоены, что нет у вас чиновничьих постов? Поднебесная уже давно лишилась Дао-Пути, скоро Небо сделает Вашего Учителя колоколом.
25.
Учитель говорил о Шао:
— Это вполне красиво и, кроме того, вполне нравственно.
Сказал об У:
— Это вполне красиво, но не вполне нравственно.
26.
Учитель сказал:
— Как я должен относиться к людям, которые, находясь наверху, не проявляют великодушия [по отношению к низам], совершают церемонии без почтения, на похоронах не скорбят?
Глава IV
«Ли Жэнь»
«Община и человеколюбие…»
1.
Учитель сказал:
— Там, где царит человеколюбие, прекрасно. Поэтому когда [кто-либо] поселяется там, где нет человеколюбия, разве он мудр?
2.
Учитель сказал:
— Человек, не обладающий человеколюбием, не может долго жить в условиях бедности, но он не может долго жить и в условиях радости. Человеколюбивому человеку человеколюбие приносит успокоение. Мудрому человеку человеколюбие приносит пользу.
3.
Учитель сказал:
— Только обладающий человеколюбием может любить людей и ненавидеть людей.
4.
Учитель сказал:
— Тот, кто искренне стремится к человеколюбию, не совершит зла.
5.
Учитель сказал:
— Люди желают богатства и знатности. Если не руководствоваться правильными принципами, их не получишь. Людям ненавистны бедность и знатность. Если не руководствоваться правильными принципами, от них не избавишься. Если благородный муж утратит человеколюбие, то можно ли считать его благородным мужем? Благородный муж обладает человеколюбием даже во время еды. Он должен следовать человеколюбию, будучи крайне занятым. Он должен следовать человеколюбию, даже терпя неудачи.
6.
Учитель сказал:
— Я не видел тех, кто любит человеколюбие, и тех, кто ненавидит то, что является нечеловеколюбием. Те, кто любит человеколюбие, [считают], что нет ничего выше его. Те, кто ненавидит то, что является нечеловеколюбием, сами обязательно следуют человеколюбию; они поступают так, чтобы то, что является нечеловеколюбием, их не касалось. Могут ли люди целый день отдавать свои силы следованию человеколюбию? Я не видел людей, у которых на это не хватило бы сил. Такие люди есть. Только я их не видел.
7.
Учитель сказал:
— [Характер] ошибок зависит от того, кем они сделаны. Только посмотрев на ошибки, можно узнать, обладает ли человек человеколюбием».
8.
Учитель сказал:
— Если утром познаешь правильный путь[47], вечером можно умереть.
9.
Учитель сказал:
— Тот, кто стремится познать правильный путь, но стыдится плохой одежды и пищи, не достоин того, чтобы с ним вести беседу.
10.
Учитель сказал:
— Благородный муж не выделяет в Поднебесной одни дела и не пренебрегает другими, он поступает так, как велит долг.
11.
Учитель сказал:
— Благородный муж думает о морали; низкий человек думает о том, как бы получше устроиться. Благородный муж думает о том, как бы не нарушить законы; низкий человек думает о том, как бы извлечь выгоду.
12.
Учитель сказал:
— Тот, кто действует, стремясь к выгоде для себя, вызывает большую неприязнь.
13.
Учитель сказал:
— Можно ли управлять [государством] с помощью уступчивости?[48] Какая в том трудность? Если с помощью уступчивости нельзя управлять государством, то что это за ритуал?
14.
Учитель сказал:
— Человек не должен печалиться, если он не имеет [высокого] поста, он должен лишь печалиться о том, что он не укрепился [в морали]. Человек не должен печалиться, что он неизвестен людям. Как только он начнет стремиться к укреплению в морали, люди узнают о нем.
15.
Учитель сказал:
— Шэнь[49]! Мое учение пронизано одной идеей.
Цзэн-цзы сказал:
— Истинно так!
Когда учитель ушел, ученики спросили:
— Что это значит?
Цзэн-цзы ответил:
— Основные принципы учителя — преданность [государю] и забота [о людях], больше ничего.[50]
16.
Учитель сказал:
— Благородный муж знает только долг, низкий человек знает только выгоду.
17.
Учитель сказал:
— Когда видишь мудрого человека, подумай о том, чтобы уподобиться ему. Когда видишь человека, который не обладает мудростью, взвесь свои собственные поступки.
18.
Учитель сказал:
— Служи своим родителям, мягко увещевай их. Если видишь, что они проявляют несогласие, снова прояви почтительность и не иди против их воли. Устав, не обижайся на них.
19.
Учитель сказал:
— Пока родители живы, не уезжай далеко, а если уехал, обязательно живи в определенном месте.
20.
Учитель сказал:
— Если в течение трех лет [после смерти отца] сын не изменяет порядков, заведенных им, это называется сыновней почтительностью.
21.
Учитель сказал:
— Нельзя не знать возраст родителей, чтобы, с одной стороны, радоваться, а с другой- проявлять беспокойство.
22.
Учитель сказал:
— Древние говорили с осторожностью, так как опасались, что не смогут выполнить сказанное.
23.
Учитель сказал:
— Осторожный человек редко ошибается.
24.
Учитель сказал:
— Благородный муж стремится быть медленным в словах и быстрым в делах.
25.
Учитель сказал:
— Добродетельный человек не остается одиноким, у него обязательно появятся близкие [ему по духу].
26.
Цзы-ю сказал:
— Надоедливость в служении государю приводит к позору. Надоедливость в отношениях с друзьями приводит к тому, что они будут тебя избегать.
Глава V
«Гунъе Чан»
«Гунъе Чан…»
1.
Учитель сказал о Гунъе Чане:
— Его можно женить. Хотя он и побывал в тюрьме, но за ним нет вины.
И отдал ему в жены свою дочь.
Учитель сказал о Нань Жуне:
— Когда в государстве царит Дао-Путь, то он небесполезен. Когда государство утратит Дао-Путь, то он не подвергнется наказанию.
И отдал ему в жены дочь своего старшего брата.
2.
Учитель сказал о Цзы Цзяне:
— Этот человек — из благородных мужей. Если бы в Лу не было благородных мужей, то у кого бы набрал он столько достоинств?
3.
Цзы Гун спросил:
— А как оценивать меня?
Учитель ответил:
— Ты — сосуд.
— Что за сосуд? — спросил Цзы Гун.
И услышал:
— Жертвенный сосуд в родовом храме.
4.
Некто сказал:
— Юн человеколюбив, но не красноречив.
Учитель ответил:
— Зачем ему красноречие? Подавляющий словами вызывает у других лишь ненависть. Не знаю, человеколюбив ли он, но зачем ему красноречие?
5.
Учитель послал Цидяо Кая служить.
Тот ответил:
— Я не уверен, справлюсь ли с этим.
Учитель остался доволен.
6.
Учитель сказал:
— Дао-Путь [здесь] не принимают. Сяду на плот и поплыву к морю. Кто отправится со мной, — это, пожалуй, Ю.
Цзы Лу, услышав это, обрадовался.
Учитель сказал:
— Ю храбрее меня, но где взять бревна [для плота]?
7.
Мэн Убо спросил:
— Можно ли назвать Цзы Лу обладающим человеколюбием?
— Не знаю. — ответил Учитель.
Тот повторил вопрос.
И Учитель сказал:
— Чжун Ю! Если найдется государство, способное выставить тысячу боевых колесниц, то ему можно доверить командование войсками. Можно ли назвать его обладающим человеколюбием — этого я не знаю.
— А что Вы скажете о Цю?
Учитель ответил:
— Цю! Его можно назначить начальником уезда в тысячу дворов или управляющим в семью аристократа, способную выставить сто боевых колесниц. Можно ли назвать его обладающим человеколюбием — этого я не знаю.
— А что Вы скажете о Чи?
— Чи! Если его обрядить в ритуальные одежды, то он может при дворе принимать гостей из других царств. Можно ли назвать его обладающим человеколюбием — этого я не знаю.
8.
Учитель спросил Цзы-гуна:
— Кто более способен, ты или Хуэй?
Цзы-гун ответил:
— Как я осмелюсь сравнивать себя с Хуэем? Хуэй услышит об одном деле и догадается о десяти делах. Я же, услышав об одном деле, догадаюсь лишь о другом.
Учитель сказал:
— Действительно, ты ему не ровня. Я согласен с тобой, что ты ему не ровня.
9.
Когда Цзай Во спал днем, учитель сказал:
— На гнилом дереве не сделаешь резьбы, грязную стену не сделаешь белой. К чему ругать Во?
Учитель сказал:
— Раньше я слушал слова людей и верил в их дела. Теперь же я слушаю слова людей и смотрю на их дела. Я изменил [свой подход] из-за Цзай Во.
10.
Учитель сказал:
— Я не встречал твердого человека.
Кто-то спросил:
— А Шэнь Чэн?[51]
Учитель сказал:
— Шэнь Чэн поддается своим страстям. Разве может он быть твердым?
11.
Цзы-гун сказал:
— То, чего я не хочу, чтобы делали мне, я не хочу делать другим.
Учитель сказал:
— Сы! Этого добиться невозможно!
12.
Цзы-гун сказал:
— Сочинения учителя можно услышать, но его высказывания о природе человека и о пути неба услышать невозможно.
13.
Цзы-лу, не сумев осуществить услышанное, опасался, что услышит что-то еще.
14.
Цзы-гун спросил:
— Почему Кун Вэнь-цзы[52] дали посмертное имя Вэнь?
Учитель ответил:
— Ему дали посмертное имя Вэнь потому, что он был мудр, любил учиться и не стыдился обращаться за советами к нижестоящим.
15.
Учитель сказал о Цзы-чане[53]:
— Он обладает четырьмя качествами благородного мужа: ведет себя с достоинством, служа старшим, проявляет почтение, заботится о народе, использует народ на общественных работах должным образом.
16.
Учитель сказал:
— Янь Пинчжун[54] умел завязывать дружбу с людьми, и чем дольше он дружил, тем большим уважением проникались к нему люди.
17.
Учитель сказал:
— Цзан Вэньчжун поместил большую черепаху в специальной комнате, в которой на капителях были вырезаны горы, а на столбиках над матицей нарисованы водяные растения. Каков же его ум?
18.
Цзы Чжан спросил:
— Первый советник Цзы Вэнь трижды назначался на этот высокий пост, но не выказывал радости; трижды его лишали этого высокого поста, но он не выказывал недовольства. Всякий раз он неизменно посвящал нового первого советника, сменявшего его, во все государственные дела, связанные с управлением. Что Вы скажете о нем?
Учитель ответил:
— Предан [государству].
Тогда Цзы Чжан спросил:
— Можно ли его считать обладающим человеколюбием?
Учитель ответил:
— Не знаю, можно ли это считать человеколюбием.
Цзы Чжан вновь спросил:
— Цуйцзы убил циского царя. Чэнь Вэньцзы, хотя и имел сорок прекрасных лошадей, оставил их и покинул царство Ци. Прибыв в другое царство [и осмотревшись], он сказал: «Здешние правители подобны Цуйцзы» — и покинул это царство. Затем он прибыл в другое царство [и, осмотревшись,] сказал:: «Здешние правители подобны Цуйцзы» — и покинул это царство. Что Вы скажете о нем?
Учитель ответил:
— Совершенно чист.
Тогда Цзы Чжан спросил:
— Можно ли считать его обладающим человеколюбием?
Учитель ответил:
— Не знаю, можно ли это считать человеколюбием.
19.
Цзи Вэнь-цзы[55] обдумывал каждое дело три раза, а потом уже действовал.
Учитель, узнав об этом, сказал:
— Достаточно обдумывать два раза.
20.
Учитель сказал:
— Когда в государстве дела шли хорошо, Нин У-цзы[56] проявлял мудрость; когда же дела шли плохо, проявлял глупость. С его мудростью могла сравняться мудрость других, но с его глупостью ничья глупость не могла сравняться.
21.
Учитель, находясь в царстве Чэнь, сказал:
— Пора возвращаться! Пора возвращаться! Юноши моего дома распущенны и небрежны. Они образованны, но я не ведаю, как ограничить их.
22.
Учитель сказал:
— Бо И и Шу Ци[57] не помнили прежнего зла, поэтому-то и возмущались их [поступком] мало.
23.
Учитель сказал:
— Кто говорил, что Вэйшэн Гао прямой? Некто попросил у него уксуса, и [он, постеснявшись сказать, что не имеет,] занял у соседа и дал уксус.
24.
Учитель сказал:
— Цзо Цюмин стыдился прекраснодушных речей, притворных манер, чрезмерной угодливости, и я стыжусь этого. Цзо Цюмин стыдился, когда, затаив обиду, набивались в друзья, и я стыжусь этого.
25.
Янь Юань и Цзы-лу стояли около учителя.
Учитель сказал:
— Почему бы каждому из вас не рассказать о своих желаниях?
Цзы-лу сказал:
— Я хотел бы, чтобы мои друзья пользовались вместе со мной колесницей, лошадьми, халатами на меху. Если они их испортят, я не рассержусь.
Янь Юань сказал:
— Я не хотел бы превозносить своих достоинств и показывать свои заслуги.
Цзы-лу сказал:
— А теперь хотелось бы услышать о желании учителя.
Учитель сказал:
— Старые должны жить в покое, друзья должны быть правдивыми, младшие должны проявлять заботу [о старших].
26.
Учитель сказал:
— Ничего не поделаешь! Я не видел, чтобы человек мог, заметив свои ошибки, осудить себя в душе.
27.
Учитель сказал:
— Даже в селении с десятью домами есть люди, подобные мне по преданности [государю] и искренности, но они не могут сравниться со мной в любви к учению.
Глава VI
«Юн Е»
«Что касается Юна…»
1.
Учитель сказал:
— Что касается Юна, то его можно посадить лицом к югу.
Чжун Гун спросил о Цзысан Боцзы.
Учитель ответил:
— Разве можно управлять народом, будучи нетребовательным к себе и нетребовательным к поступкам [других]? Разве нетребовательность к себе и нетребовательность к поступкам [других] не являют чрезмерную нетребовательность?
