Кровавая бойня в Карелии. Гибель Лыжного егерского батальона 25-27 июня 1944 года бесплатное чтение

Этапы длинного пути

30 ноября 1939 года Советский Союз напал на Финляндию. Это нападение вызвало возмущение во многих западных странах. Считается, что 1531 норвежец записался добровольцем и отправился воевать против Советского Союза. Около 300 норвежцев приняли участие в военных действиях, после капитуляции Финляндии 13 марта 1940 года норвежцы, разочарованные, вернулись домой. Вскоре после этого – 9 апреля 1940 года – немецкие войска вторглись в Норвегию. В течение весенних месяцев многие из норвежских фронтовых бойцов оказали сопротивление немцам.

Более 60 человек из «финских добровольцев» записались впоследствии в «ваффен-СС», чтобы «сражаться за Финляндию», как говорила пропаганда.

Немецкие «ваффен-СС» не принимали участие ни в нападении на Норвегию, ни в военных действиях до заключения соглашения о капитуляции Норвегии 10 июня 1940 года. Гиммлер был очень разочарован, что он как рейхсфюрер СС не принял участие в планировании и проведении операции «Везерюбунг» – нападении Германии на Данию и Норвегию. Когда бои в Южной Норвегии близились к завершению, два полка СС были направлены в Норвегию, однако совсем не туда, где шли военные действия. Это были штандарты частей СС «Мертвая голова»6 6-й из Праги и 7-й из Брно. Первый полк был дислоцирован в Саннефьорде, Ларвике, Тёнсберге, Ставерне и одна рота была направлена в Мандал и Кьевик. Второй полк разместился в Драммене, Осло, Холместранне, Свельвике и Тофте.

В первые недели после подписания соглашения о капитуляции от 10 июня 1940 года границу с Россией продолжали охранять норвежцы. Советский Союз по-прежнему оставался врагом. Считается, что на границе находились два норвежских батальона и одна рота. После поездки в Северную Норвегию Тербовен7 решил передать охрану границы батальону «ваффен-СС». Этот батальон был впоследствии доукомплектован и переименован во 2-й полк дивизии СС «Мертвая голова К» (буква «К» означала Киркенес).

Эту карту нарисовал один из выживших фронтовых бойцов и послал своим боевым товарищам через много лет после окончания войны. Когда Финляндия 4 сентября 1944 года заключила соглашение о прекращении боевых действий с Советским Союзом, бойцы Лыжного егерского батальона пешком прошли почти весь путь до Норвегии – через Рованиеми, где они вступили в бой с финнами, далее в Шиботн и оттуда в Нарвик (карту предоставил Лауриц Лофстад)

В дополнение к двум полкам СС Гиммлер направил в Норвегию в общем шесть батальонов германской полиции порядка (ORPO8), которые размещались по всей стране и служили поддержкой полиции безопасности (SIPO9). Они появились сначала в крупных городах, а затем в сельской местности и вдоль шведской границы. Полки войск СС подчинялись командующему войсками СС. Был также назначен командующий полицией порядка. Оба они подчинялись высшему руководителю СС и полиции Норвегии Вильгельму Редису10, который таким образом контролировал как полицию порядка, так и войска СС в Норвегии, пока они не участвовали в военных действиях. Считается, что до вторжения в Советский Союз 22 июня 1941 года в Норвегии было по меньшей мере 6 тысяч солдат и офицеров войск СС и не менее 4,5 тысяч полицейских порядка.

Когда началось вторжение в Советский Союз, группа войск СС из Норвегии получила боевое крещение в боях в коммуне Салла на севере Финляндии. Войска были организованы как «боевая группа Норд», которая состояла из 6-го и 7-го пехотных полков СС, 9-го штандарта СС и других подразделений поддержки. Эта группа не смогла прорвать позиции Красной Армии и потерпела там трагическое поражение – в результате двух дней боев около 300 человек были убиты и 400 ранены. Генерал фон Фалкенхорст дал сокрушительную оценку военным действиям этой группы. После этого фронт в Салле был заморожен до конца войны. Полки «ваффен-СС» были отведены и преобразованы в дивизию СС «Норд», после того как к боевой группе был присоединен 6-й горно-артиллерийский полк СС. Эта дивизия была передислоцирована на юг и подчинена финско-немецкому командованию. Финский генерал Ялмар Сииласвуо некоторое время командовал дивизией и руководил операциями в районе поселка Кестеньга в русской части Карелии. Это было единственное место во время войны, где немцами командовал высший офицер, не являвшийся немцем.

В октябре 1943 года дивизия была переименована в 6-ю горную дивизию СС «Норд» и пополнена новыми подразделениями. Она была окончательно выведена с линии фронта, когда финны заключили одностороннее соглашение о перемирии с Советским Союзом 4 сентября 1944 года. После этого дивизия была направлена в Германию и переведена на Западный фронт, но уже без норвежских добровольцев.

Единственным норвежцем, принимавшим участие в первых боевых действиях на Севере, был Аксель Станг, руководитель молодежной организации партии «Нашунал Самлинг» и министр в правительстве Квислинга. Он был офицером связи при 3-й зенитной батарее зенитного батальона дивизии СС «Норд» с 22 июня по 15 августа 1941 года и получил 7 августа 1941 года Железный крест 2-го класса.

Еще один норвежец, военный корреспондент Пер Имерслунд завербовался сначала в 5-ю дивизию войск СС «Викинг», а затем по его просьбе был переведен в 6-ю горную дивизию СС «Норд». C начала февраля до 30 марта 1942 года он находился на фронте в 4-м взводе военных корреспондентов СС. Там он добровольно вызвался участвовать в боевом задании лыжного патруля и был ранен. За это 1 апреля 1942 года он получил Железный крест 2-го класса, был отправлен на лечение в Норвегию. Норвежцы Ульф Тур и Кнут Колсхус, также бывшие в 4-м взводе военных корреспондентов, получили 30 января и 20 апреля 1944 года соответственно по кресту «За военные заслуги» 2-го класса.

Несколько норвежцев состояли летом 1943 года в штурмовом рентгеновском батальоне СС (14 человек под командой унтершарфюрера Лёвика), но после того как сломался рентгеновский аппарат, их отозвали. Некоторые офицеры состояли в других полках СС – Пер Плуннеке и Хокон Хегнар в 11-м горном егерском полку «Рейнхард Гейдрих» и Арнфинн Вик в 12-м горном егерском полку «Михаэль Гайсмайр». Несколько человек находились в 6-м артиллерийском полку «Норд», в их числе Аксель Стеен и Сверре Хельструп. Некоторые были также короткое время в штабе 6-й горной дивизии СС.

Лыжные егеря и полицейские солдаты в Финляндии

Норвежские фронтовые бойцы на этом отрезке Восточного фронта были организованы в четыре подразделения СС и прибыли в Финляндию в следующем порядке: лыжная егерская рота СС «Норвегия», 2-я полицейская рота СС, лыжный егерский батальон СС «Норвегия» и 3-я полицейская рота СС. Все четыре подразделения входили в разведывательный батальон АА (Aufklärungs Abteilung) в составе 6-й горной дивизии СС «Норд».

Инициатива создания норвежского лыжного подразделения принадлежала молодежной организации партии «Нашунал Самлинг», главными инициаторами являлись руководитель молодежной организации Аксель Станг и Густ Юнассен. Станг, находившийся в Финляндии в начале военной кампании на Севере, был отличным образцом для вербовки. Густ Юнассен, датчанин, женившийся на норвежке и живший в Осло, был членом молодежной организации «Нашунал Самлинг» и фактическим командиром роты, созданной в конце лета 1942 года. С немецкой стороны рота находилась в подчинении Вильгельма Редиса, возглавлявшего войска СС в Норвегии. Редис, в свою очередь, подчинялся Генриху Гиммлеру, командовавшему «ваффен-СС» в Берлине.

Осенью 1941 года после образования Норвежского легиона11 была сделана попытка создать норвежскую лыжную роту в Торпо, к северу от Осло. Поскольку у норвежцев отобрали контроль над легионом, ликвидировав штаб легиона в Осло в октябре 1941 года, эта рота была направлена в Холместранн, а позднее переведена в Фаллингбостель, где проходило первоначальное обучение новобранцев легиона.

Вербовкой в лыжную роту СС занималась молодежная организация «Нашунал Самлинг». Точно неизвестно, каким образом это осуществлялось в самой молодежной организации, но публично вербовка производилась с помощью плакатов и объявлений, обращенных в основном к спортивной молодежи. Рота первоначально называлась полицейской лыжной ротой СС «Норвегия», это название по традиции связывало роту со 2-й полицейской ротой, которая проходила курс молодого бойца в Карелии.

В сентябре 1942 года лыжная егерская рота была переведена в учебный центр для новобранцев в Сеннхейме12, в Верхнем Эльзасе, а в декабре 1942 направлена в учебный полицейский батальон СС в Хеллерау под Дрезденом для двухмесячной тренировки на лыжах с полевыми учениями на местности. Это был учебный центр для полицейских подразделений, поэтому солдаты роты носили во время обучения и некоторое время спустя форму немецкой полиции. Роту называли также полицейской лыжной ротой. Она насчитывала 120 человек. Густ Юнассен и другие норвежские офицеры обучались в юнкерской школе СС в Бад-Тёльце, рядовые – в Сеннхейме.

28 февраля 1943 года лыжная егерская рота отправилась из Хеллерау в Данциг13 и дальше на корабле в Финляндию (город Ханко), где поступила в подчинение 6-й горной дивизии СС со штабом в Кестеньге. Здесь она должна была войти в состав 6-го разведывательного батальона АА, размещенного у северо-западной оконечности озера Елетьозеро. В Финляндии рота прошла дополнительную тренировку и инструктаж и приступила к боевым действиям 5 апреля 1943 года. В задачу роты входило разведывательное патрулирование на длинные дистанции в местности, где были большие расстояния как между противниками, так и между немецко-финскими оборонительными позициями. 26 марта 1943 года рота прибыла на фронт.

Умеешь ходить на лыжах и стрелять? Записывайся в норвежское лыжное подразделение Норвежского легиона.

Так Биргер Краннер изобразил службу в будущей лыжной роте Норвежского легиона, или «лыжном подразделении», как написано в объявлении в газете «Fritt Folk» в сентябре 1941 года. Однако в Карелии норвежских фронтовых бойцов вовсе не ждали крутые горки и собачьи упряжки. Лыжная рота Легиона по своему названию являлась предшественницей лыжной роты и лыжного батальона

По следам отцов! Лыжный батальон Норвежского легиона.

Так художник Фредрик Кнудсен изобразил бойца Лыжного батальона Норвежского легиона. Плакат называется «По следам отцов» и на заднем фоне мы видим очертания викинга с копьем

Важнейшим эпизодом в истории лыжной роты была разведка боем 23–24 апреля 1943 года, целями которой являлись взятие в плен и уничтожение советских колонн снабжения, если они встретятся. До этого, 15 апреля 1943 года, бойцы выполняли задание по патрулированию. Норвежские фронтовые бойцы выдвинулись с высоты Хассельман вместе с двумя немецкими боевыми патрулями из 2-й и 3-й роты разведывательного батальона. На этой высоте во время стычки с русскими 24 апреля в 17 часов 15 минут погиб оберштурмфюрер Хассельман (его именем впоследствии была названа высота). Тогда же Густ Юнассен убил лопатой русского офицера, который отказался подчиниться приказу сдаться, но этот факт редко упоминается.

Самым черным днем роты стало 26 мая 1942 года, когда Густ Юнассен подорвался на мине на собственном заградительном минном поле на высоте Хассельмана. Рота вышла на импровизированную тренировку, и бойцы по ошибке зашли на минное поле перед своими защитными позициями. В результате шесть человек погибли и несколько были ранены. [Погибшие получили посмертно Железный крест 2-го класса: Карл Бильден, Густ (Густав) Юнассен, Коре Крогстад, Йон Остад, Карл Лоренц Риттер и Хартвиг Странд.] Торстейн Нэсс погиб раньше в перестрелке с русскими.

Асбьёрн Нарму рассказал, что на минное поле недалеко от высоты Капролат зашло отделение в количестве 20 человек. Он подтвердил, что шесть человек погибли и только двое не получили никаких повреждений – он сам и Коре Ринген. Вслед за Юнассеном шел Нарму, а за ним Бильден. Ринген шел впереди и прыгал по камням и поэтому избежал мин. Асбьёрн шел крайним правым в ряду бойцов дозора, попавших на минное поле. Когда мины начали взрываться, он бросился на землю, и под его рукой оказалась мина, из которой торчал только «штырь». Так он лежал, пока немец-сапер не обезвредил мину. Асбьёрн не помнил, кто уносил Бильдена – Херсет или Лёвлиен. Бильдену попал осколок в легкое, он уже был без сознания и умер во время транспортировки на самолете «Шторьх»14.

Через неделю рота была выведена из зоны боевых действий и направлена в отпуск в Норвегию, причем не через Швецию или Северную Норвегию, а через Германию – из Штеттина на пароходе в Осло. В Норвегию они прибыли 11 июля 1943 года. Таким образом, фронтовой опыт оказался коротким и неудачным. За три месяца на фронте лыжная рота потеряла в общей сложности восемь человек.

