Симпсоны. Вся правда и немного неправды от старейшего сценариста сериала бесплатное чтение

Майк Рейсс
Симпсоны. Вся правда и немного неправды от старейшего сценариста сериала

Мэтту Гоейнингу, Джиму Бруксу

и Элу Джину – спасибо за лучшую работу в мире. Не увольняйте меня.

Майк Рейсс

Добро пожаловать в унизительный мир профессионального писательства.

Гомер Симпсон

Mike Reiss

SPRINGFIELD CONFIDENTIAL

Text Copyright © 2018

Перевод Андрея Подшибякина

Во внутреннем оформлении использована иллюстрация: Nina Savinova / Shutterstock.com Используется по лицензии от Shutterstock.com

© Подшибякин Андрей, перевод на русский язык, 2020

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021

Команда проекта

Переводчик – Андрей Подшибякин (журналист, бывший главный редактор PC Gamer, автор Game.EXE, Афиши, GQ, креативный директор компании Xsolla, автор книги «Время игр! Отечественная игровая индустрия в лицах и мечтах: от Parkan до World of Tanks»)

Литературный редактор – Наталья Папахова («Отель «Гранд Будапешт». Иллюстрированная история создания меланхоличной комедии о потерянном мире», «Братья Коэн. Вдвоем против Голливуда», «Джонни Депп. Безумец с множеством лиц»)

Научный редактор – Станислав Дединский (историк кино, продюсер издательских проектов киностудии «Союзмультфильм»)

Корректор – Ольга Шупта («Секс в большом городе. Культовый сериал, который опередил время. Как четыре девушки изменили наши взгляды на отношения и жизнь», «Отель «Гранд Будапешт». Иллюстрированная история создания меланхоличной комедии о потерянном мире», «Клинт Иствуд. Последний ковбой. Биография»)

Корректор – Светлана Седелкина («Сверхъестественное. Как актеры и фанаты помогли друг другу уничтожить внутренних монстров», «Секс в большом городе. Культовый сериал, который опередил время. Как четыре девушки изменили наши взгляды на отношения и жизнь», «Отель «Гранд Будапешт». Иллюстрированная история создания меланхоличной комедии о потерянном мире»)

Корректор – Наталия Тормосина («Друзья. Больше, чем просто сериал. История создания самого популярного ситкома в истории», «Моя удивительная жизнь. Автобиография Чарли Чаплина»)

Предисловие

В начале девяностых я был комиком и начинающим сценаристом и зарабатывал на жизнь тремя способами. Днем работал в Comic Relief, помогая собирать деньги для бездомных в клубах стендаперов, за что мне платили 200 долларов в неделю. Я занимался стендапом и импровизацией и много ездил по стране. И писал шутки для других комиков, например для Розанны Барр, Тома Арнольда, Джеффа Данэма, Джорджа Уоллеса, Тэйлора Негрона и Гарри Шендлинга.

Я ждал большого прорыва, но он никак не случался. Некоторые из моих друзей, например Дэвид Спейд и Роб Шнайдер, а позже и Адам Сэндлер, получили работу сценаристов и актеров в Saturday Night Live, но я никак не мог их уговорить взять меня тоже. Джим Керри платил мне из своего кармана за скетчи, которые я писал для In Living Color, но ни в какую официальную работу это не вылилось.

Я был в состоянии безысходности и хотел что-то предпринять, поэтому решил написать так называемый «пробный сценарий»: если коротко, это что-то вроде письменной работы для потенциальных авторов комедийных сериалов. Моими любимыми телевизионными программами того времени были «Симпсоны» и «Получите жизнь!» Криса Эллиота. Я взялся за дело и за пару месяцев написал по пробному сценарию для каждой программы. В то время мне казалось, что получилось очень хорошо, но, когда я разослал их на студии, почему-то никто из них не загорелся желанием взять меня на постоянную работу. На собеседование меня позвали только однажды – Дэвид Миркин, продюсер «Получите жизнь!», и то мне кажется, что Гарри Шендлинг заставил его со мной встретиться.

Единственный ответ на мои сценарии я получил от Майка Рейсса и Эла Джина, исполнительных продюсеров «Симпсонов». Мне сказали, что сценарии им понравились, но штатные писатели на тот момент были не нужны. И хотя это был отказ, моя самооценка все же поднялась: авторы моего любимого шоу сказали что-то положительное. В карман это было не положить, но такая реакция все равно была лучше, чем ответы от всех других продюсеров того времени (их ответом была тишина).

Получить постоянную работу мне тогда так и не удалось, поэтому я взялся за несколько проектов, включая «Шоу Бена Стиллера». После того как его отменили, а это случилось всего через несколько месяцев после премьеры, мне позвонил Майк Рейсс. Он сказал, что они с Элом делают новый мультсериал «Критик» и хотели бы позвать меня на постоянную работу. Я просто не мог поверить своим ушам. Ему действительно понравился мой пробный сценарий для «Симпсонов»! Кстати, через двадцать два года Майк и Эл попросили меня превратить этот пробник в настоящий сценарий серии «Симпсонов».

Недавно, перечитав свой пробный сценарий, я понял, насколько он слабый. Тот факт, что Майк поверил в меня, когда я был еще сущим ребенком, оказался поворотным моментом моей карьеры. Мне точно не было места в их комнате сценаристов. Я ничего не знал о том, как строить истории. Я не заслуживал входного билета. Но он увидел что-то во мне и заинтересовался моими текстами и моей карьерой. Когда ты молод, тебе так важно получить работу, что не задумываешься о невероятно щедром жесте человека, дающего тебе ее и открывающего тем самым перед тобой двери.

Когда я сидел в комнате сценаристов «Критика», то отдавал себе отчет, что работаю бок о бок с одними из лучших комиков в мире. Я был в перманентном восхищении. И больше всего восхищался Майком, бесконечно забавным и добрым, всегда в хорошем настроении. Он питчил реплику за репликой, и все они были настолько смешными, что я боялся открыть рот со своими вариантами, – но заставлял себя это делать и в итоге получил невероятное комедийное образование от Майка, Эла и Джеймса Брукса. Я читал и смотрел все, что создал Майк; он не только превосходный комик, но и прекрасный человек, благодаря которому жить на Земле стало чуточку лучше. Господи, благослови Майка Рейсса.

Джадд Апатоу

Открывающие титры

Ну, давайте начнем.

С самого первого сезона, с января 1990 года, каждая серия «Симпсонов» начинается с шутки, которую не замечают десятки миллионов зрителей за сотни миллионов просмотров. Когда название сериала выплывает из-за облаков, сначала вы видите только первую половину фамилии, «The Simps»; вторая показывается чуть позже. Ну и что? Ну, в английском языке «Simps» означает «простаки, туповатые граждане» – как те, которых вы увидите в сериале. Если вы упустили эту шутку, не огорчайтесь – большинство наших сегодняшних сотрудников тоже о ней не догадываются.

(Другие шутки, которые вы тоже могли не понять: «История игрушек» рифмуется с «Магазином игрушек», «Блондинка в законе» обыгрывает крайнюю степень близорукости, а в логотипе «Баскин Роббинс» скрыта цифра 31, отсылающая к их слогану про 31 вкус мороженого. Видите, вы уже узнали столько нового, а это только первая страница!) В открывающих титрах «Симпсонов» мы помещаем столько шуток, сколько некоторые ситкомы используют за всю серию (или за все восемь сезонов «Большого ремонта»). Титры всегда начинаются с «шутки с доской», которую Барт исписывает одинаковыми фразами, например, «Нервнопаралитический газ детям не игрушка!», а заканчиваются титры всегда «диванной шуткой», когда Симпсоны собираются на своем диване и происходит что-нибудь неожиданное (например, диван их сжирает). Когда в 2009 году сериал стал выходить в высоком разрешении, мы добавили еще шуток – «пролет» (когда кто-нибудь из персонажей проносится мимо названия в странном транспортном средстве) и анимированный рекламный щит. Соло Лизы на саксофоне тоже меняется от недели к неделе; в последнее время вместо саксофона мы заставляли ее играть на арфе и терменвоксе.

Идея постоянно меняющихся титров пришла из неожиданного источника – «Клуба Микки Мауса» образца пятидесятых годов. Тамошние финальные титры выглядели так: Дональд Дак бьет в гонг, и происходит какая-нибудь катастрофа. Гонг взрывается, Дональд Дак начинает вибрировать… Вариантов было много, но в конце концов утке всегда доставалось.

Наша первая шутка с доской была простой и изящной: «Я больше не буду расходовать мел». Отличная шутка. Но потом все быстро покатилось под гору: через две серии фраза превратилась в «Я больше не буду рыгать на уроке». И хотя нам удалось придумать несколько неплохих («Фасоль – это не фрукты и не нота»), эти шутки очень сложно писать из-за того, что фразы длиннее десяти слов невозможно успеть прочитать на экране. Кроме того, когда мы начали вообще отказываться от шуток с доской, никто не обратил на это внимания. На самом деле еще шестнадцать лет назад Барт писал на доске: «Никто это больше не читает».

Диванные шутки гораздо веселее… Но и возни с ними намного больше. Раньше мы повторяли каждую шутку раз в год, в итоге получалось одиннадцать диванных шуток на сезон из двадцати двух серий. Но мы быстро поняли, что, когда люди видят старую диванную шутку, они думают, что смотрят повтор, и переключают канал. Сегодня почти у каждой серии есть своя уникальная диванная шутка.

Как правило, мы пишем шутки для титров в конце рабочего дня. Когда есть шанс, что мы уйдем из офиса в полшестого вечера и успеем попасть домой к горячему ужину и неспящим детям, босс говорит нам заняться досками и диванными шутками.

Наши диванные шутки пародировали открывающие титры других сериалов: «Теории большого взрыва», «Игры престолов» и «Во все тяжкие». Однажды Симпсонов раздавила гигантская нога из открывающих титров «Летающего цирка Монти Пайтона». Шоураннер Дэвид Миркин настоял на использовании именно той же ноги, что была у пайтонов: с картины Аньоло Бронзино «Аллегория с Венерой и Амуром».

Некоторые диванные шутки – настоящие мини-эпосы. Всего за семьдесят секунд мы показывали всю историю человечества – начиная с амебы, которая эволюционирует в обезьяну, потом в пещерного человека, а потом деградирует до Гомера Симпсона. Мы сжали трилогию «Властелин колец» до минуты и тридцати девяти секунд. Иногда нам даже не нужно работать, потому что приглашенные художники делают все за нас! У нас была возможность поработать с аниматорами, перед которыми мы преклоняемся: Биллом Плимптоном, Доном Херцфельдом и командами «Робоцыпа» и «Рика и Морти». Гильермо дель Торо сделал трехминутные титры, где процитировал все фильмы ужасов в истории, и это просто невероятно.

Потом, есть еще знаменитый анонимный художник Бэнкси. Эл Джин связался с ним (с ней? с ними?) через продюсера документального фильма «Выход через сувенирную лавку». Бэнкси нарисовал уморительную оруэлловскую версию корейской анимационной студии, где делается наш сериал: в его титрах DVD с «Симпсонами» нанизываются на рог измученного единорога, а потом упаковываются в коробку при помощи языка мертвого дельфина; живые белки пропускаются через шредер, чтобы стать набивкой для кукол Барта Симпсона, которые увозит на тележке нездорового вида панда. Нам все страшно понравилось; нашим корейским аниматорам – нет. (Я был первым сценаристом «Симпсонов», посетившим нашу студию в Сеуле; сотрудники, преимущественно женщины, работают в намного более просторных и светлых офисах, чем наши сценаристы; и многие из них смотрят на телефонах корейские мыльные оперы во время работы).

Моя самая любимая диванная шутка вышла в тот вечер, когда наш сериал забрал у «Флинтстоунов» звание самого долгоиграющего эфирного анимационного сериала в истории. Симпсоны вбегают в гостиную, где видят, что на их диване сидят Флинтстоуны. Продюсеры этого сериала, компания Hanna-Barbera, потребовали, чтобы присутствие Флинтстоунов было оплачено по ставке приглашенных артистов, что мы и сделали! Фред, Вилма и Пебблз получили на троих четыреста баксов.

Жгучий вопрос

Где находится Спрингфилд?

По ходу книги я буду отвечать на вопросы, чаще всего задаваемые зрителями «Симпсонов».

Начнем с главного:

Где находится Спрингфилд?

Название «Спрингфилд» было выбрано создателем сериала Мэттом Грейнингом за его полнейшую невыразительность. Это название города, в котором происходит действие никакущего ситкома «Папа знает лучше», выходившего в пятидесятые, и одно из самых распространенных географических названий в Америке – больше только Риверсайдов и Файв-пойнтов. В сорока трех американских штатах имеется сорок восемь Спрингфилдов, то есть в пяти штатах есть по два Спрингфилда. Богатое воображение, парни.

Но грейнинговская версия Спрингфилда не была задумана как угадайка; как и почти все в «Симпсонах», это не было запланировано изначально. И на сегодняшний день мы дали зрителям столько подсказок, что этот город просто не может быть нигде. Вспомним, что нам известно: Спрингфилд окружен океаном с запада и востока. Однажды мы сказали, что Восточный Спрингфилд в три раза больше Техаса. А в одной серии мы видим, как Гомер утром убирает со двора снег, а вечером валяется на улице в гамаке и попивает лимонад. Вопрос остается только один: на какой планете находится Спрингфилд?

Серия «По ту сторону смеха» – обладатель премии «Эмми» – упоминает, что Симпсоны живут в северной части Кентукки. Правда, в субтитрах написано, что они из Миссури. Выбирайте, что больше нравится. Для повтора мы поменяли штат на Иллинойс. А на DVD говорится, что они живут на «небольшом острове».

В «Симпсонах в кино» Нед Фландерс говорит, что штат, в котором расположен Спрингфилд, граничит с Огайо, Невадой, Мэном и Кентукки. Перед премьерой фильма был даже конкурс, где жителям разных Спрингфилдов предлагалось снять видео, объясняющее, почему именно их город – родина Симпсонов. За честь называться самым тупым, жирным и грязным городом Америки соревновались тринадцать городов. В фильме Спрингфилда, штат Массачусетс, фигурировал сенатор Тэд Кеннеди, он пригласил очень похожего на себя Мэра Куимби приехать в гости. Это было мощное выступление со стороны Кеннеди – особенно с учетом того, что, как я слышал, он ненавидит нашего персонажа. И несмотря на все это, Массачусетс проиграл. Победителем стал Спрингфилд, штат Вермонт. (Комик Генриэтта Мантел родилась в Спрингфилде, штат Вермонт, и она говорила мне, что ничего общего между нашим Спрингфилдом и ее родным городом нет.)

Мне понравилась фраза Джона Шварцвальдера, остроумного сценариста пятидесяти девяти серий «Симпсонов»; по его словам, «Спрингфилд находится на Гавайях». Но несколько лет назад Мэтт Грейнинг сообщил, что действие сериала происходит в городке, рядом с которым он вырос: Спрингфилд, штат Орегон. Но он-то что может об этом знать?

Первый акт

Надеюсь, эта книга похожа на серию «Симпсонов»: стремительная, полная быстрых сцен и набитая сотнями шуток, и некоторые из них даже смешные. Я и структурировал ее как сценарий «Симпсонов», состоящий из четырех частей: сетап (начало шутки. – Прим. ред.), усложнение, разрешение и кода. Аристотель считал, что драматургия состоит из трех актов, и такой структуре обычно следует классическое кино. У нас актов четыре, а значит, мы на один акт лучше Аристотеля. Кроме того, четыре акта позволяют продавать больше рекламы.

Структура «Симпсонов» не похожа ни на один предшествующий сериал. Первый акт каждой серии начинается с последовательности эпизодов, не имеющих ничего общего с сюжетом: это может быть визит в аквапарк, посещение музея марок, визит в крытый аквапарк… Кажется, у нас заканчиваются идеи. История как таковая начинается только в конце первого акта, причем она почти не связана с тем, что было в начале серии: Гомер ссорится с Мардж в кинотеатре и в итоге становится менеджером кантри-певца; похороны Бабули превращаются в историю о том, как Симпсоны купили теннисный корт; Лиза становится ветеринаром после… визита в аквапарк.

Первый акт этой книги будет таким же: во всем этом есть смысл, просто вам его не видно.

Глава первая
Начало

Работу в «Симпсонах» я заполучил так же, как мою жену: я был не самым заманчивым вариантом, но никого другого поблизости не оказалось.

Я работал в ситкоме «Это шоу Гарри Шендлинга», имевшем вторые лучшие рейтинги с конца. (Худшие рейтинги были у «Шоу Трейси Ульман», в котором имелись короткие мультфильмы с участием уродских желтых человечков.) «Шоу Шендлинга» уходило на летние каникулы, а его шоураннер запускал новый ситком «Пацаны», действие которого происходило во Friar's Club. Как же я хотел эту работу, которая позволила бы мне писать шутки для Норма Кросби и Нормана Фелла, двух моих самых любимых Норманов!

Никто не хотел работать в «Симпсонах». Мультфильмы не выходили в прайм-тайм со времен «Флинтстоунов», то есть уже целое поколение. Хуже того, сериал запускался на телеканале Fox – в сущности, стартапе, в перспективы которого никто не верил.

Я начал работать… но никому не говорил, чем я занимаюсь. После восьми лет сценариев для кино, ситкомов и даже Джонни Карсона я начал писать для мультфильма. Мне было двадцать восемь лет, и я думал, что ниже падать уже некуда.

Тем не менее я был давним фанатом Мэтта Грейнинга и исполнительного продюсера Сэма Саймона. Им очень нравилось делать этот сериал, и ощущение было заразительным. Это была летняя работа, похожая на мои прошлые летние работы (продавать посуду, заполнять свидетельства о смерти), – мы знали, что все это ненадолго, поэтому особо не заморачивались. У нас не было даже нормального офиса. Студия была о нас такого невысокого мнения, что разместила в трейлере. Я думаю, если бы сериал провалился, они бы просто отогнали трейлер к берегу Тихого океана и утопили сценаристов, как крыс.

Мы с Элом Джином быстренько написали три из восьми первых серий: «Домашнее позорище», в финале которой Симпсоны бьют друг друга током во время семейной консультации; «Стонущая Лиза», где депрессивная Лиза знакомится с великим джазменом Мерфи Кровавые Десны; «Предательская голова», в которой Барт отпиливает голову у статуи Джебедаи Спрингфилда. Также именно в этой серии впервые появились Сайдшоу Боб, Преподобный Лавджой, Клоун Красти и хулиганы Джимбо, Дольф и Керни.

Пока я все это писал, мне не давала покоя мысль: «Лучше бы я придумывал шутки для Нормана Фелла». Поскольку никто не хотел работать над «Симпсонами», у нас подобралась разношерстная компания сценаристов, и никто, кроме меня и Эла, раньше не писал ситкомы. Они работали над скетчами, вечерними телешоу, даже рекламой. Однажды, еще до премьеры сериала, я сидел в трейлере с другими сценаристами. Когда Мэтт Грейнинг вышел наружу, я задал вопрос, не дававший нам всем покоя: «Как думаете, сколько продержится наш сериал?»

У всех сценаристов на это был один ответ. Шесть недель. Шесть недель, шесть недель, шесть недель. Только Сэм Саймон был оптимистичнее. «Думаю, тринадцать недель, – сказал он. – Но не парьтесь, никто все равно его не увидит. Ваша карьера не пострадает».

Возможно, это и есть секрет успеха сериала: поскольку мы не думали, что его вообще будут смотреть, мы не делали то, что видели раньше по телевизору; мы делали то, что хотели бы видеть по телевизору. Это было непредсказуемо: в одну неделю мы писали детектив, а в другую – пародировали французский фильм «Манон с источника». Мы придумали себе единственное правило – не быть скучными. Эпизоды были хлесткими и набитыми шутками в диалогах, на заднем плане, на переднем плане. Когда Гомер в шестой серии идет в зал игровых автоматов, мы с Элом заполнили это место играми с названиями типа «Побег из бабушкиной квартиры», «Крысоед» и «Атака Робера Гула». И если вы упустили шутку, не было ничего страшного: тогда в Америке появились видеомагнитофоны, так что вы могли записать серию и пересмотреть ее позже.

Не забудьте, это был 1988 год, и самым популярным сериалом было «Шоу Билла Косби». Это был отличный сериал… но о-о-о-чень медленный. Ничего никогда не происходило в «Шоу Билла Косби». (Зато многое произошло после «Шоу Билла Косби».)

Шуточное ли дело: самым динамичным и жестким сериалом на телевидении в то время были «Золотые девочки», ситком про три трупа и мумию. (Я начинал в ситкомах со сценария для «Золотых девочек». Теперь я и сам одна из них.)

Дэн Кастелланета о перспективах «Симпсонов»

«Когда я прочитал первый сценарий, я просто обалдел. Это было действительно хорошо написано. Я не знал, насколько успешным будет сериал, но если бы мы сняли только тринадцать серий, это был бы как минимум культовый хит. Да, сценарии были настолько хороши».

Голоса Симпсонов

За год мы написали тринадцать сценариев, после чего настала пора так называемой читки. Это процесс, когда сценаристы и продюсеры собираются в переговорной и слушают, как актеры впервые читают сценарий по ролям. Это, наверное, важнейшая часть процесса. Как звучат и взаимодействуют персонажи? Работает ли история? Смеются ли над шутками пятьдесят или шестьдесят человек в комнате?

Наша первая читка была в начале 1989 года – тогда актеры «Симпсонов» собрались в одном месте и прочитали серию целиком. Я вспомнил Дэна Кастелланету (Гомер) по «Шоу Трэйси Ульман – 2»; что касается Джули Кавнер (Мардж), то в нее я был влюблен, еще когда она играла Бренду Моргенштерн в «Роде». До сих пор влюблен. Хотя к тому моменту я участвовал в написании трех серий, но понятия не имел, что детский голос будет озвучивать взрослая женщина. Я думал, Барта будет играть мальчик, а не тридцатидвухлетняя Нэнси Картрайт; еще более диким было то, что Ярдли Смит, вполне взрослая женщина, почти не меняла свой голос при озвучивании Лизы Симпсон.

«Каково же бедной девушке всю жизнь жить с таким голосом», – подумал я тогда. С тех пор «бедная девушка» получила «Эмми» и заработала 65 миллионов долларов – и все благодаря голосу.

Хэнк Азария тогда еще с нами не работал; Мо озвучивал комик Кристофер Коллинз (Хэнк появился позже, и мы перезаписали все реплики Мо в уже готовых сериях). Легенда мультипликации Джун Форей (летающая белка Рокки!) тоже поучаствовал в первой читке, но его голос звучал слишком мультяшно для нашего сериала. Местный радиодиджей играл психиатра Маврина Монро, но мы его сразу же уволили. (Позже мы убили и Марвина Монро как персонажа. А потом диджей, бывший прототипом нашего психиатра, покончил с собой. Какой-то проклятый персонаж.)

Комедийный сценарист Джерри Белсон, считавшийся одним из самых смешных людей в мире, был приглашен добавить в наш сценарий шуток. Он предложил только одну: в описании пациента психбольницы мы говорили, что он «грызет ногти (чужие)». Версия Джерри: «писается в постель (чужую)».

Тогда я не отдавал себе отчета, каким эпохальным событием является эта читка, потому что, честно говоря, она им не была. Все прошло как-то пресно и медленно. Мало смеха. Никто не мог предположить, что нам предстоит еще шестьсот таких читок. Перспективы у «Симпсонов» были не очень, и они вот-вот готовы были еще ухудшиться…

Нас почти отменили… Еще до премьеры

Fox дала нам огромный кредит доверия, когда заказала первый сезон «Симпсонов». С анимационным сериалом студия не может просто заказать пилот и потом решить, запускать ли сериал в производство: делать всего одну серию мультфильма безумно дорого. Кроме того, анимация – это медленный процесс: от пилота до первой серии прошел бы год. К тому времени руководство канала, заказавшего шоу, уже будет уволено, покинет бизнес или начнет скрываться от правосудия.

Поэтому Fox пришлось заказать сезон из тринадцати серий «Симпсонов» целиком и заплатить за него порядка 13 миллионов долларов, не увидев ни одного кадра анимации.

Наша первая законченная, полностью колоризованная серия, пилот под названием «Тот еще чарующий вечер», едва пришла из-за границы. Хотя наша базовая анимация делается в Голливуде, весь сериал нарисован и анимирован вручную в Корее. Южной Корее. Которая хорошая. Сюжет пилота такой: знаменитая Няня-преступница (Миссис Ботс) пытается ограбить дом Симпсонов, пока Гомер и Мардж наслаждаются романтическим вечером вдали от детей.

Когда сценаристы и руководство Fox посмотрели серию, все решили, что она ужасна. Полный провал. Сценарий был кривоват – с пилотами это не редкость но хуже всего была анимация: дом Симпсонов перекосило, Гомера шатало из стороны в сторону, весь Спрингфилд казался сделанным из резины.

Просмотр закончился в мертвой тишине. Собравшиеся уставились на экран, как будто только что увидели первый акт «Весны для Гитлера». Кому-то надо было что-то сказать. Наконец, сценарист Уолли Володарски иронично крикнул: «Запускайте снова!»

Fox была взбешена. Это вполне мог бы быть конец «Симпсонов». Но на следующей неделе пришла вторая серия, «Гениальный Барт», в которой Барт обманывает тест на IQ и попадает в школу для одаренных детей, – и эта серия, к счастью, была отличной. Ее уверенно срежиссировал Дэвид Сильверман, а сценарий написал один из наших лучших авторов, Джон Витти. Эта серия укрепила всеобщую веру в «Симпсонов».

Сложившаяся ситуация заставила нас поменять изначальный порядок выхода серий. Поэтому через три месяца «Симпсоны» стартовали с девятой серии, «Прожарка Симпсонов на открытом огне», в качестве рождественского выпуска. «Гениальный Барт» стал первой регулярной серией; оригинальный пилот переместился в финал сезона, дав нам время исправить анимацию.

В декабре 1989 года мы устроили в боулинге вечеринку по случаю премьеры. Не очень внушительно, но Fox не горела желанием заваливать деньгами наш и без того дорогой маленький сериал.

И в восемь вечера «Симпсоны» вышли в эфир. Мы бросили боулинг и уставились на экраны. И… это было смешно, трогательно, остроумно и по-доброму; никто из нас подобного не ожидал.

Вскоре после этого кто-то из PR-отдела Fox принес подборку рецензий из газет со всей страны: критикам не просто понравился сериал, они называли его «потрясающим» и «прорывным». На следующее утро мы узнали, что «Симпсоны» дебютировали с самым высоким рейтингом в истории телеканала Fox. Это был моментальный успех, и все мы были вне себя от счастья. За исключением одного человека.

Сэм Саймон листал подборку рецензий с кривой усмешкой. Наконец он с грустным смешком сказал: «Они ни разу меня не упомянули».

Это не такая уж придирка, как может показаться на первый взгляд. «Симпсоны» были величайшим достижением Сэма в его и без того мощной карьере, включающей «Такси» и «Чирс». Сэм нанимал всех авторов «Симпсонов», задавал тон сериалу, доводил до ума все истории и редактировал каждый сценарий. и, к его удивлению, Мэтт Грейнинг получил все лавры.

Мэтт никогда не присваивал себе всю славу. Во всех интервью он перечислял нас всех по именам. Когда он был на «Вечернем шоу», я помню, он называл авторов. но Джей Лено его перебивал.

Почему?

Потому что получался отличный нарратив: «андеграундный мультипликатор меняет телевидение, наплевав на все правила» вместо «андеграундный мультипликатор меняет телевидение при помощи опытного продюсера (Сэма Саймона)».

Так запустились «Симпсоны». Зрители нас обожали. Критики нас обожали. А мы начинали друг друга ненавидеть.

Симпсономания!

Через несколько месяцев после премьеры о «Симпсонах» не просто писали в газетах – о них писали во всех рубриках газет! Новости, развлечения, спорт, бизнес: редакторы сообразили, что карикатура с Бартом привлекает больше внимания, чем, скажем, фотография госсекретаря Лоуренса Иглбергера. И 90 процентов всего, что я читал про «Симпсонов», было враньем – так я понял, что 90 процентов всего, что написано в газетах, вероятнее всего, вранье.

Пример: когда блюзовый гитарист Стиви Рэй Вон погиб в авиакатастрофе, одна газета сообщила, что его последней работой была песня для альбома «Симпсоны поют блюз». На самом деле он сказал нам: «Да пошли вы! Я не буду ничего записывать для вашего идиотского альбома».

В 1990 году Мэтт Грейнинг оказался в списке самых обожаемых людей Америки, а Сэм Саймон был ответом на вопрос викторины, напечатанной на вкладыше к жвачке «Симпсоны». Мир упорно перекладывал всю славу на Мэтта, что безумно расстраивало Сэма. В офисе он психовал, топая ногами, как Сальери в «Амадее».

Сэм оставался шоураннером и продолжал выдавать классические сценарии, с ним обычно было весело. Но когда в офис заходил Мэтт, Сэм злобно на него косился и отпускал колкости.

Я сочувствовал Сэму, но Мэтта тоже жалел. Величайшее достижение его жизни… а его терпеть не могут в собственном офисе. Однажды я отвел Мэтта в сторону и сказал: «Не все тебя ненавидят».

Когда Сэм об этом узнал, он страшно разорался: «Что за чушь? Кто это сказал?» Я так никогда и не признался.

Ах, черт! Только что признался.

Удивительным образом Сэм превратил свое огорчение в отличную серию. Он предложил историю, где Гомер, как Сэм, создает нечто невероятное. а Мо получает все лавры. Гомера захлестывает ярость, и он уничтожает и себя, и соперника. Серия называется «Пылающий Мо» и считается одной из лучший в истории «Симпсонов».

Эта холодная война продолжалась на протяжении двух первых сезонов. В итоге Сэм и Мэтт друг с другом не разговаривали и портили всем то, что должно было стать двумя счастливыми годами. И как все разрешилось? Сэма отстранили от управления сериалом и заменили двумя придурками – мной и Элом Джином. Единственное, чем я до того момента управлял, была посудомоечная машина.

Эл Джин о том, каково быть шоураннером

«Мы с Майком перепугались, потому что уже понимали – это великий, классический сериал. Мы покинули «Альф» на втором сезоне, а уже на четвертом его сняли с эфира. Поэтому я переживал, что, если «Симпсонов» отменят под нашим руководством, мы будем виноваты в гибели этой невероятной истории. Такие случаи были: сериалы, нацеленные в основном на детскую аудиторию, вроде «Альфа» или «Морк и Минди», громко выстреливали и стремительно погибали. Их успех был мимолетным. Поэтому мы с Майком стали безостановочно работать над «Симпсонами», чтобы с нами подобного не случилось».

