Зеленый мозг. Долина Сантарога. Термитник Хеллстрома бесплатное чтение

I

Он был похож на незаконнорожденного отпрыска индейца из племени гуарани и дочери нищего фермера, этакой красотки из дикой глуши, которая, захотев вырваться из рабства унылой повседневности, нечаянно для себя и окружающих взяла и нагуляла пузо.

Выбранный им внешний вид был безупречен, за исключением тех моментов, когда, оказавшись в почти непроходимой чащобе, он забывал о маскировке и о том, кто он на самом деле.

Его кожа приобретала зеленоватый оттенок и сливалась с фоном, состоявшим из листьев и лиан. При этом грязноватого цвета рубашка, драные штаны, разлохмаченная соломенная шляпа и сандалии на подошве из старых покрышек, казалось, перемещались в пространстве самостоятельно, без участия призрачного тела.

Однако такое происходило с ним все реже и реже по мере того, как он уходил от верховьев Параны, из глубинки штата Гояс, где жили мужчины с горящими глазами и выстриженными челками.

Когда он добрался до районов, где всем заправляли бандейранты, охранявшие границы и попутно совершавшие вылазки в приграничные районы, он научился полностью управлять тем, что умные люди называют «эффект хамелеона».

Наконец он вышел из густых джунглей на открытую местность, перерезанную сетью грунтовых дорог, ведущих к фермам, созданным в рамках плана освоения диких земель Красной зоны. Интуиция подсказывала, что он приближается к одному из пропускных пунктов, где бандейранты фильтруют всех проходящих, и почти человеческим жестом тронул припрятанную под рубашкой седулу де грациас аль сакар, удостоверение, подтверждающее наличие белой крови. Время от времени, когда рядом не было человеческих существ, он вслух произносил свое имя – Антонио Рапосо Таварес.

Звуки, из которых складывалось его имя, казались слишком резкими и грубоватыми, но он понимал, что с ним ему будет безопаснее и спокойнее, чем с любым другим. Все знали, что индейцы штата Гояс в свои имена вставляют самые сложные созвучия. Так ему сказали и крестьяне на ферме, где он ночевал прошлой ночью.

Когда их вопросы по поводу того, кто он сам и куда держит путь, стали слишком настойчивыми, он уселся на крыльце дома и, достав флейту из кожаного чехла, который свисал у него с плеча, заиграл. Это был оригинальный инструмент андских индейцев, священный символ тех мест. Если индеец гуарани прикладывал свирель к губам, все разговоры заканчивались, утонув в благоговейном молчании.

Крестьяне пожали плечами и ушли.

Он медленно тащился по дороге. Сложное искусство ходьбы, не сразу им освоенное, привело его наконец туда, где человеческие существа пребывали в изобилии. Впереди он заметил красно-коричневые крыши и хрустальную башню. К ней причаливали и от нее отлетали прочь аэрокары. Видом своим все это напоминало муравейник.

Вдруг он почувствовал, как им овладевают инстинкты, а им, как он твердо знал, ни в коем случае нельзя давать воли. Если он проиграет инстинктам, то не выдержит испытания, ожидавшего его впереди. Он сошел с дороги, по которой взад и вперед сновали люди, и, сосредоточившись, стал собирать воедино стремившиеся обрести независимость фрагменты той ментальной сущности, какой он был, во всяком случае, пока. В результате его усилий родилась мысль, она пронзила и связала воедино все, в том числе и отдаленные, части его индивидуальности: мы маленькие зеленые рабы, служащие единому целому.

После этого он продолжил движение по направлению к пропускному пункту. Мысль, вернувшая ему целостность, заодно придала ему вид самый подобострастный – отличная защита от взглядов человеческих существ, которых вокруг него становилось все больше и больше. Те, кто его послал, знали, как люди ведут себя в разных ситуациях, какие позы принимают и какие надевают маски. Они понимали, что подобострастие для индейца – лучший камуфляж.

Вскоре грунтовая дорога уступила место двухполосной асфальтированной, с тропинками для пешеходов по обеим обочинам, а та, в свою очередь, тянулась параллельно четырехуровневому шоссе, на котором заасфальтированными были даже пешеходные дорожки. По шоссе мчались автомобили, по воздуху – аэрокары, и с каждой минутой их становилось все больше и больше, как и пешеходов.

До сей поры он не привлекал особого внимания. А беглые насмешливые взгляды местных жителей можно было не замечать. Опаснее те, кто всматривается пристально – в подобных взглядах таилась смертельная опасность. Но таких он пока не видел.

Подобострастие прикрывало его как щит.

Утро разгоралось, и солнце, разогревая воздух, выдавливало из лежавшей вокруг дороги земли влажную вонь, смешивая ее с запахом пота, который источали снующие вокруг человеческие существа. Была в этом запахе ясно различимая горечь, и он с тоской вспомнил сладкие, такие знакомые ароматы далеких джунглей. Но запахи, которые его теперь обволакивали волнами и негромко стучали в ушах, несли еще одну угрозу, внушавшую беспокойство. Эти запахи свидетельствовали о все большей концентрации инсектицидов.

Люди были вокруг – все ближе и ближе, теснее и теснее; их движение замедлялось по мере того, как толпа подходила к бутылочному горлышку пропускного пункта.

Наконец все застопорилось.

И двинулось вновь.

И опять остановилось, чтобы снова двинуться и на несколько шагов приблизиться к цели.

Наступал момент истины, и избежать его было невозможно.

Он стоял и терпеливо ждал – так ведут себя индейцы в ситуации кризиса. Ему хотелось дышать чаще и глубже – это было бы средством компенсации эффектов невыносимой жары, но он сдержал дыхание, чтобы ничем не выделяться из толпы. Лучше уж температура! Здесь, вдали от своих джунглей, настоящие индейцы стараются дышать бесшумно.

Движение и остановка.

Движение и остановка.

Теперь был виден и сам пропускной пункт.

Там, по обе стороны окруженного кирпичными стенами затененного узкого коридора в два ряда стояли бандейранты в белых мундирах, пластиковых шлемах, перчатках и тяжелых башмаках. За ними открывалась залитая солнечным светом городская улица, куда и выливалась толпа после прохода через этот строй.

Вид этой улицы пробудил во всех частях его существа страстное желание оказаться там, по ту сторону пропускного пункта. И сразу в нем проклюнулось и выросло иное чувство – ни в коем случае не поддавайся раздирающим тебя инстинктам!

Нельзя ни расслабиться, ни отвлечься. Каждая составляющая его сущности обязана быть начеку, готовая принять и преодолеть любую боль.

Толпа вновь качнулась вперед и остановилась. Теперь он оказался перед первым из охранников, дюжим блондином с розовой кожей и голубыми глазами.

– Шаг вперед! – приказал тот. – Живее!

Рука в перчатке подтолкнула его к очередным двоим стражам, стоявшим справа.

– Имя! – раздался голос сзади.

– Антонио Рапосо Таварес.

– Штат?

– Гояс.

– Обработайте его получше, – велел блондин. – Наверняка он с гор.

Он попал в руки очередной парочки. Один из охранников надел ему на лицо дыхательную маску, другой напялил на тело большой пластиковый пакет. Из пакета торчала трубка, а снаружи, из-за стен коридора, доносился звук какой-то работающей техники.

– Двойную дозу! – крикнул в ту сторону один из бандейрантов, и сразу пакет, в котором оказалось запертым его тело, наполнился голубым газом. Газ хлынул в маску, и, сделав невольный вдох, он ощутил, как острый нож вскрывает его внутренности, как тысячи несущих боль иголок вонзаются во фрагменты, составляющие его тело, пытаясь разорвать на части.

Он чувствовал, что умирает. Это и называется агонией?

Нет, подумал он. Нельзя поддаваться. Держись!

Но боль не прекращалась, и связи, на которых держалась его целостная сущность, слабели. Еще немного, и он…

– С этого хватит! – крикнул тот, который орудовал пакетом.

Пакет сняли, маску стащили. Чьи-то руки подтолкнули его вдоль коридора, по направлению к солнечному свету:

– А ну-ка, поживее! Не держи очередь!

Запах ядовитого газа проникал повсюду. Это был новый газ – деконструктор. Те, кто его отправлял, к этому газу не подготовили. Он ждал чего угодно, был готов к радиации, ультразвуку, химическим веществам, но не к этой гадости.

Солнце буквально ударило в него, когда он вышел из коридора на открытое место. Он нырнул в проход, заставленный фруктовыми лотками. Продавцы торговались с покупателями или просто стояли, подперев бока жирными руками и наблюдая за своим товаром. Некоторые его части видели в лежавших повсюду фруктах надежное для себя убежище, но, как бы он ни был выбит из колеи полученной дозой отравы, фрагменты его сущности, отвечавшие за целостность всего организма, отбросили эти мысли подальше. Поборов соблазн, он, насколько мог, побыстрее проскочил мимо покупателей и досужих зевак, которых на рынке было предостаточно.

– Не хотите ли свежих апельсинов? – услышал он чей-то голос, и маслянистая рука с зажатыми в ладонь фруктами появилась около его носа. – Свежие апельсины из Зеленой зоны. Без всяких жучков и прочей гадости.

Он увернулся от руки и апельсинов, хотя их аромат едва не лишил его последних сил.

За углом находилась узкая боковая улица. Еще один поворот, и слева, вдали, открылась манящая перспектива зеленых далей – загородная зона, свободная от домов. Он повернул в ту сторону и ускорил шаг, машинально рассчитывая время, которым еще располагал. Понимал – до зелени совсем недалеко. Яд пропитал одежду, однако чистый воздух вымывал его, и мысль о близкой победе, словно антидот, помогала справиться с последствиями отравления.

У нас все получится!

Зелень все ближе и ближе – деревья и папоротники, буйно разросшиеся по берегам реки. Он уже слышал шум бегущей воды, но единственным маршрутом к воде и деревьям был мост, по которому ехали машины и шли толпы людей.

Выхода не было – он слился с толпой, стараясь избегать прямых контактов. Соединения, скреплявшие фрагменты, из которых состояли его ноги и спина, начали ослабевать, и он понимал: случайный толчок в спину или столкновение, и эти связи распадутся. А это – конец!

Мост закончился, и справа он увидел дорожку, ведущую вниз, к реке. Повернув, он неожиданно столкнулся с одним из двух крестьян, которые несли поросенка в сетчатом слинге, держа его с двух сторон. От удара поверхность, имитирующая кожу на его правом бедре, не выдержала, и он почувствовал, как она сползает под брюками вниз.

Крестьянин, с кем он столкнулся, отступил на два шага, едва не выронив поросенка.

– Осторожнее! – закричал он.

А его напарник проворчал:

– Чертовы пьянчужки!

Но в этот момент поросенок завизжал и отвлек их.

Это дало ему шанс. Проскользнув мимо крестьян, он бросился по тропинке к реке. Уже была видна вода, бурлящая после прохода через барьерные фильтры, и клочья пены на ее поверхности – там работали очистные вибрационные устройства. И в этот момент он услышал, как один из крестьян, несших поросенка, сказал:

– Не думаю, что он пьян, Карлос. Кожа у него сухая и горячая. Наверное, он болен.

Эти слова заставили его ускорить шаг – он все слышал и понял. Имитирующий кожу лоскут на бедре сполз почти до лодыжки. Ослабевшие плечевые и спинные мускулы уже едва поддерживали равновесие тела. Тропинка резко свернула и потянулась вдоль сырого глинистого берега, нырнув в туннель из зарослей кустов и папоротника. Он знал, что те двое уже не видят его, а потому, придерживая рукой сползавшую под брюками имитацию кожи, принялся пробираться через зеленый туннель.

В конце туннеля он увидел первую пчелу-мутанта. Она была мертва, поскольку оказалась в зоне вибрационной фильтрации без средств защиты. Пчела была из тех, что напоминают бабочек – с переливчатыми желто-оранжевыми крылышками. Она лежала в чашечке зеленого листа в самом центре светлого пятна, выбитого из сырого полумрака солнцем, сияющим над зарослями.

Он двинулся дальше, зафиксировав в памяти цвет и форму пчелы. Как считали те, кто его послал, пчелы могли бы быть хорошими посредниками, хотя у них имелись серьезные недостатки. Главный заключался в том, что пчела – по определению – была неспособна вступить с человеческим существом в успешный рациональный контакт. Человек просто не отреагировал бы на резонные доводы, если их ему каким-либо образом представила пчела. А люди должны услышать голос разума, в противном случае жизни на Земле придет конец.

Тем временем сзади раздался звук топающих ног – кто-то спешил по тропинке.

Погоня?

Но почему его преследуют?

Неужели его раскрыли?

Нечто, похожее на страх, пронзило его и придало энергию уже готовым распасться частям. Увы, этой энергией он уже не мог распорядиться, и ему осталось лишь медленно пробираться сквозь растительность. А скоро и вообще он сумеет только ползти! Все глаза, которые имелись в его распоряжении, судорожно искали укрытие.

И нашли!

Слева, в папоротниках, был едва виден узкий проход. В него вели маленькие следы человеческих существ. Дети! Он направился по этим следам и вскоре оказался на узенькой тропинке. Игрушечные аэрокары, красный и голубой, валялись на дорожке. Ковыляя, он пошел по глинистой поверхности тропинки дальше.

Дорожка подвела его к земляной стене, по ней вверх карабкались ползучие растения. Внизу, у основания стены, находился вход в неглубокую пещеру, перед которым лежало еще несколько игрушек. Он нагнулся, переполз через игрушки и забился в благословенную черноту этого импровизированного укрытия.

Ниже пещеры, метрах в пяти, протопали две пары ног, и сразу послышались голоса.

– Он пошел к реке. Думаешь, собирался в нее сигануть?

– Да кто ж знает? Но то, что он болен, это точно!

– Вот, смотри! Кто-то побежал туда, вниз.

Голоса стали плохо различимыми, слившись с бульканьем воды. Эта парочка двинулась вниз по тропе, так и не найдя его убежища.

Почему они гнались за ним? Он ведь никого не ранил.

Неужели они что-то заподозрили? Вряд ли!

Но обдумать то, что происходит, времени не было.

Сначала он сделает то, что должен сделать. Активизировав специально предназначенные для этого части своего тела, он принялся закапываться в землю. Глубже и глубже он зарывался в землю, выбрасывая ее избыток наружу, так, чтобы сложилось впечатление, будто пещера обвалилась.

Прежде чем остановиться, он прошел десять метров. Запасов энергии у него оставалось ровно столько, чтобы завершить следующую стадию. Он повернулся на спину, отбросив умершие части своих ног и спины, и из его нутра появилась королева в сопровождении воинов охраны. На бедрах у него открылись отверстия, из них хлынула пена – при затвердевании она сформирует кокон, защитную зеленую раковину для королевы и ее отпрысков.

Это была полная победа. То, что нес сюда, в город человеческих существ, он доставил в целости и сохранности.

Теперь остается только ждать. Через двадцать дней он наберется новой энергии, пройдет все стадии пресуществления и превратится в тысячи подобных самому себе сущностей, и у каждой будут совершенно аутентичные одежда и удостоверения личности, и каждая будет как две капли похожа на человека.

И все они будут похожи друг на друга.

Их ждут иные пропускные пункты, впрочем, не столь строгие, и другие барьеры – не такие высокие.

Да, человеческая оболочка – это то, что надо! Интеграция с этими существами оправдала себя. Они многое узнали, изучая пленных, захваченных в джунглях. Правда, понять человеческое существо чрезвычайно трудно, практически невозможно. Даже когда им предоставляли пусть и ограниченную, но свободу, воздействовать на их рассудок рациональными средствами не получалось. Самая тесная интеграция не вела автоматически к полноценному контакту.

