Тысяча слов бесплатное чтение

Глава первая

Два года назад

– Кто ты? – спросил незнакомец.

Голос его звучал безразлично, однако револьвер в правой руке был нацелен на меня. Расслабленная поза, уверенный взгляд. Серый китель егеря застегнут на все пуговицы. Я знала, что мне не скрыться. Но мне все равно некуда бежать.

Что рядом кто-то есть, я почувствовала сразу. Не зверь, нет. Человек. За прошедшие дни, а я уже давно сбилась со счёта, к срубу не раз подходили олени и более мелкая живность. Застывали в тени деревьев и с интересом поглядывали в мою сторону, но исчезали, стоило мне сделать лишнее движение. А сейчас все было иначе. Лес вокруг замер, словно предупреждая, что рядом чужак.

Когда он вышел на поляну, я даже не вздрогнула. Только смотрела на револьвер, надеясь, что скоро все закончится. Голод, нарастающая слабость и безумный скрежет, почти вой, что не давал мне спать по ночам, сделали своё дело. Мне было все равно. По крайней мере, мне так казалось, пока незнакомец не подошел ближе, убрав оружие. От него веяло дикой первобытной силой, и по коже предательски поползли мурашки.

Рука мужчины мягко коснулась моей. И он повторил свой вопрос:

– Кто ты?

– Я Кира, – прохрипела в ответ и облизала пересохшие губы.

Я его боялась. Я боялась его до жути. И от этого страха горло сковало болью. Я не могла больше произнести ни звука.

Он разглядывал меня со всевозрастающим интересом. В его светлых глазах то и дело появлялись всполохи непроглядной тьмы, заставляя меня вздрагивать и вжиматься в стену сруба за спиной. Хотелось исчезнуть и очнуться вновь во дворе Цитадели. На ступенях Храма. Перед доской в классной комнате. Где угодно, но только подальше от огромного черноволосого мужчины в сером кителе, в светлых глазах которого застыла тьма.

– Кира? – он удивленно приподнял брови. – И давно ты здесь, Кира?

Отчаянно замотала головой, надеясь, что он поймёт и не станет подходить ближе.

– Боишься? – произнёс он тихо и протянул мне раскрытую ладонь, на которой лежало печенье.

Смешно. Подманивает, как собаку.

Я несмело подняла на него глаза, убирая с лица непослушную спутанную прядь волос.

– Возьми. У меня есть ещё, – его голос прозвучал ровно, и я с трудом сдержалась, чтобы не схватить угощение.

– Не хочешь? – он не поверил, конечно, и потому покачал головой, словно осуждая.

Тут мой живот предательски заурчал, и мужчина тихо засмеялся.

– Бери. Не бойся. Больше все равно не дам. Тебе нельзя сейчас.

Печенье я все-таки взяла. Соленый крекер таял во рту, и я сглотнула вязкую слюну. Мужчина передал мне фляжку. Взяла и ее. С некоторым опасением сделала первый глоток. Вода. Но не такая сладкая, как из ручья, который я нашла недалеко от сруба. Глоток. Ещё один.

– Достаточно, малышка, – прошептал он и забрал из моих рук флягу. – Ты расскажешь мне, как здесь оказалась?

Но я упрямо молчала.

Потому что не могла ничего сказать.

Ни слова.

Он осуждающе качнул головой. Улыбнулся немного снисходительно. А потом подхватил меня на руки, ногой толкнул дверь, что была за моей спиной, и мы оказались в густом сумраке комнаты. Окон здесь не было. Я заметила это сразу, как только впервые вошла. Только узкие бойницы под самым потолком. Все эти дни деревянный сруб спасал меня от холода и тьмы, что наступала резко, словно по щелчку.

А сейчас мужчина бережно усадил меня на одну из лежанок, которые тянулись вдоль стен, опустился на корточки у моих ног и ухватил рукой за подбородок, заставляя смотреть в глаза. Я не выдержала его пронизывающего взгляда и прикрыла веки. В то же мгновение его руки аккуратно, но жестко легли на мой затылок. Пальцы прошлись по голове, тщательно ощупывая, коснулись висков, надавили на лоб и переносицу. Легли на шею, заставляя склонить голову сначала в одну сторону, потом в другую.

– Голодная? – спросил мужчина.

Я рассеянно кивнула.

– Слышишь меня. И понимаешь, – он удовлетворенно хмыкнул и добавил: – Травм вроде нет. Почему молчишь?

Я пожала плечами. Неосознанно, скорее по привычке.

– Так дело не пойдёт! Я слышал! Ты Кира?

Кивнула.

– Отлично. Будем знакомиться дальше, Кира. Я – Глеб.

Он улыбался, а пальцы тем временем легко справились с парой верхних пуговиц на моей рубашке, и потом мужчина рванул ее вверх.

Кажется, я вскрикнула, но из горла вырвался только тихий всхлип. И я осознала, что действительно не могу сказать ни слова. Скрестила руки на груди, едва скрытой простым полупрозрачным лифом.

– Не бойся, – проговорил Глеб, мягко проведя шершавой ладонью по моей щеке.

Я замерла, не решаясь пошевелиться.

Его сильные пальцы легли мне на плечи, разминая. Мягко провели по ключицам. Он убрал в стороны мои руки, прощупал ребра и только потом коснулся живота.

– Ты не ранена, так ведь? Нигде не болит? – теперь голос его звучал озадаченно. – Повернись спиной, пожалуйста. Я должен быть уверен.

Я повиновалась.

Его руки, уверенные и одновременно нежные, скользили вдоль позвоночника, разминая, вправляя. И я снова не сдержала вздох. Мужчина глухо кашлянул, скрывая смешок.

– Можешь одеваться. Но если подождешь пару минут, я принесу тебе чистую одежду.

Вместо ответа я схватила с лежанки свою рубашку. Глеб засмеялся уже откровенно.

– Ноги не болят? Сама идти сможешь?

Кивнула.

– Это хорошо, – проговорил мужчина задумчиво. – Но пока нужно тебя немножко подкормить. Дорога будет долгой.

Я непонимающе уставилась на него.

– Это Заповедник, детка. Ты знаешь, что такое Заповедник?

Я сглотнула, не в силах поверить в происходящее. В этот раз меня вынесло за стену.

– Вижу, что знаешь. Значит, ты из нашего мира, девочка. А это уже хорошо, – он не спрашивал, понимая, что я не отвечу, но все равно продолжал говорить вслух: – Родник ты нашла сама, а почему не воспользовалась запасами?

Я снова пожала плечами.

Меня выкинуло из перехода посреди леса. В полной темноте. Ночью. До утра я просидела на земле, дрожа от холода и странного скрежета, царапающего где-то на границе сознания. Когда солнце взошло, я увидела сейд. Еще день я просидела внутри круга камней, надеясь, что меня перенесет обратно в Цитадель. Но этого не случилось. И ещё одна бессонная холодная ночь, полная жажды. Едва рассвело, я отправилась на поиски воды. Родник нашёлся совсем рядом, а от него тропинка вела прямиком к срубу. Так вот что это такое! Стоянка егерей. А сам Глеб – егерь, тот, кто охраняет границы. Тот, кто может долго находиться за стеной. Серый китель, револьвер. Все сходится, кроме одного: егеря никогда не ходят по одиночке.

Я хотела спросить, кто он такой. Но не смогла.

– Ты пойдешь со мной к роднику, девочка? – спросил Глеб.

Я кивнула. Глоток из фляги и крекер вернули меня к жизни. Очень хотелось пить. И есть. А еще больше – умыться.

– Отлично! – воскликнул Глеб, видя мое согласие. – Только возьмем пустой бочонок для воды.

У родника егерь позволил мне плеснуть в лицо ледяной водой и сделать всего пару глотков. Но их было достаточно для того, чтобы голова снова прояснилась. Я села прямо на землю и обняла колени руками, исподтишка наблюдая за мужчиной. Тот набрал флягу, потом бочонок. Расстегнул китель и аккуратно повесил его на дерево. За кителем последовала рубашка. Высокий, загорелый, мускулистый, Глеб казался мне огромным. Ему было около тридцати пяти. Однако темный ежик волос с проседью на затылке и висках и густая щетина с вкраплениями рыжины делали его старше. Он умывался, повернувшись ко мне спиной, а я не могла оторвать от него взгляда. Вновь заурчало в животе, и Глеб обернулся.

Прозрачные капельки воды неподвижно застыли на каменных мышцах напряженного торса. Влажная челка прилипла ко лбу… Я облизала губы.

– Так-так… – пощелкал он языком. – Кто тут у нас настолько голодный, что просто пожирает меня взглядом? – Щеки вспыхнули, а егерь заливисто расхохотался. – Идем, нужно срочно тебя накормить!

