Демоны Марфы бесплатное чтение

Свет горел только на кухне, так что Марфа вздрогнула всем телом, когда в прихожей резко щёлкнул замок и внезапный сквозняк донёс из подъезда застоявшийся запах кошачьей стаи и звук тяжёлого мужского дыхания, как после очень хорошей пробежки.

– Кто это? – хрупкая девушка с длинными мокрыми волосами, некрасиво прилипшими к давно не стиранной толстовке, вцепилась ногтями в край стола и с ужасом уставилась на хозяйку, примостившуюся на табуретке напротив.

– Милая, а ты чего так вскинулась? – обрадованная женщина вскочила на ноги и бросилась накрывать на стол, где до сих пор красовалась лишь большая чашка с только что заваренным сладким чаем, всё ещё не выпитым гостьей. – Это мой сын с работы пришёл, вот сейчас и познакомитесь, и поужинаем все вместе заодно! Ты сиди и чай-то пей, вон, замёрзла как! А потом тебе в горячую ванную надо.

– Мам, ты там с кем разговариваешь? – молодой человек громыхнул сумкой об пол и замер в проёме, с подозрением глядя на недоразумение, сидящее на его любимом месте, сбоку от окна. Это была совсем юная, не больше двадцати лет, но явно очень уставшая девушка со злым и бледным лицом и колючим, загнанным взглядом, и прямо сейчас с её волос капало на книгу, позабытую им на завтраке, а её голые лодыжки торчали из его же шерстяных носков.

– Вы не говорили про сына! – ощетинилась гостья, а мужчина вопросительно вскинул брови.

– Мам, может быть, ты объяснишь, что это такое? У нас открылась бесплатная ночлежка для всех желающих?

– Ну почему же бесплатная? Мы про оплату договорились, так ведь? – хозяйка подмигнула Марфе. – Федь, тут такое дело, ты ни за что не поверишь! Я как раз шла домой из магазина, хлеба купила, а тут она. Сидит на остановке возле аптеки и плачет навзрыд, да так жалобно, что у меня сердце ёкнуло. Ну я и подошла спросить, может, помощь какая нужна. Видно же, что девочка-то хорошая, не гулящая какая-нибудь. И не артистка, – хозяйка сделала страшные глаза и беззастенчиво подмигнула уже сыну, – представляешь, только приехала в Москву, а её уже обокрали!

– И? – грубо потребовал Федя, так как мама сделала демонстративную паузу, чтобы сын мог выразить всю глубину своего сочувствия.

– И я подумала, что можно пустить её пожить в свободную комнату. Ненадолго, конечно. Хотя, там и посмотрим, чего сейчас-то загадывать?

– Мам, ты в своём уме вообще? – Федя скрестил руки на груди, хотя они так и чесались выкинуть бродяжку из квартиры, пока та не украла чего-нибудь.

– Почему ты так невежливо разговариваешь? Нельзя же так при Марфе!

– Так ты у нас Марфа, да? Это какой-то гипноз? – Федя шагнул к столу и угрожающе навис над девчонкой. – Чего тебе надо?

– Я, пожалуй, пойду, – Марфа тоже вскочила и с размаху уперлась обеими руками в молодого хозяина, перегородившего проход, – а ты дай мне дорогу!

– Ну что ты наделал! – всплеснула руками женщина. – Она же обидится и уйдёт, а ей даже ночевать негде! Кинули её, бедняжку.

– Носки мои отдай! – некстати брякнул Федя, продолжая стоять столбом, а в тех местах, где ледяные ладони девушки прижимались к рубашке, возникло лёгкое, микроскопическое покалывание. Будто сотни тонких игл одновременно вонзились в кожу, впрыскивая внутрь что-то жутко холодное. Ощущение почти незаметное, но Федю аж тряхнуло, а она вдруг отдёрнула руки, как будто ненароком схватилась за раскалённую крышку кастрюли.

Девушка неловко плюхнулась обратно на табурет и яростно содрала со ступней тёплые носки, отшвырнув их подальше, и снова выпрямилась во весь рост, больше не делая попыток прикоснуться к мужчине или как-то отодвинуть здоровяка.

– Вот! Подавись! Сам подберёшь и постираешь, надеюсь? Или мамочку попросишь? А теперь мне можно уйти отсюда?

– Скатертью дорога! – он отступил к плите и изобразил клоунский поклон.

– Федя! – возмущённо крикнула хозяйка, но Марфа уже юркнула в коридор, а здоровяк последовал за ней, прикрыв за собой дверь на кухню. Девушка торопливо засовывала ноги в высокие и нескладные ботинки, пока он придерживал дверную ручку, а мама гневно барабанила с той стороны. – Федя! Федя, я не разрешаю тебе прогонять её сегодня!

– Мам, я никого не прогоняю. Она сама уходит.

– Останови её и извинись сейчас же! – голос хозяйки сорвался на визг.

Федя мгновенно отпустил ручку и мать шумно ворвалась в прихожую, тут же повиснув на сыне.

– Ладно, – он закатил глаза, – извини… Марфа. Оставайся и торчи тут, сколько влезет, пока мать сама тебя не прогонит.

– Это что, шутка такая? – девушка с недоумением тряхнула мокрыми прядями. – Ты типа остряк, да? Потому что…

– Нет, я серьёзно. Оставайся, если хочешь, – он повернулся к просиявшей матери, – а я пойду спать. Мам, ужина не надо. Устал, как собака. Всем спокойной ночи.

Мобильник Марфы завибрировал, когда она уже сидела в наполненной почти до краёв ванной, обхватив руками колени. Она спокойно вытерла руки выделенным ей полотенцем и нажала на зелёную, ничего не сказав вслух. Выслушав несколько коротких фраз, девушка равнодушно бросила:

– Неделя. Максимум, две, – и нажала отбой.

Всю ночь хозяйка квартиры плохо спала, беспокойно ворочалась с боку на бок и с жадностью прислушивалась, не раздастся ли шлёпанье босых ног по паркету, но они оба, и чертовски рассерженный и разобиженный сын Федя, и новая квартирантка Марфа так и не высунули носа из своих комнат, не издав при этом ни звука, словно вовсе покинули её дом. Под утро Мария Захаровна не выдержала гнёта самых мрачных подозрений, надела тапочки и, как преступник, на цыпочках прокралась в коридор и совсем чуть-чуть приоткрыла дверь в комнату Марфы, желая только одним глазком убедиться, что та никуда не сбежала.

Девушка лежала на кушетке, раскидав высохшие волосы по смятой подушке и закинув правую руку к изголовью, и от увиденного у Марии Захаровны захватило дух. Вчерашняя замухрышка, больше всего похожая на промокшую под проливным дождём драную кошку, сейчас напоминала какое-то нереальное сказочное существо, настолько прекрасны были её черты. И притягательны.

Мария Захаровна вроде бы умом осознавала, что действует, как какая-то сумасшедшая старуха, но ничего не могла с собой поделать. Ноги сами собой переступили порог, и вот она уже опустилась перед спящей на колени, как заворожённая глядя на самое красивое лицо, которое она видела в своей жизни. Пальцы потянулись погладить щёку, но тут скрипнула доска, а хриплый голос сына разрушил наваждение:

– Мам, ты сдурела? Что ты творишь?

Марфа распахнула веки и резво отскочила к стене, прикрываясь одеялом.

– Что вам надо? – девушка натянула одеяло до подбородка и мимоходом скользнула взглядом по телефону, оставленному на тумбочке.