И оставался главный вопрос: сможет ли самая тесная интеграция предотвратить катастрофу, к которой движется планета? Да, с человеческими существами непросто: нужно будет доказать им, что они не хозяева этой планеты, а ее рабы и слуги. Даже если для доказательства этого факта придется применить жестокость.

Королева, подталкиваемая стражами, зашевелилась на холодной земле. Все части его тела, связанные единой коммуникационной сетью, пришли в движение, занялись выяснением того, кто выжил, кто погиб, сколько сил было потрачено, сколько осталось. Да, на сей раз они узнали много нового относительно того, как можно прятаться от людей. И все кластеры новой колонии разделят это новое знание. По крайней мере, один из них доберется до города на Амазонке, ведь именно оттуда пришло к ним понимание того, что смерть-ради-всех – гораздо выше и лучше, чем жизнь.

Один из них доберется. Непременно.

II

Пастельного цвета дым плавал в воздухе кабаре. От каждого стола, из вентиляционного отверстия в его центре вверх поднимался дым особого цвета, который был визитной карточкой стола: здесь – бледно-лиловый, чуть дальше – розовый, как кожа младенца, а в углу – зеленый, пробуждающий воспоминания об индейских одеждах, сотканных из растущей в пампасах травы. Только что пробило девять часов вечера, и кабаре «Клещ», лучшее в Байи, начало свою ежевечернюю развлекательную программу. Первым номером был танец гигантских муравьев. Мелодия, выводимая оркестром колокольчиков, задавала чувственный ритм для группы танцоров, выступавших в стилизованных костюмах, а их усики бодро раскачивались в клубах дыма.

На низких диванах восседали завсегдатаи кабаре. Своей расцветкой одеяния присутствующих женщин напоминали роскошные цветы джунглей. Это богатство подчеркивалось белыми костюмами сопровождавших их кавалеров, а местами многоцветие женских нарядов – как знаки пунктуации – прерывали сияющие белые мундиры бандейрантов. Это была Зеленая зона, и бандейранты здесь могли отдохнуть и расслабиться после трудной службы, которую они несли либо в Красных джунглях, либо на их границе. Посетители говорили сразу на десятке языков, и звуки их бесед, как деловых, так и светских, вместе с дымом поднимались к потолку.

– Сяду-ка я за розовый стол, на удачу. Цветом он как женская грудь, верно?

– Мы залили все затвердевающей пеной, а потом вошли и уничтожили гнездо. Там были муравьи-мутанты, такие же, как в Пиратинги. Миллионов десять-двадцать!

Доктор Рин Келли минут двадцать прислушивалась к разговорам. Самое интересное в них – подводные течения, обнажающие сложность и напряженность отношений, казалось, беззаботно болтающих посетителей.

– Новые яды отлично работают, – говорил за ее спиной бандейрант, которому задали вопрос о тех мутантах, что выживают после обработки, – но окончательная зачистка – это адова работа. Все вручную. Как в Китае – там они последних жуков убивали голыми руками.

Рин почувствовала, как едва заметно пошевелился ее спутник, сидевший напротив, и поняла: он услышал. Она подняла голову и через янтарный дым посмотрела в его миндалевидные глаза. Он улыбнулся, и Рин подумала, почти с восхищением: до чего же все-таки выдающимся человеком был этот доктор Трэвис Хантингтон Чен-Лу. Высокий, с плоским квадратным лицом выходца из Северного Китая и коротко стриженными черными волосами, сохранившими свой цвет, несмотря на то, что владельцу их уже стукнуло шестьдесят. Наклонившись к доктору Рин Келли, он прошептал:

– Нигде не спрятаться от сплетен, верно?

Рин покачала головой, в десятый раз за вечер, вероятно, задав себе вопрос: а какого черта почтенный доктор Чен-Лу, региональный директор Международной экологической организации, так называемой МЭО, настоял на том, чтобы она явилась сюда сегодня вечером, в ее первый день в Байи? Ответ, впрочем, был очевиден. Этот китаец приказал ей прилететь из Дублина, чтобы она как тайный агент информационной службы МЭО добыла для них некие секретные сведения. Как обычно, в качестве цели ей определят какого-нибудь парня, и его она должна будет обработать, что называется, по полной. На это, по крайней мере, Чен-Лу намекнул ей во время дневного инструктажа. Но пока он не определил объект, на который доктор Рин должна обрушить свои чары.

– Говорят, что многие растения умирают в условиях дефицита пыльцы, – услышала она женский голос, доносившийся из-за спины, и замерла. Опасные беседы здесь ведут!

Но бандейрант, сидящий там же, отозвался:

– Перестань, крошка. Ты говоришь точно так, как тетка, которую арестовали в Итабуне.

– Что за тетка?

– Да она распространяла карсонитскую литературу в деревне по ту сторону границы. Полиция ее взяла, когда она уже успела избавиться от двадцати экземпляров. Бо`льшую часть они забрали, но ты знаешь, насколько опасны подобные книжки, особенно вблизи границ Красной зоны.

На входе послышался шум, раздались радостные выкрики:

– Привет, Джонни! А вот и счастливчик Жуан!

Вместе с прочими посетителями кабаре Рин повернула голову ко входу, отметив, что ее спутник продемонстрировал полное безразличие к происходящему. Семеро бандейрантов, войдя в зал, притормозили, словно уперлись в барьер приветственных слов.

Возглавлял эту компанию офицер с командирским знаком отличия на лацкане – золотой бабочкой, и доктор Рин сразу обратила на него внимание. Это был среднего роста смуглокожий человек с волнистыми черными волосами, кряжистый, однако двигающийся с неожиданной грациозностью. Тело его излучало силу. Лицо же, по контрасту с телом, было узким и аристократическим, и доминировал на нем аккуратный нос с горбинкой. Среди его потомков наверняка можно было найти аристократов высшей пробы.

Рин для себя определила тип, под который подпадал этот офицер – брутально-привлекательный. И вновь отметила, насколько умело Чен-Лу демонстрирует абсолютное равнодушие ко всему, что его окружает. Так вот зачем (или за кем) они явились сюда в этот час!

Подумав так, она вдруг особенно остро ощутила собственное тело. Роль, отведенная ей во всей этой истории, на мгновение подняла в ней волну отвращения. Она так много отдала, чтобы оказаться здесь в это время, но чего от нее хотят? Никому она не нужна как доктор Рин Келли, энтомолог! Только как Рин Келли, ирландская красавица, женщина, выполняющая совсем иные обязанности, да еще и получающая от этого немалое удовольствие! Если бы она не любила эту свою работу, то вряд ли питала бы к ней порой такую ненависть.

Рин понимала, как смотрится на фоне пышных смуглокожих женщин, собравшихся в кабаре. Рыжеволосая и зеленоглазая, с тонкой светлой кожей, украшенной веснушками на плечах, лбу и носу, она казалась в этой оранжерее экзотическим цветком, да еще и в платье с глубоким вырезом и золотым значком МЭО на груди.

– Что это за человек, там, у входа? – спросила она.

Улыбка, подобная легкой ряби от утреннего бриза, скользнула по губам Чен-Лу.

– Который из них, дорогая? – уточнил он, обернувшись к входу. – Там их… семеро.

– Хватит притворяться, Трэвис!

Миндалевидные глаза изучающе посмотрели на нее, а затем вновь обратились к группе у входа.

– Это Жуан Мартино, командир бандейрантов и сын Габриэля Мартино.

– Жуан Мартино? – переспросила Рин. – Именно тот, кому удалось полностью очистить земли Пиратинги?

– Он на этом прилично заработал, дорогая. Вполне достаточно для Джонни Мартино.

– Сколько?

– Вот что значит практичная женщина! – усмехнулся китаец. – Они поделили между собой пять тысяч крузадо.

Чен-Лу откинулся на спинку дивана, поморщившись на едкий дым, поднимавшийся из отверстия в столе. И подумал: Пять тысяч – хорошие деньги, чтобы уничтожить Джонни Мартино, если возбудить против него дело. А с помощью Рин я обязательно добьюсь своего. Барон Байи будет счастлив заполучить такую красотку. И вот что мы будем иметь: Джонни Мартино, капиталист, синьор Байи, прошедший подготовку у янки.

– По Дублину ходят слухи, правда, не подтвержденные, будто он замешан в деле, – произнесла Рин.

– Слухи? И что говорят?

– Обсуждают проблемы в Пиратинги. В их связи упоминают его имя и имя его отца.

– Понимаю.

– Необычные слухи, должна я заметить.

– Вы находите их зловещими?

– Скорее странными.

Странными… Слово ударило его, вызвав гнетущее ощущение, напомнившее о письме, которое принес курьер и которое заставило его вызвать Рин. Письмо было из Китая и начиналось так: «Ваша странная медлительность в решении стоящей перед нами проблемы заставляет нас поставить перед вами весьма неприятные вопросы». Из всего письма он выделил это предложение и это слово. Чен-Лу понимал нетерпение, которое скрывалось за полученным письмом – вести о надвигающейся на Китай катастрофе могли в любой момент стать всеобщим достоянием. А он знал, что в головной конторе есть люди, которые ему не доверяют, просто потому, что среди его предков были белые.

Понизив голос, он проговорил:

– «Странные» – это не то слово, каким можно охарактеризовать то, что бандейранты делают в Зеленых зонах.

– А я слышала совершенно дикие истории, – прошептала Рин, – про их секретные лаборатории и эксперименты. Работают там над мутациями, что незаконно.

– Заметьте, Рин, – отозвался Чен-Лу, – что все истории о странных, гигантских насекомых, которые мы слышали в последнее время, исходят именно от бандейрантов. Вот в чем тут единственная странность.

– Но это логично. Люди находятся на переднем крае, где может происходить подобное.

– Конечно, вы как энтомолог не должны верить в эту чушь.

Рин пожала плечами, чувствуя себя некомфортно. Конечно, он прав. Обязан быть прав.

– Логика, – продолжил Чен-Лу. – Использовать непроверенные слухи, чтобы поддерживать предрассудки среди местного населения? Вот единственная логика, которую я тут вижу.

– Вы хотите, чтобы я поработала с командиром бандейрантов? – спросила она. – Что вы собираетесь выяснить?

Вы должны выяснить то, что я попрошу вас выяснить, подумал Чен-Лу. Вслух же он произнес:

– А почему вы решили, что ваш объект – Мартино? Это тоже из разряда слухов?

– Разумеется, нет, – отозвалась она, ощущая, как в ней поднимается злость. – Или у вас не было особой цели, чтобы вытаскивать меня из Дублина? Просто желали полюбоваться моей красотой?

– Лучше не скажешь! – воскликнул Чен-Лу и, повернувшись, позвал официанта. Тот подошел и, склонившись, стал слушать, после чего, отойдя к группе, все еще стоявшей у входа, начал говорить с Жуаном Мартино.

Командир бандейрантов оценивающе посмотрел на Рин, после чего перевел взгляд на Чен-Лу. Тот приветственно кивнул.

Несколько женщин, словно бабочки, окружили группу. Краска, наложенная на веки и ресницы, делала их похожими на насекомых с фасеточными глазами. Мартино же, отделившись от своих, направился к столу, над которым поднимался янтарный дым. Остановившись напротив Рин, он поклонился Чен-Лу.

– Доктор Чен-Лу, полагаю? – спросил он. – Какое удовольствие видеть вас! Но как региональный директор МЭО смог опуститься до столь неизысканных удовольствий? – Он обвел рукой шумное задымленное помещение кабаре. И подумал: Я сказал ему все, что хотел, и так, чтобы он понял.

– Имею же я право хотя бы немного развлечься, – отозвался Чен-Лу. – К тому же есть шанс сочетать приятное с полезным и поприветствовать нашего нового сотрудника.

Встав с дивана, он взглянул сверху вниз на Рин и произнес:

– Рин! Хочу познакомить вас с синьором Жуаном Мартино. Джонни, а это – Рин Келли, из Дублина, наш новый энтомолог.

Чен-Лу подумал: Это враг! Не ошибись. Враг!

Мартино поклонился в пояс:

– Очарован!

– Для меня большая честь встретиться с вами, синьор Мартино, – сказала Рин. – Я слышала о ваших подвигах… даже в Дублине.

– Даже в Дублине, – шепотом повторил он. – Судьба часто была ко мне благосклонна, но никогда она не была так благосклонна, как сейчас.

И он уставился на Рин с обескураживающей откровенностью, размышляя, какие особые обязанности могут быть у этой красотки? Она любовница Чен-Лу?

Наступившую тишину неожиданно прервал раздавшийся позади Рин возглас:

– Да змеи и грызуны оказывают еще и более сильное давление на цивилизацию! Так говорят…

На посетительницу зашикали.

Мартино наконец оторвал взгляд от Рин и, обернувшись к Чен-Лу, произнес:

– Трэвис! Никак не могу понять, как такой очаровательной женщине можно было дать степень доктора?

Китаец усмехнулся:

– Осторожнее, Джонни. Доктор Келли – наш новый директор-исполнитель.

– Надеюсь, разъездной директор-исполнитель.

Рин холодно посмотрела на него, но под этой холодностью скрывался интерес. Прямота, с которой вел разговор этот бандейрант, одновременно и пугала, и возбуждала.

– Я много слышала о риторических талантах латиноамериканцев, – сказала она. – В генеалогическое древо каждой семьи здесь вмонтирован кусок нашего ирландского Камня красноречия.

В голосе ее послышались низкие горловые нотки, и Чен-Лу улыбнулся.

– Не присоединитесь к нам, Джонни? – пригласил он.

– Спасибо! Вы избавляете меня от необходимости навязываться, – ответил Мартино. – Но вы ведь знаете, со мной мои братья по оружию!

– Похоже, их уже взяли в плен, – заметил китаец и кивнул в сторону входа, где стоял лишь один офицер из отряда бандейрантов – остальных женщины увели к столику в углу, от которого поднимался голубой дым.

Оставшийся поглядывал то на своих товарищей, кого похитили женщины, то на Мартино.

Рин рассмотрела этого человека. Пепельно-серые волосы, моложавое лицо, пересекаемое по щеке шрамом от кислоты. Он напомнил Рин звонаря из их церкви в Вексфорде, в Ирландии.

– Это Виеро, – объяснил Мартино, проследив за направлением ее взгляда. – Мы зовем его Падре. В настоящий момент он еще не решил, кого ему следует защищать – моих братьев или меня. Думаю, я нуждаюсь в его защите больше, чем кто бы то ни было.

Он жестом позвал Виеро, после чего сел рядом с Рин.

Подошел официант с большим полупрозрачным фужером, полным золотистого напитка, и поставил его перед Мартино. Из фужера торчала стеклянная трубочка.

Не обращая внимания на фужер, Мартино, не отрываясь, смотрел на Рин.

– Готовы ли вы, ирландцы, присоединиться к нам? – спросил он.

– В чем?

– В реорганизации мира насекомых.

Взглянув на Чен-Лу, который не выказал никакой реакции на вопрос бандейранта, она вновь посмотрела на Мартино.

– Ирландцы разделяют точку зрения канадцев и американцев из Северной Америки. Мы немного подождем.

Похоже, ее ответ обеспокоил Мартино.

– Но ведь вы должны понимать свою выгоду, – заметил он. – У вас нет змей. А потому…

– Все, что мы имеем, – продолжила Рин, – создано Святым Патриком по воле Господа. И я не думаю, что бандейранты могут с ними двоими тягаться.

Проговорила она это сердито и уже через мгновение пожалела об этом.

– Должен был вас предупредить, Джонни, – сказал Чен-Лу, – у нее ирландский темперамент.

А сам подумал: Конечно, он ломает комедию ради меня, маленький хитрец.

