Вторая жизнь бесплатное чтение

1

Вот и опять весна. Только не радует она меня. Первая моя весна, которую встречаю одна. Была большая семья, и нет её. Муж скоропостижно скончался. Дети разъехались, далеко на север, увезя внуков.

С детьми и внуками каждый день общаемся, с нынешними технологиями вроде и гости дома, а стол накрывать не надо.

А вот без Андрея туго. Тридцать лет вместе, ещё студентами поженились. Сначала в общаге жили, потом квартиру свою от завода получили. Деток двоих родили, как по заказу, сначала девочку, потом мальчика. Всё в жизни было и радости и печали.

Теперь я одна. Дети после похорон хотели, чтобы я с ними поехала, обещала подумать. Дачу продать надо, да не могу. В тяжёлые девяностые, только дача нам и помогла выжить. Когда завод закрыли, мы семьёй переехали жить на дачу, квартиру сдали в аренду, детей в деревенскую школу перевели, а сами занялись выращиванием птицы, свиней, кроликов. Купили корову. Ох, и страшно было, мы понятия не имели, как за животными ухаживать, но как то справились. Всему научились. В город жить вернулись, уже, когда тяжело стало ухаживать за скотиной, да и печь зимой топить устали. Не смогу я дачу продать. Лето вот поживу сама, подумаю. Огород на даче с осени муж вскопал, грядки приготовил. Посею, может, что-то выращу, да и душой я отдыхаю, когда в земле вожусь. Только вот теперь добираться мне туда тяжело будет. Автобус то ходит, каждый час, но от остановки до дачи прилично топать. Да ничего, не старая ещё, пройдусь. Всего-то сорок семь.

Сейчас вот семена переберу, что в коробочке лежат, возьму немного картошки, чтобы нести не тяжело было, корней пять помидор и поеду. В берестяной коробочке чего только нет. Упаковки кое-каких семян порвались и они просыпались. На дне много семян разных лежало. Подумав решила взять короб с собой, там переберу. Ну, вроде бы и всё, можно ехать.

Я вышла на остановке и отправилась через берёзовый лесок. Весна, птицы поют, листочки на деревьях ещё нежно зелёные. Воздух насыщенный, густой как кисель. Почему-то дышать тяжело, голова закружилась, не хватало ещё грохнуться на тропинке. Стало тихо, как будто уши заткнули. Что за......

Ну, нет, вроде отпускает. Птиц слышу, проснулись они, что ли ? Орут то как. Как будто их раза в три больше стало. Головокружение прекратилось, вернулось зрение. Только не так что-то с лесочком нашим стало. Столько лет ходила в этот лес, точно помню, здесь одни берёзы должны быть. Сейчас я стала в смешанном лесу, под ногами не тропинка, а колея, только узкая какая-то. Впереди за лесом шум, странный, вообще не могу понять, что может издавать такие звуки. Вот крики людей понятны, страшные крики. Никогда не слышала предсмертных криков, но тут уверенная, что именно предсмертные. Жуть.

Так понятно, что-то с головкой у меня, наверное, грохнулась на тропинке и головушкой приложилась основательно.

Вроде стою на ногах, вес сумки чувствую, запахи ощущаю, надо себя ущипнуть. Больно, значит живая. Буду на месте стоять, совсем в догадках запутаюсь. Надо идти на шум.

2

Из-за поворота показалась деревня, не большая, по крайней мере, мне видно одну улицу. А на ней какой-то сюрреализм. Люди на конях, кто в кольчуге и шлеме, кто в халате и шапке. Кто-то лежит на земле, кто-то убегает, крики, звон мечей. Кино прям. Только камер не видно. Я задрала голову вверх, надеясь увидеть дрон. Не было там его. Небо чистое, без единого облачка. Закрыла и открыла глаза, киношка не кончилась. Мало того, вся эта ватага ринулась в мою сторону, только и успела нырнуть за деревья. И зачем я эту юбку длинную надела, мешает теперь, цепляюсь за всё. С гиканьем конные проскакали мимо, и я пошла в деревню. Странно, а где наши дачи? В этой деревеньке дома все бревенчатые, заборы из жердей, прям пятнадцатый век. Почему-то именно с этим веком в голове ассоциации. И страха нет, одно любопытство. Странно всё ой, как странно. Так, чтоб не сойти с ума примем за основу, что я лежу на тропинке, а это бред, начитавшийся фэнтези, тётки.

Приняв такое решение, смело двинулась в деревню.

Жуткое зрелище, меня аж замутило, в луже собственной крови лежит мужчина с рассечённым лицом. Дальше женщина без головы, вот гады, беременная, живот большой, наверное, на последнем месяце. Рядом воют бабы, причитают. Не могу оторвать взгляда от живота погибшей. Шевелится он, ребёночек живой ещё. А дальше всё как во сне. Как будто кто руководит мной. Ставлю свои сумки на землю, точно знаю, что где-то на поясе у покойницы нож должен быть, зря, что ли книги читала. Есть, точно, небольшой, острый, то, что надо. Обработать нечем, да и черт с ним, покойнице всё едино, дитя может спасу.

Мы так телёночка спасли. Корова стельная под машину попала, дорезать пришлось, а телочка вытащили. В общем кесарево сделали.

Так и тут думаю, также сделаю. Рубаху задрать хотела, да где там, длиннющая, ещё и поясом завязана. Резать пришлось. Разрезав рубаху, аккуратно режу живот, надо же и руки не трясутся, точно бред. Достала младенца, живой, а дальше то что? Бабы рядом выть перестали, одна сообразила, дитя забрала, потрясла, похлопала. Ура, запищал младенец. Вторая баба юбку с покойницы содрала, малыша завернула. Стоят молча на меня смотрят.

Тут мужик подбежал, на колени перед убитой бухнулся, причитать начал. Ни слова не пойму. Следом три девочки прибежали, рыдают: ,, Папенька, как же так, пойдём домой, как же мы будем теперь".

Одна из баб, что ребёночка держала, подошла и говорит:

– Ты Андрюша не горюй так, сыночка твоего спасли. Вон она стоит. Повитуха видать. Ты откуда будешь то?– обратилась она уже ко мне

–И то правда,– забеспокоилась вторая – отколь, взялась то?

Стою, думаю чего сказать? Как объяснить, откуда я взялась, если даже лес, через который шла, исчез?

Неожиданно, та, что помоложе пришла мне на помощь.

–Так татары то наверное бросили? Пленная что ли?

–Откудова пленная, – возмутилась старшая, – одёжа то на ней добротная, да и не голодала видать. Не насильничали, чьих будешь-то?

Ну и, что ответить, правду? Ага, щас, юродивой посчитают. А, будь что будет, мой бред, что хочу, то говорю.

– Из- под Омска я, татары в плен взяли. В город на базар ехали, на ночёвку встали, а тут они налетели, меня по голове ударили, очнулась уже в седле, куда везут не пойму. Да и вообще, сколько была без памяти, не знаю. Места незнакомые.

– Омска? Это ж где такое? Не слыхала,– заговорила старшая, – а сейчас ты в Ручейках, что в Муромском княжестве, девка.

И тут поднял голову мужик, что стоял над убитой на коленях. Матерь божья! Ноги мои словно прилипли к земле. Я зажмурилась и потрясла головой, не помогло. На меня смотрел мой АНДРЮША! Только он меня не узнавал. Что это? Бред или я всё же умерла и лежу на тропинке? А, мне теперь всё равно, судьба меня опять свела с Андреем и я постараюсь сделать всё, чтобы остаться рядом с ним.

3

Словно издалека, слышу слова одной из баб

– Чего молчишь то? Кто такая?

И то правда, стою, словно воды в рот набрала, я тряхнула головой и заговорила

– Говорю же, из-под Омска я, ещё зимой меня в плен взяли, вот катаюсь с ними, куда везли, не знаю, почему не насильничали, тоже не знаю. Сегодня вот в лесу оставили, а сами на вашу деревеньку напали. Похоже отпор им дали. Теперь со мной то что? Я и во времени запуталась, какой сейчас месяц, а год?

– О, девонька, как тебя приложило то, цветень нынче, а год 6855.

Я чуть не заорала, какой? 6855? Я где? В будущем? Стоп, без паники. Вспомнила, это от сотворения мира. От рождества Христова ещё не считают.

Кажется, Пётр первый приказал считать от рождества.

Видно что-то на моем лице отразилось, она спросила

– Что так много времени прошло?

Я закивала, – ага в лютень ещё забрали.

Блин, вспомнить бы ещё январь это или февраль? Помню, что лютень зимний месяц, а вот какой. Да ладно, разницы нет, зимой, так зимой.

– А княже то наш, вовремя здесь оказался, кабы не он со своей дружиной быть нам у татарвы в плену. – сказала старшая баба -Чего ж делать то с тобой.

– Андрей, ты это послушай, может пускай у тебя живёт? Куда ты с ребятами то? Да и малого кормить нужно, как ты сам то. Варвару не вернёшь, а деток поднимать надо.

Бабы выжидательно посмотрели на Андрея. Тот помолчал, посмотрел на дочерей, подошёл к бабам, забрал ребёнка, буркнул, пойдём, и зашагал в деревню.

Девчонки стояли, испуганно прижавшись, друг к другу с любопытством глядя на меня. Я подошла к ним, протянула руку

– Ну, что будем знакомиться?

Они шарахнулись в сторону. Ладно, думаю, всё постепенно, и двинулась вслед за Андреем. Теперь надо было придумать, куда деть телефон и бумажные деньги, в вязаном рюкзачке за спиной лежат предметы, которые вообще в этом мире не должны быть. А если это бред, телефона в рюкзачке сейчас не будет. Я остановилась, сняла рюкзак, посмотрела внутрь, есть телефон. Кошелёк, ключи, проездной, куча скидочных карт, всякие визитки. Ладно, думаю, обыскивать меня не будут, а там спрячу.

Мы так и шагали, Андрей с ребёнком впереди, следом, чуть отстав, я, затем немного в отдалении от меня девчонки. Я с любопытством разглядывала единственную деревенскую улицу. Небольшие катаные домишки, крытые дранкой, маленькие, мутные окошечки. Дворы жердями огорожены, на улице возятся куры и свиньи. Валяется разная утварь, тряпки. Люди ходят, собирают, наводят порядки после набега. Мы прошли вдоль всей улицы и свернули на тропинку, ведущую к озеру. Недалеко от берега стоял домик в отдалении от деревни, к нему мы и направились. Ещё издали я заметила на берегу ещё одно строение, кузня, догадалась я. Надо же и в той жизни Андрей был кузнецом, и в этой – кузнец, и фамилия наша Кузнецовы.

4

Вот мы и пришли, заросший молодой травой двор, печь на улице под навесом, рядом стол. Всё строения стоят полукругом, где, что расположено, увижу потом. Андрей направился в дом, я следом. Дверь в дом низкая, надо привыкать наклоняться. С улицы в доме показалось темно. Неприятный запах чего-то кислого смешивался с запахом пота. Дааа, давненько здесь не проветривали. Печь на полкомнаты, не белена. Отгороженный грязной занавеской угол, наверное, взрослые там спят. Над печкой тоже занавеска. Пол не пойму с чего, но не доски. Откуда в 12 веке доски. Вот и занесло же меня. Совсем не читала про эти года. Так мельком, кажется и летописей мало с этого века.

Заплакал малыш, Андрей взглянул на меня, буркнул

– Ну, что стоишь? Давай, корми или чего делать там надо. Девчонки помогут. Ирка, Настька бегом сюда.

Вбежали девчонки вдвоём, младшая осталась на улице. Посчитав, обязанности хозяина выполненными, Андрей вышел.

Малыша он положил на лавку у печки.

Ну, что начнём. Только с чего? Чем кормить то, не ну, то что молоком ясно, а бутылка, а соска, чего-то я сильно сомневаюсь в их существовании. Девчата помогать не спешат.

– Девочки, начинаю я, рожок есть?

Молчат, смотрят

– Ну, молоко куда налить, малыша кормить надо. Пелёнки где? Немые что ли?

Стоят как две тумбы. Меня это начинает выводить из терпения. Я что-ль родила? Хотя, да, как бы я поспособствовала. Немного повысила голос.

– Молоко где? Пелёнки? Да шевелитесь вы! На свет помогла ему появиться, а вы голодом хотите заморить.

Подействовало, зашевелились. Одна метнулась за печь, другая за занавеску. Пошуршали малость и на стол легли отрезы ткани, так понимаю пелёнки, рядом положили рог, на конце которого был одет кусочек кожи. Интересная приспособа, так понимаю типа соска?

Старшая девочка принесла молоко в крынке. Молоко прохладное, нельзя малому такое давать, да и вскипятить не мешало. Газа нет, микроволновки нет. Печь холодная. Надо грамм 50 всего. Ладно, я и своего внука не кипячёным молоком отпаивала. Коровка своя, молочко чистое. И здесь своя корова, налила немного молока в рожок, с соски не капает, попробовала сама, потянула из соски, надо же, молоко в рот нормально течёт, усилие надо приложить, чтобы сосать. Вот и чудно.

Заставила старшую рожок греть в ладонях. Сама взялась пеленать малыша, выкупать бы его. Накормлю, потом разберёмся. Мальчик взялся сосать уверенно, молодец, богатырь будет. Насосавшись, уснул. Смешной такой, личико сморщенное, эдакий старичок в миниатюре, губенки трубочкой сложил, веки ещё припухшие. Ну, спи кроха. Имя тебе ещё не дали, кажется, дней через сорок только именовать будут. Или я путаю.

Ну, всё вперёд, за хозяйство. Начнём с печки, обед скоро, слава богу, топить умею, готовить тоже.

Намного позже узнаю, что рожки были серебряные, глиняные, позолоченные, расписные и именные.

Первой заговорила средняя девочка.

– Нам теперь тебя матушкой звать прикажешь или как?

Я опешила, почему вдруг матушкой? Матушка вроде жена батюшки. Ааааа, поняла.

– Так, думаю матушкой рановато. Давайте познакомимся. Меня Мария зовут. Просто Мария.

Тьфу ты, рабыней Изаурой ещё назовись.

– А меня Настей зовут, её Иркой, а малую нашу, Васёной назвали. А мамки нет у нас, померла она, когда Васенку рожала, а Варвара это мачеха наша. А теперь ты наша мачеха? А ты как малыша у Варвары достала? Ты повитуха? А батюшка сказал тебе, как братика назвал?

– Вот таратуха, всё выложила. – Иринка пихнула её в бок. Настёна примолкла, но вопросов на языке крутилось ещё куча, по глазам вижу. Зашла Василиса, чумазая, растрёпанная девчонка, лет четырёх.

Искупать бы всех не мешало.

– Так, показывайте где брать воду, дрова, где подпол? Есть, я из чего буду готовить? Баня есть? Какое хозяйство? В общем, всё показывайте.

Вот и закрутилась моя вторая жизнь. С помощью девчонок затопила печь на улице под навесом, поставила томиться кашу, растопили баньку, Иринка натаскала воды из озера. Показали и рассказали чем кормить поросят. Их оказалось трое. Настёна показала, где ледник. Спустились туда, при лучине рассмотрела запасы. Прихватила крынку с тушёнкой. Да, да, думаете современное изобретение, как бы ни так. Наши предки лучше нас умели запасы делать. А ну-ка попробуйте сохранить продукты без холодильника. А наши прародители сохраняли.

5

– Что ты хочешь с тушёного мяса, спросила Настёна.

– Обедом вас накормить, пока каша сварится, покушать то надо.

У девчонки округлились глаза, она уставилась на меня с какой-то надеждой и растерянностью.

– Что не так? Это для чего-то? На праздник? Я замедлила шаг. Мало ли, порядков здешних ещё не знаю.