Учитель ответил:
— Ты абсолютно прав.
2.
Ай-гун спросил [учителя]:
— Кто из ваших учеников самый прилежный в учении?
Кун-цзы ответил:
— Самым прилежным в учении был Янь Хуэй. Он не срывал свой гнев на других, не повторял ошибок. К несчастью, жизнь его была короткой, он умер. Теперь нет такого человека, я не знаю, кто бы был так прилежен.
3.
Цзы Хуа был направлен в царство Ци.
Жань Ю попросил [у Учителя] зерна для матери [Цзы Хуа].
Учитель сказал:
— Дай ей один фу[58] зерна.
Жань Ю попросил добавить.
Учитель сказал:
— Добавь один юй зерна.
Жань Ю выделил [ей] пять бин зерна.
Учитель сказал:
— Когда Чи[59] ехал в царство Ци, его повозку везли сытые лошади, на нем был халат на меху. Я слышал, что благородный муж помогает нуждающимся, но не обогащает богатых.
Юань Сы бал назначен управляющим делами Учителя.
Учитель пожаловал ему 900 мер зерна, но тот стал отказываться.
Учитель сказал:
— Не отказывайся! Если тебе много, то поделись [с бедняками] из соседних ли[60], сянов и данов.
4.
Учитель сказал о Чжун Гуне:
— Если тяглового бычка, пусть даже рыжего и с [ровными] рогами, люди не захотят использовать для жертвоприношения, разве духи гор и рек погнушаются [принять] его?[61]
5.
Учитель сказал:
— Хуэй мог по три месяца оставаться человеколюбивым, тогда как других хватает на день или месяц.
6.
Цзи Кан-цзы спросил:
— Может ли Чжун Ю заниматься делами управления [государством]?
Учитель ответил:
— Ю способен решать вопросы. Почему же он не может заниматься делами управления?
[Цзи Кан-цзы] спросил:
— А может ли заниматься делами управления Сы?
[Учитель] ответил:
— Сы очень мудр. Почему же он не может заниматься делами управления?
[Цзи Кан-цзы] спросил:
— А может ли заниматься делами управления Цю?
Учитель ответил:
— Цю очень способный. Почему Же он не может заниматься делами управления?
7.
Цзиши намеревался назначить Минь Цзыцяня управляющим в местечко Би.
Минь Цзыцянь[62] ответил посланцу:
— Вежливо откажись за меня. Если снова пошлют кого-то звать меня на службу, то мне придется перейти на северный берег реки Вэнь.
8.
Боню[63] заболел.
Учитель пришел его проведать и, пощупав его руку через окно, сказал:
— Умрет он, это судьба. Такой человек — и страдает такой болезнью! Такой человек — и страдает такой болезнью!
9.
Учитель сказал:
— О как мудр Хуэй! Немного пищи и воды, скромное жилище[64]; то, что других повергает в печаль, ему не портит настроения. О как мудр Хуэй!
10.
Жань Цю сказал:
— Не сказать, что Дао-Путь Учителя для меня не хорош, сил мне не хватает.
Учитель сказал:
— Те, кому сил не хватает, останавливаются на полпути. Ты же не сделал еще и шага.
11.
Учитель сказал Цзы-ся:
— Вам следует быть ученым, подобным благородному мужу и не подобным низкому человеку.
12.
Цзы Ю назначили управляющим в город Учэн.
Учитель спросил:
— Ты нашел там [стоящего] человека?
Цзы Ю ответил:
— Есть там некто Даньтай Мемин. [Он] никогда не ходит по окольной дорожке[65] и никогда не приходит ко мне, если нет казенных дел.
13.
Учитель сказал:
— Мэн Чжифань[66] не хвастался своими заслугами. Когда его войско отступало, он уходил самым последним, прикрывая воинов. Только когда [отступающие] достигли городских ворот, он наконец стегнул своего коня, сказав: «Я не посмел бы быть позади, да конь противился скакать вперед».
14.
Учитель сказал:
— Без красноречия Чжу То[67], с одной лишь красотой сунского Чжао трудно в наш век избежать беды.
15.
Учитель сказал:
— Кто может выйти, минуя дверь? Так почему же никто не идет по моему Дао-Пути?
16.
Учитель сказал:
— Если в человеке естественность превосходит воспитанность, он подобен деревенщине. Если же воспитанность превосходит естественность, он подобен ученому-книжнику[68]. После того как воспитанность и естественность в человеке уравновесят друг друга, он становится благородным мужем.
17.
Учитель сказал:
— Человек от рождения прямодушен. Но если он утрачивает прямодушие, лишь счастливая случайность сохраняет ему жизнь.
18.
Учитель сказал:
— Знающие что-либо уступают тем, кто любит что-либо; любящие что-либо уступают тем, кто наслаждается чем-либо.
19.
Учитель сказал:
— С теми, кто выше посредственности, можно говорить о возвышенном; с теми, кто ниже посредственности, нельзя говорить о возвышенном.
20.
Фань Чи спросил учителя о мудрости.
Учитель сказал:
— Должным образом служить народу, почитать духов и держаться от них подальше — в этом и состоит мудрость».
[Фань Чи] спросил о человеколюбии.
[Учитель] сказал:
— Испытать трудности, а затем добиться успеха — в этом состоит человеколюбие.
21.
Учитель сказал:
Мудрый любит воду. Обладающий человеколюбием наслаждается горами. Мудрый находится в движении. Человеколюбивый находится в покое. Мудрый радостен. Человеколюбивый долговечен»[69].
22.
Учитель сказал:
— Если в Ци произойдут перемены, то Ци может сравняться с Лу. Если в Лу произойдут перемены, то Лу достигнет вершин морального правления.[70]
23.
Учитель сказал:
— Теперь чаши для вина стали иными. Разве это чаши для вина? Разве это чаши для вина?[71]
24.
Цзай Во спросил:
— Если обладающему человеколюбием скажут: «В колодец упал человек», должен ли он броситься за упавшим в колодец?
Учитель ответил:
— Для чего так поступать? Благородный муж должен подойти к колодцу, но не должен спускаться туда. Его можно ввести в заблуждение, но не обмануть.
25.
Учитель сказал:
— Если благородный муж, многому учась из книг, ограничивает себя правилами этикета, он в состоянии не изменять [принципам].
26.
Когда учитель нанес визит Нань-цзы[72], Цзы-лу выразил неудовольствие.
Учитель откровенно сказал:
— Если я поступаю неправильно, небо отвергнет меня! Небо отвергнет меня!
27.
Учитель сказал:
— Такой принцип, как «золотая середина», представляет собой наивысший принцип. Люди [уже давно не обладают] им.[73]
28.
Цзьг-гун спросил:
— Что можно сказать о человеке, делающем добро людям и способном оказывать помощь народу? Можно ли назвать его человеколюбивым?
Учитель ответил:
— Почему только человеколюбивым? Не следует ли назвать его совершенномудрым? Даже Яо и Шунь уступали ему. Человеколюбивый человек — это тот, кто, стремясь укрепить себя [на правильном пути], помогает в этом и другим, стремясь добиться лучшего осуществления дел, помогает в этом и другим. Когда [человек] в состоянии руководствоваться примерами, взятыми из его непосредственной практики, это можно назвать способом осуществления человеколюбия.[74]
Глава VII
«Шу Эр»
«Я передаю…»
1.
Учитель сказал:
— Я передаю, но не создаю; я верю в древность и люблю ее. В этом я подобен Лао Пэну[75].
2.
Учитель сказал:
— Безмолвно хранить [то, что знаешь], учиться без пресыщения, просвещать без устали, — что из этого я осуществляю?
3.
Учитель сказал:
— Когда мораль не совершенствуют, изученное не повторяют, услышав о принципах долга, не в состоянии им следовать, не могут исправлять недобрые поступки, я скорблю.[76]
4.
Когда Учителя не одолевали дела, он был спокойным, радостным и безмятежным.
5.
Учитель сказал:
— О как я ослабел: я уже давно не вижу во сне Чжоу-гуна.[77]
6.
Учитель сказал:
— Направь свою волю на достижение правильного пути, придерживайся [принципов] морали, [поступай] в соответствии с человеколюбием, упражняйся в искусствах.[78]
7.
Учитель сказал:
— Даже если мне принесут связку сушеного мяса, я не откажусь обучить.[79]
8.
Учитель сказал:
— Того, кто не стремится [к достижению знания], не следует направлять [на правильный путь]. Тому, кто не испытывает трудностей в выражении своих мыслей, не следует помогать. Того, кто не в состоянии по одному углу [предмета] составить представление об остальных трех, не следует учить.
9.
Если Учитель оказывался рядом с человеком в трауре, он никогда не наедался досыта.
В тот день, когда Учитель плакал, он не пел.
10.
Учитель, обращаясь к Янь Юаню, сказал:
— Koгда [нас] используют, мы действуем; когда нас отвергают, мы удаляемся от дел. Только я и вы можем так поступать.
Цзы-лу спросил:
— Если вы поведете в бой войско, кого вы возьмете с собой?
Учитель ответил:
— Я не возьму с собой того, кто [с голыми руками] бросается на тигра, переправляется через реку, [не используя лодку], гибнет, не испытывая сожаления. Я обязательно возьму с собой того, кто в делах проявляет осторожность, тщательно все продумывает и добивается успеха.
11.
Учитель, обращаясь к Янь Юаню, сказал:
— Koгда [нас] используют, мы действуем; когда нас отвергают, мы удаляемся от дел. Только я и вы можем так поступать.
12.
Учитель [одинаково] с большим вниманием относился к приготовлениям к ритуалу жертвоприношений, войне и болезням.
13.
Учитель сказал:
— Если есть возможность добиться богатства, то ради этого я готов стать возницей. Но если нет такой возможности, то я буду следовать своим путем.[80]
14.
Жань Ю спросил:
— Учитель поддерживает вэйского правителя [Чу-гуна[81]]?
Цзы Гун ответил:
— Будет лучше, если я спрошу у него.
Войдя в дом [к Учителю], Цзы Гун спросил:
— Кто такие были Бо И и Шу Ци?
Учитель ответил:
— То были самые добродетельные люди древности.
Цзы Гун вновь спросил:
— А не сожалели ли они?
[Учитель] ответил:
— Они искали человеколюбие и обрели человеколюбие. Как они могли сожалеть?
Выйдя [от Учителя], Цзы Гун сказал:
— Учитель не поддерживает [Чу-гуна].
15.
Учитель обращался к общенародному языку, когда рассказывал о «[Книге] стихов» и «[Книге] истории», и исполнял обряды всегда на общенародном языке.
16.
Учитель сказал:
— Если бы мне прибавили несколько лет жизни, то я имел бы возможность в пятьдесят лет изучать «Книгу перемен» и, возможно, избежал бы больших ошибок.
17.
Учитель сказал:
— Есть простую пищу, пить воду, спать, подложив руку под голову, — в этом тоже есть удовольствие. Богатство и знатность, полученные нечестно, для меня подобны облакам, плывущим по небу.[82]
18.
Шэ-гун спросил Цзы Лу, что за человек Кун-цзы.
Цзы Лу не ответил.
Учитель сказал Цзы Лу:
— Почему ты не сказал так: «Он из тех, кто, преисполнившись решимости, не помнит о еде; в радости забывает о печали и не думает о грядущей старости»? Сказал бы это, и достаточно.
19.
Учитель сказал: «Я не родился со знаниями. Я получил их благодаря любви к древности и настойчивости в учебе».
20.
Учитель не говорил о чудесах, силе, беспорядках и духах.
21.
Учитель сказал:
— Я не родился со знаниями. Я получил их благодаря любви к древности и настойчивости в учебе.
22.
Учитель сказал:
— Небо породило добродетель во мне, что мне может сделать Хуань Туй?
23.
Учитель сказал:
— Если я иду с двумя людьми, то у них обязательно есть чему поучиться. Надо взять то хорошее, что есть у них, и следовать ему. От нехорошего же надо избавиться.
24.
Учитель учил четырем вещам: пониманию книг, моральному поведению, преданности [государю] и правдивости.
25.
Учитель сказал:
— Совершенномудрого человека мне не удалось встретить. Встретился бы благородный муж, и этого было бы достаточно.
Учитель сказал:
— Доброго человека мне не удалось встретить. Встретился бы человек, обладающий постоянством, и этого было бы достаточно. Трудно обладать постоянством тому, кто, не имея чего-либо, делает вид, что имеет; кто пуст, но притворяется, что полон; кто нищий, но выдает себя за богатого.
26.
Учитель всегда ловил рыбу удочкой и не ловил сетью; стрелял птицу летящую и не стрелял птицу сидящую.
27.
Учитель сказал:
— Есть люди, которые, ничего не зная, действуют наобум. Я не таков. Слушаю многое, выбираю лучшее и следую ему; наблюдаю многое и держу все в памяти — это и есть [способ] постижения знаний.[83]
28.
С жителями Хусяна очень трудно было говорить [о морали], и когда один тамошний отрок захотел встретиться [с Учителем], ученики отнеслись к этому с предубеждением.
Учитель сказал:
— Я одобряю, что он очистился, и не одобряю то, что с ним было раньше. Зачем же сейчас так относиться к нему? Если человек сам очистился и пришел, мы обязаны приветствовать это, и не следует напоминать о прошлом.
29.
Учитель сказал:
— Разве человеколюбие далеко от нас? Если я хочу быть человеколюбивым, человеколюбие приходит.
30.
Сыбай[84] из Чэнь спросил, разбирается ли луский Чжао-гун в Правилах.
Кун-цзы сказал:
— Разбирается в правилах.
Когда Кун-цзы удалился, [сыбай из Чэнь], приветствуя входящего Ума Ци[85], сказал:
— Я слышал, что благородный муж не [привержен традициям] дана, но, оказывается, благородный муж [привержен традициям] дана[86]! Правитель [Чжао-гун] взял в жены девицу из царства У, которая носит ту же фамилию [Цзи], а назвал ее У Мэнцзы. Если он разбирается в Правилах, то кто не разбирается в них?
Ума Ци сообщил об этом Учителю, который сказал:
— Как я счастлив! Если я совершу ошибку, люди непременно укажут на нее.
