Поцелуй ночи бесплатное чтение

Ярослава Лазарева
ПОЦЕЛУЙ НОЧИ

Часть первая
ГРИША

Твои глаза темнее бездны,

Хоть неба голубей.

Легко упасть в них и исчезнуть.

Жить без тебя больней…

Рубиан Гарц^[1]

Июнь в Москве выдался пасмурным, прохладным и дождливым. Но мне это даже нравилось. Я благополучно сдала сессию и была свободна до сентября. Мама по случаю окончания мной первого курса института решила устроить праздничный ужин. Она испекла мой любимый яблочный пирог, поставила на стол бутылку шампанского.

— Мамочка, мне не надо! — я отодвинула от себя хрустальный фужер. — Да и тебе не советую! Мы же об этом говорили!

— Да, Лада, говорили. И я, как медик, с тобой согласна, — смущенно ответила она. — Но человечество пока не нашло другого быстрого и эффективного способа снимать напряжение. А лично мне уже поздно меняться!

— Глупости! — сказала я и нахмурилась, наблюдая, как она снимает фольгу с горлышка бутылки. — Меняться никому и никогда не поздно!

— Вот я и вижу, что ты сильно изменилась за последнее время, — пробормотала мама и налила в фужер шампанское. — И не делишься со мной своими проблемами.

Я опустила глаза.

Да, у меня была проблема, одна-единственная, но зато вселенского масштаба. Все мое существо было поглощено любовью, она не давала мне дышать, спать, да и жить, по большому счету, потому что мой любимый меня оставил… Мы познакомились с ним осенью прошлого года, и столько всего произошло за это время! Когда я узнала, кем Грег является на самом деле, то испытала такой шок, что твердо решила забыть о нем и обо всем, что с ним связано. Грег был вампиром. Но я не очень люблю употреблять это слово, мне больше нравится формулировка «иная форма жизни», потому что мой любимый уж точно не мертвец, какими считаются в народе вампиры. Когда ему было восемнадцать лет, он покончил с собой, повесился из-за несчастной любви, это произошло в 1923 году в Москве. Но из-за родового проклятия превратился в вампира. Всех членов его рода, добровольно ушедших из жизни, ждала именно такая участь. Их было четверо. Самый старший, Атанас, существовал в таком виде вот уже больше десяти веков; Порфирий стал вампиром почти четыре века назад, еще была Рената, жившая в XVIII веке и утопившаяся в возрасте двадцати лет из-за несчастной любви, и последний в этой цепочке — Грег. Атанас и Порфирий почти постоянно жили в Лондоне в родовом замке, а Рената и Грег выбрали местом пребывания Москву. Они снимают две огромные роскошные квартиры в престижной высотке в Замоскворечье и выдают себя за брата и сестру. Кроме того семья построила помпезный особняк в Подмосковье. Неподалеку от той деревни, где жила моя бабушка. Там-то мы и познакомились с Грегом. Это произошло случайно, хотя я сейчас точно знаю, что все в нашей жизни предопределено. Встретившись, мы полюбили друг друга.

Я так глубоко задумалась, что не заметила, как мама перестала пить шампанское и рассказывать мне о каких-то сложных родах — она работала акушеркой в частном роддоме — и внимательно на меня смотрит.

— Лада, ау! — весело позвала она через какое-то время.

Я вздрогнула и подняла на нее виноватый взгляд.

— Ты меня совсем не слушаешь, — сказала она.

— Прости, мамочка! — ответила я и взяла ее за руку.

Она сжала мою ладонь и заглянула в глаза. Я понимала, что она волнуется из-за меня и хочет знать, что со мной происходит. Но так уж сложилось в нашей семье, что я с детства была более близка с отцом, а вот с мамой не очень-то любила делиться своими переживаниями. Родители были давно в разводе, но отца я очень любила, доверяла ему и всегда все рассказывала. Однако с появлением в моей жизни Грега многое изменилось, в том числе и мое отношение к отцу. Так уж получилось, что именно Грег невольно открыл мне глаза на его прошлое. И я на собственном опыте убедилась, что от любви до ненависти всего один шаг. Узнав, что отец в молодости занимался продажей девушек за рубеж якобы в танцевальные шоу, а на самом деле в публичные дома и на этом сколотил себе состояние, я возненавидела его в один миг и прекратила всякое с ним общение. Он пытался поговорить со мной, но я и слушать его не желала. А матери заявила, что этот человек отныне перестал для меня существовать.

Позже я поняла, что Грег такой ситуацией вполне доволен, он стремился к тому, чтобы я и душой и телом принадлежала лишь ему одному. Его бы устроило, если бы я вообще забыла и родных и друзей. Все к этому шло. Я стала более замкнутой, почти не общалась с однокурсниками и бывшими одноклассниками, не заводила новых знакомств, перестала бывать в клубах, отказывалась ходить на вечеринки и дни рождения. И мне нравилась замкнутая жизнь. Все равно я никому в мире не могла рассказать о том, что со мной происходит. Моей близкой подруге Лизе, с которой мы живем в одном дворе и дружим чуть ли не с детского сада, я тоже не могу ничего сказать. Как и маме. Да и что бы я им сообщила? Что люблю без памяти самого настоящего вампира и даже вышла за него замуж?! Конечно, это было не наяву, а в трансе. Но происходило все так жизненно и по-настоящему, что я часто сомневалась, какая из реальностей более достоверна. Перед тем как мы расстались, Грег ввел меня в один из таких трансов, и мы оказались ночью на берегу моря возле белого дворца, где нас и связал узами брака отец Грегори, бывший кем-то вроде настоятеля вампирского монастыря. Когда я очнулась, увидела на безымянном пальце правой руки колечко. На его плоской платиновой поверхности алмазной крошкой было написано «Грег». С тех пор я его не снимала. Вскоре после этого события мы расстались…

Я машинально покрутила колечко. И хотя мне очень хотелось плакать, постаралась принять спокойный вид. Увидев, что мама скользнула взглядом по кольцу, я тут же убрала руки под стол.

— Все хочу спросить, — осторожно начала она, — это тебе Грег подарил?

Я была готова к такому вопросу, но все равно вздрогнула. Мама была немного знакома с Грегом, но думала, что он обычный молодой человек, который встречается с ее дочерью.

— Да, — кратко ответила я. — А когда у тебя отпуск? — я попыталась перевести разговор на другую тему.

Мама поджала губы и нахмурилась. Но тут же попыталась взять себя в руки. Она налила себе шампанское и медленно выпила.

— Почему ты такая скрытная, дочка? — с обидой поинтересовалась она. — Я уж и так стараюсь не лезть в твою личную жизнь. А за последнее время ты окончательно от меня отдалилась. Но я же вижу, тебя что-то сильно мучает! Да и Грег давно у нас не появлялся. Если вы поссорились, почему бы не сказать мне об этом? Почему не поделиться? Я не каменная, все могу понять. Сама когда-то была молодой! Но ты все скрываешь. И это кольцо! И странный кулон! — раздраженно добавила она и, наклонившись ко мне, вытащила за цепочку кулон из выреза моей кофточки.

Это тоже был подарок Грега, выглядел он и правда необычно: кулон был выточен из крупного алмаза и наполнен кровью Грега, а потому казался рубиновым. Вампирская кровь обладает сверхъестественными свойствами, и в кулоне она всегда оставалась свежей. Грег дал мне ее для того, чтобы в экстремальных ситуациях она могла меня защитить. И такие ситуации уже возникали.

— Какой странный! Я заметила, что ты его никогда не снимаешь, — пробормотала мама, изучая его. — Что же все-таки происходит с моей дочкой?! — громко и нервно сказала она. — И где Грег? Расскажи мне, наконец, все как есть! Вы поссорились?

Я с изумлением на нее посмотрела. Обычно мама была очень сдержанна. Мне даже казалось, что эмоционально она суховата. Но все люди разные, и это я могу понять. И вдруг такая вспышка эмоций! Мама раскраснелась, я видела, что она взвинчена и хочет высказать мне все накопившееся у нее на душе. Я взглянула на шампанское, оно было почти выпито. Мягко забрала у мамы кулон и спрятала его в вырез кофточки, потом отодвинула бутылку на край стола и заметила, что все это от вина. Мама вскочила, вскрикнула, мол, «яйца курицу не учат», потом все-таки взяла себя в руки, села за стол и начала разрезать пирог. Мне стало жаль ее до слез. Но что я могла сделать? Оставалось, как всегда, прибегнуть к спасительной лжи.

— Мамочка, все у нас хорошо, — ласково сказала я. — Мы не ссорились. Просто Грег уехал на все каникулы к родным в Лондон, поэтому у меня иногда плохое настроение. Я очень по нему скучаю. А колечко он мне подарил перед отъездом. Так что не расстраивайся по пустякам.

— Но почему он тебя с собой не пригласил? — спросила она более спокойно. — Ты уже ездила к ним в гости.

Этой весной я действительно ездила в Лондон и познакомилась с Атанасом и Порфирием. Мы жили с Грегом в его квартире в Сохо. Много чего тогда произошло. И именно в Лондоне я поняла, насколько Атанас не хочет, чтобы мы с Грегом были вместе. И на то имелись весьма веские причины.

— У них какие-то семейные проблемы, — на ходу придумала я. — Грег вскользь упомянул об этом. Все-таки мировой финансовый кризис. Зачем им кто-то лишний в такой трудный период? Не буду же я сама навязываться, мама! Ведь меня никто не приглашал.

— Да-да, это правильно! — поспешила согласиться она. — Не нужно ни в коем случае навязываться молодому человеку. Надеюсь, что все у них решится благополучно. Вот, значит, в чем дело, — задумчиво пробормотала она. — Бедная моя девочка! Ты просто тоскуешь вдали от своего мальчика, поэтому последнее время так подавлена.

— Конечно, я по нему скучаю, — ответила я. — Но мне не хотелось бы обсуждать это даже с тобой. Ты уж прости!

— Да, да… Это ты прости! — торопливо произнесла мама. — Я вот тут подумала, — после паузы сказала она, — не будешь же ты все каникулы сидеть в Москве?

— Мне не хочется куда-то уезжать.

— Даже к бабушке?

— Не знаю… Может, к ней и съезжу. Мама, я пока ничего не решила. Дай мне прийти в себя. Я ведь только что сдала сессию.

— Ну ладно, ладно, оставим этот разговор. Поступай как хочешь.

Когда мы закончили ужинать, я сказала, что мечтаю пораньше лечь спать, и ушла в свою комнату. Мама меня не удерживала. Она устроилась возле телевизора и стала смотреть какой-то фильм.

Наутро я проснулась в подавленном настроении. За окном было пасмурно, и я никак не могла понять, который час. Мама сегодня работала в дневную смену и, видимо, уже ушла. Я подняла с пола телефон и взглянула на дисплей. Было почти одиннадцать, значит, я долго спала.

— Грег, любимый, — прошептала я, поворачиваясь на бок и обнимая подушку, — почему ты не приходишь ко мне даже во сне? Я так хочу тебя увидеть! Разлука невыносима! Неужели ты в состоянии меня разлюбить? Неужели это возможно?

Я закрыла глаза и не смогла сдержать слез. Они брызнули из-под сомкнутых век и обожгли щеки.

«А вот вампиры никогда не плачут, — отчего-то подумала я и всхлипнула. — Они просто не могут».

На сердце было так тяжело, что казалось, оно разорвется. Тоска лежала камнем и давила невыносимо. К тому же после нашей последней встречи я пребывала в постоянном страхе неизвестности, что же будет с нами дальше. Я еще не научилась полностью доверяться происходящему и принимать все спокойно.

Грег хотел стать человеком. Вампир может пройти обратное превращение, и мы оба об этом знаем. Я хотела этого больше всего на свете. Тогда мы смогли бы всегда быть вместе, пожениться по-настоящему и стать счастливыми. Но для этого нужно выполнить одно условие. Сколько раз мы уже пытались это сделать! Но пока все было тщетно.

Поверье гласило, что если вампира искренне полюбит обычная девушка, к тому же девственница, и он сможет сдержаться и не укусить ее в момент близости, то тогда Свет победит Тьму внутри его сущности и он вновь станет человеком. На первый взгляд кажется, что нет ничего проще. Но вот на деле! Я и представить не могла, какова сила притягательности моей крови для Грега. Он терял разум даже от поцелуев и обычно исчезал в последний момент, чтобы не укусить меня. Но это было не все. Оказывается, вампир должен влюбить в себя девушку, а сам при этом остаться холодным. Только так он мог не потерять голову во время первой близости. Но Грег без памяти влюбился в меня.

Я перестала плакать, села на кровати и прижала подушку к груди. Мне казалось, что я обнимаю моего любимого. Я потерлась щекой о мягкую бязь и вновь закрыла глаза, представляя прекрасное лицо Грега. Он с первого взгляда произвел на меня неизгладимое впечатление: стройный, изысканный, бледный и словно отстраненный от всех и вся. Его густые блестящие черные волосы, всегда красиво уложенные, белая, казавшаяся фарфоровой, кожа, тонкие аристократичные черты лица, большие, сияющие голубым светом глаза, оттененные длинными черными ресницами, и изящно очерченные губы мгновенно притягивали взгляд. Грег разительно выделялся на фоне знакомых молодых людей, словно бесценный, искусно ограненный бриллиант в куче щебенки.

— Милый, — прошептала я, — где ты сейчас? Что делаешь?

Я подняла голову, вытерла глаза и прислушалась. В квартире было по-прежнему тихо. Я была одна.

Последняя наша встреча произошла в конце апреля. Грег появился как всегда внезапно, словно материализовался из воздуха. Он часто так делал, и я уже привыкала к этому. Мне нравилось, что он появлялся, когда я мысленно его звала. Это придавало мне спокойствия и хоть какой-то уверенности. Но с апреля мы ни разу не виделись. Он не подавал о себе никаких вестей, не приходил ко мне во сне, не звонил и не писал ни в аське, ни на имейл. Я ничего о нем не знала. Перед тем как исчезнуть, он сообщил мне, что Атанас подсказал ему верное решение нашей проблемы — будто бы Грегу необходимо разлюбить меня, и тогда условия поверья будет легко выполнить. Мы станем близки физически, он сдержится, а став человеком, снова меня полюбит. Я и представить не могла, что изворотливый Атанас подскажет такой безумный выход, и не верила в благополучный исход этой затеи. Мало того, Атанас предложил Грегу какое-то время провести в «Белом склепе», в своем роде монастыре вампиров, о котором никто ничего толком не знал. Даже Грег не верил в его существование до поры до времени. Монастырь находился на горе в северной Чехии. Настоятелем его много веков являлся отец Грегори. По словам Грега, настоятель тоже считал, что ему лучше избавиться от любви и склепы монастыря для этого самое подходящее место. Сообщив мне это и попросив не забывать его, Грег исчез, а я все никак не могла поверить в происходящее. Не верила, что можно разлюбить кого-то по своему желанию. Но ведь Грег был иной формой жизни, так что кто знает…

В гостиной раздался легкий стук, я вздрогнула, прислушалась, отбросила подушку и кинулась на звук. Вдруг Грег, наконец, почувствовал мою смертельную тоску и появился? Распахнув дверь, огляделась. В гостиной никого не было. Я машинально подняла журнал, видимо соскользнувший со стола на пол, вздохнула и отправилась в ванную.

Позавтракав, выглянула в окно. Было по-прежнему пасмурно, казалось, что вот-вот пойдет дождь. Мне нравилась такая погода. Она полностью соответствовала моему тоскливому настроению. Я натянула джинсы, серую футболку с капюшоном, завязала волосы в узел и заколола шпилькой. Остановившись в коридоре перед зеркалом, внимательно на себя посмотрела. Я явно похудела за последнее время. Лицо осунулось, моя и без того белая кожа стала бледной, серо-голубые глаза словно погасли, под ними залегли тени. Я задумчиво взяла косметичку и достала блеск для губ, но передумала.

— Зачем? — пробормотала я. — Кому это нужно? Уж точно не мне!

Я бросила косметичку на столик и вышла из квартиры.

Жила я неподалеку от метро «Пролетарская» и любила свой район. С удовольствием гуляла по улицам, заглядывала в древнее Крутицкое подворье, поднималась на Новоспасский мост и любовалась открывавшимися с него видами на монастыри и Москву-реку. И сейчас я машинально пошла в ту сторону. Низкие серые тучи закрывали все небо, не осталось ни единого просвета. Я набросила капюшон на голову и медленно двинулась к мосту. Последнее время я часто бродила по городу вот так, без всякой цели. И мне нравилось мое одиночество, потому что никто не мешал вспоминать моего любимого, думать о нем. До Грега я никогда никого не любила. Конечно, были увлечения, короткие романы, но я быстро понимала, что все не то, и, не задумываясь, расставалась с кавалерами. И только с появлением Грега сердце вдруг проснулось. Даже когда я узнала ужасную правду, что он вампир, любовь выжила, хотя вначале я пыталась забыть его, уйти, разлюбить. Но ничего не получилось. Любовь была настолько сильна, что даже столь непреодолимое препятствие не смогло ее разрушить.

«Не понимаю, как можно разлюбить, — размышляла я, идя по мосту к Кожевнической улице. — Ведь в моем сердце любовь живет несмотря ни на что и даже — вопреки всему. Я почти два месяца не вижу Грега, не общаюсь с ним, ничего о нем не знаю, но разве я стала хотя бы чуточку меньше его любить? Как же он там, в «Белом склепе», пытается избавиться от чувства, которое, я точно знаю, так же сильно, как и мое? Грег, милый, быстрее возвращайся! Мне так плохо без тебя!»

Я с трудом сдержала подступившие слезы и ускорила шаг. Надо переключиться на что-нибудь еще, иначе депрессия неизбежна.

Я спустилась с моста, дошла до конца Кожевнической улицы, миновала Павелецкий вокзал и пошла по Новокузнецкой. Ноги словно сами привели меня к дому, где жили Грег и Рената. Я вошла в небольшой ухоженный двор и подняла голову. Дом был современным, 14-этажным, и напоминал закругленную колонну. На последнем этаже находилось всего две квартиры, в одной жил Грег, в другой — Рената. Мне невыносимо захотелось подняться. Я подумала, что, возможно, Рената дома и она хотя бы что-то знает о брате. Я подошла к подъезду. Появившийся консьерж сурово спросил, к кому я направляюсь. Я назвала номер квартиры.

— Вы должны меня помнить… — робко спросила я. — Я уже бывала тут, и не раз.

— Никого нет дома, — сухо ответил он и захлопнул перед моим носом дверь подъезда.

Настроение окончательно испортилось. Я вышла из дворика и невольно вздрогнула — мне показалось, что я вижу осанистую фигуру Атанаса. Мужчина быстро удалялся по переулку. Не раздумывая, я бросилась за ним. Но мужчина сел в черный джип, который тут же уехал.

«Совсем с ума сошла! — подумала я, пытаясь унять волнение. — Да откуда здесь взяться Атанасу? Что ему тут делать? Он наверняка сейчас в Лондоне или вообще где-нибудь на севере. И Рената, видимо, с ними. Нужно немедленно успокоиться! А то мерещится бог знает что. Лучше мне уйти отсюда».

Я резко развернулась и пошла куда глаза глядят. Возле Третьяковской галереи заметила большое количество народа, толпящегося возле входа, и многочисленных гуляющих. Почувствовав дискомфорт, свернула в узкий переулок. Пройдя немного, остановилась. 

послышалось из раскрытого на первом этаже окна.

Я узнала песню МакSим и машинально, с трудом сдерживая подступившие слезы, начала подпевать. Затем пошла дальше по переулку. 

звучало в моей голове.

— Он мне нужен! — произнесла я и всхлипнула.

И тут же оглянулась по сторонам. Однако вокруг не было ни души.

Я увидела узорчатую красно-белую колокольню, возвышающуюся за небольшим особнячком, и зачем-то свернула за угол. Оказавшись в узком тупике, прошла вдоль металлической решетки и поняла, что нахожусь возле церкви Воскресения в Кадашах. Давно я сюда не заглядывала. Раньше это место было заброшено, церковь и территория возле нее пребывали в запустении. Правда, внутри храма располагались реставрационные мастерские. Я медленно пошла вдоль ограды. Она была сплошь увита пышным темно-зеленым плющом. Заметив калитку, я толкнула ее. К моему удивлению, она оказалась открыта, и я вошла на участок. Видно было, что здесь начали наводить порядок. Хотя церковь была все в таком же запущенном виде, но территория выглядела ухоженной. Я заметила красивые клумбы, сплошь усаженные яркими гвоздиками и пионами. Во мне проснулось любопытство, и я отправилась в глубь двора. В этот момент выглянуло солнце, и у меня на душе стало легче. Справа от дорожки росло огромное количество шпалерных роз, я приблизилась. Из-за влажной дождливой погоды цветы поникли, но все равно были прекрасны. Кусты сильно разрослись и сплелись друг с другом. Это была сплошная масса из листьев, стеблей и небольших, но пышных цветков насыщенного темно-розового цвета. Какие-то ветви тянулись вверх и опирались на фрагмент старинной кованой решетки возле побеленной стены каменного строения, другие раскидывались в разные стороны и словно провисали от тяжести многочисленных нежно-розовых цветов. Часть роз осыпалась. Лепестки лежали на земле и одуряюще сладко пахли. Солнце вновь выглянуло, и я улыбнулась, прищурив глаза от сверкающих искорок, мгновенно появившихся в мелких каплях водяной пыли, усыпающей листья и цветы.

— Красиво, правда? — раздался сзади мужской голос.

Я вздрогнула от неожиданности и обернулась. Возле меня стоял парень, на вид мой ровесник, и ясно мне улыбался. Я едва удержалась, чтобы не броситься ему на шею — в первую секунду смятения мне показалось, будто это Грег. Сходство было поразительным! Такие же утонченные черты лица, черные волосы, большие голубые глаза. Однако парень был явно выше Грега, волосы у него были длинными, а лицо — не таким бледным. Я потеряла дар речи и не сводила с незнакомца глаз. Он улыбался как ни в чем не бывало.

— Хорошо, что розы неухоженны. Есть в этом какая-то дикая прелесть, — сказал он. — В первый раз забрел в этот уголок, хотя живу в Москве всю сбою жизнь. И Третьяковку частенько посещаю. А вот представьте, здесь не был ни разу. Восхитительное место! Кажется, что мы на машине времени попали в другую эпоху.

И словно в подтверждение его слов из-за церкви вдруг вышла женщина, одетая в длинную до пола юбку, ситцевую кофту, с платком на голове и выглядевшая так, словно жила не в нашем времени, а пару веков назад. Женщина несла ведро. Она невозмутимо прошла мимо нас, будто мы и не существовали в этой реальности. Парень прыснул, проводив взглядом ее полную приземистую фигуру.

— Что я говорил? — прошептал он. — Это место заколдованное, мы очутились как минимум в восемнадцатом веке! Может, выберемся отсюда? — предложил он. — Если, конечно, удастся!

И он, не дожидаясь ответа, схватил меня за руку и потащил к калитке. Я не сопротивлялась, все еще находясь в шоке от его сходства с моим любимым.

Когда мы очутились на улице, он засмеялся. Ямочки на его розовых щеках показались мне очаровательными, а смех был настолько заразителен, что я тоже начала смеяться, сама не зная чему.

— Тебя как зовут? — спросила я, когда немного успокоилась.

— Гриша, — ответил он. — А тебя?

Я, видимо, сильно изменилась в лице, так как Гриша внезапно перестал улыбаться.

— Что с тобой? — забеспокоился он. — Видимо, путешествие во времени плохо повлияло на твое самочувствие. — Пошли в кафе! Тут рядом! Тебе просто необходимо вернуться в реальность и выпить кофе со сливками! Как все-таки тебя зовут?

— Лада, — тихо ответила я и пошла с ним рядом.

То, что его звали так же, как моего любимого, показалось мне хорошим знаком, и я решила продолжить наше знакомство.

Мы вышли из переулка, миновали Третьяковку, завернули за угол и оказались возле кафешки. Гриша галантно открыл передо мной дверь. Мы заняли свободный столик в углу и стали изучать меню.

— Итак, что ты любишь? — спросил Гриша и приветливо улыбнулся.

Я машинально залюбовалась его белыми ровными зубами и ямочками на щеках. Улыбка у него была необычайно обаятельная.

— Тебе нравятся длинные волосы? — невпопад поинтересовалась я. — Или, может, ты рокер?

Гриша вскинул на меня глаза и заразительно рассмеялся.

— Какое-то время я играл в рок-группе, — сообщил он. — С тех пор никак не расстанусь с длинными волосами. Но если тебе не нравятся парни с косами, я могу отрезать их хоть завтра! Не проблема!

Я смутилась от такого заявления.

— Нет, что ты! — проговорила я, чувствуя, как краснею, и радуясь, что в кафе полумрак. — Это твое личное дело! Я вовсе не собираюсь влиять на твои вкусы. К тому же мы совсем незнакомы.

— Недолго познакомиться и получше! — улыбнулся он. — Если, конечно, ты не против!

К нам подошла официантка, и я не успела ответить. Гриша заказал латте и пирог с семгой, я взяла капучино и чизкейк.

— Может, по коктейлю? За знакомство, — предложил он.

Но я отрицательно покачала головой и объяснила, что не употребляю алкоголь вообще.

— Необычные у тебя принципы, — заметил Гриша, но улыбаться не перестал. — Сейчас все его употребляют.

— Я — не все, — тихо ответила я.

— Интересно, — задумчиво проговорил он и внимательно посмотрел на меня.

Я смутилась еще больше. Гриша меня волновал. Он разительно походил на Грега и при этом был обычным парнем. Меня охватило смятение. Что происходит? Неужели судьба вместо мучительной и обреченной на постоянные страдания любви решила дать мне что-то взамен? Что-то реально осуществимое, понятное, земное. Я не знала ответов на эти вопросы. Глядя на улыбающиеся губы Гриши, я вдруг подумала, что могу целовать их сколько захочу и ничего не бояться. И меня потянуло к его губам. Я опустила взгляд.

«Это не Грег, — сказала я себе. — Совершенно незнакомый мне молодой человек, не следует идти на поводу иллюзий».

Официантка принесла наш заказ. Гриша болтал по-прежнему непринужденно, он стал выяснять, чем я занимаюсь, потом спросил, есть ли у меня парень.

— Да, есть, — спокойно ответила я. Но его это, похоже, не смутило.

— Я и не сомневался, — сказал он. — У такой красивой девушки по-другому и быть не может. Давно вы встречаетесь?

— Осенью будет год, — после паузы ответила я.

Его напор начал меня немного раздражать.

— А у тебя есть девушка? — решила я перевести разговор с меня на него. — Ты ведь тоже далеко не простой!

Гриша польщенно засмеялся.

— Ты так считаешь? — задал он довольно глупый, на мой взгляд, вопрос. Я списала это на счет смущения.

— Ну, ты же в зеркало смотришься, — улыбнулась я и принялась за чизкейк.

— Однако девушки у меня нет, — грустно ответил он.

— Вы расстались? — уточнила я. — И давно?

— Я никогда и никого по-настояшему не любил, — серьезно ответил Гриша.

Я застыла с чашкой в руке и подняла на него глаза.

— Были просто увлечения, но вот любви, ну знаешь, такой, чтобы башню снесло… пока не было, — продолжил он. — Клубы, знакомства, развлечения. И, в конце концов, понимаешь, что это просто скучно. Знаешь, мы только познакомились, а мне кажется, что это случилось давным-давно. С тобой так легко, Лада! Но ты очень грустная. С парнем поругалась?

Он посмотрел мне в глаза и осторожно взял за руку. Я выдернула ладонь.

— Мы давно с ним не виделись, — после паузы ответила я.

— В разлуке, значит, — констатировал Гриша.

И опять заулыбался.

— А ты чем занимаешься? — я решила перевести разговор на другую тему.

— Ничем, — беспечно ответил он.

— Правда? — удивилась я. — Сколько тебе лет?

— В мае стукнуло двадцать, — сообщил он. — А тебе? Надеюсь, не шестнадцать?

И он весело рассмеялся.

— В октябре девятнадцать.

— Да-а? — явно изумился он. — А выглядишь намного моложе.

«Потому что без косметики, — подумала я, — мог бы и сам догадаться».

— Что-то я сглупил, — добавил Гриша. — Ты ведь только что говорила, что окончила первый курс инста. Конечно, тебе не шестнадцать! Клипмейкер — это круто! Тебе нравится?

— Еще бы! — воскликнула я. — А ты почему ничем не занимаешься? Живешь на что?

— Сижу на шее у предков, — засмеялся он. — Папа, можно сказать, «владелец заводов, газет, пароходов». Я вообще-то пытался работать у него в компании и даже в универ на соответствующее отделение поступил, но меня одолела такая скука, что я все бросил. Не мое это! Отец разрешил мне искать свой путь. И вот я ищу.

Я не смогла сдержать скептической усмешки, политика его родителей казалась мне чересчур мягкой. Здоровый парень и ничем не занимается…

— И как поиски? — спросила я.

Гриша или не заметил моего сарказма, или сделал вид. Он допил кофе, отодвинул чашку.

— Неделю назад вернулся из шаолиньского монастыря, — сообщил он. — Пытался приобщиться.

— К чему? — заинтересовалась я, видя, что Гриша замолчал и смотрит как бы в глубь себя.

— О, это все очень интересно! — тут же отозвался он, подняв на меня глаза и улыбнувшись. — Во-первых, я получил представление о буддизме и меня очень многое привлекает в этой религии, во-вторых, только не смейся, я освоил, на ученическом уровне, каллиграфию. Ты даже представить не можешь, какое это сложное искусство! Кроме того, ознакомился с теорией чань, то есть медитации. Ну и конечно, пытался овладеть начатками ушу.

— Это боевое искусство? — припомнила я. Гриша казался взволнованным. Видно было, что все это его по-настоящему увлекало.

— Именно! Секретам боевых искусств всегда уделялось в Китае большое внимание. Даже был создан специальный институт. Тогда традиционное название ушу, то есть боевые техники, было заменено на чжунго ушу — китайские боевые техники. А потом стали вообще говорить сокращенно — гошу, или национальные техники. К сожалению, после Второй мировой коммунисты, вставшие во главе страны, свели на нет все эти усилия, многие мастера к тому времени были убиты. И вот сейчас в Шаолине вновь пытаются возродить былое искусство.

Он говорил, волнуясь все сильнее и, видимо, из-за этого проглатывая окончания. Его лицо раскраснелось, глаза горели.

«Все-таки он очень хорош! — отметила я про себя. — И совсем не такой пустой, каким вначале казался. А я уж подумала, что это типичный представитель золотой молодежи, пресыщенный и избалованный».

— И ты жил в настоящей келье? — поинтересовалась я.

— Что ты! — рассмеялся Гриша. — Там есть весьма комфортабельная гостиница, туристов полно, все поставлено на поток.

— А-а, — разочарованно протянула я. — Может, пойдем уже? — предложила после паузы.

— Торопишься? — явно огорчившись, спросил он. — Ты же на каникулах.

— Не особо, — нехотя ответила я. — Просто надоело тут сидеть.

— Можем погулять, — обрадовался он. — Или покататься. У меня за Третьяковкой машина припаркована.

Я не ответила, не зная, на что решиться. Гриша вызывал у меня живейший интерес, его сходство с Грегом будоражило, но я так привыкла в последнее время находиться в своей скорлупе, что выбираться из нее совсем не хотелось.

— Итак? — вкрадчиво спросил он. — Что ты решила?

— Хорошо, — вздохнула я, — давай немного прогуляемся.

Гриша расцвел в улыбке и попросил счет, но я настояла на том, что заплачу за себя сама.

Когда мы вышли из кафе, пошел дождь. Гриша взял зонт из моих рук и прижался ко мне, я не отодвинулась, наверное, это было бы невежливо…

— Будем гулять под дождем? — уточнил он. — Или пойдем в машину? Там сверху не капает.

— Мне все равно, — устало ответила я, почувствовав резкий спад настроения.

«Что я делаю с этим малознакомым парнем? — недоумевала я. — Он, конечно, очень похож на Грега! Но это же не повод с ним разгуливать!»

Когда мы подошли к его очень дорогой машине, мне уже совсем расхотелось общаться.

— Прошу! — сказал Гриша, вновь расплывшись в улыбке и открывая передо мной дверцу.

— На папочкины деньги купил? — ехидно поинтересовалась я, пытаясь вывести его из себя, чтобы быстрее расстаться.

Но Гришу мой вопрос, видимо, не смутил. Он кивнул и заметил, что родители для того и работают, чтобы обеспечить себе и своим потомкам достойное существование. Я медлила садиться в машину. Гриша высунулся из салона.

— Лада, если не хочешь со мной кататься, я могу просто отвезти тебя домой, — спокойно произнес он. — Вон дождь-то какой! И все усиливается. Чего зря мокнуть?

— А может, я живу в дальнем Подмосковье? — попыталась я его подколоть. — Неужели поедешь?

— Конечно! — улыбнулся он. — Садись скорей!

И я забралась внутрь. Когда мы тронулись, Гриша включил музыку.

запел нежный девичий голос.

— Это что, Вика Дайнеко? — удивилась я. — Ты слушаешь такие песни?

— Иногда, — не смутился Гриша. — Голос у нее хороший. Вообще-то я поставил этот диск, чтобы доставить тебе удовольствие.

— Я слушаю «дум», — нехотя проговорила я.

— Чего?! — расхохотался он и резко повернулся ко мне: — Любишь тяжелый металл? Вот бы никогда не подумал!

Машину повело в сторону.

— Тише! — недовольно заметила я. — А то аварию устроишь!

— «Анафема» подойдет? — спросил он и поменял диск.

— Вполне, — я откинулась на спинку кресла и закрыла глаза.

— Куда едем? — уточнил Гриша. — В Коломну, Клин, может, Орехово-Зуево?

— До метро «Пролетарская».

В салоне зазвучала одна из моих любимых композиций «Destiny Is Dead» группы Anathema.

— А ты знаешь, что при своем образовании в 1990 году «Анафема» носила название Pagan Angel? — после продолжительного молчания вдруг спросил Гриша.

— Знаю. И переводится это как «языческий ангел».

— Круто, да? — улыбнулся он. — Мне больше нравится старое название. Но про него уже все забыли.

Я не ответила и снова закрыла глаза. Мне расхотелось общаться с ним даже на темы, связанные с любимым направлением в рок-музыке. Гриша, видимо, понял это и тактично замолчал. Подъехав к моей станции, осторожно поинтересовался, где меня лучше высадить. Я внимательно на него посмотрела, он выглядел растерянным. Наверное, такой красавчик не привык к холодности, я не смогла сдержать улыбки, потом назвала адрес.

— Значит, живешь на Воронцовской, — задумчиво проговорил он.

— Как видишь. А ты? — зачем-то спросила я.

— На Коломенской. Не так далеко от тебя. С кем ты живешь?

— С мамой. А ты?

— Я — один. И очень этим доволен. Все-таки с определенного возраста лучше находиться подальше от предков.

— Наверное, — вяло ответила я. Настроение окончательно упало.

Когда Гриша высадил меня возле дома, я сухо попрощалась с ним и открыла дверцу.

— Может, обменяемся телефонами? — неуверенно предложил он.

Меня начали терзать угрызения совести.

«И чего я, правда, надулась? — мелькнула мысль. — Веду себя, как избалованный подросток!» Я согласилась.

И Гриша тут же заулыбался словно ясное солнышко.

Дома я расплакалась. Рыдала и не могла остановиться. Жизнь казалась мне бесперспективной, а положение безвыходным. Мой любимый в каком-то вампирском монастыре, я понятия не имею, что с ним происходит, а сегодняшняя встреча с Гришей показала мне, как далеко я зашла в своей нереальной болезненной любви. Я видела впереди только мрак, боль и страдания.

