Новые записки Хендрика Груна из амстердамской богадельни бесплатное чтение

Хендрик Грун
Новые записки Хендрика Груна из амстердамской богадельни

Published by special arrangement with Meulenhoff Boekerij bv in conjunction with their duly appointed agent 2 Seas Literary Agency and co-agent Anastasia Lester Literary Agency

© Hendrik Groen en J.M. Meulenhoff bv, Amsterdam, 2018

© Viktor Meijer, иллюстрация на обложке

© Э. Венгерова, перевод на русский язык, 2020

© А. Бондаренко, художественное оформление, макет, 2020

© ООО “Издательство АСТ”, 2020

Издательство CORPUS ®

* * *

СРЕДА 31 декабря 2014 г.

По теории вероятности, 80 процентов мужчин, доживших к концу 2014 года до 85 лет, имеют шанс дожить до 31 декабря 2015 года. Эту статистику я почерпнул из медицинского вестника Nationaal Kompas Volksgezondheid.

Обещаю сделать для этого все возможное, но не обижайтесь, если не доведу до конца года дневник, который начну вести с завтрашнего дня. Шанс: 1 к 5.

Январь

ЧЕТВЕРГ 1 января 2015 г.

Раньше Эверт предпочитал вставлять петарды в собачье дерьмо, а еще эффектнее – в кучки конского навоза, но сейчас их нечасто увидишь. Он сожалеет, что прежние хлопушки были намного меньше теперешних.

– Ведь я в своей инвалидной коляске с большой вероятностью могу взлететь на воздух. С другой стороны, я бы охотно взорвал парочку снарядов в холле.

Таков был его вклад в дискуссию о фейерверках, каковая продолжается вот уже несколько дней.

Несмотря на петицию жильцов, наша директриса, госпожа Стелваген, не сделала даже попытки снять запретную для фейерверков зону вокруг нашего дома престарелых. Поместила на стенде краткое уведомление, что считает момент для этого “неадекватным”. За этим что-то кроется, решили некоторые жильцы, в частности, те, кто не понял, что значит “неадекватный”. Другие думают, что Стелваген не хочет никаких трений с муниципалитетом.

Наш клуб СНОНЕМ (“Старые-но-не-мертвые”) провожал старый год и встречал новый в съемной квартире Эверта, где разрешается печь и варить. В комнатах нашей богадельни эта деятельность строго запрещена. Но, имея в своих рядах бывших шеф-поваров Антуана и Рию, следует использовать любой повод для кулинарных радостей.

Без четверти двенадцать мы все вместе отправились в комнату Граме (он живет выше всех, на пятом этаже). С его балкона мы полюбовались на фейерверк, и Эверт, в знак нашего сопротивления дирекции, запустил нелегальную ракету. Он был просто великолепен.

Интересно, кто нас заложит.

Эдвард, не раздумывая, вызвался явиться на ковер к директрисе, если до этого дойдет дело. Он обещал говорить с ней еще неразборчивей, чем всегда, и на очередном заседании клуба СНОНЕМ представить письменный отчет об аудиенции.

Я лег спать в два часа ночи. Такое со мной случалось несколько десятилетий назад.

Браво, Хендрик.

ПЯТНИЦА 2 января

В прошлом году каждый день чего-то не хватало. Весь 2013 год я исправно вел дневник. Этот час (или полтора) давал мне чувство собственной полезности и нужности. Возможно, отсутствие обязанностей – самая характерная черта жизни в богадельне. Живешь на всем готовом. Не надо думать ни о чем. Можно лакать жизнь, как жидкий десерт фла, все комочки уже удалены. Втянул, проглотил, долой.

Многих здешних обитателей устраивает перманентное “все включено”, но для меня и моих друзей праздное прозябание в доме опеки не способствует ежедневному счастью. Я решил в 2015 году снова вести дневник. С одной стороны, чтобы иметь ежедневную обязанность, а с другой стороны, чтобы держать себя в форме, давая пищу глазам и ушам, и следить за развитием событий в нашем заведении и в остальном мире. Буду каждый день включать мозги и приводить в порядок мысли. Гимнастика для мозгов поддерживает дух. В прошлом году я слишком часто сожалел, что не описал, как кто-то из стариков попадал в очередную передрягу, и как по этому поводу возбуждался персонал, и как самодержавно усмиряла своих подданных директриса. Мне снова хочется писать.

СУББОТА 3 января

Редкий пример честного высказывания в газете: “Ожидания, которые наше общество связывало с созданием профессиональной опеки над престарелыми, в современных обстоятельствах не оправдываются”, – написал директор одного интерната для престарелых.

Другими словами: бывает, что кому-то не успеют переменить подгузник, у кого-то ломается искусственная челюсть, кого-то приходится привязывать к кровати. Увы и ах, это неизбежно. Если все нытики и жалобщики, все охочие до сенсаций журналисты и все тридцать две инстанции, контролирующие дома престарелых, хотят этого избежать, они должны убедить большинство граждан Нидерландов, что нужно в разы повысить зарплату социальным работникам. Желаю успеха!

Я лично вручу эту статью нашей директрисе.

Что, удивил я вас? Нет больше послушного Хендрика. Пока еще рано говорить об отважном Хендрике, но год назад, на похоронах Эфье, я решил послать к черту свою вечную осторожность. Я все чаще называю вещи своими именами и при этом чувствую себя превосходно. Поначалу я еще каждый раз нервничаю, задыхаюсь, к горлу подкатывает ком, какой-то миг я колеблюсь, а потом словно ныряю с вышки в воду, чтобы с восторгом вынырнуть на поверхность. В таких случаях мне жизненно необходимо одобрение других членов клуба СНОНЕМ. Прежде всего со стороны Эверта, ведь мой лучший друг никогда не боится называть вещи своими именами. Он моя поддержка и опора.

В этом году предсказывают очередную ужасную зиму. Хотя все предыдущие предсказания страшных морозов оказались ошибочными, нынешний прогноз снова воспринимается всерьез. Мои соседи по дому запаслись всем, чем можно. Шкафы забиты печеньем, шоколадками, конфетами, прохладительными напитками и туалетной бумагой. Вы скажете, а она-то здесь при чем? При том, что с некоторых пор мы должны сами обеспечивать себя туалетной бумагой. Из соображений экономии. С тех же пор экономят даже на уборке помещений, со всеми вытекающими. То, что сэкономлено на бумаге, будет истрачено на специальные моющие средства.

ВОСКРЕСЕНЬЕ 4 января

Впрочем, директриса, госпожа Стелваген, даже не взглянет на упомянутую выше газетную статью, ей ни к чему непрошеные советы.

Стелваген проявляет интерес только к собственной репутации. Всем довольные обитатели дома покорно обслуживают ее в царском шатре. Она знает, что я это знаю. И знает также, что у меня есть небольшая группа поддержки, которую не стоит недооценивать.

Борьба между директрисой и клубом СНОНЕМ ведется тонко и осторожно, с переменным успехом для каждой из враждующих сторон. Никто не хочет открытого военного столкновения. Слишком многое поставлено на карту.

– Благодарю вас, господин Грун. Вы снова отыскали что-то, из чего можно извлечь великую пользу?

– Именно так. Интересную статью одного вашего коллеги. Об ожиданиях, связанных с опекой, и об открытости службы опеки.

– Открытость? Я всегда была горячей сторонницей открытости, открытость вполне возможна. И всегда служит общественным интересам.

– Общественный интерес – понятие широкое. И глубокое, как тихий омут, госпожа Стелваген.

– Что верно, то верно, господин Грун.

Примерно в таком тоне протекают наши беседы. В большинстве случаев после них мне нужно время, чтобы прийти в себя. Но я уже освоил эту технику. Немного адреналина мне не повредит.

ПОНЕДЕЛЬНИК 5 января

Вчера была прекрасная погода, поэтому я решил проверить, смогу ли еще добраться до своих скамеек. До скамейки номер 1 идти 400 метров, дальше до скамейки номер 2 еще 600 метров и под конец еще 400 метров, чтобы вернуться домой. Расстояния указаны приблизительно.

Я выполнил свою задачу с некоторым трудом. Мой радиус действия остался таким же, каким был год назад, и я с удовлетворением могу считать этот застой прогрессом.

Ведь для меня самый быстрый способ куда-нибудь дойти означает двигаться медленно. Чтобы не свалиться по дороге между двумя скамейками. Правда, идти спокойно и при этом создавать впечатление уверенной скорости пока не получается. Я отвергаю ролятор и опираюсь на палку, служившую еще моему отцу, но пока что слишком размахиваю ею в воздухе. Потом пытаюсь по возможности элегантно расположиться на скамейке. Тщеславный ты парень, Хендрик. Бог знает почему.

Снова с большим удовольствием веду дневник. Я рад, что снова взялся за перо, и жалею, что не брался за него целый год.

Как говорила когда-то моя жена: больше всего жалеешь о том, чего не сделал.

В ближайшие дни опишу в общих чертах события, произошедшие в нашем доме в пропущенном 2014 году.

ВТОРНИК 6 января

Самое важное событие произошло на второй день 2014 года: похороны Эфье. Моя любовь, моя Спящая Красавица лежала как живая, пока крышка гроба не бросила на нее последнюю тень.

Церемония прощания прошла достойно: прекрасная музыка, трогательные речи. Но все это не исцеляло отчаяния.

Долгие месяцы я так тосковал по Эфье, что потерял всякий интерес к своим запискам. Стоило мне сесть за компьютер, как я машинально набирал ее имя. Время очень медленно залечивало мою рану.

Второе по важности событие произошло в ноябре, когда Гритье перевели “на ту сторону” – в закрытое отделение. Господин Альцгеймер нанес удар раньше, чем мы ожидали. Она все чаще сбивалась с пути. Буквально, когда на чужом этаже искала свой старый дом, и фигурально, когда забывала, для чего вообще служит чайник. До самого конца мы много смеялись. Она всегда, даже в своем безумии, оставалась контактной и благожелательной. Никакой злобы и никакого страха. При переселении спокойно следовала за тележкой, на которой везли ее пожитки.

Такой деменции можно пожелать каждому. Но во время моих кратких посещений закрытого отделения я видел, что Гритье была там как роза в зарослях крапивы.

В Хиллегоме несколько страдающих деменцией обитателей пансионата “Ден Велигенберг” получили разрешение снова жить самостоятельно. Конечно, под присмотром, но все-таки… Однажды я внимательно осмотрел здешнее закрытое отделение и не встретил там никого, кому бы решился доверить ключ от отдельной комнаты. Разве что на время учебной тревоги. Интересно же, что они будут делать в случае наводнения, пожара или взрыва? Может, эти умники в Хиллегоме поспешили выпустить на волю некоторых стариков?

Госпожа Квинт, убежденная пессимистка, предсказала покушение на папу Франциска. Держа во рту половину пряника, она уверенно заявила: “Он не доживет до конца года, как бы мы за него ни молились”. При этом она радостно обрызгала окружающих непрожеванной выпечкой.

Эверт хотел поспорить с ней на сто евро, что сей благожелательный заместитель Иисуса на земле 1 января 2016 года будет еще жив и здоров. Но госпожа Квинт не настолько верила в свое предсказание, чтобы заключать пари.

Должен сказать, что я искренне симпатизирую Франциску, хотя бы потому, что он ездит на белом “рено 4” 1984 года выпуска.

Интересно, какая судьба уготована этому раритетному папамобилю?

СРЕДА 7 января

2014 год для нашего клуба СНОНЕМ был переходным. Эфье, наша несущая колонна, рухнула, а в ноябре и Гритье перестала участвовать в наших экскурсиях, где ей хотелось проверить всё на ощупь. Это создавало определенные трудности, например, для охранников в залах Государственного музея.

– Мне интересно. Я только потрогала, и все.

– Это запрещено, мадам.

– Ох, тогда я больше не буду.

Но в следующих залах история повторялась.

Однако есть и хорошие новости: в клубе два новых члена. По моей рекомендации был принят мой немногословный приятель – владелец роскошного скутмобиля господин Герт Хоогдален. А потом Эдвард вовлек в нашу компанию госпожу ван дер Хорст. Он пришел к выводу, что его афазия (он говорит все более неразборчиво) и молчаливость Герта требуют некоторой компенсации. Леония ван дер Хорст словоохотлива, жизнерадостна, слегка сдвинута по фазе и полна идей. И ей нравится Эверт, которому нравится, что у него появилась разговорчивая собеседница, что, в свою очередь, побуждает ее частенько гладить его по лысой башке.

Короче говоря, у клуба два ценных приобретения.

Много месяцев подряд темой для разговоров служит закон о здравоохранении. Хотя рацион не был сокращен даже на чашку чая, некоторые жильцы уверяют, что уже ощутили на себе последствия экономии.

Когда я попросил госпожу Слотхаувер, которая задает тон дискуссии, привести пример, она не придумала ничего лучше, чем съязвить: “Опять вы, господин Грун, с вашими примерами”.

Раньше госпожа Слотхаувер составляла неотразимый дуэт со своей сестрой. Но та в прошлом году скоропостижно скончалась, а пережившая ее сестрица унаследовала неистраченную порцию фамильной злобы.

Но меня поддержали.

– Ну, госпожа Слотхаувер, я присоединяюсь к просьбе уважаемого господина Груна привести нам хоть один пример, – сказал Граме.

И тут она потеряла всякий интерес к обсуждаемой теме.

ЧЕТВЕРГ 8 января

Теракт в редакции французского журнала Charlie Hebdo меня потряс. До глубины души. Я давно не реагирую эмоционально на очередные сенсации, но вчера целый день не мог прийти в себя.

И, словно по уговору, мои соседи воздержались от обычных бессмысленных комментариев. Только господин Баккер заявил, что любого приезжего с бородой нужно сажать в тюрьму.

– Синтерклааса, например, и Санта-Клауса? – спросила Леония.

– Нет, не их, конечно. Только черных и коричневых.

Залепить бы ему рот скотчем и кормить только жидкой пищей через соломинку.

Насколько мне известно, среди здешних обитателей никогда не было ни одного мусульманина. Я предполагаю, что турецкие и марокканские старики коротают свои дни на родине или сидят взаперти в квартирах своих детей. Не выходя даже на лестницу, каковая является для них непреодолимой преградой.

Среди персонала много мусульман, но ни один из жильцов никогда не заведет беседу об Аллахе с работягой или уборщицей в хиджабе. Мы о них ничего не знаем, они ничего не знают о нас.

Возможно, я уже упоминал, что мы с Господом договорились не обременять друг друга. А бог, который сулит попавшему в рай общество 72 девственниц, непонятно для чего, кажется мне глупейшим из богов. Не говоря уже о том, что любой мало-мальски настоящий парень через несколько месяцев не оставит в девственницах ни одной. Кстати, а какая награда положена в раю женщинам?

Скоро будет минута молчания. Хотел бы я с упованием воздеть к небесам свою авторучку, но боюсь, что буду неверно понят.

ПЯТНИЦА 9 января

Инициативная группа “Самостоятельно жить дольше” разослала всем бургомистрам письмо с призывом обратить внимание на “эволюцию в сфере заботы о престарелых”. Старики не любят перемен, а словечко “эволюция” звучит не так пугающе.

Когда-то задачей дома престарелых считались три “К”: комфорт, контроль, контакт. Странно, что эти три “К” как-то выпали из поля зрения инициативной группы.

По мнению авторов письма, в наше время старики должны как можно дольше жить самостоятельно, у себя дома. Звучит красиво. Но у этой медали есть и обратная сторона. По данным Центрального статистического бюро, в Нидерландах 300 000 совершенно одиноких престарелых. Большинство живет д ома, и согласно новому подходу, они должны как можно дольше пребывать в полном одиночестве.

Мы перегибаем палку. Проект домов престарелых, где старикам будут гарантированы комфорт, контроль и контакт, превосходен. Загвоздка в том, как его осуществить. В богадельнях старикам гарантируют только сюсюканье, несамостоятельность и безделье.

Везде пишут о группах пожилых людей, ищущих новые формы совместного проживания, чтобы обеспечить друг другу… вот именно: комфорт, контроль и контакт. Но это не те пожилые, которым далеко за 80, а жизнелюбы с идеями и деньгами чуть старше шестидесяти или семидесяти.

Так что воз и ныне там.

На 2015 год я ставлю перед собой две задачи: во-первых, дожить до 2016 года, а во-вторых, каждый день что-нибудь выбрасывать. Люди по своей природе барахольщики. Не так давно в комнате одного нашего покойного жильца уборщики нашли десятки пакетов сахара и ультрапастеризованного молока, пачек масла и кусков мыла, то есть товаров, которые во время войны выдавались по карточкам. А в ящиках покойного обнаружилось множество безделушек: вазочек, чашечек, картинок, тарелочек, свечечек, бутылочек, флакончиков и баночек.

Тогда я критически оглядел собственное жилье: полно ненужного барахла.

Собственно говоря, я должен каждый день выбрасывать одну бесполезную вещь. В тот день, когда куплю что-то новое, выброшу две вещи. К концу года избавлюсь от 365 ненужных вещей.

СУББОТА 10 января

Еще о событиях 2014 года.

Клуб СНОНЕМ медленно восстанавливался после кончины Эфье и ухода Гритье. Прошлой весной мы возобновили экскурсии. В нашем колье засверкали новые жемчужинки. Тогда-то и выяснилось, что нам нужны новые маршруты и новые идеи, чтобы не развалиться от бездействия. Мы договорились, что второй раз мы не поддадимся отчаянию и не потеряем зря несколько месяцев жизни. Мертвые, даже самые дорогие, в нашем случае не могут служить оправданием.

– И тогда можно оставаться на марше! – сказал Эверт и поинтересовался вслух, существуют ли мастер-классы по росписи гробов. – Чтобы было веселей ложиться в землю.

Ничего подобного он пока не нашел и считает, что такие ателье заполнили бы свободную нишу на рынке. Он также пожелал, чтобы на его похоронах мы не распускали нюни и не носили траур. И не только мы, но и могильщики. И чтобы мы за этим проследили. У нас появилась новая жиличка. Сегодня за чаем она поглотила десяток бастонских бисквитов, в состав которых входят мука, сахар, сироп, желток, сливочное масло, корица и гвоздика. После четвертого бисквита вокруг нее воцарилась тишина: шестеро сотрапезников, затаив дыхание, наблюдали, как бисквиты один за другим исчезали в ее маленьком ротике. Пакет с бисквитами она принесла с собой, так что медсестра, собственно, не должна была вмешиваться. Но после восьмого бисквита она не выдержала.

– Мадам Лакруа, так ли это разумно?

– Тсс! – попыталась сказать мадам с набитым ртом.

По крайней мере, так оно выглядело.

После десятого бисквита она взглянула на публику и спросила, не желает ли кто-нибудь тоже попробовать.

– Зачем вы это делаете?

– Я художница-акционистка, это перформанс, – ответила она.

– Нам только этого не хватало, – сказал господин Баккер.

– Кто-кто она? – спросила госпожа Дёйтс.

Эту историю я услышал из первых уст от Эдварда. Он при сем присутствовал и нашел представление восхитительным.

Нужно будет свести знакомство с мадам Лакруа.

ВОСКРЕСЕНЬЕ 11 января

Исследования показали, что в восемьдесят лет мы счастливее, чем в сорок. Сорок лет – нижний уровень счастья, когда мы еще должны заботиться как о своих стариках, так и о детях, и на работе еще хватает неприятностей.

К таким выводам пришел восьмидесятилетний профессор, некий мистер Вэйлант. Он знает, о чем говорит. Но бывал ли он когда-нибудь в такой богадельне, как наша? Если бывал, то знал бы, что здесь лица восьмидесятилетних обитателей отнюдь не излучают счастья. Что старички могут нечаянно засунуть свое счастье под стул или под диван.

Может, ему и парочке его коллег стоит разъяснить некоторые вещи. В конце концов, счастливым можно быть теперь или никогда. Зависит от точки зрения на счастье.

Приведу в пример погоду.

Вот уже неделю продолжается шторм минимум в шесть баллов, а в ближайшие дни снова будет восемь. Если ты хотя бы вполовину так счастлив, как уверяет профессор, ты, конечно, не упустишь своего счастья из-за какого-то сильного ветра. Напротив: ты выходишь на улицу, чтобы ветер развевал твои волосы.

Но это случается редко. Обычно раздаются жалобы на взлохмаченные прически. Как будто последние несколько волосков непременно должны быть аккуратно уложены и прилизаны.

Сегодня я сообразил, что мой скутмобиль все-таки довольно чувствителен к боковому ветру. В проезде между двумя высотками меня прижало к высокому бордюру, и я чуть не перевернулся, но вовремя перенес вес на другую сторону. Тут же услышал за спиной громкий смех Герта. Но через пару сотен метров я был отомщен, когда на площади его обогнал и окатил грязью какой-то автомобиль. Утром в воскресенье в районе Амстердам-Север на безлюдной улице двое старых мальчишек просто радовались ветру и непогоде.

ПОНЕДЕЛЬНИК 12 января

Страдания плоти не обходят стороной и членов клуба СНОНЕМ. Я не то чтобы жалуюсь, а прошу принять во внимание: Эверт сидит в инвалидной коляске, и у него диабет. Антуан и Риа являют собой классический дуэт хромого и слепого: у него ревматизм, она плохо видит. Эдвард после инсульта разговаривает так, что его едва можно понять. У Герта выводная трубка и бессонница. У Леонии тремор и недержание. Меня мучает одышка и иногда подагра, я плохо хожу, из меня капает. Только Граме еще неплохо сохранился.

Впечатляющий букет недугов, не правда ли?

В клубе достигнута четкая договоренность: над болячками нельзя издеваться, но разрешается относиться к ним с юмором. Что весьма полезно. Мы много смеемся над нашими несчастьями. Это упрощает жизнь со всеми осложнениями, которые влечет за собой физическая слабость.

Хороший новый план родился во время более-менее случайного совещания клуба СНОНЕМ. Из-за новогодних праздников мы прервали наши экскурсии, но никому не хотелось сидеть всю зиму дома, не высовывая носа на улицу. Вчера за чаем Риа и Антуан как-то нерешительно выдвинули идею активности другого сорта.

– Мы придумали кое-что, связанное с едой.

– Ну и ну! Не ожидал от вас, – сказал Эдвард.

– Мы подумали, что хорошо бы, например, раз в месяц всем вместе ужинать в ресторане, и чтобы каждый выбирал ресторан с национальной кухней по своему вкусу.

– Так, – сказал Эверт. – И это вы называете хорошей идеей?

Риа и Антуан немного смутились.

– Мы же не настаиваем.

– Честно говоря, идея… грандиозная! – сказал Эверт с широкой ухмылкой. – Только выезжать нужно чаще!

Так мы и постановили: раз в три недели ужинаем в ресторане, каждый раз с новой кухней по выбору одного из членов клуба. Китайцы и итальянцы в расчет не принимаются. Этот проект не заменяет наших вылазок, но осуществляется наряду с ними, а они в ближайшее время возобновятся.

ВТОРНИК 13 января

Первым знаменитым человеком Нидерландов, скончавшимся в этом году, стал Франс Моленар. Упал с лестницы, да так и не поднялся. Чудесный человек из чудесного мира высокой моды. Мира, полностью отрешенного от реальности.

– Они шьют одежду только для карнавала. Никто же не станет ее носить, – рассудила госпожа Ван Димен.

– Такая шляпа сгодилась бы в качестве зонтика, – заметила ее соседка, рассматривая надетую на манекен шляпу размером с летающую тарелку средней величины.

– И они все голубые, и вокруг них всегда вьются самые красивые женщины, – презрительно отозвался господин Дикхаут.

– Красивые, если вам нравятся кожа и кости. Без намека на тело, – возразил в свою очередь его сосед.

Франс Моленар, услышь он эти рецензии, сморщил бы свой задранный носик.

Мы здесь, в доме, уже не слишком пристально следим за модой. Правда, что касается мятых брюк, пузырей на коленках, спущенных бретелек, тут мы вполне идем в ногу со временем. В “реальном” мире то же самое считается модным у молодежи. Мы, можно сказать, задали тренд в этой области.

Вчера перед ужином заходил Эверт опрокинуть стаканчик. Его запасы кончились, а отправляться в винный погребок под дождем и ветром у него не было охоты.

Однажды он поинтересовался у директрисы, нельзя ли сделать так, чтобы соседний магазин торговал также и спиртным. Нет, это невозможно “по условиям лицензирования”.

– Между прочим, я надеюсь, что, когда умру, заведение “Галл и Галл” пришлет красивый венок, – сказал мне Эверт. – Ведь я, несмотря на свой диабет, был и остался их верным клиентом. Подаю блестящий пример своенравия.

В прошлом году мой друг чудом избежал новых ампутаций и прочих несчастий. В сущности, он первоклассно смотрится в своей инвалидной коляске. Как огурчик.

Только бы он не умер раньше меня. Поэтому я наливаю ему чуть-чуть. Эверт хотел прикрепить к коляске держатель для бутылок, но я настоял на том, чтобы держать женевер^[1] в холодильнике.

– Не собираюсь баловать тебя, старина.

– Иди ты к черту, Грун.

СРЕДА 14 января

Всех взволновало одно загадочное дело.

Уже в пятый раз в неожиданном месте было найдено яблоко. Первое обнаружили несколько дней назад в лифте, второе кто-то нашел у подъезда, третье и четвертое лежали в коридорах, а сегодня утром пятое “гренни Смит” попало в аквариум. К счастью, ни одна рыбка не сдохла. Так как мелкие происшествия в нашем доме, в связи с дефицитом значительных событий, непомерно раздуваются, тот факт, что кто-то “повсюду” раскладывает яблоки, стал темой дня.

Если честно, пятое яблоко сначала лежало рядом с аквариумом. В аквариум положил его я. Это вышло само собой. В коридоре не было ни души, никто меня не видел. Для полной ясности: яблочный диверсант не я. Думаю, преступник изумится, увидев, что яблоко оказалось в аквариуме.

Госпожа Схаап считает, что пять яблок – не случайность. Так держать, Шерлок Схаап.

Жильцы начали проверять каждую вазу с фруктами.

Я прокатился на скутмобиле под ветром и дождем и увидел первые цветущие нарциссы. Кто не верит, пусть сам убедится: на газоне в конце улицы Камперфулвег. Подснежники я заметил еще на прошлой неделе, в этом нет ничего особенного, но нарциссы в январе – вроде как перебор.

Хорошо бы увидеть на воде толстый слой льда, достаточно толстый для скутмобиля. Впервые за долгие годы я смог бы снова прокатиться по льду. При условии, что найдется подходящее место для спуска и подъема. А как было бы здорово проехать по озеру Гаузее от Волендама до Маркена. Герт обещал составить мне компанию на своем роскошном суперскуте.

ЧЕТВЕРГ 15 января

Сегодня в лифте лежал маленький мандарин.

– Только мы немного привыкли к яблокам, а тут это, – разохалась госпожа Схаап.

Фрукт был важнейшей темой обсуждения за кофе и за чаем. Некоторые граждане страшно разволновались. А вдруг это предвестие великого несчастья?

– Да это просто мандаринка, и все. Никакая не бомба, – успокаивала людей медсестра.

Мы с Эвертом заключили пари. Я думаю, что фрукты тайно разбрасывает кто-то из персонала, а Эверт считает, что преступник – кто-то из жильцов. Ставка: книга по выбору проигравшего. Эверту пришлось поклясться, что сам он не подкладывал в лифт мандарин. Сначала мы хотели поспорить, какой фрукт найдут в следующий раз, но мы не доверяем друг другу ни на грош. Если, например, он предскажет, что следующей находкой будет банан, то через четверть часа банан обнаружится в каком-нибудь цветочном горшке.

