Лето в Зоммербю бесплатное чтение

Глава 1

А началось-то всё с плохих новостей. Так иногда бывает: случится что-нибудь страшное, а через несколько лет вспоминаешь – и видишь, что одновременно началось и кое-что радостное. Просто в тот момент ты этого не заметил. Не знала этого, конечно, и Марта, не знали Миккель и Матс. Даже папа, ворвавшись в квартиру гораздо раньше обычного, с таким лицом, какого они у папы никогда ещё не видали, тоже не знал.

– Мама попала в аварию! – сказал он на бегу в мамин кабинет, бросая куртку в прихожей и забыв закрыть дверь.

– В какую аварию? – переспросила Марта. – Как?

– Она же в Америке! – добавил Миккель, как будто там не бывает аварий. Матс ничего не сказал: он только перевёл взгляд с Марты на Миккеля и обратно. Матс был ещё такой маленький, что в сложных вещах – например, страшно ему или нет – решал, поглядев на Марту и Миккеля: а им страшно?

– Господи, Марта, я вообще ничего не знаю! – ответил папа, роясь как сумасшедший на столе в маминых документах. – А с вами что делать? Не оставлять же вас тут одних!

Такого папу Марта ещё не видела. Он был в панике. И совершенно не знал, что делать.

– Придётся вам ехать к бабушке! – бросил папа, и Марта заметила, что у него дрожат руки. – Просто не понимаю, как быть. Ладно, Марта, вы же не против? У Марлены должен где-то быть её адрес… чёрт!

– Не знаю я никакую бабушку! – возмутился Матс.

А Марта опять спросила:

– Что вообще случилось-то, пап?

Тут папа, кажется, догадался, что нельзя было так пугать детей. Он набрал в грудь воздуха, чтобы прийти в себя.

– Мама попала в аварию, в Нью-Йорке, когда ехала на работу. Мне только что звонили из банка её коллеги. Она в больнице. И я уже купил билет в Нью-Йорк. – Он вернулся к столу, снова порылся в бумагах, листочках, записных книжках, но по всему было видно – не нашёл того, что искал. – Нету! Что, собственно, неудивительно!

– Мама умрёт? – спросил Миккель.

Два года назад ему подарили на день рождения хомячка. Теперь хомячок лежал во дворе, тремя этажами ниже, в красивой коробочке, специально купленной в писчебумажном магазине, а над ним была клумба и маленький деревянный крест. Соседи против могилы не возражали.

– Не говори глупости! – ответила Марта, хотя знала не больше брата. Но что, если страшное можно заговорить, заколдовать, отогнать? Думать о хорошем, надеяться на хорошее, говорить о хорошем – и будет всё хорошо.

– Думаю, она чувствует себя довольно плохо, – пробормотал папа, и Марта заметила, как он волнуется. Заклинания не всегда помогали. – Вечером я улетаю. Сколько пробуду у мамы, не знаю. Оставить вас дома одних не могу. Тем более в каникулы, когда разъехались все до единого.

Он листал мамину телефонную книгу в компьютере, и все уже поняли, что он там искал. Но телефона маминой мамы не было.

– Слушай, мы вообще не знаем никакую бабушку! – повторила Марта за Матсом. – Ты же не можешь вот так… – и она запнулась на полуслове.

– А у тебя есть другое решение? – сердился папа. – Ну, предложи что-нибудь! Давай!

Мама лежала в больнице где-то в Нью-Йорке, и папа не знал, что с ней, – папа боялся. В один миг до Марты дошло, до чего бесполезно было сейчас спорить с папой. Он должен лететь в Америку. Может, повидаться с бабушкой будет даже приятно, хоть родители и не вспоминали о ней уже много лет. Но главное – это же ненадолго. Папа скоро вернётся. Конечно, мама тоже скоро вернётся. Лучше не усложнять ситуацию, папе и так было непросто.

– Нас может отвезти Анника завтра утром, – храбро сказала Марта. – Пап, ты не волнуйся. Анника может приехать прямо сейчас, переночевать с нами, а завтра вместе поедем к бабушке. Всё будет нормально!

– Ну да, нормально, если старая карга ещё жива, – пробормотал папа, не замечая, как вздрогнули Миккель и Матс. – Главное, её телефона и тут нет, чтоб ей пусто было!

– Карга – это ведьма, что ли? – спросил Матс. Он решил, что всё-таки надо бояться.

– Папа, позвони Аннике! – сказала Марта. – Скажи, что надо приехать. Она разберётся!

Анника – мамина лучшая подруга. Они вместе учились, вместе ездили с детьми в отпуск, а иногда, когда папа ездил в командировки, задерживался на работе или сидел в своём кабинете в конце коридора, мама и Анника садились в гостиной, пили вино и долго-долго болтали. Конечно, Анника сразу приедет. И, конечно, завтра они поедут с ней к карге-бабушке.

– А давай лучше Анника поживёт у нас? – спросил Миккель и заулыбался. – Давай лучше так?

Но даже Миккель понимал, что Анника должна каждый день ходить на работу. А если она будет работать с утра до вечера – кто будет следить за детьми? А ещё все они поняли, что папе сейчас некогда ломать голову, кто присмотрит за Мартой, Миккелем и Матсом. Ему пора в аэропорт.

– Да, Марта – это хорошая мысль, – ответил папа, листая номера в телефоне. – Анника разберётся.

– Мне Анника нравится, – сказал Матс.

Глава 2

И Анника, конечно, примчалась. Папа не успел ещё уехать в аэропорт – а она уже была тут как тут.

– Только не надо сходить с ума, – сказала она Марте и Миккелю. Матс играл в своей комнате на полу. – Вот увидите, всё будет нормально. Марлена у нас так запросто не сдаётся! Первым делом закажем пиццу.

Потом они ели пиццу, а Анника кому-то звонила и просила передать кому-то ещё, что завтра она не придёт на работу, а позже перезвонит сама. И всё было почти как в обычной жизни. Они и раньше много раз оставались с Анникой, если мама и папа шли в гости или ещё куда-нибудь.

На следующее утро Анника велела собирать вещи.

– Много не кладите! Едете не на всю жизнь, – сказала она. – Через несколько дней будете дома, как пить дать. Так что по рюкзачку – и хватит.

Марта всё равно собрала полный чемодан на колёсиках. Никогда не знаешь, что тебя ждёт и что пригодится. А Матс только взял на руки Хальдура Шрёдерсона – плюшевую собаку в красной жилетке, такую затисканную, что, как сказала Марта, она стала больше похожа на крысу; Пятницу он пихнул в сумку с Губкой Бобом. Тираннозавр ничего, потерпит.

Анника проверила, что ещё лежит у него в сумке, и оказалось, что он не взял ни носков, ни трусов, ни запасных штанов. Хорошо, что она сунула их в последний момент.

Ехать им два часа. Папа оставил Аннике ключ от маминого BMW X5: он безопаснее, чем старенький тряский «Фольксваген» Анники. И там уже есть два детских кресла. А Марта села вперёд.

– То есть вы вообще её ни разу не видели? – спросила Анника, выезжая с парковки. – Бабушку эту?

Марта покачала головой. Но потом вспомнила:

– Видела, но давно, когда была маленькая. Миккель тогда ещё не родился. Ездили к ней несколько раз. Помню только, что она была странная.

– Я тоже её никогда не видела, – сказала Анника. – Но уж, конечно, наслышана. Йо-хо-хо!

И они выехали на трассу. Марта боялась, что они заблудятся, но навигатор, конечно, знал, куда ехать. Он вёл их сначала по шоссе, потом надо было свернуть на просёлочную дорогу, она становилась всё уже и уже, и наконец выскочил указатель с названием бабушкиной деревни. Он покосился, будто кто-то наехал на столбик, возвращаясь домой с дружеской попойки, а поправлять не стали. Жёлтая табличка выцвела от дождя и солнца: ей, наверное, был не один десяток лет. Но надпись читалась нормально.

– Зоммербю*[1], – прочитала Анника. – Красивое название. Что ж, мы почти на месте.

Вдруг Марта начала узнавать места, и сама удивилась. Она узнала домики с камышовой крышей, раскиданные там и сям по извилистой деревенской улице. Вспомнила палисадники с густыми ромашками и крупными колокольчиками, узловатые яблони. А ведь прошло столько лет!

Марта с нетерпением ждала, что ещё встретится по дороге, она была почти счастлива – с ума сойти! Сейчас это так неуместно.

– Сейчас будет церковь, а потом, по-моему, нам налево.

Заверещал телефон. Папа прислал эсэмэс: «Долетел хорошо. Потом ещё напишу!»

– Сворачиваем? – спросила Анника.

Марта кивнула. Влево шла совсем узкая улочка, снова домишки, снова сады и цветы. Потом забор – и вдруг дорога оборвалась.

Анника озадаченно разглядывала навигатор:

– То есть как? Что значит «Вы приехали»? Тут же чистое поле!

Марта тоже перевела взгляд с забора на навигатор.

– Не знаю, – пробормотала она, – раньше вроде было не так. Наверное, надо идти через поле. Её дом был дальше. Вон, видишь деревья – дом как раз за ними.

Теперь Анника уставилась на поле.

– Ни дорожки, ни тропки? – спросила она и выключила мотор. – Что ваша бабушка себе думает?

– Понятия не имею, – грустно ответила Марта. – Но тут уже близко.

Они достали из багажника чемодан, рюкзак Миккеля и жёлтую сумку Матса с Губкой Бобом.

– Я перелезу через забор, а ты подашь сумки, – решительно сказала Анника. – А потом полезайте вы. Уму непостижимо!

– Там коровы, – заметил Миккель. Он уже перелез и стоял на нижней перекладине. Наверное, обдумывал, спрыгивать или нет. Кто знает – а вдруг коровы набросятся?

– Кажется, это коровы-тётеньки, – сказала Марта. На самом деле она тоже их опасалась. Она не разбиралась в коровах. Но если уж собрались в гости к бабушке – другого пути не было. – Это не быки, понимаешь? Быки – это дяди-коровы, и они опасные. А эти тёти-коровы – нет.

Животные на той стороне поля – с десяток белых коров с чёрными пятнами – их тоже заметили. Сперва они просто глазели на детей, потом одна шагнула в их сторону.

– В коровах я не разбираюсь, – сказала Анника, – но те, у которых вымя, – стопроцентно самки. А тут вымя у всех. Так что вперёд!

И она бодро зашагала через поле, не оборачиваясь.

– А вымя не опасное? – забеспокоился Матс. Левой рукой он зажал Шрёдерсона под мышкой, в правой у него была сумка. Обе руки оказались заняты, и нечем было держаться за Марту.

– У них нету рогов! – объяснил Миккель. Если у кого и слышалось хоть немного радости в голосе, а не только испуг, то это у него. Миккель надел рюкзак и спрыгнул в траву.

– Давай за мной, Матс! – И они побежали по полю за Анникой, а коровы просто смотрели на них с другой стороны. Коровья лень пересилила любопытство.

– Не наступите на коровьи какашки! – предупредила Марта, но Миккель с Матсом и сами следили, куда ставить ногу. Матс один раз споткнулся о кротовую нору и упал, но только сердито обтёр коленку и поспешил дальше. Никто не произносил ни слова. Всю дорогу в двух шагах от них, по правую руку, проплывали в сторону моря раздутые паруса – один за другим, белые, летние, – а на том берегу, в порту городка, виднелся целый мачтовый лес. Впереди, у покосившейся калитки под деревьями детей ждала Анника.

– Ну что, все целы? Никого коровы не съели? – спросила она.

Странное это чувство – стоять так близко к домику, похожему на игрушечный: кажется, что находишься внутри пластилинового мультфильма, для которого и слепили эти белёные стены с решёткой фахверка, полукруглые окошки под камышовой крышей, позеленевшей и нахлобученной так низко, что Марта не понимала, как под ней помещались взрослые. Вдобавок не было ни звука, воздух стоял не шелохнувшись.

Вдруг накатило такое чувство, будто они здесь одни-одинёшеньки, хотя мимо скользили яхты и, если прислушаться, из городка доносило ветром смех и крики туристов. Но здесь была тишина.

– Может, её просто нет дома? – прошептала Марта.

Анника развела руками:

– Сейчас узнаем! Эй, кто-нибудь дома?

И она толкнула калитку.

Глава 3

– Стоять! – послышалось из-за калитки, и Марта поразилась, что узнала голос: ведь прошло столько лет! Низкий, хрипловатый женский голос. – Частная собственность. Вы что, табличку не видели?

А потом из-за куста бузины вышла женщина в поношенном свитере, грязных джинсах и резиновых сапогах: это и была бабушка, и в правой руке она держала охотничье ружьё.

– Сию минуту прочь с моего участка!

– Помогите! – закричал Матс, разжимая руку с сумкой. Шрёдерсона он покрепче зажал под мышкой и бросился бежать через поле. – Она нас застрелит!

– Матс! – гаркнула Марта. – Вернись сию минуту! Там коровы!

– Матс? – переспросила бабушка и медленно опустила ружьё. Она с самого начала держала его криво, тыча стволом не в детей, а в крапиву, а теперь совсем опустила. – Что вам тут надо?

Она обращалась к Аннике. Правильно, Анника единственная взрослая в их компании. Но Марта подумала, что отвечать было бы правильно ей. Надо бы сказать: «Привет, бабушка! Ты меня не узнала? Это же я, Марта, твоя внучка! А это Миккель, ты его никогда не видела, а малыш, который только что бросился наутёк, – это Матс, ты его тоже, конечно, не знаешь. Мы приехали, потому что мама в Нью-Йорке попала в аварию и теперь лежит там в больнице, а мы не знали, к кому поехать. Ты нам рада?» И тогда бабушка обняла бы её и воскликнула «Марта!», и, может, даже прослезилась бы от радости. Такие встречи показывают в кино. Но Марта ничего не сказала, и бабушка продолжала молчать. Всё не так.

Вместо этого заговорила Анника:

– Пожалуйста, вы не могли бы убрать ружьё? – И она скептически огляделась. Наверное, засомневалась, можно ли всерьёз доверять детей женщине, которая встречает гостей с оружием. Что, если она и правда ненормальная? – Я подруга Марлены, меня зовут Анника, а это ваши внуки. Можно мы к вам зайдём на минуточку?

«На минуточку» было, конечно, полной ерундой. Не собиралась же Анника везти детей обратно в город. Но, может быть, ей просто не хотелось выкладывать всю правду здесь, у калитки.

Старуха недоверчиво поглядела на них, потом махнула дробовиком в сторону дома.

– Ну, если по-другому никак, – сказала она.

– Матс! – крикнула Марта. – Иди сюда! Всё хорошо!

Глава 4

Анника сидела перед домом на лавочке, с которой совсем облупилась краска – пора бы подновить. Марта стояла прислонившись к дереву – на её взгляд, это была, пожалуй, яблоня. А Миккель с Матсом во все стороны вертели головами и наблюдали, как куры искали корм в траве. Бабушка поставила ружьё на землю и выжидала. Она, конечно, уже заметила, что Марта приехала с чемоданом, а Миккель с рюкзаком.

– Ну так что? – спросила она.

– Да вот, я же говорю: я Анника, подруга Марлены, – ответила Анника. Со своего места под деревом Марта разглядывала не очень ровный газон, розовые и голубые гортензии и море мальвы всех возможных оттенков: от нежно-лимонного до пурпурного; за цветами блестела на солнце вода, а дальше, на той стороне, виднелась вдалеке гавань маленького городка. Всё вместе было так прекрасно, что даже больно. Всё могло быть прекрасно. Если бы не старуха с ружьём.

– Ваша дочь вчера попала в аварию, в Нью-Йорке, – начала рассказывать Анника. – Нильс сразу поехал к ней. Ваш зять.

– Я знаю, кто такой Нильс, – ответила бабушка. И Марта заметила на её лице беспокойство. – Значит, что-то серьёзное?

«Тебе-то какое дело, серьёзное или нет? – подумала Марта. – Ты же дочери не звонишь. Ты ей даже открытку на Рождество прислать не можешь. Тебе, по-моему, будет всё равно, даже если серьёзное, даже если она умрёт».

Марта вздрогнула. Не только потому, что и в мыслях нельзя было допускать «умрёт», «смерть» и все остальные страшные вещи, о которых думать не хочется. А потому, что вдруг поняла, почему бабушка на самом деле интересовалась, как дела у мамы. Бабушка не хотела, чтобы они остались! Она понимала, что Анника сейчас соберётся и уйдёт. И что детей она привезла, чтобы бабушка следила за внуками, пока её дочь не в состоянии делать это сама. Бабушка боялась, что детей придётся взять к себе.

– Мы пока сами мало что знаем, – продолжила Анника. – Нильс наверняка скоро позвонит. Но сейчас, к сожалению, совсем некому остаться с детьми. Летние каникулы, разъехались почти все, так что мы с Нильсом решили…

Старуха высморкалась.

– Как только узнаете, что с ней, дайте мне знать!

– Конечно, сразу же, – кивнула Анника. – Вы не продиктуете мне ваш телефон?

Теперь все ждали ответа. Матс выпустил Шрёдерсона и осторожно подходил к курам. Подкравшись, он тихонько хлопнул в ладоши, и куры бросились врассыпную, кудахтая что есть мочи.

– Давай-ка не пугай мне тут кур! – рассердилась бабушка. – Нестись не будут.

Но Матс сам перепугался.

– Марта, они меня забоялись! – сообщил он. Кажется, был даже горд. Мало кто боялся малыша Матса. Обычно Матс сам боялся всех на свете.

– Ну так что, – повторила Анника. Она ждала.

– В конце концов, я их бабушка, да? – ответила бабушка, удостоверившись, что куры опять спокойно клюют корм. – Теперь вдруг я оказалась бабушкой. – И она сердито посмотрела на Аннику. Но Анника была не виновата.

– Всё, пошли, Анника, едем домой! – решила Марта и взялась за чемодан. Не важно, что ещё могла сказать бабушка. Марта не желала оставаться там, где её оставлять не хотели. Значит, она сама приглядит за Миккелем с Матсом. А если повезёт, наверное, Анника всё-таки сможет с ними пожить, пока не вернётся папа. Папа и мама. Уж как-нибудь они справятся!

– Ты очень похожа на мать в твоём возрасте, – сказала вдруг бабушка, и можно было вообразить, что она чуть-чуть улыбнулась одними глазами. Невежливо так разглядывать людей в упор, как бабушка разглядывала Марту.

– Те двое – нет, – бабушка кивком показала на Матса и Миккеля. – В отца пошли. Будем надеяться, только внешне.

Теперь встала и Анника. Наверное, решила, что, раз старая карга не собиралась оставлять детей, незачем выслушивать обидные колкости.

– Пошли, Марта! – сказала она. – Миккель, Матс, мы уходим. Не забудь Шрёдерсона, Матси!

Но тут произошло кое-что неожиданное.

– Нет! – отозвался Матс. Негромко, но тоном, не терпящим возражений. Он успел уже приметить кошку, которая нежилась на солнышке на большом круглом камне в траве и лизала лапу. – Я тут останусь, тут звери. Заберёшь нас вечером, когда вернёшься.

И он медленно двинулся к кошке, как раньше подкрадывался к курам. Но в ладоши больше не хлопал, и кошка смотрела на него лениво и умывалась как ни в чём не бывало.

– Матс, пошли! – повторила Марта, опираясь на ручку чемодана. Матс просто не отдавал себе отчёта, что говорил! Сам же будет реветь, как только Анника уедет. И Марте придётся его жалеть и успокаивать. А главное – она даже не уверена, что у неё получится. Её бы саму кто пожалел…

А старуха неопределённо кивнула, будто говоря «так и быть».

– Ничего! – сказала она Аннике (и можно было вообразить, что она сдержала тяжёлый вздох). – В конце концов, они мои внуки. Только обязательно позвоните, когда узнаете что-нибудь про мою дочь. Сию же минуту. – Она развернулась и пошла в дом. Вернувшись, протянула Аннике листок бумаги.

– Ну что, Марта? – спросила Анника.

Марта помолчала, потом кивнула.

– Мы же ради этого и приехали, – шепнула она. – Если что, я позвоню. Номер я сохранила.

Теперь помолчала Анника.

– Но когда мы собирались сюда, мы же не знали… – тихонько проговорила она.

Марта продолжила про себя: «Не знали, что эта бабка – ведьма старая? Папа-то знал, он давно с ней знаком. И он всё равно отправил нас к ней – значит, сейчас всё нормально. И потом, это всё ненадолго».

– Я тебе могу позвонить в любой момент! – сказала она. Анника обняла её.

– Марта, ты молодец. Только, если что – уж позвони обязательно! Я всё брошу, приеду и заберу вас.

Марта кивнула:

– Всё равно папа скоро вернётся. И мама тоже.

Потом она смотрела вслед уходящей Аннике, а та пошла через поле к забору, обходя кротовые норы и коровьи лепёшки. Матс уже поднял Шрёдерсона и ждал у двери. У Миккеля вид был такой несчастный, что Марта поняла: теперь ей надо держаться.

– Пока, Анника! – крикнула она и помахала. – Миккель, Матс, давайте помашем Аннике!

Потом они впервые прошли через низкую дверь в дом, стоящий в самом красивом месте на свете. И началось удивительное лето.

Глава 5

Но дети об этом, конечно, ещё не знали. Ни о том, что здесь было красивейшее место на свете, ни о том, что лето получится удивительным.

– Ой, – сказала Марта, после ослепительного летнего дня оказавшись в сумрачной кухне: с улицы в этом доме попадали сразу на кухню, без всякой прихожей. – Ой.

Потолки были такие низкие, что папин сотрудник Андерс (про которого Матс шёпотом всегда говорил, что он секретный великан) точно упёрся бы в них головой – во всяком случае там, где балки. Такие потолки нужно белить, говорили Марте Изольда и Фридрих, у них загородный дом с таким же балочным потолком. А то в низком помещении вообще не будет света для жизни, объясняла Изольдина мама. Но в этой кухне и белый потолок не дал бы достаточно света: в ней было одно-единственное малюсенькое окошко. А прямо перед ним заслоняла солнце раскидистая верба.

– Ну и темнотища у тебя! – сказал с укоризной Матс. Он вошёл в кухню не сразу за Мартой, а чуть погодя. Такие тёмные домишки бывают у старых ведьм, он знал это точно. Или у разбойников. – Тьма-тьмущая! В одном чёрном-чёрном городе, на чёрной-чёрной улице, в чёрном-чёрном доме…

– …в чёрной-чёрной комнате сидел чумазый чёртик, знаем-знаем, – ответила бабушка и щёлкнула выключателем. – Нет, у нас не чумазо. Сейчас покажу, где тут можно спать.

Она открыла в кухне ещё одну дверь, и за ней оказался коридор, такой же тёмный, с низким потолком, как и кухня.

– На чердаке, на матрасах.

Марта даже не поняла, нравится ли ей такой поворот. В летнем домике у Изольды и Фридриха, где всё такое беленькое и свежее, ей бы точно понравилось спать на чердаке на матрасе.

– Тут нету лестницы, – сердито сказал Матс. Видимо, он решил не бояться странную бабушку. Во всяком случае, разговаривать с ней можно. Раз всё равно придётся у неё жить. – На чердак никак не залезть!

– Совсем никак? – переспросила бабушка и достала из-за старого сундука в углу палку с крючком. Этой палкой она ловко поймала кольцо на потолке и потянула. Потолок в коридоре медленно приоткрылся, и стало видно, что это люк, из которого, как в замедленной съёмке, до самого пола опустилась складная лестница. Точнее, не складная, а раскладная, потому что по дороге вниз она, конечно, раскладывалась.

Тем временем Миккель тоже пришёл в коридор.

– Классно! – выдохнул он, глядя на раскладную лестницу, нижняя ступенька которой как раз коснулась пола. – Потайная лесенка!

– Прошу вас! – Бабушка взмахнула рукой и жестом пригласила детей наверх.

Марта ещё не решила, как быть: а вдруг старая карга сложит лестницу и закроет за ними люк… Тогда они застрянут на чердаке. Через толстую камышовую крышу их криков, конечно, никто не услышит. Не говоря уж о том, что ближайшие люди всё равно за тридевять земель, на том берегу. Конечно, можно выпрыгнуть, если там есть окно.

Миккель тем временем уже почти добрался до верха, и Матс полез прямо за ним, вплотную, чуть не упираясь носом ему в рюкзак.

– Классно! – повторил Миккель. – Нет, правда здорово!

Тогда на лестницу полезла и Марта.

Чердак был похож на огромный камышовый шалаш. От самого пола вверх шла треугольная крыша из широких досок. Спасительное окно Марта уже нашла: на все четыре стороны выходило по окошку, как будто здесь собирались сделать несколько настоящих комнат. Если присмотреться – было видно, что тут идеально чисто. В одном углу стояли ящики и старая мебель: кресло со старомодной обивкой, забавный телевизор, большой и пузатый, и несметное количество банок с крышками для закатки, целые упаковки в плёнке, стоящие друг на друге, – довольно высокая башня, и куча других вещей.

– Выберите себе места, где будете спать! – сказала бабушка, стоя на лестнице прямо за Мартой. – Туда и положим матрасы.

– По-моему, тут красиво! – объявил Матс и выбрал место прямо под окном. Сквозь пыльное стекло падал солнечный луч, и на дощатый пол легла яркая полоса. – Красивая крыша! Я тут буду спать.

Бабушка кивнула.

– Помоги-ка мне, – обратилась она к Матсу.

В углу со старой мебелью нашлась и стопка матрасов. Но вблизи её лучше было не рассматривать.

– Я очень сильный! – сказал Матс и вместе с бабушкой подтащил один матрас к себе под окно. – Шрёдерсону тут нравится.

– Шрёдерсону? – переспросила бабушка, удивлённо подняв брови.

– Это его собака, – объяснил Миккель. – Мама ему привезла из Исландии, из командировки. С исландской фамилией!

– Нашли чем удивить! – буркнула бабушка. – Устраивайтесь. Сейчас принесу бельё. В углу там можете взять всё, что понравится. Смотрите только, банки мне не побейте.

Глава 6

Так начался первый вечер, и наверняка никто из них не мог и предположить, что когда-нибудь, когда будет пора уезжать, они расплачутся. Миккель и Марта тоже выбрали, куда положить матрасы, а бабушка принесла одеяла, постельное бельё и подушки. Свой матрас Марта загородила старым креслом: на него можно было вешать одежду – и вообще, так стало гораздо уютнее.

Чемодан стоял с другой стороны, как стеночка между её матрасом и матрасом Миккеля. Сразу было понятно, где кончалась её территория и начиналась его. Раз уж у них здесь не было своих комнат. Марта достала телефон и сфотографировала чердак. Неизвестно, где была Изольда: тоже в летнем домике или на Мальдивах, – но сообщение в Ватсапе дойдёт в любом случае. Марта задом наперёд спустилась по раскладной лестнице и вышла по коридору в кухню.

– Извините… – сказала она, приоткрыв дверь. Знай она бабушку поближе, она бы, конечно, просто сказала «бабушка». А так ей казалось, что это как-то неестественно.

Бабушка стояла спиной, отвернувшись к плите, где кипела вода в большой кастрюле, и вилкой проверяла картошку.

– Почти сварилась, – сообщила она не оборачиваясь. – Ещё пара минут.

– А можно мне пароль, пожалуйста? – спросила Марта и вежливо стала ждать ответа. – Я могу сама списать с роутера.

На этот раз бабушка повернулась.

– Что ты говоришь? – переспросила она.

– Хочу отправить подружке сообщение! – объяснила Марта. – Мне нужен вайфай.

Бабушка наморщила лоб.

– Ну, это ты не туда попала, детка! – сказала она. – Если я правильно поняла, что тебе нужно. Здесь таких нет: вайфая, роутера, пароля. Уж извини.

– Нет вайфая?! – ужаснулась Марта, просчитывая, во что ей выльется такая уйма мобильного Интернета. А когда трафик кончится, она останется вообще без Сети.

– А как ты выходишь в Интернет?

– Я в него не вхожу и не выхожу, – засмеялась бабушка, и Марта не поняла почему. – До сих пор обходилась, и собираюсь так держать. Придётся и тебе пожить без него.

Марта не сразу нашлась что ответить:

– А у меня трафик маленький. На мобильном.

Бабушка задумчиво смотрела на внучку. Может быть, она не знала, что такое трафик? Не исключено, с её-то образом жизни. Каменный век. И Марта отвернулась от плиты. Надо было срочно написать Изольде, куда они попали. Как влипли. На телефоне не было ни одного нового сообщения. Даже от папы ничего. Неужели папа ещё не приехал в больницу? Почему не написал, как там мама? Вдруг по спине у неё пробежал холодок. Конечно, папа уже был в больнице, он первым делом туда поехал. И если он до сих пор не написал детям, как у мамы дела… У Марты перехватило дыхание. Она набрала папин номер. И только теперь заметила: там, где обычно пять чёрточек на телефоне показывали качество связи, было чётко и однозначно написано: «Нет Сети».

– Тут что-то телефон не ловит! – сказала Марта.

А бабушка опять засмеялась:

– Я же тебе сказала! – Она и правда ничего не понимала.

Марта выбежала на улицу. Нет вайфая! Не ловит телефон! Но где-то же тут есть Сеть. Бухта была неширокая, на той стороне – город. Может, у мостков, на самом краю? Нельзя же правда жить без мобильной связи, хоть и в деревне!

Мостки – или это был целый причал? – выглядели так, словно до них никому не было дела. Одна доска наполовину выломана. Всё же здесь была привязана лодка, хоть и старая, деревянная, но над кормой торчал мотор, заботливо вынутый из воды. Лодку ласково пошлёпывали мелкие волны. Марта дошла до конца причала и вытянула руку с телефоном в сторону городка, насколько смогла. Сети не было. Сети нигде не было! Как же переписываться с папой?! С Изольдой?! Как отправлять фотки, просматривать Снэпчат и заходить в Инстаграм?!

– Марта! – позвал её Матс. Он стоял у калитки и махал руками. – Иди сюда скорей!

Марта ещё раз взглянула на воду, потом развернулась и медленно пошла к дому. Завтра надо будет поискать место, где телефон поймает Сеть. Может, сразу за полем, в Зоммербю. А сегодня вечером, раз уж такое дело, она позвонит папе по городскому – надо же узнать, как там мама. И бабушке это влетит в копеечку.

Глава 7

– Скорее иди сюда! – повторил Матс, когда она вошла в калитку и проходила как раз мимо него. Можно было подумать, она не идёт. – Там картошка в костюме.

– Что ты говоришь? – не поняла Марта.

В кухне бабушка сняла кастрюлю с огня и поставила рядом с большой миской.

– Молодые люди, кажется, никогда не видели картошку в мундире и не держали в руках ножа! – сказала она. – Ну, это дело наживное. А пока можешь и ты мне помочь, – и она кивнула в сторону кастрюли с картошкой.

Марта посмотрела на вилку и нож на столе. Рядом была разложена газета – для кожуры.

– Я тоже никогда не чистила! – призналась она. Бабушка оторвалась от чистки картошки.

– А у вас кто этим занимается? – спросила она. – Ну, ты попросту начинай. Наука несложная.

Марта взялась за нож. Потом запустила руку в кастрюлю, чтобы достать из воды картофелину, и тут же вскрикнула:

– Горячо!

Бабушка засмеялась. Безжалостная женщина.

– Какая неожиданность! – сказала она. – Вилкой бери!

Теперь Марта подцепила картофелину вилкой.

– У меня телефон вообще нигде не ловит, – сообщила она. Чистить варёную картошку оказалось совсем нетрудно, очистки снимались большими лоскутами, почти сами собой. – Даже на причале нет Сети, я дошла до конца. Наверное, папа целый день пытался мне дозвониться. Позвоню ему потом с городского.

Бабушка опять положила нож и картошку:

– С городского, говоришь? Телефона, ты имеешь в виду. Но тут его нет.

– Как это? – У Марты глаза на лоб полезли. Реально каменный век!

– Они хотели три тыщи евро, – объяснила бабушка. – Сказали: дом, удалённый от магистрали. А бесплатный кабель – только до границы участка.

Марта бросила очищенную картошку в миску. Она была такая мягкая, что развалилась.

– Но ты же дала номер Аннике! – не понимала она.

Бабушка чистила картошку как автомат, ловко это у неё выходило: раз-два – и готово.

– Дала, но не свой, – сказала бабушка. – Я дала номер Ханнеса, у которого магазин в городе, на той стороне. Он мне передаст, – и она наколола следующую картофелину.

Марта сверлила бабушку глазами.

– Значит, Анника никак не сможет нам позвонить! – заключила она. – А если с мамой что случится?

Бабушка подняла глаза и задумалась.

– Ханнес приплывёт, если что, – сказала она. – Если что важное. Сплавает. – И всё же в лице у неё появилось такое выражение, словно она только что поняла, что иногда и телефон может быть важной вещью.

Марта уже стояла в дверях. Она забыла, что у неё в руке нож, и, вынимая телефон из кармана, испачкала его картофельной кожурой. Она обтёрла его о джинсы и побежала. Ведь где-то должна быть мобильная Сеть!

Глава 8

Первая чёрточка на экране появилась, когда Марта дошла почти до края поля, до Зоммербю, и очень скоро добавились остальные.

Когда Марта проносилась мимо коров, все они одновременно, как в кордебалете, подняли головы, но, увидев, что она ими совсем не интересуется, снова опустили их, тоже в стиле балета по-коровьему, и спокойно продолжили жевать траву, будто и вовсе не прерывали своего занятия.

Марта устроилась на заборе, поставив ноги на вторую перекладину сверху. Пришли три одинаковых эсэмэски от папы: «Позвони! Всё в порядке!»

Она набрала папин номер, рука немного дрожала. Сначала ничего не было слышно, а потом папа взял трубку, и слышно стало так хорошо, как будто он стоял рядом.

– Марта?

– Папа! – выдохнула Марта. Ей показалось, она сейчас расплачется. Но это никуда не годилось.

– Марта, отбой воздушной тревоги! – сказал папа. – Я только что из больницы. Сейчас прилягу на пару часов, ночью не спал, потом опять к маме. Всё будет хорошо. Мама поправится.

– А что с ней? Она может говорить?

У папы был очень усталый голос.

– Через несколько дней, думаю, сможет, а сейчас ей нужен покой. Много переломов, но врачи говорят, это всё не беда, заживёт. Обширное сотрясение. Но в остальном с головой всё о’кей. Так что не беда.

Удивительно, но чувство, что она вот-вот расплачется, никуда не делось! Хотя надо радоваться! У одного мальчика из их класса, у Крюгера, тоже было сотрясение мозга, когда ему на физкультуре запулили мячом в голову.

А ещё у малыша Фридолина, когда ездили на экскурсию – он там грохнулся на катке затылком. Но оба выздоровели, и вообще с ними всё нормально – если считать, что они вообще когда-либо были нормальные. От сотрясения мозга не умирают – сотрясение мозга проходит!

– У меня телефон не ловит в доме. А Интернета у неё нет, – сказала Марта. – Так что, пап, не пугайся, если отвечать иногда буду не сразу. Но я буду выходить к забору время от времени, тут всё нормально ловится.

– Нет Интернета? – переспросил папа. – Боже, она как была, так и осталась. – Он зевнул. – Марта, доченька, я пойду немного посплю. Я тебе напишу. Поцелуй от меня Матса и Миккеля.

– Маме привет! – ответила Марта, но папа уже положил трубку.

Который час в Нью-Йорке? У них совсем не поздно, намного раньше, чем здесь. Но папа же всю ночь летел и ехал.

Марта ещё немного посидела на заборе, разглядывая бабушкин дом вдалеке. Папа не спросил, как у них дела, у Матса, Миккеля и у неё. Как они тут у старой карги. Всё ли нормально.

Конечно, у папы в голове совсем другое. И он не спал в самолёте. Слёзы, только что готовые брызнуть, отступили.

Мама выздоровеет, родители вернутся домой. Плакать причины не было. А до тех пор пока мама и папа не приедут, придётся уж ей с Матсом и Миккелем пожить у этой старухи, которая даже не знает, что такое Интернет, и у которой нет телефона. Но всё-таки, пожалуй, она не ведьма.

Оставалось выяснить только, почему мама и папа никогда про неё не говорили. И никогда не ездили в гости, и бабушка тоже никогда к ним не приезжала.

Глава 9

У калитки её ждал Миккель и тут же показал, что у него в руке: прозрачное пластмассовое ведёрко с красной ручкой. Когда-то на нём была наклеена этикетка, но она почти смылась, Марта прочла только «ртофельный сал».

– Мы собирали яйца! – крикнул Матс, прыгая туда-сюда. – Они все в какашках! Куры какают яйцами! – И он продемонстрировал всем видом, что помирает со смеху.

Миккель снова показал Марте ведро.

– Она мне сказала, чтобы я сам искал, – сказал он. – Смотри! Шесть штук нашёл!

Марта заглянула в ведёрко. Там действительно были яйца, на вид грязноватые. Лучше не думать, что это за зеленовато-коричневые кусочки налипли на скорлупу.

– Она сказала сначала смотреть в курятнике, – продолжил Миккель, и откуда-то изнутри, из глубины будто фонарик осветил его лицо. – Но две курицы полоумные и несутся где попало, надо было искать как следует!

– Это Шрёдерсон нашёл! – завопил Матс, размахивая бедной собакой над головой. Вид у пса был такой, будто он вот-вот потеряет сознание от полётов, даром что он плюшевый. – Около клумбы! И за клумбой!

Марта подумала: опять всё не так. В маминых журналах были фотографии прекрасных сельских домиков с камышовыми крышами, там женщины в комбинезонах собирали яйца в саду, но складывали их в корзиночку, висевшую на руке, и яйца все были ослепительно-белые или коричневые – но всегда чистые.

– Миккель, маме уже лучше, – сказала Марта. – Папе надо ещё побыть у неё, но потом они вернутся вместе, наверное, уже скоро.

– Хорошо, – ответил Миккель, осторожно, не размахивая, унося своё ведёрко, чтобы яйца остались целы. А Матс, кажется, и не слушал.

В кухне бабушка резала лук.

– Ставь, – сказала она Миккелю, почти не глядя. – Сколько у тебя штук?

– Шесть, – ответил он. – Одно было за клумбой, и ещё одно…

– Хватит на всех, – кивнула бабушка. – Сделаем тогда яичницу по-крестьянски. Надо же покормить моих нежданных гостей!

Она, конечно, может, и не ведьма, подумала Марта. Но почему тогда не сказать хотя бы «Молодец, Миккель»? Когда маленькие дети помогают, их надо хвалить. Мама и папа всегда так делали, а теперь они уехали – значит, хвалить Матса и Миккеля будет Марта. Хотя вообще-то это дело бабушки.

Но Миккель даже не заметил, что его забыли похвалить. Он смотрел счастливыми глазами в ведёрко и весь светился.

– Я дозвонилась папе! – сказала Марта.

Матс принёс Шрёдерсона, чтобы тот обнюхал яйца.

– Ка-ка-ка! – закряхтел он и снова скорчился от смеха. – Какашные яйца!

– Кончай! – сказала бабушка. – Не хватало ещё разбить. Ну так что? Что сказал папа?

И Марта пересказала, что сказал папа, и бабушка, конечно, тоже порадовалась по-своему: Марта заметила, что она немного улыбнулась глазами. Ей не нужно больше волноваться, что дети, чего доброго, останутся при ней навсегда.

– Ну, тогда садимся за стол! – объявила она. – Марта, достань тарелки, ты там увидишь.

Она поставила сковороду на огонь. То есть на плиту. Странно, что в этой старой-престарой кухне стояли современная электроплита и нормальный холодильник. Краем глаза Марта увидела, что бабушка собирается кинуть на сковородку с картошкой и луком кубики сала и сразу залить всё это яйцами.

– Не надо! – остановила Марта.

Вообще, в эти каникулы она собиралась перейти на веганство – по крайней мере, проверить, выдержит ли она. Не получилось, потому что мама уехала и почему-то всё время хотелось есть. Но без мяса она прекрасно обходится. А тут эти шкварки на сковородке!

– Не надо! – повторила Марта. Как она объяснит Изольде? Та давно перешла на веганскую диету. – Я вегетарианка!

Бабушка растерянно отвела доску со шпигом в сторону.

– Ну, если ты без мяса наешься… – пожала она плечами и достала из нижнего ящика сковородку поменьше. Часть картошки с луком отправилась туда. – Кто ещё не ест мяса?

Миккель помотал головой, Матс вообще не слушал.

– Перед тем как бить, оботри яйца как следует, – обратилась бабушка к Миккелю и показала старые газеты, на которые чистили картошку. А потом Миккель и Матс по очереди разбивали яйца над обеими сковородками и даже мешали еду лопатками, пока яйца жарились: Миккель в большой сковороде, а Матс в маленькой.

– Честной компании приятного аппетита! – объявила бабушка. Сквозь густую вербу за окном в тёмную кухню ещё пробивалось немного солнца, а яичница по-крестьянски вышла в тысячу раз вкусней, чем в любом загородном кафе, где Марта её пробовала.

– Шрёдерсон говорит – вкусно! – с набитым ртом сказал Матс. И опять так захохотал, что картошка упала с вилки и даже вылетела на стол изо рта. – Шрёдерсон любит какашные яйца!

– Ну, тогда проблем с ним в ближайшее время не будет, – ответила бабушка, как ни в чём не бывало продолжая есть.

Глава 10

– Достань-ка полотенца из шкафа! – попросила бабушка. И, пока Марта недоумённо на неё смотрела, Миккель уже побежал распахивать все дверцы шкафа. – Всем по одному.

Кухонные полотенца, наверняка такие же старые, как сам дом, были отлично отутюжены и сложены вчетверо. Раньше на них были картинки, но они почти стёрлись.

На полотенце Миккеля можно было еле-еле разглядеть хижину и горы со снегом. Над ними написано «Привет из Тироля», а цвет надписи трудно было назвать: когда-то она была красная. Китч, а не полотенце, мама такое в жизни бы не купила.

– Какое красивое! – восхитился Миккель. – С картинкой! Ты там была?

– А у меня с дыркой! – возмущённо махал своим полотенцем Матс. Ему попалось белое в синюю клеточку, старенькое, которым бабушка небось вытирала посуду, ещё когда была девочкой. – Тётя бабушка, это старьё на выброс!

– А ты вытирай полотенцем, а не дыркой! – ответила бабушка со смешком, как будто хорошо пошутила. – И не называй меня «тётя бабушка», говори просто «бабушка» или «ба» – идёт, баловник? – Потом она налила воду в исцарапанный розовый таз и поставила его в раковину. В такой кухне – и пластмассовый таз! В загородном доме Изольды и Фридриха всё было эмалированное, под старину.

– Нет, – заспорил Матс, увлечённо ковыряя дыру в полотенце. Наконец он просунул в неё палец и пошевелил им. – Так я говорить не буду, потому что я тебя не знаю. А если человек незнакомый – надо говорить «тётя» или «дядя», а то невежливо.

– У тебя нет посудомоечной машины? – спросила Марта. При желании можно было и на её полотенце рассмотреть картинку. И надпись «Ллан-вайрпуллгуингиллгогерихуирндробуллллантисилиогогогох». На картинке была станция железной дороги и табличка с названием: «Ллан-вайр-пулл-гуин-гилл-го-гер-хуирн-дроб-улл-ллант-и-силио-гого-го́х».

Бабушка резко повернулась к ней:

– Значит, телефона у меня нет, Интернета тоже нет, посудомойки нет? Всё – старьё на выброс? – И она остановила на Марте выжидательный взгляд.

– Бабушка, у тебя такие красивые куры! – заторопился вставить Миккель, который ужасно грустил, когда ему казалось, что кто-то расстроился. – Ничего, что нету посудомойки, зато у тебя красивые куры!