– Так это, Варвара только вечером есть разрешала, – призналась Настя.

Тут у меня челюсть отвисла, в смысле, только вечером? То-то, я смотрю худющие девочки. Понятно, экономия на детях. Интересно своего тоже только бы по вечерам кормила.

– А вы, что не голодные?

– Не много, утром Ирка корову доила, нам молока по кружке налила.

– Нда, сытые с кружки молока будете. Если ваш отец против не будет, значит обедать каждый день будем.

Настюха аж подпрыгнула

– Нет, батюшка не против будет, он знаешь, как Варю ругал, что она на весь день из дома уходила, кушать не готовила, печку только к вечеру затопит, немного чего-нибудь приготовит, чтобы он не ругался и всё.

– Весело у вас тут, – проворчала я, ставя крынку на стол. – Хлеб где?

– Нету, сухари за печкой, – подала голос Иринка.

– Давайте сухари, сейчас что-нибудь придумаем поесть.

Да, без газа тяжко, про микроволновку молчу вообще. Печь с плитой мне нужна. Нужна, значит сделаем.

Взяв один из глиняных горшков, вытряхнула туда тушёнку, добавила воды, лук, какие-то сухие травки, девчонки принесли, поставила в печь, разогреться. Довольно быстро варево закипело, обед готов.

Без слёз смотреть как ели девчонки невозможно. Быстро работая ложками, не дожёвывая, хрустя не размокшими ещё сухарями, девчонки спешили съесть всё, что им положили, боясь, что тётка передумает и заберёт остатки. Бедные, маленькие сиротки. Всё у вас будет хорошо, и надеюсь, голодать вы больше не будете.

6

Наелись мои девочки, теперь я уверенна, мои! Запищал мелкий, пора кормить и пеленать, мокрый точно. К следующему кормлению должна согреться банька, искупаю.

У Васёны закрываются глаза, прошу Ирину уложить её спать. Настя пошла с ними. Полезли на сеновал, пусть, не холодно уже, часа два поспят, здоровее будут.

Малой поел и уснул, его работа такая, марать пелёнки есть и спать.

Во двор зашёл Андрей, остановился глядя на меня, что-то вспомнил, видать забыл, кто я и откуда взялась. Я молча начала накрывать ему на стол. Он не скрывал удивления. Села напротив, как в той жизни, я всегда любила смотреть, как Андрюша ест. Так же молча, взял ложку начал есть. Я нарушила молчание

– Когда хоронить?

Посмотрел вопросительно, ещё немного молча пожевал, решил ответить

– Завтра, ночь в доме у Кузьмы постоят, всех четверых в одном доме решили на ночь оставить, там все прощаться будут. Дом Кузьмы теперь пустой будет. В прошлом году всю его семью татары угнали, в этом вот его. Ох-хо-хо. Трое мужиков и Варвара моя, чего дома ей не сиделось, всё куда-то идти надо было вот доходилась.

Решила сменить тему, отвлечь

– Ребёночка то, как назовёшь?

Опять удивление, от горя забыл о сыне. Встал, подошёл к лавке у печи. Малой безмятежно спал, сопел своим малюсеньким носиком. Лицо Андрея разгладилось, улыбнулся.

– Воистину не знаешь, где найдёшь, где потеряешь. Думали, если девка будет Алёнкой назовём, малец – Алёшкой будет.

– Значит Алексей. Алексей Андреевич, звучит.

– Скажешь тоже, Андреевич, дорасти надо. Лёшка пока. Я пойду, мне с покойницей надо до завтра. Ты это, тут смотрю, разбираешься. Девки знают, что и где. Покажут.

И Андрей зашагал прочь.

Я смотрела ему в спину, борясь с желанием кинуться на шею, обнять, прижаться к его небритой щеке, снова ощутить тот запах, которым пахнет только любимый человек. Ну, ничего, подожду. Придёт время, Опять моя голова будет лежать на его плече, буду ощущать его сильные руки у себя на теле, слушать, как он строит планы на завтра. Надо только подождать, всему своё время.

7

Оставшись одна, решила заняться рюкзачком. Сильного внимания он не привлечёт, вязан крючком, своими, между прочим, руками, а вот содержимое надо убрать. Кошель тоже выполнен в стиле рюкзачка, только вот молния на нём, ну это тоже не проблема, скажу, у китайцев купила, пойди, проверь, чего в этом веке они умеют. Если, что местные про Китай и слышали, то только от купцов, и то больше сказки.

Скидочные карты, бумажные деньги, телефон и ключи, куда это всё деть? Под крышей спрятать или закопать? А зачем, если даже меня назад и перекинет, всё одно взять с собой не смогу, судя по тому, как я сюда попала. Зачем тогда прятать? Быстро всё сунула в печь.

Жаба в моей груди застонала, телефон новый, не из дешёвых. Еле удержала себя, чтобы не вытащить с огня назад. С печи повалил чёрный дым, невероятно вонючий. Блин если кто сейчас увидит, решат, что я ведьма, колдуют тут. Быстро напихала ещё дров, может дым дров, перебьёт дым пластика или поможет быстрее сгореть. То ли дрова помогли, то ли пластик сгорел, пошёл светлый дым. Уф, только вот запах, стойкий гад.

Для приготовления пищи в тёплое время года, в доме печь не топили, представьте на улице жара, ещё и дома натопить. Поэтому у каждого дома на улице стояли печи, так называемые по чёрному. Печь, без трубы, выкладывали из камней, с большой топкой, лежанки на уличных печах не было. Так же как и в доме, возле уличной печки стояли лавки для утвари и стол. В общем, летняя кухня.

Монеты оставила, сто сорок рублей мелочью. Надо же богатая невеста. Если уж и не примут здесь для расчёта, просто выкину. Но в книжках фэнтези, принимали, да и по истории учили, что на Руси для расчётов принимали любую монету.

С сеновала спустилась Иринка, сморщила носик. Нападение лучшая оборона.

– Чем это так воняет? Возмутилась я, – дышать не чем!

Иришка пожала плечами. Ну, ещё бы, где же ты могла такой запах слышать, это для нас, детей индустрии почти родной запах, а вот для вас это яд. Ох, ветерок бы, да на улице тихо. Ладно, уже, будь что будет.

Иринка глянув на солнце, всплеснула руками.

– Вечер уже, Зорька домой сейчас придёт, свиньи не кормлены, Звездуха на лугу стреножена, домой вести надо.

– Ну и чего расстроилась, Настёна пусть за коровой идёт, ты за Звездухой, а я с Васёной дома управлюсь. Малая если, что за Алёшей присмотрит. Зорька придёт, подоить смогу. А там и ты с лошадью придёшь, покажешь, куда молоко цедить.

Иринка глянула на меня с любопытством, потом улыбнулась, позвала Настю с Васёнкой и мы пошли каждый по своим делам.

Как же я соскучилась по коровке. С каким наслаждением села доить, вы и представить себе не можете. Руки привычно делали своё дело, вымя у Зорьки было мягкое, молоко отдавала легко. Тут и Ирина с лошадью пришли, поросят мы накормили, каша стояла уже готовая запаренная. Оказывается, нужно было ещё кашу на утро запарить, да ничего, поставлю, пока всех перемою, успеет запариться.

Солнышко уже низко опустилось, когда мы с девчонками закончили управляться. Банька тоже была готова. Сначала Алёшеньку купаем, кормим и спать. Потом Васенку, а старшие девчонки уже сами себя намоют. Я уж потом и при лучине вымоюсь. Главное до полуночи успеть, а то вдруг всякие банники это не выдумка писателей. Узнаю об этом потом. А спать то я где буду. Сегодня ладно, Андрея не будет, лягу на лавке у печки малого рядом на маленькую лавочку положу, а завтра видно будет. Я легла и закрыла глаза. На миг показалось, что всё было сном, быстро подняла веки. Нет, ребёнок рядом сопит, кто-то из девчонок во сне бормочет. Всё правда, на всякий случай ещё раз себя ущипнула, больно, синяк, наверное, останется. Улыбнулась и уснула.

8

Сквозь сон услышала плач ребёнка. Проснулась, соображаю, откуда ребёнок? Вспомнила, быстро подскочила, в темноте не сразу сообразила, где лучина. Ух, ты, а как зажечь то её, я у девчонок и не спрашивала. Блин, что же делать? Нащупала младенца, взяла на руки, с печи спустилась Ирина

– Чего впотьмах то? Не видать ни чего.

Повозилась, почиркала чем то, лучину зажгла. Уф! Надо подсмотреть, как это делается. А то так и буду в потёмках шарить.

До чего болит всё тело, спать на деревянной лавке, хоть и застеленной матрацем из соломы, то ещё удовольствие. На печи не мягче, печь из камня и глины строена, застеленная шкурами и всё. Ни тебе перин, ни пружинных матрасов. Да и кровать не мягче, на досках перина лежит, а доски форму тела не принимают. Как к такому привыкать не знаю. Местным, хоть бы что, а у меня на кровати матрас был не из дешёвых. До чего же болит тело.

Потихоньку начала двигаться, перепеленать малого, молоко в рожок, накормить, укачать. Вроде уснул. Положила Алёшку на лавку, сама вышла во двор.

Воздух свежий, пахнет травами, ветром, тишина, с непривычки, будто уши ватой заложены. На горизонте светлая полоса, рассвет. Значит около шести утра уже. Надо вставать, управляться. Потянуло свежим дымком, кто-то в деревне затопил печь. Весна на улице, работы в хозяйствах невпроворот. Вернулась в дом, переоделась.

У меня с собой была ночная рубашка, собиралась на даче ночевать, рубашка хб, вопросов не возникнет. А вот нижнее белье покажется странным, лифчик, плавки. Это надевать нельзя, пока в сумку суну, там видно будет. Свою блузу с длинным рукавом и высоким воротником, одену прямо на рубашку, юбка тоже длинная, правда всё не однотонное, а цветастое, ну мало ли, так татары меня одели, где взяли не знаю. Ещё в сумке брючки лежат, шёлковые, тоже цветные и футболка жёлтая, брала для работы на даче. Брюки в восточном стиле, всё спихну на татар, не знаю, где брали и всё тут.

Пошла под навес, заглянула в печь, ура есть красные угольки, сейчас растоплю сама, это не сложно. Берём кору берёзы, кладём на уголёк, раздуваем, добавим щепочек, теперь дровишек, всё горит, а там за день глядишь, и посмотрю, как огонь добывать.

Девчата сами вышли во двор. Привыкли вставать рано, привычными движениями взялись за хозяйство. Настёна к печи пошла, удивилась, что топится уже, чем же Варвара занималась? Маленькие они ещё, хотя по нынешним меркам невесты уже. Ирине 14 лет, Насте 12 лет. А по дому управляются как взрослые, это вам не 21 век, где в шестнадцать лет в школу одного ребёнка отпускать нельзя, а уж дома заставить что-то сделать, и в мыслях нету.

Светает быстро, уже во дворе хорошо всё видно, пошла, доить корову, а вот с лошадью не знаю, что делать. Даже не знаю, с какой стороны подходить.

Буду за Иринкой смотреть, как она делает, думаю, и у меня получится, главное верхом не садиться, тут уж никого не обманешь.

Девчонки погнали корову на выпас, где-то на краю деревни заиграл рожок, наверное, пастух. Прям как в сказке. Взошло солнце, начинается новый день, новые хлопоты. А мне теперь многому научиться надо.

9

Вот и Васёнка вышла из дома, мордашка заспанная, волосики в разные стороны, сморщила носик на солнышко глядя.

– Сейчас кашу поставлю разогреться да причешу тебя.– Потрепала я девчушку по голове.

За кашей, что вчера готовили, на ледник идти надо. С Настеной ходили вечером на ледник, да только толком рассмотреть не смогла, как он устроен. Сегодня всё внимательно рассмотрю.

В конце двора за сеновалом насыпан небольшой холмик, примерно в мой рост. Со стороны двора дверь обитая шкурой, тяжёлая, как у девчат силы то хватает открыть её. Спускаюсь по ступенькам вниз, ещё одна такая же дверь, уже беру лучину.

На столе Ирина оставила мешочек, в котором лежит трут и огниво, захватила его с собой. Тут без посторонних глаз буду учиться зажигать огонь. Достала огниво – это камешек и небольшой кусочек железа, который удобно лёг в руку. Беру тонко порванную берёзовую кору – трут. Чиркнула кресалом по кремню, высекла сноп искр, понятно, ещё разок, кора затлела, теперь раздуть и поднести лучину. Ура! Первый добытый мной огонь.

Передо мной лаз в подвал, поднимаю люк, ступени вниз, я в обычном подполье, на полочках крынки с тушёным мясом, жиром, маслом, кадки из-под капусты, огурцов, в одной ещё немного есть квашеных огурчиков, в другой грибочки, в третьей мочёные яблоки. Внизу рассыпана репа, свёкла, брюква. В углу ещё люк, также оббит шкурой, полезла ниже. Вот он ледник. Холодно, морозилка. Слои льда перекрыты соломой, в ямке вода, очевидно, нужно вычерпывать периодически. В леднике висят половинки кур, полтуши свиньи, сало, копчёная рыба.

Беру курочку, масло, набираю огурчиков и яблок, в корзинку, что прихватила с собой, кидаю репку и свёклу. Ох, и нагрузила, еле волоку. Главное наверх поднять, а там дотащим. Тщательно закрываю все крышки, лёд нам всё лето служить должен. Прихватила вчерашнюю кашу, завтракать пора. Доволокли с Иринкой корзину к печке. Теперь греем кашу, завтракаем, и начинаю обед готовить. Хлеба напечь надо. С ледником разобралась, теперь в кладовой ревизию навести, надо понять, что с мукой и крупами.

10

Девчонки ели так же жадно, как и вчера. Яблочки с удовольствием жевали, а мне вот не понравились, кислые. Но мои рецепторы ещё не отвыкли от всякой химии, привыкать к здешней пищи буду долго.

В кладовой нашлась мука, крупы, соль, немного специй. На пеку хлеба, пирожков, накатаю лапши. С девчонками мы быстро управимся. Сегодня ещё и похороны, девчата должны там быть, ну и я пойду, очень мне ритуал интересен. Как наши предки хоронили, не может быть, чтобы как в современном мире, тогда кладбищ было бы больше, чем городов.

Платок на голову надо, прошу Ирину показать сундук с вещами Варвары. Вещи по размеру подойдут мне, но это надо спрашивать у Андрея, а пока взяла лишь платок, с непокрытой головой ходить нельзя. Не молодушка уже. Послала Настю узнать насчёт похорон, сама обедом занялась.

Ещё проблема, тесто поставить не могу, нужна опара, а у Варвары нет её. Ирина побежала к бабе Устине, попросить немного опарки. С опарой долго тесто подходит. На ночь поставлю, к утру готово будет. Ну и ладно сухари есть ещё. Прибежала Настя, говорит, в полдень хоронить будут, сейчас думаю около одиннадцати. Плохо без часов, ещё один навык вырабатывать придётся, время по солнышку узнавать. Как раз малого накормить, перепеленать и пойдём.

К полудню пошли к дому Кузьмы, народ там уже собрался. Во дворе стояло четыре лошади, запряжённые в телеги. В телегах лежали тела убитых.

Варвара одета в платье с вышивкой, голова украшена височными кольцами, в волосах спиралевидные украшения, на груди бляха, бусы, подпоясана красивым поясом с орнаментом. На руках браслеты, тоже в виде спиралей. На пальцах кольца в пару к браслетам. Нарядно одета.