Тем временем Стелваген приказала персоналу усилить бдительность. Об этом я услышал от недавно поступившей сюда на службу медсестры, госпожи Моралес. Словоохотливая испанка питает ко мне слабость. Многие ее фразы начинаются словами: “Не говорите никому, ради бога, но…” Дальше можете вообразить себе ее забавный испанский акцент. Возможно, в ее лице я снова приобрел полезный “хорошо информированный источник” среди персонала. Раньше эту роль исполняла моя старая приятельница, Аня Аппелбоом. Она долгое время работала в офисе у Стелваген и регулярно сообщала мне сведения, не предназначенные для жильцов. Стелваген досрочно вышвырнула Аню на пенсию.

Что касается информирования жильцов, наша уважаемая директриса исповедует правило: “Меньше знаешь, лучше спишь”. У меня сложилось впечатление, что Стелваген искренне не хочет обременять своих подопечных сведениями, которые могут их разволновать. Она воспринимает стариков как людей не всегда вменяемых, и не она одна. Я сам, к примеру, во многих случаях с ней согласен. Если годами обращаться с людьми как с малыми детьми, то большинство начнет демонстративно вести себя как малые дети.

ПЯТНИЦА 16 января

Жизнеспособность здешних обитателей в прошлом году, увы, не повысилась. Самые слабые и беспомощные от нас ушли, а на их место поступили не бодрые семидесятилетние, но, так сказать, старые клячи под девяносто.

Рекорд кратчайшего пребывания побила некая дама, чьего имени мы так никогда и не узнали. Въехав на инвалидной коляске в парадную дверь нашего приюта, она через полтора дня покинула его в деревянном гробу с черного хода. Возможно, эмоции, связанные с переселением, оказались ей не по силам.

– Выпила одну чашку чая, всего одну! – не меньше четырех раз повторила госпожа Дёйтс.

– И что с того? – сказал Баккер, тоже четыре раза.

Кто-то поинтересовался, должна ли покойница платить за целый месяц проживания.

Согласно новым правилам, в дом опеки могут попасть только достаточно беспомощные люди, то есть те, которым нужен постоянный уход. Новым жильцам, уже в ближайшем будущем, останется лишь маленький шаг до смерти или закрытого отделения.

Здоровые обитатели составляют меньшинство. Средняя продолжительность жизни выше девяноста. Текучесть контингента постоянно растет. И вообще веселее не становится.

В нашем “спортзале”, маленьком неиспользуемом офисе, лежал ананас. Похоже, преступник наглеет.

Все-таки забавно, что какой-то пустяк, какой-то оказавшийся не на своем месте фрукт, может вызвать такой переполох. Обычно здешние обитатели глубоко равнодушны к самым экзотическим теориям заговора, но в данном случае они так и застыли с открытым ртом. Тут они бессильны. Это слишком странно. – Ничего не понимаю. Кто вытворяет такое? – самый типичный вопрос.

А что если выкладывание фруктов прекратится прежде, чем злодей будет уличен? И тайна останется тайной? Жаль, если наше с Эвертом пари окончится ничем.

СУББОТА, 17 января

Более строгие критерии приема в дома престарелых неизбежно приведут к увеличению числа вакансий. В 2020 году из двух тысяч богаделен закроются восемьсот. Это означает, что через пять лет придется срочно переселять оттуда людей в принудительном порядке. Администрация не будет ждать, пока последний жилец вылетит в трубу крематория.

Полтора года назад нас тут до смерти напугали планами капитального ремонта. И каждый вздохнул с облегчением, когда эти планы были отложены. Может, зря мы радовались. Здравый смысл подсказывает, что наш старый дом не будут ремонтировать, потому что он попал в списочек “на слом”.

Планирую в ближайшее время выяснить положение дел у госпожи Стелваген.

Вот мы жалуемся, что за нами следят, с нами сюсюкают, но всегда есть те, к оторым приходится еще хуже. Газета Algemeen Dagblad сообщает, что Синтье ван дер Ле (91 год) запретили держать комнатные цветы на подоконнике ее отдельной квартиры, так как они мешают мойщику окон, который появляется раз в полгода. И еще потому, что время от времени растения роняют листочки. Управляющая компания De Woonveste распорядилась убрать цветы. Синтье – крестьянка, всю жизнь п рожила в деревне. “Мне нужно видеть вокруг себя зелень!” – сокрушается она. И проводит протестную акцию: вывешивает транспарант “Не трожьте мои цветочки!” На фоне таких передряг немного блекнут волнения по поводу терактов в Париже и в Бельгии.

ВОСКРЕСЕНЬЕ 18 января

Завтра вечером собрание клуба СНОНЕМ. На повестке дня составление плана посещения ресторанов и нового графика экскурсий.

Зимняя спячка слишком затянулась. Пора встряхнуться. Собрание проведем у Герта. По его собственным словам, он обожает приготовления к праздникам.

Государство передало службу опеки муниципалитетам не только из пресловутых соображений экономии, но и для того якобы, чтобы контроль за опекой приблизить к подопечным.

Экономия удалась на славу, но децентрализация все-таки выходит боком. Дело в том, что муниципалитеты, которые вдруг получили власть над этой службой, в свою очередь, в массовом порядке продолжили децентрализацию. Чтобы сэкономить деньги, десятки муниципалитетов, словно сговорившись, снижают расходы на опеку.

Так что если раньше “сектор опеки” подчинялся одному министру или госсекретарю, то теперь – подумать только! – ему приходится иметь дело с 37 администраторами в 37 городах и весях. Его контролируют не 150 депутатов Второй палаты, а 500 членов муниципальных советов, которые, к примеру, защищают интересы благотворительного фонда “Лютьебрук, вперед”.

Впрочем, я вполне допускаю, что жители этого захолустья хотя бы заработают очки как образцовые благотворители.

Мой друг Эдвард задался вопросом, почему пророк Магомет запретил создавать его изображения. Большой вопрос, на который ни у кого нет ответа. Предположение Эверта, что пророк, возможно, “был кривым, как дыня”, было учтиво отвергнуто, так как сам Эверт не знал ответа на встречный вопрос: “Какова кривизна дыни?”

Я и не заметил, как вернулся к теме фруктов: вчера в кладовой был найден банан. По дому ходят слухи, что персонал охотится за преступником. Пока что безуспешно. Директриса призвала жильцов соблюдать хладнокровие. Призывы такого рода обычно приводят к обратному результату, и Стелваген рано или поздно в этом убедится.

ПОНЕДЕЛЬНИК 19 января

В конце прошлой недели официально отмечались Птичьи дни. Я все время вспоминал мою покойную подругу Эфье. В эти дни она садилась у окна, чтобы без помех полюбоваться воробьями и синицами.

Мне не дозволялось составлять ей компанию. “Ты же не настоящий любитель птиц, Хенк, ты неофит. Будешь меня отвлекать. Лучше приходи через час”. Она умела так заразительно смеяться. И я каждый раз не мог удержаться от смеха. Тоскую без нее. Влюбленность редко заканчивается хеппи-эндом.

Я слышал от госпожи Моралес, что наша директриса собирается объявить запрет на телефонные разговоры в столовой. Не то чтобы во время трапез кому-то слишком часто звонили, но если уж позвонят, то весь зал слушает в свое удовольствие. Хотя бы половину диалога.

“Ты где?.. Я за столом… Салат из цикория с котлетой… Спасибо, неплохо… Нет, скверно, всю ночь глаз не сомкнула… В такую погоду наверняка… Когда же ты наконец заглянешь?..”

И так далее, в том же духе.

Пожилые люди и современная телефония противопоказаны друг другу. Все эти гудочки и звоночки нервируют стариков. Они бы предпочли таскать с собой повсюду беспроводной бакелитовый телефон, чтобы по старинке набирать номер. А с теперешними сигнальчиками и кнопочками они регулярно с первого раза ошибаются номером. “Кто? Кто говорит?”

Крошечный плоский телефончик, да еще и с целой телефонной книжкой внутри, на кой он мне? Беда, беда. Даже очень крупные цифры лишь частично облегчают дело для старых глаз и дрожащих пальцев.

В туалете лежал плод киви.

Стелваген расстроена. Не может справиться с таким пустяком и воспринимает всплывающие невесть откуда фрукты как подрыв своей власти. Прежде всего потому, что они каждый раз становятся предметом обсуждения. Ее подопечные говорят о них целыми днями.

Меня это безмерно интригует. Эверт обещал подарить злоумышленнику (когда его поймают) огромную корзину фруктов.

ВТОРНИК 20 января

Вчера был “синий понедельник”. Этот третий понедельник января объявлен самым унылым днем года. Кем объявлен? Понятия не имею. Но СНОНЕМ не унывает. Мы провели бурное организационное собрание в квартире Герта. Радушный хозяин в первый раз принимал у себя членов клуба и не поскупился на угощение. Он выставил его столько, что если бы, к примеру, каждый из гостей весь вечер пил пиво, то пива хватило бы на всех. И то же можно сказать про вино, колу, газировку, фанту, апельсиновый сок, женевер, ликер и коньяк. Был даже ягодный джин, я уж и забыл, что он еще существует. И оставшейся выпивки хватило бы до лета. Плюс такое количество закуси, словно мы только что пережили Голодную зиму 1944-го. Каждый ушел домой с пакетом “для собачки”. Самый большой достался Эверту, так как он единственный из нас, кто держит собаку. Его Маго – абсолютно всеядное создание. Что ему ни кинь, все слопает. Эверт сказал Герту, что поможет опустошить бутылки, если выпивке будет угрожать просрочка.

– Исключительно во избежание отходов, – уверял он его с ухмылкой.

Эверт не хуже Маго. Что ему ни налей, все вылакает.

Еда, выпивка, смех… Нам едва хватило времени на собрание.

Мы разработали два плана-графика: посещения ресторанов с национальной кухней и новой серии экскурсий. Это значит, что в этом году мы будем устраивать вылазки минимум один раз в две недели.

Был учрежден фонд взаимопомощи для нуждающихся членов клуба, каковой можно использовать в случае надобности. Это никого не смутило. Я был выбран казначеем и даже сделал анонимный взнос. В конце-то концов, я человек со средствами, внушающий доверие. Члены клуба могут конфиденциально обращаться ко мне за материальной поддержкой. Ведь мы собираемся сорить деньгами.

“Помирать – так с музыкой!” – первый официальный девиз нашего клуба. Мы подыскиваем и другие лозунги. Нам нужен клубный гимн. Да, вечер удался на славу.

Соседей Герта мы предупредили, что возможно нарушение тишины. Придут ли они жаловаться на шум сначала к нам, а уж потом наябедничают в дирекцию?

Эверт настаивал, что они “придут улаживать”. Я не ожидаю последующих жалоб.

СРЕДА 21 января

День смерти моей девочки. Детский велосипед, съезжая с горки, свернул на полметра вправо или влево и по крутому склону скатился в овраг. Я проверял школьные тетрадки, жена занималась стиркой. Мы переложили ответственность друг на друга.

Пожизненное горе, пожизненное бессмысленное самобичевание.

ЧЕТВЕРГ 22 января

Вчера не было никакого фрукта, что стало предметом широкого обсуждения. Поразительно. Ведь в течение многих лет в доме не было обнаружено ни одной виноградинки на полу, и никого это не удивляло. А теперь людям скучно, если день пройдет без найденного яблока или груши. Надеюсь, что загадка никогда не будет разгадана.

На следующей неделе в четверг мы первый раз ужинаем в ресторане. Ресторан выберет Эдвард. Эверт ставит на аргентинский десять против одного. Но Эдварду пари не предлагает.

После того как в коридорах за одну неделю произошли два столкновения скутмобилей, в некоторых опасных углах и на перекрестках были установлены зеркала. К счастью, тогда все обошлось: всего один легкораненый и некоторый материальный ущерб. Дорожное происшествие со смертельным исходом в доме престарелых наверняка попало бы в газеты, что совершенно недопустимо. Поэтому дирекция решила повысить безопасность движения с помощью зеркал, но немного не рассчитала старческих возможностей.

В результате произошло еще несколько несчастных случаев, когда никаких встречных скутмобилей поблизости не было. Старики так напряженно вглядывались в зеркала, что внезапно врезáлись в стену. А стены в нашем доме, по последней моде семидесятых годов, покрыты грубой рельефной штукатуркой кремового цвета. Столкновение с такой стеной означает несколько больших ссадин. К тому же с рельефной штукатурки трудно соскрести кровь. Звучит устрашающе, но зато там и сям на стенах были заметны следы аварий. Тревожные кровавые полосы недавно замазали краской кремового же цвета, но чуть-чуть другого оттенка. Стелваген и не подумала убрать зеркала. Ведь это означало бы, что она приняла неверное решение.

ПЯТНИЦА 23 января

Вчера я нанес ежегодный визит своему геронтологу. К моему удивлению, старый доктор Йонге ушел на пенсию. Ему было за семьдесят, и, значит, он был экспертом в своем деле. Новый геронтолог вряд ли обладает такой компетенцией. Это женщина, доктор Ван Вландерен.

– Зовите меня просто Эммой.

Я немного старомоден. Человеку восьмидесяти пяти лет это простительно. Предпочитаю не обращаться к доктору по имени, даже если доктора зовут Эммой. Она показалась мне приятной, благожелательной и внимательной женщиной, но все же старый врач нравился мне больше. Он был краток, терпелив и остроумен. Доктор Эмма отнеслась ко мне как к несмышленому карапузу. Она сюсюкала и говорила слишком громко. “Я не глух и не глуп, доктор Эмма”, – сказал бы я ей. Но не сказал, так как решил, что для первого знакомства это перебор. Еще один недостаток: со старым доктором я уже заводил разговор об эвтаназии и мог бы его продолжить. Но в этот раз у меня не было желания начинать все сначала.

Кстати, цифры говорят не в пользу домашних врачей и геронтологов: заявки на эвтаназию, поданные их пациентами, почти никогда не удовлетворяются. Показатели Клиники окончания жизни немногим лучше: она оправдывает свое название лишь в четырех процентах случаев. Похоже, фонд “Горизонт” открывает самые широкие горизонты. Я слышал, что он доставляет на дом заказчику оплаченные через интернет таблетки. Попробую их заказать, ведь я все более ловко управляюсь с компьютером. Поначалу-то я использовал его только как пишмашинку, а теперь могу найти в интернете что угодно. Собираюсь вскоре оформить заказ. В конце концов, я – единственный, кто имеет право принять это решение. Самая большая опасность в том, что ты медленно и незаметно, или внезапно, окажешься в ситуации, когда уже не сможешь ничего решить. Как в случае с Эфье. Главное, чтобы таблетки лежали наготове, спрятанные в таком месте, которое будет известно только надежному другу. Если тебе вдруг не хватит сил принять таблетки, как подобает мужчине, тогда друг или подруга могут нелегально прийти на помощь. Нужно обеспечить им безупречное алиби.

Я займусь этим. Для начала закажу таблетки, а потом проинструктирую Эверта. Он самый подходящий человек: золотое сердце и никакого почтения к законам.

СУББОТА 24 января

Вчера днем за чаем в столовой, полной народу, встала госпожа Лакруа. Она здесь всего месяц, но уже успела заслужить всеобщую неприязнь. Для этого ей понадобилось только одно: вызывающая внешность. Просторные цветастые платья, шали и шляпы всех цветов, ярко-красная губная помада и фиолетовый лак для ногтей. И выражается она немного высокопарно.

Она постучала ложечкой по своей чашке и стучала до тех пор, пока не привлекла общее внимание. Потом прочистила горло.

– Как известно каждому из присутствующих, я занимаюсь искусством перформанса.

В публике поднялся ропот. Многие понятия не имели, что это такое.

– И как художник я в течение двух прошлых недель устраивала перформанс, оставляя в разных местах какой-нибудь фрукт как знак отчуждения. Я хотела показать, что давать важнее, чем принимать. К тому же это полезно для здоровья.

Ропот перешел в возмущение, в негодование.

– Вы, с вашими яблоками, довели меня до невроза, – выразила недовольство широких масс госпожа Слотхаувер.

Вокруг одобрительно закивали.

– Ну, а я нахожу это весьма забавным, – сказала Леония, новый член нашего клуба СНОНЕМ, и я почувствовал гордость за нее.

Быстро сформировались два лагеря, за и против искусства перформанса. За высказалось меньшинство – те, кто не сразу падает в обморок, когда случается что-то неожиданное. Остальные были против. Жаль, что там не было Эверта, уж он бы оказал безусловную мощную поддержку сторонникам беспризорных фруктов.

Постепенно восстановилось спокойствие. Из-за всей этой катавасии некоторые граждане даже забыли съесть за чаем свой кекс.

Красивый получился финал. Фрукты раскладывал обитатель богадельни, а не кто-то из персонала.

Я проиграл Эверту пари. Придется покупать ему книгу. Может, поваренную, о фруктовых салатах? Есть такие? Эверт, со своей стороны, собирается преподнести госпоже Лакруа корзину фруктов, как он и обещал.

ВОСКРЕСЕНЬЕ 25 января

Я регулярно навещаю Гритье в закрытом отделении. Она всегда мне рада, хотя уже не помнит, кто я такой.

– Как хорошо, что вы пришли. Да еще в такую прекрасную погоду. Чудесно, правда.

Она искренне радуется, что кто-то пришел к ней в гости, вот почему я и появляюсь регулярно в отделении ухода. Она утратила память, но в состоянии деменции стала именно такой, какой желала стать – веселой и беззаботной. Иногда она глядит на меня с какой-то почти незаметной улыбкой, витающей вокруг ее губ, и дружелюбно качает головой. Словно говорит: “А все-таки я откуда-то его знаю…” В ее голове еще заперта целая жизнь. Ей самой она уже недоступна, а я каждый раз вспоминаю то время, когда мы были знакомы.

Мы немного болтаем о разных пустяках. Пусть это старые пустяки, но она ничего не помнит о предыдущих визитах и завтра забудет о сегодняшнем. Через четверть часа я не выдерживаю и прощаюсь. Тогда она обычно говорит: “Жаль, что вы уже уходите, но это не важно. У меня еще так много дел”. После чего я испаряюсь.

Визиты к Гритье даются мне тяжело из-за ее товарищей по несчастью. Многие из них пугливы, злы, подавлены, агрессивны или всё сразу. Или у них вообще нет никаких эмоций, и они, равнодушные ко всему, часами сидят на стуле. А если уже не могут сидеть, то лежат в постели, а заботливые руки медсестер переворачивают их, чтобы не было пролежней.

Это зрелище беспамятства и беспомощности невыносимо.

ПОНЕДЕЛЬНИК 26 января

Во Франции запрещено называть своего хряка Наполеоном. В американском штате Алабама запрещается водить машину с завязанными глазами. В нашей богадельне ты не имеешь права держать на своем балконе отель для насекомых. О двух первых запретах мне известно понаслышке. Третий ввела недавно директриса нашего заведения.

Можно купить на рынке самодельную сборную конструкцию из дерева, пробки, тростника и других натуральных материалов, предназначенную для того, чтобы в ней селились разные летучие и ползучие твари. Н-да, есть люди, которым это нравится. Госпожа Брегман как раз такой человек. Прошлым летом она приобрела отель для насекомых и поставила его на своем балкончике. С тех пор некоторые ее соседи воображают, что любая муха, оса или комар, попавшие в их комнату, вылетели прямиком из этого домика. Стелваген завалена жалобами на госпожу Брегман.

В правилах проживания предусмотрено все, что касается содержания животных, но не сказано ничего о приюте для насекомых. Понадобился особый запрет, он-то и был вывешен на доске объявлений на прошлой неделе. Брегман выставила отель на продажу, и Стелваген, дабы подавить в зародыше возможные протестные выступления, немедленно его купила. За счет заведения, разумеется. На балконе разрешается держать не более одной кормушки для птиц – “в связи с птичьими экскрементами”.

В субботнем номере газеты появилась статья о доме престарелых “Городской квартал” в Рейсене. Там распоряжаются медсестры и санитары, по возможности ориентируясь на желания жильцов. Из статьи я не понял, то ли дирекция, администрация и опекунский совет, все чохом, уволены, то ли просто ушли в тень.

Люди, добровольно отказывающиеся от карьеры, встречаются очень редко. Не думаю, что наша госпожа Стелваген так сразу согласится признать себя лишней.

ВТОРНИК 27 января

Сыр фета и певица Нана Мускури – вот все, что приходит в голову здешним обитателям при упоминании о Греции. И два мертвых грека: Зорба^[2] и Демис Руссос. Последний только потому, что он умер совсем недавно.

– Может быть, Нана Мускури тоже померла. Остается только фета, а она мне не по вкусу, – оценила значение Греции госпожа Ван Димен.

И тут, как назло, в Испании падает греческий истребитель F-16.

– Десять погибших, – прочла вслух госпожа Дёйтс.

– Это что, был пассажирский “эф шестнадцать”? – поинтересовался кто-то.

– Наверняка плохо обслуживали, – констатировал господин Баккер.

Нет, не было никаких причин принимать Грецию в ЕС. На этом вопрос был полностью исчерпан.

Давно пора хоть чему-нибудь произойти. Стены дома начали понемногу давить на меня. Я совершаю свою ежедневную прогулку и несколько раз в неделю выезжаю на скутмобиле, но это не прерывает праздного течения будней. К счастью, в четверг мы открываем наш ресторанный сезон.

Мой друг Эверт в последнее время тоже менее оживлен, чем обычно. Причины мне неизвестны. Спрашивать его не имеет смысла.

– Даже если бы что и было, Хенк, не с тобой об этом говорить.

– Нет, дружище, давай поговорим о тебе, – сделал я последнюю попытку выманить его из укрытия. – Знаешь, в последнее время ты немного раскис.

Он пробурчал что-то вроде “Иди ты!” и применил свой обычный отвлекающий маневр – переменил тему:

– Налить тебе чего покрепче, Хенки?

После “чего покрепче” мы сыграли в шахматы и сделали вид, что ничего не случилось.

cреда 28 января

Может, Эверта все-таки слегка задело мое замечание, что он немного раскис, – за ужином он куражился и хохмил.

Преувеличенно громко он спросил у дежурной, нет ли тут замороженных червей. И при этом указал на котлету в тарелке с овощным рагу.

У нее глаза вылезли на лоб.

– О чем вы, господин Дёйкер?

– Ну, – сказал Эверт, – я прочел в газете, что компания “Джамбо” с недавних пор торгует насекомбургерами.

Вытащив из кармана смятый клочок газеты, он прочел вслух.

– “Четырнадцать процентов составляют черви, замороженные сушеные личинки хрущака темного, похожие на мучных червей”. Я намерен проверить, не такая ли это котлетка. С кислинкой. Недурно.

И, не ожидая ответа, невозмутимо продолжил трапезу. Зато возмутились его сотрапезники, слышавшие эту беседу. С помощью ложки и вилки они извлекли из тарелки котлету и, держа ее на безопасном расстоянии, задумались: есть или не есть? Одна соседка по столу, только что отправившая в рот хороший кусок, не смогла его прожевать, но и выплюнуть тоже не пожелала. Несколько секунд она сидела тихо как мышь, с приоткрытым ртом.

– Что там у вас происходит? – осведомился кто-то за соседним столом.

Короче: общее замешательство закончилось только тогда, когда повар лично вышел из кухни и сообщил, что фарш обыкновенный, без червей.

Но злое дело было уже сделано. Много целых и недоеденных котлет так и осталось в тарелках. Только те, кто выбрал на ужин тушеную свинину, уплетали за обе щеки, демонстрируя особое удовольствие: “Ммм… великолепная, доложу я вам, свинина”. Здешние обитатели всегда не прочь подколоть ближнего, если предоставляется возможность.

После ужина повар имел краткую беседу с Эвертом. Эверт выслушал его с самой невинной миной. Я потом сделал ему комплимент: “Снова узнаю тебя, старина”.

ЧЕТВЕРГ 29 января

Выезжаем сегодня в 17.00. Придется прокатиться.

Это все, что нам известно. На всякий случай я не обедаю. Я ем не много, но поесть люблю. К счастью, у меня все еще превосходный вкус. А некоторые мои ровесники едва могут отличить огурец от клубники.

Тем самым утрачивается одно из удовольствий, в принципе независимое от возраста: хорошо поесть и выпить. Поразительно, что люди, у которых всего-то радостей – еда и выпивка, столь неразборчивы и столь скупы. Старый хлеб, дешевые шоколадки, жидкий кофе, подогретые блинчики, засохшие кексы, прокисшее вино – им без разницы. Конечно, они пережили войну, но, господи боже, к чему эта ненужная бедность? Так и крикнул бы им: “Да тратьте же вы деньги на те немногие вещи, которые вам еще по душе!”

Девиз клуба СНОНЕМ: легко с деньгами расставайтесь, но зря деньгами не швыряйтесь.

Насчет вкуса: в Австралии провели исследование вкуса и выяснили, что дегустаторы находят кофе из белой кружки более крепким, чем кофе из синей кружки. Может, кофе в белой кружке кажется темнее, а темное ассоциируется с горьким.

ПЯТНИЦА 30 января

Официант был в клетчатой юбке, на стене висели волынки, а вдоль стен стояли сотни бутылок виски. Угадайте, какую кухню мы удостоили своим посещением?

Мы отменно пообедали в шотландском ресторане с виски-баром Highlander (“Горец”).

Для этого нам пришлось отправиться в Алкмар, но это нас только обрадовало. Эдвин, племянник Эдварда, был нашим гидом. Он с удовольствием возит нас на своем личном микроавтобусе. За это он иногда просит всего-то на бак бензина.

Хозяин заведения с мягким шотландским акцентом и пивным животиком от шотландского виски сердечно приветствовал пожилых гостей. Он внушал доверие, и мы предоставили ему самому определить, что мы будем есть. Еда была превосходной, но я так и не понял, что в ней было шотландского. В следующем ресторане организатору придется предварительно ознакомить нас с характерными особенностями соответствующей кухни. Я знаю, что национальное блюдо Шотландии – хаггис, но знаю о нем только понаслышке и клянусь, ничего похожего мы не ели. Туда входит бараний желудок, фаршированный сердцем, легкими и печенью, а также луком, овсяной мукой и свиным салом для смазки. Я не уверен, что мы упустили прекрасную возможность полакомиться.

Эверт чуть не сошел с ума при виде меню виски.

– Я не могу выбрать! Не могу выбрать! – кричал он в панике.

К концу вечера, приняв на грудь не меньше шести разных сортов виски, он только время от времени бормотал: “Божественно, божественно!” И даже позволил Леонии пару раз ласково шлепнуть себя по лысине. Очаровательно.

Ресторанный проект – это уже явный успех.

Вернувшись домой, мы разбудили консьержа, чтобы пожелать ему спокойной ночи.

– Мы не донесем начальству, что ты спишь на дежурстве, – предупредил его Герт, – а ты впредь не заводи нас.

Ох уж этот Герт, тот еще шантажист.

В одиннадцать часов я, очень довольный, добрался до постели.

СУББОТА 31 января

Каждую зиму прививку от гриппа встречают сердитым ворчанием.

– Может, от нее все и заражаются гриппом? – задалась вопросом госпожа Квинт.

Привиты почти все, и всё же каждый год грипп наносит беспощадные удары. Концерт кашля и хрипа длится неделями, и, по слухам, на счету гриппа уже две жертвы: один неизвестный мне господин и госпожа Схрёдер, известная только тем, что когда-то она втянула канарейку в свой пылесос.

Итак, мы вернулись к вопросу о домашних животных.

Один новый жилец, господин Верлат, при переселении в наш дом был вынужден оставить собачку своей старшей сестре. У нас домашние животные, все кроме птичек, под запретом.

Он пригрозил обратиться в суд, ибо убежден, что право на домашнее животное должно относиться к универсальным правам человека.

Думаю, Стелваген все-таки немного опасается, такая реклама ей ни к чему. Она уже дважды побывала с визитом у Верлата.

Если Верлат добьется своего, здесь появится настоящий зоосад, судя по недавно опубликованному списку животных, разрешенных законом для домашнего содержания: белобрюхий еж, горный козел, горный кенгуру, дикобраз – всё это домашние животные. Они внесут в нашу жизнь большое оживление.

