Первое прикосновение бесплатное чтение

Глава 1

До того момента, как Кристофера закрыли в тюрьме временного содержания, он не знал, что такое страх. Точнее, он думал, что знал: он всю жизнь боялся отца, боялся его разозлить, боялся за свою маму, которую отец избивал, стоило ему напиться. Но когда Кристофер убивал его, весь страх перед отцом растворился.

Отец, как и обычно после недельной вахты, вернулся домой, отметил это дело выпивкой и принялся издеваться над своей женой. Крис, проводивший летние каникулы дома, не смог молча смотреть на то, что продолжалось всю его жизнь. За последний год он вырос, возмужал и многое пережил вдали от дома. Поэтому гнев и желание добиться справедливости застлали ему глаза. Он взял из кухни тяжелую деревянную скалку и обрушил её на голову отца. Нет, даже не отца, а мерзкого отвратительного жестокого пьянчуги. И бил его, и бил, бил до тех пор, пока отец не прекратил подавать признаки жизни, а его тело не превратилось в пустую куклу из мяса и костей. Лишь после этого, почувствовав, что страх, который был его спутником с самого рождения, отступил, Кристофер посмотрел на мать. Он чувствовал себя героем, победителем. Но она смотрела на него, как на чудовище. И именно она вызвала полицию…

И вот теперь, пока Крис сидел на тюремной койке, страх снова забрался ему под кожу. Что с ним теперь будет? Он рассеянно провел кончиками пальцев по «татуировке» в верхней части живота. Он всегда прикасался к метке, когда нервничал или рассуждал о чем-то, теряя связь с реальностью. Метка о его родственной душе была словом «Месть» и была написана рваным, словно ножом вырезанным, шрифтом. И она была черной – Кристофер еще не встретил своего соулмейта.

Суд, обвинение и перевод в тюрьму строгого режима Крис почти не помнил. Эти дни для него остались, словно в тумане. Всё, о чем он постоянно мечтал в эти дни – это умереть. Но у него не было ни веревки, чтобы повеситься, ни заточки, чтобы вскрыть вены. Те «соседи», что были с Кристофером, пока шел его судебный процесс, предупредили его, что он будет лакомым кусочком в тюрьме. Юный, чистый, да еще и без желания жить…

– Парень, если ты быстро не отрастишь себе яйца, то они тебе больше не понадобятся, – грубо посоветовал Крису пожилой вор. Он попался уже в третий раз и, скорее всего, теперь его посадят пожизненно.

Но еще до приговора суда присяжных, Кристофер знал, что не сможет защитить себя, да и вряд ли захочет. Он не боец. Он уже и сам не понимал, как у него поднялась рука убить человека, пусть его отец и был мразью. И когда конвой перевозил его на постоянное место заключения, Крис понимал, что его ждут ужасные времена. Возможно, еще ужаснее, чем в детстве с жестоким отцом.

На месте, после переодевания в оранжевую жуткую робу, охранники выдали Крису постельные принадлежности и повели в его камеру. Здесь «селили» по четыре человека, и Кристофер позволил себе на секунду понадеяться, что хотя бы с одним из соседей он сможет подружиться и не быть белой вороной без компании. Утром, когда привозили осужденных, все решетки камер были еще заперты, так что заключенные пялились на процессию, изучали новые лица, мерзко смеялись, но молчали.

– Камера триста восемь, открыть дверь! – скомандовал главный. Лязгнул электронный замок, и решетка отъехала в сторону. Охранник обернулся: – Заключенный Гринмор, войти в камеру!

Кристофер выполнил приказ. В камере было трое, его подселили последним, но только две пары глаз уставились на него с интересом. Еще один человек лежал на нижней койке на спине и читал, подняв книгу над головой.

– Камера триста восемь, запереть дверь! – донеслось снаружи, но теперь это уже не касалось Криса.

Ему нужно было произвести хорошее первое впечатление. Все вечера и ночи, когда он мог сосредоточиться, он придумывал речь, чтобы выглядеть уверенным, но не зазнавшимся, вежливым, но не лебезящим. Но сейчас, стоя спиной к решетке, с подушкой, простынёй и полотенцем в руках, он почувствовал, как у него дрожат колени, а глаза щиплет, словно он вот-вот расплачется. Читающий перевернул страницу, чем на секунду привлек внимание сокамерников, и Кристофер успел сделать глубокий вдох, но…

– Здравствуйте, – это всё, что он смог выдавить из себя сиплым голосом.

– Ты хоть совершеннолетний? – спросил лысый мужчина, прищурившись. Он сидел на койке, опираясь руками на тумбочку для личных вещей.

– Да. Мне двадцать один год, – зачем-то уточнил Крис.

– Совсем еще мелкий, – фыркнул второй и, засунув палец в рот, стал ковыряться в зубах. – И что ты натворил? Стащил у мамы косметичку?

– Нет, я… – Кристофер сжал сильнее ткань в руках. Он знал, что статьи, по которым сидит каждый преступник, рано или поздно станут известны всей тюрьме. И Крис не собирался ничего скрывать, но и сказать: «Я убил своего отца, а мама сдала меня полиции», – почему-то не мог.

– Дайте ему хоть вещи кинуть, прежде чем допрос устраивать, – сказал мужчина с кровати, не отрываясь от своей книги, и даже краем глаза не взглянул на новичка. Но Крис все равно почувствовал волну благодарности к нему. – Твоя койка сверху моей. И не тормози, скоро откроют решетки и отправят на завтрак.

Кристофер закинул вещи на второй ярус и постарался как можно быстрее привести свою постель в тот же вид, что у его соседа снизу. Сердце стучало где-то в горле, и хотелось забраться на кровать, укрыться одеялом и не вылезать из своего кокона до конца срока. Правда, тогда, скорее всего, он умрет от обезвоживания, но это было предпочтительнее, чем идти в столовую, полную злых и агрессивных мужчин.

– И как тебя зовут, Зелёный? – составив каламбур из его фамилии, поинтересовался тот, что ковырял в зубах. Точнее, теперь он ковырялся в ухе, а затем с интересом рассматривал то, что вытащил. Крис даже не поморщился от этого вида.

– Кристофер, – представился новичок. Он не знал, куда себя деть, поэтому просто встал у койки, опустив руки по швам.

– Не, тебе не идет. Я так и буду звать тебя Зелёный, – вынес вердикт мужчина и вытер палец о рукав оранжевого комбинезона. – Меня зовут Рой, по кличке Ящерица. А это Майкл, у него нет клички, и не пытайся называть его Лысым. Он однажды одному заключенному руку за это сломал. А это Томас, по кличке Север. Это, наоборот, по имени не зови…

– Приятно познакомиться, – кивнул Крис, а мужики заржали.

Север же не торопливо вложил в книгу закладку, отложил на тумбочку, после чего сел и пристально посмотрел на новичка. Он не смеялся, даже не улыбался. Он словно сканировал Кристофера своими серыми глазами. Парень с трудом сдержал дрожь, а чтобы не выдать своего страха, крепко сжал кулаки. Сложно было определить, сколько лет Северу: может тридцать, а может и пятьдесят. На первый взгляд, у него был уставший и какой-то безразличный вид, но глаза… Глаза колючие, цепкие, злые. На лице были морщины, а щетина добавляла ему годы. К тому же в черных волосах хватало седины. Но Кристофер понимал, что не только возраст может состарить человека, но и пережитые ужасы. Вот почему он не брался определять, сколько лет Северу.

– У нас есть правила, – весомо сказал Томас, то есть Север, и до Криса дошло, что он в этой камере главный, а Ящерица и Майкл гораздо ниже по социальному рангу. – Первое и самое главное: никогда не трогай мои книги и мои вещи. Дальше, как уже сказал Ящерица, не называй Майкла лысым. Не приноси ссоры из общего зала в камеру. Не перечь охранникам и слушайся их: наша камера на хорошем счету, и за это у нас есть привилегии. Из-за новичка я не собираюсь их лишаться. Работай честно, но если хочешь отсидеть безболезненно и выйти отсюда живым и относительно здоровым, то не высовывайся, не проявляй инициативу. И еще. Четверть от всех передачек идет на нужды нашей камеры. Запомнил? От тебя не будет проблем?

Крис слушал монолог Севера, не в состоянии прервать зрительный контакт. А после окончания речи гулко сглотнул и отвел взгляд.

– От меня не будет проблем. Но мне не будут ничего передавать. Некому.

– Да это тебе кажется, мамки всегда приходят, даже если злятся по первости, – усмехнулся Ящерица, а на фоне его слов зазвучал звонок. – О, сейчас клетки отопрут! Удачи тебе, Зелёный!

Снова лязгнул замок, снова открылась дверь. Но теперь уже не только камеры триста восемь, а всех камер во всей тюрьме. Ящерица и Майкл сразу же встали на ноги и вышли в коридор. А Север вставать не спешил. Он все так же пристально разглядывал Криса.

– Куда тебя определили работать?