Кто тут гений?

Через много лет после ссоры Мэтта с Сэмом зрители продолжают спрашивать: что за гений придумал «Симпсонов»? Над сериалом работают двадцать сценаристов, десятки аниматоров, сорок семь продюсеров, а также постоянные и приглашенные актеры озвучивания, но всем нужно найти единственного гения. Это объяснимо – мы любим героев.

Много лет этот титул принадлежал Мэтту Грейнингу. Он, в конце концов, придумал этих маленьких засранцев. Потом гением назначили Сэма Саймона, а затем – сценариста Джорджа Майера, про которого написали в гомерически смешном журнале New Yorker. Странное дело, но меня никто в гении не определил… включая меня самого.

Так кто тут гений? Я бы сузил мой ответ на этот вопрос до трех человек. На самом деле, четырех. Нет, пяти. Хотя ладно, тринадцати.

Определенно, Мэтт Грейнинг придумал «Симпсонов», и это невероятная история. Мэтт был лос-анджелесским андеграундным мультипликатором, когда его позвали в «Шоу Трейси Ульман». В этой программе были минутные анимационные вставки (помимо выступлений живых актеров), но никто не был от них в восторге. Мэтта позвали «просто познакомиться» – он не собирался им ничего предлагать. Но незадолго до встречи кто-то ему сказал: «Мы очень ждем вашей новой идеи!», которой у Мэтта не было. Поэтому за пять минут до встречи он набросал семейство Симпсонов.

У него ушло пять минут, чтобы придумать один из самых почитаемых сериалов в истории телевидения. Страшно подумать, что бы произошло, если бы у него было полчаса.

Как он успел так быстро? Для начала, он назвал персонажей именами своей семьи: его родителей Гомера и Мардж, его сестер Лизы и Мэгги. Он уверяет, что Барт – это рифма к «гад», но, мне кажется, дело не обошлось без его брата Марка.

Короткометражные «Симпсоны» были так плохо нарисованы, что никогда не выпускались на DVD; так плохо, что Fox даже не пыталась на них заработать. Но они быстро улучшились благодаря гениальности Мэтта как художника. Однажды он мне сказал: «Ключ к «Симпсонам» в том, что каждый из них узнаваем на уровне силуэта». Это невероятное наблюдение, ничего похожего я не слышал ни от одного мультипликатора. На заре существования сериала, когда мы просматривали драфты анимации, он останавливал пленку каждые несколько секунд: «Ненавижу эти полоски вокруг глаз Барта! Этот держатель для салфеток слишком маленький!». Я думал, он псих, но сейчас понимаю, что Мэтт тогда работал над максимально точным обликом сериала. Кроме того, держатель для салфеток и правда был слишком маленьким.

Когда понадобилось превратить короткометражки в получасовые серии, Мэтт стал работать с Сэмом Саймоном. Сэм был телевизионным вундеркиндом, шоураннером сериала «Такси» в возрасте двадцати трех лет, после чего перешел на «Чирс» и «Это шоу Гарри Шендлинга». Сэм руководил сценарной группой «Симпсонов» в течение первых двух сезонов и выработал характерное для сериала сочетание высоколобых и тупых шуток, и все это на дикой скорости.

Так что если Мэтт – это изобретатель электрической лампочки Томас Эдисон, то Сэм – это Джордж Вестингауз, построивший завод по производству этих лампочек.

Потом был Джеймс Л. Брукс. (Я зову его Джим. А вы – нет.) Джим дал персонажам душу и предлагал долгие, прочувствованные монологи, придавшие «Симпсонам» неожиданную глубину. Если продолжить метафору, то Джим дал лампочке сердце. Ладно, не будем продолжать метафору.

Есть простой способ все это запомнить: Мэтт – это рисунки, Сэм – это глубина, Джим – это душа. Простой, но неправильный, потому что Мэтт и Джим также предлагали отличные шутки, а Сэм неплохо рисовал. В институте он был карикатуристом и в итоге создал Мистера Бернса и Мерфи Кровавые Десны.

И раз уж речь зашла о рисунках, давайте не забудем о Дэвиде Сильвермане – руководителе анимации сериала на протяжении десятков лет. Именно он первым предложил Джиму превратить одноминутные короткометражки «Симпсонов» в еженедельный анимационный сериал – с того момента, как «Флинтстоуны» шли в прайм-тайм, прошло двадцать лет, и никто уже не помнил, как это делается. Сильверман довел до ума стилистику сериала и задал высокие стандарты анимации. (Даже в детстве, смотря «Флинтстоунов», я думал: «Они бегут мимо одной и той же дурацкой пальмы!») Под началом Дэвида работали великолепные аниматоры, включая будущих обладателей «Оскара» Брэда Берда («Рататуй», «Суперсемейка») и Рича Мура («Зверополис»).

И нельзя не упомянуть Эла Джина, на чью долю выпала кошмарная работа быть шоураннером «Симпсонов» на протяжении двух-трех десятков сезонов. Вспомним также о наших шести основных актерах – Дэн Кастелланета, Джули Кавнер, Нэнси Картрайт, Ярдли Смит, Хэнк Азария и Гарри Ширер, давших свои голоса не только семейству Симпсонов, но и остальным двум сотням обитателей Спрингфилда.

Вот вам и ответ – эти тринадцать человек и есть гений, ответственный за успех «Симпсонов».

Вот и все, ребята!

В 1993 году, посреди четвертого сезона, Сэма Саймона попросили покинуть сериал, в создании которого он участвовал; в 2015 году он безвременно скончался – в возрасте пятидесяти девяти лет. Его имя как исполнительного продюсера оставалось в титрах «Симпсонов» до конца его жизни, и он получал зарплату, хотя не работал над сериалом и даже не появлялся в офисе больше двух десятков лет. Что касается Мэтта, то «Футурама» позже доказала – он и без Сэма способен создавать умные и провидческие сериалы.

В конце концов Сэм справился со своим гневом, сказав: «Сначала все преуменьшали мои заслуги в «Симпсонах», а теперь преувеличивают». Мэтт сообщил нечто подобное журналу LA Weekly в 2007 году: «Я один из тех, кого все время перехваливают».

Так что вот: теперь вы знаете самый мрачный секрет нашего сериала. Больше сплетен у меня нет. (Ладно, в главе 12 еще будет грязюка по поводу кроссовера «Симпсонов» и «Критика».)

Возможно, это и есть ключ к долголетию сериала: в нашей комедии нет драмы. «Симпсоны» продолжают всем нравиться, потому что все мы друг другу нравимся: актеры, мультипликаторы и сценаристы уважают друг друга. Конечно, у сериала еще осталось немало секретов, но о них вам придется узнать от кого-нибудь другого.

А теперь давайте вернемся к тому, как я вообще здесь оказался…

Глава вторая
Краткая история меня

Недавно я читал, что пишут про меня на IMDb, потому что кто еще такое будет читать? В дискуссии на форуме под названием «Майк Рейсс Симпсоны DVD Комментарии» кто-то написал: «Этот чувак звучит так, как будто постоянно улыбается».

Это заставило меня улыбнуться.

Следущий пост: «Ага. Раздражает дико!».

Я перестал улыбаться. Ну и шут с ним. Я и правда много улыбаюсь, потому что у меня самая смешнючая работа в мире. И потому что я женат на прекрасной женщине, которая смеется над моими шутками. И потому что я уверен, что слово «смешнючий» существует.

Первые три года своей жизни я провел, сидя в манеже и молча улыбаясь, как идиот. В конце концов мама отвела меня к доктору, который сказал: «У вашего мальчика нет задержек в развитии, просто он чуть-чуть туповат».

Давайте спишем это на то, что жизнь казалась мне забавной даже в самом юном возрасте. Кажется, я придумывал шутки другим детям, типа «мой папа кормит меня грудью». (Слушайте, а неплохо!) Но, чтобы лучше понять мое детство, надо начать с шутки. С шутки о шутках:

Заключенный выходит в тюремный коридор и орет: «Семьдесят три!» Все остальные зэки смеются. Новенький спрашивает охрану, что происходит. Ему объясняют, что на всю тюрьму есть один сборник анекдотов, и заключенные его выучили наизусть. Тут новенький встает и кричит: «Сорок восемь!»

Никто не смеется. Он спрашивает охранника, почему так. Охранник говорит: «Да это надо рассказывать уметь».

Мое детство было как та тюрьма. Я вырос в доме, где все любили и умели шутить. Мы изучали «Словарь шуток Джоуи Адамса», как в религиозных семьях изучают Библию. На самом деле никто из нас не досказывал шутку до конца. Достаточно было ключевых слов, типа «бутерброд со слоновьими ушами», и все заливались смехом.

Я вырос в пригороде Коннектикута; средний из пяти детей. Мой брат занимался стендапом, а сестра написала книгу шуток для логопедов под названием «Сколько логопедов нужно, чтобы заменить отоларинголога?». (Оценка на Amazon – пять звезд.)

Я и сам был забавным парнем. Однажды мама узнала, что наша симпатичная родственница выходит замуж за горбуна. Мама спросила: «Зачем ей это надо?»

Я сказал: «На удачу!» Отец, человек обычно сдержанный, влепил мне затрещину.

Когда мне исполнилось десять, я предложил моей венгерской бабушке кусок торта. Она сказала на манер еврейского Йоды: «Я хочу, чтобы на следующий год кусочек ты оставил мне».

Я ответил: «Так он до тех пор зачерствеет».

Папа снова влепил мне подзатыльник. Я начал думать, что за по-настоящему хорошую шутку тебя должны бить по голове.

Мой папа – врач, историк, академик – немного напоминал Гомера Симпсона. Как и все папы. Ну, знаете, сочетание злости, раздражения, любви и снова злости. Мэтт увидел нашего героя в своем отце – Гомере Грейнинге, режиссере-документалисте, который занимался серфингом и, как ни забавно, имел роскошную гриву волос. (Сэм Саймон развивал персонажа на основе уже своего отца, имевшего мало общего с Гомером: он был одноногим еврейским миллионером из Беверли-Хиллз.)

Мать моего отца была, кажется, самым забавным членом семьи. Однажды я загадал ей загадку: «Что хуже, чем найти в яблоке червяка?»

Ответ предполагался такой: «Найти в яблоке половину червяка».

Ответ моей бабушки Роузи: «Когда тебе в задницу засунули зонтик… и открыли его».

Это был хороший ответ. И она дала его так быстро, как будто с ней такое и правда случилось. Может, это казаки сделали. А может, дедушка.

Моя другая бабушка объединяла в себе все лучшие черты нашей семьи. Баба Микки была еврейкой из Южной Каролины (это как быть баптистом). Однажды после семейного ужина она сказала: «Вы все так много шутите!» И после короткой паузы добавила: «Шутки, конечно, все тупые».

Бристоль, штат Коннектикут, был промышленным городом, который не производил вещи, – на заводах делали штуки для других штук: провода, пружины, подшипники. Спросите любого бристольца, каково там жить, и они скажут: «Это как город из «Охотника на оленей». Я никогда не мог понять, имеют они в виду Вифлеем или Сайгон.

Но для меня Бристоль всегда был Спрингфилдом. Очень многие детские впечатления оттуда вдохновили меня на «Симпсонов». В одной из самых первых сцен самой первой серии Гомер проигрывает сыну партию в скрэббл, после чего швыряет игру в камин. Отец моего друга сделал именно это. Его звали Мистер Бернс, между прочим. Ларри Бернс. Много лет спустя мы сделали серию, где появляется незаконнорожденный сын Мистера Бернса (озвученный Родни Дэнжерфилдом). По удивительному стечению обстоятельств, сценарист этой серии Йен Макстон-Грэхем назвал персонажа Ларри Бернс. По еще более удивительному стечению обстоятельств, художники нарисовали персонажа как точную копию отца моего друга.

Я рассказал реальному Ларри Бернсу, что мы создали персонажа с его именем и внешностью. Он не особо впечатлился: в Бристоле всем плевать на шоу-бизнес. Но после того, как он умер, я узнал, что настоящий Ларри Бернс скупил всех игрушечных Ларри Бернсов в Америке. Возможно, он создавал армию клонов.

Как многие комики, в юном возрасте я вдохновлялся «Шоу Дика ван Дайка». Но я не хотел стать Диком, симпатичным телевизионным сценаристом, женатым на еще более симпатичной Мэри Тайлер Мур. Я хотел стать Моури Амстердамом, забавным шкетом из сериала, женатым на полной блондинке и постоянном шутившим шутки, но особо не занятым ничем другим.

Всех своих детских целей я успешно достиг.

Кино я тоже любил, особенно фильмы братьев Маркс. То есть ничего необычного. Еще я был фанатом одного из их сценаристов, Эла Босберга, знаменитого «сценарного доктора». Считалось, что Босберг был неспособен написать отличный сценарий, зато гениально доводил до ума чужую работу. Почему-то я сразу знал, кем мне суждено стать: не писателем, а переписывателем. Когда друзья моих родителей спросили, кем я хочу стать, когда вырасту, я так и сказал – сценарным доктором.

«Ой, как это мило, – ответили они. – Он хочет быть доктором, как папочка!»

«Не доктором, дебилы вы сельские. Сценарным доктором!» – буркнул я.

Моя писательская карьера началась в третьем классе. Наша учительница мисс Борверк вдохновила меня на первое стихотворение:

Ладно, это не Эмили Диккинсон, но мне было восемь лет, чего вы хотите вообще!

Каждый раз, когда я приходил из школы, мама спрашивала, что интересного проходили на уроке. Я говорил: «Ничего». Пока она не ответила: «Вы каждый день проходите ничего! Ну-ка, чтобы завтра мне все подробно рассказал!»

Но на следующий день ничего интересного не проходили. Когда мама спросила, как школа, я запаниковал и в отчаянии сказал: «Сегодня в класс зашла собака, а мисс Борверк выкинула ее в окно».

Такой ответ ее удовлетворил. Поэтому на следующий день, когда ничего интересного опять не проходили, я сказал: «Сегодня мисс Борверк кидалась в детей шариками из промокашки».

А на следующий день: «Мисс Борверк перед всем классом сняла трусы».

Я не отдавал себе отчета в том, что мама всему этому верила! Она позвонила директору и сказала: «Ваша учительница мисс Борверк – сумасшедшая».

Когда директор сделал мисс Борверк выговор за трусы, она огрызнулась: «Я не ношу трусов!» В итоге мисс Борверк наорала на директора, директор наорал на мою маму, мама должна была бы наорать на меня. Вместо этого она купила мне коробку карандашей и пачку бумаги и сказала: «Раз уж ты выдумываешь истории, то хотя бы их записывай».

С тех пор я выдумываю истории…

Включая всю эту сагу про мисс Борверк. Такого никогда не было.

Попались!

Следующие три истории про учителей – абсолютная правда, но, видит Бог, лучше бы была неправда.

Один учитель, которому нравилась моя писанина, говорил: «Следуй своей мечте». Через год его арестовали за следование его мечте.

Другой учитель сказал мне: «Будь тем, кем всегда хотел быть». Через шесть лет я встретил его в бостонском салат-баре. Он был моим официантом. Может, именно им он «всегда хотел быть». Но это поднимает интересный философский вопрос: сколько чаевых оставлять человеку, изменившему твою жизнь?

Ответ: 17 процентов.

Наконец, в колледже была такая миссис Дефео, консультант моего факультета, которая кромсала мои студенческие публикации и переписывала все шутки. Это отлично подготовило меня к карьере на телевидении.

Однажды я написал пародию на нашу рубрику «Студент месяца» – героем был очевидно поехавший парень, предлагавший изменить школьные цвета на «черный и темночерный».

Миссис Дефео исправила на «черный и синий». «Не понимаю, как ты упустил такую очевидную шутку!» – сказала она.

«Потому и упустил! – взвыл я. – Потому что это очевидная шутка!» «С таким подходом тебя в юмористы не возьмут».

Каждую ночь я молился Богу, чтобы он наказал миссис Дефео за преступления против юмора.

Через год она выиграла миллион долларов в лотерею.

Бог всегда слышит мои молитвы, но делает прямо противоположное.

Это была обычная районная средняя школа, и я был единственным евреем из полутора тысяч учеников. Тем не менее моя мама говорила: «Ты должен встречаться только с еврейками».

Я ответил: «Мам, под определение подходишь только ты».

Так мы и встречались. Все было неплохо, но ее дети меня ненавидели.

В 1990 году, когда я получил за «Симпсонов» первую «Эмми», я попросил жену сделать фотографию, которую потом отправил в городскую газету Бристоля. Через три дня на ее первой полосе появился мой портрет в смокинге в обнимку с «Эмми». Подпись гласила: «Местный мужчина уверяет, что получил награду».

Вперед, в Гарвард!

Если бы Гарвардский университет вдруг провалился в огромную дыру в земле, я бы подумал: «Бедная огромная дыра в земле!» Я провел в Гарварде четыре года и возненавидел это заведение. И не один я: в 2006 году газета Boston Globe опубликовала рейтинг университетов по параметрам «общественная жизнь» и «интересные занятия». Гарвард занял пятое место… с конца. Потрясающе.

Я с трудом мог представить четыре более скучных института, чем Гарвард. Но потом я увидел рейтинг. Вот эти четыре института:

– Гуантанамский технологический;

– Чернобыльское ПТУ;

– Калифорнийский университет в Алеппо;

– Корнелл.

Преподаватели Гарварда были отстраненными, а предметы – эзотерическими (хотя они и научили меня словам «отстраненный» и «эзотерический»). За четыре года студенчества я научился трем вещам:

1. Как открыть бутылку шампанского.

2. Как сделать бульбулятор из яблока.

3. Как есть все с майонезом (оказывается, он очень вкусный, а у нас в доме его никогда не было).

Поступая в колледж, я знал латынь и арифметику. Через четыре года я забыл и то и другое. Благодаря яблочному бульбулятору.

В Гарварде я старался как-то развлекаться. На первом курсе я стендапил в институтском конкурсе талантов. После шоу судья сказала: «А ты смешной». Так что я на ней женился. Это был последний раз, когда я выступал со стендапом.

Кроме меня в конкурсе талантов был только один комик, парень по имени Пол, который шутил вот так:

ПОЛ: А сейчас выжившие в техасской резне бензопилой сложатся в пирамиду!

ЗРИТЕЛИ: Фу-у-у-у!

После мероприятия я ему сказал: «Пол, комедия – это реально не твое». Он послушал моего совета, занялся драмой и создал популярнейший сериал «Доктор Хаус». Пол с тех пор заработал миллион долларов, а я нет-нет да и стащу пакетик кетчупа из KFC.

Короче говоря, из Гарварда я вынес только две по-настоящему ценные вещи: мою прекрасную жену Дениз и пачку библиотечных книг. И то, и то хранится в спальне.

ЗРИТЕЛИ: Фу-у-у-у!

«Гарвардский пасквилянт»

Почему я вообще поступил в Гарвард? Когда я подал документы, я знал об этом университете две вещи:

1. Там учился Терстон Хауэлл III, бестолковый миллионер из «Острова Гиллигана». (Моим соседом по общаге был Терстон Хауэлл IV.)

2. Там выпускался юмористический журнал «Гарвардский пасквилянт», к которому я хотел иметь отношение.

Тогда, в семидесятые, «Пасквилянт» не был известен как инкубатор талантливых комиков. На самом деле за первые сто лет существования у журнала было всего четыре знаменитых сотрудника: Роберт Бенчли, Джордж Плимптон, Джон Апдайк и Фред Гуинн – чувак, игравший Германа Мюнстра (да, правда!). То есть после «Пасквилянта» прославились забавный парень, скучноватый парень, серьезный парень и Франкенштейн.

К «Пасквилянту» стали относиться по-другому после того, как выпускника по имени Джим Дауни наняли писать первый сезон Saturday Night Live (где он прижился на четыре десятка лет). Джим позвал с собой двоих друзей из «Пасквилянта», те привели своих друзей, и в итоге к концу девяностых десятки «пасквилянтов» заполонили телевидение и кинематограф. Джим Дауни был чем-то вроде смешного нулевого пациента. В Голливуде нас сейчас столько, что нас называют «пасквилянтской мафией» – довольно оскорбительно… для мафии. У них хотя бы есть кодекс чести.

Когда в 2016 году вручали «Эмми», четырьмя из шести номинированных комедийных сериалов руководили выпускники «Пасквилянта» («Вице-президент», «Силиконовая долина», «Мастер на все руки», «Несгибаемая Кимми Шмидт»), а остальные два были ими придуманы. В номинации «Лучший комедийный сценарий» четверо из пяти номинантов, включая победителя, были нашими выпускниками.

Люди из «Пасквилянта» везде – например, в каждом вечернем шоу («Феллон», «Киммел», «Корден», «Колберт», «Ежедневное шоу» и, разумеется, «Конан»). Они составляют до 30 процентов сценаристов всех ключевых комедий недавнего прошлого: «Сайнфелд», Saturday Night Live, «Леттерман» и «Офис». В анимации они работали над «Бургерами Боба», «Футурамой», «Гриффинами» и, разумеется, «Симпсонами». Наша первая авторская группа, нанятая выпускником Стэнфорда Сэмом Саймоном, наполовину состояла из «пасквилянтов». С тех пор над сериалом работало еще около сорока выпускников Гарварда, включая одиннадцать президентов «Пасквилянта».

Но каким образом журнал, основанный в девятнадцатом веке, готовит авторов к карьере на телевидении? Потому что, по чистой случайности, конкуренция за место в «Пасквилянте» устроена точно так же, как на телевидении. От студентов-претендентов требуют написать шесть юмористических публикаций за восемь недель – это учит соблюдать сроки и быть плодовитым (два фундаментальных телевизионных навыка). Как и на ТВ, конкуренция жесточайшая – каждый год свои силы пробуют сто авторов, а проходят – семеро. Наконец, как и на ТВ, процедура абсолютно нечестная – почти никого из претендентов не выбирают с первого раза. Мне потребовалось два захода; Дэйву Мэнделу, превосходному шоураннеру, год от года получающему «Эмми» за «Вице-президента», понадобилось пять. Легендарному комику Элу Фрэнкену журнал вообще отказал – это доказывает, что проще избраться в (и впоследствии вылететь из) американский Сенат, чем быть принятым в «Гарвардский пасквилянт». Чтобы стать частью журнала, вы должны быть уверенным в себе, упорным и немного поехавшим. В точности как телевизионный сценарист.

Когда вас берут в штат, будь то «Пасквилянт» или ситком, вы начинаете делать следующее: просиживать задницу в комнате, набитой весельчаками, и есть дерьмовую еду. В обоих случаях вы целыми днями (и часто ночами) треплетесь, шутите и оттачиваете свое остроумие.

Один из парадоксов заключается в том, что, хотя «пасквилянты» пишут отличные сценарии для телевидения, их издание ужасно. Я никогда не понимал причину, но «Гарвардский пасквилянт» – плохой журнал сегодня; был плохим, пока я был его президентом; был плохим, когда им управлял Роберт Бенчли. Полсотни лет до него он был плохим и расистским. Обо всем этом вы сможете прочитать в моей следующей книге – «Пятьдесят лет смеха: Сто сорок лет «Гарвардского Пасквилянта».

Гарвардский ужин Конана О’Брайена

«Майк и Эл пришли в редакцию «Пасквилянта», а мы закатили им роскошный ужин. Это даже была не моя идея, но шеф-повар решил, что, поскольку я был президентом «Пасквилянта», на ужин надо подать исключительно картошку. Это все, что было в меню: картошка. И я помню, что Майк и Эл конкретно взбесились, потому что они реально пришли поужинать. Мы пытались подать это как концептуальную находку, а они такие: «Где, на хер, мой лобстер?». А мы: «Вы, что, шуток не понимаете?» А они: «Нет, мы взрослые люди, и мы пришли на ужин, мы тупо голодные». Многие годы после этого Майк Рейсс психовал по поводу картофельного ужина. Но он, кажется, мне отомстил. Несколько лет назад я пришел в гости в его нью-йоркскую квартиру, и он налил мне кошерного вина из пакета. Который, кажется, стоял на солнце с момента, когда Форд был президентом. Так что он меня проучил».

(ПРИМЕЧАНИЕ АВТОРА: По-моему, отличное было вино.)

В 1982 году я поучаствовал в пародии «Пасквилянта» на журнал People в трех лицах. Я сыграл братьев Доставучих, которые достают людей за деньги. Карикатуру на заднем плане нарисовал будущий сценарист «Симпсонов» Джефф Мартин.

Глава третья
Шутейки за копейки

Шел апрель моего выпускного года, и никаких карьерных планов у меня не было. Казалось, что раз уж я отучился в Гарварде, Бог все устроит. И они так и поступили. (Я политеист.)

Прорыв случился, когда мне позвонил Тэд Манн, редактор «Национального пасквиля». В период своего расцвета «Национальный пасквиль» был единственным рупором язвительного, взрослого юмора в Америке; он был как The Onion, The Daily Show и Saturday Night Live в одном флаконе. Тэд сказал: «Мы читали ваши публикации в «Гарвардском пасквилянте» и хотели бы пригласить вас на работу».

«Вы читаете «Гарвардский пасквилянт»?» – пораженно спросил я.

«Годами уже читаем, – ответил он. – Но там раньше не было ничего интересного».

Заодно они наняли моего соседа по общежитию и соавтора Эла Джина. Так что через месяц после выпускного мы переехали в Нью-Йорк и поселились в Сохо, в шикарном лофте над шляпным заводом. В «Национальном пасквиле» у нас был свободный график; мы писали что хотели и зарабатывали по 22 500 долларов в год. Сегодня кажется, что это немного, но в 1981 году это все равно было очень мало.

Мы с Элом быстро отличились публикацией под названием «Судья Тергуд Маршалл: Как смотреть грязищу». Звучит нелогично, но факт: в восьмидесятые годы Верховный суд был вынужден отсматривать огромное количество порнографии в рамках дел, связанных с Первой поправкой к Конституции. Некоторые судьи отводили глаза во время просмотров, другие вообще их бойкотировали. Судья Тергуд Маршалл приносил поп-корн!

Это была дурацкая, издевательская статья, где мы приписали Тергуду много сомнительных шуток типа: «Феликс Зискер, пососи мою сосиску» и «Скажите медведю, что я тут единственный черный и волосатый». Мы небезосновательно думали, что Тергуд никогда этого не прочитает. Но если уж прочитает, то ему наверняка понравится!

Десять лет спустя, когда Маршалл скончался, его некролог был опубликован на первой полосе Los Angeles Times. Первый абзац рассказывал, что он был первым афроамериканцем, назначенным в Верховный суд. Второй абзац – о его карьере юриста и нашумевшем деле «Браун против Совета по образованию». Уже в третьем абзаце говорилось: его настолько взбесила публикация в «Национальном пасквиле», что Маршалл инициировал расследование ФБР в отношении журналистов. То есть да, где-то на меня заведено дело.

Хоть нам и нравилась работа в «Национальном пасквиле», мы с Элом мечтали о чем-то большем. Поэтому после работы мы садились за другие проекты – наброски книг, пилоты для ТВ – в надежде, что что-нибудь выстрелит. Однажды мы даже написали сценарий для рок-звезды Мита Лоуфа. Когда мы принесли текст мистеру Лоуфу (так его надо было называть), его секретарша сказала: «Приходите на следующей неделе, и мы дадим вам пять тысяч долларов».

Мы пришли на следующей неделе… а мистер Лоуф исчез. Офис стоял пустой. Насколько я помню, они заколотили окна досками на случай, если я приду за гонораром. и окажусь зомби.

Это была моя первая работа в кинематографе.

Последняя работа в кинематографе была в 2016 году. Я продал оригинальный сценарий очень известному продюсеру, обладателю «Оскара». Он до сих пор должен мне 250 000 долларов. Мораль такова: «Успех не измеряется в заработанных деньгах. Он измеряется в количестве людей, готовых вас на эти деньги напарить».

Через десять месяцев после того, как мы начали работать в «Национальном пасквиле», нас с Элом позвали в Голливуд писать шутки для новой комедии. Об этом фильме вы, возможно, слышали. Он называется «Аэроплан 2: Продолжение». Возможно, вы его смотрели – это настолько ужасная комедия, что она получила награду во Франции. (В последнее время отношение к фильму изменилось. Кто-то недавно прислал мне подкаст, в котором его нахваливает Квентин Тарантино, а ведущий постоянно переспрашивает: «Вы точно имеете в виду «Аэроплан 2»?»)

По поводу фильма нам позвонил его сценарист и режиссер Кен Финкельман. Сначала он хотел привлечь наших друзей Тома Гэммила и Макса Просса, но они были заняты и порекомендовали нас. (Возможно, вы помните их по первой главе: они отказались от работы в «Симпсонах» и порекомендовали нас.) Финкельман позвонил в воскресенье вечером; в понедельник утром мы уволились из «Национального пасквиля», отменили аренду квартиры и помчались в Голливуд. Наша квартирная хозяйка не без горечи, как мне показалось, отправила в Лос-Анджелес единственную коробку с нашими пожитками – там были зимние куртки.

Вечером вторника мы были уже на съемочной площадке «Аэроплана 2». Съемки были в разгаре, и, когда какая-то шутка не получалась, нас просили придумать что-то посмешнее – и быстро. Мы работали в крохотном деревянном сарае прямо в павильоне, где было страшно жарко из-за осветительных приборов. Это был, в сущности, карцер, куда запирают заключенных в южных фильмах про тюрьму.

Это была тяжелая, напряженная работа – отличная тренировка перед будущей карьерой на ТВ, и многие наши шутки попали в финальный фильм. Еще мы тусили со звездным актерским составом, включавшим множество приятных людей. И Уильяма Шатнера.

Годы спустя мы вернули долг Кену Финкельману, дав ему постоянную работу в «Симпсонах». Он пришел в офис, решил, что ему не нравится, и через два часа уволился – рекорд «Симпсонов».

Где Джонни?

После «Аэроплана 2» мы с Элом получили еще одну работу – писать сценарий черной комедии под названием «Трусы», действие которой происходило во Вьетнаме. Эл отправил копию реальному ветерану Вьетнама, который ответил: «Я хотел бы убить того, кто это написал».