– Ой, Марфа, я просто хотела… – хозяйка несколько раз разинула рот и набрала воздух, чтобы добавить ещё хоть что-нибудь, но вместо этого вдруг поднялась и выскочила вон, с размаху шарахнув дверью в ванную, зато Федя так и остался стоять в дверях, откровенно бродя по девичьей фигуре оценивающим взором. В мягком предрассветном свете нежелательная квартирантка показалась ему даже хорошенькой, несмотря на обвиняющий вид.

– Ну и что это было?! Твоя мать всегда вот врывается к спящим людям?

– Ты… это… извини за мать. Даже не представляю, что ей взбрело в голову.

– Обалдеть! – девушка насмешливо скривилась. – Так в тебе есть что-то человеческое, а, Федя? Это тянет на новость дня!

– Запомнила моё имя?

– Твоя мама его вчера раз сто повторила, пока за тебя извинялась, так что – да, пришлось выучить.

– Слишком не радуйся. А ты ведь добровольно не признаешься, что именно ей подмешала, да? Она даже котёнка никогда не разрешала в дом принести, а тут… такое. Тебя с помойки притащила.

– И как думаешь, почему? – она с вызовом прищурилась.

– Если отбросить простой вариант с веществами, то остаётся самое худшее.

– Например, что?

– Либо у неё маразм, но что-то рановато, либо она решила, что ты будешь отличной заменой моей бывшей жене. Даже не знаю, что из этого кошмарнее.

– Ладно, забей, – Марфа спустила босые ноги на пол, – выдыхай уже. Всё проще гораздо. Я хорошо плачу за комнату и очень скоро свалю, так что предлагаю временное перемирие. Я тебя не трогаю, а ты меня. Лады? – она наклонилась вперёд, чтобы встать, и поплотнее укуталась в одеяло.

– Ловко ты придумала! А ничего, что я здесь живу и как бы против, чтобы сюда без моего согласия подселяли жильцов? Даже за бабки. Даже если они у тебя реально имеются, хотя, судя по одёжке, – он покосился на растянутую толстовку и дешёвые джинсы, брошенные на стуле, – это скорее фантазии.

– А я и не говорила про деньги. Мы на другое договорились. Не бойся, твоя мать всё получит сполна. Жаловаться не будет.

– Ты это о чём? – Федю кольнуло смутное желание прогнать ненормальную гостью взашей, но после вчерашнего поражения это было бы неуместно. По крайней мере, вот так сразу, без причин.

– Не могу рассказать. Это будет нарушением нашего договора, а я всегда выполняю свою часть. Ты не выйдешь из комнаты? Я одеться хочу.

– Валяй! – он вразвалочку покинул спальню, потопав прямиком к маме, уже поставившей чайник и замешавшей оладьи.

– Мам, давай поговорим нормально.

– О чём? – Мария Захаровна растянула улыбку до ушей.

– Не прикидывайся. О ней. О Марфе. Зачем ты так поступила? Как она платит за комнату?

– А, ты об этом! – радостно выдохнула хозяйка. – Это секрет, – она приложила измазанный в муке палец к губам, – не могу раскрыть тебе. Но ты не беспокойся, ничего такого, о чём стоило бы волноваться. Честно.

Ничего не добившись от женщин, Федя ушёл на работу, прихватив брошенную в коридоре тяжёлую сумку. Напоследок он язвительно пожелал новой квартирантке, с аппетитом макающей в сметану очередной мамин оладушек, хорошего дня и ушёл, пообещав вернуться поздно.

Мария Захаровна тут же приставила табурет поближе к увлечённо завтракающей девушке и с воодушевлением начала атаку:

– Ты только не обижайся на него, ладно? Федя очень славный мальчик, но после того, как это случилось с Танечкой, он сам не свой. Но он оттает, обещаю.

– Да хоть бы и не оттаял, я не в обиде! – девушка откусила ещё кусок и принялась жевать, тщательно рассматривая потерянное выражение лица хозяйки. – Я же здесь не за этим, верно? Прошу вас, давайте не будем отвлекаться на пустяки. Раз он ушёл, мы можем спокойно и обстоятельно всё обсудить.

– Конечно, конечно, – виновато откликнулась женщина, несколько раз пройдясь по кромке фартука огрубевшей ладонью, – а что конкретно я должна рассказать?

– Во-первых, не может быть, чтобы вы никого не подозревали. Наверняка есть кто-то во дворе, в доме или даже в этом подъезде, кто как-то выдал себя. Такое не скрыть, понимаете? Внимательный глаз всегда видит разницу, а вы похожи на наблюдательного человека, Мария Захаровна.

– Ну… – смутилась хозяйка, – я не думаю, что это то самое, но… раз так… то брюнетка со второго этажа, Наташка, она всегда сохла по моему сыну. Вечно его караулила у подъезда и вообще бегала за ним в старших классах. Это подходит?

– В старших классах? Серьёзно? Нет… Мария Захаровна, сейчас-то вашему мальчику сколько? Не думаю, что та Наташка сохла настолько катастрофически, что сотворила такую ужасную вещь с живым человеком. Подумайте лучше.

– Ну… Она до сих пор строит ему глазки. Я сама видела!

– Хорошо. Я проверю. А ещё кто-то? Кто-то, кто не настолько очевиден в своём отчаянном желании расправиться с бедняжкой?

– Танечка говорила… Она говорила, что чувствует, что за ней следят. За две недели до того, как… – у хозяйки задрожали губы. – А я ей сказала, что просто надо выспаться как следует и что ей всё померещилось!

– Ну-ну, не надо винить себя… Пожалуйста, только не плачьте. А Феде она говорила об этом? Не знаете?

– Он… я слышала, как они ругались. То есть слов я не слышала, но они ужасно поссорились, Таня даже выскочила на улицу на ночь глядя и долго не возвращалась, а потом пришла ко мне и рассказала, что кто-то ходит за ней. Всё время ходит. Что она не может расслабиться ни на минуту и перестать бояться даже здесь, дома, и что на улицах кто-то постоянно дышит ей в спину!

– Так Федя знал или нет?

– Мы не говорили об этом! Он не хочет обсуждать её! Сразу ужасно сердится и затыкает мне рот.

– А что сказал следователь? Они проверили эту версию?

– Нет, – Мария Захаровна опустила глаза в пол.

– То есть как – нет? Они не проверили или они даже не узнали об этом, чтобы проверить?

– Я сказала, сказала! Но… по-моему, они решили, что Таня всё придумала.

– Почему?

– Потому что Таня состояла на учёте, ясно?! Её лечащий врач сказала, что у неё навязчивое состояние и что ей постоянно мерещится всякое… с детства. А я сдуру ляпнула, что Танечка жаловалась, что её преследовали и дома. В нашей квартире. Ну кто меня за язык тянул? И следователь потерял интерес. Просто перестал слушать, у них и так была отличная версия с тем парнем…

– Но вы решили, что она не выдумывала? Не посоветовавшись сыном? Почему?

Хозяйка зачем-то оглянулась через плечо и наклонилась к Марфе.

– Потому что теперь я тоже это чувствую!

– Что именно?

– Кто-то ходит за мной по пятам!

– Прямо сейчас? – Марфа с иронией задрала правую бровь, перебитую небольшим, еле заметным шрамом.

– Нет. Сейчас – нет. Рядом с тобой я почему-то чувствую себя хорошо. Мне спокойно… как в детстве, с бабушкой. И не хочется, чтобы ты уходила. Это глупо, да? – хозяйка робко заглянула ей в глаза.

– Ничего не глупо! Я же спец по таким вещам, забыли? И я решу вашу проблему, не сомневайтесь. Только если ваш драгоценный Федя не будет мне мешать, а он пока настроен враждебно.

– Он верит в то, что полиция права. Если узнает, что я…

– Не узнает. А вы не думали, что он просто делает вид, что верит? Может быть, ему так проще? Это же он нашёл тело?

