Tracey Baptiste
MINECRAFT: THE CRASH
Печатается с разрешения издательства Del Rey, an imprint of Random House, a division of Penguin Random House LLC и литературного агентства Nova Littera SIA.
© 2018 by Mojang AB and Mojang Synergies AB «MINECRAFTTM» is a trademark or registered trademark of Mojang Synergies AB. All rights reserved.
© Дмитрий Могилевцев, перевод, 2018
© ООО «Издательство АСТ», 2018
Элиоту, Эвери и Линдси
«Всё к лучшему». Найти бы того, кто первым додумался до этой идеи. Уж я бы сказала, что про него думаю. Представьте, каково услышать подобное, когда работа валится из рук, все идет не так и ты в полном ауте. Всё к лучшему, надо же! Если бы вам дали волшебную машину времени, предложили вернуться назад и все исправить, неужели вы отказались бы?
Вот именно. Никто не верит в эту чушь.
С другой стороны, что еще говорить тому, кто превратился в никчемный кусок изломанного месива? Конечно, лучше не зацикливаться, исправлять ошибки, двигаться вперед и надеяться на лучшее. Чувствую, тут я могла бы сказать что-то поумнее, но увы. Кроме этого, в голову ничего не идет. Разве только пожелать волшебную машину времени: всегда можно помечтать о сказке.
Ошибка, которую мне очень хотелось бы исправить, случилась несколько дней назад. Сколько именно – сказать не могу. Время сейчас… С его измерением сложно. И все равно уже ничего не вернуть и не исправить. Ведь правда?
В общем, как-то в пятницу – не знаю точно, в какую, – мы с лучшим другом поехали на вечер выпускников. Так у нас начинается новый учебный год. Футбол, праздник, все общаются и прочее.
Это я убедила Лонни поехать. Мы не то чтобы любители спорта. Скорее – игроки. Все, что не компьютерная игра, в список наших увлечений не входит. Но, насколько я поняла, выпускной вечер – самое то в старшей школе. Про выпускные кино снимают, и вообще событие из ряда вон. Почему бы не проверить самой? Я только что стала старшей школьницей и как новичок сгорала от любопытства. Передо мной будто открылся новый, прежде недоступный уровень игры – с большими шкафчиками для полноразмерной одежды и большими боссами вроде выпускных тестов. В общем, вы меня поняли. С другой стороны, Лонни не горел желанием. Потому я малость подсластила горькую пилюлю: сказала, что испеку мои знаменитые пирожные и захвачу одеяло, чтобы закутаться, сидеть рядышком и жевать шоколадные пирожные. Кажется, его убедили моя выпечка и одеяло, но я не уверена. В смысле, не так много парней из выпускного, которые хотят водиться с первогодкой у всех на глазах. Но мы дружили с тех пор, как мне исполнилось шесть, а ему – восемь. Наша дружба побольше того, что обычно случается в старшей школе.
Я это все к тому говорю, что вина моя. Целиком и полностью – за все, что случилось потом.
Лонни явился около пяти, я подхватила пирожные и одеяло, села в машину. Мы выехали и заговорили про «Майнкрафт», как у нас обычно бывало.
– Ты построила все те ловушки? – спросил он.
Я поморщилась. Не построила. Ну, забыла!
– В общем, я решила пока достроить базу, – ответила я. – Сделаю пол из тепличного стекла, буду глядеть на все сверху.
– То есть ты не доделала, что планировала. Опять, – разочарованно выговорил Лонни.
Прям как мой папа, а не друг!
– Я докончу, когда разберусь с теплицей. И я не понимаю, чего ты на меня взъелся! – огрызнулась я.
– Бьянка!
– Лонни!
– Слушай, необходимо придерживаться плана. Иначе все пойдет наперекосяк. Если хочешь, чтобы работало по-настоящему, нужно исполнять задуманное. Разве не в этом суть пробного мира? Нужно отладить там, а после двигать в настоящую игру.
– Я думала, суть – в том, чтобы наделать всяких безумных штук и проверить, что работает, а что нет. Съезжать по полной, взрывать и портить, заварить кашу – и никогда не расхлебывать.
Лонни вздохнул, провел ладонью по коротко остриженной голове, на мгновение прикрыл веки и поморщился, словно от боли. Когда он открыл глаза, они показались мутно-серыми. Плохо. Когда Лонни в хорошем настроении, у него глаза цвета стали, резко-серые, ясные.
– Мне казалось, тебе интересно работать над нашим проектом, – произнес он. – Ты же сказала, что хочешь создать целый мир: новые пейзажи, деревни, новые правила поведения людей, новые законы. А потом ты хотела поиграть с ними. Менять и смотреть, что выходит.
– Да, но…
– Но сначала нам надо сделать этот мир. Бьянка, чтобы сделать, нужен план.
Я не хотела с ним ссориться. Он запыхтел, будто дракон, который собрался плюнуть в меня огнем. А я не знала, как его успокоить.
– Ты никогда не соблюдала планов! – упрекнул он. – Сначала ты хочешь что-то сделать, я тебе – на, вот план. Ты кричишь: «Замечательный план!» А потом даже не делаешь вид, что исполняешь задуманное.
Ох, на носу – полноценная ссора.
– А я еще тут шофер у тебя, – добавил он.
– Ну, так ты получил права только что. Тебе надо тренироваться, – указала я. – Плюс к тому, подумай, как расширится твой кругозор, когда ты сходишь на настоящее спортивное событие!
– С какой поры тебе нравится спорт? – осведомился Лонни.
– Я впервые иду на большое школьное событие, и мне хочется узнать, каково оно, с массами, – пожав плечами, ответила я.
– «Массы» – еще одно название для мобов. Уж поверь мне, старшая школа – вовсе не такое разэтакое, – сказал Лонни и, взвизгнув покрышками, свернул на улицу Вязов. – Еще раз, где это тупое футбольное поле?
– Два квартала прямо, затем направо, – самодовольно ответила я.
Он выехал к светофору и затормозил. В движениях Лонни сквозило раздражение. Я прикусила верхнюю губу и принялась наматывать косичку на палец.
– Знаешь, они сносят площадку, – сказала я.
Включился зеленый, и Лонни дернул машину с места.
– И что?
– Хочешь посмотреть на нее, прежде чем ее уничтожат целиком?
– Зачем?
– Ну, может, затем, что там случились наши самые большие приключения, – предположила я. – И больше она никогда не будет прежней. А прежде всего, потому, что это наше с тобой место.
– Ну да, ладно, – согласился Лонни.
– Надеюсь, ты помнишь, где оно?
Он уставился на меня. Глаза – ясные, серые, с искоркой. Я ухмыльнулась: мне знаком этот взгляд. Значит, мы помирились.
Мы свернули не направо, на Грандвью, а налево.
Площадка уже выглядела как заброшенный город. Пропали качели. Осталась лишь горка для лазанья, ржаво-синяя и вся в пятнах облупившейся краски. Оборванный веревочный мостик лежал в резиновой крошке. Один его край еще держался за стенку для лазанья, перекладины пока держались.
Я взобралась по колыхающейся лестнице, шмыгнула в трубу и съехала прямо к ногам Лонни, обутым в кроссовки.
– Хочешь?
Он покачал головой.
– Удивительно, но это первый ремонт со времен нашего детства, – заметил Лонни. – Наверное, площадку следовало снести давным-давно.
– Но это же наше место!
– Было, – добродушно указал Лонни.
Да, здесь мы впервые встретились, подружились и придумали наши первые миры. Мы изображали бесшабашных пиратов на веревочном мостике, прыгали с качелей, словно цирковые артисты, и защищали нашу крепость от воображаемых зомби. Кстати, одним из первых наших миров в «Майнкрафте» стала улучшенная версия площадки. Внизу, конечно, повсюду была лава.
После мы всегда держались вместе, даже когда площадка совсем развалилась.
– Помнишь, как я соскользнула со стенки, а ты попытался меня подхватить? – мечтательно спросила я.
– Ага, и получил в награду перелом кисти, – качая головой, ответил Лонни. – Ты и тогда не шибко думала наперед, хотела крайностей и не задумывалась о последствиях.
– Знаешь, если б я хотела послушать лекцию, просто пошла бы в школу, – сложив руки на груди, сказала я.
Лонни пожал плечами, пнул валявшуюся желтую пластмассовую крышечку, блеклую и выцветшую, и пошел к тому, что когда-то было горкой для лазанья. Большинство перекладин валялось на земле. Я брела за Лонни. Он грустно посмотрел на груду. Заходило солнце, и на площадке лежали оранжевые тени.
Повисла тишина.
Лонни был прав. Это место больше не наше.
– Давай уедем, – предложила я.
– Да, чудесное возвращение в прошлое, – насмешливо проговорил он.
Я протянула ему руку. Он взял ее в свою – и между нами словно пробежал разряд. Мы пошли к машине, взявшись за руки. Многие нам удивлялись: мы вот так, вместе. В старшей школе два года разницы – пропасть. Особенно если вы в разных старших школах. Это как захотеть поговорить с кем-то на другой стороне Гранд-Каньона без громкоговорителя: можно только приставить руки ко рту.
Лонни развернулся и поехал назад по улице.
Я вытащила телефон и загрузила приложение «Майнкрафта».
– Если ты хочешь доставать меня весь вечер насчет того, что я не построила твои глупые ловушки, хоть посмотри, какой отвязный пол я выложила в теплице! – похвасталась я и сунула телефон Лонни под нос. – Ну, посмотри же!
– Бьянка, я за рулем! – рявкнул Лонни и оттолкнул телефон.
Завизжав покрышками, машина резко свернула налево. Оранжевое сияние заходящего солнца на мгновение ослепило нас, и машину чуть занесло; Лонни крутанул руль вправо, чтобы выправить ее. Потом мы запоздало поняли: навстречу нам несется что-то, а мы, наверное, проскочили на красный свет, но не могли разглядеть, что именно едет, солнце светило прямо в глаза. Неслось что-то большое. Все будто в замедленной съемке: секунды как годы, а из динамиков вдруг завопил механический женский голос: «Угроза столкновения! Рекомендую свернуть!»
Мое возбужденное состояние за секунду сменилось ледяным ужасом. Машина мчалась на нас, сворачивать было поздно. Когда она приблизилась настолько, что заслонила солнце, я разглядела лицо водителя, хоть и нечетко. У него были темные глаза, волосы торчали сосульками в разные стороны. Когда его зеленая машина ударила в нашу синюю, голова водителя дернулась назад. Я помню хруст металла, когда зеленое складывалось с синим, а синее наворачивалось на зеленое, и все вокруг полетело: куски металла, стекла. А потом, казалось, даже свет раскрошился, брызнул лучами, обжег мои глаза и кожу. И запах дыма. И вкус крови. Что-то заскрежетало прямо в моем теле, будто выворачивало кишки наизнанку. Я подумала, что меня разорвало пополам, и повернулась, чтобы рассмотреть, что происходит, взглянуть Лонни в глаза и по их выражению понять, насколько все плохо. Но я не смогла его увидеть. Он будто испарился, осталась только я, а синяя машина и зеленая стали как одна скрученная штука, роняющая звякающее стекло – будто вокруг пошел дождь. Я вдруг поняла, что водитель другой машины прямо на мне, будто мы ехали вместе. Он был рядом. Я могла протянуть руку и дотронуться до него, и я попыталась. Но мои руки не двигались. Больше ничего не двигалось – но машины еще катились, постепенно расцепляясь. Я захотела вскрикнуть, позвать Лонни, но точно онемела.
А потом все пропало.
Надо мной – ореол света. Я перепугалась, затем поняла: это уличный фонарь. Наверное, я лежала на земле. Однако ничего не чувствовала: ни землю, ни свое тело. Я попыталась заговорить – рот не слушался. Надо мной склонилась хмурая женщина с пучком светлых волос на затылке. Она посмотрела вверх и изобразила ртом слова кому-то, стоявшему сбоку. Я не видела кому. Женщина говорила, но я ее не слышала. Я вообще ничего не слышала. Работали только глаза, и то… В общем, все в тумане, а голову не повернуть. Я могу смотреть лишь вверх.
Я попробовала шевельнуть чем-нибудь: пальцем, языком. Ничего. Может, я уже умерла, а дух ненадолго задержался, прежде чем уйти? Ну, туда, куда уходят духи. А может, и он не мог двинуться, нас обоих парализовало.
Женщина-блондинка была в рубашке с нашивкой и надписью: «Госпиталь Святого Ангела. Парамедик экстренной помощи». Она водила руками над моим телом. Не знаю зачем. Я ничего не чувствовала и даже не могла скосить глаза, чтобы посмотреть.
Интересно, я еще на месте аварии? Рядом ли Лонни? Он в таком же состоянии, как и я? А другой водитель? Что с ним? Знают ли мои родители и сестра? А может, я здесь и умру?
Мир дернулся, закачался перед глазами. Наверное, меня подняли и понесли. Исчез нимб света от уличных фонарей. Надо мной – темное небо, гораздо темнее, чем когда мы с Лонни покинули парк. Сколько времени я провела здесь? Минуты? Часы?
И тут начали оживать чувства.
Сначала я услышала голос парамедика: «В машину ее!»
Затем прилетел вой сирен, шум человеческой суеты, неразборчивые крики, безошибочно узнаваемый скрежет разгибаемого металла. Я услышала хруст гальки под ногами, подо мной что-то щелкнуло и встало на место. Меня повезли – медленно, осторожно. Звезды над головой развернулись.
Затем вернулись и ворвались в ноздри запахи: гарь, рыхлая земля, кислая резиновая вонь и что-то сладкое, приторное.
Я ощутила вкус крови во рту. Пошевелила языком, дотронулась до зубов – точнее, до их острых обломков и пустых распухших мест там, где обломков не было. Все отзывалось болью на прикосновения.
Донеслась новая волна звуков: стоны, визг, плач. Выла сигнализация, а машинный голос уверял, что помощь в пути.
По блестящему ярко-белому боку скорой помощи плясали красные всполохи.
Я уже внутри. Там гладкий белый потолок, над головой – контейнеры, прихваченные металлическими защелками. Надо мной появились лица той леди-парамедика и какого-то парня. Одно лицо – улыбающееся, другое – хмурое, но я не могу понять, у кого какое: глазам трудно сфокусироваться, меня все время встряхивает, воет сирена. Наверное, мы несемся к «Святому Ангелу».
Мы выехали на ровную прямую дорогу, и мое зрение немного прояснилось.
Это парень. Он улыбался.
Затем меня подняли, и тут же обрушилась вонь антисептика. В госпитале – ярчайший белый свет. Неужели они не понимают, как неприятно глазам? Пусть бы рассеянный свет, как нимб от фонарей. Я закрыла глаза. Скрипели подошвы кроссовок – рядом кто-то бежал. Колесики тележки подпрыгивали на неровностях пола, поворачивались. Свет сочился в глаза и сквозь закрытые веки, а когда становилось темнее, наверное, кто-то надо мной склонялся.
Вдруг я стала чувствовать тело. Ощущение накатило волной, от пальцев на руках и ногах – словно мою кожу обдирали от самых ногтей. Все в мире превратилось в боль. Я завизжала. Каталка поехала быстрее. Боль переместилась в живот, перелилась в голову. У меня заболело все без исключения: туловище, ноги, руки, шея, голова, рот, глаза. Меня будто пропустили через мясорубку. Я кричала не переставая, хотя горло от этого болело еще сильнее. Я не могла остановиться. Кажется, меня пытались успокоить: двигали, дергали, что-то говорили, но я не слышала ничего, кроме собственного крика. Различала только свою боль, то, как она бесновалась в моем теле, и подумала, что так, наверное, умирают. Я пыталась прокричать: «Уберите ее!»
Вдруг боль исчезла. И все пропало.
Я очнулась в палате с бежевыми стенами и вертикальными виниловыми жалюзи на окнах. Вокруг пищали медицинские приборы. По обе стороны от пластикового бежевого стола на колесиках стояли деревянные кресла с мягкой обивкой. Синее одеяло укрывало мое тело. Я не могла увидеть, что с ним. Но, судя по толщине ног, их обе одели в гипс. Да, круто. Я не видела и своих рук; попыталась двинуть ими и не смогла. Либо я осталась без них, либо еще не прошла анестезия. Кружилась голова, меня мутило, и, плюс ко всему, во всем теле металась приглушенная, саднящая боль. Я была одна. И все. Еще пищащие мониторы да запотевший розовый пластмассовый кувшин на столе. Но без стаканов. Я высунула язык изо рта: губы пересохли. Мне бы немного воды. Но глотка не слушалась, я не смогла бы никого позвать, даже если бы была не одна. Я попыталась шевельнуть пальцами. Ведь должна тут быть кнопка вызова, должен кто-то смотреть за мной и понять, что я очнулась, ухаживать за мной, рассказать обо всем. Но я не чувствовала пальцев. Они вообще у меня есть?
Интересно, как я выгляжу?
И где все?
И что случилось с Лонни?
Когда я очнулась опять, обнаружила, что смотрю на потолочную плитку – типично больничную, серо-бежевую. В моей затуманенной голове родилось слово «сержевую». Как мозаика перед глазами, хочется сосчитать плитки. Больше все равно ничего не видно. Свет приглушен, и трудно сказать, та же это палата, что в первый раз, или нет. Похоже, она меньше. Не так много пищит и пиликает вокруг. Наверное, это к лучшему. Я попыталась шевельнуться и опять не смогла. Я лежу ровно и не могу видеть свое тело. Может, мои ноги исчезли? Или все тело целиком? А вообще, может выжить одна голова?
Наверное, моя голова такая сдвинутая из-за лекарства. Да, сдвинутая. То самое слово.
Открылась и закрылась дверь, и я расслышала шепот мамы: «Как думаете, еще долго?»
– Миссис Маршалл, выздоровление будет нескорым и трудным: слишком обширные повреждения. Мы будем работать постепенно, и, вот увидите, все наладится. Рядом сдавленно заплакали, а мой папа сказал:
– Кэрри хотела повидать ее. Я заберу ее после школы и привезу.
Но Кэрри не ходит в школу по субботам. Я хотела спросить, о чем они, но поняла: сейчас точно не пятница и даже не уик-энд. Попыталась сказать «привет», а вышло вполне элегантное «пы-ы-ы». Да уж, речь у меня теперь как у жителя деревни из «Майнкрафта». Родители подбежали к кровати, ужасно довольные тем, что я могу издавать звуки.
– Привет! – попыталась я снова.
И опять вышло «пы-ы-ы».
– Бьянка, – тихо выговорила мама.
По ее щекам катились слезы, оставляли светло-коричневые дорожки в макияже.
– Как ты? – спросил папа.
Я попыталась кивнуть. Стало больно.
Подошла женщина в белом халате, родители отошли. У женщины были большие темно-карие глаза, на плече лежала черная коса. Когда она склонилась ниже, коса передвинулась и открыла табличку с надписью: «Др. Нэй».
– Здравствуй, Бьянка. Я рада, что ты проснулась, – выговорила доктор Нэй.
– Сколько я здесь? – хотела спросить я, но получились только стоны.
И, уж извините, слюна потекла. Встревоженная мама потянулась ко мне с бумажным полотенцем в руках.
– Со дня аварии прошла почти неделя, – ответила доктор Нэй, будто все поняла. – Твое состояние наконец стабилизировалось настолько, что мы решили тебя разбудить.
– Доктор, что со мной?
Она ткнула несколько раз в свой планшет, и камера, присоединенная к его краю, выдала голограмму – миниатюрную версию меня. На нее было жутко смотреть – будто я машина, а это чертежи.
– Бьянка, тебе очень повезло, – сказала врач. – Если бы то же самое случилось несколько лет назад, у нас не оказалось бы технологии, способной тебе помочь.
Я не чувствовала себя особенно везучей – вся в гипсе и прочее, – но поверила доктору на слово. Доктор Нэй потыкала в планшет, и голограмма засветилась красным в десятке мест. Жуткие новости: обе руки поломаны, перелом бедренной кости, три сломанные кости в правой ступне, два сломанных ребра, спавшееся легкое, сотрясение мозга. Я выглядела как кукла из игры «Операция» после неудачной хирургии.
– К счастью, ты у нас – боец, – заметила врач.
Что-то я не помню в себе способности с чем-то драться или хотя бы понять, кто рядом. Я не помню, как попала в эту кошмарную комнатку, где смердит антисептиком с хвойной отдушкой, лекарствами и мочой. Хотелось думать, что не моей – но, наверное, все-таки моей.
Врач склонилась надо мной и открутила клапан на прозрачном мешочке, откуда ко мне тянулась капельница. Я вдруг ощутила холод справа и улыбнулась: здорово почувствовать свою руку! Холод растекался по телу, сонное отупение накрыло меня как туман. Доктор Нэй разговаривала с родителями. Похоже, ей надо было о многом рассказать. Я пыталась слушать, но едва справлялась. Так трудно сосредоточиться. Вообще все делать очень трудно, будто плывешь против сильного течения. А затем свет опять погас.
– Третий раз – решающий, – проснувшись, подумала я.
На этот раз свет был ярче, я полусидела и могла видеть бежевую палату, мягкие кресла, пластиковый стол на колесиках и мокрый оранжевый кувшин на нем. Дежавю. Ну, почти – теперь в кресле сидел папа и читал журнал «ИнфоТех». Папа уже немолодой, а старается знать последние новости о всяких машинах. Ну, это его работа.
– Эй, – выговорила я.
На этот раз я сумела почти четко выговорить слово – и от удивления добавила что-то среднее между иканием и стоном. Да, вышло, мягко говоря, странно.
Папа почти выпрыгнул из кресла.
– Эй, ты как? – спросил он.
Я пожала плечами. Ну, захотела пожать. Вряд ли хоть какая часть меня шевельнулась взаправду.
– Что случилось? – спросила я, хотя знала что.
Просто в голову не пришло лучшего вопроса.
– Тебя здорово помяло, – тихо выговорил папа, словно боялся мне навредить, заговорив в полную силу.
Он протянул руку и коснулся экрана пищащей машины. Я напряглась, но ничего не произошло.
– Ты пока полежишь здесь, – вздохнув, сообщил он. – Тебе сделали пару операций, наложили гипс.
Он положил свою теплую большую ладонь мне на лоб.
– Нам придется найти для тебя пластического хирурга, чтобы спрятать шрамы.
Наверное, я дернулась или вроде того, и он побледнел.
– Все не так уж плохо, – торопливо заверил он, усмехнулся и добавил: – Как говорится, ты уже не в лесу.
Папа хохотнул, стукнул журналом по пластиковому поручню, идущему вдоль края кровати, и отступил на шаг. Похоже, он больше не собирался разговаривать со мной.
– Лонни? – спросила я.
– Что? – спросил он и поморщился, словно от боли, моргнул пару раз и стал будто совсем больной.
– Бьянка, – тяжело выговорил он и умолк.
Открылась дверь, зашла доктор Нэй.
– Добрый день, Бьянка! Как себя чувствуешь?
– Так, будто меня переехали, – хотела пошутить я, но решила промолчать.
Папа отошел, чтобы доктор могла подойти ближе. Она взялась за висевший на шее стетоскоп, послушала мою грудь.
– Наконец хорошее дыхание.
А я что, плохо дышала? Или не дышала вообще?
– Она – чемпионка, это точно, – глядя на папу, проговорила врач.
Затем она посмотрела на планшет, который оставила на столе, пару раз стукнула пальцем по экрану. Над столом повисла смурф-версия меня, синяя и полупрозрачная. А доктор Нэй рассказала обо всех моих операциях. Их сделали, пока я была в отключке.
– Твои анализы с каждым разом лучше, – закончила доктор. – Тебе осталось лишь поправиться. А это значит, придется еще полежать здесь.
Отец печально посмотрел на меня, и я похолодела. Сколько же ему придется заплатить? И сколько я пропущу занятий?
– Мы даем ей самые сильные болеутоляющие, какие можем в данных обстоятельствах, – сказала доктор папе, – но медсестры говорят, что девочка просыпается каждые несколько часов и пытается пошевелиться. Она на пределе безопасной дозы, поэтому сейчас бодрствует и не ощущает дискомфорта. Но ей нужен полный покой.
Я не помню, как просыпалась, не помню боль. Но, судя по ужасу в папиных глазах, он видел, как я просыпалась.
– Я хочу сказать, что мы пока не можем дать ей больше, а она бодрствует… В общем, вечер может быть трудным.
Отец кивнул, стиснул зубы и вцепился в кроватный поручень так, что, наверное, мог бы его сломать.
– Я останусь с ней на всю ночь, – сказал папа. – Ее мать приедет утром. Мы справимся.
С тем доктор Нэй ушла. Папа поправил мои одеяла. А я понемногу начала ощущать тело – и поняла, о чем говорила врач и отчего так тревожился папа. Меня словно медленно погружали в лаву. Может, кто-то подумает: «Ну какие проблемы? Пусть отожжет палец на ноге или целую ступню – я выдержу». Но боль расползалась по всему телу. Я млела от боли. Было страшно даже взглянуть на папино лицо. Он не мог ничего поделать, и я страшно злилась на него за это, а потом на себя – ведь папа ни при чем, он тоже мучается, глядя на меня.
А еще потому, что кругом виновата я.
Когда я проснулась опять, было за полночь. Папа спал в кресле, журнал лежал на груди. Папа был в носках и похрапывал. Из-за приоткрытой двери – наверное, там комната медсестер – мне на лицо падал луч света. Я по-прежнему не могла найти кнопку вызова, но, судя по всему, опять настало время принимать обезболивающее, потому что ощущение тела снова притупилось и боль стала как погасший уголь. Мне хотелось пить, но я не решилась будить папу. Он, наверное, долго не спал. Одежда вся измята, волосы совсем перепутались – обычно он аккуратно причесывался. Должно быть, папа сидел тут многие часы, если не сутки. А ведь кто-то должен был оставаться дома с Керри. Я вспомнила: папа говорил, что утром поменяется с мамой, так что, наверное, скоро он сможет отдохнуть.
Внутри себя я откровенно радовалась, что папа спит, и нельзя никого позвать. Ведь когда они поймут, что я пришла в себя и могу разговаривать, начнутся расспросы. Много расспросов. И тогда откроется, что я сделала и что во всем виновата именно я.
Кто-то закрыл свет из двери и тоненько прошептал: «Привет».
– Привет, – сумела выдавить я.
В палату вошел парнишка лет одиннадцати в пижаме с надписью Gamer 4 LIFE[1] и халате, усеянном светящимися рисунками планет.
– Кто? – прохрипела я.
Больше моя глотка не сумела выдать. Слишком больно.
– Я – Эй-Джи, лечусь в палате рядом, – сказал он, затем подошел ближе и замер, когда мой папа сильно всхрапнул.
Парнишка явно удивился, что в комнате есть кто-то еще. Эй-Джи подошел к машине с монитором и ткнул пальцем в экран. Похоже, так здесь принято общаться с пациентами. Надо самой так делать, когда случится зайти в чью-нибудь палату – если я смогу ходить, конечно.
– Я…
– Ты Бьянка Маршалл. Я знаю. Видел твою карточку, когда заходила доктор Нэй.
– Ох…
Он ухмыльнулся.
– Лонни… Элон Лоуренс, – выдавила я.
Мне это далось нелегко, уж поверьте. Эй-Джи сконфуженно покачал головой, колыхнул плотной курчавой шевелюрой.
– Нет, Бьянка – это ты, – медленно и раздельно выговорил он.
– Мой друг… мы были в машине… ему хуже… может быть…
– Хуже, чем тебе? – удивленно спросил мальчишка. – Но тебе совсем худо. Хуже, чем ты, наверное, только трупы.
Я подождала. Может, он засмеется, или ухмыльнется, или скажет: мол, пошутил. Но, похоже, он говорил правду о том, что видел перед собой. А в мою макушку вдруг пришла пронзительная боль. Да, он прав: если хуже, чем у меня, – не выживают. Если бы мне могли сказать про Лонни хоть что-то хорошее – уже сказали бы.
– Я могу тихонько залезть в кабинет к медсестрам и поискать его карточку, – предложил Эй-Джи.
От его слов щемящий страх, который поселился где-то у сердца, чуть утих. А может, это от болеутоляющего? Запищало, машины вокруг зажужжали. Пара секунд – и я почувствовала себя чуть лучше.
– Эй-Джи, спасибо.
Он повернулся, и я заметила предмет у него в руке.
– Что у тебя? – спросила я.
– Это, что ли? – он повернулся и показал белый пластиковый обруч. – ВР-очки, ну, виртуальная реальность.
Он подошел ближе, показал.
– Можно смотреть кино и всякое такое, но я играю в «Майнкрафт».
– Я люблю «Майнкрафт».
– Да ну! – прошептал Эй-Джи. – Как здорово!
– Мы с другом вместе строили миры, – сказала я, слегка удивленная тем, что могу так много говорить, и потом взглянула на ближайшую машину.
А, настало время очередной дозы обезболивающего.
Мальчишка моргнул и кивнул. Наверное, ждал, что я расскажу больше.
– Мы сделали много деревень с разными правилами, конфигурациями и всякое такое.
У парнишки просветлело лицо.
– Вправду? А я раньше просто играл на выживание! Хотя тоже использую моды, и некоторые сделал сам!
– Здорово, – выговорила я.
– Тогда попробуй эти очки, – предложил он. – С ними точно улет!
Не успела я ответить, как Эй-Джи шмыгнул ко мне и водрузил очки на голову. Дужки неприятно сжали виски. Хотя, если сравнивать с другими телесными ощущениями, – пустяк. В висках закололо, затем покалывание разлилось по лбу. И вдруг голову захлестнуло лютой болью, но я постаралась не застонать. Зачем расстраивать мальчика? Он думает, что делает мне как лучше.
Открыв глаза, я с удивлением обнаружила, что больничная палата исчезла, а в очках уже загрузилась игра – наверное, встала на паузу посреди сценария, который играл Эй-Джи.
– Сперва странно, – предупредил он. – Но скоро привыкаешь.
Он не шутил. В самом деле, очутиться внезапно посреди нового мира и чьей-то игры – обескураживающе. И там было куда ярче, чем в больничной палате, это точно. Невзаправдашние, по-мультяшному яркие краски – зеленая, коричневая, желтая, – они почти как оплеуха после стен цвета беж. Я осмотрелась. Кажется, я угодила в лесной биом, и, если долго смотрю на что-то, начинаю к нему двигаться, причем с резким стартом. К горлу подкатила тошнота. Я закрыла глаза и глубоко задышала. Мне хотелось выгрузиться, но нельзя же такое говорить мальчугану! Надо произвести хоть какое впечатление. Но ощущать себя головой без тела не слишком приятно, честное слово. Я снова попыталась двинуться – и в желудке что-то нехорошо дернулось.
– Тебя сейчас вытошнит? – спросил Эй-Джи.
– …Нет… я…
– Наверное, тебе пока хватит, – решил мальчишка и без предупреждения сдернул очки.
Честно говоря, без них лучше не стало. От настоящего тусклого мира мне сделалось совсем дурно. Я повернула голову, чтобы не глядеть на Эй-Джи, и меня вытошнило.
Затем я попыталась вытереть рот краем одеяла. Парнишка попятился к двери. Отец шевельнулся, но не проснулся. Прибежала медсестра, посмотрела на мальчишку, на меня, снова на мальчишку и затем медленно подошла, чтобы обтереть меня. Рвота застряла даже в моих волосах. В общем, я не особенно целилась.
– Жуть, – процедил Эй-Джи.
– Возвращайся в свою палату, – велела медсестра. – Я приду, проверю. Ты же знаешь, тебе нельзя здесь разгуливать. И тем более лезть в чужие палаты.
Папа проснулся, выпрямился и попытался понять, что происходит.
Эй-Джи скорчил рожу и отступил к двери.
– Заходить и выходить непросто, – предупредил он и пожал плечами. – Не все могут. Но ты сможешь выгрузиться по-другому. Я покажу как. Но это, конечно, для нубов.