Я поднялась, опираясь на предложенную руку. Он уже не внушал мне ужаса. Наоборот, я отлично понимала, что только он сможет мне помочь. Но я знала, чувствовала, что он опасен и без труда пустит в ход револьвер, который сейчас висел в поясной кобуре. Если посчитает нужным.

В небольшом сундучке, притаившемся на полке у входа, обнаружились крупа, соль, вяленое мясо и спички. А также травяной чай в жестяной коробке. Глеб разжег огонь в очаге, прикрепил к треноге котелок и наполнил его водой. Я забралась на лежанку, поджав под себя ноги, и во все глаза смотрела за его четкими выверенными действиями. Ни одного лишнего движения.

– Все стоянки сделаны по одному образцу. Не удивляйся, – заговорил он, наблюдая, как закипает вода в котелке, – когда я вернусь на стену, то передам следующему патрулю координаты, и они пополнят запасы. Это работает именно так.

Он замолчал, а я кивнула, не зная, заметит он мое движение или нет. Заметил. Улыбнулся и продолжил:

– Ты ничего не ела эти дни. Почему?

Я пожала плечами. Боялась развести огонь в очаге. Боялась, что меня найдут. И что не найдут, тоже боялась.

– Как ты здесь оказалась? Тебя кто-то оставил одну? Специально?

Замотала головой.

– Нет? Ты сама?

Кивнула.

Он закусил губу, задумавшись о чем-то своем. Вода в котелке закипела. Глеб опомнился, взял с полки высокую глиняную кружку, щедро насыпал заварки и добавил воды. Протянул мне, предостерегая:

– Не торопись. Горячо.

Я взяла кружку обеими руками и вдохнула пьянящий аромат трав.

Тем временем Глеб кинул в котелок несколько тонких ломтиков вяленого мяса и горсть крупы. Перемешал и добавил совсем немного соли из собственного запаса.

Я скосила глаза на походный рюкзак, который мужчина небрежно бросил у одной из лежанок. Заметив мой взгляд, егерь хмыкнул и расстегнул кобуру, положив ее рядом.

– А теперь ты станешь со мной разговаривать?

Снова замотала головой.

– Ты не немая. Я слышал твое имя, – Глеб задумчиво почесал заросший щетиной подбородок. – Я так тебя напугал?

Кивнула, соглашаясь.

– Мда… – протянул он. – Нехорошо вышло.

Я пожала плечами.

– Пока варится наш суп, давай попробуем поговорить. Не возражаешь? – спросил Глеб и улыбнулся и, не дождавшись моей реакции, продолжил: – Я – егерь. Я думаю, ты уже поняла это. Я могу скрыть тебя от людей на долгое время, а могу завтра же проводить на стену и сдать коменданту. Какой вариант мне выбрать, Кира?

Я замерла. Внутри меня в тугой пульсирующий комок сжалось чувство отчаяния. Перед глазами снова был Ксандр… И она…

Мотнула головой, попыталась крикнуть: «Нет!»

Но из горла снова вырвался только всхлип, а по щекам потекли слёзы. Слезы, которых не было с тех пор, как я исчезла во тьме перехода.

Глеб мгновенно оказался рядом. Снова ухватил за подбородок, не позволяя вырваться или отвести взгляд.

– Ты боишься быть найденной, детка?

Я закрыла глаза, надеясь, что он поймёт. Понял. Горячие губы коснулись моей щеки, собирая слёзы. Я испуганно распахнула глаза, и мужчина рассмеялся.

– Смешная. Скрываешься, значит. Хотелось бы знать, от кого. Но к стене мы не пойдём, по крайней мере, пока. Даю тебе сутки, чтобы прийти в себя, а потом нам предстоит нелегкий путь. Если ты, конечно, не хочешь быть пойманной.

Кивнула, соглашаясь.

– А тебя ищут, Кира. Уверен, что ищут, – проговорил Глеб задумчиво, глядя куда-то сквозь меня.

Глава вторая

Глеб разбудил меня рано, едва рассвело. Коснулся плеча и позвал тихо-тихо:

– Кира, нам нужно идти.

Вставать не хотелось. Кажется, накануне я провалилась в сон, едва съела свой второй ужин. Глеб серьезно подошел к восстановлению моих сил и кормил, по его собственному определению, как младенца. Каждые три часа. А я послушно ела. Проглатывала маленькие порции до последней крошки, неимоверным усилием воли заставляя себя не просить добавки. Знала, что это бессмысленно. Глеб не был человеком, способным дать слабину. Такой же была магистр Риммус: жесткая, бескомпромиссная и надёжная. Так мне казалось когда-то.

Села, свесив с лежанки ноги. Перекинула через плечо и переплела растрепавшуюся косу. Зевнула.

– Повернись, – попросил Глеб, но в его голосе я почувствовала металлические нотки приказа.

Послушно встала и повернулась к нему спиной. Мужчина снова распустил мои волосы, позволяя темной массе упасть на спину, а потом аккуратно, но сильно прошелся по ним гребнем. Умело заплёл две косы и свернул их баранками, закрепив шпильками.

– Готово, – сообщил он и легко подул на шею.

Кожа мгновенно покрылась мурашками. Но я не позволила сбить себя с мысли. Вынула одну из шпилек и показала мужчине, всем своим видом демонстрируя удивление.

– Хочешь знать, откуда у меня шпильки? – хохотнул Глеб. – Да ты ревнивая, детка!

Фыркнула, возвращая шпильку на место. Щеки словно огнем опалило.

– Кира, – проговорил он совершенно другим тоном, – у тебя есть пятнадцать минут. Потом выходим.

Кивнула и поспешила к роднику.

Кусок вяленого соленого мяса и пару сухарей я доедала уже на ходу. Егерь четко придерживался заданного плана, и когда я вернулась к стоянке, он ждал меня у двери. Протянул шерстяную фуфайку с высоким воротом, проверил обувь – тяжелые ботинки на пару размеров больше моего, которые каким-то чудом нашлись среди вещей на стоянке, и недовольно поцокал языком. Я уже знала, что таким образом он выражает сомнение или недовольство.

– Надеюсь, их хватит для того, чтобы достичь долины. Иначе придется идти босиком. Откуда ты свалилась, Кира? С неба?

Я поспешно кивнула.

Он хмыкнул и протянул мне еду:

– Держи. Сегодня обеда не будет. А ужин, только если успеем достичь стоянки.

Я подумала, что в моем случае отвечать не обязательно, и, развернувшись, направилась в сторону сейда.

– Детка! Я рад, что ты такая послушная, – донеслось мне в спину. – Я очень люблю хороших девочек! Но нам в другую сторону, малыш!

Клянусь, ругательства сорвались с моих губ! Но только Глеб их не услышал. Он бодро зашагал в противоположном направлении, насвистывая незнакомый веселый мотивчик.

По моим подсчетам, мы шли уже около двух часов, никак не меньше. Дорога – еле заметная тропа – петляла между деревьев, темные кроны которых закрывали небо. Густой лес притаился и замер, наблюдая за нами. Точнее – за мной. Мой спутник, или провожатый, давно был здесь своим и сейчас уверенно вел меня сквозь чащу вглубь Заповедника. Я знала, что мы удаляемся от стены. Чувствовала, что странный зуд, ни на мгновение не оставлявший меня на стоянке, становится все слабее, а мысли перестают путаться.

Глеб шел вперед, не оглядываясь, не предлагая помощь. Лишь иногда бросал на меня изучающий взгляд через плечо, и мы шли дальше. Когда от усталости и неудобной обуви я начала спотыкаться, мужчина остановился, посмотрел на меня с интересом и произнес:

– Уговорила. Привал двадцать минут. Пять глотков воды и сухарь.

Я благодарно кивнула и взяла из его рук флягу. Сделала торопливый глоток. Потом второй.

– Кира, – голос Глеба звучал предупреждающе. – Пять, я сказал.

Я послушно отняла флягу ото рта и, подумав совсем немного, опустилась на землю там, где стояла. Хотелось лечь на спину и вытянуться, уставившись в небо. Вместо этого я положила в рот сухарь и задумалась.

– Почему притихла? – через некоторое время спросил Глеб.

Посмотрела на него удивленно.

– Притихла, притихла, – засмеялся егерь, – и явно что-то замышляешь.

Тряхнула головой.

– Проклятье! – прорычал Глеб, а я вздрогнула. – Кира! Ну скажи хоть слово! А то мне кажется, что я схожу с ума! И тебя вообще не существует!

Заставила себя улыбнуться, надеясь свести все к шутке. Но мужчина рывком поднял меня на ноги, обхватил за щеки руками. Стиснул скулы. Я не могла отвести взгляда от светлых, почти прозрачных глаз, на дне которых плескалась тьма. Я видела ее, ощущала вдруг усилившийся на кончиках пальцев гул. Я дрожала в его руках, но не от страха, нет. От предчувствия чего-то неизбежного. Его губы были сухими, а поцелуи жёсткими, словно он наказывал себя и меня за ненужную слабость. За трепет. За тугую безграничную боль где-то глубоко в груди.