«Если бы они ещё мыли посуду!» – подумала Марта. Дома она бы ответила Миккелю: «Не говори ерунды». Но тут нельзя огорчать малышей. У них теперь, кроме неё, никого не было.

– Да, у меня отличные куры, правда? – ответила бабушка и вздохнула. – Посуду вы небось тоже никогда в жизни не вытирали? Или справитесь?

Миккель неуверенно кивнул, а Матс просунул в дырку ещё один палец. Пожалуй, дырка стала чуть-чуть больше. Марта не собиралась объяснять, что дома вытирать посуду было не нужно: как вытирать, сообразит и круглый дурак.

– Сначала банки! – скомандовала бабушка. И никто ни разу ничего не уронил, даже Матс.

Глава 11

Потом бабушка загнала кур в курятник, а Миккель смотрел, как они устраивались на насесте.

– Можешь запереть дверь! – разрешила бабушка. – А завтра можешь сам отправить их на боковую.

Миккель кивнул. В груди надувалось счастье, такое большое, что он боялся лопнуть.

– Я сам, один?

Бабушка кивнула:

– Тогда у меня будет на одно дело меньше. Только пересчитай хорошенько, прежде чем запирать. Мало ли, вдруг ночью лиса нагрянет. Кто её знает.

Миккель повернул ключ в замке и на всякий случай подёргал дверь.

– Кто её знает, – повторил он. Среди его знакомых ни у кого не было таких классных кур. И уж тем более в городе он не знал никого, кто сам мог бы запереть их на ночь.

– Бабушка, а я могу ещё что-нибудь сделать для тебя! – предложил Миккель.

– Ну что ж, посмотрим, – ответила бабушка.

Глава 12

А потом Марта лежала на матрасе и слушала. Из-за чемодана послышалось спокойное дыхание Миккеля, да и Матс заснул давным-давно.

– Но если мне будет страшно, я приду к тебе! – сказал он, укутываясь в непривычное одеяло и обнимая правой рукой Шрёдерсона, а левой – Пятницу. Матс ещё спокойно, без стеснения, признавался, что ночью на чердаке нового дома ему могло быть страшно.

Бабушка пожелала детям спокойной ночи, но осталась стоять на лестнице. Не подошла подоткнуть одеяло Миккелю, не погладила Матса по голове. Никого не поцеловала в лобик, чтобы крепче спалось, и не сказала «Приятного сна!». Да, это было бы странно. Она им почти чужая. Но даже если тебе не пожелали хороших снов, всё равно: что на новом месте приснится – всё сбудется. Поэтому нужно было внимательно следить, о чём думаешь. И думать правильно. Марта тихонько вылезла из-под одеяла. Она знала, что ещё долго не заснёт. Такой был денёк. Она стояла босиком, деревянные половицы казались чуть ли не тёплыми, и на чердаке продолжались светлые сумерки. Марта осторожно подошла к окну в изголовье матраса. На том берегу, над полоской низких холмов, горизонт горел красным, а над ним по всему небу зависли облака с бахромой по краям, взъерошенные ветром, словно кто-то нарочно распушил ватные шарики. С другой стороны неба наползал сумрак, но Марта знала, что настоящая темнота наступит ещё очень не скоро. В такие летние ночи темнело ненадолго: солнце не успевало уйти на западе, как снова выкатывалось на востоке.

Коровы всё ещё мирно паслись на лугу, а между домом и мостками забежали два оленёнка и осторожно потянули носом воздух, а потом уткнулись в траву и увлеклись лакомством. Где-то далеко крикнула чайка – может, над самым морем.

Марта поймала себя на том, что давно стояла и улыбалась, просто так, неизвестно сколько. Мама скоро поправится, и если бабушка хоть капельку подобреет, здесь может быть так прекрасно, что невозможно спать; такая была красота, что в груди кололо. Первый раз Марта почувствовала, что переполнена красотой, этой весной, когда по дороге в школу в парке одновременно зацвели все кусты и запахло совсем по-весеннему. Тогда она всем телом ощутила, как невыносимо прекрасно было вокруг, как никогда – хотя она всю жизнь ездила в школу этой дорогой. Тогда она подумала, что обязательно что-то должно случиться: может быть, эта весенняя красота лопнет или взрыв будет внутри её самой – от нестерпимого счастья. Неужели счастье бывает таким огромным, что ты не понимаешь, как всё вместить?

А теперь, в этот самый момент, наступило летнее счастье.

Через люк в полу донесло запах, такой же, как разносился у них по всей квартире, когда мама пекла папе на день рождения ягодный пирог. От него чердак уже не казался таким чужим, и летняя красота смягчилась: на минутку можно было поверить, что это самый обыкновенный вечер. И что бабушка в кухне пекла пирог внукам.

Красная полоса на горизонте погасла, краски посерели: всё стало просто светлое, тёмное или чёрное. Из кухни слышалась тихая музыка из бабушкиного радио. Марта прокралась к себе на матрас. Она знала, что теперь сможет заснуть.

Пятки заледенели, но скоро они согреются. В окне прямо перед матрасом вставала огромная полная луна, круглая и оранжевая, медленно поднималась всё выше – и наконец ушла в вышину. Теперь её было не видно. Не важно. Марта спала.

Глава 13

Несколько часов спустя, когда луна побелела и взлетела вверх маленьким шариком, а небо готовилось к рассвету, к их берегу из городка тихонько подплыло каноэ. Под ним двоилась серебряная полоска света на спокойной воде, а потом какой-то человек схватился рукой за мостки. Он почти беззвучно вынул весло из воды, подтянулся за ветхую доску и замер. Каноэ покачивалось на ночных волнах, а человек рассматривал дом за деревьями и слушал.

Убедившись, что во всём доме не горит свет и его никто не заметит, человек из каноэ осторожно выбрался на мостки и привязал лодку. Потом в лунном сумраке он пробрался через заросли ветреницы, озираясь на каждом шагу. Он обошёл дом и деревья, достал телефон, вынул его из непромокаемого чехла и что-то записал. Вдруг он вздрогнул: за домом оглушительно загоготали гуси. Он пригнулся, напряжённо всматриваясь в окна. Похоже, гогота никто не услышал. В доме было тихо, и он осторожно вернулся к мосткам. Он отвязал каноэ и, когда бесшумно опустил весло в воду, на луну набежала тёмная туча. Он улыбнулся.

Разведка удалась. Теперь нужно было только представить дело в правильном свете. В следующий раз он приплывёт днём.

Глава 14

Марта проснулась оттого, что по лицу ей возили чем-то мягким.

– Матс, хватит уже! – пробормотала она.

Чего маленькие дети так рано встают? Марта бы ещё спала и спала, часов до двенадцати запросто.

– А это не я! – ответил Матс. Мягкая тряпочка почти удушила Марту. – Это Шрёдерсон! Он говорит, что пора вставать!

«А я не хочу, – хотелось поныть Марте, – отстаньте все от меня сию секунду!» Тут она вспомнила, где они находятся. А значит, Матса нельзя обижать.

– Ну перестань! – ответила она и отодвинула Шрёдерсона. В окно глядело утреннее солнце, и в косых лучах на чердаке плясали крошечные пылинки. На матрасе за чемоданом никого не было. Значит, Миккель уже встал. Марта зевнула. Вчера вечером она только почистила зубы. Как хорошо, что в этом домике-развалюхе приличная ванная! И нормальный душ!

– Завтрак готов! – сказал Матс. – Тебя бабушка зовёт.

Но Марта всё равно пошла сначала в душ.

В кухне на столе лежал каравай тёмного хлеба, рядом – гигантский нож и много маленьких баночек с вареньем: зелёным, жёлтым, красным, оранжевым.

Ни сыра, ни творога, ни йогурта нет, яиц тоже не было – все яйца они съели вечером. Кроме варенья намазать на хлеб было нечего, не было даже тофу. Негусто.

– Доброе утро! – поздоровалась Марта. Миккель с Матсом сидели за столом и весело жевали, а бабушка опять стояла у плиты. Пахло, как вчера вечером, у Марты даже потекли слюнки.

– Ты испекла пирог?

– Пирог? – удивилась бабушка, на секунду повернувшись к Марте, не прекращая помешивать варево. – С какой стати? Вроде не воскресенье?

– Пахнет так! – И Марта отрезала себе толстенный кусок хлеба. Задумалась: из какой же банки намазать?

Мама всегда говорила, что еду надо выбирать по возможности без углеводов. И что начинать следить за фигурой стоит чуть ли не с детства. Но здесь, конечно, другая история. Зато это абсолютно веганский завтрак.

– Варенье варю, – ответила бабушка. – Смородина, ещё есть крыжовник, малина, вишня. У меня даже клубника есть, «Мальвина», июльская. Дел порядочно!

– Так поэтому столько банок на чердаке, да? – догадалась Марта.

Половину ломтя она намазала смородиновым вареньем, другую – крыжовенным. Может, это и не самый полезный завтрак, но она не виновата. И можно спокойно признать, что это довольно вкусно.

– Очень вкусно! – похвалила она. – Но ты же не съешь одна столько варенья! И не обязательно перерабатывать всё, что растёт у тебя в саду!

– Могу себе представить! – усмехнулась бабушка, не поворачиваясь от плиты. – Что было бы, если бы я решила съесть всё варенье! Это на продажу: где-то ж надо и на хлеб с маслом брать!

– А масла и нету! – с набитым ртом вставил Матс. Марта решила, что здесь можно его не воспитывать. – Где его брать?

Всё это время Миккель ёрзал на стуле, чуть не подпрыгивая, – так не терпелось ему кое-что рассказать.

– Я кормил гусей, Марта! Там на улице были гуси! Гусака зовут Альвин, а ещё есть гусачки.

– Гусыни, – поправила Марта. – Я видела.

Пожалуй, ещё один бутерброд с вареньем не помешает.

– Они огромные! – продолжал Миккель. – Хорошо тебе, бабушка, у тебя столько зверей!

– Хорошо мне, говоришь? – Бабушка всё мешала и мешала своей поварёшкой. – Тоже на продажу пойдут. На гусей у меня постоянные покупатели, платят хорошо, так что с ноября пойдёт бизнес: на Мартинов день опять пошла мода, потом Рождество.

Миккель застыл, распахнув глаза. Марта понимала его: он ещё надеялся, что понял бабушку неправильно.

– Ты же их не зарежешь? – умоляюще спросил он.

– Зарежу, конечно, как всякую скотину, – ответила бабушка. – Фермерская птица, высший сорт, за такой очередь выстроится!

Миккель втянул голову в плечи. Его прекрасный мир пошатнулся. Как можно убивать зверей, которых сам каждый день кормил?! Животных, которых ты знал, отличал друг от друга, которым даже дал имена?!

– Если ты не хочешь, чтобы убивали животных, становись вегетарианцем, – безжалостно сказала Марта. – Ты же ешь колбасу, а её делают из свиньи.

– Но я же никогда не видел эту свинью! – несчастным голосом ответил Миккель. – Это какие-то незнакомые свиньи!

Бабушка вздохнула.

– Гуси ещё прекрасно у меня поживут, – сказала она. – А знаешь, какие они сторожа? Сунься кто чужой – такой гогот поднимут! Их если выпустить, как побегут на чужака, а крылья у них сильные – мать честная, кошка лесная! Руку могут сломать. Так что грабителям тут несдобровать.

– А я не чужак, – сказал Миккель. – Меня они знают.

Возможно, он уже забыл, что будет потом с гусями.

– Мать честная! – повторил Матс. – Кошка лесная!

– И поэтому у тебя нет собаки, да? Сторожевой? – спросила Марта. Второй ломоть она намазала клубничным вареньем потолще. Авось один раз позавтракать углеводами не так уж вредно.

Живи она в таком доме одна-одинёшенька, обязательно завела бы собаку. Когда родители Изольды и Фридриха купили летний домик, они наконец тоже завели собаку, чистопородного австралийца. Теперь вечно ломали голову, куда её девать, когда собирались на Мальдивы или на Канары (там у них тоже была квартира). Правда, их австралиец сам боится всего на свете. Он бы не сломал грабителям руку. Изольде приходится защищать его самого.

Марта почти забыла свой вопрос, когда бабушка вдруг ответила:

– Моя собака умерла. Сента. Сторожевая.

– Ой! – посочувствовал Миккель. Скорее всего, теперь он представлял себе, как бывает, когда у тебя сначала была собака – Сента, а потом вдруг не стало. – Она была уже старая, да? – В голосе его снова послышалась просьба.

– Старые умирают! – уверенно вступил Матс. – Всегда. А если умрёшь, то раз-два – и мёртвый. Ты старая, тётя бабушка?

– Да, но не умираю пока, – погрозила бабушка пальцем. – И в ближайшее время не собираюсь.

Марта вспомнила маму, аварию и что мама поправится. Значит, бояться им нечего. Она проверила телефон – естественно, Сети не было, как вчера. После завтрака Марта сбегает через поле, проверит, нет ли сообщений от папы.

– Значит, заведёшь новую? – вежливо спросила Марта. – Другую собаку? Ведь после Рождества у тебя не будет гусей-сторожей. Поначалу.

Бабушка мешала в кастрюле, мешала, мешала.

– Ещё не пора, – сказала она. – Не могу пока.

Марта как раз собиралась спросить, что в этом трудного, но на неё строго посмотрел Миккель.

– Если папа умрёт, мы же не заведём нового! – сердито сказал он. – Это чувства! Бабушка Сенту любила!

– Точно, баловник, так и есть, – отозвалась бабушка, и Марта всем нутром поняла, как хорошо, что мама не умирает и не нужно думать «мы же не заведём себе новую». Но она всё равно собралась к забору.

– Так, – сказала бабушка, – пора за новым уловом! – И она сняла кастрюлю с плиты. Тут только Марта заметила поднос с рядами перевёрнутых банок. Под ним было подложено полотенце с новой размытой картинкой – уже не из Тироля и не из Лланвайрпуллгуингиллгогерихуирндробуллантисилиогогогоха.

– Доели? Помоете посуду, тогда покажу, откуда начать.

И она принялась аккуратно раскладывать половником варенье по банкам.

Глава 15

Бабушка на самом деле велела им перемыть после завтрака всю посуду, в кошмарном розовом тазике. Сама она перекладывала варенье в банки и ставила их вверх ногами. А когда закончила, дети как раз домыли посуду – вернее, мыла Марта, а мальчики вытирали. Матс взял полотенце, которое в прошлый раз было у Миккеля – с тирольской картинкой.

– Я хорошо вытираю, – сказал он. – Ничего не разобью.

– Вот ещё, бить посуду – ты ведь большой мальчик, – ответила бабушка.

«Каторга какая-то! – подумала Марта. – Между прочим, мы у неё в гостях! Она просто не знает, что такое хорошие манеры, сразу видно. Но ничего, мы скоро уедем, а посуду помыть совсем недолго, и вообще лучше ни на что не жаловаться и не спорить».

– Вот и всё! – сказала Марта и выплеснула воду из таза.

– Всё, но можно ещё стереть крошки со стола! – ответила бабушка. Потом она вышла в коридор и понесла куда-то поднос с вареньем.

Марта почувствовала, как в ней разгоралась злость. Они перемыли у этой несносной женщины всю посуду, а вместо благодарности она ещё высказывала претензии!

– Полотенца на верёвку во двор, сушить! – прокричала бабушка из коридора. – Сейчас приду!

Она и правда почти сразу пришла – с большим ведром, и с тем маленьким, на котором была когда-то надпись, да наполовину смылась, и с двумя мисками. Одна миска была с трещиной. Мама говорит, что такую посуду надо сразу выбрасывать, а то привыкнешь и перестанешь замечать. И в конце концов в доме будет неряшливо. Но бабушка, конечно, о таких вещах даже не задумывалась. Что ни говори, а хозяйство у неё неряшливое. За завтраком посуда тоже вся была с бору по сосенке. Уму непостижимо, что у мамы такая мать.

– Сначала малину, – распорядилась бабушка. – Клубники уже почти не осталось. Сейчас покажу, как надо собирать, чтобы не давить ягоды.

А потом они проходили между рядами малины, и солнце так пекло, что Марта подумала: грех не надеть купальник – но она его не взяла. А от воды слышались голоса и смех.

– У меня все раздавились, очень жаль, – довольно сообщил Матс, медленно сжимая в кулак ладошку с малиной и надавив посильнее. – Их все придётся съесть! – И он отправил полную горсть ягод в рот и облизал кроваво-красную руку. – Мать честная, кошка лесная.

– Нельзя всё съедать, Матс! – шепнула Марта. – Бабушка рассердится, если у тебя в ведёрке будет совсем мало!

– Не рассердится, – ответил Матс, опять сложил руку в кулак и сдавил следующую порцию малины. Глядя Марте прямо в глаза. – Ой-ой-ой, все раздавились! Ничего не поделаешь! – И он опять слизнул ягоды, не сводя глаз с Марты.

– Матс! – шепнула Марта.

Но бабушка, конечно, давно всё заметила.

– Ладно, хватит тебе возиться, иди поиграй, – сказала она. – Раз у тебя малина всё время давится – значит, мал ещё ягоды собирать.

Матс зло посмотрел на бабушку.

– Ничего не мал! – крикнул он. – Придура бабушка! Старая! Скоро вообще умрёшь!

– Да, но до сегодняшнего обеда уж как-нибудь дотяну, – ответила бабушка. – А потом попробуешь собирать клубнику. Она не такая нежная.

Матс стоял с ведёрком в руке, по дну которого не каталось ни одной ягодки. Он крепко сжал губы.

Хозяйство у неё неряшливое, она эксплуатирует внуков и жестоко обращается с детьми, подумала Марта. Просто удивительно, что, несмотря на всё это, здесь всё равно хорошо.

– Дура! Старая! Какашная бабушка! – выругался Матс и бросил ведёрко. Нижняя губа у него задрожала, он развернулся и ушёл к мосткам.

– Матс! Иди сюда! – позвала Марта. А потом поставила миску на землю, чтобы бежать за ним. Нельзя же здесь отпускать Матса играть совсем без присмотра!

– А у тебя что? – поинтересовалась бабушка. – Тоже устала?

– Не разрешай Матсу просто так бегать где вздумается, нельзя! – объяснила Марта. Но никуда не пошла. – Он же маленький! Тут везде вода, кончится тем, что он свалится. Ты что, думаешь, он умеет плавать?

Бабушка спокойно собирала малину.

– Ничего такого я не думаю, – ответила она. – Но я уверена, что он не дурак.

Она и головы не подняла, чтобы посмотреть, куда пошёл Матс. «Вот он утонет, а ей будет до лампочки!» – подумала Марта, одновременно понимая, что думает она ерунду. Бабушка и так не хотела с ними общаться. Даже не посылала открытки на Рождество.

Матс подождал, не прибежит ли за ним наконец кто-нибудь, и медленно пошёл по мосткам.

– Ля-ля-ля, тра-ля-ля-ля, – напевал он. – Вот сейчас я упаду, и меня не будет! Утону-у я, утону! – И он осторожно тронул воду носком ботинка.

«Ботинок можно выкидывать, – подумала Марта. – Интересно, мы взяли ему что-нибудь переобуться?»

– Тётя бабушка, смотри! Иди сюда и забери меня!

– Сейчас приду! – крикнула Марта. – Матс, осторожно!

– Ля-ля-ля! – опять запел Матс. Он вынул ногу из воды и, вздыхая, разглядывал мокрый ботинок. – Сейчас меня не бу-у-удет, ты будешь винова-а-ата, тётя бабушка, я скоро утону-у! – И он решил ещё раз бултыхнуть ногой по воде, поднимая волны.

– Марта, не ходи ты к нему! – сказала бабушка. – Сейчас одумается, придёт в себя. Не прыгнет он в воду.

Что бы сейчас сделала мама? У Марты опустились руки. Мама, конечно, побежала бы на мостки за Матсом. Но Марта на самом деле тоже не особо верила, что Матс прыгнет в воду. И уж совсем невероятно, что он упадёт.

– Ой как грустно! – крикнул в их сторону Матс, глядя то на кусты малины, то на воду. – Маленький Матсик промокнет сейчас! Тётя бабушка! Ты меня слышишь? Он утонет!

Бабушка ненадолго подняла голову.

– Ну вот! – вздохнула она. – А я-то думала, Матс такой большой мальчик, что за ним не надо следить! Я думала, он уже сам за собой следит.

Матс уставился на мокрый ботинок.

– Да, хорошо, что маленький Матсик такой большой! – согласился он и последний раз обернулся на воду. А потом медленно сошёл с мостков. – Только ботиночек промок, ничего страшного.

– Ничего, но всё равно лучше переобуться, – сказала бабушка. – Подожди, Матс. Пойдём домой вместе, переоденем носки.

Глава 16

Ну что ж, зато она убедилась, что запасная обувь у них была: Анника положила Матсу кроссовки и запасные сандалии. Маленький ботинок, набитый газетами, сох теперь на солнцепёке, на круглом камне, на котором вчера умывался кот.

Матс даже вернулся к ним собирать ягоды.

– Твоя мама раньше всегда играла в собиралочку, – сказала бабушка. – Знаешь такую игру?

Матс покачал головой.

– Смотри, тётя бабушка, я не раздавил! – объявил он.

– У вас в городе, наверное, не больно-то пособираешь ягоды? Потому и не знаешь, – продолжила бабушка. – В собиралочку играют так: кладёшь ягодку в миску и считаешь: «один», потом «два»… Как дойдёшь до «десяти» – одну можно съесть.

Матс кивнул:

– Я умею до десяти.

– Съесть? – удивился Миккель. Он всю свою малину осторожно клал в миску и насобирал уже много.

– Если играешь в собиралочку, можно, – ответила бабушка. – Ваша мама всегда так играла.

«Тупость, а не игра, – подумала Марта. – Что здесь вообще от игры? Просто съедаешь не больше, чем каждую десятую ягоду. Трудно поверить, чтобы мама играла в такие глупости».

Но сейчас у неё за спиной Матс громко считал от одного до десяти, снова и снова, а Миккель сказал:

– Ба, а можно ещё до двадцати! И до тридцати!

А потом счёт Матса, который всё время считал до десяти, смешался с деловитым бормотанием Миккеля, считавшего до двадцати, тридцати, а то и до ста.

– Так, пока хватит! – объявила бабушка. – Большое спасибо! Вы мне отлично помогли!

Они отнесли всю малину в кухню, и её получилось много-премного. Если заявить сейчас в полицию – может, проходило бы уже как детский труд. Наказуемая вещь, между прочим.

– А потом ещё соберём клубнику, да? – радостно спросил Миккель. Он облокотился на кухонный стол и смотрел, как бабушка достаёт сахар из старомодной кладовки.

– Принести тебе банки? – И он уже бежал на чердак.

– Мне надо папе позвонить, обязательно! – сказала Марта. – Схожу к забору!

– В Нью-Йорке сейчас глубокая ночь! – отозвалась бабушка. – Но сходи, конечно. Может, он прислал тебе эту, как их там? Эсэмэску.

– Папа пишет в Ватсап, ба! – поправил её Миккель. – Марта тебе покажет.

Но Марта никому ничего не покажет. Марта давно шагала через поле и даже не вспоминала, что за деревянными сараями паслись коровы. Коровы тоже привыкли к ней – во всяком случае, они не шевельнулись. Светило солнце, небо было голубое и ясное, как на картинке, а по воде с обеих сторон их мыса скользило столько парусов, что Марта иногда опасалась за них: как бы не столкнулись. Прогудел колёсный пароход со звёздочками на трубе, началась экскурсия к маяку: на палубе сидели туристы, официанты разносили газировку и пиво, кто-то даже заказал шампанское, и все беспрерывно фотографировали на телефон. «Сейчас они мне, наверное, завидуют, – подумала Марта, остановившись на минутку посреди поля. – Очень даже может быть! Плывут себе на уродской посудине – такие пароходы должны плавать по Миссисипи, а не у нас в море, – смотрят по сторонам и диву даются, какая красота. Не хотят вспоминать, что им скоро пора домой. А тут я такая иду по полю, они смотрят и думают: “Хорошо этой девочке, она живёт на живописной косе, никуда не торопится, и ей не нужно возвращаться в скучную городскую жизнь” – завидуют, одним словом». Марта пошла помедленнее, выпрямила спину и запела песенку. Некоторые пассажиры фотографировали её. Ну и пожалуйста.

Глава 17

Матс посидел в сумрачной кухне, наблюдая, как бабушка пересыпала малину в сито, промывала, перекладывала в кастрюлю и сыпала сахар, и наконец соскучился.

– Миккель, пошли играть! – попросил он.

Но Миккель покачал головой:

– Потом! Сейчас надо посмотреть, как варят варенье.

– Я пойду играть, – сказал Матс. Сунул под мышку Шрёдерсона и пошёл к двери. Там он подождал в нерешительности, не запретит ли бабушка уходить, тут ведь кругом вода, а невзрослым мальчикам играть у воды опасно. Может, скажет хотя бы «Осторожно, не упади в воду!»?

Но вместо этого она сказала:

– Сходи посмотри, где наш Тигра. По-моему, опять где-то загулял.

Матс кивнул:

– Пойду сейчас посмотрю, тётя бабушка. Шрёди, пошли!

– Тебе не кажется, что мы уже достаточно познакомились и можно не говорить «тётя бабушка»? – спросила бабушка. – Когда начнёшь говорить просто «бабушка» или «ба»?

Матс склонил голову на плечо.

– Завтра! – пообещал он.

Во дворе он тут и там поискал кота – но кот, видимо, и правда ушёл куда глаза глядят. Загулял. Надо будет спросить у Марты, когда мы так загуляем.

Зато можно пойти к мосткам, бабушка разрешила, потому что таким большим мальчикам можно всё. И надо скорей посмотреть лодку, которая там привязана, но залезать в неё всё-таки не нужно. Потому что лодка может качаться – а вдруг Шрёдерсону не понравится. Но посмотреть можно.

Конечно, хорошо бы уметь читать и разобрать, что написано у неё спереди – скорее всего, как её зовут. Но эти штуки, которые называются «буквы», непростые. Чтобы узнать их, даже большой мальчик должен ещё подрасти. (Будь Матс постарше, он бы, конечно, прочёл, что там написано «Гроза морей»; краска пооблупилась – но ведь название не самое главное в лодке).

Матс со всех сторон разглядывал мотор на корме. Да, такой мотор сто процентов тарахтит громко-громко. Надо спросить у бабушки, можно ли его включить. И тут в его поле зрения вплыло нечто длинное, узкое и зелёное, и это тоже была лодка, хотя совсем не похожая ни на бабушкину, ни на яхты, которые сновали туда-сюда мимо Матса. Зелёное нечто было похоже на индейскую лодку, как в мультике про Якари, точь-в-точь.

А ещё в ней был человек, у него были светлые волосы, тёмные очки и классные круглые мускулы на руках.

– Привет, кого я вижу! – сказал человек в очках. – Ты тут живёшь? – Он схватился за мостки, чтобы волна не отогнала его мультяшную лодку, и Матс задумался: если человек сейчас вылезет, его лодка опрокинется сразу или потом?

– А у тебя нет мотора, – заметил Матс. – А у моей бабушки есть.

– Ого! Значит, это лодка твоей бабушки? – Человек в лодке сунул руку в карман и достал пачку жвачки. – Хочешь?

Никогда нельзя брать ничего у незнакомых людей, это знают даже грудные младенцы. Но может быть, у людей, приплывших на лодке, всё-таки можно?

– Ты тут живёшь? С мамой и папой?

Матс помотал головой. Вообще-то он не жуёт жвачку. А эта была просто ужасная – такая мятная-мятная, прямо язык щипало.

– С бабушкой, – ответил он.

– Ого, тут живёт твоя бабушка? – продолжил гость. – Совсем одна?

– Она старая, – сказал Матс и выплюнул жвачку, которая тут же прилипла к доске у него под ногами. – Скоро умрёт.

– Ого… – грустно повторил незнакомец. – Значит, твои родители тоже тут – вы же не одни с бабушкой?

– Ты что, глухой? – громко сказал Матс. Нельзя так разговаривать со взрослыми. Но если взрослый попался такой глупый, что ничего не понимает, когда ему объясняют, то можно.

– С бабушкой живёт Тигра! Сента уже умерла.

– Ого! – повторил взрослый. Он, кажется, не умел отвечать по-другому. Скучно говорить с человеком, который отвечает всё время одно и то же. Потом взрослый улыбнулся. – Значит, ты тут в гостях у бабушки? Совсем один?

Матс покачал головой:

– Нет. Мы тут с Миккелем, конечно. Ты что, дурак? – Опять запрещённое слово! – А Марта вон там, на заборе.

Мужчина повернул голову, поискал глазами забор за полем и, может быть, увидел вдали красную футболку Марты.

– Это твоя сестра?

– Она там папе звонит, – ответил Матс.

Мужчина кивнул.

– Наверное, ушла подальше, чтобы не подслушивали, – предположил он.

Тут Матс завертел головой с такой силой, что уши захлопали на ветру. Так всегда говорит мама, если Матс бесится и вертит головой изо всех сил (когда ему чего-нибудь не хочется).

– Она там ищет Сеть! – объяснил Матс. Когда объясняешь другому, самому не обязательно понимать, что это. – У бабушки телефона нет, ты что, не знал? И почты нет.

– Почты? – переспросил гость. Он вдруг ужасно заинтересовался. – Как это – нет почты?

– Ну, для Ватсапа! Для Марты!

– Ого, нет Интернета? Ну а зачем бабушке Интернет? Ты же говоришь, она старая! – И он опять протянул Матсу жвачку. Видимо, не заметил, что предыдущую Матс выплюнул. – А как же она вам звонит, как посылает сообщения? Ну, или что вы делаете, когда хотите ей позвонить? – Он смотрел выжидающе.

– Мы ей звонить не хотим! – сказал Матс. – Ты не знаешь ничего!

– Не хотите? – Мужчина слегка вздохнул. – А если кто-то другой захочет? Если кому-то захочется ей написать или поговорить с ней?

– Тогда сплавает Ханнес! – ответит Матс. Так говорила бабушка. И не обязательно знать, кто такой Ханнес. – Ему не сложно.

Незнакомец не сводил глаз с Матса.

– То есть он – Ханнес – специально приплывает сюда на лодке? – переспросил он. – Ты это имел в виду?

Но Матсу уже надоело с ним разговаривать. Скучный разговор получился.

– Шрёдерсон пошёл искать Тигру, – сказал он, уходя в обратную сторону.

Каноэ ещё немного задержалось у мостков, а его хозяин, не веря своим ушам, смотрел Матсу вслед. Не может быть! Ни телефона, ни Интернета – вообще никакой связи с внешним миром. Как легкомысленно!

Он осторожно оттолкнулся от мостков и опустил весло в воду. Он бы в жизни не подумал, что ему может так повезти. Теперь, даже если она окажется несговорчивой, можно будет всё устроить.

– Спасибо, спасибо, спасибо, дружок! – бормотал он, соображая, как ему лучше всего проплыть на ту сторону, лавируя в потоке яхт. – Ты даже не представляешь, что ты мне рассказал!

Глава 18

Пока Марта дошла до изгороди, откуда-то набежали тучи. Когда одна из них закрывала солнце, мгновенно холодало. Папа прислал эсэмэску: «Большой привет от мамы! Всё хорошо. Только что с ней поговорил. Завтра утром ещё напишу. Целую, папа».

«Завтра – это уже сегодня, а утро давным-давно кончилось, – сказала про себя Марта и задумалась, посылать ли ответ. – А, это у нас тут утро прошло. А в Нью-Йорке сейчас почти ночь». Она всё-таки ответила, что у них тоже всё хорошо, у бабушки жить нормально, и маме большой привет. Когда папа проснётся, то сразу прочтёт и успокоится. А ей не придётся через два часа снова топать к забору. Но вот теперь нужно послать Изольде фотографию залива с миллионом яхт, даже если у неё уйдёт на это весь мобильный Интернет. Под фоткой Марта написала: «Тут круто! А ты приехала? Где вы сейчас?»

Она подождала, не посмотрит ли Изольда на телефон и не прочитает ли сообщение сразу, но телефон у неё был, наверное, в кармане. Да Марте и не срочно.

Не успела она дойти до дома, как полил дождь. Ничего себе, бывают же такие ливни! Будто разверзлись хляби небесные, пришло ей в голову. Где это она такое слыхала? Будто разверзлись хляби небесные. Она не прошла и трёх шагов, как промокла до нитки. Футболка прилипла, и джинсы были уже насквозь мокрые. Марта раскинула руки и запрокинула голову, чтобы дождь лился прямо в открытый рот. По лицу и закрытым векам стучали капли, крупные как горошины. Да это был не ливень, а какой-то потоп. «Вот это да! – подумала Марта. – Почему раньше у меня никогда не было такого чувства? Такого ощущения от дождя? Интересно, а вообще бывает так, что от дождя чувствуешь счастье?» Но дождь, увы, не собирался долго радовать Марту. Даже с закрытыми глазами она увидела молнию, сверху донизу расколовшую небо, а потом услышала гром – такой сильный, что она испуганно подскочила и понеслась к дому. Полыхнула вторая молния, а потом громыхнуло так, будто мир перевернулся. Гроза дома, в городе, это просто гроза, подумаешь, ничего страшного; но здесь слышалась такая мощь, что Марта поняла: с грозой шутки плохи. Эта непогода всерьёз, а если до кого не дошло – тому она сейчас покажет, кто здесь хозяин. Кеды у Марты давно промокли, и она старалась не поскользнуться на мокрой траве. Бедные яхтсмены и все, кто был сейчас на воде! Им наверняка страшно. Надо было плыть в гавань раньше. Но гроза налетела так быстро, что они, наверное, просто не успели.

– Уфф! – выдохнула Марта, захлопнув за собой дверь. С волос текла вода, и маленькая кухонька впервые показалась ей светлой, а не мрачной, потому что на улице было так же темно, а то и ещё темнее. – Извините, но я вам тут сейчас всё закапаю.

Бабушка всё стояла у плиты, и ароматный дух варенья плыл по всему дому. «Я в домике», – подумалось Марте. Откуда сейчас взялось это слово? Это же совсем не их дом.

– Встань под горячий душ, потом наденешь сухое, – сказала бабушка. Она обернулась к Марте лишь на секунду. – Да уж, налетело – не успели оглянуться.

Матс сидел за столом и разглядывал Марту.

– Ты упала в воду? – спросил он. – Значит, Марта шла неосторожно. А у меня только ботиночек промок.

– Глупости! – ответила Марта. – Ты что, не видишь, какой там дождь?

Она не могла решить, где выжимать волосы: прямо здесь – будет небольшое море у входа, а если в ванной – лужи по всему дому.

– Тигра вернулся! – сообщил Миккель, показывая на подоконник. Там, в глубокой оконной нише, лежал на подушке кот, спокойный, как Будда, и совершенно сухой. Как известно, животные чувствуют приближение грозы и вовремя прячутся в безопасном месте.

Но Матс всё равно сказал:

– Это Матсик молодец! Правда, тётя бабушка? Это я его привёл.

– Да ну? – удивилась бабушка. – Ну ты даёшь.

– Ладно, я пошла в душ, – сказала Марта.

Глава 19

После душа Марта искала в чемодане сухую одежду и автоматически разглядывала тот угол чердака, где стояли ящики и старая мебель. Дождь поутих, он просто барабанил по окну, и, посмотрев на небо, Марта поняла, что кончится он не скоро.

– Ба, – спросила Марта, вернувшись в кухню (она сказала это впервые, и сама не знала, почему вдруг так получилось), – а может, телевизор достанем, посмотрим? Всё равно ничего другого делать нельзя.

Матс и Миккель сидели на кухонном диванчике с довольным видом, как будто им вполне нравилось ничего не делать. Но теперь Миккель встал и присоединился:

– Ну пожалуйста! Пока такой дождь!

Бабушка сняла кастрюлю с плиты и покачала головой.

– Не получится, – сказала она, отвинчивая пробку у бутылки шнапса. Она немного плеснула в готовое варенье и перемешала.

– А почему? – спросила Марта. – Он не работает?

Она вспомнила, как выглядит телевизор на чердаке: громадная махина, наверняка втрое старше её. Не факт, что она вообще видела раньше такие аппараты – если только в каком-нибудь старом кино.

– Работал, насколько я помню, – ответила бабушка, перекладывая варенье в банки. – Но у нас нет ресивера с декодером.

– Чего нет? – переспросила Марта.

– А нам, тётя бабушка, и не нужно севера с рекордами! – ответил Матс. – Мы другое что-нибудь посмотрим.

– Тут телевизоры работают, если только подключить специальный декодер. Какое-то цифровое телевидение, несколько лет уже. Я не покупала, очень оно мне надо.

– То есть? – уточнила Марта.

– И поэтому ты убрала его на чердак? – спросил Миккель. – Потому что без этой штуки нельзя смотреть?

Бабушка кивнула:

– Я и так почти не смотрела.

– То есть у тебя и телевизор не работает? – сообразила Марта. Телефона нет, Интернета нет, телевизора тоже нет. Господи, чем же бабушка занимается, когда она не работает?! Или она всё время работает?

И, словно читая Мартины мысли, бабушка ответила, закручивая последние банки:

– У нас радио есть. И полно книг в большой комнате. Если скучно, можете полистать.

Теперь приуныл даже Миккель.

– Может, дождь скоро кончится… – пробормотал он. – Тогда пойду опять собирать яйца. – Кажется, он тоже не знал, как убить такую уйму времени, раз ничего нет: ни Интернета, ни телефона, ни телевизора.

– Скоро не кончится, – ответила бабушка. – Дождь надолго зарядил.

– Между прочим, всем привет от мамы, – сказала Марта, хоть папа и не писал «всем». – Папа с ней даже поговорил.

Вот теперь бабушка обернулась.

– Очень хорошо, – сказала она.

Глава 20

И тут – может быть, чтобы доказать, что бывают развлечения и без телевизора, – бабушка включила радио, а для мальчиков вырвала два листа из блокнота.

– Но зря бумагу не тратьте! – сказала она. – На сегодня каждому по одному листу, а то блокнот сразу кончится. – Она положила на стол три шариковые ручки с рекламными логотипами и коротенький простой карандаш. Хорошо хоть, с ластиком на конце.

– Ты что! Я же не умею писать! – возмутился Матс. – Не знаешь, что ли?!

Потом бабушка включила на кухне свет. На улице свинцовое небо монотонно и скучно поливало дождём, но здесь за столом было светло, тепло и уютно. Марта поняла, почему ей захотелось по-детски сказать «в домике».

– Это чтоб рисовать, Матси! – сказал Миккель, тоже с большим сомнением глядя на бумагу в голубую линеечку и на ручки. – А не писать. Нам же надо рисовать, ба?

Бабушка кивнула, вертя колёсики радио в поисках музыки, подходившей сейчас для кухни. И она нашла её. Старомодную, спокойную, приятную музыку. На самом деле, конечно, ужасную, подумала Марта. Но сейчас она была в самый раз.

– Не надо, а можно порисовать, если хотите, – сказала бабушка. – Когда ваша мама была маленькая, она в дождь любила порисовать.

Ясное дело! Чем же ещё было заниматься в каменном веке!

– Бумага не такая! – перебил мысли сестры Матс. – Она с полосками! И где цветные карандаши?

– Я же здесь не рисую, – объяснила бабушка. – И здесь не бывает никого, кто любит порисовать. Нету цветных карандашей.

– Можно и ручкой, ба! – сказал Миккель и потянулся за красной ручкой, картинка и надпись на которой сообщали, что аптека «У льва» отпраздновала своё пятилетие. – Или простым карандашом. Нарисую Тигру с натуры! И подарю маме, когда она приедет: вот она обрадуется. – И он склонился носом к бумаге.

Марта постояла в дверях. В такой дождь она уж точно не побежит через поле проверять, что ответила Изольда. Или смотреть Инстаграм. Болтать на кухне с бабушкой тоже не вариант. Про рисование не хотелось и думать.

– Я пошла в комнату! – сказала Марта.

Глава 21

У стены напротив окна стоял стеллаж с книгами. Большинство книг были такие же старые, как телевизор на чердаке, это было видно с первого взгляда. На нижних полках справа стояли детские книжки. Марта вынула несколько штук на пробу. Так вот что читала мама, когда была маленькая. «Маленький водяной», «Маленькая Баба-Яга» и, конечно, «Пеппи Длинныйчулок». «Суббастик». И бесконечные ряды книжек про юного сыщика Юстуса и его друзей. «Спасибо, не надо. Эту ерунду для младшего возраста я не буду читать, даже если дождь будет идти сорок дней и начнётся Всемирный потоп. Это пусть Миккель листает».

Она просмотрела полки повыше. Фэнтези, да, можно попробовать. Ещё несколько книжек, по которым сразу видно, что герои в них умирают, мучаются, без конца плачут, – эти точно не надо. А вот толстенная книга с расхристанным корешком – даже и не разобрать, как называется. Эту мама, скорее всего, перечитывала не раз. Марта сняла её со стеллажа и прочитала первую строчку: «По-моему, женщине с пышным бюстом гораздо легче добиться чего-нибудь от мужчины» – ну ничего себе! Мама такое читала?! Их мама?!

Марта захлопнула книгу и посмотрела название: «Дезире»*. Потом прочитала дальше: «Так что я решила, что завтра подложу в вырез платья носовых платков, чтобы выглядеть взрослой девушкой. На самом деле я, конечно, и так взрослая, только этого никто не знает, кроме меня самой, потому что по моей внешности этого не скажешь».

Марта устроилась в кресле, удобно облокотилась и откинулась на спинку. «В ноябре мне исполнилось четырнадцать лет…»

– Марта! – позвал Матс из кухни. – Иди сюда! Марта, смотри скорее!

«Как-то у неё всё прямо как у меня, – подумала Марта. – Правда, мне четырнадцати ещё не исполнилось и я ещё не совсем взрослая девушка, но уж во всяком случае гораздо взрослее, чем думают некоторые. Особенно мама с папой. Точно как у той девушки. По мне снаружи не видно, на сколько лет я ощущаю себя внутри».

– Маррр-та! – нетерпеливо повторил Матс. – Не можешь подойти, что ли?!

Но идея с носовыми платками была, конечно, безумная. Будет же сразу заметно! Мужчина точно заметит, если она придёт с платками под грудью. А вдруг они, чего доброго, выпадут – вот позорище! Неясно, какой у этой Дезире был мужчина. И какого успеха она хотела у него добиться. «В ноябре мне исполнилось четырнадцать лет, и папа́ подарил мне этот красивый дневник».

«А, ну теперь всё ясно, – подумала Марта. – Если вся толстенная книга – её дневник, она, конечно, писала как заведённая. Только и делала, что писала всю дорогу». Нет, это всё совершенно неправдоподобно. У Марты тоже три дневника, их всё время кто-то дарил, но вписано в них было всего несколько слов или предложений на первой странице. Нормальный человек не пишет столько, сколько эта Дезире.

На страницу влезла маленькая пухлая рука, а потом книгу заслонил лист бумаги в голубую линеечку, и уже невозможно было узнать, выпали у Дезире носовые платки или нет.

– Посмотри сейчас же вот это! – потребовал Матс.

Марта вздохнула.

– Сейчас приду, – сказала она.

Глава 22

В кухне всё ещё сидел Миккель и, уткнувшись носом в бумагу, рисовал обломком простого карандаша. Он даже не поднял голову, когда вошла Марта. Бабушка писала какие-то цифры в школьную тетрадку, разложив перед собой чеки, письма и квитанции.

Над картинкой была надпись «Маме от Миккеля». Кривовато написано, но самым лучшим миккельским почерком.

– У тебя кот и правда похож на Тигру! – сказала Марта, склоняясь у него над плечом. На самом деле, конечно, его кот был похож самое большее на кота вообще. А скорее даже на собаку. Но Миккель был не такой уж большой рисовальщик.

– Если б были цветные карандаши, я бы сделал совсем похоже! – сказал Миккель. Он всё равно выглядел очень довольным. – Как ты думаешь, мама обрадуется?