Мужчины тоже наряжены, красивые пояса, рядом лежат топоры, ножи. Как и у женщин руки украшены кольцами и браслетами. Все обратили внимания на нас. Девчонки подошли к Андрею, он стоял у телеги с Варварой, молча смотрел на неё, не отводя взгляда. Процессия двинулась по улице, свернули к лесочку, что стоял на возвышенности. Рядом с лесочком частокол, похоже, капище. Заехав в лес, остановились, процессию встретил дедок одетый в серую хламиду, в руках посох. Волхв, наверное. Он указал место захоронения.

Между деревьев тянулась по кругу насыпь заканчивающаяся траншеей. Траншея была вырыта в ширину на рост человека, а в длину, как раз, чтобы положить четверых. Никаких отдельно стоящих могил. Всех укладывают в общий круг. Покойников завернули в ткань и уложили в траншею, головой на север, рядом друг с другом. Волхв ходил по краю траншеи, что-то сыпал на умерших, бормотал непонятное. Потом дал указ закапывать. Бабы голосили, девчонки громко рыдали, Андрей обнял их, не проронив и слова. Затем вся толпа двинулась к капищу. Я постояла, посмотрев на кладбище, интересно, когда круг замкнётся, как дальше будут хоронить? Двинулась следом за всеми. На капище каждый стоял у идола того бога, к которому есть просьбы. Андрей с девчонками были у идола Мары. Принесли ей дары, венок с цветами, монетку и маленький мешочек, с чем не знаю. Наверное, просили Мару провести Варвару через Калинов мост. Постояв ещё немного, пошли домой. Вот и все похороны, ни тебе поминок, ни какой раздачи поминальных кульков. Нет у людей время, праздно жизнь проводить. Живое живым.

Немного отстав, позвала с собой Ирину, спросила, – А поминать когда?

Та вытаращила на меня глаза

– Так радуница, будет и помянём.

– А у нас после похорон всех обедом кормят, – сказала я.

Вот так теперь и буду прикрываться обычаями. Как только сделаю, что не так, буду говорить, что у нас так делают. Поди, проверь.

11

Вся семья дома, теперь моя задача сделать всё, чтобы Андрей оттаял душой. Мне очень хочется тихой семейной жизни, чтобы рядом был единственный родной человек. Человек только не знает, что я его единственная. Ничего, узнает. Девчонки остались кормить отца обедом, а я пошла в дом, заниматься Алёшенькой. Уже вторые сутки пошли, как он родился, а я ещё, со всей этой суматохой ни разу его не осмотрела. Развернула малыша, как он смешно потягивается

– Ну, что малыш немного поиграем, ручками, ножками подвигаем.

Вот как мы пляшем, ручками машем, животику удобно, просто бесподобно. Давай-ка малыш полежим на животике.

В дверях стояла Ирина и смотрела на меня с испугом

– Что? Что случилось, да чего же ты молчишь? – Испугалась я – Так, он это, маленький совсем, зачем же его, ну это, – бормотала Иринка – Чего ты лепечешь? – Совсем не поняла я.

Иринка тряхнула, головой, подбежала к столу, на котором лежал на животике голенький Алёшка. Бережно перевернула его и начала укутывать.

– Ты это зачем?

– Маленький он, спать должен, а ты его вертишь, ты что не знаешь, как с малышами надо.– Сердиться Ирина. Ага, понятно, деток всегда долго держали в пелёнках, это в современном обществе уже с роддома в костюмах выносят, хотя ребёнку главное удобно, а гучи там, или гобано плевать, куда мочить.

– Шестерых вырастила, все живы и здоровы, надеюсь. – Огрызнулась я

И нисколечко не соврала, двое детей, четверо внуков, всех вынянчила, вот шестеро и получилось.

– Ирочка, а давай я тебя укутаю и часа на четыре полежать оставлю, как тебе без движения, очень понравится?

– Так всё тело затечёт, – не поняла, к чему клоню, Иринка.

– Да что ты говоришь,– постаралась в голос добавить как можно больше сарказма,– а он так уже вторые сутки лежит, как думаешь, ничего не затекло?

– Так маленький ещё же! – Тьфу ты, настырная, растакалась тут

– Маленький и живой, посмотри, как ему нравится массаж. Ну, смотри, видишь его мордашку, на ней всё написано. – Личико малого выражало полное блаженство. Я перевернула малыша на животик и начала массировать спинку. – И на животике ему лежать надо, чтобы кишечник хорошо работал. Сейчас минут десять так полежит и кушать будет.

– А ты это, чего там наговаривала, ворожила?

–Ты о чём? – Удивилась я.

– Ну, это, ножками пляшем, ручками машем, ты ворожила?

– Что за ерунда! Это просто стихи. Я их много знаю и песен кстати тоже. У вас, что песни не поют?

–Ну, как же, – растерялась Ирина, – в хороводах, на праздники, да и так бабы как соберутся зимой, поют.

– А что же ты говоришь, что ворожу? – Удивилась я.

– Так ты не пела, ты как то говорила, ну, красиво, что ли.

– Я же говорю стихи,

У Лукоморья дуб зелёный,

Златая цепь на дубе том

И днём и ночью кот учёный

Всё ходит по цепи кругом.

Идёт налево песнь, заводит

Направо, сказку говорит.

Прочла, что первое в голову пришло. Иринка стояла, раскрыв рот, и забывая дышать. Ох, господин Пушкин, наше вы всё, что ж вы с людьми то делаете.

– Всё уже, дыши, – улыбнулась я, – спать вечером ложиться, будите, прочту ещё.

12

Укутав Алёшу, вышла с ним во двор.

Андрей не сводил с меня взгляд. Он внимательно смотрел, как я управляюсь с мальцом, как занимаюсь с Васёной.

Когда я взялась чугунок из печи доставать, вздохнул, встал, забрал ухват и вытащил сам, со словами

– Кто тебя учил так ухват пользовать? Руки бы ему оторвать.

А кто учил-то. Я один раз в своей жизни ухват держала, в музее, фотографировалась с ним. Музею руки не оторвёшь. И ухватом пользоваться научусь, и каток под ухват правильно подкладывать. Вы не знаете что такое каток, я тоже до сегодняшнего дня. Это такая деревянная гантель, на которую укладывают ухват и без усилий, в топку печи ставят любой тяжести чугуны. Нужно только правильно это делать. Научусь, куда деваться, руками чугун не схватить, горячий. А есть чугуны ведра на два воды, такой и не поднимешь, а с катком без усилий. Умные наши предки были.

Вот я в печь и пихала такой чугун, литров на 15 воды. Да неправильно. Смотрела как Ирина, вытаскивала чугун, ловко так, надо чтобы меня она научила, не разберусь самостоятельно. А спросит, почему не умею, скажу печи у нас не такие, плита сверху. Печь с плитой сверху я и сама выложить смогу. Правда с кирпича сложила, думаю и с камнем разберусь.

Иринка спросила, – Что, бучить будем?

– Чего? – Вытаращила я на неё глаза.

Та растерялась

– Ну, это, пелёнок у малого уже нет почти.

аааа, стирать, ну и словечко, бучить!

– Нет, поздно для стирки, сейчас уже корова придёт, управляться надо, завтра с утра постираем. Это для купания перед сном.

– Мы же вчера в бане мылись, – удивилась Ира.

– И что, посмотри на Васёнку, чумазая, хрюшку целовала, наверное.

Девчонки рассмеялась.

– Травы нужны, мелкого в травках купать надо, есть у вас?

– Нет, это тётке Прасковье идти надо, она травы знает, ох и много у неё их. Только у неё так просто не возьмёшь, нужно, чем-нибудь расплатиться

– Ясно, далеко до Прасковьи, мы вчера и сегодня яйца собирали, можно ей за травы отдать?– Обратилась я к Андрею. Он как то даже удивился, – Так, я этим не ведаю, сама знаешь, чего из дома дать.

Даже так, получается, меня по умолчанию хозяйкой объявили. Вот и славненько.

Иринка за коровой пойдёт, а мы с Настей к травнице

13

Дом Прасковьи ни чем не отличался от всех домов деревни. Такой же низенький, с маленькими оконцами, не пропускающими свет, крышей крытой дранкой. Так же полукругом стояли постройки разного назначения. Только вот запах.... Пахло во дворе дурманяще, запах кружил голову, щекотал в носу. Настя позвала тётку Прасковью.

К нам вышла женщина моих лет, опрятно одетая. Меня заворожил тихий звон, когда она двигала головой. Так звенели височные кольца, со спиралевидными подвесками. Лоб закрывала красиво вышитая тесьма, концы которой были затейливо вплетены в волосы. Длинная, зелёная юбка с широкой оборкой по низу. На талии был одет пояс с узором из серебра, на нём в аккуратных кожаных ножнах висел нож. Белую блузу украшала вышивка.

– Здравствуйте, – поздоровалась я, – мне травы нужны, малыша купать. Пупочек у него гнить начинает. Да и кожа скоро зацветёт.

Кто не знает, новорождённые три раза кожу меняют. Она шелушится у них, доставляя неудобство. В наше время всякие мази да притирки есть, а тогда травами пользовались. Этому меня ещё моя бабушка научила. В народе процесс смены кожи у малышей называется цветением.

Видели бы вы этот взгляд, она меня насквозь просмотрела. У меня аж спина похолодела.

– Ты тут постой, – ткнула она в Настю пальцем, – а чужачка, в дом пусть войдёт.

Развернулась и вошла в дом, её не интересовало, иду я или стоять во дворе осталась.

Пошла куда же деваться, мне травы нужны. Аптека с зелёнкой там осталась, а мне набор скорой помощи нужен дома, мало ли что.

Ведьма она что ли? Я только порог переступила, а она своим властным голосом сесть мне велела, сама спиной к двери стоит. Точно ведьма.

– Ты про, татар деревенским рассказывай, я тебя и так насквозь вижу, нет тебя ещё, чужая ты, но зла от тебя не будет, поэтому живи. Мальцу мать нужна, ловко ты ему на свет появится, помогла. Не умеют наши так. Странная ты, знаешь многое, а простого не умеешь. Дам тебе все травы, да чую, и сама их знаешь.

Вот вам и здрасьте, я и рта не раскрыла, и не раскрою, ну её. Не буду к ней ходить больше, если что девчонок пошлю.

– Да не бойся ты, не ведьма я, так чуток ведаю.

Ох, ты она и мысли ещё читает. Быстрей бы свалить отсюда. А Прасковья, как нарочно, медленно все туески собирает.

Сижу, молчу, потом холодным обливаюсь, как яйца с корзиной не уронила.

– Ты яйца то, вон в ту посудину выложи, а корзину мне дай, я туда все туески сложу, где какая трава сама знаешь и как готовить отвар тоже. Или ошиблась я?

Вот ведьма то, знаю я травы, сама сколько раз собирала и отвары готовила, ей то об этом не говорила. Я только головой закивала, как болванчик китайский. Прасковья улыбнулась, потом засмеялась

– Иди, трудно будет, придёшь, помогу.

Меня как в спину кто пихнул, пробкой из дома вылетела, чуть башкой об притолоку не стукнулась. Хорошо Настя не видела, спиной к дому сидела, со щенком играла. Сделала вид, что всё хорошо, взяла её за руку и пошла домой. В голове чего только не вертелось, отогнала все мысли прочь, сказала же, если туго будет, поможет, значит, зла не желает. А вот как я сюда попала, наверное, знает. Ладно, потом, сейчас мне и так забот хватает.

14

Когда пришли домой, Иринка уже корову подоила, молоко к леднику отнесла, оставив немного на ужин и для мелкого на ночь.

Кто не знает, хорошее жирное молоко, в чистой, хорошо выжаренной посуде, очень долго не киснет. Наверное, видели в старых фильмах про деревню, крынки на заборе висят. Так это не просто так, выжариваются они, солнце лучше всего посуду стерилизует.

Ухватом подтянула к себе чугун с водой, уже получается, ещё пару раз воспользуюсь им и от местных мои действия не отличить.

Запарила травы, налила воды в корыто.

Интересное корыто, как в сказке. Деревянное, выдолбленные из огромного бревна, тяжеленое, ещё с месяц потаскаю предметы утвари и бодибилдером стану. Коня на скаку раз плюнуть остановлю.

Перед купанием опять с Алёшенькой поиграла, уже и Андрей смотрел с любопытством. Малыша Настя кормить взяла, а я Васёнку купать. Да как всегда со стишками:

Моем, моем трубочиста, чисто, чисто, чисто, чисто

Будет, будет трубочист, чист, чист, чист, чист.

– Ты сказитель ни как? – Спросил Андрей.

– С чего ты взял, просто сказок много знаю, мне рассказали, я запомнила. Вот и всё. Деток теперь развлекаю.

Подожди, я петь ещё начну, ох и песен кучу знаю. И голосом вроде всевышний не обделил.

Андрей кивнул. – Ты, это спать иди на кровать, там зыбка весит, не буду же я очеп переделывать.

Очеп, чтобы вы знали, это такая длинная жердь, служит для подъёма воды из колодца. Видели журавль в колодцах?

Вот и для зыбки (люльки) тоже служит очеп. Да не простой, вырезанный рано утром, до пения петуха и украшен орнаментом.

Я глянула на Андрея, он не так понял взгляд.

– Да не бойся ты, я тут на лавке лягу.

– Я и не боюсь, сказку девчонкам вот расскажу и спать.

Не боюсь я, а надеюсь.

Пока девчонки молоко пили, я тесто на опаре поставила, хлеб завтра печь будем.

Зажгла лучину в комельке и полезла на печку, сказку рассказывать. Сегодня Руслан и Людмила в репертуаре. Не всю наизусть знаю, но думаю, Александр Сергеевич меня простит. Наверное, Арина Родионовна ему эту сказку не в стихах рассказывала. Да и не родился Пушкин ещё, как и няня его.

Ох, да, новое слово, комелёк, позже расскажу, что это.

Сказку все слушали не дыша.

– И я там был, мёд пиво пил, по усам текло, а в рот не попало, закончила я рассказывать

– Надо же, подал голос Андрей, это же, где так люди то живут. Или в древности было всё, или не правда?

– Сказка это, сказка ложь, да в ней намёк, добрым молодцам урок.

Заплакал Алёша. Я его на руки взяла, сухой, животик болит видно. Прижала к себе, сейчас согрею, и всё у него пройдёт. Качая малого запела:

Ложкой снег мешая, ночь идёт большая, что же ты малышка не спишь.

Допев куплет, услышала с печи

– Ух ты! Как красиво! Ещё спой.

– Ну-ка спать. И так уже больше часа концерт вам тут устраиваю. Всё спать. Остальное завтра.

Репертуар двадцатого века, прошёл на бис в двенадцатом.

15

Всё- таки на перине, хоть она и на досках лежит, спать мягче, не матрас Аскона, но всё же. В зыбке Алёша захныкал. В доме ещё темно, комелёк света немного даёт как ночник. Взялась пеленать и кормить мелкого. Встал и ушёл Андрей. Утро уже, наверное, плохо без часов, сейчас меня Алёшенька рано утром будит, а дальше, как быть я и не знаю. Привыкла спать у себя там, в цивилизации, а тут подъёмы ранние, как здесь люди просыпаются по утрам? Спустилась с печи Иринка вот вам пример. Без будильника, встала и пошла. Ох-хо-хо. Может, привыкну, спать рано ложимся, и вставать рано получится. Я уже не буду рассказывать, как кормлю и пеленаю малого, одно и то же, каждые четыре часа, не думаю, что интересно.

