Вторая Арена бесплатное чтение

Морган Райс
Вторая Арена

Copyright © 2012 by Morgan Rice

Все права защищены. За исключением случаев, предусмотренных законом США об авторском праве от 1976 года, запрещено копировать, распространять или передавать данное произведение и его части в любой форме и любыми средствами, а также хранить в любой базе данных или системе поиска без письменного разрешения владельца авторских прав.

Данная электронная книга предназначена только для личного пользования. Данную электронную книгу запрещено перепродавать или передавать другим лицам. Если вы желаете поделиться этой книгой с другим лицом, просим вас приобрести дополнительную копию книги для этого человека. Если вы читаете эту книгу, но вы ее не покупали, или она не была приобретена специально для вас, просим вас вернуть книгу и приобрести собственную копию произведения. Благодарим за проявленное уважение к работе автора.

Данная книга является художественным вымыслом. Имена, герои, названия организаций, мест, событий и происшествий являются вымышленными. Любое совпадение с реальными людьми, ныне живущими или умершими, является случайным.

Права на изображение с обложки принадлежат Copyright f9photos, согласно лицензии Shutterstock.com.

* * *

О Морган Райс

Морган Райс – автор ряда бестселлеров:

«ДНЕВНИКИ ВАМПИРА» (серия для подростков, состоящая в данный момент из 11 книг, их число постоянно растет);

«ТРИЛОГИЯ ВЫЖИВАНИЯ» (постапокалиптический триллер – на настоящий момент – две книги, ожидается продолжение);

эпическое фэнтези «КОЛЬЦО ЧАРОДЕЯ» (в настоящее время – четырнадцать книг, ожидается продолжение).

Книги Морган доступны в аудиоформате и в печатном виде, в настоящее время они переведены на немецкий, французский, итальянский, испанский, португальский, японский, китайский, шведский, датский, турецкий, венгерский, чешский и словацкий языки (и количество языков растет!).

Морган Райс очень рада получать от вас письма, поэтому, пожалуйста, не стесняйтесь, заглядывайте на её личный сайт www.morganricebooks.com. Там вы сможете присоединиться к списку рассылки, получить бесплатно книгу, выиграть призы, скачать бесплатное приложение, узнать самые последние эксклюзивные новости, и даже связаться с автором по Facebook и Twitter!

Избранные отзывы о Морган Райс

«Признаюсь, что до „Первой Арены“ я никогда не читал что-то постапокалиптическое. Я никогда не думал, что мне такое понравится… Что ж, я был приятно удивлен, ведь книга оказалась очень затягивающей. „Первая Арена“ – это одна из тех книг, что ты читаешь до поздней ночи и не можешь отложить в сторону до тех пор, пока твои глаза не начинают слипаться… Я люблю сильных героинь в книгах, которые читаю… Главная героиня „Первой Арены“, Брук, – жёсткая, сильная, непреклонная и, хотя в книге присутствует романтика, не она движет Брук…. Я настоятельно рекомендую ПЕРВУЮ АРЕНУ.»

Dallas Examiner

«Райс проделала отличную работу, погрузив нас в историю с самого начала. У неё необыкновенные способности к описанию, которые не ограничиваются просто обрисовкой сюжета…. Хорошо написано и невероятно легко читается.»

Black Lagoon Reviews (про Обращенную)

«Идеальная история для молодых читателей. Морган Райс отлично закрутила сюжет… Свежо и необычно. В центре истории – девушка… необыкновенная девушка! Книга легка для чтения и очень динамична… Для детей старше 10 лет.»

The Romance Reviews (про Обращенную)

«Книга с самого начала захватила мое внимание и не отпустила до конца. Эта история – потрясающее приключение, насыщенное событиями с самых первых страниц. Во всей книге вы не найдете ни одного скучного момента.»

Paranormal Romance Guild (про Обращенную)

«Прекрасная смесь экшена, романтики, приключений и интриги. Стоит взять ее в руки, как ты уже влюблен в нее.»

Vampirebooksite.com (про Обращенную)

«Прекрасный сюжет, это как раз такая книга, которую просто невозможно перестать читать до ночи. Непредсказуемая концовка настолько захватывает, что вы немедленно купите следующую книгу, чтобы узнать, что произошло дальше…»

The Dallas Examiner (про Любимую)

«Эта книга конкурирует с „Сумерками“ и „Дневниками вампира“, вы не сможете оторваться от нее, пока не перевернёте последнюю страницу! Если вам нравится читать про приключения, любовь и вампиров, то эта книга именно для вас!»

Vampirebooksite.com (про Любимую)

«Морган Райс еще раз подтвердила свое звание невероятно талантливого рассказчика… Книга понравится широкой аудитории, включая молодых поклонников книг про вампиров/фэнтези. Развязка такая неожиданная, что просто шокирует…»

The Romance Reviews (про Любимую)

«В „Кольце чародея“ присутствуют все ингредиенты мгновенного успеха: заговор, контрзаговор, тайна, храбрые рыцари, яркие отношения и разбитые сердца, обман и предательство. Она будет занимать ваше внимание часами и понравится читателям всех возрастов. Рекомендуется в домашние библиотеки всех любителей фэнези.»

Books and Movie Reviews, Roberto Mattos

«Трус умирает много раз до смерти,

А храбрый смерть один лишь раз вкушает!

Из всех чудес всего необъяснимей

Мне кажется людское чувство страха,

Хотя все знают – неизбежна смерть

И в срок придет.»

– У. Шекспир, «Юлий Цезарь»

Один

Бывают дни, когда жизнь кажется просто замечательной. Тогда мир погружается в тишину, спокойствие накрывает тебя с головой так, что кажется, что ты вот-вот исчезнешь, а умиротворение позволяет забыть обо всех печалях. О страхе. О мыслях о завтрашнем дне. Чтобы пересчитать такие моменты, мне хватит пальцев одной руки.

И сейчас один из них.

Мне тринадцать лет, Бри – шесть. Мы стоим на пляже, покрытом мягким и ровным песком. Папа держит за руку меня, а мама – Бри, и все вчетвером мы идем по горячему песку в океан. На моем лице остаются прохладные брызги от волн, освежающие в знойный августовский день. Перед нами бурлят волны и папа с мамой беззаботно смеются. Я никогда не видела их такими радостными. Я вижу, как они смотрят друг на друга с любовью, и эта картинка оседает в моей памяти. Это один из редких моментов, когда они счастливы вместе, и я не хочу его забыть. Бри кричит от восторга, восхищаясь грохочущими волнами, которые то поднимаются ей по грудь, то опускаются до бедер. Мама крепко держит ее, а папа сжимает мою руку, чтобы нас не унесло в океан.

– ОДИН! ДВА! ТРИ! – кричит папа.

Папа тянет меня за руку, и я поднимаюсь в воздух, мама подымает Бри. Я взлетаю над волной и вскрикиваю, когда она разбивается подо мной. Меня восхищает, что папа стоит крепко, как скала, неподвластный силам природы.

Когда я снова погружаюсь в океан по грудь, от холодной воды у меня перехватывает дыхание. Я крепко вцепляюсь в папину руку, и, когда волна возвращается, он снова не дает ей унести меня. В этот момент я чувствую, что он будет защищать меня от всего, всегда.

Волна приходит за волной, и впервые за долгое время я чувствую, что папа с мамой никуда не торопятся. Они снова и снова поднимают нас, и Бри с каждым разом это доставляет все больше удовольствия. Этот летний день на тихом пляже под чистым безоблачным небом с прохладными брызгами на моем лице такой потрясающий, что я мечтаю, чтобы солнце никогда не зашло, чтобы ничего не менялось. Я хочу, чтобы это продолжалось вечно. И в тот момент мне кажется, что это возможно.

Я медленно открываю глаза, не понимая, где я. Я не в океане, а в пассажирском кресле моторной лодки, которая мчит вверх по реке. Сейчас вовсе не лето, а зима, и берега покрыты снегом. Мимо нас иногда проплывают льдины. От летящей навстречу воды у меня лицо покрылось влагой, но это не прохладные брызги летних океанических волн, а ледяная вода замерзающего зимнего Гудзона. Я моргаю несколько раз, пытаясь осознать, что сейчас не безоблачное летнее утро, а хмурый зимний вечер. Я не понимаю, как все могло так резко измениться.

Меня пробивает озноб, и я настороженно оглядываюсь по сторонам. Я крайне редко сплю днем и сейчас это меня удивляет. Я быстро осматриваюсь и вижу Логана, мужественно стоящего за рулем, сосредоточенно глядя на реку и управляя лодкой. Обернувшись, вижу Бена, опустившего голову на руки и смотрящего на реку, он погружен вглубь себя. На другой стороне лодки сидит Бри. Ее глаза закрыты, она откинулась на сиденье, к ней прижалась ее новая подруга Роза, задремав на ее плече. На коленях у Бри спит ее новый питомец – одноглазый чихуахуа.

Я удивлена, что тоже позволила себе задремать, но, опустив глаза, я вижу наполовину выпитую бутылку шампанского в своей руке и это все объясняет: должно быть, алкоголь, который я не пила уже несколько лет, вырубил меня – в сочетании со столькими бесонными ночами и всем стрессом последних дней. Все мое тело – просто большая рана – погрузилось в сон по собственному почину. Я чувствую себя виноватой: я никогда не выпускала Бри из поля зрения. Но когда я смотрю на Логана, на силу, которую излучает его присутствие, я осознаю, что рядом с ним полностью безопасно. Он напоминает мне папу. Может быть, он поэтому мне снился?

– Доброе утро, – слышу я глубокий голос Логана. Он смотрит в мою сторону с легкой улыбкой, играющей в уголках губ.

Я наклоняюсь вперед, изучая реку перед нами: мы прорезаем воду, двигаясь по ней легко, как по маслу. Звук мотора стоит оглушающий, и лодка мягко поднимается вверх и вниз на волнах, легонько покачиваясь. Я чувствую ледяные капли на своем лице и тут только понимаю, что одета во все ту же одежду, что и последние несколько дней. Пропитанная потом, кровью, грязью, а теперь еще и влагой, она прилипла к моей коже. Мокрая, замерзшая, голодная, я бы что угодно отдала за горячий душ, за чашку горячего шоколада, за треск огня и сменную одежду.

Я смотрю на горизонт – Гудзон широк, как море. Мы едем прямо по его середине, одинаково далеко от обоих берегов: Логан мудро держится подальше от любых возможных недоброжелателей. Вспомнив об этом, я начинаю крутить головой в поисках охотников за головами, но ничего не вижу.

Я выглядываю лодки на горизонте за нами. Ничего. Осматриваю берега, но не вижу ни малейшего движения. Все выглядит так, будто мир принадлежит нам одним. Это утешает и одновременно приводит в отчаяние.

Я медленно расслабляюсь. Кажется, что я проспала вечность, но по положению солнца на небе ясно, что еще даже не вечер. Я проспала максимум час, не больше. Я смотрю вокруг, ища знакомые места, ведь мы сейчас совсем рядом с домом. Но ничего не вижу.

– Как долго я проспала? – спрашиваю я Логана.

Он пожимает плечами: «Где-то час».

«Час, – думаю я, – а кажется, что прошла вечность»

Я проверяю датчики с бензином: бак наполовину пуст. Это не сулит ничего хорошего.

– Где-нибудь здесь есть заправка? – спрашиваю я. И тут же понимаю, что это глупый вопрос.

Логан оборачивается ко мне, в его глазах читается недоумение. Конечно же, если бы он увидел склад с горючим, он бы хорошенько заправился.

– Где мы? – спрашиваю я.

– Это твои края, – говорит он. – Я собирался задать тебе тот же вопрос.

Я снова осматриваю реку, но ничего не узнаю. Гудзон так широк, кажется, что он простирается бесконечно; запутаться здесь проще простого.

– Почему ты не разбудил меня? – спрашиваю я.

– А зачем? Тебе надо было выспаться.

Я даже не знаю, что еще ему сказать. В этом проблема с Логаном: он мне нравится и я чувствую, что нравлюсь ему, но нам не о чем с ним поговорить. А его сдержанность, как и моя, в этом мало помогают.

Мы едем дальше в тишине, вода пенится под лодкой. Интересно, надолго ли нам еще хватит топлива? И что мы будем делать, когда оно кончится?

Я замечаю что-то на горизонте. Это похоже на какое-то здание в воде. Сначала я думаю, что мне кажется, но когда Логан встревоженно вытягивает шею, я понимаю, что он тоже увидел его.

– Думаю, это мост, – говорит он. – Разрушенный мост.

Я понимаю, что он прав. Мы постепенно приближаемся к куску изогнутого металла – памятнику аду. Я помню этот мост: когда-то он красиво нависал над рекой, теперь же это просто груда железа, торчащая из воды под острым углом.

Логан снижает скорость, мотор шумит тише, когда мы приближаемся к нему. Наша скорость падает и лодка сильно качается на волнах. Железо торчит из воды там и сям, и Логан объезжает его, поворачивая то вправо, то влево, прокладывая свою собственную «тропу». Я оглядываю останки моста, которые возвышаются над нами на десятки метров, свидетельствуя о том, чего достигли люди, пока не начали убивать друг друга.

– Мост Таппан Зи, – отмечаю я. – Мы в часе езды к северу от города. Мы неплохо оторвались от «хвоста», если он у нас есть.

– Он есть, – говорит Логан. – Могу поспорить.

Я смотрю на него: «Как ты можешь быть так уверен?»

– Я знаю их. Они ничего не прощают.

Как только мы проезжаем мимо последнего куска железа, Логан вновь набирает скорость и я едва удерживаюсь на ногах.

– Как далеко они от нас отстали, как ты думаешь? – спрашиваю я.

Он в раздумьях смотрит на горизонт. Наконец, он пожимает плечами.

– Сложно сказать. Зависит от того, сколько у них ушло времени на то, чтобы собрать людей. Сейчас сильный снегопад, нам это на руку. Может быть, на три часа? Может быть, на шесть, если нам повезло? Хорошо, что эта игрушка умеет разгоняться. Думаю, мы будем обгонять их до тех пор, пока у нас есть топливо.

– Но скоро у нас его не будет, – отмечаю я очевидное. – У нас был полный бак, когда мы уезжали, а сейчас осталась всего половина. Топливо кончится всего через несколько часов. До Канады еще очень далеко. Как ты думаешь, где нам взять бензин?

Логан смотрит на воду, размышляя.

– У нас нет выбора, – говорит он. – Нам придется его найти. Без вариантов. Мы не можем остановиться.

– В какой-то момент нам придется сделать остановку, – говорю я. – Нам понадобится еда и кров. Мы не сможем существовать при таких температурах весь день и всю ночь.

– Уж лучше мы замерзнем и проголодаемся, чем нас поймают охотники за головами, – произносит он.

Я думаю о папином доме вверх по течению. Мы будем проезжать совсем рядом с ним. Я вспомнаю свою клятву нашей собаке, Саше – о том, что похороню ее. Я думаю обо всей еде, которая осталась там, в каменной хижине – нам ее хватило бы на несколько дней. Думаю обо всех инструментах в старом папином гараже, обо всем, что мы могли бы использовать. Не говоря уже об одежде, одеялах и спичках.

– Я хочу сделать остановку.

Логан оборачивается и смотрит на меня, как на сумасшедшую. Я вижу, что эта идея ему вовсе не по душе.

– О чем ты говоришь?

– Папин дом. В горах Катскилла. Примерно в часе езды к северу отсюда. Я хочу остановиться там. Там много вещей, которые могут нам пригодиться. Которые нам нужны. Например, еда. И… – я помедлила, – я хочу похоронить свою собаку.

– Похоронить собаку? – переспросил он, его голос повысился. – Ты совсем спятила? Ты хочешь, чтобы нас из-за этого убили?

– Я ей обещала, – говорю я.

– Обещала? – снова нападает он. – Своей собаке? Мертвой собаке? Ты, должно быть, шутишь.

Я смотрю на него так, что он быстро понимает, что я не шучу.

– Когда я что-то обещаю, я это выполняю. Я бы похоронила тебя, если бы пообещала.

Он трясет головой.

– Слушай, – говорю я твердо. – Ты хотел в Канаду. Мы могли поехать куда угодно. Это была твоя мечта. Не моя. Кто знает, существует ли вообще тот город? Но я последовала за тобой. И эта лодка не твоя личная. Все, что я хочу, это сделать остановку у дома папы. Взять кое-что, что нам очень нужно, и успокоить душу моей собаки. Это не займет много времени. Мы неплохо оторвались от охотников. Не говоря уже о том, что там у нас есть небольшая канистра с топливом. Там немного, но все же.

Логан медленно качает головой.

– Я бы предпочел остаться без топлива, нежели рисковать. Ты говоришь о горах. Это ведь порядка тридцати километров, так? Как, ты думаешь, мы доберемся дотуда, когда остановимся? Будем карабкаться?

– Там есть старый грузовик. Побитый пикап. От него остался лишь ржавый остов, но он все еще работает, и в нем топлива хватит как раз, чтобы доехать до дома и вернуться обратно. Он спрятан на берегу. Река выведет нас прямиком к нему. Мы проедем на грузовичке туда и обратно. Это будет быстро. А затем продолжим наше путешествие в Канаду. Так будет лучше.

Логан долго смотрит на воду, крепко зажав руль в кулаках.

Наконец, он произносит: «Как хочешь. Рискуй своей жизнью. Я останусь в лодке. У тебя будет два часа. Если не вернешься вовремя, я уеду без тебя».

Я отворачиваюсь от него и смотрю вдаль, кипя от злости. Я хотела, чтобы он поехал с нами. А теперь все выглядит так, будто он заботится лишь о себе, и это меня разочаровывает. Я думала, он выше этого.

– Ты думаешь только о себе, верно? – спрашиваю я.

Меня также беспокоит, что он не пойдет со мной в дом папы – этого я не предвидела. Я знаю, что Бен не захочет пойти, а поддержка мне бы не помешала. Но это не важно. Я все равно пойду. Я дала обещание и я его сдержу. С ним или без него.

Он не отвечает, и я вижу, как он раздражен.

Я смотрю на воду, не желая его видеть. Наблюдая за кипящей водой под гул мотора, я вдруг осознаю, что злюсь не только потому, что разочаровалась в нем, но и потому, что он мне действительно начал нравиться, я стала полагаться на него. Уже очень долго я ни от кого не зависела. Чувство зависимости пугает, и я чувствую, будто меня предали.

– Брук?

От звука знакомого голоса у меня прыгает сердце, я поворачиваюсь и вижу, что моя сестра проснулась. Роза тоже встала. Они похожи как две капли воды, как две части одного целого.

Я все еще с трудом могу поверить, что Бри здесь, со мной. Это похоже на сон. Когда ее забрали, в глубине дыши я была уверена, что я никогда не увижу ее снова. Каждую секунду, что мы проводим вместе теперь, я воспринимаю, как второй шанс, и полна решимости никогда ее не отпускать.

– Я хочу кушать, – говорит Бри, потирая глаза тыльной стороной ладони.

Собачка на коленях Бри тоже садится. Ее непрерывно трясет и она смотрит на меня здоровым глазом, как бы говоря, что тоже проголодалась.

– Мне холодно, – эхом отзывается Роза, потирая плечи. На ней лишь тоненькая футболка, и я сочувствую ей.

Я понимаю. Я тоже замерзла и хочу кушать. Мой нос покраснел и я едва чувствую его. Сладости, что мы нашли в лодке, – замечательны, но не питательны, особенно на пустой желудок. Да и ели мы их несколько часов назад. Я думаю о ящике с едой, о том, как мало там осталось и насколько нам этого хватит. Я знаю, что нужно определить суточную норму. Но мы так голодны, а я не могу видеть Бри в таком состоянии.

– Еды осталось немного, – говорю я ей. – Но я могу дать вам чуть-чуть. У нас есть немного печенья и крекеров.

– Печенье! – кричат девочки в голос, собака лает.

– Я бы этого не делал, – слышу я сзади себя голос Логана.

Я оборачиваюсь и натыкаюсь на его неодобряющий взгляд.

– Еду нужно разделить на пайки.

– Пожалуйста! – кричит Бри. – Мне нужно что-нибудь съесть, я умираю с голоду!

– Нужно накормить их, – говорю я твердо, глядя на Логана, понимая, о чем он думает, но злясь на него за отсутствие сочувствия. – Я разделю печенье на всех.

– А как же собака? – спрашивает Роза.

– Она не будет есть нашу еду, – бросает Логан. – Она сама по себе.

Я снова чувствую приступ злости на Логана, хотя и знаю, что он рассуждает правильно. И все же, когда я вижу, как удрученно выглядят Роза и Бри, когда слышу снова лай собачонки, я не могу заставить себя смириться с ее голодом. Я решаю давать ей еду из собственной доли.

Я открываю шкаф и снова изучаю наши запасы еды. Я вижу две коробки печенья, три коробки крекеров, несколько пачек мармеладных мишек и полдюжины шоколадных батончиков. Жаль, что у нас нет ничего основательного, и я не знаю, насколько хватит этих сладостей, ведь нас пять человек и каждому нужно питаться три раза в день.

Я достаю печенье и даю каждому по штуке. Бен очнулся, когда раздавали еду, и получил свою печеньку. Под его глазами видны черные круги и он выглядит так, будто не спал несколько суток. Мне больно видеть его таким раздавленным потерей брата и я отворачиваюсь, как только вручаю ему печенье.

Я иду на нос лодки и даю Логану его долю. Он принимает ее и кладет в карман, откладывая на потом. Не знаю, откуда он берет силу воли. Я не могу сдержаться, лишь почувствовав запах печенья с шоколадной крошкой. Я знаю, что его нужно беречь, но ничего не могу с собой поделать. Я откусываю небольшой кусочек, собираясь оставить остальное на потом, но это так вкусно, что я неосознанно съедаю печеньку целиком, оставив лишь последний кусочек, который я отдаю собаке.

Потрясающе вкусно. От углеводов я чувствую прилив сил и жалею, что не могу съесть еще дюжину таких порций. Я глубоко вдыхаю, стараясь не обращать внимания на боль в желудке, стараясь контролировать себя.

Река сужается, берега становятся ближе друг к другу с каждым ее поворотом. Мы теперь рядом с землей и я с напряжением и тревогой всматриваюсь в берега, стараясь вовремя заметить любые признаки опасности. На очередном повороте я смотрю налево и вижу высоко на скале оборонительное сооружение, взорванное когда-то. Это меня шокирует – я знаю, каким неприступным оно было раньше.

– Вест-Пойнт, – говорит Логан. Должно быть, он думает о том же.

Вид бастиона американской силы, ставшего лишь горкой мусора с бессильно свисающим к реке изогнутым флагштоком, мягко говоря, шокирует. Едва ли что-то осталось таким, каким было.

– Что это? – спрашивает Бри, ее зубы стучат от холода. Вместе с Розой они забрались на нос лодки и встали рядом со мной, следя за моим взглядом. Я не хочу ей отвечать.

– Ничего, милая, – говорю я. – Просто руины.

Я обнимаю ее и притягиваю ближе к себе, другой рукой я обнимаю Розу. Я пытаюсь согреть их, растирая им плечи изо всех сил.

– Когда мы поедем домой? – спрашивает Роза.

Мы с Логаном обмениваемся взглядами. Я не знаю, что на это ответить.

– Мы не едем домой, – говорю я Розе так мягко, как могу. – Но мы направляемся на поиски нового дома.

– Мы будем проезжать мимо нашего старого дома? – спрашивает Бри.

Я медлю. «Да», – говорю я.

– Но мы там не останемся, так? – спрашивает она.

– Так, – отвечаю я. – Сейчас там слишком опасно.

– Я не хочу снова жить там, – говорит она. – Я ненавижу это место. Но мы не можем оставить там Сашу. Мы же остановимся и закопаем ее? Ты обещала.

Я снова думаю о своем споре с Логаном.

– Ты права, – говорю я мягко. – Я обещала. И да, мы остановимся.

Логан отворачивается, явно разозлившись.

– А что потом? – спрашивает Роза. – Куда мы поедем потом?

– Вверх по течению, – объясняю я. – Настолько далеко, насколько возможно.

– А что потом? – спрашивает она.

Это хороший вопрос, а я воспринимаю его чересчур глубоко. Что потом? Мы умрем? Или выживем? Чем все закончится? Будет ли у всего этого вообще конец?

Я не отвечаю.

Я поворачиваюсь, встаю на колени и смотрю ей в глаза. Мне нужно вселить в нее надежду. Что-то, ради чего стоит жить.

– Потом мы найдем прекрасное место, – говорю я. – Там снова все будет хорошо. Улицы там такие чистые, что сверкают, там замечательно и совершенно безопасно. Там снова будут люди, дружелюбные и добрые, и они возьмут нас к себе и защитят. Там будет еда, настоящая еда, которую можно будет есть всегда. Это будет лучшее место, которое ты видела.

Глаза Розы широко раскрываются.

– Это правда? – спрашивает она.

Я киваю. Она постепенно расплывается в широкой улыбке.

– Когда мы туда приедем?

Я улыбаюсь: «Не знаю, сладкая».

Однако Бри не такая доверчивая, как Роза.

– Это правда? – спрашивает она тихо. – Такое место действительно существует?

– Да, – отвечаю я, изо всех сил стараясь звучать убедительно. – Правда, Логан?

Логан оборачивается и коротко кивает, затем снова отворачивается. Все-таки это он здесь верит в Канаду, верит в «обетованную землю». Он не смог бы это опровергнуть.

Гудзон поворачивает и петляет, становясь все уже, затем снова расширяясь. Наконец, мы оказываемся в знакомых местах. Я начинаю узнавать берега, мы становимся все ближе и ближе к папиному дому.

Русло снова поворачивает и за его изгибом я вижу маленький нежилой остров – просто торчащую скалу. На ней видны развалины маяка, его фонарь давно разбит, а от здания остались лишь стены.

Мы снова поворачиваем, следуя руслу реки, и я вижу мост, на котором мы были несколько дней назад, спасаясь от охотников за головами. В центре моста видна дыра от взрыва – круглая, будто огромный шар упал прямо в его центр. Я вспоминаю, как мы летели в нее с Беном и чуть было не провалились. Не могу поверить. Мы снова здесь.

Это заставляет меня вспомнить о Бене, о том, как он спас мне жизнь в тот день. Я поворачиваюсь и смотрю на него. Он мрачно уставился на воду.

– Бен? – окликаю я.

Он поворачивается и смотрит на меня.

– Помнишь тот мост?

Он смотрит на него и я вижу страх в его глазах. Он помнит.

Бри трогает меня за локоть: «Ничего, если я дам кусочек печеньки собаке?» – спрашивает она.

– И я? – повторяет за ней Роза.

– Конечно, – говорю я громко, чтобы услышал Логан. Он здесь не главный и мы вольны поступать с нашей едой так, как захотим.

Собачонка оживляется на коленях у Розы, как будто поняв. Просто невероятно. Никогда не встречала такое умное существо.

Бри встает на колени, чтобы покормить ее, но я останавливаю ее.

– Погоди, – говорю я. – Если ты собираешься ее кормить, ей нужно обзавестись именем.

– Но у нее нет ошейника, – говорит Роза, – ее могут звать как угодно!

– Теперь это твоя собака, – говорю я. – Дай ей новое имя.

Бри с Розой обмениваются возбужденными взглядами.

– Как нам назвать ее? – спрашивает Бри.

– Может быть Пенелопа? – говорит Роза.

– Пенелопа! – кричит Бри. – Мне нравится!

– И мне нравится, – говорю я.

– Пенелопа, – окликает Роза собаку.

Удивительно, но собака поворачивается к ней так, будто ее всегда так звали.

Бри улыбается и протягивает ей кусочек печенья. Пенелопа выхватывает его из ее рук и проглатывает в один момент. Бри и Роза хихикают, а Роза скармливает ей остаток своей печеньки. Она проглатывает и его, и я отдаю ей свой кусочек. Пенелопа дрожит и взволнованно смотрит на нас троих, затем три раза гавкает.

Мы смеемся. На мгновение мы забываем о всех невзгодах.

Но затем я замечаю что-то над плечом Бри, далеко от нас.

– Там, – говорю я Логану, вставая и указывая налево. – Нам туда, поворачивай.

Я вижу полуостров, с которого мы съезжали с Беном на мотоцикле на лед Гудзона. Меня передергивает от мысли о том, какая это была сумасшедшая гонка. Странно, что я до сих пор жива.

Логан оглядывается через плечо, чтобы проверить, что нас никто не преследует, затем неохотно жмет на тормоз, сбрасывая скорость, и поворачивает, подъезжая к причалу.

Я напряженно осматриваюсь, пока мы приближаемся к берегу. Мы едем вдоль него, огибая полуостров. Мы уже совсем близко к суше, вот мы объезжаем обветшалую водонапорную башню и проезжаем мимо останков города, прямо к его сердцу. Катскилл. Повсюду сгоревшие здания, наверное, здесь была бомбежка.

Мы встревоженно пробираемся вглубь по сужающемуся каналу, берег всего в нескольких метрах от нас. Мы открыты для нападения и я неосознанно кладу руку на бедро, там где прикреплен нож. Я замечаю, что Логан делает то же самое.

Я оглядываюсь на Бена, но он все еще сидит в каком-то бессознательном состоянии.

– Где грузовик? – спрашивает Логан с напряжением в голосе. – Я не собираюсь ехать еще глубже. Если что-то случится, нам нужно будет выбираться обратно к Гудзону, причем быстро. Это ловушка, – говорит он, с тревогой сканируя берег.

Я тоже оглядываю его. Но берег пустой, заброшенный и замерзший, в поле зрения нет и признака чего-то живого.

– Видишь вон там, – говорю я, показывая рукой. – Тот ржавый навес? Он внутри него.

Логан проезжает еще метров тридцать, затем сворачивает к навесу. Это старый разрушенный док, и он подъезжает к самому его краю, заглушив мотор в нескольких сантиметрах от берега. Он кидает на помостки якорь, затем хватает веревку с лодки, делает на ней узел и кидает на ржавый металлический столб. Веревка затягивается вокруг него и он подтягивает лодку еще ближе, так что мы можем выйти на помост.

– Мы выходим? – спрашивает Бри.

– Я пойду, – говорю я. – А вы ждите меня здесь, в лодке. Там слишком опасно. Я скоро вернусь. Я похороню Сашу, обещаю.

– Нет! – кричит она. – Ты обещала, что мы больше не расстанемся. Ты обещала! Ты не можешь оставить меня здесь одну! Ты НЕ МОЖЕШЬ!

– Ты не остаешься одна, – отвечаю я с колотящимся сердцем. – Ты остаешься с Логаном, Беном и Розой. Ты в полной безопасности. Я обещаю.

Но Бри стоит на своем и, к моему удивлению, неожиданно разбегается и прыгает на берег, приземлившись прямо в снег.

Она стоит на берегу, уперев руки в бедра и вызывающе глядя на меня.

– Если ты пойдешь, я тоже пойду, – заявляет она.

Я глубоко вдыхаю, видя, что она настроена решительно. Я знаю, что в такие минуты ничто не сможет заставить ее передумать.

Взять ее туда – большая ответственность, но, следует признать, что какая-то часть меня рада, что она всегда будет со мной. А все попытки разубедить ее – лишь пустая трата времени.

– Ладно, – говорю я. – Тогда не отходи от меня ни на шаг, обещаешь?

Она кивает: «Я обещаю».

– Мне страшно, – говорит Роза, с широко раскрытыми глазами глядя на Бри. – Я не хочу уходить с лодки, я останусь здесь с Пенелопой, ладно?

– Ты и должна остаться, – говорю я, отказываясь брать с собой и ее.

Я смотрю на Бена, он поворачивается и мои глаза встречаются с его скорбным взглядом. Их вид пробуждает во мне желание отвернуться, но я заставляю себя выдержать взгляд.

– Ты пойдешь? – спрашиваю я. Я надеюсь, что он скажет «да». Я сержусь на Логана за то, что он остается, что дает мне уйти тогда, когда мне действительно может понадобиться помощь.

Но Бен все еще в шоке, он просто смотрит в ответ, будто ничего не понимая. Интересно, он вообще осознает, что происходит вокруг него?

– Ты идешь? – спрашиваю я настойчиво. Я начинаю терять терпение.

Медленно он отрицательно качает головой. Он действительно погружен в свой мир и я прощаю его – правда, с трудом.

Я поворачиваюсь, чтобы выйти из лодки и прыгаю на берег. Так славно снова почувствовать под ногами сухую землю.

– Погоди!

Я поворачиваюсь и вижу, что Логан встает с водительского кресла.

– Я знал, что случится какая-то фигня типа этого, – говорит он.

Он ходит по лодке, собираясь.

– Что ты делаешь? – спрашиваю я.

– А ты как думаешь? – спрашивает он. – Я не отпущу вас одних.

Мое сердце захлестывает облегчение. Будь я одна, меня бы это не сильно беспокоило, но мне очень нужна еще одна пара глаз, чтобы присматривать за Бри.

Он спрыгивает с лодки на берег.

– Еще раз говорю тебе, что это глупая затея, – говорит он, приземляясь рядом со мной. – Нам нужно спешить. Скоро стемнеет, Гудзон может замерзнуть и тогда мы застрянем здесь. Не говоря уже об охотниках. У тебя полтора часа, поняла? Полчаса едем туда, полчаса там, полчаса на обратный путь. Никаких исключений. Или я уйду без тебя.

Я смотрю на него с благодарностью и восхищением.

– Идет, – говорю я.

Я думаю о жертве, которую он принес, и начинаю чувствовать что-то еще. За напускным равнодушием я вижу, что я ему по-настоящему нравлюсь. И он не так эгоистичен, как я думала.