— Грег! Грег! — звала я сквозь рыдания. — Я не могу так больше! Это невыносимо! Вернись ко мне! Дай мне знак. Иначе я сойду с ума! Любимый!

По лицу заскользил ветерок, он охладил мои горячие щеки и заплаканные глаза. Я перестала всхлипывать и подняла голову. Грег? Перед моими глазами пролетело туманное голубоватое облачко. Я выпрямилась и замерла, не сводя с него глаз. Вот оно сгустилось и превратилось в силуэт маленькой девочки. Она становилась все более реальной, словно проступала из тумана и обретала плоть. Я увидела голубое воздушное платье, затянутое под грудью атласным белым бантом, босые крохотные ножки, тонкую длинную шейку, нежное алебастрово-белое лицо без признаков румянца, пепельные кудряшки, спускающиеся вдоль щек, огромные светло-голубые глаза. Девочка приблизилась и улыбнулась. Заметив маленькие, но острые клыки, я поняла, что это флайк.^[2] Такие существа, мальчик и девочка, присутствовали на нашем бракосочетании в мире грез. Они что-то типа вампирских ангелов, получаются из некрещеных детей, которых укусил вампир или которые погибают нехорошей смертью, например, от руки кого-нибудь из родителей. Флайки живут в воздухе в виде сгустков тумана и не нуждаются в крови. Они питаются исключительно соками красных фруктов.

Девочка-флайк приблизилась ко мне и остановилась возле кресла. Ее огромные глаза, не моргая, смотрели на меня. Мне стало неприятно от этого взгляда, потом я поняла, что это из-за зрачков — их не было.

— Не плачь, — сказала девочка.

Ее голосок журчал нежно, словно ручеек.

— Как тебя зовут? — зачем-то спросила я и взяла ее за руку.

Пальчики были тонкими и холодными.

— Лила,^[3] — ответила она и улыбнулась, обнажив крохотные белые клыки.

— А меня Лада, — сообщила я, хотя подумала, что Лила наверняка именно та девочка, что присутствовала на нашем бракосочетании и подносила нам кольца на белом лепестке лилии.

— Я знаю, — сказала она.

И спокойно уселась на ручку кресла, побалтывая ногами. Потом вздохнула и расправила воздушную юбочку платья. Я вытерла глаза и с любопытством за ней наблюдала.

— Сок хочешь? Есть из красной смородины.

— Хочу, — кивнула Лила и вновь улыбнулась.

Я взяла ее за руку и повела на кухню. Там мы уселись за стол. Я налила сок в небольшую кружку и поставила перед ней.

— Свежевыжатый, — на всякий случай сообщила я, — и даже без сахара. Домашний.

Лила кивнула, вцепилась в кружку пальчиками и начала пить. Мне показалось, что я даже слышу дробное постукивание ее клыков о края чашки.

«От всего этого можно сойти с ума, — замелькали мысли. — И странно, что я все еще не в психушке. Интересно, флайки тоже умеют читать мысли, как и вампиры?»

Я с любопытством посмотрела на Лилу. Она закончила пить, отодвинула пустую кружку и меня поблагодарила. Капли сока испачкали ее бледные губы, и это выглядело зловеще. Я протянула ей салфетку. Лила поняла и тут же аккуратно вытерла рот.

— Я рада, что ты успокоилась, — она улыбнулась, чуть приподняв уголки рта.

— Тебя прислал Грег? — уточнила я. — Как он?

— Нет, не Грег, — после паузы, во время которой изучала мое лицо, ответила Лила. — Удивишься, но меня прислал Дино. Помнишь его?

Еще бы мне не помнить Дино!

Он появился в моей жизни почти одновременно с Грегом. Я думала, что это обычный парень, но позже выяснилось, что Дино — дампир,^[4] к тому же охотник. И охотился он на семью Грега. Дино сильно мешал Атанасу, и тот превратил его в вампира. Жажда крови помутила разум Дино, и он после превращения стал кусать всех подряд. Потом появился у меня, но Грег вовремя вмешался и отправил его в «Белый склеп».

«Они же оба сейчас в том монастыре! — подумала я. — Как странно!»

Известие, что не Грег прислал Лилу, меня огорчило, слезы вновь навернулись на глаза. Я извинилась и пошла умыться в ванную.

«Что-то я окончательно расклеилась. Так нельзя! Нужно узнать, какие вести принесла мне Лила, — думала я. — Грегу строго-настрого запретили общаться со мной, но он тоскует по мне, так же как и я по нему. Может, он тайком решил связаться со мной, вот и выбрал Дино?»

Эти предположения воодушевили меня. Я перестала всхлипывать, вытерла лицо и вернулась в комнату. Лила по-прежнему сидела на диване. Она держала в руках мою старую игрушку, крохотную пластмассовую принцессу из киндер-сюрприза. Мама зачем-то поставила ее на книжную полку.

— Тебе нравится? — спросила я, садясь рядом.

Лила повертела в руках куколку. Ее лицо выражало любопытство, совсем как у обычной девочки.

— Интересно, но бесполезно, — сказала она, хотя куколку из рук не выпустила. — Помню, у меня были похожие фигурки.

— Хочешь, возьми себе, — предложила я.

— Думаешь, такой, как я, это нужно? — недобро усмехнулась девочка.

— Не знаю, но если тебе нравится, почему бы и нет?

Лила кивнула и спрятала куколку за атласный пояс.

— Ты успокоилась, — констатировала она.

— Относительно, — сказала я. — Ты сказала, что Дино…

Но Лила не дала мне договорить. Она подняла руку и коснулась моего лба холодными пальцами. Мои глаза закрылись…

…Я очутилась возле белой каменной стены, привалилась к ней спиной, и ее стылая сырость пробирала меня до костей. Лила сидела неподалеку на каменном надгробии и казалась светящимся застывшим ангелочком. Ее глаза были потуплены. Мы находились в углу какого-то старого кладбища. Я видела каменные надгробия, дорожки между ними были выложены серыми квадратами истертых плит. Между ними пробивалась зеленая трава. Начинало светать. Легкий туман стелился по земле рваными розоватыми, хаотично разбросанными хлопьями. Слева от меня возвышался склеп. Он был полукруглым, из светло-серого камня. Вход оформляли две колонны. Густой зеленый вьюнок с закрытыми свечечками сиренево-розовых цветов увивал эти колонны сверху донизу, украшая серый безрадостный камень. Я медленно двинулась к склепу.

— Не ходи туда! — раздался резкий окрик.

И я в испуге обернулась.

— …уда-да-да, — зазвучало эхо, уносящееся ввысь.

Я вгляделась в фигуру в белом одеянии, возникшую между могил. Сквозь легкую дымку тумана трудно было различить, кто это.

— Грег? — позвала я и кинулась к фигуре, чувствуя, как невыносимо сильно забилось сердце.

Но чем ближе подходила, тем яснее понимала, что это не Грег. Фигура была ниже ростом, а увидев белые волосы, узкий разрез глаз, высокие скулы, я уже не сомневалась, что передо мною Дино. Его волосы стали длиннее, они убраны со лба назад, его простоватое лицо изменилось. Приглядевшись, я поняла, что и его чуть вздернутый, широкий нос стал тоньше, а рисунок губ — более четким и выразительным.

«Удивляться нечему, — подумала я, не сводя с него глаз. — Дино теперь вампир. С течением времени он будет меняться, пока не приобретет совершенную красоту, чтобы приманивать жертвы».

Я сосредоточилась именно на этой мысли, стараясь не думать о Греге.

— Здравствуй, Лада! — торжественно произнес Дино.

— Здравствуй, — ответила я, мельком глянув на Лилу.

Но она была все так же неподвижна. Я замолчала и ждала, что он мне скажет. Дино тоже молчал. Мне показалось, что он к чему-то прислушивается. Вот вдали медленно прошли два силуэта в белом. Казалось, мирные монахи совершают моцион после утренней молитвы. Но Дино схватил меня за руку и потащил к стене. Его загнутые острые ногти больно впились в мою ладонь. Мы оказались за густыми кустами. В стене было углубление в виде высокой полукруглой арки, под ней находилась каменная скамья. Дино усадил меня на нее и устроился рядом, он был взволнован.

— Скоро взойдет солнце, и мне будет необходимо спрятаться в свой гроб, — сообщил он. — Так что времени у нас немного. Я не хочу, чтобы хоть кто-то узнал, что ты здесь оказалась.

— Но это же транс, — заметила я. — Грег не раз вводил меня в такое состояние сознания, я знаю, что меня сейчас никто, кроме тебя, не видит, не слышит.

— Пока я не разобрался, как это работает, — со вздохом сказал он. — Возможно, если бы я сам ввел тебя в такое состояние, то нас бы никто не видел. Но я попросил Л илу. Ты даже представить не можешь, какими невероятными способностями обладают флайки! Недаром их называют вампирскими ангелами. Это только вид у них по-детски нежный и беспомощный, на самом деле они невероятно сильны и умеют делать такое, что обычному вампиру и не снилось!

— Вампирам вообще ничего не снится, — скептически заметила я.

— И я уже забыл, что такое погрузиться в сладкий сон, — с готовностью согласился Дино. — Я не так давно прошел превращение, поэтому все еще мыслю как человек. В общем, может, ты и невидима для остальных, точно я не знаю. На рассвете все вампиры начинают слабеть, — добавил он и осторожно выглянул из-за куста.

Я по-прежнему ничего не понимала. Холод пробирал меня до костей, и я испытывала все большее разочарование. Все, что мне хотелось — это вскочить и побежать на поиски Грега, я не сомневалась, что нахожусь в «Белом склепе». Мысль, что он где-то здесь, что я могу его увидеть, заглянуть ему в глаза, сводила меня с ума. Дино повернулся и вперил в меня пристальный взгляд.

— Не вздумай! — сказал он. — Грегу запретили с тобой видеться, думать о тебе, разговаривать!

— Научился читать мысли, — констатировала я. — Чего, в общем-то, и следовало ожидать! Ведь ты вампир!

— Не бойся. Грег был абсолютно прав, что отправил меня сюда. Я совсем не тот, что был три месяца назад. Видишь, я даже довольно спокоен, находясь так близко от тебя. Хотя после превращения не мог пройти мимо человека, кусал всех, кто был доступен.

— Ты для этой беседы меня пригласил? — я злилась.

Край неба уже начал розоветь.

— Как вы, люди, нетерпеливы! — пробормотал Дино и заерзал на скамье. — Конечно, ты здесь не для таких разговоров. Хотя я надеялся, что ты и обо мне захочешь узнать. Мы ведь всегда хорошо общались и понимали друг друга.

— Ну, допустим, — сказала я, мне не хотелось пускаться в обсуждение наших прежних отношений и не всегда приятных обстоятельств, в которых мы оказывались. — Но где Грег? Я хочу его увидеть! Я изнываю от желания поговорить с ним! Помоги!

— Он там, — прошептал Дино и кивнул на полукруглый каменный склеп, колонны которого заплетал вьюнок.

Я тут же вскочила и бросилась в том направлении, но в проеме входа светящимся силуэтом возникла Лила. Она отрицательно покачала головой и приложила палец к губам.

— Лада, — шепотом позвал меня Дино, оставшийся сидеть на скамье.

Слезы заструились по моим щекам. Это было жестоко! Я находилась в двух шагах от любимого и не могла его увидеть! Застыв на месте, я не знала, на что решиться. Лила смотрела на меня не моргая, и я ощутила, как холод заползает в сердце и оно бьется все медленнее. Мне стало дурно, я опустилась прямо на каменную дорожку. Голова кружилась, перед глазами все плыло. Я глубоко вздохнула, и восприятие мира стало четче. Уловив рядом запах полыни, я инстинктивно протянула руку и сорвала темно-зеленую верхушку, усыпанную мелкими шишечками. Растерла ее в пальцах, вдохнула терпкий, горьковатый аромат. Он подействовал на меня словно нашатырь. В голове окончательно прояснилось. Я встала и, не глядя в сторону склепа, вернулась на скамью. Дино смотрел на меня с явной тревогой.

— Скоро встанет солнце, — сказал он. — Мне нужно забраться в свой гроб, поэтому быстро скажу то, что должен.

Я замерла. Небо совсем посветлело, заря разгоралась все ярче.

— Почему мы не встретились ночью? У нас было бы больше времени.

— Ночью я слишком активен, — пояснил Дино, — а перед восходом солнца становлюсь заторможенным, все мои чувства притупляются. И хотя я уже совсем не тот, что после превращения, но все же так ты будешь в большей безопасности.

— Хватит на сегодня лирических отступлений, — отрезала я. — Говори, зачем позвал!

— Чтобы предупредить, — быстро ответил Дино. — Атанас относительно тебя кое-что затевает. Они обсуждали эти планы с отцом Грегори. Будь начеку, Лада!

— А что конкретно ты узнал? — я насторожилась.

— Я плохо понял их разговор. Атанас, сама знаешь, хитер и скрытен, и свои планы даже настоятелю до конца не открывает. Он намекал на какую-то отличную идею. Думаю, что он по-прежнему хочет сделать тебя вампиром и не собирается дожидаться, пока Грег пройдет послушание. К тому же неизвестно, остынет ли к тебе Грег. Наверное, Атанас решил не рисковать и опередить события. Представь, ему удастся превратить тебя в вампира, тогда проблема будет решена. Грег выходит в мир, а там его ждешь ты, уже ставшая бессмертной… Будь крайне осторожна! Раз Атанас что-то задумал, он не остановится, — добавил Дино и встал. — Мне пора!

— Я тебе очень признательна, — сказала я. — Но как все это странно!

— Что именно? — улыбнулся Дино.

— Ты был главным врагом Грега и всех его близких и вдруг помогаешь нам?

— Я изменил свое отношение. Все, Лада, мне пора!

В этот момент лучи солнца вынырнули из-за стены, и небо заиграло нежно-золотистыми переливами. Дино низко опустил голову, задрожал и заскользил над землей в глубь кладбища. Я посмотрела на Лилу. Она спокойно сидела на могиле и плела венок из маленьких ромашек, в изобилии росших вдоль стены.

— А ты не боишься солнечного света? — удивилась я.

— Нет, он мне не причиняет никакого вреда, — ответила она и улыбнулась, подняв на меня глаза.

— Что ты делаешь? — спросила я и села рядом.

— Домик для твоей куколки, — ответила Лила совсем по-детски.

Она положила готовый веночек на камень, в середине примостила крупный лист лопуха и на него посадила кукольную принцессу.

— Красиво, — заметила я. — Лила…

Я замолчала и посмотрела на темный вход в склеп.

— Нельзя, — не меняя тона, проговорила она, продолжая возиться с куколкой.

— Я только посмотрю на него, и сразу можешь отправлять меня обратно, — умоляюще сказала я. — Пожалуйста! Я умираю без него!

— Умирают не так, — заметила она. — Но я чувствую твою боль, и она меня тревожит. Тебе пора. Я выполнила просьбу Дино.

Лила отложила куколку и подняла руку, собираясь коснуться пальцами моего лба, но я отстранилась.

— Прошу! Хоть секунду! — зашептала я сквозь всхлипывания. — Я больше так не могу!

— Если отец Грегори узнает, он меня накажет, — сказала она.

— Но я не хочу никому причинять зла…

Я не договорила и уткнула мокрое лицо в ладони. Меня трясло от рыданий, но я не могла остановиться.

— Тебе не кажется странным, что Грег тебя не чувствует? — услышала я вопрос и подняла голову. — И что вы за существа такие, люди! — укоризненно добавила она. — Нет чтобы подумать!

— Что с ним?! Говори! — закричала я и схватила ее за руку.

— Он спит, всегда спит, — Лила встала и повела меня к склепу.

— Спит, — в смятении повторила я, — но как это возможно? Ведь вампиры никогда не спят…

— У отца Грегори есть снадобье, — пояснила Лила. — И его действие таково, что вампир погружается в состояние, похожее на то, что у людей называется комой. Если в таком виде он пробудет не меньше месяца, то очнется совершенно другим. Иногда наступает полная потеря памяти. Потому Грег и лежит сейчас здесь, вдали от всех, в полном уединении. Не волнуйся, мне поручено за ним присматривать. И я всегда на страже.

Мы были уже возле склепа. Я рванулась ко входу между колоннами, но Лила схватила меня за руку и провела к боковой стене. Потом она что-то сделала, и я увидела внутренность склепа. Там царил полумрак, посередине находился открытый гроб, он стоял на каменном постаменте, был черным с фиолетовой атласной обивкой внутри. Грег лежал на спине, его голова покоилась на маленькой плоской подушке. Он казался мертвым, такими застывшими были черты его лица. Я вскрикнула и ринулась к нему, но тут же налетела на препятствие, словно ударилась о прозрачную стену. Я припала к этой стене и, не отрываясь, смотрела на любимое лицо: точеный мертвенно-бледный профиль, темные брови, гладкий лоб, откинутые назад черные как вороново крыло волосы. Синеватые веки обрамляли длинные ресницы. Мне показалось, что они дрогнули от моего взгляда. Бескровные губы приоткрылись, словно Грег тихо вздохнул. Лила каким-то неведомым образом уже очутилась внутри склепа, она приподнялась в воздухе и зависла над гробом. Деловито поправила подушечку, смахнула что-то с волос Грега, затем приподняла руку и приблизила ладонь к его закрытым векам. И лицо Грега вновь застыло в невозмутимом покое. Лила очутилась рядом со мной.

— Довольна? — тихо спросила она и быстро прикоснулась к моему лбу ладонью.

Я провалилась в темноту и очнулась у себя в комнате.

Я лежала на кровати, по моим щекам безостановочно текли слезы. Я все еще видела перед собой Грега, покоящегося в гробу. Затем со мной случилась самая настоящая истерика. Я рыдала, каталась по кровати, упала на пол, звала Грега, у меня начались судороги. Через какое-то время с трудом села и стала разминать ноги. Ступни сводило, я их почти не чувствовала. Со мной такое случилось впервые. Более-менее успокоившись, я побрела в ванную и долго стояла под струями обжигающего душа. Завернувшись в махровый халат, приняла успокаивающее и не заметила, как провалилась в сон.

Проснулась я утром. Услышав, как мама ходит в комнате, подумала, что она меня вчера даже будить не стала. Сколько же я проспала?

Мое настроение было хоть и подавленным, но каким-то светлым.

— Любимый! Все-таки я тебя увидела! — прошептала я. — Бедный мой! Ты лежишь в этом ужасном склепе! Такой беззащитный!

Я села на кровати. В комнату заглянула мама. Она смотрела настороженно, но, увидев, что я ей улыбнулась, вздохнула с облегчением.

— Доброе утро, Лада! Ты меня вчера напугала! — сказала она. — Никогда не видела, чтобы ты впадала в такой глубокий сон! Я пыталась тебя разбудить, но потом решила, что не стоит. Долго же ты проспала!

— Я вчера плохо себя чувствовала, приняла успокаивающее. Может, слишком много?

— Осторожнее нужно быть, дочка! — испугалась она. — Это не шутки!

Позавтракав, я окончательно пришла в себя. Но мама смотрела задумчиво, я видела, что ее что-то мучает.

— Чувствую себя хорошо, — как можно более безмятежным тоном проговорила я.

— Да, вижу, — ответила она и вновь задумалась.

— Мама, что с тобой?

— Да так… ничего, — неуверенно сказала она. — Ты сегодня чем планируешь заняться?

— Пока не знаю. Что-то случилось? Ты какая-то странная, — заметила я.

— Понимаешь, дочка, жизнь женщины такая сложная… особенно с возрастом, — туманно ответила мама.

«Знала бы ты о моих сложностях! — подумала я. — Тогда все твои проблемы показались бы сущими пустяками».

— Ты встретила мужчину? — с нетерпением спросила я. — Знаешь, я буду только рада! Нельзя же оставаться в одиночестве! Тебе всего-то чуть за сорок! По нынешним меркам молодая женщина!

— Бог мой, дочка, что ты такое говоришь? — возмутилась она, но вдруг покраснела. И после паузы добавила: — В общем, прошу тебя сегодня к семи быть дома.

— Познакомишь со своим избранником? — предположила я и улыбнулась, забавляясь ее смущением.

— Вроде того, — неуверенно ответила мама. Погода стала налаживаться, за окном уже было не так пасмурно. По крайней мере, дождь не шел. У меня не выходили из головы слова Дино о том, что он узнал. Я знала, что Атанас сделает все возможное и невозможное, чтобы Грег не прошел обратное превращение, поэтому расслабляться не стоило. Я все вспоминала застывшее лицо моего любимого.

«А если он, выйдя из своего сна, напрочь обо мне забудет? — мелькали мысли. — Атанас, видимо, на это и рассчитывает. Что тогда станет со мной? Ведь я по-прежнему его люблю! И буду любить, несмотря ни на что!»

Мне не хотелось вновь погружаться в бездну отчаяния, я так наплакалась за эти дни, что усилием воли прогнала удручающие мысли и стала думать о маме. Ее новости радовали. Я считала, что ей давно пора устроить свою личную жизнь. С отцом они развелись больше семи лет назад, и все это время она была одна.

Разве я буду ревновать, портить ей настроение, как это частенько делают мои подруги, если у кого-то из разведенных родителей появляется пара? Да ни за что! «Конечно, интересно, кого она приведет, — думала я, — но даже если он мне не понравится, я и вида не покажу. К тому же не мешает узнать человека получше, прежде чем делать выводы».

Я окинула взглядом гостиную, заметила пыль на столе, разбросанные на полочке диски, упавшую возле кресла книгу и решила заняться уборкой, раз у нас вечером такой важный для мамы гость. Я приводила квартиру в порядок около двух часов. Затем решила сходить в магазин и купить какие-нибудь деликатесы для стола и цветы. Быстро оделась и вышла из квартиры. На улице, на детской площадке был Гриша. Он сидел на скамейке под грибком и выжидательно смотрел на мой подъезд.

Меня охватило раздражение.

Я увидела, как Гриша встал и неуверенно посмотрел на меня, я помахала ему рукой. Он широко улыбнулся и устремился навстречу.

— Привет, — сказала я, когда он приблизился.

— Привет, Лада.

— Чего ты тут выжидаешь? — поинтересовалась я. — Я же сказала тебе, у меня есть парень. И почему не позвонил? А если бы я вообще сегодня из дома не вышла, так бы и сидел до вечера?

— Погода налаживается, — ответил он. — Наверняка ты пошла бы гулять. Я тебе звонил, но ты была «вне зоны».

— И правда! — рассмеялась я. — Утром забыла включить телефон. Я его, кстати, дома оставила, вышла ненадолго, в магазин.

— Давай помогу? — предложил Гриша. — Сумки до дома донесу…

Я засмотрелась в ясные голубые глаза, опушенные длинными черными ресницами. Гриша моргнул и улыбнулся немного растерянно.

Его чувственные губы, щеки с ямочками притягивали взгляд, он был очень красивым парнем. И снова я отметила удивительное сходство с Грегом, но, вспомнив мертвенно-бледное лицо в гробу, помрачнела.

— Что с тобой, Лада? — участливо спросил Гриша и попытался взять меня за руку.

— Послушай, давай расставим все точки над «i», — хмуро проговорила я. — У меня правда есть любимый человек. Понимаешь это? И я не собираюсь ему изменять! Даже с таким красавчиком, как ты!

— Значит, ты считаешь меня красавчиком? — Он расплылся в довольной улыбке.

— Я не об этом! — отрезала я. — У нас ничего не получится! И нечего меня караулить, нечего здесь высиживать!

— А может, я влюбился в тебя с первого взгляда? Такое ты не допускаешь?

— Глупости, — растерянно ответила я.

— Ты удивительная девушка, — после паузы, видя, что я молчу, продолжил Гриша. — Сама не понимаешь, насколько выделяешься среди обычных девчонок. Я вижу в тебе такую глубину, что хочется в ней утонуть. Ты не поверхностная и не глупая, как все эти девушки, у которых в голове лишь одно — подцепить парня побогаче и устроить свою жизнь.

— Зачем так обобщать? — нахмурилась я и пошла вдоль дома.

Гриша пошел рядом.

— Знаешь, мне надоело, когда знакомишься с девушкой, а она первым делом стремится узнать, сколько у тебя в кошельке денег. Ценности в нашем обществе сильно сместились, духовно богатая личность мало кого волнует, всех интересует только счет в банке. А вот ты не такая…

— Откуда ты знаешь? — усмехнулась я. — Может, и меня деньги интересуют?

— Ты просто хочешь, чтобы я от тебя отстал, — задумчиво произнес он. — Лада, прошу, давай хотя бы будем друзьями? Вдруг в твоей жизни все изменится и ты обратишь внимание на меня?

Во мне на минуту проснулось кокетство и желание нравиться кому-то помимо Грега. Но все эти настроения тут же прошли. В душе я понимала, что навечно принадлежу только одному человеку.

— Не вижу смысла, — честно ответила я. — Ты зря потратишь на меня время. Лучше найди девушку, которая ответит тебе взаимностью.

— Не хочу! — упрямо заявил он. — Мне нужна только ты!

— Ну, как знаешь! — я ускорила шаг. Последнее время я резко отшивала парней.

Вот и сейчас я просто понимала, что терплю присутствие Гриши лишь из-за того, что он напоминает мне любимого. Это меня успокаивало, вносило хоть какое-то умиротворение в душу. И в то же время я осознавала, что это иллюзия, но мне даже с иллюзией присутствия Грега рядом было жаль расстаться.

Мы дошли до ближайшего универсама, и я накупила продуктов. Гриша продолжал за мной ходить, он был мил, болтал на самые разные темы, смешил меня и не заводил никаких разговоров о любви. И скоро я окончательно расслабилась. Подхватив мои пакеты, он последовал за мной в цветочный магазин.

— У вас сегодня торжество? Торт, шампанское, а сейчас еще и букет. День рождения?

— Любопытной Варваре нос оторвали, — рассмеялась я.

— Прости, — тут же поник он. «Все-таки я не права, — мелькнула мысль, и я почувствовала угрызения совести. — Нагрузила парня тяжелыми пакетами, да еще и ехидничаю!»

— Это ты прости меня за резкость. У мамы сегодня важный гость у нас дома, понимаешь?

— Ясно! — улыбнулся он. — И ты должна присутствовать?

— Не знаю, — задумчиво ответила я. — Мне кажется, мама хочет, чтобы я познакомилась с одним человеком. А вот потом, думаю, я уже буду лишней.

— Тогда, может, прокатимся куда-нибудь вечерком? — предложил он. — Во сколько вы собираетесь?

— Около семи. Но я не обещаю…

Гриша проводил меня до подъезда и даже хотел занести пакеты в квартиру, но я ему не позволила. На прощание я пообещала позвонить в любом случае.

Мама пришла чуть раньше, в половине седьмого. Услышав, как хлопнула дверь, я устремилась в коридор и поняла, что мама не одна.

«Может, это кто-то с ее работы? Какой-нибудь врач! Вот было бы здорово!»

Я пригладила волосы, попыталась унять волнение, навесила на лицо дежурную улыбку и открыла дверь в коридор. И тут же застыла, увидев отца. Я просто не верила своим глазам. Как он тут оказался? Это какая-то ошибка. Может, мама случайно с ним встретилась, а он навязался в гости? Но, увидев смущенное и, как мне показалось, испуганное лицо мамы и пышный букет в ее руках, я опешила. Неужели она пригласила именно его? Зачем?

Я не общалась с отцом больше полугода, просто не хотела ничего о нем знать. И вот… Выглядел он, как всегда, отлично: ухоженный, элегантный мужчина, уверенный в себе и красивый. Мне всегда казалось, что они не подходят друг другу. Мама была самой обычной женщиной с маловыразительной внешностью. Она выглядела как простая домохозяйка, а за последнее время еще и располнела.

— Здравствуй, дочка! — как ни в чем не бывало поздоровался отец.

Он был очень напряжен. Я промолчала, он тут же нахмурился и как-то беспомощно посмотрел на зардевшуюся маму.

— Лада, понимаешь, в чем дело, — сбивчиво заговорила она, — мы с папой решили начать все сначала. Так получилось. Ты уж нас пойми! Пожалуйста!

— И не будь ребенком, — добавил отец и улыбнулся мне своей фирменной обаятельной улыбкой.

Но на меня его шарм уже не действовал. Я испытала к нему прилив жгучей ненависти.

— А тем девушкам, которые по твоей милости оказывались в публичных домах Гонконга, ты тоже это говорил? — злобно поинтересовалась я.

Его лицо дрогнуло.

— Лада! — вскрикнула мама. — Ты несправедлива! Все уже в прошлом! Отец давно во всем раскаялся!

— Это он тебе такое сказал? — усмехнулась я. — А ты и поверила!

— Ну прости! — умоляюще сказал он. — Я хочу, чтобы все было как раньше! Дочка!

Но я не дослушала и выскочила из коридора. Залетев в свою комнату, схватила сумку, покидала в нее документы, первые попавшиеся вещи, натянула джинсы и футболку, потрогала на счастье кулон Грега, сжала губы и вышла из комнаты. Они уже сидели в гостиной и с тревогой ждали меня.

— Ты куда? — удивилась мама. Ее глаза слезились.

— Давай поговорим! — встрял отец. Но я не стала слушать.

— Лада! — закричали они в один голос, но я мгновенно покинула квартиру.

Выбежав из подъезда, помчалась, сама не зная куда.

— Эй, погоди! — услышала крик за спиной, но в смятении даже не обернулась.

— Это предательство! Она предала меня! — бормотала я в отчаянии. — Как она могла?!

Кто-то схватил меня за локоть, и я резко обернулась, уверенная, что это отец. Я хотела нагрубить и тут увидела растерянное лицо Гриши. От неожиданности я уткнулась ему лбом в грудь и разрыдалась.

— Солнышко, что случилось? — испуганно заговорил он, гладя меня по голове, по плечам. — Я никому не дам тебя в обиду! Пойдем!

Он взял сумку из моих рук и повел меня к машине. Мы сели. Автомобиль тронулся с места, а я плакала и даже не спросила, как Гриша тут оказался и куда мы едем.

Машина остановилась возле какой-то многоэтажки, Гриша помог мне выйти. Его квартира находилась на первом этаже. Когда он закрыл двери и включил свет в коридоре, я без сил опустилась на пуфик возле вешалки и уткнула лицо в ладони. Я почувствовала, что Гриша начал расшнуровывать мои кроссовки, но не прореагировала на это.

— Вот мои тапочки, — мягко произнес он, — правда, они сорок второго размера. Хочешь в ванную?

Я подняла на него глаза. Его лицо покраснело, он выглядел взволнованным и смотрел на меня с жалостью. Я молча кивнула.

— По коридору налево. Сейчас принесу чистое полотенце.

Из ванной я вышла почти успокоившись. Гриша позвал меня на кухню, он заварил чай и выложил на стол коробку конфет. Напиток был зеленым, с приятным лимонно-мятным привкусом.

— Я добавил мелиссу, она успокаивает нервы.

— Спасибо.

— Что все-таки произошло? Ты меня напугала. Я приехал, надеясь, что ты согласишься прогуляться. Уже хотел позвонить, и вдруг ты выскочила из подъезда с таким лицом, словно за тобой сам черт гонится!

— Это так… семейные неурядицы… — нехотя ответила я. — Тебя это не должно интересовать.

— Извини, — Гриша взял в руку мои задрожавшие пальцы, легко сжал их и заглянул мне в глаза. Я молчала, мне совершенно не хотелось с ним откровенничать. Еще я мучительно размышляла, как быть дальше, тем более что возвращаться домой не собиралась. Шел восьмой час.

«Может, мне в гостиницу поехать? — раздумывала я. — Но все это так сложно! Где сейчас я буду искать гостиницу? Или к Лизе?»

Но я не хотела сейчас общаться даже с Лизой. Сниму-ка я квартиру на пару суток. А когда приду в себя, подумаю, как быть дальше.

— У тебя комп есть? — спросила я.

— Конечно! В комнате на столе.

— А Интернет?

— Да, а что ты хочешь посмотреть? — поинтересовался Гриша.

— Хочу квартиру снять.

— Уверена? — задумчиво протянул он и достал телефон из кармана джинсов.

— Уверена, — подтвердила я. — Кому ты звонишь?

— Момент, — ответил Гриша и прижал трубку к уху.

— Подожди! — я попыталась его остановить, но он приложил палец к губам и быстро заговорил: — Лех, привет! Ты еще не сдал свою квартиру? Кто этим занимается? А, тетка твоя… Ну понятно! Что?.. Есть хороший клиент, девчушка одна знакомая. Готова снять хоть сейчас. Не знаю, сейчас спрошу.

— Лада, мой друг интересуется, можешь ли ты снять квартиру надолго? Он в Канаду на год уезжает, по работе, а квартиру решил сдать. Самолет у него уже утром.

По правде говоря, я растерялась, так как хотела снять квартиру всего на пару суток, однако все произошло так быстро, что я даже не успела об этом Грише сообщить.

«А может, все к лучшему? — лихорадочно соображала я. — Почему бы и нет, раз все так удачно складывается».

— Да, могу, — подтвердила я. — Сколько он хочет и за какой период?

— В общем, сама договаривайся, — улыбнулся Гриша и передал мне трубку.

Леха оказался весьма милым по голосу парнем и цену запросил вполне приемлемую. Он хотел получить деньги за полгода вперед, меня это устраивало — Грег в свое время открыл на мое имя счет в банке, и средств у меня было достаточно. Квартира Леши оказалась тут же, на Коломенской, и мы договорились, что я сейчас ее посмотрю и, если меня все устроит, сразу заплачу.

Закончив разговор, я отдала телефон улыбающемуся Грише и растерянно на него посмотрела. Все случилось так быстро, что я никак не могла прийти в себя.

— Итак? — заулыбался он еще шире.

— Через два часа он подъедет, и мы пойдем смотреть квартиру, — сообщила я.

— Она у него классная! Тебе понравится. Знаешь, такая ультрасовременная. Он ремонт всего полгода назад сделал. Мы с Лехой в одном классе учились, это один из моих лучших друзей.

— Спасибо тебе, — неуверенно сказала я. — Знаешь, я ведь и не думала про такой срок… Но все к лучшему!

— Вот именно! А захочешь, всегда можешь домой вернуться.

— Не захочу, — хмуро ответила я.

— Ну тем более! Лада, ты выглядишь очень расстроенной. Может, тебе отдохнуть? Можешь занять спальню, — заметил Гриша, идя за мной по пятам.

Я не ответила. Зайдя в гостиную, остановилась в нерешительности, затем подошла к книжному шкафу. С детства мама мне внушала, что если я хочу что-то узнать о человеке, стоит просто посмотреть книги, которые он читает. Видимо, поэтому я чисто машинально стала изучать полки. Книг, к моему удивлению, оказалось много. Большой шкаф занимал почти полстены и был доверху забит самыми различными изданиями. Увидев, что три полки заняты мистической литературой, я стала изучать их более внимательно. Оказалось, почти все книги были о вампирах. Я невольно вздрогнула.

«Что происходит? Может, я попала в ловушку? И общительный парень Гриша вовсе не тот, за кого себя выдает? Вдруг я в логове вампиров? И сейчас явится его друг!»

Видимо, все эти мысли отразились на моем лице, потому что Гриша спросил:

— Да что с тобой, Лада? Все еще переживаешь? А может, передумала снимать квартиру и хочешь вернуться домой? Давай отзвонюсь Ле-хе и все отменю.

Я пришла в себя. Тревожащие меня предположения показались настолько необоснованными и даже глупыми, что я улыбнулась, удивляясь разгулу собственной фантазии. Да мало ли кто в наше время увлекается вампир-ской литературой! По-моему выходило, что все фанаты подобных книг должны быть непременно вампирами? Мне стало смешно, и я почувствовала облегчение. Что же, причиной появления подобных опасений явились взвинченные нервы. К тому же Гриша выглядел пышущим здоровьем. Его глаза блестели, щеки пылали румянцем, он был, что называется, кровь с молоком.