2-я полицейская лыжная рота СС была образована с норвежской стороны Юнасом Ли – министром полиции в правительстве партии «Нашунал Самлинг» (НС). Она состояла из 160 солдат и прошла обучение в феврале–марте 1943 года. К этому времени 1-я полицейская рота уже вернулась обратно с Ленинградского фронта и была демобилизована 18 мая 1943 года. Набор во 2-ю полицейскую роту проходил под руководством Министерства полиции НС, и все новобранцы были зарегистрированы как полицейские с заработной платой и званиями, как в норвежской полиции. Они сначала обучались в городе Холместранн, а затем их направили в центр обучения Сеннхейм в Верхнем Эльзасе в Германии. Оттуда они попали на дальнейшее обучение в Графенвёр-Ауербах в Баварии. Их одели в форму немецких полицейских со знаками отличия СС.

Рота на пароходе из Штеттина прибыла в Обу в Финляндии и потом получила назначение в русское село Кестеньга в Карелии, где находилась штаб-квартира 6-й горной дивизии СС. По дороге транспорт подвергся бомбардировке советских самолетов, в результате чего погибли двое добровольцев – Сверре Норманн Балтерёд и Улав Магнуссен. Рота вошла в состав 3-го батальона горно-егерского полка СС номер 11 «Рейнхард Гейдрих» и была вначале размещена у озера Сеннозеро. Самым важным событием в боевой истории роты было нападение 7 марта 1944 года на опорный пункт Шапкозеро, в результате которого были уничтожены крупные советские атакующие силы. Однако не обошлось без потерь – погиб командир роты Эйстейн Бек. Рота занималась также разведкой и в течение короткого периода размещалась в опорном пункте на горе Мендевара в том же районе.

В конце апреля 1944 года срок службы закончился, и 17 мая 1944 года рота была официально распущена после парада в Осло, которым руководил тогдашний командир роты Эрлинг Ваксвик. К этому времени рота потеряла четырех добровольцев (Эйстейн Бек, Эрнулф Энген, Уле Кристиан Гробэк и Магне Мартинсен). Один солдат был тяжело ранен и покончил собой (Арне Бьюрстрём), двое попали в плен и погибли в советских лагерях (Эйнар Мариус Педерсен и Ховард Освальд Люнум).

Опыт лыжной роты лег в основу при формировании Лыжного егерского батальона СС. Идея создания такого батальона вызвала энтузиазм среди членов молодежной организации партии «Нашунал Самлинг» и в кругах германских СС. Командир дивизии «Норд» в Кестеньге Мартин Кляйнхейстеркамп отправил 16 мая 1943 года письмо из штаб-квартиры в Кестеньге в штаб-квартиру СС в Берлине генералу СС Юттнеру с просьбой создать Лыжный батальон «Норвегия». Далее он предлагал перевести существовавшую норвежскую добровольческую лыжную роту из полицейского подразделения в подразделение «ваффен-СС», ссылаясь на то, что «состав роты постоянно выражает желание быть не служащими, а солдатами, как многие из их товарищей в рядах германских соединений СС». Гиммлер еще 22 апреля 1943 года написал Готлопу Бергеру (начальник рекрутского набора в войска СС), что норвежская лыжная рота должна влиться в 6-ю горную дивизию СС «Норд»: «Я считаю, что там, где не удается вербовка в “ваффен-СС”, надо попытаться создать несколько лыжных рот, набрав добровольцев из норвежских спортивных и других кругов». Гиммлер связывал новые возможности вербовки с обращением к молодым спортсменам и призывом «помочь Финляндии». К тому времени он уже знал о недовольстве Легионом15 и нежелании его членов продолжать службу, а также об отсутствии энтузиазма при наборе рекрутов в полк «Норвегия» (Regiment Norge) в 11-й дивизии СС «Нордланд».

Набор в лыжный егерский батальон начался осенью 1943 года и нерегулярно осуществлялся до сентября 1944 года, когда батальон был отозван с фронта. Но и тогда он не прекратился и продолжался уже после того, как лыжный батальон был переведен в моторизованные полицейские силы (506-й лыжный егерский полицейский батальон СС) с базой в норвежском городе Мюсен и пяти других местах в Восточной Норвегии.

Лыжный егерский батальон под официальным названием «Лыжный егерский батальон СС “Норвегия”» насчитывал 700–800 человек и состоял из трех пехотных легковооруженных (лыжных) рот и четвертой штабной роты. Они не имели тяжелого вооружения. Руководство батальона состояло из норвежских офицеров, состав был в основном норвежским, но в дополнение к ним было придано некоторое количество младших немецких офицеров, офицеров полиции и административного персонала. Вначале на высоте Капролат командиром роты был один немец, четверо немцев являлись командирами отделений. Командным языком постепенно стал норвежский, и подразделение начало походить на то, что планировал Квислинг в качестве «новой норвежской армии». Батальон, как и две предыдущие роты, подчинялся 6-му разведывательному батальону АА.

3-я норвежская полицейская рота была набрана в феврале–марте 1944 года и направлена на пароходе и поезде в Сеннхейм в апреле– июле того же года. После обучения рекруты ехали на поезде и пароходе через Данциг в Улеаборг. Солдаты роты приняли участие в нескольких разведывательных патрулированиях, но не имели прямого контакта с врагом до перемирия между Финляндией и Советским Союзом 4 сентября 1944 года. После этого рота была отозвана и через Рованиеми отправлена в Норвегию. Там солдаты роты были распределены по немецким ротам в Северной Норвегии и приняли участие в боях. После войны некоторые из них были обвинены в совершении тяжелых военных преступлений против норвежцев в губернии Норд-Тромс.

Финско-германское вторжение

После 1 июля 1941 года немецкие и финские войска совместно пересекли финскую границу, вторглись в Советский Союз и начали наступать по двум направлениям к Кестеньге. Ударная группа J (состоявшая из немецких полков, нескольких финских батальонов и подразделений СС) продвигалась главным образом по обе стороны единственной проездной дороги из района Куусамо в Финляндии к шоссе на Кестеньгу, группа F (состоявшая главным образом из финских войск) наступала по более южному маршруту из Суомуссалми. Обе группы соединились в атаке на Кестеньгу, чтобы затем продвинуться вперед к станции Мурманской железной дороги Лоухи, находившейся в 60 километрах к востоку от Кестеньги. Наступавшие быстро продвинулись от шоссе к железной дороге (между Лоухи и Кестеньгой), внезапно напали на русские части и окружили их. 11 августа группа J продвинулась настолько далеко, что до станции Лоухи оставалось всего 32 километра. Между тем сопротивление русских значительно усилилось, а снабжение германско-финских частей становилось все более долгим и сложным. Не хватало также солдат для завершения операции по взятию Лоухи. Русские направили с Мурманского фронта на юг по железной дороге 88-ю пехотную дивизию, которая укрепила оборонительные позиции к западу от Лоухи. 17 ноября 1941 года немецко-финское наступление было окончательно остановлено, и германско-финские подразделения дальше в русскую часть Карелии не продвинулись.

24 апреля 1942 года русские неожиданно начали крупное наступление на этой линии фронта. Немцы и финны не ожидали наступления в весеннюю распутицу, и их войска не имели сил, необходимых для того, чтобы противостоять крупному наступлению. В течение всей осени было множество споров между немецким и финским командованием по поводу дальнейшей стратегии. Финский генерал-лейтенант Ялмар Сииласвуо категорически хотел заменить подразделения «ваффен-СС» на регулярные немецкие полки. Контакты между США и финскими властями также влияли на отношение финнов к новому наступлению на Мурманскую железную дорогу. По этой дороге русские переправляли на юг значительную часть того снабжения, которое союзники доставляли северными конвоями для советских войск на Восточном фронте. 5 мая 1942 года русские начали наступать с севера и едва не захватили штаб 6-й горной дивизии СС в Кестеньге, но были отброшены. После этой мощной атаки со стороны русских активность на этой линии фронта затихла. Обе армии прощупывали друг друга, используя разведгруппы, крупные и мелкие боевые патрули. Опорные пункты Капролат и Хассельман, находившиеся на финско-немецком северном фланге этого «замороженного» фронта, были укреплены и расширены. До июня 1944 года на этом фронте царили тишина и покой, нарушаемые лишь патрулированием и рекогносцировкой.

Немецкие саперные подразделения обустроили позиции на обеих высотах и «высоте 140», расположенной к западу от высоты Хассельман, а также обеспечили линии связи и снабжения. Немецкие и финские саперы построили и опорные пункты Сеннозеро и Мендевара еще до того, как туда пришли роты норвежских фронтовых бойцов. Обе высоты охранялись первые два года солдатами двух полков СС, присланных в Норвегию еще в мае 1940 года. Эти полки первоначально носили название «Мертвая голова», но на этом фронте были переименованы, соответственно, в 11-й полк Рейнхарда Гейдриха в честь пресловутого эсэсовца, застреленного чешскими партизанами, и в 12-й полк Михаэля Гайсмайра в честь южно-тирольского героя крестьянского восстания 1526 года. В 2009 году комитет Капролата нашел там солдатские медальоны со знаком «Мертвой головы», принадлежавшие солдатам одного из двух упомянутых полков, которые были ранее расквартированы в Норвегии.

Наступление весной 1944 года

Лыжный егерский батальон был размещен на северном фланге немецко-финских оборонительных позиций. С апреля по июнь 1944 года 3-я рота дислоцировалась на высоте Капролат, а 2-я – на высоте Хассельман. 1-я рота и штабная рота (4-я рота) находились в резерве или получали другие задания по патрулированию от «высоты 200» на другой стороне озера Капанец. Норвежцы, прибывшие в Лыжный егерский батальон из бывшей лыжной роты, были в середине мая отозваны и направлены в отпуск в Норвегию, в отпуске находился и командир батальона Фруде Халле. В результате батальон оказался сильно ослабленным. Софус Карс исполнял обязанности командира батальона и находился в резерве на «высоте 200».

Нападение на Лоухи в июле–ноябре 1941 г. Карта основана на данных Эрла Ф. Зимке (см.: Зимке Э. Ф. Немецкая оккупация Северной Европы.1940–1945. Боевые операции Третьего рейха. 1940–1945 гг. / пер. Е. Каца. М.: Центрполиграф, 2005). Рис. Л. Бута. Вставлены названия Капролат и Хассельман; текст карты Зимке изменен. Немцы и финны при наступлении двигались вдоль шоссе и железной дороги на Лоухи и в местности между ними, и находились всего в 32 км от железнодорожной станции Лоухи, когда наступление было остановлено. Железная дорога помечена черточками, шоссе – пунктиром

9 июня 1944 года русские начали крупное наступление на юге Карельского перешейка и уже 10 июня прорвали финские линии. Это произошло спустя полгода после того, как Советская армия прорвала блокаду Ленинграда на юге и на востоке (в том числе с плацдарма «Ораниенбаум» под Ленинградом) – 10 января 1944 года – и вытеснила немецкие войска далеко на запад в направлении Балтийского моря и Прибалтики. Сталин планировал в ходе операции «Багратион» очистить от немецких войск Белоруссию, Прибалтику и Восточную Польшу. Эта операция началась 22 июня 1944 года, в день трехлетней годовщины начала операции «Барбаросса» – нападения немцев на Советский Союз в 1941 году.

В течение мая–июня 1944 года норвежские добровольцы в Карелии несколько раз натыкались возле своей линии обороны на советские патрули, когда те строили бревенчатые настилы, направленные в сторону норвежских позиций. Норвежцы посылали собственные патрули, чтобы выяснить обстановку, однако те обнаруживали русских совсем рядом и вынуждены были возвращаться назад. Норвежцы также слышали удары топора и голоса вблизи своих позиций. Когда стало ясно, что на позиции их поредевшего батальона готовится наступление, они послали донесение о том, что им требуется подкрепление.

Русское контрнаступление 24 апреля – 23 мая 1942 года. Карта основывается на материалах из книги Эрла Зимке «Немецкая оккупация Северной Европы. 1940–1945» Рис. Л. Бута. Названия Капролат и Хассельман вписаны, текст на карте изменен. Русские наступали в северо-западном направлении с целью отрезать немцев и финнов и занять штаб в Кестеньге. Они применили ту же тактику, что во время последнего наступления в июне 1944 года

23 июня 1944 года норвежцы праздновали день Святого Ханса (Иванов день) и соорудили на высоте Капролат «майский шест»16. Солдаты соревновались, кто быстрее залезет на этот шест, тот, кому удавалось добраться до верхушки, получал приз. И все же, несмотря на праздник, настроение было грустным. Должно быть, ожидание похмелья и страх, предчувствие того, что должно было произойти, оказывали влияние на всех. На сопке Хассельман Иванов день не отмечали вовсе.

