Первый среди равных бесплатное чтение

Пролог

Дверь с шумом распахнулась и я, оторвавшись от непринуждённого чтения, уставился на посмевшего нарушить уединение. Вся челядь в доме знала, что беспокоить хозяина по вечерам не стоит. И тем более удивился, распознав в идущем торопливым шагом старшего слугу.

– Ерис, что случилось?

– Энц1 Валео Мирони…

«Ничего себе!» – подумал я, вставая с кресла. На моей памяти, а это немало двенадцать лет, как живу в уединении, вдали от столичной суеты, пожалуй, первый случай, что преданный слуга обратился официально: с титулом и полным именем, данным мне…

– …пришло известие из столицы. Императрица Линесса Первая – скончалась!

Как стоял, так и сел обратно в кресло. Казалось, буквально вчера мы виделись, мило беседовали, а сейчас… Хотя, сколько времени прошло с нашей последней встречи?! Десять? Одиннадцать лет?

– Когда? – только и смог выдавить из себя.

– Вчера утром. Сообщение о кончине Императрицы пришло буквально час назад, и я набрался смелости доложить немедленно.

– Правильно сделал. Подготовь всё для отъезда. Утром выезжаем.

Вновь остался один, но никак не мог отделаться от чувства, что происходящее какой-то жуткий сон…

«Сон?! – ухмыльнулся я. Разве не сон то, что за эти тридцать лет произошло со мной?! Со мной – Валентином Сергеевичем Мироновым, уроженцем села Смоленщина, что недалеко от Иркутска»…

Глава 1

– Валя! Сынок, просыпайся, – сквозь сон донёсся родной голос матушки, – отец уже собрался. Только тебя ждёт.

– Пару минут! Встаю! – встрепенулся я, вскакивая с кровати, и чуть не ударился головой о люстру, висевшую слишком низко, для моего метр девяносто пять роста. Отвык я от родного дома. Забыл. Но всё-таки, кто бы ни говорил, а армия, откуда я неделю назад демобилизовался, сотворила из меня настоящего мужчину. Это отец сказал, когда увидел меня при параде, в наглаженной форме и с большим чемоданом в руках.

Встреча, посиделки, причитания матушки, слились в один долгий, но приятный день, а сегодня утром я договорился с отцом пойти на рыбалку. Не всё же время водку пить и безобразие нарушать. Тем более, хотел спросить у него совета, чтоб было время и поговорить, и обсудить…

– Это место хорошее, здесь расположимся. Разматывай снасти, а я пока мотоцикл брезентом накрою, чтоб от росы не намок.

– Отец… – робко начал я.

– Позже, сын. Понял, что без матери поговорить хочешь, но давай сначала хоть снасти закинем, а потом, в тишине и над твоей проблемой подумаем.

– Для этого так далеко от дома забрались?

– Чем тебе река Олха не нравится? Я, когда на работе время есть, всегда на это место приезжаю. Благо, что вёрст всего пять до станции, а на мотоцикле, так за полчаса с работы сюда и обратно вертаюсь. Ни начальство, никто не знает.

– И часто?

– Куда, часто! За лето всего пару раз удалось порыбачить. На работе очередной аврал. Когда меня до мастера участка повысили, ну мать тебе писала… Письма то получал?

Я кивнул, а отец неодобрительно покачал головой. Так получилось, что за время службы смог написать только один раз, и то до присяги.

– …так думал, что больше свободного времени станет, но нет. Всё, то плановые работы, то внеплановые работы. Железная дорога она такая, ну ты знаешь.

– Знаю, отец…

Неторопливо разложив снасти, я стал ждать удобного момента, чтобы рассказать отцу о желании уехать в Иркутск, учиться. Не скажу, что я из робкого десятка, но отца уважал, можно сказать, что побаивался, потому что, как он скажет, так и будет. Тем более, для него станет неожиданностью, что поступать я хотел не в технический ВУЗ, связанный с железной дорогой, а в институт МВД.

– Что, сынок, – разливая по кружкам чай из взятого с собой в дорогу термоса, нарушил молчание отец, – теперь можно и поговорить. Уезжать собираешься?

– Да, в Иркутск.

– Учиться – это дело… – не успел отец закончить фразу, как раздался оглушительный хлопок, да такой силы, что уши заложило, а по водной глади пробежала рябь.

– На переезде?!

– Не похоже, – ответил я, всматриваясь вдаль. Дыма или облака от взрыва не видно, а то, что такой силы может быть только взрыв, я уж точно знал. Всё-таки в части постоянной готовности службу проходил. От этого и не писал родителям, а про телефоны-смартфоны вообще на долгие месяцы забыть пришлось. Даже заставили сразу контракт подписать, не говоря про всякие подписки о неразглашении, как помню, на пятьдесят лет.

– Сынок. Ты, наверно, посиди тут. Порыбачь пока один, а я смотаюсь к станции, узнаю, что и как.

– Может позвонить?

– Здесь телефон не берёт, вышек нет.

– Хорошо, – ответил я, не зная, к чему приведёт моё согласие остаться в одиночестве. Думал, как раз подберу слова, чтобы рассказать отцу о своём намерении не продолжать династию железнодорожников. У нас ещё с моего пра́деда все мужчины на железной дороге работали и я, будучи молодым, грезил, что по длинным, извилистым участкам вокруг озера Байкал, веду железнодорожный состав.

Отец уехал, а я остался один. Поклёвки не было и мне откровенно стало скучно. Ну, не фанат я рыбалки, если она не ловится. Хотя, знал, что здесь рыба есть.

Солнце стало клониться к закату, а отца всё не было. Собрал снасти, взвалил на себя вещи и недолго думая, выбрал короткий маршрут: напрямки, через лес к железнодорожной станции. Всё на пару километров меньше идти, а если вдруг разминёмся, оставил в пустой пластиковой бутылке от воды записку, что так и так, ушёл к станции…

«Зря, наверно, пошёл через лес!!!» – корил себя, углубляясь в чащу леса. Высокие кроны деревьев с трудом пропускали тусклый свет от заходящего солнца. В армии меня многому научили, в том числе без приборов ориентироваться на местности, но у меня складывалось впечатление, что блуждаю кругами. Словно кто-то издевается, отвлекая внимание, задурманивая разум.

По моим подсчётам, затраченному времени и средней скорости движения по лесу, я примерно час назад должен был выйти к железнодорожному полотну, это как минимум, но уже третий час блуждал, оставляя метки на деревьях, силясь понять, что происходит. Изредка останавливался, прислушиваясь, надеясь услышать грохот проезжающего поезда, но тщетно. Ещё из головы не выходило, почему отец не вернулся, почему не послал кого-нибудь забрать меня, ну или как предупредил, что не приедет.

«Видимо, что-то серьёзное случилось», – отгонял от себя мрачные мысли, как вдалеке увидел зеленоватое свечение.

– Дошёл! – обрадовался я и ускорил шаг. Может усталость, и долгое блуждание по лесу не насторожили, почему свечение «зеленоватое». Ведь, если это отблеск светофора, то увидеть его через чащу леса невозможно, а тут так ярко, словно горит костёр, но отблески не красновато-оранжевые, а зелёные.

От того, что скоро выйду к цивилизации, открылось второе дыхание, и я пошёл напролом, не замечая воцарившуюся тишину. Когда в очередной раз неловко наступил на подсохшую ветку, обратил внимание, что не слышу хруста. Резко остановился, припал на одно колено. Вял с земли ветку. Прям около лица разломил её и прислушался. Но вместо хруста, на грани слуха, донёсся тихий стон.

– Кто здесь?! Помощь нужна? – крикнул, но не узнал своего голоса. Будто говорил в воде, и хорошо поставленная речь показалась набором булькающих звуков.

«Что за чертовщина!!!» – встревожился не на шутку. То, что стон мне не послышался, я был готов голову дать на отсечение, а то, что других звуков не слышу, так этому объяснений у меня не нашлось.

Сбросил рюкзак. Достал аптечку, нож… вот фонарика с собой не было. Скорее всего, у отца в мотоцикле остался, а смартфон давно разрядился.

– Есть кто? – повторил вопрос, но вновь не услышал своего голоса.

«Та-ак. Стон вроде слева доносился и, вероятней всего, не издалека», – сориентировавшись, повесил на ветку рюкзак и шагнул в темноту. Идти нагруженным не хотелось. Основное, что может понадобиться я взял с собой. Тем более, рюкзак имел светоотражающие элементы и был хорошо заметен в темноте, в чём я не преминул убедиться, обернувшись назад. Зеленоватое свечение давало достаточно света, чтобы рюкзак служил ориентиром.

Осторожно ступая, продвигался вперёд, осматривая поверхность. В очередной раз, когда обернулся назад и не найдя ориентира, уже хотел возвращаться, как буквально в полуметре услышал стон, доносящийся откуда-то снизу из ложбины.

«Ещё б пару шагов и свалился», – нехотя признался сам себе.

– Э-эй!!! – не надеясь на ответ, выкрикнул, всматриваясь вниз и к удивлению, слова разнеслись по лесу, нарушая давившую тишину, а ложбинка засветилась тусклым светом.

– Подсвети! Сейчас спущусь, помогу!

Пологий спуск и, не удержавшись, я съехал вниз, во что-то липкое вляпавшись рукой.

– Мать честная!!! Сколько кровищи! – вырвалось у меня, когда немного осмотрелся, а глаза привыкли к тусклому освещению. Склоны, основание ложбины в крови, а в центре, заслоняя источник света, в неестественной позе, с вывернутыми в обратную сторону конечностями, замерла частично разорванная туша медведя.

«Старый. Лет сорок ему. Давно не слышал, чтобы медведи нападали на людей. Или это браконьер, или охотник?!»

Я обошёл тушу медведя и… замер. Под ней, придавив своей массой, лежал человек с развороченной нижней челюстью. Половина туловища находилась под тушей, а голова и торс сильно запачканы кровью, но что-то в нём было ещё необычное.

«С такой раной не живут, – первое, что промелькнуло в голове, – да и фонаря не видно, такое ощущение, что одежда светится».

Погребённый под тушей свободной рукой, подал знак. Я подошёл ближе.

– Говорить не можешь? – в ответ услышал приглушённый стон. – Как же тебя угораздило?! Сейчас, потерпи. Вколю обезболивающее.

Но жестом получил отказ.

– Дело твоё. Сейчас я найду палку, и рычагом попробую поднять тушу. Выползти сам сможешь?

«Дурень!!! Куда сможет?! У него, небось, и позвоночник сломан, как только в сознании такую боль терпит».

Провозился я полчаса, пока нашёл достаточно крепкую и длинную палку, пока подготовил подпорки, чтобы вставить под тушу и вытащить раненого. Всё это время меня терзали сомнения. Я в мыслях гонял один и тот же вопрос: кто это?

Как успел рассмотреть, на раненом, вроде, лётный высотный комбинезон, но цветовая раскраска мне показалась незнакомая, сине-зелёного цвета, а ещё взгляд…

– Очнись! – вывела из состояния затуманенного сознания, команда.

– Где я? – спросил, оглядываясь по сторонам. Вместо леса – гладкие стены, источающие приятный, приглушённый свет. Дышалось легко, словно после грозы, а в центре округлой комнаты тот человек, которого сосем недавно, вытаскивал из-под туши зверя.

– Здесь… – промелькнуло в голове.

Человек, в таком же, но чистом комбинезоне и без видимых ран произвёл пасс рукой, и в паре шагов образовалось кресло. Я присел.

– Благодарю тебя, интресса, что помог.

В голове роились мысли. Я не успевал сформулировать вопрос, а уже получал на него ответ.

– Интресса – это научное наименование жителей, населяющих планету, которую называете Землёй. Нет, вы не коренные жители, а эксперимент… Зови меня Мегис. Я – один из наблюдателей, прибыл на планету с научной миссией. По воле рока или по злому желанию, корабль потерпел крушение. Да, ты слышал хлопок… Успокойся!!! С твоим отцом и другими… людьми всё в порядке…. Я сам удивлён, что ты смог меня найти. Работали поля преломления… Мой дом очень далеко отсюда – это ближе к центру Галактики… Да, много рас во Вселенной и только единицы достигают уровня, когда возможен контакт… Почему? Глупый вопрос, – мне показалось, что этот… инопланетянин рассмеялся, – как думаешь, если бы первыми не европейцы приплыли в Северную Америку, а коренные жители континента, что было? Правильно, уровень развития Цивилизации оказывает влияние на возможность контакта. Диалог возможен только с равным, и то не всегда, а по-иному – война!

Мегис говорил, точнее мыслеобразы продолжали возникать в моей голове, но я уже не обращал внимания на поток информации. Я осознал, почему не помню деталей, как вытаскивал собрата по разуму. Как, куда нёс его искалеченное тело. Не помнил, как очутился внутри космического корабля. Не помнил, как уложил его в медицинскую капсулу, не помнил до того момента, пока не услышал приказ: «Очнись!», и всё из-за того, что он взял меня под контроль, сделал управляемой куклой. И если бы он не захотел, то я б и не помнил ничего, а очнулся опять в лесу, поплутал немного и выбрался к людям. Но нет!!! Он захотел, что захотел???

Теперь меня мучил только один вопрос, на который пока так и не получил ответа: почему вернул сознание? Зачем я – простой землянин, нужен такому могущественному существу, против которого я абсолютный нуль?!