— Не обращай внимания, — мягко произнесла я и открыла шкаф. — Все в порядке. И не нужно ничего отменять, я не передумала.

Я достала книгу Л. Гамильтона «Лазоревый грех».

— Любишь ужасы? — тут же спросил Гриша. — В этой книжке сплошной трэш! Какой-то обезумевший вервольф. Хотя я читаю такие вещи с удовольствием.

— Бывает, что и меня тянет почитать что-нибудь подобное, — нехотя ответила я. — У тебя целая библиотека вампирских романов, есть и Стокер, и Райе, и Майер.

— Обожаю все, связанное с вампирами, — признался Гриша. — У меня и фильмов полно!

— Вот как, — задумчиво протянула я, листая книгу.

Потом поставила ее на полку и села на диван. Гриша устроился рядом.

— Почему тебе нравятся именно книги про вампиров?

— Сам не знаю! Еще в школе ими увлекся. Даже на тематических сайтах сутками зависал. Да и сейчас, бывает, захожу.

Он вдруг смешался, словно наговорил лишнего, и замолчал. Я посмотрела на его профиль. Меня неожиданно потянуло к нему. Он это, видимо, тут же почувствовал, поднял голову и пристально глянул мне в глаза. Его лицо было растерянным, словно он о чем-то мучительно размышлял. Но, увидев, что я не свожу с него глаз, улыбнулся и взял меня за руку.

— Ты удивительная девушка, — вкрадчиво заговорил он. — Я просто голову теряю в твоем присутствии! Никогда раньше со мной такого не происходило! Думаю, я влюбился?

— Глупости! — сказала я и отодвинулась. — Тебе только кажется, и мы же договорились больше эту тему не обсуждать.

— Ладно, не буду больше надоедать тебе своими чувствами, — удрученно отозвался он.

Гриша встал и подошел к книжной полке.

— Знаешь, у меня есть очень редкие издания, буквально раритеты, — сказал он уже другим тоном, и я тут же расслабилась, даже подошла к нему.

— Роман Брэма Стокера, которого вообще-то звали Аврахам, о графе Дракуле вышел в свет в 1897 году. В России роман появился в 1913 году. Издал его Корнфельд в Питере. У меня есть это издание! — он вытащил том в кожаном переплете.

Не веря своим глазам, я взяла книгу, осторожно перелистала страницы.

— Впечатляет, — я вернула ему томик.

— Это что! — с воодушевлением продолжил Гриша. — У меня есть настолько редкое издание, что я с него пылинки сдуваю.

Он достал книгу, показавшуюся мне самиз-датовской, настолько дешевым выглядел картонный пожелтевший переплет с плохо пропечатанным названием.

— «Варни-вампир», — прочитала я. — Первый раз слышу.

— Неудивительно! — сказал Гриша. — Эту историю изначально издавали в середине 40-х годов прошлого века в еженедельных журналах. Затем собрали всю рукопись и напечатали как единую книгу. Это был первый роман о вампире. Автор Джеймс Малькольм Раймер, живший в XIX веке в Британии. Именно он создал сэра Фрэнсиса Варни — главного персонажа «Варни-вампир, или Праздник крови».

— Тогда многие так издавались и этим зарабатывали на жизнь.

— Ну да, это было развлекательное воскресное чтение для добропорядочных британцев. Экземпляры романа Раймера почти не сохранились, журналы тоже. Книга вышла анонимно, и только в 70-е годы было установлено подлинное авторство. Ее невозможно было достать в течение многих десятилетий, две перепечатки были опубликованы только в 1970 и 1972 годах. Книга и по сей день остается редкостью.

— Но ты сумел ее достать, — заметила я.

— Я фанат! — с гордостью заявил Гриша. Его лицо раскраснелось, глаза горели, видно было, что он воодушевлен.

— Но и ты знаешь не обо всех авторах, — я решила его раззадорить еще больше.

— Утверждаю, что обо всех! — заявил он. — Говорю же, я с детских лет увлечен этой темой. У меня собраны практически все издания о вампирах.

— А Рубиан Гарц имеется? — спросила я.

Это имя я услышала от Грега. Гарц считался поэтом-вампиром. А так как Грег до своего превращения тоже писал стихи, но потом утратил свой дар, то судьба Гарца чрезвычайно его волновала. Грег рассказал мне, что поэт жил в XVI веке в Германии в небольшой деревне, воспитывался в семье обычного плотника. Когда ему было восемнадцать лет, он из-за несчастной любви пытался повеситься, но Гарца якобы спасли. А потом он помешался и вообразил себя вампиром. Так было написано в предисловии к его единственному сборнику. Грег был уверен, что Гарц — псевдоним, потому что он совпадает с названием одной известной в Германии горы. На ней, по преданию, собирались ведьмы со всей Европы на шабаш. Грег говорил мне, что если поэт действительно превратился в вампира, он должен быть жив и сейчас. И хотел его разыскать.

Гриша усмехнулся и начал рыться на полке. Я с нетерпением ждала, что он мне покажет. По правде говоря, мне казалось невероятным, что он может знать о таком персонаже. И вот он достал толстый, сильно потрепанный том.

— Думала, я не знаю, — довольно заявил он и раскрыл книгу. — Сейчас найду!

— Это что у тебя? — поинтересовалась я, заглянула ему через плечо и придержала страницу.

вслух прочитала я.

— Это Байрон, — пояснил он, — стих написан в 1813 году. — А вот интересные строчки. Это мало кому известный Генрих Август Оссенфельдер, немецкий поэт, живший в первой половине XVIII века. — И Гриша продекламировал:

Ну подожди, Кристианочка,

ты не хочешь меня любить,

я тебе отомщу

и сегодня токайского вина напьюсь до состояния вампира.

И когда ты будешь сладко дремать, высосу пурпур

с твоих свежих щек.

Ужо ты испугаешься,

когда я тебя поцелую,

поцелую, как вампир…

— А что это за сборник? — спросила я.

— Редкое издание прошлого века, называется «Темная вечность». Можно сказать, это антология вампирской поэзии, — довольно пояснил он. — Тут собрано практически все. Вот, кстати, и знаменитая баллада Вольфганга Гете «Коринфская невеста». — Гриша перевернул страницу и уткнулся в текст. — Я раньше безумно любил эту балладу, наизусть знал! — пробормотал он. — Думаю, ты тоже про нее слышала. Вот местечко! Класс! — И он прочитал нараспев и с выражением:

Я внимательно посмотрела на его взволнованное лицо. Никак не могла предположить, что Гриша столь серьезно увлечен этой темой. Я заметила, что он возбуждается все сильнее, видимо, стихи его заводили.

— Тут даже есть «Метаморфозы вампира» Бодлера, — после паузы сообщил Гриша. — Ты знаешь, что когда ему удалось опубликовать «Цветы зла», он вынужден был их изъять, потому что цензура сочла аморальными и непристойными эти стихи.

— Все это очень интересно, — ответила я. — Но ты отвлекся, я же спрашивала про Гарца.

— Да-да, — пробормотал он. — Помню, он точно здесь был. Жаль, что сборник без оглавления. Ага, вот же! — радостно сказал он. — Тут три его стихотворения.

— Дай-ка взгляну, — попросила я и взяла у него книгу.

Стихотворения были мне неизвестны. По крайней мере, в сборнике, который подарил мне Грег, таких не было. Особенно меня поразило первое.

прочитала я про себя и задумалась.

Смысл этих строк ускользал от меня, хотя все, кажется, было предельно ясно. Гарц написал, что он стал человеком.

«Неужели ему удалось выполнить условие поверья и он прошел обратное превращение? То-то Грег не мог его найти. Если Гарц вновь стал человеком, то, наверное, давно уже прожил отпущенный ему земной срок и благополучно скончался в свое время, — размышляла я. — Но когда это произошло, вот вопрос. Да и произошло ли вообще? Гарц, конечно, пишет, что он стал человеком, но, может, это поэтическая метафора. Как бы узнать поточнее?»

— Лада, эй! — тихо позвал Гриша. — На тебя такое сильное впечатление произвели стихи этого Гарца?

— Произвели, — ответила я.

— Да ничего уж такого особенного, — сказал Гриша. — Я даже удивлен, о чем можно так глубоко задуматься. Нет, все-таки ты необычная девушка! Сколько раз я пытался заинтересовать подружек этой темой, но никто особенно и не слушал. Но ты! Я сразу почуял родственную душу.

Гриша придвинулся. Я ощутила волнение от его дыхания, от его горящего взгляда и вида полураскрытых губ, ждущих поцелуя.

— Снова ты за свое, — заметила я и слегка отодвинулась.

И тут раздался звонок в дверь.

Через пару часов я осталась одна в моем новом жилье. Мы быстро все уладили с Лешей, и он уехал. Гриша рвался остаться со мной, но я отклонила его настойчивые просьбы.

Когда за ним закрылась дверь, я ощутила усталость и безысходность, но решила не распускаться, а начать устраиваться на новом месте. Квартира понравилась мне с первого взгляда. Она была и правда обставлена ультрасовременно. Леша недавно сделал ремонт и обустроил ее, как он мне сообщил, по своему вкусу. Планировка была стандартной — две комнаты, кухня. Все выдержано в черно-белой гамме. В гостиной стояли диван и кресло черного цвета. На полу, покрытом белым ламинатом, лежал ковер в черно-белую клетку. Подушечки в такую же клетку громоздились в углу дивана, возле кресла — оригинальный журнальный столик: он был сделан из огромного куска серого гранита, на котором крепился стеклянный круг. На столике — черно-белая шахматная доска с аккуратно расставленными фигурами. Напротив дивана на стеклянной подставке возвышался черный ЖК-телевизор. Вдоль стены расположился стеклянный стеллаж, заставленный дисками с фильмами и музыкой. Портьеры были из плотного серебристо-серого материала. Мне сразу понравилась эта серо-бело-черная гамма. Возможно, она соответствовала моему настроению. Я оглядела гостиную, подхватила свою сумку и отправилась в спальню. Там тоже сохранялись основные цвета интерьера, но тона были намного светлее. Даже кровать оказалась белого цвета, как и коврик на полу, а вот шторы — черными. Я положила вещи в шкаф, вымылась, нырнула в постель и мгновенно уснула.

Утром открыла глаза и вначале не поняла, где я. Потом все вспомнила и помрачнела. Меня начали терзать угрызения совести за то, что я даже не попыталась вчера объясниться с мамой. Телефон я так и не включила. И она наверняка сходит с ума от беспокойства.

«Господи, она же не знает, что и думать! — мелькнула мысль. — И чего я веду себя, как маленькая? Могла бы с ней поговорить!»

Я взяла телефон с прикроватной тумбочки, но так и не решилась набрать номер. Мне казалось, я заранее знаю все, что она сейчас скажет. Ну почему, почему мама не может меня понять? Я вспомнила разрыв с отцом, боль, которую мне пришлось перенести. Ведь все это происходило на ее глазах! Да и причиной развода стала именно та темная история. Она не смогла тогда принять и простить его, что же изменилось сейчас? Неужели мои родители думали, что я спокойно приму их решение снова сойтись и буду жить с ними в одной квартире? Я сжала виски руками. Потом отбросила телефон в сторону и отправилась в ванную.

«Пусть живут как хотят, — решила я, расчесывая волосы, — только меня в это не втягивают. У меня своих проблем полно! Неужели они думают, что мы снова заживем одной счастливой семьей? Бред! И как мне надоели длинные русые волосы!» — неожиданно для себя самой подумала я.

Я перебирала пряди, приподнимала, изучала цвет и отчего-то раздражалась все больше. Я никогда не носила другой прически, с детства у меня были длинные волосы, и я или заплетала косу, или забирала их в хвост, или носила распущенные.

— Вот возьму сейчас и отрежу их! — сказала я и даже улыбнулась. — А потом уеду из Москвы куда-нибудь на юг! У меня все-таки каникулы!

Я решила позвонить Лизе, она училась на стилиста причесок. Как только телефон включился, сразу пришло несколько эсэмэсок от мамы. Но я поджала губы и даже не стала их открывать. Набрав номер подруги и услышав ее бодрое «Ладка, салют!», я спросила:

— Ты сейчас где?

— В салоне, — ответила она.

— Ты же мне говорила, что на каникулах хочешь отдохнуть, — заметила я.

— Просто работа неплохая подвернулась. И салон мне нравится. Не все же в учебке пенсионеркам химию делать! Пора и о приличном месте подумать. Мне твоя мама вчера обзвони-лась. Ты куда пропала? — торопливо спросила она. — С тобой все в порядке? Ты вообще где?

— Так, в одном месте, — уклончиво ответила я. — Лиз, а можно я к тебе сейчас приеду? Хочу стрижку сделать.

— Чего?! — прыснула она.

— Я уже все решила! — упрямо ответила я. — Но если не хочешь, то я в первую попавшуюся парикмахерскую зайду.

— Еще чего не хватало! — рассердилась она. — Там тебя так подстригут… Записывай адрес!

Салон оказался неподалеку от метро «Серпуховская». Войдя в зал, я сразу увидела Лизу. Ее кресло находилось возле окна, она укладывала феном волосы какой-то женщине. Заметив меня, Лиза улыбнулась и подмигнула. Глядя на ее оживленное румяное лицо с яркими карими глазами и красиво подстриженными в короткое каре каштановыми волосами, я невольно тоже улыбнулась. От Лизы веяло неистребимым оптимизмом, она всегда жила легко и в свое удовольствие. Закончив укладку, Лиза выключила фен. Клиентка встала, оглядела себя в зеркале и довольно заулыбалась.

— Я быстренько перекурю, — сказала Лиза мастеру, работавшему рядом с ней. — А потом у меня стрижка, так что следующую можете себе взять, если свободны.

— У меня все по записи, — сообщила мастер.

— Ага, — неопределенно ответила Лиза, подхватила меня под руку, и мы вышли на улицу.

Лиза расстегнула синий форменный халатик и закурила.

— Жарко сегодня, да? — сказала она, выпустив дым из ноздрей и подняв лицо вверх. — Вот бы на пляж! Но у меня смена до восьми вечера.

— Жарко, да, — согласилась я. — Ну так что, Лиз, подстрижешь меня? Хочу коротко! Да и цвет бы поменять не мешало. Может, в радикально черный?

Лиза вперила в меня изумленный взгляд и прыснула. Поперхнувшись дымом, закашлялась.

— Подруга, ты что-то бледная, — констатировала она. — Ах да, совсем забыла, ты же с матерью повздорила. Из-за чего?

— Вчера отец вернулся! — с горечью проговорила я. — Ненавижу его!

— То-то ты из дома удрала! — заметила Лиза и стала серьезной. — Не хочу, конечно, вмешиваться, но ведь они твои родители. Не будешь же ты от них всю жизнь бегать!

— А зачем они меня во все это впутывают?

Не хочу! А отца я ненавижу! И мать считаю предательницей!

— Лада! — возмутилась Лиза. — Чего ты так ощетинилась? Ну подумаешь, предки решили вновь сойтись! Радоваться нужно! Лучше, если бы твоя мать какого-нибудь чужого человека привела? Оказался бы алкашом, да еще бы ее бил! Сколько таких случаев! Ты прямо как маленькая. Отец твой вполне приличный человек, к тому же успешный и красавец!

— Много ты понимаешь, — вяло отбивалась я.

Лиза была не в курсе причин моей ссоры с отцом, и рассказывать ей о них я не собиралась.

— Хорошо, закроем эту тему, — предложила Лиза после паузы, во время которой докурила сигарету. — В общем, как я поняла, ты решила кардинально поменять свою жизнь!

— Это почему еще? — улыбнулась я.

— Ну знаешь, такое правило! Если девушка меняет внешность, а еще лучше имя, то ее судьба меняется. Ну вот замуж выходишь, фамилия же меняется. А уж судьба точно. Это все знают. В каком-то индейском племени тоже имена меняли, я что-то читала… Пошли!

Она подхватила меня под руку и направилась к двери.

Лиза помыла мне волосы и растянула пряди в разные стороны, разглядывала мое отражение.

— Даже не думай их просто подровнять, — предупредила я, хотя она не сказала ни слова. — Хочу короткую стрижку, типа спортивной мальчишеской.

— Ты с ума сошла! — засмеялась она. — У меня есть идея получше. Каре… короткое… затылок поднят, а волосы вдоль щек падают резко вниз. И челка до бровей. Что скажешь?

— Не знаю, но крась в черный цвет!

— Бог мой! Зачем же в черный! У тебя и свой очень красивый! С таким пепельным оттенком и слегка выгоревшими прядями… У меня есть «шоколадная» гамма. Что-нибудь подберем! Скажем, тон «темный шоколад». Тебе должно пойти! Но я никак в себя не приду от того, что ты решила поменять стиль! Сколько лет я тебя уговаривала! Ты же такая консервативная!

Через два часа Лиза закончила. Я посмотрела в зеркало и обомлела. Романтичная девушка с открытым миловидным лицом и длинными светлыми волосами, обычно откинутыми со лба назад, превратилась в хорошенькую пикантную «штучку», другого слова я подобрать не могла. Темно-шоколадные, блестящие волосы казались более тяжелыми. Густая челка скрывала высокий лоб и падала до бровей. Лиза сделала мне каре, как и хотела, но оно было коротким. Концы прядей заканчивались возле скул, сзади шея была открыта. Глаза даже без подкраски выглядели больше и глубже. Мне показалось, что их тон стал более насыщенным и отдавал в синеву. Овал лица стал утонченным, кожа — белее. Я тряхнула головой и встала.

— Потрясающе! — прошептала Лиза. — Я сама не ожидала такого эффекта! Теперь, под руга, тебе не мешало бы и стиль одежды поме нять! Все эти джинсы и спортивные кофты! К такой стрижке они не годятся!

— Возможно! — улыбнулась я. «Интересно, что скажет Гриша? — вдруг мелькнула мысль. — Представляю, как он ошалеет от моего вида!»

Я невольно улыбнулась.

— У тебя есть парень? — поинтересовалась Лиза, кисточкой смахивая с моей шеи остатки волос.

— Познакомилась недавно, — нехотя ответила я.

— Ты у него ночевала? — осторожно спросила она.

Я молча кивнула.

— Надеюсь, что у тебя наконец-то возникнут серьезные отношения, — вздохнула она.

Лиза по-прежнему была не в курсе моей истории, но я и не собиралась ей рассказывать.

— У меня сейчас обеденный перерыв, — с воодушевлением сообщила она. — Пошли в универмаг возле метро! Мечтаю тебя переодеть! — заявила Лиза. — Купим что-нибудь ультрамодное. А? Что скажешь?

— Давай попробуем.

Вначале мы зашли в «Макдоналдс», а затем отправились в универмаг. Через час, нагруженные пакетами, вышли на улицу.

— Надо же, что ты накупила! — возбужденно тараторила Лиза. — Я просто в шоке! Даже для меня это слишком смело! Неужели будешь носить?

— Еще как! — задорно ответила я и рассмеялась.

Многочисленные примерки всевозможных вещей подняли мне настроение. К тому же я успела изучить в зеркалах свою новую прическу со всех сторон: она мне нравилась все больше. Я уже начала привыкать к новому имиджу и чувствовала себя все комфортнее.

— Слушай, — вдруг остановилась Лиза и повернулась ко мне: — А ведь, кажется, я понимаю, в чем дело.

— И в чем же? — беззаботно спросила я, помахивая пакетом с покупками.

— Да это просто-напросто вызов твоим предкам! — округлив глаза, заявила Лиза. — Точно! И чего я на визажиста пошла? Нужно было на психолога!

— А это тут при чем? — я нахмурилась.

— Ты сама мне твердила, что и мать и отец постоянно тебе внушали, что вся твоя красота именно в «милой естественности». Забыла? И ты повторяла за ними это как попугай, а на мои предложения что-то изменить во внешности только бровки сдвигала. И вдруг совсем другой имидж! А уж обновки — полный отпад! Это просто сексуальный экстрим, а не одежда! Твоя юбочка из белой замши, она же чуть попу прикрывает, да еще снизу вся узорами вырезана. Даже я бы ее навряд ли надела, а ты купила не сомневаясь!

— И что? — засмеялась я. — Может, у меня заскок? На нервной почве…

— Говорю же, все из-за предков! — убежденно повторила она. — Ладно, подруга, мне пора в салон. Ты куда сейчас?

— Не знаю, — я поникла, настроение упало. Я никогда не жила вне дома и с трудом представляла, что сейчас поеду в чужую квартиру и буду там одна. Но и вернуться домой я не могла, это было выше моих сил. С другой стороны, съездить придется, ведь нужно взять необходимые вещи.

— Не кисни! — сказала Лиза и чмокнула меня в щеку. — Вот увидишь, все образуется! Позвони вечерком. Можем куда-нибудь в клуб закатиться. Такие наряды требуют публику.

— Ладно, позвоню, — кивнула я. — Спасибо за стрижку!

Лиза улыбнулась и быстро направилась к подземному переходу.

Я хотела спуститься в метро и отправиться в новую квартиру, но в этот момент зазвонил мобильный. Я в нерешительности посмотрела на дисплей — мама.

— Лада, да что же это такое! — кричала она. — Разве так можно? Где ты сейчас? Где ночевала? Я всех твоих друзей обзвонила! И никто ничего про тебя не знает! Даже Лизавета!

— Здравствуй, мама, — сухо ответила я, пытаясь сдержать дрожь в голосе. — Все в порядке, не нужно так волноваться. Я уже совершеннолетняя и могу сама о себе позаботиться. А с Лизой я только что виделась.

— Ты где?! — спросила она и всхлипнула.

— На Серпуховке, — ответила я. — Я сегодня заеду за вещами. И не хотела бы столкнуться… сама знаешь с кем.

Я замолчала. Мама перестала всхлипывать. Я слышала, как тяжело она вздыхает, но жалости не испытывала. Мое сердце словно окаменело.

— Когда ты приедешь? — более спокойным тоном спросила она.

— Ближе к вечеру, — ответила я. — Ты сейчас на работе?

— Нет, я сменами поменялась, сегодня в ночь иду.

— Ладно, — задумчиво произнесла я.

И вновь замолчала. Словно камень лег мне на язык.

— Доченька, — жалобно начала мама.

Но это было уже выше моих сил, я быстро попрощалась и почти бегом спустилась в метро.

Приехав в снятую квартиру, убрала купленные вещи в шкаф, затем стянула джинсы и футболку и отправилась в душ. Там на меня вновь накатило. Я рыдала, стоя под прохладным потоком воды. Мне было невыносимо себя жаль. Казалось, только что у меня было все — любящая мать, родной дом, в котором я прожила всю свою жизнь, любимый парень… И вот теперь я словно оказалась одна в пустыне. Моя психика никак не могла с этим справиться, я пыталась найти хоть какое-то оправдание поведению матери, но не могла. Потом я стала обвинять Грега в том, что он послушался Ата-наса и уединился в «Белом склепе», а ведь со мной могло случиться за это время что угодно.

Теперь я думала, что можно было найти какое-то другое решение нашей проблемы, а не оставлять меня здесь в полном одиночестве и тоске. А вдруг после такой глубокой комы Грег вообще ничего не вспомнит?!

— Это невыносимо! — бормотала я сквозь всхлипывания. — Это слишком жестоко!

Наплакавшись, я еще какое-то время постояла под душем, стараясь успокоиться. Затем вышла из ванной и с мрачной решимостью начала перебирать вешалки в шкафу.

«Поеду немедленно. Чего оттягивать до вечера? К тому же так больше шансов, что я не столкнусь с отцом, хотя навряд ли он переедет к маме. У него квартира совсем другого уровня! Все! Не хочу больше думать! Нужно побыстрее покончить со всем этим. Мама меня не узнает! В таком образе она меня даже и не представляла. Всю жизнь я только и слышала, что естественная красота лучше всего, что косметика мне вообще не идет, а одежду надо подбирать спокойную, и так далее. Надоело!»

Я тряхнула чуть влажными после душа волосами и сняла с вешалки очень короткую светло-голубую джинсовую юбку с необработанным краем. После небольшого раздумья достала ярко-синий топик на тонких лямках. На груди мелким белым и голубым бисером была искусно вышита бабочка. Взяла белую кофточку из тонкого просвечивающего трикотажа. Она была на молнии, с коротким рукавом, но с длинным капюшоном, отделанным голубой полосой. Этот стиль кардинально отличался от моего прежнего, но я решительно надела обновки и остановилась перед большим зеркалом в коридоре.

— Ну просто кукла Барби.

Я тщательно расчесала волосы. Затем нанесла макияж. Верхние веки подвела черной линией, ресницы накрасила удлиняющей тушью, на щеки наложила розовые румяна. Но губы красить не стала, потому что мое сходство с куклой стало бы еще больше. Надев белые босоножки на высоком каблуке, я выпрямилась и залюбовалась своими длинными, стройными ногами. Юбка открывала их практически полностью.

— Ну-ну, — пробормотала я, — хоть сейчас на танцпол в какой-нибудь клуб. Я уже начинаю привыкать к такому вызывающему виду. Главное, чтобы парни на улице не цеплялись!

Не успела я выйти из подъезда, как сразу услышала свист и неуклюжие комплименты, раздавшиеся из-за ближайших кустов. Там сидела компания парней. Я машинально посмотрела в их сторону, и они тут же воодушевились, встали с лавочки и замахали мне банками пива. Но я вздернула подбородок и устремилась вперед. Правда, сразу чуть не подвернула ногу, так как не привыкла ходить на высоких каблуках.

Вначале я хотела поехать на метро, но потом подумала, что лучше взять такси и договориться с водителем, чтобы он подождал меня возле дома. Я вышла у своего подъезда, сердце колотилось от волнения, ноги казались ватными. Я надеялась, что дома никого не окажется.

Открыв дверь, сразу услышала голоса из гостиной и замерла. Я узнала низкий тембр отца и вновь почувствовала приступ ненависти, это помогло мне взять себя в руки. Я зачем-то скинула кофточку, поправила сползшие лямки топика, который едва прикрывал грудь, и вошла в гостиную. Отец стоял возле распахнутого балкона и курил, мать сидела на диване. При моем появлении они замолчали и вперили в меня недоуменные взгляды. Мне даже показалось, что в первый миг они меня просто не узнали. Их изумленная растерянность позабавила меня, и только благодаря этому я окончательно справилась с волнением.

— Привет! — как ни в чем не бывало произнесла я. — Заберу кое-что.

И быстро прошла в свою комнату. Первым делом я сняла со стены картину Ренаты. У сестры Грега была странная способность: она могла в любое время «нырнуть» внутрь какой-нибудь нарисованной ею картины и оставаться в нарисованном ею мире столько, сколько хотела. Я часто смотрела на наш с Грегом портрет и мечтала, что тоже смогу каким-нибудь способом научиться входить в полотно. Тогда бы я в мгновение ока оказывалась рядом с любимым и могла проводить с ним время.

Рената изобразила меня и Грега сидящими на земле спиной друг к другу. Полотно делилось на дневную и ночную половины. Грег находился в темноте, а я — на свету. Так как вампиры не отображаются на фото, эта картина не имела для меня цены. Я упаковала ее, затем сняла со шкафа большую дорожную сумку и начала складывать вещи. Когда в дверях возник отец, я не обратила на него никакого внимания.

— Кто это? — спросил он с непонятным выражением. — Где моя милая дочурка?

— Нет ее у тебя! — зло ответила я. — Пора бы уже понять и оставить меня в покое!

— Какая ты стала! — сказал он, вошел в комнату и сел возле письменного стола.

До меня донесся запах дорогого парфюма, смешанный с сигаретным. Раньше я очень любила этот аромат. У меня даже сердце защемило, и я разозлилась еще больше.

«Сумел убедить маму, что так будет лучше, — думала я. — Уверен, что и со мной сможет договориться».

Я села на диван и подтянула к себе сумку, запихивая в нее вещи.

— Юбка не коротковата? — насмешливо спросил отец.

Я вскинула на него глаза и собралась нагрубить, но вдруг поняла, что он специально хочет вывести меня из себя. И промолчала.

— Я же тебе всегда говорил, это дурной вкус носить одновременно мини и очень низкое декольте. Извини, но должен быть открыт или верх, или низ. Правило золотое, и по-другому быть не может! Иначе ты похожа на девушку с Ленинградского шоссе.

Но я оставила его замечание без ответа, только сжала губы.

Застегнув сумку, встала. В этот момент в комнату заглянула мама, у нее было заплаканное лицо. В душе шевельнулась жалость.

— Может, чаю? — робко спросила она. — Я заварила твой любимый с жасмином.

— Чаю? — засмеялся отец. — Нашей Ладе пора предлагать что покрепче! Только посмотри на нее!

— А по-моему, очень даже симпатично, — тихо сказала мама. — И прическа мне нравится. Лиза тебя подстригла?

Я молча кивнула.

— Доченька, ты нас пойми, — торопливо заговорила она. — Хочется покоя, мы уже не в том возрасте, к тому же хоть и в разводе, а все равно люди близкие.

Я заметила, как отец недовольно поморщился от ее слов. Еще бы! Он-то был мужчина хоть куда. Тем более непонятно, почему он решил вновь сойтись с матерью. После развода у него в подружках водились в основном эффектные молодые девицы модельной внешности. С некоторыми я даже была мельком знакома, так как отец частенько вывозил меня в клубы и на светские мероприятия.

Поймав мой взгляд, он выпрямился и прищурил глаза.

— А ты что скажешь? — грубо спросила я.

— А должен? — улыбнулся отец, но уже более миролюбиво.

Мне показалось, что он немного растерян.

— Мне все равно, — я застегнула сумку.

— Папа тоже хочет покоя и стабильности, — быстро сказала мама.

— Думаю, ты этого не поймешь, — серьезно проговорил он. — Ты полна комплексов и предубеждений, поэтому в данный момент с тобой говорить бесполезно.

— Правильно считаешь, — сказала я. — Мне пора!

— Подожди! — испугалась мама. — Куда ты? Где ты собираешься жить? Останься, нам нужно все обсудить! Так нельзя, доченька!

Она снова заплакала. Я подхватила сумку и приблизилась к ней.

— Не нужно расстраиваться, живите как хотите, — произнесла я и погладила ее по плечу. — А за меня не беспокойся! Я живу у друзей. Позвоню!

Я поцеловала ее в щеку и вышла из комнаты. Отец меня не удерживал. В такси меня начала бить дрожь. Но я смогла ее унять. Мне казалось, что один этап жизни подошел к концу и я больше никогда не вернусь в этот дом. Хуже всего было то, что мать стала мне как будто чужой.

Таксист довез меня до подъезда моего нового дома, помог донести сумку и картину до лифта. Я поднялась в квартиру в крайне подавленном состоянии и даже не стала раскладывать вещи. Оставив сумку в коридоре, отправилась на кухню.

— Было бы неплохо сейчас чего-нибудь выпить, — задумчиво проговорила я и распахнула холодильник.

Но он был пуст. Продукты я не успела закупить.

«Может, кальян как альтернатива?» — подумала я, но отказалась от этой идеи.

Курение никогда меня не привлекало. Я заварила чай, погрызла крекеры.

«Не мешало бы сходить в магазин за продуктами, — подумала я. — Пора устраиваться на новом месте, раз уж я решила здесь жить».

Вначале я занялась картиной. Сняв с нее упаковку, отнесла в спальню и задумчиво оглядела девственно белые стены. Представив, как дырявлю эту белизну, поморщилась. Потом пододвинула тумбочку к стене напротив кровати и поставила картину на нее. Рената необычайно талантлива — Грег выглядел словно живой. Казалось, он сейчас повернет голову и улыбнется мне. Я послала ему воздушный поцелуй и прошептала: «Люблю тебя».

Затем занялась вещами: распаковала сумку, аккуратно разложила все на полках в шкафу. Эти монотонные действия странным образом меня успокоили. Потом я достала ноутбук, который тоже привезла, и отнесла его в гостиную. Возле окна находился небольшой компьютерный столик, черный, с прозрачной стеклянной крышкой. Положив на него ноутбук, я подсоединила сетевой кабель и уже собралась открыть его, как раздался звонок мобильного.

«Кто еще? — недовольно подумала я. — Надо вернуть мелодии на звонки, зря я их убрала».

Посмотрев на дисплей, увидела, что это Гриша, и обрадовалась. Мне захотелось с ним поболтать. Его обаяние обволакивало, а нескрываемая симпатия ко мне привлекала.

— Привет! — радостно ответила я.

— Привет! — не менее радостно поздоровался он. — Чем занимаешься?

— Привезла кое-какие вещи от родителей, сейчас раскладываю.

— Значит, устраиваешься на новом месте, — констатировал он. — А ты случаем не проголодалась? В холодильнике-то наверняка пусто?

— Угадал! — рассмеялась я. — Как раз собиралась сходить в ближайший магазин. Есть тут у вас поблизости?

— А как же! Я вообще-то хотел пригласить тебя погулять. Погода отменная, тепло, сухо и нет особой жары. Давай в Коломенское? Для начала зайдем в кафе и перекусим. А уж после прогулки можно и в магазин. Я помогу тебе донести продукты. Что скажешь?

«Вот это напор! — подумала я. — Но почему бы не принять его приглашение?»

— Только я сейчас не дома, — сказал Гриша. — Кое-куда было нужно съездить, но скоро выезжаю домой.

— Хорошо, — сказала я. — Где встретимся?

— Недалеко от метро есть отличная кофейня «Капучинофф», давай там через два часа. Она в десяти минутах ходьбы от твоего дома. В общем, буду ждать тебя в кафе.

— Ладно, — согласилась я. — Приду.

— Надеюсь, за это время ты с голоду не умрешь, — засмеялся он.

— Ну, если я приду, а тебя вдруг там не будет, то, конечно, закажу себе всего и побольше, — пошутила я.

— Что ты, Лада! Я буду вовремя!

Но Гриша опоздал. Когда я вошла в кафе, его там еще не было, и я даже испытала легкое разочарование, потому что хотела эффектно появиться на входе в новом имидже и полюбоваться на выражение его лица. Я надела весьма вызывающее платье. Оно было ажурной вязки из разноцветных хлопковых нитей а-ля 70-е. Под него имелся чехол, но я надела платье без него, к тому же белье было светло-бежевого цвета, и казалось, что оно вообще отсутствует. К платью мы с Лизой приобрели босоножки на высоких каблуках из переплетенных кожаных ремешков, повторяющих желтые, красные, синие и коричневые цвета платья. На запястье правой руки я надела разноцветные пластмассовые браслеты, такие же яркие, как и платье. Как ни странно, в этом откровенном наряде я чувствовала себя превосходно.

А вот алмазный кулон с кровью Грега совершенно не подходил под этот стиль. Я даже задумалась, не стоит ли его снять, но тут же отогнала эту мысль. Я никогда не расставалась с ним, его наличие давало мне чувство защищенности и постоянного присутствия любимого. Я перевесила кулон на более длинную цепочку и спрятала его в вырез лифчика.

И вот все мои старания оказались напрасными. Я опоздала на десять минут, но Гриша еще не появился. Усевшись за крайний столик в темном углу, я взяла меню. По правде говоря, я сильно проголодалась.

— Чего он задерживается? — недовольно пробормотала я. — Мог бы позвонить и предупредить!

Гриша словно услышал меня и именно в этот момент позвонил.

— Извини, застрял в пробке, авария на мосту… я недалеко… думал, успею, но мы стоим глухо. Ладушка, ты уже в кафе?

— Сейчас девятый час, а мы договаривались на восемь, — ответила я. — И уже потемнело, собираются тучи. Как бы грозы не было, накроется тогда наша прогулка по парку.