– Еще не назначили. Сказали, что вызовут сегодня в течение дня. Скорее всего, направят уборщиком…

Кристофер скрипнул зубами. Перед глазами расцвела противными тошнотворными тонами картина, где он драит полы в загаженном туалете, а к нему приходят безликие недоброжелатели и либо макают головой в еще не почищенный унитаз, либо опускают более… примитивным образом.

– Так, ладно. Пока можешь держаться меня. Пошли, – Север хлопнул ладонями по коленям, встал с кровати, махнул парню рукой и направился в столовую, а Крис поспешил за ним.

Они спустились по лестнице на первый этаж, и Кристофер ни на шаг не отставал от Севера. Он кожей чувствовал, как по нему скользят липкие взгляды других заключенных, но ничего не мог с этим сделать. Он подавил дикое желание принять душ, желательно облиться кипятком. Ему казалось, что иначе эти взгляды было не отмыть. Люди смотрели, но не подходили, даже ничего не кричали вслед, как это показывали в фильмах. Кристофер отчего-то был уверен, что это из-за того, что рядом с ним идет Север, хотя он никак не выказывал своего расположения к новичку. Он привычным движением взял не особо чистый поднос из стопки и пошел вдоль раздачи. Крис, как болванчик, все повторял за ним. Они сели за один из крайних столов у стены, и к ним, спустя пару минут, присоединились еще трое незнакомых Крису мужчин.

– Новые лица, – не спросил, а констатировал факт бородатый старик с мощными мышцами на руках. «Он мог бы сломать человеку спину, если бы захотел», – подумал Крис, но в ответ только едва заметно кивнул.

– Камера триста восемь, наконец, укомплектована? – сказал парень с наколкой в виде змеи на шее. – Как зовут?

– Это Крис, – сухо бросил Север и стал есть.

А парню и кусок в горло не лез. В столовой было шумно и оживленно. Все вокруг пялились на сегодняшних пятерых новичков, а новички в свою очередь озирались вокруг, пытаясь разобраться в иерархии этого места, чтобы примкнуть к самым сильным. Кристофер понимал, что ему тоже нужно было как-то позаботиться о себе и о своей дальнейшей жизни, но он не мог найти в себе сил, чтобы рассматривать окружающих. И просто ковырял ложкой серую жижу, под названием овсяная каша. Наверное, для него будет лучше какое-то время притвориться тенью, стать как можно менее заметным. А вот когда он станет старше, опытнее, сильнее… Он не успел додумать свою мысль, потому что сосед напротив заговорил.

– За что ты сидишь, Крис? – спросил тот, что с наколкой, принимаясь за еду.

– Эм… за убийство, – тихо сказал парень.

«Да ладно!», «Ты брешешь!», «Девушку от ревности зарезал?» – примерно такой гвалт вопросов и восклицаний посыпался на Кристофера. А он лишь крепче сжал ложку. Да, он не выглядел, как убийца, скорее, как пай-мальчик: светлые волосы, голубые глаза, средний рост и прямая осанка. Хотя в этом месте он часто инстинктивно втягивал голову в плечи и сутулился.

– Ты убийца? – снова подал голос Север. Он звучал холодно и властно, так что остальные за столом тут же заткнулись.

– Да, но… Мне пришлось… Вроде как.

– Превышение самозащиты?

– Нет. В состоянии аффекта…

– Точно, девушку зарезал из-за измены, – шепнул соседу парнишка со змеей на шее.

– Рассказывай. Коротко, – велел Север, не обращая внимания на чужие реплики.

– Я убил отца…

Кристофер поднял голову от тарелки и посмотрел на Томаса. Он хмурился, чуть сощурив глаза, хотя он явно был из тех, у кого обычно непроницаемое лицо. И Крису, не окончившему образование по психологии, было очевидно, что его ответ Северу не понравился. За столом воцарилось молчание. Кристофер, наконец, отвел взгляд от своего несостоявшегося покровителя и решился засунуть ложку каши в рот. На вкус она была никакая, и он смог её немного пожевать и проглотить. Теперь нужно было повторить. Но не успел он осилить и половины порции, как к столу подошел охранник, держа ладонь на рукоятке резиновой биты.

– Гринмор! К начальнику! Живо пошли со мной.

Кристофер, помня правила Севера, перечить не стал и покорно пошел за конвоиром. Как он и предполагал, его направили в уборщики, но не общих помещений, а санитарной части. Начальник обосновал свой выбор тем, что ему не охота тратить силы своих людей, спасая желторотых птенцов от всяких неприятностей. И если Кристофер будет стараться и хорошо себя вести, то со временем у него могут появиться привилегии, и его назначат санитаром или кем-то в этом роде.

В камеру Крис вернулся сразу после ужина, который провел за столом с другими молчаливыми одиночками. Садиться к Северу и его компании он не рискнул, не после утреннего разговора. Он забрался на свою койку и впервые за день смог расслабленно выдохнуть. Но не прошло и пятнадцати минут, как в камеру заглянул чернокожий мужчина. Вроде это он был за столом во время завтрака, но Крис не был уверен. Мужчина тем временем зыркнул на кровать Томаса, а затем спросил у Кристофера:

– Где Север?

– Не знаю. Наверное, еще в столовой.

Чернокожий фыркнул, словно удивился, что Крис был не в курсе, где его сосед по камере, и ушел. Кристофер отвернулся к стене и зажмурился. Плакать было нельзя. Он устал и хотел в душ, но сил не было, чтобы пойти в другой конец коридора. Да и не хотелось в первый же день найти себе приключения особого характера. Он собирался продержаться как можно дольше без драк и насилия.

Его уединение нарушили Ящерица, Майкл и Север, вернувшиеся вместе. Север сразу взял книгу, но не лег, как утром, а сел на край койки возле тумбочки, а Ящерица стал раздавать карты.

– Зелёный, будешь с нами?

– Я не умею, – откликнулся Крис, не поворачиваясь.

– Давай, спускайся, мы тебя научим. А то обчистят тебя старожилы в первом же коне, – настоял Майкл, и Кристофер медленно слез с кровати. Все же ему стоило найти здесь если не друзей, то хотя бы приятелей, союзников… Майкл, закончив проверять, правильно ли Рой раздал карты, спросил: – До нас дошли слухи, что ты не вор и не мошенник, а отцеубийца. Это правда?

– Да, – согласился Крис и взял свои карты, абсолютно не понимая, что ему нужно с ними делать.

– Что, хотелось поскорее получить наследство? – попытался разговорить парня Ящерица, неприятно усмехнувшись.

Он положил на стол десятку крести. Майкл положил шестерку той же масти, а Север – десятку червей. Крис рискнул и выбрал из своего веера карт девятку крести. Все четыре карты забрал Ящерица и выложил даму бубей. Игра пошла.

– Тут все не без греха, Зелёный. Я, например, люблю деньги. И ничего зазорного в этой любви не вижу, – доверительно сообщил Рой.

– Мне нечего за ним наследовать, да и я ничего не взял бы от него, – сказал Крис жестче, чем планировал. Игра в карты остановилась. Парень же постарался не встретиться ни с кем взглядом, когда решился прояснить ситуацию: – Этот урод всю жизнь издевался надо мной и мамой. И нам никто не помогал. Опека смотрела на ситуацию сквозь пальцы, потому что семья не была за чертой бедности. Ну, поколачивает глава семейства сына и жену, что с того? Так бывает в каждой второй семье. Даже три моих перелома были сочтены несчастными случаями. А в это лето я… впервые смог заступился за мать. И, недолго думая, проломил отцу голову. Я этого не планировал, просто хотел её защитить!.. Но когда все уже было сделано, мама вызвала полицию. Вот я и здесь, – голос Криса опять стал сиплым, а дальше он заговорил механически, по памяти цитируя приговор суда: – Двадцать пять лет заключения, без возможности условно-досрочного освобождения.

– Херово, – вынес вердикт Ящерица.

– Двадцать пять лет? – уточнил Майкл. – Это ж больше, чем ты уже прожил.

Кристофер безразлично пожал плечами. Ничего уже было не изменить. Он вспомнил, что с утра не объяснил кое-что, поэтому перестал смотреть пустым взглядом в карты и поднял голову.

– Собственно, после убийства отца мать отказалась от меня. Она не навещала во время следствия и давала показания против меня. Поэтому мне и не будут ничего передавать. Некому, – последние слова Кристофер сказал, уже глядя в глаза Томасу. Север теперь не выглядел злым, скорее, слегка заинтересованным. – Извините, что от меня не будет… эм… прибыли. Но, насколько я понял, тут заключенным что-то платят за их работу? Я готов отдавать часть заработка…

– Уймись. Мы не собираемся грабить ребенка, – отрезал Север, и никто не стал оспаривать его решение.

Они продолжили играть в какую-то странную карточную игру, логику которой Кристофер понимал с трудом, а Майкл, который обещал научить играть, только подтрунивал над Крисом, а не объяснял правила. Так они просидели до самого отбоя.