– Это два вопроса, но попробую ответить, – вновь зашелестело в голове, – и не надо меня сравнивать с Богом. Это понятие для вас непостижимо и имеет совсем иное значение… Я – Мегис Вениро Сентори Инганта воспитан в семье, как принято у вас, землян, и для меня: «честь», «долг», «благодарность» не пустые мыслеобразы, а закон. Ты вольно, или не вольно, но помог мне не погибнуть от лап животного, которого по неосторожности не заметил, и хочу отблагодарить тебя… Нет, суперспособностей я тебе не дам, – вновь распознал иронию, – стань моим гостем. Тем более, что мы уже на полпути к моей родной планете… Нет, я не собирался тебя похищать. Такова программа корабля. Он просто выполнил свою функцию, восстановил свою целостность и, обнаружив, что остался без дееспособного капитана, отправился назад. Но, мы отвлеклись. Я предлагаю в дар тебе самое ценное, что есть во Вселенной – это Информация! Знания, которые ты постигнешь, не сделают тебя богатым, знаменитым, но ты на целый шаг приблизишься к пониманию сущности Вселенной…

«Зачем мне знания, которыми я не смогу воспользоваться? – словно метеор пронеслась мысль в голове, – а если воспользуюсь, то точно в дурку загремлю. Лучше бы супермегаплюшку какую подарил, например, как у Росомахи…».

Не знаю, почему в этот момент мне в голову пришло сравнение с вымышленным персонажем одной из киношных вселенных, но возникшая пауза меня озадачила. Я, не мигая, смотрел на Мегиса, а он на меня. В голове пустота. Никаких посторонних мыслей, только личные «тараканы» судорожно, на старинных костяных счётах проводили подсчёт: сколько времени прошло с того момента, как оставил висеть в качестве ориентира свой рюкзак?

– Время нелинейно, – как-то разочарованно прозвучал ответ.

«М-да. Как же я такой убогий сумел ввести в ступор существо, стоящее на несколько ступенек выше на лестнице эволюции».

– Ладно, это твой выбор. Ляг в медкапсулу. Как в твоих мечтах не будет, но тело станет быстрее, выносливее, сильнее, да и образование нейронных связей обновлю, чтоб память улучшить.

Мегис отдал мысленный приказ, и открылась ниша, где располагалась медкапсула. Поняв, что надо скинуть с себя одежду, погрузился в наполненное вязкой жидкостью нутро аппарата. Крышка закрылась. Я провалился в забытьё…

Оглушающий вой привёл в сознание. Словно мерзкий будильник зазвонил, прям в голове. Сквозь закрытые глаза замерцали красные, оранжевые, синие огоньки вспышек. Я силился их открыть, осмотреться, или… проснуться. Неужели сплю? Меня трясёт. Конечности сводит судорогой, а я не понимаю, что происходит. Вокруг темнота. Ощущаю толчок… Чувство невесомости… Холод и…полёт… Мышцы напряглись. Стало трудно дышать, а я так и не могу открыть глаза. Веки словно налились свинцом. Челюсти сжались до такой степени, что ещё чуть-чуть и начнут крошиться зубы…

Темнота беспамятства не отпускала. Я блуждал в потаённых уголках своей памяти и собирал волю, чтобы открыть глаза. Боль от запредельной нагрузки постепенно уходила. Я пошевелил ногами, руками, разогнал застоявшуюся кровь. По ощущениям понял, что продолжаю лежать.

«Что это было?» – несколько раз посылал мысленный вопрос, но ответа от Мегиса не последовало. В памяти, красочной картиной, всплывали моменты общения с инопланетным существом, и сомнений в достоверности воспоминаний у меня не возникало.

«Хватит лежать бревном! Руки и ноги целы. Голова, вроде уже не болит, так вставай!» – отдал себе приказ и открыл глаза.

Глава 2

– Что за чертовщина!!! Мегис, ты где?! – возмущался я, в очередной раз, пытаясь понять, что произошло.

Открыв глаза, я обнаружил, что продолжаю лежать в медицинской капсуле, но самое неприятное, это то, что сама капсула медленно погружается, как понял, в болотистую почву. И куда ни глянь, вокруг только деревья.

– Может меня уже вернули на Землю?

Вероятность паранойи я сразу отмёл. Всё-таки капсула материальное подтверждение, что встреча с инопланетным существом состоялась, и мне это не привиделось, но самое неприятное – я голый, то есть совсем без одежды, и вдобавок вокруг болото.

Капсула продолжала опускаться и времени на раздумье не осталось. Я вооружился жердиной, вынул, что смог из ниш внешнего корпуса капсулы и плюхнулся в зеленоватую жижу. Шёл долго, прощупывая жердиной каждый сантиметр, но только под вечер выбрался на твёрдую поверхность и рухнул от усталости. Но сознание вопило, что надо встать, развести огонь, обогреться.

– Так, первое – это костёр!!! – подбадривал, говоря сам с собой, распаковывая небольшой водонепроницаемый свёрток, взятый из ниши капсулы.

– Какие-то пилюли в коробочке, вроде нитка. Опять коробочка… ага! В ней шприцы. Что тут ещё? А ничего нужного!!! Ни ножа, ни сухого белья, ни спичек! – раздосадованный, отшвырнул содержимое.

Меня трясло от холода. Руки дрожали, и я с трудом раскручивал палочку, приспособленную для разведения огня, но у меня ничего не получалось.

– Ладно. Надо просмотреть ещё раз, что в свёртке. Может, найдётся спирт или вата, например.

Подобрал содержимое и повторно осмотрел каждую доставшуюся мне инопланетную штуковину. Обёртку одной из коробочек разорвал и использовал для разведения огня и… счастье! У меня получилось добыть огонь путём трения. На теоретических занятиях в армии учили, как добывать огонь, но, то была теория, а на практике проблем с его добычей не было. С собой, даже внезапно поднятые по тревоге, и выброшенные в незнакомой местности, всегда каждый имел при себе и пару коробок спичек, и минимум одну зажигалку, снабжённую фонариком.

«Эх, хорошие времена были!» – размышлял, обогреваясь возле костра. Я соорудил что-то подобное лежанки, выложил землю лапником. Конечно, обнажённым лежать – колко, но пока ничего не придумал.

– Сейчас, если судить по времени суток, как раз время отбоя. На ужин, скорее всего, давали кашу с подливой и мясом, и сырники, – только подумал, как желудок предательски заурчал.

– А поесть не помешает. Неужели в найденном барахле нет ничего съестного? Хотя, откуда?! Это же не аварийный запас, – размышлял, вновь перебирая скудные пожитки, – тут только непонятные медицинские принадлежности. Читать-то не умею, а пробовать и потом мучиться с приступами от применения неизвестных веществ, равносильно смерти. Из курса боевой подготовки вспомнил правило трёх: три минуты без воздуха, три дня без воды и три недели без еды. Как говорил преподаватель, это конечно самый экстремальный вариант. Не каждый даже подготовленный человек выдержит три минуты без воздуха. Нас даже заставляли тренировать задержку дыхания, но больше минуты двадцать мне продержаться не удавалось. Не помогали и тренировки – это оказался мой физический предел, а вот без еды я продержался дольше всех. Как-то проводили тренировку – голодный пеший марш. Конечно не три недели, но десять дней поголодать пришлось.

Взгляд задержался на одной из коробочек, которую я в порыве гнева откинул дальше других. Она отличалась от остальных не только формой – была похожа на шкатулку, в которой хранила ценные вещи: письма и всякую мелочёвку моя мама, но ещё на ощупь она оказалась тёплая.

– Наверно, от костра нагрелась, – хмыкнул я и попробовал открыть, но крышка не поддалась. Уже хотел разбить её обо что-нибудь твёрдое, высматривая в сгущающейся ночи камень, как в голове зазвучал голос Мегиса, и проявились мыслеобразы:

– Интресса! Слушай и запоминай! На корабль напала неизвестная раса! Нас преследуют! Я попробую увести их как можно дальше от обитаемых миров, но, видимо, мне это сделать не удастся. Сигнал бедствия и предупреждение я подал, но отзыва о приёме так и не получил. По маршруту осталась только одна кислородосодержащая планета, а оторваться от преследования мне не удаётся. Ты до сих пор в медицинской капсуле. Процедура, выполняемая аппаратом, ещё не завершена, а прерывать её нельзя. Чтобы у тебя появился шанс выжить, мне придётся выбросить медкапсулу… Не бойся! Она приспособлена выполнять функцию и спасательной, но дальше тебе придётся действовать самому. И ещё, как медицинская программа закончится, всё, что обещал тебе в дар, ты получишь…

Я сидел, замерев, словно истукан. Такого поворота событий я не ожидал.

– Это не Земля?

– Нет! – прозвучал ответ в голове, – это Массана, местное наименование планеты. Их язык не сложен, схож с земными. С учётом того, что ты стал умнее, быстрее, сильнее, то выучить язык для тебя не составит труда.

– Мегис, ты? – почему-то не поверил мыслеобразам. Как-то быстро и живо коробочка мне ответила на вопрос.

– Это не Мегис, а ИнАУ2 четвёртого поколения, способное отвечать на вопросы, записывать-воспроизводить мыслеобразы, текст, речь, музыку, звуки, синтезировать запахи…

– Подожди!

– Жду. Но предупреждаю, энергии в элементах питания осталось на две секры.

– Две секры, это сколько? – вслух размышлял, а потом добавил, – в земных величинах.

– Примерно тридцать шесть минут.

«М-да, – почесал в затылке. – Как мало времени и как его использовать с пользой?»

– ИнАУ, чем за это короткое время ты сможешь мне помочь? Как понимаю, возобновить заряд элементов питания на этой планете не удастся?

– Валентин, вы правы. Производство элементов питания на иридиевой основе в ближайшее время на планете наладить не удастся. Нет ни теоритических, ни практических наработок. Но я рекомендую не тратить впустую энергию.

– Так что предлагаешь? – сомневался сделать выбор самостоятельно.

– За оставшееся время я могу научить языку и дать познания на уровне пятого-шестого года местной системы обучения. На большее не хватит энергии, но с учётом личных знаний, этого достаточно, чтобы не сильно выделяться на общем фоне аборигенов. Если вы согласны, то ложитесь в капсулу.

– Так она, это… в болоте, тонет.

– За полчаса не утонет. Не теряй времени. И не забудь взять меня с собой и установить в нишу подключения.

Коробочка открылась, и внутри оказался неправильный конус с множеством бороздок. Немного поколебавшись, взял его в руку и побрёл обратно в сторону болота…

Сыро, холодно. В памяти мгновенно всплыло, что капсула, в которую мне пришлось вновь лечь, погружается в пучину болота. Рывком открыл глаза.

«Процедура обучения прошла? Или нет? К чёрту! Это сейчас не главное».

Через прозрачное окошко капсулы виднелась только мутная жижа. Сделал три глубоких вдоха и нажал на кнопку открытия. Мутная, вязкая вода хлынула внутрь.

«Какая вода холодная. Так и заболеть не долго. Ещё подхватить воспаление лёгких не хватает», – думал, ожидая, когда объём капсулы заполнится водой, чтобы более или менее легко выбраться на поверхность. К счастью, капсула не глубоко погрузилась и я, уже умудрённый опытом неоднократного блуждания по одному и тому же маршруту, быстро добрался до берега и рухнул без сил на импровизированную лежанку. Мысли продолжали роиться, сплетая причудливые образы. Я балансировал между сном и явью, словно во время трансцендента́льной медитации.

Давно, когда в школе занимался боксом, мне эту нехитрую технику погружения в изменённое сознание показал тренер. Я почему-то очень долго восстанавливался к боям, а в день хоть на местных, хоть на областных соревнованиях в моём лёгком весе приходилось выходить на ринг по три-четыре раза за день. Как же я завидовал тяжеловесам! В их весах едва набирались две пары. Как-то проиграв очередной турнир, не выйдя даже в одну восьмую финала, хотя соперники были по силам, состоялся серьёзный разговор с тренером. Нет, он не кричал, не возмущался, не требовал объяснений, почему на ринге выглядел, словно дохлая муха, а долго, пристально смотрел в глаза, будто испытывал. Но взгляд я не отвёл. С того самого дня во время перерывов между боями я начал применять технику медитации. Это, показанное тренером умение быстро восстанавливаться мне помогло и в армии…

Плавный выход из изменённого сознания. Пошевелил кончиками пальцев ног, рук, сосредоточился на дыхании и медленно открыл глаза. Местное светило уже поднялось на небосводе, но сквозь мощные кроны деревьев свет еле пробивался, оставляя в полумраке чащу леса. В животе заурчало.

«Поесть не помешало бы», – в очередной раз подумал, и в памяти всплыли найденные коробочки, а сознание подсказало, что это и есть концентрированная пища.

– А всё-таки молодец этот ИнАУ! В память добавил и знания по составу того, что находилось в капсуле, – читать, как ни пытался разобрать незнакомые завитушки я так и не научился, но беря в руку то одну, то другую коробочку или свёрток, память подсказывала, что в нём находится, и как использовать. Вот с одеждой оказалось намного сложнее. Её наличие в аварийном запасе не предусматривалось. Предполагалось, что эвакуированный будет или в скафандре, или в иной более или менее нормальной одежде. Но случилось так, как случилось.

Не торопясь проглатывать, я смаковал во рту вязкую субстанцию и строил планы на ближайшее время. Первое, что поставил себе на исполнение – это раздобыть хоть какую-нибудь одежду. Второе – выйти к людям. Третье – легализоваться в этом мире. Радовало, что полученные от ИнАУ знания постепенно, по мере надобности проявляли себя. Я сориентировался на местности и мысленно проложил маршрут, в какую сторону лучше двигаться. Но настораживало другое: мне предстояло пройти примерно две сотни километров по пересечённой, болотистой местности и из земного опыта знал, что такая огромная территория не может быть без животных-хищников. И ещё, как унести всё то, что пригодится в пути, хотя бы те же тюбики-шприцы с пищей?! В руках?