— Брошу машину на обочине и пешком перейду мост, тут идти-то минут двадцать! — торопливо предложил он.

— Не нужно! Вдруг и правда гроза разразится, — ответила я. — Пробка наверняка скоро рассосется, и ты доедешь. А я пока поем.

— Вот и правильно! — Гриша вздохнул с явным облегчением. — Думаю, скоро буду. Ты права, тучи гонит с устрашающей скоростью.

— Ну тогда, если что, подберешь меня возле кафе и отвезешь домой, — сказала я.

Закончив разговаривать, я сделала заказ. На улице и правда быстро потемнело, и скоро я услышала приближающиеся раскаты грома. Я начала жалеть, что согласилась пойти в кафе и надела такое платье, нервно крутила браслеты на руке и без конца смотрела на дверь. Гриша все не появлялся. Мне принесли горячие блинчики с творогом, ванильный соус, но аппетит пропал.

Вдруг раздался оглушительный раскат грома. Казалось, раскололась крыша, такой силы он был. Свет мгновенно погас, в кафе раздались визги. Официантки тут же внесли горящие свечи, стараясь всех успокоить разговорами, что просто выбило пробки и сию минуту все починят. Когда на мой столик поставили свечу, я вздрогнула — передо мной сидел с невозмутимым видом Атанас.

— Приятного аппетита, — сказал он и улыбнулся.

Я не отрываясь смотрела на его бледное лицо с выступающими надбровными дугами и прячущимися под ними светло-серыми, стальными глазами, на высокий лоб, серебристо-седые волосы, откинутые назад и красиво ложащиеся на плечи крупными волнами. Атанас всегда выглядел значительно, от него так и веяло силой и властью. Угольно-черная рубашка была наглухо застегнута, у ворота я заметила квадратную брошь с поблескивающим черным камнем.

Я отодвинула тарелку и вытерла рот салфеткой. Мысли метались, сердце колотилось. Я пыталась взять себя в руки.

— Тебя и не узнать! — насмешливо произнес Атанас. — Ты кардинально поменяла внешность. Это даже интересно! Стала весьма пикантной и сексуальной штучкой. Значит, так на тебя подействовало отсутствие Грега? Развлекаешься без него?

— Здравствуйте, — проговорила я, наконец придя в себя. — Что вы здесь делаете? Я была уверена, что все ваше семейство, за исключением Грега, находится в Лондоне.

— Рената в Госларе, это на севере Германии, — спокойно сообщил Атанас. — Она решила, что ей необходимо серьезно учиться живописи. Берет частные уроки у одного немецкого мастера. Ну, чем бы дитя ни тешилось, как говорится…

— Она и так отлично рисует, — заметила я. И вновь почувствовала приступ волнения, вспомнив предупреждение Дино насчет планов Атанаса.

«Неужели он явился сюда затем, чтобы меня укусить, превратить в вампира и покончить раз и навсегда со всей этой историей? — лихорадочно думала я, пытаясь ничем не выдать своего смятения. — Но ведь он обещал Грегу, что не сделает этого. Хотя чего от него ждать? За десять веков жизни на земле он уже давно утратил все человеческое. Господи! Хоть бы Гриша быстрее появился! Может, тогда Атанас уйдет».

— Ты кого-то ожидаешь? — вкрадчиво спросил он.

Я вздрогнула. Подошла официантка с подносом. Она принесла мой кофе и пирожное. Составив все это на столик, вежливо осведомилась у Атанаса, желает ли он чего-нибудь. Тот осклабился и сказал, что просто составит компанию юной леди, но есть не будет. Она кивнула и удалилась.

— Ты не ответила на мой вопрос, — настойчиво проговорил он. — Завела себе дружка?

У меня появилось сильное искушение подтвердить его предположение. Была надежда, что в этом случае он сразу оставит меня в покое. Но я понимала, что Атанас хитер, умен, проницателен и его так просто не проведешь. Хорошо, что он утратил способность читать мысли людей. Чем дольше вампир пьет человеческую кровь, тем меньше экстрасенсорных способностей у него остается. И на этот счет я могу быть спокойна: Атанас не знает, о чем я думаю. Зато он обладает другими ужасающими умениями. К примеру, легко превращается в различных животных, особенно он любит находиться в образе огромного филина.

— Я люблю Грега, — после паузы сказала я, решив не прибегать ко лжи. — И вам это отлично известно! Как он?

— Будто ты не в курсе! — злобно засмеялся он. — Этот недоумок Дино еще поплатится за то, что ослушался отца Грегори и привел тебя в монастырь.

«Значит, он все знает, — подумала я. — Хотя этого следовало ожидать! Нужно быть начеку и не наговорить лишнего!»

— Это было в гипнотическом трансе, — как можно спокойнее сказала я. — Не по-настоящему.

Атанас вскинул брови и посмотрел на меня с веселым изумлением.

— Возможно, ты запуталась в существующих реальностях, — заметил он, продолжая улыбаться и изучать мое лицо. — Разве не чувствовала, что все настолько достоверно, будто ты во плоти, а вовсе не в трансе перенеслась в «Белый склеп»?

«Тут он прав! — испуганно подумала я. — Обычно в трансах меня не видели окружающие, я присутствовала при каких-то событиях, но меня словно там и не было. Я лишь все видела и слышала, а вмешаться ни во что не могла. А тут я и правда общалась с Дино, да и Лила присутствовала там же, и вполне осязаемая. Но как? Я же не обладаю способностями к теле-портации!»

— Как это получилось? — спросила я.

— Это все Лила, — задумчиво сказал Атанас и помрачнел. — Эти маленькие и невинные на вид флайки на самом деле обладают невероятной силой и такими способностями, которых никогда не было ни у одного вампира, даже самого могущественного. По правде говоря, даже я стараюсь с ними не связываться. А Лила отчего-то взяла над тобой опеку, — добавил он.

— Она ухаживает за Грегом. Может, потому и ко мне хорошо относится.

— Не знаю, — ответил он и заглянул в глубь моих глаз. — Но мне эта причина кажется неубедительной.

Мне стало неприятно. Атанас ничего не знал о нашем с Грегом тайном бракосочетании. И хотя оно произошло в трансе, я воспринимала произошедшее вполне серьезно. Я знала, что все присутствовавшие, а это были Лила, маль-чик-флайк и отец Грегори, будут молчать и хранить секрет, и на сей счет была спокойна. Но я боялась проницательности Атанаса. Опустив руки под стол, я повернула обручальное кольцо надписью вниз.

«Где же Гриша? — с тоской думала я. — И почему свет никак не починят! Если загорятся лампы, может, тогда Атанас сгинет? Зачем он здесь появился?»

— Что вам нужно? — напрямую спросила я. Я знала, что изворотливый ум Атанаса не выносит прямоты, Грег не раз говорил мне об этом. Но сейчас моя прямолинейность не сработала.

— Ничего, — усмехнулся он. — Просто решил тебя проведать. А что, не имею права? Все-таки ты нам не совсем чужая.

«Правду он не скажет, — подумала я. — И пытаться не стоит что-нибудь у него выведать».

В этот момент в кафе вспыхнул свет, и все радостно зашумели. Я думала, что Атанас просто исчезнет, но он встал, вежливо со мной попрощался и вальяжно направился к двери. Я следила за ним, пока он не вышел из кафе. Когда он исчез в проеме двери, я глубоко вздохнула. Только сейчас я поняла, в каком напряжении находилась все это время. У меня даже руки дрожали, и я с трудом удерживала чашку с уже остывшим кофе. До пирожного я не дотронулась. Есть не хотелось. Я сидела неподвижно и тупо смотрела в матовую поверхность стола.

«Что ему нужно? — повторила я про себя. — Не явился же он сюда лишь затем, чтобы побеседовать со мной о ничего не значащих вещах! Я теперь не буду знать покоя! А ведь Дино предупредил меня, что Атанас что-то замышляет.

Но мне так и не удалось ничего толком узнать. Разве этот монстр скажет? Как я его боюсь!»

Я отпила кофе и постаралась успокоиться. Сейчас придет Гриша, и мне совершенно не хочется, чтобы он видел, в каком я смятении. Все равно я не смогу вразумительно ответить на его вопросы.

«Может, мне уехать? — мелькнула мысль. — Чего я в Москве сижу? Уже июль, лето в разгаре! Куда-нибудь на море! Там жарко, солнечно, а Атанас не выносит такую погоду. Хотя, если он решил что-нибудь со мной сделать, это вряд ли его остановит!»

Я вдруг вспомнила о «допинге вампиров» и помрачнела. Я знала, что Атанас является классическим вампиром, если можно так выразиться. То есть он питается исключительно человеческой кровью, не выносит солнечный свет и поэтому активен лишь по ночам, боится серебра, осины и чеснока. Но как-то, когда я гостила у Грега в Сохо, я увидела Атанаса, разгуливающего среди бела дня. Это напугало меня, так как я считала, что при солнечном свете нахожусь в безопасности. Грег объяснил мне, что среди вампиров ходят слухи о допинге. Будто если выпить кровь человека, принявшего наркотик, то от такой крови вампир делается как бы не в себе. И он даже может разгуливать при свете дня без всякого для себя вреда. Больше Грег тогда мне ничего не сообщил. Возможно, это правда и Атанас пользуется подобным средством.

«Господи, вампир-наркоман! — подумала я и нервно засмеялась. — Только этого мне не хватало! Тогда вообще неизвестно, чего можно ждать от Атанаса!»

— Лада?! — раздался надо мной изумленный голос Гриши, и я вскинула глаза.

Я так задумалась, что даже не заметила, как он подошел.

— Ты весь промок! — заметила я. — Тебе нужно обсушиться!

— Лада? — как попугай повторил он. — Это ты? Я с трудом тебя узнал!

Я видела, что Гриша в шоке. Это меня развеселило, и настроение мое улучшилось.

— Тебе не нравится? — лукаво поинтересовалась я. — Решила сменить имидж.

— Это из-за ссоры с предками? — сделал он такой же вывод, как и Лиза. — Но ты выглядишь фантастически! И этот цвет волос тебе, как ни странно, идет! А какое платье!

— Иди обсуши бумажными полотенцами футболку в туалете, — предложила я. — Плечи мокрые.

— Хорошо, — согласился Гриша, но остался стоять возле столика, не сводя с меня глаз. — Ты просто прелесть! — добавил он и улыбнулся.

Мы пробыли в кафе еще около часа. Гриша взял себе только сок. Мы болтали на самые разные темы, нам было хорошо вместе. Мне доставляло удовольствие смотреть в его голубые глаза, на милую, иногда смущенную улыбку. И постепенно я успокоилась. Мне казалось, что только эта реальность имеет место быть, реальность, в которой я общаюсь с приятным, обаятельным парнем, лишенным неразрешимых проблем и к тому же явно в меня влюбленным. Гриша ничего не знал о моей ситуации, и это меня вполне устраивало. Он, видимо, почувствовал, что мое настроение изменилось, и стал общаться более непринужденно, даже с какой-то ноткой интимности, словно мы были не просто едва знакомые люди, а сложившаяся пара. Но это меня не тревожило. Возможно, я устала от затянувшейся тоски и постоянных опасений за свое будущее, и мне захотелось чего-то светлого, простого и понятного.

— Дождь, наконец, прекратился, — заметил Гриша.

— Пошли? — тут же предложила я. — Ты машину где оставил?

— За мостом, на стоянке, — засмеялся он. — Решил, что быстрее пешком доберусь.

— То-то ты промок.

— Не очень, на самом деле, — улыбнулся Гриша. — Я успел до ливня забежать в подземный переход, там и переждал пик грозы. Звонил тебе, но связи не было. В грозу это случается. Просто волосы у меня длинные, они намокли, а от них и футболка.

— Почему ты не подстрижешься? — заметила я. — Удобнее же с короткими!

И тут же поняла, что с короткой стрижкой он будет еще больше походить на Грега. Видимо, что-то промелькнуло в моем лице, потому что Гриша взял меня за руку и ласково спросил:

— А тебе этого хочется? Если да, то я могу хоть сейчас!

— Зачем же? — рассмеялась я, но мне стало приятно от такой решимости выполнять все мои желания. — Тебе не нужно делать то, чего не хочется! Нравится с длинными волосами, так и незачем с ними расставаться!

Гриша молча сжал мои пальцы.

Через некоторое время мы попросили счет.

Когда вышли из кафе, Гриша все-таки настоял, чтобы мы отправились в магазин и купили хоть какие-то продукты.

— Ты не должна голодать, — заявил он. — Может, пойдем ко мне? Я тебя вкусным ужином накормлю, потом кино посмотрим, ну или музыку послушаем.

— А потом что? — с вызовом спросила я.

— Потом спать ляжем, — не смутившись, ответил он.

— А ты события не торопишь?

— Лада, ты меня неправильно поняла! — весело парировал он. — В прямом смысле спать!

— Вообще-то я спать лучше у себя лягу. Зачем же я квартиру сняла? — я продолжала над ним подтрунивать.

— Да вот я тоже иногда думаю, зачем? — расхохотался Гриша. — Могла бы сразу ко мне переехать.

Я сначала опешила от его предложения, но его смех был таким беззаботным и заразительным, что я тут же начала смеяться вместе с ним.

Но мое настроение омрачилось, когда мы, нагруженные пакетами с продуктами, приблизились к дому. Я заметила мужчину в черном, он удалялся прочь. Его седые волнистые волосы от быстрой ходьбы развевались за плечами. Атанас завернул за угол и скрылся из виду. Мы подошли к моему подъезду. Я все никак не могла успокоиться. Потом решительно поставив пакет на скамейку и пробормотав: «Один момент», я быстро двинулась за угол дома и остановилась как вкопанная. На тротуаре сидела огромная лохматая черная собака. Хозяина поблизости не наблюдалось, ошейника не было. Собака сидела, не шевелясь, и смотрела прямо мне в глаза. И это было жутко.

— Лада, что случилось? — раздалось возле моего уха, но я даже не повернула голову. — Вот это пес! — добавил Гриша странным голосом.

— Пошла вон отсюда! — истерично крикнула я, но собака продолжала сидеть, уставившись на меня.

Затем она перевела взгляд на Гришу, который стоял рядом. Мне показалось, что что-то промелькнуло в ее глазах, словно собака была довольна, увидев его.

«Это Атанас, он легко превращается в животных! И чего мне теперь ждать? Может, он решил, что я встречаюсь с Гришей? Или это самая обычная собака, а мне черт-те что мерещится? Так и с ума сойти недолго! Незачем мне втягивать в эту историю такого милого парня. Завтра же уеду куда-нибудь, главное, подальше отсюда!»

Я резко развернулась и пошла прочь. Гриша хмыкнул и поспешил за мной. Сделав несколько шагов, я обернулась. Собаки и след простыл.

— Лада, — позвал Гриша, — пошли уже! А то поздно, да и дождь вновь собирается! Давай я тебе сумки до квартиры донесу?

— Спасибо! — ответила я. — Не нужно! Ты извини, я устала и хочу быстрее оказаться… дома.

Утром я отправилась в аэропорт, купила билет на первый попавшийся рейс, это был самолет до Адлера, и улетела, никого не предупредив. Я чувствовала такую усталость, что была не в состоянии что-либо объяснять ни маме, ни Грише, ни даже Лизе. Просто хотела исчезнуть. Правда, уже перед посадкой все-таки одумалась и написала маме эсэмэску: мол, решила отдохнуть и улетаю с друзьями на юг.

В Адлер я прилетела около трех часов дня. Войдя в здание аэропорта, огляделась по сторонам. Я чувствовала легкий испуг, что приехала вот так, спонтанно, и даже заранее не позаботилась о жилье. Ко мне тут же устремилось несколько таксистов, предлагая свои услуги. Они чуть не подрались между собой, громко оспаривая право везти меня, куда пожелаю. В первый миг я растерялась от их напора и агрессии, потом схватила за руку пожилого усатого мужчину и сказала, что еду с ним. Он подхватил мою сумку и на удивление быстро для его комплекции устремился на улицу. Мгновенно посадив меня в потрепанные «Жигули», стремительно отъехал от здания аэровокзала. Но скоро притормозил, одарил меня широкой золотозу-бой улыбкой и осведомился, куда меня отвезти.

— Я уехала внезапно, — сообщила я, — ни с кем не договорилась.

— О! Девушка! Это без проблем! — обрадовался он. — У меня здесь куча родни, и все с радостью сдадут вам все, что пожелаете, от комнаты до роскошной квартиры.

Я растерялась еще больше, поняв, что совершенно не хочу жить в шумном многолюдном городе. Моя душа жаждала одиночества, а за окном проносились машины, шли толпы оживленных отдыхающих, было много детей. Видя, что я молчу, таксист припарковался на обочине и повернулся ко мне.

— Итак, что решили, милая девушка?

— Знаете, мне не хотелось бы останавливаться в городе. Я очень устала, хочу тишины, покоя и чтобы людей было поменьше. Наверное, это нереально?

Таксист сдвинул густые брови и призадумался, что-то бормоча себе под нос. Затем вновь улыбнулся. Его лицо просветлело, словно он вспомнил о каком-то райском месте, с чувством ударил себя по лбу и возбужденно заговорил:

— Вах! Вам нужно в Сухуми! Там мой троюродный дядя живет. Но квартиру в городе он уже сдал, так вы и не хотите в городе, хотя в Сухуми намного меньше народу, чем в этом муравейнике. Зато у него есть чудный домик прямо на берегу моря. Всего в десяти километрах от города. И знаете, это вам обойдется даже дешевле, чем здесь. Народу там точно нет. Подходит? — спросил он и вперил в меня внимательный взгляд.

— Сухуми? — удивилась я. — Так это же, насколько я помню, Абхазия. А мы в Адлере!

— Вах! — звонко расхохотался он. — Два часа на машине! Я вас мигом домчу, а дядя на границе встретит. Звоню?

Я окончательно растерялась.

— Думаем, — понял он и притих, глядя на меня. — Там будет совсем дешево, — добавил он после паузы. — Не прогадаете! А обратно дядя вас доставит прямо до аэропорта, не сомневайтесь. Когда скажете, тогда и отвезет.

— Ну хорошо, — согласилась я, решив, что мне терять нечего.

Таксист тут же созвонился со своим дядей. Дом оказался свободен. Потом передал мне трубку, и мы обо всем договорились. Цена меня удивила. Это было и правда очень дешево, учитывая, что мне предложили весь дом в мое полное распоряжение. При доме, сообщил дядя, имеется еще и сад.

Таксист довез меня до границы перейти ее оказалось чистой формальностью. Меня удивило количество туристов, стремящихся на отдых в Абхазию, — перед таможенным контролем стояла целая вереница машин. Таксист отвел меня к подтянутому высокому мужчине средних лет. Это и был его дядя, его звали Ахра. Он уже обо всем договорился с пограничниками. Я просто пересела в его машину, и мы поехали. Ахра оказался чрезвычайно словоохотливым и болтал без умолку всю дорогу. Я и слова не успевала вставить. Но меня это устраивало.

Перед тем как поехать на место, Ахра завернул в Сухуми. Он объяснил, что необходимо закупить продукты для «столь юной хрупкой девушки, а то в доме еды нет, холодильник пуст, и законы гостеприимства не позволяют…» и т. д. и т. п. Как только мы въехали в город, Ахра стал рассказывать мне его историю. Я узнала, что Сухуми основан в V веке до нашей эры греками, что в окрестностях обнаружена стоянка первобытных людей, до 36-го года говорили «Сухум», потом переименовали город на грузинский манер в Сухуми, и еще много всевозможных сведений, которые через какое-то время мой мозг просто отказался воспринимать.

Ахра подкатил к универсаму и, не слушая моих возражений, ринулся туда. Вскоре он появился, нагруженный пакетами, в сопровождении молодого человека, тот поздоровался и одарил меня белозубой улыбкой. В его руках покоился огромный полосатый арбуз. Ахра что-то быстро ему говорил, размахивая пакетами. Они загрузили багажник, молодой человек, все так же сияя улыбкой, распрощался со мной. И мы, наконец, поехали.

Дом оказался действительно на берегу моря. Это была обычная на вид дача с разросшимся садом. Его окружала низкая каменная ограда. Ахра распахнул ворота, загнал машину, разгрузил багажник и мгновенно занес в дом мою сумку, пакеты с продуктами и арбуз. Затем все мне показал, без конца напоминая, чтобы я звонила при малейшей нужде, и, галантно поцеловав руку, уехал. Я опустилась на диван и сидела какое-то время в полном оцепенении. Никак не могла прийти в себя. Времени было почти шесть, и я решила, что сейчас выпью чаю, съем пару бутербродов и лягу спать, а уже с утра буду устраиваться на новом месте и осматривать окрестности. Я открыла сумку и переоделась в короткий ситцевый сарафан. Затем все-таки решила разложить вещи. Дом состоял из трех комнат и маленькой кухни. Одна комната была побольше и служила, видимо, гостиной, две другие — явно спальни. Обставлена гостиная была просто и удобно: диван, два кресла, сервант с посудой, тумбочка с телевизором, посередине круглый стол, на нем старые журналы и пустая ваза из коричневой обливной керамики. Пол был собран из крашенных в желтоватый цвет широких досок. В спальнях стояли одинаковые шкафы и деревянные кровати. Я заняла одну из них, разложила в шкафу свои вещи, достала с нижней полки новый комплект белья в фабричной упаковке и застелила постель. Делала я все механически и просто засыпала на ходу. Но когда вышла на улицу, теплый ласковый ветерок с моря, пропитанный запахом соли и водорослей, меня оживил. Я глубоко вдохнула воздух, ощутила примесь сладкого аромата и улыбнулась, оглядываясь по сторонам. Двор буквально утопал в зелени. Множество плодовых деревьев давали густую тень. Неподалеку от крыльца я увидела очаровательный уголок: деревянный стол и две скамейки со спинками, огороженные шпалерами из коричневых реек. Они были сплошь увиты розами. Темно-зеленые листья оплели рейки доверху, множество мелких малиновых розочек источали густой аромат. Я подошла, присела на скамью и почувствовала себя словно в раю. Тишина, шум моря, крики чаек, аромат цветов, жужжание пчел, отсутствие людей умиротворяли.

«Хорошо, что я договорилась на неопределенный срок, — подумала я. — Могу здесь прожить хоть до конца лета. Отдохну от всего и всех, приду в себя».

Я понюхала начавший раскрываться бутон, висящий около моего лица.

В этот момент раздался стук в калитку, но я даже не пошевелилась, подумав, что кто-то ошибся. Вскоре раздались шаги, и я недовольно посмотрела на дорожку. По ней робко шла девочка лет десяти с узелком в руках. Увидев меня, она остановилась и зарделась.

— Иди сюда, — позвала я.

Приблизившись, она смущенно поздоровалась и сообщила, что ее прислал дядя Ахра. Затем она поставила на стол узел, торопливо его развязала и достала пластиковую бутылку от кока-колы, наполненную молоком, и тарелку с еще горячими лепешками. Кроме того в узелке была баночка с вареньем.

— Что это? — изумилась я.

— Мы от вас тут… через два дома живем, — сбивчиво заговорила девочка. — Дядя Ахра наш родственник. Он сказал, что вы тут одна, просил, пока обживаетесь, помочь… и я вам горяченького и принесла. Мама лепешки пекла, вот… а это варенье из кизила.

— Спасибо огромное! — смутилась я. — Ахpa и так продуктов накупил полный холодильник. Да ты садись! Поешь со мной!

Я вдруг почувствовала, насколько проголодалась, и отломила кусок лепешки. Девочка присела на край скамьи и улыбнулась.

— Ешь! — настойчиво сказала я.

— Спасибо, но я уже поела, — ответила она, наблюдая, как я макаю лепешку в варенье. — А может, вам еще котлет принести? — спросила она. — Так я сбегаю!

Я посмотрела в ее округлившиеся черные глаза и невольно прыснула, уж очень забавно она выглядела.

— Что, у меня такой голодный вид? — спросила я, продолжая улыбаться. — Не волнуйся, лепешки очень вкусные и сытные. Маме своей передай от меня большое спасибо!

Девочка улыбнулась и заерзала на скамье.

— А что тут у вас из магазинов имеется? — поинтересовалась я. — Это поселок?

— Да, дачный поселок, — ответила она. — Здесь ничего нет, только продуктовый ларек, но там все есть… ну колбаса, сыр, масло, молоко, кока-кола, конфеты… если вам надо, то и пиво, и вино, и сигареты.

— Я не пью и не курю, — улыбнулась я. — Понятно, почему Ахра закупился чуть ли не на неделю вперед, — пробормотала я. — А фрукты и овощи?

— Это все мы вам можем давать, если хотите. У нас их полно.

— Спасибо, буду иметь в виду. Я ведь одна тут, ем мало, так что…

— Все равно вы заходите. Дядя Ахра строго-настрого приказал о вас заботиться. Вы же наша гостья! — важно добавила она и тут же встала. — Я пойду. Мама велела вам не надоедать.

Я не успела ничего сказать, как девочка чуть ли не бегом устремилась по дорожке к выходу. Я доела лепешки, выпила молоко.

«Значит, здесь нет никаких развлечений, — подумала я. — Но это хорошо. Буду все дни валяться на пляже, купаться, а вечерами просто бродить по окрестностям. Что может быть лучше? И какие абхазцы гостеприимные! Я слышала об этом, но даже не представляла, до какой степени!»

Следующие дней десять я так время и проводила. И меня все устраивало. Главное, в голове не осталось вообще никаких мыслей, она была пуста до звона. Наплававшись, я обычно лежала на горячей гальке, перебирала ее, смотрела в морскую даль, слушала крики чаек и не вспоминала ни отца, ни ссору с матерью, ни Гришу, ни жизнь в Москве. Только Грега. Хотя мое чувство словно уснуло, и мне казалось, что все это было давно и будто не в реальности, а в некоем придуманном мной мире. Кулон с его кровью по-прежнему был со мной, но на пляж я его уже не брала.

Несколько раз мне звонила мама, но я отвечала односложно, в основном говорила, что отлично отдыхаю и всем довольна. А вот Гриша не звонил. Меня это вначале немного расстроило, ведь он признавался в любви, и я ожидала, что он будет меня искать, но потом я решила, что он обиделся на мое внезапное исчезновение, и успокоилась.

«Все к лучшему, — рассуждала я. — Он, конечно, милый парень, но все равно у нас ничего бы не вышло. Я люблю Грега, а с Гришей мне было просто приятно общаться, не более того».

Как-то утром я проснулась позже обычного. Выйдя во двор, а было уже около полудня, увидела ослепительно-синее небо. Я уже довольно прилично загорела, поэтому не боялась оставаться под прямыми лучами солнца.

«Как сегодня ясно! — подумала я, потягиваясь. — Немедленно на пляж!»

Быстро позавтракав, я натянула микроскопический купальник, накинула сарафанчик, захватила полотенце, журнал и отправилась к морю. Вода была настолько спокойной, что казалась гладким аквамариновым блюдом с легким серебрением по краям. Я поздоровалась с соседскими мальчишками, загоравшими неподалеку, расстелила полотенце и улеглась на спину, устремив взгляд в синеву. Солнце палило, кожа мгновенно нагрелась, но мне это нравилось. Я впитывала жар всем своим существом, мои нервы расслабились, и я растеклась по гальке, словно выброшенная на берег медуза. Мне казалось, что тяжесть моей обреченной любви, которая давила на меня как многотонная глыба льда, под этими животворными лучами медленно, но неуклонно тает, и мне становится все легче и легче.

Я не заметила, как задремала. Очнулась от легкого холодка, сквозившего по моему лицу.

Я проснулась и села в недоумении, а потом вздрогнула от неожиданности: рядом со мной на гальку опустился Гриша. Он улыбался и явно забавлялся моей растерянностью. Видно было, что он только что искупался. Его покрасневшие плечи блестели от капелек воды, волосы были мокрыми. Я с изумлением увидела, что он коротко постригся. И это придало ему еще больше сходства с Грегом.

— Привет! — как ни в чем не бывало сказал он.

— Как ты тут оказался? — пробормотала я, с трудом приходя в себя.

Я испытывала противоречивые чувства — досаду, что мое уединение нарушено, и одновременно радость, что оно, наконец, нарушено. Видимо, мне уже надоело одиночество и подсознательно хотелось компании. А Гриша подходил как нельзя лучше. Я всегда чувствовала себя с ним легко и непринужденно.

— Ты подстриг волосы! — заметила я.

— А, надоели! — беззаботно ответил он и улыбнулся.

— Как ты меня нашел? — спросила я, глядя на его улыбающееся лицо и начиная улыбаться в ответ.

— Пусть это останется моей маленькой тайной, — после паузы ответил он и бросил в меня камешек.

— Ах так! — вскрикнула я и толкнула его. — Тоже мне тайна! Наверняка съездил к моей маме, а она доложила в подробностях, где я.

Гриша от моего толчка упал на спину и расхохотался. Я уселась сверху и стала шутливо молотить его кулаками в грудь.

— Вот тебе, вот тебе, — приговаривала я. — Не будешь за мной шпионить!

— А нечего было вот так исчезать! — отбивался он. — Могла бы и позвонить!

— Да кто ты такой? Я вовсе не обязана перед тобой отчитываться! — смеялась я.

Гриша вдруг резко перевернул меня на спину и лег сверху. Его горячее тело придавило меня, я не могла пошевелиться, голубые глаза с сильно расширенными зрачками заглянули, казалось, в самую глубь моей души. Веселье меня оставило.

— Слезь, — тихо сказала я.

— Не слезу, — так же тихо ответил он и приник к моим губам.

Его поцелуй был необычайно чувственным. Я невольно ответила. Но тут же пришла в себя, с силой оттолкнула его и побежала к морю. Он ринулся следом. Мы долго плавали в серебрящейся воде, лежали на спине, взявшись за руки и глядя в синий купол неба, дурачились возле берега, шутливо топя друг друга. Я не заметила, как прошло несколько часов. И когда ощутила приступ голода, поняла, что пора домой. Гриша рассказал мне, что остановился в Сухуми, снял однокомнатную квартиру в центре города и взял напрокат машину. На ней и приехал в поселок.

— Тебе здесь не скучно? — спросил он, когда мы направились к моему дому. — Тут нет никаких развлечений!

— Нет, — подтвердила я.

— А поехали сегодня в город? Неподалеку от моего дома есть что-то типа ночного клуба, там вечеринки проводят. Вроде и сегодня что-то будет, точно не помню.

— Поехали! — легко согласилась я. — Только одно условие…

— Да? — напрягся Гриша.

— Ко мне больше не приставать! И тем более с поцелуями! — строго сказала я. — Забыл наш договор? У меня парень есть!

— И где он? — дурашливо спросил Гриша. — Эй, парень Лады! Где ты? Отзовись!

— Прекрати! — оборвала я. — Мне неприятно!

— Мог бы с тобой и на море поехать, — заметил он. — Ну да ладно, раз тебе это неприятно, тема закрыта.

Мы пришли ко мне. Гриша быстро изучил дом и сад и заметил, что я неплохо устроилась. Я накрыла на стол во дворе. Мы наскоро перекусили овощным салатом и бутербродами.

— Ну что, поедем? — спросил Гриша, когда я вымыла посуду. — А то уже дело идет к вечеру.

— Не знаю, — неуверенно ответила я. После еды меня потянуло в сон, и идти уже никуда не хотелось. Я видела, что Гриша тут же сник и смотрит на меня с непонятным выражением.

— Я тебе ни капельки не нравлюсь? — после паузы спросил он.

— Ты снова? — нахмурилась я. — Мы же договорились.

— Ну хорошо, хорошо, — миролюбивым тоном сказал Гриша. — А все-таки, Лада, меня так и распирает от любопытства… — начал он и тут же замолчал, глядя на меня немного виновато.

— Ты о чем? — спросила я и украдкой зевнула.

— Расскажи о своем парне, — вдруг попросил Гриша. — Извини, но меня и правда необычайно занимает, что в нем такого особенного, за что ты выбрала именно его, да еще хранишь ему верность.

— Он единственный в своем роде, — после паузы сказала я. — Не могу тебе всего объяснить…

Я замолчала и вдруг усмехнулась, представив, как сейчас вывалю Грише всю правду и у него отвиснет челюсть. Возможно, он изменит ко мне отношение и убежит с криком «Помогите!». Я так ясно видела эту картинку, что не выдержала и усмехнулась. Гриша посмотрел на меня с недоумением, но заметив, что я с трудом сдерживаю смех, улыбнулся. Однако причину моего внезапного веселья выяснять не стал.

— Поедем? — предложил он после паузы.

— Хорошо! — решила я и встала. — Сейчас переоденусь. А что там за публика?

— Понятия не имею! — ответил он. — Наверное, отдыхающие.

Когда мы подъехали к клубу, солнце уже начало садиться. Местность окрасилась в красновато-лиловые тона, и мое короткое белое платье казалось розовым. Я повязала вокруг головы широкую белую ленту. Отросшая челка закрывала брови. Я надела дешевые пластмассовые клипсы, которые купила в местной лавочке. Большие, белые и круглые, они отлично подходили к моему наряду. Увидев афишу, на которой значилось, что сегодня проходит ретро-вечеринка в стиле 60-х, я довольно улыбнулась.

— Ты угадала с нарядом, — заметил Гриша, окинув меня взглядом. — А вот я не совсем в нужном стиле.

Он был в светло-голубых джинсах с живописными прорехами на коленях и черной майке-борцовке.

— Думаю, никто тут дресс-код не соблюдает, — сказала я, оглядывая публику.

Она была самой разношерстной, но, как верно предположил Гриша, в основном это оказались отдыхающие.

В клубе было довольно уютно, и, главное, работали кондиционеры. Гриша занял столик и, не спросив меня, заказал коктейли «Клубничную Маргариту» и «Секс на пляже». Я задумчиво посмотрела на плоский бокал с «Маргаритой». Раньше я очень любила этот коктейль.

Современная мелодия в стиле хаус закончилась, и диджей поставил песенку в тему вечеринки.

услышала я и тут же почувствовала, как защемило сердце.

— Кто это исполняет? — глухо спросила я, с трудом проглотив комок в горле.

— Майя Кристалинская, — ответил Гриша. — Я думал, ты знаешь. Это звезда эстрады 60-х. Моя мама обожает эту певицу.

— Очень проникновенно, — сказала я и отпила из бокала.

Мне вдруг захотелось любой ценой хотя бы на время забыть обо всем, что меня мучило. Незаметно для себя я напилась. Но и Гриша не уступал. Под утро мы вывалились из клуба в совершенно невменяемом состоянии, громко хохотали, повиснув друг на друге, и пытались определить, где стоит машина. Гриша упорно звал меня к себе, а я не менее упорно настаивала на том, чтобы отправиться в свой поселок. Удивляюсь, как он в таком состоянии благополучно довез меня до дома. Бросив машину возле ворот, Гриша помог мне выбраться, затем, к моему изумлению, достал из багажника плетеную бутыль.

— Это что? — тупо спросила я и хихикнула.

— А что, не видно? Сейчас еще по стаканчику! Отличное домашнее вино.

— С меня хватит, — заплетающимся языком сказала я и пошла к дому.

Гриша не отставал. Мы уселись за столик, огороженный шпалерами с вьющимися розами.

— Тут был фонарь, — вспомнила я.

— Зачем? — спросил он и вытащил пробку из бутылки. — Лучше принеси стаканы.

— И фонарь включу! — упрямо заявила я. — Ты просто не видел. Это так красиво, когда свет падает… ну сквозь листья эти… и тень на столе… такая узорная, — попыталась я объяснить.

