Легенда ночи бесплатное чтение

Часть первая

ПОВЕРЬЕ

Вонзился шип. Отброшу розу!

Но сердце, не страшась угрозы,

Раскрылось… Ранит острие

Любви… И сердце жжет мое.

Рубиан Гарц [1]

Я сидела на лекции по сценарному мастерству, но совсем не слушала преподавателя. Мой взгляд постоянно обращался к окну. Февраль в Москве был очень снежным. Казалось, что природа наверстывает упущенное из-за аномально теплой осени и спешит выдать всю порцию холода и снега. Вот и сейчас в огромное окно аудитории беспрерывно летят крупные снежинки, и от этого пейзаж за стеклом кажется размытым и искаженным.

— Лада, не соблаговолите повторить, что я сейчас рассказывал? — раздался громкий голос, как мне почудилось, прямо над моим ухом.

Я вздрогнула и повернула голову. Наш преподаватель стоял в проходе между столами и довольно ехидно на меня смотрел.

— Я, конечно, понимаю, что вид за окном кажется вам интереснее, чем та информация, которую я пытаюсь до вас донести. И все-таки? Я жду!

Однокурсница Ира, сидящая рядом, аккуратно повернула маленький ноутбук, я скосила глаза и четко прочитала:

— Даже в самом маленьком рекламном ролике мы должны соблюдать основные законы драматургии, то есть обязательно должны быть экспозиция, завязка, развитие сюжета, захватывающая дух кульминация и развязка. Иначе получится бесхребетное произведение, похожее на недоваренную кашу.

Я увидела, как у преподавателя взлетели брови.

— Я так и сказал «недоваренная каша»? — явно удивился он.

В аудитории раздались смешки, затем несколько голосов подтвердили про «кашу».

— Ну хорошо, хорошо! — улыбнулся преподаватель. — Главное, чтобы вы потом эту «кашу» не выдавали на экран. Спасибо, Лада! — зачем-то поблагодарил он меня и вернулся к своему столу. — Продолжим?

Я посмотрела на улыбающуюся Иру и тихо сказала:

— Спасибо! Выручила!

Она лишь кивнула и вновь стала стучать по клавиатуре. Я вздохнула и тоже уткнулась в экран своего ноутбука. Но никак не могла сосредоточиться на предмете. Буквально через пять минут я перестала слышать рассуждения о важности правильно выведенной кульминации и отдалась своим мыслям.

Мне нравилось учиться. Правда, я пока была на первом курсе, но предметы оказались очень интересными. Из нас готовили режиссеров рекламы, и я сама выбрала именно этот институт, хотя мама настаивала, чтобы я получила профессию врача. Она много лет работала акушеркой и мечтала, чтобы единственная дочь пошла по ее стопам. Но такая специальность меня совершенно не привлекала. Я с детства отличалась буйным воображением, любила фантазировать, придумывать всевозможные истории, поэтому стать режиссером рекламы, или, как нас еще называли, клипмейкером, мне показалось очень заманчивым и соответствующим моему характеру и способностям. И пока не разочаровалась.

Но именно сегодня мне не сиделось на лекциях. С утра странная тоска не давала покоя. Я думала лишь о Греге, он буквально стоял у меня перед глазами. Мы не виделись уже больше месяца, и я ничего не знала о нем. Его не было ни «В контакте», ни в аське, его телефон находился постоянно «вне зоны», и сам он не выходил на связь. И что меня особо угнетало, Грег ни разу за это время мне не приснился.

С Грегом, вообще-то его зовут Григорий, я познакомилась прошлой осенью в октябре. Произошло это случайно. Хотя сейчас я думаю, что все в мире предопределено и случайностей как таковых не бывает. Однажды я прочитала в одной из книг Сафарли [2] следующее высказывание: «Случай — это псевдоним Бога, когда он не желает подписываться своим именем» — и полностью с ним согласна. Мама отправила меня на несколько дней в деревню к бабушке. Осень была необычайно теплая и туманная. 19 октября у меня день рождения. Наша встреча произошла примерно за неделю до него. Кстати, как потом выяснилось, у Грега день рождения тоже в октябре, но 21-го. И ему тоже восемнадцать лет, как и мне. Но… ему всегда восемнадцать, а вот я взрослею, и это неизбежно. Я вдруг представила, что мне уже сорок, я выгляжу располневшей матроной, с морщинами на лице и тщательно прокрашенными, чтобы скрыть седину, волосами, а рядом мой любимый, все такой же юный, стройный, с нежной белой кожей, ясными голубыми глазами, густыми черными блестящими волосами. Подступили невольные слезы, и я отвернулась к заснеженному окну.

— Вот вы думаете, что законы драматургии — это что-то отвлеченное, научное и ничего общего с обычной жизнью не имеющее, — услышала я громкий голос преподавателя и повернула голову.

Он медленно ходил по проходу между столами, и эта фраза отчего-то привлекла мое внимание. Хотя, похоже, не только мое, но и остальных студентов — в аудитории наступила относительная тишина.

— Что вы имеете в виду? — раздался звонкий голос одного из моих сокурсников.

Преподаватель остановился и посмотрел на спросившего. Его глаза блестели.

— Эти законы отлично применимы в жизни и помогают понять получше всяких доморощенных психоаналитиков… например, то, что происходит между двумя влюбленными.

— А если тремя? — спросил кто-то озорным голосом.

И все дружно рассмеялись.

— Количество партнеров сути не меняет, — не смутился преподаватель. — Вы анализируете, понимаете, когда наступила завязка, и, вооруженные знаниями, можете отследить, как пойдет развитие… сюжета, то бишь ваших отношений. Также вы четко знаете, что развитие романа непременно приведет к кульминации. Без этого никуда! А потом всегда следует развязка. Кстати, именно момент спада часто приводит к ссорам и разрыву. Если все это держать в голове, то можно избежать подобных спадов и ссор.

— Но ведь тогда получается манипуляция чистой воды, — вдруг сказала Ира. — Разве в любви такое возможно? Когда любишь, полностью теряешь голову, тут уж не до отслеживания всех этих кульминаций, развязок и тому подобного.

Все притихли и внимательно смотрели на преподавателя. Он поправил очки, вздохнул и сказал, что мы пока дети, верим во всякие романтические бредни, а любовь — это искусство, и хотим мы того или нет, оно строится по вполне определенным законам.

— Закончим лирическое отступление и вернемся к материалу, — добавил он. — Кульминаций в сюжете может быть несколько, но по накалу они всегда разнятся…

Но я уже его не слушала. Полученная только что информация заставила меня задуматься. Да, несомненно, в чем-то наш преподаватель прав. «Экспозицией» наших с Грегом отношений можно считать ту первую встречу. Я увидела драку в овраге. Деревенские парни напали на незнакомого мне молодого человека. С первой встречи он произвел на меня неизгладимое впечатление своей утонченностью, бледностью, аристократизмом и какой-то странной неуязвимостью. Он небрежно отмахивался от нападавших, словно от надоевших мух. Их явно бесило, что они втроем не могут с ним справиться. Когда я вмешалась, они убежали. Так я и познакомилась с Грегом. Но он тогда даже не попытался взять мой телефон, что меня, конечно, сильно задело. А вот «завязка» произошла несколько позже. Я вновь встретилась с ним в ночном клубе буквально через несколько дней и в первую минуту не узнала его, так как из брюнета с короткой стрижкой он превратился в длинноволосого блондина.

Я улыбнулась, вспомнив, как тогда недоумевала, а потом злилась, потому что Грег казался явно равнодушным ко мне, да еще пригласил мою подругу Лизу покататься на машине. Теперь я знаю, что это была манипуляция, он хотел привлечь мое внимание.

«Милый мой, любимый! — с тоской подумала я, вновь глядя в окно. — Где ты сейчас? Я так хочу тебя увидеть, поговорить с тобой, обнять, почувствовать твои поцелуи!»

— Ладка, ты чего сегодня такая? — раздался шепот, и я украдкой вытерла глаза.

Повернувшись, столкнулась с любопытным взглядом Иры.

— Случилось чего? — продолжила она. — Ты опять лекцию не пишешь. Препод уже на тебя косится.

— Так… обдумываю то, что он сказал о развитии отношений по определенным законам, — тихо ответила я.

— С парнем своим поругалась, — сделала она странный вывод.

Я внимательно посмотрела на Иру. Мы как-то сразу подружились, еще с начала занятий. С ней я общалась чаще, чем с другими однокурсниками. А после новогодних каникул Ира решила, что мы — лучшие подруги, постоянно ходила со мной, сидела рядом на лекциях. Хотя мне, по большому счету, было все равно. Ее круглое румяное лицо, каштановые волосы, подстриженные в короткую мальчишескую стрижку, карие небольшие глаза и пухлые красные губы не были лишены привлекательности. Правда, она была полноватой, если не сказать толстой, но абсолютно не комплексовала по этому поводу. У нее был общительный характер, и она со всеми находилась в отличных отношениях. Но я никогда с ней не откровенничала и не делилась своими переживаниями. Поэтому меня немного удивило такое предположение.

— С чего ты взяла, что у меня вообще есть парень? — прошептала я.

— Конечно, есть! Просто ты очень скрытная, Ладка, — с обидой заметила она. — А ведь я считаю тебя своей подругой.

— И я тебя, — не совсем уверенно ответила я.

— Я даже вчера совершенно случайно его увидела. И он очень хорош собой. В жизни не видела такого интересного пацана!

При этих словах я так сильно вздрогнула, что дернула «мышкой» и тут же выпустила ее, с испугом посмотрев в экран монитора. С файлом все было в порядке.

— Поясни, — взволнованно сказала я, повернувшись к ней.

Она молча пододвинула мой ноутбук, свернула текст лекции, зашла в «Мои документы» и открыла фотографию.

— Ты же сама мне вчера разрешила после второй пары почитать материал про Дзеффирелли [3] у тебя в ноуте… пока ты ходила перекусить. И я совершенно случайно открыла этот снимок.

— Случайно?! — раздраженно спросила я. — А не потому ли, что тут стоит подпись «Грег и Лада»?

— Ну прости! — умильным тоном сказала Ира и заглянула мне в глаза. — Любопытно стало!

— Надеюсь, ты никому тут его не демонстрировала? — поинтересовалась я.

— Что ты! Никому!

Мы замолчали и обе посмотрели на открывшуюся фотографию. Увидев любимое бледное лицо Грега, я закусила губу. Это был снимок картины, на ней мы сидели на земле спиной друг к другу, причем Грег находился как бы в ночи, а я — на свету. Я смотрела на его точеный профиль, на короткие черные волосы, на бледно-розовые приоткрытые губы, и меня заполняла нежность. Я погладила экран.

— Красавчик, — восхищенно прошептала Ира. — Ты гут тоже хороша!

Я перевела взгляд на свои распущенные светло-русые волосы, золотящиеся на солнце, на розовое лицо с серыми глазами, небольшим, чуть вздернутым носом и улыбающимися алыми губами. На этой картине я нравилась сама себе, но мне казалось, что Рената чуть приукрасила мою внешность. Рената — сестра Грега, и именно она нас нарисовала.

— А фотки есть? — не унималась Ира. — А то тут вы нарисованные. Хотелось бы посмотреть на твоего парня во плоти, так сказать.

Но я не успела ей ответить, так как преподаватель приблизился к нам и грозно сказал, что кульминацией сегодняшней лекции, по всей видимости, явится наше немедленное из-гнание из аудитории.

— Если вам неинтересен материал, — добавил он, — можете вообще не посещать мои занятия. Но и на зачет тогда надеяться бессмысленно.

— Простите, — пискнула Ира и выпрямилась.

— Мы — само внимание, — сказала я и обворожительно ему улыбнулась.

— Последнее предупреждение, девушки, — заметил он и отошел от нашего стола.

Я закрыла снимок и уткнулась в текст лекции. Но по-прежнему не могла сосредоточиться.

«И у нас была своя кульминация, — думала я. — Это случилось, когда я уже безумно влюбилась в Грега и узнала, что он… вампир».

Я повторила про себя это слово, но оно уже не пугало меня так, как раньше. Я вспомнила, как это произошло. Тогда в моей жизни появилось сразу несколько новых знакомых. Например, Динар. Обычный паренек, правда, неравнодушный ко мне, — так я думала. Дино был альбиносом. Его узкие глаза и высокие скулы при белоснежных волосах выглядели странно. Когда мы встретились, ему было двадцать два года, и я считала его взрослым и умным.

Еще я познакомилась с Ренатой. Правда, сперва она казалась мне довольно странной девушкой. Обстоятельства сложились так, что однажды мы очутились в одном из подземелий Москвы. Никогда не забуду перенесенного мною шока. Ведь я думала, что люди, с которыми я общаюсь последнее время, обычные ребята. И вдруг узнаю, что Грег и Рената — вампиры, а Дино — охотник за ними. К тому же Дино оказался дампиром, то есть рожденным от земной женщины и вампира. Как выяснилось, я для него служила лишь приманкой, с помощью которой он вышел на Грега и Ренату.

На этом моем воспоминании лекция закончилась. Все закрыли ноутбуки. По правде говоря, я устала, и у меня даже начала болеть голова. После перемены мы должны были идти в учебную монтажку. Но я решила отправиться домой.

— Перекусим? — предложила Ира.

Я посмотрела на ее круглое улыбчивое лицо, потом перевела взгляд на собирающихся сокурсников. Я знала, что многие меня недолюбливают, считают слишком гордой и необщительной, хотя это не так. Но вместе с тем я пользуюсь успехом у парней нашего курса. Однажды в течение недели я получила пять приглашений на свидание. Позже я поняла, что их притягивает мой замкнутый вид, отсутствие всякого кокетства в сочетании с хорошеньким личиком и ладной фигурой. Видимо, они чувствуют, что я совершенно ими не интересуюсь. А это, как известно, всегда раззадоривает. Я запомнила фразу из одного фильма. У героя спрашивают: «Почему ты так сильно ее любишь?»

И он отвечает: «Потому что я ей… не нужен!» А мне действительно не нужен ни один из этих парней, мое сердце навечно отдано Грегу.

Но из-за моего успеха у однокурсников все девушки дружно меня невзлюбили. И только Ира общалась со мной с явным удовольствием. Я ценила это, к тому же мне нравился ее открытый характер, правда, иногда закрадывалась мысль, что она не так проста, как хочет казаться. Но я не задумалась над этим.

— Лада, ты сегодня определенно зависаешь, — заметила Ира, не дождавшись моего ответа.

— Знаешь, я, наверное, домой пойду, — сообщила я. — С утра что-то голова болит, неважно себя чувствую.

— Так еще занятия по видеомонтажу! Пропустишь?

— Скорей всего, да, — кивнула я. — Дашь потом списать?

— Сегодня же тема «Кодирование фильма в MPEG-2», а потом в монтажке еще работать будем.

— И что? — вяло ответила я. — Не могу, понимаешь? Голова просто раскалывается!

— А таблетку? — озабоченно предложила Ира.

— Принимала, не помогло!

— Давление, наверное, — пробормотала она. — Или из-за парня своего страдаешь?

Я не ответила, потому что ее настойчивое любопытство стало меня раздражать. Сунула ноутбук в сумку, покидала туда остальные вещи и направилась к выходу из аудитории.

На улице я вдохнула полной грудью морозный воздух и подставила лицо под летящие снежинки. Они скользили по моим щекам, таяли на губах.

— О, какая хорошенькая снегурка! — раздался мужской голос.

Я открыла глаза и недовольно посмотрела на проходившего мимо мужчину. Он зачем-то подмигнул мне и устремился дальше по улице.

«А ведь я даже без косметики!» — подумала я и улыбнулась.

Последнее время представители противоположного пола действительно стали обращать на меня намного больше внимания, чем раньше. Конечно, я уже была не школьницей, но не сказать, что моя внешность как-то кардинально поменялась. Стиль одежды стал более строгим, но это лишь когда я ходила на лекции, остальное время по-прежнему носила джинсы, кроссовки, свитерки, куртки с капюшонами. Мне было удобно в спортивной одежде. Мама, правда, пыталась как-то повлиять на меня и предлагала купить что-нибудь элегантное или даже «гламурное», но меня раздражали вычурные наряды в этом стиле. Хотя многие девушки в институте одевались именно так. Мне же казались смешными все эти короткие юбки, узкие сапоги на высоченных каблуках или платформах, обтягивающие кофточки с неприличными декольте и обязательно какими-нибудь блестящими узорами из пайеток или стразов, похожих на битое бутылочное стекло. А уж макияж и вовсе вызывал недоумение. Словно девушки приходят не на лекции, а выходят как индейцы на тропу войны, таким вызывающим был раскрас. Сама я косметикой практически не пользуюсь, только если собираюсь куда-нибудь в театр, клуб или на вечеринку к друзьям.

К тому же лишних денег на изысканные наряды у нас с мамой нет. С отцом они давно развелись, и мама категорически отказалась от его помощи. И на то были свои причины. Так что мы жили только на ее зарплату. Она работала в частном роддоме и получала неплохие деньги, но все равно при нынешней дороговизне нам их не всегда хватало. Я уже подумывала о том, чтобы пойти подрабатывать, но мама была против. Она считает, что я должна окончить хотя бы первый курс, а там уже решать, смогу ли выкроить время на работу. Я учусь в негосударственном институте. Он называется Технический институт культуры, обучение тут исключительно платное и недешевое. И студенты здесь соответствующего уровня. В основном из обеспеченных семей, некоторые — выходцы из известных киношных династий. Многие приезжают в институт на дорогих машинах. И, насколько я знаю, никто из моих сокурсников не подрабатывает.

Мое обучение оплатил отец. Он вполне обеспеченный, работает PR-директором одного из крупнейших рекламных агентств Москвы. Тогда я еще с ним общалась и считала его лучшим человеком на свете. Но потом все изменилось…

Я свернула с Большой Андроньевской, на которой находился институт, на Таганскую улицу. Пройдя дворами, оказалась на Ворон-цовской, где и был мой дом. Мама работала посменно, сегодня она была в ночную. Войдя в квартиру, я позвала ее. Но мама не откликнулась. Видимо, куда-то ушла, причем недавно — борщ на плите был еще горячим.

Я пообедала и отправилась в свою комнату. Постояв в задумчивости у компьютера, все-таки решила пока за него не усаживаться. Легла на кровать и уставилась в потолок. Настроение, неважное с утра, окончательно упало. Я с трудом сдерживала слезы, настолько сильная тоска на меня навалилась. Я, не отрываясь, смотрела на картину, висящую на стене напротив кровати. Именно ее фотографию видела Ира.

«Какая она чрезмерно любопытная, — раздраженно подумала я и вытерла слезинки в уголках глаз. — Нужно будет удалить снимки картины из ноута!»

Взяла плеер, воткнула наушники, нашла альбом группы «Серебро» и вновь улеглась. Смотрела на бледный профиль Грега на картине и страстно желала, чтобы он оказался рядом…и прямо сейчас. 

— слышала я в наушниках и не сводила глаз с картины.

Я вспомнила, что Рената обладает необычайной способностью входить внутрь собственных картин. Это ее любимое развлечение. Она рисовала, к примеру, солнечную опушку, покрытую цветами, затем оказывалась на ней и наслаждалась ясным летним днем без всякого для себя вреда. В обычной жизни и Рената, и Грег избегали солнечного света. Нет, он не сжигал их, как это описано во многих легендах о вампирах, но в его лучах они впадали в состояние, похожее на анабиоз, и могли стать легкой добычей охотников.

Я смотрела на Грега, прислонившегося спиной ко мне. Грег находился на той половине, которая изображала глубокую ночь. Небо казалось почти чернильным, земля словно была окутана темно-фиолетовой дымкой тумана, и ноги Грега тонули в нем. Но его бледный профиль четко выделялся, и Грег был как живой. Мне даже подумалось в какой-то миг, что я заметила трепет его длинных ресниц…

Я настолько погрузилась в созерцание любимого лица, что стала успокаиваться и впадать в какое-то заторможенное состояние. Мои глаза медленно закрылись, улыбка приподняла уголки губ.

— Любовь в тебе и во мне… и она никогда не закончится, — прошептала я.

— Никогда не закончится, — услышала я нежный голос, звучавший словно эхо.

Я почувствовала легкое щекотание ресниц по моей щеке, повернула голову и утонула в кристально чистой голубизне глаз. Увидела, как плавно опускаются длинные черные ресницы, прикрывая этот затягивающий в себя прозрачный омут, и счастливо вздохнула.

— Грег, — прошептала я в его раскрытые губы, — ты вернулся…

Меня не удивило его внезапное появление. Грег был вампиром, а значит, обладал сверхспособностями и мог исчезать и появляться, где и когда ему вздумается.

— А я и не уходил, — еле слышно ответил он и легко прижался прохладными губами к моим задрожавшим губам. — Я всегда с тобой, любовь моя.

— Ты всегда во мне, — отозвалась я. — И это упоительно! Но я очень тоскую, когда не вижу тебя! Где ты был так долго?

Я отодвинулась, легла на бок и подперла рукой голову, не сводя с него глаз.

— Когда я тебя оставил… — начал он.

— Это было в начале января, — с горечью заметила я, — а сейчас уже конец февраля.

— Неужели ты забыла, в какой момент я тебя оставил? — Он лег на спину.

Я, едва касаясь, провела пальцем по его высокому лбу, затем спустилась по контуру носа и коснулась приоткрытых губ. Грег слегка укусил меня за кончик пальца, я машинально отдернула руку, и он тихо рассмеялся.

— Видишь, я стал спокойнее относиться к твоей близости, — заметил он. — И даже могу легко кусать тебя без опасения, что потеряю над собой контроль.

Я вновь коснулась его рта пальцами, словно приглашая еще раз укусить. Но он лишь подул на них, смешно сложив губы в «сердечко». Я тут же склонилась и припала к ним. Мне невыносимо хотелось почувствовать их вкус, окунуться в восхитительное ощущение близости, возникающее всегда, когда мы рядом. Мне чудилось, что все мое тело тает, мы сливаемся с Грегом и превращаемся в одно существо, что нас словно бы окутывает покрывало нежности, теплоты, умиротворения и мы оказываемся в огромном светящемся коконе, заполненном любовью.

Грег целовал меня нежно и осторожно, но мне уже хотелось более сильных ощущений. Нежность разгоралась изнутри страстью, словно из прохладной сердцевины голубого колокольчика вырастала алая жаркая роза. Но я помнила, как обычно Грег реагировал на подобные бурные проявления чувств, как он из ласкового парня превращался в жаждущего крови вампира и с невероятным трудом останавливался в последний момент и оставлял меня. Поэтому я старалась изо всех сил сдерживать себя и целовать его мягко и легко. Но Грег в этот раз сам словно разгорался изнутри. И я почувствовала, что в глубине его холодной сущности начинает полыхать пламя. Он, не разжимая объятий, перевернул меня на спину и лег сверху. Мое домашнее платье из очень тонкого трикотажа позволяло максимально ощущать прикосновения его тела, и мне казалось, будто я лежу голой. Я обхватила Грега руками, мы целовались, не отрываясь, и я практически потеряла голову.

И вдруг во время очень долгого и глубокого поцелуя я ощутила знакомое мне давление все увеличивающихся резцов и невольно отпрянула. Грег оторвался от меня. Я смотрела на его бледное лицо и блуждающий взгляд, на приподнятую верхнюю губу, на обнажившиеся белоснежные зубы с длинными острыми клыками, но страха, как раньше, уже не испытывала. Я безоговорочно верила Грегу и знала, что он ни за что не причинит мне вреда. Я просто ждала, когда он придет в себя.

Постепенно его лицо приняло невозмутимое выражение, кожа разгладилась, зрачки сузились, красные губы побледнели, словно от них отхлынула кровь, и сомкнулись, спрятав зубы.

— Любимый, — тихо сказала я и, освободившись из его объятий, села, поправляя сбившееся платье.

— Лада, — прошептал он и заглянул мне в глаза.

— Все-таки ты еще не можешь спокойно переносить мою близость.

— Пока не могу, — после паузы ответил он и лег на спину, заложив руки за голову.

— Решения проблемы все еще нет? — еле слышно спросила я.

— Я стараюсь, — сказал он и закрыл глаза. Узнав, что парень, которого я полюбила всей душой и без которого не представляла дальнейшей жизни, вампир, я испытала шок. Пыталась забыть его, не встречаться, ничего больше не знать ни о нем, ни о его близких, но у меня ничего не получилось. Это было сильнее меня. Любовь, возникшая между нами, была поистине нечеловеческой и какой-то гипнотической, она жила в нас вопреки всему. Грег рассказал мне о поверье, которое ходило между вампирами. Будто бы если девушка с чистой душой, к тому же не знавшая физической любви, искренне полюбит вампира, то он сможет пройти обратное превращение и стать нормальным человеком. Когда я об этом узнала, моей радости не было предела. Тогда исполнилась бы моя самая заветная мечта, Грег был бы со мной всю жизнь, мы бы жили, как обычная пара, старились вместе. Возможно, у нас были бы дети. Я не хотела ничего другого и только в этом видела единственно возможное для меня счастье.

Но все оказалось не так просто. Моя близость сводила его с ума, а уж воздействию девственной крови он вообще не смог бы сопротивляться. Я была готова на все, лишь бы он стал обычным парнем, хотела полностью ему принадлежать. Но Грег ни разу не смог выдержать даже вполне невинные ласки. Его сущность мгновенно давала о себе знать, и он хотел лишь одного — укусить меня, напиться моей крови. Причем ни он, ни Рената уже давно не охотились на людей. Они держали дома кроликов, их кровь и служила им пищей.

Последний раз мы пытались в январе. Это было в его загородном особняке, который находился в деревне, где мы и познакомились. После Нового года я приехала к бабушке на пару дней. Грег меня ждал. Оказавшись в его особняке, мы поднялись на второй этаж в его комнату. Мы целовались, ласкали друг друга… Но скоро я там осталась в одиночестве, потому что Грег, почувствовав, что не может с собой справиться, исчез. Помню ощущение пустоты и потери, охватившее меня. Я вернулась в дом бабушки, закрылась в комнате и проплакала несколько часов. А потом начала терпеливо ждать, когда Грег снова появится. И вот дождалась.

Мы не виделись больше месяца, и мне показалось, будто что-то в нем изменилось. Не внешне, нет. Я внимательно смотрела на его утонченное аристократичное лицо, на черные ресницы, бросающие трепещущие тени на бледные щеки, на тонкий нос, на изящно очерченные губы и не замечала особых перемен. Грег выглядел так же, как четыре месяца назад, когда я впервые его встретила. Но при этом он казался мне более мягким и каким-то беззащитным. Грег напоминал сейчас милого маленького мальчика, в нем не осталось практически ничего от того загадочного и опасного молодого человека демонического вида, каким я его знала в первый месяц знакомства. И эта метаморфоза вызвала у меня прилив материнской нежности, появилось желание защитить его, оберечь, приласкать.

Я потянулась к нему, он открыл глаза и повернулся ко мне. Я легла рядом и положила голову ему на плечо. Он обнял меня и тихо вздохнул.

— Должен же быть какой-нибудь выход, — сказала я, поглаживая его грудь. — Решение наверняка существует.

— Я уже не знаю, — ответил он. — Может, все это просто сказки, как считает Рената, и обратного пути нет.

— Что ты такое говоришь?! — возмутилась я и даже села, упираясь руками в его грудь и глядя в глаза. — Как это нет? Что же тогда с нами будет?

— Ничего, — усталым голосом произнес Грег, отводя с моего лица упавшие пряди. — Так и будем жить. Обещаю, что никогда не предам тебя, не оставлю… до самого конца.

При этих словах слезы навернулись на мои глаза. Я тут же представила, как становлюсь старухой, а он все так же молод. Это видение посещало меня уже не раз и вводило в глубочайшую меланхолию. Да и какая бы девушка смирилась с подобным? Грег внимательно смотрел на меня.

— Не хочу так! — тихо сказала я и снова легла рядом, обнимая его. — В крайнем случае я ведь могу стать вампиром и тогда буду твоей подругой навечно.

Я почувствовала, как при этих словах Грег вздрогнул, и обняла его крепче, уткнувшись носом ему в шею.

— Нет, только не это! — взволнованно произнес он. — Ты сама не понимаешь, что говоришь. Быть вампиром не так замечательно, как кажется. Да, мы производим неизгладимое впечатление своей неподражаемой красотой, но это лишь изощренный замысел Тьмы. Наша красота — приманка для людей. Мало кто может устоять перед ней, поэтому жертвы столь легко идут к нам в руки. Но представь на миг, каково это быть таким вечно, знать, что это никогда не закончится, постоянно бороться со своей черной сутью или не бороться и множить себе подобных, и убивать… без конца убивать… Никакие ваши земные ужасы с этим не сравнятся. И ты хочешь, чтобы я по своей воле тебя такой сделал? Пусть даже ради того, чтобы мы не расставались вечно?

Грег отстранил меня и приподнялся на локте. Его глаза горели, прекрасное лицо исказилось.

— Тогда остается одно, — мягко произнесла я. — Попытаться выполнить условия поверья.

— Или оставить тебя навсегда, — еле слышно добавил он.

— Нет! — вскрикнула я и обняла его.

— Лада, ты уже дома? — раздался в этот момент голос мамы.

И мои руки уже обнимали пустоту. Я быстро вытерла глаза и навесила на лицо дежурную улыбку. Мама заглянула в комнату. Ее лицо казалось встревоженным.

— Я думала, что ты сегодня допоздна в институте, — сказала она, входя и садясь на край кровати. — Ты же говорила, что у вас две пары, а потом еще вроде монтаж и семинар по… уж и не помню по чему.

— По итальянскому кино, — сказала я, пытаясь принять невозмутимый вид. — Просто я почувствовала себя неважно и ушла раньше. Голова что-то разболелась, а анальгин не помог.

— Анальгин?! — тут же возмутилась она. — Зачем же сразу? Нужно давление измерить. Что-то ты бледненькая, да и глаза красные! Наверное, опять за компьютером сидела?

— Нет, видишь же, я лежу, — ответила я, а мама встала и быстро вышла из комнаты.

Я знала, что она сейчас вернется с тонометром. Так и произошло. Давление у меня оказалось выше, чем обычно, и мама удивилась. Как правило, оно у меня было низким.

— Что же это? — задумчиво проговорила мама, трогая мой лоб. — Давление скачет? А тебе ведь всего восемнадцать! Уже вегетососудистая дистония? Быть того не может! Я ведь все отслеживаю!

— Мама, да не волнуйся ты так, — сказала я и встала, — а то у самой голова разболится. Тем более что у меня уже все прошло, и я чувствую себя намного лучше. Сейчас чаю выпью и вообще буду в норме. Тебе когда на дежурство?

— Да уже скоро, — озабоченно ответила она. — Я в универсам ходила, колбаски свежей, сыра купила. И вафельный тортик, шоколадный, твой любимый.

— Вот и чудненько! — как можно более радостным голосом произнесла я. — Как раз к чаю.

— Может, мне позвонить на работу и поменяться сменами? — задумчиво проговорила она.

— Это еще зачем? — удивилась я. — Мам, я абсолютно здорова! Сейчас чаю выпью и примусь за учебу. Домашние задания у нас всегда интересные. Это тебе не в школе. Мы проходим итальянских мастеров. В плане у нас Франко Дзеффирелли. Его фильм «Ромео и Джульетта» я смотрела несколько раз, а вот «Бесконечную любовь» ни разу не видела. Ира принесла мне сегодня диск. Хочу посмотреть его вечерком.

«Вот если бы вместе с Грегом!» — мелькнула мысль. И я украдкой вздохнула.

Когда мама ушла на работу, я действительно поставила фильм «Бесконечная любовь», уселась на диван в гостиной и начала смотреть. Верхний свет включать не стала, зажгла лишь маленькое бра в виде золотистого шара, висящее над диваном, обняла подушечку и не сводила глаз с экрана. История совсем юных влюбленных, против связи которых категорически возражали родители, была очень трогательной и романтичной. Но я думала о Греге и без конца теребила цепочку с кулоном, который он мне подарил в новогоднюю ночь. Кулон представлял собой округлый прозрачный флакончик, выточенный из алмаза. И он был заполнен кровью Грега. От этого казалось, что кулон рубиновый. Кровь не меняла цвет, не густела, а оставалась свежей, словно Грег только что накапал ее в флакон. Правда, я его с тех пор ни разу не открывала. Я знала, что кровь вампира ядовита, Грег сразу предупредил меня об этом. Но в малых дозах, сказал он, его кровь является чем-то вроде антисептика. Он хотел хоть как-то оберечь меня, когда не находился рядом. Я это понимала. Для меня кулон стал чем-то вроде живой частицы моего любимого, и когда мне становилось особенно тоскливо, я гладила и целовала его холодную поверхность.

— Милый мой, — шептала я, поглаживая кулон, — как мне хочется быть с тобой! Ну почему мы так редко видимся?

Я отлично знала ответ на этот вопрос, но все-таки постоянно задавала его себе и мечтала, что наступит такое время, когда мы не будем разлучаться ни на один миг.

На экране в этот момент главные герои встретились после длительной вынужденной разлуки в номере дешевого отеля. Причем девушка твердо решила, что их любовь обречена и поэтому им лучше расстаться навсегда. Я прижала кулон к щеке и с трудом сдерживала слезы, наблюдая, как она озвучивает свое решение. Юноша выглядел таким страдающим, раздавленным, растерянным, что я не выдержала и расплакалась. И вдруг девушка на экране тоже не выдержала. Они бросились в объятия друг друга и начали жадно, страстно целоваться.

— Не плачь, — раздался рядом тихий голос. Я вздрогнула и открыла заплаканные глаза, уже начиная улыбаться. Возле меня сидел Грег.

— Я так мучаюсь, когда ты плачешь, — сказал он. — Даже если виной тому обычный фильм.

— Любимый! — с восторгом прошептала я и придвинулась к нему.

Грег обнял меня и стал баюкать, приговаривая, что все будет хорошо.

— Ты ведь хочешь, чтобы мы проводили как можно больше времени вместе, — произнес он.

— Больше всего на свете! — подтвердила я. — Счастье — это когда ты рядом!

— Твоя мама вернется лишь утром? — уточнил он, и у меня сильно забилось сердце от волнения и предвкушения.

— Не раньше десяти утра, — ответила я и посмотрела в его засиявшие глаза. — Неужели ты хочешь…

— Останусь с тобой на всю ночь, — прошептал он.

— Люблю тебя, — одновременно сказали мы, не сводя глаз друг с друга.

В эту нашу первую ночь мы легли в постель не раздеваясь. Я боялась, что во сне могу не выдержать и Грег не выдержит тоже, если мы будем обнаженными. Я даже заменила домашнее короткое платье на трикотажный комплект из футболки и брючек. Грег остался в джинсах и водолазке. Мы выключили свет, забрались под тонкое стеганое покрывало и прижались друг к другу.

— Сладких снов, — прошептал он мне на ухо.

Я хотела ответить тем же, но вспомнила, что вампиры никогда не спят, уютно устроилась у него на плече и, как ни странно, довольно быстро уснула.

Проснулась я на рассвете, открыла глаза и сонно улыбнулась, глядя на едва различимое белое лицо Грега. Он смотрел на меня, его глаза блестели.

— Любимый, — прошептала я, чувствуя, что внутри все тает от его близости.

— Поспи еще, — ласково сказал он. — Не могу на тебя налюбоваться. Ты во сне похожа на ангела.

Грег коснулся моего лба губами и прижал меня к себе.

— Если бы так было всегда, — еле слышно проговорила я и снова уснула.

Когда зазвонил будильник и я открыла глаза, то сразу почувствовала холод и пустоту постели. Я была одна. Зажав кулон в руке, я повернулась на бок и обняла подушку. Мне показалось, что наволочка все еще хранит аромат Грега, и я уткнулась в нее носом, глубоко вдыхая запах. У меня было покойно на душе, ночь, проведенная в объятиях любимого, принесла умиротворение. Душа словно купалась в огромном море нежности, заполнявшем ее до отказа.

— Любимый, — пробормотала я и поцеловала кулон.

Когда все-таки я заставила себя встать, а мне нужно было в институт к первой паре, то, зайдя на кухню, тихо рассмеялась. Раньше Грег мне дарил цветы, а сейчас я увидела коробку с моими любимыми пирожными, целую гору винограда, яблок и груш и упаковку со свежей клубникой.

— Бог мой, как я все это объясню маме? — пробормотала я и открыла коробку с клубникой.

Пахла она восхитительно и выглядела так, как будто только что снята с грядки, причем выращена не в теплице, а в открытом грунте.

На первую пару — это был компьютерный дизайн — я все-таки немного опоздала и, заглянув в аудиторию, увидела, что преподаватель уже там. Я извинилась и быстро юркнула на свое место. Открыв ноутбук, вперила внимательный взгляд в препода и попыталась вникнуть в то, что он говорит. Ира толкнула меня локтем и зашептала:

— Чего опоздала?

— Проспала, — тихо ответила я. — Мама в ночную была, никто не разбудил вовремя.

— А будильник на что? — еле слышно хихикнула она. — Или ты с мальчиком своим была?

Ее неуемное любопытство выводило из себя, и я ответила довольно грубо:

— А твое какое дело?

Ира моргнула, ее лицо приняло растерянное и обиженное выражение, и я тут же устыдилась.

— Нет, не с мальчиком, — уже мягче ответила я. — Просто вчера за компом засиделась.

— Лада! — громко произнес преподаватель. — Мало того, что вы опоздали, так еще и болтаете!

— Извините! — быстро сказала я и сделала вид: я вся внимание.

Преподаватель кивнул и заговорил о важности освоения графического редактора. Мы с Ирой молча слушали, но иногда переглядывались и улыбались. У меня было отличное настроение. И хотя Грег исчез так рано, что мы с ним даже не попрощались, воспоминание о его присутствии рядом всю ночь вызывало в душе восторг и прилив любви.

«Мама часто дежурит по ночам, — думала я, — и никто не мешает нам проводить время вместе. Это было восхитительно! Столько часов в его объятиях!»

— А ты все улыбаешься, — услышала я шепот и повернула голову.

Ира смотрела с хитринкой. Ее карие глаза буквально впивались в мое лицо.

— И все-таки ты помирилась со своим парнем, — сказала она. — У тебя такой радостный взгляд.

Мне не хотелось омрачать свое настроение, поэтому я не стала ей ничего говорить. Пусть думает что хочет.

Две пары пролетели незаметно. Потом был перерыв около двух часов, и я задумалась, куда пойти. Воспоминание о горе фруктов и коробке с пирожными заставило вновь улыбнуться. Но я знала, что мама спит после ночного дежурства, и не хотела ей мешать.

— Сейчас куда? — поинтересовалась Ира. — Ты же рядом живешь? Наверное, домой?

— Скорее всего, нет, — задумчиво ответила я. — Мама отдыхает, у нее была ночная смена.

— А-а, — протянула она. — Ясненько!

— Что, девчонки, пошли в кафешку? — предложил однокурсник Дима, проходя мимо нашего стола.

Он был у нас главный красавец, почти все девушки на него заглядывались. Удивляло, что он не выбрал актерскую стезю, тем более что был внуком очень известного народного артиста России. Поначалу Дима это скрывал, что было легко, так как он носил другую фамилию. Но шила в мешке не утаишь, и скоро все знали, кто его родной дед. Это придало ему в глазах девчонок еще больше очарования, но он держался несколько обособленно и никого не выделял. Такое поведение лишь подогревало их пыл. Ира, насколько мне известно, тоже давно уже пала жертвой его обаяния и красоты.

Дима остановился и с ожиданием посмотрел на нас. Я увидела, как щеки Иры заливаются краской, как умоляюще она смотрит на меня, и решила согласиться ради подруги.

— Можно и в кафе, — ответила я и улыбнулась.

Дима тоже улыбнулся, подхватил Иру под руку и двинулся к выходу из аудитории. Я пошла следом, невольно отмечая, какой фурор произвело на однокурсников внимание Димы к нашим скромным персонам. Причем на нас неприязненно смотрели не только девушки, но и парни. Мне, по большому счету, было все равно, а вот Ира просто млела от счастья. Я видела, как она обернулась и окинула замерших ребят торжествующим взглядом, потом подмигнула мне и расплылась в улыбке.

«Кафешкой» в понимании Димы был весьма помпезный ресторан «Тиффани». Он находился не так далеко от института, на Нижегородской улице, но Дима усадил нас в свою «Тойоту». Ира, по-моему, потеряла дар речи от счастья. Она села на переднее сиденье и не сводила глаз с Димы. Про мое существование она словно бы и забыла. Я сидела сзади и думала о Греге. Мы мгновенно доехали до ресторана. Дима помог нам выйти из машины.

Когда мы оказались внутри, Ира замерла, изучая зал. Множество светильников, все явно ручной работы, витражные окна, стойка бара с полупрозрачной вставкой из оникса, колонны, мраморно-гранитный пол, пейзажи на стенах, гобеленовые скатерти, мебель из массива бука — все выглядело дорого и изысканно. Когда мы уселись за столик и начали изучать меню, Ира наконец вышла из ступора и придушенным голосом заметила, что она никогда не бывала в подобных заведениях.

— Кто знает, может, мы теперь всегда будем тут обедать в перерыве между лекциями, — попробовала я пошутить.

Но Ира не уловила юмора и посмотрела на меня явно испуганно.

— Ты цены видела? — прошептала она. — Накладно будет тут не то что обедать, но и просто чашку кофе выпить.

— Девочки, я вас пригласил, поэтому не волнуйтесь, — снисходительно произнес Дима. — За все плачу я.

— Спасибо, — прошептала Ира и расслабилась.

— А я предлагаю взять для всех готовый бизнес-ланч, — сказала я. — К тому же это вполне доступно, вот тут цена указана.

— Ну вот, облом, — недовольно заметила Ира. — Я-то уже вознамерилась попробовать блюда японской кухни с весьма заковыристыми названиями.

— Ира, возьми себе, что хочешь, — улыбнулся Дима.

Когда официант принес наш заказ, а я всетаки настояла на бизнес-ланче для себя, мы вначале ели молча. Но во время десерта расслабились и стали болтать обо всем. Я периодически поглядывала на Диму. Он, конечно, красив, но мне такой тип никогда не нравился. У него правильные черты лица, но большие темно-карие глаза с густыми загибающимися ресницами — девчонки как-то в аудитории на спор положили на эти ресницы по несколько спичек, и они не упали, — довольно пухлые красные губы и длинные вьющиеся каштановые волосы, на мой взгляд, выглядят слишком женственно. Хотя Ира так явно не считала. Она смотрела на Диму, как кошка на миску сметаны. Мне даже показалось, что ее глаза замаслились. Дима общался с нами ровно, никого особенно не выделяя, и я недоумевала, зачем он нас вообще пригласил на этот помпезный обед и на кого хочет произвести впечатление.

Потом мы вместе доехали до института. Дима помог нам выбраться из машины и отправился с нами в аудиторию. Когда мы вошли, взгляды сокурсниц, обращенные на нас, были красноречивы и явно враждебны. Но меня это, по правде говоря, мало волновало. А вот Ира смотрела на всех с гордым видом. Она даже попыталась пересесть от меня к Диме, но он сделал вид, что не понимает ее довольно прозрачных намеков, и устроился на последнем ряду, где обычно, и, как всегда, в одиночестве. Дима не стремился общаться с сокурсниками, и в этом мы были похожи. Для Иры лекция прошла мимо сознания. Она без конца вертелась, оглядывалась, шептала мне, что еще с осени без ума от Димы, и в конце концов получила строжайшее предупреждение от преподавателя. Но и это не привело ее в чувство. На ближайшей перемене она все еще пребывала в возбужденном состоянии, замучила меня разговорами о достоинствах Димы, упорно строила ему глазки и, наверное, раз сто сказала мне, что приняла твердое решение и прямо с этой минуты садится на строгую диету, чтобы как можно скорее сбросить лишний вес. Что, кстати, не помешало ей съесть плитку шоколада «в одно лицо».

«И это тоже, наверное, любовь, — думала я, наблюдая за ее разрумянившимся оживленным лицом. — Хотя, может, просто увлечение».

Я посмотрела на равнодушное лицо Димы, он в этот момент разговаривал с одной из сокурсниц и не обращал никакого внимания на Иру, и в душе ее пожалела. Я отлично понимала, что у нее нет никаких шансов. Да, Ира симпатичная девушка, но простовата, с милым, но маловыразительным лицом. Одевается она довольно консервативно, правда, ее полнота ничего другого и не позволяет. И, видимо, из-за этого выглядит значительно старше своих лет. Я знала, что ее родители довольно обеспеченные люди, но разбогатели не так давно, в шальные 90-е. Ира мне об этом не раз рассказывала с какой-то непонятной для меня гордостью. Они оплатили ее очень недешевое обучение, хотя профессию клипмейкера всерьез не воспринимали. На самом деле у меня тоже вызывало недоумение, зачем Ира выбрала именно эту специализацию. Да, она усидчиво занималась, дотошно записывала лекции, но, как говорится, звезд с неба не хватала, на мой взгляд, творческое начало в ней напрочь отсутствовало.

А вот Дима был явно на своем месте и в своей среде. В третьем модуле [4] у нас появился предмет «Режиссура». Ее преподавал один довольно известный театральный режиссер, и Дима был с ним на «ты». Все знали, что он лучший друг их семьи и Диму в раннем детстве чуть ли не на коленях качал. К тому же и учился Дима отлично, явно получая удовольствие от процесса и абсолютно не мучаясь над творческими заданиями, как это бывало с Ирой.

Я вновь посмотрела на Диму. Он сидел на краешке стола в небрежной позе, картинно откинув на плечи длинные вьющиеся волосы, и по-прежнему о чем-то оживленно разговаривал с девушкой. Она с ним активно кокетничала и поглядывала в нашу сторону. Ира уже злилась и периодически шипела мне на ухо весьма нелестные замечания о Диминой собеседнице. Он в этот момент поймал мой взгляд и вдруг широко улыбнулся. Я растерялась, а Ира посмотрела на меня с недоумением. Следующую пару она только и делала, что восторгалась вниманием Димы.

— Мы первые, кого он пригласил составить ему компанию, — шептала она. — А может, он всегда там обедает?

— И тебе никто не мешает, — с улыбкой ответила я. — От института рукой подать, а деньги на обеды у родителей возьмешь.

Я хотела подшутить над ней, но Ира восприняла мои слова всерьез. Она округлила глаза, придвинулась ко мне и зашептала еще возбужденнее:

— А ведь точно! Мне никто не мешает обедать в «Тиффани»! Место-то не куплено! А предки меня и так регулярно снабжают кругленькой суммой. Главное, создать у Димочки привычку видеть меня там постоянно, чтобы он сам хотел есть в моей компании.

— Ира! — тихо рассмеялась я. — Да ведь не факт, что он постоянно там питается!

Это, видимо, не приходило ей в голову. И она замолчала, нахмурив брови. Остаток лекции прошел более-менее спокойно.

После окончания занятий я решила сразу отправиться домой. Было уже почти пять вечера. Я знала, что мама и сегодня дежурит ночью, поэтому предвкушала, как Грег вновь появится у меня и, возможно, снова останется до утра. Мы, правда, ни о чем таком вчера не договаривались, но я уже привыкла, что он возникает из пустоты тогда, когда считает нужным, и так же внезапно исчезает. Мой любимый был «иной формой жизни», как он сам мне не раз говорил, поэтому я уже не удивлялась. В конце концов, ко всему привыкаешь. Грег, как и его близкие, конечно, создавал видимость обычной жизни. Он ездил на машинах, хотя я знала, что ему не составляет труда перемещаться в пространстве методом, похожим на телепортацию; пользовался Интернетом и мобильным телефоном, хотя мог читать мысли людей; имел квартиру, хотя, в принципе, подобное жилище ему не требовалось. Он был вынужден пользоваться видимыми благами цивилизации, чтобы не вызывать подозрения у окружающих. К тому же ни Грег, ни его близкие не могут долго жить на одном месте, ведь вампиры не старятся и находятся всегда в том возрасте, в котором произошло превращение. Поэтому через несколько лет они покидают насиженное место и перебираются куда-нибудь, где их никто не знает. Грегу вечно было восемнадцать, Ренате — двадцать. Я знала, что у них есть еще двое родичей — Порфирий и Атанас. Но с ними я пока была не знакома лично и даже не знала, как они выглядят и сколько им лет. Грег рассказал мне только, что они стали вампирами из-за родового проклятия, которое наложил на все поколения один из предков. Оно заключалось в том, что все самоубийцы этого рода становились вампирами.

Я не застала маму, так как пришла позже, чем рассчитывала. Решила, что неплохо бы придать квартире романтический вид, и заглянула по пути в торговый центр, накупила свечей в виде розовых сердечек, потом зашла в отдел нижнего белья и долго стояла возле необычайно нежного воздушного комплекта из белой короткой сорочки на узких бретельках и такого же короткого пеньюара из кружевной бледно-розовой ткани. Я представляла, как появлюсь перед любимым в таком облачении, что он скажет, как посмотрит. К тому же у меня были подходящие белые чулочки с розовой кружевной резинкой по краю. Они идеально подошли бы к такому наряду. Но меня смущала его цена. Комплект был мне явно не по карману.

Последнее время денежные вопросы вызывали у меня раздражение. Раньше с этим было проще… Мой отец вполне обеспеченный и состоявшийся человек, и я всегда им гордилась. Он никогда не жалел для меня денег, хотя настаивал на том, чтобы мама не знала, что он спонсирует какие-то мои покупки. Когда мне исполнилось шестнадцать, он открыл счет в банке на мое имя и положил туда кругленькую сумму, что сразу решило многие проблемы. Я снимала деньги со счета втайне от мамы, когда в этом возникала необходимость. Но потом кое-что произошло, и я увидела отца совсем с другой стороны. То, что я узнала, было словно ледяной водопад, внезапно обрушившийся на меня. Отец в молодости занимался бизнесом, у него было концертное агентство. И вот совершенно случайно мне стало известно, что это самое агентство устраивало на контрактной основе танцовщиц в зарубежные шоу, но на самом деле девушки попадали в публичные дома. Я пришла в ужас. Отец всегда вызывал мое восхищение, являлся для меня идеалом. И вдруг «бог» превратился в самого настоящего демона. Я мгновенно возненавидела его, вернула ему банковскую карточку и отказалась не только от какой-либо помощи, но и от общения с ним. Мама пыталась поговорить со мной, но я ничего не хотела слушать и твердо стояла на своем — у меня больше нет отца.

«Если бы не Грег, — подумала я, поглаживая кружева пеньюара, — я никогда бы не узнала правду… Стоп! — сказала я себе. — А ведь действительно именно Грег открыл мне глаза. Но зачем ему это было нужно? Что им двигало? Ведь он не мог не понимать, какую боль мне принесет подобное открытие! Тогда зачем?»

Я впервые задала себе этот вопрос.

— Вам помочь? — раздался над моим ухом голос продавца-консультанта, и я вздрогнула от неожиданности — так глубоко задумалась. — Отнести на кассу? Вы берете? — настойчиво спрашивала она.

— Да, — решила я, хотя внутренне сжалась, так как цена все еще казалась мне непомерной.

Продавщица мило мне улыбнулась и взяла вешалку с комплектом. Я походила еще между кронштейнами с нижним бельем, но уже ничего не выбирала, а смотрела на модели скорее машинально. Когда подошла к кассе, вначале хотела отказаться от покупки, но, вновь увидев сорочку и пеньюар, все-таки заплатила. Я еще сдержалась возле цветочной палатки, так как дома не было ни одного букета. Мне хотелось, чтобы аромат цветов создавал праздничную атмосферу. Но все-таки решила ничего не покупать, да и денег практически не осталось.

Дома я первым делом бросилась в ванную. Вымыв голову, высушила и подвила волосы, по косметикой решила не пользоваться. Потом примерила купленный комплект. Полупрозрачная сорочка красиво облегала мою фигуру, а розовые кружева пеньюара подчеркивали нежный тон кожи. У меня не было подходящей обуви под этот комплект, и я осталась босиком. А потом все-таки надела белые чулочки. Я стояла перед зеркалом и смотрела на горящий алой кровью кулон на моей груди. Он явно дисгармонировал с воздушным утонченным нарядом, но снимать его мне не хотелось. Я так привыкла к его холодящей округлой тяжести, что не представляла себя без него.

Расставив свечи довольно хаотично и на полу, и на журнальном столике, и на тумбочке возле телевизора, я зажгла их и выключила свет. Потом после небольшого раздумья поставила диск английской группы «Му Dying Bride» [5], играющей в стиле думдэт-метал. Я любила именно это направление рок-музыки и, как выяснилось, Грег тоже.

слушала я композицию под названием «А Kiss То Remember» и смотрела на мигающие огоньки свечей. Комната наполнялась сладким запахом розового масла свеч. Я закрыла глаза и стала ждать, сама не зная чего.

Аромат вдруг усилился, по моему лицу пролетело легкое дуновение, и вдруг что-то прохладное заскользило по щекам. Я открыла глаза и увидела, что на меня откуда-то сверху летит целый ворох лепестков, похожих на вишневые. Они падали на диван, скользили по ткани сорочки, застревали в моих волосах и кружевах пеньюара. Я тихо засмеялась, увидев улыбающееся лицо Грега.

— Я знала, что ты появишься, — прошептала я и потянулась к его приоткрывшимся губам.

Он осторожно снял с моего локона розовый лепесток. Я вздохнула и закрыла глаза. Поцелуй был легким, словно это цветок, падая, скользил по моим губам.

— Ты очень красивая и будто олицетворяешь цветы сакуры. Мне отчего-то захотелось тебя ими осыпать, — услышала я шепот.

— Как они пахнут! — улыбнулась я. — Мне кажется, что я очутилась в саду с цветущей вишней.

— И мне нравится твой кружевной наряд, — не меняя тона, сказал Грег.

Я почувствовала, как его руки снимают пеньюар с моих плеч… и вот начали сползать тонкие бретельки сорочки… Холодные губы коснулись моей шеи, спустились ниже… Я замерла, впитывая эту ласку. Сорочка соскользнула, обнажив мою грудь, но я не шевельнулась. Мне хотелось более откровенных ласк. Грег вздохнул, и я открыла глаза. Он отстранился и не сводил с меня горящих глаз.

— Никогда не видел девушки прекраснее, — прошептал он.

— Люблю тебя, — тихо ответила я и придвинулась к нему.

Я провела пальцами по его холодной щеке, потом чуть потерлась о нее носом. Его приоткрытый рот невыносимо притягивал, но я заметила, как верхняя губа начинает приподниматься.

— Этому не будет конца! — с горечью произнесла я и отодвинулась от него.

— Я обожаю дум-метал. Это ведь «Му Dying Bride»? — уточнил Грег, не ответив на мое замечание. — Но сегодня отчего-то эта композиция наводит на меня тоску. И я не хочу, чтобы моя невеста умирала…

Он замер, не сводя с меня глаз, потом обнял и нежно поцеловал. Я ответила. Мы начали целоваться более страстно. Моя сорочка спустилась до трусиков, и Грег гладил мое тело, сжимал его. Я стала стягивать его свитер. Он мне помог. Потом прижался к груди обнаженным торсом. И холод его кожи обжег меня. Я гладила его плечи, провела пальцами по спине, прижавшись к нему и припав к губам. Мы замерли, сцепив объятия. Поцелуй был настолько глубок, а наши тела так плотно прильнули друг к другу, что мне показалось на миг, будто мы превратились в одно существо. Это было настолько возбуждающе, что я совершенно потеряла голову. Я перевернула Грега на спину и легла сверху. И вдруг увидела, как запрокинулось его лицо, как прекрасные черты искажаются мукой, а рот раскрывается в знакомой мне устрашающей гримасе. И вот я уже вижу растущие и заостряющиеся клыки, их кончики упираются в нижнюю покрасневшую губу, слышу тихое рычание. И тут же соскакиваю с Грега и убегаю в другой конец комнаты, на ходу поднимая соскользнувшую до бедер сорочку и накидывая лямочки на плечи.