– Девочка моя, – прошептал Глеб, отстраняясь, – сладкая, глупая девочка.

Я молчала и впервые благодарила судьбу за то, что не могу говорить.

Стоянки мы достигли за час до заката. Я с трудом переставляла ноги, мечтая только рухнуть на лежанку и не вставать пару дней. Но мой провожатый не позволил. Скомандовал немного сердито:

– Шагах в пятидесяти за срубом будет родник. Бери флягу и котелок и дуй туда. Скоро стемнеет.

Я послушно отправилась за водой. Напилась вдоволь и умылась. Заповедник снова притаился, наблюдая за мной, решая, достойна ли я. Откуда пришло это ощущение, я не знала. Стену я уже не чувствовала, как и надвигающуюся с закатом тьму. Но сейчас я была уверена, точно знала, что мое место здесь.

Когда я вернулась, Глеб уже разжег огонь в очаге. Быстро подвесив котелок, он вручил мне припасы и сообщил:

– Ужин на тебе, детка. Я надеюсь искупаться до темноты.

Я приподняла брови. Искупаться?

– Ты не нашла реку? Занятно… – егерь довольно улыбнулся. – Значит, завтра встаем пораньше и искупаем тебя.

Подсознание услужливо подкинуло мне несколько картинок подобного купания, и я постаралась скрыть пылающие щеки. Глеб же громко засмеялся и направился к выходу, наконец оставив меня одну.

Без ложной скромности скажу, что суп в тот вечер мне удался. Глеб, после купания одетый лишь в одни штаны, низко сидящие на мускулистых бедрах, снова поцокал языком, на сей раз выражая одобрение. Мужчина бросил на меня насмешливый взгляд и подмигнул. На темных волосах блестели капли воды. Вдруг захотелось протянуть руку и коснуться отросшей на подбородке щетины.

– Я так и знал! – воскликнул он. – У тебя куча талантов, детка.

Я думала, что усну мгновенно. Но сон не шёл. Едва тьма упала на Заповедник, Глеб запечатал дверь. Поворошил угли в очаге и устроился на лежанке.

– Отбой, Кира. Доброй ночи! – проговорил он, стоило мне пошевелиться в своем углу. – И да, можешь не отвечать. Я не обижусь.

Тихо хмыкнула в темноту. Огонь давно уже прогорел, а я все лежала без сна, прислушиваясь к ровному дыханию егеря. Куда мы идём, я не знала. Но Глеб явно дал понять, что поможет мне скрыться. Только можно ли спрятаться от Магистрата? Я была уверена, что меня ищут, что охранитель Лерой рано или поздно возьмёт след. В конце концов, он знал про Ксандра, остальное выяснить будет достаточно просто.

Ксандр… Я верила ему. Думала, что тот вечер изменил многое. Но как же я ошибалась!

Тем временем скрежет за дверью нарастал. Я поежилась от этого звука. Глухой. Царапающий. Он вибрировал внутри, словно кто-то тянул из меня жилы. Так я чувствовала себя только однажды – в базилике, когда, случайно оступившись, вошла в круг камней. Тогда безумный скрежет ударил по ушам, заставляя упасть на колени. Что-то похожее я ощущала, когда Глеб поцеловал меня. Только боли практически не было, лишь сладкая, тягучая истома.

Мой провожатый разбудил меня на рассвете. Снова. Просто подхватил на руки, откинув в сторону спальник, и вынес из избы. Недолгий крутой спуск, и мы оказались на берегу реки, довольно широкой и полноводной, с тёмной, но прозрачной водой. Я споткнулась, стоило Глебу поставить меня на землю. Босые ноги мгновенно утонули в песке, влажном и прохладном после ночи. Он подхватил меня за локоть и засмеялся:

– День только начинается, а ты уже на ногах не стоишь!

Бросила на него хмурый взгляд исподлобья.

– Понял. Осознал. Больше не буду! – ответил мужчина, вскидывая вверх руки. – Только не бросай меня, детка! Я заблужусь один в этом лесу!

Клоун! Я попыталась улыбнуться, но получилось не очень. Глеб заливисто расхохотался.

– Кира! Девочка моя! – взмолился он. – Я все слышу! Ты не могла бы думать потише?

Скрипнула зубами, отвернулась и пошла к воде. Она была ледяная. Но мне так хотелось вместе с пылью и грязью дороги смыть с себя усталость последних дней, что раздумывала я не долго. Стянула штаны, в которых целую вечность назад вышла из своих комнат в башне Магистрата, и шагнула в воду. Рубашка доходила мне до середины бедра. И я буквально затылком – и не только им – ощущала внимательный взгляд егеря. Но мне вдруг стало все равно. Прошлой Киры больше нет. Ксандр сделал все, чтобы она исчезла. Расстегнула мелкие пуговки и стянула сорочку с плеч. Странно, довольно простое и тонкое кружевное белье не скрывало ничего, но при этом дарило некое чувство защищенности. Ложное, конечно. Потому что я услышала напряженный вздох Глеба за своей спиной. И немедля с головой опустилась в холодную темную реку. Плавать я не умела. Дыхание перехватило, и я рефлекторно открыла рот, тут же захлебнувшись. Попыталась встать на ноги и вынырнуть на поверхность, но течение не позволило. В то же мгновение сильные руки подхватили меня и дернули вверх. Я закашлялась, все еще не имея возможности сделать нормальный вдох. Мокрые волосы упали на лицо, и Глеб аккуратно отвел их назад. Я вцепилась в его шею руками, испугавшись, что он снова меня отпустит. Но он держал крепко. Спросил немного сипло:

– Кира, а плавать ты разучилась точно так же, как говорить?

Яростно мотнула головой, и мокрые волосы больно хлестнули по лицу, заставив поморщиться. Егерь рассмеялся.

– Я понял тебя, детка. Но как бы заранее знать, что ты ещё не умеешь?

Он все говорил и говорил какие-то глупости, а я прижималась к его горячей груди и не сразу заметила, что снова оказалась в воде. Но теперь Глеб меня не отпускал. Наоборот, устроил поудобнее, подхватив под бедра, и шепнул:

– Держи меня крепко.

И поцеловал, силой прижимая к себе. Я оплела его торс ногами, заерзала нетерпеливо. Его руки под водой сжали мои ягодицы, приподнимая, позволяя почувствовать его желание. Тихо всхлипнула ему в губы. Потерлась проступающими сквозь мокрый лиф сосками о его грудь. Глеб зарычал, углубив поцелуй, проникая в мой рот языком, сводя с ума безумным ритмом. В ушах зашумело. Где-то на задворках сознания мелькнула мысль, что это не Ксандр. Что в этот раз все может быть иначе. И должно быть. Что Глеб просто так меня не отпустит. Но тут он прервал поцелуй, слегка пройдясь языком по губам в нежной ласке. Приподнял меня над водой и прикусил прикрытый тканью сосок. Я выгнулись в его руках. Подалась вперед, исподволь прося ещё. Но Глеб торопливо коснулся языком шеи, пощекотал за ухом и понёс меня к берегу.

– Нужно переодеть тебя в сухое, детка, – проговорил он как ни в чем не бывало и поставил меня на землю.

Кожу все еще покалывало от холодной воды, а губы припухли от его яростных поцелуев. Распахнув глаза, я смотрела за тем, как Глеб протягивает мне кусок плотной жесткой ткани и чистую рубашку. Машинально взяла и то, и другое и направилась в сторону сруба. За спиной раздался всплеск. Не выдержала и обернулась, чтобы увидеть, как мужчина в несколько широких гребков достиг середины реки.

Глава третья

Я выросла в городе. В закрытом, конечно, как и все города Конфедерации. Приют, в котором прошло мое детство, представлял собой длинный одноэтажный каменный барак, разделенный надвое кухней-столовой. На правой половине обитали мальчики, на левой – девочки. Я, как и все воспитанники, практически никогда не покидала периметр города. Смутно помню только поездку к древнему Храму. Именно на его ступенях спустя несколько лет меня и обнаружил патруль.

Жизнь в городе, хоть и более сытая и спокойная, чем в общинах, была строго ограничена установленным порядком. КПП на въездах, комендантский час, егерские патрули, напульсники, обязательные для всего взрослого населения – я считала, что другой жизни просто не существует. Ровно до тех пор, пока в тринадцать лет не поступила в школу. Так началась моя самостоятельная жизнь. Мне и еще двум девочкам выделили небольшую однокомнатную квартиру с мансардой на самой окраине. Окна мансарды выходили на городскую стену, и ночами меня преследовал странный шум. Правда, только меня одну.