– Беда-а, – промычал я, оглядывая окрестности. К моему разочарованию ничего не поменялось. Только корпус капсулы полностью скрылся в болоте…

Целых два дня я потратил на подготовку к походу. Сделал из жердины подобие копья, заострив остриё на костре. Сплёл из тонких прутиков подобие корзины, но дольше всего провозился с набедренной повязкой и обувью. Идти, светя своими прелестями, не хотелось, да и на босу ногу ходить по лесу то ещё издевательство над своим организмом…

Окинул взглядом ставший родным лагерь. Не скажу, что удалось его обустроить в лучших традициях голливудских фильмов, но наступило время покинуть обжитое убежище. Именно сегодня настал этот судьбоносный день. Дальше оттягивать трудный поход не имело смысла. Шприц-тюбиков с едой у меня осталось дней на десять, а если растянуть, то недели две протяну. Но с водой проблемы. Обследовав окрестности, не удалось найти источник чистой воды, а пить болотную жижу не стал, тем более что кипятить воду было не в чем. Спасала только питательная субстанция из тюбиков, одновременно утолявшая голод и жажду.

– Что ж, пора в путь! – последний раз осмотрел себя, проверил, что ничего не забыл и двинулся в дорогу.

Шёл, осторожно ступая, проверяя впереди себя дорогу длинной палкой с заострённым наконечником. Копьё, конечно, получилось не очень, но на большее мне не хватило ни знаний, ни умений. Через плечо перекинута сплетённая из тонких прутьев корзина, куда собрал оставшиеся коробочки со шприц-тюбиками и всякую мелочёвку, что посчитал пригодятся в пути. На ногах, сооружённые из разломанных коробочек и обвязанные в несколько раз некое подобие сланцев. Да, это не кроссовки, не сапоги, тем более не «берцы», но всё лучше, чем идти по лесу босиком, а из одежды на мне только набедренная повязка из обрывков свёртков. На поясе главная гордость – заточенная на камнях пластина из крышки раскуроченной шкатулки. Хоть плохенький, но режущий инструмент теперь у меня имелся. Из-за тщательных приготовлений пришлось задержаться дольше, чем планировал. Вот такой из меня получился потерпевший крушение пришелец из космоса!!!

За первый световой день преодолел примерно километров шесть. Идти оказалось значительно труднее, чем предполагал. Бурелом, густой кустарник мешали держать темп, и пару раз приходилось обходить участки болотистой местности. Ну, не рискнул я идти через болото.

– Таким темпом, недели две идти, – размышлял, расположившись на ночлег. Сон не шёл, и я копался в памяти, выискивая информацию о планете и её коренных обитателях, как незаметно для себя провалился в забытьё.

Пришёл в себя от резкого, неизвестного запаха. Открыл глаза и тут же схватился за лежавшее рядом копьё.

«Дурак!!! Расслабился, что зверей нет! А ведь предполагал, что в таком отдалённом от людей месте они не пуганы и чувствуют себя хозяевами!»

В нескольких метрах, за деревьями, слышал тяжёлое дыхание и невнятный рык. Разглядеть, кто там подкрадывается не получилось и я, не искушая судьбу, взобрался на ближайшее дерево.

«И почему сразу не додумался ночевать на дереве?!» – укорял себя за непредусмотрительность, как ствол дерева сотряс мощный удар. От неожиданности я чуть не сорвался вниз и крепче вцепился в массивную ветку.

Второй удар о ствол и рык не стал неожиданностью, но холодок страха пробежал по коже.

«Кто ж это такой ретивый?» – вслух говорить не решался, а изворачиваясь, пытался рассмотреть существо, которое с невиданным упорством ударяло в массивный ствол. Став на задние лапы, оно с силой ударяло в дерево, непрерывно рыча. Его морда издавала такие грозные звуки, что мурашки бежали по коже, а ещё запах… резкий, непонятный, такой, что память ни как не могла отыскать аналогию.

«На медведя похож, вроде, только морда вытянутая, – присмотревшись, сделал неутешительный вывод, – метра два с половиной в холке. Может молодой ещё. Хотя, если он тут не один, то мне хана. Долго на дереве не удержусь. Ещё, во-он какие когти, вдруг попробует взобраться?!»

Загруженное в память знание нового мира подсказало, что существо, с остервенением пытающееся достать добычу в моём лице, местные называют «самнита». И это взрослый, скорее даже старый зверь, который проиграл бой за главенство и его выгнали из семьи.

– Уходи! Я не вкусный!!! – выкрикнул после очередного удара.

Зверь, видимо не ожидая такой наглости, прекратил терзать ствол дерева и, встав на четвереньки, чуть отошёл. Я обрадовался, но радость была недолгая. Самнита обошёл вокруг дерева, и я сначала услышал журчание, а потом почувствовал невыносимую вонь.

– Тварь!!! Пометил. Теперь точно не уйдёт, – с сожалением понял я.

Обхватив ногами ветку, распластался на пузе, сжимая копьё. Хотел достать до морды злобного зверя, но копьё оказалось коротким.

Забрезжил рассвет, а я продолжал висеть на дереве. Зверь не уходил, что я не предпринимал: и кричал, и кидал вниз, что попадалось под руку, и справил малую нужду на морду зверя, но ничего не помогало. Только обозлило самниту. Он, видимо, учуяв посягательство на его добычу, пробовал подняться по стволу вверх, но тут пригодилось копьё.

– Что? Съел?! Ещё раз попробуешь забраться, глаза тебе выколю!!! – выкрикнул после очередной неудачной попытки зверя достать меня. Но равновесие казалось шатким. Долго на дереве я не просижу и тратить попусту шприц-тюбики с едой, не приближаясь к цели, выглядело безумием.

– Надо что-то делать. Эта скотина не уйдёт, а висеть на дереве… Сколько продержусь? Ну, ещё день, может два. Расходовать еду без толку – плохая затея. Неизвестно, что в пути произойдёт и сколько идти? А если ошибся, не правильно усвоил знания и иду не в ту сторону?!

Очередной рык вывел из раздумий. Зверь, словно потеряв терпение, избрал другую тактику. Он, вгрызаясь своими мощными когтями в землю, с невероятной скоростью, принялся подкапывать дерево и буквально через несколько часов обнажились корни, и оно пугающе зашаталось.

– А-а-а!!! – с криком я рухнул вниз.

Глава 3

За время падения перед глазами пролетела вся жизнь… Я лежал, не в силах пошевелиться, только до хруста костяшек пальцев сжимал в руке копьё, а по мне текла горячая, вонючая жидкость. Прислушался. Тишина. Ни звука. Лес словно вымер.

«Вроде цел, – промелькнула мысль, – только бок болит».

Бросив сжимать копьё с трудом поднялся, осмотрелся. Острый конец моего орудия убийства глубоко, на треть, вошло в основание черепа, пришпилив самнита к земле. Не веря, пнул мохнатое чудовище ногой.

– Как это я хорошо извернулся. С одного удара эдакое чудовище завалил.

Собирая разбросанные от падения вещи, обошёл кругом труп зверя.

– Интересно, а его есть можно? Это ж сколько мяса пропадает? Медведя я точно знаю, едят.

Как не пытался извлечь из памяти съедобен самнита или нет, но у меня не выходило. Не давали в общем курсе такие знания о звере, но и что он непригоден в пищу, тоже не всплывало в памяти.

– Ладно. Всё равно одежда, хоть какая-то, но нужна. Шкура-то плотная, тёплая. А то по ночам прохладно становится, а сколько ещё мне идти таким темпом? Считай, два дня потерял, а сколько ещё сидеть тут и разделывать тушу? Мастерить хоть накидку и обувку нужно обновить. Совсем развалилась…

Целых три дня потратил на разделку туши, пока заострённый обломок крышки совсем не сломался. Сколько за это время натерпелся?! Сколько времени впустую потратил?! В теории я знал, как разделывать тушу, но на практике всегда этим занимался отец. Я только ему помогал, да и инструмент никудышный. Ни толком ножа, ни шкуродёра. Вот и возился с ней очень долго. Но смастерил чуни. Обмотал ими ноги и сделал надеваемое через голову пончо, а вот с сумкой пришлось повозиться, но смастерил, используя гибкие ветки растений в качестве ниток. Конечно, долго такая конструкция не продержится, но деваться некуда. Не оставлять же приготовленное на раскалённых углях мясо, которое на мой вкус оказалось слишком жёстким, но достаточно питательным зря пропадать…

«Сколько иду? Пятый, восьмой день? А из чащи так и не вышел. Вокруг бурелом и непроглядная темень», – думал, считая шаги.

Шприц-тюбики с едой давно закончились. Да и мяса осталось всего пара ломтиков. Приходилось часто останавливаться, перевязывая чуни, которые не выдержали долгого перехода, а сумка, та и вовсе развалилась. Пришлось свернуть свёрток и нести свой скудный скарб в руке, но бдительность я не терял. Постоянно оставаясь на стороже, не выпускал из другой руки копьё. К радости, или горю, но за эти долгие недели пути мне ни разу на глаза не попался ни один зверь.

«Может лес вымер? Эпидемия или пожар? Куда все подевались?» – знание этого мира, да и опыт земной жизни подсказывал, что такого не может быть. В диком, а что лес дикий сомнений не вызывало, много всякого рода зверюшек. Если взять, как пример Землю, то это и белки, и зайцы, и всякие хищники, а тут…

Остановился. Без поддержки инопланетной едой организм не выдерживал долгого напряжения, а ещё жажда. Безумно хотелось пить. Но ни ручейка, ни тем более речки мне не встречалось. Даже погода словно воспротивилась тому, что я упрямо иду в одном, только мне ведомом направлении. Стояла невыносимая жара и ни облачка.

– Хоть бы дождь пошёл, – сел под деревом, переводя дух, – что-то сам с собой часто говорить начал. Ладно, надеюсь не схожу с ума, да и попрактиковать новый язык необходимо. Очень хреново преподают у местных географию, никак не вспомню, есть ли тут речка или ручей? Хотя, ручей-то точно на картах не обозначат, но речка, если рядом стоит селение или посёлок, должен быть. Как строились на Земле самые крупные, значимые города? Возле речных путей или на морском побережье. Здесь что, не так?! Точно знаю, что там должно быть селение, крупное или нет, не могу сказать, но если о нём упоминается, то, скорее всего, крупное. Так почему нет реки? Или я не так выбрал маршрут? Или этот ИнАУ что-то не так рассчитал?!

Так, рассуждая сам с собой, я просидел до вечера, борясь с ленью. Перекусил ломтиком мяса и уснул. Снилась Земля, мать, отец… как они там? Переживут ли мою потерю? Как ни как единственный сын сгинул, пропал.

Разбудил резкий трубный вой. Я встрепенулся и вскочил на ноги, толком не отойдя ото сна. Завертел головой, прислушиваясь.

– Люди? Не могут так звучать звериные возгласы.

Трубный вой повторился.

– Туда! Точно люди! Даже если и олени так трубят, или кто тут ещё может так кричать… Всё равно, надо идти на шум! Если даже это звери, то спрячусь, попробую убить кого, а то еды совсем не осталось, а если люди, то…

Я бежал, не замечая препятствий, стараясь не потерять ориентир, откуда с постоянством раздавались громкие завывания, смахивающие на игру вувузел: такую монотонную, словно жужжание роя пчёл.

Лес стал редеть.

«Впереди поляна?»

Впервые за долгие недели скитаний я увидел открытое от леса место и уже хотел рвануть, пересечь его, но остановился у кромки, скрываясь за массивным стволом дерева.

«Не торопись! Успеешь. Сначала осмотрись. Не зря продолжается этот вой».

Я остановился, отдышался. Открытое от леса пространство оказалось очень большое. На грани зрения, на противоположном краю виднелось движение. Издалека было трудно рассмотреть, что происходит. Но чутьём чувствовал, что идёт бой. Видел перемещения окружённых серыми пятнами размытых разноцветных точек, но ничего понять не смог.

«Далеко. Ничего не видно! Надо подойти ближе».

Хотел обойти, не выходя на открытое пространство, но здраво рассудил, что это будет очень долго. А ещё к принятию, как казалось не совсем логичного решения, подвигла резко наступившая тишина. И я, вколов единственный уцелевший стимулятор, побежал!!! Бежал так, что в ушах от ветра закладывало уши. Если бы засекли время, за которое я преодолел этот километр, то на все времена был бы установлен мировой рекорд, про Вселенский я не говорю, но на своей Родине – Земле, я б точно стал самым быстрым на все время.

– Рр-а-а!!! – с криком вонзил копьё в серую тушу ближайшего животного.

Происходящее слилось в длинный, но часто меняющийся кадр. То я колю копьём, то бью им вместо дубины, не успевая направить остриё, то вырываю из чьего-то тела кусок плоти вместе с сердцем.

Серые туши мелькали, пока не перестали попадаться мне на глаза. Схватил что-то лёгкое, разноцветное и тут замер. Мои руки сжимались на горле… ребёнка. Он хрипел, пытаясь своими маленькими ручонками обхватить мои руки, а я только и смог произнести:

– Люди, – и потерял сознание…

Пришёл в себя рывком. Понял, что лежу. Вокруг темнота. Руки связаны.

«Весело, – подумал, ёрзая на месте, пытаясь удобней устроиться, а то все чресла затекли, – сколько был в отключке?»

Зрение постепенно приспособилось и мне удалось сориентироваться. Лежал я на земляном полу. Вокруг такие же земляные стены, только высоко вверху увидел проблеск звёзд. Без усилий распутал руки. Растёр запястья.