Когда мы уже поворачиваемся, чтобы идти, мы слышим шорох на лодке.

– Стойте! – кричит Бен.

Я поворачиваюсь и смотрю на него.

– Вы не можете просто оставить меня здесь с Розой. Что, если кто-то придет? Что я должен делать?

– Приглядывать за лодкой, – говорит Логан, собираясь уходить.

– Я не знаю, как ей управлять! – кричит Бен. – И у меня нет оружия!

Логан снова оборачивается с раздражением, наклоняется и снимает один из пистолетов с ремня на бедре и кидает ему. Пистолет сильно ударяет Бена в грудь и он неловко берет его в руки.

– Может быть, научишься пользоваться, – бросает ему Логан, снова отворачиваясь.

Я хорошенько смотрю на Бена, стоящего в лодке с таким безнадежным и испуганным видом, держа в руках пистолет, которым он едва ли знает, как пользоваться. Он в ужасе.

Я хочу успокоить его. Сказать, что все будет хорошо и мы скоро вернемся. Но когда я поворачиваюсь и вижу перед собой неприступный горный хребет, я впервые начинаю в этом сомневаться.

Два

Мы быстро идем по снегу и я с тревогой смотрю в темнеющее небо, чувствуя давление времени. Я оглядываюсь через плечо и вижу свои следы в снегу, а в отдалении – Бена и Розу, стоящих на покачивающейся лодке и смотрящих на нас широко открытыми глазами. Роза стискивает Пенелопу, обе они одинаково напуганы; Пенелопа лает. Вынужденная покинуть их троих, я чувствую себя ужасно, но я понимаю, что моя миссия необходима. Я знаю, что так мы добудем вещи и еду, которые нам помогут, и я знаю, что мы достаточно оторвались от охотников за головами, чтобы позволить себе остановку.

Я бегу к ржавому навесу, покрытому снегом, и открываю нараспашку его кривую дверь, молясь, что грузовик, который я спрятала когда-то давно, до сих пор здесь. Это был старый заржавевший пикап на последнем издыхании, просто кусок железа, в котором оставалась всего одна восьмая бака бензина. Я наткнулась на него однажды в канаве у 23 трассы и спрятала его здесь, поближе к реке, на случай, если он мне понадобится. Помню, как я удивилась, что он вообще завелся.

Дверь в сарай раскрывается со скрипом и я вижу его в глубине, там же, где и оставила тогда, он все еще покрыт сеном. Я вздыхаю с облегчением. Я подхожу к нему, отодвигаю солому, замерзшими руками касаясь ледяного металла. Я пошире раскрываю дверь сарая и внутрь врывается свет.

– Классные колеса, – говорит Логан, изучив машину. – Ты уверена, что он на ходу?

– Нет, – отвечаю я. – Но до папиного дома километров двадцать, без него мы просто не сможем забраться туда.

По его виду ясно, что он не хочет быть здесь и не прочь поскорее вернуться в лодку и продолжать движение вверх по течению.

Я запрыгиваю на водительское сиденье и шарю по полу в поисках ключей. Наконец, я нахожу их – в тот раз я неплохо их запрятала. Я вставляю ключи в замок зажигания, глубоко вдыхаю и закрываю глаза.

Пожалуйста, боже, пожалуйста.

Сначала ничего не происходит. У меня обрывается сердце.

Но я пытаюсь снова и снова, поворачивая ключ до предела направо, и постепенно мотор начинает заводиться. Поначалу он издает тихий шум, похожий на стоны умирающего кота, затем звук становится все громче и уверенней.

Давай, давай.

Наконец, мотор заводится, грохочанием и рычанием отмечая свое пробуждение к жизни. Он хрипит и посапывает на последнем издыхании. Но хотя бы сейчас он работает.

Я невольно улыбаюсь от переполнившего меня облегчения. Он работает. Действительно работает. Мы доберемся до дома, закопаем собаку, добудем еду. Мне кажется, что Саша смотрит на нас сверху, помогая. А может быть и мой папа.

Пассажирская дверь открывается и внутрь запрыгивает Бри, сияя от восторга. Она подвигается на обитом кожзамом кресле ближе ко мне, освобождая место Логану, который захлапывает за собой дверь и смотрит вперед.

– Чего ты ждешь? – говорит он. – Часы тикают!

– Мне не нужно повторять дважды, – так же резко отвечаю я.

Я завожу мотор и жму на газ, выезжая из помещения прямо в снег и вечернее небо. Поначалу колеса буксируют в снегу, но я прибавляю скорость и мы вылетаем вперед.

Мы едем, скользя на льду резиной без шипов, пересекая поле и то и дело подпрыгивая на ухабинах. Но мы едем – и это главное.

Вскоре мы выезжаем на небольшую проселочную дорогу, и я радостно отмечаю для себя, что снег немного стаял на солнце. Это здорово, ведь иначе у нас ничего бы не вышло.

Мы начинаем набирать скорость. Грузовичок удивляет меня: прогреваясь, он идет все ровнее. Мы уже едем на скорости под 60 км/ч по 23 трассе на запад. Я продолжаю разгоняться, но тут мы въезжаем в выбоину и я жалею об этом. Мы все стонем, ударившись головами о крышу. Я сбавляю скорость. Колдобины практически невозможно рассмотреть в снегу, а я забыла, как сильно испортились дороги.

Странно снова быть на шоссе, направляясь в то место, что раньше было домом. Я снова еду тем путем, которым преследовала охотников за головами, и воспоминания накрывают меня волной. Я помню, как мчалась здесь на мотоцикле, думая, что направляюсь навстречу смерти, и стараюсь выбросить эти мысли из головы.

Мы приближаемся к огромному дереву, которое лежит на пути, теперь покрытое снегом. Я узнаю это дерево, которое повалили на моем пути, преградив дорогу охотникам за головами, неизвестные выжившие, которые присматривали за нами. Я невольно думаю о том, здесь ли эти люди, живы ли они и наблюдают ли за нами сейчас. Я смотрю из стороны в сторону, но нигде нет и намека на них.

Мы едем с неплохой скоростью и, к моему облегчению, все пока идет по плану. Но я не доверяю этому. Все как-то слишком просто. Я смотрю на уровень бензина – мы потратили совсем немного, но я не знаю, насколько датчик точен и сомневаюь, что нам хватит бензина, чтобы добраться до места и вернуться обратно. Наверное, это была глупая затея.

Мы наконец сворачиваем с главной трассы на узкую и петляющую сельскую дорогу, которая ведет нас вверх в горы к папиному дому. Я все больше и больше волнуюсь, петляя между гор, на краю отвесной скалы, но все же замечаю, какой потрясающий вид открывается отсюда на весь хребет гор Катскилла. Однако обрыв очень крутой, а слой снега еще толще, и я знаю, что одно неверное движение, один занос – и эта куча железа полетит с обрыва вместе с нами.

К моему удивлению, грузовик неплохо держится. Он похож на бульдога. Вскоре мы уже проехали худшую часть и за поворотом я неожиданно вижу наш старый дом.

– Эй, это папин дом! – кричит Бри, вскакивая в возбуждении.

Я тоже рада ему. Мы здесь и у нас еще осталось время.

– Видишь, – говорю я Логану, – все не так плохо.

Однако Логан не выглядит довольным. На его лице застыла гримаса, он встревоженно вглядывается в деревья.

– Сюда мы добрались, – ворчит он, – но доберемся ли назад?

Отказываться признать свои ошибки – это так на него похоже.

Я торможу перед нашим домом и вижу старые следы машин охотников за головами. Они воскрешают воспоминания о том ужасе, который я ощутила, узнав, что они увезли Бри. Я кладу руку на ее плечо и крепко прижимаю к себе, вознамерившись никогда больше не выпускать ее из поля зрения.

Я выключаю зажигание; мы спрыгиваем из кабины и направляемся к дому.

– Извини за беспорядок, – говорю я Логану, идя следом за ним ко входной двери. – Я не ждала гостей.

Он сдерживает улыбку.

– Ха-ха, – говорит он ровным голосом. – Мне разуться?

А у него есть чувство юмора. Удивительно.

Когда я открываю дверь и делаю шаг внутрь, все хорошее настроение куда-то улетучивается. То, что я вижу перед собой, заставляет мое сердце сжаться. На полу лежит Саша, ее кровь высохла, а тело застыло и замерзло. В паре метров от нее лежит тело охотника за головами, которого убила Саша, оно примерзло к полу.

Я смотрю на куртку, которая надета на мне – его крутку, на одежду – его одежду, на ботинки – его ботинки, и у меня появляется странное чувство, будто я его копия.

Логан смотрит на меня и, должно быть, тоже это понимает.

– Ты не взяла его штаны? – спрашивает он.

Я смотрю вниз и вспоминаю, что не стала этого делать. Это было слишком.

Я качаю головой.

– Ну и зря, – говорит он.

Сейчас, когда мы говорим об этом, я понимаю, что он прав. Мои старые джинсы промокли и замерзли, прилипнув к коже. Они пригодились бы – не мне, так Бену. Это просто расточительство – оставлять хорошую одежду.

Я слышу сдержанные всхлипывания и вижу, что Бри стоит и смотрит на Сашу. Выражение ее лица, такое печальное от вида погибшей собаки, просто разбивает мое сердце.

Я подхожу к ней и обнимаю ее рукой.

– Не переживай, Бри, – говорю я. – Не смотри на нее.

Я целую ее в лоб и пытаюсь увести, но она на удивление сильно отталкивает меня.

Она делает шаг вперед, встает на колени и обнимает лежащую на полу Сашу. Она обвивает руками ее шею, наклоняется и целует ее голову.

Мы с Логаном обмениваемся взглядами. Мы не знаем, что делать.

– У нас нет времени, – говорит Логан. – Хорони ее и надо двигаться дальше.

Я встаю на колени рядом и глажу Сашу по голове.

– Все будет хорошо, Бри. Саша сейчас в лучшем месте. Сейчас она счастлива. Слышишь?

Из ее глаз капают слезы, она поднимается, глубоко вздыхает и вытирает их задней стороной ладони.

– Мы не можем оставить ее вот так, – говорит она, – надо похоронить ее.

– Конечно, – говорю я.

– Ничего не получится, – говорит Логан. – Земля промерзла.

Я встаю и смотрю на Логана с еще большим раздражением, которое усиливается от осознания, что он прав. Мне нужно было это предусмотреть.

– И что ты предлагаешь? – спрашиваю я.

– Это не мое дело. Я посторожу вас снаружи.

Логан поворачивается и выходит наружу, хлопнув за собой дверью.

Я поворачиваюсь обратно к Бри, стараясь быстро что-нибудь придумать.

– Он прав. – говорю я. – У нас нет времени, чтобы похоронить ее.

– НЕТ! – взвыла Бри. – Ты обещала. Ты обещала!

Она права. Я обещала. Но я не продумала всего. Мысль о том, чтобы оставить здесь Сашу вот так, просто убивает меня. Но я не могу рисковать нашими жизнями. Саша бы не хотела этого.

У меня появляется идея.

– Как насчет реки, Бри?

Она поворачивается и смотрит на меня.

– Что, если мы устроим ей морские похороны? Ну, знаешь, как солдатам, которые погибли с честью.

– Какие солдаты? – спрашивает она.

– Когда солдаты погибают в море, иногда их хоронят в воде. Это очень торжетсвенно. Саша любила реку. Я уверена, там она будет счастлива. Мы можем отнести ее вниз и похоронить в воде. Как ты думаешь?

Мое сердце бухает в груди, пока я жду ответа. У нас истекает время, а я знаю, как непреклонна может быть Бри, когда речь заходит о чем-то важном для нее.

К моему облегчению, она кивает.

– Хорошо, – говорит она. – Но нести ее буду я.

– Мне кажется, она слишком тяжелая для тебя.

– Или я ее несу, или мы не идем, – говорит она, в ее глазах сверкает решимость: она встает лицом ко мне, уперев руки в бока. По ее глазам ясно, что переубедить ее не получится.

– Хорошо, – говорю я. – Ты понесешь ее.

Вдвоем мы поднимаем Сашу с пола и я быстро осматриваю дом, размышляя, что нам может пригодиться. Я подбегаю к трупу охотника и стягиваю его штаны, почувствовав что-то тяжелое и металлическое внутри его заднего кармана. Я с радостью вытаскиваю небольшой перочинный ножик и кладу его себе в карман.

Я быстро обегаю весь дом, из комнаты в комнату, в поисках того, что может нам пригодиться. Я нахожу несколько старых пустых тканевых мешков и беру их все. Открываю один и опускаю туда любимую книжку Бри – «Щедрое дерево» и моего «Повелителя мух». Я забегаю в кладовку, хватаю оставшиеся свечи и также бросаю их в мешок.

Пробегаю по кухне в гараж – его двери широко распахнуты еще после прихода охотников. Я отчаянно надеюсь, что у них не было времени, чтобы обыскать стоящий глубоко внутри шкаф с инструментами. Я хорошенько спрятала его в углублении в стене и теперь с облегчением вижу, что он не тронут. Ящик с инструментами слишком тяжел, чтобы брать его целиком, так что я роюсь там и тщательно выбираю то, что может пригодиться. Я беру маленький молоток, отвертку, небольшую коробку гвоздей. Я нахожу фонарик с батарейкой. Проверяю его – работает. Хватаю небольшой набор плоскогубцев и гаечный ключ, закрываю ящик с инструментами и собираюсь уходить.

Когда я уже собираюсь выбежать, что-то высоко на стене бросается мне в глаза. Это большой канат, аккуратно свернутый и висящий на гвозде. Я совсем забыла о нем. Много лет назад папа купил этот канат, привязал его между деревьев, чтобы мы развлекались. Мы попрыгали через него однажды, и с тех пор он так и висел в гараже. Глядя на него сейчас, я понимаю всю его ценность. Я прыгаю на верстак, тянусь и сдергиваю его с крючка, повесив на одно плечо и перекинув мешок через другое.

Я выбегаю из гаража обратно в дом: Бри стоит здесь, держа Сашу обеими руками и глядя на нее.

– Я готова, – говорит она.

Мы выбегаем из входной двери, Логан поворачивается и видит Сашу. Он встряхивает головой.

– Куда вы понесли ее? – спрашивает он.

– К реке, – отвечаю я.

Он неодобрительно качает головой.

– Время идет, – говорит он. – У вас осталось 15 минут до того, как мы поедем обратно. Где еда?

– Не здесь, – говорю я. – Нам нужно подняться выше к хижине, которую я нашла. Мы успеем за пятнадцать минут.

Мы идем с Бри обратно к грузовику, я закидываю внутрь веревку и мешок. Однако пустые мешки я беру с собой – они понадобятся для того, чтобы нести еду.

– Зачем веревка? – спрашивает Логан. – Она нам не пригодится.

– Кто знает, – отвечаю я.

Он неохотно следует за нами вверх в гору.

Втроем мы поднимаемся в гору, ветер становится сильней и холодней на такой высоте. Я обеспокоенно смотрю на небо: темнеет намного быстрее, чем я ожидала. Я понимаю, что Логан прав: нам нужно вернуться на воду до наступления темноты и начинающийся закат меня очень беспокоит. Но я также понимаю, что нам необходимо достать еды.

Мы с трудом тащимся вверх по горе и наконец выходим на верхушку; сильный порыв чуть не сбивает меня с ног. С каждой минутой становится все холоднее и темнее.

Я иду к хижине: здесь снег еще глубже, я чувствую, как он набивается мне в ботинки. Я замечаю дом, хорошо скрытый, все такой же неприметный под густым слоем снега. Я бегу к нему и открываю дверцу, ведущую внутрь. Логан и Бри стоят сзади меня.

– Неплохая находка, – говорит Логан и я впервые слышу восхищение в его голосе. – Хорошо спрятан. Мне нравится. Настолько, что я остался бы тут – не преследуй нас охотники за головами и будь у нас источник еды.

– Я знаю, – говорю я, входя внутрь.

– Здесь здорово, – говорит Бри. – Это тот дом, в который мы собирались переехать?

Я поворачиваюсь к ней, чувствуя себя ужасно. Я киваю.

– В следующий раз, ладно?

Она понимает. Она тоже не очень-то хочет дожидаться охотников.

Я вбегаю внутрь, открываю дверь в погреб и спускаюсь вниз по лестнице. Внизу темно и я пробираюсь наощупь. Я вытягиваю руку и чувствую ряды банок, которые звенят, когда я прикасаюсь к ним. Я не трачу ни минуты: достаю мешок и наполняю его банками настолько быстро, насколько могу. Я едва могу разглядеть их, но мой мешок становится все тяжелей. Варенье из малины, варенье из смородины, соленые огурцы и помидоры… Я беру столько, сколько сможет выдержать мешок, отдаю его Логану, который ждет наверху лестницы, затем наполняю еще три таких же.

Стена опустевает.

– Хватит, – говорит Логан. – Мы не унесем. И уже становится темно. Надо идти.

Теперь в его голосе слышится уважение. Очевидно он впечатлен количеством добра, которое я нашла, и наконец понял, что прийти сюда было необходимо.

Он наклоняется и протягивает руку, чтобы помочь мне, но я вскарабкиваюсь по лестнице самостоятельно, не принимая его помощи, все еще обиженная его прежним отношением.

Когда я снова оказываюсь в хижине, я хватаю два самых тяжелых мешка сама, в то время как Логан берет остальные. Мы выбегаем из дома и спускаемся обратно по крутой тропинке. Через несколько минут мы уже снова у грузовичка и я с облегчением вижу, что все осталось в том же положении. Я осматриваю горизонт, но не вижу ни следа движения ни на горах, ни в долине внизу.

Мы запрыгиваем обратно в грузовик, я поворачиваю ключ зажигания, радуясь, что он срабатывает, и мы едем обратно по дороге. Мы взяли еду, вещи, собаку и теперь я могу попрощаться с папиным домом. Я чувствую удовлетворение. Я чувствую, что Бри, которая сидит рядом, также довольна. Логан смотрит в окно, погрузившись в свой мир, но мне кажется, что он тоже согласен с тем, что мы сделали правильный выбор.

* * *

Мы без происшествий спускаемся с горы, тормоза в стареньком пикапе работают на удивление хорошо. В некоторых местах на особенно резких поворотах, наша езда больше напоминает контролируемое скольжение, чем торможение, но за считанные минуты мы проезжаем худший отрезок и снова оказываемся на трассе № 23, направляясь на восток. Мы набираем скорость и я впервые чувствую уверенность в благоприятном исходе нашей миссии. Мы добыли бесценные инструменты и еду, которой хватит на несколько дней. Моя правота признана, и мы мчимся по 23 трассе буквально в минутах езды от лодки.

Но вдруг все меняется.

Я жму на тормоза, когда прямо посреди дороги, просто из ниоткуда, выскакивает человек и начинает истерически махать руками, преграждая нам путь. Он всего в пяти метрах и мне приходится сильно нажать на педаль, отчего машину заносит.

– НЕ ОСТАНАВЛИВАЙСЯ! – командует Логан. – Продолжай ехать! – он говорит это очень жестким военным голосом.

Но я не слушаю. Там на морозе стоит человек, беззащитный, одетый в изорванные джинсы и рубашку с оторванными рукавами. У него длинная черная борода, обросшие волосы и большие черные безумные глаза. Он такой худой, будто не ел несколько дней. На его груди висит лук со стрелами. Этот человек – выживший, такой же, как мы, это очевидно.

Он машет нам руками, как сумасшедний, и я просто не могу проехать мимо. Мысль о том, чтобы оставить его, кажется мне невыносимой.

Мы резко останавливаемся буквально в паре метров от него. Он стоит с широко раскрытыми глазами, как будто не ожидав, что мы действительно остановимся.

Логан без промедления выскакивает, хватает обеими руками пистолет и целится мужчине в голову.

– ОТОЙДИ! – кричит он.

Я тоже выпрыгиваю.

Мужчина медленно поднимает руки, он выглядит озадаченным и отступает на несколько шагов.

– Не стреляй, – умоляет человек. – Пожалуйста! Я такой же, как вы. Пожалуйста. Вы не можете оставить меня здесь. Я умираю с голоду. Я не ел несколько дней. Возьмите меня с собой. Пожалуйста. Пожалуйста!

Его голос ломается и я вижу страдание на его лице. Я знаю, что он чувствует. Совсем недавно я была такой же, как он, перебивалась всем, что могла достать в этих горах. Да и сейчас мое положение немногим лучше.

– Вот, возьмите! – говорит мужчина, снимая лук и колчан со стрелами с плеча. – Дарю вам! Я не желаю вам зла!

– Не делай резких движений, – говорит Логан все еще с подозрением.

Человек с опаской протягивает оружие.

– Брук, возьми, – говорит Логан.

Я делаю шаг вперед, хватаю лук и стрелы и бросаю их в кузов пикапа.

– Видите, – говорит мужчина, расплываясь в улыбке. – Я не представляю угрозы. Я всего лишь хочу присоединиться к вам. Пожалуйста. Вы не можете оставить меня здесь умирать.

Логан мало-помалу расслабляется и немного опускает пистолет. Но он все еще не сводит цепких глаз с мужчины.

– Прости, – говорит Логан. – Мы не можем взять с собой лишний рот.

– Подожди, – кричу я на Логана. – Ты здесь не один. Ты не можешь принимать все решения. – Я поворачиваюсь к человеку. – Как тебя зовут? – спрашиваю я. – Откуда ты?

Он в отчаянии смотрит на меня.

– Меня зовут Руперт, – говорит он. – Я выживаю здесь уже два года. Я видел тебя с сестрой раньше. Я пытался помочь, когда охотники забрали ее. Я повалил на дорогу дерево.

Мое сердце дрогнуло от этих слов. Так это был он. Я просто не могу его здесь оставить. Это неправильно.

– Мы берем его с собой, – говорю я Логану. – У нас найдется место для еще одного.

– Ты его не знаешь, – отвечает Логан. – Кроме того, у нас нет еды.

– Я умею охотиться, – говорит мужчина. – У меня есть лук и стрелы.

– Больше пользы они принесут тебе здесь, – говорит Логан.

– Пожалуйста, – говорит Руперт. – Я вам пригожусь. Мне не нужна ваша еда.

– Мы берем его, – говорю я Логану.

– Нет, не берем, – отвечает он, – Ты не знаешь этого человека. Ты ничего не знаешь о нем.

– Я и о тебе почти ничего не знаю, – говорю я Логану, моя злость все растет. Я ненавижу в нем этот цинизм, настороженность. – Почему ты считаешь, что лишь у тебя здесь есть право на жизнь?

– Если ты возьмешь его, ты подвергнешь риску всех нас, – говорит он. – Не только себя. Но и свою сестру.

– Вообще-то нас здесь трое, – слышу я голос Бри.

Я поворачиваюсь и вижу, что она выпрыгнула из машины и стоит рядом с нами.

– А это значит, что у нас демократия. И мой голос тоже считается. А я голосую за то, чтобы взять его. Мы просто не можем оставить его умирать.

Логан с отвращением качает головой. Он не говорит ни слова, лишь его скулы сжимаются, он отворачивается и садится в грузовик.

Мужчина смотрит на меня с широкой улыбкой, отчего его лицо испещряют тысячи морщинок.

– Спасибо, – говорит он. – Не знаю, как отблагодарить вас.

– Просто пошевеливайся, пока он не передумал, – говорю я и иду обратно к грузовику.

Когда Руперт подходит к двери, Логан говорит: «Ты не сядешь спереди. Садись сзади.»

Прежде чем я успеваю открыть рот, чтобы поспорить, Руперт со счастливым лицом забирается в кузов. Бри запрыгивает внутрь, то же делаю я, и мы трогаем.

Остаток пути назад к реке проходит в напряженной атмосфере. Пока мы едем, небо все темнеет. Я смотрю на закат, кровью стекающий из-за облаков. С каждой секундой становится все холодней и снег усиливается, в некоторых местах превращаясь в лед и затрудняя вождение. Топливо кончается, лампочка горит красным, и хотя нам осталось всего километра полтора, у меня возникает ощущение, будто я сражаюсь за каждый метр. Я чувствую тревогу Логана из-за нашего нового пассажира. Еще один незнакомец. Еще один рот, который надо кормить.

Я жму на газ и в душе умоляю грузовик ехать дальше, небо – оставаться светлым, снег – не застывать. Как только я думаю, что у нас ничего не получится, мы выезжаем из-за поворота и я вижу наш съезд. Я резко сворачиваю на узкую проселочную дорогу, ведущую вниз к реке, и молюсь, чтобы грузовик осилил этот путь. Лодка, я знаю, всего в паре сотен метров от нас.

Мы заезжаем за еще один поворот и мое сердце переполняется облегчением, когда я вижу лодку. Она все еще там, качается на воде, и я вижу, что Бен стоит на ней, нервно глядя, как мы подъезжаем.

– Наша лодка! – кричит Бри возбужденно.

Дорога с холма еще более неровная, но у нас получится доехать. Мое сердце переполняет облегчение.

И все же я смотрю на горизонт и вдалеке вижу то, что заставляет мое сердце сжаться. Не могу поверить. Логан смотрит туда же.

– Черт побери, – шепчет он.

Там, на Гудзоне, видна лодка охотников за головами – большая, блестящая, черная моторная лодка мчится по воде по направлению к нам. Она в два раза больше нашей и оборудована, я уверена, гораздо лучше. Что еще хуже, я замечаю в отдалении еще одну лодку.

Логан был прав. Они были ближе, чем я думала.

Я жму на тормоза и мы останавливаемся в десяти метрах от берега. Как только машина останавливается, я открываю дверь и выпрыгиваю, собираясь побежать к лодке.

Неожиданно что-то идет не так. Мне становится трудно дышать и я чувствую чью-то руку на своем горле. Меня тащат назад. Мне не хватает воздуха и вокруг меня пляшут звездочки. Я не понимаю, что происходит. Неужели охотники устроили засаду?

– Не шевелись, – слышу я шепот в своем ухе.

Я чувствую что-то острое и холодное на своем горле и понимаю, что это нож.

Затем до меня доходит: это Руперт. Незнакомец. Он напал на меня.

Три

– ОПУСТИ ОРУЖИЕ! – кричит Руперт. – Быстро!

Логан стоит в нескольких метрах от нас с поднятым пистолетом, нацелившись выше моей головы. Я вижу, как он размышляет, попадет ли мужчине в голову. Я понимаю, что он хочет выстрелить, но боится, что заденет меня.

Я осознаю, как глупо поступила, взяв этого человека. Логан был прав во всем, мне нужно было послушать его. Руперт лишь пользовался нами все это время, желая добраться до нашей лодки, еды, вещей и пользоваться всем этим одному. Он полностью отчаялся. Молнией меня ударяет мысль, что он, по всей видимости, убьет меня. Я даже не сомневаюсь в этом.

– Стреляй! – кричу я Логану. – Сделай это!

Я доверяю Логану, я знаю, что он отличный стрелок. Но Руперт крепко держит меня и Логан колеблется в нерешительности. В этот момент я вижу по его глазам, что он боится потерять меня. Все-таки он ко мне неравнодушен. По-настоящему неравнодушен.

Логан медленно опускает пистолет и осторожно кладет его на снег. Мое сердце падает.

– Отпусти ее! – командует он.

– Еду! – кричит в ответ Руперт, я чувствую ухом его горячее дыхание. – Мешки! Дай их мне! Сейчас!

Логан медленно подходит к кузову пикапа, засовывает руку, вытаскивает четыре тяжелых мешка и идет с ними к мужчине.

– Положи их на землю! – кричит Руперт. – Медленно!

Логан медленно кладет их на землю.

Я слышу шум моторов в отдалении и вижу, как лодки охотников за головами все приближаются. Невероятно, я просто тупица. Все идет крахом прямо на моих глазах.

Бри вылазит из грузовика.

– Отпусти мою сестру! – кричит она на него.

В этот момент мне как бы открывается то, что сейчас случится: Руперт разрежет мне горло, возьмет пистолет Логана и убьет его и Бри. Затем Бена и Розу. Он возьмет нашу еду и лодку и уберется восвояси.

Меня не так заботит собственная смерть. Но ведь он навредит Бри. Этого я не могу допустить.

Неожиданно я моргаю и перед глазами проносится образ моего папы и те основы контактного боя, которые он вбил в мою голову. Слабые точки. Удары. Захваты. Как выбраться из практически любого захвата. Как поставить человека на колени одним пальцем. И как избавиться от ножа у горла.

Я отдаюсь какому-то древнему рефлексу и позволяю телу действовать самому. Я поднимаю локоть вверх на пятнадцать сантиметров и отправляю его прямо назад, целясь в его солнечное сплетение.

Резкий удар попадает точно в цель. Его нож немного впивается в мое горло, оставляя царапину, которая тут же начинает саднить.

Но в то же время я слышу его стон и осознаю, что удар сработал.

Я делаю шаг вперед, убираю его руку со своего горла и наношу ему обратный удар прямо между ног.

Он отступает на пару метров и обрушивается в снег.

Я тяжело дышу, задыхаясь, горло сильно болит. Логан прыгает за пистолетом.

Я поворачиваюсь и вижу, что Руперт срывается и бежит к нашей лодке. Он делает три больших шага и прыгает прямо в ее центр. Одним движением он тянется и отрезает веревку, которая держит лодку у берега. Все происходит за считанные мгновения – я не могу поверить, что человек способен передвигаться с такой скоростью.

Бен стоит в остолбенении и смущении, не зная, что предпринять. Руперт же не медлит: он бросается к Бену и сильно бьет его по лицу свободной рукой.

Бен оступается и падает и прежде, чем он успевает подняться, Руперт хватает его в мертвую хватку, приставляя нож к горлу.

Он поворачивается к нам, используя Бена как живой щит. Роза забилась в угол лодки и визжит, Пенелопа лает, как сумасшедшая.

– Убьешь меня и он умрет тоже! – кричит Руперт.

Пистолет снова у Логана, и он стоит, нацелившись на мужчину. Но попасть нелегко. Лодка отплыла далековато от берега, на добрых пятнадцать метров, и сильно качается на волнах прилива. Логан может промахнуться не больше, чем на пять сантиметров, чтобы не убить Бена. Логан медлит и я вижу, что он не хочет рисковать Беном даже для собственного выживания. Это подкупает.

– Ключи! – орет Руперт Бену.

Бен, следует отдать ему должное, хоть что-то делает правильно: должно быть он спрятал где-то ключи, когда увидел приближение Руперта. Правильный ход.

На расстоянии я неожиданно вижу, что в поле зрения попадают охотники за головами, шум их мотора стал еще громче. Мой ужас и ощущение безнадежности усиливаются. Я не знаю, что делать. Наша лодка слишком далеко от берега, чтобы мы могли попасть на нее – и даже если бы могли, Руперт убьет Бена раньше.

Пенелопа лает и прыгает с рук Розы, несется по лодке и впивается зубами в лодыжку Руперта.

Он кричит и на мгновение отпускает Бена.

Слышится выстрел. Логан пользуется возможностью и не тратит времени зря.

Пуля входит прямо промеж глаз. Руперт смотрит на нас, широко раскрыв глаза, еще мгновение, пока пуля не доходит до мозга. Затем он опускается назад на край лодки, будто собираясь сесть на него, и падает за борт, с плеском приземлившись в воду.

Все кончено.

– Подгони лодку обратно к берегу! – кричит Логан Бену. – БЫСТРО!

Бен, все еще ошеломленный, начинает действовать. Он выуживает из кармана ключи, заводит лодку и приводит ее обратно к берегу. Я хватаю два мешка с едой, Логан хватает остальные и мы закидываем их в лодку, когда она подплывает ближе. Я хватаю Бри и воодружаю ее на борт, затем бегу обратно к грузовичку. Логан хватает мешок с моими припасами, а я беру Сашу. Затем, вспомнив, я бегу обратно к машине и беру лук со стрелами Руперта. Затем я последняя прыгаю с берега в лодку, когда она уже начинает отплывать. Логан встает за руль, вжимает газ и мы мчимся по узкому каналу.

Мы несемся ко входу в Гудзон, который в сотне метров от нас. На горизонте видна лодка охотников за головами – черная, блестящая, угрожающая – она несется к нам, и уже меньше, чем в километре от нас. Сейчас будет жестко. Похоже мы вылетим с канала как раз вовремя, чтобы у нас остался крошечный шанс убежать от них. Они окажутся прямо за нами.

Мы врываемся на воды Гудзона, уже сильно стемнело и мы видим, что лодка охотников совсем рядом, едва ли в двухстах метрах, она быстро приближается. За ней я замечаю еще одну лодку, однако до нее еще километра полтора.

Я уверена, что будь у нас чуть больше времени, Логан бы сказал: «Я тебе говорил!». И был бы прав.

Как раз, когда я размышляю над этим, я слышу выстрел. Пули пролетают мимо нас, одна задевает борт и пробивает деревянную обшивку. Роза и Бри визжат.

– Ложитесь! – кричу я.

Я бросаюсь к девочкам, хватаю их и прижимаю к полу. Логан однако не бросает руля и мужественно продолжает вести лодку. Он немного виляет, но не теряет контроль. Он пригибается и продолжает управлять лодкой, уворачиваясь от пуль и стараясь объехать большую льдину прямо по курсу.

Я встаю на колено по-военному, с пистолетом в руках в задней части лодки, моя голова поднимается над бортом ровно на столько, чтобы я могла видеть цель. Я прицеливаюсь в водителя лодки охотников и несколько раз стреляю.

Все пули пролетают мимо, но это заставляет их лодку вильнуть.

– Вставай за руль! – кричит Логан Бену.