– Выходить откуда? – спросил папа.
– Это просто игра, – сказал Эй-Джи и показал очки.
Я обиделась на слова о нубах и захотела сказать, что смогла бы выйти нормально, но сейчас не в лучшей форме. Ну да, я лежу на больничной койке, превратившаяся в фарш, а медсестра стирает блевотину с моих волос.
Парнишка вышел в холл и скрылся из виду.
Нет, я ему покажу, на что способна! Я – вовсе не нуб.
Что я за игрок, если не сумею?
Я открыла глаза и увидела маму. Она с кем-то разговаривала. В палате было светлее, и мне показалось: я снова в игре. На пару секунд все показалось слегка нереальным: очертания виделись угловатыми, размытыми. Может, на меня так подействовал виртуальный мир Эй-Джея? А меня из него вышибли, не дав шанса привыкнуть.
– Я слышала, у тебя была тяжелая ночь, – произнесла мама.
Она подошла, помяла мои косички в руках и пристроила их поверх головы. Я пожала плечами. Вернее, попробовала. Я еще не знаю, двигаются мои плечи на самом деле или нет.
Приблизилась доктор Нэй. Сегодня ее волосы были собраны в узел. Она печально вздохнула.
– Я слышала, ты встретилась с Эй-Джи, – сообщила врач. – Он знает, что ему не положено входить в чужие комнаты. Но порой увлекается и лезет куда не надо, особенно на смене дежурства.
За спиной доктора Нэй я заметила полицейского в форме. Он мялся у двери. Я вздрогнула, напряглась. Машина странно запищала, врач посмотрела на нее и нахмурилась, затем взглянула на полицейского и покачала головой. Тот кивнул и ушел. Через несколько секунд машина прекратила пищать.
– Пожалуйста, не злитесь на Эй-Джи, – попросила я. – Он лишь пытается подружиться.
– Бьянка, я понимаю, – сказала врач. – Но сейчас главное – твое выздоровление.
Она вывела с планшета новую голограмму – небольшой график с пиками и долинами.
– Вот видишь, Эй-Джи пришел около двух ночи, и у тебя сразу подскочили адреналин и пульс.
Доктор Нэй шагнула к голограмме, присмотрелась, указала на самый высокий пик и прищурилась, глядя на машину у моей головы.
– Ты помнишь, что случилось тогда?
– Меня вытошнило от игры, – призналась я.
– Какой игры? – удивленно спросила врач.
– «Майнкрафта». Эй-Джи показал мне ВР-очки, и у меня закружилась голова.
– Что это значит? – спросила мама.
– Здесь, в детском отделении, у нас есть несколько компьютеров с виртуальной реальностью. Они помогают занять детей, которые остаются здесь надолго. Я не уверена, что Бьянка достаточно стабильна для погружения в ВР.
Наверное, все правильно. Очки Эй-Джи скверно подействовали. Но мне так надоело пялиться в потолок или на очередную проклятую голограмму.
– А можно мне ВР-очки? Пожалуйста!
Доктор Нэй покачала головой. Пучок на ее затылке затрясся.
– Только после тестов. Нужно удостовериться, что тебе не станет плохо. У тебя было сотрясение. Я не представляю, как виртуальная реальность подействует на твой мозг.
– Ладно, – согласилась я. – Но как насчет Лонни? Что с ним? Никто не говорит мне.
Доктор Нэй посмотрела на мою маму, та будто оцепенела.
– Ты должна сосредоточиться на своем выздоровлении, – указала доктор.
Я посмотрела на маму. С таким лицом не говорят, что у друга все хорошо. С таким лицом не хотят говорить, насколько все плохо. Мама не глядела мне в глаза. Она уставилась в пол, затем перевела взгляд на врача и снова потупилась.
На мою грудь будто легла гиря, я облилась холодным потом. Машины резко запищали. Прежняя колющая боль пробила макушку. Я зажмурилась. Вокруг меня забегали, зашуршали подошвами, но слова странно исказились и стали глухими, словно моя голова куда-то перенеслась, а тело осталось в палате, и над ним хлопотали медсестры. Я думала, меня опять вырвет – но не вырвало. Когда я снова открыла глаза, доктор Нэй втискивала иглу в мою капельницу.
– Нет, – будто чужой голос выговорил моим ртом, – но слишком поздно.
Спала я, похоже, очень долго и проснулась в полной темноте. Парень вернулся и смотрел на меня.
– Хочешь поиграть снова? – спросил он.
В его руке болтались ВР-очки. Я огляделась. Эта ночь казалась точным продолжением предыдущей, включая спящего в кресле папу, – будто целого дня не прошло.
– Какой сегодня день? – спросила я.
– Среда.
Я хихикнула. Я ведь не знаю, когда в прошлый раз просыпалась. Сравнивать не с чем.
– Ты был здесь прошлой ночью? – уточнила я.
– Я здесь уже три недели.
– Нет, я в смысле… – сказала я и осеклась.
Так толку не будет.
Мальчик шагнул ближе.
– К очкам нужно привыкнуть, – сообщил он. – В первый раз почти никогда не получается, но во второй обычно лучше.
Я кивнула.
– Когда ВР приспосабливается к новому пользователю, лучше закрыть глаза, – указал Эй-Джи. – Прости, я не сказал тебе в прошлый раз. Наверное, потому тебя вытошнило.
– Ну да. И мне не хотелось бы повторить тот опыт.
– Мне тоже.
Когда Эй-Джи напяливал на меня очки – кстати, гораздо осторожнее, чем в прошлый раз, – я зажмурилась. Теперь странное колотье, начавшееся в висках, разлилось по всему лицу. Меня захлестнул головокружительный вихрь, словно я падала куда-то, оставив тело. Я стиснула зубы.
Наконец вихрь унялся. Я открыла глаза и обнаружила себя в удивительном месте, похожем на отельное лобби, а передо мной плыл гигантский экран с меню, похожий на огромный игральный аппарат. Когда я глядела на что-то – или думала, что гляжу, – на экране мелькали обрывки фильмов и игр, звучала музыка.
Жутко: будто очки могут читать мои мысли. Я нашла в меню игры и выбрала «Майнкрафт». Дисплей переместил меня в начало игры, где я могла выбрать мир, аватар и опции.
– Кстати, в этой версии «Майнкрафта» есть несколько новых правил, – сообщил Эй-Джи. – ВР-очки – не как большинство компьютерных приставок. Они синхронизируются с мозговыми волнами или вроде того и реагируют на мысли.
Я быстро ввела логин для мира, который построила вместе с Лонни. Набирать символы было просто – достаточно подумать о них, и все. Но машина не пустила меня в наш мир.
– Эй, а почему оно не позволяет мне залогиниться?
– Тебе придется использовать мир, в который ходят все дети госпиталя, – указал Эй-Джи. – Но не бойся. Я вкодировал туда классные легкие моды, ведь ты – новичок, и всякое такое. Например, в режиме выживания я включил устные команды на случай, если окажешься в переделке. Достаточно сказать…
– У меня не будет переделок, – раздраженно заявила я. – Я не такой уж нуб.
– Ты натошнила в свои волосы. Я же видел.
Я тяжело вздохнула, не желая признавать поражение.
– Я в смысле, если ты просто сдернешь очки, оно тебе намутит в голове. Поэтому надо выходить полегче. Как я уже говорил, я-то могу запросто выйти, и ничего, но не все, как я.
Ну, мелкий задавака.
– Ладно, буду полегче, – фыркнула я. – А как это?
– Нужно соорудить портал для выхода. Сгодится что угодно в виде портала. И нужно думать про выход тридцать секунд.
– Не шутишь? Ты, случаем, не придумал все это прямо на месте? – осведомилась я.
– Нет! Просто мозг нужно подготовить к выходу. Это вроде того, как игра не дает выгрузиться посреди боя. Есть мертвое время, запаздывание. А когда строишь портал, легче сконцентрироваться на идее выхода. – Он запнулся – наверное, присмотрелся к моему недоверчивому лицу – и добавил: – Я клянусь, оно так и есть. Это как визуализация или вроде того. И не надо выходить по-другому, если не хочешь блевотины в волосах.
– У меня не будет материалов для портала, когда я новичком зайду в игру, – заметила я.
– Материалы в инвентаре, – вздохнув, сообщил Эй-Джи. – Это все часть модов, которые я ввел.
Я услышала его шаги и сжалась от страха. Вдруг он снова сорвет ВР-очки? Но парень лишь наклонился и прошептал пароли для входа в госпитальный мир. Я посмотрела на кнопку «старт», и поле зрения почернело. В левом верхнем углу пробежала пара строчек кода – я их толком не рассмотрела, – а спустя момент под моими ногами во все стороны расстелился мир «Майнкрафта»: множество разноцветных пикселей, яркий солнечный свет и нежное позвякивание игровой музыки. Я робко шагнула вперед – вдруг вернется тошнота? Нет, кажется, все в порядке.
Прогресс!
Я пришла в мир среди лесного биома. Холмы впереди заросли угловатыми деревьями, в долине, где я стояла, – трава и цветы. Слева несла синие квадратики река. Над головой плыли составленные из прямоугольных кусков облака. На другом берегу реки – снова трава и небольшая стандартная деревенька.
Я пошла к деревьям и заметила пару свиней. Подошла ближе и попробовала нагнуться к ним. ВР-очки сделали ровно, на что я надеялась. Я словно и вправду склонилась над животным и посмотрела на него. Свинья оказалась неожиданно большой. В смысле, она-то обычного размера, но, когда смотришь на экране, кажется крохотной. Странно видеть, что она настоящих свиных размеров. Тут целый мир взаправдашних размеров. Похоже, он подходит мне, а я – ему. Не протянуть ли мне руку дружбы приятелю-свинке? Я протянула и увидела пару угловатых конечностей. Отлично! Конечно, я ничего не почувствовала, когда ладонь ударила свинью и та с визгом убежала.
После того как полежишь вся загипсованная недельку-другую, восхитительно снова управлять своим телом – пусть и составленным из блоков! Я покрутила головой, подпрыгнула пару раз. Связь между мозгом и аватаром безупречная! Я попыталась вспомнить, как ощущалось мое настоящее тело. Может, тогда я легче привыкну к нему, вернувшись в реальный мир. Но я не смогла вспомнить. В игре я – голова без тела. Жутко.
– Да, неожиданный бонус, – проговорила я, стараясь привлечь внимание Эй-Джи.
Но он не ответил. Интересно, я действительно сказала или только подумала, что сказала? Ведь я слышала – по крайней мере, в моей голове. Но считается ли это настоящей речью? Интересно, насколько я еще в реальном мире? Я попробовала думать о моих ногах и руках, закованных в гипс, попробовала шевелить пальцами. Мои игровые руки и ноги задергались, но я ничего не ощутила, кроме их движения. Может, нельзя быть одновременно в двух мирах: тут и там? А я двигаюсь по-настоящему, но не ощущаю?
Ладно, хватит про это думать – надо исследовать мир.
Я прошла мимо пасущихся овец и вскарабкалась на ближайший холм. Вдали мир еще развертывался. Деревня за рекой теперь казалась больше прежнего, по ней бродили, переговариваясь, несколько жителей. Их я проверю попозже. Сначала нужно перевалить за холм и посмотреть, насколько велик мир и с какой местностью предстоит иметь дело.
Может, я смогу закончить мир, над которым мы работали с Лонни. Вот будет сюрприз для него, когда мы оба выберемся из госпиталя! Здорово будет вспомнить вместе, как мы угодили в переделку, а то и посмеяться, как когда я шлепнулась с перекладины, а Лонни меня подхватил. Теперь я все и всегда буду делать по его плану. Я сказала себе, что обязательно буду делать, как придумал Лонни. Как здорово, наконец, хоть куда-то удрать из крошечной палаты с ее старыми креслами, пищащими машинами и вертикальными жалюзи.
Но как пусто в этом мире! Не с кем поздороваться, поговорить. Я осмотрелась, почти ожидая увидеть на соседнем холме Лонни. Вдруг он сидит там и мастерит, по обыкновению, что-нибудь очень полезное и здравое? Когда я раньше попадала в игру, Лонни всегда был поблизости. А теперь вокруг – пусто. Только несколько запрограммированных животных жуют квадратную траву.
– Хоть бы ты был здесь, – вздохнув, прошептала я.
Животные все так же жевали траву, ничто не реагировало на меня и мои слова. Я посмотрела в верхний правый угол и открыла инвентарь. Прежде всего, просмотрела, все ли на месте. Конечно, я доверяла мальчишке, но лучше проверить, чем потом жалеть. Все оказалось как положено. Я выбрала еловую древесину и построила впритык к склону холма однокомнатный домишко с дырками для окон. Стекло поставлю позже. Я установила дверь, а затем вышла, прикидывая, что бы сделать еще. Но – увы – ни тебе творений Лонни, чтобы попортить, ни других игроков, чтобы поболтать. Все слишком спокойно. Хоть бы что-нибудь случилось.
Свет померк. Я забралась в дом, закрыла дверь и стала глядеть, как на мир опускается ночь. Однако звуки с темнотой не стихли. Вверх по склону прошла пара зомби, но они не приблизились к дому. Я переждала ночь, глядя на бредущих мобов, а когда рассвело, направилась в деревню. Мне хотелось посмотреть, что мальчишка устроил там, какие сделал моды. Или я попала в совершенно новый, нетронутый мир? Уж лучше бы такой. Даже без Лонни и его планов, и моего пробного мира – я хотела претворить в жизнь наши задумки, пусть неточно, по памяти.
Честно говоря, я едва не подпрыгивала от радости. Впервые за столько времени я могла ходить и предвкушала хорошее время.
Я могу сделать из этого мира все, что захочу! А хочу я сделать мир, которым мог бы гордиться Лонни!
Я понемногу привыкла к движению в игре, и мне по-настоящему захотелось полетать. Я дважды подпрыгнула на верхушке холма – аватар не взлетел в небо, а скатился на несколько блоков вниз. Значит, я не в творческом режиме, а в режиме выживания. Я вернулась на вершину и осмотрелась. С другой стороны холма вдалеке виднелось коричневое пятно – наверное, биом пустыни. Там не видно никаких жителей и поселений. Поэтому я пошла на север вдоль реки, мимо свиней и овец, рощ и лугов с цветами. Далеко впереди они сменялись зеленью. Значит, болото. Но я исследую его позже. Пока лишь хочу проверить деревню на другом берегу. Я посмотрела в ту сторону – и весь мир повернулся подо мной в сторону деревни близ моей новой базы.
Бежать в игре, видимой сквозь ВР-очки, восхитительно! Мир так и несется по сторонам, а радость от возможности стремглав бежать пьянит. Я почти вообразила, что меня несут взаправдашние ноги, толкают сквозь мультяшно яркий пейзаж.
– Оптическая иллюзия, – произнесла я вслух.
Я знала, что лежу на больничной койке, а мир вокруг – проецируемое изображение, ограниченное полем зрения очков. Все – обман зрения. Нереальность.
Это напомнило мне курс об оптических иллюзиях, который в восьмом классе нам читала учительница физики, миссис Франклин. Мне курс безумно нравился. Там было про куб Неккера – двухмерную картинку, которую можно видеть и так и эдак, в зависимости от того, какую грань решишь считать «передом». А иллюзия Геринга показывала, как прямые линии можно сделать на вид кривыми и даже передвинуть с помощью умело размещенных лучей. Но мой любимый – это «Вращающийся змей», разноцветный круг. Он кажется движущимся, когда смотришь на него краем глаза. Это выглядит магией, словно у цветов собственный мозг, читающий мои мысли и знающий, когда я отворачиваюсь, и тогда резвящийся в свое удовольствие. Даже когда мы прошли иллюзии, я продолжала рисовать «вращающихся змеев», воображая, что они по-своему пытаются общаться со мной.
– Зрение – один из главных наших способов получить информацию о мире вокруг, – говорила миссис Франклин. – Но помните: глаза можно обмануть, равно как и мозг.
Я остановилась на берегу реки, ударила по ближайшему цветку – и ничего не случилось. Да, здесь все – иллюзия.
Дальше синие кубы обозначали узкую реку, коричневые и зеленые кубы за синими – другой берег. Если бы я захотела, могла бы сосчитать, из скольких кубиков состоит мир. Но зачем портить удовольствие? Это было бы как пойти на представление фокусника и вслух громко описывать технику каждого фокуса. Во-первых, хамство, а во-вторых, портит эффект. Пусть это иллюзия, но я была счастлива стоять у иллюзорной реки, вместо того чтобы лежать среди опостылевшей реальности.
С этого берега деревня выглядела привлекательной. Я установила верстак, мысленно поблагодарила Эй-Джи за полный комплект материалов в самом начале игры и наделала досок. Затем сотворила то, что мне казалось прочной, надежной лодкой. Когда я заканчивала работу, ко мне подошла овца и посмотрела вверх. Не на меня – просто вверх. А я поплыла через реку.
– Эй, парень, надо признать – ты сделал круто, – сказала я вслух, надеясь, что Эй-Джи услышит меня в реальном мире.
Овца уковыляла прочь, Эй-Джи ничего не сказал.
Пока лодка плыла, я глядела на воду. Мне захотелось опустить в нее руку и ощутить прохладу, но я знала, что ничего не почувствую.
– Иллюзии, иллюзии, – проговорила я вслух и рассмеялась, – впервые не знаю за какое время.
Лодка доплыла и остановилась, я выпрыгнула на берег. Вблизи деревня казалась намного больше, чем с холма. Меня сразу заметили жители, и вокруг моментально собралась бормочущая едва различимыми голосами толпа.
Хм, пара наблюдений. Во-первых, все одного роста. Я невысокая и обычно смотрю на людей снизу вверх. Так что оно странно. Во-вторых, все уставились на меня пустыми, ничего не выражающими глазами. Мне казалось, я к ним привыкла по игре, но теперь пустые взгляды сквозь меня, как сквозь стекло, оставляли впечатление неприятной холодности и равнодушия. Я протолкалась через толпу жителей и направилась к первой цели – дому мясника со скамейкой впереди и загоном для свиней позади. Все обычно, но я не ожидала настолько реалистичной картины. Дверь даже скрипнула, когда я зашла внутрь. Мясник посмотрел на меня и забормотал, но я не ответила, и он вернулся к своему занятию за прилавком. Я подумала о мясе, которое могу купить, и, хоть вокруг были иллюзии, в моем животе взаправду забурчало. Эх, когда я в последний раз ела нормальную еду? И что случилось с моими пирожными? Конечно, меня кормили всем нужным через капельницу, но отчаянно захотелось сэндвича с ветчиной!
Я выбрала кусок, и подошел мясник. Над его головой выскочило окно диалога, я купила и вышла. Мясник пробормотал что-то мне вслед.
Удовлетворив виртуальный голод, я выбрала место за деревней у реки и начала работать над первой фазой капитального плана Лонни: добыча обсидиана для портала в Нижний мир. Все знают, что, если вода попадет на блок лавы, получится обсидиан. Большинство игроков просто носят ведра с водой в пещеры, но у Лонни всегда была страсть к драме. Он придумал копать до тех пор, пока не пробьешься к лаве, а затем направить в яму целую реку.
– Ты только представь: водопад в лаву и – БУ-УМ! Обсидиан на целые дни, – сказал Лонни, показывая мне план.
– Эх, Лонни, как бы я хотела увидеть тебя здесь, – прошептала я.
У него работа пошла бы куда быстрее. А если бы я могла закатать рукава в «Майнкрафте», я бы закатала.
– Давай-ка за дело, – приказала я сама себе и потерла ладони.
Хотя не совсем – мои руки не соприкоснулись, но двинулись так, будто я собралась играть в «камень-ножницы-бумага» с очевидным ничейным исходом. Конечно, такие руки – не подарок, но в пиксельном существовании есть большие преимущества. Я вынула из инвентаря кирку и начала копать канал от реки.
После нескольких минут работы я почувствовала на себе взгляд. Понятно, я в игре, и все вокруг – иллюзия. Но ощущение было как от настоящего взгляда в спину – когда кто-то пялится тебе промеж лопаток через всю комнату.
– Смешно, – укорила я себя, – ведь это игра.
Но все-таки обернулась.
С берега реки, с того места, где пришвартовалась моя лодка, на меня глядел житель в темно-синей рубахе с большим косым крестом спереди. Я пару раз моргнула. Может, у меня что не так в голове или игра пошла тяжело для моих нервов? Житель просто стоял и смотрел.
Меня кольнуло подозрение, по спине побежали мурашки. Я знала кое-кого точно с такой тенниской.
– Э-э, Лонни? – позвала я.
Я почти ощущала холодный пот на коже. Как такое возможно? Это ни разу не аватар Лонни. Ни модированной кожи, ни шапок. Но, несомненно, этот житель – странным образом Лонни.
Странно одетый житель вдруг ушел в деревню.
– Эй, подожди! Вернись! – крикнула я.
Я кинулась вслед. Мысли лихорадочно метались в голове. Может, сбилось, когда Лонни загружался, и его как-то засунуло в деревенского жителя?
Я побежала по мощеной улице мимо домов и магазинов, свернула прочь от реки, к моему жителю. Но на каждом повороте он убегал от меня, несся в другую сторону. Я мчалась следом, пока не сбилась с пути, и пришлось высматривать холм, чтобы с него увидеть реку и свою базу за ней. Я свернула в проулок, сделанный грубее остальной деревни, и обнаружила в тени здания моего жителя. Я шагнула вперед – и он шагнул вперед, прочь от меня, шаг в шаг. Я шагнула вбок – он тоже. Но теперь он вышел на свет, и я убедилась: тот самый, в синей рубашке и с большим косым крестом на ней. В мою кровь плеснул адреналин – я ощутила почти взаправду. Пару секунд поболела голова, но боль тут же ушла.
Пока не появился этот житель, я прекрасно чувствовала себя в игре. Но кто он и откуда? В ушах тяжело застучала кровь. Я судорожно глотнула воздуха, напряглась, стараясь не выпустить из себя подкатывающий к горлу тошнотворный ком.
– Лонни, что с тобой случилось? В какую палату они засунули тебя?
Житель пошел ко мне неуверенными мелкими шажками, словно боялся; шел беззвучно – и свернул в сторону. Аватар в самом деле походил на Лонни: темная кожа, серые глаза. Я присмотрелась, пытаясь распознать характерные движения, приметы Лонни из реального мира. Когда я подошла, он поднял голову и посмотрел прямо на меня. Я аж отскочила.
– Привет, Земля вызывает Элона! – выпалила я, назвав настоящее имя Лонни. – Ты отключил звук, или что?
Я ждала, напрягая слух и пытаясь различить что-нибудь, кроме музыки и обычного игрового шума. Я посмотрела на интерфейс. До сих пор я взаимодействовала только с мясником, и, когда тот приблизился, выскочила иконка с полосой его здоровья и окно-диалог торговли. У этого жителя ничего не выскочило. Может, сбой или новый тип моба, взаимодействующий с остальными не так, как раньше. А может, это свойство игры в ВР-очках, поэтому я его не понимаю.
– Ну, ты стопроцентно жуткий, – ответила я и попыталась дотронуться до его волос.
Лонни отстранился, притом глядел на меня тупо и равнодушно – как обычный житель. Да уж, невесело. Но главное – это Лонни!
– Раз ты здесь, мне там, у реки, нужна помощь, – заявила я.
И направилась к моему каналу. Удивительно, но Лонни поплелся следом, хоть и не сказал ни слова. Холмы, где я построила домик, были прямо впереди, значит, река чуть правее. Я шла по улице, распихивая жителей. Те поворачивались в мою сторону, но глядели будто не на меня – как и свойственно местным поселянам.
Я пришла на берег и быстренько сотворила вторую лодку для Лонни, велела залезть туда, а сама встала в свою. Пока мы гребли по реке, я смотрела на деревню. Как обычно: яркая, суетливая.
Когда вернусь в реальный мир, первым делом выпытаю у медсестер, где настоящий Лонни. А пока мне хватит и его помощи. Еще будет время расспросить, что в реальности и как. Пока я хочу исследовать мир и строить вместе с лучшим другом.
Сейчас – время играть!
– Осторожнее с лопатой! – крикнула я. – Мы уже близко.
Я стояла на краю огромной ямы у нового пруда, готового выпустить в раскоп воду, и смотрела вниз. Работа Лонни – докопаться до первого уровня лавы и быстро убежать наверх по специально выбитым ступенькам.
Я объяснила Лонни, как и где копать, и он послушно взялся за дело. Но, похоже, ничего не понял, стал копать прямо вниз, вместо того, чтобы сделать пологий склон и затем вовремя убежать. Аватар или нет, но не хватало еще, чтобы Лонни поджарился.
– Медленней! – снова заорала я.
Вдруг зашипело, хлопнуло, и из проделанной дыры брызнула лава – Лонни стоял и тупо глядел, как языки пламени лижут его одежду.
– Идиот, что ты делаешь? Беги!
Он встрепенулся, будто не вид лавы, а мой голос предупредил о грозящей опасности. Лонни кинулся по ступенькам. Лава буквально текла по пятам.
Я покачала головой: с этим аватаром что-то не в порядке. Он ведет себя совсем не как Лонни, которого я знаю. Может, у него сеть тормозит или дело в очках?
– Ты пробовал выйти и перезагрузить очки? – спросила я.
Никакого ответа. Лонни просто стоял на краю дыры и смотрел через пропасть.
Я ударила топором по перемычке и увидела, как мощный водопад хлынул в дыру, прямо в лаву – и часть ее блоков стала чернильного цвета. Скоро у нас будет обсидиана на двадцать порталов в Нижний мир! А если верить Лонни, это здорово. Я улыбнулась: хоть раз, а смогла, взяла и точно исполнила план.
– Строить ловушки – такая морока, – стуча по клавишам, пожаловалась я. – Почему бы нам не пойти и не поохотиться на странников Края, как делают остальные?
Я сощурилась, глядя на схему, намалеванную Лонни.
– Ловушки эффективнее, – сказал он.
– Эф-что? – спросила я.
– Эф-фек-тив-нее! – выговорил Лонни. – Это значит, больше добра за те же бабки. Не каждый странник роняет жемчужину. Мы часами бегаем за ними или строим ловушки и начинаем сразу с третьего шага нашего плана.
– Ох, мистер словарь, простите меня, – картинно закатив глаза, простонала я. – А вот мне случайно нравится бегать и бить. Я думала, в этом суть игры на выживание.
– Это если ты нуб с двумя днями опыта в Верхнем мире. А я хочу большего.
С тем Лонни сунул мне новую пачку исчерканной бумаги, над которой сидел часами. Я взяла и прочитала накорябанную куриным почерком Лонни фразу на первой странице: «Как попасть в Край за пять шагов».
– Край? С какой стати нам попадать в самый конец «Майнкрафта»?
– Потому что там настоящие боссы! – чуть не хрипя от энтузиазма, выдал Лонни. – Посмотри-ка!
Он открыл гайд по «Майнкрафту», взятый в библиотеке. В книге была заложена страница на рисунке черного дракона с фиолетовыми глазами и серыми перепончатыми крыльями. Я прочитала по дракона Края, и у меня отвисла челюсть. Конечно, такое надо увидеть собственными глазами! Он – самый крутой из всех боссов всех игр!
– Хочу его приручить, – прошептала я.
– Его не приручают, а побеждают! – заявил Лонни и захлопнул книжку перед моим носом. – Но победить его мы сможем, лишь когда заготовим припасы, тщательно все спланируем и исполним план от точки до точки! Думаешь, справимся?
– Подготовиться, запланировать и исполнить, – повторила я и пренебрежительно махнула рукой.
Меня отвлекла корова, забредшая на мою территорию. Мне как раз была нужна кожа.
– Ладно-ладно, я попробую.
Я вернулась к своей хижине, решила собраться с мыслями. Селянин Лонни тащился за мной как тень, равнодушный, будто манекен. Все признаки жизни, которые я видела – или мне показалось, что видела, – наверняка были игрой воображения. Очередной иллюзией. Да ну его! Лучше поработаю немного над своим логовом. Голые стены, земляной пол и окна без стекол – не самый уютный вид. Я добавила кровать и обыкновенный сундук. Как раз вовремя – уже начало темнеть. Надо передохнуть и подумать, что меня ждет в этом мире.
Я успела зажечь всего один факел, как услышала стон зомби снаружи. Если играешь с монитором, приходиться выходить, чтобы понять, откуда доносится звук. Но в ВР-очках направление определялось просто. Зомби стоял сразу за южным окном. На одного зомби можно не обращать внимания, однако вскоре явился второй, третий. Кажется, они все шли к дому, хотели достать именно меня и не обращали внимания на Лонни. А он стоял как столб посреди комнаты, не двигался, не говорил – просто пялился на стену. Наверное, Лонни снял очки и не выгрузился. Да уж, хорошая помощь в мой трудный час. Лучше некуда! Я построила всего одну комнату, стекол нет – значит, настала пора рубить зомби. Я схватила меч и выскочила наружу, готовая к драке.
Но я не ожидала такого количества зомби.
И, честно говоря, вблизи эти ВР-зомби выглядели страшнее прежних, экранных. Обычно я просто не обращаю за них внимания. Они скорее раздражают, чем угрожают. Но мне вдруг захотелось погеройствовать, а зомби заполнили весь склон. Я усмехалась, прорубаясь сквозь толпы зеленых парней, точно амазонка, – понятно, все только в моей голове. На самом деле я наверняка выглядела жутко, и если бы кто-нибудь посмотрел на мою игру, наверное, помер бы со смеху. Но я орала и рубила, развлекалась по полной, пока один из этих типов не стукнул меня, и шкала здоровья наверху не уменьшилась на полделения. Я разозлилась – и рассмеялась.
Я снова подняла меч, полная решимости прорубиться. Со всеми воплями и рубкой я завалила лишь трех, зато на целых три заботы теперь меньше. Я кинулась на зомби, стоявшего близко к входной двери. Его зеленая слизь шлепнулась наземь, рассыпалась маленькими пикселями, те попадали и в секунды исчезли. Затем я развернулась и ударила подошедшего сзади. Брызнула та же зеленая слизь. Я повернулась к третьему, но опоздала. Он схватил меня за руку, и я снова увидела, как теряю хит-пойнты.
Когда я опять взмахнула мечом, клянусь, он показался тяжелее, и его было труднее держать в руке. Такого сходства с реальностью я не ожидала и все равно, стиснув зубы, рубанула изо всех сил. Я попала посреди туловища зомби, ударившего меня. Он умер. Но вниз по склону шли новые. Наверное, время отступать.
Я скользнула мимо зеленой лужи от своей последней жертвы и направилась к лесу. Там легче спрятаться.
Увы, не повезло – навстречу мне выступила пара скелетов. С первым я расправилась косым ударом сверху вниз, от плеча до пояса, но второй успел засадить в меня стрелу, отшиб назад и не дал ударить. На этот раз не было нужды смотреть на шкалу: я знала, что потеряла деление, а может, и два. Я очень замедлилась – словно перезагрузилась на самой медленной скорости Интернета, почти как через старую телефонную сеть, с дозвоном.
Подумать только, меня убивал один-единственный скелет! Орда зомби узнала, где я. Мне пришлось спасаться бегством, и я чудом взобралась на вершину холма. Мой уровень энергии получил шанс чуть подняться, и я стремглав, будто перепуганный котенок, сбежала в соседнюю долину. Там переключилась с оружия на недавно выменянную свинину и съела ее, чтобы поднять свой потихоньку снижающийся уровень энергии.
Я обнаружила, что тяжело дышу, хотя понимала, что на самом деле не бегу, а передо мной мелькают картинки. Но то ли из-за орды зомби, то ли из-за необходимости быстро соображать, отбивать атаки и нападать я чувствовала, как в моих ушах тяжело стучит кровь – по-настоящему, в реальном мире. Оттого в игре слышался странный, отдающийся эхом звук.