– Мою посмотри! – громко сказал Матс. – Будь добра!

– Конечно, мама обрадуется! – ответила Марта. – Кстати, а у мамы в детстве был кот?

Бабушка поставила галочку около одной цифры, потом подняла голову.

– Естественно! – ответила она. – Мышей разводить как-то не хотелось! У нас был Квинтус. Потом была кошка Лапка-Элли. Всех я и не вспомню.

Марта кивнула. Чего только здесь не узнаешь о маме! Что она читала странные книги, что у неё были кошки. А дома-то мама говорит, что заводить животных негигиенично.

– По-смо-три мою! – выкрикнул Матс. – Мать чест-на-я! И лесная!

– О, как красиво у тебя получилось, Матс! – поскорее сказала Марта. У неё не было ни малейшего представления, что нарисовано на картинке. – Мама ужасно обрадуется. Это у тебя тоже кот?

Матс грустно поглядел на неё и надул губы.

– Это у меня вертолёт! – крикнул он. – Не видно, что ли?! – и он стал тыкать пальцами в лист со всей силы, пока не оторвался краешек.

– А, ну теперь понятно, что вертолёт! – сказала Марта. Если Матс разбушуется по-настоящему – скандала не миновать. – Как я сразу не разглядела! Подписать твою картинку? Я напишу «Вертолёт. Маме от Матса», хочешь?

Матс ещё немного посердился на Марту, а потом покачал головой.

– Пока не надо, – отрезал он. – Я её, может, и не подарю.

«Ну вот и мир», – подумала Марта.

– Бабушка, можно тебя кое о чём спросить?

Она совсем не готовилась задавать этот вопрос, даже не собиралась, и потому сама удивилась. Но если ей хотелось когда-нибудь узнать ответ – а ей, конечно, хотелось! – то, возможно, наступил нужный момент. Здесь, в уютной старенькой кухне, под старомодную музыку. Бабушка что-то бормотала себе под нос и тыкала кончиком ручки в тетрадку, в колонки цифр. Потом опять поставила галочку.

– О чём? – О, этот голос не слишком поощрял расспросы.

– О том, почему мы никогда… – начала Марта. Неужели трудно задать такой естественный вопрос? Обычно ведь всем хочется разобраться! – Просто здесь так красиво. Почему мы никогда не ездили к тебе в гости? И ты к нам тоже не приезжала?

Марта ждала и чувствовала, что краснеет. Потому что вопрос был не такой уж естественный. Иначе она бы давно знала ответ. Тут был какой-то секрет. И может быть, бабушка вовсе не хотела его открывать.

Она медленно подняла голову от тетрадки, испытующе глядя на Марту. А потом снова взялась за ручку.

– Об этом лучше спроси у родителей, – сказала она.

И Марта решила даже не начинать выяснять, почему от бабушкиного дома нет тропинки в Зоммербю.

– Дождь кончился, – сказала бабушка, позже заглянув в комнату. – По-моему, ты этого даже и не заметила. Мальчишки давно на улице.

– Ммм, – промычала Марта. На самом деле, надо бы пойти к ним, ведь до бабушки так и не дошло, что Матсу небезопасно играть одному у воды. Но Дезире на удивление хорошо рассуждала, а надо учесть, что она жила больше двухсот лет назад. И, скорее всего, была красивая – во всяком случае, в то время её считали красивой. Нереально только, что она влюбилась в этого карлика Бонапарта, считала Марта. Хотя, конечно, он был романтичной фигурой. Одинокий изгнанник.

– Сейчас приду.

Но бабушка уже ушла обратно на кухню. Дневник, скорее всего, всё равно не подлинный, и всё это выдумка, хотя Наполеон Бонапарт, конечно, существовал на самом деле. Но правда ли он любил Дезире?

Для книги это, конечно, совсем не важно. Хочется только узнать, женится он на ней или нет. Он уже сделал ей предложение.

Глава 23

Когда-нибудь этот дождь кончится и Миккель сможет опять пойти собирать яйца, как вчера вечером. Куры ведь несутся каждый день, правда? Миккель был не уверен. Но поискать всё равно можно. В коридоре на стопке газет стояли резиновые сапоги, тёмно-зелёные, старые и, к сожалению, огромные. Маминых резиновых сапожек тут, наверное, не осталось. Она жила здесь, когда была маленькая, и это было сто лет назад.

– Выйти за дверь сойдут и такие! – пробормотал Миккель и осторожно всунул ногу в один сапог. Никогда нельзя знать, что у таких великанских сапог внутри, в носу, в самом закутке, – вдруг мышка дохлая? Или ещё что-нибудь. Но в этом сапоге ничего не было, внутри он был просто холодный-холодный, очень холодный на босу ногу. Миккель надел второй гигантский сапог и прошагал в них через кухню к двери.

– Осторожно в сапогах, не разводи грязищу в доме! – строго сказала бабушка, на минутку подняв глаза от подсчётов. Матс всё ещё сидел с ногами на диванчике, высунув язык в уголке рта. Только бы он не спросил сейчас, куда это Миккель собрался. Только бы не сказал, что пойдёт с ним. Миккелю иногда нужно побыть одному.

– Сейчас приду! – сказал Миккель, открывая дверь. – Схожу за яйцами!

А потом из-за жёлтых полос облаков выглянули зачарованные лучи солнца, потом и облака постепенно рассеялись, а городок на том берегу, и мостки, и сарай с курятником, и даже плоский круглый камень выглядели так чисто и свежо, будто готовы к новым приключениям. Тут Миккель тоже внезапно почувствовал зов приключений. Яйца могли обождать, они же никуда не денутся. В конце концов, он почти два дня провёл у бабушки, а ещё так мало обследовал.

Первым делом он пошёл проведать гусей, и гуси в загоне яростно загоготали при его приближении.

– Это всё потому, что мы с вами ещё как следует не познакомились! – успокоил их Миккель, но на всякий случай решил не доходить до самой сетки. – Я теперь тут живу. Меня не нужно отпугивать.

Но гуси ему не поверили. Раньше здесь никого не было, кроме бабушки, так что теперь они были настороже. И Миккель ушёл обследовать сарай, это было приключение чуть подальше от дома.

На двери висел старомодный круглый замок. Миккель покрутил его и подёргал, но замку оказалось хоть бы что. И правильно. А то так всякий мог бы прийти и украсть из сарая всё, что бабушка туда сложила. Миккель отвернулся от сарая и поглядел по сторонам. Как ни силён зов приключений, ничего приключенческого больше не было видно. Наверное, единственное, что заслуживало такого названия, – это коровы. Миккель ни разу не говорил этого Марте, но вообще-то он удивлялся, какая она смелая, что так запросто ходила через поле к забору, чтобы смотреть телефон и делать на нём всё, что ей надо.

С другой стороны, если подумать, это означает, что коровы ничего ей не сделали. И если Миккель ступит на их поле, то они, наверное, и ему ничего не сделают. Все коровы стояли кучкой поодаль. Небось рады-радёшеньки, что дождь перестал и опять можно жевать траву. Наверное, очень скучно быть коровой: совсем нечем заняться – только жевать да пережёвывать. Но, может, эти коровы так не думают? Во всяком случае, они упустили единственную возможность развлечься и даже не подняли головы, пока мимо них в сторону Зоммербю шагал мальчик в огромных резиновых сапогах. «Какой я смелый! – подумал Миккель. – Как охотники в Африке, которые ездят на сафари. Только они зачем-то стреляют в зверей, и это плохо. А я-то коров не трогаю. Просто хочу разведать, где тут что».

Сапоги ему были страшно велики, идти было тяжело, и Миккель решил, что лучше пойдёт босиком и понесёт их в руке. Трава была ещё мокрая и холодная, но Миккель вам не какой-нибудь неженка. Можно считать, что трава «мокрая и холодная», а можно думать – «освежает и бодрит». Миккель предпочитал думать «освежает и бодрит». У изгороди он на минуту остановился. Никто ведь не запрещал лазить через забор. Честно говоря, бабушка вообще ничего ему не запрещала. За забором не было ничего особенного, просто деревня – но почему бы не разведать, что в ней?

Асфальт на узенькой улочке был тоже холодный, а иногда в пятки впивались малюсенькие камешки. Не так уж часто Миккель ходил по улице босиком, и ноги такого ещё не пробовали. Иногда приходилось подпрыгивать. Но в сапогах не по размеру было бы ещё неудобнее. А ещё босиком сразу чувствовалось, что каникулы и что ты сам, может быть, деревенский мальчишка. Сейчас так оно и было.

Из второго дома на улочке доносились интересные звуки. Похоже на газонокосилку, подумал Миккель. Или на дрель. Дверь была распахнута настежь – эти сверлильщики совсем не боялись воров, что ли? Миккель осторожно сделал шаг внутрь – и оказался на просторной высокой террасе размером с полдома. Он остановился в недоумении. Что это за место такое? По всем стенам тянулись стеллажи, посередине стояли низкие столики, и всё это было сплошь заставлено игрушками. Деревянными.

«Как в детском саду!» – подумал Миккель, осторожно подходя к первому столику. Но какой же это детский сад? Тут совсем не было детей. На крашеной зелёной доске стояли коровы и лошадки, куры и гуси – все вместе, как на большой ферме, а ещё стоял деревянный мальчик с кнутом. Мальчик из дерева выглядел глуповато, к тому же нехорошо бить животных, но все звери были очень похожи на настоящих. Миккель поставил сапоги на пол и взял посмотреть лошадь. У неё была даже настоящая грива, и так приятно было держать её в руке, дерево было гладкое и даже тёплое.

– Ну что, дружок? – сказал мужской голос сзади.

Миккель вздрогнул. Он и не заметил, что скрежет и вой прекратились. На террасу вышел пожилой человек, он вытирал руки большой грязной тряпкой.

– Хочешь купить что-нибудь?

Миккель испуганно покачал головой:

– У меня денег нет. – Остаётся надеяться, дядька не рассердится и не спросит, чего Миккель сюда зашёл! Это, оказывается, такой магазин. – Вы сами их делаете?

Мужчина кивнул.

– Надеюсь, тебе нравится? – спросил он.

Миккель оглядел полки и столики, на которых стояли не только звери, но и грузовики, тракторы, корабли и тележки.

– Наверное, вы долго работали! – сказал он.

Хозяин засмеялся.

– Ну, когда работа в радость! – ответил он. – Я всегда о таком мечтал, понимаешь? Раньше, пока не вышел на пенсию, мечтал вернуться домой, в Зоммербю, и зарабатывать резьбой по дереву. Я в детстве обожал вырезать фигурки. Ты тоже вырезаешь?

Миккель покачал головой. Мама ему в жизни не разрешит! Ножи для резьбы по дереву очень острые, острее хлебных. Того и гляди можно палец отрезать.

– Вы много зарабатываете?

Миккель, конечно, знал, что такие вопросы обычно не задают. Но этот человек сам первый сказал, что резьбой по дереву зарабатывает.

– Сказать по правде? – переспросил пожилой. – Почти ничего! Делать эти штуки мне страшно нравится, и я всё время придумываю что-нибудь новенькое, нахожу необычные сорта дерева! Но продавать – почти ничего не продал. Даже не знаю, продолжать мне это дело или нет.

Миккель задумался. Мастер говорил с ним как со взрослым, так необычно. Он, конечно, не знал Миккеля, но он же всё равно видел, что пришёл ребёнок.

А потом Миккель сказал:

– Продолжать. – Раз мужчина говорит с ним серьёзно, надо и отвечать всерьёз. – Потому что они красивые. Как у маминых художниц! У мамы много подруг, которые рисуют картины, а никто их не покупает. Но они всё равно рисуют.

Резчик смотрел задумчиво.

– Ну, как-то в этом роде я и сам думал, – сказал он. – По-моему, ты прав, дружище. Буду продолжать, пока деньги есть. – И он взял с полки слона, стоящего в хороводе львов, носорогов и бегемотов. – Держи вот, дарю! – сказал он.

И Миккель не сказал, что уже вырос из деревянных игрушек и что сейчас даже малыши, такие как Матс, играют в современные игры. Вместо этого он ответил:

– О, спасибо большое! Он классный. – И это была абсолютная правда.

– Вы в отпуск приехали? – спросил резчик.

Миккель не был уверен, что их приезд и занятия здесь считались отпуском.

– К бабушке, – сказал он. – Она тут живёт. Отсюда через поле, но там коровы спокойные, ничего.

Пожилой мужчина обомлел:

– Твоя бабушка – Инга?!

Миккель кивнул:

– Вы её знаете?

И тут же сообразил, какой это глупый вопрос. Мастер и бабушка живут практически по соседству. Если не считать громадного поля без дороги между их домами.

– Я её раньше знал! – ответил резчик. Потом приложил два пальца к виску, как делают военные в старомодных фильмах, когда прощаются. – Сейчас мне надо бы поработать. Но ты приходи ещё, когда захочешь! Я буду рад.

Миккель понял, что пора прощаться.

– Обязательно приду! – пообещал он, причём всерьёз.

Глава 24

Может быть, Миккелю показалось, но на обратном пути трава под ногами стала потеплее, нагрелась от вечернего солнца. И похоже, что от неё шёл пар, хотя такого, наверное, не бывает. Для пара вода должна закипеть, они проходили это ещё в детском саду. Капли дождя на траве не кипели. Надо спросить у бабушки, почему от них тогда всё равно идёт пар. Миккель осторожно обходил коровьи лепёшки и кротовые холмики. Наступить в коровью лепёшку даже в обуви противно. А как это будет, если идёшь босиком – об этом Миккель даже думать не мог. Наступить на кротовый холм ещё терпимо. И тут он понял, что забыл у пожилого дяденьки сапоги: громадные тяжёлые сапоги, причём бабушкины, и бабушка наверняка рассердится, – и в ту же секунду увидел, что около кротового холмика, прямо у входа в нору, что-то лежит. Это был маленький чёрный зверёк с блестящим мехом, он лежал на спине, задрав лапки кверху, как собака, которая ждёт, чтобы ей почесали пузо. Миккель присел на корточки.

– А ты кто такая, хорошая чёрная мышка? – прошептал он тоненьким, вкрадчивым голосом, чтобы не напугать зверюшку. – Ты малюсенькая, тебе надо осторожно чесать животик!

А потом он разглядел её, всё понял, и в душе у него словно туча закрыла солнце.

– Умерла! – прошептал Миккель. Маленький чёрный зверёк лежал, задрав лапки, и не шевелился. – Бедная мышка!

Однажды, когда им в школе раздавали тонкие голубые книжечки и тому, кто доходил от дома до школы пешком, ставили в них печать «Здоровые привычки», мама разрешила им пойти в школу с Генрихом, Якобом и с их мамой, и они нашли в парке мёртвую птицу. Только мама Генриха и Якоба не хотела её хоронить, потому что неизвестно – вдруг птица заразная и можно самому заболеть. Но потом они шли из школы после уроков, и птицы там уже не было. Наверное, кто-то её всё-таки похоронил.

Конечно, Миккель уже давно знал, что все животные умирают, как и люди, поэтому переживать из-за мёртвой мышки с длинным носом не нужно. Но всё равно он загрустил.

Он снял футболку и аккуратно через ткань потрогал мышку. Тут не было ничьей мамы, которая могла бы что-нибудь запретить. Но всё равно лучше поосторожничать.

– Эй, мышка! – шепнул Миккель. – Мы похороним тебя как следует.

Он опять вспомнил Бастика, своего хомячка, и как торжественно его хоронили во дворе около дома. А у бабушки во дворе ещё больше места! Можно выбрать мышке уголок покрасивее. Настроение у Миккеля снова улучшилось. Может быть, люди потому и устраивают похороны – чтобы у них улучшалось настроение.

– Марта! – крикнул он, врываясь в кухню. Бабушка стояла у плиты, перед ней дымилась большая кастрюля, как и вчера вечером, и Миккель сообразил, что на ужин опять картошка. – Марта, нам надо похоронить кое-кого! – сказал он, показывая футболку с мышью.

Марта мгновенно бросила книгу.

– Кого похоронить? – испуганно отозвалась она из гостиной. И бросилась на кухню. У мамы было всё хорошо. Матс вылез из-за стола, на котором лежало уже минимум десять листов хорошей писчей бумаги в линейку, разрисованных его каракулями. А ведь бабушка говорила: сегодня на каждого по одному листу. Возможно, это всё вертолёты. А может быть – коты или инопланетяне.

– Миккель, покажи, покажи! – вопил Матс. Марта пристально глянула на футболку и успокоилась: никто не умер по-настоящему, это вообще не человек. А Миккелю она скажет, чтоб в следующий раз думал, прежде чем орать на весь дом.

Бабушка подошла от плиты и вытерла руки о фартук. Бабушка всегда надевала фартук, когда готовила, никто из Мартиных знакомых так не делал – только если при гостях. А ещё фартучек был у мамы Изольды и Фридриха в деревенском доме. У неё он красивый, вышитый.

– Вот это да, крот! – сказала бабушка, взглянув на зверя в футболке. – Положи у порога, Тигра порадуется.

Миккель посмотрел на бабушку. Неужели она на самом деле такая злая? Она правда подумала то, что сказала?! Что маленького зверька надо не хоронить, а отдать коту поиграть?!

Она назвала зверька кротом, но Миккель ей не поверил. Крота он знал по старой детской книжке с картинками, которая теперь давно стояла на полке Матса. Крот в книжке выяснял, кто наделал ему на голову. Крот в книжке был, кажется, раз в десять больше, чем этот мёртвый мышонок – а иначе как можно было какать ему на голову?

Интересно, бабушка злая? А Тигра всё равно не стал бы играть с бедным кротиком, Миккель знал точно. Тигра добрый.

– У тебя есть где-нибудь лопата? – спросила Марта. Она словно не услышала идею про Тигру, и Миккель порадовался.

– В сарае! – ответила бабушка, показывая на ключ на крючке у двери. – Только быстро, картошка почти сварилась. И потом как следует вымойте руки!

А они так и собирались сделать.

Глава 25

Вышло не так торжественно, как у Бастика, но всё же похороны в бабушкином дворе получились красивые. Солнце выросло и раскраснелось перед закатом, оно осветило сад приятным золотым светом. С воды неслись голоса – от яхт, которые сегодня уже нагулялись в Балтийском море и осторожно шли к узким причалам в гавани. Чайки покрикивали. А в остальном стояла вечерняя тишь.

Висячий замок сарая открылся идеально. Внутри полутьма, две лестницы, прислонённые к стенке, а посреди сарая на полу газонокосилка – старая, но начисто вытертая после использования. На деревянном верстаке громоздились друг на друге ящички с винтами и гвоздями, а на доске на стене висели разные инструменты, и Миккель мог бы назвать далеко не все.

– Лопата нашлась! – сказала Марта. – Давайте прямо тут?

Но потом они решили, что возле сарая не так красиво, потом – что на настоящей могиле, как на настоящем кладбище, должны расти цветы. Поэтому они вернулись на берег, к зарослям ветреницы. Копать мягкую землю было легко. Матс тоже хотел покопать, но Марта сказала, что большой лопатой у него не получится, и Матс заорал на неё:

– Кака, тупая какашка!

Тогда Марта разрешила ему копнуть, но у Матса, конечно, толком не получилось и настроение испортилось ещё больше.

– Хватит! – сказала Марта, глядя попеременно то на ямку, которую они выкопали, то на футболку Миккеля. – Может, просто положим его в яму вместе с футболкой? Тогда можно будет не трогать руками.

– А где коробка?! – возмутился Матс. Он хорошо помнил торжественные похороны дома, в Гамбурге, во дворе.

– Вот именно, Марта! – умоляюще протянул Миккель. – Скажи бабушке, что кротику нужен гроб!

Но Марта подозревала, что бабушка вряд ли согласится искать им гроб для кротика. Может, у неё и нет ни одной коробочки.

– Сегодня у нас похороны по мусульманскому обряду! – заявила она. Они проходили такие штуки на уроках по этике. – Мусульмане хоронят людей просто в саване, то есть в ткани, а не в гробу.

Миккель уставился на неё во все глаза:

– Правда?! Совсем без гроба?!

– Это не ткань, Марта дура! – сказал Матс. – Это у нас футболка.

– Не важно! – скомандовала Марта. – Опускай!

Сзади послышался скрип двери, и бабушка спросила:

– Вы долго ещё? Картошка сварилась. Нужны рабочие руки!

– Сейчас! – ответила Марта не оборачиваясь. – Уже идём!

Потом она взяла за руки Миккеля и Матса и опустила голову.

– Покойся с миром, кротик! – торжественно произнесла Марта, глядя на скомканную футболку на дне могилы. – Аминь.

– Аминь! – повторили Матс с Миккелем, а Миккель ещё тихонько спросил:

– Сегодня петь не будем, да, Марта?

Матс выдернул руку из руки Марты и постучал кулаком по лбу:

– Ты дурак, Миккель, ты тук-тук-тук! Он всё равно не услышит! Это крот, понимаешь? Кроты слепые!

Марта прикинула, нужно ли влезать с объяснениями, и решила, что лучше вместо этого взять лопату. Она насыпала на крота немного земли.

– Давайте по очереди, – сказала она. Ничего, бабушка с каторжными работами подождёт. Под конец они прихлопнули ямку лопатой, чтобы было ровно, а сверху Миккель положил на могилу цветок – маргаритку.

– Теперь у него хорошее настроение, – сказал Матс. – Так и надо делать.

А потом все трое понеслись со всех ног домой, чтобы бабушка не очень сердилась.

Глава 26

Бабушка стояла у стола, как вчера, и чистила горячую картошку.

– Я что, должна всё сама перечистить? – спросила она, не переставая счищать ленточки кожуры, которые падали в кучу на старой газете. Но по голосу было понятно, что бабушка не сердится. – Миккель, где твоя футболка?

– Её взяли вместо гроба, понимаешь? – объяснил Матс. – Чтоб было как у сулиманов. Марта сказала.

– Что? – не поняла бабушка. – Мать честная, кошка лесная… Руки мыть шагом марш! А про футболку ещё поговорим – будут они мне тут хорошие футболки в землю закапывать! Миккель, надень-ка, пожалуй, сразу пижамную кофту.

И они отправились в прекрасную ванную, даже чересчур современную для такого старого дома, а когда вернулись на кухню, бабушка давно перечистила всю картошку, порезала и поджарила её, и на столе стояла сковорода, из которой шёл чудесный вечерний запах.

– Без яиц? – удивился Матс. – Я это не буду, тётя бабушка. Должна быть яичница с картошкой, а тут яичница без яиц!

«Вот именно, – подумала Марта. – Хорошо ещё, мама не знает, чем мы тут питаемся. Одно и то же каждый день. И жира многовато, и сплошные углеводы. А сегодня ещё и без яиц – значит, белка не было ни грамма, пользы никакой».

– А откуда возьмутся яйца? – сказала бабушка, накладывая себе полную тарелку. – Кому ещё положить? Ты что, думаешь, куры так меня любят, что забегают в кухню и кладут яйца прямо на сковородку?

Матс захихикал.

– Я думала, Миккель, что ты ходил за яйцами, а ты где-то гулял. Без яиц яичницы не бывает, ничего не попишешь. В общем, на ужин картошка с таком.

Надеюсь, хоть не каждый день, подумала Марта, с ужасом представив, как в один прекрасный день на ней не сойдутся джинсы.

Миккель тоже положил себе картошки.

– Бабушка, извини, я нечаянно забыл! – сказал он. – Забыл сходить за яйцами! Надо было сделать другую вещь. Но я завтра схожу!

Странно, но когда он это сказал, то вдруг почувствовал что-то вроде счастья.

«Если я не принесу яйца, у нас не будет хорошей еды, – подумал Миккель. – Я важный человек. Ничего не попишешь».

Глава 27

Просто удивительно, что никто не ворчал и не препирался, когда после ужина и после того, как перемыли посуду, бабушка объявила, что пора потихоньку ложиться спать. Хотя было ещё совсем светло! Но Матс всё равно засыпал: когда он вытирал посуду, тарелка чуть не выпала у него из рук – Марта еле успела подхватить.

Он по-настоящему заснул на секундочку! Сразу после ужина! Но сегодня был длинный день, как ни крути, и в него уместилось много разного, а Матс ещё маленький.

– По-моему, одному баловнику пора на чердак, – сказала бабушка, осторожно забирая у Матса полотенце. – Только сначала почисти зубы! Похоже, твой ангел-засыпайка уже махнул крылышком.

– Я вообще не хочу спать! – буркнул Матс и сунул большой палец в рот, так что Марта всё про него поняла. И не только по большому пальцу, но и по тому, как Матс шагал в ванную – не сопротивляясь и чуть пошатываясь.

– Ангел-засыпайка? – переспросил Миккель, перестав вытирать посуду. – Это ещё кто такой?

– А у вас дома не прилетает? – спросила бабушка. – Давай, Миккель, осталось всего ничего.

– Это глупости, – неуверенно сказал Миккель. – Ангелов не бывает.

Миккель надеялся, что бабушка ему возразит, это было слышно по голосу.

– Не бывает? – спросила бабушка, открывая кухонный шкафчик. – У вас в городе, может, и не бывает, потому что у вас там машины, шум всякий, опасности. Но когда твоя мама была маленькая, к ней ангел-засыпайка всегда прилетал. И потом всю ночь её оберегал.

– Глупости! – повторил Миккель, но по голосу опять было слышно: ему хотелось, чтобы бабушка с ним поспорила. Марта решила, что лучше не вмешиваться. Ангел-засыпайка! Бред какой! Но Миккель есть Миккель. Он-то как раз порадуется, что здесь есть ангелы, даже если и не поверит на все сто. Миккель любит мечтать. Миккель так хочет, чтобы в мире было всё хорошо.

А может, и Миккель уже перерос тот возраст, когда можно просто поверить в то, чего тебе хочется?

– Ты имеешь в виду песочного человечка, да? – уточнил Миккель у бабушки. – Про него-то я знаю. Это сказка по телевизору. Но его там нарочно придумали.

Бабушка задумчиво кивнула.

– Да, его нарочно придумали, – ответила она. – Это для самых маленьких. К тому же он только сыплет песок в глаза, а не оберегает детей всю ночь. А на всю ночь у людей есть ангел-засыпайка. Но верить в него, конечно, не обязательно. – Тут бабушка забрала у Миккеля полотенце и вместе со своим передала его Марте. – Развесишь на улице? Сегодня ночью дождя не будет.

Марта кивнула, а Миккель ничего не ответил. Из ванной доносилось такое громкое бульканье, что они с бабушкой поняли: Матс окончательно проснулся, пока чистил зубы. А когда Марта вернулась в дом, мальчики уже скрылись на чердаке.

Глава 28

– Как ты думаешь, ангелы на самом деле бывают? – тихонько спросил Миккель, когда Марта влезла к ним на спальный чердак. Здесь теперь стало уютно, почти как дома. – Или это глупости, а, Марта?

Марта пожала плечами. Пусть Миккель сам решает. Пускай верит во что хочет. Может, он будет счастлив, если в это поверит.

– Я ещё почитаю немного! – сказала она, подоткнув со всех сторон одеяло Матсу. Хоть он и чистил зубы с таким шумом, заснул всё равно мгновенно, под подушкой у него лежал Шрёдерсон, а рядом с матрасом – Пятница. Он только вздрогнул, когда Марта стала поправлять одеяло около пяток.

– Не щекотись! – промычал он, но когда Марта шёпотом пожелала ему спокойной ночи, малыш Матс не ответил, а задышал ровно и глубоко.

– Ангелов же нельзя увидеть – так, может, не важно, есть они или нет? – умоляюще прошептал Миккель. Он натянул одеяло до самого подбородка и выглядел большим философом. – Если их всё равно не видно, то, может, они и бывают. В невидимости.

Марта подоткнула одеяло и Миккелю. Конечно, это было не обязательно. Но кто-то ведь должен заботиться о малышах, раз этого не делает бабушка.

– Я не очень разбираюсь, – прошептала Марта. – Спи, вдруг ангел тебе приснится. Тогда мы узнаем.

Миккель закрыл глаза и улыбнулся.

– Тогда мы узнаем, – пробормотал он.

Марта подождала ещё минутку, потом потихоньку встала. Сегодня бабка явно не придёт пожелать им спокойной ночи, даже не встанет на лестницу – тем лучше для них. Только разбудила бы малышей.

Сама Марта всё равно ещё не ложилась. Она даже не понимала, хочется ли ей сейчас спать.

За окном чудесный тёплый закат подсвечивал воду и городок, на поле коровы неторопливо жевали траву, как будто и не собирались на боковую; а у самой изгороди, вдалеке, снова паслись два оленёнка, которых она видела вчера вечером.

В порту городка тесными рядами выстроились яхты. Наверняка на палубах сидели люди, ужинали, кто-то пил вино, кто-то играл в карты. Когда Марта вслушивалась, ей казалось, что в открытое окно долетали голоса, а то и смех, и бриз гудел в вантах.

Из кухни опять пахнуло ягодным пирогом, но теперь Марта знала, что на самом деле это варенье, для которого она сама собирала ягоды утром. Приятное чувство.

Она подумала, не прогуляться ли сейчас через поле – посмотреть, что прислала Изольда по Ватсапу – но нет, это дело терпело и до утра. У папы в Нью-Йорке сейчас день, и он наверняка сидит у мамы в больнице. Мама скоро поправится, значит, эсэмэску от папы можно и подождать.

Марта зевнула. Потом уселась в кресло у своего матраса и открыла толстую старую книгу. Зараза Бонапарт, завёл себе, значит, любовницу при том, что они с Дезире уже помолвлены! И Дезире специально поехала в Париж, чтобы встретиться с ним, и там увидела её.

Это был такой кошмар, Марта еле удержалась, чтобы не бросить чтение. Да ещё на вечеринке, где было много народу, и все заметили, что случилось! Дезире была в жутком отчаянии, Марта и сама была бы в таком отчаянии, если бы влюбилась в человека, а он бы целовался в гостях с другой. Но Марта ни в кого не влюбилась. А уж в такого коротышку-придурка, как Бонапарт, она не влюбится никогда. Так что непонятно, с чего она чуть не расплакалась, пока читала. И почему была почти счастлива от этого желания плакать.

Глава 29

На следующее утро Марта проснулась от голосов из окна. Матс и Миккель лежали рядом с ней и ещё спали, Матс даже сосал большой палец, но Марта вдруг почувствовала, что выспалась.

Хотя вечером она читала долго, пока совсем не стемнело. Всё надеялась, что Дезире будет счастлива. Вдруг она бы влюбилась ещё в кого-нибудь. Но это так быстро не делается. Да и книжка ещё не скоро кончится.

Марта надела толстовку поверх ночной рубашки и босиком выбежала на улицу. Она видела, что под окном стоит бабушка и какой-то мужчина в костюме – ну дела! Откуда он тут взялся? Это не водопроводчик, не почтальон, а главное – редко кто лазит через забор в пиджаке!

– Ба, доброе утро! – сказала она и встала в дверях.

Мужчина повернулся в её сторону.

– А это, наверное, и есть ваша внучка? – спросил он бабушку, улыбаясь Марте. – В общем, мой клиент, как я сказал…

– Марта, пойди оденься как человек! – строго сказала бабушка. – И не подслушивай. – Потом она снова повернулась к незнакомцу. – Я вам уже сказала, что дом не продаётся и разговаривать мне с вами не о чем! Как вы вообще сюда попали?! Я вам что, разрешала?!

Марта подняла взгляд на мостки. На воде качалась стильная моторная лодка, белая, даже с каютой, абсолютно чужая здесь, как из другого мира. Так вот на чём он приплыл. На такой лодке, конечно, можно плыть и в костюме.

– Ну, видите ли, по телефону я предупредить вас не мог, – сказал мужчина, разводя руками. – А так как предложение очевидно в ваших же интересах…

– Что вы знаете о моих интересах?! – оборвала его бабушка. Потом резко обернулась ещё раз. – Марта, ты меня слышала!

Марта отступила на шаг в сторону кухни и отошла от двери. Теперь бабушка её не видела. Но уходить и не подумала. Этот дядька хочет купить бабушкин дом? Может, оно и неплохо. Тогда у бабушки сразу появится куча денег, и ей не надо будет постоянно варить варенье и резать гусей. Хотя, скорее всего, дом стоит недорого. Старая развалюха. Марта сама удивилась, что эта мысль принесла облегчение. Раз кучу денег не предлагают, тогда и нет смысла его продавать.

И тут дядька сказал:

– Мой клиент готов выложить семизначную сумму. Из-за уникального расположения дома, вы понимаете? То есть, конечно, расположение довольно рискованное! Дом стоит на отшибе, соседей нет – мало ли что случится? Знаете, не все люди такие смелые, как вы.

– Так, давайте-ка закругляйтесь! – отрезала бабушка. Она дала ему возможность высказаться, и хватит с неё. – Если я говорю «дом не продаётся», это значит, что он не продаётся! А если вы не понимаете, когда вам объясняют по-хорошему, то я схожу за ружьём – небось тогда дойдёт! – Она и в самом деле развернулась, как будто направляясь к дому.

– Нет, подождите! – воскликнул дядька. – Я ухожу, ухожу. Просто хотел, чтобы вы обдумали…

Когда бабушка повернулась к дому, Марта входила в ванную, но когда она остановилась на полпути, остановилась и Марта. Ей же хотелось знать, чем кончится дело.

– …ситуацию, вы ведь живёте тут абсолютно одна! Дом на отшибе! Пожилая женщина, одна-одинёшенька, даже без телефона! – Дядька вздохнул. – Не дай бог, может что-нибудь приключиться! А ночью? Воры! Хулиганы! Или кто похуже… А вокруг никого, и не докричишься. Вы в самом деле считаете, что это подходящее место для одинокой пенсионерки?

Он говорил вежливо и спокойно, но почему-то от его голоса Марте сделалось жутко. По шее пробежал холодок, хотя она была в тёплой кофте.

– Ради бога, это уже мои проблемы! – рассердилась бабушка и опять повернулась к дому. – Без вас разберусь, я же сказала: у меня дробовик!

Тут Марта еле успела шмыгнуть в ванную и закрыть за собой дверь, а то бы ей не поздоровилось. Она встала под душ и услышала, что моторная лодка отчалила.

Глава 30

На завтрак опять были одни углеводы, но сегодня хотя бы вкусные! Марта начала с крыжовенного варенья, потом налегла на смородиновое. Пока джинсы застёгивались без проблем, переживать она не собиралась.

– Мне надо сплавать на Штурманский остров, – сказала бабушка. – Отвезти варенье. – Она аккуратно складывала разноцветные баночки в два плоских ящика. – Кто хочет с мной? А кто лучше посидит дома?

«Она всерьёз спрашивает, не хотим ли мы остаться дома одни? – недоумевала Марта. – Нет, конечно. Ну а вдруг? Если бы мама знала, она бы упала в обморок. А бабушка, пожалуй, и Матса бы оставила одного – сказала бы, что он сам за собой присмотрит, не маленький».

Но Матс захотел поплыть с бабушкой.

– На остров? – уточнил он с набитым ртом. – Там пираты есть?

Бабушка заулыбалась.

– Кто ж их знает, – ответила она. – Значит, поплывёшь со мной, баловник?

Матс закивал часто-часто, как китайская кошка, которую Марте привезла из очередной поездки Изольда и которую мама сослала на подоконник, потому что ужасный китч.

– Ружьё надо взять, – добавил Матс.

– Я тоже с вами, – сказал Миккель. – А ты, Марта?

Бабушка кивнула и понесла первый ящик на улицу.

«Влезем ли мы вообще в её маленькую старую лодку? – подумала Марта. – Трое детей, бабушка и куча банок…»

Когда бабушка с ящиком вышла за дверь, Миккель перегнулся через стол к Марте.

– По-моему, он прилетал! – прошептал он. – В моём сне! Как ты думаешь, это считается? Он может меня оберегать, если он во сне?

Марта раздумывала, не съесть ли ещё крошечный кусочек хлеба.

– Почему бы и нет? – ответила она. – Он же ангел. Ангелы всё могут. – И она взяла хлебный нож.

– Кто к Миккелю прилетал? – спросил Матс. Опять с набитым ртом. Проживи они тут подольше, он совершенно разучится себя вести. Но Марта не собиралась его воспитывать. В конце концов, не делать же ей всю работу за бабушку.

– Прилетал ангел-засыпайка, – ответила Марта. – И приплывал дядька-покупайка.

Матс шустро сунул ложку в банку с вареньем и посмотрел на дверь. Бабушки не было. Он облизал ложку.

– У неё же вообще нет конфет! – возмущённо заявил Матс, но Марта решила не вмешиваться, хотя он снова полез в банку ложкой – той самой, которую только что облизал. Поросёнок!

– Какой-какой дядька? – переспросил Миккель.

Марта пожала плечами. Может, она всё поняла неправильно. А главное, Миккель потом спросит у бабушки и бабушка узнает, что Марта подслушивала, хотя бабушка велела ей идти в ванную.

– Вчера тоже приплывал дядька, – сказал Матс и опять зачерпнул варенья. – Может, даже индеец.

– Да ну, настоящий индеец?! – удивилась Марта. Совсем недавно у Матса несколько недель жил невидимый лев, по фамилии тоже Шрёдерсон, но по имени Лев, и для него надо было ставить отдельный стул, когда садились за стол. – Я сбегаю быстро к забору! Может, папа что-нибудь написал.

Изольда прислала не одно сообщение по Ватсапу, а целых три. Во втором и третьем она спрашивала, почему Марта не отвечает.

Марта написала, что здесь не везде есть мобильная Сеть, а вайфая вообще нет, и что, наверное, скоро она истратит весь трафик. Добавила, что фотографии Изольды крутые – та посылала их в первом сообщении. Изольда всё ещё отдыхала на Мальдивах, погода стояла КЛАССНАЯ, и она загорела как в солярии: без ожогов и БЕЗ следов от купальника. После «купальника» стоял смайлик. А ещё она познакомилась с мальчиком, он тоже из Германии, и они вместе учились кататься на сёрфе. Сегодня ещё полетают на параплане, и, кстати, вечером тут рано темнеет, зажигают свечи, вообще такая романтика. Потом опять стоял смайлик, и Марта почувствовала, что её это бесит. Здесь-то даже вайфая не было! Весь мир ополчился против неё.

Марта сфотографировала большую яхту, торжественно проплывающую мимо, и написала: «Мы сейчас поплывём на далёкий остров. На своей лодке. Убегаю!»

Она не стала добавлять «С вареньем на борту». И что их лодка совсем не похожа на яхту на фотографии. Всё это можно рассказать Изольде, когда они встретятся в школе.

А ещё пришла эсэмэска от папы. Он писал, что мама чувствует себя гораздо лучше, но пока много спит. И что, может, на правой ноге надо будет делать вторую операцию, но пока не пройдёт отёк, это невозможно. Также папа написал: «К сожалению, мамина больница, скорее всего, затянется». Марта ему ответила, что ничего страшного, хотя на самом деле она так не считала. «Здесь очень красиво», – написала она. А написав, подумала, что как раз это – правда.

Глава 31

Они действительно все вместе влезли в деревянную лодочку с навесным мотором, даже с полезным грузом, но Марте и Миккелю пришлось держать ящики на коленях.

– Надели спасательные жилеты! – сказала бабушка, протягивая им три грязноватых оранжевых свёртка. – Без них на воду не пущу!

Миккель с сомнением повертел жилет в руках и пробормотал:

– Как-то стыдно! Будто я плавать не умею!

– Надевай! – сказала бабушка. – Вашей маме я тоже велела всегда надевать, если она плавала на лодке, – а вы думаете, откуда у меня столько жилетов? Или, может, ты лучше дома останешься?

Миккель покачал головой, а Матс уже сам надел свой жилет.

– Класс! – довольно сообщил он. – Как настоящие мужики!

Марта помогла ему застегнуться, потом взглянула на свой жилет. Странно, конечно: бабушка всё время разрешала мальчишкам вытворять всё, что им в голову взбредёт, вообще не следила за ними, а тут вдруг упёрлась – кремень.

– Готово! – сказала Марта и оглядела себя. Хорошо хоть, Изольда её не видит.

Бабушка сидела на корме и ждала их. Потом завела мотор.

На этот раз она совсем не сердилась, что Марта столько времени провела на заборе. Наверняка даже обрадовалась узнать, как себя чувствует её дочь. Может, постепенно до неё дойдёт, как важно иметь дома Интернет и телефон.

– «Гроза морей», – повторил Миккель, крепко сжимая ящик с вареньем. – Красивое имя для лодки, ба.

– Это в своё время придумала ваша мама, – ответила бабушка. – Кажется, она как раз читала «Остров сокровищ».

Бабушка взяла правее. Теперь они шли в том же направлении, что и бесчисленные яхты, плывущие в открытое море, – вблизи они вдруг показались огромными, по сравнению с их лодкой – чуть ли не хищными.

Марта порадовалась, что бабушка не лавировала между яхт. «Гроза морей» шла не в фарватере, обозначенном красно-зелёными бакенами, а чуть сбоку, у кромки. Маленькая лодочка с неглубокой осадкой может себе такое позволить.

– Тогда лодка была совсем новая! – сказала бабушка и переключила мощность мотора так, что он взревел, и «Гроза морей» рванула вперёд. – До неё была старая лодка, обыкновенная, с вёслами. А с моторкой, конечно, стало удобнее.

«Гроза морей»! – повторила про себя Марта. Неужели такое название придумала мама? Вот выздоровеет, вернётся домой – надо будет задать ей кучу вопросов.

Вдруг Матс на полном ходу вскочил на ноги.

– Стой! – закричал он. Лодка качнулась, вместе с ней качнулся и Матс, сразу плюхнувшись на сиденье. – Разворачивай! Я забыл Шрёдерсона!

Но бабушка и не подумала разворачивать.

– Он ведь не убежит, – отозвалась она. – Дождётся тебя.

– Нет! – что есть мочи заорал Матс. – Не дождётся! Он там боится один! Плыви назад, его надо забрать!

Но у бабушки сердце было из камня, и она не собиралась возвращаться.

Тем временем яхты пошли в море сплошным потоком. Две узкие косы почти перекрывали выход из бухты, оставляя узкий пролив, в котором получился затор.

– Матсик, когда ты его видел в последний раз? – спросила Марта.

На вид Матс скорее сердился, чем грустил, и Марта хорошо знала, какую истерику он мог закатить, если что не по нём. Сейчас на воде это было бы очень некстати.

– Когда жвачку отлеплял! – недовольно выкрикнул Матс. – Её индеец привёз! Поплыли назад, быстро! Оглохла, тётя бабушка?!

– А, индеец привёз! – протянула Марта. – Матс, а откуда ты её отлеплял?

Это была мамина хитрость: если бы удалось втянуть его в разговор, может, он бы и успокоился.

– От досок, ты что, не понимаешь? – объяснил Матс. – Жвачка – это нехорошо, тем более там! Я хотел убрать!

– Это ты правильно сделал, Матси, – сказала Марта. Ей показалось – или Матс на самом деле чуть успокоился? По крайней мере, теперь она поняла, как он додумался до индейца. Нашёл на мостках жвачку – и придумал про неё целую историю. Сейчас лучше не спрашивать, почему он считает, что жвачки на мостках оставляют индейцы. А то он может разбушеваться по новой.

Вдруг бабушка резко повернула руль и направилась поперёк плотного потока яхт, рвущихся к морю.

– Ты что делаешь?! – вскрикнула Марта, схватившись за борт и чуть не выронив ящик с вареньем. Бабушка только посмеялась и продолжила лавировать змейкой, используя каждую щёлку.

– Нам на тот берег, так что лево руля! – сказала она наконец. – Вот он, Штурманский остров, причаливаем!