Я забралась с ногами в кресло и сжалась в комочек. Грег все так же лежал на диване и упорно смотрел в потолок. Его резцы не уменьшались, и мне на миг стало страшно. Я вдруг четко осознала, с каким хищником нахожусь в одной комнате. Моя интуиция подсказала, что делать, и я сидела, почти не дыша, не шевелясь и ничем не привлекая к себе внимания.

«Бог мой, ему так плохо, — думала я, глядя на него с жалостью, — я даже и представить не могу, с чем ему приходится бороться! Но ведь должен же быть какой-то выход!»

Я увидела, что Грег судорожно вздохнул, его рот закрылся, лицо успокоилось. И вот он медленно сел и привалился к спинке дивана. Вид у него был утомленный, он словно смотрел в глубь себя.

— Милый, давно хочу спросить, — как ни в чем не бывало начала я, и он тут же вздрогнул, вскинул на меня глаза, а его верхняя губа вновь приподнялась.

Я в испуге замолчала. Но Грег мгновенно справился с собой. В этот миг альбом «Му Dying Bride» закончился, и любимый вздохнул. Я встала, подняла с пола пеньюар, надела его. Потом поставила диск Leona Lewis. Ее дебютный альбом назывался «Spirit», композиции были в основном медленными и романтичными. Нежный чувственный голос певицы завораживал, и я надеялась, что Грегу понравится эта музыка и принесет умиротворение.

— Хорошо, — тихо одобрил он. — Так о чем ты хотела меня спросить?

Я замялась, не зная, как начать. Но сочла, что момент самый подходящий и нужно срочно перевести наше общение в другое русло.

— Я давно хотела выяснить, зачем ты открыл мне правду о моем отце, — собравшись с духом, сказала я.

— Я открыл? — Он сделал вид, что не понимает.

Грег умел вводить меня в гипнотический транс. Причем иногда я как бы попадала в чужое воспоминание. Это выглядело как другая реальность, правда, я оставалась невидимой и неосязаемой для тех, кто был в этом воспоминании. Грег, когда я еще даже не подозревала, что он вампир, объяснил мне, что обладает экстрасенсорными способностями и при их помощи влияет на мое сознание. И я ему поверила. Несколько раз он оказывался рядом со мной и моим отцом. И тут же у меня возникали видения, которые и позволили мне заподозрить папино темное прошлое. А потом я начистоту поговорила с мамой, и она вкратце рассказала мне правду.

— Если бы не те видения, я так ничего бы не знала и любила его по-прежнему, — объяснила я.

— Но ведь ты сама много раз пыталась выяснить у родителей, почему они развелись, — уклончиво ответил Грег.

Я увидела, что он совсем успокоился и вновь походит на обычного парня.

— И они всегда утаивали от меня истинную причину, — упрямо проговорила я. — Не юли! Говори все, как есть!

Грег вскочил и быстро заходил по комнате. Я следила за ним и в душе не могла не восхищаться звериной грацией его движений. Вдруг он резко повернулся и сделал ко мне шаг. Остановившись напротив кресла, в котором я сидела, он оперся руками о поручни и навис надо мной. Я сжалась, мне не понравилось выражение его лица. Оно было жестким, я бы даже сказала — презрительным.

— Твой отец не заслуживает доверия и любви такой дочери, как ты, — четко проговорил он. — Я не хочу, чтобы ты общалась с подобными людьми, поэтому решил, что тебе лучше узнать правду. К тому же что в этом плохого лично для тебя? А забраться в его память, открыть нужные ящички оказалось очень просто. Особенно легко проделывать это с теми, у кого одинаковое со мной имя. А твоего отца, как и меня, по странному совпадению зовут Григорий. Так что я быстро во всем разобрался. И пусть я считаюсь монстром, кровожадным убийцей, существом без жалости, но даже я ужаснулся, увидев жуткие картины истязания, принуждения и изнасилования девушек. Твой отец отлично знал, что с ними происходит, но продолжал продавать «живой товар» ради наживы.

— Не хочу больше ничего слышать! — закричала я. — К тому же я больше с ним не общаюсь, ты это знаешь!

— Этого я и добивался, — спокойно заметил он и отошел от кресла.

Он встал посреди комнаты, скрестив руки на груди. Его лицо было мертвенно-бледным, губы — бескровными, глаза горели ярким голубым огнем. Я вновь видела того загадочного утонченного парня, в которого влюбилась, еще не зная, кто он. Но и теперь я не могла сказать, какой из его обликов мне нравится больше, и часто склонялась к мысли, что вид милого простого парня мне кажется более привлекательным.

— Я поступил правильно, открыв тебе глаза, — мрачно сказал он.

— Мы с тобой сейчас ссоримся, словно обычные… ну как самая обыкновенная парочка, — заметила я, пытаясь разрядить обстановку, но в душе продолжая испытывать досаду из-за его вмешательства в мою жизнь.

Я все еще помнила ту боль, ведь я с детства обожала отца, считала его кумиром и примером для подражания. И у меня тогда даже возникло ощущение, будто папа в одночасье умер.

— Эх, если бы мы действительно были самой обыкновенной парой! — с горечью произнес Грег.

Я видела, что он снова изменился. Его лицо стало более… человечным, что ли, глаза наполнились печалью, губы порозовели и приоткрылись.

— Иди ко мне! — позвала я.

Он приблизился, но сел на пол возле кресла. Я опустила одну ногу. Грег улыбнулся и провел пальцами по белому капрону чулка.

— Мне нравится, — сказал он.

Тут же стянул чулок до щиколотки и прижался щекой к моей голени. Потом начал целовать ногу, поднимаясь губами к колену. Я замерла от этой интимной ласки. Но Грег вдруг отшатнулся, встал и ушел на диван. Я смотрела на трепещущие огоньки свечей и с горечью думала, что наш романтический вечер определенно не удался. Мне стало ужасно обидно. Я поправила чулок, встала и вышла на кухню. Открыв холодильник, достала бутылку сухого белого французского вина, которое подарила маме в благодарность одна из пациенток. Я знала, что Грег не употребляет ничего из обычной пищи или напитков, но решила, что будет неплохо, если я чуть-чуть выпью. Думала, это поможет мне расслабиться и вернуть безмятежное настроение. Я открыла бутылку, взяла бокал и хотела вернуться в комнату. Но Грег уже вошел в кухню и с удивлением смотрел на вино.

— Вот решила немного выпить, — сказала я и поставила бутылку на стол.

Грег сел и поднял на меня глаза. Я устроилась напротив, пододвинула к себе блюдо с фруктами, налила в бокал вино. Он молча наблюдал, как я делаю глоток. Я решила, что ему тоже хочется выпить вместе со мной, что ему грустно, так как он не может ощутить головокружения от алкоголя, расслабления и дурашливого веселья. Именно так на меня действовали небольшие порции вина. Я приподняла бокал, тихо произнесла: «За нас!» и сделала еще глоток. Грег молчал. И я испытала неудобство оттого, что пью в одиночку.

— Ты, наверное, все еще помнишь, каков вкус вина, — сказала я, сама не зная зачем.

— Все еще помню вкус плохого самогона, — ответил Грег.

Мне не понравилась его усмешка. Я посмотрела на него более внимательно. Не похоже было, что он о чем-то сожалеет или жаждет ощутить опьянение. Но ведь он уже давно перестал быть человеком.

— Я знаю, как наступает опьянение, — сказал Грег. — Более того, я могу это увидеть, словно нахожусь внутри тебя.

— И как? — довольно равнодушно спросила я, не понимая серьезности его тона.

К тому же алкоголь уже начал свое дело, и я чувствовала, что в голове становится легко и хочется смеяться без причины.

— Просто я обратил внимание, что ты никогда не отказываешься ни от коктейлей, ни от шампанского. Хотя сейчас все девушки употребляют алкогольные напитки, это нынче модно…

Я с недоумением посмотрела на него, не принимая его показавшийся мне менторским тон. Грег выглядел отстраненным и чужим. Я вновь осознала, что он не обычный парень, не просто мой возлюбленный, а кто-то глубоко чуждый человеческой природе. Мне стало настолько неприятно, что мурашки побежали по спине, и я даже невольно содрогнулась.

— Ну не так уж и модно, — вяло попробовала я возразить. — Хотя да, все мои друзья любят выпить в компаниях… ну, чтобы просто расслабиться. Что в этом плохого?

— Ты помнишь, я родился в 1905 году, прошло уже больше ста лет… Так что я могу отследить кое-какие тенденции. И хочу заметить, что за последние годы в этой стране появилась именно мода на алкоголь. Только посмотри, сколько рекламы того же пива, сколько компаний сидит по дворам и пьет его литрами. А коктейли в баночках? Если бы ты видела то, что вижу я, ты бы ужаснулась и немедленно вылила вино в раковину.

— Вообще-то это очень дорогое вино, настоящее французское, между прочим! — задиристо произнесла я. — А не какое-нибудь там дешевое пиво! Или баночные коктейли! Я, кстати, пиво не очень-то и люблю!

— Лада, представь, у тебя же буйное воображение. Под влиянием алкоголя клетки твоего мозга погибают прямо сейчас. И это не зависит от качества напитка.

— Кошмар какой-то! — заметила я, но отодвинула бутылку в сторону. — И ты это видишь?

— Да! Думаешь, мне легко на это смотреть? Ведь я тебя люблю! Честно говоря, меня мало занимают другие люди, пусть делают что хотят, хоть насмерть запиваются! Но ты! Ты должна знать такие вещи. И поверь, я сказал правду!

— Хочешь, чтобы я вообще не употребляла спиртное? — спросила я и нечаянно икнула, тут же тихо засмеявшись от неожиданности и прикрыв рот рукой.

— Именно! Никогда! — кивнул он.

— Подумаю, — пообещала я. — Но ведь столько пишут и говорят о пользе вина в малых дозах, я имею в виду хорошее качественное вино.

— Лада! Это многовековой бизнес, и никто с этого пути уже не свернет, никто не скажет вам правду, слишком велики будут убытки.

Я смотрела на Грега и понимала, что он действительно заботится обо мне. Он вновь показался мне близким и понятным, его лицо утратило отстраненное выражение и стало милым.

— Я обязательно подумаю над тем, что ты мне рассказал, — пообещала я. — Но знаешь, я так мечтала о сегодняшнем вечере, представляла, как мы проведем его вместе… мне хотелось романтики…

«А не выслушивать лекцию о вреде алкоголя», — чуть не добавила я, но вовремя прикусила язык.

— Я тоже хотел побыть с тобой, и только поэтому я здесь, — ответил он. — Но я ведь не человек, Лада… хотя я уже сам не могу понять, кто я… все так странно…. Ко мне иногда, проблесками, возвращаются давно забытые человеческие ощущения. И мне кажется, что они ослабляют мои способности вампира.

— И пусть ослабляют! Ты же стремишься стать обычным парнем!

— Да! Раньше я этого хотел, потому что испытывал мучения от вечного существования на земле, от непрекращающейся борьбы со своей злой сущностью. Потом полюбил тебя. И сейчас хочу этого уже ради нашей любви.

— Ты был в Лондоне, что-то удалось узнать? — спросила я и пододвинула к себе бутылку с вином. Но, поймав взгляд Грега, тут же заткнула ее пробкой и убрала в холодильник. Его улыбка доставила мне удовольствие.

— Был, — кивнул он. — И даже поговорил с Атанасом. Он самый древний из нас, к тому же когда-то пытался выполнить условия поверья.

— И что? — оживилась я. — Что он тебе сказал?

— Он лишь посмеялся, — задумчиво ответил Грег. — Атанас… он… не такой, как мы с Ренатой…

Я видела, что ему трудно говорить об этом, и решила помочь.

— Знаю, что он питается не только кровью животных, но и… людей, — сказала я, — что он жесток, ненавидит юных девушек больше остальных именно из-за неудачной попытки выполнить условия поверья.

— Да, так и есть, — подтвердил Грег. — Он заявил, что обратное превращение невозможно, так как Тьма никогда этого не допустит. И меня тревожит…

Он вдруг замолчал. Я ждала. Но Грег смотрел словно в глубь себя, и мне казалось, что он отсутствует в реальности. Напряжение стало невыносимым.

— Что тебя тревожит? — тихо спросила я.

— Его лютая ненависть, — так же тихо ответил он. — Знаешь, Лада, я думаю, что пора тебе с ним познакомиться.

— Зачем? — испугалась я.

— Увидев, как мы любим друг друга, поняв, что ты необыкновенная девушка и все у нас серьезно, Атанас, возможно, изменит свое мнение и раскроет мне то, чего я не знаю.

— Но разве ты не можешь просто прочитать его мысли?

— Нет! Я не читаю мысли себе подобных, к сожалению… А может, и к счастью. Да, думаю, так будет лучше всего! — уверенно произнес он. — Когда у тебя заканчивается модуль?

— Во второй половине марта.

— Вот тогда и поедем! А документами я сам займусь! — решительно проговорил Грег.

Я смотрела на его улыбающееся лицо. С языка рвалось замечание, что я не могу себе позволить подобную поездку, мама ни за что не даст мне денег, а своих у меня нет. Но мне было стыдно, я не могла говорить об этом со своим парнем, пусть и вампиром, хотя знала, что Грег к вопросу денег относится совершенно равнодушно. Он никогда не говорил о состоянии своей семьи, но я могла себе представить его размеры — они жили веками, имели доступ к любым денежным средствам, антиквариату, произведениям искусства, да мало ли еще к чему… Я в это никогда особенно не вникала.

— Давай я подумаю пару дней, — уклончиво ответила я. — Нужно решить кое-какие вопросы.

Грег остро посмотрел на меня. И, зная о его способности читать мысли, хотя он последнее время уверял меня, что ему все труднее прочесть мои, я тут же начала думать о красоте его глаз, не позволяя мелькнуть даже тени мысли о денежных затруднениях.

Остаток вечера мы провели мирно. Я поужинала, Грег развлекал меня разговорами. Потом я вымыла посуду. Мы посмотрели фильм «Кровь и шоколад», вяло обсуждая историю любви девушки-оборотня и художника, она казалась далекой от реальности и совершенно киношной, затем улеглись спать. Грег в этот раз разделся до белья. Я со смущением смотрела на его стройное тело: широкие плечи, узкие бедра и длинные ноги. Все-таки ему было всего восемнадцать, и фигура выглядела мальчишеской. Она была поджарой, спортивной и, несомненно, в моем вкусе. Грег нырнул под одеяло и прижался ко мне. Страсть сразу охватила меня, и я обняла его в ответ. Ткань моей сорочки была настолько тонкой, что казалось, отсутствовала. Но Грег легко поцеловал меня в щеку, потерся носом о мои губы, потом развернул меня спиной к себе, обнял и уткнулся в шею.

— Спи, любимая, — только и сказал он.

Я закрыла глаза, поняв, что Грег не хочет больше подвергать нас опасности. Возможно, он решил не возобновлять попыток, пока не узнает точно условия выполнения поверья.

«Где же мне взять денег? — уже засыпая, думала я. — Он прав, мне лучше поехать в Лондон и познакомиться с его близкими. Мало ли! Вдруг Атанас смягчится и расскажет то, что знает».

Денежный вопрос решился очень легко. Утром, когда я проснулась, Грега рядом не было, он исчез, не разбудив меня. Мне нужно было ко второй паре, поэтому я могла поспать подольше. С дежурства вернулась мама и осторожно заглянула в мою комнату. Я вздрогнула и машинально провела рукой по простыне. Я в постели была одна.

— А ты почему еще не встала? — удивилась мама.

— Мне ко второй паре, — ответила я и потянулась.

— А-а, — протянула она.

— Но уже встаю! — улыбнулась я.

— Я пока чайник поставлю, — сказала мама и закрыла дверь.

Я поцеловала подушку с той стороны, где лежал Грег, и соскочила с кровати. И тут же заметила на письменном столе конверт. С недоумением его открыла. И вытащила пластиковую карточку и записку.

«Лада, я знаю, что ты девушка щепетильная, — прочитала я, — но другого выхода не вижу. Ты отказалась от помощи отца и поступила, по моему мнению, совершенно правильно. Я решил вместо карточки, которую ты ему вернула, дать тебе другую. Только прошу, не возражай! Это правильно! Счет открыт на твое имя, и на нем только твои деньги. Если бы ты знала размеры моего состояния, то поняла бы: здесь настолько малая его часть, что ее можно сравнить с атомом. Я считаю тебя членом нашей семьи, и ты имеешь полное право распоряжаться этими средствами. К тому же они тебе необходимы. Мало ли куда потребуется ехать или что-то делать для выполнения нашей задачи. Я не хочу, чтобы отсутствие денег тебе мешало. Кстати, по поводу поездки в Лондон. Мне кажется, что ты можешь смело сказать маме, что это я тебя пригласил и купил билеты. Если ты меня действительно любишь, то все поймешь правильно и примешь мой подарок. Люблю тебя».

Я так растерялась, что поначалу испытывала противоречивые чувства. То мне хотелось немедленно позвонить Грегу и вернуть карточку, то, наоборот, поблагодарить его за заботу и принять деньги. Так ничего и не решив, я отправилась умываться, но сама все думала о его подарке. Думала и когда завтракала. Мама посматривала на меня с любопытством. Потом заметила, что я или не выспалась, или сильно влюбилась, так как совершенно отсутствую в реальности. Я вздрогнула, чуть не опрокинула чашку с кофе и подняла на нее глаза. Мама улыбалась.

— Просто решаю, принять ли мне приглашение Грега, — сказала я.

— Какое? — заволновалась она.

— Он хочет, чтобы я после окончания модуля навестила его в Лондоне. Я же тебе говорила, что он сейчас там с дедушкой.

Мама явно удивилась и нахмурилась.

— Билеты он оплатит, приглашение пришлет. Он мне вчера звонил и сказал, что сам позаботится о документах.

— Каким образом, если он сейчас в Лондоне? — резонно заметила мама.

— Его сестра здесь, и она всем займется, — на ходу придумала я, хотя понятия не имела, где сейчас Рената.

— Но деньги, Лада? — спросила мама и с ожиданием на меня посмотрела. — Я, конечно, могу выделить тебе определенную сумму, но не так много, — добавила она.

— Спасибо, мне много и не нужно, если только на какие-то мелочи. Грег купит мне билеты туда и обратно, а жить я буду у его родственников, — сказала я и окончательно поняла, что приму подарок.

И сразу стало спокойнее на душе, я расслабилась и улыбнулась.

— Ох, дочка! Не хитри! — заметила мама. — У вас что, все так серьезно?

— Пока не знаю, — уклончиво ответила я. — Но Грег мне очень нравится. Его семья — весьма обеспеченные люди. Пригласили меня в гости. Почему бы не поехать?

— Да я только за. Вот твой отец удивится! — немного злорадно добавила она. — Он от Норвегии все еще в себя не пришел! А что он думает? Только он может позволить себе возить тебя по заграницам? Я вот тоже кое-что могу!

Перед Новым годом она помогла одной сорокалетней роженице, и та в благодарность отправила меня на новогодние праздники в Лил-лехаммер, где жила ее дочь. Я отлично провела время, и, по всей видимости, мама не удержалась и сообщила об этом отцу. И я видела, что сейчас она предвкушает, как расскажет ему о том, что я на весенние каникулы отправилась не в деревню к бабушке, а улетела в Лондон.

— Поезжай, доченька! — с воодушевлением произнесла она. — Нельзя упускать такую возможность… Да и такого парня! — добавила она.

Я глянула на нее и заулыбалась.

— А что? — сказала она. — Приятный молодой человек, хорошо воспитан, видно, что из приличной семьи, к тому же не беден, что в наше время немаловажно. И я уже с ним знакома.

«Эх, знала бы ты, из какой он «приличной» семьи!» — подумала я.

Грег больше не появлялся, его телефон вновь был «вне зоны», но я уже не волновалась, так как привыкла к его исчезновениям. К тому же я усердно занималась, старалась не раздражать преподавателей, чтобы благополучно сдать все зачеты и спокойно уехать.

По сценарному мастерству в качестве зачетной работы нам задали сочинить нестандартный сюжет рекламного ролика пива. Я довольно долго думала, как преподнести материал и выстроить действие. К тому же мне не давали покоя слова Грега о вреде алкоголя. Я ему верила. Но весь мир употребляет спиртное, и ничего. Так что я даже обрадовалась, что нам дали эту тему для учебного ролика, это была хорошая возможность глубоко изучить материал. Ира приставала ко мне с просьбой помочь — подобные творческие задания были для нее нереально сложными, но я посоветовала ей посмотреть рекламу пива и сотворить что-нибудь похожее.

До сдачи сценария оставалось все меньше времени, и как-то вечером я решила вплотную им заняться. Для начала изучила в Интернете материалы, касающиеся производства пива, потом прочитала историю его появления в разных странах, затем посмотрела варианты рекламы. Но мысли все крутились вокруг того, что сказал Грег, и мешали мне сосредоточиться и придумать завлекательный сюжет «пивного» ролика.

— Чего я мучаюсь? — спросила я саму себя. — Нужно посмотреть, что вообще имеется по данной проблеме. А то, понимаете ли, Грег видит, как гибнут клетки.

После небольшого раздумья я набрала в поисковике слова «алкоголь и мозг» и углубилась в изучение появившихся ссылок. Их оказалось немало. Я бегло просматривала их, но ничего конкретно пугающего и подтверждающего слова Грега не видела. Пока не наткнулась на отрывок из книги «Правда и ложь о разрешенных наркотиках», автором которой являлся Углов Ф. Г.

«Я хирург, я всю жизнь оперирую больных. И я видел то, чего не видят обычные люди. У человека нет такого органа, который бы не страдал от приема спиртных изделий — любых, неважно, водка ли это, вино или пиво. Однако больше всех и тяжелее всех страдает мозг. Потому что там концентрация алкоголя максимальна…

Изменения в веществе мозга вызываются тем, что алкоголь ведет к склеиванию эритроцитов. Снабжение мозговой клетки кислородом прекратится. Такое кислородное голодание, если оно продолжается 5–6 минут, приводит к гибели, то есть к необратимой утрате мозговой клетки…

…при более тонком исследовании выясняется, что изменения в нервных клетках такие же резкие, как и при отравлении очень сильными ядами. Эти изменения необратимы, что неизбежно сказывается на умственной деятельности…

Если бы кто-нибудь устно или в печати начал пропагандировать «умеренное» употребление гашиша или марихуаны или предложил бы учить детей с ранних лет «культурно» принимать хлороформ, что бы мы сказали об этом человеке?..

Почему же мы не помещаем в психиатрическую больницу или не сажаем в тюрьму тех, кто на всю страну пропагандирует употребление с ранних лет алкоголя — такого же наркотика, который по своему вредному влиянию не отличается от хлороформа?»

Буквально проглотив этот текст, я пришла в ужас. Грег оказался во всем прав! И я поняла, насколько сильно он хотел, чтобы я оставалась здоровой, какую заботу проявлял обо мне. Я схватила телефон и позвонила маме. Она была на дежурстве и ответила довольно сдержанно.

— Мам, ты занята? — торопливо спросила я. — У меня буквально пара вопросов. Мне для занятий нужно.

— Могу говорить, но недолго. Что там у тебя?

— Это на тему алкоголя. Я прочитала статью некоего Углова и пришла в ужас.

— Ты имеешь в виду известного на весь мир хирурга Углова Федора Григорьевича? — уточнила она.

— Наверное. Тут у меня отрывок из его книги «Правда и ложь о разрешенных наркотиках».

— Тогда это он. Это великая личность! Он скончался на 104-м году жизни и оперировал до последнего, — сказала мама. — И книгу его я знаю. Она в свое время наделала немало шума.

— А то, что там написано по поводу гибели клеток?

— Это правда. В результате приема спирта мозг как бы задыхается, и именно это удушение вызывает состояние опьянения.

— Ты меня просто удивляешь! — возмутилась я. — Ты медик и знаешь, как все обстоит в реальности. А ведь сама позволяешь себе алкоголь, да и мне резко не запрещаешь. И никогда не запрещала!

— Все намного сложнее, чем ты думаешь, — немного нервно ответила она. — Людям необходимо хоть как-то расслабляться. Жизнь штука сложная, а алкоголь мгновенно действует на нервную систему. И мы привыкаем к этому. Других-то способов не ищем, да и не хотим искать. Мы все — продукт системы, с детства верим устойчивым стереотипам.

— Никогда больше не буду пить! — сурово произнесла я. — Никогда и ничего, даже пива. И тебе не позволю!

— Ого! — мама явно удивилась. — Хорошее начало. Я уже иду! — крикнула она кому-то. — Все, дочурка, мне пора в операционную. Дома поговорим.

— Удачного дежурства! — пожелала я и положила трубку.

И тут же села писать сценарий будущего ролика. Я сделала его в виде разговора двух муль-тяшных персонажей — наглой вороны и хитрого кота. Кот уговаривал ворону спуститься с дерева и попробовать пива, соблазняя ее отличным вкусом и последующим кайфом. На самом деле она для него была лишь добычей. Но когда ворона все-таки не выдержала и слетела, они напились вместе, стали вести себя, как законченные идиоты, и в результате уснули в обнимку. И их обоих сожрала бродячая собака.

Когда преподаватель разбирал наши работы, то моему сценарию уделил особое внимание. Вначале он сказал, что даже не знает, ставить ли мне зачет: я не выполнила основного условия проекта и не разрекламировала товар так, чтобы покупатель сразу же захотел бежать за ним в магазин.

— У Лады получился, безусловно, интересный сюжет, но он скорее подходит для антиалкогольной кампании, — сказал он. — А ты что, против употребления пива?

— Категорически против, — ответила я, и в аудитории зашумели.

— А что? — вдруг вмешался Дима. — Я вот тоже против пива, тем более такого дешевого и некачественного, которое продают на всех углах.

— И я против! — поддержала нас Ира и оглянулась на Диму.

— Однако ваши ролики отлично рекламируют это самое пиво, — заметил преподаватель.

В результате он все-таки поставил мне зачет, правда, заметил, что впредь мне лучше четко следовать поставленной задаче, и я вздохнула с облегчением.

Это была пятница, к тому же последняя пара последнего дня модуля. Мы могли отдыхать всю следующую неделю. Когда мои однокурсники вышли из института, сразу начали обсуждать, в какую кафешку лучше направиться и отметить это дело. Но я хотела пораньше оказаться дома, а еще забежать в торговый центр возле метро и купить кое-что из одежды. С самого утра я ужасно нервничала из-за скорой встречи с родными Грега и вдруг подумала, что мне лучше сменить мой обычный спортивный стиль на более элегантный и предстать перед ними в образе леди, одетой модно и изысканно.

Я быстро направилась к выходу на улицу, как вдруг меня догнал Дима. Ира, которая уже распрощалась со мной, сделала вид, будто что-то забыла, и ринулась к нам.

— Может, посидим где-нибудь? — предложил Дима и пошел рядом со мной, не обращая внимания на крики однокурсников: чего, мол, взять с трезвенницы.

— И я с вами, — встряла Ира, хотя ее никто не приглашал.

Я заметила, как Дима недовольно на нее покосился, но потом мило улыбнулся и сказал, почему бы и нет. Ира тут же расцвела и подхватила его под локоть. Мы вышли на улицу, я свернула в сторону Таганки. Там неподалеку от метро есть бутик итальянской одежды. Но Дима не отставал, и я не понимала, чего ему нужно. Неужели я ему настолько нравлюсь, что он решил весьма недвусмысленно мне это показать? В данный момент мне было не до выяснения отношений и тем более не до признаний. Я лихорадочно вспоминала, где еще поблизости есть магазины с элегантной одеждой.

— Куда ты так бежишь? — недовольно поинтересовалась Ира. — И куда мы направимся? — повернулась она к Диме.

Меня все это стало раздражать, я притормозила и сказала:

— Вообще-то я не собираюсь ничего отмечать! К тому же у меня абсолютно нет на вас времени!

Я увидела, что Дима залился краской, а Ира улыбнулась довольно ехидно.

— Но ведь мы не увидимся больше недели, — растерянно произнес он. — Я думал, посидим где-нибудь, поболтаем о том о сем. А вечерком, может, куда-нибудь в клуб закатимся. Неохота расставаться вот так сразу… — он запнулся, глянул на Иру и закончил: —…с вами, девчонки!

— Вы извините, — более спокойным тоном сказала я, — но у меня завтра утром самолет, а я даже вещи не успела собрать. Так что, ребята, идите куда-нибудь без меня.

— Вот как, — разочарованно заметил Дима. — Улетаешь, и тебя не будет все каникулы?

— И далеко, если не секрет? — встряла Ира. — Она всегда такая скрытная! — добавила она, прижавшись к плечу Димы и заглядывая ему в глаза. — Никогда ничего мне не скажет! А ведь подругами считаемся!

— Ну не обижайся, Ирусь! — сказала я и улыбнулась. — Никакой особой тайны тут нет. Лечу на неделю в Лондон… к знакомым.

— Bay! — сказала она и округлила глаза. Лицо Димы стало отчего-то грустным.

— А сейчас-то ты куда? — поинтересовалась Ира.

— На Таганку. Хочу кое-что купить для поездки, — ответила я.

В этот момент из моей сумочки донесся звонок мобильного. Я достала телефон. Номер был незнаком, и я ответила настороженно.

— Лада, привет! — услышала я девичий голосок. — Это Рената.

— Ой, привет! — удивилась я, так как давно с ней не общалась и, по правде говоря, думала, что она тоже уехала в Лондон. — Секунду, — сказала я ей.

Прикрыв телефон рукой, посмотрела на притихших ребят.

— Ладно, не будем тебе мешать! — сообразил Дима. — Веселых каникул!

Он нагнулся и нежно поцеловал меня в щеку. Отклониться я не успела.

— Давай, пока! — сказала Ира. — Как вернешься из своего Лондона, звякни!

— И вам хорошенько отдохнуть, — ответила я и улыбнулась.

Ира подхватила Диму, и они пошли обратно к институту.

— С кем это ты? — услышала я, когда вновь приложила телефон к уху.

— Так, однокурсники. Уже ушли. А ты где?

— В Москве… пока, — ответила Рената. — Знаю, ты завтра улетаешь к Грегу. Может, заглянешь ко мне ненадолго? Я живу все там же.

— Хорошо, скоро буду, — пообещала я. — Но вначале мне нужно зайти в магазин, забыла купить кое-что из одежды, — зачем-то сообщила я.

— Хочешь произвести впечатление на моих родственничков? — угадала Рената, но мне показалось, что она сказала это скептически. — Лада, ты забываешь, что мы не люди, а вернее даже — нелюди!

— Не забываю, — тихо ответила я. — В общем, подождешь? Никуда не торопишься?

— А куда мне торопиться? — усмехнулась Рената. — Я вечно свободна. Приходи, когда сможешь. Я дома. Консьержа предупрежу.

Я убрала телефон в сумку и почувствовала, что начинаю волноваться. Не могла понять, зачем Рената меня позвала. Мы с ней практически не общались.

Но времени оставалось совсем мало, и я устремилась к магазину итальянской одежды. Он был небольшим, продавец с порога бросилась ко мне, тут же навесив на лицо любезную улыбку. Я обратила внимание, что между кронштейнами бродит пара покупательниц с весьма кислым выражением лиц.

— Вам помочь? — начала продавщица заученный текст. — Что вы хотите подобрать? Особый случай?

— Что-то деловое, но элегантное, — задумчиво сказала я. — Понимаете, у меня встреча с… — я запнулась, потом тряхнула волосами и продолжила: —…с родителями моего парня. И они меня увидят впервые.

Лицо продавщицы приняло более живое выражение. Она окинула меня внимательным взглядом.

— У вас стройная пропорциональная фигура, — произнесла она, — и рост стандартный, так что проблем не будет. Вы пришли в нужное место! На какую сумму вы рассчитываете? — спросила она и одарила меня улыбкой.

— На любую, — равнодушно ответила я. Продавец тут же воодушевилась и ринулась к кронштейнам. Она довольно быстро подобрала мне несколько комплектов, и я отправилась в примерочную. Мне понравился брючный костюм из тонкой серой шерсти. Он сидел так, словно его шили специально на меня. Пиджак был немного ниже талии, с узкими лацканами и застегивался на одну пуговицу. Красный топ с короткими рукавами отлично с ним гармонировал. Я выглядела элегантно и на свой возраст. Я решила взять этот комплект, хотя цена впечатляла.

Примерив коктейльное платье сочного бирюзового цвета, увидела, что мне лучше взять на размер меньше. Вышла из примерочной, чтобы попросить продавца принести другой размер, и столкнулась с Лизой.

— Упс! — радостно произнесла она. — Вот так встреча!

И Лиза засмеялась. Я смотрела в ее карие глаза, на румяные щеки и тоже стала улыбаться. Лиза была моей лучшей подругой. Мы не расставались с детского сада, жили в соседних домах, ходили в одну школу и всегда сидели вместе. Но когда Лиза после девятого класса поступила в колледж, решив стать стилистом причесок, а я осталась в школе, то поневоле мы уже не могли видеться так часто. А после того как я стала встречаться с Грегом, мы практически не общались. Надо заметить, последнее время я вообще неохотно общалась с кем бы то ни было из друзей. Моя любовь к вампиру не оставляла иного выбора, и я инстинктивно отдалилась даже от Лизы. Правду сказать я не могла, а лгать не хотелось. К тому же Лиза была с ним знакома.

— Отучилась? Чего в выходные делать будешь? — как ни в чем не бывало спросила она. — Классное платье! Хочешь купить? Но тут все уж очень дорого! — не меняя тона, добавила она.

— Хочу, но размер, мне кажется, нужно меньше, — сказала я.

— Сейчас продавщицу позову! — ответила она. — А ты пока сними это.

Я нырнула в примерочную. Лиза появилась через пять минут с платьем нужного мне размера. Когда я его надела, она заглянула в кабинку и восхитилась.

— Ну, супер! Тебе бесподобно идет и фасон, и цвет! — тараторила она. — Выглядишь, как девушка из высшего общества! Идешь куда-то? Институтская вечеринка?

Несмотря на ее добродушный и веселый вид, я видела, что Лиза на самом деле немного напряжена. Видимо, она все-таки обижалась на меня за то, что я сильно отдалилась от нее за последнее время. И я просто не знала, как ей сказать, что завтра улетаю в Лондон.

Когда я оплатила покупки и мы вышли на улицу, Лиза шумно вздохнула и заметила, что охота уже снять надоевшие за зиму теплые вещи. Возле метро мы свернули на Воронцовскую и направились к нашим домам. Подруга болтала без умолку, рассказывая о последних новостях в колледже и в личной жизни. Когда мы оказались во дворе и подошли к моему подъезду, она вдруг замолчала и укоризненно на меня посмотрела.

— И все-таки ты очень изменилась, — заметила она, останавливаясь и поворачиваясь ко мне. — Мы так редко видимся! И даже по телефону нечасто разговариваем. И в аське ты намного реже появляешься. Я ничегошеньки про тебя не знаю. Что происходит, подруга? Или ты стала хуже ко мне относиться?

— Ну что ты! — мягко произнесла я. — Просто с этим институтом совсем не остается времени. Я ведь сейчас почти ни с кем во дворе не общаюсь. С занятий домой прихожу такая уставшая, что уже ничего не хочется. Ты же понимаешь, что первый курс самый сложный!

Я видела, что Лиза хоть и молчит, но не верит ни одному моему слову. Но разве я могла озвучить ей хотя бы часть правды? Конечно, нет. Я никому на свете не могу рассказать о том, что люблю вампира.

Я вспомнила, что обещала Ренате сегодня приехать, и заторопилась домой.

— Ты извини, Лиза, — покаянно произнесла я, — но я завтра утром улетаю в Лондон, а вещи еще не собрала.

Я видела, как округлились ее глаза, и она закусила губу, словно от жгучей обиды.

— Я хотела тебе позвонить сегодня вечером и все рассказать, честно! — торопливо продолжила я.

— Понятно, — сказала Лиза. — Ты это, когда вернешься, так хоть фотки по почте вышли. Интересно посмотреть, как там… Лондон…

— Думаю, мы встретимся, я все подробно тебе расскажу, посмотрим на компе фотографии.

— Ладно, — хмуро ответила она. — Удачной поездки!

Лиза отвернулась и быстро направилась к своему дому. Мне стало неловко. Захотелось ее окликнуть, пригласить в гости, поговорить, как раньше, по душам. Но нужно было еще съездить к Ренате, собрать чемодан. К тому же быть с Лизой откровенной, как раньше, я не могла, поэтому сдержала порыв, развернулась и направилась в свой подъезд.

Мама была на дежурстве и должна вернуться поздно вечером. Я сложила купленные вещи в дорожную сумку, быстро перекусила и вышла из дома. Рената жила в Замоскворечье, в том же доме, что и Грег. Их две огромные квартиры занимали весь верхний этаж весьма помпезной современной высотки. Когда консьерж открыл мне дверь подъезда, я увидела, что он уже предупредительно вызвал лифт. Я поднялась на 14-й этаж, мельком глянула на закрытую дверь квартиры Грега, вздохнула и направилась к его сестре. Она жила напротив. Я отчего-то начала сильно волноваться. Дверь распахнулась, Рената кивнула мне и пропустила в квартиру. С прошлого моего посещения здесь ничего не изменилось. Рената родилась в восемнадцатом веке, видимо, поэтому испытывала слабость к вещам той эпохи. Ее огромная гостиная была заполнена резной мебелью красного дерева, вычурными старинными светильниками, изящными статуэтками и прочими предметами антиквариата.

— Присаживайся, — пригласила Рената ровным тоном и изящным жестом показала на диван, стоящий между двумя огромными французскими окнами.

Я довольно робко села. Рената остановилась напротив меня. Я смотрела на ее тоненькую фигурку, облаченную в лиловое длинное платье с неизменным корсетом, на бледное аристократичное лицо с большими темно-карими глазами, на черные волосы, распущенные по плечам, на приоткрытые чувственные губы и вдруг подумала, что она очень хорошенькая девушка и наверняка ни один мужчина не в силах устоять перед ее яркой красотой. Рената улыбнулась, но я знала, что она не умеет, как Грег, читать мысли людей.

— Как поживаешь? — спросила я первое, что пришло в голову.

— Как всегда, — ответила она и отступила на шаг.

Я знала, что она научилась сдерживать себя и давно питается кровью животных, но все равно инстинктивно чувствовала опасность. Рената взяла стул и поставила его спинкой ко мне. Затем оттащила его подальше от дивана, на котором я сидела, и уселась, как на коня, расставив ноги и положив руки на спинку. Широкий подол ее платья приподнялся, и я заметила, что она в узких сиреневых туфельках на высоких шпильках. Она продолжала молчать, изучая меня. И я начала нервничать и машинально теребить плетеный браслет из мелкого речного жемчуга.

— Ты все еще любишь Грега? — наконец спросила она.

— Люблю, — ответила я и чуточку расслабилась.

— Атанас настроен крайне враждебно, — сообщила она после паузы. — И я не понимаю, зачем Грег хочет, чтобы ты с ним встретилась. Но меня он никогда не слушал!

Рената стала постукивать кончиками туфелек, и я завороженно смотрела, как мертвенно бледнеет ее лицо, а верхняя губа приподнимается. В душу заполз страх, и я сжалась. Но Рената быстро справилась с собой, ее лицо разгладилось и напоминало личико дорогой фарфоровой куклы, губы побледнели и сомкнулись.

— Грег надеется, что, увидев нас вместе и поняв, что мы по-настоящему любим друг друга, Атанас изменит свое мнение, захочет помочь и расскажет все, что ему известно о поверье.

— Это навряд ли, — усмехнулась она и перестала постукивать туфельками. — Атанас замкнутый, он слишком долго живет на земле, и его сущность давно утратила что-либо человеческое. Даже я иногда его боюсь и не люблю проводить с ним время.

— Поэтому ты все еще здесь? — уточнила я.

— Да, — кивнула Рената. — В этом году весна затяжная. Уже вторая половина марта, а еще снег не сошел. Да и солнца почти нет.

— Это так, — согласилась я, припоминая, что она как-то рассказала о «сне вампира».

Они с Грегом давно не питались человеческой кровью, поэтому их сущности трансформировались. Они уже не могли «сгореть» на солнце. Но если долго оставались под солнечными лучами, то впадали в своего рода анабиоз. И в этот момент они становились уязвимы для охотников. Поэтому и Рената, и Грег избегали солнечных дней и жарких стран.

— Как поживает Дино? — спросила она спокойным тоном, но я вздрогнула при упоминании этого имени.

— Понятия не имею, — быстро ответила я. — Я с ним не общаюсь.

— И он не пытается тебя найти? — продолжила она, пристально на меня глядя.

Я встала и сделала к ней шаг. Рената не шелохнулась.

— Хочешь сказать — Грега? — спросила я и приблизилась. — Что ты ходишь вокруг да около? Говори как есть! Ты его видела?

Рената усмехнулась:

— Если бы я его видела, то необходимость в подобном вопросе отпала бы!

— Вы же обещали! — укоризненно заметила я.

— Мы обещали его не искать, — усмехнулась Рената. — Но если он сглупит и сам на нас выйдет, то, извини, щадить его никто не собирается. Так что пусть на рожон не лезет! — с угрозой добавила она и резко встала.

При этом движении стул опрокинулся, я машинально хотела его подхватить, и тут мой браслет отчего-то порвался, и на пол со стуком посыпались жемчужинки. Рената замерла, ее глаза расширились, ноздри раздулись. Я остановилась в испуге, не понимая, что ее ввело в такой ступор. И вдруг она упала на колени, начала лихорадочно подбирать жемчужины и монотонно считать: «Один, два, три…» Я бросилась помочь, но она крикнула, чтобы я отошла подальше. Тогда я опустилась на диван и молча в недоумении наблюдала, как она ползает по полу. Когда Рената набрала полную горсть жемчужин, она в растерянности еще минут пять продолжала искать. Я не знала точное количество бусинок в браслете, но смотреть, как она продолжает поиски со страдальческим видом, стало невыносимо, поэтому я спросила:

— Сколько их у тебя?

Рената вскинула глаза и пробормотала:

— Тридцать, ровно тридцать… А где тридцать первая? Где?

Казалось, будто она впала в какой-то странный транс, поэтому я громко произнесла:

— Их и было ровно тридцать! Искать дальше бесполезно.

Лицо Ренаты приняло более осмысленное выражение. Она шумно вздохнула и наконец поднялась с колен. Подойдя ко мне, высыпала жемчужины в мои подставленные ладони. Я быстро убрала их в сумку.

— Их всего тридцать, — со вздохом пробормотала она.

И я увидела, что Рената окончательно пришла в себя.

— А сколько нужно-то?

— 666, — ответила Рената. — Мне нужно 666! — повторила она.

— Ну откуда в маленьком браслете такое количество, сама рассуди? — засмеялась я. — Но число знаковое. Может, объяснишь, в чем дело?

— Я устала, — сказала она. Подойдя к шкафу, достала потрепанную книгу и небрежно бросила ее на диван. — Найди легенду «Счет вампира», а я отлучусь ненадолго.

И Рената тут же покинула комнату.

«Подкрепиться пошла, не иначе», — неприязненно подумала я, вспомнив, что в ее квартире имеется кухня, заставленная клетками с живыми кроликами.

Меня невольно передернуло, но я постаралась отогнать неприятные мысли и взяла книгу. Это было старинное издание, еще с буквой «ять». Назывался сборник «Сказания и легенды о вампирах». Рената собирала подобную литературу, к тому же у нее была коллекция фильмов о вампирах. Я раскрыла книгу, но оглавление отсутствовало. Тогда я принялась листать страницы в поисках нужной легенды. Мой взгляд цеплялся за различные тексты преданий. Их было много, и все они казались интересными. Я бегло читала:

«…Каждое полнолуние поднимается из безымянной могилы мертвец и блуждает по кладбищу в поисках своей жертвы. Если он найдет одинокого прохожего, то схватит его за горло и спросит: «Какое у меня имя?» Если прохожий не ответит, вампир выпьет его кровь, а тело унесет в могилу…»

Это была легенда о безымянном вампире с Ольшанского кладбища. Затем я наткнулась на рассказ о князе Лукаше. Он как-то подслушал разговор мертвецов на кладбище о том, что свежая кровь продляет молодость.

«…Князь Лукаш убил служанку, наполнил ее кровью чашу и выпил. На некоторое время князю показалось, что к нему возвращается молодость. Через несколько дней он убил еще одну служанку, а потом и ее малолетнего сына и выпил их кровь. Когда прошел месяц, соседи стали жаловаться, что пропадают люди. Солдаты ворвались в дом к Лукашу и увидели его сидящим на груде мертвых тел и пьющим кровь. Солдаты убили Лукаша, но его труп не решились похоронить на кладбище, а кинули в колодец, что был в подвале дома, и замуровали его. Говорят, что с тех пор недалеко от Градчан можно встретить старого князя, который просит у прохожих крови, чтоб вернуть себе молодость…»

Я листала книгу дальше и наткнулась на легенду о шарфе-вампире.

«…Питер выбежал из дома и начал повсюду искать красный шарф, при этом всем рассказывал историю, что его жену задушил шарф-вампир».

И вот я дошла до легенды «Счет вампира» и с интересом стала читать.

«Тьма породила вампиров, и Тьма играет с ними, словно со своими любимыми детьми. Давным-давно создала она китайского вампира по имени Куанг-Ши (Kuang-shi). Он отличался от людей заостренными кончиками ушей и длинными острыми резцами, которые не убирались по его желанию и торчали всем напоказ. Но в Древнем Китае много было странных личностей, выглядевших еще и не так причудливо, поэтому на Куанг-Ши никто внимания не обращал. К тому же он казался слабым и больным. И таковым и являлся. Тьма сделала его слепым, немым и не выносящим солнца. Он бродил среди людей и молил Тьму направить его на путь истинный. Все, что ему удавалось, — это вытягивать жизненную энергию у пожалевших его. И он питался лишь этим.

И вот однажды Куанг-Ши приютила на ночлег бедная одинокая вдова. Он начал по привычке вытягивать у нее жизненную энергию, она почувствовала слабость и уснула. Он ощупью нашел вдову и впервые попробовал свежей крови. И чем больше он ее высасывал, тем сильнее становился. К утру Куанг-Ши прозрел, обрел голос, наполнился злостью и жаждой крови. Он решил, что отныне может владеть миром, и попросил Тьму научить его, как стать еще сильнее, чтобы сравняться с самим Сатаной. Тогда Тьма открыла ему один секрет. Если вампир сможет довести счет чего-нибудь, неважно чего, до магического числа 666, то тут же станет равным самому Сатане. Она завещала всем вампирам — неважно, откуда они и какие, — стремиться к этому числу и считать все, что попадется им на пути. И с тех пор ни один из них не может устоять при виде рассыпанного зерна, риса, бус, опилок и всего прочего, мелкого и кажущегося количеством 666.

Люди пользуются этим суеверием, и во многих странах существуют обычаи рассыпать на могиле вампира зерна, чтобы он считал их, когда вылезет ночью на охоту. Если он не сможет закончить до рассвета, то охота так и не состоится. И при первых лучах солнца вампир вновь заберется в могилу».

Я вспомнила, как Рената ползала по полу, ее остекленевший взгляд, и вздрогнула, когда она вошла в комнату.

— Ознакомилась? — нервно спросила она.

Я кивнула, закрыла книгу и положила ее на диван.

— Я даже рада, что ты рассыпала бусы, — сказала она. — Зато теперь знаешь, как защитить себя.

— Хорошо, буду всегда носить при себе… пакетик с маковыми зернышками, к примеру, — сказала я и улыбнулась.

Я хотела пошутить, но Рената восприняла мои слова серьезно. Она одобрительно кивнула и заметила, что это разумно.

— Никто из вампиров не может устоять перед счетом, — добавила она. — А уж маковые зернышки! Их так много! Их запросто может оказаться именно 666!

— А разве нельзя просто прекратить считать? — спросила я.

— Ну, у людей тоже есть непреодолимые суеверия, — ответила Рената. — Вы чисто машинально плюете, к примеру, через левое плечо, чтоб вас не сглазили, или стучите по дереву. Разве вы задумываетесь? Так и мы.

— Ясно, — сказала я. — Но мне неприятно думать, что я должна защищаться… от тебя или Грега.

— Речь вовсе не о нас! — нахмурилась она.

— Ясно, — повторила я. — Лучше закроем тему, а то мне как-то не по себе.

— Хорошо, — улыбнулась она. — Вообще-то я позвала тебя затем, чтобы попросить отвезти кое-что Грегу.

Рената поманила меня за собой. Мы вышли из гостиной и направились в ее мастерскую. Рената была необычайно талантливым художником. А так как вампиры не отображаются ни на фото, ни на видео, то мне ее искусство было только на руку. Я тосковала вдали от любимого, у меня не было его фотографий. А вот картина была. Но существовала еще одна соверсия. Она находилась у Грега. На ней мы уже поднялись с земли и стояли, все так же прислонившись спинами друг к другу. Кроме того, Рената добавила лазоревую бабочку, которая сидела на моей приподнятой и раскрытой ладони. Когда я смотрела на картину, мне отчего-то безумно хотелось, чтобы бабочка перелетела на темную половину и опустилась на руку Грега. Сама не знаю, откуда возникло такое желание.

«Может, Рената нарисовала еще одну версию? — обрадовалась я, заходя за ней в мастерскую и внимательно осматривая стены. — И там моя фантазия осуществилась».

Новых картин было немало. Но нас с Грегом я не увидела. Зато посередине стены висел большой портрет седовласого мужчины. Он был в черном, находился в каком-то тонущем во мраке помещении, его серебристая седина красиво выделялась на общем темном фоне. Но его лицо меня испугало. По нему было понятно, что это жестокий, черствый человек. Резкие, неприятные черты, сжатые, узкие бледные губы, мертвенно-серое лицо вызывали неприязненное чувство. А горящие злобой угольно-черные глаза пугали. Казалось, что они живые и следят за мной с полотна.

— Атанас, — коротко представила Рената.

— Как реалистично, — заметила я и тут же решила, что обязательно заведу себе маленький мешочек, наполню его до отказа маком и буду всегда носить с собой.

Рената, видимо, думала о чем-то подобном. И хотя она не умела читать мысли, вдруг тихо проговорила:

— Вижу, ты постоянно носишь кулон с кровью Грега. Знаю, что он дал тебе его как лекарственное средство… на всякий случай. Но вот что интересно: его вид, исходящая от кулона энергия странным образом меня успокаивают. Надеюсь, что она таким же образом повлияет и на…

Рената замолчала и повернула голову к картине. Я невольно тоже посмотрела на портрет. Мне показалось, что Атанас довольно ехидно улыбается, а его глаза неотступно следят за мной.

— И на моих близких, — мягко закончила Рената.

— А портрета Порфирия у тебя нет? — поинтересовалась я.

— Где-то был, — задумчиво ответила Рената и начала передвигать многочисленные полотна, стоящие вдоль стены. — Ага, вот и он! — радостно произнесла она и достала небольшую картину.

Поставив ее на мольберт, чуть отошла.

Я увидела мужчину, настолько непохожего на вампира, что удивленно взглянула на Ренату. Она улыбнулась. Порфирий был изображен сидящим на каменной скамье возле высокого громоздкого здания, похожего на средневековый замок. Общий фон картины был туманным и серым, и тем ярче казалось лицо Пор-фирия. Он был блондином с большими навыкате светлыми глазами, полными губами и довольно добродушным выражением лица. По сравнению с мрачным, злобным Атанасом он казался благожелательным и спокойным.

— Этот портрет соответствует действительности? — невольно поинтересовалась я. — Или ты приукрасила?

— Нет, Порфирий так и выглядит, — ответила Рената. — Но ты особенно не очаровывайся! Мы все вампиры. Всегда помни об этом!

— А почему ты не хочешь соединиться с семьей? — осторожно спросила я. — Грег говорил мне, что в летний период они предпочитают туманный сырой Лондон.

— Люблю быть одна, — явно неохотно ответила Рената и поставила портрет Порфирия лицом к стене. — К тому же хочу отправиться на остров Ян-Майен [7]. Я там еще не была. А вот Грег несколько раз проводил там лето.

— Да? — тут же заинтересовалась я. — И что на острове интересного?

— А ничего! — усмехнулась Рената. — Там и населения-то нет, что меня лишь радует. Гористая местность, вулкан, мхи и трава. Сейчас на острове минус десять. И туманы, почти постоянно густые туманы. Идеально!

Я вздохнула, явственно представив, как Грег бродит по этому острову в полном одиночестве среди тумана.

Тут мой взгляд упал в угол мастерской, я заметила не совсем законченную картину, изображающую высокие сосны, росшие на скалистом берегу большого озера. Вода и небо были густого аквамаринового тона, хвоя сосен — изумрудно-зеленая. Из-за насыщенных цветов картина выглядела немного неправдоподобно, словно это была не живая природа, а сказочный пейзаж.

— Зачем тебе уезжать на пустынный холодный остров? — заметила я. — Когда ты можешь легко и прямо сейчас оказаться, например, вот на этом берегу, возле синего озера. — И я показала на незаконченную картину.

Рената действительно обладала даром оказываться внутри своих картин, об этом я уже упоминала. Как-то она при мне «нырнула» в одну из них, и когда я ее позвала, она меня, казалось, не слышала и не видела, хотя я наблюдала за ее передвижениями внутри пейзажа, словно смотрела цветной фильм.

— Да, могу, — после паузы ответила она. — Но, сама видишь, именно эта картина не дописана. К тому же это тревожит Грега.

— Боится, что ты не захочешь вернуться в реальный мир? — уточнила я. — Но разве это возможно? Это же что-то вроде игры? Или нет?

— Вначале я видела лишь нарисованный мир, — ответила Рената. — Но чем чаще я там гуляю, тем более настоящим он становится. И листья, цветы, деревья и все остальное, написанное мною на холсте, уже не выглядят сотворенными из масляных красок. Даже появился запах свежей зелени, воды, аромат цветов, я часто чувствую дуновение ветра. Грег в чем-то прав. А вдруг однажды я создам такую идеальную для меня картину, что захочу в ней навсегда остаться? Кто знает, какие метаморфозы постепенно произойдут со мной?

— Удивительно, — прошептала я, не сводя глаз с озера, синеющего между коричневыми стволами сосен.

Рената задумчиво посмотрела на меня, потом сказала, что совсем забыла, зачем меня позвала, и мне, видимо, уже пора домой. Она взяла с полки большую лаковую шкатулку и достала овальный медальон.

— Передай это Грегу, — попросила она и протянула его мне. — Украшение сделано по его эскизу, а вставки я недавно закончила.

— Какая прелесть! — восхитилась я.

И, погладив холодную поверхность платины, начала изучать вензель на крышечке, сплетенный из двух букв «Г» и «Л». Их контуры были выложены крохотными сверкающими камнями. Буква «Л» ярко-синими, видимо сапфирами, а буква «Г» — явно рубинами. Потом я раскрыла медальон. И замерла. На одной половине был искусно выполненный портрет Грега, на второй — мой. Наши лица были нарисованы вполоборота и повернуты друг к другу.

— Надеюсь, ему понравится, — пробормотала Рената.

— Еще бы! — воскликнула я. — Ты просто чудо!

Я машинально бросилась к ней, чтобы обнять и поцеловать, но Рената резко отпрянула.

— Прости! — испугалась я.

— Ничего, — ответила она. — Тебе пора.

Я беспомощно улыбнулась, убрала медальон в сумочку и направилась к выходу из квартиры.