Сейчас пойду, управлюсь, накормлю всех завтраком, и стирать пойдём, как это Иринка сказала, бучить, ох и словечко. Пока я с мелким возилась, солнышко встало, Ирина уже корову выгнала. Когда Настёна с печи спустилась, я и не слышала. Под навесом печь была растоплена, в устье печи уже стоял чугун со вчерашним супом. Завтракать садимся. В общем, проспала я все же. Мелкий меня поздновато разбудил. Пока с ним возилась вот, и успели домочадцы столько дел переделать. Думаю, норма это. Не было бы взрослых девчат, сейчас сама бы начала всё делать. А так помощницы хорошие есть.

Поели, Андрей в кузню пошёл, Настя с Васёной посуду мыть взялись, а я подозвала Ирину к себе.

– Ты меня стирать, как вы это делаете, научи. – Попросила я.

У Иринки опять глаза на лоб полезли. Вот не перестаю я её удивлять.

– Да не таращись ты так на меня. У нас, где я жила, доска стиральная есть, я на ней стираю. А этой штукой не умею.

Где-то читала, что стиральные доски изобрели в 19 веке. Так себе изобретение скажу я вам. Но в то время труд женщин, наверное, облегчили.

Ирина собрала в корзину замоченное с вечера бельё, мотнула мне головой, мол, пошли. Всучила в руки лохань (таз такой) и ведро. В лохани лежали войлочные рукавицы. Ну, рукавицы то зачем? Пошли на озеро.

Вот в книжках все авторы всегда про стирку на речках пишут, а нет реки, озеро только, что тогда? Или вообще до водоёма фиг знает сколько. Хотя в то время только у водоёмов и строились.

Тропинка к озеру хорошо натоптанная не заплутаешь. На берегу лежали, близко к воде, распущенные пополам бревна. Для лавочек неудобно стоят. Вода рядом совсем. Между брёвнами очаг выложен камнями. Дрова рядом наколотые. Ирина заставила меня развести костёр. Сама мокрую пелёнку взяла, аккуратно сложила и положила на бревно, я повторила её действия, она вручила мне в руки ВАЛЁК.

Рассказать я о нем должна отдельно. Это, деревянная лопатка, вырезанная из цельного куска дерева в виде женской фигуры, красиво украшенная резьбой. На ручке валька была сделана надпись. "Варваре от Андрея, чтобы помнила." Вот так, именная вещь.

Пока я Валёк рассматривала Иринка, принесла с озера воды, плеснула на бельё, что на брёвнах лежит, и начала яростно лупцевать его вальком, временами переворачивая тряпицу. Я стала делать так же. То ещё занятие, скажу я вам. Прощай шейный остеохондроз.

Отбитое бельё кидали в лохань. Закончив лупить тряпьё, налили в лохань с бельём воду, щедро добавив туда щёлок (настоянная на воде древесная зола)Иринка надела рукавицы, и взялась кидать в лохань горячие камни. Так вот зачем костёр нужен, камни нагреть. Вода очень быстро нагрелась, а затем и закипела. Вот чудо то, для меня. Подождав немного, пока вода подстынет, вытащили вещи с лохани опять на бревна и повторили процедуру лупцевания, поливая водой с озера. Вот и всё, стирка закончена. Только как у озера зимой стирать? Придёт зима, увижу. Домой пришли уже к обеду. Полдня потратили набучивание или бучитьё? Как сказать и не знаю. Сейчас бельё вы вешаем и за обед.

Вот ещё одна проблема для меня, как бельё сушить? Где верёвки? Прищепки где?

Молча топаю за Иринкой в огород. Там вдоль тропинки на рогатинах лежали ошкуренные жерди. Вот на них то мы бельё и развесили. Нет прищепок, в ветер и дождь не сушат стираное.

Настя кашу с салом отварила, хлеб испекла, хозяйка растёт.

Положили кашу в миску, отломали кусок хлеба, налили молока в крынку, всё сложили в корзину, вручили Васёне, отнести отцу в кузню. Оставшийся день буду хлопотать по дому. Завтра у меня в планах, огород. Только не знала я, что планам моим не суждено осуществиться.

День пролетел незаметно, младшими детьми занималась уже в сумерках. Наверно это будет традицией, вечер после купания рассказывать сказки и петь песни. Сегодня в моём репертуаре колобок и колыбельная от Тани Булановой.

Девчата забрались на печь и сверху уставились на меня в ожидании. Решила сначала спеть колыбельную, потом сказка.

Баю, бай, усни мой мальчик, ночь пришла и день всё дальше

Тихо песню пою колыбельную Малыша укачала, песню до пела, сейчас сказку начну. И только тут понимаю, что в доме слышны всхлипывания. Рыдали девчонки.

– Вы чего? – Удивилась я

–Жалко цветочка, – сквозь слёзы ответила Иринка, сиротка, а папа куда ушёл?

– Я не знаю, это песня, просто песня.

– Неправильная песня, – буркнул Андрей, – не дадут мальцу с медведем играть. И чем это он их обидел? Он кто их папа, купец? Так торговлю закончит и дома будет, ждать надо.

Вот тебе и спела. Надо песни тщательно выбирать. Как вот теперь всё объяснять. Вот как бы я объяснила песню рябинушка.

Вечер тихой песнею над рекой плывёт,

дальними зарницами светится завод

Где-то поезд катится точками огня,

Где-то под рябинушкой парни ждут меня.

Ну и как объяснять всё это. Да, выбирать песни надо внимательней.

Сегодня обошлось, порыдали, побурчали, сказку ждут. Колобок вроде нормальная сказка. Можно рассказать.

А вот с колобка смеялись, да громко, я только цыкать успевала, Алёшу, разбудите. Вот скажите мне, что смешного в словах «Я от бабушки ушёл, я от дедушки ушё», а им смешно. Хохочут и приговаривают – Какой хитрый, какой смелый хлебушек.

Сколько я эту сказку слушала, сколько сама рассказывала, а что колобок хлебушек и не думала. Умную булку бабка испекла.

Слезла с печи, поменяла лучину в комельке и спать. Попробую сама рано встать, только сомнения меня берут, что получится.

Ой, обещала рассказать, что такое камелёк. Обещания надо выполнять.

Представляете себе русскую печь. Так вот в самом углу печи делали небольшую нишу, в которую помещали подожжённую лучину. Вот она то и называлась камелёк. Смолистые и хорошо высушенные лучины давали яркий свет. Чтобы дым не попадал в комнату в нише сделано небольшое отверстие в трубу, куда он и уходил.

А теперь спать. Девчонки всё никак не угомонятся, хихикают, колобка обсуждают. Пошли на ведро по нужде.

16

Вот вы, наверное, думаете, что в старину люди по нужде по кустам бегали, а вот и нет. Ночью и в плохую погоду, когда на двор не выйдешь, ходили на ведро. Высокое, удобное ведро с крышкой, после справления нужды каждый кидал сено, которое всегда лежало рядом, на свои отходы жизни деятельности. Никакого запаха, всё чисто и аккуратно. По мере заполнения ведра оно выносилось и выливалось на навозную кучу. Так что унитаз и не совсем современное изобретение. Туалет был сколочен из жердей поставленных вертикально, рядом тоже всегда лежало сено, после посещения данного помещения, все «остатки» так же прикрывались сеном. А подтирались, извините, мхом или сосновыми щепочками. Россия в отличие от Европы всегда была чистоплотной.

Всё все улеглись, спим.

Проснулась я, когда в доме ещё все спали, надо же, без будильника, сама! Лучина догорала, значит уже утро.

Малыш сопит, носиком похрюкивает, забавно так. Стоять и смотреть на спящего младенца можно бесконечно. Сегодня нужно обязательно посадить помидоры и картофель.

Учёные спорят, как картошка на Русь попала, одни говорят, что её завёз Пётр первый, другие уверенны, что купцы завезли, а уж Пётр просто помог им в распространении. Вот теперь точно знаю, что это я, первая принесла картофель на Русь, только в историю не попаду.

Вышла во двор, на востоке появилась светлая полоса, рассвет. Тишина оглушающая, нет привычного городского шума, даже когда жили в деревне, таким тихим утро не было никогда. А здесь, как в вате. Появился первый лучик солнца и всё проснулось, заорал петух, запела пичуга, замычала в стойле корова. Доброе утро, день.

Затопить печь, сходить к леднику, достать всё для приготовления обеда. Подогреть вчерашнюю кашу на завтрак. Управиться со скотиной. Ну, вот скажите, чем эта жизнь отличается от той? Всё одно и тоже, уборка, готовка, стирка...... Немного жизнь облегчили гаджеты и умные машины, а так что в этом веке, что в том.

Совсем рассвело, из дома вышел Андрей, посмотрел на меня вопросительно. Ну и что не так. Тьфу ты, это у меня на него реакция такая, стою, улыбаюсь. Так всю жизнь, стоит только увидеть его и всё, рот до ушей, ну не могу с собой ничего поделать. Быстро отвернулась к печке.

– Что во мне смешного? – Поинтересовался он, заметил.

Ну и, что я сказать должна? Ты для меня свет в оконце?

– Просто я рада тебя видеть, доброе утро. – Попыталась отвертеться я.

Андрей пожал плечами, сел за стол. Поставив завтрак, пошла управляться. Есть, потом буду. Захватила распаренное зерно, дала жрать поросятам, села корову доить, почувствовав на себе взгляд, обернулась, Андрей стоял в дверях и смотрел на меня.

– Странная ты, семья есть? Муж? Дети?

– Конечно, были, – пожала я плечами, – муж умер, – и ведь не соврала. – Дети взрослые, далеко уехали, давно не видела, – вот тут вру, три дня назад по ватсапу общались, ну не объяснять же это человеку 12 века. – Идти мне некуда, – и это правда.

Очень нужно, чтобы ты принял меня, главное не гони родной, я постараюсь сделать всё, чтобы ты меня снова полюбил. Мы две половинки одного целого и даже твоя смерть не смогла нас разлучить.

Что он прочёл в моих глазах, не знаю, просто подошёл, погладил по голове и сказал, вздохнув,– Бедная, ты бедная.

Повернулся и вышел. Ох, что со мной творится, я ликовала, душа пела, на глазах слёзы. Полгода я не чувствовала рук Андрея на своём теле. Полгода страшной тоски, страха. Там в той жизни, идти в спальню одной, было выше моих сил. А этим прикосновением он снял всё. Всю тоску и боль, он рядом и мне больше ничего не надо.

17

Вот это огород! Есть где развернуться. Соток пятьдесят, наверное. Ну конечно, здесь пятёрочек и магнитов нет. Что сам вырастишь, то и кушать зиму будешь. Короче, как потопаешь, так и полопаешь. Семена мы с девчатами перебрали, не все в этом году сеять буду, поздно уже, а те овощи, что успеют созреть, сегодня посеем. Настя свои семена дала репа, свёкла, редька, брюква. Морковь они с Ириной с осени посеяли, уже должна всходить, посмотрим сейчас. Сегодня в первую очередь помидоры в землю воткнуть. Они за эти дни, бедные, немного завяли, ну да ничего, очухаются. Помидоры, кабачки и картошка, для местных в новинку. Иринка лист от помидора откусила, сморщилась, выплюнула. Невкусно.

– Плоды с него едят, как и с огурцов, – рассмеялась я.

В отдельной загородке стоял земледельческий инструмент. В общем, с землёй возиться, учусь заново.

Сейчас я вам про них расскажу.

Начну с лопаты, изготовлялась она из осины, полностью деревянная, очень лёгкая, похожа на лопату, что хлеб в печь садят.

Вилы, изготовленные также, из осины, такими надо уметь пользоваться.

А вот тяпка вполне привычная, с древних времён вообще не изменилась.

Грабли тоже, ничего нового для меня, такими и в наше время пользуются, сено собирать железными тяжело, а деревянные свободно по стерне тянутся.

Здесь же лежали инструменты, которыми я вообще не знаю, как пользоваться. Надеюсь и не буду, есть лошадь, есть мужчина, а может по местным меркам это чисто женская работа? Не знаю, пока не видела этих вещей в работе.

Все инструменты из дерева, совсем для меня непривычными кажутся, но не беда главное я знаю, как работать ими надо, а остальное приложится.

– Ну, всё посмотрела? – Поинтересовалась Иринка.

– Тут пока прикопай зелень свою, и пойдём, ещё яйца покрасить нужно. Радоница завтра.

– А садить? На улице теплынь, садить, когда будем? – Не совсем поняла я Иринку.

– Ты что?– замахала на меня руками Иринка, – до Даждьбога дня садить нельзя. Ты что совсем не знаешь? Где ты жила? Вы что, когда вздумается, посевом занимались? И росло? Земля ещё холодная, нельзя садить.

Вот вам и здрасьте, мы так и делали, когда в голову взбредёт, тогда и садили. Вот интересно, если про теплицы рассказать, поверят. Те вообще среди зимы и сеют, и садят, и урожай снимают, безбожники. Пожав плечами, я прикопала мою разнесчастную рассаду и пошла вон с огорода. Посадили картошечку, класс.

Ну да ладно в чужой монастырь со своим уставом не лезут. Пошли яйца красить. Не празднуют же Пасху в эти века, причём тут яйца?

– Девочки, вы не обижайтесь на меня, не знаю ваших праздников, научите, и буду знать.

– Как не знаешь? – Удивилась Настя, – ты другим богам веришь?

– Да, – призналась я. – во Христа, – достала из-за пазухи крестик и показала девчатам.

– А, вы те, что в церкву ходите? Видели мы, когда в город ездили ваших жрецов, забыла, как называют их, – Иринка махнула куда-то рукой.

Я и сама не знаю, как назвать служителей наших. Не больно то и верующая. Девчата ждали моего ответа.

– Много разных служителей в церкви, – попыталась выкрутиться я, – бог един, называют его по-разному. – Вроде ничего так, умно сказанула.

– Как же един то? – Иринка аж руками всплеснула, – на капище вон их сколько стоит.

Ох, как я эту тему не люблю. Надо бы завершить этот спор.

Заплакал Алёша, спасибо малыш, выручил. Я занялась малышом, не до спора. Пока кормила, пеленала, придумала, что Ирине ответить.

– Сегодня вечером я вам про разные страны и религии расскажу. – Зря, что ли телевизор столько лет смотрела.

– Ну что, рассказывайте, чего готовим. – Совсем сменила тему я.

Хлопотали мы до вечера. Покрасили яйца, сварили кисель с овсяной крупы, напекли блинов. Приготовили пшеницу для кутьи.

Меня удивила покраска яиц. С детства помню только луковую шелуху, а оказывается природных красителей тьма тьмущая.

Отварили свёклу, крапиву, ягоды бузины. Настя притащила с банных веников сухую листву дуба и берёзы. Яйца получились яркие, зелёные, красные, синие, мраморные, ничем не отличаются от окрашенных краской.

Славянские праздники привязаны к природным циклам – солнцестоянию, посевной, сбору урожая. Намного позже служители для укрепления основ христианства, адаптировали славянские праздники для своих целей.

Вечером, позанимавшись с малышом и уложив спать, начала свой рассказ про религии. Минут сорок говорила, я и не думала, что столько знаю, сама себе удивилась. Девчонки слушали внимательно, Васёнка даже рот открыла. Иногда мне кажется, что если я буду рассказывать про устройство двигателя внутреннего сгорания, она и это будет слушать с открытым ртом, хотя ни слова не поймёт.

– Как интересно, – задумчиво проговорил Андрей, – откуда ты знаешь так много?

К этому вопросу я уже давно подготовилась – Наш дом стоял на перекрёстке, всегда кто-нибудь ночевал, вот странники и рассказывали, а я слушала и запоминала. Теперь вот с вами делюсь.

А песню, послышалось с печи. Ну да, уже вошло в традицию, сначала сказка, за тем песня. Сегодня в репертуаре Валентина Толкунова:

Я растоплю кусочки льда

Сердцем своим горячим

Буду любить тебя всегда

Я не могу иначе.