– Так, значит, пока был в отключке, меня пленили. Хорошо, что не прибили сразу. Не думаю, что специально рыли яму, так что привезли в селение или посёлок. Придётся ждать утра. Раньше никто ко мне не придёт, – сделал логический вывод и успокоился. Хотя с одной стороны было от чего волноваться. Если посмотреть со стороны тех, кстати, кого это тех? Произошедшее выглядело очень странно. Из леса выскочил некто, всех зверей поубивал и накинулся на ребёнка…

Незаметно, в размышлениях, прошла ночь. Сверху что-то невнятное крикнули и сбросили связанную узлами верёвку. Приглашение понял сразу и взобрался наверх. Как только попытался встать, получил удар по голове и потерял сознание.

«Сволочи!!! Зачем же бить?!» – придя в себя, не торопился открывать глаза. Опять не убили.

– Эй, я к тебе обращаюсь, кто ты, откуда? – услышал над ухом голос.

– Не пришиб?

– Не-е, притворяется. Вон как часто задышал. А ну, говори!

Открыл глаза. Попробовал встать, но не получилось. Голова кружилась, а ноги не держали. Так и остался лежать.

– Очнулся? Тащите его к старосте, – донёсся ещё один голос.

Меня грубо, но аккуратно потащили. В голове шумело. Наверно опять терял сознание. Поток воды привёл меня в чувство.

«Водой облили, холодная. Не заболеть бы», – почему-то подумал я. Страха не было. Если не убили сразу, то есть возможность договориться. Легенду я уже подготовил, остаётся только её реализовать.

– Усадите его. Ты кто?

– Валео Миронов, – ответил, переделав на здешний лад своё имя.

– Откуда в лесу взялся?

– К людям шёл.

– Врёт он!!! Это разбойник! Он чуть дочку Велессы не убил! – вмешался в разговор чей-то истеричный голос.

– Помолчи! – рыкнул на него, как понял старший, ведущий допрос.

В полумраке помещения разглядеть сидевших за столом людей у меня не получалось. Голова до сих пор болела, а зрение так до конца и не приспособилось к полумраку. Если это такие последствия от применения стимулятора, то зря его использовал, хотя знал, на что шёл. Химия, предназначенная на иной метаболизм, неизвестно как подействует, но применяя его, я делал осознанный выбор.

– …спрашиваю, откуда ты?

– С гнилой заимки. Я там с родителями и братьями жил, пока все не померли.

– Это где ж такая заимка? Не слышал о такой.

– В трёх неделях пути, если идти лицом к солнцу.

– Болота там есть, но непроходимые, – кто-то совсем тихо произнёс.

– Рассказывай, всё и без утайки.

– Воды дайте и поесть чего-нибудь. И куда я попал, кто вы?

– Я – Олинса, староста Роднаса. Мы добропорядочные граждане Империи, а вот кто ты, пока не ясно, – гордо произнёс староста и, выдержав паузу, продолжил, – Самол, принеси воды и похлёбки.

– Роднаса это город? – после моих слов, послышался приглушённый смех. На это и был расчёт.

– Роднаса это селение охотников. Ещё в наши обязанности входит…

– Понар! – перебил староста.

«Не доверяют, всё не рассказывают», – ухмыльнулся я.

Мне принесли плошку еды. Принюхался, вроде пахнет приятно. Принялся медленно есть, оглядываясь по сторонам, изучая обстановку. К этому времени зрение более или менее восстановилось, и уже мог различать не только размытые образы, но и мелкие предметы.

Просторное, но тёмное помещение. Два небольших окна едва пропускали дневной свет. Внутри чисто. Я сижу посреди комнаты на лавке. Напротив массивный стол, за которым собрались, как понял, уважаемые люди селения, которые будут вершить мою судьбу. Злобы или откровенной агрессии в мою сторону не замечал. Только интерес и настороженность. С каждой минутой в помещение кто-то входил, устраивался вдоль стены и замирал. Стало не по себе. Десятки пар глаз смотрели на меня изучающе.

– Благодарю за еду, – закончив приём пищи, протянул пустую плошку.

– Теперь рассказывай.

И я рассказал, говорил и говорил придуманную легенду. Что с родителями жил в лесной глуши, рос, охотился. А как они от старости померли, а старший брат сгинул в лесу, собрав скудные пожитки, пошёл к людям. Одному в глуши выжить тяжело. Конечно, в легенде были свои изъяны, но ничего лучшего придумать за дни скитаний не удалось. Пришлось на ходу додумывать, отвечая на каверзные вопросы, но чаще ссылаться, что не помню, так как упал и сильно ударился головой.

– Откуда у тебя шкура самниты?

– Завалил. Я как раз в тот день и ударился головой, когда с ним бился. Но отлежался, встал на ноги.

– Странно. Ладно. Выйди, посиди там. Самол, присмотри за ним.

Подошёл крепкий мужчина, лет тридцати с густой бородой и жестом приказал идти за ним.

Далеко идти не пришлось. Вышли в соседнюю комнату, и расселись на лавках. Дверь оказалась прикрыта плохо. И я, хоть и напрягая слух, но слышал, о чём говорят в соседней комнате…

– Странно всё это. Наверно, лет сорок уже никто из леса вот так не выходил.

– Так смута больше полувека назад и закончилась. Это потомок кого из последних отщепенцев?

– Потомок?! Скорее внук, если не правнук. Сколько ему лет? Не больше двадцати, ещё пушок на лице. Только почему он только о матери и отце говорил…

– Может, не застал дедов? И имя какое-то странное «Валео Миронов» не встречал в наших краях с двойным именем.

– Из знатных?

– У знатных приставка «энц», если мужчина. А если женщина…

– Время много прошло. Знания ушли в небытие, – прервал староста.

– Это верно.

– Надо о происшествии хозяину доложить. Всё-таки чужак спас караван.

– Да-а, чужак спас, а мы не уберегли. Вся охрана полегла и купцы. Как только на диких зверей напоролись?! Твой недогляд, Мислав!

– Каюсь, староста, но не послушались меня купцы, видите ли, им быстрее надо! Дорогу самую опасную выбрали, через лес. Как звери напали, так только и успел за подмогой послать. Руку чуть не потерял.

– Знаем-знаем. Ты лучше расскажи, как этот чужак один пятерых сергов завалил?!

– Так что ж у него самого не спросили?

– Успеется. Но не похож он на великого война-охотника.

– А шкура самнита?

– Шкура и у балбеса Шакорна есть, но уж точно не он его завалил, – послушались смешки. Дверь отварилась, и выскочил молодой паренёк, видимо, получив наказ, выбежал на улицу.

«Сорванец!» – выругался я, потому что паренёк не поленился и плотно закрыл за собой дверь. И как я не прислушивался, ничего не разобрал. Пробовал заговорить с сидевшим рядом провожатым, но тот все мои вопросы игнорировал. Я уже хотел вздремнуть немного, но дверь открылась и оттуда, один за другим стал выходить народ.

Впервые я испугался.

«Как так, что решили-то? Что со мной?! Неужели не убедил приютить меня?!»

– Заходи! – прозвучал гулкий бас старосты.

Покорно зашёл. Но на приглашение присесть помотал головой, отказываясь.

– Как хочешь. Мы тут подумали, и пришли к единогласному мнению, что не вправе решать твою судьбу самостоятельно. Через месяц приедет посланник нашего хозяина, а пока поживёшь в доме Маэйры. Она за тобой присмотрит. Работать будешь как все, спуску не дам. Дел много, рук не хватает. Так что, кстати, вот и она.

В комнату вошла скрюченная бабка лет под девяносто, и как она только ходит ещё?

– Что звал, Олинса?

– Просила помощника себе? Так вот, Валео тебе будет помогать.

– Пришлый? Это тот, кто караван от зверей отбил? И чуть своими погаными руками девчушку молодую не задушил?!

– Он. И не кричи! – повышая голос, произнёс староста. – Или отказываешься от помощника?

– Пришлый… – презрительно пробормотала бабка. – От помощника не отказываюсь… Что сидишь? Пошли за мной, дел по дому много.

Шли долго. Бабка еле плелась и я успевал смотреть по сторонам, ловя на себе заинтересованные, но в большинстве настороженные взгляды.

– Что встал? Заходи. Возьми, переоденься, нечего ходить словно дикарь. Жить будешь на чердаке. И не смотри так. Места у меня мало, а я добропорядочная женщина, что б в одной комнате с мужчиной ночевать.

Смеяться мне или плакать, я не знал. Хибара, а по-другому назвать то, что предстало перед моими глазами, у меня не поворачивался язык. Старый, покосившийся деревянный дом. Забора нет, совсем развалился. Из других построек только пустующая будка для собаки, да деревянный клозет, типа сортир. Зато предложенная одежда оказалась хоть и простая: штаны да рубаха, но из добротного, прочного материала.

Незаметно день подошёл к концу. Бабка заставляла меня то носить воду, то колоть дрова, то копать клочок земли. С непривычки вымотался, мышцы болели. Обрадовал ужин. Бабка не поленилась, приготовила крутое мясное варево с большими кусками какого-то похожего на картофель овоща. И я, досыта наевшись хохлушки, залез на чердак. Сон не шёл. Мысли роились, перескакивая с одной на другую, что я не успевал поймать и обдумать. Слишком много странностей произошло. Думал, не так будет. Всё как-то слишком и просто, и неправильно одновременно. Предполагал, что дольше допытываться будут, кто я и откуда, а тут… Напрягая память, выуживал их новых знаний воспоминания о временах упомянутой смуты, но проявлялись только обрывки, несвязные эпизоды и больше ничего.

Глава 4

Дни, недели проходили незаметно. Я всё так же помогал бабке, которая оказалась вдовой прежнего старосты, а не как я сначала подумал, лекарша или ведунья, там какая. Так, вскапывая как-то в очередной раз огород… И сколько раз его можно копать?! Подозвала меня бабка Маэйра:

– Хватит издеваться над землёй! Иди в дом, тебя староста зовёт.

«Во, как! Оказывается, я издеваюсь, а не в поте лица, считай, третий раз перекапываю твёрдую, как камень почву».

Староста стоял хмурый возле дома. Кивком головы он указал на поваленное бревно, предлагая присесть. Сидим, молчим. Я не решаюсь начать разговор. Всё-таки это меня позвали, а не сам напросился.

– Сегодня утром прибыл посланник от хозяина, – заговорил староста, – с наказом отобрать крепких воинов… Ты, хоть и чужак, но… помоги, вызовись идти на воинскую службу. Мы тебе и одежду справим, и еды в дорогу дадим, и… если судьба сложится, то с почестями назад примем.

– На службу?

– Ты крепкий. Да и удачлив – выдюжишь.

– Долго служить? – прикидывал в уме, подвернувшийся вариант легализации в этом мире.

– Тридцать лет. Если останешься жив – вернёшься. Избу тебе справим. Выберешь жену… детишки появятся.

«Да, ну на фиг!!! Тридцать лет служить!!! Это ж сколько мне будет? И зачем тогда мне жена? Изба, корова или что тут ценится?» – возмутился внутренний голос.

– Если откажусь?

– Тогда не серчай. Скрутим и передадим Михрону.

– Даже так?

– Да. В селе каждый мужчина на счету. А ты, как посмотрели, ни с землёй, ни с хозяйством управиться не можешь. Зачем ты нам? Скажешь знатный охотник? Так охотники у нас хорошие, но каждый из них ещё и по хозяйству управится лучше тебя.

Приведённые доводы старосты меня убедили. Мужчины и вправду на селе ценились, а особенно работящие. Молодых, примерно моего возраста, как заметил, не много. Почему-то в основном старше или значительно моложе, но… служить тридцать лет!!!

Взгляд у Михрона оказался тяжёлый. Я, и ещё четверо чуть старше меня мужчин, стояли у крыльца, с которого на нас смотрел представитель хозяина.

– Это все? Что больше мужчин нет?

– Нет, – ответил староста, – остальные или ещё без штанов бегают, или встать не могут, стары.

– Ладно, – нехотя согласился Михрон, – по воле энц Роила Донса́, спрашиваю, кто из вас желает служить во славу Империи?

Выходить никто не собирался, но и я стоял, ловя на себе пристальные взгляды. Для себя уже принял решение, что соглашусь с посулами старосты, но не по первому же требованию.

– Значит никто. Тогда, староста, ты знаешь порядок. Жребий решит…

– Я пойду служить!!! – выкрикнул, и сделал шаг вперёд, а то всю спину мне прожгли косые взгляды.

– Кто таков? Чей сын?

– Это сын Мислава, Валео.

– А где сам Мислав?

– На охоте.

– М-да, узнаю Мислава. Никак спокойно не усидит на месте. Отслужил, вернулся и сын, какой взрослый? – с прищуром спросил Михрон.

– Так, как вернулся, в тот же год и родился. Во-он, какой вымахал и не скажешь, что и двадцати вёсен нет.

– Значит, Валео. Имя какое странное. Хотя, каких только по миру не встретишь… Решено. С вашего села в этом году только один служивый нужен, так что, собирайте его в дорогу. Завтра поутру отправляемся.

Собирали меня всем селом. Староста не обманул. И одежду справную сладили, и еды собрали. Трясясь в повозке, я обдумывал своё решение, но каждый раз приходил к одному, что поступил правильно и не из-за того, что оставил в селе кого более нужного, чем я, а потому что такой шанс легализоваться не стоит упускать.

Ехали долго. Останавливались на ночлег, когда в лесу, когда в редко встречающихся селениях. В каждом селе к каравану присоединялись повозки с людьми и только мужчины. Чем ближе становился пункт назначения, тем больше человек вливались в караван. Сначала я считал, что прибавились двое, трое, но сбился со счёта. Через две недели прибыли к крупному населённому пункту. Назвать его городом можно с трудом, но он сильно отличался от увиденного ранее. И каменные дома, и широкие улицы, и чистота, наводили на мысль, что это конечная точка маршрута. И я не ошибся. Караван расположился на центральной площади. Недалеко от каменного трёхэтажного здания.