Олень мунтжак из списка исключен. Когда я прочел почему, у меня слезы брызнули из глаз. У детеныша мунтжака такие тонкие ножки, что они ломаются, когда он пытается бежать. Жалко его. Хотя интересно, как же этот вид умудрялся так долго выживать в столь немилосердной природе?

Из передач о животных я так и не вынес суждения, на чьей я стороне: то ли мне жалеть невинного жеребенка зебры, то ли львицу, которая охотится на него, чтобы накормить своих милых голодных детенышей.

Февраль

ВОСКРЕСЕНЬЕ 1 февраля

“В Нидерландах лучшая служба опеки в Европе”.

Согласно данным шведского аналитического центра Health Consumer Powerhouse, служба опеки нашего здравоохранения на голову выше, чем в соседних европейских странах. А кто я такой, чтобы возражать аналитическому центру?

Я вырезал статью из газеты, увеличил на копировальном аппарате в супермаркете и вывесил на стенде в нашей столовой.

– Что ж, тем хуже для прочих стран, – вот и все, до чего додумался Баккер после долгого размышления о грустном.

Понятно, что Нидерланды не стоит сравнивать с Калмыкией, но что касается всех соседних стран…

Как только снова раздаются жалобы на опеку, я бросаю многозначительный взгляд на стенд, и все мои друзья делают то же самое. Записных жалобщиков это нервирует.

– Что вы постоянно киваете на этот клочок газеты? Я и так знаю, что там напечатано, черт побери.

ПОНЕДЕЛЬНИК 2 февраля

Я не верю в Бога, но люблю тишину и поэтому заглядываю иногда в центр медитации. Предпочтительно днем в воскресенье, когда там тише всего. Истинно верующие уже побывали на утренней экуменической службе, а после обеда ожидают посещений.

Вчера днем я целых полчаса наслаждался покоем и перед уходом зажег свечу в память дочки. Легкий шорох за моей спиной возвестил о приближении старого священника.

– Могу я спросить, кого вы поминаете? – спросил он, дружески кивнув.

– Мою покойную дочку.

– Вы никогда не приходите на литургию – и все-таки?

– Нет, я не из вашей паствы. Я не принадлежу ни к какому стаду.

Некоторое время священник стоял молча, глядя прямо перед собой.

– Должен сделать вам одно признание, – заговорил он, – но прошу вас держать его при себе.

Я ответил, что мне всегда хотелось хоть раз принять исповедь у священника. Он сердечно рассмеялся.

– Да, стадо у меня есть, но сам я неверующий пастырь, – сказал он. – Уже много лет я не верую в Бога. Однажды у меня было озарение: Бога нет или он непознаваем. На практике различие не так уж велико.

– Насчет Бога я с вами согласен, но мне кажется, что для вашей профессии вера весьма удобна.

– Ничего, я справляюсь. Проповедую от души. Приятно сознавать, что ты даешь людям опору и утешение. Не будь я священником, чем еще я мог бы заняться на старости лет? Не знаю. Да никто и не спрашивает меня, верую ли сам я в Бога.

Мы проговорили с ним полтора часа. Изумительный человек.

ВТОРНИК 3 февраля

Чертовски забавное совпадение: сегодня в газете появилась большая статья об одном проповеднике в Нейкерке, который пришел к убеждению, что Иисус никогда не существовал. Наш домашний священник предпочел держать свое неверие в тайне, а этот проповедник написал о нем книгу. Каждый не верует на свой манер. Покажу-ка я эту вырезку моему славному Фоме неверующему. В строжайшей тайне.

Вчера днем встречаю в коридоре госпожу Стелваген.

– Добрый день, господин Грун, как поживаете?

За долю секунды я решился на маленький блеф.

– Все в общем-то прекрасно, кроме одной мелочи. Я слыхал, что наш дом стоит в списке на слом.

Моя лобовая атака застала ее врасплох, судя по ее пристальному якобы изумленному взгляду.

– От кого вы это слыхали?

– Из надежного источника в дирекции.

При этом я попытался изобразить загадочную улыбку. Должен сказать, что я сам был изумлен собственной отвагой.

– У вас все еще есть такой источник?

Стелваген прокололась. Она всегда отрицала, что вынужденный досрочный выход на пенсию Ани Аппелбоом был связан с ее ролью информатора.

– Что значит все еще?

– Э-э-э… нет, ничего…. А что касается планов сноса, то это решает попечительский совет.

– Но я спросил только, попал ли наш дом в список подлежащих сносу домов, а не о том, кто это будет решать.

– Я охотно ознакомила бы общественность с этим списком, но, к сожалению, не могу этого сделать. Не говоря уже о волнении, которое возникнет, если кто-то начнет распускать слухи насчет сноса. Это было бы страшной ошибкой, господин Грун.

Склонив голову немного набок, она смотрела мне прямо в глаза.

– По-моему, совершенно неожиданный снос был бы еще более страшной ошибкой.

Я выдержал ее взгляд. Повисла пауза.

– Разумеется, если я получу конкретную информацию, я немедленно предам ее гласности.

– Разумеется.

– К сожалению, я тороплюсь, господин Грун. Еще раз – хорошего дня.

Думаю, я попал в яблочко. Если мы и впрямь стоим в списке домов, которые в ближайшем будущем будут снесены, Стелваген бросится искать “крота”, а его нет. Так ей и надо.

СРЕДА 4 февраля

С чувством законной гордости я доложил Эверту, Граме, Леонии, Рии, Антуану и Герту о моем разговоре с директрисой. Приятно было получить взамен несколько похлопываний по плечу и крепкий тычок Эверта: “Молодец, Хенки!”

Мы решили, что при любой возможности будем понемногу подливать масла в огонь. Эверт хочет плеснуть в дирекцию целой бочкой масла, а именно раздать листовки с текстом: “Снос – это смерть!” Мы пригрозили, что тогда лишим его спиртного. Это помогло.

Я сделал наконец первый шаг. С сайта фонда “Горизонт” скачал бланк заявления на эвтаназию. Меня мутит от самой идеи, но бланк все-таки лежит на моей тумбочке. И пусть еще немного полежит, прежде чем я его заполню. Для моего собственного душевного покоя этим делом следует заниматься в темпе почтенной старости.

Я мог бы записаться на какие-нибудь подготовительные курсы (должны же они существовать, или их уже организует доктор Свааб^[3]), но думаю, мне в моем возрасте они, в сущности, не нужны.

Подумываю о приобретении разрекламированного “прощального несессера”, красивой коробки, куда поместится все необходимое для последнего маршрута. Таблетки для эвтаназии, важные документы, список похоронных пожеланий, похоронная музыка, побрякушки и кое-что из личных вещей. Прежде всего мое старое донорское удостоверение, хотя я подозреваю, что срок годности всех моих запчастей давно истек.

Предстоит выяснить, какие нужны таблетки и как их раздобыть. Придется снова набираться смелости.

ЧЕТВЕРГ 5 февраля

Мне снилась криомация – альтернатива кремации и погребению. Дизайнерша вчерашней красивой коробки рекламировала высушивание тела в замороженном состоянии. Мне снилось, что я погружаюсь в жидкий азот при температуре минус 196 градусов по Цельсию. Но я еще не совсем умер. И проснулся в холодном поту.

Для окружающей среды криомация лучше, чем погребение. После заморозки тело следует хорошенько встряхнуть, из него выпадут тяжелые металлы, и останется двадцать пять кило порошка, который можно использовать в качестве удобрения. Хоть на что-то еще пригожусь. Из праха ты вышел и в прах возвратишься. Подозреваю, что большой интерес к сухой заморозке проявят убийцы, ведь она весьма затрудняет расследование.

Правда, с сухой заморозкой есть проблема: в Нидерландах она еще запрещена. Впрочем, и в других странах тоже.

Какой-то чокнутый жилец в пижамных штанах и домашних тапочках отправился в аптеку за рыбьим жиром.

– Его больше нет в продаже, сударь, – сказал продавец.

Бедняга поплелся домой. Когда он входил в подъезд, его тапочки были все в снегу. Медсестра подняла тревогу, и консьерж получил хорошую взбучку. Он обязан следить не только за тем, кто выходит на улицу, но и в каком виде кто-то выходит на улицу.

– Так ведь из окошка в кабинке мне вообще не видно, во что они обуты, когда проходят мимо, – защищался он.

Теперь дирекция дала ему указание: в сомнительных случаях вставать с места, чтобы лучше видеть. Консьерж от этого не в восторге. Для него рабочее место – зона отдыха. Судя по равнодушному взгляду, он лишнего шагу не ступит. Место теплое – бессрочный договор. Просидит на нем еще лет пятнадцать.

ПЯТНИЦА 6 февраля

– Понимаешь, – сказал Эверт, немного повышая тон, – даже если ты инвалид, ты все же пробуешь смыть с унитаза мочой ошметки дерьма.

И взял крокет с тарелки.

– Да? И с успехом? – спросил Эдвард, изображая интерес.

Эверт собрался продемонстрировать.

– Да-да, господин Дёйкер. Очень смешно. Но рядом с вами сидят люди, они пришли перекусить. Занимайтесь вашими дерьмовыми ошметками и мочой в собственной квартире, – вмешалась в беседу заведующая хозяйством госпожа Де Рооз.

Сегодня Эверт дурачится, завтра замыкается и молчит. Это меня тревожит.

В доме разгорается дискуссия на предмет комнатных дверей. Персонал обычно просит оставлять двери открытыми, когда жильцы дома. Это удобно для дежурных и для хозяйственной службы. Некоторым жильцам это нравится: они могут немного отвлечься от сидения у окна и для разнообразия смотреть в коридор. Другим безразлично, открыты двери или закрыты. А есть люди, вроде меня, которые терпеть не могут, когда в их комнату заглядывают все кому не лень. Я дорожу своей частной жизнью и желаю держать дверь закрытой. Мне стоило титанических усилий приучить уборщиков закрывать дверь в мою комнату, но любезные просьбы, повторяемые в течение почти трех лет, все-таки увенчались успехом.

Я сам автоматически заглядываю в открытые двери комнат, когда прохожу мимо. Вижу жильцов, сидящих за столом или у окошка. Иногда с книгой, иногда с рукодельем, иногда с пустыми руками. Тренируются для грядущего великого Ничто.

СУББОТА 7 февраля

Мы выросли во времена перьевых ручек и телеграфа: две буковки в секунду, два-три гудочка. Буковка за буковкой от отправителя к получателю.

Нынче Амстердамская точка обмена трафиком (АMS-IX) передает по цифровой магистрали два терабайта в секунду. В каждую секунду в три раза больше информации, чем во всех книгах крупной университетской библиотеки. Для стариков из аналоговой эры это непостижимо.

Я прочел в газете статью об AMS-IX и подумал: сколько же перемен произошло за полвека. С другой стороны: все еще практикуются пытки, люди отрубают людям головы, взрывают детей, насилуют женщин, сжигают мужчин. Выходит, не так уж много можно поставить в заслугу прогрессу…

Повсюду параллельные миры. И они, похоже, не имеют между собой почти ничего общего. Мы, в нашей богадельне, живем где-то на краешке. Пока не свалимся.

Что, Грун, опять ударился в философию?

Госпожа Смит попала в передрягу из-за банки с ветчиной “Смак”. Чтобы открыть эту железную банку в форме хоккейной коробки, нужно с помощью прикрепленного ключика отвернуть верхнюю часть. Потом можно перевернуть банку на тарелку и снять ее как крышку. Края острые, можно пораниться.

Содержимое банки – жирная соленая ветчина. Ее можно нарезать кубиками и смешать с макаронами, а можно нарезать пластами и поджарить для бутербродов. Я собираюсь узнать в супермаркете, есть ли она еще в продаже, или госпожа Смит извлекла ее из своих запасов 70-х годов.

Так вот. Молва гласит, что пласт этой ветчины уже скворчал на сковороде, водруженной на нелегальную электроплитку, когда зазвонил телефон. Госпожа Смит вспомнила о своем “Смаке” только когда сработал детектор дыма. Вошедшая через полминуты медсестра увидела, как госпожа Смит сует в мусорное ведро обуглившееся содержимое сковородки.

ВОСКРЕСЕНЬЕ 8 февраля

Я поменялся с Гертом датами первой в 2015 году вылазки СНОНЕМа. У меня возник план в конце февраля свозить клуб на выставку “Девять месяцев до рождения”. Представляю, с каким изумлением уставятся беременные женщины на восемь стариков, шаркающих среди детских колясок в стиле хай-тек. Оттуда мы двинемся на ежегодную выставку-ярмарку “Товары для дома”. Хочу устроить соревнование: кто за полчаса раздобудет самое большое количество бесплатного барахла. Замер – на вес. Каждую безделушку можно брать только в одном экземпляре. Чтобы никто не совал в сумку целую кипу рекламных брошюр.

Кое-что надо еще подготовить. По-хорошему, нужно бы для начала потратить денек на разведку, но ехать туда слишком далеко. Я там никогда не бывал, но думаю, там много чего удивительного.

Зимы как бы и нет. Собственно, это скорее осень, которая длится примерно пять месяцев. Никаких признаков снега или мороза. Досадно. Похоже, в этом году мне не светит возможность прокатиться на скутмобиле по льду.

Не то чтобы в этом есть необходимость, но мне интересно: бывают ли вообще зимние шины для скутмобилей?

ПОНЕДЕЛЬНИК 9 февраля

“Старые и бездомные” – заголовок репортажа в газете Het Parool, всегда готовой подлить маслица в огонь. Госпожа Звирс (81) за короткое время переселялась четыре раза, так как все дома престарелых, где она едва успевала обжиться, шли на снос.

В доме, где она живет сейчас, работают “топ-сотрудники”. Они берут ее с собой в универмаг “Ксенос”, а уходя, машут ей на прощанье. Чего вам еще надо? Беспокойство, которого так опасалась госпожа Стелваген, когда я спросил ее, значится ли наш дом в списке на слом, распространяется среди жильцов, как эпидемия гриппа. Спасибо газете Het Parool. Коллективный страх пронизывает все разговоры. Газета передается из рук в руки. – У нас тоже есть очень хорошие сотрудники, хоть они и не машут нам на прощанье и не берут нас в “Ксенос”.

Сухой остаток аналитических статей сводится к тому, что из семидесяти амстердамских богаделен шесть уже закрыты. Вопрос о том, строить ли для пенсионеров новые отдельные квартиры, не обсуждается, ведь иногда они очень дороги и вообще недоступны. Также открываются новые маленькие дома комплексной опеки. Это все равно, что любой ценой пытаться оживить труп.

Здесь, в районе Амстердам-Север, всего семь домов престарелых. О сносе нашего пока ничего неизвестно, но госпожа Схансле утверждает:

– Очень скоро начнут сносить церкви.

Наша единственная надежда – на то, что сначала сравняют с землей все другие дома опеки в районе, а уж тогда настанет наша очередь. Все разговоры за кофе только об этом.

– Не имеет значения, – сказал господин Баккер. – Все мы к тому времени уже ляжем в гроб.

– А я лягу в урну, – поправила его госпожа Дёйтс.

Директриса сегодня не показывалась на глаза. Думаю, в ближайшее время она напомнит о себе ничего не значащим объявлением.

ВТОРНИК 10 февраля

Весь наш магазинный мир грозит рухнуть. “Фром и Дресман” на грани банкротства, “Блоккер” испытывает большие трудности, да и у “Хема” с некоторых пор дела плохи.

А ведь есть еще люди, которые не переварили закат таких гигантов, как “Пит де Грёйтер” и “Симон де Вит”, исчезнувших еще в 70-х.

Неужели есть прямая связь между популярностью магазинов у пенсионеров и плачевными финансовыми показателями? Раз уж я заговорил о магазинах, то сообщаю: я заходил в “Алберт Хейн” справиться насчет “Смака”. Он до сих пор в продаже.

Стелваген не обманула моих ожиданий. На следующий день после тревожного репортажа в Het Parool на стенде появилось многословное обращение администрации, где говорилось, что мы можем спать спокойно.

“Нет никаких оснований ожидать, что ваш дом опеки в ближайшее время пойдет на слом”.

“Ближайшее время” породило еще бóльшую озабоченность.

– Это ни о чем не говорит. Что значит “ближайшее время”? Для меня – неделя, а для горы – миллион лет, – сказал господин Пот.

Насчет горы он, верно, где-то вычитал.

За кофе члены клуба посоветовались и постановили, что Леония подойдет к Стелваген и с самой невинной улыбкой спросит, когда же наконец начнется капитальный ремонт здания, запланированный два года назад? Дескать, о нем давно ничего не слышно. Сначала ремонтировать, а потом сносить? Нам это кажется нелогичным.

– Госпожа Стелваген, ведь ремонт все-таки начнется? Ведь его не отменили из-за…

Что-то в этом роде собирается спросить Леония, глядя на Стелваген с выражением собачьей преданности в глазах.

СРЕДА 11 февраля

Завтра мы снова ужинаем в составе СНОНЕМ. Организует вылазку Герт. Это его дебют, и он его ждет не дождется, хотя мы устраивали ужин всего две недели назад. Похоже, он немного нервничает, а ведь обычно являет собой образец невозмутимости. Сбор в полшестого в холле.

Я прочитал бланки документов, полученные от фонда “Горизонт”. Возникли кое-какие проблемы. Во-первых, таблетки для эвтаназии нельзя приобрести легальным путем, а заказать по интернету не так-то просто. Легальная эвтаназия происходит путем инъекций. Для начала мне понадобится медицинское заключение, подписанное личным врачом. Моему личному врачу я не слишком доверяю. Может быть, врача рекомендует “Горизонт”, это надо выяснить. Но сперва я закажу брошюру “Достойная кончина в собственной режиссуре”. 9,5 евро за красивую, спокойную смерть – не слишком дорого.

Придется искать и душеприказчика. Вот когда пожалеешь об отсутствии семьи. Ведь у меня есть только несколько старых-престарых друзей, которых не хотелось бы обременять моей эвтаназией и похоронными пожеланиями. Может, “Горизонт” за небольшое вознаграждение предоставит мне и душеприказчика?

И потом, мне бы очень хотелось самому покончить с собой, но это другая песня, это легче сказать, чем сделать. Я все еще нервничаю при этой мысли.

– Знаешь что? Не спеши ты со своим уходом, – нашептывает мне мой внутренний голос. – Всегда лучше обождать.

Сегодня госпожа Ван Дам спросила меня, не хочу ли я сыграть с ней в руммикуб. А для меня нет ничего хуже, разве что телешоу “Судья по вызову”. Меня охватила такая паника, что я брякнул, будто у меня от руммикуба всегда случается мигрень. Но устыдился своего малодушия и сказал: “Шучу, голубушка. Просто я не любитель руммикуба. Пригласите кого-нибудь другого. Например, господина Дёйкера”. И смылся от греха подальше.

Но, похоже, госпожа Ван Дам еще не настолько чокнулась. Вид у нее был такой, словно она предпочитает быть погребенной заживо, чем сыграть в руммикуб с Эвертом.

Госпожа Ван Дам помешана на настольных играх, но никто не хочет с ней играть. У нее болезнь Паркинсона, карточки и фишки летят во все стороны. Она сидит не столько за столом, сколько под столом, подбирая их. Жалкое зрелище. Однажды я играл с ней в ясс, но это был скорее тест на терпение. Прежде чем восемь карт одна за другой попадут к ней в руку, успеешь выпить чашку кофе. Затем она обычно роняет на пол две-три карты одновременно, что несколько затрудняет игру.

Жалко ее ужасно. Игра в руммикуб, карты и скрэббл – единственное, что придавало какой-то смысл ее жизни. Но она уже не может найти партнера. – Может, сыграем в игру “только-не-сердись”? – умоляюще окликнула она меня, не сознавая всего трагизма своих слов.

ЧЕТВЕРГ 12 февраля

Господин Баккер и господин Пот хуже, чем два старых злыдня из кукольной передачи “Маппет-шоу”. Вроде бы приличные люди, но когда кого-то ликвидируют в криминальных разборках, они удовлетворенно потирают руки. Так что последние несколько недель для них прекрасное время. Сообщения о разборках появляются одно за другим в таком бешеном темпе, что за ними невозможно уследить. Здесь уголовники не найдут сочувствия, как бы ни любила застреленного бандита его старушка-мать.

Мой бездоказательный тезис гласит: чем старше, тем жестче.

И здешние обитатели иногда по-настоящему жестоки друг к другу. Некоторые старики отворачиваются при виде членов СНОНЕМа, не удостаивая нас лишним словом. А почему? Могу объяснить это только завистью. Завидуют. Потому что их не приняли в клуб. Сплетничают за нашей спиной с подначки Пота и Баккера.

Мы, члены клуба, условились на сплетни не реагировать. На практике это не всегда удается, но, в общем, срабатывает. Наметилось строгое разделение столов: компания завистников – и члены клуба СНОНЕМ. Между двумя партиями оказались беспартийные, обычно они относятся к нам дружелюбно. Но на них косо смотрят нытики, все еще способные завидовать, хотя им давно перевалило за восемьдесят. А ведь все мы сидим в одной скорлупке, медленно идущей ко дну, и, казалось бы, нам более пристало мягкое единение.

ПЯТНИЦА 13 февраля

В шесть часов мы прибыли на Алберт-Кёйпстраат. На опустевшем рынке валялись пустые картонные коробки и обрывки целлофана. Водитель мусороуборочной машинки в шутку сделал вид, что собирается наехать на компанию стариков. Эдвард оценил шутку и грохнулся наземь. Он умеет делать это очень убедительно и для своих восьмидесяти лет поразительно мягко. Водитель в ужасе выскочил из машинки.

– Ох, простите, простите. Я пошутил. Я вас поранил, сударь?

– Не бери в голову, старина, – со смехом сказал Эдвард, вставая на ноги.

Тем не менее нам пришлось три раза переводить неразборчивый текст Эдварда, пока мусорщик не поверил, что его разыграли. И только тогда расхохотался.

Мы поужинали в одном из тапас-баров сети “Барра”. И весьма высоко оценили испанскую кухню.

Стол ломился от вкусных блюд. Чего там только не было: разумеется, божественный хамон, тортильи, рыба, дары моря, кусочки баранины, овощи на гриле. Нас любезно обслужил сам хозяин, явно любитель собственной кухни, к тому же весьма терпеливый с пожилыми клиентами.

– Ах, как я жалею, что всю жизнь позволяла себе только картошку, зелень и мясо, – сказала Леония. – Мы восемьдесят лет на себе экономили. Ну не смешно ли?

И она даже потрепала Эверта по щеке. Из-за чего Эверт поперхнулся своим “фундадором”, так что испанский коньяк оросил платье Леонии, на что она отнюдь не обиделась, но воспользовалась случаем, чтобы с размаху двинуть Эверта по спине.

Она делает это нарочно, Леония. Знает, что против физического воздействия ему не устоять. Трогательная картина.

Осушив целую бутылку “фундадора”, мы вышли из бара, шатаясь еще сильнее, чем когда туда вошли. Страх падения остался на дне пустой бутылки, а если не боишься, может, и не упадешь. Граме завыл на луну.

СУББОТА 14 февраля

Леония выбрала меня на роль посланника любви. Она купила Эверту подарок ко Дню святого Валентина – календарь трезвости – и просит, чтобы я вручил его строго анонимно.

– Насколько я знаю, Хенк, это очень благонамеренный календарь, к тому же продается со скидкой, ведь год уже месяц как идет.

– Хотите немного подразнить моего закадычного друга?

– Здорово, правда?

– Вручу непременно и с удовольствием.

Многие новинки слишком поздно доходят до здешних обитателей. Некоторым они вообще не нравятся. Например, лук, от которого не плачут. Госпожа Смит решительно выступает против подобного лука. Более того, она искренне возмущена:

– Я семьдесят лет проливала слезы над каждой луковицей, и вдруг теперь, когда мне запрещается стряпать и я никогда уже не разрежу ни единой луковицы, они подсовывают мне этот новый лук.

– А вы все-таки попробуйте его разрезать, – предложил господин Дикхаут.

– Да, но чего ради?

– Понятия не имею. Покрошите лучок и сыпаните в кофе.

Как можно злиться на то, что новый сорт лука выведен слишком поздно? По-моему, злость госпожи Смит говорит лишь о пустоте ее существования.

А что, если существует генетическая предрасположенность к злобе? И некоторые люди так устроены, что должны непременно всегда на что-то злиться? Вполне может быть. И напротив: другие люди на все реагируют улыбкой. Это приятнее для них самих и для их окружения. Порода злых вредит улыбчивым, а те в ответ улыбаются. И так далее.

ВОСКРЕСЕНЬЕ 15 февраля

Вчера я вручил Эверту подарок Леонии. Он сначала удивился, но когда развернул его, сказал:

– Признавайся, Хенк, это наверняка от Леонии, да?

– Я нем как рыба.

– И что мне теперь делать с этой женщиной?

– Даже если, подчеркиваю, если подарок от Леонии, что это меняет? Она ведь славная женщина?

– В том-то и дело, Хендрик Грун!

Я сказал, что не понимаю, о чем он, но он ушел от разговора.

В последнее время я иногда не могу его понять.

– С тобой все в порядке, старина?

Я уже несколько раз задавал ему этот вопрос. Он говорит, что еще не вечер, и отказывается от объяснений.

– На твоей здоровой ноге почернели пальцы?

– На здоровой ноге? Она у меня единственная. Иногда я задумываюсь: что они сделали с другой ногой? Куда, собственно, они девают ампутированные конечности? Может, сдают в зоопарк “Артис” на корм львам? Представляю веселую картинку: лев с моей ногой в пасти. Но если уж мы заговорили о костях…

Эверт посмотрел на меня, явно забавляясь, и продолжил.

– В битве при Азенкуре были убиты герцог Йоркский и граф Оксфорд. Английский король пожелал увезти трупы благородных соратников обратно в Англию, но во время долгого пути на родину они могли провонять. Поэтому их сварили, а домой привезли одни кости. Мило, правда?

И как прикажете после таких разговоров заводить речь о душевном состоянии собеседника?

Кстати, Эверт очень начитан, но редко дает это заметить. Чему примером его рассказ о битве при Азенкуре.

ПОНЕДЕЛЬНИК 16 февраля

Из стариков с переломом шейки бедра каждый четвертый умирает в течение года. Так напечатано в газете, но я что-то сомневаюсь. Мне кажется, это многовато. Хотя точно известно, что перелом имеет плачевные последствия. Решение проблемы нашла фирма Wolk Company. Она изобрела воздушную подушку безопасности для бедер стариков, склонных к падениям.

Датчики движения распознают падение, и подушка мгновенно надувается сама собой. В газете не написано, но я подозреваю, что это напоминает надувной спасательный круг.

Глядя на стариков в инвалидных креслах или цепляющихся за ходунки, я каждый раз надеюсь, что точная настройка хорошо отрегулирована. Ведь иначе они со своим спасательным кругом застрянут в кресле или, еще смешнее, на унитазе.

Есть еще парочка мелочей. Пояс, надетый под одежду, не должен выпирать, ведь тщеславные старики предпочтут сломать бедро, чем целый день разгуливать в виде круглой груши. А так как многие старики падают с кровати, нужно уметь спать с этим поясом. Конечно, рядом с кроватью можно положить надувной матрас или взять кровать с откидной боковиной. Но если все продумать, надувная подушка безопасности для стариков, склонных к падениям, кажется мне неплохим выходом. Ожидается, что она появится на рынке в 2016 году.

В газетной статье о подушке безопасности стоило бы описать еще одну категорию потребителей: подвыпивших посетителей кафе. Я бы вообще обязал надевать такие подушки на выходящих из баров стариков, ведь они так и норовят свалиться на землю.

ВТОРНИК 17 февраля

На вопрос о самочувствии собеседники часто отвечают: “Не хочу жаловаться, но меня так мучает…” После чего следует длинный перечень недугов. Понятное дело, людям иногда необходимо выплеснуть свои жалобы на первого встречного, вот и шаркают по коридорам достойные жалости старики. Будь моя воля, я бы установил для жалоб определенное время и место. Например, с десяти до половины одиннадцатого в гостиной, в углу за ширмой.