– Да, – хозяйка побледнела от нахлынувших воспоминаний, – он.

– А его не подозревали? Не обижайтесь, но обычно именно муж – первый подозреваемый в списке.

– Да, конечно. Но у него алиби, так что от него сразу отстали.

– И кто подтвердил алиби?

– Та самая брюнетка… со второго. Наташа Соколова.

Наташка стояла между этажами и курила, нервно выглядывая через окно вниз, на стоящие возле подъезда машины. Заслышав на лестнице уверенные шаги, она быстро затушила бычок о переполненную консервную банку и для приличия даже помахала рукой, прогоняя дым в открытую узкую створку, но при виде Марфы выдохнула с облегчением и тут же вздёрнула нос, показывая, кто здесь главный.

– Ждала кого-то другого? – дружелюбно бросила Марфа, присаживаясь на широкий подоконник.

– Ага, – Наташа свысока осмотрела девушку, – одну ведьму с четвёртого. Она терпеть не может, когда здесь курят, словно это какое-то жуткое преступление.

– А ты любишь преступления?

– В смысле? – Наташа внезапно перестала смотреть ей прямо в глаза, словно её уличили во лжи.

– Ну, ты сама сказала, что ждёшь её. А что за ведьма? Совсем страшная?

– Да так… Мама бывшего одноклассника. Борется за чистоту и порядок… И так далее. Стерва.

– Если по шкале от одного до десяти, на сколько баллов ты её боишься? На три? Четыре?

– Ты ненормальная?

– Да брось, я же шучу. А ты, значит, создаёшь проблемы местной ведьме? И почему бы не дымить у себя дома? Или окна не на ту сторону, а ты боишься проворонить кого-то важного?

– Слушай, чего тебе надо?

– Ничего. Просто захотела со всеми познакомиться, мне же теперь здесь жить. А тут ты, караулишь входы и выходы. Такие знакомства мне точно не помешают, ты же всё про всех знаешь. Поделишься секретами? Обещаю никому не проболтаться.

– Ты собираешься жить здесь? – Наташа с недоверием уставилась на потрёпанные ботинки Марфы. – И с кем же?

– С Федей. Знаешь такого? Он клёвый!

– Да ты врёшь! Он не будет встречаться с такой, как ты… Разыгрываешь меня?

– Ладно, ты меня поймала. Конечно, мы не встречаемся. Я снимаю у них комнату. Дай угадаю, это у тебя с ним что-то… Ты вроде в его вкусе? Ну, такая чистенькая и одета цивильно. И это его маманя-ведьма гоняет тебя с куревом? Прямо, как в школе!

– Ага. Типа того. Она меня ненавидит. И у нас с ним ничего, мы просто учились вместе… сто лет назад, – Наташа прилипла к стеклу, заметив подъехавшую машину и водителя, выскочившего открыть дверь седому мужчине, несмотря на жару затянутому в галстук.

– Твой приехал?

– Мой? Нет, это скорее… Начальство.

– Начальство, которое заезжает домой к симпатичной сотруднице? Типа внеурочные шпили-вили? Ой, не скромничай, я не из болтливых! Но зачем ждать здесь? Можно же созвониться заранее?

– О, нет, – Наташа снова закурила, и на этот раз её руки слегка дрожали, – у нас… другое. Я просто не хочу, чтобы меня застали врасплох. Ладно, пойду к себе. Пока! Удачи тебе с Федей! И бойся ведьму. Одну она уже доконала. Не стань следующей.

Наташа сделала страшные глаза и вприпрыжку помчалась вниз, а Марфа проследила, как седой мужчина принял от водителя увесистый букет метровых роз и зашёл в подъезд, а кошки с шипением бросились по улице врассыпную, когда домофон запиликал и грозно громыхнула тяжёлая дверь.

Гость пешком поднялся на второй этаж и без звонка зашёл в квартиру, а Марфа тоже спустилась туда и и приложила ухо к обшивке, но изнутри не доносилось ни звука, словно в квартире никого не было. Тогда она вышла во двор и постучала водителю.

Тот опустил стекло и вынул наушники:

– Чего тебе?

– Ты надолго тут встал? Лимузин занимает почти два места, а ко мне должны скоро приехать. У нас тут засада с местами, как видишь…

– И что? Это мои проблемы? Расслабься, детка, уже через полчаса меня здесь не будет.

– Что, начальник обычно так быстро справляется?

– По-моему, ты слишком любознательная. Не находишь? – водитель поднял стекло, а Марфа показала язык и села на скамейку.

Ровно через четверть часа седой появился уже без цветов и что-то коротко приказал водителю, а Марфа проводила умчавшийся автомобиль и скользнула обратно в дом. Наташа стояла возле мусоропровода с букетом и примеривалась, как засунуть внутрь длинные стебли.

– Ты снова тут? Хочешь розы? Можно продать, они совсем свежие.

– А ты чего не продашь?

– Мне не настолько нужны деньги, дорогуша. Тебе они явно нужнее. Так что, берёшь на халяву?

Марфа потянулась к роскошным розам, но успела уловить, как жадно вспыхнули Наташины глаза, и в последний момент убрала руку.

– Спасибо, мне тоже не надо. Оставь себе.

Не скрывающая досаду Наташа с размаху засунула в мусорку весь букет и чуть не прожгла глазами новую соседку, а потом отряхнула ладони от листьев и только собралась с достоинством покинуть поле боя, как Марфа остановила её властным тоном:

– Стоять! Сперва мы поговорим.

После этих слов Наташа будто впечаталась в невидимую стеклянную стену и от удара вытолкнула из лёгких весь воздух, уставившись на девушку в нелепых кирзовых ботинках с непритворным ужасом.

– П-п-поговорим о чём?

Марфа подошла ближе и почти столкнулась лбами с холёной барышней.

– Укуси свой локоть.

Наташа с мученическим выражением подняла левое предплечье и начала с усилием притягивать к щеке локоть, грозя вывихнуть челюсть.

– Всё, хватит! Перестань, – Марфа поморщилась, а Наташина рука упала, как плеть. – Сейчас ты скажешь мне всё, о чём я спрошу. Чего хотел твой гость?

– Он хотел, чтобы я обеспечила ему победу в тендере, – Наташка чуть не подавилась от своего признания, но после её пальцы, кисти и локти мелко затряслись. – Откуда ты знаешь, тварь? Кто тебе сказал про меня?

– Никто. Ты сама. И лучше успокойся, а то я запру тебя не в этом квартале или микрорайоне, как твой обожаемый шеф, а, скажем… в шкафу. Как тебе идея? Хочешь посидеть там неделю-другую? Раньше было принято держать демонов в ящиках. Как по мне, отличный был обычай. Например, в подвале делается…

– Тебе конец, – с ненавистью выплюнула Наташа, но совладала с дрожью.

– Или год! Я могу запереть тебя на год. Может, мне прямо сейчас сказать, что я хочу, чтобы ты…

– Всё-всё! Не надо! Ты же этого не сделаешь?

– Да? И что же мне помешает?

– Чего ты хочешь? Я всё сделаю. Всё что угодно, клянусь. Хочешь бабла? Одежду нормальную? Машину? Квартиру?

– И это всё? Думаешь, я такая наивная и не знаю правила? Да и клятве твоей грош цена.

– Так кто тебе рассказал? – Наташа запахнула разрез майки.

– Такими вещами не делятся, сама понимаешь. Достаточно того, что я тебя нашла и мы поняли друг друга.

– То есть ты просто спросила про шефа и всё?

– Ну ты же умная девочка. Конечно, мне нужно больше. Назови всех людей, кто про тебя знает…

– Только один, – выпалила Наташа, – и я понятия не имею, откуда он узнал.