31.
Когда Учитель оказывался с теми, кто пел, то, если пели хорошо, он просил начать сначала, а затем присоединялся и сам.
32.
Учитель сказал:
— В учености я не уступаю другим людям. Но я не могу поступать, как благородный муж.
33.
Учитель сказал:
— Разве я смогу стать мудрецом или человеколюбивым человеком? Я всего лишь учусь без пресыщения, просвещаю без устали. Только это я и могу сказать о себе.
Гунси Хуа[87]сказал:
— Мы, ваши ученики, не можем научиться и этому.
34.
Учитель серьезно заболел.
Цзы-лу просил его обратиться с молитвой к духам.
Учитель спросил:
— Делается ли это?
Цзы-лу сказал:
— Делается. В молитве говорится: «Обратись с молитвой к духам неба и земли».
Учитель сказал:
— Я уже давно обращаюсь с молитвой к духам.
35.
Учитель сказал:
— Расточительность ведет к непослушанию, а бережливость — к скаредности; но лучше быть скаредным, чем непочтительным.
36.
Учитель сказал:
— Благородный муж безмятежен и спокоен, маленький человек постоянно встревожен и обеспокоен.
37.
Учитель был мягок, но строг; внушителен, но не зол; почтителен, но сдержан.
Глава VIII
«Таи Бо»
«Тай Бо…»
1.
Учитель сказал:
— Тай Бо[88], о нем можно сказать, что в высшей степени добродетелен. Трижды[89] отказывался от трона в Поднебесной. Народ не смог подыскать соответствующих слов, дабы прославить его.
2.
Учитель сказал:
— Почтительность без ритуала приводит к суетливости; осторожность без ритуала приводит к боязливости; смелость без ритуала приводит к смутам; прямота без ритуала приводит к грубости.
Если благородный муж должным образом относится к родственникам, в народе процветает человеколюбие. Если он не забывает о друзьях, народ не утрачивает отзывчивость.
3.
Когда Цзэн-цзы заболел, он призвал своих учеников и сказал им:
— Посмотрите на мои ноги, посмотрите на мои руки! В «[Книге] Стихов» сказано: «Будь осторожен! Будто ты на краю бездны, будто идешь ты по тонком льду». Отныне я только понял, как избежать напастей, мои ученики!
4.
Когда Цзэн-цзы[90] заболел, Мэн Цзинцзы навестил его.
Цзэн-цзы сказал:
— Птицы перед смертью жалобно кричат, люди перед смертью о добре говорят. Благородный муж должен ценить в Дао-Пути[91] три [принципа]:
— быть взыскательным к своим манерам, тогда можно избежать грубости и надменности;
— сохранять спокойный вид, тогда люди проникнутся доверием;
— в речах подбирать слова и тон, тогда можно избежать пошлости и ошибок.
Что касается такой мелочи, как расстановка жертвенных сосудов, то за это отвечают соответствующие чины.
5.
Цзэн-цзы сказал:
— Способный сам, он мог учиться у неспособного; обладая широкими знаниями, он мог спрашивать у незнающего; ученый, он [не боялся] выглядеть как неуч; наполненный, [не боялся] казаться пустым; получив обиду, не стремился рассчитаться — так вел себя один мой старый друг.[92]
6.
Цзэн-цзы сказал:
— Тот, кому можно поручить воспитание юного принца ростом в шесть чи, кому можно доверить управление [царством] размером в сто ли, кто не дрогнет в чрезвычайной ситуации — не благородный ли это муж? Да, это благородный муж.
7.
Цзэн-цзы сказал:
— Не бывает ши-книжника без широты ума и твердости духа. Его ноша — распространение человеколюбия и добродетели во всей Поднебесной — разве не тяжела она? Только смерть прерывает его путь — разве не долог он?
8.
Учитель сказал:
— Воодушевляйся «[Книгой] стихов», опирайся на Правила, совершенствуйся музыкой.
9.
Учитель сказал:
— Народ можно заставить повиноваться, но нельзя заставить понимать почему.
10.
Учитель сказал:
— Когда любят отвагу и ненавидят бедность, это может привести к бунту; когда очень ненавидят людей, лишенных человеколюбия, это также может привести к бунту.
11.
Учитель сказал:
— Пусть человек блещет талантами Чжоу-гуна, но если он заносчивый и скаредный, то остальные его качества не заслуживают внимания.
12.
Учитель сказал:
— Нелегко найти человека, который, проучившись три года, не мечтал бы получить казенное жалованье.
13.
Учитель сказал:
— В любви к учению опирайтесь на искреннюю убежденность; стойте до смерти за правильное учение. Не посещайте государство, где неспокойно; не живите в государстве, где беспорядки. Если в Поднебесной царит спокойствие, будьте на виду; если в Поднебесной нет спокойствия, скройтесь. Если государство управляется правильно, бедность и незнатность вызывают стыд. Если государство управляется неправильно, то богатство и знатность также вызывают стыд.
14.
Учитель сказал:
— Если не находишься на службе, нечего думать о государственных делах.
15.
Учитель сказал:
— Когда главный придворный музыкант [царства Лу] Чжи начинает исполнять песню и когда заканчивается ода «Крики чаек», как ласкают слух приятные звуки!
16.
Учитель сказал:
— Безрассудный и к тому же не прямой, глупый и к тому же не кроткий, неспособный и к тому же не честный — такого рода людей я просто не понимаю.
17.
Учитель сказал:
— Учитесь так, как будто вы не в состоянии достичь знаний, словно вы боитесь их потерять.
18.
Учитель сказал:
— О как велики были Шунь и Юй, владея Поднебесной они не считали ее своей.
19.
Учитель сказал:
— О как велик был Яо как правитель! О как он был велик! Только небо более велико! Яо следовал его законам. Народ не смог [даже] выразить этого в словах. О как обширна была его добродетель! О как велики были его заслуги! О как прекрасны были его установления!
20.
У Шуня было всего пять сановников, а в Поднебесной царило истинное правление.
У-ван[93] сказал:
— У меня десять способных сановников.
Кун-цзы [в связи с этим] заметил:
— Трудно подобрать таланты, не так ли? Период от Тана до Юя[94] богат талантами. [У чжоуского У-вана] среди сановников была одна женщина, таким образом, фактически их было девять. И хотя [чжоуский У-ван] владел двумя третями [страны], он все еще считался подданным Инь. Можно сказать, что добродетель дома Чжоу достигла высших пределов.
21.
Учитель сказал:
— Юй[95]! К нему у меня нет нареканий. Он ел и пил скудно, но проявлял почтительность, принося жертвы богам и духам; ходил обычно в грубой одежде, но его ритуальное одеяние было красивым; он жил в простом доме, но все силы его уходили на рытье [оросительных] каналов. Да! К Юю у меня нет нареканий!
Глава IX
«Цзы Хань»
«Учитель редко…»
1.
Учитель редко говорил о выгоде, воле неба и человеколюбии.
2.
Человек из Дасян сказал:
— Велик Кун-цзы. Его ученость огромна, но он еще не прославился.
Услышав это, Кун-цзы сказал, обращаясь к ученикам:
— Что бы мне сделать? Доказать ли искусство управления колесницей или искусство стрельбы из лука? Я покажу искусство управления колесницей.
3.
Учитель сказал:
— В соответствии с ритуалом следует делать шапки из конопли. Но теперь изготовляют из шелка. Так экономнее, и я следую этому.
В соответствии с ритуалом государя следует приветствовать у входа в залу. Но теперь приветствуют после того, как он уже вошел в залу. Это — [проявление] заносчивости. И хотя я иду против всех, я приветствую, стоя у входа в залу.[96]
4.
Учитель категорически воздерживался от четырех вещей: он не вдавался в пустые размышления, не был категоричен в своих суждениях, не проявлял упрямства и не думал о себе лично.
5.
Когда Учителю угрожали в Куане, он сказал:
— После смерти [чжоуского] Вэнь-вана я — тот, в ком вэнь-культура. Если бы Небо поистине хотело уничтожить вэнь-культуру, то оно не наделило бы ею меня. А коль само Небо не уничтожило ее, стоит ли бояться каких-то куанцев?
6.
Первый министр[97] спросил Цзы-гуна:
— Не является ли учитель совершенномудрым? Откуда у него такие способности ко многому?
Цзы-гун ответил:
— Именно небо сделало так, что он стал совершенномудрым, и поэтому обладает большими способностями.
Учитель, услышав его, сказал:
— Первый министр знает меня. В детстве я жил бедно и поэтому научился многому такому, что не имеет никакой ценности. Но разве благородный муж должен обладать способностями ко многому? [Он] не должен уметь делать многое.
Лао[98] сказал:
— Учитель говорил: «Меня не использовали [на службе], поэтому я [был вынужден кое-чему] научиться».
7.
Учитель сказал:
— Обладаю ли я знаниями? Нет, но когда низкий человек спросит меня [о чем-либо], то, [даже если я] не буду ничего знать, я смогу рассмотреть этот вопрос с двух сторон и обо всем рассказать [ему].
8.
Учитель сказал:
— Феникс не прилетает, лошадь-дракон с рисунком на спине из реки не появляется, боюсь, что все окончено.[99]
9.
Когда учитель видел людей в траурных одеждах или в парадных шапках и платьях или слепых, то, хотя они были и моложе его, он обязательно вставал. Если же шел мимо них, то обязательно спешил.[100]
10.
Янь Юань со вздохом сказал:
— Чем больше [я] всматриваюсь в учение [учителя], тем возвышеннее оно кажется; чем больше стараюсь проникнуть в него, тем тверже оно оказывается. [Я] вижу его впереди, но вдруг оно оказывается позади. Учитель шаг за шагом искусно завлекает людей, он расширяет мой ум с помощью образования, сдерживает меня посредством ритуала. Я хотел отказаться [от постижения его учения], но уже не смог; я отдал все свои силы, и кажется, что его учение находится передо мной, я хочу следовать ему, но не могу этого сделать.
11.
Когда учитель серьезно заболел, Цзы-лу заставил учеников прислуживать ему.
Когда болезнь прошла, учитель сказал:
— Ю давно занимается этим ложным делом! Претендовать на почести, оказываемые сановнику, когда я не являюсь сановником, кого я этим обманываю? Я обманываю небо! Кроме того, разве умереть на руках у подданных лучше, чем умереть на руках своих учеников? И хотя мне не будут устроены великие похороны, разве я умру посреди дороги?[101]
12.
Цзы-гун сказал:
— Здесь есть кусок прекрасной яшмы. Спрятать ли его в ящик или же подождать, когда за него дадут хорошую цену и продать?
Учитель сказал:
— Продать. Продать. Я жду цены.[102]
13.
Учитель хотел поселиться среди варваров.
Кто-то сказал:
— Там грубые нравы. Как вы можете так поступать?
Учитель ответил:
— Если благородный муж поселится там, будут ли там грубые нравы?
14.
Учитель сказал:
— Лишь после того, как я возвратился[103] в Лу из Вэй, музыка была исправлена, оды и гимны были упорядочены.
15.
Учитель сказал:
— Во внешнем мире служить правителям и сановникам, дома служить отцам — старшим братьям, не сметь не усердствовать в делах похоронных и не пьянеть от вина — что из всего этого трудно для меня?
16.
Стоя на берегу реки, учитель сказал:
— Все течет так же, [как вода]. Время бежит не останавливаясь.
17.
Учитель сказал:
— Я не встречал еще человека, который любил бы добродетель так же, как красоту.
18.
Учитель сказал:
— Вот, к примеру, [заканчивая] возведение холма, я остановился, хотя и осталось насыпать одну плетушку.
Это я остановился.
— Или на ровном месте, [начиная возводить холм,] я продвинулся, хотя и высыпал всего одну плетушку.
Это я продвинулся.
19.
Учитель сказал:
— Всегда внимательным к тому, что я говорил, был, пожалуй, один Янь Хуэй.
20.
Говоря о Янь Юане, Учитель сказал:
— Как мне жаль его! Я видел, как он продвигался вперед, и никогда не видел его стоящим на месте.
21.
Учитель сказал:
— Бывает, появляются всходы, но не цветут! Бывает, цветут, но не плодоносят!
22.
Учитель сказал:
— На молодежь не следует смотреть свысока. Откуда нам знать, сравнится ли следующее поколение с нами? Но если человек к сорока-пятидесяти годам не достиг ничего путного, то он не заслуживает уважения.
23.
Учитель сказал:
— Можно ли не принимать справедливые советы? Но они ценны только тогда, когда сам исправляешься. Можно ли не радоваться желанным словам? Но они ценны только тогда, когда сам задумываешься над ними. Однако если человек радуется, но не задумывается, принимает [советы], но не исправляется, с таким человеком я ничего не могу поделать.
24.
Учитель сказал:
— Стремись к верности и искренности; не дружи с тем, кто тебе не ровня; не бойся исправлять ошибки.
25.
Учитель сказал:
— Можно лишить власти командующего войском, но нельзя заставить простолюдинов изменить свои намерения.
26.
Учитель сказал:
— В рваном халате на старой вате может не стыдиться стоять рядом с одетым в лисью или енотовую шубу, пожалуй, только Чжун Ю! В «[Книге] стихов» говорится: «Не завидует, не заискивает, разве не может он быть добрым?»
Цзы Лу постоянно повторял этот стих, и Учитель сказал:
— Это в порядке вещей, стоит ли за это хвалить?
27.
Учитель сказал:
— С наступлением холодной зимы узнаешь, что сосна и кипарис последними теряют свой убор.[104]
28.
Учитель сказал:
— Мудрый не испытывает сомнений, человеколюбивый не испытывает печали, смелый не испытывает страха.
29.
Учитель сказал:
— С человеком, с которым можно вместе учиться, нельзя вместе стремиться к достижению правильного пути. С человеком, с которым можно вместе стремиться к достижению правильного пути, нельзя вместе утвердиться [на этом пути]. С человеком, с которым можно вместе утвердиться [на правильном пути], нельзя вместе действовать сообразно обстоятельствам.
30.