Бен не медлит. Он бросается вперед и встает за руль; в этот момент лодка виляет.

Логан же подбегает ко мне и встает на одно колено рядом.

Он стреляет, но его пули лишь царапают борт лодки. Охотники стреляют в ответ, пуля проходит в нескольких сантиметрах от моей головы. Они быстро приближаются.

Еще одна пуля отщепляет большой кусок дерева с задней стороны нашей лодки.

– Они стреляют в наш бак! – кричит Логан. – Целься в их!

– Где он? – кричу я, стараясь перекричать шум мотора и свист пуль.

– Сзади лодки, слева! – отвечает он.

– Я не смогу попасть, – говорю я, – пока они к нам передом.

Неожиданно у меня появляется идея.

– Бен! – кричу я. – Заставь их развернуться. Мне нужно попасть в их бак!

Бен не медлит. Не успеваю я закончить говорить, как он резко поворачивает руль так, что меня отбрасывает к другому борту.

Охотники также поворачивают, повторяя наши движения. Мне открывается нужный борт их лодки.

Я встаю на одно колено, как и Логан, и мы несколько раз стреляем.

Поначалу все наши пули проходят мимо.

Давай. Давай!

Я думаю о папе. Я напрягаю запястье, делаю глубокий вдох и стреляю еще раз.

К моему удивлению, в этот раз я попадаю прямо в цель.

Лодка охотников неожиданно взрывается. Полдюжины охотников на ней оказываются в огне, они вопят, несясь на неуправляемой лодке. Через секунду она врезается в берег.

Еще один огромный взрыв. Их лодка стремительно тонет и если кто-то и выжил в огне, сейчас он, конечно, утонет в Гудзоне.

Бен поворачивает снова вверх по течению, выравнивая лодку. Я медленно поднимаюсь и глубоко вздыхаю. Я не могу поверить. Мы убили их.

– Неплохой выстрел, – говорит Логан.

Но сейчас не время праздновать победу. На горизонте, все время приближаясь к нам, едет еще одна лодка. Сомневаюсь, что с ней мы будем так же удачливы.

– У меня кончились патроны, – говорю я.

– У меня тоже почти ничего не осталось, – говорит Логан.

– Мы не сможем сразиться со второй лодкой, – говорю я. – И мы едем недостаточно быстро, чтобы обогнать ее.

– Что ты предлагаешь? – спрашивает он.

– Нам нужно спрятаться.

Я поворачиваюсь к Бену.

– Найди нам укрытие. Прямо сейчас. Нам нужно спрятать лодку. НЕМЕДЛЕННО!

Бен жмет на газ и я бегу на нос, вставая рядом с ним и сканируя реку на возможные укромные места. Может быть, нам повезет и они проскочат мимо.

А может быть и нет.

Четыре

Мы все в отчаянии осматриваем горизонт и наконец я замечаю справа узкую бухточку. Она ведет в ржавый каркас старого речного вокзала.

– Вон там, справа! – говорю я Бену.

– Что если они увидят нас? – спрашивает он. – Оттуда нет пути. Мы окажемся в ловушке. Они убьют нас.

– Это наш шанс, придется использовать его, – говорю я.

Бен набирает скорость и резко сворачивает в узкий пролив. Мы проезжаем мимо ржавых ворот в узкий вход старого заржавевшего склада. Как только мы оказываемся внутри, он выключает мотор и поворачивает влево так, чтобы нас не было видно с реки. Я смотрю на след, который остался за нами в лунном свете, и молюсь, чтобы вода разгладилась и он исчез до приезда охотников, не дав им проследить за нашим передвижением.

Мы все встревоженно сидим в тишине, качаясь на воде в тревожном ожидании. Гул мотора охотников становится все громче и я сдерживаю дыхание.

Пожалуйста, Боже, пусть они проедут мимо.

Секунды кажутся вечностью.

Наконец, их лодка пролетает мимо, нисколько не сбросив скорость.

Еще секунд десять я не дышу, пока звук их мотора не становится еще слабее, молясь, что они не вернуться и не найдут нас.

Они не возвращаются. Это сработало.

* * *

Проходит около часа с тех пор, как мы затаились в бухте. Мы в панике сбились в кучу и сидим в лодке. Мы едва шевелимся из страха быть замеченными. Но я не услышала ни звука и не заметила никакого движения с тех пор, как лодка проехала мимо. Я думаю о том, куда они поехали. Неужели они все еще мчат по Гудзону, направляясь в темноте на север, все еще думая, что мы за следующим поворотом? Или же они сообразили, в чем дело, и уже едут назад, осматривая берега в поисках нас? Я не могу не понимать, что их возвращение – лишь дело времени.

Но вытянувшись в лодке, я чувствую себя более расслабленной, моя тревога немного спала. Мы хорошо скрыты внутри ржавой конструкции, и даже если они вернутся назад, я не представляю, как они смогут заметить нас.

От долгого сидения у меня затекли ноги, кроме того становится холодно и я начинаю замерзать. Я вижу, что у Бри и Розы от холода стучат зубы. Я жалею, что у меня нет одеял или одежды, чтобы дать им, или какого-то другого источника тепла. Я жалею, что нельзя развести огонь – не только для тепла, но хотя бы чтобы просто видеть друг друга, чтобы вид друг друга ободрил нас. Но я понимаю, что об этом не может быть и речи – это слишком рисковано.

Я вижу Бена, съежившегося и дрожащего, и вспоминаю про штаны, которые добыла в доме. Я встаю, отчего лодка качается, и делаю несколько шагов к своему мешку, засовываю в него руку и достаю их. Я бросаю штаны Бену.

Они приземляются ему на грудь и он непонимающе смотрит на меня.

– Надень, – говорю я. – Они должны подойти.

На нем изорванные джинсы, заляпанные кровью, покрытые дырами, слишком тонкие и промокшие. Он медленно нагибается, снимает ботинки, затем натягивает военные кожаные штаны охотника прямо поверх джинс. Они смотрятся на нем странно, но, как я и подозревала, сидят отлично. Он застегивает их, не произнося не слова, и я вижу благодарность в его глазах.

Я чувствую, что Логан повернулся ко мне, и ощущаю его ревность к моей дружбе с Беном. Это напоминает мне о том случае, когда Бен поцеловал меня на Пенсильванском вокзале. Это неловко, но я ничего не могу с этим поделать. Мне они оба нравятся, но по-разному. Я никогда не встречала настолько разных людей – и все же они напоминают мне друг друга.

Я подхожу к Бри, все еще дрожащей, сидящей в обнимку с Розой и с Пенелопой на коленях и сажусь рядом с ней, обняв ее и целуя в лоб. Она кладет голову мне на плечо.

– Все хорошо, Бри, – говорю я.

– Я хочу есть, – говорит она тихо.

– И я, – эхом отзывается Роза.

Пенелопа тихонько повизгивает и я могу сделать вывод, что она также голодна. Она умнее, чем все собаки, которых я встречала до этого. И храбрая, несмотря на то, что дрожит. Я не могу поверить, что она тогда укусила Руперта – если бы не она, мы бы сейчас здесь не сидели. Я наклоняюсь и глажу ее по голове и она в ответ лижет мне руку.

Когда речь зашла о еде, я поняла, что это хорошая идея. Я уже очень долго стараюсь сдержать голодные спазмы.

– Вы правы, – говорю я. – Нужно покушать.

Они обе смотрят на меня широко раскрытыми глазами с надеждой и ожиданием. Я встаю, пересекаю лодку и засовываю руку в один из мешков. Я достаю две большие банки с малиновым вареньем и протягиваю Бри одну из них, предварительно раскрутив ее.

– Эта банка для вас, – говорю я им. – А мы втроем будем есть из этой.

Я открываю вторую банку и даю ее Логану. Он засовывает в нее палец, зачерпывает побольше варенья и кладет его в рот. Он глубоко дышит от удовлетворения – должно быть он был очень голоден.

Я передаю ее Бену, который тоже хорошенько зачерпывает, затем приходит моя очередь и я достаю значительную порцию варенья и кладу на язык. Я чувствую, как в кровь врываются углеводы и думаю, что это лучшее, что я когда-либо ела. Я знаю, что это не то, что можно назвать настоящей едой, но это хотя бы похоже.

Кажется, здесь я – хранитель еды, поэтому я достаю из другого пакета то, что осталось от печенья, и раздаю каждому, включая себя. Я смотрю, как Бри и Роза счастливо поедают варенье, через раз предлагая и Пенелопе. Она облизывает их пальцы, как сумасшедшая, повизгивая от удовольствия. Бедняжка, должно быть, голодна не меньше нашего.

– Они вернутся и ты знаешь это, – слышу я за собой зловещий голос.

Я поворачиваюсь и вижу Логана, который чистит оружие, глядя на меня.

– Ты это знаешь, верно? – настаивает он. – Мы здесь легкая добыча.

– Что ты предлагаешь? – спрашиваю я.

Он пожимает плечами и смотрит в сторону в разочаровании.

– Нам не нужно было останавливаться. Нужно было продолжать ехать, как я и говорил.

– Ну, теперь уже поздно, – огрызнулась я в ответ. – Хватит жаловаться.

Я устала от его пессимизма насчет всего, от нашей постоянной борьбы. Я недовольна его присутствием настолько же, насколько я ему рада.

– У нас нет никакого выхода, – говорит он. – Если мы отправимся вверх сейчас, мы наткнемся на них. Возможно, повредим лодку. Возможно, напоремся на лед или на что-нибудь еще. Хуже всего, если они нас поймают. Если мы поедем утром, им будет легче заметить на на свету. Мы сможем лучше видеть путь, но они могут нас подкараулить.

– Так что давайте поедем утром, – говорю я. – На рассвете. Мы поедем на север и будем надеяться, что они вернулись на юг.

– А что, если нет? – спрашивает он.

– У тебя есть идеи получше? Если мы не найдем укрытия, мы замерзнем до смерти. И у нас кончится еда. Мы не можем остаться здесь. Нужно ехать дальше.

– О, теперь ты захотела ехать дальше, – сказал он.

Я уставилась на него – он реально начинает действовать мне на нервы.

– Хорошо, – говорит он. – Поедем на рассвете. Но если мы собираемся ночевать здесь, нам нужна охрана. Будем дежурить посменно. Сначала я, потом ты, потом Бен. Ложитесь спать сейчас. Никто из нас не спал, а сон необходим всем. Идет? – спрашивает он, переводя взгляд с меня на Бена и обратно.

– Идет, – говорю я. Он прав.

Бен ничего не отвечает, все еще глядя в пространство, погрузившись в свой мир.

– Эй, – говорит Логан грубо, наклонившись и пнув его ногу. – Я с тобой говорю. Идет?

Бен медленно поворачивается и смотрит на него, затем в сторону и кивает. Но я уверена, что он его не услышал. Я ужасно переживаю за Бена; похоже, мыслями он действительно где-то очень далеко. По всей видимости, скорбь и чувство вины за брата поглотили его полностью. Я даже представить не могу, через что он прошел.

– Хорошо, – говорит Логан. Он проверяет патроны, заряжает пистолет и выпрыгивает из лодки на помостки рядом с нами. Лодка качается, но не уплывает. Логан стоит на твердой поверхности, изучая окрестности. Он садится на деревянный столбик и смотрит в темноту, положив пистолет на колени.

Я устраиваюсь рядом с Бри, обнимая ее рукой. Роза ложится рядом и я обнимаю и ее.

– Вам нужно хорошенько выспаться. У нас впереди длинный день, – говорю я, втайне гадая, не станет ли этот день нашим последним и доживем ли мы вообще до него.

– Сначала я должна позаботиться о Саше, – говорит Бри.

Саша. Я совсем забыла.

Я оглядываюсь и вижу застывший труп нашей собаки у дальнего края лодки. Я с трудом верю, что мы взяли ее с собой. Бри очень преданна.

Бри встает, молча пересевает лодку и встает над Сашей. Она опускается на колени и гладит ее по голове. В лунном свете я вижу слезы в ее глазах.

Я подхожу и встаю на колени рядом с ней. Я тоже глажу Сашу, с вечной благодарностью за то, что она защищала нас.

– Тебе помочь похоронить ее? – спрашиваю я.

Бри кивает, все еще глядя вниз, с ее носа капает слеза.

Мы вместе наклоняемся, поднимаем Сашу и вместе с ней подходим к борту лодки. Мы держим ее вдвоем, никто из нас не хочет отпускать ее. Я смотрю вниз на ледяную, темную воду Гудзона, на колышащиеся волны.

– Хочешь сказать что-нибудь? – спрашиваю я. – Прежде чем мы похороним ее?

Бри смотрит вниз, глотая слезы, ее лицо освещает луна. Она похожа на ангелочка.

– Она была хорошей собакой. Она спасла мне жизнь. Я надеюсь, что сейчас она в лучшем месте. И я надеюсь увидеть ее снова, – говорит она, ее голос дрожит.

Мы наклоняемся и мягко отпускаем Сашу. С легким всплеском ее тело погружается в воду. Оно задерживается на поверхности на пару секунд, затем начинает тонуть. Течение в Гудзоне достаточно сильное и оно быстро уносит ее в открытую воду. Мы смотрим, как она качается на волнах в лунном свете, уплывая все дальше и дальше. У меня разрывается сердце. Я вспоминаю, как близка была к тому, чтобы лишиться Бри и так же, как Саша, плыть в волнах Гудзона.

* * *

Не знаю, сколько прошло времени. Стоит поздняя ночь и я лежу в лодке в обнимку с Бри и Розой, думая о своем. Я не могу уснуть. Никто из нас не сказал ни слова с тех пор, как мы опустили Сашу в воду. На мягко покачивающейся лодке царит угрюмое молчание. В паре метров от меня сидит Бен, также погрузившись в свой мир. Он выглядит скорее мертвым, чем живым, иногда глядя на него, я думаю, что вижу оживший призрак. Это странно: мы все сидим рядом, но так далеко друг от друга.

Логан стоит метрах в десяти: он несет свой долг, охраняя нас, с пистолетом в руках оглядывая окрестности. Он похож на солдата. Я рада, что он охраняет нас, взяв на себя первую смену. Я устала, у меня болит каждая косточка и я безо всякого удовольствия думаю о том, что мне придется дежурить следующей. Я знаю, что должна поспать, но не могу: мои мысли скачут с одного на другое.

Я думаю о том, каким диким стал мир. Я едва могу поверить, что это правда. Все похоже на бесконечный ночной кошмар. Каждый раз, когда я думаю, что я в безопасности, что-то происходит. Вспоминая все события, я едва могу поверить, как близко я была к тому, чтобы умереть от рук Руперта. Я была такой глупой, пожалев его, позволив ему поехать с нами. Я все еще не до конца понимаю, почему он так поступил. Чего он надеялся достичь? Неужели он настолько отчаялся, что хотел убить нас всех, захватить лодку и исчезнуть – лишь для того, чтобы ему досталось больше еды? И куда бы он поехал? Или он просто был злодеем? Или психически больным? Или он был хорошим человеком, но съехал с катушек из-за всех долгих лет одиночества, голода и холода?

Мне хочется верить в последнее, в то, что глубоко в душе он был хорошим человеком, который помешался под воздействием обстоятельств. Я надеюсь на это. Но как все было на самом деле, мне уже никогда не узнать.

Я закрываю глаза и думаю о том, насколько близка была к смерти, вспоминаю ощущение холодного металла его ножа на своем горле. В следующий раз я никому не буду верить. Ни для кого ни остановлюсь. Никого не буду слушать. Я буду делать лишь то, что нужно для выживания Бри, Розы, меня самой и всех остальных. Больше ничего не оставлю на волю случая. Никаких рисков. Если для этого мне придется стать жестокой, я стану.

Вспоминая все, я думаю, что каждый час, проведенный на Гудзоне, был схваткой не на жизнь, а на смерть. Я не могу представить, как бы доберемся до Канады. Если мы переживем следующие несколько дней, даже следующие несколько километров, я безмерно удивлюсь. Я знаю, что наши шансы не велики. Я крепко обнимаю Бри, зная, что эта ночь может стать нашей последней. Но по крайней мере, мы умрем, сражаясь на обеих ногах, а не рабами или заключенными.

– Это было так страшно, – говорит Бри.

Я вздрагиваю от ее голоса в темноте. Он настолько тихий, что сначала я даже не верю, что она что-то сказала. Она молчит уже несколько часов и я думала, что она спит.

Я поворачиваюсь и вижу, что ее глаза открыты, в них читается страх.

– Что было страшно, Бри?

Она трясет головой и начинает говорить лишь спустя несколько секунд. Я понимаю, что она вспоминала.

– Они забрали меня. Я была совсем одна. Они посадили меня в автобус, потом в лодку. Мы все были связаны цепью. Было так холодно, мы все были очень напуганы. Они провели меня в тот дом, я видела там такое… Ты не поверишь, какое. Что они делали с другими девочками… Я слышала их крики. Не могу выбросить их из головы.

Ее лицо искажается гримасой плача.

Мое сердце разбивается на миллион кусочков. Не могу даже представить, что ей пришлось пережить. Я не хочу, чтобы она думала об этом. Я чувствую, что в душе у нее навсегда остался шрам и это моя вина.

Я крепко стискиваю ее в объятьях и целую в лоб.

– Шшш, – шепчу я. – Все хорошо. Все теперь позади. Не думай об этом больше.

Но она все еще продолжает плакать.

Бри утыкается лицом мне в грудь. Я покачиваю ее, а она все плачет и плачет.

– Мне так жаль, милая, – говорю я. – Мне так жаль.

Как же я хочу очистить ее голову от этих воспоминаний! Но не могу. Теперь это часть ее. Я всегда хотела сберечь ее, укрыть от всех бед. А теперь ее сердце наполнено ужасами.

Качая ее, я думаю о том, что хотела бы оказаться где угодно, только не здесь. Хотела бы, чтобы все стало как прежде. Как тогда, когда мир был хорошим. Чтобы мы снова были с родителями. Но это невозможно. Мы здесь.

Меня не покидает чувство, что все будет становиться только хуже.

* * *

Я просыпаюсь и понимаю, что уже день. Я не знаю, сколько времени и как долго я проспала. Я оглядываюсь вокруг себя в лодке и не понимаю, где нахожусь. Я не понимаю, что происходит. Наша лодка плывет по течению по Гудзону, прямо посередине реки. На борту только мы с Бри. Я не знаю, где все остальные и как мы сюда попали.

Мы обе стоим на краю лодки и смотрим на горизонт, когда я вдруг вижу три лодки охотников, которые мчатся к нам.

Я пытаюсь что-нибудь сделать, но мои руки связаны за спиной. Я поворачиваюсь и вижу на лодке нескольких охотников, они бьют меня, оттаскивают назад. Я стараюсь отбиться, но я полностью беспомощна.

Лодка охотников останавливается, один из них вылазит оттуда, его лицо закрыто маской, он шагает в нашу лодку, наклоняется и хватает Бри. Она визжит, но ничего не может с ним поделать. Он поднимает ее на руки и начинает уносить прочь.

– БРИ! НЕТ! – кричу я.

Я изо всех сил пытаюсь высвободиться, но ничего не выходит. Я вынуждена стоять и смотреть, как они уносят от меня Бри, вырывающуюся и визжащую, на свою лодку. Их лодка плывет по течению по направлению к Манхэттену. Вскоре они уже исчезают из поля зрения.

Глядя, как мою сестренку увозят все дальше и дальше от меня, я понимаю, что на этот раз я потеряла ее навсегда.

Я ору нечеловеческим голосом, умоляю, плачу, молю ее вернуться.

Я просыпаюсь в холодном поту. Сажусь, тяжело дыша и оглядываясь вокруг себя, стараясь понять, что произошло.

Это был сон. Я вижу Бри, которая лежит рядом со мной, все в лодке спят. Это был лишь сон. Никто не приезжал. Никто не забирал Бри.

Я стараюсь дышать ровней, мое сердце все еще тяжело бьется. Я смотрю на горизонт и вижу, что забрезжил рассвет, горизонт чуть подсветился серебром. Я смотрю на помостки и вижу, что Бен сидит на страже. Я вспоминаю, как Логан будил меня и я стояла свою смену. Затем я разбудила Бена, дала ему пистолет и он занял мою позицию. Должно быть, я вырубилась сразу после этого.

Бен склонил голову на грудь. В слабом предрассветном свете я вижу, что он дремлет. Он должен стоять на страже. Мы беззащитны.

Неожиданно я замечаю какое-то движение, тени в темноте. Это похоже на группу людей или каких-то существ, которые прибижаются к нам. Или мне это кажется?

Но затем мое сердце начинает бешено биться в груди и во рту пересыхает, когда я понимаю, что это вовсе не иллюзия.

Эти люди устроили нам засаду. А мы не готовы защищаться.

Пять

– БЕН! – ору я, что есть сил, садясь.

Но уже слишком поздно, через секунду они достигают нас.

Один хватает и держит Бена, в то время как остальные двое с разбега приземляются в нашу лодку.

Лодка качается на волнах, как сумасшедшая, когда они оказываются на борту.

Логан просыпается, но уже слишком поздно. Один из мужчин идет прямо к нему с ножом, который вот-вот вонзит ему в грудь.

Включаются мои рефлексы. Я наклоняюсь, сдергиваю нож со своего пояса, замахиваюсь и кидаю его. Нож летит, поочередно поднимаясь в воздух то острием, то рукояткой.

Идеальное попадание. Он входит прямо в горло человеку за секунду до того, как он ударил Логана. Мертвый, он падает сверху на Логана.

Логан садится и стряхивает с себя труп, тот с плеском погружается в воду. К счастью, Логан не потерял головы и догадался перед этим вытащить нож.

Еще двое уже приближаются ко мне. В неверном утреннем свете я вижу, что они не люди – они мутанты. Наполовину люди, наполовину – что-то неведомое. Получившие дозу радиации фанатики. Это пугает меня: в отличие от Руперта, они супер сильные, очень злые и им нечего терять.

Один их них направляется к Бри и Розе, и я не могу ему этого позволить. Я прыгаю на него, заваливая на землю.

Мы оба падаем, лодка раскачивается. Краем глаза я вижу Логана, прыгнувшего на другого и сильно ударившего его, отчего тот упал за борт.

Мы остановили двоих из них, но третий уже несется на нас. Тот, на которого набросилась я, изворачивается подо мной и оказывается сверху. Он силен. Он наклоняется и сильно ударяет меня в лицо, мою щеку обжигает болью.

Я действую быстро: поднимаю колено и пинаю его прямо между ног.

Превосходный удар. Он стонет и оcедает, и в этот момент я сильно толкаю его локтем в лицо. Я слышу треск сломанной скулы и он заваливается на дно лодки.

Я вышвыриваю его за борт, прямо в воду, и тут же понимаю, что это было глупо – стоило сначала отобрать у него оружие. Лодка сильно качается на волнах, лишившись его тела на борту.

Теперь я поворачиваюсь к последнему мутанту и вижу, что Логан делает то же самое.

Но мы недостаточно быстры. Он пробегает мимо нас и почему-то направляется к Бри.

Пенелопа прыгает в воздух и, рыча, вонзает зубы прямо ему в запястье.

Он трясет ее, как тряпичную куклу, пытаясь стряхнуть. Пенелопа не отцепляется, но в конце концов ее зубы разжимаются и она летит через всю лодку.

Прежде чем я успеваю добраться до него, он уже атакует Бри. У меня замирает сердце, когда я осознаю, что не успею его остановить.

Роза прыгает, чтобы защитить Бри, и оказывается между ними. Он поднимает Розу, наклоняется и кусает ее в руку.

Роза издает ужасный визг в то время как он разрывает зубами ее плоть. Это ужасное, тошнотворное зрелище, одно из тех, что навечно останутся в моей памяти.

Существо отклоняется и собирается снова укусить ее – но я успеваю как раз вовремя. Я достаю последний нож из кармана, замахиваюсь и готовлюсь метнуть его.

Но прежде, чем я успеваю сделать это, Логан делает шаг вперед, уверенным движением достает пистолет и стреляет.

Он попадает прямо ему в затылок и повсюду разлетается кровь. Мужчина падает на дно, Логан делает шаг вперед и вышвыривает тело за борт.

Я бегу к Розе, которая все еще истерически визжит, не зная, как успокоить ее. Я отрываю полоску ткани со своей футболки и быстро перебинтовываю ее сильно кровоточащую руку, стараясь остановить кровь.

Краем глаза я замечаю движение и понимаю, что фанатик нависает над Беном на пирсе. Он отклоняется, собираясь укусить Бена в горло. Я поворачиваюсь и кидаю нож. Он летит и попадает в шею мужчине. Его тело застывает и он оседает на землю.

Бен садится в остолбенении.

– Назад в лодку! – кричит Логан. – БЫСТРО!

Я слышу гнев в голосе Логана и тоже ощущаю его. Бен стоял на страже и заснул. Он оставил нас открытыми для атаки.

Бен запрыгивает в лодку и в этот момент Логан достает нож и обрезает веревку. Я ухаживаю за Розой, вопящей на моих руках, Логан встает у руля, заводя лодку и набирая скорость.

Мы вылетаем с канала в тот момент как забрезжил рассвет. Он прав, что сорвался с места. Выстрелы мог услышать кто угодно, кто знает, сколько у нас времени.

Мы вылетаем с канала в красном свете дня, оставляя за собой на поверхности воды несколько тел. Наше укрытие быстро превратилось в проклятье и я надеюсь, что никогда не окажусь здесь снова.

Мы снова мчим к центру Гудзона, лодка качается, когда Логан набирает скорость. Я стою на страже, постоянно оглядываясь и высматривая охотников. Если они где-то рядом, нам негде будет спрятаться: выстрелы, визги Розы и шум мотора сделали нас очень приметными.

Я надеюсь лишь на то, что каким-то образом они ночью вернулись в своем преследовании назад и теперь находятся южнее нас. Если так, то они где-то сзади. Если нет – мы наткнемся прямо на них.

Если же нам очень повезло, то они отказались от погони и вернулись обратно в Манхэттен. Но я очень в этом сомневаюсь – нам и прежде не очень-то везло.

Как с этими фанатиками, например. Это просто ужасное невезение. До меня доходили слухи о шайках фанатиков, которые стали каннибалами и выживали, поедая других, но я никогда им не верила. Я и сейчас с трудом в это верю.

Я крепко держу Розу, из ее раны сочится кровь прямо на мою руку. Я качаю ее на руках, стараясь успокоить. Ее самодельная повязка вся покраснела от крови и я отрываю еще кусок ткани с футболки, открывая свой живот холоду, чтобы заново перевязать ей руку. Не очень-то гигиенично, но лучше уж так, чем никак, да и надо как-то остановить кровь. Жаль, что у нас нет лекарств, антибиотиков или хотя бы обезбаливающего – хоть чего-то, что можно было бы дать ей. Сняв мокрую повязку, я вижу, что часть мяса на ее руке просто вырвана и отвожу глаза, стараясь не думать о боли, которую она испытывает сейчас. Это кошмар.

Пенелопа сидит у нее на коленях, глядя на нее и, по всей видимости, тоже желая помочь. Бри выглядит так, будто получила еще одну душевную травму. Она держит Розу за руку, стараясь облегчить ее страдания. Но та безутешна.

Я отчаянно желаю, чтобы было успокоительное – что угодно. И тут я неожиданно вспоминаю. У нас есть шампанское, там оставалось где-то полбутылки. Я бегу на корму, хватаю ее и возвращаюсь назад.

– Выпей, – говорю я.

Роза истерически рыдает, воя в агонии, и кажется, не понимает меня.

Я прижимаю бутылку к ее губам и заставляю ее отпить. Она чуть не давится, часть выплескивается наружу, но немного все же попадает ей в рот.

– Выпей, Роза, пожалуйста. Это поможет.

Я снова подношу бутылку к ее рту и между всхлипываниями она делает несколько глотков. Я чувствую себя ужасно, спаивая маленкого ребенка, но я надеюсь, что это поможет, да и не знаю, что еще я могу сделать.

– Я нашел таблетки, – слышу я голос сзади.

Я поворачиваюсь и вижу Бена, который впервые выглядит встревоженным. Нападение на Розу, должно быть, вывело его из оцепенения, а может быть он почувствовал вину за то, что заснул на посту. У него в руках маленький контейнер с таблетками.

Я беру его и изучаю.

– Я нашел его в ящике, – говорит он. – Не знаю, от чего они.

Я читаю инструкцию: «Амбиен». Снотворное. Должно быть, охотники за головами плохо спят. Как иронично: они не дают остальным спать ночами, а сами принимают снотворное. Но это идельно подходит для Розы. Как раз то, что ей нужно.

Я не знаю, сколько таблеток дать, но ее нужно успокоить. Я снова даю ей шампанского, и, убедившись, что она отпила, даю ей две таблетки. Остальное я кладу в карман, чтобы не потерять, и внимательно наблюдаю за Розой.

Через несколько минут спиртное и снотворное начинают действовать. Постепенно ее рыдания превращаются в тихий плач и сходят на нет. Через еще минут двадцать ее глаза начинают закрываться и она засыпает на моих руках.

Еще через десять минут, когда я убеждаюсь, что она заснула, я спрашиваю Бри:

– Сможешь подержать ее?

Бри быстро подбегает и я осторожно встаю, опуская Розу ей на руки.

На затекших ногах я иду на нос и встаю возле Логана. Мы продолжаем мчать вверх по реке, небо светлеет и я смотрю на воду. То, что я вижу, меня вовсе не радует.

Этим морозным утром на воде Гудзона начинают формироваться небольшие льдины. Я слышу, как они ударяются о борт. Это нам нужно меньше всего.

Но это наталкивает меня на идею. Я наклоняюсь за борт, вода брызжет мне в лицо, я опускаю руку в ледяную воду. Касаться ее больно, но усилием воли я не выдергиваю руку и пытаюсь поймать небольшую льдинку. Мы едем слишком быстро и сделать это трудно. Моя рука проходит в сантиметрах от льдинок.

Наконец, через минуту мучений, мне это удается. Я вытаскиваю руку, покрасневшую от холода, из воды и передаю льдинку Бри.

Она берет ее с широко раскрытыми глазами.

– Подержи ее, – прошу я.

Я беру старую повязку, пропитанную кровью, и оборачиваю в нее лед, затем передаю это Бри.

– Приложи это к ее ране.

Я надеюсь, что это поможет ослабить боль, и, возможно, снять опухоль.

Я снова обращаю внимание на реку и оглядываюсь по сторонам: в утреннем свете все видно очень хорошо. Мы едем все дальше и дальше на север, и я с облегчением понимаю, что нигде вокруг нет ни признака охотников за головами. Я не слышу шум мотора, не вижу движения на берегах реки. Стоящая вокруг тишина, честно говоря, пугает. Может быть, они наблюдают за нами.

Я подхожу к пассажирскому сидению, встаю рядом с Логаном и смотрю на датчик бензина: меньше четверти бака. Дела плохи.

– Может быть, они уехали, – отваживаюсь я сказать. – Может быть они повернули назад, забросили поиски.

– Не рассчитывай на это, – говорит он.

И тут как по сигналу я слышу шум мотора. Мое сердце останавливается. Этот звук я узнаю среди всех звуков мира: шум их мотора.

Я поворачиваюсь на звук и смотрю на горизонт: действительно, в полутора километрах от нас охотники за головами. Они мчат на нас. Я смотрю на то, как они приближаются, с ощущением безнадежности. У нас почти нет патронов, а они хорошо оборудованы и обучены, у них тонны оружия и амуниции. Против них у нас нет ни единого шанса, обогнать их у нас тоже не выйдет: они уже совсем рядом. Невозможно и спрятаться.

У нас нет иного выбора, как противостоять им. И это битва не увенчается успехом. С горизонта на нас мчит наш смертный приговор.

– Может быть, сдаться?! – кричит Бен, в ужасе оглядываясь.

– Никогда, – отвечаю я.

Я не могу даже и подумать о том, чтобы снова стать их пленницей.

– Если я и сдамся, то только мертвецом, – отзывается Логан.

Я стараюсь что-нибудь придумать.

– Ты можешь ехать быстрее?! – кричу я Логану, когда вижу, что расстояние между нами сокращается.

– Это максимальная скорость! – кричит он в ответ сквозь рев мотора.

Я не знаю, что делать. Я в отчаянии. Роза проснулась и снова всхлипывает, а Пенелопа лает. У меня ощущение, будто я одна в целом мире. Если я не буду думать быстро, если не найду решение, мы все погибнем в ближайшие несколько минут.

Я осматриваю лодку в поисках оружия, хоть чего-то, что можно использовать.

Давай. Давай.

Неожиданно я кое-что замечаю и у меня появляется сумасшедшая идея. Она настолько сумасшедшая, что может сработать.

Я начинаю действовать без промедления. Я бегу по лодке, направляясь прямо к огромному мотку веревки, который притащила из папиного дома. Я начинаю разматывать его.

– Помоги мне! – резко кричу я Бену.

Он подбегает и мы вместе начинаем распутывать сотни метров веревки.

– Держи тот конец, – говорю я. – Я буду держать за этот. Растянем ее настолько широко, насколько возможно.

– Что вы делаете? – кричит Логан, оглядываясь.

– У меня есть идея, – отвечаю я. Я смотрю прямо, туда, где река сужается. Превосходно. От одного берега до другого там едва ли сто метров. На глаз я могу прикинуть, что веревка по меньшей мере в два раза длиннее.

– Если я успею привязать веревку между двумя берегами прежде, чем они окажутся здесь, она преградит им путь. Как растяжка. Это рискованно, но сможет сработать.

– У нас нет выбора, – говорит он. – Давай сделаем это.