Первую неделю Кристоферу пришлось не легко, но и не так ужасно, как он ожидал. Север все же, пусть и негласно, взял его под опеку. Он сказал садиться с ним в столовой и никогда больше не подсаживаться к одиночкам. «Не становись легкой мишенью», – добавил он. В остальное время Кристофер трудился в мед.блоке, стараясь не пересекаться с другими заключенными в местах, где не было охранников. Он не ходил на площадку, не сидел в общей комнате. Работа-столовая-койка, вот и весь маршрут. Только душ до сих пор оставался проблемой: там всегда кто-то был, и очень часто вдвоем. А Крис не хотел становиться нежелательным свидетелем. Хотя все знали – и охранники, и заключенные, – что именно происходит в душевых, в камерах, в подсобных помещениях… Но встретить кого-то одного, настроенного на получение плотских утех, Крису тоже не улыбалось. А звать с собой в телохранители Севера или Майкла было ниже его достоинства. Может, он и не боец, но и не слабак. К тому же один из недавних новичков, напарник Кристофера по уборке Карл, сжалился над парнем и посоветовал ему ходить в душ в медицинском блоке. Лично он именно так всегда и делает. Да, неудобно и придется переодеваться в ту же одежду, а не в чистое, но это лучше, чем ходить в общие душевые на этаже.

В камере Кристоферу делать было нечего. Книги Севера было трогать нельзя, в скудную библиотеку тюрьмы соваться не хотелось, а раскладывать пасьянсы Крис не умел. Поэтому он стал писать. Сначала он написал своему соседу по общежитию из университета и попросил прислать его личные вещи, книги и конспекты в тюрьму. Конечно, он не особо надеялся на то, что Эш это сделает, ведь они были скорее приятелями, чем друзьями. Затем Кристофер стал писать матери. В одном письме он извинялся, в другом – объяснялся, в третьем – обвинял её во всем… Но ни одно письмо так и не отправил. Она бы все равно не ответила. И тогда он просто начал писать то, что ему приходило в голову, лишь бы убить время до отбоя.

Так, относительно спокойно, прошло время до первого дня посещений. Как и ожидал Кристофер, к нему никто не пришел. Зато остальные из камеры ушли одними из первых. И у Криса появилось время побыть наедине с собой, подумать, отдохнуть от вечного шума и разговоров. Его удивляло, что в тюрьме, где болтают буквально обо всем, почему-то не поднималась тема соулмейтов. Казалось, что Крис попал в другую страну, даже в другой мир, где никто не ищет пару. Заключенные в большинстве своем были разукрашены, как дешевые сувениры: не разберешь, где татуировка от Судьбы, а где – от мастера человека. Свой статус «нашел-не нашел» преступники скрывали. Наверное, потому что почти все здесь сидящие уже знали свою родственную душу, а некоторые, возможно, даже её убили. Бывало и такое… А те, кто не нашел, не хотели думать о том, что ждать встречи им еще многие годы до освобождения. Или стеснялись того, кем они стали, и не хотели обременять собой своего соулмейта. Как знать? Кристофер относил себя к последним, но все равно время от времени прикасался к татуировке по привычке. «Месть» – в тюрьме такая характеристика подходит многим…

Кристофер лежал на своей койке на спине и рассеянно поглаживал верх живота, когда вернулся Север. У него в руках был небольшой пакет, а сам мужчина, надо же, улыбался.

– Лови! – скомандовал он, когда Крис приподнялся на локтях, и они встретились взглядами.

Север запустил руку в пакет, достал оттуда что-то маленькое и кинул Кристоферу. Тот поймал шоколадный батончик, обертка которого слишком громко захрустела.

– Это лично тебе от Эмили. Она сказала, что молодому организму будет полезно получить дозу радости в таком отстойном месте.

– Эмили? – немного растерянно переспросил Крис, аккуратно положив батончик у подушки. По шоколаду с момента ареста он скучал больше всего. А тут пришел Север и сотворил для него гастрономическое чудо.

– Это моя бывшая жена, – коротко и уже менее эмоционально объяснил Томас. – Если вдруг сильно понадобится еще, у меня есть заначка. Попроси.

– Спасибо большое. Я обожаю шоколад, – признался Крис и даже немного покраснел, словно признался в чем-то невероятно постыдном.

– Я так и понял по твоей реакции. Обещай, что это будет твоим единственным наркотиком здесь.

– Только если ты будешь моим дилером, – попытался пошутить Крис, но Север юмор не оценил и нахмурился.

– Я серьезно.

– Хорошо. Обещаю.

Они несколько секунд смотрели друг другу в глаза, даже не моргая, после чего Томас вытащил еще одну шоколадку и положил рядом с первой у подушки Криса. И только после этого принялся отделять двадцать пять процентов от передачи «на нужды камеры».

Глава 2

Прошло уже больше месяца с перевода в эту тюрьму, и Кристофер позволил себе немного расслабиться. Он стал острить с Ящерицей, обсуждать карточные игры с Майклом, вступал в философские рассуждения с Севером. Последнее нравилось ему больше всего. Еще иногда Крис слушал рассказы Томаса о том, что тот прочел. А читал он всё: начиная от художественной литературы, типа Достоевского или Шекспира, заканчивая научно-популярными изданиями, вроде «Чёрные дыры и молодые вселенные» от Стивена Хокинга. За время «сожительства» они, можно сказать, в какой-то степени подружились. Кристофер каждый вечер молился, чтобы ничего не менялось, ведь ему было спокойно рядом с Севером, Ящерицей и Майклом. Они его не обижали, не оскорбляли, не использовали. Наоборот, помогали и присматривали за ним вне стен триста восьмой камеры. Странным оставалось лишь то, что о преступлении Кристофера знали все трое, а он об их приговорах не знал ничего. А спросить Крис как-то стеснялся.

В столовой Кристофер тоже стал вступать в разговоры, когда понимал, о чем разговаривает банда Севера. То, что у его взрослого сокамерника есть авторитет не только в камере, но и в тюрьме в целом, Крис понял довольно быстро, еще в первую неделю заключения. И он был рад, что легко вошел в его круг, в то время как многие новички всё ещё были на побегушках (и в плохом смысле слова) в других группировках. Ещё, кроме соседей по камере, у Криса появился приятель: его напарник по уборке – Карл. Они иногда болтали, пока драили полы, и постепенно сблизились. Но, похоже, степень сближения каждый определил по-своему.

В один не особенно загруженный заданиями день Кристофер предупредил Карла, что смотается в душ, пока не выдали новую работу. Но Карл вместо того, чтобы остаться на их рабочем месте, пошел за ним, сказав, что ему тоже нужно освежиться. Кристофер не придал этому значения. Нужно, так нужно…

Дальнейшие же события остались в памяти Криса на ускоренном воспроизведении: нечеткие, смазанные. Вот он разделся. Зашел в отдельный душевой отсек. Настроил воду. Шагнул под ещё прохладные струи. Следом за ним появился Карл, тоже обнаженный. И присоединился к Кристоферу в его кабинке.

– Хэй, свали, все остальные лейки свободны, – отшутился Крис, хотя кожей чувствовал, что происходящее не шутка. И что ему, скорее всего, не понравится то, что будет дальше.

– Не строй из себя недотрогу, Крис, тебе не идет, – приторно-игривым тоном сказал Карл и показал баночку вазелина в своей руке. – Я подготовился. Взял из аптечки нашего доктора еще пару дней назад. Будет не больно. Обещаю.

– Я не хочу, Карл, отвали, – Кристофер оттолкнул руку Карла. Баночка с громким стуком упала на кафельный пол. – Ты мне неинтересен в этом плане.

– Да что ты говоришь? А кто интересен? Громила из банды Скинхедов? Он, кстати, о тебе расспрашивал. Но он не будет таким осторожным, как я. Просто возьмет, что ему надо, прикинь, вот так, – Карл протянул руку, попытавшись схватить Криса, но тот с силой хлопнул его чуть выше запястья.

– Да никто мне не интересен. Я сказал, чтобы ты отстал!

– Если станешь сопротивляться, будет больнее. Тебе.

Карл рывком придвинулся ближе, прижимая Криса спиной к холодной перегородке между душевыми отсеками. Его руки не блуждали по телу в попытке соблазнить, они сразу направились к паху и ягодицам. Кристофер изо всех сил толкнул Карла, но тот был тяжелее, хоть и одного с Крисом роста, так что он даже не сделал и шага назад.

– Ладно тебе, не выбражай. Мы же так хорошо ладим! Секс на рабочем месте очень заводит.

– Отвали, Карл! Убери руки! – повторил Крис, слегка паникуя.

Если парень не успокоится, то останется только один вариант: пнуть возбужденного Карла в пах и свалить, пока он не очухался. Конечно, потом ему все же придется как-то решать этот вопрос, ведь они продолжать работать вместе, и вряд ли обиженный Карл простит и забудет такой болезненный отказ. Но это будет потом, когда Крис, как минимум, не будет голым!