Мой рейс был утренним. Я вылетела из Домодедова в десять утра и, хотя в пути была чуть больше четырех часов, приземлилась в Хитроу в одиннадцать по местному времени. Еще час ушел на прохождение таможни. И я, стоя в длиннющей очереди на паспортный контроль, а потом машинально отвечая офицеру-пограничнику на стандартные вопросы типа «кто, куда и зачем», думала лишь о том, что сейчас увижу Грега. Он должен был ждать меня в аэропорту.

Выйдя из зоны контроля, я сразу его увидела. Он стоял среди встречающих, и его бледное лицо было взволнованным. Я бросилась к нему, с трудом сдерживая слезы счастья. Мы крепко обнялись, но тут же отпрянули друг от друга. Грег сжал губы, подхватил мою сумку и быстро двинулся к выходу. Я едва поспевала за ним. Он усадил меня в машину — это была незнакомая мне марка вытянутой, как сигара, спортивной двухместной модели — и сразу тронулся с места. На автостраде, залитой туманом, он по привычке набрал непозволительную скорость, и за нами тут же устремились полицейские. Грег чертыхнулся и начал тормозить. Объяснившись с догнавшим нас полисменом и уплатив штраф, он тронулся с места уже не так резво.

— Это вам не Москва, — заметил Грег, вцепившись в руль. — Тут и разогнаться-то нельзя, все по правилам! А ведь быстрая езда всегда меня успокаивала.

— Нервничаешь? — мягко поинтересовалась я.

— Еще бы! — усмехнулся он. — С трудом преодолел желание прокусить горло этому тупому полисмену! Шучу! — добавил он, покосившись на меня. — Лада, когда я долго тебя не чувствую рядом, при одном твоем виде у меня сносит голову!

Его глаза буквально жгли, но я не отвела взгляда. У меня тоже «сносило голову». Я так сильно скучала по нему, и вот он рядом, стоит лишь протянуть руку, и я могу его коснуться. Грег замолчал и сосредоточился на дороге. Когда мы въехали в Лондон, туман стал не таким густым, и я начала с любопытством смотреть в окно. Мы ехали по довольно узкой улице, плотно застроенной высокими старинными домами. Разношерстная толпа заполняла тротуар, машины ехали медленно, в пределах дозволенной скорости, и Грег с трудом сдерживал раздражение. Он периодически нервно давил на гудок и что-то бормотал себе под нос. Я старалась не обращать на это внимания. Увидев красный двухэтажный автобус, прильнула к стеклу. Грег улыбнулся и заметил, что double decker — одна из достопримечательностей этого города. Вереница машин перед нами поехала еще медленнее, и я увидела, что причиной этого стал взвод конных уланов. Они явно никуда не торопились. Их лошади мерно ступали по мостовой, и машины вынуждены были тормозить и пристраиваться за ними. Грег буквально вышел из себя.

— Здесь всегда так! Надо было на метро из аэропорта доехать, получилось бы раза в два быстрее!

— А мы торопимся? — уточнила я. — Твои родные уже ждут нас?

Я очень хотела произвести на них хорошее впечатление: надела элегантный брючный костюм, который купила перед отъездом, сверху накинула пелерину из стриженой белой норки, обулась в изящные туфли на высоких каблуках и еще в самолете нанесла легкий макияж. Я думала, что мы сразу поедем в дом к Атанасу и Порфирию. Грег упоминал, что они живут за городом.

— Не хочу, чтобы ты там жила, — ответил Грег. — У меня небольшая квартирка в Сохо. Не возражаешь?

— Значит, ты живешь отдельно? — обрадовалась я и вздохнула с облегчением. — Еще бы я возражала! Если честно, я ужасно боюсь этой встречи… особенно с Атанасом. Столько всего про него слышала! Да и тогда…

Я прикусила язык. Вспомнила, как однажды ночью Грег ввел меня в гипнотический транс и мы полетели навстречу встающей полной луне. Но скоро перед нами появился огромный злобный филин. И он явно нацеливался когтями мне в лицо. Потом я узнала, что Атанас любил превращаться именно в филина.

— Что ты вспомнила? — спросил Грег.

— Да так, ничего особенного, — уклончиво ответила я и снова стала смотреть в окно.

В этот момент мы свернули в какой-то переулок, и Грег поехал быстрее. Меня удивило количество баров и магазинов на этой улочке. Но вот мы свернули еще раз, я увидела на одном из зданий табличку «Noel street», Грег притормозил и завернул в арку старинного дома. Двор был небольшим и практически квадратным. Грег остановил машину и вздохнул с явным облегчением.

— Вот мы и приехали! — сказал он и выключил мотор.

«Небольшая квартирка» на пятом этаже дома девятнадцатого века была пятикомнатной и выглядела довольно помпезно — высокие потолки, я думаю, метров пять, старинная лепнина и вычурная обстановка. Я даже не могла определить ее стиль, столько всего тут было намешано. Грег отвел меня в одну из комнат и сказал, что это моя спальня.

— Всего в квартире две спальни, — пояснил он, — гостиная, мой кабинет, и есть еще одна комната, которую я приспособил под кинотеатр. Там лишь огромная плазма на стене и кресла.

— Кабинет? — улыбнулась я и раскрыла сумку.

Грег присел в кресло возле окна.

— Я эту квартиру давно купил, — сказал он, — еще в середине прошлого века… как раз после окончания Второй мировой. В России тогда было невозможно жить, хотя как раз для вампиров наступило полное раздолье. Атанас вдоволь напился свежей крови. Но мы с Ренатой именно тогда решили, что нужно перестраиваться. Как бы тебе это объяснить? Вампиры чувствуют… ну что-то типа энергии Земли, ее уровень, ее наполненность. Словно в нас встроен радар. Во время любой войны аура Земли черная. Кажется, что нашу планету окутывает облако страдания, боли и злобы. Вампиры всего мира тогда подпитались этой черной энергией. И именно в то время наша численность сильно возросла.

Я перестала доставать вещи из сумки и повернулась к Грегу. Его лицо выглядело страдальческим, уголки губ были опущены, между бровями появилась складка, глаза потемнели. Я села на кровать напротив него.

— Атанас и Порфирий почти все время проводили в России. Иногда мы охотились вместе, но, бывало, и расходились кто куда. И я вдруг почувствовал себя настолько плохо от обилия человеческой крови, что впервые задумался, куда я двигаюсь. Как-то Рената явилась ко мне с совершенно обезумевшим видом. Вначале она просто сидела, отвернувшись лицом к стене, и молчала. Потом рассказала, что ночью «порезвилась» в одном из детских домов. В первые послевоенные годы они были настолько переполнены, что дети спали прямо на полу.

Я вздрогнула, мое буйное воображение тут же нарисовало соответствующую картину. Грег поднял на меня глаза и замолчал.

— И что было дальше? — через силу спросила я.

— Мы долго с ней говорили, — после паузы ровным тоном произнес он. — И решили, что по мере возможности будем отказываться от людской крови. Но это оказалось настолько трудно, что поначалу мы просто сократили… ее потребление. А потом я решил, что мне лучше какое-то время побыть в одиночестве, и выбрал Лондон. В то время тут было намного спокойнее, чем в России. К тому же климат более ровный. Я купил эту квартиру, обставил ее по своему вкусу и стал здесь жить. Я вновь начал писать стихи. Поэтому и появился кабинет.

— Стихи? — обрадовалась я и сразу вспомнила, что Грег перед превращением, которое произошло, действительно увлекался поэзией и сам пробовал писать.

— Но, как оказалось, — грустно добавил он, — я утратил свой дар. Мог лишь складывать строчки, рифмовать их, но волшебство поэзии ушло. А чего я хотел?! — громко сказал он и встал. — Поэзия — это душа! Это свет! А ведь я стал порождением Тьмы!

Я вскочила и обняла его. Грег уткнулся носом мне в шею.

— Ты давно отказался от человеческой крови, а значит, неуклонно меняешься, — быстро заговорила я, гладя его по волосам. — Ты смог полюбить… А любовь — это тоже свет! Кто знает, может, твой поэтический дар уже вернулся к тебе! Ты давно пробовал написать хоть что-нибудь?

— Давно, — глухо проговорил он.

Я каким-то непостижимым образом чувствовала, как он сейчас мучается, и поменяла тему.

— Совсем забыла, — радостным тоном произнесла я. — Рената просила тебе кое-что передать.

Грег оторвался от меня. Его лицо посветлело. Я покопалась в сумке, достала коробочку и протянула ее Грегу. Он вынул медальон и улыбнулся, прижав его к щеке. Потом раскрыл. Он, не отрываясь, смотрел на наши портреты, улыбка не сходила с его лица, глаза наполнились голубым сиянием.

— Прекрасно, да? — тихо спросила я. — У Ренаты талант.

— Да! — согласился он. — Она начала рисовать, когда перестала охотиться. А вот я…

— И ты будешь писать, — быстро произнесла я. — Все вернется!

Грег снял с цепочки украшение и повесил на его место медальон.

— Не буду с ним расставаться, — сказал он и погладил сверкающие буквы вензеля. — Грег и Лада… навсегда вместе…

— И я такой хочу! — восторженно произнесла я. — Только вместо овального медальона сердечко! Сделаешь мне, да?

— Я сразу хотел два одинаковых, — улыбнулся он. — Но подумал, что ты постоянно носишь алмазный кулон с моей кровью.

— И что? — рассмеялась я. — Медальон с нашими портретами просто будет со мной. Я смогу в любой момент любоваться им, гладить и целовать твое, пусть и нарисованное, лицо.

— Хорошо! — согласился Грег и нежно чмокнул меня в кончик носа.

Когда я закончила разбирать вещи, Грег пригласил меня на кухню. Она оказалась огромной. Особенно меня впечатляли размеры холодильника.

— Неподалеку огромный рынок Camden Lock Market, — сказал Грег, наблюдая за мной. Гам можно приобрести все, что угодно, в том числе и живую птицу или тех же кроликов.

— Понятно, — ответила я и тут же отошла от холодильника.

Грег улыбнулся и заметил, что употребляет лишь свежую кровь, а холодильник в данный момент заполнил продуктами для меня.

Я обрадовалась и открыла дверцу.

Тут были и молочные продукты, и различная мясная нарезка, и сыры, и пирожные, и фрукты. Еще я заметила бутылку шампанского. Я сразу почувствовала, насколько проголодалась.

— Я поем? — робко спросила я, повернувшись к Грегу.

— Лада, ты тут хозяйка и можешь распоряжаться по своему усмотрению! — ответил он, достал из навесного шкафа белую скатерть с кружевными краями и постелил на овальный стол, придвинутый к окну.

Я сварила кофе, сделала бутерброды, вымыла фрукты. Грег вдруг достал шампанское, но я покачала головой.

— Я купил специально к твоему приезду. Вроде неплохое, — неуверенно заметил он и добавил: — «Dom Perignon» [8], брют.

— Спасибо, — сказала я, — но я решила быть с этим осторожнее…

Грег довольно улыбнулся и убрал шампанское обратно в холодильник. Пока я ела, он сидел напротив и смотрел на меня. Я рассказывала обо всем, перескакивая с одной темы на другую. Он в основном молчал. Но когда я сообщила, что Рената собирается провести лето на каком-то пустынном острове, Грег оживился.

— На Ян-Майене, знаю, — сказал он. — Я был на нем несколько раз — суровая природа и относительное безлюдье. Находясь там, можно заглянуть в самую глубь своей сущности, кажется, что ты один на один с мирозданием.

Когда я поела и убрала со стола, мы отправились в гостиную. Она была выдержана в темно-розовых и зеленых тонах и выглядела несколько странно для Грега. Его московская квартира была отделана в черно-красной гамме и казалась мрачной и готической. А тут обивка мягкой мебели, портьеры, тканевые обои повторяли один и тот же мотив крупных розовых и бледно-желтых роз, переплетенных узорами из листьев. Пол устилал огромный пушистый ковер бледно-брусничного цвета, его орнамент повторял тему роз и листьев. Я почувствовала себя комфортно и уселась в уголок дивана. Грег устроился, по своему обыкновению, на полу возле моих ног. Положил голову мне на колени, и я начала перебирать его волосы.

— Как в этой комнате уютно, — тихо заметила я.

— Здесь все старое, — ответил он. — Еще с тех пор, когда только перебрался в эту квартиру. Мы не выносим розы. А я хотел сделать что-то такое, чтобы выработать в себе устойчивость к ним. Знаешь, вампир никогда не выберется из могилы, если ее обложить дикими розами. И особенно ветками цветущего шиповника.

— Правда? — спросила я.

— Да, — кивнул Грег. — Ни я, ни Рената не проводим ночь в гробах, как ты знаешь. Но при виде роз, особенно красных, я чувствую внутреннее беспокойство, а уж в руки их никогда не возьму.

— Но они ненастоящие, к тому же все или бледно-желтые, или розовые, — заметила я и подумала, что теперь знаю, почему Грег никогда не дарил мне розы.

— И все равно поначалу я чувствовал себя крайне некомфортно в этом интерьере. Хотя старался проводить здесь как можно больше времени. И постепенно привык. Помню, как Рената первое время боялась этих розочек, — с улыбкой добавил Грег.

— Она тоже здесь бывала? — поинтересовалась я, чувствуя, как моя безмятежность уходит и я начинаю ощущать тяжесть его головы и прохладный шелк коротких прядей.

— Не раз, — еле слышно произнес он. — Ей нравится Лондон, особенно этот район. Сохо.

— Мне это мало о чем говорит. Я здесь не была ни разу.

— У Сохо всегда была своя специфика, — пояснил Грег и приподнял голову. — По правде говоря, приличной девушке тут не место.

— Почему? — испугалась я и даже перестала гладить его волосы.

— Потому что это — самая горячая точка ночной жизни Лондона. — Грег сел со мной рядом. — Здесь сосредоточены рестораны, бары, бордели, секс-шопы, гей-клубы, даже имеются пип-шоу [9].

На самом деле я понятия не имела, что это такое, однако уточнять мне совсем не хотелось.

— Тогда почему ты выбрал это место? — спросила я.

— Давно понял, что именно в такой разнородной толпе легко затеряться. Мой внешний вид никого тут не удивляет. Я могу быть кем угодно, носить интересные для меня костюмы. Переодевание всегда было моим развлечением. Когда мы пойдем гулять, сама увидишь все разнообразие местных персонажей. Здесь прекрасно себя чувствуют и панки, и хиппи, и готы, и эмо, и рокеры, и скинхеды, да мало ли еще кто. Лондон вообще сам по себе космополитичен, а уж в Сохо любой человек чувствует себя как рыба в воде. Но…

Грег замолчал. Я увидела, как помрачнело его лицо.

— Что с тобой? — с тревогой спросила я и взяла его за руку.

— В Лондоне оказалось немало вампиров, — после паузы сказал он. — Как, впрочем, и везде. Ты даже не представляешь, сколько нас в этом мире! К тому же и среди нас существуют различия… культурные и даже, я бы сказал, национальные.

— Ты встречал местных вампиров? — настороженно уточнила я.

— Приходилось, — ответил Грег и обнял меня. — Не бойся, мало кто из них выходит на улицы среди белого дня, они употребляют людскую кровь, а значит, не выносят солнца. Взять хотя бы Атанаса. Он ведет исключительно ночной образ жизни, а днем прячется в своем убежище.

— Где их дом? — поинтересовалась я. — Когда мы туда поедем?

— Они обосновались в сорока километрах от Лондона, купили разрушающуюся старинную усадьбу, отреставрировали ее. А слуг взяли приходящих. Они все из деревни, неподалеку. Мы поедем туда завтра, сегодня я хочу весь день провести с тобой.

Я вздохнула и сказала, что мне не мешало бы переодеться. Встала и направилась в свою спальню, Грег двинулся за мной, что меня немного смутило. Я сняла брюки, красный топ и осталась в черных шелковых трусиках и лифчике. Грег стоял в проеме двери и не сводил с меня глаз все время, пока я раздевалась.

— Неплохо бы мне принять душ, — тихо заметила я и достала из шкафа короткий махровый голубой халатик с капюшоном.

— Конечно, — только и сказал он.

Я улыбнулась и вышла из комнаты, Грег не отставал.

Ванная оказалась большой, отделанной розовым в серых прожилках мрамором. Все металлические предметы были позолоченными. Я повесила халатик и расстегнула лифчик. Сняв его, робко посмотрела на Грега. Еще ни разу я не раздевалась перед ним догола и испытывала сильное смущение. Особенно странно было чувствовать себя, стоя в одних трусиках рядом с ним, одетым в элегантные брюки и модную дорогую рубашку. Я замешкалась, потом начала набирать воду. Грег по-прежнему стоял, не двигаясь, и не сводил с меня глаз. Его лицо оставалось спокойным. Когда вода наполнила огромную овальную ванну, я, так и не преодолев смущения, не стала снимать трусики и прямо в них забралась в нее и с наслаждением вытянулась. Потом повернула голову к Грегу.

— Может, и мне? — неуверенно произнес он, и я почувствовала, как кровь приливает к лицу.

— Ты не боишься воды? — уточнила я.

— Только святой, — усмехнулся Грег и начал быстро раздеваться. — Сделай прохладнее воду, настолько, насколько тебе будет комфортно.

Он стянул брюки, и я увидела, что на нем узкие трикотажные белые трусы, плотно обтягивающие бедра. Я смутилась окончательно и стыдливо отвернулась. Но Грег тоже решил не раздеваться догола. Он устроился лицом ко мне, и, почувствовав, как его ступни касаются моих ног, я ощутила прилив желания. Придвинувшись к нему, я села на него верхом и оперлась руками о его плечи. Грег глубоко вздохнул и закрыл глаза, приподняв подбородок. Я наклонилась и стала целовать его медленно и нежно. Мои губы, не отрываясь, скользили по его закрытым векам, трепещущим ресницам, по холодным гладким щекам. Коснувшись его приоткрывшихся губ, я замерла в ожидании. И тут же почувствовала, как кончик его языка обводит их контур. Это было немного щекотно, но необычайно возбуждающе. Я обхватила его за шею и прильнула к его губам. Его язык тут же скользнул в мой рот, а губы обхватили мои. Поцелуй был настолько страстным, что я перестала что-либо соображать и полностью потеряла голову. Не могу описать того ощущения слияния, которое охватило меня. Слова тут бессильны. Мне казалось, что Грег каким-то непостижимым образом втягивает мою сущность в себя, выпивает меня через этот поцелуй. И я легко отдавала ему всю любовь, которая во мне бушевала. От этого мне становилось все легче, словно Грег выпивал ее избыток, распирающий меня изнутри и не дающий свободно дышать.

Но все изменилось. Грег оттолкнул меня, его зрачки расширились, губы раскрылись, обнажая зубы с растущими клыками. Я уже знала, что последует дальше. Я медленно отодвинулась к краю ванны и с некоторым испугом наблюдала, как Грег пытается с собой совладать. Ему это не удавалось. Но Грег вдруг опустился на дно с головой, не закрывая глаз. В первый миг я так испугалась, что он утонет, что не могла сдержать вскрика.

Я не знала, что делать, и не сводила с него глаз. Он был прекрасен. Его лицо обрело невозмутимость статуи, губы сомкнулись, влажные черные ресницы подчеркивали контур раскрытых остановившихся глаз. Под водой они напоминали чистейшие голубые топазы с крохотными черными точками зрачков. Казалось, вода делает их еще более прозрачными и переливающимися. Безупречное тело было таким белым, что казалось фарфоровым. А розовая отделка ванной комнаты придавала коже теплый оттенок. Я замерла в восхищении, любуясь прекрасным… утопленником на дне ванны. Другого слова я подобрать не могу. Это выглядело именно так.

Вода окончательно остыла, и я почувствовала, что начинаю замерзать. Я осторожно приподнялась, но задела ноги Грега. Его лицо дрогнуло. Я быстро выбралась из воды и завернулась в махровое полотенце. Грег поднялся и смотрел на меня так, как будто только что вышел из коматозного состояния. Я вытерлась и накинула халатик.

— У тебя фен есть? — будничным тоном спросила я. — А то волосы мокрые.

Грег моргнул и улыбнулся. Его лицо становилось все больше похожим на лицо обычного парня.

— Посмотри в шкафчике, — ответил он. — Замерзла? Вода совсем холодная.

— Немного, — ответила я, нашла фен и двинулась к двери. — Переоденусь. — И быстро выскользнула в коридор.

Когда Грег появился в моей спальне, на мне был домашний спортивный костюм нежно-бирюзового цвета с белыми вставками. Он шел к тону моей кожи и подчеркивал цвет глаз, а брючки и кофточка на молнии обольстительно облегали фигуру. Волосы я забрала в хвост. Грег не оделся, а просто завернулся в махровое полотенце.

Я забралась в кровать, он лег рядом, так и не сняв полотенца, и прижался ко мне прохладным, чуть влажным телом. Я закрыла глаза, почувствовав навалившуюся усталость. По правде говоря, мне уже никуда не хотелось идти, и даже перспектива прогулки по Лондону не прельщала. Я не заметила, как задремала.

…Мы сидели на цветке лотоса. Его белые, подсвеченные изнутри розоватым сиянием лепестки раскрывались под нами нежными прохладными пальцами. Основание цветка покоилось в прозрачной воде. Ее поверхность была настолько гладкой и невозмутимой, что казалась идеальным зеркалом, в котором отражалось беспредельное, сияющее чистейшими переходами всех оттенков синевы и золота небо. Я зачерпнула ладонью прозрачной лазури и брызнула ею на Грега. Он сидел в позе лотоса, такой невозмутимый, что его прекрасное лицо казалось лицом бога. Когда капли полетели в него, глаза его распахнулись, их прозрачная голубизна на миг стала частью глубокого неба и его отражения в кристальной воде. Капельки влаги засверкали на черном шелке волос, словно алмазная пыль.

Я замерла, в который раз ослепленная этой совершенной красотой. На нижней губе капелька воды казалась крохотным искусно ограненным бриллиантом, так она искрила в лучах солнца. И я не могла оторвать взгляда от этой капли. Мои губы мгновенно пересохли, словно от невыносимой жажды. И хотя мы были окружены целым морем прохладной чистейшей воды, я знала, что мою жажду может утолить только эта капелька, сияющая на розовом атласе его губ. Я потянулась к ней. Грег посмотрел на меня, в глубине его глаз мерцали золотистые искорки, словно в вечернем, темнеющем небе зажглись первые звездочки. Я оторвалась от созерцания капли и погрузила взгляд в бездну его глаз. Мягко сияющие крохотные огоньки подсвечивали ее, и она переливалась текучими сочными тонами синего, бирюзового и аквамаринового. Но вот его ресницы словно отяжелели от моего неотрывного взгляда. Они начали медленно опускаться, напоминая плавное колыхание крыльев бабочки, севшей на цветок и разомлевшей от ласкающих лучей солнца. И вместе с этим медленным колыханием приподнимался его точеный подбородок. Я увидела, как глаза Грега закрылись, спрятав от меня игру синевы, как ресницы бросают длинные веерообразные тени на бледные щеки, как губы покраснели и чуть припухли, словно ждали моего прикосновения. Капелька воды по-прежнему сияла в уголке рта. Но я не стала касаться ее губами, а сняла пальцем и слизнула, тихо рассмеявшись… и тут же открыла глаза.

Я очнулась. Грег лежал рядом и пристально смотрел на меня. И смех замер на моих губах. Я потянулась к нему, и он начал меня целовать. Мы задыхались, не отрываясь друг от друга, катались по кровати, сжав объятия.

— Люблю тебя, люблю, — шептал он между поцелуями.

И я бормотала в ответ признания, вновь теряя голову и чувствуя, как желание физической близости затмевает рассудок. На его пике я смогла взять себя в руки и отстраниться от Грега. В спальне уже темнело, но все равно я заметила его устрашающую мертвенную бледность и блуждающий потемневший взгляд.

— Сварю кофе. — Я соскочила с кровати. На кухне я нашла турку и пачку молотого кофе, достала из холодильника коробку с пирожными. Когда появился Грег, я уже налила в чашечку дымящийся кофе и села за стол. Он устроился напротив.

— Хочу пригласить тебя в ресторан на ужин.

— Мм… — неуверенно протянула я. — А который час?

— По-местному уже шестой. Ты долго спала… на цветке лотоса… — Грег улыбнулся.

— То-то я думаю, почему уже так темно, — улыбнулась я в ответ. — Можно и в ресторан.

Ужин готовить неохота. Хорошо тебе, глотнул раз в день кроличьей крови и доволен, — не совсем удачно пошутила я. Грег промолчал.

— Что мне лучше надеть? — после паузы поинтересовалась я.

— В гостиной лежит платье для этого случая.

— Вот как! — Я встала и быстро отправилась в гостиную.

Там действительно лежала большая нарядная коробка с платьем. Я его достала и вскрикнула от восхищения. Оно было из алого атласа, сильно декольтированное, с жестким корсетом и стилизовано под наряд восемнадцатого века. Узор из мелких черных агатов таинственно поблескивал по его подолу и краю декольте. К платью прилагалась черная, также расшитая агатами сумочка. Кроме того, в коробке я обнаружила искусно выполненный парик из натуральных волос. Он был оформлен в виде прически из ровных каштановых локонов, приподнятых на затылке. Часть их спускалась вдоль лица. Волосы блестели, и казалось, что они мои собственные. Мне шел насыщенный каштановый цвет, глаза стали глубже и ярче. Я натянула платье, с трудом застегнула его, поправила вырез декольте, прошла в холл и встала перед большим зеркалом в дверце шкафа. Я выглядела, как светская дама позапрошлого века, собирающаяся на прием в королевский дворец. Платье сидело точно по фигуре, корсет стягивал талию и делал ее еще тоньше. Я надела черные туфельки на каблучке и взяла сумочку. В этот момент появился Грег, и я замерла от неожиданности: он выглядел, словно английский лорд. Я, конечно, плохо представляю, как выглядели аристократы Англии в прошлых веках, но Грег в белой рубашке, черном смокинге, цилиндре и с тростью казался мне воплощением изящества и благородства.

— Мадам, — сказал он нарочито низким голосом, — мы с вами из разных эпох, и тем не менее позвольте пригласить вас на ужин!

— Вообще-то я мадемуазель, — тихо засмеялась я. — Хотя мы в Лондоне, и здесь уместнее обращение «леди»… или «мисс».

— Мне больше нравится «леди», — заявил Грег, открыл шкаф и достал черный длинный плащ-накидку. Его подкладка была из алого шелка, точно в тон моего платья.

Накинув плащ на плечи, Грег взял меня под руку и чинно вывел из квартиры. Эта игра начала меня увлекать. Так и казалось, что мы сейчас выйдем из дома и очутимся на улочках Лондона прошлого века. А когда мы вышли из подъезда и я увидела самую настоящую открытую карету с кучером, то даже стала оглядываться по сторонам. Но двор выглядел обычно, припаркованные машины — вполне современными, а редкие прохожие были одеты в привычные для XXI века костюмы. Грег помог мне сесть в карету, что-то крикнул кучеру, и мы поехали. Я невольно держала осанку и поглядывала по сторонам с затаенным любопытством.

Грег сидел, небрежно развалившись на сиденье и поигрывая тростью. На нас мало кто обращал внимание. Видимо, для Сохо старинная карета с такими персонажами была вполне обычным явлением. Обилие ресторанчиков, баров и прочих публичных заведений действительно впечатляло. Их светящаяся реклама делала улицу праздничной, а разношерстная толпа создавала видимость карнавала. Возле одного из заведений одинокий саксофонист исполнял какую-то замысловатую джазовую композицию. Грег тронул кучера за плечо тростью. Карета остановилась. Саксофонист тут же воодушевился, поклонился нам, приблизился к карете и начал играть какую-то грустную романтическую мелодию. Он закончил и вновь поклонился.

— Thank you! This is a fine melody! [10] — поблагодарила я музыканта.

Грег протянул ему купюру. И мы поехали дальше.

— У тебя хорошее произношение, — заметил Грег.

— В школе с первого класса у меня был английский язык, — пояснила я. — Углубленное изучение. Это отец… — я запнулась, но потом продолжила: —…отец настоял, чтобы я пошла в такую школу.

— Общаешься с ним? — равнодушно спросил Грег.

— Нет, — ответила я и замолчала.

— Ты выглядишь сейчас так естественно, словно родилась в позапрошлом веке. — Грег, видимо, решил сменить тему, он взял меня за руку. — Или просто вошла в роль? Теперь понимаешь, почему я так люблю менять внешность?

— Забавные ощущения, — ответила я.

И хотела добавить, что это просто игра, и не более того, как Грег вдруг взволнованно заговорил:

— Лада, ты даже на секунду не можешь представить, каково это — прожить столько, сколько, к примеру, я. Это же тоска смертная! Все в этом мире так быстро приедается, становится таким скучным! А люди? Люди с их всегда одинаковыми устремлениями и желаниями кажутся настолько примитивными, что общаться даже с лучшими из них пропадает всякое желание. Из века в век одно и то же! Вот и ищешь себе развлечения, чтобы не впасть в черную меланхолию. Догадываешься, что такое депрессия вампира?

— Кошмар наверняка! — пробормотала я и поежилась, тут же вообразив всевозможные ужасы.

— Даже люди во время пика депрессии способны на самые черные дела, а уж вампиры! — задумчиво произнес Грег. — Я знаю нескольких, которые в результате такой вот черной меланхолии превратились в упырей.

— Как это? — спросила я, хотя у меня уже мурашки побежали по коже.

— Если вампир в припадке помутнения рассудка не только пьет кровь, но и поедает труп, то он становится упырем, пожирателем падали. Их интересуют лишь покойники. Они сбиваются в стаи, рыщут в поисках трупов, наедаются до отвала, а затем залегают спать. Вот и все их незамысловатое существование. И среди людей есть такие… низшие существа, — с усмешкой добавил он. — Они сбиваются в стаи… то бишь в компании, напиваются водки…

— Прекрати! — резко оборвала я его.

И покосилась на спину кучера, тут же подумав, что несомненным преимуществом жизни в другой стране является то, что ты можешь говорить свободно и не бояться, что тебя поймут окружающие.

— Извини, — спохватился Грег. — Не хотел портить тебе настроение. Просто таким могу стать и я…

— Неужели ты думаешь, что я позволю тебе впасть в депрессию и превратиться в такого… упыря?! — запальчиво произнесла я. — Ты сейчас не одинок, у тебя есть я!

Грег сжал мои задрожавшие пальцы. Какое-то время мы ехали молча. Но когда кучер завернул в переулок, я заметила странную вывеску над одним из заведений — «Girl&Vampire».

— «Девушка и вампир»? — удивилась я и повернулась к Грегу. — Давай поужинаем в этом кафе!

— Я заказал столик в другом месте, более приличном, — возразил Грег и нахмурился. — А это дешевая кафешка на потребу публики.

Но меня разобрало любопытство, и я заупрямилась. Грег вздохнул, попросил кучера остановиться, вышел из кареты и протянул мне руку. Я чуть приподняла длинный подол платья и спустилась на тротуар. Зеваки тут же создали вокруг нас небольшую толпу, однако Грегу было явно все равно, он ни на кого не обращал внимания. Но когда мы уже подошли ко входу в кафе, он вдруг замедлил шаг и стал вертеть головой по сторонам, словно зверь, почуявший опасность и принюхивающийся. Я увидела, как дрожит его верхняя губа, и испугалась.

— Если тебе не нравится это место, — сказала я, — то мы можем вернуться в карету и поехать в тот ресторан, где заказан столик.

— Ерунда, — глухо произнес он. — С чего ты взяла, что мне тут не нравится?

Он открыл дверь в кафе, пропуская меня вперед. В гардеробе я сняла плащ, поправила перед зеркалом сбившиеся локоны, приподняла подбородок и в сопровождении хмурого Грега отправилась в зал. Интерьер поражал мрачностью, но это было неудивительно, ведь кафе имитировало сцены из жизни кинематографических вампиров. Пол, стены, мебель были черными, а барная стойка — красной. На стенах висели огромные постеры с кадрами из известных картин на эту тему. Я узнала фильмы «Поцелуй вампира», «Интервью с вампиром», «Королева проклятых», «Сумерки». Были и еще какие-то, неизвестные мне. В углу находилась небольшая сцена. Практически вплотную к ней за столиком расположились весьма интересные персонажи. Это были манекены, но выполненные вполне натурально. Девушка с румяными щеками запрокинула голову, ее золотистые длинные волосы разметались по плечам. К ней склонился классического вида вампир — бледный, худой, с перекошенным злобой лицом и широко открытым ртом, из которого виднелись длинные клыки.

Мы заняли свободный столик напротив этой парочки. Официант подал нам меню. Оно оказалось вполне в духе заведения. Томатный сок с водкой, повсеместно известный как коктейль «Кровавая Мэри», здесь назывался «Кровь невинных», телячьи отбивные с картофельным пюре получили название «Отрада упыря», а обычное ванильное мороженое — «Холодное сердце вампира» и так далее. Читая эти названия, я почувствовала, как у меня пропадает аппетит.

— Будешь что-нибудь? — вяло поинтересовался Грег, изучив меню.

— Апельсиновый сок, — сказала я. — По крайней мере, у него не такое противное название.

Грег уткнулся в меню, прочитал: «Оранжевый сок заката», засмеялся и сделал заказ. Когда официант принес бокал с соком, я улыбнулась, заметив, что на стекле контуром нарисовано лицо вампира с широко раскрытым ртом. Салфетки тоже были с рисунками по теме.

Я отпила сок и огляделась. Народу в кафе было довольно много, видимо, это место пользовалось популярностью. В углу сидела компания готов. Сбоку от нас расположилась еще одна любопытная парочка. Юная хорошенькая блондинка с капризным, сильно набеленным личиком изображала «жертву вампира». На ее шее я заметила нарисованные красным следы от укуса. Ее спутник также находился в образе. Когда он засмеялся, из его рта показались клыки. А Грег тихо сказал, что сейчас многие хотят быть похожими на вампиров и наращивают клыки в специальных салонах.

— Это всего лишь мода, — добавил он и вдруг напрягся.

Я почувствовала это мгновенно, хотя его лицо оставалось невозмутимым. Чем дольше я общаюсь с Грегом, тем острее чувствую все изменения его настроения или физического состояния, словно внутри меня появился какой-то радар, настроенный исключительно на него. Я внимательно посмотрела по сторонам, но ничего экстраординарного не заметила. Посетители сидели за столиками, пили, ели, общались. Правда, появилась группа молодых парней, которых я до этого не видела. Их было трое, но выглядели они обычно, все в строгих костюмах, наверное, «белые воротнички». Три клерка, зашедшие после окончания рабочего дня выпить по кружечке пива. Только место выбрали странное. Они огляделись, заметили нас с Грегом, оживились и направились за только что освободившийся столик неподалеку от сцены. Усевшись, меню не взяли. Меня удивило, что ни один официант даже не подошел к ним, хотя они отлично видели новых посетителей. Грег сидел к ним спиной, он продолжал нервничать, даже начал постукивать пальцами о дубовую поверхность стола.

В этот момент на сцене появилась девушка, и в зале несколько раз слабо хлопнули в ладони. Мы невольно повернули головы.

— Певица? — предположила я.

— Довольно известная в узких кругах, — пояснил Грег. — Нам повезло, что она сегодня выступает. Ее зовут Астра.

— Ты тут бывал раньше? — предположила я.

— Иногда заглядываю, — нехотя ответил он. — В каком-нибудь образе… Как-то вырядился маскарадным вампиром. Имел бешеный успех среди местных девиц.

— Опасные у тебя развлечения, — заметила я и почувствовала легкий укол ревности.

Грег пристально на меня посмотрел.

В этот момент раздалась тягучая печальная мелодия, Астра откинула волосы со лба, подошла к микрофону и запела. Ее низкий грудной голос, скорее похожий на мужской, вначале изумлял, так как совершенно не вязался с изящным хрупким обликом и нежным лицом «сахарной брюнетки». Но потом он буквально заворожил меня. Я не вслушивалась в английский текст, а в зале стало тихо. Когда она закончила первую песню, раздались бурные аплодисменты. Она поклонилась и сразу начала вторую.

— Это на стихи поэта Рубиана Гарца, — сообщил Грег.

— Первый раз слышу, — призналась я.

— Гарц — поэт-вампир, о нем мало кто знает, — кратко пояснил он.

— Вот как! — изумилась я и вслушалась в слова песни.

«Мой жадный рот не может оторваться от нежной шеи… Как ты хороша! Но крови ток под кожей все сильнее…» — перевела про себя я.

— Она великолепна! — раздалось возле нас замечание на английском языке.

И Грег замер. Я вскинула глаза. Сзади него стоял один из парней, которых я определила как «белые воротнички». Его худощавое лицо с глубоко посаженными серыми глазами, тонким носом и крупным бледным ртом показалось мне приятным. А когда он улыбнулся, я едва не поддалась его обаянию и даже невольно улыбнулась в ответ. Парень, не дожидаясь приглашения, уселся за наш столик:

— Привет, Грег! Не познакомишь старых друзей со своей обворожительной спутницей?

— Не познакомлю, — довольно грубо ответил Грег и повернулся к парню. — Чего ты хочешь, Арно?

Они говорили на английском, и я порадовалась, что хорошо знаю этот язык.

Арно приподнял подбородок и чуть вытянул шею. Он, не отрываясь, смотрел на меня.

— Хороша! Нежна! Аппетитна! — нервно произнес он.

— Тебе лучше уйти, — спокойно сказал Грег, но я видела, как он взвинчен.

«Любовь как нож, ее удар смертелен, как серебра осколок в сердце Тьмы…» — машинально перевела я про себя строчку, которую пропела Астра.

Я смотрела на Грега и Арно и уже плохо понимала, в какой реальности нахожусь. Мне стало страшно.

— Думаю, нам пора, — сказала я и встала. Арно тут же вскочил и посмотрел на меня, как мне показалось, виновато.

— Извини, но нам и правда пора, — сухо проговорил Грег и тоже встал. — Привет остальной компании, — добавил он.

— Еще встретимся, привет сестре, — ответил Арно. — Будь осторожен, — тихо добавил он, — что-то здесь плохо пахнет. И мы чуем…

Он глянул на меня, не договорил и вернулся за свой столик.

Часть вторая

КРОВЬ ГРЕГА

Вампира кровь сильнее, чем магнит,

Тебя притянет, душу опаляя,

Но твоя рана больше не болит.

Кол ледяной из сердца вышел, тая…

Рубиан Гарц

Когда мы оказались на улице и уселись в карету, я повернулась к нахмурившемуся Грегу и поинтересовалась, что это все значит и кто эти парни.

— Местные вампиры, — кратко ответил он и тронул кучера тростью за плечо.

Я машинально обернулась на удаляющуюся, горящую красными огоньками вывеску «Girl&Vampire». И тут же невольно вскрикнула: мне показалось, я вижу Дино. Его беловолосую голову альбиноса трудно было спутать с какой-либо другой. Он быстро шел по улице, словно догоняя нашу карету. Грег проследил за моим взглядом, затем повернулся ко мне. Его глаза были сильно расширены.

Когда мы общались последний раз, Дино заверил меня, что ни за что не откажется от охоты. Это была старая семейная история. Чуть больше десяти веков назад Атанас превратил его отца в вампира. Они жили тогда в маленькой чешской деревушке Челяковицы. И Атанас, придя туда поздно вечером, перекусал всю его семью. Отцу Дино, его звали Иржи, удалось выжить, он стал вампиром. В шестнадцать лет Дино узнал тайну своего рождения, он поехал на поиски отца в Прагу, там они и встретились. Иржи предупредил его, что у дампира, получеловека-полувампира, всего два пути: или он начинает пить человеческую кровь и неизбежно превращается в вампира, или навсегда отказывается от ее употребления и становится охотником на вампиров. Дино выбрал путь охотника. Он поклялся, что уничтожит всех потомков Атанаса. И уже несколько раз пытался это сделать, но подробности мне были неизвестны, и по правде говоря, желания их узнать у меня не возникало.

Неужели сейчас я видела Дино вновь идущим по следу? Я не могла в это поверить! Грег наверняка его почувствовал. Я вспомнила слова Арно о том, что в кафе плохо пахнет.

«Неужели Дино все это время следил за нами и был поблизости? — испугалась я. — Но почему же Грег и вида не подал?»

Я сжалась от дурного предчувствия. Мне совсем не хотелось нарушать счастливое настроение, которое я обрела, когда прилетела в Лондон и оказалась рядом с Грегом. Я надеялась, что мы проведем несколько безмятежных дней вместе, что я наконец познакомлюсь с его семьей и, возможно, смогу смягчить Атанаса, и он поведает нам о поверье или хотя бы укажет, где искать сведения о нем. И вот Дино! Может, это был не он? Мало ли на свете альбиносов!

Я отвела глаза от застывшего лица Грега и оглянулась. Никого похожего на Дино среди прохожих не было.

«Наверное, мне это почудилось, — с облегчением подумала я. — Навыдумывала бог знает чего!»

Я вздохнула и прижалась к Грегу. Он продолжал молчать. Довольно скоро мы приехали в ресторан. Меня удивило, что это было вполне традиционное заведение, на вид роскошное. И наши наряды даже показались мне не вполне там уместными. Но Грег выглядел невозмутимым.

— Я отпущу карету? — спросил он. — Хотелось бы прогуляться после ужина. Мы не так далеко отъехали.

— Конечно! — поддержала я.

Грег расплатился с кучером, взял меня под локоть, и мы отправились в ресторан. Метрдотель встретил нас чуть ли не у входа и любезно проводил до столика. Кухня оказалась французской, и названия многих блюд были мне незнакомы. Однако Грег отлично в них ориентировался. Он мне объяснил, что за еда скрывается под тем или иным названием, и сделал заказ. Официант был настолько вышколен, что не выказал ни малейшего удивления, что ужинать будет лишь «мисс». Я покончила с необычайно нежным фрикасе из кролика, со спаржей и шампиньонами и почувствовала, что сыта и больше уже ничего не хочу. Грег сидел в небрежной позе и поигрывал блестящей вилкой, слегка покручивая ее в пальцах. Он был погружен в себя. Но меня его молчание и задумчивый вид совершенно не смущали. Я наслаждалась вкусной едой, роскошной обстановкой и даже успевала исподтишка изучать наряды и прически дам, сидящих за соседними столиками. Когда принесли десерт, я откинулась на мягкую спинку сиденья и сказала, что обожаю земляничный пирог, но не смогу съесть ни кусочка. Грег посмотрел на меня и рассеянно спросил: — Что?

— Десерт лишний, — ответила я.

— А-а, — в задумчивости произнес он.

Грег расплатился, и мы вышли из ресторана. Я глубоко вздохнула, подумала, что если бы не тугой корсет, то чувствовала бы себя намного лучше, взяла Грега под руку, и мы двинулись по улице.

— До нашего дома всего полчаса пешком, — сказал он.

И мне стало приятно от слов «наш дом».

— Если хочешь, можем заглянуть в местный China town, — неожиданно предложил Грег. — Нам по пути. Если ты, конечно, не очень устала.

— Конечно, нет! Мне интересно! — Я ускорила шаг. — Куплю что-нибудь маме! Да и друзьям!

Мы свернули в какой-то переулок. Вдруг из подворотни вынырнули два парня, оба с длиннющими спутанными дредами, и совершенно беззастенчиво и безбоязненно предложили «top-quality cocaine» [11]. Грег усмехнулся и категорически отказался. Парни попробовали настаивать и даже заметили, что такой бледный вид и расширенные зрачки говорят о многом. Тут Грег обнажил зубы и тихо зарычал. Нахалы ошалело уставились на его выросшие клыки и кинулись прочь со всех ног. Я не смогла сдержать смеха. Лицо Грега приняло обычный вид, он подхватил меня под локоть, и мы двинулись дальше.

— Мой любимый хищник, — прошептала я, прижимаясь к его плечу.

Он обнял меня за талию и легко поцеловал в висок.

Я уже успокоилась и перестала посматривать по сторонам. Даже если это и был Дино, то что я могу изменить? Все идет своим чередом, и многое от меня просто не зависит. Я понимала, что Дино не откажется от охоты, но мне не хотелось, чтобы с ним случилось что-нибудь плохое.

Дойдя до середины переулка, Грег свернул в проходной двор, сказав, что так мы сократим путь. Двор был длинный и напоминал широкую и довольно темную трубу, едва освещенную редкими тусклыми фонарями. Он был практически безлюден, лишь на скамейке сидела пожилая пара с огромным черным котом.

На нем был блестящий ошейник. Завидев нас, кот встал в стойку, натянув поводок, и завыл так угрожающе, что у меня мурашки побежали по коже. Хозяева попытались его успокоить, но тот словно обезумел. Пожилая пара явно пребывала в растерянности. Вместо того чтобы уйти и увести кота, они, наоборот, попытались приблизиться к нам и извиниться.

— Ничего, ничего, — мягко ответил Грег. — Мы не волнуемся!

— Патрик у нас смирный и ласковый, — торопливо говорил мужчина, с трудом удерживая визжащее животное.

— Да, да, он у нас смирный, — вторила ему женщина.

Я уже хотела предложить Грегу повернуть обратно, как в этот момент перед нами появились три фигуры. Они словно материализовались из тумана. Пара с котом замерла, потом наконец-то до них дошло, что происходит нечто странное, и они почти бегом устремились прочь, волоча на поводке своего вопящего питомца. Грег сделал резкий шаг вперед и встал передо мной. Я узнала давешних «белых воротничков» из кафе.

— Привет, Арно! — невозмутимо сказал Грег. — И вы, ребята! Давно не виделись! Чего хотите?

Арно выступил вперед. Его глаза горели, лицо выглядело хищным.

— Ты на нашей территории, Грег, — сказал Арно. — И мы никогда тебя не задевали. Хочешь, живи в Сохо столько, сколько понадобится. Мы уважаем и тебя, и твоих родичей. Но в этот раз ты нарушил кое-какие правила.

— Вот как? — усмехнулся Грег. — Да я вообще живу не по правилам! И вы это знаете!

— Знаем, — мрачно ответил Арно и сделал шаг вперед.

Я выглянула из-за плеча Грега, и мне не понравилось, как изменилось лицо Арно в этот миг. Оно потеряло человеческий облик, черты словно заострились, рот открылся, выросли клыки, глаза горели яростью. Его товарищи начали обходить нас по кругу. Я знала этот страшный танец вампиров. Они гипнотизировали жертву этим беспрерывным движением, все сужая и сужая круг. Но Грег не мог быть их целью, значит, это была я. Мне стало страшно. Я вдруг поняла, что их трое и навряд ли Грег сможет им противостоять.

— Не делай ошибку, Арно! — грозно произнес Грег. — Это моя девушка!

— Добыча? — уточнил тот и, закинув голову, расхохотался.

— Нет! — ответил Грег. — Ты ошибаешься! О каких правилах ты говорил?

Я поняла, что Грег хочет отвлечь их от меня.

— Да, мы говорили о правилах! — ответил Арно и замер, скрестив руки на груди.

Тут только я обратила внимание, какие у него длинные, загнутые и острые ногти, и снова почувствовала приступ ужаса. Двое других стали кружить медленнее и прислушивались к нашему разговору.

— Во-первых, ты с девушкой, но она не жертва, — продолжил он. — Во-вторых, ты привел на нашу территорию охотника. Он шел за тобой, но, заметив нас, скрылся.

— То, что я с девушкой, — мое личное дело, — сухо произнес Грег.

— Играешь в любовь? — усмехнулся Арно. — Мы наслышаны о твоих развлечениях. Странно, что у столь идеального вампира, как Атанас, есть в семье такой вот странный экземпляр.

— Мы знаем о поверье, — вдруг сказал один из парней и прекратил свой танец.

Он остановился чуть позади Арно и смотрел на нас с Грегом, не моргая. Тут же к нему присоединился третий. Они образовали своего рода треугольник, впереди стоял Арно.

— Все это бред, — добавил третий. — Еще никому из вампиров не удалось пройти обратное превращение.

— Нет никакого смысла, — продолжил второй.

— И мы считаем, что это опасно, — резко сказал Арно. — Подобные опыты разрушают всеобщую силу вампиров. Зачем нам такие устремления? Если ты стал вампиром, будь им! И наслаждайся властью, данной Тьмой.

— Это мое личное дело! — четко произнес Грег. — И я не собираюсь ни перед кем отчитываться, а уж тем более перед вами. Мы из разных семей.

— Хорошо, — неожиданно согласился Арно. — Пусть Атанас сам решает.

— За этим я и приехал сюда со своей девушкой, — сказал Грег, — и не нужно нам мешать. Забудьте о том, что она — добыча. Я уничтожу всякого, кто только подумает об этом!

В его голосе звучали такая сила и угроза, что даже я испугалась. На вампиров его слова тоже, по-видимому, произвели впечатление. Арно приподнял губу и зарычал, но тут же отодвинулся от нас. Оба других отступили вместе с ним.

— А что до охотника, которого я привел на вашу территорию, — заявил Грег, — если вам доставит удовольствие поиграть с ним, то он — ваш.

— Это не семейное дело? — уточнил Арно, и его глаза заблестели.

— Семейное, — после паузы ответил Грег. — Но я дал слово своей девушке, что не буду специально его искать. По той же причине мне не хотелось бы его убивать. А вы можете делать что хотите.

— Это нас устраивает! — радостно произнес Арно. — Дампир опытен и хитер, но нас трое!

— Думаю, для него это будет сюрприз! — жестко проговорил Грег и засмеялся. — Только… — начал Грег, но замолчал.

— Что? — угрожающе произнес Арно и придвинулся к нам.

— Дампир опытен, — продолжил Грег. — Думаю, он засек вас еще в кафе.

— Ты хотел сказать не об этом! — заметил Арно.

— Да, — согласился он. — Не превращайте его в вампира. Пусть умрет с миром.

— Снова ты со своими идеями… — недовольно заметил один из вампиров.

— Это уж как пойдет! — добавил второй.

— Исход охоты всегда непредсказуем, — согласился Арно, — обещать ничего не можем.

Они исчезли. Грег повернулся ко мне, его лицо меня испугало. Он вдруг обхватил меня за талию, прижал к себе и резко взмыл вверх. Я вскрикнула и уткнулась лицом ему в грудь. Мой плащ-накидка развязался, я ощутила, как от стремительного движения он соскальзывает с моих оголенных плеч, и невольно посмотрела вниз. Мы летели вверх между домами, а плащ падал к земле, переворачиваясь в воздухе и мелькая алой подкладкой.

Вдруг Грег плавно опустился на одну из крыш и аккуратно меня поставил. Я судорожно вздохнула. Крыша выглядела как огромная квадратная терраса с каменными перилами. С одной стороны возвышалось что-то типа мансарды с вытянутым овальным окном и узкой дверью. Я увидела несколько кадок с какими-то деревьями, качели между ними, а возле перил два плетеных кресла. Видимо, на этой террасе любили отдыхать жители дома. Я облокотилась на перила. Здание оказалось высоким, и Лондон лежал передо мной как на ладони. Грег обнял меня и прошептал на ухо:

— Прости, если напугал. Но я настолько взвинчен после встречи с Арно и компанией, что взлетел, не задумываясь. Если бы не ты, я бы сейчас гонял стрижом над крышами. Верный способ снять напряжение.

— Где мы? — спросила я.

— Понятия не имею, — улыбнулся Грег. — На одной из крыш Сохо. А вон, видишь, освещенный длинный контур Тауэрского моста.

— Да, — прошептала я. — Даже вижу отражения его огней в Темзе. А это что за огромное освещенное колесо?

— Знаменитый «Лондонский глаз», так его здесь называют. Самое большое в мире колесо обозрения. Если захочешь, можем днем на нем покататься.

— А вон и знаменитый Биг-Бен, — сказала я и показала рукой на вытянутую башню с остроконечной крышей.

— Верно! — улыбнулся Грег, повернул меня к себе и поцеловал.

Я все еще пребывала в сильном смятении и ответила вяло. К тому же мысли о несчастном Дино не выходили у меня из головы. Я понимала, что пощады ему не будет, и прикидывала, как мне с ним встретиться и предупредить о планах вампиров. Грег почувствовал мое настроение, а может, и прочитал мысли. Он отодвинулся и заглянул мне в глаза.

— Дино сам напрашивается, — тихо произнес он. — Я его давно предупредил, чтобы не вставал на нашем пути. Но он все никак не может успокоиться.

— Да, — кивнула я, — не может. В нашу последнюю встречу он сказал, что не собирается остановиться, что должен… истребить весь твой род. И я больше не могу выносить всего этого! — с горечью добавила я и уткнулась в его плечо.

Грег гладил мою спину, шептал, что все будет хорошо, но дурные предчувствия сжимали душу. Я отлично понимала, что ничем хорошим это не кончится.

Вдруг раздался тихий стук, мы повернулись к мансарде и увидели, как дверь начинает приоткрываться. Видимо, нас заметили.

— Прижмись ко мне, закрой глаза и ничего не бойся, — быстро сказал Грег и обхватил меня за талию, плотно притиснув к себе.

Я зажмурилась и вскоре поняла, что мы скользим по воздуху. Полет, казалось, длился всего минуту, но когда мои ноги коснулись твердой поверхности и я открыла глаза, то вскрикнула от изумления: мы оказались на нашем балконе. Грег исчез, балконная дверь тут же распахнулась, это он открыл ее с другой стороны. Я засмеялась и вошла внутрь. Как только очутилась в квартире, с наслаждением стянула парик и скинула туфли. На меня навалилась усталость, и я хотела лишь одного — немедленно лечь спать. Сняв платье, я отправилась в душ и долго стояла под прохладными струями, подняв лицо. Грег всегда тонко чувствовал мое состояние, и я была благодарна, что сейчас он дал мне возможность побыть одной. Выбравшись из ванны, я просушила волосы, завернулась в полотенце и отправилась в свою спальню. Грега и там не было. Но я не стала его звать, а нырнула под одеяло и мгновенно провалилась в сон.

…Мы сидели на огромном цветке лотоса. Грег, не дождавшись моего поцелуя, рассмеялся и откинулся на спину, погрузившись в розоватые лепестки. При этом движении лотос закачался, и по воде разбежались разноцветные круги. Я поднялась над цветком, чтобы полюбоваться на эту картину сверху. Парила в воздухе, раскинув руки и не сводя глаз с распластанного подо мной лотоса и стройной фигуры, лежащей в нем. Бело-розовый, мягко золотящийся цветок в обрамлении разбегающихся ровных кругов, повторяющих его форму и цвет, но постепенно сглаживающихся и превращающихся в синюю прозрачную поверхность воды, казался центром мироздания, а мой любимый, лежащий внутри его чашечки, несомненно, был олицетворением красоты мира. Я поднялась еще выше, хотя уже почувствовала, как сильно меня тянет вернуться. Словно невидимые многочисленные нити, тянущиеся от логоса вверх, опутывали меня и заключали в прозрачный кокон. Я знала, что Грег может просто потянуть за одну из нитей, и я непременно опущусь вниз. Но меня это не пугало. Я сама хотела всегда быть в этом коконе, в этой красоте, впитывать ее всем существом, и жажда моя никогда не утолялась. Я увидела, что Грег открыл глаза и смотрит на меня. Его лицо в этот момент напоминало лицо обиженного ребенка, у которого забрали что-то важное и нужное. Его голова покоилась на лепестках, черные волосы раскинулись по их розоватой глади. Стройное обнаженное тело казалось продолжением лотосовых лепестков, таким оно было гибким и изящным. Глаза глядели прямо мне в душу. Их синева все углублялась, и мне уже хотелось нырнуть в них. Я задержала взгляд на его слегка побледневших губах, преодолела желание немедленно спуститься и коснуться их губами, перевернулась на спину и раскрылась, как повторение лотоса подо мной. Небо словно коснулось меня, и мое тело поднялось выше и стало невесомым вместилищем его сияющей голубизны. Вдруг я ощутила холодный ветер и быстро перевернулась в воздухе. Вместо раскрытого лотоса подо мной распласталась огромная алая гербера. В ее центре я увидела лицо Дино с его раскосыми красными глазами и кричащим окровавленным ртом. Но не слышала, что он кричит, и от этого мне стало еще страшнее. Он потянулся ко мне, я заметила отрастающие клыки, причем их было не два, а четыре, и закричала от ужаса…

Я проснулась. Странно, но Грега рядом не было. Резко села и огляделась. Я находилась в спальне, было темно и тихо.