А не смахивает ли на жалобу сама эта идея? На жалобу на жалобы?

Впрочем, мои дела идут неплохо. Последние два года время меня щадило. Правда, я уже многое забываю, но, в сущности, с этим можно жить, если у тебя есть какое-то занятие. То, что ты забыл, может быть не столь уж важным. Темп жизни постепенно замедляется. Но по сравнению со среднестатистическим пенсионером моего возраста я еще живчик. По моим прикидкам, средняя скорость движения в коридорах – два километра в час. А я на короткой дистанции еще показываю четыре километра. Среди пенсионеров я просто гепард. Будь я и впрямь продвинутый, поставил бы в конце фразы смайлик. Но если шутку приходится обозначать желтым кружочком, то шутка, считай, не удалась ☹.

Сегодня утром Эдвард обнаружил, что завтра вторая годовщина со дня основания СНОНЕМа. Засим он немедленно обошел всех членов клуба, дабы сообщить, что мы обязаны отметить эту дату. Прямо за чаем и устроим чрезвычайное общее собрание.

СРЕДА 18 февраля

Пропустить дату основания значило бы расписаться в неуважении к самим себе, поэтому нужно срочно что-то организовать. Вчера днем все члены клуба провели экстренное заседание. Мы были так недальновидны, что устроили встречу в гостиной, где было много непрошеных гостей. Полдома, навострив уши, расселось как можно ближе к нашему столу. Несколько человек подходили спросить, нельзя ли вступить в клуб. Но так дела не делаются. Наше объединение строго закрытое, в него можно вступить только по рекомендации и после тайного голосования. Нас восемь человек, и это максимум, потому что иначе мы не поместимся в микроавтобус. Вот если кто-то из членов клуба скоропостижно скончается, образуется вакансия.

В конце концов, мы удрали в комнату Антуана и Рии. Там было решено, что мы на день отсрочим празднество, чтобы достойно провести его дома у Эверта. Антуану и Рии было поручено общее кулинарное руководство, и они, немного поразмыслив, написали каждому записку с заданием. Всех попросили внести небольшой добровольный взнос в виде одного блюда и подготовить, если возможно, выступление. По своему выбору.

Я должен обеспечить холодную закуску – грушу под соусом из голубого сыра. Рецепт был приложен к записке. Такой простой, что даже я смогу ее приготовить. Но так как в супермаркете груши твердые как камень, придется заглянуть к “Зеленщику-ювелиру”, хотя его лавка довольно далеко от дома. Кроме того, я должен порыться в своей волшебной шкатулке и освежить в памяти два-три фокуса.

Когда-то, давным-давно, я выступал на детских праздниках в роли Великого Мага.

ЧЕТВЕРГ 19 февраля

Я купил груши. “Зеленщик-ювелир” оправдывает свою вывеску и берет хорошую цену за товар. А я – тот еще голландский фрукт. Чуть не зарыдал, когда выкладывал денежки.

Кстати, о деньгах: при продаже страховой компании REAАL парочке улыбчивых китайцев выяснилось, что в свое время в ее бухгалтерию вкралась небольшая ошибка. В свое время, когда государству пришлось спасать SNS REAAL, Нидерландский банк вкупе с лучшими аудиторами провел основательную проверку, но при продаже компании все-таки вывалился из шкафа огромный скелет: оказалось, “выпала из поля зрения” задолженность в семьсот миллионов евро. Не обвинять же в этой промашке бездельников, прозябающих в Нидерландском банке или аудиторской конторе за жалкие несколько сотен тысяч оклада. Китайцы, видимо, сразу сообразили, где собака зарыта.

Вчера мы отказались от завтрашнего ужина в общей столовой.

– Раньше надо было предупреждать, – проворчала госпожа Де Рооз. Вид у нее был такой, будто картофель уже очищен, а цукаты заложены в кипящий сироп. – Что ж, посмотрю, можно ли это еще уладить.

Ей нравится демонстрировать свою важность, ведь она заведующая хозяйственной службой.

Торжественный ужин у Эверта в 18.00. Эдвард принес небольшой транспарант с лозунгом: “СНОНЕМ ЖИВ!” Повесим его над дверью. А пока я немного вздремну, чтобы подольше продержаться.

ПЯТНИЦА 20 февраля

Проснулся утром примерно в половине десятого с чувством глубокого удовлетворения, несмотря на легкое похмелье. Прекрасный получился юбилей. СНОНЕМ постановил отмечать свой юбилей ежегодно. Мы не можем себе позволить отмечать юбилеи раз в пять лет, слишком велик риск, что за пять лет кто-то из нас помрет. Так что будем устраивать гала-ужин каждый год.

Эверт предложил отметить обильной трапезой еще и китайский Новый год. К сожалению, он забыл, что эта дата была… вчера. Год Козы начался.

– Обожаю коз. В виде жаркого, – неожиданно подхватил тему Герт.

Герт скуп на слова, зря он их не тратит.

Такое торжество отнимает столько сил, что мне понадобятся сутки, чтобы прийти в себя. Сегодня перехожу в режим экономии энергии. То есть буду как можно меньше двигаться и регулярно дремать, слушая радио или перед телевизором.

После самой мягкой “аномально суровой зимы” воздух уже несколько дней пахнет весной.

СУББОТА 21 февраля

Леония подошла к Стелваген и с самим невинным видом спросила, когда начнется капитальный ремонт.

– Какой капитальный ремонт вы имеете в виду, госпожа Ван дер Хорст?

– Я слышала, что два года назад, когда я еще не жила здесь, был анонсирован капитальный ремонт.

– Это верно, но немного позже он был отложен.

– И когда теперь начнется?

– Это пока неизвестно.

– Значит, он все-таки начнется?

– Это тоже пока неизвестно.

– Но, может быть, известно, когда что-то будет известно? – Леония вошла во вкус. – Как быть с коробками?

– С какими коробками? – Стелваген была немного сбита с толку.

– С картонными коробками для переезда. Если придется временно переселяться в другую комнату.

– Госпожа Ван дер Хорст, не волнуйтесь, вас не будут переселять в другую комнату.

– Значит, дом снесут?

– Ну… такие дела быстро не делаются. С вашего позволения, я…

– Но по логике вещей, дом либо отремонтируют, либо снесут.

– Весьма сожалею, но меня ждут.

– Ремонтировать перед сносом было бы немного странно, не так ли?

– Поговорим как-нибудь позже, – сказала Стелваген.

Кивнула и спешно удалилась в свой кабинет.

Я был свидетелем всей беседы, Леония меня предупредила:

– Будь поблизости, Хендрик, вон идет наша директриса.

В лице Леонии клуб приобрел великолепную актрису. Своей игрой она еще доставит нам море удовольствия.

ВОСКРЕСЕНЬЕ 22 февраля

Вчера за чаем было решено, что в мае СНОНЕМ отправится на выездную экскурсию.

Отменим ее только в случае, если кто-то из членов клуба будет лежать при смерти или мы будем заняты чьими-то похоронами. В нашем возрасте все может измениться в любой момент, и нечего зря трепыхаться. Старики придают этому слишком большое значение. Когда кто-то говорит госпоже Квинт: “До завтра”, она каждый раз отвечает: “Да, если, конечно, доживу”. Если верить Эверту, госпожу Квинт очень скоро найдут в ближайшей канаве.

Для весенней поездки было предложено несколько пунктов назначения, подходящих старикам. Мы поставили на голосование три: Люксембург, Маастрихт и Брюгге, и победил Брюгге. Создали комитет, который должен выяснить, насколько осуществим наш план. Как видите, СНОНЕМ идет в ногу со временем и стремится решать вопросы профессионально. Каждый выразил свое полное доверие комитету. Его единственным членом являюсь я. Как только я выставил свою кандидатуру, все одобрительно кивнули и от души рассмеялись. Правда, к поездке б ыло предъявлено несколько жестких требований. Она должна быть:

– не слишком долгой и не слишком короткой;

– не слишком дорогой и не слишком дешевой;

– не слишком тяжелой и не слишком легкой.

Комитет уже загуглил Брюгге и обнаружил, что там, помимо прочего, имеется Музей картофеля фри. Потом я позвонил Эдвину и спросил, не хочет ли он за скромное вознаграждение три дня поработать нашим шофером.

– Нет, так я не хочу, – отрезал он. Я испугался. – Я бы поработал, но только без всякого скромного вознаграждения.

Брошюра “Достойная кончина в собственной режиссуре”, изданная фондом “Горизонт”, выпала из моего почтового ящика. Почитаю на досуге в хорошем настроении.

ПОНЕДЕЛЬНИК 23 февраля

На шестом этаже поселился жилец, играющий на скрипке. Не так чтобы очень хорошо, зато часто. За одну неделю директриса получила семь жалоб, из них шесть от соседки скрипача. Скрипка, а скорее тема “неудобств”, стала предметом обсуждения за кофейным столом. В общем, можно констатировать, что порог раздражительности здесь довольно низок. Когда кто-нибудь, страдающий паркинсоном, проливает на блюдце пару капель, на него устремляются осуждающие взоры. Чуть что, за спиной раздается неодобрительный шепот о потных ногах, о торможении при входе в лифт, чрезмерном кряхтении и прочих важных вещах.

Намек Граме на бревно в собственном глазу не встретил понимания.

– О каком еще бревне он толкует?

– Господин Гортер считает, что нам стоило бы больше заниматься собой и меньше другими людьми, – поддержала Граме одна из кофейных дам.

С разных сторон одобрительно закивали. Вот она, экспертная оценка. Примерно столько же сотрапезников отвели взгляды. “Она-то зачем вмешивается?” – вероятно, подумали как раз те, кто всегда и во все вмешивается.

В правилах проживания нет ничего конкретного относительно игры на скрипке. Музыкальные инструменты, в общем, разрешены “при условии, что музыкант или музыкантша не причиняет неудобств”. А причиняет или нет – на усмотрение дирекции. Госпожа Стелваген нашла элегантное соломоново решение: впредь разрешается музицировать в строго определенные часы в зале, отведенном для гимнастики “красивые движения в старости” и курса рисования акварелью. Это зальчик на первом этаже рядом с двумя кладовками.

Жильца, играющего на скрипке, и его соседку это не примирило. Теперь он включает радио на полную громкость. Она много раз жаловалась директрисе. Приходил управдом с измерителем децибелов. Ожидается, что правила проживания в ближайшее время будут скорректированы.

ВТОРНИК 24 февраля

– Славинк предан анафеме, – сказал Эверт. – А может, и правильно, если судить по результатам проверок.

Союз потребителей тщательно исследовал этот все еще обожаемый стариками национальный деликатес – обжаренные и тушеные котлетки, обернутые беконом. Он оказался не только слишком жирным и слишком соленым, но еще и, как правило, испорченным до истечения срока годности.

– Самый лучший славинк получил оценку пять и шесть, а самый худший – два с половиной, – процитировал Эверт отчет о тестировании. – Да это просто бактериологическое оружие, особенно в доме престарелых.

Он говорил так громко, что было слышно каждому в столовой.

– Пора устроить какой-нибудь хипеж, Хенк, – шепнул он мне чуть позже. – В следующий раз, когда повар включит славинк в меню по выбору, останется гора протухшего фарша.

В пятницу клуб СНОНЕМ едет на выставку-ярмарку “Товары для дома”. Это первая наша вылазка в этом году, если не считать ужинов в ресторанах. Среди членов клуба наблюдается радостное возбуждение. Микроавтобус подойдет ровно в одиннадцать. Я планировал после ярмарки организовать обед, но отказался от этого плана. Опыт учит, что активные действия не должны затягиваться. Нам это не по силам. Среднестатистический пенсионер старше восьмидесяти должен разумно распоряжаться своими энергетическими ресурсами.

Я бы охотно попробовал какую-нибудь модную таблетку, благодаря которой молодежь может танцевать и веселиться часами, но не решаюсь. Танцевать до утра мне, конечно, не стоит, но подольше радоваться жизни, спокойно и неторопливо, не помешало бы. Когда-то я поинтересовался такой таблеточкой у моего прежнего домашнего врача. Он слегка смутился, но рецепт все-таки выписал. Подозреваю, что таблетка была липовой. Я ее проглотил, но чувствовал себя после этого таким же усталым, как обычно.

СРЕДА 25 февраля

Красивое будет зрелище: Эверт в инвалидном кресле, заваленный восемью огромными хозяйственными сумками, полными барахла с ярмарки “Товары для дома”. Прямо сейчас еду покупать эти сумки. В последнее время клуб СНОНЕМ отправляется в путь, имея следующий подвижной состав: одно инвалидное кресло и три ролятора. Лишь Граме, Эдвард, Леония и я перемещаемся пока без вспомогательных средств или только с палкой (мой случай). Эверт всегда старается как можно дольше сам катить кресло, но к концу вылазки, со скрежетом зубовным, просит о помощи. – Не хочешь просить, и не проси, – сказала Леония в прошлый раз, когда Эверт, хрипя и задыхаясь, отстал от компании. – Мы не возражаем против твоего сердечного приступа. В машине будет просторнее.

Эверт учел возможность сердечного приступа, но все-таки спросил, не может ли кто-нибудь немного потолкать его кресло.

Мини-скандал в благородном семействе: госпожа Слотхаувер упала в коридоре, а другая жиличка просто переступила через нее и, не дрогнув и не оглядываясь, вошла в лифт. Счастье еще, что она не ехала на скутмобиле.

Персонал разыскивает бессердечную прохожую, но полной уверенности, что она вообще существует, ни у кого нет.

– Сперва она меня толкнула, и я упала, а потом она через меня перешагнула.

– Как выглядела эта женщина?

– Это была госпожа Ван Димен. Она меня ненавидит.

Однако в то время госпожа Ван Димен сидела в парикмахерской торгового центра в двух километрах от места происшествия. Когда чуть позже персонал информировал госпожу Слотхаувер о непробиваемом алиби госпожи Ван Димен, та ехидно заметила:

– Значит, это была госпожа Смит. Она тоже меня ненавидит.

ЧЕТВЕРГ 26 февраля – Если уж нельзя доверять даже самому сэру Клиффу Ричарду, значит, испарилась последняя надежда, – Леония воздела руки к небесам и ущипнула Эверта.

– Да уж, некрасивая история… с этими мальчиками, – многозначительно покачал головой Эверт.

Из них получился хороший дуэт.

– Это неправда, ведь он сам говорит, что это неправда. Его оклеветали из зависти.

У Клиффа еще есть фанаты в нашем доме. Он один из последних живых кумиров. Почти все наши прежние герои мертвы. И в этом смысле стареть – значит идти в одиночестве своим путем. Все-таки премьер Марк Рютте – не Уинстон Черчилль, рэпер Али Би – не Фрэнк Синатра, а Линда де Моль – не Софи Лорен. Интересно, а жива ли еще Та Самая Софи Лорен.

Брижит Бардо, во всяком случае, еще жива-здорова, хотя ее красота немного поблекла. Когда-то я хотел повесить у себя в спальне плакат с ее портретом, но не посмел. Непристойно. Я тогда только что женился. Жена могла это ложно истолковать.

На улице пахнет весной. Бывает в Голландии такое небо, когда то и дело проглядывает солнце. Сейчас прокачусь на скутмобиле с Гертом. Аккумуляторы заряжены. Мы отправляемся в Брук, что в Ватерланде, есть оладьи. Жизнь еще может быть прекрасной.

ПЯТНИЦА 27 февраля

Я нервничаю: понравится ли друзьям моя экскурсия? Я впервые отправляюсь на ярмарку “Товары для дома”. Но Риа и Антуан, например, могли побывать там хоть пятнадцать раз. В таком случае, они немного сориентируют нас на местности.

Госпожа Ван Димен вернулась из парикмахерской. Она покрасила волосы в красно-фиолетовый цвет и с энтузиазмом спросила меня, идет ли он ей.

Бывают ситуации, когда нельзя не соврать. Где-то было написано, что по статистике человек врет в среднем пятнадцать раз в день. В последнее время я слежу за собой и всеми силами стараюсь избегать привычной ежедневной лжи. Неужели нельзя врать чуть меньше? Самое простое решение – чаще помалкивать. Я с энтузиазмом кивнул госпоже Ван Димен и промолчал. Ее это вполне удовлетворило.

Честный ответ был бы такой: “Я нахожу, что цвет отвратительный и вам совсем не идет”. Но ее волосам этим не поможешь. Иногда приходится лгать во спасение. Мне кажется, что элегантный уход от ответа срабатывает не всегда. Да, трудно, трудно. Но я все-таки как-нибудь попробую прожить один день без лжи и при этом никого не избегать. Иначе не считается.

СУББОТА 28 февраля

Давайте считать, что экскурсия была довольно удачной. И поучительной.

Прорваться на ярмарку было невероятно трудно. Со всех городов и весей Нидерландов туда съехались десятки тысяч толстых теток. Их объединял сиявший во всех глазах покупательский азарт – или просто жадность? Длинные очереди за даровыми тостами с сыром бурсен, раскопки в лотках с уцененным пластмассовым барахлом, давка при раздаче кусков мыла. И сквозь эту толпу пробирается наш караван роляторов во главе с Эвертом, прокладывающим путь своей инвалидной коляской. Замыкал процессию Граме; он же следил за тем, чтобы мы никого по дороге не потеряли. К счастью, на пути были расставлены массажные стулья, так что можно было присесть и отдышаться.

– Вы, ей-богу, самые очаровательные люди, отдыхайте на здоровье, но вы сидите здесь и болтаете уже двадцать минут, – сказал один из продавцов, и в глазах его мелькнуло отчаяние.

А потом мы, в сущности, только и делали, что перебирались от одного кафе до другого и наблюдали за бесконечным потоком тяжело нагруженных провинциалок. Какой-то дурак ругнулся нам вслед. Эверт и Леония тоже за словом в карман не полезли.

Когда мы не сидели в кафе на террасе, Рию и Антуана невозможно было оторвать от кастрюль и демонстраций всевозможных кухонных комбайнов.

Эдвард притворился, что весьма интересуется тряпкой для мытья окон, не оставляющей разводов на стекле. Наши девушки сделали себе маникюр и слегка подкрасились, мужчины выпили пива и вина. В четыре часа мы все были уже никакие. На выставку “Девять месяцев беременности” мы не пошли, очень уж захотелось домой.

Наш дом не так уж плох. Пожалуй, этот вывод и был самым большим выигрышем дня. В машине на обратном пути мы пели. Оказалось, Эверт заначил бутылку портвейна и несколько пластиковых стаканов. Мы произнесли тост за удачный, поучительно проведенный день. Шофер ошарашенно посмотрел на нас в зеркальце, но ничего не сказал.

Март

ВОСКРЕСЕНЬЕ 1 марта

Сегодня начинается календарная весна, а вчера, то есть еще зимой, я впервые в этом году посидел в скверике. Отошел подальше и блаженствовал на скамейке, подставив лицо солнцу, с наушниками Эфье на голове, с ее музыкой в ушах. Счастье и утрата. Рука об руку.

Мог бы сидеть на лавке у подъезда нашего дома. Наверняка через пять минут кто-нибудь, проходя мимо, стянул бы с моей головы наушники, чтобы сказать: “Хорошая погодка, верно?” “Принято” считать, что каждый должен быть всегда готов к пустому трепу.

Я зашел на сайт Stemwijzer и прошел тест, чтобы выяснить, какая партия ближе моим взглядам. Оказалось, что мои взгляды на 58 % разделяет партия D 66, минимально опережая Партию труда и Зеленых левых. Вот уж не думал. D 66 – скучноватая партия. “50 плюс” вкупе с Пиратской партией оказались в самом хвосте моего рейтинга. Так им и надо. Я провел выборочный опрос и не нашел никого, кто имел бы представление, чем занимаются наши региональные парламенты – Провинциальные штаты. Похоже, эти выборы – просто очередной спарринг премьера Марка Рютте и главы Партии труда Дидерика Самсона с прочими кандидатами.

Все мы должны вечно благодарить Бога за Марка и Дидерика. В том числе и я как атеист. Только представьте себе, что наш президент – Путин. Он имеет в год примерно в 10 000 раз больше, чем разрешается нашим чиновникам. У нас можно вылететь с должности за сомнительную бутылку вина ценой в 127 евро. Я не паникер, но Путин – опасный человечек. По сравнению с ним Марк Рютте святой: живет в гаагской высотке, часто ест бутерброды с сыром, каждый день звонит своей матушке, считает, что выполняет скромную работу, и иногда немного собачится с Дидериком за несколько голосов.

– Путин, если захочет, может съесть в день миллион пряников, – весьма остроумно заметила госпожа Схаап.

– Так он и делает, – буркнул Граме.

ПОНЕДЕЛЬНИК 2 марта

Вчера я видел, что некоторые жильцы внимательно изуч ают указатели аварийных выходов. За одну неделю произошло два пожара в домах престарелых, как тут не всполошиться.

– Очень медленно должно гореть, чтобы я успела добраться до выхода, – сказала госпожа Дёйтс, которая перемещается по дому, опираясь на старомодную прогулочную раму. – Чтобы из моей комнаты на пятом этаже спуститься на десять маршей, мне нужно примерно полтора часа. Да еще на каждой лестничной площадке должен стоять стул, чтобы можно было отдохнуть, не то я отброшу копыта.

Речь была встречена бурными аплодисментами. Некоторые старики похвастались, что они спускаются еще дольше.

Господин Пот объявил, что напишет письмо в комитет жильцов с требованием к дирекции уделить внимание пожарной безопасности.

– Превосходная идея, Пот, – сказал Эверт. – Только этого комитета не существует вот уже полтора года.

Это верно. После громкого скандала из-за наиболее подходящей даты ежегодной экскурсии дирекция “временно распустила комитет”. Перевыборы были отменены из-за отсутствия кандидатов. Никто не хотел ни с кем сотрудничать.

Я попрошу Стелваген назначить новые выборы. Есть у меня одна задумка.

ВТОРНИК 3 марта

“В связи с размножением крыс и мышей впредь запрещается разбрасывать хлеб в районном парке”, гласит подчеркнутый красной чертой указ, вывешенный на стенде объявлений.

– Еще одна маленькая радость отнята у стариков.

Госпожа Брегман глубоко вздохнула. Она каждый день покупает целую буханку, чтобы раскрошить три четверти птицам. Хлеб из “Алди”, конечно, не ахти, но все-таки.

– Вы выбрасываете коту под хвост пятьсот евро в год, – подсчитала расход одна экономная медсестра.

– Но я каждый год получаю удовольствие на тысячу евро. И чо?

Вот уж не ожидал от нее этого “И чо?”.

Впрочем, аргумент насчет крыс кажется мне неубедительным.

Каждый день десятки воробьев и скворцов, множество голубей и несколько цапель в саду ждут, что Брегман ровно в два часа пополудни пошлет им от своих щедрот аккуратно нарезанный кусочками хлеб. Крысам ничего не достанется. Для цапель она дважды в неделю покупает у торговца птицей фунт куриных почек и желудков.

– А вы знаете, что в семнадцатом веке цапли были настоящим деликатесом? – однажды заметил Эверт.

Брегман в изумлении раскрыла рот. И смущенно прикрыла его обеими руками.

Я не люблю цапель с их подлыми глазами и острым, как бритва, клювом, которым они молниеносно пронзают утят и лягушек. И потому охотно узнал бы, каковы они на вкус.

За кофейным столом обсуждались и хорошие новости из мира животных: панда возвращается. Как написано в одной газете, теперь их 1864 особи. Какой именно журналист подсчитал их с такой точностью, не сообщается. Панда занимает высокое место в рейтинге животных, обожаемых пенсионерами. Вот вам еще одно сходство между малыми детьми и глубокими стариками.

СРЕДА 4 марта

Скончался Юп Петерс, певец из дуэта “Две пинты”. Другой умер еще раньше. Собственно, я не знаю, выступал ли Юп в качестве “Одной пинты”. Или “Последней пинты”. Дабы почтить память о нем, госпожа Лакруа (ведь она у нас акционистка) исполнила дрожащим сопрано великие хиты дуэта: “У нас на кухонной двери” и “Отдай мне любовь и подай мне вина!”. Баккер демонстративно заткнул уши. Тогда Лакруа спела “Прими и бабки, и печаль”, язвительно адресуясь к Баккеру. Ну, тут произошел небольшой скандал, потому что Баккер ответил ей бранью. Вызвали персонал, и Баккера, отказавшегося принести извинения, пересадили четырьмя столами дальше.

Еще два года назад персонал понял, что не справляется с Баккером из-за его грубой брани и проклятий, но до сих пор не подобрал подходящего места, куда его упрятать.

Баккер часто меня смешит, но я сдерживаюсь. Иначе на меня накинулась бы целая банда защитников морали.

Есть причины и для радости. “Экзота” возвращается. Когда-то “экзота” была столь же популярной, как теперь кока-кола. Но произошла неувязочка с парой бутылок, каковые взорвались. И отнюдь не спонтанно. Старики перестали доверять бутылкам: вдруг они снова разлетятся на куски? Надеюсь, теперешние бутылки лучше. Многие вспоминают “экзоту” как превосходный напиток. Прежде всего, газировка “экзота-шампаньпилс” в пузатой бутылке, по выражению господина Дикхаута, была настоящим знаком качества. Но, может быть, нас ждет разочарование.

ЧЕТВЕРГ 5 марта

Плохие новости. Я получил траурную открытку: наш старый адвокат Виктор скончался после непродолжительной болезни. Хороший был человек, добрый и умный. Несколько месяцев назад он все еще пытался, ссылаясь на Закон об открытости администрации, вытащить на свет божий все правила проживания, протоколы и нормативные документы нашего дома. С большим энтузиазмом, но без большого успеха. Правда, ему регулярно выдавали материалы, но все интересные пассажи в них были зачернены, так как они якобы содержали конфиденциальную информацию. Виктор был борцом, без него я давно бы сдал позиции. Он занимался своим делом не ради денег: в качестве гонорара он получал каждую неделю бутылку вина из какой-нибудь заграницы. Каждый раз из другой страны не получалось, как я ни старался. Впрочем, много бутылок мы с ним распили вместе. Сегодня вечером в память о Викторе я открою какую-нибудь красивую бутылку. Администрация и директриса, вероятно, поступят так же, но по другим причинам.

– Я думал, это такой штырек…

Господин Верлат, изучая инструкцию к только что приобретенному им в “Гамме” огнетушителю, залил пеной всю свою комнату. Уборщикам пришлось вкалывать целый час, чтобы навести порядок. Бедный Верлат путался у них под ногами и хныкал.

– Я нечаянно, правда, я не хотел.

– Еще как хотел, – решила глава хозяйственной службы.

И дабы не поощрять дурного примера, во время чаепития объявила, что господин Верлат должен сам оплатить расходы по уборке. Возможно, дирекция таким образом мстит Верлату за его угрозу подать на нее в суд, ведь он отстаивает право держать домашних животных. Меня бы это ничуть не удивило. Страх жильцов перед пожаром нужно вытеснить страхом оплаты поврежденного имущества. А мы тут вечно опасаемся всего и вся. Вот в чем, несмотря на многие сходства, поразительное различие между малыми детьми и пожилыми людьми: дети никогда не боятся, старики боятся всегда.

ПЯТНИЦА 6 марта

Сегодня СНОНЕМ снова едет ужинать по программе дегустации национальных кухонь. Так что обедаем сдержанно.

Одна подруга госпожи Схаап два года ожидала своей очереди в наш дом престарелых. На прошлой неделе она уже заняла второе место на листе ожидания, но скоропостижно скончалась. Бедняжка Схаап в слезах, она все время считала минуты до прибытия своей лучшей подруги. Мир часто жесток к старым людям.

В Норвегии тоже есть лист ожидания. Кандидатам желательно числиться в нем как можно дольше: “Нет-нет, только после вас”. Это очередь для осужденных преступников, которым приходится ждать, пока освободится тюремная камера.

Я держу в поле зрения госпожу Схансле из-за ее особой манеры высказываться. Когда-то я услышал от нее: “Они из каждой дохлой мухи делают слона в посудной лавке”. Если не ошибаюсь, речь шла о теракте в Ираке.