– Что, Валео, не видал таких домов? Это наш хозяин здесь живёт, энц Роила, – видя, что я замер, уставившись на здание, пояснил проходивший мимо Михрон.

– Ничего необычного, обычный дом. У нас в деревне и посолидней имелись, – хмыкнул я и собрался пообедать, как меня окликнули.

– Деревенщина!!! Где это ты видел дома лучше, чем у нашего энца?

«Влип! Язык – враг мой», – подумал, отступая назад. Меня окружали трое добротно одетых, солидного вида мужчины.

– На картинках видел.

– Каких таких картинках?! Ты – деревенщина! Как смеешь своим грязным языком клеветать на энца?!

– Я не обманываю. Мне… – не успел договорить, как стоявший ближе всех, ударил меня кулаком. Точнее, попытался ударить. Всё-таки школа бокса даёт о себе знать. И момент удара заметил, и ноги сами сделали шаг в сторону, а корпус отклонился, пропуская удар. А вот рука… честно, не хотел, сама, на рефлексах, пробила левым хуком в печень противника. Он как стоял, так и рухнул, несмотря на то, что на полголовы был выше меня. Видя округлившиеся глаза его оппонентов, я поспешил сделать пару шагов назад, чтобы иметь хоть какой-то простор для манёвра, но не тут-то было. Удары посыпались со всех сторон. Я только и успевал, что изворачиваться.

– Стоять!!! Прекратить! Стоять говорю!!!

– Михрон! Это твой? Почему не следишь? Совсем холопы стыд потеряли, против энца сплетни распускают, – встрял, пришедший в себя побывавший в нокауте.

– Не вашего ума дела, слежу я или нет. Они, – Михрон кивнул в мою сторону, – служить идут во славу Империи, чтобы вы могли тут сидеть, да баб щупать.

– Забываешься!!!

– Что, Сте́пни. Один на один, в честном бою, не можешь. Дружков позвал. Не больно-то чести, трое против одного. А что будущий солдат от переизбытка чувств не поверил своим глазам в величие хозяина, так он первый раз в жизни из леса вышел. Впервые каменные дома увидел. И с чем ему их сравнивать? Только с вырубленными в скалах…

– Брось, Михрон! Я оскорбление не спущу! Не посмотрю, что за руку здороваешься с энцем, что служишь исправно…

– Не ерепенься, Степни. Если так уверен в себе, что не вызовешь один на один без железа на кулачный бой? Или тебе честь с деревенщиной биться запрещает? Так ты знаешь, что в кулачном бою все равны, и энц, и простолюдин, и ветеран, и…

– …торговец, и конюх, и плотник. Не надо цитировать Кодекс.

– А раз не надо, так сегодня после заката приходи. Будет развлечение парням. Посмотрят, как чтят Кодекс перед очами горячо любимого энц Роила Донса.

***

– С чем пришёл?

– Все поручения выполнил, уважаемый энц, – с поклоном, стоя в просторном зале, отвечал Михрон, – путь оказался дольше, чем планировал, но успел в срок. Служивых людей набрал и всех довёз. Ещё пушнина один воз, солонина десять пудов и…

– Оставь, Михрон. Дела хозяйские передай Нитосу. Главное, что Императорский указ исполнил.

По выражению лица молодого мужчины было видно, что дела его тяготят. В прошлом году умер его отец и теперь ему приходится заниматься нудной рутиной, слушая отчёты о приходе-расходе, решать повседневные проблемы обширного, доставшегося в наследство поместья…

– А я говорю, мне срочно!!! – с шумом растворилась дверь, и внутрь ворвался разгорячённый от напряжения солидного вида мужчина. – Не вели казнить, а позволь слово молвить!!!

– Что сучилось, Кунас? Не уж-то пожар или хлебнул лишнего? – недовольно косясь на незваного просителя, произнёс энц.

– Деревенщина напал на моего сына!!! Во времена вашего отца за такое…

– Его бы отправили служить во славу Императора, как и вашего Степния, – перебивая, закончил Михрон.

– Прекратить спор! Что случилось? Отвечай Михрон!

– Уважаемый энц, Степний поспорил с завербованным на службу вашим подданным, у кого кулаки сильнее, а голова крепче, но потерпел неудачу и сегодня вечером, на площади, состоится поединок. К сожалению, дуэль с оружием между разносословными Кодекс не позволяет проводить, но, думаю, уважаемый энц, не откажется от развлечения…

– Но деревенщина усомнился в величии энца, напал на моего сына!!! Избил его! – выпалил Кунас.

– Величие энца по крови не требует доказательств. А что избил, так Кодекс, утверждённый ещё прежним Императором, никто не отменял. Тем более, вечером я свободен и лично заверю следование канонам и правилам предстоящий поединок. Все свободны…

Молодой энц остался в одиночестве. Провинциальная жизнь его тяготила. Всего два года тому назад, он, весёлый и беззаботный, обучался наукам в Столице. Даже имел честь быть представленным ко двору, но… сначала тяжёлая болезнь матери заставила вернуться, а потом скоропостижная кончина отца оставили в родном гнезде.

Энц Роила взял с полки свод законов Империи и пролистал, отыскав раздел дуэльного Кодекса.

«Освежить в памяти не мешает», – думал он, погружаясь в воспоминания…

– У вас нет чести! Я хоть и из провинции, но следую заветам моего отца и не позволю, чтобы в моём присутствии оскорбляли честное имя эну Линессы!

– Она вертихвостка! Молода́ и горяча! – не унимался, распыляя созревшую ссору, вторил оппонент.

Два молодых дворянина не на шутку разошлись в эпитетах, чем привлекли своё внимание гостей, собравшихся на приёме у одного из уважаемых людей Столицы. Разговор на повышенных тонах перерос в крики и потасовку.

– Угомонитесь, молодые люди! Уважайте гостеприимство хозяина.

– Я требую дуэли! Меня, урождённого энца, оскорбляет какой-то провинциал, приехавший чёрти откуда!

– Я тоже урождённый по крови! И требую, чтобы вы забрали свои слова обратно и извинились перед дамой.

– Ха-ха. Она убежала. Так иди, утешь её…

– Дуэль! Согласно Кодексу, вы первый вызвали меня на поединок, так что выбор времени и места остаётся за мной. Оружие – рапира. Завтра в полдень возле Заречного пруда и, без позволения, откланиваюсь. Не вижу смысла больше находиться в вашем обществе…

Проливной дождь шёл с самого утра. Осенняя погода в Столице Империи изменчива. Утром может лить дождь, днём припекать солнце как на южных курортах, а в ночь пойти снег.

Небольшая, истоптанная поляна на берегу искусственного пруда являлась излюбленным местом проведения дуэльных поединков. Роила знал об этом и один раз ему приходилось скрещивать своё оружие с таким же как и он студентом. Но этот поединок сосем другой. Против него не студент, а взрослый, состоявшийся мужчина.

И чёрт его дёрнул, вступиться за племянницу Императора. Ладно, имела бы она вес при дворе, но… эну Линесса, считай, с самого рождения жила в опале. Отодвинутая в очереди на Императорский трон, не имела даже призрачного шанса взойти на престол. Только вот знакомство с ожидавшей совершеннолетие эну, произвело на молодого провинциала неизгладимое впечатление…

– Согласно Кодексу, – заговорил один из секундантов, – предлагаю решить ваш спор мирным путём. Энц Торниас?

– Категоричное «Нет»!

– Энц Роила?

– Защитить того, кто не может за себя постоять – великая честь для дворянина.

– Хм. Пафос так и прёт. Книжек перечитал? – не сдерживался, подливая масла в огонь, энц Торниас.

– Поединок до смерти. Без ограничения во времени, – выпалил Роила.

– Как вам будет угодно, энц…

– Но уважаемые…

– Секунданты услышали? – осведомился Торниас.

– Но… как же указ Императора, запрещающий поединок до смерти?!

– Всякое бывает во время дуэли. А вы, секунданты, будете молчать! Не будь я энц Торнис Варно!!!

Началось!!! Первый выпад противник парировал, удачно отведя клинок в сторону. Роила едва успел сместиться, чтобы не оказаться насаженным на остриё при контратаке. Выпад… уход… контратака… смещение. Скорости и выносливости у младшего по возрасту энц Роилы было в избытке, но опыт и сила на стороне оппонента. Очередной выпад противника и тот, поскользнувшись, на мгновение замешкался, а Роила не стал отступать и моментально перешёл в контратаку.

Иногда, вечерами, Роила обдумывал: по чести ли он поступил, воспользовавшись оплошностью оппонента, но всегда приходил к одному и тому же выводу – да! Они оба находились в равных условиях. Минутой раньше он, неудачно ступив на сырую от только что закончившегося дождя траву, сам чуть не напоролся на клинок противника, но успел подставить плечо. И с каждой минутой оно всё сильнее кровоточило, а сил оставалось всё меньше…

Молодой энц поднялся с кресла, растирая изредка беспокоившее плечо. Хотя рана оказалась не смертельной, но пришлось проваляться больше месяца в постели пока не получил послание от родителей с известием, что матушка тяжело больна.

Прошло время, а он до сих пор помнил встречу с покорившей его сердце молодой эну. И хоть статус ему не позволял и надеяться на что-то большее, чем мимолётный взгляд, но…

– Сендо!!!

– Слушаю, энц.

– Подготовь праздничную одежду. Вечером необходимо присутствовать на важном мероприятии.

– Господин назначил приём? Сколько барышень будет? – уточнил верный слуга.

– Не совсем приём. Сегодня вечером мне предстоит выступить в качестве хранителя Кодекса.

– Опять? А зачем праздничные одежды? Всё равно в крови изгваздаетесь, уж простите меня за честность.

– Так надо, – коротко ответил энц, сам не понимая, зачем ему пришло в голову нарядиться перед простолюдинами.

***

– Слушай меня внимательно! – склонившись надо мной, говорил Михрон, – я за тобой всю дорогу смотрел. Ты не похож на простолюдина. Твои манеры, то, как ты держишься, говорит, что тебя хорошо учили. Никогда бы не поверил, что твой отец Мислав. Но когда увидел тебя в деле… В своё время знатным бойцом был твой отец. Лихо ты его.

– Я приёмный.

– Во, как! Тогда сходится. Обучить тебя мог и Михрон, и манерам, и особенно кулачному бою. Кстати, тебе надо показать себя, чтобы попасть в гвардию. Тогда есть шанс не сгинуть в первом бою.

– Зачем мне в гвардию?

– Дурень! Разве отец не рассказывал? Получишь шанс остаться в живых… а я получу премию. И обещаю, четверть отправлю твоим родным.

– Это всё? – не понимал я, такую заботу.

– Всё!!! Тебе надо на глазах у нашего энца победить в поединке. Тебе это будет не трудно, и тогда если приглянёшься, энц рекомендует тебя в гвардию…

Я молча кивнул. Михрон продолжал говорить, а я прикинул свои шансы на победу. Соперников особо здесь не видел. Своя специфическая школа кулачного боя, где ноги практически выключены. Расчёт на один мощный, сильный удар. Как-то вечером разговорился с попутчиками, так рассказали, что в некоторых местностях принято бить по очереди, не уворачиваться, а держать удар.

– Ты всё понял?

Кивнув, спросил: – Когда поединок?

– После заката. Так что отдохни немного.

– Так темно будет!

– Факела поставим, места́ соорудим. И хлопцам развлечение и нашему энцу, а то совсем захандрил. Женить его надо, но…

– Так я не женщина.

– Это видно, – хихикнул Михрон, – но у молодого господина две страсти: бои и женщины. Сам-то он, пока не вернулся в родные пенаты, ещё тем поединщиком был. И на клинках сходился, и в кулачном бою не брезговал. Вот видишь… это мне сам энц зуб выбил… Силён! Я его тогда обучал всяким премудростям. Помню как-то раз…

Слова Михрона доносились словно из колодца. Я пытался вспомнить знания, полученные от ИнАУ, но почему-то информация о кулачных боях, о каком-то Кодексе, отсутствовала. Вероятней всего этому не обучают в школах, пришёл к единственному выводу.

– Валео!!! Что застыл? Пора! – Михрон тряс меня за плечо, – Энц прибыл. А его заставлять ждать дело неблагодарное.

– По каким правилам поединок? – только сейчас до меня дошло, что не знаю, что разрешено, а что запрещено. Ведь и в «боях без правил» существуют правила.

– Разве не знаешь? Ах, да. Ты ж совсем из глубинки. У вас там и мерандом3, наверно, лет десять не появлялся. Правила просты. Выходишь на поединок с пустыми руками. На себе не должно быть железа. Голова непокрыта. Без верхней одежды. Бить только выше пояса. Ногам волю не давать.

– И всё? – удивился простым, но действенным правилам.

– Да.

– Могу я ещё кого вызывать? Ну, например, тех, кто с ним был?

– Зачем тебе? Силёнок не хватит.

– Сам сказал, что надо произвести впечатление на энца. Так, если троих одолею, лучше будет. И вернее на уважаемого энца впечатление произведу.

– Дело твоё…

«Зря, ох зря понадеялся, что благодаря технике с лёгкостью выиграю три боя!» – думал, отдыхая после с трудом вырванной первой победы.

Глава 5

– Валео, готов?

– Готов, – ответил, после пятиминутного отдыха.

В центре огороженного тюфяками квадрата уже ожидал следующий соперник. Сняв верхнюю одежду, он остался в кожаной куртке-безрукавке.