– Понимаю, – отозвался Мартино на слова Рин. – Если Бог не счел необходимым освободить нас от насекомых, то и нам не следует этим заниматься.

Она встревоженно посмотрела на него.

Чен-Лу подавил поднявшуюся в груди ярость. Этот коварный латиноамериканец пытается поймать Рин в капкан и делает это вполне уверенно!

– Увы, мое правительство, – сказал китаец, – не признает факта существования Бога. Возможно, если бы Бог предложил обменяться посольствами…

Чен-Лу похлопал Рин по руке, почувствовал, что та дрожит, и продолжил:

– Тем не менее МЭО полагает, что уже в этом десятилетии мы начнем борьбу к северу от Рио-Гранде.

– Это МЭО полагает или Китай?

– Оба.

– Даже если североамериканцы будут возражать?

– Ожидается, что они услышат доводы разума.

– А ирландцы?

Рин удалось улыбнуться:

– Ирландцы всегда были весьма неразумны.

Она протянула руку к своему бокалу, но тут ее внимание привлек стоящий около стола, одетый в белый мундир бандейрант Виеро.

Мартино поднялся и еще раз поклонился Рин.

– Доктор Келли, – сказал он, – позвольте представить вам одного из моих братьев по оружию, Падре Виеро. – И, повернувшись к Виеро, произнес: – А эта красотка, уважаемый Падре, не кто иная, как местный директор-исполнитель МЭО.

Виеро кивнул и сел на краешек дивана со стороны Мартино.

– Очарован, – пробормотал он.

– Моих боевых товарищей отличает чрезвычайная застенчивость, – сказал Мартино, вновь заняв место около Рин. – Они предпочитают мочить муравьев.

– Джонни, а как ваш отец? – спросил Чен-Лу.

Мартино ответил, не сводя глаз с Рин:

– Все его время отдано делам на Мату-Гросу.

И после небольшой паузы:

– У вас чудесные глаза.

И вновь Рин была обескуражена его прямотой. Она взяла стоявший перед командиром бандейрантов фужер с золотистым напитком и поинтересовалась:

– Что это?

– Весьма свирепое зелье, бразильская медовуха. Попробуйте. В ваших глазах сверкают золотистые огоньки в тон этому напитку.

Рин подавила желание возразить и поднесла фужер к губам. Ей было действительно любопытно. Но не успела она пригубить, как встретилась глазами с Виеро, который уставился на ее прическу.

– Это что, действительно натуральный цвет? – спросил тот.

Мартино рассмеялся и покачал головой:

– Падре!

Чтобы сгладить неловкость, Рин пригубила медовуху, нашла напиток густым и наполненным ароматами цветов, которые буйно распускаются весной на просторах пампасов; была в нем и некая острота, укрывшаяся под мягкой сладостью сахара.

– Нет, я серьезно! – не унимался Виеро. – Это такой цвет?

Чен-Лу склонился к нему через стол и объяснил:

– У многих ирландских девушек такой цвет волос, Виеро. Это означает буйный темперамент.

Рин поставила фужер на стол, пытаясь понять, что же она чувствует. Между ее боссом и этим Виеро складывались вполне товарищеские отношения, и ей было жаль, что она их не разделяет.

– Ну, и куда теперь, Джонни? – спросил китаец.

Бросив взгляд на своего подчиненного, Мартино внимательно посмотрел на Чен-Лу. Какого черта этот чиновник задает подобные вопросы, причем здесь и сейчас? Он же полностью осведомлен относительно всего, что происходит.

– Странно, что вы не в курсе наших дел, – произнес Мартино. – Вечером мы отбываем в Сьерра-дус-Паресис.

– За большим жуком Мамбуки, – добавил Виеро.

Неожиданно лицо Мартино побелело от ярости.

– Виеро! – выпалил он.

Рин переводила взгляд с одного на другого. Над столом повисла странная тишина, которая, казалось, отзывалась покалыванием в руках и плечах.

В том, что разворачивалось сейчас перед ней, было нечто пугающее, отталкивающее, но и содержащее изрядную долю эротики. Ее тело отозвалось на происходящее, причем с ненавистью, хотя точную причину этого отклика она не могла назвать. Единственное, что Рин поняла: вот для чего Чен-Лу вызвал меня, чтобы обворожить Мартино и затем легко им манипулировать. Я сделаю это, но, что мне более всего ненавистно, так это то, что получу от этого удовольствие.

– Шеф, – отозвался Виеро, – вы же сами знаете…

– Знаю! – рявкнул Мартино. – Не хуже тебя.

Виеро кивнул с выражением боли на лице.

– Они говорят, – начал он, но командир его перебил.

– Да, мы все знаем, – сказал он, едва сдерживаясь. – Да, там есть мутанты.

И подумал: А почему Чен-Лу нужно, чтобы мы раскрыли все именно сейчас? Хочет послушать, как я спорю с одним из своих людей?

– Мутанты? – переспросил китаец.

– Мы видели то, что видели, – произнес Виеро.

– Описать это никто не берется, – добавил Мартино. – Вероятно, это лишь продукт каких-то диких суеверий. Это все, что я знаю.

– Правда, шеф?

– Со всем, что есть там, мы не побоимся встретиться.

– О чем вы говорите? – вмешалась Рин.

Чен-Лу откашлялся и подумал: нужно ей показать, в какие крайности способен впасть враг. Пусть увидит вероломство этих бандейрантов. И, когда он объяснит ей, что делать, она выполнит все, с большим желанием.

– Рассказывают там одну историю, Рин, – начал Чен-Лу.

– Да уж, историю, – усмехнулся Мартино.

– Значит, это не история, а просто слух. Кое-кто из бандейрантов Диего Алвареса говорил, что в Сьерра-дус-Паресис они видели богомолов три метра ростом.

Виеро с напряженным лицом наклонился к Чен-Лу. Шрам на его щеке побелел.

– Алварес там потерял шесть человек и только после этого ушел. Вы знали про это, синьор? Шесть человек. И он…

В это время к столу подошел приземистый смуглокожий человек в испачканном белом мундире, с круглым лицом и глазами индейца. Остановившись позади Мартино, он подождал, а потом склонился к уху командира бандейрантов и принялся что-то шептать.

Рин уловила лишь несколько слов – человек говорил очень тихо, да еще на каком-то варварском наречии, которым пользуются люди глубинных районов Бразилии. Были слышны только слова – «площадь», «толпа»…

Мартино кусал губы.

– Когда это было, Рамон? – спросил он.

Тот, выпрямившись, произнес уже громче:

– Только что, шеф.

– Прямо на площади?

– Да, в паре кварталов отсюда.

– И кто там? – спросил Чен-Лу.

– Тезка этого кабаре, – сказал Мартино.

– Клещ?

– Говорят, он.

– Но ведь это Зеленая зона! – воскликнула Рин и удивилась страху, который неожиданно охватил ее.

Мартино встал.

Чен-Лу, взглянув на командира бандейрантов, вдруг сменил мину полной бесстрастности на выражение крайней заинтересованности.

– Прошу извинить меня, доктор Келли, – сказал Мартино.

– Куда вы идете? – спросила она.

– Есть работа.

– Клещ? – поинтересовался китаец. – А это не ошибка?

– Никак нет, синьор, – ответил за командира Рамон.

– Разве у нас нет специальных средств, чтобы предотвращать подобное? – спросила Рин. – Наверняка это существо проникло в Зеленую зону вместе с каким-то грузом…

– Вряд ли, – покачал головой Мартино. – И, обратившись к Виеро, сказал:

– Поднимай людей. Том сядет за руль, а Лон займется светом.

– Слушаюсь, – ответил бандейрант и, встав, направился к столику в углу, где шумели и веселились его товарищи.

– Что вы имеете в виду под «вряд ли»? – поинтересовался Чен-Луи.

– Там один из тех, в кого вы отказываетесь верить, – ответил Мартино и, повернувшись к Рамону, отправил его к Виеро.

Тот покинул столик.

– Так, может, вы объясните? – настаивал китаец.

– Ладно. Это существо полметра длиной, оно плюется кислотой, – негромко сказал Мартино.

– Но это же невероятно!

Рин покачала головой.

– Клещи неспособны… – начала она.

– Не волнуйтесь, – тронул ее за руку Чин-Лу. – Это – обычная шутка бандейранта.

– Если вам угодно так думать, – усмехнулся Мартино. – Надеюсь, вы заметили шрам на лице Виеро. Вот так мы шутим. – Он повернулся к Рин и, поклонившись, сказал:

– Прошу меня извинить, синьора.

Рин встала. Клещ полметра длиной?

Старые слухи, которые доносились до нее на том конце планеты, вдруг вспомнились отчетливо, наполнив ее ощущением нереальности происходящего. У каждого вида есть пределы физического роста. Такого насекомого просто не может быть. Или может? В Рин проснулся энтомолог. Логика и квалификация одержали верх над женщиной и тайным агентом. Всего через несколько минут она разрешит вопрос, который волнует ее как ученого. Ответ находится в двух кварталах от казино. На главной площади. Кроме того, Чен-Лу не захочет, чтобы она расставалась с Жуаном Мартино.

– Мы идем с вами, – произнесла Рин.

– Это решено, – произнес китаец, вставая.

Рин взяла командира бандейрантов под руку и прошептала:

– Так покажите мне этого невероятного клеща, синьор Мартино!

Мартино, положив свою ладонь поверх ее руки, почувствовал электрическое тепло, пронзившее его существо. Необычайная женщина!

– Вы так прекрасны, что, когда я думаю о кислоте…

– Я уверен, что этот объект слухов не причинит нам неприятностей, – сказал Чен-Лу. – Ведите нас, Джонни!

Мартино вздохнул. До чего же упрямы бывают люди! Но теперь у него появился шанс достучаться до самого верха и убедить высшее начальство в том, в чем обычные бандейранты давно убеждены. Да, региональный директор Чен-Лу просто обязан пойти с ними. Мартино неохотно передоверил руку Рин китайцу.

– Конечно, Трэвис, – кивнул он. – Но, прошу вас, держите нашу красавицу подальше от того места, где мы будем работать. Слухи порой жалят весьма болезненно.

– Мы примем все необходимые меры предосторожности, – отозвался китаец. Он не скрывал иронии.

Люди из отряда Мартино уже направлялись к двери. Командир повернулся и поспешил вслед за ними, не обращая внимания на шум, который провожал покидавших казино бандейрантов.

Рин, идя рядом с Чен-Лу, поразилась, увидев, сколько решимости кроется в фигурах шагающих впереди них мужчин. Те, кто намеревается обмануть, так не ходят. Значит, история с полуметровым клещом – не обман?

III

Бело-голубой свет струился из висевших над улицей фонарей. Люди в разноцветных костюмах, принадлежавших разным культурам и разным районам, шли мимо кабаре к главной площади.

Мартино, идя впереди своих людей, прибавил скорости, и они присоединились к потоку. Люди узнавали бандейрантов, уступали дорогу, приветствовали белые мундиры.

– Это Жуан Мартино и его братья по оружию…

– …Бенито Алвареса в Пиратинги…

– …Жуан Мартино…

На площади уже стоял белый грузовик отряда эрмосильских бандейрантов, который осветил своими прожекторами фонтан, находившийся в самом центре. Чуть в стороне расположились еще грузовики, а также автомобили местного начальства. Эрмосильский грузовик, как можно было судить по его виду, недавно вернулся из Красной зоны: нижняя часть его передних крыльев была покрыта грязью, передний бампер перерезала трещина, которая опоясывала весь кузов; два из четырех подъемников цветом отличались от прочих, что свидетельствовало о спешном ремонте в полевых условиях.

Мартино двинулся туда, куда был направлен свет прожекторов. Полицейские и эрмосильские бандейранты, сдерживавшие толпу, узнали его и пропустили.

– Где Рамон? – спросил Мартино у Виеро.

– Отправился за нашим грузовиком вместе с Томом и Лоном, – ответил Падре.

И, присмотревшись к фонтану, произнес:

– А где этот выродок? Я его не вижу.

Мартино показал на фонтан:

– Смотри туда!

Толпа, удерживаемая на расстоянии полицией и бандейрантами, находилась метрах в пятидесяти от фонтана. Его верхняя часть состояла из каскада колец, и с них прозрачным водопадом стекала вода. Площадь перед фонтаном была выстлана плиткой с изображениями бразильских птиц. Плитка заканчивалась десятисантиметровым бордюром, он отгораживал двадцатиметровый круглый газон, в центре которого располагалась рифленая внешняя чаша фонтана. Внутри чаши находилась другая чаша, на ее краю сидела тварь, за которой теперь предстояло охотиться бандейрантам. На газоне были видны желтые полосы мертвой сожженной травы. Мартино пальцем показал на эти полосы.

– Кислота, – прошептал Виеро.

Прожектор остановился, зафиксировав движение внутри фонтана. Толпа отозвалась на это обеспокоенным гулом голосов.

– А вот и он, – сказал Мартино. – Ну что, теперь подозрительные чиновники из МЭО нам поверят?

Не успел он закончить фразу, как сидевшее в фонтане существо выпустило мерцающую струю, которая, прорвав завесу воды и взметнув вверх клубы пара, обрушилась на газон. Похоже, кислота зацепила кого-то из стоящих вокруг фонтана стражей порядка – раздался стон, и из внешнего круга, сформированного толпой любопытных, со стороны эрмосильского грузовика, раздвигая зевак, стал пробираться врач с саквояжем, водруженным на голову.

– Кто-нибудь уже пострадал? – спросил Мартино.

Один из стоящих сзади полицейских ответил:

– Алварес. Хотел захватить эту тварь, но у него был только ручной щит и ручной эжектор. А с обычным щитом с этой гадиной не справиться – слишком быстрая. Вот и получил струю себе в руку.

Виеро потянул Мартино за рукав, указав на толпу позади полицейского кольца. По направлению к фонтану пробирались Чен-Лу и Рин Келли. Люди, видя их значки МЭО, расступались и давали дорогу.

Не успев дойти до передней линии оцепления, Рин помахала Мартино рукой и воскликнула:

– Синьор Мартино! Это невероятно! Говорят, у него размер в семьдесят пять сантиметров и вес три-четыре килограмма.

– Они что, не хотят верить собственным глазам? – усмехнулся Виеро.

Тем временем Чен-Лу подошел к полицейскому, который сообщил Мартино о том, что произошло с Алваресом, и попросил пропустить внутрь. Тот кивнул, и полицейские расступились перед ним и Рин.

Приблизившись к командиру бандейрантов, китаец посмотрел на Рин, а затем на Мартино.

– И все-таки я не верю, – произнес он. – Я бы дорого заплатил, чтобы получить эту штуку в руки, в целости и сохранности…

– Во что вы не верите? – спросил Мартино.

– Я уверен, что это робот. А вы как считаете, Рин?

– Скорее всего.

– И сколько вы дадите? – поинтересовался Мартино.

– Десять тысяч крузадо, – ответил китаец.

– Тогда отведите подальше нашу красавицу Рин Келли, – велел Мартино и, повернувшись к Виеро, спросил:

– Так где же Рамон с грузовиком? Найди его. Мне нужен наш щит из бронестекла и ударный эжектор.

– Слушаюсь, шеф!

– Да, и контейнер для образцов, самый большой.

Вздохнув, Виеро отправился выполнять приказ.

– Так что это за штука? – обратился Чен-Лу к Мартино.

– Не знаю.

– Но вы же дали понять, что бандейранты постоянно сталкиваются с этими тварями в Красной зоне.

– Я не могу отрицать то, что видел собственными глазами, – произнес Мартино.

– Но почему мы никогда с ними не сталкивались?

Мартино сглотнул, чтобы сдержать поднимающуюся в нем ярость. Этот кретин, который носа своего не высунет за границы Зеленой зоны, не верит тому, в чем бандейранты убедились, рискуя собственными шкурами!