Новая порция зомби и скелетов двинулась в моем направлении. Я не знала, что делать, и запаниковала, вспомнив о Лонни, который остался в хижине. Нужно пробиваться к нему. Но он вдруг сам объявился рядом. Наверное, перезагрузился в игре!
Я схватила его за руку и заорала: «Время бежать!»
Мы бежали, пока местность не изменилась – роскошную зелень сменила тусклая бурая земля с колючими кустами там и сям. Пустыня. Тут негде укрыться, а моя энергия неуклонно уменьшается, еды не осталось, и я непрерывно подвергаюсь атакам. Хорошие новости: небо начало светлеть. Но до рассвета еще далеко. За очередной дюной я заметила кого-то, похожего на жителя деревни в коричневой одежде, отбивающегося от своей толпы зомби. Мне хватало собственных проблем, я решила отойти подальше, но чужие зомби тоже двигались, и обе группы соединились.
Тот, кого я приняла за жителя, повернулся ко мне и закричал:
– Стой и дерись! Я помогу тебе!
Я слышала, как стонут зомби и бормочут жители. Но слова? Я застыла от изумления.
– Не стой просто так, вынимай оружие и дерись! – снова прокричал игрок.
– Ты настоящий? – тупо спросила я.
– На это нет времени!
Игрок приблизился, и я поняла, что на нем кожаная броня. Он предложил меняться: деревянный меч за просто так. Лучшая сделка, которую мне предлагали. Я схватила меч, встала рядом с игроком и принялась рубить так сильно и быстро, как могла. Но мой приятель в кожаной броне убивал вдвое больше за то же время. До рассвета мы перебили всех врагов и остались одни посреди пустыни.
– Я не знала, что кто-то еще в игре, – признался игрок, спрятал меч и представился: – Я – Эсме.
– Я – Бьянка. Я тоже думала, что одна здесь. Но потом нашла Лонни.
– Кого?
– Моего друга, Лонни.
Я повернулась и указала, но, к моему изумлению, Лонни будто испарился. Он пропал где-то на пути в пустыню.
– Эй, брось! – закричала я в пустоту, будто он мог слышать меня из игры. – Лонни, как ты можешь так выгружаться и бросать меня!
– Ты, э-э, в порядке? – спросила Эсме.
– Нет! – огрызнулась я, но потом добавила уже спокойнее: – В общем, да. Но, клянусь, мой друг был здесь минуту назад.
– Тут нас бродит несколько, – заметила Эсме и пожала плечами. – Он может и появиться. Все заходят, когда позволяет график лечения. Нужно ведь оставить и докторам с нянечками время тыкать и щупать.
– Ты тоже пациент? – спросила я.
– А ты разве нет?
– Да, я разбилась на машине, – выговорила я и замолчала. Потом надумала спросить: – Может, ты знаешь о парне по имени Элон Лоуренс? Он поступил в то же время, что и я. Ему пятнадцать лет, темная кожа, серые глаза.
– Нет, не знаю. А как давно он поступил?
Я подумала, что слишком долго лежала без сознания и не знаю, сколько прошло времени.
– Я не уверена, – выговорила я. – Может, несколько дней, а то и пару недель.
Я вкратце рассказала о случившемся: как машина выскочила из ниоткуда и врезалась в нас, а мы ничего не могли поделать.
– Ох, оно куда круче, чем просто заболеть, – прокомментировала Эсме. – Они поехали на красный?
К моей глотке подкатил тошный ком. Я ведь не рассказала про свой мобильник. Мне не хотелось думать, что это мы могли проехать на красный.
– В любом случае, если узнаешь про него, пожалуйста, скажи мне, – попросила я.
– Конечно. Однако, если ты тут, самое большее, две недели, откуда очки? Обычно их не дают, пока не пробудешь месяц. И это самое меньшее.
– Мне их принес паренек, – объяснила я. – Он забрел в мою комнату.
– Наверное, Эй-Джи?
– Ну да, он.
– А, так он наш лучший вербовщик, – заметила Эсме. – Он всегда пытается затянуть новых людей в игру, чтобы повыпендриваться. Хотя приятный парнишка, слов нет.
– Так сколько сейчас людей в игре?
– Прямо сейчас? Думаю, трое, – ответила Эсме.
– Ты, я и…
– И Антон.
– Кто это? – спросила я.
– Ты скоро встретишься с ним, – ответила она и пошла к другому краю пустынного биома.
Я поспешила следом.
– А с чем ты здесь?
– Химиотерапия, – ответила Эсме так, будто отвечала на вопрос о любимом цвете. – Мы надеемся, что этого курса хватит и рак вылетит из меня раз и навсегда.
– Ох, я надеюсь, что так, – пробормотала я.
Ну, что тут скажешь? Перед таким все слова кажутся кривыми и беспомощными.
– Он – вроде моего главного босса в игре, – пожав плечами, заметила Эсме.
Она нахмурилась, на мгновение ее взгляд затуманился, словно она задумалась о другом. Затем Эсме снова уставилась на меня.
– Как долго ты в игре?
– Не так уж долго. Эй-Джи пришел с очками для меня ночью.
– Ты выгружалась? Еще была ночь, когда ты выгрузилась?
– Но я еще не выгружалась, – ответила я. – Думаю, рано или поздно кто-нибудь придет и снимет с меня очки.
– Так ты еще не сделала выходной портал?
– А, так Эй-Джи серьезно про метод выхода?
Эсме молча глядела на меня, и я добавила:
– Когда надо, тогда и сделаю. Не вижу причин спешить.
Эсме смерила меня взглядом и покачала головой.
– Эта версия «Майнкрафта» особенная. Очки читают сигналы с наших синапсов в мозгу. Разве ты не знаешь этого? Наша игра – не просто стук по клавишам.
– Да, я в курсе, – солгала я.
– Поэтому, когда заходят не знающие правил новички, они могут сильно попортить мир.
– Я не нуб, – отрезала я. – Эй-Джи уже рассказал мне.
– Ну да, только он не рассказал всего. Ты ведь не из тех, кто любит все обдумывать? Послушай меня: ты не готова. Выгрузись, подожди еще пару недель, и добрый доктор вручит тебе очки и учебник по ним. Иди назад, к своей уютной кроватке и мультяшным персонажам на стенах.
– Моя палата не такая, – заметила я. – Стены просто бежевые.
Эсме помолчала, затем выговорила:
– Слушай, как с тобой должно быть скверно, если они не положили тебя в палату с клоунами на стенах.
– У меня почти все тело в гипсе. Меня сильно поломало.
На глаза сами собой навернулись слезы. Мне вдруг захотелось свернуться калачиком и зареветь. Случилось столько всего страшного! Я бы заревела, но не перед незнакомкой же в «Майнкрафте». К счастью, аватары не очень подходят для выражения эмоций. Я быстро взяла себя в руки.
– Может, ты покажешь мне, что к чему? – предложила я и добавила: – Я быстро учусь.
Аватар Эсме замер: его хозяйка задумалась.
– Ладно, иди за мной и делай, как я. Мы пойдем говорить с Антоном.
Я пошла за Эсме по пустынному биому. Как она ориентировалась и куда направлялась, непонятно.
– Куда мы идем? – наконец спросила я.
– В логово Антона. Они с Эй-Джи помогли выстроить много модов в этом мире. Антон может научить, как не дать мозгу напортачить в игре.
– Что значит «напортачить в игре»?
Эсме вздохнула, будто говорила с кем-то намного глупее ее.
– Эта версия «Майнкрафта» управляется прямо нашими мозгами…
– Да, это я поняла, прозрачно и ясно! – огрызнулась я.
– Но это и общий мир, все наши умы – на одной площадке.
– Ну да, и что? – сказала я, пытаясь понять, что к чему.
– И что? Представь: ты зашла в песочницу, а у тебя на ботинках собачьи какашки. Ты занесла их в песочницу, и они испортили игру всем. Нубы, которые не понимают, что делают, всегда заносят какашки. Конечно, нубы этого не хотят – они просто не знают, что нужно проверять ботинки.
– Поэтому ты мне и помогаешь, – сказала я. – А я уж проверю свои ботинки.
– Ну да, помогаю – пока, – проворчала Эсме.
Она по-прежнему упрямо топала по песку, и мне стало жарко – надо думать, от злости и раздражения. В самом деле, не могло же меня разогреть цифровое солнце?
Не останавливаясь, Эсме открыла инвентарь и сбросила мне под ноги кусок свинины. Я подхватила, съела, и мое здоровье улучшилось.
– Спасибо! – сказала я.
Если Эсме и услышала, то не отреагировала. Некоторое время мы шли молча. Затем я попробовала начать разговор.
– Я бы сейчас с удовольствием съела настоящую свиную вырезку. А ты что любишь есть?
– Я много не ем. В смысле, в реальном мире. Тошнит.
– Отчего? – спросила я.
– Химиотерапия. После нее меня тошнит от еды, запахов, иногда даже от воды, – ответила Эсме и отошла покопаться в дюне.
Я подождала. Может, Эсме скажет что-нибудь еще? Но она молчала.
– Извини, – сказала я.
– Ничего. Ты ведь не знала.
Эсме отступила, чтобы я могла увидеть красный камень, который она откопала для меня.
– Спасибо! – поблагодарила я.
– А как насчет тебя? – спросила Эсме. – Давай снабди меня всеми живописными деталями.
Я попыталась вспомнить длинный список поломанных и побитых частей тела, который огласила доктор Нэй, когда показывала голограмму.
– У меня уже была куча операций и, наверное, будет еще больше, – сказала я, делая вид, что это пустяки.
А сердце заколотилось. Надеюсь, Эсме не слышит. А что, если мне не позволят оставаться в «Майнкрафте», пока продолжаются все эти процедуры?
– Вот встретим Антона, и увидишь, как оно бывает, – простодушно сообщила Эсме. – Уж точно, он тебя перещеголял.
– В смысле?
– Сколько бы у тебя ни было операций, они не настолько жуткие, как операция на мозге у Антона, – проговорила Эсме, как мне показалось, не без гордости.
Затем она переключилась с кайла на меч.
– Мне нужно лучшее оружие, – сообщила я. – Эй-Джи дал мне только простейшее.
– Ну да, было бы неплохо, – согласилась она.
За следующей дюной стоял одноэтажный каменный дом со стеклом и обсидианом наверху и плотной изгородью кактусов вокруг. Свободной оставалась лишь длинная тропа, ведущая к двери.
– Стой! – велела Эсме.
– Что такое?
– Ловушки. Антон крут по части ловушек.
Она двинулась вперед, я по пятам за ней. По обеим сторонам тропы – масса рычагов, блоков из красного камня, обсидиана, лавы и взрывчатки. Их все соединял открытый провод из красного камня.
– Да, длинно и сложно, – заметила я.
– Ну, это для тех, кто не знает дороги, – отозвалась Эсме.
Она махнула рукой, и я стала прыгать следом с одного блока на другой, даже когда казалось, что очередной блок взорвется под ногами. Она перепрыгнула с обсидианового блока слева от дорожки на блок песчаника справа. К тому был присоединен рычаг – но ничего не произошло. Затем Эсме перепрыгнула на блок взрывчатки, обернулась и сообщила: «Это фальшивка». Я кивнула и запрыгала следом, а Эсме перепрыгнула на другой блок из песчаника, перескочила лаву и приземлилась на коротком открытом участке перед дверью. А я вздохнула с облегчением, добравшись до конца опасной дороги. Эсме открыла дверь, и я прыгнула на площадку, но приземлилась не совсем там, где Эсме.
За спиной взорвалось. Я обернулась. Путь превратился в каскад разрывов. Взрывались блоки, хлестала лава, мне в лицо брызнули искры.
– В дом! – заорала Эсме.
Я шагнула внутрь, закрыла дверь и отошла вглубь зала – лава прожгла себе путь и просочилась внутрь. Затем я взбежала наверх по лестнице вслед за Эсме. Лава залила весь пол.
– Да что тут делается?! – раздался голос сзади.
Я обернулась. Из задней комнаты выскочил игрок в зеленом и побежал к нам.
– Что вы обе сделали? – заорал он и кинулся в боковую комнату.
Пару секунд спустя я увидела его через окно. Он выскочил из дома и стал возиться с чем-то за кактусом. Взрывы прекратились. Игрок замер в нерешительности, затем пошел осматривать повреждения. Шел и качал головой. Когда он вернулся, лава отступила до середины зала.
– Это кто? – спросил Антон и указал на меня рукой.
– Я – Бьянка, – ответила я.
– Это Бьянка, – сказала Эсме. – Бьянка, это Антон.
– Бьянка, ты только что уничтожила работу нескольких дней, – сообщил Антон.
– Извини. Я случайно.
– Зачем ты привела ее сюда? – спросил Антон у Эсме.
– Выходит так, что… – начала она.
– Черт, ты знаешь, сколько времени у меня ушло на все ловушки? – рявкнул Антон. – Нельзя хватать случайных больничных младенцев и тащить сюда. Сперва нужно спросить разрешения. А я – не нянька!
– Я – не младенец, – заявила я.
Ни Эсме, ни Антон ничего не ответили.
– Прежде всего, не я хватала ее и тащила сюда, – равнодушно заметила Эсме. – К тому же ей нужна тренировка.
– Это точно, – буркнул Антон и ткнул рукой в направлении остатков лавы и прожженной двери.
– Эй-Джи закинул ее сюда прежде, чем доктора успели поговорить о программе, – рассказала Эсме. – Она ни на цент не знает, как сосредотачиваться и отвлекаться от реальности, может испортить мир в любой момент и переписать наши моды, как Андреа!
– Кто такая Андреа? – спросила я.
– Вот дерьмо, ты права! – буркнул Антон и уставился в никуда, затем пробормотал: – Ну ладно, пошли, перейдем в место безопаснее этого, там и обучим тебя азам.
Мне не понравился его тон, но что поделаешь?
Мы с Эсме прошли за Антоном сквозь стеклянную раздвижную дверь позади дома и увидели портал – вернее, его остатки. Похоже, Антон держал на заднем дворе средство покинуть игру.
– Что за черт? – выдохнул он.
Он обошел вокруг разрушенной арки портала. Обломки висели в воздухе, будто их что-то соединяло, хотя на самом деле между ними была пустота. Я немного обрадовалась, что мне не вешали лапшу на уши, рассказывая о портале. Но Антон все равно выглядел очень злым.
Он оторвался от портала и посмотрел на нас, затем шагнул под арку, чтобы убедиться в ее неисправности.
– Это, э-э, скверно. Очень, – выговорил он. – Это ты сделала?
– Я, что ли? Да нет! – запротестовала я. – Я только что сюда попала и ничего не сделала.
– Вспомни, что я говорила про какашки в песочнице, – посоветовала Эсме. – Ты можешь не знать, а твой мозг учинил что-то, напортачил в игре и испортил наш портал.
Я не знала, что сказать. Если я и напортила, то не зная об этом. Я попыталась вспомнить все, что случилось в игре. Может, вначале я слишком долго глядела на строчку с командами?
– Я не совсем понимаю происходящее, – сказала я. – Я только что загрузилась в игру, начала исследовать, потом встретила Лонни, затем настала ночь и появились зомби.
– Тихо! – рявкнул Антон. – Дай мне немного подумать.
Мы постояли в тишине, затем я спросила:
– А зачем столько ловушек? В смысле, ведь в игре всего несколько ребят.
Эсме закашлялась, но ее кашель подозрительно напоминал смешок.
– У него проблемы с доверием.
– В игре? – спросила я.
– Нет, в реале. Его самый важный человек уходит от него, родители заставляют заниматься спортом, который он не любит.
– Любил, – перебил Антон.
– Который он любит, – упрямо повторила Эсме.
– Я заминировал дом, потому что монстры придут и поломают его, пока я буду заниматься архиважными делами реала, – объяснил Антон. – Тебе про них знать не обязательно. По крайней мере, сейчас. Сейчас у нас есть дела поважнее.
– И что за дела? – осведомилась я.
– Например, предупредить всех, кто зашел в игру после тебя.
– Нам нужно отыскать Лонни, – заявила я. – Он где-то в игре, но его аватар попорчен. Он выглядит как странный деревенский житель и не может говорить. В последний раз я его видела в лесном биоме.
– Как он в точности выглядит? – спросил Антон.
– Он в синей рубашке с белым крестом на груди.
– Я никогда не слышал, чтобы игрок воплощался в неигрового персонажа, – заметил Антон. – А я в этой игре с самого начала.
– Но это не значит, что такое невозможно, – заметила я.
Конечно, тот игрок-житель – обязательно Лонни. Разве Эсме не сказала, что Эй-Джи – заядлый вербовщик?
– Мой друг попал в ту же аварию, что и я. И он… ну да, он тоже носил синюю рубашку.
– С крестом? – спросил Антон.
Я заколебалась. Может, без креста? Я моргнула пару раз, пытаясь вспомнить, что было на Лонни в день аварии. Да, что-то темно-синее. И еще серебряный крестик. Может, оно и есть белое «Х»?
– Да, я уверена, – подтвердила я.
Эсме с Антоном переглянулись.
– Может, у него очки сломались, – задумчиво предположила я.
И все же отчего аватар Лонни так странно себя ведет?
Антон с Эсме снова переглянулись, затем Антон пожал плечами.
– Слишком рано строить теории, – сказала Эсме. – Мы знаем лишь то, что ты его недавно видела и он странно вел себя. Но события в игре необязательно отражают события снаружи.
– Ты права, мы должны поискать его вместе, – добавил Антон. – Я хочу посмотреть на него.
– Отлично, – значит, решено! Найдем Лонни, исправим его аватар, а потом ты потренируешь нас обоих в контроле над умом или чем там еще.
Я повернулась, чтобы уйти, но Антон встал передо мной.
– Послушай, тебе нужно знать кое-что еще. Есть, э-э, другие возможности.
– Какие? – спросила я.
Эсме вышла вперед.
– Давайте сначала найдем его, ладно? Зачем зря ее пугать?
– Ну, скажите мне! – взмолилась я.
– Ладно, хорошо. Надо сперва рассказать тебе про Андреа, – начал Антон. – Мы тогда не знали, что бывает, если в игру заходят неподготовленные. Эй-Джи, как обычно, дал ей очки. Несколько раз она играла нормально, а потом началась ерунда: вещи без причины пропадали из инвентаря, с неба падали всякие редкие штуки.
– Когда падали, это было здорово, – вмешалась Эсме.
– И какое отношение это имеет к Лонни? – спросила я.
– Ну, когда мы выгрузились, узнали, что ее папа получил новую работу, и вся семья переезжает. Андреа очень расстроилась, и все в игре пошло вверх тормашками. Мы пытались отвлечь ее как могли, и временами становилось лучше. Но не целиком. Тогда мы с Эй-Джи заговорили о том, чтобы модировать игру, не дать чьим-то расстройствам испортить мир. А потом…
– А потом она узнала, что семья переезжает за океан, – драматично произнесла Эсме, украв самую изюмину истории. – В Испанию!
– Ох! – выдохнула я.
Ведь так жутко узнать, что оставляешь всех друзей и едешь туда, где тебя никто не знает. И как вообще подружиться, если не знаешь языка?
Эсме кивнула, видя, что ко мне приходит понимание.
– И когда она решила поиграть с нами, мир просто взорвался! Биомы стали двигаться, мирные моды кинулись на нас без всякой причины, а наши базы превратились в обломки.
– Что случилось с Андреа? – мысленно готовясь к худшему, спросила я.
– Пока мы дрались с мобами, Эй-Джи сумел ее успокоить. Но пришлось все отстраивать с нуля на другом сервере. В конце концов, Андреа переехала и нашла много друзей в новой школе. Она больше не играет в этом мире, но пишет нам. Она рассказывает…
– Слушай, – перебил Антон, – самое важное, что мы теперь строим моды с расчетом на всякие истерики. Теперь они просто вызывают монстров низкого уровня, а на них почти не обращаешь внимания.
– Мы еще стараемся решать наши проблемы в реальном мире, прежде чем идти в игру, – добавила Эсме.
– Ребята, к счастью для вас, у меня нет проблем в реальном мире, кроме личного выздоровления, – заверила я. – И Лонни в порядке. Просто его аватар барахлит.
Эсме с Антоном загадочно посмотрели друг на друга. Интересно, с чего вдруг?
– Я хочу сказать, что это может быть и не Лонни, – осторожно произнес Антон.
– Конечно, это он! – перебила я. – Он же посмотрел на меня, узнал! Я видела!
Я устала болтать. Каждая секунда, которую мы потратили на бесполезные разговоры, – это секунда, которую мой друг провел, как в тюрьме, в теле жителя деревни. Я проскользнула мимо Антона и бросилась в пустыню, в направлении лесного биома, где пришла в игру.
– Вы понятия не имеете о том, что произошло! – закричала я. – Просто хотите кого-то обвинить. А по мне, так это вы двое все мне портите!
Нет, я сама разберусь во всем. И, прежде всего, найду Лонни. Мы с ним всегда были против всего мира. Мне нужен только мой Лонни – и больше никто!
Эсме с Антоном пошли за мной в пустыню, и в конце концов я позволила им догнать меня. Они заговаривали, я не отвечала. Конечно, я знала, что тот житель – Лонни, но этого не докажешь, пока они его не увидят. Я не отвечала на вопросы, поэтому мы шли в полной тишине, иногда останавливаясь, чтобы поохотиться на встречных нейтральных мобов. Потом стемнело, и мобы практически исчезли.
– Послушай! – снова начала Эсме.
– Не-а, – отрезала я.
– Я просто хочу подготовить тебя.
– Эсме, она не хочет слышать, – заметил Антон. – Пусть выяснит сама.
– Было бы лучше, если бы Бьянка…
– Эсме! – перебила я. – А можно сперва прийти в лесной биом, а потом делать выводы?
Она пошла медленнее, будто хотела, чтобы мы двое ушли вперед.
– Что бы мы ни делали, надо держаться вместе, – сказал Антон. – Мы справимся с чем угодно, если будем в команде.
Эсме фыркнула и ускорила шаг.
Я заметила волка за деревьями. Он зарычал на меня, но, похоже, это лучший компаньон, чем два человека, которых я встретила в игре. Я вытащила кость от побежденного скелета и протянула волку. Тот отбежал на холм – недалеко, на пару уровней. Тогда я предложила больше костей. Волк подошел, посмотрел на меня, на кости, прыгнул на них – и они исчезли. Я добавила костей. Волк тихонько и визгливо заурчал, потерся о мою ногу.
– Я думал, мы ищем твоего друга, а не домашнее животное, – заметил подошедший сзади Антон.
– А мы ищем, – огрызнулась я. – Но ведь ты сам сказал подготовиться. Поддержка в бою не помешает.
Я пошла дальше. Волк плелся следом. Мы быстро спустились с холма и подошли к моей хижине. Большая ее часть была развалена – словно от взрывчатки. Две стены снесены, дверей нет, и внутри никого. Даже в полу оказались дыры – ямы в земле.
– Да, это, в сущности, навес, – без тени юмора изрек Антон.
– Он не всегда был такой, – сказала я. – Это было простейшее убежище. Я хотела достроить его потом.
– Да я не ругаю его.
– Все это не важно, – отмахнулась Эсме. – Давайте найдем того жителя.
Я повернулась и заметила движение на полу: что-то вылезало из ямы. Я подошла ближе. Из дыры в полу выскочил пещерный паук. Я попыталась отскочить, но куда там в тесном домишке. Я врезалась в Эсме, а мой меч опустился на паучью голову. Тварь посмотрела на меня, словно увидела впервые.
– Осторожно! – заорала я и рубанула нападающего паука.
Он рассыпался голубыми кубиками, тут же впитанными землей. Мне хотелось передохнуть, но за убитым пауком немедленно вылез другой, за ним еще. Эсме закатила глаза, уставилась на меня и процедила: «Надо же!» Они с Антоном стали по обе стороны от меня и замахали мечами. Их каменное оружие било гораздо сильнее моего деревянного. Но вскоре руины дома кишели пауками. Их оказалось слишком много для нас троих и волка, отчаянно нам помогавшего. Нас вытеснили из руин к речному берегу.
Если бы было время, я бы точно сказала Антону какую-нибудь колкость про волчью дружбу в сравнении с людской, но я уже еле дышала.
– Что ты делаешь с игрой? – отбиваясь от очередного паука, заорал Антон.
– Я ничего не делаю! – в унисон прокричали мы с Эсме.
Антон рассмеялся.
– Ох, Бьянка, это я не тебе. Пауки и ведьмы – фирменная марка Эсме. Когда она ревнует, это что-то с чем-то.
– Антон, заткнись! Я занята! – прорычала Эсме.
Мы с ней двинулись к реке и на ходу рубили пауков. Но они – выносливые твари: на каждого требовалось несколько ударов.
– Чего ты? – спросил Антон. – Ты выболтала все мои секреты, я выболтал твои.
Он развернулся и секанул паука. Тот рассыпался. Но из хижины бежали новые. Еще один рассыпался кубиками перед Антоном.
– Знаешь, Эсме и в реале донельзя неприятная, – сообщил он. – Она довела почти всех своих нянечек и доктора. К ней почти никто не ходит. Она говорит, что прячется здесь от тошноты, а на самом деле – от одиночества.
Эсме завыла и проткнула паука мечом. Ощущение было такое, что весь мир, включая мобов, застыл и затаил дыхание, глядя, как ярость Эсме превратила паука в несколько разлетевшихся блоков.
– Ого! – вырвалось у меня.
– Я ж говорил, это что-то с чем-то, – заметил Антон, повернулся к ближайшему пауку и принялся рубить его. – Пауки появляются, когда Эсме не в своей тарелке.
– А какая разница? – осведомилась Эсме. – Ходячая часовая бомба здесь не я, а она.
Моя новая приятельница – как оказалось, это не волк, а волчица, которую я назвала Вой, – помогла нам в бою.
Умер очередной паук, из него выскочили сферы опыта. Эсме проворно подхватила их.
Я попыталась скопировать ее движения и ударить моба передо мной, но у меня не получалось. Эсме прикончила тварь за меня, и я побежала к Антону помочь прикончить самого последнего паука. И тогда я заметила, что у Антона осталось полделения здоровья.
– Тебя отравили, – указала я.
– А разве я не говорил, что меня отравили? – сказал он и посмотрел на Эсме. – Разве не говорил?
– Не говорил, – сухо сообщила Эсме и добавила уже мягче: – Хорошо, что мы недавно прошли целое стадо коров. Бери!
Она дала Антону молока из своего инвентаря. Оно помогло – в смысле, здоровью Антона, но не его настроению.
– Вы обе нас погубите! – воскликнул он.
Я нахмурилась. Ну что за вздор он несет!
– Я правду говорю!
Мы стояли на берегу, держа в руках мечи. Похоже, на нас в любую минуту могли снова напасть. К счастью, взошло солнце, и мы спрятали оружие.
– Как думаете, где сейчас Лонни? – спросила я. – Где именно появляется большинство игроков?
Оба посмотрели на меня, затем переглянулись и кивнули.
– Пойдем туда, где ты его впервые обнаружила, – предложил Антон.
Поблизости проскакал кролик, и Антон немедленно схватился за меч.
– Что ты делаешь? – спросила я.
– Эта тварь может напасть в любой момент, – ответил он и занес клинок.
Антон посмотрел на кролика, кролик посмотрел на Антона. Затем животное упрыгало прочь.
– Как страшно, – изрекла я.
Он прорычал что-то неразборчивое, затем мотнул головой в сторону деревни.
– Ты там видела своего друга? Туда и пойдем.
– А то еще один кролик прискачет, – ехидно добавила Эсме.
– Ха-ха, – произнес Антон. – Вы что, не видите? Наша игра опять стала странной.
Эсме захихикала, я тоже. Секунда – и мы обе хохотали взахлеб.
– Вас когда-нибудь всерьез пугало то, что вы прежде не считали угрозой? – спросил Антон.
– Нет, – сказала Эсме.
– Пираты, – ответила я.
– Ты же знаешь, пиратов больше нет, – указала Эсме.
– Они вполне себе существуют, – возразила я. – Конечно, когда говорят про пиратов, у всех на уме клоун Джонни Депп. Однако они существуют, и очень страшные.
– Может, ты вспоминаешь экскурсию в парк аттракционов? – осведомилась Эсме.
– Нет, они взаправду плавают по морю. Когда мой папа был мальчиком, они с семьей плавали на яхте между парой Карибских островов, где он вырос, и на них напали пираты.
По моей спине пробежал холодок.
– Я узнала про тот случай с папой лишь потому, что однажды играла в пиратов на площадке, а он заметил, сильно побледнел и велел мне немедленно уходить. Я тогда не поняла, почему он злится. А потом мама мне рассказала. Семье не причинили вреда, но забрали все добро на борту. Папу тогда очень напугали.
Похоже, Антон хотел что-то сказать, но Эсме перебила его.
– Это точно страшнее кроликов! – заключила она и захохотала.
– Ладно, посмейтесь, – сказал Антон. – Наверное, вы знаете, какой моб попорченный, а какой – нет? Ведь знаете?
Я покачала головой.
– Наверное, ты у нас знаешь, любительница пауков?
Эсме картинно закатила глаза, но промолчала.
– А значит, нужно быть готовыми ко всему, – заключил Антон. – Я читал «Обитатели холмов». Этим ушастым монстрам нельзя доверять.
Он показал на зайку, мирно прыгавшего невдалеке.
– Наверное, под «Обитателями холмов» он имел в виду «Банникулу»[2]? – заметила Эсме.
Я фыркнула.
Лодка скользнула по воде. Как вокруг красиво! И как здорово было бы показать это моей семье! Интересно, что они сейчас делают? Я глядела на воду и вспоминала, как мама перебирала мои волосы и как здорово меня обнимал папа. Я даже чуточку улыбнулась, вспомнив, как Керри заползала ко мне в постель, чтобы понежиться перед звонком будильника в половине седьмого и нудными сборами в школу. У меня сжалось сердце, и внутри словно открылась холодная пропасть. Как же я скучаю по ним! И по Лонни. Если бы существовал способ удалить все неприятные воспоминания, а оставить одни хорошие, я бы не раздумывала и наносекунду.
– Что это было? – спросил Антон.
– Ничего. Я ничего не говорила, – сообщила я.
– Но ты сказала что-то о своих чувствах, – заметила Эсме.
Может, из-за того, что у аватаров неподвижные пустые глаза, ее лицо выглядело по-настоящему страшным. Интересно, как она выглядит в реале? Наверное, у нее темные волосы и глаза, раз она выбрала такие у аватара, хотя иногда люди меняют цвета.
– Как думаете, мы уже долго играем? – спросила я, чтобы сменить тему.
– Трудно сказать, сколько ты внутри игры, – пожав плечами, ответил Антон. – Настоящее и игровое время часто идут по-разному.
– С чего тебе захотелось узнать? У тебя срочные дела? – осведомилась Эсме.
– Нет. Мне просто стало интересно, что сейчас делает моя семья.
– Наверное, спит, – предположила Эсме. – Наверное, еще ночь, и Эй-Джи ищет новую пару очков, чтобы поиграть самому.
– Надеюсь, он не найдет, – сказала я. – Мне не хочется узнавать о его проблемах.
– Нам тоже, – выговорили Эсме с Антоном в унисон и также добавили: – Чур меня!
А потом: «Два раза чур!» И следом: «Чур-чур!» И покатились со смеху.
Лодка вздрогнула, уткнувшись в берег, и мы сошли. Секунда – и рядом со мной появилась Вой, и я ей улыбнулась. Мы направились в деревню. Как и в прошлый раз, вокруг собрались любопытные жители, начали предлагать предметы для торговли и невнятно бубнить.
– Видишь своего друга? – спросила Эсме.
– Еще нет, – ответила я, прошла сквозь толпу и направилась в глубь деревни.