– В этом нет ничего такого. Сам знаешь, тут тот, кто посильнее, имеет того, кто послабее. А я только…

Что «только» Карл договорить не успел, как и не успел толком облапать Кристофера. Сзади его обхватила рука и пережала предплечьем горло. Парень вцепился ногтями, царапая чужую кожу, и стал брыкаться ногами, но захват не ослаб.

– Пусти, сука, пусти, – захрипел он.

– Не рой себе яму, Карл. Ты знаешь, я могу и убить, – гневно прошипел Север, тряхнув паренька. Он схватил его за волосы другой рукой и оттянул так, что Карлу пришлось запрокинуть голову. – Крис сказал, что он не хочет, значит, не хочет!

– Север?! Я не знал, что он твой. Извини, – тихо и испуганно сказал Карл и тут же попытался перевести гнев мужчины от себя, переключив внимание на Кристофера: – Он никогда об этом не говорил. Не говорил, что вы вместе.

– Потому что это не так, – спокойно отреагировал Север и еще раз тряхнул Карла. – Чтобы больше ты не пытался никого насиловать. Если узнаю, я с тебя шкуру спущу. Понял?! А теперь – исчезни!

И Карл действительно исчез. Кристофер даже не услышал, как хлопнула дверь в раздевалки. Он был слишком смущен произошедшим и внезапно обнаружил, что возбужден. То ли из-за чужих теплых прикосновений, пусть грубых и нежеланных, то ли из-за того, что Север его спас и стоял такой… красивый и героический на расстоянии меньше двух метров. Крис инстинктивно прикрыл одной рукой пах, а другой – татуировку на животе, и отвернулся лицом к стене. Он тяжело дышал и пытался заставить себя не представлять, что Север сейчас подойдет сзади, обнимет, успокоит и приласкает. Скажет, что ему жаль, что он раньше не заявил на него права, тогда бы никто, даже главарь Скинхедов, не рискнул бы к нему приблизиться и сделать что-то…

Да уж, такие мысли точно не помогали решить проблему с возбуждением.

И тут он действительно услышал шаги и вздрогнул всем телом. Вообще-то, образ Севера никак не вязался с образом тех, кто за покровительство берет плату натурой. Но, как ни странно, с ним Кристофер был бы не против. Томас его привлекал, как физически, так и интеллектуально. Да и эмоционально с ним было комфортно: Крис чувствовал себя в безопасности, когда знал, что находится в поле зрения Севера. И если ценой за спокойствие и поддержку будут небольшие услуги тела, то пускай так.

Кровь стучала в висках, не давая сосредоточиться. Но время шло, а Север не прикасался. Не в силах ждать, Крис обернулся и никого не увидел. Север не подходил к нему, а просто ушел из душевой. Разочарование и опустошение волной прокатились по позвоночнику, разрушив момент. Но Кристофер все равно успел додумать мысль и понять, что он, похоже, своего рода, влюбился в Томаса.

А еще он даже не сказал «спасибо» за спасение. И внезапно почувствовал себя уродом.

Никакими словами или действиями Север не давал понять, что Кристофер что-то ему должен за помощь. Он вообще сделал вид, что ничего такого не произошло. Только из бесед других заключенных Крис узнал, что Томас оказался в душевой по счастливой случайности. Его ремонтная бригада получила жалобы от санитарной части на подтекающие краны, а так как все другие работники были заняты, то он лично отправился устранять неисправность. Ну и еще кое-что починил по ходу пьесы. Крису очень хотелось отблагодарить Томаса за это. Ведь если бы ему пришлось с Карлом драться, то были бы постоянные проблемы на работе с напарником. А если бы Крис позволил себя изнасиловать, то Карл бы стал зажимать его в любом подходящем и не подходящем месте. А так Карл лишь подозрительно косился на Кристофера и теперь старался с ним лишний раз не заговаривать.

Вопрос, как отблагодарить Томаса, висел у Криса над головой не один день. Вариантов у него было не много, а точнее не было вообще. Можно было, конечно, попробовать договориться с поварами, чтобы приготовили любимое блюдо Томаса, но Крис не знал, что он любит из еды, да и Эмили передавала разное. Так что едой Севера было не удивить. Можно было посоветоваться с Ящерицей или Майклом, но это значило, что им придется рассказать и о Карле, и о попытке изнасилования, а это было слишком личным… Так и получалось, что все идеи были либо практически не выполнимы, либо несерьезны, либо просто глупы. Вот Крис и не мог ничего предложить Северу в качестве благодарности. Ровно до того момента, как ему внезапно пришла посылка. Эш все-таки собрал его книги и конспекты! Конечно, почти всё, лежащее в коробке, было связано с психологией, но ведь Север читал разное? Значит, «Семь грехов памяти» Дэниела Шактера или «За пределами мозга» Станислава Грофа ему подойдут.

Кристофер решил пропустить ужин, чтобы подготовить сюрприз. Он распаковал коробку, временно выложил свои конспекты, нашел нужную книгу и отложил ее. Потом вернул конспекты в коробку, а коробку спрятал в тумбочку, на свою полку. Кристофер подошел к койке Севера, чтобы положить подарок ему под подушку. Пусть это по-детски, но Крису не хотелось дарить книгу лично и при других. Пусть лучше найдет перед отбоем и будь что будет. Поймет он от кого подарок или нет, парня не волновало. Лишь бы понравилась сама книга.

И только Кристофер пригладил наволочку, чтобы было незаметно, что подушку кто-то трогал, как тут же его плечо пронзила острая жгучая боль. Ему вывернули руку и заломили за спину. Затем развернули на девяносто градусов, ударили по ногам под коленями, и Кристофер упал на пол. Напуганный, со слезами на глазах, не понимая, что произошло. Кто посмел напасть на него в открытую, да еще и в самом безопасном для него месте в тюрьме – в его камере?

– Я предупреждал, чтобы ты никогда не трогал мои вещи? – зло прошипел Север, вдавливая колено в спину Криса и сильнее выворачивая руку.

Парень не хотел верить своим ушам. Это сделал Томас!

– Я не трогал, – то ли прошептал, то ли всхлипнул Кристофер. – Там моя книга…

– Твоя книга на моей койке?! Что за бред ты несешь?! Ты думаешь, что ты какой-то особенный? Нет! Никому не позволено копаться в моих вещах, мерзкий маленький воришка!

– Я ничего не трогал, клянусь. Север, я клянусь, я ничего не брал, – говорить стало легче, когда Томас перестал делать ему больно: он ослабил хватку на руке и не давил коленом на спину. – Сам посмотри, я просто положил тебе свою книгу, как подарок… Я клянусь!

Север недоверчиво фыркнул, но все же поднялся на ноги и заглянул под подушку. Там лежала потрепанная книга в черно-синей обложке. Книга была не его, очевидно. Кристофер тоже поднялся на ноги, чувствуя себя очень нехорошо. Его шатало и слегка подташнивало, болел живот и немного спина, содранная кожа на щеке зудела и пощипывала, а правой рукой он пошевелить совершенно не мог. Онемела кисть, а в плечевой сустав словно насыпали битого стекла. Похоже, у него был вывих. Не такое уж непривычное ощущение для человека, не единожды избитого отцом и по нескольку месяцев в году носившего фиксирующие повязки.

Пока Север рассматривал незнакомую обложку, Крис подошел к тумбочке у кровати, открыл дверцу и левой рукой вытащил коробку с книгами и тетрадями. Оставил на полу, так как куда-то тащить ее не было сил. Он только откинул в разные стороны картонные «ушки».

– Мне сегодня пришло. Я ничего не прячу, просто еще не успел рассказать. Если тут есть что-то полезное для нашей камеры, то берите. Хоть всё. А книга Грофа это подарок. Моя благодарность за то, что помог с Карлом тогда, в душевой…

Договорив, Крис сжал зубы и постарался дышать ровнее, чтобы его не вырвало. Все симптомы ему были знакомы, поэтому он знал, чего ждать дальше. До медика он не успеет дойти до отбоя, а сам плечо вправить не сможет. А это значит, что завтра первым делом он пойдет не на завтрак, а в мед.блок, надеясь, что от боли не потеряет сознание по пути. Потом сделают обезболивание, если в тюрьме оно есть, вправят сустав, наложат фиксирующую повязку… Но это все завтра, а сейчас Крису нужно было забраться на свою койку, пока рука не опухла, и он еще мог держать невозмутимое лицо. Обида на Томаса и ощущение, что его предали, были очень слабыми по сравнению с физической болью, так что Кристофер просто проигнорировал их. Рано или поздно он должен был осознать, что в тюрьме не бывает безопасных мест.

К счастью, Север увлекся изучением содержимого коробки и не заметил, как неуклюже Кристофер залез наверх. Он лег на спину и прикрыл глаза. Тошнота немного отступила, хотя живот все еще болел. Но с закрытыми глазами начинала кружиться голова, так что Крису пришлось открыть их и пялиться в потолок. Он переживет эту ночь, не впервые с ним такое. В детстве для него эти слова были сродни молитве, чтобы протянуть несколько часов до открытия бесплатной клиники.