Тем утром, стоя в тени старого приземистого здания ратуши, я наблюдала, как к школе подъезжают ребята из общины на байках или даже машинах. Паркуются и собираются небольшой толпой, чтобы покурить или обменяться новостями. Девушки, все старше меня, в лёгких летних сарафанах, и молодые люди в клетчатых рубахах и высоких ботинках, вместо шлемов повязывающие на голову однотонные темные платки. Они громко смеялись, обсуждая последнюю вечеринку или танцы в общине, а потом такой же пестрой толпой шли на уроки. Они были живыми людьми, а не тенью, в которую рано или поздно превращались все жители города.

Мы жили на юге, и даже ночами большую часть года здесь держались тёплые температуры. Попав в Цитадель, я сильно скучала по привычному теплу. Первое время огромная пустынная холодная крепость казалась мне странным сном. Но время шло, а я все не просыпалась. До тех пор, пока в моей жизни не появился Ксандр…

– Завтра начнется подъем в горы, – проговорил Глеб.

Я вздрогнула и пролила на себя травяной отвар, к счастью, уже успевший остыть.

– Иногда я слышу, как ты ругаешься. Вот сейчас, например. Я прав? – задумчиво произнес Глеб, глядя на меня, и я кивнула, соглашаясь. – Бывает, я точно знаю слова, готовые сорваться с твоих губ, детка. Что это? Телепатия?

Я неопределённо пожала плечами. Телепатия. Почему бы и нет? Раз я умею перемещаться в пространстве, то могу и транслировать другим свои мысли. Наверное…

Мы были в пути третий день. Неудобная обувь страшно натирала, и к вечеру ноги сильно опухали. Днём в Заповеднике ужасно жарко, а ночью, когда опускалась тьма, я дрожала от холода, укрывшись с головой одеялом. Накануне я настолько вывела Глеба из себя, что он схватил меня за шкирку, как котёнка, и положил к себе под бок, придавив ручищей и накрыв нас сверху вторым одеялом. Согрелась я моментально, но потом долго лежала без сна, боясь пошевелиться.

Глеб… Надёжный и опасный одновременно. Мне казалось, что он слышит меня, может читать мои мысли, настолько легко мы понимали друг друга… без слов. Время шло, но голос не возвращался. Иногда я уходила подальше от стоянки и пыталась кричать, напрягая связки, пока горло не начинало гореть огнем. Но я по-прежнему не могла издать ни звука. Кажется, егерь догадывался о моих попытках, потому что, возвращаясь на стоянку, я ловила на себе его задумчивый взгляд. Я боялась его. Знала, что не смогу отказать. Сдамся под его напором, если только он решит, что я ему интересна. Мне нечего было терять. Я не знала, где я, не знала, что будет со мной дальше и смогу ли я когда-нибудь произнести хоть слово. Но мне уже было не все равно. Я боялась тех чувств, что вызывал во мне Глеб, и он прекрасно осознавал это.

Очередная наша стоянка мало чем отличалась от остальных: деревянный сруб без окон, каменный очаг в центре просторной комнаты, запас воды и продовольствия. И источник где-то рядом. К реке мы больше не выходили, но Глеб предупредил – завтра утром нас ждет переправа, прежде чем начнется подъем.

– Ты помнишь, что было с тобой до того, как ты оказалась в Заповеднике? – спросил Глеб, сжимая в руках кружку с кофе. Вечер был сырым и промозглым. Я куталась в колючую фуфайку, пряча лицо за высоким воротником.

Посмотрела на него с удивлением и медленно кивнула.

Цитадель невозможно забыть. Древние камни и океан, бушующий у подножия неприступных бастионов. Темные переходы и узкие галереи. Тренировочный плац и колкие замечания стража Лероя. Хихиканье младших пажей и пристальный, заинтересованный взгляд старших, среди которых, конечно же, стоит и Ксандр. На первый взгляд хрупкая Исабель – мой ритор, и пожилой, надежный и по-домашнему уютный страж Лука. Я скучала по ним. Сидя на затерянной в густых лесах Заповедника стоянке, я скучала по той жизни, что осталась в Магистрате. Но не хотела возвращаться туда. Я боялась еще раз почувствовать ту боль. Боль предательства.

– Но на стоянку ты вышла не сразу… – тихий голос Глеба выдергивает меня из воспоминаний.

Нет, не сразу. Сначала был холод и страх. Страх, сковывающий горло, не позволяющий сделать хотя бы шаг. Всепоглощающее отчаяние. И холод.

Я хочу рассказать ему все об этом страхе, о переходе. О заброшенном сейде, внутри которого оказалась. Но не могу. Только киваю, соглашаясь, и мужчина задумчиво смотрит на меня. В очаге негромко потрескивают поленья, и я опускаю глаза на огонь, снова проваливаясь в воспоминания. Но теперь они уже не такие болезненные, и мне хочется поделиться ими с Глебом. Рассказать, как одиноко было в приюте и как страшно по ночам в маленькой квартирке с окнами, выходящими на городскую стену.

– Ты живешь в городе? – спрашивает мужчина прямо.

Я жила в городе. Но больше туда не вернусь. Идти мне некуда.

Своих родителей я не помню и никогда ничего не знала о них. Все мое детство связано со старым и сырым зданием приюта, глухой городской стеной и гостевым днем, когда из ближайшей общины к нам приезжали старейшины и другие попечители. Они привозили фрукты и молоко. А еще иногда они забирали с собой кого-нибудь из детей. А потом, когда в комнатах гасили свет, мы рассказывали друг другу страшилки про старейшин. Но в глубине души каждый из нас мечтал только о том, чтобы в следующий раз забрали именно его…

– Кира? – поторопил меня Глеб.

«Нет», – произнесла одними губами, не глядя на него.

«Нет, я не жила в городе».

– Нет? – он удивился, словно был уверен в обратном. Или не уверен. И только потом до нас обоих доходит, что он услышал меня и понял.

– Кира, ты сказала «нет»?

Согласно киваю. Глеб улыбается, и я улыбаюсь в ответ.

– Это нужно проверить, – бормочет егерь и говорит громче: – Подумай о чем-нибудь приятном, детка.

Мысли разбегаются. Я пытаюсь вспомнить хоть что-то, но безрезультатно. Ксандр отнял у меня все. И я закрываю глаза, чтобы скрыть смятение и слезы.

Проходит несколько томительных минут. Наконец, Глеб тяжело вздыхает и сдаётся:

– Ничего не понимаю. Ты же не из Северной общины, я бы тебя знал. – Открываю глаза и вижу, как он улыбается. Мысленно снова возвращаюсь в Магистрат и слышу недовольное: – Но почему тогда я упорно думаю о стене? Или форпосте? Кира, что за крепость в твоей голове?

Становится тяжело дышать… Крепость?

Глеб резко подается вперед, словно готовый к прыжку опасный хищник. Рычит:

– Проклятье! Форпост! Что ты такого натворила, Кира?

Отчаянно трясу головой. Нет! Все не так! Вскакиваю на ноги. В то же мгновение Глеб оказывается рядом, хватает за руку, не позволяя выбежать наружу. Ночь уже наступила, и привычный сердитый скрежет внезапно становится громче. Бьет по ушам. Я вырываюсь и сжимаю голову руками. От безумной пульсирующей боли темнеет перед глазами. Тошнота плотным комом подкатывает к горлу, заставляя судорожно сглотнуть.

– Тише, детка! – слышу совсем рядом встревоженный голос Глеба. – Прости меня, прости.

Он прижимает меня к себе, гладит по волосам. Я все-таки даю волю слезам, но от размеренных движений мужчины мне становится лучше. И скоро я затихаю в его объятиях, убаюканная равномерным биением его сердца.

Спать мы ложимся прямо на полу рядом с очагом. Я доверчиво сворачиваюсь в клубок у мужчины под боком, радуясь, что боль отступает. Засыпаю я мгновенно.

К реке мы вышли через пару часов после рассвета. Было страшно холодно. Густой туман окутывал Заповедник, и от этого делалось особенно жутко. От утренней росы ботинки моментально промокли, а фуфайка отсырела, мигом прекратив греть. Я плелась сзади и тряслась от холода, надеясь только на то, что Глеба гораздо больше интересует потерявшаяся в тумане тропа.

Он не выдержал, конечно же.

Рявкнул ругательство, от которого я подскочила, и ухватил меня за шиворот, притягивая к себе:

– Детка! Что мне нужно сделать, чтобы ты перестала трястись? Подумай хорошенько!

Видимо, я подумала что-то не то. Потому что он прижался горячими губами к моему рту, и мне сразу сделалось нестерпимо жарко. Кровь прилила к щекам, заставив испуганно отшатнуться. В то же мгновение я оступилась и повалилась на землю. Глеб больше не держал меня, только смотрел задумчиво. Я не хотела вставать. Хотела лежать так вечно, пытаясь найти выход из густого тумана, в который теперь превратилась моя жизнь.