Желание ветерана исполнилось: этот сценарий убил нашу карьеру. Фильм так и не был снят, а нас выгнали из кинобизнеса. (Мы вернулись туда только через двадцать лет, когда писали «Симпсонов в кино».)

Шел 1984 год, и мы оказались без работы в Лос-Анджелесе, где никого не знали. Эл пытался поступить в бизнес-школы, а я присматривался к карьере в алкоголизме, когда нам позвонили из «Вечернего шоу с Джонни Карсоном». Главный автор хотел нас нанять, но для этого нужно было пройти собеседование с самим Карсоном. Когда мы пришли в его офис, оказалось, что он оформлен в точности как съемочная площадка «Вечернего шоу». Мы сели на диван, Джон – за свой стол, и болтали ровно двенадцать минут – столько длится эпизод «Вечернего шоу». Карсон пошутил, мы посмеялись, собеседование закончилось. Если бы он мог переключиться на рекламу, он бы это сделал.

Работу мы получили, чему страшно обрадовались. Но Джонни переживал не лучшие времена: ему было под шестьдесят, шоу шло уже двадцать лет, в разгаре был его третий развод. Он настолько мало общался с авторами, что мы читали желтую прессу, чтобы узнать, как у него дела. Одна публикация в National Enquirer называлась «Бывшая Джонни требует на пять тысяч долларов больше алиментов в неделю». Микки Роуз, соавтор сценариев классических фильмов Вуди Аллена «Бананы» и «Хватай деньги и беги», повернулся к другому автору и сказал: «Смешно, мы зарабатываем пять тысяч в неделю на двоих».

В бухгалтерии, видимо, тоже это поняли – через несколько дней их обоих уволили.

«Вечернее шоу» было трудной работой. От нас с Элом ждали шестьдесят шуток в день. Шестьдесят в день! А если у нас писательский блок? Ну, у авторов вечерних шоу не бывает писательского блока. С чего бы он у вас был? У других профессионалов не бывает блока. Сантехник никогда не скажет вам с порога: «Я не буду чинить ваш унитаз, у меня сантехнический блок».

А бухгалтер никогда не скажет: «Я не буду заниматься вашими налогами, у меня налоговый блок».

ЗРИТЕЛИ: Фу-у-у-у!

Откуда мы брали шутки?

Каждый день пятеро авторов сдавали по шестьдесят шуток руководителю авторской группы Рэю Силлеру. Из этих трехсот шуток он выбирал восемнадцать лучших. Из этих восемнадцати Карсон выбирал дюжину тех, которые ему нравились. Да, все так: двенадцать шуток из трехсот написанных – отбор проходили только четыре процента. И несмотря на это, каждый вечер одна из трех шуток проваливалась. Такая же история была все годы, что я управлял «Симпсонами»: один из трех сценариев проваливался на читке.

Ни один другой бизнес так не работает. Campbell's не может сказать: «Отличная работа, парни. Только одной из трех банок нашего супа можно отравиться!» Никто в Samsung не говорит: «Поздравляем, чуваки. Только один из трех наших телефонов взрывается». Хотя…

Однажды Джонни делал так называемый карнак: когда он давал ответ, и только потом слышал вопрос. Парень по имени Кевин Малхолланд написал лучший «карнак» в истории:

ОТВЕТ: Сис-бум-бах.

ВОПРОС: Как звучит взрыв овцы?

С гордостью сообщаю, что я написал худший «карнак» в истории:

ОТВЕТ: Красная площадь.

ВОПРОС: Как называется пятно на лбу у Горбачева?

Не буду объяснять нашим юным читателям, кто такой Горбачев и что было у него на лбу. Достаточно сказать, что шутка получилась отвратительная. И тем не менее она прошла все стадии отбора и попала в эфир. Когда Джонни исполнил ее тем вечером, в студии повисла мертвая тишина. Не то чтобы зрителям не понравилась шутка – они просто не поняли, что это была шутка.

Через полгода Карсон снова делал «карнак». Кто-то совершил ужасную ошибку, в результате которой была выбрана та же самая шутка: «Красная площадь».

Джонни прочитал ее. и студия взорвалась хохотом! Плюс-минус те же зрители, тот же исполнитель, та же студия, та же шутка – но с абсолютно противоположной реакцией. Тем вечером я усвоил важный урок: научные методы к комедии неприменимы. (Дэвид Коэн, один из создателей «Футурамы», со мной в этом согласен. А он реальный ученый.)

Готов признать, что две шутки на «Вечернем шоу» были абсолютно безотказными – обозвать звезду «Династии» Джоан Коллинз сучкой и произнести слово «макнаггетсы». Мы с Элом придумали на их основе идеальную шутку: «Джоан Коллинз устроилась на работу в McDonald's. Она стала лицом их нового продукта: «Сучьи макнаггетсы».

Ладно, это несмешная шутка. Я даже не уверен, шутка ли это вообще. Но Карсон прочитал ее в эфире и получил самый продолжительный хохот в истории шоу.

Как это можно объяснить? Ну, шли восьмидесятые. Вся Америка сидела на кокаине.

А вот и Джоани

Я обожал недели, когда «Вечернее шоу» вела Джоан Риверс. Каждое утро она присылала нам темы для ее сегодняшнего монолога. Например:

СРЕДА

Чирлидерши

Роман Полански

Старшеклассники из Беверли-Хиллз

Мадонна выходит замуж за Шона Пенна

(По этой последней теме мы предложили такую шутку: «Частью ее наряда было что-то старое, что-то новое, что-то позаимствованное и что-то из голубого фильма, в котором она когда-то снималась».)

Однажды мы узнали, что у мужа Джоан Эдгара Розенберга случился сердечный приступ. Мы гадали, придет ли она на съемки на следующий день. В смысле, кто бы на ее месте пришел? На следующее утро от нее пришел список тем:

ЧЕТВЕРГ

Сердечный приступ Эдгара

Ужасный доктор Эдгара

Эдгар кокетничает с медсестрами

Где купить платье для похорон

Ситкомовая жизнь

Через две недели после «сучьих макнаггетсов» Карсон уволил нас безо всякой видимой причины.

Через две недели после этого он позвал нас обратно, опять без видимой причины.

Но мы с Элом уже начали писать сценарии для ситкома «Кувалда» – нового пародийного сериала о копе, похожем на Грязного Гарри. Канал ABC наказал сериал худшим эфирным временем в истории телевидения – девять часов вечера в пятницу, параллельно с «Далласом» и «Полицией Майами», двумя крупнейшими хитами эфира. Тем не менее «Кувалда» продержалась два сезона и до сих пор имеет культовый статус. Поскольку сериал снимался на пленку без студийной аудитории, каждый сценарий был как небольшое кино. Мы научились писать кинематографические сценарии, придумывая монтаж, склейки и пародии на киноштампы. Все это нам позже пригодилось в работе над «Симпсонами».

С «Кувалды» мы перешли на «Альфа» – сериал об инопланетянине, живущем в пригороде. Альф был куклой, ее озвучивал и ею управлял создатель сериала Пол Фаско, один из талантливейших людей, с которыми мне доводилось работать.

Что важнее, сериал оказался кое-чем новым для нашей карьеры – хитом!

Одной из вещей, которую мы перенесли из «Альфа» в «Симпсонов», стало жонглирование отсылками к массовой культуре. В пилоте «Альфа» была реплика, на которую обратил внимание каждый критик того времени. Когда семья на экране ссорится, отец кричит: «Мы, что, так ничему и не научились из «Шоу Косби»?»

Для 1987 года это была мощная реплика! Как однажды заметил Мэтт Грейнинг, герои сериалов никогда не смотрят сериалы. Это одна из причин, по которой в начале каждой серии «Симпсоны» падают на диван перед телевизором.

Фиксация «Альфа» на поп-культуре достигла своего пика в серии, где инопланетянину снится «Остров Гиллигана» – его любимый сериал. Мы собрали большинство актеров «Гиллигана» как приглашенных звезд – повторяйте за мной: Гиллиган, Шкипер, профессор и Мэри Энн. Для ребенка шестидесятых это был сон наяву – я писал шутки для Гиллигана. И кокетничал с Мэри Энн.

Поскольку Альф был куклой, мы знали, что дети и так посмотрят сериал, даже если не поймут шуток. Это дало нам свободу писать сценарии исключительно для взрослой аудитории. Одна серия была часовой пародией на «Вечернее шоу», которое идет на три часа позже времени, когда детям нужно спать. (Я даже использовал некоторые старые «карнаки»!) Это был еще один урок, пригодившийся в «Симпсонах»: не надо писать сериал для детей – надо писать для взрослых, которые будут смотреть его вместе с детьми.

«Альф» не то чтобы был в этом первопроходцем. Журнал Mad никогда не беспокоился, что аудитория чего-то не поймет: однажды у них на обложке был «Заводной апельсин», фильм с жестким возрастным ограничением, который его читатели по молодости посмотреть не могли. Много лет спустя «Симпсоны» в одной серии спародировали и «Заводной апельсин», и «С широко закрытыми глазами» – фильмы Кубрика с жесточайшим возрастным ограничением. Если ваши дети их смотрели, я звоню в службу опеки.

Истоки нежелания писать для целевой аудитории можно проследить до «Рокки и Буллвинкля» – сериала, который все авторы «Симпсонов» обожали в детстве. Очевидно, его сценаристы (включая Аллана Бернса, давнего соавтора Мэла Брукса) понимали: анимация сериала настолько ужасна, что спасти его могут только сценарии. Поэтому «Рокки и Буллвинкль» был сочетанием дурацких шуток и сложной сатиры на холодную войну; злодей Борис Баденов был отсылкой к Борису Годунову – русскому царю-регенту в шестнадцатом веке. Вы это знали, детишки? Конечно нет.

После года в «Альфе» мы с Элом перешли в «Это шоу Гарри Шендлинга» – сериал о парне, который знал, что он в сериале. Даже титульная песня была с подковыркой: «Это песня с титров «Шоу Гарри», / Открывающих титров «Шоу Гарри»…». Декорации были точной копией реальной комнаты Шендлинга.

Мало кто понимает, как многому «Симпсоны» обязаны «Шоу Гарри Шендлинга». Больше половины нашей оригинальной авторской группы – Сэм Саймон, Джей Коген, Уолли Володарски, Эл и я – работали в этом сериале. Шоу было непредсказуемым и обладало характерным для «Симпсонов» уровнем самосознания. «Шоу Шендлинга» также впервые начало приглашать случайных звезд-гостей; к примеру, Джефф Голдблюм и Том Петти играли сквозные роли самих себя в ролях придурочных соседей Гарри. В «Симпсонах» такое будет позже, но в «Шендлинге» все началось.

И хотя мы скакали с одной работы на другую, не особо выбирая предложения, все эти ситкомы научили нас важным вещам, оказавшимся незаменимыми в «Симпсонах».

Ситкомы

Когда сценарист рассматривает постоянную работу в ситкоме, существуют два основных критерия:

1. Сколько длится рабочий день?

2. Как далеко ехать в офис?

Рабочее время в ситкомах бывает очень разным: от тридцати пяти часов в неделю до сотни и более. А рабочая неделя может длиться пять, шесть или даже семь дней. «Восемь дней в неделю» – это не только песня Beatles, но еще и распорядок работы в ситкоме «Задержка в развитии». Его офис был рядом с «Симпсонами», и сценаристы торчали там, кажется, в любое время дня и ночи. Помню, я представлял, как потные шахтеры в Южной Африке говорят друг другу: «Ужас, конечно, но лучше, чем работать в «Задержке в развитии».

В «Симпсонах» рабочая неделя включала от сорока часов до более чем восьмидесяти – все зависело от того, кто был шоураннером. Сейчас у нас две параллельные авторские группы и все работает по-другому: первая группа уходит домой в шесть вечера, а вторая – работает допоздна, но с бесплатным обедом. (Я предпочитаю бесплатный обед!)

Поскольку дело происходит в Лос-Анджелесе, расстояние до офиса тоже важно. Какая разница, во сколько вы уходите домой, если вы все равно проторчите три часа в пробках в час пик. (В Лос-Анджелесе час пик – это любой час любого дня или ночи.)

Критики обожали «Это шоу Гарри Шендлинга», но они в нем не работали. Офис находился черт знает где, в восточной части Лос-Анджелеса, и мы редко уходили с работы раньше, чем в два часа ночи.

В этом смысле «Альф» был лучшей работой в моей жизни: рабочий день заканчивался в 19:30, а в 19:45 я уже был дома.

Вы, должно быть, думаете: «А что насчет качества сериала? Это вообще является критерием?»

А вы смешной. Вам тоже надо писать ситкомы!

Второй акт

Сюжет серии «Симпсонов», который заявляется в первом акте, по-настоящему начинается во втором. (Второй акт часто занимает половину серии.)

К началу этого второго акта этой книги я ушел из «Это шоу Гарри Шендлинга», чтобы работать в «Симпсонах». Здесь мы поговорим о внутренней кухне сериала – вы познакомитесь с авторами, актерами, мультипликаторами и продюсерами. Я по шагам объясню, как мы делаем сериал. К концу второго акта «Симпсоны» успеют вас окончательно задолбать.

Глава четвертая
Знакомство со сценаристами

Девяносто пять процентов работы над «Симпсонами» не писательство, а переписывание. Сценарий пишет один человек, но потом за текст берется банда редакторов: как правило, от четырех до шести человек весь день предлагают шутки – это и есть авторская группа. (Однажды я недолго работал в группе из двадцати семи авторов. Абсолютно ничего хорошего из этого не вышло – люди боялись питчить шутки. Когда ты пошутил, а никто не засмеялся, это значит, что ты облажался перед довольно большой аудиторией.)

Авторская группа – деликатная штука. Недостаточно быть просто смешным, надо еще находить со всеми общий язык. Один надоедливый или упрямый сценарист может замедлить или вообще парализовать весь процесс. Я это понял задолго до «Симпсонов», когда работал с очень талантливым, но чудаковатым (на букву «м») сценаристом. В какой-то момент его позвал босс и сказал: «Нам очень нравится, как ты пишешь, но все считают тебя придурком. И нам придется тебя уволить, если ты не попробуешь перестать быть придурком».

Парень сказал: «Мне надо подумать».

Он ушел домой, вернулся на следующее утро и сообщил: «Я посоветовался с женой, и она согласна: я не могу перестать быть придурком».

Сегодняшняя авторская группа «Симпсонов» состоит из двадцати трех очень смешных не придурков. Многие думают, что в нашем офисе царит разнузданное веселье, но это не так; мы заняты серьезным делом. Раз в несколько лет какой-нибудь телеканал присылает съемочную группу сделать репортаж об авторах «Симпсонов», и каждый раз эта группа сначала скучает, потом бесится, а потом вылетает из нашего офиса, так и не отсняв ни одного интересного кадра. Дело в том, что наши авторы не клоуны и не комедианты. Они серьезные, сосредоточенные люди, которые по два часа придумывают название мультфильму про Щекотку и Царапку. (Победитель: «О мышах и людоедстве».)

Это не какие-нибудь там хохотуны – авторы «Симпсонов» преимущественно люди семейные, «американские папаши» (и одна мамаша). Никто из нас в детстве не был Бартом. Мы были Лизами: добрыми, усидчивыми школьниками с минимумом друзей. Однажды мы проснулись и превратились в лысых толстых Гомеров. Я не шучу, когда говорю, что пятница – любимый день сценаристов. Почему? В офис приносят бесплатные пончики. Из интересного за тридцать лет в нашем офисе произошло только следующее: один сценарист никак не мог придумать нужную нам шутку, взбесился и стукнул картонную коробку. Он чуть не сломал руку и истек кровью, а на коробке появилась крохотная вмятина. Это наша лучшая история: сценарист ввязался в драку с коробкой и проиграл.

Большинство наших сегодняшних сотрудников работают с нами дюжину лет. Из-за этого в офисе появилось ощущение небольшого городка, вроде Мэйберри… или Спрингфилда; все друг про друга знают все. Как жители крохотного города, мы обожаем сплетни: когда один из авторов сбрил усы, мы это обсуждали два года.

Это простые парни, но, чуваки, какие же они смешные. После тридцати лет работы я все равно каждый день удивляюсь, какие у нас остроумные авторы. Себя я считаю восьмым самым смешным человеком в комнате – и рад, что попал в десятку. Я даже тягаться не могу с Джоэлом Коэном – тихим парнем из Калгари с самым быстрым мозгом в мире. Когда нам нужна шутка – скажем, смешное название для маникюрного салона, Джоэл выпаливает три питча еще до того, как все остальные закончат обдумывать задачу. Потом он пошутит, какими тупыми были первые три варианта, и предложит три новых.

«Господи, Джоэл», – стонут все в офисе. И это лучший комплимент из всех возможных.

В рамках какой-то генетической аномалии наши авторы родились по всей Америке. Только у одного были юмористические корни: отец Джея Когена писал для «Шоу Кэрол Бернетт» и, что нас впечатлило сильнее, для журнала Mad.

Все остальные приехали из крохотных городков, неотличимых от Спрингфилда: Аттика, штат Нью-Йорк; Нью-Ка-наан, штат Коннектикут; Вилмингтон, штат Северная Каролина; Фармингтон-Хиллз, штат Мичиган. Шоураннер Майк Скалли родился в реальном Спрингфилде – том, который в Массачусетсе.

Как они все попали в «Симпсонов»? Ну, ни одного автора никогда не наняли без примерного сценария – вне зависимости от того, насколько у него впечатляющее резюме и как хорошо мы его знаем. Все должны написать по пробному сценарию – серии существующего ТВ-сериала (вроде «Теории большого взрыва» или «Умерь свой энтузиазм»), демонстрирующей, что автор может сконструировать связную оригинальную историю и знает, как писать диалоги для известных, устоявшихся персонажей. Я всегда говорю начинающим сценаристам: «Пробник – последний хороший текст в вашей жизни». При этом пробный сценарий в принципе не предназначен для съемок, а вы почти никогда не получите работу в сериале, для которого его написали. Моим прорывным пробником был сценарий для «Золотых девочек» – он обеспечил мне четыре следующих работы. При этом «Золотым девочкам» он не понравился. Я не помню никого, кого бы наняли в «Симпсонов» после пробного сценария для «Симпсонов».

В 1992 или 1993 году, когда мы с Элом Джином были шоураннерами, я прочитал восемьсот пробных сценариев: четыреста «Сайнфелдов», двести «Чирсов», сто «Мерфи Браунов» и остальные по мелочи. Примерно семьсот из них были хорошими, но мне нужны были превосходные: я искал сценарий, смешной с первой страницы до последней. Я обратил внимание, что многие авторы в спешке сильно просаживают качество на последних нескольких страницах. Мне нужны были те, кто доводит дело до конца. В результате этого занудного процесса я нашел отличнейших авторов: Грега Дэниелса (создатель «Офиса»), Билла Окли и Джоша Вайнштейна, которые три года спустя сменят меня на должности шоураннера. В обоих случаях они прислали идеальные сценарии «Сайнфелда». У Грега все действие происходило на парковке, и это было так хорошо, что «Сайнфелд» на самом деле снял эту серию. В сценарии Билла и Джоша Джордж Констанца на вечеринке случайно проглотил осколок стекла; гости вынуждены были часами ждать, пока он «выйдет» из Джорджа. Это была классика идиотского юмора.

Также я отказал многим талантливым авторам, чьи пробные сценарии не соответствовали моим стандартам. Некоторых мы позже все равно наняли, и они отлично проявили себя в сериале: нынешние авторы «Симпсонов» Джош Фрэнк и Мэтт Сальман, а также один из создателей «Футурамы» Дэвид Коэн – возможно, лучший сценарист «Симпсонов» в истории. Он написал одну из самых обожаемых зрителями серий: «Щекотка, Царапка и шоу Пучи».

Сценаристы «Симпсонов» еще и дьявольски умны. Кен Килер – доктор наук в сфере прикладной математики. Джеф Брук – доктор наук в области информатики. Билл Оденкирк – доктор наук в сфере неорганической химии, участвовавший в создании 2,2'-бис(2-инденил)бифенила – лиганда, использующегося при создании органометаллических комплексов, дурачки! Есть еще Дэн Грини, выпускник юридического факультета Гарварда, где он и еще один студент редактировали конкурирующие публикации.

«Видишь, Дэн, – сказал я ему как-то, – у тебя крутая работа в «Симпсонах». А что стало с тем чуваком?»

Дэн ответил: «Он Барак Обама».

Эл Джин

Когда меня спрашивают, в чем секрет отличной авторской группы, я отвечаю: «Найдите гениального напарника и заставьте его делать всю работу».

Эл Джин был моим напарником на протяжении семнадцати лет. Насколько он гениален? Судите сами. Однажды я предложил такую шутку:

«В доме престарелых Дедуля говорит: «Я хочу посмотреть телевизор!» Джаспер огрызается: «Кто-то умер и ты стал боссом?»

Дедуля говорит: «Фред» – и показывает на лежащего на земле мертвого старика с телевизионным пультом в руке».

Все засмеялись, и шутка уже готова была отправиться в сценарий, когда Эл поднял руку. «По-моему, у нас уже такое было». Он попросил ассистентку найти определенный сценарий – все шестьсот серий хранятся у нее в архиве. Эл не сказал: «Найди сценарий, где у Дедули появляется подружка», или «Покажи серию «Старик и она». Он попросил «сценарий 7F17» – семнадцатую серию седьмого сезона.

Ассистентка вывела 7F17 на экран телевизора.

«Страница тридцать, – сказал Эл. – Тридцать один. Тридцать два».

И действительно: эта же самая шутка была в серии, написанной нами двадцать три года назад.

«Продолжаем питчить», – сказал Эл.

Эл – мой лучший друг, и он был свидетелем на моей свадьбе. Я познакомился с ним на первом курсе колледжа. Он проходил мимо моей комнаты в общежитии и заметил кресло-качалку. «А можно покачаться в вашем кресле?» – спросил он.

Это была странная, но в целом безобидная просьба. Он покачался минут десять и ушел.

Эл Джин очень крутой! Не в том смысле, когда говорят: «Новый iPhone X крутой» (ПРОДАКТ ПЛЕЙСМЕНТ – пришлите мне ящик бесплатных телефонов, пожалуйста). Эд круто качается в качалках, в обычных креслах… Легендарный продюсер ситкомов Джеймс Комак однажды сказал о нем: «Этот парень качается как ортодоксальный еврей во время молитвы». Однажды я подарил Элу на день рождения кресло-качалку. Он раскачал его на куски за неделю. Дело не в том, что он большой артист или аутист, – ему просто нравится раскачиваться.

Когда Эл попал в Гарвард, он учился на подготовительных курсах, чтобы поступить на медицинский факультет. Но в скором времени я заманил его в комедию своими россказнями о «Гарвардском пасквилянте». Я говорил ему, что вечеринки у нас отличные (это правда) и там полно красивых девушек (это неправда). Попав под мое дурное влияние, Эл стал одним из величайших комедийных сценаристов в истории телевидения. Не благодарите.

Если бы не я, он стал бы врачом и к сегодняшнему дню изобрел бы лекарство от рака. И от болезни Альцгеймера. Простите.

С 1981 по 1988 год мы все писали вместе, каждый по строчке. За все часы, проведенные бок о бок, мы ссорились раз в год, и никогда по поводу нашего собственного материала – чаще из-за какой-нибудь тупой шутки, которую телевизионное начальство заставляло нас вставить в серию.

Получить хорошее представление о том, как работала наша команда, можно из «Кутерьмы» – снятой Майком Ли отличной кинобиографии Гилберта и Салливана. Гилберт (Эл) – высокий, серьезный, упорный перфекционист. Салливан (я) – скрюченный, развеселый и ленивый напарник.

Когда Эл посмотрел фильм, он был шокирован. «Они даже выглядят как мы», – сказал он.

Эл – превосходный комедийный сценарист, но он был бы превосходным во всем, чем решил бы заняться: фермерством, фармакологией, интерпретирующими танцами. Но все это закончилось бы очень плохо. Эл прочитал биографию какого-то парня с точно такой же, как у него, биографией: уроженец небольшого городка в Мичигане поступил в Гарвард в шестнадцать лет на математический факультет. Это был Тед Казински, больше известный как Унабомбер.

Кто знает? Если бы Казински был чуть посмешнее, он мог бы стать шоураннером «Симпсонов». Или «Теории большого взрыва».

Эл Джин о Майке Рейссе

«Я знаю его сорок лет, и он всегда оставался умнейшим и остроумнейшим парнем. Буквально с утра до вечера. Нас спрашивают: «Как вы пишете вдвоем? Один придумывает шутки, а второй – все остальное? Один работает над структурой, а второй прописывает диалоги?» Но нет, мы правда пишем каждый по строчке. Когда мы начинаем сценарий, мы садимся и говорим: «Так, с чего начнем?» И потом кто-нибудь говорит что-нибудь смешное, и если второму это понравилось, то мы это записываем».

Джон Шварцвелдер

Джон Шварцвелдер, сценарист почти шестидесяти серий «Симпсонов», не дает интервью, не ходит на вечеринки и не записывает комментарии для DVD «Симпсонов». В результате вокруг него сгустился ореол таинственности, как будто он Сэлинджер, Бэнкси и Бэтмен в одном лице. Джон не добивался этого сознательно, но такое положение вещей ему нравится.

Существует даже интернет-теория, согласно которой Джон Шварцвелдер не существует – якобы это коллективный псевдоним авторской группы «Симпсонов».

Однажды кто-то назвал Шварцвелдера «Томасом Пинчоном комедии», что достаточно интересно: оба эти затворника неоднократно появлялись в «Симпсонах». Пинчон играл в двух сериях самого себя, а Шварцвелдер то и дело мелькает на заднем плане в качестве эпизодического героя (он очень похож на Дикого Билла Хикока). Кроме того, по какой-то странной причине в одном из симпсоновских парков имеется конная статуя Шварцвелдера, по какой-то странной причине наряженного в островерхий немецкий шлем. (Шварцвелдер обожал использовать в сценариях выражение «по какой-то странной причине». Оно объясняет необъяснимое. По какой-то странной причине.)

Не хочется лишать его ореола тайны, но он абсолютно дружелюбный и приятный человек, готовый часами болтать на обычные мужские темы вроде бейсбола и старых вестернов. Его представления о стиле и политические предпочтения консервативны. Он постоянно курит. Он похож на друга вашего отца.

И хотя сам по себе Джон (в целом) нормальный, его сценарии – наоборот. Он был автором множества по-настоящему безумных серий «Симпсонов»: где Барту дарят слона, где Гомер становится приспешником бондовского злодея, где Мардж… Ну, он никогда особо не любил писать про Мардж. И часто «забывал» включить Лизу в сценарии. Но он всегда безупречно писал Гомера. Секрет, как он говорил, в том, чтобы представлять себе Гомера как большую собаку.

Пример: в одной из серий Гомер сидит в тюрьме. (Забавный факт: за тридцать сезонов в тюрьме успели отсидеть все члены семьи Симпсонов, некоторые – по два раза!) Мардж испекла и принесла ему пирог с напильником внутри; Гомер его сожрал – вместе с напильником. И тут Шварцвелдер предложил, чтобы из задней части штанов Гомера начал выдвигаться длинный заостренный объект.

С некоторым беспокойством мы поинтересовались: «Просто для ясности… Ты хочешь, чтобы Гомер медленно обосрался во время разговора с Мардж?»

Шварцвелдер ответил в тональности Гэри Купера: «Да, сэр, именно это я говорю».

Не все безумие оставалось в рамках сценариев. Шварцвелдер часто провозглашал вещи вроде: «Лучшее упражнение – это стремительно пробежать пять метров и резко остановиться». Или: «[Аактер «Бонанзы»] Лорн Грин придумал рэп-музыку». Или: «Авраам Линкольн был говнюком». Все эти вещи он говорил абсолютно уверенно, как будто не допуская существования другого мнения.

Одна из сценаристов «Симпсонов», Дженнифер Криттенден, перешла работать в сериал «Сайнфелд». Если Крамеру нужна была реплика, она часто предлагала что-то из того, что говорил Шварцвелдер.

На что остальные авторы всегда говорили: «Это слишком безумно для Крамера».

Джон Шварцвелдер – нормальный парень. Но он еще более сумасшедший, чем Крамер.

Конан О’Брайен

Я знал Конана О'Брайена со времен, когда нам было по девятнадцать лет, и суперзвездный статус его абсолютно не изменил. Он всегда был заносчивым придурком.

Это шутка. Он добрый, скромный и самый смешной человек на Земле.

Впервые я услышал о нем, когда работал в Нью-Йорке в «Национальном пасквиле». Мне позвонил кто-то из коллег и сказал: «Мы только что взяли одного парня в штат, и он не похож ни на что из виденного нами в жизни».

Парня звали Конан, поэтому при первой встрече я ему сказал: «Конан, да? Конан-варвар?». Я не вел себя как дебил; я вел себя как пародия на дебила, что само по себе все равно как-то дебильно. «А где меч, где топор?»

Конан ответил: «Топора нет, но я фанат Эла Бродэкса, продюсера мультфильмов про Попая». Это была дико мутная отсылка, но он это понимал, и понимал, что я это понимаю. Я называю это юмористической телепатией. Вы, наверное, назовете это задротством. Ну и заткнитесь.

Когда в 1985 году Конан окончил университет, я порекомендовал его на первую телевизионную работу в его жизни – скетч-шоу HBO «Не обязательно новости». Тогда он писал вместе с будущим титаном телевидения Грэгом Дэниелсом. Их наняли вдвоем, как команду, за минимально возможный с точки зрения закона гонорар. Это была лучшая сделка в истории телевидения.

Через десять лет мы наняли Конана в «Симпсонов» – он был первым новым автором с того момента, как сериал начался в 1989 году. Мы с Элом поручили ему переписывать проблемный сценарий – «легендарную так и не снятую серию, в которой рок-звезда Принс приезжает в Спрингфилд». У Конана получилось так хорошо, что мы тут же отдали ему править следующий сценарий. А потом еще один. В какой-то момент Джон Шварцвелдер увидел, как в поте лица трудится Конан, и сказал: «Новый парень похож на наказанную собаку».

В конце концов мы приняли Конана в авторскую группу, которую он немедленно захватил: он предлагал отличные шутки. Он всех веселил. Это было нон-стоп вечернее шоу с десяти вечера до двух ночи. На первом же собрании с продюсерами он предложил три идеи, которые были моментально приняты (включая классическую серию про монорельс), – рекорд, не побитый по сей день.