18

Утром о празднике ничего не напоминало, Андрей ушёл в кузню, мы, с девчатами, занялись домашними делами. С вечера тесто на хлеб и пирожки поставили, кутью доготовить надо.

Я тестом занялась, Настя кутьёй.

Для меня кутья – это сладкая рисовая каша, с изюмом или цукатами. Многие любят добавлять туда разные орехи. Местная же кутья, что-то совсем другое. Рецепт приготовления запомнила хорошо.

Пшеницу, цельные зерна, замочили ещё с вечера. Сегодня Настя сварила мёд. Взяла ложки три мёда, залила половиной стакана воды, (это я так на глазок определила, нет тут стаканов) и закипятила эту смесь. Затем добавила к пшенице сухих ягод, залила всю смесь варёным мёдом. Кутья готова. Каша получилась рассыпчатая, ароматная. Вы можете себе представить смешанный запах мёда и лесных ягод. Вот так, сейчас пахло под навесом. Слюнки текли, так хотелось кашу отведать. Настюха накрыла чашку с кашей чистой тряпицей и убрала, чтобы соблазна не было. Девчонки начали наводить порядок во дворе. Я была в полном недоумении. Сегодня же праздник, радоница. А мы занимаемся домашними работами, мужик какой-то к Андрею в кузню идёт, бабы на озере тряпьё стирают. Я что-то не понимаю. Подошла к Ире.

– Ты объясни мне, праздник сегодня или нет?

– Праздник, первую половину дня, надо обязательно провести в работе, обедать мы пойдём на погост, там и отдохнём, а уже вечером, после того как со скотиной управимся гулянья будут.

Вот вам и расклад. Теперь спокойно можно дела все переделать, а то переживаю, вдруг не так что сделаю. Пелёнки пойду стирать.

Ближе к полудню, Андрей с кузни вернулся, Настя взялась корзину едой и напитками заполнять. Тут я уже поняла, праздник начинается.

Меня позвала в дом Ирина, подвела к сундуку, – Вот, батюшка велел одеть тебя, а то ходишь как приживалка.

В сундуке лежали вещи, так понимаю Варвары, ей уже не надо, а я буду одета как все.

Ох, раньше надо было одежду показать, это же сколько времени надо, чтобы выбрать наряд. К вечеру как раз и соберусь.

– Ты чего? – Не поняла Иринка, – одевайся.

– Ирин, ты мне помоги, – взмолилась я.

– Ты и этого не умеешь, да где ты росла то? – Возмутилась девчонка.

Скажи тебе, где я росла и как вещи в магазине выбирали, и сколько времени мне для этого нужно. И не поверишь ведь.

Ирина мне помогла одеть голубую рубаху, сверху синий с вышивками сарафан, подпоясала кожаным ремнём с не большими ножнами, на голову сборник, украшенный кружевами.

Вручила душегрейку, вечером прохладно, пригодится.

На ногах у меня свои кожаные лодочки

Жаль, зеркала нет, думаю весь этот наряд мне к лицу.

На улицу я не вышла, а выплыла. Королевешной себя чувствовала.

Андрей был одет в длинный кафтан подбитый мехом.

На ногах сапоги, прям Иван царевич. Отдельно хочу рассказать об украшениях, что были на головах у старших девчат.

На лбу была красиво расшитая тесьма, у висков к ленте крепились серебряные подвески, изображающие сказочных птиц. При движении головой украшения издавали мелодичный звон. Тесьма бала затейливо вплетена в волосы.

Головка Васёнки была украшена только вышитой тесьмой.

В общем, выглядели мы все сказочно.

Всей семьёй пошли праздновать. Людей на захоронении было немало. Не все пришли пешком, некоторые семьи приехали на лошадях, запряжёнными в телеги. Как мне объяснила Иринка, с другой деревни они, тут родня их похоронена. Мы расположились на земле прямо у свежих могил.

Пикничок такой устроили. Люди вели себя так, будто действительно выехали на маёвку. Веселье, шутки, возня ребятни. Никаких скорбных лиц и разговоров вполголоса. Сидят, наливают, закусывают. Андрей плеснул на могилу пива, девчонки раскрошили яйца и пирожки. Таким образом, помянули Варвару. Наши предки нисколько не боялись смерти, считая, что есть две жизни, одна из них земная, вторая, небесная, вечная. Поэтому и горевать по поводу смерти не имеет смысла. Ирина с Настей, пошли к знакомым, мы с малышами остались у своего импровизированного стола. К нам подходили люди почтительно, здоровались, менялись угощениями, поминая родных, близких и знакомых. Андрей лёг отдохнуть, вообще спящих у могил было много. Никто не обращал на это внимания. Видно обычное дело, отдохнуть на могиле. Я очень старалась делать вид, что всё это не шокирует. Видно не очень помогло. Мудрая Иринка раскусила меня

– Ну, что ты так удивляешься? У вас не так радоницу отмечают? – Вывела она меня из ступора.

– Нет, конечно. На могилы мы с утра ходим.... – Начала рассказ я. Вокруг нас стали собираться любопытствующие. Когда я закончила, подошли все люди. Слушали очень внимательно, качали головами, цокали языками. В общем, благодарная аудитория. Оваций, правда не было, да ну и ладно.

– А ещё знаешь чего? – Спросил кто-то.

– Ой, сколько много, – затарахтела Настюха, – ты про кота на цепи расскажи, ох и красивое сказание. А песен то сколько знает. – Прямо за смущала она меня.

– Другую расскажу, – согласилась я, – у самого синего моря, жили, были старик и старуха......

Вторая половина дня пролетела быстро, пора было идти домой управляться со скотиной, а затем на поляну, прихватив с собой большую охапку дров. Женщины и девушки несли метла. Дрова несли мужчины, для костра, который разожгут в полночь. Радоница плавно перешла в празднование, в честь богини Живы. Костер получился большой, в круг с мётлами встали девушки и молодые женщины. Они начали петь и танцевать, ритуальные движения завораживали. Женщины кружились в такт песни вокруг костра, а в воздухе дружным хороводом кружились искры, повторяя движения танцующих. Я вспомнила четверостишие, когда его услышала, не могла понять, сейчас же смысл стал ясен:

Жива в образе кукушки

Обозначит жизни край,

А весенний праздник живы -

Это светлый Первомай.

Вот вам и мир, труд, май. Не только попики забрали славянские праздники, а и большевики не стеснялись прибрать к рукам традиции народа.

19

С гулянья мы вернулись далеко за полночь. Я даже участие в хороводе приняла. Было необычайно весело. В основном водили хороводы, и принимали участие в играх, молодёжь. Взрослые разбились на кучки по интересам, мне было любопытно всё. Но так, как я взрослая и всё-таки замужняя дама, моей участью было только наблюдать. А жаль. Мне игра очень одна понравилась, я бы тоже была не прочь ловкость свою показать. Правда в неё только парни и мужики играли. Но в моё время это было бы не помехой. Разделились на две команды, у каждого на голове шапка, пошли стенка на стенку, я уж было думала, сшибутся сейчас, а нет, задачей игры удержать на голове шапку, которую соперники стараются сбить. Пройдёшь, строй соперников, останешься в шапке, значит победил. При этом шапку держать руками нельзя. Игра, что называется на вылет.

Ещё мне очень хоровод понравился, и песня прям душевная такая была: Ты, заря, ты моя зоренька

Ты, заря, ты моя зоренька

Ты вечерняя весёлая была

Ты вечерняя весёлая была

В общем, когда пели все хором, было завораживающе.

Иринке Андрей разрешил гулять дальше, взрослая уже, невеста, а Настюху забрал домой, та шла расстроенная, очень хотелось ей веселиться.

– Настя, – обратилась я к ней, когда мы вошли во двор и Андрей не слышал нас, – ты на сеновал спать иди, а Васёнку я с собой положу, – и посмотрела ей прямо в глаза. С минуту Настя переваривала, то что я ей сказала, потом подпрыгнула от радости и понеслась ставить отца в известность о том, что спит на сеновале. Андрей ухмыльнулся и махнул в знак согласия. Не дурак тоже, наверное, так в молодости родителей обманывал. Ну, кто полезет на сеновал проверять, спит их чадо или со всеми отплясывает на поляне. Главное домой вернутся до того как родители во двор управляться выйдут, а то не миновать порки. Как изменилась отмечание радуницы с веками. Покойных предков встречают с радостью, устраивая в их честь игры с хороводами. Всё же грустная православная религия или попы в наше время специально всё так усложнили, чтобы легче народом управлять было. Вся вера держится на страхе греха, а страх это рабство. С утра началась обычная деревенская жизнь, управляемся, готовим, убираем, стираем. Во сколько девчата пришли и не знаю, может перед рассветом только, дело молодое. Андрей как всегда после завтрака ушёл в кузню. Я занялась готовкой. Вообще приготовление пищи в русской печи не сложно, всё в чугун скидать и в печь. Дальше печь волшебница сама всё делает. Чем не мультиварка? Обратила внимание, что к кузне постоянно народ идёт, одни приходят, другие уходят. Не бедный кузнец должен быть, а достатка, что-то в доме не видно. План у меня на сегодня, ну не могу я больше спать отдельно от Андрея. В той жизни как бы не поругались, а спать вместе. Сейчас детей накормлю, спать отправлю и на реализацию своего плана. Для того чтобы пойти в кузню у меня и повод есть, обедом хозяина кормить нужно. Собрала обед и пошла. В той жизни я была у Андрея в цеху, а вот здесь впервые. За столько веков кузнечное дело практически не изменилось. Горн только стал греться газом, вместо древесного угля и меха были ручными, стали электрические. Инструмент нисколечко не поменялся. Увидев меня, Андрей улыбнулся. Как я люблю его улыбку. Я вышла из кузни, во дворе стоял стол, вокруг него лавочки. Поставила обед на стол, вернулась в кузню. Залюбовалась Андреем. На голый торс накинут кожаный фартук, плечи широкие, мышцы на спине перекатываются, мечта, а не мужчина. Шварценеггер отдыхает. У меня аж дух захватило. Закончив ковать, Андрей бросил горячую заготовку в воду, начал мыть руки. Я подошла, потихоньку, только кончиками пальцев, прикоснулась к его спине. Он замер, не оттолкнул, меня это приободрило, уже смелее положила свои ладони ему на плечи. Его близость заставила меня трепетать от волнения. Всё ближе, ближе, сейчас я поцелую эти плечи, боже как я соскучилась. Андрей резко развернулся и прижал меня к себе. Зарылся носом в волосы. Движения его были торопливыми, грубыми. Уложил меня на лавку, ни тебе предварительных ласк, ни поцелуев. Довольно быстро сделал своё дело надел штаны. Всё? Это что было? Я мысленно застонала, ну да это от тоски, наделила похожего человека, качествами любимого. Это не он, совсем другой Андрей, хоть и очень похожий на моего. Да и кто для него я, меня знает всего два дня. Ну и как дальше жить, ну почему мне терпения не хватило? Вышла во двор, Андрей сидел за столом и с аппетитом обедал.

– Вкусно, ты это прости, не сдержался, Варвара беременная была, ей нельзя, давно женщину не имел, а тут ты. Ты не думай, я не такой.

И что на это сказать. О боже как мне плохо, выть хочется. Размечталась, как же, краса писанная. Увидел, влюбился. Нянчусь с малышами и ладно. Теперь ещё постельной утехой буду. О, боже! Ну, что за дура! Молча собрала посуду со стола, не разрыдаться бы. Андрей накрыл мою руку своей и заглянул мне в глаза. Слёзы брызнули сами собой.

– Ты чего, – растерялся он, – я так тебя обидел? Вот дурень, прости. – Притянул меня к себе, обнял, я ещё больше разрыдалась.

– Муж у меня был, тоже кузнец, так на тебя похож, полгода уже одна, сил нет, любила его сильно, – рыдала я, безсвязанно бормоча.

– Бедная, так ты вдовица. – Как то даже обрадовался Андрей, – а я весь думами извёлся, как тебя уговаривать остаться. Я же думал ты к своим, на родину пойдёшь. Останешься? Девки тебя приняли и с мальцом ты как с родным.

Вот почему, все планы, которые продуманные до мелочей идут прахом. А то, что спонтанно, всегда получается как надо? Закричать, Да! Остаюсь! Кинуться на шею?! Напугаю, ликовать буду в душе. А сейчас просто скромно кивну. Мне кажется, что говорила ему про мужа или собиралась только. Да какая разница теперь. Хорошо то, что хорошо кончается.

 Вот и хорошо, воистину не знаешь, где найдёшь, где потеряешь. Собрала посуду, ноги сами несли меня к дому, я не шла, я летела. Вместе, мы точно будем вместе. И это не он ни такой, это я поторопилась. Как хорошо, что всё хорошо. Душа пела. Запела и я: Ты, теперь я знаю, ты на свете есть. И каждую минуту я тобой дышу. Тобой, живу и во сне и на Яву. Я не сразу заметила, что у нас гости. К девчатам пришли подруги.

– Вот, я же вам говорила, поёт она красиво, – услышала голос Насти. На меня с любопытством смотрели шесть пар глаз.

– Ну и здравствуйте, по какому поводу собрание?

– А вы нам споёте? – Вперёд вышла рыжая девчушка, носик курносый усыпан веснушками. Щёки круглые, румяные, тело пышное, не толстое, а именно пышное, в общем, кровь с молоком. Сарафан на ней не свободно висел, как на наших девчатах, а сидел как влитой. Красавица. Ничего, и мы своих откормим.

– А сцена будет, – на меня посмотрели непонимающе, – значит, не будет. Нет сцены, нет песен.

– Ну, Маша, – заканючила Настя, – а мы для тебя чё хошь сделаем.

– Ох, не прогадайте, вот заставлю сейчас в хате порядок навести, что тогда?

– Ой, да мы запросто, мы быстро, делать, что говорите, – наперебой загомонили девчонки.

– Ладно, уговорили. Только одно условие, одну песню я, одну вы. Договорились?

– Вот здорово, – согласились подружки. – Чего делаем?

– Белим печь в доме, мажем пол. Ну и стены от копоти моем. – Работа закипела, такой ватагой мы быстро управимся. И плата не велика, песни петь. Вот бы так за всё рассчитываться. Для всех девчат работа привычная, понукать никого не надо, сами знают, что делать. Я им только помогала, ну и пела, конечно: А как наша Дуняша, Дуняша, Дуняша Перевозчика наняла, наняла, наняла. В роще калина, темно не видно соловушки не поют. В роще калина, темно не видно соловушки не поют. Мы эту песню всегда с мамой пели, когда чем-нибудь, занимались вдвоём.– Какая весёлая, плясовая, – восхитились Анфиса. Так рыжую девчонку звать. А ещё в подружках у моих девчат, Белава, высокая худая, болезненная девочка. Она явно стеснялась своего роста. Гита, низенькая толстуха, волосики редкие никак в косичках не желающие находится, растряпушка. Интересно, а Зита есть? Надо им фильм про Гиту и Зиту рассказать. Гита, между прочим, по-русски значит голосистая. Не зря её так назвали. Она и затянула своим звонким чистым голоском: Мужик пашеньку пахал, сам на солнышко глядел. Высоко солнце взошло, а мне снедать не несут..... Как задорно девчонки пели, я аж приплясывать начала. Васёна ножками затопала, ручонки в бока упёрла, умора, в общем, не уборка, а веселуха. Управились быстро. Моя весёлая компания ещё пол дотирала, а я на стол пошла готовить. С песнями и плясками забыла вам про пол в хате рассказать. Дом в первую очередь должен быть тёплым. Пол в холодную зиму не должен промерзать. Он засыпался землёй, хорошо утрамбовывался, а сверху намазывался толстый слой глины с соломой. Через время пол трескался, и его затирали жидким раствором глины. Такой пол можно было подметать и застилать половиками.