– Тебе тут письмо, слезай. Этот Эш… Кто он? Твой родственник? Или просто друг? – спросил Север, и в голосе уже не было гнева или привычного приказа. Наверное, поэтому Крис позволил себе никак не отреагировать, не отвечать. А может, потому что ему было адски больно, и он боялся открыть рот и выдать своё состояние стоном или хрипом. Север отложил письмо на тумбочку и, подойдя к койке, заглянул наверх. – Ты уснул, что ли?

– Нет. Оставь, завтра прочитаю, – пробубнил Крис, не поворачивая головы.

Было больно. Больно. Больно. Кристофер постарался не моргать, пока Север смотрит. Не хотел, чтобы тот заметил слезы в глазах. А если бы Крис моргнул, то они бы обязательно скатились бы по щекам.

– Спускайся! Быстро! – а вот теперь это был приказ.

Кристофер не хотел шевелиться, но тело отреагировало само, как и когда-то с отцом. Тот кричал: «Беги!» – и Крис бежал. «Плыви!» – он плыл. «Дай руку, покажу, как можно без боли сломать кость!» – и Кристофер, дрожа, протягивал не ведущую руку, потому что знал – отец не шутит. Пыхтя и жмурясь от боли, Крис спустился с кровати и встал на ноги. Север, как ни удивительно, уже не выглядел злым, но и вины за собой, похоже, тоже не чувствовал. Он с холодным интересом, как врач, рассмотрел безвольную правую руку Кристофера. Ведущую руку. Обидно.

– Похоже, что я тебе вывихнул плечо.

– Со мной это не впервые…

– У тебя привычный вывих? Понятно. То-то я думаю, что это странно. Обычно от такого усилия, что я приложил к твоей руке, ничего не бывает, даже синяков не остается, – объяснил Север и показал на пространство между койками. – Вставай здесь, я вправлю.

– Не надо, я завтра к медику пойду, – покачал головой Крис. Он не хотел новой боли. Не сейчас. Не снова от человека, которого он уважал, почти что полюбил, и который оказался похож на его бессердечного отца.

– Вывих нужно вправлять как можно быстрее, чтобы не было долгосрочных последствий. Я умею, не трусь…

– А чего у нас тут за движ? – поинтересовался Ящерица, войдя в камеру.

– Ты вовремя. Держи его, чтобы не дергался! – скомандовал Север.

И, к огромному ужасу Кристофера, Рой выполнил приказ без вопросов и колебаний. Просто обхватил парня, не давая пошевелиться. Значит, реши Север его избить или изнасиловать, ему будет достаточно сказать два слова: «Держи его»? Кристофер поднял испуганный и при этом злой взгляд на Севера, но мужчине было словно наплевать. Он расположил руки на нужных местах.

– На счет «три», будь готов. Раз, два… – не досчитав, Север дернул руку, вправляя плечевой сустав, а Крис не сдержал крика.

Его мелко трясло. В голове не укладывалась вся эта сцена. Он хотел сделать подарок, порадовать Томаса, а тот ему повредил руку, вывихнув плечо, а затем сам же все исправил… Ощущение, что его только что как-то извращенно опустили, прочно засело под кожей. Прочнее, чем татуировка Судьбы. Больше он не чувствовал себя в безопасности в этой камере, с этими людьми, рядом с Севером…

– Это ты где так умудрился покалечиться? – спросил Ящерица у Криса, показывая на содранную кожу на щеке и правое плечо.

– Неудачно упал. У некоторых неуклюжесть в крови, – сказал Крис заученную с детства фразу, которую он всегда говорил всем врачам и медсестрам.

– Повезло тебе, что Север тут! Сразу вправил. Но завтра все равно сходи к врачу…

– Да, конечно, мне повезло, – Кристофер нервно улыбнулся, присел возле коробки с книгами, нашел там книгу Шактера и, встав, сунул ее в руки Северу. – Спасибо за помощь. Снова.

Томас взял книгу и ничего не сказал, только прижал ее к груди странным жестом, словно у него что-то болит.

Утром Кристофер вместо завтрака, как и планировал, пошел к врачу: просить наложить повязку Дезо. И, так как он теперь некоторое время был не способен выполнять своих обязанностей по уборке, он попросил дежурного охранника дать ему другую работу. Его отправили помогать санитарам: как раз приближался период вакцинации, а это уйма работы и уйма людей, которые пройдут через мед.блок в ближайшие дни. Задача Криса была простой, больше административной, чем медицинской. Проверять по списку, кто пришел на вакцинацию; объяснять, что после прививки делать можно, а что – нельзя; проверять чистоту кожных покровов в месте инъекции и запускать в кабинет по одному.

И хотя от такой работы Крис уставал больше, чем от уборки, ему это нравилось, потому что он приходил в камеру и тут же засыпал. Времени на размышления и горькие чувства не было. Да что там, у него не было времени, сил и возможности даже сходить в душ, к тому же мешала повязка на руке. Только в конце недели врач, заметивший плачевное состояние Кристофера, отправил его привести себя в порядок, пообещав, что наложит фиксирующую повязку снова, когда тот вернется.

Замков на дверях душевых в тюрьме не было, так что Крис сразу начал снимать одежду, как только вошел в помещение раздевалки. Правая рука слушалась и болела уже не так сильно, хотя было ощущение, что сустав скрипит. Он стянул оранжевый комбинезон, а затем, через боль, аккуратно, как мог, стянул белую футболку. Да так и застыл. Его черная «Месть» стала кроваво-красного цвета. И вокруг слова по животу было семь рубцов, похожих на следы от ножа.

Его осенило: за эту неделю, пока он перелапал половину населения тюрьмы, он успел среди них встретиться со своим соулмейтом. Вот же везунчик!

Кристофер сел на скамейку и заплакал. Он не плакал даже подростком, когда у него появилась такая странная и пугающая метка. Он находил этому объяснения, придумывал причины, почему его родственная душа мстительная. Но теперь, зная точно, что его соулмейт не просто отомстил, он убил, да еще и семь раз пырнув человека ножом в живот… Стало тошно. От себя, от этого места, от того, что он даже не знает, кто это.

Постепенно слезы кончились, и Крис пошел в душ. Он попытался оттереть кровавую надпись мочалкой, но, конечно, у него ничего не получилось. Только поврежденная кожа стала гореть. Усилием воли он заставил себя выйти, одеться и вернуться к работе. Какая разница, кто твой соулмейт, если ты не планируешь с ним отношений, верно? Вот и не из-за чего расстраиваться!

Кристофер был уверен, что отлично убедил себя. Но пальцы правой руки, которая была все еще зафиксирована повязкой, то и дело прикасались к верхней части живота, будто он почесывался. За ужином это заметил Назгул и спросил:

– Эй, Зелёный, ты в больничке вшей подхватил или блох?

– Что? – растерянно спросил Крис с дальнего конца стола. Он больше не садился рядом с Севером, оправдывая это тем, что приходил последним и занимал крайнее место.

– Ты чешешься. Весь вечер.

– А, нет, просто поцарапался, вот и неприятно, – Крис нервно усмехнулся и вернулся к ужину. Все делать не ведущей рукой было трудно и к тому же очень медленно.

До всего произошедшего, после ужина к камере Кристофер обычно шел с Севером, если того не задерживал для разговора кто-то из банды. Но с момента драки Крис старался уйти пораньше, лишь бы не оставаться с Томасом наедине. А в этот раз, зависнув в собственных мыслях из-за метки, парень провозился дольше обычного. И понял, что он упустил момент, когда можно было улизнуть, услышав, как Боб обратился к Томасу:

– Север, зайдешь со мной в общую, перетереть надо?

Кристофер облегченно выдохнул. Он сможет пойти один.

– Не сегодня, Бобби, у меня есть дело, – заявил Север.

– Ладно, тогда завтра, – кивнул Боб и вышел из-за стола.

А Крис почувствовал тошноту и головокружение. Похоже, ему снова кто-то вывихнул руку? Нет, это просто Север смотрел на него в упор с другой стороны стола. Он не вставал и не уходил, хотя заявил, что у него есть дело, и Крис интуитивно понял, что он и есть это «дело». Решив, что откладывать казнь глупо и малодушно, Кристофер поднялся и, осторожно взяв свой поднос со стола левой рукой, понес его в зону сдачи.

– Я помогу, – сказал Север и забрал поднос, поставив сверху своего. – Не убегай, надо поговорить.

Дождавшись Севера у выхода из столовой, Кристофер пошел за ним, отставая на шаг. Кроме вывихнутого плеча, мужчина не обижал Криса ни до, ни после этого, но тот все же теперь его опасался. Где-то на полпути Север свернул в коридор, ведущий к комнатам ремонтной бригады, и парень пошел за ним. Не хотелось проверять терпение Томаса, не хотелось расхлебывать последствия его злобы. В коридоре было пусто: ни охранников, ни заключенных. Север остановился и оперся спиной на стену.

– Итак. Покажи мне свою метку.