Мы подошли к магазинам. Вокруг бродили и хлопотали по делам своей виртуальной жизни поселяне. Антон с Эсме остановились поторговать с мясником, я же двинулась дальше.
Я заметила жителя в синей рубашке посреди сада. Он стоял спиной ко мне. Я подавила желание закричать, позвать Эсме с Антоном – хотела поговорить с Лонни одна.
Житель повернулся. Да, спереди – белый косой крест.
– Лонни?
Он не ответил, но повернулся в ту сторону, куда глядел прежде, и пошел. Я попыталась остановить его.
– Лонни, пойдем со мной, – попросила я. – Тебе нужно встретиться кое с кем.
Он вздрогнул, замер, подошел ко мне. Похоже, Антон с Эсме намеренно держались поодаль – будто опасались того, что может произойти. Я повернулась к ним. Лонни стоял рядом со мной.
– Это точно он, – заверила я. – Это Лонни.
– Почему ты так думаешь? – спросил Антон. – Он выглядит как…
– Я знаю, и все, – перебила я.
– Но откуда? – удивилась Эсме. – Он же не говорит.
– А лицо? Я ведь знаю его лицо.
Антон с Эсме переглянулись, но ничего не сказали.
Я понимала, это кажется безумием. На вид Лонни – странно одетый поселянин. Но когда он глядел на меня, я чувствовала то же самое, что в первый раз, когда встретила его в игре.
– Я заставлю его пойти с нами. Его аватар барахлит, – сказала я.
– Но он не играет, – заметила Эсме. – Вряд ли удастся заставить его идти с нами.
– Я и шагу без него не ступлю! – заявила я, скрестив руки или, по крайней мере, попытавшись скрестить руки моего аватара.
Лонни повернулся и пошел по тропинке между овощными грядками. Он вообще не реагировал на слова Эсме и Антона. Я – тоже. Надо же, они говорили про него так, будто он не мог их слышать. Ладно, может, если я заставлю их пройти миссию вместе с Лонни, он пробудится от своего странного транса.
– Бьянка, я вот что думаю, – сказал Антон. – Может, нам стоит пока выгрузиться и встретиться в реальной жизни? Знаешь, проветриться немного, а?
– Но мы же нашли Лонни. Почему бы нам не исправить его? – возразила я.
– Потому что мы вряд ли сможем, – ответил Антон. – Он не участвует в игре. Он – не здесь!
– Давай пройдем несколько миссий вместе, и ты увидишь сам, – предложила я. – Лонни – гений ловушек. Вы понравитесь друг другу.
– Бьянка, – растерянно проговорил Антон и умолк, будто не представлял, что еще сказать.
– Всего одну миссию – в Нижний мир. Ну, давай, будет весело. В любом случае, я не выйду отсюда, пока не попаду с Лонни в Край!
Антон отвел Эсме в сторонку, они озабоченно зашептались. Я не могла разобрать слов. Затем мои партнеры вернулись.
– Хорошо, мы возьмем его с собой, – глубоко вздохнув, объявила Эсме. – Антон, сколько у нас веревки от тех пауков?
– Много, – заверил он.
– Тогда сделаем веревку и будем вести его.
– Мы сможем такое? – спросила я.
– Ну да, – ответила Эсме. – Эй-Джи сделал нужный мод, когда я хотела поиграть в Чудо-женщину, и не убрал после.
– Здо́рово! – усмехнувшись, воскликнула я.
– Можешь подержать его? – спросил Антон, когда Лонни побрел прочь.
Я кивнула и встала рядом с Лонни, мешая ему уйти далеко от Антона, плетущего веревку.
– Как думаешь, Лонни мог впасть в ко́му или вроде того посреди игры?
– Это возможно, – вздохнув, ответила Эсме. – Аватар Андреа тоже в игре. Наверное, потому, что она не выгрузилась сама, и ее скин остался, бесцельно бродил по миру.
Я вздрогнула.
– Она и вправду может до сих пор торчать в игре? – с ужасом спросила я.
Эсме покачала головой.
– Уже нет. Когда мы перезагрузили мир и зашли снова, ее не было.
Да, облегчение. Хотя не сказать, чтобы большое.
– А может, Лонни подключили к игре, чтобы мы помогли ему очнуться? – предположила я, готовая схватиться за любую пришедшую в голову идею. – Ну как в групповой терапии?
– Может, может, может, – передразнил меня Антон. – Мы не понимаем, что на самом деле происходит. Потому нам лучше выгрузиться и разобраться в реале.
– Но ты сам сказал, что сейчас, скорее всего, все спят, – возразила я. – Так почему не попробовать что-нибудь прямо в игре?
Эсме нахмурилась, поколебалась немного, затем спросила:
– Ты действительно считаешь, что нужно играть до Края?
Я повернулась к Лонни, и в этот момент он повернулся ко мне, словно наконец узнал меня. Я улыбнулась ему и ответила Эсме:
– Да, считаю.
– Отлично, – заключил Антон и испустил драматический вздох. – Ты сказала, что нам нужно в Край? Пошли.
Он надел петлю на Лонни, вытащил его из сада на мощеную улицу перед мясной лавкой.
– Возвращаемся к лодкам!
Наверное, это случилось потому, что Лонни походил на обычного жителя и мы его тащили на веревке. Или потому, что кто-то усомнился в нашем плане. Но как только мы вышли на берег, на нас ополчилась вся деревня. Жители принялись безжалостно осыпать нас ударами.
Мы кинулись к лодкам, отчаянно отбивая удары, но несколько пропустили. Больше всех досталось Антону – ведь он волок Лонни на веревке.
Мы попрыгали в лодки, быстро сотворили еще одну для Лонни, и я мощно оттолкнулась от берега, так, что лодка, крутясь, полетела на середину реки. Ха, эти селяне не смогут преследовать нас!
Однако я недолго радовалась. Оглянувшись, я увидела, что жители непонятно как сотворили лодки и бросились в погоню. Я села за весла, выровняла лодку и изо всех сил погребла к другому берегу. Мы выскочили на сушу и посмотрели на руины моего дома.
– Нам даже негде спрятаться, – заметил Антон.
– С другой стороны холма есть пещера, – сказала я и показала где. – Я видела ее, когда исследовала окрестности, попав в мир.
– Быстро туда! – крикнула Эсме.
Мы обежали холм и спрятались в пещере, но не успели далеко зайти, как услышали мычание зомби. Я вкопалась в стену, чтобы обойти опасность по туннелю, и вставляла факелы в стены, чтобы осветить его. Остальные вместе с Вой шли следом.
– Знаешь, они тоже могут пойти за факелами, – заметил Антон.
– Да, но без них мы не найдем обратную дорогу, – сказала я. – Пусть это игра, но разве тебе понравится провести изрядную часть своего цифрового существования в скитаниях по темному компьютерному миру?
– Он боится темноты, так что ему это точно не понравится, – хихикнув, сообщила Эсме.
– Да не боюсь я вовсе! – буркнул Антон.
Эсме не ответила, подошла и стала копать справа от меня. Она ударила по блоку, и за ним открылся туннель.
– Отличная работа, – похвалила я.
Антон взял факел со стены и пошел в туннель за Эсме. Мы с Вой следовали позади. Я слышала звуки, издаваемые врагами: стоны зомби, шипение криперов. Они приближались с каждой минутой. Может, оставлять факелы действительно было не лучшей идеей? Но что делать? Мы медленно двигались вперед, зная, что из темноты в любой момент может выскочить кто угодно. Я шла рядом с Лонни, Антон тянул его за веревку.
Я потянулась к руке Лонни, надеясь ощутить прикосновение, – и тут меня ударили в спину. Я обернулась и оказалась лицом к лицу с зомби. Антон выпустил из рук веревку и взялся за свой каменный меч. Он и Эсме взялись рубить монстров, а я подхватила веревку и вкопалась в другую стену пещеры. Пока копала и тянула Лонни за собой, мне посчастливилось найти железную руду. Я надеялась, что Антон с Эсме не отстанут, но их зажала пара не желающих умирать зомби. К счастью, волчица поспевала за мной.
– Иди! – крикнула Эсме. – Мы найдем тебя позже.
Я двигалась сквозь сплошную руду, но факелов расставляла меньше прежнего, так что туннель погрузился почти в полную темноту. Было трудно определить, в какую сторону я копаю, иду вниз или вверх. И вот стало совсем темно. Было не слышно даже звуков драки моих партнеров с зомби. Никаких ориентиров. Я попыталась копать вперед в кромешной тьме, надеясь рано или поздно вырваться на свет – но тьма не отступала.
– Ты имеешь хоть малейшее представление, где мы? – спросила я у волчицы.
Та остановилась и стала вылизываться.
– Наверное, придется снова расставлять факелы, – сказала я Лонни. – В смысле, они теперь далеко и вряд ли найдут нас. Ведь правда?
Лонни не ответил.
Я копала и расставляла факелы, пыталась найти какой-нибудь туннель или путь наружу. Я упорно шла вперед и тянула за собой Лонни, но постоянно упиралась в темноту.
Я копала до тех пор, пока не наткнулась на пещеру. Она была настолько просторной, что я оставила Лонни на углу и пошла посмотреть. Выхода из нее я не видела: никак не узнать, в какой части холма застряла. Нарваться на беду можно с любой стороны, но лучше копать вверх – так рано или поздно обязательно выйдешь к свету.
– Вой, что скажешь? – спросила я и добавила: – Лонни?
Оба не ответили.
– Значит, выбирать мне, – заключила я и повела туннель вверх.
Я копала зигзагом, оставляла подпорки для ног. По ним прыгала Вой. Когда я поднялась настолько, что почти не различала света факела внизу, спустилась, ухватила Лонни и притащила на площадку шириной как раз для двоих. Вой наблюдала с другой стороны шахты, со следующей площадки. Я опять выпустила веревку и покопала. Ага, свет! Я принялась копать быстрее и вырвалась наружу – но не к дневному свету, а в пещеру, освещенную факелами.
– Наверное, тут уже проходили Антон с Эсме, – поведала я волчице и Лонни.
Факелы были только в одной стене узкого прохода. Я часто совала их так, когда копала туннели, чтобы напомнить себе, в какой стороне вход. Правда, непонятно, какая сторона у них обозначает направление на «вход».
– Ну, игра всех делает правшами, а значит, когда они шли, совали факелы справа, так? – подумала я вслух.
Лонни уставился вдоль, волчица бегала туда-сюда и виляла хвостом.
– Значит, они пошли туда, – заключила я и указала направление.
Волчица следовала за мной, Лонни побрел следом по темному извилистому коридору. Меня пробрал озноб – то ли от жуткой игровой темноты, то ли оттого, что моему телу стало холодно в реальности. Это все Эй-Джи виноват! Если бы он не приперся в мою комнату с ВР-очками, ничего этого не случилось бы, я была бы в реальном мире, в больнице с моими родителями, и, может, кто-нибудь сказал, что случилось с другом. Я еще раз посмотрела на Лонни, пытаясь прочесть хоть что-то в его глазах, но они были совершенно обычными, блеклыми, безжизненными глазами аватара.
– Элон, ты здесь? – спросила я.
Он всегда щетинился, когда я называла его Элоном, ненавидел это имя. Но теперь не реагировал. Четно говоря, я даже захотела, чтобы на нас напали. Вдруг он поможет? Тогда я, по крайней мере, пойму, что он хоть немного думает.
Раздалось шипение. Я повернула за угол – и оказалась нос к носу с крипером. Зашипело громче, и я попятилась обратно, отошла и потянула за веревку Лонни. Когда я вернулась на прежнее место, крипер взорвался, а сзади подошли еще двое.
Коридор впереди шел налево, так что я врубилась в камень, надеясь раньше или позже вернуться в туннель и спастись от взрывчатых тварей за спиной. Я и в самом деле прокопалась, вышла в туннель и подтащила Лонни. Вой держалась рядом.
Я двигалась быстро, несмотря на то что Лонни то и дело бился о камень.
– Это невзаправдашняя стенка, не в счет, – сказала я ему скорее для того, чтобы утешить себя.
Туннель раздвоился: одна ветвь пошла вверх, вторая – направо. Но и в том, и в другом коридоре не было факелов – непонятно, куда пошли Эсме с Антоном.
– Орел или решка? – спросила я Лонни.
Так мы с ним обычно и выбирали. Но тут послышалось шипение – очередной крипер. Я решила идти вверх, раньше это часто помогало. Туннели ветвились и пересекались, я выбирала тот, где, как считала, меньше криперов, но с Лонни на поводке не могла двигаться быстро, и вскоре меня окружили снова. Вой рычала и клацала зубами, я выпустила поводок Лонни и приготовилась драться. Где-то вдалеке взорвался крипер, и пошла цепная реакция. Когда ближайший был на грани взрыва, я оттащила Лонни и заслонила его, но Вой прыгнула на крипера, оттолкнула и приняла взрыв на себя.
Моб исчез, а передо мной осталась лежащая на боку Вой.
– Нет! – закричала я, чувствуя, как глаза щиплет от слез.
Вид подруги, умирающей на каменном полу, подействовал сильнее, чем я ожидала. Она не была настоящей, как и все здесь, но она пожертвовала собой, чтобы спасти нас. Я тряхнула головой и повторила: «Здесь все ненастоящее». Затем посмотрела на Лонни. Нет, наверное, что-то взаправдашнее здесь есть…
Я застыла в нерешительности. Вдруг издали донесся стон зомби. И мы побежали.
– Иллюзии, все иллюзии, – повторяла я на бегу.
Выбираясь из пещеры, я напевала и неторопливо тащила Лонни за собой. Чем дальше мы уходили от факелов на нижнем уровне, тем сумрачнее делалось, но я продолжала двигаться вверх, надеясь, что очередной удар откроет выход на поверхность. Однако упорное копание сквозь камень и землю не выводило нас к спасению.
– И что сейчас? – не надеясь на ответ, спросила я Лонни.
Он оправдал надежды.
– Нам идти дальше или встать и надеяться на то, что нас кто-нибудь спасет? – задумчиво проговорила я. – Но откуда тут спасение? Или мы выберемся отсюда сами, или…
Я замолчала, глубоко вдохнула и заключила:
– Я нас выведу, вот увидишь. Подготовиться, составить план и претворить в жизнь – ведь так?
Я подождала немного. Вдруг он узнает свой любимый девиз? Лонни не узнал.
Я снова принялась копать, и, кажется, всего через пару минут мы вырвались на поверхность. Я вытащила Лонни на вершину холма. В игре наступил рассвет. Мы бродили под землей целый день и всю ночь.
Я вылезла не на том холме, близ которого появилась в игре. Во-первых, он был гораздо выше, а, во-вторых, у подножия расстилалось большое озеро с островками зеленых зарослей там и тут.
– Болото, – донеслось слева.
Я обернулась и увидела, как Антон прячет меч – уже железный. Эсме стояла рядом. Она поменяла кожаные доспехи на железные и обзавелась новыми стрелами.
– Вижу, у вас было время сделать лучшее снаряжение, – заметила я.
Эсме начала торговлю и вручила мне железный меч.
– Спасибо, – поблагодарила я.
– Не сказать, чтобы ты нам особенно помогла, – сказала Эсме.
– Что? – опешив, только и выговорила я.
– Ты бросила нас! Убежала и даже не потрудилась оглянуться!
– Но ведь вы сами сказали мне! – возмущенно воскликнула я. – Вы же сказали, что найдете меня!
– Эс, хватит, – вмешался Антон.
Эсме закатила глаза. Похоже, она была вне себя от злости. Хотя, конечно, по лицу аватара не скажешь.
– Сказали, не сказали. Главное, что мы дрались, пока ты пряталась в горе, – пробурчала Эсме. – Надо передохнуть.
– Да я не пряталась, – начала я.
Но они уже не слушали. Эсме пошла прочь, Антон за ней. Недовольно ворча, я поплелась следом, соблюдая дистанцию. Наконец Антон обернулся и посмотрел на меня, затем мотнул головой – мол, поторапливайся. Я прибавила шагу, и вдруг Антон удивленно воскликнул. Я вовремя посмотрела вверх – мимо лица пронеслась бутылка с ведьмовским зельем. Она разбилась позади меня. Я побежала. Антон позвал Эсме, и та остановилась, вытянула лук со стрелами, начала обстреливать трех ведьм, стремительно приближавшихся к нам. На этой стороне горы почти не было пригодной для укрытия растительности, а меня тормозил Лонни. Однако я упрямо тянула его за собой, старалась изо всех сил.
– Оставь его! – заорал Антон.
В меня попала бутылка с зельем и разбилась. Я тут же замедлилась, полоска здоровья над головой резко укоротилась. Антон подбежал ко мне и рубанул ведьму мечом. Я встала между Лонни и мобом, чтобы монстр сначала атаковал меня. Пыталась и сама махать мечом, но еле держала его в руках. Наверное, зелье попалось очень сильное. Антон рубил до тех пор, пока ведьма не умерла, подхватил зелье огнестойкости и порох, оставленный ведьмой, и бросился на следующую.
Эсме посмотрела на меня и покачала головой, словно разочарованная, и снова принялась бить ведьму. Затем она сменила лук на меч и подошла ближе. Я беспомощно наблюдала, как партнеры приканчивают двух оставшихся ведьм, не замечая, что в болоте возникла еще одна и направилась прямо ко мне.
Бутылка зелья ударилась о моего аватара и разбилась. Я упала на землю, и Лонни остался беззащитным. Полоска моего здоровья дрожала, сокращаясь, и упала до четырех делений. Полоска энергии тоже не ахти какая. Я забыла о необходимости поесть и не ела ничего с самого похищения Лонни из деревни. Так что яд убивал меня без помех.
Я вытащила остатки съестного и немного подкрепилась. Но здоровье не улучшилось – еды явно не хватало.
Секунда – и ко мне подскочил Антон, поднял на ноги, выхватил у меня веревку и заорал прямо в лицо: «Шевелись!» Затем он побежал прочь и потащил за собой Лонни. Я спешила следом как могла, потому что была еще очень слабой и медленной от яда. Новая бутылка с зельем разбилась о мое плечо, и правая рука упала, будто парализованная. Теперь я не смогла бы махать мечом, даже если бы захотела. Я попыталась взять меч левой: в ней его было трудно держать, уже не говоря про драться. Но я развернулась к ведьме так быстро, как смогла, и ударила. Меч попал ей в бок.
– Эсме, возьми себя в руки! – заорал Антон. – Мы не можем вечно рубить мобов. Нам надо выгрузиться!
– Мы не можем посреди боя! – прокричала Эсме.
– Что случится, если мы умрем в игре? – спросила я.
– Обычно, когда здоровье уходит на ноль, ты рождаешься в игре заново, – ответил Антон. – Но если играешь долго, после смерти не возрождаешься. Тебя выкидывает из игры в загрузочное меню, и приходится ждать, пока не придет доктор и не проверит, все ли с тобой в порядке. Если учесть, что тебе рано играть, у тебя могут просто забрать очки.
– Значит, я не умру здесь, – тихо произнесла я, а потом добавила громче: – Я не умру здесь!
С тем я ударила снова и попала ведьме в другой бок. Но та не умерла и нацелилась кинуть зелье. Я собралась с силами и нанесла последний удар, который и решил дело.
Ведьма исчезла в облаке огня и дыма, рассыпав трофеи: красный камень, много палок, паучьи глаза – уж их-то у нас вдоволь – и веревку. Но ни единого полезного зелья.
– И как получается не умирать? – осведомилась Эсме.
Эта девка скоро доведет меня!
Над моей головой пролетел новый залп зелий. Падали они близко. Я немного испугалась и заключила, что а) ведьмы еще есть; б) Эсме злится на меня; в) у меня есть парочка шансов пополнить инвентарь. Хоть ведьмы и достают, наткнуться на их толпу – все равно что зайти в центральный супермаркет «Майнкрафта». Я двигалась быстрее прежнего, но меня опередили Антон с Эсме, рубившие ведьм направо и налево. Вдруг мне снова почудилось, что за мной наблюдают. Антон оставил Лонни, тот отошел от ведьм и драки, стоял и глядел на меня. А я это почувствовала.
Я схватила Лонни и затащила в небольшой грот у основания горы, недалеко от края болота. Мне, конечно, стыдно признаться, но я немножко обрадовалась, когда увидела, что большинство ведьм пытаются атаковать Эсме. Пока она дерется, можно восстановить потерянную в бою энергию. Я вытащила припасы и поискала еду. Ага, баранина! Мое здоровье и энергия ощутимо выросли. Эх, если бы в игре появлялось что угодно по первому желанию. Как бы я хотела неограниченный запас баранины!
В каждой игре есть чит-коды. Ведь Эй-Джи что-то говорил про вербальные команды! Если я раскрою секреты этой версии «Майнкрафта», может, смогу вылечить Лонни, сильно пожелав этого?
Эсме с Антоном дрались на болоте, убивали ведьм и собирали припасы. Честно говоря, я была не совсем уверена насчет их самих и их слов. Ведь они что-то скрывают, это ясно. Плюс к тому, если они так хорошо научились справляться с личными проблемами и всякое такое, почему приходится драться с мобам, которых вызывает Эсме, и зачем Антону столько мин и ловушек?
Как только моя полоска жизни перестала дрожать и набралось девять делений энергии, я оставила Лонни в пещере и пошла к болоту. Кинулась в самую гущу схватки и подхватила зелье исцеления, упавшее с ведьмы, только что убитой Антоном.
– Прости, мне оно сейчас нужно больше, чем тебе, – сказала я.
– Бери на здоровье, – пожелал Антон и рубанул следующую ведьму.
Втроем мы быстро добивали оставшихся ведьм, но на этом уровне сложности их все равно оставалось больше, чем мы могли бы перебить на полной силе со здоровьем. У меня появилось нехорошее предчувствие: можем и не выжить. При одной мысли о гибели к глотке подкатил холодный ком. Ведь тогда все пропадет, и мир зальет чернота. Мы что, все превратимся в призраков, как несчастная Андреа?
Я встряхнула головой – нет времени на такие мысли! – и снова ринулась в бой. Мы дрались так ожесточенно, что не было времени и словом перекинуться. Это вам не обычная игра, когда сидишь и пялишься на экран. Когда видишь ведьм со всех сторон, это по-настоящему, как в толпе. Все давят, мешают, так страшно, и ты отчаянно пытаешься протиснуться наружу. Теперь нас еще пытались покалечить – и, судя по всему, успешно. Ох, хоть бы кто пришел на помощь и спас!
Вдруг справа донеслось рычание, и ведьма упала. Я прикончила другую, подобрала припасы – снова рычание. Я пробилась к последнему сборищу ведьм – и услышала лай. Вой! Она сумела выжить в пещерах!
– Привет, девочка! – крикнула я.
Невероятно! Она отыскала путь наверх и нашла меня. Мне так захотелось обнять волчицу, но я заметила ведьму и бросилась за ней.
Эсме с Антоном обернулись и увидели, как мы вместе с Вой ударили ведьму и мигом прикончили ее. Осталось всего две, и партнеры занялись ими.
– Я бы дала тебе пять, если бы у тебя были руки и если бы наши руки могли соприкоснуться. Но придется обойтись этим, – сказала я и дала Вой кость. – Девочка моя, как ты справилась?
Она стала вылизываться.
– Вижу, неплохо.
Пришли Антон с Эсме. Они спрятали мечи и тяжело дышали, будто на самом деле занимались тяжелой работой, а не просто думали про нее. Но я понимала, что к чему. Адреналин выделяется взаправду, оттого мы и дышим тяжело.
– Как вы? В порядке? – осторожно спросила я.
– Ну да. Ребята, вы извините, – робко произнесла Эсме. – Я думала, что справляюсь с этим, а оно…
– Убираемся отсюда, пока они не народились снова, – предложил Антон.
Эсме и Антон знали, что нужно обогнуть болото справа, чтобы вернуться к пустынной крепости. Я шла позади и тащила Лонни на веревке; Вой плелась рядом. Эсме постоянно оглядывалась, подходила к Антону и что-то шептала. Ну и пусть! Мне нисколечко не интересно!
Хотя, может, и интересно. Надоело чувствовать себя чужой.
– Эй, Эсме!
– Что? – спросила она.
Надо же, уже злится.
– Может, нам поговорить про твоих пауков и все такое? – старательно изображая равнодушно-деловую заинтересованность, спросила я. – Ведь если ты обсудишь со мной, Антоном и Лонни свои проблемы, вокруг, вероятно, станет меньше мобов.
– О, услышать такое от тебя – по-настоящему круто, – заметила Эсме.
– Э-э, не ссорьтесь, – взглянув на меня, а затем на нее, попросил Антон.
Наверное, если бы аватар мог ухмыляться, сейчас он точно ухмыльнулся бы.
– Я согласен с Бьянкой. Давай, выкладывай. А то станет хуже.
– Я тебе кулак на нос выложу! – пообещала Эсме и угрожающе ткнула рукой в сторону Антона.
– Как бы то ни было, ты – сильный боец, – заметила я. – Почему ты не уверена в себе? Чего боишься?
Эсме застыла.
– …Э-э, спасибо, – неуверенно произнесла она, будто ища в моих словах скрытое оскорбление.
Затем она надолго замолчала. Наконец вздохнула и сказала:
– Ну ладно. Я расскажу. Я жила обыкновенной жизнью: играла в бейсбол, жаловалась на братьев и сестер, утирала нос грубиянам, которые задирали мою команду. Вдруг заболела и не поправлялась. Доктора менялись один за другим, а лица родителей становились все грустнее. Я проводила в больнице дни напролет, пропускала недели школьных занятий. И моргнуть не успела, как практически стала жить в больнице, мечтала, чтобы сестры и братья оказались рядом, и можно было бы на них жаловаться, а домашние задания отвлекали и злили, как раньше. Скучать вместе с командой и то было бы здорово.
Эсме вздохнула.
– В смысле, я всегда знала, что от химии у меня выпадут волосы. Я не глупая и видела картинки. Но я не знала, что все происходит так медленно, по клочку за раз.
Она замолчала, будто силой вытаскивая слова наружу.
– Знаете, так гораздо хуже. Я бы лучше однажды проснулась совершенно лысой, и дело с концом.
– А ты думала о парике? – спросил Антон.
– Как старуха? – робко спросила Эсме.
– Можно крутого цвета, например, фиолетового, – сказала я. – Представь, как на тебе будет смотреться клевая фиолетовая шевелюра. Как «майнкрафтовский» скин в реале.
– А я так никогда не думала, – призналась Эсме. – Да, звучит круто.
Я кивнула, довольная, что хоть раз сумела помочь команде, а не тормозить ее.
– Если уж мы заговорили о крутизне, мне нужны новые доспехи, – заметил Антон. – Пошли.
Он повернулся и двинулся в сторону своей базы. Как только мы пришли к ней, он стал оборудовать ловушки у тропы, при этом ворчал и кряхтел, словно от боли.
– Но ты можешь их восстановить, – успокаивающе произнесла Эсме. – Ты же так любишь их делать.
Мы зашли в дом, и Эсме начала делать стрелы из оброненных ведьмами палок. Затем они с Антоном снова зашептались.
– Ненавижу, когда вы так делаете, – сказала я. – Раздражает. Если надумали чего, почему бы не поделиться со всеми?
– То есть с тобой, – сказал Антон.
– И с Лонни, – добавила я.
Я поставила его в угол комнаты. Вой сидела рядом.
– Ну да, Лонни, который мог бы броситься на нас в любой момент, если бы не веревка, – заметил Антон.
– Паранойя – это тяжело, – заметила я.
– Паранойя – его образ жизни, – поведала Эсме. – Причем тотальная.
Она мотнула головой в сторону ловушек перед домом.
– Кто еще делает такое?
– Не знаю, – призналась я. – Хотя иногда забавно наставить ловушек, чтобы уничтожить все добро у приятелей.
Антон с энтузиазмом кивнул.
– Ты был таким и перед сотрясением? – спросила Эсме. – Или парень, который перехватил тебя на поле, сделал тебя параноиком?
– Прежде всего, я не параноик, – склонив голову, заметил Антон. – Во-вторых, перехват был не по правилам, того парня должны были выкинуть из игры, а всю команду – дисквалифицировать. Они всегда играли грязно. А, в-третьих, с чего доверять кому бы то ни было? Никто не заслуживает доверия.
Он уставился на Эсме.
Я присвистнула, чтобы разрядить обстановку.
– Похоже, кому-то еще не мешало бы поговорить со всеми нами, – заметила я.
– Он никогда не хочет говорить про свое, – пожаловалась Эсме. – Он строит столько ловушек, чтобы справиться с мобами, которых сам же вызывает.
– Могли бы вы не говорить обо мне так, будто я за полмира от вас? – крикнул Антон.
– Ну, строго говоря, никто из нас не рядом друг с другом, – заметила я.
Лицо Антонова аватара повернулось ко мне. Если бы это была другая игра, с лазерами вместо глаз, он бы точно меня испепелил.
– Виртуально мы вместе, – напомнил он. – Со мной там, снаружи, ничего страшного. Мне просто нужно отдохнуть.
Эсме фыркнула, Антон проворно отскочил. Ага, тут далеко не все сказано. Я решила выждать.
– С ним довольно страшно в реале, – сообщила Эсме. – Здесь он прячется. Конечно, он безумно рад сидеть в игре как можно дольше.
– От кого он прячется? – спросила я.
– От родителей. Не хочет видеть их и говорить о том, что больше не заинтересован в баскетболе.
– Это просто добавка ко всему прочему, – сказал Антон. – Ни от кого я не прячусь.
– А еще он прячется от своей подружки, – заговорщицким шепотом добавила Эсме. – Он уверен, что она порвет с ним, как только его здоровье пойдет на поправку.
– В самом деле? – с интересом спросила я.
– В самом деле.
– Оставьте, вы, двое, – попросил Антон.
– Слушай, мы все прячемся, так или иначе, – сказала я. – Все что угодно: баскетбол, тошнота, сломанные кости. Мы можем переиграть все это и пережить здесь. И вчетвером доиграть до конца.
После чего кивнула и решительно подошла к Лонни.
Эсме повернулась к Антону, но, похоже, взглянув ему в лицо, совладала с собой.
– Знаешь, мы вряд ли сможем ему помочь, – сказала она. – С тех пор как пришли сюда, он просто стоит будто бревно.
– Он просто нас затормозит, – указал Антон.
– Лучше оставим его здесь. В доме он будет в безопасности, если тебя это тревожит, – предложила Эсме. – А нам предстоит столько работы, прежде чем попасть в Край. Мы можем вернуться потом и забрать его.
– Нет, так не будет, – сказала я. – Я не оставлю его. Ни за что!
– Но… – заговорил Антон.
– Мы это уже видели и знаем, как оно, – шагнув к нему, перебила Эсме.
– Напоминаю в последний раз: я – не Андреа, – сказала я. – Вы делаете выводы из случая с одним человеком? Да уж, представительная выборка.
– Нам хватило, – спокойно ответил Антон. – Уж поверь, пережить такое во второй раз не хочется. Нынешние атаки мобов – пустяк в сравнении с тем, какими они могут быть.
– Слушайте, я многим обязана Лонни. Он всегда был рядом, даже когда мы были малышами. Теперь я его не оставлю. Мы так не сделаем.
– Ладно, я поняла, – шагнув вперед, сказала Эсме. – Но ответственность за него отныне целиком на тебе. Согласна?
– Согласна, – подтвердила я, довольная тем, что мне удалось убедить их взять Лонни с собой. – Отлично, раз мы собрались играть до конца – давайте сыграем!
– А какой будет план? – поинтересовалась Эсме.
Я вспомнила, какие Лонни строил планы перед аварией. Он хотел добраться до Края за пять шагов. Если мы начнем строить ловушки Лонни, возможно, он распознает их.
– Мы знаем, что нужно делать, – пытаясь вспомнить схемы ловушек, пообещала я. – Нужно набрать припасов, чтобы пройти сквозь Нижний мир, потом сделать портал Края, пройти сквозь него и убить дракона Края. Вот и все.