Я встала, накинула халатик и отправилась на кухню. Взяла яблочный сок и подошла к окну. Мне показалось, что уже светает. Край неба над соседними домами был розоватым, словно его подсвечивало солнце. Я выпила сок и побрела обратно в спальню. Мне нужно как следует выспаться, ведь сегодня мы должны ехать к родным Грега. Вспомнив об этом, я тихо позвала:

— Грег… Грег…

Меня удивило его отсутствие. Я заглянула в гостиную, затем прошла в его спальню и после небольшого раздумья толкнула дверь в кабинет. Грег оказался там. Он сидел возле письменного стола и нервно грыз кончик ручки. Я заметила разбросанные по полу скомканные листы и тихо сказала, что на компе работать удобнее. Он резко ко мне повернулся. Его лицо было искажено страданием.

— Что с тобой? — Я подошла и села к нему на колени.

Взяв листок со стола, прочитала вслух:

— «Твой облик мил мне, он меня волнует. И существо мое ликует… И кровь горит и жжется изнутри, и я кричу: «Люби меня, люби!» Мой рот, как орган, чувствует ток крови…»

Последнее предложение было зачеркнуто. Грег мягко взял листок из моих рук, скомкал его и бросил на пол.

— Не могу! Полный бред! Это плохо! Я понимаю.

— Ну не такой уж и бред, — ласково сказала я и взъерошила его волосы.

— Ты утешаешь меня, — тихо произнес он. — Но меня так распирает чувство, оно становится все сильнее, и мне иногда трудно из-за этой переполняющей меня горячей энергии, понимаешь?

Я кивнула, хотя, конечно, понимала его не до конца.

— Я думал, творчество, особенно поэзия, должно облегчить мое состояние, — продолжил он. — Я смутно помню, как это было раньше, когда я был обычным парнем, безумно влюбленным в девушку. Я писал много стихов в то время! Но, став вампиром, я утратил свой бесценный дар. Видимо, этот дар никогда не вернется!

Увидев, как он расстроен, я обняла его и нежно погладила по щеке. Грег прижался ко мне и стал покачивать меня на коленях, словно ребенка.

— Та певица, Астра, помнишь? — после паузы спросила я. — Ты еще сказал, что она исполняет песни на стихи поэта-вампира. Значит, все-таки это возможно — быть вампиром и поэтом?

— Я об этом думал, — оживленно ответил Грег, спустил меня с коленей и встал.

Он подошел к огромному книжному шкафу, занимающему практически всю стену, и начал быстро перебирать книги.

— Рубиан Гарц, — говорил он. — О нем почти ничего не известно. У меня есть тоненький сборник его стихов, переведенных на русский. В предисловии сказано, что он жил в шестнадцатом веке в Тюрингии в небольшой деревне, воспитывался в семье обычного плотника. Когда ему было восемнадцать лет, он из-за несчастной любви пытался повеситься. Это ничего тебе не напоминает? — спросил Грег и повернулся ко мне с книгой в руках.

Я вздрогнула, ведь Грег тоже в восемнадцать лет повесился из-за несчастной любви. И тоже был поэтом.

— Но Гарца якобы спасли, вовремя вынули из петли, — сказал Грег, подходя ко мне. — А потом он помешался и вообразил себя вампиром. Так написано в предисловии к его сборнику. И начал писать совершенно другие стихи. Вот послушай!

Грег раскрыл книгу и прочитал:

— Не знаю, — сказала я, когда он замолчал. — Для меня как-то уж очень специфично.

— И его стихи очень точно передают мои ощущения… в какие-то моменты, — ответил он. — И меня это мучает. Если он действительно стал вампиром после самоубийства, значит, он не утратил свой поэтический дар? Почему же я его утратил?!

— А что еще про него известно? — торопливо спросила я, заметив, что Грег начинает сильно нервничать.

— Да ничего! Кстати, Гарц, видимо, псевдоним, так даже в предисловии написано. А я в этом уверен!

— Почему? — удивилась я. — Фамилия звучит вполне нормально для немцев. Тюрингия же где-то там?

— Да, — кивнул Грег, — это историческая область в центральной части современной Германии. А вот Гарц [12] — название самой высокой горы, на которой, по преданиям, собирались ведьмы на шабаш, причем со всей Европы. Эту гору даже описал Гете в своем великом «Фаусте».

— Но если Гарц действительно стал вампиром после самоубийства, — задумчиво проговорила я, — ты вполне можешь его встретить.

— Я уже думал об этом, — сказал Грег и закрыл книгу. — Было бы интересно поговорить с ним. Я бы спросил, как ему удалось не утратить свой поэтический дар. Но ведь мое предположение, возможно, ошибочно. И Рубиан Гарц просто помешался и вообразил, что он вампир, а на самом деле оставался обычным человеком и писал стихи. Почему ты проснулась? — вдруг спросил Грег. — Еще очень рано, всего половина шестого.

— Сон плохой привиделся, — нехотя ответила я. — Можно сказать, кошмар.

Я хотела поговорить с ним об участи Дино, но слова замерли на губах. Я осознала, что Грег ничем не может помочь.

— У тебя глазки слипаются, — ласково сказал он. — Давай-ка спать, Ладушка!

Грег подхватил меня на руки. Я засмеялась и обняла его за шею. Он отнес меня в спальню и опустил на кровать. Потом сбросил длинный шелковый халат и остался в одних трусах. Я не сводила с него глаз. Он был похож на самого обычного парня: стройная фигура, белая кожа и ясные глаза. В такие минуты я напрочь забывала, что он вампир, и видела лишь любимого… человека. Впервые я осознала, что стала часто называть Грега про себя именно человеком.

— Иди ко мне, — прошептала я и протянула руки.

Грег улыбнулся и тут же забрался ко мне под одеяло. Он обнял меня и положил голову на плечо. Я ощутила, как он целует мою шею, и закрыла глаза.

— Спи, любимая, — прошептал он мне на ухо. — И пусть тебе приснятся самые прекрасные сны.

Я спала на удивление крепко. Грег разбудил меня в одиннадцать. Он легко целовал мое лицо, чуть тормошил, щекотал и шептал, что пора вставать. Но мне было так хорошо, что не хотелось выходить из сонного оцепенения. Я что-то бормотала, прижималась к нему, целовала его в ответ и снова проваливалась в сон. Он дал мне возможность еще с полчаса поспать, потом сварил кофе и принес в постель. Почувствовав его запах, я окончательно проснулась, потянулась и села. Грег поставил на-кроватный столик на одеяло и сел рядом. Увидев чашку с кофе, сливки, песочные корзиночки с джемом и большое зеленое яблоко, я улыбнулась, шепнула «Спасибо!» и начала завтракать.

— Мы выедем после пяти, — сообщил Грег. — Атанас звонил с утра, сказал, что они ждут нас к шести часам.

Я заметила, что он нервничает. Но мое настроение отчего-то было безмятежным, а может, я еще окончательно не проснулась.

— Лада, мне кое-что нужно уладить, — сказал он, — я отлучусь ненадолго.

— Опять Арно? — нахмурилась я.

Но Грег предпочел промолчать, а я не настаивала на ответе, я не хотела больше ничего знать.

«В конце концов, это их дела, — рассуждала я, наливая сливки в кофе и помешивая ложечкой. — Дино прекрасно понимает, на что он нарывается, продолжая преследовать Грега. И я тут бессильна. Может, поговорить с ним? А вдруг он послушается и уберется восвояси?»

Грег не сводил с меня глаз. И хотя он обещал, что больше не будет пытаться читать мои мысли, я все равно машинально перестала вспоминать о Дино. И тут же переключилась на обдумывание своего наряда.

— Я хочу выйти погулять.

— Зачем это? — насторожился Грег.

— Ты разве не знаешь, что такое шопинг для девушек? Очень хочется пробежаться по бутикам, вдруг я что-нибудь увижу необыкновенное? К тому же я хочу выглядеть перед твоими родными достойно. Тут карточки принимают?

Грег улыбнулся и сказал, что я всегда выгляжу достойно, но если мне так уж хочется, то он даст мне наличные.

— Только далеко не уходи, — озабоченно добавил он.

— Ну что ты, в самом деле? — рассмеялась я. — Мне ведь уже восемнадцать! Мы вчера так и не попали в китайский квартал! Отсюда до него далеко?

— Нет, не очень.

Через полчаса мы вместе вышли из дома.

Погода стояла очень теплая для конца марта. Я надела удобные джинсы, кроссовки, футболку и куртку с капюшоном. Волосы затянула в хвост. Думаю, мы вместе смотрелись довольно странно, ведь Грег выглядел изысканно в дорогих брюках с тщательно отутюженной стрелкой, розовой рубашке и темно-сером кардигане от Armani. Консьержка, пожилая и полная, даже высунулась из своей каморки, когда мы выходили из подъезда. Грег кивнул ей, она умильно заулыбалась, потом поджала губы и окинула меня с ног до головы явно осуждающим взглядом. Я улыбнулась ей и вежливо поздоровалась.

Мы вышли из двора и, взявшись за руки, отправились по улице. Через некоторое время Грег остановился.

— Лада, мне сюда, — сказал он и махнул в сторону переулка, уходящего вправо. — Если ты все-таки решила прогуляться в China town, дойди до конца улицы и поверни налево. И никуда не сворачивай. Когда окажешься на месте, сразу это поймешь, ворота в квартал оформлены в виде пагоды. Они красного цвета и с иероглифами по бокам и сверху.

Грег чмокнул меня в щеку и быстро пошел в переулок. Я посмотрела ему вслед, вздохнула и тут же переключила внимание на магазин одежды, находящийся на противоположной стороне улицы. Я заметила выставленное в витрине синее элегантное платье и устремилась туда. Грег снабдил меня фунтами, причем сумма была довольно внушительная, но все равно цена платья меня ошеломила, и я, вяло отвечая на заигрывания продавца-консультанта, идущего за мной по пятам, быстро покинула магазин.

Я довольно легко нашла описанную Грегом «пагоду», но даже если бы не она, ошибиться было трудно — длинная, теряющаяся в туманной дали улочка, по обе стороны которой светились вывески с иероглифами, говорила сама за себя. Возле некоторых магазинчиков стояли зазывалы. Толпа, заполнившая улицу, меня впечатлила. Казалось, что туристы со всего Лондона устремились именно сюда. Я бодро двинулась вперед, с любопытством изучая витрины и отбиваясь от приставаний настойчивых зазывал. Увидев показавшуюся мне небольшой сувенирную лавку, я зашла туда. Но внутри оказалось еще несколько этажей. Тут же располагался ресторанчик с китайской кухней. Вначале я растерялась, но потом решила, что это даже к лучшему, так как я могу купить в одном месте все, что меня интересует, и тут же перекусить, если вдруг проголодаюсь. Я пошла по коридору, изучая витрины по бокам. Заметив бутик с одеждой, зашла внутрь. Узкоглазая черноволосая девушка сразу стала кланяться, как фарфоровый китайский болванчик, и спрашивать, что желает «мисс». Я вежливо ей улыбнулась и ответила, что посмотрю все сама. Посетителей в магазинчике было немного, но две примерочные кабинки в углу зала оказались заняты. Я видела смеющихся девушек, что-то оживленно обсуждающих на французском и по очереди примеряющих наряды. Мне понравилось на одной из них облегающее черное платье, искусно расшитое цветным шелком. Она как раз вышла из примерочной и вертелась перед подружками. Я решила примерить что-нибудь вроде этого и подошла к вешалкам. Оказалось, что это целая коллекция. Платья были разной длины, но все шелковые и расшитые. Я в восхищении перебирала их и не знала, на каком остановиться. Про себя я уже решила, что поеду на встречу с родственниками Грега именно в таком ярком роскошном наряде, а не в элегантном, но унылом сером костюме. Наконец выбрала платье молочного цвета. Оно было простого кроя, без рукавов, доходило мне до колен, вырез был округлым и не очень большим. Но вышивка цветным шелком, начинающаяся на подоле и доходящая через все платье почти до левого плеча, вызывала восхищение красотой и тонкостью работы. Она изображала павлина. Он словно сидел внизу подола, а его распушенный хвост поднимался к плечу. Оканчивалась вышивка коротко обрезанными настоящими павлиньими перьями, которые расходились на широкой лямке плеча разноцветным веером. Я взяла платье, даже не посмотрев на цену, и двинулась в примерочную. На мое счастье, девушки-француженки уже закончили выбирать наряды и отправились к кассе. Платье сидело как влитое. Перья легли на плечо и немного заходили на зону декольте, это выглядело необычно и красиво. Я услышала, как девушка-консультант зовет меня, и выглянула из кабинки. Она извинилась, поклонилась и протянула мне крохотную круглую шляпку, похожую на таблетку. Головной убор был украшен точно такими же перьями. Я улыбнулась и взяла его. Закрутив волосы в узел, натянула шляпку. Потом сдвинула ее кокетливо набок. Перья торчали над ней разноцветным дрожащим пучком. Это, конечно, был не мой стиль, но мне понравилось, как я выгляжу. Я казалась самой себе утонченной, избалованной и даже немного стервозной девушкой, знающей себе цену. Яркий павлин выглядел вызывающе, но отнюдь не вульгарно. И очень дорого. Я уже знала, что почти все вампиры в силу своей природы со временем становятся эстетами и не могут пройти равнодушно мимо красивых вещей. И этот наряд был вполне на уровне. Я переоделась и только тогда взглянула на болтающуюся этикетку. Платье стоило неимоверно дорого. Но я очень хотела поехать на встречу именно в нем.

В этот момент шторка в кабинку приоткрылась, я решила, что это девушка-продавец, оглянулась со словами, что решила все купить, и замерла.

— Привет, Лада! — тихо сказал Дино.

— Привет, — растерянно ответила я и вышла.

— Приглядела новый наряд? — как ни в чем не бывало спросил он. — Эффектный!

Я быстро пошла к кассе. Дампир не отставал. Когда я оплатила покупку и покинула магазин, Дино двинулся следом.

— Тут есть маленькая кофейня на нулевом этаже, — сообщил он. — Может, спустимся? Там необычайно вкусные доу-са [13].

Я понятия не имела, что это такое, но молча кивнула.

Когда мы вошли в кофейню, я уже немного успокоилась и не озиралась по сторонам. В зале царил приятный полумрак, народу было немного, и я вздохнула с облегчением. Мы заняли столик в самом углу, к тому же он скрывался за красно-белой витой колонной.

— Дино! — взволнованно начала я. — Тебе нужно немедленно покинуть Лондон, а лучше и Англию!

Я посмотрела в его узкие глаза, прикрытые белыми ресницами. Дино был альбинос, и его радужка, лишенная пигмента, казалась красной. Но он часто пользовался цветными линзами. Сейчас он смотрел на меня непроницаемо черными щелочками глаз.

— Не уеду, — сказал он.

В этот момент официантка принесла наш заказ. Она поставила на стол чашечки с кофе, тарелочку с пирожными, молча поклонилась и удалилась.

— Я слышала разговор местных вампиров. Они тебя выследят, для них это игра, понимаешь? Ты засветился на их территории. Может, они уже идут по твоему следу. Грег пообещал мне, что сам искать встречи с тобой не будет, но местные вампиры жаждут расправиться с охотником.

— Не уеду, — упрямо повторил Дино.

— Я понимаю, что ты человек лишь наполовину, — сухо произнесла я, — но это же не значит, что ты лишен разума! А только, извини, не вполне нормальное существо может оставаться здесь после всего, что я тебе сообщила.

— Спасибо за предупреждение, — после паузы произнес Дино. — Возможно, я сделал ошибку, но я не мог тебя не увидеть! Как только Грег исчез, я отправился за тобой.

— А ты не боишься, что Арно и компания прямо сейчас тебя поймают? — взволнованно спросила я.

Дино усмехнулся, отпил кофе, потом взял пирожное в форме сердечка и стал невозмутимо есть. У меня же кусок не шел в горло. Я не понимала его безрассудства. Но скоро все объяснилось. Доев пирожное, Дино улыбнулся и сказал:

— Ты постоянно общаешься с Грегом. И знаешь, что он и его сестра — вампиры-вырожденцы. Кровь не пьют, за людьми не охотятся, дневного света уже не очень-то и боятся, да вот еще и влюбляются… Местные — совсем другие. Они, что называется, вампиры классического образца. Делай выводы, Лада! В это время суток они и носа не покажут из своих нор. До наступления темноты я в полной безопасности. А твой Грег, как ты только что сама сказала, по своей инициативе на меня не нападет.

— Ну и слава богу, раз так! — с облегчением произнесла я. — Значит, Арно и его бравые подручные по традиции днем «спят во гробах»? Они меня сильно напугали. Кажутся очень кровожадными.

— Они такие и есть, — ответил Дино. — Так что ты особо не обольщайся.

— Они пообещали Грегу, что меня не тронут, может быть по-другому?

— Откуда я знаю? — пожал он плечами. — Это их вампирские дела. Но я их всех ненавижу, никому из них не верю и уничтожу при любом удобном случае. И тебе лучше их остерегаться. Ты находишься на границе света и тьмы и очень уязвима сейчас.

Мы замолчали. Я все еще недоумевала, что Дино от меня нужно. И решила спросить об этом прямо.

— Зачем ты меня нашел?

Дино глянул настороженно. Его лицо с раскосыми глазами и высокими скулами выглядело как у хитрого лиса.

— Не думаю, чтобы ты испытывал ко мне дружеские чувства, — после паузы заметила я.

— Меня всегда подкупала твоя прямота, — ответил он. — И даже не хочется играть с тобой в игры. Поэтому отвечу на твой вопрос с такой же прямотой. Ты знаешь, я не обладаю способностями вампиров. Если бы я стал пить кровь, то со временем они бы у меня появились, но я сам бы неуклонно превращался в вампира. Однако я выбрал другой путь и стал охотником. Да, у меня неимоверно развито чутье на вампиров и на их логова. Да, я постоянно тренирую свое тело, по два раза в день занимаюсь метанием серебряных ножей в цель, потому что они — мое главное оружие. И они уничтожают вампиров наверняка. Но я не умею читать мысли, поэтому добываю информацию другими методами. Как правило, через людей.

— Понятно, — протянула я. — Значит, я для тебя всего лишь источник информации.

— Да, — легко согласился Дино. — И ты мне уже многое успела сказать. По крайней мере, попыталась предупредить о планах туземных вампиров. Теперь я точно знаю, чего мне следует остерегаться. Поэтому с наступлением темноты носа не покажу из номера гостиницы. И плотно закрою все окна и двери. А без приглашения хозяина, как ты знаешь, ни один вампир не может переступить порог даже его временного жилища.

— Знаю, — кивнула я. — Рената мне рассказала про еще одно вампирское суеверие. Может, тебе это и пригодится.

И я поведала о «Счете вампира». Дино слушал внимательно. Я подумала, что он впервые об этом узнал. Но когда я закончила, он сказал:

— Спасибо. Мне и раньше говорили про «Счет» другие дампиры, но так подробно никто. Тем более о происхождении суеверия. Слабость вампира — моя сила, поэтому я тебе благодарен.

— Знаешь, я теперь всегда ношу с собой мешочек с маковыми зернышками, — сообщила я.

— Боишься своего миленочка… с клыками? — зло усмехнулся он.

— Нет! Но есть другие, — сухо сказала я.

— Я тоже теперь буду носить нечто подобное.

Мы замолчали. Я испытывала беспокойство. Ведь Дино стремился убить именно Грега.

— Ты не думаешь, — после затянувшейся паузы начала я, — что пора прекратить преследовать Грега? Ты понимаешь, что будет со мной, если мой любимый погибнет?

Дино вскинул брови. Я видела, что он удивлен.

— Ты мне только что рассказала про «Счет вампира», — ответил он. — И сама же объяснила, что против таких суеверий кровопийцы бессильны. Так и я бессилен бороться с чем-то, в частности с желанием охотиться и уничтожать вампиров. Мне иногда кажется, что все дампиры, вступившие на путь охоты, превращаются со временем в своего рода зомби и ими руководит лишь это желание. Я должен уничтожить весь род Атанаса. Должен, понимаешь?

Я испугалась его злобного решительного тона и повторила жалобно:

— Но что будет со мной?

— Если быть откровенным до конца, — задумчиво произнес Дино, — я испытываю к тебе вполне определенную симпатию. И уверен на сто, нет, двести процентов, что если я или кто-нибудь еще навсегда избавит тебя от Грега, то это будет благом, твоим спасением.

— Ты его совсем не знаешь! Грег милый и любящий! — взволнованно сказала я. — Прекрати за ним следить! Перестань выжидать подходящего случая! Грег все знает, чует тебя на расстоянии, и только обещание, данное мне, его останавливает. Не нарывайся!

— Это мы еще посмотрим! — угрожающе произнес Дино. — Меня голыми руками не возьмешь, даже и вампирскими!

Я резко встала, меня переполняла злоба. Дино остался на месте, лишь поднял на меня взгляд.

— Наш разговор не имеет смысла. Я хотела предупредить тебя, хотела как лучше, но ты ничего не понимаешь! Мне кажется, что мы говорим на разных языках!

— Подожди! — мягко произнес Дино и схватил меня за руку. — Сядь, пожалуйста, я тебя не задержу.

Я напряглась, почувствовав силу его пальцев. Но все-таки села. Облокотившись на стол, скрестила руки.

— Слушаю.

— Ты дала мне много информации, — ответил он. — И за это тебе спасибо, Лада. Хочу напоследок предупредить, Атанас вовсе не такой благообразный воспитанный дедушка, каким любит представляться. Берегись его, как никого на свете. Это лишенное каких-либо эмоций существо, холодное и кровожадное. Мне рассказывал о нем отец, которого, как ты знаешь, Атанас превратил в вампира. Но это было почти десять веков назад. И за прошедшее время Атанас окончательно ожесточился. Его даже местные вампиры боятся. Недаром его имя, если переставить буквы, сложится в слово «Сатана». Не думаю, чтобы Грег рассказывал тебе об этом. Потому я тебя и предупреждаю, как говорится, услуга за услугу. И чтобы ты не думала, что я тоже хладнокровное существо, лишенное эмоций, хочу сделать тебе на прощание подарок.

Дино достал из кармана куртки небольшую квадратную коробку и поставил ее передо мной.

— Что это? — Я откинула крышку, и мое сердце сжалось от страха — в коробке был цветок лотоса. Я мгновенно вспомнила свой странный сон про то, как мы с Грегом покачивались в раскрытом цветке лотоса. Этот был его точной копией. Я вынула подарок из коробки. Не знаю, из чего он был сделан, но его прозрачные изящно выточенные лепестки переливались всеми цветами радуги. Он был раскрыт и сиял в моих ладонях, словно звезда, упавшая с неба.

— Это горный хрусталь, — заметил Дино, явно наслаждаясь моим непритворным восхищением. — По правде говоря, я и сам не знаю, почему решил тебе его подарить. Просто когда увидел в одном из магазинчиков этот цветок, то мгновенно вспомнил о тебе. Кстати, на Востоке лотос считается символом чистоты и обожествляется.

Я подняла глаза на Дино и снова явственно увидела картину из моего сна: вот лотос превращается в красную герберу, из нее появляется лицо Дино с окровавленным ртом и выросшими зубами. Я даже зажмурилась и невольно потрясла головой.

— Надеюсь, тебе понравился мой подарок, — услышала я голос Дино и открыла глаза.

— Очень! — ответила я, торопливо убрала лотос обратно в коробочку и положила ее в сумку. — Спасибо и прощай! — Я встала и направилась, не оглядываясь, к выходу из кофейни.

Когда я вернулась домой, Грег уже был там. Он пристально посмотрел на меня. Его глаза потемнели. Я хотела рассказать о встрече с Дино, но язык не поворачивался сообщить ему об этом. А когда я достала коробочку с лотосом из сумки, Грег расширил глаза, его ноздри дрогнули.

— Зачем ты взяла это у дампира? — глухо спросил он. — Дино — враг!

— Откуда ты знаешь, что я с ним встречалась? Ты обещал не копаться в моей голове.

Грег изменился в лице. Мне даже показалось, что он сейчас разрыдается. Но я знала, вампиры не умеют плакать.

— Мне больно! — прошептал он. — Не могу выносить, что у тебя есть от меня тайны! Прости, я невольно прочитал твои мысли.

— Это ты прости меня, любимый! — воскликнула я и бросилась к нему.

Обняла его. Грег дрожал всем телом.

— Мне больно, — повторил он. — Так больно! Я забыл, что это такое, когда болит где-то внутри.

— Прости меня, ну прости! — шептала я и гладила его плечи. Потом приподнялась на цыпочки и стала целовать холодные щеки, обхватив шею руками. — Я все тебе расскажу! Просто так получилось. Я не сделала ничего дурного!

— Не надо. Я и так все знаю, — ответил он. Я почувствовала, что Грег начинает успокаиваться.

— Иногда я не пойму, на чьей ты стороне, — после паузы сказал он.

— На своей собственной. — Я провела рукой по его волосам. — Но я тебя люблю. И ты это знаешь. Неужели моей любви мало? Неужели ты не понимаешь, что я не могу выбрать что-то одно? — мягко сказала я. — Я вынуждена балансировать, ведь я обычная девушка. Мне так трудно!

— Прости! — прошептал Грег. — Но мне хочется, чтобы ты забыла все и всех и принадлежала только мне! Думаю, если бы мы могли поселиться где-нибудь на острове в океане, то были бы счастливы.

— Уверяю, что через пару месяцев мы бы смертельно наскучили друг другу, — улыбнулась я. — Хотя… — Я задумалась.

— Хочешь? — осторожно спросил Грег.

— Мы могли бы действительно пожить какое-то время на острове, чтобы окончательно привыкнуть друг к другу и наконец совершить то, что должны. И ты бы превратился в человека. А потом мы вернулись бы в цивилизованный мир. Только ничего не получится!

— Почему? — удивился он, и я увидела, как засияли его глаза.

Видимо, Грег представил нашу жизнь вдали от всех.

— Потому что я не могу оставить маму, институт, друзей, — ответила я. — Да ты и сам все знаешь. К тому же разве твои близкие позволят нам это сделать? Я боюсь, — тихо добавила я.

— Чего?

— Мне кажется, вампиры враждебно настроены к таким, как ты и Рената, — пояснила я. — И мало кому нравится, что мы любим друг друга и ты стремишься к обратному превращению. Я боюсь ехать к твоим родным. Боюсь… Атанаса.

Грег промолчал, и я поняла, что он со многим согласен.

Когда я поела, он сказал, что пора собираться, так как времени было уже половина пятого.

— Конечно, проще подхватить тебя, прижать к себе и в мгновение ока оказаться на месте, — сказал он и улыбнулся. — Но боюсь, нас не поймут окружающие. Поэтому придется передвигаться обычным способом, то есть на машине. А это пробки. Поторапливайся, Ладушка! Я не люблю опаздывать. Нас ждут ровно в шесть.

Я отправилась в свою спальню и, достав из пакета платье с павлином, надела его и подошла к зеркалу. Здесь оно смотрелось еще эффектнее, чем в магазине. Шелк молочного цвета красиво переливался, вышивка была такой яркой, что казалось, горела всеми цветами радуги. Я расправила веер из перьев на плече. Затем спрятала кулон с кровью Грега под вырез декольте. Его холодящая тяжесть придавала мне уверенности. Гладко зачесав волосы, надела шляпку. Припудрила лицо, черной линией подчеркнула верхние веки и нанесла тушь на ресницы. Оттого что волосы были гладко зачесаны, а губы не накрашены, внимание привлекали именно глаза. Они казались глубокими и яркими. Я обулась в лаковые туфли на очень высоких шпильках и вышла из спальни. Грег уже стоял в коридоре. Он увидел меня и замер. Я поняла, что произвела впечатление.

— Какой наряд! — прошептал он и сжал руки. — Я сражен!

Мы приехали вовремя. Пробок, чего так боялся Грег, практически не было, и из Лондона мы выехали свободно. Дальше дорога была пустой, и хотя она тонула в тумане, Грег, по своему обыкновению, развил недопустимую скорость. На наше счастье, полисменов поблизости не оказалось, и мы беспрепятственно доехали до места. Я увидела недалеко от дороги небольшую деревушку. Уже стемнело, и сквозь все сгущающийся туман мутно-желтые огни освещенных окон и редких фонарей мерцали довольно загадочно. Но Грег не поехал туда, а направился по проселочной дороге мимо. Мы буквально нырнули в темноту, казалось, что машина въехала в сплошное туманное марево, плотно устилающее поля. И только в свете фар появлялись то придорожный куст, чьи ветви торчали в разные стороны, то взлетевшая птица, стремительно уносящаяся прочь, то какие-то ограды из кривых жердей. И когда фары осветили старинные каменные стены, будто из-под земли выросшие прямо перед нами, я невольно вздрогнула. Грег притормозил и плавно въехал в распахнувшиеся перед нами высокие кованые ворота.

Когда он остановился возле невысокой, всего в пять ступеней, но широкой каменной лестницы, к машине подошла крохотная сгорбленная старуха. Она выглядела, как классическая баба-яга из русских сказок, и я невольно поежилась. Грег вышел из салона, обнял ее и ласково сказал:

— Здравствуй, Киззи! [14]

Она сразу заволновалась, завертелась на месте, потом прижалась к его плащу морщинистым лицом и быстро заговорила на довольно хорошем русском, но с каким-то сильным акцентом:

— Мой молодой господин! Вы к нам вернулись! Старая Киззи ждала!

Она оторвалась от Грега и, семеня, приблизилась ко мне. Я стояла возле открытой дверцы машины и испытывала сильнейшее желание забраться внутрь и закрыться. Киззи меня напугала своим видом. Когда она подошла и, вытянув сморщенное лицо, начала нюхать воздух, я отступила на шаг назад. На вид ей было далеко за семьдесят. Рыжие когда-то волосы поседели и торчали из-под черного платка неровными прядями, крупный нос загибался вниз, рот практически ввалился. А вот большие навыкате глаза поражали ярким синим цветом, к тому же зубы оказались острыми и белыми. Киззи была во всем черном.

«Нужно успокоиться, — сказала я себе. — Это, видимо, просто старая служанка или экономка. Хотя она, возможно, тоже вампир, поэтому я и чувствую такой страх».

— Это Лада, — мягко произнес Грег. — Моя невеста.

Услышав слово «невеста», я вздрогнула. Никогда еще Грег так меня не называл. Но я подумала, что он это сказал для Киззи, чтобы та четко поняла мой статус и обращалась со мной соответственно.

— Невеста? — переспросила Киззи с неподдельным интересом, отступила на шаг и перестала принюхиваться. — Хорошенькая, аппетит-ненькая, — захихикала она. — Юная кровушка.

Увидев, как она облизывается, я подошла к Грегу и беспомощно на него посмотрела.

— Киззи! — строго сказал он.

Она тут же перестала хихикать и стала шустро подниматься по лестнице. Грег не двинулся с места, только взял меня под руку.

— Кто это? — прошептала я.

— Экономка, — так же шепотом ответил он. — Служит нам уже пару веков.

— Она… вампир?

— Не совсем. Она — стрыга [15].

— Я не знаю, кто это.

— Скажем, это промежуточная стадия между вампиром и упырем, — спокойно пояснил он, но храбрости мне его объяснение не прибавило. — И у всех стрыг по два сердца.

«Час от часу не легче», — подумала я, наблюдая, как Киззи поднялась по лестнице и легко открыла огромные и на вид необычайно тяжелые дубовые двери с большими коваными ручками.

Она замерла возле дверей, сложив руки и чуть склонившись. И Грег, придерживая меня за локоть, начал медленно подниматься по лестнице. Я старалась держать осанку, хотя у меня от страха подгибались ноги. Я уже жалела, что согласилась сюда приехать.

Когда мы приблизились к двери, я невольно вздрогнула, увидев в проеме двух мужчин. Они приветливо нам улыбались, но все равно страх не давал мне расслабиться и чувствовать себя непринужденно.

— Здравствуйте, дети! — важно произнес один из них, выглядевший как благообразный пастор.

Его густые седые волосы были убраны со лба назад и ложились на плечи серебристыми волнами. Лоб был низким, с выступающими надбровными дугами, но это не портило впечатления, а может, за счет зачесанных назад волос он казался выше. Глаза стального серого цвета смотрели на меня без всякого выражения. Крупный нос, четко очерченные красные губы, выступающий вперед подбородок создавали ощущение значительности. Кожа была неимоверно бледной, почти голубой. Белая рубашка с воротничком-стойкой, застегнутым на большую брошь с черным непрозрачным камнем в обрамлении сверкающих рубинов, черный строгий костюм, отлично сидящий на его статной подтянутой фигуре, королевская осанка довершали образ. Несомненно, это был харизматичный вампир, если можно так выразиться.

— Атанас, — представился он и чуть склонил голову.

— Лада, — еле слышно пискнула я и посмотрела на второго мужчину.

Он был полной противоположностью Атанасу. Добродушное, довольно полное лицо с большими голубыми глазами и мягкими чертами, казалось, не могло принадлежать вампиру. Правда, кожа тоже была очень бледной.

— Порфирий, — произнес он неожиданно тонким и высоким голосом.

Он был также в черном костюме. Но накинутый на плечи пиджак и голубая рубашка, небрежно расстегнутая у ворота, придавали ему вполне домашний вид.

— Просим! — сказал Атанас и широким жестом пригласил нас в дом.

Когда мы вошли, Киззи подскочила и помогла мне снять пальто. Но дверь отчего-то все еще была широко раскрыта. Я осталась в тонком шелковом платье и почувствовала, как холод пробирает меня до костей: из двери несло вечерней сыростью. Тут я увидела, как Атанас окинул мой наряд быстрым оценивающим взглядом, и невольно выпрямилась. Он мимолетно улыбнулся и пригласил нас пройти в гостиную.

— Специально для дорогой гостьи мы разожгли камин, — сообщил он. — Такая прекрасная райская… — на этом слове он запнулся, потом мягко продолжил: —…птичка должна чувствовать себя комфортно.

— Спасибо, — едва сдерживая дрожь, ответила я и прошла внутрь гостиной.

Там действительно горел камин. Я уселась в кресло, повернутое спинкой к нему, тут же ощутив живительное тепло, идущее от огня. Грег устроился на ручке моего кресла, что меня немного успокоило. Атанас и Порфирий сели напротив нас на диване. Я изучала обстановку гостиной, тонущую в полумраке. Видны были мягкие диваны, кресла, высокие вычурные светильники с округлыми абажурами. Слева от меня находился овальный стеклянный столик, основанием которого служили искусно вырезанные два дракона, вцепившиеся друг другу в хвосты. Я перевела взгляд на распахнутую дверь. Огромный темный проем, залитый серым туманом с поблескивающими сквозь него таинственными огоньками, казался входом в преисподнюю, я невольно поежилась и стала смотреть на отблески огня, падающие на шерстяной ковер, расстеленный между креслами.

В этот момент Киззи принесла поднос с чашкой, кофейником и вазочкой с конфетами.

— Для дорогой гостьи, — повторил Атанас.

Киззи торопливо пододвинула ко мне столик, постелила кружевную салфетку и поставила угощение. Налила кофе, молча поклонилась и ушла.

Я в каком-то оцепенении смотрела на Атанаса. Да, он выглядел именно благообразно, как и говорил Дино, но я нутром чувствовала холод, исходивший от него. Это было крайне неприятное ощущение, и я подумала, что если Грег и Рената — «иная форма жизни», то Атанас уж точно мертвец. Но мертвец, выглядящий как живой импозантный пожилой мужчина и от этого казавшийся мне еще ужаснее. Я поняла, насколько была наивна, полагая, что смогу хоть в чем-то убедить такое существо, смогу произвести на него благоприятное впечатление. Мое вычурное роскошное платье казалось мне уже крайне неуместным, и я подумала, что идеально было бы надеть что-нибудь типа паранджи.

— Лада, вы восхитительны в этом наряде! — сказал Атанас, словно подслушав мои мысли.

Я невольно вздрогнула и попыталась вспомнить, что говорил Грег насчет способностей Атанаса читать мысли. Кажется, именно этого дара он был лишен. Однако мне не давало покоя, что Атанас может копаться в моей голове, и я решила при первом же удобном случае поточнее выяснить у Грега о способностях его близких.

«И почему я так плохо подготовилась к встрече? — с тоской думала я. — Вот о платье позаботилась. А нужно было у Грега заранее все выяснить, тогда сейчас я была бы во всеоружии и знала, на что рассчитывать!»

— Спасибо, — робко ответила я и дрожащей рукой взяла чашечку с дымящимся кофе. — Вы тоже хорошо выглядите, — добавила я, пытаясь быть любезной.

Атанас рассмеялся, обнажив белейшие заостренные зубы.

— Благодарю, милая Лада, — ответил он. — Давненько я не получал комплиментов. Да, Фиря?

— Тебе лучше знать, — быстро сказал Порфирий и мило улыбнулся. — Мы рады, что наконец-то имеем возможность познакомиться с очаровательной избранницей нашего Грега.

— Хорошо сказал! — оживился Атанас и даже заерзал на месте.

Потом подмигнул мне. Я с изумлением на него посмотрела. Казалось, он меняется на глазах. Из благовоспитанного и даже немного чопорного деда он превращался в этакого живчика с озорными глазами. Атанас толкнул локтем в бок Порфирия и весело произнес:

— Чего замолчал, соловей ты наш? Девушки любят комплименты. Не так ли, Лада?

И он вновь мне подмигнул. Я не понимала такого оживления и насторожилась еще больше.

— А ты ведь девушка, — заявил Атанас и вдруг облизнулся совсем по-кошачьи, — юная, хорошенькая, свеженькая!

Я увидела, как приподнялась его верхняя губа, но он тут же принял невозмутимое выражение и сжал рот. До меня дошло, что это его оживление связано с возбуждением при виде «жертвы». Мне снова стало страшно.

— Лада — прекрасная девушка! — сказал Порфирий. — Надо отдать должное Грегу. У него есть вкус!

— Вкус? — переспросил Атанас и мерзко захихикал. — Вкус и у нас есть… ко всему такому вот свеженькому.

— Может, хватит?! — грозно произнес молчавший до этого Грег. — Успокойтесь оба! Иначе мы немедленно уедем!

Атанас метнул на него острый взгляд и замолчал, тут же превратившись в благообразного дедушку.

— Может, еще кофе? — поинтересовался Порфирий медовым голосом. — Киззи! — крикнул он, хотя я не ответила.

Та немедленно появилась и налила кофе в мою опустевшую чашку.

— Хотите фруктов, мисс? — глухо спросила она. — Есть отличные сливы.

— Где ты их взяла, старая дура? — спросил Атанас и снова мерзко захихикал.

— В магазине купила, — злобно ответила Киззи. — И если ты будешь ругаться, старый идиот… — угрожающе добавила она.

— Все, все, — быстро сказал Атанас. — Прошу прощения!

— Спасибо, не надо слив, — испуганно проговорила я. — И кофе тоже.

Киззи остро на меня взглянула, составила посуду на поднос и удалилась.

— Итак, — важно начал Атанас, — с официальной частью покончено, можем перейти к художественной. Какова программа вечера, милые гости?

— Мы хотели побыть с вами до утра, — ответил Грег, — а затем уехать.

— Краткий визит, — заметил Порфирий.

— Можно сказать, летучий, — добавил Атанас.

— Мы поднимемся в мою комнату, — невозмутимо произнес Грег. — А вам рекомендую успокоиться.

И, не дожидаясь ответа, встал, взял меня за руку и направился в угол гостиной, где была лестница, ведущая на второй этаж. Мы быстро поднялись и оказались в довольно длинном коридоре, все стены которого были увешаны чучелами голов диких животных. Здесь были и косули, и олени, и кабаны, но я старалась особо на них не смотреть. Комната Грега располагалась в самом конце коридора. Он раскрыл дверь и пропустил меня вперед. Внутри горело множество свечей. Видимо, Киззи постаралась. Посередине стояла огромная кровать под балдахином, а сбоку висела картина. При виде ее я замерла. На прямоугольном полотне были изображены мы с Грегом. Мы стояли лицом к зрителю, взявшись за руки и глядя прямо перед собой. Наши костюмы и прически были в стиле эпохи Шекспира, а мы казались воплощением Ромео и Джульетты. Фоном служил мрачный склеп, но он был нечетким, словно размытым. Я заметила позади нас постамент с раскрытым гробом, вокруг были разбросаны увядающие цветы. Мы словно уходили от этого гроба. Наши красочные костюмы, живые румяные лица резко контрастировали с общим серо-коричневым фоном печальной усыпальницы. Я приблизилась к полотну и увидела внизу надпись четким готическим шрифтом.

— «Нет жизнерадостней истории на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте», — с изумлением прочитала я вслух.

Я повернулась к Грегу.

— Рената решила сделать такую надпись, — пояснил он.

— Продолжает развивать в картинах тему наших отношений? — уточнила я, хотя не сомневалась в ответе.

— Да, она полюбила фантазировать на эту тему, — кивнул Грег и обнял меня за плечи. — Знаешь, мне даже захотелось заказать нам в точности такие костюмы.

— Но почему ты не оставил картину в квартире в Сохо, а привез сюда?

Я хотела добавить: «в это мрачное логово вампиров», но вовремя удержалась. Однако Грег понял.

— Потому что, когда я здесь бываю, это полотно радует мой глаз и умиротворяет меня. Мне кажется, что ты рядом.

Я повернулась к нему и заглянула в глаза.

Они сияли такой нежностью, что у меня дух захватило. Я приподнялась и припала к его задрожавшим губам. Он ответил, потом потянул меня к кровати. Откинув балдахин, мы упали на шелковое покрывало и стали страстно, неудержимо целоваться.

Вдруг раздался стук. Мы отскочили друг от друга, я лихорадочно поправила сбившуюся шапочку с павлиньими перьями и съехавший вырез платья и встала, выпрямив спину. Грег сидел на кровати. В дверь просунулась голова Киззи, ее глаза впились в нас с неуемным любопытством.

— Господа спрашивают, не угодно ли вам прогуляться? — хрипло произнесла она.

— Угодно, — ответил Грег. И Киззи исчезла.

— Уже темно, — заметила я, — на улице сыро. Куда они собираются прогуляться?

— Лада, лучше согласиться, — мягко сказал Грег. — Мы приехали сюда, чтобы попытаться разговорить Атанаса. Думаю, при виде тебя он хоть что-то поймет о наших чувствах и решит помочь.

Я посмотрела на его взволнованное лицо и поразилась тому, что Грег, обладающий сверхспособностями, умеющий читать мысли людей, не понимает очевидного. Атанас никогда и ни за что не станет помогать нам. Но Грег, казалось, питал какую-то надежду.

— «Любовь слепа и нас лишает глаз. Не вижу я того, что вижу ясно. Я видел красоту, но каждый раз понять не мог, что дурно, что прекрасно» [16], — тихо процитировала я.

— Я тоже любил сонеты Шекспира, хотя нам в то время навязывались совсем другие идеалы, — сказал Грег и поднял на меня глаза. — Ты вспомнила эти строки из-за картины?

— Вроде того, — нехотя ответила я. — Пошли?

Я внутренне собралась и решила внимательно наблюдать, слушать и помалкивать. Атанас действительно был классическим вампиром. Он совсем не такой, как, скажем, Грег, но ведь и у него должны быть какие-то слабые стороны. Я была в этом уверена. И я должна ради нас с Грегом найти их, попытаться использовать, чтобы получить хоть какую-то информацию. На Грега рассчитывать не приходилось. Я отчетливо поняла, что он совершенно не в состоянии трезво оценить своих родственников. Кроме того, я решила приглядеться к Порфирию. Он казался более «человечным», чем Атанас. Можно и у него попытаться хоть что-то выведать о поверье. Времени у нас не так много, поэтому все мои страхи нужно преодолеть как можно быстрее. Они затуманивали разум и мешали объективно оценивать происходящее. Я вздернула подбородок, поправила шапочку и сказала, что готова.

Когда мы спустились вниз, Киззи подала мне пальто, а Грегу — его плащ.

— Господа уже вышли на свежий воздух, — сообщила она.

Мы оделись и отправились на улицу. Киззи стояла в дверях и кивала нам, как заводная кукла. Но когда мы стали спускаться с лестницы, я вдруг услышала сзади совиное уханье и в испуге обернулась. С Киззи происходила удивительная метаморфоза. На моих глазах она превратилась в нелепое существо — огромную сову с расставленными крыльями и торчащим большим клювом. Она угрожающе им защелкала, распушила пестрые перья, встряхнула ими и бесшумно взмыла в воздух. Пролетев над нашими головами, скрылась в тумане. Я вцепилась в руку Грега.

— Не бойся, — мягко проговорил он. — Это ее вторая сущность. Киззи может принимать такой вид лишь ночью и только тогда может охотиться. А так как она постоянно голодна, то пьет кровь любого, кто попадется ей на пути.

— И людей? — уточнила я, почувствовав, как мурашки побежали по спине.

— Ну, если ей удастся напасть на того, кто не сможет сопротивляться сове, даже такой большой и странной на вид. Многие просто от ужаса цепенеют, когда она нападает, — ответил Грег. — Но обычно она промышляет мелкими хищниками, хотя не гнушается мышей и крыс. И ест падаль.

Меня передернуло.

Какое-то время мы шли молча. Я не спрашивала, куда Грег меня ведет. Мы завернули за угол дома и пошли вдоль его стены.

— Да это целый замок! — воскликнула я. — Размеры впечатляют!

— Да, это действительно родовой замок одного из наших предков. Он был рыцарем-крестоносцем. А в шестнадцатом веке хозяином здесь стал Порфирий, — пояснил Грег. — Но после того, что с ним произошло…

Грег замолчал. Однако я решила быть настойчивой. Мне хотелось больше знать Грега, чтобы понять, как с ними общаться.

Грег стоял передо мной, но смотрел поверх моей головы. Его лицо застыло. Глаза светились. Они приняли нежный бирюзовый оттенок и были прозрачны и прекрасны. Но верхняя губа приподнялась в знакомой мне угрожающей гримасе. Я даже увидела кончики отросших белоснежных клыков. Я погладила его плечо.

— Порфирий получил это поместье по наследству. Он женился, у него было два сына и дочь. И покончил Порфирий с собой, как он мне рассказывал, по глупости, а не из-за каких-то несчастий. Просто перепил крепкого эля. Он вообще был во всем невоздержан. Забрался на крышу замка и прыгнул вниз. Может, вообразил, что он орел. И разбился насмерть. Это произошло глубокой ночью. А к утру он уже был тем, кем является по сей день. Родовое проклятие действует безотказно.

Грег вновь замолчал. Его лицо приняло страдальческое выражение. Я выдержала паузу, потом потеребила его за рукав и спросила, что было дальше.

— Он перекусал всех обитателей замка. И они все умерли, кроме старшего сына. Тот после укуса остался жив и превратился в вампира, — тихо проговорил Грег. — У дочери Порфирия через два дня должна была состояться свадьба, — после длительной паузы добавил он.

— Ужас какой! — пробормотала я.

— Они с сыном скрылись в ближайшем лесу, — продолжал Грег более спокойным голосом. — В окрестностях прошел слух, что замок — проклятое место, и его никто не хотел покупать. Наследники также не объявлялись. Постепенно здесь все пришло в запустение. Порфирий с сыном выходили по ночам на охоту, и местное население опасалось даже приближаться к лесу. Все знали, что здесь поселились вампиры. Как-то жители окрестных деревень собрались и порешили, что пора избавить округу от напасти. Пригласили охотников. Порфирий рассказывал, что это были два странствующих дампира, которые путешествовали по стране и зарабатывали деньги охотой. Они уничтожили его сына. Но сам Порфирий, убив одного из охотников, остался жив. А потом отомстил селянам, сжег деревню дотла. И ушел из этих мест. Но лет пятьдесят назад, когда все уже давным-давно позабыли о проклятом месте, вернулся, выкупил землю с полуразвалившимся замком и отреставрировал его. Он живет здесь практически постоянно. В округе его считают эксцентричным, безумно богатым американцем, который осуществил свой каприз, купив замок и поселившись тут в одиночестве.

— А Атанас? — поинтересовалась я.

— Нашел Порфирия сам, около двух веков назад, — пояснил Грег. — Надеюсь, я удовлетворил твое любопытство? — настороженно спросил он.

— Да, — кивнула я. — Это не простое любопытство, пойми. Я должна знать. Куда мы идем? — уточнила я.

— В любимый уголок Порфирия, где он чувствует себя, по его словам, в полной гармонии с миром. Это небольшое семейное кладбище, расположенное в полукилометре от замка. Сейчас увидишь.

Я вздрогнула и невольно замедлила шаг. Очутиться ночью на кладбище в компании трех вампиров казалось мне не столь уж приятным. Грег понял мое замешательство. Взял меня за руку и прошептал, что никогда и никому не даст меня в обиду, кроме того, никто никаких обид причинять мне не собирается. Я приободрилась. Мы зашли за замок и направились по аллее, усаженной столетними дубами. На мое счастье, какой-то слабый отсвет делал окружающее не таким темным, и я хорошо различала и дорожку, вымощенную каменными плитами, и толстые стволы деревьев, стоящих вдоль нее. И чем дальше мы шли по аллее, тем светлее становилось.

— Нам свет не нужен, — неожиданно заметил Грег. — Это ради тебя зажгли факелы.

И действительно, скоро я увидела впереди огни. Мы приблизились к каменной ограде. По обе стороны ворот горели факелы в металлических подставках. Вход был в виде полукруглой арки. По бокам стояли каменные изваяния горгулий. Я заметила простой каменный крест над аркой. Мы вошли на территорию кладбища. Аккуратные дорожки, склепы, гранитные кресты, скульптуры скорбящих ангелов освещались факелами, стоящими вдоль нашего пути. И везде лежали белые лилии. Они были изумительно свежими, словно их только что сорвали, и пахли приторно-сладко. У меня от густого одуряющего аромата даже начала болеть голова. Я замедлила шаг и закрыла глаза. Головная боль все усиливалась. Казалось, сладкий насыщенный запах окутывает меня и проникает прямо в мозг. Меня стало тошнить. Грег положил мне ладонь на лоб. Я вздрогнула от холодного прикосновения, потом замерла. Казалось, боль сосредотачивается именно под ладонью Грега. И когда он через несколько секунд отнял руку, боль словно ушла вместе с ней.

— Спасибо, — прошептала я и глубоко вздохнула.

Странно, но запах лилий я уже не чувствовала, будто у меня пропало обоняние.

— Тебя больше не будет тревожить этот аромат, — сказал Грег. — Но если меня не будет рядом, а ты вновь почувствуешь приступ дурноты, то стоит лишь понюхать мою кровь, как все пройдет.

— Хорошо! — улыбнулась я и машинально потрогала алмазный кулон, висящий у меня на шее и спрятанный в вырезе платья.

Мы дошли до конца дорожки и оказались в маленьком квадратном дворике. Здесь стояли каменные скамьи, посередине я с изумлением увидела хоть и небольшой, но самый настоящий фонтан, к тому же с подсветкой. Между скамьями находились огромные вазы из необожженной глины. В них также стояли белые лилии, и я порадовалась, что Грег «отключил» мое обоняние. В углу дворика возвышалась поблескивающая белым мрамором статуя коленопреклоненной женщины. Ее лицо изображало страдание, руки были молитвенно сложены на груди. Под ней на скамье сидел Порфирий. Он был одет в белый костюм и выглядел, как добродушный горожанин, присевший отдохнуть в уютном тихом месте. Ничего устрашающего в этой картине я не заметила и начала успокаиваться. Мы приблизились.

— Моя супруга, — ничего не выражающим голосом сообщил Порфирий и показал рукой на статую. — Заказал ее одному скульптору, описал, как мог, ее внешность. И вот уже два века она все молится за меня. Сам не понимаю, зачем я это сделал… Ее могила в другом конце кладбища. Атанас смеется надо мной и говорит, что статуе здесь не место и ее давно пора разбить. Но я не могу. Я тут частенько сижу. Присаживайтесь, — пригласил Порфирий. — Для Лады я постелил шерстяной плед. Знаю, что ей будет зябко на каменной скамье. Помню чувствительность земного тела.

— Благодарю, — сказала я и, заметив светлый квадрат свернутого пледа, уселась на него.

Грег устроился рядом. Он сидел так близко, что касался меня плечом, и это успокаивало и придавало мне уверенности. Порфирий находился от нас чуть наискосок. Я хотела спросить, где Атанас, но решила, что так даже лучше. Порфирий не вызывал у меня такого инстинктивного страха. К тому же теперь я знала его историю и даже сочувствовала ему в глубине души.

— Итак, — торжественно начал Порфирий, — я знаю, зачем вы здесь. Но хотелось бы послушать версию Лады.

Меня это удивило. Я не понимала, что он хочет услышать, ведь и так все было предельно ясно. Но Порфирий сидел, не шевелясь, и явно ждал моего рассказа. Грег мягко сжал мои пальцы.

— Мы с Грегом любим друг друга, — волнуясь, заговорила я. — Наше чувство у меня не вызывает сомнения. Поэтому мы хотим выполнить условия известного в вашей среде поверья.

— Зачем? — задал он вопрос, показавшийся мне странным.

— Чтобы Грег превратился в обычного парня и мы могли прожить нормальную человеческую жизнь… Родить деток, — тихо добавила я.

— Вы и так можете их родить, — заметил Порфирий ничего не выражающим тоном.

— Дампиров?! — возмутилась я. — Нет, только не это! Я хочу нормальных детей и обычного земного счастья! Это вам понятно?

Грег вновь сжал мои пальцы, и я испуганно взглянула на Порфирия. Но он улыбался довольно безмятежно.

— Ты уверена, что счастье выглядит именно так, как в твоем стандартном представлении? — спросил он.

— Уверена! — хмуро ответила я. — А у вас есть другие предложения?

— Мне кажется, что вы оба совершаете ошибку, — мягко произнес он. Я заметила, как его большие голубые глаза начинают темнеть и чернота зрачков заполняет их до отказа.

Это было неприятно, к тому же служило для меня предостережением, и я невольно перевела взгляд на его верхнюю губу. Но она не поднималась.

— Ты сама не понимаешь, чего хочешь, — продолжал Порфирий. — Намного лучше для… вас, если ты превратишься в вампира. Вот тогда ваша любовь будет по-настоящему вечной. Вы никогда не умрете, будете пользоваться всеми благами цивилизации, неограниченной свободой, властью, силой. Это единственно верное решение.

Я вскочила и начала быстро ходить вдоль скамьи. Порфирий внимательно следил за мной. С трудом справившись с волнением, я остановилась напротив него. Он поднялся и стоял передо мной, опустив руки и глядя в лицо.

— И у нас никогда не будет детей! — жестко произнесла я. — Ведь девушки-вампиры бесплодны.

— А зачем они вам? — живо спросил он. — Что в них хорошего, в этих шумных, капризных, вечно болеющих младенцах? Да и потом, когда они вырастают, хлопот не оберешься. Что в этом такого уж привлекательного?

— Вы, наверное, забыли, — раздраженно начала я и тут же прикусила язык. — Давайте прекратим говорить на эту тему. Я не вижу смысла обсуждать это сейчас. Лучше скажите, что вам известно о поверье. Я люблю Грега — это основное условие. Что дальше?

Я замолчала и пристально на него посмотрела. Порфирий заморгал, его лицо приняло озабоченный вид, уголки губ опустились.