Он ушел из «Симпсонов» четверть века назад, чтобы сделать свое ток-шоу; он дважды был ведущим вечера Ассоциации корреспондентов Белого дома и трижды выиграл «Эмми». Но, по его словам, до сих пор его спрашивают: «Когда вы напишете серию «Симпсонов»?»

Рано или поздно он приползет обратно к нам.

Конан О'Брайен о работе в «Симпсонах»

«Я обожал смешить Майка. Конечно, он все время пытался смешить меня. Но я помню, как важно было заставить засмеяться именно его, – онбыл очень важной персоной. Иногда я даже ничего не говорил, просто издавал странные звуки, чтобы его рассмешить, потому что, когда ты пятнадцать часов в день живешь в офисе на фастфуде, нет ничего важнее, чем рассмешить старейшину.

Помню, они заставляли меня исполнять миниатюры в офисе «Симпсонов». Я был чем-то вроде их ручной обезьяны. Чего я только ни делал; тупейшей шуткой была такая: я набирал в рот кока-колу и начинал биться в судорогах, чтобы изо рта шла пена. Я прямо сильно старался. Им очень понравилось, даже потом аплодировали».

Как мы делаем сериал?

Чтобы создать одну серию «Симпсонов», от концепции до финального продукта, уходит девять месяцев. Как другой девятимесячный процесс – беременность, этот начинается забавно, а заканчивается болью, страданиями и страшными расходами.

Процесс включает двадцать три этапа – на контрасте: пересадка печени укладывается всего в восемь. Поэтому если вам надоест читать о нашем процессе, можете бросить на любом пункте. Только посмотрите в конце, сколько очков вы набрали.

1. ПИТЧ. Раз или два в год авторы собираются в переговорной, чтобы презентовать свои идеи исполнительным продюсерам. Боссы обсуждают каждую идею, и, если она им нравится, они бьют в гонг. Это единственная эксцентричная вещь за весь процесс.

2. СЦЕНАРИЙ. Автор идет на две недели домой писать сценарий – обычно он занимает сорок пять страниц.

3. ЗАМЕЧАНИЯ. Шоураннер тщательно вычитывает сценарий, отмечая места, которые необходимо переписать.

4. ПЕРЕПИСЫВАНИЕ. Шесть-восемь авторов берут копию сценария и пытаются учесть пожелания шоураннера. Все они предлагают шутки, пока над одной из них не засмеются все присутствующие, – именно она попадает в сценарий. Авторская группа – это демократия, где все голосуют смехом; как кибуц, только более еврейская.

5. ПЕРЕПЕРЕПИСЫВАНИЕ. Когда авторская группа заканчивает редактирование сценария, его отдают второй авторской группе для финальной полировки. И потом для второй финальной полировки.

6. ЧИТКА. Авторы, продюсеры и их гости – всего до шестидесяти человек – собираются в переговорной и слушают, как актеры читают сценарий. (Минимум двое актеров всегда отсутствуют и читают свои реплики удаленно на громкой связи.) Авторы делают пометки, обращая внимание на то, над какими шутками смеялись присутствующие, а над какими – нет. Тогда же они понимают, насколько работает история и соответствуют ли реплики характерам персонажей.

7. ЕЩЕ ОДНО ПЕРЕПИСЫВАНИЕ. Вооружившись этой информацией, авторы снова редактируют и снова полируют.

8. ЗАПИСЬ. Через несколько дней актеры собираются вместе и записывают свои реплики. Их корректирует один из авторов, и для каждой реплики записывается четыре-пять вариантов интонаций.

9. МОНТАЖ ЗВУКА. Выбираются лучшие реплики, из которых монтируется полная аудиоверсия серии, она идет около двадцати минут и напоминает радиоспектакль с временной музыкой и звуковыми эффектами.

10. ДИЗАЙН. Автор работает с мультипликаторами над дизайном серии: новые персонажи, реквизит и костюмы должны быть нарисованы и утверждены. Это намного труднее, чем кажется. Например, легко написать: «Симпсоны приходят на маскарад». Но дизайнерам нужно определить, кто и в каком костюме находится на мероприятии. На заре существования сериала дизайнить надо было абсолютно все. Когда в сценарии впервые был упомянут дождь, нам нужно было определиться: что надето на Барте в дождь? А на Лизе? Нужен ли Мардж длиннющий зонтик, чтобы прикрывать прическу? Как вообще выглядит дождь в «Симпсонах» – полоски или капли? Он желтый?

11. РАСКАДРОВКИ. Мультипликаторы рисуют трехсотстраничную черно-белую раскадровку – в сущности, дли-и-и-инный комикс. Там изображены все ключевые ракурсы, действия и эмоции из сценария; диалоги написаны под кадрами. Шоураннер, автор сценария и особенно Мэтт Грейнинг вносят очень подробные комментарии и правки – это последний этап перед началом работы над анимацией.

12. АНИМАТИК. Через два месяца после читки сценаристы и мультипликаторы собираются в небольшой комнате и просматривают аниматик – это грубо анимированная вариация раскадровки, синхронизированная с монтажной версией звуковой дорожки. Это похоже на серию «Симпсонов», созданную пещерными людьми на карманную мелочь.

13. ПЕРЕПИСЫВАНИЕ АНИМАТИКА. Основываясь на реакциях зрителей аниматика, авторы снова редактируют сценарий – усмешняют шутки, выкидывают целые эпизоды и добавляют новые. В этот момент меняется до четверти сценария.

14. ПЕРЕРАБОТКА АНИМАТИКА. Актеры приходят и записывают новые реплики, для новых эпизодов создаются раскадровки, заново монтируется звук. После этого все готово к отправке в южнокорейскую анимационную студию.

15. ФЭНШУЙ. Жан Хуанг, лос-анджелесский эксперт по фэншуй, изучает обновленный аниматик на предмет гармоничного соответствия сериалу в целом. После этого она окуривает сценарий благовониями и читает напутственные мантры.

16. НЕ СОВСЕМ. Забудьте про пункт 15. Мы такого не делаем.

17. АНИМАЦИЯ. Наша корейская команда вручную отрисовывает двадцать четыре тысячи кадров, чтобы сделать одну серию «Симпсонов». Сейчас колористика отдана компьютеру, но в первые десять лет существования сериала каждый кадр нужно было еще и вручную раскрашивать. Также нужно нарисовать задние планы и убедиться, что они сочетаются с анимацией передних планов. Этот процесс занимает два месяца.

18. ПРОСМОТР В ЦВЕТЕ. Авторы и мультипликаторы снова собираются в небольшой комнате, чтобы оценить финальную анимацию и понять, какие эпизоды и шутки получились лучше. Шутке из первой версии сценария должны засмеяться трижды: на читке, аниматике и просмотре в цвете. Только тогда она попадает в серию.

19. ПЕРЕПИСЫВАНИЕ ЦВЕТНОЙ ВЕРСИИ. Еще день ведется редактура цветной версии – это хирургическая работа, потому что переделывать анимацию дорого. Как правило, десять процентов сценария будет изменено, переозвучено и заново анимировано.

20. МОНТАЖ. Исправленная цветная серия монтируется так, чтобы избежать провисаний. Потом шоураннер выбирает сцены, в которых должны звучать музыка или звуковые эффекты.

21. МУЗЫКА. Наш композитор пишет музыку – ее в одной серии «Симпсонов» может быть больше, чем в полнометражном фильме. Музыка после этого записывается с полноценным оркестром.

22. СВЕДЕНИЕ ЗВУКА. В течение целого дня диалоги, музыка и звуковые эффекты собираются в финальную версию серии. Мэтт Грейнинг и продюсеры часами возятся с уровнем громкости и чистотой каждого звука и каждой шутки.

23. ЭФИР. Через четыре дня после сведения серия выходит в эфир. И потом ее повторяют несчетное число раз.

Что может быть проще! Каких-то девять месяцев, восемь раз переписанный сценарий – и новая серия уже на экранах. 80 процентов первого драфта сценария меняется – иногда из него не выживает ни одной строчки. Если сценарист сражается за свои оригинальные шутки, его, как правило, увольняют – в этом процессе нет места для эго.

Ах да, и все это нужно проделать двадцать два раза в год.

Сколько этапов вы прочитали, пока не надоело?

1- 5: Ха-а-ха!

6-10: Д'оу!

11- 15: Ни на что не претендую и рад.

16-20: Настоящий фанат «Симпсонов».

21-23: Зануда.

Авторские сборы

Авторские сборы – как новогодняя ночь: с них у нас начинается каждый новый сезон «Симпсонов». И как новогодняя ночь, в молодости это было круто, а сейчас уже как-то жутковато.

Процесс никогда не меняется: каждый автор приносит идею для новой серии; потом все остальные, особенно Джеймс Л. Брукс, докручивают ее до состояния, когда мы понимаем – из этого что-то может получиться. Брукс почти сверхъестественным образом умеет выстраивать истории. Даешь ему идею – он моментально раскручивает из нее всю серию, с шутками, драматическими поворотами, новыми персонажами и добрым, логичным финалом.

Мы с Элом однажды питчили сырую идею: Мардж поступает в художественную школу и начинает писать депрессивные картины в духе Эдварда Мунка; семья начинает подозревать, что Мардж втайне несчастна. Из этого сырья Джим моментально изваял сюжет серии «Изображая величие», в которой Мардж получает заказ на портрет Мистера Бернса. Она пытается придумать, как представить его в лестном свете, но в конце концов изображает скрюченным, дряблым и голым. Джим рассказывал все это с такой легкостью, будто пересказывал посмотренный вчера сериал. Он даже смеялся, удивляясь собственным шуткам.

Периодически идею забраковывают – либо потому, что она слишком банальная (Симпсоны приезжают в Детройт), либо потому, что она слишком дикая и эзотерическая, вроде серии, где французы похищают Мардж с целью восстановления династии Бурбонов. Но при этом дичайшие идеи часто бывают одобрены – например, серия, все события которой показаны в виде движущихся татуировок на теле Гомера. (Стоит заметить, что эта идея была одобрена, но так и не стала серией «Симпсонов». Позже она была использована в «Моане».)

Откуда берутся эти идеи? Из телевизора, журналов, фильмов и нашей жизни. В одной серии Лиза попила воды перед аттракционом в парке развлечений и начала дико галлюцинировать. Мы это не придумали, такое и правда случилось с нашим автором Кевином Курраном. Правда, Лизе было восемь лет, когда это с ней произошло. Кевину было тридцать два.

Был еще случай, когда один из наших сценаристов поехал в Китай, чтобы удочерить там ребенка. Мы не сказали «Молодец!» или «Поздравляем!». Мы сказали: «О, надо использовать это в сериале». И написали серию, в которой Патти и Сельма едут в Китай, чтобы удочерить ребенка.

На следующий год тот же самый сценарист поехал в Китай, чтобы удочерить еще одного ребенка. А мы сказали: «Чувак. У нас уже была про это серия».

Поэтому он поехал в Китай и сдал ребенка обратно.

Наконец, история про клоунскую кровать случилась в моем детстве, и Мэтта Грейнинга она так насмешила, что он настоял на ее использовании в сериале. В серии 1992 года «Первое слово Лизы» Гомер сделал Барту кровать в виде клоун^ого тела и со спинкой в виде клоунской головы. Вообще, спать каждую ночь в клоуне само по себе странно, но спинка отдельно добавила жести: Гомер случайно сделал клоуну ужасное лицо. В конце концов кровать так напугала Барта, что он не смог уснуть и всю ночь раскачивался и бормотал: «Если усну, клоун меня съест. Если усну, клоун меня съест». Клоунская кровать настолько удалась, что снова появилась в сериале через двадцать два года. Она также присутствует в двух видеоиграх и популярном гифе.

Мой отец сделал клоунскую кровать для моего младшего брата Джона еще в шестидесятые. Лицо клоуна в папиной версии было еще страшнее, чем в гомеровской: глаза были черными бездушными провалами, нос – дикого розового цвета, а ноздри жутко раздувались. Кровать была такой чудовищной, что мама заставила отца убрать голову; ее засунули в шкаф, откуда она скалилась, как в фильме «Оно». Следующие несколько лет мой брат спал в обезглавленном клоуне.

Поначалу идеи сюжетов презентовались по паре минут: завязка, пара примерных шуток и финал. Со временем эти питчи превратились в детальные пятнадцатиминутные презентации. Многие авторы приносят визуальные материалы, одна женщина включила музыкальный аккомпанемент. Эл Джин однажды перехитрил всех – он швырнул на стол полный сценарий и сказал: «Вот моя идея».

По мере того как презентации становились все изощреннее, антураж становился все более спартанским. Сейчас мы проводим эти питчи в переговорной в офисе Fox. Но на заре существования сериала мы снимали для них роскошные гостиничные номера, часто с видом на океан. (Поэтому мы назвали эти мероприятия «сборами».) К концу дня авторы, у которых были девушки (крайняя редкость на тот момент), могли остаться в люксе до утра.

Важнейшей частью сборов было одобрение истории – в этот момент мы били в огромный церемониальный гонг. Раньше мы приносили его из студийного отдела реквизита, пока Fox не начала спрашивать, насколько финансово оправдана аренда гонга (скупердяи!). После этого мы стали использовать маленький гонг, спертый кем-то из китайского ресторана; когда его у нас украли, мы стучали ложкой по ведерку для льда. Теперь просто лупим кулаком по столу.

Меня часто спрашивают: а что, если у сериала закончатся идеи? Это меня никогда не беспокоило. У нас в штате двадцать три автора, которым нужно придумать двадцать две истории в год; получается, нужна всего одна хорошая идея в год на человека. Если мои расчеты верны, то одному парню вообще не надо ничего делать.

Я и есть этот парень.

Шутки, которые не получились

В «Симпсонах» множество сквозных шуток: местонахождение Спрингфилда, телефонные пранки Барта, выпуск Бернсом собак, постоянные беды Ленни с глазом. Но есть и такие, которые от зрителей ускользнули. Даже наши самые ярые фанаты их не заметили. И теперь у них будет причина для ярости:

ГОМЕР БЫЛ СВИДЕТЕЛЕМ ВЕРХОВНОГО СУДА. Мы несколько раз об этом упоминали – по какой-то странной причине Гомер знает имена всех членов Верховного суда.

СКИННЕР НОСИТ ПАРИК. Это правда! Мы просто никогда этого не показывали и об этом не упоминали. Мы пытались шутить на эту тему, но эти шутки никогда не проходили отбор. Единственное, что нам удалось протащить, – это строчки на доске Барта: «Парик директора – это не фрисби».

СМЕРТЬ ОТЦА МАРДЖ. Мы решили, что каждый раз, когда мы будем упоминать покойного отца Мардж, причины его смерти будут разные и всегда смешные: пьяный упал с американских горок, был загрызен цирковым медведем… Все это было недостаточно смешно, чтобы пройти отбор. Наконец, в 27-м сезоне мы сказали, что он умер от рака легких. Не особо смешно.

Иногда я просто не понимаю, почему шутки не проходят в сценарий. Однажды, например, мы хотели, чтобы Мардж читала журнал про смолу. (Это долгая история.) Журналу нужно было название, и я предложил «Смолянация» (от «смола» и «нация»). Все вроде были довольны, кроме Эла.

«Не», – сказал он и зарезал шутку.

«Не?» – отозвался пораженный сценарист Джордж Майер. Но я не обиделся – когда-нибудь кому-нибудь где-нибудь понадобится название журнала про смолу, а у меня оно уже есть.

Еще одна долгая сцена, которую вы так и не увидели: Ленни и Карл обсуждают позабытый ситком Тэда Дэнсона «Беккер» так, как будто это «Звездный путь». Они знают о нем все мельчайшие детали, называют себя беккерами и планируют посетить большой фестиваль, посвященный сериалу.

Авторской группе страшно понравилось, но, наверное, дело было в нас. Тогдашний шоураннер зашел в офис и немедленно все это зарубил. Его жертвой пал также персонаж, который нам очень нравился, – Подлива Уоллес, который обожал подливу. Это вся шутка: Подлива Уоллес любит подливу. Наверное, шоураннер был прав, и это было тупо. А возможно, Подлива стал бы новым Диско Стю.

Шутка всегда найдется

Я не высокодуховный человек. Я не верю в призраков, в астрологию и в реинкарнацию. Раз уж Далай-лама такой богоподобный, зачем ему очки? И хотя я еврей, я с удовольствием съел бы бутерброд с ветчиной. И майонезом. В синагоге. В Йом-Кипур.

Из необъяснимого я верю только в одно: для любой ситуации всегда найдется идеальная шутка. Может быть, не самая хорошая, но идеально подходящая к моменту: где-то во Вселенной она ждет своего открытия.

К этому заключению я пришел после того, как мы три часа придумывали одну шутку для «Симпсонов». Вот ситуация: Гомер привел Лизу на конкурс «Маленькая мисс Спрингфилд», и она победила. И сразу стала прогрессивным общественным деятелем (на нее нас вдохновила Джейн Фонда), напугав тем самым организаторов конкурса, которые решили от нее избавиться. Они изучили анкету, которую заполнил Гомер, в поисках ошибки, способной привести к дисквалификации Лизы. И тут… что?

Мы мучились с этой шуткой дольше, чем с любой другой на моей памяти. Некоторые идеи заставляли Гомера выглядеть идиотом, другие – слишком ленивым, но это бы еще ладно. Ни одна не была смешной. Мы оказались в тупике. Было понятно, что ошибка должна быть невинной, но серьезной – достаточной для того, чтобы Лизу вышвырнули из конкурса. Это была основная сюжетная линия всей серии.

К часу ночи мы были измучены, злы и готовы удовлетвориться даже тупой шуткой. или вообще никакой. И тут заговорил автор по имени Фрэнк. Фрэнк писал отличные сценарии, но почти не разговаривал – он, как будда, каждое утро погружался в кресло, закрывал глаза и молчал. То ли медитировал, то ли спал, то ли умер. Как бы там ни было, рядом с Фрэнком мы всегда разговаривали вполголоса, чтобы его не тревожить. Но в этот конкретный вечер, когда мы уже были готовы сдаться, Фрэнк открыл глаза и сказал: «В графе, помеченной «Не пишите ничего в этой графе», Гомер написал «ОК».

Идеально.

(Несколько недель спустя Фрэнк предложил еще одну великолепную шутку. Это было название обучающего фильма Троя Макклюра про безопасность за рулем: «Путешествие Алисы через лобовое стекло». Потом он уснул обратно.)

После случая с Фрэнком я поверил: идеальная шутка всегда найдется, если вы готовы ее поискать. Иногда – за пределами зоны комфорта. (Хотя это клише: любой, кто говорит про покидание зоны комфорта, никогда не покидал собственной зоны комфорта.) Для одного сценария нам понадобилось смешное название семейной сети ресторанов. Кто-то предлагал пародии на TGI Fridays: «ПВЖ Понедельник», «Слава Аллаху, уже Рамадан» и так далее. Еще кто-то – водевильно-жеманные названия вроде «Старая Фабрика Спагетти: Хотдожный Конгломерат» или «Холдинговая Лазанья с Ограниченной Ответственностью». Проблема с шутками, придуманными по формуле, в том, что они звучат… формально. Тогда Джордж Майер предложил свое название для ресторана: «Техасский Кладезь Чизкейков». Понятия не имею, откуда взялась эта шутка, но знаю, куда она отправилась: прямиком в сценарий, а оттуда – в вечность эфирной синдикации.

(Джорджу принадлежит еще одна гениальная ресторанная шутка, но мы так и не смогли найти ей место: в дайнере, где пожирают куриные крылышки и картофельные шкурки, висит объявление: «Спасибо, что едите наши отбросы!».)

Только однажды на моей памяти авторы «Симпсонов» удовлетворились неидеальной шуткой. Мы работали над серией «Три мужчины и комикс» 1992 года – именно там впервые появился Чувак из магазина комиксов. Персонаж был настолько незначительным, что мы даже не потрудились дать ему имя. Было уже за полночь, и все собирались по домам, когда кто-то спросил: «Может, надо придумать название для его магазина?» Мы какое-то время обменивались идеями и в итоге остановились на «Подземелье андроидов и бейсбольные карточки». Это то, что сценаристы называют «дурная стопка»: последовательность смешных слов, которые, как они надеются, сами собой превратятся в шутку (см. словарик). Я решил, что и так сойдет, – все равно магазин комиксов будет только в одной серии.

С тех пор этот магазин и его не очень смешная вывеска фигурировали в десятках серий. Каждый раз мне было стыдно. (Копия этого магазина в натуральную величину построена в парке развлечений Universal Studios Hollywood – и я его ненавижу.)

Напоминает о легендарном диалоге двух сценаристов ситкома: один из них предлагает шутку, а второй говорит: «Ну, не знаю. Первое, она слишком простая. Второе…»

«Сейчас полвторого ночи, – говорит первый сценарист. – И так сойдет».

Моя вера в существование идеальной шутки помогла мне писать сценарий «Ледникового периода 3: Эры динозавров». В одной из сцен ленивец Сид находит три динозавровых яйца, и я решил дать каждому из них имя.

Первое далось просто: Яйков. Не знаю никого с таким именем – кажется, оно существует только как подарок для комиков.

Со вторым яйцом было сложнее. Я всю голову сломал в поисках нужной ассоциации: птица, пашот, омлет, скорлупа… Вот оно! Скорлупина!

Но что делать с третьим именем? Оно вообще существует? Я знал по опыту, что оно точно где-то прячется.

Через несколько дней я нашел имя для третьего яйца.

Йоко.

Джадд Апатоу об идеях шуток

«Майк и Эл при мне иногда придумывали шутку часами. Если им не нравилось, они продолжали питчить. Или просто сидели молча. Столько, сколько нужно, пока они не решали, что придумали достаточно сильную шутку. Наблюдение за тем, как они решают, что смешно, а что не очень, помогло мне стать комедийным сценаристом. Уже только забракованные ими шутки способны многому научить».

Дэн Кастелланета об идеях шуток

«Майк меня научил: «Продолжай питчить, что бы ни происходило!» Если им не понравится твоя шутка, ничего страшного – придумаешь новую. Майк даже бровью не вел, когда его идею зарубали; он сразу предлагал следующую. Никогда не бойтесь, что ваша шутка не пройдет отбор, потому что одна из следующих точно его пройдет».

Исследования

Когда мы начали работать над сериалом, Сэм Саймон решил: «Если вы узнали какой-то факт из «Симпсонов», он должен быть правдой». Неважно, говорят персонажи по-албански или обсуждают тонкости индуистской теологии, – в сериале все должно быть по-настоящему. Когда Симпсоны приезжают в новую страну, что они делают раз в год, мы закапываемся в путеводители. В отличие от института, в «Симпсонах» мы делаем свои уроки.

Во время поездки Симпсонов в Лондон полицейский подул в свисток, но звука слышно не было. Тогда констебль пробормотал абсурдную фразу: «Ах да, я же отправил шарик из свистка на полировку». Наш автор Йен Мэкстон-Грэм написал на полях сценария: «В свистках английских полицейских нет шариков». Кто вообще знает такие вещи?

Разумеется, сейчас легко нагуглить любой факт, но «Симпсоны» старше интернета. К счастью, древние авторы «Симпсонов» хранили все человеческое знание. Некоторые из нас много знали о спорте, другие – об истории, индустрии развлечений, науке, спиртных напитках или попурри. Если кто-то из нас чего-то не знал, мы сверялись с толстым томом энциклопедии, лежавшим у нас в офисе на столе.

В одной серии 1993 года мы заставили Апу сказать: «Я знаю наизусть число пи до сорокатысячного знака после запятой. Последняя цифра – это…»

Мы не знали. Мы могли попытаться угадать, и с десятипроцентной вероятностью оказались бы правы. Вместо этого мы позвонили в Калифорнийский технологический институт. Через несколько дней они прислали нам гигантскую распечатку с матричного принтера, где было число пи с миллионом знаков после запятой. Если вам интересно, сорокатысячная цифра пи – единица, что хорошо легло в шутку. Слава богу.

Когда звонка для проверки фактов было недостаточно, мы делали то, что на нашем месте сделал бы любой уважающий себя журналист или первоклассник, – отправлялись на экскурсию. Представители индустрии атомной энергетики были недовольны образом, создаваемым сериалом (плаксы!), поэтому они пригласили наших авторов посетить атомную электростанцию. Когда Сэм Саймон оттуда вернулся, он сказал: «Там все гораздо хуже, чем мы себе представляли!» Единственное, что он запомнил после экскурсии: «Там автоматы с конфетами через каждые десять метров!» Разумеется, мы включили эту важную деталь в сериал.

Сага о цензуре

В 1990 году цензоры Fox разрешили нам использовать слово «задница» на телевидении. Будучи комедийным сценаристом, «я ощутил себя как звездочет, что новую планету отыскал» (Китс). Или, проще говоря, как наркоман, узнавший об изобретении крэка. Слово «задница» – это мой крэк.

Мы по-прежнему не могли употреблять это слово по своему усмотрению. В одном сценарии у нас было выражение «на свою задницу»; цензоры Fox поменяли его на «в свою задницу». Это звучало еще хуже, но мы сделали, как было велено. В следующем сценарии мы написали «в свою задницу». Они заставили нас поменять на «на свою задницу»! Задним умом (хи-хи) понятно: с чего бы мультфильму две недели подряд использовать фразу «на свою задницу»? За пятьдесят лет существования «Веселых мелодий» Элмер Фадд никогда не говорил: «Поймаю этого кролика и засуну ему ружье в задницу!»

Отдел эфирных стандартов Fox (вот уж оксюморон!) определил еще одно ограничение: слово «задница» могло звучать только один раз за серию. Это стало проблемой, когда в серии третьего сезона «Гомер угадал» у нас было две отличных шутки про жопу. В одной Барт за что-то оправдывался и сказал: «Да пошли вы в задницу со своим дурным влиянием!» Во второй Мистер Бернс сообщает, что в случае аварии ядерного реактора необходимо «поцеловать себя на прощание в задницу». Мы могли использовать только одну – но какую? Это был «Выбор Софи» для сценарной группы. В конце концов мы провели голосование, и Барту выпал шанс сказать слово «задница». Ах, если бы американская демократия была такой справедливой.

Через несколько месяцев Fox запустила новую передачу под названием «Огромное, как задница, шоу Бобкэта», где ведущий Бобкэт Голдуэйт употреблял слово «задница» буквально без остановок. На самом деле слова «Огромная задница» сияли позади него гигантскими неоновыми буквами в каждом кадре.

Мы не так часто ссорились с каналом из-за ругательств – правила Fox на этот счет достаточно либеральны, и авторы «Симпсонов» старались их учитывать. Когда мы получили письмо от цензоров с просьбой убрать реплику Барта «Ублюдок, ублюдок, ублюдок, ублюдок», мы особо не спорили.

Зато мы спорили, если считали, что нам губят хорошую шутку или что претензии канала необоснованны. В серии «Гомер любит Фландерса» Гомер гонится за машиной соседа, поэтому Мод убеждает Фландерса ехать быстрее. Он отвечает: «Не могу – это Geo». Fox возненавидел эту реплику – она могла лишить их богатого спонсора, но шоураннер Дэвид Миркин ее все равно оставил.

В другой серии Миркина, «Переезжаешь только дважды», был похожий на Джеймса Бонда персонаж, который представлялся как… Джеймс Бонд. Fox сказал, что не может на это пойти, поэтому Дэвид поменял имя персонажа на Джеймс Бонт.

И разумеется, попросил актера при озвучивании сказать именно «Джеймс Бонд».

Говоря о цензуре, невозможно не упомянуть слово с буквой Х – Fox. Теоретически «Симпсоны» либеральны до некоторого анархизма, а Fox – консервативен до некоторого фашизма. Нас все время спрашивают: почему канал все нам позволяет?

Почему? Из-за денег. Fox возглавляют капиталисты, а мы приносим много капитала – 5 миллиардов долларов, по некоторым оценкам. (Но никакой прибыли – в моем контракте прописан 1 процент от прибыли «Симпсонов», и на сегодняшний день я не получил ни копейки. В конце каждого квартала Fox присылает мне уведомление, гласящее: «Наша выручка составила пять миллиардов долларов, но наши расходы составили пять миллиардов и восемь долларов. Вы должны нам восемь центов». Я – живое доказательство того, что не все евреи отличные бизнесмены.)

Еще одна причина, по которой Fox нам все разрешает… мы им нравимся! Они любят наш сериал. Основатель Fox Руперт Мердок фигурировал в нескольких сериях, в одной из них – в качестве заключенного. (Его сын Джеймс тоже писал для «Гарвардского пасквилянта».) Получается, иногда за смешной сериал тебе могут простить что угодно. Надзорная организация Parents Television Council нашла оскорбительные материалы во всех сериалах от «Гриффинов» до «Флиппера». Но они никогда не критиковали «Симпсонов». Почему? Их основатель Бренд Бозелл любит наш сериал!

Как-то мы жестко поиздевались над Fox News в одной из серий (ну, во многих, но в одной особенно жестко). Вскоре распространился слух, что Fox News подает в суд на «Симпсонов». Это, разумеется, безумие – все равно что Руперт Мердок подает в суд на самого себя. Если бы он выиграл, то просто переложил бы деньги из левого кармана пиджака в правый.

По правде говоря, на следующий день после эфира серии нам действительно позвонили из Fox News.

Они сказали: «А ну, давайте еще!»

Сага о двух шутках

Две самые ударные шутки в истории «Симпсонов»: «пораженческие макаки-сыроеды» и «президент Трамп». Обе они – случайный набор бессмысленных слов.

Первая появилась в серии 1995 года «Вокруг Спрингфилда». Из-за сокращения бюджета городской школы Садовника Вилли назначили учителем французского языка. Он входит в класс со словами: «Бонжур, пораженческие макаки-сыроеды». Через четыре года эта реплика появилась в National Review в статье Джона Голдберга «Десять причин ненавидеть французов» – так он украл одновременно формат Леттермана и шутку «Симпсонов». Позже он опять использовал эту фразу, критикуя Францию за отказ присоединиться к военной операции США в Ираке. С тех пор английские газеты подхватили наше выражение: его использовали Daily Mail и Telegraph, а лондонская Times заявила, что оно стало «журналистским клише». «Пораженческие макаки-сыроеды» в конце концов попали в Оксфордский словарь современных фразеологизмов. Англия дала нам Шекспира, а мы ей – вот это.