Финский генерал Ялмар Сииласвуо вместе с генералом СС Кляйнхайстеркампом и немецкими офицерами. Отношения между союзниками были неважными

Норвежский фронтовой боец достает «приз» с вершины майского шеста на Капролате. Это венок, на котором висят маленькие бутылочки с аквавитом

Распределение товаров маркитанток перед бункером на высоте Капролат, или «высоте 200». Маркитантские товары доставлялись на фронт вместе с письмами и посылками из дома. Там были шоколад, маленькие бутылочки со спиртным, консервы, сардины. Вольфганг Виндингстад полагает, что второй солдат слева в светлой кепке и солнечных очках, возможно, Сигмунд Вигеруст. Его называли «толстяк». Альтернативная подпись к данной фотографии гласит: «Лыжный егерский батальон на высоте Капролат в 1944 г. Бойцы изучают пришедшие посылки. В центре в кепке и в очках – Пер Винье из Осло, дата рождения 12.09.1924, записался в лыжную роту 01.09.1942. Состоял в 1943 году в Полку Норвегия, а потом в Лыжном егерском батальоне» (фото из архива Улы Сэли)

В ночь на 25 июня 1944 года, после того как русские сосредоточили свои силы полукольцом на востоке и северо-востоке, началась атака на высоту Капролат. Эта атака была частью крупного наступления, в ходе которого они одновременно атаковали позиции разведывательного батальона 6-й горной дивизии СС к югу от озера Капанец и германско-финские позиции в других местах. Кроме того, русские расположили свои войска длинной дугой в северо-восточном направлении и атаковали опорный пункт Сеннозеро, где ранее дислоцировались как 2-я полицейская рота, так и лыжная рота и куда из подразделений Лыжного батальона направлялись патрули. План наступления русских был нацелен на то, чтобы впоследствии можно было взять штаб 6-й горной дивизии СС в Кестеньге, где провалилось наступление в 1942 году. Вот что значится в записях Сверре Хельструпа:

Карта была составлена одним фронтовым бойцом впоследствии. На ней показано наступление русских, начавшееся утром 25 июня 1944 года. Главную силу наступления составлял 731-й полк, состоявший из двух батальонов, при участии нескольких пехотных подразделений 577-го полка и различных частей огневой поддержки. На карте стрелка с буквой А (Йоран Альбрехтс) показывает неудавшееся наступление немцев, которые шли на помощь с запада (карта из архива Лаурица Лофстада)

«Их план был совершенно очевиден. Он состоял в том, чтобы окружить основными силами северный фланг немецко-финских войск, пробиться к косе между озерами Пяозеро и Топозеро и отрезать армейский корпус, для которого дорога через косу из Кестеньги в Куусамо была единственной связующей линией и путем отступления. Это наступление готовилось долгое время, а поскольку оно должно было происходить на заболоченной территории вдали от дорог, они задействовали крупные силы – по крайней мере, целую дивизию или даже две.

Первая часть наступления прошла в основном по плану, несмотря на большие потери при взятии занятых норвежцами высот Капролат и Хассельман. Норвежцы защищались “до последнего патрона”, однако не получили необходимой артиллерийской поддержки, чтобы отразить последние атаки. Тот факт, что все произошло именно так, объясняется отчасти, как это следует из моих записей, случайностью».

Неужели это окончательная победа?

Широкое наступление русских, начавшееся с атаки на две высоты, оборонявшиеся норвежскими фронтовыми бойцами, было вторым крупным наступлением на Кестеньгу. Русские снова поставили перед собой цель взять штаб-квартиру 6-й горной дивизии СС с помощью широкомасштабных маневренных действий с севера к югу. Протяженные маршруты наступления и линии снабжения проходили по сильно пересеченной местности. Карта на следующей странице дает общее представление картины боевых действий. Детали маршрутов продвижения и комплектование многих подразделений с обеих сторон не очень легко установить, однако совершенно очевидно, что немцы располагали хорошей информацией о наступающих силах русских. Карта была нарисована позже, когда немцы получили достаточную информацию о названиях подразделений, соотношении сил и направлении наступательных действий. Главной советской наступательной силой с востока являлась 205-я пехотная дивизия, ядро которой составляли 721-й, 731-й и 577-й полки. С немецкой стороны опорный пункт защищали 205-й и 83-й лыжные батальоны, в то время как ударная группа Шрейбера и подразделения разведывательного батальона 6-й горной дивизии СС оказывали поддержку на юге и сдерживали подразделения, атакующие высоты Капролат и Хассельман.

Постепенно немцы осознали всю силу и мощь первых русских атак и подтянули дополнительно крупные силы, чтобы не допустить окружения и не быть отрезанными от путей снабжения с запада. Эта операция показана на карте на предыдущей странице. До того как наступательная операция была остановлена, русским удалось обойти вокруг озера Капанец, и они начали угрожать разведывательному батальону и «высоте 200» с запада.

План российских подразделений после взятия высот Капролат и Хассельман состоял в продвижении вперед (для 731-го и 577-го полков) на запад, чтобы соединиться с остальными русскими силами в наступлении на Сеннозеро. Здесь их встретили два немецких батальона 11-го полка СС «Рейнхард Гейдрих» при поддержке артиллерии. Продвижение русских было остановлено

Дальнейшее наступление русских было предотвращено. По немецким данным, в этой операции русские потеряли около 3 тысяч убитыми и 4 тысячи человек ранеными. Готтлиб Ренц (дата рождения 12.09.1911), начальник 6-го моторизованного охранного батальона СС, 12 сентября 1944 года получил Рыцарский крест за руководство операцией. Карта прилагалась к документу о награждении. На карте отмечены опорные пункты – озера Шапкозеро и Сеннозеро и гора Мендевара. Слева на карте видно озеро Пундом, к которому был передислоцирован остаток Лыжного егерского батальона летом 1944 года. Высоты Капролат и Хассельман – на карте справа.

4 сентября 1944 года финны капитулировали, и началось отступление – операция «Бирке». Финны, сражавшиеся на одной стороне с норвежскими фронтовыми бойцами, за одну ночь превратились в их врагов.

Виндингстад продолжает: «На самой высоте Капролат было четыре пулеметных бункера (ДЗОТа). Первый был обращен в сторону Сапожного озера, а остальные – полукругом к Банановому озеру. Последний бункер находился выше остальных. Здесь местность круто спускалась к озеру. С этой стороны рота не ждала нападения. Там обычно выставлялся один часовой или двое.

Ротный бункер располагался в естественной ложбине посредине вершины. Здесь были также санитарный бункер, полевая кухня и огневая позиция с двумя минометами среднего калибра. На расстоянии 50 метров к востоку от этих позиций находилась вторая меньшая по размеру сопка [передовая позиция]. На ней были обустроены ДЗОТ и две открытые пулеметные позиции, несколько стрелковых точек и позиция командира взвода на самом высоком месте. В нескольких метрах от окопа командира взвода находились два корректировщика артиллерии, располагавшейся на другой стороне озера Капанец.

Солдаты немецкого саперного взвода еще раньше вырубили деревья вокруг этих высот, так что образовалась стометровая полоса для наблюдения и обстрела. В этой полосе были заложены мины. Однако минное поле было старым [с начала 1942 года]. Это выяснилось, когда русские пошли в атаку, и взорвалось лишь несколько мин.

Между минным полем и траншеями солдаты роты натянули колючую проволоку и, чтобы усложнить обзор врагу, сделали маскировку в виде вешал для сушки сена с лежащими на них ветвями и мелкими деревцами. В полосе между двумя высотами также находилось минное поле. Сообщение осуществлялось по тропинке, которая была хорошо обозначена и шла зигзагом между минами».

А вот описание позиций, сделанное Ролфом Бергстеном [очевидно, речь идет о передовой позиции]:

«Мне особенно запомнилась первая ночь в карауле. Я понимал, какая большая ответственность легла на мои плечи. Было холодно лежать, совсем не двигаясь, всматриваясь в кромку леса по другую сторону освобожденной от деревьев и заминированной полосы, которая окружала весь опорный пункт Капролат, кроме его северо-западной части, где был крутой склон. Оттуда никто не смог бы подойти, даже русские или “товарищ Иван”, как мы обычно их называли.

Хотя возможность нападения на Капролат с северо-запада не существовала, там все равно было выставлено боевое охранение. Опыт научил нас тому, что для “товарища Ивана” нет ничего невозможного. Я мог разглядеть позиции по обе стороны. Я не видел ребят, видел только темные бревна, образовавшие бруствер. Позиции были такие неглубокие, что нам приходилось все время лежать, не поднимая головы. Возможно, это было вредно для здоровья. Разговаривать тоже не разрешалось…»

Двое солдат идут от основной оборонительной линии полосы к передовой позиции для смены караула. Слева виден один из пулеметных бункеров (ДЗОТов), срубленный из крупных бревен. Над перекрытием пристроена еще одна легкая скатная крыша из жердей, а на ней – ветви и кусты в качестве камуфляжа. Это, возможно, «бункер Стормуен» (фото из архива Улы Сэли)

Эдмунд Ролл описывает местность следующим образом: «Вокруг укрепления была широкая вырубленная полоса около 100 метров шириной для обзора и обстрела. С западной стороны у подножия высоты Капролат находился оборонительный пункт Визель II [в его тексте Визель I], состоявший из бункера с пулеметной позицией. Бункер был похож на наполовину врытую в землю бревенчатую землянку на 10– 12 человек. Бункер был срублен из крепких карельских бревен и мог выдержать попадание из минометов небольшого калибра, но не огонь тяжелой артиллерии.

В естественной ложбине на хребте высоты Капролат находились ротный бункер, санитарный бункер, полевая кухня и минометная позиция с двумя минометами небольшого калибра. Кроме того, имелось еще 5–6 бункеров, большинство из которых были оборудованы крытыми или открытыми позициями для ведения пулеметной или автоматной стрельбы.

Эдмунд Ролл написал в своем письме к Вилли Кнутсену от 7 августа 1985 года: «…прилагаю копию рисунка, который я сделал во время пребывания в больнице в Фредрикстаде 18 лет тому назад…» Как видно, этот рисунок во многом похож на рисунок Виндингстада.

(1) Ротный бункер – Стеен, Йонссон и другие

(2) Кухня

(3) Санитарный бункер

(4) Минометный окоп

(5) Шиммельпфеннинг

В одном из этих бункеров – 4 или 5 – я жил, когда впервые попал на Капролат

(6) Блациус (окоп)

(7) Гёдике (окоп)

(8) Шерп (окоп). Мне кажется, что в этом бункере меня ранило.

(9) Баня

(10) Оборонительный пункт Визель I. Бладиш, Янсен и другие

(11) Караульный Сигурд Стрёмсенг и другие

(12) Большой бункер

Перед нами рисунок всей «крепости Капролат» с основной и передовой позициями. Три бункера были расположены в ложбине небольшой группой – ротный бункер, разделенный пополам (4,9 х 6,9 м), санитарный бункер (3,2 х 4,4 м) и минометный бункер (5,6 х 3,5 м). Чуть выше слева находился кухонный бункер, также разделенный пополам. Между ротным бункером и кухонным бункером было открытое пространство, служившее местом сбора. Справа неправильным полукругом располагались четыре жилых и пулеметных бункера. Рядом с ротным бункером было две минометные позиции, туалет и вырытый в земле склад боеприпасов. Вокруг всей территории были пулеметные бункеры. Имелись также связанные между собой траншеи и окопы. От ротного бункера в юго-западном направлении шла тропа к позиции Визель II. Цифрами обозначены:

Основная позиция:

1. Ротный бункер разделенный пополам

2. Санитарный бункер вплотную к ротному бункер

3. Минометный бункер (большой бункер)

4. Минометная позиция (открытый бункер)

5. Кухонный бункер разделенный пополам

6. Минометная позиция как запасная

7. Вырытый в земле склад боеприпасов

8. Туалет

9. Бункер 1 (Унтершарфюрер Шерб, Хелль Нарва, Лауриц Лофстад, Рефхауг)

10. Бункер II (Унтершарфюрер Блациус, Стурьмуен…)

11. Бункер III (Унтершарфюрер Гёдике, Виндингстад…)

12. Бункер IV (Пулеметчик Клеппе, Шиммельпфеннинг)

13. Боевое охранение

Передовая позиция:

14. Месторасположение командира взвода (Ингве Кофоед)

15. Двое немецких артиллерийских наблюдателей

16. Открытая пулеметная позиция

17. Пулеметная позиция (по словам пулеметчика Йембле, здесь погиб Густав Бён)

18. Пулеметная позиция (пулеметчик Кнутсен, Торгерсен и Виндингстад)

19. Автомат II (стрелковая позиция – Хелль Шуманн)

20. Автомат I (стрелковая позиция – Алф Юхан Истре)

21. Майский шест был установлен с западной стороны от кухонного бункера

22. Место общего построенеия между кухонным бункером и ротным бункером

По периметру всей «крепости Капролат» проходила колючая проволока, а за ней было минное поле. Внутри укрепления было несколько длинных траншей.

Этот снимок был сделан 17 мая 1944 года. На трибуне стоит командир роты Аксель Стеен. Трибуна была поставлена перед кухонным бункером (номер 5), который находился на расстоянии 15 м к северо-востоку от ротного бункера (номер 1) санитарного бункера (номер 2) и минометного бункера (номер 3). Эта площадка была местом сбора для роты (номер 22). Солдаты в «парадной одежде», которую надевали, когда были не на дежурстве и не в патруле. Высокие деревья служили защитой от нападения с воздуха, однако они сыграли роковую роль, когда началась артиллерийская атака (фото из архива Улы Сэли)

Мы видим сидящего перед ротным бункером радиста Гранн-Мейера, который принимает сигнал или посылает сообщение по своей портативной радиостанции. Такие радиостанции были очень тяжелыми и имели небольшую дальность связи. На заднем плане – минометный бункер (номер 4) (фото из архива Улы Сэли)

Укрепленные пункты были разбросаны в этом невидимом море воды и болот как маленькие островки. Мы видели только одно большое белое Эльдорадо. Капролат был самым крайним восточным “островком”. Перед нами была лишь белая пустыня и множество “Иванов”. К укреплению Капролат вела лишь одна дорога – гать из бревенчатого настила, по которой едва мог проехать грузовик. Снабжение большей частью осуществлялось лошадьми. Еще два более мелких укрепленных пункта располагались на самых опасных частях дороги. Нам предстояло узнать, что эти два пункта были самым слабым звеном всей цепи».