Глава четвертая

Заметная одному только Глебу тропинка привела нас к небольшому песчаному пляжу, спрятанному в высоких зарослях камыша. Лёгкая плоскодонка обнаружилась не сразу. Наконец, Глеб довольно крякнул и, скинув ботинки и закатав штаны, зашел по колено в воду. Подтолкнул маленькое суденышко к берегу. Вернулся, подхватил меня на руки, усадил на носу и вручил рюкзак. Следом забросил ботинки и забрался сам, отчего лодку слегка качнуло. Оттолкнулся широким веслом от берега, выводя плоскодонку из укрытия.

Даже на середине реки течение было тихим, почти незаметным. Идеальное место для переправы. Скинув куртку и подставив спину полуденному солнцу, Глеб сидел на корме и лениво работал веслом. В распахнутом вороте его исподней рубахи я видела, как от этих размеренных, неторопливых движений бугрятся стальные мышцы на его груди, и мои щеки заливались краской. Он видел мое смущение, конечно, и только усмехался, не спеша прийти на помощь.

Небо, как случилось, что я сходила с ума от одного только вида мужчины, которого панически боялась еще пару дней назад?

Спустя полчаса мы причалили на противоположном берегу чуть ниже по течению. С глухим стуком лодка зарылась носом во влажный песок и замерла. Подхватив ботинки, Глеб спрыгнул на берег. Подал мне руку, и я вцепилась в нее ледяными пальцами. Он помог мне спуститься и, подмигнув, легко коснулся запястья губами. Я поспешно отвела взгляд. Послышался сдавленный смешок, но я не спешила улыбаться в ответ.

Мы устроили небольшой привал прямо на узкой полоске пляжа. Наспех перекусив вяленым мясом и галетами, Глеб протянул мне флягу с водой. Пока я пила, он сладко потянулся и внезапно сделал стойку на руках. С некоторым удивлением я заметила, что на этом берегу Глеб чувствовал себя более свободно. Из светлых глаз ушла постоянная настороженность, а походка сделалась завораживающе мягкой. Здесь он был на своей территории и еще больше стал похож на хищника.

Глеб забросил на плечо рюкзак и махнул мне рукой, предлагая следовать за ним. Я поднялась, отряхивая песок с изрядно потрепанных брюк. Одернула фуфайку и кинулась вдогонку. Очень скоро я почувствовала, что начался подъем. Почва под ногами стала более каменистой, а деревья сменились непроходимыми зарослями кустарника. Глеб шел, не сбавляя темпа и не делая остановок, но я довольно быстро приноровилась к его шагу. Хотя подниматься в гору на протяжении нескольких часов было изматывающе тяжело даже для меня, привыкшей к тренировкам у стража Лероя. До заката оставалось совсем немного времени, когда мы уткнулись в высокую неприступную скалу. Удивленно посмотрела на своего проводника, тот только произнес, тихо посмеиваясь:

– Мы почти у цели, детка. Только дай мне слово, что никому не расскажешь об этой тропе.

Я удивленно посмотрела на егеря, и он продолжил:

– Мы уже почти дома, Кира! Осталось совсем чуть-чуть.

Глеб нырнул в узкую, незаметную на первый взгляд расщелину. И я поспешила за ним, боясь отстать. Неприступные скалы давили, и я невольно вспомнила свой первый переход в Цитадель. Магистр Риммус крепко держала меня за руку, но мне все равно казалось, что я снова проваливаюсь в неизвестность. Потом я узнала, что потеряла сознание уже в зале перехода крепости.

Еще десяток шагов, и я оказалась в узком каменном мешке. Где-то высоко над головой темнело незнакомое небо.

Ночь упала на Заповедник, мгновенно ослепляя. Я вздрогнула, и в то же мгновение Глеб сжал мою руку в своей. Мягко погладил ладонь подушечками пальцев, успокаивая.

Прошло несколько минут, прежде чем я осознала, что не слышу больше привычного скрежета. Что-то неразборчивое словно толкалось у границы сознания, отдаваясь легким покалыванием на коже. Но страха не было и глухого отчаяния тоже.

– Мы уже близко, Кира, – прошептал Глеб, – стена нас здесь не достанет.

Он исчез внезапно. Вот только что стоял рядом со мной, согревая своим теплом. И вдруг я осталась одна в кромешной темноте. В каменном мешке на краю света. Не имея возможности даже крикнуть.

Прошло несколько бесконечных минут, прежде чем я услышала еле заметный шорох. И внезапно узкий пятачок озарился ярким светом факела.

– Детка, ты еще жива? – раздался веселый голос Глеба.

Я мечтала вцепиться ногтями в его невыносимо красивое лицо. Ударить под дых так, чтобы он согнулся пополам, не в силах пошевелиться.

Я мечтала коснуться его губ своими и спрятаться у него на груди от этого мира. От жизни. От боли. Я хотела никогда больше его не видеть. И никогда не отпускать. Память услужливо подбросила бесконечные дни одиночества в сейде перед встречей с ним. Проведенные в забытьи тягучие дни и полные холода и страха нескончаемые ночи.

Я разрыдалась. Глупо и по-детски.

– Кира? Ну ты что? – кажется, Глеб действительно был растерян. – Что это? Слезы? У тебя истерика, детка?

Я плакала, размазывая по щекам слезы длинным рукавом фуфайки. И всхлипывала, пытаясь снова научиться дышать. Мужчина выругался сквозь зубы и шагнул ко мне, но я испуганно отпрянула. В неровном свете факела Глеб выглядел старше и немного пугающе. Тени плясали на нависшей над нами скале, а далеко внизу темнела бездна. Я знала это наверняка. Ощущала, как круг камней, заброшенный сейд на краю вселенной. Зажмурив глаза, я шагнула к мужчине, крепко обнимая его за талию. Егерский китель был влажным на ощупь и еще колючим. От Глеба пахло табаком, дымом и чем-то сладким. Ни с чем не сравнимым, чуть приторным ароматом цветущей пустоши. Мне так казалось. Я никогда не видела цветущих полей. Но это стало неважным. Я почувствовала, как крепкая рука обнимает меня, поддерживая. И вдруг осознала, что будущее есть. Что прошлая жизнь осталась внизу, в бесконечной черной бездне.

– Мы почти дома, Кира, – прошептал Глеб. – Верь мне, пожалуйста.

Я хотела верить. Очень хотела.

Лезть в узкий лаз первой я отказалась, несмотря на все уговоры егеря и пробивающийся сквозь узкий проход свет факела. Глеб взглянул на меня исподлобья. Я упрямо задрала подбородок. На смену истерики пришла легкая апатия. Но к тому, что придется ночевать в пещере, я не была готова.

– Ну же, детка! Там тепло! – подбадривал Глеб. – И немного сыро. Зато мы сможем отдохнуть. Спуститься в долину можно только после рассвета.

Я хотела задать ему тысячу вопросов. И он знал об этом, конечно же. Впрочем, он желал узнать и мою тайну тоже. К счастью, мне было немного проще ее сохранить.

– Всего пара шажочков, Кира! – упрашивал Глеб. – Я иду сразу за тобой.

Выбора не оставалось.

В пещере действительно оказалось тепло. Глеб закрепил факел над входом в довольно просторный зал, вытряхнул из рюкзака одеяла и застелил огромный плоский камень в углу. По крайней мере, там было сухо.

– Поспать как следует не получится, конечно. Но это лучше, чем провести ночь на ногах, – проговорил Глеб, протягивая мне полоску просоленного мяса и здоровый сухарь.

Я аккуратно опустилась на одеяло, попытавшись устроиться поудобнее. Скинула ботинки и уселась, свернув ноги калачиком. Вяло вгрызлась в предложенный сухарь.

– Поешь, – поторопил мужчина, – скоро погаснет факел, потом второй, и мы окажемся в темноте до утра.

Есть не хотелось. И спать тоже. Я сделала несколько глотков из фляги. Вода в ней за сутки стала теплой, и мне с трудом удалось подавить тошноту. Мой привыкший к давлению тьмы организм странно реагировал на это место. Меня охватил озноб, в висках нарастала мучительная боль. Я легла, подтянув ноги к животу, мечтая только о том, чтоб тошнота улеглась.

– Кира? Все в порядке? – Глеб опустился на одеяло и мягко коснулся рукой моего лба.

Я хотела ответить. Очень хотела.

Вместо этого я потянула его за рукав, заставляя лечь рядом. Глеб только фыркнул, скинул куртку, ботинки. Он прижал меня спиной к своей груди, закинув на меня бедро и уткнувшись носом в шею. Горячая рука обхватила меня за живот. Я прикрыла глаза, стараясь расслабиться, но дрожь не уходила. Один из факелов вдруг затрещал, пламя взвилось вверх, заставив меня распахнуть глаза. И так же внезапно он потух.