Ирония заключается в том, что благородные британцы цитировали бредни алкаша-уборщика из мультфильма, а также в том, что над французами смеялись из-за отказа присоединиться к безнадежной войне стоимостью в триллион долларов… Притом что количество побед французской армии не имеет себе равных в истории. И вообще, что не так с поеданием сыра?

Когда реплика попала в новости, мы с Элом, будучи продюсерами «Вокруг Спрингфилда», не могли вспомнить, кто из авторов ее придумал. Ответственность взял на себя Кен Килер, заявивший, что это его «важнейший вклад в сериал». На здоровье.

Вторая шутка была в серии «Барт в будущем», где Лиза становится «первой гетеросексуальной женщиной – президентом Америки». В этой провидческой серии Лиза говорит: «Мы унаследовали от президента Трампа огромный бюджетный дефицит». Впечатляющая прозорливость, особенно с учетом того, что серия вышла в 2000 году – за шестнадцать лет до избрания Трампа. Все СМИ процитировали эту шутку, но никто из наших авторов не смог вспомнить, кто ее придумал. Наверное, боятся.

Об этом предсказании важно понимать одну вещь: «Президент Трамп» был панчлайном шутки на тему «Какой тупейший фокус может выкинуть Америка?». Когда мировые новости становятся шутками в «Симпсонах» – это сатира. Но когда шутки в «Симпсонах» становятся мировыми новостями – это дурдом. С другой стороны, «Симпсонов» бы не было без человеческой глупости – чем тупее становятся люди, тем лучше наш сериал. Поэтому 8 ноября 2016 года был избран президент Трамп, а 9 ноября «Симпсонов» продлили еще на два сезона. Есть польза и от Трампа. По крайней мере, для меня!

Злободневность

Самое распространенное заблуждение насчет «Симпсонов»: якобы это злободневный сериал, берущий темы из свежих заголовков. На самом деле производство одной серии занимает у нас почти год, так что мы самый медленный сериал на современном телевидении.

Очень часто такие сроки приводят к неприятностям. Эрта Китт играла саму себя в одной из серий, и к моменту эфира она уже умерла. Появление этой Женщины-кошки многих озадачило.

В другой серии Мистер Бернс говорит: «Я уже не такая юная звезда экрана, как Рекс Харрисон». За два дня до эфира серии Рекс Харрисон скончался. Такого никто предвидеть не мог – ему было всего девяносто восемь лет. Позвать Гарри Ширера перезаписать реплику мы уже не успевали, поэтому взяли ножницы и пленку – это была аналоговая эра – и перемонтировали звук: Рекс Харрисон превратился в Редда Фокса, звезду «Сэнфорда и сына». Теперь реплика звучала так: «Я уже не такая юная звезда экрана, как Р-р-р-ед-д-д Фо-о-о-кс-с-с». Это ужасно звучало и не имело смысла, но мы хотя бы подстраховались от неловкой ситуации.

На следующее утро после эфира серии Редд Фокс скончался. Что напомнило мне о фразе, которую мой дедушка часто говорил мне в детстве: «Майкл, Бог тебя ненавидит».

[ЧИСТОСЕРДЕЧНОЕ ПРИЗНАНИЕ: Я годами рассказывал эту историю – и верил в нее. Но недавно я пересмотрел эту серию и понял, что мы так и не поменяли реплику про Рекса Харрисона. И Рексу Харрисону было всего восемьдесят два, когда он умер. И Редд Фокс скончался через шестнадцать месяцев после эфира этой серии. А в остальном все правда.]

Самая большая проблема со злободневными шутками в том, что они быстро устаревают. В финале одной серии Сельма пела (You Make Me Feel Like) A Natural Woman своей игуане по имени Джаб-Джаб. (Имя придумал Конан О'Брайен.) Это была пародия на сцену из ситкома «Мерфи Браун», которую все считали незабываемой – пока о ней все не забыли. А в «Симпсонах в кино» побег героев из-под купола снят как покадровый жест уважения финалу сериала «Побег». Помните такой? Я тоже нет.

Я могу вспомнить только два случая, когда мы связали серии «Симпсонов» с последними новостями. Первый был в 1996 году, в посвященной Хеллоуину серии, где инопланетяне Канг и Кодос захватывают тела кандидатов в президенты Билла Клинтона и Боба Доула. Все девять месяцев работы над серией я беспокоился, что с кем-то из кандидатов что-то случится: болезнь, отставка, покушение. Это погубило бы нам всю серию. (Америке тоже бы не поздоровилось, но меня это не особо беспокоило.) К счастью, оба кандидата дожили сначала до Хеллоуина, а потом и до выборов.

Через двадцать лет мы сняли серию, в которой семейство Симпсонов приезжает на Кубу; там было много эпизодов с участием Фиделя Кастро. Если бы девяностолетний команданте Кубы умер до эфира, нам был бы конец – слишком многое пришлось бы вырезать. В итоге я молился о здоровье девяностолетнего кубинца – вот уж не думал, что мне такое предстоит. Кастро, однако, продержался до даты эфира и скончался через двенадцать дней после нее. Какой молодец!

Единственное место, куда мы можем поместить злободневную шутку, – это доска, на которой Барт пишет мелом в начале каждой серии; ее мы делаем всего за несколько дней до эфира. Однажды мы написали там (ненастоящий) спойлер последней серии «Остаться в живых», премьера которой шла параллельно с нами. На доске было написано: «ОСТАТЬСЯ В ЖИВЫХ: ВСЕ ПРИСНИЛОСЬ СОБАКЕ».

А после того как Дональд Трамп согласно нашему предсказанию стал президентом, Барт написал на доске: «НАДОЕЛО БЫТЬ ВСЕГДА ПРАВЫМ».

Дэн Кастелланета о дне выборов

«Сразу после выборов все очень переживали и бесились по поводу Трампа, и мы только о нем и говорили. Майк просто молча сидел и слушал, а потом сказал: «Парни, что-то я уже жалею, что за него проголосовал».

Шутка, которой я горжусь больше всего

Любимая шутка, которую я написал для «Симпсонов», это название фильма Троя Макклюра «П – значит Псих». (Я повторил эту шутку на своем выступлении в Арканзасе, и все присутствующие сказали: «Нет, это не любимая».)

Но позвольте рассказать о шутке, которой я больше всего горжусь.

Однажды Гомер смотрел телевизор и услышал, как в рекламе говорят: «Внимание, пиво может привести к отказу почек, болезням печени и раку ануса».

А Гомер сказал: «М-м-м… пиво».

Я придумал эту шутку, но больше всего горжусь не ею.

На следующий день нам позвонили из Budweiser и обиделись: «Прекратите докапываться к пиву!»

Я ответил: «Да перестаньте, всего-то одна шутка».

А они говорят: «Нет, на прошлой неделе Гомер был на пивоварне Duff, и на одной из бутылок была голова Гитлера».

Эту шутку тоже придумал я, но больше всего горжусь все равно не ею.

B Budweiser все сильнее огорчались. Они сказали: «Доводим до вашего сведения, что президент нашей компании Август Буш-младший считался настоящим героем во время Второй мировой войны!»

А я ответил: «Кем, фашистами?»

Вот этой шуткой я горжусь больше всего.

На что все это похоже?

Вопрос, который мне задают чаще всего, особенно мой напарник по этой книге Мэтт Кликштейн: «На что все это похоже?» Каково это – писать для классического телесериала, расхваленного критиками, изучаемого в институтах, цитируемого священниками и обожаемого зрителями в семидесяти одной стране мира? На что это похоже?

Это неплохо.

Я не пресытился. Просто хоть я и посвятил этому сериалу полжизни, если бы я не родился, или попал под автобус, или поступил в Йель (или еще что-то настолько же ужасное), сериал был бы точно таким же превосходным. «Симпсоны» – огромное предприятие, с десятками прекрасных авторов и сотнями талантливых мультипликаторов. Сериал был огромной частью моей жизни, а я был крошечной частью его. Я как чувак, помогавший строить египетские пирамиды: могу с гордостью указать на три-четыре кирпича, которые я помог установить, но с ними и без меня справился бы какой-нибудь другой еврейский раб.

Не скрою, «Симпсоны» принесли мне немного славы. Минимум раз в месяц меня узнают зрители сериала; некоторым знаком мой голос, который можно услышать в комментариях к DVD «Симпсонов». Я даже стал слегка завуалированным героем двух романов; в одном из них я выведен как «уродливый сценарист мультиков Итан». А в 2014 году, когда я пять дней поднимался на гору Килиманджаро, на высоте двух километров кто-то крикнул: «Эй, вы – Майк Рейсс?» Это был суперфанат «Симпсонов» из Бруклина. И хотя воздух был очень разреженным, я использовал остатки кислорода, чтобы ответить на его вопросы про Джона Шварцвелдера.

Вообще, на «Симпсонах» невозможно зазнаться – ты постоянно окружен старыми друзьями, умниками и профессиональными циниками, которые просто не позволят этому случиться. За три десятка лет я видел только одного сценариста со звездной болезнью. Он вернулся из отпуска и рассказал: «Кто-то попросил меня пошутить. Я ответил: «Я смешу Америку триста шестьдесят дней в году, можно мне пять дней отдохнуть?»

Реплика была такой идиотской, что в одной из серий мы заставили Красти ее сказать. Это одна из считаных шуток этого сценариста, оказавшихся в сериале.

Не буду врать: в 1990 году, на пике симпсономании, невозможно было не потерять голову. Футболки с Симпсонами были повсюду. Фальшивые футболки с Симпсонами были вообще повсюду: черный Барт, мексиканский Барт, Барт с косяком, Барт, застрявший в женской заднице («Крэк убивает»). Fox наняла полицию по фальшивкам (она существует), изъявшую миллионы пиратских футболок. Шли разговоры о том, чтобы пожертвовать их в Эфиопию, но Fox решила, что это будет не очень хорошо выглядеть: миллионы голодных людей в футболках с Бартом. В итоге фальшивки уничтожили.

В то безумное время в моем районе открылся магазин под названием «Симпсоны навсегда: Ничего, кроме сувениров Симпсонов». Через несколько месяцев магазин расширил свой ассортимент и переименовался в «Симпсоны и т. д.». А потом в «Мультяшную жару». Через год он назывался «Магазин закрыт навсегда».

На сегодняшний день лучшая часть работы над «Симпсонами» – это когда не нужно объяснять людям, что такое «Симпсоны». Когда я рассказываю кому-то о своих других писательских делах, реакция примерно такая:

АЛЬФ: «Это сериал о говорящей собаке?»

«Это шоу Гарри Шендлинга» – «Ой, я его не люблю».

«Кувалда»

«Это, что, песня Питера Гэбриела?»

Я: «Да, я работал в песне Питера Гэбриела. Я и сам Питер Гэбриел».

Правда, здорово работать над важными элементами американской культуры?

Фу.

День в «Симпсонах»: Дневник сценариста

3 апреля 2017 года было моим 1644-м днем работы в «Симпсонах». Чтобы показать вам, на что все это похоже, я специально вел дневник – вы видите в точности то, что случилось в тот день. И не сильно отличалось от других 1643 дней.

10.00: Начинается рабочий день. Я прихожу точно вовремя.

10.24: В офисе никого. Разгадываю кроссворд.

10.25: Все еще никого. Начинаю нервничать. Сегодня, что, суббота?

10.30: Появляется босс. Один за другим приходят остальные авторы.

10.40: Мы начинаем работать над серией, в которой профессор Фринк заставляет всех горожан пройти тест на IQ. Это пятый драфт сценария.

10.45–11.12: Придумываем шутку про Ральфа Виггама. Она не придумывается.

11.13: Обсуждаем президента.

11:20: Заказываем обед.

11.25: Обсуждаем Пала Эрдёша, венгерского математика. По какой-то странной причине.

11.30–12.28: Возвращаемся к работе и придумываем пять шуток. Это успех. Ничто не способно нас остановить. Приносят обед.

12.29–14.10: Обеденный час! (Час и сорок пять минут.)

14.10–15.05: Пишем шутки.

15.06: Двое наших умнейших авторов, Джефф Вестбрук и Дэн Грини, заводят ожесточенный спор о международной торговле. Я проверяю электронную почту.

15.19–15.26: Неловкое молчание.

15.35: Находим в интернете карту мира, на которой изображена Земля после таяния ледников. Не так уж все и плохо.

15.56–16.12: Неплохо продвигаемся по сценарию.

16.13–17.02: Застряли на шутке про Руперта Мердока.

17.03: Я предлагаю реплику, которая проходит в сценарий: «Если вы смотрите этот сериал, я становлюсь богаче».

17.05: Заказываем ужин.

17.06–17.40: Застряли на последней строчке серии: Гомер пишет любовное письмо Мардж.

17.41: Джефф Вестбрук предлагает: «Твоя красота сравнима только с уродливостью твоих сестер». Хорошо! Пятый драфт закончен!

17.42: Босс решает приступить к шестому драфту.

18.18: Моя шутка проходит в сценарий. Вместо шутки, которую я придумал на прошлой неделе.

18.46: Приносят несъедобный ужин. Я его съедаю.

18.55–19.20: Не можем придумать реплику, которую Мистер Бернс говорит призраку Орсона Уэллса. Что за ерунду мы пишем?

19.21–19.50: Работаем над шуткой про Апу и пончик. Я предлагаю: «Если кусочки шоколада двигаются, не ешьте их». Босс решает вырезать весь эпизод.

19.51: Нужна еще одна реплика для Ральфа – последняя шутка на сегодня.

20.12: Дэн Грини предлагает: «Я застрелил папочку». Босс смеется и отпускает всех по домам. Утром приступим к седьмому драфту.

Жгучий вопрос

Песни «Симпсонов»: кто их пишет, как их пишут и почему их так много?

Хорошие жгучие вопросы.

Авторы сериала сочиняют тексты песен – по сути, небольшие стихотворения, которые часто пишутся как пародии под уже имеющиеся мелодии. Потом композитор «Симпсонов» (Альф Клаузен, на протяжении уже двадцати восьми сезонов) пишет оригинальную музыку на наши тексты.

Сценарист Джефф Мартин написал слова и музыку для нашей музыкальной пародии на «Трамвай «Желание». (Помимо прочего, Джефф – одаренный карикатурист, пианист, певец и жонглер. И еще он высокий и симпатичный. Джефф – один из моих лучших друзей, и я его ненавижу.)

Одна из причин, по которой мы так любим песни: они заполняют время, а наша задача, как мы помним, еженедельно плотно набивать шутками двадцать две минуты экранного времени. При этом каждую шутку в «Симпсонах» переписывают пять-шесть раз, а песни почти никогда не трогают и не вырезают из серии. Единственное исключение: выступление Патти и Сельмы We Love to Smoke. Это была забавная версия песни Мэри Поппинс I Love to Laugh, но слышать, как Патти и Сельма хрипят и кашляют, было довольно мучительно. (Аудиоверсия We Love to Smoke есть на YouTube. Вы бы ее тоже выкинули из серии.)

Мы до сих пор не до конца уверены, что зрителям нравятся музыкальные номера. Лично я обожал музыкальные вставки в «Летающем цирке Монти Пайтона»; при этом я переключаю канал, когда вижу их в Saturday Night Live. В конечном итоге, наверное, песни похожи на шутки: когда они хороши – тогда они хороши. Что еще лучше, на них можно подзаработать. Каждый год я получаю пару тысяч долларов авторских отчислений за текст песни Spider-Pig, где я один из одиннадцати упомянутых в титрах авторов текста. Когда эту песню писали, меня даже в офисе не было.

Глава пятая
Знакомство с шоураннерами

Быть сценаристом «Симпсонов» действительно забавно; быть шоураннером «Симпсонов» – это как ползти голым по битому стеклу. В аду. Никто никогда не стремится быть шоураннером – эту должность обычно взваливают на какого-нибудь талантливого и работящего дурачка. Эл Джин был шоураннером сериала последние двадцать лет, и никто никогда не пытался его подсидеть, потому что шоураннер «Симпсонов» – это как мэр Детройта: звучная должность, адская работа.

В 1991 году начинался третий сезон «Симпсонов», сериал был сокрушительным всемирным блокбастером. Сэм Саймон, бывший шоураннером до того момента, ушел заниматься другими ситкомами. Эла Джина и меня, на тот момент двадцати-с-чем-то-летних, поставили руководить сериалом с единственным требованием: Ничего Не Испортить. А возможностей испортить было немало! Наши обязанности включали руководство авторской группой, режиссуру озвучивания, утверждение раскадровок и дизайна персонажей, редактуру сведения звука и монтажа финальной анимации, а также определение сцен с музыкальными номерами и звуковыми эффектами. Абсолютно ничему из этого нас никто не учил.

Ответственность была колоссальная; нам пришлось учиться на ходу, работая по сто часов в неделю на протяжении пятидесяти одной недели в году (слава Богу за рождественскую неделю!). С восьми до десяти утра мы с Элом занимались монтажом звука; с десяти утра до восьми вечера работали с авторской группой (которая постоянно ныла, что много времени проводит на работе!); потом возвращались к монтажу, с которым заканчивали часа в два ночи.

Однажды, когда силы были окончательно на исходе, я взял экстренный отгул. В полночь я дал съемочной группе последний комментарий: персонаж на заднем плане должен был напоминать ведущего телеигры «Голливудские квадраты» Уолли Кокса. И ушел домой, строго запретив беспокоить меня по любым поводам в следующие двадцать четыре часа. На следующий день телефон зазвонил в семь утра: «Ты хотел Уолли Кокса с усами или без?» Ар-р-ргх-х!

Мы не прогуляли ни дня, даже когда Эл слег с воспалением легких. Я чем-то его рассмешил, он начал хохотать, потом закашлялся, упал на пол и отрубился.

«О нет, я убил Эла, – подумал я. – Я с этим сериалом один не справлюсь».

Через минуту Эл оклемался, забрался в свое кресло и сказал: «Ну, продолжим».

В другой раз я пришел на работу с насморком и попросил ассистента сходить за каплями для носа. На следующий день мне злобно позвонили из бухгалтерии: «На каких основаниях вы потратили восемьдесят пять центов из бюджета сериала?» Честное слово – бухгалтер был смертельно болен, ему оставалось жить шесть недель, и он грызся со мной из-за восьмидесяти пяти центов.

«Дружище, – сказал я, – это напрасная трата времени для нас обоих».

В конце четвертого сезона я уехал на рождественские каникулы. Во время перелета я купил какой-то журнал, где была публикация с таким заголовком: «Сценарии «Симпсонов» уже не те». Это испортило мне все выходные. Я думал только о том, что сделал не так. Двадцать лет спустя тот же самый журнал объявил четвертый сезон «величайшим в истории величайшего сериала на телевидении». Спасибо.

За два года работы шоураннером я набрал двенадцать килограммов – работать приходилось по шестнадцать часов в день, питаться фастфудом и прочей дрянью, а на спорт не оставалось ни времени, ни сил. Когда я в конце концов обратился к врачу, он сказал: «У вас ожирение первой степени. Вы знаете, что это такое?»

Я пробормотал: «Это у нас Гомер такой».

Я весил 108 килограммов, в точности как Гомер. В серии «Изображая величие» он напевает: «Весим сто восемь, но есть не бросим». Эту реплику написал я.

(А следующую написал Сэм. Мистер Бернс отвечает: «Ты самое жирное, что я видел в жизни. А я был на сафари!»)

Все лишние килограммы я с тех пор скинул. Об этом вы можете прочитать в моей следующей книге – «Диета «Симпсонов»: Никакого бега!».

«Мыс страха»: мюзикл?

Мы с Элом завершили два года работы шоураннерами серией «Мыс страха», в которой Сайдшоу Боб выходит из тюрьмы и терроризирует Барта. В основе серии лежал фильм с Де Ниро, основанный на фильме с Робертом Митчумом по роману Джона Макдональда. Если вы думаете, что все это слишком запутанно, то вскоре кто-то поставил на основе нашей серии мюзикл «Мистер Бернс: Постэлектрическая пьеса». Это история о переживших апокалипсис людях, которых объединяет только одно: все они любят серию «Симпсонов» «Мыс страха». Они воссоздают сценарий по памяти и разыгрывают его по ролям. Во втором акте мы видим, что произошло через семьдесят пять лет: их пьеса стала сложным и непонятным ритуалом вроде службы в греческой православной церкви. Мне нравится наблюдать, как «Симпсоны» проникают в массовую культуру: пародии в «Южном парке», картины Рона Инглиша. Плюс мне понравилась идея пьесы и страшно захотелось ее посмотреть.

А потом я ее посмотрел. Им как-то удалось превратить «Симпсонов» в свою полную противоположность: мрачную, претенциозную и нудную. Спектакль был настолько мрачным, претенциозным и нудным, что нью-йоркская театральная критика сразу его полюбила. После премьеры меня представили автору пьесы – как мне показалось, женщине мрачной, претенциозной и нудной.

– Вы не смотрите «Симпсонов», да? – спросил я ее.

– Да нет, не особо, – сказала она.

Единственные сцены, кажется, понравившиеся публике, были целиком содраны из нашего сценария, который они использовали, не упомянув никого из нас. Все это ежедневно меня бесило: театр был в десяти метрах от моего дома, и я каждый день мимо него проходил.

Позже мюзикл поставили в Лондоне, где критика была менее снисходительна: кто-то назвал его «тремя часами натурального ада». Господи, спасибо тебе за англичан и их превосходный вкус. Они дали нам Чаплина. И Бенни Хилла.

Что такое продюсер?

За тридцать лет в эфире «Симпсоны» обросли раздутой и коррумпированной бюрократией – как итальянский парламент. Хотите доказательств? У сериала сорок семь продюсеров.

Каждый сценарист указан в титрах как продюсер. А также кто-то из бухгалтерии. И агент по работе с актерами. Шоураннер, вкалывающий восемьдесят часов в неделю, тоже продюсер – как и один чувак, не появлявшийся в офисе пятнадцать лет. И еще один, который три года как умер. Короче, некоторые из наших продюсеров стараются, а другие – разлагаются.

Конан О'Брайен о Майке и Эле

«Эл и Майк – очень разные люди. При этом они оба очень работящие и оба не успокоятся, пока не доведут шутку до ума. Буквально задницы рвут. И не идут на компромиссы, что, вообще-то, правильно. И они не из тех, кто в одиннадцать вечера убегает в стриптизклуб; у них есть рабочая этика. Еще они консерваторы – не в политическом смысле, а по жизни. Так что в этом смысле они похожи. Эл немного интроверт, а Майк немного опереточный юморист. У него такая старорежимная подача. Его можно посадить в машину времени и отправить в Атлантик-сити 1931 года – и он там устроится комиком и будет отлично себя чувствовать».

Набивка

Иногда вы видите в «Симпсонах» сцены, диковатые даже по нашим стандартам: не то чтобы смешные в общепринятом смысле слова и не имеющие отношения к сюжету. Скорее всего, вы видите так называемую набивку. В Гарварде я научился разгонять пять страниц до курсовой работы на сто страниц, и это очень помогло, когда мы с Элом стали шоураннерами. По какой-то странной причине серии у нас всегда получались короче, чем нужно; приходилось находить способы уложиться в минимальный хронометраж канала – двадцать минут двадцать секунд.

Однажды мы смонтировали серию «Первое слово Лизы»: динамичную, забавную, трогательную историю… на полминуты короче, чем надо. Поэтому мы с Элом написали длинную диванную шутку: стена в гостиной Симпсонов раздвигалась, и зритель видел варьете с танцевальным номером. (Открывающие титры «Гриффинов» очень напоминают эту диванную шутку. Я ни на что не намекаю.) Это была отчаянная мера, но удлиненные диванные шутки с тех пор стали визитной карточкой сериала – мы делали их много раз, и зрителям они очень нравятся.

Что зрителям обычно не нравится, так это неоправданно длинные сцены в конце серии. Однажды мы разогнали серию при помощи полуминутного мультфильма «Приключения Нэда Фландерса». Приключений там особо не было:

НЭД: А ну прекратите! Пора идти в церковь.

ТОДД ФЛАНДЕРС: Сегодня мы в церковь не пойдем!

НЭД: И по какой это причине?

ТОДД: Сегодня суббота!

НЭД: Окили-докели-ду-у-у!

Через минуту после эфира мне позвонил мой отец и раздраженно спросил: «Это еще что была за хрень?» Я даже не знал, что он смотрит «Симпсонов».

В серии «Мыс страха» была знаменитая шутка, в которой Сайдшоу Боб наступает на бесконечное количество грабель. Это уже сама по себе набивка, но даже после этой сцены нам не хватало семи секунд. Эл сказал: «Давай повторим». Мы в точности повторили предыдущие семь секунд, и дурацкая шутка превратилась в классику сюрреалистического юмора.

Мультфильмы про Щекотку и Царапку – еще один пример набивок. Они короткие, смешные и не имеют никакого отношения к сюжету. Наши маленькие кровожадные спасители.

Набивка, от которой мы в последнее время почти отказались, – пранки Барта, когда он звонит Мо. Раньше они тоже были визитной карточкой «Симпсонов» и могли использоваться в любой момент серии, но их оказалось на удивление трудно писать: каждый пранк состоит из четырех отдельных шуток, каждая из которых должна быть остроумной в своей тупости.

Например:

ИМЯ: Любовь Плоцкая.

МО ПОДСТАВЛЯЕТСЯ: «Эй, где Любовь Плоцкая? Мне нужна Плоцкая Любовь!»

ПОСЕТИТЕЛИ ДОШУЧИВАЮТ: «Да по тебе заметно».

МО УГРОЖАЕТ ОТОМСТИТЬ: «Ах ты маленький засранец! Ну, найду тебя, в глотку засуну сосиску, а в задницу – стаю голодных собак!»

Но главная причина, по которой мы перестали писать пранки, – это то, что над ними никогда не смеялись на читках. Ни единого раза.

Наша самая легендарная набивка для истории не сохранилась. В 1990 году одна из серий второго сезона получилась слишком короткой, поэтому мы придумали затычку: «Фашисты в разлив». Это была как бы короткометражка из сороковых годов: почти все как в «Симпсонах», но немного иначе. Мистер Бернс был владельцем военного авиазавода; вместо прически у Барта был остроконечный шлем; у бармена Мо был пес, который гавкал на Гомера по-немецки.

Мэтт Грейнинг зарубил эту идею из-за ее излишней дикости; он считал, что рано было вываливать на зрителя такие вещи. Уверен, сегодня бы он и глазом не моргнул.

У ситкомов и платьев на выпускной есть одна общая черта: когда все скроено правильно, получается замечательное зрелище.

Примечательно, что у сменившего нас с Элом шоураннера Эда Миркина была противоположная проблема: его серии получались слишком длинными. Миркин вечно мучился с попытками уместить историю на тридцать пять минут в получасовой формат. Когда-нибудь он напишет об этом книгу «Миркин и бирки».

Никаких технологий

Если мы и руководствуемся каким-то девизом при создании «Симпсонов», то он такой: не сломалось – не чини. Наши актеры суммарно стоят два миллиона долларов за серию (половина нашего производственного бюджета), но нам бы и в голову не пришло заменить их более дешевыми имитаторами. Большинство сериалов на телевидении используют синтезаторную музыку, а мы каждую неделю записываемся с полноценным оркестром. Это медленнее, дороже, а звучит точно так же. Почему мы так делаем? Потому что мы всегда так делали.

Сериал по-прежнему отрисовывается вручную – двадцать четыре тысячи рисунков на серию, если быть точным. На протяжении четырнадцати лет его также вручную раскрашивали: долгий, сложный, дорогой процесс. Звучали призывы переключиться на компьютерную колористику, но многие опасались, что сериал потеряет свою теплоту и характер. Поэтому мы провели эксперимент: выбрали серию наугад («Теннисная угроза», в которой Симпсоны получают теннисный корт) и раскрасили ее компьютером. Мы отправили ее в эфир и решили, что если хоть один человек в Америке увидит разницу, мы никогда больше такого делать не будем. Никто не заметил, и мы перешли на компьютерный процесс – через два года.

Видите ли, наш другой девиз – даже если сломалось, все равно не чини. В офисе авторской группы стоит единственный телефон, и на нем не работает единица. Она сломалась десять лет назад, и никто не стал ее чинить. Так что, мама, извини, что я не звонил. Твой номер начинается с 619.

Глава шестая
Знакомство с персонажами

Меня всегда поражала способность Мэтта Грейнинга придумывать имена персонажам. На заре существования «Симпсонов» он их генерировал на лету:

Сосед? Фландерс.

Священник? Лавджой.

Мэр? Куимби.

Гопник? Керни.

Годы спустя я узнал, что это были названия улиц в родном городе Мэтта – Портленде. У персонажей «Симпсонов» намеренно нейтральные имена – как завещал Джеймс Турбер, «[юмор] никогда не рождается из имен вроде Анна Э. Стезия, И. Д. Иотов и Инесса Дальнейшая».

Но у имен некоторых героев, тем не менее, любопытные истории. Например:

Доктор Джулиус Хибберт сначала был женщиной по имени Джулия, которую сценарист Джей Коген назвал в честь своей подруги Джулии Хибберт. Позже она прославилась под своей девичьей фамилией Суини как создатель персонажа «Это Пэт» в Saturday Night Live.

Директор Скиннер: сценарист Джон Витти назвал его в честь психолога Б. Ф. Скиннера – по слухам, он проверял свои теории на собственных детях. Витти также назвал школьного психолога Доктор Прайор, потому что он лезет детям в душу.

Учительницу Барта зовут Миссис Крабаппел, но никто из детей не дразнит ее Крабэппл. Шутка тут в том, что мы решили не шутить. Такая же история с передачей о ситуации на дорогах Арни Пая, которая называется «Арни в небесах» вместо очевидной шутки «Пай в небесах». Не уверен, что кто-то вообще понимает эти шутки. Включая меня самого: через десять лет после того, как Джефф Мартин назвал квартет Гомера из парикмахерской «Диез-бемоль», я понял, что такой ноты не существует!

По странному совпадению хулиган и хам Джимбо назван в честь нашего босса Джеймса Л. Брукса. Не уверен, что Джеймс об этом знает.

Имя Троя Макклюра, худшего актера Спрингфилда, получилось из сочетания имен кинозвезды Роя Донахью и телевизионного актера Дага Макклюра. Тэйн, дочь Дага, позже сказала мне, что ее отец был фанатом «Симпсонов». Когда он увидел Троя, он спросил своих детей: «Они, что, надо мной издеваются?» Тэйн ответила: «Да, папа, похоже на то». Он посмотрел еще немного и добавил: «Ладно, хотя бы смешно получается!» В результате дети Дага стали за глаза называть его Троем Макклюром.