Глава 32

На секунду Марта даже расстроилась. Где же тут Штурманский остров? Слева по борту был только длинный мыс, загораживающий выход из бухты, на самом конце его торчал маяк, классический, как в кино – в широкую бело-зелёную полоску, а у причала стоял теплоход с короной на трубе, только пассажиров на палубе не видать. Они все побежали смотреть маяк и маленький домишко у причала, а больше на Штурманском острове ничего не было. «Кают-компания» – сообщала деревянная вывеска на двери, а во дворе, за заборчиком с цветочными ящиками, стояли садовые стулья и столики, и вокруг них, как яхты в тесном проливе, толпились пассажиры теплохода.

– А остров-то где? – спросил Миккель, пока бабушка правила ко второму причалу, где уже покачивались две небольшие лодки.

– Вот он, – только и ответила она, хотя тоже прекрасно видела, что никакой это не остров, а просто мыс. – Гулять можно только здесь, вокруг маяка, дальше везде заповедник. Так что сюда иначе как на лодке не попадёшь. Потому и называется «остров».

Пока бабушка говорила, она достала трос, чтобы пришвартоваться.

Потом на пирс вышел мальчик. На нём была синяя рыбацкая блуза, льняная, как на картинках, у него были прекрасные чёрные волосы и тёмные глаза, и он улыбался бабушке.

– Мойн! Выбрасывай, я ловлю! – крикнул он.

– Мойн мойн, лови! – отозвалась бабушка, кинула трос, и мальчик ловко пришвартовал лодку к тумбе на пирсе. Настоящим сложным морским узлом.

Тем временем бабушка забрала у Миккеля ящик с банками, поставила на ящик Марты и рывком подняла оба на пирс. Мальчик подал ей руку, и она вылезла из лодки:

– Данк Энес, теперь давай люттен.

Ну и словечки! На каком это языке? Мальчик кивнул, улыбнулся и приложил два пальца к виску, как капитаны в старом кино. Потом он поднял на пирс Матса, помог выбраться Миккелю, а под конец и Марте. Она бы, конечно, и сама справилась. Но когда он крепко взял её за руку и легко потянул, она вздрогнула как от электричества и почувствовала, что краснеет.

– Спасибо, я сама, – огрызнулась она.

Но мальчик уже не слушал. Он подхватил ящик с вареньем и пошёл за бабушкой в «Кают-компанию».

– Пожалуйста, – вдруг обернулся он и засмеялся.

Интересно, сколько ему лет? Энес – это его так зовут? Лет пятнадцать, наверное. А может, четырнадцать. Просто выглядит в рыбацкой блузе как взрослый. Может, они с отцом каждый день выходят в море, если они рыбаки. А может, и ночью. Точно, рыбу же ночью ловят. Работа нелёгкая. Поэтому у него такие мускулы и ему совсем нетрудно помочь им всем подняться на пирс, вот он и засмеялся.

– Кажется, я сегодня не вовремя, Айлин! – сказала бабушка женщине, которая выбежала из домишки с подносом, полным бокалов и бутылок. – Не волнуйся, я подожду. – И бабушка прошла прямиком в «Кают-компанию» и поставила ящик на стойку.

Эта «Кают-компания» была, конечно, простой забегаловкой, кафе, можно было и самим догадаться. Но это самая маленькая кафешка, какую Марта когда-либо видела. Как же она работает зимой, когда столы на улицу не поставишь? А если дождь? Тогда, наверное, посетители набиваются в комнатушку как сельди в бочку и перекусывают стоя.

Сейчас в неё набились бабушка, Миккель с Матсом и Марта. Черноволосый мальчик забежал на минутку, поставил второй ящик и убежал. Но и бабушка не задержалась – она тоже развернулась и вышла за дверь.

Зато теперь из-за стойки вышла девочка ростом примерно с Матса, и Марта с первого взгляда поняла, что они с темноглазым мальчиком родственники. У неё были такие же волосы, такие же глаза и вообще такое же лицо.

– Привет, – сказала девочка, уставившись на Матса.

– Привет, Диляра! – сказала бабушка, заглядывая с улицы. – Это Миккель, это Матс, они ко мне в гости приехали. Покажи им, что тут у вас есть, или ты тоже на хозяйстве?

Диляра, не говоря ни слова, помотала головой, потом решительно кивнула.

– Хочешь – пошли, – сказала она, выходя во двор. А так как было непонятно, к кому она обращалась – к Миккелю или Матсу, – за ней пошли оба.

Глава 33

Диляра не оборачивалась и не останавливалась подождать мальчишек, Миккель с Матсом едва поспевали, а она обошла домик «Кают-компании» и вывела их на каменистый пляж.

Здесь было удивительно тихо. Пассажиры теплохода толпились у столиков или ушли фотографироваться к маяку.

– Гнездо чайки! – сказала Диляра, показывая на землю. – Пустое уже. Я нашла.

Матс посмотрел на песок и на неглубокую ямку с пучком засохшей травы.

– Это не гнездо! – возмутился он. – У гнёзд веточки! Они на деревьях! Не знаешь, а говоришь!

Пусть девчонка не задаётся.

Но она с ним даже не спорила. А вместо этого строго спросила:

– Сколько тебе лет?

Ростом она была как раз с него, а разговаривала, как будто была здесь главной. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы она победила. Матс показал четыре пальца, но потом для верности прибавил к ним и большой.

– Вот сколько! – сказал он.

– Матси, ты жулишь! – заявил Миккель. – Один палец лишний! А мне уже семь.

Девочка кивнула. Может, она и не поняла, что Миккель только что заложил Матса.

– Мне уже шесть, – невозмутимо сказала она. – Дальше там биостанция. Но туда нельзя. Тут везде заповедник.

– Ты тут живёшь? – спросил Миккель. Он немножко завидовал, и это было нехорошо. Никому не надо завидовать. К тому же у их бабушки было тоже здорово. Вот только остров, пожалуй, ещё лучше – не важно, что он не настоящий.

– Только на каникулах, – ответила девочка. – Скоро в школу уже. В первый класс.

Миккель понимающе кивнул, как старший:

– А я во второй.

Раз она жила здесь только в каникулы, получалось почти как у них с бабушкой. А значит, можно и не завидовать.

– На маяк пойти нельзя, – сказала девочка. – Там заперто. – И она поковыряла песок носком ботинка. – Ключи у мамы. Она не пустит никого.

Миккель заволновался. Вот если бы можно было подняться с ней на маяк! И посмотреть с башни на море! Как настоящий смотритель! Которые бывают только в кино и в книгах.

– А может, пустит? – с надеждой спросил он. – Может, она пускает знакомых? Моя бабушка её знает.

Девочка покачала головой.

– Никого не пустит, – сказала она и повернулась к дому. – Мне пора, мне надо помогать.

Миккель почувствовал, что опять чуть-чуть завидует. Вот бы можно было пожить тут с ними, разносить стаканы людям с теплохода и владеть ключом от маяка! Тогда – да, тогда Миккель был бы важным человеком. По-настоящему. Может быть.

– Пошли, Матси, – сказал он.

– Дура какая-то, – ответил Матс.

Глава 34

Рявкнула и умолкла сирена на теплоходе, и Марта увидела, как все пассажиры засуетились.

Такая сирена, наверное, означала «Пять минут до отправления!» или «Отплываем через десять минут!»

Туристы в последний раз щёлкали телефонами, фотографируя маяк и природу, нервно караулили, когда отойдут другие, чтоб быть единственными на фотографии с маяком; а после них то же место занимали следующие.

Во дворе «Кают-компании» складывали и убирали стулья. Платили здесь сразу, как только получали напитки, чтобы не создавать суматоху перед отплытием и чтобы никто не ушёл не расплатившись и никто, чего доброго, в ожидании счёта не опоздал на корабль.

– Всё, сейчас опять будет тихо-мирно! – сказал темноглазый мальчик, прислонившись к стене домика рядом с Мартой. По пирсу сплошным потоком возвращались на теплоход туристы. – Когда никого нет, тут у нас хорошо на самом деле.

Марте очень не хотелось опять краснеть, да и причин для этого не было. Странно, но она ничего не могла с собой поделать.

– Ты тут живёшь? – спросила она, точь-в-точь как до этого Миккель спросил Диляру. И точь-в-точь как Диляра, мальчик ответил, что приехал только на каникулы.

– Тут вся работа – в сезон! – пояснил он. – Каждый день два теплохода, потом «Балтийская принцесса» – здоровенный паром, потом «Водолей» с курортниками из Эккернфёрде. Простые яхты тоже заходят, но тоже, конечно, большинство летом. В целом не так уж много, просто все сразу, в час пик!

– Кошмар, – ответила Марта, сама не зная, годится ли такой ответ.

– Три года назад мама вложилась в «Кают-компанию», – рассказывал мальчик. – Так сказать, рискнули деньгами. Но дело пошло, не жалуемся. Только работы иногда до фигища.

Марта кивнула.

– Я тут и официантом, и грузчиком, из города вожу продукты, обратно – сдаю пустые бутылки, – продолжил он, показывая на лодку, которая покачивалась у пирса рядом с «Грозой морей». На носу красовалось название «Картал». – В общем, я у неё придворный поставщик всего и вся.

Марта засмеялась и опять понадеялась, что правильно отреагировала. Туристы на причале хаотично толпились, садясь на пароход.

– Энес, – сказал мальчик и протянул ей руку, как будто опять помогал выйти из лодки на сушу. – А тебя? И почему вы приплыли с Ингой?

– Она наша бабушка, – ответила Марта. – Живём сейчас у неё, потому что мама в больнице. Правда, ей уже лучше. Меня зовут Марта, – она пожала ему руку, и её опять обдало электричеством, но теперь, если бы она мгновенно отдёрнула руку, Энес бы точно заметил, что с ней что-то не так.

– Ох ты, – покачал головой Энес. – Сочувствую.

– Что значит «Картал»? – спросила Марта, показывая на его лодку. – «Гроза морей», конечно, дурацкое название для такой маленькой лодки, как наша, но, по-моему, она уже сто лет так называется. – Пусть Энес не думает, что ей самой это не бросилось в глаза.

– А по-моему, весело! – сказал он. – Картал – это… вроде орёл. Тоже не очень подходит к нашей лодке, да? Это по-турецки.

– Правда, что ли? – удивилась Марта. Ага, значит, Энес турок. Только так говорить не надо. Правильно говорить «человек с турецким миграционным бэкграундом»*. Хотя в сущности, конечно, одно и то же.

– Откуда наша бабушка знает турецкий? – спросила она.

Энес непонимающе уставился на неё:

– Чего-чего?

– Ну, вы же с ней говорили! Когда мы только приплыли, – напомнила Марта.

Энес ещё немного попялился на неё, а потом вдруг расхохотался.

– По-турецки! Ну ты скажешь тоже! Это же платтдойч*, – объяснил он наконец. – Ты что, платтдойч не знаешь?

Только-только Марта пришла в себя – и снова вся кровь прилила к лицу, ещё сильнее, чем раньше. Ну не знает она платтдойч – так почему Энесу надо сразу над ней смеяться?!

– А что такого? В Гамбурге на нём вообще не говорят, – сказала она.

Энес уважительно закивал. Может быть, заметил, что ей обидно, и попытался это загладить.

– Гамбург, классно тебе! – сказал он. – Я там три раза был. Город что надо, честно. Пожил бы там. А может, и нет. Не важно.

Марта решила больше не обижаться. Она вспомнила, что ей пришло в голову, когда она только-только увидела Энеса.

– Ты будешь рыбаком? – спросила она, кивнув на его блузу.

Энес немного смутился, а потом опять рассмеялся.

– Не-не, это для туриков, – ответил он. – Для туристов. Чтоб у нас тут выглядело всё по-морскому, типа того. Я после школы хочу в университет, на экономическую информатику. Если возьмут с моими оценками, – и он поморщился.

«Сколько же ему всё-таки лет?» – подумала Марта. Но не спросила. Потому что тогда пришлось бы и ей сказать, сколько ей лет, и, наверное, он бы посчитал её ребёнком. Она вспомнила про носовые платки в лифчике у Дезире – может, и не такая плохая идея.

– А я математику ненавижу! – сказала она.

Энес засмеялся.

– Пойду помогу с уборкой, – сказал он. – После туриков с теплохода такой свинарник всегда!

Глава 35

Во дворике мама Энеса как раз протягивала бабушке конверт.

– Пересчитаешь? – спросила она. – С тех пор как ты стала приклеивать эти наклеечки с маяком, варенье раскупают в два счёта. Кстати, Энес нарисовал новую табличку – «Варенье домашнее», очень красиво написал от руки. Сказал, так лучше, чем напечатанная. Типа, пусть выглядит как у бабушки в деревне, и им ещё больше понравится. Похоже, сработало.

Бабушка вздохнула.

– Сумасшедшие люди, – сказала она.

– Вообще-то мы тебя ждали позавчера, – сказала Айлин. – Так вроде договаривались, помнишь? Если бы ты не приплыла сегодня, я бы послала Энеса проверять, как ты там. Мы уж заволновались.

Бабушка покачала головой:

– Нежданные гости нагрянули, ты же видишь, – и она развела руками. – Марлена попала в больницу в Нью-Йорке.

Малыши, все трое, давно стояли неподалёку, в двух шагах от бабушки, и слушали молча, но на этом месте Диляра не удержалась. Она толкнула в бок Миккеля:

– Нью-Йорк в Америке. Что твоя мама там делает?

Миккель открыл было рот, но Матс его опередил:

– Она продаёт деньги. Называется «биржа».

Диляра сердито нахмурилась, как будто решила, что Матс над ней издевается.

– Так никто не делает! – сказала она. – Деньги продавать нельзя!

– А вот можно! – задиристо крикнул Матс, и одновременно с ним Миккель стал объяснять:

– Это называется «торговать акциями» и «бумагами».

Он понадеялся, что Диляра не будет докапываться до сути. Он и сам не до конца понимал и никогда этим не интересовался. Просто такая работа, которую делают мама с папой, и понимать её не обязательно.

– Ха-ха-ха! – ответила Диляра и покрутила пальцем у виска. – Ну и как это, по-твоему, делать? Ничего же не заработаешь! Смотри: я хочу продать тебе три евро – ты что, дашь мне за них четыре, что ли? Это фигня. Значит, в Нью-Йорке живут дураки!

Не говоря больше ни слова, она стала собирать мусор: тут и там валялись грязные салфетки и бумажки от мороженого. Матс с Миккелем стояли молча.

– На один евро больше! Спорим, никто не даст? – сказала она вполоборота. – Я скоро пойду в школу!

«Всё это я и так давно знаю, – подумал Миккель. – Надо будет ещё раз спросить у папы. Она, конечно, права. Как можно продать деньги – и заработать? Правда, фигня какая-то».

– Лучше пусть твоя мама тоже купит кафе, – сказала Диляра, бросая мусор в большой чёрный мешок. – Слышишь? Вот где люди деньги платят. Много-много. Увидишь! – И она отправилась за мусором по второму кругу.

– Дети! – позвала бабушка. – Пора идти! Пока, Айлин, мы пошли, – она прибавила ещё несколько непонятных слов и зашагала к лодке.

На обратном пути Марта думала про Энеса с его прикладной информатикой. Бывают же люди, которые уже в таком возрасте знают, чего хотят. Но рыбак было бы круче. Больше романтики.

«Только мне-то зачем нужна его романтика? – рассердилась она. – По идее, мне всё равно. Я его вообще не знаю».

– А когда мы опять поплывём на Штурманский остров, ба? – спросила она.

Лодок в бухте прибавилось, движение было плотным, но бабушка уверенно и ловко вела лодочку поперёк фарватера.

– Через неделю максимум! – ответила она. – Но надо будет ещё варенья наварить! То, что осталось – это для Ханнеса, отвезём завтра.

Неделю ждать – так долго, подумала Марта.

– Они продают за тебя всё варенье, да, тётя ба? – спросил Матс. – Хорошие люди!

Бабушка засмеялась.

– Да, хорошие люди, – повторила она. – Полундра, почти приплыли! До причала поведёт Марта, берись-ка за руль. – И пока Марта недоверчиво глядела на бабушку, та уже подвинулась на корме, уступив ей место.

Вести лодку ей было, конечно, жутковато, зато потрясающе, и оказалось в целом намного легче, чем Марта думала. Даже проще, чем в Гамбурге на детских парусных курсах на Альстере, где она была два года назад. Чуть шевельнёшь румпелем в сторону – лодка сразу слушалась и меняла курс.

– Теперь помедленнее! – скомандовала бабушка. – Готовься причаливать!

Причалила она не самым мастерским образом, но с первого раза никто и не ожидал. Лодка врезалась в пристань с лёгким грохотом, но именно с лёгким, и бабушка тут же сиганула на мостки, будто была никакая не бабушка, и приняла трос.

– Молодец, Марта, – сказала она, в два счёта пришвартовав лодку. Из морских узлов Марта помнила только два: прямой и восьмёрку, остальные забыла. А эти два были, конечно, простые. Может, Энес ещё покажет ей остальные.

Матс уже вылез из лодки.

– Шрёди! – кричал он на бегу, несясь по мосткам, потом мимо цветочных джунглей к большому плоскому камню, на котором в первый день грелся на солнце кот. – Шрёдик! Папа вернулся!

А потом он испуганно заорал, отчаянно, во всю глотку.

Глава 36

– Может, не будем сразу так убиваться! – сказала бабушка, обнимая за плечи Матса, который стоял у камня и обливался слезами. На камне лежал Тигра и грелся на солнышке.

– Он пропал! – орал Матс сквозь слёзы. – Шрёдик! Мой Шрёдерсон!

– Найдётся твоя исландская собачка, не пропадёт! – говорила бабушка. – Где она была? Тут, на камне? Наверное, ты забыл её где-то ещё.

– Нет! – ревел Матс, молотя бабушку по животу кулаками и пиная в ногу. – Он потерялся! Дура, какашная бабушка!

– Так, с меня хватит! – сказала бабушка, отстранив от себя Матса и крепко держа его на вытянутой руке. Просто удивительно, какая она сильная. – Давай сейчас раз и навсегда договоримся с тобой, баловник! Здесь у меня не драться и не пинаться, ясно тебе? И я совершенно не виновата, что твоя собака пропала. Ты сам её где-то оставил, сейчас найдёшь, а потом подойдёшь ко мне и извинишься, понял?

– Не понял! – выкрикнул Матс. – Не извинишься!

Но драться он перестал, пинаться, кажется, тоже.

– Он так сказал потому, что ты не захотела вернуться, – тихо сказала Марта. Она вынула из лодки два пустых ящика. – Теперь он думает, что Шрёдерсон пропал из-за тебя.

Бабушка отпустила руку Матса.

– Пойди посмотри, где ещё ты мог его оставить! – сказала она. – А брат и сестра тебе, глядишь, помогут искать, если повезёт.

Марта с Миккелем помогали изо всех сил, но даже втроём, облазив весь двор и сад, они не смогли найти Шрёдерсона. Его нигде не было: ни на участке, ни в доме.

– Где ты видел его последний раз, Матси? – спросила Марта. За это время Матс совершенно успокоился.

– Сама знаешь где! – сердито ответил он, вытирая под носом тыльной стороной ладони. Но хоть плакать перестал. – На камне!

– Но ведь этого не может быть… – осторожно возразила Марта. – Его же сейчас там нет. Как он мог убежать – у него что, отросли живые ножки?

Обычно Матс хохотал, когда слышал такие штуки. Но не сейчас. Марта ещё раз посмотрела на камень – и вдруг кое-что заподозрила. Тигра! А что, если это Тигра утащил Шрёдерсона, потому что сам хотел полежать на камне? Но куда?

– А может, ты уронил его в воду? – спросил Миккель. – Понимаешь, Матс? Когда мы садились в лодку. Такое бывает. Ты его уронил, а там уже мостки кончились, и он у тебя плюхнулся в воду.

– Не-е-ет! – заорал Матс, и Марта тоже не поверила, что так могло быть. Они бы заметили! Она не могла вспомнить, как именно Матс забирался в лодку, но если бы у него под мышкой был Шрёдерсон и он бы уронил его в воду – она бы наверняка заметила!

А может, и нет. Ей нужно было взять ящик с банками, Миккель держал второй, и первое время в лодке у них была суматоха. Не исключено, что они просто не следили за Матсом.

– Сбегаю посмотрю! – сказала Марта.

Она сбросила шлёпанцы и понеслась к берегу. У мостков, где мелко, вода была тёплая, почти как в ванне. И совершенно прозрачная. Шрёдерсона нигде не было. Если заплыть на глубину, туда, где не было видно дна, пришлось бы нырять, чтобы найти пса. Только маловероятно, что она бы его там нашла. Это означало бы, что Матс уронил его уже после отплытия, когда Марта спокойно сидела в лодке с ящиком на коленях, и тогда она бы его точно заметила.

– Тут нету, – сообщила Марта, шлёпая на берег.

На берегу с несчастным видом стоял Матс.

– Ага, тут нету, – пробормотал он за ней. – Бедный, бедный Шрёдик.

– Матс, мы его найдём, обязательно! – сказала Марта и крепко обняла Матса. – Говорю же – не мог он сам убежать!

Он не мог, а бабушкин кот мог, подумалось ей. Надо будет потом поискать подальше. Кто знает, куда занёс его Тигра.

Глава 37

Миккель стоял в двух шагах от входной двери и заворожённо смотрел на землю.

– Я её в баночку посажу! – счастливым голосом сообщил он, показывая пальцем на коричневое существо, еле заметное в траве. – И приручу! Змеёночек, змеечка!

Из дома вышла бабушка, за ней захлопнулась дверь.

– Ну как, нашли? – поинтересовалась она. – Исландскую собачку?

Тут она увидела Миккеля и посмотрела в ту сторону, куда он показывал пальцем.

– Ах ты дрянь, чтоб тебе пусто было! – рассердилась она. – Марта, дай мне лопату из сарая!

Миккель уставился на бабушку.

– Её закапывать нельзя, это детёныш змеи! – начал убеждать он.

– А кто собирается её закапывать?! – кипятилась бабушка. – Эту дрянь ненасытную?! Её надо разрубить пополам, чтоб с концами! Что ж такое, невозможно от них избавиться!

– Не-е-ет! – заорал Миккель точно так же, как до этого Матс. – Её нельзя рубить! Она умрёт! Нельзя убивать лопатой! Надо любить всех зверей!

– Кто это тебе сказал? – спросила бабушка, с отвращением отодвигая калошей коричневое существо. – Этих любить не надо! Это мерзкие слизняки: сколько ни борюсь с ними – всё лезут и лезут!

Миккель уже взял себя в руки. Теперь он спокойно и решительно заспорил с бабушкой: ещё чуть-чуть – и важно упёр бы руки в бока.

– Всех зверей надо любить! – сказал он. – Всех! Ты не можешь разрубить животное просто так, это только для тебя оно вредное.

Но убедить бабушку было не так-то просто.

– Кто ж это вас учит таким глупостям, а? Что надо любить всех зверей?

– Папа! – присоединился Матс. Может быть, спор про слизняков поможет ему отвлечься и не думать постоянно про Шрёдерсона. – Всех зверей в мире! И вредных тоже!

Бабушка кивнула.

– Ну да, папа ваш, – сказала она. – Пусть тогда приезжает и сам собирает слизняков у меня в саду, так и передайте. Марта! Ты несёшь лопату?

– Тётя бабушка, а ещё из него может вылупиться бабочка, – добавил Матс. – Не знаешь, что ли? Сначала будет куколка, а потом хлоп! – и вылетит бабочка.

Бабушка тяжело вздохнула.

– Вот честное тебе слово: из этого слизняка не вылетит! – сказала она. – Марта! Ты где застряла?

Но вопрос оказался лишним. Марта как раз стрелой выбежала из-за угла с таким лицом, как будто она только что видела привидение.

– Ба, пойди сама посмотри! – сказала она. – Кто-то лазил в сарай. Воры.

Глава 38

Дверь сарая была распахнута настежь, в траве у входа валялась на боку газонокосилка, кто-то не поленился перевернуть. Одна из стремянок брошена на пол, рядом были накиданы грабли, мотыга, лопата. И по всему сараю, как конфетти, рассыпаны гвозди и винтики, которые ещё вчера аккуратно лежали на верстаке, разложенные по картонным коробкам.

– Мать честная, – пробормотала бабушка. – Кошка лесная.

– Воры! – прошептал Миккель, а Матс шепнул:

– Разбойники!

Вдруг бабушка резко обернулась к детям.

– А теперь по-честному! – хмуро сказала она. – Чья это работа? Марта? Матс? Миккель, кто шуровал?

Марта посмотрела ей в глаза.

– Да мы бы… никогда в жизни! – возмутилась она.

– А может, все трое? – уточнила бабушка. – Вчера, когда брали лопату? Торопились, вынуть аккуратненько поленились, вот всё и раскидали? И на место не положили…

– Ты что, всерьёз так считаешь? – повысила голос Марта. – Конечно, это не мы! Если бы мы что-нибудь раскидали, мы бы потом поставили всё на место!

Бабушка тяжело вздохнула.

– Кто ни разу в жизни не мыл посуду и не чистил картошку, вообще не помогал по хозяйству… Может, вы и на место ничего не ставите, кто вас знает, – сказала она. – Дома-то у вас небось приходит уборщица? Вы и подумали: может, и тут тоже…

– Нет! – громко сказала Марта. Это было так несправедливо и так противно! Она возненавидела бабушку! Теперь она понимает, почему мама никогда не ездила к ней. – Зачем ты так говоришь, это несправедливо!

Бабушка покачала головой:

– Ты же сама видишь, что дверь в порядке, замок целёхонький. Это не воры! А у кого был ключ? Кто последний запирал дверь?

Марта осмотрела замок. Да, правда. На деревянной двери вокруг замка тоже ни царапинки. У того, кто открывал дверь, был ключ.

– Может, я и правда забыла… – промямлила она. Что было вчера вечером? Они принесли лопату. Пошли к мосткам. Похоронили там кротика, но петь не стали. В разгар работы их позвала бабушка, чтобы они помогли чистить картошку, и они заторопились. Так что бегом занесли лопату в сарай, а запереть его могли и забыть. – Может быть, так получилось… – сказала Марта. Значит, она должна извиниться. Но и бабушка могла бы извиниться за то, что подозревала их и решила, что они на такое способны. – Наверное, я забыла запереть дверь. Мы же торопились к тебе чистить картошку! Знаешь, как бежали, – она снова посмотрела бабушке прямо в глаза. – Но бардак мы не устраивали, честное слово! – добавила Марта. – И, по-моему, нехорошо вот так…

– Ладно, не смертельно, – мрачно сказала бабушка. – Может, где-то и я виновата, надо было вечером сходить проверить, всё ли в порядке. Ну, теперь буду проверять за вами каждый вечер.

И Марта опять подумала, какая вредная бабушка, ясно же, что она хотела сказать: раньше можно было не проверять, всё ли заперто, а теперь, когда приехали внуки, нужно всё контролировать.

– А может, это подростки нахулиганили, – пробормотала бабушка себе под нос. – Приплыли, пока мы были на Штурманском, увидели, что никого нет, и давай крушить что под руку попадётся. Летом всегда столько народу ошивается – мама родная, толпы! А вы пойдите сложите-ка всё на место. И ягод мне наберите, там ещё много клубники, надо Ханнесу наварить, чтоб было что завтра везти. Винтики сортируйте по-человечески, глаза у вас есть. Все размеры – по своим коробочкам!

И она ушла к дому. Не сказать чтобы она извинилась, подумала Марта. Но, по крайней мере, признала, что это не они.

– Знаешь что, Матс? Они-то и украли Шрёдерсона, наверняка, – сказал Миккель.

Когда они подошли к дому, слизняка уже не было.

Глава 39

Разложить все гвозди и винтики по коробкам было непросто, но втроём они справились. А потом ещё помогали бабушке собирать клубнику сорта «Мальвина» – самую позднюю. Потом Миккель сходил за яйцами. На этот раз по-настоящему. А Матс пошёл с Мартой через поле к забору, она хотела проверить, не написал ли папа. Он даже взял её за руку, чего никогда обычно не делал.

– Плохо, что Шрёди у хулиганских, Марта! – сказал он тоненьким голосом. – Он их боится. Он же у меня маленький детка!

– А может, у них там хорошо, интересно? – ответила Марта. Она хотела сперва сказать «Может, они его ещё вернут», но быстро сообразила, что такие подростки, которые грабят сараи и крадут плюшевых зверей, точно ничего не вернут. – Знаешь что? Я уверена, что они его полюбили.

Но Матс не ответил и вдруг заскакал на одной ноге как ужаленный.

– Я в какашку наступил! – заорал он. – Фу-у-у! Гадость!

Марта вздохнула, посмотрела на ногу Матса в сандалике, вымазанном зеленовато-коричневой жижей, и набрала побольше воздуху, чтобы не вырвало.

– Ничего не гадость, – сказала она. – Просто коровья лепёшка. В принципе, это просто трава, прошедшая через корову. Смотри, поэтому оно и зелёное.

Матс остановился, чтобы обтереть сандалик со всех сторон об траву.

– Всё равно какашка! – сердито сказал он, и Марте вдруг стало его ужасно жалко. Маленький Матсик, сначала подростки украли у него Шрёдерсона, а потом он ещё и наступил в коровью лепёшку. Сегодня какой-то несчастливый день. Марта села на корточки рядом и обняла его.

– Наступить на какашку – это к счастью, примета такая! – сказала она, пытаясь придать голосу немного восторга. – Например, если кому-то на голову какнет птичка, ему потом повезёт, так и тут: ты наступил в коровью лепёшку – значит, и тебе повезёт! Матси, радоваться надо!

Но было не похоже, чтобы Матс радовался.

– Обычно они промахиваются! – мрачно ответил он, и Марта некоторое время соображала, кого он имел в виду: птиц. На самом деле она и правда не могла припомнить, когда кому-нибудь из знакомых какала на голову птица.

– Они – да, но ты-то не промахнулся! – сказала она, крепко прижимая Матса. – Прямо в яблочко попал! Пошли дальше?

На Ватсап опять пришло четыре сообщения от Изольды, а Инстаграм ломился от Изольдиных фотографий. Гостиница была потрясающая, Изольда в костюме для сёрфинга выглядела тоже потрясающе, а если мальчик на фотографии рядом с ней и был тот, про которого она писала вчера, то он просто отпад. И ему было минимум четырнадцать лет. А то и пятнадцать. Конечно, Энес был не младше его.

В ответ Марта написала подруге: «OMG! Я познакомилась с мальчиком!» Она добавила в сообщение примерно сто пятьдесят сердечек и продолжила: «На острове!!!!! Так скучаю! Скоро поплывём туда ещё раз. Или он к нам. Так мы договорились!»

«Я же не совсем наврала, – подумала Марта. – В конце концов, ведь его мама сказала, что пришлёт Энеса, если будет волноваться за нас». К тому же кто знает, насколько правдиво ей писала Изольда.

Сообщения грузились в Ватсап примерно сто лет, и у Марты закрались нехорошие подозрения.

– Так и есть, Интернет кончился! – расстроилась она. Ну почему у неё такой дурацкий тариф?! Только потому, что мама с папой не хотели, чтобы она тупила в телефоне. Угу, вот и приехали.

Матс полез на забор, взгромоздился на верхнюю доску и смотрел на залив. Мама сейчас упала бы в обморок, подумала Марта. Потому что ему ничего не стоило свалиться оттуда. Но сегодня у Матса и так день не задался, и она не хотела запрещать ему забор.

Зато папа действительно прислал эсэмэску! Написал, что мама уже может подолгу не спать и что врачи сказали, что сотрясение мозга практически не опасное. Но их беспокоит правая нога, и, скорее всего, будет ещё одна операция. Спрашивал, как там у них дела, потерпят ли Марта, Миккель и Матс у бабушки ещё немного. «Если б ты знал… – подумала Марта. – Если б ты только знал, как с нами обращается бабушка!»

Она поискала номер папы в контактах. Надо бы ему позвонить! Разумеется, папа уже проснулся. И ясное дело, сейчас он разозлится на бабушку и, может быть, разрешит им всё-таки пожить с Анникой.

Но потом палец её замер над папиным номером. Конечно, ей бы очень хотелось услышать его голос. И папа наверняка пожалел бы её, сказал бы что-то хорошее. Конечно, он сказал бы, пусть Анника хоть сейчас приезжает за ними. Но папа станет переживать, гораздо больше, чем до звонка, а переживать ему и так есть из-за чего.

Марта убрала телефон. Она почувствовала вдруг ещё одну вещь, из-за которой, кажется, лучше не звонить папе. А хотелось ли ей уезжать с Анникой? А Миккелю? Матсу? Как же всё сложно. Она снова вынула телефон, выбрала «СМС» и напечатала: «У нас тут всё нормально. Не волнуйся!» И сама удивилась, что получилось не враньё, а всего лишь полувраньё. Полуправда.

– Завтра надо обязательно найти где-нибудь вайфай, – сказала Марта, а Матс самостоятельно спрыгнул с забора.

– Завтра, может, я найду Шрёдерсона, – сказал он.

Глава 40

На ужин опять была картошка в мундире, без шкварок, но по крайней мере с яйцом. Настоящая «яичница по-крестьянски», хотя в кафе её дают только на завтрак.

– Спасибо, Миккель, – поблагодарила бабушка. – Так оно гораздо вкуснее!

Миккель почувствовал, что раздувается от удовольствия, как воздушный шар. Это он сделал так, что сегодня на ужин ели не просто надоевшую картошку с таком.

Но Матс был всё равно недоволен.

– Сто раз уже яичница по-крестьянски! – пробурчал он. – А мы не крестьяны! И кстати, тётя бабушка, её едят на завтрак! На ужин надо готовить другую еду!

Миккель втянул голову в плечи. Вдруг бабушка сейчас скажет что-нибудь неприятное, как только что у сарая?

Но она ответила совсем другое.

– Конечно, ты прав, баловник! – сказала она. – Только позавчера вы мне свалились как снег на голову, я гостей не ждала. Так что деваться тебе некуда, довольствуйся тем, что есть.

Матс замолчал и задумался. Вдруг он засмеялся так, что не мог остановиться, он давился хохотом и не сразу смог говорить.

– Снег на голову! Дождь на спину! Град на попу! – Матса всё ещё распирало от смеха.

И Миккель очень обрадовался, что Матс развеселился.

– Вот сплаваем завтра к Ханнесу, у него и купим продукты, – сказала бабушка. – Приготовим что-нибудь новенькое.

– Я завтра всё равно пойду собирать яйца, ба, – сказал Миккель. – Я же знаю, как это делается. Я их всегда найду.

– От хороших работников не откажусь, – ответила бабушка.

Вечер, естественно, прошёл точно так же, как два предыдущих: ведь тут на отшибе не было ни телевидения, ничего. Но малыши, дружно помыв посуду, тут же почистили зубы и без пререканий уползли на чердак.

Когда Марта поднялась вслед за ними, они уже легли на матрасы, и она опять со всех сторон подоткнула им одеяла, у неё это почти вошло в привычку. Матс ещё раз приподнялся обнять её за шею, уткнулся ей головой в плечо, но потом лёг на подушку и зачмокал, сунув в рот большой палец. Бедный маленький Матс! Как он будет спать без Шрёдерсона под мышкой?

Марта потянулась за тираннозавром, который завалился под кресло.

– Матси, смотри, Пятница хочет сегодня поспать с тобой! – сказала она, кладя динозаврика ему на грудь. – А то она боится одна. Вот и пришла к тебе.

– Пусть спит, – пробормотал Матс.

– А мне ещё почитай! – сказал Миккель. На вид он был такой же сонный, как Матс, но, наверное, вспомнил, что когда мама по вечерам бывала дома, она садилась к нему на кровать и перед сном читала. – Тогда я лучше засну. Ангел-засыпайка ещё не прилетел.

Марта кивнула.

– Хорошая мысль, Миккель, – сказала она. – Давай, тогда тебе приснится хорошее.

Нельзя же всё время заботиться только о Матсе, у которого был сегодня неудачный день. Миккель тоже ещё маленький. Она порылась в детских книжках на стеллаже в большой комнате и выбрала «Маленькую Бабу-Ягу». Не слишком ли страшно для Миккеля? Там видно будет.

«Жила-была когда-то Маленькая Баба-Яга, то есть ведьма, – прочитала Марта, и Миккель на матрасе затих, глядя в камышовую крышу над головой, – и было ей всего сто двадцать семь лет. Для настоящей Бабы-яги это, конечно, не возраст!»

– Не возраст, – пробормотал Миккель. – Но у нас бабушка не такая старая. И она не Баба-Яга, – больше он не выдержал и закрыл глаза.

– Конечно, только время от времени, – сказала Марта. – «Жила она в крохотной избушке, одиноко стоявшей в лесу».

С матраса Матса послышалось ровное глубокое дыхание: это означало, что он заснул. Он продолжал сосать палец, а Пятница всё так же лежала у него на груди, как Марта её положила. Он привыкнет к ней, подумала Марта. Тот, кто полюбил собаку в красной жилетке, сможет засыпать и с меховым тираннозавром рексом.

«Крыша избушки покривилась от ветра, труба скрючилась, ставни дребезжали на разные голоса. Но Маленькая Баба-Яга не желала себе лучшего дома, ей и этого вполне хватало».

Марта посмотрела на Миккеля и поняла, что он тоже заснул. Так быстро. Но сама Марта собиралась ещё долго не спать. Пока светло, она успеет выяснить, как развивалась ситуация у бедной Дезире. Там появился мужчина в повозке, который отвёз её домой, когда она так рыдала, что не могла успокоиться, – мсье Бернадотт. Может, он и был для неё староват, но на самом деле, когда мужчина старше – ничего страшного. Энес тоже старше её.

Марта придвинула своё удобное кресло к окну. И только когда совсем стемнело – так, что ни строчки стало не разобрать, она загнула уголок у страницы – хотя загибать страницы очень нехорошо – и закрыла книгу.

Под одеялом она ещё немного подумала про мсье Бернадотта, представляя его почему-то в синей рыбацкой блузе. Но это, конечно, потому, что она тоже почти спала.

Глава 41

На следующее утро, когда Марта проснулась, то сразу увидела, что начался ещё один замечательный ясный день.

Солнце рисовало на дощатом полу дрожащие рыжие полосы, и в дорожке света, тянувшейся из окна, танцевали крошечные пылинки. Из кухни доносился знакомый запах варенья. Миккель и Матс крепко спали, и Марта осторожно пробралась к окну. Коровы мирно жевали траву, как во все предыдущие дни, и – ничего себе! – в сад снова зашли два оленёнка. Они спокойно стояли в высокой мальве и пощипывали лепестки. Как это было красиво! Такую фотографию не стыдно послать Изольде, если найти вайфай. И написать, что каждый вечер и каждое утро к ним в сад приходят два оленёнка, они совсем не боятся их с бабушкой и разгуливают как у себя дома. Не хватает только, чтобы они ещё оказались заколдованными принцами, подумала Марта, тихонько слезая с телефоном по лестнице. В кухне опять наигрывала музыка, по радио передавали что-то старомодное, и бабушка подпевала себе под нос. В полуоткрытую дверь из коридора Марта увидела, как бабушка приклеивает аккуратные этикетки на банки с вареньем.

– Ба! – шёпотом позвала Марта. – Там в саду олени! Оленята! Совсем близко! Хочешь посмотреть?

Бабушка вздрогнула, а потом одним махом оказалась на другом конце кухни и распахнула входную дверь.

– Не может быть! – громовым голосом заревела она, и Марта не успела её остановить. – Опять тут как тут!

Бабушка замахала руками, как мельница, и бросилась на бедных оленят – а если бы сейчас у неё было ружьё, она бы в них, наверное, выстрелила.

– Пошли! Пошли вон отсюда! А ну вон отсюда, черти пятнистые!

Марта сердито взглянула на бабушку. Вот тебе и сделала красивые фотки. Разве можно с бедными олешками так по-варварски?!

– Ба, зачем?! Они испугаются! – крикнула Марта и с досадой увидела, что олени большими прыжками ускакали на поле. – Ну вот, теперь они больше к нам не придут!

Но бабушке этого было мало, и она наклонилась за камнем. Хорошо, что олешки были уже далеко, теперь она не добросит. Но Марта всё-таки попросила:

– Бабушка, нет! Не надо!

И тут бабушка вскрикнула ещё страшней и ужасней, и Марта подумала, сколько можно мучить бедных мирных зверей, – но в ту же секунду послышались стоны.

– Чё-о-орт! – простонала бабушка. Она скрючившись застыла около мальвы, неподвижно, как статуя, с камнем в руке, другой рукой держась за поясницу. – Чёрт, чёрт, чёрт! И как назло сегодня!

Марта с неё глаз не сводила. Господи, что же случилось с бабушкой?! Она стояла согнувшись и не двигалась, а каждый раз, когда пробовала распрямиться, стонала в голос.

– Ба, – позвала Марта. – Бабушка, тебе помочь?

Но бабушка только сердито замахала на Марту и крошечными шажками, сгибаясь и шаркая, двинулась к дому.

– Не трогай меня! – выдохнула она. – Чёртов, чёртов прострел, опять!

Марта вспомнила милых оленят, которых прогнала бабушка, и мысль о ружье, и как бабушка ругалась на зверей. Миккель непременно сказал бы что-нибудь типа «бабушку наказал лесовик или прострелила ведьма». Но это, конечно, глупости.

– Я подержу тебе дверь, – сказала Марта.

В кухне бабушка постепенно, как в замедленной съёмке, опустилась на один из старых стульев, приговаривая «Ахха!». Сидела она тоже скорчившись.

– Вот тебе и сплавали к Ханнесу! Тащи шерстяной плед из комнаты. И мазь мою из ванной!

По пути в ванную Марта встретила Матса с Миккелем и сразу заметила у Матса под мышкой Пятницу – там, где раньше всегда был Шрёдерсон. Вот и хорошо, подумала Марта.

В старомодном зеркальном шкафчике в ванной, естественно, стоял целый полк тюбиков, пойди найди тут бабушкину мазь, но зубную пасту она от лекарств отличала, и – ура! – на одном тюбике красовался маленький человечек, у которого на спине была красная точка, а от неё отходили лучи, как от солнца.

– Кажется, нашла! – крикнула Марта и бегом вернулась в кухню.

Миккель и Матс испуганно стояли в дверях и смотрели на бабушку, абсолютно бледную от боли. Матс опять сунул большой палец в рот.

– А плед-то где? – промямлила бабушка, и Марта понеслась в большую комнату, где на диване, на подлокотнике, был сложен клетчатый плед: он лежал здесь, наверное, с тех самых пор, как мама была маленькой девочкой.

– Держи! – сказала она, протягивая плед бабушке.

Но та оперлась обеими руками на кухонный стол и начала медленно-медленно вставать со стула.

– Все вон отсюда! – отрезала она. – Буду мазаться мазью!

Марта подумала, что она и сама не горит желанием видеть, как бабушка, старая женщина, намазывает спину мазью, и почувствовала облегчение. Она уж думала, как бы не пришлось помогать.

– Сейчас мы все идём одеваться! – скомандовала она Миккелю с Матсом. – Не тормозим! И не забудьте умыться как следует!

Но Матс глядел на неё испуганно.

– Что с бабушкой? – прошептал он. – Она поедет в больницу? Как мама?

– Глупости! – ответила Марта. – У неё обыкновенный прострел!

Но пока она сама не разобралась, что такое прострел, Марта испугалась почти так же сильно.

Глава 42

Когда дети вернулись в кухню одетые, бабушка всё ещё стояла согнувшись в три погибели, как сказочный гном, опираясь на стол. Она завернулась в плед как в индийское сари и глубоко-глубоко дышала.

– Думаю, мне надо прилечь ненадолго, – пробурчала она. – Ох ты жопа, ох ты чёрт!

«Слышала бы мама!» – подумала Марта, а Матс уже возмущённо подскочил к бабушке, но остановился чуть в стороне.