– То есть у тебя один хозяин? Этого быть не может.

– Да, один.

– А раньше? Сколько было раньше?

– Какая разница? Они были не так умны и я легко расправилась с ними. Тебя интересует вся криминальная хроника или только за последние десять лет?

– Среди них была Федина жена? Таня?

– Что? Нет, конечно. Эта мышь у себя под носом ничего не видела, так что она не могла догадаться. Нет, это исключено.

– Тогда что с ней случилось?

– Откуда я знаю? Мне она свободно дышать не мешала. Спроси других демонов по соседству, может, им стало скучно.

– Ты тоже думаешь, что это был демон?

Наташа смяла пачку и выкинула в окно, попав по голубю, гуляющему на капоте малолитражки.

– Я видела тело. Ещё до того, как приехала полиция. И мне пришлось убрать… Ну ты понимаешь. Кое-какие свидетельства.

– Что именно?

– Кольцо. Обручальное кольцо было расплавлено.

– Ты всегда за другими прибираешься?

– Если кто-то насвинячил в моём доме, то – да. А что ещё остаётся? Привлекать внимание чужих хозяев мне не с руки, сама понимаешь.

– Ну да. А сама ты чистый ангел. Ещё немного, и я поверю, что мне не стоит совать тебя в шкаф.

– За розы обиделась? Ну ты же их не взяла.

– А если бы взяла?

– Ну не взяла же! А ты точно не хочешь шмотки? Выглядишь отстойно для человека, который знает про демонов.

– А ты точно не хочешь оставить в покое мою одежду?

– Сдаюсь! – Наташа провела по губам, имитируя закрытие молнии. – Как тебя зовут?

– Марфа.

– Чёрт, – выругалась Наташа, – что за имя? Сколько тебе лет?

– А тебе?

– Больше, чем кажется, —Наташа показала ровный ряд белоснежных зубов.

– Тогда мы похожи.

– Сомневаюсь.

Дежурная улыбка сползла с пухлых губ молоденькой секретарши, когда неказистая Марфа ввалилась в офис с увесистой коробкой в руках.

– Посылку оставь там, – секретарша снисходительно махнула карандашом куда-то за диван для посетителей.

– Мне надо отдать лично, – упрямо заявила Марфа и шмыгнула носом, продолжая держать коробку на вытянутых руках.

– Я сама отдам, – уже чуть раздраженно возразила секретарша, – к Павлу Андреевичу нельзя. Он занят.

– Не, так не пойдёт. Нужно лично в руки. Иначе мне не заплатят за доставку.

– А мне-то что? – секретарша брезгливо уставилась на засохшее бурое пятно на Марфиных джинсах, красующееся над коленкой и здорово похожее на след от давно разлитого соуса, и удивлённо принюхалась к разливающемуся по приёмной запаху скошенной травы. – У тебя там цветы, что ли? А почему так упаковано?

– Не цветы, – в тон ответила Марфа, делая один шаг к выходу, – и потом меня не обвиняй, когда шеф спросит про эту посылку, а вдруг выяснится, что тебе было лень на кнопку нажать и спросить.

– Постой! – девушка заколебалась. – От кого посылка?

– Скажи, что я возвращаю розы обратно. Он поймёт, от кого.

– Кто-то вернул букет Павла Андреевича? – неприятно поразилась секретарша. – Ну хорошо, сейчас, – она не глядя ткнула в аппарат и заворковала в трубку. – Павел Андреевич, тут к вам курьерша. Говорит, что возвращает обратно ваши розы и что вы поймёте… Что?.. Хорошо.

Секретарша ещё раз покосилась на пятно на джинсах и недовольно кивнула в сторону начальственного кабинета, а Марфа повторно шмыгнула и толкнула плечом тяжёлую створку, протискиваясь внутрь с громоздкой ношей.

Уже знакомый седой мужчина с беспокойством привстал с кресла и с напряжением оперся о красиво инкрустированный овальный стол, слишком богатый для остальной обстановки, как будто его выдернули из кабинета повыше рангом.

– Да вы сидите, сидите, Павел Андреевич, – глумливо пропела Марфа, – чего так нервничать-то?

– Вы кто такая? – процедил хозяин кабинета, зло буравя посетительницу из-под набрякших от частого недосыпания и обильной выпивки век.

– Да я, собственно, никто. Просто посыльный. Вот, держите, принесла вам обратно от Натальи Соколовой ваш подарок. Сегодня он ей не понравился.

Павел Андреевич потянулся к телефонному аппарату, но передумал и хрипло скомандовал:

– Открой. Сама. Своими руками.

– Нож есть? – Марфа бухнула коробку прямо на превосходно отполированную столешницу, отчего Павел Андреевич слегка съёжился. – А, хорош, не надо. У меня же свой есть.

Марфа вытащила из кармана выкидной нож и щелчком извлекла лезвие, уверенно вспарывая картон с безразличным и даже отрешённым выражением. Из открытой коробки попёр уже отчётливый запах немного запревших роз, а Павел Андреевич побледнел ещё сильнее и нехорошо закашлялся. Он робко вытянул шею, заглядывая через бортик, и резко отшатнулся, увидев мелко перемолотые красно-бело-зелёные ошмётки былых цветов.

– Что? Что это? Почему? – он шарил по столу руками, словно слепой.

– Это, Павел Андреевич, розы. Да не беспокойтесь, это не ваши розы, те в помойке. Тут другие, почти такие же, но вы бы не заметили разницы.

– И что это значит? – уже смелее выдавил мужчина, с усилием нажимая на свою грудную клетку.

– А вы, смотрю, не так давно знакомы с Наташкой, да? – Марфа обвела кабинет оценивающим взглядом. – Иначе бы не тут сидели, а где-нибудь поближе к Кремлю, так ведь? Да вы у нас настоящий скромняга. Хотели быть незаметным? Боюсь, это не помогло.

– Ты даже не представляешь, что я могу…

– Почему же, вполне себе представляю! – игриво заметила Марфа, убирая нож, а мужчина чуточку расслабился. – Я таких, как ты, очень даже хорошо себе представляю. Давай мы вот что сделаем: ты забудешь дорогу к Наташке, а я сделаю вид, что ты послушный мальчик, и не буду тебя трогать. Как тебе идея? Пойдёт?

– Э… э… Я всё понял. Передайте, что я всё понял.

– Ну вот и славно! – Марфа послала Павлу Андреевичу воздушный поцелуй. – Вы душка! Люблю понимающих клиентов, одно удовольствие с такими работать.

Уходя к лифтам, Марфа жизнерадостно усмехнулась, когда позади раздался могучий рёв начальника:

– Выкинь эту гадость немедленно!

В приёмной испуганно застучала шпильками секретарша, по команде шефа схватившая злосчастную коробку. Задев косяк, она выронила вскрытую посылку у входа в кабинет, так что пятно из нарезанной свежей зелени развезло на добрые несколько метров от дверей. Павел Андреевич распустил галстук, вопя на безрукую куклу и требуя немедленно вызвать уборщицу, а в притихших стеклянных офисах, натыканных вдоль длинного коридора, работники осторожно вставали с мест, чтобы с безопасного расстояния угадать, в чём причина разразившегося катаклизма.

Марфа подмигнула вылупившей глаза девчонке-администратору, весело сообщив, что посылка благополучно доставлена и что ей лучше поскорее позаботиться об уборке, пока расстроенного шефа не хватил удар, и скрылась в лифте, провожаемая озадаченным взглядом в спину.

По правилам теперь полагалось выждать пару дней, чтобы дать клиенту возможность осознать случившееся, но Марфа слишком хорошо знала, что будет дальше, и потому преспокойно расположилась в сквере напротив и капнула на скамью всего пару капель из туго запечатанной крохотной склянки. Первая кошка появилась через пару минут, жадно принюхиваясь и мурлыча, а через четверть часа уже около десятка кошек вились вокруг, слизывая с досок остатки валерьяны.