Фамилия Мистера Ларго, школьного учителя музыки, – это музыкальный термин. Одно из немногих забавных имен, которые все-таки остались в сериале (и оно не то чтобы сильно забавное). Поначалу мы с Элом Джином пытались назвать Мистера Бернса Мистером Злюкой. Еще один из уцелевших – Ганс «Крот» Молман. Его зовут так потому, что кто-то из сценаристов увидел скетч персонажа и воскликнул: «Да это же какой-то крысочеловек!».

И отдельная история про продукт, который сам по себе персонаж:

Пиво «Дафф»: нам нужно было название любимого напитка Гомера, и Джей Коген придумал «Дафф». Нет, это не из-за басиста Guns N’ Roses Даффа Маккагана – мы знать не знали, кто это такой. Можно подумать, вы знали. Маккаган с тех пор уверяет, что мы ему звонили и просили разрешения использовать его имя: «Тогда я ничего не знал о персональном бренде и авторских отчислениях. Я решил – ладно, берите! И тут бум – «Симпсоны» выстрелили. Если бы я получал по центу за каждый раз… Хотя ладно, что уж теперь». Эту милую и от начала до конца выдуманную историю Маккаган рассказывает в своих мемуарах с соответствующим названием «Это очень просто: И другая ложь».

Другие полюбившиеся персонажи

Человек-шмель: если вы включите телевизор в Лос-Анджелесе, то наткнетесь на тридцать каналов мексиканского телевидения, почти на каждом из которых показывают ситком El Chapulin Colorado («Алый кузнечик») про парня в потрепанном костюме жука. Мы, конечно, издеваемся над ним с нашим Человеком-шмелем, но каждую серию «Алого кузнечика» в Мексике смотрит девяносто один миллион человек. Мы бы убили за такие рейтинги.

Профессор Фринк: Фринк – совершенно очевидный плагиат (в смысле – оммаж), основанный на Джерри Льюисе в «Чокнутом профессоре». Джей Коген (опять!) назвал персонажа в честь своего друга Джона Фринка. Много лет спустя Джон Фринк пришел к нам работать сценаристом. Увидев его имя в титрах, один зритель спросил: «Симпсоны теперь оживают?» В 2003 году, когда нам понадобился актер на роль отца Фринка, мы позвали самого Джерри Льюиса.

Начальник полиции Виггам: некоторые наши герои произошли от животных. Бармен Мо был основан на горилле – обратите внимание на горб и удлиненное лицо. А начальник полиции Виггам произошел от свиньи; его голос – отсылка к Эдварду Дж. Робинсону. То, что полицейский похож на свинью и говорит как гангстер, – и есть наше представление о социальной сатире. При этом Виггам тупее и жирнее, чем Гомер Симпсон. Поэтому меня пугает, что полицейские неоднократно мне говорили: «У вас там, наверное, копы работают. Начальник Виггам просто как живой».

Канг и Кодос, наши местные инопланетяне, впервые появились в ранней серии-антологии «Домик ужасов на дереве». Они были основаны на пришельцах с обложки комикса пятидесятых годов, который мы нашли в офисе Сэма Саймона. Канг и Кодос должны были появиться в финале «Симпсоны в кино» на фоне титров. Они обсуждали увиденное:

КАНГ: Хоть свинья была симпатичная.

КОДОС: Пока не исчезла посреди кино!

Фокус-группы взбесило, что пришельцы ругают фильм, который им самим очень понравился, и сцену убрали.

Щекотка и Царапка впервые появились в короткометражках «Шоу Трэйси Ульман». Они не пародируют Тома и Джерри, но мы действительно вдохновлялись мультфильмами «Герман и Кэтнип» – дешевым и ультражес-токим плагиатом образов Тома и Джерри (поищите на YouTube – они отвратительны!). Сэм Саймон однажды гордо зашел в офис и прочитал написанный им текст песни «Шоу Щекотки и Царапки»:

Не могу сказать, что я сильно впечатлился, но Сэм заработал, наверное, миллион долларов на авторских отчислениях за использование этой песни. И, несмотря на огромный вклад Сэма в историю Щекотки и Царапки, он постоянно нас спрашивает: «Кто из них кот?» (Кот из них Царапка.)

Годами люди интересуются, когда мы сделаем спин-офф про Щекотку с Царапкой. Чтобы посмотреть, на что это будет похоже, наша съемочная группа склеила вместе все существующие короткометражки «Шоу Щекотки и Царапки». Результат длился всего четырнадцать минут – некоторые выпуски их шоу всего по девять секунд длиной – и содержал такую концентрацию жестокости и расчлененки, что зрителям стало физически плохо. Кто-то сравнил увиденное с фильмами, которыми промывают мозги Алексу в «Заводном апельсине».

(БОНУС-ФАКТ: Когда мы показываем в сериале сценаристов «Шоу Щекотки и Царапки», они срисованы с нынешних авторов «Симпсонов». Отвратительный грязный офис, в котором они работают? Это наш офис!)

Адвокат Бернса, неприятный синеволосый парень в очках, появился благодаря Рою Кону – ужасному человеку, который отправил Розенбергов на электрический стул и защищал Дональда Трампа. (Жаль, что не наоборот.) Голос Роя Кона принадлежит Дэну Кастелланете – одна из его безупречных пародий на мутных знаменитостей. (Сэм Саймон говорит, что нанял Дэна в «Шоу Трэйси Ульман» после того, как тот изобразил голос театрального драматурга Эдварда Олби. Никто не знал, какой у Олби голос, так что пришлось поверить Дэну на слово.)

Верный секретарь Мистера Бернса Смитерс поначалу был афроамериканцем. В первом сезоне «Симпсонов» его кожа была черной – точнее, зеленовато-коричневой в соответствии со странной палитрой сериала. Только после того, как мы посмотрели эти первые серии в цвете, стало очевидно: не очень хорошо получится, если черный персонаж будет регулярно целовать злого белого господина в задницу. Поэтому – оп! – и Смитерс стал белым.

(ДЕТАЛЬ: цвет кожи в сериале всегда был проблемой. Однажды мы попросили наших корейских колористов не делать всех персонажей на заднем плане белыми. В следующей серии они покрасили черным цветом всех бомжей и преступников.)

Посреди второго сезона Сэм пришел в офис и объявил: «Смитерс – гей. Не упоминайте это напрямую, не шутите об этом, просто имейте это в виду, когда пишете этого персонажа». Даже это было смелым ходом – в 1991 году на телевидении не было персонажей-геев.

Вскоре после эфира этих серий из Лондона прилетел корреспондент BBC, плюхнулся на мой диван и сказал: «Нам нужно поговорить о Смитерсе». Несколько лет спустя, когда нам понадобилось придумать Смитерсу имя, я назвал его Вэйлон в честь знаменитого гея-кукловода Вэйланда Флауэрса.

Так что Смитерс – первый человек в истории, превратившийся из черного натурала в белого гея.

Второй такой человек – Майкл Джексон.

Происхождение персонажей

Наши персонажи рождаются так же, как дети, – по чистой случайности. Почти все персонажи начали свою жизнь в сценариях с расплывчатого описания и пары шуток. Потом актеры подбирают смешной голос для реплик, а художники рисуют героя, подходящего под голос. Если результату удается нас рассмешить, рождается новый персонаж.

Хороший пример – Садовник Вилли. В дебютной серии Вилли 1991 года у него всего две реплики: «Ты вернешься» и «Я же говорил, что ты вернешься». Их мы записывали последними в конце долгого дня. Дэн Кастелланета спросил нас, кто его персонаж. Сэм Саймон ответил: «Без понятия. Дай ему акцент». Мы попробовали мексиканский акцент, но получилось клише, так что Дэн сделал его шотландцем. Сорок пять секунд: ровно столько мы решали, что Садовник Вилли – шотландец.

Теперь он – национальный герой Шотландии.

На самом деле в одной серии мы сказали, что Вилли из Глазго, в другой – что из Абердина. Почему? Да нам было все равно.

А вот жителям Абердина и Глазго это было очень важно. Когда команды этих двух городов играют в футбол, это всегда заканчивается массовыми беспорядками – переломы, откушенные уши и так далее. Поэт Байрон был из Абердина. Ученый Кельвин – из Глазго. Но эти города спорят за право считаться родиной мультяшного уборщика-алкаша, живущего в сарае.

Некоторые персонажи со временем меняются. Мы с Элом Джином придумали Ральфа, но хотели, чтобы он был мини-Гомером, – даже назвали его в честь сыгранного Джеки Глисоном персонажа Ральфа Крэмдена. С течением времени Ральф эволюционировал в своего рода дебильного будду. И только в четвертом сезоне мы решили сделать его сыном начальника полиции Виггама. В мультфильмах еще не такое возможно.

Наверное, лучше всех придумывает персонажей с нуля Хэнк Азария: однажды он очень смешно озвучил реплику «просто прокомпостируйте билет», из которой вырос постоянный персонаж Человек-Просто-Прокомпостируйте-Билет.

Персонаж, которого мне больше всего нравится писать

Гомер – подарок небес для сценаристов комедии. Он жирный. Он лысый. Он тупой, ленивый и раздражительный алкаш. В нем сосредоточены все семь смертных грехов: гордыня, скупость, зависть, гнев, похоть, чревоугодие и уныние.

В серии «Пони Лизы» Гомер приходит в зоомагазин («Каждой твари по паре и более»). Продавец восклицает: «Откуда такая вонища?!» Сценарист Джордж Майер на это сказал: «Оу. Кажется, от Гомера еще и воняет».

Но, несмотря на много, много, много, много, много, много недостатков, Гомер – хороший парень. Он способен проявлять подлинную доброту. Он любит свою жену и двоих из троих детей.

Мы отдаем дань уважения предкам Гомера через его «щетину» – темную нижнюю часть лица. Это отсылка к Фреду Флинтстоуну, борода у которого росла точно так же. Неслучайно лучшего друга Фреда и Гомера зовут Барни. Я дал Барни фамилию Гамбл в честь сразу двух мультипликационных персонажей – Барни Раббла и дружбана Снаффи Смита по имени Барни Гугл.

Еще один претендент на звание моего любимого персонажа – Дедуля. И вот почему: все дети мира смотрят «Симпсонов». Школьники, студенты смотрят «Симпсонов». Родители теперь смотрят сериал вместе с детьми.

Ни один дед на планете не смотрит «Симпсонов». Поэтому, когда мы издеваемся над Дедулей, мы не обижаем никого из зрителей. И поэтому наши рейтинги постоянно растут – люди, которые не смотрят сериал, постоянно умирают.

По-моему, это круто.

Апу и табу

Мне всегда нравился Апу. Мы много работаем над «Симпсонами», а Апу – единственный житель Спрингфилда, кто много работает. Плюс он всегда в хорошем настроении, и когда придумываешь для него шутки – настроение тоже улучшается. Его голос всегда звучит в оптимистичной музыкальной каденции (пойте со мной):

Апу впервые появился в 1990 году в серии «Предательская голова». В сценарии у него было нейтральное имя Продавец и единственная реплика: «Тридцать пять центов, пожалуйста». Из-за того, что индусы-продавцы уже тогда были киношным штампом, я написал следующий комментарий под его репликой: ПРОДАВЕЦ НЕ ИНДУС. Когда мы отбирали актеров для этой серии, Хэнк Азария прочитал фразу Продавца с индийским акцентом и вызвал дикий хохот. Так Продавец стал индусом, и так я понял, что Хэнк не читает комментарии в сценариях.

Я так думал много лет… Пока Хэнк недавно не сообщил, что прочитать реплику с акцентом придумал Сэм Саймон.

Как только персонаж получил национальность, нам нужно было придумать ему имя. Мэтт Грейнинг выбрал Апу в честь «Трилогии Апу» режиссера Сатьяджита Рая. Его фамилия Нахасапимапетилон – на самом деле полное имя одноклассника сценариста «Симпсонов» Джеффа Мартина.

Мы всегда пытались придать Апу глубины и самоуважения, но я не переставал беспокоиться, что подумают по его поводу индусы. Наконец, через четыре года после создания этого персонажа я спросил мою приятельницу Прию: «Что ты думаешь про Апу?»

Она сказала: «Он – единственный индус на телевидении».

Это было в 1994 году. Она была рада, что представлена на ТВ.

С тех пор на телеэкране появилось намного больше индусов: «Теория большого взрыва», «Мастер не на все руки», любой медицинский сериал на выбор (доктор-индус тоже становится стереотипом, хотя и позитивным).

Но в последнее время мы стали получать все больше жалоб на Апу – преимущественно от молодых выходцев из Индии, выросших на «Симпсонах». Многие из них говорили, что в школе их дразнили «Апу».

Это не расизм. Это просто доказательство того, что дети – натуральные говнюки. Мы в «Симпсонах» такое не приветствуем (хотя у нас как минимум четыре персонажа – маленькие говнюки).

Разумеется, Хэнк Азария не индус. Но почти никто из актеров нашего сериала не играет самого себя: белые чуваки играют черных, натуралы – геев, а взрослые женщины – маленьких мальчиков. Апу, возможно, нелестный стереотип, но то же самое можно сказать о множестве наших персонажей – от Дедули до Богатого Техасца. Садовник Вилли – чистое клише: хлещет виски, ест хаггис, играет на волынке; его озвучивает актер итальянского происхождения. И все равно, как я уже сказал, шотландцы его обожают. Может быть, потому, что он единственный шотландец на телевидении.

Претензий к Апу накопилось на целый документальный фильм «Проблема с Апу», вышедший в ноябре 2017 года. (В финале фильма режиссер Хари Кондаболу избивает картонную фигуру Хэнка Азарии. Как ни странно, в финале «Неудобной правды» Эл Гор не душит кусок углеводорода.) Мы не то чтобы не соглашались с позицией Хари, на самом деле мы ее высказали почти двумя годами ранее. В январе 2016-го мы сняли серию «Много Апу из чего-то», в которой племянник Апу (в исполнении Уткарша Амбудкара) обзывает его стереотипом. После этого мы аккуратно отправили Апу в отставку. Пресса этого не заметила; даже Хари Кондаболу не заметил. Только после того, как я рассказал об этом в интервью, поклонники Апу огорчились. У поклонников Апу есть одна общая черта с ненавистниками Апу: ни те ни другие не заметили, что за три года Апу практически не сказал ни слова.

На сегодняшний день Апу нет ни в сериале, ни на скамейке запасных – он персонаж Шредингера. Понятия не имею, что продюсеры «Симпсонов» собираются с ним делать и собираются ли вообще. Это не мое дело. Будучи белым евреем, я не могу просить индусов не обижаться на другого белого еврея, играющего индуса.

Теория большого д’оу

Из «Симпсонов» в народ ушло много выражений, но только одно из них по-настоящему уникально. Бартовскую «кавабангу» мы позаимствовали у Вождя Громобоя из «Шоу Хауди Дуди». «Сожри мои шорты» на ходу сымпровизировала Нэнси Картрайт, вспомнив свои годы в школьном оркестре. «Карамба» в словосочетании «ай, карамба» – фамилия испанской танцовщицы. «Не кипя

Добро пожаловать в унизительный мир профессионального писательства.

Гомер Симпсон

Mike Reiss

SPRINGFIELD CONFIDENTIAL

Text Copyright © 2018

Перевод Андрея Подшибякина

Во внутреннем оформлении использована иллюстрация: Nina Savinova / Shutterstock.com Используется по лицензии от Shutterstock.com

© Подшибякин Андрей, перевод на русский язык, 2020

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021

Команда проекта

Переводчик – Андрей Подшибякин (журналист, бывший главный редактор PC Gamer, автор Game.EXE, Афиши, GQ, креативный директор компании Xsolla, автор книги «Время игр! Отечественная игровая индустрия в лицах и мечтах: от Parkan до World of Tanks»)

Литературный редактор – Наталья Папахова («Отель «Гранд Будапешт». Иллюстрированная история создания меланхоличной комедии о потерянном мире», «Братья Коэн. Вдвоем против Голливуда», «Джонни Депп. Безумец с множеством лиц»)

Научный редактор – Станислав Дединский (историк кино, продюсер издательских проектов киностудии «Союзмультфильм»)

Корректор – Ольга Шупта («Секс в большом городе. Культовый сериал, который опередил время. Как четыре девушки изменили наши взгляды на отношения и жизнь», «Отель «Гранд Будапешт». Иллюстрированная история создания меланхоличной комедии о потерянном мире», «Клинт Иствуд. Последний ковбой. Биография»)

Корректор – Светлана Седелкина («Сверхъестественное. Как актеры и фанаты помогли друг другу уничтожить внутренних монстров», «Секс в большом городе. Культовый сериал, который опередил время. Как четыре девушки изменили наши взгляды на отношения и жизнь», «Отель «Гранд Будапешт». Иллюстрированная история создания меланхоличной комедии о потерянном мире»)

Корректор – Наталия Тормосина («Друзья. Больше, чем просто сериал. История создания самого популярного ситкома в истории», «Моя удивительная жизнь. Автобиография Чарли Чаплина»)

Предисловие

В начале девяностых я был комиком и начинающим сценаристом и зарабатывал на жизнь тремя способами. Днем работал в Comic Relief, помогая собирать деньги для бездомных в клубах стендаперов, за что мне платили 200 долларов в неделю. Я занимался стендапом и импровизацией и много ездил по стране. И писал шутки для других комиков, например для Розанны Барр, Тома Арнольда, Джеффа Данэма, Джорджа Уоллеса, Тэйлора Негрона и Гарри Шендлинга.

Я ждал большого прорыва, но он никак не случался. Некоторые из моих друзей, например Дэвид Спейд и Роб Шнайдер, а позже и Адам Сэндлер, получили работу сценаристов и актеров в Saturday Night Live, но я никак не мог их уговорить взять меня тоже. Джим Керри платил мне из своего кармана за скетчи, которые я писал для In Living Color, но ни в какую официальную работу это не вылилось.

Я был в состоянии безысходности и хотел что-то предпринять, поэтому решил написать так называемый «пробный сценарий»: если коротко, это что-то вроде письменной работы для потенциальных авторов комедийных сериалов. Моими любимыми телевизионными программами того времени были «Симпсоны» и «Получите жизнь!» Криса Эллиота. Я взялся за дело и за пару месяцев написал по пробному сценарию для каждой программы. В то время мне казалось, что получилось очень хорошо, но, когда я разослал их на студии, почему-то никто из них не загорелся желанием взять меня на постоянную работу. На собеседование меня позвали только однажды – Дэвид Миркин, продюсер «Получите жизнь!», и то мне кажется, что Гарри Шендлинг заставил его со мной встретиться.

Единственный ответ на мои сценарии я получил от Майка Рейсса и Эла Джина, исполнительных продюсеров «Симпсонов». Мне сказали, что сценарии им понравились, но штатные писатели на тот момент были не нужны. И хотя это был отказ, моя самооценка все же поднялась: авторы моего любимого шоу сказали что-то положительное. В карман это было не положить, но такая реакция все равно была лучше, чем ответы от всех других продюсеров того времени (их ответом была тишина).

Получить постоянную работу мне тогда так и не удалось, поэтому я взялся за несколько проектов, включая «Шоу Бена Стиллера». После того как его отменили, а это случилось всего через несколько месяцев после премьеры, мне позвонил Майк Рейсс. Он сказал, что они с Элом делают новый мультсериал «Критик» и хотели бы позвать меня на постоянную работу. Я просто не мог поверить своим ушам. Ему действительно понравился мой пробный сценарий для «Симпсонов»! Кстати, через двадцать два года Майк и Эл попросили меня превратить этот пробник в настоящий сценарий серии «Симпсонов».

Недавно, перечитав свой пробный сценарий, я понял, насколько он слабый. Тот факт, что Майк поверил в меня, когда я был еще сущим ребенком, оказался поворотным моментом моей карьеры. Мне точно не было места в их комнате сценаристов. Я ничего не знал о том, как строить истории. Я не заслуживал входного билета. Но он увидел что-то во мне и заинтересовался моими текстами и моей карьерой. Когда ты молод, тебе так важно получить работу, что не задумываешься о невероятно щедром жесте человека, дающего тебе ее и открывающего тем самым перед тобой двери.

Когда я сидел в комнате сценаристов «Критика», то отдавал себе отчет, что работаю бок о бок с одними из лучших комиков в мире. Я был в перманентном восхищении. И больше всего восхищался Майком, бесконечно забавным и добрым, всегда в хорошем настроении. Он питчил реплику за репликой, и все они были настолько смешными, что я боялся открыть рот со своими вариантами, – но заставлял себя это делать и в итоге получил невероятное комедийное образование от Майка, Эла и Джеймса Брукса. Я читал и смотрел все, что создал Майк; он не только превосходный комик, но и прекрасный человек, благодаря которому жить на Земле стало чуточку лучше. Господи, благослови Майка Рейсса.

Джадд Апатоу

Открывающие титры

Ну, давайте начнем.

С самого первого сезона, с января 1990 года, каждая серия «Симпсонов» начинается с шутки, которую не замечают десятки миллионов зрителей за сотни миллионов просмотров. Когда название сериала выплывает из-за облаков, сначала вы видите только первую половину фамилии, «The Simps»; вторая показывается чуть позже. Ну и что? Ну, в английском языке «Simps» означает «простаки, туповатые граждане» – как те, которых вы увидите в сериале. Если вы упустили эту шутку, не огорчайтесь – большинство наших сегодняшних сотрудников тоже о ней не догадываются.

(Другие шутки, которые вы тоже могли не понять: «История игрушек» рифмуется с «Магазином игрушек», «Блондинка в законе» обыгрывает крайнюю степень близорукости, а в логотипе «Баскин Роббинс» скрыта цифра 31, отсылающая к их слогану про 31 вкус мороженого. Видите, вы уже узнали столько нового, а это только первая страница!) В открывающих титрах «Симпсонов» мы помещаем столько шуток, сколько некоторые ситкомы используют за всю серию (или за все восемь сезонов «Большого ремонта»). Титры всегда начинаются с «шутки с доской», которую Барт исписывает одинаковыми фразами, например, «Нервнопаралитический газ детям не игрушка!», а заканчиваются титры всегда «диванной шуткой», когда Симпсоны собираются на своем диване и происходит что-нибудь неожиданное (например, диван их сжирает). Когда в 2009 году сериал стал выходить в высоком разрешении, мы добавили еще шуток – «пролет» (когда кто-нибудь из персонажей проносится мимо названия в странном транспортном средстве) и анимированный рекламный щит. Соло Лизы на саксофоне тоже меняется от недели к неделе; в последнее время вместо саксофона мы заставляли ее играть на арфе и терменвоксе.

Идея постоянно меняющихся титров пришла из неожиданного источника – «Клуба Микки Мауса» образца пятидесятых годов. Тамошние финальные титры выглядели так: Дональд Дак бьет в гонг, и происходит какая-нибудь катастрофа. Гонг взрывается, Дональд Дак начинает вибрировать… Вариантов было много, но в конце концов утке всегда доставалось.

Наша первая шутка с доской была простой и изящной: «Я больше не буду расходовать мел». Отличная шутка. Но потом все быстро покатилось под гору: через две серии фраза превратилась в «Я больше не буду рыгать на уроке». И хотя нам удалось придумать несколько неплохих («Фасоль – это не фрукты и не нота»), эти шутки очень сложно писать из-за того, что фразы длиннее десяти слов невозможно успеть прочитать на экране. Кроме того, когда мы начали вообще отказываться от шуток с доской, никто не обратил на это внимания. На самом деле еще шестнадцать лет назад Барт писал на доске: «Никто это больше не читает».

Диванные шутки гораздо веселее… Но и возни с ними намного больше. Раньше мы повторяли каждую шутку раз в год, в итоге получалось одиннадцать диванных шуток на сезон из двадцати двух серий. Но мы быстро поняли, что, когда люди видят старую диванную шутку, они думают, что смотрят повтор, и переключают канал. Сегодня почти у каждой серии есть своя уникальная диванная шутка.

Как правило, мы пишем шутки для титров в конце рабочего дня. Когда есть шанс, что мы уйдем из офиса в полшестого вечера и успеем попасть домой к горячему ужину и неспящим детям, босс говорит нам заняться досками и диванными шутками.

Наши диванные шутки пародировали открывающие титры других сериалов: «Теории большого взрыва», «Игры престолов» и «Во все тяжкие». Однажды Симпсонов раздавила гигантская нога из открывающих титров «Летающего цирка Монти Пайтона». Шоураннер Дэвид Миркин настоял на использовании именно той же ноги, что была у пайтонов: с картины Аньоло Бронзино «Аллегория с Венерой и Амуром».

Некоторые диванные шутки – настоящие мини-эпосы. Всего за семьдесят секунд мы показывали всю историю человечества – начиная с амебы, которая эволюционирует в обезьяну, потом в пещерного человека, а потом деградирует до Гомера Симпсона. Мы сжали трилогию «Властелин колец» до минуты и тридцати девяти секунд. Иногда нам даже не нужно работать, потому что приглашенные художники делают все за нас! У нас была возможность поработать с аниматорами, перед которыми мы преклоняемся: Биллом Плимптоном, Доном Херцфельдом и командами «Робоцыпа» и «Рика и Морти». Гильермо дель Торо сделал трехминутные титры, где процитировал все фильмы ужасов в истории, и это просто невероятно.

Потом, есть еще знаменитый анонимный художник Бэнкси. Эл Джин связался с ним (с ней? с ними?) через продюсера документального фильма «Выход через сувенирную лавку». Бэнкси нарисовал уморительную оруэлловскую версию корейской анимационной студии, где делается наш сериал: в его титрах DVD с «Симпсонами» нанизываются на рог измученного единорога, а потом упаковываются в коробку при помощи языка мертвого дельфина; живые белки пропускаются через шредер, чтобы стать набивкой для кукол Барта Симпсона, которые увозит на тележке нездорового вида панда. Нам все страшно понравилось; нашим корейским аниматорам – нет. (Я был первым сценаристом «Симпсонов», посетившим нашу студию в Сеуле; сотрудники, преимущественно женщины, работают в намного более просторных и светлых офисах, чем наши сценаристы; и многие из них смотрят на телефонах корейские мыльные оперы во время работы).

Моя самая любимая диванная шутка вышла в тот вечер, когда наш сериал забрал у «Флинтстоунов» звание самого долгоиграющего эфирного анимационного сериала в истории. Симпсоны вбегают в гостиную, где видят, что на их диване сидят Флинтстоуны. Продюсеры этого сериала, компания Hanna-Barbera, потребовали, чтобы присутствие Флинтстоунов было оплачено по ставке приглашенных артистов, что мы и сделали! Фред, Вилма и Пебблз получили на троих четыреста баксов.

Жгучий вопрос

Где находится Спрингфилд?

По ходу книги я буду отвечать на вопросы, чаще всего задаваемые зрителями «Симпсонов».

Начнем с главного:

Где находится Спрингфилд?

Название «Спрингфилд» было выбрано создателем сериала Мэттом Грейнингом за его полнейшую невыразительность. Это название города, в котором происходит действие никакущего ситкома «Папа знает лучше», выходившего в пятидесятые, и одно из самых распространенных географических названий в Америке – больше только Риверсайдов и Файв-пойнтов. В сорока трех американских штатах имеется сорок восемь Спрингфилдов, то есть в пяти штатах есть по два Спрингфилда. Богатое воображение, парни.

Но грейнинговская версия Спрингфилда не была задумана как угадайка; как и почти все в «Симпсонах», это не было запланировано изначально. И на сегодняшний день мы дали зрителям столько подсказок, что этот город просто не может быть нигде. Вспомним, что нам известно: Спрингфилд окружен океаном с запада и востока. Однажды мы сказали, что Восточный Спрингфилд в три раза больше Техаса. А в одной серии мы видим, как Гомер утром убирает со двора снег, а вечером валяется на улице в гамаке и попивает лимонад. Вопрос остается только один: на какой планете находится Спрингфилд?

Серия «По ту сторону смеха» – обладатель премии «Эмми» – упоминает, что Симпсоны живут в северной части Кентукки. Правда, в субтитрах написано, что они из Миссури. Выбирайте, что больше нравится. Для повтора мы поменяли штат на Иллинойс. А на DVD говорится, что они живут на «небольшом острове».

В «Симпсонах в кино» Нед Фландерс говорит, что штат, в котором расположен Спрингфилд, граничит с Огайо, Невадой, Мэном и Кентукки. Перед премьерой фильма был даже конкурс, где жителям разных Спрингфилдов предлагалось снять видео, объясняющее, почему именно их город – родина Симпсонов. За честь называться самым тупым, жирным и грязным городом Америки соревновались тринадцать городов. В фильме Спрингфилда, штат Массачусетс, фигурировал сенатор Тэд Кеннеди, он пригласил очень похожего на себя Мэра Куимби приехать в гости. Это было мощное выступление со стороны Кеннеди – особенно с учетом того, что, как я слышал, он ненавидит нашего персонажа. И несмотря на все это, Массачусетс проиграл. Победителем стал Спрингфилд, штат Вермонт. (Комик Генриэтта Мантел родилась в Спрингфилде, штат Вермонт, и она говорила мне, что ничего общего между нашим Спрингфилдом и ее родным городом нет.)

Мне понравилась фраза Джона Шварцвальдера, остроумного сценариста пятидесяти девяти серий «Симпсонов»; по его словам, «Спрингфилд находится на Гавайях». Но несколько лет назад Мэтт Грейнинг сообщил, что действие сериала происходит в городке, рядом с которым он вырос: Спрингфилд, штат Орегон. Но он-то что может об этом знать?

Первый акт

Надеюсь, эта книга похожа на серию «Симпсонов»: стремительная, полная быстрых сцен и набитая сотнями шуток, и некоторые из них даже смешные. Я и структурировал ее как сценарий «Симпсонов», состоящий из четырех частей: сетап (начало шутки. – Прим. ред.), усложнение, разрешение и кода. Аристотель считал, что драматургия состоит из трех актов, и такой структуре обычно следует классическое кино. У нас актов четыре, а значит, мы на один акт лучше Аристотеля. Кроме того, четыре акта позволяют продавать больше рекламы.