– Не надо говорить «жопа», ты что! – строго заметил он. – Это нехорошее слово!

Бабушка, кряхтя, попыталась обернуться к нему.

– А как надо было сказать? – огрызнулась она. – Тысяча чертей и одна ведьма? Так тебе больше понравится, баловник?

– Плохо себя ведёшь, тётя бабушка! – строго сказал Матс, и было видно, как он потрясён. – Какие слова ты говоришь! Тебя Бог накажет – вон ты уже болеешь!

– По-моему, всё было как раз в обратном порядке! – угрюмо ответила бабушка и осторожно зашаркала к двери. – Марта, я пойду прилягу на час-другой. Налей мне грелку, вон там. Может, ещё всё пройдёт.

– Конечно, сейчас, ба! – сказала Марта и побежала рыться в буфете, искать ей грелку. – Не волнуйся, всё будет нормально!

«Как часто я говорю это в последние дни! – подумала она. – Папе постоянно, а теперь и бабушке. Можно подумать, я должна заботиться обо всех на свете. Обо мне-то кто позаботится?»

Но – странное дело – в этом было даже что-то приятное. Да, когда ты без пяти минут взрослая, жизнь так и устроена, подумала Марта. Она принесла бабушке в постель грелку, которая, естественно, оказалась не в буфете, а в ванной. Потом ещё минутку подождала.

– Может, надо врача? – спросила Марта. А сама подумала, что «вызвать» врача означает здесь «привести» его: звонить-то неоткуда, надо идти к забору, а оттуда уже и до деревни рукой подать.

Бабушка отмахнулась.

– И так пройдёт! – сказала она. – Больно – кошмар, но ничего страшного, обычный прострел. Пройдёт от тепла. Может, завтра уже будет лучше. – Она вздохнула. – Но эти твари, чтоб их намочило! – выругалась она, и до Марты дошло, что она имеет в виду оленей. – Повадились объедать у меня цветы! Если б они не лезли куда их не звали, ничего такого бы не случилось.

Ну вот, теперь у неё олени виноваты, подумала Марта. Но нельзя же спорить с бабушкой, когда ей и без того очень плохо.

– Если не обращать на них внимания – так и повадятся, твари прожорливые! – сказала бабушка. – Косуль надо учить, пока маленькие! Потом вырастут – и будут у меня пастись: всё, пиши пропало, можно просто ничего не сажать. Всё сожрут! Ветреница, конечно, невкусная, но я не хочу, чтобы у меня цвела одна ветреница!

– Они же сами всего боятся! Олешки, – сказала Марта. – По-моему, нечего их опасаться, ба. И по-моему, они очень милые!

Бабушка покачала головой и фыркнула:

– А если бы косули объели у тебя все посадки, ты бы всё равно говорила, что они милые? Сомневаюсь. С розами я даже не завожусь: обкусывают побеги – и всё, против лома нет приёма. Но мальвы так хочется сохранить, хоть немного! Нет, Марта, с косулей справиться невозможно, это выше человеческих сил.

Бабушка бессильно махнула рукой, но лицо у неё было уже не такое бледное, как вначале, и Марта немного успокоилась.

– Ладно, не буду тебе мешать, отдыхай, – сказала она.

Глава 43

– Бабушка заболела? – со страхом спросил Миккель, когда Марта вернулась в кухню. Он уже положил на стол буханку хлеба, рядом – большой хлебный нож и расставил тарелки. Осталось только достать варенье.

– У неё прострел, это не опасно, – ответила Марта, как будто у неё было хоть малейшее представление, что это такое. – Она хотела кинуть камнем в оленей, наклонилась – и случился прострел.

Матс поднял глаза на Марту.

– Её прострелили? – недоверчиво спросил он. – А кто, Марта? Всё-таки Бог? Взаправду? Ты жулишь! – Но по лицу его было видно, что он сам ни в чём не уверен.

– Матси, это просто так называется, – сказала Марта, ставя на стол чашки для завтрака. Теперь придётся собственными руками заваривать фруктовый чай, который никто из них не любит, но другого не было. – Название такое: прострел. Наверное, завтра уже поправится.

Миккель всё ещё смотрел немного испуганно.

– Бедная наша бабушка! – сказал он. – И опять на ужин будет яичница по-крестьянски.

Тут Марта вспомнила, что бабушка говорила, скрючившись в кухне. «Вот тебе и сплавали к Ханнесу», – первым делом сказала она.

– Да, значит, сегодня на ужин опять будет яичница по-крестьянски, – согласилась Марта. – Но мы хотя бы не голодаем, это уже кое-что.

Миккель в это время самостоятельно отрезал себе кусок хлеба, и Марта с ужасом посмотрела на острый зазубренный нож. Но на тарелку не капнуло ни капельки крови, а Миккель потянулся за банкой варенья. На сегодня несчастных случаев хватит, подумала Марта. Матсу не стоит резать хлеб самому.

– Матси, давай я тебе отрежу.

– И она не сможет продать варенье, – добавил Миккель, откусывая от бутерброда. – Значит, не будет денег.

– Да уж, не повезло, – кивнула Марта. Об этом она и не подумала. Ну конечно, раз у Ханнеса можно купить продукты, значит, там можно продать бабушкины банки с маяком на маленьких этикетках. А раз теперь это невозможно, то и денег бабушка не получит. А ведь она не сказать чтобы очень богатая.

– Мы можем ей помочь отвезти! – сказал Миккель и вдруг воодушевился: – Марта, ты же умеешь плавать на лодке! Тут же недалеко!

Марта опять выбрала крыжовенное и замерла с бутербродом в руке.

– Вряд ли ба разрешит, – задумчиво проговорила она, и в то же время у неё в груди приятно защекотало, как будто этот день, который так плохо начался, мог превратиться в отличное приключение. Приключения, подумала Марта, детство какое-то. Конечно, она управится с лодкой, если так нужно. При необходимости можно сделать много разных вещей, на которые не решишься в обычной жизни. – Я у неё спрошу, – сказала она.

И бабушка оказалась взаправду сумасшедшей.

– Конечно, это был бы лучший выход из положения! – сказала она, когда Марта зашла к ней в комнату после завтрака и предложила её заменить. Миккель остался в кухне и заявил, что три тарелки и чашки они вымоют с Матсом вдвоём. – А ты уверена, что справишься?

– Конечно! – ответила Марта и опять соврала как по писаному. Никогда в жизни она столько не врала, как в последнее время. Но ведь это всё по необходимости. Пожалуй, кроме одного случая: сообщения Изольде. – Я даже ходила на курсы в Гамбурге. У нас там и яхты были!

Ведь не обязательно же говорить, что это был простенький курс для детей.

– Ладно, тогда я тебе всё напишу на бумажке, – сказала бабушка, как будто отпускать троих внуков самостоятельно плыть на лодке в городок на том берегу в порядке вещей. Марта принесла ей из кухни бумагу и ручку, и бабушка написала сначала всё, что надо купить, а потом – какие банки с вареньем предназначались Ханнесу. – Ещё зайдите в кафе «Морской прибой», спросите у них, – сказала она. – Может, им тоже нужно варенье. И на ремесленном рынке за ратушей. Главное, скажи им, пусть напишут тебе всё как следует, сколько чего продали, и отдадут деньги. Я потом пересчитаю.

Марта вспомнила тетрадь, в которой бабушка в первый вечер что-то писала. Правильно: если живёшь на деньги от продажи варенья, нельзя позволять себя обсчитывать.

– Да, Марта! – вспомнила бабушка и посмотрела в окно, в которое ярко и тепло светило солнце. – Не забудь спасжилеты! Я на тебя рассчитываю. И на небо посматривай. Будет гроза. Смотрите, чтоб вы непременно вернулись до дождя, обещаешь?

– Да не похоже! – сказала Марта. Чёрт, без Интернета тут даже погоду не посмотреть. Бежать к забору бесполезно – Интернет у неё давно кончился. – Солнце же светит!

– Ну, я такие вещи вижу, – ответила бабушка. – Так можно на тебя положиться?

Окажись она права, у них будет то ещё приключение! – подумала Марта. Изольда и рядом не стояла со своим сёрфингом и парапланами. Курам на смех! Она занимается всем этим, чтобы пощекотать нервы. А Марта сделает то, что собирается, не ради риска, а потому что это важно и нужно.

– Конечно, ба, – кивнула Марта. – Можешь на меня положиться.

Глава 44

Прежде чем тащить ящики с банками в лодку, они втроём подошли к бабушкиной комнате попрощаться.

– Выздоравливай, ба! – сказал Миккель и ещё постоял у двери. – Мы сделаем всё как надо!

А Матс даже забежал в комнату, подошёл к бабушкиной кровати и помахал Пятницей у неё перед носом.

– Пятница тоже говорит «пока-пока»! – И он погладил бабушку по щеке коротенькой лапой динозавра. – Пока-пока, тётя бабушка! Ты рада, что у тебя есть мы, правда?

– Ещё бы! – ответила бабушка, и теперь по её лицу даже пробежала улыбка. – Слушайтесь хорошенько Марту! Она на судне шкипер, и как шкипер скажет – так все и делают. Ясно вам?

Миккель с Матсом кивнули. Хотя и глянули чуток недоверчиво: может быть, задумались о том, что такое «шкипер».

– Марта, у тебя всё получится, – добавила бабушка. – Главное, как следует смотри по сторонам, когда пойдёте через фарватер, понимаешь? Красно-зелёные бакены у тебя должны быть с бакборта. В марину не заходи! Вы там не причалите. В рыбацкий порт тоже не надо. Иди спокойно левым бортом, пока не увидишь лодочные причалы у палисадников, там и швартуйтесь. А если вам кто хоть слово скажет – передайте ему большой привет от Инги, объясните, что и как и что вы ненадолго. Запомните, не перепутаете?

– Пятница запомнит, – сказал Матс, и Марта подумала: похоже, он почти забыл Шрёдерсона, и хорошо.

– Я тоже запомню, – ответила она и подмигнула бабушке. А бабушка – ничего себе! – подмигнула в ответ.

– Ну тогда кругом марш! – скомандовала она.

Ящики с банками они сгрузили прямо на дно, один пришлось поставить Миккелю на колени. Марта протянула ему телефон.

– Сфотографируй меня! – попросила она. – С лодкой, вот с этим со всем! Пошлю Изольде!

Тогда Изольда, конечно, увидит, что у них никакая не яхта, подумала Марта. «Но она бы и так не поверила, что я могу сама править яхтой. Да, у нашей бабушки своя яхта, мы плаваем на ней все вместе, а ещё есть вот эта лодчонка, на которой меня отпускают одну».

Пока Марта отвязывала трос, Миккель двумя руками крепко держался за мостки, чтобы «Грозу морей» не унесло волной. Потом она швырнула трос внутрь, на ящики, и быстро влезла на борт сама. Мотор включился нормально, и Марта чуть ли не испугалась, как легко подчинилась ей лодка, как быстро она рванула от берега.

– Матросы, держитесь крепко! – скомандовала она. – Волны бушуют, на море штормит!

– Есть, капитан! – ответил Миккель и засмеялся, а Матс недовольно пробурчал:

– Это никакое не море!

Как же приятно самой идти на лодке! Вода поблёскивала и голубела так же, как небо, и в ней отражались пушистые белые облака. Из гавани городка выплывали яхты, уходя в рейс в Балтийское море, а на набережной Марта рассмотрела пёстрые ящики для рыбы, длинные верёвки, мотки канатов. Это был рыбацкий порт.

И она была в самой гуще! Не потому, что приплыла как туристка посмотреть хорошенький рыбацкий посёлок, а потому, что она сама его часть. Она ничем не отличается от рыбаков, которые выходят на лодках в открытое море, потому что иначе не могут купить еду своим детям. Она была теперь одною из них.

Доплыв до основного фарватера, в котором так и сновали яхты, Марта немного испугалась, но выбора у неё не было. Слева подходил колёсный пароход, плывший на Штурманский остров, там на верхней палубе смеялись туристы. Но он был ещё довольно далеко, поэтому опасности не представлял. А если стараться править очень аккуратно, то расстояния между яхтами оказывались довольно большими. Люди на лодках приветливо махали, а на одной моторке классический бежевый пудель поставил передние лапы на бортик и залаял будто сторожевая собака.

– Хочешь кусаться – плыви сюда! – крикнула ему Марта, и тут её охватило такое полное счастье, что едва хватало терпения.

Она уверенно вела лодку на ту сторону, она заботилась о пропитании, о том, чтобы её семья сегодня нормально поужинала и чтобы у них были деньги на продукты. Она вела лодку, как будто всю жизнь провела здесь, у воды. Бабушка вовсе не сошла с ума, разрешив ей плыть; бабушка знала, что Марта отлично справится. Если можно, она и в следующий раз сама поплывёт на Штурманский остров и отвезёт варенье в «Кают-компанию».

– Кажется, это бакен! – крикнул Миккель.

Скорее всего, так и есть. Во всяком случае, эта плавучая штука с носиком – про себя Марта называла её «буёк» – в красно-зелёную полоску, как бабушка и говорила, и теперь, чтоб им добраться до лодочных причалов, она должна быть по бакборту, что бы это ни значило.

– Чёрт, где тут у нас бакборт? – пробормотала Марта.

Сразу видно, что ей не понравились детские курсы яхтсменов два года назад. А то бы она точно запомнила! Тогда бы она сейчас знала, где бакборт у лодки.

– Марта, тебе надо плыть мимо него левым бортом, – сказал Миккель. Похоже, он знал, о чём говорил. – Бакборт – это левый! Я знаю, это показывали по телевизору в «Умном Кене»!

Стоило чуть сменить курс, как на воде стало свободнее. Они выплыли из основного фарватера, и теперь справа открывался вход в марину. Мало кто, как они, брал левее от этого места. Теперь Марта с удивлением заметила, что городок тоже стоял на песчаной косе, так же, как бабушкин домик, только напротив. Если оставить порт и оранжевый спасательный катер справа – нет, по штирборту, – то сразу за поворотом наступал полный покой. Узкая тропинка вдоль берега отделяла пляж от палисадников. Там цвели мальвы всех цветов радуги, будто соревнуясь, у кого выйдет ярче, а на узких полосках газона стояли плетёные пляжные кресла* и лежаки. Тут Марта и увидела лодочные причалы: крошечные пристани, узкие мостки, частыми полосами выступающие в воду, – за каждым садиком свой.

– Спорим, это всё частная собственность! – сказала Марта, заглушив мотор и осторожно направляя лодку к первому свободному месту. Наверное, бабушка это и имела в виду, когда велела передать большой привет от Инги, если кто им хоть слово скажет. Но конечно, причаливать здесь гораздо проще, чем среди больших яхт в порту.

Потом она обвела конец вокруг сваи и завязала его прямым морским узлом (если честно, то немного кривым – ну, как получилось). Будем надеяться, выдержит, решила Марта.

Глава 45

– Это кто у нас такие? – спросил человек в капитанке, который вышел к своему причалу из калитки незаметно для них. Они втроём швартовали лодку, дел было по горло. – Вы что, думаете, здесь такое место, чтобы причаливал каждый встречный-поперечный?

Голос у него был вполне дружелюбный. Но всё равно было понятно, что сейчас он прогонит их отсюда куда подальше. И тогда придётся возвращаться в обычный порт, а там, может быть, и мест уже нет, или в них врежется какая-нибудь большая яхта, потому что шкипер не заметит их лодку. При мысли о здешней марине у Марты засосало под ложечкой.

– Ого, да это «Гроза морей»!.. – присвистнул мужчина. – Чёрт вас дери! Вы что, спёрли Ингину лодку?

Марта постаралась вежливо улыбнуться.

– Инга – наша бабушка! – сказала она. – И она велела отвезти банки с вареньем к Ханнесу вместо неё. Она сказала причаливать тут, где палисадники…

– Что ты говоришь! – удивился он и сразу поглядел на них куда добрее. – Значит, вы все ребята Марлены, так получается? Ну, здорово, молодцы внуки, что приехали навестить бабушку!

Твоё какое дело, подумала Марта. Но продолжала улыбаться как ни в чём не бывало. В конце концов, она же не хочет, чтобы этот человек прогнал их.

– А чего Инга не приплыла? – снова спросил он, наклонившись вдруг за ящиком с банками и поднимая его на причал. А за ним другой, третий. Он выгрузил все пять ящиков, а потом из лодки вылезли и Матс с Миккелем.

– У неё подстрел! – ответил Матс. – Но хотя бы ей не сто двадцать семьдесят лет!

А вчера-то, когда Марта читала вслух, она думала, что Матс давно уснул!

– У неё прострел! – уточнила Марта, чтобы её собеседник не выпучил глаза от изумления и не подумал, что приплыли сумасшедшие. – А варенье всё равно везти надо, вот мы и решили сплавать вместо неё.

– Помощники, значит! – отозвался мужчина, ставя три ящика друг на друга и поднимая их в воздух, как будто они ничего не весили. Марта тоже взяла один ящик, и один – Миккель. – Ну и неудивительно, раз ваша мама – Марлена. Она у нас была девка пробивная!

– Откуда ты знаешь нашу маму? – спросил Миккель. Но тут же поправился: – Откуда вы знаете нашу маму?

Мужчина рассмеялся.

– Ладно, давай на «ты»! – согласился он. – Я вашу бабушку знаю ещё с тех пор, как мы с ней вместе ходили в школу! Она плавала каждый день туда-сюда, сама гребла. У них в Зоммербю школы не было. А потом ваша мама пошла в один класс с моей Вивьен. Так, а вы вообще знаете, куда нести ящики?

– К господину Ханнесу, – сказал Миккель, и мужчина опять засмеялся: ого, он и не знал, что Ханнес, оказывается, господин!

– Тогда давайте за мной! – сказал он и пошёл вперёд: очень удачно, а то где бы они искали неизвестного Ханнеса? Нет, понятно, что он работает в супермаркете или в продуктовом магазине, но в каком именно – бабушка не сказала. А таскаться с ящиками по всему городу и спрашивать в каждом магазине, не работает ли у них Ханнес, тяжело и как-то неловко.

– Ну вот! – сказал человек в фуражке, сворачивая с тропинки на неширокую булыжную мостовую. Все дома на улице были низкие, одноэтажные с островерхой крышей. У каждой двери тянулся вверх пышный розовый куст, выпятив розы на и без того узенький тротуар, а в конце улицы поблёскивала вода – наверное, улица упиралась в порт.

Супермаркета на этой улице не было, это Марта сообразила с первого взгляда. Да что там – вся улочка поместилась бы в одном большом супермаркете, куда они с папой иногда ездили по субботам.

– Красивая? Главная улица, наша гордость, – объявил мужчина тоном экскурсовода. – Вы бы и сами её нашли, правда? У нас не так много улиц!

На левой стороне улицы Марта увидела кафе «Морской прибой»: тоже очень удачно – не придётся искать его после Ханнеса. Тут же она нашла глазами ремесленный рынок у ратуши – всего-то пять столиков, облепленных роем туристов, так что и не разберёшь, что там продаётся.

Вообще всю симпатичную улочку заполонили туристы. Все они тыкали в телефоны, фотографировали живописные фасады, окошки и резные двери с нависшими розами. Если бы не туристы, можно было бы подумать, что город не настоящий, а сказочный, или что это декорация для кино. Или – что они попали в настоящую старину. Но тогда, конечно, не было туристов с телефончиками. А сейчас они портили волшебное ощущение.

– Вон там, уже близко! – сказал их помощник. – Видите, где всякая всячина? Вот там ваш Ханнес.

Но если бы не туристы, подумала Марта, бабушка не могла бы продавать варенье. В том-то и дело. Ладно, пускай гуляют.

– Там Ханнес? – переспросил Миккель. Видно было, что он устал нести ящик и ему тяжело. Но он не кряхтел и не жаловался. – Какой магазинчик красивый!

Он был абсолютно прав. Они вошли в старомодную лавочку, при виде которой у Марты ёкнуло сердце, потому что такое она тоже видела только в кино. Совсем ничего общего с супермаркетом.

Перед входом стояла ванна с мячами, ведёрками, формочками и другими игрушками для песка, напротив – корзина с наборами морских ракушек, разложенных по пакетикам, а дальше, чуть не перегораживая тротуар – стойка с тёмными очками и стойка с открытками. Это всё для туристов.

Но если войти, то в крошечном магазинчике, размером меньше их комнаты в Гамбурге, можно найти абсолютно всё, что нужно для жизни: тут были газеты и журнальчики с телепрограммой, на полке – корзина со свежим хлебом, в морозилке в углу – полуфабрикаты, а за холодильным прилавком с сыром стоял пухленький продавец и болтал с покупателем.

Около кассы сверкали банки с конфетами. Висели рулоны бумажных полотенец и туалетной бумаги, рядом пристроился гель для душа, выглядывали все виды мыла и моющих средств. На самом верху Марта углядела даже кастрюли и блестящий чайник в компании туалетных ёршиков.

– Ханнес, тебе крупно повезло! – сказал их спутник в капитанке и засмеялся. – Смотри, какие я тебе подарки несу! – И он поставил ящики с банками на прилавок.

– А ты что, теперь Дед Мороз? – откликнулся пухленький продавец, который, видимо, и был Ханнесом. – Нет, Лоренц, сюда не ставь, неси на заднюю полку! Чего это ты сегодня у Инги на побегушках?

Человек в фуражке, оказавшийся Лоренцом, показал на детей.

– Это вот пусть они тебе объяснят! – сказал он. – Ну, мне пора. Пойду обратно – чистить селёдку, а то Ян решит, что я дезертировал! – И он приложил пальцы к фуражке, а потом наклонился к Миккелю. – Передай Инге большой привет от Лоренца, не забудь! То есть от меня. И пусть выздоравливает! – С этими словами он пробрался через ватагу туристов и вышел из магазина.

Он не сказал «Поосторожнее на обратном пути», пришло вдруг в голову Марте. Наверное, для него в порядке вещей, что трое детей одни поплывут на лодке.

– Большое спасибо! – крикнула ему вслед Марта, но Лоренц уже ушёл.

Глава 46

Зато Ханнес кончил говорить с покупателем и вышел из-за прилавка.

– Ну, так кто ж вы такие? – спросил он.

Они ещё раз объяснили, что они внуки Инги, и Ханнес, так же как до него Лоренц, совершенно не удивился, что они сами с вареньем переплыли на другой берег.

– Отлично! – сказал он. – У меня почти закончилась прошлая партия! Самое время для новой. Раскупают в два счёта, как сувениры, в подарок из отпуска. Главное – на этикетке маяк! – Он порылся под прилавком и достал небольшую тетрадь, похожую на бабушкину. – Клубничного – двенадцать банок, чёрной смородины – восемнадцать и девять крыжовников. Это из предыдущей. Всего получается тридцать девять. Значит, я вам должен… – он посмотрел в тетрадь, – сто тридцать шесть евро пятьдесят центов. Напишу на бумажке! – И Ханнес записал, сколько банок он продал и что сколько стоило. – Сейчас из кассы возьму.

Выходили они из магазина только с двумя ящиками: один отправлялся в «Морской прибой», а другой – на ремесленный рынок у ратуши. У Марты потяжелел правый карман штанов, потому что часть суммы Ханнес отдал монетами. Видя, как быстро, по-деловому они шагают по узенькой улочке, туристы оборачивались им вслед, а одна женщина их даже сфотографировала. «Видят, что мы не туристы, – подумала Марта. – Понимают, что мы местные. И мы должны помогать родителям, вот что они сейчас подумали, что мы живём по старинке, как в фильмах».

Она шла, глядя прямо перед собой, но всё-таки замечала, что некоторые туристы им улыбаются.

В «Морском прибое» тоже ждали новую партию бабушкиного варенья, желательно срочно, а потом официантка дала всем троим по большому круглому печенью с глазурью: половинка раскрашена белым, а половинка – розовым, ганзейское*. На ремесленном рынке было ни пройти ни проехать, пришлось протискиваться через туристов, и кто-то запросто ухватил банку из последнего ящика, который несла Марта.

– Какие симпатичные! – сказал он. – Почём продаёте?

– Ни по чём! – угрюмо ответил Матс. Он уже догрыз ганзейское печенье и постепенно терял терпение. – Это бабушкино!

Мужчина засмеялся и поставил банку на место, а потом они вручили ящик, и кассирша на ремесленном рынке обрадовалась новым поставкам, а правый карман Марты отвис ещё больше.

– Теперь ещё за продуктами, и тогда всё! – сказала она, нащупав в кармане среди кучи денег бабушкин список.

Покупать еду у Ханнеса в первый заход, когда сдавали варенье, было бы настоящим безумием. Тогда пришлось бы таскать за собой все покупки и в кафе, и на рынок.

– Только сначала попробую позвонить. Спорим, тут есть мобильная Сеть. А может быть, даже открытый вайфай для туристов! Тогда дома не надо будет бежать к забору.

И они весело проскакали по улице до конца, потому что на ней невозможно было стоять и звонить или писать сообщение. А там Марта уселась на причал, возле которого стоял спасательный катер «Нис Рандерс»* – сегодня у него, к счастью, не было повода выплывать, – и открыла телефон.

Да, очень мило со стороны городка сделать в порту бесплатный вайфай для туристов.

В Нью-Йорке, конечно, ещё слишком рано: дико неудобно жить с такой разницей во времени, папа ещё не встал. Но зато от него пришло длинное сообщение в Ватсап, и в нём было написано, что завтра у мамы будет операция: завтра – это, ясное дело, сегодня. Что волноваться совсем не нужно, что он сразу же напишет им, как она прошла и что сказали врачи.

– Давайте сфотографируемся для папы! – предложила Марта.

Они втроём выстроились перед «Нисом Рандерсом», Матс прижал к животу Пятницу, которая помахала лапой. Но оказалось, что на вытянутой руке они не влезали в кадр, и пришлось попросить одного туриста щёлкнуть их. Но то ли прохожий никогда не снимал телефоном, то ли его телефон фотографировал как-то иначе – картинка вышла очень размытая, и они попросили ещё одну женщину, и у неё получилось.

– Классно смотримся! – сказала Марта. – Папа сможет показать маме в больнице. Знаете, как она обрадуется!

Может, «Нис Рандерс» уже стоял здесь, когда мама по утрам приплывала в школу на «Грозе морей»! Тогда она узнает его на фотографии. И может быть, даже почувствует ностальгию – она ведь столько времени здесь не была!

А потом они пошли за продуктами. В кармане у Марты звякала неподъёмная тяжесть: за варенье они выручили кучу денег – значит, можно недолго думая хватать всё, чего душа пожелает.

– Ого, опять вы? – улыбнулся Ханнес. – Понравилось вам у меня, раз так быстро вернулись! – Он подмигнул малышам и вручил им по вишнёвому леденцу на палочке.

Миккель объяснил, что им надо купить продукты для бабушки, и Ханнес стал было перечислять, что бабушка обычно покупала, но всё это было скучной едой для взрослых, а им хотелось выбрать самим. То, что они любят.

Потом они добавили к покупкам круглую цветную капусту и два кило морковки, но сначала взяли замороженную картошку фри, а Миккель с Матсом попросили рыбные палочки, куриные наггетсы и пиццу.

– Ой-ой-ой! – покачал головой Ханнес. – Тогда вам надо поторопиться! Есть у вас сумка-холодильник?

Такой сумки у них, конечно, не было, но Ханнес завернул покупки в несколько слоёв газеты и вдобавок дал им две свои сумки.

– Будет повод ещё повидаться! – сказал он. – Ну всё, кругом, шагом марш! Если не будете считать ворон, успеете до грозы. Тут рукой подать.

До грозы, повторила про себя Марта: чего они все заладили?

Они вышли из магазина. Солнце тем временем ушло за тёмные облака, небо потемнело и стало почти баклажанового оттенка. Как бабушка могла знать это ещё утром?!

– А ну-ка, Миккель, Матс, ходу! – сказала Марта, вручая по сумке каждому. Она вдруг вспомнила, что гроза на воде – практически самая опасная ситуация, в которую человек может влипнуть. Вода притягивает молнию, при этом молния бьёт в самую высокую точку, а самая высокая точка на воде – это всегда корабль. Или лодка. Пожалуйста, пусть только этой лодкой не будет «Гроза морей»! Но раз Ханнес сказал, что они ещё успеют – значит, успеют.

– Всё загрузили, устроились? – спросила Марта, когда они дошли до знакомых мостков и она принялась за узел. Но лодку так отбивало волной, что узел затянулся крепко-накрепко, и Марте никак не удавалось его подцепить. Может, тут есть какой-то секрет?

– Хоть чуть-чуть помоги! – прикрикнула Марта на Миккеля, и они стали возиться с узлом по очереди: узел постепенно поддался, и они его развязали. – Уф, теперь пулей домой! Не хватало ещё, чтобы продукты растаяли!

Но вскоре продукты стали мелочью среди совсем других забот.

Глава 47

Не так-то просто вырулить из щели между причалами задом наперёд, то и дело натыкаясь на доски, но наконец они выбрались на свободу, и Марта повела лодку на штирборт – то есть направо, – оставляя порт и город с бакборта. И как только промелькнул полосатый бакен с носом, торчащим в небо, начался дождь.

– Чёрт! – ругнулась Марта и прибавила скорости. Это был не тот приятный летний дождик, который брызгал в жару как садовый душ. Этот ливень ударил в них со всей силы – так, что город почти скрылся за стеной воды, и тут же прогудел где-то тревожный ревун. А потом она услышала дальние раскаты грома.

– Чёрт, чёрт, чёрт!

Сколько минут они переплывали бухту – пять, десять? Но точно не больше. Нужно доплыть до берега, пока далёкий гром не перешёл в настоящую грозу.

– Пятнице тут не нравится. Хочу домой! – сказал Матс, и Марта по голосу поняла, что он боится. Это Матс ещё понятия не имеет, почему так опасно плавать в грозу. Но этого и не нужно знать точно. Если тебя болтает по волнам в ливень и видны только тёмно-фиолетовые тучи, опасность чувствуется сама по себе. Миккель вцепился в сумку-холодильник у себя на коленях.

– Марта сейчас поплывёт быстро-быстро! – сказал он Матсу спокойным голосом, и Марта поняла, что он убеждает самого себя не меньше, чем Матса. Но его голос еле пробился сквозь дробь дождя и грохот на небе. – Тут недалеко. Смотри, Матси, больших кораблей уже нет, сейчас поплывём ещё быстрее!

И правда, плыть стало легче, не нужно было постоянно уворачиваться от яхт, даже в фарватере. Все шкиперы, кроме Марты, вовремя сообразили, что нужно причалить где-нибудь до грозы. А она не поверила. Ну ладно, ладно, что теперь? – стучало у неё в голове. Сейчас доплывём. Хотя в такой дождь их мостков и не было видно – куда они могли деться? Понятно, что они где-то на другом берегу.

В эту минуту небо над водой расколола белая вспышка, и в молочном свете показался бабушкин дом, мостки и цветочные заросли, прибитые почти к самой земле. Потом грохнул гром, заглушив стук дождя и тарахтенье мотора, и, судя по звуку, молния ударила прямо у них над головой.

– Мама! – заплакал Матс. – Мамочка, я боюсь!

Марта хотела бы его обнять и утешить, но сейчас она должна была держать руль. Ещё пять минут, повторяла она, глядя прямо перед собой. Пять минут максимум. Сейчас будет берег, хоть вода и клокотала как бешеная, и налетал ветер.

Вторая молния показалась ей ещё ярче, а гром – ужасней и ближе. Поэтому, когда он отгремел, Марта не сразу заметила, что мотор стих. Потом она почувствовала, что лодка сбавила ход, запустила мотор, но он не послушался. Она посмотрела за корму, где только что за ними тянулся широкий бурун, но теперь его не было.

Спокойствие, подумала Марта. Спокойненько. Она поразилась, что вообще может думать. Никогда раньше она не попадала в такое опасное положение, поэтому не знала, чего от себя ожидать: справится она с паникой или расплачется. Пока что она справлялась. Мотор сломался, но каким-то образом нужно доплыть до мостков, и она обязана это сделать. Она была старшая.

– Миккель, дай сюда вёсла! – крикнула она, но тут же прогремел гром, на этот раз дальше, и Марта поняла, что разряды бьют не в одном месте, а минимум в двух рядышком, – и снова ударила молния. – Быстрее!

Миккель испуганно посмотрел на неё, но спорить не стал. Марта их шкипер, и он послушался. Может быть, он ещё не заметил, что мотор заглох?

– Они тут как-то приделаны! – в ужасе крикнул он, дёргая и крутя вёсла, пытаясь их отстегнуть. Бабушка человек аккуратный, поэтому вёсла на крайний случай не валялись на дне лодки, а были вставлены в свои крепления. Бабушка ведь не знала, что они так срочно понадобятся.

– Получается? – закричала Марта сквозь гром и волны. Она заметила, что мостки начали удаляться от них – вернее, лодка начала отплывать от мостков! Марта ясно поняла, что происходит, и ужаснулась. Моторка больше не могла идти своим курсом, и её подхватило течение. Оно было не сильным, но достаточным для их лодочки, и «Гроза морей» раскачивалась на волнах, которых только что не было, а теперь они набегали со всех сторон в страшных пенистых шапках; лодка болталась, качалась и шла в открытое море, и если им повезёт и в них не ударит молния, то они попадут в водоворот в горловине бухты, там, где она сливается с Балтийским морем. Там уже бушевал настоящий шторм, и он не годился для маленькой лодки, которой сейчас самое место в тихой гавани!

– Давай, Миккель, я помогу!

Но она боялась встать в лодке, готовой перевернуться, и не могла подойти к Миккелю, поэтому только снова и снова дёргала за мотор. А он, конечно, не заводился.

– Миккель! – рявкнула Марта.

Наконец ему удалось отстегнуть одно весло, а за ним и второе. «Теперь главное – выгрести против течения, – думала Марта. – Чтобы нас не унесло в море в такой шторм. Остальное не важно. На молнию не отвлекаемся, гром не слушаем, гребём и гребём».

Она вставила вёсла в уключины, но с первым же гребком почувствовала, что с течением ей не справиться. Бабушка, может быть, и смогла бы, может быть, даже мама смогла бы, и даже в Мартином возрасте, потому что мама каждый день на вёслах плавала в школу. Но Марта гребла первый раз в жизни, она несколько раз плавала на байдарке, но это другое дело, там всё просто. Здесь же у неё не получалось одновременно опустить вёсла на одинаковую глубину – а молнии разрывали небо, и гром перебивал её мысли, но не пересиливал страх, и Матс всё время рыдал и прижимался лицом к промокшей плюшевой Пятнице, а Миккель смотрел на неё распахнутыми глазами и еле-еле держался, чтобы не разреветься, как Матс.

– Миккель, мы выплывем! – ещё раз крикнула Марта и снова отметила, что её отчаянная гребля здесь не имеет смысла. Когда новая вспышка облила берега жутким белым светом, по левому борту стало видно Штурманский остров с «Кают-компанией», маяк на конце косы, отгораживающей бухту от моря, и ещё – что они слишком далеко от берега.

Марта давно видела, что с каждой волной их всё сильнее затягивает в горловину – а лодка такая маленькая.

«На больших волнах мы точно перевернёмся!» – подумала Марта, когда в очередной раз одновременно ухнули гром и молния. Плюс ко всему прямо в центре грозы!

Бабка не должна была их отпускать, ни за что!

Хотя она, конечно, предупреждала.

И тут правое весло скользнуло в воду.

Глава 48

Всё это время Марта не сводила глаз с узкого выхода в море, к которому их сносило и где ходили такие волны, которые наверняка перевернули бы «Грозу морей» – это был всего лишь вопрос времени. Поэтому тарахтение мотора она осознала, только когда лодка подошла к ним почти вплотную.

– Лови! – раздался голос в зазоре между раскатами грома, и с левого борта подлетел канат с большим узлом на конце, навязанным там для веса; но размаха чуть не хватило, и перед самым бортом узел шлёпнулся в воду. Одной рукой Энес сжимал руль, стараясь держать «Картал» вровень с «Грозой морей», другой подтянул канат и швырнул ещё раз.

Да, это был Энес, это он пришёл на помощь! Энес в рыбацкой блузе метнул узел каната в третий раз, и Марта поймала его.

– Крепче держи! – крикнул Энес. – Не отпускай! – И его моторка описала большую дугу, вытягивая их лодочку за собой, к маяку и домишке «Кают-компании».

Теперь было совсем не важно, что Марта упустила и второе весло, пока ловила канат, и не важно, что гроза разбушевалась над ними так, будто никогда не закончится. Марта в один миг поняла, что всё будет хорошо. Их всех спас Энес.

Когда Энес причалил и подтянул к пирсу «Грозу морей», первое, что бросилось в глаза Марте – как много других яхт и моторок пришвартовалось на острове.

Но долго удивляться ей не пришлось.

– Вы спятили, объясни?! – набросился на неё Энес. – Какому идиоту пришла в голову мысль покататься на лодке в такую погоду?! – Он помогал им по очереди вылезти на причал. – Вы понимаете, что вы могли оттуда не вернуться?!

У Матса стучали зубы, и он не отпускал Марту. Марта чувствовала, как у неё с волос текла на спину вода. Всё было хорошо, всё кончилось.

– Ох, вы же промокли с головы до жопы! – сказал Энес.

– Не надо говорить «жопа»! – заметил Матс, но не так яростно, как обычно.

– Вот и не говори! – ответила Марта. Голос у неё немного дрожал. Молнии сверкали всё так же, гром не утихал, но ей казалось, что они трое уже неуязвимы для бури. – Если бы мотор нормально работал, мы бы до грозы успели домой! А потом вовремя приплыл ты! Пришёл на помощь!

– Вот именно! – прикрикнул Энес, а потом, хоть и сердился на них, достал из лодки обе их сумки и понёс в «Кают-компанию». – Значит, мог потонуть точно так же – дошло до тебя?! Я бы в жизни не вышел на лодке в такую погоду, но я вас там увидел – и не мог же я спокойно смотреть, как вы перевернётесь!

Конечно! В бухте было опасно всем, значит, и Энесу, когда он поплыл им на помощь. Марта об этом совсем не подумала. Молния не выбирала, и ей не важно, что на Энесе рыбацкая блуза, что он разбирается в лодках и знает, как правильно себя вести на воде. Молния могла попасть и в него. Ради них Энес рисковал жизнью.

– Спасибо! – буркнула Марта. – Извини.

Но Энес уже распахнул им дверь в «Кают-компанию».

Навстречу хлынул тёплый воздух, и только теперь Марта почувствовала, как сильно её бьёт дрожь. Но как в одну комнату набилось столько народу? Люди с яхт и моторок стояли почти вплотную, держа в руках стаканчики с кофе, кружки с грогом или пивные бокалы, а воздух пропитался запахом мокрых курток.

– Мама, давай сухую одежду! – громко сказал Энес, а потом заметил обалдевший взгляд Марты. – Мы же запасный порт. В грозу всегда заплывает куча народу из моря, пережидают.

Из-за стойки вышла мама Энеса с подносом. Она протянула двоим мужчинам в толпе тарелочки с сардельками и горчицей.

– Стоя поедите или подождёте, пока освободится? – спросила она, показывая на единственный столик. Мужики взяли тарелки и отмахнулись, продолжив свой разговор, а теперь ещё и откусывая от сарделек. – А вас откуда принесло? – спросила Айлин, обнаружив троих детей. – Как Инга вас отпустила в такую погоду?!

Не дожидаясь ответа, она опять убежала в кухню и вернулась не одна, а вместе с Дилярой, и обе несли по пледу и по вороху одежды.

– Смотрите сами, что подойдёт! – сказала Айлин. – Быстрее переодевайтесь, а то простудитесь! А в сумках что?

– Продукты купили, – тихо ответила Марта, и Айлин покачала головой.

– В такую погоду?! – запричитала она. – Зачем так срочно? Не могли подождать, пока кончится? Ну давайте смотреть, что там ещё живо. Всё замороженное?

– Хозяйка! – позвал её кто-то из середины толпы, не видно, кто именно, и помахал над головой пустой тарой. – Ещё три кружки сюда!

– Иду! – ответила Айлин и подозвала к себе Диляру. – Пойди помоги им. Продукты положите ко мне в морозилку. Кто знает, когда вы отсюда выберетесь.

Диляра кивнула и молча пошла вперёд. Марта, Миккель и Матс поняли, что на кухню. Сама она не оборачивалась и не подавала знаков. Точно как в их первый приезд на Штурманский остров, когда она показывала гнездо чайки.

Казалось, своим видом она говорила: можете идти за мной, а можете не идти. Решать вам. Мне всё равно, как вы поступите. Около длинного сундука-морозилки Марта открыла первую сумку. Газета давно размокла, превратилась от дождя в кашу.

– Папье-маше купили? – удивилась Диляра, но всё же открыла крышку и придержала её, пока они перекладывали картошку фри, пиццу и рыбные палочки с наггетсами в огромную морозилку Айлин на громадные упаковки мороженых сарделек. Цветная капуста с морковкой, похоже, прекрасно чувствовали себя и в мокрой сумке.

В кухонную дверь просунул голову Энес.

– Всё нормально? – спросил он. – Горячий душ тоже есть, в душевой, из кухни направо. Там и переоденьтесь в сухое.

«А ты? – чуть было не вырвалось у Марты. – Ты сам промок не меньше нашего». Но она, конечно, ничего не спросила.

– Ясно! – сказала она и подтолкнула малышей в сторону душа.

Глава 49

Никогда ещё Марте не было так хорошо стоять под горячим душем, и не важно, что сухие штаны, которые она собиралась надеть, были ей длинны, и придётся подвернуть штанины два раза. Кофта с капюшоном тоже велика на три размера. Понятно, это же вещи Энеса. Миккелю с Матсом пришлось и того хуже, и Матс уже заявил, что вообще не наденет эти дурацкие вещи. Девчоночьи. Но Марта сказала, что они спаслись с корабля, потерпевшего кораблекрушение, а такие пострадавшие должны довольствоваться тем, что дают.

– Матси, мы будем с тобой довольствоваться! – сказал Миккель. Ему понравилось это слово ещё у бабушки. – Лучше уж ходи в розовом, чем совсем голый.

– Голый, голый, голый! – развеселился Матс и, хохоча, запрыгал. Наверное, уже забыл, как только что умирал от страха.

– Ну как, нормально? – спросил Энес, когда они вернулись в зал одетые.

Марта сразу заметила, что людей стало в два раза меньше, но, посмотрев в окно на маяк, удивилась, что небо всё ещё тёмно-серое. Хмурое. Но хотя бы уже не цвета баклажана, не так опасно.

– Да, большое спасибо! – ответила она. Кажется, вчера кто-то не запомнил, как её зовут. Может, это и плохой знак. Но сегодня кто-то рисковал жизнью ради неё и спас её. А это тоже немало.

Айлин собирала по всему залу пустые бокалы и кружки, которые посетители побросали где стояли, когда одновременно, как по команде, ринулись из «Кают-компании» на свои лодки.

– Всё-таки как повезло, что вы в грозу добрались до нас без приключений! – сказала Айлин, мокрой тряпкой стирая с подоконника и со стола следы от кофе и пива. Все движения у неё были быстрые, чёткие. – Не пойму только, чего вы с продуктами не поплыли прямо домой? Почему завернули к нам?

– А мы не собирались! – ответил Матс. Они с Дилярой сидели на полу у входа, в углу, где стало вдруг много места, и строили башню из лего. – У нас корабль сокрушился!

– Что?! – переспросила Айлин и замерла с тряпкой. – Вас что, прибило сюда волнами?!

Марта кивнула.

– Мотор заглох, – подтвердила она. – А грести против течения у меня не получилось.

Айлин смотрела на неё во все глаза.