Марфа рассеянно гладила ободранного и настырного серого кота, когда всклокоченный Павел Андреевич перешёл дорогу и неверными шагами приблизился к ней. Он завис над девушкой и брезгливо оглядел ошалевших животных, выдавив сквозь зубы:

– Думаешь, я настолько глуп, что притащу сюда демона? Прямо в толпу? К тебе?

– Откуда я знаю? – Марфа лениво отпустила кота. – Всегда лучше перестраховаться. Мало ли, что вам в голову взбредёт. А коты… это коты. У них чуйка железная, а мне так спокойнее.

– Я тут подумал… – Павел Андреевич грузно опустился на ту же скамейку, распугав часть кошек, – как ещё ты могла узнать про Наташу? Это же она тебе рассказала? Сама?

– Демоны никогда так не делают. Зачем им новый хозяин?

– Не ври. Наверняка ты показалась ей более выгодным вариантом… Но что, если ты исчезнешь? Ты же понимаешь, что она тебя с потрохами сожрёт? И не подавится. Лучше беги, пока не поздно. Потому что твой игрушечный ножик тебе не поможет.

– Я не исчезну, – доверительно сообщила Марфа.

– Если нужны деньги, я заплачу. Сколько нужно? Ты даже не представляешь, как опасно возиться с демоном, а так ты сразу получаешь всё, что хочешь. Без малейшего риска.

– По-вашему, меня так легко купить?

– Разумеется. Ты очень молодая, неопытная и глупая девочка, которая думает, что может справиться с такой, как Наташа. Это большая ошибка, а я даю тебе шанс удачно соскочить, да ещё и с прибылью. Она – не даст. Просто уничтожит.

– А вы так хорошо управлялись с ней? Ну, это круто. Но что, если мне ничего не нужно? Я просто хочу, чтобы вы оставили демона в покое.

– Смотрю, она здорово тебя задурила. Так не бывает, всем что-то надо. Если не деньги, то что ещё? Большие деньги? Очень большие? Что она пообещала?

– Павел Андреевич. Вы зря торгуетесь. Я никуда не исчезну, а вот вам лучше соскочить.

– А если так? – Павел Андреевич приподнял полу пиджака, обнажив нацеленный на девушку ствол с глушителем. – Видишь ли, девочка, я очень хорошо стреляю. В армии научился. Сейчас мы с тобой пойдём на подземную парковку. Если пикнешь или выкинешь ещё что-нибудь глупое, пеняй на себя.

– Что, неужели застрелите? – картинно изумилась Марфа, вставая за Павлом Андреевичем.

– Без колебаний. Демона я тебе не отдам.

– И какой план? – Марфа размашисто шагала рядом с мужчиной, держась совершенно свободно для человека, которому угрожают оружием.

– Скоро узнаешь, – Павел Андреевич приложил к замку служебной двери свою карточку и втолкнул спутницу в полумрак, махнул стволом, показывая, что следует спускаться по лестнице, а Марфа воспользовалась моментом и выбила из его рук оружие, приставив холодное лезвие к гладко выбритой шее.

– Это ошибка, – промычал Павел Андреевич.

– Это ты – ошибка, – устало ответила Марфа, но тут мужчина дико округлил глаза, глядя поверх её плеча, и ухнул вниз, кубарем пролетев несколько ступенек и впечатавшись в стену.

Федин низкий голос прозвучал раздражённо:

– Ты что, собиралась прирезать его? С ума сошла?

На секунду Федя поверил, что обезумевшая от внезапной вспышки гнева девушка вцепится ему в лицо, но Марфа опустила нож и деловито соскочила на пролёт ниже, чтобы пощупать упавшему пульс.

– Да живой он, живой, я так толкнул, что он только рёбра сломал. На больничном посидит и всё, оклемается. И, чтобы ты знала, я отсюда слышу, как ровно бьётся его сердце, – Федя расслабил мышцы, поняв, что обойдётся без унижения слабого пола вроде выкручивания рук, – а теперь скажи мне без истерик и прочей муры, чем ты тут занималась? Только на этот раз, прошу, без клоунады.

– Толкнул? Да ты же к нему и пальцем не притронулся.

– Конечно, – спокойно ответил Федя, – он просто подскользнулся, но тебя же это не удивило, так ведь, Марфа? И откуда же ты такая информированная, хотел бы я знать. Это хотя бы твоё реальное имя, кстати?

– Реальнее некуда. И я могу тебя сдать.

– Сдать? – Федя подавил смешок. – Это кому же?

– Я работаю не одна, – Марфа убрала пальцы с шеи Павла Андреевича и бегло окинула пространство на предмет камер, – у меня есть друзья.

– Неужели? Такие же психованные люди? Которым заняться нечем, кроме как бегать за демонами?

– Если ты вдруг не заметил, то это тоже человек, – Марфа скосила глаза на лежащее тело.

– В десятку! Вот и вопрос, чего ты к нему прицепилась? Разбиралась бы со мной и Наташкой.

– Тебя спросить забыла.

– Ответь, пожалуйста, на простой вопрос, почему ты не упокоила Наташу, а вместо этого попёрлась к её хозяину?

– Может быть, лучше спросишь, почему я не упокоила тебя? Стоило, ты же за мной небось весь день бегал, прямо с утра. Тоже мог бы заняться делами. Или твоя хозяйка отпускает тебя свободно побегать по городу? Какой длины у тебя поводок?

– А вот маму не трогай, – Федя легко взвалил на себя поджарое тело Павла Андреевича, – И я не бегал, к твоему сведению. Наташка позвонила. Какой уровень парковки, ты хоть знаешь? О камерах не беспокойся.

– Минус второй. Сто двенадцатое. Водитель обедает. Я и не беспокоюсь. Записи всегда можно стереть, – Марфа попыталась подхватить болтающиеся лодыжки застонавшего от смены положения мужчины, но Федя легонько отстранил девушку и начал быстро спускаться. – И можешь не притворяться, называя её мамой. Это мерзко даже для демона.

– Я же сказал, мать не трогай. Необязательно всё время нарываться, ты же уже сложила два плюс два и сделала вывод, что она велела позаботиться о тебе, так что давай сделаем наше общение хотя бы взаимно терпимым.

– Сочувствую, вот только мне твоя помощь на фиг не сдалась.

– Тогда зачем неудачливая охотница за демонами поселилась в моей квартире? Любишь играть с огнём? Зря. Гораздо проще давать демону чёткие и ясные команды или без проволочек упокоить и забыть, сюрпризов будет меньше. Чего же ты тянешь?

– Считай это обычной чистоплотностью, но я терпеть не могу пользоваться услугами демонов. Это ещё более мерзко, чем называть хозяйку мамой.

– Ух ты! Браво. Но всё же ты и не упокоила, – настаивал Федя, – а твои друзья такие же чистоплотные? Или они умнее? Интересно разобраться. Они велели тебе запугать этого типа или просто прикончить?

– Тебя не касается то, что мы будем с ним делать. Мог бы свалить и всё.

– Это вряд ли. И что же ты запланировала, бескорыстная наша? Чикнуть человека ножичком и бросить тело на парковке? Мучить? Преследовать? Отвезти друзьям? Что именно?

Марфа уверенно вскрыла машину, поколдовав с небольшим устройством, похожим на брелок, и распахнула заднюю дверь, а Павел Андреевич занял законное начальственное место, только в позе небрежно кинутого мешка с картошкой.