— Ясно, романтик, — с легкой издевкой заметил он. — Все вы, девчонки, любите дешевую романтику! — Гриша глотнул из горлышка бутыли. — И ничего-то дальше своего носа не видите. Взять вот тебя! «Люблю, жить не могу! — тоненьким голоском передразнил он. — И буду век ему верна!» Скончаюсь сейчас от смеха! Дурочка!

— Сам дурак! — беззлобно ответила я. — Злишься, что не тебя так любят, вот и все!

— Эх, Лада, — засмеялся он и замотал низко опущенной головой. — Знала бы ты, какая ты все-таки дурочка! Ты же не видишь дальше своего носа!

Мне не понравился его тон. Я почувствовала, что Гриша чего-то недоговаривает. Он явно насмехался надо мной, но я отогнала эти мысли, решив, что у меня скоро разовьется паранойя.

— Ты просто пьян, — заметила я и икнула. — Пойду фонарь включу!

— Дался тебе этот романтичный фонарь! Уже светать начинает!

Но я встала и, стараясь не шататься, отправилась к дому. В коридорчике находился выключатель. Однако не успела я дойти до двери, как мне вдруг стало плохо. В туалете меня основательно вывернуло, но сразу стало легче, и даже в голове прояснилось. Я не пошла в дом, а отправилась в летний душ. Долго стояла под струями прохладной воды, затем завернулась в полотенце и вышла в сад.

Светало, я видела, как розовеет край неба. Возвращаться к Грише совсем не хотелось, но и оставлять его в одиночестве показалось неудобным. Я медленно обогнула дом и увидела, что Гриша мирно спит на скамье. Бутыль валялась под скамейкой, вино вытекло, и большая бордовая лужа расплывалась на земле. Глядя на эту лужу, я вздрогнула и окончательно протрезвела. Гриша повернулся на спину и громко захрапел. Я сходила в дом, накинула трикотажное платье, взяла подушку. Когда вернулась, мой компаньон по-прежнему спал. Подложив ему под голову подушку, я села на скамью, мучительно размышляя, зачем мы так напились. Мне было стыдно вспоминать, как мы танцевали, как Гриша крепко прижимал меня к себе и периодически целовал в губы. Я понимала, что позволила ему это из-за сильного опьянения, и все равно не могла себе простить.

«Лучше забыть обо всем! — думала я, глядя на его запрокинутое покрасневшее лицо. — Интересно, что он теперь будет обо мне думать? Может, мне вообще уехать? Как стыдно!»

Голова после буйной ночи гудела.

Я встала и побрела в угол сада, подумав, что прогуляюсь немного по дорожкам, а когда встанет солнце, сбегаю к морю и искупаюсь. Там был небольшой розарий. Кусты разрослись, их колючие ветки сплелись в одну сплошную зеленую массу, покрытую самыми разнообразными сортами роз. Мне это необычайно нравилось: округлые алые соседствовали с немного вытянутыми бордовыми, тут же желтели огромные чайные, между ними розовели мелкие бутончики диких розочек. В углу возле каменной ограды рос пышный куст жасмина, под ним стояла деревянная скамья. Я любила сидеть в густой тени в жаркие полдни и вдыхать густой розовый аромат. Приблизившись, я замерла.

Возле куста жасмина из старой ограды выпал верхний камень. И в образовавшейся выемке сидела Лила. Она была в воздушно-белом платье, побалтывала ногами и что-то тихо напевала себе под нос. Высокий куст белых роз почти касался ее босых ступней. Фоном этой картине служило светлеющее лазорево-розовое небо. Заря подсвечивала пепельные кудряшки Лилы, ложилась на ее белое лицо живым румянцем. Девочка словно меня не видела. Она играла цветком, толкая его ногой и наблюдая, как он качается и с него слетают росинки. Солнце поднималось все выше и за спиной Лилы из туманно-розового постепенно превращалось в розовато-золотистое. Я вышла из оцепенения, сердце ухнуло. Что-то случилось с Грегом, поэтому Лила здесь и появилась! Глубоко вдохнув, я взяла себя в руки и приблизилась к ней. Лила перестала качать ногой розу и подняла на меня глаза. Раньше мне казалось, что они лишены зрачков. Но сейчас я увидела, что это не так. Крохотные черные точки, появившиеся в безмятежной голубизне ее глаз, начали расти. И это было очень неприятно. Мне на ум пришло высказывание Ницше: «Если долго вглядываться в бездну, бездна начинает вглядываться в тебя. Готов ли ты к этому взгляду? Сомневаюсь».

Но я была готова и не отвела глаза. Лила смотрела не моргая. Ее огромные глаза стали непроницаемо черными из-за расширившихся до отказа зрачков. Я упорно вглядывалась в этот глубокий беспросветный мрак, надеясь, что сейчас утону в нем и окажусь рядом с Грегом. Но этого не произошло. Лила улыбнулась, обнажив крохотные белые клыки, и тихо пропела:

— Гриша, Гриша, Гриша…

И словно потеряла ко мне всякий интерес. Лучи вставшего солнца осветили небо, и зелень мгновенно заискрилась от утренней росы. Лила засмеялась, приподняла один из розовых бутонов и тряхнула его. Слетевшие росинки засверкали, словно крохотные бриллианты. Толстый сонный шмель выбрался из сердцевины цветка и, низко гудя, с трудом оторвался от лепестка. Лила следила за его полетом с явным любопытством. А я с трудом сдерживалась, чтобы не накричать на нее. Раз она сюда явилась, на это должна быть веская причина.

— Лила! — позвала я.

Но она не прореагировала. Я отодвинула влажные кусты и, сильно оцарапав ноги, подошла к ней вплотную.

— Лила! — повторила я. — Что ты хотела мне сказать этим «Гриша, Гриша, Гриша»?

— Ничего, — наконец ответила она и посмотрела на меня туманно. — Я не вмешиваюсь. Ты сама строишь свое будущее. А я не должна…

— Ладно, — пробормотала я, пытаясь вникнуть в смысл происходящего. — Скажи мне, как там…

Но я не успела закончить фразу. Лила исчезла. Бутон, которым она только что играла, все еще покачивался, но выемка в стене уже была пустой.

— …как там Грег?.. — произнесла я в пустоту и всхлипнула.

Это жестоко — вот так исчезнуть и не ответить на мой вопрос.

Подождав какое-то время, я развернулась и, вытирая слезы, направилась к дому. У скамьи, на которой спал Гриша, я в раздумье остановилась. У меня не выходило из головы то, что Лила так странно повторяла его имя. Может, она хотела меня о чем-то предупредить? Сев за стол, я вперила в Гришино лицо внимательный взгляд, пытаясь найти ответ. Тот безмятежно похрапывал. Я смотрела на его длинные трепещущие ресницы, на изогнутые черные брови, на приоткрытый рот с поблескивающей дорожкой слюны в уголке, на разрумянившиеся щеки и размышляла о том, зачем этот парень появился в моей жизни.

«Может, Лила намекала, что я вольна выбирать, кого захочу? — думала я. — И если появился вот такой Гриша, почти двойник моего любимого, то, возможно, судьба хочет мне сказать, что моя любовь обречена и лучше обратить внимание на обычного земного парня?»

Я прислушалась к себе. Мне казалось, что именно сейчас чаша весов должна перевеситься в какую-то сторону и я должна сделать выбор. Или я навсегда забываю и Грега, и мучительную любовь к нему и начинаю строить отношения с Гришей, или все остается по-прежнему и я иду по своему пути. Я вспомнила, как Гриша меня целовал, и легкая дрожь желания пробежала по телу. Да, мне было с ним хорошо, этого я не могу отрицать. Но при одной мысли, что я навсегда забуду Грега, откажусь от него, все внутри меня холодело. Любовь к нему жила во мне, несмотря ни на что, она была сильна и являлась смыслом моего существования. Кто я без этой любви? Пустой сосуд. В который раз я поняла, что без Грега для меня нет жизни. Я почувствовала легкость и решила прервать всяческие отношения с Гришей.

Дома я позавтракала и собрала вещи. Затем написала записку, в которой извинялась и просила больше не искать со мной встреч, оставила ее на столе и вышла на улицу. Солнце заливало окрестности золотистым светом, море безмятежно синело. Я постояла на берегу, глядя в хрустальную аквамариновую даль, глубоко вздохнула и отправилась на шоссе. До Сухуми меня довез на мотоцикле какой-то парень. Там я позвонила Ахре и сообщила, что мне нужно срочно уехать в Москву. Он тут же проникся важностью задачи, не задавал лишних вопросов, мобилизовал родственников, и уже через полтора часа я сидела в поезде Сухуми — Москва. В дорогу мне дали целый мешок с провизией, как будто нужно было ехать, по крайней мере, до Камчатки. Тут были и домашние пирожки, и куски запеченного мяса, и овощи, и какие-то местные сладости, и бутыль молодого вина, и гроздья винограда, и огромный арбуз. Я уезжала из Абхазии довольная и спокойная.

Часть вторая
ГАРЦ

Ищу во тьме и на свету

Ту тропку, что ведет к любимой.

Огонь любви неугасимой

Кровь выжигает… Я иду…

Рубиан Гарц

Москва встретила меня проливным дождем. Я нырнула в метро, а когда вышла на «Коломенской», увидела, что здесь сухо. Оказавшись в квартире, я первым делом отправилась в ванную. Затем выгрузила в холодильник остатки провизии, данной мне в дорогу гостеприимным Ахрой, разобрала сумку. Хотела сообщить маме, что я уже вернулась, но передумала. Решила, что начнутся расспросы, ахи, охи, поневоле опять нужно будет что-то придумывать, а я после поезда чувствовала усталость. Гриша звонил мне несколько раз, но я упорно не отвечала, решив быть последовательной. Надеялась, что он все поймет и рано или поздно оставит меня в покое.

Я выпила чаю и забралась в кровать. Легла на спину и стала не отрываясь смотреть на картину. Бледный профиль Грега притягивал взгляд как сильнейший магнит. Я почувствовала, до какой степени соскучилась по любимому. Это была глубинная тоска, от которой сердце постоянно ныло.

«Хоть бы он мне приснился! — думала я. — Так хочется его увидеть… Хотя бы во сне…»

Очнулась я от звонка мобильного. Посмотрев на дисплей, увидела, что это снова Гриша, и тут же отключила телефон.

«Надо же, какой настойчивый! — хмуро думала я, пытаясь проснуться. — Ведь я все ему написала! Неужели непонятно, что я не собираюсь с ним общаться?»

Весь день я не выходила из квартиры, чувствуя себя разбитой, и я даже начала жалеть, что так скоро уехала из солнечной и гостеприимной Абхазии.

«Веду себя как ненормальная, — вяло рассуждала я, бродя по квартире и не зная, чем себя занять. — Мечусь с места на место, убегаю, сама не зная от кого или от чего. Правильно в народе говорится, что от себя не убежишь. Пора мне хорошенько задуматься о том, что я буду делать дальше. До сентября еще полтора месяца, начнется учеба, и мне будет легче. Но остаток лета я должна провести с толком».

Никакого решения в голову не приходило, я пребывала в каком-то затуманенном состоянии, и мне действительно ничего не хотелось.

Ближе к вечеру позвонила встревоженная мама и стала выяснять, где я. Я, не задумываясь, сказала, что гуляю по берегу моря в компании друзей, мама тут же замолчала. Я услышала, как она тяжело вздохнула.

— Ты зря беспокоишься, — ласково проговорила я. — Я прекрасно отдыхаю, и загар уже такой красивый!

— Не лги мне, дочка, — после паузы удрученно произнесла она. — Мне ведь твой новый знакомый Гриша обзвонился. Он сообщил, что ты уехала.

«Черт бы его побрал! — разозлилась я. — Лезет не в свое дело!» А вслух сказала как можно более беззаботно:

— Ну да, уехала. Надоело в том поселке, никаких развлечений, вот и переехала в Сухуми. Сейчас я там. Квартиру сняла.

— Вот, значит, как, — задумчиво произнесла она. — Не пойму что-то.

— Мама, просто надоел мне этот Гриша, вот и все! Я от него сбежала! И зачем ты ему вообще мой адрес дала?

— Так получилось, — ответила она и всхлипнула.

— Не расстраивайся! Все хорошо!

— Не могу больше выносить твою ложь! — ответила мама. — Понимаю, что я для тебя уже прошлый век, но я ведь могу сообразить, что такое роуминг! Гудки сейчас были совсем другие!

— Ну прости! Прости! Да, я сегодня вернулась в Москву. Просто пока не хотела, чтобы кто-нибудь об этом знал, даже ты!

— Я рада, что ты вернулась! Когда же домой? Папа волнуется!

— Все, не могу больше говорить, — оборвала я ее и положила трубку. Мама перезванивать не стала. Постепенно я успокоилась, и мне даже стало стыдно за свою резкость.

Проснулась я довольно рано в бодром состоянии духа. Умывшись и выпив чашку кофе, сказала себе, что хватит хандрить. Зайдя в спальню, я остановилась напротив картины и долго смотрела на лицо Грега, словно пыталась найти ответ.

«А не поехать ли мне к Ренате? — вдруг мелькнула мысль. — Атанас сказал, что она сейчас в городе Гослар, это где-то в Германии».

Я сама удивилась такому странному желанию, но раздумывать не стала. Раз оно возникло, значит, интуиция подсказывает мне, что делать. Я ринулась в гостиную и включила ноутбук. Набрав в поисковике «Гослар», быстро прочитала:

«Тысячелетний город Гослар обязан своим возникновением открытой в 968 году серебряной жиле… Город объявлен всемирным культурным наследием ЮНЕСКО… Из местного серебра чеканили серебряные талеры, широко известные в Европе…»

Дойдя до следующего абзаца, я невольно вздрогнула.

«Нижняя Саксония является второй по величине территорией Германии, она раскинулась от Северного моря до Рудных гор, гор Гарц. В горах Гарц и находится Гослар — маленький, компактно расположенный и очень уютный городок», — прочитала я, чувствуя, как меня захлестывает волнение.

Я просмотрела фотографии, но не увидела в них ничего особенного — самые обычные на вид склоны, местами покрытые еловым лесом.

Мне необходимо туда поехать, метались мысли. Грег столько говорил о Рубиане Гарце, что он родом именно из этих мест. Для него так важно было узнать, что же на самом деле произошло с поэтом! По преданию, Гарц пытался повеситься из-за несчастной любви и стал вампиром, но не утратил свой поэтический дар. А по мнению литературоведов, Гарц всего лишь слегка помешавшийся юноша. Но это и неудивительно! Существование вампиров отрицалось во все времена… Странно, что Рената выбрала именно это место для занятий живописью. Поеду и найду ее! Вдруг удастся узнать что-то важное для нас с Грегом? Не могу больше оставаться в бездействии! И пока он в монастыре, попытаюсь хоть что-то разузнать о поэте-вам пире!

Я набрала в поисковике несколько туроператоров. И нашла то, что мне подходило больше всего — горящая путевка, двухнедельный автобусный тур по городам Нижней Саксонии. Вторым значился Гослар. Я созвонилась с менеджером и обо всем договорилась. До поездки оставалось всего четыре дня, нужно было срочно везти в агентство документы. Мысли о том, как я найду Ренату, мало меня тревожили. Я решила, что разберусь на месте. В Госларе группа должна была провести два дня, затем ехать дальше. Я подумала, что договорюсь с сопровождающим и останусь в этом городе, а там видно будет.

Я быстро оделась, закинула сумочку на плечо, открыла дверь квартиры и столкнулась с Гришей. Он, видимо, собирался позвонить. Я опешила. Гриша втолкнул меня обратно в коридор, захлопнул дверь и тут же набросился. Я так растерялась, что не могла сопротивляться. Он обнимал меня, целовал не отрываясь и сбивчиво шептал, что обезумел от любви, жить без меня не может и я должна стать его, и немедленно. Он оттеснил меня в спальню, повалил на кровать. Я ощутила, как он забирается рукой под юбку, рвет кружевную резинку трусиков. С силой его оттолкнув, я попыталась сесть. Но он навалился на меня вновь.

— Ты что, с ума сошел?! — возмутилась я. — Отстань, идиот!

— Люблю тебя, люблю, хочу, чтобы ты стала моей… сейчас… — бормотал он.

Я с ужасом поняла, что он не отступит. И решила пойти на хитрость. Перестав сопротивляться, прошептала, что сама очень этого хочу, но нельзя же так пугать девушку и лучше действовать ласково. Гриша оторвался от меня и заглянул мне в глаза, не веря услышанному.

— Погладь мои ножки, целуй их… — не меняя тона, сказала я.

Он моргнул и сполз на пол. Я ощутила, как он медленно целует мои щиколотки, поднимаясь губами все выше. Не теряя времени, раскрыла кулон с кровью Грега и брызнула ею ему в лицо. Я знала, насколько она ядовита. Гриша вскрикнул от неожиданности и резко, отпрянул, прикрыв лицо рукой. Я вскочила, схватила его за воротник рубашки и стала трясти. Гриша тихо выл, пытаясь вытереть лицо.

— Будешь знать, идиот! Быстро в ванную.

— Жжет, — глухо пробормотал он. — Что ты сделала?

— Промой глаза, — сказала я, открывая воду. — А то еще ослепнешь, не дай бог!

Гриша опустил голову и стал лихорадочно мыть лицо, я терпеливо ждала. Как-то мне пришлось в целях защиты от вампирского укуса обмазать лицо и шею кровью Грега. Потом я болела несколько дней, кожа казалась сожженной. Но на Гришу я брызнула лишь несколько капель, поэтому особо не волновалась. Когда он вытер лицо полотенцем, я внимательно посмотрела на его щеки. Осталось всего несколько красных пятен, правда, в левый глаз, по всей видимости, тоже немного попало, он слегка опух и покраснел.

— Что это было? — испуганно спросил парень.

— Средство для охлаждения озабоченных мужчин. Впредь не будешь лезть! А сейчас пошел вон!

— Ладушка, прости меня! — заныл он. — Я от любви голову потерял!

— Во-о-он! — закричала я.

Гриша вздрогнул, попятился и быстро ушел. Я услышала, как хлопнула входная дверь. Тщательно вымыв руки и постояв какое-то время в ванной, я успокоилась. «Скоро я уеду, навряд ли он последует за мной в Саксонию. Пожалуй, не буду рассказывать о своей поездке никому, даже маме, а то Гриша снова будет выяснять у нее, куда я пропала, и она ему все доложит», — подумала я.

Через шесть дней я была в Госларе. Гриша больше не приходил и не пытался со мной связаться. Лишь прислал эсэмэску со стандартными извинениями. Маме я позвонила накануне отъезда и сказала, что собираюсь с друзьями прокатиться по Европе, чтобы она не волновалась из-за моего отсутствия. Она только вздохнула и попросила быть осторожнее и звонить ей как можно чаще. Я пообещала и положила трубку.

В Гослар мы приехали ранним утром. Нас первым делом разместили в гостинице по двое в номере. В городе мы должны были пробыть два дня. Мне хотелось сразу отправиться на поиски Ренаты, но я понимала, насколько это глупо. Как бы я это делала? Ходила по улицам и всех подряд о ней спрашивала? Немецкий язык я знала, но недостаточно хорошо. Я училась в школе с углубленным изучением английского, а немецкий и французский у нас были сопутствующими, если можно так выразиться. Однако речь я понимала и сама объясниться могла. Первый день я решила провести вместе со всеми, а дальше сориентироваться по обстоятельствам. После завтрака нас повезли на экскурсию. Высадили в центре, сопровождающий заученно начал рассказывать о городе.

— Германские короли в раннем и позднем Средневековье правили страной, можно сказать, с коня. Они были постоянно в пути, управляя государством из нескольких резиденций, так называемых Пфальцев, — монотонно говорил он, остановившись возле какого-то древнего дворца. — Незадолго до 1017 года Генрих II по политическим соображениям решил отказаться от Пфальца Верла и перенести свою резиденцию в сооружаемый заново Пфальц в Госларе, который благодаря серебряным рудникам превратился в процветающий экономический центр. Мы сейчас находимся возле этого Пфальца.

Все повернули головы ко дворцу. Но я слушала вполуха, меня сейчас мало интересовали исторические достопримечательности. Сопровождающий продолжал рассказывать, группа медленно передвигалась ближе к Пфальцу. Я осталась на месте, изучая старинные дома с красивой резьбой и росписью. Казалось, время их не тронуло. Я видела балкончики, мезонины, высоченные крыши, иногда превышающие по высоте сам дом. Видно было, что в этих словно сошедших со старинных картин домах по сей день живут горожане. На многих подоконниках пышно цвела герань самых разных расцветок. На узких извилистых улочках практически не было автомобилей. Крыши домов были покрыты черными блестящими пластинами, чем-то типа черепицы. Я позже узнала, что это местный сланец и именно он много веков служит материалом для крыш.

Гру�

Часть первая

Гриша

Твои глаза темнее бездны,

Хоть неба голубей.

Легко упасть в них и исчезнуть,

Жить без тебя больней…

Рубиан Гарц

Июнь в Москве выдался пасмурным, прохладным и дождливым. Но мне это даже нравилось. Я благополучно сдала сессию и была свободна до сентября. Мама по случаю окончания мной первого курса института решила устроить праздничный ужин. Она испекла мой любимый яблочный пирог, поставила на стол бутылку шампанского.

– Мамочка, я не употребляю спиртное! – с легким укором заметила я и отодвинула от себя хрустальный фужер. – Да и тебе не советую. Мы же об этом говорили.

– Да, Лада, говорили. И я, как медик, с тобой согласна, – немного смущенно ответила она. – Но человечество пока не нашло другого такого же быстрого и эффективного способа снимать напряжение. А лично мне уже поздно меняться!

– Глупости! – сказала я и нахмурилась, наблюдая, как она снимает фольгу с пробки. – Меняться никому и никогда не поздно. К тому же я читала, что быстрее всего любой стресс снимает плавание.

– Вот я и вижу, как ты сильно изменилась за последнее время, – тихо пробормотала мама, словно не слыша моего последнего замечания, и налила в фужер шампанское. – Но со мной ты не делишься своими проблемами.

Я опустила глаза.

У меня была проблема, одна-единственная, но зато вселенского масштаба, так мне казалось. Все мое существо поглотила сильнейшая любовь, она не давала мне дышать, спать, да и жить, по большому счету. И мой любимый оставил меня. Грег был необходим мне, как воздух. Без него я буквально задыхалась. Я чувствовала себя хорошо, только когда он был рядом. Я знала, что и он любит меня. Мы познакомились осенью прошлого года, и столько всего произошло за это время. Когда я узнала, что Грег не обычный парень, как это казалось на первый взгляд, а иная форма жизни, то шок, который я испытала, вызвал сильнейшую реакцию, и я твердо решила забыть и о нем и обо всем, что с ним связано. Грег был вампиром. Но я не очень люблю употреблять это слово, мне больше нравится формулировка – «иная форма жизни», мой любимый однозначно не был мертвецом, хотя в народе считается, что вампиры это именно ожившие трупы.

Я так глубоко задумалась, что не заметила, как мама перестала пить шампанское и рассказывать мне о каких-то сложных родах – она работала акушеркой в частном роддоме – и внимательно на меня смотрит.

– Лада, ау! – весело позвала она через какое-то время.

Я вздрогнула и подняла на нее затуманенный взгляд.

– Ты меня совсем не слушаешь, – сказала она.

– Прости, мамочка! – виновато ответила я и взяла ее за руку.

Она сжала мои пальцы и заглянула в глаза. Я понимала, как она волнуется из-за меня и хочет знать, что со мной происходит. Я стала более замкнутой, почти не общалась с однокурсниками и бывшими одноклассниками, старалась не заводить новых друзей, практически перестала бывать в клубах, отказывалась ходить на вечеринки и дни рождения. И мне нравилась такая жизнь. Но я никому в мире не могла рассказать о том, что происходит со мной. Не могла же я поведать маме, что люблю без памяти самого настоящего вампира, общаюсь с его семьей и даже вышла за него замуж.

Грег, как и многие вампиры, обладал сверхспособностями и умел вводить меня в своего рода гипнотический транс. Но выглядело все по-настоящему, и я часто сомневалась, какая из реальностей более достоверна. Перед тем как мы расстались, Грег ввел меня в один из таких трансов. Мы оказались ночью на берегу моря возле какого-то белого дворца, где нас и связал узами брака отец Грегори, настоятель вампирского монастыря. Когда я очнулась, то увидела на безымянном пальце правой руки колечко. На его плоской платиновой поверхности алмазной крошкой сверкало слово «Грег». С тех пор я его не снимала.

Я машинально покрутила колечко и постаралась принять спокойный вид, хотя мне вдруг захотелось плакать. Увидев, что мама скользнула взглядом по кольцу, я тут же убрала руки под стол.

– Все хочу спросить, – осторожно начала она, – эту красоту Грег тебе подарил?

Я была готова к такому вопросу, но все равно вздрогнула. Мама считала его обычным парнем, с которым я дружу.

– Да, – кратко ответила я. – А когда у тебя отпуск? – попыталась перевести разговор на другую тему.

Мама поджала губы и нахмурилась. Не ответив, налила шампанское и медленно выпила.

– И почему ты такая скрытная, дочка? – с обидой поинтересовалась она. – Я стараюсь не лезть в твою личную жизнь. Но за последнее время ты окончательно отдалилась от меня. Но я же вижу, что тебя что-то сильно мучает! Да и Грег давно у нас не появлялся. Если вы поссорились, то почему бы не сказать прямо об этом? Почему бы не поделиться? Я ведь не каменная, могу понять. Сама когда-то была молодой. Это кольцо! Оно похоже на… обручальное. А эта крайне странная подвеска? – довольно раздраженно добавила она и, наклонившись, потянула за цепочку и вытащила из выреза моей кофточки кулон.

Это тоже был подарок Грега. Кулон, и правда, выглядел необычным. Искусно выточенный в виде колбочки из крупного алмаза и наполненный кровью Грега он казался рубиновым. Вампирская кровь обладает определенными свойствами, и в кулоне она всегда оставалась свежей. Грег дал мне ее для того, чтобы в экстремальных ситуациях она служила мне своего рода защитой. И такие ситуации уже возникали. Поэтому я никогда не снимала кулон, но носила его на очень длинной цепочке, чтобы он был скрыт под одеждой.

– Какая необычная штучка! И я заметила, что ты ее практически не снимаешь, – пробормотала мама, изучая украшение. – Бог мой, что же происходит с моей дочкой! – громко и нервно заговорила она. – И почему ты мне никогда и ничего не рассказываешь?! И куда пропал твой парень? Вы поссорились?

Я с изумлением на нее смотрела. Мама обычно очень сдержанна. Мне всегда казалось, что от природы она мало эмоциональна. И вдруг такая вспышка. Мама раскраснелась, я видела, как она взвинчена и хочет высказать мне все накопившееся у нее на душе. Я глянула на полупустую бутылку. Тут до меня дошло, что все дело в алкоголе. Я мягко забрала у нее кулон и спрятала его в вырез кофточки, потом отодвинула бутылку на край стола и заметила, что неплохо бы уже остановиться. Мама вскочила, резко заявила, что «яйца курицу не учат», но через минуту попыталась взять себя в руки. Она села за стол и начала разрезать пирог. Мне стало жаль ее до слез. Но что я могла сделать? Оставалось прибегнуть, как обычно, к спасительной лжи.

– Мамочка, все у нас хорошо, – ласково проговорила я. – Мы вовсе не поссорились. Просто Грег уехал на все каникулы к родным в Лондон. Поэтому у меня иногда такое плохое настроение. Я же очень по нему скучаю. А колечко он мне подарил перед отъездом. Да, оно похоже на обручальное, но мы… мы практически с ним обручены. Просто я не хотела говорить раньше времени. Сама знаешь, сегодня мы влюблены, а завтра уже все прошло. Всякое бывает… И не расстраивайся ты так по пустякам!

– Значит, у вас все так серьезно? Но почему он тебя не пригласил? – спросила она. – Ведь ты уже ездила к ним в гости.

Этой весной я действительно побывала в Лондоне, познакомилась с Атанасом и Порфирием. Мы жили с Грегом в его квартире в Сохо. Много чего тогда произошло. И именно тогда я поняла, насколько Атанас не хочет, чтобы мы с Грегом были вместе. Но на то имелись весьма веские причины.

– У них какие-то семейные проблемы, – на ходу придумала я. – Грег вскользь упомянул об этом. Не буду же я сама навязываться, мама! Ведь меня никто не приглашал.

– Да-да, это правильно, – поспешила она согласиться. – Не нужно ни в коем случае навязываться молодому человеку. Надеюсь, что все у них решится благополучно. Вот значит в чем дело, – задумчиво пробормотала она. – Бедная моя! Ты просто тоскуешь вдали от своего мальчика, и поэтому последнее время так подавлена и грустна. Я же вижу!

– Конечно, я скучаю, – тихо ответила я. – Но мне не хотелось бы обсуждать это с кем бы то ни было. Ты уж прости!

– Да, да… Это ты прости, – торопливо произнесла мама. – Я вот тут думала, – после паузы продолжила она, – не будешь же ты все каникулы сидеть в Москве!

– Мне не хотелось бы уезжать, – сказала я.

– Даже к бабушке?

– Не знаю… Может и скатаюсь в деревню. Мама, я пока ничего не знаю! Дай мне прийти в себя. Я только что сдала сессию, чувствую себя уставшей, – немного раздраженно ответила я.

– Ты все время бледненькая и поникшая. Ну ладно, ладно, оставим этот разговор. Поступай, как хочешь.

Когда мы закончили ужинать, я сказала, что просто мечтаю пораньше лечь спать, и ушла в свою комнату. Мама меня не удерживала. Она устроилась возле телевизора и начала смотреть какой-то фильм.

Наутро я проснулась в подавленном настроении. За окном было пасмурно, и я никак не могла понять, который час. Мама сегодня работала в дневную смену, и видимо, уже ушла. Я подняла с пола смартфон и глянула на дисплей. Было почти одиннадцать, значит, я спала довольно долго.

– Грег, любимый, – прошептала я, поворачиваясь на бок и обнимая подушку, – почему ты не приходишь ко мне даже во сне? Я умираю без тебя! Я так хочу тебя увидеть! Это невыносимо… Неужели ты в состоянии разлюбить? Неужели это возможно?

Я закрыла глаза и не смогла сдержать слез. Они брызнули из-под сомкнутых век и обожгли щеки.

«А вот вампиры никогда не плачут, – отчего-то подумала я и всхлипнула. – Они просто не могут».

Я разрыдалась, уткнув лицо в подушку. На сердце было так тяжело, что казалось, оно не выдержит. Тоска лежала камнем и давила смертельно. После нашей последней встречи я пребывала в постоянном страхе неизвестности. Я еще не научилась полностью доверять происходящему и принимать все спокойно.

Грег хотел стать человеком. И я хотела этого больше всего на свете. Тогда мы смогли бы всегда быть вместе. И сколько раз мы уже пытались! Но пока все было безрезультатно. Вампир мог пройти обратное превращение, и мы оба точно знали об этом. Грег уже много лет не питался человеческой кровью, он даже практически не боялся солнечного света, постоянно пытался преодолеть внутри себя давление Тьмы. Он упорно стремился к Свету. И это тревожило его близких, особенно Атанаса – главы клана. Я не так много общалась с ним, но отлично поняла его устремления. Атанас считал бесперспективным обратное превращение, и всячески настаивал на моей инициации. И даже предпринял попытки силой обратить меня.

Древнее поверье гласило: если вампира искренно полюбит обычная невинная девушка, и он сможет сдержаться и не укусить ее в момент первой близости, то Свет внутри него победит Тьму и превратит вампира в человека. И кажется, нет ничего проще. Но я и представить не могла, какова сила и притягательность моей крови для Грега. Он терял разум лишь от поцелуев, и обычно исчезал в последний момент. До конца мы так и смогли дойти, и Грег все еще оставался вампиром. Но он не выполнил одного из условий поверья. Вампир должен увлечь девушку, влюбить в себя, но сам оставаться холодным. И только это могло помочь ему не потерять голову во время первой близости. Но Грег без памяти влюбился в меня. И мы расстались.

Я перестала плакать, села на кровати и прижала подушку к груди. Представив, что обнимаю моего милого, потерлась щекой о мягкую ткань и вновь закрыла глаза. Так мне было легче увидеть внутренним зрением любимое и такое прекрасное лицо. Грег, как и все вампиры, из века в век становился все более утонченным, его лицо приобретало поистине неземную красоту. Ведь чем красивее выглядел вампир, тем быстрее он мог обольстить свою жертву, заворожить ее обаянием, и легче получить то, без чего он не мог существовать – свежую кровь. Грег с первого взгляда произвел на меня неизгладимое впечатление. Он был строен, изыскан, невероятно бледен и словно отстранен от всех и вся. Густые блестящие черные волосы, всегда красиво уложенные, белая нежная кожа, казавшаяся фарфоровой, тонкие аристократичные черты лица, большие сияющие чистым голубым светом глаза, оттененные длинными черными ресницами, изящно очерченные розовые губы – мгновенно притягивали взгляд. Среди моих знакомых молодых людей Грег разительно выделялся, словно бесценный, искусно ограненный бриллиант в куче щебенки.

– Милый, – прошептала я, – где ты сейчас? Что делаешь? Как же я хочу увидеть тебя хоть на минуту!

Я подняла голову, вытерла глаза и прислушалась. Но в квартире было по-прежнему тихо. Я была одна.

Последняя наша встреча произошла в конце апреля. Грег появился как всегда внезапно. Он словно материализовался из воздуха. Но он частенько так делал, и я уже начала привыкать к этому. И мне даже нравилось, что в какие-то моменты, когда я упорно мысленно звала его, он возникал рядом. А если мне грозила опасность, Грег непременно оказывался в нужном месте и в нужное время. Это придавало мне спокойствия и хоть какой-то уверенности. Но с апреля мы не виделись ни разу. Грег не подавал о себе весточки, не приходил во сне, не звонил и не писал ни в аське, ни на мейл. И я ничего о нем не знала. Перед тем, как уйти, он сообщил, что Атанас нашел единственно верное решение нашей проблемы – будто бы необходимо разлюбить меня, и тогда условия поверья легко выполнимы. Мы станем близки физически, он сдержится и не укусит меня, ведь будет ко мне равнодушен. А став человеком, снова в меня влюбится. Я и представить не могла, что изворотливый ум Атанаса может подсказать такой выход. Я была уверена, что он только и думает, как бы нас разлучить, и не верила в благополучный исход подобной затеи.

Грегу предложили какое-то время провести в «Белом склепе». Это был единственный в своем роде монастырь вампиров, о котором практически никто ничего не знал. Даже Грег не верил в его существование до поры до времени. Монастырь находился на одной из гор северной Чехии. Настоятелем много веков являлся отец Грегори. И он тоже считал, что лучше избавиться от любви, и склеп монастыря – самое подходящее место. Попросив не забывать его, Грег исчез, а я долгое время находилась в какой-то прострации и все никак не могла принять происходящее. В глубине души я не верила, что можно по своему желанию избавиться от любви. Но Грег являлся иной формой жизни, и, возможно, ему удалось бы убить чувство ко мне.

В гостиной раздался какой-то легкий стук, я вздрогнула, прислушалась, потом отбросила подушку и кинулась туда. Я была уверена, что Грег почувствовал мою смертельную тоску и появился. Распахнув дверь, огляделась. Но в гостиной никого не было. Я машинально подняла журнал, видимо, соскользнувший со стола и упавший на пол. Положив его, вздохнула и отправилась в ванную.