– Давайте, дуйте в баньку, ополоснитесь, – отправила я девчат, – а там и Андрей придёт, кушать сядем. –  Девчата с шумом побежали к бане.

– Ты смотри, и малая не отстаёт, – раздался за спиной голос Андрея. – То всё букой на печи сидела, а тут развеселилась.

Кормить детей надо, они и будут весёлые. Зло подумала я. Вслух конечно не скажу, что мужик может, на махался молотом в кузне, ему отдых нужен, надеется жена дома, детки под присмотром, а тут...., Да что об этом уже говорить. Вон уже и Васелиса старается забыть всё как страшный сон. Шумная компания прибежала за стол.

– Здравствуйте дядька Андрей, – хором поздоровались подруги.

– Ну, всё садитесь, хорошо поработали, хорошо и полопаем.

А со столом я уж расстаралась. Запекла курочку, потушила квашеную капусту, смешала с солью и чесноком репку, сбрызнула льняным маслом. Тоненько нарезала сало. Достала мочёные яблоки. Пир, а не ужин.

Поев Андрей спросил, – Ну, что сказка сегодня будет? – И как-то посмотрел на меня многозначительно.

– Будет конечно. Мелкого сейчас накупаю укладу и расскажу.

– Маша, а можно мы у вас на сеновале спать будем? – Попросились подружки.

– Можно, а родители отпустили?

– А мы сейчас быстро предупредим и к вам. Девчата убежали.

Иринка посуду мыть взялась, Настя Васелисой занялась, я мелким, а Андрей сидел и смотрел на нас счастливыми глазами. Только закончила пеленать Алёшку, прибежали подружки, уселись на полу кружочком и притихли. Я запела: Спят усталые игрушки, куклы спят. Одеяла и подушки ждут ребят…

Мой младший внук, в той жизни, засыпал только под эту песню. Я над ним даже эксперимент ставила, пела разные песни, засыпал только под эту. Однажды спела её первой, он и вырубился сразу. Алёшенька уснул, ему сейчас всё равно, что поют, сытно, сухо, тепло значит, жизнь прекрасна.

– Что, сказку? – Все дружно закивали.

– Сегодня о Гите и Зите расскажу.

– Про меня сказка есть? – Округлила глаза девчонка

– Ну не про тебя, а про индийских девушек. Слушайте.

Фильм пересказывать не долго, про машины и роликовые коньки конечно не говорила. Там где Гита по фильму в машину пряталась, я про колымагу рассказала. Колымага-прабабушка кареты. Повозка шатрового типа, с кожаными полотнами, закрывающими оконные отверстия. А так в фильме менять больше нечего.

– Ну, всё, концерт окончен. Всем спать.

20

Девчонки долго ещё будут шептаться на сеновале, что уж они себе там, на воображали, бог их знает. Я прошла за занавеску, при свете камелька увидела на кровати Андрея, когда он туда прошёл, я и не заметила. Да и какая разница, он тут! Вот теперь я сделаю всё, чтобы у него даже и мысли не было спать от меня отдельно. Сегодня моя ночь, утром не проспать бы.

Ну, конечно же я проспала, ну как проспала, мелкий меня разбудил конечно, но уже поздновато, пока его накормила, перепеленала, Ирина уже корову подоила и на поле погнала. Я к печке, ещё не топили, только управляются. Значит, не сильно заспалась. Завтрак за мной. Со вчерашнего осталось, хватит покушать. Хлопоты у печи сегодня давались с особой лёгкостью, чувствовала себя влюблённой девочкой, постоянно улыбалась, как семнадцатилетняя дуреха. Аж стыдно стало. Надо взять себя в руки, а то вон Настюха с подозрением уже поглядывает, Иринка придёт точно меня, раскусит. Бог их знает, как они отреагируют на это. Пусть Андрей сам сообщает, что мы теперь семья. Хотя он и словом не обмолвился мне об этом. Опять вперёд паровоза бегу. Ладно, подождём. Мысли о том, что опять тороплюсь, немного меня отрезвили. Это хорошо, а то представляю своё умилённое лицо, бабе уже под полтинник, а вид подростка, если культурно выразиться, не соответствует, на психически больную похожа.

Со стороны деревни доносился шум, я подняла глаза, по тропинке спешила Ира, часто оглядываясь. Сердце куда-то ухнуло. Явно беда.

– Там в деревню лихоманка пришла! Бабы дрекольем гонят её. Она плюётся. Ой, что будет!

– Какая лихоманка? Ты о чем?

На тропинке к озеру появилась какое-то чучело. В грязном тряпье, на голове балахон, ноги обмотаны окровавленными тряпками. За ней, на небольшом расстоянии шла толпа баб с палками.

– Пошла вон, не ходи к озеру. Ой бабоньки, воду сейчас отравит! Да за что же нам наказание такое! Волхва, волхва зовите! – Раздавалось из толпы.

Я пошла по тропинке навстречу процессии. Оборванка остановилась, толпа тоже.

– Плюну щас, – прогнусавила нищенка.

– За, что? Что я тебе сделала? Зачем к воде идёшь? – У меня внутри от страха, аж сжалось всё.

– Пить хочу и есть, – оборванка двинулась на меня. Видя, что я не двигаюсь с места, остановилась, сдёрнула с лица тряпицу. Меня передёрнуло. Из-под балахона смотрело безносое лицо, покрытое глубокими язвами. С провала носа сочился гной.

– Что нравлюсь? – Голос противный, гнусавый, у меня волосы на голове зашевелились.

Я читала про больных сифилисом, а вот вижу впервые, надеюсь в последний раз. Заверезжала Васёнка, это вывело меня из ступора. Повернулась, закричала на девчат, – чего любопытничаете вон отсюда! Быстро! Васелису, успокойте! Глупые девки! – Повернулась к больной и властным голосом приказала

– Стой на месте, я тебе есть, и пить принесу. Зачем по деревням ходишь, что тебе плохого сделали? Не мы тебя заразили, за что наказываешь? Звать то тебя как?

– Любавой звали, – немного смягчилась нищенка.

– Постой Любава, – уже спокойней сказала я. Я сейчас вернусь. А ты еду возьми и иди с миром. Не наказывай людей. Тебе недолго мучиться, осталось.

– А тебе почём знать, – осклабилась беззубым ртом Любава, – ведунья что ли?

– Нет, болячку эту знаю, сифилис называется. Ещё немного помучаешься и всё. А ведунья, вон идёт.

По тропинке к нам торопился волхв, а за ним Прасковья. У лекарки была в руках крынка.

Прасковья напустилась на больную, – Чего пришла, чего лихоманку по домам разносишь? Сама перед богами за себя отвечай, людей, зачем калечить. Вот пей это, легче тебе будет, боль отступит, не ходи к озеру, не трави воду.

Волхв зажёг что-то в чашке, пошёл дым. Я принюхалась. Сера! Это он окуривает Любаву, убивая микробы. Умно! Пока Прасковья и волхв занимались больной, я сбегала к дому, быстро собрала в мешок кое-какую еду, налила в бурдюк воды, молока в крынку, побежала назад к тропинке. Поставила мешок и крынку на землю, нельзя к Любаве прикасаться, опасная болячка, антибиотиков нет и ещё ой, как не скоро будут. Любава как-то притихла, ни сказав не слова, развернулась и пошла прочь. Бабы шарахнулись в разные стороны, пропустив её. Кто-то в толпе заголосил, – Ой бедная, бедная, – только, что дрекольем её отходить хотели теперь жалеют, ох уж эта русская душа.

– Делать-то, что будем? – Спросил кто-то у волхва.

– Завтра до петухов, к капищу вдовы и девки пусть придут, – распоряжался волхв, – светать начнёт, опашем деревню, чтобы мора не было. Да, чтоб чистые у меня были! И носа никому, не высовывать пока не закончим! – Прикрикнул он.

Выловила Ирину, – ну-ка, рассказывай, что надо делать и не надо на меня так смотреть. Не знаю я обычая такого.

– А, что у вас мор не так изгоняли?– Спросила она

– Не было у нас мора, вообще, никогда.

– Да ну! Вот счастливые, а у нас редко какой год обходится без него. А ты завтра на сеновал до рассвета влезь и всё сама увидишь, только тихо сиди, не высовывайся. Нельзя конечно смотреть, ой, а ты ведь вдовица, пойдём с нами, тебе можно.

– Это здорово, сейчас баньку немного протопим, помоемся

– Опять,– возмутилась Иринка, – кожу всю смоем, кикиморы утащат, далась тебе эта помывка.

–Так не я придумала, волхв сказал чистыми быть надо

–Ха-ха-ха, – засмеялась девчонка,– Ну ты как дитя честное слово, чистыми, значит без девичьей крови.

Сделав вид, что поняла её, кивнула и пошла к дому. Пройдя немного, стукнула себя в лоб, вот балда, без месячных, вот что это значит. Ну, точно как дитя.

Рано утром оставив Алёшу на Настю, мы отправились на капище. Там уже собрались пять девчонок, немного старше Иринки и две бабы, вдовы. Подошёл волхв, осмотрев нас, и видимо не обнаружив ничего лишнего, кивнул.

– Ну, всё, требы, что нужны были, я богам отдал. Раздевайтесь и начнём с божьей помощью.

В смысле, раздевайтесь? Я на такое не подписывалась. Хорошо про себя возмущаюсь, смотрю девки, и бабы молча снимают с себя одежду, кладут на траву, Иринка пихнула меня в бок, зашептала, – ну чего, одёжку скидывай, сама же хотела смотреть.

Я заторопилась, разделась. Стоим все совсем голые, я руками прикрыться пытаюсь, Иринка меня опять пихает, зло смотрит. Ладно, попробую как все. Никто, никого не стесняется, стоят, перешёптываются, ну и я буду делать вид, что так и надо. Вся компания впряглась в вожжи, и мы дружно потянули лемех. Волхв шёл сзади, управляя глубиной борозды. Представляю, какой вид старику открывался, бабёнки мы все русские, попки у нас о-го-го. Одна из баб затянула песню, остальные подхватили

Вот диво, вот чудо! Девки пашут, бабы песок рассевают! Когда песок взойдёт, тогда и смерть к нам придёт.

Причём песню эту они орали, слова незамысловатые, в этот ор включилась и я.

Хорошо деревенька небольшая, круг вспахали быстро. Было бы чуть больше домов, охрипли бы все. Дотащив лемех обратно до капища, получили порцию дыма от волхва, и пошли домой.

– Всё, что ли? – Спросила я у Иринки.

–С нас да, сейчас если волхву кошка или собака попадётся, он её убьёт

– Зачем, – ужаснулась я

–Так мор в них спрятался, мы знатно пошумели и вспаханную черту он уже не перейдёт.

–А если ни кошки, ни собаки не будет, что тогда?

–У богов помощи просить, – философски ответила Иринка.

Ну и утречко началось. На весь день заряд бодрости такими упражнениями получила. Только смысла в этом действе я не поняла.

– Ирин, а мы зачем так орали, я теперь весь день не смогу разговаривать. Нас, наверное, на том берегу озера слышно было.

–Так это и хорошо, – ответила Иринка, – мы мор пугали, должен уйти.

Понятно, святая наивность, вот бы, правда по орал и выздоровел, сколько бы людей не мучились.

– Слушай, а в огород то когда можно? Такая погода стоит чудесная, земля пересохнет, – беспокойно спросила я.

– Так завтра Овсень большой. С утра сходим Даждьбогу требы, отдадим и в огород. Приготовить сласти надо.

– Ну, тогда пошли к печи, – чуть не сказала к плите, – пирогов напечём, и я тортик сделаю.

–Торик? Это, что торик? – Удивилась Ира.

–Торт, это такой пирог, медовик. Сладкий, сладкий

–Сладкое мы любим, – облизнулась девчонка.

Пока готовила всё для выпечки, вопросы Ирине задавала

–Слушай, а пшеницу вы сеете, и где?

– Нет,– начала объяснять Ира,– батюшке некогда, он в кузне весь день, а кто будет пахать. Да и не надо нам.

– Как не надо? А где же вы всё берете?

– Ну, вот смотри, – терпеливо, как мальцу пустилась в объяснения Иринка, – у всех всё ломается, вот у дяди Первуши топор сломался, он куда пойдёт? Правильно к батюшке, а если батюшка в поле будет? Кто будет чинить? Вот он и работает в кузне, а дядька нам дров за топор привезёт, а у него не только топор сломаться может, много чего. Вот батюшка всем чинит, а нам несут и пшеницу, и горох, в общем всё. А ещё коней часто подковать приезжают, чужих много, так они монетки дают, а мы осенью на ярмарку поедем и купим, чего не достаток.

Словно в доказательство к кузне подкатил крытый возок. Возница спрыгнул с козел и пошёл в кузню, видно с Андреем договариваться. А пассажиры к нам подошли. Поздоровались. Немолодая уже девица, слегка располневшая и её суетливый спутник. Причём мужичонка норовил быть сразу со всех сторон, как она терпит его?

– Быстро воды испить принесите, – приказал он нам. Ну, чего стоите бегом!

Это, что ещё за явление Христа народу?

– Ага, уже бегу, видишь, вон у крыльца споткнулась и упала? – Сказала я, не сделав и шага.

У мужичонки аж шапка приподнялась, так он брови поднял от удивления.

– Ты кто такая! – Завизжал он, – Это боярыня, жена Муромского боярина Всеслава

– Очень приятно, а я жена кузнеца, дальше, что?

– Закрой рот Федул, – подала голос боярыня, – больше я с тобой не поеду никуда. Зачем Всеслав тебя со мной отправляет? Раздражаешь! Пошёл вон!

Здравствуй, – это ко мне уже, – прости меня хозяйка, воды дай испить, жарко. И за хама этого прости.

– Бывает, твоей вины нет боярыня. Проходи под навес, сейчас кваску с ледника девчата принесут.

Мы расположились под навесом, Настя принесла квас, налила гостье. Ну и, о чём я с ней разговаривать должна? Терпеть не могу светскую беседу. Говорить начала сама боярыня.

– До меня слухи дошли, вот решила сама проверить. Тем более подвернулась оказия. – Она замолчала, пригубила напиток.

– Что за слухи-то? – Потеряла я терпение.

– О тебе. Девка моя в деревне при набеге была, видела, как ты ребёночку на свет помогла появиться. Клянётся, что правда. Вот я и решила на этакое чудо глянуть. В пяти вёрстах усадьба наша стоит.

– Нет сложного ничего, мёртвая уже мамка у мальца была, вот и вытащила его, разрезав живот. Тем более родить она должна была на днях. Всё одно к одному сложилось. Мы так у коровы телка доставали, – я резко оборвала рассказ, блин, чуть не сказала, машиной сбили, следить за языком надо. Сделала вид, что поперхнулась, глотнула квас, продолжила.– Волки корову стельную порвали, а она вот, вот телиться должна была. Так телка вытащили. Только и всего. У живого человека вряд ли так можно. – Будем думать, про кесарево сечение я ничего не знаю.

– Жаль, думала плод так вытравить можно, – огорчилась барыня. – А сама-то, откуда будешь, из далека? Не слышала у нас, чтобы телят так спасали.

– Из далека, под Омском деревенька наша была. Татары разорили, меня вот аж досюда догнали.

– А не выглядишь замученной, холёная, ручки гладкие. Не из крестьян что ли, – я поспешно спрятала руки под стол.

Вот глазастая, сейчас огород начнётся и руки от крестьянских не отличишь, гусиный жир с настоем из ноготков, это вам не крем бархатные ручки, эффекта не будет.