– Легче сказать, чем сделать, – пробурчала Эсме. – У нас плохо с припасами, и придется тащить игрока, нуждающегося в защите и тормозящего нас на каждом шагу.
– Первая часть плана – та, где мы не разделяемся, – вмешался Антон. – Думаю, нужно достать материалы для выходного портала и дать их каждому.
– Но ведь у нас хватает блоков для простейшего портала, – заметила Эсме.
– Да, но нам нужен запас материалов. Плюс к тому алмазы для брони и оружия, – указал Антон. – Но сколько мы тут не играли, я не видел больших алмазных залежей.
– Там, в горе, есть алмазы, – сообщила я. – Начать стоит там. Для прохода через Нижний мир нужна алмазная кирка.
– Да уж, Нижний мир, – произнес Антон, будто усомнившись в идее.
– Погодите-ка, – взмолилась Эсме. – Перед выходом давайте сделаем все возможное оружие.
– И полностью восстановим нашу энергию и здоровье, – добавил Антон.
– Отличные идеи! – похвалила я.
Эсме улыбнулась:
– Я знаю, ты не очень любишь планировать, но увидишь сама – это совсем неплохо.
«У-у, как же она достает!»
Когда мы ушли с базы Антона и отправились за алмазами, начало темнеть. Снова Вой шла рядом, пока я тащила Лонни, а Антон с Эсме шагали впереди. Цели ясны: собрать материалы на два портала: первый – для Нижнего мира, второй – для выхода из игры. И я знала, какой хотела собрать первым.
Когда мы пересекали пустынный биом, на дюнах появилась шеренга странников Края – эдакий зловещий частокол на горизонте. Странники – обычно нейтральные мобы. Они атакуют, только если посмотришь на них. Но появившаяся группа, похоже, хотела атаковать нас и держала оружие наготове.
– Ты же знаешь, что говорят про лучшие планы, – вздохнув, сказала Эсме.
Она вынула меч и встала в стойку.
– В любом случае, нам нужен жемчуг Края, – указала я. – Можем начать сбор прямо сейчас.
Я поставила Лонни за нашими спинами. Мобы медленно надвигались. Не дожидаясь, когда враги приблизятся, мы двинулись им навстречу. Вой осталась с Лонни.
Я разогналась, ухватилась покрепче за меч и подскочила к ближайшему страннику Края. Я рубанула и промазала. Странник успел достать меня, и от его удара мое здоровье резко скакнуло вниз. Я почти чувствовала, как жизнь утекает. Странник лупил меня кулаками. Я подняла руки, не в силах сделать что-либо еще, и видела, как тает мое здоровье. Я попыталась убежать, но не смогла. Вой примчалась на помощь, получила удар от странника и упала на бок, как в той пещере. Я испугалась за нее, но, к счастью, через несколько секунд волчица встала.
Я услышала торжествующий крик: Эсме прикончила своего противника. Антон тоже управился со своим. Мне стало стыдно. Я-то не могу справиться одна! Антон прибежал на помощь ко мне, пару раз ударил, отвлек странника, и я смогла вытянуть щит. И тут же странник снова повернулся ко мне и принялся дубасить. Я прикрывалась щитом и улучала моменты, чтобы бить из-за него. Но странник все бил и бил, и ко мне подкрался страх. Антон атаковал сбоку, нанес мощный удар, а Эсме достала лук и атаковала с другой стороны. Наконец последний странник растворился в пустоте.
Вой и я смотрели друг на друга с разных сторон места, где только что стоял исчезнувший странник Края.
– Бьянка, я никогда не видел, чтобы странники вели себя так, – задумчиво проговорил Антон.
– Я тоже ничего подобного раньше не видела. Наверное, это как с кроликами-убийцами, – ехидно заметила я.
– Ну да, кролики-убийцы, – произнес Антон.
– У нас важная работа. Пойдем, – посоветовала я и пошла, прежде чем Антон продолжил тему.
Мы пошли к горе, а когда поднялись, стало ясно, что мир перезапустился. Дыра, которую я сделала, исчезла, и было непонятно, где я вылезла наружу. Нам не хотелось приближаться к кишащему ведьмами болоту, пусть от них и множество трофеев. Мы немного отошли друг от друга, и каждый повел свою шахту, чтобы расширить пространство поисков. Я копала до тех пор, пока из моей ямы не вылез огромный паук. Я заорала, Вой и Эсме примчались на помощь. Эсме прыгнула на паука и выстрелила ему в голову; я ударила мечом; волчица вцепилась в паучью ногу. Паук упал в яму – мы спрыгнули за ним. Еще несколько ударов, и паук умер под ногами Эсме, приземлившейся передо мной и Вой. Мы оказались в горе, в туннеле, и нас снова окружили. Но на этот раз врагов оказалось меньше обычного.
Антон спрыгнул вслед за нами и притащил с собой Лонни. Антон оттянул на себя пару пауков, и нам с Эсме стало немного легче. Бой быстро закончился, мы собрали паутину. Я думала не брать паучьи глаза, но Эсме подхватила их.
– Я их собираю, – объяснила она в ответ на мой вопросительный взгляд. – Пауки появляются, когда я не в себе. Это хорошее напоминание, чтобы не поддаваться злости и досаде.
– Знаешь, ты многое пережила. Так что нормально и злиться, и переживать, и досадовать, – заметила я.
– Ну да, это нормально, переживать, – поддакнул Антон. – Бьянка, знаешь, с этими странниками…
– Они появляются не из-за меня, – резковато ответила я, хотя у меня начали появляться сомнения. – Мы… в общем, надо идти.
Я пошла прочь, взялась копать пол туннеля. Эсме с Антоном ничего не сказали. Их молчание свинцом легло на плечи.
Наконец взялись копать и они. Мы работали, пока не наткнулись на богатую алмазную жилу. Каждый собрал много алмазов.
Я загружала свой инвентарь и вдруг услышала доносящийся издалека, очень слабый звук лая.
– Что это? – спросила я.
– Волки? – с удивлением выговорила Эсме, затем посмотрела на мою спутницу и добавила: – Странное место для них.
– Эй, девочка, это твои друзья? – спросила я у Вой.
Та заскулила.
– Это значит «да»? – спросила Эсме. – Они волки или…
Мы с Эсме переглянулись и радостно выкрикнули вместе: – Или щенки?
Я побежала к щенкам, втыкая на бегу факелы в стены. Туннель расширился и превратился в пещеру с черно-красными стенами, а посередине жались друг к другу трое щенков.
– Умные собачки, они нашли обсидиан! – похвалил Антон.
– Этого хватит на выходной портал, – заметила Эсме.
– И на портал в Нижний мир, – напомнила я.
Тявкая и прыгая, щенки кинулись к Вой. Антон с Эсме стали копать, а я задобрила щенков костями.
Щенок зарычал на Лонни.
– Хорошая собачка! Хорошая, – успокаивая щенка, сказала я.
Лонни повернулся ко мне, и мое сердце встрепенулось. Неужели заговорит? Но прошло несколько секунд, а он не двинулся, не издал ни звука, ничем не выдал, что узнал меня.
– Пойдем отсюда, – сказала я.
Антон перестал копать и поднял кулак – наверное, хотел показать большой палец. Мол, отлично! Я тоже показала кулак.
– Можно выйти наверх и построить выходной портал, – предложил Антон.
– Не так быстро, – заметила Эсме.
Она обвела факелом пещеру, мы посмотрели наверх: вдоль стен стояли странники Края.
– Снова? – выдохнул Антон. – Не смотрите на них. Быть может, они оставят нас в покое на этот раз.
Жаль, что я не сделала себе лук со стрелами, полагалась на старые добрые топоры и мечи. Но с ними нужно подпускать странника на расстояние удара, а значит, и подставляться под удар. Я вытащила железный меч и застыла в ожидании, надеясь, что Антон окажется прав. Не хотелось думать, что я в самом деле способна вызвать этих мобов. Но через несколько секунд я уже не могла противиться навязчивому желанию – посмотрела на странников. И заглянула одному в глаза.
Они посыпались на нас черным ливнем. Антон зарычал и кинулся на спрыгнувшего у дальней стены. Эсме осыпала стрелами толпу. Я прорубилась к стене, подальше от стрел Эсме и неистово размахивающего мечом Антона. Странники были огромны, от их присутствия стало темно и душно, как в пещере без света. Каждый словно укутывал одеялом, мог в мгновение ока поглотить. Затем меня ударили. Я инстинктивно отшатнулась и уткнулась в другого странника позади. Меня снова ударили, и так сильно, что мой аватар развернуло, голова закружилась, к глотке подкатила тошнота. Здоровья осталось совсем немного, полоска над головой снова задрожала. Я хотела закричать, позвать Антона и Эсме на помощь, но они не смогли бы пробиться ко мне. Еще один удар. Я повернулась к страннику, полоснула его мечом и тут же развернулась, чтобы ударить стоящего за спиной. Я рубила и визжала. Вой со щенками помогли мне, и вот оба странника изчезли. Я подобрала опыт, атаковала еще одного и рубила его до тех пор, пока он не исчез, а затем собрала оставленный им жемчуг Края.
Прямо впереди Антон проткнул очередного странника, а Эсме сцепилась врукопашную с двумя оставшимися. Антон поискал меня взглядом, заметил и побежал ко мне через всю пещеру.
– Это не должно происходить! – закричал он, обводя пещеру диким взглядом. – Мы же не смотрели на них! Почему они напали?
Я отвернулась.
Эсме встала над телом последнего странника и глядела, как он исчезает. Она подобрала жемчуг и подошла к нам.
– Не повезло, – искоса взглянув на меня, заключила она.
– Однако мы получили много хорошего от этого боя, – сообщила я и вызвала экран инвентаря.
Мое сердце учащенно забилось, когда я поняла, что у нас достаточно жемчуга Края для Ока Края – главного предмета, способного показать, где находится Край. Осталось лишь собрать огненные стержни из Нижнего мира и активировать их.
Я торопливо соорудила алмазную кирку и широко замахнулась.
– Следующая остановка – Нижний мир! – торжественно объявила я.
– Куда ты? – спросила Эсме.
– В деревню, – ответила я. Нам нужны припасы. В деревне они есть. Там хорошо запастись для путешествия в Нижний мир.
– То есть ты хочешь ограбить жителей? – спросила Эсме и кивнула: – Одобряю.
– Из вас получились бы отличные наемницы, – заметил Антон. – Вы идеально подходите для такой работенки.
Мы с Эсме расхохотались, и команда направилась в обход горы. Лонни, спотыкаясь, шел за нами, волки бежали рядом. Деревня за рекой выглядела точно так же, как в прошлый раз. Эсме сделала лодки, мы сели и поплыли через реку. Я улыбнулась глядящему на меня волчонку и спросила у Лонни:
– Ты помнишь, как мы пролезли под изгородью во двор к твоему соседу, чтобы полакомиться клубникой?
Эсме с Антоном обернулись, чтобы узнать, ответит ли Лонни.
– Помнишь, как мы добрались до грядки, ты сказал мне все собрать и удирать, а я стала поедать клубнику прямо там? Тогда крошечная соседская собачонка выскочила из задней двери и гоняла нас по двору.
Лонни отвернулся и уставился на воду. Его лодка отплыла на несколько футов от моей.
– Хорошо знать, что у тебя всегда было плохо с выполнением планов, – заметила Эсме.
– Это был не очень хороший план.
– Похоже, ты его просто проигнорировала, – указала Эсме. – И что у вас в конце концов вышло?
– Пока мы бежали, много выронили, а когда лезли под изгородью, чтобы вернуться, раздавили оставшуюся клубнику прямо на себе.
Эсме хихикнула.
– Это наихудшая спецоперация в мире, – резюмировал Антон.
– Нам было восемь и десять, – заметила я. – Не то чтобы мы были элитными коммандос или кем-то в этом роде.
– Ну, уж точно, – подтвердил Антон и рассмеялся.
Мы пристали к берегу у деревни и выбрались из лодок. Жители не вышли навстречу.
– Странно, – произнес Антон.
– А здания, кажется, в порядке, – заметила Эсме.
– Пойдем посмотрим, в чем дело, – предложила я.
Мы поднялись на невысокую насыпь и зашли в сад с южной стороны деревни.
– Оставь своего друга здесь, – предложил Антон и указал на изгородь, к которой можно привязать веревку.
Затем Антон посмотрел мне в лицо, в отчаянии закатил глаза и поспешно добавил:
– Я имею в виду не навсегда, а пока мы исследуем.
– Он – не собака, чтобы привязывать его к изгороди и уходить по делам, – заявила я.
– Думаешь, он не выглядит как собака, когда ты его повсюду водишь на поводке? – осведомилась Эсме. – Если привяжешь, все будет скорее. И мы не собираемся его оставлять или что-то в этом роде. Честное слово.
Я нехотя привязала поводок Лонни к изгороди. Щенки составили ему компанию, а Вой пошла с нами. Эсме заметила мясника в магазине, зашла и попыталась торговать, но он не предложил ничего полезного. Мы зашли к кузнецу, но и у него не оказалось ничего подходящего.
– Что творится в этой безумной игре? – удивился Антон.
– Это все новые баги, – заметила Эсме и посмотрела на меня. – Бьянка, тебе нужно все рассказать нам.
– Слушайте, мне не в чем признаваться. Я здесь только для того, чтобы помочь Лонни исправить его аватар.
– А как насчет тебя в реальном мире? – спросила Эсме. – Я знаю, что ты не хочешь возвращаться на больничную койку, потому что тебя размесило в фарш, а твой лучший друг, наверное…
Тут она умолкла. Антон оттеснил ее подальше от меня, и оба склонили головы, будто переговариваясь. А мне было наплевать, о чем они шепчутся. Достало быть обвиненной во всех грехах. Я не больше управляю этой игрой, чем они.
Через пару минут Антон и Эсме вернулись.
– Послушай, мне жаль, что мы тебя постоянно достаем, – сказал Антон. – Но у нас есть какой-никакой опыт, и мы знаем, что лучший способ решить проблемы – поговорить о них.
– А как насчет твоих проблем? – осведомилась я. – С чего ты строишь ловушки вокруг дома?
– Я? – удивленно спросил Антон. – Ох, я даже и не знаю, с чего начать. Хорошо, если я расскажу тебе, отчего ловушки, ты пообещаешь мне выйти из игры вместе с нами, когда я попрошу?
– Думаю, это зависит от того, насколько суровы твои проблемы, – соврала я.
Я не хотела уходить из игры, не починив аватар Лонни.
Антон пнул земляной блок.
– …В общем, перед травмой мозга я прямой дорожкой шел к баскетбольной стипендии. Мои родители так этим гордились, так с этим носились. Хотели, чтобы я стал примером для брата и сестры. Баскетбол был моим билетом в колледж. А теперь я завис. Что будет, не знаю. Я пропустил слишком много тренировок и занятий. И еще…
Он надолго замолчал.
– …Я был неплохим баскетболистом. Но дело в том, что я не люблю играть. Так что отчасти рад, что меня так стукнуло, и я оказался в больнице.
Он отвернулся от меня и Эсме и добавил:
– Поэтому скелеты очень любят нападать на мою базу, когда я думаю, что буду делать по возвращении в школу. Но я научился предвидеть свои депрессии и заранее расставляю ловушки. Во всякой случае, с моими мобами легче справиться, чем с теми, которых вызывает Эсме. Мои просто хотят разнести мой дом.
– А как их зовут? В смысле, твоих брата и сестру? – спросила я.
– Оскар и Тара.
– Старше или младше тебя?
– Оба младшие, – ответил Антон. – По идее, я должен заботиться о них… Ну, это, конечно, не в последнее время.
– У меня есть младшая сестра Керри. Каролин. Я тоже скучаю по ней.
Я сказала – и меня захлестнула волна горечи. Керри сама не играла, но всегда пыталась залезть в любую нашу с Лонни игру, просто чтобы мы обратили на нее внимание. Потому я всегда выгоняла сестру. А теперь мне стало жаль. Очень. Зря я так… Я глубоко вздохнула. У меня защипало в глазах. Хорошо, что аватары не плачут. Я пообещала себе: когда мы с Лонни победим дракона Края, я выйду из игры и скажу Керри, что мне очень жаль, попрошу у нее прощение за то, что выгоняла и не обращала внимания.
– А что они делают, пока ты здесь? В смысле, не в игре, а в больнице? – спросила я.
– Занимаются обычными делами: тхэквондо, балет. Мои родители не хотят, чтобы они подумали: мол, я – центр родительского внимания, и всякое такое, и заставляют брата с сестрой заниматься тем же, чем до моей болезни.
– И как долго ты болеешь? – спросила я.
– Уже год. Пауза в моей жизни слишком затянулась, – сказал Антон, глубоко вздохнул и спросил: – Бьянка, а как насчет тебя? Может, мы встретимся в реале? Мы с Эсме можем прийти в твою палату.
Я повернулась взглянуть на Эсме и увидела портал за ее спиной. Пока Антон рассказывал, Эсме соорудила портал для нас. Он выглядел точной копией того, какой был в саду Антона. У меня внутри зашевелился ледяной страх.
– Бьянка, нам нужно идти, – произнесла Эсме осторожно, ласково, будто хотела успокоить разъяренное животное. – Наверное, уже почти утро. У меня сеанс химиотерапии. Тебе лучше пойти с нами.
Я понимала: мне и в самом деле лучше идти с ними. Но в мире снаружи придется иметь дело с другими проблемами и отвечать на вопросы. А здесь никто ни о чем не спрашивает. Знает один Лонни, а он молчит.
– Я не хочу уходить, не исправив Лонни, – твердо сказала я. – Я найду путь в Нижний мир.
– Зачем? С какой стати? – спросила Эсме.
– У нас есть план: собрать все нужное, чтобы добраться до Края и победить дракона ради починки Лонни.
Тут мой голос дрогнул, но я справилась и продолжила:
– Теперь у нас по плану – вылазка в Нижний мир. Вы сами сказали, что лучше держаться вместе, – смерив взглядом Антона и Эсме, заметила я. – Мы разработали план, я его исполню.
– Бьянка, брось. Мы вернемся позже и доиграем все вместе, – потихоньку подступая ко мне, произнес Антон.
Я увидела в руках Эсме веревку – такую же, какой Антон связал Лонни. Если они думают, что смогут затащить меня в портал, у них в перспективе неприятности.
Я медленно отступила, чтобы повернуться и броситься бежать. Но не успела: Эсме мгновенно заарканила меня и стянула руки.
– Нет! Я не уйду! Вы меня не заставите! – провизжала я.
Я подумала о взрывчатке в моем инвентаре и о том, что нужно отвлечь внимание. Но взрывчатка просто появилась перед нами и тут же взорвалась. Нас разметало. Мой индикатор здоровья сразу скакнул вниз. Связавшая меня веревка распалась. Эсме и Антона внесло в портал, и они исчезли за алмазными блоками. Когда я уже подумала, что все кончено, портал затрясся и стал черным – не блестяще-чернильным, как блок обсидиана, а тусклым, словно кто-то нажал «Делит» на все цветы и краски мира. К моему ужасу, темнота хлынула на меня, огромной пастью заглотала волков. Вокруг падали пиксели и исчезали во тьме. Игра выключалась.
– Лонни! – позвала я. – Нам нужно выбираться отсюда!
Он повернулся и посмотрел на меня.
– Лонни, беги! – завопила я и замахала руками, указала на лодку.
Он медленно, нерешительно шагнул к ней.
– Беги! Скорее! – крикнула я.
Вокруг меня все тускнело. Местами пиксели просто исчезли, оставив дыры, а за ними – пустота. Деревня, горстка поселян, волки – все обесцвечивалось пиксель за пикселем. Края игрового мира почернели как угли и начали отваливаться, будто идеально ровные стеклянные панели. Мир угас перед глазами. Я осталась одна в колоссальной пустоте, лишенной цветов, звуков, чувств, – как пустое, никем не заполненное тестовое пространство. Я не видела даже себя и не была уверена, присутствую ли я там – где бы это «там» ни было. Я заговорила, но слова не вышли из горла. Я и сама не узнала, что пыталась произнести. Мой разум тускнел, будто выгружали и его.
Но вдруг вспыхнул яркий свет. Я зажмурилась, затем медленно подняла веки. Свет все еще очень яркий, напоминает подсветку игрового меню при загрузке. Но я не хочу выходить из игры! И только я собралась заговорить, как меня снова кинуло в пустоту.
Прошло несколько минут, и начал проявляться мир, медленно заселяться предметами и существами: возникло несколько травинок, кусок коричневого речного берега, несколько кубов воды разных оттенков синего. Затем появилась земля, а с ней и мои ощущения. Я стояла на зеленом лугу рядом с несколькими бурыми квадратами. Медленно возникла и затвердела изгородь, моя рука, веревка в ней. Я не помнила, когда успела схватить ее. Конец веревки висел в пустоте, но через пару секунд медленно появился Лонни.
Появился и сад. Я не заметила в нем перемен и поэтому повернулась в сторону деревни. Возникла лавка мясника и сам мясник. Я посмотрела на мощеную дорогу, где недавно стояли Эсме и Антон, но они не появились.
Я терпеливо ждала, надеясь, что мои друзья вот-вот появятся, и все будет нормально. Если бы у меня были пальцы, я бы скрестила их. Вместо этого держала в руке веревку Лонни и лихорадочно вертела головой. Но и после того, как все появилось – река впереди и горы за ней, – Эсме с Антоном и прирученные волки не вернулись.
Я запихнула Лонни в лодку, удивительным образом возникшую на прежнем месте, и перевезла через реку. Смеркалось, пора искать убежище. Мы вышли из лодок и пошли вверх по реке, вокруг горы. По пути я собрала припасы от случайной коровы и пары цыплят. На время голод утих, но я знала: нужно гораздо больше еды. На склоне появилась пара зомби, но я, не желая драться, обошла их. Они, похоже, спокойно ковыляли по своим делам. Ну и пусть. Мы прошли через поля цветов, пересекли пустырь и прибыли к каменной полке. Я немного вкопалась в склон и сделала нам убежище в гроте. За спинами – гора, фасад смотрит на реку. Чтобы добраться до нас, мобам придется карабкаться по склону. Я услышу их издали и успею подготовиться к обороне.
Мне хватило запасов на однокомнатный дом с кроватью. Утром я ее сломаю, из древесины сделаю лук и стрелы. Без Эсме и Антона придется обо все заботиться самой.
Я оставила кровать Лонни и посмотрела в окно на огни деревни за рекой. Надеюсь, Антон и Эсме не слишком злятся на меня. Но часть меня – причем настолько большая, что я постеснялась бы рассказать о ней, – радовалась тому, что меня не донимают просьбами раскрыться и рассказать о себе.
Я вызвала инвентарь. Мне хватало материалов на портал выхода. Я могу построить его, выйти и посмотреть, как там мои друзья. Но что будет с Лонни? Как с планом, который он тщательно разработал, а я теперь пытаюсь осуществить?
– Подготовиться, запланировать, выполнить, – произнесла я вслух.
Нет, я доведу начатое до конца! Я отчаянно старалась вспомнить, что дальше по плану Лонни. Кажется, надо отыскать в Нижнем мире крепость из адских кирпичей. Там я должна убить ифритов и собрать их стержни. Но, кажется, я забыла что-то принципиально важное. Вроде Лонни говорил, что здесь нужен какой-то хитрый трюк.
– Лонни, ты можешь вспомнить, как победить ифритов?
Лонни лежал ничком на кровати, уставившись в потолок. Я уже привыкла не ждать ответа. Но в его позе было что-то такое, отчего у меня ползли мурашки по коже. Однако мне не хотелось думать об этом.
Я вышла из хижины, открыла инвентарь, установила обсидиановые блоки на нужные места и соорудила окно четыре блока шириной и пять – высотой. Затем я отступила и использовала огниво. Окно засветилось фиолетовым.
Передо мной стоял портал в Нижний мир, который звал пройти сквозь него.
Я шагнула в портал, и из глубин моей памяти всплыло, как Лонни смеется и укоризненно качает головой.
Я посмотрела в сторону Лонни. Может, он пытается общаться со мной?
– Лонни? – сказала я в пустоту.
– Когда мы попадем в Нижний мир, драка будет эпичная, – всплыл в памяти голос Антона. – Нам кое-что понадобится.
Память засосала меня как водоворот. Не успела я раскрыть рот и закричать, как очутилась в своем теле месячной давности и глядела на цифровой снежок на экране компьютера.
Я попыталась подпрыгнуть, но у меня ничего не получилось. Я застряла в киношной версии моей жизни и смотрела, как прокручиваются старые кадры. На другом экране появилась голова Лонни; ярко-красные наушники придавили его курчавые пышные волосы. Ему нужно постричься. Он редко отпускал их настолько. В тот день мы общались по видео – Лонни грипповал. Но мы всегда играли в «Майнкрафт», даже больными.
– Снежок? – услышала я свой удивленный голос.
– Ну да, они наносят больше всего повреждений ифритам. Понимаешь, в чем дело? Лед гасит пламя.
– Ага, понимаю. Теперь мы сделаем какую-нибудь адскую машину для выделки снежков.
– Точно!
Пискнуло, я полезла в почтовый ящик и увидела письмо от Лонни. Там оказалась инструкция по изготовлению снежных големов, выглядящих в общем и целом как снеговики с головами-тыквами. Големы могли делать для нас снежки.
Инструкция гласила: «Чтобы сделать голема, слепи снежные блоки, собирая по четыре снежка, затем водрузи наверх тыкву». Звучит просто. Инструкция сообщала также, где можно сделать голема и как его хранить. А снежки надо слепить в блоки, чтобы притащить в Нижний мир больший арсенал.
– Э, Лонни, оно выглядит сложно, – пожаловалась я.
– Не помучаешься – не сделаешь, – сказал он. – Смотри, я начинаю делать голема для нас, чтобы ты посмотрела. Кстати, не могла бы ты построить убежище? А то, если пойдет дождь, големы растают.
– Эй, у меня идея получше, – сказала я. – Отчего бы нам не поехать на футбол вечером в пятницу? Свои играют на родном поле, праздник будет о-го-го. Наши с тобой школы играют друг против друга. Мы – официальные соперники! Ты можешь представить меня своим приятелям из старшей школы…
– Бьянка, ты слушаешь меня?
После этих слов мир потемнел. Я стояла неподвижно, горечь и сожаление заполнили мою душу. Это наш последний разговор перед тем, как мы отправились на игру. Конечно, я забыла бы построить убежище, и големы стали бы лужами. Я подвела лучшего друга. Я не хотела выходить из игры и возвращаться в реальный мир.
– Я хочу вернуться в игру! – закричала я.
Я зажмурилась. В моем разуме будто открылась черная дыра, и я отчаянно боролась, а меня засасывало в нее. Я не хотела видеть то, что по другую ее сторону; не хотела знать, что случится, если я поддамся ей. Может, я разобьюсь на тысячу кусков?
– Верните меня назад! – закричала я.
Я открыла глаза и оказалась у моего портала в Нижний мир. Уже рассвело. Я испустила вздох облегчения. Лонни стоял рядом и пристально глядел на меня.
– Спасибо, что напомнил, – шепнула я ему. – И, в общем, извини за то, что не слушала тебя раньше.
Нужно добраться до снега. Нужны снежки. Я взобралась на гору, обвела взглядом окрестности и заметила на границе видимости холодный таежный биом. Уж там хватит снега для снежков.
– Иди за мной, – жестом указала я Лонни.
Мы шли, и мне понемногу становилось лучше. На короткое мгновение все случившееся показалось мне игрой. Сегодня – обычный день, а мы – дети, играющие в своих домах. Мне так нравилось водиться с Лонни, а ему – со мной. Он столько для меня сделал. Мы всегда были с ним против всего мира. Так было и будет, и ничего не изменится, потому что я встретила пару типов в игре. Да, Эсме и Антон не были по-настоящему добры ко мне. Они всегда шептались, когда думали, что я не слышу, и обвиняли меня. Мол, это я вызвала агрессивных странников Края.
Я не знала, сколько придется идти. Но чтобы добраться до тайги, надо пересечь пустыню. Время от времени я ориентировалась, чтобы не сбиться с пути. Я увидела, что нужно пройти мимо дома Антона, а там происходило сущее безобразие.
– Ты смотри, – предупредила я Лонни и показала на вершину песчаной дюны. – Тут слизни-монстры.
Когда мы подошли ближе, показалась пара скелетов. Сочетание стука костей и липкого бульканья слизи производило жуткое впечатление. Антону не хватило времени установить заново все ловушки, так что скелеты почти без помех могли добраться до дома и уничтожить все, на что Антон, наверное, потратил недели.
Мне стало совестно. Это я виновата, что его ловушки деактивировались. Уничтожить атакующих – самое меньшее, что я могу сделать для Антона в этой ситуации. Я вынула меч, издала самый устрашающий боевой клич из своего арсенала и атаковала, смяла всех мелких слизней под ногами, одновременно отгоняя скелетов от Лонни. Ко мне запрыгал огромный слизень, тварь экстра-размера, но я усердно рубила его на все меньшие куски, а потом собрала слизь. Прискакало еще несколько огромных тварей. Они окружили меня.
Я попыталась прорубиться быстрее сквозь орды слизней и толпы скелетов, выпрыгивающих из песка, но число монстров не уменьшалось. Один достал Лонни, и тот скатился по склону дюны. Похоже, остальные его не замечали, поэтому я оставила Лонни и продолжила бой. Слева ударил слизень, и я отшатнулась, глядя, как сокращается шкала здоровья. Но сзади оказался зомби, он ударил меня, и я снова лишилась здоровья. Я полоснула зомби несколько раз, он исчез и оставил железную лопату. Ею хорошо разбивать головы скелетам, но я решила оставить лопату на потом и занялась ордой слизней. Кажется, их стало меньше.
Я понемногу придвинулась к Лонни и решила прорубиться на вершину, увести от него монстров. Даже я знала, что высота дает преимущество. Но идти наверх означало прорубаться сквозь бесконечную толпу врагов. Как и говорил Антон, количество монстров здесь эпичное.
Я залезла в инвентарь, вытащила песок, кремень, порох и убежала прочь, уклонившись от здоровенного кубического слизня. Он повернулся ко мне, и я швырнула сделанную взрывчатку. Та вырыла кратер на полпути между нами, слизень двинулся ко мне и упал в яму. За ним – пара тварей поменьше. Скелетов загнать в яму труднее, но парочка отправилась вслед за слизнями. Упавших я добивала из лука. Монстры гибли, а я собрала слизь, кости и картофелину.
– Вижу, тебя и на минуту нельзя оставить одну, – донесся сзади знакомый голос.
Я развернулась и увидела Антона с Эсме, вооруженных так, будто они собирались идти в Край.
– Ребята, что вы здесь делаете? Я думала…
– Что вышибла нас из игры взрывчаткой? – ехидно произнесла Эсме. – Ну да, тебе удалось. Выкинула нас и закрылась.
– К счастью, дежурный врач сегодня утром снова допустил нас, – добавил Антон.
– Они что-нибудь говорили про Лонни? – дрожа от предвкушения, спросила я.
– Бьянка, – медленно произнесла Эсме.
Мою грудь будто раздирало изнутри. Каждый удар пульса – будто молотом и еще сильнее от того, что Эсме так произнесла мое имя.
– Ну все в порядке, – перебила я Эсме. – В смысле, если доктор не знает. Ведь любой доктор не обязательно знает всех пациентов. К тому же следует сосредоточиться на плане, – в смысле, на следующем шаге и всяком таком.
Эсме молча глядела на меня пару невыносимо долгих секунд, затем сказала:
– Ладно, следующий шаг. Думаю, нам стоит посетить усадьбу Эй-Джи. Это он сделал большинство сложных модов здесь.