Просьба была слишком личной. Если человек не демонстрировал свою татуировку Судьбы, то и просить ее показывать, не будучи в близких отношениях, было табу. Но они были в тюрьме, а тут не было почти никаких правил. Кроме тех, что установили те, у кого была власть.

– Я не хочу, – признался Крис, но левая рука уже принялась медленно расстегивать пуговицы на комбинезоне. Он подчинился приказу снова, действуя на инстинкте самосохранения, усвоенному с детства: не зли, и тебе не сделают больно.

– Почему не хочешь? – поинтересовался Север, но не остановил парня. Крис продолжал раздеваться и не отвечал. Тогда мужчина сам предложил вариант: – Потому что она стала цветной?

– Откуда ты?.. – Кристофер замер.

– После ситуации в душе, я знал, где твоя метка. И знал, что она черная, – объяснил Север. – А сегодня ты весь ужин к ней прикасаешься, значит, думаешь о ней. Что, самое очевидное, могло заставить тебя так беспокоиться? То, что метка стала цветной.

– Логично, – грустно усмехнулся Крис.

Он подцепил футболку и потянул ее наверх. Полностью метку не было видно, так как комбинезон с правой руки было не снять из-за повязки. Но то, что слово «Месть» больше не черное, было сразу видно. Север сделал шаг вперед и наклонился, рассматривая татуировку. После чего он, не спрашивая разрешения, распахнул комбинезон шире, чтобы видеть весь живот Кристофера.

– И я даже не знаю, кто мой соулмейт, – сказал Крис, нервно посмеиваясь, чтобы тишина больше не давила на уши. – Знаешь, сколько я людей перетрогал с момента последнего похода в душ? Сотни? Тысячи?

– Ты не знаешь? – удивился Север.

– Нет. Не было никаких столпов света, бабочек в животе, электрического разряда или как еще поэтически описывают встречу двух родственных душ…

– Так ты не знаешь, – повторил Север.

– Не знаю, извини. А зачем тебе? – Крису было некомфортно от пристального внимания мужчины, и он решил пошутить: – Фетиш такой? Рассматривать чужие метки?

– Ты в курсе, за что я тут? – внезапно спросил Север, и Крис покачал головой. – У меня была жена и ребенок. Дочка. Ее звали Шарлотта. Ей было всего семь лет, когда на нее напал, изнасиловал, а потом убил… Кхм… Один урод. Его поймали по горячим следам. Моя девочка была не единственной его жертвой, но последней. К сожалению, за недостаточностью улик его признали невиновным, и он вышел на свободу.

– Мне очень жаль… тебя и твою семью. Твою дочку, – честно сказал Крис, когда молчание Севера затянулось.

– Чуть позже я нашел его. И убил, – как ни в чем не бывало продолжил Томас. – Я воткнул в него нож ровно семь раз. Семь, сколько было лет моей дочке. Я отомстил за нее, хотя и знал, что меня за это посадят пожизненно. Я даже не скрывался от полиции, хотя и с повинной не пришел. Я не был виновен, потому что это было не убийство, а месть.

– А как же твоя жена?.. Как она это восприняла?

– Мы с Эмили не были родственными душами. Нам пришлось пожениться, потому что она забеременела. Мы пообещали друг другу, что будем вместе ради дочки. Но если кто-то из нас встретит своего соулмейта, то мы разведемся без лишних вопросов, – Север вздохнул. – Но мы развелись раньше, сразу после моего осуждения. Она одобрила мой поступок, я имею ввиду месть за Шарлотту, и мы остались добрыми друзьями. Но я не хотел вынуждать ее быть женой зека. Тем более, что я не ее судьба. А где-то через пять лет после всего произошедшего она нашла своего соулмейта и теперь счастлива в браке.

– Точно, ты же говорил, что она твоя бывшая жена… – вспомнил Крис, неловко пытаясь привести одежду в порядок. Внезапно Север убрал его руку и сам поправил футболку, застегнул пуговицы на комбинезоне. – Спасибо, что рассказал о себе. Теперь понятно, почему ты мне помог с Карлом…

«И почему сам никогда ни к кому не пристаешь», – осталось не высказанным.

Крис глянул в сторону, откуда они пришли. Они уже поговорили, он уже устроил мини-стриптиз, значит, ему уже можно уйти? Все же, несмотря на то, что Север не представлял для него угрозы в виде изнасилования, Кристофер его боялся. Снова получить зло за добро ему не хотелось.

– А ты не хочешь увидеть свою? – спросил Север.

– Свою что?

– Метку.

– Так мы же только что ее видели.

– Нет, я про ту, которая у меня. Моя метка о тебе. Она тоже стала цветной. Хочешь увидеть?

– Что? Нет-нет, – Кристофер напряженно усмехнулся и попятился назад. – Ты что-то путаешь, Север. Мы с тобой не соулмейты. Это нереально.

– Почему ты так считаешь?

– Ну, во-первых, моя метка тут многим подходит. Наверное, половина осужденных кому-то за что-то мстила, совершая преступление, – Крис говорил и отступал, а Томас следовал за ним, но не предпринимал попыток, чтобы удержать. – Во-вторых, после прикосновения татуировка приобретает цвет сразу. А я уже больше двух месяцев живу с тобой в одной камере, но метка изменилась только сейчас. Значит, это кто-то из тех, кто приходил на вакцинацию…

– Я не прикасался к тебе до того, как ты мне подарил книгу, – сказал Север, а Крис невольно поморщился и дернул правой рукой. – Точнее, до того, как я вывихнул тебе плечо.

– Не может быть.

– Может. Так как я без пары, я всегда внимательно слежу за тем, до кого дотрагиваюсь. И метку проверяю чаще, чем ты. Моя изменилась в тот же вечер.

Не успел Кристофер что-нибудь ответить, как Томас быстро расстегнул верх своего комбинезона и оттянул ворот майки. Татуировка Судьбы у него была небольшой, особенно если сравнивать с гигантскими буквами Криса. Чуть ниже ключицы была золотая клетка, а в ней на жердочке сидела грустная птица с голубыми перьями. Убедившись, что Крис рассмотрел рисунок, Север заговорил, осторожно взяв его за левую руку:

– Раньше это была просто клетка. Птица появилась только вместе с цветом.

– Мы в тюрьме, Север. Тут любой может быть птицей за решеткой, – сказал Крис и поднял решительный взгляд голубых глаз на мужчину, отнимая руку. – Извини. Но это не я. Тебе нужно найти свою истинную пару и не тратить на меня время.

Он развернулся и быстро ушел из пустого коридора. Ставший привычным за два месяца путь позволил Кристоферу идти и думать.

Почему он не поверил Северу? В его словах было зерно истины. И клетка… сначала Крис жил в клетке родительской семьи, а теперь в реальной человеческой клетке. Неужели, он настолько его боялся из-за произошедшего, что не готов был принять его, как свою пару, предназначенную Судьбой? Нет, если честно, то Кристофер его не боялся. Скорее, был расстроен, что Север решил, что Крис его хочет обокрасть или разнюхать что-то о нем. Тогда почему Кристофер был так отчаянно против того, чтобы Север был его соулмейтом? Да потому что Крис и правда считал, что тот ошибся. И когда Север найдет свою родственную душу, ту, что выбрана Судьбой, сердце Кристофера будет разбито, а он не хотел, чтобы ему было больно… Ведь он уже был по уши влюблен в Томаса. А как могло быть иначе, учитывая сколько всего Север сделал для незнакомого мальчишки, которого по случайности поселили с ним?..

Крис зашел в камеру и едва не столкнулся с Ящерицей, который перестилал свою постель.

– Ого, бежишь, как от пожара, – усмехнулся мужчина, встряхивая простынь. – Тебе помочь? С одной рукой ты долго провозишься…

– Ничего, справлюсь, – пробормотал Кристофер, поймав себя на том, что кистью больной руки он бережно прикасается к месту, где была его ужасная метка.

– Я сделаю, – сказал Север из-за спины, осторожно отодвинул Криса с прохода и подошел к их двухъярусной койке.

– Я же сказал, что мне не нужна помощь! – процедил Кристофер сквозь зубы.

– Хэй, не злись. Всем бывает нужна помощь. К тому же, Север переживает за свою работу, – сказал Ящерица, занимаясь наволочкой, и Север с Крисом синхронно на него обернулись. Никто не знал, что Север вывихнул Крису руку. Для всех, кроме них двоих, Кристофер просто неудачно упал с лестницы. – Он вправил тебе плечо, было бы глупо пренебречь его заботой.

– Ладно, – кивнул Крис и поспешно что-то вытащил из-под своей подушки, а потом засунул это в карман комбинезона.

Это был фантик от самой первой конфеты, которую дал ему Север. Кристофер сохранил его, поддавшись сентиментальному порыву. Хорошо, что он уже почти не шуршал и не выдал своего хозяина. Крис рассеянно смотрел, как авторитет банды без названия заправляет для него постель. И это заставляло его задуматься, правильно ли он сделал, отказав Северу?