– Попробуй поспать, Кира, – шепнул Глеб, – завтра будет непростой день.

Но мне не спалось. Вскоре прогорел и второй факел, погружая пещеру в непроглядную темноту.

Глеб заворочался, еще теснее прижимая меня к себе. Я подалась назад в надежде спрятаться в его объятиях от странной пустоты, что охватила меня с тех пор, как мы оказались внутри скалы.

Его горячая ладонь скользнула под фуфайку, задирая рубашку вверх, и остановилась под грудью, лишь слегка задев ткань лифа.

– Мы спим, детка, – хрипло напомнил мужчина.

Дрожь прекратилась, по спине разлилось тепло.

И камень подо мной уже не казался таким неудобным.

Но поспать мне так и не удалось. Я то проваливалась в странное забытье, то снова возвращалась в холодный сумрак пещеры, прислушиваясь к размеренному дыханию за моей спиной. А потом стало тихо. Глеб пошевелился, отпуская меня на свободу. Укрывавшее нас одеяло соскользнуло с плеч, и сразу стало холодно и неуютно.

– Поднимайся, детка, – скомандовал егерь и, наклонившись к самому уху, добавил: – Я знаю, что не спишь! Притворяться бессмысленно, Кира!

Я нехотя перевернулась на спину. Чиркнула спичка, потом еще одна, и каменную залу озарил теплый свет небольшого факела.

– Встаем, Кира! Через полчаса у нас будет кофе и горячая еда. Если мы не свернем шею при спуске, конечно.

Глава пятая

И четверти часа не прошло, как показался выход из пещеры. Глеб остановился в широком арочном проеме и ждал, пока я подойду ближе. За его спиной лился яркий солнечный свет, не поглощенный смогом, не скрытый густой кроной деревьев. Свет был живым. И я хотела как можно быстрее выбраться к нему.

– Не торопись, Кира! – предостерег Глеб, отступая в сторону.

Солнце было повсюду.

Оно заливало вершины гор, густую зелень деревьев далеко внизу. Отражалось от идеальной водной глади озера.

Это был невероятный мир. Живой, неизвестный. Кристально чистый.

Тысяча мыслей роились в моей голове. Но это было неважно, потому что на самый главный вопрос Глеб ответил сам:

– Это долина, детка. Мой дом. Да и твой тоже. На ближайшее время уж точно.

Я пригляделась. Далеко внизу виднелось селение, не маленькое. Деревянные дома прятались в тени деревьев и тянулись от подножия скалы вдоль всего озера.

А прямо под нами оказалась небольшая крепость, окруженная высоким частоколом. Сейчас ее ворота были гостеприимно распахнуты.

– Все верно, детка! Нам туда, в форпост, – весело проговорил Глеб, проследив за моим взглядом. – Аккуратнее, Кира. Спуск не такой простой, как кажется. Старайся идти сразу за мной, след в след.

В форпосте кипела жизнь. На площади сновали люди. Несколько мужчин, одетых во что-то отдаленно похожее на форму городских патрулей, неторопливо курили у высокого деревянного крыльца и, завидев нас с Глебом, разом выкрикнули приветствие. После чего вернулись к прерванной беседе. У их ног вертелось несколько здоровых серых волкодавов. Таких огромных собак я не видела даже в Цитадели. В городах же собак не было вообще.

Две молодые женщины в длинных юбках и шерстяных фуфайках проводили нас заинтересованными взглядами. На небольшой вытоптанной поляне дети разных возрастов, босые и чумазые, играли в городки. Глеб еле успевал отвечать на приветствия, кому-то просто кивая, а с кем-то перекидываясь парой слов. Меня же жители долины разглядывали, не скрываясь, и удивленно перешептывались между собой. Вдруг девчонка лет тринадцати в цветастом платье с восторженным визгом выбежала вперёд, и Глеб подхватил ее на руки, закружив.

– Папа! Ты надолго? – спросила девочка, едва оказавшись на земле.

Папа?

– Еще не знаю, дочь. Я на дежурстве.

Мой мир рушился! Рушился снова и звенящими осколками оседал вокруг. Но я глупо улыбнулась девчонке, когда Глеб произнес, показывая на меня:

– Лида, познакомься. Это Карина.

– Здравствуй, Карина! – ответила девчонка и посмотрела на меня до боли знакомым взглядом светло-серых глаз.

Я склонила голову в легком поклоне, впервые радуясь тому, что не могу говорить.

Не дождавшись моего ответа, Лида перевела удивлённый взгляд на отца. Глеб поморщился недовольно, но произнес:

– Карина не может говорить, дочь. Она немая.

Мгновение, и площадь застывает. В полной тишине слышится скрип открываемой двери. Один из волкодавов срывается с места и влетает на крыльцо, приветствуя невысокую женщину средних лет. Ее волосы забраны в знакомый до боли пучок, покрой ее темно-серого платья мне прекрасно известен. Испуганно подношу руку к горлу, мечтая сказать хоть слово. Но не могу.

Женщина удостаивает меня лишь мимолетным взглядом и коротко бросает Глебу:

– В мой кабинет. Сейчас же!

Сколько раз я слышала эту фразу!

И, кажется, я знала, кто сейчас раздавал приказы.

Передо мной была Таис. Магистр Таис, пропавшая больше десяти лет назад.

Глеб усмехается, определенно нагло. Таис хмурится и исчезает за дверью так же стремительно, как и появилась. Мой проводник поднимается на крыльцо следом за ней. А я мешкаю, не зная, что предпринять. Глеб останавливается перед дверью и машет мне рукой, поторапливая, но не произнося ни звука.

Комната вопреки моим ожиданиям была обставлена довольно современной мебелью. Удобный рабочий стол у окна, стеллаж с книгами во всю стену и небольшой диван для посетителей в углу.

Едва мы вошли, и Глеб плотно прикрыл дверь, последовал новый приказ:

– Рассказывай. И без глупостей, – женщина стояла, облокотившись рукой на стол, и не спускала с меня изучающего взгляда.

– Я нашел ее на стоянке недалеко от сейда, – невозмутимо проговорил мой спутник и уселся на диван, закинув ногу на ногу.

Его собеседница лишь фыркнула и уже мягче произнесла:

– Глеб, как она оказалась на стоянке?

– А этого никто не знает, Таис, – ответил егерь и пожал плечами.

Таис. Я оказалась права. Эту осанку, этот взгляд нельзя спутать ни с чем. Этому можно научиться только в Магистрате.

– Ты немая? – она посмотрела на меня с интересом.

Кивнула. Но вмешался Глеб:

– Не совсем. Она назвала мне свое имя, после чего голос пропал.

Таис расхохоталась.

– Ты напугал бедную девочку до такой степени, что она онемела? Глеб, тебе не кажется, что это уже слишком?

Мой проводник нахмурился и произнес:

– Ее зовут Кира, Таис.

Женщина резко замолчала. Подошла ко мне впритык. Вблизи стало заметно, что она едва достает мне до плеча. Пронзительные синие глаза видели меня насквозь.

– И она из башни Риммус, Глеб, – тихо произнесла Таис и нежно мне улыбнулась. – Я права, девочка?

Пульс набатом стучал у меня в голове. Кажется, я покачнулась, потому что вскочивший на ноги Глеб ухватил меня за локоть, не позволяя упасть.

Нашла в себе силы кивнуть и склонила голову, ожидая ее решения.

– Ее зовут Кира, Таис, – упрямо повторил Глеб, – и если она действительно ритор Риммус, Лерой скоро начнет ее искать.

Я вздрогнула, услышав знакомое имя. Охранитель Лерой. Тот, кто отправил Ксандра на стену.

Таис задумчиво уставилась в окно. На некоторое время в комнате воцарилась тишина, а потом женщина тряхнула головой, словно сбрасывая оцепенение, и произнесла:

– Глеб, Клим должен исчезнуть. Больше медлить нельзя.

– Дай мне сутки, Тай. Всего лишь сутки, и я вернусь за ним в общину, – Глеб поднялся с дивана.

– Кира, ты останешься у меня, – проговорила Таис. – Меньше будет разговоров.

– Карина. Я сказал Лидуну, что ее зовут Карина, – напомнил егерь.

– Я знаю, – ответила Таис и добавила тише: – Глеб, обещай, что вернёшь мне Клима.

Он поймал ее руку и поднес тыльной стороной к губам.

– Обещаю, Тай. Я приведу мальчишку, чего бы мне это ни стоило, – произнес он, и кривая усмешка исказила его лицо. Добавил серьезно: – А ты позаботься о Кире. Прошу, Тай.

Она ничего не ответила, только отвернулась к окну, намекая, что разговор окончен.

Когда мы вышли из дома, Лида ждала нас на крыльце.

– Папа, а где ты нашёл Карину? – нетерпеливо спросила девчонка, убедившись, однако, что Таис с нами нет.