– Я поведу, – Марфа нагнулась включить зажигание, но Федя опередил девушку и небрежно уселся на водительское сиденье, а потом демонстративно щёлкнул пальцами, и мощный двигатель приятно зарычал. – Ясно. Ну класс.

– Ладно, давай начистоту. Думаешь, я не заметил эту маленькую деталь? Демоны такие вещи не могут пропустить чисто физически.

– Что именно? – Марфа шлёпнулась на соседнее место и невинно вскинула брови.

– Что ты не можешь мною командовать.

– Ну и что? Это не такая уж и проблема. Найдутся другие, кто сможет.

– Да ничего. Просто из этого следует, что упокоить меня ты тоже не можешь. Куда ехать?

Вокруг на несколько километров не было ни души – если кто-то когда-то и лазил на территорию бывшей усадьбы, чтобы укрыться от дождя или обобрать расползшийся по густо заросшему саду малинник, то сбившиеся в большую и грозную стаю дворняги отучили незадачливых путников искать прорехи в заборе. Дачников пару раз то ли покусали, то ли просто хорошенько напугали, а сунувшиеся было туда бесстрашные грибники довольно скоро распустили слух, что оставленный спившимся и бесследно исчезнувшим сторожем огромный и страшный пёс непонятной породы погрыз верёвку, освободился, наплодил такое же озверевшее потомство и теперь терроризирует местных белок и прочую живность.

Нового сторожа так и не прислали – собственник потерял интерес или просто позабыл об усадьбе, так что даже подъездная дорога серьёзно разрушилась за несколько безлюдных зим, запустив в трещины на асфальте молодые, но крепкие побеги деревьев.

Марфа наблюдала, как Федя замер, когда к припаркованному автомобилю с разных сторон бесшумно ринулся молодняк, моментально оцепив в кольцо непрошеных гостей.

– Значит, собаки. Умно, – скупо похвалил Федя, открывая дверь, а самая дерзкая дворняга тут же сунула морду в щель и жалобно заскулила, учуяв незнакомый, но почему-то опасный запах.

– Так намного меньше посетителей, – безразлично кивнула Марфа, а стая преданно завертела хвостами, признав хорошо им знакомого человека. Она потрепала по холке нескольких самых крупных собак, шепнув им что-то ласковое, и потащила за ноги Павла Андреевича, как будто в её распоряжении не было пары дополнительных мужских рук, но Федя перехватил инициативу, с искренним любопытством спросив:

– Ты просто скормишь его этим монстрам?

– Нет. И раз уж взялся помочь, не задавай дурацких вопросов.

– Угу, – тело подняли к парадному входу, протащили через танцевальный зал и бросили в комнату без окон, где имелся относительно целый диван, навевающий мысль о советских гостиницах и диковатый под лепниной с ещё сохранившимися, хотя и почерневшими ангелочками, – и что теперь?

– Подождём, когда клиент очнётся.

– И?

– И дадим шанс осознать свои ошибки. То есть я дам, а ты не будешь мешать.

– Что-то это не очень похоже на путешествие с обратным билетом, – Федя провёл указательным пальцем по слою пыли на подоконнике, задержав взгляд на повторяющихся круглых отпечатках, – но вот ты часто здесь бываешь. Где хранишь уже сделанную работу? Закапываешь позади дома?

– Не смешно. И они вольны выбирать, что с ними будет.

– Что-то я не очень улавливаю, а какой ты используешь метод убеждения? Или здесь в подвале спрятана дыба?

– Дыбы нет, – Марфа проверила дыхание Павла Андреевича, поставила рядом бутылку с водой и уселась на пол, подперев снаружи единственный выход из помещения с пленником, – это и не нужно. Они всегда повторяются. Выбирают одинаково.

– Звучит знакомо. Кстати, он очнётся через полчаса. Максимум.

Марфа извлекла из-под отломанных половых досок жестяную банку с печеньем и милостиво протянула Феде, вскользь заметив, что притихший вожак стаи предпочитает держаться на расстоянии и не бросился за угощением, как это обычно бывало. Через несколько минут Марфа спросила, запивая сухомятку из припасённой пятилитровой бутыли:

– Про фальшивую маму ты говорить не желаешь, но что насчёт Тани? Ты же не можешь не знать, что произошло.

– Какая тебе разница? Её больше нет. Тот, кто это сделал, отбывает срок. Тема закрыта.

– Ну да, только твоя Наташка по-секрету сказала, что там был замешан демон, что я уже и так знаю, а у меня пока всего два кандидата на эту роль. Ты и она. Допустим, это ни один из вас, тогда помоги мне найти кого-то ещё, и я навсегда исчезну из твоей квартиры. И твоя мамочка будет счастлива освободить тебя от необходимости быть мне нянькой, обещаю.

– Не стоит верить всему, что болтает Наташа, – Федя неожиданно пристально посмотрел на принюхивающегося вожака, а тот протяжно заскулил, исчезая в проёме.

– Но ты же ищешь его? Я могу помочь.

– И чем же? Упокоить по моей просьбе? Спасибо, не требуется.

– Демоны могут врать людям, но я уже научилась отличать это самое враньё. И тебе точно не плевать на поиск.

– Сеанс психотерапии закончен. Твой клиент проснулся раньше времени.

– Прячься! – скомандовала Марфа, а Федя неприязненно отодвинулся.

– Ты бы не могла перестать командовать? – он встал и скрылся за перегородкой, когда-то призванной отделить часть зала. – Честно говоря, немного бесит такое дёрганье. И если я вдруг почувствую желание слушаться, то сообщу тебе. Отдельно. Не надо проверять каждый час.

– Извини, – Марфа коварно улыбнулась, – я не специально.

Она заглянула в замочную скважину и приложила палец к губам. Павел Андреевич застонал и, судя по звукам, нашёл воду, а после того, как он жадно напился и обнаружил, что телефона в карманах нет, послышались возмущённые удары в дверь.

– Эй! Что вам надо? – звенящая пауза, но Марфа не удостоила пленника ответом. – Вы здесь? Вы точно должны быть здесь! Вам конец…

Марфа поднялась на ноги и распахнула дверь, а Павел Андреевич с опаской попятился, глядя на хрупкую девушку с ледяным взглядом.

– Чего тебе надо? – буркнул он.

– По-моему, вы меня плохо слушали, – Марфа нехорошо осклабилась, – ведь я уже всё сказала. Условия прежние. Вы забываете про демонов, мы забываем про вас.

– И кто это – мы? – воспалённые глаза Павла Андреевича метались по разбитым окнам, выискивая пути отхода. – Я пока что вижу только тебя. Кстати, куда делся ствол?

Мужчина сделал крошечное движение вперёд и стекло под ботинком звучно хрустнуло.

– Это неважно. И ствол вам больше не понадобится, – Марфа плавно повернулась, не позволяя пленнику сокращать дистанцию, – так что я его выкинула. В реку.

– И что будет дальше? Я дам честное пионерское и мы спокойно разбежимся?

– Если очень грубо, то – да. Вы же честный человек, Павел Андреевич? Я могу вам верить? Вы же не хотите снова встретиться со мной или моими друзьями?

Павел Андреевич недоверчиво сглотнул и тут же охнул, почувствовав боль в сломанных рёбрах.

– Ну, допустим, я обещаю. Теперь поехали? Где мы сейчас, кстати?

– Недалеко от Москвы. Я отвезу вас обратно. Но это не шутки, вы же понимаете? Если сорвётесь и ошибётесь хотя бы раз, закончите в психушке. Закрытого типа. Связи не помогут. Я правда хочу вам помочь! – Марфа отошла от кладовки, подобрала с пола рюкзак и выжидательно уставилась в точку промеж глаз седовласого пленника.