Барыня встала, пошла к кузне. Федул помог ей сесть в возок, уехали. Подошёл Андрей

– Не понял чего приезжали, Третьяк сказал возок осмотреть, на той неделе ступицу чинил, чего осматривать?

Третьяком, как я поняла, звать кучера или как он там сейчас называется

– Барыня на меня приезжала посмотреть, любопытно ей.

Мы стояли рядом на тропинке и смотрели в след уезжающему возку.

– Вы же сегодня сладости будете готовить, приготовьте кулагу, давно не ели. – Попросил Андрей.

– Хорошо, – кивнула я. А у самой аж мозг заскрипели. Где я ему возьму курагу? Нет, он не сказал дать курагу, сказал приготовить. Курага, насколько помню, сушёный абрикос. Картавостью Андрей не страдает, просит куЛагу. Пошла Иринку опять удивлять.

–Я для мазюни всё приготовила, – не удивилась Ира моему вопросу, а и то правда, сколько же можно удивляться моей бестолковости.

Они меня, что договорились с отцом непонятными словами задрать? Ага, не на ту нарвались. Виду не подам, что не знаю этих блюд.

– А отец кулагу заказал, – как ни в чем небывало сказала я. Типа какая мне разница, что кулага, что мазюня, всё умею готовить.

А вот интересно мне, Ивлев что скажет по поводу этой кухни? Если чугуном запустит, и не увернёшься, мало не покажется и чугун вдребезги не разобьётся

Я медовик готовлю, остальное девки пусть стряпают.

Выпекая коржи для медовика, внимательно смотрю за Ириной. Она кулагу и мазюню взялась готовить. Рассказываю рецепты. Между прочим, жутко полезное лакомство получается. Витаминов куча, а нас в школе учили, будто люди в до христианстве все, как один цингой страдали, от авитаминоза мучились, как бы не так. Это нашему поколению многих витамин не хватает. Ой, от темы ушла, рецепты. Надеюсь, солод во всех холодильниках стоит.

Так вот берём солод, заливаем кипятком, даём настояться час. Пока солод настаивался, Иринка чёрную редьку почистила, очень тоненько нарезала кружочки, насадила на острые веточки, шашлычок изобразила, сунула в печь. Стою на редьку, смотрю и к сладостям ни каким боком привязать не могу. Попробовала кусочки, редька как редька, сладким и не пахнет. Управившись с редькой, засыпала в солод муки, сушёной калины замесила тесто. Массу положила в чугун, очень мелко растёрла корку со ржаного хлеба и тоже высыпала к тесту. Подмесила вместе с крошками. Накрыла чугун, обмазала крышку жидким тестом, чтобы воздух вообще не попал, и поставила в печь, до утра. Печь уже не топиться в ней просто тепло. Всё мазюня будет завтра готова. Как-то мне не очень хочется это пробовать.

Ирина взялась за кулагу. Из высушенной редьки сделала муку. Сварила сироп из мёда, добавила перец, корицу, мускат. Смешала готовый сироп с мукой из редьки, вылила эту мешку в чугун и так же хорошо запечатала, как и мазюню, сунула чугун в печь. Тоже завтра готово будет. Вид и у кулаги не очень аппетитный. Но завтра точно всё попробую. Помню тошнотворный вкус из детства, чёрная редька с мёдом. Очень хорошее средство от кашля, было, надеюсь, что у кулаги не такой вкус.

21

Утром я встала с мыслью, опять праздник, опять гулять, а когда же работать. На улице тепло, земля сохнет, а мы гуляем.

Ну, не будем заранее переживать. День покажет, чем заниматься. Все праздничные блюда выставили на стол сразу. Значит, гулянья не будет. И это радует. Поставили солёные грибочки, квашеную капусту, пирожки с ягодой, с творогом, тушёное мясо, мазюню, кулагу, ну и медовик. Я решила, есть только мазюню и кулагу. И зря скажу я вам. Ну не хотят мои рецепторы ощущать тонкие вкусы.

Мазюня-грязно-коричневого цвета каша, сладковато-кисловатая. На вид не праздничное блюдо. Представить такую смесь на наших прилавках не получается. Подозреваю, что через год мне эта кашка покажется очень сладкой.

Кулага-на вид тоже не очень, а вот вкус превзошёл все ожидания. Густая смесь, сладкая, ароматная, сытная. Если бы не знала, что там есть редька, вообще бы, не отгадала.

После завтрака пошли на капище, отдать требы Даждьбогу. Наконец я могу осмотреться на капище.

Капище в этой деревне-роща, подозрительно круглая, обнесённая высоким забором. Пройти внутрь, можно только по мосту, через ров. По кругу стояло штук десять идолов. К сожалению ни одного я не знаю. Но это поправимо. Вот идола Даждьбога, точно теперь буду знать, а ещё идол богине Мары знаю и богиню Макошь могу узнать. Ну, не совсем лох, как сказал бы мой внук.

Андрей с девчатами подошли к идолу, украшенному свежими ветвями берёзы, на алтаре перед богом уже лежали сладости, монетки, зёрна пшеницы, Ирина поставила кусок медовика, пива в чашке, положила монетку. Андрей просил у Даждьбога милости

–Тарх Даждьбог Перунович, не оставь мой дом, сделай милость, помоги моей семье, пошли солнца и дождя моим посевам.

Оказывается у богов, есть второе имя и отчество, право не знала. Надо будет у Иринки спросить, как какого бога звать.

Вот и всё, идём домой, ура, в огород. Руки уже чешутся, так в земле охота повозиться.

– Празднование будет? – Поинтересовалась я.

– Нет, всё, сегодня первые семена в землю кидать надо, и коров на пастбище первый раз гнать положено, да только весна ранняя выдалась, волхв разрешил раньше на пастбище скот выпускать.

Я вот думаю, а как люди юга с богами договариваются? Зимы то там толком нет. Скот круглый год пастись гоняют.

Ну, вот он огород! В первую очередь взялась за помидоры, затем картофель, на сегодня всё, день закончится, а с завтрашнего дня в полную силу посевом займёмся.

Объяснила Андрею, как делать лунки для картофеля, тоже встала на лопату, девчонкам рассказала, как картошку в землю класть. Для меня привычное занятие, а семейству интересно. Васенка сначала тоже по одной картофелины кидала, а потом, как и все дети, в лунку штук десять сыпанула. Моему счастью не было предела.

Иринка кинула последнюю картошину, – Всё, закончили. – Ой, кто-то к нам бежит. Ни как Милошка поспешает.

По тропинке в нашу сторону бежал босой паренёк. Не убавляя хода прокричал, – Дядька Бажен с тёткой Веленой, сеять закончили, ждут всех, – сделал круг и побежал в другую сторону.

– Чего? – Не поняла я

– Идти надо, – сказал Андрей и направился вслед за пацаном.

Я вопросительно глянула на Иринку.

– Дядька Бажен староста наш, тётка Велела его жена. – И замолчала, видно решила, что этого объяснения достаточно. Я не тронулась с места, молча смотрела на девчонку. Та всплеснула руками, вздохнула и продолжила.

– Бажен староста, семенем землю должен окропить, чтобы урожай хороший был. А мы все будем нечисть отпугивать от них. – Пока Ирина рассказывала мы зашли во двор, там уже стоял Андрей держа в руках ложку и крышку от чугуна.

– Ну, где вы? Я вам уже всё приготовил. Да шумите хорошо, урожай нужен. – Серьёзно так сказал, не шутит.

Девчонки схватили со стола крышки, ложки, у Васёнки была какая-то погремушка. Мои руки заняты Алёшкой.

Пошли не в деревню, а на поле, там уже собрался народ, все веселились, шутили, молодые парни заигрывали с девчатами. Всё-таки опять гулянье. На меже стоял шалашик. Перед ним в одном исподнем стояла не молодая пара. Ждали видно только нас. Пара поклонилась на три стороны, попросила Тарха Дадьжбога Перуновича о милости и полезли в импровизированный шалаш. Когда они выкинули оттуда свои рубахи, я начала кое о чем подозревать. Вот какое семя должен Бажен в землю кинуть. Ну да, что-то такое я читала. Когда рубахи вылетели из шалаша, толпа заулюлюкала, загремела, зашумела и двинулась вокруг шалаша по ходу солнца. Не хотела бы я быть на месте Велены, да и Бажену несладко. А ну-ка на глазах у всех, под шум, гам, скабрёзные шуточки, заниматься любовью. Как вам? Сможете? А Бажен смог! Не думаю, что симулировал, вышел, как был голый, с мокрым достоинством, следом, так же голая вышла Велена, начала кататься по полю. Толпа шуметь и грохотать не перестала. На Бажена с Веленой накинули рубахи и двинулись в деревню. Староста с женой пошли домой и все начали расходиться. Вот это обряд! Ни за что не буду женой старосты!

Жизнь в деревне пошла своим чередом. Сегодня буду рассказывать про мальчика с пальчика и петь песню во поле берёзка стояла.

Красивая народная песня. А вы знали, что эту песню написал татарин. Да, да, русскую народную, красивую, хороводную написал татарин – Нигмат Ибрагимов, в середине восемнадцатого века.

22

Жизнь в деревне идёт не спеша, утром встать, управиться, приготовить на весь день кушать. Разносолы, первое, второе, третье готовить не когда. Весна. Хлеб и пироги раз в неделю выпекаем, стирка тоже раз в десять дней. Вещей немного. Мелкому только ежедневно стирать надо, но это тоже до тепла, а там голышом лежать будет.

Вот вы, наверное, думаете как же без памперсов, одних штанишек гора. Во-первых, до трёх лет детей в штаны не одевали, во вторых подгузники заменял мох. Не проктер энд гэмбл, но на три четыре раза пописать хватает. Главное опрелостей никаких, мох ещё и как присыпка работает, и как обеззараживающее средство.

С посадкой управились, теперь всходов ждём, вечерами, когда дождя нет, поливаем, в общем, всё одно и то же, что в 21 веке, что в 12.

Наконец собралась своё наследство посмотреть(сундук с вещами, что от Варвары достался) Как мне Иринка сказала, у Вари богатое приданое было. А что тогда про мой гардероб говорить, про тот, что в той жизни остался. Я тогда миллиардерша. Тут на дне сундука даже опись, на бересте написанная. Много чего из описи я не нашла, ну ладно, и на том спасибо. В сундуке обнаружилось:

Две рубахи полотняные с вышивкой, одна белая, тонкая, батистовая.

Сарафан(как местные называют косоклиник) один синий, я его уже надевала, один зелёный и два из простого полотна, как понимаю повседневные. Душегрейка одна с мехом, одна потоньше. Юбка-понёва, оказывается, носить мне её надо обязательно, одевается поверх сарафана, носят все замужние женщины. (Если в такой одежде работать, загнуться можно). Думаю носить понёву только в праздник. Хотя на местных тётках не заметила её. Штук пять поясов. Вязанные крючком с разными узорами. На девчонках я тоже видела пояски зелёного цвета. Точно знаю снимать пояс даже в бане нельзя. Сейчас серенький поясок подвяжу, надо привыкать к местным обычаям. Три передника два уж очень нарядных, один простенький. Фартук это хорошо, его легче постирать, чем весь сарафан.

На дне лежали с дюжину платков разных расцветок. Красота, нужно с девчонками поделиться, зачем мне столько. Ну, сборник я уже надевала, головной убор. Пар шесть вязаных носок, простеньких. Вот будет время, я уж навяжу гетры девчонкам, ох и сколько рисунков знаю. Вот только, где нитки брать? Простые, серые прясть и сама могу, а цветные? Как-то же красят полотно, вон наряды, какие яркие. Значит и нитки для вязания красят. Время придёт, разберусь. Ещё в сундуке лежали штаны. Меховые с кучей завязок, полотняные, белые и тоже с завязками. И ещё одни, коричневые, я так думаю войлочные. Всё свой сундук растрясла, теперь за сундук девчат браться надо.

Зашла Ирина, окинула меня взглядом, одобрительно кивнула, – Ну, вот подпоясалась, а то ходишь распоясанная, аж стыдно.

– А ты почему мне не сказала. Видела же, в чем одета была. – Попыталась я огрызнуться.

Иринка пожала плечами. – Зашла тебя предупредить, завтра день Матушки земли, вешнее Макошье. С землёй делать ничего нельзя. Так ты сегодня в огороде доделай, чего надо.

Понятно, опять праздник – Гулянья будут? – Поинтересовалась я.

– Ишь как тебе понравилось гулять. Нет, не будет, просто матушке земле поклонимся, дары отдадим. На земле работать нельзя, а по дому можно, – отчитала меня Ира. Ну, вот что за девчонка?! Иногда мне кажется, что она на много лет старше меня, хотя нет, не кажется, она на много веков старше и мудрее.

Это мы в своём 21 веке, как слепые котятки, тычемся мордочками и не знаем куда двигаться. Царапаем несчастную нашу мать, вместо того, чтобы жить в любви с ней. А она нас прощает. Мы всё ломаем, рвём, рубим, не думая о завтрашнем дне. Нечего нам правнукам оставлять. Ну, вот чего-то меня на философию потянуло. Всё завязываю, не мы такие, жизнь такая.

Вышла во двор, время к вечеру уже, управляться скоро, ужинать и спать. Чего же мне рассказать сегодня? Ага, придумала, про красную шапочку сказка будет. И романс какой-нибудь спою.

Со стороны деревни послышался шум, в бубен кто-то бьёт. Пойдём, посмотрим. Развлечений не много, а тут народ веселят. Пошли всей семьёй. На полянке столпился народ вокруг оборванных людей. Я протиснулась поближе. Два старика, нечёсаные, грязные, одеты в рваньё, один изображает слепого. Неплохо так, артист. Другой с посохом гнусавя, просит подать каликам перехожим. Кое-кто из баб хлеба захватил, дал старикам. Мужики с расспросами к ,,слепому" подходят, тот с удовольствием новости рассказывает. В общем, телевидение пришло, программа новостей. Ну да, откуда людям новости узнать, только так, старики сейчас деревенским расскажут, кто-то из деревенских своими новостями поделится, и полетела информация дальше по Руси. Я не сразу заметила среди стариков мальчонку, худенький, волосики слиплись, похоже на кровь, глазёнки испуганные, только когда он у старца хлеб попытался отобрать, а тот его ощутимо так посохом пихнул, и заметила. Боже мой, дитё, лет пять, как же так можно. Сердце моё сжалось. Мальчонка ловко увернулся от посоха, тогда старик второй раз попытался приложить его по спине. Изверг. Я подошла к мальцу, поманила к себе, – Пойдём, накормлю, – он недоверчиво глянул – Пойдём, не бойся. – Мальчишка вышел из толпы и двинулся за мной, старик даже внимания не обратил. Стоял, рассказывал про мор в Смоленске. Во дворе усадила мальца за стол, налила суп с перловкой и репой, дала пирожков. Ну, вот скажите мне, как можно так с детьми обращаться. Не ел пацан давно, да и вообще, не ел до сыта никогда, худющий, до дистрофии.

– Ты откуда? – Спросила я

– Так прохожий, ходим с дедусей сказки рассказываем, а в Муроме к нам дед Агафон пристал, злющий, всегда палкой норовит ударить.

– Голову он тебе разбил?

– Не а, это всадник мимо промчал, я ему помешал, он и огрел.

– Да не торопись ты, ешь спокойно. Подавишься. Звать то тебя как?

–А как хошь. – Пожал он плечами.

– Вот тебе и здрасте, у тебя имени нет?