– В лесу, дочь, – Глеб улыбнулся. – Она из общины и скоро вернётся домой.

– А как ты узнал? Она же немая! – удивилась Лида.

– А я умный, забыла? – рассмеялся Глеб и потрепал дочь по волосам. – Нам нужно идти, ребёнок. Беги. И передай матери, что вечером я зайду вас проведать.

От этих слов что-то сжалось внутри. Я вновь ощутила вкус его губ на своих губах. Горький дым сигарет. Стало обидно. И больно. Но Глеб не счел нужным объяснить мне что-либо или просто рассказать. Он просто схватил меня за руку и потащил за частокол.

Сразу за воротами начиналась широкая дорога, которая вела к озеру. По обе стороны от нее виднелись крыши домов, спрятанные в густой тени деревьев. Некоторые срубы располагались прямо на берегу, другие жались к скалам, окружавшим долину со всех сторон.

Я потянула Глеба за рукав, и когда он обернулся, провела рукой вокруг нас. Он усмехнулся, но ответил:

– Хочешь узнать, где мы? Это долина, Кира. Долина, затерянная среди гор.

Рассерженно топнула ногой. Глеб рассмеялся и сгрёб меня в охапку.

– Сдаюсь. Я расскажу все, что знаю, только не бей меня!

Вырвалась и посмотрела на него, негодуя.

– Что? Я пообещал, что все расскажу! Кира, ну что происходит? – воскликнул мужчина.

Я рассерженно запыхтела.

– Не сопи! – он засмеялся.

Я ускорила шаг, но мужчина быстро догнал меня, поймал за руку и пошел рядом, бормоча под нос что-то о взбалмошных женщинах. Спорить и вырываться почему-то расхотелось.

Нужный нам дом располагался почти на самой окраине поселения. Дальше начинались неприступные скалы. Крепкий сруб стоял на сваях, и на просторное открытое крыльцо, или веранду, вела широкая лестница без перил. Глеб легко поднялся по ней и толкнул рукой низкую дверь. Но внутрь не вошел. Стоял и смотрел, как я осторожно следую за ним. В небольшой темной прихожей – Глеб назвал ее сенями – находилась широкая лавка и пара деревянных крепко сбитых сундуков. Под потолком были развешаны пучки неизвестных мне высушенных трав и цветов. Из прихожей мы попали в просторную светлую комнату в четыре окна, закрытых деревянными ставнями. Большая, украшенная изразцами печь делила ее на две половины. Широкий обеденный стол, накрытый светлой вышитой скатертью, тяжелые стулья с высокими спинками, сервант с горкой. Вся мебель здесь была основательной, словно сделанной на века. За печкой притаился шкаф с посудой, на стенах висели полки, уставленные глиняными кувшинами и горшками. Неприметная узкая дверь, скрытая занавеской, вела в небольшое темное помещение, где стояла огромная деревянная купель. Высокий умывальник тоже из дерева и медный таз на нем.

– В доме две спальни, – произнес Глеб, до этого наблюдавший за мной с нескрываемым интересом. – Выбирай любую. Таис предпочитает жить в форпосте. Отдыхай, Кира. Я приду позже, заодно попрошу кого-нибудь принести нам ужин.

Мужчина направился к выходу, но я схватила его за рукав. Глеб тяжело вздохнул, но ответил на мой невысказанный вопрос:

– Я помню про свое обещание, детка. Но это будет длинный разговор, а нам обоим нужно отдохнуть.

Он вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.

А я еще долго слушала тишину.

Глава шестая

Одна из спален показалась мне более обжитой, хотя никаких личных вещей кроме лоскутного одеяла ручной работы в ней не было. И я, не задумываясь, выбрала вторую. Кровать здесь была укрыта темным шерстяным одеялом, а в изголовье лежало несколько подушек с наволочками, расшитыми яркими незнакомыми узорами. На высоком комоде стояло изящное зеркало, а у самого входа я увидела небольшой деревянный сундук, который вполне мог заменить стул или лавку. Вещей у меня не было. Решив, что в ближайшее время гостей ждать не стоит, я сняла фуфайку и штаны, аккуратно положила их на сундук и отправилась в умывальную. Чистое полотенце нашлось там же. Тихий хруст жёсткой ткани напомнил детство в приюте – каменные, вечно сырые умывальни, в которых никогда не было горячей воды, холодный кафельный пол под ногами и стайка девочек в одних тоненьких сорочках… Из воспоминаний меня вырвал стук в дверь. Одновременно раздался звонкий голос:

– Карина! Ты где?

Я выглянула из-за занавески и увидела, как Лида стоит посреди комнаты с высокой стопкой белья в руках.

– Вот. Тетка Тай велела тебе отнести.

Поспешила к девочке, чтобы забрать у неё вещи, но она ловко положила всю стопку на обеденный стол и теперь беззастенчиво рассматривала меня, скрестив руки на груди. Я вспомнила про голые ноги и грязную рубаху Глеба – единственную одежду, которая сейчас была на мне – и покраснела.

– Папа Янеку велел воды нагреть и в купель натаскать. Так что ты оденься, что ли, а то прибежит сейчас. И хлеба с молоком принесёт, перекусить до ужина. Ужинать к тетке пойдёте, папа сказал.

Папа велел, значит. А сказать трудно было? Я чувствовала себя ужасно глупо. Не имея возможности поблагодарить девочку, снова кивнула. Лида замолчала, но уходить не торопилась. Не зная, как быть, я подошла к столу и принялась разбирать принесённые вещи. Обнаружила несколько нательных сорочек с вышивкой по широкому вороту, две шерстяные юбки и тонкую фуфайку, чулки, простыни и огромные мягкие полотенца.

Подумав, я подхватила вещи и отправилась в облюбованную спальню. Аккуратно положила все на кровать и потянулась за брюками. Грязное надевать не хотелось. Но встречать неизвестного Янека в одной рубашке было нельзя. Обернулась. Лида застыла на пороге и с интересом рассматривала спальню.

– Значит, эту комнату выбрала, – она поцокала языком точь-в-точь как отец, – ну и правильно. В другой Клим живет, когда появляется здесь. А ты знаешь Клима?

Я отрицательно покачала головой.

– Нет? – разочаровано протянула Лида. – А папа сказал, ты из общины. А там не все знают Клима?

Проклятье! Все знают Клима, кроме меня. Того самого Клима, которого нужно срочно вернуть, запереть в его комнате и не выпускать.

Я только развела руками.

Тут раздался стук в дверь, и Лида кинулась открывать. Я поспешила за ней. Пригнувшись, в комнату вошёл парень лет шестнадцати. В каждой руке он держал по огромному ведру. Кивнул мне в знак приветствия и скрылся за печью. Послышался шорох, дребезжание и тихая ругань. Чиркнули спичкой, и я услышала гул разгорающегося очага.

– Лидун! Иди сюда! – крикнул парень. – Сбегай к Тай. Я там корзинку оставил для этой.

– Тебе сказали – ты и иди! – ответила девчонка и показала парню язык.

Тот только рукой махнул.

– Ну пускай голодная ходит. Я потом Глебу все расскажу, и получишь от него на орехи.

Лида скрестила руки на груди и смешно надула щеки.

– Давай я за огнём посмотрю, а ты сходишь?

– Успела с отцом поругаться уже? – догадался Янек, и Лида покаянно закивала. – А вот нечего чепуху языком молоть. Иди вот теперь, а то я все Тай расскажу и бате твоему заодно.

Девчонка тяжело вздохнула, но направилась к двери.

В комнате тем временем стремительно теплело. Янек подкинул ещё дров и поставил ведра на плиту.

– Ты не стесняйся, в общем. Если что, меня зови. Ой! – парень прикусил язык и покраснел до самых ушей. – Ты это, прости. В общем, я заходить буду. Печь топить, дрова там. Воду носить. Разберёмся.

Кивнула.

– Меня Янеком зовут, а ты Карина, значит. Ну будем дружить, Карина.

Улыбнулась и снова кивнула.

Когда вода достаточно нагрелась, Янек вылил оба ведра в купель. Потрогал рукой и с сомнением посмотрел на меня.

– Горячая. Холодной налить?

Замотала головой.

– Нет? – переспросил парень, – ну тогда ладно. Я вечером ещё зайду. Воду вылью.

Стоило ему выйти из дома, как я метнулась в спальню, сняла грязные штаны, в этот раз просто оставив их на полу, схватила чистую сорочку, полотенце и отправилась в купальню. Торопливо стянула рубашку, белье. Распустила косу и забралась в купель. Вода показалась мне обжигающей, но я так давно не сидела в горячей воде, что только зашипела, погружаясь по самую шею. Облокотилась головой о бортик и прикрыла глаза. Чувствовала, как оживают мышцы, как от простого касания начинает гореть кожа. Кажется, я слышала неторопливые шаги за дверью, но меня никто не окликнул. Тщательно промыла волосы, поднялась, кутаясь в большое полотенце. Просушила волосы и собрала их в узел на затылке. Надела на еще влажное тело чистую рубашку.