Этот первый набросок явно недостаточен для точного описания высоты. Осмотрев собственными глазами всю территорию во время экспедиций в период с 2008 по 2012 год и используя другие записи Виндингстада, Лофстада и Гурандсруда, мы смогли составить более точную картину того, как выглядела вся «крепость» (см. рис. на с. 51).

Магне Эдегорд может подтвердить, что по дну озера Капанец проходил телефонный кабель между «высотой 200» и высотой Хассельман. Кроме того, была проложена телефонная линия между высотами Хассельман и Капролат. Эдегорд говорит, что легче всего было следить за состоянием кабеля, поднимая его из воды для контроля. Связь с высотой Капролат была нарушена очень рано, поэтому с «высоты 200» послали двух радистов на Хассельман, когда на высоте Капролат уже шел бой, и было слишком поздно чинить линию, шедшую в северном направлении. По словам Магне Эдегорда, это были Трюгве Юхансен, которому удалось бежать с высоты, Арне Дал, который был взят в плен и умер в России, а также Кнут Хейвик, который также попал в плен, но выжил и вернулся в Норвегию в 1946 году. Они не были вооружены и имели только оборудование связи и большие катушки с кабелем.

На заднем плане внизу видна минометная позиция с двумя бойцами. «Жить» в таком бункере было нельзя, потому что у него отсутствовала крыша. Минометчики жили в большом «жилом бункере».

Кухонный бункер (номер 5)

По этой смонтированной фотографии можно получить представление о кухонном бункере и о том, откуда брали еду. Кухонный бункер был разделен на две части – собственно кухню со складом провизии и жилую часть, где спали повара. В принципе этот кухонный бункер был рассчитан на приготовление еды для 120 солдат. На кухне было два котла – один для кофе, а другой – для теплой воды. Горячую пищу обычно подогревали, после того как ее привозили в контейнерах из кухонного бункера с высоты Хассельман или с «высоты 200». Солдаты получают горячую пищу и питье в маленьких котелках, которые можно видеть на двух следующих фотографиях. Некоторые солдаты забирали также еду для тех, кто был на дежурстве.

Инспекция полевой кухни. Виндингстад поясняет эту фотографию в своем дневнике следующим образом: «В одной комнате жил повар. Во второй готовили еду. Обычно это был густой суп, заменяющий первое и второе блюдо, или гороховый суп. Остальная еда состояла из кусков хлеба с маслом и сыром или колбасой. Я получал так называемое молодежное питание – добавочную сосиску в связи с моим юным возрастом. Повар в белом кителе – Ханс Кристиан Руммеруд вместе с двумя немецкими офицерами. В центре стоит норвежец, вероятно, Стеен» (фото из журнала «Неизвестный солдат»)

Раздача еды через люк кухонного бункера. Солдат слева (его почти не видно) берет еду на все отделение (фото из архива Улы Сэли)

Очередь за едой перед кухонным бункером. На переднем плане стоит Хелль Нарва (фото из архива Улы Сэли)

Ротный бункер

Ротный бункер находился в ложбине на высоте и был разделен на два помещения – в одном жил командир, а другое было предназначено для посыльных, связных и радистов, а также наблюдателей. Там могло находиться до шести человек. Главная входная дверь была с юго-западной стороны.

Немцы инспектируют ротный бункер. Слева – Аксель Стеен, справа – немцы, имена которых неизвестны (фото из архива Улы Сэли)

Слева направо: унтер-штурмфюрер СС Ролф Угельстад, унтер-штурмфюрер СС Улаф Валманн, унтер-штурмфюрер СС (и адъютант) Ханс Петер Хофф и командир батальона гауптштурмфюрер СС Фруде Халле перед главным входом в ротный бункер. Никто из них не был во время сражения ни на Хассельмане, ни на Капролате (фото из архива Улы Сэли)

Капрал Вестбю спит за столом после игры в шахматы в ротном бункере на высоте Капролат. Андрей Лысенко рассказывал, что во время раскопок перед ротным бункером нашли одну шахматную фигуру (фото из архива Гейра Брендена)

Около ротного бункера на Капролате висит чучело тетерева. Виндингстад рассказал о нем следующее: «Один парень (Макс Шреценмейер из коммуны Хадсель на Вестеролене) пристрелил его и хотел разделить с товарищами, но офицеры забрали птицу себе, оставив Максу лишь небольшой кусочек. Среди офицеров Стен и Крюгер (фото из архива Улы Сэли)

Трюгве Йенсен рассказал следующее: «Патрулируя, мы часто обнаруживали тела погибших русских солдат. Мы не подходили к трупам, потому что они часто были заминированы. И все же кое-кто подбирал черепа, которые потом кипятили в ведерке. В ротном бункере один такой череп использовался как подсвечник (фото из архива Улы Сэли)

Санитар Бьёрн Холстад перевязывает бойца перед санитарным бункером (номер 5) (фото из архива Гейра Брендена)

Баня

На сопках Хассельман и Капролат для солдат построили бани. Это было сделано в целях поддержания чистоты, а также помогало отвлечься от будничной жизни в бункере. На высоте Хассельман баня была уже готова, когда прибыла 2-я рота, а баню на Капролате весной 1944 года строили солдаты 3-й роты.

Баня была очень примитивной, она находилась недалеко от Сапожного озера, чтобы можно было после бани облиться холодной водой. Лауриц Лофстад рассказывает, что «сауна была доставлена по воде через Сапожное озеро 23 апреля 1944 года» (фото из архива Улы Сэли)

Строительство бани. Слева направо: неизвестный солдат, Пер Бае в светлой кепке, крайний справа Арне Шлерстад. Он погиб 8 мая 1944 года во время патрулирования. Баня тогда уже была готова (фото из архива Улы Сэли)

Строительство бани солдатами 3-й роты на Капролате. Баня была примитивной и обогревалась находящейся там печкой. За баней виднеется западная часть Сапожного озера и лес с тропой к высоте Хассельман. Именно в этой бане прятался Эдмунд Ролл, до того как ему удалось пробраться на восток вдоль берега Сапожного озера, а потом на юг к озеру Капанец, к позициям разведывательного батальона АА (фото из архива Улы Сэли)

После бани происходила стрижка волос (фото из архива Гейра Брендена)

Стирка одежды около бани, которую мы видим на заднем плане. Большие валуны около Сапожного озера использовались как «опоры» для жерди, на которую подвешивали котел (фотография из архива Улы Сэли)

Это, очевидно, инвентарь из бани на Капролате. Бочка стояла на берегу Сапожного озера (фото из архива Стиана и Мартины, 2011)

Минометная позиция

Третья рота на Капролате имела в своем распоряжении только один легкий миномет. Его основная позиция находилась недалеко от ротного бункера, а запасная позиция немного севернее. Это было единственное «тяжелое» вооружение роты. Кроме того на передовой позиции находились два немецких корректировщика артиллерийского огня. Они были оснащены только оружием ближнего боя, но могли управлять огнем полевой тяжелой артиллерией, расположенной к югу от озера Капанец.

Минометная позиция (номер 4). Боец готов к выстрелу, опускает мину в канал ствола миномета. Другой пригибается, отвернувшись в сторону от звука выстрела (фото из архива Улы Сэли)

Внутри минометной позиции (номер 4) на Капролате. Наведение на цель 80-миллиметрового миномета. На заднем плане – ящики с минами у стены бункера. Справа – Абрахамсен, слева – Одд Веттеланд (фото из архива Гейра Брендена)

В минометном бункере на Капролате. Это был просторный и хорошо срубленный бункер (номер 3) на вершине высоты Капролат. Четвертый слева – Абрахамсен, пятый – Гран Мейер, шестой – Пер Винье, седьмой Карл Георг Хансен по прозвищу «Круска»18. Фотография сделана до сражения (фото из архива Гейра Брендена)

Арнльот Сигурд Винье сидит на верхнем бревне сруба минометной позиции (номер 4), очевидно, на Капролате в апреле 1944 года (фото из архива Улы Сэли)

Солдаты 3-й роты часто ходили на патрулирование на длинные и короткие расстояния по местности перед высотой Капролат. Их главной задачей являлась «разведка», то есть получение самой верной информации о позициях русских, их количестве и передвижениях в регионе. То же самое делали русские, так что нередко разведгруппы с обеих сторон натыкались друг на друга на ничейной территории. Когда русские патрули подходили близко к Капролату, часто доходило до перестрелки. Норвежцы получали, как правило, приказ преследовать русских, чтобы как можно быстрее выяснить, какие силы были у русских и по возможности уничтожить их или взять пленных.

Сведения о подобных столкновениях, произошедших до главного сражения, не полностью выяснены, но некоторые детали имеются.

Так, в одном анонимном рапорте значится следующее: «1 апреля 1944 года произошло столкновение, когда 37 человек были отправлены на патрулирование, чтобы найти русских, которых видели перед полевым сторожевым пунктом [очевидно, речь идет о «позиции Мартинсена» – Визель III]. Группу возглавлял командир 2-й роты Мартин Шефстад. Норвежцы встретили русских, когда переходили через болото. В результате трое норвежцев были убиты и четверо ранены» (цит. по: Бренден Г., Натедал Т. Норвежские лыжные егеря на службе у Гитлера. С. 135).

Фамилии убитых норвежцев: Александр Херсет, дата рождения 30.10.1919; Мартин Ульсен Линделиен, дата рождения 12.01.1927 («парень из Грини») и Арвид Оддвар Сульвик, дата рождения 02.07.1927. Херсет ранее принимал участие в транспортировке раненых во время несчастного случая, когда Густ Юнассен подорвался на своем минном поле 26 мая 1943 года. Уле Андреас Цаль, дата рождения 18.01.1922, раненный во время этого патрульного задания, умер позже в лазарете. Фамилии трех остальных раненых: Грёвдал, Арнфинн Вик и Вестбю.

Ролф Бергстен рассказывает еще об одном нападении: «Мы добрались до бункера Визель II за несколько минут. Перед нами предстало печальное зрелище: Турлейф из Эстердален был убит выстрелом в лоб, пуля попала чуть ниже каски [возможно, речь идет о Турлейфе Ульсене, который был ранен и увезен с места боя. См. фото в кн.: Бренден Г., Натедал Т. Норвежские лыжные егеря на службе у Гитлера». С. 133]. Мы уже много раз имели возможность убедиться в том, что у Иванов много хороших снайперов. На этот раз перед нами было еще одно доказательство. Нас не приходилось просить, чтобы мы пригибали голову. Турлейф был отличный малый. Это он был архитектором сауны. Когда ее построили, был большой праздник с речами и благодарностью от командира роты… Поступил приказ о преследовании русских. Мы начали медленно и осторожно двигаться вперед широким фронтом в форме перевернутой лошадиной подковы… Шёппль, единственный среди нас немецкий офицер, сказал, что попытка преследовать русских – это чистое самоубийство. Лучше лечь в укрытие и ждать, пока они не появятся».

Это, очевидно, патруль перед выходом на задание в мае 1944 года или позднее. Разведывательное патрулирование на лыжах было нашим обычным занятием. Можно было ходить на большие расстояния по равнинной местности. Солдаты на фотографии обуты в резиновые сапоги или в кожаные егерские ботинки горных войск. Первый слева – Кофоед, он смотрит вперед, номер 3 – Шэрбекк из Лётен, номер 4 – Кнут Андресен, за ним видна только шапочка – это Ула Сэли, который стоит на пне, номер 5 – немец Георг Шэрп, номер 6 (смотрит вперед) – Ханс Хансен из Тромсё и номер 7 (возможно) – Сигурд Улав Стрёмсенг. Сооружение слева – возможно, кухонный бункер (фото из архива Улы Сэли)

Лыжный патруль выходит на задание. Для выполнения таких задач лыжный егерский батальон подходил лучше всего. Солдаты одеты в маскировочные халаты и белые лыжные шапочки. Они без рюкзаков и вооружены обычным легким пехотным оружием. Боевые патрули или патрули, выходившие на несколько дней, тащили за собой саамские сани с тяжелым вооружением, провизией и другим оснащением. Идентифицировать бойцов на этой фотографии не удалось (фото из архива Роберта фон Хирша)

Бергстен продолжает рассказ: «1 апреля [или 8 мая] 1944 года на укрепленной позиции Визель 1 вновь прогремел взрыв. Опять досталось этой позиции. Это была не апрельская шутка. Атака была сильнее, чем в прошлый раз. Пожалуй, на этот раз это были более крупные силы. Видимо, “товарищ Иван” хотел прощупать нашу обороноспособность. Они хотели знать, где расположены наши пулеметные гнезда и где находится этот страшный пулемет МГ 42. И где наши снайперы …

Вскоре мы попали в более густой лес, где могли двигаться почти бесшумно. Мы увидели пятна крови на снегу и подумали, что, очевидно, “Иван” испытал некоторые трудности по пути домой. Но и на этот раз нам был преподан урок. Мы лишний раз убедились в том, что “товарищ Иван” не упускает шанс дать по мозгам своему врагу. Я уже знал это болото по предыдущим патрулированиям… На всякий случай трое бойцов были высланы вперед для страховки. Мы все внимательно следили за ними… Все уже вышли на болото, когда раздались выстрелы. Бросившись на землю, я видел, как те трое, шедшие впереди, мгновенно упали как подкошенные. Я все сразу понял по тому, как они падали. Они не бросились вперед с автоматами наизготовку, а просто рухнули вниз… Командир роты Стеен приказал трем добровольцам подойти к троим лежащим бойцам, чтобы проверить, убиты они или ранены… Когда мы подошли к тем троим, перед нами предстало страшное зрелище. Пулеметная очередь попала им прямо в лицо. У одного из бойцов голову почти что оторвало от туловища. Узнать его было невозможно!.. В субботу 24 июня 1944 года мы – трое добровольцев, оставшихся в живых, получили по Железному кресту 2-го класса…»

Двое из троих погибших бойцов 8 мая 1944 года к северо-западу от Капролата были Ингольф Торкильд Берг, дата рождения 24.11.1920 (ранее член «Викинга» и доброволец в финской Зимней войне 1939 года), и Арне Шлерстад из 3-й роты, дата рождения 25.11.1912.