– Зачем идти к нему домой? – спросила я. – Он – лишь ребенок.
– Ну да, ребенок – который знает все местные чит-коды и изучил игру как никто из нас, – указал Антон.
– Так где он сейчас?
– Занят перестройкой, – ответила Эсме. – Он всегда строит новое на новом месте. Любит взрывать построенное, а потом, когда мир обновится, появиться на другом месте и все начать заново.
– То есть его трудно найти, – прокомментировал Антон.
– Так куда идти? – осведомилась я.
– По последним сведениям, он занялся постройкой большой крепости в таежном биоме. Наверное, шансы застать его там – наилучшие.
– Отлично! Я и так направлялась в тайгу, – сообщила я.
Как здорово, что Антон и Эсме толкают меня именно туда, куда сейчас нужно!
Мы шли вдоль реки, пока она не повернула к северу, обогнули болото и вместе построили убежище на склоне горы, обращенном к реке. Работалось медленно. Бо́льшую часть сделала я. Меня мучила совесть за то, что я выкинула ребят из игры. Но когда настал черед ловушек, Антон взялся за дело сам. Ловушки готовятся не скоро, и я решила использовать это время для сбора припасов: пошла к ближайшей горе и стала копать. Я нашла жилу угля и принялась вырабатывать ее, шла и расставляла факелы в туннеле. Я обнаружила и взяла песок, двинулась дальше и прокопалась через всю гору. С другой стороны оказалась равнина, уходящая в озеро. На озере виднелся островок, на нем – что-то, похожее на плакучую иву. Мне вдруг захотелось настоящей воды, настоящего острова и полежать на пляже под солнцем. Надоели углы и прямые линии этого мира. Хотелось увидеть лицо мамы, склонившейся надо мной, почувствовать отцовскую ладонь на спине – он всегда умел потереть так, что становилось лучше. Захотелось, чтобы Керри снова забралась ко мне в постель, обняла и прижалась. Моя семья осталась в настоящем мире. Но я еще не могла выгрузиться. И не хотела. Сначала надо закончить то, что мы начали с Лонни.
Начало темнеть – пора возвращаться.
Я поспешила по туннелю назад, к трехэтажному дому, который мы построили за рекордное время.
– Хоть это покажет им, что я – не нуб, – подойдя к дому, пробормотала я.
Навстречу вышел Антон и замахал, указывая в сторону. Я хотела не обращать внимания, но вспомнила, что он спец по ловушкам, пошла, куда он указывал, и нашла маленькую дверь в скале. Туннель за нею вел прямо в дом.
– Только посмотри! – объявил Антон. – Мы нашли в горе красный камень.
Он встал у стены. Лонни глядел в окно. Стемнело. Скоро явятся мобы. Я вручила Эсме алмазный меч и встала сторожить у двери. Эсме тем временем подкреплялась.
– А что, если мы не найдем Эй-Джи? – спросила она. – Он сегодня может вообще не зайти в игру. Врачи часто заходят к нему в последнее время.
– Он пришел ко мне в палату в крутой пижаме с надписью «игрок на всю жизнь» и шлепанцах с лого «Майнкрафта», – сказала я. – Я нутром чую, что он постоянно торчит в игре.
Где-то поблизости бродили зомби и слизни, но никто не поднялся вверх по склону до нашего дома. Как здорово хотя бы одну ночь провести в относительной безопасности! Когда рассвело, я вздохнула с облегчением.
Когда исчезли все мобы, Эсме сказала, что нужно раздобыть еду. На траве посреди равнины, внизу, появилась грибная корова, и Эсме пошла за ней. Я не уходила далеко от дома и поймала пару кур с кроликом ради яиц и мяса.
– Хочешь помочь? – спросила я Лонни, заметив, что он увязался за мной.
Я протянула ему руку, и он ухватился, так что я могла вести его.
– По мне, лучше бы ты привязала его веревкой, – буркнул Антон.
– Нет. Вы, ребята, были правы: если я хочу вернуть друга, нужно обращаться с ним как с другом, а не как с домашним животным.
Я посмотрела на Лонни, а он повернулся ко мне таким знакомым движением… Сколько от его «я» осталось в аватаре? А может, Лонни просто не хочет открываться?
– Наверное, нам лучше идти, – прокашлявшись, заметил Антон.
Мы отыскали еще один лесной биом и построили новое убежище в густой роще. На этот раз мы строили не в высоту, а в ширину. По две комнаты с каждой стороны предназначались для подрыва в случае неправильной ходьбы по ним. Комнаты умело и хитро заминировал Антон. Внутренние помещения предназначались для нас. В случае атаки нам хватило бы времени убежать по туннелю, который мы с Эсме прокопали к другой густой роще. Начиненный взрывчаткой дом, туннель, густые заросли – по идее, должно хватить для обеспечения безопасности.
Но, как оказалось, только по идее.
Прокопав туннель, мы с Эсме направились домой, перепрыгнули тщательно спрятанную нажимную пластину – последнюю защиту на случай, если нас победят и придется бежать. Я с удовольствием окинула взглядом постройку. Скажу без ложной скромности: вышло здорово!
– Ну как, круто? – спросил Антон.
– Да, Антон, твои ловушки – лучшие, – согласилась Эсме.
– Все, что хотя бы подумает приблизиться, улетит в небеса, – ухмыляясь, сообщил он.
Быстро наступила ночь, и мы разбрелись по кроватям, чтобы скоротать ее. Но как только улеглись, взрывы послышались сразу с обеих сторон дома. Я кинулась к окну и увидела, как ловушки разносят в клочки толпу зомби. Я хотела торжествовать, но на дом пошла новая толпа. Сработали новые заряды. Ха! Я шлепнула Антона по руке. Но пошла третья толпа, где был и крипер. Мобы подобрались угрожающе близко к дому.
– Время отступать? – спросила я.
– Нет, – уверенно ответил Антон. – Погоди – и увидишь.
Пара зомби пошла к дверям, третий – вдоль дома. Я тревожилась за дверь, хотя знала, что ловушки никого не пропустят.
Пара приблизилась к дверям. Раздался щелчок, тихонько засвистело, свист постепенно усилился, и – бац! Обоих монстров расплющило наковальней. Антон расхохотался. Третий зомби шел вдоль дома, пока не наткнулся на нажимную пластину и тут же разлетелся в клочья.
Очень довольный собой, Антон повернулся к нам, торжествуя. Но крипер помедлил, прежде чем присоединиться к зомби. Те заставили сработать две ловушки, и крипер вошел в незащищенную дверь. Он не знал, что комната заминирована, сделал пару шагов и как-то умудрился не подорваться. Я затаила дыхание.
– Он не сможет миновать все, – сказал Антон.
– Думаю, время отступать, как предложила Бьянка, – заключила Эсме.
Она схватила припасы и повела Лонни к люку в туннель.
Крипер приближался. Он по-прежнему умудрялся не наступать на ловушки.
– Как такое возможно? – изумился Антон. – Я был уверен, что…
– Сейчас это неважно, – перебила его Эсме. – Идем!
Мы четверо полезли в люк. Я немного задержалась, чтобы плотно закрыть его. Эсме шла первой и расставляла зажженные факелы, чтобы случайно не встать на свою же ловушку. Эсме помогла Лонни перепрыгнуть ее, Антон скакнул следом. А мне в шею словно дунули холодом. Я обернулась и увидела крипера позади. Эх, жаль, со мной нет Вой. Она умела драться и помогала во всех рукопашных. Я повернулась и побежала, перепрыгнула через пластину и догнала Эсме с Антоном и Лонни. Мы не успели выйти: сработала ловушка, и взрывная волна сшибла нас с ног.
Но мы добрались до рощи, выбрались наверх, и я с радостью увидела прямоугольные плоские облака в ночном небе.
– Смотри, тут дорога, – сказала Эсме.
Между деревьями вилась узкая, едва заметная тропинка, никак не тянувшая на дорогу.
– Не уверена, – заметила я.
– Я знаю, как устроен здешний мир, – заявила Эсме. – Я играю достаточно долго, чтобы знать, где дорога, а где нет.
Я вопросительно глянула на Антона, он пожал плечами. Лонни поплелся за Эсме, и мне пришлось снова идти последней. Притом я подмечала местность, чтобы, в случае чего, вернуться.
До рассвета мы почти все время шли вверх. На пути попадалось много кроликов – их мы сохранили на мясо. Сквозь кусты я увидела серого волка и подошла ближе.
– Эй! – позвала я.
Волк посмотрел на меня и удрал.
– Что такое? – спросила Эсме.
– Вы волка видели?
– Нет, – в голос ответили Эсме и Антон.
– В общем, я думала про Вой и внезапно еще один волк, и…
– В игре множество волков, – саркастически зам
Tracey Baptiste
MINECRAFT: THE CRASH
Печатается с разрешения издательства Del Rey, an imprint of Random House, a division of Penguin Random House LLC и литературного агентства Nova Littera SIA.
© 2018 by Mojang AB and Mojang Synergies AB «MINECRAFTTM» is a trademark or registered trademark of Mojang Synergies AB. All rights reserved.
© Дмитрий Могилевцев, перевод, 2018
© ООО «Издательство АСТ», 2018
Элиоту, Эвери и Линдси
Глава 1
«Всё к лучшему». Найти бы того, кто первым додумался до этой идеи. Уж я бы сказала, что про него думаю. Представьте, каково услышать подобное, когда работа валится из рук, все идет не так и ты в полном ауте. Всё к лучшему, надо же! Если бы вам дали волшебную машину времени, предложили вернуться назад и все исправить, неужели вы отказались бы?
Вот именно. Никто не верит в эту чушь.
С другой стороны, что еще говорить тому, кто превратился в никчемный кусок изломанного месива? Конечно, лучше не зацикливаться, исправлять ошибки, двигаться вперед и надеяться на лучшее. Чувствую, тут я могла бы сказать что-то поумнее, но увы. Кроме этого, в голову ничего не идет. Разве только пожелать волшебную машину времени: всегда можно помечтать о сказке.
Ошибка, которую мне очень хотелось бы исправить, случилась несколько дней назад. Сколько именно – сказать не могу. Время сейчас… С его измерением сложно. И все равно уже ничего не вернуть и не исправить. Ведь правда?
В общем, как-то в пятницу – не знаю точно, в какую, – мы с лучшим другом поехали на вечер выпускников. Так у нас начинается новый учебный год. Футбол, праздник, все общаются и прочее.
Это я убедила Лонни поехать. Мы не то чтобы любители спорта. Скорее – игроки. Все, что не компьютерная игра, в список наших увлечений не входит. Но, насколько я поняла, выпускной вечер – самое то в старшей школе. Про выпускные кино снимают, и вообще событие из ряда вон. Почему бы не проверить самой? Я только что стала старшей школьницей и как новичок сгорала от любопытства. Передо мной будто открылся новый, прежде недоступный уровень игры – с большими шкафчиками для полноразмерной одежды и большими боссами вроде выпускных тестов. В общем, вы меня поняли. С другой стороны, Лонни не горел желанием. Потому я малость подсластила горькую пилюлю: сказала, что испеку мои знаменитые пирожные и захвачу одеяло, чтобы закутаться, сидеть рядышком и жевать шоколадные пирожные. Кажется, его убедили моя выпечка и одеяло, но я не уверена. В смысле, не так много парней из выпускного, которые хотят водиться с первогодкой у всех на глазах. Но мы дружили с тех пор, как мне исполнилось шесть, а ему – восемь. Наша дружба побольше того, что обычно случается в старшей школе.
Я это все к тому говорю, что вина моя. Целиком и полностью – за все, что случилось потом.
Лонни явился около пяти, я подхватила пирожные и одеяло, села в машину. Мы выехали и заговорили про «Майнкрафт», как у нас обычно бывало.
– Ты построила все те ловушки? – спросил он.
Я поморщилась. Не построила. Ну, забыла!
– В общем, я решила пока достроить базу, – ответила я. – Сделаю пол из тепличного стекла, буду глядеть на все сверху.
– То есть ты не доделала, что планировала. Опять, – разочарованно выговорил Лонни.
Прям как мой папа, а не друг!
– Я докончу, когда разберусь с теплицей. И я не понимаю, чего ты на меня взъелся! – огрызнулась я.
– Бьянка!
– Лонни!
– Слушай, необходимо придерживаться плана. Иначе все пойдет наперекосяк. Если хочешь, чтобы работало по-настоящему, нужно исполнять задуманное. Разве не в этом суть пробного мира? Нужно отладить там, а после двигать в настоящую игру.
– Я думала, суть – в том, чтобы наделать всяких безумных штук и проверить, что работает, а что нет. Съезжать по полной, взрывать и портить, заварить кашу – и никогда не расхлебывать.
Лонни вздохнул, провел ладонью по коротко остриженной голове, на мгновение прикрыл веки и поморщился, словно от боли. Когда он открыл глаза, они показались мутно-серыми. Плохо. Когда Лонни в хорошем настроении, у него глаза цвета стали, резко-серые, ясные.
– Мне казалось, тебе интересно работать над нашим проектом, – произнес он. – Ты же сказала, что хочешь создать целый мир: новые пейзажи, деревни, новые правила поведения людей, новые законы. А потом ты хотела поиграть с ними. Менять и смотреть, что выходит.
– Да, но…
– Но сначала нам надо сделать этот мир. Бьянка, чтобы сделать, нужен план.
Я не хотела с ним ссориться. Он запыхтел, будто дракон, который собрался плюнуть в меня огнем. А я не знала, как его успокоить.
– Ты никогда не соблюдала планов! – упрекнул он. – Сначала ты хочешь что-то сделать, я тебе – на, вот план. Ты кричишь: «Замечательный план!» А потом даже не делаешь вид, что исполняешь задуманное.
Ох, на носу – полноценная ссора.
– А я еще тут шофер у тебя, – добавил он.
– Ну, так ты получил права только что. Тебе надо тренироваться, – указала я. – Плюс к тому, подумай, как расширится твой кругозор, когда ты сходишь на настоящее спортивное событие!
– С какой поры тебе нравится спорт? – осведомился Лонни.
– Я впервые иду на большое школьное событие, и мне хочется узнать, каково оно, с массами, – пожав плечами, ответила я.
– «Массы» – еще одно название для мобов. Уж поверь мне, старшая школа – вовсе не такое разэтакое, – сказал Лонни и, взвизгнув покрышками, свернул на улицу Вязов. – Еще раз, где это тупое футбольное поле?
– Два квартала прямо, затем направо, – самодовольно ответила я.
Он выехал к светофору и затормозил. В движениях Лонни сквозило раздражение. Я прикусила верхнюю губу и принялась наматывать косичку на палец.
– Знаешь, они сносят площадку, – сказала я.
Включился зеленый, и Лонни дернул машину с места.
– И что?
– Хочешь посмотреть на нее, прежде чем ее уничтожат целиком?
– Зачем?
– Ну, может, затем, что там случились наши самые большие приключения, – предположила я. – И больше она никогда не будет прежней. А прежде всего, потому, что это наше с тобой место.
– Ну да, ладно, – согласился Лонни.
– Надеюсь, ты помнишь, где оно?
Он уставился на меня. Глаза – ясные, серые, с искоркой. Я ухмыльнулась: мне знаком этот взгляд. Значит, мы помирились.
Мы свернули не направо, на Грандвью, а налево.
Площадка уже выглядела как заброшенный город. Пропали качели. Осталась лишь горка для лазанья, ржаво-синяя и вся в пятнах облупившейся краски. Оборванный веревочный мостик лежал в резиновой крошке. Один его край еще держался за стенку для лазанья, перекладины пока держались.
Я взобралась по колыхающейся лестнице, шмыгнула в трубу и съехала прямо к ногам Лонни, обутым в кроссовки.
– Хочешь?
Он покачал головой.
– Удивительно, но это первый ремонт со времен нашего детства, – заметил Лонни. – Наверное, площадку следовало снести давным-давно.
– Но это же наше место!
– Было, – добродушно указал Лонни.
Да, здесь мы впервые встретились, подружились и придумали наши первые миры. Мы изображали бесшабашных пиратов на веревочном мостике, прыгали с качелей, словно цирковые артисты, и защищали нашу крепость от воображаемых зомби. Кстати, одним из первых наших миров в «Майнкрафте» стала улучшенная версия площадки. Внизу, конечно, повсюду была лава.
После мы всегда держались вместе, даже когда площадка совсем развалилась.
– Помнишь, как я соскользнула со стенки, а ты попытался меня подхватить? – мечтательно спросила я.
– Ага, и получил в награду перелом кисти, – качая головой, ответил Лонни. – Ты и тогда не шибко думала наперед, хотела крайностей и не задумывалась о последствиях.
– Знаешь, если б я хотела послушать лекцию, просто пошла бы в школу, – сложив руки на груди, сказала я.
Лонни пожал плечами, пнул валявшуюся желтую пластмассовую крышечку, блеклую и выцветшую, и пошел к тому, что когда-то было горкой для лазанья. Большинство перекладин валялось на земле. Я брела за Лонни. Он грустно посмотрел на груду. Заходило солнце, и на площадке лежали оранжевые тени.
Повисла тишина.
Лонни был прав. Это место больше не наше.
– Давай уедем, – предложила я.
– Да, чудесное возвращение в прошлое, – насмешливо проговорил он.
Я протянула ему руку. Он взял ее в свою – и между нами словно пробежал разряд. Мы пошли к машине, взявшись за руки. Многие нам удивлялись: мы вот так, вместе. В старшей школе два года разницы – пропасть. Особенно если вы в разных старших школах. Это как захотеть поговорить с кем-то на другой стороне Гранд-Каньона без громкоговорителя: можно только приставить руки ко рту.
Лонни развернулся и поехал назад по улице.
Я вытащила телефон и загрузила приложение «Майнкрафта».
– Если ты хочешь доставать меня весь вечер насчет того, что я не построила твои глупые ловушки, хоть посмотри, какой отвязный пол я выложила в теплице! – похвасталась я и сунула телефон Лонни под нос. – Ну, посмотри же!
– Бьянка, я за рулем! – рявкнул Лонни и оттолкнул телефон.
Завизжав покрышками, машина резко свернула налево. Оранжевое сияние заходящего солнца на мгновение ослепило нас, и машину чуть занесло; Лонни крутанул руль вправо, чтобы выправить ее. Потом мы запоздало поняли: навстречу нам несется что-то, а мы, наверное, проскочили на красный свет, но не могли разглядеть, что именно едет, солнце светило прямо в глаза. Неслось что-то большое. Все будто в замедленной съемке: секунды как годы, а из динамиков вдруг завопил механический женский голос: «Угроза столкновения! Рекомендую свернуть!»
Мое возбужденное состояние за секунду сменилось ледяным ужасом. Машина мчалась на нас, сворачивать было поздно. Когда она приблизилась настолько, что заслонила солнце, я разглядела лицо водителя, хоть и нечетко. У него были темные глаза, волосы торчали сосульками в разные стороны. Когда его зеленая машина ударила в нашу синюю, голова водителя дернулась назад. Я помню хруст металла, когда зеленое складывалось с синим, а синее наворачивалось на зеленое, и все вокруг полетело: куски металла, стекла. А потом, казалось, даже свет раскрошился, брызнул лучами, обжег мои глаза и кожу. И запах дыма. И вкус крови. Что-то заскрежетало прямо в моем теле, будто выворачивало кишки наизнанку. Я подумала, что меня разорвало пополам, и повернулась, чтобы рассмотреть, что происходит, взглянуть Лонни в глаза и по их выражению понять, насколько все плохо. Но я не смогла его увидеть. Он будто испарился, осталась только я, а синяя машина и зеленая стали как одна скрученная штука, роняющая звякающее стекло – будто вокруг пошел дождь. Я вдруг поняла, что водитель другой машины прямо на мне, будто мы ехали вместе. Он был рядом. Я могла протянуть руку и дотронуться до него, и я попыталась. Но мои руки не двигались. Больше ничего не двигалось – но машины еще катились, постепенно расцепляясь. Я захотела вскрикнуть, позвать Лонни, но точно онемела.
А потом все пропало.
Глава 2
Надо мной – ореол света. Я перепугалась, затем поняла: это уличный фонарь. Наверное, я лежала на земле. Однако ничего не чувствовала: ни землю, ни свое тело. Я попыталась заговорить – рот не слушался. Надо мной склонилась хмурая женщина с пучком светлых волос на затылке. Она посмотрела вверх и изобразила ртом слова кому-то, стоявшему сбоку. Я не видела кому. Женщина говорила, но я ее не слышала. Я вообще ничего не слышала. Работали только глаза, и то… В общем, все в тумане, а голову не повернуть. Я могу смотреть лишь вверх.
Я попробовала шевельнуть чем-нибудь: пальцем, языком. Ничего. Может, я уже умерла, а дух ненадолго задержался, прежде чем уйти? Ну, туда, куда уходят духи. А может, и он не мог двинуться, нас обоих парализовало.
Женщина-блондинка была в рубашке с нашивкой и надписью: «Госпиталь Святого Ангела. Парамедик экстренной помощи». Она водила руками над моим телом. Не знаю зачем. Я ничего не чувствовала и даже не могла скосить глаза, чтобы посмотреть.
Интересно, я еще на месте аварии? Рядом ли Лонни? Он в таком же состоянии, как и я? А другой водитель? Что с ним? Знают ли мои родители и сестра? А может, я здесь и умру?
Мир дернулся, закачался перед глазами. Наверное, меня подняли и понесли. Исчез нимб света от уличных фонарей. Надо мной – темное небо, гораздо темнее, чем когда мы с Лонни покинули парк. Сколько времени я провела здесь? Минуты? Часы?
И тут начали оживать чувства.
Сначала я услышала голос парамедика: «В машину ее!»
Затем прилетел вой сирен, шум человеческой суеты, неразборчивые крики, безошибочно узнаваемый скрежет разгибаемого металла. Я услышала хруст гальки под ногами, подо мной что-то щелкнуло и встало на место. Меня повезли – медленно, осторожно. Звезды над головой развернулись.
Затем вернулись и ворвались в ноздри запахи: гарь, рыхлая земля, кислая резиновая вонь и что-то сладкое, приторное.
Я ощутила вкус крови во рту. Пошевелила языком, дотронулась до зубов – точнее, до их острых обломков и пустых распухших мест там, где обломков не было. Все отзывалось болью на прикосновения.
Донеслась новая волна звуков: стоны, визг, плач. Выла сигнализация, а машинный голос уверял, что помощь в пути.
По блестящему ярко-белому боку скорой помощи плясали красные всполохи.
Я уже внутри. Там гладкий белый потолок, над головой – контейнеры, прихваченные металлическими защелками. Надо мной появились лица той леди-парамедика и какого-то парня. Одно лицо – улыбающееся, другое – хмурое, но я не могу понять, у кого какое: глазам трудно сфокусироваться, меня все время встряхивает, воет сирена. Наверное, мы несемся к «Святому Ангелу».
Мы выехали на ровную прямую дорогу, и мое зрение немного прояснилось.
Это парень. Он улыбался.
Затем меня подняли, и тут же обрушилась вонь антисептика. В госпитале – ярчайший белый свет. Неужели они не понимают, как неприятно глазам? Пусть бы рассеянный свет, как нимб от фонарей. Я закрыла глаза. Скрипели подошвы кроссовок – рядом кто-то бежал. Колесики тележки подпрыгивали на неровностях пола, поворачивались. Свет сочился в глаза и сквозь закрытые веки, а когда становилось темнее, наверное, кто-то надо мной склонялся.
Вдруг я стала чувствовать тело. Ощущение накатило волной, от пальцев на руках и ногах – словно мою кожу обдирали от самых ногтей. Все в мире превратилось в боль. Я завизжала. Каталка поехала быстрее. Боль переместилась в живот, перелилась в голову. У меня заболело все без исключения: туловище, ноги, руки, шея, голова, рот, глаза. Меня будто пропустили через мясорубку. Я кричала не переставая, хотя горло от этого болело еще сильнее. Я не могла остановиться. Кажется, меня пытались успокоить: двигали, дергали, что-то говорили, но я не слышала ничего, кроме собственного крика. Различала только свою боль, то, как она бесновалась в моем теле, и подумала, что так, наверное, умирают. Я пыталась прокричать: «Уберите ее!»
Вдруг боль исчезла. И все пропало.
Я очнулась в палате с бежевыми стенами и вертикальными виниловыми жалюзи на окнах. Вокруг пищали медицинские приборы. По обе стороны от пластикового бежевого стола на колесиках стояли деревянные кресла с мягкой обивкой. Синее одеяло укрывало мое тело. Я не могла увидеть, что с ним. Но, судя по толщине ног, их обе одели в гипс. Да, круто. Я не видела и своих рук; попыталась двинуть ими и не смогла. Либо я осталась без них, либо еще не прошла анестезия. Кружилась голова, меня мутило, и, плюс ко всему, во всем теле металась приглушенная, саднящая боль. Я была одна. И все. Еще пищащие мониторы да запотевший розовый пластмассовый кувшин на столе. Но без стаканов. Я высунула язык изо рта: губы пересохли. Мне бы немного воды. Но глотка не слушалась, я не смогла бы никого позвать, даже если бы была не одна. Я попыталась шевельнуть пальцами. Ведь должна тут быть кнопка вызова, должен кто-то смотреть за мной и понять, что я очнулась, ухаживать за мной, рассказать обо всем. Но я не чувствовала пальцев. Они вообще у меня есть?
Интересно, как я выгляжу?
И где все?
И что случилось с Лонни?
Когда я очнулась опять, обнаружила, что смотрю на потолочную плитку – типично больничную, серо-бежевую. В моей затуманенной голове родилось слово «сержевую». Как мозаика перед глазами, хочется сосчитать плитки. Больше все равно ничего не видно. Свет приглушен, и трудно сказать, та же это палата, что в первый раз, или нет. Похоже, она меньше. Не так много пищит и пиликает вокруг. Наверное, это к лучшему. Я попыталась шевельнуться и опять не смогла. Я лежу ровно и не могу видеть свое тело. Может, мои ноги исчезли? Или все тело целиком? А вообще, может выжить одна голова?
Наверное, моя голова такая сдвинутая из-за лекарства. Да, сдвинутая. То самое слово.
Открылась и закрылась дверь, и я расслышала шепот мамы: «Как думаете, еще долго?»
– Миссис Маршалл, выздоровление будет нескорым и трудным: слишком обширные повреждения. Мы будем работать постепенно, и, вот увидите, все наладится. Рядом сдавленно заплакали, а мой папа сказал:
– Кэрри хотела повидать ее. Я заберу ее после школы и привезу.
Но Кэрри не ходит в школу по субботам. Я хотела спросить, о чем они, но поняла: сейчас точно не пятница и даже не уик-энд. Попыталась сказать «привет», а вышло вполне элегантное «пы-ы-ы». Да уж, речь у меня теперь как у жителя деревни из «Майнкрафта». Родители подбежали к кровати, ужасно довольные тем, что я могу издавать звуки.
– Привет! – попыталась я снова.
И опять вышло «пы-ы-ы».
– Бьянка, – тихо выговорила мама.
По ее щекам катились слезы, оставляли светло-коричневые дорожки в макияже.
– Как ты? – спросил папа.
Я попыталась кивнуть. Стало больно.
Подошла женщина в белом халате, родители отошли. У женщины были большие темно-карие глаза, на плече лежала черная коса. Когда она склонилась ниже, коса передвинулась и открыла табличку с надписью: «Др. Нэй».
– Здравствуй, Бьянка. Я рада, что ты проснулась, – выговорила доктор Нэй.
– Сколько я здесь? – хотела спросить я, но получились только стоны.
И, уж извините, слюна потекла. Встревоженная мама потянулась ко мне с бумажным полотенцем в руках.
– Со дня аварии прошла почти неделя, – ответила доктор Нэй, будто все поняла. – Твое состояние наконец стабилизировалось настолько, что мы решили тебя разбудить.
– Доктор, что со мной?
Она ткнула несколько раз в свой планшет, и камера, присоединенная к его краю, выдала голограмму – миниатюрную версию меня. На нее было жутко смотреть – будто я машина, а это чертежи.
– Бьянка, тебе очень повезло, – сказала врач. – Если бы то же самое случилось несколько лет назад, у нас не оказалось бы технологии, способной тебе помочь.
Я не чувствовала себя особенно везучей – вся в гипсе и прочее, – но поверила доктору на слово. Доктор Нэй потыкала в планшет, и голограмма засветилась красным в десятке мест. Жуткие новости: обе руки поломаны, перелом бедренной кости, три сломанные кости в правой ступне, два сломанных ребра, спавшееся легкое, сотрясение мозга. Я выглядела как кукла из игры «Операция» после неудачной хирургии.
– К счастью, ты у нас – боец, – заметила врач.
Что-то я не помню в себе способности с чем-то драться или хотя бы понять, кто рядом. Я не помню, как попала в эту кошмарную комнатку, где смердит антисептиком с хвойной отдушкой, лекарствами и мочой. Хотелось думать, что не моей – но, наверное, все-таки моей.
Врач склонилась надо мной и открутила клапан на прозрачном мешочке, откуда ко мне тянулась капельница. Я вдруг ощутила холод справа и улыбнулась: здорово почувствовать свою руку! Холод растекался по телу, сонное отупение накрыло меня как туман. Доктор Нэй разговаривала с родителями. Похоже, ей надо было о многом рассказать. Я пыталась слушать, но едва справлялась. Так трудно сосредоточиться. Вообще все делать очень трудно, будто плывешь против сильного течения. А затем свет опять погас.
– Третий раз – решающий, – проснувшись, подумала я.
На этот раз свет был ярче, я полусидела и могла видеть бежевую палату, мягкие кресла, пластиковый стол на колесиках и мокрый оранжевый кувшин на нем. Дежавю. Ну, почти – теперь в кресле сидел папа и читал журнал «ИнфоТех». Папа уже немолодой, а старается знать последние новости о всяких машинах. Ну, это его работа.
– Эй, – выговорила я.
На этот раз я сумела почти четко выговорить слово – и от удивления добавила что-то среднее между иканием и стоном. Да, вышло, мягко говоря, странно.
Папа почти выпрыгнул из кресла.
– Эй, ты как? – спросил он.
Я пожала плечами. Ну, захотела пожать. Вряд ли хоть какая часть меня шевельнулась взаправду.
– Что случилось? – спросила я, хотя знала что.
Просто в голову не пришло лучшего вопроса.
– Тебя здорово помяло, – тихо выговорил папа, словно боялся мне навредить, заговорив в полную силу.
Он протянул руку и коснулся экрана пищащей машины. Я напряглась, но ничего не произошло.
– Ты пока полежишь здесь, – вздохнув, сообщил он. – Тебе сделали пару операций, наложили гипс.
Он положил свою теплую большую ладонь мне на лоб.
– Нам придется найти для тебя пластического хирурга, чтобы спрятать шрамы.
Наверное, я дернулась или вроде того, и он побледнел.
– Все не так уж плохо, – торопливо заверил он, усмехнулся и добавил: – Как говорится, ты уже не в лесу.
Папа хохотнул, стукнул журналом по пластиковому поручню, идущему вдоль края кровати, и отступил на шаг. Похоже, он больше не собирался разговаривать со мной.
– Лонни? – спросила я.
– Что? – спросил он и поморщился, словно от боли, моргнул пару раз и стал будто совсем больной.
– Бьянка, – тяжело выговорил он и умолк.
Открылась дверь, зашла доктор Нэй.
– Добрый день, Бьянка! Как себя чувствуешь?
– Так, будто меня переехали, – хотела пошутить я, но решила промолчать.
Папа отошел, чтобы доктор могла подойти ближе. Она взялась за висевший на шее стетоскоп, послушала мою грудь.
– Наконец хорошее дыхание.
А я что, плохо дышала? Или не дышала вообще?
– Она – чемпионка, это точно, – глядя на папу, проговорила врач.