Колышатся и шепчут цветы груши.
Разве я не думаю о тебе?
Ведь дом так далек.
Учитель, [услышав эту песню], сказал:
— Не думает? Если б думал, то и даль бы ничего не значила!
Глава X
«Кун цзы»
«В родном дане…»
1.
В родном дане Кун-цзы не был многословным, хотя и казался простодушным, а в главном храме [государя] и при дворе был красноречив, хотя и краток.
2.
[Кун-цзы] при дворе [в ожидании выхода правителя], если разговаривал с низшими сановниками, был мягок и любезен, а если беседовал с высшими сановниками — вежлив и прям. Когда правитель выходил, он выказывал благоговение, но держался с достоинством.
3.
Когда государь поручал ему принимать гостей из других царств, то лицо его как будто преображалось и походка менялась. Когда он в знак приветствия подавал руки стоящим слева и справа, то платье его спереди и сзади казалось расправленным. Когда он спешил навстречу [гостям], то был похож на птицу с распростертыми крыльями. Когда посланники удалялись, он докладывал всегда правителю: «Посланники ушли и назад не оглядывались».
4.
Когда [Кун-цзы] входил в дворцовые ворота, то пригибался, будто боялся, что не пройдет. Посредине ворот не останавливался и проходил, не наступая на порог. Когда подходил к престолу правителя, лицо его преображалось, колени подгибались и слов ему будто не хватало. Поднимался в зал, подбирая полы одежды, пригнувшись и затаив дыхание, словно не дышал. А когда выходил из зала и спускался на одну ступень, на вид был уже ровным и спокойным. Спускался вниз быстро, как на крыльях. Когда возвращался на свое место, казался умиротворенным.
5.
[Кун-цзы] нес нефритовую табличку[105] так, будто кланялся, будто не мог удержать ее. То поднимал ее высоко, словно приветствовал, то опускал вниз, словно делал подношение. Выражение лица его постоянно менялось, он шел мелкими шажками, не отрывая ног от пола. При поднесении подарков он был сдержан, после церемонии в частной беседе был весел.
6.
Конфуций не оторачивал своего воротника темно-красной или коричневой материей. Не употреблял на домашнее платье материи красного или фиолетового цветов [как цветов промежуточных, более идущих женскому полу]. В летние жары у него был однорядный халат из тонкого или грубого травяного полотна, который при выходе из дому он непременно накидывал поверх исподнего платья, [чтобы не просвечивало тело]. Поверх нагольной шубы из черного барана он надевал однорядку, поверх пыжиковой — белую, а поверх лисьей — желтую. Меховой халат длинный (для теплоты), с коротким правым рукавом (для удобства в работе). Во время поста он непременно имел спальное платье длиною в 1 1/2 роста [для прикрытия ног]. В домашней жизни он употреблял пушистые лисьи и енотовые меха. По окончании траура он носил [на поясе] всевозможные привески. Если это было не парадное платье [для представления ко двору и жертвоприношений, которое делалось из прямых полотнищ с оборками вокруг поясницы — юпка], то оно непременно скашивалось вверху. Барашковая шуба и черная шапка не употреблялись при визитах с выражением соболезнования. Первого числа каждого месяца он непременно одевался в парадное платье и являлся ко двору.
7.
Во время поста [Кун-цзы] всегда надевал чистое платье из простого полотна, ел другую пищу[106], всегда покидал комнату[107], где обычно спал.
8.
Если каша была не из отборного обрушенного зерна, если мясо было нарезано не достаточно мелко, если каша от долгого хранения прогоркла, ничего этого он не ел. Испортившуюся рыбу и протухшее мясо не ел. Продукты, имевшие дурной вид и запах, не ел. Плохо сваренное не ел, несвежее не ел. Неправильно разделанное мясо не ел. Если не было соответствующей приправы, не ел. Хотя бы мяса было и много, не ел его больше, чем риса. Только в вине не ограничивал себя, но не пил допьяна. Вина и мяса, купленного на рынке, не употреблял. От имбиря никогда не отказывался. [Обычно] ел немного.
При жертвоприношениях в храме правителя не допускал, чтобы жертвенное мясо [главного животного] оставалось на второй день. Жертвенное мясо [других животных] не должно было лежать более трех дней. Еслионо пролежало три дня, то не ел.
Во время еды он не вступал в беседу, во время сна не говорил.
Хотя бы пища его состояла из простой каши или овощного супа, он непременно отделял немного для жертвоприношений и делал это с большим благоговением.
9.
Если циновка была постлана неправильно, он не садился.
10.
Когда жители [его] общины[108] собирались на церемонию распития вина, он вставал лишь после того, как выйдут старики.
Когда жители [его] общины изгоняли злых духов[109], то он в парадной одежде стоял на восточной части крыльца.
11.
Если он посылал кого-либо в другое царство с поручением, то дважды кланялся посланнику[110] и лишь потом отпускал его.
Когда Канцзы[111] преподнес лекарство, [Учитель] с поклоном принял его, сказав: «Я еще не разобрался, что это за лекарство, поэтому не смею опробовать».
12.
Сгорела конюшня.
[Учитель], только что вернувшийся из дворца, спросил:
— Люди не пострадали?
И не спросил о лошадях.
13.
Когда правитель жаловал его кушаньем, то он всегда сначала pacnpaвлял циновку и тотчас отведывал его. Когда правитель жаловал сырым мясом, то всегда отваривал его и прежде подносил предкам. Когда правитель жаловал живой скот, то всегда откармливал его. На трапезе у правителя, дождавшись, когда тот принесет жертву предкам, первым начинал есть.[112]
[Кун-цзы] заболел, и правитель пришел проведать его. [Кун-цзы] отвернул голову от востока[113], накрылся парадной одеждой и поверх перекинул пояс.
Когда правитель повелевал прибыть [во дворец], Кун-цзы, не дожидаясь, пока заложат повозку, отправлялся пешком.
14.
Войдя в Великий храм, он расспрашивал о каждой мелочи.
15.
Когда умер друг и некому было похоронить его, он сказал:
— Я похороню.
Принимая подарки друзей, будь то повозка или лошади, но не жертвенное мясо, сам не кланялся.
16.
Когда он спал, то не лежал, как мертвый; когда был дома, то не сидел, как при гостях.
Когда [Кун-цзы] встречал человека в траурном одеянии, хотя бы и давнего знакомца, он всегда принимал [скорбный] вид. Когда встречал кого-либо в церемониальной шапке или слепого, как бы часто ни видел их, всякий раз был почтителен. Когда сидя в повозке, встречал одетого в траур, то отвешивал поклон, опершись на поручни. Когда встречал людей, несущих государственные подворные списки населения, был так же почтителен к ним. Когда видел щедро накрытый стол, всегда вставал с выражением почтения на лице. Во время грозы и бури он всегда менялся в лице.
17.
[Кун-цзы] поднимался на повозку, держа прямо спину и ухватившись за веревочные поручни. Сидя в повозке, назад не смотрел, быстро не говорил и распоряжений не давал.
18.
Поднимаясь как-то в повозке по горной дороге, увидел фазанов. [Кун-цзы] изменился в лице. Фазаны взлетели, сделали круг и сели вместе.
[Кун-цзы] сказал:
— Эти фазаны знают свое время, знают свое время!
Цзы Лу хлопнул в ладоши, они поднялись и улетели.[114]
Глава XI
«Сянь Цзинь»
«Сначала изучали…»
1.
Учитель сказал:
— В отношении ритуала и музыки наши предки были неискушенными людьми, потомки же являются благородными мужами. Если я буду применять их, я последую за предками.[115]
2.
Учитель сказал:
— Из сопровождавших меня в Чэнь и Цай никто уже не входит в [мои] ворота. Среди учеников самыми способными в осуществлении добродетели были Янь Юань, Минь Цзыцянь, Жань Боню, Чжун Гун; в умении вести диалог — Цзай Во, Цзы Гун; в государственных делах — Жань Ю, Цзи Лу; в вопросах вэнь-культуры — Цзы Ю и Цзы Ся».
3.
Среди учеников Кун-цзы самыми выдающимися в делах практической морали были Янь Юань, Минь Цзы-пянь, Жань Бо-ню, Чжун-гун[116]; в умении говорить — Цзай Во, Цзы-гун; в делах политики — Жань Ю, Цзы-лу; в литературе — Цзы-ю, Цзы-ся.
4.
Учитель сказал:
— Минь Цзыцянь воистину почитает родителей! Другие люди отзываются о нем так же, как его родители и братья.
5.
Нань Жун постоянно повторял слова о белой яшме.[117]
Учитель отдал ему в жены дочь старшего брата.
6.
Цзи Канцзы спросил:
— Кто из ваших учеников больше всех любил учиться?
Учитель ответил:
— Янь Хуэй больше всех любил учиться. К несчастью, жизнь его была коротка, он скончался. Ныне таких уж нет.
7.
Когда Янь Юань умер, [его отец] Янь Лу просил у Учителя повозку, чтобы, продав ее, приобрести саркофаг [для гроба].
Учитель сказал:
— Каждый заботится о своем сыне, талантлив он или нет. Когда мой сын умер, его похоронили в гробу без саркофага. Я не могу из-за саркофага ходить пешком, ибо я — дафу[118] и мне не подобает ходить пешком.
8.
Янь Юань умер.
Учитель воскликнул:
— О! Небо хочет моей погибели! Небо хочет моей погибели!
9.
Когда Янь Юань умер, Учитель безутешно оплакивал [его].
Сопровождавшие его сказали:
— Учитель горюет безутешно!
Он сказал:
— Безутешно? Горе мое безутешно об этом человеке, и больше ни о ком!
10.
Когда Янь Юань умер, ученики хотели устроить пышные похороны.
Учитель сказал:
— Нельзя.
Но ученики [все же] пышно похоронили его.
Учитель сказал:
— Хуэй! Ты относился ко мне как к отцу, а я не смог отнестись к тебе как к сыну. Это не я, а ученики так [поступили]!
11.
Цзы-лу спросил о том, как служить духам.
Учитель ответил:
— Не научившись служить людям, можно ли служить духам?
[Цзы-лу добавил:]
— Я осмелюсь узнать, что такое смерть.
[Учитель] ответил:
— Не зная, что такое жизнь, можно ли знать смерть?
12.
Находясь рядом с Учителем, Минь Цзыцянь выглядел приветливым и строгим, Цзы Лу — стойким и воинственным, Жань Ю и Цзы Гун — любезными и довольными.
Учителю это нравилось, и [он] сказал:
— Что касается Цзы Лу, боюсь, что он умрет не своей смертью.[119]
13.
Жители Лу решили перестроить сокровищницу Чанфу.
Минь Цзыцянь спросил:
— А что если все оставить по-старому? Зачем надо перестраивать?
Учитель сказал [о нем]:
— Этот человек не разговорчив, но если говорит, всегда попадает в точку.
14.
Учитель сказал:
— Почему Ю исполняет [эту песню] на сэ у моих дверей?
Ученики после этих слов стали непочтительны к Цзы Лу.
Учитель сказал:
— Ю в учебе достиг немалого, но он еще не достиг всей премудрости.
15.
Цзы-гун спросил:
— Кто лучше: Цзы-чжан или Цзы-ся?
Учитель ответил:
— Цзы-чжан допускает крайности, Цзы-ся не успевает осуществлять.
Цзы-гун сказал:
— Значит, Цзы-чжан лучше.
Учитель сказал:
— Допускать крайности так же плохо, как и не успевать осуществлять.
16.
Цзи-ши[120] был богаче Чжоу-гуна, но Цю собирал для него еще и увеличивал его состояние.
Учитель сказал:
— Это не мой ученик! Вы можете с громкими криками обрушиться на него!
17.
Чай — прост, Шань — несообразителен, Ши — скрытен, Ю — негибок[121].
18.
Учитель сказал:
— Мораль Хуэя близка к совершенству, но он часто бедствует. Сы нарушил волю [неба], богатеет, однако его суждения точны.
19.
Цзы Чжан спросил, что представляет собой Дао-Путь доброго человека.
Учитель ответил:
— Он не следует проторенной тропой, но ему трудно достичь знаний высшей степени.[122]
20.
Учитель спросил:
— Как можно считать благородным мужем того, кто превозносит [чужие] суждения? А может, он только притворяется?
21.
Цзы Лу спросил:
— Когда услышу о деле, которое надо исполнить, следует ли мне немедленно исполнять?
Учитель ответил:
— У тебя живы отец и старшие братья, как же можно тебе немедленно исполнять то, что услышишь?
Жань Ю спросил:
— Когда услышу о деле, которое надо исполнить, следует ли мне немедленно исполнять?
Учитель ответил:
— Как услышишь, тут же исполняй.
Тогда Гунси Хуа спросил:
— Когда Ю задал вопрос, Вы ему сказали, что еще живы отец и старшие братья. Когда же Цю задал вопрос. Вы ему сказали, чтобы он исполнял, как только услышит. Я в недоумении и прошу разъяснений.
Учитель ответил:
— Цю трусоват, поэтому я его подбадриваю, а у Ю храбрости на двоих, поэтому я его сдерживаю.[123]
22.
Когда Учителю угрожали в Куане, Янь Юань отстал [от него].
Учитель сказал [впоследствии]:
— Я считал тебя умершим.
— Пока Учитель жив, как Хуэй может умереть? — услышал он в ответ.
23.
Цзи Цзы-жань[124] спросил:
— Можно ли назвать Чжун Ю и Жань Цю великими сановниками?
Учитель ответил:
— Я думал, что вы спросите меня о других людях, но вы спросили меня о Ю и Цю. Те, кто называются великими сановниками, служат государю, исходя из правильных принципов. Если они не могут так поступать, то уходят в отставку. Нынешние же Ю и Цю могут быть названы обычными сановниками.
[Цзи Цзы-жань] сказал:
— Значит, они во всем подчиняются вышестоящим?
Учитель ответил:
— Если им прикажут убить отца или государя, они не исполнят [приказа].
24.
Цзы-лу[125] направил Цзы-гао в Би [в качестве] начальника уезда.
Учитель сказал:
— Погубили сына другого человека.