— Дальше ты сама знаешь, — ровным тоном проговорил он. — Грег и ты соединитесь физически. Если он сможет себя сдержать и не укусить…

— Ух-ха-ха-ха! — раздался над нами мерзкий смех, похожий на уханье филина.

И тут же огромный филин пронесся над моей головой. Я машинально пригнулась и прикрыла голову руками, зажмурившись от страха. Когда смех стих, я открыла глаза. На скамье сидел Атанас. Я ясно увидела, как исчезает кончик клюва, а круглые, желтые, горящие лютой злобой глаза из птичьих превращаются в серые глаза Атанаса. К тому же я заметила, что седые пряди его волос словно испещрены черными полосочками, как на перьях филина. Но эти полосочки на глазах исчезали и превращались в обычную серебристую седину.

— Славно поохотились с этой дурехой Киззи, — сказал он и снова захохотал.

Я увидела какую-то тень, приближающуюся к нам. И вот появилась сова с огромной головой. Она снизилась, сделала пару кругов над нами и вдруг сорвала мою шляпку, вцепившись клювом в торчащие вверх павлиньи перья. Я вскрикнула, успела ухватиться за шляпку и потянула ее вниз. Атанас зашелся от смеха. Сова глухо ухала сквозь сжатый клюв, но перья не отпускала. Потом все-таки бросила шляпку и налетела на меня, злобно щелкая клювом и целясь мне в лицо. Я не растерялась, изо всей силы ухватила ее за небольшие тонкие лапы и дернула вниз. Атанас перестал смеяться. А я так разозлилась, что ударила сову головой о скамью. Она взвыла совсем как человек. От неожиданности я ее выпустила. Сова брякнулась наземь и тут же превратилась в Киззи. Я отскочила в сторону и со страхом взглянула на Атанаса.

— Так ей и надо! — неожиданно одобрил он и посмотрел на меня, словно видел впервые. — А ты, оказывается, не такой ангелочек, каким прикидываешься, — добавил он.

Киззи встала, встряхнулась и подняла с земли мою шляпку. Она протянула мне ее с низким поклоном и забормотала, что просит прощения за неприятный инцидент и что больше такого не повторится. Я не пошевелилась. Тогда она осторожно положила шляпку на скамью.

— Пошла вон, — сказал Атанас.

Киззи тут же покинула дворик. Я видела, как она засеменила по дорожке между могил, быстро удаляясь в сторону выхода.

— Что, хотела уничтожить одного из мерзких выродков, которые тут собрались? — спросил Атанас, поблескивая глазами. — Имей в виду, у Киззи два сердца. Поэтому, чтобы ее убить наверняка, нужно одновременно вонзить два осиновых кола в каждое сердце. Или два серебряных ножа.

— Зачем вы мне это говорите? — хмуро поинтересовалась я и села на скамью.

Грег посмотрел на меня. В его глазах на самом дне притаилось удивление. Или мне это лишь показалось? Порфирий устроился рядом с Атанасом. Его молчание стало меня угнетать, и я повторила вопрос.

— Зачем? — тихо засмеялся Атанас. — Мало ли! Вдруг тебе это пригодится в дальнейшем?

— Я не собираюсь убивать ваших слуг.

— А сама только что попыталась это сделать, — заметил Порфирий.

Я хотела извиниться, но слова замерли у меня на губах. Я вдруг подумала, что мне не за что извиняться, ведь Киззи напала на меня первая.

— А что, я должна была сидеть и ждать, когда она вцепится мне в волосы? — с вызовом спросила я. — Впредь подумает, стоит ли вообще ко мне приближаться!

— Да она же стрыга! — заметил Атанас с пренебрежительным видом. — А это настолько примитивное существо, что ожидать от нее хоть каких-то здравых мыслей даже смешно. Все ее существование — это еда. Она и служит нам столько времени лишь за то, что мы позволяем ей после охоты доедать…

— Может, избавите меня от подробностей? — сухо сказала я.

— Ну хорошо, хорошо, — закивал Атанас. — Ты права! И ты мне начинаешь нравиться. Из тебя получилась бы отличная подруга-вампир для нашего Грега. Мы можем устроить это прямо сейчас!

— Значит, вы тоже хотите, чтобы не Грег стал человеком, а я вампиром? — уточнила я.

— Конечно! — с воодушевлением произнес Атанас. — Не понимаю, что тебя не устраивает?

— Это даже не обсуждается, — отрезала я и повернулась к Грегу.

Меня удивило, что он все время молчит и не вмешивается. Даже когда я боролась с совой-стрыгой, Грег не проронил ни слова, не сделал ни одной попытки прийти мне на помощь. Его лицо выглядело напряженным, казалось, он полностью погрузился в себя и практически отсутствует в этом мире.

— Грег, — тихо позвала я и тронула его за плечо.

Он тут же пришел в себя и посмотрел на меня более осмысленно.

— Да, — сказал он, — я все слышал. Атанас хочет, чтобы ты стала вампиром.

Мне не понравилось выражение затаенного страдания, появившееся на его лице. Видимо, этот вопрос был очень болезненным для него и обсуждался не один раз. Я отчетливо поняла, что ни Атанас, ни Порфирий не хотят, чтобы Грег прошел обратное превращение. Я догадывалась, что ими двигало. Однако решила задать вопрос в лоб.

— Я слышала, что когда-то давно вы, Атанас, тоже пытались стать человеком таким способом. Неужели вы об этом позабыли?

Его глаза словно превратились в два черных тоннеля, зрачки заполнили их целиком. Я испугалась и схватила Грега за руку. Он крепко сжал мои пальцы, и мы оба будто провалились в пропасть.

…Мы падали стремительно, казалось, ветер в ушах свистит, а слои земли проносятся перед глазами, сливаясь в сплошную черную стену. Я зажмурилась от страха и сильнее вцепилась в Грега. И вот мы внезапно упали на что-то мягкое и ароматное. Я открыла глаза и увидела, что мы лежим в стогу сена, который пружинит под нами и приятно пахнет сухой травой. Над нами простирался ночной небосвод, усеянный звездами, было тепло и тихо. Полная луна заливала окрестности мягким серебристым светом и освещала все вокруг не хуже фонаря. Стремительное падение вызвало во мне выброс адреналина, я была в напряжении, и все мои чувства необычайно обострились.

— Что это? — переведя дух, прошептала я. — Где мы?

Но Грег приложил палец к губам, и я замолчала, тем более что рядом раздались чьи-то голоса. Мы подползли к краю стога и свесили головы. По полю в нашу сторону направлялась парочка. Они шли в обнимку, без конца останавливались и целовались. Грег пригнул мою голову, мы спрятались в сено и затаились. Когда парочка приблизилась, я услышала голос, показавшийся мне знакомым.

— Нет тебя красивее, Марийка, — глухо произнес голос, и я вздрогнула.

Осторожно раздвинув сено, посмотрела. Да, это был, несомненно, Атанас. Луна отлично освещала его статную фигуру. Волосы были темными и короткими, лицо выглядело намного моложе, что меня удивило. Я знала, что вампиры остаются на века в том возрасте и виде, в котором перенесли превращение. Но, может, Атанас просто изменил свою внешность ради этой девушки? Вампиры легко это делают. Затаившись, я стала внимательно смотреть и слушать. Девушка была юна и хороша собой, классический образчик славянской красоты — длинная, толстая русая коса, мягкие черты свежего румяного лица, большие светлые глаза, статная фигура. Я изучала их одежду, но век, в который мы попали, было определить довольно сложно. Атанас, одетый в синюю рубашку и черные брюки, заправленные в сапоги, выглядел как обычный горожанин. На Марийке была пышная ситцевая юбка в мелкий цветочек, белая кофточка. Она сняла с головы голубой платок и повязала его на шею. В ее руке белел букетик полевых ромашек, и она машинально теребила их, срывая лепестки. Говорили они на смеси старого русского и украинского, но смысл сказанного легко улавливался.

— Ты гарний парубок [17], Танасик! — ласково сказала она. — Но мой батько против! Небажаний [18] ты ему.

— Что мне батько? — глухо проговорил Атанас и взял ее за руку. — Я люблю тебя больше всего на свете!

— И я тебя кохаю… дюже, — тихо ответила Марийка.

Они стояли возле стога, и мы слышали каждое слово. Атанас шумно вздохнул, потом торопливо и взволнованно заговорил о том, как тоскует по ней, как мучается. Марийка слушала, опустив голову. Когда он замолчал, она смущенно сказала, что тоже тоскует и ее сердце отдано ему. Они обнялись и уселись возле стога. Я испугалась за девушку и закрыла глаза, спрятав лицо на груди Грега. Он меня обнял. Мы слышали внизу тихую возню, вскрики, смущенный смех, звуки поцелуев. Вдруг все стихло. Через какое-то время раздался тихий стон. В нем было столько муки, что у меня сердце заныло. И снова наступила тишина. Мы лежали, не шевелясь. Вдруг раздалось глухое рычание. Мы оторвались друг от друга и подползли к краю стога. Увидели распростертую внизу Марийку. Она лежала на спине, раскинув руки, на белой блузке темнели пятна крови, на шее виднелись раны от укуса. Ее лицо с распахнутыми остановившимися глазами было обращено к небу. В лунном свете оно казалось мертвенно-голубым. Черты застыли и заострились. Рядом сидел Атанас. Он словно окаменел, смотрел, не отрываясь, на Марийку. И вдруг поднял голову и взвыл так, что у меня все заледенело внутри от ужаса. Это был поистине вопль вселенской скорби. В этот момент вдали показались огни, послышались крики. Мы увидели идущих людей. Они были с факелами и кольями. Но Атанас не двинулся с места. Лишь перестал выть. С изумлением я заметила, что он на глазах стал стареть, его лицо изрезали морщины, волосы поседели, глаза запали.

— Це вин! — раздались крики. — Ловити його! [19]

Люди приближались. Они шли быстро, размахивая кольями. Я видела, что это мужчины и они настроены весьма решительно. Атанас повернул голову в их сторону и расхохотался. Они замедлили шаг и начали возбужденно переговариваться. Вдруг он встряхнулся, появились перья, вырос клюв. Атанас превратился в огромного филина и мягко взмыл вверх.

— Це перевертень! — раздались крики. — Божа Матирь, оборони! [20]

Филин сделал над ними круг, потом взлетел в небо. Его силуэт пересек круг луны и пропал.

А мы с Грегом очутились в воздухе. Парили высоко над землей, и она расстилалась под нами, словно карта. И странным образом мы видели путь Атанаса. Он переходил от одной деревни к другой, везде оставляя после себя растерзанных девушек. Он кусал именно их. Почти все умирали, но некоторые выживали и становились вампирами. Однако немногим из выживших удавалось уйти. Их, как правило, умерщвляли жители деревни. Мы проследили путь Атанаса до Чехии, видели, как он пришел в Челяковицы и там расправился с семьей Иржи, будущего отца Дино. События прокручивались перед нами отрывочными кадрами и довольно быстро. Но все было понятно. Атанас, похоже, сошел с ума, если это выражение применимо к вампирам. Он был ненасытен, свиреп и не знал жалости. На него несколько раз пытались организовать охоту, но он расправлялся и с охотниками, убивая их всех до единого. Он казался неуязвимым, и теперь я понимала, почему страшные вести о нем так быстро распространялись. Атанас наводил ужас. Поистине это было воплощенное зло, тем более что его жертвами в первую очередь становились юные красивые девушки с русыми косами и голубыми глазами.

И вот Атанас добрался до севера Чехии. Он подошел к какому-то поселению. Я прочитала указатель «Либерец» и вспомнила, что теперь это старинный чешский город, но мы видели лишь небольшую крепость в окружении деревеньки из десятка домов. Атанас не стал заходить в поселение, а двинулся дальше в горы. Я не понимала его действий, но следила за ним внимательно. Атанас забрался практически на вершину одной горы. Я увидела странное сооружение, что-то типа крепости, но камень, из которого она была сооружена, был настолько светлым, что казался белым. Его окружала высокая непроницаемая каменная ограда. Я не заметила ни ворот, ни дверей. Не было даже маленькой калитки.

В тот же момент я ощутила, как Грег крепко сжал мои пальцы.

— Кажется, это легендарный монастырь вампиров «Белый склеп», — прошептал он. — Я не верил, что он существует. Думал, что все это вампирские сказки.

Атанас приблизился к стене и легко перелетел через нее. И я поняла, почему нет обычного входа. Человеку здесь было не место. На территории, помимо белого замка, находилось множество белых каменных закрытых гробов. Они стояли ровными рядами. Атанас всегда передвигался или ночью, или в сумерки. Когда он оказался в монастыре, был поздний закат. Солнце уже ушло за горизонт, но небо было еще багровым. Его отблеск придавал стелющемуся вокруг горы туману красноватый оттенок, а белый камень ограды, замка и гробов казался розовым. Атанас мягко приземлился по ту сторону ограды. И мы с Грегом тоже странным образом спустились вслед за ним и очутились между гробами, практически в двух шагах от Атанаса. Я испугалась и вцепилась Грегу в руку. Но он шепнул мне на ухо, что мы невидимы и неосязаемы и бояться мне нечего. Как только красноватый отблеск пропал, раздалось какое-то постукивание. Я прижалась к Грегу. Крышки на некоторых гробах стали сдвигаться. И вот несколько вампиров выбрались наружу. Они встряхивались, потягивались, даже зевали, обнажая длинные клыки. Все они были в белых одеяниях, свободно падающих до земли. Заметив неподвижно стоящего Атанаса, они к нему приблизились. Он что-то спросил. Один из вампиров, молодой, с гладким тонким лицом и большим ртом, похожим на лягушачий, поклонился и повел Атанаса к замку. Мы последовали за ними. Когда приблизились, увидели в нижней части здания множество низких овальных арок. Помещение просматривалось насквозь. Сопровождающий вампир остановился возле широкой лестницы в три ступени, что-то сказал Атанасу, поклонился и вернулся к гробам. Атанас без промедления стал подниматься к одной из арок, на вид более высокой. Мы не отставали от него. За аркой находилось что-то типа огромного каменного кресла, стоящего на возвышении. Перед ним полукругом располагались три скамьи. Атанас остановился и замер. Я огляделась, но, кроме кресла, здесь ничего не было. Проемы арок по всему периметру нижнего этажа придавали помещению воздушность. Я начала успокаиваться.

В этот момент в одну из арок бесшумно влетела огромная летучая мышь, за ней еще одна. Они опустились по обе стороны кресла и превратились в каменные изваяния странных существ, похожих на химеры Нотр-Дам де Пари. Вслед за ними влетело облачко красноватого тумана, оно зависло над креслом, сгустилось, приобрело очертания человеческой фигуры и превратилось в мужчину. Он восседал перед нами с видом правителя мира, не меньше. Его седые волосы спускались до талии, худощавое мертвенно-бледное лицо показалось мне неприятным из-за высокомерного выражения. Большие черные глаза горели огнем. Белое одеяние падало складками на пол. Вдруг мужчина усмехнулся, его брови приподнялись, он встряхнулся, и его белое монашеское одеяние превратилось в алую бархатную мантию на черной атласной подкладке. На его груди я заметила перевернутый анк [21] из черного металла, висящий на цепи.

Атанас поклонился и поприветствовал «отца Грегори». Услышав это обращение, я вздрогнула. Они говорили без слов, но я все понимала, словно научилась читать их мысли.

— Зачем ты явился? — строго спросил отец Грегори.

Атанас мгновенно передал ему информацию. Если бы это рассказывал человек обычными словами, ему понадобился бы не один час. Грегори усмехнулся, потом ответил, что ему надоела глупость вампирская, что никому еще не удавалось пройти путь назад, а те, кто пытался, заканчивали всегда одинаково.

— И потом, — добавил он, — ты нарушил одно из главных условий: ты влюбился в эту девицу.

— Да, — подтвердил Атанас, — я полюбил Марийку… Внутри все горело при одной только мысли о ней.

— Если бы ты остался хладнокровен и не сжигал изнутри свою бесценную кровь пагубной страстью, то смог бы удержаться в последний момент и не укусить ее. Холодный расчетливый ум, чтобы достичь цели, полное обладание душой и телом девственницы, ее безграничная любовь — вот и все, что требуется!

При этих словах я вздрогнула и взглянула на Грега. Он изменился в лице и сжал губы. Значит, все-таки слухи, ходившие в среде вампиров, были верны и действительно нельзя влюбляться в девственницу, требовалось лишь влюбить ее в себя. Я вспомнила, что поначалу Грег так себя и вел. Он причинял мне боль, играл мною, манил своей загадочностью и холодной красотой и хотел лишь одного — наверняка влюбить меня в себя. Но когда ему это удалось, Грег сам не заметил, как полюбил.

— Неужели это не понятно? Всегда одно и то же! Одно и то же! Веками! Невозможно противостоять даже капле девственной крови, а уж если голова в тумане от так называемой любви, то затея обречена на провал, — с раздражением продолжал отец Грегори. — У меня тут несколько десятков послушников, которые явились за тем же, что и ты, и после такого же неудачного опыта. Вот и обретают тут упокоение, приводят свою вампирскую сущность в норму. А то ведь, как и ты, становятся неуправляемыми после случившегося. Зачем столько девушек извел без толку?! — грозно спросил он.

Его черные глаза сверкнули. Даже мне стало страшно от нечеловеческой ярости, которая исходила от него в этот момент.

— Прости, отец, — ответил Атанас и опустил голову. — Я помешался от горя, когда убил мою возлюбленную. Сам не помнил, как пил и пил из нее жизнь вместе с кровью и не мог оторваться. Это было сильнее меня. Мне казалось, что мы наконец слились в одно целое. А любовь диктует именно вот такое полное слияние и только тогда обещает неземное счастье.

— И как? Ты счастлив? — расхохотался отец Грегори. — Явился в наш монастырь обессилен, ожесточен, пропитан избытком свежей крови. Допился до одури?!

Атанас вдруг, к моему изумлению, грохнулся на каменный пол и подполз к креслу.

— Позволь здесь остаться, — глухо попросил он. — Хочу избавиться от желания немедленно вцепиться в горло первой встречной девушки, похожей на…

Он замолчал и уткнулся лбом в пол.

Грегори щелкнул пальцами. Одна из химер ожила, превратилась в нечто типа белесого привидения и медленно поплыла туманной изменчивой фигурой к одной из арок. Атанас вскочил, поклонился Грегори и двинулся за ней. Мы вышли следом. Химера проплыла над раскрытыми гробами — на многих из них сидели вампиры и о чем-то переговаривались между собой — и зависла над закрытой крышкой одного из них. Атанас тут же ее отодвинул и забрался внутрь…

А мы с Грегом, как только за ним закрылась крышка гроба, очнулись на скамье во дворике семейного кладбища Порфирия. Открыв глаза и увидев Атанаса, сидящего напротив нас, я невольно вздрогнула. Он смотрел пристально, не моргая. Заметив, что мы пришли в себя, он довольно засмеялся.

— Вы за этим пришли? — спросил он. — Больше ничего не хотите знать?

— Так ты жил в монастыре? — после паузы поинтересовался Грег. — Я что-то слышал об этом от Ренаты. Но всегда считал, как, впрочем, и она, что вампирского монастыря в действительности не существует.

— Как видишь, существует, — ответил Атанас. — «Белый склеп» — отличное место, чтобы кое у кого мозги на место встали. Он по сей день функционирует. И отец Грегори все так же во главе его. Мы вот думаем с Порфирием, что, возможно, тебе там самое место.

Я машинально вцепилась в руку Грега. Такой поворот событий меня напугал. Атанас посмотрел мне в глаза и усмехнулся. Потом заметил, что я странная девушка, потому что после увиденного должна была бы бежать от их семейки со скоростью света, а я все еще сижу здесь и даже продолжаю на что-то надеяться. Грег нахмурился, затем сказал, что не им это решать.

— Неужели вы не понимаете, что у вас нет никаких шансов? — неожиданно встрял молчавший до сих пор Порфирий. — Одно дело, если бы ты, Грег, выполнил условие поверья и остался холоден. Тогда еще были бы какие-то перспективы на удачный исход. А теперь все предопределено.

— Ты просто не представляешь, сколько вампиров проходят через это, а потом являются в монастырь, чтобы вылечиться от ненужной, засевшей внутри любви и чувства вины перед убитыми ими возлюбленными, — добавил Атанас. — Хочешь повторить мой путь? Хочешь убить Ладу, потом сойти с ума от тоски и убивать всех подряд, затем наступит депрессия в лучшем случае и… путь в монастырь за исцелением… Ты этого хочешь?! — угрожающе спросил он.

— Не все же проходят именно такой путь! — упрямо проговорил Грег.

— Все! — сурово ответил Атанас. — Мне самому пришлось пройти строгое послушание в «Белом склепе», питаться только кровью животных, закалять свою сущность, во всем покоряться отцу Грегори. И понадобилось много времени на мое полное излечение. Не скоро отец счел возможным отпустить меня в мир. Вот к чему любовь приводит! И ведь не все излечиваются! Кто-то из-за затяжной депрессии впадает в такую лютую тоску, что уже плохо понимает, кто он, что он… Начинают пить любую кровь, потом жрать падаль, набрасываются на собратьев-вампиров… И ты наслышан, к чему это приводит. Из высшего существа ты превращаешься в упыря, тупого пожирателя трупов.

— Мы хотим побыть одни, — сухо произнес Грег и встал.

Я поднялась вместе с ним.

— Что ж, воля ваша, — ответил Атанас.

Его лицо приняло непроницаемое выражение. Грег взял меня за руку, и мы быстро покинули кладбище.

Когда мы вошли в дом, сразу встретили Киззи. Она с видом примерной экономки стояла у дверей.

— Я затопила камин в комнате мисс, — сообщила она и умильно заглянула мне в глаза.

— Благодарю, — коротко ответила я.

По правде говоря, мне хотелось немедленно уехать, и не только из поместья, но даже из страны. Ночевка здесь меня пугала. Мы поднялись в комнату Грега. Я взглянула на портрет «Ромео и Джульетты» с нашими счастливыми лицами, села на кровать и неожиданно для себя расплакалась. Грег бросился ко мне, упал на колени, обнял мои ноги и замер. Я машинально стала гладить его волосы и от прикосновения к ним постепенно успокоилась. Грег поднял голову, его лицо было искажено страданием.

— Все равно я не отступлю, — глухо проговорил он. — Но ты устала, Лада. День получился слишком насыщенным. Тебе лучше лечь спать. А рано утром мы уедем.

Я хотела сказать, что готова уехать хоть сейчас, но понимала, что это будет нехорошо по отношению к хозяевам, лучше лишний раз их не раздражать. К тому же я ощутила навалившуюся усталость.

Киззи действительно затопила камин, и в комнате было тепло. Огонь весело полыхал, от него шел жар, и мне стало чуть легче на душе. Так как окна были плотно закрыты, дверь тоже, воздух в комнате быстро нагревался. Я разделась и нырнула под одеяло. Грег прилег рядом и нежно поцеловал меня, пожелав спокойной ночи и приятных снов.

— Знаешь, лучше, если мне вообще ничего сегодня не приснится, — заметила я и украдкой зевнула. — Настолько утомлена, что не хочу ничего больше видеть… даже во сне.

— Хорошо, — прошептал он и поцеловал меня в лоб.

Однако я все-таки увидела. Причем даже не поняла, явь это или сон. Будто бы я очнулась глубокой ночью оттого, что в комнате очень жарко. Я откинула одеяло. И вдруг дверь открылась, я замерла, испугавшись, тем более что Грега рядом я не чувствовала. Дверь открывалась все шире, вначале появилась огромная охапка веток шиповника, покрытых распустившимися цветами, затем и сам Грег. Он втащил букет в комнату и стал обкладывать ими пространство вокруг кровати. Раскрытые темно-розовые цветы пахли необычайно тонко и сладко, и я улыбнулась. И вдруг заметила, что лицо Грега искажено такой мукой, будто он испытывает невероятную боль. Я хотела остановить его, но он лишь взглянул на меня, и я вновь провалилась в сон помимо своей воли.

Я проснулась, едва стало светать. В наглухо закрытой комнате было необычайно тепло, сладкий аромат заполнял ее. Я тут же вспомнила свой сон и открыла глаза. Привстав, увидела, что пол вокруг кровати завален ветками шиповника. Цветы уже увядали, но все равно источали аромат.

Чеснок и шиповник — вампиры их не выносят.

Я соскочила с кровати, быстро оделась, сгребла ветки шиповника в кучу, чертыхнулась, когда укололась, и открыла дверь. Тут же почувствовала, какой холодный воздух в коридоре. В проем потянуло промозглым сквозняком. Я увидела Грега. Он сидел на банкетке, прислонившись спиной к стене, и неотрывно смотрел на дверь. Он казался настолько бледным, что даже для него это было чересчур. К тому же лицо его стало осунувшимся и измученным. Я бросилась к Грегу. Я обняла его и прижалась к плечу. Он еле слышно застонал, словно от боли. И это было настолько не похоже на него, что я испугалась еще больше.

— Что с тобой, любимый?

Взяв его руки в свои, я вздрогнула и опустила взгляд. Вся видимая часть его рук была в мелких кровоточащих царапинах. Тут только я заметила, что царапины есть кое-где на шее и подбородке. Я онемела от страха. Зная, что на Греге все моментально заживает, за исключением ран от серебряного оружия, я не верила своим глазам. Шиповник.

— Это ничего, — прошептал он и попытался спрятать руки между коленей.

Но я подняла их и стала осторожно дуть на царапины.

— Зачем? Зачем ты это сделал? Он не ответил.

— Ты решил меня защитить… — прошептала я. — Защитить от своих же…

— Я не мог оставаться в комнате возле тебя, — сказал Грег. — Слишком сильный огонь развела Киззи в камине. Окно открывать побоялся. Решил, что самый лучший способ отпугнуть нежелательных гостей — шиповник. Его я нашел в оранжерее… королевского дворца. Он как раз распустился.

— Царапины все еще кровоточат, — прошептала я и не смогла сдержать слез. — Хоть бы перчатки надел, — всхлипнула я.

— Это сквозь перчатки… Ничего, главное, ты невредима! А царапины заживут!

— Я боюсь за тебя, — сказала я и украдкой вытерла слезы.

— Шиповник жалит нашу кожу, словно яд, а запах раскрытых цветов дурманит так, что кажется, будто ты под наркозом, — ответил он после паузы. — Но это не смертельно. Не обращай внимания, Ладушка. Ведь никто из обитателей дома не появился у тебя в эту ночь.

— Неужели могли? — спросила я и вновь взяла его руки в свои.

Повернув их ладонями вверх, снова стала дуть на царапины. Мне казалось, что это должно принести Грегу облегчение. Он не сопротивлялся.

— Не думай об этом, — наконец ответил он. — Мы сейчас уедем. Но мне не нравится настрой Атанаса. Я просчитался. Не нужно было тебе сюда приезжать. Атанас озлобился еще больше…

— Он все же помог, — заметила я. — Мы узнали больше о поверье.

— У него хранится копия полного текста, — ответил Грег. — Только Атанас никому и никогда ее не показывает.

— Может, никакой копии у него нет? — предположила я.

— Рената говорила, что есть.

Когда мы собрались уезжать, солнце еще не встало. Мы спустились к машине и увидели возле нее Киззи и Порфирия. Атанаса с ними не было, но меня это, по правде говоря, лишь обрадовало. Грег, сухо попрощавшись, сразу забрался внутрь. Наверное, не хотел, чтобы они видели, в каком он ужасном состоянии. Киззи низко мне поклонилась, пожелала счастливого пути, затем робко протянула шляпку с ободранными в схватке перьями.

— Вы забыли, мисс, — сказала она.

— Можешь оставить ее себе.

Киззи отчего-то обрадовалась, стала истово кланяться, потом прижала шляпку к груди и вдруг достала из-за пазухи алый шарф. Воровато оглянувшись, сунула его мне и умильно проговорила:

— Подарок от меня. Не побрезгуйте, мисс Лада! Это вместо испорченной шляпки.

И засеменила прочь. Я даже поблагодарить ее не успела. Но шарф взяла и спрятала его в сумочку. Он казался невесомым.

— Прощайте! — сказала я приблизившемуся Порфирию.

— Атанас просил попрощаться за него, — сообщил он. — Он себя неважно чувствует, поэтому уже отдыхает.

«Как же! Плохо себя чувствует! — подумала я. — Да его и осиновым колом не убить!» Но от комментариев воздержалась.

— Мы поедем, — сказал Грег, высунувшись из машины.

Я села и увидела, как он поморщился от боли, положив руки на руль, но тут же принял невозмутимый вид. Порфирий склонился и протянул ему в открытое окно черный футляр в виде узкой короткой тубы.

— Это вам, — сказал он, взглянул на стремительно светлеющий небосвод и быстро удалился.

Грег даже не открыл футляр и бросил его на заднее сиденье. Видно было, что он ни о чем не может думать. Но меня снедало любопытство.

— Что там? — спросила я.

— Какая-нибудь безделушка для тебя, — нехотя произнес он и тронул машину с места. — Дома посмотришь.

В квартире Грег поцеловал меня, сказал, что хочет отдохнуть в своей комнате, и, пошатываясь, ушел. Мне хотелось броситься за ним, но я понимала, что ему лучше прийти в себя в одиночестве. Я посмотрела ему вслед, вздохнула и решила заняться собой. После поездки в поместье я выглядела очень бледной и измученной. Раздевшись, забралась в ванну и пустила очень горячую воду. Постояв под сильными струями, почувствовала себя лучше. А когда плотно позавтракала отбивными с салатом, выпила две чашки кофе, ощутила прилив сил. Настроение улучшилось, и я уже не так мрачно смотрела в будущее.

«Ну и что же, опускать руки? — рассуждала я, пока мыла посуду. — Если обращение не удалось Атанасу и другим, то это вовсе не значит, что не удастся нам с Грегом! Мы так сильно любим друг друга! А любовь может все преодолеть!»

Убрав на кухне, я на цыпочках пошла к комнате Грега. Приложив ухо к двери, прислушалась. В комнате было тихо.

«Бедный мой! — думала я, вспоминая его исцарапанные в кровь руки. — Любимый! Ему так плохо!»

Мне очень хотелось зайти к нему, но я сдержалась. Раз Грег решил побыть в одиночестве, значит, ему это необходимо.

Зашла в гостиную, потом в кабинет Грега, я просто не знала, чем себя занять. Спать совсем не хотелось. Вспомнив о подарке Киззи, я достала шарф из сумочки и залюбовалась легкой воздушной тканью. Подойдя к зеркалу, приложила его к себе, но надевать на шею отчего-то не захотела. Цвет был очень насыщенным, и алый отблеск словно делал мой румянец ярче.

«Все-таки Киззи не такая уж дурная, — подумала я. — Решила сделать мне подарок, чтобы загладить свою вину».

Я решила подремать, положила шарф на полочку и пошла в спальню. Через какое-то время моей щеки коснулось что-то прохладное, и я невольно улыбнулась, решив, что это Грег. Я открыла глаза, но его не было. Что-то красное мелькнуло перед лицом, я вскрикнула от испуга и резко села. И тут же красный шарф обмотался вокруг моей шеи и сжал ее. Я хотела закричать, но из моего сдавленного горла вылетел только тихий хрип. Тогда я попыталась взять себя в руки и преодолеть ужас, который парализовал мою волю. И мне это удалось. Я, задыхаясь, попыталась поймать конец шарфа, который бился перед моими глазами. Зажав его, стала разматывать. Он сопротивлялся словно живой. Но я собралась с силами, и мне удалось с ним справиться. Я скомкала шарф, зажала в руке и почти бегом направилась на кухню. Плотно прикрыв дверь, достала свечу. Зажгла ее, поставила на пол и поднесла к огню конец ткани. Шарф тут же загорелся, я едва успела отскочить. Он извивался в воздухе, издавал шипящие звуки, но быстро исчезал, сгорая. Когда от него ничего не осталось, я потушила свечу и зачем-то тщательно вымыла пол. Затем налила себе воды. Сев к столу, попыталась успокоиться. Без сомнения, Киззи хотела меня убить.

«Вот тебе и милая старушка! — подумала я и с трудом сдержала приступ истерического смеха. — Вот тебе и подарочек для «мисс Лады»! Господи! На что я рассчитываю? Почему никак не могу понять, что они не люди! И никаких игр по правилам тут быть не может!»

Допив воду, я встала. Это происшествие послужило мне отличным уроком, и отныне я решила не доверять никому из представителей темной силы… кроме Грега.

— А ведь у него был сборник вампирских легенд, — пробормотала я, припоминая, что Грег, так же как и сестра, собирал подобные книги. — И, по-моему, точно такой же, как и у Ренаты. Кажется, там есть и о шарфе-вампире.

Я отправилась в кабинет. Открыв массивный книжный шкаф, плотно уставленный самыми разнообразными томами, пробежала взглядом по корешкам. И действительно увидела нужную мне книгу. Я нашла легенду и, сев в кресло, начала внимательно читать.

«Когда-то давным-давно жила в предместье Лондона одна счастливая семья. Молодые люди, их звали Питер и Джейн, были женаты всего полгода. У них был свой маленький уютный домик, увитый розами и плющом. Но скоро их счастье омрачилось. Рядом в пустующем замке поселился знатный господин. Как-то возвращался он с охоты и увидел в саду Джейн. Она подрезала розы и напевала веселую песенку. Господин мгновенно влюбился в ее юную свежую красоту и звонкий чистый голосок. И стал чуть ли не каждый день прогуливаться мимо домика Джейн. Питер весь день работал в поле, но соседи рассказали ему о господине. Кровь бросилась Питеру в голову. Он не стал ничего выяснять, оставил работу и помчался домой. И тут же увидел важного молодого господина на коне. Тот как раз подъехал к ограде и просил Джейн подарить ему розу. Джейн была верной женой. Она стыдливо отвернулась. Но Питер словно не видел, что происходит на самом деле. Он набросился на господина, но тот даже не стал связываться с простолюдином и быстро ускакал, ничего не объяснив. Тогда Питер бросился к жене. Джейн, увидев его разъяренное лицо, вскрикнула и убежала в дом. Он влетел за ней. На шее Джейн был белый шарфик. Питер, совершенно обезумев, схватил ее и начал душить этим шарфиком. И постепенно из белого тот превратился в красный. Когда Джейн упала, Питер пришел в себя. С ужасом он смотрел на лежащую жену. Она была мертва. И вдруг красный шарф соскользнул с ее шеи и плавно вылетел в раскрытое окно. Питер в этот миг сошел с ума. Он выбежал из дома и начал повсюду искать красный шарф, всем рассказывая, что его жену задушил шарф-вампир, который на его глазах выпил всю ее кровь и так налился ею, что из белого превратился в красный. Питера поймали и поместили в лечебницу, где он вскорости и умер. Но в округе стали происходить непонятные вещи. Через какое-то время была задушена и обескровлена девушка, и будто бы видели, что у нее на шее появился красный шарф, который тут же исчез. Затем еще одна погибла таким же образом. Перепуганные жители окрестных деревень искали красные платки и шарфы и в домах, и в лавках и, обнаружив, тут же их сжигали.

Но шарф-вампир переместился в Лондон, и там появились задушенные им жертвы. Хуже того, многие мужья, которым неугодны стали их жены, начали искать в лавках именно красные шарфы и дарить им, в надежде, что это окажется шарф-вампир. Скоро о случившемся знали практически все, и лондонские девушки несколько лет пребывали в страхе и дрожали, как только видели красный шарф или платок. Несколько знатных горожан решили положить беспределу конец. И отправились к колдунам. Те их выслушали, обратились к своим колдовским книгам и магическим предметам. И затем сказали, что шарф-вампир можно уничтожить, если его сжечь. Но как его найти? Это было практически невозможно. Колдуны еще рассказали, что как только шарф-вампир попадет в руки такой же нечисти, как и он сам, к примеру, вампирше, то он прекратит свое страшное путешествие. И остается лишь ждать, когда это произойдет. И правда, через какое-то время удушения девушек прекратились, видимо, шарф приобрела какая-то модница-вампирша. А может, кто-то его сжег. И все успокоились. А когда история подзабылась, в лавках вновь стали появляться красные шарфы и платки. Людская память коротка, она словно вода, которую постепенно засыпает песок времени».

С замиранием сердца я прочла этот текст. Я давно уже жила словно в двух реальностях. Но сейчас даже у меня мурашки побежали по телу. Неужели это был тот самый шарф? И именно я его сожгла. Или это был какой-то другой, появившийся в результате неведомых мне обрядов или манипуляций Киззи?

Так или иначе, я поняла, что вампирские легенды имеют под собой реальную основу. Мне не мешало бы ознакомиться со всеми существующими.

Я внимательно прочитала еще несколько легенд, но вскоре почувствовала усталость от обилия информации и решила переключиться на что-нибудь другое. Я закрыла книгу и убрала ее в шкаф. Ознакомлюсь с ней более подробно, когда буду в другом состоянии. Затем на цыпочках подошла к спальне Грега. Но там было по-прежнему тихо.

«Он не хочет, чтобы я видела его слабым. Какому мужчине хочется показывать, как ему плохо? Пусть отдыхает, не буду ему мешать!»

Я вспомнила, что ничего не купила маме и Лизе, и решила прогуляться по магазинам. Было уже около одиннадцати утра.

«Нужно ли мне рассказывать о шарфе Грегу? — размышляла я, переодеваясь. — Или лучше умолчать? А ведь Киззи напала на меня в его присутствии. Хорошо я ее тогда отделала! — злорадно подумала я, вспомнив, как била сову головой о каменную скамью. — Вот она и отомстила! Славный она сделала подарочек!»

Сохо, несмотря на утро, был переполнен туристами. Казалось, что время суток не имеет значения и здесь всегда царит бесконечный, хмельной и веселый праздник. Я с удовольствием окунулась в оживленную атмосферу. Смешавшись с толпой, медленно пошла вдоль витрин. Увидев магазинчик, витрина которого пестрела всевозможными шарфами, платками и палантинами, я усмехнулась, но решила туда заглянуть. Выбор оказался многообразным. И красных шарфов было немало. Я повертела в руках несколько косынок и платков, любуясь яркостью тонов, но потом все-таки ушла, так ничего и не купив. Несмотря на мое спокойствие, неприятный осадок после произошедшего остался.

В соседнем магазине одежды я купила для мамы блузку из натурального японского шелка с переливами цветов от нежно-голубого до темно-синего. Крохотные розовые мотыльки украшали и оживляли ткань. Вспомнив, что мама всегда мечтала об изысканном кофейном сервизе из английского фарфора, я устремилась в посудную лавку на противоположной стороне. При виде самых разнообразных наборов, выставленных в зале, я почувствовала воодушевление, стала бродить между витринами и прикидывать, что маме понравится больше всего. На низком стеклянном столике находились кофейные сервизы из тончайшего прозрачного фарфора. Я замерла, изучая крохотные изящные чашечки. Потом подняла одну из них и посмотрела на свет. Мой взгляд машинально упал за окно, и я увидела Дино. Я так сильно вздрогнула, что чуть не выронила чашечку. Он стоял на противоположной стороне улицы. Это точно был Дино, я не могла ошибиться. Он оглядывался по сторонам с весьма напряженным видом. И я почувствовала приступ раздражения.

«Неужели никак не успокоится?! — подумала я, быстро поставила чашечку на место и двинулась к выходу. — Ведь я ему все сказала! Пусть оставит нас в покое!»

Я выскочила из магазина и тут же увидела, как он быстро заворачивает в ближайший переулок. Я кинулась за ним, но, заметив, как из остановившейся машины выходят двое парней и… Атанас, замерла. Я просто не верила своим глазам. Было одиннадцать утра, солнце давно встало. Утро было туманное, и солнечный свет почти отсутствовал, но ведь Атанас днем скрывается в убежище и выходит лишь по ночам. И вот он собственной персоной! Дальше события развивались стремительно. Атанас с парнями ринулся вслед за Дино. И я, задрожав от страха, поняла, что они охотятся именно на него. Самым разумным было немедленно вернуться домой, тем более что, по существу, Дино оставался нашим непримиримым врагом. Но я не могла вот так просто уйти, даже не попытавшись вмешаться. Все-таки Дино являлся для меня чем-то вроде хорошего приятеля.

Я бросилась следом. Взвешивать все «за» и «против» было некогда.

Завернув за угол, увидела, что переулок очень узкий. Старинные дома высились буквально стена к стене, и улица была похожа на щель, а припаркованные машины стояли плотными рядами. Я заметила, что Атанас с подручными, ловко лавируя между машинами, пробежал по переулку, затем они свернули влево и пропали. Видимо, там был проход. Я двинулась за ними и увидела низкую квадратную арку, ведущую в темный сырой дворик. Не раздумывая, я нырнула в арку. Дворик оказался проходным, видимо, на это и рассчитывал Дино. Но он не успел ускользнуть, так как второй выход перегораживал один из парней. Я спряталась в густых кустах сирени с уже распустившимися листьями, росших по всему периметру двора. Дино стоял в центре. Его бледное лицо хорошо освещалось падающим сверху светом. Атанас находился напротив него.

— Начнем? — равнодушно спросил он и, к моему глубокому изумлению, достал из кармана крохотную видеокамеру. — Запишем для потомков, — добавил он и хрипло рассмеялся.

Я видела, как Дино изменился в лице. Он выхватил серебряный нож, но даже не успел метнуть. Парень, стоящий у второго выхода, мерзко зашипел, превратился в длинную змею, метнулся к Дино и мгновенно обвился вокруг его тела. У меня потемнело в глазах, и я, не раздумывая, бросилась вперед. Дампир уже начал хрипеть. Вцепившись в хвост змеи, я попыталась отодрать ее от него. Атанас расхохотался.

— Дурочка, никто убивать его и не собирается! — весело заявил он, опуская камеру. — Но ты мне надоела! Вечно путаешься под ногами. Арно, укуси ее. Только легко. Ей хватит малой дозы, чтобы стать наконец отличной подругой для Грега… навечно, — добавил он и снова засмеялся.

Дино взглянул на меня дикими глазами и хрипло крикнул:

— Беги!

Я ринулась к выходу из дворика, однако Арно в один прыжок меня догнал. Я развернулась к нему, попятилась и ощутила, что упираюсь спиной в стену. Отступать было некуда.

— Попалась! — ласково произнес Арно.

— Вы обещали Грегу не трогать меня, — произнесла я. — Он вам этого не простит.

— Он нас только поблагодарит за такой подарок! — ответил Арно и начал медленно ко мне приближаться.

Я увидела, как приподнимается его верхняя губа, как показываются отрастающие острые клыки, расширяются зрачки. Ужас отчаяния на миг меня парализовал. Арно тихо зарычал. Я машинально перекрестилась и задела рукой кулон с кровью Грега. Инстинктивно схватив его, раскрыла и стремительно намазала свою шею и руки, подняв их к приближающемуся лицу Арно. Он втянул воздух и тут же отшатнулся. Учуяв запах крови Грега, Арно пришел в себя. Он вперил остановившийся взгляд в мою покрытую кровью шею, потом перевел его на мои поднятые ладони. Его клыки спрятались. Я видела, что Арно не может сообразить, что происходит. Видимо, у него, если можно так выразиться, произошла дезориентация. Я не стала дожидаться, к каким выводам он придет, и пулей вылетела в арку. Я бежала домой, распугивая прохожих своим окровавленным видом. Когда я влетела в квартиру, там было тихо. Я быстро разделась и бросилась в ванную. Тщательно смыв кровь, не выдержала и разрыдалась. Включив сильнее воду, уселась на пол и спрятала лицо в колени. Я никак не могла успокоиться. Все видела перед собой лицо Дино, обхватившую его змею, ухмылку Атанаса, приближающиеся клыки Арно. Мне нужно обдумать, какие слова подобрать, чтобы сообщить любимому о случившемся. Или вообще не сообщать… И я скорбела об участи Дино. Скорее всего, его уже не было в живых. Эти мысли не давали мне успокоиться. К тому же я чувствовала, как невыносимо сильно горят шея и руки. Когда жар стал нестерпимым, я испугалась, встала и посмотрела на себя в зеркало. И ужаснулась. Моя шея выглядела так, как будто я ее обварила кипятком. Руки были не лучше. Я знала, что кровь вампира содержит что-то типа яда. Как говорил Грег, в малых дозах он даже полезен и может дезинфицировать ранки и помогать их быстрому заживлению. Но я вылила на себя всю кровь из кулона, и вот результат. Жжение становилось все нестерпимее, я просто не находила себе места от боли, смачивала шею ледяной водой, опускала руки под струю, но это приносило лишь временное облегчение. Кожа горела, и на ней появились волдыри.

Дверь открылась, я вздрогнула. Грег выглядел все еще больным и слабым. Казалось, что он с трудом держится на ногах. Увидев меня, он шагнул в ванную и схватил мои руки. Потом посмотрел на шею. Я стояла молча, опустив глаза. Грег молча обнял меня и повел в спальню, где уложил меня в постель.

— Я случайно опрокинула кулон, и вся твоя кровь вылилась на меня, — сказала я первое, что пришло в голову, тут же осознав нелепость этой лжи.

— Не нужно ничего объяснять, — мягко произнес он. — Я все вижу. Прости Атанаса, он хочет как лучше. И все делает по-своему. Я рад, что моя кровь спасла тебя от укуса.

— Почему они так свободно разгуливают днем?

— Когда-то я слышал о допинге для вампиров, — после паузы нехотя ответил Грег. — Будто кровь человека под кайфом, например, понюхавшего кокаин, является допингом. И тогда вампир ведет себя не так, как обычно. В частности, может гулять средь бела дня. Но точно я не знаю. Атанас крайне скрытен и о подобных вещах не распространяется. Хотя такое вполне возможно.

— Значит, — с горечью начала я, — попили свежей кровушки какого-нибудь наркомана и отправились на охоту. Бедный Дино!

— Точно ничего не известно, — Грег попробовал меня утешить. — Главное, с тобой все в порядке.

— Есть какое-то средство от этого жуткого жжения? — спросила я, с трудом удержав набежавшие слезы.

— Средства нет. Через пару дней все пройдет, — ответил он. — Твоя кожа восстановится сама. Как и моя.

Я посмотрела на его шею и руки. Царапин стало явно меньше, кое-какие уже затянулись. Но все равно его бледная кожа была испещрена красными черточками и на некоторых по-прежнему выступала кровь.

— Я сюда никогда и никого не приглашал. В этой квартире была лишь Рената, так что незваных гостей можно не опасаться, — сказал после паузы Грег. — Через два дня ты будешь здорова, вот увидишь. Даже следов не останется.

— Ну да, — грустно заметила я, — через два дня. А потом через день самолет в Москву. Хотя я уже хочу быстрее улететь домой. Но как прожить эти два дня?

Мне было так больно, что уже разум мутился. Я решила, что идеально будет пить снотворное и спать все это время.

— Мы проведем эти дни… в трансе, — предложил Грег. — А когда вернемся в реальность, оба будем здоровы. Ну как тебе моя идея?

Я обрадовалась.

— Где бы ты хотела оказаться? Рим, Париж, может быть, Пекин?

— О нет! — прошептала я. — Где-нибудь на природе, и чтобы вокруг никого не было… только ты.

Я прижалась к нему, превозмогая боль, и закрыла глаза…

…Вода играла на солнце, в ней отражалось голубое безоблачное небо. Синева воды беспрестанно вспыхивала золотыми и серебряными искрами. Я невольно прищурилась и из-под ладони посмотрела вдаль. Огромное озеро простиралось перед нами до самого горизонта. Мелкий желтый песок был прохладным, ведь мы сидели у самой воды. Я подставила разгоряченное лицо легкому ветерку, дующему с воды. Мои распущенные волосы развевались и задевали лицо Грега. Он иногда мягко отводил их рукой, но не отодвигался. Я огляделась вокруг. Мы находились на полукруглом небольшом песчаном пляже, по обе стороны которого берег чуть возвышался. На нем росли высокие сосны. Когда ветер дул сильнее, я сразу ощущала терпкий приятный запах разогретой на солнце сосновой смолы. Я легла на махровое полотенце и подставила голый живот ласковым лучам солнца. Грег встал и ушел с пляжа. Я перевернулась на живот и наблюдала, как он поднимается к соснам. Вот Грег остановился и уселся в тени, прислонившись спиной к толстому сосновому стволу. Я улыбнулась и вновь подставила живот солнцу. Лучи мягко грели кожу, мне даже захотелось снять купальник. Я развязала тесемки лифчика, сняла его и положила на песок. Но трусики все-таки оставила. Они были настолько микроскопические, что прикрывали лишь крохотный треугольник внизу живота. Я лежала в полном расслаблении, пока не почувствовала, что начинаю перегреваться. Тогда вскочила и побежала к воде. Она показалась мне очень холодной, но я нырнула и быстро поплыла. Когда выскочила на поверхность, взвизгнула от неожиданности, так как рядом плыл Грег. Его смеющееся раскрасневшееся лицо вынырнуло из воды практически одновременно с моим.

— Здорово, да?! — закричал он. — Давай наперегонки!

И мы устремились вперед, в слепящее движение огней. Скоро я почувствовала, что устала, прекратила догонять Грега, развернулась и поплыла к берегу. Выбравшись на песок, отжала волосы и села на полотенце. И тут же увидела, что Грег возвращается. Он вышел из воды, и я залюбовалась его стройной фигурой, покрытой капельками воды. Они сверкали на солнце и осыпали его кожу бриллиантовой пылью. Он сел рядом и прислонился ко мне холодным влажным плечом. Я потянулась к его приоткрытым губам. Грег еле слышно вздохнул, потом обнял меня и осторожно опустил на спину. Он лег сверху и начал целовать меня не отрываясь. Его руки нежно гладили мое тело, мои — скользили по его влажной спине. Я иногда открывала глаза и видела его трепещущие ресницы, растрепавшуюся мокрую челку и продолжала целовать его губы. Грег оторвался от меня и лег на бок, потом чуть приподнялся и стал смотреть на меня. Его глаза потемнели и казались синее, чем прозрачная вода озера. Я ощутила, как его пальцы медленно спускаются по моему животу. Вот он погладил пупок, забрался в него мизинцем, мне стало щекотно, и я рассмеялась. Грег улыбнулся, наклонился и припал к моим губам. Я не смогла сдержать стона. А когда его пальцы забрались под треугольник моего купальника, я обхватила Грега за талию и с силой притянула к себе. Мне хотелось слиться с ним в одно целое. Я так давно об этом мечтала… Но он вдруг отстранился. Я открыла глаза. Грег сидел с потерянным видом, его верхняя губа чуть подрагивала.

На мое колено сел лазоревый мотылек. Я замерла, боясь его спугнуть. Он сидел, плавно опуская и поднимая яркие крылышки. Я не сводила с него глаз. И вдруг решила загадать.

«Если мотылек перелетит к Грегу и сядет на него, то у нас все получится… назло всем вампирам, вместе взятым, — говорила я про себя, пристально глядя на лазоревые крылышки. — А если он сейчас упорхнет от нас, то я пройду превращение и все равно буду с Грегом».

Я понимала глупость такого загадывания, но повторяла его как заклинание.

В этот момент мотылек вспорхнул, покружился над моим коленом, затем направился вверх. Я замерла, глядя на синее мелькание его крылышек. Затем он развернулся, словно передумал, и начал спускаться. Я следила за ним затаив дыхание. Мотылек порхнул к Грегу и уселся ему на грудь. Он махал крылышками и казался ярким цветком, выросшим прямо из сердца Грега. Я не сводила с него глаз. Мне хотелось смеяться и петь от счастья. Значит, мы все сможем! И никакие атанасы нам не помешают! Я посмотрела в глаза Грега. Они сияли ясным голубым светом. Краем глаза я заметила, как упорхнул мотылек, но это было уже неважно.

— Я люблю тебя, — прошептал Грег.

— И я…

Потом мы просто лежали на песке, взявшись за руки, и смотрели в бездну неба…

Я потянулась и открыла глаза. И тут же вспомнила, где нахожусь и что со мной произошло. Но боли уже не чувствовала. Увидев сидящего на краю кровати Грега, я быстро взглянула на его шею, потом на руки. От царапин не осталось даже следов, и я облегченно вздохнула.

— Как ты себя чувствуешь? — мягко спросил он.

Я потрогала шею, посмотрела на свои руки. Кожа была гладкой и белой.

— Кажется, полностью выздоровела, — ответила я, откинула одеяло и спрыгнула с кровати. — Я в душ!

Грег улыбнулся и сказал, что будет на кухне. Когда я примчалась в ванную, то первым делом осмотрела себя в зеркало. Шея выглядела как обычно, никаких следов не осталось. Я умылась, накинула халатик и пришла на кухню, Грег уже сварил кофе.

— Сегодня последний день твоего пребывания в Лондоне, — сказал он, когда я допила кофе. — Завтра ты уже будешь в Москве.

— Мы столько… проспали? — засмеялась я.

— Это было прекрасно, — произнес он, и его глаза засияли.

— Как в раю, — ответила я. — Один долгий счастливый безмятежный день… Знаешь, я согласна всю жизнь провести вот в таком… трансе.

— И я, — кивнул он, не сводя с меня глаз. — Но это невозможно, Ладушка!

— Ну во-о-от, — недовольно протянула я и надула губы, — нет чтобы пообещать мне… рай на земле!

Я увидела, как Грег нахмурился, уголки его губ опустились, и торопливо проговорила:

— Шучу, любимый! Ты и есть мой рай! А больше мне ничего не нужно! Лишь бы быть всегда с тобою рядом!

Лицо Грега разгладилось.

— Знаешь, я испытываю определенное неудобство, — после паузы сказал он, — ведь я не показал тебе достопримечательности Лондона. Может, последний день проведем за их осмотром? Здесь есть на что поглядеть! К примеру, знаменитый музей восковых фигур мадам Тюс-со или музей Шерлока Холмса на Бейкер-стрит. Можно сходить в Национальную галерею, там пятнадцать залов с картинами импрессионистов. А хочешь, посетим знаменитый Аквариум. В нем около сорока тысяч видов рыб и даже есть живые акулы.

Грег, видя, что я не особенно воодушевилась, замолчал.

— А можем просто побродить по центру, купить сувениры, — после паузы предложила я, — а потом провести остаток дня дома. Как тебе такой план?

— Значит, музея не хочешь? — улыбнулся он.

— Не очень, — осторожно ответила я, боясь его обидеть.

— Ну хорошо, давай просто прогуляемся!

Мы прогуляли по набережной Темзы, вышли через Трафальгарскую площадь к Парламенту и Вестминстерскому аббатству, мельком осмотрели его, потом добрались до Тауэра, там пробыли какое-то время, пересекли мост и подошли к знаменитому шекспировскому театру «Глобус». Тут я почувствовала, что устала и проголодалась. Мы заглянули в уютный ресторанчик. Я перекусила классической яичницей с беконом, кофе со сливками и шоколадным пудингом.

— Вижу, ты уже сильно устала, — заметил Грег. — Мы можем вернуться домой и там провести остаток дня. Правда, я хотел сводить тебя еще в одно место. В знаменитый музей ужасов под названием The London Dungeon.

— «Лондонские подземелья»? И что там? — оживилась я.

Даже не знаю, почему меня заинтересовало это предложение. После всего произошедшего за последние дни я должна была обходить стороной подобные места. Но психика — штука странная и крайне сложная.