Фруде Халле рассказывает об одном эпизоде: «Якоб был сержантом и командиром сторожевого дозора. Он был страстным охотником из губернии Нурланн. По утрам в эти светлые майские дни началось сочное тетеревиное токование, и Якоб не мог устоять перед соблазном сходить на ничейную территорию… Четверть часа спустя раздались выстрелы. Трудно было не узнать безостановочный звук русских автоматов, так же как и тяжелый стук их ручных пулеметов. Вскоре к орудийному концерту присоединилось наше оружие. Наш отряд залег на краю леса у болота. Наш разведчик лежал раненый на болоте, еще один боец, который хотел помочь ему, также был ранен… Охотникам приказали вернуться. Они пришли с двумя ранеными в санях. Один из них был легко ранен, другому разрывная пуля попала в бедро. Его отправили в медсанчасть батальона. Через час на озере Капанец сел санитарный вертолет “Шторьх” и забрал его в полевой госпиталь Шаризее».

Группа солдат под командованием унтершарфюрера Якобсена из 3-й роты начала преследование, затем было вызвано подкрепление добровольцев из 2-й роты с высоты Хассельман. Алф Борге получил «приказ» от командира минометного расчета Пера Файе Шёлля принять участие в операции по спасению раненых. Ранеными были, вероятно, Якобсен, Гордер, Бергесен и Каппелен, этот эпизод произошел 8 мая 1944 года.

Алф Борге рассказывает: «Нам удалось занять выгодную позицию по другую сторону от русских и напротив солдат 3-й роты. Так удалось вывезти раненых – Гуннара Боргерсена из Фредрикстада и Кнута Гордера. В ходе этой операции я получил ранение в ногу. Когда мне предложили помощь, я ответил, что могу идти сам. Ну и дурак же я! Я думал, что легко дойду. Но я заблудился и вышел к небольшому озеру. Нога все больше распухала. Я тянул ее за собой, было очень больно. Так я дошел до того места, где брали воду, и увидел немецкую кухонную утварь… Мне помогли дойти до Капролата, а оттуда довезли на телеге вниз… А пуля до сих пор сидит в ноге».

После этого Борге был отправлен в медсанчасть и вернулся на Хассельман за восемь дней до штурма.

После всего этого было нелегко вернуться домой

Алф Ульсен (дата рождения 20.10.1920), был солдатом 2-й роты на высоте Хассельман. После войны переменил фамилию на Борге. На фотографии он изображен в униформе с Железным крестом 2-го класса на кителе и нагрудным знаком «За ранение». В беседе (2013) он рассказал о том, что с ним было после войны: «Меня приговорили к 8 годам тюрьмы, и я отсидел почти 3 года. Сначала я сидел в здании школы в Сарпсборге, затем был переведен в городскую тюрьму, затем в тюрьму в Халдене, а в 1946 году в Бьеркеланген, где я отбывал наказание до весны 1948. В местечке Туне в районе Сарпсборга, где я почти всех знал, ко мне относились хорошо. В лагере Бьеркеланген тюремщиками были лесорубы. Это были порядочные мужики, которые помогали нам общаться с родственниками. Через 8 дней после освобождения я устроился на работу в компанию Сельмера и жил у родителей в Сарпсборге. Единственным неприятным событием на работе была просьба представителя профсоюза заплатить штраф 500 крон за мое участие в боевых действиях. Я ушел от Сельмера из-за низкой оплаты и устроился на предприятии Боррегорда «Норске скуг». Осенью 1949 года я поехал навестить своего товарища Коре Фьелля, который тоже был фронтовым бойцом, и познакомился там с Аслауг, которая стала моей женой. Главная проблема после войны состояла в том, чтобы осмыслить все пережитое на фронте, а это было нелегко. Стало немного легче, когда в 1984 году на Экеберг в Осло впервые встретились ветераны, 40 лет спустя после боев на Хассельмане. Эти встречи происходили по инициативе Фруде Халле, который был командиром батальона в 1944 году» (Франк Магнес).

О других несчастьях, выпавших на долю бывших солдат Лыжного егерского батальона, имеется очень неточная информация.

Так, утверждалось, что Оге Якобсен (дата рождения 23.08.1920), погиб 18 мая 1944 года, подорвавшись на мине около высоты Капролат. Подтверждения этой информации нет.

Кто-то сказал, что Турбьерн Улафсен (дата рождения 08.06.1922), погиб 22 июля 1944 года, подорвавшись на мине во время патрулирования к северу от Кестеньги.

В этом списке награжденных Железным крестом 2-го класса из Федерального собрания в Берлине (Железным крестом 1-го класса награждали офицеров) перечислены солдаты, отличившиеся до решающего сражения. Это солдаты 2-й роты с высоты Хассельман и 3-й роты с высоты Капролат. Семь человек, награжденных Железным крестом 15 мая 1944 года, принимали участие в «апрельском или майском эпизодах»

Горная дивизия СС «Норд» Боевая дивизия, 30.05.1944

Список награжденных Железным крестом 2-го класса

Лыжный егерский батальон СС «Норвегия»

Подпись: Гауптштурмфюрер и адъютант СС

Подпись под документом

Сигурд Рефхауг и Артур Абрахамсен, награжденные Железным крестом 2-го класса 15.05.1944. Виндингстад отметил, что Абрахамсен убрал петлицу с формы (фото из архива Улы Сэли)

Командир роты Фриц Грондт (немец, временно исполняющий обязанности командира батальона, прежде чем командиром стал Фруде Халле 8 апреля 1944 года) и Тургейр Лофтхюс получили Железный крест 2-го класса 29 апреля 1944 года как командиры дозорного патруля. Вот как комментирует это Виндингстад: «Грондт был командиром 3-й роты, когда мы находились в Майвег. Когда я попал на высоту Капролат, командиром роты стал Стеен. Грондт служил в штабе полка, и я видел его как-то раз, когда он приезжал в Капролат, перед тем, как нас окружили» (фото из архива Улы Сэли)

Награждение Железным крестом 2-го класса Юхана (или Ролфа?) Каппелена (фото из архива Гейра Брендена)

Шестеро бойцов со знаками отличия перед кухонным бункером (или ротным бункером). Возможно, это празднование 17 мая, так как награжденные получили самые фантастические медали – в виде лошади, фигуры каменного века… Солдаты слева направо: 1– Банг, 2 – неизвестный, 3 – Финн Холстад, 4 – Аксель Стеен, 5 – Вестбю, 6 – Абрахамсен (фото из архива Гейра Брендена)

Норвежцы уже давно наблюдали за строительством гати к обеим высотам и понимали, что готовится крупное наступление. Вольфганг Виндингстад рассказывал, как в ночь на 25 июня началось наступление на передовую позицию. Русские предпринимали отдельные атаки на норвежские позиции и быстро отступали. Их цель состояла в том, чтобы получить представление об оборонительных сооружениях, выявить местонахождение бункеров с ручными пулеметами и другие цели для своих минометов и артиллерии. Фронтовые бойцы восприняли этот маневр как то, что «они отбили атаку», в то время как тактика русских состояла скорее в проведении разведки боем и ориентировании. Русские солдаты дорого заплатили за свою отвагу, многие остались лежать там, как «коричневые мешки». Русские также вели наблюдение с верхушек деревьев с юго-западной стороны и обстреливали позиции еще до начала настоящего штурма.

Виндингстад описывает это следующим образом: «После массированного обстрела наших позиций из минометов и артиллерии небольшие самолеты сбросили бомбы и началось наступление на нашу передовую позицию с юго-востока вверх по пологому хребту сопки. Штурм осуществлял батальон 731-го советского полка 205-й стрелковой дивизии 26-й армии19. Одновременно еще один батальон того же полка начал наступление на две позиции Визель на западе у подножия высоты Капролат. Третья рота была уже почти окружена, и когда атака с востока и юго-востока началась в полную силу, на Капролате возникла дикая паника. Кто-то сказал, что командир взвода Ингве Кофоед пытается оборудовать временную оборонительную позицию за пулеметными бункерами, однако русские уже прорвались туда и почти обошли их. Солдаты подались назад и толпой побежали к ротному бункеру. В полном хаосе они пронеслись мимо него и побежали дальше вниз к бункеру номер 1, расположенному на юго-западном склоне основной позиции. Оттуда они помчались дальше вниз к северной части Сапожного озера, где в зарослях их уже ждали русские. Командир роты Аксель Стеен был тяжело ранен и не мог больше командовать своим подразделением.

Хелль Фьёртофт пишет в своей книге «Те, кто проиграл войну» (с. 267) о том, как австриец Тони Керн пришел в Капролат на Иванов день, чтобы временно заменить военного репортера роты. Он пробирался в одиночку от позиций около Елетьозера и доложил Стеену, что видел «много русских», двигавшихся по направлению к сопке Капролат. Эти сведения чуть позже подтвердил дозорный, сидевший на дереве. Русские уже начали окружать Капролат с запада по направлению к позициям Визель.

В тот же день во второй половине дня Стеен направил Керна в составе патруля на восток. Они обнаружили бревенчатый настил через болото, но русских не было видно. Стеен выслал еще один патруль в восточном направлении. От него поступило следующее донесение: «Здесь полно русских. У них мулы, лошади и много грузовиков. Они рубят деревья и устанавливают минометы». Позже, вечером, Тони Керн получил приказ забраться на огромную сосну на вершине сопки, служившую наблюдательным пунктом. Он увидел множество костров. Русские были совсем близко и не боялись быть обнаруженными. Видимо, они были твердо уверены в своих силах.

Тони Керн, родился 05.09.1921 в городке Ахенвальд в провинции Тироль в Австрии (фото из архива Томми Натедала)

Вот что докладывал немец Карл Шёппль 10 июля 1944 года о боях на западной стороне (пер. с нем.): «Около 11 часов 25.06.1944 я получил приказ от унтерштурмфюрера Акселя Стеена прийти на помощь штандартенюнкеру Биргеру Йонссону вместе с унтершарфюрером Плацеком с позиции Визель II. Йонссон находился вместе с группой из четырех или пяти человек в укрытии около бункера Визель I, отстреливаясь от врага. Мы прошли от бункера Визель II по траншее около 10 метров от замаскированного ограждения и подверглись автоматному обстрелу русских. Поодиночке перебежками мы начали продвигаться вперед, пока не встретили вернувшегося назад штандартенюнкера Йонссона с его людьми. После этого мы отошли назад к позиции Визель II и возобновили перестрелку с врагом, который шел за нами по пятам. Нас обстреливали с трех сторон. Враг уже почти что окружил нас, и поскольку среди нас были раненые, мы были вынуждены отступить на позицию Визель II, после того как мы взорвали жилой бункер на позиции Визель I.

Тем временем враг дважды атаковал нашу роту на высоте Капролат и с потерями был оттеснен назад. На позиции Визель II остались унтершарфюрер Плацек и унтершарфюрер Коре Роар Вестби с командой из восьми человек, которые подготовили позицию к обороне. Раненые, которых с большим трудом удалось спасти, были отправлены на командный пункт роты на вершине Капролата. Таким образом, мы оказались почти запертыми на Капролате в довольно малочисленном составе – около 50 человек вместе с ранеными.

Основываясь на данных нашей разведки, мы еще несколько дней назад сообщили о том, что русские сооружают бревенчатый настил от полевой позиции «Тетерев» на расстоянии четырех километров от нашей базы. Дорога разветвлялась и шла мимо Капролата в направлении командного пункта. День и ночь слышались звуки моторов и приходили донесения о несчастных случаях во время строительства.

Начиная с 25 июня позиция на Капролате была в полной боеготовности. Все бойцы заняли свои позиции и ждали наступления русских. Смена часовых оказалась невозможной из-за малочисленности нашего состава. Был туман, шел дождь. С 25 июня мы видели вокруг высоты Капролат врага, который наблюдал за нашими позициями в бинокль. Мы обстреляли их и попали, однако ответного огня не последовало.

26 июня около 17.00–18.00 после 20-минутной минометной и артиллерийской огневой подготовки русские начали третью атаку, главный удар которой был направлен левее прохода через наше минное поле. Нам вскоре пришлось отойти от передовой позиции, поскольку уже в ходе огневой подготовки мы понесли большие потери. Удар следовал за ударом, мины из минометов и пули из автоматического оружия попадали в деревья и осколки сыпались в наши окопы. Командир взвода Кофоед собрал боеспособных бойцов на месте обычного построения и перераспределил их для оказания дальнейшего активного сопротивления. Однако боеспособных оставалось совсем немного. Русские направили свою пехоту с севера и северо-востока левее по проходу в нашем минном поле. Трехкилограммовые заряды, заложенные вдоль этого прохода, которые должны были воспламеняться с помощью взрывателя, были приведены в действие, но не сработали. Видимо, мины, заложенные зимой нашими саперами, оказались некачественными. Во всяком случае, мы не слышали ни одного взрыва.