Наконец-то он перестал со мной спорить и поддерживает меня.

– Мне нужно, чтобы ты повернул лодку и подъехал к берегу, – кричу я, закончив распутывать.

Я осматриваю берега в поисках чего-то, к чему можно было бы привязать веревку, и тут вижу ржавый железный столб, вкопанный на берегу в том месте, где когда-то был пирс.

– Туда! – ору я Логану. – Вон к тому столбу!

Логан делает резий поворот и подъезжает прямо к столбу. По крайней мере сейчас он полагается на мой выбор.

Я бегу на корму, когда Логан ловко останавливается возле столба, хватаю один из концов веревки, наклоняюсь и оборачиваю его вокруг столба несколько раз, завязав узел. Я сильно дергаю за него, проверяя, выдержит ли он. Узел надежный.

– Теперь на другую сторону! – кричу я.

Логан жмет на газ и мы летим на другую сторону реки. Я отталкиваю Бри подальше от быстро разворачивающейся веревки, чтобы она не поранилась.

Я хватаю веревку за самый конец, чтобы она не выскочила за борт. Мы достигаем другого берега и, к счастью, длины веревки хватает, даже остается запас.

Когда Логан швартуется, я хватаю конец веревки и прыгаю на песок, судорожна ища что-то надежное, на чем можно завязать веревку. Я замечаю дерево, растущее близко к краю воды. Я бегу к нему и крепко затягиваю вокруг ствола веревку. Я поворачиваюсь и вижу, что она возвышается над водой. Отлично. Я немного ослабляю ее, так чтобы веревка лежала на поверхности воды. Я не хочу, чтобы охотники за головами ее заметили.

Я прыгаю обратно в лодку с остатком веревки в руках – это примерно метров пятьдесят лишних.

Я оглядываюсь через плечо и вижу стремительно приближающихся охотников за головами. Они примерно в полукилометре от нас. Надеюсь, они не поняли, что я сделала. Вроде бы, они слишком для этого далеко.

– Поехали вперед! – кричу я Логану. – Но совсем медленно и всего метров на пятьдесят. Затем заглуши мотор. Дай лодке остановиться на открытом пространстве.

– Заглушить? – переспрашивает Логан.

– Доверься мне, – говорю я.

Он слушается. Он медленно проезжает вперед, выезжая на середину Гудзона. В это время остаток веревки продолжает разматываться на дне лодки. Когда он почти кончается, я кричу: «СТОЙ!»

Логан заглушает мотор и вокруг нас стоит жуткая тишина. Мы сидим в лодке, покачиваясь на волнах и глядя на приближающихся охотников. Они всего в паре сотен метров от нас.

– Снимай штаны! – кричу я Бену.

Он смотрит на меня в недоумении.

– Давай! Быстро!

Он быстро стягивает кожаные штаны, которые я дала ему прошлой ночью, и, оставшись в одних джинсах, отдает штаны мне. Я тщательно оборачиваю их вокруг руки, используя в качестве перчаток, так, чтобы веревка не повредила мне кожу.

Наконец, Логан понимает, что я собираюсь сделать. Он быстро снимает свою куртку и тоже оборачивает ею руки, вставая рядом со мной – вдвоем мы держим остаток веревки и ждем.

Меня трясет. Они все приближаются, мча на нас на полной скорости. Я вижу, что они поднимают пушки. Надеюсь, они не понимают, что мы собираемся сделать.

– Бен, подними руки, как будто хочешь сдаться!

Бен делает шаг вперед и поднимает руки высоко над головой. Это срабатывает. Охотники опускают пистолеты и о чем-то совещаются между собой.

Но скорость они не сбрасывают. Они все еще мчат на нас. Они не видят веревку, которая покачивается на поверхности воды. Они ничего не подозревают.

По мере того, как они приближаются, меня прошибает пот. Я дрожу, сжимая веревку в руках. Логан стоит рядом. Мы ждем. Они метрах в двадцати от веревки.

Пожалуйста, пусть они не додумаются. Пусть не остановятся. Пожалуйста.

Они в десяти метрах. В пяти.

У нас есть всего один шанс и мы должны использовать его по максимуму. Веревка должна подняться точно на нужную высоту.

– ДАВАЙ! – ору я Логану.

В этот самый миг мы тянем за веревку.

Канат подпрыгивает, вылетая из воды метра на два. Идеальная высота.

Он ударяет стоящих в лодке охотников прямо в грудь. В этот же миг веревка натягивается и мы крепко сжимаем ее, чтобы она врезалась прямо в них.

Все впятером они слетают с лодки в воду.

Лодка продолжает движение без них еще метров на пятьдесят, прежде чем она теряет курс и врезается в торчащую из воды скалу. С ужасающим грохотом лодка разлетается на кусочки, над ней появляется пламя.

В это же время охотники болтаются в воде, молотя в ней руками.

Не могу поверить. Это сработало. Это действительно сработало.

Мы с Логаном удивленно смотрим друг на друга. Мы медленно отпускаем веревку.

Логан бежит обратно к рулю, заводит лодку и мы уплываем.

Я слышу крики охотников сзади нас: они размахивают руками и просят о помощи. Отчасти я испытываю угрызения совести. Но я усвоила урок – после стольких раз.

Мы едем и солнце поднимается все выше. Впервые за долгое время я немного расслабляюсь. За нами больше не гонятся лодки. Впервые за очень долгое время я начинаю думать, что у нас все получится.

Шесть

Мы продолжаем движение вверх по Гудзону, не останавливаясь, в то время как утро сменяется вечером. Логан гонит на полной, стараясь оторваться от охотников, от Манхэттена настолько далеко, насколько это возможно; шум мотора уже стал естественным. Все утро мои нервы на пределе, я присматриваюсь и прислушиваюсь ко всему.

Но с течением времени напряжение спадает. Логан наконец замедляется, переключаясь на крейсерский режим, и гул мотора становится тише. Я вижу, что Роза глубоко спит на руках у Бри. Сама Бри откинулась, ее глаза закрыты, на коленях сидит Пенелопа. Бен сидит, склонив голову на руки. Лишь Логан, не моргая, смотрит вперед, как всегда без эмоций. Атмосфера на лодке расслабленная.

Логан еще больше сбрасывает скорость, и, стараясь понять почему, я смотрю на воду и вижу огромные куски льда. Они становятся все больше и появляются все чаще. Логан объезжает их и постоянно виляет то влево, то вправо, отчего лодка покачивается туда-сюда. Лед беспокоит меня, особенно когда я чувствую пронизывающий до костей ветер, чувствую, как с каждой минутой становится все холодней. Небо, совсем недавно такое яркое, потяжелело и посерело. На воду опускается туман. Я чувствую, что грядет буря.

Неожиданно с неба начинают падать снежинки. Это огромные снежные хлопья и, приземляясь на мою щеку, они как бы говорят, что еще осталось в мире что-то чистое. Они заставляют меня вспомнить детство, то счастливое время, когда я любила снег. Когда он значил отсутствие уроков и игры с друзьями. Теперь же он ознаменовывает лишь холод, сырость. Теперь он вызывает лишь неудобства.

Буквально через несколько минут снег становится ослепляющим, он залепляет нам лица, отбеливая небо. Становится труднее смотреть.

Логан еще больше сбавляет скорость и я думаю, что у нас кончилось топливо. Я подбегаю и встаю рядом с ним, взглянув на датчик: меньше восьмой бака, но стрелка еще не доходит до красной линии. Почему же тогда он замедлился? Я гляжу вперед и все понимаю: прямо впереди нас остров в центре Гудзона. Он не большой, но и не маленький – почти в километр длиной и в полкилометра шириной. Он узкий и длинный, его опоясывает песчаный берег, он порос густым лесом, сосны, в основном растущие на нем, покрыты снегом. Я вижу, что Логан смотрит на него, и знаю, о чем он думает. Он поворачивается и смотрит на меня.

– У нас почти кончился бензин, – говорит он. – А езда в бурю обычно кончается бедой. Лед становится толще, и по реке все труднее пробраться. Если мы продолжим движение, мы можем утопить лодку. Да и скоро стемнеет. Можем ехать дальше или же можем сделать остановку на острове, подождать, пока река не успокоится, а буря не пройдет, – он смотрит на небо. – Если поедем дальше, у нас может кончиться бензин и мы останемся без укрытия. Мы знаем, что может случиться на берегу. На острове должно быть безопасней.

– Согласна, – говорю я. – Там безопасней.

Он вздыхает.

– Не то чтобы я хочу останавливаеться, – продолжает он. – Я совсем не хочу. Нам нужно двигаться вперед. Нужно уехать от них настолько далеко, насколько возможно. Нужно ехать на север и найти топливо. Но прежде надо переждать шторм. И я думаю, что остров – лучшее место для этого. Останемся тут на несколько часов. Или же на ночь. Пусть буря утихнет, затем продолжим путь. Кто знает – может быть мы даже найдем на нем что-нибудь или поохотимся.

– Наконец-то мы достигли согласия, – говорю я и невольно улыбаюсь.

Логан старается подавить улыбку, но я ее замечаю.

– Давай объедем его, – говорю я. – Убедимся, что на нем никого нет и найдем подходящее место для стоянки.

– Решено, – говорит он.

Логан поворачивает лодку и ведет ее вдоль периметра острова. У берега мелко, всего метра три в глубину, мягко плещут волны. Сразу за полосой песка начинаются высокие деревья, которые предлагают отличное убежище, защищая со всех сторон. Когда мы переходим к другой части острова, я тщательно осматриваю деревья, стараясь разглядеть движение в лесу. Ничего не шевелится. Но остров обманчиво велик и лес слишком густой, в нем может скрываться кто угодно. Сомневаюсь, правда, что люди. Нет никаких человеческих признаков: ни лодок, ни следов ботинок. Может быть, на нем есть животные. Олени, лисы, или кто-то еще. От одной мысли об этом у меня текут слюнки.

Мы объезжаем его с другой стороны и почти замыкаем круг, когда я вижу превосходное место для стоянки: здесь из воды выступает скала, к ней можно привязать лодку и она защитит ее от воздействия окружающей среды с обеих сторон. Еще лучше то, что скала тянется до берега, где переходит в небольшую гору, а в ней виднеется пещера. Лучше и быть не могло: это отличное место, чтобы переждать ветер и шторм, и отсюда мы сможем проследить за лодкой.

Я встаю и показываю туда.

– Я уже увидел, – говорит он. – Чуть раньше.

Он выключает мотор, мы подбираемся поближе и плавно движемся к скале, лодка поворачивается боком. Я хватаю веревку и прыгаю, когда мы уже у берега. Я приземляюсь по щиколотку в холодную воду, и она колет меня холодом, затекая в ботинки. Но я счастлива быть снова на суше и в считанные мгновенья притягиваю лодку к песку. Логан прыгает и помогает мне, вместе мы затаскиваем ее метра на три на песок. Я крепко привязываю веревку к специальному отверстию на лодке и передаю другой конец Логану, который находит подходящий выступ на скале и затягивает ее на нем. Он проверяет несколько раз: все надежно. Лодка никуда не уплывет.

Почувствовав остановку, наконец просыпается и Бен – он поднимает голову и оглядывается вокруг. Он смотрит на меня сонным взглядом.

– Где мы? – спрашивает он.

– Наш новый дом, – говорит Логан.

– Пока не кончится буря, – добавляю я.

На мгновение я думаю, что Бен будет спорить, выскажет другое мнение, возможно, разозлится на нас, что мы решили без него. Но он всего лишь смиренно выходит из лодки. Его дух сломлен и он едва ли понимает, где находится.

Я прыгаю обратно в лодку и подхожу к Бри с Розой. Они крепко спят и я осторожно бужу Бри. Ее глаза открываются и она быстро смотрит на меня, затем на Розу, в ее глазах читается страх и тревога.

Я сама осматриваю Розу и она меня тоже пугает. Она выглядит совсем плохо. Она бледна до невозможности, и, даже зная, что она просто спит, можно подумать, будто она умирает. Я смотрю на ее руку, на повязку, на уже большие красные пятна по обе стороны от бинта. Рана заражена – и инфекция быстро распространяется.

Я с трудом глотаю, в горле у меня пересохло – я знаю, что это очень-очень плохо. Я чувствую себя беспомощной. Если бы было хоть что-то, что бы я могла сделать для нее, куда отвезти ее. Но ничего нет. Шампанское и снотворное – все те крохи, что я могу ей предложить.

Я наклоняюсь и поднимаю Розу на руки. Пенелопа отказывается спрыгнуть с ее колен, поэтому я несу их обеих, держа девочку, как младенца. Роза обмякла в моих руках, она спит. Я благодарю за это Бога. Надеюсь, она хотя бы сейчас не чувствует боли.

Бри поднимается и идет рядом со мной. Я передаю Розу Логану, затем спрыгиваю и снимаю с лодки Бри. Снег идет все сильнее. Я смотрю, как Логан несет Розу в пещеру, беру Бри за руку и следую за ними.

– Возьми мешки, ладно? – говорю я Бену. Я не хочу, чтобы он почувствовал себя полностью бесполезным, ради него же самого.

Бен делает, как я сказала, и достает из лодки мешки с едой и вещами. Я поворачиваюсь с Бри и иду по мягкому песку к пещере.

– С Розой все будет хорошо? – спрашивает Бри. – Где мы?

– Мы на маленьком острове, – говорю я. – Переждем здесь бурю.

– И вылечим Розу? – спрашивает она.

Я с трудом глотаю, не зная, как ответить. Я и сама не знаю, поправится ли она.

– Я сделаю для этого все, что в моих силах, – говорю я. – Обещаю.

Мы доходим до входа в пещеру и я с облегчением вижу, что она послужит нам отличным укрытием. Она около пяти метров в высоту и девяти в глубину – не настолько глубокая, чтобы не было видно конца. Я вижу, что в ней нет ни людей, ни животных. А войдя в нее, я чувствую, что воздух в ней на несколько градусов теплее, чем снаружи – может быть, из-за отсутствия ветра. Я смотрю вниз и вижу, что грязный пол сухой, снег сюда не попадает.

Я думаю, что мы сможем разжечь здесь огонь. Мы защищены от ветра и от любых глаз, которые могут наблюдать. Идеальное место, чтобы отдохнуть, прийти в себя и во всем разобраться.

Логан осторожно кладет Розу на грунтовый пол, снимает свою куртку и нежно подсовывает ей под голову. Его поведение меня изумляет. Я и не знала, что он может быть таким нежным.

Пенелопа встает на грудь Розе всеми четырьмя лапами, она вся трясется. Она сворачивается в клубок и ложится, положив голову на Розу и грустно глядя на нее, отказываясь уходить.

– Она сильно заражена, – говорит Логан тихо, подходя ко мне. – Ей нужны лекарства.

– Я знаю, – говорю я. – Как думаешь, что делать?

Он мрачно качает головой: «Не знаю», – говорит он наконец.

Входит Бен с мешками с едой и вещами и ставит их на пол в пещере. Логан отворачивается от него с отвращением, все еще злясь за то, что тот заснул на посту.

По крайней мере здесь, в пещере, мы будем в безопасности. Здесь не нужно будет стоять на часах. Здесь практически невозможно напасть на нас, не подойдя перед этим к лодке. А это мы услышим. Мне кажется, что остров полностью необитаем и нам не о чем беспокоиться. Я поворачиваюсь к Логану.

– Прежде чем обосноваться здесь, – говорю я, – нам нужно убедиться, что на острове больше никого нет и никто не устроит нам неприятный сюрприз. Нужно обыскать его, пока буря не разыгралась сильней, может быть, найдем что-то полезное, может быть даже что-то вроде лекарства. А может здесь есть животные, на которых можно поохотиться – было бы неплохо пообедать.

– Хорошая идея, – говорит Логан. – Но ты не можешь идти одна. – Он поворачивается и смотрит на Бена. – Я бы пошел с тобой, но я не могу. Мне нужно стоять на страже. Я не могу оставить наши вещи – и лодку – на Бена.

Он говорит это достаточно громко, чтобы Бен услышал, но тот никак не реагирует.

– Иди ты, – говорит Логан. – И возьми с собой Бена.

Я поворачиваюсь к Бену, ожидая, что тот будет спорить или расстроится. Но, к моему удивлению, он ничего не говорит. Он выглядит просто сломленным, стоя с опущенной головой.

– Мне жаль, – говорит он тихо, – мне очень жаль, что я заснул.

Я слышу в его голосе, что он говорит искренне. На нем и так висит вина – вина за брата, а теперь еще и то, что случилось с Розой. Мне больно смотреть на него и я лучше бы пошла одна, но Логан прав: мне нужно сопровождение. То, что он меня прикроет, все же лучше, чем ничего.

Я поворачиваюсь к Логану.

– Это место не так уж велико. Мы вернемся в течение часа.

– Если не вернетесь, я пойду искать вас, – говорит он, – чтобы не подвергать риску остальных.

– Не ходи за нами, – говорю я. – Если я не вернусь, значит, я мертва. В этом случае бери девочек и лодку и уезжай.

Логан кивает мне с серьезным выражением лица и я вижу в его глазах уважение.

– Вы вернетесь, – говорит он.

* * *

Мы с Беном пробираемся по пустынному острову, на моем плече висят лук и стрелы. Я никогда не стреляла из лука и вряд ли у меня хорошо получится, но я думаю, что если встречу животное, я разберусь. Это единственное, что радует меня в происшествии с Рупертом – не остановись мы тогда, у нас не было бы такого оружия.

Мы молча идем, снег засыпает все вокруг, мир невероятно тих. Я слышу лишь хруст снега под ногами и шум волн в отдалении. Вечернее небо глубокого серого цвета. Остров напоминает крошечный лес, покрытый раскидистыми деревьями, на нем нет и признака строений или людей, и вообще никаких следов. Я чувствую, что облегчение и ощущение безопасности все усиливаются.

Я замечаю крайнюю точку острова и иду к ней, обходя деревья. Когда я доберусь дотуда, я сразу почувствую себя легче, буду уверена, что здесь никого нет и мы можем расслабиться ночью. И в то же время я знаю, что если не найду никаких припасов, ничего полезного, я буду разочарована, ведь вернувшись с пустыми руками к Розе, я обреку ее на смерть.

Я осматриваю деревья снова и снова, пытаясь найти еду или еще хоть что-нибудь. Мы прошли уже половину острова и все еще ничего не обнаружили. Я останавливаюсь на несколько секунд, прислушиваясь. Но все, что я слышу, это тишина. Я закрываю глаза: я слышу падающий снег, касающийся моей кожи, и легкий шум реки, ласкающей берег. Я жду с минуту. Все еще ничего. Как будто я одна в доисторической вселенной.

– Почему мы остановились? – спрашивает Бен.

Я открываю глаза и продолжаю идти. Мы идем в молчании еще несколько минут, направляясь к дальней точке острова.

Чем больше мы идем, тем больше я думаю о Бене. Меня не может не интересовать, что именно произошло с ним там, на Манхэттене. Что произошло с его братом. Откроется ли он мне? Мне кажется, что ему это необходимо.

– Не кори себя, – говорю я ему, нарушая тишину. – Я имею в виду то, что уснул тогда: это могло случиться с любым из нас.

– Но не случилось. Это случилось со мной, – бросает он в ответ. – Это моя вина. Моя вина, что Розу ранили.

– Вина нам сейчас не поможет, – говорю я. – Никто тебя не упрекает. Я не упрекаю.

Он пожимает плечами и выглядит несчастным; мы продолжаем идти молча.

– Хочешь поговорить об этом? – наконец, спрашиваю я, желая прояснить все. – Что случилось с тобой в городе? Что произошло с братом? Возможно, ты почувствуешь себя лучше, рассказав обо всем.

Я смотрю на него. Он опускает голову, как будто размышляя, наконец, мотает головой.

Что ж, я попыталась. И я уважаю его личное пространство. Я не уверена, что сама рассказала бы о таком, если бы была на его месте.

Мы доходим до дальнего конца острова, деревья расступаются и мы оказываемся на берегу, покрытом снегом. Я подхожу к краю – оттуда хорошо просматривается Гудзон во всех направлениях. Он похож на море: тут и там плавают огромные льдины, на них падает снег. Все выглядит нереально, как будто мы в глубокой древности. Когда я чувствую порыв ветра на своем лице, на мгновение мне кажется, что в мире остались лишь мы, потерпевшие крушение в открытом море.

Я осматриваю берег во всех направлениях, ища какие-либо признаки строений, стараясь засечь движение. Но ничего не видно. Все выглядит так, будто когда исчез человек, способный повлиять на нее, глушь снова стала глушью.

Стоя там на берегу, я замечаю что-то в песке, выпирающее из снега. Я делаю несколько шагов туда, наклоняюсь и поднимаю предмет. Это что-то зеленое и блестящее и, взяв это в руки, я понимаю, что это бутылка – большая, стеклянная бутылка, которую, должно быть, вынесло на берег.

Я осматриваю остаток береговой линии и вижу что-то еще, блестящее и покачивающееся в воде рядом с берегом. Я подбегаю и поднимаю это. Старая алюминиевая банка.

Не знаю, что можно сделать с этими вещами – это совсем не то сокровище, которое я надеялась найти. Но все же, я уверена, что как-то можно это использовать и по крайней мере я вернусь не с пустыми руками.

Я глубоко вздыхаю и поворачиваюсь, готовясь идти назад. На этот раз я решаю идти по другой стороне острова через лес, надеясь найти что-нибудь – что угодно.

Мы молча обыскиваем лес и я чувствую разочарование, когда ничего больше не нахожу, и отчасти облегчение, что остров принадлежит нам и только нам. Я начинаю расслабляться, когда понимаю, что скоро окажусь в теплой пещере. Мои ноги и руки замерзли от ходьбы и я растираю их, пытаясь стимулировать кровооращение. Ноги устали – будет славно посидеть в пещере у огня.

Это наводит меня на мысль, что нам нужно что-то, чтобы развести костер. Я с радостью вспоминаю про спички и свечи, которые взяла с собой из папиного дома. Но я понимаю, что у нас нет дров – сухих веток, сосновых иголок – чего угодно, что можно зажечь. Я также думаю о том, что было бы неплохо наломать сосновых веток, чтобы устроиться поудобней.

– Ищи ветки, – говорю я Бену. – Сухие ветки, желательно небольшие. Старайся смотреть повыше от земли, там они без снега. Нам нужны дрова. Еще смотри большие ветки с мягкими иголками, чтобы сидеть.

Бен идет в нескольких шагах впереди меня и не отвечает, но я понимаю, что он услышал, потому что он подходит к дереву и начинает ломать на нем сучья.

Я тоже замечаю дерево с сухой веткой и подхожу, чтобы отломить ее. Великолепно. Еще несколько таких же и у нас будет огонь на всю ночь.

Направляясь к другому дереву, я неожиданно слышу хруст сзади себя. Бен стоит впереди и это не может быть он. Мое сердце останавливается. Нас выследили.

Семь

Я оборачиваюсь, смотрю в направлении хруста и замечаю движение. Я застываю на месте, в горле у меня пересыхает, когда я понимаю, что это.

Я не могу поверить. Там, всего метрах в двадцати от нас, стоят два оленя. Они остановились и подняли головы, глядя прямо на нас.

Мое сердце бьется в возбуждении. Этой еды будет достаточно, чтобы прокормить нас несколько дней. Я даже не могу поверить в нашу удачу.

Я без промедления выхватываю нож, замахиваюсь и кидаю его, вспомнив, что в прошлый раз это сработало.

Но на этот раз мои руки слишком замерзли и я промахиваюсь. Они стремительно срываются с места.

Я быстро сдергиваю лук со спины, зажимаю между пальцев стрелу и стреляю в убегающего оленя. Но с луком мне не везет еще больше: стрела попадает в дерево совсем далеко от цели.

– Черт подери! – вырывается у меня возглас. Остров маленький, но они слишком быстры. Я не могу придумать, как их поймать без пистолета, из которого я бы все равно не выстрелила, чтобы не привлечь внимание, и без профессиональных ловушек.

Неожиданно Бен делает шаг вперед, берет из моих рук лук и одну стрелу. Он делает три шага вперед, точно и уверено держа стрелу, он натягивает тетиву, задерживает дыхание и осторожно прицеливается в убегающего оленя, который в добрых пятидесяти метрах и с каждой секундой становится все дальше. Олени петляют между деревьями – попасть невозможно.

Бен отпускает тетиву и стрела летит по воздуху.

К моему удивлению, я слышу звук стрелы, входящей в плоть. Я в полном шоке смотрю, как один из оленей падает.

Я поворачиваюсь и смотрю на Бена с открытым ртом. Он стоит не шевелясь, и медленно опускает лук. Он выглядит печальным, как будто сожалея о своем поступке.

– Ты не говорил мне, – говорю я тихо, – что ты профессиональный стрелок.

Он поворачивается и пожимает плечами, возвращая лук.

– Ты не спрашивала, – говорит он равнодушно.

Бен отворачивается и идет в направлении оленя. Я стою, слишком ошеломленная, не зная, что и сказать.

Я иду за ним, стараясь понять, что произошло. Я не понимаю, откуда Бен научился всему, и особенно – стрелять. Это был невероятный, единственный в своем роде выстрел. Я уже «списала» Бена, и лишь сейчас поняла, какую ценность он представляет. И теперь, глядя на его походку, которая стала намного уверенней, я понимаю, что этот эпизод много значил для него. Он как будто вышел из оцепенения, начал гордиться собой, почувствовал себя нужным. Впервые я ощущаю, что он с нами, он здесь, он – член нашей команды.

Мы оба подходим к оленю и встаем над ним. Он лежит на боку, снег под ним окрашен кровью, его ноги все еще дергаются. Это было идеальное попадание, прямо в шею.

Через несколько секунд он перестает трепыхаться и умирает.

Бен наклоняется и перекидывает животное через плечо. Он поворачивается и мы идем назад к пещере. Пока мы идем, я успеваю собирать сухие ветки, срывая столько, сколько могу унести. Затем я набираю широких сосновых веток, которые станут отличным одеялом и подушкой для Розы.

Мое сердце наполняется оптимизмом. Небо потемнело и снег усиливается, а ветер разыгрался не на шутку, но меня это не заботит. У нас есть укрытие – настоящее укрытие со свежей едой, которой хватит на всех, и с дровами для костра. Теперь я чувствую, что удача повернулась к нам лицом.

* * *

Наконец к нам пришло чувство покоя. Мы сидим, сбившись в кучу, в глубине пещеры, вокруг яркого огня. Спички, которые я взяла из папиного дома, – бесценны, как и дрова, которые я притащила из леса. Благодаря этому мы развели костер и, когда он занялся, по очереди сходили в лес и притащили небольшие поленца, настолько сухие, насколько мы смогли найти, и стали подкидывать их во все увеличивающееся пламя. Тут пригодились папины инструменты – с помощью молотка и отвертки я снимала с дров них сырую кору, избавлялась от влажных верхних слоев, добираясь до сухой сердцевины. Теперь огонь ревет, давая тепло, которого нам так не хватало все это время.

Сидя здесь, вытягивая руки над пламенем и потирая ладони, я чувствую, что мои конечности постепенно расслабляются. Я и не догадывалась, что была так напряжена, так промерзла. Я постепенно оттаиваю, прихожу в себя. Здесь на удивление тепло. С огнем и крышей, защищающей от ветра и снега, я чувствую себя как дома.

Выглянув из пещеры, я вижу, что на улице совсем темно. Буря, должно быть, усилилась, и снег все еще идет, зловеще засыпая вход в пещеру – нападало уже с полметра. Но в остальном убежище просто превосходное. Это место – подарок судьбы. Не знаю, выжили бы мы где-либо еще.

Логан сидит поодаль, у входа в пещеру, глядя на бурю, на темнеющее небо, и, в основном, на лодку. Я сама уже несколько раз выходила и проверяла ее. Картина была одна и та же: она раскачивается от сильных порывов ветра, но крепко привязана и укрыта от шторма так хорошо, как это только возможно. Она никуда не уплывет. В поле зрения никого нет, а ветер, снег и скалы с обеих сторон отлично защищают ее. Я думаю, что у Логана просто паранойя. Но оттого, что он сидит там и приглядывает за ней, я чувствую себя уверенней. В конце концов он сам придет к костру, чтобы согреться.

Рядом со мной к костру склонился Бен. Он впечатляет меня своими навыками: к моему удивлению, он взял мой нож и разделал оленя, сняв с него шкуру всего за несколько минут. Затем он нарезал мясо на ровные куски, очевидно, прекрасно разбираясь во внутренностях оленя. Он разделил мясо на пять огромных порций, надел каждую на острую ветку и поставил над огнем. Теперь он постоянно переворачивает каждый из кусочков и вскоре запах заполняет все мои органы чувств, заставляя живот урчать уже час, пока мясо готовится. Оно пахнет так вкусно, что от одной мысли о нем у меня текут слюнки.

Я поворачиваюсь к Розе. Я принесла ее поближе к огню и положила на толстом слое сложенных веток, и теперь я вижу, что ее сон тяжел, а брови нахмурены. Несколько часов назад я опять сменила ее повязку – она была ужасного цвета. Хуже всего то, что ее рана серьезно заражена, и заражение распространяется по ее руке в обоих направлениях, от него уже доносится неприятный запах. Оно превращается в гангрену. Мне очень не нравится, как быстро повязки пропитываются кровью.

Роза в бреду. Я даю ей снотворное через каждые несколько часов, но не знаю, сколько еще оно будет действовать. Я не знаю, чем еще ей помочь, и чувствую себя бесполезной.

Ей действительно нужны лекарства. Определенные лекарства. А я даже не представляю, где их искать. Даже если мне каким-то чудом удастся выехать в метель и непогоду на остатке топлива, даже если я найду где-то здесь город, вряд ли там обнаружится работающая аптека. Я понимаю, что это бесполезно и лишь подвергнет риску остальных.

Поэтому я лишь стараюсь сделать так, чтобы ей было комфортно, и надеюсь на лучшее. Я подхожу к ней, сажусь рядом и осторожно разворачиваю последнюю повязку, пропитанную кровью.

Роза стонет от боли, когда я снимаю ее. В очередной раз я проклинаю безумца, укусившего ее.

Сняв повязку и открыв рану воздуху, я иду ко выходу из пещеры, чтобы зачерпнуть снега, как я уже проделывала несколько раз. Я возвращаюсь с ним и снова сажусь на колени рядом с ней, положив снег ей на рану. От этого она вздрагивает и стонет. Я надеюсь, что снег дезинфецирует рану и уменьшит боль. Я беру свежую повязку, высушенную у огня, и осторожно накладываю ее на рану.

Роза открывает глаза, такие маленькие и испуганные, и смотрит на меня снизу вверх.

– Спасибо, – говорит она.

Мое сердце вздрагивает от звука ее голоса. Она такая милая, такая храбрая. Она в два раза храбрее, чем я в ее возрасте. Да любая девочка визжала бы и ревела в ее положении!

Я наклоняюсь и целую ее в лоб, с тревогой отмечая, какой он холодный. Мое сердце болит так, будто его режут ножом. Я знаю, что это не предвещает ничего хорошего. Совершенно ничего.

Мне хочется закричать на весь мир, на всю царящую в нем несправедливость. Так нельзя! Почему у нас забирают такую милую, красивую, потрясающую девочку?! У меня не хватает слов и я изо всех сил стараюсь сдержать слезы и выглядеть сильной перед ней.

– Все будет хорошо, – говорю я самым уверенным голосом, каким только могу.

Она слабо улыбается, глядя будто сквозь меня. Это заставляет меня вспомнить чьи-то слова: умирающим дается дар распознавать нашу ложь.

Бри, которая сидит с другой стороны от Розы, тянется и гладит ее сзади по волосам. Кажется, что Бри страдает даже больше, чем Роза: я никогда не видела ее настолько печальной за всю свою жизнь. Кажется, будто ранили не Розу, а ее.

Пенелопа лежит на груди Розы и иногда лижет ее лицо.

– Будешь кушать? – спрашиваю я Розу.

– Я попробую, – отвечает она слабо. – Но я не очень голодна.

Я приношу мешок, достаю банку с вареньем и открываю ее. Я чувствую запах: это вишня. Пахнет потрясающе.

– Ты любишь вишню? – спрашиваю я.

– Просто обожаю, – отвечает она.

Я засовываю в банку палец, зачерпываю им немного варенья и кладу ей на губы. Она слизывает, закрыв глаза, и улыбается. Я собираюсь зачерпнуть еще, но она качает головой. «Мне хватит,» – говорит она.

Я отдаю банку Бри, но она мотает головой.

– Бри, пожалуйста, надо покушать.

– Дай Розе, – говорит она, грустно глядя в пол.

Я даю немного Пенелопе: та, не задумываясь, облизывает мой палец.

– Все готово, – слышу я сзади голос.

Я поворачиваюсь и вижу, что Бен снял приготовленное мясо с огня. Он протягивает нам палочки и я беру одну из них и передаю Бри. Затем беру еще одну для Розы. Я наклоняюсь, поднимаю ее голову и аккуратно кладу кусочек ей в рот.

– Пожалуйста, Роза, – говорю я. – Тебе надо покушать. Это поможет тебе поправиться.

– Я не голодна, – отвечает она. – Правда.

– Пожалуйста. Ради меня.

Мои глаза уже наполняются слезами, но тут Роза делает мне одолжение и откусывает крошечный кусочек мяса. Она медленно жует, глядя на меня.

– Ты похожа на мою маму, – говорит она.

Лишь собрав все силы мне удается не заплакать.

– Я любила ее, – говорит Роза.