Глава 3

Фиксирующую повязку с руки сняли только через два месяца, и Кристофера вернули на его прежнюю «должность» уборщика. Ему даже в пару снова поставили Карла, который, казалось, забыл о том, что у него были интимные планы на Криса. Почти всё вернулось к тому, с чего начиналось. В камере было спокойно, с Ящерицей и Майклом Кристофер чувствовал себя, как со старшими братьями, которых у него никогда не было. В столовой он всё так же сидел с края стола, не решаясь подходить к Северу. Но вечерами, когда Томас что-то рассказывал Рою и Майклу, Крису казалось, что он лишний, и вообще подслушивает чужой разговор. Он скучал по философским спорам, но не мог придумать ни одной причины или темы, чтобы заговорить с Севером. И тот тоже не пытался завязать разговор первым. Но, с другой стороны, Север не отстранялся совсем. Он каждые два-три дня молча доставал из заначки шоколадный батончик и клал у подушки Криса. А когда приходила Эмили, то парню перепадали и другие сладости, а один раз даже новая толстая тетрадь и удобная ручка, ведь Крис так и не бросил писать свои сочинения и письма в никуда.

И все это время тему соулмейтов Север не поднимал. Не флиртовал, не заигрывал, не прикасался. Словно и не было того разговора в коридоре. Только каждый раз, моясь в душе, Крис видел свою алую метку и понимал, что он это не выдумал.

За те два с лишним месяца, что Кристофер помогал с организаторскими делами врачу, тот к нему присмотрелся, и теперь периодически сдергивал его с основной работы, с разрешения охранников, разумеется. То инвентаризация, то привоз новых медикаментов, то списки проверить, то карты переписать… Карл сначала бесился, так как все домывать и доделывать ему приходилось в одиночку, а потом как-то перестал нудеть по этому поводу. И Кристоферу стоило побеспокоиться из-за такой разительной перемены, но он не обратил на это внимания, уверенный, что Север достаточно напугал Карла в прошлый раз. Он ошибся.

Четверо заключенных зажали Криса в туалете, и одним из них был Карл, которого они называли Вороной. Этой клички Кристофер не знал. Сначала они вполне «вежливо», то есть в ультимативной форме, уведомили Криса, что он или будет их курьером, или пожалеет, что на свет появился. Когда до Кристофера дошло, что от него ждут, что он будет красть препараты из кабинета врача, то отказался.

– Слушай, мелкий, Ворона на хвосте принесла, что ты вхож в кабинет нашего доктора. Так что не отпирайся. Предложение стоящее, кроме того, ты будешь курьером не за бесплатно, – с мерзкой улыбкой, в которой не хватало двух передних зубов, сказал один из мужчин.

– Меня это не интересует. Я не буду ничего красть, тем более лекарства, – с пренебрежением сказал Кристофер, помня о своем обещании Северу не употреблять наркотики. Он был уверен, что распространение относилось к этой же теме, в том смысле, что было под запретом.

Удар в живот был внезапным и оттого еще более болезненным. Крис хрипло выдохнул и согнулся бы пополам, если бы другой зек не удержал его за волосы в вертикальном положении.

– Ты не понял. У тебя нет выбора. Либо ты ходишь в медблок, как курьер, либо ты лежишь в медблоке, как инвалид.

Крис даже не успел ничего сказать, как его снова ударили, теперь уже в лицо, и из рассеченной брови на лицо хлынула кровь.

– О, я впервые вижу живых мертвецов, – внезапно раздался голос со стороны. Крису он показался смутно знакомым, но из-за боли и страха он не был уверен, что знает этого парня.

– Чего ляпнул? Вали отсюда, черный, – огрызнулся главный, который вел «переговоры».

– Я говорю, что в течение недели вы все будете трупами, – спокойно повторил негр, стоя ко всей группе спиной. Он мыл руки и был полностью расслаблен, словно у него за дверью была армия, готовая за него вступиться. – Рискнуть тронуть соулмейта Севера… У вас извращенное понятие о суициде.

– Чего?! – главарь повернулся к Вороне-Карлу, который стоял чуть в стороне ото всех. – Ты же сказал, что они не вместе! Ты совсем тупой?!

Он дал знак своим ребятам и, напоследок еще раз ударив Криса от отчаяния, что всё сорвалось, все четверо покинули туалет. После того, как они ушли, Крис тяжело привалился спиной к стене, и к нему тут же подошел негр. Это действительно был один из людей Севера, как Кристофер и предположил.

– Ты как? Не сильно они тебя помяли, пока я добрался до сюда?

– Нормально, жить буду, – сказал Крис, тяжело дыша и прикрыв один глаз, залитый кровью. – Я так понимаю, ты не случайно оказался в нужное время в нужном месте?

– Нет, конечно. Север четко дал понять, что мы должны за тобой присматривать. Да оно и понятно, любой из нас беспокоился бы о своем соулмейте. А ты – родственная душа Севера, – это вообще отдельный разговор. Врагов у него не много, но, сам понимаешь, ты его слабое место… Обычно смотреть за тобой не хлопотное дело, ты славный малый, не проблемный, – негр, которого, вроде, звали Майлз, взял Криса за плечи и подвел к раковине. – Смой кровь, нечего разгуливать по коридорам в таком виде. Чёрт, фингал будет знатный, Север точно заметит…

Кристофер наклонился и стал умываться ледяной водой. Пальцы быстро свело, зато кровь отмылась, и рана больше не кровоточила. Он повернулся к Майлзу и коротко пожал ему руку.

– Спасибо. Ты мне очень помог. Спас. Как я могу тебя отблагодарить?

– Ничего не надо. Только, Зелёный, слушай, не говори Северу, кто это с тобой сделал. Он ведь и правда их может убить. Ну, как минимум, покалечить. За это его по головке не погладят. А без него плохо будет нам всем. Договорились?

– Я и не собирался стучать. Тем более, что я не знаю, кто эти уроды.

– Да я не говорю, что ты стукач. Но Север тебя спросит о произошедшем, и просто так не отстанет, пока не узнает имена или лица виновников.

Майлз поднял брови, мол, смекаешь? И Крис кивнул. Он знал, что парень прав, а значит, ему нужно было придумать правдоподобную байку для Севера. До конца дня его мысли метались между тем, что сказать о своем фингале и рассеченной брови, и тем, что Север всем рассказал, что Кристофер его родственная душа и за ним нужен присмотр. И, оценив свое поведение со стороны, банда Севера должна быть от него не в восторге. Их лидер делает всё для какого-то парня, а тот в ответ даже не сидит с ним рядом за столом. Раздумывая над всем этим, Крис так накрутил себя, что не пошел на ужин вовсе, решив дождаться Томаса в камере. Он не хотел расспросов и многозначительных взглядов при всех. К тому же, пока он был один, у него почти выстроилась гладкая лживая история, не включающая в себя стандартное: «Я неудачно упал».

Но весь план Кристофера покатился под откос, когда Север зашел в камеру, увидел его и нахмурился. Он медленно подошел к Крису, сидящему на его койке, чего обычно тот не позволял себе делать в отсутствие хозяина кровати, и присел перед ним на корточки. Крис потупил взгляд, чувствуя, как пульс ускоряется от волнения.

– Что произошло? И не говори мне, что ты просто неуклюжий и упал с лестницы, – тихо, но властно потребовал Север.

– Я… – от волнения и смущения заготовленная речь испарилась, и Крис не знал, что теперь сказать. – Всё в порядке. Со мной всё в порядке.

– Серьезно?! Я вижу, как у тебя всё в порядке в виде синяка на пол лица.

– Было бы хуже, но благодаря тебе я в порядке. Майлз вовремя вмешался и…

– Ясно. Значит, Майлз в курсе, что произошло. Спрошу у него, – Север, так и не прикоснувшись к Кристоферу, встал и направился к выходу.

А Крис почувствовал себя идиотом. Он же сказал, что не расскажет ни о чем Северу, а сам взял и перевел стрелки на Майлза! Он подскочил с кровати и поймал мужчину за запястье.

– Томас, пожалуйста! Не надо, – Крис умолял руку не дрожать и не потеть. Он хотел, чтобы его прикосновение было уверенным и одновременно приятным для Севера, а не мерзким и отчаянным.

– Ты назвал меня по имени?..

– Да? Извини, – Кристофер крепче сжал руку мужчины, чтобы тот не сбросил ее и не ушел. – Север, пожалуйста, не ходи, не узнавай. Я не хочу никаких разборок. Я не хочу, чтобы у тебя были проблемы из-за меня. Прошу…

– Мне понравилось, как ты назвал меня по имени, – сказал Север.

– Ты рассказал о нас? – спросил Крис, желая переменить тему и отвлечь мужчину от его планов мести. Очередных. – Рассказал, учитывая, что никаких «нас» нет. Я даже не уверен, что мы родственные души…

Север обернулся, и Крис отпустил его руку, шагнув назад.