И мы отправились в The London Dungeon. Все помещения музея располагались под землей, причем было слышно, как над нашими головами проносятся машины и даже проезжают электрички. Вначале мы посетили залы, где хранятся орудия убийства и представлены сцены преступлений, совершенных с их помощью. А когда мы прошли в следующий зал, то увидели таких жутких персонажей, причем исторических, что мне расхотелось смотреть дальше. Там была женщина, убившая четырех своих мужей и десять детей, ведьма, которую заживо сжигают на костре, маньяки и еще много других ужасных личностей. Грег, к моему удивлению, изучал подробно всех женщин-убийц и задавал вопросы экскурсоводу. Мне показалось, что он хочет понять их природу, но, на мой взгляд, они все были просто сумасшедшими. После этого зала прогулка на лодочке по «реке смерти» показалась мне детской забавой, хотя иногда было страшно. Мы доехали до «пункта назначения» и «сошли на берег». И тут же нас окружили актеры в образах мясников, убийц, ведьм, жертв насилия, покойников и других подобных персонажей и устроили целое представление, которое выглядело вполне натурально. Но я уже не пугалась, хотя остальные посетители чуть в обморок не падали. Грег тоже был не слишком впечатлен.

Когда мы вышли на улицу, я вздохнула с облегчением и сказала, что с меня хватит «хлеба и зрелищ» и хочу быстрее оказаться дома. Грег остановил такси. Мы уселись на заднее сиденье и прижались друг к другу.

— Ты так подробно расспрашивал экскурсовода об этих убийцах, — заметила я.

— Знаешь, я впервые в подобном музее, — ответил он. — И по-настоящему пугающе выглядит лишь этот раздел.

— Да, — согласилась я, — мне тоже именно там стало не по себе.

— Потому что это были реальные люди. А я точно знаю, что все маньяки — воплощение дьявола, — серьезно заявил Грег.

Я внимательно на него посмотрела. Грег удивлял меня все больше. И было странно слышать от вампира подобные рассуждения. Но, может, Грег становится под действием любви все более похожим на человека? Может, его душа оживает? Я очень на это надеялась.

— Воплощение дьявола… — задумчиво повторил Грег. — Я часто сижу в Интернете, просматриваю различные сайты. На самом деле легко отследить, когда Тьма начинает преобладать и захватывает все больше людских душ. Все эти сайты самоубийц, к примеру. Кто их создает? Что движет этими людьми? Дьявольские помыслы! А сколько насилия именно среди юных! Последнее время распространилась мода снимать на камеры или на телефоны процесс издевательств школьников над выбранной ими жертвой. Я сам видел подобную сцену. В какой-то квартире били ногами девчушку несколько ее сверстниц. Я уже не говорю о случаях сексуального насилия. И все это выкладывается на сайтах и просматривается ежедневно миллионами подростков. Дьявол таким образом захватывает юные души. Но разве кто-то это понимает? Интернет сейчас доступен чуть ли не с детского сада, поэтому нужно объяснять детям вещи, которые они могут там увидеть, формировать у них правильное отношение к подобным сайтам.

— Да как его сформируешь-то? — я вздохнула.

Грег развернулся ко мне, его глаза горели. Меня взволновал наш разговор, но, с другой стороны, мне не хотелось думать о проблемах человечества, когда и своих хватало. А Грег думал. Может, темная сторона его сущности делала его более чувствительным к таким вещам.

— Лада, все просто. Стоит лишь объяснить детям, что за все им придется отвечать, и они задумаются, прежде чем пнуть кошку или ударить мать. Я не говорю уже о том насилии, которое творят подростки в своей среде. Девочкам, издевающимся над одноклассницей, со временем воздастся сполна. И каждой. Им всем мало не покажется. Ты истязаешь подругу, потом будут истязать тебя. И так во всем! Так устроен мир. И если этот закон объяснять всем людям с детства, то души для дьявола закроются.

Грег замолчал. Мне было не по себе от его слов, и по-прежнему казалось это странным. Да, я любила его, любила больше всего на свете, но в глубине души всегда помнила, что он вампир. Вернее, я любила светлую составляющую его сущности, а на темную закрывала глаза и боялась углубляться в нее. Я свято верила, что Грегу удастся стать человеком, что Тьма покинет его навсегда.

— Сам не знаю, зачем я все это тебе говорю, — после паузы сказал Грег. — Наверное, смешно это слышать из уст… вампира, — еле слышно добавил он. — Ведь мы и есть воплощение дьявола.

Я вздрогнула и посмотрела на него.

— Атанас уж точно, — заметила я, — но только не ты.

Грег отодвинулся от меня и скрестил руки на груди. Его лицо стало мрачным. Я подумала, что на самом деле мало знаю о том, как он жил почти сто лет после своего превращения. Мы знакомы всего полгода. Но я тут же отогнала эти мысли и придвинулась к нему, взяв под локоть. Грег посмотрел на меня и сжал губы. Я положила голову ему на плечо.

— Атанас, — тихо сказал он. — Думаю, что и у него есть шанс…

Он замолчал. Я подняла голову и ждала продолжения. По правде говоря, я считала, что как раз у Атанаса нет никаких шансов и ему самое место в аду. Но, может, он там и находился все эти века своего существования в образе вампира? У меня весь день рвался с языка вопрос об участи Дино, но я никак не могла начать разговор о нем. «Что Грег мог мне сказать? — подумала я. — Наверняка Дино был уже мертв. И даже если Грег знает об этом, то не хочет сообщать мне, чтобы не причинять лишнюю боль».

— Сам не понимаю, за что мне дано такое счастье, как твоя любовь, — вдруг тихо сказал Грег и прижался губами к моему виску.

Я обняла его и закрыла глаза, решив, что ничего сейчас выяснять не буду.

Когда таксист высадил нас у подъезда и мы подошли к двери, Грег остановился и посмотрел на меня с недоумением.

— Ты чего? — удивилась я. — Или забыл что-то в такси?

— Забыл! — ответил он. — Да и ты тоже! Мы оставили подарок Порфирия в моей машине!

— Боже, избавь меня от подарков вампиров! — пробормотала я, вспомнив шарф Киззи.

Грег быстро направился вдоль дома. Футляр, видимо, так и лежал на заднем сиденье все это время. Когда Грег вернулся, мне вновь стало не по себе. Мало ли что там могло оказаться!

Как только мы очутились в квартире, Грег сразу решил его раскрыть. Но я сказала, что хотела бы сходить в душ и переодеться. Когда я вышла из ванной, Грег уже заварил зеленый чай. Я села за стол напротив него и с наслаждением выпила ароматный горячий напиток. После второй чашки почувствовала себя значительно лучше. Грег заметил, что ему доставляет удовольствие наблюдать, как я ем, пью, и он даже начинает вспоминать вкус обычной земной пищи. Я улыбнулась и ответила, что, возможно, он и сам скоро будет чувствовать этот вкус, когда вновь станет человеком. Я помнила лазоревого мотылька, перелетевшего от меня к Грегу, и то, что я тогда загадала.

В гостиной я случайно задела журнальный столик и лежащую на нем коробку с хрустальным лотосом. Цветок ударился о кованую ножку напольного подсвечника и разлетелся на сверкающие осколки. Я вскрикнула от неожиданности и помрачнела, увидев в этом плохой знак. Видимо, Дино был мертв.

— Что стало с Дино? — глухо спросила я и стала собирать осколки хрусталя.

— Не знаю, — ответил Грег и присоединился ко мне.

— Его лотос разбился, — прошептала я и всхлипнула. — Последнее время я стала во всем видеть знаки. Значит, Дино умер. Атанас его убил! Будь он проклят!

Грег посмотрел мне в глаза и сказал, что и Атанас, и он сам уже давно прокляты.

— Прости! — быстро произнесла я. — Не хотела тебя огорчать, но я нервничаю из-за Дино.

— Не нужно, Лада! Судьбу изменить нельзя. А Дино сам упорно шел по избранному пути и не хотел сворачивать. Думаю, он мертв.

— Но ты же можешь посмотреть, — предложила я.

— Не могу! Мысли вампиров для меня закрыты. Я лишь читаю мысли людей. Ты знаешь.

— Да, — прошептала я.

Потом Грег взял футляр и радостно произнес, что пора наконец посмотреть, что за подарок сделал нам Порфирий. Но я с опаской наблюдала, как он открывает футляр. Внутри лежал свиток.

— Что это? — настороженно спросила я.

И вдруг, глядя на взволнованное лицо Грега, начала догадываться, хотя все еще не верила. Я встала и подошла к нему, заглянула через плечо. Да, это был текст поверья. Он был напечатан обычным шрифтом на обычной бумаге и, что называется, адаптирован для современного восприятия. Кроме того, он был в двух вариантах — на английском и русском языках.

Сверху приписка от руки: «Дорогие Грег и Лада! Решил втайне от Атанаса скопировать документ, за которым вы, собственно, и приехали. Атанас получил его от отца Грегори. Он сказал, что все послушники «Белого склепа» на выходе из монастыря получают такие копии. Оригинал хранится у отца Грегори. Откуда он у него, никто не знает. Текст вполне понятен. Я знаю, что русский перевод сделал Атанас. Только, мне кажется, помочь он вам ничем не может. Но раз вы так хотели прочитать этот документ, я дарю вам копию. Атанасу знать об этом необязательно».

Внизу стояла подпись «Порфирий».

Привожу полный текст.

«Тьма предостерегает детей своих: не поддавайтесь обольщению светом! Тьма дала вам силу, власть, вечную жизнь, Тьма избавила вас от слабости человеческой оболочки, от болезней тела, сделала вас неуязвимыми…

Но Тьма знает случаи, когда происходило обратное превращение, и в этом послании желает предостеречь всех. Вы же не хотите вновь оказаться слабыми, беззащитными, смертными людишками, раздираемыми бесконечными противоречиями и проходящими один и тот же путь от рождения к смерти. История, которая изложена ниже, должна служить наглядным примером того, чего следует избегать всеми силами.

…Один вампир жил на земле около пяти веков. Пришло время, он впал в депрессию и, вместо того чтобы обратиться к нашим Отцам и пройти, если нужно, послушание, стал уединяться, проводить время в скитаниях по земле и искать, сам не зная чего. Его размышления привели к тому, что он перестал употреблять человеческую кровь. А вы знаете, что это грозный признак начинающегося распада вампирской личности. Затем он начал «творить добро», к примеру, жалеть дичь, на которую охотился. Как-то он выследил лань, но отказался от ее крови лишь потому, что увидел рядом с ней маленьких оленят. Постоянный голод привел к тому, что вампир обессилел, его рассудок затуманился. Однажды на закате он сидел возле реки и смотрел на алеющую воду. Неподалеку находилось селение, но вампир настолько утратил чувство безопасности, что даже не скрывался. И когда к реке подошла девушка, он не сделал попыток исчезнуть. Он так и сидел с весьма печальным видом. Девушка пришла за водой. Но, увидев вампира, поставила ведра, опустила коромысло и приблизилась к нему.

— У тебя что-то случилось, странник? — участливо спросила она. — Ты такой бледный и печальный!

Вампир поднял голову. Свет заката бросал красноватый отблеск на пепельно-русые волосы девушки. Короткие прядки вились возле висков пушистыми облачками, длинная полураспущенная коса спускалась ниже талии. Большие зеленые глаза с приподнятыми уголками показались вампиру наполненными лесной прохладой, алые губы он про себя сравнил со спелыми ягодами земляники. Вампир очаровался. Но вы понимаете, что это произошло именно из-за ослабления темной силы внутри его. Он смутился, чего с ним не бывало вот уже пять веков, ощутил гулкое биение сердца, про которое давно забыл, и потерял дар речи, хотя умел заливаться соловьем, обольщая своих жертв. Когда девушка села с ним рядом, он задрожал так, будто его хлестали осиновыми прутьями, натирали чесноком и обкладывали ветками цветущего шиповника. Но вампир не убежал прочь, он хотел этой странной муки, он всем сердцем ее жаждал.

Они разговорились. Когда девушка заспешила домой, он помог ей набрать воду и донес ведра до крайнего деревенского дома. Так они стали встречаться. Девушка была чиста и невинна, как поцелуй белых лилий. Ее незамутненный ум, жаркое отзывчивое сердце и полная неопытность не давали ей осознать до конца всей сути происходящего. А когда она поняла, было поздно. Она безумно полюбила вампира. Когда она призналась в этом ему, вампир в ответ сделал ей то же признание и открыл, кем он является. Новой силы печаль навалилась на него, ведь он не мог ответить девушке взаимностью. Он был очарован ее чувствами, но не более того. Он наслаждался прекрасной картинкой, но саму личность девушки не понимал, она оставалась для него чуждой. Его суть как бы раздвоилась. Вампир, несомненно, был счастлив, что его, дитя Тьмы, любит сама невинность и чистота, то есть дитя Света. Это поднимало его выше всех остальных вампиров, так он думал. Но в то же время его темная сущность оставалась совершенно бесстрастной и отстраненно наблюдала за развитием событий. Вампир не мог полюбить девушку. Он воспринимал ее как редкую прекрасную вещь, своего рода подарок ему лично, и просто любовался ею и наслаждался тем, что она обволакивает его своими пылкими чувствами.

История подошла к логическому завершению. В одну из прекрасных лунных ночей на берегу реки они соединились физически. Но как только вампир ощутил энергию девственной крови, темная сущность мгновенно охватила все его существо. Он жаждал крови и только ее. Девушка, увидев отросшие клыки и остекленевший взгляд, безумно испугалась и отпрянула от вампира, подняв руки к лицу в умоляющем жесте. И тут внутренний наблюдатель, которого культивировал в себе вампир последнее время, сыграл с ним злую шутку.

«А что, если ты настолько велик, что сможешь сейчас противостоять самому себе?» — шепнул ему внутренний голос.

Но вы понимаете, что это был голос нашего злейшего врага Света. Вампир замер. Ему показалось, что он может сделать невозможное. Но кровь манила, ее сила была настолько велика, что темная суть вновь взыграла. И он вновь бросился к девушке, раскрыв рот.

«Так ты слаб! — вновь услышал он голос внутри себя. — Сдержись хотя бы один раз. Соверши то, на что никто не способен. Отпусти >ту жертву».

Девушка уже была измучена страхом. Она дрожала, шептала сквозь всхлипывания, что побит его и примет все, что случится, она его навеки. Она умоляла сделать хоть что-то, чтобы прекратить ее мучения.

Вампир вновь отпрянул от нее. Он понимал, что стал ареной борьбы Тьмы и Света, его сущность раздиралась на две части. И наконец он выбрал. Встав, вампир наклонился над плачущей девушкой и сказал:

— Живи!

И тут же почувствовал, как дикая дрожь сотрясает все его тело и нестерпимый жар наливает его вены…

Началось превращение… Обратный отсчет…

Тьма предостерегает детей своих: не поддавайтесь обольщению светом!»

Когда мы прочитали текст, то какое-то время молчали, переваривая информацию.

— Интересно, что с ним стало дальше, — задумчиво проговорил Грег.

— Мне эта история показалась похожей на сказку, — сказала я.

— Однако именно она породила поверье, — заметил он. — Но я думал, тут будет сказано, что с ними произошло дальше. Ясно, что он обратился… — Грег замолчал.

— Стал человеком, — сказала я, в недоумении на него глядя. — Что с тобой?

— Меня удивляют слова «обратный отсчет», — странным тоном произнес он.

— Не понимаю почему, — пожала я плечами. — Он же начал проходить превращение, ну как бы превращаться обратно в человека. Это и есть обратный отсчет.

— Ну да, наверное… — пробормотал он.

— Стал он обычным парнем, и жили они с этой девушкой долго и счастливо, — продолжила я. — И думаю, он тоже ее полюбил.

— Наверное, — повторил Грег.

Он вздохнул, свернул лист в трубочку и убрал его в футляр.

— Порфирий меня удивил, — заметила я. — Не ожидала от него такого поступка.

— Ты ему понравилась, — ответил Грег и улыбнулся.

На следующий день я уже была в Москве. Перед тем как отвезти меня в Хитроу, Грег наполнил алмазный кулон-колбочку своей кровью, и я вновь его надела. Мы целовались в аэропорту, я плакала, а Грег обещал, что скоро приедет. Когда объявили регистрацию на мой рейс, я постаралась взять себя в руки.

Полет длился почти четыре часа. Вначале я хотела немного поспать, но как только закрывала глаза, так сразу видела перед собой бледное лицо Грега, его печальную улыбку, и подступали слезы. Тогда я достала из сумки книжечку, которую взяла у Грега перед отъездом. Это был сборник стихов Рубиана Гарца. Меня необычайно волновало то, что он считается поэтом-вампиром, хотя его стихи, по крайней мере те, которые зачитывал мне Грег, вызывали отторжение. Я раскрыла томик и начала его перелистывать.

читала я.

Да, Гарц, несомненно, знал, о чем писал. И даже если он был не вампиром, а лишь сумасшедшим юношей, считающим себя таковым, то он смог передать в стихах то, во что верил и чем жил. В принципе, я понимала, почему Грег так интересовался его творчеством. Ведь если все-таки Рубиан Гарц превратился в вампира и именно в таком состоянии творил, то для Грега сей факт имел немаловажное значение и давал надежду, что и он когда-нибудь сможет писать стихи, даже если не превратится вновь в человека. Я перевернула страницу. И вновь ощутила, как подступают слезы. Закрыла глаза и попыталась успокоиться. Я говорила себе, что Грег любит меня и только это имеет значение, что наша любовь поможет нам все преодолеть.

Часть третья

УКУС

По белой лилии стекает капля крови,

Но чистоту ее не нарушает.

И алой линией рисунок завершает,

Как будто вену в лепестке проводит…

Рубиан Гарц

В Домодедово мы прилетели около половины пятого. Мама была на дежурстве и не могла меня встретить. Она сказала по телефону, чтобы я обязательно взяла такси. Но я подумала, что и на маршрутке прекрасно доеду до метро. Я вышла из зоны контроля и, не глядя на встречающих, направилась к выходу. Голова немного кружилась после полета. Вдруг кто-то попытался взять мою сумку. Я невольно дернула рукой и с удивлением увидела рядом с собой однокурсника Диму.

— Приветик, Лада! — как ни в чем не бывало сказал он и улыбнулся смущенно. — Давай сумку! Чего в нее вцепилась?

— Дима! — рассмеялась я. — А ты тут какими судьбами? Ну, привет!

— Решил тебя встретить, — пояснил он. — У нас дача по этому направлению.

— Откуда ты узнал? — начала я, но Дима не дал мне закончить.

— Да вчера звонил тебе, но ты была «вне зоны», — торопливо заговорил он, идя к выходу, я едва поспевала за ним, — ну я звякнул на домашний. Мама твоя подошла. Вот она и сказала, во сколько ты прилетаешь. Дай, думаю, встречу, все равно мимо еду. Ты возражаешь?

— Ну что ты! — улыбнулась я. — Нет, конечно!

— Я тебя до подъезда довезу, а то ты что-то бледная, — заметил Дима. — Но это наверняка после перелета. Сколько в воздухе провела?

— Да почти четыре часа, — ответила я. Мы подошли к его машине. Дима закинул мою сумку на заднее сиденье и спросил:

— Я покурю? — он достал из кармана куртки пачку сигарет и зажигалку.

— Кури! — пожала я плечами.

Дима улыбнулся немного растерянно и закурил. Я стояла напротив и внимательно на него смотрела. Меня, по правде говоря, удивило, что он сюда приехал. Да и в историю «дачи неподалеку» отчего-то мало верилось. Я знала, что нравлюсь ему, но не думала, что настолько. К тому же в данный момент я чувствовала себя так, будто вернулась с другой планеты как минимум. Я посмотрела в чистое ясное небо. На улице было довольно тепло. И даже снег почти сошел.

— Как тут погода? — спросила я.

— Знаешь, на удивление, — оживленно ответил Дима. — Когда ты уехала, сразу резко потеплело. Сама видишь, снега почти не осталось. Успел растаять за эту неделю. Как поездка? — без перехода поинтересовался он.

— Отлично, — кратко ответила я и замолчала.

Дима замялся и смотрел на меня немного напряженно. Он явно не знал, как себя вести.

— А ты как время проводил? — спросила я, решив быть вежливой.

— Суперски! — явно обрадовался он. — Гулял, катался на машине, ходил по ночным клубам, потом спал до обеда! Правда, пришлось два дня убить на съемки в одном клипе. Отец попросил, — небрежно добавил он. И посмотрел на мою реакцию.

Но я не стала интересоваться, в каком клипе, какого режиссера, и он сразу приуныл.

— Ты, наверное, устала после перелета, — заметил он, сминая остаток сигареты.

— Немного, — ответила я. — Поедем?

Дима суетливо открыл дверцу и усадил меня на переднее сиденье. Почти всю дорогу говорил в основном он. Я молча слушала, иногда вставляя ничего не значащие замечания. Но думала только о Греге. Дима высадил меня возле дома. Я поблагодарила его, сказала, что послезавтра увидимся в институте, и отправилась к подъезду. Я все еще недоумевала, зачем он меня встретил.

Дома я первым делом отправилась в ванную. Приняв душ, сразу почувствовала себя лучше. Разобрав вещи, я улеглась на диван и позвонила маме. Она обрадовалась, что Дима все-таки меня встретил и довез.

Когда мы закончили разговаривать, я призадумалась. Неужели Дима всерьез мною увлекся? Невероятно! По сравнению с остальными сокурсницами я выглядела довольно скромно, одевалась совсем не вызывающе, да и глазки ему никогда не строила.

«Только этого мне не хватало! — со вздохом подумала я. — Надо понаблюдать за ним. И если он действительно увлекся, то напрямую сказать, что у меня есть парень».

По правде говоря, меня удивило собственное равнодушие. Дима был очень интересным и достойным парнем. Раньше мне, как и любой девушке, льстило внимание. Но сейчас я была настолько поглощена Грегом, любовь так сильно захватила меня, что все остальное не имело никакого значения. Иногда меня даже пугало столь всепоглощающее чувство. Но по-другому я уже не могла жить. Я ежеминутно думала о любимом и знала, что счастье возможно лишь тогда, когда он будет рядом, я смогу видеть его глаза, слышать его голос и целовать его, как только захочу.

Вечер прошел спокойно. Когда мама вернулась с дежурства, мы посидели на кухне, я рассказала о поездке. Она внимательно слушала. Вздохнув, заявила, что по-хорошему мне завидует и что Грег — достойный молодой человек. По правде говоря, я чувствовала определенное неудобство. Я маму искренне любила, и то, что мне приходилось постоянно ей лгать, угнетало. Но не могла же я сказать всю правду? Я никому не могла открыться, никому! Мама вдруг замолчала и пристально на меня посмотрела. Я с детства боялась этого взгляда и про себя называла его «мамин рентген».

— Ты изменилась, Лада, — задумчиво произнесла она. — Даже не пойму, в чем дело. Но что-то в твоих глазах… Что-то такое, что заставляет щемить сердце. Ты случайно не поссорилась со своим мальчиком?

— С чего ты взяла? — делано рассмеялась я. — У нас все хорошо!

— Ты влюблена в него? — после паузы спросила она.

Обычно мы на такие темы не разговаривали. Но я видела, что мама напряжена. Но чему тут было удивляться? После всего, что случилось со мной в Лондоне, я не могла остаться прежней. Я сама не замечала в себе никаких изменений, но любящий взгляд матери наверняка видел многое.

— Да, я влюблена, — после паузы сказала я. — И у нас все хорошо!

— Но я вижу, что ты улыбаешься, а в глазах на самом дне какая-то печаль. Или мне это только кажется? — задумчиво добавила она. — Может, я переутомилась? Вы точно не в ссоре?

Но ответить я не успела, в дверь позвонили.

— Кто это в такое время? — пробормотала мама и пошла открывать.

Я услышала какое-то шуршание, радостные восклицания и вышла из кухни. Мама стояла посередине прихожей, ее лицо сияло. А возле ее ног на полу возвышалась огромная корзина белых роз. Их было, наверное, штук сто, не меньше.

— Это тебе принесли, — восхищенно проговорила мама. — Курьер сказал, что просили передать на словах: «От Грега с любовью».

— Ну вот видишь! — облегченно заулыбалась я. — А ты про какую-то ссору! Тебе все кажется, мама!

— Какая красота! — прошептала она, обходя корзину вокруг. — Но ведь он в Лондоне!

— И что? — засмеялась я. — Заказал по телефону, сейчас все просто!

— И верно! — улыбнулась она, нюхая цветы. — Боже, какой запах! Они великолепны! Балует он тебя! Ну сколько они стоят? Кошмар! Даже неудобно как-то!

— Мама, Грег далеко не из бедной семьи, — заметила я и прикусила губу, тут же вспомнив глубоко посаженные серые глаза Атанаса и его мрачную улыбку. Холодок пробежал по спине, на душе стало тоскливо. Я спрятала лицо в розы, вдыхая их тонкий аромат.

Весь следующий день я провела дома, просто валяясь на диване и слушая музыку. Мне не хотелось никуда идти, никого видеть. Лиза позвонила около полудня и предложила прогуляться, но я сослалась на плохое самочувствие. Я слушала ее беззаботную болтовню — она, как всегда, была увлечена очередным молодым человеком и считала, что на этот раз все у них серьезно, — но думала только о Греге. И все яснее осознавала, насколько мы далеки от цели. Когда мы жили раздельно, все казалось довольно простым. Но как только мы оказывались рядом, непреодолимая страсть туманила головы, и я видела, что Грег просто не готов к тому, что должно произойти. Да, мы наконец-то прочитали текст легенды, который и породил поверье в среде вампиров, мы видели то, что произошло с Атанасом, но к решению проблемы нас это не приблизило.

— И вот он на меня как набросится… прямо в клубе! Чуть ли не на барной стойке хотел… Лада? Ты чего молчишь-то?! Или тебе не интересно? Будто умерла там! — раздался возмущенный голос в трубке.

— Слушаю я тебя, Лиза! — тут же отозвалась я. — Просто немного устала после перелета, вот и вялая. Не обращай внимания!

— Ясно, — разочарованно проговорила она. — Ну отдыхай тогда! А то ты просто засыпаешь, я же чувствую! Редко мы стали видеться, — вздохнула она. — Почти не общаемся! Я ничего толком о тебе не знаю.

— Рассказывать особо нечего. Ты же знаешь, я на первом курсе, все время на учебу уходит. Все друзья обижаются, что я стала редко звонить, да и в компаниях не появляюсь.

— Ты всегда ботаном была, — заметила Лиза и хихикнула. — Тебе уж девятнадцать осенью будет, а ты все у нас пай-девочка. Пора любовью заниматься, а не учебой! Все принца ждешь?

— Отстань! — засмеялась я. — Никого я не жду!

— Ну и ладно! — не обиделась она. — Не хочешь, не рассказывай! Сиди все воскресенье дома! А я иду на рок-концерт! Пацан один пригласил. Его двоюродный брат на бас-гитаре играет. Сегодня выступают. Может, пойдешь?

Я задумалась. Но, представив толпу пьяных рокеров, прокуренный клуб, перевозбужденную Лизу, отказалась.

Когда мы закончили разговаривать, мое настроение испортилось. Я осознала, насколько мне стала неинтересной обычная жизнь моих сверстников. Я ведь как приехала, даже компьютер ни разу не включила. А раньше дня не могла прожить без аськи, без сайта «В контакте», без форумов и чатов. Но даже это перестало меня интересовать. Познакомившись с Грегом, я словно села в поезд и уезжаю все дальше, а Лиза, мои бывшие одноклассники и друзья остались на перроне. Хуже всего было то, что и мама будто бы там осталась.

«Господи! — с тоской подумала я. — Так я скоро окажусь в полном одиночестве!»

Грег позвонил мне около полуночи.

— Люблю тебя!

И я услышала чмоканье. Улыбнувшись, ответила, сдерживая дыхание:

— И я тебя люблю… Больше жизни… больше всего на свете!

— Но я люблю тебя больше! — упрямо произнес он и тихо засмеялся.

— Спасибо за розы! Ты поверг маму в шок своим подарком.

— Главное, чтобы тебе они понравились! — ответил Грег. — Когда ты будешь на них смотреть, помни, что каждый лепесточек этих цветов — мой поцелуй! Можешь как-нибудь на досуге посчитать, сколько раз я тебя целую, — добавил он и вновь засмеялся.

И искрящаяся радость заполнила мое сердце и прогнала тоску.

— Мне хочется, чтобы у тебя не было других занятий! — нежно проговорил Грег. — Считай мои поцелуи! Разве может быть занятие лучше?

— Но завтра у меня начинаются другие, — вздохнула я.

— Если не хочешь учиться, — быстро сказал Грег, — то брось институт!

— Знаешь, — после паузы сказала я, — я много размышляла обо всем, о нашем будущем, и вот что хочу сказать. Я уверена, что у нас все получится, уверена, что ты станешь самым обычным парнем и мы будем вместе до самой смерти! Я окончу институт, получу профессию, мы поженимся, у нас родятся дети, будем жить вместе и оба ходить на работу. Ты ведь мне говорил, что учишься на дизайнера ювелирных украшений, хорошая профессия.

Я замолчала. Мне хотелось верить, что все будет именно так.

— Ты думаешь, счастье заключается именно в такой жизни? — после паузы осторожно спросил Грег.

— Конечно! — быстро ответила я. — А тебя что-то не устраивает?

— Мои родители без конца ссорились, насколько я помню. Отец даже бил мать… когда напивался, — произнес он. — Ясно, что все семейные пары живут по-разному, но какая-то тенденция все же прослеживается.

— Что ты хочешь этим сказать? — засмеялась я. — Что ты будешь меня бить?

— Нет, Ладушка! Ну что ты! — возмущенно ответил он. — Я говорю о том, что у всех семейных пар есть лишь два врага — привычка и… скука. Мне вдруг стало страшно, пока я тебя слушал, что мы можем превратиться вот в таких смертельно наскучивших друг другу людей. Я представил, что мы живем в браке лет десять… К тому же подумал, что ты совсем меня не знаешь, ты любишь во мне лишь… вампира, тебя привлекает именно это. И когда я превращусь в обычного парня Гришу восемнадцати лет, когда лишусь всех своих сверхспособностей, ты потеряешь ко мне всякий интерес.

— Глупости! — раздраженно ответила я, хотя в душе понимала, что, возможно, в чем-то он прав. — Тогда я то же самое могу сказать и о тебе! И ты точно так же можешь разочароваться во мне.

— Глупости! — повторил за мной Грег. — Я полюбил тебя такой, какая ты есть. С тобой-то никаких метаморфоз не произойдет. Знаю, как я сейчас выгляжу, хотя ни разу не видел своего отражения ни в зеркале, ни в воде. Я молод, хорош собой, утончен, аристократичен, загадочен, опасен и безумно богат. Это ли не идеал любой девушки? Представь, каким я стану после превращения!

Грег замолчал, словно давал мне возможность увидеть. Мои глаза закрылись…

…Я очутилась на улице. Под ногами было довольно скользко. Тонкая наледь на асфальте, грязный снег, серыми островками возвышающийся по краям дороги, стылое синее небо с начинающим садиться солнцем, голые ветви деревьев — пейзаж был весьма унылый. Я стояла возле какого-то здания, показавшегося мне знакомым. Не могла отделаться от ощущения, что нахожусь возле Политехнического музея. Тогда я медленно пошла вдоль стены. Завернула за угол и оказалась возле входа. И тут же увидела афишу. «Поэтический вечер Владимира Маяковского «Чистка современной поэзии», — гласила она. Внизу заметила приписку: «Состоится 17 февраля 1922 года».

В этот момент двери распахнулись, и толпа возбужденных молодых людей вывалилась на улицу. Они размахивали руками и что-то бурно обсуждали. И тут я заметила Грега. Он шел рядом с высоким молодым мужчиной, лицо которого с крупными чертами, большими карими глазами и выступающим вперед подбородком показалось мне знакомым. Я приблизилась.

— А имажинятам [22] не место среди поэтов! — раскатисто говорил мужчина. — Так что, дорогой товарищ, пиши хорошие стихи! Понятные простым советским людям!

До меня дошло, что я вижу Владимира Маяковского. Грег смотрел на него восхищенно, потом пожал протянутую руку и остался стоять на месте, словно остолбенел от счастья. Его раскрасневшееся лицо именно это и выражало. Маяковский в окружении толпы двинулся дальше по улице.

— Ты чего, Гришаня? — спросил невысокий светловолосый парень, выбежавший из музея. — Идешь?

— Нет, — ответил очнувшийся от столбняка Грег. — Мне домой надо. У мамани сегодня именины.

— Ну, я побежал! А то товарищи поэты уже далеконько ушли. До завтра! — торопливо проговорил паренек и умчался за удаляющейся толпой.

Грег шумно вздохнул и посмотрел ему вслед. Видно было, что ему очень хочется отправиться вместе со всеми. Однако он повернул в другую сторону и медленно побрел вдоль стены музея. Перейдя дорогу, он отправился по Маросейке, затем углубился в один из переулков.

Я двигалась практически рядом с ним. Я знала по своим прошлым трансам, что не существую в этой реальности, хотя все вижу, слышу и ощущаю.

Скоро мы оказались в каком-то запущенном дворе. Грег направился к длинному дощатому дому барачного типа. Зашел в дверь под кривым ржавым козырьком, и мы очутились в длинном полутемном коридоре. Я услышала пьяные выкрики: где-то явно шумела компания. Но Грег не обратил на это внимания и быстро прошел в конец коридора. Он открыл дверь, и мы очутились в крохотной комнате. В центре стоял стол, покрытый чистой бумажной скатертью, на нем я увидела скромное угощение в виде большого квадратного пирога на щербатом блюде. Рядом громоздился чайник. В комнате была женщина, от силы лет сорока, с изможденным потускневшим лицом. Она была одета в серое платье фасона 20-х годов, с заниженной талией и укороченной до колен юбкой. У нее были черные, как у Грега, волосы.

— Мама, прости, я опоздал! — сказал Грег, целуя ее. — Отец где?

— Его срочно вызвали на завод, там какой-то аврал, — обеспокоенно ответила она. — Надеюсь, он вернется не поздно. Ты присаживайся, сынок! Может, выпьешь? — неуверенно спросила она и достала из буфета графинчик.

— Нет, ты же знаешь, я не пью, — сказал Грег и достал из кармана бумажный сверток. — Это тебе, поздравляю с именинами!

— Что там? — смущенно спросила она и взяла сверток.

Она развернула бумагу и восхищенно вскрикнула. Я увидела в ее руках маленькую изящную фарфоровую вазочку нежно-розового цвета с тонким цветочным рисунком.

— Прелесть! — прошептала она и осторожно поставила вазочку на комод в углу комнаты.

— Мне тоже понравилась, — улыбнулся Грег. — Один мой товарищ продавал. Он сказал, что родители решили избавиться от мещанских вещей. А я вот купил.

— Очень красиво! — согласилась мать Грега. — Где ты так задержался? — мягко поинтересовалась она, усаживаясь за стол и разрезая пирог.

Грег устроился напротив нее и налил чай ей, затем себе.

— На поэтическом вечере с ребятами были, — оживленно заговорил он. — Выступал поэт Маяковский. Ну ты слышала о нем, наверное! Наш, пролетарский! Говорил о том, что необходимо чистить поэтические ряды и устранять никому не нужные течения. Вот, в частности, про имажинизм много говорил.

— А что это? — равнодушно спросила она.

— «Имаж» от иностранного слова «имидж», — пояснил Грег.

И я не смогла сдержать улыбку, таким важным стало его лицо.

— Означает это слово — «образ», — продолжал он. — Есть такой крестьянский поэт Есенин. Тоже, поди, слышала?

— Нет, сыночек, не знаю даже, кто это, — мягко произнесла она. — Я ведь на фабрике целыми днями. Откуда мне?

— В общем, он придумал такое течение, чтобы образы были. Но имажинисты перегнули палку и стали какие-то мудреные стихи писать. 

продекламировал Грег.

Я видела, что его мать внимательно вслушивается в слова, ее лицо приняло недоуменное выражение. Но она промолчала.

— А вот строчки закадычного дружка Есенина Толи Мариенгофа, тоже имажиниста, — с воодушевлением сказал Грег. 

— Не пойму я ничего, сыночек, — сказала мать и вздохнула. — Не нравится мне это. Ты уж извини, ради Христа!

— Да не за что извиняться, мама! — взволнованно произнес Грег. — И правильно, что не нравится! А надо, чтобы стихи всем нравились!

И были понятны. Вот Маяковский и выступает против таких стихов и таких поэтов! — добавил он.

— Это правильно! — согласилась она. Я внимательно смотрела на него. Да, он, несомненно, сильно отличался от того Грега, которого я знала. Я видела юного эмоционального парня с подвижным румяным лицом, живыми голубыми глазами и растрепанными кудрями. Он был не таким загадочно-притягательным и отстраненно-холодным, как в нашей с ним реальности, а казался милым, наивным, чувствительным и открытым. Я подумала, что Грег после превращения будет точно таким же, но меня это не смущало. Меня вполне устраивал именно такой парень, и я, вне всякого сомнения, любила его. Я поняла, что мне в принципе все равно, в каком он облике — прекрасного холодного вампира или бедного пролетарского поэта. Я любила Грега, и мне нужен был только он, и никто другой…

Я очнулась от его голоса в трубке.

— Лада, — мягко позвал Грег.

— Да, любимый, — отозвалась я и улыбнулась.

— Все хорошо, — прошептал он. — Я все понял.

— И я все поняла, — сказала я. — Люблю тебя.

— Люблю, — ответил он.

Спала я крепко. Утром чувствовала себя прекрасно. Собравшись, отправилась в институт.

Я вошла в аудиторию и сразу увидела Иру. Она сидела за столом с весьма возбужденным видом. Заметив меня, замахала рукой. Приблизившись, я обомлела от ее внешнего вида. Ира сильно похудела. Но, видимо, из-за того, что так резко сбросила вес, выглядела она неважно. Лицо осунулось, упругая кожа обвисла и потеряла свежесть, глаза стали больше, но Ира их зачем-то ярко накрасила, что ей никогда не шло. На губы она наложила кричащую красную помаду, лишь усугубив общее отталкивающее впечатление. Когда мы поздоровались, она даже встала и начала вертеться передо мной, поглядывая по сторонам. Многие однокурсницы уже выразили ей свое удивление.

— Вот, Ладка, видишь, как я здоровски похудела! Все каникулы только этим и занималась, — тараторила она. — Рецепт мне моя бывшая одноклассница подсказала. Она сама гак двадцать килограммов сбросила! Вот!

— И что за рецепт? — поинтересовалась одна из девушек.

— Просто, как все гениальное! — с воодушевлением ответила Ира и закатила глаза от носторга. — Ежедневно принимаешь слабительное и мочегонное. Обычные таблетки, в аптеке всегда есть. И все! Видите эффект?

— Bay! — ответила та. — Супер!

— Но это вредно, — встряла я. — Так и обезноживание получить недолго, к тому же минералы вымываются. Тебе нужно минеральную воду пить и витамины принимать.

— Да? — заинтересовалась Ира. — Может, и правда? А то у меня что-то теперь голова часто кружится.

— Правда, — кивнула я. — У меня мама медработник, так что можешь мне верить. Я столько всего по поводу здоровья и лекарств с детства наслышалась.

— Ирка, ты чего такая зеленая? — спросил в этот момент один из вошедших в аудиторию парней. — Уксус, что ли, пьешь?

— Дурак! — зло ответила она и покраснела.

— Не обращай внимания. Но ты и правда бледная.

— Сейчас румяна нанесу, — озабоченно сказала она, села за стол и открыла сумочку.

— Ты бы лучше витамины приняла, — посоветовала я.

— Диму не видела? — нарочито небрежным тоном поинтересовалась она.

Я чуть не ляпнула, что он меня встретил в Домодедове, но вовремя спохватилась и промолчала. Ира, похоже, все еще была к нему неравнодушна и питала какие-то надежды.

«Бог мой! — дошло до меня. — Ведь это она из-за него так похудела! Да она влюбилась!»

И тут вошел Дима. Он поздоровался со всеми, перекинулся парой слов с парнями и направился, как обычно, к последнему столу. Но задержался возле нашего. Ира, как только он вошел в аудиторию, мгновенно убрала косметичку, выпрямилась и приняла отсутствующий вид.

— Привет, девчонки! — как ни в чем не бывало поздоровался он. — Как отдохнули?

Я поняла, что он не собирается афишировать, что встретил меня в аэропорту и подвез до дома, и вздохнула с облегчением.

— Привет, — ответила я.

— Хай! — небрежно бросила Ира и сделала равнодушное лицо.

— Хорошо отдохнули, — сказала я. — А ты как?

— Тоже неплохо, — ответил он и пошел на свое место.

Я села за стол. Ира сразу привалилась к моему плечу и жарко зашептала в ухо:

— Какой он лапочка! Ты видела, волосы сегодня распустил… Ему та-а-ак идет! Вот бы зарыться в них носом! Это та-а-ак сексуально, когда у парня длинные волосы. Я просто тащусь!

— Не в моем вкусе, — ответила я.

— Да ладно? — не поверила Ира, отодвинулась от меня и округлила глаза. — Ты мало общаешься с нашими девчонками, а я тебе говорю, что все от него без ума!

— Да мне-то что? — начала я раздражаться. — Я-то не без ума!

В этот момент в аудиторию вошел препода-ватель. Начались занятия. Но Ира никак не могла сосредоточиться на предмете. Она без конца пертелась, оглядывалась, пыталась шептать мне на ухо, как она очарована Димой и как скучала без него все каникулы, пока не получила выговор от преподавателя.

Я с трудом высидела первый день занятий. Мое настроение было сумрачным. Ира невыносимо меня раздражала, не давая думать о Греге. И когда закончилась последняя пара, я вздохнула с облегчением. На улице она догнала меня и схватила за локоть.

— Ты сейчас куда? — возбужденно спросила она. — Может, зайдем в кафе, посидим?

— С чего бы это? — недовольно сказала я. И тут увидела, что Дима идет за нами.

— И Димочку с собой возьмем! — громко продолжила Ира. — Да, Димон? — развязно спросила она, поворачиваясь к нему.

По его лицу я поняла, что он так же раздражен, как и я. И мне стало жаль Иру. Она явно ничего не замечает. Но ведь она влюблена, поэтому удивляться не приходилось. Я решила ей помочь. Повернувшись к Диме, спросила:

— Хочешь с нами выпить по чашечке кофе? Он тут же оживился и взглянул на меня с явной надеждой. Я безмятежно улыбалась. Дима кивнул, подхватил нас под руки и направился к своей машине, припаркованной неподалеку от института.

— А может, где-нибудь здесь? — предложила я. — Я ведь рядом живу, уезжать никуда не хочется. Хотя… — добавила я и украдкой подмигнула Ире, — вы можете вдвоем куда-нибудь поехать, а я — домой. Устала что-то…

Ира радостно улыбнулась и с ожиданием посмотрела на Диму. Но я видела, что эта идея ему совсем не нравится.

— Хорошо, давайте пойдем в кафешку возле метро, — наконец предложил он.

— Оки! — с не меньшим воодушевлением согласилась Ира.

Ей было все равно, куда идти, лишь бы с Димой.

Мы пришли в кафе и заняли столик. Я, по правде говоря, чувствовала себя отвратительно. Невыносимая тоска навалилась на меня, я сама не понимала причину такого резкого спада настроения и в основном молчала, Дима тоже, зато Ира заливалась соловьем. Мы взяли по чашке кофе и пирожные.

— Каникулы были ну вообще, — трещала она, — я из клубов просто не вылезала. В «Би-2» чумовой концерт был! Диджей Тузов зажигал. Просто вау! Потом еще с папкой в казино «Шангри Ла» ездили. Я пятьсот баксов выиграла, вот! — с гордостью сообщила она. — Потом себе отпадную кофточку купила.

— На пятьсот баксов? — с затаенной иронией спросил Дима.

— Ну не на все, конечно, — ответила Ира и кокетливо ему улыбнулась.

— То-то ты так исхудала, — заметил Дима, — немудрено, если все каникулы по клубам ласкалась. Ладно, я выйду покурю. Извините, девочки.

Он встал. Мне, если честно, тоже захотелось встать и под благовидным предлогом уйти. Но Ира схватила меня за руку, ее глаза лихорадочно блестели. Как только Дима отошел от столика, она возбужденно заговорила:

— Я больше не могу! Я просто без ума от него! Лада, а что, если я возьму и признаюсь ему в любви? А?

— С ума сошла! — ответила я. — Зачем спешить? Пусть он проявит инициативу.

— Ты так думаешь? — тут же поникла она. — Но ведь я ему нравлюсь? Он даже заметил, что я похудела. Я ведь только ради него стараюсь! Я и на фитнес уже записалась. Буду два раза в неделю в спортзал ходить. Даже персонального тренера оплатила.

— А вот это правильно! — поддержала я. — И не для какого-нибудь парня нужно всегда быть в форме, а для себя!

— Он вовсе не какой-нибудь! — обиделась Ира. — Дима самый лучший на свете! Я все равно его добьюсь! И пусть лучше никто не встает на моем пути!

— Удачи! — пожелала я и поднялась.

Я больше не могла выносить ее присутствия. Столь очевидная глупость раздражала, и я боялась, что наговорю грубостей.

— Ты куда? — изумилась она.

— Совсем забыла, — соврала я, — мне же домой нужно. С подружкой договорилась. Она меня уже ждет, наверное.

— Так позвони ей! — предложила Ира.

— Лучше пойду. К тому же у тебя будет возможность побыть с Димой наедине.

— Ах, так ты поэтому решила удалиться? — расплылась она в широкой улыбке. — Знаешь, я тебе даже благодарна. Ты очень чуткая!

— Вот и хорошо! До завтра! — ответила я и направилась к выходу.

Когда я вышла на улицу, Дима как раз бросил окурок в урну. Увидев меня, он нахмурился.

— Ты куда, Лада? — спросил он.

— Домой, — быстро ответила я, не сбавляя шага. — Извини, но я кое-что вспомнила, вот и ухожу. Думаю, что вы с Ирой отлично пообщаетесь.

— Не хочу я с ней общаться, — грустно ответил он и пошел рядом. — Если честно, я только из-за тебя согласился пойти в кафе.

Я остановилась и повернулась к нему. Карие глаза Димы смотрели на меня в упор, длинные загнутые ресницы практически касались бровей. Он хлопнул ими, его лицо приняло обиженное выражение.

— Знаешь, Дима, это некрасиво, — сказала я. — Мы не можем вот так оба уйти. Тем более что я уже попрощалась с Ириной. Будь добр, вернись в кафе.

— Я сам буду решать, что красиво, а что нет! — с вызовом ответил он. — А некрасиво, по моим понятиям, навязываться парню, который не хочет с тобой общаться! Так и передай той дуре!

— Не груби! — бросила я. — Иди и сам ей все скажи!

— Ну, это же твоя подруга! — зло произнес он.

Я сделала шаг к нему.

— Слушай, чего ты психуешь? — раздраженно поинтересовалась я. — Не хочешь общаться с Ириной, так ей и скажи! По-моему, это логично! А убегать вот так, даже не попрощавшись, подло! Как ты завтра в институте в глаза ей будешь смотреть?

— Знаешь, Лада, — более спокойным тоном проговорил он, — я никогда не стремился общаться с Ирой! Меня всегда привлекало твое общество. Ты совершенно не похожа на всех этих самовлюбленных куриц. Ты очень цельная, умная и явно самодостаточная личность. И загадочная, — добавил он. — А мне всегда было интересно разгадывать головоломки.

— Ты ошибаешься, — ответила я. — Среди наших сокурсниц немало достойных девушек! А может, это ты самовлюбленный? Может, потому никого вокруг не хочешь замечать?

— Мне нравишься ты! — с вызовом сказал Дима. — И я хотел бы с тобой познакомиться поближе! Думал, ты уже догадалась.

— Ничего не выйдет! — резко ответила я. — У меня есть парень, и я его люблю! Это к нему я летала в Лондон. Он скоро приедет в Москву. Делай выводы!

Я увидела, как Дима изменился в лице. Его явно неприятно поразило то, что я сказала.

— Ясно, — после паузы пробормотал он и опустил голову.

— Ты вернешься в кафе? — спросила я. — Не вынуждай меня все объяснять Ире.

— Вернусь! — сухо ответил он.

— Вот и отлично! Ира — приятная девушка, поболтаете, выпьете кофе. Пока!

Я махнула ему рукой и быстро пошла прочь.

Но, оказалось, Дима в кафе не вернулся. Когда утром я пришла в институт, Ира уже была в аудитории. К моему удивлению, она была не на своем обычном месте. Я кинула сумку на стол, за которым мы сидели, и подошла к ней. Ира разговаривала с Дашей, одной из наших сокурсниц, хорошенькой шатенкой, обожающей гламурный стиль. Они сидели за одним столом.

— Приветик! — вяло поздоровалась я. — Ир, ты чего не на месте?

— Отбила у меня Димку и еще спрашивает! — злобно ответила та.

— Ты о чем? — изумилась я.

— Какая же ты оказалась подлая! — вдруг встряла Даша. — То-то особняком держишься! Разве можно уходить с парнем, который нравится твоей подруге? Это вообще ни в какие рамки! И даже не предупредить!

Тут до меня дошло, что Дима так и не вернулся в кафе. Бедная Ира! Представляю, как она сидела в одиночестве и недоумевала, куда он подевался.

— Мы ушли в разные стороны, успокойся! — сказала я и вернулась к своему столу.

Ира так и осталась сидеть с Дашей. Я видела, что к ним периодически подходят другие девчонки, Ира что-то гневно им рассказывает, потом они косятся в мою сторону с весьма презрительным видом. Но я старалась не обращать на это внимания. Когда Ира успокоится, я ей объясню, как все было на самом деле. Однако Дима подлил масла в огонь. Он зашел в аудиторию и увидел, что я сижу одна, и быстро направился ко мне и уселся рядом. Ира и остальные девушки мгновенно перестали разговаривать и повернулись в нашу сторону.

— Слушай, уйди! — сухо сказала я. — Это место занято!

Но Дима продолжал сидеть и торжествующе посматривать по сторонам. Ира не выдержала, вскочила и ринулась к нам. Все произошло мгновенно. Она схватила меня за волосы и начала визжать, что я дрянь. Я с трудом вырвалась из ее цепких пальцев, Дима оттащил Иру. Потом на глазах всей группы дал ей пощечину и обозвал. Ира тут же перестала орать, замерла, глядя на него широко раскрытыми глазами, затем вылетела из аудитории, всхлипывая и что-то бормоча. У Димы хватило ума сесть на свое прежнее место. А вокруг меня мгновенно образовался вакуум. Я и так никогда не пользовалась популярностью у однокурсников, а теперь просто физически ощущала холод и осуждение, исходящие от них.

Лекция прошла спокойно. Я прилежно записывала за преподавателем и старалась не смотреть по сторонам. Но чувствовала себя отвратительно. Все произошедшее просто не укладывалось в голове.

«Наверное, у Иры рассудок помутился от резкого похудания, — думала я. — Так издеваться над своим организмом! Ясно, что психика поехала! Но что же делать?»

Я не знала ответа на этот вопрос. К тому же сейчас я ничего не могла предпринять.

«Должна же она успокоиться, — размышляла я. — Вот тогда я и поговорю с ней. Это сделать в любом случае придется. Нужно объяснить, что я здесь совершенно ни при чем».

Я с трудом досидела до конца лекций. Дима больше ко мне не подходил. Остальные молча меня игнорировали. Ира в этот день так и не появилась. Я отправилась домой в мрачном настроении. Лекции закончились около пяти, уже начало смеркаться, но на улице было приятно. Я шла медленно, наслаждаясь свежим воздухом. Когда завернула в переулок, возле меня резко затормозила машина.

— Лада! — услышала я и обернулась.

Это был Дима. Он открыл дверцу и улыбался как ни в чем не бывало.

— Садись, подвезу! — предложил он.

Я машинально оглянулась по сторонам, но никого из однокурсников поблизости не наблюдалось. Я забралась на переднее сиденье. Дима тут же отъехал.

— Ты домой? — поинтересовался он.

— Да, — кратко ответила я.

— Могу доставить, — улыбаясь, сказал он.

— Мне тут рядом, и пешком бы дошла! — хмуро произнесла я.

Мне хотелось серьезно с ним поговорить, но в машине, на ходу, это было неудобно. И я решила, что объяснюсь, когда он высадит меня у подъезда.

Когда мы подъехали, я вышла из машины. Дима ринулся за мной. Я повернулась к нему и попросила рассказать, почему он вчера так подло поступил и не вернулся в кафе, хотя обещал это сделать. Дима опешил от моего сурового вида, улыбка тут же сбежала с его лица.

— Мы так и будем стоять у подъезда? — после паузы поинтересовался он и вновь заулыбался, видимо, решив не обращать внимания на мой тон. — А я думал, что ты на чашечку кофе меня пригласишь.

От такой наглости я в первую минуту онемела. Но быстро пришла в себя и, стараясь не раздражаться, сказала, что пусть на это не рассчитывает.

— А вот мне кажется, что я тебе все-таки нравлюсь, — вдруг заявил он, — и про парня, которого якобы любишь, ты все выдумала. Нет у тебя никакого парня!

— Это еще почему? — окончательно разозлилась я.

— А это видно! — уверенно ответил Дима. — Я сразу засекаю, когда у девчонки дружок имеется. Сама подумай! Эсэмэски тебе никто не шлет, а наши девочки только и щелкают по телефонам, после лекций тебя никто ни разу не встретил ни на машине, ни пешком. А за многими на таких тачках приезжают, что закачаешься! Да и в глазах у тебя что-то такое таится, словно ты постоянно думаешь о чем-то неприятном. А когда девушка счастлива в любви, у нее совсем другой взгляд. Уж я-то знаю! Я вообще люблю наблюдать за людьми, много лет в театральном кружке занимался, предки все хотели, чтобы я актером стал. И нас там сразу приучили к постоянному наблюдению за окружающими, чтобы потом легче в роль входить. Так что я наблюдательный, не думай!

— Да я про тебя вообще не думаю, Дима! — устало произнесла я. — Ты вот такой наблюдательный, а все понять не можешь, что я к тебе равнодушна!

— Да ты ко всем равнодушна! — заметил он. — Даже удивительно! А ведь в нашем инсте есть очень интересные парни.

— Делай вывод, Дима! Значит, мое сердце занято! Усвой это наконец, и тебе же легче жить будет! А поступил ты вчера подло! Ты обещал мне, что вернешься в кафе. Видишь, что сегодня из-за тебя получилось. Ты бы по-чвонил Ире и рассказал ей, как было на самом деле. А то она думает, что ты вчера со мной вместе ушел, а ее мы просто забыли в кафе, как ненужную вещь.

— Еще чего! — хмыкнул он. — Буду я звонить этой дуре! Она же навоображает себе бог знает чего! Да твоя Ирка мне проходу не дает!

Названивает чуть ли не каждый день, эсэмэски шлет прямо с утра пораньше и до поздней ночи, на всех сайтах меня отслеживает, аську атакует, я ее даже в игнор отправил.

— Господи, — пробормотала я.

Мне даже в голову не приходило, что Ира может так себя вести. Диму можно понять. Видимо, она его уже достала.

— Пробовал поговорить с ней? — поинтересовалась я. — Можно же все объяснить человеку.

— Ага, — усмехнулся Дима, — только если человек нормальный. А у нее полностью крышу снесло.

Я вдруг поняла, что, несмотря на все его ворчание, столь повышенное внимание явно льстит его мужскому самолюбию.

— И все равно, Дима, ты не прав! — сказала я. — Тем более должен быть внимательным и терпеливым. Я сама позвоню ей сегодня же и все объясню, но и ты попытайся с ней поговорить. Почему я должна отвечать за твои поступки?

— А кто тебя просит отвечать? — удивился он.

— Вообще-то сегодня после Ириной выходки все от меня шарахались, как от зачумленной. Можно подумать, ты не заметил! Да еще зачем-то сел на ее место со мной рядом! — возмущенно заметила я.