Цзы-лу сказал:
— Там есть народ и алтари духов земли и зерна, почему нужно читать книги, чтобы считаться образованным?
Учитель сказал:
— Поэтому-то я и не люблю таких, как вы, бойких на язык людей.[126]
25.
Цзы Лу, Цзэн Си, Жань Ю и Гунси Хуа сидели подле Учителя.
Он им сказал:
— Не смотрите, что я старше вас. Вот вы все сетуете: «Никто нас не знает», — а если бы вас узнали, с чего бы вы начали свои деяния?
Первым бросился отвечать Цзы Лу:
— [Я бы хотел] получить царство, [способное выставить] тысячу боевых колесниц, зажатое со всех сторон большими государствами, которое постоянно подвергается нападениям вражеских армий извне, а внутри, [в самом царстве, люди] страдают от голода. Я за три года добился бы, чтобы [народ] проникся мужеством и осознал, что такое мораль и справедливость.
Учитель в ответ лишь усмехнулся.
— Цю! А ты с чего бы начал?
— [Я бы хотел] получить землю в 60…70 ли, а то и в 50…60 ли. Я бы за три года привел народ к достатку. Что же до ритуала и музыки, то стал бы ждать, когда появится благородный муж.
— Ну а ты, Чи, с чего бы начал? — спросил Учитель.
— Нельзя сказать, чтобы я отличался большим умением. Поэтому хочу еще поучиться, дабы во время церемоний в храме предков и при приемах чужих правителей, облачившись в ритуальные одежды, быть младшим помощником.
— Ну а ты, Дянь, с чего начнешь? — спросил Учитель.
Когда замолкли звуки лютни, на которой он играл, Цзэн Си поднялся и ответил:
— Моя мечта отлична от всех высказанных.
— А что в этом плохого, ведь каждый высказывает свою мечту, — ответил Учитель.
— В конце весны, в третьем месяце, когда все уже носят легкие одежды, в компании пяти-шести юношей и шести-семи отроков [я бы хотел] искупаться в водах реки И, испытать силу ветра у алтаря дождя и, распевая песни, возвратиться.
Учитель глубоко вздохнул и произнес:
— Я хочу быть вместе с Дянем!
Трое учеников удалились. Цзэн Си был последним. Он спросил:
— Как Вам понравились их речи?
Учитель ответил:
— Каждый из них лишь поделился своей мечтой.
— Почему же Вы усмехнулись, когда говорил Ю?
— Государством управляют с помощью ритуала, в его же речи не было уступчивости. Поэтому я и усмехнулся, — ответил Учитель.
— А разве Цю говорил не об управлении государством?
— Где это ты видел, чтобы территория в 60…70 или 50…60 ли не была государством? — ответил Учитель.
— Но разве и Чи говорил не об управлении государством?
— Храм предков и приемы при дворе — разве это не государственные дела? Если бы Чи стал младшим помощником, то кто бы стал старшим помощником?
Глава XII
«Янь Юань»
«Янь Юань…»
1.
Янь Юань спросил о человеколюбии.
Учитель ответил:
— Сдерживать себя, с тем чтобы во всем соответствовать требованиям ритуала, — это и есть человеколюбие. Если кто-либо в течение одного дня будет сдерживать себя, с тем чтобы во всем соответствовать требованиям ритуала, все в Поднебесной назовут его человеколюбивым. Осуществление человеколюбия зависит от самого человека, разве оно зависит от других людей?
Янь Юань сказал:
— Я прошу рассказать о правилах (осуществления человеколюбия].
Учитель ответил:
— На то, что не соответствует ритуалу, нельзя смотреть; то, что не соответствует ритуалу, нельзя слушать; то, что не соответствует ритуалу, нельзя говорить; то, что не соответствует ритуалу, нельзя делать.
Янь Юань сказал:
— Хотя я и не достаточно сообразителен, буду поступать в соответствии с этими словами.
2.
Чжун-гун спросил о человеколюбии.
Учитель ответил:
— Вне своего дома относись к людям так, словно принимаешь дорогих гостей. Используй народ так, словно совершаешь важное жертвоприношение. Не делай людям того, чего не желаешь себе, и тогда и в государстве и в семье к тебе не будут чувствовать вражды.
Чжун-гун сказал:
— Хотя я недостаточно сообразителен, но буду поступать в соответствии с этими словами.
3.
Сыма Ню[127] спросил о человеколюбии.
Учитель ответил:
— Человеколюбивый человек в разговоре проявляет осторожность.
[Сыма Ню] спросил:
— Тот, кто в разговоре проявляет осторожность, называется человеколюбивым?
Учитель ответил:
— Если [человек] встречает трудности в деле, то разве он не будет осторожным в разговоре?
4.
Сыма Ню спросил о благородном муже.
Учитель ответил:
— Благородный муж не печалится и не испытывает страха.
[Сыма Ню] спросил:
— Того, кто не печалится и не испытывает страха, можно назвать благородным мужем?
Учитель ответил:
— Если, взглянув на свои поступки, [видишь], что стыдиться нечего, то отчего же еще можно печалиться и испытывать страх?
5.
Сыма Ню сокрушался:
— У всех есть братья, только у меня их нет.
Цзы Ся сказал:
— Я слышал, что жизнь и смерть зависят от воли Неба, знатность и богатство — во власти Неба. Если благородный муж почтительно исполняет дела; не совершает ошибок, вежливо относится к людям и соблюдает Правила, то в пределах четырех морей ему все — братья. Зачем благородному мужу печалиться, что у него нет братьев?
6.
На вопрос Цзы Чжана, кого называют проницательным.
Учитель ответил:
— Если человек не поддается ни [умело] пущенной клевете, ни досужим вымыслам, то его можно назвать проницательным. Если не подвластен ни [умело] пущенной клевете, ни досужим вымыслам, то его можно назвать также и дальновидным.
7.
Цзы-гун спросил об управлении государством.
Учитель ответил:
— [В государстве] должно быть достаточно пищи, должно быть достаточно оружия и народ должен доверять [правителю].
Цзы-гун спросил:
— Чем прежде всего из этих трех [вещей] можно пожертвовать, если возникнет крайняя необходимость?
Учитель ответил:
— Можно отказаться от оружия.
Цзы-гун спросил:
— Чем прежде всего можно пожертвовать из [оставшихся] двух вещей, если возникнет крайняя необходимость?
Учитель ответил:
— Можно отказаться от пищи. С древних времен еще никто не мог избежать смерти. Но без доверия [народа] государство не сможет устоять.
8.
Цзи Цзычэнь сказал:
— Для благородного мужа важна его сущность, зачем ему вэнь-культура?
Цзы Гун ответил:
— К сожалению, Вы ошиблись в оценке благородного мужа, а слетевшее с языка слово не догонит и четверка коней. Сущность и вэнь-культура одинаково важны [для благородного мужа]. Сняв шерсть, шкуру барса или тигра не отличишь от голой шкуры собаки или овцы.
9.
Ай-гун обратился к Ю Жо:
— Год выдался голодный, и средств не хватает. Как быть?
Ю Жо ответил:
— Почему бы не восстановить десятину?
[Ай-гун] сказал:
— Мне даже двух десятин не хватит, на что мне одна десятина?
И услышал в ответ:
— Если у народа будет достаток, то разве может не хватать правителю? А если у народа не будет достатка, то разве может хватать правителю?
10.
Цзы Чжан спросил:
— Как приумножить добродетель и как выявить заблуждение?
Учитель ответил:
— Руководствуйся преданностью и искренностью, действуй во имя справедливости — так приумножишь добродетель. Когда любят человека, желают ему долгой жизни; когда ненавидят человека, желают его скорой смерти. Желать жизни или смерти [человека] — это и есть заблуждение. Если так будешь поступать, то ничего не добьешься, а люди назовут это глупостью.[128]
11.
Циский Цзин-гун[129] спросил учителя об управлении государством.
Кун-цзы ответил:
— Государь должен быть государем, сановник — сановником, отец — отцом, сын — сыном.
[Цзин-]гун сказал:
— Правильно! В самом деле, если государь не будет государем, сановник — сановником, отец-отцом, сын-сыном, то, даже если у меня и будет зерно, хватит ли мне его?
12.
Учитель сказал:
— Решить судебное дело с полуслова был способен только Ю.
Он же никогда не откладывал [выполнение] обещанного.
13.
Учитель сказал:
— Я не хуже других разбираю тяжбы, но лучше бы их вовсе не стало.
14.
Цзы-чжан спросил об управлении государством.
Учитель ответил:
— Надо постоянно быть в напряжении, вести дела с чувством преданности [вышестоящим].
15.
Учитель сказал:
— Благородный муж, обладая обширными познаниями в вэнь-культуре и постоянно сдерживая себя Правилами, не в состоянии нарушить их.
16.
Учитель сказал:
— Благородный муж помогает людям свершать красивые дела и не помогает им свершать некрасивые дела. Низкий человек поступает противоположным образом.
17.
Цзи Кан-цзы спросил Кун-цзы об управлении государством.
Кун-цзы ответил:
— Управлять — значит поступать правильно. Если, управляя, вы будете поступать правильно, то кто осмелится поступать неправильно?
18.
Цзи Канцзы, обеспокоенный [размахом] воровства, спросил совета у Кун-цзы.
Кун-цзы ответил:
— Если Вы не будете алчным, то и люди даже за награду воровать не станут.
19.
Цзи Кан-цзы спросил Кун-цзы об управлении государством:
— Как вы смотрите на убийство людей, лишенных принципов, во имя приближения к этим принципам?[130]
Кун-цзы ответил:
— Зачем, управляя государством, убивать людей? Если вы будете стремиться к добру, то и народ будет добрым. Мораль благородного мужа [подобна] ветру; мораль низкого человека [подобна] траве. Трава наклоняется туда, куда дует ветер.
20.
Цзы Чжан спросил:
— Каким должен быть ши-книжник, чтобы его назвали выдающимся?
Учитель ответил:
— А что ты имеешь в виду под выдающимся?
Цзы Чжан сказал:
— Быть обязательно известным в государстве и быть обязательно известным в семье.
Учитель сказал:
— Это человек известный, а не выдающийся. Выдающийся же обладает природной прямотой, любит справедливость, вникает в слова людей и следит за выражением их лиц, заботится о том, чтобы быть ниже других. Такой будет обязательно выдающимся в государстве и будет обязательно выдающимся в семье. Что же касается известного, то он лишь внешне проявляет человеколюбие, а на деле не таков. Он живет, не испытывая сомнений. Такой и будет обязательно известным как в государстве, так и в семье.[131]
21.
Фань Чи, сопровождая Учителя на прогулке у алтаря дождя, сказал:
— Осмелюсь спросить, как возвысить добродетель, искоренить зло и не впасть в заблуждение?
Учитель ответил:
— Прекрасный вопрос! Если прежде — дело, а потом — итог, разве это не возвышение добродетели? Если нападать на зло в себе и не нападать на зло в других, разве это не искоренение зла? Если однажды в пылу гнева позабыть не только себя, но и родных, разве это не значит впасть в заблуждение?
22.
Фань Чи спросил о человеколюбии.
Учитель ответил:
— Это значит любить людей.
Фань Чи спросил о знании.
Учитель ответил:
— Это значит знать людей.
Фань Чи не понял.
Учитель сказал:
— Выдвигать людей прямых и отстранять людей лживых, и тогда лживые люди смогут стать прямыми.
Фань Чи ушел, но, встретив Цзы-ся, сказал:
— Я только что видел учителя и спросил его о знании.
Учитель сказал:
— Выдвигать людей прямых и отстранять людей лживых, и тогда лживые люди смогут стать прямыми.
— Что это значит?
Цзы-ся сказал:
— О как глубоки эти слова! Когда Шунь правил Поднебесной, из народа избирали [достойнейшего] и был выдвинут Гао-яо, а все, не обладающие человеколюбием, были отстранены. Когда Тан правил Поднебесной, из народа избирали [достойнейшего] и был выдвинут И Инь, а все люди, не обладающие человеколюбием, были отстранены.[132]
23.
Цзы Гун спросил о дружбе.
Учитель ответил:
— Искренне предостерегай друга, как следует наставляй его. Если не будет слушать, порви [с ним] и себя не казни.
24.
Цзэн-цзы сказал:
— Благородный муж обретает друзей благодаря вэнь-культуре и в дружбе совершенствует [свое] человеколюбие.
Глава XIII
«Цзы Лу»
«Цзы Лу…»
1.
Цзы Лу спросил о сущности правления.
Учитель ответил:
— Прежде всего будь [для народа] примером, а уж затем предоставь [ему] трудиться усердно.
[Цзы Лу] попросил пояснить, что значит [быть примером], и Учитель сказал:
— Никогда не лениться.
2.
Чжун Гун, став управляющим в [семье] Цзи, спросил о сущности правления.
Учитель ответил:
— Будь примером для тех, кто служит, прощай мелкие промахи, выдвигай талантливых.
[Чжун Гун] спросил:
— А как распознать талантливых и выдвигать их?
Учитель ответил:
— Выдвигай тех, кого знаешь. А если кого и не знаешь, то разве люди смогут их скрыть?
3.
Цзы-лу спросил:
— Вэйский правитель намеревается привлечь вас к управлению [государством]. Что вы сделаете прежде всего?
Учитель ответил:
— Необходимо начать с исправления имен.
Цзы-лу спросил:
— Вы начинаете издалека. Зачем нужно исправлять имена?
Учитель сказал:
— Как ты необразован, Ю! Благородный муж проявляет осторожность по отношению к тому, чего не знает. Если имена неправильны, то слова не имеют под собой оснований. Если слова не имеют под собой оснований, то дела не могут осуществляться. Если дела не могут осуществляться, то ритуал и музыка не процветают. Если ритуал и музыка не процветают, наказания не применяются надлежащим образом. Если наказания не применяются надлежащим образом, народ не знает, как себя вести. Поэтому благородный муж, давая имена, должен произносить их правильно, а то, что произносит, правильно осуществлять. В словах благородного мужа не должно быть ничего неправильного.[133]
4.
Фань Чи просил научить его земледелию.