Сегодня она выдала очередное мудрое изречение: “Дорога на кладбище вымощена опухолями”. Вряд ли госпожа Де Ганс ее поняла. Вчера за чаем она рассказывала всем и каждому, кто захотел ее слушать, что у нее в животе доброкачественная опухоль. “Величиной с голубиное яйцо. Как у маленькой голубки”.

Кто-то поинтересовался, какого именно размера голубка.

Этого наша Гусыня-с-голубиным-яйцом точно не знала.

И все это говорилось на полном серьезе.

СУББОТА 7 марта

Больше всего нам понравилось, что можно было есть руками. Эверт немного измазался соусом, и даже не нарочно. После некоторой практики еда без столовых приборов оказалась самым простым делом в мире. В эфиопском мире. Потому что вчера мы ужинали в очаровательном эфиопском ресторане на улице Марниксстраат. Так как никто из нас не имел представления о кухне этой страны, мы, делая заказ, положились на выбор повара. Результатом было большое круглое блюдо на четыре персоны. На нем красовался блин примерно такого же диаметра с кусочками разнообразной пищи. Отрываешь часть блина и с его помощью отправляешь в рот кусочек мяса, рыбы или щепотку зелени. Граме ухватил довольно солидный кусок чего-то неопределенного, после чего ему пришлось, запрокинув голову, полоскать рот банановым пивом Эверта. Хорошо еще, что не белым вином. Эверт воспользовался поводом, чтобы перейти на кокосовое пиво.

– Не боишься смешивать, дорогой? – сказала Леония и нежно погладила Эверта по последним волосам.

Даже в полумраке ресторана мне показалось, что он покраснел.

Мы вкусно поели и очень весело провели время. Африканские хозяева заведения встретили нашествие стариков изумленными взглядами, но весь вечер разбивались в лепешку, чтобы угодить нам. В большинстве случаев приходится рассчитывать на недоумение и только потом на теплое отношение.

– Как хорошо, что вы так делать. На ваше здоровье! Мы принимать один старик или старый женщина, но сразу восемь мне никогда еще не было.

Вообразите себе какой-нибудь африканский акцент, и получится трогательная речь.

Ужин продлился немного дольше, чем было запланировано, но Леония умаслила шофера такси “Коннексион”, и он подождал нас четверть часика. Как ей это удалось, она сохранила в тайне.

Сегодня день отдыха.

ВОСКРЕСЕНЬЕ 8 марта

Вчера вечером госпожа Смит забыла надеть подгузник. Когда она после ужина встала из-за стола, оказалось, что на ее платье выступило большое мокрое пятно. Благодаря узору оно не так уж сильно бросалось в глаза. Если бы кто-то тихим шепотом посоветовал госпоже Смит немедленно удалиться, ничего бы не случилось. Но ей не повезло: мокрое пятно попалось на глаза злобной госпоже Слотхаувер.

– А я-то думаю, чем тут воняет! – воскликнула госпожа Слотхаувер намного громче, чем было нужно.

И указала на злополучное платье. Госпожа Смит опасливо посмотрела вниз. А когда подняла голову, увидела десять пар устремленных на нее глаз. Она прикрыла руками свой зад, чтобы спрятать пятно.

– Вы, разумеется, забыли надеть подгузник. А мы теперь должны дышать вонью. И стул, на котором вы сидели, придется обивать заново, запах еще не скоро выветрится.

Госпожа Смит тихонько взвыла. Теперь она одной рукой держалась за платье, а другой закрывала лицо.

– Слезами горю не поможешь, – сказала Слотхаувер.

– Если ты сейчас же не заткнешься, получишь по морде, – прошипел Эверт, делая вид, что ищет, чем бы привести в исполнение свою угрозу.

Герт встал между ними и тихо, медленно произнес, обращаясь к Слотхаувер:

– А ну, мотай отсюда, и быстро. Быстро.

Я взял госпожу Смит под руку и повел в ее комнату.

– Ничего-ничего, с каждым может случиться, – сюсюкал я.

В коридоре ее перехватила сестра Моралес. Я успел услышать, как она сказала:

– Впредь мы будем немного внимательней, да?

Она протараторила еще что-то, но я уже не разобрал слов.

ВТОРНИК 10 марта

Вообще-то я веду вполне размеренную жизнь, но вчера выдался дурной день. Усталость. Одышка и сердцебиение.

“Стареть – значит терпеть кораблекрушение”, – сказал президент де Голль, а он дожил всего до восьмидесяти.

“И все-таки мы цепляемся за канаты жизни”, – сказал недавно Граме с горькой усмешкой. И я представил себе двух дряхлых боксеров в огромных перчатках. Они цепляются за канаты, но слишком слабы, чтобы покинуть свой угол ринга.

Я мог бы, конечно, воспользоваться помощью господина Банфа. Недавно в автобусе мне попалась его листовка:

“Знаменитый ясновидящий медиум с большим опытом. Широко известен выдающимися достижениями и эффективностью. Решит многие ваши проблемы и даже безнадежные дела: немедленное возвращение любимого человека, нежность, защита, экзамены, клиентура, доверие в отношениях, исцеление всех физических и моральных проблем, снятие чар, сглаза и порчи и т. п. Быстрый результат гарантируется”.

И номер телефона. Пожалуй, для начала избавимся от чар.

СРЕДА 11 марта

Вчера днем мы с Рией и Антуаном были на похоронах Виктора. Оказалось, у него были сотни друзей и знакомых, что меня ничуть не удивляет. Скорбь была настоящей. Никто не сказал и не подумал: “Слава богу, помер”.

По улицам Хогезанда бродит немецкий волк.

Госпожа Брегман:

– Откуда известно, что волк немецкий? Может, он прибежал из Чехословакии?

– Значит, он убежал из дому давным-давно, потому что Чехословакии больше не существует, – рассмеялся Эверт. – Но, может быть, он воет по-немецки.

– Но почему он прибежал именно в Хогезанд? – недоумевала Брегман.

Новости из мира животных всегда охотно обсуждаются за кофейным столом.

Другой животрепещущей темой были бесплатные мини-огороды от Алберта Хейна. Они очень популярны у пожилых людей. Обычно дедушки и бабушки берегут подарки из супермаркета для маленьких детей, но на этот раз оставили всё себе. Поле деятельности размером пять на пять сантиметров хорошо обозримо, возделывать свой сад можно сидя, физическая работа не слишком тяжела. Проводятся соревнования: кто вырастит самые высокие перья лука-порея, сельдерея или зеленого лука. Поначалу замеры осуществляются в миллиметрах. Обитатели нашего приюта, за неимением других занятий, пытаются выманить растения из почвы. Признаюсь: у меня на подоконнике тоже стоят одиннадцать горшочков.

Некий судья в Утрехте принял решение, что полтора часа в неделю помощи по уборке для больных и старых людей вполне достаточно. Другой судья постановил, что для наведения хоть какого-то порядка и чистоты во фризском доме необходимо три часа. Откуда такая разница? Почти все здешние дамы единодушно утверждают, что полутора часов в неделю не хватит, чтобы держать в чистоте хотя бы ватерклозет.

– Но зато уж, я полагаю, в настоящей чистоте?

Дамы согласно закивали. Но я-то бывал в туалетах у некоторых из них…

ЧЕТВЕРГ 12 марта

Министр юстиции Иво наш Опстелтен и его госсекретарь Фред Тевен вышли в отставку. Они весьма популярны у наших обитателей, эти два героя борьбы как с организованной, так и с неорганизованной преступностью. Наши жильцы опасаются, что с завтрашнего дня резко возрастет число разбойных нападений на пенсионеров. Ну ладно, я преувеличиваю, но не очень.

Министр Опстелтен уверял, что некий платежный документ бесследно исчез, а документик вдруг обнаружился. Не так уж часто наши министры попадаются на таком мелком вранье. Тевен вышел в отставку из солидарности с шефом, что очень мило с его стороны. Совершенно случайно речь шла как раз о его документике – расписочке наркобарона Цееса Х. в получении от Тевена единовременной выплаты за информацию, которая поможет посадить других преступников. Цеес должен быть благодарен Тевену, ведь у него пока не отобрали благоприобретенные 4,7 миллиона гульденов.

Считается, что преступление не должно окупаться, но 4,7 миллиона – довольно высокая плата за криминал.

Увидел вчера свое отражение в витрине, оно не обнадеживало. Я ковылял. По-другому не назовешь. Я медленно и как-то неуверенно плелся по направлению к “Хеме”, где собирался купить новые носки, так как старые продырявились. Их продырявили ногти на ногах, потому что я уже не могу их обрезать и они слишком длинные. Единственный выход – сделать педикюр. Что всегда казалось мне излишним и неудобным. Какой-то посторонний человек будет возиться с моими старыми искривленными пальцами. Стричь мои твердые, как камень, ногти. Ему или ей понадобятся очень прочные инструменты.

ПЯТНИЦА 13 марта

В газете напечатана история о мошенничестве физиотерапевтов в спортивных клубах. Они подавали декларации об избыточных и не предоставленных медицинских услугах. Дамы и господа журналисты, позвольте дать вам совет: не поленитесь, расследуйте мошенничества врачей в домах престарелых!

Тут есть жильцы, которые два или три раза в неделю обращаются к физиотерапевту с жалобами на неизлечимый недуг: старение. То у них стареет рука, то нога, и на все жалобы они получают один ответ: ничего с этим не поделаешь. Обычные люди ходят к физиотерапевту со своей болячкой, пока она не пройдет сама собой. Со стариками это не срабатывает. Их недуги сами собой не проходят. Что толку орудовать шваброй, когда из крана течет? Почти у каждого есть дополнительная страховка, где значится неограниченное число физиотерапевтических процедур. Так что все бесплатно, и ничто не препятствует бесчисленным бесполезным визитам к врачам. Терапевт – не самый плохой человек, он с любовью выписывает счета страховой компании. Иногда просто за то, что вместе с пациентом прошелся из одного угла комнаты в другой.

– Но это приносит некоторое облегчение, – резюмировал кто-то.

– Для облегчения справляют нужду, – усмехнулся Граме.

СУББОТА 14 марта

Компания “Шелл” за 16,8 миллиона евро латает дыру в пенсии своего топ-менеджера Бена ван Бёрдена. Должно быть, дыра была огромной, если ей понадобилась такая дорогая заплатка. На свою пенсию ван Бёрден может купить себе три дома престарелых с полным оборудованием.

Неужели Бену совершенно незнакомо чувство стыда?

Простите, что я снова взобрался на своего любимого конька. Названные ниже господа были совсем недавно провозглашены топ-менеджерами года:

Сьорд ван Кёйлен – банк SNS. Банк обанкротился.

Ад ван Вейк – энергетическая компания ЕСО. Компания обанкротилась.

Цеес ван дер Ховен – сеть универсамов “Алберт Хейн”. Осужден за мошенничество.

Дирк Схеринга – банк DSB. Обанкротил банк и осужден за мошенничество.

Честно говоря, я не думаю, что все они теперь так обеднели, что нуждаются в социальной помощи.

– Мой рот все чаще не понимает моей головы, – сказал вечный брюзга господин Баккер.

Он тяжелый, неприятный человек, но говоря это, он выглядел глубоко несчастным. С тех пор как я его знаю, я впервые ему посочувствовал.

Все, кто сидел за столом, взглянули на него, но никто ничего не сказал.

– Я часто не понимаю, почему так ругаюсь, – немного помолчав, сказал Баккер.

– И я не понимаю, – поддержала его госпожа Ван Димен.

Впервые за долгое время кто-то с ним согласился.

ВОСКРЕСЕНЬЕ 15 марта

Сегодня ночью мне снилось, что я раскатываю по округе на “канте” – кабриолете. Одна рука небрежно высунута из окна, другая свободно лежит на руле, во рту шикарная сигара. Светит солнце. Рядом со мной сидит Эфье. На ней великолепная красная шляпа, и она придерживает ее, чтобы не сорвал ветер. И улыбается мне.

По воскресеньям к обеду положено дополнительное яичко. В сущности, это компенсация утреннего яйца, иначе жильцы самовольно варили бы яичко к воскресному завтраку у себя в комнате.

На прошлой неделе я видел, как новая жиличка (кажется, ее зовут госпожа Хунсбрук) очень долго и очень задумчиво рассматривала свое яйцо.

– Надо же, какое маленькое, – сказала она.

Да-да, многие другие жильцы после внимательного разглядывания тоже пришли к этому выводу.

– Может, попросить у повара яички побольше? – предложил кто-то.

Но против этого решительно восстала госпожа Брегман, она постоянно кокетничает своим членством в Партии защиты животных.

– Никто при виде больших яиц не задумывается о попке бедной курочки.

– У инкубаторских кур большое анальное отверстие, они ничего не чувствуют, – компетентно возразил господин Пот.

Возникли две противоборствующие группы. Одна выступала за курицу, другая за большое яйцо. Последнее слово в этом споре еще не сказано. Там, где больше нечем заняться, любая мелочь может стать яблоком раздора.

ПОНЕДЕЛЬНИК 16 марта

Господин Верлат в очередной раз уронил свой телефон, но на этот раз в унитаз. Айфон выпал у него из кармана при мочеиспускании. Плюх. И тут уж не помог даже защитный чехол. Однако Верлат, как человек осмотрительный, сослался в свое оправдание на то, что телефон до сих пор всегда падал рядом с унитазом. Это показалось ему достаточным основанием, чтобы при посещении туалета оставить его в кармане. Он погрузил руку в воду до самого локтя (“К счастью, я еще не успел помочиться”) и выловил телефон. Но тот уже не заработал, хотя несколько часов сушился на батарее отопления.

Господин Верлат страшно расстроился, прежде всего потому, что теперь больше не может решать филворды.

– Чего-чего вы не можете? – спросила госпожа Смит.

– Решать фил-вор-ды.

– Да это обычный “эрудит”. Эка важность, скрэббл, – глумливо бросила госпожа Слотхаувер.

– Хотите, я сыграю с вами в скрэббл? – с надеждой предложила Верлату госпожа Ван Дам.

Но он не захотел.

Несколько продвинутых жильцов целыми днями смотрят в свои айфоны и айпады, а все прочие смотрят на них, ничего не понимая. По большей части, первые только поглядывают на экран, дабы убедиться, что никто не ищет с ними контакта, но иногда кто-нибудь переписывается или разговаривает по скайпу с детьми или внуками. Они бы желали, чтобы их слышало как можно больше соседей. Одни соседи восхищаются, а другие проникаются отвращением к столь современному занятию.

ВТОРНИК 17 марта

Завтра выборы в Провинциальные штаты и в Советы по водным ресурсам. Советы по водным ресурсам создают еще большую неразбериху, чем Провинциальные штаты.

– Они занимаются дамбами, – пояснял Граме госпоже Дёйтс.

– И что же думает о дамбах партия “Пятьдесят плюс”? – допытывалась Дёйтс.

– В точности то же, что и все. Что дамбы нужно укреплять. Вряд ли есть партии, которые выступают за слабые дамбы и сильные наводнения, – терпеливо втолковывал Граме. – Поэтому совершенно неважно, за какую партию вы голосуете. Просто отметьте любой квадратик в любом списке.

Это совершенно успокоило госпожу Дёйтс. Она решила голосовать за свое любимое число 7: отметить квадратик 7 в списке кандидатов 7.

– А можно я выберу в Провинциальные штаты “Пятьдесят плюс”? Я всегда за них голосую.

– Да, можно, но неразумно, – ответил Граме, после чего немедленно смылся, оставив госпожу Дёйтс в полной растерянности.

На дворе чудная весна. Сейчас мы с Гертом поедем кататься на скутмобилях. Мы даже уже получили соответствующие прозвища: Чип и Дейл, Ют и Юл, Урби и Орби. Последнее, по-моему, самое удачное.

Мы ценим свои прозвища.

При попутном ветре летим со скоростью 25 километров в час.

– Но не в пешеходных зонах, конечно, – ухмыляется в этих случаях Герт.

СРЕДА 18 марта

Завтра мы снова едем ужинать. Леония что-то зарезервировала и отказывается даже намеком приподнять завесу тайны. И правильно делает. Такси подъедет к 18.00. Это означает, что мне вполне хватит времени отдохнуть, чтобы потом веселиться до упаду.

Мировой рекорд в беге на 200 метров улучшен примерно на две секунды. Чарльз Юджстер пробежал дистанцию за 55,48 секунды. Это рекорд для людей старше девяноста пяти лет. Юджстер начал заниматься легкой атлетикой в восемьдесят пять лет.

– Я хотел доказать, что на вызовы можно отвечать в любом возрасте, – сказал новоиспеченный мировой рекордсмен.

Мудрые слова, Чарльз.

Я подсчитал, что его средняя скорость – 13 километров в час.

После установления рекорда ему, вероятно, пришлось немного вздремнуть.

Кажется, есть и девяностолетний прыгун с шестом, его результат 2,18 метра. Не знаю, рискнул ли бы я даже посмотреть на его прыжок.

Когда я рассказал об этом Эверту, он ответил, что готов побить мировой рекорд по распитию белого вина.

Пора идти голосовать, но я еще не решил за кого.

ЧЕТВЕРГ 19 марта

Выше я цитировал де Голля, который сказал: “Стареть – значит терпеть кораблекрушение”. Господин Хенк Крол^[4] с его непревзойденной деликатностью тоже сочинил корабельную метафору: “Кабинет министров – тонущий корабль. Он дрейфует, но пытается держаться на плаву, выбрасывая за борт стариков”. Вы ведь помните, Хенк Крол – тот человек, который не выплачивает пенсии своим наемным работникам. На днях я впервые в жизни провел политическую акцию под лозунгом: “Будьте мудрыми, друзья! Крола выбирать нельзя!” Эверт считает, что эффектнее звучало бы просто “Долой Крола!”.

Я когда-то видел вывеску одного бара, на коей было написано: “Будьте мудрыми, друзья! Мимо проходить нельзя!” Красивый слоган, вот и пригодился.

К счастью, победа на выборах партии “50 плюс” и других пенсионерских партий остается под вопросом. Если бы в Советах по водным ресурсам верховодили старики, они заводили бы свару из-за любой канавы, и через год половина Нидерландов ушла бы под воду.

В результате выборов страна окажется под угрозой неуправляемости. Но кого это заботит?

Госпожа Квинт думает, что ее огородики из универсама “Алберт Хейн” пали жертвой чьих-то происков. Предположение одной из уборщиц, что поливать их пять раз в день – это многовато, Квинт сочла нелепым. Она поливает свои драгоценные огородики не больше трех раз на дню.

– Но ведь это не водные растения, мадам.

– Знаю не хуже вас. Думаю, что кто-то их опоил.

ПЯТНИЦА 20 марта

Мы ужинали по-бельгийски, но, честно говоря, я не знаю, что было в ужине такого бельгийского, кроме великолепной жареной картошки и огромного ассортимента пива.

Но это не играло большой роли, так как мы провели прекрасный вечер в ресторане “Ливе”. Принимая комплименты за организацию вечера, Леония смущалась и краснела,

– Ваши щечки вполне под стать вашему красному платью, – польстил ей Эверт.

Чтобы слегка разогреть членов клуба, я объявил в бельгийском ресторане, что весной в Брюгге мы посетим единственный в мире Музей картошки фри. Объявление было встречено с восторгом.

Недавно Бельгия решила присвоить картофелю фри статус национального культурного наследия.

Кто-то разукрасил “канту” госпожи Схаап черными нечитабельными знаками. Схаап страшно расстроилась, целый час рыдала и пускала нюни. Время от времени она вынимала из рукава носовой платок. Судя по издаваемым платком звукам, она таскала его при себе уже несколько недель. Он слегка хрустнул, когда она вынула его в первый раз, чтобы высморкаться и сразу после этого вытереть глаза. Медсестра предложила ей упаковку бумажных носовых платков, но госпожа Схаап считает их негигиеничными.

Баккер попытался ее подбодрить:

– Старье ваша “канта”, там и ломать нечего.

Через час Герту надоело это нытье, он спустился вниз и за пять минут при помощи специальной брызгалки стер граффити.

– Краска хреновая, – констатировал он. – Ваша машина только чище стала, мадам.

Проливая сопли счастья, Схаап заключила Герта в объятья. По его телу пробежала дрожь, но она не показалась мне дрожью наслаждения.

СУББОТА 21 марта

СНОНЕМ замыслил небольшой переворот.

Я заглянул к Эверту на партийку в шахматы, и туда же один за другим случайно забрели поболтать Риа с Антуаном и Эдвард. Речь зашла о комитете жильцов, каковой в результате непреодолимых разногласий прекратил свое существование два года назад. Члены руководства боролись друг с другом не на жизнь, а на смерть за такие важные вещи, как размер выигрыша в бинго или наиболее подходящий день для ежегодной экскурсии. Два члена комитета тем временем и в самом деле скончались, но имело ли это прямую связь со взаимной враждой, неизвестно.

Несколько недель назад меня осенила блестящая идея: попросить Стелваген назначить новые выборы.

– Вероятно, никто из жильцов не захочет баллотироваться, и тогда мы, прямо перед истечением срока регистрации, выставим свои кандидатуры. СНОНЕМ захватит власть в комитете жильцов.

Предложение было встречено с большим энтузиазмом, кандидатуры членов клуба прошли на ура. Осталось решить небольшую техническую проблему. Эверт не имеет права входить в комитет, так как живет в съемной квартире. А поскольку в комитете все равно заседают только пять человек, остальные три члена СНОНЕМа станут нашими советниками. Итак, решено: мы захватим комитет жильцов. Когда нас изберут, мы с полным правом сможем пользоваться гостиной, формировать бюджет и влиять на администрацию. И тогда госпоже Стелваген придется хотя бы раз в полгода вести с нами переговоры и информировать нас обо всех мероприятиях администрации. Я уже сейчас предвижу мелкие стычки, которые сулит нам этот план. Эверт мечтает поглядеть на физиономии жильцов, когда они услышат, что взносы возросли в четыре раза.

– Кое-кого хватит удар, – заметил он.

Герту и Леонии (они вызывают наименьшую ненависть) поручено спросить у директрисы, когда состоятся новые выборы.

Мы уже предвкушаем успех нашего государственного переворота. Повторите несколько раз подряд слово “предвкушать”, и оно покажется вам еще более странным, чем есть на самом деле. Я предвкушаю, мы предвкушаем, они предвкусили.

ВОСКРЕСЕНЬЕ 22 марта

Иногда говорят такое, что стыдно слушать.

Одну женщину девяноста шести лет, которая перемещалась с ролятором по району Амстердам-Юг, пырнули в живот и избили.

За чайным столом нашей богадельни многократно прозвучал призыв к возвращению смертной казни. – И желательно медленной и мучительной, – уточнил господин Баккер.

Я лично думаю, что психиатрическое обследование было бы лучшим решением.

Самое поразительное и восхитительное в этой истории, что старая женщина сумела убежать и позвонить в полицию. Это кое-что говорит о скорости преступника, который чуть позже сам сдался полиции.

Вероятно, человек был душевнобольной, но в результате его акции еще меньше пожилых людей рискнут сегодня вечером выйти на улицу.

Но я не стал цитировать этот стишок. Момент показался мне неподходящим.

Недавно еще раз заходил проведать Гритье. Она стала похожа на слабоумную Флоренс Найтингейл: бродит по отделению, утешая пациентов, и выглядит довольной и счастливой в хаосе окружающих ее растерянных, понурых и злобных стариков.

Медицинский персонал, вооружившись поистине ангельским терпением, пытается сделать сносной жизнь своих подопечных. Это внушает уважение. Хотя уголком глаза я видел, как санитар отобрал у одной слабоумной плюшевого медвежонка, после чего она принялась гладить жестянку с печеньем.

Я сам помог одному бедняге складывать пазл, с которым он возится с момента моего первого посещения. Из тысячи фрагментов я сложил три. Он благодарил меня за помощь, но я знаю, что, когда приду на следующей неделе, эти три фрагмента будут снова разбросаны.

После каждого такого посещения напоминаю себе, что пора заняться достойным финалом моей собственной жизни.

ПОНЕДЕЛЬНИК 23 марта

Во Фландрии придумали, как решить проблему жилья для пожилых людей: на задворках частных домов, где живут их дети, установить передвижные контейнеры. Один день на установку, один день на подготовку к перемещению. Перед перемещением проверить, сидит ли в нем еще дедушка или бабушка. А то и лежит ли.

Контейнеры удобны в обращении и вмещают только пару любимых предметов обстановки старенького папы или мамы. Родители рядом, но в то же время у них своя частная жизнь, “прайвеси”. В квартире контейнер не поместится, но можно установить его на газончике перед домом. Рискуя, что соседские дети весь день будут бить в него мячом.

Бельгийскую идею, качая головами, обсуждали за чайным столом.

– Сарай вместо дома. Сарай для ненужных людей, – тяжело вздохнула Леония.

Эверт предположил, что было бы полезно проделать в контейнере окошко для подачи еды.

Все воззрились на него с недоумением.

– Нонсенс, – возвысил голос господин Верлат.

Он полагает, что нонсенс – красное словцо, и часто его употребляет. Так часто, что никто уж и не спрашивает, что именно он подразумевает под нонсенсом.

– Конечно. Настоящий нонсенс, – кивнула его соседка по столу.

Сегодня днем Герт и Леония подойдут к Стелваген и предложат организовать выборы в комитет жильцов. СНОНЕМ немного нервничает. Мы уже решили, что, если сформируем комитет жильцов, сорвем капитальный ремонт или снос, затеянный дирекцией.

ВТОРНИК 24 марта

Директриса благосклонно отнеслась к идее выборов комитета жильцов и обещала через неделю дать окончательный ответ. Герт считает, что у нее не возникло каких-либо подозрений.

Несколько недель я откладывал чтение брошюры “Достойный уход из жизни в своей режиссуре”, изданной фондом “Горизонт”. Вот уже месяц, как она лежит у меня дома, но я открыл ее только сегодня. С одной стороны, пора вплотную заняться собственной смертью, а с другой стороны, желательно в этом деле положиться на случай. И то, и другое как-то не получается, неудобоваримо, неосуществимо, и мне не хочется об этом писать.

СРЕДА 25 марта

Новость! Дома престарелых могут арендовать машину времени. Несколько молодых умельцев смастерили передвижную комнату, полностью в стиле шестидесятых годов с кухней, кинозальчиком и дансингом.

Изобретение предназначено для того, чтобы занять стариков. Когда они молчаливо и безучастно глядят в пустоту над своей чашкой чая, их нужно вернуть в пору расцвета их жизни. Увидев старый приемник “Филипс”, фотографии на комоде, а на стене вышитую крестиком “Улочку” Вермеера, они, само собой, вернутся к жизни. Лелеять воспоминания, любоваться старыми фотоснимками, крутить пластинку Элвиса и стряпать пудинг, увенчанный вишенкой. Может быть, даже станцуют вальсок. Но им, как это ни досадно, не разрешат закурить сигарету “Кабальеро” без фильтра, воспользовавшись настоящей зажигалкой “Ронсон”.

Волонтеры стимулируют посетителей ностальгической комнаты интересными вопросами типа “Что вы тогда делали?”, “Что вам нравилось?” и “Что еще вы хотели бы сделать?”

Кажется, в большинстве случаев возвращение в прошлое проходит успешно. Но как сделать так, чтобы старики оставались бодрячками, вернувшись в 2015 год? Ведь они снова погрязнут в реальности и еще сильнее станут брюзжать, что раньше все было лучше.

Медсестра подумала, что инвалидное кресло просто немного заклинило, и энергично толкнула его вперед, но рука госпожи Стрикверда застряла между спицами.

– Ну да, она как-то громко закричала, а я подумала, что она поет, – причитала сестра.

Вызвали скорую, сделали рентгеновский снимок. К счастью, госпожа Стрикверда ничего себе не сломала.

– Слава богу, рука в полном порядке, – повторяла она раз за разом, размахивая забинтованной рукой.