– Странный способ помогать людям, – заворчал тот, осторожно ступая по залу и вертя головой. – Зачем нужно было тащить меня сюда? Я мог бы дать торжественную клятву и в офисе.

– Забыли, как угрожали мне? Нужно было убедиться, что вы всё поняли правильно.

– Убедилась? – уже свысока переспросил Павел Андреевич, с трудом пряча вспышку жаркого облегчения от того, что в здании никого больше не было, только щуплая девчонка.

– Типа того. Идите за мной, – Марфа беспечно подставила спину, но у входа в зал мгновенно материализовался чёрно-белый вожак с недвусмысленно вздыбленной на холке шерстью.

– Это что за псина? Твоя? – Павел Андреевич стремительно наклонился и взял лежащий на досках железный прут, согнутый наподобие кочерги.

– Да. Черныш. Не укусит, если не трогать, – Марфа будто специально дразнила Павла Андреевича, стоя к нему спиной и беспечно глядя на собаку.

– Учту на будущее! – Павел Андреевич перехватил прут поудобнее и замахнулся, чтобы со всей силы огреть девушку по затылку, но та крутанулась и уже в прыжке выкинула лезвие ножа, целя нападающему в горло.

Марфа успела бы первой, но кочерга в его руках сама по себе взвилась юлой и проломила череп, заставив бедолагу рухнуть ничком. Девушка с яростью посмотрела на вышедшего из укрытия Федю и с отчаянием простонала, остановив летящую к ним тушу собаки одним коротким жестом:

– Я же просила не вмешиваться! Ты испортил видео! Что я теперь предъявлю? Теперь не выходит, что я просто защищалась, идиот! Тебя не должно было быть в кадре!

– Но меня и не было. Я сидел вон там и потом…

– Ага, а железка сама стукнула его по башке! Тебя теперь упокоят, ты хоть понимаешь это? За убийство. И меня не похвалят. Чёрт, я почти прикончила гада сама, всё шло идеально!

– Какое видео? Это? – Федя выдернул из неприметной дыры в стене глазок скрытой камеры и играючи расплющил оптику. – Он напал. Я его остановил. Что не так?

– Всё не так! Получается, я использовала одного демона, чтобы ликвидировать другого хозяина. И зачем зазря портить оборудование? Всё давно ушло на сервер.

– Я отключил трансляцию, ещё когда мы вошли сюда, – Федя виновато потряс обломками, – всё супер. Не надо так орать.

– Прости, что? – Марфа чуть не задохнулась. – Если они потеряли картинку…

Она беспомощно выглянула в окно, на машину, брошенную на парковке. Там повсюду были псы, готовые броситься за вожаком в драку, но обиженный её пренебрежением Черныш, не одобрявший то, что ему предпочли какого-то неприятного чужака, лениво обшарил туловище человека холодным носом и с негодованием удалился.

– Я до крайности заинтригован! И что же будет, раз они потеряли картинку? Скоро их ждать? Не терпится познакомиться.

– Ты точно идиот! – Марфа решительно направилась прочь из дома.

– А тело? Ты бросишь его вот так? Убрать не надо?

– Об этом не беспокойся, здесь много голодных зверей. Например, волки или кабаны… Да шучу я, шучу! Этим займутся чистильщики.

– А ты у нас кто?

– А я типа голубь мира. Первый и последний шанс на полюбовное решение вопроса. Я ищу хозяев и предлагаю им соскочить добровольно.

– Знаешь, как это выглядит со стороны? – Федя завёл мотор. – Как то, что ты их убиваешь.

Раздолбанную в хлам дорогу перегородил выскочивший после первого поворота фургон с многообещающей надписью «Услуги на дом». Румяный водитель крепкого телосложения и ростом под два метра вышел из кабины, поигрывая лямками рабочего комбинезона, и добродушно уставился на роскошную тачку Павла Андреевича, лежащего теперь без признаков жизни в заброшенной усадьбе и оставленного на попечение стаи собак. Собаки какое-то время бежали следом и лаяли – впервые за весь визит, но уже отстали и на дороге никого не было, кроме этого плохо выбритого детины.

Марфа бросила на Федю быстрый умоляющий взгляд, но ничего не сказала и почти на ходу выскочила из резко притормозившего автомобиля, и сразу же встала, как вкопанная, словно опасалась подходить близко к фургону.

– Ну приве-е-ет, – весело поздоровался обладатель фургона, – как поживаешь?

– Ром, там… это… ну как обычно, – Марфа пытливо заглядывала Роме в глаза, не делая даже попытки объяснить присутствие незнакомого ему водителя.

– Я так и понял, ты в своём репертуаре. Когда-нибудь доиграешься. А что с трансляцией? Я думал, тебя прижучили, торопился как ненормальный, а тут… – Рома достал из бокового кармана пару одноразовых перчаток и многозначительно встряхнул ими.

– Ты же меня не сдашь? Мы там всё оставили, даже кочергу, так что тебе будет, чем заняться. Иванычу привет. Кстати, ты Чернышу корм привёз? А то он тебя недолюбливает из-за химии. Что ты там у себя в фургоне хранишь, что даже отсюда воняет отбеливателем?

– Сама знаешь, что не сдам. И не надо выдумывать, ничего не воняет, – обиделся Рома, – а собачки твои просто зверски невоспитанные. Познакомишь с помощником?

– Федя, выйди из машины, – ровно произнесла Марфа, а тот послушно открыл дверь и встал с другой стороны, угрюмо глядя на чистильщика, – и отдай ему пушку клиента.

Федя извлёк из бардачка оружие, тщательно вытер отпечатки краем футболки и пошёл к Роме, двумя пальцами удерживая рукоять через ткань. Рома не без волнения изучал идущего на него здоровяка, а потом сухо выдал:

– Стоять! – и Федя споткнулся, но устоял на ногах, по-дурацки замерев с уликой.

– Так и знал! Демона припрягла? – Рома осуждающе покачал головой. – Это что-то новенькое, разве это не ты их терпеть не можешь?

– А что, нельзя? – воинственно ответила Марфа. – Можно подумать, ты их любишь.

– Разумное использование демонов разрешено правилами, – отчеканил Рома, – но ты молодец, конечно. Взрослеешь. Встретимся вечерком на неделе, сходим куда-нибудь? По дружбе.

Он забрал у Феди пушку и громко скомандовал:

– Кругом, марш! Беги к хозяйке, – на Федином лице не дрогнул ни один мускул, а Рома восхищённо добавил вслед уходящей фигуре, – и всё-таки они жуткие. Хорошо, что мне не приходится с ними работать. Подчищать за вами оно как-то спокойнее. Как ты их терпишь?

– Привыкла. Встреча будет оплатой за то, что ты не расскажешь про камеру, или реально просто по дружбе? И поставь новую камеру, будь зайкой.

– Конечно, просто по дружбе, – оживился чистильщик, ставя белоснежный кроссовок на подножку фургона.

– Раз по дружбе, то обойдешься. Какие счёты между друзьями? В другой раз, Ром. Не до тебя сейчас.

– Ты злая, – одобрительно свистнул Рома, – но я запомню, что ты обещала. Напишу, как закончу здесь, – фургон тронулся и поехал к усадьбе, раскачиваясь на ухабах, а Марфа вернулась в машину.

– Спасибо, что подыграл. Он повёлся.

– Не за что. И я вот сейчас не понял, ты ради кого старалась-то?

– Уж точно не ради тебя, но ты мне нужен неупокоенным, чтобы закончить дело. Он бы тебя…

– Угу. Принято. И ты здорово командуешь для человека, который не любит демонов. А что, этот парень всегда так тебя покрывает? Ты мочишь клиентов, и никто ни бум-бум? Начальство не замечает, что у них в психушке образуются незанятые койки?