– Мне нужно, чтобы ты был в порядке. И я уверен, что ты мой соулмейт. Да, ты не хочешь быть со мной, я понял. И я ни на чем не настаиваю, ничего от тебя не прошу и не жду. Но у меня есть возможности позаботиться о тебе. И я буду использовать их по максимуму.

– Почему?

– Потому что я так хочу. Потому что мне так спокойнее. Потому что ты важен для меня, – Север закатил глаза, обошел Криса и сел на свою койку. – Если честно, то мне жаль, безумно жаль, что я напугал тебя тогда. Я не хотел сделать тебе больно, повредить плечо. Хотел только показать, что нельзя трогать мои вещи… Я переборщил и каждый день сожалею об этом.

– Я правда ничего не трогал. Только положил книгу. Хотел сделать сюрприз, поблагодарить…

– Я знаю. Я верю.

– И ты же не знал, что у меня плечо – слабое место.

– Должен был догадаться. Ты же рассказывал про отца.

– В любом случае, я давно тебя простил.

– Спасибо, – кивнул Север, подняв взгляд на Криса.

– Пообещай, что ты не будешь искать моих обидчиков? – Кристофер просительно поднял брови.

– Так их было несколько? – уточнил Север, но увидев побледневшее лицо парня, махнул рукой. – Ладно. Я обещаю.

Кристофер помялся с ноги на ногу, а затем сел рядом с Севером и сложил руки на коленях, потому что не знал, куда еще их положить. Они никогда не сидели так близко, к тому же на кровати.

– А можно мне внеочередную шоколадку? Все-таки, я сегодня такой стресс пережил.

Крис позволил себе улыбнуться, чтобы снизить градус напряжения между ними. Север усмехнулся тоже и, взъерошив парню волосы, полез в свою заначку.

Но следующие несколько дней Север ходил темнее тучи. Он словно коршун высматривал добычу среди других заключенных. И Крис внутренне ликовал, когда видел, как напрягаются приятели Карла, когда Север останавливает свой взгляд на них. Но вида не подавал: Томасу хватило бы ума вычислить их только по реакции Кристофера. Но таким Север был только в «общих» местах. В камере снова по вечерам звучали непринужденные разговоры, философские дебаты, споры о жизни. В один из таких вечеров Майкл поднял тему обучения.

– Судя по твоим книжкам и конспектам, ты психолог? – спросил он у Криса, и, слава Богу, в этот раз они за разговором играли не в карты, а в нарды. То есть, играли Майкл и Рой, а Кристофер только смотрел.

– Я учился, но не окончил, – пояснил парень.

– Так подай документы на заочное обучение, как скопишь деньги, – посоветовал Ящерица.

– Зачем?

– Как зачем? Жизнь длинная, а ты, рано или поздно, выйдешь отсюда. Мало ли как изменятся законы за двадцать пять лет.

– Кому нужен будет психолог из тюрьмы? – невесело усмехнулся Крис.

– Программам по реабилитации заключенных, – серьезно сказал Север, до этого почти не участвовавший в разговоре.

Он снова что-то читал, лежа на боку. А Кристофер сидел на его койке, возле живота, а не как всегда на табурете. Иногда Север прикасался к парню: поглаживал его по бедру, по спине, или легко дергал за рукав, привлекая внимание, чтобы показать абзац из книги. Остальные в камере делали вид, что ничего необычного не происходит.

– Я подумаю об этом. Все равно сейчас нет денег, – пожал плечами Крис.

– Я оплачу, – заявил Север тем тоном, который не предполагал дальнейшего обсуждения.

– Не надо. Я не хочу быть обязанным, – сказал Крис, обернувшись к мужчине, но тот лишь поднял брови. – К тому же, ничего страшного, если я буду учиться позже. На сессии меня все равно не отпустят, так что никто не станет осуждать меня за возраст.

– Есть разница, когда учиться, в двадцать лет или в сорок. Кроме того, сейчас у тебя знания еще свежие, ты сможешь продолжить обучение, а не начинать с нуля, – Север сел на кровати и положил ладонь на загривок Кристофера, потянув его к себе. – Если ты захочешь продолжать обучение сейчас, я оплачу. Подумай об этом.

Сказал и отпустил его, вернувшись к чтению. Крис чувствовал, что плавится. Ото всех прикосновений, от заботы, от внимания Томаса. От его умения чередовать в своем поведении приказы и послушание, чтобы Крис не ощущал себя мышкой в мышеловке. Он и без цветной метки был влюблен в Севера, а теперь его мозг не находил ни одной весомой причины, чтобы не отдаться своему соулмейту. Но Крис старался не торопиться. Страх, парализующий, беспричинный, мешал ему действовать, мешал дышать полной грудью, мешал рисковать. А Север терпеливо ждал. И ведь они еще даже не поцеловались ни разу!..

Но и у выдержки Севера был предел. И он наступил тогда, когда в день свиданий с Эмили вместо него охранник позвал Кристофера.

– Ты сказал, что ничего не брал в моих вещах? – зло прищурившись, спросил он у парня.

– Не брал, – Крис сжал губы и с трудом удержался, чтобы не попятиться. Его обижало недоверие Севера, ведь он держал обещание о наркотиках, не нарушал правил камеры, да и вообще не давал повода для таких допросов.

– Как тогда ты связался с Эмили?

– Никак! Я не…

– Тогда почему она хочет поговорить с тобой?

– Я не знаю, – честно признался Крис. – Я удивлен не меньше тебя.

Он бросил грустный взгляд на разозленного Севера и пошел с охранником, который не собирался ждать его весь день. В комнате свиданий Кристофер был впервые за почти полгода его заключения. Помещение было точно таким, как его показывали в фильмах, разве что стекла грязнее и к трубкам было противно прикасаться: сальные, жирные. Ему указали на переговорный стол номер шесть, где со стороны свободных людей сидела светловолосая женщина, на вид немного за сорок.

– У вас пятнадцать минут. Потом у нее еще одна встреча, – пояснил конвоир, и Кристофер прошел мимо других заключенных, болтающих со своими родными, и сел на стул кабинки шесть.

– Привет! Так вот ты какой! – жизнерадостно начала женщина, будто бы увидела старого друга. – Рада с тобой познакомиться, Кристофер. Я Эмили, бывшая жена Томаса.

– Я знаю, кто вы, – кивнул Крис. Он не успел отойти от размолвки с Севером, поэтому напрочь забыл о вежливости. – О чем вы хотели со мной поговорить?

– О, Томас заволновался, когда тебя позвали ко мне? – Эмили, кажется, хихикнула. – Как раз о нем я и хотела с тобой поговорить.

– С ним все хорошо? Он мне ничего о себе толком не рассказывает!

– Все нормально, не волнуйся. Он и мне о себе не рассказывает. Все больше о тебе, и о том, что его родственная душа не хочет быть с ним… Но я с ним прожила почти восемь лет, я его хорошо знаю. Так что ты можешь спросить у меня о нем всё, что угодно.

Узнать о Севере побольше было заманчиво, но Крис не хотел устраивать заговоры за спиной. К тому же, мало ли кто из людей мог греть уши у их разговора.

– У меня нет никаких вопросов. Томас сам мне все расскажет, если захочет. Кстати, он рассказал мне про вашу дочь Шарлотту. Я очень вам сочувствую.

– Спасибо, Кристофер! Если тебе интересно, то у Томаса должна быть ее фотография. Он может показать нашу девочку, – улыбка Эмили стала грустной, и Крис обругал себя, что вообще поднял эту тему. – Ну, раз у тебя нет ко мне вопросов, тогда скажи, почему ты не принимаешь его? Потому что он мужчина?

– Э, нет. Меня это совсем не беспокоит, – вздохнул Крис, немного смущенный напором и прямолинейностью Эмили.

– Тогда почему вы не вместе? Он каждую встречу рассказывает мне о том, какой ты замечательный, талантливый, светлый человек… Не думаю, что ты не знаешь, как он к тебе относится. Он тебе неприятен? Ты его боишься?

– Я боюсь, но не его. А быть от него зависимым. Боюсь, что он исчезнет, как только я привыкну, что он рядом. Боюсь, что как только он рассмотрит меня внимательнее, то поймет, что я не замечательный и не талантливый. И уж точно не светлый. Боюсь, что он всё-таки ошибся, и мы не соулмейты.

Крис удивился своей откровенности перед незнакомым человеком. Наверное, это женские чары или приемы психологии?

– Значит, ты его любишь? – уточнила Эмили с доброй понимающей улыбкой. Кристофер не ответил, но покраснел. – Послушай, даже со мной, не с родственной душой, Томас был внимательным, терпеливым и понимающим. Конечно, десять лет в тюрьме не могли не повлиять на его характер. Но я уверена, что о тебе он будет заботиться не меньше, чем заботился обо мне и Шарлотте. Он хороший человек, да, порой вспыльчивый и властный, но он таким был и до того, как попал сюда. Но все равно он заслуживает любви, как и все.

– Шестая кабинка! Гринмор! Осталось две минуты! – рявкнул охранник за спиной, и Крис вздрогнул, оглядываясь.