– Так вам повезло в миллион раз больше, что вы вообще сумели пристать! – сказала она, помолчав. – Ой-ой-ой, прямо нехорошо становится, как подумаю…

Марта глянула на Энеса, который разговаривал у стойки с группой мужчин. Он обернулся на секунду, прищурился и покачал головой, как бы предупреждая. Марта поняла: не говорить маме Энеса, что он выплыл в грозу и помог им. Наверное, сейчас она могла бы гордиться, что её сын спас жизнь троих детей, но потом, конечно, она бы устроила ему головомойку. Мамы все одинаковые.

– А можно мне ещё и пароль от вайфая? – спросила Марта. – А то у меня мобильный Интернет кончился: ни сообщения прочитать, ни отправить. Можно войти в вашу Сеть?

– Что ж ты у Ханнеса не положила денег на телефон? – отозвался Энес от стойки.

Марта задумалась.

– Ну… – протянула она. Кто бы догадался, что в том старорежимном магазине можно платить за телефон?

Айлин засмеялась.

– Думаешь, у нас есть вайфай? – переспросила она. – Мне в телефоне Интернета хватает. Но я уж вижу, как Энес тебе кивает, вот вы с ним спелись. Он уж давно заладил, что надо провести сюда Интернет.

– Ну, ничего страшного! – улыбнулась Марта, хотя, конечно, это была неправда. – За кого я волнуюсь – так это за бабушку! Она там, наверное, с ума сходит. Но у неё-то и телефона нет.

– Ну, раз у тебя он есть, – сказал Энес, – напиши, пусть на всякий случай будет твой номер.

«Он попросил у меня телефон!» – пронеслось в голове у Марты. Но это ещё ничего не значило.

– Да нет, Инга всё понимает, она за вас не волнуется, – успокоила её Айлин, пока Марта писала номер на картонной подставке для пива. – Она же видит, что делается. Решила, наверное, что вы пережидаете в городе. Или думаешь, она видела, как вас унесло? Она была в саду?

– Она же лежит в кровати! – сказал Миккель. – Греет прострел.

– Вот видите, – кивнула Айлин. – Но всё равно, потихонечку пора собираться.

Марта тоже кивнула. Только вряд ли они доберутся до бабушки без мотора и вёсел. А ей не хочется просить Энеса снова взять их на буксир.

И тут он сказал:

– У вас дизель кончился, я смотрел. Заправил вас под завязку. Инга в следующий раз приедет – расплатится.

– Ты починил наш корабль? – удивился Матс. – Сам? – И он восхищённо уставился на Энеса.

– Ты что, плохо слышал? – сказала Диляра. – Это была моя деталька, давай сюда!

Потом они достали из морозилки пакеты, запихали их обратно в промокшие сумки и погрузились в лодку. Марта села сзади, на гребную скамью, и почувствовала, как снова заколотилось сердце. Но мотор работал. Можно не бояться.

– Ну давай, пока! – попрощался Энес, отвязав «Грозу морей» и протягивая тросик Миккелю. – Ещё увидимся!

На воде пошло движение, первые яхты потянулись обратно в море, и на этот раз у неё гораздо лучше получилось отплыть задом наперёд от причала… Мотор ровно тарахтел и успокаивал.

– Между прочим, меня зовут Марта! – крикнула Марта сквозь рокот, направляя лодку к фарватеру. Но Энес уже открывал дверь «Кают-компании».

Глава 50

Подплывая, дети издалека увидели, что у мостков их поджидает бабушка. Она стояла всё ещё скрючившись, но, может быть, чуть прямее, чем утром. И так же, как утром, она обмотала поясницу шерстяным пледом.

Бабушка не помогала внукам пришвартоваться. Так Марта поняла, что спина до сих пор болит и что бабушка не может нагибаться.

– Ну наконец-то! Если честно, я уже потихоньку начала волноваться! – приветствовала она их, когда дети выбрались на мостки и выгрузили все сумки. – Вы почему плыли с той стороны, на кой чёрт вам сдался Штурманский остров? Мы же только вчера были у Айлин!

Они пошли в дом, и по дороге Марта рассказывала, что случилось, а Миккель с Матсом всю дорогу перебивали, а потом бабушка разглядывала Марту в чересчур длинных штанах и Матса в розовой кофте.

– Да, то ещё приключение! – наконец сказала она. – Кажется, мне надо извиниться перед вами. Как я могла забыть, что там дизеля осталось кот наплакал?! Нельзя же быть такой растяпой! А всё прострел, будь он неладен! – Бабушка дошла до стола и оперлась на него. – Если бы с вами что-нибудь стряслось, я бы никогда себе не простила!

– Да, тётя бабушка, глупая ты у нас! – развёл ручонками Матс. – Но маме я не скажу. А то тебе будет головомойка.

– И в этот раз совершенно заслуженная, – ответила бабушка, качая головой. На ней всё ещё лица не было от потрясения, чего могла ей стоить простая забывчивость. – Кстати, наши вчерашние хулиганы стащили не только исландского пёсика. Резиновые сапоги у меня тоже пропали! – И бабушка посмотрела на свои кеды, которые промокли насквозь. – Как раз сегодня они бы мне пригодились…

Миккель в ужасе сморщился и уставился в пол.

– Ба, они не крали, – пробубнил он, – это не хулиганы! Это я, я был тоже растяпа! Я их надевал, когда ходил за яйцами. А потом забыл.

– В курятнике? – удивилась бабушка. Тем временем она уже разбирала сумки. – Так, скажите на милость, что вы тут накупили? Картошка фри? Я думала, картошка у вас уже вот где сидит!

– Это не картошка, это фри, скажу на милость! – объяснил Матс. – Картошка круглая, а здесь смотри – квадратные палочки!

– Да разве я против, – вздохнула бабушка. – А сапоги ты потом поставишь на место, Миккель?

– Сейчас я за ними схожу! – отозвался он.

– Я за компанию! – прибавила Марта. – Схожу к забору, попробую набрать папе. Ужин я потом приготовлю!

Бабушка улыбнулась.

– Конечно, иди на здоровье, – сказала она. – Звони. Нам тоже хочется знать, как дела у мамы.

– Передать от тебя привет? – уточнила Марта, но бабушка её, наверное, не слышала. Во всяком случае, она не ответила.

– А Матс пока побудет со мной, да, молодой человек? Ну и хорошо, один дельный помощник – мне больше и не надо.

– Да, больше не надо! – согласился Матс. – Я дельный помощник. Мы с Пятницей.

На улице в щёлочку в облаках проглядывало вечернее солнце, а от травы после дневного ливня поднимался туман. Высоко над головами детей пролетела стая скворцов, высматривая деревце вишни, чтобы его обклевать, а Марта выискивала глазами двух своих оленят. Но они, наверное, придут попозже.

– Птицы летают высоко – значит, завтра будет хорошая погода, – сказала Марта. Мама однажды ей объясняла. – Миккель, а чего ты идёшь со мной к забору? Я думала, ты в курятник за сапогами?

Миккель покачал головой.

– Марта, они вообще не в курятнике! – прошептал он. – Я же ходил к соседу, который резчик! Я их там снял. А потом он выпроводил меня домой, потому что у него были дела, и я их там забыл. Чур не ябедничать!

– Ни за что, – покачала головой Марта. – А у этого резчика может быть вайфай? Как ты думаешь, он разрешит попользоваться у него Интернетом?

Миккель задумался.

– Он вроде хороший, – рассудил он.

Так и решили.

Глава 51

Высокая просторная терраса стояла опять нараспашку, а где-то в глубине выла электропила.

– Какие классные! – заулыбалась Марта, разглядывая зверей, расставленных повсюду на полках. Она, конечно, уже сто пятьдесят лет не играла в такие игрушки и была не уверена, что они понравились бы малышам – похоже, дети больше любят пластмассовые фигурки, – но они так здорово стояли группками: вот стадо слонов, а вот свинья с поросятами, вот олени в деревянном лесу – ёлки были вырезаны точь-в-точь как на детских рисунках. Марте пришло в голову, что эти фигурки понравились бы и взрослым.

– Вы это сами всё вырезали?

Пока она разглядывала животных, вой пилы затих и к ним вышел худощавый старик в белом фартуке, с ног до головы обсыпанный опилочной мукой.

– А, это ты, привет! – обратился он к Миккелю, не отвечая на вопрос Марты. – Подружку привёл?

– Сестру! – поправил Миккель. – Она хотела узнать, можно ли зайти в ваш Интернет. У вас есть вайфай?

Мужчина коротко рассмеялся.

– А у Инги там нету, да? – спросил он. – Живёт как отшельник. Сейчас напишу пароль.

Вот теперь Марта могла спокойно писать сообщения и рассылать фотографии сколько душе угодно. Первым делом она записала голосовое сообщение маме и послала на папин номер: рассказала ей про двух оленят, про то, что она научилась сама править лодкой и что читает сейчас книгу, которую мама тоже раньше читала, и с большим удовольствием! Рассказала про бабушкин прострел, про Ханнеса и узкие лодочные причалы – не рассказала только про грозу и заглохший мотор. Пусть мама не беспокоится. «Я тебя люблю!» – сказала она в конце.

Потом она отправила папе две фотографии, которые сделал Миккель, когда они только отплывали в город – Марта у руля «Грозы морей», – и приписала: «Как классно плавать на лодке, вообще не опасно! – и спросила, как прошла операция: – Надеемся, что хорошо».

На робкий вопрос Анники, всё ли у них в порядке, может быть, всё-таки приехать за ними и забрать в город, Марта ответила, что они, пожалуй, ещё немного потерпят.

Но когда Марта собралась написать Изольде, она вдруг задумалась. Изольда послала ей фотку, на которой она летела на параплане. С подписью: «И я почему-то совсем не боялась!!!!!! Это не опасно, а жутко классно!» Марта почувствовала, что не может рассказать Изольде ничего о том, что с ними сегодня стряслось. Ни про грозу на море, ни про бесполезный мотор. Не хотелось ничего писать ни про настоящую опасность, в которой они оказались не по своей воле, ни про настоящий страх смерти. Изольда решила бы, что Марта меряется с ней приключениями, хочет её переплюнуть. На самом деле Марта легко обошлась бы без них.

Она ещё раз взглянула на фотку Изольды. «Как круто выглядит!» – написала она.

А потом выключила телефон.

– Большое спасибо! А можно ещё когда-нибудь к вам прийти?

– Приходи, конечно! – ответил резчик. – Оставь мне номер, может, я позвоню, пока вы у Инги. А вот это мой. На всякий случай. Как там вообще Инга?

Марта удивилась. Прошёл бы через поле и спросил её сам. Там, конечно, даже тропинки нет, но всё равно не два часа ходу. И он был на вид не развалина: наверное, если постарается, ещё может перелезть через забор.

– У бабушки, к сожалению, нет мобильной Сети, мой телефон не ловит, – сказала она, но всё равно написала свой номер толстым деловым карандашом на листочке, который протянул ей мастер. – А дела у неё хорошо. Правда, как раз сегодня случился прострел. Передать ей от вас привет?

Резчик задумался на минуту, хотя это был вроде бы совсем нетрудный вопрос.

– Даже не знаю, – сказал он. – А она в курсе, что вы сейчас у меня?

Марта покачала головой, а Миккель ответил:

– Она думает, что мы в курятнике!

Мастер рассмеялся.

– Тогда пока лучше обождите с приветом! – ответил он. – Кстати, ты в тот раз забыл у меня сапоги.

Миккель кивнул.

Марта медленно обходила все полки в комнате, рассматривая фигуры, и тут её телефон пикнул. Она не успела посмотреть на экран, как резчик сказал:

– Теперь у тебя тоже есть мой номер. Эсэмэску послал.

– А как вас записать? – спросила Марта.

Мастер хлопнул себя по лбу:

– Ну да, откуда же тебе меня знать! Бойсен. Кристиан Бойсен.

Марта сохранила номер и, записывая имя, сказала:

– Какие симпатичные у вас звери!

Она подумала, что у них в Гамбурге все родители – по крайней мере, её знакомые – были бы в восторге от этих фигурок. Если бы они продавались в дорогущих маленьких лавках в центре или в её районе, взрослые скупали бы этих зверей целыми фермами – в подарок для новорождённого, например. А стадо слонов, семейство львов или жирафов – на годик, на день рождения. Но кто будет покупать эти игрушки здесь? Сюда небось никто и не заходит.

– А покупателей у вас хватает? – осторожно спросила Марта. – В смысле Зоммербю – это такая даль…

Седой Бойсен кивнул.

– Недавно с твоим братом как раз поговорили об этом, – сказал он. – Нет, не думаю, что я с этими зверями разбогатею!

Но у Марты в голове уже сложился план. Главное, чтобы он врубился – но ему же не двести лет, и он живёт не на отшибе и не в каменном веке!

– В Интернете! – выпалила она. – Бывают сайты, где можно продавать всякие самоделки! Спорим на что угодно – ваши фигурки там мигом раскупят!

Резчик смотрел на неё не говоря ни слова, и вдруг до Марты дошло, что он, наверное, совсем не в курсе и понятия не имеет, о чём она говорит, а может быть, даже боится. Всё-таки он человек старый! Бывает, старики читают электронную почту, сами пишут имейлы – но стоит им показать в Интернете что-то ещё, как они говорят: всё это ерунда, без которой они прекрасно обойдутся!

– Сейчас я вам объясню! – оживилась Марта. – Давайте так: я буду вам помогать продавать поделки на разных сайтах, а вы за это разрешите пользоваться у вас Интернетом, идёт? Это совсем не трудно! Могу прямо сейчас показать.

Мастер всё так же неподвижно смотрел на неё, а потом лицо его медленно расплылось в широкой улыбке, по-настоящему до ушей – хоть завязочки пришей, шире не получалось, и тогда он рассмеялся и так хохотал, что ему пришлось достать большой мятый платок и утирать слёзы.

– Детка, это так мило с твоей стороны, что ты мне хочешь помочь! – сказал он наконец, звучно сморкаясь в тот же самый платок. Ну и деревенщина, совсем не умеет себя вести. – Только, по-моему… – он не договорил, потому что на него опять нашёл приступ смеха.

Миккель испуганно вытаращился, потом сказал:

– Марта правда умеет! Она не обманывает!

Тогда резчик успокоился и пришёл в себя.

– Подумаю над вашим предложением, – ответил он. – Честно. Но Инга-то вас, поди, заждалась?

Миккель взял в каждую руку по сапогу, а Марта ещё раз поблагодарила за Интернет.

Больше всего ей хотелось спросить у него, почему не надо передавать привет бабушке и почему от бабушкиного дома нет тропинки в деревню, в их Зоммербю. Может, получится спросить в другой раз.

– Приходите ещё! – покричал им вслед Бойсен.

А потом опять завыла пила.

Глава 52

Этим вечером ужин получился просто объедение – картошка фри! Кетчупа и майонеза к ней не было, рыбные палочки жарить тоже не стали, зато нашлась томатная паста, и бабушка смешала её с водой и яблочным муссом – вышло не хуже!

– С вами чего только не отведаешь! – сказала бабушка. – Конечно, я больше люблю нормальную картошку, но и ваша фря вполне себе очень вкусная.

Марта с трудом могла поверить, что бабушка никогда раньше не пробовала картошку фри: неужели она не покупала её в мамином детстве?! Но приятно, что она так сказала, хоть бы и понарошку.

На чердаке Марта опять читала мальчишкам про маленькую Бабу-Ягу, у которой то и дело случались всякие неприятности, потому что она была добрая и хорошая. Конечно, это была очень старая сказка про стародавние времена. Сейчас уже не найти бедных малышек, которые продавали бы на рынке цветы из бумаги.

«Ах, – вздохнула девочка, – летом никто не покупает мои бумажные цветы! Мама опять расплачется. Если вечером я не принесу денег, она не сможет купить нам хлеба. У меня ведь ещё семеро братьев и сестёр. А папа умер прошлой зимой. Вот мы и делаем цветы из бумаги. Только они сейчас никому не нравятся».

– Не читай больше! – попросил Матс. – Не надо про грустное!

– Матси, это же просто сказка! – сказала Марта.

А сама подумала, что в книжке есть что-то от их новой реальности. Не отвези они бабушкино варенье в магазин Ханнеса, бабушка тоже не смогла бы купить хлеба. И точно так же, как никто не хотел покупать бумажные цветы у малышки, никто в Зоммербю не покупает деревянных зверей. Это, конечно, сказка, но кое-что в ней как в настоящей жизни.

– Спорим, сейчас ей на помощь придёт маленькая Баба-Яга? – сказал Миккель. – Это просто такая сказка, Матс, ты же знаешь! Там всё будет хорошо. Марта, ей ведьма поможет?

И Марта прочитала, как добрая ведьма заколдовала девочкины цветы, и они дивно запахли, и как все вдруг сбежались покупать бумажные цветы с удивительным ароматом, а Матс кивал и кивал.

– Вот видишь! – довольно протянул Миккель. – Вечно ты сразу жаловаться!

– Я вообще сплю, – сказал Матс.

Потом Марта села у окна и стала смотреть на поле, где в красноватом свете неспешно и довольно паслись коровы – как будто не было ни грозы, ни шторма, ни ливня. Коровы соглашались на любую погоду, для них все дни были одинаковые, и пока на пастбище хватало травы, которую можно щипать и пережёвывать, прогоняя по семи жвачным желудкам, в жизни у них всё было нормально. И Марта подумала, что нигде на свете не может быть такого волшебно-спокойного вечера, как сейчас у неё, это точно. Она открыла книгу, чтобы узнать, как продвигалась история с Дезире. Она очень надеялась, что с тем человеком в повозке, по фамилии Бернадотт, у неё что-нибудь сложится. Миккель прав, это же книжка, а в них всё бывает хорошо. Но иногда они всё равно похожи на настоящую жизнь.

Глава 53

На следующее утро над водой висел туман, и яхты с пароходами только угадывались в молочной мгле.

Гудели низкими голосами ревуны и пароходные сирены, иногда совсем рядом раздавался сигнальный бас.

Но бабушке стало получше, поэтому с раннего утра она собирала ягоды. Конечно, после вчерашней бури ягоды набрали воды, и на варенье многие не годились.

Миккель с Матсом сделали бантик из газеты, привязали на верёвочку и стали играть с Тигрой: шуршали по полу, бегали с бумажкой или вертели ею в воздухе. Тигра охотился на бумажку как хищный зверь – гонялся, рычал и старался её придушить. Это бабушка придумала так поиграть с котом.

– Он подумает, что это мышь, – сказала она.

Матс сначала покачал головой, с сомнением посмотрел на кота и сказал:

– Вот глупый.

Но теперь он пищал от восторга, когда Тигра хватал бумажку и яростно рвал зубами газетную мышь.

А так как все были заняты своим делом, то на первых порах не заметили ни моторную лодку, которая постепенно выплыла из тумана и причалила к мосткам, как два дня назад, ни человека в сером костюме. Поэтому перед бабушкой он предстал внезапно.

– Только не стреляйте, пожалуйста! – сказал он и с улыбкой поднял руки вверх, как в кино. – Помню-помню, вы говорили!

– А чего тогда заявились? – сердито отозвалась бабушка, швыряя в миску пригоршню крыжовника. – Что вы тут забыли? – И она обтёрла руки о фартук.

– Я просто подумал, что вы сами могли передумать! – сказал гость. – Прошло несколько дней, у вас было время, взвесили обстоятельства. Бывают такие предложения, которые нужно хорошенько обдумать: человек сначала отказывается – а потом соглашается. Может быть, вы не поняли, что я имел в виду под семизначной суммой? Мой клиент полагает, цена может быть порядка двух миллионов. Вместе с лужайкой.

– С выгоном, – поправила бабушка. – Я знаю, что означает семизначная сумма, так и передайте вашему клиенту, – она произнесла последнее слово так, как будто это было ругательство, – и от меня горячий привет. И больше пусть он таких попыток не делает. Всё.

И бабушка решительно махнула на него, как будто отгоняла стадо гусей. Но человек в костюме совсем не обиделся. Он только сказал:

– Очень жаль! Но предложение останется в силе. На случай, если вы всё-таки одумаетесь. Кто знает. Вы ведь тут без людей, без связи! Как вам не страшно? Медвежий угол! Удивляюсь, что к вам ещё никто не залез. Это же как дважды два…

Он сделал прощальный жест и пошёл к своей лодке. Марта смотрела ему вслед.

– Два миллиона! – повторила она, пристально глядя бабушке в спину. – Два миллиона, ба! И ты не хочешь даже подумать?

Бабушка обернулась так резко, что Марта испугалась, не будет ли у неё второго прострела.

– Чего именно я не хочу? – громко переспросила она. – В том-то и дело. А что касается тебя – неудивительно. Яблочко от яблоньки. Деньги, деньги, деньги! Как ты думаешь, что такое я могу сделать на миллион, чтобы радоваться жизни больше, чем здесь, у себя дома?

На два миллиона, подумала Марта.

– Ты могла бы поехать куда-нибудь, – осторожно предложила она. – Куда-нибудь, где очень приятно, в дорогой круиз. В Таиланд. – И тут она вспомнила, куда ездила Изольда. – На Мальдивы.

– Спасибо, не надо, – отрезала бабушка. – Да, понимаю, сосед спать не даёт – больно хорошо живёт! Что за бред! Только дураки думают, что за тридевять земель всегда лучше, чем дома! Ты просто молодая ещё, не поймёшь.

Марта вспомнила, как ей всегда нравилось ездить в отпуск, далеко-далеко, где всегда жарко и солнце, какое это классное чувство, что ты не дома, а в таком месте, где все живут по-другому. Но вслух она этого решила не говорить.

– Машину купишь, – сказала Марта. – Какую-нибудь дорогую, с откидным верхом. Например.

Но тут же сама поняла, что сморозила глупость. Их бабушке – кабриолет! До её дома даже улицы нет.

– Вы меня отсюда не выкурите, – угрюмо сказала бабушка. – Отсюда меня можно только вынести вперёд ногами! Можешь передать своему дражайшему папе ещё раз, если это его рук дело! Горячий ему привет от меня!

Можно подумать, что папа как-то связан с мужиком в сером костюме. Но лучше не возражать, подумала Марта. Бабушка и так разозлилась.

– Деньги, деточка, – сказала бабушка, обрывая крыжовник в таком бешеном темпе, что Марте стало жалко бедный трясущийся куст, – деньги – это отлично. Это очень нужная вещь. Без денег не проживёшь, и точка. Но даже за семизначную сумму, – она усмехнулась, – я не куплю себе такую жизнь. Такую, как у меня здесь. Вот и подумай! – И она, к счастью, продолжила собирать крыжовник.

Она уже старая, подумала Марта. Старики не любят перемен.

От мостков послышался звук мотора и отплывающей лодки.

Она не спеша поплелась к мальчишкам (не оставаться же около бабушки, пока та возмущается) и у мостков увидела Матса. Он замер, провожая взглядом лодку.

– Индеец опять приплывал! – сказал он. – У него индейская лодка сломалась, наверное.

Марта посмеялась. Нельзя смотреть столько мультиков про индейцев! Особенно про Якари. Может, она читает ему слишком много сказок? Чего доброго, он будет каждую женщину считать ведьмой.

Глава 54

Когда человек на моторке исчез в тумане, бабушка понесла крыжовник на кухню.

– Кто со мной к Ханнесу? – крикнула она в сад.

– Мы же только вчера там были! – сказала Марта.

Бабушка бросила кошелёк в застиранную тряпичную сумку времён царя Гороха.

– Да, вы купили много прекрасных картофельных палочек, – ответила она, и можно было не сомневаться – она чуть-чуть улыбалась, – но вы забыли кое-что важное. Угадай что?

«А я-то думала, мы ей наконец угодили и сделали всё как следует», – подумала Марта.

– Понятия не имею! – сказала она.

– А на завтрак тоже будете жарить картошку? – спросила бабушка. – Что у нас с хлебом?

– Ой, чёрт! – ужаснулась Марта и хлопнула себя по лбу. В списке, который давала бабушка, точно был хлеб, она помнила как сейчас. Но они забыли его купить. Тут она вспомнила заодно, что на телефоне нет Интернета и что Энес говорил, у Ханнеса можно положить деньги на телефон.

– Ба, ты можешь не ехать! – сказала Марта. – Я одна сплаваю. Мне всё равно надо кое-что купить в городе.

Но бабушка уже вышла из кухни и поворачивала ключ в замке.

– Ладно, не суетись, – ответила она. – Я ещё в аптеку зайду. Надо мазь для спины купить. Знаешь, я тоже люблю иногда выйти в люди, посмотреть большой мир.

– Понятно, – кивнула Марта. Она не стала говорить, что городок на той стороне что угодно, только не большой мир. – Матс! Миккель! Поедем к Ханнесу!

Где-то за сараем слышались крики и хохот мальчишек, потом они примчались с босыми ногами.

– Дашь мне тоже порулить, ладно? – попросил Миккель.

«Интересно, если бы мальчишки не захотели плыть с нами, бабушка, наверное, оставила бы их дома одних, запросто. Счастье, что мама в Нью-Йорке и не догадывается, что тут происходит. А то бы она точно разволновалась и не так скоро поправилась».

Когда бабушка пришвартовала «Грозу морей» среди бесчисленных яхт, в городке было пасмурно и очень тихо. Туман поглощал все звуки, доносившиеся с воды, и слышно было только, как ветер гуляет в вантах. В порту и на булыжной улице сновало гораздо меньше туристов, чем накануне.

Звякнул дверной колокольчик, и Ханнес рассмеялся, увидев троих детей.

– Опять двадцать пять! Соскучились? – сказал он. Потом он заметил бабушку. – Ну что, Инга, как твой прострел? Неужто твои старательные помощники забыли что-то купить – быть того не может!

– Помощники у меня ничего не забыли! – ответила бабушка. – Но дай мне, пожалуйста, три свежих круглых. Знаешь, какой хлеб я люблю, если он есть.

Ханнес достал из корзины на полке три тяжёлых чёрных каравая.

– Прошу! – сказал он. – Кстати, меня ещё двое спрашивали насчёт гусей, Инга, на Мартинов день. Найдётся у тебя ещё два? Много их там бегает?

Бабушка замерла, как будто пересчитывала в уме, сколько у неё гусей.

– Двух могу дать! – сказала она. – Но если ещё кто будет спрашивать, Ханнес, то больше не надо – хорошенького понемножку, – и она положила на прилавок деньги за хлеб.

– А мне, пожалуйста, карточку предоплаты, чтоб за телефон заплатить! – сказала Марта и назвала сумму.

– Тогда уж, мадемуазель, не дадите ли сразу ваш номер? – попросил Ханнес. – Если что срочное, буду тебе звонить, мало ли. Чтобы не тащиться специально к вам на ту сторону.

Марта не сказала, что ей, чтобы поймать Сеть, тоже всегда приходится специально тащиться через всё поле.

– Тащиться?! А тебе что, трудно?! – рассердилась бабушка. – Давно бы сказал, Ханнес! Я от тебя никогда и не требовала!

– Нет, ничего страшного, к тому же это бывает редко! – успокоил её Ханнес. – И ты же знаешь, Инга: ради тебя я это сделаю с удовольствием! И не я один! – Он оглядел детей и спросил: – Надеюсь, вы знаете, чем мы тут все обязаны вашей бабушке, да? За это я с удовольствием сяду в лодочку-старушку и сплаваю на ту сторону!

– Помолчи, Ханнес! – отрезала бабушка. – Поговорил – и хватит.

Марте, конечно, хотелось спросить, чем Ханнес обязан бабушке, и не он один, а все в городке, но раз бабушка против, надо ещё подождать. Да. Но потом она это выяснит.

– Мы собирались в аптеку! – заторопилась бабушка. – Здесь ещё кому-нибудь что-то надо?

– Кажется, ты можешь ещё купить нам мороженое, тётя ба! – сказал Матс. – По-моему, если хочешь. Только, конечно, маленькое, а то будет вредно.

Бабушка посмотрела на Матса, потом на Миккеля и наконец на Марту.

– Наверное, я плохая бабушка, – она вздохнула. – Сама не вспомнила про мороженое, хотя Марлена тоже всегда просила. Открой-ка нам, Ханнес, морозилку.

– Ты не плохая бабушка, ба, – сказал Миккель и погладил бабушку по плечу. – У тебя здорово.

– Ещё бы! – сказала бабушка, и если бы Марта могла поверить, что такая пожилая женщина не разучилась стесняться, она бы подумала, что бабушка чуть смутилась.

Глава 55

Туман рассеялся, когда они подплывали к своему берегу, выступающему в бухту узкой полоской. Как всё изменилось на ярком солнце! И снова по воде заскользили белые паруса, и сейчас опять набегут туристы!

Марта первая выскочила из лодки. Понесла сумку с хлебом. Матс и Миккель сразу убежали играть за сарай, и не успела Марта дойти до дома, как услышала хохот Матса.

– Ба? – крикнула Марта в сторону мостков, где бабушка швартовала лодку. «Я бы тоже могла не хуже», – подумала Марта, и снова в груди разлилось счастливое чувство. – Ключи у тебя?

Потом она это увидела. Он просто валялся, и она чуть не наступила на него, чуть не споткнулась. Он лежал у двери, на пороге, до блеска отполированном за долгую жизнь старого дома, – раскинув в стороны руки и ноги, в красной жилетке нараспашку, на которой не хватало пуговицы. А выше туловища ничего не было. Ткань была изодрана в клочья, и нитки торчали пучками – видно, оторвать голову было непросто.

– Шрёдерсон! – прошептала Марта. Она поставила сумку с хлебом на землю и встала на колени. Потом подняла бедного Шрёдерсона и уставилась на его страшную шею, из которой лезла набивка. Перед глазами встала картина, как утром Тигра терзал бумажную мышь. Такое нельзя показывать Матсу.

Он уже почти неразлучно ходил с Пятницей под мышкой, а про Шрёдерсона вроде забыл. Но стоит ему увидеть бедного пса в таком виде…

– Мать честная, исландская собака! – сказала бабушка, подходя к Марте и звеня связкой ключей. – Где ты её нашла? И куда дела голову?

– Я – никуда! – ответила Марта. – Это Тигра! Я сразу так и подумала, когда Шрёдерсон только пропал и его не было на том камне!

– Тигра? – удивилась бабушка, наморщив лоб, и тут из-за угла на всех парах выбежал Миккель, обнимая одной рукой старый продавленный мяч.

– Ба? – крикнул он. – Можно мы с Матсом… – Тут он остановился и замер как вкопанный. – Ой, – шёпотом сказал Миккель. – Ого.

Марта очень хотела спрятать Шрёдерсона за спину. Но не успела.

– Не дай тебе бог протрепаться Матсу! – сказала она с нажимом. – Помяни моё слово! Не дай бог. А всё проклятый кот!

– Тигра?! Это не он! – горячо заспорил Миккель, не сводя глаз с бедного измученного пса. – Тигра бы никогда! Тигра добрый!

– Ха. Ха. Ха, – отозвалась Марта и ушла в кухонную полутьму. – Как ты думаешь, ба, куда бы нам пока спрятать Шрёдерсона? Может, голова тоже потом найдётся. Может, её можно будет пришить.

Бабушка убрала три каравая в кладовку.

– Дай мне, – сказала она. – Да уж, малышу такое видеть не обязательно. – И она улыбнулась Миккелю. – Миккель, это у нас будет секрет. А то, сам понимаешь, Матс ужасно расстроится. Клянись, что не проболтаешься.

Миккель поднял правую руку в суровом жесте.

– Я клянусь, ба! – сказал он.

– Вот и ладно, – сказала бабушка. – А вы не хотите с Матсом пойти покормить гусей, а?

Глаза у Миккеля загорелись.

– Хотим, ба, пожалуйста! – сказал он. – А то всё время куры!

– Нет, нам гусей надо откормить, – протянула бабушка. – Пошли, покажу тебе, где у меня овёс. Откормим их пожирнее. А то ещё покупатели мои разозлятся. Что ты думаешь – пойдут тогда на Мартинов день в следующем году в супермаркет, там тоже бывают гуси. – И она опять загремела ключами.

Но Миккель остался на месте, уставившись на неё.

– Ты же их не убьёшь, ба? – умоляюще сказа он. – Ты просто так говоришь?

– Городские вы мои, – бабушка покачала головой. – А как ты думаешь, как мне зарабатывать по-другому? И ещё: как ты думаешь, из чего были куриные наггетсы, которые ты вчера уплетал?

– Так нельзя, бабушка, нет! – сказал Миккель. Похоже, он собирался расплакаться. – Нельзя мучить животных!

– Ладно, пока мы их лучше угостим как следует, – ласково сказала бабушка. – Так ты пойдёшь к ним или не пойдёшь?

И Миккель медленно поплёлся за ней в сарай.

«Бедный Миккель, – подумала Марта. Больше он, наверное, наггетсы есть не будет. – И бедный Матс. Может, я отыщу где-нибудь голову Шрёдерсона».

Глава 56

Вечером, когда бабушка вышла звать мальчишек ужинать, начался скандал. Марта сидела на чердаке и радовалась, что Дезире всё-таки выйдет замуж за генерала Жан-Батиста Бернадотта. Прошло некоторое время, пока они влюбились друг в друга по-настоящему. Иногда такие вещи требуют времени.

Поэтому её не волновало ни что происходит в кухне, ни что тем временем происходит на улице. Но потом она услышала, как громко ругается бабушка.

– Нет, похоже, вы уже вконец спятили! – сердито кричала она, и Марта бросилась к окну.

Что-то с мальчишками? Матс всё-таки свалился в воду? Она вообще перестала за ним следить – просто отпускала играть на улицу, как будто их вытянутый полуостров был безопасным местом для четырёхлетки. А место было опасное!

Случись что с Матсом, виновата будет она. На бабушку вообще нельзя полагаться. Она, кажется, понятия не имеет, как следить за детьми, как вообще о них заботиться.

Потом Марта увидела, что с Матсом всё в порядке – и у неё гора спала с плеч. С Матсом всё в порядке, с Миккелем тоже, хотя, может, с ними обоими что-то и не в порядке. Как ни крути, раз гуси спокойно гуляют прямо у берега, гогочут и щиплют траву – значит, кто-то выпустил их из загона. Не сами же они открыли дверцу.

– Вы что творите?! – кричала бабушка, отгоняя гусей от воды и направляя обратно в загон. Гуси почему-то заволновались, загоготали громче и в самом деле пустились в обратный путь – может быть, потому, что хорошо знали бабушку, или потому, что родной загон всё-таки нравится им больше, чем большой неизвестный мир.

– Их бы сейчас и след простыл! Гуси – они же водоплавающие! Вы в курсе? Ещё пять минут – и первый спустился бы на воду, а за ним и все остальные. Вы о чём вообще думали?!

Она продолжала махать руками и кричать «Кыш! Кыш!», а гуси тем временем досыта нагулялись на просторе – а может быть, их напугало количество яхт на воде. Во всяком случае, сейчас они спокойно шагали домой гуськом.

Бабушка сразу заперла за ними дверцу в проволочной сетке.

– Так! – сказала она, повернувшись к мальчикам. – А теперь объясните мне прямым текстом! Что это было? Вы что, не поняли, что когда покормите гусей, потом надо всегда как следует запирать дверь? Как можно быть такими рассеянными!

Марта, конечно, понимала, что рассеянность тут ни при чём.

– Ну и пускай бы сбежали! – громко и сердито ответил Матс. – На свою свободу! Чтобы ты их не убивала!

– Нет, вы совсем рехнулись! – всплеснула руками бабушка.

– Бабушка, давай их отпустим, пусть плывут и радуются жизни! – взмолился Миккель. – Ты ведь тоже не хочешь, чтобы тебя откормили, а потом зарезали, как свинью!

Глядя на него, бабушка задумалась.

– Да уж, – сказала она. – Не хочу. – И вздохнула. – Но я же не гусь. И мне надо откуда-то брать деньги, особенно теперь, когда нужно кормить ещё три рта. Как ты думаешь?

– Деньги, деньги, деньги твои! – возмутился Матс, уперев руки в бока. – На них не купишь семизначную жизнь! Сама же говорила. А что такое «семизначная»?

Стоя на чердаке у окна, Марта вдруг почувствовала, как сильно она любит обоих младших братьев. Конечно, они ещё маленькие и глупые и не очень-то разбираются в жизни. Но они хотят, чтобы всем было хорошо, и животным и людям, и ради этого – если так надо – они могли пойти даже на скандал с бабушкой.

«Я буду о вас заботиться», – подумала Марта.

– Давайте-ка в дом, оба! – сказала бабушка. Марта удивлённо отметила, что у бабушки был уже не такой рассерженный голос. – После поговорим. А то, чего доброго, придётся ещё привязывать вас, чтобы не вытворяли ничего подобного.

Вечер заканчивался, красное небо на горизонте обещало хорошую погоду на завтра, и, стоя у своего окна, Марта пыталась понять, хочет ли она в принципе дочитывать эту книгу. Жан-Батист стал королём Швеции – сюрприз, конечно, – но Дезире была совершенно несчастна в этой холодной стране.

А ведь обычно считается, что быть королевой хорошо, подумала Марта.

Матс опять заснул, пока читали «Маленькую Бабу-Ягу», но Миккель клянчил у Марты, чтобы она почитала дальше. Хотя у самого глаза слипались.

– Завтра, – уговорила его Марта, а когда закрыла книгу, то с удивлением поняла, что она с нетерпением ждёт, чтобы наступило завтра.

Она даже не сбегала перед сном к забору – позвонить или отправить сообщение. До завтра подождёт, не горит.

Глава 57

Когда ночь сгустилась почти до черноты, по воде бесшумно заскользило каноэ. Месяц ушёл за облако, но звёзд хватало, чтобы опознать узкий мыс и мостки, а за непроходимым лесом ромашек, золотых шаров, мальвы и ветреницы разглядеть спящий дом. Маяк в устье бухты посылал световой сигнал, как каждую ночь последние сто лет, хотя нигде поблизости уже не было ночных судов, и человек на каноэ спокойно грёб. Он не торопился.

Бесшумно привязав лодку, он подождал, но из дома тоже не доносилось ни звука. Он здесь уже не в первый раз, но сегодня хотел быть поосторожнее. Сегодня ночью он не планировал углубляться в сад. Он с ужасом вспомнил, как заходил туда в первую ночь и как вдруг загоготали гуси. Настоящую тревогу подняли. Как он тогда испугался! Второй раз рисковать не хотелось – гуси могли разбудить кого-нибудь. Человек огляделся. Нельзя отходить слишком далеко от мостков. Как бы напугать упрямую старуху пострашнее? Ведьма старая!

Он достал из лодки весло и крепко сжал его обеими руками. Размахнулся посильнее, и сам удивился, как быстро пошло: ать-два, лево-право, аты-баты, ать-два – и вот уже все мальвы, ромашки и золотые шары лежат перемолотые, как будто по берегу прошёлся комбайн. Осталась ветреница – ать-два, ать-два и её! Человек довольно оглядел полное разорение – результат таких малых его усилий. Растения лежали на земле с оторванными головками, переломанными стеблями и побитыми листьями, только один кустик ещё держался. И он размахнулся посильнее ещё раз.

Теперь в саду ничего не цвело, все цветы умерли. Если старая карга не поймёт и этого знака, придётся сунуться к ней в сарай, а то и в дом. Но наверняка хватит и цветочков. Если ей настолько важно жить тут, что не выманишь и за два миллиона, то уничтоженный сад больно по ней ударит. И вообще – не пора ли ей уже потихоньку начать беспокоиться? Паниковать? Он так просто не сдастся. Мужчина скользнул обратно в каноэ. Когда он доплыл до противоположного берега, небо на горизонте как раз порозовело. Она, конечно, подпишет. Он всегда добивался чего хотел.

Марта проснулась оттого, что бабушка трясла Миккеля за плечо.

– Это что за безобразие?! – сердилась она. – Бессовестный баловник!

Миккель не сразу вынырнул из своих снов, ему нужно было время.

– Чего? – промямлил он.

– Это ты наделал?! – Бабушка была вне себя от ярости. – Чего, он спрашивает! Сначала гусей выпустили, а теперь вот это! Потому что за гусей я тебя отругала?! Тебя небось дома никогда не ругают, а? Похоже, Марлена вас избаловала дальше ехать некуда!

Но когда Марта посмотрела на бабушку, она увидела по её глазам, что та не столько сердится, сколько ужасно расстроилась. Господи, что же такого мог натворить Миккель? Причём среди ночи? Марта бросилась к окну. Сзади зашлёпали босые пятки Миккеля.

– Не может быть! – прошептала она.

Стояло лучшее в мире утро, солнце сияло, а облака на ярко-голубом небе белели пушистыми комочками, как на открытке. Первые яхты уже выплыли к морю, а рыбаки в порту выгружали ночной улов. Утро как в детской книжке с картинками или как в кино – в том месте фильма, когда влюблённые вот-вот поцелуются и будет всё хорошо.

Но тут всё оказалось очень плохо. От мостков до самого дома были переломаны все цветы, на земле лежали порубленные стебли и листья, и головки уже начинали вянуть.

– Конечно, это не Миккель! – воскликнула Марта, прижимая к себе испуганного брата.

Бабушка подошла к ним и тоже стояла теперь позади них у окна.

– Думаешь, не он? – Голос у неё был всё-таки неуверенный. – А кто тогда? Тут ведь кроме нас и нет никого! Вчера – гуси, сегодня вот… – И бабушка подошла к лестнице. – Кто-то же это сделал! – сказала она и спустилась вниз.

– Миккель! – шепнула Марта. Она видела, что он вот-вот расплачется. Пока бабушка была на чердаке, он держался изо всех сил. Но теперь силы кончились. – Миккель, она просто очень расстроилась! А ещё испугалась, понимаешь? Ты просто первый попался ей на глаза! Мы сейчас пойдём и дадим честное слово, что это не ты! На самом деле она и сама так не думает!

Миккель отвернулся, плечи у него вздрагивали – так сильно он всхлипывал. А чтобы Марта не заметила, он всё время от неё отворачивался.

– Ба… бушка… дура! – по частям выдавил он. Но из-за плача слов было почти не разобрать.

– Так, давай сейчас оденемся и пойдём завтракать, – сказала Марта. – А потом бабушка перед тобой извинится. Обязательно, Миккель! Я же говорю – просто она дико расстроилась.

Миккель ничего не ответил, но полез за Мартой вниз по ступенькам, чтобы умыться. Ей так хотелось обнять его покрепче и пожалеть, но сейчас этого делать было нельзя. А то бы Миккель ещё больше расплакался. Он ведь делает вид, что ему всё нипочём. Стойкий Миккель. А ей приходится делать вид, что она ему верит.

Глава 58

Завтрак был накрыт как и каждое утро, в окошко светило солнце, но атмосфера в кухне стояла мрачная. С одной стороны стола сидела бабушка и молча подписывала этикетки для банок с вареньем, с другой стороны – только Марта и Матс. Марта ждала, когда же из ванной вернётся Миккель, и думала, как нарушить ужасное молчание, но так, чтобы бабушка опять не рассердилась.

А Матс об этом совсем не думал.

– Тётя бабушка, ты дура! – заявил он. Но всё-таки не решился у неё на глазах есть варенье из всех банок ложкой, просто так, без хлеба. – Зачем ты отругала Миккеля? Это нечестно! Нехорошо!

Бабушка подняла взгляд от своих бумажек. И то ли Марте показалось, то ли бабушка на самом деле обрадовалась, что кто-то наконец заговорил?

– А называть бабушку дурой, по-твоему, хорошо? – сказала она. – Очень плохо! – Но голос у неё был не очень сердитый.

– Я только потому назвал, что ты была дура! – возмутился Миккель. – А так я никогда!

Марта решила, что теперь настала пора и ей поучаствовать.

– Я тоже думаю, что это не Миккель, ба, – осторожно высказалась она. – Ты просто пока не очень хорошо его знаешь, а он так любит животных, он вообще никому не может причинить зла – ни зверям, ни растениям! Я тоже не знаю, кто это сделал, но это точно не Миккель!

И если честно, теперь надо ей сказать, что она должна перед ним извиниться, подумала Марта. Хотя, конечно, бабушка и сама должна сообразить.