«Что за мода!!! Биться в защитном жилете», – выругался, потирая левую руку.

Первый бой оказался тяжёлым. Одетый в точно такую же, полностью прикрывающую грудь плотную куртку противник не выглядел первоклассным бойцом, но вот пробить защитный жилет мне так и не удалось. Только руку отбил. Хорошо, что вовремя остановился. Исключил работу в корпус, и переключился на голову. Повезло, что противник оказался совсем уж медлительным. Немного побегав, уложил его боковым ударом в ухо.

Раздался хлопок, возвещающий о начале поединка. Противник ринулся на меня, плотно прижав руки к лицу.

«Как только он видит в такой стойке! Ну, что ж, тогда побегаем».

Смещаясь в бок, разрывал дистанцию, не давая противнику сократить расстояние. Его амплитудные удары больше походили на работу лопастей вентилятора, но подставляться под выглядящие несуразными удары не хотелось. Хватило первого боя, что, не заметив начала атаки, подставил под удар плечо и тут же поплатился: левая рука отсохла и примерно минуту была полностью выключена.

«Побегаем. Пусть противник устанет», – думал я, игнорируя недовольные возгласы.

В поединке, как понял, нет ограничения по времени. Перед боем, слушая наставления Михрона, узнал, что как-то один поединок продолжался без перерыва почти три часа. Не представляю, как проходил бой, но выдержать такой поединок – это героический поступок.

По моим ощущениям прошло минут семь, и противник выдохся. Движения его замедлились, руки опустились, да и атаки стали не так угрожающе мощны. Хватило одного прямого в нос. Вот только наносить удары незащищённой кистью то ещё издевательство. Я спрашивал, можно обмотать чем кисти, но мне запретили. Пояснив, что в обмотку можно спрятать железо. «Железом» местные называли не только металл, но и всё, что может усилить одного противника перед другим. Вот и пришлось бить сильно, но аккуратно, чтобы кисти рук не повредить. Мало кто знает, но на заре становления бокса, как спорта, бои проводились без перчаток, и длительность боёв была впечатляющая.

– Что творишь?! – подскочил ко мне Михрон, когда я устроился на один из тюфяков медитировать. – Почему бегаешь? Разве не слышишь, что люди недовольны?! Энц скучает!!!

– В смысле недовольны? А что один против троих подряд бьюсь, этого мало?

– Этим не удивишь! На прошлогодней ярмарке заезжий боец световой день выходил против любого желающего. Восемнадцать бойцов положил и только два раза сам оказался на земле.

«Вот тебе и подготовка, а тут я, с первым взрослым нарисовался».

– Что молчишь, закрыв глаза? Спишь что ли?

Отвечать не стал, медленно погружаясь в медитативное состояние. Надо восстановиться, а то сил на последний бой не хватит.

Лёгкое прикосновение вывело из медитативного транса. Я открыл глаза.

– С тобой всё в порядке? – надо мной склонился неизвестный мужчина.

– Да.

– Тогда чего сидишь, заснул?!

Я поднялся, разгоняя застоявшуюся кровь. Последний, третий противник уже стоял в центре импровизированного ринга. Только натянутых канатов не хватало. И громко переговаривался с кем-то из зрителей, хвалясь своей силой.

Раздался хлопок и я пошёл на сближение. Двигался быстро, подобно змейке, делая шаг то влево, то вправо с каждой секундой приближаясь к противнику. Тот, не ожидая от меня такой прыти, встретил серией размашистых ударов, но его кулаки рассекали только воздух. Я шагнул вправо, поднырнул под удар левой, шагнул влево, поднырнул под удар правой и, помня о защитной жилетке, со всей силы, открытой ладонью, ударил в область печени. Фактически произведя не удар, а толчок и обрушился на потерявшего равновесие противника, серию ударов в лицо. Бил открытой ладонью в ухо, нос, а когда руки перестали встречать преграду, отскочил назад. Стоявший пару секунд назад с грозным видом противник согнулся пополам, а потом рухнул, завалившись вперёд.

Тишина била по ушам. Выброшенный в кровь адреналин взвинтил восприятие. Окинул взглядом расположившихся невдалеке зрителей и уловил на себе заинтересованный взгляд.

– Победил Валео, уроженец Роднаса! – объявил появившийся возле поверженного соперника глашатай…

– Утрись, – протянув полотенце, произнёс подскочивший ко мне Михрон, – сейчас энц засвидетельствует соответствие Кодексу проведённых поединков.

Подтверждение моих побед прошло как-то буднично. В центр импровизированного ринга вышел облачённый в парадную одежду, на вид не на много старше меня молодой человек. Сказал пару дежурных фраз и удалился…

«М-да. Не удалось впечатлить местного дворянина и что теперь делать? Отношения с Михроном испортятся, премию не получит и меня неизвестно куда пошлют», – рассуждал, обливаясь холодной водой.

– Валео из Роднаса?

– Да, это я, – ответил на обращение облачённого в строгие одежды пожилого мужчины.

– Возьми, переоденься. Тебя желает видеть энц Роила, – из-за спины посыльного шагнул молодой паренёк и протянул сложенные стопкой одежды.

«Хоть какой прибыток, а то одёжа совсем негодная стала: в крови и местами порвалась, а другой нету», – думал, стремясь не отстать за бодро шагающим старичком.

– Обождите, – остановившись возле массивной двери, строго произнёс провожатый.

Не успел насладиться формами снующих туда-сюда особей женского пола, как меня пригласили, а войдя внутрь помещения, растерялся. Меня встречал не разодетый в несуразные одежды франт, а одетый в простое одеяние парень. Не зная, не поймёшь, что он здесь самая важная персона, если точнее, то и царь, и бог в одном лице. С правом судить и миловать.

От витавших в помещении завораживающих запахов еды заурчал желудок.

– Валео, уважаемый энц, – произнёс провожатый.

– Хорошо, оставь нас. И принеси чего-нибудь перекусить…

Не прошло и пары минут, как в дверь осторожно постучали и внутрь, с подносом в руках, вошла девушка. Выставив на невысокий столик накрытые салфетками тарелки, она с поклоном удалилась.

Пауза затягивалась. Я стоял напротив сидевшего в кресле местного дворянина и не знал как себя вести. Из исторических фильмов помнил, что первым заговаривать с незнакомым, занимающим более высокое положение человеком – плохой тон.

Доносящиеся ароматы еды пьянили. Вновь предательски заурчал желудок.

– Присаживайся, – энц указал на пустующее кресло.

– Благодарю, – ответил с поклоном.

– Угощайся, – и Роила небрежным движением смахнул салфетку.

Что мне нравится в этом мире, так это практически схожие продукты. Конечно, еда в селе разнообразием не отличалась. Чем меня там подчевали? Так разнообразными похлёбками и кашами: подобие перловой, аналог пшена и, на удивление, практически идентичная, знакомая с детства гречка. И конечно мясо, но чаще дикого зверя. Но привычного хлеба в селе не заметил. Тем более удивился, обнаружив под накрытой салфеткой хлеб.

Взял аккуратно отрезанный ломоть в руки, понюхал и расплылся в улыбке.

– Это пшеничный хлеб. Его пекут из зёрен редкого злакового растения.

– Я знаю, – моментально ответил.

– Откуда?! Это растение только недавно завезли из южной провинции Парниваса.

«Дурень! Куда спешил? Что теперь отвечать?!»

– Мне отец рассказывал, – с опаской ответил, ожидая реакции.

– Да, мне рассказывали, что ты сын служивого человека. Но слышать рассказ, не значит знать. Ладно. Вопрос у меня к тебе другой. Что ты хочешь в качестве подарка за то, что развеселил меня?

– Хочу в гвардию, великий энц, – ответил, поднимаясь с кресла.

– Я не «великий», а «уважаемый». «Великие» – потомки императорских кровей и то не все.

– Простите, уважаемый энц. Не знал. Манерам я не обучен.

– По тебе не скажешь. Так ловко управляешься с ножом, намазывая сахаристый джем на хлеб. Не каждый дворянин так может. Да и говоришь чисто. Я такой говор только в столице слышал… И почему сразу не бился в полную силу? Ты беглый?

Какой резкий переход. Я подобрался, размышляя, говорить свою, придуманную перед выходом из леса легенду, или всё-таки придерживаться той, которую придумали мне в селе.

– Что молчишь?!

– Я не беглый. Я в лесу жил, долго. Меня отец с матерью обучали. А когда их и братьев схоронил, пошёл к людям. Одному в лесу трудно, особенно зимой. По дороге встретил караван. Помог отбиться от диких зверей. Меня израненного и подобрали, а потом…

Молодой энц слушал внимательно, а я не торопился, говорил медленно, обдумывая каждое слово, делая вид, что воспоминания даются тяжело. Рассказал, что кулачному бою меня учил отец, что манерам обучала мать. Что с рождения жил в лесу. Могу бесшумно ходить, прятаться и охотиться на зверя.

Последнее энца не впечатлило. Он только поморщился.

– И тебя, потомка отшельников, отрядили служить?!

– Да, – говорить каждый раз «уважаемый» человеку, с кем практически одногодки, у меня не поворачивался язык. Но в этот раз заметил на лице энца раздражение.

– Зря я дал слово, что в том поединке являюсь хранителем Кодекса. Ты заслуживаешь не награды, а наказания. Отправить бы тебя на рудники…

– Простите, уважаемый, – вскочил с места. Ещё не хватало закончить свою жизнь под обвалом в какой-нибудь штольне, – не знаю, чем оскорбил, но не судите строго. Я только месяц назад встретил людей и мои манеры…

– Прекрати!

На крик в комнату вбежали слуги. Некоторые из них были с оружием.

«Вот и всё», – подумал, прощаясь с жизнью. Против пятерых, трое из которых вооружены холодным оружием и явно не впервые взяли его в руки, шансов у меня нет. Бежать? Но куда? Окна узкие – не пролезу, да и решётки на них из прутьев толщиной в три пальца. Прорываться к двери? Так за это время во мне столько несовместимых с жизнью отверстий понаделают, что хоть после смерти вместо дуршлага на кухне подрабатывай…

– Всем стоять!!! – вывел из секундного ступора громкий окрик энца. – Что молчишь? – обращаясь ко мне, продолжил молодой дворянин.

Я пожал плечами. Всё, что считал нужным, рассказал. Извинился, но видимо тут такие нравы. Остаётся надеяться, что не сильно поломают и удастся сбежать по пути.

А как всё хорошо начиналось, словно по написанному! Читал пару книг про «попаданцев». Как-то у них всё легко получается: и войти в новый, незнакомый мир, и обустроиться на месте, найти общий язык с аборигенами.

Я как-то вместе с классом в последний год перед выпуском, поехал по путёвке в Чехию, мир посмотреть, да себя показать. Так там совсем всё по-иному и не надо никаких там параллельных Вселенных, никаких Иных или Других Миров. Различие кардинальное и не только в обычаях, менталитете, привычках, этикете, но и в мышлении. Разные приоритеты, разные задачи и способы их достижения. И как, скажите, без специальной подготовки незаметно раствориться в новом окружении…

Я сделал шаг назад, сгруппировался и приготовился, что будут бить.

– Хм… Простин, будь свидетелем, а остальные… вон!!!

Один немолодой, с военной выправкой мужчина, остался стоять, прикрывая путь отхода, а остальные, ворча, с шумом удалились.

– В качестве награды за то, что порадовал меня сегодня вечером, ты, Валео, просил ходатайствовать определить тебя в гвардейцы. И не смотря на то, что ты сын беглых, я исполню твою просьбу, но при одном условии… Ты сейчас, в присутствии гаранта, сойдёшься со мной поединке.

– Господин, позвольте мне, – шагнул вперёд слуга.

– Нет. Это моё решение! Ты, верный Простин, будешь гарантом, что поединок проведён по канонам дуэльного Кодекса.

– Господин, но в чём суть спора? Если вас оскорбил ваш простолюдин, то следует следовать уголовному Положению…

– Нет, он оскорбил не меня, а… какая разница!!! Он громко жевал!!!

Я стоял, слушал перепалку и не понимал, зачем такой цирк? Хочешь подраться, так зачем соблюдать какие-то правила? Ты же господин: и царь, и бог в этом захолустье. Стоит только приказать и всё… любой составит тебе компанию в тренировочном бою, так, косточки размять немного. Зачем соблюдай этот Кодекс. Кстати, надо подробнее про этот свод правил узнать, а то все окружающие к нему оперируют, а я и не знаю, что он собой представляет. Не думаю, что Михрон обладает всей полнотой информации, скорее всего, есть какие-то подводные камни, условности и ограничения, о которых он не упомянул.

– Господин, где пройдёт дуэль?

– В соседней комнате, сейчас же. Так что не будет тянуть, пройдём.

Соседняя комната оказалась подобием спортивного зала. Мягкий пол, устланный коврами, на стенах оружие, по углам подобие боксёрских мешков и пара манекенов.

– Бой без оружия? – осведомился слуга.

– Оружие – рапира. До первой крови, – выпалил дворянин, протягивая мне длинный, но тонкий меч.

Взял в руки, попробовал взмахнуть и чуть не поранился. Клинок оказался настолько хорошо сбалансирован, что по инерции, со свистом описал полный круг.

– Нет, я передумал. Без оружия.

– Как господин изволит, – с облегчением произнёс Простин.

Я вложил в стойку рапиру и отошёл в центр ковра. На кулаках, так на кулаках. В этом я хоть что-то смогу противопоставить оппоненту. Хорошо, что молодой, да горячий энц передумал, а то известно чем закончилось бы это представление. Фехтовать я не умел от слова «совсем». Сегодня впервые взял в руки боевой клинок и на моё счастье энц передумал. Проводя аналогию с моим миром, дворян с детства обучали фехтованию. Думаю, такое практиковалось и в этом мире.