— Обрадовался, что наконец-то она от тебя свалила! — ответил Дима. — Чего ты в ней нашла? Она же скучная, я бы даже сказал, занудная! Она какая-то приземленная. Вообще удивляюсь, чего она забыла на нашем факультете. Какой из нее клипмейкер? Предки бабло заплатили за обучение, она и рада!

— Это не наше дело, — заметила я. Разговор начал меня угнетать, я видела, что Дима мало что понял. К тому же я давно знаю, что людей не переделать, объяснять что-то кому-то совершенно бессмысленно. Человек должен до всего дойти сам.

— Ладка! Приветик! — раздался в этот момент звонкий голосок Лизы.

И я обрадовалась ее появлению, как никогда, потому что могла безболезненно закончить разговор с Димой. Он повернул голову к идущей вдоль дома Лизе. Я увидела, что его глаза загорелись. Еще бы! Лиза всегда любила эффектно одеваться. Сейчас на ней были высокие, почти до колен, черные лаковые сапоги, плотно обтягивающие ее стройные ноги. Нереальной высоты шпильки делали их еще длиннее. Красный плащ с крупными черными пуговицами открывал колени, в талии он был затянут широким черным ремнем. Белая в крупный черный горох косынка контрастировала с тканью плаща. Маленький клатч довершал образ. Лиза выглядела элегантно и в то же время невероятно сексуально. Я заметила, что она чуть изменила прическу. Лиза обычно носила короткое каре. Сейчас один висок был довольно коротко подстрижен, и получилась асимметрия. К ее задорному лицу с яркими карими глазами и ямочками на щеках это необычайно шло.

Дима не отрывал от нее глаз. И я даже обрадовалась, что она произвела на него такой эффект.

«Может, от меня наконец отстанет», — довольно думала я, наблюдая за ним.

— Чего слушаем? — непринужденно поинтересовался Дима, кивнув на Лизины наушники.

Та придвинулась, сунула один наушник ему в ухо, подмигнула мне и начала напевать: 

Я ошалело посмотрела на нее. Лиза никогда не увлекалась попсой. Но она безмятежно улыбалась и подпевала с явным удовольствием.

— Что это? — рассмеялась я, когда Лиза выключила плеер.

— Не слышала, что ли? — ответила она и лукаво посмотрела на улыбающегося Диму. — Это просто песенка про меня!

— И ты «привыкла изменять простому глупому мальчишке»? — процитировал Дима. — Ладка забыла нас познакомить.

— Точно! — задорно рассмеялась Лиза.

— Ой! — спохватилась я и быстро их представила друг другу.

— Твой? — спокойно поинтересовалась Лиза и кивнула на Диму.

— Ничей! — ответил он за меня. — Твоя подруга считает меня недостойным ее внимания.

— Заливаешь! — не поверила Лиза и вновь засмеялась.

Ее глаза заблестели, в них появился огонек. И я поняла, что Дима ей нравится.

— Лиз, у Лады правда есть парень? — непринужденно спросил Дима.

Но я видела, что он напрягся. Лиза взглянула на меня. Она все еще ничего не знала о Греге, как, впрочем, и все остальные мои друзья. А рассказывать я, естественно, не собиралась. Но мы с Лизой недаром столько лет дружили, поэтому, внимательно посмотрев мне в глаза, она вмиг что-то поняла и тут же уверенным голосом заявила:

— Есть! И они безумно влюблены друг в друга. Так что, Димон, у тебя никаких шансов. А вот я, к твоему сведению, вчера рассталась со своим парнем. Мотай на ус, перед тобой одинокая и свободная девушка!

— Которая к тому же «изменила глупому мальчишке», — расхохотался он. — И видимо, поэтому с ним рассталась… или он ее бросил…

— Не твое дело! — резко ответила Лиза и надула губы.

Но было заметно, что она нисколько не сердится на Диму и он ей все больше нравится.

— Мне пора домой, — встряла я в их разговор. — А ты куда направлялась?

— А так просто, прогуляться, — ответила Лиза. — Можем вместе, — неуверенно предложила она.

— Настроения нет, — хмуро произнесла я. — К тому же маме сегодня на ночное дежурство, хочу ее застать, пока не ушла.

— Ясно, — сказала Лиза и повернулась к Диме.

— Может, покатаемся? — заулыбался он. — У меня тачка «в кустах».

— Да? — восхитилась Лиза. — Суперски! И где твоя тачка?

— Да вот! — ответил Дима и показал рукой на красную «Тойоту», стоящую неподалеку от моего подъезда. — Идеально подойдет под твой наряд, — лукаво добавил он. — Поехали?

— Лада, — повернулась ко мне Лиза, — ты мне вот что скажи прямо сейчас: ты на Димона глаз положила? Если да, то он мне на фиг не нужен. Я не привыкла у подруг парней отбивать. Если нет, то я, пожалуй, прокачусь.

Дима смущенно засмеялся от такой прямоты и с любопытством посмотрел на меня.

— Можешь спокойно ехать, — ответила я.

— Оки! — обрадовалась Лиза. — Созвонимся! Она быстро чмокнула меня в щеку, Дима кивнул мне, и они направились к машине.

«Надо будет позвонить ей вечером и рассказать, как Дима обошелся с Ирой, чтобы понимала, что он за кадр», — подумала я, глядя им вслед.

Но в душе я была рада, что они познакомились. Мне показалось, они подходят друг другу. С первого взгляда я почувствовала, что они словно на одной волне. Я, конечно, знала, что Дима считается у нас в институте бабником, но и Лиза меняла парней с устрашающей скоростью. Так что они стоят друг друга.

Поднявшись в квартиру, я увидела, что мама уже собирается уходить. Она стояла в коридоре и поправляла прическу перед зеркалом.

— Как ты сегодня задержалась! — торопливо проговорила она. — А мне вот пораньше нужно. Я уже убегаю! Чудом меня застала.

— В институте задержалась, — ответила я.

— Что-то ты бледненькая, — озабоченно заметила мама, внимательно глядя на меня. — Устала?

— Немного, — сказала я и улыбнулась ей. — После каникул вообще тяжело включаться в учебу.

— Это точно! — согласилась она, надевая плащ. — Да, Лада, там тебе принесли какое-то письмо. Курьер доставил.

— От кого? — удивилась я.

— Понятия не имею, — пожала она плечами. — Конверт довольно большой, плотный и без подписи. Принес обычный на вид паренек, сказал, что для тебя. Я расплатилась, и он ушел. Я тебе на стол положила.

— Странно, — пробормотала я.

— Не хитри! — погрозила мама пальцем. — Наверняка от твоего дружочка какой-нибудь сюрприз!

— Думаешь? — воодушевилась я. — Неожиданно как-то…

— Корзину роз ты ведь тоже не ждала, — заметила она. — Ладно, дочурка, мне пора бежать.

Она махнула мне рукой и скрылась за дверью. Я быстро скинула туфли, куртку и отправилась в свою комнату. С волнением взяла со стола большой белый конверт и вскрыла его. Внутри был обычный диск и записка.

«Лада, думаю, ты хочешь узнать о судьбе своего приятеля и нашего злейшего врага Дино, — прочитала я и задрожала от страха. — Как ты помнишь, а может, и нет, я решил все записать на видео. Вы, люди, верите лишь вот таким наглядным доказательствам, слова для вас мало что значат. К тому же ты учишься на режиссера, значит, тебе будет интересен такой видеоряд. Я наслаждался, когда просматривал свою запись. По крайней мере, это оригинально, не то что все ваши бесталанные стандартные ролики, заполонившие экраны. Приятного просмотра!

PS. Но я был взбешен, когда тебе удалось так ловко ускользнуть от Арно. Иначе сейчас ты была бы в наших рядах, и Грег, не сомневаюсь, обрел бы счастье с такой очаровательной вампиршей. Но вы, дети, такие упрямые! Все хотите сделать по-своему! Однако я не теряю надежды, что все-таки будет по-моему! Посмотри видео. Дино больше нам не враг».

Внизу стояла подпись «Атанас». Дрожащими руками я вынула диск из коробочки и включила компьютер. Сев на стул, впилась взглядом в экран. От страха меня била крупная дрожь, но я хотела знать правду.

Вначале появилось изображение того узкого дворика в Сохо. Я увидела стоящего посередине Дино. Но змеи на его теле уже не было. Сзади виднелся арочный проход, однако он был пуст, хотя я точно помнила, что его перекрывал один из вампиров. Я знала, что вампиры не отображаются ни на фото, ни на видео. Однако оказалось, их голоса записывались. И от зтого картинка, или, как выразился Атанас, видеоряд, получилась действительно странной. Дино с напряженным лицом находился посреди дворика, я заметила, что его руки прячутся в карманах. Вдруг он резко развернулся, видимо, один из вампиров напал на него сзади, и выбросил руку со сверкнувшим узким серебряным ножом. Он ударил пустоту. Раздался зловещий смех.

— Поиграем? — услышала я хриплый голос Атанаса.

— Убьем его? — раздался еще один голос, более молодой.

Дино вертелся на месте, словно танцевал страшный танец в полном одиночестве. Периодически бил ножом по воздуху. Вампиры смеялись. Вдруг в какой-то момент ему, видимо, удалось вонзить нож в одного из них. Я четко увидела, как Дино сильно ударил сверху вниз. Раздался страшный крик. И на экране проступила вначале шея с входящим в нее лезвием, затем запрокинутое, перекошенное мукой лицо, потом проявилась часть туловища. От вонзенного по рукоятку ножа словно разбежались голубовато-серебристые живые нити, они охватили тело вампира, и оно затряслось, словно его било током. Все произошло мгновенно. Вампир упал, его уже явственно видимое тело еще подергалось, затем застыло и вытянулось на земле. И вдруг стало затягиваться серебристой дымкой и таять на глазах. И вот осталось лишь светящееся облачко тумана на его месте, но вскоре и оно рассеялось. Все произошло за несколько секунд.

Дино отскочил, выхватил нож и завертелся на месте.

— Доигрались?! — страшно закричал Атанас. — Осиновый кол вам всем в сердце! Надо было сразу с ним кончать!

— Кто ж знал? — ответил ему явно Арно. — Сейчас он за все получит!

— Сами получите! — злобно ответил Дино. Но я видела, что он смотрит затравленно.

— Не убивать! — крикнул Атанас. — Слишком просто для него! Пусть станет таким, как мы! Укусите его!

Я содрогнулась, но продолжала смотреть. Дино дернулся, его руки будто сами завелись за спину, хотя было видно, что он сопротивляется этому движению изо всех сил, нож выпал. Его голова запрокинулась набок. Я явственно увидела, как в его шее появились отверстия, из которых потекла кровь. Дино закатил глаза и затрясся всем телом. Вампиры замолчали и, по всей видимости, отпустили его. Он упал и продолжал дергаться еще минут пять, глухо постанывая сквозь стиснутые зубы. И вот он затих и вытянулся на земле. Через какое-то время я увидела, как приоткрывается его рот. Показались отросшие клыки. К моему ужасу, их было не два, как у Грега, а четыре. Нижние резцы выросли и смыкались с верхними. И прямо на моих глазах его тело начало таять. И вот я вижу на экране пустой дворик. И голоса, раздавшиеся в нем, казались голосами привидений.

— Добро пожаловать в братство! — произнес Атанас. — Ты теперь один из нас, Динар! Не хочешь сменить имя?

— Будь ты проклят! — злобно ответил Дино. Я услышала грозное рычание, потом быстрые шаги.

— Иди, иди! — сказал Атанас. — Все равно никуда не денешься!

На этом месте ролик закончился. Я сидела в оцепенении.

Затем наступила реакция на шок, и я разрыдалась. Мне было больно, страшно, хотелось уничтожить Атанаса, я ненавидела его псем сердцем. О дальнейшей участи Дино я боялась думать. Он ненавидел вампиров и вот стал одним из них. Трудно было даже вообразить, что он испытывал после превращения.

Я немного успокоилась, вынула диск и выключила компьютер. Умывшись, легла на диван, свернувшись калачиком.

— Грег, милый, — шептала я, — где ты? Мне так плохо! Неужели ты не чувствуешь?

Я закрыла глаза и ждала ответа. Но Грег, который всегда, как бы далеко ни находился, знал о моем состоянии, ощущал все изменения, происходящие со мной, на этот раз не отозвался. Я была в полном вакууме, и такая черная тоска на меня навалилась, что я застыла, словно парализованная ею.

К утру я немного успокоилась. Я утешала себя, говоря, что Дино идет по своему пути, так должно было случиться, и я все равно ничем не смогла бы ему помочь. Я сама тогда еле ушла от Арно. Надо принять случившееся как должное. Я думала, что навряд ли еще когда-нибудь встречусь с Дино. Может, теперь, после своего превращения, Дино попытается найти своего отца Иржи, который тоже был вампиром и хотел, чтобы и Дино им стал.

На занятия мне нужно было к третьей паре, поэтому вставать я не спешила, лежала на спине и смотрела в потолок. И очень хотела, чтобы рядом оказался любимый. Когда раздался телефонный звонок, я вздрогнула, но это была мелодия Лизы. Вечером мы так и не созвонились. Я подняла телефон с пола, обрадовавшись возможности переключить мысли, и сразу спросила:

— Ну, и как тебе Дима?

Лиза звонко расхохоталась, потом поздоровалась.

— Привет, привет! — ответила я. — Ну?

— Надеюсь, я тебя не разбудила, — невинным тоном начала она. — А то рано еще, всего половина десятого. Я уже в колледже, сейчас перемена, решила тебе звякнуть. А ты где?

— Пока дома, — сказала я, — мне к третьей паре. Не тяни резину! Что Димка-то?

— Не терпится? — захихикала она. — Да ничего такого! Клевый парень, кстати. Не пойму, чего ты его отбрила!

— Просто не мой тип, — уклончиво ответила я.

Потом рассказала ей историю с Ирой, опустив сцену, когда та вцепилась мне в волосы. Но на Лизу это не произвело никакого впечатления.

— Не пойму, что тебя так возмутило, — небрежным тоном заметила она. — Правильно он ее проучил! Нечего на парней вешаться! Он мне сказал вчера, что. не раз говорил этой вашей Ире, что она ему опротивела и чтобы оставила его в покое. Но она, видать, тупая, раз никак не въедет в ситуацию.

— Ира теперь меня во всем обвиняет, — сказала я. — Представляешь, каково мне! Мы ведь в одной группе. Она против меня других настраивает.

— Ну и еще раз дура! — ответила Лиза. — Тоже мне способ привлечь внимание парня!

А вообще, Лада, ты уже взрослая девочка, сама ситуацию разруливай! Но если что, то и я могу разобраться с этой Ирой. И мало ей не покажется!

— Не надо, я разберусь!

— А Димка мне очень понравился! — сказала Лиза другим тоном.

Я почувствовала, что она улыбается.

— Умный, интересный, к тому же красавчик! — добавила она после паузы. — Я уже влюбилась! Мы вчера в кафе посидели, потом в клуб закатились, я только под утро домой вернулась… Целовались…

— Ты как всегда! — засмеялась я.

— А чего тянуть? — весело спросила она. — Он привлекателен, я чертовски привлекательна… Нет, Лада, серьезно, я тебе благодарна за то, что ты нас познакомила. Что-то в нем есть такое, меня сразу зацепило. Мы сегодня вечером в кино идем!

— Ну и отлично! — вздохнула я. — Надеюсь, Ира скоро успокоится и забудет его. А то, знаешь, в институт даже идти неохота… после вчерашнего.

— Забей, подруга! — посоветовала Лиза. — Ты ведь ни в чем не виновата. Слушай, я уже докурила, мне пора.

— Удачного дня! — пожелала я и положила трубку.

Настроение стало лучше. Я любила Лизу и хотела, чтобы у нее все было хорошо. И мне показалось, что Дима как раз тот, кто ей нужен.

«Надо спросить у него, как ему Лиза», — подумала я и улыбнулась.

Но мне даже и спрашивать не пришлось. Когда я подходила к институту, меня догнал Дима. Мы поздоровались, и он сразу заговорил о Лизе. Я с удивлением смотрела на его сияющий вид. Он выглядел совсем по-другому. Куда девался тот капризный, вальяжный, избалованный женским вниманием молодой человек? Диму будто подменили, я видела немного смущенного, искреннего и открытого парня. Правда, когда мы зашли в институт, он тут же натянул привычную маску заядлого донжуана. Мне не хотелось вместе с ним появляться в аудитории, но потом я подумала, что не делаю ничего плохого и хватит обращать внимание на неадекватное поведение Иры. И мы вошли вместе. Ира оказалась уже там. Она по-прежнему сидела с Дашей. Как только мы появились в дверях, она развернулась в нашу сторону и громко, на всю аудиторию, сказала:

— А вот и наши влюбленные голубки! Полюбуйтесь на них!

— Здравствуй, Ира, — спокойно произнесла я и отправилась на свое место.

Дима сжал мой локоть, но промолчал. Сел, как обычно, за последний стол. После двух пар был довольно большой перерыв. Я покидала вещи в сумку и направилась к Ире. Она что-то оживленно обсуждала с Дашей и ее подругой. Увидев меня, они мгновенно замолчали.

— Послушай, Ира, мне нужно с тобой поговорить, — решительно произнесла я.

— Нам уйти? — тут же спросили девушки.

— Зачем же? — усмехнулась Ира. — Думаю, всем будет интересно послушать, что скажет эта предательница.

Я начала раздражаться.

— Ты ошибаешься на мой счет, — сказала я. — У меня с Димой ничего нет и никогда не было. Но даже если между нами что-то и происходило бы, я считаю, что никому об этом знать не обязательно. И отчитываться ни перед тобой, ни перед кем бы то ни было я не намерена. А по поводу кафе я тебе все уже объяснила. Я понятия не имела, что Дима оставит тебя там одну! Так что давай прекратим эту глупую ссору.

— А и правда, девчонки, — неожиданно поддержала меня Даша, — чего ссориться? Я Ладе верю.

— А я нет! — сухо произнесла Ира и поджала губы. — В общем, вали отсюда, ясно? — грубо добавила она. — Видеть тебя не могу!

Я не стала больше ничего говорить, закинула сумку на плечо и вышла из аудитории.

Всю следующую неделю Ира продолжала меня не замечать. Но мне уже было все равно. Я сидела в одиночестве на лекциях, потом отправлялась домой. И мне даже стало нравиться, что со мной никто не общается. Я понимала, что Ира упорно настраивает против меня ребят и за моей спиной распускает мерзкие слухи. И, как потом выяснилось, не ошиблась. Дима все это время не встревал в наш конфликт, хотя был его виновником. Он вообще выглядел отстраненным от всего и всех. Я знала, что причина в стремительно развивающемся романе с Лизой. Она звонила мне и все подробно докладывала — где они были, что делали, сколько раз целовались. К моему удивлению, Лиза не спешила с физической близостью. Только не в этот раз.

— Понимаешь, Лада, — сказала как-то она, — сама не знаю, что со мной. Мне хочется капризничать, вести себя, как будто я неопытная девочка, хочется, чтобы Дима влюбился в меня без памяти, и мы ходили за ручку под цветущими вишнями и говорили всякие глупости. Я сошла с ума? Да? Я ведь всегда смеялась над подобными романтичными бреднями! Ты же меня знаешь!

— Просто ты влюбилась, — ответила я. — И, видимо, впервые в жизни, несмотря на твое богатое прошлое.

— Неужели это правда? — прошептала она.

— Наверняка, — улыбнулась я. — Да и Дима тоже! Ты бы видела его на лекциях! Сидит с потерянным видом, преподов не слушает, в окно смотрит, отвечает невпопад.

— Да? — тут же оживилась она. — Я сама I олько о нем и думаю!

— Как и он о тебе, — заверила я.

— А эта идиотка оставила вас в покое? — поинтересовалась Лиза. — Ты, если что, сразу мне говори. А уж я ей живо объясню, «ху из ху»!

Но Ира действительно успокоилась. Она просто перестала замечать и меня, и Диму и проходила мимо нас словно мимо пустого места. Но вскоре выяснилось, что она продолжала отслеживать все, что с ним происходило. Я узнала об этом совершенно случайно. По истории кино у нас был короткий цикл лекций о зарождении кинематографа. Как известно, в декабре 1895 года в «Большом кафе» на бульваре Капуцинов в Париже состоялся публичный показ кинематографа братьев Люмьер. Наш преподаватель решил воспроизвести это событие. В малом демонстрационном зале было натянуто полотно, и мы должны были увидеть те самые исторические кадры движущегося паровоза. Помимо этого, преподаватель обещал показать менее известный сейчас, но во времена Люмьеров пользовавшийся не меньшей популярностью, чем «Прибытие поезда», еще один их шедевр под названием «Политый поливальщик». Я пришла в зал первая. Свет был приглушен, квадратное полотно, натянутое возле одной из стен, словно зависло в воздухе. Я бросила сумку на стул в первом ряду и подошла к экрану. Задела небольшую подставку, и с нее упало несколько пустых жестяных коробок старинного образца. В таких раньше хранили кинопленку. Я быстро подняла их и водрузила на место. Но одна из коробок закатилась за экран. Так что пришлось его обойти. Я подняла коробку и уже хотела выйти из-за полотна, услышала голоса и невольно остановилась. Это были Ира и Даша.

— Тварь она, вот и все! — презрительно говорила Ира. — На вид святая, а на самом деле разнузданная шлюха!

— Вот бы никогда не подумала, — ответила Даша. — Мне Лада вначале даже нравилась.

Мне хотелось немедленно выйти из-за полотна, но я решила послушать, что еще скажет Ира.

— Я тут узнала, не буду говорить откуда, — продолжала Ира, — что Лада, натешившись с Димочкой, познакомила его со своей ближайшей подружкой. И теперь та с ним развлекается. Так-то!

— Не может быть! — изумилась Даша. — А ты точно про это знаешь? Не ошибаешься?

— Ага, как же, ошибаюсь! — зло рассмеялась Ира. — Я вообще думаю, что они втроем развлекаются. А что? Это сейчас модно. А двум таким шлюшкам, как Ладка и ее подружка, групповушка в самый раз!

— Неужели наш Димочка на такое способен? — продолжала удивляться Даша. — Что-то мне не верится!

— Да все парни спят и видят, как бы им затащить в постель сразу двух девчонок! — уверенно произнесла Ира.

И тут мое терпение закончилось. Я вышла из-за экрана с твердым намерением влепить ей пощечину. Увидев меня, Ира мгновенно замолчала, а Даша залилась краской. Я подлетела к ним. Но в этот момент в зал вошли ребята. И я опустила руку, так и не ударив.

— Если будешь говорить про нас подобные гадости, — отчеканила я, глядя Ире в глаза, — я лично с тобой разберусь, поняла? И мало тебе не покажется!

— Ой-ой, испугалась, — с издевкой ответила она, — как бы тебе мало не показалось, когда я до тебя доберусь!

Тут в зале появился преподаватель и попросил всех усаживаться. Я с трудом дождалась окончания показа. Мне хотелось поговорить с Димой и все ему рассказать. Однако, хорошенько подумав, я решила этого не делать. Он и так с трудом переносил Иру, а после таких известий трудно представить, что бы он с ней сделал. Но я осознала, что дальше так продолжаться не может. Ира ничего не хотела понимать, она, видимо, постоянно распространяла обо мне сплетни, и сейчас я не сомневалась, что мои сокурсники именно из-за этого относятся ко мне все хуже и хуже.

После окончания лекций я вышла на улицу и стала ждать ее появления. Но раньше показался Дима. Он спустился по лестнице с однокурсниками, что-то оживленно обсуждая и смеясь. Увидев меня, он попрощался с ребятами и двинулся в мою сторону. Я хотела поговорить с Ирой наедине и, когда Дима приблизился, сказала о своих намерениях. Улыбка тут же сползла с его лица. Он внимательно вгляделся в меня, нахмурился и заявил, что Ира и его достала и лучше будет, если он сам с ней поговорит.

— Ты же куда-то торопился, — заметила я.

— С Лизонькой встречаюсь, — сообщил он и вновь расцвел в улыбке. — Сейчас за ней заеду в колледж, потом в кино отправимся. Хочешь с нами? А то последнее время ты что-то грустная. Я же вижу!

Такое внимание меня немного удивило, но надо признать, что Дима за последнее время разительно изменился. Он стал мягче, общительнее, все его высокомерие исчезло без следа. Я понимала, что только любовь могла так преобразить его, и в душе этому радовалась.

— Да зачем я вам нужна? — засмеялась я. — Только мешать!

— Зря ты!

И в этот момент из института вышли Ира, Даша и еще две девушки из нашей группы. Увидев нас, Даша быстро попрощалась с ними и стремительно двинулась по улице. Ира заметно напряглась, но тут же громко рассмеялась.

— Эй, ты! — начал Дима. Я дернула его за рукав куртки.

Он тут же сменил тон.

— Ира, можно тебя на минутку? — ничего не выражающим голосом спросил он.

— Нельзя! — звонко ответила она и, к моему изумлению, шмыгнула мимо и быстро пошла прочь.

«Боится, что получит по физиономии за свои сплетни», — решила я, но комментировать ее бегство не стала.

— Чего это она? — удивился Дима. — И поговорить не хочет? А то проходу мне не давала.

— Да она вроде бы уже успокоилась на твой счет, — заметила я, медленно направляясь к машине Димы. — Подвезешь?

— Спрашиваешь! — улыбнулся он. — А вот по поводу Ирки ты заблуждаешься, ничего она не успокоилась. И даже следит за мной.

— Следит?! — не поверила я. — У тебя развилась паранойя от сознания собственной неотразимости.

— Точно тебе говорю! Не веришь, спроси у Лизы. Мы вчера были в клубе и засекли ее там же. Скажешь, она случайно явилась в тот же клуб?

— Надеюсь, когда-нибудь все это прекратится, — вздохнула я, садясь в машину.

Дома я была около шести вечера. Мама снова отправилась на ночное дежурство, но мне это было только на руку. Я полюбила одиночество и даже стремилась к нему. Оставаясь одна в квартире, я сразу начинала думать о моем любимом, и ничто не мешало мне предаваться мечтам. Грег пока не давал о себе знать. Меня это не беспокоило. Я знала, что если он не появляется, значит, какие-то дела мешают ему оказаться рядом со мной. В его любви я была уверена. Диск с записью превращения Дино я спрятала в самый дальний угол ящика письменного стола. Вначале я вообще хотела его уничтожить, но потом подумала, что лучше показать его Грегу. Я была уверена, что он его не видел. Навряд ли Атанас стал бы демонстрировать его еще кому-то. Я знала, что он сделал эту запись с одной целью — запугать меня и дать понять о его планах. И в душе я теперь постоянно носила этот страх, понимая, что ему ничего не стоит сделать это в любой момент и он медлит исключительно из-за Грега. Несмотря на всю его жестокость, Атанас хотел, чтобы Грег сам принял такое решение в отношении меня, надеялся убедить нас, что это единственно верный выход из ситуации. По крайней мере я хотела верить в это.

Я вошла в квартиру и сразу отправилась в душ. Настроение у меня было скверным. Меня тревожило то, что я так и не поговорила с Ирой. Мне все казалось, что можно с ней объясниться, доказать ей, что она ошибается на мой счет. Я завернулась в халатик, зачесала волосы в хвост и посмотрела на себя в зеркало. Выглядела я неважно. Лицо было бледным, под глазами залегла синева, уголки губ опустились. Я старательно улыбнулась своему отражению, похлопала по бледным щекам и громко сказала, глядя себе в глаза, что все будет хорошо.

Войдя в гостиную, я потянулась к выключателю и вдруг заметила какую-то тень на диване. Я на миг замерла, чувствуя, как в душе разгорается радость. Потом прошептала: «Грег! Ну наконец-то!» и бросилась к дивану. И тут же поняла, что ошиблась. В полумраке комнаты белело лицо с узкими глазами и белоснежными волосами. Я в ужасе закричала и отбежала на другой конец комнаты. Включила свет. Это был Дино. Он спокойно сидел на диване и пристально смотрел на меня. Выглядел он отвратительно. Его белая кожа альбиноса стала настолько бледной, что казалась голубовато-серой, пухлые и обычно яркие губы были бескровными, глаза горели красным огнем. Но даже не эта картина напугала меня. Выражение его лица было настолько устрашающе-кровожадным, что я содрогнулась.

— Как ты здесь оказался? — спросила я, изо всех сил пытаясь взять себя в руки.

— Привет, Лада, — хрипло проговорил он.

— Привет, Дино, — пискнула я.

— Как я тут оказался? — расхохотался он. — Ты ведь знаешь, кто я теперь! Для меня расстояния и стены не помеха. И в этом есть своя прелесть. Хотя я еще до конца не проверил, на что способен, мне еще предстоит все опробовать, все испытать.

— Но вампир не может без приглашения хозяина войти в дом, — заметила я.

— Меня пригласила твоя мама, — невозмутимо пояснил Дино. — Я столкнулся с ней возле подъезда, представился как твой приятель и спросил, дома ли ты. Она ответила, что ты в институте, но скоро появишься. А потом сказала: «Приходите в гости». Она ушла, а я, естественно, воспользовался ее приглашением.

Я вздохнула. История повторялась. Когда-то мама так же пригласила Грега, понятия не имея, кто он на самом деле. Я заметила, что лицо Дино приобретает более человеческое выражение, если можно так выразиться. Мне даже показалось, что в нем проглядывает что-то от того веселого, общительного парня, каким он всегда хотел казаться. По крайней мере, уголки его губ приподнялись, узкие глаза сощурились, и их красный цвет стал не таким пугающе ярким и горящим.

— Зачем ты явился? — спросила я и даже сделала шаг к дивану, на котором сидел Дино.

— Показаться тебе во всей своей красе, — усмехнулся он.

— А если правду? — настаивала я.

Дино встал и заходил по комнате, потом так же, не меняя темпа, начал ходить по стенам и потолку. По-моему, он даже не заметил, что поменял направление движения, ему явно не хватало простора. Набегавшись, он замер возле люстры головою вниз. И тут посмотрел на меня. Видимо, до него дошло, куда он забрался, и Дино, плавно перевернувшись в воздухе, опустился передо мной.

— Если правду, — заговорил он, — хотя вампир и правда — вещи несовместимые, и ты должна это знать, так вот, если хочешь знать правду, я в смятении. После того как Арно укусил меня, я словно с цепи сорвался. Можешь посмотреть новости. В Сохо только и говорят последние две недели о появлении маньяка.

— Ужас какой! — пробормотала я и отодвинулась от него.

Дино заглянул в мои глаза и расхохотался. Он широко раскрыл рот, и я заметила, как появляются клыки. Их действительно оказалось четыре, нижние резцы росли, как и верхние, и были одинаковой длины. И это выглядело страшно. Я от него отбежала. Дино перестал смеяться, захлопнул рот и замер, прислушиваясь к себе. Раздалось рычание, его губы начали дрожать. Я знала эти грозные признаки и похолодела от ужаса. Спасти меня никто не смог бы.

— После превращения, — глухо заговорил Дино, — чуешь только силу крови. Хочешь только крови! И эта жажда ненасытна. Кажется, что если не выпьешь хотя бы немного, то сгоришь дотла, так все жжет внутри. И только кровь способна остудить этот жар, утолить эту жажду. Представь, каково находиться среди людей, которых воспринимаешь только как резервуары свежей восхитительной крови! При свете солнца я не могу находиться на улице, а вот ночь — мое время. Все эти ночные клубы, а ты помнишь, сколько их в Сохо, размалеванные пьяные дурочки, легко идущие на контакт с таким загадочным парнем, как я, который к тому же швыряется деньгами. Я становлюсь классическим вампиром. Но я этого не хочу! Я решил вернуться в Москву, ищу сам не знаю чего, хочу общаться с тобой, Грегом и Ренатой. Я знаю, они не такие. И хочу, чтобы они научили меня…

И вдруг Дино оскалился и зарычал. Я увидела совершенно другое лицо, это даже лицом было трудно назвать. Я увидела звериную морду с горящими глазами, разверстой пастью и огромными клыками.

— Я не выдерживаю! — рычал Дино. — Твоя кровь! Дай мне ее!

Я не стала дожидаться, когда он бросится на меня, и ринулась в свою комнату. Плотно закрыв дверь, щелкнула замком ручки. Лихорадочно начала водить рукой по груди в поисках кулона с кровью Грега. Один раз он меня уже выручил в подобной ситуации. И тут вспомнила, что, когда принимала душ, сняла кулон, и он так и остался лежать на полочке в ванной. Я в отчаянии закричала:

— Грег! Спаси меня! Грег!

Дино раскатисто захохотал. Дверь дрогнула, сквозь нее проступило оскаленное лицо, затем рука. Я с ужасом увидела огромные острые когти. Казалось, голова Дино медленно входит в дверь как в масло. Понимая, что сейчас он весь очутится в моей комнате, я отскочила в угол и схватила стул, намереваясь ударить по его голове, хотя осознавала, насколько это бесполезно. Вдруг его лицо исказилось и исчезло. Все стихло. Я стояла возле двери, на которой не осталось и следа, и прислушивалась. Но за ней была тишина. Тогда я осторожно выглянула. Никого.

«Неужели Дино смог сам справиться с жаждой?» — в смятении подумала я, выходя в гостиную.

Меня стало трясти. Я бросилась в ванную. Опустила лицо в холодную воду, но все равно никак не могла успокоиться. Когда пришла в себя, легла на кровать в своей комнате. Мое сознание затуманилось, веки отяжелели, глаза закрылись.

…Я оказалась на какой-то горе. Солнце только что село, и небо медленно тускнело. Пейзаж выглядел фантастически — передо мной расстилались вершины низких гор, кое-где покрытых лесом. Небо было багрово-красным с тонкими черными полосками облачков, тянущихся на закат. Я находилась на самой высокой точке, гора, на которой я стояла, явно была выше остальных. Прямо перед собой я увидела Грега и Дино.

— Я знаю, что ты вампир! — говорил Грег. — Но это вовсе не означает, что ты имеешь право охотиться на мою любимую. И если ты еще раз приблизишься к ней, будешь иметь дело со мной!

Я поняла, что нахожусь в трансе, что невидима и неосязаема, и подошла ближе. Силуэты Грега и Дино четко выделялись на алеющем догорающем небе, их лица освещались пурпурными отблесками и были хорошо мне видны. Дино казался испуганным. Он умоляюще смотрел на разъяренного Грега. Потом покаянно сказал:

— Прости! Я не охочусь на Ладу! Я хотел найти тебя, хотел понять, как стать таким, как ты. Но я не умею читать мысли вампиров, не могу определить, кто где находится. Я даже отца пока не смог обнаружить, хотя пытался. В Со-хо тебя не было, я отправился к Ладе. Был уверен, что она знает, где ты.

— Зачем ты на нее напал?! — сурово произнес Грег.

— Не смог справиться со своей сущностью, — тихо ответил Дино. — Разум помутился, я чувствовал лишь зов свежей крови. Тебе ли спрашивать, что со мною происходит!

Грег, я видела, стал успокаиваться. Он внимательно смотрел на потупившегося Дино. Потом подвел его к краю скалы. Я двинулась за ними. Грег показал рукой на одну из гор, находящуюся левее той, на которой мы находились. На ней виднелись какие-то белые постройки, отсюда казавшиеся игрушечными домиками. Эти домики были окружены со всех сторон густым лесом.

— Видишь? — спросил Грег. — Это гора, на которой находится монастырь вампиров «Белый склеп». У тебя один выход — отправиться туда немедленно. Только там ты сможешь попытаться преодолеть жажду крови. А я знаю, насколько сейчас она у тебя неутолима. Это ведь ты развлекался в Сохо и кусал всех подряд последние две недели?

— Это был я, — признался Дино. — После превращения я плохо понимал, что делаю. Я словно утратил разум и превратился в зверя.

— Из-за тебя мне пришлось покинуть Сохо, да и остальные вампиры затаились, — сказал Грег. — И так будет продолжаться, если ты останешься среди людей, — добавил он. — Отправляйся в монастырь! Отец Грегори, его настоятель, поможет тебе.

Дино пригнулся, его руки распрямились, покрылись перьями, голова стала птичьей с загнутым клювом. Огромный сокол плавно слетел со скалы и направился в сторону «Белого склепа». Его силуэт все удалялся и удалялся…

Я вздохнула и открыла глаза. На кровати сидел Грег и нежно смотрел на меня.

— Как ты себя чувствуешь, дорогая? — поинтересовался он и взял мою дрогнувшую руку.

— Уже хорошо, — прошептала я и подставила губы для поцелуя.

Грег легко коснулся их и улегся рядом.

— Значит, ты отправил Дино в монастырь? — сказала я и улыбнулась. — Знаешь, это правда лучше для него. Может, выйдет оттуда совсем другим.

— Надеюсь, — тихо ответил он. — Сильно испугалась?

— Сильно, — прошептала я. — И у него четыре клыка.

— У всех дампиров, превратившихся в вампиров, по четыре клыка, — пояснил Грег.

— Кошмар какой-то!

— Я немного опоздал, — добавил он. — Не сразу почувствовал твой ужас. Был очень далеко. Прости меня!

Я обняла его. Мне было так хорошо ощущать его рядом.

— Ты вернулся насовсем? — прошептала я. — Ты больше не оставишь меня одну?

Мне невыносимо захотелось рассказать ему о своих обидах, о том, какой грязью поливает меня Ира и как мне сложно находиться сейчас среди однокурсников, но я благоразумно промолчала.

— Девочка моя любимая, — прошептал Грег и обнял меня. — В Москве становится все теплее, совсем скоро май, а там и лето. Уже и так слишком много солнечных дней для меня.

— Но ведь ты можешь днем находиться в своей квартире за плотно задернутыми шторами. У тебя там кондиционеры, а гулять мы будем только ночью.

— Ладушка, — мягко сказал он и начал меня целовать.

Мы опустились на кровать. Грег прижался ко мне, его руки гладили мое лицо, глаза смотрели не отрываясь.

— Мне так плохо без тебя, — шептала я в его приоткрытые губы.

Его глаза светились голубым сиянием, и я, как всегда, утонула в них. Голова начала кружиться. Мне безумно хотелось ласки.

— Люблю тебя, люблю, — прошептал он и коснулся моих губ.

Но сделал это настолько мягко, что я практически не ощутила поцелуя. Я обхватила его за шею и сама начала целовать. Но Грег отодвинулся. Затем отошел в угол комнаты и сел на стул. Я закусила губу и с трудом сдержала слезы. Это стало невыносимым.

— Прости, — только и сказал он.

— Я понимаю, — тихо ответила я и опустила голову.

Какое-то время мы молчали. Я сидела, привалившись спиной к стене и обхватив колени. Мне захотелось плакать. Грег будто почувствовал это. Он быстро приблизился, забрался на кровать и сел рядом, обняв меня за плечи.

— Мне трудно, — прошептал он, — Ладушка, мне очень трудно! Зачем, зачем я так сильно тебя люблю? — с мукой произнес он. — Если бы я был холоден к тебе, насколько все было бы проще.

— Да, — ответила я, — было бы проще.

— Я должен натренировать силу воли, чтобы смог пройти испытание, — сказал он. — И я это сделаю!

— Конечно! — согласилась я и положила голову ему на плечо. — Где ты был последнее время?

— У Порфирия в его замке, — ответил он. Я немного напряглась. Все еще не решила, говорить ему про записку Атанаса и диск или умолчать.

— И Атанас там был? — осторожно спросила я.

— Нет, он куда-то уехал. Знаешь, Ладушка, мне пора.

И Грег встал. Я вскинула на него глаза.

— Мама на ночном дежурстве, — сообщила я. — Может, останешься со мной до утра? Пожалуйста! Я так сильно по тебе тоскую! Одну ночь, а потом можешь исчезнуть.

Я видела, что Грег колеблется. Ему явно хотелось остаться, но что-то его тревожило.

— Я буду спать в одежде, если тебе тяжело сдерживаться, — предложила я. — Или вот что, ты останься со мной на весь вечер, а когда я усну в твоих объятиях, тогда исчезай. А пока можем кино посмотреть или музыку послушать. Еще только девять. Я все равно раньше полуночи не засну.

— Хорошо, — наконец согласился он и улыбнулся.

Он взял меня на руки, прижал к себе и закружил на месте. Потом поцеловал и бережно опустил на пол. Я сказала, что хочу поужинать в его компании, пойду на кухню и что-нибудь приготовлю. А он пусть пока выберет фильм или поставит какой-нибудь диск.

Я разогрела приготовленное мамой мясо, сделала салат. Выложив все на тарелку, поставила на стол. Украсила зеленью. Вымыла фрукты и уложила их красивой горкой на блюдо. Потом достала красные витые свечи и водрузила посередине стола. «Не хватает красного вина», — мелькнула мысль. Ну и не надо. Улыбнувшись, я налила в бокал виноградный сок. Осмотрев стол, осталась довольна.

Я направилась переодеться в свою комнату. Грег стоял в гостиной возле полочки с дисками. Я молча проскользнула мимо, он проводил меня удивленным взглядом. Открыв шкаф, я достала вечернее платье, которое приобрела во время поездки в Прагу. Оно было из струящегося шелка нежно-лазоревого цвета. Вместо бретелек — узкое плетение из черных жемчужин. Платье доходило до пола. Я надела его, сунула ноги в черные лодочки, а волосы распустила по плечам. Посмотрев в зеркало, увидела, что очень бледна. Нанесла на щеки немного румян. Мне так хотелось быть красивой ради Грега. Когда я вышла из комнаты, он повернулся ко мне.

— Ты восхитительна! — прошептал Грег и улыбнулся.

— Прошу к столу, — пригласила я. — Небольшой импровизированный ужин готов.

Грег поставил выбранный диск в музыкальный центр, приблизился и взял меня под руку.

— Уверена, что такая изысканная девушка должна ужинать на кухне? — поинтересовался он. — Может, стоило накрыть в гостиной?

— И на кухне сойдет! — я прыснула от торжественности его тона.

Зазвучала музыка. Я замерла и посмотрела на него. Он слушал с явным удовольствием. Это была одна из моих любимых рок-групп — «Apocaliptica». Я узнала композицию под названием «Bittersweet» :[26]  

услышала я и замерла, глядя в глаза Грегу.

Он подпевал и смотрел на меня. Когда песня закончилась, я подняла бокал с соком.

— За горьковато-сладкие чары нашей любви, — сказала я. — И пусть они никогда не развеются!

Грег кивнул. Я отпила сок.

«Когда он станет обычным парнем, мы будем вместе наслаждаться вкусом пищи», — подумала я, взяв с блюда большую зеленую грушу.

— Когда я стану обычным парнем, — сказал он, — мы всегда будем ужинать вместе.

— Ай-яй-яй! — погрозила я пальцем. — А подслушивать мои мысли нехорошо!

Я увидела, как его брови приподнялись.

— Ладушка, клянусь, я не читаю твои мысли… больше, — ответил Грег. — Честное слово!

— Странно, — засмеялась я, — но ты повторил то, что я сейчас подумала.

— Видимо, мы уже думаем одинаково, — сказал он.

— Так бывает, когда люди на одной волне, — ответила я. — Мы с Лизой иногда одинаковые слова одновременно произносим.

Но Грег оставил это замечание без ответа. Я видела, что он стал задумчив, взял вилку и начал рассеянно крутить ее в пальцах. Его взгляд словно обратился внутрь, и он видел там что-то не совсем радостное. Я молча доела грушу. Потом хотела убрать со стола. Но Грег вскочил и, заметив, что негоже девушке в таком красивом платье мыть посуду, ринулся к раковине. Я удивилась, но не стала возражать. Он ловко мыл тарелки и ставил их в сушку.

«Кому сказать, в обморок упадут, — подумала я. — Вампир, моющий посуду у меня на кухне».

Я не выдержала и прыснула. Грег обернулся. Его лицо было сосредоточенным. Он, видимо, продолжал думать о чем-то своем.

— Лада?

— Нет, ничего, — ответила я. — Просто мне крайне странно видеть тебя моющим посуду.

— Привыкай! — улыбнулся он. — Когда я стану твоим мужем, буду это делать постоянно. Мне не трудно.

— Чем больше узнаю о тебе нового, тем сильнее влюбляюсь.

Когда Грег закончил, мы отправились в гостиную. Альбом «Apocaliptica» к этому времени уже закончился.

— Давай фильм посмотрим? — предложила я, усаживаясь на диван. — Когда тебе нужно уйти?

— Уйду, как только ты уснешь, — ответил он и сел рядом.

Я придвинулась к нему и стала целовать его прохладные губы. Грег ответил вначале вяло, потом я почувствовала, как его страсть усилилась. Он прижал меня к себе, его губы припали к моим. Как я любила такие моменты! Мне казалось, что ничего не может быть лучше, чем вот так сидеть с любимым в обнимку, чувствовать его пальцы, скользящие по моему телу, его ресницы, щекочущие мои щеки, его губы, целующие мое лицо.

И вот он поцелуями спустился по моей шее. Я знала, что это самое опасное место. Обычно Грег не мог выносить, когда касался моей кожи чуть ниже уха: здесь проходила яремная вена, ток крови был очень сильным. И это было излюбленным местом, куда кусали все вампиры. Грег на мгновение замер, я почувствовала, как убыстряется его дыхание. Он стремительно спустился ниже и начал целовать мои ключицы, затем стянул бретельки платья. Ощутив его поцелуи на своей груди, я не сдержала стона и запрокинула голову. Мне было так хорошо, что голова начала кружиться, мысли затуманились.

«А он говорил, что нужно тренировать силу воли, — вяло подумала я, — но как он нежен… Любимый…»

Я легла на спину. Грег переместился поцелуями еще ниже. Он пощекотал мой живот, я поежилась и тихо засмеялась. Но желание уже захлестывало. Я любила Грега и в душе уже давно принадлежала ему всецело. Но так хотелось принадлежать ему и в реальности! Грег уже стянул с меня платье. Он целовал кружева трусиков, но к более решительным действиям не переходил, а я его не торопила. Я запустила пальцы в его волосы, он прижался щекой к моему животу и замер. Мы лежали молча, я наслаждалась его близостью, мне хотелось вот так провести всю ночь.

«Почему бы и нет? — мелькнула мысль. — Ну куда ему отправляться среди ночи?»

— Милый, — позвала я, и он приподнял голову.

Его глаза были незамутненными, словно спокойная вода озера на рассвете.

— Давай я разберу постель, — предложила я, — мы устроимся на ней и будем смотреть какой-нибудь романтический фильм. А потом я усну в твоих объятиях, и ты останешься со мной до утра. Хорошо?

Грег привстал, его лицо погрустнело.

— Любимый мой, родной, что с тобой? — спросила я. — Я же вижу, что ты неотступно о чем-то думаешь. Ты меня разлюбил?

Я знала, насколько глупо звучит мой вопрос, но это волновало меня сейчас больше всего на свете.

— Разве возможно разлюбить тебя? Или ты сама больше меня не любишь?

— Что ты! — заволновалась я. — Как тебе такое в голову могло прийти?!

— Тебе же пришло! — заметил он.

— И правда! — улыбнулась я. — Какие глупости мы оба говорим!

Я подошла к полке, взяла диск с фильмом «Аромат любви Фанфан». Это был один из моих любимых фильмов, в главных ролях снялись Софи Марсо и Венсан Перес. Прекрасная, истинно французская романтическая история необычной любви, закончившаяся вполне обычным хеппи-эндом. Грег смотрел на меня, не отрываясь.

— Ты необыкновенно красивая девушка, — пробормотал он, когда я подошла к нему и взяла за руку.

— Пойдем в мою комнату. Я уже и фильм выбрала, — сказала я. — Устроимся в кровати, а кино на компе посмотрим. Я часто так делаю.

— Хорошо, — ответил Грег, но потянул меня на диван. Он погладил мое колено, потом тихо произнес: — Ладушка, мне нужно скоро уходить.

Мое настроение сразу померкло. Я скинула туфли, забралась с ногами на диван и прикрылась пледом. Сжавшись в комочек, смотрела на него.

«Если бы мы были обычной парой, — мелькнула мысль, — я бы сейчас закатила скандал, начала капризничать и вынудила бы его остаться. Или мы бы поругались. Так все и происходит. Но мы необычная пара!»

— И что за причина? — спросила я, стараясь говорить спокойно.

Грег взял меня на руки, словно большого ребенка, завернутого в одеяло. Положив к себе на колени, он прижал меня и начал покачивать, целуя мое лицо. Я невольно заулыбалась. Мне стало так покойно в его объятиях.

— Мне нужно на остров Ян-Майен, — сообщил он. — Это в Норвегии.

Я внимательно посмотрела в его нахмурившееся лицо. Я помнила, что с наступлением тепла в Москве Рената решила перебраться именно на этот остров.

— Что-то с Ренатой, — констатировала я.

— Не хотел тебя зря тревожить, — ответил он и поцеловал мой лоб. — У тебя своих забот хватает.

— Что случилось? Можешь ты мне толком объяснить? — начала я волноваться.

— Да новости в одной норвежской газетенке неделю назад были, — сказал Грег. — Я еще тогда обратил на это внимание.

— И что за новости?

— Небольшая заметка, в которой говорилось, что одно из судов чуть не потерпело крушение у берегов Ян-Майена. Якобы военные моряки, а там находится база ВМС НАТО, увидели привидение женщины, которое плясало перед их судном, прямо над водой.

— Думаешь, это Рената развлекалась? — испугалась я.

— Моряки вообще склонны видеть то, чего не существует в действительности, — улыбнулся Грег. — Взять хоть всем известную легенду о Летучем Голландце. Но через неделю в той же газете появилось объявление, в котором говорилось, что персонал, постоянно живущий на острове и обслуживающий станцию дальней навигации Loran-C, был напуган какими-то странными звуками, раздающимися по ночам. На острове есть действующий вулкан Берен-берг, они решили, что он возобновил свою деятельность. Двое обходчиков отправились разобраться, что же там происходит. И в заметке говорится, что они обнаружили сумасшедшую художницу, которая поселилась в пещере. Девушка отказалась с ними разговаривать и с удивительной ловкостью завалила вход в пещеру, в которой жила, огромным валуном. Они ушли ни с чем. Но на следующий день решили снова наведаться к ней. Пещера оказалась пустой, только несколько картин с пейзажами стояли вдоль стен. Они подняли тревогу, обыскали весь остров, но девушку не нашли. Картины перенесли в поселок и дали объявление в газете об этом случае. Просят откликнуться родственников, если кто-то узнает художницу по описаниям, то приехать и забрать картины.

— Да, это точно Рената, — согласилась я. — И что ты думаешь?

— Картины закрыли в каком-то помещении, — ответил Грег. — Думаю, у Ренаты началось что-то типа депрессии, ты знаешь, у вампиров это случается, и у девушек намного чаще, чем у мужчин. Рената наверняка забралась в один из своих пейзажей и сейчас там находится. Я хочу поехать, забрать картины, привезти их сюда, в ее квартиру. Уверен, оказавшись здесь, она выйдет в нашу реальность.

— Будем надеяться, — тихо произнесла я. — А если не выйдет? Она мне сама как-то сказала, что внутри картин чувствует себя намного лучше, чем снаружи.

— Будем надеяться, — повторил Грег.

Его лицо вновь стало грустным. А я в душе устыдилась собственного эгоизма. Я знала, насколько сильно Грег привязан к Ренате. Конечно, он сейчас не мог ни о чем другом думать.

— Пора спать! — ласково проговорил он, легко меня поднял и отнес в постель. — Сладких снов, — прошептал он, целуя мои губы.

— Спокойной ночи, — ответила я и закрыла глаза.

Утром я проснулась в хорошем настроении. Потянувшись, посмотрела на часы. Увидев, что уже без четверти восемь, резко села. Я опаздывала в институт, мне сегодня нужно было к первой паре. Грег отсутствовал, но это меня не огорчало, я знала, где он и чем занимается. Быстро собравшись, я глотнула чаю и покинула квартиру.

Но когда подходила к институту, мое настроение померкло. Мне абсолютно не хотелось видеть ни Иру, ни остальных сокурсников. К тому же я не знала, какие еще сплетни она про меня распространяет. Но в аудитории, на мое счастье, Ира отсутствовала. Я чуть опоздала, и лекция уже началась. Извинившись, я шмыгнула на свое место. Ира так в тот день и не появилась. Дима по-прежнему сиял как пятак. Мы вместе с ним пообедали после второй пары. Я хотела обсудить создавшуюся с Ирой ситуацию и даже решила рассказать ему о сплетнях, но Дима выглядел таким безмятежным, говорил только о Лизе, что у меня язык не повернулся.

После лекций я немного погуляла, погода стояла изумительно тихая и теплая, потом отправилась домой. И возле своего подъезда столкнулась с Лизой. Она так же сияла, как и Дима, и была явно погружена в свои мысли, даже не сразу меня заметила. Когда я оказалась прямо перед ней и рассмеялась, Лиза вскинула на меня глаза с отсутствующим видом.

— Приветик! — сказала я. — Ты откуда и куда?

— Лада! — искренне удивилась она. — А я тебя и не вижу! Я из учебки иду. Устала как собака. Все-таки тяжелая это работа — стричь и красить клиентов. Никто не понимает, каково весь день.

Но ее слова совсем не соответствовали ее виду. Глаза сияли, улыбка не сходила с лица.

— Ты домой? — уточнила я.

— Да, — кивнула она, — через час за мной заедет Дима.

— А-а-а, — неопределенно протянула я.

— Ничего не «а-а-а», — передразнила она меня и вновь улыбнулась. — У его друга днюха. Он стриптизер в «Капризе». Нас пригласил, обещал мне даже бесплатный приват-танец.

— У него день рождения, а он будет тебе приват-танец дарить? — рассмеялась я. — Уж лучше ты ему!

— Ага, щас! — ответила Лиза. — Хочешь, чтобы Димон нас с ним «зарэзал» на месте? Слушай, Ладка, а пошли с нами? Или ты занята сегодня вечером?

Я задумалась. Хотела побыть дома и что-то решить по поводу Иры, но, по правде говоря, эта ситуация мне уже сильно надоела.

«Пусть все идет как идет! — подумала я. — Действительно, почему бы мне и не развлечься?»

— А Дима не будет возражать, если я нарушу ваше уединение? — уточнила я.

— Здрасте! — рассмеялась Лиза. — Хорошенькое уединение! Полный клуб народу! Не волнуйся, мы собираемся до начала обычного представления, на закрытую вечеринку. Так что будут только свои.

— Хорошо, поеду с вами!

— Супер! — восхитилась Лиза. — У нас с тобой совсем мало времени, чтобы привести себя в порядок. Разбежались! Как только Димка приедет, я тебе сразу звякну, будь готова немедленно выйти!

Когда мы приехали в клуб, народу там и правда оказалось немало. Но это были в основном стриптизеры и их подружки. Виновник торжества, молодой гибкий блондин по имени Стае, бросился нам навстречу. Он расцеловался вначале с Димой, потом с Лизой и со мной. Дима быстро нас представил. Я по пути купила букет нежно-розовых орхидей и преподнесла их Стасу с поздравлениями. Видно было, что ему очень приятно.

— Располагайтесь, — пригласил он и показал на столики возле сцены.

— Неужели танцевать будешь? — изумился Дима. — В свой день рождения!

— Нет, сегодня я буду зрителем, — ответил Стае. — Парни хотят устроить мне какой-то сюрприз. Ребята, садитесь, а я сейчас! — И он быстро удалился куда-то за сцену.

Мы уселись за столик, и нам принесли коктейли. Но я отказалась и попросила сок. Лиза взглянула на меня с недоумением.

— Ты чего? — удивилась она. — Ты же любишь «Куба либре» [28].

— Раньше любила, — ответила я. — Больше не пью спиртного.

— Заболела? — испугался Дима.

— Нет, просто статью прочитала о вреде здоровью. С тех пор решила.

— Да ладно! — не поверила Лиза.

— Точно! — подтвердила я. — В общем, ребята, вы как хотите, а я воздержусь.