– А как гусей выпускать – это Миккель, – сказала бабушка, и голос её в самом деле прозвучал неуверенно. – И потом он на меня рассердился…

– Он же не сделал гусям ничего плохого! – продолжала Марта. – Он просто хотел им помочь! А с цветами совсем другое дело!

Бабушка посмотрела ей в глаза.

– Может, и так, – пробормотала она.

– Это те дураки были! – сказал Матс с набитым ртом. – Я говорю «дураки», но про них можно! Хулиганцы дураки, помнишь, тётя ба? Это они сделали! Дошло?

Бабушка задумалась.

– Которые лазили в мой сарай? Возможно, – кивнула она. – Значит, я должна извиниться перед вашим братом, верно? – И она вышла в коридор. – Миккель! – позвала она. – Миккель, идём завтракать! Я хочу извиниться!

Но из ванной никто не ответил.

Миккель сердито шагал по выгону. Приятное это чувство, когда грусть кончается и на её место приходит сердитость. Сердиться уже не так грустно, как просто грустить.

– Ух, какая она ужасная! И несправедливая! Так нечестно! – бурчал он по дороге. Коровы махнули головой в его сторону, взглянули и снова опустили головы.

У такой ужасной нечестной бабушки Миккель и не подумает оставаться. Он даже завтракать не захотел с той, которая думает, что он поломал все цветы, и обвинила его, даже не выслушав. И он никогда больше не будет собирать ей ягоды для её дурацкого варенья. Пусть поищет себе другого мальчика, и пусть он ей собирает ягоды! Миккель уж точно больше не собирается быть таким мальчиком.

Уходя от бабушки, Миккель понятия не имел, куда пойти. Он только знал, что не хочет у неё оставаться. Но в деревне Зоммербю он же не дома, и дом был так далеко! Тут у него нет никого, к кому можно попроситься жить. Мама в больнице в Америке, и папа тоже у неё, и квартира в Гамбурге заперта.

Но есть же Анника! Надо позвонить Аннике, тогда она приедет и заберёт его. Она же им обещала!

Миккель перелез через забор. Сейчас он пойдёт к тому мастеру-вырезальщику и от него позвонит. В Интернете можно найти телефоны всех людей, вот так он и сделает. И будет жить у Анники, и всё ей расскажет, и тогда бабушке будет стыдно! Тогда все люди узнают, какая она нечестная. Так ей и надо.

Глава 59

– Вот это да! – удивился Кристиан Бойсен, когда Миккель, пройдя весь первый этаж, заглянул в дверь его маленькой мастерской. – Опять решил меня навестить? С утра пораньше? – Он выключил электропилу, и наступила тишина.

– Мне надо от тебя позвонить! – сказал Миккель. – А то у меня телефона нет.

– Конечно, пожалуйста! – кивнул господин Бойсен и обтёр руки от опилочной пыли. – У вас случилось что? У твоей сестры вроде был телефон? Тебя бабушка послала?

Миккель покачал головой.

– Кому хочешь позвонить? – спросил мастер, протягивая Миккелю телефон. – Родителям?

Миккель опять покачал головой. Конечно, больше всего ему сейчас хотелось поговорить с мамой и папой – гораздо больше, чем с Анникой. Он бы рассказал им, как ужасно с ним обошлась бабушка, и они бы его пожалели. Но так нельзя поступить. Помочь родители сейчас всё равно не смогут, а волновать их нехорошо. Вдруг мама от этого ещё дольше не поправится.

– Я буду звонить Аннике, – сказал Миккель.

Господин Бойсен вдумчиво кивнул.

– Анника – это твоя подружка?

– Нет, мамина, – сказал Миккель и взял телефон. – Только я номер не знаю.

– Но фамилию-то её знаешь? – спросил мастер. – Тогда давай телефон обратно. Сейчас посмотрим – может, разыщем номер.

Он что-то набрал на телефоне, и Миккель три раза повторил фамилию Анники, а мастер сказал, что пробует написать её то так, то эдак. Но потом он опустил телефон.

– Ничего не нашлось, очень жаль, – сказал он. – Понимаешь, некоторые люди не соглашаются давать свой номер. И тогда их нет в телефонном справочнике.

Миккель смотрел на него большими глазами. А потом по его щеке медленно покатилась слеза.

Господин Бойсен протянул было руку, чтобы погладить Миккеля по голове, но потом быстро убрал её.

– Тебе обязательно нужно дозвониться до Анники? – спросил он. – Я думаю, сейчас мы с тобой устроимся поудобней на лавочке, и ты расскажешь мне по порядку, что там у вас стряслось.

Миккель втянул сопли в нос, хотя дома никогда так не делал – но здесь у него не было платка. И медленно вытер кулаками глаза.

А потом они сели рядом на лавочку, которая стояла на улице перед дверью, и мастер не торопил Миккеля, а спокойно ждал, пока тот успокоится и сможет рассказывать уверенным твёрдым голосом.

– Она думает, что я сломал все её цветы! – сказал Миккель.

И он рассказал ему всю историю от начала и до конца, хотя, может, и не по порядку, потому что ему всю дорогу приходило в голову что-то новое и тоже важное, но мастер всё время кивал и слушал. Миккель рассказывал про гусей, про цветы и даже про то, что Тигра оторвал голову Шрёдерсону. Хоть это и никак не было связано со всем остальным. А ещё про то, что на их берег заплывали какие-то подростки.

– Хулиганские! – сказал он. – И это, наверное, они переломали цветы. А бабушка меня ругала нечестно, нечестно, и всё тут! И я у неё не останусь! – И голос у него опять задрожал.

– Ох уж эта Инга! – покачал головой господин Бойсен. – Ты из-за этого хотел звонить своей Аннике? Чтобы она приехала и забрала тебя? Ну так у твоей сестры должен быть её телефон. Хочешь, я ей сейчас позвоню?

Работает только у изгороди, хотел было сказать Миккель. Всё равно у вас не получится! Но старики же не понимают таких вещей, как мобильная Сеть.

– И тогда твоя сестра сможет прислать мне номер Анники, – продолжал господин Бойсен. – К тому же они перестанут волноваться, куда ты пропал, потому что бабушка наверняка уже беспокоится!

– Она только о цветочках своих беспокоится! – мрачно сказал Миккель. Он как раз опять почувствовал приятную злость. – И о гусях!

– Ну, всё равно! – сказал резчик. – Только знаешь, что я вспомнил? У твоей сестры там на отшибе нет мобильной Сети! О-хо-хо.

Миккель посмотрел на мощёную дорогу, подходившую к дому резчика, потом на изгородь и на широкое поле.

– Нет, не надо звонить! – отозвался он.

Глава 60

Обнаружив, что Миккель не прятался в сарае, что его нет в курятнике и вообще нигде, Марта сразу же собралась на поиски в Зоммербю.

– Бабушка, он сбежал! – сказала она. – Миккель всегда принимает всё близко к сердцу, он обижается, а ты несправедливо его обвинила…

– Подумать только, какой нежный зайчик! – сказала бабушка. – Но куда он мог деться отсюда? Лодка-то на месте.

– Понятия не имею! – сказала Марта. – Сейчас обзвоню всех его друзей, потом пойду в полицию! И буду везде искать! Миккель же ещё маленький!

Бабушка кивнула.

– Отсюда ему так запросто не уехать, – сказала она. – В общем, не сходи с ума, Марта. В Зоммербю нет автобусов. Он где-то тут, поблизости, Миккель твой. Ни один нормальный взрослый не будет подвозить на машине ребёнка, такого маленького.

– А ненормальный? – громко ответила Марта. – В Зоммербю есть полиция? Можно туда заявить?

Бабушка покачала головой.

– Полиция на той стороне, – сказала она, показывая на городок. – Сейчас сплаваю к ним. А ты пойдёшь со мной, баловничок Матс. Не хватает мне, чтобы у нас ещё один мальчик потерялся.

«Она даже не волнуется по-настоящему, – подумала Марта, когда они втроём подходили к мосткам. – Я тоже не думаю, что Миккель мог утонуть, но ведь бывают случаи, когда детей похищают! Такие преступники могут быть везде, даже здесь, где такая красота кругом. Или с Миккелем могло случиться что-нибудь другое, несчастный случай. Не понимаю, почему она такая спокойная».

Потом она услыхала мотор. Он потарахтел, взревел и смолк, а лодка сделала изящный крюк, подошла к мосткам и остановилась там на волнах.

– Лови! – крикнул человек в сером костюме, метнув Марте трос.

Марта так оторопела, что не сообразила просто не протягивать руки, чтобы швартов упал на мостки и соскользнул в воду.

– Не швартуй, Марта! – сказала бабушка. – Убирайтесь отсюда, сию минуту! Я вам что, плохо в прошлый раз объяснила? Сейчас ружьё вынесу! Убирайтесь, и чтобы я вас тут больше не видела!

Может быть, человек в костюме её вовсе не слушал?

– О-го-го, берег выглядит неважно, что-то неладно у вас! – заметил он, покачивая головой и морща лоб. Он смотрел туда, где раньше цвёл бабушкин сад. – Ц-ц-ц, – зацокал он, – очень нехорошо. Я тут подумал: может быть, вы всё-таки обдумаете моё симпатичное предложение?

Но бабушка уже повернулась к нему спиной и зашагала к дому.

– Я вас предупредила! – сказала она. – Вы нарушаете неприкосновенность жилища, и закон будет на моей стороне! Пошла за дробовиком!

– Она это всерьёз, – сказала Марта, предостерегая человека в лодке и делая шаг к воде. – Она именно так и сделает. Плывите лучше отсюда. Бабушка выстрелит. – И она протянула ему швартов, а он дружески ей улыбнулся.

– Я тоже почти уверен, что она так и сделает! – сказал он. – Выстрелит – может, не прямо в меня, но в лодку уж точно. – И он хлопнул по рулю и запустил мотор. – А вот её мне немного жаль, – и он сделал прощальный жест.

Марта почти отвернулась, но вдруг краем глаза кое-что увидела. Оно, а точнее она лежала в лодке на дне, спрятавшись наполовину под донной рейкой, но Марта не могла ошибиться. Ведь она видела её каждый день несколько лет подряд. Там лежала маленькая красная пуговица.

Глава 61

Бабушка выбежала из дома с охотничьим ружьём наперевес, но моторки давно и след простыл. Сейчас был явно не лучший момент, чтобы говорить с ней про маленькие красные пуговки.

– Круто, тётя бабушка, ты прям ковбойка! – орал Матс, скача вокруг бабушки. – Будешь стрелять? Ты сейчас будешь стрелять?

Марта подумала, что мама бы наверняка не обрадовалась, знай она, в каком восторге Матс от идеи стрельбы.

– Я пойду к изгороди, попробую дозвониться до родителей друзей Миккеля! – сказала Марта. – А ты давай в полицию!

И она бегом бросилась через поле.

И поэтому Миккель увидел, как Марта бежит к ним по полю, как раз в ту минуту, когда господин Бойсен сказал, что всё равно не сможет дозвониться до неё, если она у бабушки, о-хо-хо.

– Вон она! – сказал Миккель.

Господин Бойсен удивился и оторвался от телефона.

– Ну и где ещё ты видала таких везунчиков? – сказал он, шагая по полю навстречу Марте. – Только что собирался тебе звонить, сказать, что ваш мальчик пришёл ко мне. И ещё нам надо узнать телефон некой Анники.

Но Марта его даже не слушала.

– Миккель! – обрадовалась она и бросилась обнимать младшего брата, который сначала потерялся, а теперь нашёлся. – Миккель, ты совершенно спятил! – И она опять обняла его крепко-крепко, а потом потрясла за плечи, и в этот момент Марта и сама не могла бы сказать, что она чувствует: счастье и облегчение оттого, что Миккель нашёлся, или ярость и злость оттого, что он убежал.

Миккель напрягся всем телом. Помолчал и сказал:

– Я туда больше не пойду! – И Марта от удивления разжала руки.

– Как это? – спросила она.

– Я не хочу жить у женщины, которая думает, что я убийца цветов! – высказался Миккель, и Марта увидела, что нижняя губа у него задрожала. – Я уезжаю к Аннике! А ты можешь оставаться! С Матсом, – на этих словах у него дрогнул и голос.

– Миккель, но она так совсем не думает! – сказала Марта. – Она как раз собиралась перед тобой извиниться, но тебя уже не было!

Миккель крепко сжал губы. Выходит опять не совсем хорошо.

Раз бабушка не такая противная, то, наверное, уезжать глупо. А глупым Миккелю быть не хотелось. Но почему-то одновременно оказывалось и всё хорошо. Потому что, раз бабушка не противная, то Миккель чувствует себя гораздо счастливее. И можно спокойно оставаться тут, где красота.

– Она правда хотела? – уточнил Миккель.

– Клянусь! – сказала Марта.

Миккель обернулся к господину Бойсену.

– Тогда не звони Аннике, уже не нужно, – сказал он. – Я, может, всё-таки остаюсь.

Господин Бойсен улыбнулся:

– Ну, значит, опять всё в порядке.

Но вдруг Марта сообразила, что ещё далеко не всё в порядке. А главное, что у их упрямой бабушки нет мобильного телефона!

– Мне надо в полицию позвонить! – сказала она. – В ближайшее отделение, на той стороне! Бабушка поплыла туда заявлять о пропаже ребёнка! Если повезёт, может, я её ещё застану, пока она не поставила всех на уши и про Миккеля не объявили по телевизору!

Господин Бойсен засмеялся.

– Вот это была бы штука! – довольно сказал он. – Заходи в дом, где-то у меня была визитная карточка Калле.

Марта не стала уточнять, кто такой Калле. Она взяла маленький помятый прямоугольник со звёздочкой и гербом и набрала номер.

Глава 62

На этот раз бабушка правила на лодочные причалы. Местные знали её лодку все до одного, и никому не пришло бы в голову возмущаться, что она пришвартовалась у чужого места.

Причалить здесь было намного проще – не нужно лавировать между яхтами и большими туристическими судами.

– Калле! – сказала она, распахнув дверь полицейского участка в одном из трёх узеньких переулков, отходивших от центральной улицы, и держа на буксире Матса. – Ты на месте?

За столом в приёмной сидел толстенький полицейский в расстёгнутой форменной куртке и ковырял в зубах перочинным ножом.

– Нет, конечно, это не я, это только дух Калле-полицейского, – ответил он, закрывая нож. – Нет, я его клон! Смотрела позавчера фильм, где клонировали людей, а, Инга? Я тебе скажу – полный ужас и кошмар! Как только киношникам такое в голову приходит!

Бабушка покачала головой:

– А я тебе скажу и всегда говорила, что ты слишком много смотришь телевизор. Слушай, Калле, я тут…

– Служебная необходимость! – развёл руками полицейский, которого, очевидно, звали Калле, и встал. Потом застегнул и одёрнул куртку. – Служебная необходимость, и только! Я, Инга, в часы досуга повышаю квалификацию. Хельга у меня в прошлом году вела подсчёт, сколько убийств мы пересмотрели – как ты думаешь, сколько? Ну, угадай?

– Калле! – сказала бабушка. – Это сейчас совершенно не важно! Я тут к тебе…

– Шестьсот тридцать четыре! – Полицейский поднял указательный палец, а потом опять развёл руками. – Вот так-то! А если бы я по четвергам не ходил в хор, а по вторникам – на пожарные курсы, мы просмотрели бы ещё больше! И все эти дела раскрыты! Я тебе скажу, там было чему поучиться! – И он с победным видом посмотрел на бабушку.

– Калле, я в восторге и под большим впечатлением! – нетерпеливо сказала она. – Но сейчас речь не об убийстве, во всяком случае я очень надеюсь, – и она сама испугалась своих слов. – Я пришла, потому что…

– А что это с тобой за юноша? – спросил полицейский, немного наклоняясь, чтобы пожать руку Матсу. – Марлены, что ли?

В эту минуту в кармане форменной куртки у него заиграл триумфальный марш из «Аиды».

– Секунду! – сказал полицейский и сунул руку в карман. – Возможно, это по работе! – Он вытащил древний мобильный телефон и нажал на кнопку. Потом он несколько секунд слушал. – Нет-нет, как раз успела, как раз вовремя, девонька! – ответил он. – Бабушке твоей всё передам. Хорошего дня! – И он нажал на маленькую красную кнопку. – Инга, звонили как раз по твою душу – какое совпадение, ты подумай! – довольно сказал он. – А если бы ты не упрямилась и не упиралась как не знаю кто, завела бы себе, как все люди, мобильный – глядишь, и не надо было бы сюда тащиться. Точно тебе говорю!

Бабушка нахмурила брови.

– Ну так что? – спросила она.

– Внучка твоя звонила, вежливая девчушка! – сказал Калле. – Пропавший без вести благополучно нашёлся. У Кришана в мастерской. Ты же пришла по этому поводу? Заявить о пропаже ребёнка, твоего внука?

– Я ей сразу так и сказала, – пробурчала бабушка. – Теряться в наших краях – где это видано! Нет, сразу надо было кричать «караул!». Одно слово – городские!

– Когда пропадает ребёнок – всегда «караул!», – строго сказал полицейский. – В таких случаях надо тотчас же передавать информацию в полицию. Сделать тебе кофе?

Бабушка кивнула и осторожно присела на низенький столик, на котором стояли горшок с засохшим цветком и толстая папка.

– С молоком и без сахара, – сказала она.

Потом они пили кофе, а Матс – газировку, которую они позаимствовали у напарника Калле, дежурившего сейчас в городе. А ещё ему дали померить форменную фуражку!

– Тебе идёт! – сказал полицейский Калле и так подул на горячий напиток, что пенка в чашке собралась в складки. – Хорошая смена растёт, нам в полиции такие нужны!

Матс осмотрелся в поисках зеркала.

– Я очень хорошая смена, господин полицейский! – уверенно сказал он.

– Кофе, Калле, ты варишь лучше всех на свете! – сказала бабушка.

Глава 63

Марта вернула визитную карточку господину Бойсену.

– Калле ещё не передавал сообщение о розыске, – сказала она. – Я тут подумала: может быть, стоит ему рассказать ещё кое-что… – Она замолчала.

– Что именно? – спросил господин Бойсен.

– Да так, ничего, – сказала Марта.

Господин Бойсен долго смотрел на неё. Потом пожал плечами:

– Ладно.

Марта сделала глубокий вдох. Наверное, не нужно вмешиваться в жизнь посторонних взрослых. Да, но вдруг это может им как-то помочь?

– А вы не хотите всё-таки попробовать продажу в Интернете? – спросила она. – Понимаете, мне кажется, что здесь, в Зоммербю, вы ещё долго не продадите ваших прекрасных животных, зато в других местах есть много людей, которые… – она запнулась. – Вот, например, у нас! У нас дома, в Гамбурге, в нашем районе! Там наверняка многие купили бы ваши фигурки, причём реально по хорошей цене! Но ведь эти люди не знают, что вы их тут предлагаете. В общем, я думаю, можно было…

Они снова сидели на лавочке перед домом, втроём как раз уместились. У изгороди собрались коровы, они подошли вплотную и уставились на детей.

– Эй, вы, людей никогда не видели? – покричал им Миккель и помахал двумя руками.

– Я думаю, я сама смогла бы всё сделать! – сказала Марта. – Сделать сайт, чтобы люди покупали у вас зверей онлайн. Знаете, что такое онлайн? И тогда вы наверняка сможете продать целую кучу фигурок!

И тут она увидела, что у резчика по щекам потекли слёзы, он даже не успел достать свой мятый платок, весь в опилочной пыли, и утереть их. «Он плачет! – испуганно подумала Марта. – Я его расстроила, сказав, что он не сможет продать деревянных животных здесь». А потом она поняла, что слёзы у него выступили от смеха. Мама говорила, у стариков слёзы близко. Чуть что – сразу плачут. Когда грустят. Когда растрогаются. Или когда смешно.

– Ой, деточка! – выговорил наконец господин Бойсен, а потом высморкался в огромный платок, трубя как слон (в городе воспитанный человек так никогда бы не сделал). – Мне правда очень приятно, что ты обо мне заботишься! Но эта идея с Интернетом… – и он опять затрясся от смеха, а потом опять высморкался. За это время Марта могла обдумать, не обидеться ли ей, что её идею подняли на смех. Она решила не обижаться.

– Понимаешь, тут дело вот в чём, – повернулся он к Марте, как будто Миккеля здесь вовсе не было (но он, конечно, был и внимательно слушал). – В компьютерной технике, в Интернете я нормально секу.

Марта вежливо кивнула. Старики обычно так и считают – стоит им освоить электронную почту, самим открывать и посылать имейлы. Как их учитель по биологии, например. Завёл для класса группу в Ватсапе, а шуму было – как будто революцию совершил.

– Я раньше работал в большом концерне, ну то есть в крупной фирме, которая делала автомобили, – начал господин Бойсен и ещё раз мазнул платком у себя под носом. – Сейчас пять лет уже как на пенсии. Это было в Южной Германии. Я у них был главный айтишник. Такая профессия. Каждый день работал с компьютерами, сорок лет: когда я начинал, знаешь, компьютеры были такие громадины – размером со спортзал, и в них надо было пихать карточки с дырочками. И доработал вот до наших дней. Что я делал? Составлял программы. Довольно сложные. Поэтому и засмеялся, когда ты предложила помощь. Где мне точно не надо помогать – так это с компьютером, программами и Интернетом.

Марта всмотрелась в него повнимательнее. Пыльный фартук, мятый грязный платок. Она попыталась представить, как он жил в большом городе и работал с компьютером в Южной Германии. Одно с другим никак не вязалось.

– Мне очень нравилась моя работа, – сказал господин Бойсен. – Но потом умерла жена, а через два года я вышел на пенсию – ну и как-то всё… – он пожал плечами. – Два раза я решил съездить в круиз. Один раз – вокруг света. Хорошее дело. Но как-то мне в них…

– Ты заскучал по дому? – спросил Миккель. Он хорошо знал, как это бывает. Однажды они ездили с классом на три дня на Северное море, в загородную школу, и он тоже скучал по дому, ужасно. Тут он вдруг вспомнил, что здесь не скучал по дому ещё ни разу.

– Да, можно и так сказать, сынок, – сказал мастер. – Заскучал. Затосковал. Помнишь, я тебе рассказывал, что в детстве очень любил вырезать фигурки из дерева? А потом мои жильцы, которые всегда снимали на лето родительский дом, вот этот самый, решили тут больше не жить. И я сам вернулся, на старости лет. Жизнь подходит к концу, круг замкнулся.

– Твоя жизнь вообще не подходит к концу! – сказал Миккель. – Абсолютно!

Резчик погладил его по голове, взъерошил волосы.

– Я и подумал: наконец займусь тем, о чём всю жизнь мечтал. Если не сейчас, то когда ещё? Последний шанс. Вернусь в Зоммербю и буду жить вдали от всей беготни, вырезать деревянных зверей здесь и продавать их тоже здесь. Открою магазинчик. Романтик я был, конечно!

– По-моему, это хорошо! – сказала Марта.

Господин Бойсен кивнул:

– Да, это было правильное решение! Осталось ещё несколько старых знакомых. Я тут даже стал ходить в хор, по вторникам вечером. Здесь хорошо, хотя, конечно, многое изменилось. Но кое-что осталось по-прежнему. Инга, например! Я просто поверить не мог, когда вернулся и узнал, что Инга до сих пор с нами в контрах, представляешь? Со всеми нами в Зоммербю!

В контрах! – подумала Марта. Ну и словечко. У них тут свой язык. Он отдаёт морем, лодками, кораблями. Пиратами. И старыми временами.

– А почему… – начала было она, но господин Бойсен снова заговорил, и Марта подумала то же самое, что однажды подумал Миккель, когда первый раз зашёл к нему в мастерскую: он разговаривает с нами как со взрослыми.

– Да, немножко наивный романтик! – повторил мастер. – Наверное, думал, что смогу вернуться в прошлое, во времена до Интернета. Просто жить по-настоящему в том месте, где ты находишься, а не в каких-то мирах, которые у тебя на экране. Здесь вырезать деревянных зверей – и здесь же их продавать. Но что оказалось? Что время назад не повернуть – это невозможно.

Миккель внимательно слушал и согласился:

– Правильно, время назад не идёт. – Он удивился, что такой старый человек узнал это совсем недавно. – Только вперёд. Завтра, потом послезавтра.

– Вот именно! – сказал резчик. – И вот поэтому, девонька, я и рассмеялся, когда ты предложила мне продавать их онлайн. Где бы я оказался в итоге? Именно там, откуда хотел сбежать.

Марта решительно помотала головой.

– И вовсе нет! – сказала она. – Вы всё-таки живёте здесь, ходите в хор, вырезаете тоже здесь, а где вы потом продаёте игрушки – в Интернете или в своём магазинчике, – это уже не важно!

Господин Бойсен вздохнул.

– Наполовину не важно! – сказал он. – Но ты права. Мне здесь легко на душе.

– И мне тоже здесь легко на душе, – сказал Миккель.

Марта встала:

– Миккель, думаю, нам пора домой. Бабушка, наверное, уже вернулась из города.

Мастер помахал им вслед. А Марта подумала: может, в следующий раз он расскажет им, почему бабушка до сих пор в контрах с целой деревней Зоммербю. Конечно, они с Миккелем правы. Здесь очень хорошо, хоть и не совсем как в старину. На самом деле, это даже прекрасно, что не совсем так. Именно так, как сейчас, тоже очень неплохо.

Глава 64

А бабушка действительно извинилась перед Миккелем честь по чести. Она не просто бросила ему короткое «Извини» – она выбежала из дома, как только услышала, что идут дети.

– Миккель, пожалуйста, извини меня! – сказала она. – Ни в коем случае нельзя было сваливать вину на тебя, тем более что я тебя даже не выслушала! Но ты не представляешь, в каком я была шоке – с самого утра, когда я встала и вижу, что все мои цветы всмятку, у меня сердце так и упало! Понимаешь? Всё пропало, всё. А люди уж так устроены – когда всё пропало, надо искать виноватого. Можно подумать, от этого будет легче. Дело-то всё равно не поправишь. Но так уж мы, люди, скроены, так уж мы сшиты, – она наклонилась пониже, чтобы заглянуть в лицо Миккелю. – Но это вовсе не извиняет моего поведения. Я просто пытаюсь объяснить. Прости меня, пожалуйста, Миккель. Я старая перечница, и я слишком долго жила одна.

Миккель кивнул. В общем, всё правда. Но ему всё равно хотелось ей возразить, чтобы бабушка не расстраивалась.

– Нет, ба, ты ещё не очень старая перечница! – сказал он.

А потом он пошёл с ней в дом, чтобы помогать ей, всё равно в чём.

Ближе к вечеру, когда дневной поток судов в бухте ненадолго утих, а вечерний, в обратную сторону, ещё не начался, приплыли Энес с Дилярой. Диляра сидела на корме «Картала» рядом с Энесом и почти всю дорогу держала руль, только у самых мостков ей пришлось его отдать. Энес решил, что причалит он лучше сам. Марта услыхала мотор. Она сидела с книгой на солнце, на плоском камне, где обычно полёживал Тигра, но кот не приходил и не требовал уступить место.

История Дезире тем временем развивалась довольно грустно. С Жан-Батистом всё начиналось так хорошо, и он получил шведский трон, но теперь, когда он стал королём, Дезире его больше не волновала, она продолжала жить в Париже, а он в Стокгольме: он собирался жениться на настоящей принцессе, а для этого нужно было развестись с Дезире. Марта не была уверена, что ей хотелось и дальше следить за событиями. Тут она услышала лодочный мотор и уже не могла читать. Она загнула уголок страницы, чтобы найти потом, где остановилась: она уже много раз замечала такие же складки на уголках страниц – значит, и мама в своё время делала точно так же.

– Привет, Марта! – прокричал Энес. Значит, всё-таки расслышал, как её зовут! И даже запомнил! Он уже стоял на мостках и помогал Диляре выбраться из лодки. – Я тебе звонил, хотел сказать, что мы плывём к вам, но у тебя тут правда телефон не ловит. Диляра, привязывай.

Диляра взяла трос и ловко привязала его, если Марта правильно разглядела, одним из сложных морских узлов.

– Что-то случилось? – спросила Марта. – Почему вы приехали?

Но Энес её совсем не слушал:

– Что у вас произошло?

Два часа Марта косила переломанные стебли цветов – её попросила бабушка.

– Глазам больно смотреть на такое издевательство, – сказала она.

Марта очень осторожно взяла в руки косу, даже со страхом, потому что коса была невероятно острая. И если махать ею как положено, как работают обычно косой, отводя руку подальше и ударяя по траве, легко можно порезать ноги, а это не шутки. Но постепенно она разобралась, как косить.

Скошенные цветы она сложила в тачку и отвезла в компостную яму. Там, где раньше были бабушкины цветочные джунгли, теперь зиял голый берег. Голый, но не изуродованный.

– Кто-то забрался к нам ночью и переломал цветы! – сказала Марта. – А до этого залезли в сарай и тоже устроили там безобразие – наверное, это одни и те же уроды! Бабушка думает на подростков.

Энес посмотрел ей в глаза.

– А ты? – спросил он.

А ведь Марта не говорила ему, что она не согласна с бабушкой. Энесу хватило одного взгляда, чтобы догадаться, что она думает.

– И ещё кто-то оторвал голову игрушечной собаке Матса! – прошептала Марта. Диляре это знать было не обязательно. – А потом положил собаку без головы на порог, чтобы мы сразу увидели. Я сначала подумала, что это кот, но сегодня утром…

– Что? – спросил Энес.

– Тут есть один человек, он уже три раза к нам приплывал, хотя бабушка каждый раз грозила ему ружьём! – сказала Марта, и Энес заулыбался. – Хочет купить бабушкин дом. Говорит, сумма семизначная, два миллиона.

– Два миллиона?! – присвистнул Энес. Он плюхнулся на траву и хлопнул по земле рядом с собой, показывая, чтобы и Марта села. Пожалуй, им было что обсудить. – Ну и дела.

Марта кивнула.

– Каждый раз, когда он приплывает, бабушка дико злится! – сказала она. – Просто психует. Говорит, ей нечего покупать на такие деньги и ничто не заменит счастливой жизни на этом участке.

Энес кивнул:

– А может, она и права!

Марта пожала плечами.

– Она сразу бежит в дом за ружьём! – сказала она. – Я вот не знаю: вдруг этого хватит, чтобы он заявил на неё в полицию? А сегодня утром я с ним сама разговаривала – он сидел в лодке, и я подошла поближе. И увидела пуговицу.

– Что за пуговица? – спросил Энес.

Диляра уже убежала за дом, и Марта слышала, как она что-то крикнула Матсу, тот ответил, а потом они оба завизжали что было сил.

– Мне показалось – серьёзно говорю, – что это пуговица от жилетки Шрёдерсона, – сказала Марта. – Той самой собаки Матса! И тут возникает вопрос, как она попала в лодку к этому типу.

Энес повернулся к ней.

– Возникает вопрос? – удивился он. – Это ты пошутила? По-моему, как она туда попала, ясно как день. А тебе – нет?

Марта дёргала травинки вокруг себя.

– Так ведь не бывает на самом деле… таких методов… В кино бывают, конечно! В книгах. Но в жизни-то никто этого делать не будет. Тем более здесь, в маленькой деревушке!

– Ты живёшь в каком-то девчачьем мире! – сказал Энес, и Марта от смущения покраснела. Она вспомнила, как Жан-Батист говорил с Дезире, всё время называя её девочкой. – В реальной жизни случаются вещи намного хуже, чем в кино, поверь мне! Только в жизни такие люди ведут себя осторожнее – это только в кино они дураки безмозглые. Поэтому в жизни их довольно трудно поймать! Ну и деньжищи… – Он покачал головой. – Два миллиона! Самому риелтору пойдёт не меньше десятой доли, минимум двести тысяч! Ради этого легко можно пойти на небольшое преступление.

– Не знаю, – пробормотала Марта. Она вспомнила, как тот человек спрашивал бабушку, не боится ли она тут оставаться, одна и без телефона.

– Так, ладно! – сказал Энес. – Тут же всё очевидно! Он пытается запугать твою бабушку! Но он не знает Ингу: чтобы она испугалась, должно произойти что-нибудь посерьёзнее. Чтоб она уступила. Инга – скала. Кремень!

Марта выдёргивала травинки и не отвечала.

– Спорим, она ни в жизнь не уступит? – сказал Энес. – Не уступит и не продаст. На что ей плевать свысока – так это на деньги! Помнишь, чем кончилась история с торговым центром?

Марта покачала головой.

Из окна кухни выглянула бабушка.

– Марта! – позвала она. – Я ставлю ужин! Придёшь чистить картошку?

Потом она увидала гостя.

– А, нет, сиди, я сама управлюсь! – сказала она. – Привет, Энес! На тебя тоже сварить?

– Да, пожалуйста, и спасибо! – ответил Энес. – Ещё на Диляру! – Потом он улыбнулся Марте. – Дело было лет восемь назад, – начал он.

Глава 65

Так Марта узнала, почему люди в городке, все до одного, благодарили бабушку, а Ханнес – больше всех. И почему заросла дорожка в Зоммербю. И то и другое оказалось частями одной истории.

– Конечно, я тогда был маленький, ничего толком не понял! – продолжил Энес. – Но мама мне потом рассказала. Несколько лет других тем для разговоров вообще не было.

Одна крупная фирма – стройка, недвижимость – решила построить торговый центр. Гигантский супермаркет, невиданный магазин электроники. И большой салон мебели. И они решили строить именно здесь – идеальное место, потому что летом тут тысячи, десятки тысяч туристов, и в дождь им нечем заняться, вот они бы и бродили по магазинам – только тут магазинов-то толком нет. А в остальное время, когда не сезон, приезжали бы местные, местным тоже нужен торговый центр, он бы не простаивал. До ближайшего города с магазинами почти час езды. А так наоборот – из соседних округов к нам бы стали наезжать за покупками: короче, фирма всё как следует рассчитала.

– В общем, они сделали предложение бургомистру в Зоммербю! – сказал Энес. – Они сказали, построим торговый центр на этом мысе, примерно там, где дом твоей бабушки. Им нужно было много территории, вообще весь мыс, всё это поле и ещё часть деревни. Не только ведь магазин – надо было ещё сделать большую парковку.

В Зоммербю согласились. Там были готовы снести несколько старинных крестьянских домов, чтобы получить крутой современный центр и всё такое. Им хотелось что-нибудь современное. Вечно про них говорили, что Зоммербю – деревенщина, медвежий угол, дальше ехать некуда. А так у них был бы классный торговый центр, самый большой и новый в Северной Германии! Ради него можно пожертвовать тремя-четырьмя сараюшками. А сараюшки – это старинные дома с камышовой крышей, которым по сто лет и больше.

Там ещё собирались построить порт для яхтсменов, с кучей причалов, чтобы все, кто возвращался из плавания, сразу покупали всё, что им нужно. Тоже, мол, по последнему слову техники. В плане были даже морские стоянки для тех судов, которые хотели бы заночевать или даже постоять пару дней.

Марта смотрела то на воду и городок на берегу, то на выгон и Зоммербю на горизонте, там проглядывали хижины с камышовыми крышами – одни заросшие ярко-зелёным мхом, другие серые, седые от непогоды и времени, и среди них одна – покрытая свежим камышом и соломой и потому сверкающе-жёлтая. Значит, всего этого могло не быть.

– Да, и работа! – сказал Энес. – Они, конечно, всем пообещали работу. Хотя, если подумать, что они могли предложить? Работу кассира или сборщика тележек на парковке – не позавидуешь. Но, как бы то ни было, все люди в Зоммербю загорелись, все были в восторге, писали кипятком – все, кроме Инги.

Марта улыбнулась.

– Ну, ясное дело! – сказала она. Она легко представляла себе ситуацию. Как бургомистр уговаривал бабушку, как из деревни приходили другие люди поговорить с ней. Как они все напирали на деньги, которые они заработают, если бабушка согласится продать домик и поле. И что они смогут себе на них позволить! Как бабушка на всё качала головой, и как люди постепенно теряли терпение.

– Но в городе, на той стороне, – продолжал Энес, – конечно, все были в панике! Там же вся жизнь построена на туристах! Ханнес, понятное дело, разорился бы со своим магазином – кому он нужен, если напротив будет стоять классный супермаркет? Ну и вообще – туристы бы кончились. В город ведь приезжают, потому что на другом берегу красивая местность. Романтика. Всё старенькое такое, уютное. Люди гуляют в порту, глядят на тот берег – и что они видят? Лодки, лодки, маяк в конце бухты, а больше ничего, сплошная природа.

Марта кивнула.

– Ну, а если бы вместо этого вида там торчала торговая громадина и парковка? Не только Ханнес пиши пропало! Всё, романтике бы пришёл конец, туристы перестали бы приезжать, и все кафе и магазинчики можно было бы закрывать. Раз-два – и городок разорился: тут тебе и ремесленный рынок, и рестораны, и жильё для курортников. Такая паника поднялась!

– И бабушка, конечно, не продала? – спросила Марта и вздохнула. – Вау!

Энес рассмеялся.

– Ну, заставить её никто не мог! – сказал он. – Например, когда прокладывают шоссе или строят аэродром и твой участок попадает под стройку, упирайся не упирайся – ничего не попишешь. Но тут-то был другой случай. Так что в Зоммербю вся деревня ополчилась против Инги, и до сих пор дуются. Во всяком случае, Инга до сих пор на них дуется. А на нашем берегу её, наоборот, все любят.

– Смело с её стороны! – сказала Марта. Она попыталась представить себе, каково это: жить, зная, что ты одна против всех. Когда в деревне с тобой не здороваются, а в разговорах между собой ругают на все корки. Она вдруг почувствовала гордость за бабушку. Наверное, волей-неволей станешь немножко странным, если поссоришься со всеми соседями и поговорить будет не с кем.

– И с тех пор она ни разу не была в Зоммербю, – закончил Энес. – За все годы – ни разу. Дорожка сама собой заросла. Она делает вид, что Зоммербю не существует.

– Я ничего этого не знала! – сказала Марта.

– Теперь знаешь, – сказал Энес.

Глава 66

Бабушка сварила картошку не в мундире, а нормальную, чищенную, приготовила цветную капусту и пожарила наггетсы. Вчера Марта прихватила у Ханнеса бутылку кетчупа, она тоже красовалась теперь на столе.

– Приятного аппетита! – сказала бабушка.

– Спасибо за приглашение! – сказал Энес.

– Я такие люблю! – показала Диляра на наггетсы и положила себе шесть штук.

Матс внимательно наблюдал за ней.

– Диляра, это настоящие курицы! Убитые, бывшие! – объяснил он, обмакивая наггетс в большую лужу кетчупа на тарелке. – А раньше были живые.

Диляра даже не подняла глаз.

– Знаю, – сказала она, ничуть не переживая, и откусила от следующего наггетса.

Один Миккель смотрел нерешительно, медлил, но потом тоже взял себе две штуки. «Бедный Миккель, – подумала Марта. – Тебе лучше сразу стать вегетарианцем, как мне».

– Энес, а зачем вы, собственно, пожаловали? – спросила бабушка. Она пожарила ещё и большую яичницу и положила себе кусок. – Не подумай чего – я очень рада вас видеть! Но всё-таки: у вас ничего не случилось?

Энес тоже взял себе яичницы. Наггетсов бы точно на всех не хватило.

– Ничего такого, просто приехали за вещами! – сказал он. – Мы же им тогда давали одежду, когда был ливень с грозой и все промокли. Кстати, мама просила тебе передать, что крыжовник пошёл на ура, если ещё несколько банок есть – заберу с удовольствием.

Бабушка кивнула, а Марту это больно кольнуло. «Да, – подумала она, – имя-то он запомнил. Но приплыл всё равно не из-за меня».

Она опять вспомнила, как было у Дезире. В жизни ничего не происходит прямо и просто, как в книге или в кино. На самом деле всё намного сложнее.

Матс сунул в рот последний кусочек курятины и сердито посмотрел на пустую миску, стоявшую посередине стола.

– Ничего не осталось! – с упрёком сказал он Диляре.

– Зато теперь можешь поесть своих витаминов, – сказала бабушка. – И картошечки навернуть.

У Диляры на тарелке лежало ещё два наггетса.

– Дашь один? – спросил Матс. – Не дашь – будешь жадина-говядина.

Но Диляра молча и сурово покачала головой, и Матсу осталось только горестно наблюдать, как последние крохи вкусной и неполезной еды переместились к ней в рот.

Потом он переключился на Энеса.

– Я слышал тебя! – сказал он. – Сначала слышал мотор. Но оказалось, что это не индеец, а просто ты.

– Матс, почему ты вообще называешь того дядьку индейцем, а? – спросила Марта. – Он же обычный человек, мы все его видели. Как тебе такое в голову взбрело?

Матс покачал головой, сетуя на её полное неведение.

– Он вообще не обычный не человек! – сказал он. – У него индейская лодка!

– Чего?! – вылупилась на него Марта, но потом вспомнила, кто сидел с ней за столом. – Как это?

– Он приплывал на ней! – сказал Матс. – Когда ты вообще не видела! Спрашивал у меня разные вещи. И я всё знал! У него была индейская лодка.

Бабушка рассмеялась.

– А ещё лук и стрелы? – спросила она.

Но Марта не смеялась.

– Какие такие разные вещи, Матси? – переспросила она.

Если Матс не выдумал эту историю – значит, агент ещё до того, как первый раз поговорил с бабушкой, уже приплывал к ним, причём на каноэ. Что ему здесь было надо? Почему он не сказал этого бабушке? И почему, если Матс говорит правду, в первый раз он приплывал на каноэ, а не на моторке – то есть почти бесшумно?

Но Матсу больше неинтересно было говорить про индейца. Тем более что тот оказался совсем не индейцем.

– Не помню уже! – ответил он.

– Слушай, – сказала Марта, провожая Энеса после ужина к лодке. Вещи она несла в большом мешке для мусора, их сложила бабушка, она их постирала и даже погладила. В таких мешках она раз в две недели ранним утром, ещё до восхода солнца, выносила мусор к забору, чтобы его забирала машина. Всё-таки она не могла до конца сделать вид, что Зоммербю не существует. – Тебе не кажется, что история с индейской лодкой ужасно подозрительная? То есть тот тип, выходит, ещё подозрительнее?

Энес кивнул.

– Хорошо бы застукать его с поличным! Раз, фото на телефон – и больше вы его не увидите!

«Больше мы его не увидим, и двух миллионов тоже, – подумала Марта. – Родителям лучше вообще не рассказывать».

Но родители в далёком Нью-Йорке, и Марта вдруг вспомнила и испугалась, что уже два дня не получала от них сообщений и не звонила. А ведь это было совсем не сложно, пока они сидели у господина Бойсена.

– Ты правда думаешь, что он приплывёт ещё раз? – спросила Марта.

Энес уже сидел в лодке.

– Конечно! – сказал он. – А как иначе? Он хочет получить ваш участок, какой ценой – его не волнует! А ты думаешь, что он сдался, учитывая, какой гонорар ему светит?

Марту передёрнуло. Она представила себе, как ночью уснёт на чердаке, а этот человек беззвучно приплывёт на каноэ и будет бродить вокруг дома…

– Мне кажется, я спать не смогу! – решительно сказала она. – Как представлю его тут, так меня просто тошнит! Я, кстати, могу его заодно и подкараулить.

– Диляра! – позвал Энес. – Давай двигай, пора домой!

Из-за сарая слышны были крики и визг Матса с Дилярой, иногда что-то выкрикивал Миккель.

– Диляра, мигом! – Энес посмотрел на Марту. – Ты это серьёзно? Подкараулить – это хорошая мысль. У нас же всего два варианта. Мужик или не приплывёт – тогда мы ничего не теряем. Ну, кроме сна, подумаешь. Или он приплывёт – и тогда мы его поймаем.