Наконец я попал в бункер номер 3. Когда русские подошли к кухне, нас оставалось всего шесть человек, и мы, отстреливаясь, отошли к позиции Визель II, чтобы не быть отрезанными от своих. Около позиции Визель II мы увидели нескольких наших товарищей, которые пытались пробиться к батальону. Их обстреляли русские из ручного пулемета».

Судьба командира роты

Аксель Стеен, родился 16 ноября 1915 года в Кристиансунне, был лейтенантом артиллерии и кадровым офицером, одновременно изучал право. Он принимал участие в боях в 1940 году, будучи командиром прожекторного взвода Ульвен ПВО, Осло. Он состоял в партии «Нашунал Самлинг» с 1934 года и после капитуляции Норвегии 10 июня 1940 года работал в рамках Государственной трудовой службы руководителем группы (соответствует командиру роты, воен.). В книге «Норвежские офицеры в «ваффен-СС» имеется групповая фотография лиц, добровольно вступивших в «ваффен-СС» (с. 43). На этом снимке можно видеть Акселя Стеена и Ролфа Валстрёма. С 15 декабря 1941 по 30 апреля 1943 года Стеен обучался в юнкерской школе СС в Тёльце и получил звание унтерштурмфюрера СС. Он воевал сначала в 12-й батарее 6-го Артиллерийского полка в 6-й дивизии «Норд», а затем поменялся с Сверре Юханом Хьелструпом и стал командиром 3-й роты на высоте Капролат. У него был брат, который также сражался в войсках СС в Карелии и остался в живых. Стеен был женат и имел ребенка (фото из архива Гейра Брендена).

Существуют различные, частично противоречивые сведения относительно того, что произошло с Акселем Стееном.

Так, Трюгве Йенсен рассказывал в интервью следующее: «Мы как раз сидели и собирались праздновать Иванов день. Мы уже выпили по чуть-чуть, так как получили посылки для фронтовых бойцов, в которых была четвертинка аквавита “Боргер”. Настоящий костер мы не могли разжечь, а сидели и грелись у небольшого костерка. И вдруг раздался сигнал тревоги. Вокруг нас был выставлен дозор перед минным полем [вероятно, «Передовая позиция»]. Там постоянно находились трое дозорных. У них были шнуры, прикрепленные к минам, которые, в свою очередь, были привязаны к деревьям. Они не смогли уследить и проворонили русских, которые вдруг оказались совсем рядом. Мы услышали крики «ура, ура!» и в ответ закричали еще громче. Потом начался артиллерийский налет. Я помню, как в воздух взлетали огромные деревья. Наша артиллерия тоже стреляла, но снаряды не долетали и попадали по нашим собственным позициям. У нас было двое немцев артиллерийских наблюдателей. Мы со Стееном побежали искать их, однако оказалось, что один из них сбежал, а другой в панике залез в бункер, откуда мы его и вытащили. Стеен расправился с ним в два счета, застрелив его… Это было жестоко, но так оно было, и никто не отреагировал.

[Все это маловероятно. Существует донесение о том, что двое немецких наблюдателей были застрелены русскими у реки, протекавшей между Круглым и Банановым озерами. Согласно другой версии, рассказанной Андреем Лысенко, в 2000 году на Капролате были найдены останки костей около небольшого взорванного бункера. Этот факт был истолкован таким образом, что на этом месте Стеен застрелил двух немецких наблюдателей, а бункер потом взорвали русские. Эта история тоже вызывает сомнения.]

Мы узнали, что позиции Визель пали. Я помню только одного бойца, пришедшего оттуда. Это был Орешёльд из Ставангера. Он потом был ранен на Капролате и умер в России…

За этим камнем были найдены останки Акселя Стеена, что подтвердил ДНК-тест и солдатский медальон. Это место находится на расстоянии около 25 м от позиции Визель II у подножия высоты Капролат (см. рис. на с. 41). Слой дерна немного приподнят. Видны отдельные кости скелета. Когда нашли скелет Стеена, на кости пальца было золотое кольцо с надписью «Твоя Мари». Это золотое кольцо находится сейчас в частном доме в Петрозаводске

Итак, мины попали в бункер, в котором жил Стеен. Этот небольшой бревенчатый домик разлетелся на кусочки. Стеен лежал чуть поодаль. Он крикнул мне, что надо послать донесение немцам и попросить подкрепление. Нам ведь обещали прислать еще 25 человек!

Вдруг прямо рядом с нами, когда мы выбегали из ротного бункера, упала русская мина. Большой осколок сорвал рацию с моих плеч. Стеен застонал. Осколок попал ему в живот. Я помчался в санитарный бункер за санитаром Холстадом. Санитарный бункер был напротив ротного бункера. Холстад, однако, ничем помочь не смог, и Стеен застрелился. Он остался лежать около ротного бункера».

Эта последняя версия совершенно очевидно ошибочна, так как Аксель Стеен был найден внизу около позиции Визель II. Он был ранен, но сумел спуститься с вершины сопки на тропу, ведущую к высоте Хассельман. Возможно также, что его ранило около ротного бункера, а затем его отнесли вниз к тропе и спрятали за камнем.

Есть еще одна версия. Кто-то слышал, как во время сражения Йембле сказал Виндингстаду, что Стеен застрелился в ротном бункере. Когда осколки гранаты распороли ему живот, его отнесли в бункер и положили на койку. Через некоторое время раздался выстрел, а потом его рука безжизненно опустилась.

Вольфганг Виндингстад, который был взят в плен у Сапожного озера, видел одного русского с вальтером 7,65 калибра за поясом. Такой пистолет был только у Стеена. Очевидно, русский взял пистолет с трупа командира роты.

Яснее всего первый этап наступления описал Вольфганг Виндингстад. Мы приведем здесь несколько отрывков из книги «Забытый солдат» (1983/2008), изданной под именем Сигурда Сенье, но в действительности написанной Виндингстадом, который тогда еще не мог издать ее под своим именем (несколько отрывков с. 9–23). В 2008 году, когда это стало возможным, вышло 2-е издание под его именем.

Виндингстад рассказывает: «Нервы крайне напряжены, и это довольно мягко сказано. Вот уже второй день мы сидим втроем с ручным пулеметом [Вилли Кнутсен, Сверре Торгерсен и Вольфганг Виндингстад) в одном из передовых окопов – в маленькой норе. Почти все время слышны “хлопки” русских минометов с лесной опушки в нескольких сотнях метров от нас. Мы сидим спиной к краю окопа, держа палец на спусковом крючке в ожидании “коричневых человечков”.

В первый день они попробовали подойти, но вскоре оставили эти попытки. Несколько “темных мешков” остались лежать на очищенной от леса полосе перед нашей колючей проволокой. Но скоро нам придется размяться. Минометы систематично перепахивают почти каждый квадратный метр земли на высотке, которую защищает наша рота…

Первый номер поднимает голову и выглядывает из-за бруствера окопа. Это наш первый пулеметчик. Второй номер – второй пулеметчик, а я – ротный снайпер, присланный для поддержки расчета на пулеметной позиции номер два.

– Они совсем близко! – кричит нам первый номер.

У нас от грохота заложило уши, и мы едва его слышим.

– Пулемет к бою!

Я вскидываю пулемет на бруствер, а первый номер обхватывает приклад, готов к стрельбе… (Первый номер это Вилли Кнутсен, второй – Сверре Торгерсен.)

Опушка леса напротив нас вдруг оживает. Кусты и подлесок начинают ползти на нас. Русские хорошо замаскировались. Прикрывшись ветками и вереском, кто-то уже почти заполз на наши позиции. Самые первые уже на расстоянии 20–30 метров от нас.

…Застучал ручной пулемет. Вдруг первый номер падает спиной в окоп. Очередь идет слишком высоко и срезает вершину березы, которая падает на первых атакующих русских.

– Черт возьми, я забыл про отдачу, – ухмыляясь, кричит мне первый номер.

Я сдерживаю улыбку. Почти смешно…

Позади нас из окопа раздается голос. Мы узнаем голос командира взвода Ингвара Кофоеда:

– Привет второму расчету, как у вас тут дела?

– Отлично, – отвечаем мы хором. – Здесь все в порядке.

– Снайпера ко мне! – приказывает он. – Вы тут и вдвоем справитесь.

– Иду, – кричу я с некоторым облегчением и без сожаления покидаю тесную пулеметную позицию. Я наспех прощаюсь с товарищами и ползу назад. У нашего окопа довольно большой уклон вверх в эту сторону, и он тесный и неглубокий. Я ползу очень осторожно, чтобы меня не заметил русский снайпер. Ползти неудобно, я перевожу дух, но медленно продвигаюсь. Становится немного просторнее.

– Отлично, что ты здесь, – говорит комвзвода. – Там в деревьях один или два снайпера. – Он указывает на рощицу на расстоянии примерно 150 метров от нас.

– Двоих наших они уже уложили. [Виндингстад полагает, что одним из убитых был Ханс Герхардсен.]

Дежурный [Ингвар Кофоед] внимательно изучает в бинокль каждое дерево на опушке. Ничто не шевелится. Он просит меня забраться на крышу позиции, откуда лучше видно. Я повинуюсь. Там наверху тепло и приятно лежать на солнышке. После ночи, проведенной в холодной норе, я с удовлетворением воспринимаю полученный приказ как поощрение. На крыше установлен небольшой бруствер. Я ложусь, раскинувшись за бруствером, подставив тело под солнечные лучи. Затем беру у дежурного бинокль и смотрю в него.

Вот он! Я моргаю и снова смотрю в бинокль. Так и есть. Первое, что я вижу, это – русский, который тоже смотрит на меня в бинокль. Вот удача! Русский наверняка увидел человека, который загорает, и это не вызывет у него беспокойства. Их там несколько человек, вот он поворачивает голову и с кем-то разговаривает.

Я докладываю дежурному. Вариант только один. Русскому слишком хорошо видна наша позиция. Его надо убрать. Я медленно поднимаю снайперскую винтовку. Расстояние – 120–130 метров. Из такого точного оружия невозможно промахнуться. Мой выстрел вызывает настоящий переполох. С руганью выбегают солдаты и занимают позиции. Большинство из них в надетых в спешке касках. Меня посылают к командиру роты для доклада…

Затем я неспешно возвращаюсь к бункеру и наслаждаюсь обедом. Давно уже гороховый суп не казался таким вкусным. И кто знает, когда это будет в следующий раз.

Когда я съел половину тарелки супа, начинает строчить ручной пулемет. Одна очередь, вторая. Я выскакиваю из бункера. Что-то происходит на высоте два. Появляется Гёдике и передает приказ спешно бежать на пост. Гороховый суп остается стоять на столе. Я набиваю карманы карамельками и хватаю несколько шерстяных одеял. Я ведь помню, как холодно было прошлой ночью. И вылетаю в дверь…».

Добежав до позиции командира взвода [передовой позиции], Вольфганг начинает искать в прицеле русских снайперов на опушке леса. Он помнит все случившееся, как будто это было вчера:

«На позиции комвзвода я снова берусь за бинокль. Надо внимательно осмотреть каждое дерево. Посередине ствола огромной березы я замечаю что-то странное. Какое-то черное пятно. Но оно не движется. Ко мне подходит связной роты Ян Кнут Йоргенсен [пропал без вести на Капролате 25 июня, получил ранение в грудь во время попытки прорыва]. Я хорошо знаю этого парня. Мы с ним земляки. Я спрашиваю его о новостях на нашем фронте. – Ты ведь слышал вчерашнюю стрельбу, – говорит он. – Русские обошли вокруг Сапожного озера [вероятно, Бананового озера] и напали на наших постовых сзади. Они появились внезапно. Одного убили [неужели Янсена убили?], а пулеметчику прострелили легкое [Хансен из Тромсё?]. И все равно он стрелял как одержимый, пока ствол не накалился. Под прикрытием его огня остальные ребята смогли отойти обратно на высоту. Ему тоже удалось уйти. Сейчас он лежит в санитарном бункере вместе с еще шестью или семью ранеными.

– Так вот оно что! Значит, мы как будто окружены?

– Да, но связь с тылом сохранилась. Когда я был последний раз в ротном бункере, командиру доложили, что к нам идет подкрепление. И пусть тогда русские попробуют…

Когда он ушел, стало как-то одиноко. Я снова взглянул на березу. Черное пятно исчезло. Странно. Я стараюсь держать бинокль неподвижно и смотрю на ствол. Проходит минута, затем еще пять минут. Вдруг пятно возвращается. Я киваю командиру взвода.

– Вроде бы я его засек.

Комвзвода подползает ко мне и берет бинокль.

– Похоже на сапог, – говорит он. – Как ты думаешь, ты попадешь в него отсюда?

– Попробую.

Расстояние чуть больше ста метров, и моя цель – нижняя часть сапога. Этот парень на березе сидит неудобно, и, наверное, ему приходится время от времени менять позу. Тогда он обнаружит себя. Я проверяю упор винтовки – все под контролем. Комвзвода внимательно следит за моими движениями. Сапог сейчас посредине крестика в оптическом прицеле. Я нажимаю на спусковой крючок. В листве что-то зашевелилось, соскользнуло вниз вдоль ствола и шлепнулось на землю.

– Отлично! – комвзвода хлопает меня по плечу. – Этот парень нас в ближайшем будущем не потревожит.