Потом позавтракала без аппетита, выглянула в окно. Было по-прежнему пасмурно, казалось, вот-вот пойдет дождь. Но мне нравилась такая погода. Она полностью соответствовала моему тоскливому настроению. Я натянула джинсы, серую футболку с капюшоном, завязала волосы в узел и заколола шпилькой. Остановившись в коридоре перед зеркалом, внимательно на себя посмотрела. Я сильно похудела за последнее время. Лицо выглядело осунувшимся, моя и без того белая кожа еще побледнела, Серо-голубые глаза казались погасшими, под ними залегли тени. Я открыла косметичку и достала блеск для губ. Но потом передумала.

– Зачем? – пробормотала я. – Кому это нужно? Уж точно не мне.

Я бросила косметичку на столик и вышла из квартиры.

Жила я неподалеку от станции метро «Пролетарская» и любила свой район. Мне нравилось гулять по улицам, заглядывать в древнее Крутицкое подворье, подниматься на Новоспасский мост и любоваться открывавшимися с него видами на монастыри и Москву-реку. И сейчас я машинально пошла в ту сторону. Низкие серые тучи закрывали все небо, не было видно ни единого просвета. Я набросила капюшон на голову и медленно двинулась к мосту. Последнее время я часто бродила по городу вот так, без всякой цели. И мне нравилось одиночество, никто не мешал вспоминать Грега, думать о нем. До него я никогда и никого не любила. Конечно, были увлечения, короткие романы, но я быстро понимала, что все это не то, и, особо не задумываясь, расставалась. И только с появлением Грега сердце вдруг проснулось. И даже когда я узнала ужасную правду, что он вампир, любовь выжила. А ведь я всеми силами пыталась избавиться от него, забыть Грега. Но тщетно, чувство осталось, ничто не смогло разрушить его.

«Не понимаю, как можно разлюбить, – размышляла я, идя по мосту к Кожевнической улице. – Ведь любовь живет в сердце несмотря ни на что и даже вопреки всему. Я уже почти два месяца не вижу Грега, не общаюсь с ним, ничего о нем не знаю. Но разве я стала хотя бы чуточку меньше любить? Как он там, в этом «Белом склепе» пытается избавиться от чувства, которое, я точно знаю, так же сильно, как и мое? Не представляю! Грег, милый, быстрее возвращайся ко мне… Мне так плохо без тебя!»

Я с трудом сдержала подступившие слезы и ускорила шаг. Необходимо переключить свои мысли, иначе депрессия неизбежна.

Я спустилась с моста, дошла до конца Кожевнической улицы, обогнула Павелецкий вокзал и направилась по Новокузнецкой. Ноги словно сами привели меня к дому, где жили Грег и Рената. Я зашла в небольшой ухоженный двор и подняла голову. Высотка выглядела стройной закругленной колонной. На последнем этаже находилось всего две квартиры, в одной жил Грег, в другой – Рената. Мне невыносимо захотелось подняться. Я подумала, вдруг его сестра дома. Хотелось расспросить ее о Греге. Я подошла к подъезду. Вышедший консьерж спросил, к кому я направляюсь. Я назвала номер квартиры.

– Вы же помните меня? – робко спросила я. – Я уже бывала тут и не раз.

– Никого нет дома, – сухо ответил он и захлопнул перед моим носом дверь подъезда.

Мое настроение окончательно помрачнело.

Я вышла из дворика и невольно вздрогнула, заметив впереди осанистую фигуру. Мужчина быстро удалялся по переулку. Седые, падающие до плеч волосы, уверенная походка, черная одежда – все указывало на Атанаса, и я, не раздумывая, бросилась за ним. Но мужчина сел в черный джип и уехал.

«Совсем с ума сошла! – подумала я, пытаясь унять волнение. – Да откуда здесь взяться Атанасу? Что ему делать в Москве? Он наверняка сейчас в Лондоне или вообще где-нибудь на севере прячется от летнего солнца. И Рената, видимо, с ними. Нужно немедленно успокоиться! А то уже мерещится, бог знает что. И лучше мне уйти отсюда».

Я развернулась и пошла куда глаза глядят. Сама не заметила, как оказалась возле Третьяковской галереи. Попав в гущу людей, мгновенно почувствовал дискомфорт, захотелось очутиться в каком-нибудь менее оживленном месте. И я свернула в переулок.

Заметив узорчатую красно-белую колокольню, возвышающуюся за небольшим особнячком, зашла за угол. Оказавшись в узком тупике, двинулась вдоль металлической решетки. Я поняла, что нахожусь возле церкви Воскресения в Кадашах. Давно я сюда не заглядывала. Раньше это место было заброшено, церковь и территория возле нее пребывали в запустении. А внутри древнего храма располагались реставрационные мастерские. Я медленно пошла вдоль ограды. Она была сплошь увита пышным темно-зеленым плющом. Заметив раскрытую калитку, заглянула внутрь. Здесь начали наводить порядок. Территория выглядела ухоженной. Я заметила красивые клумбы, сплошь усаженные яркими турецкими гвоздиками и пионами. Во мне проснулось любопытство, и я отправилась по дорожке вдоль старинных низких строений. В этот момент выглянуло солнце, и мое настроение сразу улучшилось. Заметив справа цветущие шпалерные розы, я приблизилась. Из-за влажной дождливой погоды розы выглядели поникшими. Но все равно они были прекрасны. Кусты сильно разрослись и сливались друг с другом. Это была какая-то сплошная масса из листьев, стеблей и небольших, но пышных цветков насыщенного темно-розового цвета. Некоторые ветки тянулись вверх и опирались на фрагмент старинной кованой решетки, стоящий у побеленной стены одноэтажного каменного строения, другие – раскидывались в разные стороны и словно провисали от тяжести многочисленных цветов. Часть роз осыпалась. Лепестки лежали на земле, на листьях и пахли одуряюще сладко. Солнце сияло, и я улыбнулась, чуть прищурив глаза от сверкающих искорок в мелких каплях водяной пыли, усыпающей и листья и цветы.

– Красиво, правда? – раздался мужской голос.

Я вздрогнула от неожиданности и резко обернулась. Возле меня стоял парень и ясно мне улыбался. Я чуть не бросилась ему на шею, в первую секунду смятения решив, что это Грег. Но это был не он, хотя сходство казалось поразительным. Такие же утонченные черты лица, черные волосы, большие голубые глаза. Но парень был выше Грега, его румяное лицо выглядело пышущим здоровьем. Но не вяжущееся с таким внешним видом выражение холодной отстраненности и внутреннего превосходства отталкивало. Я вгляделась в лицо незнакомца. Форма и цвет глаз оказались практически такими же, как у Грега, длинные черные ресницы делали взгляд выразительным и глубоким. Вот только волосы были намного длиннее. Я начала сильно волноваться и с трудом переводила дыхание.

– Розы не ухожены, сильно разрослись, но есть в этом какая-то дикая прелесть, – невозмутимо заметил он. – Я первый раз забрел в этот уголок, хотя живу в Москве всю свою жизнь. И Третьяковку частенько посещаю. Но отчего-то здесь не был ни разу. Какое восхитительное местечко! Кажется, мы на машине времени перенеслись в другую эпоху.

И словно в подтверждение его слов из-за церкви вдруг появилась женщина. Ее длинная до пола юбка, ситцевая кофта, платок, закрывающий волосы, выглядели так, будто она появилась из далекого прошлого. Женщина несла ведро. Она невозмутимо прошла мимо нас, словно мы и не существовали в этой реальности. Парень прыснул, провожая взглядом ее полную приземистую фигуру.

– Что я говорил? – прошептал он. – Это место заколдованное, и мы оказались в восемнадцатом веке. Может, выберемся отсюда? – вдруг предложил он. – Если, конечно, удастся.

И он, не дожидаясь ответа, схватил меня за руку и потащил к калитке. Я не сопротивлялась, все еще находясь в легком шоке от его сходства с моим любимым.

Когда мы оказались на улице, он расхохотался. Ямочки на розовых щеках показались мне очаровательными. И его смех был настолько заразителен, что я тоже начала смеяться, сама не зная чему.

– Тебя как зовут? – спросила я, когда немного успокоилась.

– Гриша, – весело ответил он. – А тебя?

Я, видимо, сильно изменилась в лице, парень перестал улыбаться и внимательно на меня посмотрел.

– Прости, но ты вдруг сильно побледнела, – заметил он. – Путешествие во времени плохо повлияло на твое самочувствие. А давай в кафе? Тебе просто необходимо вернуться в реальность, и для начала выпить кофе со сливками. И как все-таки тебя зовут?

– Лада, – тихо ответила я и пошла рядом с ним.

То, что его звали так же, как и моего любимого, показалось знаком, и я решила продолжить общение.

Мы вышли из переулка, миновали Третьяковку, завернули за угол и оказались возле кафе. Гриша галантно открыл дверь и пропустил меня. Немногочисленные посетители, полумрак, тихая приятная музыка меня обрадовали. Мы заняли свободный столик в самом углу и взяли меню.

– Итак, что ты любишь? – спросил Гриша и ясно мне улыбнулся.

Я машинально залюбовалась его белыми ровными зубами и ямочками на щеках. Улыбка у него была необычайно обаятельная, голубые глаза мягко мерцали в тени ресниц. Он откинул с плеч длинные пряди и прямо посмотрел мне в глаза.

– Тебе нравятся такие длинные волосы? – невпопад поинтересовалась я. – Или, может, ты рокер?

Гриша засмеялся.

– Да, какое-то время я играл в рок-группе, – сообщил он. – Тогда и отрастил такой хаер. И с тех пор никак не расстанусь с длинными волосами. Но если тебе не нравится, то могу отрезать хоть завтра!

От такого заявления я смутилась.

– Нет, что ты! – тихо проговорила я, чувствуя, что сильно краснею, и радуясь, что в кафе полумрак. – Это твое личное дело! Я вовсе не собираюсь как-то влиять на твои вкусы. К тому же мы совсем незнакомы.

– Недолго познакомиться ближе! – улыбнулся он. – Если, конечно, ты не против.

К нам в этот момент подошла официантка, и я не успела ответить. Гриша заказал латте и пирог с семгой, я взяла капучино и чизкейк.

– Может, по коктейлю? Чисто за знакомство, – предложил он.

Но я отрицательно покачала головой и сообщила, что не употребляю алкоголь в принципе.

– Неординарные у тебя принципы, – заметил Гриша, но улыбаться не перестал. – Сейчас все легко относятся к выпивке.

– Я – не все.

– Интересно, – задумчиво проговорил он и, став серьезным, посмотрел на меня пристально и внимательно.

Я смутилась еще больше.

Гриша волновал меня. Он разительно походил на Грега и был его тезкой, но на вид казался самым обычным парнем. И чем дольше я с ним общалась, тем яснее видела, что никаких вампирских признаков в нем нет. Я никак не могла прийти в себя. Что происходило? Неужели судьба решила вместо мучительной и обреченной на постоянные страдания любви дать мне что-то взамен? Что-то реально осуществимое, понятное, земное. Я не знала ответы на эти вопросы. Но глядя на улыбающиеся розовые губы, вдруг подумала, что могу целовать их сколько захочу и не бояться ощутить рост острых клыков, несущих мне обращение или даже смерть. Меня против воли потянуло к этим свежим теплым губам. Но я тут же опустила взгляд.

«Это не Грег, – сказала я сама себе. – Это совершенно незнакомый мне молодой человек, поэтому не нужно очаровываться их разительным сходством, не нужно идти на поводу зрительных иллюзий».

Официантка в этот момент принесла наш заказ. Мы начали пить кофе. Гриша болтал по-прежнему непринужденно. Он стал выяснять, чем я занимаюсь по жизни, потом спросил, есть ли у меня парень.

– Да, есть, – спокойно ответила я.

Но его это, как я видела, не смутило.

– А я и не сомневался, – сказал он. – У такой красивой девушки по-другому и быть не может. И давно встречаетесь?

– Осенью будет год, – после паузы ответила я.

Его напор удивлял.

– А у тебя девушка есть? Ты ведь тоже далеко не урод!

Гриша тихо засмеялся и глянул на меня кокетливо.

– Ты так считаешь? – задал он довольно глупый, на мой взгляд, вопрос.

Но я списала это на счет смущения.

– Ты же в зеркало смотришься, – улыбнулась я и начала есть чизкейк.

– Но вот девушки у меня нет, – став грустным, ответил он.

– Расстались? – уточнила я. – И давно?

– Я никогда и никого по-настоящему не любил, – довольно серьезно проговорил Гриша.

Я даже есть перестала и подняла на него глаза.

– Были увлечения, но не любовь… такая, чтобы башню сносило, – продолжил он. – И быстро понимаешь, секс на пару раз это скучно. Одноразовые девочки просто дешевки. Полюбить такую я не смогу.

– Откровенно, – сухо заметила я.

– Ой, прости! – тут же спохватился он. – Я сам удивлен. Мы только познакомились, но мне кажется, что я знаю тебя давным-давно. И так легко с тобой, Лада! Ты классная девчонка. И ничего из себя не строишь. Это мне очень нравится. Но ты все время какая-то грустная. Или с парнем поругалась?

Он внимательно посмотрел мне в глаза и осторожно взял за руку. Но я выдернула пальцы.

– Просто мы давно не виделись, – после паузы сказала я.

– В разлуке, значит, – констатировал Гриша.

Но опять заулыбался.

– А ты чем по жизни занимаешься? – решила я перевести разговор на другую тему.

– А ничем, – беспечно ответил он.

– В смысле? – удивилась я. – Тебе лет-то сколько?

– В мае уже двадцать стукнуло, – сообщил он. – А тебе? Надеюсь, не шестнадцать?

И он весело засмеялся.

– В октябре девятнадцать будет, – сказала я.

– Да-а? – изумился он. – Но выглядишь ты намного моложе.

«Потому что без косметики», – подумала я.

Но промолчала.

– Что-то я сглупил, – добавил Гриша, – ты ведь только что говорила, что окончила первый курс универа. Клипмейкер – круто! Тебе нравится?

– Еще бы! – ответила я. – Но почему ты ничем не занимаешься? Что-то мне не совсем понятно. А живешь на что?

– На шее у предков сижу, – засмеялся он. – Мой папа прекрасно обеспечен. Но не хочу вдаваться в подробности. Я вообще-то пытался начать у него в компании работать и даже в универ поступил. Но вскоре меня одолела такая скука, что я все бросил. Не мое это! Отец меня понял и разрешил искать свой путь. И вот ищу.

Я не смогла сдержать скептической усмешки. Двадцатилетний парень, здоровый на вид, ничем по жизни не занимался.

– И как поиски? – ехидно спросила я.

Но Гриша или не заметил моего сарказма или сделал вид. Он допил кофе и серьезно на меня глянул.

– Неделю назад я вернулся из шаолиньского монастыря, – сообщил он. – Пытался приобщиться.

– К чему? – заинтересовалась я, видя, что Гриша замолчал и смотрит как бы вглубь себя.

– О, это все так необычно! – тут же отозвался он, подняв на меня глаза и вновь улыбнувшись. – Там я получил представление о буддизме, и очень многое мне импонирует в этой религии. Затем, только не смейся, освоил чисто по-ученически каллиграфию. И ты даже представить не можешь, какое это сложное искусство! Еще я изучил теорию чань, то есть медитации. Ну и конечно, пытался овладеть хотя бы начатками ушу.

– Это какой-то восточный бой? – припомнила я, с любопытством на него глядя.

Гриша выглядел взволнованным. Видно было, что все это его по-настоящему увлекало.

– Типа того! Секреты боевых искусств старались сохранить, даже создали специальный институт. И традиционное название ушу, это боевые техники, заменили на чжунго ушу, то есть китайские боевые техники. А потом начали обозначать сокращено – гошу, или национальные техники. После Второй мировой китайские коммунисты, вставшие во главе, свели на нет все эти усилия. Да и многие мастера к тому времени были убиты. И вот сейчас в Шаолине вновь пытаются возродить былое искусство.

Он говорил торопливо, сильно волнуясь и проглатывая окончания. Лицо раскраснелось, глаза горели.

«А парень ничего! – машинально отметила я про себя. – И совсем не такой пустой, как вначале хотел казаться. Я уж решила, что он обычный мажор, пресыщенный и избалованный».

– Ты жил в какой-нибудь крохотной келье? – поинтересовалась я.

– Что ты! – рассмеялся Гриша. – Там есть отель. Туристов полно, и все поставлено на поток.

– А-а, – немного разочаровано протянула я. – Ну так неинтересно.

– Увы, и это сейчас превратили в бизнес.

– Может, пойдем уже? – предложила после паузы.

– Тебе куда-нибудь нужно? – явно огорчившись, спросил он. – Ты ж вроде на каникулах.

– Ну, особо никуда, – нехотя ответила я. – Просто надоело тут сидеть.

– Можем погулять, – обрадовался он. – Или покататься. У меня за Третьяковкой машина припаркована.

Я не знала, на что решиться. Гриша вызывал любопытство, его сходство с Грегом будоражило, но я так привыкла находиться в своей скорлупе, что выбираться из нее совсем не хотелось.

– Итак? – вкрадчиво спросил он. – Что ты решила?

– Хорошо, – вздохнула я, – давай немного прогуляемся.

Гриша тут же расцвел в широкой улыбке и попросил счет. Но я настояла, что за себя заплачу сама.

Когда мы вышли из кафе, пошел дождь. Гриша взял из моих рук раскрытый зонт и прижался ко мне. Я не могла отодвинуться, это выглядело бы не совсем вежливо.

– Будем гулять под дождем? – все-таки уточнил он. – Или пойдем в машину? Там хоть сверху не капает.

– Все равно, – устало ответила я, ощутив резкий спад настроения.

«Что я делаю с этим малознакомым парнем? – недоумевала я. – Он, конечно, так похож на моего любимого! Но мало ли одинаковых типажей! Это еще не повод разгуливать с ним».

Когда мы подошли к его машине, я уже хотела прекратить общение и остаться одна.

– Прошу! – сказал Гриша, вновь расплывшись в улыбке и открывая передо мной дверцу.

– На папочкины деньги купил тачку? – язвительно спросила я, инстинктивно пытаясь вывести его из себя, чтобы быстрее расстаться.

Но Гришу мой вопрос не смутил. Он кивнул, заметил, что для того родители и работают, чтобы обеспечить себе и своим потомкам достойное существование, и забрался в машину. Но я медлила. Гриша высунулся из салона.

– Лада, если не хочешь со мной кататься, то я могу просто отвезти тебя домой, – спокойно произнес он. – Дождь все усиливается. Чего тебе зря мокнуть?

– А может, я живу где-нибудь в дальнем Подмосковье? – попыталась я его подколоть. – Неужели поедешь?

– Не вопрос, – улыбнулся он. – Садись скорей!

И я забралась в машину.

Когда мы тронулись, Гриша включил музыку.

– Это что, Вика Дайнеко? – изумилась я. – Ты слушаешь такие песни?

– Иногда, – не смутился Гриша. – И голос у нее хороший. Вообще-то я поставил этот диск для твоего удовольствия. Знаю, все девчонки тащатся от таких песенок.

– Я слушаю doom, – нехотя проговорила я.

– Чего?! – расхохотался он и повернулся ко мне. – Ты любишь тяжелый метал? Вот бы никогда не по-дум-ал!

Он его резкого движения машину повело в сторону.

– Тише ты! – недовольно заметила я. – А то аварию устроишь!

– «Анафема» подойдет? – спросил он и поменял диск.

– Вполне, – ответила я и откинулась на спинку кресла, закрыв глаза.

– А вообще мы куда едем? – уточнил Гриша. – В Коломну, Клин, может, какое-нибудь Орехово-Зуево?

– До метро «Пролетарская», – ответила я, слушая тяжелое вступление одной из моих любимых композиций «Destiny Is Dead»[1] группы Anathema, зазвучавшее в динамиках.

– А ты знаешь, что при образовании в девяностом году «Анафема» носила название Pagan Angel? – после продолжительного молчания вдруг спросил Гриша.

– Знаю, – ответила я и открыла глаза, повернув к нему голову. – И переводится это, как «языческий ангел».

– Круто, да? – улыбнулся он. – Мне даже больше нравится старое название. Но про него уже все забыли.

Но я не ответила и снова закрыла глаза. Мне отчего-то расхотелось общаться с ним даже на темы, связанные с любимым направлением рок-музыки. Гриша, видимо, поняв это, тактично замолчал. Когда он подъехал к «Пролетарской», то осторожно поинтересовался, где меня лучше высадить. Я внимательно на него посмотрела. Он выглядел растерянным. Я подумала, что такой красавчик вряд ли привык к подобной холодности, и не смогла сдержать улыбки. Потом назвала адрес.

– Значит, ты живешь на Воронцовской, – задумчиво проговорил он.

– Как видишь, да. А ты, кстати, где? – зачем-то спросила я.

– На Коломенской, – ответил он. – Не так и далеко от тебя. А ты с кем живешь?

– С мамой. А ты? – в свою очередь спросила я.

– Один. И очень доволен этим. Все-таки с определенного возраста лучше находиться подальше от предков.

– Наверное, – вяло ответила я.

Мое настроение окончательно упало.

Когда Гриша остановился возле моего подъезда, я сухо попрощалась и открыла дверцу.

– Может, обменяемся телефонами? – неуверенно спросил он.

Меня начали терзать угрызения совести.

«И чего я, правда? – мелькнула мысль. – Веду себя, как избалованный подросток!»

– Хорошо, – согласилась и.

И Гриша вновь заулыбался, словно ясное солнышко.

Оказавшись в квартире, я не выдержала и расплакалась. Забежав в ванную, рыдала и не могла остановиться. Жизнь казалась мне бесперспективной, а мое положение безвыходным. Мой любимый находился в монастыре, я понятия не имела, что с ним происходит, терпение мое было на исходе. А сегодняшняя встреча показала, как далеко я зашла в этой нереальной болезненной любви. Обычный парень мог бы сделать меня счастливой, но я окончательно перешла на темную сторону и ничего хорошего от жизни не ждала. Я видела впереди лишь мрак, боль и страдания. Но свернуть с этого пути уже не могла.

– Грег! Грег! – звала я сквозь рыдания. – Я не могу так больше… Это невыносимо! Вернись ко мне. Или хотя бы подай какую-нибудь весточку. Иначе я сойду с ума. Любимый! Пожалуйста…

Но мне так никто и не ответил.

Умывшись ледяной водой, я отправилась в свою комнату и села на диван, закрыв глаза. Пыталась медитировать, чтобы хоть как-то успокоиться. По моему лицу заскользил ветерок, он охладил горящие щеки и мокрые веки. Я перестала всхлипывать и подняла голову. Я верила, что это появился Грег, ведь он всегда возникал из пустоты, когда мне было особенно трудно. Перед моими глазами пролетело туманное голубоватое облачко. Я выпрямилась и замерла, не сводя с него глаз. Вот оно сгустилось и превратилось в силуэт маленькой девочки. Она становилась все более реалистичной, словно проступала из тумана и обретала плоть. Я увидела голубое воздушное платье, затянутое под грудью атласным белым бантом, босые крохотные ноги, тонкую длинную шейку, белое лицо без признаков румянца, пепельные кудряшки, спускающие вдоль узких щек, огромные светло-голубые глаза. Девочка приблизилась и улыбнулась. Заметив маленькие, но острые и длинные клыки, я поняла, что это флайк[2]. Такие существа, мальчик и девочка, присутствовали на нашем бракосочетании, и Грег объяснил мне, что они своего рода вампирские ангелочки. Некрещеные дети, укушенные вампиром, малютки, погибшие страшной смертью от руки кто-нибудь из родителей или маньяков, превращаются во флайков. Они всегда в воздухе в виде сгустков тумана. Но им не нужна кровь. Они питаются исключительно соками красных фруктов.

Девочка-флайк приблизилась ко мне и остановилась возле кресла, в котором я сидела. Ее огромные глаза, не мигая, смотрели на меня. Мне стало не по себе от этого взгляда, но потом я поняла, что глаза не имеют зрачков.

– Не плачь, – вдруг сказала девочка.

Ее голосок нежно журчал, словно вода ручейка.

– Как тебя зовут? – зачем-то спросила я и взяла ее за руку.

Пальчики были тонкими и холодными.

– Лила[3], – ответила она и улыбнулась, обнажив крохотные белые клыки.

– А меня Лада, – сообщила я, подумав, что Лила наверняка именно та девочка, которая присутствовала на нашем бракосочетании и подносила нам кольца на белом лепестке лилии.

Но обряд происходил в гипнотическом трансе, я сильно волновалась. И личики флайков не помнила.

– Я знаю, – сказала она.

И спокойно уселась на ручку кресла, побалтывая ногами. Потом вздохнула и расправила воздушную юбочку платья. Я вытерла глаза и с любопытством за ней наблюдала.

– Сок хочешь? – поинтересовалась я. – Есть из красной смородины.

– Хочу, – ответила Лила и вновь улыбнулась.

Я встала, взяла ее за руку и повела на кухню. Она будто бы шла рядом, но я заметила, что ее босые ножки не касаются пола, а просто скользят над ним.

Мы уселись за стол. Я налила сок в маленькую кофейную чашку и поставила перед ней.

– Свежевыжатый, – на всякий случай сообщила я, – и даже без сахара. Мама мне утром приготовила.

Лила кивнула, вцепилась в чашечку тонкими пальчиками, похожими на лапки белого паучка, и начала жадно пить. Мне показалось, я слышу дробное постукивание ее клыков о края.

«От всего этого можно сойти с ума, – замелькали мысли. – И странно, что я все еще не в психушке. Интересно, а флайки тоже умеют читать мысли, как и вампиры?»

Я с любопытством посмотрела на Лилу. Она закончила пить, отодвинула пустую кружку и тихо поблагодарила. Капли сока испачкали ее бледно-розовые губы, и это выглядело очень неприятно. Казалось, это капли крови. Я протянула ей салфетку. Лила поняла и тут же аккуратно вытерла рот.

– Я рада, что ты успокоилась, – сказала она и улыбнулась, слегка приподняв кончики губ.

– Тебя прислал Грег? – уточнила я. – Как он?

– Нет, не Грег, – после паузы, во время которой она пристально изучала мое лицо, ответила Лила. – Ты удивишься, но меня прислал Дино. Помнишь его?

– Еще бы мне не помнить! – прошептала я.

Он появился в моей жизни практически одновременно с Грегом. Я думала, это обычный парень, который увлекся мной, но позже выяснилось, что Дино – дампир[4], к тому же охотник. И охотился он на семью Грега. Однако Атанасу он начал сильно мешать, и тот превратил его в вампира. Жажда крови помутила его разум, и Дино после превращения начал кусать всех подряд. Но Грег вовремя вмешался и отправил его в «Белый склеп».

«Они же оба сейчас в этом монастыре!» – подумала я.

Известие, что не Грег прислал Лилу, огорчило. Слезы вновь навернулись на глаза. Я извинилась и встала. Уйдя в ванную, тщательно умылась. Глубоко вздохнув, взяла себя в руки.

«Что-то я окончательно расклеилась. Так нельзя! Нужно узнать, какие вести принесла мне Лила, – думала я. – Грегу строго-настрого запретили общаться со мной, чтобы он смог уничтожить любовь в своем сердце. Но может, он тоскует по мне, так же как и я по нему, может, он решил тайком от отца Грегори связаться со мной, вот и выбрал Дино».

Эти предположения вернули мне ясность ума. Я перестала всхлипывать, вытерла лицо и вернулась в комнату. Лила сидела на диване. Меня удивило, что она держит в руках мою старую игрушку. Это была крохотная пластмассовая принцесса из киндер-сюрприза. Мама зачем-то поставила ее в книжную полку.

– Тебе нравится? – спросила я, садясь рядом.

Лила повертела в руках куколку. Ее лицо выражало любопытство, совсем как у обычной девочки.

– Интересно, но бесполезно, – сказала она, но куколку из рук не выпустила. – Помню, у меня тоже такие фигурки были.

– Хочешь, возьми себе, – предложила я. – Я ведь давно в куклы не играю.

– Думаешь, такой, как я, это нужно? – недобро усмехнулась она.

– Не знаю, – честно ответила я. – Но если тебе нравится, то почему бы и нет?

Лила кивнула и засунула куколку за атласный пояс.

– Ты успокоилась, – констатировала она.

– Относительно, – сказала я. – Ты сказала, что Дино…

Но Лила не дала мне договорить. Она подняла руку и коснулась моего лба холодными пальцами. Мои глаза закрылись…

… Я оказалась стоящей возле белой каменной стены. Я привалилась к ней спиной, и ее стылая сырость пробирала до костей. Лила сидела неподалеку на каменном надгробии и казалась светящимся застывшим ангелочком. Ее глаза были опущены. Мы находились в углу какого-то старого кладбища. Я видела выступающие на поверхность каменные надгробья, дорожки между ними были выложены серыми квадратами истертых плит. Между ними пробивалась зеленая трава. Только начало светать. Легкий туман, стелющийся по земле, выглядел рваными розоватыми хлопьями, разбросанными хаотично. Слева от меня возвышался склеп. Он был полукруглым, из светло-серого камня. Вход оформляли две колонны. Густой зеленый вьюнок с крупными листьями и закрытыми свечечками сиренево-розовых цветов увивал эти колонны сверху донизу и выглядел как украшение на этом сером безрадостном камне. Я медленно двинулась к этому склепу.

– Не ходи туда! – раздался резкий окрик.

И я в испуге обернулась.

– …уда-да-да, – зазвучало эхо, уносящееся в горы.

Я вгляделась в фигуру в белом одеянии, возникшую между могил. Даже сквозь легкую дымку тумана я плохо различала, кто это.

– Грег? – все-таки позвала я и кинулась к фигуре, чувствуя, как невыносимо сильно забилось сердце.

Но чем ближе подходила, тем яснее понимала, что это не он. Фигура была явно ниже ростом, а увидев белые волосы, узкий разрез глаз, высокие скулы, я уже не сомневалась, что передо мною Дино. Правда, его волосы начали отрастать, и он стал зачесывать их со лба назад, что разительно изменило его простоватое лицо. Приглядевшись, я поняла, что и его чуть вздернутый, широкий нос стал тоньше, а рисунок губ выглядит более четким и выразительным.

«Удивляться нечему, – подумала я, не сводя глаз с его лица. – Дино стал вампиром. А они с течением времени начинают меняться и приобретать совершенную красоту, чтобы приманивать свои жертвы. Так и Дино! Уже меняется…»

Я отчего-то сосредоточилась именно на этом, старательно отгоняя мысли о Греге. Я так надеялась, что сейчас увижу его, встречусь с ним хотя бы в трансе. Но пока видела лишь Дино.

– Здравствуй, Лада! – немного торжественно произнес он.

– Здравствуй, – ответила я, мельком глянув на Лилу.

Но она была все так же неподвижна. Я замолчала и ждала, что он мне скажет. Но Дино отчего-то тоже молчал. Мне даже показалось, что он к чему-то прислушивается. Вот вдали медленно прошли два силуэта в белом. Казалось, это мирные монахи совершают моцион после утренней молитвы. Но Дино схватил меня за руку и потащил к стене. Его загнутые острые ногти больно впились в мою ладонь. Меня это поразило. Обычно в трансах я ничего не осязала, была чем-то наподобие призрака.

Мы оказались за густыми кустами. В стене было углубление в виде высокой полукруглой арки. В нем находилась каменная скамья. Дино усадил меня на нее и устроился рядом. Его лицо выглядело взволнованным.

– Скоро выйдет солнце и мне необходимо будет спрятаться в свой гроб, – сообщил он. – Так что времени у нас немного. И я не хочу, чтобы хоть кто-то узнал, что ты оказалась здесь.

– Да ведь это своего рода транс, – заметила я. – Грег не раз вводил меня в такие состояния измененного сознания. И я знаю, что меня сейчас никто, кроме тебя, не видит, не слышит. Хотя… я же ощутила твое прикосновение. И это странно.

– Пока я не разобрался до конца, как это работает, – со вздохом сказал он. – Возможно, если бы я тебя сам ввел в такое состояние, то да, нас бы никто не видел. Но ведь я попросил сделать это Лилу. А ты даже представить не можешь, какими немыслимыми способностями обладают флайки! Это только вид у них такой по-детски нежный и беспомощный. Но на самом деле они невероятно сильны и умеют делать такое, что обычному вампиру и не снилось!

– Вампирам вообще ничего не снится, раз они не могут спать, – скептически заметила я.

– Это да! – с готовностью согласился Дино. – И я уже забыл, что такое погрузиться в сладкий сон. Но я не так давно прошел превращение, всего три месяца назад, поэтому все еще мыслю земными категориями. Но точно я не знаю, видима ли ты для остальных. Однако на рассвете вампиры начинают слабеть, и нам это на руку, – добавил он и осторожно выглянул из-за куста.

Все это начало меня раздражать. Я чувствовала, как холод пробирает до костей, и испытывала все большее разочарование. Мне захотелось вскочить и побежать на поиски Грега, я уже не сомневалась, что нахожусь в «Белом склепе». И сознание, что он где-то здесь и я могу увидеть его, прижаться, заглянуть в глаза, сводило с ума. Дино повернулся и вперил в меня пристальный взгляд.

– И не вздумай! – сказал он. – Грегу запретили видеться с тобой, думать о тебе, разговаривать.

– Ты научился читать мысли, – констатировала я. – Что и следовало ожидать! Ведь ты вампир…

Сказав это, я отодвинулась на край скамьи. Дино широко улыбнулся. Я машинально глянула на его зубы. Они стали намного белее и ровнее, но выглядели, как обычно. И неприметно вздохнула.

– Да, да, не надо бояться, – тихо заметил он. – Грег оказался абсолютно прав, отослав меня сюда. Настоятель быстро вправляет послушникам мозги. И я сейчас совсем уже не тот, что был три месяца назад. Видишь, я даже довольно спокоен, находясь так близко от тебя. Хотя после превращения не мог пройти мимо человека, кусал всех, кто был доступен. Это был кошмар! Настоящий кровавый запой, если можно так выразиться. А тут меня из него вывели.

– Ты для этой беседы пригласил меня? – недовольно заметила я и подняла голову.

Край неба уже начала розоветь.

– Как вы, люди, нетерпеливы! – пробормотал Дино и заерзал на скамье. – Конечно, ты здесь не для таких разговоров. Хотя я надеялся, ты захочешь узнать не только о своем милом, но и обо мне. Мы всегда хорошо общались и понимали друг друга.

– Ну, допустим, понимали, – быстро сказала я, решив не пускаться в обсуждения наших прежних отношений и не всегда приятных обстоятельств, в которых мы оказывались. – Но где Грег? Я хочу увидеть его! Я изнываю от желания поговорить с ним. Помоги!

– Он там, – прошептал Дино и кивнул на полукруглый каменный склеп с увитыми вьюнком колонами.

Я вскочила и бросилась ко входу. Но в проеме светящимся силуэтом возникла Лила. Она отрицательно покачала головой и приложила палец к губам.

– Лада, – тихо позвал меня Дино, который так и остался сидеть на скамье.

Слезы брызнули и заструились по щекам. Это было жестоко! Я находилась буквально в нескольких шагах от моего любимого и не могла увидеть его. Застыв на месте, я не знала, на что решиться. Но Лила смотрела на меня не мигая, и я вдруг ощутила, как холод заползает в сердце и оно бьется все медленнее. Мне стало дурно, и я опустилась прямо на каменную дорожку. Голова кружилась, перед глазами все плыло. Я глубоко вздохнула, восприятие мира стало четче. Уловив рядом запах свежей зелени, я инстинктивно протянула руку и сорвала пока закрытый бутончик одуванчика. Растерла в пальцах и вдохнула терпкий горьковатый аромат. Он подействовал на меня словно нашатырь. В голове окончательно прояснилось. Я встала и, не глядя в сторону склепа, вернулась на скамью. Дино смотрел на меня с тревогой.

– Скоро встанет солнце, – сказал он, – и мне нужно будет забраться в свой гроб. Поэтому быстро сообщу, что должен.