Учитель сказал:
— В этом я уступаю крестьянину.
[Фань Чи] просил научить его огородничеству.
Учитель сказал:
— В этом я уступаю огороднику.
Когда Фань Чи ушел, учитель сказал:
— Фань Сюй воистину низкий человек. Если в верхах любят ритуал, то в народе нет таких, кто бы осмеливался не проявлять почтительности. Если в верхах любят долг, то в народе нет таких, кто бы осмеливался не подчиняться. Если в верхах любят правдивость, то в народе нет таких, кто бы осмеливался не быть искренним. Если [наверху] будут поступать так, то со всех четырех сторон к ним будут идти люди с детьми за спиной и тогда к чему будет нужно самим заниматься земледелием?
5.
Учитель сказал:
— Хотя он и прочитал триста стихотворений «Ши цзин», если ему передать [дела] управления государством, он не справится с ними. Если его послать в соседние страны, он не сможет самостоятельно отвечать на вопросы. Какая польза от того, что он столько прочитал?.[134]
6.
Учитель сказал:
— Если личное поведение тех, [кто стоит наверху], правильно, дела идут, хотя и не отдают приказов. Если же личное поведение тех, кто [стоит наверху], неправильно, то, хотя приказывают, [народ] не повинуется.
7.
Учитель сказал:
— Правление в [царствах] Лу и Вэй — это правление братьев.[135]
8.
Учитель сказал о вэйском царевиче Цзине:
— Он умеет вести дела своей семьи. Когда он что-то получает, говорит: «Достаточно»; когда получает сверх того, говорит: «Уже разбогател»; а когда приобретает побольше, то произносит: «Прекрасно».
9.
Когда учитель ехал в Вэй, Жань Ю правил колесницей.
Учитель сказал:
— Народу здесь много!
Жань Ю спросил:
— Народу здесь много, но что надо сделать [для него]?
[Учитель] ответил:
— Надо сделать его богатым.
[Жань Ю] спросил:
— Когда он станет богатым, что надо еще сделать [для него]?
[Учитель] ответил:
— Надо его воспитать!
10.
Учитель сказал:
— Если бы меня привлекли [к управлению государством], я в течение года навел бы в нем порядок, а через три года добился бы успехов.
11.
Учитель сказал:
— Сто лет у власти в государстве добрые люди — и нет жестокости и казни.
Как верны эти слова!
12.
Учитель сказал:
— Если окажется [в государстве] истинный правитель, то всего лишь через поколение[136] воцарится человеколюбие.
13.
Учитель сказал:
— Если совершенствуешь себя, то разве будет трудно управлять государством? Если же не можешь усовершенствовать себя, то как же сможешь усовершенствовать других людей?
14.
Когда Жань Ю вернулся из дворца.
Учитель спросил:
— Почему так поздно?
И услышал в ответ:
— Были государственные дела.
Учитель сказал:
— То были частные дела. Если бы дела были государственные, то, хотя я и не служу, все равно узнал бы о них.
15.
Дин-гун спросил:
— Можно ли одним словом достичь процветания страны?
Кун-цзы ответил:
— Одно такое слово трудно найти, но сказано: «Быть правителем очень трудно, и сановником быть также нелегко». Если правитель понимает трудности управления [и проявляет осмотрительность] — не близко ли это к тому, когда одним словом можно достичь процветания страны?
Тогда Дин-гун вновь спросил:
— А можно ли одним словом погубить государство?
Кун-цзы ответил:
— Одно такое слово трудно найти, но сказано: «При управлении государством нет у меня радости, кроме той, что никто не перечит ни единому моему слову». Если никто не перечит праведным словам, разве это плохо? Но если никто не перечит неправедным словам, не близко ли это к тому, когда однимсловом можно погубить государство?
16.
Шэ-гун спросил о сущности истинного правления.
Учитель ответил:
— Надо добиться такого положения, когда вблизи радуются, а издалека стремятся прийти.
17.
Цзы Ся, став главой уезда Цюйфу, спросил о сущности правления.
Учитель ответил:
— Не торопись и не гонись за малой выгодой.
Будешь торопиться — не достигнешь цели; погонишься за малой выгодой — не преуспеешь в большом деле.
18.
Е-гун[137] сказал Кун-цзы:
— У нас есть прямой человек. Когда его отец украл барана, сын выступил свидетелем против отца.
Кун-цзы сказал:
— Прямые люди у нас отличаются от ваших. Отцы скрывают ошибки сыновей, а сыновья покрывают ошибки отцов, в этом и состоит прямота.
19.
Фань Чи спросил о человеколюбии.
Учитель сказал:
— Всегда будь почтителен. Исполняя работу, проявляй уважение. отношениях с людьми соблюдай преданность. Когда отправляешься к варварам, не отказывайся [от этих правил].
20.
Цзы-гун спросил:
— Какой человек может быть назван сановником?
Учитель ответил:
— Того, кто может чувствовать стыд за свои поступки и, будучи направленным в другие страны, не подведет своего государя, можно назвать сановником.
[Цзы-гун] сказал:
— Позвольте спросить, [каким должен быть человек], стоящий ниже [сановника]?
[Учитель] ответил:
— [Тот, о ком] члены его рода говорят, что он обладает сыновней почтительностью, а соседи говорят, что он обладает братской уважительностью.
[Цзы-гун] сказал:
— Позвольте спросить, [каким должен быть человек], стоящий еще ниже?
[Учитель] ответил:
— [Тот, кто] в словах правдив, а в делах тверд, всего лишь низкий человек, и его можно считать стоящим еще ниже.
[Цзы-гун] спросил:
— Что можно сказать о тех, кто ныне занимается [делами] управления государством?
Учитель ответил:
— Увы, стоит ли говорить о тех, чьи способности можно вместить в бамбуковую корзинку?[138]
21.
Учитель сказал:
— Так как нельзя найти людей, придерживающихся середины в поведении, приходится иметь дело с людьми или несдержанными, или осторожными. Несдержанные берутся за все, а осторожные избегают нехороших дел.
22.
Учитель сказал:
— Южане говорят: «Человек, лишенный постоянства, не может быть кудесником и знахарем». Хорошо сказано! Если мораль непостоянна, это приводит к стыду.
Учитель сказал:
— Такой человек не может предсказывать.[139]
23.
Учитель сказал:
— Благородные живут в согласий [с другими людьми], но не следуют за ними, низкие — следуют [за другими людьми], но не живут с ними в согласии.
24.
Цзы Гун спросил:
— Что Вы скажете, если кого-то любят все односельчане?
Учитель ответил:
— Не годится.
— А что скажете, если кого-то ненавидят все односельчане?
— И это не годится. Лучше, если его любят хорошие односельчане, а ненавидят злые.
25.
Учитель сказал:
— Благородному мужу легко услужить, но трудно доставить ему радость. Если доставлять ему радость не должным образом, он не будет радоваться. Но он использует людей в соответствии с их способностями. Низкому человеку трудно услужить, но легко доставить ему радость. Если доставлять ему радость не должным образом, он все равно будет радоваться. Когда он использует людей, он хочет, чтобы они были пригодны ко всему.
26.
Учитель сказал:
— Благородный муж держит себя с величавым спокойствием и не зазнается. Низкий человек зазнается и не держит себя с величавым спокойствием.
27.
Учитель сказал:
— Если человек тверд, настойчив, прост, скуп на слова, он близок к человеколюбию.
28.
Цзы Лу спросил:
— Каким должен быть тот, кого называют ши-книжником?
Учитель ответил:
— Он должен прислушиваться к увещаниям и жить в мире. Он должен прислушиваться к увещаниям друзей и жить в мире с братьями.
29.
Учитель сказал:
— Если добрый человек будет обучать людей семь лет, то можно [этих людей] посылать на войну.
30.
Учитель сказал:
— Отправить на войну людей, не получивших подготовки, — это значит расстаться с ними.
Глава XIV
«Сянь Вэнь»
«Сянь спросил…»
1.
Сянь[140] спросил, что такое стыд.
Учитель ответил:
— Когда в стране царит Дао-Путь, а [чиновники] думают [только] о жалованье, и когда страна лишилась Дао-Пути, а [чиновники продолжают] думать [только] о жалованье, — вот это и есть стыд.
2.
[Сянь][141] сказал:
— Когда смогут избавиться от тщеславия, самомнения, злобы и алчности — можно ли считать это человеколюбием?
Учитель ответил:
— Можно считать это [избавление] трудным, что же касается человеколюбия, я не знаю.
3.
Учитель сказал:
— Ши-книжник, думающий лишь о спокойствии и удовольствиях, не достоин так называться.
4.
Учитель сказал:
— В государстве, где царит Дао-Путь, говорить надо прямо и действовать прямо; в государстве, лишенном Дао-Пути, действовать надо прямо, а говорить сдержанно.
5.
Учитель сказал:
— Тот, кто обладает добродетелью, непременно произносит слова, [заслуживающие внимания], но тот, кто произносит слова, [заслуживающие внимания], не обязательно добродетелен.
Обладающий человеколюбием непременно отважен, но отважный не обязательно человеколюбив.
6.
Наньгун Ко спросил Кун-цзы:
— И был искусным стрелком, а ао мог двигать лодку посуху, но оба умерли не своей смертью. Не оттого ли Юй и Цзи получили Поднебесную, что они собственноручно возделывали землю?
Учитель промолчал. Когда Наньгун Ко вышел, Учитель сказал:
— Этого человека можно назвать благородным мужем. Сколь обширна его добродетель!
7.
Учитель сказал:
— И среди благородных мужей бывают не обладающие человеколюбием, но среди маленьких людей не встречаются человеколюбивые.
8.
Учитель сказал:
— Если любишь [народ], разве не сможешь побуждать [его] к упорному труду[142]? Если предан [правителю], разве не сможешь [его] вразумить?[143]
9.
Учитель сказал:
— Когда [в царстве Чжэн] готовилось послание [в другое царство], то Би Чэнь составлял текст вчерне, Ши Шу высказывал замечания, Цзы Юй, ведавший внешними делами, исправлял текст, а Цзы Чань из Дунли[144] доводил его до совершенства.[145]
10.
Некто спросил о Цзы Чане.
Учитель ответил:
— Милосердный человек!
Спросил о Цзы Си.
[Учитель] ответил:
— Ах, это тот, это тот!
Спросил о Гуань Чжуне.
[Учитель] ответил:
— [Настоящий] человек! Для него отняли у [рода] Бо триста дворов в местечке Пянь, и хотя [род] Бо питался грубой пищей, [никто из них] до конца своих дней не произнес ни одного бранного слова [в адрес Гуань Чжуна]
11.
Учитель сказал:
— Быть бедным и не роптать — трудно, быть богатым и не зазнаваться — легко.
12.
Учитель сказал:
— Мэн Гунчо[146] мог бы быть управляющим в богатых родах Чжао и Вэй, но он не мог бы быть сановником в царствах Тэн и Сюэ[147].
13.
Цзы Лу спросил, кого можно назвать совершенным человеком.
Учитель ответил:
— Если [соединить] ум Цзан Учжуна, бескорыстие Гунчо, храбрость Чжуан-цзы из Бянь, мастерство Жань Цю, добавить [знание] Правил и музыки, то может получиться совершенный человек.
[Подумал немного] и добавил:
— Но вряд ли таким должен быть ныне совершенный человек. Совершенным человеком можно назвать того, кто предпочитает долг выгоде, рискует жизнью, столкнувшись с опасностью, помнит о своем обещании даже в трудные времена.
14.
Учитель спросил у Гунмин Цзя о Гуншу Вэньцзы[148]:
— Правда ли, что твой учитель не говорит, не смеется и не берет?
Гунмин Цзя ответил:
— Те, кто сообщил об этом, ошибаются. Когда надо сказать, он говорит, но так, чтобы никого не утомить; когда он весел, он смеется, но так, чтобы никого не задеть; когда надо взять по справедливости, он берет, но так, чтобы ни у кого не вызвать осуждения.
Учитель сказал:
— Это так? Неужто он так и поступает?
15.
Учитель сказал:
— Цзан Учжун [перед бегством в Ци] просил у луского царя оставить своих наследников править в своем бывшем владении Фан. Поговаривают, что он не вымогал [согласия] у своего царя, но я не верю.[149]
16.
Цзы-лу сказал:
— Хуань-гун убил Гун-цзы Цзю. Шао Ху покончил с собой из-за этого. Гуань Чжун остался в живых.
И спросил:
— Был ли Гуань Чжун человеколюбивым?
Учитель ответил:
— Хуань-гун объединил знать не с помощью военной силы, а благодаря усилиям Гуань Чжуна. В этом и состояло его человеколюбие! В этом и состояло его человеколюбие![150]
17.
Цзы-гун сказал:
— Был ли Гуань Чжун человеколюбив? Когда Хуань-гун убил Гун-цзы Цзю, он не только не покончил с собою, но и стал у него первым министром.
Учитель сказал:
— Гуань Чжун, являясь первым министром у Хуань-гуна, ста�
Скачать книгу
ПОЯСНЕНИЯ К ТЕКСТУ
В книге читателю предлагается научный перевод конфуцианского трактата «Лунь юй», выполненный А.Е. Лукьяновым. Перевод сопровождается комментариями, достаточными для свободной ориентации читателя в содержании трактата. Историческое исследование, историко-философское исследование и подробные комментарии к «Лунь юю» читатель при необходимости найдет в других изданиях, выпущенных Институтом Дальнего Востока РАН (см. А.Е. Лукьянов. Лао-цзы и Конфуций: Философия Дао. М., 2000; Л.С. Переломов. Конфуций и конфуцианство с древности по настоящее время (V в. до н. э.-XXI в.). М., 2009).
Изложение «Лунь юя» на китайском языке имеет свои особенности, которые переходят в научный перевод и требуют специальных пояснений. Филологически обработанный китайский текст «Лунь юя» разбит китайскими специалистами на главы и параграфы. Названия глав даются по первым значимым иероглифам, параграфы пронумерованы, что сохранено в переводе.