– Что с ней произошло? – спрашиваю я. Я знаю, что напрасно задаю этот вопрос. Каков бы ни был ответ, он не будет хорошим.

– Я не знаю, – отвечает она. – Они забрали меня у нее. Она старалась спасти меня. Но их было слишком много. Я никогда не видела ее снова. Как ты думаешь, с ней все в порядке? – спрашивает она.

Я изо всех сил стараюсь улыбнуться.

– Я думаю, она в порядке, – вру я. – И знаешь что еще?

Роза медленно качает головой.

– Я знаю, что если бы она была здесь сейчас, она бы очень тобой гордилась.

Она улыбается.

Я снова даю ей еды, но на этот раз она категорически отказывается: «Я не могу, – отвечает Роза. – Слишком больно», – говорит она, прищурив от боли глаза.

Я стараюсь придумать, что еще можно сделать для нее. Устроить ее поудобней и дать еще одну таблетку снотворного – все, что приходит мне в голову.

Я иду к огню и беру стеклянную бутылку с растопленным в ней снегом, который уже стал водой. Я приношу ее обратно к Розе.

– Пей, – говорю я, положив таблетку ей на язык. Она послушно пьет.

Я сажусь рядом и глажу ее волосы. Я вижу, что она уже почти закрыла глаза и чувствую, что через несколько минут она заснет.

Я смотрю на Бри. Она не притронулась к еде.

– Бри, ешь, – говорю я. – Пожалуйста.

– Ты не ешь, – говорит она.

Она права.

– Я поем, если поешь ты, – говорю я. – Нам это нужно. Если мы будем голодать, Розе это не поможет.

Я тянусь к огню и беру свою палку с мясом и кусаю. Мясо жесткое и ничем не приправленно, но я не жалуюсь. Может быть, оно и не очень вкусное, но когда я жую его, я чувствую, как изголодалась. Я откусываю кусок за куском, и не могу заставить себя остановиться. Я чувствую, как питательные вещества попадают в мое тело и не могу вспомнить, сколько прошло с тех пор, когда я последний раз ела по-настоящему приготовленное мясо.

Голод берет верх над Бри и она наконец начинает кушать. После каждого укуса она останавливается и дает по кусочку Пенелопе, которая выхватывает мясо прямо из рук. Раньше Бри бы захихикала, но сейчас она остается угрюмой.

Бен сидит напротив меня у дальней стены и молча ест. Я вижу, что у костра осталась один шашлык и поднимаю глаза на Логана, который все еще сидит на страже у входа в пещеру. Роза рядом со мной уже спит, поэтому я беру палку и иду с ней к Логану.

– Пойдем к костру, – говорю я. – Если ты будешь смотреть в темноту, это ничего не изменит. На острове никого нет и никто не тронет нашу лодку. К тому же ничего не видно на расстоянии вытянутой руки. Пошли. То, что ты не ешь и не спишь, никак нам не поможет. Ты нужен нам сильным.

Он неохотно встает, берет шашлык и следует за мной к костру.

Я сажусь рядом с Розой и Бри, вытянув ноги к костру, и Логан присоединяется к нам. Он садится и ест.

Мы удобно устроились и долгое время сидим в тишине, которую нарушает лишь потрескивание дров и вой ветра. Впервые за долгое время я отдыхаю. Мы смотрим на пламя, каждый погрузившись в себя. У меня невольно появляется чувство, что все мы просто ждем смерть, каждый по-своему.

Неожиданно Роза стонет и вскрикивает во сне. Бри быстро нагибается к ней и берет ее за руку, Пенелопа начинает скулить.

– Все хорошо, Роза, – говорит Бри и гладит ее по волосам.

Я не могу на это смотреть, не могу смотреть, как она страдает.

– Если мы ничего не сделаем, она умрет, – тихо говорю я Логану.

Его лицо искривляется в гримасе: «Я знаю, – говорит он. – Но что мы можем сделать?»

– Не знаю, – говорю я отчаянно и безнадежно.

– Потому, что нет ничего, что мы могли бы сделать. Мы проехали сотни километров – повсюду лишь мусор. Думаешь, мы можем поехать куда-то сейчас, в ночь, в метель, найти где-то в нескольких километрах город, прежде чем у нас кончится бензин? Город, в котором есть нужные нам лекарства? – он качает головой. – Если мы сейчас отправимся куда-то, мы лишь заблудимся. Если бы я знал, что есть хоть шанс достать то, что ей нужно, я бы не раздумывая им воспользовался. Но ты прекрасно знаешь, также как и я, что такого шанса нет. Она умирает, все верно. Но если мы поедем куда-то, мы тоже умрем.

Я слушаю его, внутренне негодуя, но в то же время соглашаясь со всеми его доводами. Я знаю, что он прав. Он лишь произнес то, что у всех нас на уме. Мы попали в ситуацию, выхода из которой нет. Мы ничего не можем сделать, кроме как смотреть, как она умирает. Мне хочется закричать.

– Не то чтобы я хотел сидеть сложа руки, – говорит он. – Нам нужно двигаться вперед, Достать оружие. Патроны. Еду. Много еды. Вещи. И топливо. Но у нас нет выбора. Нам нужно переждать шторм.

Я смотрю на него.

– Ты уверен, что мы найдем то место, что мы ищем в Канаде? – спрашиваю я. – Что, если его не существует?

Он хмурится, глядя на огонь.

– Если у тебя есть вариант получше, куда нам ехать – говори. Я остановлюсь, как только найдется место с едой и всем необходимым. Я могу даже остаться там жить, черт подери. Но я такого места не встречал. А ты?

Медленно и с неохотой я качаю головой.

– Пока мы не найдем, будем продолжать движение – вот, что я думаю. Мне не нужен рай, – говорит он. – Но я не поселюсь на пустыре.

Неожиданно меня снова одолевает любопытство о личности Логана, о том, откуда в нем такой инстинкт выживания. Откуда он сам. Как пришел к такой жизни.

– Где ты был до всего этого? – спрашиваю я тихо.

Он впервые отрывает взгляд от костра и смотрит мне прямо в глаза. Затем отворачивается. Одна половина меня хочет с ним поближе познакомиться, в то время как другая сомневается. Я все еще не уверена, что мне о нем думать. Конечно, я ему многим обязана. И он обязан мне. Вот и все. Мы нужны друг другу, чтобы выжить. Но мы бы никогда не стали общаться в другой ситуации. Мне так кажется.

– Почему тебя это интересует? – спрашивает он.

В этом весь он – всегда настороже.

– Просто хочется знать.

Он снова смотрит на огонь; проходит еще минута. Дрова трещат и вспыхивают, и я решаю, что он уже не ответит. Наконец, он начинает говорить.

– Джерси.

Он глубоко вздыхает.

– Когда развязалась Гражданская война, я пошел в армию. Как и все. Я прошел полный курс молодого бойца. После этого я понял, что сражаюсь на чужой войне. Войне политиков. Я не хотел в этом участвовать. Мы просто убивали друг друга. Это было так глупо. Просто смерть безо всяких причин.

Он медлит.

– Потом скинули бомбы и всю мою часть разнесло на кусочки. Мне повезло: когда это случилось, я был под землей. Я выбрался и отправился домой, к семье. Я знал, что мне нужно вернуться и защитить их.

Он делает паузу и глубоко вздыхает.

– Когда я пришел домой, мои родители были мертвы.

Он делает долгую паузу.

– Они оставили записку, – говорит он и медлит. – Они убили друг друга.

Он смотрит на меня, его глаза заблестели.

– Думаю, они поняли, куда катится мир, и не захотели быть его частью.

Его рассказ ошеломляет меня. Я чувствую тяжесть в груди. Не могу представить, через что ему пришлось пройти. Неудивительно, что он теперь никому не доверяет.

– Мне так жаль, – говорю я. Теперь я жалею, что стала его расспрашивать. Мне кажется, будто я подсматриваю.

– Мне больше было жаль моего младшего брата, чем себя, – говорит он. – Ему было десять лет. Я нашел его дома, он прятался. Он был ранен. Но выжил. Не знаю, как. Я хотел увести его куда-нибудь, когда пришли охотники за головами. Они окружили нас, их было намного больше. Я начал драку и убил многих из них. Но я ничего не мог поделать. Их было слишком много.

– Они заключили со мной сделку: они отпустят моего брата, если я присоединюсь к ним. Они сказали, что мне не придется никого похищать – лишь охранять арену.

Он делает долгую паузу.

– Я пошел на это. Я хотел, чтобы мой брат выжил. Кроме того, я слышал, что Первая Арена далеко не самая худшая из всех.

От этой мысли у меня начинается паника: я и не думала, что где-то может быть хуже, чем там.

– Разве это возможно? – спрашиваю я.

Он трясет головой: «Теперь возможны самые разные ужасы, – отвечает он. – Банды. Каннибалы. Мутанты. И другие арены, по сравнению с которыми Первая – ничто».

Он вздыхает.

– Так или иначе, я дал брату два полностью заряженных пистолета, запас еды на две недели и свой мотоцикл и отправил его по трассе № 80 на запад. Я сказал ему ехать в дом нашего дяди Джека, в Огайо, если тот еще был на месте. По крайней мере, это была какая-то цель. Я убедился, что он выехал на трассу и поехал в правильном направлении. Это был последний раз, когда я его видел.

Он опять вздыхает.

– Охотники забрали меня и сделали одним из них, так что я охранял Арену. В течение многих месяцев каждую ночь я смотрел на игры. Они сводили меня с ума. Я видел, как люди приходили и умирали каждую ночь. Но я никогда не видел, чтобы кто-то выбрался живым. Никогда. Пока не появилась ты.

Он смотрит на меня.

– Ты была единственной.

Я в удивлении смотрю на него в ответ.

– Когда я увидел, как ты дерешься, я понял, что мое время пришло. Нужно было выбираться с этого места. И нужно было сделать все, чтобы помочь тебе.

Я стала вспоминать ту ночь и как я впервые встретила его, как благодарна была ему за то, что он нам помог. Я вспомнила, как мы ехали по городу, как он выхаживал меня, когда я заболела, и мою ему за то признательность.

– Ты мне сказал тогда кое-что, – говорю я. – Я спросила, почему ты это сделал. Почему помог мне. И ты сказал, что я кого-то тебе напоминаю, – я смотрю на него, мое сердце стучит. Я ждала возможности спросить об этом целую вечность. – Кого?

Он снова смотрит на пламя. Он молчит так долго, что, кажется, уже никогда не ответит.

Наконец, он тихо произносит: «Мою девушку».

Это ставит меня в тупик. Почему-то я не могу представить Логана с девушкой. Я скорее представляю его в военных бараках. Меня также шокирует, что я ему напоминаю ее. У меня появляется миллион вопросов. Кем она была? Выглядела ли она, как я? Поэтому он спас меня? Видит ли он ее, глядя на меня? Или я ему действительно нравлюсь?

Но вместо этого, я собираю все мужество и задаю единственный вопрос: «Что с ней произошло?»

Он медленно качает головой: «Она умерла».

Я задаю слишком много вопросов. В другое время, в другом месте они были бы безобидными, но мы живем отнюдь не в простое время, здесь и сейчас даже самые невинные вопросы ведут к убийственным ответам. Мне следовало запомнить это еще давно: лучше никого ни о чем не спрашивать. Лучше просто жить в тишине, в пустоши. Лучше вообще не разговаривать.

Восемь

Я открываю глаза и смотрю по сторонам, стараясь понять, где нахожусь. Я сижу, отклонившись на каменную стену пещеры, и, когда я смотрю по сторонам, я вижу, что все лежат вокруг костра в глубоком сне. Что-то не так.

Я чувствую что-то на своей ноге, смотрю вниз и вижу огромного тарантула, который ползет вверх по лодыжке. Я вскакиваю на ноги, стряхивая его с себя в страхе. Я чувствую еще шевеление: пауки покрывают меня с ног до головы и снова возвращаются, когда я лихорадочно их стряхиваю.

Я смотрю на пол и вижу еще десятки их, они покрывают весь пол. Тарантулы кишат на стенах, из-за чего те кажутся живыми.

Я поворачиваюсь ко входу в пещеру и в этот момент туда врывается дюжина охотников за головами. У них на лицах маски, а в руках пистолеты, они целятся прямо в нас. Их слишком много, и у каждого есть оружие. Я ничем не вооружена и ничего не могу сделать. Они нашли нас.

Они бегут прямо на меня, и ближайший из них поднимает пистолет к моей голове. В горле у меня пересыхает, я слышу выстрел.

Я просыпаюсь, тяжело дыша, и трясу руками и ногами, стараясь стряхнуть пауков. Я смотрю по сторонам и меленно понимаю, что это был кошмар.

Я сижу в пещере, облокотившись на каменную стену, передо мной тлеют угли – все, что осталось от костра. Все, кроме Логана, который сидит у входа и терпеливо смотрит наружу, охраняя нас, глубоко спят. Уже день.

Я сажусь, сердце у меня стучит, я стараюсь успокоиться. Сон был такой яркий.

– Ты в порядке? – слышу я тихий голос.

Я смотрю на Логана, который смотрит на меня с заботой. Позади него высится огромный сугроб из свежевыпавшего снега высотой почти в метр; снег все еще идет. Не могу поверить. Буря до сих пор не прекратилась.

Я делаю глубокий вдох и киваю в ответ.

– Всего лишь кошмар.

Он кивает и снова отворачивается наружу.

– Я знаю, как это бывает, – говорит он.

Я встаю, чтобы стряхнуть остатки сна, и подхожу к нему. Я встаю у входа в пещеру и смотрю наружу. Рассвет сказочно красив, красные лучи подсвечивают густые серые облака. Гудзон местами покрылся льдом. Повсюду туман. Все выглядит как на фантастической зимней открытке.

Все спокойно. Я чувствую себя в безопасности, точно укрывшись огромным пуховым одеялом. Я вижу, что наша лодка, покрытая снегом, все еще покачивается на воде. Да, погода ужасная, но в то же время это значит, что никто не может добраться до нас. Кажется, нам придется подождать еще день – мы не сможем поехать куда-то сейчас.

– Кажется, сегодня мы остаемся здесь.

– Кажется, так.

Я поворачиваюсь и смотрю на Розу, мое сердце начинает колотиться. По такой погоде мы не сможем отправиться куда-нибудь ей за лекарствами – единственный минус.

Я подхожу и осматриваю ее. Она дышит неглубоко и часто. Она выглядит еще бледней, чем прошлой ночью, а повязка стала зеленовато-коричневой, из-под нее сочится гной. Я чувствую его запах издалека, а от этого зрелища у меня сжимается сердце.

Я встаю на колени и осторожно разворачиваю повязку. Когда я это делаю, девочка вздрагивает и начинает тихо стонать. Я снимаю повязку, пропитанную гноем. Ее рана стала полностью черной, меня тошнит от ее вида. Мое сердце разрывается на кусочки. Я едва могу представить боль, которую она испытывает сейчас. Она выглядит неизлечимой. Я чуть не плачу от мысли о том, что ее ждет. Я бы отдала что угодно, чтобы быть доктором или чтобы найти доктора прямо сейчас. Это как будто смотреть на то, как умирает родная сестра, и не быть в состоянии помочь.

Я хочу быть хоть немного полезной и бегу ко входу в пещеру, зачерпываю немного снега и опускаю ей на рану. Она вздрагивает. Я беру одну из свежих повязок, которые сушатся у костра, и тщательно оборачиваю рану.

Я поворачиваюсь и подхожу к Логану. Я сажусь рядом, и смотрю на снег, мои глаза наполняются слезами.

– Она плоха, да? – спрашивает он.

Я киваю, не глядя на него.

– Ты делаешь все, что в твоих силах, – говорит он.

– Нет, – говорю я.

Он ничего не отвечает.

Я думаю, как мы могли это предотвратить. Меня нужно было быть бдительней той ночью, когда на нас напали мутанты. Не нужно было оставлять Бена на страже. Я знала, что он слишком слаб, ненадежен. Это все моя ошибка.

– Это не твоя вина, – говорит Логан вдруг, точно читая мои мысли. – А его, – говорит он, кивая головой в сторону Бена, который спит, прислонившись спиной к стене.

Логан отказывается дать Бену возможность встать на страже, не доверяя ему. Я чувствую его злость и негодование, но понимаю, что они ничем не помогут. Да, Бен заснул. Но даже если бы он бодрствовал, кто знает, было ли бы все иначе?

– Не будь к нему жестоким, – говорю я. – Он только что потерял брата.

– Это не извинение. Он должен был не спать, а если не мог, должен был разбудить кого-то из нас. Он виноват в том, что ее укусили.

– Ты прав, он должен был не спать. Но даже если бы он не спал, ты думаешь, все было бы иначе? Думаешь, Бен смог бы их остановить?

– Да, – говорит он. – По крайней мере, он бы разбудил нас. И я бы отреагировал раньше.

– Их было больше нас. Они были быстры. Даже если бы он разбудил нас, не думаю, что это сильно все изменило бы.

Логан пожимает плечами.

– Так или иначе, теперь нет смысла злиться или винить кого-то, – говорю я. – Бен очень раскаивается. Нам нужно держаться вместе. Вам нужно перестать ругаться и начать ладить.

– Мне не нужно ни с кем ладить, – говорит Логан.

Я смотрю на него. Интересно, он действительно думает, что сможет прожить в одиночку?

– Продолжай убеждать себя в этом.

* * *

Мы с Беном идем по вечернему острову вдоль покрытой туманом поверхности Гудзона в поисках еды, снег хрустит под нашими ботинками. Метель метет еще хуже, чем прежде, дует порывистый ветер. Просто невероятно. У меня ощущение, что снег идет несколько дней без перерыва. Сугробы уже мне по колено, и каждый шаг приходится делать с усилием. Когда дует ветер, я вижу метров на сто впереди себя, когда же он прекращается, спускается туман и я едва вижу на десять. Из-за всего этого тумана и метели охота кажется пустой надеждой. Думаю, Бен со мной согласился бы.

Но мы должны попробовать. Второй олень где-то здесь, ему некуда идти. Нам нужно найти его, чтобы устроить себе еще хотя бы один нормальный ужин перед отъездом. Бри отчаянно нуждается в пище, да и Роза… Я не могу спокойно думать о ней.

Погода отвратительна, у меня замерзли руки и лицо – но в некотором смысле я чувствую себя здесь лучше, чем в пещере. В присутствии умирающей Розы атмосфера в ней царит напряженная, да и сама она кажется маленькой и вызывает приступ клаустрофобии, в ней будто стоит призрак смерти. Мне нужно было выбраться. Да и Бену тоже. Логан, конечно, решил остаться и присмотреть за лодкой. Не думаю, что он когда-либо доверит это дело Бену.

Лук и стрелы висят на плече у Бена, у меня же только мой охотничий нож. Если мы заметим оленя, естественно, вся надежда на Бена. Но я сомневаюсь, что при такой видимости что-то получится даже у такого великолепного стрелка, как он. Это дохлый номер – просто способ отвлечься.

Мы с Беном идем молча, не разговаривая друг с другом. Но это комфортное молчание. Я чувствую, что вчера он покинул свою раковину. Может быть, он стал чуточку уверенней, чуть лучшего мнения о себе после того, как завалил того оленя. Теперь он понимает, что не бесполезен.

– Где ты научился так стрелять? – спрашиваю я.

Он удивленно смотрит на меня – это первые слова после долгого молчания.

Мы проходим еще несколько метров, прежде, чем он отвечает.

– Когда я был маленьким, – говорит он, – еще до войны. В детском лагере. Стрельба из лука была моим коньком. Я проводил на стрельбище много часов, когда уже все расходились. Не знаю почему, но мне всегда это нравилось. Знаю, это глупо, – добавляет он и замолкает, смущаясь, – но моей мечтой было принять участие в Олимпийских играх. До войны это было моей главной целью.

Меня это удивляет, я не ожидала от него такого – от него! Но я помню тот выстрел, который был просто необыкновенным.

– Я тоже хочу так научиться, – говорю я.

Он смотрит на меня, его брови поднимаются в удивлении.

– Я могу научить тебя, – говорит он.

Я смотрю на него с улыбкой: «Боюсь, уже поздно.»

– Нет, вовсе нет, – говорит он твердо. – Никогда не поздно.

Я слышу, как серьезен его голос, и меня удивляет его решительность.

– Я научу тебя, – настаивает он.

Я смотрю на него с изумлением и спрашиваю: «Сейчас?»

– А почему нет? Мы бродим уже несколько часов и до сих пор не встретили оленя. Почему бы нам не потратить на это несколько минут?

Да, в этом есть доля здравого смысла.

– Но здесь нет поля для тренировок, – говорю я. – Нет мишени или чего-то подобного.

– Как ты ошибаешься, – говорит он с улыбкой. – Посмотри вокруг. Вокруг тебя все может стать мишенью. И деревья – прежде всего.

Я смотрю на лес совсем другими глазами.

– Кроме того, – говорит он. – Я уже устал идти. Я бы не отказался от небольшой передышки. Иди сюда, – говорит он, махая рукой.

Мои ноги тоже уже начали уставать, да и я обожаю учиться. Я ненавижу полагаться на других и люблю все уметь самой и быть самодостаточной. Я сомневаюсь, что действительно смогу научиться этому, особенно в данных условиях, но хочу попробовать. Кроме того, это первый раз, когда Бен потеплел ко мне, и я чувствую, что он начинает отходить от своей травмы. Я с радостью сделаю все, что угодно, что может ему помочь.

Я подхожу к нему и он снимает лук с плеча и передает мне.

Я беру лук левой рукой и пытаюсь натянуть тетиву правой, проверяя ее. Лук тяжелей, чем я думала, его большая деревянная дуга тянет руку.

Бен обходит меня, встает сзади и кладет свою левую руку на мою на рукоятку лука. У меня пробегают мурашки от этого. Сейчас я беззащитна. Я не ожидала, что он подойдет так близко, что положит руку на мою. Его прикосновение бьет меня током.

Он кладет свою правую руку на мою на тетиву. Спиной я чувствую его грудь.

– Держи вот так, – говорит он. – Помогай плечами. Если будешь держать слишком высоко, ты не сможешь попасть. И держи его ближе, – говорит он, подвигая лук ближе к моей груди. – Смотри прямо на конец стрелы. Ты слишком напряжена. Расслабься.

– Как я должна расслабиться, если я тяну за тетиву? – спрашиваю я.

Но расслабиться я не могу по другой причине: я волнуюсь. Я не была так близко к парню уже много лет. И я понимаю, что есть что-то такое в Бене, что мне очень нравится. Что всегда мне нравилось, с самого первого дня нашей встречи.

– Парадокс стрельбы из лука, – говорит он, – заключается в том, что тебе нужно быть напряженной и расслабленной одновременно. Ты натягиваешь леску, закрепленную на куске дерева, и благодаря этому натяжению стрела летит. В то же время твои мышцы должны быть податливы, чтобы направлять ее. Если ты будешь напряжена, ты не попадешь в цель. Расслабь плечи, руки, запястья и шею. Сфокусируйся не на луке, а на цели. Попробуй. Видишь то изогнутое дерево?

Налетает порыв ветра, на мгновение туман прочищается и я вижу большое изогнутое дерево, которой стоит невдалеке, метрах в тридцати.

Бен делает шаг назад, отпуская меня, и я понимаю, что скучаю по его прикосновениям. Я натягиваю тетиву и целюсь. Я закрываю один глаз и стараюсь сосредоточиться на цели, на дереве, направить туда стрелу.

– Опусти немного лук, – говорит он.

Я делаю это.

– Теперь глубоко вдохни и отпусти ее.

Я вдыхаю и на выдохе отпускаю стрелу. Леска выпрямляется и стрела летит.

Но я с разочарованием вижу, что она не попадает в дерево, пройдя в паре метров от него.

– Я тебе говорила, что это пустая трата времени, – говорю я с раздражением.

– Ты не права, – отвечает он. – Это был хороший выстрел. Проблема в том, что ты неправильно поставила ноги. Тебя перевесил лук. Твоя сила в ногах и бедрах. Тебе нужно крепко стоять на земле. Попробуй еще раз, – говорит он, протягивая мне еще одну стрелу.

Я смотрю на него с беспокойством.

– Что, если я промажу? – спрашиваю я.

Он улыбается: «Не беспокойся. Я найду стрелы. Они не улетят далеко».

Я беру вторую стрелу и кладу ее на лук.

– Не оттягивай слишком резко, – говорит он мягко. – Вот так, – добавляет он, когда я начинаю тянуть.

Тетива более тугая на этот раз, может быть потому, что я волнуюсь, может потому, что не хочу промазать. Когда я отвожу ее назад, лук дрожит и я не могу его остановить.

– Я не могу его зафиксировать, – говорю я. – Не могу прицелиться.

– Это потому, что ты не дышишь, – говорит он. – Рассслабь плечи, опусти их, и возьми лук ближе к груди.

Он опять встает сзади меня, и кладет свои руки на мои. Я снова чувствую его грудь сзади себя и постепенно моя дрожь уменьшается.

– Хорошо, – говорит он и делает шаг назад. – Теперь сделай глубокий вдох и отпускай.

Я делаю, как он сказал.

Я встревоженно смотрю на то, как стрела летит по воздуху сквозь метель и входит в дерево. Она попадает не в его центр, как я надеялась, но в край. И все же я попала.

– Превосходно! – кричит Бен, искренне радуясь.

Я не знаю, добрые побуждения им движут или же он искренен, но так или иначе я благодарна ему за энтузиазм.

– Это вовсе не было превосходно, – говорю я. – Если бы это был олень – в особенности, двигающийся, – я бы не попала.

– Дай себе время, – говорит он. – Это лишь первый выстрел. Попробуй снова.

Он протягивает мне еще одну стрелу. На этот раз я более уверено кладу ее на лук и оттягиваю назад. В этот раз движения мои легче, размеренней, я помню все, чему он учил. Я ставлю правильно ноги и опускаю лук. Я целюсь в центр дерева и глубоко вдыхаю, прежде чем отпустить стрелу.

Я понимаю, что это будет хороший выстрел, прежде, чем стрела начинает полет. Странно, но я заранее знаю, что она попадет в цель.

Когда она делает это, я даже на таком расстоянии слышу звук расщепляющегося дерева – но стоит туман и я не могу сказать точно, попала или нет.

– Интересно, – говорит Бен, с нетерпением подбегая к дереву. Я следую за ним, с равным любопытством желая узнать результат.

Мы добегаем до дерева и я с трудом верю своим глазам. Выстрел был идеальный – прямо в яблочко.

– Бинго! – кричит он, хлопая в ладоши. – Видишь, у тебя талант! В первые разы я был далек от такого!

Впервые за долгое время у меня появляется чувство собственного достоинства, я чувствую, что в чем-то хороша. Настоящее, искреннее чувство. Может быть, я действительно научусь стрелять из лука – по крайней мере, достаточно, чтобы не умереть с голоду. Попадание могло быть случайным, но в любом случае я чувствую, что смогу научиться этому со временем. Это навык, который мне пригодится. Особенно здесь.

– Спасибо, – говорю я от чистого сердца, возвращая ему лук.

Он берет его, достает стрелы из дерева и складывает их обратно в колчан.

– Ты не хочешь потренироваться? – спрашивает он. – Хочешь выстрелить в оленя, если мы его встретим?

– Ни в коем случае. Если мы найдем его, у нас будет лишь один выстрел. Я не хочу, чтобы из-за меня мы все лишились обеда.

Мы поворачиваемся и продолжаем идти дальше по острову.

Несколько минут мы идем молча, но это иное молчание. Атмосфера неуловимо изменилась, мы стали ближе друг другу. Молчание теперь как будто не просто комфортное, а какое-то родственное. Я начинаю видеть в Бене черты, которые мне нравились, но которых я раньше не замечала. И мне кажется, что пришло время дать ему второй шанс.

Мы идем через лес, когда он неожиданно кончается. Мы доходим до небольшого песочного пляжа, покрытого снегом. Мы стоим и смотрим на Гудзон, совершенно белый. Это как смотреть на стену из тумана. В никуда.

И, к моему изумлению, там, на пляже, стоит олень. Он наклонился и пьет воду из Гудзона всего в метрах двадцати от нас и даже не подозревает о нашем присутствии. Место открытое, попасть в него будет легко. Часть меня не хочет убивать его.

Но стрела уже в руках у Бена, он кладет ее на лук прежде, чем я успеваю что-то сказать, и натягивает тетиву.

Легкий шорох и олень поднимает голову, поворачивается и смотрит как будто прямо на меня.

– НЕТ! – вырывается у меня непроизвольный крик.

Но уже слишком поздно. Олень начинает бег, а стрела уже летит. Со скоростью света она догоняет оленя, попадая прямо ему в шею. Олень делает несколько шагов вперед, спотыкается, затем падает и идеально белый снег окрашивается красным.

Бен поворачивается и в шоке смотрит на меня.

– Что с тобой? – спрашивает он.

Он смотрит на меня, его большие, светло-голубые глаза наполняются изумлением, они подсвечены снегом и его взгляд завораживает.

Я даже не знаю, что ответить. Я смущена. Я с досадой отвожу глаза, не желая встречаться с ним взглядом.

– Не знаю, – говорю я. – Это было глупо.

Я думаю, что Бен скажет, что я тупица, что едва не оставила нас без обеда и что мне нужно держать рот закрытым. И будет прав.

Но вместо этого он лишь берет меня за руку. Я смотрю на него, а он смотрит на меня своими большими проникновенными глазами и говорит:

– Я понимаю.

* * *

Мы рассаживаемся вокруг костра, пообедав и глядя на пламя. Уже спустилась ночь, а снег все еще идет. Нападало уже больше метра и я начинаю сомневаться, что мы когда-нибудь отсюда уедем.

Конечно, нам не на что жаловаться: впервые за долгое время у нас есть настоящее убежище, огонь, тепло, настоящая еда и никакого риска нападения. Даже Логан оставил пост, поняв, что вряд ли кто-то доберется до этого острова по такой погоде. Он наконец садится с нами отдыхать и глядит на пламя.

И все равно мы все угрюмы: рядом с нами лежит, постанывая, Роза. Всем очевидно, что ей уже ничем не помочь и она в любой момент может умереть. Цвет окончательно оставил ее кожу, чернота инфекции распространилась на ее плечо и грудь; она лежит, обливаясь потом и терзаясь от боли. Глаза Бри красные от слез. Пенелопа сидит у нее на груди, то и дело повизгивая, отказываясь уходить. Я чувствую себя сидящей на страже смерти.

В любое другое время я уплетала бы свежую пищу за обе щеки, но сегодня я ем безо всякого желания, как и остальные. Бри даже не притронулась к своей порции. Даже Пенелопа отказалась съесть кусочек, когда я ей предложила. Как и Роза, конечно.

Мое сердце ноет, когда я вижу, как она страдает. Я не знаю, что делать. Я отдала ей остатки снотворного, сразу три таблетки, надеясь, что это поможет ей забыться сном, ослабит боль. Но сейчас ее мучения настолько сильны, что даже это не помогает. Она плачет, стонет и извивается в агонии. Я сижу рядом, поглаживая ее по голове, глядя на пламя и думая, когда всему этому придет конец. Мне кажется, что мы все застряли в каком-то бесконечном страдании, которому нет ни конца ни края.

– Расскажи мне сказку, – говорит Бри.

Я поворачиваюсь и натыкаюсь на взгляд ее заплаканных глаз.

– Пожалуйста, – просит она.

Я обнимаю ее рукой и крепко прижимаю к себе, она кладет голову мне на плечо и тихонько плачет.

Я закрываю глаза, стараясь вспомнить текст «Щедрого дерева». Обычно я сразу его вспоминаю, но сегодня мне это дается тяжело. Мне трудно, в голове все перемешалось.

– Я… – начинаю я, но затем замолкаю. Не могу поверить, но в голове у меня пусто. – Прости. Я не могу вспомнить.

– Тогда просто расскажи историю, – говорит она. – Что угодно. О том, что было до войны.

Я думаю о том времени, стараясь вспомнить хоть что-нибудь. Но я так устала, так вымоталась, что ничего не получается. Наконец, я вспоминаю.

– Я помню одну ночь, когда ты была маленькой, – начинаю я. – Тебе было года четыре. А мне одиннадцать. Мы были с папой и мамой. Стояла летняя ночь, прекрасная, красивая ночь, такая тихая, не дуло ни ветерка, а небо сверкало звездами. Мама и папа взяли нас на карнавал на открытом воздухе, не помню куда. Наверное, это была деревня, потому что я помню, как иду по кукурузному полю. Кажется, мы шли всю ночь, это было похоже на волшебство… Мы шли по фермам, по холмам. Я помню, как смотрела на небо с восхищением. Звезд было так много, и они были такие яркие. Вся Вселенная, казалось, была живая. И я не чувствовала себя одиноко.

– А потом, когда мы уже забрались далеко, были где-то в центре этих полей, мы увидели небольшой городской карнавал. Он ярко освещался. Там были игры, попкорн и сладкая вата, яблоки в карамели и еще много всего чудесного. Я помню, что тебе нравились яблоки в карамели. Там была такая штука, в которой плавали яблоки, и ты опускала туда голову и старалась укусить какое-нибудь. Ты сделала миллион попыток.

Я посмотрела на Бри и увидела, что она улыбается.

– А папа с мамой не злились?

– Ты знаешь папу, – говорю я. – Он был нетерпелив. Но ты была настойчива и им приходилось ждать. Они не злились. В конце концов папа даже стал подбадривать тебя. Говорил тебе, что делать, направлял. Ты его знаешь.

– Как будто мы в армии, – говорит она.

– Точно.

Я вздохнула и задумалась, стараясь вспомнить что-нибудь еще.