Затем она посмотрела на планшет, который оставила на столе, пару раз стукнула пальцем по экрану. Над столом повисла смурф-версия меня, синяя и полупрозрачная. А доктор Нэй рассказала обо всех моих операциях. Их сделали, пока я была в отключке.
– Твои анализы с каждым разом лучше, – закончила доктор. – Тебе осталось лишь поправиться. А это значит, придется еще полежать здесь.
Отец печально посмотрел на меня, и я похолодела. Сколько же ему придется заплатить? И сколько я пропущу занятий?
– Мы даем ей самые сильные болеутоляющие, какие можем в данных обстоятельствах, – сказала доктор папе, – но медсестры говорят, что девочка просыпается каждые несколько часов и пытается пошевелиться. Она на пределе безопасной дозы, поэтому сейчас бодрствует и не ощущает дискомфорта. Но ей нужен полный покой.
Я не помню, как просыпалась, не помню боль. Но, судя по ужасу в папиных глазах, он видел, как я просыпалась.
– Я хочу сказать, что мы пока не можем дать ей больше, а она бодрствует… В общем, вечер может быть трудным.
Отец кивнул, стиснул зубы и вцепился в кроватный поручень так, что, наверное, мог бы его сломать.
– Я останусь с ней на всю ночь, – сказал папа. – Ее мать приедет утром. Мы справимся.
С тем доктор Нэй ушла. Папа поправил мои одеяла. А я понемногу начала ощущать тело – и поняла, о чем говорила врач и отчего так тревожился папа. Меня словно медленно погружали в лаву. Может, кто-то подумает: «Ну какие проблемы? Пусть отожжет палец на ноге или целую ступню – я выдержу». Но боль расползалась по всему телу. Я млела от боли. Было страшно даже взглянуть на папино лицо. Он не мог ничего поделать, и я страшно злилась на него за это, а потом на себя – ведь папа ни при чем, он тоже мучается, глядя на меня.
А еще потому, что кругом виновата я.
Когда я проснулась опять, было за полночь. Папа спал в кресле, журнал лежал на груди. Папа был в носках и похрапывал. Из-за приоткрытой двери – наверное, там комната медсестер – мне на лицо падал луч света. Я по-прежнему не могла найти кнопку вызова, но, судя по всему, опять настало время принимать обезболивающее, потому что ощущение тела снова притупилось и боль стала как погасший уголь. Мне хотелось пить, но я не решилась будить папу. Он, наверное, долго не спал. Одежда вся измята, волосы совсем перепутались – обычно он аккуратно причесывался. Должно быть, папа сидел тут многие часы, если не сутки. А ведь кто-то должен был оставаться дома с Керри. Я вспомнила: папа говорил, что утром поменяется с мамой, так что, наверное, скоро он сможет отдохнуть.
Внутри себя я откровенно радовалась, что папа спит, и нельзя никого позвать. Ведь когда они поймут, что я пришла в себя и могу разговаривать, начнутся расспросы. Много расспросов. И тогда откроется, что я сделала и что во всем виновата именно я.
Кто-то закрыл свет из двери и тоненько прошептал: «Привет».
– Привет, – сумела выдавить я.
В палату вошел парнишка лет одиннадцати в пижаме с надписью Gamer 4 LIFE[1] и халате, усеянном светящимися рисунками планет.
– Кто? – прохрипела я.
Больше моя глотка не сумела выдать. Слишком больно.
– Я – Эй-Джи, лечусь в палате рядом, – сказал он, затем подошел ближе и замер, когда мой папа сильно всхрапнул.
Парнишка явно удивился, что в комнате есть кто-то еще. Эй-Джи подошел к машине с монитором и ткнул пальцем в экран. Похоже, так здесь принято общаться с пациентами. Надо самой так делать, когда случится зайти в чью-нибудь палату – если я смогу ходить, конечно.
– Я…
– Ты Бьянка Маршалл. Я знаю. Видел твою карточку, когда заходила доктор Нэй.
– Ох…
Он ухмыльнулся.
– Лонни… Элон Лоуренс, – выдавила я.
Мне это далось нелегко, уж поверьте. Эй-Джи сконфуженно покачал головой, колыхнул плотной курчавой шевелюрой.
– Нет, Бьянка – это ты, – медленно и раздельно выговорил он.
– Мой друг… мы были в машине… ему хуже… может быть…
– Хуже, чем тебе? – удивленно спросил мальчишка. – Но тебе совсем худо. Хуже, чем ты, наверное, только трупы.
Я подождала. Может, он засмеется, или ухмыльнется, или скажет: мол, пошутил. Но, похоже, он говорил правду о том, что видел перед собой. А в мою макушку вдруг пришла пронзительная боль. Да, он прав: если хуже, чем у меня, – не выживают. Если бы мне могли сказать про Лонни хоть что-то хорошее – уже сказали бы.
– Я могу тихонько залезть в кабинет к медсестрам и поискать его карточку, – предложил Эй-Джи.
От его слов щемящий страх, который поселился где-то у сердца, чуть утих. А может, это от болеутоляющего? Запищало, машины вокруг зажужжали. Пара секунд – и я почувствовала себя чуть лучше.
– Эй-Джи, спасибо.
Он повернулся, и я заметила предмет у него в руке.
– Что у тебя? – спросила я.
– Это, что ли? – он повернулся и показал белый пластиковый обруч. – ВР-очки, ну, виртуальная реальность.
Он подошел ближе, показал.
– Можно смотреть кино и всякое такое, но я играю в «Майнкрафт».
– Я люблю «Майнкрафт».
– Да ну! – прошептал Эй-Джи. – Как здорово!
– Мы с другом вместе строили миры, – сказала я, слегка удивленная тем, что могу так много говорить, и потом взглянула на ближайшую машину.
А, настало время очередной дозы обезболивающего.
Мальчишка моргнул и кивнул. Наверное, ждал, что я расскажу больше.
– Мы сделали много деревень с разными правилами, конфигурациями и всякое такое.
У парнишки просветлело лицо.
– Вправду? А я раньше просто играл на выживание! Хотя тоже использую моды, и некоторые сделал сам!
– Здорово, – выговорила я.
– Тогда попробуй эти очки, – предложил он. – С ними точно улет!
Не успела я ответить, как Эй-Джи шмыгнул ко мне и водрузил очки на голову. Дужки неприятно сжали виски. Хотя, если сравнивать с другими телесными ощущениями, – пустяк. В висках закололо, затем покалывание разлилось по лбу. И вдруг голову захлестнуло лютой болью, но я постаралась не застонать. Зачем расстраивать мальчика? Он думает, что делает мне как лучше.
Открыв глаза, я с удивлением обнаружила, что больничная палата исчезла, а в очках уже загрузилась игра – наверное, встала на паузу посреди сценария, который играл Эй-Джи.
– Сперва странно, – предупредил он. – Но скоро привыкаешь.
Он не шутил. В самом деле, очутиться внезапно посреди нового мира и чьей-то игры – обескураживающе. И там было куда ярче, чем в больничной палате, это точно. Невзаправдашние, по-мультяшному яркие краски – зеленая, коричневая, желтая, – они почти как оплеуха после стен цвета беж. Я осмотрелась. Кажется, я угодила в лесной биом, и, если долго смотрю на что-то, начинаю к нему двигаться, причем с резким стартом. К горлу подкатила тошнота. Я закрыла глаза и глубоко задышала. Мне хотелось выгрузиться, но нельзя же такое говорить мальчугану! Надо произвести хоть какое впечатление. Но ощущать себя головой без тела не слишком приятно, честное слово. Я снова попыталась двинуться – и в желудке что-то нехорошо дернулось.
– Тебя сейчас вытошнит? – спросил Эй-Джи.
– …Нет… я…
– Наверное, тебе пока хватит, – решил мальчишка и без предупреждения сдернул очки.
Честно говоря, без них лучше не стало. От настоящего тусклого мира мне сделалось совсем дурно. Я повернула голову, чтобы не глядеть на Эй-Джи, и меня вытошнило.
Затем я попыталась вытереть рот краем одеяла. Парнишка попятился к двери. Отец шевельнулся, но не проснулся. Прибежала медсестра, посмотрела на мальчишку, на меня, снова на мальчишку и затем медленно подошла, чтобы обтереть меня. Рвота застряла даже в моих волосах. В общем, я не особенно целилась.
– Жуть, – процедил Эй-Джи.
– Возвращайся в свою палату, – велела медсестра. – Я приду, проверю. Ты же знаешь, тебе нельзя здесь разгуливать. И тем более лезть в чужие палаты.
Папа проснулся, выпрямился и попытался понять, что происходит.
Эй-Джи скорчил рожу и отступил к двери.
– Заходить и выходить непросто, – предупредил он и пожал плечами. – Не все могут. Но ты сможешь выгрузиться по-другому. Я покажу как. Но это, конечно, для нубов.
– Выходить откуда? – спросил папа.
– Это просто игра, – сказал Эй-Джи и показал очки.
Я обиделась на слова о нубах и захотела сказать, что смогла бы выйти нормально, но сейчас не в лучшей форме. Ну да, я лежу на больничной койке, превратившаяся в фарш, а медсестра стирает блевотину с моих волос.
Парнишка вышел в холл и скрылся из виду.
Нет, я ему покажу, на что способна! Я – вовсе не нуб.
Что я за игрок, если не сумею?
Глава 3
Я открыла глаза и увидела маму. Она с кем-то разговаривала. В палате было светлее, и мне показалось: я снова в игре. На пару секунд все показалось слегка нереальным: очертания виделись угловатыми, размытыми. Может, на меня так подействовал виртуальный мир Эй-Джея? А меня из него вышибли, не дав шанса привыкнуть.
– Я слышала, у тебя была тяжелая ночь, – произнесла мама.
Она подошла, помяла мои косички в руках и пристроила их поверх головы. Я пожала плечами. Вернее, попробовала. Я еще не знаю, двигаются мои плечи на самом деле или нет.
Приблизилась доктор Нэй. Сегодня ее волосы были собраны в узел. Она печально вздохнула.
– Я слышала, ты встретилась с Эй-Джи, – сообщила врач. – Он знает, что ему не положено входить в чужие комнаты. Но порой увлекается и лезет куда не надо, особенно на смене дежурства.
За спиной доктора Нэй я заметила полицейского в форме. Он мялся у двери. Я вздрогнула, напряглась. Машина странно запищала, врач посмотрела на нее и нахмурилась, затем взглянула на полицейского и покачала головой. Тот кивнул и ушел. Через несколько секунд машина прекратила пищать.
– Пожалуйста, не злитесь на Эй-Джи, – попросила я. – Он лишь пытается подружиться.
– Бьянка, я понимаю, – сказала врач. – Но сейчас главное – твое выздоровление.
Она вывела с планшета новую голограмму – небольшой график с пиками и долинами.
– Вот видишь, Эй-Джи пришел около двух ночи, и у тебя сразу подскочили адреналин и пульс.
Доктор Нэй шагнула к голограмме, присмотрелась, указала на самый высокий пик и прищурилась, глядя на машину у моей головы.
– Ты помнишь, что случилось тогда?
– Меня вытошнило от игры, – призналась я.
– Какой игры? – удивленно спросила врач.
– «Майнкрафта». Эй-Джи показал мне ВР-очки, и у меня закружилась голова.
– Что это значит? – спросила мама.
– Здесь, в детском отделении, у нас есть несколько компьютеров с виртуальной реальностью. Они помогают занять детей, которые остаются здесь надолго. Я не уверена, что Бьянка достаточно стабильна для погружения в ВР.
Наверное, все правильно. Очки Эй-Джи скверно подействовали. Но мне так надоело пялиться в потолок или на очередную проклятую голограмму.
– А можно мне ВР-очки? Пожалуйста!
Доктор Нэй покачала головой. Пучок на ее затылке затрясся.
– Только после тестов. Нужно удостовериться, что тебе не станет плохо. У тебя было сотрясение. Я не представляю, как виртуальная реальность подействует на твой мозг.
– Ладно, – согласилась я. – Но как насчет Лонни? Что с ним? Никто не говорит мне.
Доктор Нэй посмотрела на мою маму, та будто оцепенела.
– Ты должна сосредоточиться на своем выздоровлении, – указала доктор.
Я посмотрела на маму. С таким лицом не говорят, что у друга все хорошо. С таким лицом не хотят говорить, насколько все плохо. Мама не глядела мне в глаза. Она уставилась в пол, затем перевела взгляд на врача и снова потупилась.
На мою грудь будто легла гиря, я облилась холодным потом. Машины резко запищали. Прежняя колющая боль пробила макушку. Я зажмурилась. Вокруг меня забегали, зашуршали подошвами, но слова странно исказились и стали глухими, словно моя голова куда-то перенеслась, а тело осталось в палате, и над ним хлопотали медсестры. Я думала, меня опять вырвет – но не вырвало. Когда я снова открыла глаза, доктор Нэй втискивала иглу в мою капельницу.
– Нет, – будто чужой голос выговорил моим ртом, – но слишком поздно.
Спала я, похоже, очень долго и проснулась в полной темноте. Парень вернулся и смотрел на меня.
– Хочешь поиграть снова? – спросил он.
В его руке болтались ВР-очки. Я огляделась. Эта ночь казалась точным продолжением предыдущей, включая спящего в кресле папу, – будто целого дня не прошло.
– Какой сегодня день? – спросила я.
– Среда.
Я хихикнула. Я ведь не знаю, когда в прошлый раз просыпалась. Сравнивать не с чем.
– Ты был здесь прошлой ночью? – уточнила я.
– Я здесь уже три недели.
– Нет, я в смысле… – сказала я и осеклась.
Так толку не будет.
Мальчик шагнул ближе.
– К очкам нужно привыкнуть, – сообщил он. – В первый раз почти никогда не получается, но во второй обычно лучше.
Я кивнула.
– Когда ВР приспосабливается к новому пользователю, лучше закрыть глаза, – указал Эй-Джи. – Прости, я не сказал тебе в прошлый раз. Наверное, потому тебя вытошнило.
– Ну да. И мне не хотелось бы повторить тот опыт.
– Мне тоже.
Когда Эй-Джи напяливал на меня очки – кстати, гораздо осторожнее, чем в прошлый раз, – я зажмурилась. Теперь странное колотье, начавшееся в висках, разлилось по всему лицу. Меня захлестнул головокружительный вихрь, словно я падала куда-то, оставив тело. Я стиснула зубы.
Наконец вихрь унялся. Я открыла глаза и обнаружила себя в удивительном месте, похожем на отельное лобби, а передо мной плыл гигантский экран с меню, похожий на огромный игральный аппарат. Когда я глядела на что-то – или думала, что гляжу, – на экране мелькали обрывки фильмов и игр, звучала музыка.
Жутко: будто очки могут читать мои мысли. Я нашла в меню игры и выбрала «Майнкрафт». Дисплей переместил меня в начало игры, где я могла выбрать мир, аватар и опции.
– Кстати, в этой версии «Майнкрафта» есть несколько новых правил, – сообщил Эй-Джи. – ВР-очки – не как большинство компьютерных приставок. Они синхронизируются с мозговыми волнами или вроде того и реагируют на мысли.
Я быстро ввела логин для мира, который построила вместе с Лонни. Набирать символы было просто – достаточно подумать о них, и все. Но машина не пустила меня в наш мир.
– Эй, а почему оно не позволяет мне залогиниться?
– Тебе придется использовать мир, в который ходят все дети госпиталя, – указал Эй-Джи. – Но не бойся. Я вкодировал туда классные легкие моды, ведь ты – новичок, и всякое такое. Например, в режиме выживания я включил устные команды на случай, если окажешься в переделке. Достаточно сказать…
– У меня не будет переделок, – раздраженно заявила я. – Я не такой уж нуб.
– Ты натошнила в свои волосы. Я же видел.
Я тяжело вздохнула, не желая признавать поражение.
– Я в смысле, если ты просто сдернешь очки, оно тебе намутит в голове. Поэтому надо выходить полегче. Как я уже говорил, я-то могу запросто выйти, и ничего, но не все, как я.
Ну, мелкий задавака.
– Ладно, буду полегче, – фыркнула я. – А как это?
– Нужно соорудить портал для выхода. Сгодится что угодно в виде портала. И нужно думать про выход тридцать секунд.
– Не шутишь? Ты, случаем, не придумал все это прямо на месте? – осведомилась я.
– Нет! Просто мозг нужно подготовить к выходу. Это вроде того, как игра не дает выгрузиться посреди боя. Есть мертвое время, запаздывание. А когда строишь портал, легче сконцентрироваться на идее выхода. – Он запнулся – наверное, присмотрелся к моему недоверчивому лицу – и добавил: – Я клянусь, оно так и есть. Это как визуализация или вроде того. И не надо выходить по-другому, если не хочешь блевотины в волосах.
– У меня не будет материалов для портала, когда я новичком зайду в игру, – заметила я.
– Материалы в инвентаре, – вздохнув, сообщил Эй-Джи. – Это все часть модов, которые я ввел.
Я услышала его шаги и сжалась от страха. Вдруг он снова сорвет ВР-очки? Но парень лишь наклонился и прошептал пароли для входа в госпитальный мир. Я посмотрела на кнопку «старт», и поле зрения почернело. В левом верхнем углу пробежала пара строчек кода – я их толком не рассмотрела, – а спустя момент под моими ногами во все стороны расстелился мир «Майнкрафта»: множество разноцветных пикселей, яркий солнечный свет и нежное позвякивание игровой музыки. Я робко шагнула вперед – вдруг вернется тошнота? Нет, кажется, все в порядке.
Прогресс!
Я пришла в мир среди лесного биома. Холмы впереди заросли угловатыми деревьями, в долине, где я стояла, – трава и цветы. Слева несла синие квадратики река. Над головой плыли составленные из прямоугольных кусков облака. На другом берегу реки – снова трава и небольшая стандартная деревенька.
Я пошла к деревьям и заметила пару свиней. Подошла ближе и попробовала нагнуться к ним. ВР-очки сделали ровно, на что я надеялась. Я словно и вправду склонилась над животным и посмотрела на него. Свинья оказалась неожиданно большой. В смысле, она-то обычного размера, но, когда смотришь на экране, кажется крохотной. Странно видеть, что она настоящих свиных размеров. Тут целый мир взаправдашних размеров. Похоже, он подходит мне, а я – ему. Не протянуть ли мне руку дружбы приятелю-свинке? Я протянула и увидела пару угловатых конечностей. Отлично! Конечно, я ничего не почувствовала, когда ладонь ударила свинью и та с визгом убежала.
После того как полежишь вся загипсованная недельку-другую, восхитительно снова управлять своим телом – пусть и составленным из блоков! Я покрутила головой, подпрыгнула пару раз. Связь между мозгом и аватаром безупречная! Я попыталась вспомнить, как ощущалось мое настоящее тело. Может, тогда я легче привыкну к нему, вернувшись в реальный мир. Но я не смогла вспомнить. В игре я – голова без тела. Жутко.
– Да, неожиданный бонус, – проговорила я, стараясь привлечь внимание Эй-Джи.
Но он не ответил. Интересно, я действительно сказала или только подумала, что сказала? Ведь я слышала – по крайней мере, в моей голове. Но считается ли это настоящей речью? Интересно, насколько я еще в реальном мире? Я попробовала думать о моих ногах и руках, закованных в гипс, попробовала шевелить пальцами. Мои игровые руки и ноги задергались, но я ничего не ощутила, кроме их движения. Может, нельзя быть одновременно в двух мирах: тут и там? А я двигаюсь по-настоящему, но не ощущаю?
Ладно, хватит про это думать – надо исследовать мир.
Я прошла мимо пасущихся овец и вскарабкалась на ближайший холм. Вдали мир еще развертывался. Деревня за рекой теперь казалась больше прежнего, по ней бродили, переговариваясь, несколько жителей. Их я проверю попозже. Сначала нужно перевалить за холм и посмотреть, насколько велик мир и с какой местностью предстоит иметь дело.
Может, я смогу закончить мир, над которым мы работали с Лонни. Вот будет сюрприз для него, когда мы оба выберемся из госпиталя! Здорово будет вспомнить вместе, как мы угодили в переделку, а то и посмеяться, как когда я шлепнулась с перекладины, а Лонни меня подхватил. Теперь я все и всегда буду делать по его плану. Я сказала себе, что обязательно буду делать, как придумал Лонни. Как здорово, наконец, хоть куда-то удрать из крошечной палаты с ее старыми креслами, пищащими машинами и вертикальными жалюзи.
Но как пусто в этом мире! Не с кем поздороваться, поговорить. Я осмотрелась, почти ожидая увидеть на соседнем холме Лонни. Вдруг он сидит там и мастерит, по обыкновению, что-нибудь очень полезное и здравое? Когда я раньше попадала в игру, Лонни всегда был поблизости. А теперь вокруг – пусто. Только несколько запрограммированных животных жуют квадратную траву.
– Хоть бы ты был здесь, – вздохнув, прошептала я.
Животные все так же жевали траву, ничто не реагировало на меня и мои слова. Я посмотрела в верхний правый угол и открыла инвентарь. Прежде всего, просмотрела, все ли на месте. Конечно, я доверяла мальчишке, но лучше проверить, чем потом жалеть. Все оказалось как положено. Я выбрала еловую древесину и построила впритык к склону холма однокомнатный домишко с дырками для окон. Стекло поставлю позже. Я установила дверь, а затем вышла, прикидывая, что бы сделать еще. Но – увы – ни тебе творений Лонни, чтобы попортить, ни других игроков, чтобы поболтать. Все слишком спокойно. Хоть бы что-нибудь случилось.
Свет померк. Я забралась в дом, закрыла дверь и стала глядеть, как на мир опускается ночь. Однако звуки с темнотой не стихли. Вверх по склону прошла пара зомби, но они не приблизились к дому. Я переждала ночь, глядя на бредущих мобов, а когда рассвело, направилась в деревню. Мне хотелось посмотреть, что мальчишка устроил там, какие сделал моды. Или я попала в совершенно новый, нетронутый мир? Уж лучше бы такой. Даже без Лонни и его планов, и моего пробного мира – я хотела претворить в жизнь наши задумки, пусть неточно, по памяти.
Честно говоря, я едва не подпрыгивала от радости. Впервые за столько времени я могла ходить и предвкушала хорошее время.
Я могу сделать из этого мира все, что захочу! А хочу я сделать мир, которым мог бы гордиться Лонни!
Глава 4
Я понемногу привыкла к движению в игре, и мне по-настоящему захотелось полетать. Я дважды подпрыгнула на верхушке холма – аватар не взлетел в небо, а скатился на несколько блоков вниз. Значит, я не в творческом режиме, а в режиме выживания. Я вернулась на вершину и осмотрелась. С другой стороны холма вдалеке виднелось коричневое пятно – наверное, биом пустыни. Там не видно никаких жителей и поселений. Поэтому я пошла на север вдоль реки, мимо свиней и овец, рощ и лугов с цветами. Далеко впереди они сменялись зеленью. Значит, болото. Но я исследую его позже. Пока лишь хочу проверить деревню на другом берегу. Я посмотрела в ту сторону – и весь мир повернулся подо мной в сторону деревни близ моей новой базы.
Бежать в игре, видимой сквозь ВР-очки, восхитительно! Мир так и несется по сторонам, а радость от возможности стремглав бежать пьянит. Я почти вообразила, что меня несут взаправдашние ноги, толкают сквозь мультяшно яркий пейзаж.
– Оптическая иллюзия, – произнесла я вслух.
Я знала, что лежу на больничной койке, а мир вокруг – проецируемое изображение, ограниченное полем зрения очков. Все – обман зрения. Нереальность.
Это напомнило мне курс об оптических иллюзиях, который в восьмом классе нам читала учительница физики, миссис Франклин. Мне курс безумно нравился. Там было про куб Неккера – двухмерную картинку, которую можно видеть и так и эдак, в зависимости от того, какую грань решишь считать «передом». А иллюзия Геринга показывала, как прямые линии можно сделать на вид кривыми и даже передвинуть с помощью умело размещенных лучей. Но мой любимый – это «Вращающийся змей», разноцветный круг. Он кажется движущимся, когда смотришь на него краем глаза. Это выглядит магией, словно у цветов собственный мозг, читающий мои мысли и знающий, когда я отворачиваюсь, и тогда резвящийся в свое удовольствие. Даже когда мы прошли иллюзии, я продолжала рисовать «вращающихся змеев», воображая, что они по-своему пытаются общаться со мной.
– Зрение – один из главных наших способов получить информацию о мире вокруг, – говорила миссис Франклин. – Но помните: глаза можно обмануть, равно как и мозг.
Я остановилась на берегу реки, ударила по ближайшему цветку – и ничего не случилось. Да, здесь все – иллюзия.
Дальше синие кубы обозначали узкую реку, коричневые и зеленые кубы за синими – другой берег. Если бы я захотела, могла бы сосчитать, из скольких кубиков состоит мир. Но зачем портить удовольствие? Это было бы как пойти на представление фокусника и вслух громко описывать технику каждого фокуса. Во-первых, хамство, а во-вторых, портит эффект. Пусть это иллюзия, но я была счастлива стоять у иллюзорной реки, вместо того чтобы лежать среди опостылевшей реальности.
С этого берега деревня выглядела привлекательной. Я установила верстак, мысленно поблагодарила Эй-Джи за полный комплект материалов в самом начале игры и наделала досок. Затем сотворила то, что мне казалось прочной, надежной лодкой. Когда я заканчивала работу, ко мне подошла овца и посмотрела вверх. Не на меня – просто вверх. А я поплыла через реку.
– Эй, парень, надо признать – ты сделал круто, – сказала я вслух, надеясь, что Эй-Джи услышит меня в реальном мире.
Овца уковыляла прочь, Эй-Джи ничего не сказал.
Пока лодка плыла, я глядела на воду. Мне захотелось опустить в нее руку и ощутить прохладу, но я знала, что ничего не почувствую.
– Иллюзии, иллюзии, – проговорила я вслух и рассмеялась, – впервые не знаю за какое время.
Лодка доплыла и остановилась, я выпрыгнула на берег. Вблизи деревня казалась намного больше, чем с холма. Меня сразу заметили жители, и вокруг моментально собралась бормочущая едва различимыми голосами толпа.
Хм, пара наблюдений. Во-первых, все одного роста. Я невысокая и обычно смотрю на людей снизу вверх. Так что оно странно. Во-вторых, все уставились на меня пустыми, ничего не выражающими глазами. Мне казалось, я к ним привыкла по игре, но теперь пустые взгляды сквозь меня, как сквозь стекло, оставляли впечатление неприятной холодности и равнодушия. Я протолкалась через толпу жителей и направилась к первой цели – дому мясника со скамейкой впереди и загоном для свиней позади. Все обычно, но я не ожидала настолько реалистичной картины. Дверь даже скрипнула, когда я зашла внутрь. Мясник посмотрел на меня и забормотал, но я не ответила, и он вернулся к своему занятию за прилавком. Я подумала о мясе, которое могу купить, и, хоть вокруг были иллюзии, в моем животе взаправду забурчало. Эх, когда я в последний раз ела нормальную еду? И что случилось с моими пирожными? Конечно, меня кормили всем нужным через капельницу, но отчаянно захотелось сэндвича с ветчиной!
Я выбрала кусок, и подошел мясник. Над его головой выскочило окно диалога, я купила и вышла. Мясник пробормотал что-то мне вслед.
Удовлетворив виртуальный голод, я выбрала место за деревней у реки и начала работать над первой фазой капитального плана Лонни: добыча обсидиана для портала в Нижний мир. Все знают, что, если вода попадет на блок лавы, получится обсидиан. Большинство игроков просто носят ведра с водой в пещеры, но у Лонни всегда была страсть к драме. Он придумал копать до тех пор, пока не пробьешься к лаве, а затем направить в яму целую реку.
– Ты только представь: водопад в лаву и – БУ-УМ! Обсидиан на целые дни, – сказал Лонни, показывая мне план.
– Эх, Лонни, как бы я хотела увидеть тебя здесь, – прошептала я.
У него работа пошла бы куда быстрее. А если бы я могла закатать рукава в «Майнкрафте», я бы закатала.
– Давай-ка за дело, – приказала я сама себе и потерла ладони.
Хотя не совсем – мои руки не соприкоснулись, но двинулись так, будто я собралась играть в «камень-ножницы-бумага» с очевидным ничейным исходом. Конечно, такие руки – не подарок, но в пиксельном существовании есть большие преимущества. Я вынула из инвентаря кирку и начала копать канал от реки.
После нескольких минут работы я почувствовала на себе взгляд. Понятно, я в игре, и все вокруг – иллюзия. Но ощущение было как от настоящего взгляда в спину – когда кто-то пялится тебе промеж лопаток через всю комнату.
– Смешно, – укорила я себя, – ведь это игра.
Но все-таки обернулась.
С берега реки, с того места, где пришвартовалась моя лодка, на меня глядел житель в темно-синей рубахе с большим косым крестом спереди. Я пару раз моргнула. Может, у меня что не так в голове или игра пошла тяжело для моих нервов? Житель просто стоял и смотрел.
Меня кольнуло подозрение, по спине побежали мурашки. Я знала кое-кого точно с такой тенниской.
– Э-э, Лонни? – позвала я.
Я почти ощущала холодный пот на коже. Как такое возможно? Это ни разу не аватар Лонни. Ни модированной кожи, ни шапок. Но, несомненно, этот житель – странным образом Лонни.
Странно одетый житель вдруг ушел в деревню.
– Эй, подожди! Вернись! – крикнула я.
Я кинулась вслед. Мысли лихорадочно метались в голове. Может, сбилось, когда Лонни загружался, и его как-то засунуло в деревенского жителя?
Я побежала по мощеной улице мимо домов и магазинов, свернула прочь от реки, к моему жителю. Но на каждом повороте он убегал от меня, несся в другую сторону. Я мчалась следом, пока не сбилась с пути, и пришлось высматривать холм, чтобы с него увидеть реку и свою базу за ней. Я свернула в проулок, сделанный грубее остальной деревни, и обнаружила в тени здания моего жителя. Я шагнула вперед – и он шагнул вперед, прочь от меня, шаг в шаг. Я шагнула вбок – он тоже. Но теперь он вышел на свет, и я убедилась: тот самый, в синей рубашке и с большим косым крестом на ней. В мою кровь плеснул адреналин – я ощутила почти взаправду. Пару секунд поболела голова, но боль тут же ушла.
Пока не появился этот житель, я прекрасно чувствовала себя в игре. Но кто он и откуда? В ушах тяжело застучала кровь. Я судорожно глотнула воздуха, напряглась, стараясь не выпустить из себя подкатывающий к горлу тошнотворный ком.
– Лонни, что с тобой случилось? В какую палату они засунули тебя?
Житель пошел ко мне неуверенными мелкими шажками, словно боялся; шел беззвучно – и свернул в сторону. Аватар в самом деле походил на Лонни: темная кожа, серые глаза. Я присмотрелась, пытаясь распознать характерные движения, приметы Лонни из реального мира. Когда я подошла, он поднял голову и посмотрел прямо на меня. Я аж отскочила.
– Привет, Земля вызывает Элона! – выпалила я, назвав настоящее имя Лонни. – Ты отключил звук, или что?
Я ждала, напрягая слух и пытаясь различить что-нибудь, кроме музыки и обычного игрового шума. Я посмотрела на интерфейс. До сих пор я взаимодействовала только с мясником, и, когда тот приблизился, выскочила иконка с полосой его здоровья и окно-диалог торговли. У этого жителя ничего не выскочило. Может, сбой или новый тип моба, взаимодействующий с остальными не так, как раньше. А может, это свойство игры в ВР-очках, поэтому я его не понимаю.
– Ну, ты стопроцентно жуткий, – ответила я и попыталась дотронуться до его волос.
Лонни отстранился, притом глядел на меня тупо и равнодушно – как обычный житель. Да уж, невесело. Но главное – это Лонни!