Главный герой «Лунь юя» – Конфуций. В тексте он встречается под полными и сокращёнными именами: Кун-цзы, Чжунни, Цю – от полного имени Кун Цю; Цзы (Учитель) – от полного имени Кун-цзы.
Другие персонажи «Лунь юя» встречаются в китайском тексте под полными и сокращёнными личными именами и прозвищами, иногда даже в одном параграфе. В таких случаях рядом с прозвищем или неполным именем в круглых скобках ставится имя, определяющее персонаж.
Дао и Дэ в функции универсалий сохраняются в китайской транскрипции и пишутся с заглавной буквы, в других терминологических функциях переводятся как «путь», «добродетель» и т. д. в зависимости от значений в тексте и контексте.
Универсалия жэнь из архетипа у чан — «пяти-и-пяти постоянств» в научном переводе переводится как «человеколюбие», в поэтическом – как «человечность» и «человеколюбие». Только в двух параграфах вследствие частоты построчного использования универсалия жэнь сохранена в китайской транскрипции.
Глава I. «Изучать и…»
I, 1
Учитель сказал:
– Изучать и вовремя применять на практике,
разве это не приятно!
Встретить друга, прибывшего из далёкой стороны,
разве это не радостно!
Быть неизвестным людям, но не испытывать обиды,
разве это не качество благородного мужа!
I, 2
Ю-цзы[1] сказал:
– Редко встречается такой человек,
кто, проявляя сыновнюю почтительность
и преданность старшим братьям,
любит выступать против верхов.
Вовсе нет таких,
кто не любит выступать против верхов,
но любит сеять смуту.
Благородный муж трудится над основой,
основа утверждается, и Дао рождается.
Почитание родителей и старших братьев —
это и есть основа человеколюбия!
I, 3
Учитель сказал:
– Ловкая речь и притворное выражение лица
редко сочетаются с человеколюбием.
I, 4
Цзэн-цзы[2] сказал:
– Я в день трижды вопрошаю себя:
Даю совет другому, а честен ли в помыслах?
С друзьями общаюсь, а верен ли дружбе?
Наследую заповеди, а претворяю ли их в жизнь?
I, 5
Учитель сказал:
– Управляя царством,
способным выставить тысячу колесниц,
почтительно служи и опирайся на доверие;
сокращай расходы и люби людей,
используй народ в соответствии
с круговоротом времён.
I, 6
Учитель сказал:
– Молодые люди должны дома проявлять
сыновнюю почтительность,
а вне дома уважать старших,
быть внимательными и честными,
безгранично любить народ
и сближаться с человеколюбивыми.
Если при этом остаются силы,
то их тратьте на изучение культуры.
I, 7
Цзы Ся[3] сказал:
– Если о том,
кто, уважая достоинство,
превозмогает тягу к сладострастию;
кто, служа отцу и матери,
способен напрячь все свои силы;
кто, служа государю,
способен пожертвовать собой;
кто, общаясь с друзьями,
верен данному слову,
3 Цзы Ся (Бу Шан, род. в 507 г. до н. э.) – ученик Конфуция.
хотя и скажут, что не учён,
я непременно назову его учёным.
I, 8
Учитель сказал:
– Если благородный муж не серьёзен,
не достигнет авторитета,
то, приступив к учёбе, не достигнет прочности.
Главным считайте честность и доверие.
Не заводите дружбу с теми, кто хуже вас.
Если делаете ошибку, не бойтесь исправить её.
I, 9
Цзэн-цзы сказал:
– Если тщательно блюсти погребальные обряды и траур,
чтить давно умерших предков,
то добродетель народа снова возродится.
I, 10
Цзы Цинь[4] спросил у Цзы Гуна[5]:
– Учитель, прибывая в какое-либо царство,
непременно узнавал о принципах его управления.
Он спрашивал об этом,
или же ему это давалось само?
Цзы Гун ответил:
– Учителю это давалось благодаря тому,
что он был мягок, добр, вежлив, скромен и уступчив.
То, как это узнавал Учитель,
во всём отлично от того,
как это узнают другие, не так ли?!
I, 11
Учитель сказал:
– Отец жив – вникай в его стремления.
Отец умер – вникай в его дела.
Три года ничего не меняй в Дао отца,
это и можно назвать сыновней почтительностью.
I, 12
Ю-цзы сказал:
– При совершении ритуала согласие —
вот что ценно.
Дао преждерождённых ванов,
сколь прекрасно оно!
В малом и большом исходите из него.
При этом есть то, чего не следует допускать.
А именно: знать,
что такое согласие и добиваться согласия,
но не скреплять его ритуалом —
так поступать нельзя.
I, 13
Ю-цзы сказал:
– Чья верность близка к долгу,
слова того могут осуществиться.
Чья вежливость близка к ритуалу,
от того бежит постыдное и позорное.
Чья опора не утрачивает поддержки родственников,
того можно почитать главой клана.
I, 14
Учитель сказал:
– Если благородный муж умерен в еде,
непритязателен в жилье,
сметлив в делах и сдержан в речах,
стремится к обладанию Дао и прямо идёт к нему,
то можно сказать, что он философ.
I, 15
Цзы Гун спросил:
– Беден, но не льстив,
богат, но не заносчив —
что скажете на это?
Учитель отвечал:
– Неплохо!
Но это ещё не так хорошо, как если сказать:
беден, но радостен,
богат, но любит ритуал.
Цзы Гун продолжил:
– В «Ши»[6] есть такие строки:
«Как будто выточен, как будто полирован,
Как будто отгранён, как будто отшлифован»[7].
Учитель воскликнул:
– О, Цы (Цзы Гун)!
Начать могу с тобою речь вести о «Ши».
Услышав об ушедшем, ты познаёшь грядущего шаги!
I, 16
Учитель сказал:
– Не огорчаюсь тем, что люди не знают меня,
жалею о том, что я не знаю людей.
Глава II. «Управлять…»
II, 1
Учитель сказал:
– Кто управляет с помощью добродетели,
подобен Полярной звезде:
она стоит на месте, а масса звёзд вокруг неё роится.
II, 2
Учитель сказал:
– В «Ши» триста стихов.
Если выразить их суть в одной фразе, скажу:
«Мысли их непорочны!»
II, 3
Учитель сказал:
– Если управлять посредством политических мер,
наводить порядок посредством наказаний,
народ станет уклоняться от ответственности
и не будет испытывать стыда.
Если управлять посредством добродетели,
наводить порядок посредством ритуала,
народ не только устыдится, но и исправится.
II, 4
Учитель сказал:
– В 15 лет я устремился к учёбе.
В 30 лет встал на ноги.
В 40 лет освободился от сомнений.
В 50 лет познал веления Неба.
В 60 лет стал правду различать на слух.
С 70 лет следую желаниям сердца и не нарушаю правил.
II, 5
Мэн Ицзы[8] спросил о сыновней почтительности.
Учитель ответил:
– Не нарушай ритуалов.
Однажды Фань Чи[9] ехал с Учителем. Учитель сказал:
– Мэн Сунь спросил у меня о сыновней почтительности.
Я ответил: «Не нарушай ритуалов».
Фань Чи спросил:
– Что это значит?
Учитель ответил:
– Родители живы – служи им по ритуалу,
умрут – похорони их по ритуалу,
совершай жертвоприношения им тоже по ритуалу.
II, 6
Мэн Убо[10] спросил о сыновней почтительности.
Учитель ответил:
– Это предупреждение страданий отца и матери.
II, 7
Цзы Ю[11] спросил о сыновней почтительности.
Учитель ответил:
– Нынешняя сыновняя почтительность —
это так называемое умение содержать родителей.
Однако возьмём, к примеру, собак и лошадей,
они все тоже могут быть на содержании.
Не будь самого почитания родителей,
в чём было бы различие?
II, 8
Цзы Ся спросил о сыновней почтительности.
Учитель ответил:
– По внешним признакам[12] её трудно отличить.
Когда есть дело, младшие берут на себя труд старших,
когда есть вино и еда, преждерождённых потчуют ими.
Не это ли и следует считать сыновней почтительностью?!
II, 9
Учитель сказал:
– Я весь день беседовал с Хуэем[13],
он не перечил и выглядел глупцом.
Но, отослав его от себя
и понаблюдав за его частной жизнью,
я смог понять: Хуэй далеко не глупец!
II, 10
Учитель сказал:
– Посмотри, почему он так поступает,
уясни, из чего он исходит,
найди, чем он успокаивается.
Разве тогда человек скроется от тебя?!
Разве он скроется от тебя?!
II, 11
Учитель сказал:
– Того, кто, повторяя старое, познаёт новое,
можно считать наставником.
II, 12
Учитель сказал:
– Благородный муж, он вам не кухонная утварь.
II, 13
Цзы Гун спросил о благородном муже.
Учитель ответил:
– Он прежде делом измеряет собственное слово
и только после изрекает для других.
II, 14
Учитель сказал:
– Благородный муж образует круг-совершенство[14],
без выкраивания по образцу.
Маленький человек даже при выкраивании по образцу
не образует круга-совершенства.
II, 15
Учитель сказал:
– Учёба без размышления – тенёта,
Размышление без учёбы – напрасный труд, химера.
II, 16
Учитель сказал:
– Преследование за инакомыслие – это губительно.
II, 17
Учитель сказал:
– Ю[15], научить ли тебя тому, что такое знание?
То, что знаешь, считай знанием.
То, что не знаешь, считай незнанием.
Это и есть знание.
II, 18
Цзы Чжан[16] учился тому, как сделать карьеру.
Учитель сказал:
– Больше слушай, исключай сомнительное,
осторожно говори об остальном
и тогда реже будешь ошибаться.
Больше наблюдай, избегай опасности,
осторожно действуй в остальном
и тогда реже будешь раскаиваться.
Когда в словах будешь реже ошибаться,
за поступки будешь реже раскаиваться,
тогда с успехом сделаешь карьеру!
II, 19
Ай-гун[17] спросил:
– Что нужно сделать, чтобы народ покорился?
Кун-цзы ответил:
– Если выдвигать прямых и ставить их над кривыми,
то народ покорится.
Если выдвигать кривых и ставить их над прямыми,
то народ не покорится.
II, 20
Цзи Канцзы[18] спросил:
– Как добиться того,
чтобы народ был почтительным,
преданным и старательным?
Учитель ответил:
– Предстань пред ним величественным —
и тогда он будет почтительным.
Блюди нормы сыновней почтительности
и родительского милосердия —
и тогда он будет преданным.
Возвышай искусных и обучай неумелых —
и тогда он будет старательным.
II, 21
Некто, обращаясь к Кун-цзы, спросил:
– Почему бы Вам, Учитель,
не заняться делами управления?
Учитель ответил:
– В «Шу»[19] сказано:
«Когда нужно проявить сыновнюю почтительность,
прояви сыновнюю почтительность,
относись с любовью к старшим и младшим братьям —
всё это и выливается в управление».
А так как это и есть «заняться делами управления»,
то зачем же мне ещё обращаться
к «занятию делами управления»?
II, 22
Учитель сказал:
– Чтобы у человека да не было веры, —
не знаю, как такое возможно?
Если у большой повозки нет скрепы оглобель,
или у малой повозки нет хомута с кольцом,
то как тогда на них поедешь?
II, 23
Цзы Чжан спросил:
– Можно ли узнать, что будет десять поколений спустя?
Учитель ответил:
– Династия Инь основывалась на ритуале династии Ся,
что она изъяла и что внесла нового, это известно.
Династия Чжоу основывалась на ритуале династии Инь,
что она изъяла и что внесла нового, это тоже известно.
Поэтому и о том, что будет при преемниках династии Чжоу[20],
пусть пройдёт хоть сто поколений, можно узнать.
II, 24
Учитель сказал:
– Приносить жертвы душам не своих предков —
проявление лести.
Видеть, чего требует долг, и бездействовать —
отсутствие мужества.
Глава III. «В восемь рядов…»
III, 1
Кун-цзы сказал о роде Цзи (Цзиши)[21]:
– В восемь рядов танцуют при дворе.
Если это можно стерпеть,
то чего же стерпеть нельзя?!
III, 2
В Доме Трёх убирали утварь после жертвоприношения
под пение гимна «Юн».
Учитель сказал:
– В гимне есть такие слова:
«Здесь помогают в служении предку князья,
Ныне Сын Неба и царь величав, величав»[22].
Разве это приемлемо для палат Дома Трёх?[23]
III, 3
Учитель сказал:
– Если человек не проявляет человеколюбия,
то к чему ритуал?
Если человек не проявляет человеколюбия,
то к чему музыка?
III, 4
Линь Фан[24] спросил об основах ритуала.
Учитель ответил:
– О, это вопрос вопросов!
При исполнении ритуала
умеренность важнее роскоши.
При погребении
чувство скорби важнее мелочей.
III, 5
Учитель сказал:
– У И и Ди[25] имеются цари,
Но там при них не лучше,
чем было в Ся[26] без них.
III, 6
Цзиши стал приносить жертвы Тай-горе (Тайшань).
Учитель, обращаясь к Жань Ю, спросил:
– И ты не смог удержать его?
Тот отвечал:
– Не смог.
Тогда Учитель произнёс:
– Вот незадача!
Неужто так выходит, что Тай-гора Линь Фана хуже?[27]
III, 7
Учитель сказал:
– Благородный муж ни в чём не состязается,
но если приходится, то лишь в стрельбе из лука[28].
Он церемонно всех приветствует, когда входит в зал,
и пьёт чарку вина, когда выходит.
Его соперничество – быть благородным мужем.
III, 8
Цзы Ся спросил:
– Что значат строки «Ши»:
«Чарующей улыбки красота
И ясный взгляд прекрасных глаз
Узором вспыхнули на белизне лица»[29]?
Учитель отвечал:
– Краски накладывают после грунтовки.
Цзы Ся воскликнул:
– И ритуал, знать, «после»?![30]
Учитель отвечал:
– Вот кто воскресил меня – ты, Шан (Цзы Ся)!
Теперь с тобою можно говорить о «Ши».
III, 9
Учитель сказал:
– Я мог бы вынести суждение о ритуале Ся,
но недостаточно нашёл свидетельств в Ци.