– Это ведь интересный вопрос, не так ли? – не унимался китаец.

– Интереснее то, что мы выбираемся из Красной зоны живыми, – прорычал командир.

Вмешалась Рин:

– Однако существование такого насекомого противоречит законам физики.

Китаец кивнул:

– Материал, из которого оно создано, не сможет обеспечить прочность структуры. Тем более при той активности, какую это существо демонстрирует. Если это, конечно, не робот.

– Я уверен, что вы, энтомологи, правы абсолютно во всем, – сказал Мартино.

Рин внимательно посмотрела на него. Злобный цинизм командира бандейрантов удивил ее. Он не защищался, наоборот, атаковал! Вел себя так, словно был уверен, что эта невероятная штука в фонтане – гигантское насекомое. Хотя в кабаре, в разговоре, считал иначе.

– Вы видели нечто подобное в джунглях? – спросил Чен-Лу.

– А вы видели шрам на физиономии Падре?

– И о чем этот шрам свидетельствует?

– Мы видели… то, что видели.

– Но насекомое просто не может вырасти до таких размеров! – настаивала Рин. Она повернулась и принялась вглядываться в темное существо, которое шевелилось за тонкой стеной воды, струившейся с фонтанных колец.

– Мне рассказывали то же самое, – произнес Мартино.

Он ведь тоже не поверил, когда ему доложили о богомолах три метра ростом, которые завелись в Сьерра-дус-Паресис. Мартино знал все, что по этому поводу говорят энтомологи, что утверждает Рин. Они правы, насекомые неспособны вырастать до таких размеров. Может, это действительно роботы. Но кто будет строить подобные чудовища?

– Наверняка это увеличенная механическая копия клеща, – заявила Рин.

– Однако кислота – реальная, – покачал головой Чен-Лу. – Взгляните на желтые полосы на траве.

Мартино понимал: все, чему он учился, заставляло его быть на стороне Рин и этого китайца. Когда Виеро впервые сообщил ему о богомолах из Сьерра-дус-Паресис, он предпочел отмахнуться. Мартино отлично понимал, как распространяются слухи. Помимо бандейрантов в Красной зоне было не так много людей; сами же бандейранты, чего греха таить, в основном были люди малообразованные и суеверные, которых привлекала, с одной стороны, романтика освоения диких земель, а с другой – деньги.

Командир бандейрантов покачал головой. Он был с Падре в тот день, когда на тропинке в лесу штата Гояс того полоснуло струей кислоты. И видел… то, что видел.

И вот теперь эта тварь засела в фонтане!

Громкий гул двигателя отвлек Мартино. Толпа разошлась, освободив проезд, и появился грузовик, за рулем которого сидел Рамон. Грузовик подъехал к своему эсморильскому товарищу, и из него выскочил Виеро. Мотор затих.

– Шеф! – крикнул Виеро. – Почему бы нам не подогнать его прямо к фонтану? Можно использовать как прикрытие.

Жестом предложив Падре замолчать, Мартино обратился к Чен-Лу:

– У грузовика не хватит маневренности. Вы же видите, как увертливо это создание.

– Но вы так и не сказали, что это, – заметил китаец.

– Объясню, когда увижу его в контейнере.

Виеро подошел и встал рядом с командиром.

– Мы бы просто придавили его грузовиком, – сказал он.

– Нет, – возразил Мартино. – Доктору Чен-Лу нужен неповрежденный экземпляр. Так что используем несколько пенных бомб и захватим эту тварь.

Виеро вздохнул, отошел к грузовику и что-то сказал тем, кто сидел внутри. Оттуда стали доставать необходимое оборудование. Мартино, повернувшись к полицейскому, который помогал сдерживать толпу, попросил:

– Можете передать сообщение владельцам машин, стоящих с противоположной стороны фонтана?

– Разумеется, синьор.

– Нужно, чтобы они выключили фары. Иначе они меня ослепят. Понятно?

– Конечно!

И полицейский тотчас же передал сообщение офицерам.

Мартино приблизился к задней части грузовика и взял эжектор. Проверил зарядный цилиндр, извлек его, достал другой и, перезарядив эжектор, вновь проверил.

– Контейнер держите поблизости, – велел он Виеро. – Как только мы обездвижим эту тварь, он нам понадобится.

Виеро выкатил щит – пластину способного противостоять кислоте бронестекла на двухколесной моторной тележке. На правой стороне щита был предусмотрен паз для эжектора.

После этого из грузовика появились два защитных костюма – многослойные фиберглассовые комбинезоны серебристого цвета, покрытые гибкой тканью, нечувствительной к кислоте.

Мартино надел один и проверил застежки. Виеро надел другой костюм.

– Лучше бы со щитом работал Том, – заметил Мартино.

– У него нет моего опыта, шеф, – отозвался Виеро.

Командир кивнул, после чего принялся осматривать пенные бомбы и вспомогательное оборудование. Подвесил на скобу с внутренней стороны щита дополнительные зарядные цилиндры. Все это он проделал быстро и молча, с легкостью и экономией движений, свидетельствовавшими о большом опыте. Толпа позади грузовика замерла в напряженном ожидании, и лишь изредка слышался чей-то шепот.

– Это чудище все еще в фонтане, шеф, – произнес Виеро.

Ухватив щит за ручки, он вывел его на мозаичную плитку, при этом правое колесо тележки оказалось на покрытой голубым оперением шее кондора, изображенного на плитке. Мартино установил эжектор в паз щита.

– Проще было бы убить его, – усмехнулся он.

– Эти твари дьявольски увертливы, – заметил Виеро. – И мне это не нравится. Если он прорвется за щит, костюмы нам не помогут. Это как тонкой сеткой останавливать водопад.

– Так не позволяй ему прорываться!

– Сделаю все, что в моих силах, шеф.

Мартино внимательно посмотрел на гигантское насекомое, сидящее на краю фонтана по ту сторону льющейся сверху стены воды.

– Принеси фонарь, – велел он. – Может, нам удастся его ослепить.

Виеро выполнил приказ и через мгновение с его пояса свисал мощный фонарь.

– Ну, пошли, – сказал командир, и Виеро, сняв тележку с тормоза, включил мотор.

Раздался негромкий ровный гул. Виеро повернул регулятор скорости, и щит двинулся по покрытому плиткой пространству к газону, кольцом охватывающему фонтан.

Струя кислоты, прорвав поток воды, вылетела из фонтана и упала на траву в десяти метрах от щита. Белый маслянистый дым вскипел на газоне и, поднявшись над травой, был отнесен влево легким ветром. Определив направление ветра, Мартино знаком велел Виеро скорректировать положение щита.

Еще одна струя кислоты вырвалась из фонтана и упала в траву на таком же расстоянии.

– Он явно хочет нам что-то сказать, – пошутил Виеро.

Медленно пересекая газон, исполосованный кислотой, бандейранты приближались к фонтану. И вновь оттуда поднялась едкая струя. Виеро отклонил щит назад. Кислота ударила в стекло и потекла вниз. Острый запах попал в ноздри зевак на площади. Толпа отозвалась ошеломленным гулом.

– Какого черта они стоят так близко? – воскликнул Виеро. – Если эта тварь поднатужится…

– Конечно, безопаснее было бы пристрелить зверя, – заметил Мартино.

– Пристрелить десять тысяч крузадо?

– Ты прав. Мы должны помнить, во имя чего рискуем.

– Я тоже делаю это не из любви к искусству. – Виеро продвинул щит еще на метр вперед.

На щите, там, куда ударила кислота, стало формироваться туманное пятно.

– Ничего себе! – поразился Виеро. – Бронированное кислотозащитное стекло – и то не держит!

– Похоже на щавелевую кислоту, – заметил Мартино. – Только сильнее. Теперь иди медленнее. Мне нужно попасть точнее.

– Почему не используем пенную бомбу?

– Виеро!

– А, понял! Вода!

Насекомое двинулось направо. Виеро повернул щит. Насекомое остановилось и направилось в обратную сторону.

– Не шевелись, – попросил Мартино и, найдя на стекле щита пока незамутненный фрагмент, принялся разглядывать гигантского клеща.

Тот двигался взад и вперед, вполне различимый на краю внутренней чаши фонтана. Он был похож на своего миниатюрного тезку – как карикатура напоминает прототип. Сегментированное тело покоилось на пружинистых рифленых лапках, поросших жесткой щетиной. Вверх торчали коротенькие усики, на концах которых застыли сверкающие капли.

Неожиданно существо вскинуло трубчатый нос и выпустило струю, целясь прямо в щит. Мартино нырнул под его защиту.

– Нужно подобраться поближе, – сказал он. – После того как я выстрелю, у него не должно быть времени на восстановление.

– Чем у вас заряжен эжектор, шеф?

– Нашей особой смесью – соляная кислота пополам с сулемой в бутиловом коагуляте. Я хочу спеленать ему лапы.

– Неплохо бы еще и забить ему нос.

– Вперед, старина! – воскликнул Мартино.

Виеро двинул щит вперед, склонившись, чтобы разглядеть насекомое за пеленой кислотно-водного тумана, клочьями висевшего над газоном. Гигантский клещ, словно пританцовывая, раскачивался из стороны в сторону, после чего повернулся и по краю внутренней чаши перебрался направо. Затем развернулся и выпустил по нападавшим новую струю кислоты. Струя засверкала в свете прожекторов, как нитка бриллиантов. Виеро едва успел развернуть щит, чтобы отразить атаку.

– Клянусь всеми святыми, – прошипел он, – но мне совсем не нравится работать так близко от этой твари, шеф. Мы же не матадоры!

– И это не бык, брат мой. У него нет рогов.

– А я бы сейчас предпочел рога.

– Мы много говорим, Падре! Вперед!

Виеро повиновался, приблизив щит на расстояние двух метров от фонтана.

– Бейте его!

– У нас только одна попытка, – отозвался командир. – Мы не можем повредить этот экземпляр. Доктору он нужен целым и невредимым.

И мне тоже, подумал он.

Мартино нацелил жерло эжектора на клеща, но тот, перемахнув край внешней чаши, прыгнул на газон, а потом обратно в фонтан. Толпа отшатнулась. Кто-то закричал. Мартино и Виеро, пригнувшись за щитом, наблюдали за танцующей тварью.

– Какого черта он не остановится хотя бы на секунду? – произнес Мартино.

– Шеф, если он проберется под щит, нам конец! Чего вы ждете? Стреляйте!

– Я должен хорошенько прицелиться.

Жерлом эжектора Мартино сопровождал прыгающего из стороны в сторону пляшущего клеща. С каждым мгновением насекомое смещалось все дальше и дальше вправо. Неожиданно оно сделало резкий рывок и бросилось на противоположную сторону фонтана. Теперь его отделяла от Мартино и Виеро более плотная стена воды, но прожектора достали его и там, и видно было, что эта тварь по-прежнему сидит на краю внутренней чаши.

Мартино не мог отделаться от мысли, что клещ вполне сознательно вынуждает их двигаться за ним. Он хочет, чтобы они оказались в какой-то особой позиции. Мартино поднял прозрачное забрало, закрывавшее лицо, и левой рукой вытер пот со лба. Ночь выдалась жаркой, хотя от фонтана поднимался холодный туман с острым запахом кислоты.

– Он пытается загнать нас, – произнес Виеро. – Если между нами и ним будет фонтан, как мы его поймаем?

– Все решаемо, – отозвался Мартино. – Если эта тварь станет прикрываться фонтаном, то мы вызовем подкрепление. От двух команд ему не уйти.

Виеро принялся двигать щит вокруг фонтана.

– Я по-прежнему считаю, что мы могли бы использовать грузовик, – сказал он.

– Он слишком большой и неуклюжий, – возразил Мартино. – Кроме того, грузовик может испугать клеща, и тот бросится в толпу. Я думаю, он понимает, что это его шанс сбежать от нас.

– Шеф! У меня такие же мысли.

В этот момент клещ бросился в их сторону, но потом столь же резко остановился и попятился. При этом его нос был нацелен точно на щит бандейрантов. Теперь он мог бы быть отличной целью, если бы не слишком плотная завеса воды, стекающей с колец фонтана.

– Ветер дует нам в спину, шеф, – предупредил Виеро.

– Знаю, – кивнул Мартино. – Надеюсь, у него не хватит ума выстрелить поверх наших голов, чтобы кислота опустилась на нас сзади.

Клещ сдвинулся туда, где бетонные структуры фонтана закрывали его от прожекторов. Там, в тени, он и метался из стороны в сторону – мутное темное пятно.

– Шеф, по-моему, он не собирается там оставаться вечно, – предположил Виеро.

– Придержи щит, Падре! Думаю, ты прав. Нужно было бы очистить площадь. Если эта тварь рванет в толпу, многие пострадают.

– Согласен.

Мартино помолчал и, приняв решение, приказал:

– Виеро! Направь на него свет от фонаря. Попробуй ослепить. А я сдвинусь вправо и достану его оттуда.

– Шеф!

– У тебя есть идея получше?

– Давайте хотя бы отодвинем щит подальше, на газон. Вы будете от него на дистанции.

Неожиданно клещ соскочил с внешней чаши фонтана на траву. Виеро, включив фонарь, ударил по нему струей ослепительного света.

– Шеф! Бейте его!

Мартино попытался прицелиться, но паз в щите помешал ему развернуть эжектор на нужный угол. Выругавшись, Мартино ухватился за ручки тележки, но не успел он повернуть щит, как позади клеща вдруг вздыбился кусок газона размером с канализационный люк, и оттуда с резким скрипучим звуком поднялось нечто, формой напоминающее голову, украшенную тремя рогами.

Клещ метнулся назад и исчез в образовавшемся провале.

Толпа на площади кричала, охваченная животным страхом и яростью. Сквозь этот крик Мартино слышал, как молится Виеро:

– Дева Мария, Святая Богоматерь…

Мартино попытался оттянуть щит в нужную для атаки позицию, но Виеро мешал, стараясь направить тележку назад. Щит развернулся, и бандейранты, не защищенные бронированным стеклом, оказались перед поднявшимся из земли существом, которое за эти мгновения выросло еще на полметра. Освещенное прожекторами, оно предстало перед Мартино во всем своем ужасном обличье. Существо напоминало гигантского жука-оленя с тремя рогами, но ростом – значительно выше среднего человека.

Мартино рванул эжектор из паза и направил его на рогатое чудовище.

– Шеф! – умолял Падре. – Шеф!

Мартино сбросил предохранитель, установил эжектор на две секунды и нажал на спуск, бормоча:

– Раз, два…

Ядовитый коагулят вырвался из жерла эжектора и ударил в чудовище. Ошеломленное, оно на мгновение замерло, затем дернулось и со скрипучим воем, перекрывшим рев толпы, принялось выбираться из дыры в газоне.

Толпа затихла, завороженно глядя на поднявшееся над фонтаном существо – его хитиновая оболочка переливалась в свете прожекторов черными и зелеными бликами.

Мартино слышал испускаемые монстром чавкающе-сосущие звуки – такие звуки издает фонтан, когда в нем иссякает вода.

Он аккуратно прицелился в голову чудища и одним движением опорожнил весь зарядный цилиндр – десять секунд. Жук дернулся и принялся уползать обратно, в дыру, одновременно стараясь освободиться от застывающего коагулята бешено работающими лапами.

– Шеф! – умоляюще воскликнул Виеро. – Уходим, прошу вас!

Он развернул тележку так, что щит вновь оказался между ними и гигантским насекомым, и стал втаскивать своего командира в безопасную зону. Не обращая на это внимания, Мартино выхватил запасной зарядный цилиндр, вбил его в слот эжектора, а в левую руку взял пенную бомбу. Он не испытывал никаких эмоций, кроме желания покончить с этой тварью. Но не успел Мартино замахнуться, чтобы бросить бомбу, как щит отбросило назад тугой струей жидкости, пущенной гигантским жуком.