Я замерла. Небо совсем посветлело, заря разгоралась все ярче.

– Мог бы позвать меня ночью, – заметила я, – а то выбрал время на рассвете.

– Ночью я еще слишком активен, – пояснил Дино, – а перед восходом солнца становлюсь заторможенным, все мои чувства притупляются. И хотя я уже совсем не тот, что после превращения, но решил, что именно в это время ты в большей безопасности.

– Хватит на сегодня лирических отступлений! – зло проговорила я. – Говори, зачем позвал!

– Чтобы предупредить, – быстро ответил Дино. – Я случайно узнал, что Атанас что-то затевает. Они обсуждали планы с отцом Грегори. Будь начеку, Лада!

– А что конкретно ты узнал? – насторожилась я.

– Я плохо понял из их разговора. Атанас, сама знаешь, хитер и скрытен. И свои планы даже настоятелю до конца не открывает. Он намекал на какую-то отличную идею, говорил, что придумал гениальный план. Это все, что мне удалось подслушать. Но можно предположить, что он по-прежнему хочет сделать тебя вампиром и не дожидаться, пока Грег пройдет послушание и избавится от любви к тебе. Наверное, Атанас решил не рисковать и опередить события. Если ему удастся обратить тебя, то проблема решится сама собой. Грег выходит из монастыря, а ты уже вампир.

– Да, все возможно, – задумчиво произнесла я. – И Атанас неоднократно пытался инициировать меня.

– Будь крайне осторожна! Если Атанас что-то задумал, то он не остановится, – добавил он и встал. – А мне пора.

– Я тебе очень признательна, – тихо сказала я. – Но как все это странно…

– Что именно? – улыбнулся Дино.

– Ты был главным врагом Грега и всех его близких, но вдруг помогаешь нам, – ответила я и тоже встала.

– Просто я здесь подружился с Грегом и полностью поменял свое к нему отношение. Он удивительный! Все, Лада, мне пора.

В этот момент лучи солнца вынырнули из-за стены и осветили небо нежно-золотистыми переливами. Дино низко опустил голову, задрожал и удалился вглубь кладбища. Я глянула на Лилу. Но она спокойно сидела на одной из могил и плела венок из мелких ромашек, в изобилии росших вдоль стены. Я приблизилась.

– А ты не боишься солнечного света? – удивилась я.

– Нет, он мне не причиняет никакого вреда, – ответила она и улыбнулась, подняв на меня глаза.

– А что ты делаешь? – спросила я и села рядом.

– Домик для твоей куколки, – ответила Лила совсем по-детски.

Она положила готовый веночек на камень, в середине примостила крупный лист лопуха и на него посадила кукольную принцессу.

– Красиво, – заметила я. – Лила…

Я замолчала и посмотрела на темный вход в склеп.

– Нельзя, – не меняя тона, проговорила она, продолжая возиться с куколкой.

– Я только посмотрю на него, и сразу можешь отправлять меня обратно, – умоляюще сказала я. – Пожалуйста! Я умираю без него.

– Умирают не так, – заметила она. – Но я чувствую твою боль. И меня это тревожит. Тебе пора. Я выполнила просьбу Дино.

Лила отложила куколку и подняла руку, пытаясь коснуться пальцами моего лба. Но я резко отстранилась. Слезы брызнули помимо моей воли.

– Прошу! Хоть секунду…, – зашептала я сквозь всхлипывания. – Я больше не выдерживаю…

– Если узнает отец Грегори, он меня накажет, – сказала она.

– Прости, я не хочу никому причинять зла…

Я не договорила и уткнула мокрое лицо в ладони. Меня трясло от рыданий, но я не могла остановиться.

– А тебе не кажется странным, что Грег тебя не чувствует? – услышала я вопрос и подняла голову. – И что вы за существа такие, люди! – укоризненно добавила она. – Нет, чтобы подумать, пораскинуть мозгами.

– Что с ним?! Говори! – закричала я и схватила ее за руку.

– Он спит, всегда сейчас спит, – ответила Лила.

Потом встала и повела меня к склепу.

– Спит, – в смятении бормотала я, – но как это возможно? Ведь вампиры не спят никогда…

– У отца Грегори есть снадобье, – пояснила Лила. – И его действие таково, что вампир погружается в состояние похожее на кому. Если в таком виде он пробудет не меньше месяца, то очнется совершенно другим. Иногда наступает полная потеря многовековой памяти, и это очищает психику. Поэтому Грег и лежит сейчас здесь, вдали от всех в полном уединении. Но не волнуйся, мне поручено присматривать за ним. И я всегда на страже.

Мы были уже возле склепа. Я рванулась ко входу между колоннами, но Лила схватила меня за руку и провела к боковой стене. Она махнула рукой, и та словно растаяла.

Я увидела внутренность склепа. Там царил полумрак. Посередине находился открытый гроб. Он стоял на каменном постаменте, был черным, но внутри с фиолетовой атласной обивкой. Грег лежал на спине. Его голова покоилась на маленькой плоской подушке. Он казался мертвым, такими застывшими и острыми выглядели черты. Я вскрикнула и ринулась к гробу. Но налетела на препятствие, словно ударилась о прозрачную стену. Я припала к этой невидимой стене и смотрела на любимое лицо, не отрываясь. Я видела точеный мертвенно-бледный профиль, темные густые брови, гладкий лоб, откинутые назад черные, как вороново крыло, волосы. Синеватые веки обрамляли длинные ресницы. Мне показалось, что они дрогнули от моего пристального взгляда, а бескровные губы приоткрылись, словно Грег тихо вздохнул. Но Лила каким-то неведомым образом уже оказалась внутри склепа. Она приблизилась, приподнялась в воздухе и зависла над гробом. Деловито поправила подушечку, смахнула что-то с его волос, затем приподняла руку и приблизила ладонь к закрытым векам. И лицо Грега вновь застыло в невозмутимом покое. Через мгновение Лила очутилась рядом со мной.

– Довольна? – тихо спросила она.

– Но… хотя бы поцеловать…., – жалобно начала я.

Но Лила быстро прижала ладонь к моему лбу.

Я провалилась в темноту и очнулась у себя в комнате. Я лежала на кровати, и слезы безостановочно текли по щекам. Я все еще, словно наяву, видела Грега, покоящегося в гробу. И со мной случилась самая настоящая истерика. Я рыдала безостановочно, каталась по кровати, затем упала на пол, звала Грега, у меня начались судороги. И это привело меня в чувство. Я испугалась и перестала рыдать и кричать. С трудом села и начала разминать ноги. Ступни сводило еще какое-то время, я буквально не чувствовала их. Со мной такое случилось впервые. Когда я более-менее успокоилась, то побрела в ванную и долго стояла под струями обжигающего душа. Завернувшись в махровый халат, приняла снотворное и не заметила, как провалилась в сон.

Из блокнота Грега:

• Твое прикосновение, как шелк крыла летящей бабочки,
• задевшей случайно кожу впалых хладных щек.
• И вновь пульсирует по венам крови ток,
• и жизнь вернулась с поцелуем нежным…

Проснулась я утром. Услышав, как мама ходит по комнате, подумала, что она меня вчера даже будить не стала.

«Сколько же я проспала? – вяло размышляла я, глядя в потолок. – Но мне уже лучше».

Действительно, мое настроение было хоть и подавленным, но каким-то светлым.

– Любимый! Все-таки я увидела тебя, – прошептала я. – Бедный мой. Ты лежишь в этом темном холодном склепе… Такой беззащитный…

Я села на кровати. В этот момент в комнату заглянула мама. Она смотрела немного настороженно, но увидев, что я улыбнулась ей, вздохнула с облегчением.

– Лада, доброе утро! Но ты меня вчера напугала, – сказала она. – Возвращаюсь с работы, а ты лежишь без движения. Никогда не видела, чтобы ты впадала в такой глубокий сон. Я пыталась тебя разбудить, но потом решила, что не стоит. Долго же ты проспала!

– Я вчера очень плохо себя чувствовала, была нереально взвинчена, – пояснила я. – И приняла снотворное. Может, дозу превысила?

– Осторожнее нужно быть, дочка, с такими препаратами! – испугалась она. – Всегда читай инструкцию!

Во время завтрака я окончательно пришла в себя. Но мама смотрела задумчиво. Я видела, что ее что-то мучает.

– Я чувствую себя хорошо, – безмятежным тоном проговорила я. – Отлично выспалась, и все прошло.

– Да, я это вижу, – ответила она и вновь задумалась.

– Мама, что с тобой?

– Да так… ничего, – неуверенно сказала она. – Чем планируешь заняться?

– Пока не знаю. Что-то случилось? Ты какая-то странная, – заметила я.

– Понимаешь, дочка, жизнь женщины такая сложная… особенно с возрастом, – туманно ответила мама.

«Знала бы ты о моих сложностях! – подумала я. – Тогда все твои проблемы показались бы сущими пустяками».

– Можешь яснее выражаться? – с нетерпением спросила я. – Ты встретила мужчину? Знаешь, я буду только рада! Нельзя же оставаться в одиночестве. Тебе чуть за сорок. По нынешним меркам молодая женщина.

– Что ты такое говоришь? – возмутилась она, но покраснела. И после паузы добавила: – Хорошо, пусть так… и я прошу тебя сегодня к семи быть дома.

– Познакомишь со своим избранником? – предположила я и заулыбалась, забавляясь ее смущением.

– Вроде того, – неуверенно ответила мама.

Когда она ушла на работу, я задумалась, чем бы заняться. Погода вроде начала налаживаться. За окном было не так пасмурно. По крайней мере, не шел дождь. Но у меня с утра не выходили из головы слова Дино о том, что он узнал. Я реально оценивала силу Атанаса, я знала, что он сделает все возможное и невозможное, чтобы Грег не прошел обратное превращение, и расслабляться мне не стоило. Я все вспоминала застывшее лицо моего любимого.

«А если он, выйдя из этого мертвого сна, напрочь забудет обо мне? – мелькали мысли. – Атанас, видимо, на это и рассчитывает. Но что тогда станет со мной? Ведь я люблю! И буду любить несмотря ни на что».

Настроение от этих размышлений начало стремительно падать. Но мне так не хотелось вновь погружаться в бездну отчаяния, я так наплакалась за эти дни, что усилием воли прогнала удручающие мысли и начала думать о маме. Я считала, что ей давно пора устроить свою личную жизнь. С отцом они развелись больше семи лет назад, и все это время она оставалась без пары.

«Мама все работает и работает. Радости у нее мало в жизни. Так хотелось бы, чтобы ей повезло и нашелся достойный мужчина! – размышляла я. – И разве я буду ревновать, портить ей настроение, как это частенько делают мои подруги, если у кого-то из разведенных родителей появляется новая любовь? Да ни за что! Конечно, интересно, кого она приведет. Но даже если он мне не понравится, то я и вида не покажу. К тому же не мешает узнать человека получше, прежде чем делать выводы».

Я окинула взглядом гостиную. Заметила пыль на столе, разбросанные на полочке диски, упавшую возле кресла книгу. И решила немедленно заняться уборкой, раз у нас вечером такой важный для мамы гость. Около двух часов я приводила квартиру в порядок. Затем подумала, что неплохо бы сходить в магазин и купить какие-нибудь деликатесы к столу, да и цветы не мешало бы.

Я быстро оделась и вышла из квартиры. Когда оказалась на улице, резко остановилась, заметив на детской площадке Гришу. Он сидел на скамейке под грибком и внимательно смотрел на мой подъезд.

«Вот же заняться нечем!», – с раздражением подумала я, но невольно улыбнулась.

Мне польстило, что он так увлекся мной. Я увидела, как Гриша встает. И тут же замахала ему рукой. Он широко улыбнулся и устремился ко мне.

– Привет, – сказала я, когда он приблизился.

– Привет, – в тон мне ответил он.

– Чего ты тут выжидаешь? – поинтересовалась я. – Еще вчера тебе сказала, что у меня есть парень. И почему ты не позвонил? А если бы я вообще сегодня из квартиры не вышла, так бы и сидел до вечера?

– Погода налаживается, – сказал он и пошел рядом со мной. – Наверняка ты захотела бы прогуляться. И я тебе звонил, но ты «вне зоны».

– И правда! – рассмеялась я. – Утром забыла включить смартфон. Но я вышла ненадолго. В магазин, купить кое-что нужно.

– Давай, я тебе помогу? – предложил Гриша. – Хотя бы сумки до дома донесу. Ну там молоко, хлеб…

Я остановилась и повернулась к нему. И засмотрелась в ясные голубые глаза, опушенные длинными черными ресницами. Гриша моргнул и улыбнулся немного растерянно. Его яркие красивые губы, румяные щеки с ямочками притягивали взгляд. Все-таки он был очень красивым парнем. И снова я отметила разительно сходство с Грегом. Но вспомнив мертвенно бледное лицо в гробу, помрачнела.

– Что с тобой, Лада? – участливо спросил Гриша и попытался взять меня за руку. – Ты вдруг так изменилась в лице.

– Давай расставим все точки над «i», – хмуро проговорила я. – У меня, правда, есть любимый человек. И я не собираюсь ему изменять! Даже с таким красавчиком, как ты.

– Значит, ты считаешь меня красавчиком? – расплылся он в довольной улыбке.

– Я не к этому! – отрезала я. – Просто сделай вывод. И нечего меня караулить, нечего здесь высиживать.

– А может, я влюбился в тебя с первого взгляда? – вдруг сказал Гриша. – Такое ты не можешь допустить? И влюбился без памяти!

– Глупости какие, – растерянно ответила я.

Его признание звучало убедительно. Я видела, как он взволнован.

– Ты удивительная, – после паузы, видя, что я молчу, продолжил Гриша. – Ты даже сама не понимаешь, насколько выделяешься среди обычных девчонок. Я сразу заметил какую-то тайну, сквозящую в твоих глазах, в твоих словах. И это безумно заводит. Я вижу такую глубину в тебе, что хочется утонуть в ней. Ты совсем не такая поверхностная и глупая, как все эти современные девушки, у которых в голове лишь одно – подцепить парня побогаче и таким образом устроить свою жизнь.

– Зачем так обобщать?

Я нахмурилась и пошла вдоль дома. Гриша пристроился рядом.

– Это настоящие хищницы, мне ли не знать! – заметил он. – И это отталкивает. Знакомишься с девушкой, она первым делом исподволь или даже впрямую стремится заглянуть в твой кошелек. Я уже думаю, что ценности в нашем обществе сильно сместились и богатый внутренний мир мало кого волнует. Но вот ты не такая. Я это еще вчера понял.

– Да откуда ты знаешь? – усмехнулась я. – Может, и меня интересует только твои финансы.

– Понимаю, ты хочешь, чтобы я отстал, – задумчиво произнес он. – Лада, прошу лишь об одном: давай будем друзьями? А там мало ли! Вдруг ты разочаруешься в своем парне и обратишь внимание на меня. Что скажешь?

Такая настойчивость импонировала. Во мне на минуту проснулось кокетство и желание нравиться кому-то помимо Грега. Но этот порыв тут же исчез. В душе я понимала, что навечно принадлежу только моему любимому.

– Не вижу смысла, – честно ответила я. – Ты зря потратишь на меня время. Лучше найди ту, которая сможет ответить тебе взаимностью.

– Не хочу! – упрямо проговорил он. – Мне нужна лишь ты.

– Короче, я тебя предупредила, а там, как знаешь! – раздраженно сказала я и ускорила шаг.

«Хочет, пусть таскается за мной, – думала я. – Все равно рано или поздно поймет бесперспективность затеи, и отстанет. А сейчас… не драться же мне с ним!»

Обычно последнее время я более резко отшивала парней. Но в данном случае понимала, что терплю присутствие Гриши лишь из-за внешнего сходства с любимым. Возможность видеть его немного успокаивала, вносила хоть какое-то умиротворение в душу. И в то же время я осознавала, что это лишь иллюзия. Но мне было жаль расстаться даже с иллюзией присутствия Грега рядом.

Мы дошли до ближайшего универсама, и я занялась покупкой продуктов. Гриша продолжал ходить за мной. Он был мил, болтал на самые разные темы, смешил меня и не заводил никаких разговоров о любви. И скоро я расслабилась. Подхватив пакеты, он последовал за мной и в цветочный магазин.

– У вас сегодня какое-то семейное торжество? – предположил Гриша, наблюдая, как я старательно выбираю цветы. – Ты, смотрю, и торт, и шампанское купила. А сейчас еще и букет. День рождения?

– Любопытной Варваре нос оторвали, – рассмеялась я.

– Прости, – прошептал он и поник.

«Все-таки я не права, – мелькнула мысль, и я почувствовала угрызения совести. – Нагрузила парня тяжелыми пакетами, да еще и ехидничаю».

– Это ты прости за резкость, – виновато проговорила я, расплачиваясь за букет мелких кустовых роз. – Просто у мамы сегодня важная встреча у нас дома, понимаешь?

– А, ясно! – вновь заулыбался он. – И ты должна присутствовать?

– Даже не знаю, – задумчиво ответила я. – Мне кажется, мама хочет, чтобы я познакомилась с одним человеком. А вот потом я уже буду лишней.

– Тогда может, прокатимся куда-нибудь вечерком? – предложил он. – Во сколько вы собираетесь?

– Около семи. Но я даже не знаю…

– У нее завелся хахаль? – грубовато спросил Гриша. – В этом дело?

– Наверное, – нехотя ответила я.

– Ты ведь, кажется, упоминала, что родители в разводе, – быстро заговорил он. – И хорошо, что она себе дружка нашла! Чего женщине одной жить? Это неправильно, природа этого не терпит. И ты должна быть рада за мать.

– А я и рада! – сказала я. – Но как по-взрослому ты рассуждаешь.

– Мне уже двадцать, если ты помнишь, – заметил Гриша. – И я вовсе не такой балбес, каким кажусь. Так что не думай!

– Да я вообще о тебе не думаю, – засмеялась я. – Созвонимся ближе к вечеру.

Гриша проводил меня до подъезда и даже хотел занести пакеты в квартиру, но я отклонила это предложение. Он не стал настаивать и ушел. На прощание я пообещала позвонить в любом случае.

Мама пришла чуть раньше, в половине седьмого. Я находилась в своей комнате. Услышав, как хлопнула дверь, устремилась в коридор. И тут же поняла, что мама не одна.

«Значит, они пришли вместе! – удивилась я. – Может, это кто-нибудь с ее работы? Какой-нибудь врач».

Я пригладила волосы, попыталась унять волнение, навесила на лицо вежливую улыбку и открыла дверь в коридор. И застыла, увидев отца. Я просто не верила своим глазам. Как он тут оказался? Я решила, что это ошибка, возможно, мама случайно с ним встретилась, а он навязался в гости. Но увидев смущенное и, как мне показалось, испуганное лицо мамы и пышный букет в ее руках, опешила. Неужели она пригласила именно его? Но зачем?

Я не общалась с отцом более полугода, просто не хотела ничего о нем знать. И вот он здесь. И мало изменился. Ухоженный, успешный, импозантный, уверенный в себе и красивый. Мне всегда казалось, что они не подходят друг другу. Мама была самой обычной женщиной, выглядела как простая домохозяйка, а за последнее время еще и непозволительно располнела.

– Здравствуй, дочка, – радостно проговорил отец.

Но я хорошо его знала и сразу поняла, как он напряжен. Я промолчала, он нахмурился и как-то беспомощно глянул на зардевшуюся маму.

– Лада, понимаешь…, – сбивчиво заговорила она, – мы с папой решили начать все заново. Так получилось. Ты уж пойми нас, детонька…

– И не будь ребенком, – добавил отец и улыбнулся мне одной из своих фирменных обаятельных улыбок.

Но на меня это уже не действовало. Я испытала прилив жгучей ненависти.

– А тем девушкам, которые по твоей милости оказывались в публичных домах Гонконга, ты тоже это говорил? – злобно поинтересовалась я.

И увидела, как дрогнуло его лицо.

– Лада! – вскрикнула мама. – Ты несправедлива! Все это в прошлом. Отец давно во всем раскаялся.

– Это он тебе такое сказал? – усмехнулась я. – А ты и поверила!

– Ну прости! Прости ты меня! – умоляюще заговорил он. – Я хочу, чтобы все было как раньше.

– Как раньше?! – взвилась я. – А ты возьми и представь, что твою дочку вот так же продают в публичный дом и всякие мерзкие похотливые уроды используют как кусок мяса…

– Лада, прекрати! – закричала мать и закрыла лицо руками.

Но я уже выскочила из коридора. Залетев в свою комнату, схватила сумку, покидала в нее документы, первые попавшиеся вещи, натянула джинсы и футболку, зачем-то потрогала кулон Грега, постоянно находившийся у меня под одеждой, сжала губы и вышла из комнаты. Родители переместились в гостиную и с тревогой на меня смотрели.

– Ты куда? – удивилась мама.

И я увидела, как слезы увлажнили ее широко распахнутые глаза.

– Давай поговорим! – встрял отец.

Но я и слушать не стала и, опустив голову, прошла мимо них в коридор.

– Лада! – позвали они вслед в один голос, но я мгновенно покинула квартиру.

Выбежав из подъезда, помчалась, сама не зная куда.

– Эй, погоди! – услышала крик за спиной.

Но в смятении даже не обернулась. Слезы застилали мне глаза, и я практически ничего не видела.

– Это предательство! Она предала меня, – бормотала я в отчаянии. – Как она могла?!

Кто-то схватил меня за локоть, и я резко обернулась, уверенная, что это отец. Я хотела нагрубить, и тут увидела растерянное лицо Гриши. От неожиданности я уткнулась ему лбом в грудь и разрыдалась.

– Господи, солнышко, что случилось? – испуганно заговорил он, гладя меня по голове, по плечам. – Я никому не дам тебя в обиду. Пойдем!

Он взял сумку из моих рук и повел меня за угол дома. Затем усадил в машину, но я продолжала плакать и даже не спросила, как он тут оказался и куда мы едем.

Гриша остановился возле какой-то многоэтажки. Но я не смотрела по сторонам. Мне казалось, что мой мир рухнул в одночасье. И я впала в беспросветное отчаяние. Гриша помог мне выйти из машины. Его квартира находилась на первом этаже. Когда он закрыл двери и включил свет в коридоре, я без сил опустилась на пуфик, стоящий возле вешалки, и уткнула мокрое лицо в ладони. Он начал расшнуровывать мои кроссовки, но я не прореагировала.

– Вот тапочки, – мягко произнес Гриша, – правда, они мужские, но это ничего. Хочешь умыться?

Я подняла на него глаза. Его лицо покраснело, он выглядел взволнованным и смотрел на меня с явной жалостью. Я молча кивнула.

– По коридору налево, – пояснил он. – Сейчас принесу чистое полотенце.

Когда я вышла из ванной, то практически успокоилась. Гриша позвал меня на кухню. Я увидела, что он заварил чай и выложил на стол коробку конфет. Сев напротив него, сделала глоток. Чай был зеленым, с каким-то лимонно-мятным привкусом, который мне понравился.

– Я добавил мелиссу, – пояснил Гриша. – Она успокаивает нервы.

– Спасибо, – тихо поблагодарила я.

– Что все-таки произошло? Ты меня напугала! Я приехал к твоему дому, подумал, что по-любому тебе незачем мешать матери и лучше нам прогуляться. Я уже хотел позвонить, и вдруг ты выскочила из подъезда с таким лицом, словно за тобой сам черт гнался!

– Не обращай внимания, – нехотя ответила я. – Это так… семейные неурядицы… Тебя это не должно интересовать.

– Извини, – сказал Гриша и взял мои задрожавшие пальцы.

Он легко сжал их и заглянул в глаза. Но я молчала. Мне совершенно не хотелось откровенничать с этим малознакомым парнем, к тому же я мучительно размышляла, как быть дальше. Возвращаться домой не имело смысла.

«Где мне ночевать? – раздумывала я, прикидывая варианты. – Может, в гостиницу поехать? Может, к Лизе?»

Но мне не хотелось сейчас общаться даже с ней. Я допила чай и решила, что могу просто снять квартиру на пару суток. А когда приду в себя, то подумаю, как мне быть дальше. Я была настолько взвинчена, испытывала такую боль, что постаралась просто забыть о произошедшем. Я вынула смартфон и вошла в Сеть.

– Что ищешь? – поинтересовался Гриша, с любопытством на меня глядя.

– Домой не вернусь ни за что… потом объясню. Хочу квартиру снять, – сухо ответила я. – На сайтах недвижимости полно объявлений.

– Хочешь арендовать? – задумчиво проговорил он и достал айфон из кармана джинс.

– Хочу, – подтвердила я.

– Момент, – сказал Гриша и набрал номер.

– Подожди! – попыталась я его остановить, но он приложил палец к губам, потом заулыбался и быстро заговорил: – Лех, привет! Слушай, ты еще не сдал свою квартиру? А…, тетка твоя этим занимается… Ну понятно! Что?.. Есть тут у меня хороший клиент. Да так, девчушка одна знакомая. С предками поругалась и хочет жить самостоятельно… Не знаю, сейчас спрошу…

– Лада, мой друг интересуется, кредитоспособна ли ты, – сказал он. – Ты уж извини за такой вопрос, но сама понимаешь. Леха в Канаду на год уезжает… по работе. А квартиру решил сдать. Но рейс у него уже завтра утром.

И он посмотрел на меня, отодвинув айфон от уха. По правде говоря, я растерялась от такого предложения, хотела снять квартиру всего на пару суток.

«А может, это к лучшему? – лихорадочно соображала я. – Почему бы мне и не согласиться, раз так удачно все складывается. Я хочу пожить одна. А мать пусть там сама разбирается! Не желаю при всем этом присутствовать, да и вообще общаться с ними обоими».

– Да, у меня есть деньги, – после паузы сказала я. – А сколько он хочет и за какой период?

– Сама договаривайся, – улыбнулся Гриша и передал мне трубку.

Алексей оказался, судя по голосу и манере общения, весьма приятным парнем и цену он запросил приемлемую. Он хотел получить деньги сразу за полгода вперед, но меня это мало волновало. Грег в свое время открыл на мое имя счет в банке, средства у меня имелись и немалые. Я привыкла пользоваться ими по своему усмотрению, и уже давно деньги не считала, снимая с карточки столько, сколько мне было нужно. Квартира Алексея оказалась тут же на Коломенской, и мы договорились, что я сейчас посмотрю ее, и если все устроит, то сразу оплачу.

– А договор у нотариуса? – все-таки уточнила я. – Правда, я никогда квартиры не снимала, но слышала, что делается именно так.

– А тебе он нужен? – спросил Алексей. – Мне вообще-то нет. Друзья Гриши – мои друзья. А ему я доверяю, как самому себе. Если все устроит, то бери ключи и живи себе спокойно. Ты ведь москвичка, как сказал Гриша, так что проблем, думаю, не будет.

Закончив разговор, я отдала айфон улыбающемуся Грише и растерянно на него посмотрела. Все произошло так быстро, что я не могла прийти в себя.

– Итак? – заулыбался он еще шире. – Что порешили?

– Через два часа он подъедет, и мы пойдем смотреть квартиру, – сообщила я.

– И она у него классная! – радостно произнес он. – Тебе должно понравиться. Он и ремонт всего полгода назад сделал. Мы с Лехой вообще-то в одном классе учились, – добавил Гриша. – Это один из моих лучших друзей. Вот как все удачно складывается. Он с этой квартирой уже с месяц мается, все никак сдать не может. То какие-то восточные люди с рынка звонят, то студенты хотят на троих снимать, то вообще темные личности бандитской наружности. Леха уже отчаялся, решил уехать, а ключи тетке своей оставить, чтобы она клиентов искала. Не так-то это просто сдать квартиру в Москве приличным людям.

– Спасибо тебе, – неуверенно сказала я. – Но я и не думала на такой срок… Но все что ни делается – к лучшему!

– Вот именно! А захочешь, то всегда можешь домой вернуться.

– Не захочу, – хмуро ответила я.

– Дело твое. А сейчас, может, тебе стоит прилечь и отдохнуть?

Я с любопытством на него посмотрела. С трудом представляла, как я улягусь в незнакомом доме. Но Гриша выглядел искренним.

«Какая забота! Неужели он и правда так сильно влюбился?», – подумала я и направилась в гостиную.

– Можешь отдыхать в спальне, – заметил он, идя за мною по пятам. – У меня широкая и удобная кровать.

Но я не ответила.

Зайдя в гостиную, остановилась в нерешительности. Затем подошла к книжному шкафу. С детства мама внушала мне, что если я хочу узнать о человеке, то стоит просто посмотреть книги, которые он читает. И я машинально начала изучать полки. Книг, к моему удивлению, оказалось много. Большой шкаф занимал почти полстены и был доверху забит самыми разнообразными изданиями. Мое внимание привлекли три полки, плотно заставленные книгами о вампирах. Я невольно вздрогнула и обернулась, глядя на улыбающегося Гришу.

«Что происходит? – напряженно размышляла я, пристально глядя в его голубые безмятежные глаза. – А может, я оказалась в какой-нибудь ловушке? Может, просто общительный паренек Гриша вовсе не тот, за кого себя выдает? Вдруг я в логове вампиров? И сейчас еще явится его друг».

Видимо, мое лицо сильно изменилось, потому что Гриша приблизился и участливо спросил:

– Да что с тобой, Лада? Ты так побледнела! Неужели все еще переживаешь из-за матери? А может, передумала снимать квартиру и хочешь вернуться домой? Так не проблема! Сейчас Лехе отзвонюсь и все отменю.

Я вздрогнула и пришла в себя. Тревожащие меня предположения показались настолько необоснованными и даже глупыми, что я начала улыбаться, удивляясь разгулу собственной фантазии. Да мало ли кто в наше время увлекается вампирской литературой! По-моему выходило, что все фанаты подобных историй должны быть непременно вампирами. Мне стало смешно, я почувствовала облегчение. Я понимала, что взвинченные нервы явились причиной необоснованных опасений. К тому же Гриша излучал здоровье. Его глаза блестели, щеки пылали румянцем, он был, что называется, кровь с молоком. Ни один вампир так не выглядел.

– Не обращай внимания, – сказала я и открыла шкаф. – Все в порядке. И не нужно ничего отменять. Я не передумала.

– Хорошо, – ответил он, с любопытством наблюдая, как я достаю книгу Лорел Гамильтон «Лазоревый грех». – Ты любишь ужасы? В этой книжке сплошной трэш! Какой-то обезумевший вервольф. Но я читаю такие вещи с удовольствием.

– Бывает, что и меня тянет почитать что-нибудь в этом роде, – нехотя ответила я. – Смотрю, тут у тебя целая коллекция вампирских романов. Есть и Стокер, и Райс, и Майер.

– Я обожаю все, связанное с вампирами и тому подобным, – признался Гриша. – У меня и фильмов полно!

– Вот как, – задумчиво сказала я, листая книгу.

Потом поставила ее на полку и села на диван. Гриша устроился рядом.

– И почему тебе нравится именно это направление? – спросила я.

– Сам не знаю! Еще в школе увлекся. Даже на тематических сайтах сутками зависал. Да и сейчас, бывает, захожу.

Он вдруг смешался, словно наговорил лишнее, и замолчал. Я внимательно посмотрела на его опущенный профиль и длинные трепещущие ресницы. Все-таки Гриша был очень красив, и меня неожиданно потянуло к нему на физическом уровне. Он это, видимо, тут же почувствовал, поднял голову и глянул мне в глаза. Его лицо выглядело растерянным, словно он о чем-то мучительно размышлял. Но увидев, что я не свожу с него глаз, обаятельно улыбнулся и взял меня за руку.

– Ты удивительная девушка, – вкрадчиво заговорил он. – Я просто голову теряю в твоем присутствии! Никогда раньше со мной такого не происходило. Может, я люблю тебя?

– Глупости! – сказала я и отодвинулась. – Это тебе только кажется. И мы договорились больше эту тему не поднимать. Чего ты опять завелся?

– Извини, – грустно сказал он и пересел на край дивана. – Но я словно что-то почувствовал, что-то исходящее от тебя… какое-то пробуждение эмоций… в мою сторону.

– Это тебе показалось, Гриш! Какие эмоции? – быстро заговорила я. – Я так устала за сегодня. И хочу лишь одного – быстрее устроиться на новом месте.

– Ладно, не буду больше надоедать тебе своими чувствами, – удрученно произнес он. – К тому же скоро Леха подъедет.

Гриша встал и подошел к книжной полке.

– Знаешь, у меня есть очень редкие издания, буквально раритеты, – сказал он уже другим тоном, и я начала расслабляться.

Я приблизилась к нему. Он открыл шкаф и перебирал книги.

– Роман Брэма Стокера, вообще-то его звали Аврахам, о графе Дракуле вышел в свет в тысяча восемьсот девяносто седьмом. Но в Росси роман появилось лишь в девятьсот тринадцатом. Издал его Корнфельд в Питере. И у меня имеется это издание! – хвастливо добавил он и вытащил том в кожаном переплете.

– Да ладно! – не поверила я и взяла книгу.

Внутри оказалась оригинальная издательская обложка. Я осторожно перелистала страницы, поглядывая в текст с буквой «ять».

– Впечатляет, – сказала я и вернула ему раритет.

– Это еще что! – с воодушевлением заговорил Гриша. – У меня есть настолько редкое издание, что я с трепетом с него пылинки сдуваю.

Он достал книгу, показавшуюся мне самиздатовской, настолько дешевым выглядел картонный пожелтевший переплет с плохо пропечатанным названием.

– «Варни – вампир», – прочитала я. – Первый раз слышу.

– Неудивительно! – сказал Гриша. – История изначально появилась в середине сороковых годов прошлого века в ста девяти еженедельных частях. Затем была собрана вся рукопись и напечатана как единая книга, аж на восемьсот страниц. Это был первый роман о вампире. Британский писатель Джеймс Малькольм Раймер, жил в девятнадцатом веке. Именно он создал сэра Фрэнсиса Варни – главного персонажа «Варни-вампир, или Праздник крови».

– Так это было что-то типа журнальной версии? – спросила я. – Ты упомянул еженедельные части. Тогда многие так писали и этим зарабатывали на жизнь.

– Ну да, типа развлекательного воскресного чтения для добропорядочных британцев. Но экземпляры слабо написанного романа Раймера редко сохранялись. Журналы просто выбрасывались. Книга вышла анонимно, и много позже установили подлинное авторство. Ее невозможно было достать в течение многих десятилетий, но две перепечатки опубликовали в семидесятых. Книга и по сей день остается вне печати.

– Но ты ее сумел достать, – заметила я.

– Говорю же, я фанат! – с гордостью заявил Гриша.

Я с любопытством на него посмотрела. Его лицо раскраснелось, глаза горели, видно было, как он воодушевлен.

– Думаю, что и ты не обо всех авторах знаешь, – заметила я, решив его раззадорить еще больше.

– Обо всех! – заявил он. – Говорю же, с детства увлечен этой темой. И у меня собраны практически все издания о вампирах.

– А Рубиан Гарц? – спросила я, начиная волноваться.

Это имя я услышала от Грега. Гарц считался поэтом-вампиром. Грег до своего превращения тоже писал стихи, но потом утратил дар, и судьба Гарца чрезвычайно волновала его.

Гриша улыбнулся и начал рыться на полке. Я с нетерпением ждала. По правде говоря, казалось невероятным, что он может знать о таком персонаже. И вот он достал толстый, сильно потрепанный том.

– Думала, не знаю? – довольно проговорил он и раскрыл книгу. – Сейчас найду!

– Но это что у тебя? – поинтересовалась я, заглянула ему через плечо и придержала страницу, которую он хотел перевернуть.