И даже считала это удачной шуткой.

ЧЕТВЕРГ 26 марта

Проснулся теплым солнечным весенним утром, чтобы отправиться с Гертом на рыбалку. Последний раз я сидел с удочкой лет шестьдесят пять тому назад. В детстве мы с приятелем часто рыбачили во рву за нашим домом. Да еще и соревновались. Помню, что к концу сезона счет был 55:57, но в чью пользу, не помню. Попадались только маленькие рыбешки или совсем маленькие рыбешки. Самой неприятной процедурой было снимать их с крючка. Иногда крючок сидел у них в глазу. Тогда их снимал мой приятель. И мы всегда ловили на хлеб, так как было противно насаживать на крючок червяка или личинку.

Рыбалка нравилась мне тем, что была концентрированным бездельем. Интересно, понравится ли она теперь так же, как тогда. Герт раздобыл мне удочку и обещал, что будет сам снимать рыб с крючка. Интересно, буду ли я так же, как когда-то, зачарованно пялиться на поплавок.

Несколько наших дам выступают против рыболовного спорта, но Герту они не указ.

– Спорт малоподвижный, в самый раз для меня.

– Но ведь рыбы чувствуют боль. Это доказано, – сказала госпожа Брегман.

– То, что происходит в головах у рыб, навсегда останется загадкой, – заметил Эдвард с грустной улыбкой.

И подмигнул.

– Рыбы плачут, но этого не видно под водой, – высказала свое мнение госпожа Смит.

Герт сказал, что в следующий раз захватит для них носовой платок.

ПЯТНИЦА 27 марта

Наш король глубоко разочаровал приверженцев Оранской династии. Он сильно сократил торжества по случаю своего дня рождения: всего с одиннадцати часов до четверти второго! Весь праздник – на каких-то два часа; голландская экономика превыше всего. Именинник Виллем не желает играть в “схвати подвешенный пирог” и прочие староголландские игры и не желает никаких подарков от простого народа.

Питер ван Волленховен, муж принцессы Маргариты и самый большой энтузиаст хватания пирогов в День короля, останется дома. Может быть, в знак протеста? Старая королева-мать тоже не появится на празднике, но это понятно. Наверняка, оставшись дома, она сделает красивый рисунок, на коем изобразит День короля.

В этом году местом празднества выбран Дордрехт, где короля почтут морским парадом. Ностальгия по дефиле у дворца Сустдейк с каждым годом усиливается. Не надо нам никаких морских парадов, предложите нам пирог к завтраку длиной в пять метров, как прежде, во времена нашей любимой королевы Юлианы. Он висел на веревке, охраняемый всего тремя полицейскими. В 2015 году сценарий безопасности – фолиант толщиной с телефонный справочник. Пусть я – старый зануда, но неужели в этом и состоит прогресс? Вернется ли время, когда никто не будет бояться покушения на короля и пирог к завтраку будет подан без металлодетектора?

Ученые пытаются из останков мертвого мамонта создать новый живой экземпляр. Верующие среди нас считают это кощунством. “Никто никогда да не воссядет на престол Божий и не превзойдет Его творение”. Безбожники и те, кто считает, что Бог не слишком себя утруждает, одобряют проект. Парочка мамонтов в долине Велюве, разве не забавно?

Господин Баккер усматривает в этом возможность самому после смерти восстать из мертвых.

– Если это можно проделать с мамонтом, то почему бы и не со мной?

– Будь у меня выбор, я предпочел бы здесь, в доме, видеть мамонта, – сказал Эверт.

Тут господин Баккер разразился такой вульгарной бранью, что медсестра пригрозила перевести его в закрытое отделение.

СУББОТА 28 марта

Госпожа Стелваген направила жильцам послание, в коем сообщила, что предпринимается новая попытка учредить комитет жильцов. Выборы состоятся в пятницу 1 мая. Заявки от кандидатов принимаются до 24 апреля.

Итак, первая часть нашего плана успешно выполнена. Теперь остается надеяться, что никто не будет баллотироваться. В случае необходимости мы, напомнив о страданиях, испытанных членами прежнего комитета, настоятельно посоветуем кандидату или кандидатам отказаться от участия в выборах. Эверт изъявил готовность пригрозить возможному конкуренту насильственным воспитанием.

– Перед тобой “Нос Старший”, – скажет он ему, намекая на подвиги бандита Виллема Холедера по прозвищу “Нос”.

После того как сестрицы и бывшая любовница Носа свидетельствовали против него на суде, наши дамы вычеркнули Носа из своего списка идеальных зятьев.

Преступление – всегда подходящая тема за чаем или за кофе. Доведись мне составлять список таких тем, он выглядел бы следующим образом:

1. Погода

2. Собственные мучения

3. Мучения других

4. Все остальные вообще

5. Что не так в доме

6. Что показывают по телевизору

7. Что не так в мире, где то и дело происходят великие и малые преступления

8. Как все дорого (подорожало)

9. Дети и внуки

10. Еда

Попавшие сюда порядочные, позитивно настроенные люди должны твердо стоять на своем, иначе их медленно, но верно засосет болото жалоб и брюзжанья.

Одним из первых деяний СНОНЕМа, когда клуб пройдет в комитет жильцов, будет установление зон, где запрещено брюзжанье.

ВОСКРЕСЕНЬЕ 29 марта

Погода штормовая, идет дождь, холодно. Весны нет и в помине. Думаю, у меня снова приступ подагры. Антуан упал и ушиб пару ребер.

Это три главные вчерашние новости.

Я здорово промок под дождем во время вчерашней прогулки с Гертом. Мы заключили пари: кто первым увидит утенка, получит от другого пасхальное яйцо. На всякий случай я купил пасхальное яйцо, ведь первый утиный выводок появится после Пасхи, когда уже никаких пасхальных яиц не купишь. Заключая пари, мы об этом не подумали.

– Это как раньше: католики против протестантов, – резюмировал господин Дикхаут, имея в виду борьбу шиитов с суннитами.

Он внес некоторую ясность, так как никто ничего не понимает в “их арабской возне”.

– Одни выступают за Али, а другие за Абу, – компетентно пояснял Дикхаут.

Видимо, он заранее справился в Википедии, ибо принадлежит к маленькой группе владельцев айпадов. Кто именно и за кого теперь выступает и почему, он уже забыл.

– Да и никто точно не знает. И сами они тоже.

Я весьма рад, что католики и протестанты недавно закопали топор войны и мы в Нидерландах избавились от самых злостных христианских фанатиков. В Велюве и в Зеландии еще осталось несколько реформированных приходов, где только тайком можно смотреть телевизор, но никому, кроме них, это не мешает. На исламских фанатиков я любоваться не собираюсь, пропади они пропадом, эти Али и Абу.

ПОНЕДЕЛЬНИК 30 марта

Под проливным дождем и невзирая на штормовое предупреждение мы с Гертом вчера отправились кататься в Ватерланд. Мы обследовали канавы в поисках первой утки с выводком утят. Так как я смотрел больше на канавы, чем на велосипедную дорожку, то сбился с курса и, промахнув два метра, застрял в густой грязи обочины. Я чуть не перелетел через руль, но сумел удержаться в седле, вцепившись в руль. Перепугался насмерть, а скутмобиль увяз в грязи, как в жидком бетоне. Я озирался в поисках спасения, а Герт, опередивший меня на десять метров, смеялся, глядя на мой обескураженный вид. В конце концов, я покинул транспортное средство и выбрался на дорожку. Там мы и стояли с Гертом, беспомощно глядя на застрявший в грязи скутмобиль.

Через несколько минут рядом с нами остановилась машина. Из нее вышел мужик в кепке, комбинезоне и резиновых сапогах.

– Хорошо еще, что я в сапогах, – буркнул он.

Я начал взволнованно излагать, что и как произошло, но он, видимо, счел это излишним. Не тратя лишних слов, он стал толкать и тащить моего коня.

– Крепко засел.

В конце концов, он достал трос, зацепил мой скутер, завел свою машину и осторожно выволок его из болота.

– Ну вот, он снова на ходу. Бывайте.

Я начал взволнованно благодарить, но он, видимо, счел это излишним. Он отсалютовал рукой размером с шанцевую лопату, сел в машину и уехал.

– Ему бы приехать на тракторе, для полноты картины, – усмехнулся Герт.

Мы развернулись и вернулись домой. Но страху я натерпелся. Дома мы выпили по рюмке коньяку за благополучный исход нашей авантюры. Когда я рассказал о ней Эверту, тот от смеха чуть не свалился со своего инвалидного кресла. При этом он указывал на мои ноги: воскресные туфли едва проглядывали из-под толстого слоя грязи.

Я понятия не имею, когда вылупятся первые утята. Может быть, только в мае?

ВТОРНИК 31 марта

Старики обожают фла. Этот сладкий, недорогой и мягкий пудинг просто тает во рту. Популярны шоколадный и ванильный сорта, но первое место в рейтинге бесспорно занимает “флафлип” – ванильный с йогуртом и сиропом. Ну а всякие современные виды фла – всего лишь модные навороты.

Во многих комнатах нашей богадельни всегда стоит в холодильнике комплект пакетов с фла – для легкого перекуса. На кухонной полке хранится старый добрый скребок для чистки бутылок. Какая жалость, что фла продается теперь не в бутылках, а в картонных коробках. Вот если бы коробки были округлыми, можно было бы выскребать их дочиста. А так как они квадратные, то в углах остается еще много добра. Настоящие ценители разрезают упаковку и выскребают еще ложечку из каждой коробки. Эти любопытные соображения о фла были высказаны за чаем, когда речь зашла об изобретении нового покрытия для внутренней стороны пищевой упаковки.

– А вдруг во фла попадают остатки смазочного материала? – вопросила госпожа Ван Димен.

Сотрапезники как-то двусмысленно переглянулись, а госпожа Ван Димен покраснела.

Нет, новая упаковка нам без надобности. Не дай бог, все пропахнет смазочным материалом.

Мы соскучились по теплу, но весна запаздывает. Везде набухают почки, но ничего еще не проклюнулось. Погреть старые кости на солнышке – лучшее лекарство от депрессии. Наверняка не хуже таблеток, здесь многие их глотают, чтобы поднять настроение. Конечно, и с солнцем нужно быть осторожнее. Но осторожность сильно сужает диапазон счастья.

Апрель

СРЕДА 1 апреля

– Шнурок у меня развязался? Так я вам и поверил. Я помню, какой сегодня день.

Через две минуты господин Дикхаут наступил на свой шнурок и упал. Падение смягчил цветочный горшок, но цветок нанес бедняге отвратительную резаную рану.

В нашем доме эта сансевиерия с длинными мечевидными листьями, которую еще называют “щучьим хвостом” и “змеиной кожей”, одержала блистательную победу над всеми видами флоры, входившими в моду за последние сорок лет. Она не может умереть. Эверт в порядке эксперимента попытался умертвить один такой экземпляр в оранжевом горшке семидесятых годов, но потерпел фиаско. Он травил растение кофе, кетчупом и темным пивом – безуспешно. Конечно, он подливал отраву небольшими порциями, чтобы не навлечь неприятностей на свою голову. Наиболее эффективно подействовал кетчуп: несколько длинных острых листьев приобрели коричневый цвет, но одновременно появились новые побеги. В конце концов, Эверт отказался от своей затеи. Игра не стоила свеч, то есть отлучения от дома. Однажды Эверт уже подвергался такому наказанию. Тогда он приклеил несколько блюдец к чашкам. Что вызвало бурное возмущение жильцов, попытавшихся отделить блюдца от чашек, где еще оставался кофе. Прибывшая по вызову госпожа Де Рооз заметила тюбик суперклея, торчавший из кармана Эверта. Отпираться не имело смысла, даже для Эверта. Ему на неделю был запрещен вход на территорию дома, и он безвылазно просидел семь дней в своей отдельной квартире.

Я, конечно, пару раз навещал его. И он сам был вынужден признать, что пошутил не слишком удачно.

– Да я вовсе не хотел, чтобы они ошпарились, – каялся он.

– Но в какой-то степени этого следовало ожидать, – произнес я менторским тоном. Во мне всегда живет школьный учитель. Не зря же я тридцать пять лет был завучем начальной школы.

ЧЕТВЕРГ 2 апреля

Каждый день ровно в полдесятого утра госпожа Хунсбрук отправляется в универсам “Хема”. Там она покупает одно (!) пирожное томпус. Только если на дворе снегопад, гололедица или еще какое ненастье оранжевого или красного уровня, она не выходит из дома. Для этих редких случаев она хранит несколько томпусов в морозилке. В четверть одиннадцатого она усаживается за кофейный стол, распаковывает выпечку и ждет медсестру. Та приносит кофе примерно в половине одиннадцатого. После первого глотка госпожа Хунсбрук берет вилочку и пытается отковырнуть уголок томпуса. Ярко-красная корочка не поддается, но из-под нее в обе стороны выдавливается крем. Госпожа Хунсбрук пробует сломать корочку с другой стороны, но с тем же результатом. Тогда она решается взять в руку все пирожное и откусить кусочек. Это ей удается, но желтые капли падают на скатерть и на ее платье. Она подбирает их кофейной ложечкой и о тправляет в рот. В заключение, чтобы не пропали остатки, она облизывает липкие пальцы. Совершенно спокойно, один за другим.

– От томпуса никакого прока, – говорит господин Хелдер. И после короткой паузы добавляет: – Как от мимеографа^[5].

Он прав. Непременно измажешься либо кремом, либо чернилами.

Господин Хелдер умный человек, и к тому же добрый. Когда кто-нибудь из клуба скончается, я рекомендую принять его в СНОНЕМ.

Некоторые жильцы каждый день ужасно раздражаются, глядя на ритуал с пирожным. Конечно, они могли бы пересесть за другой стол, но не тут-то было: ведь это их стол. Они сидели за ним каждое утро до появления госпожи Хунсбрук.

– Вы не могли бы съесть ваш томпус где-нибудь еще? – спросил ее недавно один из сотрапезников.

– Могла бы, – отвечала она с коварной улыбкой, – но не хочу.

В День королевы каждый жилец богадельни всегда получал оранжевый томпус. И тогда повсюду виднелся крем, даже в благородной седине. Сразу после коронации Виллема-Александра директриса отменила раздачу томпусов. Все считают, что это стыд и срам, но не говорят об этом в ее присутствии.

ПЯТНИЦА 3 апреля

– Вы слышали? Персонал английской королевы вот-вот объявит забастовку.

Нет, этого я не слышал. Убежденные монархисты (а их среди нас немало) опасаются, что Елизавете лично придется убирать следы своего пребывания в сортире и скрести пол, опустившись на свои королевские колени.

Она хоть раз подняла ведро с мыльной водой? Купила в булочной полбуханки черного хлеба? Может, она ни разу в жизни не намазала себе ни одного бутерброда.

Кажется, очень богатая королева Великобритании платила своему персоналу зарплату меньше минимальной. Но руку на отсечение не дам, так как получил эту недостоверную информацию от сплетников за чашкой кофе.

В Страстную пятницу можно увидеть меньше цветастых платьев, чем обычно. Настроение у всех мрачное. Сегодня на службу в центре медитации приковыляет много здешних обитателей. Может, и я приковыляю вместе со всеми. Старый пастор и старый католический священник во время двунадесятых праздников служат совместную литургию. С тех пор как пастор исповедовался передо мной, что не верует в Бога, между нами-атеистами установилась особая связь. Иногда мы распиваем бутылочку вина и беседуем об искусстве и еде. Он знаток того и другого. Его широкий профиль – фильмы о еде. Более узкая специализация – красивые киноактрисы. Большинство его любимых кинозвезд мертвы, что повергает его иногда в состояние меланхолии, но самая красивая еще жива. – Клаудия Кардинале могла бы вернуть меня к вере в Бога. И я провел бы денек в раю рядом с ней.

После службы все красят яйца в комнате отдыха. Раскраска яиц крайне затруднительна для дрожащих пальцев большинства художников, но художники благожелательны во взаимной оценке творчества. Кто-нибудь обязательно скажет: “Какая богатая фантазия!” вместо: “Это ни в какие ворота…”

СУББОТА 4 апреля

Вчера днем какая-то девчушка катила по коридору игрушечную коляску. В коляске лежала кукла. Девчушка открыла дверь моей комнаты, вошла и сказала:

– Привет, господин дедушка!

– Добрый день, дама. Как вас зовут?

– Я не дама. Меня зовут Фрида.

Я сказал, что имя прекрасное. И спросил, пришла ли она в гости. Нет, она просто показывает своей кукле весь дом. Вынув завернутую в одеяльце куколку, видимо, одноногую, она обошла с ней комнату, указывая кукле, куда ей следует смотреть.

Я спросил, сколько ей лет и у кого еще она была в гостях. Ей шесть лет, а госпожа Квинт – ее бабушка.

Я хотел спросить, как у такой веселой девочки получилась такая зануда-бабушка, но, разумеется, оставил вопрос при себе. Мы немного поболтали. Она обожает оладьи, а ее любимую куклу зовут Сильвия.

– А что вам больше всего нравится в вас самих? – неожиданно осведомилась она.

– Ну… э… я никогда об этом не задумывался.

Она посмотрела на меня с любопытством, склонив голову набок. Чтобы выиграть время, я спросил, что ей больше всего нравится в ней самой.

– Что у меня есть братик. А у вас есть братик?

– Ах, вот ты где! – В открытую дверь со страдальческим видом вошла мать Фриды, схватила девочку за руку и потащила за собой. Меня она удостоила лишь кивком.

– Пока, Фрида, – сказал я. – Очень хорошо, что ты зашла в гости.

Девочка оглянулась и помахала мне рукой.

– До следующего раза, – почти пропела она.

ВОСКРЕСЕНЬЕ 5 апреля

Пасха. Скоро пасхальная трапеза. Когда нарушается привычный распорядок дня, возникает недовольство и сумятица. Вот так и с пасхальной трапезой, которая попадает между завтраком и обедом.

– Когда точно подают на стол и что именно? – спросила госпожа Смит.

Никто не ответил.

– А что если просто съесть то, что нравится, и когда захочется? – предложил Антуан.

Да, до этого никто не додумался, возможно, идея совсем неплохая. Не так давно рухнул запрет медиков на поедание большого количества яиц. Похоже, холестерин не так уж и вреден. Согласно новейшим научным воззрениям, яичком больше или меньше – роли не играет. Хорошая новость к Пасхе. Господин Баккер объявил, что побьет свой личный рекорд, равный шести яйцам.

Увидел вчера двух первых уток. И таким образом выиграл пари. Герт купил мне двух шоколадных пасхальных зайцев, и мы съели их с ним на пару. Мы не слишком заботимся о фигуре. Герт толстый, я тонкий, и тут уж мало что изменишь.

Что мне нравится больше всего в себе самом? Позавчера этот вопрос задала девочка Фрида, и с тех пор я пытаюсь на него ответить. За восемьдесят пять лет он ни разу не пришел мне в голову. А вопрос не праздный. Разумеется, в сочетании со встречным вопросом: что мне больше всего не нравится в себе самом?

Я исключаю из рассмотрения такие внешние признаки, как оттопыренные уши и ноги колесом. Как и благородную седину. Ограничиваюсь свойствами характера. Но сильно затрудняюсь дать честный ответ. Собственно говоря, я охотно обдумал бы его вместе с Фридой.

ПОНЕДЕЛЬНИК 6 апреля

Сегодня днем сбегу от всех детей и внуков, которые приедут в гости, но не ко мне. Поеду кататься один, так как к Герту пожалуют с визитом дочери. Погода достаточно хорошая, чтобы провести день на свежем воздухе. На велосипедных дорожках Твиске, красивого уголка природы между Остзаном и Ландсмером, будет, конечно, тесно. В парке есть кафе с террасой, где я собираюсь заказать кофе с пасхальным тортом. Чтобы не чувствовать себя жалким. Пусть даже немного одиноким.

Снова настало время устроить вылазку СНОНЕМ а, и, к счастью, она намечена на ближайшую среду. Организаторы – Антуан и Риа. Трогательная они пара. Пятьдесят восемь лет в браке – и все еще регулярно сидят на скамейке, держась за руки. Иногда я смотрю на это старое счастье, не тронутое временем, и со страхом представляю тот день, когда один из них умрет, а другой, одинокий и безутешный, останется жить.

В последнее время я немного хандрю. Может, попросить у доктора таблетку, от которой станет веселей. А может быть, я просто жду не дождусь весны. Мне всегда была свойственна этакая весенняя меланхолия.

Меня гложет все тот же вопрос: что во мне самое хорошее и что самое неприятное? Обсужу-ка я это с Эвертом за пасхальным бокалом вина. Самое хорошее в Эверте, что он всегда идет напролом. Менее приятно, что он перегибает палку, когда выпьет лишнего. Тут главное выбрать момент.

ВТОРНИК 7 апреля

Дидерик Иоганнес Максимилиан Говерт барон ван Слингелант – имя, не вызывающее доверия у простых людей.

– Будь так любезен, произнеси по буквам, – попросила Леония.

Дидерик – банкир, он хочет повысить вознаграждение топ-менеджерам государственного банка ABN AMRO на сто тысяч евро. Об этом пишут все газеты. Сто тысяч евро для большинства граждан Нидерландов – все еще крупная сумма.

Но есть люди и побогаче Дидерика. По сведениям Граме, Стивен Шварцман в прошлом году заработал более миллиарда долларов.

– И на чем же, скажите ради бога? – заинтересовался господин Пот.

На каком-то private equity^[6]. Никто не знает даже, как это произносится. Не говоря уж о том, что это значит. Граме (а он разбирается в цифрах) чуть позже рассказал, что на деньги, которые Шварцман может истратить в один день, все жильцы нашего дома могли бы прожить три года. “Приблизительно”.

Шварцман считает свой ежегодный доход справедливым. Я бы запер его в лечебнице для душевнобольных как страдающего манией величия. И посадил бы на хлеб и воду. В неограниченном количестве.

Когда вечером я спросил Эверта, что он считает лучшим во мне, у него вытянулась физиономия.

– Н-ну… твое искреннее участие и интерес к другим, – сказал он, немного подумав.

Меня это устроило.

– А что во мне самое дурное?

Тут Эверт долго не раздумывал.

– То, что иногда ты ведешь себя как страшно трусливый безвольный слизняк.

Пришлось проглотить. А я-то думал, что сделал большие успехи в этой области.

– А как насчет моих достоинств и недостатков? – спросил Эверт.

– Ты страшно грубый тип. Но проявляешь внимание к другим людям.

После чего мы выпили за наши слабые места.

СРЕДА 8 апреля

Набожная госпожа Ван Дален, по примеру своего Господа, умерла в Страстную пятницу. Ее кончина вызвала небольшой скандал. Потому что покойница четыре дня пролежала в своей комнате. Соседка заметила ее отсутствие за обедом уже в первый день Пасхи, но только во вторник утром зашла наконец ее проведать. Ван Дален упала со стула и лежала в такой позе, “как будто вздремнула под столом”.

Так как по праздникам уборка не производится и так как Ван Дален была довольно самостоятельной подопечной, никто из персонала не заглядывал в ее комнату. Правда, медсестра два раза стучалась в дверь, но, не получив ответа, решила, что жиличка ушла пить кофе. Госпожу Ван Дален, как и меня, никто никогда не навещал, иначе кто-нибудь нашел бы ее раньше.

По правилам проживания, покойни�

Published by special arrangement with Meulenhoff Boekerij bv in conjunction with their duly appointed agent 2 Seas Literary Agency and co-agent Anastasia Lester Literary Agency

© Hendrik Groen en J.M. Meulenhoff bv, Amsterdam, 2018

© Viktor Meijer, иллюстрация на обложке

© Э. Венгерова, перевод на русский язык, 2020

© А. Бондаренко, художественное оформление, макет, 2020

© ООО “Издательство АСТ”, 2020

Издательство CORPUS ®

* * *

СРЕДА 31 декабря 2014 г.

По теории вероятности, 80 процентов мужчин, доживших к концу 2014 года до 85 лет, имеют шанс дожить до 31 декабря 2015 года. Эту статистику я почерпнул из медицинского вестника Nationaal Kompas Volksgezondheid.

Обещаю сделать для этого все возможное, но не обижайтесь, если не доведу до конца года дневник, который начну вести с завтрашнего дня. Шанс: 1 к 5.

Январь

ЧЕТВЕРГ 1 января 2015 г.

Раньше Эверт предпочитал вставлять петарды в собачье дерьмо, а еще эффектнее – в кучки конского навоза, но сейчас их нечасто увидишь. Он сожалеет, что прежние хлопушки были намного меньше теперешних.

– Ведь я в своей инвалидной коляске с большой вероятностью могу взлететь на воздух. С другой стороны, я бы охотно взорвал парочку снарядов в холле.

Таков был его вклад в дискуссию о фейерверках, каковая продолжается вот уже несколько дней.

Несмотря на петицию жильцов, наша директриса, госпожа Стелваген, не сделала даже попытки снять запретную для фейерверков зону вокруг нашего дома престарелых. Поместила на стенде краткое уведомление, что считает момент для этого “неадекватным”. За этим что-то кроется, решили некоторые жильцы, в частности, те, кто не понял, что значит “неадекватный”. Другие думают, что Стелваген не хочет никаких трений с муниципалитетом.

Наш клуб СНОНЕМ (“Старые-но-не-мертвые”) провожал старый год и встречал новый в съемной квартире Эверта, где разрешается печь и варить. В комнатах нашей богадельни эта деятельность строго запрещена. Но, имея в своих рядах бывших шеф-поваров Антуана и Рию, следует использовать любой повод для кулинарных радостей.

Без четверти двенадцать мы все вместе отправились в комнату Граме (он живет выше всех, на пятом этаже). С его балкона мы полюбовались на фейерверк, и Эверт, в знак нашего сопротивления дирекции, запустил нелегальную ракету. Он был просто великолепен.

Интересно, кто нас заложит.

Эдвард, не раздумывая, вызвался явиться на ковер к директрисе, если до этого дойдет дело. Он обещал говорить с ней еще неразборчивей, чем всегда, и на очередном заседании клуба СНОНЕМ представить письменный отчет об аудиенции.

Я лег спать в два часа ночи. Такое со мной случалось несколько десятилетий назад.

Браво, Хендрик.

ПЯТНИЦА 2 января

В прошлом году каждый день чего-то не хватало. Весь 2013 год я исправно вел дневник. Этот час (или полтора) давал мне чувство собственной полезности и нужности. Возможно, отсутствие обязанностей – самая характерная черта жизни в богадельне. Живешь на всем готовом. Не надо думать ни о чем. Можно лакать жизнь, как жидкий десерт фла, все комочки уже удалены. Втянул, проглотил, долой.

Многих здешних обитателей устраивает перманентное “все включено”, но для меня и моих друзей праздное прозябание в доме опеки не способствует ежедневному счастью. Я решил в 2015 году снова вести дневник. С одной стороны, чтобы иметь ежедневную обязанность, а с другой стороны, чтобы держать себя в форме, давая пищу глазам и ушам, и следить за развитием событий в нашем заведении и в остальном мире. Буду каждый день включать мозги и приводить в порядок мысли. Гимнастика для мозгов поддерживает дух. В прошлом году я слишком часто сожалел, что не описал, как кто-то из стариков попадал в очередную передрягу, и как по этому поводу возбуждался персонал, и как самодержавно усмиряла своих подданных директриса. Мне снова хочется писать.

СУББОТА 3 января

Редкий пример честного высказывания в газете: “Ожидания, которые наше общество связывало с созданием профессиональной опеки над престарелыми, в современных обстоятельствах не оправдываются”, – написал директор одного интерната для престарелых.

Другими словами: бывает, что кому-то не успеют переменить подгузник, у кого-то ломается искусственная челюсть, кого-то приходится привязывать к кровати. Увы и ах, это неизбежно. Если все нытики и жалобщики, все охочие до сенсаций журналисты и все тридцать две инстанции, контролирующие дома престарелых, хотят этого избежать, они должны убедить большинство граждан Нидерландов, что нужно в разы повысить зарплату социальным работникам. Желаю успеха!