– Бежим! – крикнул Виеро.

Дважды повторять было не нужно. Укрываясь щитом, они отпрянули и остановились, лишь когда выбрались за пределы радиуса атаки. Мартино, тяжело дыша, посмотрел назад. Рядом с ним дрожал Виеро. Гигантская фигура жука осела в отверстие в газоне и стала медленно скрываться под землей. Чудовище отступало, но это было самое ужасное из отступлений, которые когда-либо видел Мартино. Монстр был готов в любую секунду предпринять новую смертоносную атаку. Наконец жук исчез, земля над ним в последний раз вздрогнула и закрыла отверстие.

Словно по сигналу, толпа взревела, и это был крик ужаса. Даже не различая слов, Мартино понял это. Отбросив забрало, он прислушался. До него долетали обрывки фраз.

– Это был жук, вне сомнений!

– А вы слышали новости с побережья?

– Заражен весь регион!

– …в монастыре Монте-Очоа… детский приют…

Но чаще всего звучал вопрос:

– Что это?

– Что это было?

– Что за…

Мартино почувствовал, что справа кто-то подошел, повернулся и увидел Чен-Лу, который внимательно рассматривал место, где только что исчезло гигантское насекомое. Рин Келли с ним не было.

– Ну и что это было, Джонни? – спросил китаец.

– Выглядело как гигантский жук-олень, – ответил Мартино и удивился тому, насколько спокойно звучал его собственный голос.

– Он был в полтора раза выше человека, – пробормотал Падре. – Шеф, все эти истории про Сьерра-дус-Паресис…

Мартино обратился к Чен-Лу:

– Я слышал, как люди говорили про монастырь Монте-Очоа, про побережье и приют. Что там такое?

– Рин отправилась выяснить, – ответил китаец. – Были какие-то тревожные сообщения. А пока я распорядился вывести людей с площади. Им приказано разойтись по домам.

– Что это за сообщения?

– Нечто, говорят, жуткое. В монастыре, на побережье и в приюте.

– А конкретно?

– Рин узнает. Она этим как раз занимается.

Мартино сделал паузу и, показав на фонтан, произнес:

– Нечто жуткое произошло и у нас. Теперь-то вы верите в то, о чем мы вам докладываем уже не первый месяц? Вы все видели своими глазами.

– А что я видел? – усмехнулся китаец. – Стреляющего кислотой робота, да какого-то человека в маскарадном костюме.

Он помолчал и, пристально глядя на стоявших перед ним бандейрантов, произнес:

– Что меня интересует, так это мера вашего участия в этом цирке.

Виеро негромко выругался. Мартино несколько мгновений выждал, чтобы подавить волну гнева, и негромко проговорил:

– На человека в костюме жука это не похоже.

Он покачал головой. Не время поддаваться эмоциям. Нужно включить знания и рассудок. Насекомые неспособны вырастать до таких размеров. Силы гравитации? Тогда что это?

– Нам нужно, по крайней мере, взять с газона образцы кислоты, – сказал он. – И исследовать отверстие.

– Я уже вызвал службу безопасности, – произнес Чен-Лу и, отвернувшись, принялся размышлять о том, что напишет в докладе, который отправит своему начальству в МЭО, а также в секретном сообщении собственному правительству.

– Вы видели, как эта тварь скрылась в земле, когда я ударил ее из эжектора? – спросил Мартино. – Заряд состоит из едких веществ. Если бы это был человек, он бы кричал от боли.

– Это мог быть защитный костюм, – заметил, не оглядываясь, китаец.

Он думал о Мартино. Этот командир бандейрантов явно обескуражен произошедшим. Ничего! Инцидент послужит ему на пользу. Чен-Лу это прекрасно понимает.

– Вы же видели, как он вылез из этой дыры, – вмешался Виеро. – Своими собственными глазами.

Послышались возмущенные выкрики – толпу теснили с площади.

Мартино смотрел, как работают полицейские, а затем обратился к Виеро:

– Падре!

– Да, шеф?

– Принеси из грузовика карабины с разрывными пулями.

– Уже иду, – отозвался Виеро и направился к грузовику.

Машина стояла поодаль, окруженная компанией бандейрантов. Мартино многих знал: больше всего было людей из команды Алвареса, но были и эрмосильцы, и бандейранты из Джунитцы.

– Зачем вам разрывные пули? – поинтересовался китаец.

– Хочу исследовать эту дыру в земле.

– Скоро подъедут люди из службы безопасности. Нам следует дождаться их.

– Нет, я иду туда немедленно.

– Мартино, я говорю вам…

– Вы – не правительство Бразилии, доктор, – резко заявил тот. – Мое правительство поручило мне выполнение специальной задачи. И я обязан сделать это, какие бы…

– Мартино! Вы уничтожите свидетельства…

– Доктор! Когда мы столкнулись тут с этой тварью, вас здесь не было. Вы стояли на краю площади, в полной безопасности, пока я зарабатывал право спуститься в эту дыру.

Узкие глаза китайца от ярости превратились в щелочки, но он сдержал гнев и, подождав, когда вновь сможет контролировать свой голос, произнес:

– В таком случае я иду с вами.

– Как угодно.

Мартино посмотрел на грузовик, из которого доставали карабины. Виеро принимал оружие, укладывая на газон. Высокий бритый негр с рукой на перевязи подошел к Виеро. На негре была белая униформа обычного бандейранта, хотя на левом плече красовалась золотая эмблема командира. Его сморщенная физиономия была искажена болью.

– А вот и Алварес, – сказал Чен-Лу.

– Вижу.

Чен-Лу встал перед Мартино и изобразил печальную улыбку:

– Джонни! Не будем воевать друг с другом. Вы знаете, с какой целью МЭО прислала меня в вашу страну.

– Да. Китай уже завершил работы по своим насекомым. Вас можно поздравить с победой!

– У нас не осталось никого, кроме мутировавших пчел, кто мог бы распространять болезни или пожирать еду, предназначенную для людей.

– Я знаю, Трэвис, – кивнул Мартино. – И вы приехали сюда, чтобы облегчить нам жизнь.

Чен-Лу нахмурился, уловив нотки недоверия в словах бандейранта, и произнес:

– Именно так.

– Тогда почему вы не позволяете нашим наблюдателям и людям из ООН поехать к вам и все увидеть собственными глазами?

– Джонни! Вы же прекрасно знаете, как долго наша страна страдала от притеснений со стороны белых империалистов. Многие наши люди до сих пор считают, что любые контакты с иностранцами опасны. Они везде видят шпионов.

– Но вы же лично принадлежите всему человечеству, верно, Трэвис? И видите все с более широких позиций, чем ваши соотечественники?

– Разумеется. Моя прабабка была англичанкой, урожденной Трэвис-Хангтингтон. В нашей семье традиция – на все смотреть с более широких позиций.

– Забавно, что ваша страна все еще вам верит, – усмехнулся Мартино. – Вы, хотя и частично, но тоже белый империалист.

К ним подошел негр в белом мундире, и Мартино повернулся, чтобы поприветствовать его.

– Бенито! – воскликнул он. – Мне жаль, что у тебя так получилось с рукой.

– Привет, Джонни! – отозвался Алварес. – Бог защитил меня. Я поправлюсь. – Взглянув на карабины, которые принес Виеро, он добавил: – Я слышал, Падре зарядил их разрывными. Разрывные нам нужно только в одном случае.

– Я хочу заглянуть в эту дырку, Бенито.

Алварес повернулся к Чен-Лу.

– И вы не возражаете, доктор? – спросил он.

– Конечно, я возражаю, но против Джонни у меня нет власти, – ответил Чен-Лу.

Желая сменить тему, он внимательно посмотрел на забинтованную руку Алвареса и поинтересовался:

– Рука серьезно повреждена? Я попрошу посмотреть вас своего хирурга.

– Все нормально, док. Рука заживет, – улыбнулся Алварес.

– Он действительно хочет знать, ранен ты или нет, – сказал Мартино.

Чен-Лу бросил на бандейранта обеспокоенный взгляд и вновь натянул на лицо маску равнодушия.

Виеро, протянув один из карабинов командиру, произнес:

– Шеф, нам обязательно нужно туда лезть?

– А почему доктор сомневается, ранена у меня рука или нет? – спросил Алварес.

– Да он слышал разные истории, – отозвался Мартино.

– Какие?

– Что бандейранты якобы заинтересованы в том, чтобы проблема не решалась, а потому сами заражают регионы, заселяя их новыми насекомыми из своих тайных лабораторий.

– Глупые сплетни! – возмутился Алварес.

– Это какие же бандейранты так делают? – воскликнул Падре, ухватившись за карабин так, словно хотел направить его на Чен-Лу.

– Спокойно, Падре, – остановил его Алварес. – Не следует верить подобным историям. Там никогда нет ни имен, ни конкретных адресов. Так, вранье!

Мартино посмотрел через газон на место, где исчез под землей гигантский жук. Гораздо веселее поболтать о таких вещах, чем самому пойти и сунуть нос туда, куда уползла эта тварь. Ночной воздух был напоен ощущением угрозы и… истерики. И самым странным было то, что повсюду, во всех людях, которые сновали по площади, крылось это нежелание что-либо делать. Словно только что завершилась одна из самых крупных битв большой войны.

Ну что ж, подумал он, это и есть война.

Они тут, в Бразилии, ведут эту войну уже восемь лет. Китайцы закончили такую же у себя дома за двадцать два года. Здесь, они сказали, все можно решить в десять лет. А если все-таки двадцать два, как в Китае? Осталось еще четырнадцать – и эта мысль настолько захватила Мартино, что почти лишила его сил.

– Вы же должны признать, что тут происходят весьма странные события, – сказал Чен-Лу.

– Это мы признаем, – согласился Алварес.

– А почему никто не подозревает карсонитов? – спросил Виеро.

– Отличный вопрос, Падре, – отозвался Алварес. – У этих карсонитов мощная поддержка – неприсоединившиеся страны. США, Канада, Англия, вся Европа.

– Те страны, у которых никогда не возникало проблем с насекомыми, – заметил Виеро.

Удивительно, но против этой версии запротестовал именно Чен-Лу.

– Все не так, – заявил он. – Неприсоединившимся странам на все наплевать. Ну, за исключением того, что они рады, что мы так глубоко завязли в этой войне.

Мартино кивнул. Именно так говорили его однокашники в школе в Северной Америке. Всем им было безразлично.

– Ладно, – сказал он. – Пойду и исследую эту дыру.

Алварес протянул руку и, взяв карабин у Виеро, повесил на здоровое плечо и взялся за рукоятку щита.

– Я пойду с тобой, Джонни, – произнес он.

Мартино взглянул на Виеро, по испуганному лицу которого скользнула тень облегчения, и повернулся к негру.

– А твоя рука? – спросил он.

– У меня еще одна, здоровая. Больше мне и не нужно.

– Трэвис, а вы держитесь сразу за нами, – обратился Мартино к китайцу.

– Только что прибыли люди из службы безопасности, – сообщил Чен-Лу. – Притормозите на секунду, и мы оцепим площадь. Я попрошу их взять щиты.

– Это умно, Джонни, – заметил Алварес.

– Мы пойдем медленно, – отозвался Мартино. – Падре, возвращайся к нашему грузовику. Пусть Рамон переведет его на ту сторону площади и поставит на край газона. А эрмосильцы направят фары своей машины туда, куда мы идем. – И он указал в сторону фонтана.

– Да, шеф! – воскликнул Виеро и побежал выполнять приказ.

– А мы не разозлим того, кто там сидит? – спросил Чен-Лу. – Он на нас не бросится?

– Нам всем интересно с ним познакомиться, – сказал Алварес.

– Ну что ж, идем! – проговорил Мартино.

Чен-Лу отправился вправо, где из боковой улицы появился грузовик МЭО. Толпа, все еще не расходившаяся по домам, сопротивлялась полиции, пытавшейся вытеснить зевак с площади.

Алварес включил двигатель тележки, на которой был установлен щит, и они зашагали по газону.

– Джонни, – негромко спросил Алварес, – так почему все-таки доктор не подозревает карсонитов?

– У него лучшая в мире шпионская сеть, – ответил Мартино. – И ей можно верить.

Он не сводил взгляда с растревоженной земли газона, с той таинственной точки, куда они направлялись.

– С другой стороны, ему нужно выставить нас в невыгодном свете.

– Верно. Хотя Трэвис Хантингтон Чен-Лу вряд ли допустил бы такую ошибку.

И подумал: Странно! Эта полоса земли в равной степени и притягивает, и отталкивает!

– Мы с тобой часто были соперниками и враждовали по поводу разных контрактов, – сказал Алварес, обращаясь к Мартино. – Пожалуй, порой нам нужно вспоминать, что у нас общий враг.

– Ты знаешь его имя?

– Этот враг поджидает нас в джунглях, в саванне и под землей. Китайцам потребовалось двадцать два года…

– У тебя есть подозрения на их счет? – спросил Мартино, заметив, насколько напряженным был взгляд Алвареса. – Они ведь так и не пустили наших специалистов с инспекцией.

– Китайцы – параноики. Они были такими задолго до того, как схлестнулись с Западом, и Запад лишь подтвердил диагноз. Подозревать китайцев? Нет, вряд ли.

– А я подозреваю, – вздохнул Мартино. – Подозреваю всех.

Печаль овладела им при этих словах. Это была сущая правда – он всех подозревал, и даже Бенито. И Чен-Лу, и даже красотку Келли.

– Я часто размышляю о древних инсектицидах, – продолжил он. – Помнишь, насекомое становилось только сильнее после обработки этими ядами?

Послышавшийся сзади звук заставил Мартино остановиться и обернуться. Это был Виеро, толкавший тележку с оборудованием. Там лежала длинная монтировка, защитный костюм для Алвареса и пакеты сухой взрывчатки.

– Шеф, – пробормотал Падре, поравнявшись с командиром. – Я подумал, вам могут понадобиться эти вещи.

Теплое чувство поднялось в груди Мартино, и, обращаясь к Падре, он сказал, стараясь скрыть эмоции:

– Следуй за нами, но только осторожно. Понял?

– Да, шеф! Когда было иначе?

Виеро протянул защитный костюм Алваресу:

– А это для вас, шеф Алварес. Хватит с вас и одной раны.

– Спасибо, Падре, – отозвался негр. – Но я предпочитаю свободу движений. К тому же на мне столько шрамов, что одним больше, одним меньше – не имеет значения.

Мартино окинул взглядом площадь и увидел, как через нее к фонтану движутся еще щиты.

– Быстрее! – велел он. – Мы должны прийти первыми.

Алварес включил двигатель, и их щит покатил к фонтану.

Виеро, идя чуть сзади, негромко сообщил своему командиру последние новости:

– Шеф! Люди около грузовиков рассказывают всякие истории. Говорят, какое-то существо на побережье подгрызло сваи, на которых стоял большой склад. Склад рухнул. Погибло много народу.

– Чен-Лу намекал на эту историю.

Вскоре они добрались до края фонтана.

– Здесь? – спросил Алварес.

– Притормози! – велел Мартино.

Он принялся изучать траву, выискивая точное место, где скрылось чудовище. Сожженная трава, старые следы от их тележки…

– Вот это место, – сказал он и, передав карабин Виеро, попросил его дать ему монтировку, а также пакет со взрывчаткой.

Виеро протянул ему пакет пластида с детонатором – такие они использовали в Красной зоне, когда разоряли гнезда насекомых, спрятанные в земле. Опустив забрало, Мартино взялся за монтировку.