Я мог бы вынести суждение о ритуале Инь,
но недостаточно нашёл свидетельств в Сун[31].
Причина в том, что мало мудрецов осталось и письмён.
Вот было б больше их, я всё бы разъяснил до мелочей.
III, 10
Учитель сказал:
– При жертвоприношении-ди в Храме Предков,
начиная с момента возлияния вина,
я уже не хочу видеть, что там далее происходит.
III, 11
Некто спросил о сути жертвоприношения-ди в Храме Предков.
Учитель сказал:
– Не знаю. А был бы тем, кто знает его суть,
управлял бы Поднебесной, как будто она вся вот здесь! —
и указал на свою ладонь.
III, 12
Приносят жертвы предкам, словно они здесь как живые.
Приносят жертвы духам, словно они здесь как живые.
Учитель сказал:
– Если я не участвовал в жертвоприношении,
[а послал другого за себя][32],
значит, я и не совершал жертвоприношения.
III, 13
Вансунь Цзя[33] спросил:
– Что означают слова:
«Чем преклоняться перед юго-западным углом,
не лучше ль преклоняться перед очагом?»[34]
Учитель ответил:
– Не так!
Кто провинится перед Небом,
ни там, ни там ему не будет места для моленья.
III, 14
Учитель сказал:
– Династия Чжоу зрит пример в деяньях
двух предшествующих династий.
О, как благоухает она культурой!
Я следую за Чжоу.
III, 15
Войдя в Великий Храм[35],
Учитель спрашивал обо всём происходящем.
Некто заметил:
– Да разве скажет кто, что сын цзоусца[36] знает ритуал?
Войдя в Великий Храм,
он спрашивает обо всём происходящем.
Учитель услышал и сказал:
– А это ритуал и есть.
III, 16
Учитель сказал:
– В стрельбе из лука главное не в том, чтобы пробить мишень,
ведь силы людей не одинаковы.
Таково древнее Дао (Путь)[37].
III, 17
Цзы Гун хотел прекратить впредь обряд
принесения в жертву барана
в день извещения о новолунии.
Учитель сказал:
– Сы (Цзы Гун)! Ты дорожишь тем бараном,
а я дорожу этим ритуалом.
III, 18
Учитель сказал:
– Когда во всём по ритуалу служат государю,
люди считают это лестью.
III, 19
Дин-гун[38] спросил:
– Каким образом государь управляет чиновниками,
а чиновники служат государю?
Учитель ответил:
– Государь управляет чиновниками посредством ритуала,
чиновники служат государю посредством преданности.
III, 20
Учитель сказал:
– Песнь «Гуань цзюй»[39]
при исполнении в радостной тональности не развращает,
при исполнении в печальной тональности не ранит душу.
III, 21
Ай-гун спросил у Цзай Во[40] об Алтаре Земли
(о деревьях, сажаемых вокруг Алтаря).
Цзай Во ответил:
– Государи Ся сажали сосну, иньцы – кипарис,
чжоусцы – каштан.
Затем добавил:
– И всё для того, чтобы народ дрожал от страха.
Учитель, услышав это, произнёс:
– За ныне (при Чжоу) совершённое не судим,
за прошлое (при Инь) не укоряем,
и за былое (при Ся) не виним.
III, 22
Учитель сказал:
– Способности Гуань Чжуна[41] ничтожно малы.
Некто спросил:
– А, может, он был бережливым?
Учитель на это заметил:
– У Гуань Чжуна было «три приюта»[42],
а чиновники в делах службы были беспечны.
Как можно считать его бережливым?
Тот же некто опять спросил:
– Пусть так, но, может быть,
Гуань Чжун был сведущ в ритуале?
– Государь поставил перед воротами экран,
и Гуань Чжун тоже поставил перед воротами экран.
Государь для дружественной встречи с другими государями
имел постамент для пиршественных сосудов,
и Гуань Чжун тоже установил у себя постамент
для пиршественных сосудов.
Если Гуань Чжун знал ритуал,
то кто же тогда не знал ритуала?
III, 23
Учитель, беседуя с наставником дворцовых музыкантов
1 Ю-цзы (Ю Жо, уроженец царства Лу, род. в 508 г. до н. э.) – ученик Конфуция, один из вероятных составителей «Лунь юя» после кончины Конфуция.
2 Цзэн-цзы (Цзэн Шэнь, Цзы Юй, 505-ок. 436 гг. до н. э.) – ученик Конфуция, почтительно назван «учителем» (цзы) за острый ум.
3 Цзы Ся (Бу Шан, род. в 507 г. до н. э.) – ученик Конфуция.
4 Цзы Цинь (Чэнь Кан, Чэнь Цзыцинь, род. в 511 г. до н. э.) – согласно различным версиям ученик Конфуция или Цзы Гуна.
5 Цзы Гун (Цы, Дуаньму Цы, род в 520 г. до н. э., царство Вэй) – один из ближайших учеников Конфуция. Согласно «Историческим запискам», служил министром в царствах Лу и Вэй.
6 «Ши» (в каноническом названии «Ши цзин» – «Канон песен», «Канон стихов», «Канон поэзии») – древнейший свод китайской поэзии, включён в состав конфуцианского корпуса «У цзин» («Пять канонов»). Состоит из четырёх частей: «Го фэн» («Нравы царств»), «Сяо я» («Малые оды»), «Да я» («Болыпие/Великие оды»), «Сун («Гимны»). Собрание и редакция «Ши» приписываются Конфуцию.
7 «Ши цзин», «Го фэн», I, V, 1.
8 Мэн Ицзы (Чжунсунь Хэцзи, 531–481 гг. до н. э.) – сановник одного из трёх знатных домов царства Лу, сын Мэн Убо, по завету отца учился ритуалам у Конфуция.
9 Фань Чи (Фань Сюй, прозвище Цзы Чи, род. в 515 г. до н. э.) – ученик Конфуция.
10 Мэн Убо (Чжунсунь Чжи) – получил титул у (воинственный) после смерти.
11 Цзы Ю (Янь Янь, Янь Ю, род. в 506 г. до н. э., царство У) – единственный из известных учеников Конфуция южного происхождения.
12 Имеется в виду мягкое выражение лица и радостный вид молодых людей в отношениях со старшими. Однако, это ещё не означает проявления подлинной сыновней почтительности. Далее Конфуций риторически замечает, что сыновняя почтительность скорее проявляется в заботливых действиях о старших, а не во внешних признаках угодливой мягкости и радостного выражения лица.
13 Хуэй (Янь Юань, Янь Хуэй, Янь Цзыюань, прозвища – Цзы Хуэй, Цзы Юань, 521–481 гг. до н. э.) – любимый ученик Конфуция, тот, кого Учитель наравне с собой назвал философом.
14 Круг – в конфуцианстве символ Неба и совершенства благородного мужа (цзюньцзы). Квадрат – в даосизме символ Земли и совершенства совершенномудрого человека (шэнжэнь) [Дао дэ цзин, § 58].
15 Ю (Цзи Лу, Чжун Ю, 542–480 гг. до н. э.) – ученик Конфуция.
16 Цзы Чжан (Чжан, Ши, Чжуаньсунь Ши, уроженец царства Чэнь, род. в 503 г. до н. э.) – ученик Конфуция.
17 Ай-гун – правитель (494–466 гг. до н. э.) царства Лу, сын Дин-гуна, наследовал отцу. Конфуций скончался на 16-м году правления Ай-гуна.
18 Цзи Канцзы (Цзи Суньфэй, Цзи Кан, Цзиши) – могущественный вельможа времени правления Ай-гуна в царстве Лу.
19 «Шу» (в каноническом наименовании «Шу цзин» – «Канон истории») – сборник записей историзированных преданий, сказаний, мифов, а также исторических событий, обращений и т. д. Охватывает период приблизительно с XXIV по VIII вв. до н. э. «Шу цзин», наряду с упомянутым в «Лунь юе» «Ши цзином» («Каноном стихов»), включён в корпус «У цзин» («Пять канонов»).
20 Ся – династия Ся, период правления XXI–XVI вв. до н. э.; Инь – династия Инь (Шан-Инь), период правления XVI–XI вв. до н. э.; Чжоу – династия Чжоу, период правления XI–III вв. до н. э.
21 Цзи (Цзиши – Род Цзи, Цзисунь – Младшие Суни) – согласно ряду версий это Цзи Пинцзы или Цзи Хуаньцзы (отец Цзи Канцзы). Конфуций сетует на то, что в доме сановника Цзиши исполняли ритуальный танец в построении 8x8 рядов, а такое могло быть только при дворе Сына Неба.
22 Ши цзин, IV, II, 7. Перев. А.А. Штукина.
23 Дом Трёх – Старшие, Средние и Младшие семейства, делившие власть в царстве Лу. Своим замечанием Конфуций показывает, что Дом Трёх посягает на статус Сына Неба.
24 Линь Фан – уроженец царства Лу, собеседник Конфуция, даты жизни неизвестны.
25 И и Ди – северные варварские племена.
26 Ся – самоназвание китайцев, «…в Ся без них» – то есть «у нас без царей».
27 Тай-гора (Тайшань) – одна из пяти священных Великих Гор Древнего Китая. Принесение жертв Тай-горе было привилегией Сына Неба. Цзиши нарушил это установление. Жань Ю, служивший в доме Цзиши, пытался его отговорить, но неудачно. Линь Фан спрашивал Конфуция об основах ритуала (III, 4), хотел узнать его суть. А дух Тай-горы, по представлениям древних мудрецов, знал ритуал жертвоприношения. Поэтому Конфуций и задаёт свой риторический вопрос о Линь Фане и Тай-горе, предполагая, что рано или поздно Тай-гора отвергнет притязания Цзиши.
28 Стрельба из лука входила в состав шести искусств благородного мужа: этикет, музыка, письмо (каллиграфия), счёт (математика), стрельба из лука, управление боевой колесницей; играла роль важного политического мероприятия.
29 Ши цзин, I, V, 3. Третья строка в современном тексте «Ши цзина» отсутствует.
30 Образно и дословно: «ритуал – «дело второе», то есть вводится в действие после тщательной подготовки основы.
31 Ци и Сун – уделы, пожалованные У-ваном потомкам династий Ся и Инь. У-ван – первый правитель династии Чжоу, правил в 1027–1024 гг. до н. э.
32 Такую уместную вставку делает в своём переводе В. П. Васильев [Беседы и суждения Конфуция. М., 1999. С. 93].
33 Вансунь Цзя – влиятельный сановник при дворе князя Лин-гуна (царство Вэй, годы правления: 534–492 гг. до н. э.)
34 Юго-западный угол – почётное место дома, в нём совершается моленье ао; очаг – полезное место дома, в нём совершается моленье цзао. Вариант перевода: «Чем заискивать о почтении перед юго-западным углом, не лучше ли заискивать о пользе перед очагом?» Возможно, языком поговорки Вансунь Цзя намекает, что Конфуцию было бы выгоднее иметь дело с ним, могущественным сановником, а не искать покровительства князя, отдавшего бразды правления в руки своей молодой жены Наньцзы. По ответу Конфуция видно, что он расценил бы службу у Вансунь Цзя как провинность перед Небом и отказывается сотрудничать с Вансунь Цзя.
35 Великий Храм посвящён Чжоу-гуну, первому, кто положил начало генеалогии царей в царстве Лу.
36 Здесь Конфуций назван цзоусцем по названию местности Цзоу, которую его отец получил во владение за добросовестную службу.
37 Л. С. Переломов приводит пояснение к этому месту из: [Алексеев В. М. Китайская литература. М., 1978. С. 486]. «По древнейшему из комментаторов Мажуну, древний ритуал различал следующие пять степеней или, вернее, достоинств прекрасного стрелка: во-первых, его тихая ласковость вида и движений; во-вторых, выражение его лица и манера обращения; в-третьих, его умение прорвать кожу [в центре мишени – А. Л.]; в-четвёртых, его подпевание при стрельбе той музыке, которая играет; в-пятых, его танцевальные телодвижения, среди которых, в свою очередь, различалось шесть родов, квалифицируемых с большими подробностями. Вот эти-то достоинства, а не грубую силу грубых людей, являющихся на придворное состязание только для того, чтобы прорвать кожу мишени и ничего не смыслящих в утончённом ритуале благородного турнира, не говоря о предшествующем ему и последующем этикете, – эти-то достоинства и имеет в виду Конфуций».
38 Дин-гун (Сун), младший брат и наследник Чжао-гуна, правил (505–495 гг. до н. э.) в царстве Лу.
39 Песня «Гуань цзюй» («Брачная песня») открывает «Ши цзин».Там где остров средь реки, где румян восход, Брачным криком селезень уточку зовёт. Сладкая прелестница с кожею атласной, Будешь суженому ты парою прекрасной. Под ковром речной травы не увидеть дна, Лепестки нимфейника теребит волна. Сладкая прелестница с кроткими очами, Милый твой зовёт тебя днями и ночами. Кличет – не докличется перемен в судьбе, Он во сне и наяву бредит о тебе. Вздохи безутешные, горестны томленья, Ложе одинокое, нет отдохновенья! Под ковром речной травы не увидеть дна, Рвём цветы мы для тебя, девица-луна. Ты владычица красы, тайны нераскрытой, Встретим радостно тебя с гуслями и цитрой. Под ковром речной травы не увидеть дна, Рвём цветы мы для тебя, девица-луна. Встретим долгожданную, скромную поклоном, Барабанным говором, колокольным звоном.
40 Цзай Во (Цзай Юй, Юй, прозвище Цзы Во, 522–458 гг. до н. э.) – ученик Конфуция.
41 Гуань Чжун (Гуань, Гуань Иу, ум. в 645 г. до н. э.) – известный реформатор периода Чуньцю (770–476 гг. до н. э.) в царстве Ци, первый советник циского князя Хуань-гуна, содействовал утверждению его. Именем Гуань Чжуна назван трактат «Гуань-цзы» (сложился к III в. до н. э.), содержание которого послужило толчком для развития теории и практики легизма.
42 «Три приюта» – органы по взиманию и контролю налогов.
Скачать книгу