Я лично вручу эту статью нашей директрисе.

Что, удивил я вас? Нет больше послушного Хендрика. Пока еще рано говорить об отважном Хендрике, но год назад, на похоронах Эфье, я решил послать к черту свою вечную осторожность. Я все чаще называю вещи своими именами и при этом чувствую себя превосходно. Поначалу я еще каждый раз нервничаю, задыхаюсь, к горлу подкатывает ком, какой-то миг я колеблюсь, а потом словно ныряю с вышки в воду, чтобы с восторгом вынырнуть на поверхность. В таких случаях мне жизненно необходимо одобрение других членов клуба СНОНЕМ. Прежде всего со стороны Эверта, ведь мой лучший друг никогда не боится называть вещи своими именами. Он моя поддержка и опора.

В этом году предсказывают очередную ужасную зиму. Хотя все предыдущие предсказания страшных морозов оказались ошибочными, нынешний прогноз снова воспринимается всерьез. Мои соседи по дому запаслись всем, чем можно. Шкафы забиты печеньем, шоколадками, конфетами, прохладительными напитками и туалетной бумагой. Вы скажете, а она-то здесь при чем? При том, что с некоторых пор мы должны сами обеспечивать себя туалетной бумагой. Из соображений экономии. С тех же пор экономят даже на уборке помещений, со всеми вытекающими. То, что сэкономлено на бумаге, будет истрачено на специальные моющие средства.

ВОСКРЕСЕНЬЕ 4 января

Впрочем, директриса, госпожа Стелваген, даже не взглянет на упомянутую выше газетную статью, ей ни к чему непрошеные советы.

Стелваген проявляет интерес только к собственной репутации. Всем довольные обитатели дома покорно обслуживают ее в царском шатре. Она знает, что я это знаю. И знает также, что у меня есть небольшая группа поддержки, которую не стоит недооценивать.

Борьба между директрисой и клубом СНОНЕМ ведется тонко и осторожно, с переменным успехом для каждой из враждующих сторон. Никто не хочет открытого военного столкновения. Слишком многое поставлено на карту.

– Благодарю вас, господин Грун. Вы снова отыскали что-то, из чего можно извлечь великую пользу?

– Именно так. Интересную статью одного вашего коллеги. Об ожиданиях, связанных с опекой, и об открытости службы опеки.

– Открытость? Я всегда была горячей сторонницей открытости, открытость вполне возможна. И всегда служит общественным интересам.

– Общественный интерес – понятие широкое. И глубокое, как тихий омут, госпожа Стелваген.

– Что верно, то верно, господин Грун.

Примерно в таком тоне протекают наши беседы. В большинстве случаев после них мне нужно время, чтобы прийти в себя. Но я уже освоил эту технику. Немного адреналина мне не повредит.

ПОНЕДЕЛЬНИК 5 января

Вчера была прекрасная погода, поэтому я решил проверить, смогу ли еще добраться до своих скамеек. До скамейки номер 1 идти 400 метров, дальше до скамейки номер 2 еще 600 метров и под конец еще 400 метров, чтобы вернуться домой. Расстояния указаны приблизительно.

Я выполнил свою задачу с некоторым трудом. Мой радиус действия остался таким же, каким был год назад, и я с удовлетворением могу считать этот застой прогрессом.

Ведь для меня самый быстрый способ куда-нибудь дойти означает двигаться медленно. Чтобы не свалиться по дороге между двумя скамейками. Правда, идти спокойно и при этом создавать впечатление уверенной скорости пока не получается. Я отвергаю ролятор и опираюсь на палку, служившую еще моему отцу, но пока что слишком размахиваю ею в воздухе. Потом пытаюсь по возможности элегантно расположиться на скамейке. Тщеславный ты парень, Хендрик. Бог знает почему.

Снова с большим удовольствием веду дневник. Я рад, что снова взялся за перо, и жалею, что не брался за него целый год.

Как говорила когда-то моя жена: больше всего жалеешь о том, чего не сделал.

В ближайшие дни опишу в общих чертах события, произошедшие в нашем доме в пропущенном 2014 году.

ВТОРНИК 6 января

Самое важное событие произошло на второй день 2014 года: похороны Эфье. Моя любовь, моя Спящая Красавица лежала как живая, пока крышка гроба не бросила на нее последнюю тень.

Церемония прощания прошла достойно: прекрасная музыка, трогательные речи. Но все это не исцеляло отчаяния.

Долгие месяцы я так тосковал по Эфье, что потерял всякий интерес к своим запискам. Стоило мне сесть за компьютер, как я машинально набирал ее имя. Время очень медленно залечивало мою рану.

Второе по важности событие произошло в ноябре, когда Гритье перевели “на ту сторону” – в закрытое отделение. Господин Альцгеймер нанес удар раньше, чем мы ожидали. Она все чаще сбивалась с пути. Буквально, когда на чужом этаже искала свой старый дом, и фигурально, когда забывала, для чего вообще служит чайник. До самого конца мы много смеялись. Она всегда, даже в своем безумии, оставалась контактной и благожелательной. Никакой злобы и никакого страха. При переселении спокойно следовала за тележкой, на которой везли ее пожитки.

Такой деменции можно пожелать каждому. Но во время моих кратких посещений закрытого отделения я видел, что Гритье была там как роза в зарослях крапивы.

В Хиллегоме несколько страдающих деменцией обитателей пансионата “Ден Велигенберг” получили разрешение снова жить самостоятельно. Конечно, под присмотром, но все-таки… Однажды я внимательно осмотрел здешнее закрытое отделение и не встретил там никого, кому бы решился доверить ключ от отдельной комнаты. Разве что на время учебной тревоги. Интересно же, что они будут делать в случае наводнения, пожара или взрыва? Может, эти умники в Хиллегоме поспешили выпустить на волю некоторых стариков?

Госпожа Квинт, убежденная пессимистка, предсказала покушение на папу Франциска. Держа во рту половину пряника, она уверенно заявила: “Он не доживет до конца года, как бы мы за него ни молились”. При этом она радостно обрызгала окружающих непрожеванной выпечкой.

Эверт хотел поспорить с ней на сто евро, что сей благожелательный заместитель Иисуса на земле 1 января 2016 года будет еще жив и здоров. Но госпожа Квинт не настолько верила в свое предсказание, чтобы заключать пари.

Должен сказать, что я искренне симпатизирую Франциску, хотя бы потому, что он ездит на белом “рено 4” 1984 года выпуска.

Интересно, какая судьба уготована этому раритетному папамобилю?

СРЕДА 7 января

2014 год для нашего клуба СНОНЕМ был переходным. Эфье, наша несущая колонна, рухнула, а в ноябре и Гритье перестала участвовать в наших экскурсиях, где ей хотелось проверить всё на ощупь. Это создавало определенные трудности, например, для охранников в залах Государственного музея.

– Мне интересно. Я только потрогала, и все.

– Это запрещено, мадам.

– Ох, тогда я больше не буду.

Но в следующих залах история повторялась.

Однако есть и хорошие новости: в клубе два новых члена. По моей рекомендации был принят мой немногословный приятель – владелец роскошного скутмобиля господин Герт Хоогдален. А потом Эдвард вовлек в нашу компанию госпожу ван дер Хорст. Он пришел к выводу, что его афазия (он говорит все более неразборчиво) и молчаливость Герта требуют некоторой компенсации. Леония ван дер Хорст словоохотлива, жизнерадостна, слегка сдвинута по фазе и полна идей. И ей нравится Эверт, которому нравится, что у него появилась разговорчивая собеседница, что, в свою очередь, побуждает ее частенько гладить его по лысой башке.

Короче говоря, у клуба два ценных приобретения.

Много месяцев подряд темой для разговоров служит закон о здравоохранении. Хотя рацион не был сокращен даже на чашку чая, некоторые жильцы уверяют, что уже ощутили на себе последствия экономии.

Когда я попросил госпожу Слотхаувер, которая задает тон дискуссии, привести пример, она не придумала ничего лучше, чем съязвить: “Опять вы, господин Грун, с вашими примерами”.

Раньше госпожа Слотхаувер составляла неотразимый дуэт со своей сестрой. Но та в прошлом году скоропостижно скончалась, а пережившая ее сестрица унаследовала неистраченную порцию фамильной злобы.

Но меня поддержали.

– Ну, госпожа Слотхаувер, я присоединяюсь к просьбе уважаемого господина Груна привести нам хоть один пример, – сказал Граме.

И тут она потеряла всякий интерес к обсуждаемой теме.

ЧЕТВЕРГ 8 января

Теракт в редакции французского журнала Charlie Hebdo меня потряс. До глубины души. Я давно не реагирую эмоционально на очередные сенсации, но вчера целый день не мог прийти в себя.

И, словно по уговору, мои соседи воздержались от обычных бессмысленных комментариев. Только господин Баккер заявил, что любого приезжего с бородой нужно сажать в тюрьму.

– Синтерклааса, например, и Санта-Клауса? – спросила Леония.

– Нет, не их, конечно. Только черных и коричневых.

Залепить бы ему рот скотчем и кормить только жидкой пищей через соломинку.

Насколько мне известно, среди здешних обитателей никогда не было ни одного мусульманина. Я предполагаю, что турецкие и марокканские старики коротают свои дни на родине или сидят взаперти в квартирах своих детей. Не выходя даже на лестницу, каковая является для них непреодолимой преградой.

Среди персонала много мусульман, но ни один из жильцов никогда не заведет беседу об Аллахе с работягой или уборщицей в хиджабе. Мы о них ничего не знаем, они ничего не знают о нас.

Возможно, я уже упоминал, что мы с Господом договорились не обременять друг друга. А бог, который сулит попавшему в рай общество 72 девственниц, непонятно для чего, кажется мне глупейшим из богов. Не говоря уже о том, что любой мало-мальски настоящий парень через несколько месяцев не оставит в девственницах ни одной. Кстати, а какая награда положена в раю женщинам?

Скоро будет минута молчания. Хотел бы я с упованием воздеть к небесам свою авторучку, но боюсь, что буду неверно понят.

ПЯТНИЦА 9 января

Инициативная группа “Самостоятельно жить дольше” разослала всем бургомистрам письмо с призывом обратить внимание на “эволюцию в сфере заботы о престарелых”. Старики не любят перемен, а словечко “эволюция” звучит не так пугающе.

Когда-то задачей дома престарелых считались три “К”: комфорт, контроль, контакт. Странно, что эти три “К” как-то выпали из поля зрения инициативной группы.

По мнению авторов письма, в наше время старики должны как можно дольше жить самостоятельно, у себя дома. Звучит красиво. Но у этой медали есть и обратная сторона. По данным Центрального статистического бюро, в Нидерландах 300 000 совершенно одиноких престарелых. Большинство живет д ома, и согласно новому подходу, они должны как можно дольше пребывать в полном одиночестве.

Мы перегибаем палку. Проект домов престарелых, где старикам будут гарантированы комфорт, контроль и контакт, превосходен. Загвоздка в том, как его осуществить. В богадельнях старикам гарантируют только сюсюканье, несамостоятельность и безделье.

Везде пишут о группах пожилых людей, ищущих новые формы совместного проживания, чтобы обеспечить друг другу… вот именно: комфорт, контроль и контакт. Но это не те пожилые, которым далеко за 80, а жизнелюбы с идеями и деньгами чуть старше шестидесяти или семидесяти.

Так что воз и ныне там.

На 2015 год я ставлю перед собой две задачи: во-первых, дожить до 2016 года, а во-вторых, каждый день что-нибудь выбрасывать. Люди по своей природе барахольщики. Не так давно в комнате одного нашего покойного жильца уборщики нашли десятки пакетов сахара и ультрапастеризованного молока, пачек масла и кусков мыла, то есть товаров, которые во время войны выдавались по карточкам. А в ящиках покойного обнаружилось множество безделушек: вазочек, чашечек, картинок, тарелочек, свечечек, бутылочек, флакончиков и баночек.

Тогда я критически оглядел собственное жилье: полно ненужного барахла.

Собственно говоря, я должен каждый день выбрасывать одну бесполезную вещь. В тот день, когда куплю что-то новое, выброшу две вещи. К концу года избавлюсь от 365 ненужных вещей.

СУББОТА 10 января

Еще о событиях 2014 года.

Клуб СНОНЕМ медленно восстанавливался после кончины Эфье и ухода Гритье. Прошлой весной мы возобновили экскурсии. В нашем колье засверкали новые жемчужинки. Тогда-то и выяснилось, что нам нужны новые маршруты и новые идеи, чтобы не развалиться от бездействия. Мы договорились, что второй раз мы не поддадимся отчаянию и не потеряем зря несколько месяцев жизни. Мертвые, даже самые дорогие, в нашем случае не могут служить оправданием.

– И тогда можно оставаться на марше! – сказал Эверт и поинтересовался вслух, существуют ли мастер-классы по росписи гробов. – Чтобы было веселей ложиться в землю.

Ничего подобного он пока не нашел и считает, что такие ателье заполнили бы свободную нишу на рынке. Он также пожелал, чтобы на его похоронах мы не распускали нюни и не носили траур. И не только мы, но и могильщики. И чтобы мы за этим проследили. У нас появилась новая жиличка. Сегодня за чаем она поглотила десяток бастонских бисквитов, в состав которых входят мука, сахар, сироп, желток, сливочное масло, корица и гвоздика. После четвертого бисквита вокруг нее воцарилась тишина: шестеро сотрапезников, затаив дыхание, наблюдали, как бисквиты один за другим исчезали в ее маленьком ротике. Пакет с бисквитами она принесла с собой, так что медсестра, собственно, не должна была вмешиваться. Но после восьмого бисквита она не выдержала.

– Мадам Лакруа, так ли это разумно?

– Тсс! – попыталась сказать мадам с набитым ртом.

По крайней мере, так оно выглядело.

После десятого бисквита она взглянула на публику и спросила, не желает ли кто-нибудь тоже попробовать.

– Зачем вы это делаете?

– Я художница-акционистка, это перформанс, – ответила она.

– Нам только этого не хватало, – сказал господин Баккер.

– Кто-кто она? – спросила госпожа Дёйтс.

Эту историю я услышал из первых уст от Эдварда. Он при сем присутствовал и нашел представление восхитительным.

Нужно будет свести знакомство с мадам Лакруа.

ВОСКРЕСЕНЬЕ 11 января

Исследования показали, что в восемьдесят лет мы счастливее, чем в сорок. Сорок лет – нижний уровень счастья, когда мы еще должны заботиться как о своих стариках, так и о детях, и на работе еще хватает неприятностей.

К таким выводам пришел восьмидесятилетний профессор, некий мистер Вэйлант. Он знает, о чем говорит. Но бывал ли он когда-нибудь в такой богадельне, как наша? Если бывал, то знал бы, что здесь лица восьмидесятилетних обитателей отнюдь не излучают счастья. Что старички могут нечаянно засунуть свое счастье под стул или под диван.

Может, ему и парочке его коллег стоит разъяснить некоторые вещи. В конце концов, счастливым можно быть теперь или никогда. Зависит от точки зрения на счастье.

Приведу в пример погоду.

Вот уже неделю продолжается шторм минимум в шесть баллов, а в ближайшие дни снова будет восемь. Если ты хотя бы вполовину так счастлив, как уверяет профессор, ты, конечно, не упустишь своего счастья из-за какого-то сильного ветра. Напротив: ты выходишь на улицу, чтобы ветер развевал твои волосы.

Но это случается редко. Обычно раздаются жалобы на взлохмаченные прически. Как будто последние несколько волосков непременно должны быть аккуратно уложены и прилизаны.

Сегодня я сообразил, что мой скутмобиль все-таки довольно чувствителен к боковому ветру. В проезде между двумя высотками меня прижало к высокому бордюру, и я чуть не перевернулся, но вовремя перенес вес на другую сторону. Тут же услышал за спиной громкий смех Герта. Но через пару сотен метров я был отомщен, когда на площади его обогнал и окатил грязью какой-то автомобиль. Утром в воскресенье в районе Амстердам-Север на безлюдной улице двое старых мальчишек просто радовались ветру и непогоде.

ПОНЕДЕЛЬНИК 12 января

Страдания плоти не обходят стороной и членов клуба СНОНЕМ. Я не то чтобы жалуюсь, а прошу принять во внимание: Эверт сидит в инвалидной коляске, и у него диабет. Антуан и Риа являют собой классический дуэт хромого и слепого: у него ревматизм, она плохо видит. Эдвард после инсульта разговаривает так, что его едва можно понять. У Герта выводная трубка и бессонница. У Леонии тремор и недержание. Меня мучает одышка и иногда подагра, я плохо хожу, из меня капает. Только Граме еще неплохо сохранился.

Впечатляющий букет недугов, не правда ли?

В клубе достигнута четкая договоренность: над болячками нельзя издеваться, но разрешается относиться к ним с юмором. Что весьма полезно. Мы много смеемся над нашими несчастьями. Это упрощает жизнь со всеми осложнениями, которые влечет за собой физическая слабость.

Хороший новый план родился во время более-менее случайного совещания клуба СНОНЕМ. Из-за новогодних праздников мы прервали наши экскурсии, но никому не хотелось сидеть всю зиму дома, не высовывая носа на улицу. Вчера за чаем Риа и Антуан как-то нерешительно выдвинули идею активности другого сорта.

– Мы придумали кое-что, связанное с едой.

– Ну и ну! Не ожидал от вас, – сказал Эдвард.

– Мы подумали, что хорошо бы, например, раз в месяц всем вместе ужинать в ресторане, и чтобы каждый выбирал ресторан с национальной кухней по своему вкусу.

– Так, – сказал Эверт. – И это вы называете хорошей идеей?

Риа и Антуан немного смутились.

– Мы же не настаиваем.

– Честно говоря, идея… грандиозная! – сказал Эверт с широкой ухмылкой. – Только выезжать нужно чаще!

Так мы и постановили: раз в три недели ужинаем в ресторане, каждый раз с новой кухней по выбору одного из членов клуба. Китайцы и итальянцы в расчет не принимаются. Этот проект не заменяет наших вылазок, но осуществляется наряду с ними, а они в ближайшее время возобновятся.

ВТОРНИК 13 января

Первым знаменитым человеком Нидерландов, скончавшимся в этом году, стал Франс Моленар. Упал с лестницы, да так и не поднялся. Чудесный человек из чудесного мира высокой моды. Мира, полностью отрешенного от реальности.

– Они шьют одежду только для карнавала. Никто же не станет ее носить, – рассудила госпожа Ван Димен.

– Такая шляпа сгодилась бы в качестве зонтика, – заметила ее соседка, рассматривая надетую на манекен шляпу размером с летающую тарелку средней величины.

– И они все голубые, и вокруг них всегда вьются самые красивые женщины, – презрительно отозвался господин Дикхаут.

– Красивые, если вам нравятся кожа и кости. Без намека на тело, – возразил в свою очередь его сосед.

Франс Моленар, услышь он эти рецензии, сморщил бы свой задранный носик.

Мы здесь, в доме, уже не слишком пристально следим за модой. Правда, что касается мятых брюк, пузырей на коленках, спущенных бретелек, тут мы вполне идем в ногу со временем. В “реальном” мире то же самое считается модным у молодежи. Мы, можно сказать, задали тренд в этой области.

Вчера перед ужином заходил Эверт опрокинуть стаканчик. Его запасы кончились, а отправляться в винный погребок под дождем и ветром у него не было охоты.

Однажды он поинтересовался у директрисы, нельзя ли сделать так, чтобы соседний магазин торговал также и спиртным. Нет, это невозможно “по условиям лицензирования”.

– Между прочим, я надеюсь, что, когда умру, заведение “Галл и Галл” пришлет красивый венок, – сказал мне Эверт. – Ведь я, несмотря на свой диабет, был и остался их верным клиентом. Подаю блестящий пример своенравия.

В прошлом году мой друг чудом избежал новых ампутаций и прочих несчастий. В сущности, он первоклассно смотрится в своей инвалидной коляске. Как огурчик.

Только бы он не умер раньше меня. Поэтому я наливаю ему чуть-чуть. Эверт хотел прикрепить к коляске держатель для бутылок, но я настоял на том, чтобы держать женевер[1] в холодильнике.

– Не собираюсь баловать тебя, старина.

– Иди ты к черту, Грун.

СРЕДА 14 января

Всех взволновало одно загадочное дело.

Уже в пятый раз в неожиданном месте было найдено яблоко. Первое обнаружили несколько дней назад в лифте, второе кто-то нашел у подъезда, третье и четвертое лежали в коридорах, а сегодня утром пятое “гренни Смит” попало в аквариум. К счастью, ни одна рыбка не сдохла. Так как мелкие происшествия в нашем доме, в связи с дефицитом значительных событий, непомерно раздуваются, тот факт, что кто-то “повсюду” раскладывает яблоки, стал темой дня.

Если честно, пятое яблоко сначала лежало рядом с аквариумом. В аквариум положил его я. Это вышло само собой. В коридоре не было ни души, никто меня не видел. Для полной ясности: яблочный диверсант не я. Думаю, преступник изумится, увидев, что яблоко оказалось в аквариуме.

Госпожа Схаап считает, что пять яблок – не случайность. Так держать, Шерлок Схаап.

Жильцы начали проверять каждую вазу с фруктами.

Я прокатился на скутмобиле под ветром и дождем и увидел первые цветущие нарциссы. Кто не верит, пусть сам убедится: на газоне в конце улицы Камперфулвег. Подснежники я заметил еще на прошлой неделе, в этом нет ничего особенного, но нарциссы в январе – вроде как перебор.

Хорошо бы увидеть на воде толстый слой льда, достаточно толстый для скутмобиля. Впервые за долгие годы я смог бы снова прокатиться по льду. При условии, что найдется подходящее место для спуска и подъема. А как было бы здорово проехать по озеру Гаузее от Волендама до Маркена. Герт обещал составить мне компанию на своем роскошном суперскуте.

ЧЕТВЕРГ 15 января

Сегодня в лифте лежал маленький мандарин.

– Только мы немного привыкли к яблокам, а тут это, – разохалась госпожа Схаап.

Фрукт был важнейшей темой обсуждения за кофе и за чаем. Некоторые граждане страшно разволновались. А вдруг это предвестие великого несчастья?

– Да это просто мандаринка, и все. Никакая не бомба, – успокаивала людей медсестра.

Мы с Эвертом заключили пари. Я думаю, что фрукты тайно разбрасывает кто-то из персонала, а Эверт считает, что преступник – кто-то из жильцов. Ставка: книга по выбору проигравшего. Эверту пришлось поклясться, что сам он не подкладывал в лифт мандарин. Сначала мы хотели поспорить, какой фрукт найдут в следующий раз, но мы не доверяем друг другу ни на грош. Если, например, он предскажет, что следующей находкой будет банан, то через четверть часа банан обнаружится в каком-нибудь цветочном горшке.

Тем временем Стелваген приказала персоналу усилить бдительность. Об этом я услышал от недавно поступившей сюда на службу медсестры, госпожи Моралес. Словоохотливая испанка питает ко мне слабость. Многие ее фразы начинаются словами: “Не говорите никому, ради бога, но…” Дальше можете вообразить себе ее забавный испанский акцент. Возможно, в ее лице я снова приобрел полезный “хорошо информированный источник” среди персонала. Раньше эту роль исполняла моя старая приятельница, Аня Аппелбоом. Она долгое время работала в офисе у Стелваген и регулярно сообщала мне сведения, не предназначенные для жильцов. Стелваген досрочно вышвырнула Аню на пенсию.

Что касается информирования жильцов, наша уважаемая директриса исповедует правило: “Меньше знаешь, лучше спишь”. У меня сложилось впечатление, что Стелваген искренне не хочет обременять своих подопечных сведениями, которые могут их разволновать. Она воспринимает стариков как людей не всегда вменяемых, и не она одна. Я сам, к примеру, во многих случаях с ней согласен. Если годами обращаться с людьми как с малыми детьми, то большинство начнет демонстративно вести себя как малые дети.

ПЯТНИЦА 16 января

Жизнеспособность здешних обитателей в прошлом году, увы, не повысилась. Самые слабые и беспомощные от нас ушли, а на их место поступили не бодрые семидесятилетние, но, так сказать, старые клячи под девяносто.

Рекорд кратчайшего пребывания побила некая дама, чьего имени мы так никогда и не узнали. Въехав на инвалидной коляске в парадную дверь нашего приюта, она через полтора дня покинула его в деревянном гробу с черного хода. Возможно, эмоции, связанные с переселением, оказались ей не по силам.

– Выпила одну чашку чая, всего одну! – не меньше четырех раз повторила госпожа Дёйтс.

– И что с того? – сказал Баккер, тоже четыре раза.

Кто-то поинтересовался, должна ли покойница платить за целый месяц проживания.

Согласно новым правилам, в дом опеки могут попасть только достаточно беспомощные люди, то есть те, которым нужен постоянный уход. Новым жильцам, уже в ближайшем будущем, останется лишь маленький шаг до смерти или закрытого отделения.

Здоровые обитатели составляют меньшинство. Средняя продолжительность жизни выше девяноста. Текучесть контингента постоянно растет. И вообще веселее не становится.

В нашем “спортзале”, маленьком неиспользуемом офисе, лежал ананас. Похоже, преступник наглеет.

Все-таки забавно, что какой-то пустяк, какой-то оказавшийся не на своем месте фрукт, может вызвать такой переполох. Обычно здешние обитатели глубоко равнодушны к самым экзотическим теориям заговора, но в данном случае они так и застыли с открытым ртом. Тут они бессильны. Это слишком странно. – Ничего не понимаю. Кто вытворяет такое? – самый типичный вопрос.

А что если выкладывание фруктов прекратится прежде, чем злодей будет уличен? И тайна останется тайной? Жаль, если наше с Эвертом пари окончится ничем.

СУББОТА, 17 января

Более строгие критерии приема в дома престарелых неизбежно приведут к увеличению числа вакансий. В 2020 году из двух тысяч богаделен закроются восемьсот. Это означает, что через пять лет придется срочно переселять оттуда людей в принудительном порядке. Администрация не будет ждать, пока последний жилец вылетит в трубу крематория.

Полтора года назад нас тут до смерти напугали планами капитального ремонта. И каждый вздохнул с облегчением, когда эти планы были отложены. Может, зря мы радовались. Здравый смысл подсказывает, что наш старый дом не будут ремонтировать, потому что он попал в списочек “на слом”.

Планирую в ближайшее время выяснить положение дел у госпожи Стелваген.

Вот мы жалуемся, что за нами следят, с нами сюсюкают, но всегда есть те, к оторым приходится еще хуже. Газета Algemeen Dagblad сообщает, что Синтье ван дер Ле (91 год) запретили держать комнатные цветы на подоконнике ее отдельной квартиры, так как они мешают мойщику окон, который появляется раз в полгода. И еще потому, что время от времени растения роняют листочки. Управляющая компания De Woonveste распорядилась убрать цветы. Синтье – крестьянка, всю жизнь п рожила в деревне. “Мне нужно видеть вокруг себя зелень!” – сокрушается она. И проводит протестную акцию: вывешивает транспарант “Не трожьте мои цветочки!” На фоне таких передряг немного блекнут волнения по поводу терактов в Париже и в Бельгии.

ВОСКРЕСЕНЬЕ 18 января

Завтра вечером собрание клуба СНОНЕМ. На повестке дня составление плана посещения ресторанов и нового графика экскурсий.

Зимняя спячка слишком затянулась. Пора встряхнуться. Собрание проведем у Герта. По его собственным словам, он обожает приготовления к праздникам.

Государство передало службу опеки муниципалитетам не только из пресловутых соображений экономии, но и для того якобы, чтобы контроль за опекой приблизить к подопечным.

Экономия удалась на славу, но децентрализация все-таки выходит боком. Дело в том, что муниципалитеты, которые вдруг получили власть над этой службой, в свою очередь, в массовом порядке продолжили децентрализацию. Чтобы сэкономить деньги, десятки муниципалитетов, словно сговорившись, снижают расходы на опеку.