– Виеро! Прикрой меня со своего места, – сказал он. – А ты, Бенито, посвети мне.

– Уже, – отозвался Алварес, врубив мощный фонарь.

– Шеф! – произнес Виеро. – А как же щит? Вы его не используете?

– Времени нет, – ответил Мартино и вышел из-за щита на открытое место.

Луч от фонаря ударил в землю прямо перед ним. Он нагнулся и принялся концом монтировки ощупывать землю. Неожиданно Мартино почувствовал пустоту, и монтировка едва не провалилась. Он продолжал исследовать пустое пространство под тонким слоем дерна, но тут монтировка наткнулась на нечто металлическое.

– Падре, сюда! – позвал он.

Виеро склонился над землей рядом с ним:

– Что?

– Здесь, под дерном, металлический люк. А чуть впереди от этого места – пустота, – объяснил Мартино, ткнув монтировкой в землю. – Пробей дерн стволом и стреляй.

Виеро проткнул слой дерна стволом карабина и дважды нажал на курок. Яростный скребущий звук донесся из-под земли, после чего внизу что-то заплескалось. Виеро вновь выстрелил. Разрывные пули с гулким звуком бухали под землей. Вдруг внизу, под дерном, послышались журчание, плеск и чавканье, словно косяк губастых рыб кормился с поверхности.

И тишина.

Еще больше фар, прожекторов и фонарей теперь освещали газон. А по всему его периметру стояли щиты, за которыми укрывались люди в униформе – бандейранты и сотрудники службы безопасности МЭО.

– Падре! – сказал Мартино. – Я открываю люк. Будь готов!

– Да, шеф!

Мартино подцепил монтировкой край люка, в качестве точки опоры подставил под нее ногу и нажал. Люк медленно поднялся. Он был залеплен липким составом, который плетьми тянулся за ним. По едкому запаху серной кислоты и сулемы Мартино понял, что это – тот коагулят, каким он обстрелял гигантского жука. Вскоре крышка люка перевернулась и упала на траву.

Рядом с Мартино оказались люди с фонарями. В их свете внизу открылся поток маслянистой черной воды. Пахло рекой.

– Они пришли по реке, – произнес Алварес.

Появился и Чен-Лу.

– Участники маскарада, похоже, сбежали, – усмехнулся он. – Очень удобно.

Чен-Лу подумал о том, насколько правильные указания он дал Рин. Мы должны внедриться в их ряды. Вот он, наш главный враг – командир бандейрантов, получивший образование в стане американских империалистов. И он пытается уничтожить нас. Иного ответа нет.

Мартино не отреагировал на шутку китайца, он слишком устал, чтобы злиться на него. Выпрямившись, он оглядел площадь. Казалось, воздух застыл в предвестии некой беды. Несколько людей наблюдали за происходящим из-за щитов, наверное, это были официальные лица. Остальные же зеваки были давно вытеснены на прилегающие улицы.

К площади по проспекту направлялся небольшой красный автомобиль со стеклами, отражающими свет прожекторов. Своими фарами автомобиль выхватывал из темноты людей и машины, стоявшие на площади. Охранники пропустили автомобиль внутрь круга, образованного щитами, и Мартино опознал на его борту логотип МЭО. Машина остановилась, и из нее выпрыгнула Рин Келли, переодевшаяся в зеленый рабочий комбинезон. Под желтыми фонарями, освещавшими площадь, комбинезон обрел цвет выбеленной солнцем травы.

Не спуская с Мартино глаз, Рин пересекла газон. Она думала: Его нужно уничтожить, он враг, и это очевидно.

Мартино же любовался ею, восхищаясь изяществом и женственностью доктора Келли. Униформа только подчеркивала эти качества ирландской красотки.

Она остановилась перед ним и быстро произнесла:

– Синьор Мартино! Я явилась, чтобы спасти вашу жизнь.

Он покачал головой, не уверенный, что понял ее слова.

– Что?

– Сейчас здесь начнется ад.

Мартино услышал далекие крики толпы.

– Сюда идет толпа, – сказала Рин. – Вооруженная.

– Да что происходит, черт возьми? – воскликнул он.

– Сегодня вечером погибло много людей. Среди них женщины и дети. В Монте-Очоа обрушился склон холма. Оказалось, он весь изрыт норами.

– Приют для сирот, – сказал Виеро.

– Да, – кивнула Рин. – Приют и монастырь в Монте-Очоа сгорели. И вы знаете, кого во всем обвиняют? Бандейрантов.

– Я поговорю с этими людьми! – заявил Мартино. Как могут угрожать ему и его товарищам те, ради кого они рискуют своими жизнями! – Это абсурд! Мы не сделали ничего…

– Шеф, – вмешался Виеро. – Толпа не слышит доводов разума.

– Двоих из Лифкадо уже линчевали, – сообщила Рин. – У вас есть шанс спастись, если вы уедете прямо сейчас. В машинах хватит места для всех.

Виеро тронул командира за руку:

– Шеф! Она дело говорит!

Мартино молча стоял, слыша, как его братья по оружию передают друг другу содержание слов Рин.

– Толпа…

– Приют…

– Нас обвиняют…

– И куда же нам бежать? – спросил он.

– Эти беспорядки, похоже, носят локальный характер, – заметил Чен-Лу.

Он вслушивался в шум, производимый толпой.

– Вы можете отправиться к отцу, в Куяба. Возьмите с собой своих людей. Остальные могут скрыться на базах в Красной зоне.

– Но почему я должен…

– Я отправлю к вам Рин, когда мы разработаем план действий.

– Я должна знать, где вас найти, – сказала Рин. И подумала: В доме отца, в самом центре Гояс, как Трэвис и подозревал.

– Но мы ничего не сделали! – не унимался Мартино.

– Прошу вас, – настаивала она.

Виеро тянул его за рукав.

Мартино глубоко вздохнул и наконец произнес:

– Падре, отправляйся с нашими людьми в Красную зону. Там безопаснее. Я возьму свой аэрокар и полечу в Куяба. Мне надо обсудить с отцом, что тут происходит. Все-таки он – префект. Кто-то должен взять ситуацию под контроль и заставить людей слушать.

– Слушать что? – спросил Алварес.

– Работы нужно… временно прекратить, – продолжил Мартино. – Нужны исследования.

– Но это глупо! – возмутился негр. – Кто это будет слушать?

Горло у Мартино пересохло. Он сглотнул. Ночь вокруг была холодной, давящей… и толпа подходила все ближе. Полиция и военные не смогут долго сдерживать этого злого многоголового монстра.

– Они тебя не услышат, – сказал Алварес. – Даже если ты прав.

Рев толпы подтвердил правоту его слов. Власти не могут признать своих неудач. Они и находятся у власти потому, что дали определенные обещания. А если эти обещания они не выполняют, то находят козла отпущения.

Наверное, именно так все с ними и произошло.

И Жуан позволил Виеро отвести себя к грузовикам.

IV

Пещера располагалась высоко над черными влажными камнями ущелья, через которое река Гояс несла свои воды к океану. Мысли пульсировали, проходя через лежащий внутри пещеры мозг. Невеселые мысли, и были они вызваны тем, что мозг слышал по радио: человеческий голос сообщал о волнениях в Байи, о нескольких убитых толпой бандейрантах, о воинском десанте, сброшенном для восстановления порядка и законности…

Радио представляло собой портативный приемник, работающий от батареек. Его слегка дребезжащий звук раздражал сенсоры мозга, но он просто обязан был следить за новостями из мира людей, пока, по крайней мере, работают батарейки. Вероятно, впоследствии вместо них можно будет использовать биохимические клеточные структуры, но технические знания мозга были ограниченны, и он еще не знал, как поступить. Нет, теоретически он был подготовлен отлично, чему способствовали фильмотеки, в большом количестве оставленные людьми в Красной зоне, а вот практические знания и навыки… Здесь он чувствовал слабину.

Был тут, кстати, и портативный телевизор, но диапазон, в котором он работал, оставлял желать лучшего. К тому же он уже и не работал.

Новости закончились, и зазвучала музыка. Мозг приказал выключить радио и теперь лежал в уютной тишине, предаваясь пульсирующим в его недрах мыслям.

Он представлял собой массу шириной примерно четыре метра и толщиной в метр. Себя он осознавал как Высшее Единство; постоянная готовность мыслить и действовать была его основной характеристикой, а единственное, что его раздражало, так это необходимость быть привязанным к этой пещере как к убежищу.

Поверх мозга лежала мобильная сенсорная маска, которую он мог по собственной воле активировать и придать ей любую форму – диска, воронки, даже гигантского человеческого лица. Сейчас сенсоры были направлены на вход в пещеру, откуда внутрь струился серенький утренний свет.

С одной стороны мозга пульсировал желтый мешок, он гнал в него темную вязкую жидкость. Бескрылые насекомые ползали по его поверхностным мембранам, проверяя, все ли в порядке, производя мелкий ремонт и снабжая питательным составом нуждающиеся в этом части мозга.

Ульи специализированных насекомых громоздились под потолком пещеры. Они производили кислоты, разлагали их и получали кислород. Одни занимались перевариванием, другие – выращиванием мускул, необходимых для накачки мозга питательными веществами и кислородом.

Резкий кислотный запах наполнял пещеру.

Насекомые влетали и вылетали. Они задерживались перед сенсорами мозга, чтобы, раскачиваясь в воздухе и жужжа, станцевать несколько па. Особым образом стрекотали, формировали группы, передавая свежие данные своей диспозицией, меняли цвет и шевелили антеннами усиков.

Таким образом было получено сообщение из Байи: «Сильный дождь… земля промокла… норы, в которых находились наши агенты, разрушены… наблюдатель был обнаружен и атакован, но осуществляющий его прикрытие координатор спас его через туннель, ведущий к реке… речные туннели стали причиной разрушения поверхностных структур… мы не оставили свидетельств нашего пребывания на поверхности, за исключением визуальных… те из нас, кто не смог уйти, были уничтожены… среди человеческих существ есть жертвы…»

Жертвы среди людей, подумал мозг. Значит, радио не врет.

А это – катастрофа!

Мозг почувствовал нехватку кислорода; обслуживающий персонал принялся за работу, ускорив ритм работы желтого мешка.

Люди считают, что стали объектом атаки. Как следствие – будет активирована сложнейшая системы защиты человечества. Преодолеть эту систему, используя разумные средства, будет сложно, а то и невозможно!

Как применить разумные средства воздействия к одному из самых неразумных существ на этой планете?

Людей трудно понять, особенно в том, что касается их богов, а также способов, какими они аккумулируют ресурсы.

Совокупное название для всех этих способов (если верить книгам) – «бизнес». Название-то есть, а вот смысл этого слова от мозга ускользает. Цель бизнеса – деньги. Но деньги нельзя есть, они не конденсируют энергию, из них не построишь жилище. Мазанки из плетня и глины, которые возводят бедняки, были бы надежнее и теплее, чем дома из денег.

И, тем не менее, человеческие существа делают все, чтобы завладеть как можно большим их количеством. Наверное, эти бумажки и металлические кружки действительно важны для них, как и их концепция Бога, который также представляет собой некое высшее единство, хотя местоположение и материал, из какого он создан, неопределимы. Есть от чего сойти с ума!

Мозг чувствовал, что где-то должен быть ключ к пониманию этих вещей, но где – он не знал.

Мозг погрузился в размышления. Какая это все-таки удивительная вещь – мыслительная форма бытия, в рамках которой внутренняя энергия трансформируется в воображаемую реальность планов и чистых схем, порой весьма далеко отстоящих от забот, связанных с необходимостью выживания! Каким любопытным, тонким и, в конечном счете, прекрасным было это сделанное человеческими существами открытие, ныне адаптированное к тому, чтобы удовлетворять нужды совершенно иных существ! Эта восхитительная и вдохновляющая способность управлять вселенной, существующей исключительно в пределах воображения!

Мозг прервал размышления и, обратив внимание на себя, попытался симулировать в себе человеческие эмоции. Страх и ощущение причастности к роду – это он понимал. А вот вариант страха, который на человеческом языке называется ненавистью, или болевые рефлексы – здесь все обстояло гораздо труднее.

Правда, порой мозг вспоминал, что в свое время был частью человеческого существа и испытывал подобные эмоции, но такого рода воспоминания его неизменно раздражали. С людьми он давно разошелся и теперь лишь незначительно напоминал свой человеческий прототип. Мозг был крупнее и на несколько порядков сложнее содержимого человеческой головы. Самые мощные системы кровообращения из тех, что поддерживают человеческий мозг, не смогли бы напитать его.

Он был Мозгом, функциональной частью некоего Рода, более важной, чем сами королевы.

– Какого типа человеческие существа были убиты? – спросил он.

Ответ пришел в негромком стрекотании: «… рабочие, женщины, человеческие существа, не достигшие стадии зрелости… несколько увядших королев…»

Женщины и существа, не достигшие зрелости!

На экране его сознания появилось старое индейское проклятие, источник которого был утрачен. Месть за смерть женщин и детей будет скорой и беспощадной. Поэтому действовать нужно быстро и решительно.

– Какие есть новости от наших посланцев, пересекших барьеры? – спросил Мозг.

Пришел ответ: «… местонахождение группы посланцев неизвестно…»

– Их нужно найти, – распорядился он. – Они обязаны оставаться в укрытии до более удобного момента. Передайте этот приказ немедленно.

Гонцы отправились доносить приказ до тех, кому он был предназначен.

– Мы должны отловить больше разнообразных образчиков человека, – отдал мозг следующий приказ. – Необходимо найти среди них самого уязвимого лидера. Отправьте наблюдателей, курьеров и группы захвата. Сделайте это как можно скорее.

Отдав приказания, мозг слушал, как его подчиненные отправились их выполнять. Они сделают это, невзирая на расстояния и препятствия, которые встретят на своем пути. Неожиданно в глубинах его сознания зашевелились неудовлетворенность и разочарование. Откуда такому взяться? Ответа на данный вопрос мозг не знал.

Приподняв сенсорную маску на круглых опорах, он сформировал глаза и направил их на вход в пещеру.

Оказывается, сейчас белый день.

Остается только ждать.

Ожидание – самый сложный период существования.

Мозг принялся анализировать эту мысль, формируя всевозможные следствия и выводя взаимодействия с целью найти и обосновать альтернативные процессу ожидания способы времяпрепровождения. Заняться физическим ростом? Тогда ожидание уже не будет так тяготить.

Эти мысли были продуктом того, что вспомогательный персонал воспринял как некое интеллектуальное несварение, и они принялись яростно жужжать над ним, прикрывать его от внешних опасностей, кормить с удвоенной силой, а также формировать фаланги воинов около входа в пещеру.

Эти действия вспомогательного персонала не на шутку обеспокоили мозг.

Он понимал, что` привело его верных слуг в столь активное движение – охрана драгоценной сердцевины рода была обязанностью любого живущего здесь существа. От того, насколько успешно эта обязанность выполнялась, зависело выживание всех. Примитивно организованные сообщества не могли изменить этот стиль поведения. Но меняться было необходимо! Быть мобильным и гибким во всем – от потребностей до способности к суждению. Ведь каждая ситуация уникальна, не похожа на прочие, и нужно уметь меняться вместе с изменчивым миром.

Я должен учиться и учить, подумал мозг.

Он ждал сообщений от своих крошечных наблюдателей, которых отправил на Восток. Ему была необходима информация из этого региона, чтобы восполнить пробелы в той картине, что он создал, анализируя сведения, полученные у шпионов-слухачей. Нужна полная, исчерпывающая картина того, что происходит. Тогда, имея важные доказательства, он сможет сдвинуть человечество с маршрута, который приведет к гибели всю планету.

Пока же придется подождать, подумал мозг.