Хорошо, когда тебя хотя бы слегка хвалят, ведь обычно только ругают. Теперь надо срочно менять позицию для стрельбы. Русские наверняка отметили, откуда раздался выстрел. Я перемещаюсь как можно дальше и нахожу новое место с хорошим обзором для бинокля.

Вдруг позади нас раздается сильный грохот. Затем в воздухе над нами проносятся несколько снарядов и с грохотом падают в лесу впереди нас. Это артиллерийская поддержка, о которой мы просили [с южной стороны озера Капанец].

– Ну, теперь “товарищ Иван” получил по зубам, – говорит комвзвода с усмешкой. Отлично. Его улыбка становится шире и шире, по мере того как снаряды сыпятся на русских. Он еще раз усмехается, когда на опушку падает вторая порция гранат. Мне хочется вскочить и закричать от радости, но я сдерживаюсь…

Боже мой, да они бьют слишком близко! Комвзвода подбегает к корректировщику. Взрывов больше нет. Он кричит мне:

– Должно быть, они попали левее пулеметной позиции два. Ты что-нибудь видишь?

Чтобы увидеть позиции два и три, нужно высунуться из окопа за бруствер. Я решаю рискнуть. Вижу испуганные лица первого и второго номеров расчета. Значит, у них все в порядке. Но позиция три выглядит гораздо хуже. Один из парней лежит на краю окопа. Похоже, что ему оторвало голову.

– Попадание в третью позицию, – кричу я.

Жуть какая. Мы сидим молча, и каждый думает о своем. Наш боец убит залпом своей артиллерии…

С опушки леса снова начинают “шмалять”. Снаряды ложатся прямо вокруг нас. Сейчас русские сосредоточились на обстреле высоты два [передовая позиция]. Заработали минометы. Вдруг мы замечаем что-то новое. Более громкие звуки вплетаются в артиллерийский хор. Это тяжелые орудия. Снаряд разрывается в нескольких метрах от меня. Бревна, которые лежали по краям окопа, взлетают в воздух и падают на нас.

Комвзвода кричит: “Это настоящая артиллерия! Наши позиции на это не рассчитаны. Отступаем в бункеры на Капролате. Они лучше защищены”. Безусловно он принял мудрое решение. Здесь в этих окопах нет шансов остаться в живых.

– Первый и второй расчеты, назад! – кричит комвзвода между взрывами.

Артиллерийские снаряды производят жуткие разрушения. Раздается глухой грохот, сверкают красные и желтые вспышки с черным дымом и ломаются деревья, летят щепки. Как ни странно, я не обезумел от страха, а постарался вместе со всеми как можно быстрее убраться оттуда.

Первый и второй номера пулеметного расчета выскакивают прямо на нас. Двое бойцов бегут с позиции одни. Третьего не видно [это был Густав Бём, тело которого потом нашли на пулеметной позиции и опознали]. Сквозь дым видно, как в воздух взлетают бревна сруба. Видимо, было прямое попадание в бункер.

Мы пробираемся ползком по окопу назад. Во многих местах поперек окопа лежат бревна. Несколько бревен лежат и в самом окопе, загораживая дорогу. Не надо было укреплять окопы и позиции бревнами. Но сейчас главное – как можно быстрее продвинуться вперед. Наконец мы на зигзагообразной тропе, которая ведет к основной позиции на высоте Капролат.

– Бегите по одному! – кричит комвзвода.

Бежит первый боец. Я вижу, как вокруг него взлетают фонтанчики земли. Вот он уже нырнул сквозь светомаскировку и в безопасности. Выбегает следующий. Он падает посредине тропы и не встает. Это, кажется, один из новеньких. Он из полка Норвегии, был в отпуске в Осло и женился. Попросился на спокойный участок фронта и попал к нам.

– Не повезло! – говорит Вольфганг.

Теперь моя очередь. Я несусь как бешеный, перепрыгиваю через убитого, и вот я спасен. В ближайшем бункере поняли нашу ситуацию и прикрывают нас пулеметным огнем. Остальные также перебегают в безопасное место.

Я бегу к нашему бункеру вместе с моими старыми товарищами с пулеметной позиции два. Они бросаются в окоп рядом с бункером. Оттуда они могут прикрывать пулеметным огнем всю высоту два. К ним присоединяется прапорщик Коре Бёрстинг. Я нахожу себе отличную позицию для стрельбы у одного из углов бункера. Комвзвода бродит вокруг нас, как будто гуляет у себя в родном городе. Он машет автоматом как прогулочной тростью и распределяет всех по местам. Его задача теперь – поддерживать наш боевой дух. Он улыбается и кричит:

– Эту позицию русским ни за что не взять!

Но вот артиллерийский огонь ударяет по нам. Там, где я нахожусь – на углу бункера, я вне укрытия. Наверное, лучше зайти в бункер, открыть одну из амбразур и стрелять оттуда. У двери стоит боец. Он смотрит на меня стеклянными глазами и бормочет: “Я ранен, я ранен”.

– Если ты ранен, то не стой здесь, – говорю я и указываю в сторону санитарного бункера. – Иди туда, и тебя перевяжут.

Однако он в шоковом состоянии – движется как робот, а винтовка волочится по земле. Вдруг прилетает несколько снарядов. Треск деревьев и клочья земли, взлетающие до небес. Но он ничего не замечает, продолжая идти.

Совсем парень спятил, думаю я и стремглав бросаюсь в дверь бункера. Вокруг меня страшный грохот и все трясется, за воротник сыпется куча песка. В бункере уже кто-то есть. Это наш повар [Ханс Кристиан Руммеруд из Дрёбака, он впоследствии погиб]. На нем еще белая куртка, которая уже давно не белая. Мы обмениваемся парой слов. Я вспоминаю про свой котелок с гороховым супом. Да вот же он стоит на столе, там, где я его поставил два дня назад. Немного поесть сейчас очень кстати. Суп холодный и застывший, но все равно вкусный. Я проглатываю пару ложек, и вдруг у меня мелькает нехорошая мысль. Ранение в живот. Этого ужасно боятся все солдаты. Если это случится с тобой после того как ты поел, то ты умрешь в страшных мучениях. На пустой желудок у тебя остается шанс. Чувство голода вдруг пропадает. Артобстрел прекращается. Я никак не могу открыть амбразуру в бункере и выскакиваю наружу. Повар бежит за мной.

Вся высота два [передовая позиция] кишит русскими. Пустил в дело мой пулемет. Солдаты в коричневой форме падают с диким криком и воем. Я вскидываю винтовку к плечу. Целюсь в живот русскому, который, пригнувшись, бежит на меня. Он вскидывается и падает плашмя на землю. Высота перед нами теперь опять пустая. Стрельба прекратилась. Стоны и крики раненых доносятся до нас. Эти звуки невозможно забыть. Даже сегодня. Крики этих бедняг. Стоны из самого нутра людей в страшнейших мучениях. Но здесь нет места для сострадания. Через секунду возможно, что ты будешь лежать там и кричать».

Виндингстад продолжает свой рассказ: «Русская артиллерия заработала снова. На нас сыплется град снарядов. Положение становится критическим. Я слышу позади себя шаги бегущих людей. Оглядываюсь и вижу семь или восемь убегающих людей.

– Эй, вы куда? – кричу я.

Один из них оборачивается.

– Бежим! Попробуем пробиться к первой роте.

Не раздумывая, я кричу троим бойцам пулеметного расчета: “Все уходят. Они хотят пробиться к первой роте. Я иду с ними”.

Прапорщик смотрит на меня удивленно. Он говорит что-то о том, что так нельзя. Я его не слушаю. Паника охватила большинство из нас, свистят и с грохотом рвутся снаряды, осколки жужжат возле наших голов. Мне хочется только одного: прочь, прочь отсюда!

Длинными прыжками я начинаю сбегать вниз по склону. Вид бегущих товарищей сводит меня с ума. Теперь: спасайся, кто может. Мы будем отличной мишенью для врага, пока бежим вниз с высоты Капролат. Бегущий, охваченный паникой противник не отстреливается. Русские могут спокойно уложить всех нас. Я думаю, что большая часть роты здесь и погибла. Что-то просвистело у меня прямо между ногами и ударило в край скалы, так что искры полетели. Бойца, бежавшего впереди меня, ранило в спину. Он взмахивает руками, винтовка оказывается отброшенной на дерево. Я чуть было не спотыкаюсь о его безжизненное тело, скользя вниз через кустарник.

Вверху: Вольфганг Виндингстад в 1944 году, когда он завербовался, внизу: когда он вернулся домой в 1953 году, похудев на 20 кг. Вольфганг Виндингстад, родился 4 января 1926 года, записался первоначально в германские военно-воздушные силы, но после случаев дезертирства датчан и шведов из подразделений Люфтваффе и бегства Рудольфа Гесса в Шотландию в 1941 году немцы больше не доверяли самолеты иностранцам. В книге «Забытый солдат» он рассказывает о пребывании в Восточной Пруссии и пишет в том числе следующее: «Впервые он услышал, как они убивают евреев. Ему рассказал об этом один немец, который был ранен и находился на лечении. Он был обер-ефрейтором ВВС во время восстания в варшавском гетто в мае 1943 года. Однажды они заперли большую группу евреев в подвал. Перед входом в подвал выкопали большую яму. Потом евреев выгоняли из подвала по одному. У выхода стояли двое с автоматами и стреляли в них. Жертвы падали в братскую могилу… Другой раненый был солдатом вермахта и воевал в пехоте на южном фронте. Он был свидетелем действий оперативных групп СС, которые шли вслед за ними. В одном городе они зарегистрировали всех евреев среди русских граждан и согнали их на базар. Их всех застрелили из ручного пулемета и сбросили в старый противотанковый ров. Слухи об этом доходили до солдат вермахта, но те не верили. А тут они все увидели собственными глазами» (с. 47). Эти строки свидетельствуют о том, что многие добровольцы Лыжного егерского батальона знали о том, что творят войска СС.

29 апреля 1947 года Турлейв Виндингстад, отец Вольфганга, написал письмо в МИД Норвегии. Он узнал, что его «сын не подлежит репатриации, потому что добровольно служил в войсках СС» (письмо из МИД Норвегии от 08.03.1947). В письме отец пишет о том, что его сыну было только 16 лет, когда он записался добровольцем. По его мнению, это могло бы послужить оправданием. Далее отец пишет о том, что Вольфгангу отказали в летном обучении и послали на трудовую службу рейха в Вормдитте. Он пишет: «Мы с женой неоднократно обращались как устно, так и письменно в различные германские военные инстанции с просьбой вернуть нашего сына в Норвегию, но безуспешно». В 1947 году они надеялись, что МИД Норвегии поможет вернуть их сына из советского плена.

После возвращения в Норвегию Вольфганг устроился на работу к своему брату Хокону Виндингстаду, в прошлом также фронтовому бойцу, который владел небольшим магазином косметики в Осло. Там он и проработал все послевоенное время. В 1985 году они лишились своего помещения, но открылись заново по другому адресу. Вольфгангу очень помогли его жена и семья. Постепенно забывались война и годы в советском плену. «Было очень хорошо встать на ноги и обрести самостоятельность, – говорит Вольфганг. – Кошмары прекратились, и меня уже не так мучает язва желудка».

Вольфганг был последним фронтовым бойцом, освобожденным из советского лагеря для военнопленных, в котором он провел больше 9 лет и выжил! Когда он вернулся домой в 1953 году, он был очень рад, прямо-таки счастлив (фото принадлежат Вольфгангу Виндингстаду).

И вот мы подбегаем с тыла к остальным бойцам нашей роты, защищающим наши фронтовые позиции с западной стороны. Они удивленно оборачиваются и хором спрашивают нас, что мы тут делаем. Я собираюсь с духом. Ясно, что мы вели себя глупо. Как трусы, ошалевшие от страха. Паника сменяется чувством стыда. Я обещаю сам себе, что такое больше не повторится. Там наверху все перепахано, как картофельное поле.

– Мы не смогли удержать позиции, – говорю я, – решили пробиваться к первой роте.

Русские накрывают нас вдогонку артиллерийским огнем. Мы снова слышим вой снарядов в воздухе. Я бросаюсь на землю. Раздается оглушительный взрыв, и я чувствую, что меня слегка подбрасывает вверх. Стальная каска срывается с головы и исчезает навсегда. Я осмеливаюсь поднять голову. Прямо передо мной – большая дымящаяся воронка. Рядом возникает лицо моего соседа, совершенно черное, блестят лишь белые зубы. Нас здесь примерно 20–25 человек. Большинство сосредоточилось в самом начале тропы, ведущей к высоте Хассельман.

Вот летит новая порция артиллерийских снарядов. Я слышу звук выстрелов и знаю, когда они примерно попадут в нас. Унтер-офицер бежит по окопу и рычит:

– Рассредоточьтесь, черт возьми! Или вы все вместе окажетесь в преисподней!

Это чуть-чуть помогает. Когда снаряды взрываются прямо около нас, ущерб оказывается не таким уже страшным. Вдруг я обнаруживаю, что нахожусь за пределами маскировочной полосы. Видимо, я перепрыгнул сюда со страху.

– Спокойно! – говорю я вслух. – Перед тобой открытое пространство, за ним – лес и болото. Там лежат русские и ждут тебя. Отступать некуда. Надо идти прямо на них и надеяться, что тебе повезет.