Так что если раньше “сектор опеки” подчинялся одному министру или госсекретарю, то теперь – подумать только! – ему приходится иметь дело с 37 администраторами в 37 городах и весях. Его контролируют не 150 депутатов Второй палаты, а 500 членов муниципальных советов, которые, к примеру, защищают интересы благотворительного фонда “Лютьебрук, вперед”.

Впрочем, я вполне допускаю, что жители этого захолустья хотя бы заработают очки как образцовые благотворители.

Мой друг Эдвард задался вопросом, почему пророк Магомет запретил создавать его изображения. Большой вопрос, на который ни у кого нет ответа. Предположение Эверта, что пророк, возможно, “был кривым, как дыня”, было учтиво отвергнуто, так как сам Эверт не знал ответа на встречный вопрос: “Какова кривизна дыни?”

Я и не заметил, как вернулся к теме фруктов: вчера в кладовой был найден банан. По дому ходят слухи, что персонал охотится за преступником. Пока что безуспешно. Директриса призвала жильцов соблюдать хладнокровие. Призывы такого рода обычно приводят к обратному результату, и Стелваген рано или поздно в этом убедится.

ПОНЕДЕЛЬНИК 19 января

В конце прошлой недели официально отмечались Птичьи дни. Я все время вспоминал мою покойную подругу Эфье. В эти дни она садилась у окна, чтобы без помех полюбоваться воробьями и синицами.

Мне не дозволялось составлять ей компанию. “Ты же не настоящий любитель птиц, Хенк, ты неофит. Будешь меня отвлекать. Лучше приходи через час”. Она умела так заразительно смеяться. И я каждый раз не мог удержаться от смеха. Тоскую без нее. Влюбленность редко заканчивается хеппи-эндом.

Я слышал от госпожи Моралес, что наша директриса собирается объявить запрет на телефонные разговоры в столовой. Не то чтобы во время трапез кому-то слишком часто звонили, но если уж позвонят, то весь зал слушает в свое удовольствие. Хотя бы половину диалога.

“Ты где?.. Я за столом… Салат из цикория с котлетой… Спасибо, неплохо… Нет, скверно, всю ночь глаз не сомкнула… В такую погоду наверняка… Когда же ты наконец заглянешь?..”

И так далее, в том же духе.

Пожилые люди и современная телефония противопоказаны друг другу. Все эти гудочки и звоночки нервируют стариков. Они бы предпочли таскать с собой повсюду беспроводной бакелитовый телефон, чтобы по старинке набирать номер. А с теперешними сигнальчиками и кнопочками они регулярно с первого раза ошибаются номером. “Кто? Кто говорит?”

Крошечный плоский телефончик, да еще и с целой телефонной книжкой внутри, на кой он мне? Беда, беда. Даже очень крупные цифры лишь частично облегчают дело для старых глаз и дрожащих пальцев.

В туалете лежал плод киви.

Стелваген расстроена. Не может справиться с таким пустяком и воспринимает всплывающие невесть откуда фрукты как подрыв своей власти. Прежде всего потому, что они каждый раз становятся предметом обсуждения. Ее подопечные говорят о них целыми днями.

Меня это безмерно интригует. Эверт обещал подарить злоумышленнику (когда его поймают) огромную корзину фруктов.

ВТОРНИК 20 января

Вчера был “синий понедельник”. Этот третий понедельник января объявлен самым унылым днем года. Кем объявлен? Понятия не имею. Но СНОНЕМ не унывает. Мы провели бурное организационное собрание в квартире Герта. Радушный хозяин в первый раз принимал у себя членов клуба и не поскупился на угощение. Он выставил его столько, что если бы, к примеру, каждый из гостей весь вечер пил пиво, то пива хватило бы на всех. И то же можно сказать про вино, колу, газировку, фанту, апельсиновый сок, женевер, ликер и коньяк. Был даже ягодный джин, я уж и забыл, что он еще существует. И оставшейся выпивки хватило бы до лета. Плюс такое количество закуси, словно мы только что пережили Голодную зиму 1944-го. Каждый ушел домой с пакетом “для собачки”. Самый большой достался Эверту, так как он единственный из нас, кто держит собаку. Его Маго – абсолютно всеядное создание. Что ему ни кинь, все слопает. Эверт сказал Герту, что поможет опустошить бутылки, если выпивке будет угрожать просрочка.

– Исключительно во избежание отходов, – уверял он его с ухмылкой.

Эверт не хуже Маго. Что ему ни налей, все вылакает.

Еда, выпивка, смех… Нам едва хватило времени на собрание.

Мы разработали два плана-графика: посещения ресторанов с национальной кухней и новой серии экскурсий. Это значит, что в этом году мы будем устраивать вылазки минимум один раз в две недели.

Был учрежден фонд взаимопомощи для нуждающихся членов клуба, каковой можно использовать в случае надобности. Это никого не смутило. Я был выбран казначеем и даже сделал анонимный взнос. В конце-то концов, я человек со средствами, внушающий доверие. Члены клуба могут конфиденциально обращаться ко мне за материальной поддержкой. Ведь мы собираемся сорить деньгами.

“Помирать – так с музыкой!” – первый официальный девиз нашего клуба. Мы подыскиваем и другие лозунги. Нам нужен клубный гимн. Да, вечер удался на славу.

Соседей Герта мы предупредили, что возможно нарушение тишины. Придут ли они жаловаться на шум сначала к нам, а уж потом наябедничают в дирекцию?

Эверт настаивал, что они “придут улаживать”. Я не ожидаю последующих жалоб.

СРЕДА 21 января

День смерти моей девочки. Детский велосипед, съезжая с горки, свернул на полметра вправо или влево и по крутому склону скатился в овраг. Я проверял школьные тетрадки, жена занималась стиркой. Мы переложили ответственность друг на друга.

Пожизненное горе, пожизненное бессмысленное самобичевание.

ЧЕТВЕРГ 22 января

Вчера не было никакого фрукта, что стало предметом широкого обсуждения. Поразительно. Ведь в течение многих лет в доме не было обнаружено ни одной виноградинки на полу, и никого это не удивляло. А теперь людям скучно, если день пройдет без найденного яблока или груши. Надеюсь, что загадка никогда не будет разгадана.

На следующей неделе в четверг мы первый раз ужинаем в ресторане. Ресторан выберет Эдвард. Эверт ставит на аргентинский десять против одного. Но Эдварду пари не предлагает.

После того как в коридорах за одну неделю произошли два столкновения скутмобилей, в некоторых опасных углах и на перекрестках были установлены зеркала. К счастью, тогда все обошлось: всего один легкораненый и некоторый материальный ущерб. Дорожное происшествие со смертельным исходом в доме престарелых наверняка попало бы в газеты, что совершенно недопустимо. Поэтому дирекция решила повысить безопасность движения с помощью зеркал, но немного не рассчитала старческих возможностей.

В результате произошло еще несколько несчастных случаев, когда никаких встречных скутмобилей поблизости не было. Старики так напряженно вглядывались в зеркала, что внезапно врезáлись в стену. А стены в нашем доме, по последней моде семидесятых годов, покрыты грубой рельефной штукатуркой кремового цвета. Столкновение с такой стеной означает несколько больших ссадин. К тому же с рельефной штукатурки трудно соскрести кровь. Звучит устрашающе, но зато там и сям на стенах были заметны следы аварий. Тревожные кровавые полосы недавно замазали краской кремового же цвета, но чуть-чуть другого оттенка. Стелваген и не подумала убрать зеркала. Ведь это означало бы, что она приняла неверное решение.

ПЯТНИЦА 23 января

Вчера я нанес ежегодный визит своему геронтологу. К моему удивлению, старый доктор Йонге ушел на пенсию. Ему было за семьдесят, и, значит, он был экспертом в своем деле. Новый геронтолог вряд ли обладает такой компетенцией. Это женщина, доктор Ван Вландерен.

– Зовите меня просто Эммой.

Я немного старомоден. Человеку восьмидесяти пяти лет это простительно. Предпочитаю не обращаться к доктору по имени, даже если доктора зовут Эммой. Она показалась мне приятной, благожелательной и внимательной женщиной, но все же старый врач нравился мне больше. Он был краток, терпелив и остроумен. Доктор Эмма отнеслась ко мне как к несмышленому карапузу. Она сюсюкала и говорила слишком громко. “Я не глух и не глуп, доктор Эмма”, – сказал бы я ей. Но не сказал, так как решил, что для первого знакомства это перебор. Еще один недостаток: со старым доктором я уже заводил разговор об эвтаназии и мог бы его продолжить. Но в этот раз у меня не было желания начинать все сначала.

Кстати, цифры говорят не в пользу домашних врачей и геронтологов: заявки на эвтаназию, поданные их пациентами, почти никогда не удовлетворяются. Показатели Клиники окончания жизни немногим лучше: она оправдывает свое название лишь в четырех процентах случаев. Похоже, фонд “Горизонт” открывает самые широкие горизонты. Я слышал, что он доставляет на дом заказчику оплаченные через интернет таблетки. Попробую их заказать, ведь я все более ловко управляюсь с компьютером. Поначалу-то я использовал его только как пишмашинку, а теперь могу найти в интернете что угодно. Собираюсь вскоре оформить заказ. В конце концов, я – единственный, кто имеет право принять это решение. Самая большая опасность в том, что ты медленно и незаметно, или внезапно, окажешься в ситуации, когда уже не сможешь ничего решить. Как в случае с Эфье. Главное, чтобы таблетки лежали наготове, спрятанные в таком месте, которое будет известно только надежному другу. Если тебе вдруг не хватит сил принять таблетки, как подобает мужчине, тогда друг или подруга могут нелегально прийти на помощь. Нужно обеспечить им безупречное алиби.

Я займусь этим. Для начала закажу таблетки, а потом проинструктирую Эверта. Он самый подходящий человек: золотое сердце и никакого почтения к законам.

СУББОТА 24 января

Вчера днем за чаем в столовой, полной народу, встала госпожа Лакруа. Она здесь всего месяц, но уже успела заслужить всеобщую неприязнь. Для этого ей понадобилось только одно: вызывающая внешность. Просторные цветастые платья, шали и шляпы всех цветов, ярко-красная губная помада и фиолетовый лак для ногтей. И выражается она немного высокопарно.

Она постучала ложечкой по своей чашке и стучала до тех пор, пока не привлекла общее внимание. Потом прочистила горло.

– Как известно каждому из присутствующих, я занимаюсь искусством перформанса.

В публике поднялся ропот. Многие понятия не имели, что это такое.

– И как художник я в течение двух прошлых недель устраивала перформанс, оставляя в разных местах какой-нибудь фрукт как знак отчуждения. Я хотела показать, что давать важнее, чем принимать. К тому же это полезно для здоровья.

Ропот перешел в возмущение, в негодование.

– Вы, с вашими яблоками, довели меня до невроза, – выразила недовольство широких масс госпожа Слотхаувер.

Вокруг одобрительно закивали.

– Ну, а я нахожу это весьма забавным, – сказала Леония, новый член нашего клуба СНОНЕМ, и я почувствовал гордость за нее.

Быстро сформировались два лагеря, за и против искусства перформанса. За высказалось меньшинство – те, кто не сразу падает в обморок, когда случается что-то неожиданное. Остальные были против. Жаль, что там не было Эверта, уж он бы оказал безусловную мощную поддержку сторонникам беспризорных фруктов.

Постепенно восстановилось спокойствие. Из-за всей этой катавасии некоторые граждане даже забыли съесть за чаем свой кекс.

Красивый получился финал. Фрукты раскладывал обитатель богадельни, а не кто-то из персонала.

Я проиграл Эверту пари. Придется покупать ему книгу. Может, поваренную, о фруктовых салатах? Есть такие? Эверт, со своей стороны, собирается преподнести госпоже Лакруа корзину фруктов, как он и обещал.

ВОСКРЕСЕНЬЕ 25 января

Я регулярно навещаю Гритье в закрытом отделении. Она всегда мне рада, хотя уже не помнит, кто я такой.

– Как хорошо, что вы пришли. Да еще в такую прекрасную погоду. Чудесно, правда.

Она искренне радуется, что кто-то пришел к ней в гости, вот почему я и появляюсь регулярно в отделении ухода. Она утратила память, но в состоянии деменции стала именно такой, какой желала стать – веселой и беззаботной. Иногда она глядит на меня с какой-то почти незаметной улыбкой, витающей вокруг ее губ, и дружелюбно качает головой. Словно говорит: “А все-таки я откуда-то его знаю…” В ее голове еще заперта целая жизнь. Ей самой она уже недоступна, а я каждый раз вспоминаю то время, когда мы были знакомы.

Мы немного болтаем о разных пустяках. Пусть это старые пустяки, но она ничего не помнит о предыдущих визитах и завтра забудет о сегодняшнем. Через четверть часа я не выдерживаю и прощаюсь. Тогда она обычно говорит: “Жаль, что вы уже уходите, но это не важно. У меня еще так много дел”. После чего я испаряюсь.

Визиты к Гритье даются мне тяжело из-за ее товарищей по несчастью. Многие из них пугливы, злы, подавлены, агрессивны или всё сразу. Или у них вообще нет никаких эмоций, и они, равнодушные ко всему, часами сидят на стуле. А если уже не могут сидеть, то лежат в постели, а заботливые руки медсестер переворачивают их, чтобы не было пролежней.

Это зрелище беспамятства и беспомощности невыносимо.

ПОНЕДЕЛЬНИК 26 января

Во Франции запрещено называть своего хряка Наполеоном. В американском штате Алабама запрещается водить машину с завязанными глазами. В нашей богадельне ты не имеешь права держать на своем балконе отель для насекомых. О двух первых запретах мне известно понаслышке. Третий ввела недавно директриса нашего заведения.

Можно купить на рынке самодельную сборную конструкцию из дерева, пробки, тростника и других натуральных материалов, предназначенную для того, чтобы в ней селились разные летучие и ползучие твари. Н-да, есть люди, которым это нравится. Госпожа Брегман как раз такой человек. Прошлым летом она приобрела отель для насекомых и поставила его на своем балкончике. С тех пор некоторые ее соседи воображают, что любая муха, оса или комар, попавшие в их комнату, вылетели прямиком из этого домика. Стелваген завалена жалобами на госпожу Брегман.

В правилах проживания предусмотрено все, что касается содержания животных, но не сказано ничего о приюте для насекомых. Понадобился особый запрет, он-то и был вывешен на доске объявлений на прошлой неделе. Брегман выставила отель на продажу, и Стелваген, дабы подавить в зародыше возможные протестные выступления, немедленно его купила. За счет заведения, разумеется. На балконе разрешается держать не более одной кормушки для птиц – “в связи с птичьими экскрементами”.

В субботнем номере газеты появилась статья о доме престарелых “Городской квартал” в Рейсене. Там распоряжаются медсестры и санитары, по возможности ориентируясь на желания жильцов. Из статьи я не понял, то ли дирекция, администрация и опекунский совет, все чохом, уволены, то ли просто ушли в тень.

Люди, добровольно отказывающиеся от карьеры, встречаются очень редко. Не думаю, что наша госпожа Стелваген так сразу согласится признать себя лишней.

ВТОРНИК 27 января

Сыр фета и певица Нана Мускури – вот все, что приходит в голову здешним обитателям при упоминании о Греции. И два мертвых грека: Зорба[2] и Демис Руссос. Последний только потому, что он умер совсем недавно.

– Может быть, Нана Мускури тоже померла. Остается только фета, а она мне не по вкусу, – оценила значение Греции госпожа Ван Димен.

И тут, как назло, в Испании падает греческий истребитель F-16.

– Десять погибших, – прочла вслух госпожа Дёйтс.

– Это что, был пассажирский “эф шестнадцать”? – поинтересовался кто-то.

– Наверняка плохо обслуживали, – констатировал господин Баккер.

Нет, не было никаких причин принимать Грецию в ЕС. На этом вопрос был полностью исчерпан.

Давно пора хоть чему-нибудь произойти. Стены дома начали понемногу давить на меня. Я совершаю свою ежедневную прогулку и несколько раз в неделю выезжаю на скутмобиле, но это не прерывает праздного течения будней. К счастью, в четверг мы открываем наш ресторанный сезон.

Мой друг Эверт в последнее время тоже менее оживлен, чем обычно. Причины мне неизвестны. Спрашивать его не имеет смысла.

– Даже если бы что и было, Хенк, не с тобой об этом говорить.

– Нет, дружище, давай поговорим о тебе, – сделал я последнюю попытку выманить его из укрытия. – Знаешь, в последнее время ты немного раскис.

Он пробурчал что-то вроде “Иди ты!” и применил свой обычный отвлекающий маневр – переменил тему:

– Налить тебе чего покрепче, Хенки?

После “чего покрепче” мы сыграли в шахматы и сделали вид, что ничего не случилось.

cреда 28 января

Может, Эверта все-таки слегка задело мое замечание, что он немного раскис, – за ужином он куражился и хохмил.

Преувеличенно громко он спросил у дежурной, нет ли тут замороженных червей. И при этом указал на котлету в тарелке с овощным рагу.

У нее глаза вылезли на лоб.

– О чем вы, господин Дёйкер?

– Ну, – сказал Эверт, – я прочел в газете, что компания “Джамбо” с недавних пор торгует насекомбургерами.

Вытащив из кармана смятый клочок газеты, он прочел вслух.

– “Четырнадцать процентов составляют черви, замороженные сушеные личинки хрущака темного, похожие на мучных червей”. Я намерен проверить, не такая ли это котлетка. С кислинкой. Недурно.

И, не ожидая ответа, невозмутимо продолжил трапезу. Зато возмутились его сотрапезники, слышавшие эту беседу. С помощью ложки и вилки они извлекли из тарелки котлету и, держа ее на безопасном расстоянии, задумались: есть или не есть? Одна соседка по столу, только что отправившая в рот хороший кусок, не смогла его прожевать, но и выплюнуть тоже не пожелала. Несколько секунд она сидела тихо как мышь, с приоткрытым ртом.

– Что там у вас происходит? – осведомился кто-то за соседним столом.

Короче: общее замешательство закончилось только тогда, когда повар лично вышел из кухни и сообщил, что фарш обыкновенный, без червей.

Но злое дело было уже сделано. Много целых и недоеденных котлет так и осталось в тарелках. Только те, кто выбрал на ужин тушеную свинину, уплетали за обе щеки, демонстрируя особое удовольствие: “Ммм… великолепная, доложу я вам, свинина”. Здешние обитатели всегда не прочь подколоть ближнего, если предоставляется возможность.

После ужина повар имел краткую беседу с Эвертом. Эверт выслушал его с самой невинной миной. Я потом сделал ему комплимент: “Снова узнаю тебя, старина”.

ЧЕТВЕРГ 29 января

Выезжаем сегодня в 17.00. Придется прокатиться.

Это все, что нам известно. На всякий случай я не обедаю. Я ем не много, но поесть люблю. К счастью, у меня все еще превосходный вкус. А некоторые мои ровесники едва могут отличить огурец от клубники.

Тем самым утрачивается одно из удовольствий, в принципе независимое от возраста: хорошо поесть и выпить. Поразительно, что люди, у которых всего-то радостей – еда и выпивка, столь неразборчивы и столь скупы. Старый хлеб, дешевые шоколадки, жидкий кофе, подогретые блинчики, засохшие кексы, прокисшее вино – им без разницы. Конечно, они пережили войну, но, господи боже, к чему эта ненужная бедность? Так и крикнул бы им: “Да тратьте же вы деньги на те немногие вещи, которые вам еще по душе!”

Девиз клуба СНОНЕМ: легко с деньгами расставайтесь, но зря деньгами не швыряйтесь.

Насчет вкуса: в Австралии провели исследование вкуса и выяснили, что дегустаторы находят кофе из белой кружки более крепким, чем кофе из синей кружки. Может, кофе в белой кружке кажется темнее, а темное ассоциируется с горьким.

ПЯТНИЦА 30 января

Официант был в клетчатой юбке, на стене висели волынки, а вдоль стен стояли сотни бутылок виски. Угадайте, какую кухню мы удостоили своим посещением?

Мы отменно пообедали в шотландском ресторане с виски-баром Highlander (“Горец”).

Для этого нам пришлось отправиться в Алкмар, но это нас только обрадовало. Эдвин, племянник Эдварда, был нашим гидом. Он с удовольствием возит нас на своем личном микроавтобусе. За это он иногда просит всего-то на бак бензина.

Хозяин заведения с мягким шотландским акцентом и пивным животиком от шотландского виски сердечно приветствовал пожилых гостей. Он внушал доверие, и мы предоставили ему самому определить, что мы будем есть. Еда была превосходной, но я так и не понял, что в ней было шотландского. В следующем ресторане организатору придется предварительно ознакомить нас с характерными особенностями соответствующей кухни. Я знаю, что национальное блюдо Шотландии – хаггис, но знаю о нем только понаслышке и клянусь, ничего похожего мы не ели. Туда входит бараний желудок, фаршированный сердцем, легкими и печенью, а также луком, овсяной мукой и свиным салом для смазки. Я не уверен, что мы упустили прекрасную возможность полакомиться.

Эверт чуть не сошел с ума при виде меню виски.

– Я не могу выбрать! Не могу выбрать! – кричал он в панике.

К концу вечера, приняв на грудь не меньше шести разных сортов виски, он только время от времени бормотал: “Божественно, божественно!” И даже позволил Леонии пару раз ласково шлепнуть себя по лысине. Очаровательно.

Ресторанный проект – это уже явный успех.

Вернувшись домой, мы разбудили консьержа, чтобы пожелать ему спокойной ночи.

– Мы не донесем начальству, что ты спишь на дежурстве, – предупредил его Герт, – а ты впредь не заводи нас.

Ох уж этот Герт, тот еще шантажист.

В одиннадцать часов я, очень довольный, добрался до постели.

СУББОТА 31 января

Каждую зиму прививку от гриппа встречают сердитым ворчанием.

– Может, от нее все и заражаются гриппом? – задалась вопросом госпожа Квинт.

Привиты почти все, и всё же каждый год грипп наносит беспощадные удары. Концерт кашля и хрипа длится неделями, и, по слухам, на счету гриппа уже две жертвы: один неизвестный мне господин и госпожа Схрёдер, известная только тем, что когда-то она втянула канарейку в свой пылесос.

Итак, мы вернулись к вопросу о домашних животных.

Один новый жилец, господин Верлат, при переселении в наш дом был вынужден оставить собачку своей старшей сестре. У нас домашние животные, все кроме птичек, под запретом.

Он пригрозил обратиться в суд, ибо убежден, что право на домашнее животное должно относиться к универсальным правам человека.

Думаю, Стелваген все-таки немного опасается, такая реклама ей ни к чему. Она уже дважды побывала с визитом у Верлата.

Если Верлат добьется своего, здесь появится настоящий зоосад, судя по недавно опубликованному списку животных, разрешенных законом для домашнего содержания: белобрюхий еж, горный козел, горный кенгуру, дикобраз – всё это домашние животные. Они внесут в нашу жизнь большое оживление.

Олень мунтжак из списка исключен. Когда я прочел почему, у меня слезы брызнули из глаз. У детеныша мунтжака такие тонкие ножки, что они ломаются, когда он пытается бежать. Жалко его. Хотя интересно, как же этот вид умудрялся так долго выживать в столь немилосердной природе?

Из передач о животных я так и не вынес суждения, на чьей я стороне: то ли мне жалеть невинного жеребенка зебры, то ли львицу, которая охотится на него, чтобы накормить своих милых голодных детенышей.

Февраль

ВОСКРЕСЕНЬЕ 1 февраля

“В Нидерландах лучшая служба опеки в Европе”.

Согласно данным шведского аналитического центра Health Consumer Powerhouse, служба опеки нашего здравоохранения на голову выше, чем в соседних европейских странах. А кто я такой, чтобы возражать аналитическому центру?

Я вырезал статью из газеты, увеличил на копировальном аппарате в супермаркете и вывесил на стенде в нашей столовой.

– Что ж, тем хуже для прочих стран, – вот и все, до чего додумался Баккер после долгого размышления о грустном.

Понятно, что Нидерланды не стоит сравнивать с Калмыкией, но что касается всех соседних стран…

Как только снова раздаются жалобы на опеку, я бросаю многозначительный взгляд на стенд, и все мои друзья делают то же самое. Записных жалобщиков это нервирует.

– Что вы постоянно киваете на этот клочок газеты? Я и так знаю, что там напечатано, черт побери.

ПОНЕДЕЛЬНИК 2 февраля

Я не верю в Бога, но люблю тишину и поэтому заглядываю иногда в центр медитации. Предпочтительно днем в воскресенье, когда там тише всего. Истинно верующие уже побывали на утренней экуменической службе, а после обеда ожидают посещений.

Вчера днем я целых полчаса наслаждался покоем и перед уходом зажег свечу в память дочки. Легкий шорох за моей спиной возвестил о приближении старого священника.

– Могу я спросить, кого вы поминаете? – спросил он, дружески кивнув.

– Мою покойную дочку.

– Вы никогда не приходите на литургию – и все-таки?

– Нет, я не из вашей паствы. Я не принадлежу ни к какому стаду.

Некоторое время священник стоял молча, глядя прямо перед собой.

– Должен сделать вам одно признание, – заговорил он, – но прошу вас держать его при себе.

Я ответил, что мне всегда хотелось хоть раз принять исповедь у священника. Он сердечно рассмеялся.

– Да, стадо у меня есть, но сам я неверующий пастырь, – сказал он. – Уже много лет я не верую в Бога. Однажды у меня было озарение: Бога нет или он непознаваем. На практике различие не так уж велико.

– Насчет Бога я с вами согласен, но мне кажется, что для вашей профессии вера весьма удобна.

– Ничего, я справляюсь. Проповедую от души. Приятно сознавать, что ты даешь людям опору и утешение. Не будь я священником, чем еще я мог бы заняться на старости лет? Не знаю. Да никто и не спрашивает меня, верую ли сам я в Бога.

Мы проговорили с ним полтора часа. Изумительный человек.

ВТОРНИК 3 февраля

Чертовски забавное совпадение: сегодня в газете появилась большая статья об одном проповеднике в Нейкерке, который пришел к убеждению, что Иисус никогда не существовал. Наш домашний священник предпочел держать свое неверие в тайне, а этот проповедник написал о нем книгу. Каждый не верует на свой манер. Покажу-ка я эту вырезку моему славному Фоме неверующему. В строжайшей тайне.

Вчера днем встречаю в коридоре госпожу Стелваген.

– Добрый день, господин Грун, как поживаете?

За долю секунды я решился на маленький блеф.

– Все в общем-то прекрасно, кроме одной мелочи. Я слыхал, что наш дом стоит в списке на слом.

Моя лобовая атака застала ее врасплох, судя по ее пристальному якобы изумленному взгляду.

– От кого вы это слыхали?

– Из надежного источника в дирекции.

При этом я попытался изобразить загадочную улыбку. Должен сказать, что я сам был изумлен собственной отвагой.

– У вас все еще есть такой источник?

Стелваген прокололась. Она всегда отрицала, что вынужденный досрочный выход на пенсию Ани Аппелбоом был связан с ее ролью информатора.

– Что значит все еще?

– Э-э-э… нет, ничего…. А что касается планов сноса, то это решает попечительский совет.

– Но я спросил только, попал ли наш дом в список подлежащих сносу домов, а не о том, кто это будет решать.

– Я охотно ознакомила бы общественность с этим списком, но, к сожалению, не могу этого сделать. Не говоря уже о волнении, которое возникнет, если кто-то начнет распускать слухи насчет сноса. Это было бы страшной ошибкой, господин Грун.

Склонив голову немного набок, она смотрела мне прямо в глаза.

– По-моему, совершенно неожиданный снос был бы еще более страшной ошибкой.

Я выдержал ее взгляд. Повисла пауза.

– Разумеется, если я получу конкретную информацию, я немедленно предам ее гласности.