– По-моему, это тебя не касается.

– Ладно. Я просто указал на очевидное. Ты обещала бедному клиенту психушку, сама спровоцировала и почти полоснула ножом, хотя твои же друзья предпочитают оставлять их в живых. При этом относительно лояльна к демонам. Это необычно. Ты за кого вообще?

– Я не лояльна к демонам! Но эти люди… Хозяева хуже всего. Вы просто… инструмент.

– Понял тебя, – с осторожным оптимизмом ответил Федя, пряча улыбку и на миг отрывая взгляд от лобового стекла, чтобы оценить всю серьёзность сказанного. Марфа задумчиво тёрла коленку большим пальцем, непроизвольно очерчивая контуры шрама, частично видимого через дырявые джинсы, и не смотрела на горе-напарника, – тогда встречный вопрос. Как мы избавимся от тачки?

– Есть одно место… Я покажу.

То самое место оказалось гаражами, когда-то приспособленными под унылый авторемонт, скрытый от публики за обветшалыми бетонными плитами и наглухо заколоченными воротами, но Марфа потянула за ржавые петли и дощатое полотнище откликнулось с неожиданной бодростью, без задоринки отъезжая по рельсу и открывая доступ к боксам. Если рабочие и появлялись здесь, то очень давно, но кто-то регулярно смазывал механизм, а трава перед некоторыми гаражами была основательно вытоптана.

– Ставь сюда, – Марфа указала на крайний бокс во втором ряду, велев подпереть заезд и положить ключи на колесо.

– Просто бросим её здесь? – Федя попробовал дёрнуть за ручку врезанной в створку двери, но замок с ходу не поддался, а Марфа закатила глаза.

– Взламывать тут всё необязательно, это просто перевалочный пункт. Я оставляю авто, его забирают и больше оно никогда и нигде не всплывает.

Тропинка на станцию петляла через берёзовую рощу и упёрлась в поселковый магазин с грязными окнами, но Марфа отрицательно покачала головой, когда Федя предложил зайти и купить поесть в ожидании электрички.

– Ты что, не в курсе, насколько любопытны продавщицы в таких местах? Любое симпатичное новое лицо мужского пола вызовет всплеск эмоций, тебя запомнят. Я потерплю, а ты ведь ешь только для маскировки. Обойдёшься.

Прибывающие к электричке молодые девушки в игривых летних платьях или коротких шортах действительно бросали на Федю призывные взгляды, отмечая широкие плечи и завидную осанку незнакомца, а тройка самых смелых пристроилась возле расписания, пытаясь разобраться, что связывает такого перспективного красавчика и никакую девушку в бесформенной одежде. Пышногрудая брюнетка картинно приоткрыла рот, когда Федя встал и сделал несколько шагов к краю платформы, но тот проигнорировал намёк и подошёл к бабульке, продающей возле лестницы ягоды, прикрытые от мух марлей, и попросил два больших стакана земляники.

Федя задержался возле парапета, чтобы расплатиться, а брюнетка эффектно отставила красиво загорелую лодыжку, всё ещё надеясь, что угощение может быть предназначено ей, и Федя словно бы случайно встретился с ней взглядами.

Брюнетка распахнула ресницы, уже некрасиво опустила челюсть и начала бледнеть, вдруг потеряла равновесие и вцепилась в столб, на котором держится расписание. Подруги с беспокойством зашептались, а Федя прошёл мимо стайки девиц, чуть не задев их локтем, и уселся обратно к Марфе.

– Ну и что за страшилки днём, на людях? – зашептала та, забрав свою порцию, и принялась есть, пачкая уголки губ соком от спелых ягод. – Стыдно. Хочешь довести дамочку до заикания? А она ничего так. Ты разве не хочешь забрать её душу или что там вам надо от людей? Представь, какая славная выйдет госпожа. Тебе не захочется возвращаться к мамочке.

– Не вариант. У неё в сумочке положительный тест, наверняка уже поразила незадачливого папашу, вот только рядом лежат результаты анализов, о которых наверняка умолчала, когда вешала парню лапшу. Думаю, она и мне не планировала говорить. Излечивать человеческие недуги, тем более стыдные, не наш профиль. Это к медикам, по месту жительства.

Марфа окинула онемевшую брюнетку с головы до пят, пока подружки тормошили разом подурневшую молодую женщину.

– Тогда ясно, почему она позарилась на демона. Ладно, шучу, я прекрасно знаю, что на таких, как ты, часто западают глупые бабы. Как ты познакомился с Таней? Она тоже вешалась тебе на шею?

– Нет. Это мама её привела. Буквально за руку.

– Шутишь? Скажи, что шутишь, а то я официально в шоке.

– Не шучу, – Федя с аппетитом поглощал землянику, напрочь позабыв о брюнетке, уже пожалевшей о внезапном желании захомутать нового кавалера, – мама всегда хотела, чтобы в доме появились внуки. Она нашла Таню, решив, что та замечательно подойдёт.

– Ты что, так и не сказал ей? Вообще ничего?

– Нет, – Федя встряхнул стакан, чтобы ягоды лучше перемешались, – ей так легче.

Мария Захаровна с трудом заставила себе подойти к двери и всё-таки посмотреть в глазок. Шорохи за спиной и скрипы в подъезде донимали её с утра, как сын уехал на работу, а потом и квартирантка внезапно засобиралась и тоже очень надолго исчезла, бросив загадочное: «Никому не открывайте». И как, скажите на милость, ей тогда идти в магазин? Если открывать нельзя, то и выйти невозможно, а у неё зелень закончилась. И огурцов нет.

Мария Захаровна слонялась по квартире, по сотому кругу протирая несуществующую пыль, и каждый раз вздрагивала, когда чьи-то босые ноги шлёпали из угла в угол, будто невидимый хулиганистый мальчуган нарочно дразнит её, бегая так, чтобы она не успевала приметить силуэт. Мария Захаровна провокациям не поддавалась и преспокойно занималась своими делами, потому что прекрасно знала – стоит обернуться, стоит дать малейшую слабину, как нападки усилятся многократно, и тогда ей совсем худо придётся. А сердце-то слабое уже.

Вот она и перемещалась, как тень, из комнаты в комнату, размахивая тряпкой, пока само собой не очутилась в бывшей комнате Тани, а теперь Марфиной. Вещей новой квартирантки здесь почти не было, девушка пришла с одним рюкзаком, с ним же ушла сегодня, но хозяйка заботливо повесила на стуле пару застиранных маек с катушками, борясь с желанием бросить их в стирку и потом хорошенько погладить, чтобы порадовать бедную девочку. Она волновалась, что это отпугнёт Марфу, а с кем тогда ей разговаривать? На что надеяться? Рисковать глупо.

Федя после происшествия с Танечкой отдалился, на вопросы отвечал односложно, и Мария Захаровна уже предчувствовала, что он съедет от матери и оставит её одну. Теперь уже насовсем. А эта девчонка… Что-то между ними проскочило, она сама видела. С Танечкой всё было не так, конечно, но и кончилось тоже не ахти. А с Марфой вполне может сложиться, как надо! Почему бы и нет? У неё глазки добрые, хотя и видно, что настрадалась крошка. Ещё пока не призналась, как именно, но что-что, а ждать Мария Захаровна умела.

Когда она привела в дом Танечку, Федя тоже смотрел косо и неодобрительно, хотя и не спорил так яростно, как вчера, с Марфой. Те двое молчаливо избегали друг друга, стараясь сосуществовать в одном пространстве так, словно соседа по квартире и вовсе не было, а хозяйка напрасно устраивала совместные завтраки, ужины и замышляла разные прочие хитрости, шитые даже не нитками, а степлером по живому.