Я увидела, что подружка призадумалась. Но привычка взяла свое. Она махнула рукой, сказала, что ее здоровью и так постоянно вредят капризы клиенток в салоне, потому ей сам черт не страшен. Отпив коктейль, она облизнулась. Но Дима отодвинул свой бокал и попросил минеральную воду.

— Вот, Лада, как ты повлияла на моего котенка! — заметила Лиза и поцеловала Диму в щеку. — Он тоже отказался от выпивки! Неинтересно!

— Не волнуйся, не соскучимся! — пообещал Дима и чмокнул ее в нос.

В этот момент вернулся Стае. Он уселся за наш столик. В зале погас свет, раздалась одна из мелодий «Enigma», и на сцене появились три девушки. Стае сразу бурно отреагировал, закричал и захлопал. Девушки начали исполнять стандартный медленный танец с постепенным раздеванием. Но Стае был на седьмом небе. Он не отрывал глаз от сцены и увлеченно комментировал движения девушек.

— Нет, ну парни меня порадовали! — восхищенно говорил он. — Для меня стриптиз! Для меня! Просто вау!

Я с любопытством на него поглядывала. Видимо, то, что он находился сейчас в непривычной для него роли зрителя, вызывало у Стаса особый восторг. И вот одна из девушек, оставшись в одних стрингах, приблизилась к нему и стала извиваться всем телом. Дима сидел рядом, но реагировал вяло. А вот Стае подбадривал девушку одобрительными замечаниями. Она повернулась к нему спиной, раздвинула его колени и устроилась между ними. Ее попка почти касалась его бедер. Девушка плавно поводила ею из стороны в сторону. Присутствующие бурно выражали свои эмоции, Стае улыбался, его глаза блестели. Меня забавляло происходящее.

И вдруг я заметила в углу зала возле барной стойки Иру. Я не могла ошибиться, это была именно она. Ира снимала на телефон все происходящее. Я тут же толкнула Диму. Он глянул на меня с недоумением. Я показала на Иру. Дима вытянул шею, его глаза округлились. Он приподнялся. Но Ира уже заметила, что мы смотрим на нее, и мгновенно исчезла из поля зрения. Уходить посередине танца показалось неудобным, и мы с трудом дождались, когда девушка закончит.

— Мы отойдем на минутку, — сказал Дима.

Стае кивнул. На сцене появились два парня и две девушки, и он все внимание обратил на них.

— Вы куда? — изумилась Лиза.

— Дело есть, — быстро ответил Дима, схватил меня за руку и потащил в угол, где мы видели Иру.

— Черте что! — с возмущением сказал он. — Не хотел тебе говорить, но она в своем интернет-дневнике последнее время всякие гадости про нас пишет. Причем записи открыты для просмотра всем желающим. У нее дневник на Livelnternet. Ты не знала?

— Нет! Откуда? Мне такое и в голову не могло прийти!

— Захочешь почитать ее шедевры, я тебе в аське ссылку кину, — сказал он.

— Вот, значит, как! Дневник завела, — хмуро проговорила я. — Я тебе не сказала, что недавно слышала собственными ушами, как Ира сплетничала про тебя, меня и Лизу. Не хотела тебя расстраивать.

— Гадина! — с чувством произнес Дима. — Она нас в записях называет «сладкой троицей». И сюда пробралась, чтобы фотки сделать. Думаю, они уже сегодня появятся в ее дневнике.

— Но как она узнала, что ты здесь будешь? — задала я резонный вопрос. — Неужели ты сам ей проболтался?

— Что я, по-твоему, ненормальный? — зло произнес Дима. — Да я с ней вообще не общаюсь. Обхожу, как пустое место. Она же следит за мной постоянно. Я тебе говорил об этом, а ты решила, что у меня паранойя. Знаешь, Лада, я, кажется, понял, как она узнала, что здесь сегодня туса. Мы же все «В контакте»! И Стасик еще неделю назад выложил на всеобщее обозрение инфу, где он будет праздновать и когда. А остальное дело техники, что называется. Так, и где эта дрянь?

Мы обозрели пространство возле стойки, обошли близлежащие столики. Потом подошли к бармену.

— Здесь выход еще один есть? — поинтересовался у него Дима.

— Да, — ответил он, — вон там, из кухни выход на улицу.

— Ясно! Упорхнула птичка! — констатировал Дима. — И ее уже не поймаешь!

— Слушай, пускай она делает что хочет! — вдруг сказала я. — Я ведь тоже вначале злилась. А на самом деле ее можно лишь пожалеть. Давай просто не обращать внимания! Будто и нет ничего. Зачем нам «кормить гоблина»?

— Чего делать? — усмехнулся Дима.

— Есть в психологии такое определение, — пояснила я, — «не нужно кормить гоблина». То есть не надо отвечать на оскорбления, чтобы не раззадоривать человека, который напрашивается на конфликт. Ты не отвечаешь, и ему нечем питать свою злость. И она исчезает сама собой, без корма-то.

— Первый раз слышу, — хмуро произнес Дима. — Она сегодня же выложит фотки, а ты видела, что стриптизерша исполняла весьма недвусмысленный танец практически рядом со мной и Лизонькой.

— Что рядом с Лизонькой? — раздался звонкий голос, и Лиза собственной персоной возникла перед нами. — Нет, и как это называется? Я там сижу… одна, можно сказать! А мой парень и лучшая подруга уединились и о чем-то секретничают!

— Лиза не в курсе? — поинтересовалась я у Димы.

Он отрицательно покачал головой и нахмурился. Я знала ее взрывной характер и решила, что так, несомненно, лучше.

— Что происходит? — спросила Лиза.

По правде говоря, я не могла ничего придумать. Дима, видимо, тоже. Он подошел к ней и обнял. Но Лиза отстранилась и сжала губы. По ее виду я поняла, что она обиделась и расстроилась. Я решила, что скрывать правду бессмысленно, в данной ситуации ее уверенность в любви Димы важнее, чем беспочвенные ревнивые подозрения.

— Знаешь, Димка, ты не только мне, но и Лизе ссылку в аську кинь. Тогда ей все сразу станет ясно.

— Думаешь? — с сомнением произнес он и вновь притянул Лизу к себе. — Но мой котенок может выпустить коготки, и тогда этой злосчастной Ире мало не покажется.

Лиза с любопытством на него посмотрела, потом перевела взгляд на меня.

— Вы о чем? — уже более миролюбивым тоном спросила она.

— Пусть тебе лучше Дима все объяснит, меня от этой темы уже тошнит, — хмуро ответила я.

— Обещай, что воспримешь все спокойно, — сказал Дима и чмокнул Лизу в щеку.

— В общем, вы тут общайтесь, а я пошла. — И я вернулась за столик.

Стае уже был на сцене и танцевал с двумя практически обнаженными девушками под одобрительные выкрики друзей. Я пила сок, наблюдала за выступлением, но краем глаза посматривала на сидящих у барной стойки Лизу и Диму. Я поняла, что Дима все ей рассказал. Лиза стояла руки в боки напротив. Я видела, что она на пике ярости. Бармен меланхолично тряс шейкером, притворяясь глухим и слепым.

«Лучше бы Димка ей позже все рассказал, — подумала я, вставая и направляясь к ним. — Все-таки мы на дне рождения!»

Когда я подошла, Лиза разъярилась уже до предела. Увидев меня, развернулась.

— Вы оба что, с ума сошли?! — обратилась она ко мне на повышенных тонах. — В филантропов играть вздумали? Да эту… — она выругалась, — давно пора с асфальтом сровнять. Как она смеет поливать грязью тебя, меня, Димку?! Я лично с ней разберусь!

Но разбираться Лизе не пришлось. Все получилось намного страшнее.

Ира действительно в тот же вечер выложила фотографии в свой дневник. И не только туда, но и на сайт «В контакте». Выглядели снимки весьма эффектно. На одном девушка топлес стояла спиной к Стасу и лицом к зрителю, нагнувшись вперед и практически закрывая его собой. Зато четко были видны Лиза и Дима. Стриптизерша немного прикрывала Диму, и казалось, что она трется об него бедром. На другом снимке девушка стояла спиной к зрителю и лицом к нам. Мы были сфотографированы в тот момент, когда девушка вытянулась перед нами в танце, подняв руки. Узкие бретельки ее стрингов были из прозрачного силикона и поэтому были на теле совершенно незаметными. И девушка казалась полностью обнаженной. Еще на одном снимке я что-то говорила на ухо Стасу, а рядом целовались Дима и Лиза. Все эти фотографии были смачно откомментированы Ирой, и выражение «похотливая троица развратных друзей» было самым приличным. Лиза позвонила мне после полуночи, когда я легла спать. Она, оказывается, уже обнаружила снимки и кипела от ярости.

— Успокойся, — вяло сказала я и зевнула. — Ничего я предпринимать не буду. Ты где вообще?

— У Димки, — раздраженно ответила она. — Мы после клуба к нему поехали, Я на ночь осталась. Он тоже, лежит себе, как тюфяк, и не шевелится. Хотя вместе со мной фотки смотрел.

— Мы с ним решили, что лучше всего вообще не обращать на нее внимания, — пояснила я. — Вот завтра в институт приду и сделаю вид, что ничегошеньки не знаю.

— Димка то же самое мне сказал, — уже более спокойным тоном проговорила Лиза. — Но все равно я с ней разберусь!

— Ус-по-кой-ся, — раздельно произнесла я. — Все образуется! А сейчас я буду спать.

В институт утром идти не хотелось, тем более что у нас было четыре пары и еще занятия в монтажке. Я представила, что все эти фотографии уже посмотрели сокурсники и как они будут обсуждать нас, как будут смотреть. Особенно мне не хотелось видеть ухмыляющуюся физиономию Иры. Я оделась и с тоской подумала, что даже не могу рассказать обо всем Грегу, ведь он сейчас наверняка уже на острове и решает проблемы с Ренатой.

«А может, это и к лучшему, — утешала я саму себя. — Неизвестно, как бы он прореагировал на такие оскорбления в мой адрес и чем бы это закончилось для Иры. Сама во всем разберусь!»

В институте я сразу увидела Диму. Он стоял в раздевалке и что-то запальчиво объяснял Глебу, одному из наших сокурсников. Тот слушал с весьма ехидным выражением на лице. Они заметили меня и сразу замолчали. Я приблизилась и поздоровалась.

— Привет, Лада! — хором ответили они.

— Хорошо развлеклись, — обронил Глеб. — Мне вчера полгруппы отзвонились.

— А тебе завидно? — зло засмеялся Дима. — И вообще это вторжение в личную жизнь. Я на эту дуру могу и в суд подать!

— Не стоит, — посоветовала я. — Нормальные люди сами разберутся, что к чему, а с ненормальными и разговаривать нечего!

Глеб моргнул, улыбка сбежала с его лица.

— Пошли в аудиторию, — сказала я, — а то пара скоро начнется.

Я взяла их под руки, и мы начали подниматься по лестнице. Когда вошли в аудиторию, в ней мгновенно наступила тишина. Глеб тут же ретировался.

— Привет! — поздоровался Дима.

— Хай! — нахально крикнула Ира.

Она сидела с Дашей и вовсю улыбалась. Остальные промолчали. Мы заняли свои места. Первой парой у нас были занятия по компьютерному дизайну, все уткнулись в ноутбуки и занимались заданиями. На нас ни у кого времени не осталось. Зато на перемене многие стали отпускать шуточки по типу «ну вы вчера и зажгли!», «вам бы обоим в порно сниматься» и «не пора ли менять специальность и идти танцевать стриптиз». Меня порадовало, что никто не касался персоны Лизы, иначе бы Дима просто не выдержал. Я понимала, что он уже на пределе, но пока держится и на все колкости отвечает шутками. Зато Ира была довольна. Я видела, как она сияет и периодически посматривает на меня злорадно и торжествующе. Мне было ее жаль. Я хорошо помнила, что однажды сказал мне Грег по поводу непреложного закона Вселенной — за любую обиду, нанесенную кому-то, мы получим стократ, за любую причиненную нами боль нас ударят больнее, потому что ничего в мире не остается без ответа, так он устроен. И конечно, если мы делаем кому-то добро, то в ответ получим только добро. Я верила Грегу безоговорочно. Ира источала зло, она не могла справиться со своими комплексами, они душили ее изнутри и толкали на подобное гадкое поведение и поступки. Она показалась мне слабой и жалкой, и я точно знала, что ей придется ответить за все, что сейчас делает. Это знание помогло мне обрести внутреннее спокойствие, я перестала обращать внимание на насмешки и издевки, периодически звучавшие в мой адрес. Постепенно ребята, видя, что я не реагирую и мне, по большому счету, все равно, перестали обсуждать фотофафии, словно тоже потеряли к этой теме всякий интерес. Ира еще пыталась как-то взвинтить подруг, но и они больше не реагировали. Я заметила, что Дима также начинает успокаиваться, и порадовалась, что мы не подняли скандал.

Следующий день начался вполне спокойно. И ничто не предвещало беды. Ира выглядела притихшей и к нам не цеплялась. У нас было всего две пары, после них я отправилась домой. Погода испортилась. Небо затянули низкие облака, но мне это было даже на руку. Я решила посвятить оставшийся день занятиям, подтянуть кое-какие предметы. Около шести пошел дождь. Я оторвалась от монитора и стала наблюдать, как мелкие капельки чертят на моем окне длинные влажные полоски. Эта картина навевала на меня тоску. Грег все еще не подавал о себе вестей. Когда раздался телефонный звонок, я вздрогнула и заулыбалась, решив, что это он, хотя мелодия, звучавшая с мобильника, была не его и номер я тоже не узнала.

— Да? — спросила я, не переставая улыбаться и надеясь, что сейчас услышу знакомый голос.

— Лада? — ответили мне со странным акцентом.

Я не знала, кто это.

— Да, — я напряглась, голос мне не понравился.

— Это Арно. Я хотел бы с тобой увидеться.

Меня пригласишь домой? — ответили мне на английском.

«Арно?! — заметались мысли, и я похолодела от страха. — Что ему здесь нужно? Он должен находиться в Лондоне. Может, с Грегом что-то случилось?!»

— Ты меня пригласишь домой? — настойчиво повторил он.

«Ага, как бы не так! — подумала я. — Что я, сошла с ума, приглашать вампира в дом?»

— Давай встретимся где-нибудь на улице, — предложила я.

— Говори, где, — согласился он. — Могу появиться у тебя во дворе.

«Еще чего не хватало! — испугалась я. — Нет уж!»

— Приходи к Крутицкому подворью, — предложила я. — Знаешь, где это?

— Узнаю, — сухо ответил он. — Я тебя почую.

— Буду ждать тебя в переулке, — торопливо произнесла я, — но не возле главного входа. Там есть еще один. Увидишь старинные домики, много закоулков, решетку, огораживающую подворье, и в ней калитку. В общем, это переулок со стороны Симоновского вала.

— Мне эти названия ни о чем не говорят. Я тебя почую, — сказал Арно.

Я положила трубку и попыталась справиться с волнением. Меня начала бить дрожь. Я не знала, что и подумать. Но не встретиться с ним не могла. Я выглянула в окно. Дождь уже прекратился. Торопливо натянула джинсы, футболку, сверху накинула ветровку, капюшон набросила на голову. Потрогала кулон с кровью Грега, он висел, как всегда, на моей шее. На всякий случай насыпала полный карман сухого гороха. Я всегда носила с собой пакетик с маковыми зернышками, но на улице было сыро, и я подумала, что мак может просто смыть дождем с асфальта и толку от него будет мало. Захватив зонт, вышла из квартиры. На улице я сразу напряглась, потому что мне повсюду чудилась опасность. Я не понимала, зачем Арно появился в Москве, и не ожидала от его визита ничего хорошего. Я была настороже и постоянно озиралась по сторонам, пока шла к месту встречи. Мне показалось, что за мной кто-то следит. Крутицкое подворье находится неподалеку от моего дома, мне до него пешком минут пятнадцать. Сама не знаю, почему назначила встречу именно там, возможно, подсознательно выбрала место возле церкви, словно искала хоть какой-то защиты. Когда я миновала метро «Пролетарская», у меня выпал зонт, я нагнулась его поднять и краем глаза заметила какой-то силуэт, метнувшийся за ближайшую палатку. Выпрямилась и остановилась в раздумье. Мне хотелось зайти за палатку и проверить свои подозрения, но я решила, что это бессмысленно. Даже если за мной кто-то и следил, то этот человек… или не человек… уже успел спрятаться. Я поспешила дальше. Перейдя по подземному переходу на другую сторону Симоновского вала, я двинулась по небольшой аллейке, ведущей к нужному мне переулку. На ходу резко обернулась. И мне вновь показалось, что кто-то мгновенно нырнул в переход. Но уже стемнело, к тому же вновь начал накрапывать дождь, и видимость была плохой. Я открыла зонт и отправилась дальше. Однако меня трясло от волнения и все усиливающегося страха. Мне даже захотелось повернуть обратно и уйти домой, все-таки связаться с Грегом и сообщить ему о появлении Арно. Но, с другой стороны, я уже звонила ему несколько раз, однако он был «вне зоны».

Я свернула в нужный переулок и увидела, что он пуст. Калитку подворья закрывали в шесть вечера, поэтому посетителей в это время уже не было. И вообще не наблюдалось ни одного прохожего. Я начала медленно прогуливаться по переулку. Он был очень коротким, от силы двести метров, с одной стороны нависали деревья, с другой — располагались старые двухэтажные домики.

— Лада, — услышала я тихий зов и повернула голову.

Темная фигура Арно в длинном плаще с поднятым воротником маячила возле стены одного из домиков. Я бросилась к нему, но краем глаза заметила в отдалении еще одну фигуру. Мне показалось, что я вижу Атанаса. Его серебристые седые волосы, откинутые назад, трудно было не узнать. Мое сердце забилось от ужаса так сильно, что я ощутила боль в груди. Захотелось немедленно убежать куда подальше. Арно молча схватил меня. Я увидела широко раскрытый рот с выросшими клыками, поняла, что никто со мной разговаривать не собирался, решили просто превратить в вампира, но не смогла даже закричать, лишь пискнула от страха, как попавшаяся в когти кошки мышка. Но со стороны, видимо, казалось, что Арно схватил меня в объятия и хочет поцеловать, потому что в этот же миг раздался звонкий голосок и сработала вспышка фотоаппарата.

— Попались!! Наша примерная девочка Лада тайком встречается с Димой. Игра в троечку ее не устраивает! Я вас выведу на чистую воду!

Арно замер. К нам подлетела Ира и схватила его за воротник плаща, разворачивая к себе. Я не успела вмешаться. Поняв, что ошиблась и это вовсе не Дима, Ира вытаращила глаза.

— Кто это? — сорвавшимся голосом спросила она.

— Беги! — прохрипела я и отскочила.

Но было поздно. Арно с размаху вонзил ей в горло клыки. Ира захрипела и задергалась. Фотоаппарат выпал из ее рук и отлетел в ближайшую лужу. Из уголков ее раскрытого рта побежали струйки крови. Я на миг оцепенела от ужаса. Затем первым порывом было броситься к ней и как-то помочь. Но глаза Иры уже закатились, лицо посерело, тело оцепенело. А Арно все никак не мог оторваться. Меня так трясло, что я с трудом стояла на ногах. И вдруг передо мной возник Атанас. Он был невозмутим и бледен до синевы.

«Мне конец! — с тоской подумала я. — От него мне не уйти!»

Арно уже отбросил труп Иры и смотрел на меня. Атанас медленно раскрыл рот и сделал шаг ко мне. Одной рукой я начала лихорадочно искать кулон, другую сунула в карман. Горох! Не медля ни секунды, я достала полную пригоршню и бросила им под ноги. Глаза вампиров остекленели.

— Один, два, три, — глухо заговорил Атанас, бросился на колени и стал ползать по грязи, собирая горошины.

— Четыре, пять, шесть, — вторил ему Арно, ползая рядом.

Я стремительно бросилась к калитке, ведущей в подворье. На мое счастье, из арочного прохода возле церкви показался священник. Заметив меня, он остановился.

— Помогите! — закричала я, рыдая.

— Сейчас, дочь моя, — отозвался он и быстро двинулся ко мне. — Успокойся!

Я боялась оглянуться. Он приблизился и замер, уставясь в переулок, потом начал истово креститься, шепча молитвы. Я обернулась. Тело Иры лежало на асфальте. Лохматая черная собака бежала прочь, огромный черный ворон скрылся за деревьями. Значит, он уже сосчитали все горошины. Священник бросился к Ире. Я шла следом. Он упал на колени и проверил пульс. Потом закрыл ей глаза.

— Помоги мне, — тихо сказал он и взял труп под руки.

Я подхватила его под колени, стараясь не смотреть в лицо Иры и на искусанную шею. Мы втащили тело на территориию подворья. Охранники уже спешили к нам. Они увели меня в подсобку, налили горячего чая. Меня так трясло, что зуб на зуб не попадал. Когда появились милиционеры, я сказала, что на девушку напала огромная собака и начала ее кусать. Священник подтвердил, что видел, как от трупа отбегала именно собака. Конечно, экспертиза установит, что следы укусов совсем не похожи на собачьи. Но я не могла им (больше ничего сказать. На вопрос, знаю ли я жертву, я кивнула. Пояснила, кто она, они записали данные. Что мы тут с ней делали, никто не спросил. Видимо, решили, что сокурсницы вышли вместе погулять. То, что Ира была обескровлена, тоже почему-то не вызвало у них подозрений. Я слышала, как один говорил другому, что кровь могла вытечь через прокушенную ярремную вену, а затем ее смыло водой, тем более что переулок шел чуть под уклон к шоссе. Они нашли Ирин фотоаппарат. Он лежал в луже и был испорчен. Скоро появился врач. Меня осмотрели, хотя я твердила, что собака меня даже не коснулась, я сразу побежала к калитке. Врач сделал укол успокоительного, и меня отвезли домой. Оказавшись в квартире, я заплакала, а потом сама не заметила, как уснула. Видимо, подействовал укол.

Меня разбудила мама. Она пришла с дежурства довольно поздно, около десяти. Заглянув в мою комнату, удивилась, что сплю одетая. Но приглядевшись ко мне, она испугалась.

— Что с тобой, дочка? — Она села ко мне на кровать.

Я протерла глаза. Голова была словно в тумане, сердце давило, и казалось, что оно бьется еле-еле и вот-вот остановится. Мама ничего не знала о моих институтских проблемах, об Ире слышала крайне редко.

— Моя сокурсница сегодня погибла, — тихо ответила я.

— Как? Что случилось? — еще больше разволновалась мама.

— Можно, я не буду рассказывать сейчас? Мне плохо, — устало произнесла я. — Я успокоительное приняла, вот и уснула в одежде.

— Бедная моя девочка, — мягко проговорила мама и погладила меня по волосам. — Представляю, какой это шок. Отдохни, успокойся. Что ты принимала?

— Валерьянку, — ответила я первое, что пришло в голову.

— Я тебе дам снотворное. Разбери кровать и ложись.

Утром я хотела немедленно связаться с Грегом и все ему рассказать. Атанас решил все за нас, он не отступит. Мне было страшно. Я вцепилась в кулон на моей груди и мысленно начала звать Грега. Но он не появился. Нужно было вставать и отправляться в институт, я даже думать боялась о том, что придется выйти из дома. Только здесь я чувствовала себя в безопасности. Дверь тихо стукнула, я вздрогнула. Заглянула мама, спросила, как я себя чувствую, предложила пропустить занятия. Я хотела этого больше всего, мечтала остаться дома и прийти в себя. Но, представив, что сокурсники уже узнали о смерти Иры и о том, что я была в этот момент рядом, решила пойти. Мое отсутствие показалось бы подозрительным.

Когда я появилась в аудитории, наступила мертвая тишина. По лицам я поняла, что все уже в курсе произошедшего. Такие вести распространяются мгновенно. Я подошла к своему столу.

— А вот и единственная свидетельница трагедии! — громко произнес один из парней. — Жива-здорова, как мы видим!

— Прекрати! — неожиданно вступилась за меня Даша. — Ладка-то тут при чем? Ей тоже несладко!

— Странно это, — заметил другой сокурсник. — Все знали, что они в ссоре. И вот Ира… — он замолчал.

Кто-то из девушек всхлипнул.

— Я ни в чем не виновата, — дрогнувшим голосом произнесла я. — Я совершенно случайно там оказалась. Ира погибла на моих глазах.

Перед моим внутренним взором появилось страшное лицо Арно, когда он бросился на девушку. Я села, закрыла лицо руками, не выдержала и всхлипнула.

— Оставьте ее в покое! — раздался голос Димы. — Ей и так плохо! Таких собак развелось ужас сколько! В новостях постоянно рассказывают, что то на одного псы набросились, то на другого. Даже электрошокер рекомендуют с собой носить.

— И правда! Чего привязались! Вам бы на ее место! — поддержала его Даша. — Все это ужасно! Когда я вчера вечером позвонила Ире и ее брат мне все рассказал, я полночи уснуть не могла. А Ладка все видела своими глазами! Так что давайте не будем! Ей, по-хорошему, сегодня и в институт не нужно было приходить!

Меня поддержали еще несколько наших девушек.

Дима подошел и сел со мной рядом, обнял меня за плечи. Даша принесла воды. Я постепенно успокоилась. День был утомительный. Ребята больше меня не трогали, но и не общались. Вокруг меня по-прежнему был вакуум.

Обедала я, как всегда, с Димой. Правда, на этот раз к нам присоединилась Даша. Мы пошли в кафе неподалеку. Они оба тоже были подавлены. И, как мне показалось, смотрели на меня со странным выражением. Мы уселись за столик, сделали заказ. Ела я без аппетита, поковыряла вилкой салат и уставилась в окно.

— Лада, как все это произошло? — все-таки спросила Даша, когда мы уже пили кофе. — Брат Иры мне вчера так толком ничего и не сказал, что и понятно. Они все в шоке.

Я повернулась к ней. Видимо, мое лицо выглядело ужасно, потому что она моргнула, покраснела и тут же торопливо сказала, что если мне тяжело вспоминать, то лучше ничего не говорить и она просит прощения за свою бестактность.

— Правда, Ладушка, все это крайне странно, — присоединился Дима. — Просто в голове не укладывается. Мне она не нравилась, конечно. Знаю, что нехорошо так говорить о покойниках, но последнее время желал ей всяческого зла, но только не смерти!

— Я тоже не желала ей смерти, — тихо ответила я. — Даша, ты дружила с ней. Она много всяких гадостей про нас говорила.

— Да, было, — кивнула Даша и вдруг всхлипнула.

Дима испуганно на нее посмотрел и протянул салфетку. Потом заказал минеральной воды.

— Даша, — сказал он, когда та немного успокоилась, — все, что Ира говорила и писала в своем дневнике, не имеет ничего общего с действительностью. У меня никогда ничего не было с Ладой, а с ее подругой мы познакомились совершенно случайно, и я мгновенно влюбился. У нас серьезные отношения, и Лада просто наша подруга, и ничего больше. В «Каприз» нас пригласил мой приятель Стае. И ничего там развратного не было.

По пути домой мне позвонила взвинченная до предела Лиза. Она попросила меня немедленно прийти к ней.

Когда я позвонила в ее квартиру, дверь мгновенно распахнулась, словно Лиза ждала у порога. Схватив за руку, она потащила меня в свою комнату, усадила в кресло и устроилась напротив на стуле. Ее лицо было бледно, глаза расширены.

— Это я виновата, — заявила Лиза. — Не знаю, что мне сейчас делать! Может, во всем признаться?

— О чем ты говоришь? — удивилась я. — Успокойся, пожалуйста!

— Лада! Ты просто не знаешь! И никто не знает. О чем я только думала?!

Лиза всхлипнула. Я видела, что ее буквально трясет.

— Сейчас воды принесу, — быстро сказала я и выскочила из комнаты.

На кухне открыла аптечку, нашла успокойтельное. Принесла воды и заставила Лизу принять таблетку.

— Я ведь сегодня даже в колледж не пошла. Весь день дома сижу, носа не высовываю, — сообщила она.

— Ты можешь все толком объяснить?

— Вчера ночью позвонил Дима, — начала она, — и рассказал, что случилось с этой… Ирой. Как ты там оказалась?

— Пошла в подворье. Ира, наверное, следила за мной, а потом откуда-то выскочил огромный пес, прыгнул на нее и вцепился прямо в горло. Мы ни в чем не виноваты.

— Как ты не понимаешь, это я! Я причина ее ужасной смерти! — всхлипнула Лиза.

— Ты бредишь!

— Не знаю, как мне сейчас быть! — продолжала Лиза, словно не слыша меня. — Я поклялась, что буду молчать и никто не узнает о том, что я сделала! Но чувствую, что так сойду с ума.

— Расскажи мне все, — предложила я. — И вместе решим, что делать. Хорошо?

— Да? — с сомнением спросила Лиза.

— Конечно! Мы же подруги.

— Я ходила к одной… ведьме, — шепотом сообщила Лиза и округлила глаза.

— К кому? — не поверила я. — Лиз, ты как ребенок, честное слово!

— Не смешно, — мрачно проговорила она. — На меня словно затмение нашло, когда я прочитала дневник… Иры. Димка мне ссылку кинул. Она такие похабные небылицы про нас напридумывала. Ты разве не читала?

— Нет, решила, что не стоит.

— И правильно, что не стала читать! — сказала Лиза. — А я, как дура, зашла по ссылке и все-все прочитала. И тут мне кровь в голову бросилась. У нас в учебке есть уборщица. Девчонки между собой шептались, что она знает одну ведьму, самую настоящую. Некоторые даже будто ходили к ней привороты на парней делать.

Лиза замолчала. Она смотрела остановившимися глазами поверх моей головы. Ее лицо вновь сильно побледнело.

— Ты к ней пошла? — спросила я.

— Да, — ответила она. — Она рассказала, как сделать заговор на смерть.

Лиза расплакалась. Я протянула ей стакан с водой. Глядя на ее несчастное личико, мне невыносимо захотелось все ей рассказать. Представляю, какой это был бы шок, и в то же время правда сняла бы с нее тяжесть вины. Но разве я могла? Да и разве Лиза поверила бы? В который раз я поняла, что никогда не открою ей правду.

— Успокойся! — мягко сказала я. — Ты тут совершенно ни при чем! Заговоры на смерть не могут действовать так быстро. Должно пройти время. Как ты это сделала?

— Напечатала ее фотографию, съездила в деревню, где моя бабушка живет, и… ну, сделала все, как ведьма велела. Она сказала, что человек сначала болеть будет, потом умрет.

— Ну вот видишь! — ответила я. — Ты не виновата! Когда это было?

— В прошлые выходные.

— Ну вот, времени прошло немного. Да Ира не болела. Я в этом уверена! Сейчас уже ничего не изменишь, но ты вот что, иди в церковь и проси прощения. И никому об этом не говори! Никому! Никогда! И я буду молчать.

Я видела, что она начинает успокаиваться, мы поговорили еще о том о сем, потом я попрощалась и отправилась домой. На душе у меня было тяжело.

Войдя в квартиру, я все продолжала думать о Лизе и Ире. Мамы дома не было. Выпив чаю, я зашла в гостиную и села на диван. Я думала о Лизе и о том, как она мучается и боится божьего наказания. А ведь я совершаю грех более тяжкий, если рассматривать мою любовь с позиций церкви. Я люблю самую настоящую нечисть, всей душой отдалась воплощению дьявола. Я осознала, что меня это мучает. Я даже захотела пойти в Крутицкое подворье к батюшке. Но что бы я сказала на исповеди? И снова я столкнулась все с той же проблемой — невозможностью хоть кому-то полностью довериться и этим облегчить свою душу. У вампиров есть свой монастырь и отец Грегори. Кому же могу довериться я? Одновременно с этими мыслями во мне жила уверенность, что такая любовь, как у нас с Грегом, не может быть греховной. Ну и пусть он вампир! Он же хочет стать человеком! А значит, наше дело — светлое.

В институте ребята обсуждали, что нужно всей группой пойти на похороны. Они должны были состояться завтра. Но это оказалось выше моих сил. Когда Даша спросила, пойдем ли мы с Димой, я отказалась. Она поняла меня и не настаивала. На следующий день всю нашу группу отпустили с занятий. Я осталась дома. Дима, насколько я знаю, тоже не поехал на кладбище.

Я проснулась рано. Объяснила маме, почему сегодня отменили занятия, сказала, что не могу поехать на кладбище.

— Ты ужасно выглядишь последнее время, — беспокоилась мама. — Может, тебе стоит уехать куда-нибудь на майские праздники? Хочешь в деревню?

Но мне совершенно не хотелось ехать к бабушке, отвечать там на всевозможные вопросы. По правде говоря, мне хотелось лишь одного — забиться в какой-нибудь угол, где никого не будет. Я жаждала одиночества.

— А где сейчас Грег? — осторожно поинтересовалась мама.

— Все еще в Лондоне, — не задумываясь, ответила я. — Но должен скоро приехать в Москву.

Мне было тяжело обсуждать с мамой мою личную жизнь. Приходилось постоянно лгать, а я от этого безумно устала и просто боялась, что сорвусь в один прекрасный момент и наговорю лишнего. Мама взглянула на мое погрустневшее лицо, но промолчала.

Я вздохнула с облегчением, когда она ушла на работу. Поставила в музыкальный центр первый же попавшийся под руку диск и легла на диван, свернувшись комочком. 

слушала я и, не отрываясь, смотрела на картину, где мы были изображены с Грегом, я как воплощение Света, он — воплощение Тьмы. Его бледный профиль притягивал меня, и в душе я молила Грега быстрее вернуться. Мне было настолько плохо, что впервые в жизни захотелось умереть. Слезы обожгли глаза, я зажмурилась.

И в этот момент кто-то коснулся моих волос.

— Грег! — вскрикнула я, улыбнувшись.

Я, замирая, близко-близко увидела его бледное прекрасное лицо, прозрачные голубые глаза, милую улыбку, я обхватила его за шею, притянула к себе и зашептала: 

— Как долго тебя не было! Тут столько всего произошло! Я чуть с ума не сошла!

Не выдержав, расплакалась, уткнувшись ему в плечо. Он утешал меня, гладил по голове, целовал мои мокрые глаза. А я все говорила и говорила. Я рассказала про нападение Арно и Атанаса, про гибель Иры, про записку, где Атанас писал, что единственно верный для нас путь — превращение меня в вампира. Грег слушал молча. Я увидела складку, залегшую между его бровей, сжатые губы, потемневшие, наполненные страданием глаза.

— А тебя все не было! Я не могу так больше! Я не могу без тебя!

— Прости, любимая, — прошептал он. — Ты знаешь, чем я занимался. Но я не почувствовал грозящей тебе опасности, словно стоял какой-то блок.

— Атанас?

— Может быть, — прошептал он. — Только не бойся и никогда не снимай кулон.

— Он всегда со мной, — заверила я. — Как Рената?

— Она не выходит, — грустно ответил Грег. — Я привез все картины, они сейчас в ее квартире. Но Ренаты нет. Это сводит меня с ума! Я подумал, может, ты мне поможешь, — неожиданно добавил Грег.

— Я сделаю все! Только что я могу?

— Я не уверен. — Он опустил голову. — Но если ты ее позовешь, может, тебя она послушается и вернется в реальность.

— Почему бы не попробовать? Хотя зачем ей выходить ради меня? Но попытаться стоит!

Во дворе стоял мотоцикл.

— Dodge Tomahawk V10, — кивнул на него Грег. — Скорость 400 километров в час.

Мотоцикл выглядел впечатляюще. Массивный серебристый корпус, колеса словно сдвоенные, на руле висели две каски. Грег протянул мне одну. Я забралась на сиденье и крепко обхватила его за талию. Мы неспешно выехали со двора, но, когда оказались на Ворон-цовской, Грег мгновенно увеличил скорость. У меня все замелькало перед глазами, и я зажмурилась.

Мне показалось, что мы не доехали, а долетели до места. Грег завернул во двор и остановил мотоцикл.

— Ну как? — спросил он, помогая мне сойти.

— Жива, — улыбнулась я.

В квартире Ренаты меня охватило волнение. Скинув куртку, прошла за Грегом в студию. Он показал на расставленные вдоль стен картины.

— Вот тут все! — сообщил он.

Одна из картин сразу привлекла мое внимание.

— Не могу понять, что Рената хотела этим сказать, — услышала я голос Грега, но даже не обернулась, поглощенная увиденным.

На полотне были изображены мы с Грегом и все та же лазоревая бабочка. Как и на других полотнах, я стояла на светлой половине, смотрела на белый прямоугольный каменный гроб, который находился на темной стороне. Темнота превращалась в синее ночное небо с крохотными искорками звезд.

«По крайней мере, уже не такая кромешная тьма, — отметила я, глядя на яркие звездочки. — Да и небо не черно-фиолетовое, как на первой картине, а с более светлым синим отливом».

Гроб был приоткрыт, внутри лежал Грег. Казалось, что он отдыхает и смотрит на звезды. Лазоревая бабочка словно зависла над крышкой. Светящийся голубоватый след тянулся к ней от моей раскрытой ладони, будто бабочка перенесла на темную сторону частичку света.

— Странная картина, — заметила я. — И почему ты в гробу?

— Не знаю, — пожал плечами Грег. — Тебе не кажется, что это место чем-то напоминает монастырь «Белый склеп»?

— И правда, — ответила я, — вампиры-послушники, помню, лежали именно в таких прямоугольных белых гробах. Да и стена похожа.

— Странно все это, — задумчиво сказал Грег. — Однако Ренаты внутри этого полотна быть не может. Честно говоря, я так и не смог понять, в которой из картин она сгинула.

Я прошла вдоль стены, рассматривая полотна. Почти все это были пейзажи. На них скупыми неяркими красками изображались, как я поняла, скалы Ян-Майена, покрытые темно-зеленым мхом, каменистые бухточки с пенными завихрениями прибоя, морская неспокойная даль. На одной из картин я увидела что-то типа входа в темную пещеру с небольшой площадкой перед ней, поросшей по краю низкорослым кустарником с мелкими редкими листочками. Закатное небо бросало багровые отблески, видимо, из-за этого картина выглядела мрачной.

— Это ее жилище? — поинтересовалась я.

— Да, именно там находились ее вещи и картины.

Я подняла полотно и установила его на мольберт. Вгляделась. Внутри пещеры царила кромешная тьма.

— Ты ничего не чувствуешь? — спросила я.

— Нет, я же не чувствую вампиров, — ответил Грег и встал рядом со мной.

— Мне кажется, Рената внутри этого грота или пещеры, — сказала я. — Может, она заблудилась, потерялась во времени и пространстве? Может, когда она рисовала это, то представляла какой-нибудь лабиринт. И он появился в действительности. Давай ее позовем?

Мы приблизили лица к картине и начали звать Ренату. Безрезультатно. И вдруг меня осенило. Я кинулась к полкам, взяла краски, кисточку и, как могла, нарисовала на темном фоне у входа в пещеру горящую свечу. Грег с любопытством наблюдал за мной. Когда я закончила, мы чуть отошли и стали ждать. Странно, но мне показалось, что нарисованное пламя свечи стало колебаться, словно из пещеры потянуло сквозняком.

— Видишь? — прошептала я.

Грег схватил меня за руку. И в этот момент на полотне появилась Рената. С безумными глазами она выходила из темноты пещеры. Ее волосы были растрепаны, платье кое-где порвано. Она приблизилась, и вот ее взгляд со свечи скользнул прямо на нас. Она вздрогнула, ее глаза расширились, и она тут же резко вылетела из картины, словно птица. И попала в объятия Грега.

— Дорогая моя! — взволнованно сказал он. — Как же ты нас напугала!

— Грег, Лада… — растерянно произнесла она и стала озираться по сторонам. — Я дома? Дома!

— Да, мы в Москве, в твоей квартире! — сказал Грег. — Но ты ужасно выглядишь! Что с тобой произошло?

Рената тряхнула растрепанными волосами, на моих глазах они выпрямились, заблестели и завились в красивые локоны.

— Простите, мне необходимо переодеться. — И она стремительно покинула студию.

— Не обращай внимания, — заметил Грег и сел на диван, потянув меня за собой. — Рената не выносит, когда ее видят в неопрятной одежде.

— Ты говорил, что она впала в депрессию, — сказала я и прислонилась головой к его плечу.

— Да, — подтвердил он. — Самое страшное в таком состоянии — начать пожирать падаль, превратиться в упыря. Существуют и другие низшие: ламии [30], веталы [31] и им подобные.

— И стрыги, — добавила я.

Грег молча кивнул и легко поцеловал меня в висок.

Рената появилась минут через десять. Она переоделась в длинное красное платье, на которое, по обыкновению, надела черный, туго зашнурованный корсет, подошла к нам и остановилась перед диваном.

— Присаживайся, — пригласил Грег. Но Рената лишь покачала головой.

— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовалась я. — Ты нас напугала.

Вампирша криво усмехнулась.

— Это Ладе пришла в голову мысль нарисовать свечу в пещере, — с укором произнес Грег.

— Как это ни странно, но я в самом деле заблудилась во времени и пространстве, — сказала Рената.

Она взяла стул и села напротив нас, закинув ногу на ногу.

— Расскажи, — попросил Грег.

— Рассказывать особо нечего, — сухо ответила она. — Рисовала, и мне было хорошо. Потом меня обнаружил один военный. Забрел к моей пещере… Молодой, красивый, любопытный. Что называется, кровь с молоком. Я с трудом сдерживалась. У меня даже зубы ныли. Он стал приходить каждый день. Все не мог оставить меня в покое. Я не нашла ничего лучшего, как броситься на его глазах с обрыва…

— Господи! — прошептала я, прижав ладони к щекам.

— Ты слишком чувствительна! — засмеялась Рената. — Правда, течение там сильное, меня отнесло. Когда я вынырнула на поверхность и взлетела, заметила неподалеку корабль. Возможно, моряки тоже меня увидели.

— Увидели, — кивнул Грег. — Даже заметка в местной газете появилась про морское привидение.

— Кто бы сомневался! — засмеялась она.

— Потом я заметила, что к пещере направляются уже несколько человек, вот и нырнула в картину. Боялась, не удержусь и покусаю кого-нибудь.

— Но ты всегда легко покидала свои картины, — после паузы заметил Грег.

— А тут запуталась, — тихо ответила Рената. — Словно оказалась в черном извилистом и бесконечном тоннеле. Он возник в моем воображении, так что неудивительно. Это все депрессия. Но сейчас мне хорошо. Я дома, в безопасности.

— Мы из-за тебя волновались, — с нажимом сказал Грег.

— Говорю же, со мной все просто отлично! Я хочу побыть здесь одна.

Грег встал и взял меня за руку. Но когда мы уже выходили из студии, я остановилась и повернулась к Ренате. Она вопросительно вскинула брови.

— Хотела узнать у тебя про эту картину, — сказала я и показала на полотно, где Грег был изображен в каменном гробу.

— Сама не знаю, что это означает, — задумчиво проговорила она. — Захотелось нарисовать вас именно так, а вот почему, сказать не могу.

Очутившись в квартире Грега, мы с порога начали целоваться.

— Ты даже не можешь представить, как я по тебе истосковался, — шептал он между поцелуями. — Я слишком сильно люблю тебя, слишком сильно!

Не разнимая объятий, мы двигались из холла в гостиную, скидывая по пути одежду. Оказавшись возле дивана, мы упали на него. Поцелуи Грега были скользящими, но безостановочными. Он буквально осыпал ими все мое тело. Я знала, что скоро он перестанет владеть собой, и со страхом ждала этой минуты. Его верхняя губа начала подрагивать. Я смотрела не отрываясь, как она приподнимается, и прижала палец к его губам. Его веки чуть опустились, ресницы прикрыли сияние глаз, и вдруг он слегка укусил меня за палец. Я вздрогнула, но улыбнулась. Грег сжал его зубами, я почувствовала, как он проводит по нему языком. Мне стало щекотно, и я не смогла сдержать смеха. Мы снова целовались. Руки Грега скользили по моей груди, животу. Я надеялась, что в этот раз у нас все получится. Грег мучительно застонал, и я, увидев его искаженное страданием лицо, отпрянула от него. Он приподнялся и посмотрел на меня черными от расширившихся зрачков глазами.

— Я не могу, Лада, — глухо произнес он. — Я не готов.

— Мы уже столько раз пытались! — взволнованно произнесла я. — Когда же? Я боюсь!

— Чего, любимая? — спросил он и сел, опустив ноги на пол. Я села у его ног, положила голову ему на колени.

— Боюсь, если мы в ближайшее время не сделаем то, что хотим, Атанас превратит меня в вампира.

Его ресницы опустились, взгляд обратился на мое запрокинутое лицо. Он стал ласково гладить мой лоб, щеки, провел кончиками холодных пальцев по губам.

— Я поговорю с ним, — произнес Грег. — Очень серьезно. На него подействует.

— Сомневаюсь, что это поможет, — нахмурилась я.

— Мы ведь одной крови, он должен понять. Или… давай поженимся? — предложил Грег.

— Что сделаем? — неподдельно изумилась я. — Как это возможно?

Я даже встала от удивления.

— Я хочу на тебе жениться! — радостно заявил Грег. — Вообще-то я законный гражданин своей страны, у меня все документы в порядке. Правда, приходится примерно каждые пять лет менять их на новые, — добавил он, — и уезжать на новое место жительства.

— Ну вот, ты сам все сказал! Я не вижу в этом смысла! Пока… Пока ты не станешь обычным парнем.

Грег выглядел разочарованным. Он вздохнул и сел, ссутулившись. Я устроилась рядом. Он обнял меня одной рукой и поцеловал в висок. Мои глаза закрылись…

…И вот я стою на берегу спокойного моря. Огромная желтая луна встает над горизонтом. Я смотрю вдаль, туда, где черно-фиолетовое небо сливается с невидимой полосой горизонта и переходит в чернильное море. Чем выше вставала луна, тем дальше бежала серебрящаяся лунная дорожка. Приятный прохладный ветерок скользил по моим горящим от волнения щекам, развевал подол воздушного белого платья, закидывал мне на лицо края пышной фаты. Я держала округлый букет невесты, состоящий из белых сладко пахнущих гиацинтов.

— Лада! — услышала я и обернулась.

На высоком берегу стоял Грег и махал мне рукой. Я залюбовалась его стройной фигурой в белом костюме, освещенной лунным светом.

— Все готово! — крикнул он.

И я быстро поднялась к нему. Он взял меня под руку и повел к видневшемуся неподалеку белому храму с колоннами. Дорожка, ведущая к нему, была усыпана лепестками белых лилий. По бокам стояли огромные глиняные вазы, наполненные высокими каллами и длинными ветками белых орхидей. Между ними возвышались кованые подсвечники, в которых горели витые белые свечи. Перед самым входом в храм поднималась округлая арка, сплошь увитая гирляндами из белых колокольчиков, тюльпанов и лилий. Мы торжественно направились к арке. Лепестки лилий под нашими ногами источали одуряюще сильный аромат. Когда мы вошли под арку, между колоннами появился осанистый мужчина с мертвенно-бледным лицом и горящими черными глазами. Он был в длинном белом балахоне. На его груди на массивной цепи висел перевернутый крест анк.

— Вы пришли, дети мои, — бесстрастным голосом произнес он и простер вперед руку.

— Да, отец Грегори, — ответил Грег и склонил голову. — Мы хотим провести обряд бракосочетания.

— Но твоя избранница — обычная смертная девушка, — заметил отец Грегори. — А я могу связывать узами брака лишь вампиров.

— Из любых правил бывают исключения, — ответил Грег. — И я прошу совершить обряд.

Отец Грегори замолчал. Его глаза неотступно смотрели то на меня, то на Грега. Он не мог решить. И вот он взмахнул руками, и по обе стороны арки возникло два туманных голубоватых облачка. Они завихрились, сгустились и превратились в две фигурки коленопреклоненных белых существ со сложенными крылышками. Одно существо оказалось девочкой, второе — мальчиком. На вид им было лет пять-шесть. Их белоснежные тонкие личики со светло-голубыми глазами и бледно-розовыми губами казались вполне невинными. Но когда они нам улыбнулись, я с изумлением заметила острые клыки.

— Кто это? — с любопытством прошептала я, наклонившись к Грегу.

— Флайки [32], — так же шепотом пояснил он. — Что-то наподобие вампирских ангелов. Некрещеные дети, которых покусал вампир, или погибшие нехорошей смертью, например, от руки кого-нибудь из родителей. Они существуют в воздухе в виде сгустков тумана. Как ни странно, им не нужна кровь. Они питаются исключительно соками красных фруктов.

— Однако у них есть пусть и маленькие, но клыки, — заметила я.

— Это знак принадлежности к клану, не более того, — ответил Грег.

Я посмотрела на девочку. Она казалась по-прежнему безмятежной, и жалость закралась в мое сердце. Я даже подумать не могла, что и невинные дети могут стать изгоями.

— Итак, Грег и Лада, — торжественно произнес отец Грегори, — я подумал и принял решение.

Мы замолчали и повернулись к нему Я ощутила, как крепко Грег сжал мои пальцы.

— Тьма, — продолжил он и приблизился к Грегу, положив левую руку на его склоненную голову, — венчается со Светом, — и я почувствовала, как его ледяная рука касается моего лба. — Пусть примирятся они в лице этой пары, пусть прекратят враждовать и вытеснять друг друга, пусть соединятся, как соединены сердца этих двух. Грег и Лада, отныне вы супруги! Любите друг друга, берегите Свет в ваших душах, уважайте Тьму. Пусть свершится предназначение! Да будет так!

Отец Грегори отошел от нас. Я вздохнула и открыла глаза. Флайк-мальчик что-то быстро записывал в белой книге, в маленьких нежных руках девочки белел лепесток лилии. На нем лежали два посверкивающих колечка. Она приблизилась и улыбнулась. Крохотные острые клыки появились на миг между ее розовых губ. Но это меня уже не пугало. Грег наклонился и взял одно кольцо. Он надел мне его на безымянный палец правой руки. Затем я надела кольцо ему. Мы поцеловались. Мальчик закончил писать, отложил книгу. В его руках появилось глубокое белое блюдо, доверху заполненное белыми яблоневыми лепестками. Девочка поднялась в воздух и, тихо смеясь, начала осыпать ими нас…

Я очнулась на диване в объятиях Грега. И сразу же ощутила холодок на безымянном пальце правой руки. Я села и посмотрела на него. На широком платиновом кольце бриллиантовой крошкой было выписано «Грег». Я повернулась к лежащему Грегу, взяла его руку. На его кольце сверкнуло — «Лада».

— Вот мы и женаты, — улыбаясь, произнес он.

— Но ведь это было в трансе! А наши кольца вполне материальны!

— Ладушка! — тихо рассмеялся он. — До всего ты хочешь докопаться и не даешь мне совершать чудеса! Я заказал эти кольца еще в Лондоне.

— Хорошо! Будем считать, что все было по-настоящему!

— Кто знает, какая из реальностей настоящая! — задумчиво проговорил он. — Мне приятно думать, что ты всерьез восприняла наше бракосочетание.

— Конечно, всерьез! — заверила я и поцеловала его. — И кольцо я снимать не буду!

Домой я вернулась уже под вечер в замечательном настроении. Но когда приехала мама, я постаралась вести себя сдержанней и перестать блаженно улыбаться.

Мама заметила, что мне стало лучше.

— Все думаю, куда тебя на майские отправить? У тебя был тяжелый период.

Я не хотела обсуждать, где проведу праздники, так как не знала о планах Грега и надеялась, что удастся это время провести вместе с ним. После нашего бракосочетания я чувствовала необычайный подъем, мне казалось, что у нас непременно все получится в самое ближайшее время.

Но я ошибалась.

Последний день занятий прошел довольно быстро. У нас была всего одна пара по режиссуре. Я не пошла с сокурсниками отмечать предстоящие праздники, а сразу направилась домой. Мне казалось, что сегодня я обязательно увижусь с Грегом. Дома я сначала занялась уборкой. Потом привела себя в порядок, даже надела нарядное платье. Сама не знаю, чего ждала. Но моя фантазия уже рисовала разнообразные картины: вот мы вместе едем в деревню и прот водим там все выходные, вот мы мчимся на его мотоцикле, к примеру, в Питер и гуляем там по ночным улицам, вот мы уезжаем куда-нибудь в глушь, живем в избушке среди непроходимого леса. Я сидела в кресле и безудержно мечтала.

Вскоре появился Грег. Увидев его силуэт, внезапно возникший передо мной, я вздрогнула, а потом рассмеялась от счастья. Протянула к нему руки. Но Грег не приближался. Он стоял передо мной, одетый во все белое, с бледным серьезным лицом.

— Любовь моя! — сказала я и встала. — Как хорошо, что ты появился! Я так скучала по тебе. Впереди длинные выходные…

Слова замерли на моих губах, Грег отодвинулся от меня и даже не дал себя поцеловать.

— Что с тобой? — Я испугалась. — Что-то случилось? Ты на себя не похож.

— Сядь, дорогая моя, и внимательно меня выслушай.

Я попятилась, не сводя с него глаз, и опустилась в кресло. Грег остался стоять напротив меня.

— Я люблю тебя, — сказал он, и я снова улыбнулась.

— И я тебя люблю, — ответила я.

— Я поговорил обо всем с Атанасом, — продолжил он и нахмурился. — Он приносит тебе свои извинения.

— Принято.

— Он твердо пообещал мне, что больше никаких нападений на тебя не будет, он оставит нас в покое. Но Атанас подсказал мне верный путь. И отец Грегори, — добавил он. — Я общался с ними обоими. Ладушка, они говорят одно и то же.

— И что же они говорят? — Я уже не на шутку разволновалась.

— Мне нужно тебя разлюбить! — твердо произнес Грег. — Только в этом случае я смогу сделать то, что должен. Мое сердце, мой разум должны быть свободны от любви и холодны, как раньше. Иначе ничего не выйдет. Ты должна понять это и принять.

Грег замолчал. Внутри у меня все похолодело от страха и предчувствия беды. Я не могла представить, как можно разлюбить, ведь сердцу не прикажешь. Но Грег не был человеком, и, возможно, именно потому он мог приказать своему сердцу. Одно из условий поверья звучало именно так — вампир должен остаться равнодушным к девушке, полюбившей его.

— Но если ты меня разлюбишь, — тихо сказала я и всхлипнула, — то какой смысл будет во всем этом?

— Если я тебя разлюблю, — ответил Грег, — то тогда смогу перенести нашу близость, пройти обратное превращение и стать человеком. Как только это свершится, я вновь тебя полюблю, уже будучи обычным парнем.

— А если не полюбишь? — Я вытерла слезы.

— Исключено, — твердо произнес Грег. — Мы навеки вместе, это судьба! И ничто не разлучит нас!

Я немного успокоилась, уж очень уверенный у него был вид.

— И Атанас, и отец Грегори считают, что единственный путь — побыть какое-то время в монастыре.

— Ты уходишь в «Белый склеп»?! И я не смогу видеть тебя?

«Так вот что означала картина Ренаты! — мелькнула мысль. — Вот где окажется Грег! Она предчувствовала события и нарисовала его в белом гробу. Значит, это неизбежно?»

— Неизбежно, — прошептал Грег. — И это единственно правильный путь для нас. Я должен тебя разлюбить… должен, любимая… Но только не забыть! И ты не забывай! Никогда не забывай меня!

Грег припал ко мне, его губы коснулись моих, я обхватила его за шею, начала целовать, шептать, что не вынесу разлуки, умру без него…

Но я уже обнимала пустоту. Грег исчез. Я упала в кресло. Я не могла ни о чем думать и хотела лишь одного — чтобы он был рядом, чтобы никуда не исчезал… Но я осталась одна…

В комнате звучала мелодия группы «Магаkesh». Прислушавшись к словам, я разрыдалась.