– Я помню, как они достали нам билеты на колесо обозрения, и мы сели туда все вместе. Тебе очень понравилось, ты не хотела слезать. Больше всего тебе понравились звезды. Ты хотела бы, чтобы мы остановились наверху, чтобы ты смотрела на них вблизи. Ты просила папу и маму подняться снова и снова. Ты была так счастлива. Ты хорошо разбиралась в небе – показала Млечный Путь, Большую Медведицу и еще много всего. То, что я никогда не знала. Я никогда не видела тебя такой састливой.

Лицо Бри освещает широкая улыбка, ее голова так и лежит на моем плече. Я чувствую, что ее тело начинает расслабляться.

– Расскажи еще, – говорит она, но ее голос превращается в тихий шепот: она засыпает.

– Потом мы пошли в комнату смеха, где было множество зеркал. А потом в цирк. Там была женщина с бородой, и мужчина, который весил 300 килограмм, и мужчина под два метра ростом. Ты его испугалась.

– Папа же любил тир. Мы остановились там и он стрелял снова и снова. Когда он промахивался, он злился и говорил, что хозяин подсунул ему плохой пистолет. Он настаивал на том, что он никогда не промахивается, что это пистолет сломан, требовал вернуть деньги. Ну, ты знаешь папу.

Думая об этом, я улыбалась своим мыслям. Сейчас это был бы ничтожный повод для расстройства.

Я смотрю вниз, ожидая, что Бри улыбнется в ответ, но она крепко спит.

Роза стонет и снова корчится, лежа у огня, и, кажется, это сильно огорчает Логана. Он встает и уходит ко входу в пещеру и смотрит на снег, делая вид, что выглядывает лодку. Но я знаю, что ее не видно – там ничего не видно. Он просто не может вынести ее �

Copyright © 2012 by Morgan Rice

Все права защищены. За исключением случаев, предусмотренных законом США об авторском праве от 1976 года, запрещено копировать, распространять или передавать данное произведение и его части в любой форме и любыми средствами, а также хранить в любой базе данных или системе поиска без письменного разрешения владельца авторских прав.

Данная электронная книга предназначена только для личного пользования. Данную электронную книгу запрещено перепродавать или передавать другим лицам. Если вы желаете поделиться этой книгой с другим лицом, просим вас приобрести дополнительную копию книги для этого человека. Если вы читаете эту книгу, но вы ее не покупали, или она не была приобретена специально для вас, просим вас вернуть книгу и приобрести собственную копию произведения. Благодарим за проявленное уважение к работе автора.

Данная книга является художественным вымыслом. Имена, герои, названия организаций, мест, событий и происшествий являются вымышленными. Любое совпадение с реальными людьми, ныне живущими или умершими, является случайным.

Права на изображение с обложки принадлежат Copyright f9photos, согласно лицензии Shutterstock.com.

* * *

О Морган Райс

Морган Райс – автор ряда бестселлеров:

«ДНЕВНИКИ ВАМПИРА» (серия для подростков, состоящая в данный момент из 11 книг, их число постоянно растет);

«ТРИЛОГИЯ ВЫЖИВАНИЯ» (постапокалиптический триллер – на настоящий момент – две книги, ожидается продолжение);

эпическое фэнтези «КОЛЬЦО ЧАРОДЕЯ» (в настоящее время – четырнадцать книг, ожидается продолжение).

Книги Морган доступны в аудиоформате и в печатном виде, в настоящее время они переведены на немецкий, французский, итальянский, испанский, португальский, японский, китайский, шведский, датский, турецкий, венгерский, чешский и словацкий языки (и количество языков растет!).

Морган Райс очень рада получать от вас письма, поэтому, пожалуйста, не стесняйтесь, заглядывайте на её личный сайт www.morganricebooks.com. Там вы сможете присоединиться к списку рассылки, получить бесплатно книгу, выиграть призы, скачать бесплатное приложение, узнать самые последние эксклюзивные новости, и даже связаться с автором по Facebook и Twitter!

Избранные отзывы о Морган Райс

«Признаюсь, что до „Первой Арены“ я никогда не читал что-то постапокалиптическое. Я никогда не думал, что мне такое понравится… Что ж, я был приятно удивлен, ведь книга оказалась очень затягивающей. „Первая Арена“ – это одна из тех книг, что ты читаешь до поздней ночи и не можешь отложить в сторону до тех пор, пока твои глаза не начинают слипаться… Я люблю сильных героинь в книгах, которые читаю… Главная героиня „Первой Арены“, Брук, – жёсткая, сильная, непреклонная и, хотя в книге присутствует романтика, не она движет Брук…. Я настоятельно рекомендую ПЕРВУЮ АРЕНУ.»

Dallas Examiner

«Райс проделала отличную работу, погрузив нас в историю с самого начала. У неё необыкновенные способности к описанию, которые не ограничиваются просто обрисовкой сюжета…. Хорошо написано и невероятно легко читается.»

Black Lagoon Reviews (про Обращенную)

«Идеальная история для молодых читателей. Морган Райс отлично закрутила сюжет… Свежо и необычно. В центре истории – девушка… необыкновенная девушка! Книга легка для чтения и очень динамична… Для детей старше 10 лет.»

The Romance Reviews (про Обращенную)

«Книга с самого начала захватила мое внимание и не отпустила до конца. Эта история – потрясающее приключение, насыщенное событиями с самых первых страниц. Во всей книге вы не найдете ни одного скучного момента.»

Paranormal Romance Guild (про Обращенную)

«Прекрасная смесь экшена, романтики, приключений и интриги. Стоит взять ее в руки, как ты уже влюблен в нее.»

Vampirebooksite.com (про Обращенную)

«Прекрасный сюжет, это как раз такая книга, которую просто невозможно перестать читать до ночи. Непредсказуемая концовка настолько захватывает, что вы немедленно купите следующую книгу, чтобы узнать, что произошло дальше…»

The Dallas Examiner (про Любимую)

«Эта книга конкурирует с „Сумерками“ и „Дневниками вампира“, вы не сможете оторваться от нее, пока не перевернёте последнюю страницу! Если вам нравится читать про приключения, любовь и вампиров, то эта книга именно для вас!»

Vampirebooksite.com (про Любимую)

«Морган Райс еще раз подтвердила свое звание невероятно талантливого рассказчика… Книга понравится широкой аудитории, включая молодых поклонников книг про вампиров/фэнтези. Развязка такая неожиданная, что просто шокирует…»

The Romance Reviews (про Любимую)

«В „Кольце чародея“ присутствуют все ингредиенты мгновенного успеха: заговор, контрзаговор, тайна, храбрые рыцари, яркие отношения и разбитые сердца, обман и предательство. Она будет занимать ваше внимание часами и понравится читателям всех возрастов. Рекомендуется в домашние библиотеки всех любителей фэнези.»

Books and Movie Reviews, Roberto Mattos

• «Трус умирает много раз до смерти,
• А храбрый смерть один лишь раз вкушает!
• Из всех чудес всего необъяснимей
• Мне кажется людское чувство страха,
• Хотя все знают – неизбежна смерть
• И в срок придет.»

– У. Шекспир, «Юлий Цезарь»

Один

Бывают дни, когда жизнь кажется просто замечательной. Тогда мир погружается в тишину, спокойствие накрывает тебя с головой так, что кажется, что ты вот-вот исчезнешь, а умиротворение позволяет забыть обо всех печалях. О страхе. О мыслях о завтрашнем дне. Чтобы пересчитать такие моменты, мне хватит пальцев одной руки.

И сейчас один из них.

Мне тринадцать лет, Бри – шесть. Мы стоим на пляже, покрытом мягким и ровным песком. Папа держит за руку меня, а мама – Бри, и все вчетвером мы идем по горячему песку в океан. На моем лице остаются прохладные брызги от волн, освежающие в знойный августовский день. Перед нами бурлят волны и папа с мамой беззаботно смеются. Я никогда не видела их такими радостными. Я вижу, как они смотрят друг на друга с любовью, и эта картинка оседает в моей памяти. Это один из редких моментов, когда они счастливы вместе, и я не хочу его забыть. Бри кричит от восторга, восхищаясь грохочущими волнами, которые то поднимаются ей по грудь, то опускаются до бедер. Мама крепко держит ее, а папа сжимает мою руку, чтобы нас не унесло в океан.

– ОДИН! ДВА! ТРИ! – кричит папа.

Папа тянет меня за руку, и я поднимаюсь в воздух, мама подымает Бри. Я взлетаю над волной и вскрикиваю, когда она разбивается подо мной. Меня восхищает, что папа стоит крепко, как скала, неподвластный силам природы.

Когда я снова погружаюсь в океан по грудь, от холодной воды у меня перехватывает дыхание. Я крепко вцепляюсь в папину руку, и, когда волна возвращается, он снова не дает ей унести меня. В этот момент я чувствую, что он будет защищать меня от всего, всегда.

Волна приходит за волной, и впервые за долгое время я чувствую, что папа с мамой никуда не торопятся. Они снова и снова поднимают нас, и Бри с каждым разом это доставляет все больше удовольствия. Этот летний день на тихом пляже под чистым безоблачным небом с прохладными брызгами на моем лице такой потрясающий, что я мечтаю, чтобы солнце никогда не зашло, чтобы ничего не менялось. Я хочу, чтобы это продолжалось вечно. И в тот момент мне кажется, что это возможно.

Я медленно открываю глаза, не понимая, где я. Я не в океане, а в пассажирском кресле моторной лодки, которая мчит вверх по реке. Сейчас вовсе не лето, а зима, и берега покрыты снегом. Мимо нас иногда проплывают льдины. От летящей навстречу воды у меня лицо покрылось влагой, но это не прохладные брызги летних океанических волн, а ледяная вода замерзающего зимнего Гудзона. Я моргаю несколько раз, пытаясь осознать, что сейчас не безоблачное летнее утро, а хмурый зимний вечер. Я не понимаю, как все могло так резко измениться.

Меня пробивает озноб, и я настороженно оглядываюсь по сторонам. Я крайне редко сплю днем и сейчас это меня удивляет. Я быстро осматриваюсь и вижу Логана, мужественно стоящего за рулем, сосредоточенно глядя на реку и управляя лодкой. Обернувшись, вижу Бена, опустившего голову на руки и смотрящего на реку, он погружен вглубь себя. На другой стороне лодки сидит Бри. Ее глаза закрыты, она откинулась на сиденье, к ней прижалась ее новая подруга Роза, задремав на ее плече. На коленях у Бри спит ее новый питомец – одноглазый чихуахуа.

Я удивлена, что тоже позволила себе задремать, но, опустив глаза, я вижу наполовину выпитую бутылку шампанского в своей руке и это все объясняет: должно быть, алкоголь, который я не пила уже несколько лет, вырубил меня – в сочетании со столькими бесонными ночами и всем стрессом последних дней. Все мое тело – просто большая рана – погрузилось в сон по собственному почину. Я чувствую себя виноватой: я никогда не выпускала Бри из поля зрения. Но когда я смотрю на Логана, на силу, которую излучает его присутствие, я осознаю, что рядом с ним полностью безопасно. Он напоминает мне папу. Может быть, он поэтому мне снился?

– Доброе утро, – слышу я глубокий голос Логана. Он смотрит в мою сторону с легкой улыбкой, играющей в уголках губ.

Я наклоняюсь вперед, изучая реку перед нами: мы прорезаем воду, двигаясь по ней легко, как по маслу. Звук мотора стоит оглушающий, и лодка мягко поднимается вверх и вниз на волнах, легонько покачиваясь. Я чувствую ледяные капли на своем лице и тут только понимаю, что одета во все ту же одежду, что и последние несколько дней. Пропитанная потом, кровью, грязью, а теперь еще и влагой, она прилипла к моей коже. Мокрая, замерзшая, голодная, я бы что угодно отдала за горячий душ, за чашку горячего шоколада, за треск огня и сменную одежду.

Я смотрю на горизонт – Гудзон широк, как море. Мы едем прямо по его середине, одинаково далеко от обоих берегов: Логан мудро держится подальше от любых возможных недоброжелателей. Вспомнив об этом, я начинаю крутить головой в поисках охотников за головами, но ничего не вижу.

Я выглядываю лодки на горизонте за нами. Ничего. Осматриваю берега, но не вижу ни малейшего движения. Все выглядит так, будто мир принадлежит нам одним. Это утешает и одновременно приводит в отчаяние.

Я медленно расслабляюсь. Кажется, что я проспала вечность, но по положению солнца на небе ясно, что еще даже не вечер. Я проспала максимум час, не больше. Я смотрю вокруг, ища знакомые места, ведь мы сейчас совсем рядом с домом. Но ничего не вижу.

– Как долго я проспала? – спрашиваю я Логана.

Он пожимает плечами: «Где-то час».

«Час, – думаю я, – а кажется, что прошла вечность»

Я проверяю датчики с бензином: бак наполовину пуст. Это не сулит ничего хорошего.

– Где-нибудь здесь есть заправка? – спрашиваю я. И тут же понимаю, что это глупый вопрос.

Логан оборачивается ко мне, в его глазах читается недоумение. Конечно же, если бы он увидел склад с горючим, он бы хорошенько заправился.

– Где мы? – спрашиваю я.

– Это твои края, – говорит он. – Я собирался задать тебе тот же вопрос.

Я снова осматриваю реку, но ничего не узнаю. Гудзон так широк, кажется, что он простирается бесконечно; запутаться здесь проще простого.

– Почему ты не разбудил меня? – спрашиваю я.

– А зачем? Тебе надо было выспаться.

Я даже не знаю, что еще ему сказать. В этом проблема с Логаном: он мне нравится и я чувствую, что нравлюсь ему, но нам не о чем с ним поговорить. А его сдержанность, как и моя, в этом мало помогают.

Мы едем дальше в тишине, вода пенится под лодкой. Интересно, надолго ли нам еще хватит топлива? И что мы будем делать, когда оно кончится?

Я замечаю что-то на горизонте. Это похоже на какое-то здание в воде. Сначала я думаю, что мне кажется, но когда Логан встревоженно вытягивает шею, я понимаю, что он тоже увидел его.

– Думаю, это мост, – говорит он. – Разрушенный мост.

Я понимаю, что он прав. Мы постепенно приближаемся к куску изогнутого металла – памятнику аду. Я помню этот мост: когда-то он красиво нависал над рекой, теперь же это просто груда железа, торчащая из воды под острым углом.

Логан снижает скорость, мотор шумит тише, когда мы приближаемся к нему. Наша скорость падает и лодка сильно качается на волнах. Железо торчит из воды там и сям, и Логан объезжает его, поворачивая то вправо, то влево, прокладывая свою собственную «тропу». Я оглядываю останки моста, которые возвышаются над нами на десятки метров, свидетельствуя о том, чего достигли люди, пока не начали убивать друг друга.

– Мост Таппан Зи, – отмечаю я. – Мы в часе езды к северу от города. Мы неплохо оторвались от «хвоста», если он у нас есть.

– Он есть, – говорит Логан. – Могу поспорить.

Я смотрю на него: «Как ты можешь быть так уверен?»

– Я знаю их. Они ничего не прощают.

Как только мы проезжаем мимо последнего куска железа, Логан вновь набирает скорость и я едва удерживаюсь на ногах.

– Как далеко они от нас отстали, как ты думаешь? – спрашиваю я.

Он в раздумьях смотрит на горизонт. Наконец, он пожимает плечами.

– Сложно сказать. Зависит от того, сколько у них ушло времени на то, чтобы собрать людей. Сейчас сильный снегопад, нам это на руку. Может быть, на три часа? Может быть, на шесть, если нам повезло? Хорошо, что эта игрушка умеет разгоняться. Думаю, мы будем обгонять их до тех пор, пока у нас есть топливо.

– Но скоро у нас его не будет, – отмечаю я очевидное. – У нас был полный бак, когда мы уезжали, а сейчас осталась всего половина. Топливо кончится всего через несколько часов. До Канады еще очень далеко. Как ты думаешь, где нам взять бензин?

Логан смотрит на воду, размышляя.

– У нас нет выбора, – говорит он. – Нам придется его найти. Без вариантов. Мы не можем остановиться.

– В какой-то момент нам придется сделать остановку, – говорю я. – Нам понадобится еда и кров. Мы не сможем существовать при таких температурах весь день и всю ночь.

– Уж лучше мы замерзнем и проголодаемся, чем нас поймают охотники за головами, – произносит он.

Я думаю о папином доме вверх по течению. Мы будем проезжать совсем рядом с ним. Я вспомнаю свою клятву нашей собаке, Саше – о том, что похороню ее. Я думаю обо всей еде, которая осталась там, в каменной хижине – нам ее хватило бы на несколько дней. Думаю обо всех инструментах в старом папином гараже, обо всем, что мы могли бы использовать. Не говоря уже об одежде, одеялах и спичках.

– Я хочу сделать остановку.

Логан оборачивается и смотрит на меня, как на сумасшедшую. Я вижу, что эта идея ему вовсе не по душе.

– О чем ты говоришь?

– Папин дом. В горах Катскилла. Примерно в часе езды к северу отсюда. Я хочу остановиться там. Там много вещей, которые могут нам пригодиться. Которые нам нужны. Например, еда. И… – я помедлила, – я хочу похоронить свою собаку.

– Похоронить собаку? – переспросил он, его голос повысился. – Ты совсем спятила? Ты хочешь, чтобы нас из-за этого убили?

– Я ей обещала, – говорю я.

– Обещала? – снова нападает он. – Своей собаке? Мертвой собаке? Ты, должно быть, шутишь.

Я смотрю на него так, что он быстро понимает, что я не шучу.

– Когда я что-то обещаю, я это выполняю. Я бы похоронила тебя, если бы пообещала.

Он трясет головой.

– Слушай, – говорю я твердо. – Ты хотел в Канаду. Мы могли поехать куда угодно. Это была твоя мечта. Не моя. Кто знает, существует ли вообще тот город? Но я последовала за тобой. И эта лодка не твоя личная. Все, что я хочу, это сделать остановку у дома папы. Взять кое-что, что нам очень нужно, и успокоить душу моей собаки. Это не займет много времени. Мы неплохо оторвались от охотников. Не говоря уже о том, что там у нас есть небольшая канистра с топливом. Там немного, но все же.

Логан медленно качает головой.

– Я бы предпочел остаться без топлива, нежели рисковать. Ты говоришь о горах. Это ведь порядка тридцати километров, так? Как, ты думаешь, мы доберемся дотуда, когда остановимся? Будем карабкаться?

– Там есть старый грузовик. Побитый пикап. От него остался лишь ржавый остов, но он все еще работает, и в нем топлива хватит как раз, чтобы доехать до дома и вернуться обратно. Он спрятан на берегу. Река выведет нас прямиком к нему. Мы проедем на грузовичке туда и обратно. Это будет быстро. А затем продолжим наше путешествие в Канаду. Так будет лучше.

Логан долго смотрит на воду, крепко зажав руль в кулаках.

Наконец, он произносит: «Как хочешь. Рискуй своей жизнью. Я останусь в лодке. У тебя будет два часа. Если не вернешься вовремя, я уеду без тебя».

Я отворачиваюсь от него и смотрю вдаль, кипя от злости. Я хотела, чтобы он поехал с нами. А теперь все выглядит так, будто он заботится лишь о себе, и это меня разочаровывает. Я думала, он выше этого.

– Ты думаешь только о себе, верно? – спрашиваю я.

Меня также беспокоит, что он не пойдет со мной в дом папы – этого я не предвидела. Я знаю, что Бен не захочет пойти, а поддержка мне бы не помешала. Но это не важно. Я все равно пойду. Я дала обещание и я его сдержу. С ним или без него.

Он не отвечает, и я вижу, как он раздражен.

Я смотрю на воду, не желая его видеть. Наблюдая за кипящей водой под гул мотора, я вдруг осознаю, что злюсь не только потому, что разочаровалась в нем, но и потому, что он мне действительно начал нравиться, я стала полагаться на него. Уже очень долго я ни от кого не зависела. Чувство зависимости пугает, и я чувствую, будто меня предали.

– Брук?

От звука знакомого голоса у меня прыгает сердце, я поворачиваюсь и вижу, что моя сестра проснулась. Роза тоже встала. Они похожи как две капли воды, как две части одного целого.

Я все еще с трудом могу поверить, что Бри здесь, со мной. Это похоже на сон. Когда ее забрали, в глубине дыши я была уверена, что я никогда не увижу ее снова. Каждую секунду, что мы проводим вместе теперь, я воспринимаю, как второй шанс, и полна решимости никогда ее не отпускать.

– Я хочу кушать, – говорит Бри, потирая глаза тыльной стороной ладони.

Собачка на коленях Бри тоже садится. Ее непрерывно трясет и она смотрит на меня здоровым глазом, как бы говоря, что тоже проголодалась.

– Мне холодно, – эхом отзывается Роза, потирая плечи. На ней лишь тоненькая футболка, и я сочувствую ей.

Я понимаю. Я тоже замерзла и хочу кушать. Мой нос покраснел и я едва чувствую его. Сладости, что мы нашли в лодке, – замечательны, но не питательны, особенно на пустой желудок. Да и ели мы их несколько часов назад. Я думаю о ящике с едой, о том, как мало там осталось и насколько нам этого хватит. Я знаю, что нужно определить суточную норму. Но мы так голодны, а я не могу видеть Бри в таком состоянии.

– Еды осталось немного, – говорю я ей. – Но я могу дать вам чуть-чуть. У нас есть немного печенья и крекеров.

– Печенье! – кричат девочки в голос, собака лает.

– Я бы этого не делал, – слышу я сзади себя голос Логана.

Я оборачиваюсь и натыкаюсь на его неодобряющий взгляд.

– Еду нужно разделить на пайки.

– Пожалуйста! – кричит Бри. – Мне нужно что-нибудь съесть, я умираю с голоду!

– Нужно накормить их, – говорю я твердо, глядя на Логана, понимая, о чем он думает, но злясь на него за отсутствие сочувствия. – Я разделю печенье на всех.

– А как же собака? – спрашивает Роза.

– Она не будет есть нашу еду, – бросает Логан. – Она сама по себе.

Я снова чувствую приступ злости на Логана, хотя и знаю, что он рассуждает правильно. И все же, когда я вижу, как удрученно выглядят Роза и Бри, когда слышу снова лай собачонки, я не могу заставить себя смириться с ее голодом. Я решаю давать ей еду из собственной доли.

Я открываю шкаф и снова изучаю наши запасы еды. Я вижу две коробки печенья, три коробки крекеров, несколько пачек мармеладных мишек и полдюжины шоколадных батончиков. Жаль, что у нас нет ничего основательного, и я не знаю, насколько хватит этих сладостей, ведь нас пять человек и каждому нужно питаться три раза в день.

Я достаю печенье и даю каждому по штуке. Бен очнулся, когда раздавали еду, и получил свою печеньку. Под его глазами видны черные круги и он выглядит так, будто не спал несколько суток. Мне больно видеть его таким раздавленным потерей брата и я отворачиваюсь, как только вручаю ему печенье.

Я иду на нос лодки и даю Логану его долю. Он принимает ее и кладет в карман, откладывая на потом. Не знаю, откуда он берет силу воли. Я не могу сдержаться, лишь почувствовав запах печенья с шоколадной крошкой. Я знаю, что его нужно беречь, но ничего не могу с собой поделать. Я откусываю небольшой кусочек, собираясь оставить остальное на потом, но это так вкусно, что я неосознанно съедаю печеньку целиком, оставив лишь последний кусочек, который я отдаю собаке.

Потрясающе вкусно. От углеводов я чувствую прилив сил и жалею, что не могу съесть еще дюжину таких порций. Я глубоко вдыхаю, стараясь не обращать внимания на боль в желудке, стараясь контролировать себя.

Река сужается, берега становятся ближе друг к другу с каждым ее поворотом. Мы теперь рядом с землей и я с напряжением и тревогой всматриваюсь в берега, стараясь вовремя заметить любые признаки опасности. На очередном повороте я смотрю налево и вижу высоко на скале оборонительное сооружение, взорванное когда-то. Это меня шокирует – я знаю, каким неприступным оно было раньше.

– Вест-Пойнт, – говорит Логан. Должно быть, он думает о том же.

Вид бастиона американской силы, ставшего лишь горкой мусора с бессильно свисающим к реке изогнутым флагштоком, мягко говоря, шокирует. Едва ли что-то осталось таким, каким было.

– Что это? – спрашивает Бри, ее зубы стучат от холода. Вместе с Розой они забрались на нос лодки и встали рядом со мной, следя за моим взглядом. Я не хочу ей отвечать.

– Ничего, милая, – говорю я. – Просто руины.

Я обнимаю ее и притягиваю ближе к себе, другой рукой я обнимаю Розу. Я пытаюсь согреть их, растирая им плечи изо всех сил.

– Когда мы поедем домой? – спрашивает Роза.

Мы с Логаном обмениваемся взглядами. Я не знаю, что на это ответить.

– Мы не едем домой, – говорю я Розе так мягко, как могу. – Но мы направляемся на поиски нового дома.

– Мы будем проезжать мимо нашего старого дома? – спрашивает Бри.

Я медлю. «Да», – говорю я.

– Но мы там не останемся, так? – спрашивает она.

– Так, – отвечаю я. – Сейчас там слишком опасно.

– Я не хочу снова жить там, – говорит она. – Я ненавижу это место. Но мы не можем оставить там Сашу. Мы же остановимся и закопаем ее? Ты обещала.

Я снова думаю о своем споре с Логаном.

– Ты права, – говорю я мягко. – Я обещала. И да, мы остановимся.

Логан отворачивается, явно разозлившись.

– А что потом? – спрашивает Роза. – Куда мы поедем потом?

– Вверх по течению, – объясняю я. – Настолько далеко, насколько возможно.

– А что потом? – спрашивает она.

Это хороший вопрос, а я воспринимаю его чересчур глубоко. Что потом? Мы умрем? Или выживем? Чем все закончится? Будет ли у всего этого вообще конец?

Я не отвечаю.

Я поворачиваюсь, встаю на колени и смотрю ей в глаза. Мне нужно вселить в нее надежду. Что-то, ради чего стоит жить.

– Потом мы найдем прекрасное место, – говорю я. – Там снова все будет хорошо. Улицы там такие чистые, что сверкают, там замечательно и совершенно безопасно. Там снова будут люди, дружелюбные и добрые, и они возьмут нас к себе и защитят. Там будет еда, настоящая еда, которую можно будет есть всегда. Это будет лучшее место, которое ты видела.

Глаза Розы широко раскрываются.

– Это правда? – спрашивает она.

Я киваю. Она постепенно расплывается в широкой улыбке.

– Когда мы туда приедем?

Я улыбаюсь: «Не знаю, сладкая».

Однако Бри не такая доверчивая, как Роза.

– Это правда? – спрашивает она тихо. – Такое место действительно существует?

– Да, – отвечаю я, изо всех сил стараясь звучать убедительно. – Правда, Логан?

Логан оборачивается и коротко кивает, затем снова отворачивается. Все-таки это он здесь верит в Канаду, верит в «обетованную землю». Он не смог бы это опровергнуть.

Гудзон поворачивает и петляет, становясь все уже, затем снова расширяясь. Наконец, мы оказываемся в знакомых местах. Я начинаю узнавать берега, мы становимся все ближе и ближе к папиному дому.

Русло снова поворачивает и за его изгибом я вижу маленький нежилой остров – просто торчащую скалу. На ней видны развалины маяка, его фонарь давно разбит, а от здания остались лишь стены.

Мы снова поворачиваем, следуя руслу реки, и я вижу мост, на котором мы были несколько дней назад, спасаясь от охотников за головами. В центре моста видна дыра от взрыва – круглая, будто огромный шар упал прямо в его центр. Я вспоминаю, как мы летели в нее с Беном и чуть было не провалились. Не могу поверить. Мы снова здесь.

Это заставляет меня вспомнить о Бене, о том, как он спас мне жизнь в тот день. Я поворачиваюсь и смотрю на него. Он мрачно уставился на воду.

– Бен? – окликаю я.

Он поворачивается и смотрит на меня.

– Помнишь тот мост?

Он смотрит на него и я вижу страх в его глазах. Он помнит.

Бри трогает меня за локоть: «Ничего, если я дам кусочек печеньки собаке?» – спрашивает она.

– И я? – повторяет за ней Роза.

– Конечно, – говорю я громко, чтобы услышал Логан. Он здесь не главный и мы вольны поступать с нашей едой так, как захотим.

Собачонка оживляется на коленях у Розы, как будто поняв. Просто невероятно. Никогда не встречала такое умное существо.

Бри встает на колени, чтобы покормить ее, но я останавливаю ее.

– Погоди, – говорю я. – Если ты собираешься ее кормить, ей нужно обзавестись именем.

– Но у нее нет ошейника, – говорит Роза, – ее могут звать как угодно!

– Теперь это твоя собака, – говорю я. – Дай ей новое имя.

Бри с Розой обмениваются возбужденными взглядами.

– Как нам назвать ее? – спрашивает Бри.

– Может быть Пенелопа? – говорит Роза.

– Пенелопа! – кричит Бри. – Мне нравится!

– И мне нравится, – говорю я.

– Пенелопа, – окликает Роза собаку.

Удивительно, но собака поворачивается к ней так, будто ее всегда так звали.

Бри улыбается и протягивает ей кусочек печенья. Пенелопа выхватывает его из ее рук и проглатывает в один момент. Бри и Роза хихикают, а Роза скармливает ей остаток своей печеньки. Она проглатывает и его, и я отдаю ей свой кусочек. Пенелопа дрожит и взволнованно смотрит на нас троих, затем три раза гавкает.

Мы смеемся. На мгновение мы забываем о всех невзгодах.

Но затем я замечаю что-то над плечом Бри, далеко от нас.

– Там, – говорю я Логану, вставая и указывая налево. – Нам туда, поворачивай.

Я вижу полуостров, с которого мы съезжали с Беном на мотоцикле на лед Гудзона. Меня передергивает от мысли о том, какая это была сумасшедшая гонка. Странно, что я до сих пор жива.

Логан оглядывается через плечо, чтобы проверить, что нас никто не преследует, затем неохотно жмет на тормоз, сбрасывая скорость, и поворачивает, подъезжая к причалу.

Я напряженно осматриваюсь, пока мы приближаемся к берегу. Мы едем вдоль него, огибая полуостров. Мы уже совсем близко к суше, вот мы объезжаем обветшалую водонапорную башню и проезжаем мимо останков города, прямо к его сердцу. Катскилл. Повсюду сгоревшие здания, наверное, здесь была бомбежка.

Мы встревоженно пробираемся вглубь по сужающемуся каналу, берег всего в нескольких метрах от нас. Мы открыты для нападения и я неосознанно кладу руку на бедро, там где прикреплен нож. Я замечаю, что Логан делает то же самое.

Я оглядываюсь на Бена, но он все еще сидит в каком-то бессознательном состоянии.

– Где грузовик? – спрашивает Логан с напряжением в голосе. – Я не собираюсь ехать еще глубже. Если что-то случится, нам нужно будет выбираться обратно к Гудзону, причем быстро. Это ловушка, – говорит он, с тревогой сканируя берег.

Я тоже оглядываю его. Но берег пустой, заброшенный и замерзший, в поле зрения нет и признака чего-то живого.

– Видишь вон там, – говорю я, показывая рукой. – Тот ржавый навес? Он внутри него.

Логан проезжает еще метров тридцать, затем сворачивает к навесу. Это старый разрушенный док, и он подъезжает к самому его краю, заглушив мотор в нескольких сантиметрах от берега. Он кидает на помостки якорь, затем хватает веревку с лодки, делает на ней узел и кидает на ржавый металлический столб. Веревка затягивается вокруг него и он подтягивает лодку еще ближе, так что мы можем выйти на помост.

– Мы выходим? – спрашивает Бри.

– Я пойду, – говорю я. – А вы ждите меня здесь, в лодке. Там слишком опасно. Я скоро вернусь. Я похороню Сашу, обещаю.

– Нет! – кричит она. – Ты обещала, что мы больше не расстанемся. Ты обещала! Ты не можешь оставить меня здесь одну! Ты НЕ МОЖЕШЬ!

– Ты не остаешься одна, – отвечаю я с колотящимся сердцем. – Ты остаешься с Логаном, Беном и Розой. Ты в полной безопасности. Я обещаю.

Но Бри стоит на своем и, к моему удивлению, неожиданно разбегается и прыгает на берег, приземлившись прямо в снег.

Она стоит на берегу, уперев руки в бедра и вызывающе глядя на меня.

– Если ты пойдешь, я тоже пойду, – заявляет она.

Я глубоко вдыхаю, видя, что она настроена решительно. Я знаю, что в такие минуты ничто не сможет заставить ее передумать.

Взять ее туда – большая ответственность, но, следует признать, что какая-то часть меня рада, что она всегда будет со мной. А все попытки разубедить ее – лишь пустая трата времени.

– Ладно, – говорю я. – Тогда не отходи от меня ни на шаг, обещаешь?

Она кивает: «Я обещаю».

– Мне страшно, – говорит Роза, с широко раскрытыми глазами глядя на Бри. – Я не хочу уходить с лодки, я останусь здесь с Пенелопой, ладно?

– Ты и должна остаться, – говорю я, отказываясь брать с собой и ее.

Я смотрю на Бена, он поворачивается и мои глаза встречаются с его скорбным взглядом. Их вид пробуждает во мне желание отвернуться, но я заставляю себя выдержать взгляд.

– Ты пойдешь? – спрашиваю я. Я надеюсь, что он скажет «да». Я сержусь на Логана за то, что он остается, что дает мне уйти тогда, когда мне действительно может понадобиться помощь.