– Раз ты здесь, мне там, у реки, нужна помощь, – заявила я.
И направилась к моему каналу. Удивительно, но Лонни поплелся следом, хоть и не сказал ни слова. Холмы, где я построила домик, были прямо впереди, значит, река чуть правее. Я шла по улице, распихивая жителей. Те поворачивались в мою сторону, но глядели будто не на меня – как и свойственно местным поселянам.
Я пришла на берег и быстренько сотворила вторую лодку для Лонни, велела залезть туда, а сама встала в свою. Пока мы гребли по реке, я смотрела на деревню. Как обычно: яркая, суетливая.
Когда вернусь в реальный мир, первым делом выпытаю у медсестер, где настоящий Лонни. А пока мне хватит и его помощи. Еще будет время расспросить, что в реальности и как. Пока я хочу исследовать мир и строить вместе с лучшим другом.
Сейчас – время играть!
Глава 5
– Осторожнее с лопатой! – крикнула я. – Мы уже близко.
Я стояла на краю огромной ямы у нового пруда, готового выпустить в раскоп воду, и смотрела вниз. Работа Лонни – докопаться до первого уровня лавы и быстро убежать наверх по специально выбитым ступенькам.
Я объяснила Лонни, как и где копать, и он послушно взялся за дело. Но, похоже, ничего не понял, стал копать прямо вниз, вместо того, чтобы сделать пологий склон и затем вовремя убежать. Аватар или нет, но не хватало еще, чтобы Лонни поджарился.
– Медленней! – снова заорала я.
Вдруг зашипело, хлопнуло, и из проделанной дыры брызнула лава – Лонни стоял и тупо глядел, как языки пламени лижут его одежду.
– Идиот, что ты делаешь? Беги!
Он встрепенулся, будто не вид лавы, а мой голос предупредил о грозящей опасности. Лонни кинулся по ступенькам. Лава буквально текла по пятам.
Я покачала головой: с этим аватаром что-то не в порядке. Он ведет себя совсем не как Лонни, которого я знаю. Может, у него сеть тормозит или дело в очках?
– Ты пробовал выйти и перезагрузить очки? – спросила я.
Никакого ответа. Лонни просто стоял на краю дыры и смотрел через пропасть.
Я ударила топором по перемычке и увидела, как мощный водопад хлынул в дыру, прямо в лаву – и часть ее блоков стала чернильного цвета. Скоро у нас будет обсидиана на двадцать порталов в Нижний мир! А если верить Лонни, это здорово. Я улыбнулась: хоть раз, а смогла, взяла и точно исполнила план.
– Строить ловушки – такая морока, – стуча по клавишам, пожаловалась я. – Почему бы нам не пойти и не поохотиться на странников Края, как делают остальные?
Я сощурилась, глядя на схему, намалеванную Лонни.
– Ловушки эффективнее, – сказал он.
– Эф-что? – спросила я.
– Эф-фек-тив-нее! – выговорил Лонни. – Это значит, больше добра за те же бабки. Не каждый странник роняет жемчужину. Мы часами бегаем за ними или строим ловушки и начинаем сразу с третьего шага нашего плана.
– Ох, мистер словарь, простите меня, – картинно закатив глаза, простонала я. – А вот мне случайно нравится бегать и бить. Я думала, в этом суть игры на выживание.
– Это если ты нуб с двумя днями опыта в Верхнем мире. А я хочу большего.
С тем Лонни сунул мне новую пачку исчерканной бумаги, над которой сидел часами. Я взяла и прочитала накорябанную куриным почерком Лонни фразу на первой странице: «Как попасть в Край за пять шагов».
– Край? С какой стати нам попадать в самый конец «Майнкрафта»?
– Потому что там настоящие боссы! – чуть не хрипя от энтузиазма, выдал Лонни. – Посмотри-ка!
Он открыл гайд по «Майнкрафту», взятый в библиотеке. В книге была заложена страница на рисунке черного дракона с фиолетовыми глазами и серыми перепончатыми крыльями. Я прочитала по дракона Края, и у меня отвисла челюсть. Конечно, такое надо увидеть собственными глазами! Он – самый крутой из всех боссов всех игр!
– Хочу его приручить, – прошептала я.
– Его не приручают, а побеждают! – заявил Лонни и захлопнул книжку перед моим носом. – Но победить его мы сможем, лишь когда заготовим припасы, тщательно все спланируем и исполним план от точки до точки! Думаешь, справимся?
– Подготовиться, запланировать и исполнить, – повторила я и пренебрежительно махнула рукой.
Меня отвлекла корова, забредшая на мою территорию. Мне как раз была нужна кожа.
– Ладно-ладно, я попробую.
Я вернулась к своей хижине, решила собраться с мыслями. Селянин Лонни тащился за мной как тень, равнодушный, будто манекен. Все признаки жизни, которые я видела – или мне показалось, что видела, – наверняка были игрой воображения. Очередной иллюзией. Да ну его! Лучше поработаю немного над своим логовом. Голые стены, земляной пол и окна без стекол – не самый уютный вид. Я добавила кровать и обыкновенный сундук. Как раз вовремя – уже начало темнеть. Надо передохнуть и подумать, что меня ждет в этом мире.
Я успела зажечь всего один факел, как услышала стон зомби снаружи. Если играешь с монитором, приходиться выходить, чтобы понять, откуда доносится звук. Но в ВР-очках направление определялось просто. Зомби стоял сразу за южным окном. На одного зомби можно не обращать внимания, однако вскоре явился второй, третий. Кажется, они все шли к дому, хотели достать именно меня и не обращали внимания на Лонни. А он стоял как столб посреди комнаты, не двигался, не говорил – просто пялился на стену. Наверное, Лонни снял очки и не выгрузился. Да уж, хорошая помощь в мой трудный час. Лучше некуда! Я построила всего одну комнату, стекол нет – значит, настала пора рубить зомби. Я схватила меч и выскочила наружу, готовая к драке.
Но я не ожидала такого количества зомби.
И, честно говоря, вблизи эти ВР-зомби выглядели страшнее прежних, экранных. Обычно я просто не обращаю за них внимания. Они скорее раздражают, чем угрожают. Но мне вдруг захотелось погеройствовать, а зомби заполнили весь склон. Я усмехалась, прорубаясь сквозь толпы зеленых парней, точно амазонка, – понятно, все только в моей голове. На самом деле я наверняка выглядела жутко, и если бы кто-нибудь посмотрел на мою игру, наверное, помер бы со смеху. Но я орала и рубила, развлекалась по полной, пока один из этих типов не стукнул меня, и шкала здоровья наверху не уменьшилась на полделения. Я разозлилась – и рассмеялась.
Я снова подняла меч, полная решимости прорубиться. Со всеми воплями и рубкой я завалила лишь трех, зато на целых три заботы теперь меньше. Я кинулась на зомби, стоявшего близко к входной двери. Его зеленая слизь шлепнулась наземь, рассыпалась маленькими пикселями, те попадали и в секунды исчезли. Затем я развернулась и ударила подошедшего сзади. Брызнула та же зеленая слизь. Я повернулась к третьему, но опоздала. Он схватил меня за руку, и я снова увидела, как теряю хит-пойнты.
Когда я опять взмахнула мечом, клянусь, он показался тяжелее, и его было труднее держать в руке. Такого сходства с реальностью я не ожидала и все равно, стиснув зубы, рубанула изо всех сил. Я попала посреди туловища зомби, ударившего меня. Он умер. Но вниз по склону шли новые. Наверное, время отступать.
Я скользнула мимо зеленой лужи от своей последней жертвы и направилась к лесу. Там легче спрятаться.
Увы, не повезло – навстречу мне выступила пара скелетов. С первым я расправилась косым ударом сверху вниз, от плеча до пояса, но второй успел засадить в меня стрелу, отшиб назад и не дал ударить. На этот раз не было нужды смотреть на шкалу: я знала, что потеряла деление, а может, и два. Я очень замедлилась – словно перезагрузилась на самой медленной скорости Интернета, почти как через старую телефонную сеть, с дозвоном.
Подумать только, меня убивал один-единственный скелет! Орда зомби узнала, где я. Мне пришлось спасаться бегством, и я чудом взобралась на вершину холма. Мой уровень энергии получил шанс чуть подняться, и я стремглав, будто перепуганный котенок, сбежала в соседнюю долину. Там переключилась с оружия на недавно выменянную свинину и съела ее, чтобы поднять свой потихоньку снижающийся уровень энергии.
Я обнаружила, что тяжело дышу, хотя понимала, что на самом деле не бегу, а передо мной мелькают картинки. Но то ли из-за орды зомби, то ли из-за необходимости быстро соображать, отбивать атаки и нападать я чувствовала, как в моих ушах тяжело стучит кровь – по-настоящему, в реальном мире. Оттого в игре слышался странный, отдающийся эхом звук.
Новая порция зомби и скелетов двинулась в моем направлении. Я не знала, что делать, и запаниковала, вспомнив о Лонни, который остался в хижине. Нужно пробиваться к нему. Но он вдруг сам объявился рядом. Наверное, перезагрузился в игре!
Я схватила его за руку и заорала: «Время бежать!»
Мы бежали, пока местность не изменилась – роскошную зелень сменила тусклая бурая земля с колючими кустами там и сям. Пустыня. Тут негде укрыться, а моя энергия неуклонно уменьшается, еды не осталось, и я непрерывно подвергаюсь атакам. Хорошие новости: небо начало светлеть. Но до рассвета еще далеко. За очередной дюной я заметила кого-то, похожего на жителя деревни в коричневой одежде, отбивающегося от своей толпы зомби. Мне хватало собственных проблем, я решила отойти подальше, но чужие зомби тоже двигались, и обе группы соединились.
Тот, кого я приняла за жителя, повернулся ко мне и закричал:
– Стой и дерись! Я помогу тебе!
Я слышала, как стонут зомби и бормочут жители. Но слова? Я застыла от изумления.
– Не стой просто так, вынимай оружие и дерись! – снова прокричал игрок.
– Ты настоящий? – тупо спросила я.
– На это нет времени!
Игрок приблизился, и я поняла, что на нем кожаная броня. Он предложил меняться: деревянный меч за просто так. Лучшая сделка, которую мне предлагали. Я схватила меч, встала рядом с игроком и принялась рубить так сильно и быстро, как могла. Но мой приятель в кожаной броне убивал вдвое больше за то же время. До рассвета мы перебили всех врагов и остались одни посреди пустыни.
– Я не знала, что кто-то еще в игре, – признался игрок, спрятал меч и представился: – Я – Эсме.
– Я – Бьянка. Я тоже думала, что одна здесь. Но потом нашла Лонни.
– Кого?
– Моего друга, Лонни.
Я повернулась и указала, но, к моему изумлению, Лонни будто испарился. Он пропал где-то на пути в пустыню.
– Эй, брось! – закричала я в пустоту, будто он мог слышать меня из игры. – Лонни, как ты можешь так выгружаться и бросать меня!
– Ты, э-э, в порядке? – спросила Эсме.
– Нет! – огрызнулась я, но потом добавила уже спокойнее: – В общем, да. Но, клянусь, мой друг был здесь минуту назад.
– Тут нас бродит несколько, – заметила Эсме и пожала плечами. – Он может и появиться. Все заходят, когда позволяет график лечения. Нужно ведь оставить и докторам с нянечками время тыкать и щупать.
– Ты тоже пациент? – спросила я.
– А ты разве нет?
– Да, я разбилась на машине, – выговорила я и замолчала. Потом надумала спросить: – Может, ты знаешь о парне по имени Элон Лоуренс? Он поступил в то же время, что и я. Ему пятнадцать лет, темная кожа, серые глаза.
– Нет, не знаю. А как давно он поступил?
Я подумала, что слишком долго лежала без сознания и не знаю, сколько прошло времени.
– Я не уверена, – выговорила я. – Может, несколько дней, а то и пару недель.
Я вкратце рассказала о случившемся: как машина выскочила из ниоткуда и врезалась в нас, а мы ничего не могли поделать.
– Ох, оно куда круче, чем просто заболеть, – прокомментировала Эсме. – Они поехали на красный?
К моей глотке подкатил тошный ком. Я ведь не рассказала про свой мобильник. Мне не хотелось думать, что это мы могли проехать на красный.
– В любом случае, если узнаешь про него, пожалуйста, скажи мне, – попросила я.
– Конечно. Однако, если ты тут, самое большее, две недели, откуда очки? Обычно их не дают, пока не пробудешь месяц. И это самое меньшее.
– Мне их принес паренек, – объяснила я. – Он забрел в мою комнату.
– Наверное, Эй-Джи?
– Ну да, он.
– А, так он наш лучший вербовщик, – заметила Эсме. – Он всегда пытается затянуть новых людей в игру, чтобы повыпендриваться. Хотя приятный парнишка, слов нет.
– Так сколько сейчас людей в игре?
– Прямо сейчас? Думаю, трое, – ответила Эсме.
– Ты, я и…
– И Антон.
– Кто это? – спросила я.
– Ты скоро встретишься с ним, – ответила она и пошла к другому краю пустынного биома.
Я поспешила следом.
– А с чем ты здесь?
– Химиотерапия, – ответила Эсме так, будто отвечала на вопрос о любимом цвете. – Мы надеемся, что этого курса хватит и рак вылетит из меня раз и навсегда.
– Ох, я надеюсь, что так, – пробормотала я.
Ну, что тут скажешь? Перед таким все слова кажутся кривыми и беспомощными.
– Он – вроде моего главного босса в игре, – пожав плечами, заметила Эсме.
Она нахмурилась, на мгновение ее взгляд затуманился, словно она задумалась о другом. Затем Эсме снова уставилась на меня.
– Как долго ты в игре?
– Не так уж долго. Эй-Джи пришел с очками для меня ночью.
– Ты выгружалась? Еще была ночь, когда ты выгрузилась?
– Но я еще не выгружалась, – ответила я. – Думаю, рано или поздно кто-нибудь придет и снимет с меня очки.
– Так ты еще не сделала выходной портал?
– А, так Эй-Джи серьезно про метод выхода?
Эсме молча глядела на меня, и я добавила:
– Когда надо, тогда и сделаю. Не вижу причин спешить.
Эсме смерила меня взглядом и покачала головой.
– Эта версия «Майнкрафта» особенная. Очки читают сигналы с наших синапсов в мозгу. Разве ты не знаешь этого? Наша игра – не просто стук по клавишам.
– Да, я в курсе, – солгала я.
– Поэтому, когда заходят не знающие правил новички, они могут сильно попортить мир.
– Я не нуб, – отрезала я. – Эй-Джи уже рассказал мне.
– Ну да, только он не рассказал всего. Ты ведь не из тех, кто любит все обдумывать? Послушай меня: ты не готова. Выгрузись, подожди еще пару недель, и добрый доктор вручит тебе очки и учебник по ним. Иди назад, к своей уютной кроватке и мультяшным персонажам на стенах.
– Моя палата не такая, – заметила я. – Стены просто бежевые.
Эсме помолчала, затем выговорила:
– Слушай, как с тобой должно быть скверно, если они не положили тебя в палату с клоунами на стенах.
– У меня почти все тело в гипсе. Меня сильно поломало.
На глаза сами собой навернулись слезы. Мне вдруг захотелось свернуться калачиком и зареветь. Случилось столько всего страшного! Я бы заревела, но не перед незнакомкой же в «Майнкрафте». К счастью, аватары не очень подходят для выражения эмоций. Я быстро взяла себя в руки.
– Может, ты покажешь мне, что к чему? – предложила я и добавила: – Я быстро учусь.
Аватар Эсме замер: его хозяйка задумалась.
– Ладно, иди за мной и делай, как я. Мы пойдем говорить с Антоном.
Глава 6
Я пошла за Эсме по пустынному биому. Как она ориентировалась и куда направлялась, непонятно.
– Куда мы идем? – наконец спросила я.
– В логово Антона. Они с Эй-Джи помогли выстроить много модов в этом мире. Антон может научить, как не дать мозгу напортачить в игре.
– Что значит «напортачить в игре»?
Эсме вздохнула, будто говорила с кем-то намного глупее ее.
– Эта версия «Майнкрафта» управляется прямо нашими мозгами…
– Да, это я поняла, прозрачно и ясно! – огрызнулась я.
– Но это и общий мир, все наши умы – на одной площадке.
– Ну да, и что? – сказала я, пытаясь понять, что к чему.
– И что? Представь: ты зашла в песочницу, а у тебя на ботинках собачьи какашки. Ты занесла их в песочницу, и они испортили игру всем. Нубы, которые не понимают, что делают, всегда заносят какашки. Конечно, нубы этого не хотят – они просто не знают, что нужно проверять ботинки.
– Поэтому ты мне и помогаешь, – сказала я. – А я уж проверю свои ботинки.
– Ну да, помогаю – пока, – проворчала Эсме.
Она по-прежнему упрямо топала по песку, и мне стало жарко – надо думать, от злости и раздражения. В самом деле, не могло же меня разогреть цифровое солнце?
Не останавливаясь, Эсме открыла инвентарь и сбросила мне под ноги кусок свинины. Я подхватила, съела, и мое здоровье улучшилось.
– Спасибо! – сказала я.
Если Эсме и услышала, то не отреагировала. Некоторое время мы шли молча. Затем я попробовала начать разговор.
– Я бы сейчас с удовольствием съела настоящую свиную вырезку. А ты что любишь есть?
– Я много не ем. В смысле, в реальном мире. Тошнит.
– Отчего? – спросила я.
– Химиотерапия. После нее меня тошнит от еды, запахов, иногда даже от воды, – ответила Эсме и отошла покопаться в дюне.
Я подождала. Может, Эсме скажет что-нибудь еще? Но она молчала.
– Извини, – сказала я.
– Ничего. Ты ведь не знала.
Эсме отступила, чтобы я могла увидеть красный камень, который она откопала для меня.
– Спасибо! – поблагодарила я.
– А как насчет тебя? – спросила Эсме. – Давай снабди меня всеми живописными деталями.
Я попыталась вспомнить длинный список поломанных и побитых частей тела, который огласила доктор Нэй, когда показывала голограмму.
– У меня уже была куча операций и, наверное, будет еще больше, – сказала я, делая вид, что это пустяки.
А сердце заколотилось. Надеюсь, Эсме не слышит. А что, если мне не позволят оставаться в «Майнкрафте», пока продолжаются все эти процедуры?
– Вот встретим Антона, и увидишь, как оно бывает, – простодушно сообщила Эсме. – Уж точно, он тебя перещеголял.
– В смысле?
– Сколько бы у тебя ни было операций, они не настолько жуткие, как операция на мозге у Антона, – проговорила Эсме, как мне показалось, не без гордости.
Затем она переключилась с кайла на меч.
– Мне нужно лучшее оружие, – сообщила я. – Эй-Джи дал мне только простейшее.
– Ну да, было бы неплохо, – согласилась она.
За следующей дюной стоял одноэтажный каменный дом со стеклом и обсидианом наверху и плотной изгородью кактусов вокруг. Свободной оставалась лишь длинная тропа, ведущая к двери.
– Стой! – велела Эсме.
– Что такое?
– Ловушки. Антон крут по части ловушек.
Она двинулась вперед, я по пятам за ней. По обеим сторонам тропы – масса рычагов, блоков из красного камня, обсидиана, лавы и взрывчатки. Их все соединял открытый провод из красного камня.
– Да, длинно и сложно, – заметила я.
– Ну, это для тех, кто не знает дороги, – отозвалась Эсме.
Она махнула рукой, и я стала прыгать следом с одного блока на другой, даже когда казалось, что очередной блок взорвется под ногами. Она перепрыгнула с обсидианового блока слева от дорожки на блок песчаника справа. К тому был присоединен рычаг – но ничего не произошло. Затем Эсме перепрыгнула на блок взрывчатки, обернулась и сообщила: «Это фальшивка». Я кивнула и запрыгала следом, а Эсме перепрыгнула на другой блок из песчаника, перескочила лаву и приземлилась на коротком открытом участке перед дверью. А я вздохнула с облегчением, добравшись до конца опасной дороги. Эсме открыла дверь, и я прыгнула на площадку, но приземлилась не совсем там, где Эсме.
За спиной взорвалось. Я обернулась. Путь превратился в каскад разрывов. Взрывались блоки, хлестала лава, мне в лицо брызнули искры.
– В дом! – заорала Эсме.
Я шагнула внутрь, закрыла дверь и отошла вглубь зала – лава прожгла себе путь и просочилась внутрь. Затем я взбежала наверх по лестнице вслед за Эсме. Лава залила весь пол.
– Да что тут делается?! – раздался голос сзади.
Я обернулась. Из задней комнаты выскочил игрок в зеленом и побежал к нам.
– Что вы обе сделали? – заорал он и кинулся в боковую комнату.
Пару секунд спустя я увидела его через окно. Он выскочил из дома и стал возиться с чем-то за кактусом. Взрывы прекратились. Игрок замер в нерешительности, затем пошел осматривать повреждения. Шел и качал головой. Когда он вернулся, лава отступила до середины зала.
– Это кто? – спросил Антон и указал на меня рукой.
– Я – Бьянка, – ответила я.
– Это Бьянка, – сказала Эсме. – Бьянка, это Антон.
– Бьянка, ты только что уничтожила работу нескольких дней, – сообщил Антон.
– Извини. Я случайно.
– Зачем ты привела ее сюда? – спросил Антон у Эсме.
– Выходит так, что… – начала она.
– Черт, ты знаешь, сколько времени у меня ушло на все ловушки? – рявкнул Антон. – Нельзя хватать случайных больничных младенцев и тащить сюда. Сперва нужно спросить разрешения. А я – не нянька!
– Я – не младенец, – заявила я.
Ни Эсме, ни Антон ничего не ответили.
– Прежде всего, не я хватала ее и тащила сюда, – равнодушно заметила Эсме. – К тому же ей нужна тренировка.
– Это точно, – буркнул Антон и ткнул рукой в направлении остатков лавы и прожженной двери.
– Эй-Джи закинул ее сюда прежде, чем доктора успели поговорить о программе, – рассказала Эсме. – Она ни на цент не знает, как сосредотачиваться и отвлекаться от реальности, может испортить мир в любой момент и переписать наши моды, как Андреа!
– Кто такая Андреа? – спросила я.
– Вот дерьмо, ты права! – буркнул Антон и уставился в никуда, затем пробормотал: – Ну ладно, пошли, перейдем в место безопаснее этого, там и обучим тебя азам.
Мне не понравился его тон, но что поделаешь?
Мы с Эсме прошли за Антоном сквозь стеклянную раздвижную дверь позади дома и увидели портал – вернее, его остатки. Похоже, Антон держал на заднем дворе средство покинуть игру.
– Что за черт? – выдохнул он.
Он обошел вокруг разрушенной арки портала. Обломки висели в воздухе, будто их что-то соединяло, хотя на самом деле между ними была пустота. Я немного обрадовалась, что мне не вешали лапшу на уши, рассказывая о портале. Но Антон все равно выглядел очень злым.
Он оторвался от портала и посмотрел на нас, затем шагнул под арку, чтобы убедиться в ее неисправности.
– Это, э-э, скверно. Очень, – выговорил он. – Это ты сделала?
– Я, что ли? Да нет! – запротестовала я. – Я только что сюда попала и ничего не сделала.
– Вспомни, что я говорила про какашки в песочнице, – посоветовала Эсме. – Ты можешь не знать, а твой мозг учинил что-то, напортачил в игре и испортил наш портал.
Я не знала, что сказать. Если я и напортила, то не зная об этом. Я попыталась вспомнить все, что случилось в игре. Может, вначале я слишком долго глядела на строчку с командами?
– Я не совсем понимаю происходящее, – сказала я. – Я только что загрузилась в игру, начала исследовать, потом встретила Лонни, затем настала ночь и появились зомби.
– Тихо! – рявкнул Антон. – Дай мне немного подумать.
Мы постояли в тишине, затем я спросила:
– А зачем столько ловушек? В смысле, ведь в игре всего несколько ребят.
Эсме закашлялась, но ее кашель подозрительно напоминал смешок.
– У него проблемы с доверием.
– В игре? – спросила я.
– Нет, в реале. Его самый важный человек уходит от него, родители заставляют заниматься спортом, который он не любит.
– Любил, – перебил Антон.
– Который он любит, – упрямо повторила Эсме.
– Я заминировал дом, потому что монстры придут и поломают его, пока я буду заниматься архиважными делами реала, – объяснил Антон. – Тебе про них знать не обязательно. По крайней мере, сейчас. Сейчас у нас есть дела поважнее.
– И что за дела? – осведомилась я.
– Например, предупредить всех, кто зашел в игру после тебя.
– Нам нужно отыскать Лонни, – заявила я. – Он где-то в игре, но его аватар попорчен. Он выглядит как странный деревенский житель и не может говорить. В последний раз я его видела в лесном биоме.
– Как он в точности выглядит? – спросил Антон.
– Он в синей рубашке с белым крестом на груди.
– Я никогда не слышал, чтобы игрок воплощался в неигрового персонажа, – заметил Антон. – А я в этой игре с самого начала.
– Но это не значит, что такое невозможно, – заметила я.
Конечно, тот игрок-житель – обязательно Лонни. Разве Эсме не сказала, что Эй-Джи – заядлый вербовщик?
– Мой друг попал в ту же аварию, что и я. И он… ну да, он тоже носил синюю рубашку.
– С крестом? – спросил Антон.
Я заколебалась. Может, без креста? Я моргнула пару раз, пытаясь вспомнить, что было на Лонни в день аварии. Да, что-то темно-синее. И еще серебряный крестик. Может, оно и есть белое «Х»?
– Да, я уверена, – подтвердила я.
Эсме с Антоном переглянулись.
– Может, у него очки сломались, – задумчиво предположила я.
И все же отчего аватар Лонни так странно себя ведет?
Антон с Эсме снова переглянулись, затем Антон пожал плечами.
– Слишком рано строить теории, – сказала Эсме. – Мы знаем лишь то, что ты его недавно видела и он странно вел себя. Но события в игре необязательно отражают события снаружи.
– Ты права, мы должны поискать его вместе, – добавил Антон. – Я хочу посмотреть на него.
– Отлично, – значит, решено! Найдем Лонни, исправим его аватар, а потом ты потренируешь нас обоих в контроле над умом или чем там еще.
Я повернулась, чтобы уйти, но Антон встал передо мной.
– Послушай, тебе нужно знать кое-что еще. Есть, э-э, другие возможности.
– Какие? – спросила я.
Эсме вышла вперед.
– Давайте сначала найдем его, ладно? Зачем зря ее пугать?
– Ну, скажите мне! – взмолилась я.
– Ладно, хорошо. Надо сперва рассказать тебе про Андреа, – начал Антон. – Мы тогда не знали, что бывает, если в игру заходят неподготовленные. Эй-Джи, как обычно, дал ей очки. Несколько раз она играла нормально, а потом началась ерунда: вещи без причины пропадали из инвентаря, с неба падали всякие редкие штуки.
– Когда падали, это было здорово, – вмешалась Эсме.
– И какое отношение это имеет к Лонни? – спросила я.
– Ну, когда мы выгрузились, узнали, что ее папа получил новую работу, и вся семья переезжает. Андреа очень расстроилась, и все в игре пошло вверх тормашками. Мы пытались отвлечь ее как могли, и временами становилось лучше. Но не целиком. Тогда мы с Эй-Джи заговорили о том, чтобы модировать игру, не дать чьим-то расстройствам испортить мир. А потом…
– А потом она узнала, что семья переезжает за океан, – драматично произнесла Эсме, украв самую изюмину истории. – В Испанию!
– Ох! – выдохнула я.
Ведь так жутко узнать, что оставляешь всех друзей и едешь туда, где тебя никто не знает. И как вообще подружиться, если не знаешь языка?
Эсме кивнула, видя, что ко мне приходит понимание.
– И когда она решила поиграть с нами, мир просто взорвался! Биомы стали двигаться, мирные моды кинулись на нас без всякой причины, а наши базы превратились в обломки.
– Что случилось с Андреа? – мысленно готовясь к худшему, спросила я.
– Пока мы дрались с мобами, Эй-Джи сумел ее успокоить. Но пришлось все отстраивать с нуля на другом сервере. В конце концов, Андреа переехала и нашла много друзей в новой школе. Она больше не играет в этом мире, но пишет нам. Она рассказывает…
– Слушай, – перебил Антон, – самое важное, что мы теперь строим моды с расчетом на всякие истерики. Теперь они просто вызывают монстров низкого уровня, а на них почти не обращаешь внимания.
– Мы еще стараемся решать наши проблемы в реальном мире, прежде чем идти в игру, – добавила Эсме.
– Ребята, к счастью для вас, у меня нет проблем в реальном мире, кроме личного выздоровления, – заверила я. – И Лонни в порядке. Просто его аватар барахлит.
Эсме с Антоном загадочно посмотрели друг на друга. Интересно, с чего вдруг?
– Я хочу сказать, что это может быть и не Лонни, – осторожно произнес Антон.
– Конечно, это он! – перебила я. – Он же посмотрел на меня, узнал! Я видела!
Я устала болтать. Каждая секунда, которую мы потратили на бесполезные разговоры, – это секунда, которую мой друг провел, как в тюрьме, в теле жителя деревни. Я проскользнула мимо Антона и бросилась в пустыню, в направлении лесного биома, где пришла в игру.
– Вы понятия не имеете о том, что произошло! – закричала я. – Просто хотите кого-то обвинить. А по мне, так это вы двое все мне портите!
Нет, я сама разберусь во всем. И, прежде всего, найду Лонни. Мы с ним всегда были против всего мира. Мне нужен только мой Лонни – и больше никто!
Глава 7
Эсме с Антоном пошли за мной в пустыню, и в конце концов я позволила им догнать меня. Они заговаривали, я не отвечала. Конечно, я знала, что тот житель – Лонни, но этого не докажешь, пока они его не увидят. Я не отвечала на вопросы, поэтому мы шли в полной тишине, иногда останавливаясь, чтобы поохотиться на встречных нейтральных мобов. Потом стемнело, и мобы практически исчезли.
– Послушай! – снова начала Эсме.
– Не-а, – отрезала я.
– Я просто хочу подготовить тебя.
– Эсме, она не хочет слышать, – заметил Антон. – Пусть выяснит сама.
– Было бы лучше, если бы Бьянка…
– Эсме! – перебила я. – А можно сперва прийти в лесной биом, а потом делать выводы?
Она пошла медленнее, будто хотела, чтобы мы двое ушли вперед.
– Что бы мы ни делали, надо держаться вместе, – сказал Антон. – Мы справимся с чем угодно, если будем в команде.
Эсме фыркнула и ускорила шаг.
Я заметила волка за деревьями. Он зарычал на меня, но, похоже, это лучший компаньон, чем два человека, которых я встретила в игре. Я вытащила кость от побежденного скелета и протянула волку. Тот отбежал на холм – недалеко, на пару уровней. Тогда я предложила больше костей. Волк подошел, посмотрел на меня, на кости, прыгнул на них – и они исчезли. Я добавила костей. Волк тихонько и визгливо заурчал, потерся о мою ногу.
– Я думал, мы ищем твоего друга, а не домашнее животное, – заметил подошедший сзади Антон.
– А мы ищем, – огрызнулась я. – Но ведь ты сам сказал подготовиться. Поддержка в бою не помешает.
Я пошла дальше. Волк плелся следом. Мы быстро спустились с холма и подошли к моей хижине. Большая ее часть была развалена – словно от взрывчатки. Две стены снесены, дверей нет, и внутри никого. Даже в полу оказались дыры – ямы в земле.
– Да, это, в сущности, навес, – без тени юмора изрек Антон.
– Он не всегда был такой, – сказала я. – Это было простейшее убежище. Я хотела достроить его потом.
– Да я не ругаю его.
– Все это не важно, – отмахнулась Эсме. – Давайте найдем того жителя.