И он озадачился проблемой легкой модификации генома бескрылой пчелы – так можно было бы улучшить систему выработки кислорода.

Синьор Габриэль Мартино, префект Пограничного союза Мату-Гросу, нервно расхаживал по своему кабинету. Проходя мимо большого узкого окна, через которое в комнату вливался вечерний свет, он что-то бормотал себе под нос, а время от времени останавливался и смотрел на своего сына Жуана, который сидел под книжным шкафом в кресле, обтянутом кожей тапира.

Старший Мартино был сух и поджар. Седые волосы и глубоко посаженные карие глаза над орлиным носом свидетельствовали об аристократической породе, а узкий сжатый рот и выдающийся подбородок – о несгибаемом характере. Черный костюм традиционного покроя соответствовал положению и должности префекта, безупречная белая сорочка резко контрастировала с тканью костюма, а на запястьях, когда их хозяин поднимал руки, сверкали золотые запонки.

– И вот теперь я стал всеобщим посмешищем, – прорычал он, глядя на сына.

Жуан выслушал это сообщение молча. Проведя неделю под словесным обстрелом, который устроил ему отец, он научился ценить молчание. Жуан бегло осмотрел свой белоснежный мундир бандейранта, брюки, заправленные в сапоги – все хрустит и сияет, – и вспомнил о людях, которые, обливаясь по`том, теперь вели разведку в Сьерра-дус-Паресис.

В кабинете быстро темнело, голубоватый свет дня уступал черноте тропической ночи, которую подгоняли отдаленные всполохи молний на горизонте. Молнии прорезали видимую из окна часть неба и врывались в кабинет электрическими отблесками. Вспышки сопровождались раскатистым громом. Словно подчиняясь посланному извне сигналу, в доме вспыхнул свет, и желтое сияние заполнило пространство кабинета.

Префект остановился перед Жуаном.

– Почему мой славный сын, шеф братства бандейрантов, разделяет эти бредни карсонитов? – спросил он.

Жуан посмотрел вниз, на пол под своими сапогами. Сражение на площади в Байи, бегство от разъяренной толпы, произошедшие всего неделю назад, казалось, канули в вечность, и к ним имел отношение кто-то другой, но никак не он. Сегодня же день прошел в бесконечных визитах важных политиков, которые, входя в кабинет префекта, вежливо приветствовали знаменитого Жуана Мартино, после чего начинали тихие разговоры с его отцом.

Жуан знал – отец борется за него. Но старший Мартино мог это делать исключительно теми средствами, какие были ему привычны – через систему принятых в политике ритуалов, закулисного маневрирования, обмена обязательствами, демонстрацией власти, там, где она имела значение. Ему даже в голову не приходила мысль, что Жуан что-то подозревает или в чем-то сомневается. Бандейранты, включая людей Алвареса и эрмосильцев, имевшие дела в Пиратинги, стали опасными. И это положение было необходимо исправить.

– Отложить переселение? Остановить «Марш на Запад»? Ты сошел с ума? За счет чего, как ты думаешь, мне удается держаться в седле? Мне! Потомку благородных дворян, чьи предки были первыми правителями новых территорий! Мы не выскочки, чья родословная была подчищена услужливыми историками, и, тем не менее, кабокло называют меня «отцом бедняков». Ты считаешь, я заслужил это имя благодаря своей глупости?

– Отец, если бы вы только…

– Помолчи! Жаркое на огне, каша варится. Все будет хорошо.

Жуан вздохнул. Ему было и стыдно, и противно оказаться в его нынешнем положении. Префект, у которого в последнее время стало сдавать сердце, почти отошел от дел и вернулся к работе лишь из-за неприятностей, обрушившихся на голову сына. Жаль, что так получилось… но не может же отец быть таким слепым!

– Провести исследования? – с издевательской усмешкой проговорил префект. – Что ты собираешься исследовать? Нам не нужны ни исследования, ни новые вопросы. Правительство благодаря работе, которую провели мои друзья, уверено, что у нас все нормально. А ответственность за трагедию в Байи они готовы возложить на карсонитов.

– Но у них же нет никаких доказательств! – возразил Жуан. – И вы сами признали это.

– В такой момент не требуются никакие доказательства. Все, что нам нужно – это снять с себя подозрения. Кстати, карсониты вполне могли бы учинить то, что произошло.

– А могли бы и не учинять.

Но старик словно не слышал его.

– На прошлой неделе, – продолжил он, нервно жестикулируя, – накануне твоего приезда я по просьбе министра сельского хозяйства беседовал с фермерами из Луцелии. И, ты знаешь, этот сброд рассмеялся мне в лицо, когда я сказал, что в этом месяце мы увеличим Зеленую зону на десять тысяч гектаров. Они сослались на тебя, сообщив, что даже ты в это не веришь! Теперь я понимаю, почему они так говорят. Да уж! Марш на Запад!

– Вы же видели доклады из Байи, – произнес Жуан. – Там работали специалисты из МЭО.

– МЭО? Этот скользкий китаец, чья физиономия не выражает вообще ничего? Он гораздо хитрее, чем самые хитрые пройдохи Байи. А эта его новая докторесса, которую он повсюду посылает все разнюхивать и выведывать! Его мать всех святых! Его мисс безупречность! Так он о ней отзывается. А ты знаешь, что о ней говорят другие? Я тебе расскажу. Вчера я слышал…

– Я не хочу это слушать!

Старик, замолчав, уставился на сына:

– Вот как!

– Что вы имеете в виду? – спросил Жуан.

– То самое и имею! – отозвался отец.

– Она очень красивая женщина!

– Я это слышал. И многие мужчины отведали этой красоты, как они утверждают.

– Я вам не верю!

– Сын мой! Послушай старого человека, чей опыт стал основой его мудрости. Это опасная женщина. Телом и душой она принадлежит МЭО, организации, которая постоянно вмешивается в наши дела. Ты же – известный специалист, мастер своего дела, чьи успехи способны вызвать самую черную зависть. Об этой женщине говорят как о докторе энтомологии, но, по сути, она – профессионал слишком широкого профиля, и некоторые из ее профессий…

– Прошу вас, отец! Я не желаю этого слышать.

– Как угодно!

Жуан помолчал и произнес:

– Предполагается, что вскоре она приедет сюда, и мне не хотелось бы, чтобы ваше отношение к ней…

– Она может и отложить свой визит к нам, – сказал префект.

Жуан внимательно посмотрел на отца:

– Почему?

– В прошлый четверг, как раз на следующий день после твоей битвы с чудовищами в Байи, ее отправили в Гояс. То ли сразу ночью, то ли утром, это неважно.

– И что?

– Ты, конечно, знаешь, зачем она туда поехала. Слышал истории о секретной базе бандейрантов. Она должна была влезть в эти проблемы и привезти полную информацию. Но вот неизвестно, жива ли она.

Жуан резко вскинул голову.

– Это как?

– В штабе МЭО в Байи говорят, что она… опаздывает. Вероятно, что-то произошло. И теперь великий и могучий Трэвис Хантингтон Чен-Лу сам отправляется туда, чтобы разыскивать свою докторессу-энтомолога. Что ты по этому поводу думаешь?

– Похоже, он очень привязан к ней. Я видел их вдвоем в Байи. Однако эта история о…

– Привязан? Да уж, лучше не скажешь.

– Вы все видите в дурном свете, отец, – заметил Жуан и глубоко вздохнул.

Душа его наполнилась щемящей пустотой при мысли, что эта прекрасная женщина – воплощение истинной красоты – может лежать мертвая или изуродованная, в глуши, где способны жить лишь чудовища, для которых джунгли – дом родной.

– Надеюсь, ты не собираешься отправиться на поиски?

Жуан не обратил внимания на отцовскую колкость.

– Отец! Мы обязаны сделать перерыв и понять, что идет не так. До этого возобновлять работы – преступление.

– Если ты такое говорил в Байи, то я не могу винить их в том, что они обратили свою ненависть на тебя, – усмехнулся префект. – Наверное, эта толпа…

– Вы же знаете, с чем мы столкнулись на площади!

– Все это ерунда. Но ерунда – вчерашняя. Ты должен остановиться. Я запрещаю тебе нарушать возникшее равновесие. Это – приказ.

– Люди уже ни в чем не подозревают бандейрантов, – с горечью сказал Жуан.

– Некоторые подозревают, и подозревают именно тебя. Полагаю, у них есть все основания – достаточно послушать то, что ты мне тут наговорил.

Жуан разглядывал сверкающие мыски своих сапог. Эта сияющая чистотой поверхность – символ жизни его отца.

– Жаль, если я вас расстроил, отец, – произнес он. – Порой я сожалею, что мне пришлось стать бандейрантом, но… – Жуан пожал плечами и продолжил: – Но, не будучи одним из них, как бы я узнал о том, про что вам рассказал? Правда заключается в том…

– Жуан! – Голос отца задрожал. – Ты смеешь сидеть здесь и объяснять мне, каким образом позоришь честь нашей семьи? Разве ты не помнишь клятву, которую давал, когда вступал в ряды братства бандейрантов?

– Тогда все было не так, отец.

– Неужели? И как же все было тогда?

Жуан достал командирскую эмблему из нагрудного кармана и принялся вертеть ее в руке.

– Я свято верил в наше дело. Мы выводили пчел-мутантов и заполняли ими пустые ниши в экологической системе. Это был… великий экологический поход! И я верил в него. Как и весь народ Китая, мы говорили себе: «Только полезные виды имеют право на существование». И я действительно так считал. Но это было давно, отец! С тех пор я понял, что у нас нет полной ясности того, что полезно, а что – нет.

– То, что я послал тебя в Америку, было моей ошибкой, – сказал префект. – И только я виноват в том, что с тобой произошло. Там ты впитал в себя карсонитскую ересь. Им, в своей Америке, просто жить, не принимая участия в нашей экологической перестройке. У нас в стране миллионы голодных, а они купаются в роскоши. Но слышать все это от собственного сына!

– Отец! – произнес тихо, но настойчиво Жуан. – Вы же видите, что происходит в Красной зоне. Это трудно объяснить, но растения там выглядят гораздо более здоровыми. Фрукты…

– Это – вре́менное положение, – возразил префект. – Мы сформируем пчел, которые будут способны удовлетворить наши нужды. Насекомые-разрушители отнимают пищу у людей. Эти твари должны быть уничтожены и заменены теми, кто будет нам полезен.

– Птицы умирают, отец.

– Мы спасаем птиц. В наших запасниках для них есть любые виды пищи. И мы предоставим им новые виды…

– Некоторые виды растений уже исчезли из-за отсутствия насекомых, переносивших их пыльцу.

– Ни одно полезное растение не погибло!

– А что произойдет, – спросил Жуан, – если насекомые прорвут наши барьеры до того, как мы уничтожим естественных хищников? Что тогда будет?

Старший Мартино затряс тонким пальчиком перед лицом сына:

– Прекрати нести эту чушь! Я не хочу больше об этом слышать!

– Пожалуйста, успокойтесь, отец!

– Успокоиться? Да как я могу успокоиться перед лицом… перед лицом всего этого? Ты здесь прячешься, как последний преступник! В Байи и Сантарене бунтует народ, а ты…

– Отец! Прекратите!

– Ты знаешь, что еще мне говорили эти мамелуко в Луцелии? Что бандейранты специально заражают Зеленую зону насекомыми, чтобы не остаться без работы. Что ты на это скажешь?

– Это чепуха, отец!

– Конечно! Но эта чепуха – естественное следствие тех пораженческих разговоров, что ты ведешь, а их я сегодня наслушался достаточно. Наши поражения только прибавляет веса обвинениям, которые нам предъявляют.

– Поражения? Что вы имеете в виду, отец?

– Я неясно выразился? Поражения!

Префект Мартино дошел до своего рабочего стола и вернулся обратно. Встав перед сыном и сложив руки на груди, он спросил:

– Ты ведь получаешь информацию из Пиратинги?

– Как и из прочих мест, – ответил Жуан.

– Там на границе стояли твои люди?

– Да. И через нас блоха не проскочила.

Префект покачал головой:

– Еще неделю назад там была Зеленая зона. А вот сегодня… – Он показал на свой стол и продолжил: – Ты видел доклад? Там все кишит!

– Я не могу отследить работу каждого бандейранта Мату-Гросу, – заявил Жуан. – Если они…

– МЭО дает нам на очистку шесть месяцев. – Старший Мартино вскинул руки в жесте негодования. – Шесть месяцев!

– Если бы вы обратились к своим друзьям в правительстве и убедили их…

– Убедить в чем? В необходимости политического самоубийства? Моих друзей? А ты знаешь, что МЭО угрожает всей Бразилии введением эмбарго – как они это сделали с Северной Америкой? – Он опустил руки и спросил: – Можешь ли ты представить, какое давление на нас оказывается? Какие разговоры я должен слушать по поводу бандейрантов и собственного сына?

Жуан с такой силой сжал свою командирскую эмблему, что она впилась в его ладонь. Неделя, проведенная в отцовском доме, это больше, чем он мог выдержать. Как хорошо было бы оказаться сейчас в Сьерра-дус-Паресис, вместе со своими, и готовиться к новой битве! Отец слишком долго занимается политикой и уже неспособен измениться – Жуан осознал это с тоскливым чувством. Он посмотрел на отца. Если бы только он так не волновался! Это же плохо сказывается на его сердце.

– Отец, вы напрасно волнуетесь!

– Напрасно волнуюсь? – переспросил префект. – Он склонился к сыну. – Мы уже перешли линии – в Пиратинги и в Тефе. Там же плодородные земли, ты понимаешь? И люди на земле. Они обрабатывают ее, производят продукцию.

– Мы не говорили о полной очистке Пиратинги. Мы сделали там много, но…

– Мы-то исходили из того, что вы справились со своей задачей! А как я теперь буду объяснять, почему эти земли вновь заражены? Как ты мне это объяснишь?

– Я не могу этого объяснить. Пока.

Жуан вернул эмблему в карман. Получалось, что убедить отца ему все-таки не удается, несмотря на неделю упорных усилий. Усталость и разочарование нахлынули на него, задрожала ниточка нерва на нижней челюсти.

И все-таки старика нужно склонить на свою сторону. Кого-то обязательно надо склонить. Кто-то в политическом весе его отца должен прийти в Бюро, схватить их за грудки и заставить себя слушать.

Префект вернулся к столу и сел. Взял старинное распятие, вырезанное из слоновой кости еще великим Алейжадинью, поднял, надеясь, очевидно, восстановить душевное равновесие, а потом, охнув, осторожно положил распятие на стол. Глаза его расширились.

– Жуан, – прошептал префект.

Неужели сердце?

Жуан вскочил и бросился к отцу:

– Отец! Что с вами?

Старик дрожащим пальцем показал на распятие. Там, по терновому венцу, по лицу Христа, исполненному страдания, по его напряженным мускулам ползло насекомое. Оно было цвета слоновой кости и формой напоминало пчелу – с тем лишь исключением, что крылья и грудка были украшены бахромой, а на кончиках чрезвычайно длинных усиков красовались пушистые шарики.

Старший Мартино потянулся за свернутой газетой, чтобы убить насекомое, но Жуан остановил его.

– Подождите! Это что-то новенькое. Прежде я таких не видел. Дайте мне фонарик. Мы должны проследить за ним и узнать, где у него гнездо.

Префект пробормотал что-то себе под нос, вытащил из ящика стола фонарь и передал сыну. Пока не включая свет, Жуан принялся рассматривать насекомое.

– Какое странное! – сказал он. – Посмотрите, как оно соответствует своим цветом слоновой кости распятию!

Тем временем насекомое направило свои усики-антенны на склонившихся над ним людей.