Но Бен все еще в шоке, он просто смотрит в ответ, будто ничего не понимая. Интересно, он вообще осознает, что происходит вокруг него?

– Ты идешь? – спрашиваю я настойчиво. Я начинаю терять терпение.

Медленно он отрицательно качает головой. Он действительно погружен в свой мир и я прощаю его – правда, с трудом.

Я поворачиваюсь, чтобы выйти из лодки и прыгаю на берег. Так славно снова почувствовать под ногами сухую землю.

– Погоди!

Я поворачиваюсь и вижу, что Логан встает с водительского кресла.

– Я знал, что случится какая-то фигня типа этого, – говорит он.

Он ходит по лодке, собираясь.

– Что ты делаешь? – спрашиваю я.

– А ты как думаешь? – спрашивает он. – Я не отпущу вас одних.

Мое сердце захлестывает облегчение. Будь я одна, меня бы это не сильно беспокоило, но мне очень нужна еще одна пара глаз, чтобы присматривать за Бри.

Он спрыгивает с лодки на берег.

– Еще раз говорю тебе, что это глупая затея, – говорит он, приземляясь рядом со мной. – Нам нужно спешить. Скоро стемнеет, Гудзон может замерзнуть и тогда мы застрянем здесь. Не говоря уже об охотниках. У тебя полтора часа, поняла? Полчаса едем туда, полчаса там, полчаса на обратный путь. Никаких исключений. Или я уйду без тебя.

Я смотрю на него с благодарностью и восхищением.

– Идет, – говорю я.

Я думаю о жертве, которую он принес, и начинаю чувствовать что-то еще. За напускным равнодушием я вижу, что я ему по-настоящему нравлюсь. И он не так эгоистичен, как я думала.

Когда мы уже поворачиваемся, чтобы идти, мы слышим шорох на лодке.

– Стойте! – кричит Бен.

Я поворачиваюсь и смотрю на него.

– Вы не можете просто оставить меня здесь с Розой. Что, если кто-то придет? Что я должен делать?

– Приглядывать за лодкой, – говорит Логан, собираясь уходить.

– Я не знаю, как ей управлять! – кричит Бен. – И у меня нет оружия!

Логан снова оборачивается с раздражением, наклоняется и снимает один из пистолетов с ремня на бедре и кидает ему. Пистолет сильно ударяет Бена в грудь и он неловко берет его в руки.

– Может быть, научишься пользоваться, – бросает ему Логан, снова отворачиваясь.

Я хорошенько смотрю на Бена, стоящего в лодке с таким безнадежным и испуганным видом, держа в руках пистолет, которым он едва ли знает, как пользоваться. Он в ужасе.

Я хочу успокоить его. Сказать, что все будет хорошо и мы скоро вернемся. Но когда я поворачиваюсь и вижу перед собой неприступный горный хребет, я впервые начинаю в этом сомневаться.

Два

Мы быстро идем по снегу и я с тревогой смотрю в темнеющее небо, чувствуя давление времени. Я оглядываюсь через плечо и вижу свои следы в снегу, а в отдалении – Бена и Розу, стоящих на покачивающейся лодке и смотрящих на нас широко открытыми глазами. Роза стискивает Пенелопу, обе они одинаково напуганы; Пенелопа лает. Вынужденная покинуть их троих, я чувствую себя ужасно, но я понимаю, что моя миссия необходима. Я знаю, что так мы добудем вещи и еду, которые нам помогут, и я знаю, что мы достаточно оторвались от охотников за головами, чтобы позволить себе остановку.

Я бегу к ржавому навесу, покрытому снегом, и открываю нараспашку его кривую дверь, молясь, что грузовик, который я спрятала когда-то давно, до сих пор здесь. Это был старый заржавевший пикап на последнем издыхании, просто кусок железа, в котором оставалась всего одна восьмая бака бензина. Я наткнулась на него однажды в канаве у 23 трассы и спрятала его здесь, поближе к реке, на случай, если он мне понадобится. Помню, как я удивилась, что он вообще завелся.

Дверь в сарай раскрывается со скрипом и я вижу его в глубине, там же, где и оставила тогда, он все еще покрыт сеном. Я вздыхаю с облегчением. Я подхожу к нему, отодвигаю солому, замерзшими руками касаясь ледяного металла. Я пошире раскрываю дверь сарая и внутрь врывается свет.

– Классные колеса, – говорит Логан, изучив машину. – Ты уверена, что он на ходу?

– Нет, – отвечаю я. – Но до папиного дома километров двадцать, без него мы просто не сможем забраться туда.

По его виду ясно, что он не хочет быть здесь и не прочь поскорее вернуться в лодку и продолжать движение вверх по течению.

Я запрыгиваю на водительское сиденье и шарю по полу в поисках ключей. Наконец, я нахожу их – в тот раз я неплохо их запрятала. Я вставляю ключи в замок зажигания, глубоко вдыхаю и закрываю глаза.

Пожалуйста, боже, пожалуйста.

Сначала ничего не происходит. У меня обрывается сердце.

Но я пытаюсь снова и снова, поворачивая ключ до предела направо, и постепенно мотор начинает заводиться. Поначалу он издает тихий шум, похожий на стоны умирающего кота, затем звук становится все громче и уверенней.

Давай, давай.

Наконец, мотор заводится, грохочанием и рычанием отмечая свое пробуждение к жизни. Он хрипит и посапывает на последнем издыхании. Но хотя бы сейчас он работает.

Я невольно улыбаюсь от переполнившего меня облегчения. Он работает. Действительно работает. Мы доберемся до дома, закопаем собаку, добудем еду. Мне кажется, что Саша смотрит на нас сверху, помогая. А может быть и мой папа.

Пассажирская дверь открывается и внутрь запрыгивает Бри, сияя от восторга. Она подвигается на обитом кожзамом кресле ближе ко мне, освобождая место Логану, который захлапывает за собой дверь и смотрит вперед.

– Чего ты ждешь? – говорит он. – Часы тикают!

– Мне не нужно повторять дважды, – так же резко отвечаю я.

Я завожу мотор и жму на газ, выезжая из помещения прямо в снег и вечернее небо. Поначалу колеса буксируют в снегу, но я прибавляю скорость и мы вылетаем вперед.

Мы едем, скользя на льду резиной без шипов, пересекая поле и то и дело подпрыгивая на ухабинах. Но мы едем – и это главное.

Вскоре мы выезжаем на небольшую проселочную дорогу, и я радостно отмечаю для себя, что снег немного стаял на солнце. Это здорово, ведь иначе у нас ничего бы не вышло.

Мы начинаем набирать скорость. Грузовичок удивляет меня: прогреваясь, он идет все ровнее. Мы уже едем на скорости под 60 км/ч по 23 трассе на запад. Я продолжаю разгоняться, но тут мы въезжаем в выбоину и я жалею об этом. Мы все стонем, ударившись головами о крышу. Я сбавляю скорость. Колдобины практически невозможно рассмотреть в снегу, а я забыла, как сильно испортились дороги.

Странно снова быть на шоссе, направляясь в то место, что раньше было домом. Я снова еду тем путем, которым преследовала охотников за головами, и воспоминания накрывают меня волной. Я помню, как мчалась здесь на мотоцикле, думая, что направляюсь навстречу смерти, и стараюсь выбросить эти мысли из головы.

Мы приближаемся к огромному дереву, которое лежит на пути, теперь покрытое снегом. Я узнаю это дерево, которое повалили на моем пути, преградив дорогу охотникам за головами, неизвестные выжившие, которые присматривали за нами. Я невольно думаю о том, здесь ли эти люди, живы ли они и наблюдают ли за нами сейчас. Я смотрю из стороны в сторону, но нигде нет и намека на них.

Мы едем с неплохой скоростью и, к моему облегчению, все пока идет по плану. Но я не доверяю этому. Все как-то слишком просто. Я смотрю на уровень бензина – мы потратили совсем немного, но я не знаю, насколько датчик точен и сомневаюь, что нам хватит бензина, чтобы добраться до места и вернуться обратно. Наверное, это была глупая затея.

Мы наконец сворачиваем с главной трассы на узкую и петляющую сельскую дорогу, которая ведет нас вверх в горы к папиному дому. Я все больше и больше волнуюсь, петляя между гор, на краю отвесной скалы, но все же замечаю, какой потрясающий вид открывается отсюда на весь хребет гор Катскилла. Однако обрыв очень крутой, а слой снега еще толще, и я знаю, что одно неверное движение, один занос – и эта куча железа полетит с обрыва вместе с нами.

К моему удивлению, грузовик неплохо держится. Он похож на бульдога. Вскоре мы уже проехали худшую часть и за поворотом я неожиданно вижу наш старый дом.

– Эй, это папин дом! – кричит Бри, вскакивая в возбуждении.

Я тоже рада ему. Мы здесь и у нас еще осталось время.

– Видишь, – говорю я Логану, – все не так плохо.

Однако Логан не выглядит довольным. На его лице застыла гримаса, он встревоженно вглядывается в деревья.

– Сюда мы добрались, – ворчит он, – но доберемся ли назад?

Отказываться признать свои ошибки – это так на него похоже.

Я торможу перед нашим домом и вижу старые следы машин охотников за головами. Они воскрешают воспоминания о том ужасе, который я ощутила, узнав, что они увезли Бри. Я кладу руку на ее плечо и крепко прижимаю к себе, вознамерившись никогда больше не выпускать ее из поля зрения.

Я выключаю зажигание; мы спрыгиваем из кабины и направляемся к дому.

– Извини за беспорядок, – говорю я Логану, идя следом за ним ко входной двери. – Я не ждала гостей.

Он сдерживает улыбку.

– Ха-ха, – говорит он ровным голосом. – Мне разуться?

А у него есть чувство юмора. Удивительно.

Когда я открываю дверь и делаю шаг внутрь, все хорошее настроение куда-то улетучивается. То, что я вижу перед собой, заставляет мое сердце сжаться. На полу лежит Саша, ее кровь высохла, а тело застыло и замерзло. В паре метров от нее лежит тело охотника за головами, которого убила Саша, оно примерзло к полу.

Я смотрю на куртку, которая надета на мне – его крутку, на одежду – его одежду, на ботинки – его ботинки, и у меня появляется странное чувство, будто я его копия.

Логан смотрит на меня и, должно быть, тоже это понимает.

– Ты не взяла его штаны? – спрашивает он.

Я смотрю вниз и вспоминаю, что не стала этого делать. Это было слишком.

Я качаю головой.

– Ну и зря, – говорит он.

Сейчас, когда мы говорим об этом, я понимаю, что он прав. Мои старые джинсы промокли и замерзли, прилипнув к коже. Они пригодились бы – не мне, так Бену. Это просто расточительство – оставлять хорошую одежду.

Я слышу сдержанные всхлипывания и вижу, что Бри стоит и смотрит на Сашу. Выражение ее лица, такое печальное от вида погибшей собаки, просто разбивает мое сердце.

Я подхожу к ней и обнимаю ее рукой.

– Не переживай, Бри, – говорю я. – Не смотри на нее.

Я целую ее в лоб и пытаюсь увести, но она на удивление сильно отталкивает меня.

Она делает шаг вперед, встает на колени и обнимает лежащую на полу Сашу. Она обвивает руками ее шею, наклоняется и целует ее голову.

Мы с Логаном обмениваемся взглядами. Мы не знаем, что делать.

– У нас нет времени, – говорит Логан. – Хорони ее и надо двигаться дальше.

Я встаю на колени рядом и глажу Сашу по голове.

– Все будет хорошо, Бри. Саша сейчас в лучшем месте. Сейчас она счастлива. Слышишь?

Из ее глаз капают слезы, она поднимается, глубоко вздыхает и вытирает их задней стороной ладони.

– Мы не можем оставить ее вот так, – говорит она, – надо похоронить ее.

– Конечно, – говорю я.

– Ничего не получится, – говорит Логан. – Земля промерзла.

Я встаю и смотрю на Логана с еще большим раздражением, которое усиливается от осознания, что он прав. Мне нужно было это предусмотреть.

– И что ты предлагаешь? – спрашиваю я.

– Это не мое дело. Я посторожу вас снаружи.

Логан поворачивается и выходит наружу, хлопнув за собой дверью.

Я поворачиваюсь обратно к Бри, стараясь быстро что-нибудь придумать.

– Он прав. – говорю я. – У нас нет времени, чтобы похоронить ее.

– НЕТ! – взвыла Бри. – Ты обещала. Ты обещала!

Она права. Я обещала. Но я не продумала всего. Мысль о том, чтобы оставить здесь Сашу вот так, просто убивает меня. Но я не могу рисковать нашими жизнями. Саша бы не хотела этого.

У меня появляется идея.

– Как насчет реки, Бри?

Она поворачивается и смотрит на меня.

– Что, если мы устроим ей морские похороны? Ну, знаешь, как солдатам, которые погибли с честью.

– Какие солдаты? – спрашивает она.

– Когда солдаты погибают в море, иногда их хоронят в воде. Это очень торжетсвенно. Саша любила реку. Я уверена, там она будет счастлива. Мы можем отнести ее вниз и похоронить в воде. Как ты думаешь?

Мое сердце бухает в груди, пока я жду ответа. У нас истекает время, а я знаю, как непреклонна может быть Бри, когда речь заходит о чем-то важном для нее.

К моему облегчению, она кивает.

– Хорошо, – говорит она. – Но нести ее буду я.

– Мне кажется, она слишком тяжелая для тебя.

– Или я ее несу, или мы не идем, – говорит она, в ее глазах сверкает решимость: она встает лицом ко мне, уперев руки в бока. По ее глазам ясно, что переубедить ее не получится.

– Хорошо, – говорю я. – Ты понесешь ее.

Вдвоем мы поднимаем Сашу с пола и я быстро осматриваю дом, размышляя, что нам может пригодиться. Я подбегаю к трупу охотника и стягиваю его штаны, почувствовав что-то тяжелое и металлическое внутри его заднего кармана. Я с радостью вытаскиваю небольшой перочинный ножик и кладу его себе в карман.

Я быстро обегаю весь дом, из комнаты в комнату, в поисках того, что может нам пригодиться. Я нахожу несколько старых пустых тканевых мешков и беру их все. Открываю один и опускаю туда любимую книжку Бри – «Щедрое дерево» и моего «Повелителя мух». Я забегаю в кладовку, хватаю оставшиеся свечи и также бросаю их в мешок.

Пробегаю по кухне в гараж – его двери широко распахнуты еще после прихода охотников. Я отчаянно надеюсь, что у них не было времени, чтобы обыскать стоящий глубоко внутри шкаф с инструментами. Я хорошенько спрятала его в углублении в стене и теперь с облегчением вижу, что он не тронут. Ящик с инструментами слишком тяжел, чтобы брать его целиком, так что я роюсь там и тщательно выбираю то, что может пригодиться. Я беру маленький молоток, отвертку, небольшую коробку гвоздей. Я нахожу фонарик с батарейкой. Проверяю его – работает. Хватаю небольшой набор плоскогубцев и гаечный ключ, закрываю ящик с инструментами и собираюсь уходить.

Когда я уже собираюсь выбежать, что-то высоко на стене бросается мне в глаза. Это большой канат, аккуратно свернутый и висящий на гвозде. Я совсем забыла о нем. Много лет назад папа купил этот канат, привязал его между деревьев, чтобы мы развлекались. Мы попрыгали через него однажды, и с тех пор он так и висел в гараже. Глядя на него сейчас, я понимаю всю его ценность. Я прыгаю на верстак, тянусь и сдергиваю его с крючка, повесив на одно плечо и перекинув мешок через другое.

Я выбегаю из гаража обратно в дом: Бри стоит здесь, держа Сашу обеими руками и глядя на нее.

– Я готова, – говорит она.

Мы выбегаем из входной двери, Логан поворачивается и видит Сашу. Он встряхивает головой.

– Куда вы понесли ее? – спрашивает он.

– К реке, – отвечаю я.

Он неодобрительно качает головой.

– Время идет, – говорит он. – У вас осталось 15 минут до того, как мы поедем обратно. Где еда?

– Не здесь, – говорю я. – Нам нужно подняться выше к хижине, которую я нашла. Мы успеем за пятнадцать минут.

Мы идем с Бри обратно к грузовику, я закидываю внутрь веревку и мешок. Однако пустые мешки я беру с собой – они понадобятся для того, чтобы нести еду.

– Зачем веревка? – спрашивает Логан. – Она нам не пригодится.

– Кто знает, – отвечаю я.

Он неохотно следует за нами вверх в гору.

Втроем мы поднимаемся в гору, ветер становится сильней и холодней на такой высоте. Я обеспокоенно смотрю на небо: темнеет намного быстрее, чем я ожидала. Я понимаю, что Логан прав: нам нужно вернуться на воду до наступления темноты и начинающийся закат меня очень беспокоит. Но я также понимаю, что нам необходимо достать еды.

Мы с трудом тащимся вверх по горе и наконец выходим на верхушку; сильный порыв чуть не сбивает меня с ног. С каждой минутой становится все холоднее и темнее.

Я иду к хижине: здесь снег еще глубже, я чувствую, как он набивается мне в ботинки. Я замечаю дом, хорошо скрытый, все такой же неприметный под густым слоем снега. Я бегу к нему и открываю дверцу, ведущую внутрь. Логан и Бри стоят сзади меня.

– Неплохая находка, – говорит Логан и я впервые слышу восхищение в его голосе. – Хорошо спрятан. Мне нравится. Настолько, что я остался бы тут – не преследуй нас охотники за головами и будь у нас источник еды.

– Я знаю, – говорю я, входя внутрь.

– Здесь здорово, – говорит Бри. – Это тот дом, в который мы собирались переехать?

Я поворачиваюсь к ней, чувствуя себя ужасно. Я киваю.

– В следующий раз, ладно?

Она понимает. Она тоже не очень-то хочет дожидаться охотников.

Я вбегаю внутрь, открываю дверь в погреб и спускаюсь вниз по лестнице. Внизу темно и я пробираюсь наощупь. Я вытягиваю руку и чувствую ряды банок, которые звенят, когда я прикасаюсь к ним. Я не трачу ни минуты: достаю мешок и наполняю его банками настолько быстро, насколько могу. Я едва могу разглядеть их, но мой мешок становится все тяжелей. Варенье из малины, варенье из смородины, соленые огурцы и помидоры… Я беру столько, сколько сможет выдержать мешок, отдаю его Логану, который ждет наверху лестницы, затем наполняю еще три таких же.

Стена опустевает.

– Хватит, – говорит Логан. – Мы не унесем. И уже становится темно. Надо идти.

Теперь в его голосе слышится уважение. Очевидно он впечатлен количеством добра, которое я нашла, и наконец понял, что прийти сюда было необходимо.

Он наклоняется и протягивает руку, чтобы помочь мне, но я вскарабкиваюсь по лестнице самостоятельно, не принимая его помощи, все еще обиженная его прежним отношением.

Когда я снова оказываюсь в хижине, я хватаю два самых тяжелых мешка сама, в то время как Логан берет остальные. Мы выбегаем из дома и спускаемся обратно по крутой тропинке. Через несколько минут мы уже снова у грузовичка и я с облегчением вижу, что все осталось в том же положении. Я осматриваю горизонт, но не вижу ни следа движения ни на горах, ни в долине внизу.

Мы запрыгиваем обратно в грузовик, я поворачиваю ключ зажигания, радуясь, что он срабатывает, и мы едем обратно по дороге. Мы взяли еду, вещи, собаку и теперь я могу попрощаться с папиным домом. Я чувствую удовлетворение. Я чувствую, что Бри, которая сидит рядом, также довольна. Логан смотрит в окно, погрузившись в свой мир, но мне кажется, что он тоже согласен с тем, что мы сделали правильный выбор.

* * *

Мы без происшествий спускаемся с горы, тормоза в стареньком пикапе работают на удивление хорошо. В некоторых местах на особенно резких поворотах, наша езда больше напоминает контролируемое скольжение, чем торможение, но за считанные минуты мы проезжаем худший отрезок и снова оказываемся на трассе № 23, направляясь на восток. Мы набираем скорость и я впервые чувствую уверенность в благоприятном исходе нашей миссии. Мы добыли бесценные инструменты и еду, которой хватит на несколько дней. Моя правота признана, и мы мчимся по 23 трассе буквально в минутах езды от лодки.

Но вдруг все меняется.

Я жму на тормоза, когда прямо посреди дороги, просто из ниоткуда, выскакивает человек и начинает истерически махать руками, преграждая нам путь. Он всего в пяти метрах и мне приходится сильно нажать на педаль, отчего машину заносит.

– НЕ ОСТАНАВЛИВАЙСЯ! – командует Логан. – Продолжай ехать! – он говорит это очень жестким военным голосом.

Но я не слушаю. Там на морозе стоит человек, беззащитный, одетый в изорванные джинсы и рубашку с оторванными рукавами. У него длинная черная борода, обросшие волосы и большие черные безумные глаза. Он такой худой, будто не ел несколько дней. На его груди висит лук со стрелами. Этот человек – выживший, такой же, как мы, это очевидно.

Он машет нам руками, как сумасшедний, и я просто не могу проехать мимо. Мысль о том, чтобы оставить его, кажется мне невыносимой.

Мы резко останавливаемся буквально в паре метров от него. Он стоит с широко раскрытыми глазами, как будто не ожидав, что мы действительно остановимся.

Логан без промедления выскакивает, хватает обеими руками пистолет и целится мужчине в голову.

– ОТОЙДИ! – кричит он.

Я тоже выпрыгиваю.

Мужчина медленно поднимает руки, он выглядит озадаченным и отступает на несколько шагов.

– Не стреляй, – умоляет человек. – Пожалуйста! Я такой же, как вы. Пожалуйста. Вы не можете оставить меня здесь. Я умираю с голоду. Я не ел несколько дней. Возьмите меня с собой. Пожалуйста. Пожалуйста!

Его голос ломается и я вижу страдание на его лице. Я знаю, что он чувствует. Совсем недавно я была такой же, как он, перебивалась всем, что могла достать в этих горах. Да и сейчас мое положение немногим лучше.

– Вот, возьмите! – говорит мужчина, снимая лук и колчан со стрелами с плеча. – Дарю вам! Я не желаю вам зла!

– Не делай резких движений, – говорит Логан все еще с подозрением.

Человек с опаской протягивает оружие.

– Брук, возьми, – говорит Логан.

Я делаю шаг вперед, хватаю лук и стрелы и бросаю их в кузов пикапа.

– Видите, – говорит мужчина, расплываясь в улыбке. – Я не представляю угрозы. Я всего лишь хочу присоединиться к вам. Пожалуйста. Вы не можете оставить меня здесь умирать.

Логан мало-помалу расслабляется и немного опускает пистолет. Но он все еще не сводит цепких глаз с мужчины.

– Прости, – говорит Логан. – Мы не можем взять с собой лишний рот.

– Подожди, – кричу я на Логана. – Ты здесь не один. Ты не можешь принимать все решения. – Я поворачиваюсь к человеку. – Как тебя зовут? – спрашиваю я. – Откуда ты?

Он в отчаянии смотрит на меня.

– Меня зовут Руперт, – говорит он. – Я выживаю здесь уже два года. Я видел тебя с сестрой раньше. Я пытался помочь, когда охотники забрали ее. Я повалил на дорогу дерево.

Мое сердце дрогнуло от этих слов. Так это был он. Я просто не могу его здесь оставить. Это неправильно.

– Мы берем его с собой, – говорю я Логану. – У нас найдется место для еще одного.

– Ты его не знаешь, – отвечает Логан. – Кроме того, у нас нет еды.

– Я умею охотиться, – говорит мужчина. – У меня есть лук и стрелы.

– Больше пользы они принесут тебе здесь, – говорит Логан.

– Пожалуйста, – говорит Руперт. – Я вам пригожусь. Мне не нужна ваша еда.

– Мы берем его, – говорю я Логану.

– Нет, не берем, – отвечает он, – Ты не знаешь этого человека. Ты ничего не знаешь о нем.

– Я и о тебе почти ничего не знаю, – говорю я Логану, моя злость все растет. Я ненавижу в нем этот цинизм, настороженность. – Почему ты считаешь, что лишь у тебя здесь есть право на жизнь?

– Если ты возьмешь его, ты подвергнешь риску всех нас, – говорит он. – Не только себя. Но и свою сестру.

– Вообще-то нас здесь трое, – слышу я голос Бри.

Я поворачиваюсь и вижу, что она выпрыгнула из машины и стоит рядом с нами.

– А это значит, что у нас демократия. И мой голос тоже считается. А я голосую за то, чтобы взять его. Мы просто не можем оставить его умирать.

Логан с отвращением качает головой. Он не говорит ни слова, лишь его скулы сжимаются, он отворачивается и садится в грузовик.

Мужчина смотрит на меня с широкой улыбкой, отчего его лицо испещряют тысячи морщинок.

– Спасибо, – говорит он. – Не знаю, как отблагодарить вас.

– Просто пошевеливайся, пока он не передумал, – говорю я и иду обратно к грузовику.

Когда Руперт подходит к двери, Логан говорит: «Ты не сядешь спереди. Садись сзади.»

Прежде чем я успеваю открыть рот, чтобы поспорить, Руперт со счастливым лицом забирается в кузов. Бри запрыгивает внутрь, то же делаю я, и мы трогаем.

Остаток пути назад к реке проходит в напряженной атмосфере. Пока мы едем, небо все темнеет. Я смотрю на закат, кровью стекающий из-за облаков. С каждой секундой становится все холодней и снег усиливается, в некоторых местах превращаясь в лед и затрудняя вождение. Топливо кончается, лампочка горит красным, и хотя нам осталось всего километра полтора, у меня возникает ощущение, будто я сражаюсь за каждый метр. Я чувствую тревогу Логана из-за нашего нового пассажира. Еще один незнакомец. Еще один рот, который надо кормить.

Я жму на газ и в душе умоляю грузовик ехать дальше, небо – оставаться светлым, снег – не застывать. Как только я думаю, что у нас ничего не получится, мы выезжаем из-за поворота и я вижу наш съезд. Я резко сворачиваю на узкую проселочную дорогу, ведущую вниз к реке, и молюсь, чтобы грузовик осилил этот путь. Лодка, я знаю, всего в паре сотен метров от нас.

Мы заезжаем за еще один поворот и мое сердце переполняется облегчением, когда я вижу лодку. Она все еще там, качается на воде, и я вижу, что Бен стоит на ней, нервно глядя, как мы подъезжаем.

– Наша лодка! – кричит Бри возбужденно.

Дорога с холма еще более неровная, но у нас получится доехать. Мое сердце переполняет облегчение.

И все же я смотрю на горизонт и вдалеке вижу то, что заставляет мое сердце сжаться. Не могу поверить. Логан смотрит туда же.

– Черт побери, – шепчет он.

Там, на Гудзоне, видна лодка охотников за головами – большая, блестящая, черная моторная лодка мчится по воде по направлению к нам. Она в два раза больше нашей и оборудована, я уверена, гораздо лучше. Что еще хуже, я замечаю в отдалении еще одну лодку.

Логан был прав. Они были ближе, чем я думала.

Я жму на тормоза и мы останавливаемся в десяти метрах от берега. Как только машина останавливается, я открываю дверь и выпрыгиваю, собираясь побежать к лодке.

Неожиданно что-то идет не так. Мне становится трудно дышать и я чувствую чью-то руку на своем горле. Меня тащат назад. Мне не хватает воздуха и вокруг меня пляшут звездочки. Я не понимаю, что происходит. Неужели охотники устроили засаду?

– Не шевелись, – слышу я шепот в своем ухе.

Я чувствую что-то острое и холодное на своем горле и понимаю, что это нож.

Затем до меня доходит: это Руперт. Незнакомец. Он напал на меня.

Три

– ОПУСТИ ОРУЖИЕ! – кричит Руперт. – Быстро!

Логан стоит в нескольких метрах от нас с поднятым пистолетом, нацелившись выше моей головы. Я вижу, как он размышляет, попадет ли мужчине в голову. Я понимаю, что он хочет выстрелить, но боится, что заденет меня.

Я осознаю, как глупо поступила, взяв этого человека. Логан был прав во всем, мне нужно было послушать его. Руперт лишь пользовался нами все это время, желая добраться до нашей лодки, еды, вещей и пользоваться всем этим одному. Он полностью отчаялся. Молнией меня ударяет мысль, что он, по всей видимости, убьет меня. Я даже не сомневаюсь в этом.

– Стреляй! – кричу я Логану. – Сделай это!

Я доверяю Логану, я знаю, что он отличный стрелок. Но Руперт крепко держит меня и Логан колеблется в нерешительности. В этот момент я вижу по его глазам, что он боится потерять меня. Все-таки он ко мне неравнодушен. По-настоящему неравнодушен.

Логан медленно опускает пистолет и осторожно кладет его на снег. Мое сердце падает.

– Отпусти ее! – командует он.

– Еду! – кричит в ответ Руперт, я чувствую ухом его горячее дыхание. – Мешки! Дай их мне! Сейчас!

Логан медленно подходит к кузову пикапа, засовывает руку, вытаскивает четыре тяжелых мешка и идет с ними к мужчине.

– Положи их на землю! – кричит Руперт. – Медленно!

Логан медленно кладет их на землю.

Я слышу шум моторов в отдалении и вижу, как лодки охотников за головами все приближаются. Невероятно, я просто тупица. Все идет крахом прямо на моих глазах.

Бри вылазит из грузовика.

– Отпусти мою сестру! – кричит она на него.

В этот момент мне как бы открывается то, что сейчас случится: Руперт разрежет мне горло, возьмет пистолет Логана и убьет его и Бри. Затем Бена и Розу. Он возьмет нашу еду и лодку и уберется восвояси.

Меня не так заботит собственная смерть. Но ведь он навредит Бри. Этого я не могу допустить.

Неожиданно я моргаю и перед глазами проносится образ моего папы и те основы контактного боя, которые он вбил в мою голову. Слабые точки. Удары. Захваты. Как выбраться из практически любого захвата. Как поставить человека на колени одним пальцем. И как избавиться от ножа у горла.

Я отдаюсь какому-то древнему рефлексу и позволяю телу действовать самому. Я поднимаю локоть вверх на пятнадцать сантиметров и отправляю его прямо назад, целясь в его солнечное сплетение.

Резкий удар попадает точно в цель. Его нож немного впивается в мое горло, оставляя царапину, которая тут же начинает саднить.

Но в то же время я слышу его стон и осознаю, что удар сработал.

Я делаю шаг вперед, убираю его руку со своего горла и наношу ему обратный удар прямо между ног.

Он отступает на пару метров и обрушивается в снег.

Я тяжело дышу, задыхаясь, горло сильно болит. Логан прыгает за пистолетом.

Я поворачиваюсь и вижу, что Руперт срывается и бежит к нашей лодке. Он делает три больших шага и прыгает прямо в ее центр. Одним движением он тянется и отрезает веревку, которая держит лодку у берега. Все происходит за считанные мгновения – я не могу поверить, что человек способен передвигаться с такой скоростью.

Бен стоит в остолбенении и смущении, не зная, что предпринять. Руперт же не медлит: он бросается к Бену и сильно бьет его по лицу свободной рукой.

Бен оступается и падает и прежде, чем он успевает подняться, Руперт хватает его в мертвую хватку, приставляя нож к горлу.

Он поворачивается к нам, используя Бена как живой щит. Роза забилась в угол лодки и визжит, Пенелопа лает, как сумасшедшая.

– Убьешь меня и он умрет тоже! – кричит Руперт.

Пистолет снова у Логана, и он стоит, нацелившись на мужчину. Но попасть нелегко. Лодка отплыла далековато от берега, на добрых пятнадцать метров, и сильно качается на волнах прилива. Логан может промахнуться не больше, чем на пять сантиметров, чтобы не убить Бена. Логан медлит и я вижу, что он не хочет рисковать Беном даже для собственного выживания. Это подкупает.

– Ключи! – орет Руперт Бену.

Бен, следует отдать ему должное, хоть что-то делает правильно: должно быть он спрятал где-то ключи, когда увидел приближение Руперта. Правильный ход.

На расстоянии я неожиданно вижу, что в поле зрения попадают охотники за головами, шум их мотора стал еще громче. Мой ужас и ощущение безнадежности усиливаются. Я не знаю, что делать. Наша лодка слишком далеко от берега, чтобы мы могли попасть на нее – и даже если бы могли, Руперт убьет Бена раньше.

Пенелопа лает и прыгает с рук Розы, несется по лодке и впивается зубами в лодыжку Руперта.

Он кричит и на мгновение отпускает Бена.

Слышится выстрел. Логан пользуется возможностью и не тратит времени зря.

Пуля входит прямо промеж глаз. Руперт смотрит на нас, широко раскрыв глаза, еще мгновение, пока пуля не доходит до мозга. Затем он опускается назад на край лодки, будто собираясь сесть на него, и падает за борт, с плеском приземлившись в воду.

Все кончено.

– Подгони лодку обратно к берегу! – кричит Логан Бену. – БЫСТРО!

Бен, все еще ошеломленный, начинает действовать. Он выуживает из кармана ключи, заводит лодку и приводит ее обратно к берегу. Я хватаю два мешка с едой, Логан хватает остальные и мы закидываем их в лодку, когда она подплывает ближе. Я хватаю Бри и воодружаю ее на борт, затем бегу обратно к грузовичку. Логан хватает мешок с моими припасами, а я беру Сашу. Затем, вспомнив, я бегу обратно к машине и беру лук со стрелами Руперта. Затем я последняя прыгаю с берега в лодку, когда она уже начинает отплывать. Логан встает за руль, вжимает газ и мы мчимся по узкому каналу.