– Мы? – переспросила Марта.

– Диляра! – гаркнул Энес что было мочи. Потом улыбнулся. – Конечно мы! Короче, я буду у вас где-то в полпервого. Он не поплывёт, пока совсем не стемнеет, точно тебе говорю. А как следует стемнеет только после полуночи. В четыре уже рассвет. Значит, в этом промежутке всё и будет. – Энес рассмеялся. – Ты читала, когда была маленькая, про сыщика Юстуса и его друзей? Детективы. Там было столько томов, помнишь?

Марта покачала головой. Энес сказал «когда была маленькая». Значит, очевидно, теперь он считает её большой. Она покраснела.

– Не особо, – ответила она.

– Отвяжешь нас? – попросил Энес. Тем временем из-за сарая показались Диляра с Матсом, за ними шёл Миккель. – По-моему, будет весело. Во всяком случае, я никогда не думал, что сам буду заниматься такими вещами.

Он протянул руку Диляре, но та глянула на него с презрением и забралась в лодку сама.

– Давай! – сказал Энес, заводя мотор. – До скорого!

Марта бросила ему трос.

– Он хороший! – сказал Миккель, слушая лодочный мотор, постепенно затихавший вдали.

– Думаешь? – спросила Марта.

Глава 67

Этой ночью не было облаков. Бабушка легла в десять, а Марта тихонько спустилась с чердака и прокралась с книгой на улицу. Было светло, но все цвета смешались с удивительным серым светом и стали прозрачные, как картинки на застиранной ткани; его вполне хватало для чтения. Но Марта не читала, а вслушивалась в звуки, которые в темноте были в два раза громче, чем обычно: смешок из города, с того берега, где люди ещё рассиживали в яхтах, стоявших в порту, и болтали; шорох в траве – может, это был крот, а может, мышь; сонный крик птицы.

Пронеслись, вылетев ниоткуда, летучие мыши, и Марта испуганно втянула голову в плечи, потому что ей показалось, что они врежутся ей в лицо, но они тут же пропали. Пробежали по выгону те самые оленята, а точнее – косули, дошли почти до самого дома, остановились – но не потому, что испугались девочки на камне, а скорее от удивления. Казалось, они раздумывали, каков этот человек: опасный? Или на него не стоит обращать внимания? Потом они с достоинством развернулись и грациозными прыжками ускакали обратно в поле.

«Почему я раньше никогда так не делала? – подумала Марта, и снова её до краёв наполнило жгучее чувство вроде сильной тоски – она не знала сама, по чему она тосковала, но уже поняла, что это чувство приходит, когда счастье от красоты становится невыносимым. – Это так странно. Просто сидеть на свежем воздухе вечером и ничего не делать, просто смотреть и слушать. Мир прекрасен, но раньше я этого не замечала». Её немного удивляло, почему она вообще не боится сидеть на улице в подступающих сумерках совершенно одна. Но из марины всё ещё слышались голоса, и было слишком рано, чтобы бояться риелтора.

Скорее всего, он не решится плыть, пока не заснёт весь город, пока не будет уверен, что его никто не видит. Который час показывали часы на руке, разглядеть было почти невозможно, но на телефоне было без чего-то одиннадцать.

В Нью-Йорке пять часов вечера, подумала Марта. Может быть, папа послал ей сообщение. Наверное, ему даже можно сейчас позвонить. Пока не стемнело, она успеет сбегать до забора и обратно, легко.

Коровы так и стояли все вместе, опустив головы и жуя траву, но теперь в двух шагах от них паслись и её косули.

«Неужели они все умеют обходиться без сна?» – удивилась Марта. А потом подумала: «Ну, раз вы можете не спать допоздна, я тоже смогу!»

У забора связь была гораздо лучше, чем днём, и Марта сразу получила минимум десять сообщений в Ватсапе, и в придачу две эсэмэски от папы.

«У мамы всё хорошо, – писал он, – она хорошо перенесла операцию».

Изольда опять прислала фотографию на пляже, с пальмами, но никакого мальчика на этот раз не было. «Скорей бы уже домой!» – подписано под фотографией.

Пришли сообщения ещё от трёх девочек из её класса, с фотографиями, и одно – от девочки из её хоккейной команды. Их Марта даже не открывала. Вместо этого она набрала папин номер.

– Привет, пап! – сказала она.

Папу было так хорошо слышно, как будто он стоял рядом.

– Марта! – обрадовался он. – Вот это да! А почему ты не спишь в такую поздноту? Надеюсь, у вас ничего не случилось?

– Ещё даже одиннадцати нет! – сказала Марта. – Я подумала, по вашему времени – самое то. Да, у нас всё нормально. Как там мама?

Папа засмеялся.

– А я сейчас дам ей трубку! – сказал он. – Марлена, это твоя дочь.

А мамин голос был точь-в-точь как каждый день, такой, как и надо. В нём не было этих тонких жалобных ноток, которых так боялась Марта, и мама сказала, что дела у неё отлично, что она уже очень хочет домой и всё будет хорошо.

– Ну конечно! – сказала Марта.

– Но дураки врачи пока не хотят меня выписывать! – сказала мама. – Говорят, ещё минимум две недели. Вы справитесь там столько времени?

– Ну конечно! – повторила Марта. Она не стала спрашивать, почему хоть папа не вернётся пораньше. Он-то мог бы. Наверное, решил заодно и поработать в Нью-Йорке.

– Марта! – сказала мама. – Я знаю, с моей мамой вам нелегко. Но через две недели всё это кончится.

Марта задумалась, что ответить.

– Мам, правда, мы тут нормально справляемся! – сказала она. – Миккелю с Матсом вообще очень нравится! А мне бабушка разре… – она осеклась, потому что, если бы она рассказала, сколько всего наразрешала им бабушка, мама бы точно разволновалась! А если бы она начала рассказывать про Шрёдерсона или про разорённый бабушкин сад… – В общем, тут правда здорово! И люди такие милые. Тебе совершенно не о чем волноваться.

– Люди? – переспросила мама. – Ты что, хочешь сказать, что моя мама стала опять общаться с соседями?! Не может быть!

– Почему – может! – сказала Марта. – Мам, кажется, у меня на телефоне нет столько денег, чтобы долго болтать с Нью-Йорком! Здорово, что ты быстро поправляешься, ура!

– Марта, ты говоришь совсем как взрослая! – сказала мама. – В следующий раз мы сами тебе позвоним, ладно? Спасибо тебе, что ты там со всем управляешься. Я тобой ужасно горжусь и очень скучаю по тебе, и скорей бы уже увидеться. Миккеля и Матса поцелуй от меня крепко-крепко!

– И от меня! – раздался голос папы, и они положили трубку.

Марта обернулась к дому. Светлая полоска неба над ним за это время почти угасла, с того берега тоже не долетало уже ни звука.

«А теперь, мамочка, я пойду управляться с кое-каким другим делом, – подумала она. – Если б ты знала! Повезло тебе, что ты совершенно не в курсе».

Глава 68

Марта вернулась к дому и довольно долго просидела на камне, а потом облака на минутку расступились, выглянула луна – и как раз в этот момент она разглядела, что мимо мостков мелькнул Энес, обогнул мыс и уплыл за косу. С той стороны он бросил якорь, закатал штанины и вышел на берег вброд.

– Не хочется, чтобы мужик углядел мою лодку сразу, как приплывёт, – тихо сказал он. – А то он что-нибудь заподозрит! У тебя пока всё спокойно?

– Да! – сказала Марта. – Он ещё не приплывал.

Энес раскатал штанины и осмотрелся.

– Темнотища такая, даже прятаться не обязательно! – сказал он. – Но для верности лучше спрячемся. Мало ли, вдруг облака рассеются. Рискованно, я считаю.

Они обошли дом и уселись под деревьями, прямо на землю, ещё хранившую немного дневного тепла.

– Ты взяла ружьё Инги? – спросил Энес.

Марта покачала головой. Потом сообразила, что Энес, наверное, не мог её разглядеть.

– Нет! – шепнула она. – Я думаю, что всё равно не смогла бы стрелять. В смысле, выстрелить в человека.

Энес, скорее всего, кивнул.

– Да, будем надеяться, не понадобится! – сказал он. – Ну, давай ждать.

Человек в лодке плыл медленно, с приглушённым мотором. Как было бы хорошо снова плыть на каноэ, чтобы его никто не слышал – но тогда у него не было бы нужной скорости, если придётся улепётывать. Не дай бог. Да нет, маловероятно, конечно. Он не собирается никого будить.

Он долго думал, что сработает эффективней всего. Что-нибудь эдакое, после чего до старой перечницы дойдёт наконец, что надо убираться отсюда подобру-поздорову. Чего бы ему хотелось – так это поймать парочку гусей и свернуть им шеи, но тогда на него накинулось бы остальное стадо, как пить дать. Лезть в дом слишком рискованно, этот вариант он не рассматривал. Придётся ограничиться старым сараем.

Уже показалась облупленная лодка с идиотским названием «Гроза морей», она покачивалась на воде у мостков, в доме везде был погашен свет. Темнота сгустилась настолько, что едва можно разглядеть пальцы на руке.

Идеальная ночь, подумал человек в лодке и выключил мотор, чтобы последние метры проплыть по инерции. Потом он схватился одной рукой за мостки.

– Это он! – шепнул Энес. – Слышишь мотор? Не думаю, что сейчас там ходит так уж много лодок!

Потом звук замер. Тишина стала вдруг оглушительной.

– На всякий случай посиди пока под деревьями! – шепнул Энес. – Чтоб он не увидел нас раньше времени!

Марта на секунду задумалась: а что, если у него есть оружие? От этой мысли она вся похолодела. Показываться нельзя ни в коем случае.

– Крадётся к сараю! – прошептал Энес. – Пока ещё рано снимать! Увидит вспышку – и точно смоется!

Или бросится на них, подумала Марта. О таком нельзя даже думать.

– Надо подойти поближе! – шепнула она. – Отсюда не получится сфотографировать!

Но Энес и сам уже подбирался к сараю.

Марта услышала, как что-то протяжно зашипело, но только разглядев в темноте человека из лодки, она поняла, что он в тот момент делает. Размашистыми движениями он что-то рисовал на стене сарая баллончиком с краской. Энес схватил её за плечо и вернул под деревья.

Агент закрыл баллончик, потом вынул какой-то длинный узкий предмет и двинулся с ним к двери сарая.

– Стамеска! – шепнул Энес. – А может, ломик! Как только взломает дверь…

Сарай был старый, и доски ветхие. Они затрещали сразу же, как только маклер нажал на лом.

– Давай! – скомандовал Энес.

Два телефона одновременно сверкнули вспышками. Агент вздрогнул и обернулся. Ещё раз сверкнули вспышки.

– Бандитская команда, чтоб вас! – прошипел он. А потом с ломиком в руках бросился к ним.

Глава 69

Матс проснулся, и вокруг него стояла полная тишина. Обычно он никогда не просыпался, пока не наступит утро, ночью было неуютно и жутко. Хорошо ещё, что ему в живот упиралась Пятница; глупенькая, подлезла под него всей головой, шеей и передними лапами – неудивительно, что в такой позе ей не спалось. И ему тоже. Но теперь-то он проснулся. И что-то было не так.

– Марта? – шёпотом позвал Матс. С левой стороны тихонько дышал Миккель. Но Миккель ему был до лампочки. Ему нужна Марта. – Марта, я почему-то не сплю!

За креслом ничто не шевельнулось.

– Мар-та! – зашептал Матс погромче. Вставать он не хотел. Когда такая темнота, вставать было страшно. – Мар-та, скажи что-ни-будь!

Но с Мартиной стороны не было слышно ни звука, даже как она дышит.

– Марта, ты умерла?

Матс медленно и осторожно высунул ноги из-под одеяла, медленно и осторожно встал.

– Марта! – прошептал он ещё раз.

Одеяло на матрасе у Марты лежало аккуратно, как будто этой ночью им никто не накрывался.

Матс уставился на матрас без Марты. Там никого не было.

Куда подевалась Марта? Без неё на тёмном чердаке стало очень страшно и одиноко, ведь Миккель тоже ещё маленький. И к тому же холодно. Если бы Матс мог найти свитер, он бы сейчас надел его поверх пижамы. Но в такой темноте не хотелось ничего искать. Он босиком тихонько прошёл к лестнице и спустился в коридор. Марты не было и в кухне, но хорошо, что из бабушкиной комнаты слышался громкий храп. Хотя бы бабушка на месте – значит, всё не так уж плохо. Но Марту всё равно надо найти.

На улице ещё виднелось несколько огоньков в порту, зелёных и красных, далеко-далеко. А когда глаза привыкли к темноте, он разглядел у мостков большую красивую лодку, она причалила рядышком с «Грозой морей». Может, Марта пошла в гости на эту лодку? Или к ней приплыл кто-то в гости, а Матсу опять ничего не сказали. Они всегда так, и это нечестно. Вечно взрослые хотят всё делать сами и не хотят брать с собой Матса.

А Матс догадался, ха-ха, он их застукал! Вот он сейчас тихо подкрадётся к лодке и как только увидит Марту, закричит «У-у-у-у!» – то-то она испугается, так ей и надо! Сам он уже перестал бояться, раз в доме храпит бабушка и раз к Марте просто приплыли гости. А Марта со своими гостями дураки, даже его не заметили, а он уже почти дошёл до мостков! Сейчас он заглянет к ним в окошко каюты, и тут…

И тут он увидел её. Грустно и страшно она лежала на полу, у штурвальной стойки, и Матс никогда бы не разглядел её там, если бы в эту минуту не сдвинулось облако и не выглянула луна.

Матс дико, испуганно завизжал. На полу лодки лежала голова Шрёдерсона.

Глава 70

Марта неслась со всех ног. Прямо за ней слышались тяжёлые шаги и сопение, агент догонял. Краем глаза она увидела, что Энес развернулся и побежал в другую сторону, не к мосткам, а по полю, Энес бежал к забору.

И Марта поняла почему, и сама тоже сделала петлю и бросилась следом за ним.

Теперь агенту надо решать. Если он хочет вернуться к лодке, ему нужно бросить погоню. А он, конечно, хочет: ему надо сесть в лодку и сматываться как можно скорее.

Сопение за ней поутихло, и шагов Марта больше не слышала. Когда она наконец набралась смелости обернуться, она увидела, что и правда за ней уже никто не гнался. Риелтор бежал к мосткам. Ну и пусть бежит! Фотографии-то у них остались.

Марта остановилась. Энес тоже вернулся, пробежав полполя, и обнял её за плечи.

– Всё нормально? – спросил он.

В этот момент, как нарочно, она услышала крик со стороны лодки.

– Мама, помогите! – кричал Матс.

Что делал Матс на мостках, что он там забыл?! Среди ночи?!

– Бежим скорей, пока с ним ничего не случилось! – сказал Энес. Он убрал руку с её плеча и бросился к воде.

Марта не стала раздумывать, что такое могло случиться, она побежала.

– Ты оторвал голову Шрёдерсону! – орал Матс. Он спрыгнул в лодку и подобрал бедную голову, выглядевшую так, будто её чем-то вымазали и несколько раз на неё наступили. И этой головой он теперь тыкал в дядьку. – Ты оторвал голову Шрёдерсону!

Агент не сводил с него глаз.

– Ах, чтоб тебя… – прошипел он, дрожащими руками заводя мотор. Ах, чтоб их всех! Почему весь его план разваливается с таким треском?! Теперь ещё эти дети успели его сфотографировать! – Вон! – гаркнул мужчина. – Пошёл вон из моей лодки, сию секунду! – Он уже было отчалил – чёрт, надо быстрее сматываться, а перед ним стоит и ревёт чёртов ребёнок! А по полю мчатся двое других, прямо на него – чёрт-те что! Всё-таки надо было тогда погнаться за ними и навалять им как следует, чтобы потом спокойно отплыть – но кто же в такой ситуации может сохранять ясный ум! Кто мог такое предвидеть? Он же простой риелтор, он не преступник-профессионал! И вот его маленькое мероприятие терпело такой жуткий крах, что надо было срочно уносить ноги, а дети уже добежали почти до мостков!

Тут его ослепила очередная вспышка, и он недолго думая обхватил карапуза, чтобы поставить его на мостки. У них теперь есть ещё одна фотография с ним – на этот раз даже с лодкой и с номерами!

– Мамочка, помогите! – закричал ребёнок и больше не умолкал. Как сирена разносился вокруг отчаянный рёв. Наверняка перебудил людей даже в городе. – Марта, помоги, Марта!

Мальчишка сучил руками и ногами, вырывался, пинался, потом опять полыхнула камера. Тут он понял, что нужно сделать. Он не преступник-профессионал, он риелтор, но из такого положения выход остаётся только один.

– Быстро отдали мобильники! – сказал он и сам удивился, как спокойно прозвучал его голос. – Сию минуту бросили телефоны мне в лодку. А если нет – я забираю мальчишку, и это будет только на вашей совести!

– Помогите, мама, помогите! – надрывался ребёнок.

«Сейчас все фоточки будут у меня», – подумал он. Значит, всё-таки повезло, что мальчишка нашёл голову от своей проклятой собаки.

Глава 71

Марта и Энес стояли на мостках, всё ещё с телефонами.

– Бросаем, не тормозим! – скомандовал агент. Матс орал, пинался и извивался, но руки держали крепко. – Давай-давай, долго я буду ждать?!

«Если он заберёт телефоны, у нас не останется доказательств», – подумала Марта. Но в первую очередь она думала о младшем брате, который отчаянно орал, вырывался, и всё без толку: справиться с сильным мужчиной он не мог. Она последний раз посмотрела на телефон и размахнулась. Телефон стукнул по дну лодки почти одновременно с телефоном Энеса. Фотки пропали. Риелтор выиграл.

И тут грохнул выстрел.

– А ну-ка живо всё вернул на место! – скомандовала бабушка и выстрелила второй раз. Вода около большой лодки взметнулась фонтаном. – Я умею стрелять и в цель, не волнуйся, паршивец! Это предупреждение! – Она остановилась на берегу, в шаге от мостков, и стояла с распущенными волосами, в пижаме с оборочками – такую увидишь разве что на героинях в старом-старом кино про любовь, которое мама иногда включала, но никогда не досматривала до конца. Охотничье ружьё целилось в лодку.

Риелтор вздрогнул и выпустил Матса. Потом огляделся в лодке в поисках аварийного ножа – бесполезно. Но времени отвязывать лодку уже не было! Трос надо резать.

– И телефоны сюда же, урод! – сказала бабушка, когда дрожащий Матс выкарабкался на мостки с головой Шрёдерсона под мышкой, обхватил Марту и расплакался. – Давай-давай, долго я буду ждать? – И опять рядом с лодкой брызнул фонтан.

Агент посмотрел ей в глаза.

– Ведьма старая! – процедил он. – Упёртая баба-яга! – И он метнул оба телефона на мостки.

«Надеюсь, техника выдержит!» – подумала Марта.

– А теперь убирайся! – сказала бабушка. – Даю тебе десять секунд отвязать лодку, потом проваливай!

Агенту действительно понадобилось десять секунд, руки у него до сих пор дрожали. А потом он унёсся с рёвом, и за кормой у него вспенились огромные буруны, сверкавшие в свете луны.

Матс вдруг отпустил Марту – так же внезапно, как прижался к ней, – и заскакал на месте. Он размахивал руками и кричал:

– Убирайся, задница ты, жопа! – И захохотал так, что не смог остановиться. – Жопа, жопа, задница! – Он оглянулся на Марту с виноватым видом. – Так Диляра говорит! – объяснил он.

Бабушка опустила ружьё.

– Я тоже так говорю! – сказала она.

Они почти дошли до дома, когда увидели в темноте человека, бегущего к ним по полю. Фигура двигалась так, как бегают пожилые люди: пригнувшись и топая.

– Это господин Бойсен! – крикнул Миккель.

Он стоял в дверях дома и боязливо смотрел на них. Конечно, он проснулся от выстрелов! Марта обняла его, и в это время господин Бойсен, тяжело дыша, подошёл к их дому.

– У вас стреляли! – сказал он, опираясь на колени руками, пытаясь отдышаться. – Что-то случилось?

Бабушка озадаченно посмотрела на него, потом оглядела себя сверху донизу и скрестила руки на пижамной груди, как будто хотела спрятаться.

– Кришан! – сказала она. – Ну ничего себе сюрприз!

Господин Бойсен смутился.

– Выстрелы, знаешь ли, тоже! – ответил он.

Энес засмеялся.

– Да, у нас тут прям Голливуд! – сказал он. – По-моему, надо прямо сейчас заявить в полицию. Пока мы все бодрячком.

– А до утра нельзя подождать? – зевая, спросила Марта.

– Тем самым дав преступнику огромную фору? Он же уйдёт! – Энес, конечно, знал, как это устроено: он ведь читал в детстве все эти детективные серии.

– Возможно, он прав! – задумчиво сказал господин Бойсен. – Ты как думаешь, Инга?

Бабушка философски перевела взгляд с одного на другого, потом кивнула.

– Только пойду надену что-нибудь! – сказала она. – Всё-таки не пожар.

Глава 72

Когда «Гроза морей» и лодка Энеса подошли к причалам у палисадников, в городке было ещё совсем темно. Но небо полностью прояснилось, и в лунном свете был виден каждый булыжник на узких улочках.

– Звони! – сказала бабушка, когда они дошли до тёмного здания полиции, и подняла Матса к кнопке звонка. Во всех окнах уже погас свет, и даже вывеска не горела. – Калле живёт на втором этаже. Спустится и отопрёт.

– А почему просто не позвонить по номеру сто десять в полицию? – спросила Марта. В детективах по телевизору всегда так делали. Жаль, она слишком поздно про это вспомнила.

Бабушка только махнула рукой.

– По номеру сто десять соединят с местным отделом, и подойдёт всё равно Калле – сказала она. – Давай, малыш, звони ещё раз как следует!

Матс нажал на кнопку и больше не отпускал её, пока на втором этаже в окне за занавеской не зажгли свет. Потом окно распахнулось.

– Что там такое? – крикнул полицейский. – На море пожар? – Но крикнул он шёпотом. Полиции тоже не хотелось будить весь город посреди ночи.

Без торжественной полицейской формы Матс, может, и не узнал бы Калле, сонного и лохматого.

– Инга?! А с нею Кришан, ты посмотри! Спускаюсь! – И занавеску задёрнули.

Прошло несколько секунд, щёлкнул замок на входной двери. Калле не потрудился надеть полицейскую форму, но, по крайней мере, накинул поверх пижамы тёплый халат в чёрно-зелёную полоску, правда, коротковатый.

– Заходите все! – сказал он и зевнул, не прикрыв рот ладонью. – Ну что, «полиция ваш друг и помощник», как говорится? В любое время дня и ночи! – И он включил свет в приёмной полицейского участка. – Не иначе у вас там что-то важное приключилось, раз вы все вместе прискакали в ночное время! – И он придвинул компьютерное кресло к столу. – В ночное время, одетые по-домашнему! – Он даже хихикнул.

Марта оглядела себя. Хорошо, что она одета так же, как целый день, она же вечером не раздевалась. Энес тоже выглядел не очень-то по-домашнему, только штанины у него снизу подмокли, да и бабушка уже успела одеться. Но Миккель с Матсом стояли перед полицейским босиком и в пижамах: на одной красовался Губка Боб, на другой – Звёздные Войны, а господин Бойсен был в клетчатых трусах-боксерах и флисовой куртке. «Дома мы бы никогда в жизни не заявились в полицию в таком виде!» – подумала Марта.

– Ну теперь выкладывайте начистоту! – сказал Калле. – Зачем вам понадобилось поднимать меня среди ночи?

– Чтобы вы сразу же передали по рации приметы преступника и его лодки! – ответил Энес. – Чтобы не дать мерзавцу фору!

Потом они рассказали историю целиком: говорили Марта, бабушка и Миккель с Матсом. Только Энес и господин Бойсен помалкивали.

– А ты зачем пожаловал, Кришан? – спросил полицейский, вопросительно глядя на господина Бойсена. – Да ещё в воскресном костюме? При чём тут ты?

Господин Бойсен оглядел себя сверху донизу. Можно ли вообще признаваться полиции, что он слышал выстрелы? Что Инга стреляла из дробовика? Он сомневался, что по закону можно стрелять. И закашлялся.

Но Матс уже выскочил вперёд и упёрся подбородком в край письменного стола.

– Господин полицейский, это потому, что он слышал, как мы стреляли! – громко заговорил он. – Бабушка хотела застрелить плохого дядьку на лодке! Из своего ружья! А он был вообще не индеец! Просто она промахнулась.

– Матс! – выдохнула Марта.

– Ты стреляла, Инга? – спросил Калле, на это раз с совершенно серьёзным лицом.

– Калле! – сказала бабушка. – Ты что, плохо меня знаешь? У меня всего-навсего духовое ружьё. И я бы никогда не выстрелила в человека, ты же понимаешь! – она усмехнулась. – Но паршивец-то этого не знал! Как он улепётывал – это надо было, конечно, видеть!

– Инга, я должен вынести тебе самое серьёзное предупреждение! – сказал Калле и немного погрустнел. – Чтоб больше таких случаев не было! И кроме того, я ничего не слышал. И ничего такого не знаю. Рассказывайте дальше, ребята.

Тут Марта и Энес наконец показали ему фотографии, и Калле даже присвистнул.

– Мать честная! – сказал он. – Кошка лесная.

На фотографиях был виден не только риелтор, который как раз вскрывал ломом дверь сарая, но и надпись, которую он набрызгал на сарае баллончиком, – крупная, на всю стену, от земли до верхнего края окон, затянутых паутиной. Большими буквами на стене было написано: «УБИРАЙСЯ ОТСЮДА, ЕСЛИ ТЕБЕ ДОРОГА ЖИЗНЬ!»

– У нас даже есть его визитная карточка! – добавила Марта. – Так что можете сразу его найти!

– Это однозначная угроза причинения вреда здоровью! – сказал Калле, изучая фотографии. – Лицо видно чётко. И всё же, всё же… – он вздохнул.

– А вы не можете сразу выслать патруль на поиски? – спросил Энес. – И задержать его?

– А ещё он хотел похитить Матса! – добавила Марта.

Калле вздохнул ещё раз, погромче.

– Заявление ваше я принял, а фотографии скачаю, когда вы мне их пошлёте, – сказал он. – Но, к сожалению, это преступление не относится к особо тяжким – как мы видим, молодые кадры всё-таки не похищены. Я бы даже сказал – к счастью! Незаконное вторжение, причинение вреда имуществу, запугивание – ради такого преступника полиция не высылает наряд в ночное время, мы всё-таки не в кино! Но фотографии я разошлю, а там есть номер плавсредства. Сообщу всем начальникам портов на Балтийском море. От нас не уйдёт. А от тебя, Инга, он теперь отстанет как пить дать.

Энес немного расстроился. В его книжках, наверное, всё по-другому, подумала Марта.

– Его посадят в тюрьму? – с надеждой спросил Миккель. Он уже давно замёрз, стоя на холодных каменных плитах, и ставил по очереди одну босую ногу на другую.

– Увидим, – сказал Калле и зевнул в третий раз. – Вы не возражаете, если теперь полиция всё-таки вернётся домой и хоть немного поспит, а то ей через три часа опять заступать на службу? – И он грустно посмотрел на часы на руке.

Кажется, у бабушки был недовольный вид? Не исключено. Но Миккель с Матсом хотели только одного: спать, и Марта тоже была не против.

– Мы ещё зайдём к тебе! – сказала бабушка. – Спокойной ночи, Калле.

Когда они подошли к причалам, небо на горизонте светлело. Энес помахал им и поплыл к себе, в сторону Штурманского, а господин Бойсен сел в «Грозу морей» и посадил Миккеля на правое колено, а Матса – на левое. Так они и сидели, положив головы ему на плечи, и, не доплыв до полосатых бакенов, оба уже крепко заснули.

– Приходи завтра на чашку кофе, Кришан! – сказала бабушка, когда он отнёс мальчиков в дом и остановился у двери попрощаться. В её исполнении фраза прозвучала будто приказ.

Но господин Бойсен не стал возражать, а вместо этого подмигнул Марте. Похоже, начиналось что-то новое, а точнее – хорошо забытое старое.

Глава 73

А потом были ещё дни солнечные и дни дождливые, и постепенно жизнь на узкой косе превратилась для Марты в обычное дело, словно ничего другого она и не знала.

Время от времени она сама на «Грозе морей» плавала в городок, чтобы сдать Ханнесу партию банок с вареньем и принять у него деньги, и заодно время от времени спрашивала у Калле, не сел ли тот человек за решётку. И каждый день помогала бабушке с ягодами: они собрали всю позднюю клубнику сорта «Мальвина», но обобрать вишню оказалось выше человеческих сил, хотя Марта по лестнице забиралась на дерево и Миккель с Матсом ей помогали, только лазили не так высоко; а бабушка говорила, как она рада, что в этом году удалось обхитрить скворцов, а то обычно они объедали всю вишню.

Миккель каждый день по нескольку часов пропадал у господина Бойсена и возвращался с пластырем на обеих руках – зато с забавными маленькими фигурками зверей, которые он вырезал сам и до которых, как говорила бабушка, настоящая природа ещё не додумалась.

А Матса Марта время от времени возила на Штурманский остров, чтобы он поиграл с Дилярой. И там они с Энесом ругали медленную полицию за то, что агента до сих пор не посадили в тюрьму. Но хорошо, что над ним будет суд, – будем надеяться, ему ещё покажут, где раки зимуют.

– Эти бесконечные книжки! Я бы не стал их в детстве читать, если бы в конце не наказывали преступников! – возмущался Энес. – Сплошное надувательство.

Но, к сожалению, у него было не так уж много времени на разговоры, дел у него вечно было невпроворот. Когда приходил пароход, или «Балтийская принцесса», или «Водолей» из Эккернфёрде, Энес только и делал, что носился между посетителями и стойкой, и только когда несколько часов спустя Марта возвращалась за Матсом, они ненадолго садились на причале и болтали ногами над бухтой. Смотрели на воду, на городок, а однажды заговорили о том, что будет, когда каникулы кончатся.

– Я бы вообще не хотела никуда уезжать! – сказала Марта. – Во всяком случае, не ради школы. – Она говорила и шлёпала босыми ногами по воде, поднимая брызги.

– Но ты же приедешь ещё! Ясное дело, – сказал Энес и на минутку накрыл рукой её руку. – Ингу отсюда не выкуришь, как мы убедились. Значит, ты сможешь приехать в любой момент.

Марта кивнула. Смотреть в глаза Энесу она сейчас не могла.

Но, пожалуй, теперь она уедет домой с робкой надеждой. У Дезире тоже всё налаживалось долго-долго. У них тогда даже Ватсапа не было.

Но не важно, чего хотела Марта – время давно бежало бегом. Оно просто мчалось галопом, как никогда не происходило, если Марта ждала чего-то прекрасного. И вот однажды, когда она звонила по телефону у изгороди, папа сказал, что на следующий день они с мамой летят домой: врачи сказали – всё хорошо.

– Наконец-то! – выдохнула Марта, сдерживая комок в горле. Конечно, она обрадовалась, что мама поправилась, и конечно, она очень рада, что мама с папой возвращались домой, даже очень.

Но когда она смотрела на воду и слышала, как хохотали Миккель и Матс за сараем, как они босиком бегали по песку и играли с Тигрой или, стоя на берегу, пускали наперегонки странные щепочки, в которых никто, кроме них самих, не признал бы кораблики, – тогда она замечала, что уже затосковала по Зоммербю и по здешней жизни, хотя вроде ещё и не уехала и тосковать по-настоящему пока невозможно.

А на следующий день пришло сообщение от Анники. «Приехали твои родители! – писала Анника. – Вы готовы завтра переезжать в город?»

Понятно, в город их тоже забирала Анника. Ведь родители с бабушкой не общаются. А бабушка – с ними, они в контрах, и никто не знает почему. Марта точно знает одно: это просто ужасно и наверняка очень глупо. Но изменить она ничего не могла. Она не сводила глаз с телефона. «Хорошо, сегодня вечером сложим вещи! – написала она и почувствовала, как от этого предложения у неё сжалось сердце. – До завтра!»

«А я ещё так не хотела сюда ехать! – подумала она, плетясь между деревьев к дому ещё медленнее, чем обычно. – Что тут могло быть такого особенного?»

На воде, оранжевой от лучей заката, из моря сплошным потоком шли яхты: выше бухту перекрывал разводной мост, и они торопились к открытию, чтобы со своими высокими мачтами не застрять у моста ещё на час*; на выгоне на Марту глазели коровы; из городка этим вечером не доносилось ни звука, потому что ветер дул в другую сторону. Что уж тут такого особенного? Марта, подумай головой, не дури.

Она ещё раз посмотрела на кучу непрочитанных сообщений в Ватсапе – от подруг, которые разъехались на каникулах кто куда, – и закрыла телефон. Успеет и дома.

Глава 74

Ужин был грустный, и завтрак тоже выходил грустный.

– Вы что, не рады? Совсем не соскучились по маме с папой? – спросила Марта, пытаясь подбодрить саму себя.

Матс только хмуро глянул.

– Соскучились, – сказал Миккель.

И Марта хорошо понимала, что они имели в виду. Она ведь тоже соскучилась по родителям и ждала их. Но это никак не отменяло грусть от расставания.

Вещи сложили быстро – они же привезли из дома совсем немного; даже если учесть, что бабушка выдала им из кладовки несколько аккуратно сложенных полиэтиленовых пакетов, чтобы Миккель с Матсом собрали в них все свои ракушки, вырезанных зверей, кораблики из щепок и красивые камешки.

Потом осталось только сидеть и ждать.

Солнце светило, словно нарочно хотело их поманить и подразнить перед отъездом, и они сидели втроём на мостках.

– Я умею вязать два морских узла, – сказал Миккель, толкнув грязной босой ногой «Грозу морей» так, что лодка чуть закачалась. – Восьмёрку и боцманский. Энес говорил, в следующий раз научит ещё вязать шкотовый и плоский штык.

– Я тоже умею восьмёрку! – сказал Матс. – Мне Диляра показывала.

Так они сидели у самой воды и грустили – и поэтому совсем не заметили маму с папой, пока те не подошли к ним почти вплотную.

– Мама! – заорал во весь голос Матс, чуть не сбив с ног маму, стоявшую на двух костылях с таким видом, как будто она только что пробежала марафон – а она всего лишь дошла по неровному полю от изгороди. – Мама, мама, мама!

И никакой грусти как не бывало.

Миккель бросился на папу, а Марта остановилась перед ними, чуть ли не стесняясь.

– А почему вы приехали? – просила она. – Я думала, нас заберёт Анника! – Она и сама заметила, как холодно прозвучало её приветствие – а ведь она имела в виду совсем другое.

– Подумали, надо бы и самим посмотреть, как тут жилось нашим деловым детям столько недель! – сказал папа.

– Мать честная, какая тут красота! – сказала мама. – А я-то уж почти забыла.

Смущаются ли взрослые в жизни, как маленькие дети? О да, конечно. Просто они научились делать вид, что всегда всё в порядке.

– Вот это сюрприз! – сказала бабушка, уперев руки в бока. Получилось не слишком приветливо. Но и не слишком сухо.

– А мы тут подумали… – сказала мама фальшиво-радостным голосом, но папа её перебил:

– Здравствуй, Инга! У тебя найдётся что-нибудь такое, на что Марлена могла бы сесть?

– Миккель, тащи стул из кухни! – сказала бабушка, и Миккель бросился в дом.

– Мы подумали, раз сегодня такая погода… – сказала мама. Она с облегчением опустилась на стул, который подставил ей Миккель, и бросила в траву костыли. – Уфф. Как тяжело!

– А через забор тебя папа перенёс? – спросил Миккель.

– Я рада, что вы приехали, – сказала бабушка. Получилось опять не так радостно, как должны звучать эти слова на самом деле. Но вовсе не холодно.

А больше они об этом не говорили. Потому что Миккель с Матсом наперебой рассказывали, а мама с папой только охали и повторяли «Ничего себе!» или «Неужели всё сами?».

А Марта и бабушка пошли в кухню и сделали примерно сто бутербродов со всеми вареньями, нарезали их на маленькие прямоугольнички и красиво разложили на лучшем бабушкином подносе. Теперь их можно было есть вместо торта. Папа помог вынести на улицу кухонный стол – бабушка даже не успела его попросить, а когда их взгляды нечаянно встретились, он сказал:

– Приятно снова здесь побывать!

– Хмм, – буркнула бабушка и ухватила в каждую руку по стулу, чтобы нести их в сад.

Потом они сидели на солнышке у мостков, и мама сказала, что здесь не помешал бы садовый зонт.

– Ты сюда зачем приехала – придираться? – спросила бабушка, готовая к новой ссоре, но мама быстро ответила, что, конечно нет, просто пришла в голову такая мелочь.

– А какой красивый шарфик у Шрёдерсона! – добавила она. Мама всегда так делала, если в разговоре возникала неприятная пауза. Марта очень хотела тоже так научиться.

– Это мне бабушка подарила! – сказал Матс и протянул маме своего исландского пса, чтобы она как следует рассмотрела шарф. Пятница осталась сидеть у него на коленях. Надо же постоянно заботиться об обоих зверях, чтобы никто из них не расстроился. – Под шарфом не видно, что была операция! А пуговица насовсем потерялась!

– Какая ещё операция? – спросила мама, покручивая собаке ухо. И правда, на красном жилете не было пуговицы, вместо неё жилет держался на крошечной английской булавке.

– Ну, бабушка ведь пришила голову! – сказал Миккель. – Знаешь, какая страшная была потом шея? Мать честная!

– Пришила голову?!

– Да, потому что её оторвал индеец! – сказал Матс. – Но бабушка его застрелила, ну то есть почти! – И он довольно заулыбался.

– Матс! – удивился папа и засмеялся, но потом вопросительно посмотрел на бабушку. – Какой ещё индеец?

На этом месте Марта решила, что лучше, пожалуй, всё рассказать самой – так она и сделала. Мама с папой внимательно слушали и странно посматривали друг на друга, а в конце Миккель объявил:

– Знаешь, сколько денег индеец предлагал бабушке? Два миллиона – ты понимаешь, что это целая куча?

– На самом деле да, если подумать, – пробормотала мама, а папа сказал:

– Хорошо, что ты такая стойкая, Инга!

Тут бабушка посмотрела на него таким взглядом, будто видела его впервые в жизни, и даже чуть-чуть улыбнулась.

– Бывали времена, мне говорили и другое! – сказала она.

Марта замерла. Может быть, сейчас она наконец узнает то, над чем всю дорогу ломала голову: почему её родители не хотели общаться с бабушкой. Или скорее наоборот – бабушка с ними.

– Ну, выросли – поумнели, – сказал папа, который не мог больше тщательно скрывать смущение. – Нам надо извиниться перед тобой, Инга, правда. Мы повели себя тогда как идиоты. Просто были молодые и немножечко глупые.

– Совсем немножечко? – сказала бабушка и рассмеялась.

Тогда мама набрала полную грудь воздуха.

– В общем, дело было так, дети! – сказала она. – Много лет назад уже приходили люди, которые хотели во что бы то ни стало купить бабушкин дом и участок, и хотели как следует заплатить. И тогда мы с папой пытались переубедить бабушку…

– Там хотели построить торговый центр? – спросила Марта.

Мама кивнула.

– Тогда все страшно ополчились на бабушку, потому что она отказывалась продавать, весь Зоммербю, – сказала она. – И конечно, если бы мы тогда её поддержали… Но мы видели только сумму, которую ей заплатят, и думали только о том, сколько всего она сможет сделать на эти деньги…

– Как вы на меня накинулись! – перебила бабушка. – Приходили даже с риелтором! Вы говорили, раз я отказываюсь, то, стало быть, я невменяемая…

– Что это значит? – заинтересовался Матс. – Неотменяемая?

«Матс, я тебя сейчас расцелую!» – подумала Марта.

– Которая плохо соображает! – сказала она. – Я же правильно объяснила? Но бабушка у нас соображает хорошо! – И она посмотрела на маму с папой, потому что о серьёзном поговорили достаточно и ей захотелось, чтобы у всех опять было хорошее настроение.

Теперь она знала, из-за чего они в своё время переругались.

– Но теперь ты рада, что бабушка не продала дом, а, мам? – спросил Миккель. – Когда у тебя заживёт нога, сможешь ходить на лодке. Марта тебя научит.

– Спасибо! – сказала мама. – Хорошо бы, можно было иногда приезжать сюда.

На этом месте бабушка ребром ладони стряхнула крошки со стола и ничего не сказала, но, если Марта правильно разглядела, у неё вдруг сильно заблестели глаза.

– Принесу ещё кофе! – сказала бабушка, вскочила и зашагала в дом.

Мама с папой переглянулись. Потом папа спросил:

– А откуда вдруг взялось столько роз? Паршивец переломал все бабушкины кусты, это ты только что рассказала, Марта, – но розы-то не сами собой выросли?

– Это всё Кришан! – сказал Миккель, окидывая сад взглядом специалиста. – Он часто приходит. Понимаешь, кустарники и травы летом не пересаживают, а розы в торфе – пожалуйста!

– Розы в торфе, батюшки! – сказала мама и засмеялась. – Сколько ты всего знаешь!

– Но их объедают прогрызливые косули! – сообщил Матс и печально посмотрел на пустой поднос, как будто косули навели его на грустную мысль. – Они всё жрут, и им всё мало.

– Да, это я помню! – сказала мама и вздохнула. – Точно, Матс! Косули – это сущее наказание!

– А кто плакал на мультфильме про Бемби? – сказал папа и засмеялся.

– Налить ещё кому-нибудь кофе? – спросила бабушка, и похоже, что насчёт заблестевших глаз Марта всё-таки ошибалась.

– Говорят, Кришан Бойсен вернулся? – спросила мама. – И даже посадил тебе розы?

– Он, кстати, приятный человек, – сказала бабушка.

Теперь засмеялась мама.

– Тогда, наверное, надо проделать ход в изгороди и вернуть на место калитку! – сказала она. – И проложить дорожку по выгону? Чтоб от Зоммербю можно было нормально дойти?

Бабушка улыбнулась.

– Мы с Кришаном видимся довольно часто, как раньше, – сказала она. – А если много ходить туда-сюда – дорожка сама протопчется.

Глава 75

Бабушка проводила их до забора, и они вместе с папой помогли маме перелезть на ту сторону.

Тогда Марта впервые набралась смелости и обняла её.

– Мы скоро ещё приедем, ба! – шепнула она ей на ухо. – Спасибо за всё! У тебя было прекрасно! – И на этот раз она была совершенно уверена, что бабушкины глаза заблестели.

– Пока, бабушка ба! – прокричал Матс, залезая в машину. – Передавай Диляре, чтоб не ломала гнёзда у чаек!

Бабушка кивнула.

– До свиданья, Миккель! – сказала она и напоследок склонилась к Миккелю. – Спасибо тебе, ты очень хорошо помогал мне с курами!

Миккель нетерпеливо закивал, как будто во всём помогать бабушке было для него делом, не стоившим слов.

– Ба? – прошептал он. – Ты ведь не продашь этот дом никогда в жизни? Он останется на веки вечные? Клянёшься?

– Клянусь, Миккель! – сказала бабушка и подняла в знак клятвы три пальца.

Миккель довольно улыбнулся и перелез через изгородь. Но прежде чем сесть в машину ко всем остальным, он ещё раз обернулся.

– Ба, и ещё, и ещё! – крикнул он, показывая рукой на поле, где паслись, ничего не подозревая, гуси в загоне. – Не вздумай убивать гусей!

– Миккель, садись в машину, нам пора ехать! – позвал его папа.

Бабушка помахала автомобилю, потом развернулась и пошла к дому одна.

– Нет, где-то надо уметь остановиться! – пробормотала она.