– Правила известны: поединок ведётся до касания ковра иной частью тела, кроме ступней ног, без железа. Приоритет по праву рождения предоставляется энцу Роиле.

Я не понял, что возвестил гарант и продолжал стоять в боксёрской стойке, прикрывая лицо руками.

– Простолюдин! – окрикнул Простин, – опусти руки и прими первый удар, как велит Кодекс.

Нехотя опустил руки. Вот оказывается в чём отличие. А говорили, все равны, демократия, ан нет и тут свои подводные камни.

Хорошо поставленный, резкий удар сотряс мою голову. Я только и успел чуть её наклонить, пропуская боковой в челюсть немного по касательной. Повезло, что не потерял сознание и не ушёл в глубокий нокаут. Шагнул пару раз назад, возвращая ориентацию в пространстве. Помотал головой, потёр рукой место удара. Вроде челюсть не сломана, но жутко заболела голова. Сотрясение получил, хоть и не критичное.

– Теперь мне можно отвечать? – спросил, сплюнув сгусток крови.

Слуга стоял с расширившимися от удивления глазами, а энц замер, как будто не ожидал, что выдержу первый удар.

– Можно бить в ответ, а то я правил не знаю… – повторил в абсолютной тишине.

После короткого кивка энца, гарант ответил:

– Можешь. Право дворянина на первый удар использовано. Поединок продолжается по общим правилам…

Он хотел ещё что-то сказать, но я не дослушал, а перешёл в атаку. Если бы видел мой тренер, что я вытворял, как передвигался!!! Порхал как бабочка, а жалил как пчела. Скорее всего, именно такое описание боя больше всего подходит. Я не ходил, а порхал вокруг своего противника, с лёгкостью менял вектора́ атаки. Обманывал, изворачивался от его ударов, не давая ни шанса достать меня. Молодой энц расходовал попусту силы и в скором времени он опустил руки и, считай, остановился, а я пока так и не нанёс ему своего коронного удара, довольствуясь встречными джебами и работой по корпусу…

Энц отпрянул назад на пару шагов и согнулся, тяжело дыша. Удары в корпус, печень, незаметны, но делают своё дело. Силы у противника закончились, но он не сдался. Ни рука, ни колено не коснулось ковра. Я медленно подходил к противнику.

Глава 6

– Стоп!!! – раздался вопль слуги. Он примчался ко мне, преградив своим телом дорогу к едва стоявшему на ногах энцу.

– Оставь нас, – тяжело произнёс молодой энц, – и никому ни слова!

«А силён этот дворянин! Думал, раньше упадёт от усталости, но нет, минут семь простоял», – размышлял, смотря, как энц, шатаясь, идёт прочь из комнаты. Последовал за ним. Не спрашивая разрешения, присел на свободное кресло.

– Ты потомок дворян?

Вопрос задан с подвохом, что отвечать? «Нет» или «да»? В каждом ответе есть свои плюсы и минусы.

– Ладно, не отвечай, – ухмыльнулся молодой энц. Он уже пришёл в себя, отдышался и теперь выглядел не словно выжитый лимон, а скорее напоминал потрёпанную курицу.

Дверь распахнулась. Я не успел заметить, кто заглянул, но услышал девичий вскрик и дверь тут же захлопнулась.

– С оружием так же обращаешься? – не унимался энц. Его прорвало на разговоры.

– Хуже, – не соврал, ответил честно.

– Ладно. Я выполню твою просьбу и дам рекомендации, чтобы ты поступил в гвардию, хоть и не знаю, зачем тебе это надо. Если хочешь, останься при мне. Я найду тебе замену. Будешь обучать меня и моих людей.

– Благодарю, но тот, кто пойдёт вместо меня не воспримет с радостью такую весть. И… слово дворянина нерушимо.

– Точно, дворянин! Ты прав. Если я отправлю вместо тебя другого, то нарушу слово чести. Конечно, эта малость мне позволительна, но крупинка к крупинке и песок разрушит маховик порядка.

В комнату принесли тёплой воды и полотенец. Накрыли стол. Я хотел откланяться, но молодой энц не отпускал меня. Он говорил и говорил, изливая свою душу, словно равному.

Наступило утро.

– Возьми, Валео из рода…

– Миронов, – ответил на автомате, захмелев от пряного вина.

– МиронХов, МиЕрановХ… – покатав на языке трудно произносимое имя, энц изрёк, – м-да, издалека ты… Мирони! Валео Мирони. Так будет привычнее.

Осталось только кивнуть.

– Это, – энц что-то дописав, протянул мне конверт, – мои рекомендации для зачисления в гвардию. Года три, наверно, среди призывников из наших мест не было гвардейцев, но думаю, ты пройдёшь испытания, а теперь, ступай.

Челядь только просыпалась. По дороге встречал заинтересованные, но брошенные мимолётно взгляды. Над местом, где разбили лагерь, дымкой стелился лёгкий туман.

– Вернулся! – услыхал подошедшего Михрона, – я тут жду его, волнуюсь. Отбывать уже надо, а его всё нет и нет!!!

Присмотревшись, удивился, что лагерь собран, повозки стоят запряжёнными, а я не сразу обратил внимание.

– Так получилось.

– Садись в мою повозку, расскажешь, что так долго, – произнёс Михрон, а сам отдал приказ, – выступаем!

– А мои вещи?

– Собрали. Не суетись. И так опаздываем. Тебя только ждали. Гонец от энца прибегал, приказал ждать.

Я уселся в повозку, увидел там свою котомку и от сердца отлегло. Не хотелось остаться совсем без имущества…

– Значит, энц сдержал своё слово и дал рекомендации в гвардию? – после моего короткого рассказа, в котором я не упомяну дуэль с дворянином, ослабился Михрон.

– Да. Другого и не могло быть, он же дворянин и его слово твёрдо.

– Это-то понятно, но почему так долго?

– Я уже отвечал, что разговаривали всю ночь. Он спрашивал, как живут в Роднасе, каков урожай, не голодают ли, по силам ли налоги…

– Да-а, слышал я уже это. Не повторяйся. Но не похоже на нашего энца. Он, считай, только о развлечениях и думает. То женщины, то бои, да дуэли. Ладно, вижу, спишь на ходу. Давай, ложись. Ехать ещё долго. Отдохни.

Сон не шёл, хотя устал изрядно. Провести за вечер четыре боя с разными соперниками, да ещё с хорошо подготовленными – это вам не фунт изюма скушать. Во всём произошедшем меня смущало только одно, почему молодой энц отказался от боя с оружием. Испугался? Так я рапиру в руках ни разу не держал. Или хотел проверить себя в кулачном бою и понадеялся на право первого удара…

Много вопросов без ответов роилось в голове. Я не нашёл ничего лучшего, как облокотиться спиной о борт повозки и отпустить свои мысли в полёт, входя в медитативный транс. Как раз и отдохну и мысли в порядок приведу. Мне как-то тренер говорил, что при ежедневных медитациях достигается такое состояние, что на заданный перед медитацией вопрос получишь ответ, даже если он неочевиден. Я пробовал, но у меня не получалось. Может из-за того, что не каждый день медитировал, а только по необходимости, перед боями, или когда сильно уставал. А может, это придумал мой тренер, чтобы привлечь внимание к занятиям.

– Привал!!!

Я протёр глаза, осматриваясь: лесная поляна, невдалеке виднеется съезд с дороги.

– Здоров ты храпеть и самое что удивительно, сидя! И впрямь настоящий вояка! Давай, слезай. Сейчас отобедаем и дальше поедем. Слишком медленно двигаемся. К назначенному сроку, боюсь, не успеем.

– Далеко ещё ехать?

– Дня два, но нам нужно успеть к следующему утру, а то нагоняй получим, что вовремя не прибыли.

– Так строго?

– Строго, не строго, но в повелении сказано прибыть к завтрашнему утру, значит надо прибыть к утру. Не вечером, ни днём, а именно к утру. Так что больше долгих остановок делать не будем.

– Лошади выдержат?

– А что им? Сейчас покормим, напоим и пойдём дальше.

– А люди?

– Если кони выдержат, то людям деваться некуда.

– Что и ночью поедем?

– И ночью. Лихих людей тут нет. А если возничие устанут, так тут каждый подменит друг друга. У самого-то, сколько лошадей в хозяйстве?

– Одна… была, да околела, – сказал правду из прежней жизни. Всё-таки в селе родился, и хозяйство хоть и небольшое: там полсотни кур, пара свиней, корова, да старенькая лошадь, имелись, пока она не сдохла и отец не купил мотоцикл. Правда, давно это было, ещё в первый-второй класс ходил.

Стояли на стоянке до полудня. Проверяли упряжь, перекладывали равномерно поклажи, обихаживали лошадей, готовились к долгому переходу…

– Валео, возьми вожжи. Устал что-то, глаза слипаются, дороги не вижу.

– Так я ж дороги не знаю.

– Держись за передними, едем не быстро, но двигаться надо. Если что, разбуди.

Управлять кобылой оказалось легко. Она сама, без напоминаний, плелась по укатанной дороге. В какой-то момент задремал, но громкий окрик вывел из сонного состояния. Ничего не понимая, растолкал Михрона. Он всё-таки в караване старший.

– Что случилось?

– Караван остановился, – пояснил сонному Михрону.

– Так сбегай, узнай, почему встали… Ничего в темноте не вижу. Не могу понять, где мы?

Ночь и вправду выдалась тёмной. В паре метров ничего не видно. Небо заволокло тучами, и спутник не освещал поверхность планеты. Здешняя Луна, которую местные называли Лиссана, выделялась на небосклоне своими размерами. Считай, на ощупь, я двигался в голову колонны, благо, что идти не далеко.

– Что случилось? – спросил, у возничего.

– Разве не видишь? На дорогу бревно упало. Убрать сначала надо. Лучше иди, подмогни.

Присмотрелся. Впереди, метрах в пяти копошились трое, пытаясь сдвинуть с дороги массивное бревно.

«Странно, – подойдя ближе, обратил внимание, что у основания ствол подпилен, – именно так и готовят засады. Но те, кто подготовил ловушку, пока не напали… испугались? Всё-таки много народа в караване. Все мужчины, некоторые вооружены».

– Что стоишь? Помогай!!! – прикрикнул один из стоявших возле бревна мужчин.

– Ствол подпилен, это засада. Надо предупредить, – ответил, собираясь вернуться назад.

– И что? Думаешь, лихие люди на императорский караван нападут? Да ещё в котором новобранцы едут.

– Так разве…

– Не спорь. Лучше помоги, вчетвером очистим дорогу.

Дружно взялись за бревно и скатили его с проезжего пути…

– Что там? Почему так долго? – вернувшись к повозке, спросил Михрон.

– Бревно лежало поперёк дороги. Кто-то спилил и повалил.

– Бывает. Но лихие люди не нападают на императорский караван.

– Так откуда они поймут, что караван императорский?

– А разве не знаешь? Хотя, да, ты ж из глухой деревни. Смотри, на каждой повозке на бортах нарисован знак Императора. На первой и последней развивается штандарт. Если б не ночь, думаю и не преградили нам дорогу.

– Надо следующий караван, предупредить.

– Не надо. Лихих людей в лесах не много. И чем ближе к городу, тем меньше. Сейчас, видя, что попытка оказалась неудачной, они уйдут, затаятся.

Оставшуюся дорогу ехали молча. Как забрезжил рассвет, впереди на холме показался город.

– Столица?! – не удержался, произнёс вслух. Каменные с башнями стены из белого кирпича сияли в предрассветных лучах, открывая взору величественную картину. Красота – неописуемая!

– Нет, ты что?! До Столицы Империи – Тиносванне недели три пути.

– Я думал, что…

– Мало ли что думал, – ухмыльнулся Михрон, – Империя обширна. Говорят, что и за два месяца не проехать с запада на восток. Здесь, в Сантории, стоит гарнизон, куда из ближайшей округи прибывают рекруты.

– И гвардейцы?

– В каждом гарнизоне есть гвардейский полк. Кстати, нам весь город надо проехать, чтоб к северной стороне прибыть, там гарнизон и квартирует…

Проезжая по широким улицам ещё спящего города, открыв рот, смотрел по сторонам: чистые, ухоженные дома, редко встречаются опрятно одетые люди, ухоженные деревья и подстриженные чуть выше человеческого роста кустарники. Не скажу, что город утопал в зелени, но неизгладимое впечатление произвели широкие улицы и расстояния между постройками. Как знал, сколько бед творил пожар, подхватываемый ветром, сметающий, всепоглощающий на своём пути. Это вам не точечная застройка, узнавался чёткий план строительства и продуманная планировка.

Вереница телег въехала в распахнутые ворота.

– Новобранцы, с вещами налево! – грозно пророкотал приказ военного. В званиях, чинах я не разобрался, эти знания в моей голове не отразились. Знал только, что к офицеру принято обращаться «господин офицер».

Встал в неровный строй из двух десятков новобранцев. Хорошо, что пока проезжали через город не только смотрел по сторонам, а привёл себя в порядок, переоделся.

– С сего дня, вы становитесь солдатами доблестной армии Его Величества Императора Страниса Первого! …не слышу радости?!

По рядам робко пробежал непонятный, не то одобрительный, не то осуждающий возглас.

– Ничего, научим… – прокомментировал военный, – как раз первое: сейчас выйдет полковник Мигнес – командир гарнизона и советую выучить назубок, что отвечать надо «Марра-а-а!». Дружно, громко, но не кричать во всё горло. Отрепетируем…

После пятой попытки у нашего недружного строя получилось выдать что-то подобное воинскому приветствию. Я уже думал, что на этом всё и закончится, но как же я ошибался!