Мы несемся ко входу в Гудзон, который в сотне метров от нас. На горизонте видна лодка охотников за головами – черная, блестящая, угрожающая – она несется к нам, и уже меньше, чем в километре от нас. Сейчас будет жестко. Похоже мы вылетим с канала как раз вовремя, чтобы у нас остался крошечный шанс убежать от них. Они окажутся прямо за нами.

Мы врываемся на воды Гудзона, уже сильно стемнело и мы видим, что лодка охотников совсем рядом, едва ли в двухстах метрах, она быстро приближается. За ней я замечаю еще одну лодку, однако до нее еще километра полтора.

Я уверена, что будь у нас чуть больше времени, Логан бы сказал: «Я тебе говорил!». И был бы прав.

Как раз, когда я размышляю над этим, я слышу выстрел. Пули пролетают мимо нас, одна задевает борт и пробивает деревянную обшивку. Роза и Бри визжат.

– Ложитесь! – кричу я.

Я бросаюсь к девочкам, хватаю их и прижимаю к полу. Логан однако не бросает руля и мужественно продолжает вести лодку. Он немного виляет, но не теряет контроль. Он пригибается и продолжает управлять лодкой, уворачиваясь от пуль и стараясь объехать большую льдину прямо по курсу.

Я встаю на колено по-военному, с пистолетом в руках в задней части лодки, моя голова поднимается над бортом ровно на столько, чтобы я могла видеть цель. Я прицеливаюсь в водителя лодки охотников и несколько раз стреляю.

Все пули пролетают мимо, но это заставляет их лодку вильнуть.

– Вставай за руль! – кричит Логан Бену.

Бен не медлит. Он бросается вперед и встает за руль; в этот момент лодка виляет.

Логан же подбегает ко мне и встает на одно колено рядом.

Он стреляет, но его пули лишь царапают борт лодки. Охотники стреляют в ответ, пуля проходит в нескольких сантиметрах от моей головы. Они быстро приближаются.

Еще одна пуля отщепляет большой кусок дерева с задней стороны нашей лодки.

– Они стреляют в наш бак! – кричит Логан. – Целься в их!

– Где он? – кричу я, стараясь перекричать шум мотора и свист пуль.

– Сзади лодки, слева! – отвечает он.

– Я не смогу попасть, – говорю я, – пока они к нам передом.

Неожиданно у меня появляется идея.

– Бен! – кричу я. – Заставь их развернуться. Мне нужно попасть в их бак!

Бен не медлит. Не успеваю я закончить говорить, как он резко поворачивает руль так, что меня отбрасывает к другому борту.

Охотники также поворачивают, повторяя наши движения. Мне открывается нужный борт их лодки.

Я встаю на одно колено, как и Логан, и мы несколько раз стреляем.

Поначалу все наши пули проходят мимо.

Давай. Давай!

Я думаю о папе. Я напрягаю запястье, делаю глубокий вдох и стреляю еще раз.

К моему удивлению, в этот раз я попадаю прямо в цель.

Лодка охотников неожиданно взрывается. Полдюжины охотников на ней оказываются в огне, они вопят, несясь на неуправляемой лодке. Через секунду она врезается в берег.

Еще один огромный взрыв. Их лодка стремительно тонет и если кто-то и выжил в огне, сейчас он, конечно, утонет в Гудзоне.

Бен поворачивает снова вверх по течению, выравнивая лодку. Я медленно поднимаюсь и глубоко вздыхаю. Я не могу поверить. Мы убили их.

– Неплохой выстрел, – говорит Логан.

Но сейчас не время праздновать победу. На горизонте, все время приближаясь к нам, едет еще одна лодка. Сомневаюсь, что с ней мы будем так же удачливы.

– У меня кончились патроны, – говорю я.

– У меня тоже почти ничего не осталось, – говорит Логан.

– Мы не сможем сразиться со второй лодкой, – говорю я. – И мы едем недостаточно быстро, чтобы обогнать ее.

– Что ты предлагаешь? – спрашивает он.

– Нам нужно спрятаться.

Я поворачиваюсь к Бену.

– Найди нам укрытие. Прямо сейчас. Нам нужно спрятать лодку. НЕМЕДЛЕННО!

Бен жмет на газ и я бегу на нос, вставая рядом с ним и сканируя реку на возможные укромные места. Может быть, нам повезет и они проскочат мимо.

А может быть и нет.

Четыре

Мы все в отчаянии осматриваем горизонт и наконец я замечаю справа узкую бухточку. Она ведет в ржавый каркас старого речного вокзала.

– Вон там, справа! – говорю я Бену.

– Что если они увидят нас? – спрашивает он. – Оттуда нет пути. Мы окажемся в ловушке. Они убьют нас.

– Это наш шанс, придется использовать его, – говорю я.

Бен набирает скорость и резко сворачивает в узкий пролив. Мы проезжаем мимо ржавых ворот в узкий вход старого заржавевшего склада. Как только мы оказываемся внутри, он выключает мотор и поворачивает влево так, чтобы нас не было видно с реки. Я смотрю на след, который остался за нами в лунном свете, и молюсь, чтобы вода разгладилась и он исчез до приезда охотников, не дав им проследить за нашим передвижением.

Мы все встревоженно сидим в тишине, качаясь на воде в тревожном ожидании. Гул мотора охотников становится все громче и я сдерживаю дыхание.

Пожалуйста, Боже, пусть они проедут мимо.

Секунды кажутся вечностью.

Наконец, их лодка пролетает мимо, нисколько не сбросив скорость.

Еще секунд десять я не дышу, пока звук их мотора не становится еще слабее, молясь, что они не вернуться и не найдут нас.

Они не возвращаются. Это сработало.

* * *

Проходит около часа с тех пор, как мы затаились в бухте. Мы в панике сбились в кучу и сидим в лодке. Мы едва шевелимся из страха быть замеченными. Но я не услышала ни звука и не заметила никакого движения с тех пор, как лодка проехала мимо. Я думаю о том, куда они поехали. Неужели они все еще мчат по Гудзону, направляясь в темноте на север, все еще думая, что мы за следующим поворотом? Или же они сообразили, в чем дело, и уже едут назад, осматривая берега в поисках нас? Я не могу не понимать, что их возвращение – лишь дело времени.

Но вытянувшись в лодке, я чувствую себя более расслабленной, моя тревога немного спала. Мы хорошо скрыты внутри ржавой конструкции, и даже если они вернутся назад, я не представляю, как они смогут заметить нас.

От долгого сидения у меня затекли ноги, кроме того становится холодно и я начинаю замерзать. Я вижу, что у Бри и Розы от холода стучат зубы. Я жалею, что у меня нет одеял или одежды, чтобы дать им, или какого-то другого источника тепла. Я жалею, что нельзя развести огонь – не только для тепла, но хотя бы чтобы просто видеть друг друга, чтобы вид друг друга ободрил нас. Но я понимаю, что об этом не может быть и речи – это слишком рисковано.

Я вижу Бена, съежившегося и дрожащего, и вспоминаю про штаны, которые добыла в доме. Я встаю, отчего лодка качается, и делаю несколько шагов к своему мешку, засовываю в него руку и достаю их. Я бросаю штаны Бену.

Они приземляются ему на грудь и он непонимающе смотрит на меня.

– Надень, – говорю я. – Они должны подойти.

На нем изорванные джинсы, заляпанные кровью, покрытые дырами, слишком тонкие и промокшие. Он медленно нагибается, снимает ботинки, затем натягивает военные кожаные штаны охотника прямо поверх джинс. Они смотрятся на нем странно, но, как я и подозревала, сидят отлично. Он застегивает их, не произнося не слова, и я вижу благодарность в его глазах.

Я чувствую, что Логан повернулся ко мне, и ощущаю его ревность к моей дружбе с Беном. Это напоминает мне о том случае, когда Бен поцеловал меня на Пенсильванском вокзале. Это неловко, но я ничего не могу с этим поделать. Мне они оба нравятся, но по-разному. Я никогда не встречала настолько разных людей – и все же они напоминают мне друг друга.

Я подхожу к Бри, все еще дрожащей, сидящей в обнимку с Розой и с Пенелопой на коленях и сажусь рядом с ней, обняв ее и целуя в лоб. Она кладет голову мне на плечо.

– Все хорошо, Бри, – говорю я.

– Я хочу есть, – говорит она тихо.

– И я, – эхом отзывается Роза.

Пенелопа тихонько повизгивает и я могу сделать вывод, что она также голодна. Она умнее, чем все собаки, которых я встречала до этого. И храбрая, несмотря на то, что дрожит. Я не могу поверить, что она тогда укусила Руперта – если бы не она, мы бы сейчас здесь не сидели. Я наклоняюсь и глажу ее по голове и она в ответ лижет мне руку.

Когда речь зашла о еде, я поняла, что это хорошая идея. Я уже очень долго стараюсь сдержать голодные спазмы.

– Вы правы, – говорю я. – Нужно покушать.

Они обе смотрят на меня широко раскрытыми глазами с надеждой и ожиданием. Я встаю, пересекаю лодку и засовываю руку в один из мешков. Я достаю две большие банки с малиновым вареньем и протягиваю Бри одну из них, предварительно раскрутив ее.

– Эта банка для вас, – говорю я им. – А мы втроем будем есть из этой.

Я открываю вторую банку и даю ее Логану. Он засовывает в нее палец, зачерпывает побольше варенья и кладет его в рот. Он глубоко дышит от удовлетворения – должно быть он был очень голоден.

Я передаю ее Бену, который тоже хорошенько зачерпывает, затем приходит моя очередь и я достаю значительную порцию варенья и кладу на язык. Я чувствую, как в кровь врываются углеводы и думаю, что это лучшее, что я когда-либо ела. Я знаю, что это не то, что можно назвать настоящей едой, но это хотя бы похоже.

Кажется, здесь я – хранитель еды, поэтому я достаю из другого пакета то, что осталось от печенья, и раздаю каждому, включая себя. Я смотрю, как Бри и Роза счастливо поедают варенье, через раз предлагая и Пенелопе. Она облизывает их пальцы, как сумасшедшая, повизгивая от удовольствия. Бедняжка, должно быть, голодна не меньше нашего.

– Они вернутся и ты знаешь это, – слышу я за собой зловещий голос.

Я поворачиваюсь и вижу Логана, который чистит оружие, глядя на меня.

– Ты это знаешь, верно? – настаивает он. – Мы здесь легкая добыча.

– Что ты предлагаешь? – спрашиваю я.

Он пожимает плечами и смотрит в сторону в разочаровании.

– Нам не нужно было останавливаться. Нужно было продолжать ехать, как я и говорил.

– Ну, теперь уже поздно, – огрызнулась я в ответ. – Хватит жаловаться.

Я устала от его пессимизма насчет всего, от нашей постоянной борьбы. Я недовольна его присутствием настолько же, насколько я ему рада.

– У нас нет никакого выхода, – говорит он. – Если мы отправимся вверх сейчас, мы наткнемся на них. Возможно, повредим лодку. Возможно, напоремся на лед или на что-нибудь еще. Хуже всего, если они нас поймают. Если мы поедем утром, им будет легче заметить на на свету. Мы сможем лучше видеть путь, но они могут нас подкараулить.

– Так что давайте поедем утром, – говорю я. – На рассвете. Мы поедем на север и будем надеяться, что они вернулись на юг.

– А что, если нет? – спрашивает он.

– У тебя есть идеи получше? Если мы не найдем укрытия, мы замерзнем до смерти. И у нас кончится еда. Мы не можем остаться здесь. Нужно ехать дальше.

– О, теперь ты захотела ехать дальше, – сказал он.

Я уставилась на него – он реально начинает действовать мне на нервы.

– Хорошо, – говорит он. – Поедем на рассвете. Но если мы собираемся ночевать здесь, нам нужна охрана. Будем дежурить посменно. Сначала я, потом ты, потом Бен. Ложитесь спать сейчас. Никто из нас не спал, а сон необходим всем. Идет? – спрашивает он, переводя взгляд с меня на Бена и обратно.

– Идет, – говорю я. Он прав.

Бен ничего не отвечает, все еще глядя в пространство, погрузившись в свой мир.

– Эй, – говорит Логан грубо, наклонившись и пнув его ногу. – Я с тобой говорю. Идет?

Бен медленно поворачивается и смотрит на него, затем в сторону и кивает. Но я уверена, что он его не услышал. Я ужасно переживаю за Бена; похоже, мыслями он действительно где-то очень далеко. По всей видимости, скорбь и чувство вины за брата поглотили его полностью. Я даже представить не могу, через что он прошел.

– Хорошо, – говорит Логан. Он проверяет патроны, заряжает пистолет и выпрыгивает из лодки на помостки рядом с нами. Лодка качается, но не уплывает. Логан стоит на твердой поверхности, изучая окрестности. Он садится на деревянный столбик и смотрит в темноту, положив пистолет на колени.

Я устраиваюсь рядом с Бри, обнимая ее рукой. Роза ложится рядом и я обнимаю и ее.

– Вам нужно хорошенько выспаться. У нас впереди длинный день, – говорю я, втайне гадая, не станет ли этот день нашим последним и доживем ли мы вообще до него.

– Сначала я должна позаботиться о Саше, – говорит Бри.

Саша. Я совсем забыла.

Я оглядываюсь и вижу застывший труп нашей собаки у дальнего края лодки. Я с трудом верю, что мы взяли ее с собой. Бри очень преданна.

Бри встает, молча пересевает лодку и встает над Сашей. Она опускается на колени и гладит ее по голове. В лунном свете я вижу слезы в ее глазах.

Я подхожу и встаю на колени рядом с ней. Я тоже глажу Сашу, с вечной благодарностью за то, что она защищала нас.

– Тебе помочь похоронить ее? – спрашиваю я.

Бри кивает, все еще глядя вниз, с ее носа капает слеза.

Мы вместе наклоняемся, поднимаем Сашу и вместе с ней подходим к борту лодки. Мы держим ее вдвоем, никто из нас не хочет отпускать ее. Я смотрю вниз на ледяную, темную воду Гудзона, на колышащиеся волны.

– Хочешь сказать что-нибудь? – спрашиваю я. – Прежде чем мы похороним ее?

Бри смотрит вниз, глотая слезы, ее лицо освещает луна. Она похожа на ангелочка.

– Она была хорошей собакой. Она спасла мне жизнь. Я надеюсь, что сейчас она в лучшем месте. И я надеюсь увидеть ее снова, – говорит она, ее голос дрожит.

Мы наклоняемся и мягко отпускаем Сашу. С легким всплеском ее тело погружается в воду. Оно задерживается на поверхности на пару секунд, затем начинает тонуть. Течение в Гудзоне достаточно сильное и оно быстро уносит ее в открытую воду. Мы смотрим, как она качается на волнах в лунном свете, уплывая все дальше и дальше. У меня разрывается сердце. Я вспоминаю, как близка была к тому, чтобы лишиться Бри и так же, как Саша, плыть в волнах Гудзона.

* * *

Не знаю, сколько прошло времени. Стоит поздняя ночь и я лежу в лодке в обнимку с Бри и Розой, думая о своем. Я не могу уснуть. Никто из нас не сказал ни слова с тех пор, как мы опустили Сашу в воду. На мягко покачивающейся лодке царит угрюмое молчание. В паре метров от меня сидит Бен, также погрузившись в свой мир. Он выглядит скорее мертвым, чем живым, иногда глядя на него, я думаю, что вижу оживший призрак. Это странно: мы все сидим рядом, но так далеко друг от друга.

Логан стоит метрах в десяти: он несет свой долг, охраняя нас, с пистолетом в руках оглядывая окрестности. Он похож на солдата. Я рада, что он охраняет нас, взяв на себя первую смену. Я устала, у меня болит каждая косточка и я безо всякого удовольствия думаю о том, что мне придется дежурить следующей. Я знаю, что должна поспать, но не могу: мои мысли скачут с одного на другое.

Я думаю о том, каким диким стал мир. Я едва могу поверить, что это правда. Все похоже на бесконечный ночной кошмар. Каждый раз, когда я думаю, что я в безопасности, что-то происходит. Вспоминая все события, я едва могу поверить, как близко я была к тому, чтобы умереть от рук Руперта. Я была такой глупой, пожалев его, позволив ему поехать с нами. Я все еще не до конца понимаю, почему он так поступил. Чего он надеялся достичь? Неужели он настолько отчаялся, что хотел убить нас всех, захватить лодку и исчезнуть – лишь для того, чтобы ему досталось больше еды? И куда бы он поехал? Или он просто был злодеем? Или психически больным? Или он был хорошим человеком, но съехал с катушек из-за всех долгих лет одиночества, голода и холода?

Мне хочется верить в последнее, в то, что глубоко в душе он был хорошим человеком, который помешался под воздействием обстоятельств. Я надеюсь на это. Но как все было на самом деле, мне уже никогда не узнать.

Я закрываю глаза и думаю о том, насколько близка была к смерти, вспоминаю ощущение холодного металла его ножа на своем горле. В следующий раз я никому не буду верить. Ни для кого ни остановлюсь. Никого не буду слушать. Я буду делать лишь то, что нужно для выживания Бри, Розы, меня самой и всех остальных. Больше ничего не оставлю на волю случая. Никаких рисков. Если для этого мне придется стать жестокой, я стану.

Вспоминая все, я думаю, что каждый час, проведенный на Гудзоне, был схваткой не на жизнь, а на смерть. Я не могу представить, как бы доберемся до Канады. Если мы переживем следующие несколько дней, даже следующие несколько километров, я безмерно удивлюсь. Я знаю, что наши шансы не велики. Я крепко обнимаю Бри, зная, что эта ночь может стать нашей последней. Но по крайней мере, мы умрем, сражаясь на обеих ногах, а не рабами или заключенными.

– Это было так страшно, – говорит Бри.

Я вздрагиваю от ее голоса в темноте. Он настолько тихий, что сначала я даже не верю, что она что-то сказала. Она молчит уже несколько часов и я думала, что она спит.

Я поворачиваюсь и вижу, что ее глаза открыты, в них читается страх.

– Что было страшно, Бри?

Она трясет головой и начинает говорить лишь спустя несколько секунд. Я понимаю, что она вспоминала.

– Они забрали меня. Я была совсем одна. Они посадили меня в автобус, потом в лодку. Мы все были связаны цепью. Было так холодно, мы все были очень напуганы. Они провели меня в тот дом, я видела там такое… Ты не поверишь, какое. Что они делали с другими девочками… Я слышала их крики. Не могу выбросить их из головы.

Ее лицо искажается гримасой плача.

Мое сердце разбивается на миллион кусочков. Не могу даже представить, что ей пришлось пережить. Я не хочу, чтобы она думала об этом. Я чувствую, что в душе у нее навсегда остался шрам и это моя вина.

Я крепко стискиваю ее в объятьях и целую в лоб.

– Шшш, – шепчу я. – Все хорошо. Все теперь позади. Не думай об этом больше.

Но она все еще продолжает плакать.

Бри утыкается лицом мне в грудь. Я покачиваю ее, а она все плачет и плачет.

– Мне так жаль, милая, – говорю я. – Мне так жаль.

Как же я хочу очистить ее голову от этих воспоминаний! Но не могу. Теперь это часть ее. Я всегда хотела сберечь ее, укрыть от всех бед. А теперь ее сердце наполнено ужасами.

Качая ее, я думаю о том, что хотела бы оказаться где угодно, только не здесь. Хотела бы, чтобы все стало как прежде. Как тогда, когда мир был хорошим. Чтобы мы снова были с родителями. Но это невозможно. Мы здесь.

Меня не покидает чувство, что все будет становиться только хуже.

* * *

Я просыпаюсь и понимаю, что уже день. Я не знаю, сколько времени и как долго я проспала. Я оглядываюсь вокруг себя в лодке и не понимаю, где нахожусь. Я не понимаю, что происходит. Наша лодка плывет по течению по Гудзону, прямо посередине реки. На борту только мы с Бри. Я не знаю, где все остальные и как мы сюда попали.

Мы обе стоим на краю лодки и смотрим на горизонт, когда я вдруг вижу три лодки охотников, которые мчатся к нам.

Я пытаюсь что-нибудь сделать, но мои руки связаны за спиной. Я поворачиваюсь и вижу на лодке нескольких охотников, они бьют меня, оттаскивают назад. Я стараюсь отбиться, но я полностью беспомощна.

Лодка охотников останавливается, один из них вылазит оттуда, его лицо закрыто маской, он шагает в нашу лодку, наклоняется и хватает Бри. Она визжит, но ничего не может с ним поделать. Он поднимает ее на руки и начинает уносить прочь.

– БРИ! НЕТ! – кричу я.

Я изо всех сил пытаюсь высвободиться, но ничего не выходит. Я вынуждена стоять и смотреть, как они уносят от меня Бри, вырывающуюся и визжащую, на свою лодку. Их лодка плывет по течению по направлению к Манхэттену. Вскоре они уже исчезают из поля зрения.

Глядя, как мою сестренку увозят все дальше и дальше от меня, я понимаю, что на этот раз я потеряла ее навсегда.

Я ору нечеловеческим голосом, умоляю, плачу, молю ее вернуться.

Я просыпаюсь в холодном поту. Сажусь, тяжело дыша и оглядываясь вокруг себя, стараясь понять, что произошло.

Это был сон. Я вижу Бри, которая лежит рядом со мной, все в лодке спят. Это был лишь сон. Никто не приезжал. Никто не забирал Бри.

Я стараюсь дышать ровней, мое сердце все еще тяжело бьется. Я смотрю на горизонт и вижу, что забрезжил рассвет, горизонт чуть подсветился серебром. Я смотрю на помостки и вижу, что Бен сидит на страже. Я вспоминаю, как Логан будил меня и я стояла свою смену. Затем я разбудила Бена, дала ему пистолет и он занял мою позицию. Должно быть, я вырубилась сразу после этого.

Бен склонил голову на грудь. В слабом предрассветном свете я вижу, что он дремлет. Он должен стоять на страже. Мы беззащитны.

Неожиданно я замечаю какое-то движение, тени в темноте. Это похоже на группу людей или каких-то существ, которые прибижаются к нам. Или мне это кажется?

Но затем мое сердце начинает бешено биться в груди и во рту пересыхает, когда я понимаю, что это вовсе не иллюзия.

Эти люди устроили нам засаду. А мы не готовы защищаться.

Пять

– БЕН! – ору я, что есть сил, садясь.

Но уже слишком поздно, через секунду они достигают нас.

Один хватает и держит Бена, в то время как остальные двое с разбега приземляются в нашу лодку.

Лодка качается на волнах, как сумасшедшая, когда они оказываются на борту.

Логан просыпается, но уже слишком поздно. Один из мужчин идет прямо к нему с ножом, который вот-вот вонзит ему в грудь.

Включаются мои рефлексы. Я наклоняюсь, сдергиваю нож со своего пояса, замахиваюсь и кидаю его. Нож летит, поочередно поднимаясь в воздух то острием, то рукояткой.

Идеальное попадание. Он входит прямо в горло человеку за секунду до того, как он ударил Логана. Мертвый, он падает сверху на Логана.

Логан садится и стряхивает с себя труп, тот с плеском погружается в воду. К счастью, Логан не потерял головы и догадался перед этим вытащить нож.

Еще двое уже приближаются ко мне. В неверном утреннем свете я вижу, что они не люди – они мутанты. Наполовину люди, наполовину – что-то неведомое. Получившие дозу радиации фанатики. Это пугает меня: в отличие от Руперта, они супер сильные, очень злые и им нечего терять.

Один их них направляется к Бри и Розе, и я не могу ему этого позволить. Я прыгаю на него, заваливая на землю.

Мы оба падаем, лодка раскачивается. Краем глаза я вижу Логана, прыгнувшего на другого и сильно ударившего его, отчего тот упал за борт.

Мы остановили двоих из них, но третий уже несется на нас. Тот, на которого набросилась я, изворачивается подо мной и оказывается сверху. Он силен. Он наклоняется и сильно ударяет меня в лицо, мою щеку обжигает болью.

Я действую быстро: поднимаю колено и пинаю его прямо между ног.

Превосходный удар. Он стонет и оcедает, и в этот момент я сильно толкаю его локтем в лицо. Я слышу треск сломанной скулы и он заваливается на дно лодки.

Я вышвыриваю его за борт, прямо в воду, и тут же понимаю, что это было глупо – стоило сначала отобрать у него оружие. Лодка сильно качается на волнах, лишившись его тела на борту.

Теперь я поворачиваюсь к последнему мутанту и вижу, что Логан делает то же самое.

Но мы недостаточно быстры. Он пробегает мимо нас и почему-то направляется к Бри.

Пенелопа прыгает в воздух и, рыча, вонзает зубы прямо ему в запястье.

Он трясет ее, как тряпичную куклу, пытаясь стряхнуть. Пенелопа не отцепляется, но в конце концов ее зубы разжимаются и она летит через всю лодку.

Прежде чем я успеваю добраться до него, он уже атакует Бри. У меня замирает сердце, когда я осознаю, что не успею его остановить.

Роза прыгает, чтобы защитить Бри, и оказывается между ними. Он поднимает Розу, наклоняется и кусает ее в руку.

Роза издает ужасный визг в то время как он разрывает зубами ее плоть. Это ужасное, тошнотворное зрелище, одно из тех, что навечно останутся в моей памяти.

Существо отклоняется и собирается снова укусить ее – но я успеваю как раз вовремя. Я достаю последний нож из кармана, замахиваюсь и готовлюсь метнуть его.

Но прежде, чем я успеваю сделать это, Логан делает шаг вперед, уверенным движением достает пистолет и стреляет.

Он попадает прямо ему в затылок и повсюду разлетается кровь. Мужчина падает на дно, Логан делает шаг вперед и вышвыривает тело за борт.

Я бегу к Розе, которая все еще истерически визжит, не зная, как успокоить ее. Я отрываю полоску ткани со своей футболки и быстро перебинтовываю ее сильно кровоточащую руку, стараясь остановить кровь.

Краем глаза я замечаю движение и понимаю, что фанатик нависает над Беном на пирсе. Он отклоняется, собираясь укусить Бена в горло. Я поворачиваюсь и кидаю нож. Он летит и попадает в шею мужчине. Его тело застывает и он оседает на землю.

Бен садится в остолбенении.

– Назад в лодку! – кричит Логан. – БЫСТРО!

Я слышу гнев в голосе Логана и тоже ощущаю его. Бен стоял на страже и заснул. Он оставил нас открытыми для атаки.

Бен запрыгивает в лодку и в этот момент Логан достает нож и обрезает веревку. Я ухаживаю за Розой, вопящей на моих руках, Логан встает у руля, заводя лодку и набирая скорость.

Мы вылетаем с канала в тот момент как забрезжил рассвет. Он прав, что сорвался с места. Выстрелы мог услышать кто угодно, кто знает, сколько у нас времени.

Мы вылетаем с канала в красном свете дня, оставляя за собой на поверхности воды несколько тел. Наше укрытие быстро превратилось в проклятье и я надеюсь, что никогда не окажусь здесь снова.

Мы снова мчим к центру Гудзона, лодка качается, когда Логан набирает скорость. Я стою на страже, постоянно оглядываясь и высматривая охотников. Если они где-то рядом, нам негде будет спрятаться: выстрелы, визги Розы и шум мотора сделали нас очень приметными.

Я надеюсь лишь на то, что каким-то образом они ночью вернулись в своем преследовании назад и теперь находятся южнее нас. Если так, то они где-то сзади. Если нет – мы наткнемся прямо на них.

Если же нам очень повезло, то они отказались от погони и вернулись обратно в Манхэттен. Но я очень в этом сомневаюсь – нам и прежде не очень-то везло.

Как с этими фанатиками, например. Это просто ужасное невезение. До меня доходили слухи о шайках фанатиков, которые стали каннибалами и выживали, поедая других, но я никогда им не верила. Я и сейчас с трудом в это верю.

Я крепко держу Розу, из ее раны сочится кровь прямо на мою руку. Я качаю ее на руках, стараясь успокоить. Ее самодельная повязка вся покраснела от крови и я отрываю еще кусок ткани с футболки, открывая свой живот холоду, чтобы заново перевязать ей руку. Не очень-то гигиенично, но лучше уж так, чем никак, да и надо как-то остановить кровь. Жаль, что у нас нет лекарств, антибиотиков или хотя бы обезбаливающего – хоть чего-то, что можно было бы дать ей. Сняв мокрую повязку, я вижу, что часть мяса на ее руке просто вырвана и отвожу глаза, стараясь не думать о боли, которую она испытывает сейчас. Это кошмар.

Пенелопа сидит у нее на коленях, глядя на нее и, по всей видимости, тоже желая помочь. Бри выглядит так, будто получила еще одну душевную травму. Она держит Розу за руку, стараясь облегчить ее страдания. Но та безутешна.

Я отчаянно желаю, чтобы было успокоительное – что угодно. И тут я неожиданно вспоминаю. У нас есть шампанское, там оставалось где-то полбутылки. Я бегу на корму, хватаю ее и возвращаюсь назад.

– Выпей, – говорю я.

Роза истерически рыдает, воя в агонии, и кажется, не понимает меня.

Я прижимаю бутылку к ее губам и заставляю ее отпить. Она чуть не давится, часть выплескивается наружу, но немного все же попадает ей в рот.

– Выпей, Роза, пожалуйста. Это поможет.

Я снова подношу бутылку к ее рту и между всхлипываниями она делает несколько глотков. Я чувствую себя ужасно, спаивая маленкого ребенка, но я надеюсь, что это поможет, да и не знаю, что еще я могу сделать.

– Я нашел таблетки, – слышу я голос сзади.

Я поворачиваюсь и вижу Бена, который впервые выглядит встревоженным. Нападение на Розу, должно быть, вывело его из оцепенения, а может быть он почувствовал вину за то, что заснул на посту. У него в руках маленький контейнер с таблетками.

Я беру его и изучаю.

– Я нашел его в ящике, – говорит он. – Не знаю, от чего они.

Я читаю инструкцию: «Амбиен». Снотворное. Должно быть, охотники за головами плохо спят. Как иронично: они не дают остальным спать ночами, а сами принимают снотворное. Но это идельно подходит для Розы. Как раз то, что ей нужно.

Я не знаю, сколько таблеток дать, но ее нужно успокоить. Я снова даю ей шампанского, и, убедившись, что она отпила, даю ей две таблетки. Остальное я кладу в карман, чтобы не потерять, и внимательно наблюдаю за Розой.

Через несколько минут спиртное и снотворное начинают действовать. Постепенно ее рыдания превращаются в тихий плач и сходят на нет. Через еще минут двадцать ее глаза начинают закрываться и она засыпает на моих руках.

Еще через десять минут, когда я убеждаюсь, что она заснула, я спрашиваю Бри:

– Сможешь подержать ее?

Бри быстро подбегает и я осторожно встаю, опуская Розу ей на руки.

На затекших ногах я иду на нос и встаю возле Логана. Мы продолжаем мчать вверх по реке, небо светлеет и я смотрю на воду. То, что я вижу, меня вовсе не радует.

Этим морозным утром на воде Гудзона начинают формироваться небольшие льдины. Я слышу, как они ударяются о борт. Это нам нужно меньше всего.

Но это наталкивает меня на идею. Я наклоняюсь за борт, вода брызжет мне в лицо, я опускаю руку в ледяную воду. Касаться ее больно, но усилием воли я не выдергиваю руку и пытаюсь поймать небольшую льдинку. Мы едем слишком быстро и сделать это трудно. Моя рука проходит в сантиметрах от льдинок.

Наконец, через минуту мучений, мне это удается. Я вытаскиваю руку, покрасневшую от холода, из воды и передаю льдинку Бри.

Она берет ее с широко раскрытыми глазами.

– Подержи ее, – прошу я.

Я беру старую повязку, пропитанную кровью, и оборачиваю в нее лед, затем передаю это Бри.

– Приложи это к ее ране.

Я надеюсь, что это поможет ослабить боль, и, возможно, снять опухоль.

Я снова обращаю внимание на реку и оглядываюсь по сторонам: в утреннем свете все видно очень хорошо. Мы едем все дальше и дальше на север, и я с облегчением понимаю, что нигде вокруг нет ни признака охотников за головами. Я не слышу шум мотора, не вижу движения на берегах реки. Стоящая вокруг тишина, честно говоря, пугает. Может быть, они наблюдают за нами.

Я подхожу к пассажирскому сидению, встаю рядом с Логаном и смотрю на датчик бензина: меньше четверти бака. Дела плохи.

– Может быть, они уехали, – отваживаюсь я сказать. – Может быть они повернули назад, забросили поиски.

– Не рассчитывай на это, – говорит он.

И тут как по сигналу я слышу шум мотора. Мое сердце останавливается. Этот звук я узнаю среди всех звуков мира: шум их мотора.

Я поворачиваюсь на звук и смотрю на горизонт: действительно, в полутора километрах от нас охотники за головами. Они мчат на нас. Я смотрю на то, как они приближаются, с ощущением безнадежности. У нас почти нет патронов, а они хорошо оборудованы и обучены, у них тонны оружия и амуниции. Против них у нас нет ни единого шанса, обогнать их у нас тоже не выйдет: они уже совсем рядом. Невозможно и спрятаться.

У нас нет иного выбора, как противостоять им. И это битва не увенчается успехом. С горизонта на нас мчит наш смертный приговор.

– Может быть, сдаться?! – кричит Бен, в ужасе оглядываясь.

– Никогда, – отвечаю я.

Я не могу даже и подумать о том, чтобы снова стать их пленницей.