– Нечто подобное кто-то уже видел, – продолжил Жуан. – В прошлом месяце, возле одной из пограничных деревень, внутри Зеленой зоны, около реки. Помните сообщение? Два фермера нашли такое же насекомое, когда искали странного больного бродягу. Просто они там все бдительные. Недавно у них была эпидемия, хотя это совсем к делу не относится.

– Еще как относится! – резко произнес отец. – Чем меньше будет насекомых, которые переносят болезни, тем меньше будем болеть!

– Возможно, – сказал Жуан, но по его тону было ясно, что он не очень верит тому, что говорит отец.

Он вновь обратил внимание на насекомое:

– Не думаю, что наши экологи хорошо разбираются в том, о чем рассуждают. И я не верю нашим китайским консультантам. Они столь цветисто рассказывают о выгодах жизни без насекомых, но ведь они не пускают нас с инспекцией! Мы так и не увидели их Зеленую зону. От них – только извинения. Всегда – только извинения. Наверняка у них проблемы, которыми они не хотят делиться с остальным миром.

– Ты говоришь глупости, – прорычал старший Мартино, хотя по тону было понятно, что он не очень-то и хочет защищать свое мнение. – Они достойные люди, с небольшими исключениями, которые я могу назвать. И их способ существования ближе к нашему социализму, чем к разлагающемуся капитализму Северной Америки. Твоя проблема в том, что ты смотришь на них глазами своих американских учителей.

– Бьюсь об заклад, что это насекомое не является результатом естественной мутации. Похоже, мы имеем дело с чьими-то планомерными действиями. – И, обратившись к отцу, попросил: – Найдите мне какой-нибудь контейнер, чтобы я мог отправить это создание в лабораторию.

Отец не двинулся с места.

– Что ты скажешь по поводу того, где нашел его? – спросил он.

– Здесь, где же еще?

– Ты что, нисколько не сомневаясь, вновь подвергнешь нас нападкам?

– Но, отец!

– Ты не понимаешь, что они скажут? Ты нашел это в доме собственного отца. Насекомое странного нового вида. А может, предположат они, эти Мартино сами выращивают новые виды, чтобы заразить ими Зеленую зону?

– Отец, вы неправы. Мутации – обычное дело в случаях, когда виду угрожает опасность. А опасность есть – яды, барьерные вибрации, ловушки. Передайте мне тот контейнер. Отец! Я не могу оставить это насекомое. Дайте контейнер!

– И ты скажешь, где его нашел?

– У меня нет выхода. Мы должны будем поставить кордон, закрыть эту зону, искать гнезда. Конечно, это может быть и случайностью…

– Или чьей-то намеренной попыткой поставить меня в дурацкое положение, – заявил отец.

Жуан внимательно посмотрел на него. Эту версию нельзя отрицать. У его отца враги были везде. Да и карсонитов со счетов сбрасывать нельзя. У них повсюду друзья и сочувствующие. А некоторые из них – настоящие фанатики, те не погнушаются ничем! И все-таки…

Неожиданно Жуан принял решение. Он вновь обратил свое внимание на неподвижное насекомое. Отца можно убедить, и теперь он нашел отличный рычаг, чтобы поднять эту ношу.

– Посмотрите на это создание, отец! – воскликнул он.

Префект нехотя перевел взгляд на насекомое.

– Яды, которые мы использовали против них раньше, – произнес Жуан, – убили слабых и оставили тех, у кого был иммунитет к этой угрозе, исходящей от людей. Только носители этого иммунитета стали основой воспроизводства. Те яды, что мы используем сейчас, не оставляют подобных лазеек. К тому же эти смертельные для насекомых вибрации на барьерах… – Он пожал плечами и продолжил: – Это – жук. И каким-то образом он прошел через барьеры, отец. Я вам кое-что покажу.

Из нагрудного кармана Жуан извлек тонкий длинный свисток из прозрачного металла.

– Были времена, когда с помощью этой штуки я убил бесчисленное множество жуков, – сказал он. – Я настраивал его на частоту, которая заставляла их вылезать из всех щелей.

Жуан приложил свисток к губам и принялся дуть, одновременно вращая колесико на конце свистка, настраивая частоту. Префект не услышал ни малейшего звука, однако опыт подсказал ему, что свисток издает звуки в ультразвуковом диапазоне, не воспринимаемом человеческим ухом.

Жук начал вращать своими усиками-антеннами. Жуан вынул свисток изо рта. Усики перестали вращаться.

– Он реагирует, вы видите, – сказал Жуан. – Это, вне всякого сомнения, жук. Он слышит звук, но не двигается. Отец, мы столкнулись с проявлением некоего враждебного нам интеллекта, который управляет этими созданиями. И они весьма далеки от полного исчезновения. По-моему, они собираются нанести ответный удар.

– Враждебного интеллекта? – усмехнулся префект. – Ты в своем уме?

– Вы должны поверить мне, отец! – воскликнул Жуан. – Все только сомневаются, когда бандейранты докладывают о том, что видели. Люди смеются и говорят, что мы слишком долго торчали в джунглях, что такие истории можно слушать из уст необразованных фермеров. А потом начинают подозревать нас в том, в чем подозревают.

– И имеют на это все основания.

– Вы не верите собственному сыну?

– А что мой сын сказал из того, чему я мог бы поверить?

Старший Мартино теперь полностью соответствовал своей роли префекта: выпрямившись, он холодно смотрел на Жуана.

– В прошлом месяце в штате Гояс Антонил Лисбоа потерял троих человек, – произнес Жуан.

– Это был несчастный случай, – парировал префект.

– Они были убиты муравьиной кислотой и маслом копаху.

– Они неосторожно обращались со своими собственными ядами. Люди теряют бдительность, когда…

– Ничего подобного, – возразил Жуан. – Муравьиная кислота была слишком высокой концентрации и идентична той, что вырабатывают насекомые. Люди были просто залиты ею.

– Ты хочешь сказать, что насекомые, подобные этому… – Префект показал на неподвижного жука, сидящего на распятии. – …что слепые и глухие создания…

– Они не слепые и не глухие.

– Я имел это в виду не в буквальном смысле. Я хотел сказать – лишенные интеллекта, – уточнил префект. И, подумав, добавил: – Ты не можешь серьезно утверждать, что подобные существа сознательно напали на людей и убили их!

– Нам еще предстоит выяснить, как были убиты эти люди, – сказал Жуан. – У нас есть лишь тела и свидетельства их смерти. Но были и другие смерти, отец. Есть люди, пропавшие без вести, а также сообщения о странных существах, которые атакуют бандейрантов. С каждым днем все более очевидным становится то…

Он неожиданно замолчал, заметив, что жук сполз с распятия на стол и сразу изменил свой цвет, слившись с полированной деревянной поверхностью.

– Прошу вас, отец! Дайте мне контейнер!

Жук добрался до края стола. Откинул усики-антенны назад, затем устремил вперед.

– Я дам тебе контейнер лишь в том случае, если ты пообещаешь не открывать место, где нашел жука, – заявил префект.

– Отец, я…

Жук спрыгнул со стола на середину комнаты, резво добежал до стены, поднялся по ней и исчез в щели возле окна. Жуан нажал кнопку фонарика, пересек комнату к окну и стал светить в щель, где исчез жук.

– Как давно образовалась эта щель, отец? – спросил он.

– Очень давно. Здесь был дефект в кладке. Он и проявился во время землетрясения за несколько лет до смерти твоей матери.

Жуан несколькими быстрыми шагами пересек комнату, миновал арку коридора, спустился по лестнице, прошел через еще одну комнату и короткий коридор, после чего через решетчатые ворота выбрался во внешний сад. Настроил фонарь на максимальную яркость и направил его на стену возле оконного пролета.

– Что ты делаешь? – спросил отец.

– Выполняю свою работу, – отозвался Жуан и посмотрел на отца, который вышел в сад вслед за ним.

Вернувшись к изучению стены, Жуан направил луч фонаря на камни под окном, после чего, согнувшись, стал рассматривать землю под домом, высвечивая каждый бугорок и выемку. Затем двинулся прочь от дома, к кустам и на лужайку перед домом.

Сзади слышались шаги отца.

– Видишь его? – спросил он.

– Нет.

– Нужно было раздавить.

Жуан выпрямился. Посмотрел на черепичную крышу и карнизы дома. Уже совсем стемнело, и лишь свет из кабинета да фонарик позволяли различать хоть какие-то детали. Неожиданно раздалось пронзительное стрекотание. Оно донеслось из внешнего сада, который граничил с дорогой и каменной стеной. Даже когда источник стрекотания затих, звук, казалось, еще висел над домом, над лужайкой перед ним и над садом. Жуану он напомнил охотничий крик хищника в джунглях. Холодок потек у него по спине. Он повернулся в сторону ведущей к дому дорожки, на которой оставил свой аэрокар, и направил туда луч фонаря.

– Какой странный звук, – проговорил отец. – Я… – Он замолчал, уставившись на газон. – Что это? – спросил он.

Газон, казалось, пришел в движение и двинулся на них, как волна, набегающая на берег пляжа. Волна уже отрезала их от входа в дом. Находилась она в десяти шагах от отца и сына, но двигалась быстро и неотвратимо.

Жуан взял отца под руку. Ни на мгновение не забывая о его слабом сердце, он заговорил спокойно, надеясь не испугать старика:

– Мы должны добраться до моего аэрокара, отец. Придется бежать прямо через них.

– Кого это «них»?

– Они – это насекомые, похожие на того, что мы видели внутри. Их здесь миллионы, и они атакуют. Возможно, это даже не жуки, а нечто вроде боевых муравьев. Мы должны добраться до машины. Там у меня есть и оборудование, и боеприпасы, чтобы отогнать их. Там мы будем в безопасности, отец. Это – аэрокар бандейранта. Мы должны бежать, отец. Нельзя споткнуться и упасть в их гущу.

– Я понимаю.

Они побежали. Жуан держал отца под руку, освещая путь фонарем. Только бы его сердце выдержало! Они ворвались в толпу насекомых, но те расступались перед ними и сразу смыкали ряды за их спинами.

Белое пятно аэрокара было видно в пятнадцати метрах впереди.

– Жуан! – хрипло воскликнул старик. – Мое сердце!

– Мы справимся! Быстрее!

Последние несколько метров он буквально нес отца на руках.

И вот перед ними – широкие задние двери аэрокара, ведущие в лабораторный отсек. Жуан рывком открыл машину, ударил ладонью по выключателю на левой стене и потянулся за защитным костюмом и эжектором.

И, пораженный, замер.

В освещенном желтым светом салоне машины сидели двое. Если судить по виду, это были индейцы, из самой что ни на есть глуши, с ярко сверкающими глазами и коротко остриженными волосами под соломенными шляпами. Они выглядели как близнецы, причем, это сходство распространялось и на их одежду – серую от грязи, сандалии и наплечные кожаные сумки. Похожие на жуков насекомые кишели вокруг, покрывая стены, инструменты и емкости с химикатами.

– Какого черта? – выпалил Жуан.

Один из странной парочки поднял флейту, которую держал в руках и, жестикулируя ей, произнес хриплым, странно звучащим голосом:

– Входи. Мы не навредим тебе, если ты подчинишься.

Почувствовав, как тело отца обвисает, Жуан взял его на руки. Каким легким оказалось это тело! Старик судорожно дышал, лицо было синеватого цвета, на лбу выступили крупные капли пота.

– Жуан, – прошептал он, – боль… в груди.

– Лекарство! Где ваше лекарство?

– Дома, – отозвался отец. – В столе.

– Похоже, он умирает, – произнес один из индейцев.

Все еще держа отца на руках, Жуан резко повернулся к непрошеным гостям и закричал:

– Я не знаю, кто вы такие, и почему напустили сюда своих жуков, но мой отец умирает, и ему нужна помощь! Прочь с дороги!

– Подчинись, или вы оба умрете, – сказал тот, что был с флейтой. – Входи.

– Ему нужны лекарства и врач! – Теперь Жуан почти умолял, глядя на то, как индеец наставлял на него флейту. Похоже, это было оружие.

– Какая часть отказала? – спросил второй индеец, с любопытством рассматривающий префекта. Тот дышал все натужнее и чаще.

– Сердце, – ответил Жуан. – Для вас, фермеров, это ничего не…

– Мы не фермеры, – возразил хозяин флейты. – Сердце?

– Насос, – произнес второй.

– Насос, – кивнул тот, что был с флейтой. Он встал с длинного сиденья, располагавшегося в передней части лаборатории, и жестом указал Жуану:

– Положи отца сюда.

Второй индеец встал и посторонился.

Несмотря на тревогу за жизнь отца, Жуан не мог не заметить, насколько странной была внешность этой парочки – кожа их была словно покрыта чешуйками, а глаза сияли. Может, они находятся под воздействием какого-нибудь экзотического наркотика, который встречается лишь в джунглях?

– Положи отца сюда, – проговорил владелец флейты и вновь показал на сиденье. – Помощь…

– Будет, – сказал другой индеец.

– Помощь будет, – кивнул первый.

Жуан вгляделся в насекомых, облепивших стены, и удивился тому как спокойно они сидели будто чего-то ожидали. И все как один напоминали того жука из кабинета префекта!

Дыхание отца стало прерывистым и поверхностным. Жуан ощущал его на своих руках и груди. Отец умирает, в отчаянии подумал он.

– Помощь будет, – повторил индеец с флейтой. – Если будешь подчиняться, мы вам не навредим. – И, подняв флейту, повторил: – Подчинись!

Ошибки быть не могло. Это было оружие.

Жуан медленно вошел в аэрокар, приблизился к длинному сиденью и, наклонившись, осторожно положил отца на его поверхность.

Хозяин флейты жестом попросил его отойти, и он подчинился. Другой индеец склонился над старшим Мартино и приподнял тому веко. В этом жесте была профессиональная точность, поразившая Жуана. После этого индеец мягко надавил на диафрагму больного, снял с того ремень и, ослабив галстук, расстегнул ворот рубашки. Затем своим узловатым коричневым пальцем приложился к артерии на шее старика.

– Очень слабый, – проговорил он.

Жуан не мог поверить своим глазам – фермер-деревенщина вел себя как опытный врач. Осматривавший отца индеец сказал:

– Больница.

– Больница? – переспросил тот, что был с флейтой.

Первый издал низкий стрекочущий звук.

– Больница, – понимающе произнес хозяин флейты.

Это стрекотание! Жуан уставился на индейца, который по-прежнему стоял возле отца. Этот звук был похож на то, что они слышали в саду!

Неожиданно индеец с флейтой ткнул его в плечо пальцем и произнес:

– Ты! Садись вперед и веди этот…

– Аэрокар, – подсказал диагност.

– Аэрокар, – подтвердил флейтист.

– В больницу? – уточнил Жуан.

– В больницу, – кивнул индеец.

Жуан вновь посмотрел на отца. Тот лежал неподвижно. Индеец же, который осматривал его, теперь фиксировал тело ремнями, готовя к полету. Жуан, несмотря на волнение, удивился, насколько уверенно и компетентно действует этот тип, несмотря на внешность фермера из глубинки.

– Подчиняйся! – велел индеец с флейтой.

Жуан открыл люк в передний отсек, проскользнул внутрь и почувствовал, что вооруженный индеец следует за ним. Несколько капель дождя упали на ветровое стекло аэрокара. Жуан протиснулся в кресло пилота, закрыл люк, и кабина погрузилась в темноту. Соленоиды с глухим стуком привели люковые задрайки в положение «закрыто». Жуан включил свет на приборной доске и увидел, что индеец с флейтой устроился сзади, на пассажирском кресле, наставив на него свой инструмент.

Какая-нибудь духовая трубка, стреляющая дротиками, подумал Жуан. Может