Структура «Симпсонов» не похожа ни на один предшествующий сериал. Первый акт каждой серии начинается с последовательности эпизодов, не имеющих ничего общего с сюжетом: это может быть визит в аквапарк, посещение музея марок, визит в крытый аквапарк… Кажется, у нас заканчиваются идеи. История как таковая начинается только в конце первого акта, причем она почти не связана с тем, что было в начале серии: Гомер ссорится с Мардж в кинотеатре и в итоге становится менеджером кантри-певца; похороны Бабули превращаются в историю о том, как Симпсоны купили теннисный корт; Лиза становится ветеринаром после… визита в аквапарк.

Первый акт этой книги будет таким же: во всем этом есть смысл, просто вам его не видно.

Глава первая

Начало

Работу в «Симпсонах» я заполучил так же, как мою жену: я был не самым заманчивым вариантом, но никого другого поблизости не оказалось.

Я работал в ситкоме «Это шоу Гарри Шендлинга», имевшем вторые лучшие рейтинги с конца. (Худшие рейтинги были у «Шоу Трейси Ульман», в котором имелись короткие мультфильмы с участием уродских желтых человечков.) «Шоу Шендлинга» уходило на летние каникулы, а его шоураннер запускал новый ситком «Пацаны», действие которого происходило во Friar's Club. Как же я хотел эту работу, которая позволила бы мне писать шутки для Норма Кросби и Нормана Фелла, двух моих самых любимых Норманов!

Никто не хотел работать в «Симпсонах». Мультфильмы не выходили в прайм-тайм со времен «Флинтстоунов», то есть уже целое поколение. Хуже того, сериал запускался на телеканале Fox – в сущности, стартапе, в перспективы которого никто не верил.

Я начал работать… но никому не говорил, чем я занимаюсь. После восьми лет сценариев для кино, ситкомов и даже Джонни Карсона я начал писать для мультфильма. Мне было двадцать восемь лет, и я думал, что ниже падать уже некуда.

Тем не менее я был давним фанатом Мэтта Грейнинга и исполнительного продюсера Сэма Саймона. Им очень нравилось делать этот сериал, и ощущение было заразительным. Это была летняя работа, похожая на мои прошлые летние работы (продавать посуду, заполнять свидетельства о смерти), – мы знали, что все это ненадолго, поэтому особо не заморачивались. У нас не было даже нормального офиса. Студия была о нас такого невысокого мнения, что разместила в трейлере. Я думаю, если бы сериал провалился, они бы просто отогнали трейлер к берегу Тихого океана и утопили сценаристов, как крыс.

Мы с Элом Джином быстренько написали три из восьми первых серий: «Домашнее позорище», в финале которой Симпсоны бьют друг друга током во время семейной консультации; «Стонущая Лиза», где депрессивная Лиза знакомится с великим джазменом Мерфи Кровавые Десны; «Предательская голова», в которой Барт отпиливает голову у статуи Джебедаи Спрингфилда. Также именно в этой серии впервые появились Сайдшоу Боб, Преподобный Лавджой, Клоун Красти и хулиганы Джимбо, Дольф и Керни.

Пока я все это писал, мне не давала покоя мысль: «Лучше бы я придумывал шутки для Нормана Фелла». Поскольку никто не хотел работать над «Симпсонами», у нас подобралась разношерстная компания сценаристов, и никто, кроме меня и Эла, раньше не писал ситкомы. Они работали над скетчами, вечерними телешоу, даже рекламой. Однажды, еще до премьеры сериала, я сидел в трейлере с другими сценаристами. Когда Мэтт Грейнинг вышел наружу, я задал вопрос, не дававший нам всем покоя: «Как думаете, сколько продержится наш сериал?»

У всех сценаристов на это был один ответ. Шесть недель. Шесть недель, шесть недель, шесть недель. Только Сэм Саймон был оптимистичнее. «Думаю, тринадцать недель, – сказал он. – Но не парьтесь, никто все равно его не увидит. Ваша карьера не пострадает».

Возможно, это и есть секрет успеха сериала: поскольку мы не думали, что его вообще будут смотреть, мы не делали то, что видели раньше по телевизору; мы делали то, что хотели бы видеть по телевизору. Это было непредсказуемо: в одну неделю мы писали детектив, а в другую – пародировали французский фильм «Манон с источника». Мы придумали себе единственное правило – не быть скучными. Эпизоды были хлесткими и набитыми шутками в диалогах, на заднем плане, на переднем плане. Когда Гомер в шестой серии идет в зал игровых автоматов, мы с Элом заполнили это место играми с названиями типа «Побег из бабушкиной квартиры», «Крысоед» и «Атака Робера Гула». И если вы упустили шутку, не было ничего страшного: тогда в Америке появились видеомагнитофоны, так что вы могли записать серию и пересмотреть ее позже.

Не забудьте, это был 1988 год, и самым популярным сериалом было «Шоу Билла Косби». Это был отличный сериал… но о-о-о-чень медленный. Ничего никогда не происходило в «Шоу Билла Косби». (Зато многое произошло после «Шоу Билла Косби».)

Шуточное ли дело: самым динамичным и жестким сериалом на телевидении в то время были «Золотые девочки», ситком про три трупа и мумию. (Я начинал в ситкомах со сценария для «Золотых девочек». Теперь я и сам одна из них.)

Дэн Кастелланета о перспективах «Симпсонов»

«Когда я прочитал первый сценарий, я просто обалдел. Это было действительно хорошо написано. Я не знал, насколько успешным будет сериал, но если бы мы сняли только тринадцать серий, это был бы как минимум культовый хит. Да, сценарии были настолько хороши».

Голоса Симпсонов

За год мы написали тринадцать сценариев, после чего настала пора так называемой читки. Это процесс, когда сценаристы и продюсеры собираются в переговорной и слушают, как актеры впервые читают сценарий по ролям. Это, наверное, важнейшая часть процесса. Как звучат и взаимодействуют персонажи? Работает ли история? Смеются ли над шутками пятьдесят или шестьдесят человек в комнате?

Наша первая читка была в начале 1989 года – тогда актеры «Симпсонов» собрались в одном месте и прочитали серию целиком. Я вспомнил Дэна Кастелланету (Гомер) по «Шоу Трэйси Ульман – 2»; что касается Джули Кавнер (Мардж), то в нее я был влюблен, еще когда она играла Бренду Моргенштерн в «Роде». До сих пор влюблен. Хотя к тому моменту я участвовал в написании трех серий, но понятия не имел, что детский голос будет озвучивать взрослая женщина. Я думал, Барта будет играть мальчик, а не тридцатидвухлетняя Нэнси Картрайт; еще более диким было то, что Ярдли Смит, вполне взрослая женщина, почти не меняла свой голос при озвучивании Лизы Симпсон.

«Каково же бедной девушке всю жизнь жить с таким голосом», – подумал я тогда. С тех пор «бедная девушка» получила «Эмми» и заработала 65 миллионов долларов – и все благодаря голосу.

Хэнк Азария тогда еще с нами не работал; Мо озвучивал комик Кристофер Коллинз (Хэнк появился позже, и мы перезаписали все реплики Мо в уже готовых сериях). Легенда мультипликации Джун Форей (летающая белка Рокки!) тоже поучаствовал в первой читке, но его голос звучал слишком мультяшно для нашего сериала. Местный радиодиджей играл психиатра Маврина Монро, но мы его сразу же уволили. (Позже мы убили и Марвина Монро как персонажа. А потом диджей, бывший прототипом нашего психиатра, покончил с собой. Какой-то проклятый персонаж.)

Комедийный сценарист Джерри Белсон, считавшийся одним из самых смешных людей в мире, был приглашен добавить в наш сценарий шуток. Он предложил только одну: в описании пациента психбольницы мы говорили, что он «грызет ногти (чужие)». Версия Джерри: «писается в постель (чужую)».

Тогда я не отдавал себе отчета, каким эпохальным событием является эта читка, потому что, честно говоря, она им не была. Все прошло как-то пресно и медленно. Мало смеха. Никто не мог предположить, что нам предстоит еще шестьсот таких читок. Перспективы у «Симпсонов» были не очень, и они вот-вот готовы были еще ухудшиться…

Нас почти отменили… Еще до премьеры

Fox дала нам огромный кредит доверия, когда заказала первый сезон «Симпсонов». С анимационным сериалом студия не может просто заказать пилот и потом решить, запускать ли сериал в производство: делать всего одну серию мультфильма безумно дорого. Кроме того, анимация – это медленный процесс: от пилота до первой серии прошел бы год. К тому времени руководство канала, заказавшего шоу, уже будет уволено, покинет бизнес или начнет скрываться от правосудия.

Поэтому Fox пришлось заказать сезон из тринадцати серий «Симпсонов» целиком и заплатить за него порядка 13 миллионов долларов, не увидев ни одного кадра анимации.

Наша первая законченная, полностью колоризованная серия, пилот под названием «Тот еще чарующий вечер», едва пришла из-за границы. Хотя наша базовая анимация делается в Голливуде, весь сериал нарисован и анимирован вручную в Корее. Южной Корее. Которая хорошая. Сюжет пилота такой: знаменитая Няня-преступница (Миссис Ботс) пытается ограбить дом Симпсонов, пока Гомер и Мардж наслаждаются романтическим вечером вдали от детей.

Когда сценаристы и руководство Fox посмотрели серию, все решили, что она ужасна. Полный провал. Сценарий был кривоват – с пилотами это не редкость но хуже всего была анимация: дом Симпсонов перекосило, Гомера шатало из стороны в сторону, весь Спрингфилд казался сделанным из резины.

Просмотр закончился в мертвой тишине. Собравшиеся уставились на экран, как будто только что увидели первый акт «Весны для Гитлера». Кому-то надо было что-то сказать. Наконец, сценарист Уолли Володарски иронично крикнул: «Запускайте снова!»

Fox была взбешена. Это вполне мог бы быть конец «Симпсонов». Но на следующей неделе пришла вторая серия, «Гениальный Барт», в которой Барт обманывает тест на IQ и попадает в школу для одаренных детей, – и эта серия, к счастью, была отличной. Ее уверенно срежиссировал Дэвид Сильверман, а сценарий написал один из наших лучших авторов, Джон Витти. Эта серия укрепила всеобщую веру в «Симпсонов».

Сложившаяся ситуация заставила нас поменять изначальный порядок выхода серий. Поэтому через три месяца «Симпсоны» стартовали с девятой серии, «Прожарка Симпсонов на открытом огне», в качестве рождественского выпуска. «Гениальный Барт» стал первой регулярной серией; оригинальный пилот переместился в финал сезона, дав нам время исправить анимацию.

В декабре 1989 года мы устроили в боулинге вечеринку по случаю премьеры. Не очень внушительно, но Fox не горела желанием заваливать деньгами наш и без того дорогой маленький сериал.

И в восемь вечера «Симпсоны» вышли в эфир. Мы бросили боулинг и уставились на экраны. И… это было смешно, трогательно, остроумно и по-доброму; никто из нас подобного не ожидал.

Вскоре после этого кто-то из PR-отдела Fox принес подборку рецензий из газет со всей страны: критикам не просто понравился сериал, они называли его «потрясающим» и «прорывным». На следующее утро мы узнали, что «Симпсоны» дебютировали с самым высоким рейтингом в истории телеканала Fox. Это был моментальный успех, и все мы были вне себя от счастья. За исключением одного человека.

Сэм Саймон листал подборку рецензий с кривой усмешкой. Наконец он с грустным смешком сказал: «Они ни разу меня не упомянули».

Это не такая уж придирка, как может показаться на первый взгляд. «Симпсоны» были величайшим достижением Сэма в его и без того мощной карьере, включающей «Такси» и «Чирс». Сэм нанимал всех авторов «Симпсонов», задавал тон сериалу, доводил до ума все истории и редактировал каждый сценарий. и, к его удивлению, Мэтт Грейнинг получил все лавры.

Мэтт никогда не присваивал себе всю славу. Во всех интервью он перечислял нас всех по именам. Когда он был на «Вечернем шоу», я помню, он называл авторов. но Джей Лено его перебивал.

Почему?

Потому что получался отличный нарратив: «андеграундный мультипликатор меняет телевидение, наплевав на все правила» вместо «андеграундный мультипликатор меняет телевидение при помощи опытного продюсера (Сэма Саймона)».

Так запустились «Симпсоны». Зрители нас обожали. Критики нас обожали. А мы начинали друг друга ненавидеть.

Симпсономания!

Через несколько месяцев после премьеры о «Симпсонах» не просто писали в газетах – о них писали во всех рубриках газет! Новости, развлечения, спорт, бизнес: редакторы сообразили, что карикатура с Бартом привлекает больше внимания, чем, скажем, фотография госсекретаря Лоуренса Иглбергера. И 90 процентов всего, что я читал про «Симпсонов», было враньем – так я понял, что 90 процентов всего, что написано в газетах, вероятнее всего, вранье.

Пример: когда блюзовый гитарист Стиви Рэй Вон погиб в авиакатастрофе, одна газета сообщила, что его последней работой была песня для альбома «Симпсоны поют блюз». На самом деле он сказал нам: «Да пошли вы! Я не буду ничего записывать для вашего идиотского альбома».

В 1990 году Мэтт Грейнинг оказался в списке самых обожаемых людей Америки, а Сэм Саймон был ответом на вопрос викторины, напечатанной на вкладыше к жвачке «Симпсоны». Мир упорно перекладывал всю славу на Мэтта, что безумно расстраивало Сэма. В офисе он психовал, топая ногами, как Сальери в «Амадее».

Сэм оставался шоураннером и продолжал выдавать классические сценарии, с ним обычно было весело. Но когда в офис заходил Мэтт, Сэм злобно на него косился и отпускал колкости.

Я сочувствовал Сэму, но Мэтта тоже жалел. Величайшее достижение его жизни… а его терпеть не могут в собственном офисе. Однажды я отвел Мэтта в сторону и сказал: «Не все тебя ненавидят».

Когда Сэм об этом узнал, он страшно разорался: «Что за чушь? Кто это сказал?» Я так никогда и не признался.

Ах, черт! Только что признался.

Удивительным образом Сэм превратил свое огорчение в отличную серию. Он предложил историю, где Гомер, как Сэм, создает нечто невероятное. а Мо получает все лавры. Гомера захлестывает ярость, и он уничтожает и себя, и соперника. Серия называется «Пылающий Мо» и считается одной из лучший в истории «Симпсонов».

Эта холодная война продолжалась на протяжении двух первых сезонов. В итоге Сэм и Мэтт друг с другом не разговаривали и портили всем то, что должно было стать двумя счастливыми годами. И как все разрешилось? Сэма отстранили от управления сериалом и заменили двумя придурками – мной и Элом Джином. Единственное, чем я до того момента управлял, была посудомоечная машина.

Эл Джин о том, каково быть шоураннером

«Мы с Майком перепугались, потому что уже понимали – это великий, классический сериал. Мы покинули «Альф» на втором сезоне, а уже на четвертом его сняли с эфира. Поэтому я переживал, что, если «Симпсонов» отменят под нашим руководством, мы будем виноваты в гибели этой невероятной истории. Такие случаи были: сериалы, нацеленные в основном на детскую аудиторию, вроде «Альфа» или «Морк и Минди», громко выстреливали и стремительно погибали. Их успех был мимолетным. Поэтому мы с Майком стали безостановочно работать над «Симпсонами», чтобы с нами подобного не случилось».

Кто тут гений?

Через много лет после ссоры Мэтта с Сэмом зрители продолжают спрашивать: что за гений придумал «Симпсонов»? Над сериалом работают двадцать сценаристов, десятки аниматоров, сорок семь продюсеров, а также постоянные и приглашенные актеры озвучивания, но всем нужно найти единственного гения. Это объяснимо – мы любим героев.

Много лет этот титул принадлежал Мэтту Грейнингу. Он, в конце концов, придумал этих маленьких засранцев. Потом гением назначили Сэма Саймона, а затем – сценариста Джорджа Майера, про которого написали в гомерически смешном журнале New Yorker. Странное дело, но меня никто в гении не определил… включая меня самого.

Так кто тут гений? Я бы сузил мой ответ на этот вопрос до трех человек. На самом деле, четырех. Нет, пяти. Хотя ладно, тринадцати.

Определенно, Мэтт Грейнинг придумал «Симпсонов», и это невероятная история. Мэтт был лос-анджелесским андеграундным мультипликатором, когда его позвали в «Шоу Трейси Ульман». В этой программе были минутные анимационные вставки (помимо выступлений живых актеров), но никто не был от них в восторге. Мэтта позвали «просто познакомиться» – он не собирался им ничего предлагать. Но незадолго до встречи кто-то ему сказал: «Мы очень ждем вашей новой идеи!», которой у Мэтта не было. Поэтому за пять минут до встречи он набросал семейство Симпсонов.

У него ушло пять минут, чтобы придумать один из самых почитаемых сериалов в истории телевидения. Страшно подумать, что бы произошло, если бы у него было полчаса.

Как он успел так быстро? Для начала, он назвал персонажей именами своей семьи: его родителей Гомера и Мардж, его сестер Лизы и Мэгги. Он уверяет, что Барт – это рифма к «гад», но, мне кажется, дело не обошлось без его брата Марка.

Короткометражные «Симпсоны» были так плохо нарисованы, что никогда не выпускались на DVD; так плохо, что Fox даже не пыталась на них заработать. Но они быстро улучшились благодаря гениальности Мэтта как художника. Однажды он мне сказал: «Ключ к «Симпсонам» в том, что каждый из них узнаваем на уровне силуэта». Это невероятное наблюдение, ничего похожего я не слышал ни от одного мультипликатора. На заре существования сериала, когда мы просматривали драфты анимации, он останавливал пленку каждые несколько секунд: «Ненавижу эти полоски вокруг глаз Барта! Этот держатель для салфеток слишком маленький!». Я думал, он псих, но сейчас понимаю, что Мэтт тогда работал над максимально точным обликом сериала. Кроме того, держатель для салфеток и правда был слишком маленьким.

Когда понадобилось превратить короткометражки в получасовые серии, Мэтт стал работать с Сэмом Саймоном. Сэм был телевизионным вундеркиндом, шоураннером сериала «Такси» в возрасте двадцати трех лет, после чего перешел на «Чирс» и «Это шоу Гарри Шендлинга». Сэм руководил сценарной группой «Симпсонов» в течение первых двух сезонов и выработал характерное для сериала сочетание высоколобых и тупых шуток, и все это на дикой скорости.

Так что если Мэтт – это изобретатель электрической лампочки Томас Эдисон, то Сэм – это Джордж Вестингауз, построивший завод по производству этих лампочек.

Потом был Джеймс Л. Брукс. (Я зову его Джим. А вы – нет.) Джим дал персонажам душу и предлагал долгие, прочувствованные монологи, придавшие «Симпсонам» неожиданную глубину. Если продолжить метафору, то Джим дал лампочке сердце. Ладно, не будем продолжать метафору.

Есть простой способ все это запомнить: Мэтт – это рисунки, Сэм – это глубина, Джим – это душа. Простой, но неправильный, потому что Мэтт и Джим также предлагали отличные шутки, а Сэм неплохо рисовал. В институте он был карикатуристом и в итоге создал Мистера Бернса и Мерфи Кровавые Десны.

И раз уж речь зашла о рисунках, давайте не забудем о Дэвиде Сильвермане – руководителе анимации сериала на протяжении десятков лет. Именно он первым предложил Джиму превратить одноминутные короткометражки «Симпсонов» в еженедельный анимационный сериал – с того момента, как «Флинтстоуны» шли в прайм-тайм, прошло двадцать лет, и никто уже не помнил, как это делается. Сильверман довел до ума стилистику сериала и задал высокие стандарты анимации. (Даже в детстве, смотря «Флинтстоунов», я думал: «Они бегут мимо одной и той же дурацкой пальмы!») Под началом Дэвида работали великолепные аниматоры, включая будущих обладателей «Оскара» Брэда Берда («Рататуй», «Суперсемейка») и Рича Мура («Зверополис»).

И нельзя не упомянуть Эла Джина, на чью долю выпала кошмарная работа быть шоураннером «Симпсонов» на протяжении двух-трех десятков сезонов. Вспомним также о наших шести основных актерах – Дэн Кастелланета, Джули Кавнер, Нэнси Картрайт, Ярдли Смит, Хэнк Азария и Гарри Ширер, давших свои голоса не только семейству Симпсонов, но и остальным двум сотням обитателей Спрингфилда.

Вот вам и ответ – эти тринадцать человек и есть гений, ответственный за успех «Симпсонов».

Вот и все, ребята!

В 1993 году, посреди четвертого сезона, Сэма Саймона попросили покинуть сериал, в создании которого он участвовал; в 2015 году он безвременно скончался – в возрасте пятидесяти девяти лет. Его имя как исполнительного продюсера оставалось в титрах «Симпсонов» до конца его жизни, и он получал зарплату, хотя не работал над сериалом и даже не появлялся в офисе больше двух десятков лет. Что касается Мэтта, то «Футурама» позже доказала – он и без Сэма способен создавать умные и провидческие сериалы.

В конце концов Сэм справился со своим гневом, сказав: «Сначала все преуменьшали мои заслуги в «Симпсонах», а теперь преувеличивают». Мэтт сообщил нечто подобное журналу LA Weekly в 2007 году: «Я один из тех, кого все время перехваливают».

Так что вот: теперь вы знаете самый мрачный секрет нашего сериала. Больше сплетен у меня нет. (Ладно, в главе 12 еще будет грязюка по поводу кроссовера «Симпсонов» и «Критика».)

Возможно, это и есть ключ к долголетию сериала: в нашей комедии нет драмы. «Симпсоны» продолжают всем нравиться, потому что все мы друг другу нравимся: актеры, мультипликаторы и сценаристы уважают друг друга. Конечно, у сериала еще осталось немало секретов, но о них вам придется узнать от кого-нибудь другого.

А теперь давайте вернемся к тому, как я вообще здесь оказался…

Глава вторая

Краткая история меня

Недавно я читал, что пишут про меня на IMDb, потому что кто еще такое будет читать? В дискуссии на форуме под названием «Майк Рейсс Симпсоны DVD Комментарии» кто-то написал: «Этот чувак звучит так, как будто постоянно улыбается».

Это заставило меня улыбнуться.

Следущий пост: «Ага. Раздражает дико!».

Я перестал улыбаться. Ну и шут с ним. Я и правда много улыбаюсь, потому что у меня самая смешнючая работа в мире. И потому что я женат на прекрасной женщине, которая смеется над моими шутками. И потому что я уверен, что слово «смешнючий» существует.

Первые три года своей жизни я провел, сидя в манеже и молча улыбаясь, как идиот. В конце концов мама отвела меня к доктору, который сказал: «У вашего мальчика нет задержек в развитии, просто он чуть-чуть туповат».

Давайте спишем это на то, что жизнь казалась мне забавной даже в самом юном возрасте. Кажется, я придумывал шутки другим детям, типа «мой папа кормит меня грудью». (Слушайте, а неплохо!) Но, чтобы лучше понять мое детство, надо начать с шутки. С шутки о шутках:

Заключенный выходит в тюремный коридор и орет: «Семьдесят три!» Все остальные зэки смеются. Новенький спрашивает охрану, что происходит. Ему объясняют, что на всю тюрьму есть один сборник анекдотов, и заключенные его выучили наизусть. Тут новенький встает и кричит: «Сорок восемь!»

Никто не смеется. Он спрашивает охранника, почему так. Охранник говорит: «Да это надо рассказывать уметь».

Мое детство было как та тюрьма. Я вырос в доме, где все любили и умели шутить. Мы изучали «Словарь шуток Джоуи Адамса», как в религиозных семьях изучают Библию. На самом деле никто из нас не досказывал шутку до конца. Достаточно было ключевых слов, типа «бутерброд со слоновьими ушами», и все заливались смехом.

Я вырос в пригороде Коннектикута; средний из пяти детей. Мой брат занимался стендапом, а сестра написала книгу шуток для логопедов под названием «Сколько логопедов нужно, чтобы заменить отоларинголога?». (Оценка на Amazon – пять звезд.)

Я и сам был забавным парнем. Однажды мама узнала, что наша симпатичная родственница выходит замуж за горбуна. Мама спросила: «Зачем ей это надо?»

Я сказал: «На удачу!» Отец, человек обычно сдержанный, влепил мне затрещину.

Когда мне исполнилось десять, я предложил моей венгерской бабушке кусок торта. Она сказала на манер еврейского Йоды: «Я хочу, чтобы на следующий год кусочек ты оставил мне».

Я ответил: «Так он до тех пор зачерствеет».

Папа снова влепил мне подзатыльник. Я начал думать, что за по-настоящему хорошую шутку тебя должны бить по голове.

Мой папа – врач, историк, академик – немного напоминал Гомера Симпсона. Как и все папы. Ну, знаете, сочетание злости, раздражения, любви и снова злости. Мэтт увидел нашего героя в своем отце – Гомере Грейнинге, режиссере-документалисте, который занимался серфингом и, как ни забавно, имел роскошную гриву волос. (Сэм Саймон развивал персонажа на основе уже своего отца, имевшего мало общего с Гомером: он был одноногим еврейским миллионером из Беверли-Хиллз.)

Мать моего отца была, кажется, самым забавным членом семьи. Однажды я загадал ей загадку: «Что хуже, чем найти в яблоке червяка?»

Ответ предполагался такой: «Найти в яблоке половину червяка».

Ответ моей бабушки Роузи: «Когда тебе в задницу засунули зонтик… и открыли его».

Это был хороший ответ. И она дала его так быстро, как будто с ней такое и правда случилось. Может, это казаки сделали. А может, дедушка.

Моя другая бабушка объединяла в себе все лучшие черты нашей семьи. Баба Микки была еврейкой из Южной Каролины (это как быть баптистом). Однажды после семейного ужина она сказала: «Вы все так много шутите!» И после короткой паузы добавила: «Шутки, конечно, все тупые».

Бристоль, штат Коннектикут, был промышленным городом, который не производил вещи, – на заводах делали штуки для других штук: провода, пружины, подшипники. Спросите любого бристольца, каково там жить, и они скажут: «Это как город из «Охотника на оленей». Я никогда не мог понять, имеют они в виду Вифлеем или Сайгон.

Но для меня Бристоль всегда был Спрингфилдом. Очень многие детские впечатления оттуда вдохновили меня на «Симпсонов». В одной из самых первых сцен самой первой серии Гомер проигрывает сыну партию в скрэббл, после чего швыряет игру в камин. Отец моего друга сделал именно это. Его звали Мистер Бернс, между прочим. Ларри Бернс. Много лет спустя мы сделали серию, где появляется незаконнорожденный сын Мистера Бернса (озвученный Родни Дэнжерфилдом). По удивительному стечению обстоятельств, сценарист этой серии Йен Макстон-Грэхем назвал персонажа Ларри Бернс. По еще более удивительному стечению обстоятельств, художники нарисовали персонажа как точную копию отца моего друга.

Я рассказал реальному Ларри Бернсу, что мы создали персонажа с его именем и внешностью. Он не особо впечатлился: в Бристоле всем плевать на шоу-бизнес. Но после того, как он умер, я узнал, что настоящий Ларри Бернс скупил всех игрушечных Ларри Бернсов в Америке. Возможно, он создавал армию клонов.

Как многие комики, в юном возрасте я вдохновлялся «Шоу Дика ван Дайка». Но я не хотел стать Диком, симпатичным телевизионным сценаристом, женатым на еще более симпатичной Мэри Тайлер Мур. Я хотел стать Моури Амстердамом, забавным шкетом из сериала, женатым на полной блондинке и постоянном шутившим шутки, но особо не занятым ничем другим.

Всех своих детских целей я успешно достиг.

Кино я тоже любил, особенно фильмы братьев Маркс. То есть ничего необычного. Еще я был фанатом одного из их сценаристов, Эла Босберга, знаменитого «сценарного доктора». Считалось, что Босберг был неспособен написать отличный сценарий, зато гениально доводил до ума чужую работу. Почему-то я сразу знал, кем мне суждено стать: не писателем, а переписывателем. Когда друзья моих родителей спросили, кем я хочу стать, когда вырасту, я так и сказал – сценарным доктором.

«Ой, как это мило, – ответили они. – Он хочет быть доктором, как папочка!»

«Не доктором, дебилы вы сельские. Сценарным доктором!» – буркнул я.

Моя писательская карьера началась в третьем классе. Наша учительница мисс Борверк вдохновила меня на первое стихотворение:

• Наша учительница мисс Борверк
• Каждый день ведет урок.

Ладно, это не Эмили Диккинсон, но мне было восемь лет, чего вы хотите вообще!

Каждый раз, когда я приходил из школы, мама спрашивала, что интересного проходили на уроке. Я говорил: «Ничего». Пока она не ответила: «Вы каждый день проходите ничего! Ну-ка, чтобы завтра мне все подробно рассказал!»

Но на следующий день ничего интересного не проходили. Когда мама спросила, как школа, я запаниковал и в отчаянии сказал: «Сегодня в класс зашла собака, а мисс Борверк выкинула ее в окно».

Такой ответ ее удовлетворил. Поэтому на следующий день, когда ничего интересного опять не проходили, я сказал: «Сегодня мисс Борверк кидалась в детей шариками из промокашки».

А на следующий день: «Мисс Борверк перед всем классом сняла трусы».

Я не отдавал себе отчета в том, что мама всему этому верила! Она позвонила директору и сказала: «Ваша учительница мисс Борверк – сумасшедшая».

Когда директор сделал мисс Борверк выговор за трусы, она огрызнулась: «Я не ношу трусов!» В итоге мисс Борверк наорала на директора, директор наорал на мою маму, мама должна была бы наорать на меня. Вместо этого она купила мне коробку карандашей и пачку бумаги и сказала: «Раз уж ты выдумываешь истории, то хотя бы их записывай».

С тех пор я выдумываю истории…

Включая всю эту сагу про мисс Борверк. Такого никогда не было.

Попались!

Следующие три истории про учителей – абсолютная правда, но, видит Бог, лучше бы была неправда.

Один учитель, которому нравилась моя писанина, говорил: «Следуй своей мечте». Через год его арестовали за следование его мечте.

Другой учитель сказал мне: «Будь тем, кем всегда хотел быть». Через шесть лет я встретил его в бостонском салат-баре. Он был моим официантом. Может, именно им он «всегда хотел быть». Но это поднимает интересный философский вопрос: сколько чаевых оставлять человеку, изменившему твою жизнь?

Ответ: 17 процентов.

Наконец, в колледже была такая миссис Дефео, консультант моего факультета, которая кромсала мои студенческие публикации и переписывала все шутки. Это отлично подготовило меня к карьере на телевидении.