– Имя мамка с папкой дают, а потом настоящее волхв даст. Но я до настоящего не дорос ещё, а папки с мамкой у меня нет. С дедусей я всегда, а он то дураком назовёт, то растяпой, а то и нахлебником. Какое настроение будет, такое имя и даст.

Вот, где тут не разрыдаться, слёзы сами из глаз покатились. Захотелось мальчишку прижать, пожалеть. Слава сами с языка слетели.

– А не хочешь у нас остаться? Будешь жить с нами, мы не обидим, – и сама напугалась своим словам. Без спроса Андрея, девчат. Блин, ладно выкручусь. Уговорю как-нибудь всех. Пацан перестал жевать

– Жить у вас? А не боишься, что покраду всё и сбегу?

– Нет, ты не вор! – Сказала с уверенностью, а у самой сомнения закрались, но на мальчишку постаралась смотреть открыто.

Он усмехнулся, продолжил есть. И вдруг разрыдался – я хочу, сильно хочуууууу. Даже если бить меня будете, идти никуда не надо, в дождь и снег под крышей быть, я потерплю, меня Агафон знаешь, как лупит.

– Так ты ешь, и лезь на сеновал, поспи, – распорядилась я. А сама пошла к старикам, те также продолжали свои рассказы, продуктов возле них прибавилось, люди приносили из дому и давали старцам. Для меня старец – это добрый, чистенькой дедушка, а здесь старичьё противное. Смотреть на них не могу. Андрей с девчатами уже собирались домой.

– Не интересно рассказывает, – вынесла вердикт Настя, – ты лучше.

– Спасибо Настюша, приятно. Постойте, мне поговорить с вами нужно. Пацана видели? Нельзя так с детьми, – начала я заготовленную речь.

– Видели, – перебил меня Андрей – чего ты издалека, надо что?

– У нас пусть останется, – как в омут с головой кинулась я. На языке куча доводов, в ноги упаду, рыдать буду, а мальчишку оставлю

– Хорошо, мне как раз помощник нужен, Алёшка пока дорастёт.

В смысле хорошо, я речь, зачем готовила, доводов кучу придумывала, рыдать собиралась? Я тут целый спектакль устраивать надумала, а мне без всяких пререканий, хорошо и всё.

– Вот здорово, корову гонять будет – радостно сказала Иринка

– Воду таскать, – перебила её Настя

– Его самого таскать надо, худющий как тень. – Отошла я от шока

– Ничего откормим, – махнул Андрей рукой и зашагал к дому. Обернулся, напомнил, – со странниками иди сама договаривайся, твоя идея.

Я побежала к старцам, может и их уговаривать не надо будет.

Подошла к дедам, люди уже разошлись по домам, старики сидели, кушали. Никто из них по поводу пропажи мальчика не беспокоился.

– Чего тебе тётка? – Наверное, Агафон, ох и голос противный. Сам ты тётка! Возмутилась, я про себя, на лицо налепила улыбку

– Мальчика можно к себе забрать. Тяжело ему…

– Серебряный давай и забирай, бесполезное существо. – Перебил меня ,,слепец". Ну, вот и этих уговаривать не надо.

– Ждите, сейчас принесу. – Я бегом пустилась к дому. Серебряного у меня нет, а вот рубль дам. Кинулась к сундуку, достала из кошелька рубль, побежала назад. Старики сидели на том же месте. Ждали. Сунула Агафону рубль, развернулась идти домой.

– Это где же такие деньги, – удивился старик, пробуя на зуб монету.

–На севере, – не моргнув глазом, соврала я.

– Вот и хорошо, мы как раз туда идём, говорят там мясом и рыбой подносят. – Пряча монету куда-то в лохмотья, проскрипел он.

«Ну, ну, золотом осыпят» зло подумала я.

Теперь у меня ещё один сыночек есть. Растёт семья, ещё недавно одна была, а сейчас малышами обросла. Жизнь непредсказуема. До утра пацана трогать не буду, пусть спит, завтра отмою и начну откармливать. Укладываясь спать, спросила у Андрея, как звать мальчишку будем

– Завтра подумаем, сердобольная ты. Всех тебе жалко. – Андрей прижал меня к себе. О, как я люблю эти моменты. Вот оно счастье.

23

Что-то ночь быстро пролетела, совсем мало времени мне для сна остаётся, не девочка уже, чтобы снова и медовый месяц, и маленькое дитё. Тридцать лет назад ночи длинней были.

Мы уже сидели, завтракали, с сеновала спустился мальчишка. Поздоровался. Ох, и вид у него, домовёнок и только. За столом повисла тишина, затем не выдержала, прыснула Настя, за ней Васелиса и мы все хором рассмеялись, глядя на мальчишку. На его мордашке было написано полное недоумение.

– Ох и захухря(нечёсаный, лохматый) – отсмеявшись сказал Андрей. Зосимой будешь. Рассмешил нас всех. – Пацан кивнул. Зосима, так Зосима, ему всё равно, его глаза не отрывались от стола.

Я встала, подошла к мальцу, взяла его за плечи, о боже скелетом его назвать надо было, такое чувство, что кости сейчас кожу порвут, подтолкнула к столу. Настя вручила ему ложку. Василиса отдала свою кружку с молоком.

– Почему Зосима? – Спросила я

– Не знаю, – пожал плечами Андрей. – Глянул на него, а он Зосима.

Ну и ладно Симкой звать буду. – Симку успеем выкупать? Или идти уже надо

– Кого? – На меня все посмотрели вопросительно, кроме самого Зосимы.

– Симку,– повторила я, – от вашего Зосимы, язык сломаешь.

–Вот и имя дали, ну и как тебе Симка? – Обратился Андрей к мальчику. Тот молча пожал плечами.

– А Симка слушает да, ест, – перефразировала я известную у нас поговорку. Всё опять рассмеялась.

– Никуда мы сегодня не идём, дома весь праздник проведём, – рассказала мне Ира. – Симка выкупается, вместе в огород пойдём. Любыми делами можно заниматься, кроме обработки земли, именины у неё сегодня.

Вот так, именины так именины. Именинницу нельзя заставлять работать.

Для Симки нашла рубаху и штаны, великоваты, размера на три, наверное, ну нестрашно. Его рваньё в печь кинула. Умытый мальчик был похож на сказочного Иванушку. Белые кудрявые волосы, большие синие глаза, курносый нос, аккуратные губки бантиком. Такие губки у девочки должны быть. Красавчик. Шейка, ручки, ножки тонюсенькие, того и гляди переломится. Пошли все в огород расположились на краю, девчонки разложили на земле хлеб, яйца, выплеснули, из кувшина пиво, Андрей лёг на землю, приложил ухо, стал слушать, махнул мне, чтобы я сделала то же самое. Легла, приложила ухо к земле, тишина, что можно услышать? И вдруг шёпот: « живи, люби, удиви, благослови». Я подняла голову, что это было? Видно на моём лице было все написано

– Ты, что-то слышала, – подскочила Настя, я закивала

Да ладно, не может этого быть, приложила ухо к земле опять и этот же шёпот: «живи, люби, удиви, благослови». Завертела головой, что это, не может быть, чтобы земля со мной разговаривала. Шутки Андрея? Вроде нет, он лежит, глаза закрыты. Где Иринка, она может так пошутить, нет, сидит на пеньке с детьми разговаривает. Приложила ухо опять к земле, тот же шёпот, но теперь я не свожу глаз с Иринки, нет не она. Так же сидит с детьми, разговаривает. Андрей сел, посмотрел на меня.

– Слышала? Благословила нас матушка земля, – встал, подошёл ко мне, подал руку, крепко обнял.

– Ну, что? Что ты слышала? – Опять пристала Настя.

– Шёпот слышала, – ответила ей.

–Ух ты, счастливая, можно я подружкам расскажу.

Я взглянула на Андрея, он кивнул, можно.

Андрей продолжил ритуал. Поставил меня рядом с собой, встал лицом на восток заговорил,

Мать-Сыра Земля! Уйми ты всякую нечистую от приворота, оборота и лихого дела

Поклонился, все движения я повторяла за ним.

Повернулся на запад

– Мать-Сыра Земля! Поглоти ты нечистую в бездны кипучие, во смолу горючую.

Поклонились, повернулись к полудню(юг)

Мать-Сыра Земля! Утоли ты все полуденные со ненастью, уйми пески сыпучие со метелью.

Поклонились, повернулись к полуночи(север)

Мать-Сыра Земля! Уйми ты ветры полуночные с тучами, сдержи морозы с метелями.

Поклонились, я чуть не ляпнула, аминь. Во время рот закрыла. Андрей разбил кувшин. Зачем не объяснил, надо так.

Всё, праздник кончился, пошли домашними делами заниматься.

Раз нельзя землёй заняться, займёмся разбором сундуков.

Варварин сундук деревянный, окован по углам медью. Украшен затейливой резьбой. По бокам ручки, выкованные в виде лап зверя, а вот сундук девчат просто деревянный, огромный спать на нём можно, кстати, вот и спальное место для Симки. По всем правилам должен быть ещё один сундук, Иринкин, она невеста уже, с приданым должен стоять. Надо у Андрея спросить, почему нет такого.

Девчачий сундук был почти пуст, ну да, заполнить такое пространство надо постараться. В сундуке было два нарядных косоклиника, три красивых платка, одна простенькая душегрейка, трое тонких штанов, шесть пар вязаных носок, без узоров, серые. Штаны по размеру даже на девчат большие, значит Васелиса зиму без штанов бегала. Больше на печи сидела, чем гуляла. Ладно, разберёмся. В первую очередь сундуком Иринки заняться нужно.

Кстати историки считают, что сундук пришёл к нам с древнего Египта. Но я сомневаюсь в этом. Русские люди не глупее египтян и без них знали, как и где хранить вещи. Просто египтяне первые описали сундук.

Здесь же лежали вещи Андрея, пара штанов, кафтан, который я уже видела, три рубахи. В общем, этот сундук служит общим шкафом. Я не увидела постельного белья, хотя кровать наша застелена простыней и все одеяла в пододеяльнике. Разберёмся и с этим.

Закончив разбираться с тряпками, вышла во двор. Куда все подевались? Малой спит в зыбке под навесом, Андрей в кузне, а куда эти вертихвостки делись? И Симки не вижу. Сейчас посудой загремлю у печки, найдутся сами. Так и есть, стоило мне стукнуть заслонкой печи, из сарая высунулся Симка.

– Ты чего там делаешь?

– Поросятам почистил, – как-то по-взрослому ответил Симка, я опешила, он сам без понуканий пошёл в сарай, чистить у свиней.

Наверное, у людей этого столетия на уровне ДНК заложена работа по дому, как, кстати, и у детей 21 столетия пользование гаджетами. Дайте годовалому ребёнку телефон в руки, он знает, как им пользоваться, учить не надо.

– Девчата, где не видел?

– Вон они, у озера, девчонки, чё с них взять, – причём слово девчонки, он произнёс с каким-то пренебрежением. Я отвернулась, чтобы мальчишка не видел моей улыбки. Мужчинка, что сделаешь.

– Сима, сходи за ними, кушать будем, а я пока Андрею обед отнесу.

До кузни минуты две идти, успею. В кузне всё, как всегда, горн горит, раздаётся звон железа об железо. Когда вошла в кузню, Андрей улыбнулся, бросил заготовку в огонь, подошёл ко мне, забрал корзинку, обнял

– Ну, ты чего, девчонки зайти могут или придёт кто.

– И что, подождут, ох, ну что за нравы у вас там. Всё вам стыдно. Как жить то так можно?

Да нравы здесь простые, нагота не является чем то постыдным. В баню вместе и мужчины, и женщины, и дети. Дети с самого раннего возраста знают, как рожать, как умирать. Всё просто, нет секретов. А мне через себя перешагнуть надо. Нашему поколению столько комплексов привили, что удивительно как нам дышать не стыдно. Стыдно украсть, убить, обмануть, а остальное – это природой так задумано, так и должно быть.

24

– Да не торопитесь вы, жуйте хорошо, ещё есть, добавлю.

Долго ещё наголодавшиеся дети будут, есть с жадностью.

– Симка, а лет то тебе сколько? – Задала я мальчику вопрос, сразу вообще-то, надо было спросить, но лучше поздно, чем никогда.

– Восьмое лето уже, – с гордостью сказал пацан,– через год имя настоящее будут давать.

– Ты ни как волхвом стать хочешь? – Поинтересовалась Иринка – Мне ещё имя не давали, на следующие лето только

Если вы помните, кроме официального имени, существует потаённое, которое даётся в определённом возрасте. В 9 лет имя даётся ребёнку, если он будет волхвом, в 12 лет, если воином, в 16, всем остальным. Имя даётся потаённое, знать его никто не будет. Если имя, что дали родители определяет характер, то потаённое – это имя души, в каких бы мирах не продолжал развиваться человек, имя сохранялось навсегда.

– Это если наш волхв решит тебя в обучение взять, – вставила Настюха, – а то, как и все будешь

– Поживём, увидим, – буркнул Cимка и зачерпнул полную ложку каши.

– Вот именно, – вмешалась я, – время покажет. Ирина, а почему у тебя сундука с приданым нет, давно пора начать собирать его.

– А кто будет, мамки нет, Варвара собой занята была, она даже наши простыни, малому на пелёнки порвала. Нет бы, полотна купить. Батюшка в этом не понимает. Нет, он на ярмарке купит мне приданое, а мне бы самой хотелось свадебный косоклинник вышить.

– Вот и чудно, значит, будешь говорить, что и когда делаем. С чего начинаем? – У девчонки глаза загорелись счастьем.

– С сундука, его дядька Ждан сделает, а батюшка уж окуёт красиво. – Размечталась Иринка. – Маша, я сбегаю к дядьке, можно? Заказ сделаю.

– Беги, нетерпячка. – Думаю, Андрей против не будет.

– А мне? – Надула губы Настя, – я тоже свой сундук хочу.

– А тебе, рано ещё. Иринке соберём, потом твоя очередь, – Настя улыбнулась. Им, что одного обещания хватает? Я посмотрела на Васёнку.– А ты чего молчишь?

–А я платочек хочу, красненький, – и глаза зажмурила, представила, наверное.

– А Симка чего молчит? – А Симка спит, положил голову на стол и спит. – Девчата встаньте, я Симку на лавку уложу, пусть поспит.– Васёна с Настей освободили лавку, я аккуратно переместила мальчишку в горизонтальное положение, он даже и не думал просыпаться, подошла Васёнка, погладила его по голове, мальчишка во сне улыбнулся. Пусть спит, сил набирается.

К кузне, ведя в поводу коня, подошёл человек. То, что он не из деревенских видно сразу. Конь навьючен поклажей, привязав коня к коновязи, путник зашёл в кузню. Говорят любопытство не порок, значит, я и не буду с ним бороться, с любопытством, пойду, посмотрю.

Взяв с собой крынку с квасом, пошла в кузню. Андрей с путником вышли мне навстречу. Я подала квас гостю.

Первым заговорил Андрей, – Это Тихомир, дружинник князя нашего, дня на три у нас остановится, ему щит оковать нужно. Заодно и мне поможет. Работа тонкая, а у меня помощника нет.

– Здравствуй хозяйка, хороший квасок у тебя, я не стесню вас, на сеновале лягу.

– Здравствуй мил человек, – кивнула я, – спасибо за похвальбу. Место не жалко, пожалуйста. Коня распрягай, Настя в наш деревенский табун отведёт, пусть пасётся.

Конь не мотоцикл, к стене не поставишь, прежде чем хозяин отдыхать будет, коня надо разнуздать, напоить, накормить. Вода должна быть чистая и тёплая, иначе запарится животина. Так что час у меня в запасе есть, на ледник сходить гостю ужин собрать, баньку протопить. После дороги в баню – это свято.