• Но перед этим из могилы,
• Тебе придется выйти в мир.
• И как безжалостный вампир,
• Под кровлю приходить родную,
• Высасывая кровь живую

Своих же собственных детей…, – вслух прочитала я.

– Байрон, – пояснил он, – стих написан в тысяча восемьсот тринадцатом… А вот какие интересные строчки. Это мало кому известный Генрих Август Оссенфельдер, немецкий поэт, живший в первой половине восемнадцатого века.

И Гриша продекламировал нараспев:

«Ну погоди, Кристианочка, ты не станешь меня любить, я тебе отомщу и сегодня токайским вином упьюсь до состояния вампира. Ты будешь сладко дремать, и я высосу пурпур твоих свежих щек. Как ты испугаешься, когда я тебя поцелую, поцелую, как вампир…»

– А что это за сборник? – спросила я.

– Редкое издание прошлого века, называется «Темная вечность». Можно сказать, это антология вампирской поэзии, – довольно пояснил он. – Тут практически собрано все. Вот, кстати, и знаменитая баллада Вольфганга Гете "Коринфская невеста". – Гриша перевернул страницу и уткнулся в текст. – Я раньше безумно любил эту балладу, наизусть знал! – пробормотал он. – Думаю, ты тоже про нее слышала. Вот местечко! Класс! – И он прочитал с выражением:

• Знай, что смерти роковая сила
• Не смогла убить мою любовь:
• Я нашла того, кого любила,
• Из него я высосала кровь.
• Враз покончив с ним,
• Я пойду к другим – Я пойду забрать жизнь чужую вновь!

Я внимательно посмотрела на его взволнованное лицо. Никак не могла предположить, что Гриша настолько серьезно увлечен подобной темой. Я заметила, что он возбуждается все сильнее, видимо, эти стихи его заводили.

– Тут даже есть «Метаморфозы вампира» Бодлера, – после паузы, во время которой он переворачивал страницы, сообщил Гриша. – Ты знаешь, что когда ему удалось опубликовать "Цветы зла", он вынужден был изъять их, потому что цензура сочла аморальными и непристойными подобные стихи.

– Все это очень интересно, – ответила я. – Но ты отвлекся. Я же спрашивала про Гарца.

– Да-да, – пробормотал он, – помню, он точно здесь был. Поэтому я и достал именно этот сборник. Жаль, что он без оглавления. Ага, вот же! – радостно сказал он. – Тут три его стихотворения.

– Дай-ка я гляну, – попросила я и взяла у него книгу.

Стихотворения были мне неизвестными. В сборнике, который подарил мне Грег, таких не имелось. Особенно меня поразило первое.

• Любовь сыграла с нами шутку злую
• Соединила нас назло и вопреки…
• Я человеком стал. Но берега реки
• Навечно разделили нас… Тоскую…
• Тянусь к тебе… но пустоту целую.
• Река – века! К тебе не перейти…

Прочитав стих, я задумалась. Смысл этих строк ускользал от меня, хотя все, кажется, было предельно ясно. Гарц написал, что он стал человеком.

«Неужели ему удалось выполнить условия поверья и он прошел обратное превращение? То-то Грег не мог найти его. Если он вновь стал человеком, то давно уже прожил отпущенный ему земной срок и благополучно скончался в свое время, – размышляла я. – Но когда это произошло, вот вопрос. Да произошло ли вообще? Гарц пишет, что стал человеком, но вдруг это всего лишь поэтическая метафора. Как бы узнать поточнее?»

– Лада, эй! – тихо позвал Гриша. – Ты буквально зависла. Или на тебя такое сильное впечатление произвели стихи этого Гарца?

– Произвели, – ответила я. – Сильно написано.

– Да ничего уж такого особенного, – сказал Гриша. – Я даже удивлен, о чем можно так глубоко задуматься. Нет, все-таки ты неординарная девушка! Сколько раз я пытался заинтересовать своих подружек этой темой, но никто особо и не слушал. Но ты! Недаром я сразу в тебя влюбился. Почуял родственную душу…

Гриша придвинулся. Я ощутила волнение от его дыхания, от его горящего взгляда и вида полураскрытых губ, словно ждущих поцелуя.

– Опять ты за свое, – заметила я и слегка отодвинулась.

В этот момент раздался звонок в дверь.

– А вот и Леха, – недовольно проговорил Гриша и пошел открывать.

Через пару часов я осталась одна в моем новом жилье. Мы быстро договорились с хозяином, все уладили, и он уехал. Гриша, правда, рвался остаться со мной, но я отклонила его настойчивые просьбы.

– Ну хорошо, – наконец, согласился он, – я ухожу. К тому же живу рядом, так что если вдруг…

– Конечно, сразу позвоню тебе, – охотно пообещала я. – Можешь, не сомневаться. И большое за все спасибо!

Когда за ним закрылась дверь, я в первую минуту ощутила, как навалилась усталость, вызвавшая чувство безысходности. Но решила не распускаться, а начинать устраиваться на новом месте. Квартира понравилась мне с первого взгляда. Алексей недавно сделал ремонт и обустроил ее, как он мне сообщил, по своему вкусу. Планировка была стандартной – две комнаты, кухня. Все выдержано в черно-белой гамме. В гостиной стояли диван и кресло черного цвета. На полу, покрытом белым ламинатом, лежал ковер в черно-белую клетку. Подушечки в такую же клетку громоздились в углу дивана. Возле кресла находился весьма оригинальный журнальный столик. Он состоял из огромного куска серого гранита, на котором крепился стеклянный круг. На столике раскрыли черно-белую шахматную доску, с аккуратно расставленными фигурами. Напротив дивана на стеклянной подставке возвышался черный телевизор. Возле него вдоль стены расположился стеклянный стеллаж, плотно заставленный дисками с фильмами и музыкой. Портьеры были из плотного серебристо-серого материала. Мне отчего-то сразу понравилась эта серо-бело-черная гамма. Возможно, она соответствовала моему настроению. Я оглядела гостиную, подхватила свою сумку и отправилась в спальню. Там сохранялись основные цвета интерьера, но гамма была намного светлее. Даже кровать оказалась белого цвета, как и коврик на полу, а вот шторы – черными. Я положила вещи в шкаф, затем тщательно вымылась и нырнула в постель. Уснула мгновенно.

Утром открыла глаза и вначале не поняла, где я. Потом все вспомнила и тут же помрачнела. Меня вдруг начали терзать угрызения совести за то, что я даже не попыталась вчера объясниться с мамой. Смартфон я так и не включила. И она наверняка звонила мне.

«Господи, она не знает, что и думать! – мелькнула мысль. – И чего я веду себя, как маленькая? Могла бы поговорить с ней».

Я села и взяла смартфон с прикроватной тумбочки. Хотела уже включить, но задумалась. Мне стало вдруг так противно на душе, что совершенно расхотелось звонить и выслушивать стандартные объяснения. Мне казалось, я заранее знаю все, что она мне сейчас скажет. Но почему, почему мама не могла понять меня? Я вспомнила разрыв с отцом, всю ту боль, которую мне пришлось перенести. И ведь все это происходило на ее глазах. Когда я выяснила о его темном прошлом, то откровенно обо всем с ней поговорила. И мама подтвердила, что причиной развода стала именно эта история. Она так и не смогла тогда принять и понять его. Так что же изменилось сейчас? Неужели родители думали, что я спокойно приму их решение снова сойтись и буду жить с ними в одной квартире? Я сжала виски пальцами и замерла. Потом положила смартфон на кровать и отправилась в ванную.

«Пусть как хотят, – размышляла я, расчесывая волосы, – только меня в это не втягивают. У меня своих проблем полно! Еще не хватало новых. Неужели они думают, что мы снова заживем одной счастливой полной семьей? Бред! И как мне надоели мои длинные русые волосы!» – неожиданно резко поменялось направление моих мыслей.

Возможно, психика так среагировала и переключила мое внимание. Но я мгновенно зациклилась на волосах. Я перебирала их пальцами, приподнимала пряди, изучала цвет и отчего-то раздражалась все сильнее. Я никогда не носила другой прически. Длинные волосы заплетала в косу, или поднимала их в хвост, или носила распущенные.

– Вот возьму и отрежу коротко! – сказала я и даже начала улыбаться. – А потом уеду из Москвы куда-нибудь на юг… У меня все-таки каникулы! Чего я тут застряла? Грег все равно сейчас в монастыре.

Я вспомнила его мертвенно бледное, застывшее лицо и с трудом сдержала слезы. Но старательно отогнала это видение и тряхнула волосами.

Я вышла из ванной и решила позвонить Лизе. Как только смартфон загрузился, сразу пришло несколько СМС от мамы. Но я поджала губы и даже не стала их открывать. Набрав номер Лизы и услышав ее бодрое: «Ладка, салют!», я заулыбалась.

– Ты сейчас где? – спросила я.

– В салоне, – ответила она.

– А ты говорила, что на каникулах хочешь отдохнуть, – заметила я.

– Просто тут работка неплохая подвернулась, – ответила Лиза. – И салон мне нравится. Не все же в учебке пенсионеркам химию делать! Пора о приличном месте подумать. Слушай, мне твоя мать вчера просто обзвонилась. Ты куда пропала-то? – торопливо добавила она. – С тобой все в порядке? Ты вообще где?

– Так, в одном месте, – уклончиво ответила я. – Лиз, а можно я к тебе сейчас приеду? Хочу стрижку сделать.

– Чего?! – прыснула она. – Ты же всю жизнь с длинными! Этакая девица-краса, длинная коса…

– Вот решила, – упрямо ответила я. – Но если не хочешь, я сейчас в первую попавшуюся парикмахерскую зайду.

– Еще чего не хватало! – рассердилась она. – Там тебя подстригут… в первой попавшейся… Записывай адрес.

Салон оказался неподалеку от метро «Серпуховская». Когда я вошла в зал, то сразу увидела Лизу. Ее кресло находилось возле окна. Она укладывала феном волосы пожилой полной женщине. Заметив меня, Лиза улыбнулась и подмигнула. Глядя на ее оживленное румяное лицо с красиво подстриженными в короткое каре каштановыми волосами, яркими карими глазами, я невольно тоже улыбнулась. От Лизы веяло неистребимым оптимизмом, она всегда жила легко и в свое удовольствие. Закончив укладку, Лиза выключила фен. Клиентка встала, оглядела себя в зеркало и довольно заулыбалась.

– Я быстренько перекурю, – сказала Лиза мастеру, работавшему рядом с ней. – А потом у меня стрижка! Так что следующую, по очереди, можете себе взять, если свободны.

– У меня по записи, – сообщила мастер.

– Ага, – неопределенно ответила Лиза, подхватила меня под руку, и мы вышли на улицу.

Лиза расстегнула синий форменный халатик и закурила.

– Жарко, сегодня, да? – сказал она, пуская дым из ноздрей и поднимая лицо вверх. – Вот бы на пляж! Но у меня смена до восьми вечера.

– Жарко, да, – согласилась я. – Ну так что, Лиз, подстрижешь? Хочу коротко. Да и цвет бы поменять. Может, в радикально черный?

Лиза глянула на меня изумленно и прыснула. Поперхнувшись дымом, закашлялась. Едва отдышавшись, начала пристально изучать мое лицо.

– Слушай, подруга, ты что-то бледная, – констатировала она. – Ах да, совсем забыла, ты же с матерью повздорила. Из-за чего, кстати?

– Представь, вчера отец вернулся, – с горечью проговорила я. – Ненавижу!

– То-то ты из дома удрала, – заметила Лиза, став серьезной. – Не хочу вмешиваться, но ведь они твои предки по-любому. Не будешь же ты от них всю жизнь бегать? Пусть живут, как хотят.

– Да мне-то что! – раздраженно ответила я. – Пусть! Только зачем меня во все это впутывать? Не хочу. А отца я ненавижу! А сейчас еще и мать считаю предательницей.

– Ты не права, Лада! – возмутилась она. – Чего ты так ощетинилась? Ну подумаешь, решили вновь сойтись! Радоваться нужно. Лучше, если бы она какого-нибудь левого хахаля привела? Оказался бы алкашом, да еще бы бил ее. Сколько таких случаев. Ты прямо как маленькая. Отец твой вполне приличный человек, к тому же успешный, да и красавец.

– Много ты понимаешь, – ответила я.

Лиза не знала причин моей ссоры с отцом, и рассказывать ей в подробностях я не собиралась.

– Давай закроем тему, – предложила Лиза после паузы, во время которой докурила сигарету. – В общем, ты решила кардинально поменять свою жизнь.

– Это почему еще? – улыбнулась я, глядя на ее задорный вид.

– Если девушка меняет внешность, цвет волос и так далее, то ее судьба меняется. А уже если имя! Ну, вот замуж выходишь, почти всегда другую фамилию берешь. И судьба меняется. Это все знают. В каком-то индейском племени даже клички периодически меняли. Ну там… Соколиный глаз на…

– Ослиное ухо, – сказала я и рассмеялась.

Лиза глянула на меня с недоумением, но потом тоже зашлась в смехе.

Она подхватила меня под руку и направилась к двери. Когда Лиза вымыла мне волосы и усадила в кресло, то первым делом растянула пряди в разные стороны и задумчиво посмотрела в зеркало.

– И даже не планируй просто подравнять, – предупредила я, хотя она еще не сказала ни слова. – Хочу короткую стрижку, типа спортивной мальчишеской.

– Ты с ума сошла? – засмеялась она. – У меня есть идея получше. Каре… короткое… затылок сильно поднят, а пряди вдоль щек резко вниз. И челка до бровей. Что скажешь?

– Не знаю, – улыбнулась я, наблюдая, как Лиза подогнула волосы. – Но в черный цвет!

– Зачем же в черный?! У тебя и свой очень красивый! С пепельным оттенком и слегка отгоревшими прядями… У меня есть шоколадная гамма. Что-нибудь подберем… Скажем, тон «темный шоколад». Тебе должно пойти. Но я все еще в шоке, что ты решила так поменять стиль! Сколько лет я тебя уговаривала. Но ты ж ужасно консервативна.

Через два часа Лиза закончила работу. Я глянула в зеркало и обомлела. На меня смотрел совершенно другой человек. Романтичная девушка с открытым миловидным лицом и длинными светлыми волосами, обычно откинутыми со лба назад, превратилась в хорошенькую пикантную «штучку», другого слова я подобрать не смогла. Темно-шоколадные, нереально блестящие волосы выглядели более густыми и тяжелыми. Челка скрывала мой высокий лоб и падала до бровей. Лиза все-таки сделала каре, как и хотела. Концы прядей заканчивались возле скул, шея сзади полностью открывалась. Глаза отчего-то казались больше и глубже. Цвет радужки стал более насыщенным и отдавал не в серый, как обычно, а в синий. Овал лица выглядел утонченным, кожа – свежее и белее. Я тряхнула волосами и встала.

– Офигенно! – прошептала Лиза. – Я сама не ожидала такого эффекта. Но сейчас, подруга, тебе придется и стиль одежды менять. А то все эти джинсы и спортивные кофты… С такой стрижкой это уже не катит.

– Возможно, – улыбнулась я.

«Интересно, что скажет Гриша? – вдруг мелькнула мысль. – Представляю, как он ошалеет от моего вида».

И я невольно заулыбалась, но тут же нахмурилась и подумала, причем тут вообще Гриша. Встречаться я с ним не собиралась, хотя от дружбы пока не отказалась.

– У тебя новый парень? – поинтересовалась Лиза, смахивая с моей шеи кисточкой остатки волос.

– Познакомилась тут с одним, – нехотя ответила я. – Ничего так, прикольный.

– Ты у него ночевала? – осторожно спросила она.

Я молча кивнула.

– Надеюсь, у тебя наконец-то будут серьезные отношения, – вздохнула она.

Лиза по-прежнему была не в курсе моей истории любви к вампиру.

– У меня сейчас обеденный перерыв, – с воодушевлением сообщила она. – Пошли в универмаг возле метро? Как у тебя с финансами?

– Имеются, – ответила я. – А что?

– Мечтаю немедленно переодеть тебя! – заявила Лиза. – Купим что-нибудь в твоем новом стиле.

– Давай попробуем, – ответила я и улыбнулась.

Но вначале мы зашли в кафешку возле метро. Лиза довольно плотно поела, я взяла только мороженое с карамелью и зеленый чай. Затем мы отправились в универмаг. Через час, нагруженные пакетами, вышли на улицу.

– Нет, ну на какие наряды ты кидалась! – довольно заметила Лиза. – Я просто в ауте! Даже для меня это слишком смело. Неужели носить будешь?

– Еще как! – задорно ответила я и рассмеялась.

Многочисленные примерки всевозможных вещей подняли мне настроение. К тому же я успела изучить в зеркалах кабинок свою новую прическу со всех сторон. И она мне нравилась все больше. Я уже начала привыкать к новому имиджу и чувствовала себя все комфортнее.

– Слушай, – вдруг остановилась Лиза и повернулась ко мне, – а ведь, кажется, я начинаю понимать, в чем дело.

– И в чем же? – беззаботно спросила я, помахивая пакетом с покупками.

– Да ведь это вызов твоим предкам! – округлив глаза, заявила Лиза. – Точно! И чего я на визажиста пошла? Нужно было на психолога.

– При чем тут они? – сказала я и нахмурилась.

– Ты сама твердила, что предки постоянно внушали, будто твоя красота в «милой естественности». Забыла? И ты за ними повторяла как попугай, а на мои предложения что-то изменить во внешности только бровки сдвигала. И вдруг совсем другой имидж! А уж комплекты мы тебе накупили – полный фэшн! Я бы определила это как сексуальный экстрим. Помнишь ту юбочку из белой замши за какие-то нереальные деньги? Она же тебе чуть трусы прикрывает, да еще снизу вся узорами вырезана. Даже я бы ее вряд ли надела, а вот ты купила и почти не сомневалась.

– И что? – засмеялась я. – А может у меня заскок? На нервной почве…

– Говорю же, все из-за предков! – повторила она. – А я-то уж решила, что из-за нового парня. Ладно, подруга, мне в салон пора. Ты куда сейчас?

– Даже не знаю, – тихо ответила я и поникла.

Мое настроение резко упало. Я никогда не жила вне дома и с трудом представляла, что сейчас поеду в чужую мне квартиру, буду находиться там одна. Но и вернуться домой не могла. Это было выше моих сил. Но понимала, что по-любому придется съездить, нужно было взять самые необходимые вещи.

– Не кисни! – сказала Лиза и чмокнула меня в щеку. – Вот увидишь, все образуется. Ты позвони вечерком. Можем, кстати, куда-нибудь в клуб. А то такие улетные прикиды требуют обкатки на публике.

– Ладно, позвоню, – пообещала я. – Спасибо за стрижку! Ты супер мастер!

Лиза улыбнулась и быстро направилась к подземному переходу.

Я хотела спуститься в метро, но услышала вызов смартфона. Я в нерешительности смотрела на дисплей, это была мама. Набрав воздуха в грудь и выдохнув, все же ответила.

– Лада, да что же это такое?! – взволнованно заговорила она. – Да разве так можно? Где ты сейчас? Где ночевала? Я всех твоих друзей обзвонила! И никто ничего про тебя не знает. Даже Лиза…

– Здравствуй, мама, – сухо сказала я, пытаясь сдержать дрожь в голосе. – Все в порядке и не нужно так волноваться. Я уже совершеннолетняя и могу сама о себе позаботиться. А с Лизой я только что виделась.

– Ты где? – тише спросила она и всхлипнула.

– На Серпуховке, – ответила я. – Сегодня заеду за вещами. Но не хотелось бы столкнуться с этим… сама знаешь с кем.

И я замолчала. Мама перестала всхлипывать. Я слышала, как тяжело она вздыхает. Но жалости не испытывала. Мое сердце словно окаменело.

– Когда ты приедешь? – более спокойным тоном уточнила она.

– Ближе к вечеру, – ответила я. – Ты сейчас на работе?

– Нет, я сменами поменялась, сегодня в ночь иду.

– Ну хорошо…, – сказала я.

И вновь замолчала, не в силах справиться с нахлынувшими эмоциями. Злоба буквально душила, и я боялась наговорить грубостей.

– Доченька…, – жалобно начала мама.

Но это было уже выше моих сил, и я быстро попрощалась. И почти бегом спустилась в метро.

Приехав в квартиру, первым делом убрала купленные вещи в шкаф, затем стянула джинсы и футболку и отправилась в душ. Там на меня вновь накатило. Я начала рыдать, стоя под прохладным потоком воды. Мне было невыносимо жаль себя. Казалось, только что у меня было все – любящая мать, родной дом, в котором я прожила всю свою жизнь, любимый парень, пусть и вампир. И вот сейчас я словно оказалась одна в пустыне. Моя психика никак не могла справиться с этим. Я пыталась в душе найти хоть какое-то оправдание поведению матери, но не могла. Потом начала обвинять Грега за принятое решение уединиться в «Белом склепе». А ведь со мной могло случиться за это время все, что угодно. Я словно наяву увидела его лицо мертвеца в гробу и вновь испугалась, что после такой глубокой комы Грег может вообще ничего не помнить.

– Это невыносимо, – бормотала я сквозь всхлипывания. – Это слишком жестоко!

Наплакавшись, еще какое-то время постояла под душем, стараясь полностью успокоиться. Затем вышла из ванной и с мрачной решимостью начала перебирать вешалки в шкафу.

«Съезжу домой немедленно, – думала я. – Чего оттягивать до вечера? К тому же так больше шансов, что я не столкнусь с отцом. Хотя вряд ли он переедет к нам. У него квартира совсем другого уровня… Все! Не хочу больше думать! – остановила я себя. – Нужно покончить со всем этим… Но мамочку ждет сюрприз. Всю жизнь я только и слышала о прелести естественной красоты, о ненужной мне косметике и элегантном выдержанном стиле. Надоело!»

Я тряхнула чуть влажными после душа волосами и сняла с вешалки очень короткую светло-голубую джинсовую юбку с необработанным краем. После небольшого раздумья достала ярко-синий, низко вырезанный топ на тонких лямках. На груди мелким белым и голубым бисером была искусно вышита бабочка. Взяла белую кофточку из тонкого просвечивающего трикотажа. Она была на молнии, с коротким рукавом, намного выше талии, но с длинным капюшоном, отделанным голубой полосой. Этот комплект кардинально отличался от моего прежнего стиля, но я решительно его надела и остановилась перед большим зеркалом в коридоре.

– Девочка – аниме, – констатировала я и тщательно расчесала волосы. – И пусть! Мне так комфортно.

Я нанесла макияж. Верхние веки подвела черной линией, ресницы удлинила тушью, на щеки наложила розовые румяна. Но губы красить не стала, решив, что и так переборщила, и мое сходство с мультяшным персонажем усилилось от яркой косметики. Надев белые босоножки на высоком каблуке, я выпрямилась и залюбовалась своими длинными стройными ногами. Юбка открывала их практически полностью.

– Ну-ну, – пробормотала я, – хоть сейчас на танцпол в какой-нибудь клуб. Но я уже начинаю привыкать к такому вызывающему виду. Главное, чтобы парни на улице не цеплялись!

Но только я вышла из подъезда, как сразу услышала свистки и неуклюжие комплименты. Пол кустом сирени сидела компания парней. Я машинально посмотрела в их сторону, и они тут же воодушевились, встали с лавочки и замахали мне банками пива. Но я вздернула подбородок и устремилась вперед. Но чуть не подвернула ногу, ведь никогда не ходила на таких высоких каблуках. Вначале хотела доехать на метро, но решила взять такси и договориться с водителем, чтобы он подождал меня возле дома и отвез с вещами обратно.

Я вышла возле своего подъезда, сердце колотилось от волнения, ноги казались ватными. Я надеялась, что дома никого не будет, даже мамы. Но открыв дверь, сразу услышала голоса в гостиной и замерла. Я узнала низкий тембр отца и захотела уйти. Но вновь почувствовала приступ жгучей ненависти. Это помогло взять себя в руки. Я зачем-то скинула кофточку, поправила сползшие лямки топа, который едва прикрывал грудь, и вошла в гостиную. Отец стоял возле распахнутого балкона и курил, мать сидела на диване. При моем появлении они замолчали. Мне показалось, они меня просто не узнали. Их изумленная растерянность начала забавлять, и это помогло окончательно справиться с волнением.

– Привет, – холодно произнесла я. – Заберу кое-что.

И быстро прошла в свою комнату. Первым делом сняла со стены картину Ренаты и упаковала ее. Затем достала большую дорожную сумку и начала складывать вещи. Когда в дверях возник отец, я не обратила на него никакого внимания.

– Кто это? – спросил он с непонятным выражением. – Где моя милая дочурка?

– Нет ее у тебя! – язвительно ответила я. – Пора бы уже понять и оставить меня в покое.

– Какая ты стала… резкая, – хмуро заметил он, вошел в комнату и сел возле письменного стола.

До меня донесся запах дорогого парфюма. Раньше я так любила его духи. У меня неожиданно защемило сердце, но я отчего-то разозлилась еще больше.

«Расселся! – думала я. – Чувствует себя вновь хозяином. Сумел убедить маму сойтись. А сейчас уверен, что и со мной может договориться».

Я села на диван и подтянула к себе сумку, запихивая в нее вещи.

– Юбка не коротковата? – насмешливо спросил отец.

Я зло глянула на него и хотела нагрубить, но поняла, что он специально хочет вывести меня из себя. И промолчала.

– Это дурной вкус носить одновременно и мини и очень низкое декольте. Извини, но открыт или верх. или низ. Я тебе всегда это говорил, дочурка. Правило золотое, и по-другому быть не может! А иначе ты похожа на девушку легкого поведения.

Но я вновь оставила его замечание без ответа, только сжала губы. Застегнув сумку, встала. В этот момент в комнату заглянула мама. Ее лицо выглядело страдальческим, глаза покраснели от недавних слез. Жалость шевельнулась в душе.

– Может, чаю? – робко спросила она. – Я заварила твой любимый с жасмином.

– Чаю? – засмеялся отец. – Нашей Ладе пора водку предлагать! Ты только посмотри на ее вульгарный вид.

– Неправда, очень даже симпатично, – тихо сказала мама. – И прическа мне нравится. Лиза тебя подстригла?

Я молча кивнула.

– Доченька, ты уж нас пойми, – торопливо заговорила она, – хочется покоя, мы уже не в том возрасте, дело к пенсии. И хоть расстались, а все равно люди близкие.

Я заметила, как недовольно поморщился отец. Он-то был мужчина «в самом расцвете сил». И вновь возникал вопрос, почему он решил сойтись с матерью. После развода в подружки он выбирал эффектных молодых девушек модельной внешности. С некоторыми я даже была мельком знакома, так как отец частенько вывозил меня в клубы и на светские мероприятия.

Поймав мой взгляд, он выпрямился и прищурил глаза.

– Твоя версия? Что ты мне расскажешь? – довольно грубо спросила я.

– А должен? – улыбнулся отец, но уже более миролюбиво.

Но в глубине его глаз мелькнула растерянность.

– Мне все равно, – сухо произнесла я и застегнула сумку.

– Папа тоже хочет покоя и стабильности, – быстро сказала мама.

– Но ты этого не поймешь, – серьезно проговорил он. – И ты полна комплексов и предубеждения, несмотря на все мои наставления.

– Сами так воспитали, – бросила я. – Мне пора!

– Но подожди! – испугалась мама. – Куда ты? Где ты собираешься жить? Останься, нам нужно все обсудить. Так нельзя, доченька!

Она заплакала. Я подхватила сумку и приблизилась.

– Не нужно так расстраиваться, живите, как хотите. Мне-то что? – мягко произнесла я и погладила ее по плечу. – Я уже взрослая и самостоятельная, пора мне пожить отдельно.

– Но как? Где? – растерянно спросила мама и всхлипнула.

– Пока живу… у друзей, – сказала я. – Мама, не расстраивайся, буду тебе звонить.

Я легко поцеловала ее в щеку и вышла из комнаты. Отец меня не удерживал.

Когда я села в такси, меня начала бить дрожь. Но я сдержалась и не заплакала. Этот этап жизни подошел к концу и вряд ли я вернусь к родителям. Хуже всего было то, что мать стала казаться мне чужой.

Таксист довез меня до подъезда моего нового дома и помог донести сумку и картину до лифта. Я поднялась в квартиру в крайне подавленном состоянии и даже не стала раскладывать вещи. Оставив сумку в коридоре, отправилась на кухню.

– Было бы неплохо сейчас выпить чего-нибудь, – задумчиво проговорила я и распахнула холодильник.

Но он был пуст. Продукты я еще не успела закупить.

«Нет! Я больше не употребляю спиртное! – сказала я сама себе. – К тому же Грегу обещала. А слово нужно держать».

Грег как-то подробно описал, что он, благодаря своим сверхспособностям, видит в мозгу выпившего человека. И это привело меня в шок. Но стереотипы устойчивы, бороться с ними сложно, а мне сейчас необходимо было снять напряжение. Легкий алкоголь хорошо расслаблял.

«Нет и еще раз нет! – сказала я себе. – Слово нужно держать. Грег так заботился обо мне, о моем психическом и физическом здоровье… Может, кальян, как альтернатива?»

И я невольно улыбнулась ходу мыслей. Курение никогда не привлекало меня. Я заварила чай, погрызла крекеры.

«Не мешало бы сходить в магазин за продуктами, – подумала я. – Пора устраиваться на новом месте, раз уж я решила здесь жить».

Но вначале занялась картиной. Сняв с нее упаковку, отнесла в спальню и задумчиво оглядела девственно белые стены. Представив, как вколачиваю гвоздь, поморщилась. Потом пододвинула тумбочку к стене напротив кровати и поставила на нее картину. Насмотревшись на бледный точеный профиль Грега, нежно погладила его, легко коснулась губами, и отошла, любуясь его сидящим силуэтом. Рената была необычайно одаренным художником. Грег выглядел живым. Казалось, он сейчас повернет голову и улыбнется. Я послала ему воздушный поцелуй и прошептала: «люблю тебя».

Затем занялась вещами. Распаковала сумку, аккуратно разложила все на полках в шкафу. Эта монотонная работа странным образом меня успокоила. Я достала ноутбук и отнесла его в гостиную. Возле окна находился компьютерный столик. Он был небольшим, черным, но с прозрачной стеклянной крышкой. Положив ноутбук, хотела открыть его, но в этот момент раздался звонок.

«Не иначе мать, – недовольно подумала я. – Надо вернуть индивидуальные рингтоны, зря убрала. А то даже и не знаешь, кто звонит и стоит ли подходить».

Когда я посмотрела на дисплей, то увидела, что это Гриша. И даже обрадовалась. Мне хотелось сейчас пообщаться с этим милым позитивным парнем. Его обаяние буквально обволакивало, а нескрываемая симпатия ко мне привлекала.

– Привет! – радостно ответила я.

– Привет! – не менее радостно поздоровался он. – Чем занимаешься?

– Привезла кое-какие необходимые вещи от родителей, сейчас раскладываю.

– Значит, устраиваешься на новом месте, – констатировал он. – А ты случаем еще не проголодалась? В холодильнике-то наверняка пусто?

– Ага, угадал! – рассмеялась я. – Как раз собиралась сходить в ближайший магазин.

– Я вообще-то хотел пригласить тебя погулять. Погода отменная, тепло, сухо и без особой жары. Давай в Коломенское? Но для начала зайдем в кафе и перекусим. Ну а после прогулки можно и в магазин. И я помогу тебе дотащить продукты. Что скажешь?

«Вот это напор! – подумала я, но на душе стало приятно. – И почему бы мне не принять его приглашение?»

– Только я сейчас не дома, – продолжил Гриша. – Кое-куда смотаться нужно было. Но скоро выезжаю.

– Хорошо, – сказала я. – Где встретимся?

– Недалеко от метро есть отличная кофейня. Я тебе скину точный адрес. Давай там через два часа. От твоего дома она в десяти минутах ходьбы. В общем, буду ждать тебя там.

– Ладно, – согласилась я. – Приду.

– Надеюсь, за это время с голоду не умрешь, – засмеялся он.

– Если вдруг опоздаешь, то закажу всего и побольше, – пошутила я.

– Что ты, Лада! Буду вовремя.

Но Гриша все же опоздал. Когда я вошла в кафе, то испытала легкое разочарование, хотела эффектно появиться в новом имидже и полюбоваться на выражение его лица. Я надела платье в стиле семидесятых, ажурно вывязанное из разноцветных хлопковых нитей. Под него имелся чехол, но я его отложила в сторону, решив не утяжелять наряд. Белье выбрала светло-бежевого цвета, и казалось, оно вообще отсутствует. К платью мы с Лизой приобрели и босоножки. Они были на высоких каблуках и состояли из переплетения кожаных ремешков, повторяющих желтые, красные, синие и коричневые цвета платья. На запястье правой руки нацепила разноцветные пластмассовые браслеты, такие же яркие, как и платье. Как ни странно, но я в этом вызывающем наряде чувствовала себя превосходно.

Но вот алмазный кулон с кровью Грега совершенно не подходил под этот стиль. Я даже захотела снять его, округлые рубиновые бока просвечивали сквозь ажурную вязку платья. Но тут же отогнала эту мысль. Я никогда не расставалась с кулоном, его присутствие давало мне чувство защищенности и постоянного присутствия моего любимого. После небольшого раздумья я перевесила украшение на более длинную цепочку и спрятала его в вырез лифчика.

И вот все мои старания произвести эффект на нового знакомого оказались напрасными. Я опоздала на десять минут, картинно задержалась в проеме двери, оглядывая зал, но Гриши не было. Усевшись за крайний столик в довольно темном углу, взяла меню. По правде говоря, я уже сильно проголодалась.

– И чего он задерживается? – недовольно пробормотала я. – Мог бы предупредить.

И Гриша словно услышал и в этот момент позвонил. Я вытащила смартфон из сумочки и агрессивно спросила:

– И где тебя носит?!

– Извини, застрял в пробке, тут авария на мосту… я не так и далеко… думал, успею, но стоим глухо. Ладушка, ты уже в кафе?

– Вообще-то девятый час, а мы договаривались на восемь, – сказала я. – И тучи вон собираются. Как бы гроза не началась. Накроется тогда наша прогулка по парку.

– Могу бросить машину, и пешком… Тут идти минут двадцать! – торопливо предложил он.

– Не нужно. Вдруг гроза все же налетит? Не очень-то приятно оказаться на мосту в ливень, – ответила я. – Пробка по-любому рассосется, и ты доедешь. А я пока перекушу.

– Вот и правильно, – сказал он и вздохнул с явным облегчением. – Думаю, скоро буду. Но ты права. Я сейчас выглянул из машины. Тучи гонит с устрашающей скоростью.

Закончив разговаривать, я сделала заказ, решив не дожидаться его приезда. На улице, и правда, довольно быстро потемнело, и скоро я услышала приближающиеся раскаты грома. Мое настроение начало падать, и я уже жалела, что согласилась пойти в кафе и тем более надела такое платье. Я нервно крутила браслеты на руке и без конца смотрела на дверь. Но Гриша все не появлялся. Мне принесли горячие блинчики с творогом, ванильный соус, и я начала есть, но без особого аппетита, хотя блины оказались необычайно вкусными.

Вдруг сверкнула молния, и мгновенно раздался удар грома такой силы, что казалось, раскололась крыша. Свет автоматически вырубился, некоторые девушки в кафе завизжали. Но официантки внесли горящие свечи, мило всем улыбались и успокаивали, объясняя, что всего лишь выбило пробки и сию минуту все починят. Когда на мой столик поставили свечу, я так сильно вздрогнула, что выронила вилку с недоеденным куском блина. Официантка безмятежно улыбнулась и быстр вытерла стол. Она отошла, а я, оцепенев от ужаса, смотрела на появившегося неизвестно откуда Атанаса. Он сидел напротив меня с невозмутимым видом.