Битый час пришлось слушать лекцию о величие Императора, доблести его солдат и как нам повезло оказаться в рядах защитников Империи. В шеренге слышал недовольные возгласы, но произнесённые тихо их никто, кроме стоявших рядом, не слышал, и нас миновала участь попасть под горячую руку.

Строй оживился при приближении увешанных аксельбантами офицеров.

– Сми-ир-но!!!

– Кто из них полковник? – кто-то сзади тихо спросил.

– Вероятней всего тот, у которого форма белая. Видишь, как все бегают вокруг него, – ответил так же шёпотом. Эта, в духе Советской Армии политинформация, изрядно надоела. Нет бы сказали, куда определят на постой, какое довольствие, каков распорядок дня, а не накачка сословными обязанностями.

– Солдаты!!!

– А голос-то у полковника, громоподобный. Чуть не оглох, – опять кто-то сзади прокомментировал. Я хотел обернуться, посмотреть на этого смелого, но не стал искушать судьбу. Скажут «Разойтись!», тогда и можно глазеть по сторонам. Сейчас для меня главное – не опростоволоситься и попасть в гвардию, но как передать рекомендации? Не на прямую же к главному идти. Неизвестно, как воспримут нарушение субординации.

Полковник продолжал говорить, а я с нетерпением ждал окончания очередной политинформации. Офицер почти слово в слово повторял сказанное, как оказалось сержантом, только с большим количеством заумных фраз и соответствующим составу новобранцев эмоциональной окраски.

– Вопросы? Пожелания? – дежурной фразой закончил говорить командир гарнизона.

– Нет, господин полковник…

– Есть! У меня пожелание!!! – видя увеличившиеся до несусветных масштабов глаза ответившего за всех нас сержанта, понял, что если не примут в гвардию, то всё – пиши, пропало. Сгнои́т этот младший офицер меня на тяжёлых работах, замуштрует на плацу, заставит зубной щёткой очки драить с вечера и до обеда. Хотя, в этом времени ещё ни зубной щётки наверно не придумали, да и тёплого туалета с канализацией.

– Новобранец, у тебя есть пожелание?! – совладав с собой, спросил полковник. Сколько раз он так заканчивал свою речь, скольких новобранцев напутствовал на дела служивые и впервые за столько лет у безусого, зелёного юнца появилось «пожелание» и к кому? К полковнику, командиру гарнизона!!!

– Господин офицер, – с вещами сделал шаг вперёд, – у меня от господина энца Роила Донса письмо с рекомендацией о зачислении в гвардию.

– Письмо? Ты умеешь читать?

– Умею, господин полковник! – вынув из-за пазухи письмо, вытянулся по струнке. Зыркнув на меня недобрым взглядом, подошёл сержант и взял конверт.

– Похвально. Ну, что ж, почитаем, – с недовольством, но явным интересом, принялся вчитываться в послание полковник, – так-так… Значит, сам изъявил желание служить, отличный боец, так-так… интересно.

– Господин офицер!!! Господин офицер!!! У меня тоже есть пожелание служить в гвардии! – из строя шагнул молодой, лет восемнадцати юноша. По голосу узнал, что это тот, кто стоял за мной и комментировал происходящее на плацу.

– Интересно, интересно… Есть ещё те, кто желает служить в гвардии? – окинув взглядом строй, спросил полковник.

Вышли двое.

– Отлично! Сержант, вот этот, – он указал на меня, – первое испытание на грамотность прошёл. Проверь остальных и через час приступим к следующему этапу вступительных испытаний. Господа, думаю, сделаем перерыв в занятиях и освободим полосу препятствий страждущим стать гвардейцами.

До меня, удаляясь, донёсся сдержанный хохот. Всё-таки командир изволил пошутить, но и выказывать раболепие непристойно офицеру.

– Что стоите?! Кто умеет читать, писать?! – заорал чуть ли не над ухом сержант. Оказалось, что и читать и писать умеют все, кто вышел.

– Подобрали свои вещи, и ждать здесь!

Сержант с остальными новобранцами удалился.

– В расположение их повёл, потом обед, – раздосадовано произнёс парнишка.

– Так зачем выходил? Если обед для тебя важнее.

– Меня, кстати, Юнцем кличут, я из Хо́гниса.

– Валентин, можно Валео. Я из Роднаса.

– Сентр, а это мой брат Вентр. Мы из Занинса. Родители умерли, остались одни, вот и подались служить.

– Что встали?! А ну, взяли свои пожитки и за мной, бегом!!!

– Вот и сержант нарисовался, – опять прокомментировал Юнц.

– Разговорчики! Вот попадёшь ко мне, узнаешь, что такое служба! – погрозив кулаком, ответил сержант.

Бежать оказалось не очень далеко. Повернули за огромный барак – казарму и остановились возле подобия спортивной площадки с полосой препятствий.

– Итак, слушать меня! Как появятся офицеры, скомандую «смирно», встанете по струнке. Кто из вас первый пойдёт на полосу препятствий, решите сами. Прохождение на время.

– Во сколько надо уложиться? – спросил, прикидывая трудность препятствий. На первый взгляд ничего неординарного не заметил: змейка, забор, полоса из перекладин, вкопанные до пояса чурбаки, водная преграда, какие-то манекены и всё.

– Двадцать пять минут, – перевёл произнесённое время в привычные величины.

Чтобы никому не было обидно, бросили жребий. Мне выпало бежать последним. Подошли разговорившие меж собой офицеры, уселись на приготовленные кресла.

Сентр и Юнц успешно прошли испытание, а вот Вентру не повезло. После преодоления «забора» он неудачно приземлился и повредил ногу. Настала моя очередь.

– Сержант, – окликнул полковник, – этого «отличного бойца» испытать по экзамену «второго круга».

Глава 7

Идя к тренировочной площадке, капитан Нетрис с трудом сдерживал своё недовольство. Полковник Мигнес приказал прекратить плановые занятия его подчинённых и освободить площадку для испытания каких-то только что прибывших новобранцев.

– Доброго дня, капитан.

– Здравия желаю, господин полковник.

– Видя недовольство на вашем лице, прошу не судить строго. К нам прибыло пополнение из земель энца Роила Донса и четверо изъявили желание служить в гвардии. Не ухмыляйтесь, капитан! Я бы не придал этому значения, но у одного из них имеется письменная рекомендация господина. Сами понимаете, оставить это без внимания я не мог, но и откладывать в долгий ящик не стал.

– И приказали немедля, без моего ведома, провести испытание, – констатировал очевидное капитан.

– Прошу меня простить, что вторгся в вашу вотчину, но не удержался в развлечении.

– Господа офицеры, кандидаты готовы, – отрапортовал сержант.

– Начинайте! – усевшись на приготовленное кресло, отдал команду полковник.

Капитан не стал присаживаться, а прохаживался, внимательно следя за тем, как проходят кандидаты полосу препятствий. Не сказать, что отбирать в гвардию солдат по более жёстким критериям его задумка, но во время последней боевой операции именно физическая подготовка, отточенные до автоматизма навыки и умения позволили вырваться из окружения. Тот, прошедший два месяца назад бой он помнил в мельчайших деталях. Самые страшные, кровавые эпизоды снились каждую ночь. Первые дни, после удавшегося прорыва, сорокалетний, повидавший жизнь мужчина, кричал по ночам. Каждый раз, снова и снова, переживая стоящие перед глазами ужасы рукопашной схватки.

Первый вышедший на испытание новобранец заканчивал прохождение последнего снаряда.

– Капитан, как вам кандидат?

– Для новичка, впервые вышедшего на полосу препятствий, относительно неплохо.

– Что я вам говорил! – обрадовался полковник, – как думаете, все пройдут испытания?

– Трудно сказать, – пожав плечами, ответил капитан. Рассуждения типа: «если», «может быть» не для него. Он бы предпочёл вернуть тех, кого потерял в последнем бою, а не набирать новых. Но личный состав гвардейской роты заполнен только наполовину. Он искал среди действующих солдат подходящих под критерии гвардии, но их оказалось мало. Муштра сделала своё дело. Чеканка шага на плацу, отработка боя в строю, в том числе штыковая атака – это не совсем то, что требуется гвардейцу. «Повелением Государя Императора гвардейцы – это солдаты, способные выполнить особо важное задание в тылу врага, добыть ценные сведения и навести страх на потерявших бдительность врагов», – процитировал он в уме выдержку из указа Императора…

Второй испытуемый прошёл полосу препятствий.

– Ну, что я говорил. Вот и пополнение, а то наш капитан совсем с ног сбился в поисках достойных нести гордое звание «гвардеец»!

– Господин полковник, прошу прощения, но вы, видимо запамятовали, что используемые сейчас критерии, месяц назад как не применяются. Время прохождения трассы уменьшено до двадцати минут, и в конце добавлен этап. Так называемый «второй круг».

– Да? И почему не довели изменения до меня?! – непритворно скривился полковник. – Ну, что ж, третий претендент проходит испытания, так что изменить ничего не сможем. Уточните, что значит «второй круг»?

– Испытания «второго круга» – это испытание раньше проходили солдаты, отслужившие в гвардии не менее двух месяцев. Сами понимаете, с нуля воспитывать солдат времени нет – идёт война…

– Вы совершенно правы. У нас приказ: восполнить личный состав, обучить и снова на самый тяжёлый участок. Срок как раз заканчивается через два месяца.

– Как всегда вовремя высказался начальник штаба. Я думал, что вы спите, полковник.

– Не сплю, господин командир. Обдумываю план мероприятий на предстоящую неделю.

– Ладно. Что там случилось, сержант, в чём заминка?

– Сорвался и упал с «забора» новобранец. Ногу повредил, еле ходит.

– В лазарет его. Кто следующий?

– Последний остался. Тот, у кого рекомендательное письмо, господин полковник.

– Что ж, капитан, будь по-вашему. Сержант! Этого «отличного бойца» испытать по экзамену «второго круга».

Капитан с недоверием посмотрел на вышедшего к стартовой линии кандидата, но возражать против изменения правил не стал. Подозвал к себе двух гвардейцев и отдал приказ занять позицию на финальном этапе.

По мнению капитана, кандидат медленно взял старт, но проходил препятствия, не снижая темп, что удивило видавшего виды офицера. Взглянул на часы: пройдены два снаряда, а прошло всего треть отведённого времени.

– По-моему этот быстрее всех идёт, или я ошибаюсь?

– Всё верно, господин полковник, – ответил сержант.

– Главное, чтобы в финале не выдохся, – прокомментировал капитан, – сколько таких резких видел. Половину дистанции проходят на одном дыхании, а потом, словно останавливаются. Не стоит забывать, что это испытание «второго круга» и чтобы пересечь финишную черту испытуемому необходимо преодолеть ещё одно препятствие – бойцов, которые всеми способами будут мешать пройти последние пятьдесят шагов.

– Прям так всеми способами?

– Всеми дозволенными, – подтвердил капитан, – конечно, без использования холодного оружия. Это уже «третий круг».

– И сколько всего кругов? – удивлённо спросил начальник штаба.

– Всего в подготовке четыре круга, – продолжая внимательно следить за кандидатом, пояснял капитан. – «Первый круг», это тот, что прошли первые три, точнее два испытуемых. «Второй круг» – на финальном этапе кулачный бой с двумя противниками, но не тот, к которому мы все привыкли. Это не дуэль, закреплённая канонами Кодекса, а реальная схватка. Никаких условностей, никаких правил и ограничений. «Третий круг» – два бойца вооружены холодным оружием. Правила такие же.

– Вы жесто́ки, капитан. Из-за этого до сих пор и не укомплектуете всего лишь роту! – возмутился штабист.

– Господин полковник, я понимаю ваше недоумение. Но каждый из моих подчинённых с лёгкостью пройдёт «третий круг» испытания, а половина и «четвёртый круг».

– Есть ещё и «четвёртый круг»? – удивился полковник Мигнес.

– Есть. Но он для опытных, прослуживших не менее полугода солдат.

– Такие сложные требования?

– Судите сами. Испытуемый проходит полосу препятствий с оружием и в полном снаряжении…

– …так это без малого тридцать килограмм, получается!

– Браво! Господин полковник, вы не зря возглавляете штаб. Но это ещё не всё, – распылялся капитан, – добавляется два этапа. Сразу после полосы, стрельба из боевого оружия по мишеням на расстоянии в сто шагов. Потом схватка с двумя вооружёнными холодным оружием противниками.

– Жёстко!

– Замечу, что в последнем бою выжили все, кто с успехом проходил испытание четвёртого круга.

– В том бою всем тяжело пришлось. От полка осталась одна треть, – вставая с места, произнёс полковник Мегис, – а если бы не доблесть, оставшейся прикрывать отход гвардии, никого б не осталось.

Офицеры встали с места, почтив память павших. Перед глазами капитана единой картиной промелькнули образы погибших товарищей. Именно боевых товарищей, а не солдат, подчинённых. Почти всех он помнил по именам. Вот капрал Сегни закрыл его своим телом от града несущихся из засады пуль, вот солдат Вансис вовремя прикрыл спину от напавшего сзади противника, вот сержант Тонсин рубанул от души и рассёк пополам противника, душившего капитана.

Нетрис вновь ощутил во рту солёный привкус крови, но сейчас это его кровь. Он достал из кармана платок и вытер прикушенную губу. Тяжело довались ему воспоминания, но надо продолжать жить и готовить солдат, чтобы они имели шанс выжить в том кромешном аду, в который в скором времени попадут.