Глеб сидел за столом. Стоило мне войти, как он посмотрел на меня, широко улыбнувшись, а в светлых глазах снова показались всполохи уже знакомой тьмы.

– Детка, ты изумительна! – проговорил мужчина.

Я вздрогнула. Прикрыла руками широкий вырез на груди, под взглядом Глеба почувствовав себя обнаженной.

– Я забежал узнать, как ты здесь устроилась, и предупредить, что Таис ждёт нас на ужин. Но у тебя ещё есть время отдохнуть, – он посмотрел на меня, ожидая реакции, а когда ее не последовало, сообщил: – Лидун принесла молока и сырных лепёшек. Ешь. И поспи, если получится. Ужин часа через три, не раньше. Я пришлю заранее кого-нибудь.

И он поднялся и вышел, не дожидаясь моего ответа.

В спальне на комоде я нашла деревянный гребень. Тот самый, подаренный мне в нашем походе. Снова распустила и тщательно расчесала влажные волосы, заплела две свободные косы. Нашла кружку и налила молока. Съела, почти не чувствуя вкуса, ещё тёплую лепёшку. Немного подумав, застелила постель. Глеб просил отдохнуть, а я целую вечность не спала в кровати. Стоит ли говорить, что сон пришел мгновенно?

Ужин в форпосте прошёл на удивление спокойно. Меня разбудила Лидия, смешно поцокав языком и сообщив, что такими темпами я просплю все на свете. Я только улыбнулась девочке. Схватила первую попавшуюся под руку юбку, но Лидун вырвала ее у меня из рук.

– Эта на каждый день! – возмущенно воскликнула девочка. – Ты разве не видишь?

Признаться, я не видела. Может, освещение в доме было не то… На самом деле, я просто не обратила внимания, что вторая юбка была более мягкой на ощупь и более тонкой.

Послушно отложила первую и надела вторую. Лидия и не думала выходить. Уселась на сундук у двери и смотрела, как я одеваюсь. Нижнюю сорочку я снимать не стала, только туже затянула ленты на лифе. Сверху надела рубашку с воротником-стойкой и застегнула мелкие круглые пуговички все до последней. Лидия одобрительно покачала головой, заметив, что к выбору рубашки я подошла более тщательно.

– А ты красивая, – тем временем произнесла Лидун, и я подняла на неё удивлённый взгляд. – Мама, правда, сказала, что ничего особенного, – продолжила девочка. – Папа вечно таких таскает в казармы в общине. Но тут даже Янек с ней не согласился.

Пальцы, переплетающие косы, задрожали. Таскает, значит! А мама терпит…

Лидия смотрела на меня с затаенным интересом, явно ожидая реакции. Но ее не последовало. Я не могла ей ответить! Тысяча слов вертелось у меня на языке, но я не могла произнести ни одного. Магистр Риммус гордилась бы моей выдержкой!

Не дождавшись ответа на свой выпад, девчонка недовольно фыркнула и выскочила из спальни, оставив меня в одиночестве.

К форпосту мы подошли в сумерках. На долину медленно опускалась ночь, совсем не так, как в Заповеднике. И я не слышала привычного скрежета перехода, не ощущала стены. Здесь было тихо, как в Цитадели.

В просторной комнате, как две капли воды похожей на такую же в моем временном жилище, стол был накрыт на троих. Когда мы вошли, Таис стояла у окна, повернувшись к двери спиной. Глеб с бокалом в руках застыл рядом с ней и что-то терпеливо объяснял. Лидия тихо ойкнула позади меня и отступила к выходу. Я остановилась на пороге, ожидая, когда на меня обратят внимание.

– Глеб, дорогой мой, мы уже не одни, – услышала я голос Таис. – Карина, прошу, не стой на пороге.

Егерь обернулся.

– Ки…Карина! – голос его звучал немного хрипло. – Рад тебя видеть. Надеюсь, ты отдохнула?

Вежливо кивнула в ответ.

Глеб помог мне и Таис устроиться за столом и только потом сел сам. Собранный. Внимательный. Две верхние пуговицы его кителя были небрежно расстегнуты, так что становился виден белоснежный воротничок рубашки. Он явно чувствовал себя свободно, но бдительности не терял.

– Карина, милая! Тебе удалось отдохнуть? – спрашивает Таис, и я против воли проникаюсь к ней симпатией.

Лёгкий кивок в ответ.

Тушеное мясо в глиняных горшочках было изумительно, как и еще горячий хлеб. Я ела медленно, прислушиваясь к неторопливому разговору за столом, время от времени поднося ко рту бокал с терпким красным вином. Такое в Цитадели пили только горячим, но не здесь. Глеб и Таис вели вежливую беседу о последних новостях. У кого родился сын, у кого на охоте ранен муж. Кто-то вынужден вернуться в общину. Глеб упомянул Северный форпост, Таис ответила знакомой им одним шуткой. А я смотрела в окно и пыталась осознать, что где-то там есть другая жизнь.

Четыре закрытых города и около десятка общин, окруженные стеной или океаном. Вот что такое Конфедерация. В самом сердце ее находится Цитадель. Только дорог к ней нет. Все дороги Конфедерации без исключения начинаются в общинах, проходят через КПП городов и заканчиваются в Резиденциях или, как их называют охранители, форпостах. Их тоже четыре. И только из них переходом можно попасть в Цитадель. Но никто никогда не говорил мне о том, что за стеной есть поселение. А оно есть.

Из задумчивости меня выдернул возглас Глеба.

– Тай, поверь, этот разговор ни к чему не приведёт!

– Что значит – не приведёт?

– Я уже сказал тебе, что иду за Климом. И до моего возвращения Кира побудет здесь. А потом мы уйдём.

– Куда? Вам некуда идти, мой мальчик!

– Обо мне не беспокойся. Лерой гораздо быстрее найдёт нас, если собрать всех в одном месте, Тай. Лерой не дурак и рано или поздно возьмёт след.

– Ты собьешь его со следа, Глеб. Так было всегда, – Таис хищно улыбнулась.

Глеб промолчал. Только посмотрел на меня внимательно, словно решая в голове важную задачу. Я отсалютовала ему бокалом, показывая, что слушаю.

– Послезавтра я возвращаюсь в Северную общину, – произнес он наконец, по-прежнему глядя на меня. – До моего возвращения ты побудешь здесь. А потом мы покинем долину.

Медленно кивнула, показывая, что поняла.

– Ты – ритор Рим, я права? – прозвучал самый главный вопрос.

Тот, ради которого Таис собрала нас этим вечером. Она внимательно смотрит на меня, а я на неё.

Нет, я не ритор. Я – тьютор. Но как сказать об этом без слов? Я не знала. И склонила голову в знак согласия.

– Ты сбежала? – прямо спросила Таис.

Я снова отрицательно качнула головой. Такого ответа они не ждали, и в столовой наступила тишина. Глеб со скрипом отодвинул тяжелый стул и встал. Подошел к серванту, на котором я заметила белоснежный кофейный сервиз. В его огромных руках изящные чашечки казались до ужаса хрупкими, ведь стоило ему только сжать кулак, и тончайший фарфор превратился бы в песок. Не удержавшись, я встала и подошла к мужчине. Забрала из его рук кофейник и аккуратно разлила кофе по чашкам. Поставила их на стол. Глеб хмыкнул негромко, но мешать мне не стал, только принес блюдо с небольшими покрытыми кремом пирожными.

Некоторое время Таис неторопливо пила кофе, наслаждаясь вкусом и не отвлекаясь на разговоры. Я немного расслабилась и взяла пирожное.

Поэтому долгожданный вопрос застал меня врасплох:

– Как ты покинула Цитадель?

Я не знала, как объяснить ей и Глебу, что могу перемещаться в пространстве. Замерла в замешательстве, раздумывая о том, как попросить ручку и листок бумаги. Внезапно в голове возникла шальная мысль. Я вскочила с места, схватив Глеба за руку, и потянула к двери. Он послушно пошёл за мной, посмеиваясь. Я остановилась за частоколом, у самой кромки воды. Уже наступила ночь, а в форпосте не зажигали огней. Мужчина все еще смеялся, поглаживая мою руку, когда я, зажмурившись, потянулась к его губам. Глеб ответил мне сразу. Жарко и жестко, как всегда. До боли стиснув талию ладонями. Ворвался языком в мой рот.

Звонкий голосок наглой девчонки все еще звучит у меня в голове:

«Он таскает таких из общины в казармы».

Под его напором мне становится страшно. Я задыхаюсь от его поцелуев, таю в его руках, теряя разум и волю. И я не могу его потерять. Моя жизнь теперь никогда не будет полной.