Однажды я написал пародию на нашу рубрику «Студент месяца» – героем был очевидно поехавший парень, предлагавший изменить школьные цвета на «черный и темночерный».

Миссис Дефео исправила на «черный и синий». «Не понимаю, как ты упустил такую очевидную шутку!» – сказала она.

«Потому и упустил! – взвыл я. – Потому что это очевидная шутка!» «С таким подходом тебя в юмористы не возьмут».

Каждую ночь я молился Богу, чтобы он наказал миссис Дефео за преступления против юмора.

Через год она выиграла миллион долларов в лотерею.

Бог всегда слышит мои молитвы, но делает прямо противоположное.

Это была обычная районная средняя школа, и я был единственным евреем из полутора тысяч учеников. Тем не менее моя мама говорила: «Ты должен встречаться только с еврейками».

Я ответил: «Мам, под определение подходишь только ты».

Так мы и встречались. Все было неплохо, но ее дети меня ненавидели.

В 1990 году, когда я получил за «Симпсонов» первую «Эмми», я попросил жену сделать фотографию, которую потом отправил в городскую газету Бристоля. Через три дня на ее первой полосе появился мой портрет в смокинге в обнимку с «Эмми». Подпись гласила: «Местный мужчина уверяет, что получил награду».

Вперед, в Гарвард!

Если бы Гарвардский университет вдруг провалился в огромную дыру в земле, я бы подумал: «Бедная огромная дыра в земле!» Я провел в Гарварде четыре года и возненавидел это заведение. И не один я: в 2006 году газета Boston Globe опубликовала рейтинг университетов по параметрам «общественная жизнь» и «интересные занятия». Гарвард занял пятое место… с конца. Потрясающе.

Я с трудом мог представить четыре более скучных института, чем Гарвард. Но потом я увидел рейтинг. Вот эти четыре института:

– Гуантанамский технологический;

– Чернобыльское ПТУ;

– Калифорнийский университет в Алеппо;

– Корнелл.

Преподаватели Гарварда были отстраненными, а предметы – эзотерическими (хотя они и научили меня словам «отстраненный» и «эзотерический»). За четыре года студенчества я научился трем вещам:

1. Как открыть бутылку шампанского.

2. Как сделать бульбулятор из яблока.

3. Как есть все с майонезом (оказывается, он очень вкусный, а у нас в доме его никогда не было).

Поступая в колледж, я знал латынь и арифметику. Через четыре года я забыл и то и другое. Благодаря яблочному бульбулятору.

В Гарварде я старался как-то развлекаться. На первом курсе я стендапил в институтском конкурсе талантов. После шоу судья сказала: «А ты смешной». Так что я на ней женился. Это был последний раз, когда я выступал со стендапом.

Кроме меня в конкурсе талантов был только один комик, парень по имени Пол, который шутил вот так:

ПОЛ: А сейчас выжившие в техасской резне бензопилой сложатся в пирамиду!

ЗРИТЕЛИ: Фу-у-у-у!

После мероприятия я ему сказал: «Пол, комедия – это реально не твое». Он послушал моего совета, занялся драмой и создал популярнейший сериал «Доктор Хаус». Пол с тех пор заработал миллион долларов, а я нет-нет да и стащу пакетик кетчупа из KFC.

Короче говоря, из Гарварда я вынес только две по-настоящему ценные вещи: мою прекрасную жену Дениз и пачку библиотечных книг. И то, и то хранится в спальне.

ЗРИТЕЛИ: Фу-у-у-у!

«Гарвардский пасквилянт»

Почему я вообще поступил в Гарвард? Когда я подал документы, я знал об этом университете две вещи:

1. Там учился Терстон Хауэлл III, бестолковый миллионер из «Острова Гиллигана». (Моим соседом по общаге был Терстон Хауэлл IV.)

2. Там выпускался юмористический журнал «Гарвардский пасквилянт», к которому я хотел иметь отношение.

Тогда, в семидесятые, «Пасквилянт» не был известен как инкубатор талантливых комиков. На самом деле за первые сто лет существования у журнала было всего четыре знаменитых сотрудника: Роберт Бенчли, Джордж Плимптон, Джон Апдайк и Фред Гуинн – чувак, игравший Германа Мюнстра (да, правда!). То есть после «Пасквилянта» прославились забавный парень, скучноватый парень, серьезный парень и Франкенштейн.

К «Пасквилянту» стали относиться по-другому после того, как выпускника по имени Джим Дауни наняли писать первый сезон Saturday Night Live (где он прижился на четыре десятка лет). Джим позвал с собой двоих друзей из «Пасквилянта», те привели своих друзей, и в итоге к концу девяностых десятки «пасквилянтов» заполонили телевидение и кинематограф. Джим Дауни был чем-то вроде смешного нулевого пациента. В Голливуде нас сейчас столько, что нас называют «пасквилянтской мафией» – довольно оскорбительно… для мафии. У них хотя бы есть кодекс чести.

Когда в 2016 году вручали «Эмми», четырьмя из шести номинированных комедийных сериалов руководили выпускники «Пасквилянта» («Вице-президент», «Силиконовая долина», «Мастер на все руки», «Несгибаемая Кимми Шмидт»), а остальные два были ими придуманы. В номинации «Лучший комедийный сценарий» четверо из пяти номинантов, включая победителя, были нашими выпускниками.

Люди из «Пасквилянта» везде – например, в каждом вечернем шоу («Феллон», «Киммел», «Корден», «Колберт», «Ежедневное шоу» и, разумеется, «Конан»). Они составляют до 30 процентов сценаристов всех ключевых комедий недавнего прошлого: «Сайнфелд», Saturday Night Live, «Леттерман» и «Офис». В анимации они работали над «Бургерами Боба», «Футурамой», «Гриффинами» и, разумеется, «Симпсонами». Наша первая авторская группа, нанятая выпускником Стэнфорда Сэмом Саймоном, наполовину состояла из «пасквилянтов». С тех пор над сериалом работало еще около сорока выпускников Гарварда, включая одиннадцать президентов «Пасквилянта».

Но каким образом журнал, основанный в девятнадцатом веке, готовит авторов к карьере на телевидении? Потому что, по чистой случайности, конкуренция за место в «Пасквилянте» устроена точно так же, как на телевидении. От студентов-претендентов требуют написать шесть юмористических публикаций за восемь недель – это учит соблюдать сроки и быть плодовитым (два фундаментальных телевизионных навыка). Как и на ТВ, конкуренция жесточайшая – каждый год свои силы пробуют сто авторов, а проходят – семеро. Наконец, как и на ТВ, процедура абсолютно нечестная – почти никого из претендентов не выбирают с первого раза. Мне потребовалось два захода; Дэйву Мэнделу, превосходному шоураннеру, год от года получающему «Эмми» за «Вице-президента», понадобилось пять. Легендарному комику Элу Фрэнкену журнал вообще отказал – это доказывает, что проще избраться в (и впоследствии вылететь из) американский Сенат, чем быть принятым в «Гарвардский пасквилянт». Чтобы стать частью журнала, вы должны быть уверенным в себе, упорным и немного поехавшим. В точности как телевизионный сценарист.

Когда вас берут в штат, будь то «Пасквилянт» или ситком, вы начинаете делать следующее: просиживать задницу в комнате, набитой весельчаками, и есть дерьмовую еду. В обоих случаях вы целыми днями (и часто ночами) треплетесь, шутите и оттачиваете свое остроумие.

Один из парадоксов заключается в том, что, хотя «пасквилянты» пишут отличные сценарии для телевидения, их издание ужасно. Я никогда не понимал причину, но «Гарвардский пасквилянт» – плохой журнал сегодня; был плохим, пока я был его президентом; был плохим, когда им управлял Роберт Бенчли. Полсотни лет до него он был плохим и расистским. Обо всем этом вы сможете прочитать в моей следующей книге – «Пятьдесят лет смеха: Сто сорок лет «Гарвардского Пасквилянта».

Гарвардский ужин Конана О’Брайена

«Майк и Эл пришли в редакцию «Пасквилянта», а мы закатили им роскошный ужин. Это даже была не моя идея, но шеф-повар решил, что, поскольку я был президентом «Пасквилянта», на ужин надо подать исключительно картошку. Это все, что было в меню: картошка. И я помню, что Майк и Эл конкретно взбесились, потому что они реально пришли поужинать. Мы пытались подать это как концептуальную находку, а они такие: «Где, на хер, мой лобстер?». А мы: «Вы, что, шуток не понимаете?» А они: «Нет, мы взрослые люди, и мы пришли на ужин, мы тупо голодные». Многие годы после этого Майк Рейсс психовал по поводу картофельного ужина. Но он, кажется, мне отомстил. Несколько лет назад я пришел в гости в его нью-йоркскую квартиру, и он налил мне кошерного вина из пакета. Который, кажется, стоял на солнце с момента, когда Форд был президентом. Так что он меня проучил».

(ПРИМЕЧАНИЕ АВТОРА: По-моему, отличное было вино.)

В 1982 году я поучаствовал в пародии «Пасквилянта» на журнал People в трех лицах. Я сыграл братьев Доставучих, которые достают людей за деньги. Карикатуру на заднем плане нарисовал будущий сценарист «Симпсонов» Джефф Мартин.

Глава третья

Шутейки за копейки

Шел апрель моего выпускного года, и никаких карьерных планов у меня не было. Казалось, что раз уж я отучился в Гарварде, Бог все устроит. И они так и поступили. (Я политеист.)

Прорыв случился, когда мне позвонил Тэд Манн, редактор «Национального пасквиля». В период своего расцвета «Национальный пасквиль» был единственным рупором язвительного, взрослого юмора в Америке; он был как The Onion, The Daily Show и Saturday Night Live в одном флаконе. Тэд сказал: «Мы читали ваши публикации в «Гарвардском пасквилянте» и хотели бы пригласить вас на работу».

«Вы читаете «Гарвардский пасквилянт»?» – пораженно спросил я.

«Годами уже читаем, – ответил он. – Но там раньше не было ничего интересного».

Заодно они наняли моего соседа по общежитию и соавтора Эла Джина. Так что через месяц после выпускного мы переехали в Нью-Йорк и поселились в Сохо, в шикарном лофте над шляпным заводом. В «Национальном пасквиле» у нас был свободный график; мы писали что хотели и зарабатывали по 22 500 долларов в год. Сегодня кажется, что это немного, но в 1981 году это все равно было очень мало.

Мы с Элом быстро отличились публикацией под названием «Судья Тергуд Маршалл: Как смотреть грязищу». Звучит нелогично, но факт: в восьмидесятые годы Верховный суд был вынужден отсматривать огромное количество порнографии в рамках дел, связанных с Первой поправкой к Конституции. Некоторые судьи отводили глаза во время просмотров, другие вообще их бойкотировали. Судья Тергуд Маршалл приносил поп-корн!

Это была дурацкая, издевательская статья, где мы приписали Тергуду много сомнительных шуток типа: «Феликс Зискер, пососи мою сосиску» и «Скажите медведю, что я тут единственный черный и волосатый». Мы небезосновательно думали, что Тергуд никогда этого не прочитает. Но если уж прочитает, то ему наверняка понравится!

Десять лет спустя, когда Маршалл скончался, его некролог был опубликован на первой полосе Los Angeles Times. Первый абзац рассказывал, что он был первым афроамериканцем, назначенным в Верховный суд. Второй абзац – о его карьере юриста и нашумевшем деле «Браун против Совета по образованию». Уже в третьем абзаце говорилось: его настолько взбесила публикация в «Национальном пасквиле», что Маршалл инициировал расследование ФБР в отношении журналистов. То есть да, где-то на меня заведено дело.

Хоть нам и нравилась работа в «Национальном пасквиле», мы с Элом мечтали о чем-то большем. Поэтому после работы мы садились за другие проекты – наброски книг, пилоты для ТВ – в надежде, что что-нибудь выстрелит. Однажды мы даже написали сценарий для рок-звезды Мита Лоуфа. Когда мы принесли текст мистеру Лоуфу (так его надо было называть), его секретарша сказала: «Приходите на следующей неделе, и мы дадим вам пять тысяч долларов».

Мы пришли на следующей неделе… а мистер Лоуф исчез. Офис стоял пустой. Насколько я помню, они заколотили окна досками на случай, если я приду за гонораром. и окажусь зомби.

Это была моя первая работа в кинематографе.

Последняя работа в кинематографе была в 2016 году. Я продал оригинальный сценарий очень известному продюсеру, обладателю «Оскара». Он до сих пор должен мне 250 000 долларов. Мораль такова: «Успех не измеряется в заработанных деньгах. Он измеряется в количестве людей, готовых вас на эти деньги напарить».

Через десять месяцев после того, как мы начали работать в «Национальном пасквиле», нас с Элом позвали в Голливуд писать шутки для новой комедии. Об этом фильме вы, возможно, слышали. Он называется «Аэроплан 2: Продолжение». Возможно, вы его смотрели – это настолько ужасная комедия, что она получила награду во Франции. (В последнее время отношение к фильму изменилось. Кто-то недавно прислал мне подкаст, в котором его нахваливает Квентин Тарантино, а ведущий постоянно переспрашивает: «Вы точно имеете в виду «Аэроплан 2»?»)

По поводу фильма нам позвонил его сценарист и режиссер Кен Финкельман. Сначала он хотел привлечь наших друзей Тома Гэммила и Макса Просса, но они были заняты и порекомендовали нас. (Возможно, вы помните их по первой главе: они отказались от работы в «Симпсонах» и порекомендовали нас.) Финкельман позвонил в воскресенье вечером; в понедельник утром мы уволились из «Национального пасквиля», отменили аренду квартиры и помчались в Голливуд. Наша квартирная хозяйка не без горечи, как мне показалось, отправила в Лос-Анджелес единственную коробку с нашими пожитками – там были зимние куртки.

Вечером вторника мы были уже на съемочной площадке «Аэроплана 2». Съемки были в разгаре, и, когда какая-то шутка не получалась, нас просили придумать что-то посмешнее – и быстро. Мы работали в крохотном деревянном сарае прямо в павильоне, где было страшно жарко из-за осветительных приборов. Это был, в сущности, карцер, куда запирают заключенных в южных фильмах про тюрьму.

Это была тяжелая, напряженная работа – отличная тренировка перед будущей карьерой на ТВ, и многие наши шутки попали в финальный фильм. Еще мы тусили со звездным актерским составом, включавшим множество приятных людей. И Уильяма Шатнера.

Годы спустя мы вернули долг Кену Финкельману, дав ему постоянную работу в «Симпсонах». Он пришел в офис, решил, что ему не нравится, и через два часа уволился – рекорд «Симпсонов».

Где Джонни?

После «Аэроплана 2» мы с Элом получили еще одну работу – писать сценарий черной комедии под названием «Трусы», действие которой происходило во Вьетнаме. Эл отправил копию реальному ветерану Вьетнама, который ответил: «Я хотел бы убить того, кто это написал».

Желание ветерана исполнилось: этот сценарий убил нашу карьеру. Фильм так и не был снят, а нас выгнали из кинобизнеса. (Мы вернулись туда только через двадцать лет, когда писали «Симпсонов в кино».)

Шел 1984 год, и мы оказались без работы в Лос-Анджелесе, где никого не знали. Эл пытался поступить в бизнес-школы, а я присматривался к карьере в алкоголизме, когда нам позвонили из «Вечернего шоу с Джонни Карсоном». Главный автор хотел нас нанять, но для этого нужно было пройти собеседование с самим Карсоном. Когда мы пришли в его офис, оказалось, что он оформлен в точности как съемочная площадка «Вечернего шоу». Мы сели на диван, Джон – за свой стол, и болтали ровно двенадцать минут – столько длится эпизод «Вечернего шоу». Карсон пошутил, мы посмеялись, собеседование закончилось. Если бы он мог переключиться на рекламу, он бы это сделал.

Работу мы получили, чему страшно обрадовались. Но Джонни переживал не лучшие времена: ему было под шестьдесят, шоу шло уже двадцать лет, в разгаре был его третий развод. Он настолько мало общался с авторами, что мы читали желтую прессу, чтобы узнать, как у него дела. Одна публикация в National Enquirer называлась «Бывшая Джонни требует на пять тысяч долларов больше алиментов в неделю». Микки Роуз, соавтор сценариев классических фильмов Вуди Аллена «Бананы» и «Хватай деньги и беги», повернулся к другому автору и сказал: «Смешно, мы зарабатываем пять тысяч в неделю на двоих».

В бухгалтерии, видимо, тоже это поняли – через несколько дней их обоих уволили.

«Вечернее шоу» было трудной работой. От нас с Элом ждали шестьдесят шуток в день. Шестьдесят в день! А если у нас писательский блок? Ну, у авторов вечерних шоу не бывает писательского блока. С чего бы он у вас был? У других профессионалов не бывает блока. Сантехник никогда не скажет вам с порога: «Я не буду чинить ваш унитаз, у меня сантехнический блок».

А бухгалтер никогда не скажет: «Я не буду заниматься вашими налогами, у меня налоговый блок».

ЗРИТЕЛИ: Фу-у-у-у!

Откуда мы брали шутки?

Каждый день пятеро авторов сдавали по шестьдесят шуток руководителю авторской группы Рэю Силлеру. Из этих трехсот шуток он выбирал восемнадцать лучших. Из этих восемнадцати Карсон выбирал дюжину тех, которые ему нравились. Да, все так: двенадцать шуток из трехсот написанных – отбор проходили только четыре процента. И несмотря на это, каждый вечер одна из трех шуток проваливалась. Такая же история была все годы, что я управлял «Симпсонами»: один из трех сценариев проваливался на читке.

Ни один другой бизнес так не работает. Campbell's не может сказать: «Отличная работа, парни. Только одной из трех банок нашего супа можно отравиться!» Никто в Samsung не говорит: «Поздравляем, чуваки. Только один из трех наших телефонов взрывается». Хотя…

Однажды Джонни делал так называемый карнак: когда он давал ответ, и только потом слышал вопрос. Парень по имени Кевин Малхолланд написал лучший «карнак» в истории:

ОТВЕТ: Сис-бум-бах.

ВОПРОС: Как звучит взрыв овцы?

С гордостью сообщаю, что я написал худший «карнак» в истории:

ОТВЕТ: Красная площадь.

ВОПРОС: Как называется пятно на лбу у Горбачева?

Не буду объяснять нашим юным читателям, кто такой Горбачев и что было у него на лбу. Достаточно сказать, что шутка получилась отвратительная. И тем не менее она прошла все стадии отбора и попала в эфир. Когда Джонни исполнил ее тем вечером, в студии повисла мертвая тишина. Не то чтобы зрителям не понравилась шутка – они просто не поняли, что это была шутка.

Через полгода Карсон снова делал «карнак». Кто-то совершил ужасную ошибку, в результате которой была выбрана та же самая шутка: «Красная площадь».

Джонни прочитал ее. и студия взорвалась хохотом! Плюс-минус те же зрители, тот же исполнитель, та же студия, та же шутка – но с абсолютно противоположной реакцией. Тем вечером я усвоил важный урок: научные методы к комедии неприменимы. (Дэвид Коэн, один из создателей «Футурамы», со мной в этом согласен. А он реальный ученый.)

Готов признать, что две шутки на «Вечернем шоу» были абсолютно безотказными – обозвать звезду «Династии» Джоан Коллинз сучкой и произнести слово «макнаггетсы». Мы с Элом придумали на их основе идеальную шутку: «Джоан Коллинз устроилась на работу в McDonald's. Она стала лицом их нового продукта: «Сучьи макнаггетсы».

Ладно, это несмешная шутка. Я даже не уверен, шутка ли это вообще. Но Карсон прочитал ее в эфире и получил самый продолжительный хохот в истории шоу.

Как это можно объяснить? Ну, шли восьмидесятые. Вся Америка сидела на кокаине.

А вот и Джоани

Я обожал недели, когда «Вечернее шоу» вела Джоан Риверс. Каждое утро она присылала нам темы для ее сегодняшнего монолога. Например:

СРЕДА

Чирлидерши

Роман Полански

Старшеклассники из Беверли-Хиллз

Мадонна выходит замуж за Шона Пенна

(По этой последней теме мы предложили такую шутку: «Частью ее наряда было что-то старое, что-то новое, что-то позаимствованное и что-то из голубого фильма, в котором она когда-то снималась».)

Однажды мы узнали, что у мужа Джоан Эдгара Розенберга случился сердечный приступ. Мы гадали, придет ли она на съемки на следующий день. В смысле, кто бы на ее месте пришел? На следующее утро от нее пришел список тем:

ЧЕТВЕРГ

Сердечный приступ Эдгара

Ужасный доктор Эдгара

Эдгар кокетничает с медсестрами

Где купить платье для похорон

Ситкомовая жизнь

Через две недели после «сучьих макнаггетсов» Карсон уволил нас безо всякой видимой причины.

Через две недели после этого он позвал нас обратно, опять без видимой причины.

Но мы с Элом уже начали писать сценарии для ситкома «Кувалда» – нового пародийного сериала о копе, похожем на Грязного Гарри. Канал ABC наказал сериал худшим эфирным временем в истории телевидения – девять часов вечера в пятницу, параллельно с «Далласом» и «Полицией Майами», двумя крупнейшими хитами эфира. Тем не менее «Кувалда» продержалась два сезона и до сих пор имеет культовый статус. Поскольку сериал снимался на пленку без студийной аудитории, каждый сценарий был как небольшое кино. Мы научились писать кинематографические сценарии, придумывая монтаж, склейки и пародии на киноштампы. Все это нам позже пригодилось в работе над «Симпсонами».

С «Кувалды» мы перешли на «Альфа» – сериал об инопланетянине, живущем в пригороде. Альф был куклой, ее озвучивал и ею управлял создатель сериала Пол Фаско, один из талантливейших людей, с которыми мне доводилось работать.

Что важнее, сериал оказался кое-чем новым для нашей карьеры – хитом!

Одной из вещей, которую мы перенесли из «Альфа» в «Симпсонов», стало жонглирование отсылками к массовой культуре. В пилоте «Альфа» была реплика, на которую обратил внимание каждый критик того времени. Когда семья на экране ссорится, отец кричит: «Мы, что, так ничему и не научились из «Шоу Косби»?»

Для 1987 года это была мощная реплика! Как однажды заметил Мэтт Грейнинг, герои сериалов никогда не смотрят сериалы. Это одна из причин, по которой в начале каждой серии «Симпсоны» падают на диван перед телевизором.

Фиксация «Альфа» на поп-культуре достигла своего пика в серии, где инопланетянину снится «Остров Гиллигана» – его любимый сериал. Мы собрали большинство актеров «Гиллигана» как приглашенных звезд – повторяйте за мной: Гиллиган, Шкипер, профессор и Мэри Энн. Для ребенка шестидесятых это был сон наяву – я писал шутки для Гиллигана. И кокетничал с Мэри Энн.

Поскольку Альф был куклой, мы знали, что дети и так посмотрят сериал, даже если не поймут шуток. Это дало нам свободу писать сценарии исключительно для взрослой аудитории. Одна серия была часовой пародией на «Вечернее шоу», которое идет на три часа позже времени, когда детям нужно спать. (Я даже использовал некоторые старые «карнаки»!) Это был еще один урок, пригодившийся в «Симпсонах»: не надо писать сериал для детей – надо писать для взрослых, которые будут смотреть его вместе с детьми.

«Альф» не то чтобы был в этом первопроходцем. Журнал Mad никогда не беспокоился, что аудитория чего-то не поймет: однажды у них на обложке был «Заводной апельсин», фильм с жестким возрастным ограничением, который его читатели по молодости посмотреть не могли. Много лет спустя «Симпсоны» в одной серии спародировали и «Заводной апельсин», и «С широко закрытыми глазами» – фильмы Кубрика с жесточайшим возрастным ограничением. Если ваши дети их смотрели, я звоню в службу опеки.

Истоки нежелания писать для целевой аудитории можно проследить до «Рокки и Буллвинкля» – сериала, который все авторы «Симпсонов» обожали в детстве. Очевидно, его сценаристы (включая Аллана Бернса, давнего соавтора Мэла Брукса) понимали: анимация сериала настолько ужасна, что спасти его могут только сценарии. Поэтому «Рокки и Буллвинкль» был сочетанием дурацких шуток и сложной сатиры на холодную войну; злодей Борис Баденов был отсылкой к Борису Годунову – русскому царю-регенту в шестнадцатом веке. Вы это знали, детишки? Конечно нет.

После года в «Альфе» мы с Элом перешли в «Это шоу Гарри Шендлинга» – сериал о парне, который знал, что он в сериале. Даже титульная песня была с подковыркой: «Это песня с титров «Шоу Гарри», / Открывающих титров «Шоу Гарри»…». Декорации были точной копией реальной комнаты Шендлинга.

Мало кто понимает, как многому «Симпсоны» обязаны «Шоу Гарри Шендлинга». Больше половины нашей оригинальной авторской группы – Сэм Саймон, Джей Коген, Уолли Володарски, Эл и я – работали в этом сериале. Шоу было непредсказуемым и обладало характерным для «Симпсонов» уровнем самосознания. «Шоу Шендлинга» также впервые начало приглашать случайных звезд-гостей; к примеру, Джефф Голдблюм и Том Петти играли сквозные роли самих себя в ролях придурочных соседей Гарри. В «Симпсонах» такое будет позже, но в «Шендлинге» все началось.

И хотя мы скакали с одной работы на другую, не особо выбирая предложения, все эти ситкомы научили нас важным вещам, оказавшимся незаменимыми в «Симпсонах».

Ситкомы

Когда сценарист рассматривает постоянную работу в ситкоме, существуют два основных критерия:

1. Сколько длится рабочий день?

2. Как далеко ехать в офис?

Рабочее время в ситкомах бывает очень разным: от тридцати пяти часов в неделю до сотни и более. А рабочая неделя может длиться пять, шесть или даже семь дней. «Восемь дней в неделю» – это не только песня Beatles, но еще и распорядок работы в ситкоме «Задержка в развитии». Его офис был рядом с «Симпсонами», и сценаристы торчали там, кажется, в любое время дня и ночи. Помню, я представлял, как потные шахтеры в Южной Африке говорят друг другу: «Ужас, конечно, но лучше, чем работать в «Задержке в развитии».

В «Симпсонах» рабочая неделя включала от сорока часов до более чем восьмидесяти – все зависело от того, кто был шоураннером. Сейчас у нас две параллельные авторские группы и все работает по-другому: первая группа уходит домой в шесть вечера, а вторая – работает допоздна, но с бесплатным обедом. (Я предпочитаю бесплатный обед!)

Поскольку дело происходит в Лос-Анджелесе, расстояние до офиса тоже важно. Какая разница, во сколько вы уходите домой, если вы все равно проторчите три часа в пробках в час пик. (В Лос-Анджелесе час пик – это любой час любого дня или ночи.)

Критики обожали «Это шоу Гарри Шендлинга», но они в нем не работали. Офис находился черт знает где, в восточной части Лос-Анджелеса, и мы редко уходили с работы раньше, чем в два часа ночи.

В этом смысле «Альф» был лучшей работой в моей жизни: рабочий день заканчивался в 19:30, а в 19:45 я уже был дома.

Вы, должно быть, думаете: «А что насчет качества сериала? Это вообще является критерием?»

А вы смешной. Вам тоже надо писать ситкомы!

Второй акт

Сюжет серии «Симпсонов», который заявляется в первом акте, по-настоящему начинается во втором. (Второй акт часто занимает половину серии.)

К началу этого второго акта этой книги я ушел из «Это шоу Гарри Шендлинга», чтобы работать в «Симпсонах». Здесь мы поговорим о внутренней кухне сериала – вы познакомитесь с авторами, актерами, мультипликаторами и продюсерами. Я по шагам объясню, как мы делаем сериал. К концу второго акта «Симпсоны» успеют вас окончательно задолбать.

Глава четвертая

Знакомство со сценаристами

Девяносто пять процентов работы над «Симпсонами» не писательство, а переписывание. Сценарий пишет один человек, но потом за текст берется банда редакторов: как правило, от четырех до шести человек весь день предлагают шутки – это и есть авторская группа. (Однажды я недолго работал в группе из двадцати семи авторов. Абсолютно ничего хорошего из этого не вышло – люди боялись питчить шутки. Когда ты пошутил, а никто не засмеялся, это значит, что ты облажался перед довольно большой аудиторией.)

Авторская группа – деликатная штука. Недостаточно быть просто смешным, надо еще находить со всеми общий язык. Один надоедливый или упрямый сценарист может замедлить или вообще парализовать весь процесс. Я это понял задолго до «Симпсонов», когда работал с очень талантливым, но чудаковатым (на букву «м») сценаристом. В какой-то момент его позвал босс и сказал: «Нам очень нравится, как ты пишешь, но все считают тебя придурком. И нам придется тебя уволить, если ты не попробуешь перестать быть придурком».

Парень сказал: «Мне надо подумать».

Он ушел домой, вернулся на следующее утро и сообщил: «Я посоветовался с женой, и она согласна: я не могу перестать быть придурком».

Сегодняшняя авторская группа «Симпсонов» состоит из двадцати трех очень смешных не придурков. Многие думают, что в нашем офисе царит разнузданное веселье, но это не так; мы заняты серьезным делом. Раз в несколько лет какой-нибудь телеканал присылает съемочную группу сделать репортаж об авторах «Симпсонов», и каждый раз эта группа сначала скучает, потом бесится, а потом вылетает из нашего офиса, так и не отсняв ни одного интересного кадра. Дело в том, что наши авторы не клоуны и не комедианты. Они серьезные, сосредоточенные люди, которые по два часа придумывают название мультфильму про Щекотку и Царапку. (Победитель: «О мышах и людоедстве».)

Это не какие-нибудь там хохотуны – авторы «Симпсонов» преимущественно люди семейные, «американские папаши» (и одна мамаша). Никто из нас в детстве не был Бартом. Мы были Лизами: добрыми, усидчивыми школьниками с минимумом друзей. Однажды мы проснулись и превратились в лысых толстых Гомеров. Я не шучу, когда говорю, что пятница – любимый день сценаристов. Почему? В офис приносят бесплатные пончики. Из интересного за тридцать лет в нашем офисе произошло только следующее: один сценарист никак не мог придумать нужную нам шутку, взбесился и стукнул картонную коробку. Он чуть не сломал руку и истек кровью, а на коробке появилась крохотная вмятина. Это наша лучшая история: сценарист ввязался в драку с коробкой и проиграл.