Вон идет Гёдике, а за ним остальные. Они идут по тропе, ведущей к первой роте и высоте Хассельман. На ремне через плечо у него МГ 42, готовый к стрельбе. Патронная лента свисает вниз и почти касается земли. Я сразу же присоединяюсь к ним. Я ведь знаю, что русские уважают этот элемент “саги о Гитлере”. МГ 42 – страшное оружие.

Артиллерийский огонь прекратился. Видимо, они боятся попасть в своих. С натянутыми до предела нервами мы переходим прогалину перед лесом. В любой момент нас может накрыть залп. Входим в лес. Справа от нас – караульный пост, слева – Сапожное озеро. Идти по тропе очень опасно. Меня охватывает непреодолимое желание сойти с нее. Я отхожу чуть в сторону. Теперь я в десяти метрах от воды, слева от меня только прапорщик из второго пулеметного расчета. Вдруг раздается выстрел со стороны невидимого врага. Гёдике отвечает. Он длинной очередью опустошает всю патронную ленту, а потом вдруг падает и не встает. Я нахожу укрытие на кочке за деревом и делаю несколько выстрелов между деревьями в направлении стрельбы. Вражеские пули сдирают кору с дерева, за которым я спрятался. Я чувствую себя беззащитным без каски».

В интервью шведской газете «Экспрессен» Эдмунд Ролл изложил несколько иную версию этого бегства. [Похожее интервью появилось в газете «Даг ог тид». Первое из четырех интервью вышло 1 июля 1977 года. Эдмунд выступает здесь как «Осмунд».] «План состоял в том, чтобы выйти, развернувшись веером, так чтобы автоматчики находились между ручными пулеметами на флангах. Так их учили в Сеннхейме и в Австрии. Однако результат получился не как в учебнике. Один стрелок перебежал на несколько метров вперед, но, не успев броситься на землю, осел вниз, сраженный русской пулей. Следующий за ним побежал, и ему удалось справиться. Теперь попытка третьего. Раздалась автоматная очередь, и парень упал замертво. Когда он падал, его товарищи увидели, что у него отлетело полголовы. В него попала разрывная пуля. В те секунды, когда норвежцы лежали на земле, готовясь к перебежке, они ощущали, как будто над их головами работает сенокосилка. Автоматные очереди оставляли глубокие борозды в траве, и было такое чувство, что форма содрана со спины. Кто-то остался лежать на земле, крикнув остальным: “Мне скоро конец. Бегите дальше!” Другие были уже не в силах сказать что-либо. Оставшиеся норвежцы бежали дальше, бросались на землю, их догоняли вражеские пули. Через 200 метров из 27 человек в живых осталось двое».

Эдмунд Ролл при этом не присутствовал. Его рассказ кажется не очень достоверным. Тем не менее ясно одно – для большинства норвежцев это бегство оказалось фатальным.

Застрелен и сброшен в Сапожное озеро

Алф Юхан Истре из Саннефьорда, родился 2 декабря 1925 года, был застрелен во время бегства на высоту Хассельман, когда пытался плыть и идти в воде вдоль западного берега Сапожного озера (фото из архива Гейра Брендена).

Эдмунд Ролл в своем интервью несколько приукрасил это описание: «У одного из них ручной пулемет. Он тащит его за собой, хотя знает, что не осталось ни одного патрона. Бросать оружие строжайше запрещено, и для изможденного тела и отупевшей головы этот запрет значит больше, чем огонь противника. Когда он подходит к берегу, его словно одолевает безнадежность, и пулемет скользит в воду.

Чуть погодя эти двое норвежцев видят, что прямо на них идут несколько русских солдат во главе с комиссаром. В руках у комиссара большой наган. Оба норвежца сразу понимают, чтó их ждет, во всяком случае, один из них сразу же встает и поднимает руки вверх. Другой остается сидеть с винтовкой дулом вверх в руках. Комиссар отдает короткий приказ, и русский солдат выпускает из автомата целую очередь в голову норвежца. Тот падает замертво, истекая кровью. Русский наносит ему удар прикладом и ногой спихивает тело в озеро. Лишь несколько кругов на поверхности воды обозначают могилу молодого бойца из Саннефьорда. Пленного норвежца сажают у дерева. Он сидит там всю ночь, пока русские солдаты наводят порядок на поле боя».

Эдмунд Ролл при этом не присутствовал, и его рассказ основан на том, что ему рассказали другие. Вольфганг Виндингстад слышал, что Ханс Оскар Свеен и Алф Юхан Истре шли или плыли вдоль берега озера, когда появились русские. Им приказали выйти на сушу, и Алф не успел снять ремень ручного пулемета с плеча. Он поднял пулемет, чтобы снять ремень, а русские подумали, что он собирается стрелять. Поэтому его убили. Свеен поднял руки вверх и спас свою жизнь, сдавшись в плен. В другой раз Виндингстад или Коре Эрбех рассказывал, что Истре застрелили в воде, когда он пытался уплыть и спастись бегством.

Ролф Бергстен рассказывает о самом нападении: «К вечеру настроение чуть-чуть улучшилось. Это обычно бывает, когда немного выпьешь. Но я заметил, что другие настороже. Несмотря на оживление, все понимали серьезность нашего положения. Вечер был чудесный. На небе ни облачка. Только легкая дымка, в которой солнце казалось красным. По мере того как солнце опускалось над горизонтом, оно становилось все больше и больше, так что в конце концов возникло впечатление, что небо в огне. Я давно мечтал увидеть полночное солнце, но не здесь, в этой безлюдной русской глуши.

Поступило сообщение, что видели нескольких русских перед минным полем. Миновала полночь, наступило 25 июня, была уже половина первого. Согласно приказу мы не стреляли. “Товарищ Иван” был очень хитер. Создавалось впечатление, что у русских были некоторые отчаянные или смелые солдаты, которые соглашались на роль подсадных уток, чтобы заставить нас обнаружить наши пулеметные позиции и расположение наших снайперов. А может, это были такие же солдаты, как в немецких штрафных ротах, на долю которых всегда выпадали самые опасные задания. Около двух часов ночи я забрался на минометную позицию. Это был небольшой бревенчатый бункер около одного метра высотой. Размер его был полтора метра на полтора. С одной стороны стояли ящики с боеприпасами – около двух сотен мин. Со всех сторон слышалось пение птиц. Как гигантский оркестр в пустыне. Хельге [Андерсен?] стоял на коленях около миномета. Он сжал губы, как будто хотел сказать: “Не разговаривай со мной!” В три часа пение птиц внезапно смолкло. Птицы замолчали и на высоких стройных соснах, где и начался их утренний концерт. Последовал мощнейший артиллерийский обстрел. Огромная сосна превратилась в смертельную ловушку. Снаряды со страшной силой взрывались в верхушках сосен или попадали в стволы с ужасными последствиями. Хельге по-прежнему стоял на коленях, обхватив руками затылок.

– Стреляй же, черт возьми! – закричал я.

В тот же миг Хельге перекинулся через бревенчатый бруствер и исчез. Я собрался сделать то же самое, но подумал, что внутри безопаснее. Ведь бревна очень толстые и сколочены профессионально. Это я уже успел отметить и раньше.

Я никак не мог решиться выглянуть за бруствер, но потом все-таки отважился на одну секунду, но то, что я увидел, повергло меня в шок – кухонного бункера не было совсем, ротный бункер горел. И нигде ни души! Неужели все уже погибли? Не может быть! Я услышал, что впереди меня идет бой, и понял, что даже в одиночку я должен попытаться вести обстрел из миномета.

Вдруг через бруствер, где совсем недавно исчез Хельге, в бункер впрыгнул Асбьёрн.

– Ты не видел Хельге?

– Видел, с ним все кончено. Я поэтому и пришел. Нам надо расстрелять эти мины.

– А если к нам попадут?

– Они, что, уже перешли минное поле?

– Да нет, не думаю.

Вдвоем мы быстро выпустили из миномета весь запас мин. Радиосвязь была прервана, так что мы просто палили как можно быстрее. Русские усилили артиллерийский обстрел. Они, видимо, запеленговали наш миномет. Во всяком случае, они были в опасной близости.

– Ведь у них “катюши”, – закричал я.

Асбьёрн не отвечал. Резкий воющий, ревущий звук заставил нас лечь на самое дно позиции.

– Сейчас они в нас попадут.

Потом стало совсем темно. Когда я пришел в себя, я был в полном одиночестве. Я покачал головой. Как тихо! Не было слышно ни звука. Я подполз к брустверу и выглянул наружу. Пахло смертью и порохом.

Я вылез из бункера и помчался вниз по крутому склону к позиции Визель II. Куда же все подевались? Неужели погибли?

По дороге вниз я встретил Хенри Норбаха, Вилли Кнутсена и Сверре Торгерсена (и Шёппля?). Хенри указал на огромную сосну с длинными поросшими мхом ветвями, висевшими до земли. Отличное укрытие. Мы забрались под сосну…»

Поскольку Бергстен был тяжело ранен – осколком гранаты в голову и осколками в ногу, – его оставили лежать там, где он упал. Только 9 июля его нашли русские солдаты, которые «рыбачили» с лодки в Сапожном озере ручными гранатами. Бергстен ранее пытался покончить собой, перерезав вену бритвой, которую ему дали товарищи.

– «Я перережу себе вену, когда вы уйдете. Это лучше, чем пуля в затылок.

Я почувствовал, что все трое очень переживали, но никто не произнес ни слова. Они просто пожали мне руку по очереди».

Позднее Бергстен рассказал, что, перерезав вену, упал, причем, к счастью, упал так, что какая-то ветка попала на место пореза и закрыла отверстие. Он выжил, попал в плен, его перевезли на лодке через Сапожное озеро и отнесли на Хассельман. Он вернулся в Норвегию перед самым Рождеством в 1945 году.

Несколько слов о солдате-минометчике – моем отце

Ролф Бергстен издал в 2008 году книгу под названием «Визит в преисподнюю», в которой он рассказывает о своей жизни до того, как попал на фронт, о боях на высоте Капролат и своем пребывании в советском плену. Это также красочное описание жизни в его родном селе и юношеской влюбленности.

Вот что рассказывает его дочь, Лайла Бергстен:

«Ролф Бергстен родился 29 октября 1923 года. Его родители – Юханнес и Огот, были обычными работягами – Юханнес работал плотником, но также занимался обучением охотничьих собак. У отца было два старших брата – Арвид и Гуннар. Когда умерла мать, они были молодыми парнями, а Ролфу было всего 9 лет. Тогда ему многое казалось странным. На похороны матери не пришел никто из ее семьи. Ролфа тоже не взяли – тогда считалось, что детей на такие печальные мероприятия брать не стоит.

Огот умерла от рака. Ролф остался со старшими братьями, которые больше думали о девчонках, нежели о младшем брате, который после смерти мамы чувствовал себя одиноким и испуганным.

Он хорошо учился в школе – был отличником и гордостью школы. В его школьном дневнике одни отличные оценки. Он хотел стать священником, но денег на учебу не было.

Получить образование тогда было непросто. Он очень любил цветы и стал садовником. Он являлся председателем садового питомника на хуторе Акер в Тёнсберге. Там мы жили, пока мне не исполнилось 16 лет. Потом переехали в Бэрум в Рамстадшлетта Гартнери.

В это время среди молодежи была сильная тяга к дальним странствиям. Когда началась война, он “записался добровольцем”, чтобы доказать другим, что он тоже на что-то способен. Все оказалось далеко не так, как он думал, но когда он это понял, назад пути не было.

Ролф встретил свою будущую жену – Сигне Лёвлибротен в 1947 году. Они поженились 28 августа 1948 года, в день ее рождения. Мама родилась тоже в 1923 году. В 1950 родилась я, Лайла, а в мае 1952 – мои близнецы-братья Тур и Том.

У нас было счастливое детство. О прошлом отца мы почти ничего не знали. У него была дырка в голове. Никто ничего не знал о ее происхождении. Он облысел еще будучи молодым, и дырку было хорошо видно. Мы могли засунуть туда мизинец. Когда мы спрашивали о ее происхождении, он отвечал: “Это долгая история. Потом расскажу”. Это “потом” случилось, когда мне было уже 30 лет. Тогда я узнала, что случилось с отцом во время войны. Эта дырка в голове была от осколка, который застрял у него в голове. Врачи считали, что его трогать опасно.

[Ролф Бергстен сам описывает, как получил ранение в голову: «…Мне жарко, особенно голове. Надо снять каску. Свист мины. Неужели сюда? Конечно, сюда. Поздно. Она падает в нескольких метрах от меня. Я ощущаю удар в голову. Трогаю голову, и рука у меня в крови. Дурак, надевай скорей каску, говорю я сам себе».]

С детства я помню, что у отца часто бывали кошмары, но я не знала, почему. Надо сказать, что это было гениально со стороны моих родителей не говорить ничего детям. Нам сказали только, что у некоторых людей бывают такие проблемы. Просто-напросто. Мы все трое поняли и не задавали больше вопросов. На ногах у отца было множество шрамов. Это также были следы боев в лесах на Капролате.

Отец умер 13 июня 2010 года. Я была единственной, кто успел приехать и застать его в живых. Я приехала утром и сказала ему несколько добрых слов и подумала, что вот умирает совершенно удивительный человек. Я сказала, что он очень много значил для меня. И тут произошло нечто странное. Он повернул ко мне голову и сказал: “Пока!”. Потом отвернулся, вздохнул в последний раз и умер. До этого он ничего не говорил с 20 мая, когда у него случился инсульт».